Баштаев Х.К. СУДЕБНЫЙ КОНТРОЛЬ ЗА ОГРАНИЧЕНИЕМ НЕПРИКОСНОВЕННОСТИ ЛИЧНОСТИ

Баштаев Х.К.
Магистрант, кафедра уголовного процесса и криминалистики,
Волгоградский государственный университет
СУДЕБНЫЙ КОНТРОЛЬ ЗА ОГРАНИЧЕНИЕМ НЕПРИКОСНОВЕННОСТИ
ЛИЧНОСТИ
Аннотация
В данной статье рассматриваются актуальные для России проблемы судебного
контроля за ограничением неприкосновенности личности, а также возможности
реализации судебного контроля как комплексного института судебной защиты прав и
свобод гражданина.
Ключевые слова: судебный контроль, правосудие, судебное решение, меры пресечения
Keywords: judicial review, public justice, judicial decision, preventive measure.
Уголовное судопроизводство невозможно представить без ограничения принципа
неприкосновенности личности, закрепленной Конституцией РФ. Понятие судебного
контроля в российском уголовном процессе представляет собой проверку в суде решений
и действий (бездействий) следователя, дознавателя, прокурора, а также принятие мер по
выявлению и устранению ошибок и нарушений прав человека, допущенных на
досудебных стадиях уголовного процесса.
УПК РФ предусмотрел две основные формы судебного контроля на стадии
предварительно следствия – это принятие судом решений о производстве отдельных
следственных действий, ограничивающих конституционные права граждан закрепленных
в ч. 2 ст. 29 УПК РФ и рассмотрение жалоб на действия (бездействие) и решения
прокурора, следователя, органа дознания и дознавателя предусмотренных ч. 3 ст. 29, ст.
125, 127 УПК РФ [2].
В соответствии с уголовно-процессуальным законодательством, ориентированным
на Конституцию РФ, только суд правомочен принимать решения о применении
заключения под стражу и домашнего ареста в качестве меры пресечения, о продлении
срока задержания, о помещении подозреваемого или обвиняемого в психиатрическое или
иное медицинское учреждение для проведения экспертизы, а также другие нормы,
касающиеся передачи судам в ходе досудебного производства по уголовному делу
полномочий по применению меры пресечения в виде заключения под стражу и
продлению срока содержания под стражей. Однако новая гарантия вводилась не сразу.
Реализация положения ч. 2 ст. 29 УПК РФ была отложена на два года и должна была
вступить в силу с 1 января 2004 года, но Конституционный Суд в своем Постановлении по
делу о проверке конституционности статей 90, 96, 122 и 216 Уголовно-процессуального
кодекса РСФСР в связи с жалобами граждан С.С. Маленкина, Р.Н. Мартынова и С.В.
Пустовалова от 14 марта 2002 года предложил Федеральному Собранию незамедлительно
внести в законодательство изменения, чтобы обеспечить введение в действие норм,
предусматривающих судебный порядок применения заключения под стражу, содержание
под стражей, а также задержания подозреваемого на срок свыше 48 часов с 1 июля 2002
года [3].
Однако, отсрочка вступления в силу ч. 2 ст. 29 УПК РФ была не случайна. Вопрос о
полной передаче суду функций ареста неоднозначно воспринят как учеными, так и
практиками. По данному поводу в науке протекает обширная дискуссия, а именно, что это
может привести к ослаблению гарантий законности и снижению эффективности уголовнопроцессуальных мер в борьбе с преступностью. Ученые-процессуалисты отмечают, что
надзор должен носить постоянный характер, а в некоторых ситуациях требуется, чтобы
эта деятельность была оперативной и конфиденциальной, а также, давая санкции на арест,
судебная система наделяется правом вершить всю судьбу процесса от подозрения до
осуждения. Ряд учёных, придерживаются точки зрения, согласно, которой судебная
деятельность еще сама не избавилась от многочисленных нарушений в сфере применения
мер пресечения, в том числе ареста, а, следовательно, не может выступать жестким
гарантом обеспечения прав граждан и, в этом качестве в настоящее время, не многим
отличается от прокурорского надзора. С другой стороны, необходимо признать, что
двухуровневый порядок заключения под стражу, продления срока содержания под
стражей, а также судебный порядок помещения лица под домашний арест и в
медицинский стационар (ч. 2 ст. 29, ч. 3 ст. 108, ст. 109, ч. 1 ст. 165, ч. 2 ст. 203 УПК РФ),
за который высказывались многие ученые и практики, является крупным достижением на
пути совершенствования уголовного законодательства [4].
По мнению профессора Н.Н. Ковтуна одной из наиболее весомых гарантий
обеспечения прав, свобод и законных интересов личности в уголовном судопроизводстве
России, согласно Концепции судебной реформы, был заявлен независимый судебный
контроль за действиями и решениями следственных органов, связанными с применением
мер процессуального принуждения или иным ограничением конституционных прав
участников процесса. Исходя из данного мнения, можно полагать, что установленные
российским законодательством формы оперативной судебной проверки, которые по своей
сущности отличаются от прокурорского надзора или ведомственного процессуального
контроля со временем станут максимально эффективной гарантией обеспечения прав,
свобод и законных интересов личности от произвола в действиях или решениях
публичных правоприменительных органов.
На сегодняшний день оперативный судебный контроль не смог стать надёжной и
эффективной процессуальной гарантией обеспечения прав и свобод личности в
российском уголовном судопроизводстве. Например, согласно статистике, приведенной
профессором Ковтуном Н.Н. судами, в среднем, удовлетворяется около 94% ходатайств
следственных органов о применении к обвиняемым мер пресечения в порядке ст. 108 УПК
РФ и до 98% ходатайств о производстве следственных действий в порядке, установленном
ст. 165 УПК РФ [5]. Такие показатели свидетельствуют о том, что суды не столько
реально и объективно проверяют законность и обоснованность представленных в суд
ходатайств, сколько формально выносят постановления о разрешении на применение мер
процессуального принуждения.
В итоге, как замечает Ковтун Н.Н., процедура проверки становится больше
формальной отпиской документов, нежели эффективным инструментом оперативного
судебного контроля. Нередко процедура контроля занимает, в среднем, около получаса, за
который судьи успевают реализовать не только все необходимые решения и действия,
составляющие процессуальную форму проверки, но и непосредственно изучить до
полутора сотен представленных в суд документов и материалов [6]. Практически везде
имеют место случаи, когда судьи никаким образом не реагируют на явную
процессуальную недопустимость представленных сторонами материалов [7]. Отсюда
распространено и такое явление, когда в ходе одного судебного заседания разрешаются до
десятка и более однородных ходатайств [8].
В первое время, применяя нормы УПК РФ, следственные органы и прокуроры
принимали во внимание все возможные варианты решений суда, принимаемых в рамках
процедур оперативного судебного контроля, к принципиальности деятельности и
итоговых решений суда. По сути, органы уголовного преследования давали нам понять,
насколько суд, во-первых, соответствует заявленным требованиям о его новой роли в
состязательном и социально ориентированном уголовном процессе; во-вторых, готов, как
и ранее, активно принимать участие в борьбе с преступностью. А на данный момент
применение мер процессуального принуждения стало обыденной рутиной следственных
органов, обыкновенной формальностью [5].
Современное российское уголовное судопроизводство, обусловившее введение
судебного контроля в досудебных стадиях следствия, – пишет, к примеру, Н.Г. Муратова,
– предполагает возможность и необходимость введения в систему судебных органов
новой должности – следственного судьи, который мог бы осуществлять все формы
судебного контроля в досудебном производстве [9].
По мнению профессора Барабаша А.С.: «Если не с теоретических, то с практических
позиций, обусловленных житейской психологией судей, нельзя судебный контроль и
правосудие соединять в руках одного судьи» [10]. Улучшения состояния дел пока что не
наблюдается, отмечается усиление карательных начал уголовного судопроизводства, так
как за последние два-три года значительно выросло число арестов и задержаний.
Институт судебного контроля, в рамках которого выдаются разрешения на действия,
ограничивающие конституционные права и свободы граждан, не оправдал ожиданий ряда
учёных-процессуалистов. Так, например, А.К. Утарбаев отмечает высокую степень
удовлетворяемости ходатайств судами, которые, как правило, являются необоснованными
- это свидетельствует о низком уровне эффективности судебного контроля за действиями
следственных органов [11]. В среднем удовлетворение судом ходатайств о даче согласия
на заключение лица под стражу или иные меры пресечения, ограничивающие
конституционные права и свободы граждан составляет ежегодно 91%.
Если раньше прокурор не годился в качестве субъекта, решающего вопрос об
ограничении конституционных прав обвиняемого по мнению Барабаша А.С., то теперь
оказалось, что и судья не годится в качестве такого же субъекта, ведь при прочих равных
добавляется и ещё один
важный момент, заключающийся в
неестественности
объединения в судебном органе функций правосудия с функцией судебного контроля подобное ставит под сомнение эффективность осуществления такого контроля судом. В
свою очередь М.К. Свиридов утверждает, что существование судебного контроля в
тесном контакте с уголовным процессом противоречит самому характеру применяемого в
данном случае материального права. Он приводит аргументы в пользу своей точки
зрения, свидетельствующие о несоответствии природы судебного контроля назначению
уголовного процесса. Также Свиридов М.К. утверждает, что осуществление этого
контроля втянет судей в расследование по уголовному делу, лишит их объективности,
породив обвинительный уклон, что таит в себе реальную опасность для правосудия в
целом [12]. Об этой же опасности говорит и Бойков А.Д. Помимо этого он указывает еще
на один весьма серьезный момент, который заключается в том, что в результате введения
судебного контроля произошло смешение процессуальных функций расследования и
правосудия - по его мнению, снижается «ответственность органов уголовного
преследования за результаты деятельности, как в правовом, так и в психологическом
аспекте: решения в ходе расследования принимают не они, а судьи» [13]. Якимович Ю.К.
добавляет, что суд потерял свойственные ему особенности, такие как независимость,
беспристрастность и объективность, и превратился при этом не только в следователя, но
и в прокурора одновременно [14].
И всё же необходимо учесть, что при всех недостатках судебного контроля как
инструмента уголовного судопроизводства, само появление в УПК РФ данного института
несомненно является довольно-таки серьёзным достижением
уголовного
законодательства. На пути построения правового государства необходимо развивать все
стороны общественной жизни – то же касается и права в целом, все его отрасли также
необходимо совершенствовать. Однако, как видно в вышеизложенном, появляются
различные проблемы, связанные в первую очередь с эффективностью функционирования
судебного контроля и, как следствие, обеспечения гарантий прав граждан. Актуальность
проблемы судебного контроля за ограничением неприкосновенности личности, а также
возможности реализации судебного контроля как комплексного института судебной
защиты прав и свобод гражданина связана с развитием и совершенствованием всего
российского законодательства.
Литература
1. Конституция Российской Федерации. Принята всенародным голосованием 12 декабря
1993 г.
2. Уголовно-процессуальный кодекс РФ от 18 декабря 2001 г. № 174 – ФЗ.
3. Постановление Конституционного Суда РФ по делу о проверке конституционности ст.
90, 96, 122 и 216 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобами граждан
С.С. Маленкина, Р.Н. Мартынова и С.В. Пустовалова от 14 марта 2002 года. № 6 – П.
4. Васильева Е.Г. Проблемы ограничения неприкосновенности личности в уголовном
процессе. Дисс. ... канд. юрид. наук. Уфа: Башкирский государственный университет,
2002. 193 с.
5. Ковтун Н.Н., Суслова Е.Н. Эффективность оперативного судебного контроля //
Уголовное судопроизводство. – 2010. – № 3. – С. 6–14.
6. Ковтун Н.Н. Оперативные судебно-контрольные производства, реализуемые по
правилам статьи 165 УПК РФ // Уголовный процесс. – 2010. – №1(61). – С. 8–16.
7. Ковтун Н.Н., Ярцев Р.В. Практика функционирования судебного контроля,
реализуемого в порядке статьи 125 УПК РФ // Уголовный процесс. – 2007. – № 11(35). –
С. 22–37.
8. Ковтун Н.Н. Предмет судебного следствия в судебно-контрольных производствах //
Уголовный процесс. – 2007. – № 3. – С. 14–19.
9. Муратова Н.Г. Система судебного контроля в уголовном судопроизводстве: вопросы
теории законодательного регулирования и практики: автореф. дисс. докт. юрид. наук.
Екатеринбург, 2005. С. 5.
10. Барабаш А.С. Прокурор - следственный судья. Международная научная конференция.
Доклады и сообщения на конференции "Уголовная юстиция: связь времен".
11. Утарбаев А.К. Проблемы правового регулирования и доказывания оснований
ограничения конституционных прав личности в уголовном процессе РФ: Дис. … какд.
юрид. наук. Самара, 2009. С. 120.
12. Свиридов М.К. Соотношение функции разрешения уголовных дел и судебного
контроля в деятельности суда//Правовые проблемы укрепления российской
государственности. Вып. 7. Томск: ТГУ, 2001. С. 5-6.
13. Бойков А.Д. Третья власть в России. Книга вторая – продолжение реформ. М.:
Юрлитинформ, 2002. С. 32.
14. Якимович Ю.К. Нужен ли нам новый УПК? // Проблемы уголовного
судопроизводства. Москва-Кемерово, 1998. С. 115 -116.
15. Изварина А.Ф. Судебная власть в Российской Федерации: содержание, организация,
формы / Ростов н/Д: «Феникс», 2005.
16. Петрухин И.Л. Судебная власть: контроль за расследованием преступлений. – М.: ТК
Велби, Изд-во Проспект, 2008.