Вопрос 43. Были ли заявители дважды привлечены к уголовной
advertisement
I. ПОВТОРНОЕ ПРИВЛЕЧЕНИЕ К ОТВЕТСТВЕННОСТИ ЗА ТО ЖЕ ПРЕСТУПЛЕНИЕ Вопрос 43. Были ли заявители дважды привлечены к уголовной ответственности за совершение одного и того же преступления в нарушение статьи 4 Протокола № 7 к Конвенции? В частности, каким образом приговор по «первому» уголовному делу в отношении заявителей, которым они признаны виновными в незаконном использовании торговыми компаниями налоговых льгот, относится к приговору по «второму» уголовному делу, которым заявители признаны виновными в совершении действий, связанных с теми же операциями с той же нефтью в течение тех же периодов времени? Допустимо ли, в соответствии со статьей 4 Протокола № 7 к Конвенции или статьями 6 и 7 Конвенции, признать лицо виновным в уклонении от уплаты налогов с операций, связанных с похищенным (присвоенным и т.д.) имуществом? Властям Российской Федерации, в частности, предлагается сослаться на другие национальные правовые системы, где такое привлечение к уголовной ответственности возможно, если они существуют. Вопрос 44. Имело ли место нарушение статьи 4 Протокола № 7 к Конвенции в связи с тем, что заявители в разное время были привлечены к уголовной ответственности за совершение разных преступлений, которые по сути относились к одной и той же схеме ведения бизнеса, и им назначено два отдельных наказания в виде лишения свободы за совершение этих преступлений? I1. КРАТКОЕ ИЗЛОЖЕНИЕ ОТВЕТА ПРАВИТЕЛЬСТВА Правительство представило сжатые ответы на Вопросы 43 и 44 (пункт 340 Меморандума). Заявители используют тот же подход. I2. По существу, ответ Правительства на вопросы из Раздела I заключаются в опоре на то, что национальные суды отклонили довод защиты, утверждавшей, что имело место нарушение закрепленной в Статье 4 Протокола № 7 Конвенции нормы о запрете повторного осуждения за одно и то же преступление (пункты 341-343 Меморандума). I3. Правительство заявляет: «По смыслу закона, повторное (или двойное) осуждение за одно и то же преступление предполагает наличие в обоих случаях полного набора признаков, образующих состав одного и того же преступления» (пункт 345 Меморандума). Однако этот довод противоречит как российскому законодательству, так и логическим заключениям Большой Палаты по делу «Золотухин против России» [GC] № 14939/03, ECHR 2009 (далее см. ниже). I4. Правительство отказалось ответить на содержащийся в Вопросе 43 запрос Суда, где ему в явно выраженной форме было предложено сослаться на другие национальные правовые системы. 1 ОТВЕТ ЗАЯВИТЕЛЕЙ НА ВОПРОСЫ СУДА I5. I6. I7. (a) Введение Заявители настоятельно поддерживают свое утверждение, что в нарушение Статьи 4 Протокола № 7 их дважды осудили за то же преступление. Данное утверждение было убедительно подкреплено независимыми экспертами, представившими свои отчеты Президентскому Совету (подробнее см. ниже), а Правительство РФ в своем ответе, как и ранее национальные суды всех инстанций, совершенно не ответило на доводы заявителей. Кроме того, показательно, что Правительство отказалось ответить на просьбу Суда предоставить дальнейшую информацию по вопросу о том, позволяли ли бы какие-либо иные национальные правовые системы вынести лицу обвинительный приговор за уклонение от налогов от коммерческих операций с похищенным (растраченным, присвоенным и т.д.) имуществом. Естественный вывод, который следует вынести из этого отказа, заключается в неспособности государства указать такую национальную правовую систему. Вне всякого сомнения, проведенный заявителями сравнительный правовой анализ, прилагаемый к настоящему ответу в Приложении 3, подкрепляет утверждение заявителей, что их дважды осудили за одно и то же преступление в нарушение Статьи 4 Протокола № 7. На первом процессе заявителей их признали виновными в ряде экономических преступлений, якобы совершённых в период с 1994 по 2000 год. В частности, их осудили по обвинениям в уклонении от уплаты налогов с юридических лиц в связи с деятельностью трейдинговых компаний в ЗАТО Лесной с 1998 по 2000 год. Эти обвинения в уклонении от уплаты налогов с юридических лиц основываются на оценке (по убеждению заявителей – ложной и незаконной) «конкретных фактических обстоятельств», неразрывно связаны «во времени и пространстве» (используя формулировки Большой Палаты в решении по делу «Золотухин против России», см. ниже) со вторым составом обвинений, по которым они были осуждены на их втором процессе в Хамовническом районном суде. Основным вопросом на обоих процессах была деятельность по реализации одной и той же нефти, добытой нефтедобывающими организациями ЮКОСа, с использованием трейдинговых компаний группы ЮКОСа. Таким образом, в порядке прямого ответа на вопрос Европейского Суда, первое осуждение заявителей за «незаконное использование трейдинговыми компаниями налоговых льгот» неразрывно «относится к приговору по «второму» уголовному делу, которым заявители признаны виновными в совершении действий, связанных с теми же операциями с той же нефтью в течение тех же периодов времени». Кроме того, хотя они неразрывно связаны, эти обвинительные приговоры, в соответствии с материальным правом России, являются взаимоисключающими и тем самым несовместимыми. (b) Конвенция В статье 4 Протокола № 7 к Конвенции предусмотрено: “Статья 4 – Право не привлекаться к суду или повторному наказанию 1 Никакое лицо не должно быть повторно судимо или наказано в уголовном порядке в рамках юрисдикции одного и того же государства за преступление, за которое это лицо уже было окончательно оправдано или осуждено в соответствии с законом и уголовно-процессуальным законодательством этого государства. 2 2 Положения предыдущего пункта не препятствуют повторному рассмотрению дела в соответствии с законом и уголовно-процессуальным нормами соответствующего государства, если имеются сведения о новых или вновь открывшихся обстоятельствах или если в ходе предыдущего разбирательства были допущены существенные нарушения, повлиявшие на исход дела”. I8. В решении по делу «Золотухин против России» Большая Палата рассмотрела предшествующую судебную практику Европейского Суда (§§ 70-77) и изложила подход, который следует отныне использовать: “80. Суд считает, что используемое толкование слова «правонарушение», изложенное в тексте статьи 4 Протокола № 7 к Конвенции не может служить оправданием более ограничительного подхода. Суд повторяет, что Конвенция должна толковаться и применяться таким образом, чтобы осуществление гарантируемых ею прав было практическим и эффективным, а не теоретическим и иллюзорным. Конвенция — это живой документ, который должен толковаться в свете условий сегодняшнего дня (см. среди других источников по данному вопросу постановление Европейского Суда от 25 апреля 1978 г. по делу «Тирер против Соединенного Королевства» [Tyrer v. the United Kingdom], §31, серия «А», № 6, и постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Кристин Гудвин против Соединенного Королевства» [Christine Goodwin v. the United Kingdom] (жалоба № 28957/95), § 75, Сборник постановлений и решений Европейского Суда по правам человека [ECHR] 2002-VI). Положения международного договора, такого, как Конвенция, должны толковаться в свете их целей, а также в соответствии с принципом эффективности (см. постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Маматкулов и Аскаров против Турции» [Mamatkulov and Askarov v. Turkey] (жалобы №№ 46827/99 и 46951/99), § 123, Сборник постановлений и решений Европейского Суда по правам человека [ECHR] 2005-1). 81. Европейский Суд далее отмечает, что подход, при котором делается упор на правовой квалификации двух правонарушений, является слишком ограничительным в отношении прав личности, поскольку если Суд ограничит себя выводом о том, что лицо было привлечено к ответственности за правонарушения, имеющие различную правовую квалификацию, то Суд рискует подорвать гарантию, воплощенную в статье 4 Протокола № 7 к Конвенции, вместо того, чтобы сделать ее практической и эффективной, как это требуется Конвенцией (сравните с упомянутым выше постановлением Европейского Суда по делу «Франц Фишер против Австрии» (Franz Fischer v. Austria), § 25). 82. Соответственно, Европейский Суд придерживается той точки зрения, что статья 4 Протокола № 7 к Конвенции должна пониматься как запрещающая уголовное преследование или судебное разбирательство по делу о втором «правонарушении» в той мере, в какой оно основано на идентичных фактах или фактах, которые по существу одни и те же. 3 83. Гарантия, прописанная в статье 4 Протокола № 7 к Конвенции, начинает действовать в момент начала нового уголовного преследования, когда предшествовавшее оправдание или предшествовавшее осуждение уже обрели силу res judicata. На этом этапе обязательно будут иметься материалы, образующие процессуальное решение, коим был завершен первый уголовный процесс, и перечень обвинений, предъявляемых заявителю по новому делу. Обычно эти документы будут содержать изложение обстоятельств дела, имеющих отношение как к правонарушению, за совершение которого заявителя уже судили, так и к правонарушению, за совершение которого ему предъявлены обвинения. По мнению Европейского Суда, такие изложения обстоятельств дела являются надлежащей точкой отсчета для установления, какие факты по обоим делам были идентичны или по существу одними и теми же. Суд подчеркивает: не имеет значения, какие пункты нового обвинения в производстве по следующему делу были оставлены, а от каких власти отказались, потому что статья 4 Протокола № 7 к Конвенции содержит гарантию против того, чтобы человека судили или привлекли бы ответственности с перспективой осуждения вновь по новому делу, а не запрет на второе осуждение или второе оправдание (сравните с пунктом 110 настоящего постановления, ниже). 84. Исследование Европейского Суда поэтому следует сконцентрировать на тех фактах дела, которые составляют совокупность конкретных фактических обстоятельств, касающихся одного и того же обвиняемого, и неразрывно связанны между собой по времени и месту, и наличие которых должно быть доказано для того, чтобы добиться осуждения или возбудить уголовное дело”. (Выделено нами) I9. Из изложенного выше, в частности, из § 81 постановления Большой Палаты ясно следует, что довод Правительства, согласно которому «по смыслу закона, повторное (или двойное) осуждение за одно и то же преступление предполагает наличие в обоих случаях полного набора признаков, образующих состав одного и того же преступления» (пункт 345 Меморандума) неверен и основан на ложном толковании права Конвенции. Если бы Суд ограничился выводом, что лицо подверглось преследованию за преступление, имеющее иную правовую квалификацию, то тем самым он рисковал бы подорвать гарантию, закрепленную в Статье 4 Протокола № 7, вместо того, чтобы обеспечить ее практическую и действенную силу, как это требуется Конвенцией. Правительству заведомо известна вышеприведённая правовая позиция ЕСПЧ, тем более что она сформулирована по делу, где это же правительство являлось ответчиком. Однако правительство намеренно искажает неподобающим образом эту четко установленную позицию Суда. I10. Последний по времени случай цитирования и применения принципов, изложенных по делу Золотухина, содержится в решении по делу «Глантц против Финляндии» (Glantz v Finland), № 37394/11, 20 мая 2014 г. По делу Глантца Суд признал нарушение Статьи 4 Протокола № 7 при обстоятельствах, когда против заявителя было проведено налоговое разбирательство в связи с незадекларированным доходом в период с 2000 по 2004 г. 1, а также уголовное разбирательство по 1 § 7 постановления 4 обвинениям в растрате и злостном налоговом мошенничестве в период с 1997 по 2003 г.2. В § 52 Суд заявил: «В деле «Сергей Золотухин против России» (см. «Сергей Золотухин против России» [GC], № 14939/03, §§ 81-84, ECHR 2009) Суд признал существование нескольких подходов к вопросу о том, являются ли преступления, за которые заявитель преследовался по суду, одними и теми же. Суд представил обзор трех существующих разных подходов к этому вопросу. Установлено, что наличие различных подходов создает угрозу правовой неопределенности, несовместимую с основополагающим правом не привлекаться к суду дважды за одно и то же преступление. Именно на этом фоне Суд предусмотрел в данном случае гармонизированное толкование понятия «одного и того же преступления» в целях Статьи 4 Протокола № 7. Таким образом, в деле Золотухина Суд признал, что подход, где подчеркивается правовая характеристика двух преступлений, слишком ограничивает права физического лица. Если бы Суд ограничился выводом, что лицо подверглось судебному преследованию за преступление, имеющее иную правовую квалификацию, то тем самым он рисковал бы подорвать гарантию, закрепленную в Статье 4 Протокола № 7, вместо того, чтобы обеспечить ее практическую и действенную силу, как это требуется Конвенцией. Соответственно, Суд занял точку зрения, согласно которой Статью 4 Протокола № 7 следует понимать как запрет на преследование или проведение судебного процесса по второму «преступлению» в той части, в которой оно вытекает из идентичных или, по существу, тех же самых обстоятельств. Поэтому важно было сосредоточиться на фактах, представлявших собой набор конкретных фактических обстоятельств, касающихся того же подсудимого и неразрывно связанных во времени и пространстве, существование которых требовалось продемонстрировать, чтобы обеспечить вынесение обвинительного приговора или возбуждение уголовного дела». I11. Исходя из анализа, приведенного Судом в решениях по делам Золотухина и Глантца, видно, что правильным подходом к Статье 4 Протокола № 7 является не ограничительный, а расширительный подход, с упором на обеспечение практической и действенной защиты физического лица, подвергшегося преследованию. (c) Национальное законодательство I12. Повторное привлечение к ответственности за то же преступление в явно выраженной форме запрещено российским законодательством: (a) Конституцией РФ предусмотрено, что «никто не может быть повторно осужден за одно и то же преступление» (ч. 1 ст. 50)3. (b) Ч. 2 ст. 6 Уголовного кодекса РФ предусмотрено, что «никто не может нести уголовную ответственность дважды за одно и то же преступление»4. 2 §14 постановления См. Том C, закладку C3 Меморандума от ноября 2011 г. 4 См. Том C, закладку C4 Меморандума от ноября 2011 г. 3 5 (c) УПК РФ устанавливает, что уголовное преследование прекращается при наличии в отношении подозреваемого или обвиняемого вступившего в законную силу приговора по тому же обвинению либо решения суда, следователя или дознавателя о прекращении уголовного дела по тому же обвинению либо об отказе в возбуждении уголовного дела (п.п. 4 и 5] ст. 27)5. I13. I14. (d) Уголовное разбирательство по первому делу завершилось вынесением «окончательного» решения Нет спора, что уголовное разбирательство по первому делу против заявителей завершилось приговором, то есть, вынесением «окончательного» решения6 к моменту возбуждения разбирательства по второму делу (см. «Франц Фишер против Австрии» (Franz Fischer v. Austria), № 37950/97, § 22, 29 мая 2001 г.; «Градингер против Австрии» (Gradinger v. Austria), 23 октября 1995 г., § 53, Серия A № 328-C; и цитировавшееся выше дело «Золотухин против России» [GC], § 107). Судебное решение по первому делу стало «окончательным» и приобрело силу res judicata 22 сентября 2005 г., когда Московский городской суд вынес свое решение по кассационным жалобам заявителей7. (e) Обвинения в уклонении от уплаты налогов с юридических лиц на первом процессе были сопряжены с «конкретными фактическими обстоятельствами», неразрывно связанными «во времени и пространстве» с обвинениями на втором процессе Как первый процесс, так и второй процесс касались одной и той же использовавшейся в группе компаний Юкос структуры и схемы сбыта одной и той же нефти, добытой одними и теми же дочерними добывающими структурами ОАО «НК «Юкос» (они же «потерпевшие» по «второму» делу), а также нефтепродуктов, произведённых из этой нефти, с использованием одних и тех же трейдинговых компаний, в тот же период времени (1999-2000 годы). Это ясно следует из сравнения содержания приговора на первом судебном процессе – “…Ходорковским М.Б., Лебедевым П.Л. и членами организованной группы были использованы подконтрольные подставные ООО «БИЗНЕС-ОЙЛ», ООО «Митра», ООО «Вальд-Ойл», ООО «Форест-Ойл» … чтобы от имени этих юридических лиц создать видимость осуществления посреднической деятельности и совершить указанные действия и преступления. … их деятельность была убыточной, предназначенной в целях уклонения от уплаты налогов с занимающихся сбытом нефти и нефтепродуктов нефтедобывающих и нефтеперерабатывающих дочерних предприятий ОАО «НК «Юкос» и аффилированными ему коммерческими организациями”.8 (Выделено нами). и приговора на втором судебном процессе: 5 См. Том C, закладку C8 Меморандума от ноября 2011 г. П. 53.2 ст. 5 УПК РФ: «итоговое судебное решение – приговор, иное решение суда, вынесенное в ходе судебного разбирательства, которым уголовное дело разрешается по существу». 7 § 313 дела Ходорковский (№2). 8 См. стр. 44 приговора от 2005 г., в Томе C, закладке C31 Меморандума от ноября 2011 г. 6 6 “Как наиболее приближенному лицу Ходорковский М.Б. определил Лебедеву П.Л. основные функции: финансовое и административное управление российскими и оффшорными компаниями, используемыми для оформления торговых и финансовых операций ОАО «НК «Юкос» (его дочерних производственных и сбытовых предприятий). При этом в Российской Федерации использовались компании, созданные по указанию Лебедева П.Л. и Ходорковского М.Б. в ЗАТО г. Лесной Свердловской области и г. Трехгорный Челябинской области. Так, во исполнение указаний Лебедева П.Л., Ходорковского М.Б. и других членов организованной группы руководитель дирекции налогового планирования ООО «Юкос Москва» и иное лицо – работник этого общества через сотрудников подконтрольного членам организованной группы СП «РТТ» зарегистрировали в 1997-1998 гг. в ЗАТО г. Лесной коммерческие организации ООО «Митра», ООО «Форест-Ойл», ООО «Вальд-Ойл», ООО «Бизнес-Ойл» и в ЗАТО г. Трехгорный – ООО «Мускрон», ООО «Нортекс», ООО «Кверкус», ООО «Колрейн», ООО «Грейс», ООО «Виртус». Данные организации по своей сущности являлись подставными юридическими лицами и использовались для оформления через них движения нефти, нефтепродуктов, ценных бумаг и денежных средств, с целью обеспечения возможности беспрепятственного распоряжения похищенным имуществом”.9 (Выделено нами) I15. Хотя на втором процессе период времени, указанный в обвинении, был продлен до 2003 г., основа дела оставалась, по существу, той же самой. При этом два суда первой инстанции пришли к взаимно и непримиримо противоречащим выводам в отношении тех же самых фактических обстоятельств и по существу таковых. Более того, требование, согласно которому преступления должны быть «неразрывно связаны во времени и пространстве», не означает, что они должны охватывать именно тот же период времени, как четко указано в выводах Суда, установившего нарушение по делу Глантца. Как отмечалось выше, применительно к тому делу в отношении заявителя проводилось налоговое разбирательство в связи с незадекларированными доходами за период с 2000 по 2004 г. 10, а также уголовное разбирательство за растрату и злостное налоговое мошенничество в период с 1997 по 2003 г. I16. Профессор Гамбургского университета Отто Люхтерхандт в своем независимом докладе для Президентского Совета прокомментировал, в какой степени обвинения на первом судебном процессе затрагивали те же фактические обстоятельства, что и обвинения на втором судебном процессе: «Если сравнивать их с обстоятельствами дела, содержащимися в обвинительном заключении и приговоре Мещанского районного суда 2005 года, бросается в глаза совпадение: тогда речь шла о тех же самых обвиняемых, о роли, которую они играли в реализации нефти, добытой дочерними компаниями Юкоса и, кроме того, об уголовно-правовой оценке процессов в вертикально структурированном концерне Юкосе в целом. Фактические обстоятельства, которые сейчас были изучены следователями прокуратуры и составляют содержание обвинительного заключения и являются основанием для осуждения Ходорковского и Лебедева по составу 9 См. стр. 7-8 и стр. 76-78 приговора в Томе C, закладке C213 Меморандума от ноября 2011 г. § 7 постановления по делу Глантца. 10 7 преступления, предусмотренного ст. 160 УК, в полном объеме были предметом также первого процесса и приговора 2005 года. Это сразу же заставляет вспомнить классический принцип правового государства: никто не может быть дважды осужден за то же самое деяние («ne bis in idem»)! Этот принцип есть и в Конституции России (ст. 50 ч. 1) и в ст. 6 ч. 2 Уголовного кодекса. Под преступлением ст. 14 ч. 1 УК РФ понимает «общественно опасное деяние», за которое УК предусматривает наказание. Следовательно, важны обусловливающие уголовную ответственность обстоятельства дела, которые (государственный) суд уже один раз исследовал и именно по которым вынес приговор. Ст. 50 ч. 1 Конституции запрещает повторное осуждение за связанное с такими обстоятельствами дела поведение лица, признанного виновным, с помощью еще и другого состава преступления. Конституция стремится предотвратить, чтобы человек осуждался за какое-либо наказуемое деяние снова и снова. С исполнением наказания его вина искуплена, и требование государства наказать преступника исполнено. Комплекс деяний, за который лицо приговором уже признано виновным, не дает государству легитимации для дальнейшего наказания. Следователи, прокуроры и судья Данилкин проигнорировали и тем самым грубо нарушили конституционный принцип, который является и основным уголовно-процессуальным правом обвиняемых. Обвинение не могло быть предъявлено, судебное заседание не могло быть открыто, а обвинительный приговор за присвоение и отмывание денег - по рассматривавшимся в первом деле фактам – не мог быть вынесен»11. I17. I18. 11 (f) Отсутствие «доказательства новых или вновь открывшихся обстоятельств» Правительство не указывает, что «второе» дело было возбуждено вследствие «новых или вновь открывшихся обстоятельств». Более того, Правительство прямо признало, что «второе» дело «было в значительной степени основано на материалах, полученных в ходе расследования по основному уголовному делу № 18/41-03» (пункт 9 Меморандума). Таким образом, не возникает никаких вопросов, что возбуждение «второго» дела было обосновано «новыми или вновь открывшимися обстоятельствами», как это предусмотрено Статьей 4 § 2 Протокола № 7. Все фактические обстоятельства были известны обвинению изначально; документы и иные материалы, представленные в качестве «доказательств обвинения» суду по «второму» делу и отражающие сбытовые операции «Юкоса», были доступны обвинению ещё в период досудебного производства по «первому» делу. Все эти «доказательства» находились в материалах «основного» дела 18/41-03, по которому, как уже было указано выше в Разделе А, фактически и проводилось всё «расследование», и из которого были незаконно выделены «первое», а затем и «второе» дело в отношении заявителей. Более того, материалы этого же («основного») дела, в том числе полученные в результате многочисленных обысков и выемок, использовались государством для предъявления компании «Юкос» налоговых претензий за период, полностью совпадающий с периодом обвинения по «второму» делу, и при последующем рассмотрении споров по этим вопросам в арбитражных судах России, имевших место в 2003-2007 годах. См. стр. 214 доклада в закладке 140 к настоящему Ответу. 8 I19. I20. I21. Следует отметить, что ни на одном из этапов второго процесса (а также на последующих этапах обжалования) обвинение не утверждало, что второе дело вызвано вновь открывшимися обстоятельствами, послужившими основанием для «второго» состава обвинений. Равным образом, органы обвинения не признали, что «в ходе предыдущего разбирательства были допущены существенные нарушения, повлиявшие на исход дела»: напротив, обвинение, национальные суды и Правительство всегда настаивали на правильности приговора по первому судебному делу. Обвинение и вынесший приговор суд последовательно утверждали, что предметом оценки по «второму» делу является не что иное, как деятельность группы компаний Юкос, связанная со сбытом продукции – нефти и нефтепродуктов и расчётами за неё, без ссылок на какие бы то ни было новые (вновь открывшиеся) обстоятельства. Именно эта деятельность была предметом оценки и по «первому» делу в части, касающейся обвинения в уклонении от уплаты налогов по ст. 199 Уголовного кодекса РФ. (g) Отклонение судом довода заявителей о повторном привлечении к ответственности Заявители последовательно утверждали, что обвинения на втором судебном процессе составляют нарушение правила, запрещающего повторное привлечение к ответственности за то же преступление.12 Решение вынесшего приговор суда, которым он отклонил аргумент о повторном привлечении к ответственности за то же преступление, было тщательно проанализировано и убедительно опровергнуто профессором А.Д. Прошляковым, заведующим кафедрой уголовного процесса Уральской государственной юридической академии, в его отчете для Президентского Совета: «[С]уду пришлось разрешить и ещё один вопрос, а именно: не является ли предъявленное подсудимым обвинение идентичным тому, по которому они уже были осуждены по приговору Мещанского районного суда г. Москвы от 16.05.2005. Отвергая доводы защиты о тождественности нового обвинения ранее предъявленному, суд привёл следующие аргументы: «Доводы стороны защиты о том, что обвинение в присвоении нефти и уклонение от уплаты налогов являются одними и теми же преступлениями, так как налоги, по их версии, уплачивались с похищенной нефти, являются несостоятельными. Налоги уплачены с прибыли, а участниками организованной группы похищено имущество в виде нефти. Прибыль не является имуществом, так как это расчетная бухгалтерская величина, являющаяся разницей между доходами и расходами. Похитить цифры, существующие в бухгалтерской отчетности, невозможно, а совершить хищение нефти, являющейся материальной величиной, имуществом, возможно. Объектом налогового правонарушения (преступления) являются отношения по уплате налоговых платежей (налогов) в бюджет. Базой для исчисления ставок налога является не имущество, а расчетная величина между 12 См., например, жалобу, поданную 16 апреля 2008 г. в Басманный районный суд Москвы в порядке ст. 125 УПК РФ, где заявители утверждали, что дело должно быть прекращено, в том числе, на том основании, что обвинения связаны с событиями, которые были предметом первого судебного процесса заявителей в 20042005 гг. Если обвинения имели под собой какие-либо основания, то их следовало предъявить во время первого судебного процесса – подробнее см. пункт 52 Меморандума от ноября 2011 г. и вышеупомянутую жалобу в порядке ст. 125 УПК РФ в томе C, закладке C82 Меморандума от ноября 2011 г. 9 доходами и расходами. Объектом же присвоения (хищения) являются отношения по поводу владения, пользования и распоряжения определенным имуществом. В связи с этим утверждения подсудимых и стороны защиты о том, что невозможно требовать уплаты налогов, если вся нефть была похищена, не обоснованы, так как объекты преступлений различны» (с.658-659). «В ходе судебного разбирательства по настоящему делу сторона защиты неоднократно приводила довод о том, что инкриминируемое подсудимым в рамках, так называемого хищения вверенной нефти и легализации, деяние уже было предметом судебного разбирательства, по результатам которого Мещанским районным судом города Москвы 16.05.2005 г. в отношении Ходорковского М.Б. и Лебедева П.Л. был постановлен обвинительный приговор, вступивший в законную силу. Суд критически относится к этим доводам по следующим основаниям: Ходорковский М.Б. и Лебедев П.Л. приговором Мещанского районного суда города Москвы от 16 мая 2005 г. осуждены по ч.3 ст.33, п.п. «а», «в», «г» ч.2 ст.199 УК РФ за уклонение от уплаты налогов на общую сумму 17.395.449.282 руб. в 1999-2000 гг. льгот в зоне льготного налогообложения г. Лесной Свердловской области и неуплаты налоговых платежей денежными средствами путем передачи векселей ОАО «НК «Юкос» с использованием юридических лиц - ООО «БИЗНЕС-ОЙЛ», ООО «Митра», ООО «ВальдОйл», ООО «Форест-Ойл». По настоящему уголовному делу они обвиняются в совершении в 1998-2003 гг. хищения путем присвоения за период 1998-2003 гг. у ОАО «Самаранефтегаз», ОАО «Юганскнефтегаз» и ОАО «Томскнефть» ВНК. Однако из приведенных данных усматривается, что Ходорковскому М.Б. и Лебедеву П.Л. по настоящему делу предъявлено обвинение в совершении других преступлений, которые не совпадают с преступлениями, за совершение которых они осуждены по приговору Мещанского районного суда города Москвы, т.е. не совпадают периоды времени совершения преступлений, объекты преступного посягательства. Таким образом, подсудимым не вменены два раза одни и те же объекты преступного посягательства, в одном случае как уклонение от уплаты налогов, в другом как хищение путем присвоения”(с.661-662). Но время совершения «первого» преступления (1999-2000) полностью охватывается периодом «второго» (1998-2003). Оба преступления совершены одними и теми же лицами, в одном и том же месте (г. Лесной Свердловской области), одним и тем же способом. Нельзя согласиться и с мнением суда о том, что это – разные преступления, поскольку у них разные объекты, так как: 1) Статья 14 Международного пакта о гражданских и политических правах 1966 года провозглашает, что никто не может быть вторично судим или наказан за преступление, за которое он уже был окончательно осужден в соответствии с законом и уголовнопроцессуальным правом каждой страны. Этот международно-правовой принцип закреплен также в ч. 1 ст. 50 Конституции Российской Федерации («Никто не может быть повторно осужден за одно и то же преступление») и в ч. 2 ст. 6 УК РФ («Никто не может нести уголовную ответственность дважды за одно и то же преступление»). Пункт 4 ч. 1 ст. 27 УПК РФ устанавливает, что уголовное преследование в отношении подозреваемого или обвиняемого прекращается при наличии в отношении него вступившего в законную силу приговора по тому же обвинению либо определения суда или постановления судьи о прекращении уголовного дела по тому же обвинению. 10 2) Под обвинением действующий уголовно-процессуальный закон понимает утверждение о совершении определенным лицом деяния, запрещенного уголовным законом (п. 22 ст. 5 УПК РФ). При этом в постановлении о привлечении лица в качестве обвиняемого должно содержаться описание преступления с указанием времени, места его совершения, а также иных обстоятельств, подлежащих доказыванию в соответствии с пп. 1-4 ч. 1 ст. 73 УПК РФ (п. 4 ч. 2 ст. 171 УПК РФ). 3) Из содержания п. 22 ст. 5 и п. 4 ч. 2 ст. 171 УПК РФ вытекает, что под тем же обвинением следует понимать те же самые фактические обстоятельства совершенного деяния (время, место, способ, обстановка и др.). Его уголовно-правовая квалификация в данной ситуации значения не имеет, так как в противном случае придется признать, что всякая иная оценка деяния (в том числе и как идеальной совокупности двух или более преступлений) должна приводить к фактическому непризнанию и игнорированию обязательности вступившего в законную силу обвинительного или оправдательного приговора, а также иного судебного решения (ч. 1 ст. 392 УПК РФ). Таким образом, если содеянное было квалифицировано следователем, дознавателем или прокурором одной или несколькими статьями Особенной части УК РФ, и по этому обвинению постановлен обвинительный или оправдательный приговор, то его вступление в силу исключает повторное рассмотрение уголовного дела в отношении того же лица по тем же самым фактическим обстоятельствам, даже если: Деянию дана иная уголовно-правовая квалификация; Вторично деяние дополнительно квалифицировано уже как идеальная совокупность двух или более преступлений; Новые факты, которые не были непосредственно отражены в приговоре, являются частью того сложного преступления, по которому было сформулировано прежнее обвинение; Вменяемое в вину действие (бездействие), которое хотя и характеризуется некоторой самостоятельностью, но по сути дополняет указанное в приговоре деяние и составляет с ним одно целое, т.е. единое преступление. Уголовное преследование такого лица во всех перечисленных случаях должно быть безусловно прекращено на всех стадиях уголовного судопроизводства (п. 5 ч. 1 ст. 27 УПК РФ, ст.ст. 212, 239, 254 УПК РФ и др.), а новое рассмотрение дела будет противоречить международноправовому, конституционному и уголовно-правовому принципу недопустимости повторного осуждения за одно и то же деяние” 13. I22. Все суды кассационной и надзорной инстанций всего лишь в сокращённом виде воспроизвели несостоятельный и ничего не доказывающий 14 довод суда первой инстанции про различные «объекты преступного посягательства».15 Даже после того, как Председатель Верховного Суда РФ, в своих постановлениях от 24 июля 13 См. доклад в закладке 140, стр. 285-289. См., например, первый абзац на стр. 59 определения Судебной коллегии по уголовным делам Московского городского суда от 24 мая 2011 г., в Томе C, закладке C232 Меморандума от ноября 2011 г. 14 11 2012 г.16 и 25 декабря 2013 г.17 о возбуждении надзорного производства по жалобам защиты прямо указал на необходимость тщательной проверки довода о повторном привлечении заявителей к ответственности за то же деяние и сослался на конкретные обстоятельства, подкрепляющие доводы защиты, суды уклонились от выполнения указания Председателя. (h) Выводы судов на первом и втором судебном процессе взаимно несовместимы и противоречивы I23. Как отмечено выше, как профессор Люхтерхандт, так и профессор Прошляков установили, что обвинения на втором процессе нарушали норму, запрещающую повторное привлечение к ответственности за то же преступление. Профессор А.В. Наумов, заведующий кафедрой уголовно-правовых дисциплин Академии Генеральной прокуратуры Российской Федерации, член Научно-консультативного совета при Верховном Суде Российской Федерации, пришел к тому же выводу в своем отчете для Президентского Совета. В частности, профессор Наумов прокомментировал, в какой степени приговоры на двух судебных процессах были взаимно несовместимы и противоречивы с точки зрения уголовного права: редакция ст. 174.1УК РФ, действовавшая на момент вынесения приговора, в явно выраженной форме предусматривала, что ответственность за легализацию (отмывание) не наступает, если предикатным преступлением является уклонение от уплаты налогов (ст. 199 УК РФ)18, а выводы первого судебного процесса в соответствии с ст. 90 УПК РФ имели силу действующего судебного решения (res judicata): «Обвинение в совершении указанного преступления явно противоречит приговору по первому делу Ходорковского М.Б. и Лебедева П.Л. Приговором Мещанского районного суда г. Москвы от 16.03.2005 г. Ходорковский М.Б. и Лебедев П.Л. были осуждены по ст. 199 УК РФ. Осуждены за те же действия. Разница, однако, при этом – принципиальная. По первому приговору суд действия подсудимых по приобретению нефти у нефтедобывающих предприятий и дальнейшей ее продажи счел в отличие от второго приговора правомерными. Преступление, по мнению суда, заключалось в соответствии со ст. 199 УК РФ в уклонении от уплаты налогов и (или) сборов с организации. И признание виновности подсудимых в этом преступлении исключает их виновность в совершении ими хищения нефти, добытой нефтедобывающими предприятиями. Так, в материале «О некоторых вопросах судебной практики 15 «Преступное посягательство» - синоним «преступного деяния», часто используемый национальными судами. 16 См. копию в закладке 147 к настоящему Ответу. 17 См. копию в закладке 154 к настоящему Ответу. 18 См. статью 174.1 УК РФ, которая в соответствующее время гласила: “Статья 174.1. Легализация (отмывание) денежных средств или иного имущества, приобретенных лицом в результате совершения им преступления 1. Совершение в крупном размере финансовых операций и других сделок с денежными средствами или иным имуществом, приобретенными лицом в результате совершения им преступления (за исключением преступлений, предусмотренных статьями 193, 194, 198 и 199, 199.1 и 199.2 настоящего Кодекса), в целях придания правомерного вида владению, пользованию и распоряжению указанными денежными средствами или иным имуществом - наказываются штрафом”. (выделено нами). 12 по делам о незаконном предпринимательстве и легализации (отмывании) денежных средств или иного имущества, приобретенных преступным путем» (фактически являющегося комментарием постановления № 23 Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 18 ноября 2004 г. «О судебной практике по делам о незаконном предпринимательстве и легализации (отмывании) денежных средств или иного имущества, приобретенных преступным путем»), опубликованном в «Бюллетене Верховного Суда Российской Федерации», справедливо утверждается, что, во-первых, «весь доход, полученный в результате преступной деятельности, подлежит обращению в пользу государства, в связи с чем взыскать с этого дохода налог нельзя, и, во-вторых, соглашаясь на обложение налогом дохода, полученного в результате преступления, государство как бы легализует само преступление» (Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2005, № 2, с.30). Все правильно, как говорится, «ни убавить, ни прибавить», да только судьи, по крайней мере, вынесшие приговор, не читают ежемесячник Верховного Суда Российской Федерации. В-третьих, осуждение подсудимых за инкриминируемые им присвоение чужого имущества означает ни что иное, как их повторное осуждение за одни и те же деяния – за приобретение нефти у нефтедобывающих предприятий и ее последующую перепродажу. Как уже отмечалось, различие заключается лишь в уголовно-правовой квалификации содеянного (в первом случае – за налоговое преступление, а во втором – за преступление против собственности). Это, во-первых, противоречит ст. 50 Конституции Российской Федерации и основанной на ней ч. 2 ст. 6 УК РФ. Уместно напомнить, что и ст. 50 Конституции РФ и ч. 2 ст. 6 УК РФ основаны на известных принципах и нормах международного права (например, п. 7 ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах). (см. закладку 140, стр. 237-238). (i) Выводы I24. При таких обстоятельствах, обвинения, предъявленные по второму делу, не являются результатом расследования каких-либо новых (вновь открывшихся) обстоятельств, но также не являются результатом какого-либо нового расследования уже известных гособвинению обстоятельств. Речь в действительности идёт лишь о произвольной замене вымышленного криминального «ярлыка». Вначале были достигнуты истинные цели обвинения заявителей в уклонении от уплаты налогов с организации, а именно банкротство компании «ЮКОС» с последующей экспроприацией её активов, а также лишение заявителей свободы и их дискредитация. Затем на этот, первый по счёту, криминальный «ярлык» был сверху «наклеен» новый, содержащий более тяжкое обвинение в хищении и легализации, в отношении тех же самых обстоятельств. Сделано это, по убеждению заявителей, с недобросовестной целью не допустить их выхода на свободу не только условно-досрочно, но и по окончанию срока наказания по первому приговору, и причинения им ещё большего репутационного вреда путём объявления преступной всей деятельности подконтрольной им крупной компании. 13 I25. В приговоре суд, недобросовестно и всячески избегая признания факта преднамеренного незаконного повторного уголовного преследования заявителей за «конкретные фактические обстоятельства», которые были неразделимо связаны во «времени и пространстве» с обвинениями в первом судебном процессе, также прибегнул к манипулированию доводами защиты, а также к искажению ее позиции19. Аналогично поступили и суды последующих инстанций. I26. Бессодержательные и юридически бессвязные утверждения в приговоре о том, что «прибыль не является имуществом» и «похитить цифры невозможно» 20, никак не опровергают позицию стороны защиты. Продолжая попытки запутать и исказить прямую позицию стороны защиты, национальные суды повторили сколь бесспорную, столь и неуместную и не относящуюся к доводам защиты теорию, что уклонение от уплаты налогов и хищение имеют различные объекты преступного посягательств21. А далее вынесший приговор суд сделал абсурдный «вывод», явно противоречащий закону и доктрине уголовного права (но при этом подтверждающий утверждение заявителей, что имеет место именно их повторное преследование за одни и те же действия): «Таким образом, в данном случае первичным является хищение и направление выручки от реализации похищенного в оборот, в процессе которого и совершилось уклонение от уплаты налогов с целью сокрытия совершаемого хищения и оставления в своем распоряжение максимально большей суммы выручки от реализации похищенного ими имущества»22. I27. Эти манипуляции словами не что иное, как недобросовестные и тщетные попытки прикрыть заведомо необоснованную позицию обилием бессмыслицы. В действительности же у совершившего хищение лица (как и у «орудия хищения» - юридического лица, посредством которого совершается хищение) не возникает законной обязанности уплачивать налог, ни с самого похищенного имущества, ни с дохода от его реализации. Налогооблагаемая база может происходить лишь от легального владения активом, легальных операций с ним и легальных доходов от этих операций. Иными словами, объект налогообложения должен находиться в легальном правовом обороте, в то время как похищенное имущество по-прежнему принадлежит собственнику, а не похитителю и не используемому им в качестве «инструмента» хищения юридическому лицу. С другой стороны, не может возникать налоговых обязательств и у собственника 19 См. стр. 658-659 приговора: «Доводы стороны защиты о том, что обвинение в присвоении нефти и уклонение от уплаты налогов являются одними и теми же преступлениями, так как налоги, по их версии, уплачивались с похищенной нефти, являются несостоятельными. Налоги уплачены с прибыли, а участниками организованной группы похищено имущество в виде нефти. Прибыль не является имуществом, так как это расчетная бухгалтерская величина, являющаяся разницей между доходами и расходами. Похитить цифры, существующие в бухгалтерской отчетности, невозможно, а совершить хищение нефти, являющейся материальной величиной, имуществом, возможно. Объектом налогового правонарушения (преступления) являются отношения по уплате налоговых платежей (налогов) в бюджет. Базой для исчисления ставок налога является не имущество, а расчетная величина между доходами и расходами. Объектом же присвоения (хищения) являются отношения по поводу владения, пользования и распоряжения определенным имуществом. В связи с этим утверждения подсудимых и стороны защиты о том, что невозможно требовать уплаты налогов, если вся нефть была похищена, необоснованны, так как объекты преступлений различны». Приговор в Томе С, закладке С213 Меморандума от ноября 2011 г. 20 См. цитируемую в предшествующей сноске выдержку. 21 Стр. 662 приговора в Томе С, закладке С213 Меморандума от ноября 2011 г. 22 См. там же. 14 похищенного имущества, поскольку он, противоправно и вопреки своей воле лишившись имущества, не может ни использовать, ни реализовать его и получить законный доход, подлежащий налогообложению. I28. Доводы заявителей в плане повторного привлечения к ответственности за то же преступление категорически и убедительно подкрепляются независимыми экспертами, представившими свои отчеты Президентскому Совету. Заявители не только повторно осуждены за одно и то же деяние, но и сами инкриминированные им приговором Хамовнического районного суда деяния получили взаимоисключающую, по отношению к приговору Мещанского районного суда, правовую оценку. Более того, в соответствии с материальным уголовным правом РФ, действовавшим на момент вынесения приговора, при установлении уклонения от уплаты налогов с юридических лиц было прямо запрещено предъявление обвинения в отмывании (легализации) на основании ст. 174.1 Уголовного кодекса РФ. I29. При таких обстоятельствах предъявление второго состава обвинений было явно недобросовестным и незаконным согласно национальному праву и согласно Конвенции. Сам факт их предъявления непосредственно перед тем, когда заявители получили право ходатайствовать об условно-досрочном освобождении – еще один показатель явно выраженной недобросовестности государства в течение всего производства. Согласно заявлению организации Amnesty International, сделанному непосредственно после рассмотрения и отклонения Московским городским судом кассационной жалобы, с предъявлением второго состава обвинений заявители: «оказались между жерновами судебной системы, решающей не юридические, а политические вопросы. Сегодняшний вердикт ясно показал, что российские суды низших инстанций не могут — или не хотят — обеспечивать правосудие в их деле ... Тот факт, что при рассмотрении апелляции суд проигнорировал фундаментальные нарушения, допущенные на втором процессе, а также тот факт, что Михаил Ходорковский и Платон Лебедев уже провели восемь лет за решёткой по мало отличающимся обвинениям, наводят на мысль, что второй обвинительный приговор выносился лишь по политическим причинам, связанным исключительно с личностями подсудимых».23 Вопрос 45. Предполагает ли «хищение» по законодательству Российской Федерации, что потерпевшая сторона понесла какой-либо ущерб в результате него или наличие ущерба не является conditio sine qua поп для осуждения за совершение хищения? Если наличие «ущерба» является необходимым элементом, зависит ли квалификация преступления как «хищение» от суммы ущерба или только от стоимости «похищенного» имущества? КРАТКОЕ ИЗЛОЖЕНИЕ ОТВЕТА ПРАВИТЕЛЬСТВА I30. Правительство заявляет, что «причинение ущерба является обязательным признаком хищения» (пункт 356 Меморандума). При этом Правительство забыло разъяснить, что необходимо доказать наличие ущерба только в виде прямых убытков – см. ниже. 23 См. Amnesty International, “После того, как суд оставил вынесенный приговор в силе, российских бизнесменов признали узниками совести”, 24 мая 2011 г., в Томе C, закладке C229 Меморандума от ноября 2011 г. 15 I31. Правительство признает, что стоимость похищенного имущества оценивается по «фактической стоимости [имущества] на момент совершения преступления» (пункт 358 Меморандума): это неоспоримый принцип национального права, который Правительство полностью проигнорировало в своих ответах на Вопросы из Раздела G. Конечно же, этот принцип полностью противоречит ответам Правительства на вопрос о том, как следует оценивать якобы похищенную нефть. ОТВЕТ ЗАЯВИТЕЛЕЙ НА ВОПРОСЫ СУДА I32. Как уже рассматривалось выше в ответах заявителей на Вопросы из Раздела G, заявители были признаны виновными именно в хищении нефти путем присвоения (а не растраты), и легализации. Поэтому, заявители рассмотрят вопрос, «предполагает ли, в соответствии с российским законодательством, преступление «присвоение», что потерпевшая сторона понесла какой-либо ущерб в результате него, или наличие ущерба не является обязательным условием для признания кого-либо виновным в присвоении?». I33. Присвоение, согласно российскому уголовному закону, является одним из способов хищения. Следовательно, для признания лица виновным в совершении присвоения должно быть неопровержимо доказано наличие в его действиях как каждого из обязательных общих признаков хищения, так и обязательных специфических признаков, характеризующих именно присвоение как способ хищения. В Примечании 1 к ст. 158 Уголовного кодекса РФ сформулированы обязательные общие признаки любого хищения (включая присвоение). Там указано, что хищение есть «совершенные с корыстной целью противоправные безвозмездное изъятие и (или) обращение чужого имущества в пользу виновного или других лиц, причинившие ущерб собственнику”. I34. Таким образом, обязательным признаком любого хищения, включая присвоение, является причинение ущерба потерпевшему. При отсутствии такого ущерба невозможно и хищение. Более того, при хищении потерпевшему должен быть причинён не «какой-либо», а только реальный ущерб в виде прямых убытков. Недополученный доход (упущенная выгода), как и любые иные виды и формы ущерба, кроме реального ущерба в виде прямых убытков, ни при каких обстоятельствах не образуют состава хищения и не влекут уголовной ответственности за хищение. Это давно установленный и неоспоримый правовой принцип как доктрины, так и судебной практики. Данная позиция четко выражена в пунктах 16 и 25 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 декабря 2007 г. № 51 «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате»: “16. …суду необходимо установить, причинен ли собственнику или иному владельцу имущества реальный материальный ущерб либо ущерб в виде упущенной выгоды, то есть неполученных доходов, которые это лицо получило бы при обычных условиях гражданского оборота, если бы его право не было нарушено путем обмана или злоупотребления доверием. 25. Определяя стоимость имущества, похищенного в результате мошенничества, присвоения или растраты, следует исходить из его фактической стоимости на момент совершения преступления. При отсутствии 16 сведений о цене похищенного имущества его стоимость может быть установлена на основании заключения экспертов. При установлении размера, в котором лицом совершены мошенничество, присвоение или растрата, судам надлежит иметь в виду, что хищение имущества с одновременной заменой его менее ценным квалифицируется как хищение в размере стоимости изъятого имущества”24. I35. Профессор Наумов рассмотрел данный вопрос в своем экспертном заключении: «В отношении же причинения ущерба собственнику или иному владельцу имущества следует отметить, что этот признак как в доктрине (науке) уголовного права, так и в судебной практике, понимается как причинение реального материального ущерба, а не в виде упущенной выгоды. На это указывается в любом учебнике по Особенной части уголовного права. Например, «Непременным признаком объективной стороны хищения является то, что оно причиняет прямой материальный ущерб собственнику или иному владельцу похищенного имущества. Он состоит в уменьшении количества (объема) имущества, находящегося в собственности потерпевшего, т.е. в конечном счете ущерб определяется стоимостью изъятых у виновного вещей (денежных средств, ценных бумаг и т.п.). Иные отрицательные последствия, наступающие в связи с изъятием имущества из собственности потерпевшего, как материального (например, упущенная выгода), так и нематериального характера (например, тяжелая моральная травма), не должны рассматриваться в качестве ущерба, причиненного хищением» (Уголовное право. Общая и Особенная часть. Учебник. Под ред. М.П.Журавлева и С.И.Никулина. 2-е изд. М., Норма, 2008, с. 447). «Обязательный признак объективной стороны хищения – наступление общественно опасных последствий в виде причинения прямого, реального имущественного ущерба собственнику или иному законному владельцу имущества. Неполученная выгода не принимается во внимание при определении размера причиненного ущерба» (Уголовное право Российской Федерации. Особенная часть. Под ред. Б.Т. Разгильдиева и А.Н. Красикова. Саратов. 1999, с. 151). Позиция на этот счет судебной практики четко выражена в постановлении № 51 Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 декабря 2007 г.: «суду необходимо установить, причинен ли собственнику или иному владельцу имущества реальный материальный ущерб либо ущерб в виде упущенной выгоды, то есть неполученных доходов, которые это лицо получило бы при обычных условиях гражданского оборота» (Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2008, № 2, с. 6)”.25 (Выделено нами) I36. Заявители подчеркивают этот момент, поскольку указание Европейского Суда в Вопросе 45 на «какой-либо ущерб» позволяет предположить, что Европейский Суд, возможно, ошибочно считает, что российским материальным правом допускается возможность признания в качестве ущерба от хищения упущенной выгоды или какого-либо иного ущерба, кроме реального ущерба в виде прямых убытков. При этом важно отметить, что стоимость якобы 24 25 Копия постановления в закладке 78 к настоящему Ответу. Страницы 235-236 данного доклада в закладке 140 к настоящему Ответу. 17 похищенного имущества, а, следовательно, и размер ущерба от якобы имевшего место хищения, определяются исключительно по фактической стоимости имущества на момент совершения преступления, указанной потерпевшим в его отчётности (на его бухгалтерском балансе). При отсутствии таких сведений фактическая стоимость может быть определена экспертным путём, как это разъяснил ВС РФ. Фактическая стоимость имущества, произведённого самим потерпевшим, определяется, согласно правилам бухгалтерского учёта в РФ, совокупностью затрат на его производство. Никакие иные показатели (в том числе, например, биржевые котировки или рыночная стоимость аналогичного имущества) не принимаются как фактическая стоимость якобы похищенного и, соответственно, как размер ущерба, понесенного от имевшего место хищения. I37. Наконец, как уже было указано выше в ответах заявителей на Вопросы из Раздела G, наличие у потерпевшего реального ущерба в виде прямых убытков, хотя и является необходимым элементом хищения, но само по себе ещё не свидетельствует окончательным образом о его совершении, поскольку собственник имущества может, по различным причинам (благотворительность, распродажи с существенной скидкой), осознанно, по своей воле, пойти на причинение себе таких убытков. О наличии ущерба может свидетельствовать лишь такой реальный ущерб в виде прямых убытков, который образовался у потерпевшего в результате незаконного изъятия у него имущества против его воли. I38. По настоящему делу (по которому заявители были обвинены и признаны виновными в хищении путём присвоения всей нефти, добытой тремя дочерними добывающими обществами компании Юкос) под фактической стоимостью «похищенного», образующей размер ущерба, может пониматься не что иное, как сумма затрат «потерпевших» на производство этой нефти (её добычу из недр, подготовку (т.е. доведение до установленного стандарта качества), и сдачу трубопроводной компании). Однако рассчитанная таким образом фактическая стоимость якобы «похищенной» нефти в рамках «второго» дела не определялась, в обвинении и приговоре упоминание о ней отсутствует. См. вывод, сделанный профессором Наумовым в его экспертном заключении: «В приговоре суда не доказано причинение потерпевшим (потерпевшим по мнению суда) реального материального ущерба в результате заключения ими с подсудимыми договоров купли-продажи добытой нефти. Отсутствие указанных обязательных признаков хищения чужого имущества позволяет утверждать, что в действиях Ходорковского М.Б. и Лебедева П.Л. отсутствует не только состав присвоения чужого имущества (ст.160 УК РФ), но и состав любого другого хищения”.26 I39. Более того, еще в 2010 г. сама государственная компания «Роснефть», в состав которой в результате экспроприации ЮКОСА вошли все три компании – «потерпевшие», подтвердила в своих письменных ответах на запросы суда относительно настоящего дела, что за весь период с 1998 по 2003 гг. выручка от реализации нефти каждой из компаний («потерпевших») всегда существенно превышала фактическую стоимость (себестоимость) нефти, т.е. стоимость её производства.27 Очевидно, что при таких обстоятельствах никакая речь не может идти о каком-либо «ущербе, нанесенном хищением нефти». Далее, как указано 26 Страница 235 в закладке 140 к настоящему Ответу. См. в закладках 134-136 к настоящему Ответу. Ответ на запрос приводится в материалах дела, Том 268, л.д. 103, 105 и 107. 27 18 выше в ответах на вопросы Суда в Разделе G, в своих официальных финансовых отчетах, Роснефть заявляла следующее: «Продажа продукции предприятий группы ЮКОС осуществлялась на обычных коммерческих условиях по рыночным ценам»28. Вопрос 46. Были ли в приговоре по «второму» уголовному делу учтены размеры средств, которые добывающие предприятия не выплатили государству в виде налогов, учитывая, что прибыль группы была сосредоточена в торговых компаниях, зарегистрированных в зонах льготного налогообложения (ЗАТО)? Властям Российской Федерации предлагается указать соответствующие части приговора, в которых приводится анализ этого вопроса. Если заявители уже были привлечены к ответственности за уклонение от уплаты налогов в пользу государства в связи с операциями, вменяемыми в вину ОАО «НК "ЮКОС"», справедливо ли в соответствии со статьей 4 Протокола № 7 к Конвенции привлекать их к уголовной ответственности еще раз за «присвоение» части прибыли производственных компаний, которая в любом случае поступила бы государству в виде налогов? КРАТКОЕ ИЗЛОЖЕНИЕ ОТВЕТА ПРАВИТЕЛЬСТВА I40. Правительство не даёт ответа по существу на вопросы Суда. Правительство, тем не менее, признает, что на момент вынесения приговора обвинение в уклонении от налогов на основании Статьей 198 и 199 УК РФ, в явно выраженной форме исключалось из определения легализации (отмывания), приведенного в Статье 174.1 Уголовного Кодекса РФ (пункт 363 Меморандума). ОТВЕТ ЗАЯВИТЕЛЕЙ НА ВОПРОСЫ СУДА I41. Прежде всего, заявители вновь повторяют, что в рамках «второго» дела они обвинены и признаны виновными в хищении путём присвоения всей нефти, добытой тремя дочерними добывающими структурами компании Юкос, а не в том, что «прикарманили» «части прибыли производственных компаний, которая в любом случае поступила бы государству в виде налогов», или же любую иную часть прибыли этих компаний. Более того, вынесший приговор суд указал в приговоре, что «Похитить цифры, существующие в бухгалтерской отчетности, невозможно, а совершить хищение нефти, являющейся материальной величиной, имуществом, возможно».29 Никакого официального обвинения в хищении каких бы то ни было денежных средств заявителям в рамках «второго» дела никогда не предъявлялось. I42. В этой связи следует также отметить, что, в соответствии с законодательством РФ прибыль акционерного общества, как и право распоряжения ею, принадлежат акционерам в лице уполномоченных органов управления, а вовсе не самому обществу. 30Учитывая, что «Юкос» (a) являлся вначале мажоритарным (контролирующим), а затем и единственным акционером дочерних добывающих обществ; и (b) вся прибыль, полученная в рамках группы компании «Юкос», полностью распределена уполномоченными 28 См. в закладке 52 к настоящему Ответу. Этот документ приводится в материалах дела, Том 264, л.д. 170. См. стр. 659 приговора в Томе С, закладке С31 Меморандума от ноября 2011 г. 30 См. ст.ст. 42 (п.п. 1,3,7) и 48 (п.п. 10.1., 11 части 1 и часть 2) Федерального закона «Об акционерных обществах». Цитируемые положения приводятся в закладке 9 к Ответу. 29 19 органами управления (данный факт никогда не оспаривался) 31; (с) заявители фактически являлись контролирующими акционерами Юкоса, хищение («прикарманивания») заявителями какой бы то ни было прибыли этих дочерних обществ невозможно с точки зрения применимого права. I43. С другой стороны, совершенно ясно, что если бы у «потерпевших» (добывающих дочерних предприятий) была похищена (как утверждается) вся их продукция (в виде добытой нефти), то они никак не могли бы получить никакой выручки от реализации того, что у них похищено, тем более никакой прибыли от такой реализации. Ни сами «потерпевшие», ни обвинение и суд никогда не оспаривали следующих документально подтверждённых фактов: a) добывающими дочерними предприятиями не было выявлено никакой недостачи нефти и/или денежных средств; b) добывающие структуры получили и оприходовали выручку от реализации нефти в полном размере, предусмотренном договорами купли-продажи;32 и c) полученная этими компаниями выручка от реализации нефти обеспечила им не только полное возмещение их затрат на производство нефти, которая у них якобы похищена, но и весьма значительную (около 3 млрд. долларов США) прибыль именно от реализации этой нефти. I44. Совершенно очевидно, что каждого из этих фактов в отдельности, а тем более – их совокупности, более чем достаточно для однозначного вывода, что никакая нефть и никакие денежные средства, поступившие за счет выручки от реализации нефти, у добывающих обществ не были похищены. Явно, само утверждение о получении прибыли добывающими предприятиями (часть которых у них якобы кто-то «прикарманил») полностью сводит к нулю ложное утверждение о хищении у них нефти, так как у этих предприятий не было никаких иных источников прибыли. Все это, однако, не помешало следствию предъявить заявителям обвинение в «хищении всей добытой нефти», а суду – согласиться с ним в приговоре. I45. Соответственно, в приговоре по «второму» делу нет и быть не могло никакого учёта и зачёта сумм, фигурирующих в «первом» деле в качестве якобы не уплаченных добывающими дочерними обществами налогов на прибыль от реализации нефти. Мало того, как уже неоднократно указано в настоящем разделе и в Разделе G выше, обвинение и суд вообще не интересовал размер затрат добывающих обществ в связи с производством и реализацией нефти, в том числе и налоговая составляющая этих затрат. I46. Содержащаяся в вопросе Суда фраза о том, что заявители якобы «прикарманили» часть прибыли добывающих компаний» является, в действительности, отражением примитивной манипуляции властей РФ, преследующей недобросовестную цель – уклониться от возврата утверждаемыми «потерпевшими» на втором судебном процессе (вошедшими в 31 Подробнее об этом см. аргументы заявителей по Вопросам из Раздела G. Что неопровержимо свидетельствует о передаче права собственности на нефть от продавца (производителя) покупателю и доказывает возникшее у продавца право собственности на денежные средства, полученные им в форме поступлений . 32 20 состав государственной компании «Роснефть» в результате экспроприации ЮКОСа) займов, которые были ими ранее получены от дочерней люксембургской компании «Yukos Capital S.a.r.l.».. В соответствии с решениями ряда судов и арбитражных судов, Роснефть должна возвратить эти займы. 33 С целью содействия компании «Роснефть» в уклонении от исполнения договорных обязательств и судебных решений, власти РФ включили предоставление этих займов в состав ложного обвинения заявителей в «легализации», искусственно придав этим займам криминальный характер. Это было сделано, несмотря на то, что такие утверждения прямо противоречат как вступившим в законную силу указанным судебным решениям, так и другому ложному обвинению - в «хищении всей нефти. 33 Четыре письменных договора займа были заключены в период с июля по август 2004 года между компанией "Yukos Capital S.a.r.l" в качестве заимодавца и ОАО "Юганскнефтегаз" в качестве заемщика. Четырьмя арбитражными решениями от 19 сентября 2006 года Международный коммерческий арбитражный суд при Торгово-промышленной палате РФ вынес решение о том, что компания "Юганскнефтегаз" должна выплатить компании "Yukos Capital S.a.r.l" сумму в общем размере около 13 миллиардов рублей (не включая проценты и расходы): см. копии Решений в закладках 61-64 к настоящему Ответу. Однако, 1 октября 2006 года после экспроприации ЮКОСа, "Юганскнефтегаз" слилась с компанией "Роснефть", и в результате этого слияния все активы и пассивы "Юганскнефтегаз" перешли в порядке универсального правопреемства государственной компании "Роснефть", а сама компания "Юганскнефтегаз" прекратила свое существование. Вследствие этого, компания обратилась с заявлением об отмене арбитражных решений, которое было удовлетворено (см. Постановления Федерального арбитражного суда Московского округа от 13 августа 2007 года в закладке 76 к настоящему Ответу). Однако, международные суды отказываются признать решение об отмене арбитражных решений, и исполнили изначальные арбитражные решения – см., например, заключение апелляционного суда в Амстердаме о том, что "судебные решения российского гражданского судьи, которыми были отменены арбитражные решения, являются результатом правосудия, которое следует квалифицировать как необъективное и зависимое, что эти судебные решения не могут быть признаны в Нидерландах. Из этого следует, что при оценке ходатайства Yukos Capital о приведении в исполнение арбитражных решений не следует считаться с отменой этих решений российским судьей" (выделено нами), пункт 3.10 постановления от 28 апреля 2009 года (Том 267, л.д. 175-188 материалов дела), копия в закладке 96 к Ответу. Постановление апелляционного суда было оставлено в силе решением Верховного суда Нидерландов от 25 июня 2010 года (Том 267, л.д. 206-221 материалов дела) в закладке 122 к Ответу. См. также решение Апелляционного суда второго округа США об отклонении связанной с вышеуказанным жалобы компании «Самаранефтегаз» по делу Yukos Capital SARL против ОАО «Самаранефтегаз» от 4 ноября 2014 г. в закладке 163 к настоящему Ответу. Существует ряд иных международных судебных решений и постановлений с аналогичным заключением. 21
