Совершение преступления лицом с использованием служебного

 УГОЛОВНАЯ ПОЛИТИКА: ТЕОРИЯ И ПРАКТИКА
Мирошниченко Надежда Викторовна
кандидат юридических наук,
заведующая кафедрой права
Ставропольского государственного аграрного университета
(e-mail: n01071978@mail.ru)
Совершение преступления лицом
с использованием служебного положения:
проблемы квалификации и перспективы
законодательной регламентации
Статья посвящена исследованию вопроса теории и практики квалификации преступлений, совершенных с использованием служебного положения. Анализируются позиции высшей судебной
инстанции на этот счет; формулируются предложения по совершенствованию закона и практики
его применения.
Ключевые слова: преступления, совершенные с использованием служебного положения;
служебные полномочия, профессиональные правила, квалификация преступлений.
N.V. Miroshnichenko, Master of Law, Head of a Chair of Law of the Stavropol State Agrarian
University; e-mail: n01071978@mail.ru
Committal of crime by a person with use of official position: problems of qualification
and perspectives of legal regulation
The article is devoted to investigation of the problem of theory and practice of qualification of crimes
committed with the use of an official position. The positions of the Supreme judicial instance on this
account are analyzed; proposals for the improvement of the law and practice of its application are formulated.
Key words: crimes committed by abuse of official position; official authority, professional rules, qualification of crimes.
дним из значимых направлений
дифференциации уголовной ответственности в современных условиях
формирования и реализации антикоррупционной политики является закрепление
в нормах уголовного законодательства квалифицированных составов преступлений, совершенных лицами с использованием служебного
положения. Когда правила выполнения служебных профессиональных функций не обладают особой самостоятельной ценностью, для
того чтобы устанавливать за их нарушение
самостоятельную ответственность, либо когда
значимость этих правил несравненно ниже
ценности иных объектов, которым причиняется
вред в результате их нарушения, но, вместе с
тем, когда социальная опасность причинения
вреда этим объектам при нарушении служебных функций намного значительнее, нежели в
отсутствие этого условия, законодатель использует возможность конструирования квалифицированных составов преступлений и
реализует ее достаточно часто. По нашим подсчетам, соответствующая формула встречается в 35 статьях Особенной части УК РФ.
О
Применение уголовно-правовых норм об ответственности за преступления, совершенные
лицом с использованием служебного положения, вызывает в следственной и судебной
практике значительные трудности, связанные с
пониманием признаков состава преступления,
разграничением смежных составов и квалификацией деяний по совокупности.
Анализ позволяет выделить несколько значимых проблемных ситуаций:
1. Состав преступления, связанного с нарушением профессиональных управленческих
функций, сконструирован законодателем по типу
формального, но в реальности такое нарушение
влечет за собой наступление дополнительных
общественно опасных последствий. В данном
случае содеянное должно квалифицироваться
всегда по совокупности преступлений, при
наличии вины субъекта в отношении этих последствий, к примеру, если дискриминация,
совершенная с использованием служебного
положения (ст. 136 УК РФ), влечет за собой
причинение имущественного или иного вреда.
2. Состав преступления, связанного с причинением того или иного вреда не предусматри-
122
ОБЩЕСТВО И ПРАВО ● 2013 ● № 3 (45)
УГОЛОВНАЯ ПОЛИТИКА: ТЕОРИЯ И ПРАКТИКА вает в качестве квалифицирующего признака
факт его совершения лицом при нарушении
профессиональных управленческих функций,
но в реальности вред причиняется при несоблюдении служебных обязанностей. Здесь
возможны варианты:
а) во-первых, в ряде случаев возможно применение только одной нормы о нарушении
профессиональных функций, если она содержит материальный состав преступления. К
примеру, когда причинение имущественного
ущерба путем обмана или злоупотребления
доверием (ст. 165 УК РФ) совершается с использованием служебного положения, содеянное в зависимости от признаков субъекта преступления, должно квалифицироваться по
ст. 201 или 285, 286 УК РФ;
б) во-вторых, при наличии в УК РФ нормы,
предусматривающей ответственность за формальный состав нарушения профессиональных функций, возможна квалификация содеянного по совокупности преступлений. Например,
если незаконное предпринимательство осуществляется должностным лицом, то содеянное образует совокупность преступлений,
предусмотренных ст. 171 и 289 УК РФ;
в) в-третьих, если в УК РФ отсутствует необходимый состав преступления, заключающийся в нарушении профессиональных правил,
виновный должен нести ответственность только за причинение вреда (возможное наличие
состава административного или иного правонарушения здесь не принимается во внимание), а при назначении наказания суд учитывает такие отягчающие обстоятельства, как совершение преступления с использованием
доверия, оказанного виновному в силу его служебного положения или договора (п. «м» ч. 1
ст. 63 УК РФ), совершение преступления с использованием форменной одежды или документов представителя власти (п. «н» ч. 1 ст. 63
УК РФ), совершение умышленного преступления сотрудником органа внутренних дел (п. «о»
ч. 1 ст. 63 УК РФ).
3. Состав причинения вреда содержит квалифицирующий признак, предполагающий
нарушение профессиональных функций (использование служебного положения), равно
состав нарушения профессиональных функций
включает в себя наступление последствий в
виде причинения вреда. Возникает конкуренция уголовно-правовых норм. Разрешаться она
должна, прежде всего, исходя из правильного
уяснения вопроса о содержании объекта посягательства.
Преступление, связанное с нарушением
профессиональных функций, имеющее материальный состав, всегда многообъектно. При
этом в конструкциях «нарушение профессиональных функций, повлекшее причинение вреда» отношения, урегулированные профессиональными правилами, выступают в качестве
основного объекта, а в конструкциях «причинение вреда вследствие нарушения профессиональных функций» – в качестве дополнительного (именно дополнительного, а не факультативного). При совпадении признаков субъекта
преступления, содержания нарушаемых правил и последствий возникает неизбежная конкуренция уголовно-правовых норм. В данном
случае решающее значение имеет основной
непосредственный объект, т.е. то общественное отношение, ради охраны которого издается соответствующая норма и причинение вреда которому составляет социальную сущность
данного преступления. Общий подход к оценке
рассматриваемой ситуации сформулирован
Н.И. Коржанским: а) если причинение вреда
дополнительному объекту является способом
причинения вреда основному, состав преступления охватывает причинение вреда и дополнительному объекту и деяние квалифицируется только по той статье УК, которая предусматривает ответственность за посягательство
на основной объект; б) деяния, при которых
причинение вреда дополнительному объекту
не является способом, составной частью причинения вреда основному объекту, при совершении которых не всегда причиняется вред
дополнительному объекту, образуют совокупность преступлений [1].
Обоснованность этих правил не вызывает
сомнений. Вместе с тем, в судебной практике
они используются порой противоречиво.
Так, при разъяснении проблем квалификации экологических преступлений высшая судебная инстанция в постановлении Пленума
Верховного Суда Российской Федерации «О
практике применения судами законодательства об ответственности за экологические правонарушения» от 05 ноября 1998 г. № 14 указала: обратить внимание судов на то, что в
случаях, когда виновным в совершении экологического преступления признается должностное лицо, оно должно нести ответственность
по соответствующей статье за совершение
экологического преступления, а при наличии в
его действиях признаков злоупотребления
должностными полномочиями или полномочиями лица, выполняющего управленческие
123
УГОЛОВНАЯ ПОЛИТИКА: ТЕОРИЯ И ПРАКТИКА
функции в коммерческой или иной организации, – также ответственность по ст. 285 или 201
УК РФ. При этом, как указано в постановлении
Верховного Суда, необходимо учитывать, что ст.
256, 258 и 260 УК РФ специально предусматривается ответственность за преступления, совершенные с использованием служебного положения. Исходя из этого содеянное следует квалифицировать только по указанным нормам об
экологических преступлениях без совокупности
со статьями, предусматривающими ответственность за должностные преступления,
либо за злоупотребление полномочиями лицами, выполняющими управленческие функции в коммерческой и иной организации [2].
Однако в постановлении Пленума Верховного Суда РФ «О судебной практике рассмотрения уголовных дел об организации преступного
сообщества (преступной организации) или
участии в нем (ней)» от 10 июня 2010 г. № 12
указано, что организация и участие в преступном сообществе, совершенные лицом с использованием своего служебного положения,
могут быть квалифицированы по совокупности
преступлений, предусмотренных ч. 3 ст. 210 УК
РФ и соответствующими статьями УК РФ за
совершенные конкретные преступления [3].
Эти рекомендации, очевидно, противоречат
друг другу: в одном случае не допускаетcя
совокупность преступления, совершенного с
использованием служебного положения, и
собственно служебного преступления, а во
втором случае – допускается таковая. На наш
взгляд, эти различия необоснованны; требуется единый подход, основанный на единых,
теоретически выверенных позициях.
И.Я. Козаченко и З.А. Николаева, специально исследовавшие данный вопрос, формулируют правило, согласно которому при конкуренции общих должностных и альтернативнодолжностных преступлений предпочтение должно отдаваться последним [4]. Эти суждения в
целом справедливы, однако, учитывая состояние
действующего уголовного законодательства, они
нуждаются в некотором уточнении.
Признак «использование служебного положения» в настоящее время однозначно толкуется в целом ряде постановлений Пленума
Верховного Суда РФ как «умышленное использование лицом своих служебных полномочий и
оказание влияния исходя из значимости и авторитета занимаемой им должности» (см. постановления Верховного Суда РФ «О судебной
практике по уголовным делам о преступлениях
экстремистской направленности» от 28 июня
2011 г. № 11, «О судебной практике рассмотрения уголовных дел об организации преступного
сообщества (преступной организации) или
участии в нем (ней)» от 10 июня 2010 г. № 12 и
др.).
Такое толкование вызывает несколько вопросов.
1. Буквально понимая позицию высшей судебной инстанции, надо признать, что рассматриваемый признак не охватывает собой
случаев совершения тех или иных преступлений при превышении лицом своих служебных
(должностных) полномочий. В пп. 15 и 19 постановления Пленума Верховного Суда РФ «О судебной практике по делам о злоупотреблении
должностными полномочиями и о превышении
должностных полномочий» от 16 октября 2009 г.
№ 19 предельно четко определено, что использование служебных полномочий образует
лишь признак объективной стороны преступления, предусмотренного ст. 285 УК РФ, в то
время как совершение должностным лицом
действий, явно выходящих за пределы его прав
и обязанностей, требует квалификации по
ст. 286 УК РФ. Следовательно, если должностное лицо, превышая свои полномочия, совершает то или иное преступление, содеянное им не
может рассматриваться как совершение преступления с использованием служебных полномочий. Не может оно расцениваться и как совершение преступления с использованием авторитета занимаемой должности. Отсюда должен
следовать вывод, что совершение преступления
должностным лицом при превышении служебных
полномочий должно быть всегда квалифицировано по правилам совокупности. Однако такое
утверждение будет преждевременным, поскольку совершение преступления относится к группе
деяний, которые «никто и ни при каких обстоятельствах не вправе совершать», т.е. является
ничем иным, не чем иным, как превышением
должностных полномочий в трактовке упомянутого постановления Пленума Верховного Суда
РФ (п. 19). В итоге получается, что, буквально
толкуя УК РФ и рекомендации высшей судебной инстанции, необходимо констатировать:
совершая преступление, должностное лицо
превышает свои полномочия, но при этом одновременно и использует предоставленные
ему права и обязанности, что объективно невозможно, хотя бы в силу законов формальной
логики. В данном случае, как нам представляется, требуется принципиальное уточнение
законодательных формулировок.
124
ОБЩЕСТВО И ПРАВО ● 2013 ● № 3 (45)
УГОЛОВНАЯ ПОЛИТИКА: ТЕОРИЯ И ПРАКТИКА 2. В трактовке признака «использование
служебного положения» высшая судебная
инстанция в настоящее время отстаивает так
называемое «широкое» толкование, согласно
которому данный признак охватывает собой не
только использование компетенционных возможностей должностного лица, но также использование значимости и авторитета занимаемой должности. Дискуссия относительно возможности такого толкования ведется в науке
достаточно давно. В ее решении нам в большей степени импонирует позиция тех специалистов, которые высказывают в ее адрес критические замечания [5].
Не повторяя известных к сегодняшнему дню
аргументов в пользу ограничения признака
«использование служебного положения» только и исключительно случаями использования
конкретных полномочий, предоставленных
профессией и должностью, дополнительно
укажем, что использование при совершении
преступления авторитета занимаемой должности не может образовывать часть деяния (действия или бездействия), а следовательно, и не
может входить элементом в систему признаков, характеризующих основание уголовной
ответственности или основание ее дифференциации. Использование авторитета и значимости занимаемой должности в большей степени
характеризует лицо, совершившее преступление, а потому может учитываться лишь при
определении меры уголовного наказания.
Кроме того, совершение преступления с использованием служебного положения – это
конструкция так называемого сложного, составного преступления, в котором волей законодателя как бы сливаются два самостоятельных преступления, одно из которых – собственно преступление против интересов службы. Но вред этому объекту не может быть причинен в процессе использования авторитета
занимаемой должности. По крайней мере, в
гл. 23 и 30 УК РФ нет соответствующих составов преступлений. Следовательно, совершая
то или иное преступление, используя лишь
авторитет занимаемой должности, служащий
причиняет вред только одному объекту. А потому его деяние и должно быть квалифицировано по признакам основного состава преступления.
3. Требует уточнения круг субъектов, которые, согласно закону, совершают преступления с использованием служебного положения.
В соответствии с п. 23 постановления Пленума
Верховного Суда РФ «О судебной практике по
делам о незаконном предпринимательстве и
легализации (отмывании) денежных средств
или иного имущества, приобретенных преступным путем» от 18 ноября 2004 г. № 23 под
лицами, использующими свое служебное положение, следует понимать только должностных лиц, государственных и муниципальных
служащих, а также лиц, осуществляющих
управленческие функции в коммерческих и
иных организациях [6]. Такая же позиция озвучена на Пленуме Верховного Суда РФ в постановлениях, посвященных экологическим, экстремистским преступлениям, преступлениям,
предусмотренным ст. 210 УК РФ, и др. Надо
признать, что подобное толкование является
сегодня доминирующим.
В то же время сам Верховный Суд РФ предлагает и иные решения. Так, в постановлении
Пленума Верховного Суда РФ «О судебной
практике по делам о преступлениях, связанных
с наркотическими средствами, психотропными,
сильнодействующими и ядовитыми веществами» от 15 июня 2006 г. № 14 рекомендуется
признавать наличие факта использования служебного положения и в действиях лица, ответственного за исполнение или соблюдение правил оборота наркотических средств или психотропных веществ (очевидно, что в данном случае лицо не всегда выполняет управленческие
функции) [7]. Равным образом в постановлении
Пленума Верховного Суда РФ «О судебной
практике по делам о хищении, вымогательстве
и незаконном обороте оружия, боеприпасов,
взрывчатых веществ и взрывных устройств» от
12 марта 2002 г. № 5 указывается, что субъектом, использующим свое служебное положение, следует признавать как лицо, которое
наделено собственно служебными полномочиями, связанными с оборотом оружия, в частности его использованием, производством, учетом, хранением, передачей, изъятием и т.д.,
так и лицо, которому они выданы персонально
и на определенное время для выполнения
специальных обязанностей (часовым, постовым милиционером, вахтером или инкассатором во время исполнения ими служебных обязанностей и т.п.) [8].
Такая расширительная трактовка понятия
«использование служебного положения» представляется предпочтительной. Служебное
положение – это тот статус и компетенция,
которые присущи лицу в связи с занятием
определенной служебной деятельностью. В
постановлении Пленума Верховного Суда РФ
«О судебной практике по делам об убийстве
125
УГОЛОВНАЯ ПОЛИТИКА: ТЕОРИЯ И ПРАКТИКА
(ст. 105 УК РФ)» от 27 января 1999 г. № 1
разъясняется, что под осуществлением служебной деятельности следует понимать действия лица, входящие в круг его обязанностей,
вытекающих из трудового договора (контракта)
с государственными, муниципальными, частными и иными зарегистрированными в установленном порядке предприятиями и организациями,
независимо от формы собственности, с предпринимателями, деятельность которых не противоречит действующему законодательству [9].
Если обобщить результаты критического анализа законодательного и правоприменительного
использования признака «использование слу-
жебного положения» при совершении преступления, то можно резюмировать необходимость
его корректировки. Полагаем, что в новой редакции исследуемого признака надо отразить: факт
не только использования, но и превышения служебной компетенции, факт связи преступления
не со служебным положением, а служебными
полномочиями, факт совершения преступления
не только управленцами, но и иными лицами,
профессионально выполняющими те или иные
функции. В итоге этот признак может иметь следующую редакцию: «совершение преступления
при исполнении лицом своих служебных полномочий или профессиональных функций».
1. Коржанский Н.И. Объект посягательства
и квалификация преступлений. Волгоград,
1976. С. 94.
2. Бюллетень Верховного Суда РФ. 1999.
№ 1.
3. Бюллетень Верховного Суда РФ. 2010.
№ 8.
4. Козаченко И.Я., Николаева З.А. Проблема
соотношения общего и специального составов
должностных преступлений // Изв. вузов. Правоведение. 1992. № 3.
5. Аснис А.Я. Уголовная ответственность
за служебные преступления. М., 2004.
6. Бюллетень Верховного Суда РФ. 2005.
№ 1.
7. Бюллетень Верховного Суда РФ. 2006.
№ 8.
8. Бюллетень Верховного Суда РФ. 2002.
№ 5.
9. Бюллетень Верховного Суда РФ. 1999.
№ 3.
1. Korganskiy N.I. Object of abuse and qualification of crimes. Volgograd, 1976. P. 94.
2. Bulletin of the Supreme Court of the Russian
Federation. 1999. № 1.
3. Bulletin of the Supreme Court of the Russian
Federation. 2010. № 8.
4. Kozachenko I.Ja., Nikolaev Z.A. Problem of
relation between general and special compositions malfeasance // Proceedings of Institutions.
Jurisprudence. 1992. № 3.
5. Asnis A.Ja. Criminal liability for official
crimes. M., 2004.
6. Bulletin of the Supreme Court of the Russian
Federation. 2005. № 1.
7. Bulletin of the Supreme Court of the Russian
Federation. 2006. № 8.
8. Bulletin of the Supreme Court of the Russian
Federation. 2002. № 5.
9. Bulletin of the Supreme Court of the Russian
Federation. 1999. № 3.
126
ОБЩЕСТВО И ПРАВО ● 2013 ● № 3 (45)