Психология экономической социализации
advertisement
Министерство образования и науки Российской Федерации ГОУ ВПО «Иркутский государственный университет» А. П. Вяткин ПСИХОЛОГИЯ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ СОЦИАЛИЗАЦИИ ЛИЧНОСТИ: СУБЪЕКТНО-РОЛЕВОЙ ПОДХОД Монография УДК 159.0.018 ББК 88 В99 Печатается по решению редакционно-издательского совета Иркутского государственного университета Рецензенты: доктор психол. наук, профессор В. Г. Асеев доктор психол. наук, профессор А. В. Глазков В99 Вяткин А. П. Психология экономической социализации личности: субъектно-ролевой подход : монография / А. П. Вяткин. – Иркутск : Изд-во Иркут. гос. ун-та, 2010. – 383 с. ISBN 978-5-9624-0483-7 Изложены методологические, теоретические и прикладные психологические аспекты экономической социализации личности в условиях трансформации общества. На основании социально-психологического анализа современного общества определены основные проблемы социализации, выявлены специфические психологические факторы и механизмы экономической социализации. Разработанная концепция экономической социализации личности основана на теоретической модели, включающей базовые и операциональные категории. Разработан и апробирован методический комплекс для диагностики специфических психологических факторов и механизмов экономической социализации. Представленные эмпирические результаты отражают закономерные связи психологических факторов и механизмов с внешним критерием, что позволяет давать индивидуально-психологическую оценку готовности к экономической деятельности. Монография может быть полезной студентам, проходящим специализацию по социальной психологии, а также студентам экономических, управленческих и правовых специальностей. Особый интерес она может представлять для практических психологов, работающих в экономической сфере. Библиогр. 395 назв. Ил. 11. Табл. 31. Прил. 5 УДК 159.0.018 ББК 88 ISBN 978-5-9624-0483-7 2 © Вяткин А. П., 2010 © ГОУ ВПО «Иркутский государственный университет», 2010 ОГЛАВЛЕНИЕ Введение ......................................................................................... 6 Раздел I. ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ СОЦИАЛИЗАЦИИ ЛИЧНОСТИ В УСЛОВИЯХ ТРАНСФОРМАЦИИ ОБЩЕСТВА ................................................................................... 13 Глава 1. Трансформация современного общества как специфическое условие социализации личности ......... 14 1.1. Социально-психологические особенности трансформации общества .............................................................................. 14 1.2. Влияние трансформации современного общества на личность ......................................................................... 25 Глава 2. Концептуальный анализ социализации личности в условиях трансформации общества ........................... 34 2.1. Конкретизация дефиниции «социализации личности» ... 34 2.2. Анализ и обобщение психологических концепций социализации личности ..................................................... 42 Глава 3. Психологические факторы и механизмы социализации личности .......................................................................... 56 3.1. Анализ психологических механизмов социализации личности .............................................................................. 56 3.2. Систематизация психологических факторов и механизмов социализации личности ..................................................... 63 Глава 4. Теоретическое исследование экономической социализации личности в условиях трансформации общества ........................................................................... 73 4.1. Общие черты и эффекты экономической социализации . 75 4.2. Психологические и социально-психологические факторы экономической социализации ........................................... 83 4.3. Психологические механизмы экономической социализации ...................................................................... 92 3 Выводы по разделу I ...................................................................... 100 Раздел II. РАЗРАБОТКА КОНЦЕПЦИИ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ СОЦИАЛИЗАЦИИ ЛИЧНОСТИ В УСЛОВИЯХ ТРАНСФОРМАЦИИ ОБЩЕСТВА ............................................. 102 Глава 5. Личность в системе экономических отношений .......... 103 5.1. Экономическая социализация сознания ............................105 5.2. Личность как субъект экономической социализации ......115 5.3. Психолого-экономические особенности личности ..........123 Глава 6. Системный критерий экономической социализации .. 131 6.1. Психологическая готовность к экономической деятельности как интегральный критерий экономической социализации ......................................................................133 6.2. Способности к экономической деятельности как обобщенный психологический фактор экономической социализации ......................................................................141 Глава 7. Субъектно-ролевой подход к исследованию экономической социализации личности ....................... 155 7.1. Категория «субъект» как теоретическое основание концепции экономической социализации ........................158 7.2. Теоретическая модель экономической социализации .....165 7.3. Субъектно-ролевая структура экономической социализации ......................................................................171 Выводы по разделу II .................................................................... 177 Раздел III. ЭМПИРИЧЕСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ ПСИХОЛОГИЧЕСКИХ ФАКТОРОВ И МЕХАНИЗМОВ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ СОЦИАЛИЗАЦИИ ЛИЧНОСТИ ........... 179 Глава 8. Экономическая направленность как ведущий фактор экономической социализации личности ....................... 180 8.1. Категория экономической направленности личности .....181 8.2. Разработка и апробация методики диагностики экономической направленности личности .......................190 4 8.3. Эмпирическое исследование экономической направленности ................................................................... 208 Глава 9. «Я-концепция» как фактор и механизм экономической социализации ................................................................... 226 9.1. Рабочая модель «Я-концепции» ........................................ 226 9.2. Экономический аспект «Я-концепции»: экономические представления и самооценка ............................................. 235 9.3. Эмпирическое исследование «Я-концепции» .................. 245 Глава 10. Субъективная экономическая рациональность как фактор и механизм экономической социализации ..... 264 10.1. Дефиниция субъективной экономической рациональности ................................................................. 265 10.2. Теоретическая модель субъективной экономической рациональности ................................................................. 277 10.3. Эмпирическое исследование субъективной экономической рациональности ....................................... 284 Глава 11. Личностно-экономическое конструирование как фактор и механизм экономической социализации .... 300 11.1. Парадигма социального конструктивизма как теоретическая основа личностно-экономического конструирования ............................................................... 300 11.2. Эмпирическое исследование личностно-экономического конструирования ............................................................... 310 Заключение .................................................................................... 327 Библиографический список .......................................................... 337 Приложения ................................................................................... 360 5 Введение С овременное общество характеризуется нестабильностью, высокой социальной динамикой и неопределенным «вектором» социальных изменений. Для личности трансформация общества выступает как ряд неясных, непредсказуемых ситуаций, создающих невозможность даже ближайшего прогнозирования своей судьбы [Андреева, 2000]. Человек пытается преобразовать новую ситуацию, обращаясь к способам решения, взятым из прошлого, что задает определенную инверсию процесса социализации. Информатизация общества и развивающиеся сетевые коммуникации приводят к снижению статуса социальной принадлежности как источника и фактора социализации, т. е. лишают личность привычной социальной идентичности [Белинская, 2006]. Масштабные изменения в обществе связаны с переходом к рыночной экономике, – современное российское общество потеряло «экономическую невинность» [Фенько, 2004], что привело к экономическим девиациям (гиперинфляция, безработица, нищета, личностный кризис) и проявлениям маргинальности [Забродин, 2000], которые совпали с началом формирования «рыночного синдрома» [Китова, 2005]. Присутствие в современном российском обществе нескольких видов культуры [Братусь, 2000] приводит к конфликту в системе экономических ценностей – труд, деньги, товар, потребление, спекуляция и др. [Анцупов, Шипилов, 2007]. Многие теоретические и прикладные решения проблемы социализации личности, разработанные для стабильных социальных условий, оказываются недостаточно эффективными или неприемлемыми в условиях трансформации общества. Научная проблема экономической социализации личности (ЭСЛ) в условиях трансформации общества обусловлена рядом новых социально-психологических противоречий – трансформация институтов социализации опережает традиционные измене6 ния личности, что приводит к инверсии процессов социализации; развитие сетевых коммуникаций вызывает кризис привычной социальной идентичности; доминирование экономических проблем в социальной сфере приводит к конфликту рыночных и этических ценностей. Проблема проявляется в новых психологических факторах и механизмах экономической социализации личности – акценты социально-психологической детерминации деятельности и социализации смещаются в сторону субъекта деятельности, экономическая направленность выступает как ведущий системообразующий фактор ЭСЛ, конфликт рыночных и этических ценностей проявляется как новый фактор и механизм ЭСЛ, конструирование социальности выступает как метамеханизм ЭСЛ. Таким образом, научная проблема ЭСЛ в условиях трансформации общества заключается в новых социально-психологических противоречиях, которые субъект разрешает, опираясь на специфические психологические факторы и механизмы социализации. Наиболее эффективной тактикой социализации может считаться выработка готовности личности к адаптации в любых социальных условиях [Филонов, 2003], интегральным фактором которой выступают способности личности, а интегральным механизмом, – синхронизация социальных и личностных трансформаций. Решение проблемы обеспечит психологическую готовность личности к экономической деятельности и более успешное вхождение в систему социально-экономических связей современного общества. Основное возражение такому решению может быть связано с повышением статуса операциональной регуляции в процессе экономической социализации личности в сравнении с целевой и смысловой (ценностной) регуляцией [Осницкий, 2001]. Современные исследования ЭСЛ обращаются к теоретическим основам общей социализации личности (Б. Г. Ананьев, Г. М. Андреева, Н. Ф. Голованова, А. Л. Журавлев, А. Н. Леонтьев, Б. Ф. Ломов, В. В. Новиков, Е. А. Орлова, Б. Д. Парыгин, Ю. П. Поваренков, А. А. Реан, А. Л. Свенцицкий, В. Д. Шадриков, Р. М. Шамионов, и др.), к изучению экономического сознания, его становления и развития (О. С. Дейнека, А. Л. Журавлев, Ю. М. Забродин, А. Д. Карнышев, А. И. Китов, С. В. Ковалев, В. Д. Попов, А. В. Филиппов, В. А. Хащенко), к исследованию сознания в периоды острых социально-экономических кризисов 7 (А. Л. Журавлев, Ю. М. Забродин, А. Б. Купрейченко и др.), а также к исследованию компонент экономического сознания: когнитивного (В. В. Визир, О. С. Дейнека, Т. В. Дробышева, А. Л. Журавлев, А. В. Карпов, Т. В. Корнилова, Е. В. Щедрина, Д. Канеман, А. Campbell, Е. Shafir, А. Tversky и др.); эмоционального (А. Л. Журавлев, В. П. Позняков, О. С. Дейнека, А. Б. Фенько, И. Ю. Калмыкова, М. М. Юдкевич, А. Furnham, В. Kirkcaldy и др.); мотивационного (И. В. Алешина, С. М. Исаев, А. И. Китов, Ф. Котлер, Г. Фоксол, J. Engel, D. Hawkins, A. Lewi, P. Webley и др.). Отдельным направлением исследований является изучение особенностей экономического сознания представителей различных социально-экономических групп: предпринимателей (А. Л. Журавлев, В. П. Позняков, П. Н. Шихирев и др.); безработных (В. П. Ростовский); школьников (Т. В. Дробышева, В. С. Дудик, Ж. А. Жилина, Н. А. Помуран, М. Н. Стельмашук, А. Б. Фенько, П. Лунт и др.). Известны работы, направленные на изучение экономических установок личности (О. С. Дейнека, А. Н. Лебедев, А. К. Боковиков, А. Б. Фенько, J. Gunnarsson, G. Katona, P. Lunt и др.); экономических ценностей (А. Л. Журавлев, Н. А. Журавлева); экономических притязаний (С. В. Малахов), субъективного экономического благополучия (В. А. Хащенко, В. Strumpel, В. Headey, R. Mullis), экономической идентичности личности (В. А. Хащенко), а также нравственно-психологической регуляции экономической активности и экономического самоопределения (А. Л. Журавлев, А. Б. Купрейченко и др.). Появляются современные работы по теории экономического поведения на основе математической теории психики (А. Н. Орехов). В то же время исследований экономической социализации в контексте новых социально-психологических противоречий и порождаемых ими психологических факторов и механизмов социализации личности не проводилось. Целью монографического исследования является выявление специфических психологических факторов, механизмов и закономерностей экономической социализации различных социальных групп (предприниматели, госслужащие, работающие специалисты, безработные, студенты разных специальностей) в условиях трансформации общества. 8 Проблемы и гипотеза исследования. Экономическая теория, в основе которой лежат гипотетические представления об «экономическом человеке», сталкивается с множеством теоретических и эмпирических исследований психологического плана, которые демонстрируют ограниченность этих представлений или высокую степень противоречия экономических и психологических моделей. Присуждение в 2002 г. Нобелевской премии по экономике американскому психологу Д. Каннеману вызвало эйфорию у некоторых экономических психологов, которые считали, что экономисты как бы принесли извинения за то, что «столько лет морочили людям голову» [Фенько, 2004]. Несомненно, полученные результаты, и в первую очередь, в отношении рациональности выбора, заставляют совсем иначе взглянуть на модели экономического поведения, которые ранее считались вполне приемлемыми. Однако и эти результаты имеют свои ограничения и допущения, связанные с культурно-историческими константами, теоретико-методологическими положениями самого исследования, которые отразились на моделировании решений в эксперименте и их результатах. Кроме того, какие-либо исследования на российской выборке, подтверждающие или опровергающие выводы Д. Каннемана, не проводились. За тем или иным экономическим поведением или деятельностью стоит личность субъекта. Исследования связей свойств личности с результатами деятельности показали, что плотность или информативность этих связей очень низкая. Сама деятельность напрямую никак не «вытекает» из свойств личности, а опосредуется особенностями личности как субъекта деятельности. Предмет деятельности как бы «замыкает» целостную структуру «субъект – предмет – средства» [Ананьев, 2000]. Характеристики субъекта экономической деятельности, отражая объективные экономические условия, являются основными признаками субъектности, к ним можно отнести предметность, активность, автономность, целостность [Анцыферова, 2000; Брушлинский, 2003; Петровский, 2007; Сергиенко, 2007]. Однако теоретические и прикладные аспекты экономического субъекта до настоящего времени остаются неразработанными, что проявляется в изучении психологических феноменов с позиций экономического поведения, либо экономического сознания. 9 Субъект экономической деятельности, несомненно, отличен от субъекта экономического поведения. Первый уровень отличия может быть отнесен к предмету. Связь деятельности с предметом выражена, а в поведении эта связь ослаблена или отсутствует. Второй уровень отличия связан с потребностями субъекта. Деятельность порождается общественными потребностями, главное в оценке продукта деятельности – общественная значимость. А поведение порождается индивидуальными потребностями и его результат не является продуктом, т. е. не обладает потребительской стоимостью. Третий уровень отличия относится к соотношению мотива и цели. Для деятельности связь мотива и цели опосредована продуктом деятельности, а для поведения эта связь непосредственна, цель деятельности – планомерная, «пошаговая» и трансформируется в конкретные задачи, а поведения – спонтанная, близкая, мало изменчивая [Ломов, 1984]. Отсутствие точности и однозначности в понимании экономической деятельности и экономического поведения часто приводят к определению одного через другое и, как следствие, отсутствие качественного содержания каждого понятия. Одна из проблем экономической социализации личности – это проблема психодиагностики. При разработке психодиагностического комплекса мы опирались на авторскую субъектноролевую концепцию экономической социализации. Ключевое положение концепции состоит в том, что экономическая социализация рассматривается и исследуется на трех уровнях – личности, экономического сознания, субъекта экономической деятельности. При этом деятельность субъекта представлена репертуаром экономических ролей – предприниматель, производитель (работник по найму), продавец, покупатель, потребитель, плательщик налогов, собственник [Карнышев, 2002] – и выступает в качестве обобщенного психологического механизма деятельностной социализации в экономических ролях. Общая гипотеза исследования сформулирована на основании предварительного теоретико-методологического анализа проблемы социализации личности в условиях трансформации общества, а также пилотажного исследования экономической социализации нескольких социальных групп – предприниматели, специалисты предприятий, студенты, безработные. За тем или 10 иным видом социальной активности, являющейся обязательным атрибутом социализации, стоит, в первую очередь, субъект деятельности (поведения, отношений). Сама активность напрямую не «вытекает» из свойств личности или сознания, а опосредуется особенностями субъекта деятельности и его взаимодействием с социальным окружением. Психологические свойства субъекта, личности и сознания, соответствующие объективным социальным условиям, выступают как психологические факторы социализации, которые преобразуются в эффекты посредством психологических механизмов. В условиях динамичной трансформации общества традиционные психологические факторы и механизмы социализации становятся недостаточно эффективными для присвоения субъектом экономического опыта и вхождения в систему социально-экономических связей. Могут эффективно использоваться специфические психологические факторы ЭСЛ – экономическая направленность личности, экономическая «Я-концепция», субъективная экономическая рациональность, способность к личностно-экономическому конструированию, – каждому из которых соответствует свой психологический механизм социализации. Обобщенным психологическим фактором экономической социализации являются способности личности, обобщенным психологическим механизмом присвоения и воспроизводства нового социального опыта становится деятельность в экономических ролях, а обобщенным психологическим критерием выступает готовность к экономической деятельности, что в конечном итоге выражается в социально-экономическом статусе личности. Основное содержание исследования изложено в трех разделах. В первом разделе «Теоретико-методологическое исследование экономической социализации личности в условиях трансформации общества» (главы 1–4) социализация личности рассматривается как актуальная предметная область социальной психологии, интерес к которой обусловлен выраженными социально-культурными тенденциями современности. К таким тенденциям относятся усиление динамики социальных процессов, возрастание значимости индивидуально-личностного начала во всех проявлениях жизни современного человека, а также переосмысление теоретических идей и практик коммунистических отношений. Экономическая социализация личности приобретает 11 статус нового научного направления, приоткрывающего с позиций социальной психологии личности «тайну» вхождения человека в сложный самостоятельный цикл экономической жизни. Во втором разделе «Разработка концепции экономической социализации личности в условиях трансформации общества» (главы 5–7) отражена разработка субъектно-ролевой концепции экономической социализации. Теоретико-методологической основой концепции является ряд положений: – субъектно-деятельностный подход, иерархическая структура базовых категорий – личность, экономическое сознание, субъект экономической деятельности; – категория экономической роли, которая является единицей анализа деятельности и функциональной единицей социализации; – операциональная структура экономической социализации – факторы, механизмы, эффекты. В третьем разделе «Эмпирическое исследование психологических факторов и механизмов экономической социализации» (главы 8–11) представлена разработка методического комплекса для эмпирического исследования, выполнено сравнительное эмпирическое исследование психологических факторов и механизмов экономической социализации по внешнему критерию, разработан системный критерий психологической готовности к экономической деятельности. Автор выражает глубокую благодарность научному консультанту профессору Л. Б. Филонову за содержательное обсуждение работы и ценные замечания, декану факультета психологии ИГУ И. А. Конопаку за организационную поддержку, а также всем участникам эмпирического исследования, добросовестно выполнившим предложенные задания. 12 Раздел I ТЕОРЕТИКОМЕТОДОЛОГИЧЕСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ СОЦИАЛИЗАЦИИ ЛИЧНОСТИ В УСЛОВИЯХ ТРАНСФОРМАЦИИ ОБЩЕСТВА C оциализация личности в настоящее время становится предметной областью многих научных направлений, интерес к ней обусловлен выраженными социальнокультурными тенденциями современности. К таким тенденциям относятся усиление динамики социальных процессов, возрастание значимости социально-психологического и субъектного начала во всех проявлениях жизни современного человека, а также переосмысление теоретических идей и практик коммунистических отношений [Мамардашвили, 1989]. Экономическая социализация личности приобретает статус нового научного направления, приоткрывающего с позиций социальной психологии личности и субъекта «тайну» вхождения человека в сложный самостоятельный цикл экономической жизни. Целью настоящего раздела является предварительное выделение психологических факторов 13 и механизмов эффективной экономической социализации личности в условиях трансформации общества для обоснования разрабатываемой концепции экономической социализации и дальнейшего эмпирического исследования. 14 Глава 1 ТРАНСФОРМАЦИЯ СОВРЕМЕННОГО ОБЩЕСТВА КАК СПЕЦИФИЧЕСКОЕ УСЛОВИЕ СОЦИАЛИЗАЦИИ ЛИЧНОСТИ Непременным атрибутом социализации в разных подходах и у разных авторов (Г. М. Андреева, А. Н. Леонтьев, В. В. Новиков, Б. Д. Парыгин, В. Д. Шадриков и др.) является ее культурноисторический контекст – социальное окружение есть и обязательное условие, и источник социализации. Личные качества, социальные нормы, ценности, идеалы предъявляются индивиду культурой («значимого другого», референтной группы, социального окружения), принимаются, присваиваются и индивидуализируются им, и человек входит в систему социальных связей и отношений. Инкультуризация и трансляция культуры – перманентный процесс и механизм, лежащий в основе «субъектной социализации» [Новиков, 2003, с. 32]. 1.1. Социально-психологические особенности трансформации современного общества Трансформация современного общества вызвана, в первую очередь, переменами, которые «еще недостаточны для окончательного перелома ведущей тенденции, однако уже обеспечивают необратимость нового» [Новиков, 2000, с. 14]. Основные тенденции трансформации связаны с интернационализацией и глобали15 зацией социально-экономических отношений во всем мире и направлены на решение глобальной проблемы – «не просто прокормить растущее человечество, но и просто выжить по отдельности» [Там же, с. 15]. Современная трансформация общества часто характеризуется как экономический кризис, который продолжает нарастать и имеет существенные особенности в отличие от ранее прошедших кризисов в разных странах. К основным признакам острых кризисных социальнопсихологических изменений можно отнести: – быстрое падение производства, прекращение деятельности огромного количества предприятий; – резкое возрастание безработицы во всех сферах народного хозяйства и по подавляющему большинству профессий; – интенсивная инфляция, резкое подорожание товаров и продуктов первой необходимости; – быстрое рассогласование или нарушение экономических, организационно-управленческих и социальных связей между регионами, отраслями, предприятиями [Бирштейн, 2000; Журавлев, 2007; Лепский, 2007; Позняков, 2002; Стефаненко, 2004; Шишкина, 1995; Шорохова, 1998 и др.]. Среди инициаторов радикальной трансформации российского общества не было субъектов российского развития, т. е. никто из субъектов – организаторов перестройки не был заинтересован в развитии общества и не был нацелен на него. Поэтому главная болезнь трансформации в России – это бессубъектность и «системная дезорганизация» [Лепский, 2007, с. 12]. К основным причинам этой «болезни» относится следующее: – государство не сформировало стратегию развития, понимаемую и принимаемую большинством населения; – существенную роль в управлении играют коррумпированные чиновники, криминал и другие асоциальные элементы; – «средний класс» атрофирован и не включен в реальные процессы управления и развития; – политические партии и общественные образования имеют бутафорский характер; – граждане в большинстве социально пассивны [Лепский, 2007]. 16 «Драма новейшей истории России заключается в том, что лишь несколько сот человек «сдвинули с места гигантскую империю и перевели ее движение совсем на другую орбиту» [Бирштей, 2000, с. 18]. Однако программа социально-экономических преобразований оказалась настолько чуждой для России, что вызывала подозрения о стратегическом предательстве [Бирштейн, 2000]. Небывалый размах социальных изменений в стране, стремительная экономическая, политическая, социальная и идеологическая переориентация России привели не только к материальному и социальному, но и к духовному кризису в обществе. Девальвация высших ценностей, системный кризис в стране быстро расширяют группу риска, обусловливая развитие психических расстройств, нарушение адаптации и распространение различных форм отклоняющегося поведения [Козлов, 2007, с. 81]. Для России присуща специфическая модель «догоняющей модернизации» европейского общества, всегда проводимой по велению «сверху» и преимущественно насильственными административными методами. Такой путь модернизации имеет свою историческую традицию и способствует сохранению и укреплению российской ментальности и тех черт национального характера, которые позволили сохранить этнос и его культурные традиции [Емчура, 2006]. Переход от подавляющего, но одновременно опекающего общества «развитого социализма», дававшего минимальные социальные гарантии, к обществу рыночных отношений и личной ответственности вызывает громадное общее повышение напряженности, так как далеко не все способны адаптироваться к новым экономическим отношениям и устоять перед натиском новых ценностей. Личность в современном российском обществе переживает состояние, близкое к культурному шоку: ценности социалистического общества во многом оказались разрушенными, а «новые», в основном потребительские и эгоцентрические, приняты частично или не приняты вообще. «Утрата ориентиров относительно иерархии ценностей оплачивается дорогой ценой, она порою порождает нравственный беспредел» [Козлов, 2007, с. 85]. Сегодня в массовом сознании российского общества присутствует, как минимум, три вида культуры: досоветская, советская, 17 западноевропейская. Для досоветской культуры и соответствующего типа личности характерны «тонкая душевная организация, ранимость, лиризм, жалость, милосердие, сострадание» [Братусь, 1993, с. 12]. Советский вид культуры и порожденный ею тип личности определяются как группоцентрические, т. е. главную ценность составляют классовые интересы, а человек, вопреки лозунгу «кто был никем, тот станет всем», в действительности остается «никем», сохраняя по сей день «донравственные установки» [Там же, с. 13]. Западноевропейская культура «выносила в себе просоциальную, гуманистическую ориентацию: стремление в идеале нести благо всем людям, человечеству в целом», что «соответствует стремлению к праву, такому порядку, при котором каждый член общества был бы в равной степени защищен законом и ответственен перед ним» [Братусь,1993, с. 9]. Принимая замечания автора об абстрактности типов, мы не претендуем на их обсуждение. Важно подчеркнуть, что в процессе социализации человек сталкивается с несколькими противоречивыми или в чем-то противоположными видами культуры и вынужден делать выбор, от которого зависит его жизненный путь. Важная методологическая проблема социализации личности связана с тем, что социальные изменения опережают темп развития личности, и это существенно затрудняет традиционное присвоение «общественных концептов», «коллективных представлений», обретение духовности, приобщение к системе социальных связей. Учет быстрой трансформации социально-экономических условий порождает новые концепции, в которых социализация трактуется как «присоединение индивидуальных черт личности к фактам социума» [Ловецкий, 2002, с. 72], «конструирование социального пространства личности» [Белинская, 2001, с. 43], прыжок к новому культурному значению» [Леонтьев, 1996, с. 45] или как «симбиотическая индивидуализация» и «производство внутреннего плана сознания» [Асмолов, 2001, с. 211]. Таким образом, характерной чертой трансформации является то, что актуальный социальный опыт, который должен быть усвоен, противоречит прошлому опыту, а потому чаще отторгается, чем принимается, что неизбежно вызывает интрапсихическое напряжение, конфликт или кризис. Только активно разрешая 18 противоречия, человек может полноправно вступить в мир социальных отношений. Другой теоретической проблемой социализации является переделка сознания без традиционных, т. е. культурно обусловленных образцов экономического поведения. По меткому выражению А. Фенько, российское общество в перестроечный период потеряло «экономическую невинность» [Фенько, 2003, с. 12]. Таким образом, произошло «вбрасывание» новых, в первую очередь, рыночных ценностей, даже простое осмысление которых выходит за рамки традиционно сложившегося общественного сознания, а их личностное принятие неизбежно связано с разрешением конфликта ценностей и представлений. В качестве третьей теоретической проблемы выступают разные научные взгляды на психическую регуляцию экономической активности. С одной стороны, это стремление экономического субъекта оптимизировать собственную выгоду, преследование узко эгоистических интересов, конкурентная борьба (В. С. Автономов, О. С. Дейнека, Г. И. Ловецкий, П. Лунт, А. Маршалл, Э. Фромм и др.), что соответствует «рыночному синдрому» [Китова, 2003, с. 11] или «рыночному характеру» [Фромм, 2003, с. 187]. С другой стороны, это следование этическим нормам как общечеловеческим тенденциям (А. Л. Журавлев, В. Д. Шадриков, Е. А. Климов), «вечной философии человека с ее незыблемой истиной преодоления всех пределов» [Козлов, 2000, с. 101], как включение «специфических духовных органов, характерных для человека на протяжении всей его истории» [Мамардашвили, 1989, с. 82]. Взгляд на духовную, этическую регуляцию экономической активности как на вторичную сохранялся до середины ХХ в., что отчасти было обусловлено доминированием теорий «экономического человека». В настоящее время в соответствии с теоретическими моделями нравственной регуляции экономической активности, этика признается одной из ее важнейших детерминант. Изначальная экономическая цель – удовлетворение потребностей человека – декларируется как нравственная в той же мере, что и экономически выгодная. «Жесткий контроль над бизнесом в условиях острой конкурентной борьбы приводит к тому, что нарушение нравственных норм становится экономически нецелесообразным» [Журавлев, 2003, с. 25]. Авторы теоретически сни19 мают противоречие между этическими и рыночными регуляторами экономической активности. Однако следует признать, что как этические, так и рыночные нормы экономических отношений в целом в России только начинают формироваться, имеют свою специфику и остаются малоизученными. Главной особенностью современных социальных изменений в России является сочетание скорости и радикализма проводимых реформ с отсутствием у них «единого вектора», что в целом определяется как социальная нестабильность, которая для обыденного человека «воспринимается прежде всего как абсолютная неопределенность ситуации и, следовательно, невозможность даже ближайшего прогнозирования своей судьбы» [Андреева, 2000, с. 115]. Особое значение это имеет для молодого поколения, которое проходит целый ряд социальных выборов. Отсутствие общепринятых ценностей и нормативных моделей «выводят молодого человека на «перекресток» самоопределения, где он обнаруживает, что установленные общественные «светофоры» дают противоречивую информацию, а то и не работают вовсе» [Белинская, 2006, с. 219]. Подобное положение выдвигает новые требования и подходы к проблеме социализации молодежи, подчеркивает особую важность формирования моделей социального поведения без опоры на общепринятые стандарты, конструирования персональной системы ценностей и идентификационных структур. Это приводит к необходимости креативного поведения, включенного во множественные коммуникации, постоянно выходящего «за пределы» своего индивидуального «Я». Образ изменяющегося социального мира неизбежно вызывает изменяющиеся представления человека о самом себе в нем [Абельс, 1999; Лебедева, 1999; Муратов, 2004; Стефаненко, 2004; Яковенко, 2004; Abrams, Hong, 1990; Banaji, Prentice, 1994], персональная система ценностей постоянно соотносится с современной ситуацией ценностных «сдвигов» [Гаврилюк, 2002; Головаха, 2000; Леонтьев, 2000; Тихомандрицкая, 2000; Яницкий, 2000; Doise, 1999; Grusec, 1999; Helkama, 1999], индивидуальные стратегии поведения и обеспечивающие их когнитивные механизмы соотносятся с изменяющимися социальными обстоятельствами [Абабков, Перре, 2004; Анцыферова, 1994; Быструшкин, 2002; Демченко, Васильева, 2001; Aspinwall, Tailor, 1997; Breakwell,1986; Cross, 1995]. 20 В целом акцент смещается на активность личности в ходе социализации – человек пытается преобразовать наличную ситуацию, не оглядываясь на сложившиеся межличностные связи и отношения, что соответствует «определенной инверсии общего хода адаптационного процесса» [Белинская, 2006, с. 128]. В отличие от адаптации в условиях эволюционной траектории развития, когда вначале меняются когнитивные структуры, в условиях неопределенной социальной среды «субъект вынужден менять свои стандарты поведения, сохраняя на относительно длительное время неизменной структуру сознания (ценности и установки)» [Корель, 1988, с. 27]. В период социально-экономических кризисов происходит рассогласование социально-психологических и экономических детерминант экономического сознания, самосознания и поведения. В кризисные периоды объективная потребность в материальных ресурсах, как правило, возрастает, однако представители многих социальных групп проявляют прямо противоположную тенденцию – снижают субъективную значимость материальных ценностей. Личность как бы «отступает» на надежные и проверенные позиции – к базовым ценностям как устойчивым компонентам самоопределения, к ценностям предыдущего этапа жизни или ранее пережитого социально-экономического уровня. Возникает феномен непоследовательного или «колебательного» экономического поведения субъекта, который характерен, в первую очередь, для личности с противоречивой, конфликтной системой ценностей. «Колебательное поведение» может быть следствием латентного влияния социально-экономических факторов или специфического типа экономического самоопределения [Журавлев, 2007]. Основными особенностями современных социальноэкономических изменений, непосредственно влияющих на экономическую социализацию личности, являются: – переход экономических и социальных функций от капитала к информации; – не собственность, а уровень знаний становится ведущим фактором социальной дифференциации; – новое общество отличает симбиоз социальных организаций и информационных технологий. Развитие информационных технологий не может рассматриваться как единственный источ21 ник социальных трансформаций. Исчезает сама идея «линейной» детерминации любых проявлений в социальном пространстве, заменяясь идеей всеобщей множественной взаимообусловленности [Бодрияр, 2001; Гидденс, 1999; Кастельс, 2000; Ласло, 2000; Хабермас, 2001]. По мнению многих авторов, моделей социальных трансформаций, в современном мире социальная принадлежность «уже ничего не объясняет» [Balsamo, 1995; Becker, 1997; Dubur, Frmand, 1995; Sanford, 1988]. Таким образом, иное отношение человека к традиционным общностям, принципиально иное отношение к виртуальным общностям лишают его привычной социальной идентичности, что ставит под сомнение и саму идею самоотождествления через социальную идентичность. Тезис, что социальная принадлежность является и источником и фактором социализации во многом теряет свое первоначальное содержание, особую значимость приобретает собственная активность личности, которая преобразует свой прошлый опыт и согласует его с новым социальным опытом. В современном обществе «идет решительная борьба между теми, кто пытается поддержать индустриальное общество, и теми, кто готов двигаться вперед, за его пределы» [Тоффлер, 1990, с. 314]. Основная ошибка заключалась в переоценке материального производства и недооценке продуктов ума. Цивилизация третьей волны убедительно доказывает, что именно знание двигает экономику, а не экономика – знание, и что с увеличением сложности современного общества знание занимает центральное место в экономическом и экологическом выживании людей. Приоритетными каналами социализации в условиях трансформации общества являются рынок труда, институт предпринимательства, СМИ и сетевые коммуникации. Рынок труда и осуществляющийся на нем «спрос – предложение», а также наличие свободных рабочих мест, позволяют реализовать конкретные пожелания в своей будущей работе, а также реализовать определенный уровень знаний. Рынок труда проверяет личные качества молодежи как моральные, так и деловые, их культурные миры и профессиональные умения. Цель этого института – обеспечить молодежь социальными качествами, которые будут востребованы в течение всей активной жизни. Для СМИ как канала социализации характерно то, что большинство из них принадлежит или 22 подчиняется масс-медиа монополиям, и очень большое пространство отдается рекламе. Реклама выступает сильным раздражителем, формируя у многих людей четко выраженную потребительскую идеологию, стремление к неограниченному потреблению, а иногда и к противоправному или делинквентному поведению. Идиотические викторины и шоу, триллеры и вестерны оглупляют молодежь, формируют установку на погоню за чистоганом. Фильмы с большим количеством насилия, катастроф угнетающе действуют на психику, размывают границы дозволенного, стирают грань между вымыслом и реальностью. Большую часть времени молодежь тратит на досуг, деформируются ценности в сфере труда, растет иждивенчество, инфантилизм. Современные СМИ являются не только «фабрикой грез», но и творцами мифов и виртуальных миров. Все это закладывает потенциальную опасность в будущем как для конкретного человека, так и для общества в целом. Современное информационное общество имеет ряд особенностей или свойств, которые принципиально отличают его от общества середины XX в., к таким свойствам можно отнести следующее: – нарастает глобализация СМИ и коммуникаций, которые реализуют насильственное распространение западной культуры по всему миру [Гидденс, 1999]; – происходит трансформация самой структуры коммуникативного опыта человека, главным признаком которой становится его интерактивность; – ценность информации определятся не столько ее массовостью и доступностью, экономическим или политическим потенциалом, сколько возможностью персонификации, открывающей ее обладателю новые возможности и грани самоидентификации; – важная особенность коммуникации заключается в необходимости постоянного «достраивания» как образа партнера, так и правил взаимодействия с ним [Poster, 1990; Postmes, 1998; Turkle, 1997]; – развитие социальных структур отождествляется с развитием процессов электронной коммуникации, т. е. за развитием «сетевой» коммуникации следует возникновение «сетевой» социальной организации; 23 – изменения традиционных представлений и опыта коммуникации ведет к изменениям культурного пространства – «единственно важным вопросом для культуры становится вопрос о доступе к сети» [Кастельс, 2000, с. 158]. Скорость инноваций превращает самые разные сферы жизни в «постоянно исчезающую ситуацию», буквально ежедневно требуя от человека адаптироваться к новым условиям. И здесь важнейшим средством социализации опять становится не столько знание или собственно информация, которая при таких темпах быстро теряет актуальность, а степень доступа к информации. Именно степень доступа будет определяющим образом влиять на степень социализации личности и служить основой социальной стратификации, что потребует определенного психологического типа личности, – прежде всего, обладания разнообразием и гибкостью когнитивных стилей [Turkle, 1997], обеспечивающих ее темповые характеристики. Электронная коммуникация неизбежно вызывает децентрализацию и «умножение» субъекта. В социальном плане это задает и усиливает децентрализацию во всех социальных системах, вызывает «общую эрозию центров» [Штихве, 1999, с. 125], что представляет опасность для личности и ее социализации. Сетевой субъект коммуникации становится практически «социально невидимым», поэтому сам процесс социального сравнения не только существенно затрудняется, но и приобретает кардинально новые формы, значения и смыслы. В условиях нестабильной экономики при малочисленности среднего класса формирование и нормальное функционирование экономики обеспечивают предприниматели. Проблема становления предпринимательства в России связана: а) со слабостью института частной собственности; б) с недостатками реализации принципов демократии в экономической жизни и социальнополитической сфере; в) со слабым функционированием гражданского общества – низкий авторитет общественного мнения, слабая система социального контроля [Емчура, 2005]. Предпринимательство представляет собой сложный социально-экономический и психологический феномен, это особый вид экономической деятельности, в рамках которой субъект выступает создателем и организатором собственного дела, предприятия и средств производства, что принципиально отличает пред24 принимателя от наемного работника. Предпринимательству присущи специфические социально-психологические особенности, которые проявляются в особенностях психологических отношений субъектов экономической деятельности. Эти отношения предшествуют реальной экономической деятельности и выражают готовность к ней [Позняков, 2002]. Таким образом, готовность рассматривается как интегральная характеристика личности, предшествующая деятельности и обусловленная прошлым опытом, что дает основания рассматривать готовность как интегральный критерий экономической социализации личности. Выполненный анализ позволяет отметить основные социально-психологические особенности трансформации общества, которые имеют значение для социализации личности. 1. Социальная нестабильность и неопределенность. Высокая скорость и радикализм проводимых «сверху» реформ, неопределенность вектора социальных изменений. Отсутствие общепринятых моделей социального поведения. «Средний класс» общества атрофирован, не включен в реальные процессы управления и развития Отсутствие коллективного субъекта социальных преобразований вызывает «системную дезорганизацию». 2. Информатизация общества. Переход от капитала и собственности к информации как главному фактору социальной дифференциации и стратификации. Повсеместное использование информационных технологий. Глобальные информационные сети приводят к формированию сетевой концепции знания и сетевой культуре. 3. Рыночная экономика. Доминирование экономических проблем в социальной сфере, доминирование финансов и финансовых решений в экономике. Экономические девиации – инфляция, безработица, нищета, криминал, коррупция. Критическое социальное расслоение по признаку «богатый – бедный». Утрачена всякая ценность воспроизводящего труда. 4. Конфликт ценностей, жизненный кризис. В обществе присутствуют одновременно несколько видов культуры, представляющих конфликтующие ценности. СМИ и Интернет откровенно пропагандируют культ жестокости, насилия, аморальности. Поток сериалов о правоохранительных органах насаждает ряд милицейских «героев», которые на каждом шагу нарушают закон, 25 тем самым дискредитируя его. «Рыночный» тип мышления и прагматизм становятся ведущей нравственной нормой успешной жизнедеятельности. Жизненный кризис затрагивает наибольшую часть общества. 5. Новые институты социализации – предпринимательство, рынок труда, СМИ, сетевые коммуникации. Основным барьером развития предпринимательства является правовой нигилизм, слабость института частной собственности, разгул криминала и коррупции, недоверие со стороны общества. Рынок труда не обеспечивает предложение и спрос не только моральных и культурных, но и деловых качеств работников. Для СМИ характерны засилье рекламы, низкопробных развлекательных программ, откровенное шулерство, огромное количество насилия и криминала, что создает реальную опасность для конкретных людей и потенциальную опасность для общества. Сетевые коммуникации, порождая сетевые социальные организации, сетевые концепции знания и сетевую культуру, одновременно поддерживают интерактивность личности, когда социальная ситуация постоянно исчезает. Доступ к сети становится «единственно важным вопросом для культуры». 1.2. Влияние трансформации современного общества на личность Исследование влияния социально-экономических трансформаций на личность соответствует общим положениям системной детерминации, когда первоначальная идея «линейной» детерминации любых проявлений психики преобразуется в требование всеобщей множественной взаимообусловленности [Бодрияр, 2001, Гидденс, 1999, Карпов, 2006]. Принцип детерминизма в психологии реализуется во взаимодействии двух аспектов – детерминация самих психических явлений и поведения социальными условиями, а также детерминирующая роль психических явлений в поведении и деятельности человека [Ломов, 2002]. Проблема со26 циализации затрагивает оба эти аспекта, а точнее, их взаимодействие – личность усваивает социальный опыт в деятельности. Характер влияния радикальных социально-экономических изменений на личность и социальные группы теоретически исследуется в работах В. Г. Асеева, Н. В. Гришиной, Т. П. Емельяновой, А. Л. Журавлева, В. П. Познякова, И. А. Суриной, Е. В. Шороховой и др. Новые экономические отношения (отношения к собственности, производственные отношения, отношения обмена и потребления и др.) оказывают социально-психологические влияния на личность, – чем более динамичными являются социально-экономические изменения, тем в большей степени они действуют на социокультурные факторы и социально-психологические явления, вызывая изменения личности. Периоды бурных социальных изменений ведут к ломке устоявшихся стереотипов, возникновению противоречий в системе ценностей, в уровнях диспозиционной регуляции [Советова, 2000]. В ходе экономической реформы, связанной с переходом к рыночной экономике, с появлением новых форм собственности, происходят радикальные изменения социально-экономических условий экономических субъектов [Позняков, 2000]. Эти изменения складываются независимо от выбора субъектом вида экономической деятельности, объективно ставят их в ситуацию выбора формы собственности и одновременно формируют определенные психологические отношения к происходящим изменениям. Характер психологических отношений и реальное экономическое поведение субъектов тесно взаимосвязаны, однако могут проявляться по-разному. Например, выбор формы собственности, содержание и уровень деловой активности детерминированы экономическими факторами, но имеет место существенное влияние со стороны субъекта. Неоднозначна и связь между психологическими отношениями и реальным экономическим поведением, вызванным выбранной формой собственности. Выбор субъектом формы собственности, экономической деятельности и ее конкретных условий в значительной степени определяется социально-психологическими особенностями субъекта [Там же]. Таким образом, подтверждается сложность влияния социальноэкономических трансформаций на социализацию личности, что 27 подчеркивает ее системную детерминацию. Заслуживает внимания дальнейшая разработка субъектного подхода. Реформы, модернизация и другие процессы, связанные с трансформацией общества, подразумевают крупномасштабные перемены и в сфере культуры. Наименее подвижной и наиболее зависимой от прежней культуры сферой регуляции выступают ценности. В условиях социальных потрясений как простые человеческие нормы, так и высшие ценности, могут быть подвергнуты интеллектуальной критике и отменены. В условиях резких трансформаций в обществе могут возникать тенденции к быстрому и радикальному ниспровержению, прежде всего, высоко почитавшихся ценностей в пользу новых, подчас прямо противоположных. Однако возможности усвоения новых норм обусловлены как типом культуры, так и историческими обстоятельствами, социальной структурой общества [Ерасов, 1994]. Сфера социальных норм также не остается неизменной. В изменившихся социальных условиях часто спонтанно, самопроизвольно возникают новые, неинституционализированные социальные нормы. С одной стороны, они могут более адекватно отражать изменившиеся условия, но с другой, находясь вне институционального контроля, не обретают характера общеобязательности. Не будучи легитимизированы, они способны открыть дорогу правонарушениям и преступности [Журавлева, 2002]. Радикальные преобразования общества сопровождаются сильным социальным и психологическим стрессом, возрастанием физических, психологических и моральных нагрузок на человека. Когда личность не успевает адаптироваться к быстро меняющимся условиям, разрушение сложившихся стереотипов и установок сопровождается «культурным шоком», вызванным необычными, непривычными нормами и стандартами поведения, дискомфортом от различий между «своей» и «чужой» культурой. Разные люди с разной степенью остроты переживают культурный шок. Это зависит как от дистанции, которая существует между двумя культурами, так и от индивидуальных особенностей человека [Советова, 2000]. Какими бы жизненными событиями не был вызван кризис, он затрагивает наиболее фундаментальные, жизненно важные ценности и потребности человека и сопровождается сильными 28 переживаниями. Для кризисного периода характерно переосмысление всей жизни в ее наиболее существенных составляющих, своих жизненных целей, отношений с окружающими, образа жизни [Гришина, 1998]. Это влечет изменения в психических состояниях, поведении, ценностях, взаимоотношениях и взаимодействии с людьми и окружающей средой. Наибольшим изменениям в личности подвергаются те ее свойства, процессы, качества, в которых отражаются общественные условия жизни, а также выражается отношение человека как общественного существа к явлениям общественной жизни. В ходе общественно-экономического развития меняется содержание мотивов поведения, по-разному выступает соотношение личных и общественных интересов [Шорохова, 1998]. Изменения в социально-психологических особенностях личности в период социально-экономических трансформаций связаны, прежде всего, с изменениями в социальных ориентациях, системе ценностей: происходит их переоценка, выявляются новые приоритеты. В ходе радикальных изменений и строительства нового общества неизбежно пересматриваются старые и утверждаются новые социальные и моральные идеалы и ценности. А. Ф. Шишкина и К. А. Шварцман отмечают, что в периоды глубоких социально-экономических трансформаций, когда на смену прежнему общественному порядку со всеми его ценностями приходит новый общественный строй, людей ставят перед необходимостью переоценки ценностей. Изменениям подвергаются моральные ценности, меняются представления о свободе, добре, справедливости, человеческом достоинстве и счастье, на первый план выдвигаются те или иные моральные требования и соответственно изменяются оценки поступков [Шишкина, 1995]. Естественно, что изменение социальных ценностей в общественном сознании происходит постепенно и неравномерно в различных группах людей. После острых кризисных периодов структура ведущих ценностных ориентаций личности характеризуется: возрастанием значимости прагматических ценностей (эффективность в делах), свободы, ценностей духовного развития (познания, творчества), комфортного социально-психологического самочувствия (жизнерадостность) и снижением значимости этических ценностей (че29 стность, воспитанность), профессиональной самореализации (работа) и общения с друзьями. Структуры ведущих ценностей личности в XXI в. отличаются ориентацией на прагматизм (предприимчивость, эффективность в делах), профессиональную самореализацию (работа), совершенствование (образованность, здоровье) и ответственность, а менее значимые – ориентация на ценность мудрости, самоконтроля и независимости [Журавлева, 2002]. Ориентация на потребление становится одним из важных компонент ценностной структуры личности [Степанова, 2005], и входит как в терминальную, так и в инструментальную подструктуры. Многие исследователи [Василенко, 2003; Карелина, 2005; Каратеева, 2006] отмечают стремление молодежи к материальному достатку и материальному успеху в ущерб духовным ценностям, что является следствием глубоких процессов, ведущих к трансформации всей системы ценностей личности. В первую очередь, это связано с повышением индивидуализма, соревновательности и стремлению к личному успеху, в заботе о собственном «Я». Нет сдерживающего влияния коллективизма, характерного для прошлого. В процессе социализации молодежь усваивает основной принцип рыночных отношений: главное – инициатива, предприимчивость и личный успех [Степанова, 2005]. Неизбежно возникает вопрос, насколько устойчивыми могут оказаться возникающие «новые» ценностные приоритеты. Повидимому, наряду с весомостью фактора внешних социальноэкономических условий, немаловажным является степень близости тех или иных ориентации общему складу личности. Если новая наклонность, чуждая общему складу характера данного человека, тем не менее, возникает в нем благодаря интенсивному и продолжительному влиянию внешних условий, то такого рода «случайные приобретения» отличаются непрочностью и неустойчивостью. Будучи навязанными данному лицу внешними обстоятельствами, они постепенно ослабевают и могут совершенно утратиться в том случае, если эти внешние обстоятельства не будут их постоянно поддерживать [Лазурский, 1997]. Культура организации выступает как некий промежуточный уровень между культурой общества и культурой личности, поэтому ее рассмотрение лежит в фокусе проблематики как трансформации общества, так и социализации личности. Отмечается 30 [Родин, 2001], что трансформация менталитета работников предприятий, учреждений, организаций, смена стереотипов поведения и их вербального оформления происходят пока крайне медленно и весьма болезненно. Особо отмечается низкая культура труда, слабая трудовая этика наемного персонала предприятий. Это отчасти связано с индивидуально-психологическими особенностями многих руководителей разного уровня – они продолжают являться носителями «замороженного» прежней советской системой сознания [Там же, с. 11]. Кроме того, наемные работники не расположены к различного рода изменениям и инновациям, поскольку труд для большинства из них стал средством выживания, утратив иные смыслообразующие функции. С изменением отношений собственности квалифицированные рабочие многих предприятий, прежде гордившиеся своим статусом, обнаружили, что стали ненужными, бедными и бесправными. Рабочий класс, в прошлом играющий роль «гегемона», оказался на обочине социальной жизни и признал свою беспомощность, а российская интеллигенция была и остается не готовой и не имеет возможности стать субъектом развития общества [Лепский, 2007]. Известная концепция «блокированного перехода» российского общества к рыночной экономике отражает переход от исходно-исторического ритуально-экологического типа мышления к его антитезе – рыночному мышлению [Тишкова, 2004]. Для первого типа характерны холизм, экологизм, ритуализм, сакральность, символический обмен. Для второго – противоположные принципы: атомизм, рационализм, профанизм, универсализм, прагматизм. Переход к рыночному мышлению означает следующие изменения: – место блага как сакральности занимает благо как вещь; – превращение самого человека в товар, означающее невиданное в истории понижение его онтологического статуса; – принципы символического обмена и ритуального потребления меняются на принципы производства и накопления; – изменяется цель потребления – с удовлетворения потребностей на манипулирование знаками; – внеэкономическая мотивация в большинстве меняется на экономическую [Тишкова, 2004]. 31 И. А. Климов рассматривает кризис социальной идентичности личности как последствие социальных трансформаций, имеющих выраженные кризисные черты. Возникновение кризисной идентичности является субъективной характеристикой транзитивного общества, когда люди вынуждены либо экспериментировать с новыми социальными ролями, либо становиться своего рода «фундаменталистами» своих прежних идентификационных предпочтений [Климов, 2001]. Таким образом, кризис социальной идентичности становится и следствием, и чертой кризисной социально-психологической трансформации. Отметим, что базовыми функциями социальной идентичности являются принадлежность к группе, чувство защищенности, самореализация и влияние на группу, устойчивые и относительно предсказуемые социальные взаимосвязи [Бауман, 1995]. Кризис идентичности неизбежно влечет существенную деформацию этих функций. Значения социальной идентичности основаны на близости и различении социальной позиции человека с позициями других людей, образующих пространство социальных отношений. Успешная социальная идентичность (социализация личности) предполагает тождество между самоидентификацией и приписываемой идентичностью (то, как другие люди соотносят с некоторыми социальными категориями конкретного человека). Изменение, слом или утрата значимости прежде сформированных социальных культурных моделей неизбежно вызывают кризис социальной идентичности, который сопровождается ролевой путаницей, трудностями совмещения непротиворечивым образом представлений о том, «кто он есть на самом деле и кем он хотел бы быть» [Эриксон, 1996, с. 143]. И. А. Климов систематизировал и дал характеристику кризиса идентичности, вызванного кризисной трансформацией общества. Кризис самореферентности проявляется в том, что человек чувствует и понимает, что он вынужден расстаться со своим «социальным Я», т. е. с образом самого себя, который сложился в ходе предыдущей идентификации. Утрачивается социальная значимость существующих «референтных групп», изменяются или разрушаются существующие социокультурные образцы и нормы поведения, носителями которых являются «референтные группы». Нарушаются связи индивида с «первичной группой», в ко32 торой человек участвует непосредственно, добровольно, доверительно формируя образы социального мира. Человек в такой группе свой по факту пребывания, а не по признаку групповой цели. Нарушаются типизирующие понимания, единство и природа интерпретационных схем. Человек ограничивает или прекращает интернализацию новых социальных значений и контекстов, что приводит к уменьшению рефлексивного усвоения событий социального мира. Нарушается целостность образа мира, разрушаются жизненные планы. В целом кризис идентичности приводит к «нарушению взаимодополняющей симметрии между нормами социального контроля и самоконтроля» [Климов, 2001, с. 23]. По мнению К. А. Абульхановой, одной из важных особенностей изменения личности при «переходе от социализма к капитализму» является изменение ее активности и ответственности. Если ранее личность была объектом общественного воздействия, то при данных общественно-экономических изменениях она становится субъектом принятия решения. Когда происходят такие изменения условий у субъекта социального действия, они влекут за собой изменения сознания, возникновения дополнительных потребностей в знаниях, а также ориентации в социальной действительности, прогнозирования своих действий, адаптации в новых условиях. Происходящие социально-экономические изменения вызывают изменение социальной ситуации развития личности, что приводит к смене социальных ролей, спектра решаемых проблем и образа жизни. Глобальные социальные изменения приводят к изменению всей системы «Я», что связано с процессом утраты «Я» – дезинтеграции личности, и последующим процессом обретения «Я» – формирования новой структуры личности [Абульханова, 1994]. Нами проведено предварительное исследование рыночных и этических представлений, интегрированных в конкретные образы «Я» у разных социальных групп – предприниматели, работники предприятий, госслужащие, безработные, студенты разных специальностей – а также динамики этих представлений в условиях трансформации общества [Вяткин, 2008]. Показано, что рыночные и этические представления вступают в диссонанс, что проявляется в существенном доминировании одних представлений над другими. Диссонанс представлений и образов «Я» и их динамика 33 в процессе социализации имеют общие тенденции, а также специфику, обусловленную спецификой социальной группы и особенностями личности. Диссонанс представлений является частью общего механизма социализации личности в условиях трансформации общества и способствует повышению уровня самооценки личности, самооценки экономической готовности и принятию экономических требований как ценности-цели [Вяткин, 2008]. Таким образом, к обобщенным социально-психологическим особенностям влияния трансформации общества на личность относится следующее. 1. Трансформация современного общества опережает возможности типичных изменений личности. Возникающая социальная неопределенность порождает переживание невозможности ближайшего прогнозирования своей судьбы. Многие люди вынуждены отступить на надежные позиции, апробированные прошлым опытом, что в целом порождает инверсию адаптационного процесса. 2. Ложные ориентиры в ситуации социального выбора вводят человека в конфликт с собственными ценностями и убеждениями, приводят к утрате веры в себя, разочарованию, существенным материальным и моральным потерям, жизненному кризису. Формирование моделей социального поведения без опоры на социальные стандарты требует специфических социальнопсихологических способностей, и тогда акценты адаптации и социализации смещаются в сторону субъекта, выстраивающего и преобразующего свое бытие по личной логике. 3. Сетевые коммуникации, предлагающие субъекту длительную интерактивность как постоянно исчезающую социальную ситуацию, приводят к снижению статуса социальной принадлежности и изменению онтологии социальной тождественности. 4. Общие тенденции эффективной социализации выражаются в выработке готовности к адаптации в любых условиях за счет способностей личности и активности субъекта посредством конструирования субъектной социальности как персональной системы идентификации, что предполагает интеграцию субъектом процессов социальной принадлежности (укоренения) и социального отчуждения (идивидуализации), а также синхронизацию социальных и личностных изменений. 34 35 Глава 2 КОНЦЕПТУАЛЬНЫЙ АНАЛИЗ СОЦИАЛИЗАЦИИ ЛИЧНОСТИ В УСЛОВИЯХ ТРАНСФОРМАЦИИ ОБЩЕСТВА 2.1. Конкретизация дефиниции социализации личности Практически невозможно представить развитие полноценного человека полностью оторванным от социального окружения. Большинство авторов, обращаясь к проблеме социализации личности, отмечают полную беспомощность человека при его рождении (Г. М. Андреева, Б. Ф. Ломов, Б. Д. Парыгин, Э. Фромм, В. Д. Шадриков, Т. Шибутани). Абсолютная беспомощность ребенка в момент рождения «стала одним из решающих факторов возникновения социальной жизни человека» [Шадриков, 2004, с. 192]. Социальный мир предоставляет человеку целый спектр достаточно четко оформленных ценностно-нормативных моделей и образцов социального поведения для того, чтобы можно было выбрать наиболее подходящие, наиболее полно удовлетворяющие социальные потребности индивида. Однако само наличие таких моделей и образцов автоматически не становится регулятором индивидуального поведения. «Мы выходим из детства, не зная, что такое юность, мы заключаем брак, не зная, что это значит – жить в браке, и даже вступая в преклонный возраст, мы не знаем, куда мы идем» [Белинская, 2001, с. 143]. Таким образом, индивид с рождения включается в процесс социализации, в котором постоянно присутствует субъективная неопределенность, и он вынужден с ней как-то справляться. Предположительно, психологические механизмы социализации в начальный период жизни, где неопределенность наибольшая, могут быть эффективны36 ми при экономической социализации в условиях трансформации общества. Социализация личности имеет и другую, оборотную сторону. Высказывается предположение, что социализация не всегда связана только с позитивными следствиями, что может быть и так, что в самом процессе социализации порождаются не только высшие психические функции, но и «высшие формы патологии» [Тхостов, 2005, с. 18]. Социальное развитие увело мир так далеко от «натуральных» условий, что теперь, чтобы войти в него посредством присвоения социального опыта, человек рискует больше потерять, чем приобрести. Люди, по выражению Г. Торо, – становятся орудиями своих орудий. Культурно исторический процесс предъявляет своего рода вызов и современному человеку. Может быть неверным допущение о «преимуществе высшей психической функции перед натуральной» [Тхостов, 2005, с. 16]. Преимущество высшей функции в другом – в возможности выйти за границы непосредственной стимуляции. Именно в развитии высших психических функций и кроется потенциал социализации личности. А. В. Мудрик раскрывает предмет социализации на основе междисциплинарного подхода, он представляет сущность социализации как сочетание приспособления (стихийная или направляемая социализация) и обособления (самоизменение) человека в обществе. Одним из механизмов социализации становится «экзистенциальный нажим» со стороны общества, который определяет овладение языком, а также усвоение норм поведения, «непреложных в обществе и необходимых для выживания в нем» [Мудрик, 2006, с. 173]. Антиподом «экзистенциального нажима» является активный процесс собственного преобразования, где человек выступает субъектом социализации. Представляет интерес неожиданный взгляд автора на проблему социализации личности как на принесение себя в жертву социуму в результате отказа от самости [Мудрик, 2006]. С. И. Розум выделяет «онтогенетическую социализацию индивида» [Розум, с. 64], где особое внимание уделяется формированию индивидуального сознания, роли знаков и естественного языка. Основная идея, реализуемая автором, состоит в том, что субъект погружен не в «отчужденную картину мира» [Розум, 37 2007, с. 83], а действует в реальном мире на основе этой картины. Личность становится социализированным субъектом, осваивая в совместной деятельности систему общепринятых понятий, представлений и взглядов на мир. В социализации одинаково заинтересованы как общество, так и социализируемый субъект, становящийся личностью. Общество посредством социализации воспроизводит само себя, а субъект – получает возможность в максимальной степени реализовать свой потенциал. Важным положением, объединяющим взгляды авторов, является позиция личности как субъект социализации, и это положение будет использоваться в дальнейшем исследования. Еще один аспект социализации личности отмечает Г. И. Ловецкий. Определяя социализацию как присоединение индивидуальных черт личности «к фактам социума» [Ловецкий, 2000, с. 72], наделение человека чертами, типичными для общества, он отмечает, что это есть процесс «обезличивания», когда индивидуальность и свобода индивида «снимается контролем и всеобщностью социальных ролей» [Там же]. Тем не менее, личность именно так отвоевывает социальное пространство, внутри которого протекает другой процесс – процесс интериоризации, ключом которого является «глубинный механизм совести» [Там же, с. 76]. Таким образом, при помощи механизма совести общество может подправлять, подстраивать поведение человека под свои требования как бы изнутри, т. е. никакой личной свободы за такой интериоризацией нет, личность становится вдвойне социальной. С позиций Е. П. Белинской и О. А. Тихомандрицкой, социализация – это освоение «поля» социокультурных норм и правил, дальнейший выбор между ними и формирование персональной ценностно-нормативной системы. Авторы отмечают две грани социализации: а) ориентировка в системе социальных ролей, расширение социальных связей и освоение предстоящей деятельности; б) становление персональной системы личностных смыслов и формирование индивидуального самосознания, социальное самоопределение и становление социальной идентичности личности [Белинская, Тихомандрицкая, 2002, с. 79]. В связи с высокой социальной динамикой современного общества, ценностно-нормативным кризисом, а также отсутствием четко структурированной нормативной модели социального по38 ведения авторы принципиально дополняют предмет социализации личности – это производство нового социального пространства. Таким образом, порождаются новые явления и процессы социализации, личность субъективно стабилизирует объективную социальную нестабильности, индивид как бы вторично и вновь входит в социальную среду [Белинская, 2002; Кеннеди, Кербер, 2003; Воловин, 1990]. Таким образом, одну сторону процесса социализации личности составляет формирование моделей и образцов социального поведения, соответствующих потребностям общества и удовлетворяющих социальные потребности личности и вхождение в систему социальных связей (инкультуризация). Другую сторону составляют факторы и механизмы присвоения и преобразования личностью этих моделей и образцов (индвидуализация). В дальнейшем исследовании необходимо учитывать эти стороны социализации, а также их взаимодействие, которые в условиях трансформации общества могут иметь значение. Высокая динамика трансформации современного общества вынуждает личность в определенных условиях производить, т. е. конструировать новое социальное пространство, естественно опираясь на ранее присвоенное и индивидуально преобразованное содержание. Эта сторона социализации и может быть представлена как собственно личностная, которая в условиях трансформации общества может быть наиболее эффективной. Несмотря на широкое распространение понятия «социализация» в психологии, оно не имеет однозначного толкования. В словарных определениях понятия отечественные авторы подчеркивают ее личностный аспект, имеющий культурно-историческую природу, а также целостную субординационную структуру [Большой…, 1999; Всемирная…, 2001; Краткий…, 1981; Психологический…, 1983; Психологический…, 1985; Психологическая…, 2003]. В определениях зарубежных авторов выражена тенденция к инструментальным или манипулятивным процессам и адаптационным эффектам. Здесь общество предстает некоей довлеющей силой, а личность выступает пассивным материалом, из которого лепится желаемый обществу продукт. Такой подход делает теории социализации, по существу, теориями конформности. Применительно к условиям трансформации общества наибо39 лее приемлемым представляется первый подход, так как отражает наиболее высокую активность субъекта, позволяющую синхронизировать социальные трансформации и изменения личности. В монографических определениях социализация представлена как сложное социально-психологическое явление, которое есть одновременно и процесс, и отношение, и способ, и результат становления личности в общении и деятельности. Социализация – явление чрезвычайно многообразное, непременно активное и, фактически, непрерывное, продолжающееся всю жизнь конкретной личности. Социализировавшись в одной группе, личность может оказаться совершенно не социализированной в другой [Новиков, 2002]. Б. Д. Парыгин определяет социализацию как процесс принятия индивидом требований функций и ролей социальной среды, способов социального общения и взаимодействия. Этот процесс является далеко не простым, а «принятие или непринятие индивидом традиций и стандартов зависит от уровня развития общества и самосознания личности» [Парыгин, 1971, с. 182]. В. Е. Семенов подчеркивает, что социализация личности имеет существенные связи с «синтетическим характером менталитета, что проявляется в типичном характере народа, а также с социально-нравственной системой государства» [Семенов, 1994, с. 45]. Неоднозначность государственной идеологии, а также специфика ее понимания и принятия населением, так характерные для российской современности, порождают в реальной жизни самые разные уровни и «парадигмы» социализации [Шамионов, 2002, с. 19]. С. К. Рощин определяет социализацию как процесс активного усвоения индивидом ценностей и норм общества и формирование их в систему социальных установок, которая определяет позиции и поведение индивида как личности в системе общества. Он отмечает три сферы, в которых формировалось его содержание: научение социальному поведению; моделирование личности в соответствии с требованиями культуры; подготовка к социальному участию в группах [Социальная…, 2002]. Г. М. Андреева отмечает, что «интуитивно угадываемое содержание» социализации в том, что это процесс «вхождения индивида в социальную среду», «усвоения им социальных влияний», «приобщение его к системе социальных связей» [Андреева, 1996, с. 27]. Отмечается две стороны процесса социализации – 40 усвоение социального опыта путем вхождения индивида в систему социальных связей и активное воспроизводство этих связей за счет активной деятельности, в которой социальный опыт преобразуется в собственные ценности, установки и ориентации [Там же]. В трактовке представленных выше понятий социализации мы исходим из множественности аспектов, которые представлены в виде ее тройной детерминации – социальной, социальнопсихологической, психологической. Рассмотренные определения не позволяют отдать предпочтения одному из них, однако выделенные особенности трансформации общества смещают акцент в сторону личности как субъекта деятельности. А. А. Реан подчеркивает индивидуальные особенности социализации – одни и те же социальные ситуации по-разному воспринимаются и переживаются различными личностями, а потому они могут выносить из них разный социальный опыт. Здесь речь идет о важнейшем моменте развития личности – о двух неразрывно единых и противоположных процессах: социализации и индивидуализации [Реан, 2000]. По мнению Б. Ф. Ломова, социализация, с одной стороны, выступает как включение личности в систему общественных отношений, когда ее связи с людьми и разными сферами жизни общества расширяются и углубляются; и только благодаря этому она овладевает общественным опытом, присваивая его, делая его своим достоянием. Другая сторона развития – индивидуализация, как приобретение личностью все большей самостоятельности, относительной автономности. Индивидуализация – это фундаментальный феномен общественного развития человека. Индивидуализация как процесс интериоризации, т. е. присвоения общественного опыта, не только не противоречит процессу социализации, а наоборот, дополняет его. Механизм «социализациииндивидуализации» в целом превращает социальные отношения в психические функции личности, которые в дальнейшем определяют ее социальную эффективность. В конечном итоге социализация – это «переход от личности, ставшей субъектом деятельности, к личности, осознавшей себя таким субъектом» [Ломов, 1984, с. 178]. А. Г. Асмолов определяет социализацию как «психологический симбиоз», когда в акте содействия «отбирается и присваивается культурно предпочитаемая стратегия», формирует41 ся собственный контроль за своим поведением. Это преобразование функционально-ролевых отношений в личностно-смысловые, которые побуждаются смыслообразующими мотивами и коррегируются предвосхищаемыми эмоциями, что ведет к «производству внутреннего плана сознания» [Асмолов, 2001, с. 183]. Таким образом, в отечественной психологии социализация представлена как процесс социализации-инивидуализации, в котором активно действует субъект. Целостность процессов социализации-индивидуализации позволяет говорить об интеграции личности в общество. Психологическим механизмом этой интеграции является преобразование ролевых социальных отношений во «внутренний план сознания». В дальнейшем исследовании мы исходим из этих представлений. Для зарубежной психологии также характерно многообразие определений социализации личности. У. МакДаугалл в начале ХХ века сделал попытку объяснить социализацию как приобретение способности участвовать в социальной жизни и научение нравственному поведению [МакДаугалл, 1916]. Т. Шибутани определяет процесс социализации как формирование личностью конвенциальных значений и символов, что позволяет присоединяться к «концептуализированному» социальному окружению и участвовать в коллективных мероприятиях. При этом коммуникативный канал, который становится доступен личности, вводит ее «в несколько иное символическое окружение», в котором индивид вырабатывает «защитные фиксации» – принимает конвенциальные значения. По Шибутани, социализация процессом, посредством которого люди научаются эффективно действовать в социальных группах. Быть социализированным, т. е. «нормальным взрослым», значит, быть способным предвидеть реакции окружающих, а также контролировать свои действия в соответствии с ожиданиями, которые он им приписывает [Шибутани, 1998, с. 216]. Таким образом, личность социализирована, когда способна участвовать в согласованных действиях на основе конвенциальных норм. Г. Крайг и Н. Смелзер в определении социализации основное внимание уделяют приспособлению к меняющимся обстоятельствам, что исключает фактор развития личности и сводит социализацию исключительно к процессу адаптации [Крайг, 2000; 42 Смелзер, 1999]. Т. Парсонс подходит к проблеме социализации личности с позиций социологической теории общества, он определяет социализацию как «интернализацию культуры общества», как «освоение реквизита ориентаций для удовлетворения функционирования в роли» [Парсонс, 2002]. В основе процесса социализации лежит «генетически данная пластичность человеческого организма и его способность к обучению» [Там же, с. 94]. В работах ряда зарубежных авторов феномен социализации личности выражается в развитии компонент личности, соответствующих ее теоретической концепции. Например, это обеспечение способности любить и стремление созидать (З. Фрейд), проявление личности как носителя родовой истории (К. Юнг), в психосоциальной идентичности (Э. Эриксон), в личности, наделенной чертами (Г. Олпорт, Р. Кеттелл, Г. Айзенк), в социально желаемых реакциях (Б. Скиннер), в самореализации личности (А. Маслоу, К. Роджерс, Э. Шостром), в «зеркальном Я» в глазах и реакциях других на себя (Ч. Кули). Особый интерес представляет теория социального научения А. Бандуры, в которой социализация рассматривается как моделирование поведения с присвоением моделей через ответные последствия. В процессе моделирования выделяются внимание (восприятие), сохранение (память), мотивация и моторно-репродуктивные процессы. Социализация приобретает личностный характер в связи с локусом интеграции, закрепляющем в личности предшествующие представления о последствиях [Бандура, 2000, с. 189]. Выполненное исследование понятия социализации личности позволило сделать следующие выводы. В целом, для отечественной психологии характерно понимание социализации в двух аспектах: а) как усвоение индивидом социального опыта путем включения в социальную среду и воспроизведение системы социальных связей и отношений; б) как становление и развитие системы личностных свойств и установок, обязательным условием и источником которых является социальное окружение. В первом случае проблема социализации рассматривается как социально-психологическое явление и изучается в рамках социально-психологических концепций, где личность в большей степени выступает как объект социализации. Во втором – это проблема феноменологии и онтологии личности, являющейся субъектом 43 социализации, а социум выступает как объект психического отражения и влияния. Большинство отечественных авторов подчеркивают личностный аспект социализации, который имеет культурно-историческую природу (Л. С. Выготский, А. Н. Леонтьев, С. Л. Рубинштейн, Б. Ф. Ломов, А. Г. Асмолов). Именно этот аспект социализации положен в основу разработки авторской концепции экономической социализации личности. В определениях и исследованиях социализации зарубежными авторами преобладают тенденции к инструментальным или манипулятивным процессам и адаптационным эффектам. Общество предстает некой довлеющей силой, а личность выступает пассивным материалом, из которого лепится желаемый обществу продукт (З. Фрейд, Б. Скинер, Г. Мид). Западная психология делает акцент на «принуждение», «насильственное навязывание взглядов», «индоктринизацию», в то время как отечественная психология – на активность самого субъекта социализации. Принципиальное различие между отечественными и западными трактовками социализации заключена, в первую очередь, в активности или пассивности самой личности. В качестве рабочего определения социализации личности для дальнейшего исследования принимается следующее. Социализация – это субординационный процесс присвоения (интернализация) и воспроизводства (трансляция) индивидом социального опыта, вхождения в систему социальных связей (инкультурация) и производства нового социального пространства (конструирование). Регулятором этого процесса выступает социальное содействие (деятельность), в которое со стороны общества включены нормы и роли, а со стороны личности – ценности, смыслообразующие мотивы и значимые переживания. Эффектом или критерием социализации личности выступают персональная ценностно-нормативная система и социальные достижения. 44 2.2. Анализ и обобщение психологических концепций социализации личности Целью настоящего этапа является теоретическое обоснование подхода к эмпирическому исследованию социализации в условиях трансформации общества. «Пальму первенства» в научном исследовании социализации отдают французской психологической школе и связывают с именами Е. Дюркгейма, М. Халбвакса, П. Жане. Решение проблемы социализации заключается в том, что развитие самого общества идеализируется, а социализация личности сводится к становлению сознания индивида исключительно в процессе духовного общения с сознанием общества, в результате которого человек усваивает общественные «концепты» или «коллективные представления» [Леонтьев, 1972]. Наиболее полной и интегрированной представляется классификация западных концепций социализации, выполненная Н. Ф. Головановой [Голованова, 2004]. Каждой концепции соответствует цель социализации, модель социального поведения, а также авторская интерпретация педагогической сущности социализации. В рамках настоящего исследования наибольший интерес представляет целевая дифференциация концепций, а также сопоставление целей социализации с моделями социального поведения и новообразованиями личности. Цель отражает ее функцию и определяет содержание понятия. Например, адаптивная социализация определяется как приспособление личности к существующему образу жизни, ролевая – как интеграция личности в социуме через освоение ею системы социальных ролей, критическая – как самореализация и самоутверждение личности в социуме и т. д. [Там же]. На рубеже XIX–XX вв. ряд западных психологов представляли социализацию с позиций психологии развития. Например, С. Холл, К. Гетчинсон, Э. Мейман рассматривали социализацию с позиций теории рекапитуляции (биологический монизм), согласно которой онтогенетическое развитие психики повторяет все стадии филогенетического развития, а последовательность и 45 содержание этих этапов заданы генетически. Критерием смены стадий развития является способ добывания пищи, по К. Гетчинсону, или интеллектуальный уровень, по Э. Мейману [Петровский, 1996]. Э. Клапаред трактовал социализацию с позиций параллелизма – сходство фаз фило- и онтогенетического развития существует и объясняется общей логикой развития. Социальные факторы (семья, социальное окружение, обучение) могут ускорить ход развития или даже изменить его направление. В. Штерн рассматривал развитие ребенка с позиций теории конвергенции. Психическое развитие – это саморазвитие, саморазвертывание имеющихся у человека врожденных качеств, которые выявляются и направляются социальной средой. Штерн впервые выделил форму и содержание игровой деятельности, в которой в основном и происходит развитие ребенка. Форма игры связывается с врожденными качествами, а содержание задается социальной средой, таким образом, игра служит средством социализации. Социальное окружение помогает ребенку осознать себя, организует его внутренний мир, а ребенок старается взять из среды все то, что соответствует его потенциальным склонностям. Конфликт между социальным влиянием и внутренними склонностями имеет для развития положительное значение, так как провоцирует отрицательные эмоции, которые, в свою очередь, стимулируют развитие самосознания. В целом в качестве механизма социализации Штерн определял интроцепцию – принятие, интериоризацию социального опыта, соединение своих внутренних целей с целями окружающих людей. В противоположность Э. Клапареду, В. Штерн констатировал развитие в направлении целостности психики, т. е. все психические процессы развиваются от расчелененности к слитности. К. Бюлер связывал социализацию в первую очередь с интеллектуальным развитием ребенка. В своей эвристической теории речи он определял формирование речи как цепь открытий ребенком определенных социальных явлений – действия взрослого на его голос, значения предмета, грамматики. В основе социализации лежит саморазвитие ребенка как движение от инстинкта к интеллекту через дрессуру. Интеллектуальная стадия является 46 стадией культуры, т. е. наиболее активно социализирует ребенка, вводит его в социальную среду [Петровский, 1996]. Адаптивная концепция социализации сформировалась в русле позитивистской методологии (Д. Дьюи, Т. Парсонс, В. Кукартц и др.). Социализация понимается как приспособление к общественной среде и, в то же время, как кристаллизация индивидуальности каждого человека. По Д. Дьюи, «социализация ума» определяется обретением смысла в стремлении служить другим людям, но и при этом воплощать свои собственные интересы. У социализированной личности личные ценности совпадают с социальныими [Дьюи, 2000]. По В. Кукартцу, в процессе социализации личность усваивает определенную модель поведения, хорошо адаптированную к требованиям социальной системы, отвечающую стабильному социальному контролю, что фактически исключает социальную активность индивида [Kukartz, 1969]. Ролевая концепция социализации рассматривает социализацию как процесс интеграции человека в систему социальных ролей, при этом общество и личность, как правило, противопоставляются, что на уровне личности приводит к параллельному процессу «социализация – индивидуализация»: «В какой мере индивид причастен к обществу, в той же мере он естественно перерастает самого себя…» [Дюркгейм, 1980, с. 128]. Модель социализации Д. Мида, названная «социальным бихевиоризмом», включает два образа – «социальное Я» и «индивидуальное Я», устойчивое взаимодействие, диалог между которыми ведет к возникновению «самости», т. е. самоидентичности личности. Человек осознает собственную «самость», когда смотрит на себя со стороны, глазами другого, как бы принимая роль другого. На более поздних этапах социализации возникает роль «обобщенного другого» как интегральный образ определенных принятых в обществе социальных ролей. В процессе социализации человек не просто примеряет или присваивает социальные роли, а интерпретирует реальную социальную ситуацию [Мид, 1934]. Гуманистическая концепция социализации делает акцент на стремлении человека к самореализации и самоутверждению. Социализация по К. Роджерсу заключается в принятии «удобства несвободы», которое конфликтует с одновременным стремлением «в самом сложном и часто трагическом мире стать самим со47 бой, – не куклой, не роботом, не машиной, но уникальным индивидуальным Я» [Роджерс, 1986, с. 96]. По сути, социализация представлена как формирование «Я-концепции», которая является ничем иным, как системой самовосприятия, включающей «Яреальное» и «Я-идеальное». В процессе социализации «Яконцепция» усложняется и дифференцируется, кроме того, у индивида возникает и усиливается потребность в позитивном отношении к себе со стороны социального окружения, которое превращается в позитивное самоотношение и веру в себя [Роджерс, 1986]. Социализация по А. Маслоу заключается в процессе самоактуализации всех природных возможностей человека, не полагаясь на некие социальные шаблоны или традиции. Суть социализации заключается в обретении внутренней свободы, мотивированной ценностью своего «Я» и личной ответственности за жизненные выборы [Маслоу, 1982]. Таким образом, социализация заключатся в проявлении активности человека, исходящей из его мотивационной сферы и направленной на саморазвитие, личностный рост и самоактуализацию. Согласно когнитивной концепции социализация трактуется как умственное развитие личности в целом, дающее новые возможности освоения тех или иных социальных действий. Чтобы поведение человека было социальным, он должен понимать мир и обладать способностью, ставить себя на место другого. Сам процесс социализации определяется как общение между собой «индивидуальных сознаний» [Пиаже, 1997, с. 115]. Ж. Пиаже отмечает два типа социализации – по «отношению принуждения» и по «отношению кооперации». Первый тип ориентирован на приучение к нормам и правилам социальной жизни, второй – общение и освоение жизненного опыта на равных, где действует взаимный контроль и помощь, обмен мнениями [Там же]. Л. Колберг рассматривает процесс социализации личности как процесс развития морального сознания, усвоение норм и правил социальной жизни. При этом социальная среда определяется им как система возможностей, которые стимулируют личность к принятию определенных социальных ролей. В процессе социализации происходит когнитивное созревание и движение от пассивного принятия социальных требований к их пониманию как добровольного соглашения между свободными людьми. Результатом социа48 лизации является «баланс идентичностей» – баланс между требованием «быть как все» и «быть как никто другой» [Колберг, 1992, с. 183]. Согласно концепции социального научения, социализация определяется как вхождение человека в социум, где сам человек выступает объектом внешнего воздействия. Суть социализации заключается в выработке механизма «взаимного детерминизма» [Бандура, 2002, с. 88], в котором связываются переживания и ожидания личности, ее вера и самовосприятие, влияние окружающих людей и событий, впечатления от поощрений и наказаний. Эти связи и становятся причинами поведения. Процесс социализации А. Бандура рассматривает как процесс моделирования или научения через наблюдение. С помощью образной и вербальной системы модели поведения кодируются, запоминаются и могут воспроизводиться. Ребенок социализируется, обучаясь определенным моделям поведения, которые он копирует у взрослых или сверстников. При этом модель должна быть доступна, должна впечатлять и, желательно, заслуживать социальное одобрение. Важным моментом социального научения является подкрепление, которое может быть внешним, косвенным или самоподкреплением [Бандура, 2000]. Другой представитель концепции социального научения – У. Бронфенбреннер, – рассматривает социализацию как совокупность социальных влияний среды и условий жизни одновременно на четырех уровнях: микро-, мезо-, экзо- и макросистемы. Каждый уровень определяется составом и близостью социального окружения. Суть социализации сводится к усвоению определенных социальных моделей поведения, которое происходит, в основном, путем подражания. Автор отмечает два вида социального научения – выработка совершенно новых типов поведения или «закрепление» поведения, уже включенного в «репертуар». Действенность поведенческой модели соответствует степени, в которой ребенок отождествляет себя с ней [Бронфенбреннер, 1976]. Здесь человек выступает как объект внешнего воздействия, причем к разновидностям научения относятся не только определенные формы поведения, но и социальные нормы, нравственность, мораль. В психоаналитической теории процесс социализации трактуется как становление и развитие внутренней активности лично49 сти, ее потребностной сферы. З. Фрейд определял социализацию как процесс обуздания энергии либидо в соответствии с традициями культуры и социальными нормами общества. Социализация, по Фрейду, изначально конфликтна. Если человек подавляет свои импульсы, желания, порывы, идущие из «Оно», специально сдерживая и блокируя свое естественное поведение, подчиняясь «Сверх-Я», он обрекает себя на невроз. Если человек, напротив, не сдерживает эти импульсы своим рассудком, он обрекает себя на серьезные социальные трудности. «Сверх-Я» складывается исключительно под влиянием социальной среды, и в нем зафиксированы все социальные запреты, предписания и наставления. Формирование «Сверх-Я» в структуре личности является начальной фазой социализации. В процессе социализации З. Фрейд выделяет ряд стадий, для которых характерна специфическая «зона либидо» и особенные взаимодействия между «Оно», «Я» и «Сверх-Я». Степень социализации личности может быть определена как мера примирения «Оно» с «Я» и «Сверх-Я», хорошо социализированная личность способна к самоконтролю и саморегуляции своего поведения, способна стать социальным субъектом [Фрейд, 1991]. Социализация личности в трактовке Э. Эриксона представлена как формирование социальной идентичности, которая выступает как особая личностная структура, определяющая представление человека о самом себе на соматическом, личностном и социальном планах одновременно. Социальная идентичность, с одной стороны, осознается и переживается человеком как потребность принадлежать к определенному обществу людей, и одновременно, с другой стороны, как индивидуальная неповторимость. Общество предъявляет человеку определенные требования и навязывает определенные социальные роли, функции или отношения, а индивид, стремясь сохранить социальную идентичность, действует: воспринимает происходящее, познает, включается в предлагаемые обстоятельства или преодолевает их. Каждая возрастная стадия, по Э. Эриксону, это психосоциальный кризис: личность делает выбор, происходит смена социальных ролей и позиций, ломка отношений к окружающим и самому себе. В этом выборе осознается и осуществляется своя самотождественность, социальная идентичность [Эриксон, 1996]. 50 Обращаясь к представлениям Э. Фромма о развитии человека, можно считать социализацией «процесс развития свободы человека» [Фромм, 2003], и этот процесс имеет двусторонний повторяющийся характер. Социальное существование человека начинается тогда, когда он достигает определенного уровня развития деятельности, которая не имеет ничего общего с врожденными механизмами – наследственностью или инстинктами – и первым шагом этого существования является сознательный выбор, акт свободы. Первый акт свободы – это акт осознания себя существом, отдельным от окружающего мира и от других людей. Осознавая себя другим, человек поддерживает свою связь с социальным миром, однако эта связь постепенно ослабевает и процесс индивидуализации приводит к полному обособлению индивида, где он чувствует себя свободным, но одиноким, испуганным и беспомощным. Он не может реализовать свои возможности и полностью раскрыться как личность. И тогда он совершает следующий акт свободы, т. е. выбор, чтобы «сориентироваться и укорениться в мире, найти новые гарантии, которые просто не были нужны при его жизни до этого» [Фромм, 2003]. В таком процессе индивидуализация и собственно «социализация» не просто чередуются, а являются антагонистами, поскольку они разворачиваются последовательно и изолированно, и разделяются, с одной стороны, переживанием одиночества, страха и беспомощности, а с другой, – стремлением освободиться от принуждения. Ключевой идеей психодинамической концепции социализации является то, что образ мыслей человека, его переживания и оценки происходящего играют адаптивную роль. Человек, чтобы понять происходящее и справиться с ним, психологически упрощает реальность. Процесс социализации в первую очередь проявлялся в формировании уровня притязаний личности и ее жизненных целей, которые возникают и угасают под влиянием как социальных, так и личностных условий. Суть социализации, по К. Левину, объясняется формированием личной динамической системы, где соединены воедино желания и интересы личности, ее потребности и цели, т. е. системы, названной «жизненным пространством». При взаимодействии личности со средой решающее значение имеет не сама социальная реальность с ее событиями, явлениями, поступками и отношениями людей, а именно то, как 51 личность воспринимает происходящее, как его интерпретирует [Левин, 1982]. Для Ф. Хайдера главным объектом социального восприятия и влияния стал другой человек. Человек всегда стремится иметь связанную картину мира, объясняющую происходящие события и мотивы другого человека. Это нужно для того, чтобы, опираясь на некие закономерные представления житейской психологии – «ядра», – быстро ориентироваться в окружающем мире. К «ядрам» относятся такие концепты, как намерения, способности, ответственность, моральные оценки, которые приписываются другим людям. Суть социализации личности сводится к образованию у нее таких «ядер» [Heider, 1958]. С позиций трансперсональной психологии (У. Джемс, К. Юнг, К. Уилбер, С. Гроф и др.) социализация личности может быть представлена как сфера духовного развития личности, ее внутренней трансформации или духовного пробуждения, которая аккумулирует социальный опыт или инициирована социальным влиянием. «Человечество накопило большой запас поистине драгоценных открытий, прозрений и чувств, связанных с процессом духовного пробуждения …» [Грофф, 2003]. Второй аспект социализации личности заключается в ее правильном понимании и поддержке со стороны социального окружения во время переживания кризиса трансформации. Отечественные концепции социализации личности базируются, в основном, на культурно-исторической теории и деятельностном подходе. В целом культурно-историческая теория Л. С. Выготского может быть кратко представлена тремя принципами – социогенеза, системности и динамической локализации психических функций [Выготский, 1982]. Социальное окружение является не просто обязательным условием, а источником формирования и развития личности [Ахутина, 2007]. В «вершинной» психологии сознания представлена «общественная техника чувства», а также «анализ динамики личности в терминах жизненной драмы» [Ярошевский, 1985]. Деятельность и социальные отношения включают друг друга в свою структуру; именно их взаимопрониконовение характеризует человека в отличие от животных [Гараи, 1997]. Сам Л. С. Выготский в исследовании развития ребенка оперировал понятиями преобразования социального в индивидуальное, «вхождения ребенка в сферу культуры», опре52 деленную сторону культурного развития, «превращения природного материала в историческую форму», которые неизбежно связаны с понятием социализации личности. Культурное развитие ребенка представлено как «живой процесс становления и борьбы, в котором происходит столкновение природного и исторического, примитивного и культурного, органического и социального», в котором происходит «приспособление ребенка, врастание в совершенно новую для него общественно-историческую среду» [Выготский, 1982, с. 119]. И тогда собственно процесс социализации изначально задается историческим, культурным, социальным влиянием. А. Н. Леонтьев подходит к проблеме социализации личности в контексте сознание – личность, где деятельность становится непременным условием, процессом и средством социализации. Действительное объяснение сознания лежит не в процессах, «разыгрывающихся в голове индивида», а в «общественных условиях и способах той деятельности, которая создает его необходимость – в деятельности трудовой». Деятельность выступает «как одна из форм присвоения человеком действительности и ее изменения» [Леонтьев, 1983, с. 215]. Социализация сознания связывается с формированием системы значений, которые наполняются личностными смыслами, создавая «пристрастность человеческого сознания». Социализация личности «завязывается» на фоне конфликта «внешних» и «внутренних» мотивов, когда возникает смещение в сторону «внешних», но не предметных, а социальных мотивов. «Действительную основу личности составляет то особое строение целокупных деятельностей субъекта, которое возникает на определенном этапе развития его человеческих связей с миром» [Там же, с. 227]. Социализация личности, по В. Д. Шадрикову, может быть представлена как приобщение индивида к человечности. Человечность определена как интегративное свойство человеческого индивида, которое в филогенезе развивается вместе с развитием человечества. «Индивид, развиваясь в обществе и присваивая его духовные ценности, формируется как личность, которую мы понимаем как духовную индивидуальность» [Шадриков, 2004, с. 185]. То есть ключевым моментом социализации личности является присвоение духовных ценностей общества, а центральным 53 звеном личности – ее духовность. Механизмом социализации становится духовный поступок, совершая который, человек возвышает себя духовно и закрепляет свою духовность моралью. «Истоки духовности в социальной сущности человека, – пишет В. Д. Шадриков, – в единстве и противоречии социальных и личных интересов» [Там же, c. 98]. Таким образом, социальная сущность личности, являясь культурным истоком духовности, осуществляется в личности через становление духовности и духовное возвышение. А. Г. Асмолов предлагает концепцию социализации личности, в основе которой лежит содействие, сотрудничество ребенка со взрослыми и сверстниками. Автор опровергает традиционную оппозицию «внутренне – внешнее», где социальное рассматривается как «внешний фактор», форма контроля или принуждения и развивает идею «психологического симбиоза» [Асмолов, 2001, с. 183]. Например, в симбиотической диаде «мать – ребенок» мать творит своего ребенка как личность, а ребенок оказывает существенное влияние на поведение матери. В акте содействия, определяющем зону ближайшего развития ребенка, мать инициирует поведение ребенка и побуждает его к содействию, подбирает и решает с ребенком задачи разного уровня сложности, в результате чего отбирается и присваивается ребенком культурно предпочитаемая стратегия. От содействия по социально-культурному образцу ребенок переходит к контролю за своими поступками. Этот переход сопровождается преобразованием функциональноролевых отношений в личностно-смысловые, которые побуждаются смыслообразующими мотивами действий ребенка, а сами действия корригируются предвосхищаемыми эмоциями. Перестройка мотивационно-смысловой ориентации ребенка производится в ходе содействия, когда он открывает для себя в социальном образе группы новые ценности. Таким образом, происходит интериоризация социальных норм. Автор отмечает три грани социализации личности: социализация как индивидуализация, как интимизация и как «производство внутреннего плана сознания». Первая грань раскрывает переход от социальной, коллективной деятельности ребенка (интерпсихического) к индивидуальным, собственно психологическим формам деятельности (интрапсихическому). Вторая грань соответствует формированию самосозна54 ния личности, а третья – результату интернализации, где собственно психологическое содержание соответствует социальному, но не тождественно ему [Асмолов, 2001]. В русле проблемы социализации личности представляет интерес концепция В. В. Столина о возникновении и развитии самосознания личности. Самосознание определяется как «культурный феномен, позволяющий сохранять постоянство собственного поведения и испытывать чувство ответственности за социальные ценности, усвоенные индивидом» [Столин, 1983, с. 43]. Данное определение отражает близость феноменологии формирования самосознания и социализации личности. Непременным условием и источником зарождения и развития самосознания являются деятельность и общение, которые одновременно становятся его функцией: «Самосознание и как процесс и как структура формируется в ходе деятельности и общения, и по мере своего развития служат тому, что их формирует, т. е. деятельности субъекта, его взаимоотношениям, его общению и развитию» [Столин, 1983, с. 59]. Подчеркивая постоянную активность субъекта, автор определяет и характеризует специфические формы активности – организм, индивид, личность, – которые, на наш взгляд, могут соответствовать этапам социализации. Феномены развития на уровне организма (самовыделение и субъективное вписывание) и на уровне индивида (осознаваемость психических процессов) в силу их социальной детерминации позволяют говорить о социализации организма и индивида, которые как бы «готовят» дальнейшую социализацию личности. Рубежом социализации личности становится «удвоение» индивида, когда одновременно с «реальным Я» возникает «феноменальное Я» или «рефлексивное Я». Различия «реального Я» и «феноменального Я» соответствуют той мере, в которой человек как индивид отличается от человека как социального существа. Внутренней детерминантой социализации становится конфликтный личностный смысл [Столин, 1983]. Таким образом, динамика самосознания личности является одним из основных психологических механизмов личности в синхронизации трансформации общества и изменения личности и должна быть представлена как специфическая и весьма существенная сторона ее социализации. Это положение будет использовано в разработке авторской концепции экономической социализации. 55 Кратко обобщая концепции социализации, можно отметить, что в настоящее время в науке сложилось несколько подходов к исследованию социализации. Во-первых, это исследование процесса адаптации личности к обществу, которое «давит» на личность, формируя в ней соответствующие его требованиям стандарты, нормы и ценности. А личность, откликаясь на это давление, производит приспособительные изменения (Э. Дюркгейм, Т. Парсонс, Д. Баллантайн, С. Московичи и др.). Во-вторых, личность не просто адаптируется в социальных условиях, но и сама оказывает влияние на себя и свою жизнь. Здесь личность проявляет умеренную активность в процессе социализации, но, тем не менее, доминируют процессы социализации, связанные с социальным воздействием (Ч. Кули, Т. Шибутани, Д. Мид и др.). Эти два подхода могут быть названы субъект-объектными: социум выступает в качестве субъекта, а личность – в качестве объекта социализации. В качестве третьего может быть назван сбалансированный подход, в котором человек выступает и субъектом, и объектом социализации, причем соотношение активностей, вызванных личными и социальными причинами, сбалансировано. Р. В. Шамионов назвал такой подход интегральным, а А. В. Мудрик – субъект-субъектным, к нему можно отнести позиции Л. С. Выготского, А. Н. Леонтьева, Г. М. Андреевой, В. В. Новикова, Б. Д. Парыгина, и др. В результате выполненного анализа выведены контуры четвертого подхода, где активность субъекта в присвоении и преобразовании социального опыта существенно преобладает над откликом на социальное давление. Такой подход к проблеме социализации может быть назван субъектно-деятельностным, и к нему можно отнести концепции А. Г. Асмолова, А. В. Брушлинского, В. В. Столина, К. А. Абульхановой, Л. И. Анцыферовой, К. Роджерс, А. Маслоу, С. Гроф и др. Человек выступает как субъект социализации, он конструирует новую субъективную социальность, опираясь на прошлый социальный опыт, перерабатывая и преобразовывая его. Он далеко не ограничивается слепым копированием «социальной кальки», а осуществляет активный процесс экстериоризации опыта в деятельности, по сути, являясь агентом социализации. Кроме того, человек в процессе социализации изменяет объективные условия своей деятельности, а про56 цесс социализации считается тем успешнее, чем активнее участвует в нем субъект. Социализация личности осуществляется в цикле непрерывных преобразований статуса, ролей, ценностей, эталонов, норм поведения, установок и других социальных характеристик личности и полностью ориентирована на становление социальной сущности человека, в рамках которой обеспечивается его индивидуальность. Данный подход положен в основу разработки авторской концепции экономической социализации как наиболее отвечающий специфическим условиям трансформации общества. Таким образом, социализация личности в условиях трансформации общества обусловлена рядом особенностей общества – социальная неопределенность и нестабильность, возрастающая информатизация, рыночная экономика, конфликт ценностей, новые институты социализации, – которые выступают как «барьеры» социализации и источники фрустрации. Неопределенность вектора социальных изменений вызывает у личности ряд непредсказуемых ситуаций, нарастающее напряжение и ощущение кризиса, трансформация институтов социализации приводит к инверсии процессов социализации, развитие сетевых коммуникаций вызывает кризис привычной социальной идентичности, доминирование экономических проблем в социальной сфере приводит к конфликту рыночных и этических ценностей. Общей особенностью социализации в условиях трансформации общества становится выработка готовности личности к любым социальным переменам. Ведущим психологическим фактором эффективной социализации выступает выраженная направленность личности в социальной сфере с соответствующими смыслами и установками. Основным психологическим механизмом социализации является смещение акцентов социально-психологической детерминации в сторону субъекта деятельности, что связано, в первую очередь, с личностным конструированием социальности и социальных ролей. 57 Глава 3 ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ФАКТОРЫ И МЕХАНИЗМЫ СОЦИАЛИЗАЦИИ ЛИЧНОСТИ 3.1. Анализ психологических механизмов социализации личности Проблема психологических механизмов является сущностной, содержательной стороной проблемы социализации. Накоплен обширный материал по вопросам процессов и закономерностей развития личности, ее движущих сил, собственно механизмов формирования и др. Однако до настоящего времени в отношении психологических механизмов социализации остается много проблем как в феноменологическом, так и онтологическом плане, что обусловлено, в первую очередь, различием теоретических концепций, идеологическими рамками и специфическими ориентирами множества научных школ, трактующих по-разному как феномен социализации личности, так и ее психологический механизм. Целью настоящего этапа является выработка рабочего определения психологического механизма социализации для включения в концепцию экономической социализации личности. До настоящего времени нет общепринятого толкования понятия «психологический механизм», хотя оно интенсивно разрабатывается в философии, психологии и других гуманитарных науках. Во всемирной философской энциклопедии отмечается, что психологическим механизмам социализации выступает «примерка индивидом на себя определенных ролевых технологий», таких, например, как «подражание» (Г. Тард), «идентификация себя в другом» 58 (З. Фрейд), «принятие роли другого» (Д. Мид), «имитация и идентификация» (Д. Парсонс). Необходимость такой примерки возникает в ходе оценки субъектом ситуации, т. е. «артикуляции» ее в контексте неиндифферентных для индивида аспектов или в ходе социального взаимодействия индивидов, когда знание социальных возможностей ситуации позволяет «принять роль другого». Другой стороной механизма социализации личности является так называемый «социокультурный механизм», как идентификация себя с определенными ролями опосредованно, через культурные системы знаков (язык, миф, искусство, религия и т. д.). Выделено три этапа социализации и соответствующие им механизмы: психогенетический – усвоение шаблонов поведения путем проб и ошибок; образно-символический – формирование системы образов, безусловно-рефлекторно связанной с символами; концептуальный – принятие культурной символики как центрального механизма управления поведением [Всемирная…, 2001, с. 980]. Таким образом, психологический механизм социализации в целом декларируется как процесс «присвоения» социального опыта, однако суть этого процесса остается скрытой. Р. М. Шамионовым выполнен глубокий обзор и анализ механизмов социализации личности в западных и отечественных концепциях социализации, при этом под дефиницией «механизм» понимаются процессы, законы или «движущие силы». Нам такое определение представляется избыточно расширенным, мы склонны считать, что движущие силы или внешние детерминанты выходят за рамки психологического механизма, а относятся скорее к факторам. Закономерности скорее характеризуют тот или иной механизм, являются выражением его свойства, но никак не могут являться самим механизмом. В качестве основных механизмов социализации на основании обзора выделены идентификация, подражание, внушение, социальная фасилитация, конформность [Шамионов, 2001]. Отметим, что из спектра «процессы – законы – движущие силы» в качестве основных автор выделяет процессы, это лишь подтверждает сделанные выше замечание. Под идентификацией понимается «отождествление человека с некоторыми людьми, позволяющее усваивать определенные нормы, отношения и формы поведения» [Там же, с. 45]. Подражание рассматривается как «сознательное или бессознательное воспроиз59 ведение человеком моделей поведения других людей – опыта, манер, движений, поступков» [Там же, с. 46]. Внушение понимается как «неосознанное воспроизведение человеком внутреннего опыта, мыслей, чувств других людей, с которыми он вступал во взаимодействие» [Там же, с. 47]. Социальная фасилитация – это социализирующее влияние поведения одних людей на деятельность других, в результате которого «деятельность последних протекает свободнее и интенсивнее» [Шамионов, 2001, с. 47]. Конформность – это внешнее согласие с другими людьми при осознании расхождения с ними во мнениях. Отметим, что все названные механизмы предполагают относительно стабильные социальные условия, которые дают человеку достаточно времени, чтобы «отождествить», «воспроизвести», «внешне согласовать». По крайней мере, какого-либо ограничения во времени не отмечено. Кроме того, человек однозначно поставлен в позицию объекта социализации, где субъектом является общество. Анализ влияния на личность трансформации общества, проведенный выше, показал, что в этих условиях данные механизмы часто не срабатывают. Можно согласиться с автором, что существующие теории социализации личности не объясняют в полной мере как сами феномены социализации, так и их механизмы. Большинство научных школ и направлений стремятся в разработке проблемы социализации личности исходить из целостной концепции личности и ее становления, принятой в конкретном научном направлении. В целом, это соответствует понятию социализации как процесса, и механизм социализации может рассматриваться как компонент социализации, точнее – его процессуальная составляющая, – и будет использовано в дальнейшей работе. Это также соответствует идее психической регуляции посредством психических процессов, принятой в отечественной психологии [Брушлинский, 2003; Рубинштейн, 1997], и согласуется с парадигмой субъекта деятельности, реализующего необходимый уровень преобразовательной активности для синхронизации трансформации общества и изменения личности. Н. Ф. Голованова исследует механизмы социализации личности и отмечает, что социальный опыт ребенка имеет два аспекта: как результат усвоения общественного опыта и как «некая 60 априорная сущность», которая «беднеет и даже умирает» в процессе социализации. Автор обозначает три пути социализации – стихийный, целенаправленный и спонтанный – и соответствующие им механизмы. В стихийной социализации присвоение социального опыта происходит через включение в повседневные совместные акты поведения с другими людьми. В целенаправленной – через освоение нормативного поведения в процессе обучения и воспитания. В спонтанной – через актуализацию врожденной адаптированности, наследственных знаний о мире, внутренних предпосылок. На основании библиографического исследования автор выделяет пять универсальных механизмов социализации личности, это деятельность, социальная роль, самосознание, социальные отношения и мотивационный фон личности. Здесь с автором можно согласиться частично. Если личность «беднеет и умирает» в социализации, ее индивидуальное развитие не только не происходит, а наоборот, деградирует, и это есть «чистая» социализация, результатом которой является исключительно «социальная калька». Мы склонны придерживаться позиции, когда процессы социализации – индивидуализации согласованы, а в условиях трансформации общества индивидуализация опережает присвоение социального опыта за счет личностного конструирования социальности. Названые психологические механизмы социализации – деятельность, социальная роль, самосознание, – увеличивают свою актуальность в условиях трансформации общества, что позволяет нам выдвигать положение о механизме деятельностной социализации в экономической роли. Деятельность выступает как способ, условие и форма выражения культурно-исторического опыта. Социальная сущность деятельности проявляется в виде двух проекции – «на мир вещей» и «на мир людей». Первая, на основе предметного содержания деятельности, обеспечивает формирование познавательной активности, вторая, через межличностные отношения, – социальной активности [Ярошевский, 1974]. Предметное содержание опыта складывается из знания «как делать самому» и «как делают другие» [Дьюи, 2000], собственно социальное содержание вытекает из потребности «быть личностью» и реализуется как продолжение себя в других людях. Механизм формирования личного опыта соответствует концепции персонализации, по А. В. Пет61 ровскому [Петровский, 1987], где критерием персонализации выступает самооценка личности. Социальная роль представлена как «своеобразная самовоспитанная установка социального ожидания, которая оказывает давление на поведение личности в зависимости от ее ценностных ориентаций» [Мид, 1934], как совокупность действий для реализации занимаемой в обществе позиции [Божович, 1968]. Роль самой личностью переживается как нечто внешнее, ненастоящее отличное от «подлинного Я» [Кон, 1967]. Таким образом, социальная роль является механизмом исполнения личностью социальных функций, а также каналом влияния на общество. Степень освоения или самоопределения в системе социальных ролей может рассматриваться как критерий социализации личности. Самосознание как механизм социализации связывается, в первую очередь, с проявлением специфической активности личности, без которой «не состоится ни познание социального мира, ни социальное самоопределение в этом мире» [Голованова, 2004]. Этот механизм социализации рассматривается как становление обобщенного образа себя, своей личности в соответствии с известными подходами и концепциями (Р. Бернс, Л. И. Божович, И. С. Кон, М. И. Лисицина, В. И. Слободчиков, В. В. Столин и др.). Наиболее приемлемой и соответствующей целям настоящего исследования нам представляется концепция самосознания личности по В. В. Столину, где исходным механизмом социализации является «расщепление» предметного содержания образа и «Я-образа». К механизмам социализации как развития «феноменального Я» можно отнести субъективное уподобление, принятие точки зрения другого, вхождение в реальные отношения, идентификацию, конфликтный личностный смысл [Столин, 1983]. Социальные отношения как механизм социализации представлены в виде формирования отношений человека к предметному миру, к другим людям, к самому себе. В процессе социализации формируются, развиваются или видоизменяются функционально-ролевые, эмоционально-оценочные и личностносмысловые отношения [Мясищев, 1995]. Первые проявляются в границах, нормах и образцах поведения, вторые – в эмоциональных предпочтениях личности в деятельности и общении, третьи затрагивают отношения со «значимыми другими» и определяют 62 мотивационную ориентацию деятельности и общения. Мотивирующий фон личности представлен как своеобразная совокупность объективных и персонифицированных побуждений, проблема которой разрабатывалась в трудах А. Г. Здравомыслова, А. Н. Леонтьева, В. Н. Мясищева, В. А. Ядова и может быть структурирована в познавательной, жизненной, оценочной и нормативной сферах. Соответствующие мотивы и их сочетания, детерминированные как социальной, так и личностной значимостью, приобретают для конкретного человека личностный смысл. Обозначенные положения о социальных отношениях и мотивационном фоне личности будут учтены при разработке концепции экономической социализации личности в виде ее экономической направленности. Е. П. Белинская и О. А. Тихомандрицкая в спектре механизмов социализации личности выделяют инкультурацию, интернализацию и адаптацию, рассматривая в дальнейшем четвертую грань социализации – конструирование социальности [Белинская, Тихомандрицкая, 2001]. Инкультурация понимается как влияние и включение факторов культуры (уникальной и всеобщей) в социальное поведение личности, становление системы персональных ценностей и «Я-концепции». Здесь особенности социализации задаются спецификой психологии народа, нации или культурной группы, интегрируя особенности социального воспитания, ожиданий и оценок, а результатом становится совокупность усвоенных культурных практик и вхождение человека в культуру своего народа [Коул, 1997]. Интернализация понимается и трактуется как трансляция и усвоение социального опыта – моделей поведения и социальных значений: символов, ценностей, установок. Здесь можно выделить несколько «частных» механизмов социализации, например, это копирование поведения, классическое или оперантное обусловливание в бихевиоризме, рационализация в психоанализе, редукция когнитивного диссонанса. В качестве особенности социализации в условиях трансформации общества необходимо преобладание личной активности над социальным давлением. Адаптация как механизм социализации личности предполагает приспособление человека к обществу для успешного или нормативного функционирования в нем. В качестве «частной» адаптации выступает социальное равновесие в бихевиориз63 ме, защитные механизмы в психонанализе, нормативный ролевой репертуар в интеракционизме. В эмпирических исследованиях адаптации в целом выделяется три фактора успешности адаптации, отражающих ее ведущие механизмы: способность изменять свои ценностные ориентации и «Я-концепцию», умение находить баланс между своими ценностными ориентациями и социальной ролью, а также универсальная система ценностей. Здесь социализация понимается как процесс, «обращенный назад», т. е. целиком подчиненный приспособлению к внешним условиям [Коул, 2001]. На наш взгляд, механизмы инкультуризации, интернализации и адаптации являются эффективными в условиях социальной стабильности, а в условиях транзитивного общества их эффективность снижается за счет рассогласования трансформации общества и изменений личности. «Метавзгляд» на механизм социализации или конструирование социальной реальности – воплощает постнеклассическую парадигму психологии, в соответствии с которой неопределенность выступает как ценность [Корнилова, 2006], а рассогласование свойств человека и требований общества – как источник социальной динамики [Абельс, 1999]. Личности отводится наиболее активная роль в социализации, а к «частному» механизму социализации относится смысловая интерпретация социальных норм, как «приведение в систему информации о мире, организация этой информации в связанные структуры с целью постижения ее смысла» [Андреева, 1996]. Важной особенностью этого механизма является имплицитная представленность в нем «поля культуры», а также интенциональность как интерпретационная преобразующая направленность. В качестве критерия социализации выступает социальная идентичность личности как гармоничность, симбиоз «сотворенного» образа социального мира и представления о себе как части этого мира. Данный механизм в наибольшей степени обеспечивает эффективность социализации личности в условиях трансформации общества. На основании проведенного исследования в качестве рабочего определения психологического механизма социализации для дальнейшего исследования принято следующее. Психологический механизм социализации – это процесс преобразования одной активности – социальных, социально-психологических или 64 психологических детерминант (относительно постоянных факторов или условий), – в другую требуемую активность личности, обеспечивающую эффект социализации в виде социальной компетентности, социальной зрелости, социального статуса. Психологический механизм может включать в себя другие механизмы, а сам, в свою очередь, входить в какой-либо общий психологический механизм. Например, мини-механизмом социализации является интериоризация, включащая интер-, экстра- и интрапсихологические процессы, а в качестве мезомеханизма выступает деятельность в социальных ролях, включающая их личностное конструирование. Мы считаем неправомерным отнесение к механизмам социализации ее психологических факторов, условий или закономерностей. 3.2. Систематизация психологических факторов и механизмов социализации личности В основу систематизации исследований психологических механизмов и факторов социализации личности положено их рассмотрение в контексте социальных и психологических условий, а также результатов социализации. Под условиями понимаются внешние или внутренние предпосылки процесса социализации, которые определяются особенностями авторской концепции или научного направления. Относительно постоянные психологические детерминанты, запускающие поддерживающие процесс социализации определяются нами как факторы. Процесс социализации на уровне личности тождественен понятию психологического механизма, передающего и преобразующего активность социальных, социально-психологических и психологических детерминант (факторов) в другую требуемую активность личности, имеющую в качестве эффекта социальную компетентность, социальную зрелость или социальный статус. 65 Результаты систематизации представлены в табл. 1 (прил. 1). З. Фрейд трактует социализацию личности как процесс подчинения энергии либидо культурным и социальным нормам. В его основе лежит выбор, который постоянно делает «Оно» между глубинными влечениями и требованиями внешнего мира, подчиняясь принципу реальности. Исходным условием социализации личности является биологическая «заряженность» личности энергией либидо, а также социальное давление, приводящее к вытеснению отвергнутых влечений. Универсальным механизмом социализации, по З. Фрейду, является отождествление себя с другим по совершенному образцу, либо вытеснение или замещение отвергнутых влечений. Механизм отождествления себя с другим, на наш взгляд, повышает свою актуальность в условиях трансформации общества, чего нельзя сказать об универсальной энергии либидо как факторе социализации. Механизм социализации личности, с позиций Э. Эриксона, есть становление психосоциальной идентичности, т. е. формирование и развитие особой личностной структуры, включающей двойное осознание и переживание себя – как принадлежащего к определенному сообществу людей и избегающего одиночества, и одновременно как индивидуальную неповторимость. Отметим, что дихотомия «социализация – индивидуализация» не просто смещается в сторону личности, а буквально принадлежит ей, что подтверждает идею личностного конструирования социальности, используемую в разрабатываемой концепции социализации. Движущей силой социализации личности является «эпигенетический план личности», а процессом – разрешение названного противоречия, приводящее к личностному росту. В данном случае онтология психологического фактора и механизма социализации не вызывает сомнения, фактор – это сила, а механизм – процесс. Студенческий период социализации (17–19 лет) соответствует становлению «эгоидентичности» или смешиванию ролей. Человек понимает себя, приходит к согласию с самим собой и конструктивно отвечает на вопросы «как жить» и «для чего жить», что соответствует определенному уровню психосоциальной идентичности. В противном случае он мечется в многообразии социальных ролей без установления их приоритетов и личной интеграции. Последнее положение позволяет нам в разрабатываемой 66 концепции сделать акцент на социальную роль, так как смешивание ролей соответствует эгоцентричности, а разделение и расстановка приоритетов ролей – социальности. С позиций психодинамической теории механизм социализации включает цели, потребности и мотивы личности, а также ее волевую и аффективную сферы. Основным условием социализации является имеющееся «жизненное пространство», а основной детерминантой – квазипотребность, т. е. динамически заряженная система, которая всегда стремится к разрядке, требует своего удовлетворения «здесь и теперь». «Жизненное пространство» формируется при взаимодействии личности со средой не как сама социальная реальность с ее событиями, явлениями, поступками людей, а как восприятие и интерпретация человеком этой реальности. Особую роль в социализации личности играют «социальные барьеры», – то, как проецируются, устанавливаются и принимаются в «жизненное пространство» личности социальные реалии [Левин, 1982]. Например, чем большее давление оказывает социальный барьер на поведение человека, тем менее «проницаемым» он должен быть для него. С позиций гуманистической психологии главным компонентом механизма социализации личности является восприятие. То есть человек сам понимает проблему, «слушает себя», «возвращается к самому себе», вновь «находит себя», осознает свой жизненный путь [Роджерс, 1992]. Социализация личности протекает как развитие «Я-концепции», которая является ничем иным, как системой самовосприятия. «Я-концепция» по мере социализации усложняется и дифференцируется, положительное отношение к окружающим превращается в положительное отношение к самому себе, в веру в себя и способствует сближению реального и идеального «Я». И это положение учитывается при разработке субъектно-ролевой концепции экономической социализации. По мнению А. Маслоу, социальное поведение человека полностью самодетерминировано, и каждая личность сама себя творит. Механизм социализации заключается в том, чтобы принять все вызовы судьбы и реализовать себя, не полагаясь на некие социальные шаблоны. «Обращаться к самому себе, требуя ответа, – это, значит, взять на себя ответственность» [Маслоу, 1999]. Данное положение соответствует субъектно-ролевому подходу, 67 принятому в дальнейшей разработке модели экономической социализации. А. Н. Леонтьев определяет механизм социализации как цепочку действий, которая начинается с сотрудничества. Ребенок вступает на путь сотрудничества, социализируя практическое мышление путем разделения своей деятельности с другим лицом. Социализация практического интеллекта приводит к необходимой социализации не только объектов, но также и действий. Собственная деятельность ребенка направлена на определенную цель. Наличие знака, речи, позволяет представить в наличной ситуации моменты будущего действия. Это создает условия для формирования новых связей элементов настоящего и будущего, создает совершенно новое психологическое поле для действия, ведя к появлению функции образования намерения и спланированного заранее целевого действия [Леонтьев, 2001]. Таким образом, сотрудничество как разделенное действия через опосредованную связь настоящего с будущим приводит к формированию новой социальной функции – функции формирования намерения и постановки цели. Данное положение реализовано в разрабатываемой концепции в виде субъектно-деятельностного подхода. В. Д. Шадриков отмечает принципиальное различие процессов социализации и воспитания, указывая, что они представляют собой обратные процессы. Что имеется в виду, что один процесс увеличивает социальный опыт индивида, а другой уменьшает его? Нет, речь идет о направлении передачи опыта. Воспитание соответствует передаче опыта от воспитателя группе, «когда присущие индивиду виды деятельности и поведения становятся формами поведения всех. Группа присваивает наиболее полезные для выживания виды деятельности и поведения через механизм обычая» [Шадриков, 2004, с. 77]. И тогда воспитание представляется как коллективная социализация, механизмом которой становится возникновение и закрепление обычая. При индивидуальной социализации социальный опыт передается от группы к индивиду, который присваивает различные виды поведения и деятельности через подражание, присвоение обычаев, табу, требования морали. Каков же здесь механизм присвоения? Суть этого механизма во взаимной обусловленности черт характера и мотивов поведения – мотивы поведения, переходя в действие и закрепляясь в нем, 68 фиксируются в характере. В дальнейшем исследовании это позволит в структуру «Я-концепции» включить черты характера или свойства личности. В. Д. Шадриков отмечает еще один механизм социализации, суть которого в «распределении действия». Любое действие ребенка вначале выполняется совместно со взрослым, и совместное действие выполняет для ребенка роль орудия: «…процесс передачи опосредуется деятельностью ребенка» [Шадриков, 2004, с. 263]. Взрослый, повинуясь желаниям ребенка, формирует для себя цель, соответствующую этому желанию. Таким образом, мотив – ребенка, а цель – взрослого, и «далее они стремятся к одной цели, выполняя совместные действия» [Шадриков, 2004, с. 265]. Таким образом, далее мы можем обоснованно говорить о деятельностной социализации. В. В. Новиков в рассмотрении механизмов социализации личности, как и В. Г. Леонтьев, обращается к мотивации [Новиков, 2002]. Формирование личности социально обусловлено, но не только тем, что процесс этот происходит под воздействием социальной среды, но и тем, что на поступки человека и мотивацию его деятельности влияют те внутренние компоненты его психики, которые одновременно являются элементами социального опыта. В данном случае суть механизма социализации в двойной детерминации – в виде прямого «внешнего» влияния социума и опосредования этого влияния самой личностью, т. е. действия «изнутри». Если первый аспект имеет выраженную социальную природу, то второй можно отнести к личностному механизму социализации. И этот механизм проявляется на трех уровнях изменения личности – деятельности, общения, самосознания, что дополнительно подтверждает необходимость отслеживания «Я-концепции» в процессе социализации. Заслуживает внимания позиция автора в отношении различия механизмов социализации детей и взрослых. Процесс социализации в детстве идет как бы извне, т. е. для ребенка необходимо «забыть» своеобразие своей личности, свои особые желания и стремления, а делать все так, как делают взрослые. И здесь подчеркивается способность ребенка «сочинять поведение», формировать у себя психологические механизмы идентификации, подражания, заражения, перенесения. До тех пор, пока ребенок жи69 вет в игре, его социализация имеет односторонний характер, он «путает» реальность и вымысел, практически пребывая в сфере вымыслов. В дальнейшем процесс социализации раздваивается – к межличностным ролям добавляются роли, необходимые для осуществления поведения, для чего надо усвоить знаковую сторону роли, дальнейшее развитие которой ведет к формированию системы личностных смыслов. При определении результата или эффекта социализации возникает проблема критерия как ориентира или некого правила, позволяющего этот эффект констатировать на качественном или количественном уровне. Выполненный анализ проблемы критерия позволил выделить, по крайней мере, три группы критериев социализации личности. К первой группе можно отнести такие «собственно личностные» критерии, как социальная зрелость, личностное или профессиональное самоопределение, саморазвитие, самоактуализация, социальная успешность [Кузьмин, 1967; Куницина, 1971; Шибутани, 2001 и др.]. Эти критерии отражают собственно личностные изменения, вызванные процессом социализации. Ряд авторов [Беличева, 1994; Мудрик, 2006; Розум, 2007] вводят «внешние» критерии социализации, такие как институты социализации, оказывающие доминирующее влияние на данной стадии. К третьей группе можно отнести «субъектнообъектные» критерии, которые отражают взаимодействие личности с социальными условиями, например, доверие к институтам или агентам социализации, адекватности отражения параметров среды, удовлетворенностью социальными отношениями и др. [Шамионов, 2002]. Критерий социализации отражает качество и количество изменений самой личности или ее отношений с социальным окружением. В этом смысле социализация может быть как позитивной, так и негативной. Примером негативной социализации может стать принятие установок или норм, формирование свойств личности, которые соответствуют узко групповым требованиям, но противоречат социальным [Попов, 1992]. Возникает вполне естественный вопрос, какова грань между «сильными» и «слабыми» расхождениями групповых и общественных требований, переход которой превращает позитивную социализацию в негативную, а где социализацию можно считать все-таки позитивной, 70 несмотря на то что некоторые расхождения между групповыми и социальными требованиями все-таки существуют? Это вопрос традиционных дихотомий по типу «хорошо – плохо», которые сложились исторически и сконцентрированы в институтах социализации. Существует и традиционный ответ о доминировании социальных требований над групповыми, который на сегодняшний день не является удовлетворительным, по крайней мере, в методологическом плане. По мнению К. Юнга, «кооперация моральных противоположностей является естественной истиной», которую можно принимать и пользоваться ею, «освобождаясь от противоположностей», признавая их «функциональную равноценность» [Юнг, 1991]. Методологической основой для разрешения названного противоречия должна стать постнеклассическая научная парадигма, постулирующая множественность истины, «гуманизацию мира языком», приоритеты ценностей достоинств над ценностями достижений и др. [Корнилова, 2006]. Критерий социализации должен в целом отражать ее эффект. К таким эффектам Б. Г. Ананьев относил сложные явления мотивации, формирование черт характера, образование социальных установок [Ананьев, 1971]. Однако проявление эффектов часто имеет неопределенные временные рамки или непредсказуемо в силу дополнительного влияния множества факторов – изначальных свойств личности, специфики институтов или агентов или их особенных отношений, – что дополнительно усложняет проблему критерия социализации. Р. М. Шамионов определяет еще одну специфическую проблему критерия социализации, которая заключается в опережающем развитии личности [Шамионов, 2002]. Общество само нуждается в развитии, но импульс этого развития оно может получить лишь от личности (коллективного субъекта), опередившей его в настоящий исторический момент. Этим объясняется возникновение социальной детерминации опережающего развития личности. С другой стороны, «общество ригидно» [Козлов, 1999], т. е. сопротивляется изменениям, нарушающим равновесие, поддерживая неизменными социальные смыслы, нормы и ценности, тем самым, реализуя механизм своего выживания. Таким образом, «опережающая» социализация личности потенциально эффектив71 на, однако в текущее историческое время, в отношении ныне действующих социальных требований может выступать как негативная. В соответствии с диалектическим принципом единства противоположностей эффект опережающего развития должен быть «уравновешен» своей противоположностью – эффектом «отсроченной» социализации. Сам процесс социализации несомненно требует времени, которое необходимо для «перехода от социального воздействия вне личности к социальному воздействию внутри личности» [Анцыферова, 1994], т. е. для формирования личностных новообразований, претворяющих эффект социализации. Эта временная задержка является обязательной специфической функцией сознания [Алахвердов, 2003] и может обеспечивать психологический механизм поэтапногого формирования умственного действия, по П. Я. Гальперину. Такая общая способность как обучаемость [Дружинин, 2002] может быть интерпретирована в контексте социального научения и подтвердить высокую индивидуальную вариативность временных затрат на социализацию. Кроме того, эффект «отсроченной» социализации может быть детерминирован личностными ценностями, установками, личным опытом «неудачной» социализации, а также спецификой института или агента социализации или их взаимодействием. Существенные особенности эффектов и критериев социализации связаны с возрастными периодами. Начальная социализация в младенчестве обладает абсолютно высокими темпами, с этим периодом связан колоссальный «прорыв» индивида в социум – формирование речи и основ самосознания. Р. М. Шамионов при классификации критериев социализации выделяет интегральные и линейные критерии. К интегральным относятся: сформированность системы общения, социальная адаптированность, самоактуализация, личностная зрелость, смысловое самоопределение. К линейным – социальные потребности, установки, стереотипы, мотивы, социально-ролевые композиции, убеждения и ценностные ориентации [Шамионов, 2002]. Полагая часть интегральных критериев наиболее разработанными автор особое внимание уделяет личностной зрелости и смысловому самоопределению. Н. Ф. Голованова в качестве интегрального критерия социализации личности определяет социальный опыт или уровень со72 циальной зрелости, которая представлена «образом мира» и самоопределением личности [Голованова, 2004]. В исследованиях многих отечественных психологов (Б. Г. Ананьев, А. В. Брушлинский, Л. С. Выготский, А. В. Петровский, С. Л. Рубинштейн, П. Н. Шихирев) показано, что «образ» как форма существования ценностного отношения реально регулирует как поведение, так и деятельность человека. Для социализации личности ключевое значение имеют характеристики образа, лежащие в основе личностной идентичности: «объективированное переживание» [Шихирев, 1999], несущее как эмоциональное, так и рациональное содержание; «субъективная картина мира», построенная на индивидуальных особенностях личности и отражающая смысловые отношения с миром [Леонтьев, 1975]; субъективный образ себя, совокупное представление о реальном и идеальном «Я» в настоящее время [Роджерс, 1986]. Самоопределение личности в социуме (активная позиция, оценка происходящего вокруг, отбор предлагаемых обстоятельств, принятие или сопротивление им) является существенной частью социального опыта и личной зрелости. Процесс социализации потому и возможен, что человек становится как бы объектом для самого себя. По мнению Ю. М. Лотмана, выход личности в любую новую позицию по отношению к действительности осуществляется путем «смыслового взрыва», который происходит на пересечении двух семантических пространств – нормативной системы ценностей («внешний план» социализации) и реального опыта личности («внутренний план» социализации) [Лотман, 2000]. Основными критериями и признаками самоопределения личности является активность, способность к самостоятельному акту выбора и ответственность [Голованова, 2004]. Проведенный анализ показал, что психологические механизмы социализации раскрывают ее онтологическую сторону и в обосновании разными авторами имеют существенные различия. Общая суть социально-психологического механизма социализации состоит в ее двойной детерминации. С одной стороны, процесс влияния общества на становление социальной сущности личности, с другой – процесс внутреннего опосредования влияния самой личности на социализацию, т. е. действие «изнутри». 73 Социально-психологический механизм социализации личности соответствует функциям и процессам социализации и может быть определен как функциональный и операционный, соответственно. В качестве функционального механизма выступают инкультуризация, интернализация, адаптация, социальное конструирование, которые в большей степени соответствуют социальной детерминации личности. Общая характеристика операционного механизма включает «цепочку» психических явлений, непосредственно передающих активность и накапливающих изменения личности, которые чаще всего представляются как идентификация, подражание, внушение, социальная фасилитация, конформность. Операционный механизм социализации личности в большей степени соответствует ее внутренней детерминации. Действие функциональных и операционных механизмов реализуется на нескольких уровнях регуляции, между которыми существуют отношения иерархии, – мотивационный фон личности, самосознание, социальная роль, деятельность, социальные отношения. В качестве результата социализации выступает интегрированное, устойчивое изменение свойств субъекта и личности, имеющее положительный социально-психологический эффект. В целом, механизм экономической социализации личности представляется как процесс, связывающий условия (предпосылки) и факторы (детерминанты) социализации с ее результатом. Механизм преобразует активность психологического фактора в требуемую активность в виде устойчивых свойств личности и субъекта, приводящих в дальнейшем к определенному социальному статусу личности. Наиболее приемлемым для дальнейшего исследования экономической социализации личности представляется субъектно-ролевой подход, где включенным механизмом является конструирование экономических ролей. Важность мотивации и самосознания для экономической социализации личности требуют дальнейшего исследования экономической направленности и «Я-концепции». 74 Глава 4 ТЕОРЕТИЧЕСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ СОЦИАЛИЗАЦИИ ЛИЧНОСТИ В УСЛОВИЯХ ТРАНСФОРМАЦИИ ОБЩЕСТВА Понятие «экономическая социализация» сравнительно недавно вошло в научный оборот экономической психологии. Впервые оно использовано Б. Стаси в неомарксистском анализе социализации. Оно предполагает усвоение и активное воспроизведение индивидом социального опыта в экономической сфере жизни [Stacey, 1982], а также вхождение в экономическую среду и приобретение определенного социально-экономического статуса. Само понятие «экономическая социализация», несмотря на то, что оно начинает широко использоваться в экономической психологии, остается все же недостаточно определенным для конкретного исследования. Претендуя на разработку концепции экономической социализации, необходимо достаточно точно сформулировать содержание самого понятия. Вполне естественно обратиться к понятию социализации личности, рассмотренному выше и ответить на вопрос, что делает общую социализацию экономической. Есть, как минимум, два варианта. Первый заключается в том, что сам процесс социализации приобретает экономические признаки, так как отражает объективную экономическую реальность. Для второго варианта характерна специфика способа отражения, присущего личности. Здесь при внешне нейтральном объекте, в силу экономической специфики способа отражения, эксплицируется экономическое содержание объекта и далее – предмета экономической социализации. С позиций радикального материализма, ни самой проблемы, ни вариантов не существует, поскольку «бытие определяет сознание». Многие авторы [Филиппов, Ковалев, 1989; Дейнека, 1999; Попов, 1986; Щед75 рин, 1991 и др.] считают, что экономическое сознание – это «высший уровень психического отражения экономических отношений» [Дейнека, 1999, с. 35]. Однако сегодня эффективность такого подхода весьма ограничена [Амелин, 1989; Баранов, 2001]. «На основе экономического сознания осуществляется идентификация экономических отношений, в силу чего они локализуются в определенной сфере общественной жизни, лишаясь своего статуса всеобщего основания» [Амелин, 1989, с. 83]. Таким образом, вовсе не по объекту отражения выделяется экономическое сознание как форма общественного сознания. Наоборот, сам объект идентифицируется как экономический на основании экономического сознания, при этом критерий «экономичности» самого сознания не определяется. В дальнейшем исследовании будут применяться оба подхода, так как, на наш взгляд, на начальном этапе социализации наиболее адекватен первый подход, а в дальнейшем – второй. Данный выбор подтверждается позицией В. П. Зинченко [Зинченко, 1991] в том, что «сознание не только рождается в бытии, не только отражает и, следовательно, содержит его в себе, разумеется, в отраженном или искаженном свете, но и творит его» [Там же, с. 17]. Представляют интерес предварительные положения «теории экономического поведения на базе математической теории психики, где экономические и психологические построения являлись бы частным случаем» [Орехов, 2009, с. 29]. Такая теория, в случае ее реализации, имела бы революционное значение для обеих наук как теоретико-методологическое объединение психологической и экономической сторон «производства жизни». В настоящем исследовании экономическая социализация определяется как процесс и результат присвоения экономического опыта, его преобразования и воспроизводства в экономической деятельности и вхождения в социально-экономическую среду, что сопровождается развитием соответствующих свойств личности. Экономический опыт определяется как часть социального опыта, очерченная экономическим критерием, содержание которого связано, в первую очередь, с ожидаемой полезностью, выгодой и их оптимизацией. 76 4.1. Общие черты и эффекты экономической социализации Мировое культивирование общества с рыночной экономикой неизбежно предполагает, что каждый должен уметь жить в этом обществе и подчиняться диктату рынка. Это приводит к неизбежности крупных изменений в экономических отношениях и в общественном сознании. Во-первых, возникают новые рыночные условия общественной жизни, в которых на передний план выходят подрядные отношения, возрастает роль основного капитала, необыкновенно возрастает роль информатизации общества. Вовторых, происходит резкое изменение социального этноса, что проявляется в становлении этики предпринимательства, распространении «товаризированного» взгляда на социальные отношения, появляются тенденции и привычки сводить потребительскую стоимость к меновой, что приводит к укреплению и доминированию нового образа мышления – рыночное поведение диктуется оптимизацией полезности, на первом месте стоит рациональность и выгода [Автономов, 1998]. С позиций современной экономической науки границы экономической активности пролегают далеко за пределами непосредственно материального производства. «Везде, где деятельность людей направляется ориентацией на достижение максимальных результатов при допустимо возможной минимизации затрат, присутствует экономическое сознание» [Баранов, 2001, с. 64]. Позднее был сформулирован принцип максимизации удовольствия и минимизации страдания [Доланд, 1992], а также заявлен и активно разрабатывался принцип предельной полезности [Маршалл, 1983]. Согласно последнего, субъективно оцениваемая ценность потребляемого блага определяется его полезностью, которая, в свою очередь, характеризуется приростом ощущения удовлетворения от последней единицы потребляемого блага и приростом общего запаса этих благ у потребителя. По мере удовлетворения потребности и увеличения предложения его полезность убывает. Эти экономические работы, лежащие в 77 субъективно-психологическом русле, заложили основы поведенческой экономики, в условиях которой протекает социализация. Например, в соответствии с моделью П. Хейне, человек предпринимает только те действия, которые приносят наибольшую выгоду, удовлетворяя свои интересы, целенаправленно или спонтанно приспосабливается к другим, неизбежно сталкивается с конкуренцией [Хейне, 1997]. И тогда эффект социализации на уровне свойств личности выражается в приобретенных свойствах – рациональности, эгоизме, склонности к приспособлению, конкурентности. По мнению Д. Катоны, покупка зависит не только от возможности сделать ее, но и от желания, а поведение покупателя определяется покупательской установкой и является совокупностью реакций на стимулы как внешней (экономической), так и внутренней (психологической) природы. Таким образом, поведение в роли покупателя предопределяется покупательской установкой, интегрирующей экономические (внешние) и психологические (внутренние) мотивы. Роль покупателя по своей социально-психологической природе отличается от роли потребителя, и в исследовании экономической социализации эти роли необходимо рассматривать отдельно. Однако потребительская установка может рассматриваться как социально-психологическое основание покупательской установки, ключевой составляющей которой является готовность к покупке. Экономическая активность социализированного субъекта направлена преимущественно на удовлетворение своих потребностей и сопряжены с выбором, в котором он руководствуется преимущественно утилитарными интересами и рациональными предпочтениями, что характеризуется как максимизация целевой функции. Такая характеристика вызывает наибольшие возражения со стороны психологов, поскольку имеется большое количество примеров, когда реальные люди ведут себя совершенно нерационально (Д. Канеман, А. Тверски, Д. Аткинсон, Т. В. Корнилова, Е. В. Суботский и др.). И, тем не менее, экономисты отстаивают свои позиции, поскольку, в противном случае, пришлось бы вносить радикальные изменения в принятые ныне положения экономических теорий. В современной экономической теории положение о максимизации целевой функции означает, что люди, при выборе устанавливают и упорядочивают предпочтения и последующие действия. Мнения или предпочтения могут быть 78 субъективно рациональными, однако полностью осведомленному внешнему наблюдателю они могут показаться иррациональными, но эти отклонения случайны, а не систематически. Категории «экономическое поведение» и «рациональность» как бы располагаются в разных плоскостях, причем эти плоскости пересекаются. Первая – является экономической, вторая — междисциплинарной [Полякова, 2001]. Не случайно к анализу рациональности — иррациональности поведения обращается не только психология и экономика, но и философия, социология, теория управления, маркетинг и др. Где заканчивается «поле» рационального поведения людей, там начинается «территория» иррационального, которую экономика исключает из своего предмета. Именно поэтому рациональность субъекта экономической деятельности может и должна стать основанием, объединяющим экономические и психологические подходы к проблеме экономической социализации личности. Экономическая рациональность субъекта выступает также в качестве эффекта или психологоэкономического результата социализации. Нестандартные ситуации, характерные для современности, порождают неоповеденческую тактику, где поведенческая реакция предшествует логической обработке информации. Традиционный рынок с полной симметрией, где участники равны в ситуации рынка, основными ресурсами которого являются товары, денежные средства, недвижимость, инвестиции, – в российской экономике уступает место иному рынку, где участники далеко не равны в рыночной ситуации. При таком положении необходимость расчета, рационального анализа рыночной ситуации и ее прогнозирования дополнительно подтверждают ценность идеи рациональности и ее актуальность как психологического фактора экономической социализации. Экономическая рациональность субъекта, развиваясь в процессе социализации, одновременно может выступать и в качестве ее эффекта. На сегодняшний день наиболее разработанной можно признать проблему экономической социализации детей. Научные подходы, реализованные в этих исследованиях, представляют непосредственный интерес, поскольку современное взрослое население, включаясь в экономическую социализацию, имеет во многом наивные экономические представления. В исследованиях 79 изучаются формирование экономических представлений, представлений об экономическом мире в целом, собственном социально-экономическом статусе, деньгах как инструменте социализации, экономическом самоопределении и идентичности и др. Основной акцент делается на отношение к собственности как материальном продолжении личности. Первоначально дети научаются ранжировать символические значения собственности посредством наблюдения и воображаемого участия во взаимодействиях других людей с собственностью или через прослушивание комментариев о них. Дети также узнают, что материальные блага дают нам представление о других людях. Мать может показать своему ребенку книжку с картинками и пояснить, что человек, который владеет этим прекрасным и большим домом, очень умный и преуспевающий. В этом случае дети знакомятся со следующим представлением: собственность может давать информацию о свойствах ее владельца. Было показано, что на основании фотографий машин и домов дети и подростки делают выводы о статусе их владельца. Также они дают единодушно разделяемые оценки владельца, например, посредственный или преуспевающий [Belk, 1982]. Дети, как неспециалисты в экономической сфере, формируют наивные представления об экономике, тем самым воплощают в своем поведении «наивную экономику», что вполне соответствует экономической социализации взрослых людей, имеющих ранее такие же наивные экономические представления. Стадии экономической социализации часто определяются осознанием прав собственности. Таким образом, в качестве эффекта экономической социализации могут выступать экономические представления и экономические смыслы, что будет учтено в дальнейшем исследовании. Было проведено несколько кросс-культурных исследований по экономической социализации детей. Д. Лейзер с сотрудниками организовали исследование в 10 различных странах с использованием одного и того же опросника. Этими странами были: Австрия [Kirchler, Praher, 1990], Германия [Leiser., 1990], США [Наrrah, Friedman, 1990], Польша [Wosinski, Pietras, 1990], Югославия [Zabukovec, Polic, 1990], Норвегия [Brusdal, 1990], Израиль [Leiser, Zaltsrnan, 1990], Алжир и Франция [Roland-Levy, 1990], Дания [Lyck, 1990]. Опрашивались дети представителей 80 среднего класса трех возрастных групп: 8, 11 и 14 лет. Вопросы касались понимания, рассуждения и установок в экономической сфере, особое внимание исследователи уделяли общим чертам развития. Младшие дети полагают, что магазины фиксируют цены товаров на том уровне, который отражает их внутреннюю ценность. Становясь старше, они относят цену к рынку и политике правительства, однако все равно убеждены, что некий компонент цены отражает внутреннюю стоимость продукта. Выяснилось, что дети моложе 11 лет не понимают природу прибыли. Лейзер указывает также, что у младших детей имеется диссоциация между обменом денег на товары и обменом денег на работу. Эти данные согласуются с прежними, показавшими, что до 11 лет дети представляют экономику как ряд независимых процессов. Лишь после 11 лет у них формируется понимание взаимосвязанности отдельных аспектов экономики. Согласно полученным данным, в развитии экономических представлений детей происходит переход от объяснительных моделей (на основе непосредственно воспринимаемых социальных отношений) к моделям «невидимых» экономических отношений, что дает возможность подойти к пониманию экономики как системы. Эти общие черты детского развития проявились во всех странах, хотя обнаружились и многие различия между культурами [Лунт, 1997]. В качестве эффекта или психолого-экономического результата социализации в дальнейшем исследовании может быть принята система экономических смыслов. В отечественной психологии также начинает уделяться внимание экономической социализации молодежи. Например, О. С. Дейнека приводит результаты изучения ценностных ориентации, отношения к деньгам и представлений о бедности у молодежи [Дейнека, 2002]. Д. В. Ярцев изучает особенности социализации старших подростков в изменившихся социальноэкономических условиях [Ярцев, 1999]. Опираясь на теоретический и эмпирический материал по экономической социализации в юношеском возрасте, обозначим некоторые проблемы, с которыми молодой человек сталкивается при переходе к взрослой, самостоятельной жизни: – экономическая независимость в период ранней юности и пути ее достижения; 81 – особенности сберегательного и потребительского поведения; – профессиональная ориентация или выбор карьеры; – формирование ценностных ориентаций в экономической сфере; – изменение самосознания. Таким образом, в качестве эффекта экономической социализации, включенного в дальнейшее исследование, выступают ценности личности, самосознание и их изменения. В современном российском обществе молодому человеку практически невозможно быть материально независимым от родителей и жить на свои собственные доходы. Так, исследование, проведенное Д. В. Ярцевым среди выпускников школы на предмет включения в экономическую деятельность, свидетельствует о неудовлетворенности потребности подростка в индивидуальной экономической деятельности. Причем около 30 % старшеклассников допускает возможность полного ухода из школы в сферу экономической деятельности [Ярцев, 1999]. Отмечено три основных подхода к проблеме экономической социализации детей [Стельмашук, 2003]. В соответствии с первым, дети познают и по-своему интерпретируют сложные экономические явления, многие из которых недоступны их пониманию, поэтому они строят упрощенные модели экономического мира, исходя из своих способностей. Второй подход направлен на выявление различий в детских представлениях об экономическом мире, обусловленных принадлежностью их родителей к определенному социальному слою. В третьем – основное внимание уделяется общим социальным представлениям детей и их влиянию на формирование собственной экономической концепции. В целом, экономическая социализация определяется как социальный процесс приобретения знаний, навыков, поведения, мнений, отношений и представлений, которые приемлемы в экономическом мире [Стельмашук, 2003]. Отметим, что данное определение соответствует детскому этапу социализации и поэтому не включает вхождение в мир экономических отношений и приобретение определенного статуса. В то же время родительский социальный статус будет существенно влиять в будущем на «взрослую» социализацию ребенка. Нам представляется весьма продуктивной идея личной экономической концепции, которая может быть 82 сформирована на основе «Я-концепции» и включать психологические факторы, механизмы и эффекты экономического самоконструирования и идентификации. Определенное внимание уделяется сберегательному поведению в юношеском возрасте. Диксис и Фергисон обнаружили, что желание откладывать деньги усиливается с возрастом. Согласно А. Фернхам, знание количества полученных, потраченных и отложенных денег на предыдущей неделе наилучшим образом определяет регулярность и размер сбережений 11–16-летних. Таким образом, уже в этом возрасте сберегательное поведение является привычкой [Furnham, 1999]. Анализируя различные исследования, К. Варнерид пришел к заключению о том, что отношение к сбережениям 13–18-летних почти не зависит от возраста, между тем, мотивы сберегательного поведения девушек и юношей весьма разные [Warnerryd, 1999]. В одном из исследований по экономической социализации юношей была выявлена зависимость знаний о банковских, пенсионных и страховых сбережениях от неуверенности в своем будущем и получении работы. Те молодые люди, которые наименее уверены в своем будущем, испытывали больше трудностей в понимании данных систем [Furnham, 1990]. В целом это дает основания рассматривать в качестве эффекта экономической социализации систему самооценки личности. В исследованиях потребительской социализация в юношеском возрасте, она определялась как процесс приобретения навыков, знаний и отношений, необходимых для их потребительской деятельности на рынке [Manaster, 1972]. Отмечаются различия между потребительской социализацией девушек и юношей. Девушки подвергаются гораздо большему воздействию со стороны родителей и сверстников в разговорах о рынке и рыночных отношениях, нежели юноши. В свою очередь, сверстники и родители положительно влияют на использование подростками информации на ярлыке товара. В силу нарастающей потребительской ориентации общества в качестве частного эффекта экономической социализации может быть принята потребительская установка, ее уровень и сбалансированность другими установками. Группа западных экономических психологов [Webly, 2001] выделяет следующие общие черты экономической социализации. В период перехода во взрослую жизнь человек становится неза83 висимым экономическим агентом. В этот момент он занимает позицию на рынке труда, которую возможно будет занимать всю дальнейшую активную экономическую жизнь. Он принимает собственные независимые решения о том, как потратить деньги, приобретая потребительские предпочтения и привычки. Решения, принимаемые в данный период жизни, важны и для других экономических агентов, которые хотели бы видеть его своим работником или потребителем, эти решения предопределяют его будущее благосостояние. На основании этого в качестве эффекта социализации в дальнейшем исследовании принято экономическое самоопределение и интегрированная экономическая идентичность. Общие социальные требования к личности в условиях трансформации общества воспроизводятся в процессе экономической социализации. Эти требования дополняются несимметричностью рынка, усиливающей социальную нестабильность и неопределенность, с которыми личность должна справляться в процессе социализации. В целом, исследование общих черт и эффектов экономической социализации позволяют резюмировать следующее. Сформулирован критерий дефиниции экономической социализации, которая определяется как «проекция» общей социализации, заданная ориентацией субъекта на ожидаемую полезность, выгоду и их оптимизацию. Общим содержанием экономической социализации личности является процесс и результат присвоения экономического опыта, его переработки и воспроизводства в экономической деятельности, а также вхождение в социальную среду и приобретение экономического статуса. Эффекты экономической социализации личности рассмотрены с позиций поведенческой экономики и экономической психологии и представлены свойствами личности и ее экономическими установками, а также свойствами экономического субъекта и самосознания. Обозначенные положения поведенческой экономики ориентированы на стабильное общество, т. е. в условиях кризисной трансформации общества они обладают ограниченными возможностями. Дальнейшие исследования экономической социализации ориентированы на выявленные эффекты. 84 4.2. Психологические и социально-психологические факторы экономической социализации Наибольшее средовое влияние на экономическую социализацию оказывают общая социально-экономическая ситуация в стране и основная система распределения. Ощущение экономической нестабильности, неуверенности в завтрашнем дне, утрата прежнего социально экономического статуса приводит к снижению базового доверия к жизни, т. е. утрате интуитивной уверенности в том, что «жизнь хороша», а если будет плохо, то помогут. За годы переходной экономики – от социалистической к рыночной – сформировалось целое поколение молодых людей с «переходными» ценностями, представлениями и опытом поведения [Голованова, 2004]. Таким образом, социально-экономические условия выступают как исходный, средовой фактор экономической социализации. Характеристика социальных условий, возникающих в результате трансформации общества, была дана выше – это социальная нестабильность и неопределенность, экономические девиации «дикого» рынка, конфликт ценностей, новые институты социализации (предпринимательство, рынок труда, СМИ, Интернет). В целом, социальные условия выступают как барьеры и трудности, с которыми личность в процессе экономической социализации вынуждена справляться, актуализируя соответствующие психологические и социально-психологические факторы. В соответствии с большинством моделей поведенческой экономики, все многообразие, глубина и сложность человеческих побуждений сводится к одному стремлению – к наибольшей выгоде. В то же время этому стремлению приписываются адаптационные и защитные свойства – преследуя выгоду, человек вступает в конкуренцию, которая защищает его от эксплуатации. Последнее утверждение далеко неочевидно, поскольку получать наибольшую выгоду можно, лишь присваивая чужой труд, а это и есть эксплуатация. 85 Теоретик и практик рекламы Ч. Сэндидж в качестве основных положений поведенческой экономики выделяет своекорыстие и расчетливость субъекта, а также готовность идти на уступки или компромисс ради выгоды [Алешина, 2000]. Если первое положение не добавляет ничего нового в плане факторов экономической социализации (расчетливость есть экономический опыт, который приобретает субъект, помогает ему входить в экономическую среду и быть там успешным), то второе – подчеркивает важность социального взаимодействия, в котором присутствует не только личная, но и совместная выгода. В модели Г. Беккера, удостоенного в 1994 г. Нобелевской премии за работы по человеческому капиталу, в качестве фактора экономической социализации мы выделяем то, что человек преследует экономические интересы, порой даже не отдавая себе отчета в этом. Данное положение подводит к важному выводу о спонтанной экономической социализации, т. е. социальнопсихологические детерминанты экономической активности представлены не только в сознательной, но и в бессознательной сфере. Важным для нас вопросом является, в чем, собственно, состоит экономический интерес. Автор, как и большинство экономистов, оставляет его открытым, полагая ответ очевидным – в максимизации выгоды или полезности. Это могут быть интуитивное решение, типологическое поведение или скрытая мотивация, которые является факторами экономической социализации. В соответствии с моделью А. Маршалла, экономическая активность, обеспечивающая социализацию, подчинена «здравому смыслу». Самым устойчивым мотивом поведения считается стремление получить вознаграждение за работу. Побудительным мотивом всегда выступают деньги, что позволяет косвенно определить мотивы, недоступные прямому измерению. Мы опять сталкиваемся с абсолютизацией мотивации, только теперь абсолютом «всегда выступают деньги» [Маршалл, 1983, с. 93]. Таким образом, человек превращается в денежный автомат, где вообще отсутствуют какие-либо отношения к предмету или процессу труда. Психологические, социальные или духовные мотивы просто растворяются в денежных или приобретают подчиненное значение. Тем не менее, человеку присущи тщеславие и беспечность, чувство наслаждения процессом труда, готовность прино86 сить себя в жертву, а также тяга к добродетели. То есть существенным фактором экономической социализации личности выступает нематериальная мотивация. Данное положение противоречит главенствующему принципу экономики – принципу рациональности, однако отражает готовность автора отступить от доминирования этого принципа. В целом модель экономической активности по А. Маршаллу весьма противоречива и отличается умозрительными положениями. Автор последовательно абсолютизирует целый ряд побуждений, которые взаимно исключают друг друга: «…всегда деньги», «…тщеславие, беспечность, наслаждение трудом и тяга к добродетели», «…стремление к удовольствию и низменные стремления», «…стремление к разнообразию и жажда внимания к себе» [Там же, с. 185]. В моделях поведенческой экономики потребность является одной из основных детерминант поведения, в общем, согласуется с психологической теорией. В них потребности полностью подчиняются расчету и утрачивают мотивирующую силу, что является несомненным противоречием, и это противоречие никак не разрешается. То, что человек наделен способностью оценивать и сравнивать альтернативы, в психологии не вызывает сомнений. Однако только благодаря этой способности человек делает выбор, и это вызывает серьезные сомнения, поскольку достаточно часто за выбором в реальном поведении скрываются традиции, привычки, эмоции и многое другое. В настоящем исследовании социализирующаяся личность нами рассматривается как субъект деятельности, где существенное значение приобретает отношение к труду. Первоначальная версия отношения к труду определяла труд как «необходимое зло», но труд неизбежен, поскольку воплощает стремление к богатству [Автономов, 1993]. Позднее труд рассматривается как средство удовлетворения разнообразных потребностей (Э. Мэйо, Д. Мак-Грегор, Г. Саймон, Т. Заславская и др.). Социальноэкономический статус людей связывается, в первую очередь, с владением собственностью и размером получаемого дохода (М. Вебер, Д. Кейнс, А. Фернхэм, А. Левис и др.). Формируется выраженный акцент на социальнопсихологическую природу экономической активности субъекта, которая детерминирована культурно-историческим фактором 87 (Л. С. Выготский, А. Н. Леонтьев, С. Л. Рубинштейн, Б. Г. Ананьев, М. Вебер, Д. Кейнс и др.). Общее развитие человека связывается потребностями, трансформацией отношения к вещным ценностям, которые развиваются вместе с развитием человечества. Однако социальные качества экономического субъекта связываются исключительно с областью личного потребления, обмена, накопления или инвестирования [Кейнс, 1978]. Существенное изменение в моделировании экономической активности обусловлено общим ростом экономического благосостояния людей, сменой «рынка продавца» на «рынок покупателя», что обозначает начало так называемого «общества потребления». Теперь для экономического субъекта характерно распределение своего дохода в течение жизни [Modigliani, 1989], непосредственное участие в покупке товаров [Ajzen, 1980], формирование сбережений и долгов [Lea, 1993], потребление [Энджел, 1999], что может быть отнесено к социально-психологическим факторам экономической социализации. Наиболее острой проблемой детерминации экономической социализации выступает проблема рациональности. Если представители классической школы упрощенно рассматривали участника экономической жизни как существо сугубо рациональное и расчётливое, стремящееся максимизировать доход или прибыль, с развитием науки пришло понимание того, что рациональность не может быть сведена исключительно к стремлению человека к максимизации дохода и что в основе поведения личности «лежит не узкий эгоизм, а более широкий спектр ценностей и предпочтений» [Беккер, 1993, с. 76]. В своей теории «социального действия» М. Вебер положил начало системного изучения рациональности, как одной из детерминант общечеловеческой активности. Рациональность возникает на основе осознания человеком связи самого действия с тем результатом, на достижение которого оно направлено. Если действие исходит из адекватного восприятия текущей реальности и ориентировано на достижение цели как образа желаемого будущего, оно определяется как целерациональное. Действие может быть подчинено ценности как таковой, несомненно, важной для данного человека, например, молитва для глубоко верующего человека или подарок ребенку. Такой вид действия определяется 88 как ценностно-рациональный. Целерациональное действие основано на осознании связи цели и средства, а ценностнорациональное – на осознании связи моральной нормы и самого действия [Левада, 1980]. В типологии М. Вебера представлены также аффективные и традиционные действия, которые выходят за рамки рациональности, однако делают описание поведения человека в целом достаточно полным. Современные исследователи (Г. Саймон, Дж. Катона, М. Холбрук и Э. Хиршман, Р. Франк и др.) разрабатывают и используют модели ограниченной рациональности, которые объясняют нерациональное поведение людей эмоциональными факторами, ограничениями познавательной способности людей, условиями неопределенности при принятии решений, особенностями восприятия и т. п. Так, Р. Франк пишет, что существуют два толкования понятия рационального поведения. Первое диктуется личным интересом, когда человек учитывает издержки и выгоды и не принимает в расчет такие мотивы поведения, как альтруизм, стремление к справедливости и т. д. Второе диктуется сиюминутной целью, когда человек преследует непосредственно стоящую перед ним цель. Здесь в спектр мотивов поведения могут быть включены любовь, милосердие, долг и др. Несомненно, данный вид рациональности более адекватен реальному поведению человека, однако оказывается чересчур широким для эмпирического изучения [Франк, 2000]. По мнению Г. В. Залевского, свой собственный способ поведения (деятельности, жизни) человек задает себе сам, и задает тем, кем он себя мыслит – субъектом или объектом. Субъект стремится к организации «целостного контура деятельности, выступает ее инициатором» [Залевский, 2003, с. 45], созидателем и творцом. Он открыт для окружения, адекватно воспринимает реальность и учитывает ее развитие. Человек, мыслящий себя объектом, является, по сути, исполнителем и склонен к проявлению фиксированных форм поведения (ФФП). Краткий анализ некоторых ФФП показывает, что в них присутствуют признаки иррационального поведения. Например, выраженная инертность нервных процессов приводит к ослаблению произвольного внимания и «редукции представления о цели действия» [Залевский, 2003, с. 47] Или нарушение «личностно-средовой взаимосвязи» 89 приводит к тому, что поведение детерминируется только внутренними условиями без учета окружающей реальности и ее возможностей, теряется или «выхолащивается значение и смысл» ситуации [Там же, с. 51]. Одним из психологических факторов экономической социализации, на наш взгляд, является «рыночный характер» [Фромм, 2002], который одновременно может выступать в качестве негативного эффекта социализации. При контрастной выраженности «рыночного характера» человек ощущает себя «как товар на рынке личностей», а свою как меновую стоимость. Цель рыночного характера – полнейшая экономическая адаптация, чтобы быть нужным, чтобы сохранить спрос на себя при всех условиях. Личности с рыночным характером по сравнению с людьми XIX в. не имеют даже своего «Я», на которое они могли бы опереться, ибо их «Я» постоянно меняется в соответствии с принципом «Я такой, какой вам нужен». У них нет «самости», стержня, чувства идентичности, потому что нет аутентичности. Люди с рыночным характером функционируют целиком на рассудочном уровне и избегают чувств, и их интересует только один вопрос, как хорошо они функционируют, а судить об этом позволяет продвижение по карьерной лестнице [Фромм, 2003]. Таким образом, «рыночный характер» является фактором экономической социализации в угоду рыночной экономике и рыночному обществу, в то же время противоречит или отвергает свободу личности. По мнению Г. И. Ловецкого, в условиях трансформации общества возрастает роль ограниченной экономической рациональности, что связано с потребительской ориентацией общества, где каждый член общества выступает в качестве потребителя, взвешивающего стоимость покупки и ожидаемую выгоду. Повышается ориентация на практическую целесообразность своих действий, хотя в самих действиях может не быть логического расчета, но есть преследуемая цель. «Практическое чувство как овладение смыслом практик и предметом позволяет аккумулировать все, что обеспечивает нужное направление и преследуемые цели» [Ловецкий, 2002, с. 34]. Таким образом, ограниченная экономическая рациональность выступает как психологический фактор социализации. 90 Информация становится серьезной отраслью экономики, часто устраняя различия между реальными и виртуальными мирами. Впереди информационная эпоха, где возникновение новых знаний и новых технологий будут вызывать изменение нравов. Именно информация и знания, а не труд все более выступают источником стоимости, становятся экономической сущностью человека, в основе которой лежит его способность множить информацию. Практически все люди становятся активными участниками экономических процессов, а выделяется «тот, у кого хватка, расчетливость, движение, наращивание ресурсов для подавления конкурентов» [Белл, 2004, с. 37]. Выдвижение информации в качестве основного ресурса развития общества и его модернизации порождает качественные сдвиги в социально-психологической характеристике экономического субъекта, усиливая его рациональность и прагматизм. Информация, помимо стоимостных параметров обладает свойством безграничности, т. е. ценность ее возрастает по мере роста числа продаж, и для нее нет ни одного конечного вида использования [Друкер, 2000]. Непотребители продукции конкретного предприятия играют для него не менее важную роль, чем потребители, распространяя позитивную информацию как о самом предприятии, так и о его продукте. Переход к веб-стилю жизни, связанному с новым витком отчуждения людей друг от друга, неизбежно влечет усиление элементов расчета и рациональности в их отношениях. Мелкие или незаметные восприятия, которыми наполнена вся наша повседневная жизнь, имеют большее значение, чем принято полагать. И тогда понимание, анализ и учет этих «мелочей» позволяет конструировать, поддерживать и сохранять более адекватные представления об экономической реальности, в отличие от того, что предлагается в СМИ. Важным социально-психологическим фактором экономической социализации остается собственность и отношение к собственности. Она символизирует не только личностные качества индивида, но также и группу, к которой он принадлежит, и его общее социально-экономическое положение. Люди не только выражают свои личностные и социальные качества посредством материальных благ, но также делают выводы об идентичности других людей на основе их собственности [Dittmar, 1992]. Пред91 ставления о материальных благах значительно влияют на восприятие других людей и социального окружения. Здравый смысл восприятия экономического мира включает в себя, в частности, социально разделяемые представления о материальных объектах как символическом проявлении идентичности и статуса [Burroughs, 1991]. Если материальные блага свидетельствуют о социоэкономическом положении и принадлежности к социальному классу, то представления людей о собственности, практике потребления и стиле жизни неизбежно влекут за собой представления о стратификации и социальном неравенстве. Влияние материальных благ на первые впечатления может рассматриваться как проявление «материализма», т. е. преобладающей современной системы ценностей (на уровне социального восприятия) или разделяемого здравого смысла. В отличие от рассмотрения с точки зрения социальных представлений, «материализм» гораздо чаще трактуется как ценностная ориентация или личностная черта, присущая индивиду в той или иной степени [Belk, 1985; Richin and Dawson, 1992]. Считая «материализм» переменной индивидуальных различий, мы можем ожидать, что при восприятии других людей собственность сильнее влияет на людей с высоким «материализмом», чем с низким. Но действительно ли лозунг «иметь – значит быть» отражает разделяемую социокультурную систему перцептивных «ящиков», в которые мы с первого взгляда втискиваем людей? [Диттмар, 1997]. Собственность может служить символом идентичности на социальном уровне, символом социального класса, рода, статуса или членства в социальных группах. Она также может функционировать как стереотип. Но она символизирует и личностные аспекты идентичности: индивидуальные качества, ценности и установки, историю жизни или отношения с другими [Dittmar, 1992]. Собственность оказывает непосредственное влияние на экономическую социализацию, – идентичность других выражена в объективированной форме, их собственностью. Поскольку общество сильно стратифицировано, собственность используется для определения местоположения других людей в социальноматериальной иерархии и оценки их личностных качеств. Значение материальных объектов устанавливается социальными про92 цессами, социально конституированные и социально разделяемые значения собственности отражают отношения социального могущества [Диттмар, 1997]. Н. Ф. Голованова [Голованова, 2004] отмечает, что существенное влияние на экономическую социализацию личности оказывают семейные ценности и установки, – транслируемые в виде «родительских напутствий», они глубоко запечатлеваются и формируют сильные экономические установки. Однако они могут оказаться неадекватными для ребенка, так как родитель часто отстает от ребенка по уровню экономической социализации. Непосредственное участие в экономической деятельности, например в роли покупателя, работника по найму или даже предпринимателя вводит ребенка в мир экономики. Подводя итоги теоретического исследования факторов экономической социализации, обозначим следующее. Психологические и социально-психологические факторы экономической социализации обусловлены требованиями изменяющегося общества и его спецификой. В целом, современные социальные условия выступают как барьер или трудность, на преодоление которой должна быть направлена личность в процессе социализации. В то же время процесс социализации, в силу высокой активности в нем субъекта, а также способностей самой личности становится процессом интеграции личности в общество. Таким образом, социальные условия представлены как «гигиенический» фактор социализации, а способности личности – как обобщенный психологический фактор. Социально-психологическая природа экономической активности, детерминированная культурно-историческим фактором, составляет теоретико-методологическую основу деятельностной социализации, где личность выступает как действующий субъект. В рассмотренных моделях экономического поведения и экономической активности ведущими факторами являются побуждения, потребности, мотивы, установки, ценности, которые в дальнейшем исследовании могут быть интегрированы в экономическую направленность личности. Модель и метод исследования экономической направленности должны предусмотреть возможность изучения иррациональных, нематериальных и бессознательных факторов, т. е. метод должен быть проективным. 93 В условиях трансформации общества возрастает роль экономической рациональности, которая усиливается информатизацией общества и, в первую очередь, экономики. Это позволяет считать экономическую рациональность обязательным фактором экономической социализации для дальнейшего исследования. Модель экономической рациональности должна включать способность субъекта к разрешению социальной неопределенности и принятию решения в ситуации экономического риска. Эффекты экономической социализации, изложенные в п. 4.1, позволяют в качестве дополнительных психологических факторов ЭСЛ включить в дальнейшее исследование способность к личностно-экономическому конструированию и «Я-концепцию» личности. 4.3. Психологические механизмы экономической социализации В психологии распространено достаточно широкое расширенное представление о психологическом механизме. А. В. Серый исходит из его понимания как «совокупности факторов, условий, закономерностей взаимодействия человека с окружающей действительностью и обеспечивающих его функционирование» [Серый, 2005, с. 17], а А. В. Шаров определяет психологический механизм как «постоянно действующую или ситуативно возникающую целостную психологическую систему», обеспечивающую регуляцию жизнедеятельности в целом [Шаров, 2000, с. 25]. Одновременно присутствует и применяется понятие психологического механизма как процесса, который объединяет элементы в некое целое и описывает особенности функционирования этого целого [Рубинштейн, 1976; Брушлинский, 1979], как процесса, который обеспечивает ту или иную активацию отвлеченно от ее содержания [Вилюнас, 1990], или как «весь процесс детерминации действия» [Иванников, 2006, с. 12]. В настоящем исследова94 нии мы остановились на понимании психологического механизма экономической социализации как процесса, связывающего активность факторов социализации, т. е. ее внешних или внутренних детерминант, с активностью ее эффекта в виде требуемых свойств личности или субъекта, ведущих к определенному социально-экономическому статусу личности. Психологический механизм не просто связывает два названных вида активности, он преобразует один вид активности в другой. В анализе психологических механизмов общей социализации нами выделен целый ряд механизмов на нескольких уровнях. Цель настоящего этапа – на основании моделей поведенческой экономики, а также психологического анализа экономической активности выделить психологические механизмы экономической социализации для дальнейшего исследования. Согласно модели А. Маршалла в процесс экономической социализации добавляется существенный компонент – личное время, которое является меновой стоимостью и входит в систему ценностей личности [Маршалл, 1983]. Однако ценность личного времени выводится как функция стоимости своего труда, и собственно время ценностью не обладает. Важным моментом является также то, что ценность времени имеет денежный эквивалент, так как время «стоит дороже», и это соответствует известной гипотезе о том, что и другие нематериальные ценности могут измеряться и сравниваться по денежной шкале. Ценность личного времени субъективна, поскольку на рынке продается и покупается не личное время, а человеческий капитал, т. е. потенциальный результат труда. Однако личное время действительно может стать самостоятельной ценностью, если, первоначально формируясь как функция стоимости труда, в дальнейшем начинает предопределять эту стоимость. Такая динамика социализации соответствует иерархическим отношениям низких и более высоких подструктур личности. В соответствии с данной моделью полезность вещи для человека возрастает вместе с приращением у него запаса этой вещи. Но если запас увеличивается равномерно, то извлечение из нее субъективной выгоды увеличивается убывающим темпом. Отметим определенное подобие с психофизическим законом Вебера – Фехнера, но здесь количество вещи (объективный стимул) связы95 вается с субъективной оценкой полезности (ощущение). Характер связи остается тем же, также как и отсутствие каких-либо обоснований этой связи. Делается важный психолого-экономический вывод о связи насыщения потребности, рыночного спроса и цены – если потребность насыщена, то спрос и цены ниже, если не насыщена, – то выше. Отметим, что связь насыщения потребности и спроса может соответствовать известным положениям теории мотивации МакКлелланда, которые, однако, совершенно не распространяются на социальные и духовные потребности. Обратимся к некоторым положениям модели экономической активности по Дж. Кейнсу: – люди склонны увеличивать свое потребление с ростом дохода, но не в той степени, в которой растет доход, а в несколько меньшей степени; – совокупное потребление в обществе определяется соотношением между совокупным доходом и величиной ожидаемых расходов на потребление; – побуждение к удовлетворению неотложных нужд человека и его семьи по своей силе превосходят побуждение к сбережению, – человек начинает думать о сбережениях лишь тогда, когда его доходы обеспечивают необходимый уровень благосостояния [Кейнс, 1978]. Данные положения могут быть использованы в качестве частных гипотез исследования экономической социализации личности, а также при интерпретации эмпирических результатов. Например, потребительское поведение в интерпретации его социально-психологических факторов или механизмов необходимо соотносить с ожидаемыми расходами и доходами, а сберегающее поведение – с уровнем благосостояния или материального благополучия. В модели покупательской активности по Д. Катоны: – покупка зависит не только от способности (экономической возможности) сделать покупку, но и от желания ее сделать (психологической готовности); – поведение покупателя определяется покупательской установкой и является совокупностью реакций на стимулы как внешней (экономической), так и внутренней (психологической) природы [Алешина, 2000]. 96 Данные положения позволяют выдвигать и проверять частные гипотезы относительно экономического поведения в роли покупателя. Например, поведение в роли покупателя предопределяется покупательской установкой, интегрирующей экономические (внешние) и психологические (внутренние) мотивы. Роль покупателя по своей социально-психологической природе отличается от роли потребителя, и в исследовании экономической социализации эти роли необходимо рассматривать отдельно. Однако потребительская направленность личности может рассматриваться как социально-психологическое основание покупательской установки, ключевой составляющей которой является готовность к покупке. Пересечение индивида и общества дает нам человека политического, социального, экономического, и в каждой позиции общество наделяет его ролью, тем самым, опосредуя связь с обществом. Социальные роли – это пучки ожиданий, привязываемые в конкретном обществе к поведению тех, кто занимает определенные позиции [Дарендорф, 2002]. Таким образом, экономическая экспансия, с одной стороны, сопровождается навязыванием и доминированием экономических ролей, а с другой – именно в экономических ролях может разрешаться проблема экономической социализации личности в условиях трансформации общества. Ролевой подход к экономической социализации позволяет выделить ее универсальный психологический механизм – социализация в экономических ролях, – который предполагает два включенных в него механизма – личностное конструирование экономических ролей и идентификацию в экономической роли. В некоторых работах высказывается мысль о том, что границу между рациональным и нерациональным определить не удастся, например, Д. Скидмоур утверждает, что «не существует иррационального поведения, есть лишь механизмы рациональности... которые еще не раскрыты» [Skidmore, 1992, с. 63]. Поведение человека может выглядеть как не направленное ни на какой определенный объект, ни к какой цели, казаться бессмысленным, иррациональным. Однако за этими внешними характеристиками скрывается либо подготовка к рационально ориентированному поведению, либо сложное проявление последнего, просто непонятое — как наблюдателем, так и самим субъектом действия 97 [Наумова, 1988]. Г. Беккер отмечает, что рациональность невозможно обосновать непосредственно, что даже «те люди, которые полностью зависят от своих привычек, или те, кто подвержены необдуманным импульсам, могут изменять свое поведение вполне предсказуемым, определенным образом» [Беккер, 1993, с. 27]. Отсюда можно заключить, что рационный выбор выступает как психологический механизм экономической социализации в поведении, когда предопределяет выбор субъекта в ситуации социальной неопределенности. Согласно современной позитивной экономической теории [Эренберг, 1996] рациональность предполагает последовательность в реакции на общие экономические стимулы, а также приспособление в тех случаях, когда названные стимулы претерпевают изменения. Люди действуют в жизни рационально в том смысле, что они ставят перед собой определенную цель и последовательно достигают ее с помощью максимизации полезности, причем полезность выражается как в денежной, так и неденежной форме. Д. Канеман в качестве психологического механизма экономической активности предлагает «субъективную карту рационального выбора» [Канеман, 2006, с. 47], т. е. карту субъективного пространства ограниченной рациональности, характеристики которой заданы психологическими особенностями принятия решения с учетом риска потерь и возможных сожалений по поводу неправильных решений. Автор переходит от традиционной дихотомии «иррациональное – рациональное» к континууму, заданному ростом интеллектуального усилия – инстинкты, доминанты, привычки, нормы-правила, логика рационального выбора. Таким образом, интеллектуальное усилие запускает рациональный механизм экономической активности субъекта, и по мере роста усилия степень рациональности в поведении субъекта нарастает. Данное заключение подтверждается выводами отечественных экономических психологов, – рациональность экономического выбора увеличивается по мере роста личной значимости принимаемого решения [Дейнека, 1999, с. 59], что позволяет нам, наряду с рациональным выбором, рассматривать мотивацию и, в первую очередь, побуждение интеллектуального усилия. 98 Отступление от рациональности объясняется тем, что, обладая потенциальной возможностью рационального выбора, человек игнорирует эту возможность, поскольку интеллектуальные траты оказываются выше получаемого блага. В данном случае срабатывает механизм мотивации, разрешающий конфликт мотивов по типу «стремление – избегание» в пользу избегания, т. е. отказа от рационального анализа. В большой серии экспериментов Д. Канеман и А. Тверски показали, что экономический выбор при принятии решения детерминирован скорее особенностями восприятия, рефлексии памяти или эмоций, чем рациональным расчетом с анализом вероятностей альтернатив. Даже если люди обращаются к расчету выгоды, справляясь с интуицией и нормативностью прошлого опыта, они субъективно искажают вероятности и ценности выборов. Базовой аксиомой разработанной ими «теории проспектов» является то, что в экономическом выборе человек ориентируется на субъективные ожидания в отличие от используемых ранее вероятностно-ценностных оценок альтернатив [Канеман, 2006, с. 54]. Е. В. Суботский убедительно показал сосуществование феноменального и рационального начала в сознании, которые находятся в перманентном конфликте. Феноменальное решение соответствует заблаговременному субъективному опыту человека и полностью опирается на него, а рациональное – текущему сообщению извне и претендует на «более правильный» результат. Даже если рациональное решение «победит» в какой-то конкретной ситуации, «неверное», т. е. феноменальное восприятие и решение может устойчиво сохраняться и в последующем даже вытеснять рациональное [Суботский, 2001]. Таким образом, в обыденном поведении люди достаточно часто отступают от рационального выбора, искажая восприятие реальности и принимая «неверные» решения, их «выгода» обусловлена стремлением сэкономить на интеллектуальном усилии. Однако в условиях трансформации общества типичные социальные ситуации, оправдывающие феноменальное (типовое) решение будут скорее исключением, чем правилом, и тогда адекватное экономическое решение также становится исключением. Это обязывает включить в дальнейшее исследование разработку модели и метода для 99 оценки субъективного экономического выбора как механизма социализации. В процессе детской социализации ребенок сначала может взаимодействовать с точкой зрения только одного человека и тем самым интернализировать его мнение о себе. В последствии ребенок может принять в расчет точку зрения нескольких людей одновременно, и таким образом он приходит к «видению» самого себя с точки зрения, скажем, всей его семьи или группы его друзей. Наконец, все подобные точки зрения обобщаются и интегрируются в интернализированный набор представлений, который служит основой для организации мышления и действия независимо от физического присутствия других людей. Таким образом, в процессе экономической социализации возникает специфический уровень представлений, который назван «обобщенные другие» [Moscovici, 1988]. Данное положение позволяет обратиться к специфическому психологическому механизму – системе экономических представлений и их взаимодействию. На основании выделенных ранее эффектов и факторов экономической социализации, целесообразно исследовать эти представления в контексте «Я-концепции», включающей образ «значимого другого». Как человек приобретает экономическую самостоятельность? Юноши активно требуют самостоятельности, растет независимость от взрослых, начинает предоставляться большая самостоятельность в поведении и принятии решений, надежда на свои собственные силы [Асеев, 1989; Кон, 1989]. Поведенческая автономия проявляется в том, насколько жестко родители регламентируют поведение ребенка. Эмоциональная автономия (эмансипация) предоставляет право иметь собственные привязанности, выбираемые независимо от родителей. Этот вид автономии показывает, насколько значим для юноши эмоциональный контакт с родителями по сравнению с привязанностью к другим людям. Последний вид автономии – нормативная – представляет потребность и право на собственные взгляды и фактическое наличие таковых. Нормативная автономия показывает, ориентируется ли человек на те же нормы и ценности, что и значимое социальное окружение, или на какие-то другие [Кон, 1989]. Данное положение позволяет ввести в «Я-концепцию» образ нормативного экономического «Я», который позволяет выявить внутренний кон100 фликт представлений, вызванный конфликтом ценностей, а также эксплицировать систему самооценки. Британские ученые выделяют четыре основных пути приобретения экономической самостоятельности. Наиболее традиционной моделью считают «рабочую» модель, когда подростки, получая обязательное образование, живут в доме родителей и работают. Зарабатываемые деньги тратятся на собственные нужды, хотя некоторые подростки могут вносить свой финансовый вклад в семью. Затем они обзаводятся своим собственным домашним хозяйством или женятся. Данная модель в настоящее время встречается все реже и реже. Вторая модель — «студенческая». По окончании обязательного образования молодые люди продолжают обучение, получая финансовую поддержку от семьи и государства, которую считают своим доходом. Зачастую студенты живут в доме родителей, однако эта модель также встречается нечасто. В связи с высоким уровнем безработицы, становится распространенной модель «получающего пособие». Молодые люди, получающие пособие по безработице, могут жить с родителями или отдельно. И, наконец, четвертую модель представляют те молодые люди, которые по окончании школы исполняют маргинальные экономические роли: правонарушения с собственностью, проституция, наркоторговля и т. д. Данные модели представляют различную степень экономической независимости. Выбор того или иного пути экономической самостоятельности зависит от гендера и классовой принадлежности [Webly, 2001]. Так, для молодого человека из рабочей семьи стать студентом означает перейти в другой социальный класс, для юноши же из среднего класса – привычное дело. Приведенные пути обретения экономической самостоятельности соответствуют макромодели социализации, в которой в разной степени присутствуют названные выше психологические и социально-психологические механизмы. В целом, выполненный анализ позволил выделить два уровня психологических механизмов экономической социализации субъекта – социально-психологический и психологический. На социально-психологическом уровне обозначены два механизма экономической активности. Первый заключается в субъектной позиции личности в отличие от объекта социализации, что выражается в личностном конструировании экономических ролей и 101 идентификации в них. Второй – в формировании экономических представлений, включающих образ нормативного экономического «Я», с дальнейшим разрешением конфликта представлений. На психологическом уровне выделено три механизма – рациональность, мотивация и риски, которые включены в дальнейшее исследование. Выводы по разделу I Актуальность проблемы социализации личности в настоящее время обусловлена выраженными социально-культурными тенденциями современности. К таким тенденциям относятся усиление динамики социальных процессов, возрастание значимости индивидуально-личностного начала во всех проявлениях жизни современного человека, а также переосмысление теоретических идей и практик коммунистических отношений. Для российского общества характерно сочетание скорости и радикализма проводимых реформ с отсутствием у них «единого вектора», что в целом определяется как социальная нестабильность, которая для обыденного человека «воспринимается, прежде всего, как абсолютная неопределенность ситуации и, следовательно, невозможность даже ближайшего прогнозирования своей судьбы» [Андреева, 2000]. Особое значение это имеет для молодого поколения, которое проходит целый ряд социальных выборов. Отсутствие общепринятых ценностей и нормативных моделей выводят молодого человека на «перекресток» самоопределения, где он обнаруживает, что установленные общественные «светофоры» дают противоречивую информацию, а то и не работают вовсе [Белинская, 2006]. Подобное положение задает новые требования и подходы к проблеме социализации, подчеркивает особую важность формирования моделей социального поведения без опоры на общепринятые стандарты, конструирования персональной системы идентификационных структур, что выдвигает проблему психологических факторов и механизмов на ведущее место. Образ изменяющегося социального мира неизбежно вызывает изменение представлений человека о самом себе в нем. В це102 лом акцент смещается на активность личности в ходе социализации. Исследование понятия социализации, выполненное на материалах зарубежных и отечественных авторов с позиции факторов и механизмов социализации, выявило такие компоненты личности, как способность любить и стремление созидать (З. Фрейд), как носитель родовой истории (К. Юнг), в психосоциальной идентичности (Э. Эриксон), в личности, наделенной чертами (Г. Олпорт, Р. Кеттелл, Г. Айзенк), в социально желаемых реакциях (Б. Скиннер), в самореализации личности (А. Маслоу, К. Роджерс, Э. Шостром), в «зеркальном Я» в глазах и реакциях других на себя (Ч. Кули). Наиболее продуктивным фактором социализации личности в условиях трансформации общества представляется самоконструирование личности. На первое место выходит «собственная творческая активность, самосознание и процессы самоосуществления личности» [Кон, 1989]. Под конструированием понимается «приведение социальной информации в систему …с целью постижения ее смысла» [Андреева, 2000], а основным объяснительным принципом становится «интерпретационная парадигма» [Абельс, 1999]. Реальный внутренний мир личности является самосотворенным, поскольку постоянно самопознается, осмысляется и интерпретируется. Выполненная систематизация психологических механизмов социализации личности позволила определить психологический механизм как процесс, преобразующий факторы социализации (движущие силы, условия, свойства) в ее эффекты. Таким образом, проблема психологических факторов и механизмов социализации формулируется нами как достаточное условие для целостного исследования экономической социализации личности (ЭСЛ) в условиях трансформации общества. Выполненное исследование социально-психологических особенностей трансформации современного общества позволило конкретизировать стратегию эффективной ЭСЛ, включающую устойчивый экономический ориентир личности и обобщенный механизм синхронизации социальных и личностных трансформаций. 103 Раздел II РАЗРАБОТКА КОНЦЕПЦИИ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ СОЦИАЛИЗАЦИИ ЛИЧНОСТИ В УСЛОВИЯХ ТРАНСФОРМАЦИИ ОБЩЕСТВА О бращаясь к проблематике экономической социализации большинство исследователей, как правило, констатируют некую качественную сторону личности (поведения, деятельности, сознания), которая отражает экономические отношения, существующие в обществе (А. И. Китов, А. Л. Журавлев, В. Д. Попов, О. С. Дейнека, А. Б. Фенько, В. П. Позняков, А. Н. Поддъяков, В. А. Хащенко, Э. Фромм, П. Лунт, и др.). Такое понимание первоначально не вызывает сомнений. Однако дефиниция экономических отношений как внешней объективной реальности является предельно обобщенной, что затрудняет экспликацию специфических особенностей личности в контексте ее экономической социализации. Кроме того, в таком понимании личности отводится роль пассивного отражения уже сформировавшейся и объективно существующей экономической реальности, а сама личность не несет присущих ей психолого-экономических особенностей. Ряд положений психологической теории деятельности и, в первую очередь, деятельностное опосредование развития созна104 ния и личности, ряд конкретно научных принципов психологии: принцип активности психического отражения, принцип интериоризации – экстериоризации культурно-исторического опыта, принцип зависимости психического отражения от места отображаемого объекта в структуре деятельности, а также достаточно большой перечень психологических механизмов социализации личности, приведенный в разделе I, позволяют считать, что личность может иметь и, несомненно, имеет внутренние детерминанты, сопровождающие ее вхождение в экономическую среду, которое мы определили как экономическую социализацию личности. Суть этих детерминант в том, что это есть личностные образования, свойства или качества личности, которые задают экономический акцент в первоначально неакцентированном образе объекта или ситуации. Целью дальнейшего исследования является определение возможной природы этих особенностей, а также выявление их проявления и становления в процессе экономической социализации, что раскрывает ее психологические факторы, механизмы и закономерности. Если они полностью детерминированы внешними экономическими условиями, тогда личность, в принципе, не несет никаких специфически экономических особенностей. Или есть некие действия «внутреннего через внешнее», имеющие экономическое содержание, которые дополняют, создают условия и развивают действия «внешнего через внутреннее», то это и составляет психологическое «ядро» экономической социализации личности. Глава 5 ЛИЧНОСТЬ В СИСТЕМЕ ЭКОНОМИЧЕСКИХ ОТНОШЕНИЙ Известные психологи в своих воззрениях на психологию экономических отношений проявляют существенное разнообразие, которое отчасти объясняется различием теоретических положений в основе той или иной концепции личности. В качестве общей черты, характеризующей специфичность экономических 105 отношений, в отличие от социальных, политических, религиозных и др., многие исследователи выделяют их объективную сторону в виде вещей, имущества, собственности [Дейнека, 1999; Журавлев, 2003; Карнышев, 2002; Китов, 1987; Лазурский, 1998; Соловьев, 1988; Бордийяр, 1995; Джемс, 1991 и др.]. Первые представления об участии личности в экономических отношениях не связаны с конкретизацией видов хозяйственных отношений и носят теоретический характер. Например, Э. Фромм отмечает, что всякие отношения между людьми являются отношениями экономическими, так как каждый человек работает на себя, сам по себе, рассчитывая только на свои силы, и первоначальное сотрудничество с другими людьми исключается. Люди вступают в отношения с одной целью – целью обмена результатами труда для удовлетворения своих потребностей. Подобные отношения являются отношениями обмена и регулируются законами рынка. При этом связь с другими индивидами всегда остается лишь средством достижения цели [Фромм, 2000]. Здесь речь идет об адаптации человека к экономическим требованиям, в процессе которой человек, опираясь на потребность в потреблении и труде, использует личный эгоизм и развивает такие личные особенности, как стремление к славе и успеху. Кроме того, человек через определенный образ жизни, обусловленный экономическими условиями и особенностями экономической системы, формирует «рыночный» характер, суть которого заключается в том, что человек ощущает себя как товар на «рынке личностей», товар, обладающий не потребительской, а меновой стоимостью. Конкуренция, как обязательный атрибут рынка приводит к тому, что человек становится одновременно и товаром на «рынке личностей» и продавцом этого товара, что формирует рациональность, отчуждение, манипулятивный интеллект, эмоциональную наивность [Фромм, 2000а]. Даже краткая предварительная характеристика участия личности в экономических отношениях позволяет выделить три иерархических уровня. Первый – собственно личностный, где человек обладает меновой стоимостью и «рыночным» характером, включающим такие свойства, как эгоизм, стремление к славе, эмоциональная наивность и др. Второй – уровень экономического субъекта, где человек непосредственно действует как товар на «рынке личностей», работает в конкретных условиях на себя и сам по себе, и обменивает продукт своего 106 труда на продукт непосредственного потребления. Третий – уровень экономического сознания, где человек ощущает себя товаром, проявляет рациональность, манипулятивный интеллект и др. Центральным, действующим звеном этой иерархии является экономический субъект, который в непосредственном действии связывает личность и экономическое сознание с экономической ситуацией, активирует их и вызывает их трансформацию, что соответствует экономической социализации личности. 107 5.1. Экономическая социализация сознания В соответствии с теорией сознания по А. Н. Леонтьеву, оно имплицитно наделено экономическим содержанием, так как выводятся из процесса труда, т. е. экономической (производственной) деятельности. Человек воспринимает и осознает предмет (бытие) не иначе, чем через осознание труда в нем. Внешний объект, чувственно воспринимается как продукт деятельности, в которой опредмечиваются представления, направляющие и регулирующие эту деятельность. Соотношение этих исходных представлений с чувственным восприятием объекта и есть процесс его осознания. Для осознания «объект должен выступить перед человеком как запечалившееся психическое содержание деятельности» [Леонтьев, 1983, с. 114]. Однако этим осознание объекта не исчерпывается, оно включает в себя еще один важный аспект, связанный с его называнием, т. е. приписыванием ему определенного значения. И здесь средством осознания выступает язык, который преобразует и кристаллизует в слове опять же деятельность. Таким образом, открытие сути экономического сознания может происходить в поиске и демонстрации экономических признаков деятельности. Но если учесть, что сама предметная деятельность на 90 % была и остается в своей основе разделенным промышленным производством, т. е. выражением сути экономики, то тезис принципиальной возможности экономического сознания превращается в тезис о его всеобщности. Для экономического сознания характерно движение от значения предмета деятельности к ее экономическому смыслу, в котором и проявляется экономическая пристрастность сознания. Рациональность как качество экономического субъекта является наиболее противоречивой его характеристикой. Динамика представлений экономистов о рациональности связана с развитием экономической теории. Современные представления о рациональности у ряда экономистов далеки от первоначальных формулировок абсолютной рациональности, заложенных А. Смитом и Д. Рикардо. Рациональность не может быть сведена исключительно к стремлению максимизировать доход, экономическое 108 поведение исходит из более широкого спектра ценностей и предпочтений. Основу этих предпочтений, по мнению М. Вебера, составляют осознанность и понимание смысла действия, которые проявляются непосредственно в целерациональных и ценностнорациональных действиях. Г. И. Ловецкий отмечает, что в настоящее время усиливаются версии в пользу «экономического человека», и, в первую очередь, это связано с присутствием в нем экономической рациональности, а вызвано улучшением условий жизни, тем, что каждый человек является потребителем, а потребляя, всегда «тщательно взвешивает стоимость покупки и ожидаемую выгоду» [Ловецкий, 2002, с. 37]. Важнейшая черта «экономического человека» XXI столетия – ориентация на практическую целесообразность своих действий, хотя в самих действиях может не быть логического расчета, но есть цель и традиция. Практическое чувство как овладение смыслом практик и предметом позволяет аккумулировать все, что обеспечивает нужное направление и преследуемые цели [Бурдье, 2000]. А. Н. Поддъяков в анализе нетранзитивных отношений превосходства отмечает важную роль рациональности [Поддъяков, 2006]. Известно, что с позиций формальной логики транзитивность отношений превосходства (если А больше В, а В больше С, то А больше С) является непременным условием рационального выбора, а нарушение транзитивности исключает саму возможность рационального выбора. При установлении отношении сложных объектов или систем нетранзитивность становится скорее правилом, чем исключением, и это правило основано, с одной стороны, на эмоциональной сложности личности, а с другой – на сложности и многообразии социальных условий. По мнению А. В. Петровского, нетранзитивность связана с переходом к новым критериям предпочтений [Петровский, 1996]. То есть если А больше В по одному критерию, а В больше С – по другому, то для вывода о соотношении А и С вообще нет никаких оснований, и эксперт может делать его произвольно. Сохранить инвариантность критерия не представляется возможным в силу сложности объектов. Более того, «в ситуациях взаимодействия между сравниваемыми объектами само следование аксиоме транзитивности может стать логической ошибкой» [Поддъяков, 2006, с. 95]. Из109 ложенные положения делают рациональность как стремление к максимизации полезности вообще недоступной для психологического анализа, а основные теоретические допущения о модели экономического поведения несостоятельными. И принцип транзитивности становится камнем преткновения для взаимоотношений психологической и экономической науки, потому что сам предмет экономической психологии – экономическая деятельность личности, и предмет настоящего исследования – экономическая социализация личности – существенно редуцируются. Естественно нас интересует выход из такого положения, и А. Н. Поддъяков такой выход обозначает, он демонстрирует целый ряд отношений превосходства для сложных объектов и систем, где «закономерность появления нетранзитивных предпочтений… не нарушает принципов рациональности» [Поддъяков, 2006, с. 97]. Автор дает рациональное объяснение такому выходу: субъект при выборе предпочтения рассматривает и сопоставляет объекты как повторяющуюся игру с разными вероятностями их появления. Рациональность парного выбора сохраняется, но обобщенное предпочтение остается невозможным по причине общей нетранзитивности. Здесь нетранзитивность объективна, т. е. независима от субъекта, и он лишь воспроизводит ее, сохраняя рациональность парного выбора. Такое поведение является ситуативно максимизирующим, а проблема общей максимизации вообще не возникает. Таким образом, рациональность как свойство сознания сохраняет свою значимость для экономической социализации. В парном сравнении альтернатив с разными вероятностями рациональность не нарушается, какими бы не были общие отношения всего набора альтернатив. В кооперативном принятии решения, в играх или экономических ситуациях конкуренции личностным инструментом контроля нетранзитивности становится рефлексия. Сама по себе глубина рефлексивного анализа не определяет преимущества над конкурентом или соперником, действенным средством становится ее адекватность, т. е. опережение не более чем на один ранг. Обсуждая проблему возможности алгоритмического разрешения проблемы нетранзитивности или хотя бы ее распознавания, автор констатирует объективную невозможность точных решений, что 110 означает «свободу выбора и объективную необходимость творческого подхода» [Поддъяков, 2006, с. 101]. В целях экспликации экономических аспектов сознания можно кратко резюмировать следующее. Нетранзитивность отношений превосходства является распространенным явлением в социально-экономических отношениях и позволяет сохранить рациональность выбора предпочтений в парах. Рациональность, рефлексия, свобода выбора обеспечивают эффективное экономическое поведение и могут быть отнесены к экономическим аспектам сознания, которые изменяются в процессе социализации. Несомненно, человек должен быть подготовлен, по крайней мере, проинформирован по поводу доминирования нетранзитивных социально-экономических ситуаций, а также стереотипных заблуждений в них. И. Ю. Калмыкова и М. М. Юдкевич затрагивают еще одну важнейшую проблему экономического поведения, которая в настоящее время в экономической теории вообще игнорируется или изучается недостаточно, это проблема влияния эмоций на принятие решений [Калмыкова, Юдкевич, 2006]. Авторы показывают эволюцию взглядов и подходов к проблеме участия эмоций в экономическом поведении, начиная с А. Смита. Был целый ряд экономических теорий, в которых эмоциям отводилась ключевая роль (Д. Канемана и А. Тверски, Дж. Лумса и Р. Сагдена и др.), где эмоция непосредственно включается или влияет на формирование функции полезности, которую оптимизирует экономический агент. Рассматривается целый спектр эмоциональных проявлений личности – радость, гордость, зависть, удивление, сюрприз, счастье, сожаление, разочарование. Положительные эмоции повышают значение функции полезности, а отрицательные – снижают. При агрегировании эмоций в интегральную функцию полезности применяются коэффициенты взвешивания эмоциональной полезности. Отмечена существенная роль эмоций в процессе рыночного взаимодействия экономических агентов с целью манипулирования клиентом, контрагентом или для поддержания кооперативного равновесия [Колмыкова, 2006]. Таким образом, эмоциональный аспект сознания, первоначально рассматриваемый как источник спонтанного поведения, как бы в противоположность 111 рациональности и разумности человека, становится составляющей этой рациональности. М. В. Тишкова отмечает искусственность регуляции рыночной экономики и ее разрушительный характер для природы и общества и определяет основные характеристики складывающейся культуры нового экономического мышления в переходном российском обществе. Рыночное мышление, которому присущи индивидуализм, антиэкологизм, юридизм, профанизм, прагматизм, является антитезой исторически закономерного для России ритуально-экологического мышления, для которого характерны холизм, экологизм, ритуализм, сакральность, символический обмен. Таким образом, переход к рыночному мышлению означает, что сам человек превращается в товар, что начинает доминировать производство, потребление и накопление, а также что потребление от удовлетворения потребностей смещается к манипулированию знаками. Все операции экономического мышления личности – понимание онтологического статуса человека, понимание природы и характера взаимодействия с ней, понимание механизма социальной интеграции и др. – подчиняются культуре экономического мышления. Потребности, в силу их слабого ограничения культурой, устремляются к неограниченному удовлетворению, начинает преобладать стремление к успеху любой ценой, стремление к внешней роскоши, которые соседствуют с глобализацией нищеты и экологических проблем. Автор объясняет причину таких изменений ошибками проведенных в России экономических реформ, неправомерном использовании западных экономических теорий, которые не учитывают или даже отрицают культурноисторические традиции России, отрицают богатое неосвоенное наследство философско-экономической мысли: «…низкий уровень культуры экономического мышления советских трудящихся облегчил проведение манипуляций с их сознанием», что привело к «трансформации неэкономического и неправового мышления в их антиподы» [Тишкова, 2004, с. 29]. Экономическое сознание определяется как системная составляющая целостного сознания, высший уровень психического отражения экономических отношений в обществе [Филлипов, Ковалев, 1989] или как подструктура целостного сознания – об112 щественного, группового, индивидуального – наравне с другими подструктурами – нравственным, историческим, политическим, правовым, эстетическим сознанием [Дейнека, 1999]. Из первоначальной трактовки экономического сознания возникает два вопроса. Во-первых, действительно ли экономическое сознание является составляющей или подструктурой целостного сознания, т. е. обладает определенной автономией, взаимодействует с другими подструктурами и обменивается с ними влияниями. Это специфическое качество или состояние целостного сознания, которое предопределяется качеством отражаемой реальности, а также качеством отношения субъекта (индивидуального, группового, коллективного) к этой реальности? Во-вторых, действительно ли сознание становится в той степени экономическим, в какой степени экономической является отражаемая им реальность – по признаку того, что оно отражает. То есть объективный мир, бытие односторонне определяют качество сознания. Или экономическое сознание не только отражает реальность, рождаясь в этом отражении, но и продуцирует эту реальность. И по мере созидания именно экономической реальности, само становится экономическим? В контексте этих двух вопросов проводится дальнейший анализ. В. П. Зинченко, определяя функции сознания (отражательная, порождающая, регулятивно-оценочная и рефлексивная), подчеркивает, что сознание, одновременно с отражением, несомненно, творит реальность. Рефлексивная функция сознания, являясь основной, характеризует сущность сознания: «Благодаря рефлексии оно мечется в поисках смысла бытия, жизни, деятельности: находит, теряет, заблуждается, снова ищет, создает новый» [Зинченко, 1991, с. 24]. Таким образом, поиск экономического смысла, в той или иной объективной реальности является источником экономического сознания, а найденный и осознанный экономический смысл – его сущностью. Однако «главной причиной крахов является свобода сознания по отношению к бытию…, свобода от натуральной и культурной истории» [Там же, с. 26]. Таким образом, экономическое сознание неизбежно связано с реальностью, которая выступает объектом первоначального отражения и последующей рефлексии совместно с рефлексией собственного мышления и поведения. Именно рефлексия стано113 вится психологическим механизмом порождения экономического смысла, который в первоначальном отражении отсутствует. Что касается сферы или подструктуры целостного сознания, к которой можно было бы отнести экономическое сознание, то такой подход кажется неуместным, поскольку первоначальное отражение реальности и последующий процесс рефлексии остаются экономически нейтральными. Экономическое качество возникает на уровне смыла, как результата рефлексии, а определять структуру феномена по его результату просто невозможно. Гносеологически структура сознания все же существует. Например, Л. С. Выготский [Выготский, 1982] в структуре сознания выделяет психические функции (деятельности) и переживания, В. В. Столин – действующее и феноменальное сознание [Столин, 1983], А. Н. Леонтьев – чувственную ткань, значение и смысл, В. А. Ганзен – перцепцию, аффекты, мышление, действие и др. О. С. Дейнека одна из первых обращается к структуре экономического сознания в монографии «Экономическая психология» [Дейнека, 1999]. Она опирается на модель сознания по В. А. Ганзену и выделяет четыре компонента экономического сознания: 1) экономическая перцепция (ощущение и восприятие в экономической сфере); 2) чувства и эмоции в экономической сфере; 3) экономические представления и мышление; 4) экономические нормы, интересы, мотивы. «Компоненты схемы, – пишет автор, – в контексте хозяйствования приобретают свою специфику и становятся уже элементами экономического сознания» [Дейнека,1999, с. 35]. Здесь единственным критерием и признаком экономического содержания сознания становится включение субъекта в контекст хозяйствования. Несомненно, сам контекст влияет на качество сознания, которое может быть признано экономическим, однако это всего лишь условие, причем условие внешнее и не может стать внутренним, т. е. психологическим критерием. Например, восприятие денег – монет, банкнот, ценных бумаг автоматически наполняют специфическим содержанием процесс восприятия и делают его экономическим. По-видимому, это не совсем так. Восприятие денег, вещей, товаров или услуг, например, детьми, вполне может быть весьма далеким от хозяйствования и экономики и не иметь отношения к экономическому сознанию. То же относится к проявлению эмоций и чувств в экономической сфере. 114 Например, акизитивные эмоции (сопровождающие стремление приобретать, накапливать, коллекционировать) могут быть не связанными с хозяйственной (экономической) деятельностью, предполагающей эффективное использование ограниченных ресурсов. Можно согласиться с автором, что образно-аффективные компоненты сознания наиболее подвержены манипуляции, например, со стороны рекламы, но это не придает им экономического качества, также как не придавало бы политического или эстетического качества при соответствующем воздействии. Что касается активного сознания – представления, мышление, мотивы, нормы, интересы – то их экономическое качество вполне может быть обусловлено социально детерминированной системой экономических понятий и объективной экономической реальностью. Соответствующие понятия – экономические представления, экономическое мышление, экономические мотивы и интересы – весьма распространены и считаются устоявшимися. Например, считается общепринятым определение экономического мышления как способности человека отражать и осмысливать экономические явления, познавать их сущность, усваивать и соотносить экономические понятия, категории, теории с требованиями экономических законов, с реальностью и на их основе строить свою экономическую деятельность [Попов, 1986]. Своеобразный вариант структуры экономического сознания предлагают А. В. Филиппов и С. В. Ковалев. Они выделяют в нем шесть подструктур-конструктов: экономическое устройство, объяснение порядка, «экономическая мечта», долговременная ориентация, достижение цели, экономическое измерение [Филиппов, Ковалев, 1989]. Приведенная структура имеет гипотетический и высоко обобщенный характер. Ее можно условно разделить на три части – экономическая ориентация, экономическая активность, экономические измерения, – что констатирует как отражательный, так и действенно-регулятивный компонент экономического сознания. В чем заключается или проявляется экономическое качество составных компонент сознания, как и сознания в целом – не уточняется. Предполагается, что понятия экономические отношения, экономическое поведение или деятельность автоматически определяют качество сознания как экономическое. И. М. Попова определяет экономическое сознание как вербальное 115 выражение общественного сознания, охватывающее область присвоения человеком материальных благ и условий его воспроизводства. Они касаются концепции богатства (материального благосостояния) и труда. Экономические представления относительно самостоятельны и замкнуты, больше связаны с другими представлениями, чем с объективными базовыми характеристиками (уровень жизни, условия труда) [Попова, 1991]. По мнению ряда авторов (О. С. Дейнека, И. М. Осипенко, А. В. Филиппов, А. Г. Ковалев, В. Д. Попов и др.), динамика экономического сознания и отражает психологическую сущность процесса экономической социализации. Формирование экономического сознания начинается с формирования экономического самосознания, которое, в свою очередь, есть отношение к самому себе как субъекту хозяйственной деятельности и экономических отношений. От этого отношения зависит направленность и уровень активности экономического поведения, а также переживания, вызванные этим отношением. Экономическое сознание онтогенетически более позднее образование. Оно формируется, когда человек оказывается включенным во все фазы воспроизводства – производство, обмен, распределение, потребление или испытывает их влияние и зависимость от них [Филлипов, 1989]. В. А. Хащенко предлагает рассматривать экономическое сознание как систему отрефлексированных в сознании личности экономико-психологических феноменов, порождаемых психологическими отношениями «человек – экономическая среда». К феноменам экономического сознания, по мнению автора, относятся: экономическая идентификация, индивидуальная (субъективная) шкала материального (экономического) благосостоянии человека, экономико-психологический статус индивида, качество жизни, экономическое самочувствие, экономическая биполяризация, экономические ценности и др., которые, в свою очередь, включают более частные компоненты. Автор утверждает, что это «порождает иные основания для определения феноменологии экономического сознания как отражения в виде системы психологических отношений наиболее значимых аспектов взаимодействия человека с экономической макро- и микросредой» [Хащенко, 2003, с. 48]. По мнению В. А. Хащенко, экономическая макро- и микросреда образована следующими явлениями: имущественные 116 обстоятельства; повседневное экономическое поведение; экономический контекст деятельности (продажа труда, получение доходов и др.); общая социально-экономическая ситуация в стране; характеристики человека как экономического субъекта, а также характеристики других людей в экономическом контексте межличностных отношений; система личностных конструктов, репрезентирующих наиболее значимые экономические явления – собственность, богатство, материальное благополучие, деньги и др. В качестве «единицы» анализа экономического сознания выступают «осознаваемые элементы психологического отношения личности к экономической среде» – когнитивные, конативные, эмотивные [Хащенко, 2003, с. 51], которые интегрируются отношением личности к ключевым экономическим объектам. Центральным компонентом экономического самосознания выступает отношение человека к себе как экономическому субъекту – представление о себе («Я-образ») и самоотношение, – которое может быть представлено как «экономическое Я». «Экономическое Я», прежде всего, отражает отношение к собственности посредством экономической самоидентичности личности и является регулятором отношений человека к экономическим явлениям. Структура «экономического Я» включает три интегральных компонента: самооценку деловой успешности, личную способность к достижению делового успеха, экономическую самоидентичность [Там же]. Таким образом, экономическая социализация выступает как формирование экономического сознания в жизненном процессе, который начинается с формирования экономического самосознания. В целом экономическое сознание – это системная составляющая целостного сознания, воспроизводящая его структуру. Отмечается два подхода к онтологии экономического сознания: с одной стороны, это психическое отражение объективной экономической реальности, с другой – система экономических смыслов, детерминированная системой экономических понятий. На наш взгляд, именно экономический смысл является признаком сформированного экономического сознания, однако на начальном этапе социализации выражены процессы психического отражения экономической реальности. 117 Важным свойством и признаком экономического сознания является рациональность, которая проявляется как оптимизация полезности и выгоды в ситуации парного выбора. Ограничения в рациональности парного выбора, связанные с нетранзитивностью экономических предпочтений, снимаются рефлексией. Центральным компонентом экономического самосознания являются представления о себе в виде экономического «Я-образа», которые будут включены в разработку концепции экономической социализации вместе с рациональностью. 5.2. Личность как субъект экономической социализации Исходными характеристиками человека как субъект деятельности являются сознание и деятельность [Ананьев, 1996, с. 219]. Поскольку и исполнителем деятельности, и потребителем ее результатов является человек, экономическая наука от своих истоков связана с его поведением в процесс хозяйствования и хозяйственных отношений. Она отталкивается от гипотетического представления об «экономическом человеке», умозрительно сконструированной модели экономического поведения, которая, как считают экономисты, адекватно отражает суть поведения человека в экономике. Однако эта модель содержит скорее предписания по экономическому поведению, чем отражает поведение человека в экономической реальности. К наиболее характерным свойствам «экономического человека» относят склонность к удовлетворяющему поведению, экономический эгоизм и стремление к оптимизации полезности (А. Смит, Дж. Катона, А. Маршалл, Д. Кейнс и др.). Вопрос о том, являются ли эти свойства врожденными или приобретаются в процессе социализации человека, авторами модели не ставился. Для ответа на этот вопрос обратимся к проблеме субъекта экономической социализации с позиций экономической теории человеческого капитала. С. А. Курганский, выполняя обзор исследований человеческого капитала, отмечает, что чаще всего 118 человеческий капитал трактуется как совокупность всех производственных качеств и способностей. Все трактовки человеческого капитала можно разбить на две группы. К первой относится понимание человеческого капитала как совокупности имеющегося у человека запаса способностей и качеств, применяемых при производстве благ. Другая группа представляет так называемые «инвестиционные» определения, где подчеркивается факт накопления способностей и качеств в результате определенных вложений в человека или человеческой активности. Рассмотренные определения отражают индивидуальный или персональный капитал и его отдельные элементы. Таким образом, можно считать, что человеческий капитал – это запас способностей, который накапливается в процессе экономической социализации субъекта в результате его активности. То есть накопление человеческого капитала является эквивалентом социализации. Л. Туроу считает, что человеческий капитал есть способность индивидуума к производству товаров и услуг, его производительные способности, дарования и знания. Близкое по смыслу определение предлагает В. Т. Смирнов: «Человеческий капитал есть производительная сила способностей, знаний и информации, вложенных человеком в производство продукции (работ, услуг) и получение доходов» [Смирнов, 1995, с. 105]. По его мнению, превращение личных способностей в капитал означает отказ от потребления в пользу накопления производительных сил и потенций, затраты жизненного времени на производительную деятельность, инвестиции в воспроизводство трудовых способностей. Так, Э. Дж. Долан и Д. Линдсей под человеческим капиталом подразумевают «капитал в виде умственных способностей, полученный через формальное обучение или образование, либо через практический опыт» [Долан, Линдсей, 1992, с. 132]. «Человеческий капитал представляет собой запас профессионального опыта, накопленного работником; ценность для потенциального роста доходов в будущем» [Там же, с. 106]. С. Фишер, Р. Дорнбуш и К. Шмалензи полагают, что «человеческий капитал есть мера воплощения в человеке способности приносить доход. Он включает врожденные способности и талант, а также образование и приобретенную квалификацию» [Фишер, 1992, с. 68]. Г. Беккер указывает, что «капиталом являются знания и умения, которые 119 люди приобретают посредством образования, профессиональной подготовки или практического опыта, которые позволяют им представить другим людям ценные производственные услуги» [Беккер, 1993, с. 112]. Если учесть явный крен изложенных положений в сторону бихевиоризма или психоанализа, можно отметить понятие человеческого капитала наиболее близко к психологическим представлениям о способностях, которые приобретаются субъектом в практическом опыте или накапливаются в обучении, что соответствует теории развития способностей в деятельности. Только эти способности связаны с производством товаров или услуг и ростом доходов. Н. В. Полякова вводит рабочее понятие экономического агента как хозяйствующего субъекта – непосредственного участника экономических отношений, и в качестве его исходной характеристики выделяет такие черты, как наличие потребностей, которые могут быть удовлетворены в результате экономической деятельности, а также рациональность поведения, позволяющая субъекту в определенной степени удовлетворять свои потребности при данных ограничениях [Полякова, 1998]. Специфика потребностей, о которых идет речь, по мнению автора, заключается в том, что они удовлетворяются в результате экономической деятельности. Можно ли считать эти потребности экономическими? Если обратиться к психологической теории деятельности, то именно предметная деятельность и задает ее психологическую структуру, и, в первую очередь, мотив и цель. И тогда потребности, включенные в структуру деятельности, становятся экономическими в той степени, в которой сама деятельность является экономической. С другой стороны, нельзя считать, что в результате экономической деятельности удовлетворяются только экономические потребности, несомненно, удовлетворяются и биологические, и социальные, и духовные. Поэтому движение от деятельности к потребности в определении их качественного содержания представляется ограниченным. Можно предположить, что предметная деятельность приобретает экономическое содержание в той степени, в которой образующие ее мотив и цель (смыл) являются экономическими. По крайней мере, оба эти направления имеют право на существование. В качестве промежуточного вывода отметим, что экономический агент характеризуется потреб120 ностью и рациональностью, позволяющей удовлетворить эту потребность в экономической деятельности. Если учесть, что деятельность позволяет формировать из потребности смыслообразующие мотивы, то возникает параллель между экономическим агентом и субъектом экономической деятельности. Ресурсы для экономической деятельности являются характеристикой предметного окружения экономического субъекта, поэтому непосредственно его они могут характеризовать лишь в той степени, в которой он сам может влиять на их выбор, и что в итоге он выбирает в качестве ресурса. Однако ограниченность ресурсов вынуждает нашего субъекта выбирать, на удовлетворение каких потребностей направлять свою активность, откуда следует уже действительно психологическая характеристика – иерархия потребностей и свобода выбора. Выдвижение информации в качестве основного ресурса порождает качественные сдвиги в характеристике субъекта деятельности, усиливая его рациональность и прагматическую ориентацию. Информация помимо стоимостных параметров обладает «свойством безграничности, т. е. ее ценность возрастает по мере роста числа продаж и для нее нет ни одного конечного вида использования» [Друкер, 2000, с. 83]. Переход к веб-стилю жизни порождает новый виток отчуждения людей друг от друга. Ограниченность интересов исключительно материальной сферой приводят к тому, что его поведение рассматривается лишь с позиций нормы или успешности. Однако все большее число людей наделяются атрибутами, характерными для «экономического человека»: правами материальной и интеллектуальной собственности, знаниями или уникальной информацией, подлежащей передаче, участием в обмене и жизнью в обществе, где очень многое продается и покупается. «Экономический человек», проявляя ряд характерных и специфических черт – частный интерес, вступающий в конфликт с нравственным законом, практическая целесообразность, ориентация на ожидаемую полезность. В этом смысле односторонний процесс социализации, т. е. присоединение индивидуальных черт личности к фактам социума, наделение человека типичными чертами, необходимыми для становления и адаптации в качестве члена этого общества, это процесс обезличивания, что и выражает собой «экономический человек». 121 Первые исследования экономической психологи связаны именно с психологией труда и производства, где сопоставление полезности и издержек приводит к формированию «капиталистического духа» – «субстантивной рациональности», в которой рациональность экономической деятельности согласуется с социальными ценностями и нормами [Вебер, 1991] и связаны с именами Ф. Тэйлора, Г. Мюнстерберга, М. Вебера. В отечественной психологии первые исследования психологии производства и промышленной социальной психологии связаны с именами Е. С. Кузьмина и А. Л. Свенцицкого (1975), А. И. Китова (1987), В. Д. Попова (1989), А. В. Филиппова и С. В. Ковалева (1989), В. В. Новикова (1985). Основной акцент исследователи делают на изучение трудовых движений, проблем мотивации и управления трудовой деятельностью, где субъект экономической социализации проявляется в сфере экономических мотивов работающих. Субъект деятельности в сфере маркетинга характеризуется максимальной ориентацией на клиента – до 70 % времени взаимодействия с клиентом уделяется установлению с клиентом психологического контакта, формированию благоприятного впечатления, презентации эмоциональных выгод. Таким образом, контролируемая эмоциональность, доброжелательность, «флюидное излучение» становятся качествами субъекта, определяющими успешность экономического поведения, а социализация субъекта направлена на формирование и развитие этих качеств. Ю. Д. Красовский рассматривает динамику рыночной ориентации персонала в рамках общей концепции поведения человека в организации, что соответствует социализации субъекта в организации. Эта динамика представлена четырьмя последовательными фазами, каждая из которых имеет свою установочную настройку персонала. Имиджевая настройка – это своеобразная «Яконцепция» работника фирмы, которая интегрировано представлена в поведенческой культуре фирмы. Выделяется четыре последовательных фазы организационной социализации – производственная, сбытовая, конъюнктурная, маркетинговая. Первая фаза характеризуется неразвитой поведенческой культурой, где ее имиджевые регуляторы подавлены. Ярко выраженная ностальгическая или претенциозная установка не позволяет персоналу предприятия адаптироваться к новым условиям хозяйствования 122 на рынке. Вторая фаза характеризуется зарождением поведенческой культуры на основе примитивных представлений об имидже и его значении. Главная поведенческая установка сбыть свою продукцию любыми средствами, появляются попытки адаптации к рыночным отношениям. Третья фаза характеризуется тем, что соответствующие регуляторы формируют имиджевое сознание и поведение. Персонал ясно осознает, что имидж фирмы зависит от скорости и точности реагирования на спрос. Типичными признаками конъюнктурной ориентации являются развитое предпринимательство и использование всех рыночных возможностей. Четвертая фаза характеризуется тем, что имиджевые регуляторы осмысливаются персоналом как общественная необходимость: и срабатывают для всех поступков сотрудников. Типичные признаки маркетинговой ориентации — цивилизованное предпринимательство и освоение рыночных отношений [Красовский, 1999]. Данные фазы демонстрируют, что социализация субъекта в организации имеет последовательный фазовый характер, связанный со спецификой организации и общей рыночной ситуацией. Организация сама выступает как коллективный субъект, социализация которого на рынке синхронизируется с социализацией персонала в самой организации. В процессе социализации происходит формирование экономического сознания субъекта, который формирует соответствующие установки и повышает свой статус, одновременно со статусом организации на рынке. Развитие экономических отношений порождает у субъекта дополнительную потребность в сотрудничестве и общности с другими людьми, которая, защищая от опасностей и врагов, реализует более высокие потребности, в результате развивается субъективное самосознание, формируются новые личностные смыслы и направленность. Таким образом, экономическая социализация субъекта расширяет экономическое самосознание, приводит к осознанию себя в качестве уникального экономического существа, наделенного разнообразными экономическими смыслами и экономической направленностью. А. Ф. Лазурский определяет и характеризует хозяйственный тип личности, который относит к среднему психическому уровню. Главным признаком этого типа является волевой акт выбора «наиболее правильного образа действия», ведущего к «наиболь123 шей успешности и целесообразности». Автор вполне отчетливо обозначает принцип максимизирующего поведения. Процесс выбора заключается в «более или менее подробном обсуждении» своих желаний, поступков и их последствий, и, по сути, организует личные ресурсы. Такое поведение преобладает над другими душевными процессами, задерживает проявления чувств, вырабатывает сдержанность, устойчивость, систематичность и планомерность, единство и согласованность отдельных действий, ведущих к одной общей ясно осознанной цели. Для интеллектуальной сферы характерна работа практического ума – наблюдательность, память, любознательное комбинирование деятельности. Другой чертой хозяйственного типа является пристрастие к вещам, деньгам, собственности, «вообще ко всему реальному, конкретному, наглядно представляющему собой человеческие потребности и способы их удовлетворения». Хозяйственный тип не включен в высший психический уровень, так как для него чужды духовность и высшие человеческие идеалы [Лазурский, 1997, с. 113]. Все экономическое поведение субъекта условно можно разделить на две сферы – производство и потребление. Если 20–30 лет назад главной экономической функцией было производство, то сегодня акцент сместился на потребление. Производство, конечно, всегда останется необходимым условием потребления, однако в развитых экономических системах одной из основных функций человека стало потребление. «В обществе изобилия наметился крутой поворот от ценностей, основанных на массовом производстве, к индивидуальному образу жизни, построенному на личных вкусах и предпочтениях, т. е. к такому образу жизни, который признает, что товарам и символам культуры присуща индивидуальность» [Фосокл, 2001, с. 112]. С позиций конструктивизма человек потребляет так, как хочет, он сам конструирует свою идентичность в процессе потребления, исходя из своих представлений о том, кто он есть такой. Человек, потребляя товары и услуги, придает им функции символов – «Я такой, как все», «Я лучше других», «Я не хуже других» – которые читаются окружающими в соответствии с принятыми правилами [Ильин, 2000]. «Модернистское видение потребителей представляет их как рациональных, планирующих, организованных, конформистских и, вероятно, лояльных. Постмодернизм 124 смотрит на потребителей как на иррациональных, непоследовательных, противоречивых и, возможно, аморальных, но уж точно не моральных индивидуалистов» [Thomas, 1997, с. 55]. Исходя из сказанного, невозможно предсказать действия конкретного потребителя, можно лишь понимать и объяснять их. Таким образом, потребительское поведение обладает наибольшей индивидуальностью, и здесь субъект может в максимальной степени проявить свободу. О. С. Дейнека также отмечает, что при взаимодействии человека с объектным миром, в первую очередь, отражается труд, вложенный в эти объекты, а также их цена и стоимость, субъективная полезность, функциональность, престижность, духовность, символизм и пр. [Дейнека, 1999], что является несомненными экономическими признаками. Таким образом, взаимодействие с объектным миром выходит за рамки экономической деятельности, однако позволяет субъекту усваивать экономический опыт опосредованно. Обобщая анализ личности как субъекта экономической социализации, можно сделать следующие выводы. Субъект экономической деятельности становится центральной фигурой деятельностной социализации. Роль субъекта экономической социализации соответствует позиции экономического агента в поведенческой экономике. Экономический агент наделяется человеческим капиталом, потребностями и рациональностью. Человеческий капитал выражается в способности производить товар и увеличивать доход и приобретается в практическом опыте и обучении. Потребности удовлетворяются при помощи рациональности в процессе экономической деятельности. В целом позиция субъекта экономической социализации подтверждается основными положениями поведенческой экономики. Способности и экономическая направленность должны быть включены в концепцию на уровне личности, а рациональность – на уровне субъекта. Экономическая социализация субъекта имеет фазовый характер и соответствует качественным изменениям сознания при переходе от одной фазы к другой, что соответствует повышению экономического статуса. Развитие экономических отношений порождает у субъекта дополнительные потребности, что способствует развитию самосознания и появлению новых личностных 125 смыслов. Субъектный подход должен быть положен в основу разработки концепции экономической социализации. 5.3. Психолого-экономические особенности личности Изучение личности потребителя как в теоретическом, так и в прикладном плане, проводится в двух направлениях – изучение личностных характеристик и стиля жизни. Если первое относится к свойствам, особенностям или качествам личности, которые влияют на потребительское поведение, то второе – это то, как они распоряжаются деньгами и временем, а также их деятельность, интересы и мнения, т. е. собственно потребительское поведение. Известно огромное количество исследований, которые устанавливают частные связи между личностными характеристиками и стилями жизни, с одной стороны, и потребительским выбором, с другой. Например, очень покладистые люди с большей вероятностью, чем менее покладистые, используют дезодоранты или пьют вино несколько раз в день и др. Или респонденты с низким показателем активности, энергичности и общительности с менее чем средней вероятностью могли быть обладателями машин с открытым верхом [Фосокл, 2001]. В целом, исследования носят прикладной характер, направлены на выявление связей между свойствами личности и объемом потребления, причем сами связи, как правило, имеют низкую корреляцию. Надежда на установление такой связи пока остается не подтвержденной – нет серьезных оснований считать, что характеристики личности могут быть связаны с такими узкими поведенческими критериями как выбор торговой марки или продукта. Современные исследования ориентированы на выявление факторов личности более высокого порядка, объединяющие ряд свойств, выделяющие преобладающий тип личности или когнитивный стиль, которые, возможно, позволят прогнозировать конкретные потребительские решения. Личность является и моментом и продуктом деятельности и обнаруживает себя в человеческих отношениях, возникающих по 126 поводу этой деятельности. Ядром личности являются иерархические отношения или «узелки» деятельности, которые порождают собственное развитие личности, протекающее как «умножение деятельностей». Таким образом, деятельностная природа личности также определяет ее экономический (промышленный, производственный) аспект в целом. Единицей анализа личности выступает личностный смысл, который первоначально проявляется как значение предмета деятельности для себя [Леонтьев, 1983]. Дифференциация значений и смыслов позволяет обозначить специфику экономического проявления личности в отличие от проявления экономического сознания. Для экономического сознания характерно движение от значения предмета деятельности к ее экономическому смыслу, в котором и проявляется экономическая пристрастность сознания. В силу пристрастности сознания экономические смыслы могут неадекватно отражать значения деятельности, быть размытыми или расплывчатыми, а потому слабо акцентированными. Для экономического проявления личности экономический смысл (система смыслов, замысел) предшествует экономическому значению действия или деятельности. Для личности экономическое значение объекта как бы «вытекает» из экономического смысла, находится личностью в первоначально нейтральном объекте. То есть в экономическом сознании первично нейтральное значение объекта воплощается в экономический его смысл, а в личности – экономический смысл или замысел первичен и находит свое воплощение в экономических значениях реальности, а потом и в самой реальности. О. С. Дейнека отмечает, что экономическое в личности формируется, в том числе, объектной, т. е. вещной средой, которая опосредуется социальной детерминацией через установки, личностные смыслы и мотивы, и тогда установки, личностные смыслы и мотивы приобретают экономический акцент. Экономический статус семьи, материальное благополучие являются важными факторами развития интеллектуальных способностей и детерминантами направленности. Обладание какой-либо вещью влияет на образ «Я», расширяет возможности человека, позволяет видеть себя в новом более благоприятном свете, а также улучшает его восприятие другими людьми [Дейнека, 1999]. А. И. Китов выделяет в микросоциуме личности три тесно взаимосвязанных среды – 127 человеческую, духовную и вещную [Китов,1987]. Именно взаимодействие человеческой и вещной сред определяют содержание экономики в личности, и позволяет предметно рассматривать экономические отношения между людьми. По мнению А. Д. Карнышева, «исходным, первым и главным» понятием экономической психологии является понятие собственности. «Собственность и личность зачастую неразделимы друг от друга, …собственность есть идеальное продолжение личности в вещах или ее перенесение на вещи» [Карнышев, 2002]. Одновременно можно согласиться и с С. Л. Рубинштейном в том, что «трудно провести грань между тем, что человек называет самим собой, и кое-чем из того, что он считает своим. То, что человек считает своим, в значительной мере определяет и то, чем он сам является» [Рубинштейн, 1989, с. 243], и с известным утверждением о том, что собственность есть «отношение человека к вещи и человека к человеку в процессе отношения к вещи». Действительно, собственность это ведущая категория экономической психологии, которая во многом предопределяет экономическое содержание личности. Наиболее разработанными являются социально-психологические аспекты собственности, включающие отношение к собственности и межличностные отношения по ее поводу. В рамках настоящего исследования представляют интерес свойства или особенности личности, которые проявляются и формируются в процессе этих отношений. Известны два представления о возникновении частной собственности – в результате труда и в результате инстинкта самосохранения. Первые объясняют в человеке трудовые качества (активность, добросовестность, усердие, трудолюбие и др.), вторые – борцовские качества (воинственность, стойкость, смелость, склонность к насилию, агрессивность и др.). В процессе раздела собственности ведущим качеством личности, как считал Ш. Летурно, является индивидуализм, который проявляется не только в материальных отношениях, но и выражается как независимость, стремление к свободе, самоутверждению, эгоизм и др. Жюль Симон писал, что «собственность – это… расширение эгоистической личности на вещь, которая, не имея собственного достоинства, является частью достоинства собственника» [Карнышев, 2002, с. 33]. Через собственность человек приобретает 128 возможность манипулировать своим достоинством и достоинством другого: личное достоинство может стать ниже стоимости вещи, а свое достоинство можно как бы поднять за счет своей собственности. В конечном итоге это может привести к обесцениванию достоинства личности. По У. Джемсу, личность в широком смысле – это «Я» плюс капитал и наличность, вещи и недвижимость, экипаж, библиотека и т. д. [Джемс, 1991]. В. С. Соловьев определяет собственность как идеальное продолжение личности в вещах или перенесение личности на вещи [Соловьев, 1988]. Заслуживает внимания духовный анализ частной собственности, выполненный И. А. Ильиным (русский правовед, философ, религиозный мыслитель, 1883– 1954). Удовлетворяя запросы инстинктивной и духовной жизни, объединяя мотивы напряженного труда, частная собственность: формирует в человеке самодеятельность и самостоятельность; «развязывает» хозяйственную предприимчивость и личную инициативу; укрепляет характер, развивая уверенность, доверие к людям, вещам и к земле, желание вложить в хозяйственный процесс свой труд и свои ценности; научает творчески любить труд, свой очаг и свою родину, раскрывает художественную глубину хозяйственного процесса и религиозного принятия мира; закрепляет оседлость и культуру, единит семью; пробуждает и воспитывает правосознание; воспитывает хозяйственную солидарность [Карнышев, 2002, с. 35] А. Ф. Лазурский в «Классификации личностей» характеризует и систематизирует отношение к материальному обеспечению и собственности. Человек может дорожить собственностью, быть ей фанатично преданным или, наоборот, проявлять равнодушие. Обладание собственностью может приносить удовлетворение человеку само по себе, удовлетворять тщеславие перед другими людьми или просто исполнять предназначение. Форма интереса к собственности выражается в стремлении к денежному капиталу или определенному имуществу, к индивидуальному, коллективному или семейному владению. К мотивам чувства собственности Лазурский относит материальный расчет, желание обладать продуктом своего труда, привязанность или условие независимого, самостоятельного существования. Автор отмечает исключительность чувства собственности – ревностное едино129 личное владение, либо терпимость, хлебосольство, радушие [Лазурский, 1997, с. 257]. З. Фрейд отмечал, что на определенном этапе развития личности у ребенка начинают проявляться «собственнические» качества: накопительство, скаредность, любовь к порядку, пунктуальность, упорство и упрямство, – а жизненная энергия направляется, в основном, на владение, сбережение и накопление денег, вещей, чувств, жестов и слов. Этот этап, по мнению З. Фрейда, нередко продолжает доминировать при дальнейшем становлении личности, что, с одной стороны, закрепляет характер личности, а с другой, – может приводить к ее невротичности [Фрейд, 1989]. Ряд исследователей (А. Л. Журавлев, Н. Ф. Голованова, О. С. Дейнека, Е. А. Климов, П. Кропоткин, В. Д. Шадриков и др.) считают, что существуют единые нравственные принципы, которые предопределяют поведение людей как в сфере хозяйствования, так и в сфере человеческих отношений в целом. Истинная нравственность начинается тогда, когда человек, чувствуя в себе силу, энергию, избыток ума и воли, начинает действовать на благо общества и людей. Именно такие действия защищают общество от господства слабых, от вырождения человеческого рода и ведут к позитивным последствиям [Кропоткин, 1922], а мерилом этой нравственности является совесть [Шадриков, 2004]. А. В. Степанова рассматривает ориентацию на потребление как элемент ценностной структуры личности [Степанова, 2005]. Студенческая молодежь мифологизирует образ жизни и свое материальное благополучие не видит иначе, как «ни в чем себе не отказывать». Происходит фетишизация сферы потребления, где творческая самореализация уступает место пассивному потреблению материальных благ, при этом другие потребности у большинства молодых людей оказываются фрустрированными. Основным рычагом потребления, с психоаналитической точки зрения, является чувство вины, которое проявляется в личном дискомфорте и заставляет человека «излечиваться» с помощью покупки [Авакумов, 2004]. Однако современная молодежь легко справляется с этим чувством, обеспечивая баланс между болезнью и здоровьем в пользу здоровья, обеспечивая свою социальную адаптацию и достаточно защищая себя от потребительской манипуляции. 130 На потребление оказывают влияние две группы факторов – культурно-социальные и личностные. К личностным относятся «Я-концепция», экономический статус, стиль жизни, мотивация, восприятие верования, убеждения и т. п. [Блекуэлл, 2002]. Наиболее существенными личностными факторами, влияющими на потребление, считаются потребности, мотивы и ценности, именно по ним и производится практическое сегментирование рынка в целях маркетинга [Гантер, 2001]. Одна из наиболее распространенных классификаций включает 5 типов потребительских мотивов [Зазыкин, 1992]: утилитарные, эстетические, престижа, достижения, традиций. Еще одна классификация включает две группы мотивов покупки: негативные (информационные) и позитивные (трансформационные) [Росситер, 2001]. Негативные побуждения реализуют мотивы освобождения: снятие или избежание проблемы, неполное удовлетворение, смешение приемлемости и избегания, истощение. Позитивные побуждения реализуют мотивы вознаграждения: сенсорное удовольствие, интеллектуальную или профессиональную стимуляцию, социальное одобрение [Там же]. В целом ориентация на потребления входит в структуру как инструментальных, так и терминальных ценностей личности. Потребление как терминальная ценность связана, в первую очередь, с личностным развитием, как инструментальная – с материальным обеспечением своей жизни. Ориентация на потребление также связана с характеристикой самоактуализации личности – внутренней поддержкой ценностей. Стремление молодежи к материальному достатку в ущерб духовным ценностям является и признаком, и следствием трансформации всей системы ценностей личности, повышением роли индивидуализма и соревновательности. В процессе социализации в наибольшей степени усваивается основной принцип рыночных отношений: главное – инициатива, предприимчивость и личный успех. О. С. Дейнека отмечает, что ведущие ценности рыночной идеологии состоят в снятии многих ограничений для активной и предприимчивой личности [Дейнека, 2002]. Свобода составляет важнейший ресурс личности, но чтобы обеспечить и сберечь этот ресурс, важна и другая сторона человеческих отношений – нормы и обязанности, реализуемые при помощи ответственности и эту самую ответственность развивающие. Для современной студен131 ческой молодежи ценность свободы выражена как ценность-цель, однако она не связана с ответственностью как инструментом. Экономическое пространство западных стран полностью структурировано взаимной ответственностью экономических агентов, которая способствует снижению издержек [Козелецки, 1996]. Многие исследователи (В. Д. Шадриков, О. С. Дейнека, Э. Х. Локшина, Э. Фромм и др.) отмечают, что современная экономическая психология, в том числе психология предпринимательства, наиболее полно представляющая психологию экономического человека, «все больше дрейфует в сторону методик гуманистической и даже трансперсональной психологии». Отчасти причина заключается в том, что «в попытках объяснить необъяснимое… психология пока не находит адекватного понятийного арсенала» [Ловецкий, 2002, с. 109]. В последнее десятилетие появился принципиально новый взгляд на взаимосвязь экономики и этики, общественное мнение стало придавать все большее значение нравственности экономических субъектов, и это связано с защитой благополучия, безопасности и здоровья больших групп людей. Социальные нормы, закрепляющие неравенство, допускающие несправедливость распределения доходов и право на эксплуатацию людей, уходят в прошлое. Жесткий социальный и государственный контроль над бизнесом приводит к тому, что следование нравственным нормам становится экономически целесообразным [Журавлев, Купрейченко, 2003]. Обобщая анализ психолого-экономических особенностей личности, отметим, чтобы выделить данные особенности как эффект экономической социализации, необходимо сделать следующее допущение. Если участие в экономической деятельности и изменение экономических условий вызывают изменения этих особенностей личности, что способствует большей социализации личности в новых условиях, то эти измененные свойства и будут психолого-экономическими особенностями личности. К таковым, на основании проведенного анализа, можно отнести – экономическую направленность (ценности и установки), интересы, собственность как материальное продолжение и ценность, тип локуса субъективного контроля, отношение к экономическому риску, отношение к конкуренции с другими людьми, оценка своих возможностей в преодолении трудностей субъективный экономиче132 ский статус личности; уровень потребительских интересов; психологическую готовность к повышению доходов и представления о путях их повышения; представления о богатстве и бедности; отношение к конкуренции; отношение к богатым и бедным; отношение к экономическому риску; отношение к деньгам; отношение к собственности и собственнику; мотивация экономического поведения. Психолого-экономические особенности выступают личностным регулятором экономической активности и будут учтены при разработке модели экономической социализации личности. ************************ Итак, обобщая проведенный анализ, необходимо отметить, что психологическая теория деятельности, обосновывающая и объясняющая превращение экономических отношений в психические функции, должна стать теоретическим фундаментом экономического сознания и проявления экономики в личности. Центральным звеном, обеспечивающим взаимодействие личности и социально-экономического окружения становится субъект деятельности, воплощая деятельностную социализацию. Ряд авторов выделяют специфические свойства личности, которые характеризуют ее как носителя экономического сознания, экономического субъекта и собственно личности. Подтверждено, что все три уровня должны быть включены в разработку модели и структуры экономической социализации личности при разработке концепции. Наиболее существенной характеристикой проявления экономики в личности является ее экономическая направленность, отношение к собственности, «экономическое Я», а также экономическая идентичность личности. Аккумулированным выражением экономики в личности является хозяйствующий тип личности, для которого характерно пристрастие к деньгам, практический ум, сдержанность чувств, конкретность потребностей и способов их удовлетворения, планомерная согласованность действий, ведущих к осознанной цели. Следует признать, что для хозяйствующего типа чужды высшие человеческие идеалы. Тем не менее, в экономических отношениях не исключается духовное проявление личности, когда человек действует на благо других людей, защищая их от эксплуатации или вырождения. 133 Распространенное понимание экономического сознания как высшей формы психического отражения объективной экономической реальности дополняется порождающей функцией, связанной с «экономическим Я» личности, экономической идентичностью и способностью к личностно-экономическому конструированию. 134 Глава 6 СИСТЕМНЫЙ КРИТЕРИЙ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ СОЦИАЛИЗАЦИИ ЛИЧНОСТИ В соответствии с общетеоретическими представлениями о системогенезе деятельности (Б. Ф. Ломов, А. Н. Леонтьев, Е. С. Кузьмин, Б. Д. Парыгин, В. Д. Шадриков, Е. А. Климов и др.), а также о ее системном критерии [Бодалев, Лаптев, 2001], в качестве исходной структуры критерия экономической социализации личности приняты два вида – интегральный и частный, каждый из которых имеет свои показатели. Специфика критериев предписана высокой динамикой социальных изменений, а также системной организацией и онтологической сложностью феномена социализации личности в условиях трансформации общества, в связи с чем традиционно применяемый критерий успешности деятельности оказывается недостаточно пригодным. В качестве интегрального критерия экономической социализации личности, в соответствии с принятым определением дефиниции ЭСЛ, заданы социально-экономический опыт личности и ее социально-экономический статус (рис. 6.1). Первый отражает степень и адекватность присвоения личностью социального опыта и является субъективной характеристикой эффекта социализации, второй – социально-экономический статус личности – отражает объективную сторону социализации и может применяться в качестве внешнего критерия при исследовании психологических факторов, механизмов и закономерностей ЭСЛ. Частные критерии отражают социально-психологическое содержание ЭСЛ как процесса и результата на соответствующих уровнях – личность в системе экономических отношений, субъект экономической деятельности, индивид как носитель экономического сознания. Каждый из частных критериев представлен набором показателей психологических факторов и механизмов экономической социализации личности. 135 ИНТЕГРАЛЬНЫЙ КРИТЕРИЙ ЭСЛ: • Социально-экономический опыт • Социально-экономический статус ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВАНИЯ КРИТЕРИЯ Психологическая готовность к экономической деятельности УРОВНИ ЛИЧНОСТЬ в экономической среде КРИТЕРИЯ СУБЪЕКТ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ЧАСТНЫЕ • Экономическая направленность • Экономическое самоконструирование Экономические способности ЭКОНОМИЧЕСКОЕ СОЗНАНИЕ КРИТЕРИИ • Субъективная экон. рациональность • Конструирование и идентификация в ЭР • Экономическое самоопределение • Рыночно-этические представления П О К А З А Т Е Л И ЭСЛ Психологические факторы и механизмы экономической социализации личности Рис. 6.1. Структура критерия экономической социализации личности В качестве психологического основания интегрального критерия введены две составляющие. Психологическая готовность к экономической деятельности обобщенно отражает социальнопсихологический эффект ЭСЛ, т. е. ее результативный уровень, а экономические способности выступают в роли интегрального психологического фактора, детерминирующего процессы и механизмы ЭСЛ. 136 137 6.1. Психологическая готовность к экономической деятельности как интегральный критерий экономической социализации На сегодня нет единой трактовки понятия готовности к деятельности. В литературе встречаются весьма разнообразные определения как по содержанию, так и по степени обобщения. Например, Б. Г. Ананьев определяет готовность к высокопродуктивной деятельности как проявление способностей [Ананьев, 1980]; В. А. Крутецкий предлагает называть готовностью к деятельности весь «ансамбль», синтез свойств личности, как значительно более широкое понятие, чем способности [Крутецкий, 1963]; Н. Д. Левитов в определении готовности делает акцент на психическом состоянии личности [Левитов, 1964]. В психологии труда в определении готовности обращаются к деятельности в напряженных ситуациях, рассматривая и совокупность необходимых свойств личности [Дмитриева, 1979], и психические состояния [Котик, 1987]. В авиационной психологии готовность чаще рассматривается как активное состояние, необходимое для качественного выполнения задачи [Бодров, 1991]. В спортивной психологии готовность – это, прежде всего, состояние личности, которое зависит от умения управлять собой, целесообразно регулировать свою двигательную активность в экстремальных условиях [Пуни, 1969]. В педагогической психологии готовность рассматривается как совокупность соответствующих умений и способностей [Кузьмина, 1961]. В определенной степени, каждое и приведенных определений может претендовать на содержание психологической готовности к экономической деятельности. К. К. Платонов подходит к определению готовности с позиций субъекта деятельности и рассматривает модели личности 138 профессионала – нормативную, экспертную и эмпирическую, – каждая из которых обобщает определенный перечень требований, профессиональных ожиданий и свойств личности [Платонов, 1986], что представляет несомненную ценность для предстоящей разработке модели экономической социализации личности. Б. Г. Ананьев определяет общую готовность как интеграцию частных готовностей на уровне личности и субъекта деятельности [Ананьев, 1980]. Учитывая, что личность как бы «накапливает» долговременную готовность в виде личностных свойств, а субъект деятельности непосредственно выступает в роли деятеля, наиболее предпочтительным в качестве «ядра» экономической социализации в условиях трансформации общества выступает субъект деятельности. М. А. Котик в понятие готовности кроме устойчивых качеств индивида включает и ситуативные факторы «трудовой задачи», по отношению к которым складывается эта готовность [Котик, 1987]. Данное положение дополнительно подтверждает, что субъект выступает как активное «ядро» социализации в деятельности, где механизмом является «трудовая задача». М. И. Дьяченко и Л. А. Кандыбович рассматривают психологическую готовность комплексно, в контексте психического состояния, установки, адаптации, деятельности, а также обобщают психологические особенности готовности к отдельным видам деятельности. Они определяют готовность как предрасположенность субъекта ориентировать свою деятельность определенным образом [Дьяченко, 1986]. Здесь мы также подчеркиваем субъектнодеятельностную природу психологической готовности и социализации. Н. С. Пряжников вводит понятие психологической готовности к профессиональному самоопределению, которая предполагает формирование психологических образований и механизмов (самосознание, развитие социальных и познавательных мотивов учения, рефлексия, ценностные ориентации и др.), обеспечивающих в дальнейшем сознательную, активную творческую жизнь [Пряжников, 1996]. Р. Д. Санжаева исследует проблему психологической готовности на основании рефлексивно-деятельностной концепции, где сущность готовности раскрывается через 5-компонентную структуру, включающую межполушарную асимметрию, дивергентность восприятия, локус-контроль, идентификацию и динамическое равновесие [Санжаева, 1998]. 139 Ряд исследователей связывают понятие готовности к деятельности с установкой. Например, Д. Н. Узнадзе определял готовность как существенный признак установки [Узнадзе, 1966], М. И. Дьяченко и Л. А. Кандыбович трактуют установку как форму готовности [Дьяченко, 1986], Е. Т. Конюхова в готовности подразумевает наличие установки на достижение ожидаемого результата [Конюхова, 2002]. Общая теория установки раскрывает глубинные психологические механизмы готовности к поведению и деятельности. Готовность складывается на основании предыдущего опыта и оказывает как побуждающее, так и направляющее динамическое влияние [Олпорт, 2001]. Установка действует по принципу экономии. Она обычно не решает вновь те интеллектуальные и практические задачи, которые были решены личностью раньше. Установка, получив соответствующую объективным обстоятельствам организацию, включает в себя готовые, приобретенные опытом схемы и, соблюдая принцип экономии, обеспечивает удовлетворение потребности [Чхартишвили, 1997]. Центральным механизмом установки является ожидание. Одной из важнейших детерминант готовности к восприятию того или иного объекта является субъективная вероятность появления объекта определенного класса в данной ситуации [Брунер, 1997]. Названые положения приобретают особую актуальность в контексте проблемы экономической социализации личности в условиях трансформации общества, когда субъект сталкивается с постоянной необходимостью разрешать неопределенность экономической ситуации. Установка непосредственно связывает личность с экономической ситуацией, и реализуется на уровне субъекта деятельности. А. Г. Асмолов выделяет четыре уровня установочной регуляции деятельности человека: смысловой, целевой, операциональный и уровень психофизиологических механизмов. Смысловая установка представляет собой выражение личностного смысла в виде готовности к направленной деятельности в целом, придает деятельности устойчивый характер. Целевая установка формирует и поддерживает образ осознаваемого предвидимого результата, актуализирует готовность субъекта к ее достижению и тем самым определяет направленность данного действия. Под операциональной установкой понимается готовность к осуществ140 лению определенного способа действия, который возможен в ситуации разрешения задачи на основе учета условий наличной ситуации и предвосхищения этих условий, опирающегося на прошлый опыт поведения в подобных ситуациях [Асмолов, 2001]. Необходимо подчеркнуть признаки изоморфизма данной установочной структуры регуляции деятельности и принятой уровневой структуры экономической социализации – личность, субъект экономической деятельности, экономическое сознание. Смысловая установка относится к личностному уровню и включена в структуру экономической направленности как частного критерия. Целевая и операциональная установка отнесены к уровню экономической социализации субъекта и реализуются в ролевой структуре деятельности. В. Г. Леонтьев в динамической модели мотива вводит установку в качестве его ядерного свойства, которая в совокупности с другими мотивационными свойствами обеспечивает действие функциональной структуры мотива по отношению к деятельности. «Но установка, – пишет В. Г. Леонтьев, – не является однотипным психическим явлением. Она, по-видимому, различна по своему происхождению и видам. Есть глобальные личностные установочные образования, которые действительно определяют развертывание многих форм активности. Есть ситуативные, которые возникают под действием результатов деятельности или каких-то воздействий ситуативных факторов. В этом случае можно говорить, что установка порождается самим поведением, деятельностью и становится важным условием для новых актов поведения и деятельности» [Леонтьев, 1992, с. 137]. Воздействие ситуативных факторов может быть отражено лишь на уровне субъекта деятельности. В целом, подтверждается, что экономическая установка, являясь ядром мотива, может быть на уровне личности представлена в структуре экономической направленности, а на уровне субъекта – в ролевой структуре экономической деятельности. В исследовании экономико-психологической адаптации О. С. Дейнека связывает готовность с приоритетными качествами личности, способствующими ее адаптации [Дейнека, 1999], а А. П. Вяткин рассматривает готовность как самоопределение личности в экономических ролях [Вяткин, 2004]. 141 Несмотря на разнообразие подходов к понятию готовности, можно отметить, что готовность всегда связывается с определенной деятельностью или поведением и является предварительным психологическим условием их эффективности. Психологическая готовность рассматривается или как совокупность свойств личности (способности, умения, психологические образования или механизмы), или как целостное психическое состояние, т. е. активность, необходимая для обеспечения предстоящей деятельности, или как установка, эффективно связывающая личность с конкретной ситуацией деятельности. Наиболее предпочтительным в отношении готовности к экономической деятельности является комплексный подход, основанный на конкретной теоретической концепции личности и соответствующей структуре интегрального критерия. Психологическая готовность к экономической деятельности нами определяется как система свойств, предварительных состояний и установок личности, которые отвечают психологическим требованиям этой деятельности, проявляются в ее процессе и ведут субъекта к успешности в ней в условиях трансформации общества. Виды готовности. Первым и наиболее существенным основанием к определению видов готовности к деятельности является сама деятельность. По виду деятельности определяются и исследуются: общая готовность личности к трудовой деятельности [Ананьев, 1980; Крутецкий, 1963; Левитов, 1964; Дмитриева, 1979; Котик, 1987]; готовность как бдительность оператора [Бодров, 1991]; предстартовая готовность в спорте [Пуни, 1969]; готовность к педагогической деятельности [Кузьмина, 1961]; летная готовность [Платонов, 1986]; готовность к выполнению боевой задачи [Дьяченко, 1986]; психолого-экономическая готовность [Дейнека, 1999, Вяткин, 2004]. По психологической структуре деятельности может определяться готовность по компонентам. Например, осознание поставленной задачи, выработка плана предстоящих действий, применение средств и приемов деятельности, регулирование деятельности в соответствии с поставленной целью, сличение полученных результатов с исходными условиями и др. Б. Д. Парыгин в общей структуре деятельности выделяет два блока – стартовую установку и способность к достиже142 нию необходимого результата. В каждом блоке определены три компонента готовности – к полному включению в деятельность, к нестереотипной деятельности и к принятию обоснованного решения [Парыгин, 1999]. В структуре педагогической деятельности выделены мотивационный, ориентационный, операционный, волевой и оценочный компоненты, по оценкам которых оценивалась готовность к деятельности в целом [Нестерова, 2003]. Н. В. Кузьмина связывает готовность учителя в первую очередь с умением решать профессионально-педагогические задачи и способностью перейти от интуитивного действия к осознанному [Кузьмина, 1961]. По характеру проявления можно выделить следующие виды готовности: «предстартовую» готовность, которая связана с функциональным психическим состоянием субъекта деятельности; долговременную готовность, обусловленную индивидуальным опытом и сочетанием личностных свойств; а также установку или личностно-ситуативную готовность, которая включает элементы опережающего отражения предстоящей деятельности и эффективно связывает личность с конкретной ситуацией. Неспецифическая психологическая готовность не связана с конкретным видом деятельности. К таким видам готовности можно отнести готовность к стрессу и готовность к риску [Котик, 1987], готовность к самоопределению [Пряжников, 1996], рефлексивно-деятельностную готовность [Санжаева, 1998], готовность к самообразованию [Яковец, 1999]. Названные виды готовности могут быть полностью отнесены к экономической деятельности. При достаточно большом объеме исследований по психологическим проблемам экономической деятельности ее психологическая специфика остается недостаточно определенной. На вопрос о принципиальном отличии экономической деятельности от других видов деятельности еще предстоит отвечать. В отношении структуры готовности к экономической деятельности наиболее предпочтительной представляется блочно-компонентная модель по Б. Д. Парыгину [Парыгин, 1999], в которой блок может быть представлен как экономическая роль с тремя универсальными компонентами – ориентация в экономической ситуации, цель, действие [Вяткин, 2004], что соответствует уровневой структуре установочной регуляции дея143 тельности – смысловой, целевой, операциональный уровни [Асмолов, 2002]. По характеру проявления на сегодня наиболее изучена долговременная готовность к экономической деятельности, основанная на приоритетных свойствах личности. Определенную перспективу представляет исследование личностно-ситуационной готовности как готовности к самоопределению в экономических ролях, а также влияния рефлексии на экономическое поведение. Личностная структура готовности должна соответствовать компонентам целостной психологической структуры личности. Ведущее положение здесь занимает мотивационно-смысловая готовность или готовность в сфере направленности. Вне мотива и смысла невозможна ни одна деятельность, не реализуемы никакие, даже самые усвоенные знания и предельно сформированные умения. К. К. Платонов в соответствии с выдвигаемой концепцией личности в структуре готовности выделяет моральную, профессиональную и психологическую готовность. Моральная – относится к подструктуре направленности, профессиональная – к опыту личности, психологическая объединяет особенности психических процессов [Платонов, 1986]. Ряд авторов в структуру готовности включает: мотивационную готовность – потребность успешно выполнить поставленную задачу, интерес к деятельности, стремление показать себя с лучшей стороны; познавательную готовность – понимание обязанностей, задач, оценки ее значимости, знание средств достижения целей, представление вероятных изменений обстановки; эмоциональную готовность – чувство ответственности, уверенности в успехе, воодушевления; волевую готовность – управление собой и мобилизация сил, сосредоточение на задаче, отвлечение от посторонних воздействий, преодоление сомнений и боязни [Дмитриева, 1979]. Т. Яковец рассматривает готовность к самообразованию как комплексную характеристику личности и выделяет в ее структуре: эмоционально-личностную готовность – умение мотивировать и осуществлять самообразование; образовательную готовность – осведомленность, сознательность, действенность, умелость; готовность к работе с основными источниками информации; организационно-управленческие умения [Яковец, 1999]. Е. Т. Конюхова определяет следующую структуру психологической готовности: уста144 новки, предшествующие любым психическим проявлениям; мотивационная готовность; профессионально-личностная готовность к самореализации [Конюхова, 2002]. А. Ц. Пуни включает в структуру психического состояния готовности высокоразвитые познавательные, эмоциональные и волевые функции [Пуни, 1969]. Готовность спортсмена к соревнованию складывается из уверенности в своих силах, стремления проявить себя и добиться победы, оптимального эмоционального возбуждения, высокой помехоустойчивости, способности произвольно управлять своим поведением. В исследованиях готовности к учебнопрофессиональной деятельности выделяются три сферы личностной готовности: психологическая готовность к учебной деятельности, психологическая готовность к общению и психологическая готовность к построению личного профессионального плана. В каждой сфере конкретизируется содержание мотивационного, ориентационного, операционного, оценочного и волевого компонент [Нестерова, 2003]. В исследованиях экономикопсихологической адаптации россиян в соответствии с принятой структурой личности были выделены четыре блока готовности – темперамент, характер, интеллект и способности, направленность, – в каждом из которых выявлены приоритетные качества. Универсальным признаком экономически успешных людей (ядром психолого-экономической адаптации) является сочетание энергетических и мотивационно-волевых качеств, а также гибкость и мобильность [Дейнека, 1999]. Выполненный теоретический анализ поставленной проблемы позволяет сделать выводы. – Психологическая готовность к экономической деятельности как система свойств, состояний и установок личности, предшествующих самой деятельности и обеспечивающих ее эффективность, может быть принята в качестве интегрального критерия экономической социализации личности в условиях трансформации общества. – Психологическая готовность имеет сложную системно иерархизированную структуру, которая, с одной стороны, соответствует структуре этой деятельности, а с другой, – структуре личности в рамках принятой теоретической концепции. Поэтому при 145 разработке модели экономической социализации личности необходимо в обязательном порядке учитывать обе эти стороны. – Рассмотренная психологическая модель «готовности к рынку» имеет в своей основе готовность к материальному самообеспечению как выражение субъективного экономического потенциала, суть которого состоит в «потребности все возрастающей прибыли». Данный показатель носит ограниченно частный характер и может выступать как частный критерий экономического сознания. – Специфической формой готовности к экономической деятельности в условиях трансформации общества является личностно-ситуационная готовность, т. е. освоение личностью экономической ситуации в экономической роли. Психологическая структура роли соответствует уровневой структуре установочной регуляции экономической деятельности. – Интегральная оценка готовности выполняется на основании нормативной модели экономической социализации, составленной по результатам эмпирического исследования. Нормативная модель включает комплекс стандартизованных показателей психологических факторов и механизмов, обеспечивающих дальнейшую экономическую социализацию на трех уровнях – личность, субъект деятельности, экономическое сознание. 6.2. Способности к экономической деятельности как обобщенный психологический фактор экономической социализации личности При всей очевидности роли способностей в экономической деятельности воистину удивляет то, что в психологии проблема 146 экономических способностей остается не только мало изученной, но даже не сформулирована явно. Модели экономического поведения, положенные в основу экономических теорий, включают целый спектр проявлений психики. И эти проявления обусловливают результат экономического поведения и его успешность, по сути, являются экономическими способностями, хотя и не называются таковыми. По мнению Г. Саймона, экономическая наука представляет собой, с одной стороны, исследование богатства, а с другой – образует исследования человека [Саймон, 2001]. То есть экономической науке не обойтись без психологии. И в то же время позиции, подходы и базовые допущения, объясняющие поведение в экономике и психологии, остаются весьма противоречивыми, а иногда – противоположными. Целью дальнейшего исследования является введение в теорию способностей в экономической деятельности, т. е. применение и развитие основных положений теории способностей в исследовании экономической социализации личности. Общая теория способностей достаточно глубоко разработана в отечественной психологии. Хорошо известны работы Б. Г. Ананьева, А. Н. Леонтьева, В. М. Мясищева, К. К. Платонова, С. Л. Рубинштейна, Б. М. Теплова, М. С. Лейтса, В. Н. Дружинина, В. Д. Шадрикова, А. В. Карпова и др., ставшие классическими в области теории и методологии способностей. Большинство исследователей сходны во взглядах, что способности связаны с успешностью выполнения определенных видов деятельности. На сегодняшний день наиболее распространена трактовка способностей Б. М. Тепловым, где он выделяет три основных признака способностей как индивидуально-психологических особенностей человека. Во-первых, способности отличают одного человека от другого, во-вторых, они имеют отношение к успешности какойлибо деятельности либо нескольких деятельностей, в-третьих, они не сводятся к наличным знаниям, умениям и навыкам [Теплов, 1985]. С. Л. Рубинштейн понимал под способностями «сложное синтетическое образование, которое включает в себя целый ряд данных, без которых человек не был бы способен к какой-либо конкретной деятельности, и свойств, которые лишь в процессе определенным образом организованной деятельности вырабаты147 ваются» [Рубинштейн, 1989]. Здесь можно отметить два признака способностей – связь с успешностью деятельности и их развитие в деятельности. К. К. Платонов вообще относил к способностям любые свойства психики, определяющие успех в конкретной деятельности, таким образом оставляя лишь один признак способностей [Платонов, 1972]. В целом множество общих определений способностей в отечественной литературе может быть представлено тремя определениями, данными выше. В зарубежной психологии под способностями часто понимают либо врожденные особенности индивида, которые определяют будущие достижения (capacity), либо приобретенные навыки и умения (ability). Промежуточное положение занимает термин «capability», означающий способность приобретать относительно общие или специальные знания и умения [Общая.., 1987]. Последнее определение ближе, чем другие к отечественной теории способностей. В зарубежной психологии способности часто отождествляются с интеллектом, и связывают его с успехом в обучении или овладении профессией. Интеллект, как правило, считается врожденным, генетически обусловленным свойством, хотя ряд исследователей способностей (А. Анастази, Л. Кэмин, Дж. Лолер и др.) трактуют интеллект в русле «capability». Отечественная психологическая школа связывает природу способностей непосредственно с деятельностью. В деятельности способности не просто проявляются, а формируются и развиваются. Но предпосылками способностей являются задатки, при этом связь между задатками и самими способностями незначительна. На базе различных по структуре задатков могут формироваться сходные способности и, наоборот, на базе сходных задатков – различные способности. Таким образом, подходя к понятию экономических способностей, будем в дальнейшем толковать их как индивидуальнопсихологические особенности личности, которые связаны с успешностью экономической деятельности, вырабатываются в ней и обладают определенной межиндивидуальной вариативностью. В структуре способностей выделяют общие и специальные. Общие способности обеспечивают овладение разными видами деятельности и обнаруживаются в широте и многообразии воз148 можностей человека. Примером общих способностей могут быть общие умственные способности, даровитость или одаренность. Зарубежные исследования общих способностей направлены, в основном, на разработку моделей интеллекта и экспериментальную проверку структуры этих моделей (А. Айзенк, Д. Векслер, Дж. Гилфорд, Р. Кеттелл, Ч. Спирмен, Л. Терстоун). В отечественной психологии видное место в исследовании общих способностей занимают работы В. Н. Дружинина. Вводя понятие общего фактора «умственной энергии» и связывая его с успешностью в различных областях деятельности, автор представляет его компоненты: кристаллизованный интеллект, обучаемость и креативность. Эти три компоненты общих способностей соотносятся с успешностью трудовой деятельности, обучения и творчества, соответственно. А. Д. Карнышев приводит своеобразную формулу способностей, рассматривая их как инструменты исполнения социальных ролей. Сама «формула» способностей включает три компонента: задатки, условия и активность. Таким образом, «формула» способностей отражает, во-первых, связь способностей с природными, биологическими предпосылками, во-вторых, с социальными условиями и ближайшим окружением человека, особенно в детском возрасте, и, в-третьих, с деятельностной активностью самого человека [Карнышев, 1998]. Специальные способности рассматриваются в отношении к конкретным областям или видам деятельности, и соотношение общих и специальных способностей понимается как соотношение категорий общего и особенного. «Способности человека даны всегда в неком единстве общих и специальных свойств. Между ними имеется и различие и единство» [Рубинштейн, 1989]. Известны многочисленные исследования специальных способностей, например, математических [Крутецкий, 1968], музыкальных [Теплов, 1961], организаторских [Уманский, 1968], педагогических [Кузьмина , 1961], лётных [Платонов, 1972], способности к принятию управленческих решений [Карпов, 1999] и др. Как правило, в исследованиях специальных способностей выделялось несколько основных компонент или локальных свойств, задающих структуру специальных способностей. Например, Б. М. Теплов под основными музыкальными способностями подразумевал 149 музыкальный слух, чувство ритма и музыкальную память. Пожалуй, наибольший теоретический и практический материал, представляющий интерес для настоящей работы, накоплен в исследованиях управленческих способностей. Разнообразные перечни управленческих способностей были представлены различными списками профессионально важных качеств. Вполне обосновано стремление к обобщению и систематизации этих перечней. Например, Г. С. Никифоров в качестве основания систематизации использовал подходы авторов к выявлению способностей и обозначил три таких подхода: функциональный, личностный и ситуационный [Психология.., 1997]. Функциональный подход исходит из основных функций управления и вытекающих из них требований к личности менеджера. Личностный подход основан на допущении, что эффективная управленческая деятельность связана с конечным множеством личностных свойств, признанных управленческими способностями. Ситуационный подход во главу угла ставит взаимодействие между личностью и управленческой ситуацией. Под управленческой ситуацией понимается комплекс объективных условий и межличностных отношений, требующих от успешного менеджера проявления парадоксального сочетания своих особенностей. Заметим, что ситуативный подход наиболее близок к теории ролевого поведения, к которой мы обратимся в дальнейшем. В рамках каждого подхода на основании частных критериев выделены категории, группы и отдельные личностные характеристики, названные управленческими способностями. В качестве еще одного примера систематизации управленческих способностей можно привести работу А. В. Карпова, в которой выделяется три категории, включающие шесть групп управленческих способностей: 1. Менеджерские характеристики: биографические данные и общие личностные качества. 2. Собственно управленческие способности: общие управленческие и частные управленческие. 3. Структурно-психологические: общие способности и специальные способности. Каждая группа представлена перечнем конкретных личностных свойств, например, доминантность, уверенность в себе, стрессоустойчивость, стабильность, ответственность и др. [Кар150 пов, 1999]. Если в соответствии с теорией способностей отнести управленческие способности к категории специальных, то далее возникает как бы «внутренне» деление на общие, частные и специальные, при этом «внешняя» категория общих способностей сохраняется. Отдавая отчет в том, что управленческие поведение включено в дефиницию экономического поведения, структура экономических способностей может быть более сложной, чем рассмотренные выше схемы и структуры. Обратимся к еще одному примеру специальных способностей. В исследованиях летных способностей часто опираются на концепцию динамической функциональной структуры личности по К. К. Платонову, которая включает четыре подструктуры: биологическую, психологическую, психолого-педагогическую и социально-психологическую. В рамках названных подструктур формируются перечни конкретных способностей и определяются методы их диагностики [Вяткин, 1988]. Отсюда мы можем вывести необходимость опираться на конкретную концепцию или теорию личности в исследовании экономических способностей. В силу того что экономическое поведение и деятельность имеют очень широкий спектр профессий и специализаций, возникает вопрос о соотнесении общего и особенного в экономических способностях. То есть можно предположить, что в их структуре будет общий компонент, относящийся ко всем видам экономического поведения, который может быть назван общими экономическими способностями. Относительно конкретных видов экономического поведения должны выделяться специальные экономические способности, например, производственные или предпринимательские способности. Учитывая направленность настоящей работы на экономическую социализацию, уместно связать специальные экономические способности с экономическими ролями. Тогда к категории специальных экономических способностей, вместе с производственными и предпринимательскими, могут быть отнесены потребительские и покупательские способности, а также способности продавца и налогоплательщика. Для формирования предварительного перечня экономических способностей обратимся к анализу некоторых наиболее известных моделей экономического поведения. 151 В модели Дж. Катоны, признанного родоначальником исследований экономического поведения, оно выводится как реакция на воздействие внешних стимулов и условий, т. е. точно соответствует бихевиористскому подходу. Однако между внешним воздействием и самим экономическим поведением включены психические процессы. «Мы будем рассматривать экономические процессы как проявления человеческого поведения и анализировать их с точки зрения современной психологии» [Лун, 1997, с. 27]. То есть особенности проявления психических процессов, связанные с экономическим поведением и его результатом, могут быть признаны общими экономическими способностями. В структурной парадигме экономического поведения по А. Антониодису сопоставляются объективные и субъективные факторы экономического поведения [Дружинина, 2000]. К субъективным относятся мотивы и личность, психические процессы, принятие решений и воспринимаемые ограничения. Само экономическое поведение вместе с экономическим окружением, личной экономической ситуацией и ситуационными ограничениями относится к объективным факторам. Здесь также выражены признаки бихевиористского подхода, где личностные особенности опосредуют связи внешних стимулов и поведения. Даже при первоначальном взгляде на субъективный фактор можно отметить, что в его структуре смешаны психологические категории разного уровня. Тем не менее, субъективный фактор выражает психологические предпосылки успешности экономического поведения, т. е. вполне соответствует дефиниции общих экономических способностей. Некоторые модели экономического поведения могут быть представлены обобщенно, так как для них характерна более детализированная структура. Это модели Г. Беккера, П. Хейне, Ч. Сэндидж. Авторы рассматривают психологические особенности индивида как факторы или механизмы экономического поведения, при этом основной акцент делается на мотивацию и рациональность. Мотивация выводится из экономических потребностей и интересов, где подчеркивается направленность на экономический результат, а также своекорыстие и эгоистическое начало. Рациональность предполагает, прежде всего, расчетливость, ориентированную на наибольшую выгоду, ради которой человек готов идти на компромисс и вынужденные уступки [Беккер, 1993]. 152 В модели экономического поведения по А. Маршаллу представлены базовые положения экономической теории, названной маржинализмом [Маршалл, 1983]. Считая, что экономическое поведение подчинено здравому смыслу, А. Маршалл подтверждает принцип рационализма. Важным моментом в модели А. Маршалла является то, что он связывает любой мотив с деньгами, что позволяет косвенно определить любые мотивы, недоступные прямому измерению, т. е. нематериальный мотив «просто нравиться» может иметь денежное выражение. Это кажется вполне оправданным при анализе или объяснении того или иного выбора в экономическом поведении, где человеку приходится сопоставлять конфликтующие материальные и нематериальные мотивы. Относительно экономических способностей это подводит к важному положению о том, что величина той или иной экономической способности может быть измерена как при помощи психологического средства – теста, так и при помощи экономического средства – денег. Ряд положений в модели А. Маршалла формально противоречат друг другу. Например, первоначально он утверждает, что побудительным мотивом всегда являются деньги, а далее, что человеку присущи беспечность, наслаждение трудом, готовность приносить себя в жертву, тяга к добродетели, а также стремление к разнообразию. В плане экономических способностей это дает основания для предположения, что отдельные способности могут противоречить или даже противостоять друг другу в ориентации на разные экономические цели. Однако экономическое поведение обусловливается не отдельной частной способностью, а целостным комплексом способностей с их взаимодействием и взаимокомпенсацией. Отметим наиболее важный момент модели А. Маршала, который представляет интерес в плане анализа экономических способностей. По А. Маршаллу, коренное свойство человеческой природы заключается в том, что каждая потребность имеет свой предел. Полезность вещи для человека возрастает вместе с приращением у него запаса этой вещи. Если сам запас увеличивается равномерно, то извлечение из нее выгоды также увеличивается, но с отстающим темпом, не превышая при этом некого предела. В этом и суть принципа предельной полезности. Какое значение 153 это может иметь в отношении экономических способностей? Автор, объединяет или идентифицирует полезность вещи и ее выгоду. С позиций бихевиоризма это вполне обоснованно. Однако личностный подход и общая теория способностей связывают успешность деятельности в первую очередь с личностными особенностями, т. е. способностями. С этих позиций в качестве успешного результата деятельности можно считать факт выгоды от определенной вещи. Однако прежде чем использовать эту вещь и получить выгоду, человек мысленно приписывает ей определенную полезность. В этом смысле способность видеть или находить в многочисленном «вещном» окружении полезность той или иной вещи для получения конкретной выгоды и есть экономическая способность. И тогда принцип предельной полезности подсказывает, что экономические способности могут быть связаны с успешностью поведения непропорционально. В определенном диапазоне своего проявления способность может быть связана с успешностью поведения наибольшим образом, а за пределами этого диапазона связь может уменьшаться или нивилироваться. Примеры таких связей были показаны нами ранее в исследованиях лётных способностей [Вяткин, 1988]. Обращаясь к модели экономического поведения по Д. Кейнсу, отметим, что она основана на так называемом «основном психологическом законе», суть которого заключается в том, что люди склонны увеличивать свое потребление с ростом дохода, но потребление при этом растет в меньшей степени, чем доход [Кейнс, 1978]. Этим автор отчасти объясняет возникающие проблемы занятости и безработицы. Основной акцент модели сделан на мотивы потребления и сбережений. Выполняя теоретический анализ воздержания от расходов, автор выделяет ряд психологических особенностей, которые могут рассматриваться как экономические способности в сфере потребления. К таковым могут быть отнесены осторожность, предусмотрительность, расчетливость, стремление к лучшему, стремление к независимости, предприимчивость, желание оставить наследникам состояние, чувство скупости как таковое. Уже при первом рассмотрении данного перечня можно разделить его на две группы: мыслительные и мотивационные, что соответствует определенной концепции личности, на которую необходимо опираться в исследовании. 154 Наиболее близок к понятию экономических способностей понятийный аппарат исследований человеческого капитала. Само понятие человеческого капитала, имея разные определения и авторские трактовки, неизбежно включает дефиницию экономических способностей. С. А. Курганский, выполняя обзор исследований человеческого капитала, отмечает, что чаще всего человеческий капитал трактуется как совокупность всех производственных качеств и способностей. Все трактовки человеческого капитала можно разбить на две группы. К первой относится понимание человеческого капитала как совокупности имеющегося у человека запаса способностей и качеств, применяемых при производстве благ. Другая группа представляет так называемые «инвестиционные» определения, где подчеркивается факт накопления способностей и качеств в результате определенных вложений в человека или человеческой активности. Отмечается, что практически все рассмотренные определения отражают индивидуальный или персональный капитал и его отдельные элементы. В заключение обзора дается агрегированное определение человеческого капитала как меры сформированных в результате инвестиций и накопленных человеком способностей и качеств, которые при целесообразном использовании приводят к росту производительности труда и доходов [Курганский, 1999]. Л. Туроу считает, что человеческий капитал есть способность индивидуума к производству товаров и услуг, его производительные способности, дарования и знания. Близкое по смыслу определение предлагает В. Т. Смирнов: «Человеческий капитал есть производительная сила способностей, знаний и информации, вложенных человеком в производство продукции (работ, услуг) и получение доходов» [Смирнов, 1995]. По его мнению, превращение личных способностей в капитал означает отказ от потребления в пользу накопления производительных сил и потенций, затраты жизненного времени на производительную деятельность, инвестиции в воспроизводство трудовых способностей. Так, Э. Дж. Доланд и Д. Линдсей под человеческим капиталом подразумевают «капитал в виде умственных способностей, полученный через формальное обучение или образование, либо через практический опыт» [Доланд, 1992]. По мнению Д. Бегга, «человеческий капитал представляет собой запас профессиональ155 ного опыта, накопленного работником; ценность для потенциального роста доходов в будущем» [Бегг, 1991, с.42]. С. Фишер, Р. Дорнбуш и К. Шмалензи полагают, что «человеческий капитал есть мера воплощения в человеке способности приносить доход. Он включает врожденные способности и талант, а также образование и приобретенную квалификацию» [Фишер, 1992]. П. Хейне указывает, что «капиталом являются знания и умения, которые люди приобретают посредством образования, профессиональной подготовки или практического опыта, которые позволяют им представить другим людям ценные производственные услуги» [Беккер, 1993]. Н. В. Полякова, анализируя экономические ресурсы индивида как экономического агента, выделяет пять факторов, два из которых названы способностями: 1. Инновационные, творческо-поисковые способности, т. е. редкие или даже уникальные особенности, обеспечивающие продуктивную деятельность, такие как выработка новых идей, создание новых средств производства или новых средств достижения целей. 2. Предпринимательские способности, т. е. предприимчивость и другие личностные характеристики, такие как готовность к риску, настойчивость, самоуверенность, стремление доминировать и др. [Полякова, 1998]. А. И. Китов проводит анализ творческого процесса в экономическом поведении, где выделяет шесть конкретных личностных свойств, обеспечивающих творческий потенциал или творческое мышление человека в экономическом поведении. Сила воображения обеспечивает оригинальность представлений и образов с последующим соединением двух или более описаний или образов в новом решении. Она же позволяет увеличивать или уменьшать, умножать или сокращать какие-то свойства или признаки, а также сглаживать или выпячивать различия, заострять признаки или свойства и проводить аналогии и типизации. Избирательность ума ограничивает область распространения мысли, как бы оберегая творческого человека от бесплодных решений. В поле зрения его сознания попадут лишь действительно полезные комбинации и некоторые другие, имеющие признаки 156 полезности, которые он сам отбросит. В противном случае человеку придется тратить огромное количество времени на бесплодные комбинации. Глубина ума позволяет видеть в причинно-следственной цепи, связывающей факты, свойства, признаки друг с другом, более отдаленные от поверхности звенья, далеко не очевидные сами по себе. Быстрота мысли обеспечивает производительность творческого мышления в экономике. Действительно, рыночная конкуренция накладывает очень жесткие временные рамки к поиску и принятию экономических решений. Смелость мысли обеспечивает способность идти на риск и брать на себя всю полноту ответственности. Именно экономический риск и ответственность характеризуют предпринимательское поведение. Наблюдательность и чувство нового позволяют замечать что-то такое важное и ценное, что определяет дальнейшее эффективное решение. Наблюдательность сродни способности обратить внимание, увидеть и понять значение события, явления или факта раньше других [Китов, 1987]. Перечисленные механизмы творчества обладают важностью и ценностью во всех видах экономического поведения, обеспечивая его успешность, т. е. являются экономическими способностями, которые в целом могут быть названы креативностью. Многие авторы в исследовании психологических особенностей экономического поведения и механизмов его успешности выделяют такое качество личности, как конкурентоспособность. Это качество обеспечивает успешность рыночной конкуренции и в целом жизни в мире рыночных отношений. Под конкурентоспособной личностью понимается личность, которая имеет явные преимущества в сравнении с другими людьми, в силах выдержать конкуренцию и добиться успеха в профессиональной сфере, закрепить эту успешность в сознании других людей, сделать собственные действия определенной нормой и примером [Митина, 2002]. Как видно, это – интегральное понятие, которое включает несколько уровней личности. Во-первых, эта способность выражает преимущество над другими людьми и позволяет добиваться успеха в конкурентной борьбе. Во-вторых, это лидерские отношения с окружающими – успешность закрепляется в сознании 157 других людей и становится для них примером. В-третьих, это самоотношение в виде следования выработанной норме поведения. Какие, конкретно, качества или особенности личности делают ее конкурентоспособной? По крайней мере, пять таких особенностей выделяют А. С. Гусева и В. В. Козлов в качестве составляющих конкурентоспособности. Во-первых, умение согласовывать собственные интересы с интересами других людей, сделать собственное существование условием реализации их интересов. Здесь мы связываем способность с умением, но не отождествляем их, понимая, что способность является предпосылкой умения, определяя легкость его формирования и развития. За названным умением могут скрываться такие способности, как ориентация на сотрудничество, рациональность, антиципация, рефлексия, адаптивность. Во-вторых, это коммуникативные способности, в понятие которых многие авторы вкладывают очень много частных «искусств», например, искусство быть равным, быть лидером, разрешать конфликты, получать и обрабатывать поведенческую информацию, принимать нестандартные решения и др. Данный перечень предполагает деловой, рыночный контекст коммуникации, за которым могут скрываться такие психологические особенности, как рефлексия, креативность, адаптивность и др. В-третьих, это уверенность в себе, уверенность вплоть до самоуверенности в действиях. За уверенностью стоит вера самого человека в то, что он делает, вера в самого себя. Она позволяет высказывать и апробировать новые идеи, которые на первый взгляд другим могут показаться глупыми или неуместными. Уверенность позволяет справляться с чрезмерной ориентацией на окружающих, тем самым отстаивать и претворять в жизнь то, что не делают другие. В-четвертых, это волевые качества личности, которые обеспечивают энергетический потенциал достижения. Конкуренция – это борьба, а борьба не может приносить победу без полной концентрации и мобилизации. Один из достаточно успешных и конкурентоспособных людей К. Карлсон отметил, что «пять дней в неделю, с понедельника по пятницу включительно, вам следует упорно работать, чтобы не отстать от конкурентов. А вот по субботам и воскресеньям вам надо стараться их обойти» [Гусева, Козлов, 1996]. Это сродни словам Алисы из известной сказки Л. Кэролла: «Чтобы оставаться на месте, надо бе158 жать, что есть сил. А чтобы двигаться вперед, надо бежать в два раза быстрее». В заключение отметим еще одну частную способность в общей структуре конкурентоспособной личности. Это способность получать удовольствие от процесса собственной деятельности. Данная способность наиболее полно объясняет трудоголизм в предпринимательстве, хозяйственной деятельности или других видах профессионального поведения, так как позволяет человеку разделять мотивы процесса и результата деятельности. А это, в свою очередь, позволяет активно справляться с неудачами, провалами и потерями, неизбежными в рыночных отношениях. Боязнь ошибиться, сложность переживания личного отказа, психологическая неготовность убеждать людей в случае их отказа приводят к отрицанию целых областей личностных возможностей. Именно с такими естественными отрицаниями помогает справляться данная способность, обеспечивая конкурентоспособность личности в целом. Выполненный анализ позволяет сделать выводы. Понятие способностей широко применяется в отдельных положениях экономической теории и многих моделях экономического поведения. Психологический фактор признается существенной и неизбежной предпосылкой успешности экономической деятельности, т. е. подтверждаются основания для введения и применения понятия экономических способностей. В экономической науке наиболее близок к понятию экономических способностей понятийный аппарат человеческого капитала. Само понятие человеческого капитала, имея разные определения и авторские трактовки неизбежно включает в себя дефиницию экономических способностей. Первоначальное определение экономических способностей как индивидуально-психологических особенностей, связанные с успешностью экономической деятельности и вырабатываемых в ней, согласуется с определением деятельностной социализации, т. е. способности выступают как интегральный психологический фактор экономической социализации. В конкретных исследованиях при выделении экономических способностей предпочтительнее опираться на критерий оптимизации полезности или выгоды. Для дальнейшего исследования 159 экономической социализации в качестве наиболее важных способностей нами предварительно выделены экономическая направленность, экономическая рациональность, способность к личностному конструированию. 160 Глава 7 СУБЪЕКТНО-РОЛЕВОЙ ПОДХОД К ИССЛЕДОВАНИЮ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ СОЦИАЛИЗАЦИИ ЛИЧНОСТИ Проблемное поле экономической социализации включает основные проблемы общей социализации личности, которые, преломляясь экономическими критериями среды и личности, могут претерпевать изменения, а также продуцировать новые проблемы. К основным проблемам общей социализации личности (см. гл. 1) были отнесены проблемы социально-психологических факторов и механизмов, а также проблемы эффекта-критерия. Социально-психологические факторы ЭСЛ представлены двумя группами – социальные и индивидуально-личностные. Если в период стабильного общественного развития доминируют социальные факторы социализации, то в условиях интенсивной социально-экономической трансформации акцент смещается на индивидуально-личностные факторы, более социально адаптированными в кризисные, переломные исторические периоды оказываются люди, ориентированные на индивидуально-личностные притязания [Крысько, 2006]. К социальным факторам относят макро-, мезо-, и микрофакторы, отражающие экономические условия развития личности. В качестве макроэкономических факторов в настоящем исследовании фигурируют социальнопсихологические характеристики трансформируемого общества (условия экономического кризиса), а также их изменения в 2008– 2009 гг. в сравнении с периодом 2002–2003 гг. В качестве микроэкономических факторов нами исследуются детерминанты социализации, отражающие принадлежность субъекта к определенной социальной группе – предприниматели, работники по найму, госслужащие, студенты, безработные. В качестве индивидуально-личностных факторов ЭСЛ исследуются свойства личности, которые обеспечивают деятельностное соответствие субъекта принятому критерию социализации. В целом индивидуально-личностный фактор выступает как спо161 собности личности в экономической деятельности, представленные на трех уровнях: собственно личностном уровне (экономическое самоопределение и экономическая направленность); уровне субъекта экономической деятельности (самоопределение и идентификация в экономических ролях, а также личностное конструирование экономических ролей); уровне индивида (экономическая «Я-концепция», субъективная экономическая рациональность). Интегрирующим фактором социализации выступает деятельность субъекта в экономических ролях. Социально-психологический механизм социализации личности соответствует функциям и процессам социализации и может быть определен как функциональный и операционный, соответственно. В качестве функционального механизма выступают интернализация, адаптация, инкультуризация, социальное конструирование, которые соответствуют этапам социализации. По мере продвижения по этапам социализации социальное окружение как условие и как источник социальной сущности личности снижает свое значение. Общая характеристика операционного механизма включает «цепочку» психических явлений, непосредственно передающих активность и накапливающих изменения личности, которые чаще всего представляются как подражание, внушение, конформность, социальная фасилитация, идентификация, личностное конструирование. Последние два механизма начинают доминировать на более поздних этапах социализации и приобретают особую роль в условиях социальной неопределенности в период кризиса. Более детально механизм личностного конструирования в процессе экономической социализации будет рассмотрен в главе 11. Операционный механизм социализации личности в большей степени соответствует ее внутренней детерминации. Действие функциональных и операционных механизмов реализуется на нескольких уровнях регуляции, между которыми существуют отношения иерархии, – мотивационный фон личности, самосознание, социальная роль, деятельность, социальные отношения. В качестве результата социализации выступает интегрированное, устойчивое изменение свойств субъекта и личности, имеющее положительный социально-психологический эффект. В целом, механизм экономической социализации личности предварительно представляется как закономерная связь условий 162 (предпосылок), факторов (детерминант) и средств (психологических орудий), на основе которых происходит становление личности как субъекта экономической деятельности и отношений. Наиболее существенной и острой проблемой социализации является высокая транзитивность общества, переходящая в перманентный кризис, утрата традиционных ценностей, катастрофическая динамика социальных изменений, отсутствие какой-либо видимой социальной перспективы развития. Распространенной моделью социализации при таких условиях является «отступление на надежные позиции» – снижение значимости материальных ценностей, поддержка базовых ценностей и устойчивые компоненты самоопределения. Однако тем самым люди «тормозят» процесс социализации, вступают в конфликт с новыми социальными требованиями, что повышает социальное и индивидуальнопсихологическое напряжение или провоцирует развитие кризиса. На уровне социализации это проявляется в кризисе самоопределения и идентичности личности. Человек вынужден осуществлять самоопределение без необходимых представлений о возможных альтернативах выбора своего будущего, при отсутствии критериев выбора и конструировать индивидуальные идентификационные структуры. Специфическую проблему современной социализации молодежи создают новые институты социализации – предпринимательство, рынок труда, СМИ, среди которых наиболее острой представляются veb-коммуникации, которые в то же время открывают новые перспективы социализации. Важной проблемой экономической социализацией личности, которая добавляется к названным выше общим проблемам, является различие психологических и экономических методологических оснований в определении субъекта социализации. В экономике «ключевой фигурой» является так называемый «экономический человек», а в психологии – субъект экономической деятельности, анализ отношений между ними был выполнен ранее. Наиболее перспективной основой, дающей возможность методологической интеграции, видится построение интегративной модели (обобщенной, наделенной наглядными признаками участника экономических отношений) экономического субъекта, включающей субъекта как носителя экономического сознания, субъекта 163 экономической деятельности и личность как субъект экономических отношений. 7.1. Категория субъект как теоретическое основание концепции экономической социализации Проблему социализации с позиций субъекта одним из первых рассматривает В. В. Новиков, вводя понятие «субъектной социализации» в процессе трансляции культуры. Категория «субъект» в современной науке утвердилась как новая область знания и как методология психологического исследования (С. Л. Рубинштейн, Б. Г. Ананьев, Б. Ф. Ломов, А. В. Брушлинский, К. А. Абульханова, Л. И. Анцыферова, В. В. Знаков и др.). Это объясняется интегративными тенденциями науки и характером самой категории, позволяющей интегрировать гносеологический и онтологический подходы в конкретно-научном исследовании [Брушлинский, 2001]. Категория субъекта позволяет выделять адекватные единицы анализа, которые аккумулируют свойства и деятеля, и деятельности, обеспечивая связь между ними, единство человека и его жизни. Активное деятельностное отношение человека к миру исходит от субъекта как инициатора, креативного начала в его взаимодействии с обществом, миром и самим собой [Анцыферова, 2000]. Динамика деятельности соответствует динамической структуре ее субъекта, связанной, в свою очередь, со структурой личности. Само понятие субъекта у разных авторов весьма неоднозначно и претерпело существенные изменения. Б. Г. Ананьев отмечал, что субъект – это всегда личность, устанавливающая конкретные отношения с социальным окружением или предметом. Суть субъекта заключается в нем как носителе сознания, отражающего предметную деятельность, и самой деятельности, преобразующей действительность. Субъект наделен сенсомоторным, 164 речемыслительным и знаковым аппаратом, не сводимым к общественным отношениям. Структура субъекта деятельности «образуется из определенных свойств индивида и личности, соответствующих предмету и средствам деятельности» [Ананьев, 1996, c. 252]. Субъект характеризуется совокупностью деятельностей и мерой их продуктивности, а личность – совокупностью социальных отношений. К. А. Абульханова раскрывает психологическую сущность субъекта через совокупность его отношений к миру. Субъект – это специфический способ организации, качественной определенности сознания современной личности. Личность, выступая как субъект деятельности, сталкивается с противоречием своих желаний, потребностей и объективными препятствиями на пути их удовлетворения [Абульханова, 1997]. Именно разрешая противоречия, личность приобретает новое качество отношений к миру, дающее основание говорить о ней как о субъекте деятельности. А. В. Брушлинским субъект трактуется как индивид, находящийся на определенном уровне развития, который соответствует его преобразовательной активности, целостности, свободе, гармоничности и отличается своеобразной целенаправленностью [Брушлинскиq, 2003]. К основным критериям развитого субъекта относятся способность к свободным нравственным действиям, а также навыки самопознания, самопонимания и рефлексии [Брушлинский, 2001]. В. А. Петровский в определении субъекта отмечает два квалифицирующих признака. Исходным, «ядерным» признаком субъективного проявления психики является «анимум», который «не соотносится ни с одним объектом вовне», а также «не совпадает ни с одним из рефлексивных свойств психики» [Петровский, 2007, с. 9]. Субъекту вообще не присущи свойства психики, связанные с непосредственным отражением реальности, а также более высокоорганизованными рефлексивными свойствами. «Анимум» первоначально характеризуется по признаку их отсутствия. А что же присутствует как признак? Переживание собственного бытия, которое отождествляется с переживаемым бытием. Внешне фразеологическое различие бытия и переживания при обращении к их онтологии в контексте субъекта автоматически снимается, в данном случае переживание тождественно бытию. Вовторых, субъект имеет источник своего существования исключи165 тельно в себе, что обеспечивает возможности и способности к независимому самодвижению и самовоспроизводству. При рассмотрении категории «субъект» возникает представление, что личность как субъект является вполне самодостаточной и вообще не нуждается в социализации. Если это и так (что можно принять априори или проверить), то субъект становится целью и критерием социализации личности. К характеристикам субъекта относятся целеустремленность, рефлексия, свобода и саморазвитие, именно они реализуют и поддерживают феноменологию субъекта в виде «анимум» и активности. Целеустремленность осуществляется через целеполагание и целедостижение, рефлексия реализует презентацию и обладание образом себя, свобода означает абсолютную личную ответственность за процесс и направление движения, развитие обеспечивает адекватность действий в изменчивой и непредсказуемой среде и воспроизводит новые активные шаги. Можно выделить, как минимум, четыре условия, «позволяющие индивиду приобрести статус подлинного субъекта» [Петровский, 2007, с. 10]. Во-первых, это целостность функционирования различных подсистем, их целевая согласованность. «Состыковка» разнонаправленных тенденций позволяет осуществлять процессы самоорганизации, присваивать «субъектность» других людей, воспроизводить себя, упорядочивая собственную активность, а также транслировать освоенные формы поведения другим людям. Данное условие абсолютно соотносится с условием эффективной социализации личности в транзитивном обществе, и может стать одним из обязательных требований конструирования социального пространства личности в процессе социализации. Во-вторых, произвольные действия приобретают неадаптивный характер – «индивид предпочитает цели с непредрешенным результатом, например, бескорыстный риск, творчество, непрагматические формы общения, самопознание» [Там же, с. 11]. Это условие обладает ограниченным применением в плане общей социализации личности, особенно в стадии первичной адаптации, и опровергает требования экономической социализации личности, центральной характеристикой которой является ориентация на рациональную выгоду. В-третьих, субъект отражается в других людях как «значимый другой», приобретая свое «инобытие» 166 в них, и одновременно сам отражается в себе как другой. В социализации личности это может рассматриваться и как условие, и как механизм наивысших стадий социализации, когда субъект, освоив, сконструировав и переконструировав образцы эффективного социального поведения, участвует в социализации других людей как социальный эталон. В-четвертых, у субъекта проявляется несовпадение бытия в себе и бытия для себя, что служит источником развития личности. Данное условие является нейтральным в плане социализации личности, однако может рассматриваться как механизм общего развития, поддерживающего процесс социализации. «Зеркальная» схема данного условия – несовпадение «бытия в другом и для другого», – как источник развития личности, несомненно, способствует социализации другого. Если добавить еще одно «зеркальное» несовпадение – бытия «значимого другого» в себе с его бытием в себе же и для себя [Петровский, 2007], – выявляется несомненный источник и один из важных факторов социализации личности, в том числе экономической социализации – «Я-концепция» личности. Более подробно последний тезис будет рассмотрен в главе 9. Дальнейшее обсуждение категории субъекта выполняется в связи с экономической деятельностью и отношениями, что соответствует определенному этапу вхождения человека в экономическую канву жизни. Экономический субъект характеризуется как носитель экономического сознания, он же исполнитель экономической деятельности, а также как личность – субъект экономических отношений. Субъект и личность различаются, но также имеют и общую область. Личность «задает общее направление самоорганизации и саморазвития», а субъект – «конкретно реализует его через координацию выбора целей и ресурсов» [Сергиенко, 2007, с. 18]. Все психологические свойства, которые проявляет субъект-деятель, несет в себе личность, а психические процессы, разворачивающиеся в деятельности, несет индивид. При всем многообразии пониманий и определений личности, остановимся на одном из них, которое наиболее соответствует проблеме социализации как социальной трансформации. В. В. Козлов в плане трансформации выделяет три признака личности, это – целостность представлений о себе, глобальное поле смыслов и множественная «Я-идентификация» [Козлов, 2000]. Подчеркнем, 167 что эти признаки являются базовыми в плане трансформации и не претендуют на всеобщность описания личности, но они являются достаточными для сохранения личности в процессе трансформации. Например, целостность и устойчивость обеспечивают сохранность и адаптацию личности в процессе трансформации, множественность «Я-идентификаций» и интрапсихическое напряжение поддерживают самоорганизацию и личностное конструирование, глобальное смысловое поле и значимые переживания обеспечивают социальные отношения и их конструирование в условиях высокой социальной динамики. Одним из важных и болезненных вопросов трансформации личности является вопрос о цели – какова цель трансформации? «Вне этого любая активность абсурдна. Только цель может придать смысл человеческой активности» [Козлов, 2000, с. 1]. Цель социализации личности имеет двойную природу – со стороны личности и со стороны общества, при этом их совпадение не обязательно. Скорее, именно несовпадение является источником социально-психологического напряжения, провоцирующего развитие как общества, так и личности. Для личности цель трансформации имеет временную «развертку», соответствующую этапам и функциям социализации: адаптация (выживание) – инкультуризация (присвоение социального опыта, саморегуляция, самоопределение, социальная идентичность) – социальное конструирование (самоорганизация, самоидентичность) – самореализация. По мере продвижения по этапам трансформации роль социального окружения снижается, т. е. сам процесс социализации как бы угасает, и в трансформации личности начинает преобладать процесс саморазвития. Смысл социализации личности для сообщества заключается в его выживании, сохранении и развитии через использование социального ресурса личности, развитии и трансляции культуры. Экономическая деятельность представлена набором экономических ролей, общая характеристика и спецификация которых представлена в главе 11. Ю. В. Морозюк при характеристике субъекта экономической деятельности отмечает, что в исследовании его активности необходимо выделять два уровня детерминации – внешний и внутренний, – которые представлены мотивационно-смысловыми, предметно-целевыми, инструментальными, эмоционально-оценочными и социально-психологическими де168 терминантами [Морозюк, 2006, с. 14]. Отметим, что автор несколько противоречит известным представлениям об активности субъекта [Абульханова, 1997; Брушлинский, 2001; Петровский, 2007], в соответствии с которым активность субъекта обусловлена внутренними источниками. Можно отнести эту позицию исключительно к личности, как субъекту экономических отношений. Между «экономическим человеком» и субъектом экономической деятельности можно установить соответствие, поскольку оба опираются на собственные интересы и предпочтения, а не на нормы и традиции. Автор [Морозюк, 2006] как бы противопоставляет собственные интересы и предпочтения социальным ролям, хотя они могут быть совмещены, когда человек овладевает ролью, а не роль овладевает им. В ряде случаев подлинным субъектом активности может выступать не сам человек, а «нечто частное в нем самом». По мнению автора, именно принятые в обществе правила, нормы и традиции, ожидания других людей могут оказаться реальными побудителями активности человека, его выбора, и он при этом «может не осознавать присутствия другой социальной ипостаси в его субъектности» [Там же, с. 16]. В данном случае источником «моей» активности является «Я другого во мне», а сама активность становится механизмом социализации личности в ориентации на «значимого другого». Действительно часто экономическое поведение, например, потребление под воздействием рекламы, является результатом представленности в «индивидуальном Я» субъектности другого человека. Важным моментом является противопоставление характеристик субъекта и «экономического человека». Когда «индивидуальное Я» сливается с «Я значимого другого» субъект активности выступает в ипостаси «всеобщее Я», и его активность может быть детерминирована «человеческим в человеке» – моральными категориями, совестью, представлениями о чести, добре, красоте и др., в том числе в экономических отношениях. В то время как «экономический человек» всегда считается реализатором целевой функции, направленной на извлечение максимальной выгоды. Субъект же, по определению, является существом духовным, стремящимся к определенным идеалам [Знаков, 2005]. И все-таки некоторые параллели между субъектом и «экономическим человеком» существуют, и они выражаются в цели. Целевая иерархия 169 ЭЧ является определяющей в принятии решений и экономическом поведении. Субъектом цель осознается, является направляющим ориентиром действия в связи с мотивом наполняет смыслом содержание деятельности, хотя сама по себе не мотивирует. Несомненно, стоит согласиться с автором, что попытки впихнуть субъекта экономической активности в «прокрустово ложе «экономического человека» остаются безуспешными и бесперспективными [Морозюк, 2006, с. 18]. Экономическое поведение или деятельность как внешняя активность предполагает и требует, как минимум, нескольких «слоев» внутренней организации. Например, представления о реальности и связанные с ними переживания, потребности и их предмет; мотивы, их соотношение и смысл; инструментальноисполнительная система; социальные отношения по поводу поведения или деятельности. Все это составляет психологическое содержание деятельности, которое может соответствовать уровню субъекта или личности. В силу представлений о соотношении субъекта деятельности и личности [Ананьев, 1996; Сергиенко, 2007] можно предположить, что каждый «слой» в той или иной мере присутствует как в субъекте, так и в личности, образуя общую область, интегрирующую субъекта и личность. В то же время могут быть определенные предпочтения, например, знания, квалификации, компетенции исходно принадлежат личности, а реализуются субъектом деятельности. Например, социальнопсихологические свойства целиком принадлежат и реализуются личностью в социально-экономических отношениях по поводу деятельности, «трудовые» свойства и способности личности реализуются субъектом деятельности. Многочисленные оттенки поведения и деятельности субъекта определяются не только внутренними, но и социальными условиями. Смысл деятельности «заключается в реализации и изменении отношений, существующих между субъектом и миром, возможностями удовлетворения его потребностей» [Морозюк, 2006, с. 18], в то время как смысл поведения заключается в непосредственном удовлетворении потребности и связан скорее с феноменом «активной неадаптивности» [Петровский, 2007]. Таким образом, категория субъект наиболее полно отвечает требованиям со стороны транзитивного общества к личности в 170 процессе социализации, обеспечивая ее целостность, автономность, активность в деятельности и деятельностной социализации. Рассмотренные различия экономической деятельности и поведения подтверждают три уровня субъекта – субъект экономической деятельности, субъект экономических отношений (личность) и субъект экономического поведения (индивид), каждый из которых реализует свое субъектное качество в деятельности в экономических ролях, ролевом экономическом поведении и ролевых социально-экономических отношениях. 7.2. Теоретическая модель экономической социализации Экономическая роль является наиболее адекватной единицей анализа экономической деятельности для реализации категории экономического субъекта. Обращаясь к уровням установочной регуляции деятельности, выделенным А. Г. Асмоловым [Асмолов, 2001], обозначим их соответствие как ролевому поведению, так и деятельности в роли. Смысловая установка соответствует характеру ситуации, ее восприятию человеком и ориентации в ней. Смысловой уровень задает саму экономическую роль, например, роль потребителя, предпринимателя, работника по найму и др. Целевой уровень соответствует намерениям человека в той или иной роли, формирует и поддерживает образ осознаваемого предвидимого результата и актуализирует общую готовность к его достижению. Операциональная установка отражает готовность к определенным действиям в заданной роли, направленным на достижение цели. Таким образом, экономическая роль адекватно аккумулирует свойства субъекта и свойства деятельности, обеспечивая связь между ними, и может быть принята в качестве единицы анализа экономической деятельности. В освоении экономических ролей человек, посредством целенаправленной, автономной преобразовательной активности, разрешает множественные противоречия и достигает определенного уровня экономического самоопределения, т. е. также реализует себя как экономический субъект. «Кардинальное отличие 171 процесса социализации ролей в ходе онтогенеза от сознательного выбора личностью социальной роли состоит в том, что в первом случае роль овладевает личностью, а во втором случае личность овладевает ролью, используя роль как инструмент, как средство для перестройки своего поведения в различных ситуациях» [Асмолов, 2001, с. 155]. Человек может осваивать и выполнять несколько ролей параллельно, действуя при этом внутренне пассивно, по определенным образцам «как все нормальные люди», а может выступать и настоящим творцом своей жизни, полноценным субъектом самоопределения. Кроме того, человек участвует в экономических отношениях, неизбежно вызванных выполнением экономических ролей. По сути, это отношения экономических деятельностей, а точнее – отношения людей по поводу этих деятельностей, где проявляется субъект как личность. Личность соотносит свои субъективные желания и объективные требования социальной ситуации, осуществляя регуляцию взаимоотношений между субъектом и объектом. «Таким образом, личность не растворяется в деятельности, а посредством нее решает сложные жизненные задачи и противоречия. Здесь деятельность выступает в качестве поведения и поступков. Это и есть качество личности как субъекта жизни, который определяет свои ценности и способы их реализации в жизни, строит свои отношения (и способы общения в них), находит адекватные своей личности способы самореализации в деятельности» [Абульханова, 2000, с. 18]. Понятие субъекта позволяет преодолеть безличную связь сознания и деятельности. «В общей проблеме детерминации поведения человека эта рефлексия или, говоря иными словами, мировоззренческие чувства, выступают как внутренние условия, включенные в общий эффект, определяемый закономерным соотношением внешних и внутренних условий. От такого обобщенного, итогового отношения человека к жизни зависит и поведение субъекта в любой ситуации, в которой он находится, и степень зависимости его от этой ситуации или свободы в ней» [Рубинштейн, 1997, с. 79]. Таким образом, субъектный подход преодолевает обособленное изучение личности, ее отдельных качеств, сторон, свойств, а также безличный подход к изучению деятельности и социализации. Изложенные положения отражены на рис. 7.1. 172 Условия трансформации общества Субъект является личностью, а личность – субъектом, при этом они не сводятся друг к другу, а образуют центр взаимодействия с «внешними» экономическими явлениями. Экономическая деятельность и экономическое поведение имеют общие основания, однако отличаются друг от друга. Общее задается понятием «экономика», т. е. связано с соотношением затрат и результатов при распоряжении ограниченным ресурсом и направлено на обеспечение «всего того, что наполняет человеческое существо смыслом и счастьем» [Климов, 1999, с. 68]. Отсутствие точности в понимании отличий часто приводит к определению одного через другое. Принципиальное отличие деятельности от поведения заключено в природе мотива субъекта: деятельность в большей степени характеризуется общественной потребностью, а поведение – индивидуальной. Психологические Личность факторы Субъект деятельности Экономическое сознание Деятельность в ЭР Психологические механизмы Психологическая готовность к ЭД Факторы психологические Рис. 7.1. Теоретическая (субъектноролевая) модель экономической социализации Это приводит к отличию связи мотива и цели и дальнейшему отличию функции результата – в поведении он непосредственно удовлетворяет потребность, а в деятельности лишь дает возможность для ее удовлетворения в другой деятельности или поведении. Деятельность существенно более опосредована соци173 альными отношениями, чем поведение, у которого цель более спонтанная и близкая, и мало изменчивая. На этом основании роли предпринимателя, работника по найму, продавца, плательщика налогов отнесены к категории экономической деятельности, а роли потребителя, покупателя, вкладчика – к категории экономического поведения [Вяткин, 2004]. Некоторые роли, например, роль собственника или плательщика налогов, могут быть отнесены как к деятельности, так и к поведению, в зависимости от их специфического содержания. Таким образом, экономическая роль представлена как единица анализа экономической деятельности и экономического поведения субъекта. Далее предстоит рассмотреть экономическую роль как функциональную единицу социализации личности. Изначально функция социальной роли заключается в единстве конкретного вида деятельности и способа социального поведения (в широком смысле), выработанного в данном обществе в отношении этой деятельности. Общий способ поведения задается субъекту социальной ролью, а конкретное исполнение осуществляется им посредством индивидуальных действий. Экономическая роль с социальной стороны определяет общий вид поведения (например, потребление, производство, распределение), задаваемый общим стандартом. Со стороны личности в рамках внешне заданного стандарта поведения может быть реализовано множество вариантов экономических действий, обусловленных личностными особенностями субъекта. В этом смысле экономическая роль является функциональной единицей освоения личностью экономической среды и одновременно средством изменения экономического сознания, поскольку соответствует присоединению индивидуальных черт личности к «фактам социума» [Ловецкий, 2001], конструированию социального пространства личности [Белинская, 2006], «прыжку» к новому культурному значению [Леонтьев, 2001]. Тогда экономическая роль может считаться единицей социального конструирования, которая: а) предназначена для синхронизации взаимодействия человека с экономической средой и связывает личность с экономической ситуацией; б) исходит из представлений личности об экономической ситуации, из обобщенной ориентации в ней; 174 в) включает набор присвоенных и выработанных действий по личностной реализации экономических норм (предписаний, требований) и ожиданий. Основные характеристики экономической роли определены на основании выделенных ранее критериев социальной роли. К ним относятся: масштаб, способ получения, эмоциональность, формализация, мотивация [Парсонс, 2002]. Масштаб роли зависит от диапазона межличностных отношений. Диапазон экономических отношений достаточно широк, поэтому масштаб экономической роли выходит далеко за рамки конкретной профессии. Способ получения роли зависит от того, насколько неизбежной является данная роль для человека. Например, роль потребителя является неизбежной для каждого человека. Другие экономические роли могут осваиваться или завоевываться в процессе обучения и деятельности. Каждой производственной роли, соответствует определенная профессия, которую человек выбирает, за тем по ней обучается, а потом переходит к непосредственной деятельности, т. е. исполнению роли в профессии, совмещая ее в жизни с другими экономическими ролями. Каждая роль несет в себе определенные возможности эмоционального проявления ее субъекта. Экспектации окружающих, социальные нормы, обычаи или даже мода могут определять те или иные особенности эмоционального проявления человека в определенной ситуации. Например, роль покупателя может быть для ее носителя очень привлекательной, эмоционально насыщенной. Многие люди испытывают удовольствие от покупок ценных, дорогих вещей или подарков. Некоторые подходят к роли покупателя, но не включаются в нее. Они осматривают дорогие вещи, предметы быта, потребительские товары, испытывая восторг, но, не имея возможности купить их, переходят к раздражению или агрессии. Формализация как описательная характеристика социальной роли определяется спецификой межличностных отношений носителей ролей. Одни роли предполагают установление только формальных отношений между людьми с жесткой регламентацией правил поведения; другие, напротив, – только неформальные могут сочетать в себе как формальные, так и неформальные отношения. В целом, экономические роли представляют скорее формальные, чем неформальные отношения. Разные экономические роли сопровождаются различными мотивами. Глобальное эко175 номическое поведение обусловлено потребительскими мотивами. Ведущим мотивом экономической деятельности является оптимизация выгоды или полезности в процессе распоряжения ограниченным ресурсом. Иногда ролевое поведение становится самомотивирующим, т. е. само исполнение роли является ее мотивом. В целом, характеристика экономической роли подтверждает основания и возможности ее применения в качестве универсальной единицы анализа экономической деятельности, экономического поведения и экономических отношений. Роль, являясь функцией социальных отношений, которые присваиваются в процессе социализации личности, также становится единицей анализа самих отношений, а следовательно, и их социализации. Таким образом, экономическая роль становится единицей анализа экономической социализации личности. Экономическая роль влияет на социализацию личности, так как в социализацию включено ее взаимодействие с людьми, исполняющими целый ряд ролей, а также ее собственное участие в определенном ролевом репертуаре. Чем больше социальных ролей способен воспроизвести человек, тем в большей степени он включен в жизнь или приспособлен к ней. Таким образом, процесс экономической социализации личности может рассматриваться как освоение экономических ролей. Это положение является важным для обоснования конкретных показателей экономической социализации личности, а также экспликации ее психологических механизмов. Субъект социализации от взаимодействия с носителем экономической роли переходит к ее интериоризации и/или дальнейшему личному конструированию роли. Восприятие и исполнение экономических ролей в учебной деятельности позволяет развивать представления о собственной индивидуальности в экономическом поведении. Большой обучающий и развивающий эффект имеют процессы рефлексии экономических ролей, когда студенты выбирают вариант своего экономического поведения, обосновывают варианты ролевого поведения других участников в этой ситуации, оценивают экспектации ролевого поведения от других в отношении себя. Ранее нами проведены теоретические и экспериментальные исследования рефлексивной экономической игры как средства освоения экономических ролей [Вяткин, 2004]. 176 Таким образом, ролевой подход к исследованию экономической социализации личности в условиях трансформации общества можно считать обоснованным. 1. Экономическая деятельность как содержательное основание деятельностной социализации является слишком обобщенным понятием для конкретного исследования. Представление деятельности в виде ролевого репертуара позволяет конкретизировать ее и практически ориентировать исследование. 2. Соответствие иерархической установочной регуляции деятельности и психологической структуры роли позволяет считать экономическую роль единицей анализа деятельности, что позволяет преодолеть безличную связь сознания и деятельности. Социальная роль является институциональным средством социализации, задавая социальные стандарты, одновременно она оставляет и обеспечивает пространство личной свободы при ее освоении и реализации, позволяя личности «не растворяться в деятельности», и здесь роль выступает как функциональная единица социализации. 3. Известные критерии социальной роли позволяют в дальнейшем исследовании рассматривать личностное конструирование и идентификацию в роли как составляющие компоненты ролевой экономической социализации. 7.3. Субъектно-ролевая структура экономической социализации личности Концепция экономической социализации разрабатывается в контексте базовых психологических категорий – индивид, субъект деятельности, личность, поведение, деятельность. За основу структуры ЭСЛ принята схема логического изоморфизма важнейших социально-психологических феноменов [Юдин, 1978], соответствующая системному анализу концепций социализации, выполненному в главе 2. Вторым методологическим основанием концепции стала иерархия системных объектов и научных пара177 дигм, выполненная В. Е. Клочко по критерию сложности [Клочко, 2007]. В таблице 7.1 представлена субъектно-ролевая структура экономической социализации личности, где базовые психологические категории переходят в категории экономической психологии. Проявление личности в контексте собственности становится предметом современных исследований, в которых собственность рассматривается и обосновывается как базовая категория экономической психологии [Карнышев, Бурменко, 2001]. Экономический критерий, применяемый к категории поведения «проявляет» экономическое поведение, которое детализируется как ведение простого хозяйства или домоведение. Сетка табл. 7.1 имеет две координаты – базовые категории и категории операциональные. В базовых категориях выделено два уровня – предметный (поведение и деятельность) и субъектный (экономическое сознание, экономический субъект, личность). Базовые категории субъектного уровня образуют иерархию по названному критерию сложности и могут рассматриваться как этапы ЭСЛ. Операциональные категории включают цель, средства, процесс и результат ЭСЛ. Цель как образ желаемого будущего и связанный с ним мотив могут быть конкретизированы для каждой базовой категории. Например, на уровне поведения она проявляется как ближняя экономическая цель с соответствующими мотивами и привычками, возникающими на основе индивидуальных потребностей. На уровне экономического сознания цель соответствует ожидаемой полезности в конкретном экономическом действии, реализующем рациональный выбор и воплощающем ценность результата [Канеман, 2006]. Для субъекта деятельности цель соответствует ожидаемому экономическому будущему, объединяющему множество рациональных действия, а для личности цель соответствует экономической направленности как интегрированному свойству. Подчеркнем иерархию названных категорий по критерию сложности. Средства достижения цели сочетаются с понятием способов достижения, а процесс ЭСЛ отражает изменения, которые присущи соответствующим базовым категориям. Результат предполагает его оценку, для того чтобы сравнить достигнутый факт с первоначальной целью и скорректировать цель или наметить новую. Такое взаимодействие операциональных категорий соответствует традиционному понятию структуры, ко178 торая определена как упорядоченность отношений, связывающих элементы системы и обеспечивающих ее равновесие и развитие. Обращаясь к операциональным категориям, можно проследить цепочку «цель – средства – процесс – результат» для каждой базовой категории или переходы от одной базовой категории к другой. Например, цели и задачи экономической деятельности соотносятся с экономической направленностью на уровне личности, и такое соотношение имеет двусторонний характер. С одной стороны, многократное осознание и принятие цели экономической деятельности формирует и развивает экономическую направленность. С другой – развитие экономической направленности позволяет личности более адекватно воспринимать и принимать цели ЭД. Аналогичные отношения устанавливаются между уровнями личности и поведения. Цель потребительского поведения возникает в связи с осознанием потребности в определенном товаре или услуге (мотивом). Мотивация включает интерес к конкретному товару или ряду товаров, среди которых предстоит сделать выбор для приобретения. Многократное повторение потребительского поведения, в котором активируются мотивы и интересы, формирует и развивает экономическую направленность, которая, в свою очередь, обеспечивает адекватные потребительские интересы и мотивацию. 179 Т абл и ца 7.1 Суб ъектно-ролева я ст рук т ур а э к оно м и ч е ск о й с оц иа л иза ц ии личности Психологоэкономическая категория Ведущий психологический фактор (цель) Личность в экономической среде Субъект – деятель в экономических ролях Экономическая направленность (ценности и установки) Ожидаемый результат экономической деятельности Экономическое самосознание Ожидаемая полезность и выгода Экономическая деятельность (ЭД) Цели, задачи, мотивы ЭД (общественные потребности) Экономическое поведение Экономические мотивы, цели, привычки (индивидуальные потребности) Психологические факторы (детерминанты) Способности в экономической сфере Субъективная экономическая рациональность. Способность личностно-экономического конструирования. Экономическое самоопределение. «Я-концепция». Экономические роли: Предприниматель Наемный работник Продавец Плательщик налогов Экономические роли: Потребитель Покупатель Собственник Психологические механизмы (процессы) Психологоэкономический результат Конструирование социальности. Экономическое самоконструирование. Субъективный рациональный выбор. Конструирование и идентификация в экономических ролях. Выбор типа (роли) самообеспечения. Диссонанс рыночноэтических представлений. Самоопределение в экономических ролях Система экономических смыслов и установок. Свойства личности. Экономическая рациональность. Интегрированная экономическая идентичность. Тождественность в экон. ролях. Система рыночноэтическ. представл. и самооценок. Субъективное экономическое благополучие Адаптация в экономических ролях Субъективный максимум полезности. Удовлетворенность Социальноэкономический результат Социальноэкономический статус Общественное экономическое сознание Коллективное благосостояние Индивидуальное (семейное) благосостояние В качестве основных психологических средств и способов достижения экономических целей выступают экономические роли, компоненты экономического сознания, экономические компетенции, способности и экономические представления. Данные экономические дефиниции формируются посредством применения к общим дефинициям универсального экономического критерия – ориентация на ожидаемую полезность и оптимизация выгоды. Экономические роли выступают посредником между личностью и внешними условиями, – экономической ситуацией. В настоящем исследовании экономические роли разделены между уровнями деятельности и поведения. К психолого-экономическим средствам на уровне сознания относятся такие психические процессы, как перцепция, мышление, интуиция, рефлексия, эмоции. На уровне субъекта – это экономические компетенции, которые на основании опыта связывают его с ситуацией, позволяют эффективно ориентироваться и действовать в ней, обеспечивая эффективность ЭД в целом. На уровне личности – это способности и экономические представления, которые обеспечивают личностный потенциал эффективной экономической деятельности. Процесс экономической социализации на уровне базовой категории субъекта соответствует трем научным парадигмам – психолого-экономическое отражение (сознание как простая система), саморегуляция при воспроизводстве экономического опыт (экономический субъект как сложная открытая система), самоорганизация и самоконструирование (личность как сложная саморазвивающаяся система). Данные процессы находятся в отношениях иерархии по критерию сложности [Клочко, 2007]. В качестве общего социально-экономического результата и его критериев на предметном уровне определено коллективное и индивидуальное (семейное) благосостояние, которое достигается эффективным распределением и использованием ограниченного экономического ресурса. Этот результат соответствует трем основным проблемам, которые традиционно решает экономическая наука [Саймон, 2001]. На уровне экономического субъекта этот результат может быть представлен общественным экономическим сознанием и экономической культурой. К критерию психолого-экономического результата на предметном уровне относится субъективный максимум полезности и 181 субъективное экономическое благополучие, которые являются предметной реализацией цели экономического субъекта. Психолого-экономический результат на уровне базовой категории субъекта представлен системой экономических значений (сознание), интегрированной экономической идентичностью (субъект) и системой экономических смыслов (личность), которые в целом определяются как психологическая готовность к экономической деятельности, в которой выделены две составляющие: целостное состояние и совокупность качеств личности. Самоопределение в экономических ролях соответствует принятой в настоящем исследовании концепции экономической социализации, но оно было известно и ранее. Так, Дж. Сьюпер, ведущий авторитет США в области профконсультирования, считает, что профессиональная карьера в самом полном и всеобщем смысле есть последовательность и комбинирование ролей, которые человек выполняет в течение жизни [Super, 1983]. Человек может осваивать и менять разные социальные роли или даже выполнять несколько ролей параллельно, действуя при этом внутренне пассивно, по определенным образцам («как все нормальные люди»), а может выступать и настоящим творцом своей жизни, полноценным субъектом самоопределения. «Кардинальное отличие процесса социализации ролей в ходе онтогенеза от сознательного выбора личностью социальной роли, – пишет А. Г. Асмолов, – состоит в том, что в первом случае роль овладевает личностью, а во втором случае личность овладевает ролью, используя роль как инструмент, как средство для перестройки своего поведения в различных ситуациях» [Асмолов, 2001, с. 167]. Таким образом, предлагаемая концепция экономической социализации личности реализована в виде субъектно-ролевой структуры, основана на схеме логического изоморфизма социально-психологических явлений и иерархии базовых категорий как системных объектов по критерию сложности. Схема включает две координаты – базовые и операциональные, комбинации координат которых определяют конкретное социально-психологическое содержание экономической социализации личности. Системная организация процесса экономической социализации личности детерминирована его результатом – психологической готовностью к экономической деятельности или поведению. 182 Обоснованное соотношение уровней установочной регуляции экономической деятельности (смысловой, целевой, операционной) и психологического содержания экономической роли позволяет определять экономическую роль как единицу анализа экономической деятельности и функциональную единицу ЭСЛ. Разработанная субъектно-ролевая структура методологически и методически связывает личность с обществом посредством экономической роли, которая выступает механизмом взаимной детерминации – в виде социального принуждения со стороны общества, а также в виде социального конструирования со стороны личности. В целом концепция подтверждает интегративные возможности категории «субъект» и субъектно-ролевого подхода, позволяющего исследовать экономическую социализацию личности на нескольких уровнях взаимодействия и интеграции: «субъект – личность», где личность выступает как субъект, а субъект как личность; «личность – экономическая среда», где личность выступает как субъект экономических отношений и как носитель экономически значимых свойств; «сознание – деятельность», где субъект выступает как носитель сознания и деятель; «деятельность – социализация», где экономическая роль выступает как единица анализа деятельности и функциональная единица социализации личности. Таким образом, экономическая роль реализует интегративные возможности категории «экономический субъект», исходит из ориентации субъекта в экономической ситуации, направлена на взаимодействие с ней и включает набор выработанных действий. Предложенная ролевая модель экономического субъекта положена в основу эмпирического исследования психологических факторов и механизмов экономической социализации личности в условиях трансформации общества. 183 Выводы по разделу II В теоретическом исследовании показано, что в качестве основных психологических средств и способов достижения экономических целей выступают экономические роли, компоненты экономического сознания, экономические компетенции, способности и экономические представления. Данные экономические дефиниции формируются посредством применения к общим дефинициям универсального экономического критерия – ориентация на ожидаемую полезность и оптимизация выгоды. Между личностью и экономической ситуацией проявляется два посредника – экономическая роль со стороны ситуации и субъект как деятель в роли со стороны личности. Центром социализации, как феномена и процесса опосредования связи личности с социальными условиями, становится субъект. Именно так личность присваивает социальный опыт. Процесс экономической социализации на уровне базовой категории субъекта соответствует трем научным парадигмам – психолого-экономическое отражение (сознание как простая система), саморегуляция при воспроизводстве экономического опыт (экономический субъект как сложная открытая система), самоорганизация и самоконструирование (личность как сложная саморазвивающаяся система). Данные процессы находятся в отношениях иерархии по критерию сложности. К критерию психолого-экономического результата на предметном уровне относится субъективный максимум полезности и субъективное экономическое благополучие, которые являются предметной реализацией цели экономического субъекта. Психолого-экономический результат на уровне базовой категории субъекта представлен системой экономических значений (сознание), интегрированной экономической идентичностью (субъект) и системой смысловых установок (личность), которые в целом определяются как психологическая готовность к экономической деятельности, в которой выделены две составляющие: целостное состояние и совокупность ценностно-смыслового опыта. Предлагаемая концепция экономической социализации личности реализована в виде субъектно-ролевой структуры, основана на схеме логического изоморфизма социально-психологических 184 явлений и иерархии базовых категорий как системных объектов по критерию сложности. Схема включает две координаты – базовые и операциональные, комбинации координат которых определяют конкретное социально-психологическое содержание экономической социализации личности. Системная организация процесса экономической социализации личности детерминирована его результатом – психологической готовностью к экономической деятельности или поведению. Соотношение уровней установочной регуляции экономической деятельности и психологического содержания экономической роли позволяет определять экономическую роль как единицу анализа экономической деятельности и функциональную единицу ЭСЛ. Разработанная субъектно-ролевая концепция и ее содержание методологически и методически связывают личность с обществом посредством экономической роли, которая выступает механизмом взаимной детерминации – в виде социального принуждения со стороны общества, а также в виде социального конструирования со стороны личности. Личность и субъект обеспечивают процесс деятельностной социализации, проявляя и развивая соответствующие свойства как способности и формируя психологическую готовность к экономической деятельности в целом, что составляет сущность экономической социализации личности. 185 Раздел III ЭМПИРИЧЕСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ ПСИХОЛОГИЧЕСКИХ ФАКТОРОВ И МЕХАНИЗМОВ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ СОЦИАЛИЗАЦИИ ЛИЧНОСТИ Э мпирическое исследование психологических факторов и механизмов экономической социализации личности выполняется на основе разработанной субъектно-ролевой концепции, включающей три уровня социализации, и направлено на выявление социальнопсихологических закономерностей социализации. На основании предварительного теоретического исследования выделено несколько этапов экономической социализации: 1. Первоначальная (наивная) экономическая социализация, соответствующая периоду раннего детства, когда ребенок знакомится с общими экономическими представлениями и символами (деньги, покупки, домашний труд, сбережения, реклама и др.) и получает первый экономический опыт. 2. Потребительская социализация – период становления выбора предметов потребления в условиях ограниченных возможностей. У ребенка формируется адекватный уровень потребительских запросов, выполняемых, как правило, родителями. 186 Формируются первичные представления об экономических институтах, сферах экономики, экономической стратификации по критерию «богатые – бедные». 3. Первоначальное экономическое самоопределение соответствует первому выбору формы материального самообеспечения – выбор между работой по найму и предпринимательством, когда молодой человек вступает в самостоятельную жизнь после получения профессионального образования. 4. Вторичная экономическая социализация (ролевая) протекает как идентификация в экономических ролях, соответствующих первичному экономическому самоопределению. Происходит активное присвоение экономического опыта и вхождение в систему экономических связей посредством деятельности в экономических ролях. 5. Смысловое конструирование социальности. Достижение высшей экономической идентичности. Эмпирическое исследование обращено к этапам социализации 3–5 как наименее изученным и соответствующим условиям трансформации общества. Логика исследования выстроена в соответствии с субъектно-ролевой структурой экономической социализации: личность – экономическое самосознание – субъект экономической деятельности. Личность исследуется на уровне экономической направленности и экономических установок (глава 8), экономическое самосознание – на уровне первоначального самоопределения, а также на уровне «Я-концепции» (глава 9). Экономический субъект исследуется на уровне субъективной экономической рациональности (глава 10) и личностноэкономического конструирования (глава 11). Глава 8 ЭКОНОМИЧЕСКАЯ НАПРАВЛЕННОСТЬ КАК ВЕДУЩИЙ ФАКТОР 187 ЭКОНОМИЧЕСКОЙ СОЦИАЛИЗАЦИИ ЛИЧНОСТИ Актуальность экономической направленности как фактора экономической социализации личности в условиях трансформации общества обусловлена тем, что современное общество характеризуется экономической нестабильностью, высокой социальной динамикой и неопределенным «вектором» социальных изменений. Для личности трансформация общества выступает как ряд неясных, непредсказуемых ситуаций, создающих невозможность даже для ближайшего прогнозирования своей судьбы [Андреева, 2000], и личность вынуждена разрешать это противоречие. 8.1. Категория экономической направленности личности Экономическая направленность предварительно определяется нами как форма или проекция общей направленности личности, заданная системой экономических смыслов, проявляющаяся в экономической ситуации и связанная с экономической деятельностью. Являясь ведущим психологическим фактором личности, направленность выступает как системообразующее свойство, и в ней выражаются цели, во имя которых действует личность, ее мотивы, ее субъективные отношения к конкретным сторонам действительности [Ломов, 1984]. Это же относится к экономической направленности. Несмотря на различие трактовок личности, во всех подходах в качестве ее ведущей характеристики выделяется направленность. В разных концепциях личности эта характеристика раскрывается по-разному: как «динамические тенденции» (С. Л. Рубинштейн), «система смыслообразующих мотивов» (А. Н. Леонтьев), «доминирующее отношение» (В. Н. Мясищев), «основная 188 жизненная направленность» (Б. Г. Ананьев), «внутренняя позиция» (Л. И. Божович), «умонастроения» (Б. Д. Парыгин), «соцально-психологическая подструктура личности» (К. К. Платонов); «динамическая организация сущностных сил человека» (А. С. Прангишвили). Она, так или иначе, выявляется в изучении всей системы психических свойств и состояний личности: потребностей, интересов, склонностей, мотивационной сферы, идеалов, ценностных ориентации, убеждений, способностей, одаренности, характера, волевых, эмоциональных, интеллектуальных особенностей и т. д. К. К. Платонов выделяет подструктуру направленности в функциональной динамической структуре личности. Направленность, взятая в качестве целого, включает в себя влечения, желания, интересы, склонности, идеалы, мировоззрения, убеждения. Эти компоненты направленности не имеют непосредственных врожденных задатков, а представляют индивидуально преломленное групповое и общественное сознание, т. е., по сути, являются результатом социализации. Для них характерны следующие признаки, объединяющие их в целостное личностное образование: – исключительно социальная обусловленность формирования и развития; – внутренняя близость; – формирование путем воспитания; – иерархическая каузальная зависимость от опыта; – соответствие наивысшей стадии генотипического развития человека. Направленность связана с основными психологическими категориями следующим образом. Отношение к отраженному происходит на основе опыта, в сознании преобладают компоненты будущего, потребность связана с отражением социальной нужды, активность связана со смысловыми установками [Платонов, 1986]. С. Л. Рубинштейн под направленностью личности понимал некоторые динамические тенденции, которые в качестве мотивов определяют человеческую деятельность, сами, в свою очередь, определяясь ее целями и задачами. Направленность включает два взаимосвязанных момента: предметное содержание – смысловые моменты, обозначающие определенный предмет направленности, и напряжение – собственно динамическая тенденция, опреде189 ляющая источник направленности [Рубинштейн, 1989]. Следует признать, что вопрос о динамических тенденциях и порождаемых ими направлениях как необходимом факторе психических процессов первым поставил К. Левин. Однако в отличие от С. Л. Рубинштейна, он отрывал динамический аспект направленности от смыслового, стремясь превратить динамический момент в универсальный механизм объяснения человеческой психики. С. Л. Рубинштейн отмечал, что всякая динамическая тенденция, выражая направленность, всегда заключает в себе более или менее осознанную связь индивида с чем-то находящимся вне него. При этом он допускал возможность изменения акцентов динамической и смысловой сторон направленности. А. Н. Леонтьев, развивая идеи С. Л. Рубинштейна, ядром личности называл систему относительно устойчивых, иерархизированных мотивов как основных побудителей деятельности. Одни мотивы, побуждая к деятельности, придают ей личностный смысл и определенную направленность – смыслообразующие, другие играют роль побудительных факторов. Распределение функций смыслообразования и побуждения между мотивами позволяет понять главные отношения, характеризующие мотивационную сферу личности [Леонтьев, 1972]. Л. И. Божович и ее сотрудники понимали направленность личности как систему устойчиво доминирующих мотивов, которые определяют целостную структуру личности. В контексте данного подхода зрелая личность организует свое поведение в условиях действия нескольких мотивов; выбирает цели деятельности с помощью специально организованной мотивационной сферы регулирует свое поведение таким образом, чтобы были подавлены нежелательные, хотя и более сильные мотивы [Божович, 1996]. Таким образом, направленность выступает как системообразующее свойство, соответствующее социально-психологическому уровню личности. Именно в этом свойстве выражаются цели, во имя которых действует личность, ее мотивы, ее субъективные отношения к различным сторонам действительности. Направленность формируется исключительно на основе личного и социального опыта и может быть представлена двумя структурными компонентами – смыслообразующим и побуждающим. Первый – 190 содержательный, он включает в себя цели и субъективные отношения личности к предметному миру. Второй включает мотивы и мотивационное напряжение. Мотивы, обусловливающие непосредственное поведение, как бы «прорастают» из направленности и превращаются в мотивацию, лишь преодолев поле взаимных противоречий или личностных критериев желательности – нежелательности. В контексте экономических отношений, экономической деятельности и поведения проявляется экономическая направленность. Она несет в себе взаимодействие того, что личность берет от экономической системы для своего развития и того, что она отдает этой системе, обеспечивая ее функционирование. Мотивы и цели экономического поведения являются фундаментом, на котором выстраивается собственно экономическая направленность, и ее центральным компонентом является дальняя экономическая цель, образ желаемого будущего, характеризуемый как экономическое (материальное) благосостояние и благополучие [Маршалл, 1983; Автономов, 1998; Саймон, 2001 и др.]. Данная цель может быть представлена тремя задачами: полнота распоряжения ограниченного ресурса, эффективное использование этого ресурса и справедливое распределение результата. Эти три задачи, изначально сформулированные в рамках экономической теории, могут иметь адекватные психологические аналоги в исследовании экономической социализации. Стремясь к материальному благосостоянию, человек сталкивается с первой экономической проблемой – проблемой распределения ограниченных ресурсов. Все действия людей можно разделить на действия, ведущие к материальному благосостоянию (например, действия, направленные на производство конкретного продукта), и на действия, ведущие к нематериальному благосостоянию (например, отдых) [Роббинс, 1993, с. 16]. Таким образом, человек вынужден делить свои ресурсы между различными целями, поэтому поведение человека в экономической системе неизбежно принимает форму выбора: «Выбор – есть действие, предполагающее затрату времени и редких ресурсов для достижения какой-либо цели, предполагающее тем самым, что они не будут использованы для достижения другой цели» [Schonfeld, 1982, р. 145]. Процесс выбора всегда есть переменная, зависимая 191 как от ситуации, так и особенностей личности. Экономическая направленность отражает индивидуальную специфику мотивационной сферы личности, где существующие приоритеты ценностей определяют приоритеты экономического выбора. При этом в структуре ценностей нет разграничений между материальными (экономическими) и нематериальными ценностями, человек вынужден устанавливать «сквозные» приоритеты, сочетая и то, и другое. Экономическая направленность предполагает, что экономическое поведение – это оптимизирующее поведение, которое проявляется в более явной форме и в более широком диапазоне, чем другие виды социального поведения. Предполагается также; что предпочтения не изменяются сколько-нибудь существенно с ходом времени и не слишком разнятся у бедных и богатых или даже среди людей, принадлежащих к разным обществам и культурам [Смельсер, 1985]. Экономическая направленность предполагает стабильность глубинных предпочтений, которые определяются через отношение людей к фундаментальным аспектам их жизни – ценности, нормы, менталитет, здоровье, престиж, чувственные наслаждения, доброжелательность и др. Однако в отношении товаров и услуги в условиях рынка предпочтения отнюдь не всегда остаются стабильными [Беккер, 1993]. Оптимизирующий выбор и стабильность предпочтений являются не просто исходными предпосылками для анализа, но могут быть выведены из концепции естественного отбора пригодных способов поведения в ходе эволюции человека. Кроме того, экономические субъекты не всегда осознают свое стремление к оптимизации выбора. Кратко обобщая подходы, объясняющие экономическую мотивацию выбора и возможные пути формирования экономической направленности, отметим, что ведущим компонентом экономической направленности выступает стремление к оптимизации полезности и накоплению ценной экономической информации, а также стабильность предпочтений. Потребительское поведение, которое на настоящее время доминирует в сфере экономического поведения, подвергается воздействию четырех главных психологических факторов: мотивации, восприятия, установки и убеждения. А. Н. Лебедев и А. К. Бокови192 ков отмечают, что ролевая установка, непосредственно связанная с практической деятельностью, является доминирующей в потребительском выборе. «Окончательный выбор потребителем предметов удовлетворения потребностей осуществляется в условиях практической деятельности. В соответствии с этими теоретическими установками товары могут приобретаться под воздействием социальных и других факторов, но в любом случае они приобретаются для некоторой деятельности, требования к выполнению которой переносятся на качества товара» [Лебедева, 1995, с. 47]. Последнее положение отражает явное противоречие между сознанием и поведением, между представлением и действием, тем не менее, это говорит о том, что экономическая направленность может далеко выходить за рамки конкретной ситуации и предопределяется значимой сферой практической деятельности. Практическая проблема экономической направленности для граждан России заключается в ее несоответствии реальной экономике, возникшей в результате трансформации общества. Это проявляется в низком уровне экономической активности, в недовольстве и недоверии ко всем уровням власти, в низкой мотивации к труду и субъективном ощущении собственной бедности. Отдельной проблемой может стать проблема дальней экономической мотивации. Имея перед глазами множество примеров быстрого или сверхбыстрого обогащения, люди естественным образом снижают мотивацию на упорный и продолжительный труд. Преобладает стремление получить все и сразу или много выиграть. По мнению Э. Фромма, экономическая направленность (по некоторым переводам — рыночная ориентация) получила развитие и стала приобретать доминирующий характер в современную эпоху [Фромм, 2000]. Для того чтобы понять ее природу, необходимо иметь в виду экономическую функцию рынка в современном обществе, которая задает модель данной направленности и является главным условием ее развития у современного человека. Э. Фроммом выделяются две формы направленности личности — продуктивная (быть) и непродуктивная (иметь). Экономическая направленность (рыночный тип) относится к непродуктивной форме и характеризуется рядом доминирующих биполярных установок – «щедрость – расточительность», «целеустремленность – надежда на случай», «эгоизм – альтруизм», «терпимость – без193 различие» и др. В экономическом поведении человек воспринимает себя и как продавца, и как товар для продажи на личностном рынке, то, как он себя ценит, то есть его самооценка, зависит от условий, которые ни в коей мере не зависят от него и ему не подвластны. Если он «преуспевает» – он в цене, если нет — он лишен ценности. Если человеку известно, что его ценности определяются не его человеческими качествами, а успехом и конкурентоспособностью на личностном рынке с его постоянно меняющимися условиями, его самооценка безусловно будет шаткой, низкой и будет нуждаться в постоянной поддержке и подтверждении со стороны других людей. Если человек вынужден постоянно стремиться к успеху и любая неудача представляет угрозу его самооценке, то результатом всего этого будет появление чувства беспомощности, неуверенности и чувство собственной неполноценности. Если катаклизмы рынка диктуют основные требования и показатели ценности человека, чувство собственного достоинства и самоуважения редуцируются. Таким образом, мы ясно видим внутриличностный конфликт: с одной стороны, это естественная потребность самооактуализации и развития, а с другой – ограниченность рамками и законами рынка, принуждение жить по правилам экономики. Рассматривая экономическую направленность личности в качестве источника неудовлетворенности собой, как следствие, можно выделить и неудовлетворенность обществом и государством, которые создают сложные, противоречивые условия для формирования человека как личности по законам экономики, а не по законам морали. В отличие от плодотворной направленности, кратко выраженной в формуле «Я – то, что я делаю», экономическая направленность выражается фразой «Я – то, чего изволите» [Фромм, 2000, с. 85]. В соответствии с разработанной субъектноролевой концепцией личность обеспечивает процесс деятельностной социализации, проявляя экономическую направленность. Поскольку экономическая деятельность осуществляется как деятельность в экономических ролях, психологическое содержание направленности неизбежно объединяет экономические роли. Взаимодействие между людьми – носителями ролей – определяет суть экономических отношений и опосредуется, в первую очередь, в явном или неявном виде категорией собственности. 194 Рассматривая понятие собственности в структуре личности, А. Д. Карнышев отмечает, что собственность отражает как отношение человека к вещи, так и отношение человека к человеку, опосредованное отношением к вещи [Карнышев, 2002]. В трудах А. Ф. Лазурского по классификации личности в качестве отдельного направления также выделяется отношение к материальному обеспечению и собственности, которое конкретизируется как наличие или отсутствие интереса к собственности, форма, широта и интенсивность этого интереса [Лазурский, 1997]. Уже первоначальное обращение к психологической проблеме собственности показывает, что в определении и исследовании экономической направленности собственность может занимать существенное место. В конечном определении экономической направленности мы ближе всего к пониманию направленности как динамической тенденции (С. Л. Рубинштейн), системы смыслообразующих мотивов (А. Н. Леонтьев) или социально-психологической подструктуры личности, ориентированной на будущее (К. К. Платонов). Такое понимание экономической направленности может быть рассмотрено также в контексте представлений об экономическом будущем, включенном Л. М. Митиной в комплексную оценку профессиональной социализации. В модуле «Экономическое будущее» автором предлагается для оценки величина налогообложения, относительная стоимость услуг, количество оставшихся денег, цены на основные продукты потребления [Митина, 1996]. Отметим, что данная оценка задает скорее социальный контекст экономического будущего, не отражая личностных устремлений, характерных для экономической направленности. Тем не менее, обобщенная оценка привлекательности или притягательности экономического будущего может составлять важную часть экономической направленности в целом. Движущий «жизненный вектор», заданный образом экономического будущего, «прикладывается» к человеку, находящемуся в текущей экономической ситуации. Можно задаться простым вопросом: «А чтобы понять, куда идти или действительно пойти туда, в какой степени важно знать, где ты находишься?». Предполагается, что текущее экономическое состояние становится для личности отправным компонентом экономической направленности. И мы подтверждаем это положение на теоретическом уровне, 195 обращаясь к трактовке направленности как внутренней позиции (Л. И. Божович), как умонастроению (Б. Д. Парыгин), как динамической организации сущностных сил человека (А. С. Парнгишвили). Таким образом, экономическая направленность в настоящем исследовании исходит из текущего экономического состояния и положения личности в нем, а точнее, из ее представления об этом. Особое место в структуре направленности занимает установка, которая является мотивационным образованием и ключевым моментом направленности личности [Рубинштейн, 2002]. Установка связана с динамической тенденцией, которая поддерживает, стабилизирует и сохраняет направление деятельности, что позволяет субъекту стабилизировать процесс деятельностной социализации. В качестве обобщенной экономической установки выступает экономическое будущее. В акте объективации, присущем процессу формирования установки, субъект предварительно изучает социальную ситуацию и формирует направленность сознания на новую, будущую ситуацию. Это позволяет выделить в установочной структуре экономической направленности общую экономическую установку, включающую «Экономическое настоящее» как факт объективации, и «Экономическое будущее» как направленность сознания на будущее. Личность, обретая установку, становится субъектом, так как связывается с социальной ситуацией и избирательно мобилизуется в ней. Смена установки означает преобразование мотивации, т. е. перераспределение того, что значимо. Принятие личностью социальной роли и есть целостная ролевая установка, включающая все установочные уровни. Структурной единицей личности, – отмечают Л. С. Выготский, Б. Г. Ананьев, К. К. Платонов, – выступают взаимосвязи функций или сторон личности. В этом смысле структурной единицей экономической направленности может выступать как сама экономическая установка, так и их взаимосвязи. В качестве рабочего определения экономической направленности принята устойчивая системообразующая подструктура личности, задающая целостный образ желаемого экономического будущего и ориентирующая личность в условиях социальной неопределенности. Экономическая направленность сформирована 196 на основе экономического опыта личности, исходит из представления о текущем экономическом состоянии и обеспечивает: а) смыслообразование экономических интересов, целей и субъективных отношений, ориентированных в будущее; б) динамические тенденции интегрированного вектора экономических мотивов; в) рыночную ориентацию и следование экономическим законам жизни. В целом, выполненный анализ проблемы экономической направленности позволяет определить ее структуру для эмпирического исследования, в качестве единицы анализа экономической направленности определена экономическая установка. 8.2. Разработка и апробация методики диагностики экономической направленности В диагностике экономической направленности как ведущего фактора ЭСЛ мы сталкиваемся в, первую очередь, с методологическими проблемами, присущими диагностике мотивов и мотивации. Например, если диагностика мотива не определяет соответствующую ему мотивацию, то для направленности эта проблема остается актуальной и ее предстоит решать в дальнейшем. Проблема валидности диагностики направленности относится как к самой методике, так и к диагностической ситуации. Экономическая направленность имеет комплексный, иерархический характер, где каждой составляющей соответствует собственный «вес», и проблема может заключаться не только в том, чтобы оп197 ределить и найти возможности диагностики самих составляющих, но также их «весов». Пожалуй, наибольшую сложность может представлять поиск индикаторов направленности, которые должны быть согласованы с операциональными критериями, используемыми в методике. А. А. Бодалевым и В. В. Столиным выделен целый ряд индикаторов, опосредующих процессов или критериев, с помощью которых выносятся суждения о качественных и количественных характеристиках мотивации. По признаку конкретного индикатора, выполнены обзор и краткая характеристика известных методик диагностики мотивации. Например, относительно прямых методов диагностики, где о характере мотивационной переменной судят на основе ответов испытуемого, авторы высказывают обоснованную осторожность [Общая…, 1987]. Особое значение в плане диагностики экономической направленности представляют проективные тесты, основанные на анализе воображения, фантазий, свободных ассоциаций, а также искажениях перцепции и оценок. Проективные методы ориентированы на диагностику глубинных мотивационных образований и неосознаваемых мотивов. Они начали разрабатываться в условиях клиники, но в дальнейшем нашли широкое применение в социально-психологической психодиагностике. Именно глубина мотивационных образов, обращенных в будущее, является основой для диагностики направленности. В целом, диагностика экономической направленности как «обобщенных мотивов» должна быть ориентирована на внутреннее, потребностное содержание, связанное с экономическими условиями, где основным является целеориентированное, предметное содержание ожидаемой полезности. Тем не менее, из модульной схемы мотивационной структуры, предложенной Х. Хекхаузеном, важно отметить инструментальный компонент мотивации, который обязательным образом присутствует в экономической направленности. Возвращаясь к характеристике индикаторов мотивации, выделим те из них, которые соответствуют принятому выше определению экономической направленности и должны быть учтены в методике ее диагностики. Приведем комбинированные признаки экономической направленности. 1. Когнитивная репрезентация (прямая оценка) – человек имеет достаточно ясное представление о причинах или особенно198 стях своего поведения, собственных интересах и устремлениях. Дальние цели представлены в сознании и могут быть сформулированы. Направленность может быть оценена при помощи прямых вопросов. 2. Искажение перцепции или когнитивной оценки под влиянием мотивационной тенденции. Направленность может быть оценена по степени искажения перцептивных образов или оценок, связанных с отдаленным будущим, в нашем случае, с экономическим будущим. 3. Привлекательность (валентность) объекта направленности, проявляющаяся в интенсивных эмоциональных реакциях или в ценностных предпочтениях. 4. Воображение, фантазии или свободные ассоциации, связанные с предметом или сферой направленности. 5. Личностные смыслы различных психологических характеристик, соответствующие экономическому критерию. Конкретной методики для диагностики экономической направленности до настоящего времени не существует. Констатируя необходимость такой методики, в ее разработке методики мы первоначально опирались на известные методы диагностики направленности, а также на методические положения, изложенные выше. Наиболее известным тестом направленности является тест В. Смейкала и М. Кучера, в котором выявляется три типа направленности: на себя, на задачу, на взаимоотношения. Тест состоит из 26 групп утверждений, и испытуемый выбирает одно, которое наиболее подходит его отношению. Авторы считают, что каждый тип направленности формируется в онтогенезе при взаимодействии человека с другими людьми. Все три типа в разной степени присутствуют в каждом человеке, образуя индивидуальный профиль направленности. Данный подход имеет общий характер и не позволяет исследовать экономические аспекты направленности. При помощи известного рисуночного теста фрустраций Розенцвейга также выполняется диагностика типов направленности личности. Здесь стимульным материалом являются рисунки, на которых изображены различные ситуации межличностного взаимодействия. На рисунке приводятся высказывания одного из персонажей, а испытуемый дает ответ за другого, столкнувшегося с препятствием. Оцениваются особенности поведения человека на 199 пути к достижению цели. Этот тест выявляет тип направленности агрессии: на себя, на другого, на ситуацию. Он выявляет общие характеристики мотивационной сферы и лишен конкретного предметного содержания, поэтому при разработке теста экономической направленности могут быть учтены лишь методические аспекты диагностики. Направленность личности проявляется в различных сферах человеческой деятельности, прежде всего – в профессиональной. Направленность на профессиональную деятельность проявляется на определенном этапе развития личности (в юности) и становится центральным личностным новообразованием, которое формируется в результате многомерного социально-нравственного, профессионального и личностного самоопределения в процессе учебной деятельности [Митина, 2002]. Зарубежные исследователи считают, что процесс становления профессиональной направленности распадается на стадии, каждая из которых характеризуется своими особенностями и имеет значение в последующем профессиональном самоопределении [Гинзбург, 1994]. Известен целый ряд тестов для диагностики направленности. К первой группе можно отнести дифференциальнодиагностические опросники (ДДО), в основу которых положены представления о делении всех профессий на небольшое количество групп. Например, Е. А. Климов разделил все профессии на 5 групп по признаку предмета: природа, техника, человек, знаковая система, художественный образ. Перед испытуемым ставится задача – дать, не задумываясь, ответы на 20 пар утверждений, выбирая лишь одно из предложенных, при этом оценивая степень предпочтения. Все утверждения начинаются словами: «После соответствующего обучения я предпочту…». Результаты выражают степень предпочтения той или иной группы, т. е. профессиональной сферы [Климов, 1996]. Похожий вариант ДДО предложил Дж. Голланд, но здесь все профессии по признаку предмета разделены на 6 групп, каждая из которых определена как тип: реалистический, интеллектуальный, социальный, конвенциальный, предприимчивый, артистический. Испытуемому предлагается 42 пары профессий, из которых он выбирает лишь ту профессию, которой отдает предпочтение. В результате определяется тип личности, наиболее соответствующий одному из названных ти200 пов профессии [Митина, 2002]. Данная группа методик представляет интерес для диагностики интенсивности направленности, при этом дифференциация типов сохраняет инвариантность к экономическому критерию ожидаемой полезности и оптимизации выгоды. Ко второй группе тестов направленности можно отнести так называемые карты интересов. Профессиональный интерес это эмоционально окрашенное отношение человека к определенному виду деятельности. Близким по значению является понятие «склонность», однако интерес – это рациональная, познавательная модальность направленности, а склонность – действенная, практическая. Склонность – это предрасположенность к чемулибо, реализуемая в конкретном деле, она проявляется в любимом занятии. Например, карта интересов А. Е. Голомштока включает 174 вопроса, отражающие направленность интересов в 29 сферах деятельности. Оценка степени выраженности интереса имеет пять градаций от высшей степени отрицания до ярко выраженного интереса [Бодалев, 1984]. К третьей группе можно отнести тесты направленности на конкретную профессию или вид деятельности, например, спортивной направленности [Марищук, 1990], педагогической направленности [Реан, 2000], экологической направленности [Суворова, 2000], лётной направленности [Платонов, 1960] и др. Каждый из этих тестов имеет свою специфику, но структура отражает основные диагностические блоки: привлекательность конкретной профессии, обоснованность выбора, знание специфики профессии, знание конкретных специальностей и особенностей рабочих мест, понимание роли профессии в соответствующей отрасли, видение перспектив. Основным барьером такого подхода к диагностике экономической направленности широкий диапазон профессий экономической сферы, а также определенная область активности – экономическое поведение, – которое вообще не является профессиональным. К четвертой группе можно отнести методы психосемантической диагностики направленности, которые начали применяться сравнительно недавно. Эти методы отличаются тем, что ориентированы на индивидуальную систему субъективных значений различных объектов для человека. Теоретические и методические основы экспериментальной психосемантики были заложены в 201 работах американских психологов Ч. Осгуда «Измерение значения» [Osgood, 1957] и Дж. Келли «Психология личностных конструктов»[Kelley, 1983]. В отечественной психологии у истоков психосемантики стояли А. Г. Шмелев, В. Ф. Петренко и В. И. Похилько [Петренко, 1988]. Психосемантические методы получили широкое распространение в различных областях психологии, их применяют при исследовании самооценки, межличностных отношений, политики и пропаганды, СМИ, рекламы, искусства, дизайна. Известен целый ряд исследований мотивации и направленности при помощи психосемантических методов (Ф. Франселла, В. И. Похилько, Е. О. Федотова, Е. А. Климов, А. А. Бодалев, В. В. Столин, И. С. Соломин и др.) Экспериментальные психосемантические методы обладают уникальными возможностями по изучению сознания человека, так как они наиболее адекватны для исследования представлений человека о различных объектах действительности и его отношений к ним, что составляет суть сознания. Психосемантический метод наиболее приемлем для исследования экономической направленности, так как объединяет ряд преимуществ других методов и лишен большей части их недостатков. Эффективное использование психосемантического метода обусловлено универсальной моделью индивидуального сознания, представленной семантическим пространством. Семантическое пространство выступает как система субъективных признаков, описывающих определенные объекты действительности. При этом различные признаки можно представить как координатные оси многомерного семантического пространства, оцениваемые объекты – как точки в этом пространстве, оценки объектов по каждому из признаков – как координаты, а различия между объектами – как расстояния между точками. Испытуемый в психосемантическом исследовании оценивает ряд объектов по специально разработанным шкалам. Поэтому в отличие от традиционных психодиагностических методик результат тестирования каждого испытуемого представляет собой не строку показателей, а целую матрицу, где в строках представлены оцениваемые объекты, а в столбцах – оценочные признаки. Измерение субъективных значений основано не на межиндивидуальных, а на внутрииндивидуальных различиях. Результаты 202 оценки сравниваются не с оценками этого объекта другими испытуемыми, не с групповой нормой, так как эталоном служат собственные оценки испытуемым ряда объектов. Психосемантическое исследование начинается с определения списка объектов, которые испытуемый должен оценивать. Чаще всего в качестве объектов выступают те или иные понятия, хотя иногда могут использоваться изображения, реальные предметы или люди. Существуют два основных требования к набору объектов. Во-первых, их оптимальное количество. Слишком малое число объектов (менее 7) приведет к невозможности вычисления мер сходства между признаками, удовлетворяющих требованиям статистической достоверности. Слишком большое число объектов (более 30–35) может вызвать утомление испытуемого и потребует разбиения процедуры обследования на несколько этапов. Второе требование – оптимальное разнообразие объектов, соответствие их состава содержанию исследуемой сферы сознания. Слишком малое разнообразие объектов приведет к искусственному ограничению размерности семантического пространства, возможной потере существенных для испытуемого признаков, однообразию оценок. Слишком большое – затрудняет выбор адекватных признаков, делая признаки, пригодные для оценки одних объектов, непригодными для других. Выделение набора признаков для оценки предмета исследования может быть реализовано в виде одного из двух вариантов. Каждый из этих вариантов имеет свои достоинства и недостатки. Первый вариант предполагает предварительно сформулированный экспериментатором перечень оценочных шкал, одинаковый для всех испытуемых. Его преимуществом является возможность полной стандартизации методики и последующего сравнения результатов разных испытуемых. Однако в этом случае некоторые из признаков могут оказаться несущественными или непонятными для испытуемого, кроме того, в этом варианте испытуемому может навязываться несвойственная ему структура семантического пространства. Во втором варианте оценочные признаки формулирует сам испытуемый. Этот вариант обеспечивает адекватность набора признаков структуре представлений испытуемого, однако ограничивает сопоставимость результатов разных людей. 203 Кроме того, второй вариант более сложен для испытуемых и требует более высокого уровня образования и умственного развития. Получение матрицы данных также может осуществляться в форме одного из двух вариантов. Первый вариант состоит в оценке испытуемых в баллах выраженности каждого признака у каждого объекта. Этот вариант обычно используется, если число оцениваемых объектов превышает 15. Количество баллов шкалы при этом может быть произвольным, обычно применяется от 2 до 9 баллов. Если число оцениваемых объектов меньше 15, предпочтительным является другой вариант, представляющий собой ранжирование всего набора объектов по каждому признаку. Именно психосемантические методы, в силу высокой информативности, ориентации на глубинные сферы личности и возможности диагностики бессознательной психики применяются нами для диагностики экономической направленности. Вместе с тем экономическая направленность не предполагает ориентацию на конкретную профессию или группу профессий, практически все профессии включены в экономическую сферу. Экономическая направленность проявляется в ориентации на ожидаемую полезность и реализуется в иерархичной структуре: – Направленность на других людей, связанная с интересом к ним, доверием, уважением к ним, стремлением к сотрудничеству, несущему ожидаемую полезность. – Направленностью на себя, связанной с потребностью в самосовершенствовании, самореализации в экономической сфере. – Направленностью на конкретную экономическую ситуацию (содержательная сторона), несущую различные экономические последствия, с тем, чтобы извлечь из нее максимум пользы. В качестве метода диагностики экономической направленности в настоящем исследовании принят метод семантического дифференциала Ч. Осгуда, основанный на положении о трехмерности семантического пространства личности, которое измеряется тремя биполярными шкалами – ценности, потенции, активность. Данный метод был предложен И. С. Соломиным для диагностики скрытой мотивации [Соломин, 2000], и модифицирован нами для исследования экономической направленности. 26 понятий, составляющие базу исследования, образуют три группы: 204 1. Экономическое настоящее: работа (учеба), специальность, стремление зарабатывать, увлечения, настоящее «Я». 2. Экономическое будущее: а) экономический результат: мое экономическое будущее, материальное благополучие, богатство; б) психологический результат: достижение успеха, признание окружающих, личная независимость. 3. Экономические средства: а) ролевой выбор «Предприниматель»: занятие бизнесом, моя фирма, прибыль; б) ролевой выбор «Работа по найму»: моя работа, выполнение служебных обязанностей; мой заработок; в) ролевые дополнения: потребление, налоги, покупки; г) универсальные экономические средства: собственность, конкуренция, партнерство, экономический риск, деньги. Применяемый метод семантического дифференциала предназначен для измерения значений, которые различные объекты имеют для разных лиц, тех уникальных значений, отличных от общепринятых, которые данный объект приобрел для конкретного лица в результате его индивидуального опыта. Метод позволяет получить количественные оценки эмоционального отношения испытуемого к объектам практически любого типа, выраженным в форме понятий. Классическая процедура семантического дифференциала состоит в оценке набора понятий с помощью 7-балльных шкал, полюса которых представлены прилагательными-антонимами типа «большой – маленький», «горячий – холодный» и т. п. Эти прилагательные представляют три универсальных семантических шкалы – ценности, потенции, активность, – которые образуют ортогональное семантическое пространство. Метод семантического дифференциала не предполагает какого-то единственного стандартного набора оцениваемых по названным шкалам понятий. Их выбор определяется задачами исследования, в данном случае тремя группами понятий – экономическое настоящее, экономическое будущее, экономические средства. Метод обладает высокими диагностическими способностями в силу его проективных психологических механизмов: «Конструкция семантического дифференциала, заставляющая шкали205 ровать объект по неприложимым к нему признакам, освобождает испытуемого от ограниченности реальными свойствами объекта и дает ему свободу для выражения своего субъективного к нему отношения» [Соломин, 2000, с. 89]. Апробация методики. Целью предварительного исследования методики является ее проверка на надежность и валидность. В исследовании приняли участие студенческие группы разных специальностей и курсов двух университетов г. Иркутска – Байкальского государственного университета экономики и права (БГУЭП) и Иркутского государственного педагогического университета (ИГПУ). Общая численность выборки студентов составила 312 чел., в том числе 116 юношей, 196 девушек, средний возраст – 19,6 лет. В исследовании также приняли участие две группы работающих специалистов и менеджеров: 1. Специалисты производственной сферы со средним специальным и высшим образованием со стажем работы от двух до восьми лет, возраст от 23 до 36 лет, в том числе 34 мужчины и 63 женщины. 2. Бизнесмены и менеджеры производственной сферы с высшим образованием, а также руководители некоторых отделов областной и районной администрации г. Иркутска. Стаж работы на занимаемой должности более трех лет, возраст от 26 до 51 года, мужчин – 36, женщин – 31. Работающие специалисты, руководители и бизнесмены составили нормативную выборку, представляющую качественно иной уровень экономической социализации, в сравнении со студентами. Общая численность нормативной выборки составила 164 чел. Таким образом, общая численность экспериментальной группы для предварительного исследования методики составила 476 чел. Проверка надежности и валидности. На начальном этапе было проверено распределение первичных данных на нормальность. Рассматривались первичные оценки по 26 понятиям по трем семантическим шкалам – ценности, потенции, активность. В качестве критерия был применен критерий χ2 [Суходольский, 2000]: χ2= Σ( Ni – Nt )2 / N t, 206 (8.1) где Ni – число экспериментальных данных включенных в i-й диапазон переменной; Nt – теоретическое число для i-го диапазона, соответствующее нормальному распределению. Число диапазонов разбиения k = 10; i = 1, k. При критическом значении χ2 , равном 550 (p < 0,01), расчетное значение для отдельных понятий не превысило 45,6 а для факторов – не превысило 47,1 и это подтверждает нормальность распределения как первичных данных по методике, так и оценок факторов. Надежность методики определяется как надежностьустойчивость и надежность – согласованность [Общая…, 1987]. Надежность-устойчивость была определена путем повторного тестирования группы студентов-менеджеров 4-го курса численностью 41 чел., проведенного через 2 недели после первого тестирования. Расчетный коэффициент линейной корреляции между соответствующими факторами методики первого и второго тестирования составил 0,71–0,77, что подтверждает воспроизводимость результатов при повторном тестировании, т. е. достаточную надежность-устойчивость методики. Надежность-согласованность, отражающая содержательную и операционную природу теста, определялась при помощи коэффициента Кронбаха α [Общая…, 1987]: α = k·(Dx – ΣDj) / Dx / (k – 1); (8.2) где k – количество пунктов теста или отдельной переменной); Dj – дисперсия по j-му пункту; Dx – дисперсия суммарных баллов по тесту или отдельной переменной. Расчетные значения α, вычисленные для 26 понятий теста, соответствуют диапазону 0,71–0,86, а для факторов теста – соответствуют диапазону 0,83–0,85. При критическом значении αкр (p < 0,01) = 0,63 это позволяет считать надежностьсогласованность исходных переменных теста подтвержденной. Если надежность теста отражает устойчивость его процедуры относительно объекта, то под валидностью понимается его устойчивость относительно предмета, т. е. измеряемых свойств. В рамках внутренней валидности мы проверим содержательную и конвергентную валидность. В терминах А. Анастази, валидность определяется репрезентативностью теста относительно из207 меряемой области поведения [Общая…, 1987]. И если изучаемая область складывается из разнообразных феноменов, то содержательная валидность теста требует представленности в нем всех этих разнообразных феноменов, в данном случае – экономической направленности. Определяя содержание теста, мы включали в него три основных обобщенных компонента экономической направленности – экономическое будущее, экономическое настоящее и экономические средства. В последний компонент включены все экономические роли, а также базовые экономические понятия. Применяемые семантические шкалы – ценности, потенции, активность – ранее апробированы при диагностике скрытой мотивации [Соломин, 2002] и могут быть признаны адекватными задаче диагностики направленности, так как соответствуют высшей подструктуре личности – ее направленности. Таким образом, требование моделирования в тесте особенностей изучаемого феномена можно считать выполненным. Содержание теста выработано в соответствии с принятой концепцией экономической социализации, что дополнительно подтверждает содержательную валидность теста. Под конвергентной валидностью теста понимается соответствие его пунктов измеряемому фактору. В качестве критерия конвергентной валидности может быть принят приводимый ранее и рассчитанный в отношении каждого из 26 понятий коэффициент Кронбаха α. Возможность применения коэффициента Кронбаха α для оценки гомогенности или синхронности отдельных пунктов теста показана на примере теста Р. Кеттелла [Бурлачук, 2003]. Напомним, что коэффициент Кронбаха α для всех 26 понятий теста был не ниже критического значения αкр (p < 0,01) = 0,63 что подтверждает конвергентную валидность теста. Таким образом, надежность и внутренняя валидность теста может считаться подтвержденной. Факторный анализ. Для проведения факторного анализа применялась стандартная статистическая программа SPSS-10.0, метод главных компонент с varimax вращением. В качестве исходных данных использовались суммарные оценки экономической направленности (ЭН) по трем шкалам – ценности, потенции, активность – респондентов всех групп. Численность экспериментальной выборки составила 312 чел. В результате выделено 8 208 факторов ЭН, представляющих 79,1 % общей изменчивости. Критерием ограничения числа факторов, включенных в дальнейший анализ, принята изменчивость фактора до вращения, которая составила менее 5 %. В таблице 8.1 представлено формальное описание факторов ЭН с указанием наименования, доли его изменчивости (в скобках), включенных в него переменных и их факторных весов после вращения. Критерием включения той или иной переменной в конкретный фактор принят факторный вес этой переменной на уровне значимости p < 0,05 и выше. Таблица 8.1 Выделенные фа кт о ры (ус та новки) и фак т орные наг ру з ки Э Н I. «Экономическое будущее» (14,8 %) – достижение успеха 0,78 – материальное благополучие 0,71 – богатство 0,67 – прибыль 0,65 – деньги 0,62 – покупки 0,53 – собственность 0,44 II. «Экономическое настоящее» (10,9 %): – специальность 0,82 – «Я» в настоящем 0,69 – моя работа (учеба) 0,66 – мои увлечения 0,44 III. «Конкуренция» (9,7 %) – конкуренция 0,72 – экономический риск 0,67 – налоги 0,58 – личная независимость 0,47 – продажи 0,41 IV. «Предпринимательство» (9,6 %) – занятие бизнесом 0,73 – своя фирма 0,58 – прибыль 0,55 – продажи 0,48 – деньги 0,36 209 Окончание табл. 8.1 V. «Работа по найму» (9,5 %) – работа по найму 0,87 – вып. служеб. обязанностей 0,75 – зарплата 0,54 – специальность 0,37 VI. «Партнерство» (8,8 %) – партнерство 0,82 – признание окружающих 0,62 – собственность 0,52 – увлечения 0,49 VII. «Стремление зарабатывать» (8,1 %) – стремление зарабатывать 0,71 – экономическое будущее 0,53 – налоги – 0,46 – признание окружающих 0,38 – специальность 0,34 VIII. «Потребление» (7,7 %) – потребление 0,68 – увлечения – 0,58 – богатство 0,39 – собственность 0,39 – покупки 0,33 – личная независимость – 0,31 Обсуждение факторной модели экономической направленности. Учитывая, что в качестве единицы анализа экономической направленности принята экономическая установка, в дальнейшем выделенные факторы определяются как экономические установки. Установка I. «Экономическое будущее». То, что «Экономическое будущее» по эмпирическим результатам оказалось наиболее информативным и было в факторном анализе выделено первым, подтверждает релевантность разработанной модели оценки ЭН, т. е. ее исходное соответствие общему направлению исследований и измерений. Действительно, направленность личности как обобщенная устремленность, неизбежно предполагает определенную модель будущего, движение к которому соответствует личным интересам и социальным ориентирам, а его достижение позволяет удовлетворить актуальные потребности. Первоначально, при проектировании модели оценки ЭН «Экономическое будущее» было представлено экономическим и психологическим результатом. Эмпирически они также представлены в этой установке переменными с наибольшими факторными весами. Важно отметить, что достижение успеха, отнесенное к психологическому результату, превосходит по факторному весу материальное благополучие и богатство, отнесенные к экономическому результату. Еще интересен момент некоторого превосходства материального благополучия над богатством, поскольку материальное благополучие трактуется нами как удовлетворенность матери210 альным состоянием, а богатство – как собственно уровень этого состояния. Эти два момента на примере оценки экономического будущего отражают общий приоритет психологического результата над экономическим или, по крайней мере, их равенство. В целом установка «Экономическое будущее» внутренне согласована – материальное благополучие и богатство, как экономический результат, подкрепляются экономическими средствами: деньги, прибыль, собственность. Установка II. «Экономическое настоящее». Из пяти переменных, включенных в данную установку на уровне предварительной модели, эмпирически в него вошли четыре. Наибольший факторный вес имеет специальность, по которой происходит обучение (0,82), в то время как сам процесс учебы (по факторному весу) отошел на третье место (0,66). Это отражает приоритет выбранной специальности над другими процессами, включенными в учебу в вузе. «Настоящее Я», имея высокий факторный вес (0,69), как бы объединяет выбор специальности и вуза. Факторный вес увлечений (0,41) невысок в сравнении с другими переменными этого фактора, т. е. в структуре фактора «Экономическое настоящее» увлечения оказались наименее значимыми. Иными словами, специальность и учеба в вузе обладают сравнительно низкой привлекательностью. Переменная «стремление зарабатывать», включенная в этот фактор в предварительной модели оценки, вообще не вошла в него по результатам ФА. То есть стремление зарабатывать в непосредственной связи с обучением в вузе оказалась малозначимой. Сказать, что студенты вообще отрицают актуальность этой способности – нельзя, эта переменная вошла в установку VII «Стремление зарабатывать» с максимально высоким весом. Все последующие факторы, в соответствии с предварительной моделью оценки ЭН, относятся к психолого-экономическим средствам и названы по наименованию переменной, имеющей наибольший вес в факторе. Далее ограничимся лишь кратким анализом согласованности переменных в установках. Установка III. «Конкуренция». Переменные «конкуренция» и «экономический риск» в предварительной модели отнесены к группе универсальных экономических средств и имеют наибольший факторный вес. Переменная «налоги» может быть хорошо 211 согласована с установкой «Конкуренция», если обратиться к налоговой реальности современной России как конкуренции или своеобразной борьбы налогоплательщика с налоговыми органами за свое выживание. Налогоплательщик, со своей стороны, стремиться к уклонению от уплаты налога или его части, иначе его бизнес теряет смысл. Налоговый орган, со своей стороны, прилагает все усилия, чтобы выявить и пресечь эти уклонения. Переменные «личная независимость» и «самопрезентация» дополняют друг друга, например, наиболее эффективная «самоконструируемая» самопрезентация обязательно требует личной независимости. Вместе они дополняют установку «Конкуренция» и в дальнейшем будут рассматриваться как психологические средства конкуренции. Установки IV «Бизнес» и V «Работа по найму» определяют альтернативу выбора – либо организация своего бизнеса, либо работа по найму. С одной стороны, это соответствует ролевым предпочтениям в структуре экономических ролей, а с другой, – ставит перед личностью жизненно важную дилемму: организовывать и развивать свой бизнес или искать работу по найму со всеми вытекающими в обоих случаях условиями и последствиями. Установка V «Работа по найму» по составу переменных точно соответствует предварительной модели оценки ЭН – работа, выполнение служебных обязанностей, заработок. Установка IV «Бизнес» включает две исходные переменные – занятие бизнесом и своя фирма – а также дополнен тремя переменными, не включенными в предварительную модель – прибыль, продажи, деньги. Не вызывает сомнения, что эти переменные являются атрибутами бизнеса, и они будут в дальнейшем определять содержание установки «Бизнес». В то же время в эту установку первоначально не вошел один из таких ключевых признаков бизнеса, как прибыль, который был включен в предварительную модель. Объяснением этого факта может служить лишь то, что в представлениях студентов еще нет достаточно четкого понимания прибыли как критерия бизнеса, и этот момент должен быть учтен при разработке учебных модулей ЭН и экономической социализации. Установка VI. «Партнерство». Переменные «партнерство» и «собственность» соответствуют модулю «Универсальные экономические средства» в предварительной модели оценки ЭН, и 212 их внутренняя согласованность не вызывает вопросов. Переменная «признание окружающих» предварительно рассматривалась как компонент психологической цели в модуле «Экономическое будущее», но по результатам ФА в одноименный фактор не вошла. На вопрос о логической уместности этой переменной в установке «Партнерство» мы отвечаем положительно, так как суть переменной не противоречит смысловому содержанию фактора. Переменная «признание окружающих», оставаясь промежуточной психологической целью, приобретает смысл экономического средства обеспечения партнерства в экономических отношениях. Действительно, партнерские отношения возможны лишь тогда, когда в контексте своих собственных интересов признаются и интересы партнера, и тогда встречное признание становится необходимым условием партнерства. Несомненно, общий контекст понятия «признание окружающих» шире партнерских экономических отношений и здесь это понятие может сохранять смысл психологической цели. Однако в рамках психологоэкономического анализа достигнутая цель дает психологический результат, превращаемый в экономическое средство. Что касается переменной «увлечения», то с учетом ее сравнительно низкого факторного веса (а = 0,49), она также может быть рассмотрена как психологическое средство партнерства. Таким образом, переменные, включенные в установку «Партнерство» можно считать внутренне согласованными. Установка VII. «Стремление зарабатывать». В экономическом поведении основными «меновыми» качествами на «личностном рынке» выступают способности человека зарабатывать деньги, и переменная «стремление зарабатывать» имеет в данном факторе наибольший вес (а = 0,71). Тем не менее, установка имеет расширенное толкование в связи с присутствием в ней ряда переменных, которые, на первый взгляд, кажутся не согласованными. Переменные «экономическое будущее», «признание окружающих», личная независимость были предварительно включены в модуль «Экономическое будущее» теста ЭН, как составляющие экономической и психологической цели. Механизм превращения психологической цели в экономическое средство, кратко рассмотренный выше, может быть реализован и в этом факторе, и тогда четыре названные переменные становятся согласованными. 213 Однако сам факт преобразования цели в средство и, тем более его повторение, свидетельствует о том, что в сфере целеполагания существуют некоторые неадекватности. Например, в целевую установку «Экономическое будущее» вошли инструментальные понятия – покупки, деньги, прибыль, собственность, – а в инструментальную установку «Стремление зарабатывать» вошли терминальные понятия – экономическое будущее, признание окружающих, личная независимость. Это говорит о том, что респонденты неосознанно преобразуют некоторые терминальные понятия в инструментальные и наоборот. Таким образом, покупки, деньги, прибыль, собственность становятся целями экономического поведения, а признание окружающих и личная независимость – экономическими средствами. Знак «–», с которым переменная «налоги» включается в эту установку, показывает, что по мере роста способности зарабатывать отношение к налогам ухудшается. Такой результат подтверждается множеством фактов экономической жизни. Если полученные данные считать специфической особенностью экономического сознания исследуемой выборки, то переменные установки «Стремление зарабатывать» могут быть признаны согласованными. Отмеченные сложности целеобразования позволяют рекомендовать позволяют рекомендовать специальный тренинговый курс экономического целеполагания. Установка VIII. «Потребление». Понятие «потребление», задавшее своим факторным весом (а = 0,68) наименование фактора, обобщенно характеризует потребительское поведение. Высокий уровень соответствует расширенному, неограниченному потреблению, а низкий – ограниченному потреблению. В этом смысле переменные «увлечения» (а = –0,58) и «личная независимость» (а = –0,31), вошедшие в установку с обратным знаком, согласуются с его содержанием. Переменные «богатство» и «собственность» являются как бы индикаторами потребления. В целом понятия, включенные в установку «Потребление» можно также считать внутренне согласованными. Таким образом, разработанная модель и адаптированный тест экономической направленности отвечают требованиям валидности и надежности и позволяют определять индивидуальные оценки экономических установок: 214 Fjk = Σi (aij · xik), (8.3) где Fjk – индивидуальная оценка j-й установки к-го респондента; aij – факторная нагрузка i-й переменной j-й установки; xik – индивидуальная оценка i-й переменной к-го респондента; n – число переменных. Средние значения и среднеквадратические отклонения (СКО) экономических установок представлены в табл. 8.2. Таблица 8.2 Ср ед ние оцен к и эк ономич е ск их уст ано вок Экономические установки Средние значения СКО I II III IV V VI VII VIII 56,9 36,5 35,7 35,1 25,1 25,9 16,7 6,9 5,1 3,6 3,5 3,5 3,4 2,5 2,4 2,0 Таблица 8.3 Стандарт изация о це н ок эк ономиче ск их у ст а но вок Стандартный балл 1 2 3 4 5 Экономические установки I II III IV V VI VII VIII <49,2 54,3 59,4 64,5 >64,5 <31,1 34,7 38,3 41,9 >41,9 <30,5 34,0 37,7 41,0 >41,0 <29,9 33,4 36,8 40,3 >40,3 <20,0 23,4 26,8 30,2 >30,2 <22,1 24,6 27,1 28,6 >28,6 <13,1 15,5 17,9 20,3 >20,3 <3,9 5,9 7,9 9,9 >9,9 Средние оценки установок соответствуют их информативности (изменчивости), величина СКО подтверждает нормальный закон распределения оценок внутри установок, что позволяет перейти к стандартным баллам для оценки экономических установок. Границы интервалов для перевода первоначальных оценок в стандартные баллы приведены в табл. 8.3, где величина интервала равна СКО. Полная матрица факторных нагрузок представлена в прил. 1 табл. 2, а краткая интерпретация экономических установок для трех уровней выраженности в прил. 2. 215 8.3. Эмпирическое исследование экономической направленности личности Целью эмпирического исследования является проверка гипотезы в отношении экономической направленности (ЭН) личности – экономическая направленность является ведущим личностным фактором ЭСЛ, обеспечивающим устойчивый экономический ориентир личности в условиях трансформации общества. Высокий уровень экономической направленности соответствует эффективной социализации и более высокому экономическому статусу личности. Исследование проведено в три этапа. На первом этапе выполнена эмпирическая валидизация методики и ее стандартизация. На втором – исследована психологическая структура ЭН с применением соответствующих психологических тестов. На третьем – выполнено исследование ЭН групповых субъектов с разным экономическим статусом в разных экономических условиях (2002–2003 гг.) и (2008–2009 гг.). На первом этапе исследования сформировано несколько экспериментальных групп, которые изначально отличаются по степени экономической социализации. Если для этих групп будет показано достоверное различие по показателям ЭН, тогда эмпирическую валидность методики ЭН можно считать подтвержденной. Методическая проблема заключается в том, что формализованный критерий экономической социализации отсутствует, и мы вынуждены обратиться к приему так называемой кроссвалидизации [Бурлачук, 2003]. В этой связи сделано несколько допущений: 1. У студентов старших курсов социально-экономический статус выше, чем у студентов младших курсов той же самой специальности. 2. У студентов экономических специальностей (экономист, менеджер, предприниматель) уровень экономической социализации выше, чем у студентов гуманитарных специальностей (психолог, социолог, юрист, журналист) тех же курсов. 216 3. У работающих специалистов со средним специальным или высшим образованием со стажем работы более двух лет социально-экономический статус выше, чем у студентов выпускников. 4. У менеджеров производственной сферы и бизнесменов со стажем работы более трех лет социально-экономический статус выше, чем у работающих специалистов. Статистическая гипотеза. С повышением социальноэкономического статуса группового субъекта экономическая направленность этого субъекта имеет достоверную тенденцию к повышению. Для проверки гипотезы и эмпирической валидности методики выполнен расчет значений экономических установок (в баллах) для ряда экспериментальных групп (численность студенческих групп 35–40 чел.): 1. Студенты-психологи, четыре группы: 1, 3, 5-го курсов ЭУ и 3-го курса ПУ. 2. Студенты-менеджеры факультета госуправления ЭУ, две группы: 1-го и 3-го курсов. 3. Студенты-предприниматели, четыре группы: 1, 3, 5-го курсов экономического университета (ЭУ) и 3-го курса педуниверситета (специальность «Технология и предпринимательство). 4. Специалисты производственной сферы со средним специальным или высшим образованием со стажем работы более двух лет, 97 человек. 5. Менеджеры производственной сферы и сферы бизнеса со стажем более трех лет, 36 человек. Результаты расчетов приводятся в прил. 1 табл. 3, на их основании построены гистограммы, наглядно демонстрирующие кросс-групповые различия экономической направленности. На рис. 8.1 показаны оценки экономических установок студентовпредпринимателей. В целом наибольшие оценки имеют студенты 5-го курса, а наименьшие – студенты 1-го курса. Наибольшие отличия соответствуют установке IV «Бизнес» (t = 2,72; p < 0,01) и установке V «Работа по найму» (t = 2,88; p < 0,01). При этом оценки по фактору V существенно выше, чем по остальным факторам и достигают максимальных значений. То есть ведущим фактором экономической направленности для студентов – предпринимателей является направленность на работу по найму. Данный результат 217 Станд.балл отмечен для всех четырех выборок студентов, хотя для студентов-предпринимателей предполагалось доминирование фактора «бизнес». Это объясняется тем, что среди студентов, обучающихся по специальности «Предпринимательская деятельность», личностный ролевой выбор в пользу бизнеса как будущей сферы деятельности делают далеко не все. Многие студенты не сделали фактического выбора, а многие отдают предпочтения работе по найму, так как предпринимательская деятельность для них является психологически неприемлемой. Важным моментом является то, что оценки ЭН для студентов педуниверситета в целом ниже, чем для студентов того же курса экономического университета. Это подтверждает положение о спонтанной экономической социализации, которая, в сочетании с целенаправленной, образует общий результат, в данном случае на уровне экономической направленности. Необходимо отметить качественно сходные результаты для студентовпсихологов (рис. 8.2), а также для студентов-менеджеров, работающих специалистов и менеджеров (рис. 8.3). 5 курсЭУ 3 курсЭУ 3 курсПУ 1 курсЭУ 4 3,6 3,2 2,8 2,4 2 л. за ра ба П т от ре бл ен ие во ер ст тр ем С П ар тн на йм у Би зн ес Pа б. по Э Э ко н. бу ду щ ее ко н. на ст оя щ Ко . нк ур ен ци я Экономические установки Рис. 8.1. Данные теста ЭН для студентовпредпринимателей 218 Станд.балл Общая динамика показателей ЭН соответствует изменениям экономического статуса, что предварительно подтверждает эмпирическую валидность методики на качественном уровне. 5 3 3 1 4 3,6 курсЭУ курсЭУ курс ПУ курсЭУ 3,2 2,8 2,4 2 бл ен ие П от ре .з ар аб С тр ем ер ст во П ар тн на йм у с Pа б. по Би зн е Э ко н. бу ду щ Э ее ко н. на ст оя щ Ко . нк ур ен ци я Экономические установки Рис. 8.2. Данные теста ЭН для студентовпсихологов 219 Станд.балл Предприним Специалист Ст-мен.ГУ-3к Ст-мен.ГУ-1к 4 3,6 3,2 2,8 2,4 2 бл ен ие аб П от ре л. за р тв о С тр ем рс тн е П ар о на йм у с Pа б. п Би зн е ен ци я . ку р Ко н .н ас то ящ Э ко н Э ко н .б уд ущ ее Экономические установки Рис. 8.3. Данные теста ЭН для предпринимателей, специалистов и студентов Для проверки эмпирической валидности было выдвинуто две частных статистических гипотезы: 1. Экономическая направленность студентов имеет тенденцию к повышению общего уровня при переходе от младших курсов обучения к старшим в рамках одной специальности. 2. Экономическая направленность групповых субъектов имеет достоверную тенденцию к повышению при повышении экономического статуса субъекта. В качестве статистического критерия выбран S-критерий тенденций Джонкира, позволяющий выявлять статистическую значимость и направление тенденции зависимых переменных на несвязанных выборках [Сидоренко, 2000]. Расчетное значение S-критерия для группы студентов-предпринимателей (см. прил. 1, табл. 3) составляет Sэм. = 159 (Sкр. = 140, при р = 0,01; Sкр. = 100, при р = 0,05). То есть частная статистическая гипотеза 1 подтверждена (р < 0,01) – экономическая направленность студентовпредпринимателей достоверно повышается по мере перехода от 220 младших к старшим курсам. Таким образом, экономическая направленность является экономической способностью, которая развивается в процессе социализации и является ее психологическим фактором. Расчетное значение S-критерия для группы студентовпсихологов (рис. 8.2) составило Sэм. = 172 (р < 0,01), что дополнительно подтверждает выдвинутую гипотезу 1 – экономическая направленность студентов-психологов достоверно (р < 0,01) повышается по мере перехода от младших курсов к старшим. Важно отметить, что значимость выявленных тенденций у студентов-психологов выше, чем у студентов-предпринимателей. Это объясняется тем, что начальный уровень ЭН у первых существенно ниже, что определяет более высокий темп экономической социализации. Для проверки частной статистической гипотезы 2 на основании данных (см. прил. 1, табл. 3) определены средние показатели факторов ЭН для групповых субъектов с разным экономическим статусом – студенты-психологи (см. рис. 8.2), студенты-менеджеры (см. рис. 8.3), студенты-предприниматели (см. рис. 8.1), работающие специалисты и бизнес-менеджеры (см. рис. 8.3). Названные группы расположены в порядке повышения экономического статуса, расчетное значение S-критерия составило Sэм. = 156 (р < 0,01). Статистическая гипотеза 2 подтверждена – выявлены достоверные тенденции (р < 0,01) к повышению общего уровня ЭН по мере повышения экономического статуса субъекта. Таким образом, эмпирическая валидность методики диагностики ЭН подтверждена, показано, что экономическая направленность личности достоверно повышается при повышении экономического статуса субъекта социализации. На втором этапе выполнено исследование психологической структуры экономической направленности, применялся ряд психологических тестов – СПА Даймонда – Роджерса, самоактуализационный тест (САТ), тест социального интеллекта Гилфорда (СИ). Одновременно проверялась конструктная валидность методики. Определенная сложность в подборе методик была обусловлена тем, что ранее тестов для диагностики экономической направленности не было, и само определение понятия экономической направленности было дано лишь в настоящей работе в рам221 ках концепции экономической социализации. Результаты представлены в табл. 8.4–8.7. Таблица 8.4 Корреляция эк ономич ес к их ус та но вок с о ш кал а ми СПА ( n = 39) Шкалы СПА Адаптация Принятие себя Принятие других Эмоциональный комфорт Интернальность Стремление к доминированию Экономические установки I II III IV V VI VII VIII 0,5 0,68 0,53 0,54 - 0,63 0,56 - 0,62 0,53 - 0,57 0,6 0,76 0,71 - - 0,53 0,52 - - - 0,5 - - 0,56 - 0,63 - - - 0,53 0,68 - - 0,62 - Наибольшую связь с показателями социально-психологической адаптации демонстрируют установки «Способность зарабатывать», «Экономическое настоящее» и «Бизнес». Фактор «Потребление» вообще не проявил связи с показателями СПА, у установки «Конкуренция» «Экономическое будущее» связь минимальна. В обсуждении результатов важно отметить, что шкала СПА «Адаптация» наиболее полно представлена в факторной модели ЭН, – стремление зарабатывать может считаться наиболее выраженной способностью к общей социальной адаптации (r = 0,76; p < 0,001). Весь адаптационный потенциал ориентирован на экономическое настоящее и слабо связан с представлениями или ориентирами в будущем. Потребительское поведение не вызывает проблем социальной адаптации. Ключевые рыночные установки – «Конкуренция», «Бизнес», «Стремление зарабатывать», – имеют в своей психологической основе стремление к доминированию, а партнерство – принятие других. В целом психологическое содержание экономических установок, полученное на основе СПА можно считать согласованным и приемлемым. Данные табл. 8.4 дополняют психологическое содержание факторной модели ЭН. Представления об экономическом настоящем и экономическом будущем обладают наибольшим потенциалом самоактуализации (табл. 8.5). В то же время установки «Бизнес» и «Работа по 222 найму» минимально связаны с показателями самоактуализации, то же касается потребления. Из конкретных показателей САТ наибольшую связь с факторами ЭН имеют потребность в познании, креативность и способность к познанию, что отражает общую связь экономической направленности личности с познавательной сферой. Таблица 8.5 Корре ляция фак т оров Э Н с о ш ка ла ми САТ ( n < 0, 01) Шкалы САТ Экономические установки II III IV V VI VII I Ориентация во времени Ценности Взгляд на природу челов. Потребность в познании Креативность Автономность Способность к познанию Самопонимание Аутосимпатия Контактность Гибкость 0,38 0,35 0,46 0,41 - 0,44 0,38 0,36 0,43 - 0,34 0,46 - 0,32 0,38 0,44 0,34 0,36 - 0,45 - VIII - 0,41 0,43 0,34 0,39 0,55 -0,45 0,42 - - Для исследования связей экономических установок с факторами социального интеллекта по Дж. Гилфорду (СИ) проведен корреляционный анализ, результаты которого представлены в табл. 8.6. В целом, связи факторов СИ и ЭН положительные, за исключением установки VIII «Потребление», т. е. развитие социального интеллекта приводит к развитию экономической направленности. Это дает возможность дополнительно формировать экономическую направленность с применением упражнений или учебных модулей по развитию СИ. Таблица 8.6 Р ез у л ьт а т ы к оррел я ционног о а на л и з а фа к т оро в ЭН и СИ Экономические установки Факторы СИ I II III IV V VI VII VIII I II 0,13 0,25* - 0,34** 0,27* 0,15 0,13 0,25* - 0,24* -0,14 -0,31** 223 III IV КО * 0,23* - 0,23* 0,36** 0,15 - 0,23* 0,24* - -0,23* p < 0,05; ** p < 0,01 Наибольшие связи с СИ показал фактор III «Конкуренция». В качестве примера выполним более детальный анализ связей этого фактора с показателями СИ. Три субтеста СИ (I, II, IV), а также композитная оценка (КО) имеют достоверные статистические связи с этим фактором. Можно предположить, что способность предвидеть последствия поведения, лежащая в основе этого фактора СИ, обеспечивает наибольший вклад в формирование общей конкурентоспособности. Однако если мы обратимся к структуре связей (табл. 8.7), то увидим, что связь между экономической установкой III и СИ исчерпывает переменной «конкуренция» (r = 0,37). 224 Таблица 8.7 Корреляция эк о но мич ес к о й ус тановк и III «К о н к у р е нц и я » c CИ Переменные экономические установки III Конкуренция Экономический риск Налоги Личная независимость Самопрезентация Факторы СИ Фактор. нагрузка I II III IV КО 0,72 0,67 0,58 0,47 0,41 0,37 - 0,22 0,21 - - 0,36 0,24 0,32 0,31 0,24 - Фактор III СИ вообще не связан с переменными экономической установки «Конкуренция», т. е. последние не зависят от вербальной экспрессии (фактор III СИ). Отметим также, что такая важная особенность ЭН как экономический риск, вообще не зависит от социального интеллекта, хотя умозрительно такая зависимость должна присутствовать. Чем можно объяснить такой результат? На наш взгляд, тем, что данные оценки ЭН являются композитными, т. е. включают в себя оценки ценности, потенции и активности (ЦПА), которые могут нивелировать друг друга при суммировании. Приведем некоторые результаты корреляционного анализа семантических шкал (ЦПА) переменных ЭН с факторами СИ. Например, переменная ЭН «экономический риск» по шкале «Потенции» имеет связь с фактором I СИ (r = 0,22; p < 0,05). То есть понятие «экономический риск» в оценках-ассоциациях «глубокое», «тяжелое», «сильное» и др., составляющих шкалу семантического дифференциала «потенции», связано со способностью предвидеть последствия поведения. Актуальная способность предвидеть последствия поведения «вырастает» не из актуальной активности или ценностей, но из глубинного потенциала, эксплицированного соответствующей шкалой СД. Среди семантических шкал ЭН (ЦПА) наибольшей информативностью связей с СИ обладает шкала «Потенции», она захватывает все шесть модулей переменных ЭН, при этом степень связанности оценивается как средняя (p < 0,05) и высокая (p < 0,01). Наибольшими связями по этой шкале с факторами СИ обладают 225 такие переменные, как «конкуренция» (r = 0,35), «самопрезентация» (r = 0,35), «занятие бизнесом» (r = 0,33), «признание окружающих» (r = 0,31), «выполнение служебных обязанностей» (r = 0,27). Обращаясь к определению СИ как способности познания поведения других людей и себя, отметим, что эта способность в большей степени обусловливает названные переменные ЭН в контексте потенций и силы личности. Здесь уместно вернуться к представлениям о динамическом и смысловом аспектах направленности, и мы видим явное доминирование в связях с СИ динамических аспектов над смысловыми. Динамические представлены шкалами «Потенции, активность», смысловые – шкалой «Ценности». Эти результаты становятся вполне объяснимыми, если учесть, что социальный интеллект характеризует общие способности познания, и это действительно соответствует скорее динамическим тенденциям личности, чем смысловым. Отметим отрицательные связи некоторых переменных ЭН с факторами СИ. Например, ценностные оценки понятий «специальность» и «богатство» имеют отрицательную связь с факторами III и IV СИ (r = –0,25; r = –0,21), хотя величина связи на пределе значимости (р < 0,05). Например, оценки потенции понятий «настоящее Я» и «заработок» отрицательно связаны с фактором IV СИ (r = –0,21; r = –0,22). Отметим еще один важный момент – если переменная имеет отрицательную связь с фактором СИ по одной шкале, то по другим шкалам связи, и положительные и отрицательные, отсутствуют. Это говорит о том, что отрицательные связи переменных ЭН и факторов СИ не противоречивы и не имеют доминирующих тенденций. В целом, исследование психологической структуры самих экономических установок как структурных составляющих направленности показало: 1. Психологическим содержанием экономических установок является устойчивая экономическая ориентация личности в условиях трансформации общества, что подтверждает теоретическую часть гипотезы в отношении экономической направленности. Устойчивая экономическая ориентация личности обеспечивается адекватным соотношением следующих экономических установок: «Экономическое настоящее» – «Экономическое будущее»; 226 «Бизнес» – «Работа по найму»; «Конкуренция» – «Партнерство»; «Стремление зарабатывать» – «Потребление». 2. Ведущие экономические установки – «Экономическое будущее» и «Экономическое настоящее» и их соотношение отражают динамические тенденции экономической мотивации. «Экономическое настоящее» наиболее выражает общие тенденции к адаптации, «подкрепленные» тенденциями самоактуализации личности. В «Экономическом будущем» преобладают тенденции самоактуализации, обусловленные социальным интеллектом. 3. Базовый экономический выбор между работой по найму и предпринимательством представлен экономическими установками «Работа по найму» и «Предпринимательство». Данный выбор сопровождается симметричными тенденциями, представленными в экономических установках (рис. 8.1–8.3), что отражает инвариантность психологических механизмов адаптации как в сфере бизнеса, так и в сфере работы по найму. В то же время предпочтения, отдаваемые бизнесу, соответствуют динамическим тенденциям самоактуализации (креативность, автономия). 4. Сопоставление экономических установок «Конкуренция» и «Партнерство» может рассматриваться как обобщенное психологическое средство экономической социализации личности. Динамические тенденции конкуренции соответствуют повышенному социальному интеллекту и самоактуализации (ценности, способность к познанию), а динамические тенденции партнерства соответствуют более широкому социально-психологическому спектру, включающему шкалы СПА (принятие других, адаптация), САТ (креативность, потребность в познании, самопонимание), СИ (способность предвидеть последствия поведения). На третьем этапе выполнено эмпирическое исследование экономической направленности групповых субъектов с разным социально-экономическим статусом. Целью исследования является проверка исходной гипотезы – экономическая направленность является ведущим личностным фактором экономической социализации, обеспечивающим устойчивый экономический ориентир личности в условиях трансформации общества. Высокий уровень экономической направленности соответствует эффективной экономической социализации и более высокому экономическому статусу личности. 227 Для проверки гипотезы выполнена оценка экономической направленности у четырех групповых субъектов с разным статусом: предприниматели – 38 чел., госслужащие – 45 чел., специалисты предприятий – 43 чел., безработные – 35 чел. (2008–2009 гг.). Данные в стандартных баллах (интервал от 1 до 5) представлены в табл. 8.8 и в виде гистограммы на рис. 8.4. Наибольший уровень экономических установок у предпринимателей (3,9; 3,6; 3,4), наименьший – у безработных (2,1; 2,3; 2,4). Госслужащие и специалисты занимают промежуточное положение по среднему уровню установок. Наибольшие различия оценок между группами отмечается по установкам «Конкуренция», «Бизнес», «Работа по найму», наименьшие – по установке «Экономическое будущее». Таблица 8.8 Эк ономическ ие у ст а н овк и г рупповых суб ъект ов с раз ным эко но ми ч е ск им с та т усо м Статус экономического субъекта Экономические установки (в стандартных баллах) I Предприниматель 3,2 Государственный 2,8 служащий Работающий специалист 2,8 Безработный 2,7 II III IV V VI VII VIII 2,8 3,6 3,9 2,9 3,4 3,3 3,0 3,0 3,0 3,0 3,8 3,2 3,1 3,2 2,6 2,4 2,5 2,1 3,2 2,4 3,4 2,8 2,6 2,5 2,8 2,6 2,7 2,3 Наибольшие «перепады» оценок по сопоставимым установкам проявляются между бизнесом и работой по найму во всех группах: у предпринимателей (1,0), госслужащих (0,9), специалистов (0,2), безработных (0,4). У специалистов они дополняются несущественным различием между экономическим будущим и настоящим (0,2), а у безработных – между конкуренцией и партнерством (0,4). Наименьшие различия по сопоставимым установкам отмечается у предпринимателей – по конкуренции и партнерству (0,2), у госслужащих – по стремлению зарабатывать и потреблению (0,1), у специалистов – по конкуренции и партнерству (0,1), у безработных – по стремлению зарабатывать и потреблению (0,3). 228 Предприн Госслуж Спец-ты Безработн 4,0 Станд.балл 3,6 3,2 2,8 2,4 2,0 тв о тр ем л. за ра П б от ре бл ен ие С П ар тн ер с на йм у ес из н Б Pа б. по Э ко н. бу ду щ Э ее ко н. на ст оя щ Ко . нк ур ен ци я Экономические установки Рис. 8.4. Экономические установки групповых субъектов с разным экономическим статусом (2008 2009 гг.) Обсуждение результатов исходит из принятого положения, что у предпринимателей экономический статус более высокий, а у безработных – низкий. Предприниматели делают однозначный ролевой выбор в пользу бизнеса, хотя работа по найму окончательно не отрицается, это отражает «пути отхода» на случай разрыва с бизнесом. Экономическое будущее (3,2) оценивается существенно выше, чем настоящее (2,8), что при умеренном потреблении (3,0) обеспечивает высокую надежду на будущее и инвестиционный потенциал. Партнерство и конкуренция являются ведущими установками, равноценными для ведения бизнеса. В целом, сочетание установок группы предпринимателей адекватно отражает экономическую направленность личности, социализированной в сфере бизнеса. У госслужащих ведущая установка – работа по найму (3,8), что соответствует их экономическому статусу. Бизнес как ролевая альтернатива не отрицается (3,0), хотя выбор в пользу РН не может считаться конфликтным. Экономические перспективы оцениваются как малоблагоприятные (2,8), возможно в сфере бизнеса. Потребление (3,2) несуществен229 но выше стремления зарабатывать (3,0). В целом, сочетание установок характеризует представителей группы госслужащих в сфере экономической направленности. У специалистов «Бизнес» (3,2) может конкурировать с «Работой по найму» (3,4), так как предпочтения в пользу РН минимальны. «Экономическое будущее» (2,8) выше «Экономического настоящего» (2,6), что может поддерживать надежды на бизнес, однако в связи с низкой «Конкуренцией» (2,6) смена роли «Работа по найму» на «Бизнес» может оказаться лишь компенсаторным намерением. Сочетание установок отражает повышенное противоречие в сфере ЭН. У безработных все оценки ниже, чем в других группах. Это отражает общее социальное недоверие и разочарование, сниженный мотивационный потенциал. Абсолютно низкие оценки конкуренции (2,1) являются отличительным признаком группы. Умеренная оценка стремления зарабатывать (2,6) и «Экономического будущего» (2,7) становятся личностным ресурсом в поиске работы по найму. Характер и уровень профиля ЭН отражает наименее благоприятную модель экономической социализации личности. Наибольшие различия с другими группами по установкам «Конкуренция», «Бизнес» и «Работа по найму» могут стать основанием для программ социально-психологической коррекции. Для статистической проверки гипотезы о тенденции повышения общего уровня ЭН при повышении экономического статуса группового субъекта выполнен расчет S-критерия Джонкира [Сидоренко, 2000], Sэм. = 240 (p < 0,01). Статистическая гипотеза подтверждена на уровне значимости p < 0,01, – экономическая направленность является ведущим фактором экономической социализации личности и обеспечивает экономический ориентир в условиях трансформации общества. В таблице 8.9 и на рис. 8.5 представлены данные ЭН групповых субъектов с разным экономическим статусом, период исследования 2002–2003 гг. Целью анализа является выявление специфических особенностей ЭН, присущих групповым субъектам в этот период, а также определение различий, которые можно отнести к влиянию социально-экономических условий. В качестве групповых субъектов выступают предприниматели со стажем более трех лет – 33 чел., 37 – госслужащие (работники областной 230 администрации), 47 – специалисты (работники предприятий и организаций), 45 – студенты разных специальностей. 231 Таблица 8.9 Эк ономическ ие у ст а н овк и г рупповых суб ъект ов с раз ным эко н омиче ск им с та т ус ом ( 2002–2003 гг .) Статус экономического субъекта Предприниматель Государственный служащий Работающий специалист Студент I Экономические установки (в стандартных баллах) III IV V VI VII II VIII 2,9 2,5 3,3, 3,8 2,3 3,0 3,5 3,8 3,0 2,9 2,4 2,5 3,9 2,8 3,2 3,4 2,3 2,4 2,3 2,7 2,6 2,5 2,6 3,0 3,5 3,2 3,0 2,9 2,6 2,8 2,5 2,8 Предприн Госслуж Спец-ты Студенты 4,0 Станд.балл 3,6 3,2 2,8 2,4 2,0 тв о тр ем л. за ра П б от ре бл ен ие С ар тн ер с йм у П на ес из н Б Pа б. по Э ко н. бу ду щ Э ее ко н. на ст оя щ Ко . нк ур ен ци я Экономические установки Рис. 8.5. Экономические установки групповых субъектов с разным экономическим статусом (2002 2003 гг.) У предпринимателей в наибольшей степени выражены экономические установки – «Конкуренция» (3,9), «Бизнес» (3,8), «Потребление» (3,8), в наименьшей – «Работа по найму» (2,3), «Экономическое настоящее» (2,5), «Экономическое будущее» (2,9). Ведущей экономической установкой для предпринимателей выступает «Конкуренция» (3,9), которая незначительно превы232 шает «Бизнес» (3,8). «Работа по найму» (2,3) почти полностью отрицается, «Потребление» (3,8) превышает «Способность зарабатывать» (3,5). «Партнерство» (3,0) как средство деловых отношений отступает на второй план в сравнении с «Конкуренцией» (3,8). «Экономическое будущее» (2,9) превышает «Экономическое настоящее» (2,5), при этом обе оценки находятся в зоне умеренных значений. В целом, общий уровень ЭН снижен в сравнении с периодом 2008–2009 гг. за счет экономических установок I, II, V. Также существенно отличается структура ЭН, что подтверждает влияние социально-экономических условий на ЭН в целом как ведущий внутренний фактор экономической социализации. У госслужащих в наибольшей степени выражены установки – «Работа по найму» (3,9), «Потребление» (3,4), «Стремление зарабатывать» (3,2), в наименьшей степени выражены «Конкуренция» (2,4), «Бизнес» (2,5), «Партнерство» (2,8). Ведущая установка – «Работа по найму» – соответствует групповой принадлежности. «Потребление» (3,8) выше «Стремления зарабатывать» (3,2), «Экономическое будущее» (3,0) незначительно превышает «Экономическое настоящее» (2,9). В целом профиль ЭН может считаться типичным для чиновника данного социально-экономического периода. У специалистов в наибольшей степени выражены «Работа по контракту» (3,5), «Партнерство» (3,0), «Стремление зарабатывать» (2,6), в наименьшей – «Экономическое будущее» (2,3), «Конкуренция» (2,3), «Экономическое настоящее» (2,4). У специалистов средний уровень ЭН, в сравнении с периодом 2008– 2009 гг. существенно снижен, что отражает их мотивационный отклик на текущую экономическую ситуацию. «Экономическое будущее» (2,3) ниже «Экономического настоящего» (2,4), т. е. экономическая перспектива отсутствует. Оценки нескольких установок – «Экономическое будущее», «Стремление зарабатывать», «Потребление» – соответствуют абсолютно низким значениям в сравнении с другими группами. Студенты. В наибольшей степени выражены экономические установки: «Работа по найму» (3,2), «Бизнес» (3,0), «Партнерство» (2,9), в наименьшей – «Конкуренция» (2,5), «Экономическое настоящее» (2,6), «Экономическое будущее» (2,7). Соотношение установок «Работа по найму» и «Бизнес» адекватно групповой принадлежности, – вторая выступает как весомое до233 полнение к первой, т. е. существенная часть студенческой группы (30–35 %) предварительно отдает предпочтение бизнесу в ролевом выборе. «Партнерство» (2,9) превосходит «Конкуренцию» (2,5), а «Экономическое будущее» превосходит «Экономическое настоящее». «Стремление зарабатывать» (2,8) и «Потребление» (2,8) выражены умеренно и равны, что отражает некоторые амбиции на заработки, связанные с экономическим будущим и адекватные потребительские запросы. Для статистической проверки гипотезы о повышении общего уровня ЭН при повышении экономического статуса группового субъекта выполнен расчет S-критерия Джонкира, Sэм. = 62 (р > 0,05). Гипотеза не подтверждена на приемлемом уровне значимости, хотя эмпирическое значение критерия близко к минимальному критическому уровню (Sкр. = 64 при р = 0,05). Это отражает специфику социально-экономической ситуации периода 2002–2003 гг., для которой в большей степени характерны неопределенность и неясность, что на социально-психологическом уровне проявляется в снижении экономической направленности в целом, т. е. расстройстве устойчивой экономической ориентации, а также в снижении степени дифференциации экономических субъектов по критерию экономической направленности. Проведенные сравнительные исследования в целом показали соответствие уровня и профиля ЭН принадлежности к группе с разным экономическим статусом, что позволяет окончательно подтвердить выдвинутую гипотезу. Уровень и структура экономической направленности личности изменяются под воздействием социально-экономических условий, развиваются в процессе экономической социализации и предопределяют экономический статус ее субъекта. Полученные эмпирические результаты позволяют представить оценки психологической готовности к экономической деятельности по данным ЭН как частный критерий ЭСЛ (табл. 8.10). Таблица 8.1 0 Уровень психол ог ич еской г от овн о ст и по данным Э Н Уровень готовности Низкий 234 Экономические установки I II III IV V VI VII VIII < 49,2 < 31,1 < 30,5 < 29,9 < 20,0 < 22,1 < 13,1 < 3,9 Ниже среднего Средний Выше среднего Высокий 54,3 59,4 64,5 > 64,5 34,7 38,3 41,9 > 41,9 34,0 37,7 41,0 > 41,0 33,4 36,8 40,3 > 40,3 23,4 24,6 15,5 5,9 26,8 27,1 17,9 7,9 30,2 28,6 20,3 9,9 > 30,2 > 28,6 > 20,3 > 9,9 Итак, экономическая направленность личности является ведущим системообразующим психологическим фактором экономической социализации личности, обеспечивающим устойчивый экономический ориентир личности в условиях трансформации общества. Разработанная методика позволяет выявлять экономическую направленность и давать ее качественную и количественную оценку. На основании экспликации смыслов (смысловой отклик) распространенных экономических значений, реализована возможность оценивания экономических установок как динамических тенденций, ориентированных на ожидаемую полезность, что отвечает требованиям экономического критерия. Сравнительные исследования в целом показали соответствие уровня и профиля ЭН принадлежности к группе с разным экономическим статусом, что позволяет окончательно подтвердить выдвинутую гипотезу. Уровень и структура экономической направленности личности изменяются под воздействием социальноэкономических условий, развиваются в процессе экономической социализации и предопределяют экономический статус ее субъекта. Полученные эмпирические результаты позволяют представить показатели психологической готовности по данным экономической направленности как частный критерий экономической социализации. В целом, проведенное исследование показало валидность и надежность разработанной модели экономической направленности личности, представленной восемью экономическими установками, а также позволило выявить психологическое содержание экономических установок. Исследование подтвердило выдвинутую гипотезу и положение, вынесенное на защиту: Экономическая направленность представлена рядом парных экономических установок, адекватно отражает экономическое будущее и является ведущим фактором экономической социализации личности, обеспечивает устойчивую экономическую ориентацию личности в условиях трансформации общества. В качестве экономического ориентира выступает базовая установка «Экономи235 ческое будущее» – «Экономическое настоящее», в качестве соотношения экономических установок: «Бизнес» – «Работа по найму»; «Конкуренция» – «Партнерство»; «Стремление зарабатывать» – «Потребление». Высокий уровень ЭН достоверно связан с более эффективной социализацией личности и повышает ее экономический статус. Индивидуальные особенности ЭН выражаются в экономических установках личности и обуславливают экономический статус личности. Экономическая направленность развивается в процессе социализации и может выступать частным критерием психологической готовности к экономической деятельности. Глава 9 Я-КОНЦЕПЦИЯ КАК ФАКТОР И МЕХАНИЗМ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ СОЦИАЛИЗАЦИИ Процесс социализации личности неизбежно связан с формированием, развитием или модификацией «Я-концепции» личности, в которой интегрируются, в первую очередь, представления человека о самом себе и своем месте в окружающем мире. Субъект описывает себя в тех же категориях, в которых он описывает любые другие окружающие его социальные объекты. Сама способность относить себя к социальному объекту и относиться к себе как к объекту является одним из главных результатов социализации личности. 9.1. Рабочая модель концепции 236 Я- Первые представления о двух инстанциях «Я» связаны с именем У. Джемса: «Я» как субъект выступает и переживается как источник активности, как центр происходящих событий. С этим связано переживание собственной тождественности, а также целостности себя как отдельного субъекта и источника действий, что проявляется в конкретных феноменах восприятия – обобщенности, константности, целостности и предметности перцептивного образа [Джемс, 1991]. С. И. Розум связывает переживание «Я» как субъекта с кодификацией себя как субъекта в момент, предшествующий осознанному действию или деятельности или осознанию своего переживания [Розум, 2007]. Понятие «Я», отмечает И. Кон, соотносится и нередко сливается, с одной стороны, с понятием личности, а, с другой – с понятием самосознания. Переживание себя как объекта Т. Шибутани связывает с «органическими основами Я-концепции». В нее входит, прежде всего, схема тела, ощущения, исходящие от тела в данный момент, а также восприятие своего тела посредством зрения [Шибутани, 1998]. Актуальные ощущения и образы зрительного восприятия, однако, нагружены оценками, основывающимися на принятых личностью нормах и ценностях и, следовательно, связаны с логическим концептом самого себя. Логический концепт «Я» представляет собой понятие «Я», то есть систему описаний различных аспектов «Я» в общепринятых категориях [Розум, 2007]. Двухкомпонентная структура Я воспроизводится и в другой теоретической схеме – теории личности К. Роджерса. Придерживаясь феноменологического подхода в понимании личности человека, Роджерс рассматривал «Я» как часть феноменологического поля, которое представляет собой систему индивидуальных представлений о мире [Роджерс, 1994]. Следовательно, «Я-концепция» по Роджерсу – это то, как сам себя представляет человек. Роджерс пришел к выводу, что движущей силой развития личности является ее стремление к более совершенному, с ее точки зрения, «Я», которое он назвал «Я-идеальным». Таким образом, «Я» приобрело двухкомпонентную структуру, состоящую из «Я-реального» и «Я-идеального», каждое из которых представляет собой субъективное представление о себе. Данная схема может применяться в качестве рабочей модели в связи с возможностью ее практической реализации. 237 Гораздо более сложную структуру «Я-концепции» предложил Р. Бернс. В его теоретической схеме глобальная «Я-концепция», как и у У. Джемса, распадается на «Я-сознающее» и «Я» – как объект. Взаимодействие между всеми перечисленными компонентами структуры «Я» в конечном итоге порождает «Я-концепцию как совокупность установок на себя». Установки на себя проявляются в трех модальностях — реальном, идеальном и зеркальном «Я». В версии А. А. Налчаджяна «Я-концепция» состоит из девяти подструктур. Сюда входят схема тела (телесный «Я-образ»), настоящее (актуальное) Я», «динамическое Я» (тип личности как цель), «фантастическое Я» («желаемое Я»), «идеальное Я» (моральный образец «Я»), «возможное Я», «идеализированное Я» (приятный образ «Я» сейчас), представляемые «Я» (выставляемые напоказ маски с целью сокрытия отрицательных представлений) и, наконец, «фальшивое Я» [Налчаджян, 1988]. Такое количество подструктур представляется слабо обоснованным теоретически и несет в себе известную долю субъективизма автора. В изложении Т. Шибутани «Я-коцепция» – это частный случай так называемой персонификации. Т. Шибутани дает описание пяти измерений «Я-концепции»: – степень интеграции «Я-концепции»; – уровень ее осознания; – ее стабильность; – самооценка; – степень согласия относительно данной персонификации [Шибутани, 2000]. Несмотря на то что эти «измерения» тоже имеют разнородную природу, они по своему содержанию соответствуют целостному представлению о «Я-концепции», как о субъективном феномене – значении самого себя для самого себя. В данном случае нас интересуют экономические значения, предопределяющие экономические смыслы. С. И. Розум [Розум, 2007] рассматривает «Я-концепцию» как «обобщенное значение себя как объекта для себя как субъекта», которое разворачивается в «тройственный морфизм»: а) как предметное значение «Я», состоящее из обобщенного чувственного образа «Я»; б) как образа субъективных действий по отношению к себе как объекту; и в) как обобщенное чувство по отно238 шению к себе [Там же, с. 185]. Здесь в качестве обобщенного значения для исследования экономической социализации могут выступать экономические понятия. Автор считает, что в данном случае речь идет о «психологическом концепте Я, который сливается в сознании человека с логическим концептом, в котором определение себя осуществляется в соответствии с принятыми самим же субъектом конвенциональными (нормативными) категориями» [Там же, с. 187]. Если «Я-концепция» – это конвенционально определенное значение, то eго (и ее) формирование в субъективном пространстве должно происходить так же, как и формирование любых других значений – в знаковой ситуации, т. е. в совместной деятельности и общении. Данный подход представляется нам обоснованным теоретически и достаточным для исследования социализации на уровне «Я-концепции» как формирования и личностного принятия конвенциальных значений в трех обозначенных сферах, что соответствует экономической социализации сознания. Экономическая конвенциальность предполагает субъективное принятие экономических норм. В процессе социализации «Я», несомненно, участвует и как субъект, и как объект. Объект – источник социального опыта, носитель свойств, соответствующий позиции «значимый другой»; субъект – переживающий «приемник» социального опыта, копирующий и воспроизводящий опыт объекта. Кроме того, «Я-субъект» воспринимает как бы два «Я-объекта», «два неразделенных источника» социализации – себя как источник познания (как другого), а также себя как носителя определенных значений. Неразделимость источников, несмотря на их принадлежность к разным объектам, обусловлена целостностью самого субъекта [Розум, 2007]. Данная схема «тройной морфологии» значения, в том числе себя и другого для себя, позволяет акцентировать именно личностный аспект социализации как формирование системы личностных смыслов Непосредственные переживания в процессе одновременного взаимодействия с самим собой и значимым другим позволяет присваивать, принимать или отторгать в процессе социализации значения, конгруэнтные для «себя-объекта» и «значимого другого». Роль подкреплений выполняют значимые переживания, которые задают «метки» личностных смыслов и отражают индиви239 дуальную ценность приобретаемых значений. Данная «тройная морфология» образует систему селекции значений, первоначально идущих от «значимого другого», в качестве которого может выступать обобщенная модель экономического (материального) благополучия. Имеется еще одна сторона одновременности, которая также переводит знаковую ситуацию в систему личностных смыслов. Это одновременность себя и как объекта, и как субъекта. Субъект выступает как деятель в ролях и как участник взаимодействия по поводу этих ролей-деятельностей, в процессе которых переживание социальной оценки превращает социальное значение в значение для себя. Таким образом, «Я-концепция» как значение самого себя для себя формируется в совместной деятельности субъекта и объекта социализации. Обобщенное представление о себе в структуре «Я-концепции» образуется в результате многократного повторения совместной деятельности в типовых знаковых ситуациях, где значимым другим оцениваются качества субъекта [Розум, 2007]. Данное положение согласуется с методологическим положением о деятельностной социализации, принятым ранее По мнению С. Л. Рубинштейна, «Я-концепция» является тем «внутренним условием», которое определяет поведение человека при действии внешнего условия, что дает основания для усвоения социального опыта и вхождения в систему социальных связей. По внешнему поведению можно судить с той или иной степенью вероятности об особенностях «Я-концепции», которая трансформируется в процессе социализации и может выступать ее психологическим фактором, механизмом и эффектом. Так, например, уровень собственного достоинства, являясь одним из измерений «Я-концепции», безусловно, является конструктом, описывающим некую область невидимого мира, которая, как внутреннее условие, может быть обнаружена только во внешних формах поведения [Рубинштейн, 2001]. Люди с высоким уровнем собственного достоинства руководствуются собственными стандартами, не оскорбляя при этом окружающих; не очень разочаровываются, если другие с ними не согласны; спокойно принимают похвалу, если они ее заслуживают; если терпят неудачу, то не занимаются самобичеванием; одинаково ровно относятся к людям независимо от их социального статуса и т. д., что соответствует роли высокой 240 самооценки в процессе социализации в условиях повышенных социальных рисков. В исследовании О. Коннер были установлены связи между родительской позицией по отношению к ребенку и именно внешне наблюдаемыми или предполагаемыми на основе наблюдения качествами ребенка. Так, по данным указанного автора, принятие и любовь приводит к формированию чувства безопасности и нормальному развитию личности. Явное отвержение — к агрессивности, преступному поведению и эмоциональной недоразвитости. Излишняя требовательность формирует чувство фрустрации и неуверенности в себе. Чрезмерная опека отзывается в форме инфантилизма, особенно в социальных отношениях, неспособности к самостоятельным действиям [Столин, 1983]. В терминах значений эти зависимости можно описать как прямые соответствия между поведением родителей и формирующимся представлением (значением себя) о себе у ребенка. В частности, принятие и любовь приводит к формированию значения себя, выражаемому в терминах «Я достаточно ценен», «Мне можно доверять», «Я могу доверять самому себе». Явное отвержение порождает значение себя как малоценного, асоциального, никчемного субъекта, которому следует приложить много усилий, чтобы доказать свою ценность. Формула «Я-концепции» при излишней требовательности — «Я не имею прав на собственные желания, а что бы я ни сделал — все получается плохо». При чрезмерной опеке эта формула приобретает вид: «Я сам себе не хозяин, и поэтому решения должны принимать более авторитетные люди» [Розум, 2007, с. 193]. Венгерские авторы И. Раншбург и П. Поппер также отмечают зависимости между родительским поведением и формированием «Я-концепции». Они связывают формирующуюся «Я-концепцию» с такими реакциями родителей, которые они назвали «положительной (или отрицательной) стимуляцией компетенции», которую можно выразить формулами «Ты можешь» и «Ты не можешь». Систематическое преобладание той или иной формы стимуляции приводит к формированию у ребенка представления о себе как о способном или неспособном к самостоя241 тельным действиям человеке. При этом выстраиваются описанные ниже последовательности. 1. Положительная стимуляция компетенции «Ты можешь» – укрепление веры в свои силы – положительное мнение о себе – развитие внутреннего контроля (самоконтроля) – принятие ответственности – самостоятельность – личность, уверенная в себе. 2. Отрицательная стимуляция компетенции «Ты не можешь» – ослабление веры в свои силы – отрицательное мнение о себе – ориентация на внешний контроль – боязнь ответственности – зависимость – личность, неуверенная в себе [Раншбург, Поппер, 1983]. Родительское влияние на будущую экономическую социализацию может проявляться через систему самооценки, включающей экономические значения и смыслы. В. В. Столин сформулировал наиболее важные категории самосознания ребенка, которые усваиваются им благодаря общению с родителями, а также механизмы межличностного взаимодействия, посредством которых происходит усвоение этих категорий. К содержанию категорий, усваиваемых ребенком, В. В. Столин относит: 1) ценности и нормы, по которым ребенок начинает оценивать самого себя, в том числе стандарты выполнения тех или иных действий, и моральные нормы; 2) образ самого себя, как обладающего теми или иными способностями и качествами, представлениями; 3) «отношение к ребенку и конкретную оценку ребенка родителями как эмоциональную, так и интеллектуальную, которая затем определяет самооценку ребенка»; 4) чужую самооценку (прежде всего родителей), которая может быть усвоена; 5) способ регуляции поведения ребенка родителями, который становится способом его саморегуляции [Столин, 1983]. Автор выделяет ряд способов формирования «Я-концепции» в детско-родительских отношениях, среди них прямое или косвенное внушение, трансляция отдельных компонент «Я-концепции», способ контроля за поведением ребенка, вовлечение в реальные взаимоотношения. Прямое внушение непосредственно связано с речевым подкреплением совместной деятельности ребенка. Здесь ведущую роль играет не внушение каких-либо абстрактных качеств, а внушение определенных форм поведения в типичных ситуациях. Косвенное внушение осуществляется в форме эмоционального принятия или непринятия ребенка. Трансляция ком242 понент «Я-концепции» формирует стандарты достижения ребенка и уровень притязаний. Существенную роль здесь играет эмоциональная составляющая «Я», например, чувство компетентности или чувство собственной неполноценности. Одно из действий родителей заключается в постановке реально выполнимых задач, подбадривании и поощрении ребенка. Адекватный контроль действий ребенка в совместной деятельности становится способом выработки самоконтроля, являющегося следствием прямого усвоения внешнего контроля. Вовлечение в реальные взаимоотношения порождает у ребенка чувство взаимной принадлежности (чувство «Мы», основанное на взаимных интересах, предпочтениях, симпатиях и обязательствах [Столин, 1983]. Таким образом, формирующаяся в межличностных отношениях «Я-концепция» представляет собой реконструкцию этих отношений в его субъективном пространстве. Центром этой реконструированной картины себя является «Я-как-субъект», которому «Я-как-объект» дан в форме непосредственно переживаемого смысла «Я» и в форме значения «Я» как совокупности общепринятых социально значимых описательных категорий. Непосредственное переживание имеет тройственную структуру, каждый из компонентов которой также является усвоением этих отношений в реальных взаимодействиях с другими. В. В. Столин отмечает три феноменальных проблемы личности, лежащие в сфере смыслов, – расщепление самосознания, потеря себя и переживание неоправданности своего «Я». Эти проблемы, так или иначе связанные со смысловым «вакуумом», наиболее характерны для современного капиталистического общества, и их решение в определении «зрелой», «самоактуализирующейся», «эффективной» личности лежит, в первую очередь, в качестве мотивации, соотносящей деятельность отдельного человека с человеческими ценностями и придающей нравственный смысл его существованию [Столин, 1983]. Шибутани Т. выделяет самооценку личности как одну из составляющих «Я-концепции», которая, в свою очередь, делится на осознанную и слабо- или неосознанную. Осознанная самооценка является логическим компонентом «Я-концепции» и зависит от формальной оценки собственных действий со стороны. Неосознанную самооценку автор называет уровнем собственного досто243 инства, который выполняет направляющую функцию личности, побуждая человека делать одно и избегать другого. Именно эта часть самооценки является следствием оценок, дающих субъективное значение другим. Она встраивается в психологический концепт самого себя и определяет поведение и переживания субъекта в тех ситуациях, где его личностные качества подвергаются испытанию или проверке. Именно потому, что субъект «находится внутри» собственного психологического концепта, он не может сознательно управлять им. Отчасти это объясняет тот факт, что человек может отчетливо осознавать свои «недостатки» и даже пытаться сознательно с ними «бороться», однако в тех ситуациях, где он вынужден действовать автоматически, они вновь и вновь проявляют себя. Важно отличать описание «Я-концепции» в виде значений и смыслов от метафорических описаний «наивного» наблюдателя, что соответствует принципиальному отличию феномена «Я-концепции» от ее сущности [Столин, 1983]. В плане обоснования рабочей модели «Я-концепции» эти положения требуют проективного подхода к выявлению ее сущности. Р. Бернс отмечает, что в юношеском возрасте «Я-концепция» становится более устойчивой, хотя и претерпевает определенные изменения. Эти изменения вызваны, в первую очередь, половым созреванием, развитием когнитивной сферы и социальными требованиями, противоречащими мнению ребенка. Существенной особенностью модификации «Я-концепции» в этот период является кризис чувства идентичности, для которого характерно парадоксальное поведение, например стремление к независимости быстро меняется на просьбу о помощи или энтузиазм и энергия переходят в пассивность и стремление «плыть по течению». Существует, по крайней мере, два теоретических подхода в объяснении модификации «Я-концепции» – психоаналитический и социально-психологический. Первый сосредоточен на психосексуальном развитии и эмоциональных взаимоотношениях, второй – на социальной жизнедеятельности, связанной с усвоением ролей, занятием новых статусов, прохождением ситуаций неопределенности и конфликтов, а также формированием ожиданий [Бернс, 2000]. В рационально-эмотивной психологии «Я-концепция» представлена в виде мощнейшего среднего звена, заключенного между активирующим событием и его последствием. «Я-концепция» 244 включает в себя убеждения, ожидания, установки, верования, представления о ситуации, интерпретации и выводы, т. е. практически всю психическую деятельность по переработке стимула в реакцию, основанную на личном опыте. «Я-концепция» опосредует стимулы из окружающего мира, предопределяет образ действий людей и является ключевой причиной ощущения ими своей жизни как счастливой или трагической. «Я-концепция» выполняет важные функции в жизни человека [Эллис, 2002] – способствует достижению внутренней согласованности личности. Предполагается, что экономическая «Я-концепция» будет противоречива, поскольку отражает конфликт ценностей транзитивного общества. Она будет содержать взаимоисключающие представления, что вызывает дискомфорт, интрапсихическое напряжение и действия, направленные на ее изменения либо на искажение реальности для устранения дискомфорта. Согласованная «Я-концепция» позволяет личности чувствовать себя уверенно, находиться в тесном контакте с реальностью. На основании выполненного анализа можно обозначить контуры принимаемой рабочей модели «Я-концепции»: 1. Исходя из практического назначения рабочая модель «Яконцепции» должна быть ориентирована на 3–4 компонента, позволяющие оценивать как «Я-образы», так и их самооценку. Образы «Я-реальное» и «Я-идеальное» являются предпочтительными. 2. Содержание «Я-образов» должно быть экономически ориентированным и одновременно давать возможность выявлять их противоречия, вызванные конфликтом ценностей в условиях трансформации общества. 3. Возможность принятия или отторжения конвенциальных значений, связанных с образом «значимого другого», позволяет обоснованно вводить образ «Я-должное» или «Я-требуемое», отражающий экономическое (материальное) благополучие. 9.2. Экономический аспект Я- концепции : 245 экономические представления и самооценка Экономическое поведение и деятельность являются непременными атрибутами деятельностной социализации, при этом сами поведение и деятельность могут рассматриваться как следствие представлений и их самооценки. В таком случае «Я-концепция» выступает как психологический фактор и механизм социализации на уровне сознания. В соответствии с принятой концепцией, мы переходим к рассмотрению экономических представлений и их самооценке, т. е. той ценности и значимости, которой личность наделяет себя в своих глазах и глазах других людей в экономическом поведении и деятельности. Рыночные и этические представления у действующего субъекта интегрируются в конкретные образы «Я», а также трансформируются в процессе социализации. Рыночные и этические представления вступают во внутренние противоречия, которые проявляются как доминирование одних представлений над другими, что приводит к повышению интрапсихического напряжения. Структура представлений и их динамика в процессе социализации имеют общие тенденции, а также специфику, обусловленную этапом социализации, социально-экономическим статусом субъекта и особенностями личности. Противоречие представлений является частью общего механизма социализации личности и способствует повышению уровня самооценки личности, самооценки экономической готовности и принятию экономических требований как ценности-цели. Научные взгляды на психическую регуляцию экономической активности имеют, по крайней мере, два противоречивых основания. Это стремление экономического субъекта сопоставить ожидаемую полезность разных альтернатив и оптимизировать последующую выгоду (В. С. Автономов, О. С. Дейнека, Г. И. Ловецкий, П. Лунт, А. Маршалл, Э. Фромм и др.), что соответствует «рыночному синдрому» [Китова, 2003] экономической активности или «рыночному характеру» [Фромм, 2003]. Или следование этическим нормам как общечеловеческим тенденциям (А. Л. Журавлев, В. Д. Шадриков, Е. А. Климов), «вечной философии че246 ловека с ее незыблемой истиной преодоления всех пределов» [Козлов, 2000, с. 73], как включение «специфических духовных органов, характерных для человека на протяжении всей его истории» [Мамардашвилли, 1989, с. 82]. Взгляд на духовную, этическую регуляцию экономической активности как на вторичную сохранялся до середины ХХ в., что отчасти было обусловлено доминированием теорий «экономического человека». В настоящее время в соответствие с теоретическими моделями нравственной регуляции экономической активности, этика признается одной из ее важнейших детерминант. Изначальная экономическая цель – удовлетворение потребностей человека – декларируется как нравственная в той же мере, что и экономически выгодная. «Жесткий контроль над бизнесом в условиях острой конкурентной борьбы приводит к тому, что нарушение нравственных норм становится экономически нецелесообразным» [Журавлев, 2004, с. 25]. Авторы теоретически снимают противоречие между этическими и рыночными регуляторами экономической активности. Однако следует признать, что как этические, так и рыночные нормы экономических отношений в целом в России только начинают формироваться, имеют свою специфику и остаются малоизученными. За методологическую основу настоящего этапа исследования принят структурно-топологический подход с учетом динамизма психических функций [Козлов, 2000]. Фрагментами структуры личности обусловлено конфликтное напряжение между ними, а естественно сложившийся бинарный характер самооценки приводит к усилению интрапсихического напряжения. Противоречие, конфликт, конфликтный личностный смысл часто рассматриваются как источники общего развития, а разрешение противоречия выступает в качестве одного из психологических механизмов развития личности. Всякий ли внутриличностный конфликт является конструктивным, т. е. сопутствует развитию личности? По-видимому, нет. Лишь тот, который сохраняет целостность личности. Методический принцип целостности дает возможность вскрыть глубинные психологические связи, выявить качественную определенность одного из механизмов экономической социализации личности, связанного с рыночно-этическими представлениями и их противоречиями. 247 В интегративной парадигме личность рассматривается как уникальное целостное психосоциальное существо, которое действует в соответствии со своим пониманием себя. Целостное глобальное «Я» имеет множество компонент, объединенных в три подструктуры – «Я» материальное, «Я» социальное и «Я» духовное [Козлов, 2000]. «Я» материальное первоначально проявляется как свое тело-объект, а в дальнейшем отношение к телу экстраполируется на предметное пространство, «вещную структуру бытия». Через собственность и деньги человек расширяет личное пространство далеко за пределы своего тела, что формирует и развивает экономические начала в личности. «Я» социальное отражает социальное содержание жизненного пространства личности, на которое направлена ее активность. Социальное «Я» определяет смысло-деятельностное поле человека, влияет на способ мышления, включает в себя систему ценностей, норм и способов поведения, определяет оценку других людей и самооценку, формирует образ себя в социальном окружении и идентичность с этим образом. «Я» духовное воплощается сакральными смыслами, которые касаются ключевых проблем бытия. Духовность составляет высшую суть человечности и выражается в потребности добра, нравственности, доброжелательности. Духовная ипостась человека – совесть [Козлов, 2000; Шадриков, 2004]. Понимая, что структурно-топологический подход и выделение компонент глобального «Я» является гносеологическим компромиссом с принципом целостности, мы считаем приемлемым в эмпирическом исследовании применение понятия проекции глобального «Я». То есть, целостное глобальное «Я» имеет три проекции – материальную, социальную и духовную. Конъюнкция (пересечение) социальной и духовной проекций соответствует этическому «Я», а конъюнкция материальной и социальной проекций – экономическому или рыночному «Я». Сопоставление экономического и этического «Я» как неких противоположностей социальной проекции целостного глобального «Я» отвечает как принципу целостности, так и бинарному характеру самооценки. Во временном континууме компоненты глобального «Я» чаще всего представлены как «Я» реальное и «Я» потенциальное. «Я» потенциальное задает вектор интенций, направленных в желаемое будущее и является непосредственным мотиватором, ме248 ханизмом активности личности [Козлов, 2000]. Поэтому в настоящем исследовании в качестве его составляющих определены «Я» идеальное и «Я» нормативное. Образ «нормативного» экономического «Я» отражает то, что может или должно произойти с человеком для достижения желаемого экономического будущего. Именно нормативное, а не актуальное «Я», по утверждению Х. Маркуса, как посредник между мотивацией и «Я-концепцией» личности поддерживает ее ежедневную активность [Маркус, 2004], в нашем случае – экономическую. Нормативное экономическое «Я» соответствует профессиональной социализации [Митина, 2002] в экономической сфере, т. е. реализует специально сформулированные и нормативно одобренные требования к способу экономической деятельности, моделям и качествам профессионала в ней. Нормативное экономическое «Я» занимает промежуточное положение между образом значимого другого, т. е. экономически благополучного человека, и «Я-образом», что позволяет реализовать теоретическое положение об «интериоризации взаимодействия в образе значимого другого» [Шильштейн, 2003, с. 15]. Критерий экономического благополучия в образе нормативного «Я» соответствует модели и типологии субъективного экономического благополучия (СЭБ), разработанной В. А. Хащенко. Субъективная сторона модели у студентов согласуется с образом потенциально возможного «Я», так как планы, намерения или устремления студента еще далеки во времени от реальности. СЭБ включает когнитивные, аффективные и мотивационные компоненты в их разнообразных сочетаниях, является базовым компонентом экономического сознания и выражает «целостное отношение человека к своему предполагаемому материальному благосостоянию в будущем» [Хащенко, 2007, с. 59]. Высокий уровень СЭБ отражает пристрастное отношение личности к материальным аспектам жизни, выраженность его материальных интересов и потребностей. В экономическом поведении самооценка может непосредственно задавать результаты этого поведения. Она как бы открывает возможности более или менее полной реализации своих способностей. Действительно известно множество случаев, когда люди получают экономический результат значительно ниже сво249 их потенциальных возможностей. Например, в эксперименте, описанном Ч. Каррасом, два участника коммерческих переговоров обладали абсолютно равными потенциальными возможностями. Однако первому сообщили, что он может рассчитывать на результат в 7,5 долларов, а второму – на 2,5. Что же произошло в итоге? Тот, кто рассчитывал на 7,5 долларов, получил 7,5, а тому, кто рассчитывал на 2,5, досталось 2,5. При этом оба были довольны [Каррас, 1997]. Фактор, обусловивший данные различия, автор определил как уровень ожидания результата. Что же такое уровень ожидания результата и как он связан с самооценкой? Люди программируют свое поведение, определяют цели и ставят задачи, иногда не фиксируя внимания на этих процессах или даже не подозревая об этом. Человек, обдумывающий стоит ли ему браться за дело или отказаться от него, заранее существенно определяет исход этого дела. Руководитель, готовый работать с посредственным подчиненным без претензий на улучшение, тем самым показывает каков его собственный уровень. Уровень ожидания результата конкретного человека в конкретном деле определяется тем, какую цель он ставит перед собой. Но это не просто цель, а цель, проверенная текущими условиями и его прошлым опытом в данной сфере. Это скорее твердое намерение добиться цели, это – мера, в соответствии с которой человек оценивает себя. Можно сказать, что уровень ожидания результата является конгломератом таких психологических категорий, как цель, самооценка и уровень притязаний [Вяткин, 1999]. Уровень ожидания результата в значительной мере определяется принадлежностью человека к той или иной социальной группе – чем выше статус группы, тем активнее он формируется. Уровень ожидания результата определяется так же прошлыми успехами или поражениями: яркий успех повышает этот уровень, а поражение – снижает. Но успех – понятие относительное. То, что человек воспринимает как успех, является его субъективным ощущением. Люди, добившиеся успеха, имеют тенденцию сильно повышать ставки, но не делают этого при умеренном успехе. В случае умеренного успеха имеется тенденция слегка снижать ставки. 250 Серьезные неудачи вызывают, как правило, резкое падение уровня ожиданий. Умеренные предложения одной стороны во время переговоров могут быть расценены другой как блестящий успех в силу ее низкого уровня ожиданий, и далее могут подвинуть ее на решительные действия и завышенные требования, оторванные от реальной ситуации. Таким образом, уровень ожидания результата, является мерой, по которой человек оценивает себя, ставкой, которую он делает, внутренне открывает человеку доступ к результату, на который он потенциально способен. Сопоставляя особенности формирования и развития уровня ожидания результата и самооценки можно прийти к выводу, что самооценка является его базовым компонентом. Если говорить об общей самооценке личности в контексте экономической социализации, то по своему смыслу она близка к ожиданиям экономического результата. Тем самым самооценка априори личностно опосредует результат экономического поведения. Человек может оценивать себя адекватно и неадекватно (завышать либо занижать свои успехи, достижения). Самооценка может быть заниженной, адекватной и завышенной, а также различаться по степени устойчивости, самостоятельности, критичности. Заниженная самооценка – проявляется в недооценке человеком своих качеств и возможностей. В детском возрасте она возникает после неоднократных низких оценок и негативного отношения к деятельности человека со стороны окружающих – учителей, родителей, сверстников – тем более, если они солидарны в данной оценке. Заниженная самооценка чаще всего есть последствие слабого знания личностью своих возможностей или стимулируемая значимыми другими недооценка ею самой себя. Она ведет к пассивности личности в связи с боязливым ожиданием плохих результатов, к высокой тревожности, к постоянному самоунижению. Дети и взрослые с низкой самооценкой всегда более остро реагируют на критику, смех, порицание. В общении с окружающими они чувствуют себя неловко, заранее уверены в том, что партнеры о них плохого мнения. Низко оценивающие себя люди принимают значительно меньшее участие в общественной жизни, не стремятся на выборные должности, склонны к 251 самоизоляции и одиночеству. В эмоциональном плане для них свойственен постоянный страх: субъект не только охвачен всевозможными подозрениями, но, накапливая опыт своих ошибок и поражений, он может почувствовать себя совершенно безнадежно, склониться к суициду. В деятельности для них характерен низкий уровень мотивации, неуверенность в достижении цели, отказ от попыток добиться какого-то успеха: «Меня не интересует...», «Это не для меня...». В реализации своих ролевых функций, такому человеку свойственны неуверенность, негативные ожидания в результатах: «Я никогда не смогу достичь таких успехов...», «Зачем волноваться, у меня все равно шансов нет». Даже положительную оценку такой человек воспринимает с подозрительностью: «Вы, конечно, на самом деле так не считаете» [Карнышев, 1998]. Очень ярко и метафорично характеризует человека с низкой самооценкой Дж. Мэйсфилд: «Успех – это клеймо на лбу человека, который мечтает о малом» [Каррас, 1997]. В данном случае речь идет о низкой самооценке, которая неизбежно демонстрируется деловому окружению и воспринимается им. Мало того, что человек сам внутренне ограничивает свои возможности, он еще дает актуальную информацию своему окружению о своей неспособности справиться с тем или иным делом. Диапазон адекватных самооценок чаще всего представляют тремя уровнями [Карнышев, 1997]: Адекватная, т. е. соответствующая, соразмерная внутренним потенциалам. Адекватно низкая – человек видит ограниченность своих возможностей в каких-то видах деятельности и творчества, свои слабости и недостатки, не позволяющие ему претендовать на определенные посты и должности, но совершенно не удручается этим, поскольку «нашел себя» в других делах и видах досуга, сумел выработать компенсаторные механизмы, способствующие сохранению уровня собственного достоинства, внутриличностного комфорта. Адекватно высокая самооценка – признание человеком высокого значения своих потенциалов для социального окружения и для него самого. Эта самооценка имеет основой объективную оценку личности со стороны окружающих, а также знание своих положительных и отрицательных сторон с опорой, прежде всего на сильные стороны личности. 252 Адекватная самооценка означает, что человек принимает и уважает себя, положительно относится к себе как к личности, а это ведет к уверенности в своих действиях и поступках, к стабильности настроения, к высокому уровню самостоятельности. В силу его личностных характеристик избранные виды деятельностей выполняются им без особых затруднений. Такой человек активно участвует в общественной работе, объективно, с пониманием принимает критику со стороны окружающих. Отношения с другими людьми обычно ровные, строящиеся на равноправии и уважении. Именно потому, что индивид принимает свою собственную высокую ценность, он способен видеть, принимать и уважать достоинство других. Когда жизнь ставит перед таким человеком сложные задачи и воздвигает труднопреодолимые препятствия, когда проблемы возрастают и требуют своего решения, он может снизить свою самооценку и переживать собственные неудачи. Однако он понимает, что это – временное состояние, поэтому не комплексует, не ищет оправданий и не занимается самобичеванием, способен принять помощь со стороны других людей. Завышенная самооценка – переоценка человеком своих задатков, навыков и умений, возможностей. Формируется обычно после частых захваливаний в семье и школе, необоснованного восхищения талантами «вундеркинда» или «грандиозными успехами» специалиста и профессионала. Такая самооценка нередко ведет к сознанию собственной исключительности, к зазнайству. К окружающим такой человек относится с явным превосходством, любит, чтобы все восхищались его деятельностью и успехами, выказывали ему благодарственные чувства. Если вовремя не принять меры, в таком человеке могут сформироваться серьезные негативные качества: поверхностность, высокомерие, карьеризм. Взаимодействие с людьми, имеющими завышенную самооценку, также затруднено, поскольку апломб, амбиции, зазнайство или самодовольство, характерные для многих из них, детерминируют неправильные реакции на внешние воздействия. Например, влияние посредством увещевания и апеллирования к совести может совсем не сработать, поскольку такой человек думает, что ему завидуют, не терпят неординарность, и поэтому недолюбливают, осуждают. Знания, накопленные человеком о самом себе, а также глобальная самооценка, формирующаяся на основе таких знаний, 253 позволяют сформировать многомерное образование, которое называется «Я-концепцией» и составляет ядро личности. «Я-концепция» — это более или менее осознанная, переживаемая как неповторимая система представлений человека о себе, на основе которой он строит взаимодействие с другими людьми, осуществляет регуляцию своего поведения и деятельности. Таким образом, важнейший компонент целостного самосознания личности, каким является самооценка, выступает необходимым условием гармонических отношений человека как с самим собой, так и с другими людьми, с которыми он вступает в общение и взаимодействие. Самооценка является сложным личностным образованием. Одним из факторов формирования самооценки выступает активная деятельность. С ранних лет человек попадает в условия постоянного оценивания, сравнения его результатов с результатами других людей в этой же сфере деятельности. Рано или поздно, но такая система оценивания определяет его взгляды на мир и самого себя как частичку этого мира. Экономическая сфера жизни – вхождение в нее, оперирование экономическими категориями, принятие и реализация экономических решений – неизбежно приводит к определенным экономическим результатам. Сам результат интегрирует в себе объективный и субъективный (оценочный) компонент. Оценка включается везде, где фигурирует полезность этого результата человеку или обществу, выгодность продажи или приобретения. Успешность экономической деятельности чаще всего оценивается при помощи денег, выплачиваемых человеку за конкретную работу. Однако сам размер выплат не имеет абсолютного значения, он сопоставляется с оплатой за аналогичную работу другим исполнителем или его оплатой за эту работу в прошлом. Общим контекстом оценки является денежное выражение собственности, которой владеет данный человек. Можно предположить, что есть прямая зависимость между уровнем благосостояния и уровнем самооценки, по крайней мере, этот вывод напрашивается из известной формулы самооценки, предложенной У. Джеймсом. Эта формула выражает самооценку как отношение потенциального успеха к уровню притязаний. Рассматривая успех как степень достижения экономического ре254 зультата, под которым понимается материальное благосостояние и благополучие, можно еще раз подтвердить положение о самооценке как важном факторе успешного экономического поведения и факторе экономической социализации. Заслуживает внимания концепция человеческих ориентаций Э. Фромма, где достаточно полно рассматривается связь самооценки и успешности человека на «личностном рынке». Описывая рыночную ориентацию, он указывает, что успешность человека на рынке труда во многом зависит от того, в какой степени он сможет презентовать себя, на сколько привлекательна «упаковка». Необходимость уметь состязаться для того, чтобы добиться успеха, формирует у человека определенную установку в отношении самого себя. Так как успех зависит не только от способностей, знаний и навыков, но и от умения преподнести себя, то самооценка не пропорциональна восприятию собственной «полезной ценности». Она начинает зависеть от уровня успешности и «продаваемости» того багажа опыта, которым располагает человек. Кроме того, человек с ведущей рыночной ориентацией теряет самоуважение и самоценность, «самоотказывается», поскольку начинает понимать возможности взаимозаменяемости людей как следствие обезличивания рынка [Фромм, 2000]. Таким образом, в первоначальную формулу самооценки, отражающую линейную зависимость успеха и самооценки, должны быть внесены существенные дополнения. Связь этих величин, скорее всего, не бывает линейной. 9.3. Эмпирическое исследование Я-концепции Целью настоящего этапа является проверка выдвинутых гипотез: «Я-концепции», как совокупность рыночно-этических представлений и самооценок в целом является психологическим фактором экономической социализации личности. Адекватная 255 степень диссонанса соответствует более эффективной экономической социализации, приводящей к более высокому социальноэкономическому статусу субъекта. Процесс снижения диссонанса, связанный с разрешением рыночных и этических противоречий, выступает как механизм экономической социализации личности. В качестве основной задачи исследования на данном этапе является выявление закономерностей трансформации «Я-концепции» в процессе экономической социализации. Исследование проведено в три этапа – на первом выполнена модификация и адаптация теста Т. Будасси к решению поставленных задач, на втором и третьем проведено эмпирическое исследование «Я-концепции» с участием групповых субъектов с разным социально-экономическим статусом. Адаптация методики для исследования «Я-концепции». В качестве методического основания принят метод диагностики самооценки личности по Т. Будасси [Общая…, 1983], в основе которого лежит установление различия/сходства образов идеального и реального «Я». Метод модифицирован по назначению и принципу. Назначением обновленной методики является выявление рыночных и этических представлений субъекта социализации, их диссонанса и самооценки. Принципом методики является экспликация приоритетов рыночных и этических представлений в «Я-образе» посредством их ранжирования. Принципиальной модификацией методики является введение образа «нормативного экономического Я», дающего возможность «зафиксировать преобразования мотивационно-смысловой и эмоциональной сферы субъекта, которые производит «значимый другой» в условиях активного взаимодействия» [Петровский, 1996, с. 26]. Первичная обработка заключается в расчете корреляции «Я-образов» (самооценка), а также в сопоставлении рангов рыночных и этических представлений в каждом «Я-образе» и между ними. На основании изложенных положений разработана методика диагностики «Я-концепции». В качестве личностных свойств, подлежащих самооценке, предлагаются две группы свойств, отражающих рыночные и этические представления, соответственно. Свойства, отражающие рыночные представления, были выделены из множества качеств личности, приведенных разными ав256 торами моделей экономического поведения, «экономического человека» или «рыночного характера» (Д. Катона, А. Маршалл, Г. Саймон, М. Вудкок, П. Хейне, Э. Фромм и др.). После проведенного пилотажного исследования [Вяткин, 2004] в этот перечень были включены: конкурентность, новаторство, оборотистость, предприимчивость, расчетливость, своекорыстие, склонность к риску, стремление к признанию, устремление к богатству, хозяйственность. За основу перечня свойств личности, соответствующих этическим представлениям, принята систематизация качеств человека, выполненная В. Д. Шадриковым [Шадриков, 2004] и дополненная известными списками (А. Ф. Лазурский, К. К. Платонов, А. Прудченков, Дж. Роттер, М. Рокич, Э. Фромм и др.). В перечень этических свойств личности были включены: благородство, верность, милосердие, независимость, отвага, тяга к работе, совестливость, справедливость, умеренность в запросах, честность. В бланк для самооценки названные свойства внесены по алфавиту без указания принадлежности к группам, и испытуемому предлагается проранжировать их трижды. В начале по степени выраженности у себя, что соответствует образу реального или актуального «Я», затем по степени личной желательности, что соответствует образу идеального «Я». Наконец, для оценки требуемого экономического «Я» предлагается проранжировать свойства по степени экономической необходимости: «Для достижения личного экономического благополучия требуется, чтобы на первом месте было…, на втором…, на третьем… и т. д.». Так эксплицируются образы актуального (А), идеального (И) и требуемого (Т) «Я», в каждом из которых присутствуют рыночные и этические представления. Соотношение этих представлений является первичной оценкой образа «Я». Взаимосвязь актуального, идеального и требуемого «Я» отражает специфическое качество системы представлений личности. Не столько конкретный образ «Я» предопределяют экономическое действие, сколько взаимодействие и взаимоотношение этих образов друг с другом. По мнению Л. С. Выготского, именно из взаимоотношения психических свойств или функций вытекает качество психологической системы [Выготский, 1982]. Это позволяет выявить и исследовать такие интегративные характери257 стики личности, как общий уровень самооценки (корреляция А и И), самооценку принятия экономических требований как ценности-цели (корреляция И и Т) и самооценку экономической готовности (корреляция А и Т). Адекватность самооценки определяется по величине коэффициента ранговой корреляции между этими двумя ранговыми списками. Адекватная самооценка лежит в интервале коэффициента 0,2–0,7. Суть изменений, внесенных в методику, заключается в следующем. В качестве перечня представлений, подлежащих оценке, предлагаются так называемые рыночные представления. Это представления, которые человек неизбежно проявляет, участвуя в экономическом поведении или включаясь в экономическую деятельность. Проявляясь в процессе этого поведения или деятельности, они развиваются. Высокий уровень их развития обеспечивает высокую эффективность экономического поведения или деятельности. Таким образом, определяются индивидуальные оценки актуального, идеального и требуемого «Я», на основе которых производится расчет комплексной оценки «Я-концепции», включающей шесть компонент: 1. Личностная самооценка в виде корреляции образов актуального и идеального «Я» (А × И). 2. Самооценка принятия экономических требований как ценности-цели в виде корреляции образов идеального и требуемого «Я» (И × Т). 3. Самооценка экономической готовности в виде корреляции образов актуального и требуемого «Я» (А × Т). 4-6. Баланс рыночных и этических представлений в образах актуального (А), идеального (И) и требуемого (Т) «Я» в виде разницы рангов этических (Э) и рыночных (Р) представлений (Э – Р). В пилотажном исследовании методики приняло участие три экспериментальных группы: 1. Студенты экономического и педагогического университета. 2. Государственные служащие – работники областной администрации. 3. Бизнес-менеджеры с практическим стажем более трех лет. Студенческая группа была представлена тремя подгруппами: 258 А. Студенты 1–2-го курсов экономического университета (ЭУ) разных специальностей: психологи, предприниматели, менеджеры, экономисты. Общая численность – 273 чел., в том числе 97 юношей, средний возраст – 18,1 лет. Б. Студенты 3–5-го курсов ЭУ тех же специальностей, численность – 226 чел., в том числе 93 юноши, средний возраст – 19,6 лет. В. Студенты – психологи 3-го курса педагогического университета (ПУ), 34 чел., в том числе 7 юношей, средний возраст – 18,7 лет. Общая численность студенческой группы составила 533 чел., период исследования – 2002–2007 гг. Группу государственных служащих представляли руководители и главные специалисты отделов разных департаментов Иркутской областной администрации: по работе с персоналом, юридический отдел, социальной защиты, пенсионный фонд. Общая численность группы составила 84 чел., в том числе 25 мужчин, средний возраст – 37,5 лет. В группу бизнес-менеджеров вошли слушатели Президентской программы, проходящие обучение по специальности «Менеджмент», «Маркетинг», «Финансы и кредит». Кроме того, сюда же были включены руководители отделов некоторых коммерческих банков г. Иркутска. Общая численность этой группы составила 88 чел., в том числе 41 мужчина, средний возраст – 32, 5 лет, период исследования 2002–2003 гг. В качестве рабочей гипотезы на этом этапе исследования рассматривалось предположение о надежности и валидности проверяемой методики, а также о том, что в процессе экономической социализации студентов происходит трансформация их «Я-концепции». Первоначально проверялась надежность-согласованность, а также ретестовая надежность методики. Надежность-согласованность определялась при помощи коэффициента Кронбаха α, данные для расчета приводятся в табл. 9.1. Коэффициент Кронбаха α отражает долю дисперсии измеряемого свойства в общей дисперсии оценок по шкале теста, и рассчитывается по формуле 8.2 (см. гл. 8). Иногда его интерпретируют как средний коэффициент интеркорреляций массива переменных. Статистическая значимость коэф259 фициента (α) определена при помощи критерия χ2 [Общая…, 1987], расчетные значения которого также приводятся в табл. 9.1. Таблица 9.1 К р ас ч ет у коэ ф ф и ц и е нт а Кронбаха α Оценка разности рангов (Э – Р) А И Т Оценка корреляций Критерий Сумма Dj Дисперсия Dx Коэффициент (α) χ2э А×И И×Т А×Т 407 1092 0,66 557,6 364 909 0,63 518,1 433 922 0,56 444,4 211 308 0,38 304,4 201 339 0,49 351,5 192 358 0,55 384,0 Учитывая, что критическое значение χ2 составляет 249,0 (p < 0,01), все шесть шкал теста можно считать внутренне согласованными. Ретестовая надежность проверялась при помощи повторного тестирования группы студентов-психологов 3-го курса ЭУ, проведенного через 2 недели после первого. Коэффициент корреляции рангов 20 качеств, включенных в методику, по трем шкалам (А, И, Т) составил 0,86; 0,81; 0,82, соответственно, что подтверждает ретестовую надежность методики на высоком уровне значимости (p < 0,01). Сводные показатели самооценки по названным экспериментальным группам представлены в табл. 9.2. Подгруппа студентовпсихологов 3-го курса ЭУ выделена из группы Б для сравнения с соответствующей подгруппой студентов-психологов 3-го курса ПУ. Таблица 9.2 К а н али з у уровня с а мо оце нк и Экспериментальная группа А. Студенты 1–2-го курсов ЭУ Б. Студенты 3–5-го курсов ЭУ В. Студ-психол. 3-го курса ПУ Г. Студ-психол. 3-го курса ЭУ 2. Государственные служащие 3. Бизнес-менеджеры 260 Количество 273 226 34 25 84 88 Коэффициент корреляции (А × И) (И × Т) (А × Т) 0,23 0,20 0,31 0,36 0,16 0,26 0,32 0,38 0,28 0,30 0,27 0,39 0,17 0,25 0,17 0,23 -0,06 0,28 Общий анализ адекватности полученных данных проведен на основании данных табл. 9.3 [Основы…, 2002]. Таблица 9.3 Ш к а л а ад екват н ост и самооценки Неадекв. Выше Ниже Неадекв. Высокая Средняя Низкая высокая среднего среднего низкая <0 0–0,2 0,2–0,3 0,3–0,5 0,5–0,65 0,66–0,8 > 0,8 Применение данной шкалы обосновано для личностной самооценки (А × И). Отметим, что в целом самооценка для всех экспериментальных групп соответствует уровню «средний» и «ниже среднего». Наибольшие средние значение имеют группы психологов 3-го курса (0,31; 0,36), наименьшее – государственные служащие (0,16). Показатели ценностной самооценки (И × Т) несколько выше, чем личностной, здесь наибольшее значение у группы студентов 3–5-го курсов (0,38), наименьшее – также у госслужащих (0,27). Показатели самооценки экономической готовности в целом ниже, чем два предыдущие, самые низкие – у госслужащих (–0,06), что соответствует шкале «неадекватно низкая». Ни одна экспериментальная группа не имеет оценок, соответствующих шкале «средняя», наибольшие значения имеет группа бизнес-менеджеров (0,28). По-видимому, для данной самооценки необходимо вводить другую шкалу адекватности. В проверке валидности методики мы делаем акцент на двух моментах – внутренней и внешней валидности. Внутренняя валидность определяется как конвергентная и конструктная, внешняя – как эмпирическая. Конвергентная валидность обозначает соответствие пунктов теста измеряемому фактору [Общая.., 1987] и может быть оценена при помощи коэффициента Кронбаха α. Данные табл. 9.1 подтверждают приемлемую конвергентную валидность всех шести шкал теста. Для проверки конструктной валидности проведено параллельное тестирование нескольких экспериментальных групп по следующим тестам: – тест акцентуации К. Леонгарда [Основы…, 2002]; – тест социально-психологической адаптации (СПА) К. Роджерса и Р. Даймонда в модификации А. Осницкого [Там же, с. 505]; 261 – тест самоактуализации (САТ) Э. Шострома [Митина, 2002]. Выбор данных тестов обусловлен представлениями об адекватности диагностируемых в них показателей принятой концепции и критерию экономической социализации, а также выдвинутым гипотезам. Результаты корреляционного анализа представлены в прил. 3. Обсуждение результатов. В целом по всем экспериментальным группам самооценка занижена. Снижение личностной самооценки обусловлено, в первую очередь, повышением показателей дистимности (r = 0,56; p < 0,01), т. е. склонностью к сниженному настроению, пессимизму, мрачному взгляду на жизнь (тест Леонгарда см. прил. 3, табл. 4). Снижение ценностной самооценки (экономической ценности) обусловлено повышенными показателями педантичности (r = 0,43; p < 0,01), сензитивности (r = 0,45; p < 0,01) и аффективности (r = 0,38; p < 0,05). Снижение самооценки экономической готовности согласуется с повышением показателей дистимности (r = 0,51; p < 0,01). В «актуальном Я» в целом преобладают этические представления, и это согласуется со снижением показателей демонстративности (r = –0,44; p < 0,01), возбудимости (r = –0,62; p < 0,01) и гипертимности (r = –0,43; p < 0,01). В «идеальном Я» выражено незначительное преобладание рыночных представлений и это согласуется с повышенными показателями педантичности (r = 0,39; p < 0,05), и сензитивности (r = 0,4; p < 0,05). В «требуемом Я» абсолютно доминируют рыночные представления, и это согласуется со сниженными показателями эмотивности (r = –0,38; p < 0,05) и повышенной циклоидностью (r = 0,39; p < 0,05). В целом данные по всем шести шкалам методики не противоречат показателям акцентуации характера. Конкретные проявления самооценки логически согласованы с проявлением тех или иных представлений, что подтверждает конструктную валидность проверяемой методики. По данным теста СПА (см. прил. 3, табл. 5) сниженные значения самооценки согласуются со сниженными показателями интернальности – для личностной самооценки (r = 0,45; p < 0,01), для самооценки экономических ценностей (r = 0,36; p < 0,05), для самооценки экономической готовности (r = 0,43; p < 0,01). Доминирование этических представлений в «актуальном Я» согласу262 ются с показателями эмоциональной комфортности (r = 0,49; p < 0,01) и адаптации (r = 0,35; p < 0,05). Некоторое превосходство рыночных представлений в «идеальном Я» согласуется со стремлением к доминированию (r = 0,47; p < 0,01), принятием других (r = 0,39; p < 0,05). Доминирование рыночных представлений в «нормативном Я» согласуется со стремлением к доминированию (r = 0,42; p < 0,01). В целом данные проверяемой методики и теста СПА непротиворечивы и хорошо согласуются друг с другом, что также подтверждает конструктуню валидность проверяемого теста. По данным САТ (см. прил. 3, табл. 6) снижение самооценок согласуется с низкими показателями по шкалам ценностей (r = 0,40; p < 0,01), взгляда на природу человека (r = 0,33; p < 0,05), контактности (r = 0,38; p < 0,01), а также повышением показателей по шкале аутосимпатии (r = – 0,35; p < 0,05). Приоритеты этических представлений в «актуальном Я» согласуется со сниженными показателями аутосимпатии (r = –0,46; p < 0,01), а выраженное доминирование рыночных представлений в «нормативном Я» – с высокими оценками креативности (r = 0,34; p < 0,05), автономности (r = 0,35; p < 0,05) и гибкости общения (r = 0,43; p < 0,01). Данные САТ также подтверждают конструктную валидность проверяемой методики. Таким образом, на основании приведенных результатов параллельного тестирования можно считать внутреннюю валидность проверяемой методики подтвержденной. Внешняя (эмпирическая) валидность методики проверялась на основании кросс-группового сравнения полученных с ее помощью данных. Здесь мы опираемся на принятое ранее положение о том, что студенты в процессе обучения повышают свой уровень экономической социализации (ЭС). Например, студенты 3–5-го курсов находятся на более высоком уровне ЭС, чем студенты 1–2-го курсов той же специальности, а уровень ЭС бизнесменеджеров со стажем более трех лет выше, чем у студентоввыпускников. Трансформация «Я-концепции» студентов рассматривается как результат экономической социализации, что качественно подтверждается адекватными изменениями «Я-концепции» при кросс-групповом сравнении студентов на разных этапах обучения. 263 Сравнительное исследование «Я-концепции» у субъектов с разным социально-экономическим статусом. Предварительное исследование выполнено на группах студентов, обучающихся по разным специальностям и в разных вузах. Обратимся к данным табл. 9.2 и рассмотрим показатели личностной самооценки (А × И). Две группы студентов-психологов разных вузов, но одного и того же курса имеют близкие самооценки, которые отличают их от других групп. В данном случае они оказались наивысшими в сравнении с другими группами, хотя по своему уровню включены в категорию «средние». Самые низкие показатели личностной самооценки имеет группа госслужащих (r = 0,16). В целом личностная самооценка для всей экспериментальной выборки оказалась заниженной. Учитывая, что личностная самооценка формируется на фоне личных притязаний и в результате признанного успеха, можно считать, что у государственных служащих на сегодняшний день сочетание этих двух факторов наименее благоприятно. Рассмотрим подробнее ценностную самооценку – столбец (И × Т), – отражающую соотношение идеального и требуемого «Я». Для наглядности проинтерпретируем это соотношение геометрически. Представим, что идеальное и требуемое «Я» – это векторы, направления которых заданы их оценками. В случае если эти векторы «смотрят» строго в одном направлении, их корреляция равна 1,0; если они направлены точно в противоположные стороны, то r = –1,0, т. е. они имеют обратную связь, если они взаимно перпендикулярны, то r = 0, т. е. они не связаны. Такое векторное представление и позволило нам определить данный вид самооценки как ценностную самооценку. Идеальное «Я» определяет личные предпочтения и устремления: «…мне нравится, я хочу», – что соответствует ценностям-целям. Требуемое «Я» отвечает на вопрос, каким я должен быть, чтобы достичь экономического благополучия. И ситуация, когда человек знает, каким он должен быть для достижения экономического результата, но таковым быть не желает, отражает ценностный конфликт, который выражается в неадекватно низкой самооценке принятия требуемого «Я». Отметим, что здесь бизнес-менеджеры имеют наиболее высокие показатели (r = 0,39), ближе всего к ним студенты 264 3–5-го курсов ЭУ (r = 0,38). Студенты-психологи ЭУ (r = 0,30) незначительно опережают студентов-психологов ПУ (r = 0,28). Самооценка экономической готовности (А × Т) наиболее выражена у бизнес-менеджеров (r = 0,28), далее следуют студенты 3–5-го курсов ЭУ (r = 0,25). Студенты-психологи ЭУ (r = 0,23) также незначительно опережают студентов-психологов ПУ (r = 0,17). Наименьшие оценки экономической готовности показали госслужащие (r = –0,06). По всем трем рассматриваемым показателям самооценки индивидуальные данные выходят далеко за пределы среднегрупповых и могут давать ценную информацию о внутреннем конфликте и особенностях социализации конкретного участника. В целом полученные данные подтверждают положение об экономической социализации и адекватном развитии самооценки, что подтверждает выдвинутую гипотезу на качественном уровне. Для анализа трех других показателей методики обратимся к данным табл. 9.4, где представлены оценки рыночных и этических представлений в актуальном (А), идеальном (И) и требуемом (Т) «Я». В качестве критерия соотношения рыночных (Р) и этических (Э) представлений берется разность их средних рангов (Э – Р) для каждого из трех списков: актуального (А), идеального (И) и требуемого (Т) «Я». Отрицательное значение этой разности свидетельствует о доминировании этических представлений, положительное – о доминировании рыночных представлений, а величина разности показывает степень доминирования. Для всех экспериментальных групп в структуре актуального «Я» (А) доминируют этические представления. Более всего это доминирование выражено у госслужащих (–4,0), а у бизнес-менеджеров эта тенденция выражена в наименьшей степени (–1,0). По мере прохождения обучения (экономической социализации) доминирование этических представлений в актуальном «Я» снижается. Таблица 9.4 Соот нош е ни е ры но ч ны х и этических представлений Экспериментальная группа А. Студенты 1–2-го курсов ЭУ Средние ранги А И Т Р Э Р Э Р Э 11,2 8,9 10,4 10,7 9,7 12,4 Разность (Э – Р) А И Т 2,3 0,3 2,7 265 Б. Студенты 3–5-го курсов ЭУ В. Студенты-психологи 3-го курса ПУ Г. Студенты-психологи 3-го курса ЭУ 2. Гос. служащие 3. Бизнес-менеджеры 11,0 9,3 9,7 12,4 8,7 14,7 -1,7 2,7 6,0 11,0 9,4 10,6 10,3 10,3 11,1 -1,6 -,3 0,8 11,1 9,1 10,4 10,8 8,8 14,5 -2,0 0,4 5,7 11,7 7,7 10,3 11,0 10,8 9,8 10,0 11,7 9,1 9,5 13,8 -4,0 0,7 4,7 12,8 -1,0 1,7 3,3 В требуемом «Я» (Т) во всех группах абсолютно доминируют рыночные представления. В наибольшей степени эта тенденция выражена у студентов 3–5-го курсов ЭУ (6,0), в наименьшей – у студентов ПУ (0,8). Отметим, что у бизнес-менеджеров данная тенденция выражена (3,3) примерно наравне со студентами 1–2-го курсов ЭУ (2,7). Обратимся к более детальному анализу полученных результатов. Для этого рассмотрим несколько групп студентов, обучающихся на разных курсах и по разным специальностям. Данные представлены в табл. 9.5 и позволяют подтвердить ряд закономерностей. Практически для всех групп в актуальном «Я» этические представления достоверно преобладают над рыночными, например, для студентов-менеджеров – 2-й курс, t = 5,78; р < 0,01; для студентов-предпринимателей – 2-й курс, t = 4,29; р < 0,05. В то время как в требуемом «Я» баланс обратный – рыночные представления достоверно преобладают над этическими, например, для менеджеров – 2-й курс, t = 3,51; p < 0,05, для предпринимателей – 2-й курс, t = 5,60; p < 0,01. Таким образом, достоверно подтверждается диссонанс между актуальным и требуемым «Я». Таблица 9.5 Показатели ры ночных и эт иче ских предст авлений с т у де н т ов ра з ны х сп е циа л ьнос т ей на д ву х э та п а х о б уч ен и я Специальность, курс Психология, 2-й курс Психология, 4-й курс Предпринима266 х σ х σ х Актуальное «Я» Идеальное «Я» Требуемого «Я» Рынок Этика Рынок Этика Рынок Этика 11,0 1,08 10,5 1,2 11,0 9,2 2,18 10,5 3,3 9,2 10,6 1,12 10,1 1,4 10,2 10,2 2,24 11,4 2,8 11,1 9,7 1,17 9,0 0,9 9,8 12,4 2,35 14,0 2,7 12,3 тельство, 2-й курс Предпринимательство, 4-й курс Менеджмент, 2-й курс Госуправление, 4-й курс σ 1,0 2,34 1,22 2,63 1,05 2,41 х σ 10,7 10,1 8,9 14,3 8,8 14,5 1,05 2,5 1,2 2,3 0,91 2,27 х σ х σ 11,4 1,14 11,0 1,1 8,6 2,62 8,6 2,72 10,2 1,1 9,6 1,22 11,0 2,32 11,4 2,81 9,9 1,38 8,7 0,84 11,9 3,05 14,5 2,32 При переходе от младших курсов к старшим, т. е. по мере экономической социализации, наблюдается достоверная трансформация «Я-концепции». В актуальном «Я» различия рыночных и этических представлений уменьшаются, так для студентов госуправления – 4-й курс, t = 3,84; p < 0,05; для студентовпредпринимателей – 4-й курс, t = 0,8; р > 0,1. А в требуемом «Я» по мере экономической социализации различия между рыночными и этическими представлениями возрастают, при этом первые доминируют, так для студентов госуправления – 4-й курс, t = 7,50; p < 0,005; для предпринимателей – 4-й курс, t = 9,0; p < 0,001. Таким образом, диссонанс между актуальным и требуемым «Я» не просто сохраняется в течение всего периода обучения, а возрастает по мере обучения, что является закономерностью экономической социализации студентов. Если обратиться к оценкам идеального «Я», то они занимают как бы промежуточное положение между оценками актуального и нормативного «Я». Здесь различия между рыночными и этическими представлениями недостоверны практически для всего периода обучения и для всех рассмотренных групп. Предположение, что идеальное «Я» является компенсаторным механизмом диссонанса между актуальным и требуемым «Я», можно считать предварительно подтвержденным. Кратко обобщая приведенные результаты, отметим, что рабочая гипотеза подтвердилась – в процессе экономической социализации студентов происходит трансформация «Я-концепции», – в реальном «Я» уменьшается диссонанс рыночных и этических представлений, а в требуемом «Я» нарастает доминирование рыночных представлений над этическими. Нарастающий диссонанс между актуальным и требуемым «Я», являющийся закономерно267 стью экономической социализации студентов, требует разработки и реализации специальной коррекционно-обучающей программы. Выполнен более детальный анализ «Я-концепции» работающих специалистов коммерческой сферы и госслужащих. В качестве рабочей гипотезы было выдвинуто предположение о том, что работники коммерческой сферы в сравнении с государственными служащими по показателям «Я-концепции» более экономически социализированы. Предварительный анализ данных для профессиональных групп показывает, что общие тенденции «Я-концепции» остаются теми же, что и для студентов. Для актуального «Я» достоверно доминируют этические представления, однако степень доминирования для разных профессиональных групп различна. Наименьшие различия рыночных и этических представлений в «актуальном Я» отмечено в группе специалистов (t = –2,5; p < 0,05), близка к ней по этим показателям группа работников коммерческого банка (t = –3,1; p < 0,05) Наиболее выражено доминирование этических представлений в «актуальном Я» в группе госслужащих (t = –9,2; p < 0,001). Отмечается, что для разных департаментов госслужащих – служба персонала, юристы, пенсионный фонд, социальная защита – названные различия достаточно близки друг к другу. Например, для службы персонала t = –8,6; для юристов t = –8,8; для социальной защиты t = –10,6. В «требуемом Я» достоверно доминируют рыночные представления – специалисты и работники коммерческого банка имеют сходные показатели (t = 3,45; t = 3,82, соответственно), в группе госслужащих доминирование рыночных представлений выражено более значительно (t = 8,74; p < 0,001). «Идеальное Я» в плане баланса рыночных и этических представлений, так же как и в студенческих группах занимают нейтральное, как бы компенсирующее положение. Таким образом, выдвинутая гипотеза о диссонансе рыночных и этических представлений как психологическом факторе и механизме экономической социализации статистически подтверждена. Для окончательной проверки выдвинутой гипотезы выполнено сравнительное исследование «Я-концепции» у субъектов с разным социально-экономическим статусом – предприниматели, 268 специалисты, госслужащие, безработные, – результаты которого представлены в табл. 9.6 (период исследования 2008–2009 гг.). Таблица 9.6 Ры ноч но- эт ичес к ие пр е д ст а вл е ния групповых суб ъектов с разным со ци а ль но- эк ономич ес ким ст а т ус ом ( 2 008–2009 гг .) Средние ранги Экспериментальная группа Предпринимат., 38 чел. Специалисты, 43 чел. Госслужащие, 45 чел. Безработные, 35 чел. Т-критерий (П – Б ) А Р И Э 11,3 9,7 11,7 9,3 11,9 9,1 13,0 8,0 3,9 Р Т Э 9,7 11,3 10,1 10,9 10,3 10,7 10,6 10,4 2,1 Р 8,9 9,5 8,2 9,1 Э 12,1 11,5 12,8 11,9 0,4 Т-критерий Стьюдента (Э – Р) А И Т -2,3 -4,2 -4,0 -7,9 2,6 2,1 0,7 0,3 3,6 3,4 4,7 3,5 Для всех групп характерно доминирование этических представлений в «актуальном Я» (р < 0,01) и доминирование этических представлений в «требуемом Я» (р < 0,01). При переходе от «актуального Я» к «требуемому Я» происходит смена доминирующих представлений, образуя общий диссонанс между представлениями, которая количественно может быть представлен как разница Т-критерия требуемого и актуального «Я». Выраженной закономерностью является снижение данного диссонанса при повышении экономического статуса субъекта. Так, в группе безработных он составляет 11,4 (3,5 + 7,9), а в группе предпринимателей 5,9 (3,6 + 2,3). Промежуточные значения соответствуют группам специалистов и госслужащих. Сопоставление образов «Я» «полярных» групп (предприниматели и безработные) показало, что в группе безработных доминирование этических представлений в «актуальном Я» достоверно выше, чем в группе предпринимателей (Т = 3,9; р < 0,01). Это различие снижается в «идеальном Я» (Т = 2,1; p < 0,05) и становится незначимым в «требуемом Я» (Т = 0,4; p > 0,1). Т. е. трансформация «Я-концепции» в сфере рыночно-этических представлений в процессе экономической социализации выражена, в основном, в образе «актуального Я». Таким образом, гипотезу о влиянии рыночно-этических представлений на экономическую социализацию личности можно считать подтвержденной – дис269 сонанс рыночно-этических представлений является фактором экономической социализации личности, а его снижение в процессе социализации отражает ее психологический механизм разрешения конфликта рыночных и этических ценностей. Кратко обобщая приведенные результаты, отметим, что в процессе экономической социализации личности происходит трансформация «Я-концепции» – в актуальном «Я» снижается доминирование этических представлений, а в требуемом «Я» нарастает доминирование рыночных представлений. Выявлен диссонанс между актуальным и требуемым «Я», являющийся закономерностью экономической социализации личности. Диссонанс проявляется как локальное противоречие рыночных и этических представлений в рамках одного образа «Я», так и противоречие между образами «актуального Я» и «требуемого Я». Данные противоречия обусловлены, в первую очередь, трансформацией общества, которая задает новые экономические реалии – новые ценности, приоритеты поведения, новые (экономические) роли. Однако и индивидуальное и общественное сознание сохраняет прежнее мировоззрение, ценности и приоритеты, что неизбежно вызывает конфликт. Ключевая психологическая проблема экономической социализации здесь заключается в переделке сознания без конкретных образцов экономического поведения, которые внутренне принимаются и разделяются. Изменения в «Я-концепции», отмеченные в эксперименте, показывают, что первоначальная переделка самосознания заключается в наращивании доминирования рыночных представлений над этическими, что приводит к усилению когнитивного диссонанса. Однако вхождение в профессиональную деятельность и дальнейшая экономическая социализация приводит к уменьшению этого доминирования и снижению диссонанса. В качестве психологического механизма согласования представлений или уменьшения диссонанса между «актуальным Я» и «требуемым Я» выступает «идеальное Я». Обобщение результатов исследования позволило представить показатели психологической готовности к экономической деятельности по данным рыночно-этических представлений (табл. 9.7). Таблица 9.7 270 Показат ели психологической г от ов н о с т и по да нны м рын оч н о- э т и ч е ск и х п ре д ст а в л е ний Образ «Я» Актуальное «Я» Идеальное «Я» Требуемое «Я» Уровни психологической готовности НеадекСредНеадекНизкий Средний Высокий Низкий ватный ний ватный Средняя разность (Э – Р) -7,4… -6,8… -4,9… -1,1… 4,1–5,9 -6,9 -5,0 -1,2 -4,0 -7,4… -6,4… -3,9… < -7,5 1,4–4,2 4,3–6,5 -6,5 -4,0 1,3 -6,9… -4,9… < -7,0 1,3–4,5 4,6–7,0 7,1–8,0 -5,0 -1,2 < -7,5 > 6,0 > 6,5 > 8,0 Здесь первичным показателем является средняя разность рангов этических и рыночных представлений в актуальном, идеальном и требуемом «Я». Неадекватно низкий показатель свидетельствует о выраженном доминировании этических представлений, неадекватно высокий – о доминировании рыночных представлений. Наиболее благоприятным является интервал оценок, соответствующий высокому уровню психологической готовности. Данные табл. 9.7 стандартизованы и могут быть использованы для индивидуальной оценки психологической готовности к экономической деятельности. Обобщение результатов исследования самооценки как компонента «Я-концепции» позволяет представить показатели психологической готовности по данным самооценки (табл. 9.8). Первичным показателем самооценки – личностной, ценностной, готовности, – является сумма абсолютных значений индексов различий образов «Я»: идеальное «Я» – актуальное «Я» (И – А); требуемое «Я» – идеальное «Я» (Т – И); актуальное «Я» – требуемое «Я» (А – Т). Индекс различий образов «Я» – это разница рангов конкретного свойства в ранжированных списках сравниваемых образов «Я». Полученный показатель самооценки полностью соответствует коэффициенту ранговой корреляции Спирмена и при этом позволяет раскрывать его психологическое содержание через соотношение частных представлений, принадлежащих разным образам «Я». Таблица 9.8 271 Показат ели психологической г от ов н о с т и п о данным с а мо оц е нк и Уровень психологической готовности Самооценка Личностная Σ/И – А/ Ценностная Σ/Т – И/ Готовности Σ/А – Т/ Неадекватный Высо- Выше Средкий среднего ний Ниже Низкий среднего Неадекватный < 44 46–65 66–96 97–130 131–166 167–186 > 186 < 36 38–60 61–85 86–116 117–148 149–170 > 170 < 42 45–74 75–106 107–142 143–169 170–184 > 184 Заслуживает внимания «быстрый» переход от высокого уровня готовности к неадекватному. В психологической интерпретации данного результата можно присоединиться к И. Кону: «…стоит чуть-чуть изменить пропорцию и положительные черты становятся отрицательными» [Кон, 1984, с. 269]. В конкретном исследовании рекомендуется «пограничную» оценку рассматривать как неопределенную, что соответствует разрыву «пограничных» интервалов в табл. 9.8. Психологическая интерпретация уровней психологической готовности к экономической деятельности по данным самооценки составляет предмет дальнейшего исследования. 272 ************************************************* Итак, проведенное исследование подтвердило выдвинутую гипотезу – «Я-концепция» в целом как система рыночноэтических представлений и самооценок является социальнопсихологическим фактором экономической социализации личности в условиях трансформации общества. Сниженный диссонанс рыночно-этических представлений и более высокий уровень самооценки соответствуют более эффективной экономической социализации, что выражается в более высоком социальноэкономическом статусе субъекта. Специфический психологический механизм – разрешение противоречий рыночных и этических представлений, приводящее к снижению их диссонанса – связан с эффективностью экономической социализации личности. В структуре «глобального Я» личности имеет место выраженный диссонанс рыночных и этических представлений, вызывающий интрапсихическое напряжение. Диссонанс проявляется как доминирование этических представлений в образе «актуального Я», как доминирование рыночных представлений в образе «требуемого Я», и как аккумулирующий диссонанс между этими образами, независимо от этапа экономической социализации. Выявлены отдельные тенденции изменения представлений в процессе обучения, установлена их связь с некоторыми свойствами личности. Динамика характеристик диссонанса (знак, интенсивность, принадлежность к образу) соответствует процессу экономической социализации личности, что позволяет считать его психологическим механизмом социализации. Связь диссонанса представлений с компонентами самооценки личности позволила детализировать механизм экономической социализации. Доминирование рыночных представлений в образе актуального и идеального «Я» является механизмом повышения самооценки экономической готовности и принятия нормативных экономических требований, соответственно. Студенты младших курсов несут в себе меньший диссонанс, чем студенты старших курсов, у которых доминирование рыночных представлений в образе требуемого «Я» является избыточным. Практическое вхождение в экономическую деятельность и систему экономических связей приводит к уменьшению диссонанса, установлению благоприятного соотношения рыночно-этических представлений и уравновешиванию системы самооценки. Субъекты с более высоким социаль273 но-экономическим статусом имеют более сбалансированную «Яконцепцию». Разработанная методика для исследования «Я-концепции» обладает достаточной надежностью, а также внутренней и внешней валидностью и может применяться для исследования экономической социализации личности. Получены важные данные о формировании экономических представлений и их самооценки как подструктуры экономического сознания. Работники, включенные в непосредственные рыночные отношения и имеющие более высокую степень экономической социализации, обладают адекватной структурой «Я-концепции», которая предполагает незначительное предпочтение этических представлений в актуальном «Я» (t = 2,3; p < 0,05), а также незначительное предпочтение рыночных представлений в «требуемом Я» (t = 3,6; p < 0,01). Сравнительное исследование «Я-концепции» групповых субъектов с разным социально-экономическим статусом – предприниматели, специалисты, госслужащие, безработные, – показало, что экономическая социализация в сфере «Я-концепции» в наибольшей степени обусловлена характером деятельности и профессиональным окружением, чем возрастом и стажем работы. Например, коммерческая деятельность – руководители коммерческих фирм и работники коммерческого банка – обусловливает меньшее доминирование рыночных представлений над этическими в «требуемом Я» (t = 3,45; p < 0,01), чем у госслужащих (t = 8,74; p < 0,001) и студентов (t = 7,50; p < 0,005; t = 9,0; p < 0,001). Этот результат на первый взгляд может показаться парадоксальным. Люди, непосредственно включенные в рыночные отношения, менее ориентированы на рыночные представления как нормативный регулятор экономической деятельности? Нет, они не отрицают важности рыночных представлений, и они отдают предпочтения им в сравнении с этическими, но эти предпочтения умеренны, они далеко не такие, как у госслужащих или студентов-выпускников. Дело скорее в том, что последние переоценивают важность рыночных представлений в «требуемом Я». Отсутствие личного опыта практической рыночной деятельности, недостаток позитивных примеров и переориентация на негативные примеры приводят к формированию ложного нормативного образа экономического поведения. Личный позитивный опыт рыночной деятельности формирует адекватную структуру «Я-концепции» и обеспечивает эффективную экономическую социализацию. 274 Глава 10 СУБЪЕКТИВНАЯ ЭКОНОМИЧЕСКАЯ РАЦИОНАЛЬНОСТЬ КАК ФАКТОР И МЕХАНИЗМ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ СОЦИАЛИЗАЦИИ Исходными социально-психологическим характеристиками личности как субъекта деятельности является его сознание и сама деятельность [Ананьев, 1996]. В экономической деятельности сознание отражает или конструирует ее предмет и средства, а сама деятельность преобразует реальность, материализуя идеальное содержание экономического смысла, эксплицированного субъектом. Человека как субъекта экономической деятельности характеризуют его социальные свойства и средства, усиливающие его возможности. Интегральным социальным средством экономической деятельности выступает экономическая роль, которая задает субъекту социально приемлемый стандарт поведения, позволяющий реализовать личные смыслы и цели. Психологические свойства человека как субъекта развиваются в деятельности, закрепляются при ее прерывании на уровне индивида или личности и отражают психологическую готовность к последующей деятельности. Ядром триады «личность – субъект деятельности – индивид» остается личность, поскольку в ней пересекаются и интегрируются их свойства [Ананьев, 1996], а также в силу интенций личности на основе смыслообразующего мотива. Проблему социализации с позиций субъекта одним из первых обозначил В. В. Новиков, вводя понятие «субъектной социализации» в процессе трансляции культуры [Новиков, 2000]. Это связано, в первую очередь с общей социально-экономической проблематикой трансформации современного общества, а также экспансией моделей «экономического человека». Категория «субъект» в современной науке утвердилась как новая область знания и как методология психологического исследования (С. Л. Рубинштейн, Б. Г. Ананьев, Б. Ф. Ломов, А. В. Брушлинский, К. А. Абуль275 ханова, Л. И. Анцыферова, В. В. Знаков и др.). Это объясняется интегративными тенденциями науки и характером самой категории, позволяющей интегрировать гносеологический и онтологический подходы в конкретно-научном исследовании [Брушлинский, 2001]. Категория субъекта позволяет выделять адекватные единицы анализа, которые аккумулируют свойства и деятеля, и деятельности, обеспечивая связь между ними, единство человека и его жизни. Активное деятельностное отношение человека к миру исходит от субъекта как инициатора, креативного начала в его взаимодействии с обществом, миром и самим собой [Анцыферова, 2000]. Динамика деятельности соответствует динамической структуре ее субъекта, связанной, в свою очередь, со структурой личности. 10.1. Дефиниция субъективной экономической рациональности Предпринимая те или иные действия, человек всегда достигает большего успеха в том случае, когда его намерения, цели, решения и поступки будут разумными. Это означает, что среди нескольких возможных способов решения или альтернатив действия ему удалось найти наилучший или предпочтительный вариант. И тогда рациональность понимается как разумность, позволяющая выбирать наилучший вариант поведения или действия. В повседневной жизни человек часто даже не задумывается над такими вопросами и нередко добивается успеха, опираясь на здравый смысл, интуицию и накопленный практический и житейский опыт. Бесспорно, интуиция, житейский опыт и здравые рассуждения вполне достаточны для решения простейших задач практического характера в повседневной жизни, поскольку они не требуют точного анализа и расчета. Однако при решении сложных задач в экономике, социальной жизни, политике и других видах общественной деятельности все меньше полагаются на 276 интуицию и здравый смысл, а обращаются к точному анализу проблемы, предварительному расчету. Методологическая проблема субъективной экономической рациональности заключается в том, что теоретические подходы к рациональности в экономике и психологии существенно расходятся. С одной стороны, рациональность выступает как обязательное требование и, одновременно, фундаментальный признак экономической активности. Само целостное сознание может считаться экономическим именно в той степени, в которой являются рациональными. С другой стороны, психологическая наука располагает целым рядом теоретических положений и эмпирических фактов, демонстрирующих отступление от рациональности в реальной жизни. Целью настоящего этапа исследования является обоснование социально-психологической дефиниции субъективной экономической рациональности для дальнейшего ее исследования в качестве фактора и механизма экономической социализации. Первые представления о рациональности встречаются еще у Аристотеля: «Даже в познании, деле прекрасном и достойном, мы ставим одно знание выше другого» [Петровский, 2002, с. 166]. Рациональность проявляется не просто в виде разумности, но и как определенные предпочтения, которые реализуются в выборе. В науке XVII–XVIII вв. сформировалась концепция рационализма как объективного знания о человеке: рациональная интуиция (Р. Декарт), разум и интуитивное знание (Б. Спиноза), богатство и связанные с ним неприятности (Д. Миль), гедонизм и недостаточная рациональность (Д. Бентам). Два последних положения обозначают истоки экономической рациональности, воплощенной в идее «экономического человека», который осуществляет исключительно рациональное поведение, т. е. является эгоистичным, расчетливым, стремящимся к выгоде, живущим по принципу «арифметики счастья». По А. Смиту, «невидимая рука рынка превращает эгоистические рациональные устремления отдельных людей во всеобщее благо» [Смит, 1992, с. 91]. Так называемая маржиналистская революция в экономике конца XIX в. породила модель «рационального максимизатора», т. е. человека, всегда стремящегося к максимизации полезности в потреблении (C. Джевонс, Л. Вальрас). Речь идет не о максимизации или неог277 раниченности потребления, а об оптимизации соотношения блага и неприятности, связанной с добыванием этого блага. В соответствии с этой моделью, полезность от последующей единицы блага падает, а неприятность возрастает, и тогда неизбежно наступает момент, когда дальнейшее приращение блага дает не прирост удовольствий, а их сокращение, что и соответствует точке максимальной полезности блага [Автономов, 1996]. Такая модель «экономического человека» применима лишь к массовому потребителю, а субъективные оценки и предпочтения не рассматриваются. По В. Парето, рациональность считается объективным критерием знания и действия, поскольку она характеризует достижение цели не с точки зрения непосредственно действующего субъекта, а с позиций тех, кто обладает полной информацией. По определению А. Смита, «каждый отдельный человек имеет в виду лишь собственный интерес, преследует лишь собственную выгоду, причем в этом случае он невидимой рукой направляется к цели, которая не входила в его намерения. Преследуя свои собственные интересы, он часто более действенным образом служит интересам общества, чем тогда, когда сознательно стремится служить им [Смит, 1992, с. 96]. Выражение «невидимая рука» используется здесь как метафора, которая обозначает механизм рынка, регулирующий на нем цены и устанавливающий равновесие между спросом и предложением. Такое равновесие, или спонтанный порядок, возникает в результате взаимодействия большого числа продавцов и покупателей, участвующих в рыночном обмене [Рузавин, 1993]. После Великой депрессии 30-х гг. ХХ в. экономические теории подверглись коренной ревизии, но основные положения по-прежнему исходят из фундаментального принципа рациональности, суть которого сводится к максимизации выгоды. Если сторонники классической экономической теории верили в объективный характер рациональности, то их последователи – неоклассики допускали возможность ее интерпретации с позиций субъекта. Одним из первых заговорил о такой интерпретации М. Вебер, считавший ее необходимой для раскрытия мотивов действующих лиц [Автономов, 1996]. Сторонники рационального выбора доказывали, что каждый субъект (предприниматель, хозяйствующий субъект, политик и т. д.) действует рационально, т. е. соблюдает ряд условий. Во-первых, устанавли278 вает свои собственные цели, определяет возможные альтернативы действия и упорядочивает их по приоритетности. Во-вторых, стремится достичь индивидуальной выгоды, в чем бы она ни выражалась. Согласно этому принципу, на реальное поведение индивида оказывают влияние не какие-то высокие идеи и общественные интересы, а исключительно стремление реализовать свою выгоду или интерес. Если он провозглашает даже альтруистические взгляды, то такое поведение оказывается для него в чем-то выгодным. В-третьих, индивиду, поступающему рационально, приходится взаимодействовать в обществе с другими индивидами, и он должен придерживаться соответствующих правил или определенного порядка. Следовательно, его рациональный выбор зависит также от совокупности существующих правил. Главный недостаток теории рациональности состоит в том, что она игнорировала факторы неопределенности, нестабильности и случайности, возникающие в реальных ситуациях выбора. Однако защитники этой теории все-таки сводят индивидуальный выбор к максимизации его полезности при определенных условиях. Примером может служить ведение домашних хозяйств в рыночной экономике, когда хозяин выбирает продукты и распоряжается ими так, чтобы обеспечить их наибольшую полезность. Единственный аргумент, который приводят в защиту модели рационального выбора, заключается в том, что рыночная экономика, основанная на этой модели, работает более эффективно, чем другие способы хозяйствования. Более поздние модели «экономического человека» включали ряд дополнений или трансформаций, однако в качестве центрального компонента оставалась экономическая рациональность, которая трактовалась как предварительная оценка плюсов и минусов доступных вариантов и выбор наилучшего из них. Ограниченность ресурсов – исходный постулат экономической теории – порождает неизбежность выбора между предпочтениями и ограничениями, побуждает искать и придерживаться оснований, которые можно оценивать и сравнивать. В качестве такого основания экономика, как правило, выбирает прибыль, а способом ее достижения определяет целерациональное действие. Экономическая рациональность как тип логики порождена индустриальной эпохой и имеет налет «технологического романтизма» – модели 279 оптимизации, системные методы, крупномасштабные проекты преобразования природы. Краткое обобщение этих моделей позволяет выделить основные постулаты экономической рациональности: 1. Люди движимы экономическими интересами, их исключительная цель – извлечение полезности из экономического блага. Они обладают знанием и логикой, позволяющими делать экономический выбор, а необходимая для этого информация субъективно доступна. 2. Рациональность в экономической теории это характеристика абстрактной модели, а не интегральное свойство человека. Человек или организация, отступающие от принципа рациональности, экономической теорией вообще не рассматриваются. 3. Формально рациональность может быть определена следующим образом: субъект никогда не выберет альтернативу X, если в то же самое время ему доступна альтернатива V, которая с его точки зрения, предпочтительнее X [Швери, 1997]. 4. Экономическая рациональность есть институциональная ценность, т. е. стандарт, которому стремятся следовать большинство отдельных лиц. Тем не менее, это норма, которой люди могут подчиняться или не подчиняться. Значительно более сильные ограничения на рациональность накладывает известный Нобелевский лауреат по экономике Г. Саймон, который связывает понятие разумного выбора не с получением максимальной выгоды, а с достижением удовлетворительного результата. «Предпринимателя, – пишет он, – может совсем не заботить максимизация, он может просто желать получить тот доход, который считает достаточным для себя» [Саймон, 1993]. Для обоснования своих выводов Г. Саймон ссылается не только на эмпирические экономические факты, но и на результаты психологических исследований, согласно которым побуждение к действию возникает вследствие неудовлетворенных стремлений и исчезает после их удовлетворения. «Если мы хотим объяснить поведение на основе этой теории, – подчеркивает он, – мы должны полагать, что целью фирмы является не максимизация, а достижение определенного уровня прибыли, удержание определенной доли рынка и определенного уровня продаж» [Саймон, 2001]. Согласно Ф. Хайеку, рациональным поведением можно назвать такой тип поведения, которое «нацелено на получение строго определенных результатов». Предполагается три компо280 нента рациональности как таковой. Это максимизация, ограниченная рациональность и органическая рациональность. Максимизация предполагает выбор лучшего варианта из всех имеющихся альтернатив. В рамках этой предпосылки фирмы представлены производственными функциями, потребители – функциями полезности, распределение ресурсов между различными сферами экономики рассматривается как данное, а оптимизация является повсеместной. Ограниченная рациональность – некая познавательная предпосылка, которая является «полусильной» формой рациональности и предполагает, что субъекты в экономике стремятся действовать рационально, но в действительности обладают этой способностью лишь в ограниченной степени. Здесь главное в том, что фокус смещается на субъекта, что становятся возможным учет проявлений психики, в отличие от «объективных» функций полезности. Органическая рациональность или слабая рациональность. Ее используют в эволюционном подходе, прослеживая эволюционный процесс в рамках одной или нескольких фирм и связывают с процессами более общего характера – институтами денег, рынков, аспектами прав собственности и так далее. Такие институты «нельзя запланировать». Общая схема таких институтов не созревает в чьем-либо сознании. В самом деле, существуют такие ситуации, когда незнание «оказывается даже более «эффективным» для достижения определенных целей, нежели знание этих целей и сознательное планирование их достижения» [Уильямсон, 1993, с. 18]. Чем мы поступимся, если откажемся от рациональности? Понятно, что совершенно иррациональное поведение, в отличие от рационального, не моделируемо. Рациональность означает просто присутствие логики в наших действиях. Например, такую позицию занимает Хорст Зиверт, предлагая тест рационального мышления. Он полагает, что рациональность мышления складывается из уравновешенности, субъективации ценностей, невмешательства в дела других, нонконформизма и самостоятельности [Зиверт, 1998]. Но названные особенности относятся скорее к свойствам личности, чем к характеристике мышления как процесса. В то же время, логика, основанная на анализе ситуации и 281 ориентации на собственные интересы, может характеризовать рациональность мышления. Предположение, что все вычисления, которые делает человек, точны и мгновенны, является ложным, и брать его в качестве исходной предпосылки экономической рациональности нельзя. Более того, человек часто вообще ничего не вычисляет, а действует интуитивно. А как тогда показать его рациональное поведение? Дело в том, что человек, не способный правильно посчитать все, тем не менее, может правильно посчитать что-то, он может стремиться вести себя рационально. Это и есть основная идея ограниченной рациональности: не то что человек ведет себя рационально, но он стремится к этому [Уильямсон, 1993]. Отметим два важных момента ограниченной рациональности. Возникает идея парциальной (субъективной) рациональности, т. е. некой рациональности, которая проявляется не всегда, а лишь в той степени, в которой информация воспринята субъектом. Другим важным моментом парциальности является то, что в значимых для себя ситуациях субъект сильнее стремится найти наиболее выгодное решение. Чем значимее ситуация, тем рациональнее он себя ведет. Иногда просто предполагается, что экономическое поведение полностью рационально, что обеспечивается рядом условий [Орехов, 2009]: – информация, необходимая для принятия решения, полностью доступна решающему; – человек в своих поступках в экономике является совершенным эгоистом, т. е. ему безразлично, как изменяется благосостояние других людей в результате его действий; – желание увеличить свое благосостояние реализуется в форме экономического обмена, а не захвата или кражи; – для обмена, ведущего к максимизации полезности, не существует внешних ограничений [Орехов, 2009, с. 70]. Представленная модель является существенно упрощенной, хотя многие экономисты, формально признавая иррациональность, считают ее выходящей за рамки экономики вообще. Эмпирические исследования рационального поведения при принятии решений обобщил П. Скотт. Основной постулат рационального принятия решения остается прежним: если люди ведут себя рационально, они должны следовать нескольким «принци282 пам ожидаемой выгоды», которые делают эту выгоду наибольшей. Тем самым в рациональном принятии решений реализуется общий принцип максимума полезности. К частным принципам ожидаемой выгоды относятся следующие: 1. Порядок альтернатив. Человек, принимающий решение рационально, должен иметь возможность сравнивать любые две альтернативы. В результате сравнения в каждой паре нужно либо отдать предпочтение одной из них, либо остаться безразличным к обеим. 2. Доминантность. При принятии рационального решения нельзя пользоваться стратегией, над которой доминирует другая стратегия. То есть при рациональном поведении человеку неизвестны другие стратегии, которые доминируют над выбранной. 3. Погашение. Если две альтернативы, рассматриваемые при выборе решения, включают одинаковые и равновероятные последствия, их выгоды не должны участвовать в выборе. Иначе говоря, выбор должен осуществляться на основании различия альтернатив, а не на основании их сходства. 4. Транзитивность. Если в рациональном решении отдается предпочтение альтернативе А перед Б, а Б перед В, то альтернатива А предпочтительнее В. 5. Непрерывность. Человек, действующий рационально, в сравнении риска между крайними альтернативами и уверенности в среднем результате отдает предпочтение риску. 6. Инвариантность. Принимающий рациональное решение независим от способа предложения альтернатив. Математически обосновано, что когда при принятии решения следуют названным принципам, получаемая выгода является максимальной. Поэтому для обеспечения рационального решения достаточно соблюдать эти принципы. Но ранее неоднократно подчеркивалось, что реальное экономическое поведение осуществляется в условиях высокой неопределенности, при которых соблюсти все эти принципы не представляется возможным. Тем более, что и сами принципы, даже при достаточной информации, имеют исключения, т. е. могут нарушаться. П. Скотт ссылается на целую серию экспериментальных исследований, когда были продемонстрированы нарушения данных принципов [Скотт, 1998]. 283 В таком случае следует вообще отказаться от всяких предварительных положений, которые все-таки обеспечивали бы субъекту ориентировку на выгоду и делали поведение рациональным? Ответ на этот вопрос может быть следующим. Да, человек не компьютер, он не может абсолютно следовать рациональным предписания, просчитывая и сравнивая множество альтернатив по многим критериям. Он часто следует принципу удовольствия, опровергая даже видимую выгоду и отступая от рационального выбора. Но в той степени, в которой он все-таки следует названным принципам, априорно формируя ожидаемую полезность, в той степени он и максимизирует выгоду, являясь рациональным. Таким образом, мы переходим к субъективной экономической рациональности, отражающей реальное поведение субъекта в ситуации экономического выбора, главным критерием которой всетаки остается ориентация на ожидаемую полезность и выгоду. В настоящее время в экономике интенсивно модифицируются модели «экономического человека» и это связано с возрастанием потребительской ориентации. Каждый человек является потребителем, а потребляя, он, как правило, тщательно взвешивает стоимость покупки и ожидаемую выгоду [Ловецкий, 2002]. Современная эпоха характеризуется необычайно быстрым возникновением новых знаний и связанных с этим новых производительных сил. Сегодня именно знания, а не труд, начинают выступать источником стоимости, и способность множить информацию становиться сокровенной сущностью экономического человека. Выдвижение информации в качестве основного ресурса порождает качественные сдвиги в характеристике самого экономического человека, усиливая его специфику как «предельно рационального и прагматичного агента вещно-имущественных отношений». Информация помимо стоимостных параметров обладает «свойством безграничности, т. е. ее ценность возрастает по мере роста числа продаж, и для нее нет ни одного конечного вида использования» [Ловецкий, 2002, с. 45]. Информационный сектор экономики расширяется и все более доминирует среди других секторов – финансового, промышленного, сферы услуг. То есть актуальность рационализма как теоретической основы и социально-психологического инструмента экономической социализации в условиях трансформации 284 общества весьма высока и будет неизменно возрастать. «Есть все основания полагать, – отмечает А. Г. Асмолов, – что для научной методологии XXI век может стать веком «неклассической рациональности» [Асмолов, 2002, с. 89], которая становится одним из инструментов реализации основных положений постнеклассической науки – множественность истины, плюрализм теорий, отношение к неопределенности как к ценности [Корнилова, 2007]. Важнейшая черта экономического человека 21 столетия – ориентация на практическую целесообразность своих действий. Практическое чувство как овладение смыслом практик позволяет аккумулировать все, что обеспечивает нужное направление и преследуемые цели [Ловецкий, 2002]. В таком случае субъективная рациональность действительно становится и атрибутом познания, и атрибутом жизни. Неклассическая рациональность близка к понятию «нового рационализма» или «рационального человека» (РЧ), фундаментальной характеристикой которого является разумное бодрствование. На него не оказывают непосредственного влияния «глубокие» убеждения, а бодрствование проявляется в поиске, – он ищет и ищет разумом. Характерным состоянием РЧ является «рационалистический тонус», т. е. степень разумного бодрствования, который сам по себе не является достаточным, чтобы быть РЧ, необходимо также пользоваться актуально отведенным временем, т. е. быть субъектом. Рациональная культура РЧ поддерживает «ясные идеи», которые необходимо постоянно пересматривать, обновлять, т. е. поддерживать актуальность разума, не полагаясь на воспоминания о прошлом. «Если мы хотим определить рационализм, то его следовало бы определить как постоянно возобновляемое мышление» [Башляр, 2005, с. 35]. Здесь мы находим подтверждение идеи субъективной рациональности как соответствующей степени разумного бодрствования. Рациональность воплощает философский принцип отрицания, который проявляется в постоянном пересмотре и обновлении своих предпосылок, в постоянной реорганизации. «Рационально мы организуем лишь то, что реорганизуем» [Башляр, 2005]. Правильно начинать думать с сомнения и лишь затем переходить к оптимальному варианту – не сразу, не первым актом познания находятся «здоровые и ясные идеи», более подходящие 285 или наилучшие варианты решения. На уровне экономической рациональности в условиях трансформации общества это выражается в постоянном обновлении и реорганизации представления об изменяющейся экономической ситуации, в поиске альтернатив вопреки распространенной тенденции принять первый удовлетворяющий вариант. Идея рационального и иррационального стереотипа экономического поведения обсуждается А. Н. Ореховым, и квантифицирующим признаком рационального поведения является максимизация полезности [Орехов, 2009]. Заявленная А. Н. Ореховым возможность математического моделирования стереотипов экономического поведения в условиях неопределенности, в том числе экономического кризиса, вызывает несомненный интерес, в первую очередь, к его теоретико-методологическим основаниям. Е. В. Суботский считает доказанным факт одновременного и автономного «сосуществования» феноменального и рационального опыта (восприятие, анализ, решение). Феноменальный опыт аккумулирует собственную практику и обеспечивает эффективность в известных условиях деятельности. Он является дорефлексивным, избыточным и самодостаточным для его воспроизводства в знакомых повторяющихся условиях. Рациональный опыт связан с рефлексивным усвоением и воспроизведением объективно существующих знаний, значений, конструкций, опосредующих поведение. Именно на этом уровне человек получает «правильную» картину явления, которая противопоставляется ранее сформированной феноменальной картине [Суботский, 2001]. Феноменальный опыт по отдельным, узко ограниченным признакам ситуации ориентирует человека на «архаичный» результат, а рациональный – рефлексирует средства и процесс деятельности. Факт одновременного «сосуществования» феноменального и рационального сознания также подтверждает выдвинутую идею субъективной рациональности. В кооперативном принятии решения, в играх или экономических ситуациях конкуренции личностным инструментом контроля нетранзитивности становится рефлексия. Сама по себе глубина рефлексивного анализа не определяет преимущества над конкурентом или соперником, действенным средством становит286 ся ее адекватность, т. е. опережение не более чем на один ранг [Поддъяков, 2006]. Выбор в игре регулируется «справедливой ценой ставки» – возможным выигрышем «рационального субъекта» в соответствующем «объективном состоянии мира», т. е. в текущей игровой ситуации [Рапопорт, 2002, с. 25]. Таким образом, если объективность в игре задается игровой ситуацией, то в экономической рациональности – экономическим фактом, объективно возможным результатом. В одной и той же игровой ситуации разные игроки поступают по-разному, что приводит к выводу о субъективной мере «справедливой цены ставки» или «субъективной полезности», за которой скрываются субъективная вероятность и субъективная ценность альтернативы. Если игрок как-то оптимизирует выбор, то он проявляет субъективную рациональность в той степени, в которой его выбор близок к оптимальному объективно. Факт соотношения рационального и феноменального в сознании, подтвержденный Е. Суботским, позволяет говорить о субъективной рациональности как парциальной рациональности/ иррациональности [Суботский, 2001]. Таким образом, можно говорить о субъективной экономической рациональности как состоятельности решения экономического субъекта. Субъектность состоит в том, что выбирает сам субъект, а субъективность – в том, как он выбирает. Одной из важней характеристик субъективной рациональности является «непротиворечивость субъективной функции полезности» [Рапопорт, 2002, с. 26], которая в настоящем исследовании рассматривается как психологический механизм самой рациональности. Суть данного механизма заключается в сохранении качества (субъективного признака) и количества (величины) предпочтения в процессе последовательного выбора однотипных объектов. Таким образом, субъективная экономическая рациональность оценивается как степень согласованности последовательных предпочтений нескольких предметов с разной объективной ценой, получаемых или теряемых с разной вероятностью. Проведенный анализ позволяет сделать следующие выводы. В целом идея субъективной экономической рациональности не является утопической в ее исследовании как фактора и механизма экономической социализации, скорее, наоборот, именно она по287 зволяет объединить экономические и психологические теории экономического поведения. Абсолютная рациональность (максимизация полезности) является абстрактной экономической моделью, которая не воспроизводится в реальности. Человек обладает ограниченными возможностями и не в состоянии, воспринимать, и тем более учитывать все многообразие объективной информации и факторы неопределенности. Признание этого факта породило неоклассическую теорию ограниченной экономической рациональности, в которой сочетаются объективные экономические условия и психологические феномены восприятия, оценки и формирования предпочтений. Одновременно с этим субъект ориентирован на удовлетворяющее поведение, ведущее к удовлетворительным, т. е. достаточным, а не максимальным результатам. Таким образом, в основание искомой интегративной модели субъективной экономической рациональности может быть положена рациональность экономического субъекта как способность к обдумыванию действий и действиям в направлении ожидаемой выгоды на основе расчета. В субъективную рациональность интегрируется интуиция экономического субъекта, и они в пропорциональной степени воспроизводят субъективную ценность решения и ценность опыта, соответственно. Субъективная экономическая рациональность выступает как психологический фактор и механизм экономической социализации, опосредующий перевод объективного экономического знания в соответствующее поведение субъекта, а также как психологический механизм регуляции экономической деятельности. 10.2. Теоретическая модель субъективной экономической рациональности 288 Изложенные положения были использованы нами при разработке теоретической модели субъективной экономической рациональности как способности к экономической деятельности. Ее общий характер заключается в том, что она является всеобщим квалифицирующим признаком экономической активности. Мы полагаем, что человек может обладать определенным уровнем рациональности, как уровнем развития психического свойства, в соответствии с которым может воспринимать, оценивать, принимать решения и действовать ориентируясь на ожидаемую полезность в ситуации экономической неопределенности. Это не значит, что его поведение и его результат будут определяться выгодой ситуации. Скорее оно будет определяться, по крайней мере, тремя моментами. Во-первых, ориентацией на эту выгоду, т. е. фиксацией и удержанием в сознании необходимости оценки и сравнения альтернатив по определенным критериям и процедурам. Во-вторых, возможностью наиболее адекватно отражать внешние условия, изначально дающие разные выгоды при разном способе поведения. И, в-третьих, возможностью совершать внутренние и внешние операции и действия по оценке ситуации, принятию решения и его осуществлению. В целом, субъективная рациональность оценивается по тому, насколько состоятельна рационализация принимаемых решений [Рапопорт, 2002, с. 25]. Г. Саймон подошел к исследованию экономического поведения на основе его психологической природы, т. е. объяснил не то, что должно быть в результате рационального расчета, а то, что и как происходит в реальном действии экономического субъекта, удовлетворяющего свою потребность [Саймон, 2001]. Здесь появляются первые признаки ограниченной экономической рациональности. Модель фирмы, построенной по принципу ограниченной рациональности, включает ряд лиц, сотрудничающих при принятии решения, т. е. стремящихся найти удовлетворяющую линию поведения, принимая во внимание то, как решают свои проблемы другие. Человек при принятии решения часто пользуется «молчаливыми знаниями», т. е. теми, о которых сам не подозревает. Принципиально не возражая Г. Саймону, можно сохранить действие принципа оптимизации полезности, принимая его утверждение об ориентации на конкретный результат деятельности 289 человека или фирмы. Предприниматель может не заботиться о максимальном доходе, а ориентироваться на желаемый доход, который считает достаточным для себя. Но при этом он не может не задумываться над расходами. И если у него будет возможность добиться этого дохода или определенной доли рынка с наименьшими затратами, он вряд ли будет игнорировать такую возможность. Предприниматель также может сознательно отказываться от поиска альтернативы, максимизирующей доход, считая затраты на этот поиск неоправданными. В данном случае речь идет о рациональном решении путем минимизации затрат. Ряд авторов развивают положения, отражающие принципиальные отличия реального экономического поведения от поведения, предписываемого классической моделью. Например, Э. Тоффлер отмечает, что «важные решения детерминирует скорее борьба за власть, чем холодная, ясная рациональность, описанная в учебниках». Д. Канеман обосновал субъективную карту ограниченной рациональности сделал вывод о том, что концепция ограниченной рациональности может быть использована в двух контекстах субъективности: а) ценность опыта, т. е. степень удовлетворенности или неприятности в реальном результате; б) ценность решения, т. е. вклад ожидаемого исхода в общую привлекательность или непривлекательность того или иного варианта. В теории принятия решений реальная ценность совпадает с ожидаемой, однако для обычного человека соотношение ожидаемой и полученной ценности часто весьма далеко от теоретического [Канеман, 2006]. В основе модели рациональности экономического субъекта лежит когнитивная схема, включающая три компонента – восприятие, интуицию, рациональность. Для рациональности характерны замедленность выбора, последовательность интеллектуальных усилий, целенаправленный контроль, относительная гибкость и предварительное влияние правил на выбор. Субъективная рациональность, включающая отступления субъекта от объективной рациональности объясняются тем, что а) они действуют интуитивно, в соответствии с прототипами; б) они оперируют лишь тем, что удалось увидеть в данный момент. Для нас важно то, что интуиция и рациональность являются дополняющими способами решения проблем, и это позволяет говорить о субъек290 тивной рациональности, т. е. о рациональности как индивидуально выраженном свойстве в балансе с другим свойством, в данном случае, с интуицией. Неклассическая рациональность в отечественной психологии разрабатывалась в рамках теории принятия решений с учетом психофизиологических ограничений человека и признания невозможности строго рационального решения. Концепция «ограниченной рациональности» реализуется в двух подходах принятия решения – нормативном и дескриптивном. Дескриптивное (реальное) принятие решения основано на психологической теории и дополняет нормативную теорию (абсолютная рациональность) как непсихологическую. Если нормативная теория отражает то, к каким последствиям приводит решение, то дескриптивная описывает то, как оно протекает реально и наполнена множеством психологических феноменов общего, группового и индивидуального уровня. На практике эти модели интегрировано дополняют друг друга, – ограниченная рациональность выступает как субъективная [Карпов, 2000]. Рациональность вместе с готовностью к риску рассматривается как личностный регулятор принятия решения. Рациональность выступает механизмом интеллектуализации принятия решения, который уравновешивает «фактор риска» как рефлексию недостатка информации и субъективную неопределенность. «Фактор риска» связан с ограниченными возможностями познавательных стратегий субъекта [Корнилова, 2006]. Ранее риск трактовался как свойство необдуманных действий, готовность идти на «неверное дело», т. е. не подкрепленное рациональной оценкой. Рациональность составляла как бы оппозицию риску. Тезис «ограниченной субъективной рациональности», означающий не лучший выбор, а удовлетворяющую субъекта альтернативу, позволяет ввести более системный критерий: «Человек не рационален в прометеевском и не иррационален в сизифовском смысле. Его познавательные, эмоциональные и волевые возможности позволяют ему удовлетворять критерий ограниченной рациональности, существовать в сложном мире» [Корнилова, 2006, с. 15]. То есть действие человека можно одновременно характеризовать и как рациональное, и как рискованное, и рациональность выступает как «готовность обдумывать свои решения и 291 действовать при возможно полной ориентировке в ситуации» [Там же, с. 17]. Рациональность проявляется на двух уровнях психической регуляции: процессуальном – как предвосхищение в интеллектуальной стратегии и личностном – как свойство саморегуляции, задающее направленность на выявление ориентиров и самоконтроль в стратегиях мышления. В рациональности реализуется функция личностного опосредования регуляции решений и действий, не сводимых к уровням мотивации, что обеспечивает взаимодействие других личностных свойств, становящихся центрами процессов новообразования, которые могут рассматриваться как регуляторные подсистемы в целостной системе интеллектуальной и деятельностной саморегуляции [Корнилова, 2006]. Таким образом, субъективная экономическая рациональность выступает как психологический фактор и механизм экономического субъекта, который эксплицирует и интегрирует в предметной деятельности рациональные свойства личности (фактор) и процессы (механизм) экономического сознания. А. Н. Поддъяков в исследовании психологической природы экономической рациональности проводит анализ нетранзитивности отношений превосходства. Известно, что с позиций формальной логики транзитивность отношений превосходства (если А больше В, а В больше С, то А больше С) является непременным условием рационального выбора, а нарушение транзитивности исключает саму возможность рационального выбора. При установлении психологических отношений нетранзитивность становится скорее правилом, чем исключением, и это объясняется сложностью личности [Поддъяков, 2006]. По мнению А. В. Петровского, нетранзитивность в психологии связана с переходом к новым критериям предпочтений. То есть если А больше В по одному критерию, а В больше С по другому, то для вывода о соотношении А и С вообще нет никаких оснований, и человек делает выбор произвольно. А сохранить инвариантность критерия часто не представляется возможным в силу сложности объектов. Более того, «в ситуациях взаимодействия между сравниваемыми объектами само следование аксиоме транзитивности может становиться логической ошибкой» [Петровский, 2000, с. 181]. Изложенные положения делают рациональность стремлением к оптимизации 292 полезности, вообще недоступной для психологического анализа личности, а основные теоретические допущения о модели экономической рациональности несостоятельными. И принцип транзитивности становится камнем преткновения для взаимоотношений психологической и экономической науки. Естественно, нас интересует выход из такого положения, и автор обозначает такой выход, он демонстрирует целый ряд отношений превосходства для сложных объектов и систем, где «закономерность появления нетранзитивных предпочтений… не нарушает принципов рациональности» [Поддъяков, 2006, с. 78]. Объяснение рациональности нетранзитивного выбора заключается в том, что субъект в предпочтении объекта опирается на интуитивное знание, например об опасности, исходящей от объекта, и минимизирует эту опасность. Рациональность парного выбора сохраняется, но обобщенное предпочтение остается невозможным по причине нетранзитивности опасности объекта. Здесь нетранзитивность объективна, и субъект лишь воспроизводит ее, сохраняя рациональность парного выбора. Такое поведение является ситуативно максимизирующим – принципы ограниченной рациональности соблюдаются, если не стоит задача общей максимизации, которая действительно становится неосуществимой. В диагностике рациональности мы ориентировались на оценку трех составляющих модели, определенных как факторы. Увеличение выгоды. Предполагается способность человека добиваться увеличения выгоды при ограниченных ресурсах и их фиксированной трате. Ряд рассматриваемых альтернатив требуют примерно одинаковых затрат, а наибольшая выгода достигается за счет получения максимального результата. Например, в бизнесе четко разделяется сфера затрат и сфера результата, и ориентация на результат предполагает, в первую очередь, использование и инициацию благоприятных возможностей бизнеса, лежащих на границе контакта самого бизнеса с его окружением [Друкер, 1998]. Можно предположить, что люди отличаются своими предпочтениями на получение выгоды именно в сфере результата. По крайней мере, такие предпочтения и способности отмечал Ли Якокка у дилеров и продавцов автомобилей. «Сбывают их дилеры или нет, автомобили продолжают сходить с конвейера, и чтото с ними надо делать. Вот здесь-то и учишься вертеться. Либо 293 сумеешь добиться результата, либо попадешь в беду – и очень скоро» [Якокка, 1996]. Если обратиться к экономическим ролям, этот фактор рациональности будет более соответствовать способностям предпринимателя и продавца. Задания, направленные на диагностику названной составляющей рациональности, включают альтернативы с разными позитивными исходами (выгодами), а испытуемому необходимо выбрать вариант с наибольшей выгодой. Уменьшение потерь. Предполагается ориентация и способность человека к бережливости и ограничению расходов. В экономическом поведении часто имеют место ситуации, когда необходимый, наперед заданный результат нужно достигнуть с минимальными затратами, а неограниченный результат вообще не нужен. Можно утверждать, что люди отличаются по способностям решать эту проблему, тем самым реализуя выделенную составляющую рациональности. Ли Якокка таких людей назвал «крохоборами», которые по своей природе стремятся придерживаться оборонительных, консервативных, пессимистических позиций, и они находятся по другую сторону барьера от «парней из сферы сбыта», людей рискованных, агрессивных и оптимистичных [Якокка, 1996]. В структуре экономических ролей эта способность в большей степени соответствует роли производителя и плательщика налогов. Задания, направленные на диагностику этой составляющей рациональности, включали альтернативы с неизбежными потерями, и испытуемому необходимо выбрать рациональный вариант, минимизирующий эти потери. Равновесие. Гипотеза равновесия вытекает из принципа непрерывности, изложенного выше. Если одни люди, отдают предпочтения и обладают большими способностями в сфере максимизации выгод, а другие – при минимизации потерь, должны быть и люди, занимающие среднее, промежуточное положение. Согласно названному принципу непрерывности способность устанавливать равновесие как бы нарушает рациональность – в рациональном решении человек отдает предпочтения рискам в сравнении с гарантированным средним. Однако в соответствии с принципом порядка альтернатив рациональное решение предполагает предпочтение одной альтернативы над другой либо безразличие к обеим. Данная способность проявляется именно в констатации 294 факта отсутствия предпочтения, т. е. факта равновесия, как безразличия к обеим альтернативам. И тогда решение как таковое становится невозможным – нет оснований выбирать. В этой ситуации люди, расставляя приоритеты, склонны к интуитивным оценкам. Действительно, в условиях неопределенности факт равновесия может встречаться чаще, чем его нарушение в сторону выгод или потерь. И тогда разумнее, т. е. рациональнее было бы отказаться от немедленного решения, чтобы собрать дополнительную информацию и снять неопределенность. Отказ от решения – это тоже решение, иногда может быть даже более ценное, чем решение действовать прямо сейчас. В сфере экономических ролей эта способность в большей степени относится к роли потребителя и покупателя – потреблять только то, что соответствует потребительским запросам, заплатить столько, сколько стоит, не дороже, но и не дешевле. В заданиях для диагностики данной способности сбалансированы выгоды и потери, и рациональным считается решение, которое отражает их равновесие. Таким образом, теоретическая модель субъективной экономической рациональности: 1. Отражает представления о рациональности как способности к оптимизации в экономической деятельности; процессуальный характер рационального экономического выбора (ценность решения) в отличие от типологического (ценность опыта); интеграцию и экспликацию в предметной деятельности свойств личности (психологический фактор) и процессов экономического сознания (психологический механизм). 2. Включает три составляющих компонента субъективной экономической рациональности, проявляющихся в ситуациях приобретения, ситуациях потерь и ситуациях равновесия, которые реализуются при последовательном выборе одной из нескольких альтернатив с разной ценностью и вероятностью. 3. Предназначена для разработки методического приема – пробы субъективной экономической рациональности и ее дальнейшего эмпирического исследования как психологического фактора и механизма экономической социализации личности. 295 10.3. Эмпирическое исследование субъективной экономической рациональности Цель, гипотеза. Эмпирическое исследование проводится с целью проверки гипотезы о субъективной экономической рациональности как психологическом факторе и механизме экономической социализации личности. Чем выше уровень этого фактора, тем выше психологическая готовность к деятельности и экономический статус субъекта. Процесс субъективного экономического выбора является специфическим психологическим механизмом экономической социализации личности в условиях трансформации общества, высокий уровень проявления этого механизма соответствует более эффективной социализации личности и высокому экономическому статусу субъекта. Основным принципом диагностики является альтернативный экономический выбор в ситуации риска, моделирующий экономическое решение субъекта и отражает его ориентацию на процесс или результат принятия решения. Ориентация на процесс соответствует, в целом, большей синхронизации трансформаций общества и изменений личности в процесс экономической социализации в сравнении с типологическим выбором, реализующим исключительно прошлый опыт. Ориентация на процесс соответствует повышению уровня субъективной экономической рациональности. Методический прием – проба субъективной экономической рациональности соответствует исходному экономическому критерию, т. е. ориентации на ожидаемую полезность и выгоду. Основной принцип – альтернативный выбор в ситуации риска, отражающий ориентацию субъекта на процесс или результат при принятии решения и являющийся психологической моделью экономического решения. Ориентация на процесс в целом соответствует синхронизации социальных трансформаций и изменений личности в процессе экономической социализации в противовес 296 типологическому опыту, реализующему исключительно прошлый опыт. Характер заданий, реализующих данный методический прием, предполагает минимальный уровень экономических знаний, хотя многие из них могут быть решены при помощи так называемой «экономической интуиции» или «экономического натурализма», которые, по мнению Р. Франк составляет суть «мышления экономиста». «Экономический натуралист» увидит возможную выгоду или опасность потерь там, где другой человек, лишенный этой способности, ничего не заметит [Франк, 2000]. Такая интуиция формируется в процессе спонтанной экономической социализации. Наличие экономической интуиции позволяет находить рациональные решения не прибегая к длинным логическим построениям. Более высокий уровень экономической интуиции соответствует более высокому уровню рационального экономического поведения. Можно предположить, что экономическая интуиция является психологическим механизмом рациональных решений и поведения в условиях неопределенности. Эксперименты Д. Канемана и А. Тверски показали устойчивый эффект формулировки задания, который нарушает рациональность экономического выбора и позволил авторам сформулировать теорию проспектов, в соответствии с которой субъект при выборе ориентируется или на результат (ожидание, перспектива), или на процесс (реальная оценка объективной экономической ситуации). И первое в обыденном поведении существенно преобладает над вторым. Однако именно ориентация на процесс рационализирует выбор и является психологическим механизмом рационального решения. Авторы были нацелены на исследование рационального выбора посредством формулировки задания и, чтобы элиминировать (ослабить, исключить) другие влияния, в предлагаемые задания вводили равновесные альтернативы, а вариант ответа о равновесии альтернатив вообще не предлагался. Однако экономическая реальность практически исключает равновесие альтернатив при решении. Поэтому при составлении заданий мы исходили из следующей гипотезы. Если в заданиях постепенно нарушать экономическое равновесие альтернатив в сторону, противоположную эффекту формулировки, то при определенной величине эксцесса (смещения от экономического равно297 весия) будет достигнуто субъективное равновесие, т. е. равновесие между эффектом формулировки и эксцессом, и альтернативы станут для субъекта равноценными. При дальнейшем смещении субъект изменит предпочтение альтернатив. У одних участников этот момент наступит раньше, т. е. при меньших эксцессах, у других – позже, а у третьих может вообще не наступить. В соответствии с гипотезой об ограниченной (субъективной) экономической рациональности, последний будет обладать этим свойством в наименьшей степени. Для подтверждения индивидуально-психологической природы субъективной экономической рациональности, а также ее парциальности, задания выстроены по принципу нарастающего отклонения. В ситуациях «приобретения», ориентированных на получение наибольшего дохода, исходным являлось экономическое (формальное) равновесие гарантированной и рискованной альтернатив, что соответствовало тексту задания, например: «Вы предпочитаете: а) гарантированно получить доход 1 тыс. руб. или б) с вероятностью 50 % получить 2 тыс. руб. и вероятностью 50 % не получить ничего?». В подобном задании Д. Канеман и Э. Тверски показали, что испытуемые демонстрируют выраженную склонность (87 %) к гарантированному выбору, что подтверждало соответствие субъективным картам ограниченной рациональности [Канеман, 2006]. В нашем исследовании в последующие задания вводилось нарастающее отклонение от равновесия гарантированного и рискованного выбора. Это отклонение приводило к постепенному росту различий между предлагаемыми в задании альтернативами как в приобретении дохода, так и в потерях, что позволяет участнику проявить свою ориентацию на ожидаемую выгоду. Например, 55 % в табл. 10.1 соответствует следующему заданию: «Вы предпочитаете: а) гарантированно получить доход 2 тыс. руб. или б) с вероятностью 55 % получить 4 тыс. руб. и вероятностью 45 % не получить ничего?» В данном задании выбор (б) рассматривается как рациональный, так как его экономический результат выше, чем в (а). В целом, в заданиях варьируются три параметра: а) ситуации приобретения, потери или равновесия, которые соответствуют факторам теоретической модели; б) величина риска потерь и приобретений – от 50 % до 75 % с шагом 5 %, что приводит к на298 рушению объективного равновесия альтернатив (эксцессу) от 0 % до 25 %, величина риска 50 % (эксцесс равен нулю) соответствует объективному равновесию альтернатив гарантированного или рискованного выбора; в) «ставка» – денежная сумма, которую участник может гарантированно «получить» или «потерять» в сравнении с рискованной альтернативой, варьируется от 0,5 до 3,5 тыс. руб. с «шагом» 0,5. Полная комбинация названных параметров дает 84 задания, которые предлагаются участнику в случайном порядке, текст заданий представлен в прил. 4. При первичной обработке ведется расчет трех факторов субъективной экономической рациональности – «Приобретение», «Потери», «Равновесие». Оценкой каждого задания является денежная выгода, которая суммируется к фактору при выборе субъектом рационального (выгодного) решения. Организация исследования. Исследование проведено в два этапа, на первом субъективная экономическая рациональность исследуется как психологический механизм экономической социализации, на втором – как психологический фактор. На первом этапе экспериментальную выборку составили: – студенты гуманитарных специальностей 1, 3, 5-го курсов (35–40 чел.); – студенты «рыночных» специальностей 1, 3, 5-го курсов (35–40 чел.); – маркетологи со стажем работы более 3 лет – 32 чел.; – предпринимателями со стажем более 3 лет – 31 чел. Полагается, что группы отличаются по социальноэкономическому статусу и степени экономической социализации. Обсуждение результатов. В целом отмечается высокая межгрупповая вариативность решений. Для большинства заданий процент рациональных выборов в межгрупповом сравнении отличается более чем в два раза. Это подтверждает чувствительность методики к специфике групп, обусловленной разными специальностями и уровнем экономической социализации. Группа работающих специалистов со стажем в сравнении с группами студентов показала более высокие результаты по большинству заданий. Однако по ряду заданий у них процент рациональных выборов ниже, чем у студентов. Различия незначительны, однако сам факт такой тенденции вызывает интерес. Причина, на наш 299 взгляд, кроется в том, что эти задания имеют равноценные альтернативы как в ситуациях выгоды, так и в ситуациях потерь. Специалисты со стажем в меньшей степени, чем студенты обладают способностью рационально отказываться от конкретного быстрого решения в условиях неопределенности. Если альтернативы равноценны, рациональным решением будет отказ от немедленного и поиск дополнительной информации для снятия неопределенности. Но для этого необходимо выполнить внутреннее действие – признать их равноценность, поставить и решить задачу доопределения ситуации. По-видимому, специалисты со стажем сильнее ориентированы на конкретные действия в конкретной ситуации, и для них сама постановка задачи доопределения является более сложной, чем для студентов. В целом, количество рациональных выборов по отдельным заданиям колеблется от 10 до 90 %. Конкретные результаты по отдельным заданиям и их сопоставление подтверждают ряд закономерностей, выявленных и описанных ранее. Например, при реакции на приобретение люди отдают предпочтение гарантированным решениям, а при реакции на потери – готовы рискнуть. Д. Канеман и А. Тверски, получившие эти данные в эксперименте, предлагали испытуемым две неравновесные альтернативы [Канеман, 2006]. В ситуации приобретения равновесие было нарушено в пользу риска, и, несмотря на это, 84 % участников эксперимента игнорировали этот факт и выбирали менее выгодное, но гарантированное решение, т. е. поступали нерационально. В ситуации потерь равновесие было нарушено также в пользу риска, и 87 % участников отдавали предпочтение риску, и это было также нерациональное решение. Мы получили схожие результаты в разных экспериментальных группах только в заданиях с равноценными альтернативами, а при нарушении равновесия картина быстро изменялась. В таблице 10.1 представлены результаты пробы субъективной экономической рациональности для групп с разным экономическим статусом при выполнении заданий на приобретение. Данные приводятся в порядке нарастания эксцесса (нарушения равновесия между альтернативами) от 0 до 25 %, что соответствует вероятности рискованной альтернативы от 50 до 75 %. «Ставка альтернативы с риском в два раза выше гарантирован300 ной. При объективном равновесии альтернатив (столбец 50 %) студенты-психологи 1-го курса отдают предпочтение гарантированному выбору в 75 % случаев. Этот процент наивысший и соответствует наименьшей степени экономической социализации. Предприниматели со стажем отдают предпочтения гарантированному выбору в этой (равновесной) ситуации лишь в 56 % случаев, в 34 % предпочитают рискованное решение и лишь в 10 % считают альтернативы равноценными, последнее в данных условиях считается рациональным выбором. Таблица 10.1 В ы б о р г а рантированног о р еш е н ия ( %, в с ит уа ци и «П ри обре т е ние ») Группа Студенты-психологи, 1-й курс Студенты-маркетологи, 3-й курс Маркетологи со стажем Предприниматели со стажем Колво 40 37 32 31 Вероятность рискованной альтернативы с двойной суммой (%) 50 55 60 65 70 75 75 67 66 56 67 53 62 47 35 45 43 31 37 42 43 27 31 35 33 27 28 27 29 29 Таким образом, наиболее рациональными в ситуации приобретения при равновесии альтернатив являются студенты 1-го курса. Этот результат подтверждает не столько тенденцию к гарантированному решению, сколько определенные пропорции выбора, характерные для данной ситуации. Пропорции или противостояние между рациональностью и риском являются психологической характеристикой уровневой регуляции принятия решения [Карпов, 2000], и эта регуляция качественно различается у студентов и предпринимателей, и в основе различия лежит психологический механизм выбора. В таблице 10.1 отражены разные стратегии выбора рискованной или гарантированной альтернативы у субъектов с разным уровнем экономической социализации. Более высокому уровню ЭСЛ (бизнесмены со стажем) соответствует высокая склонность к риску в ситуации неопределенности, а для низкого уровня ЭСЛ характерна тенденция к гарантированному выбору. Данные студентов-маркетологов и маркетологов со стажем качественно подтверждают отмеченную связь. В последующие задания вводилось 301 нарастающее отклонение от равновесия гарантированного и рискованного выбора. По мере роста выгоды рискованного выбора (от 55 % до 75 %) доля этого выбора устойчиво растет для всех четырех групп участников (процент гарантированных решений уменьшается). Участники совершают свой выбор в силу субъективного восприятия, оценки и сравнения ценности альтернатив. Например, экономическая ценность рискованной альтернативы в задании (65 %) соответствует доходу 1 950 руб. (0,65×1500×2) в сравнении с 1 500 руб. гарантированного выбора (см. табл. 10.1). Однако 37–42 % студентов и 27 % бизнесменов со стажем отдали предпочтение последнему, отступив при этом от объективной рациональности. Для них ценность гарантии оказалась выше прямой экономической выгоды в 450 руб. Представляет интерес, что в задании (75 %) доля гарантированных выборов практически одинакова для всех четырех групп. Это означает, что эта доля не зависит от уровня ЭСЛ или является предельной. О каком пределе идет речь? Мы считаем, что около 30 % участников в каждой группе изначально действуют стереотипно, типологически, ориентируясь на «архаичный» опыт, т. е. вообще не оценивают и не сравнивают ценность предлагаемых альтернатив. Предприниматели со стажем достигают этого предела несколько раньше (60 %), чем представители других групп. Благодаря своей рациональности они быстрее и легче справляются с общей тенденцией к гарантированному выбору в ситуациях приобретения. Для количественной оценки данной связи мы обратились к статистическому критерию тенденций S-критерию Джонкира [Сидоренко, 2002], который обобщает методы дисперсинного и регрессионного анализа при непараметрическом сравнении неоднородных групп. Расчетное значение по данным табл. 10.1 составило Sэмп. = 40 (р > 0,1), что статистически не подтверждает этот вывод. Заметив, что при эксцессе 65 % и более данные всех четырех групп слабо различаются, был выполнен расчет S-критерия для эксцесса не более 60 %. Полученный Sэмп. = 28 (p < 0,05) позволяет статистически подтвердить гипотезу на 5%ном уровне – стратегии выбора у субъектов с разным экономическим статусом значимо различаются при эксцессе до 65 %. Таким образом, данные, приведенные Д. Канеманом, подтверждются лишь для субъектов с низким уровнем экономической социализации. Субъекты с более высоким экономическим статусом имеют 302 отличительный признак субъективной экономической рациональности на уровне психологического механизма, они склонны к типологическому решению (ориентация на результат) в ситуации равновесия альтернатив и быстро переключаются на процесс решения при экономическом (объективном) различии альтернатив. Таким образом, субъективный рациональный выбор является психологическим механизмом принятия решения в ситуациях экономического риска и повышает экономический статус субъекта, т. е. обеспечивает его экономическую социализацию. На основании данных табл. 10.1 построена диаграмма, отражающая обобщенные оценки выбора альтернатив (в %) в зависимости степени риска. Данные рис. 10.1 демонстрируют, как нарастает выбор рискованной альтернативы, отражающей ориентацию на процесс, при увеличении эксцесса в сторону приобретения. При эксцессе более 10 % (риск 60 % и более) более половины участников склоняются к рискованному выбору, соответствующему рациональному решению. В то же время менее 40 % всех участников отдают предпочтения гарантии, реализуя типологический механизм решения, т. е. ориентируясь на результат. Это во многом опровергает выводы Д. Канемана об интенсивности рамочных влияниях на экономический выбор, в частности, влияния формулировки, и подтверждает положение о том, что рациональность экономического выбора возрастает по мере роста ценности альтернатив. 303 Рис. 10.1. Соотношение альтернатив в зависимости от степени риска в ситуации Приобретение В таблице 10.2 представлен результат пробы субъективной экономической рациональности в ситуации «Потери». Таблица 1 0. 2 Выбор риско в а н н ог о ре ше ния (%, в с ит уа ц ии « Потери ») Группа Студенты-психологи, 1-й курс Студенты-маркетологи, 3-й курс Маркетологи со стажем Предприниматели со стажем Вероятность рискованной альКол- тернативы с двойной суммой (%) во 50 55 60 65 70 75 40 37 32 33 65 76 86 89 41 51 57 67 39 41 48 44 41 31 33 38 39 27 24 29 35 24 19 22 При равновесии гарантированных и рискованных альтернатив (50 %) в ситуации потерь 89 % предпринимателей со стажем отдают предпочтение риску. Это соответствует сделанному ранее выводу о склонности к риску в условиях приобретения как индикаторе экономической социализации, что позволяет обобщить результаты: адекватная склонность к риску является универсальным механизмом и индикатором экономической социализации. По мере роста степени риска объективные потери возрастают, и выбор рискованного решения, в сравнении с гарантированным, все более отступает от рационального. Одновременно с этим процент выбора рискованных решений уменьшается, все больший процент участников в каждой группе отдают предпочтение гарантированному решению, которое в данном случае считается рациональным. При незначительном отступлении от равновесия между рискованной и гарантированной альтернативой в сторону риска (60 % риска, т. е. 10 % эксцесса), доминирование рискованного выбора в ситуации потерь полностью нивелируется, – фактически устанавливается субъективное равновесие. При дальнейшем увеличении риска нарастает процент гарантированного выбора, который считается рациональным. Таким образом, рациональность субъекта, проявляющаяся в оценке и соотнесе304 нии ценностей альтернатив при принятии экономического решения, приводит к отказу от субъективно излишнего риска и переходу к гарантированному выбору. Определенная часть участников (19–35 %) отдают предпочтения риску, несмотря на то что это является экономически неоправданным. Срабатывает «архаический» механизм типологической ориентации на риск безо всякого учета (восприятия, анализа, оценки, выбора) альтернатив, включенных в задание. На основании данных табл. 10.2 построена диаграмма (рис. 10.2), отражающая изменение выборов для обобщенной группы участников. В ситуации «Потери» (рис. 10.2) достаточно эксцесса в 15 % (риск 65 %), чтобы установить субъективное равновесие между рискованным и гарантированном выбором. При эксцессе в 25 % уже более 60 % участников отдают предпочтение гарантированному выбору, что соответствует рациональному решению, в то время как при равновесии альтернатив их было менее 6 %. Полученные данные позволяют в целом на качественном уровне подтвердить гипотезу о том, что субъективная экономическая рациональность является психологическим механизмом экономической социализации. Суть данного психологического механизма заключается в ориентации на процесс экономического решения и проявляется в предпочтении рискованного выбора в ситуации приобретения, а также в предпочтении гарантированного выбора в ситуации потерь. Более высокий уровень этого механизма соответствует более эффективной экономической социализации. Для экспериментальной проверки сформулирована статистическая следующая гипотеза. В ситуации экономического выбора с риском имеет место достоверная тенденция к ориентации на процесс решения, обусловленная экономическим статусом субъекта. 305 Рис. 10.2. Соотношение выбранных альтернатив в зависимости от степени риска в ситуации Потери Аналогичный расчет S-критерия Джонкира выполнен по данным табл. 10.2, независимой переменной является социальный статус субъекта, зависимой – процент гарантированного выбора, который в данном случае считается рациональным. Расчетное значение критерия Sэмп. = 96 (р < 0,01). Гипотеза подтверждена на 1%-ном уровне – тенденция к гарантированному выбору, обеспечивающая рациональное решение в ситуации потерь, достоверно связана с повышением экономического статуса субъекта. На втором этапе эксперимента субъективная экономическая рациональность исследуется как фактор экономической социализации. Цель – подтвердить гипотезу о том, что повышение уровня субъективной экономической рациональности связано с повышением экономического статуса субъекта. В таблице 10.3 представлены данные субъективной экономической рациональности (СЭР) студентов гуманитарных специальностей экономического университета (ЭУ). Анализ результатов показывает, что оценки всех факторов возрастают от 1-го курса к 5-му, что качественно подтверждает проверяемую гипотезу – при переходе от младших 306 курсов к старшим субъективная экономическая рациональность увеличивается. Т а бл и ц а 1 0. 3 Да нные СЭР д ля ст уд ентов г уманит а рных с п е ц и а льн о сте й Экспериментальная группа Х s Х 3-й курс ЭУ s Х 1-й курс ЭУ s Т-критерий различий (5-й и 1-й курсы) 5-й курс ЭУ Средние значения (Х) и среднеквадратичное отклонение (s) Приобретение Потери Равновесие КО 8,9 5,2 8,6 6,3 7,2 5,4 10,5 6,1 7,4 5,8 8,8 5,7 12,1 6,6 10,8 6,1 10,3 7,4 31,5 10,3 26,8 11,1 26,3 10,9 1,16 1,04 0,93 1,77 Сравнительный анализ, выполненный с применением Ткритерия Стьюдента, достоверных различий между оценками факторов не выявил (Тэмп. = 1,77; р > 0,05). Однако композитная оценка может иметь тенденцию к повышению при переходе студентов от младших курсов к старшим. Для проверки статистической достоверности данной тенденции выполнен расчет Sкритерия Джонкира. Sэмп. = 20 (р > 0,05), – статистически достоверных тенденций также не выявлено. Таким образом, экономическая социализация студентов гуманитарных специальностей не приводит к достоверному увеличению их субъективной экономической рациональности. В таблице 10.4 представлены данные СЭР студентов «рыночных» специальностей. Оценки всех факторов возрастают от 1-го курса к 5-му, студенты 3-го курса занимают промежуточное положение. Статистическое сравнение оценок факторов СЭР студентов 1-го и 5-го курсов показало их достоверное различие (Тэмп. = 4,72; р < 0,01). Уровни СЭР у студентов «рыночных» специальностей достоверно превышают соответствующие уровни у студентов-гуманитариев (Тэмп. = 3,15; р < 0,01 для 3-го курса и Тэмп. = 3,54; р < 0,01 для студентов 5-го курса). Для студентов 1-го курса достоверных различий не выявлено (Тэмп. = 0,84; p >0,05). Эти результаты отражают эффект целенаправленной экономической социализации 307 при обучении по «рыночным» специальностям, который проявляется в достоверном увеличении субъективной экономической рациональности. Таблица 1 0. 4 Данные СЭР с т уд е нт ов « рыноч ных » с пе циа льно с т е й Экспериментальная группа Х s Х 3-й курс ЭУ s Х 1-й курс ЭУ s Т-критерий различий (5-й и 1-й курсы) 5-й курс ЭУ Средние значения (Х) и среднеквадратичное отклонение (s) Приобр. Потери Равнов. КО 14,4 8,1 13,4 5,3 8,1 6,4 12,2 7,5 10,1 6,1 9,6 6,2 15,3 9,3 11,5 8,3 10,7 7,6 41,9 13,1 35,0 11,2 28,4 12,2 3,80(0,01) 1,67 2,39(0,05) 4,72(0,01) Исследование субъективной экономической рациональности на студентах разных специальностей показало достоверную связь факторов СЭР с уровнем экономической социализации – уровень субъективной экономической рациональности студентоввыпускников достоверно превышает соответствующий уровень первокурсников (p < 0,01). Эти результаты статистически подтверждают гипотезу о том, что субъективная экономическая рациональность является фактором экономической социализации, – с повышением уровня СЭР экономический статус субъекта возрастает. На третьем этапе, с целью завершения проверки гипотезы проведено сравнительное исследование четырех экспериментальных групп с разным социально-экономическим статусом – предприниматели, госслужащие, работающие специалисты, безработные. Данные для анализа представлены в табл. 10.5. 308 Т а бл и ц а 1 0. 5 С у бъе кт и вн а я эк оно миче ск ая рацио на льност ь субъектов с ра зны м с оциа л ь н о- э к оно м и ч е ск им с та т усо м Средние значения (Х) и среднеквадратичное отклонение (s) Приобретение Потери Равновесие КО Экспериментальная группа Предприниматели (П), 38 чел. Госслужащие, 45 чел. Специалисты, 43 чел. Безработные (Б), 35 чел. Т-критерий (П – Б) Х s Х s Х s Х s 17,3 9,1 13,1 6,2 12,6 6,0 8,3 5,1 4,99** 14,2 8,5 13,4 7,4 14,4 6,2 9,8 6,3 2,41* 12,9 8,6 15,6 11,3 7,5 8,0 9,5 6,4 1,84 44,4 10,2 42,1 11,4 34,6 10,2 27,6 8,3 7,42*** Обозначения: * p < 0,05; ** p < 0,01; *** p < 0,001 Данные табл. 10.5 достоверно подтверждают, что изменение статуса соответствует изменению уровня субъективной экономической рациональности и ее компонент – группы с низкими показателями СЭР имеют сниженный экономический статус. Гипотезу о том, что субъективная экономическая рациональность является психологическим фактором и механизмом экономической социализации личности, предопределяет ее эффективность и сама развивается в процессе социализации, можно считать окончательно подтвержденной. Т а бл и ц а 1 0. 6 Психолог ич еская г от овнос т ь по данным субъективной э к о н о м ич е ск о й ра цио нал ьнос ти Уровень готовности Низкий Ниже среднего Средний Выше среднего Высокий Индивидуальные оценки Приобретение Потери Равновесие КО <5,2 13,5 17,3 20,1 > 20,1 < 4,3 11,5 19,2 20,0 > 20,0 < 1,0 5,4 11,5 19,0 > 19,0 < 20,5 31,5 40,0 47,5 > 47,5 309 На основании полученных эмпирических результатов разработаны показатели психологической готовности к экономической деятельности по данным субъективной экономической рациональности, что позволяет давать частные оценки эффективности экономической социализации Выполненное исследование позволило обосновать субъективную экономическую рациональность как специфический психологический механизм и фактор экономической социализации личности на уровне субъекта деятельности. Рациональность выступает как наиболее проблемное требование и одновременно ключевой признак экономического сознания. Экономическая рациональность является одновременно институциональной ценностью, с помощью которой люди подтверждают приверженность экономической сфере. Для психологической науки XXI век может стать веком «неклассической рациональности» [Асмолов, 2002]. Разработана теоретическая модель и апробирован методический прием – проба субъективной экономической рациональности, – позволяющий определять три показателя СЭР: увеличение выгоды, уменьшение потерь, равновесие. Первый направлен на выявление способности человека добиваться наибольшей выгоды при ограниченных ресурсах, второй – способности человека к бережливости и ограничению расходов, третий – способности констатировать отсутствие предпочтения. Разработанный методический прием показал приемлемую надежность (р < 0,05) и валидность и может быть использована для исследования экономической социализации личности. Выполненное исследование показало, что субъективная экономическая рациональность обладает признаками способностей экономического субъекта и повышает его экономическую готовность в процессе экономической социализации. Статистически подтверждено, что у субъектов с более высоким социальноэкономическим статусом более высокие показатели субъективной экономической рациональности (р < 0,01). Результаты эмпирического исследования подтверждают закономерности ЭСЛ. Эмпирическое исследование субъективной экономической рациональности как механизма экономической социализации личности подтвердило выдвинутую гипотезу – ориентация на процесс экономического выбора соответствует более высокому социально-экономическому статусу личности. 310 Исследование показало, что ориентация на процесс при экономическом выборе в ситуации риска, в отличие от ориентации на результат, повышает рациональность выбора и обеспечивает более высокую синхронизацию социальных и личностных трансформаций и экономическую готовность личности. Повышение субъективной ценности альтернативы приводит к повышению рациональности выбора в ситуации экономического риска, при этом чувствительность к изменению ценности соответствует индивидуальному уровню СЭР и уровню экономической готовности. Показатель «Равновесие» отражает способность экономического субъекта фиксировать равную ценность альтернатив в ситуации выбора, и обладает тенденцией к обеспечению экономической готовности. Психологические эффекты формулировки и обрамления, приводящие к отступлению от экономической рациональности, сами являются ограниченными, в качестве ограничений выступают как объективные условия (ценность и риск альтернатив), так и субъективный экономический опыт. С повышением эксцесса – нарушения экономического равновесия альтернатив в ситуации выбора – психологические эффекты формулировки снижаются в соответствии с ориентацией на процесс выбора в ситуации приобретения (p < 0,05) и в соответствии с ориентацией на процесс выбора в ситуации потерь (p <0,01) . Полученные эмпирические результаты подтверждают выдвинутую гипотезу в отношении субъективной экономической рациональности как фактора экономической социализации – более высокий уровень композитной оценки экономической рациональности соответствует более высокому социальноэкономическому статусу субъекта (t = 7,42; р < 0,01). Из компонент наибольшей информативностью обладают показатели субъективной экономической рациональности в ситуации приобретения (t = 4,99; p < 0,01). Разработанные показатели позволяют проводить индивидуальную оценку психологической готовности к экономической деятельности по первичным оценкам субъективной экономической рациональности – в ситуации приобретения, в ситуации потерь, в ситуации равновесия альтернатив, а также по композитной оценке. 311 Глава 11 ЛИЧНОСТНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЕ КОНСТРУИРОВАНИЕ КАК ФАКТОР И МЕХАНИЗМ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ СОЦИАЛИЗАЦИИ 11.1. Парадигма социального конструктивизма как теоретическая основа личностно-экономического конструирования На основании социально-психологического анализа трансформации современного общества выделена специальная способность – личностно-экономическое конструирование. Особенностью современных социальных изменений в России является сочетание скорости и радикализма проводимых реформ с отсутствием у них «единого вектора», что в целом определяется как социальная нестабильность, которая для обыденного человека «воспринимается прежде всего как абсолютная неопределенность ситуации и, следовательно, невозможность даже ближайшего прогнозирования своей судьбы» [Андреева, 2000]. Особое значение это имеет для молодого поколения, которое проходит целый ряд социальных выборов. Отсутствие общепринятых ценностей и нормативных моделей выводят молодого человека на «перекресток» самоопределения, где он обнаруживает, что установленные общественные «светофоры» дают противоречивую информацию, а то и не работают вовсе [Белинская, 2006]. Подобное положение выдвигает новые требования и подходы к проблеме социализа312 ции, подчеркивает особую важность формирования моделей социального поведения без опоры на общепринятые стандарты, конструирования персональной системы ценностей и идентификационных структур. Это приводит к необходимости креативного поведения, погруженного во множественные коммуникации, постоянно выходящего «за пределы» своего индивидуального «Я». Образ изменяющегося социального мира неизбежно вызывает изменение представлений человека о самом себе в нем [Абельс, 1999; Лебедева, 1999; Муратов, 2004; Стефаненко, 2004; Яковенко, 2004; Abrams, Hong, 1990; Banaji, Prentice, 1994], персональная система ценностей постоянно соотносится с современной ситуацией ценностных «сдвигов» [Гаврилюк, 2002; Головаха, 2000; Леонтьев, 2000; Тихомандрицкая, 2000; Яницкий, 2000; Doise, 1999; Grusec,1999; Helkama, 1999], индивидуальные стратегии поведения и обеспечивающие их когнитивные механизмы соотносятся с изменяющимися социальными обстоятельствами [Абабков, Пере, 2004; Анцыферова, 1994; Быструшкин, 2002; Демченко, Васильева, 2001; Aspinwall, Tailor, 1997; Breakwell, 1986; Cross, 1995]. В целом акцент смещается на активность личности в ходе социализации – человек пытается преобразовать наличную ситуацию, не огладываясь на сложившиеся межличностные связи и отношения, что соответствует определенной инверсии общего хода адаптационного процесса [Белинская, 2006]. Тезис, что социальная принадлежность является и источником и фактором социализации во многом теряет свое первоначальное содержание. По мнению многих авторов моделей социальных трансформаций, в современном мире социальная принадлежность «уже ничего не объясняет» [Balsamo, 1995; Becker, 1997; Dubur, Frmand, 1995; Sanford, 1988]. Иное отношение человека к традиционным общностям, принципиально иное отношение к виртуальным общностям лишают его привычной социальной идентичности, что ставит под сомнение и саму идею самоотождествления через социальную идентичность. Характер влияния радикальных социально-экономических изменений на мотивационно-ценностную сферу личности и социальной группы теоретически исследуется в работах В. Г. Асеева, Н. В. Гришиной, Т. П. Емельяновой, А. Л. Журавлева, В. П. Познякова, И. А. Суриной, Е. В. Шороховой и др. Экономические 313 отношения (отношения к собственности, производственные отношения, отношения обмена и потребления) оказывают социально-психологические влияния и в период стабильного развития, но в период острого кризиса это влияние приобретает выраженные специфически черты. Чем более динамичными являются социально-экономические изменения, тем больше они действуют на социокультурные факторы и социально-психологические явления в сторону расшатывания традиционной и стимулирования инновационной составляющей отношения человека к восприятию внешней среды. Поэтому периоды бурных социальных изменений ведут к ломке устоявшихся стереотипов, возникновению противоречий в системе ценностей, в уровнях диспозиционной регуляции [Советова, 2000]. Скорость инноваций превращает самые разные сферы жизни в «постоянно исчезающую ситуацию», буквально ежедневно требуя от человека адаптироваться к новым условиям [Turkle, 1997]. И. А. Климов рассматривает кризис социальной идентичности личности как последствие социальных трансформаций, имеющих выраженные кризисные черты. Возникновение кризисной идентичности является субъективной характеристикой транзитивного общества, когда люди вынуждены либо экспериментировать с новыми социальными ролями, либо становиться своего рода «фундаменталистами» своих прежних идентификационных предпочтений [Климов, 2001]. Таким образом, кризис социальной идентичности становится, и следствием, и чертой кризисной социальной трансформации. Базовыми функциями социальной идентичности являются принадлежность к группе, чувство защищенности, самореализация и влияние на группу, устойчивые и относительно предсказуемы социальные взаимосвязи [Бауман, 1995]. Кризис идентичности проявляется в том, что человек чувствует и понимает, что он вынужден расстаться со своим «социальным Я», т. е. с образом самого себя, который сложился в ходе предыдущей идентификации. Утрачивается социальная значимость существующих «референтных групп», изменяются или разрушаются существующие социокультурные образцы и нормы поведения, носителями которых являются «референтные группы». Нарушаются связи индивида с «первичной группой», в которой человек участвует непосредственно, добровольно, довери314 тельно формируя образы социального мира. Нарушаются типизирующие понимания, единство и природа интерпретационных схем, человек ограничивает или прекращает интернализацию новых социальных значений и контекстов, что приводит к уменьшению рефлексивного усвоения событий социального мира [Климов, 2001]. Одной из важных особенностей изменения личности при переходе от социализма к капитализму является изменение ее активности и ответственности. Если ранее личность была объектом общественного воздействия, то при современных общественноэкономических условиях она становится субъектом принятия решения. Когда происходят такие изменения условий у субъекта социального действия, они влекут за собой изменения сознания, возникновение дополнительных потребностей в знаниях, а также ориентации в социальной действительности, прогнозирования своих действий, адаптации в новых условиях. Происходящие социально-экономические изменения вызывают изменение социальной ситуации развития личности, что приводит к смене социальных ролей, спектра решаемых проблем и образа жизни. Глобальные социальные изменения приводят к изменению всей системы «Я», что связано с процессом утраты «Я» в виде дезинтеграции личности, и последующим процессом «обретения Я», т. е. формирования новой структуры личности [Абульханова, 1994, с. 47]. С другой стороны, «…радикальное обновление ценностей и норм, переход к принципиально иным представлениям о должном и правильном и новым эталонам поведения, складывание новых привычек и традиций происходит или может происходить на стадии базовой социализации новых поколений людей. А она охватывает, как правило, лишь начальные этапы жизненного цикла человека, включая детство, отрочество и юность, молодость» [Гордон, 1999, с. 39]. В связи с трансформацией общества в процесс социализации личности включается принципиально новое содержание – самостоятельное производство субъектом нового социального пространства, т. е. порождаются новые явления и процессы социализации, личность субъективно стабилизирует объективную социальную нестабильности, субъект как бы вторично и вновь входит в социальную среду [Белинская, 2002; 315 Кеннеди, Кербер, 2003, Воловин, 1990], что соответствует парадигме социального конструктивизма. П. И. Шихирев определяет общую метатеоретическую основу парадигмы социального конструктивизма. Социальное знание личности формируется в процессе трансформации социального опыта в лингвистическую онтологию личности на основе ценностей. Социальное поведение субъекта обусловлено произвольным решением, свободно принимаемым им. Знание о социальном поведении постоянно пересматривается и реинтерпретируется в зависимости от социально-культурного контекста. Основным полем социально-психологического исследования становится языковой дискурс, а основным объектом – сообщество собеседников и их общение [Шихирев, 1999, с. 362]. В дальнейшем исследовании экономической социализации личности это позволяет применять метод личностных конструктов Д. Келли, который определяет личностный конструкт как языковую единицу анализа сознания субъекта коммуникации. Суть социального конструирования в том, что всякие отношения порождаются другими отношениями, которые проявляются в трех ключевых измерениях – реконструкции, конструировании и генерировании социальности. Конструирование предполагает внесение изменений в существующие социальные представления, оценки, отношения, конструирование – созидание новых социально-психологических представлений и отношений из элементов или единиц, составляющих прежние структуры, генерирование – созидание новых единиц для конструирования и социально-психологических структур [Джерджен, 2003, с. 33]. В качестве отправной точки социального конструирования принята формула У. Томсона: «Если люди определяют ситуации как реальные, они становятся реальными по своим последствиям» [Thomas, 1928, с. 572]. Таким образом, социальное конструирование – это «иной способ мышления о мире и человеке» [Джерджен, 2003, с. 34], который более основан на воображении, нежели на буквальном отражении реальности, способ, направленный на «создание новых отношений, а не на продолжение старых» [Там же, с. 35]. Культурно-историческая идея в конструировании социальности не отрицается, а признается неизбежной, что относится, в первую очередь, к приоритетам реконструкции и конст316 руирования социальности из культурно-исторических единиц, например, личностных конструктов в теории Дж. Келли [Франселла, 1978]. Историчность социальности остается фундаментальным принципом социального конструирования. Конструктивизм снимает проблему противоречий социального и индивидуального, рассматривая любой психический процесс как процесс социальный, в то же время групповые феномены, раскрываемые ранее как социальные, неизбежно включают текущие психические процессы [Джерджен, 2003, с. 37]. В этом плане социальная роль утверждается как наиболее адекватная единица социализации личности, так как одновременно является инструментом социального института и единицей социальной деятельности субъекта. Человек тем скорее преуспевает в создании своей репутации, чем больше он компетентен в правилах социального взаимодействия, чем точнее он исполняет роли, предписанные им ситуацией [Там же, с. 56]. В этом случае человек не просто играет в написанной кем-то пьесе, а составляет собственные планы организации и взаимодействия. Общие правила и индивидуальные планы – это шаблоны поведения в ситуации взаимодействия, которые этногенетический метод призван вскрыть и, тем самым инвентаризировать способы социального поведения, в соответствии с «предписаниями ролевых правил» [Харе, 1981, с. 114]. «Не Я и не группа приобретут наивысшее значение в наших рассуждениях и практиках. На мой взгляд, открывается возможность творческого конструирования альтернатив этим традиционным, но исчерпавшим себя понятиям. Одна из наиболее обещающих альтернатив, появляющаяся на культурном горизонте, представляет собой обращение к относительному, т. е. переход от концептов Я и группы к таким концептам, как взаимозависимость, совместное конструирование смысла, обоюдно взаимодействующие единицы и системный процесс» [Gergen, 2000, c. 112]. Парадигма социального конструирования реальности выступает как неизбежность, вызванная восприятием других людей в системе социального взаимодействия «лицом-к-лицу», когда оба участника переживают «живое настоящее» и обмениваются своими экспрессиями [Бергер, Лукман, 1995, с. 53]. И тогда субъективность партнера становится эмпатически «близкой», что по317 зволяет присваивать его социальный опыт и выражать свой. Однако неповторимость всякого социального контакта, ориентированного на эмпатическую близость, обязывает субъекта взаимодействия не просто выражать свой социальный опыт, а каждый раз реконструировать его или конструировать заново. Такие модели социализации являются наиболее приемлемыми для исследования экономической социализации личности в условиях трансформации общества. Е. П. Белинская выделяет «метавзгляд» на социализацию личности как конструирование социальности. Активность субъекта в условиях трансформации общества проявляется, в первую очередь, в избирательном отношении к ролевому репертуару, позволяющему конструировать стратегии совладающего поведения в новых социальных ситуациях. Метавзгляд обращен к «субъективной реальности личности – к смысловым образованиям, компонентам рефлексивного Я, процессам построения образа социального мира и себя в нем» [Белинская, 2001, с. 41], открывающим новые перспективы исследования социализации личности. Интерпретационная парадигма в качестве исходного положения социализации личности выдвигает ее активность – субъект социального действия не может быть жестко детерминирован социальными нормами в силу его способности к их смысловой интерпретации. Под социальным конструированием понимается «приведение в систему информации о мире, организация этой информации в связанные структуры с целью постижения ее смысла» [Андреева, 2000, с. 6]. Роль человека как активного творца своего социального мира, когда несоответствие индивида требованиям общества считается основным источником их трансформации, отвечает теоретическим положениям символического интеракционизма (Д. Мид, Г. Блумер, Х. Абельс). Без предмета значимого и релевантного для социальной группы, а следовательно, вызывающего общий дискурс и символическую разработку, поиск разделяемых представлений не имеет смысла [Вагнер, 1996]. Такими значимыми предметами могут быть неожиданные последствия или побочные эффекты коллективных действий или распад экономики, которые требуют, чтобы группа справлялась с ними, делая «незнакомое знакомым» [Там же, с. 51]. Для исследования социализации лич318 ности с позиций социального конструктивизма важны два положения. Реальности социального и внутреннего мира – суть реальности сотворенные, поскольку являются эффектом постоянной интерпретации. Способность человека к смысловой интерпретации реальности обусловлена его «полем культуры» и интенциональностью как способностью представлять объекты мира иначе, чем они есть на самом деле [Белинская, 2001, с. 42]. Одним из основных видов конструирования социальности считается конструирование социальных ролей (А. Г. Асмолов, Е. П. Белинская, П. Бергман, И. Кон, Т. Лукман, А. Свенцицкий, Т. Шибутани и др.), которые позволяют субъекту делать социальный мир субъективно реальным для себя. Социальная роль является формой типизации действий, заданной институтом социализации, когда действие и его смысл можно принять независимо от индивидуальных исполнителей и различий субъективных процессов. «В ходе действия происходит отождествление Я с объективным смыслом действия, – совершаемое действие определяет самопонимание деятеля в данный момент и определяет его в объективном смысле, социально предписанном действию» [Бергер, 1995, с. 121]. Этот тезис становится эмпирической формулой субъектно-ролевой экономической социализации, основным механизмом которой является личностное конструирование экономических ролей. Благодаря ролям, в которых действует субъект, он «оказывается посвященным в особые сферы социально объективированного знания не только в узком когнитивном значении, но и в смысле знания норм, ценностей и даже эмоций» [Там же, с. 127]. Экономическая роль открывает доступ к запасу экономического знания, имеющегося в обществе, при этом ролевой опыт присваивается и растет быстрее, чем общедоступный, что обеспечивает синхронизацию изменений личности и трансформации общества. Исполняя роль, субъект становится участником социального мира, – интернализуя эту роль, он делает мир субъективно реальным для себя. Принятие роли – сложный процесс, включающий замещающую идентификацию с другим человеком и проекцию на него своих собственных тенденций поведения. Социальное конструирование ролевых типологий есть необходимый коррелят социализации поведения. С помощью ролей социальные институты воплощаются в индивидуальном опыте, что и составляет суть 319 целостной социализации. Роль как вспомогательное средство типизации действия и поведения конкретного субъекта становится основой объективации самого института социализации и источником любого социального порядка. Роль позволяет ее исполнителю осознавать не только совершаемые им действия, но и действия релевантные этой роли, совершаемые другим деятелем или группой. Тем самым формируется ролевая принадлежность индивида, его тождественность и интенциональность, что также соответствует социальной идентичности личности и ее социализации. Типизация роли сопровождается лингвистической объективацией формы поведения, которая не зависит от индивидуального исполнителя и закрепляется в наименовании роли – ее значении. Однако значения фиксируют типовые свойства именно поведения, отодвигая на второй план свойства самих ситуаций [Шибутани, 1998]. Тогда роль и действие в роли могут быть приняты исполнителем независимо от различных субъективных процессов, что обеспечивает возможность социализации личности на поведенческом уровне. В процессе действия в роли происходит отождествление «Я» с ее объективным содержанием (значением), – исполнение роли вызывает самопонимание исполнителя как деятеля в ней, т. е. происходит присвоение социально предписанного объективного значения, которое в дальнейшем наполняется личностным смыслом. Смысловое содержание роли может быть реконструировано в терминах личностных конструктов по Д. Келли. Личностный смысл несет и сохраняет неповторимость личности, ее индивидуальность, а «часть Я», объективированная в значении, составляет «социальное Я» как собственно эффект социализации. Неблагоприятным последствием этого для личности может быть то, что «социальное Я» субъективно воспринимается как отличающееся от «целостного Я» и даже противостоящее ему [Лукман, 1997]. Такие коллизии с «частями Я» дают возможность «внутренней беседы» между ними, что позволяет социальному миру и в дальнейшем интернализоваться в индивидуальном сознании, тем самым обеспечивая экстенсивный процесс социализации. Предвидение поведения другого человека, обеспечивающее согласование действий как результат социализации, может быть достигнуто только путем эффективного принятия его роли, т. е. проникновением в «его душу», учета его пе320 реживания, его собственного определения ситуации и своего места в ней. Согласование путем взаимного принятия ролей, т. е. взаимопроникновение «картин мира» позволяет каждому участнику понимать точку зрения другого (Шибутани, 1998). Ранее нами обоснована возможность раскрытия смыслового содержания экономической роли посредством личностных конструктов, т. е. ее личностного реконструирования [Вяткин, 2006]. В соответствии с теорией личностных конструктов Дж. Келли человек не просто реагирует на стимулы, не просто усваивает информацию извне, являясь лишь «каналом переработки информации с ограниченной пропускной способностью», а выдвигает и обосновывает гипотезы, проверяет их на практике, строит свою маленькую «теорию мира» и теорию человеческих отношений. Человек выступает не жертвой неподвластных ему обстоятельств и не «проводником» иррациональных влечений, лишающих его личной ответственности, а, видя свою цель, пытается предсказывать и контролировать события и свое поведение, учитывая последствия своих действий [Анцыферова, 1981]. В процессе личностного конструирования (ЛК) экономических ролей человек применяет сформированные ранее личностные конструкты к новым требованиям – требованиям экономического поведения. Возникает вопрос, что может стать критерием ЛК как степени сформированности системы личностных конструктов? Согласно идее Л. С. Выготского, развитие психики идет, главным образом, за счет того, что одни психические функции устанавливают новые отношения и взаимосвязи с другими и начинают действовать с ними в единстве как психологическая система более высокого уровня. Рассматривая процесс личностного конструирования сообразно представлениям о психологической системе, можно считать, что социализация происходит как идентификация конкретных людей, попадающих в личное окружение, с соответствующими ролями через процесс сходства/различия, осуществляемый при помощи личностных конструктов. Если сходство достаточное, значит, человек идентифицируется как носитель конкретной роли, и далее выстраивается адекватное отношение и поведение. Если сходство недостаточное, персонаж остается не идентифицированным, а отношение и поведение – неадекватным. При этом одновременно происходит развитие самих конструктов. Таким 321 образом, точкой отсчета становится представление о той или иной роли, которое несет в своем опыте субъект социализации. Степень согласованности между собой ролевых экономических представлений, т. е. степень их взаимосвязанности или автономности, и соответствует общей степени социализации в экономических ролях. В качестве критерия принятия и освоения конкретной экономической роли – предприниматель, собственник, инвестор и др., – может быть использовано сходство/различие по личностным конструктам представления о роли с образом идеального и реального «Я». Данный прием использовался нами при исследовании диссонанса рыночных и этических представлений [Вяткин, 2008]. Сходство идеального «Я» и конкретной роли отражает степень личностного принятия этой роли, а сходство реального «Я» и той же роли отражает самооценку ее освоения. Процесс социализации происходит при помощи психологического средства – личностных конструктов, и то, как сами личностные конструкты связаны друг с другом или автономны друг от друга, образуя целостную систему, можно считать свойством этой системы или потенциалом личностного конструирования. 11.2. Эмпирическое исследование личностно-экономического конструирования Целью эмпирического исследования является проверка выдвинутой предварительно гипотезы. Личностно-экономическое конструирование, является эффективным психологическим фактором экономической социализации личности. Чем выше выражен этот фактор, тем выше психологическая готовность субъекта и более высок его экономический статус. Психологический механизм личностного конструирования экономических ролей – включение личностных конструктов в психологическую структуру экономической роли – связан с эффективностью экономи322 ческой социализации в условиях трансформации общества. Адекватно высокий уровень проявления данного механизма соответствует более высокому экономическому статусу субъекта социализации. Метод исследования. В качестве метода эмпирического исследования нами был использован метод репертуарных решеток, воплощающий теорию личностных конструктов Д. Келли [Франселла, 1987]. Термин «личностный конструкт» (personalite constructs) соответствует представлениям о целостности и системности личности, в соответствии с которыми объектом исследования становится конкретная личность, а не «выборка» испытуемых. Отметим, что данная особенность, наряду с проникновением в индивидуальный мир испытуемого, создает определенные сложности в поиске критериев для группового сравнения. Важно не только выявить и измерить личностные особенности, но и реконструировать их систему, т. е. адекватно объяснить индивидуальный психологический механизм поведения конкретного человека в конкретной ситуации. В соответствии с этой теорией человек не просто реагирует на стимулы, не просто усваивает информацию извне, являясь лишь «каналом переработки информации с ограниченной пропускной способностью», а выдвигает и обосновывает гипотезы, проверяет их на практике, строит свою маленькую «теорию мира» и теорию человеческих отношений [Забродин, 1987]. Человек выступает не жертвой неподвластных ему обстоятельств и не «проводником» иррациональных влечений, лишающих его личной ответственности, а, видя свою цель, пытается предсказывать и контролировать события и свое поведение, учитывая последствия своих действий [Анцыферова, 1981]. Понятие «конструкт» является «ноу-хау» Д. Келли, и исследователи, применяя или модифицируя его метод, отдают ему «пальму первенства». Конструкт – это субъективное средство, созданное самим человеком, проверенное им на практике, позволяющее ему воспринимать и понимать (психологически конструировать) окружающую действительность, прогнозировать и оценивать события. Конструкт – это способ дифференциации объектов и ситуаций, который объединяет две функции: функцию обобщения (установление сходства) и функцию противопоставления. Являясь инструментом познания, конструкт представляет 323 семантический, языковой компонент сознания, и, в то же время – это и способ поведения и форма отношения и канал развития. Исходя из представления о целостности личности, неизбежно возникает понятие системы конструктов, чем подчеркивается взаимодействие конструктов друг с другом и их взаимоопределение. Ядро системы состоит из наиболее значимых, смыслообразующих конструктов. Метод личностных конструктов Д. Келли заключается в применении так называемых репертуарных решеток, позволяющих выявлять и измерять не только сами конструкты, но и их связи, реализованные на уровне индивида, т. е. реконструировать целостные системы представлений личности о конкретных сферах реального мира, о себе самом и о своем месте и поведении в этих сферах. Именно на эти возможности мы ориентируемся в исследовании экономической социализации студентов. Кроме того, данный метод открывает возможности развивающей диагностики, т. е. развития представлений: а) о некой экономической ситуации, как определенной сфере социально-экономической реальности; б) о себе самом как личностной предпосылке вхождения в эту экономическую ситуацию; в) об экономическом поведении в этой ситуации, как форме взаимодействия ситуации и личности. Адаптация методики. Назначение методики заключается в выявлении особенностей личностно-экономического конструирования как психологического фактора и механизма экономической социализации. В качестве фактора выступает специальная способность – потенциал экономического конструирования. В качестве механизма – ролевое конструирование и идентификация, которая происходит путем установления сходства/различия между базовыми личностными ролями, экономическими ролями и «Я-образами» по основанию личностных конструктов. Первым шагом адаптации методики явилось определение элементов репертуарной решетки. Элементами могут быть профессии, ситуации, объекты, понятия, отношения, магазины, фотографии людей и др. Мы выбрали в качестве элементов личностные и экономические роли. При конкретизации репертуара ролей были учтены два важных фактора: а) заданные роли находятся в 324 диапазоне пригодности используемых конструктов; б) роли репрезентируют выборку, из которой они взяты. Первое означает, что личностные и экономические роли заведомо отличаются друг от друга, и эти отличия распознаются и вербализуются испытуемыми для всех задаваемых комбинаций (классов) ролей. Второе означает, что заданные экономические роли адекватно представляют экономическое поведение, готовность к которому формирует экономическая социализация в процессе обучения. Репрезентативность личностных и экономических ролей представляет важный теоретический и методический момент. Включаясь в экономическую социализацию, субъект адаптирует сформированные ранее личностные конструкты к новым требованиям экономического поведения, он конструирует новую (экономическую) роль, используя уже имеющиеся конструкты. Личностные конструкты сформировались во взаимодействии с носителями личностных ролей, репрезентативность которых еще предстоит обосновать. Перечень экономических ролей, предложенных А. Д. Карнышевым, в необходимой и достаточной степени репрезентирует весь спектр экономического поведения. Элементами решетки в нашем исследовании являются два модуля ролевых персонажей – личностные и экономические. К личностным отнесены 14 ролей, упоминаемых Д. Келли, которые, на наш взгляд, во многом определяют процесс общей социализации личности. Они представлены пятью группами: авторитеты (3 роли), отношения (3 роли), ценности (3 роли), семья (3 роли), «Я» (2 роли). При определении экономических ролей мы исходили из принципа «Я-позиции», который обеспечивает решение задач исследования и соответствует принципу развивающей диагностики. Экономические роли объединены в одну группу и представлены в «Я-позиции»: «Я» – как… покупатель, потребитель, предприниматель, плательщик налогов, продавец, работник по найму (производитель товаров/услуг), собственник. Вторым шагом в адаптации методики было определение подхода к выявлению конструктов. Здесь нами применен способ минимального контекста [Франселла, 1987]. Испытуемому предлагается подставить имена конкретных людей в ролевой список и перейти к сравнению уже конкретных людей (а не ролей) в заданных классах. В каждый класс предварительно включены три 325 роли. В результате сравнения испытуемому требуется найти и записать какое-либо важное душевное качество, психологическую особенность или личностное свойство, по которому два из этих людей сходны между собой и, следовательно, этим отличаются от третьего. Это будет левый полюс конструкта. После того, как ответ записан, испытуемому предлагают найти и записать качество или свойство, противоположное найденному, которое представляет противоположный (правый) полюс конструкта. При проведении тестирования мы иногда сталкивались с ситуацией, когда испытуемый затруднялся найти сходство, говоря, что «они все разные». Тогда выявление конструкта начиналось с правого полюса: «Чем, конкретно, один из них наиболее отличается от двух других?». Заслуживает отдельного внимания формирование классов ролей, в рамках которых проводилось сравнение персонажей. Здесь мы руководствовались следующими требованиями. Конструкты должны быть проницаемыми, т. е. применимы и к другим ролям (персонажам); уже существующими, а не формироваться в момент тестирования; понятными, реальными и лично соотнесенными [Франселла, 1987]. Этих требований мы придерживались при формировании классов ролей. Экспликация личностных конструктов проводилась лишь на личностных ролях. Мы не стали включать в эту процедуру экономические роли, поскольку в противном случае тест был бы непригоден для начальной стадии экономической социализации, когда представления об экономическом поведении весьма размыты или не определены. Всего из 14 личностных ролей было сформировано 12 классов по три роли в каждом, что дало возможность выявить 12 личностных конструктов. Первые 4 класса соответствуют группам ролей: авторитеты, отношения, ценности, семья. Следующие 8 классов составлены из ролей, включенных в разные группы. В качестве принципа формирования классов мы использовали положение о том, что социализация в экономических ролях происходит при помощи личностных конструктов, сформированных ранее. Класс должен быть сформирован так, чтобы отношения личностных ролей, включенных в него, хотя бы в чем-то моделировали экономическое поведение или отношения экономических ролей. Воспроизвести в классе такую модель на личностных ролях не всегда 326 представлялось возможным, поэтому в некоторых случаях мы обращались к психологическим механизмам социализации – подражание, идентификация, отрицание, сопротивление и др. В предварительном исследовании было использовано несколько вариантов ролевых списков, групп и классов ролей. Так, в одном из вариантов предлагалось три модуля – личностные роли, диссоциированные и ассоциированные экономические роли [Вяткин, 2002]. Главная проблема, с которой столкнулись испытуемые при работе с тестом, это трудности при подборе конкретных персонажей для диссоциированных ролей, и это проявляется в наибольшей степени у студентов младших курсов. Поэтому этот вариант методики мы применяли лишь для студентов старших курсов и для проверки надежности. Таким образом, в настоящей методике ролевой список включает 12 ролей из стандартного списка Д. Келли: 327 Авторитеты: 9 принимаемый учитель – школьный учитель, которого вы лучше всего понимали и принимали во время обучения в школе; 9 отвергаемый учитель – школьный учитель, чьи взгляды и отношение к вам во время обучения в школе вызывали у вас наибольшие возражение и сопротивление; 9 неформальный лидер – ваш сверстник, который пользуется у вас авторитетом, к мнению которого вы прислушиваетесь или иногда следуете за ним. Отношения: 9 отвергающий Вас – человек, с которым вы были связаны, но который по каким-то причинам невзлюбил вас, отвергал или сильно недооценивал; 9 вызывающий участие – человек, которому вам хотелось бы помочь, поддержать, проявить участие; 9 привлекательный – человек, который привлекает вас и вам хотелось бы быть с ним и узнать его получше. Ценности: 9 преуспевающий – человек, который для вас олицетворяет успех, самый удачливый человек, которого вы знаете; 9 счастливый – самый счастливый человек, которого вы знаете; 9 нравственный – самый высоконравственный человек, которого вы знаете. В семье это может быть: Ваш отец; Ваша мать; Ваш брат или сестра. Ролевой список дополнен двумя группами. Личностные «Я-роли»: реальное «Я» – вы в настоящем; идеальное «Я» – каким бы вы хотели быть. Экономические «Я-роли»: «Я-покупатель». «Я-как потребитель». «Я-предприниматель». «Я-плательщик налогов». «Яработник по найму» (производитель товаров или услуг). «Япродавец». «Я-собственник». Из личностных ролей сформированы следующие классы: 1. Авторитеты: принимаемый учитель, отвергаемый учитель, неформальный лидер. 2. Отношения: отвергающий вас, вызывающий участие, привлекательный. 3. Ценности: преуспевающий, счастливый, нравственный. 328 4. Семья: отец, мать, брат или сестра. 5. «Я-образ»: реальное «Я», идеальное «Я», мать(ж) или отец(м). 6. Лидерство: неформальный лидер, отец, идеальное «Я». 7. Эмпатия: принимаемый учитель, привлекательный, реальное «Я». 8. Отрицание: отвергаемый учитель, отвергающий вас, вызывающий участие. 9. Ценностный выбор: преуспевающий, нравственный, идеальное «Я» 10. Диссонанс: принимаемый учитель, отвергающий вас, реальное «Я». 11. Благополучие: счастливый, мать, идеальное «Я». 12. Подражание: неформальный лидер, преуспевающий, брат (сестра). Приведенный перечень ролей и классов нельзя считать исчерпывающим, и их уточнение может стать предметом специального исследования. Однако на настоящем этапе для апробации метода личностных конструктов в целях исследования экономической социализации студентов представленный перечень можно считать достаточным. Критерий личностно-экономического конструирования (ЛЭК). Рассматривая экономическую социализацию как процесс включения личностных конструктов в психологическую структуру экономической роли, мы выделяем в ней конструирование личностных ролей (ЛР), конструирование экономических ролей (ЭР) и личностно-экономическое конструирование. Конструирование личностных ролей является базовым положением настоящей методики и заключается в первоначальном формировании личностных конструктов и их включений в базовый набор социальных ролей на этапе первичной социализации. В сопоставлении ролей, принадлежащих одному классу, эксплицируются личностные конструкты конкретного участника. В процессе экономической социализации человек применяет сформированные ранее личностные конструкты к новым требованиям – требованиям ролевого экономического поведения. Возникает вопрос, что может стать критерием ЛЭК как степени включения личностных конструктов в психологическую структуру новой (экономической) ро329 ли? В поисках ответа на этот вопрос мы обратились к идее Л. С. Выготского о психологических системах. Ключевая суть идеи заключается в том, что развитие психики идет, главным образом, за счет того, что одни психические функции устанавливают новые отношения и взаимосвязи с другими и начинают действовать с ними в единстве как некая новая психологическая система [Выготский, 1982]. Рассматривая процесс экономической социализации сообразно представлениям о психологической системе, можно считать, что социализация происходит как идентификация конкретных людей, попадающих в личное окружение, с соответствующими ролями через процесс сходства-различия, осуществляемый при помощи личностных конструктов. При этом одновременно с социализацией происходит развитие самих конструктов. В чем же суть процесса социализации при таком рассмотрении и как можно перейти к определению критерия? На наш взгляд, суть именно в выявлении сходства/различия между образом воспринимаемого человека и личностным представлением о той или иной роли. Если сходство достаточное, значит, человек идентифицируется как носитель конкретной роли, и далее выстраиваются адекватные отношения и поведение. Если сходство недостаточное, персонаж остается не идентифицированным, а отношение и поведение – неадекватным. При этом закладываются основы ролевой идентичности. Таким образом, точкой отсчета становится представление о той или иной роли, которое несет в своем опыте субъект социализации. Степень согласованности между собой этих ролевых представлений, т. е. степень их взаимосвязанности или автономности, и соответствует степени социализации в личных или экономических ролях. Но процесс социализации происходит при помощи психологического механизма – личностных конструктов, и то, как сами личностные конструкты связаны друг с другом или автономны друг от друга, образуя целостную систему, можно назвать свойством этой системы или специальной способностью – потенциалом конструирования. Таким образом, степень взаимодействия, т. е. взаимосвязи или автономии в системе личностных ролей (ЛР) или экономических ролей (ЭР) соответствует эффективности общей и экономической социализации, соответственно, а степень взаимосвязи или автономии в системе личностных конструктов по основанию эконо330 мических ролей – как потенциал экономического конструирования (ПЭК). Имеют место «перекрестные» взаимосвязи личностных и экономических ролей, и тогда возникает дополнительный показатель – взаимосвязанность личностных и экономических ролей (ЛЭР). Критерием взаимосвязи, в соответствии с подходом, известным и апробированным ранее в тесте личностных конструктов, принят процент коэффициентов интеркорреляции, входящих в определенный диапазон адаптации [Воробьев, 2002]. В настоящем исследовании в качестве такого критерия используется процент значимых коэффициентов корреляции (p < 0,05), входящий в определенный диапазон личностно-экономического конструирования. В методике рассчитывается пять показателей личностноэкономического конструирования (ЛЭК): 1. Связанность личностных ролей (ЛР) – степень взаимосвязи личностных ролей между собой по основанию личностных конструктов. 2. Связанность экономических ролей (ЭР) – степень взаимосвязи экономических ролей по основанию личностных конструктов. 3. Связанность личностных и экономических ролей (ЛЭР) – степень взаимосвязи личностных и экономических ролей по основанию личностных конструктов. 4. Композитная оценка (КО) – сумма показателей 1–3. 5. Потенциал экономического конструирования (ПЭК) – степень взаимосвязи личностных конструктов по основанию экономических ролей. Обсуждение результатов. Экспериментальное исследование было проведено в три этапа: на первом – выполнена проверка валидности методики; на втором – выполнена предварительная проверка выдвинутой гипотезы на группах студентов с разным экономическим статусом; на третьем – выполнена заключительная проверка выдвинутой гипотезы, исследовались закономерности личностно-экономического конструирования у групповых субъектов с разным экономическим статусом. Валидность проверялась при помощи опросника СПА К. Роджерса и Р. Даймонда. Выборка студентов для валидизации теста составила 93 чел., в том числе 38 юношей, средний возраст 20,3 лет (табл. 11.1). 331 Таблица 1 1. 1 К о р р е ля ц ии (r) д а н ных СПА и показателей Л Э К Показатели ЛЭК Шкалы СПА ЛР ЭР а) уход от проблем -0,24* б) адаптированность 0,24* 0,23* в) самопринятие 0,21* * г) принятие других 0.20 д) эмоциональный комфорт ** е) интернальность 0,31 0,31** ж) стремление к доминированию 0,26* 0,34** ЛЭР КО ПЭК -0,22* 0,25* 0,21* 0,30** 0,25* -0,18 0,26* 0,38** 0,27** -0,24* - Примечание: * p < 0,05; **p < 0,01 Обсуждение результатов. В таблицу 11.1 внесены лишь значимые коэффициенты корреляции. Наибольшую связь имеет шкала интернальности СПА с композитной оценкой экономической личностно-экономического конструирования КО (r = 0,38; p < 0,01). Шкалы ПЭК и эмоционального комфорта имеют наименее выраженные связи. Наибольшее количество связей со стороны ЛЭК имеет шкала ЛЭР, со стороны СПА – шкалы интернальности и стремления доминировать. В целом, связи достаточно выражены и непротиворечивы, что подтверждает валидность разработанной методики. Шкалы СПА «уход от проблем» и «эмоциональный комфорт» имеют отрицательные корреляции с показателями личностно-экономического конструирования, что дополнительно подтверждает валидность методики. На втором этапе были сформированы пять экспериментальных групп, четыре из них составлены из студентов с разным уровнем экономической социализации. Группа директоров частных предприятий в данном исследовании выступает как нормативная, т. е. стоящая на заведомо более высоком уровне экономической социализации. Основное внимание в исследовании уделяется потенциалу экономического конструирования как специальной способности в экономической сфере, играющей роль психологического фактора экономической социализации. Из данных табл. 11.2 видно, что ее показатель в группе бизнесменов оказался наивысшим (процент значимых корреляций – наименьший, ПЭК = 28,6). То есть мень332 шая взаимосвязанность личностных конструктов между собой соответствует большему ПЭК. Здесь мы обязаны обратиться к диапазону показателей конструирования, и этот диапазон может быть определен, исходя из так называемого «сигмального» отклонения: (Х + σ) – верхняя граница; (Х – σ) – нижняя граница, где Х – среднее значение показателя в эталонной группе, σ – его среднеквадратичное отклонение. При выходе индивидуальной оценки за пределы диапазона потенциал конструирования снижается. Т абл и ца 11.2 Данные личност но- эко н омич е ск ог о конс труирова ния Экспериментальная группа, человек 1. Студенты-психологи 3-го курса ПУ, 36 чел. 2. Студенты-психологи 3-го курса ЭУ, 25 чел. 3. Студенты-психологи 5-го курса ЭУ, 22 чел. 4. Студенты-предприниматели 5го курса ЭУ, 58 чел. 5. Бизнесмены, 31 чел. Показатели ЛЭК (процент корреляций r > r0,05) ЛР ЭР ЛЭР КО ПЭК 30,1 56,7 20,7 28,4 43,3 28,3 53,1 22,4 28,0 41,5 27,5 46,2 26,6 28,9 37,5 24,7 41,9 21,1 24,8 33,8 29,4 36,5 32,6 31,6 28,6 Наименьший показатель ПЭК отмечен у студентовпсихологов педвуза (группа 1). Это соответствует общему представлению об экономической социализации и ее институтах. Студенты ПУ проявили неэкономическую ориентацию при выборе специальности, они не имеют в своем окружении такого количества студентов-экономистов, как, например, те же студентыпсихологи ЭУ, у которых спонтанная экономическая социализация протекает более активно (см. табл. 11.2). Кроме того, для студентов-психологов ЭУ в течение всего периода обучения проводится цикл экономических дисциплин, а также специальная дисциплина «Экономическая психология». Для статистической проверки выдвинутой гипотезы при помощи t-критерия Стьюдента выполнен сравнительный анализ показателей потенциала экономического конструирования (ПЭК) 333 между экспериментальными группами. У студентов-психологов 5-го курса ЭУ (группа 3) показатели личностно экономического конструирования значимо выше, чем у студентов-психологов 3го курса того же вуза (группа 1): t = 2,1; p < 0,05. В то же время у первых эти показатели ниже, чем у студентов-предпринимателей (группа 4): t = 1,8; p > 0,05. Различия в последнем случае на грани значимости, но на уровне тенденции они выражены. Аналогичный результат получен при сравнении двух групп студентов 3-го курса разных вузов (группа 2 и группа 1): t = 1,52; p > 0,05. Тенденции к экономической социализации в процессе обучения у студентов-психологов экономического вуза выражены заметно сильнее, чем у студентов педвуза той же специальности и того же курса. Сравнение студентов-предпринимателей 5-го курса (группа 4) и бизнесменов (группа 5) показало значительные различия по показателям ПЭК в пользу последних: t = 2,39; p < 0,05 (см. табл. 11.2). Таким образом, подтверждена общая динамика потенциала личностного конструирования в процессе экономической социализации, выдвинутая гипотеза – потенциал личностного конструирования является психологическим фактором экономической социализации, его высокий уровень соответствует высокому социально-экономическому статусу субъекта. Межгрупповые различия по взаимосвязям личностных ролей (ЛР) не выявлены. Это подтверждает изложенное выше положение о том, что система личностных ролей формируется в процессе взаимодействия с их носителями на ранних этапах общей социализации и непосредственного отношения к экономической социализации не имеет. Представляют интерес данные по связанности личностных и экономических ролей (ЛЭР). У бизнесменов степень этой связи выше, чем у студентов, что является противоположной закономерностью в сравнении с потенциалом экономического конструирования (ПЭК). Здесь не наблюдается выраженных тенденций, которые мы отмечали в анализе ПЭК. Ближе всего к бизнесменам по показателю ЛЭР стоит группа студентовпсихологов 5-го курса (ЛЭР = 26,6). Сам факт более высокой связи экономических и личностных ролей в нормативной группе говорит о том, что личностные конструкты включены в процесс экономической социализации. И здесь также необходимо говорить о диапазоне показателей, соответствующих определенному уровню экономической социализации. 334 Анализ взаимосвязанности экономических ролей (ЭР) показал, что здесь все группы студентов имеют более высокие оценки межролевых связей, чем бизнесмены. Ближе всего к бизнесменам по этому показателю стоит группа студентов-предпринимателей (ЭР = 41,9). Это свидетельствует о том, что в целом студенты имеют проблемы с идентификацией экономических ролей, они с трудом разделяются, и у студентов ПУ эти проблемы наиболее выражены. Экономические роли взаимодействуют и должны быть взаимосвязаны, однако чрезмерная связанность, наблюдаемая у студентов, свидетельствует о недостаточной гибкости их ролевого поведения, что ограничивает возможности личностноэкономического конструирования. Композитная оценка (КО) не показала значимых различий экспериментальных групп. Причиной этому является то, что показатели ЛЭР и ЭР имеют противоположные тенденции, которые при обобщении нивелируются. Таким образом, адаптированная методика Дж. Келли для исследования личностно-экономического конструирования как фактора и механизма экономической социализации прошла апробацию и подтвердила свою валидность. В структуре личностно экономического конструирования выделены психологический фактор и механизмы экономической социализации. Психологический фактор отвечает требованиям специальной способности – это потенциал экономического конструирования, показателем которого выступает степень взаимосвязи личностных конструктов между собой по основанию экономических ролей. Данная способность достоверно связана с уровнем экономической социализации и развивается в процессе социализации. Психологическими механизмами личностно-экономического конструирования являются включение личностных конструктов в психологическую структуру экономической роли, повышение связанности (интеграция) личностных и экономических ролей, а также снижение связанности (дифференциация) экономических ролей. Подтверждена выдвинутая гипотеза – психологические факторы и механизмы личностно-экономического конструирования обеспечивают эффективную экономическую социализацию и достоверно связаны с социально-экономическим статусом субъекта. На третьем этапе для окончательной проверки и подтверждения гипотезы о личностном конструировании экономических 335 ролей как психологическом факторе и механизме экономической социализации в условиях трансформации общества выполнена диагностика ряда групповых субъектов с разным экономическим статусом (табл. 11.3). Показатели ЭР и ПЭК различают «полярные» группы безработных и предпринимателей на 1%-ном уровне значимости, а ЛЭР – на 5%-ном. Они отражают уменьшение связей между экономическими ролями и увеличение различий между конструктами по мере повышения экономического статуса, что соответствует установленным ранее тенденциям – связанность экономических ролей и сходство личностных конструктов по мере экономической социализации снижаются. Таблица 1 1. 3 Данные ЛЭ К д ля с убъ е к т о в с раз ным эко но ми ч е ск им с та т усо м Показатели ЛК Экспериментальная группа Предприниматели Специалисты Госслужащие Безработные Т-критерий (П-Б ) ЛЭР (%) Средние 32,6 28,2 30,6 23,3 2,53* СКО 17,1 11,3 16,4 12,7 ЭР (%) Средние 36,5 40,6 46,4 58,2 3,38** СКО 13,1 12,5 11,8 19,9 ПЭК χ2э СредСКО ние 41,1 34,1 32,6 24,9 3,77** 15,2 13,1 11,2 9,5 Обозначения: (%) – процент значимых коэффициентов корреляции (p < 0,05); χ2э – критерий различий Фридмана; СКО – среднеквадр. отклонение; *р < 0,05; **p < 0,01 Эмпирически показано, что развитие психологической системы в процессе социализации происходит как дифференциация экономических ролей и личностных конструктов. Предельным состоянием, с одной стороны, является «рыхлость», а с другой – «жесткость» системы, что в обоих случаях приводит к экономической дезадаптации. «Рыхлость» есть чрезмерная несвязанность экономических ролей и различие личностных конструктов между собой, что ведет к нарушению целостности системы и экономической дезадаптации субъекта. «Жесткость» выражается как чрезмерная связанность экономических ролей или сходство личностных конструктов, когда респондент не в состоянии различить роли или дифференцировать конструкты. 336 Значения ЛЭР повышаются с повышением экономического статуса субъекта, что соответствует тенденции к интеграции личностных и экономических ролей в процессе экономической социализации. Крайне высокие, так же как и крайне низкие значения показателей ЛЭР, также соответствуют экономической дезадаптации субъекта. Полученные данные позволяют подтвердить гипотезу о личностном конструировании в процессе экономической социализации – личностное конструирование является психологическим механизмом экономической социализации, а его показатели (ЛЭР, ЭР, ПЭК) отражают эффект социализации. На основании эмпирических результатов получены показатели психологической готовности к экономической деятельности по данным ЛЭК (табл. 11.4). Таблица 11. 4 Показат ели психологической г от овнос т и п о данным Л Э К , % Критерии ЛЭК Взаимосвязи личностных и экономических ролей (ЛЭР) Конструирование экономических ролей (ЭР) Потенциал экономического конструирования (ПЭК) Уровень психологической готовности ДезаДезаНизСредВысодапдаптакий ний кий тация ция < 11,6 11,7– 20,4 20,5– 29,2 29,3– 38,0 > 38,0 > 67,2 67,2– 53,6 53,5– 40,1 40,0– 26,4 < 26,4 < 24,5 24,5– 32,7 32,8– 41,1 41,2– 49,5 > 49,5 Раскрытие смыслового содержания экономических ролей посредством личностных конструктов позволило эмпирически устанавливать личностное принятие экономической роли и тождественность с ролью как наиболее важные компоненты социализации в конкретной экономической роли. В качестве критерия принятия ЭР служит корреляция (связанность) образа «Яидеальное» и представления о роли по основаниям личностных конструктов. В качестве эмпирического критерия тождественности экономической роли принята корреляция «Я-реального» и экономической роли (табл. 11.5). 337 Таблица 1 1. 5 Показатели п с и х ологи ч е ск и х г от о вн о с т и по данным и д енти фи к а ции в эко номич е ских ро ля х Критерий идентификации в ЭР Уровень психологической готовности ДезаДезаНизСред- Высодапдаптакий ний кий тация ция Тождественность ЭР (кор< -0,35 реляция ЭР и «Я-реальное») Принятие ЭР (корреляция < -0,15 ЭР и «Я-идеальное» 0,10 0,50 0,79 > 0,79 0,25 0,65 0,85 > 0,85 Выдвинутая гипотеза об экономической социализации путем принятия и освоения экономических ролей при помощи личностного конструирования нашла подтверждение. В качестве психологического средства экономической социализации выступает система личностных конструктов, сформировавшихся ранее при освоении личностных ролей. Высокая связанность личностных конструктов по основанию экономических ролей сопровождается снижением эффективности экономической социализации и экономического статуса, и, наоборот, автономия личностных конструктов способствует их повышению. Итак, можно сделать следующие выводы. 1. Личностно-экономическое конструирование (ЛЭК) позволяет справляться с кризисной идентичностью, которая является характерной чертой кризисной социальной трансформации, ЛЭК выступает как психологический фактор (свойства личности) и психологический механизм (процессы) экономической социализации. 2. Применение метода личностных конструктов Д. Келли для психологического конструирования экономических ролей позволило реализовать эмпирическую модель активности субъекта, который избирательно относится к ролевому экономическому поведению и конструированию стратегий совладающего поведения. 3. Показано, что развитие психологической системы экономического субъекта в процессе социализации происходит как дифференциация экономических ролей по основанию личностных конструктов. Предельным состоянием, с одной стороны, является «рыхлость», а с другой – «жесткость» системы, что в обоих случаях приводит к экономической дезадаптации. «Рыхлость» 338 есть чрезмерная несвязанность экономических ролей и различие личностных конструктов между собой, что ведет к нарушению целостности системы и экономической дезадаптации субъекта. «Жесткость» выражается как чрезмерная связанность экономических ролей и сходство личностных конструктов, когда субъект не в состоянии различить роли или дифференцировать конструкты. 4. Выполненное эмпирическое исследование ЛЭК позволило в качестве фактора экономической социализации выделить взаимосвязанность личностных конструктов, которая выступает как способность, потенциал экономического конструировании (ПЭК). В качестве психологического механизма экономической социализации на уровне ЛЭК выделены два процесса – установление взаимосвязей личностных и экономических ролей (ЛЭР) и дифференциация экономических ролей (ЭР) по основанию личностных конструктов. 4. Субъекты с разным социально-экономическим статусом имеют статистически различающиеся показатели по потенциалу экономического конструирования (t = 3,77; p < 0,01). Полученные данные позволяют подтвердить гипотезу о личностном конструировании в процессе экономической социализации. Способность к личностному конструированию экономических ролей является психологическим фактором экономической социализации. Чем выше выражен данный фактор, тем выше психологическая готовность экономического субъекта, что выражается в более высоком социально-экономическом статусе. 5. Субъекты с разным социально-экономическим статусом статистически различаются по показателям ЛЭК как психологического механизма экономической социализации – установление взаимосвязей личностных и экономических ролей (t = 2,53; p < 0,05) и снижении взаимосвязей экономических ролей (t = 3,38; p < 0,01) по основанию личностных конструктов. Полученные данные позволяют подтвердить выдвинутую гипотезу в части личностно-экономического конструирования. Процесс личностного конструирования, выражающийся в установлении взаимосвязей между личностными и экономическими ролями, а также в снижении взаимосвязей между экономическими ролями по основанию личностных конструктов повышает эффективность экономической социализации, что соответствует более высокому социально-экономическому статусу личности. 339 Заключение Ц ели и задачи исследования реализованы, выдвинутые гипотезы и положения, вынесенные на защиту, подтверждены и сделаны выводы. Проведенное теоретико-методологическое исследование проблемы экономической социализации личности (ЭСЛ) в условиях трансформации общества показало, что экономическая социализация обеспечивается рядом специфических психологических факторов и механизмов – преобразование неопределенности в совокупность альтернатив с субъективной вероятностью; «обращение» связи «значение – смысл»; двойное созидание нового представления о себе, воплощающее смысловое единство себя в профессии и в экономической роли. Новые социальные условия приводят к кризису традиционных механизмов социальной идентичности и утверждению новых психологических факторов и механизмов социализации, обеспечивающих устойчивую экономическую ориентацию личности, а также синхронизацию социальных и личностных трансформаций. Систематизация концепций социализации личности позволила выделить основные функции, факторы, механизмы и критерии социализации личности. Социализация определяется как активный процесс присвоения личностью социального опыта и его воспроизводства в деятельности в экономических ролях. Этот процесс сопровождается целостным развитием личности и ее вхождением в экономическую среду, его регулятором со стороны общества являются нормы и роли, а со стороны личности – ценности, установки и способности, определяемые как психологические факторы. Объективным критерием социализации являются социальные достижения, а также вхождение в систему социальных связей, а субъективным – интегрированные устойчивые изменения сознания и личности. Наиболее эффективной функцией 340 ЭСЛ в транзитивном обществе является функция социальноэкономического конструирования. Разработана социально-психологическая концепция экономической социализации личности в условиях трансформации общества, которая включает теоретическую модель и структурный критерий социализации. Центральным звеном теоретической модели является экономический субъект как деятель в экономических ролях. Критерий ЭСЛ учитывает основные положения психологической теории готовности человека к деятельности и субъектно-ролевой подход к исследованию ЭСЛ. Структура критерия отражает структуру социализации и включает базовые и операциональные категории. Основу концепции составили ряд положений: – социально-психологический контекст: интернализация и трансляция культуры, высокая социальная динамика, конфликт ценностей; – иерархическая структура базовых категорий: личность, экономический субъект, экономическое сознание; – структура операциональных категорий: факторы, механизмы, эффекты; – ЭСЛ как система: простая (отражение), сложная (саморегуляция), открытая (самоконструирование); – экономическая роль как единица анализа деятельности, как функциональная единица социализации, как механизм интеграции экономической деятельности и экономической социализации личности, позволяющий операционизировать деятельностную социализацию. Разработан и апробирован методический комплекс, в который включены новые методики, ориентированные на соответствующие психологические факторы и механизмы ЭСЛ – экономическую направленность, личностно-экономическое конструирование, субъективную экономическую рациональность, «Яконцепцию». Проведенные проверки подтвердили валидность и надежность разработанных методик. Результаты эмпирического исследования подтвердили выдвинутые гипотезы и характеризуют основные социальнопсихологические закономерности ЭСЛ в условиях трансформации общества: 341 Экономическая направленность (ЭН) личности обеспечивает смыслообразование экономических интересов, целей и субъективных отношений, а также динамические тенденции экономической мотивации и экономическую ориентацию личности в условиях трансформации общества. Высокий уровень экономической направленности достоверно (р < 0,01) соответствует более высокому экономическому статусу личности. В качестве дополнительных факторов выступают сопоставимые экономические установки: «Бизнес» – «Работа по найму», «Экономическое будущее» – «Экономическое настоящее», «Партнерство» – «Конкуренция», «Способность зарабатывать» – «Потребление». Индивидуальный профиль экономической направленности является качественным критерием ЭСЛ. Личностное конструирование социальности и конструирование экономических ролей выступают как специфический психологический фактор и механизм ЭСЛ на уровне субъекта деятельности. Механизм конструирования экономической роли реализуется включением личностного конструкта в ее психологическую структуру. В качестве психологического фактора выступает потенциал личностного и экономического конструирования как способность экономического субъекта, это степень связанности личностных конструктов между собой по основанию личностных и экономических ролей, соответственно. Эмпирические данные личностно-экономического конструирования достоверно (р < 0,05) подтвердили связь его показателей с экономическим статусом субъекта. Cубъективная экономическая рациональность (СЭР) выступает как новый фактор и механизм ЭСЛ на уровне экономического субъекта, реализуя функцию синхронизации социальных и личностных трансформаций. Факторы СЭР определены как способность субъекта воспринимать, оценивать ситуацию, принимать решение и действовать, ориентируясь на ожидаемую полезность. В качестве механизма СЭР выступает ориентация на процесс при принятии решения, в отличие от ориентации на результат. Полученные эмпирические результаты по психологическим факторам и механизмам СЭР достоверно различают групповые субъекты с разным экономическим статусом (p < 0,05). 342 В процессе экономической социализации сознания в структуре «Я-концепции» возникает, развивается и разрешается диссонанс рыночных и этических представлений. Этот диссонанс является одним из механизмов ЭСЛ, нарастает в процессе первоначальной экономической социализации и снижается по мере социализации в непосредственной деятельности. Уровень диссонанса рыночных и этических представлений достоверно различает экономических субъектов по их социально-экономическому статусу (p < 0,01). В качестве частного нормативного критерия ЭСЛ принята комплексная оценка «Я-концепции». Специфические психологические механизмы ЭСЛ – процесс личностного конструирования экономических ролей, субъективный экономический выбор – достоверно связаны с эффективностью экономической социализации. Адекватный уровень выраженности этих механизмов соответствует более высокому экономическому статусу субъекта (p < 0,05). Обобщение результатов эмпирического исследования позволило разработать комплексную нормативную модель экономической социализации, объединяющую показатели психологических факторов и механизмов и позволяющую давать обобщенную оценку психологической готовности к экономической деятельности. В модели частные оценки готовности по 5-балльной шкале определяются на основании отдельных показателей психологических факторов и механизмов, включенных в исследование. Интервалы показателей определены посредством стандартизации по функции интегральной вероятности 0,07; 0,31; 0,69; 0,93; 1,00, что обеспечивает нормальное распределение стандартных баллов. Валидность всех показателей модели обеспечивается статистической значимостью их различий (p < 0,01) у субъектов с разным социально-экономическим статусом. В комплексную нормативную модель включены: Экономическая направленность (p < 0,01): – экономические установки: «Экономическое будущее», «Экономическое настоящее», «Конкуренция», «Бизнес», «Работа по найму», «Партнерство», «Стремление зарабатывать», «Потребление». «Я-концепция»: 343 – диссонанс рыночно-этических представлений (p < 0,01) в образах «Я-актуальное», «Я-идеальное», «Я-нормативное»; – самооценка (p < 0,05): личностная, ценностная, экономической готовности. Субъективная экономическая рациональность: – в ситуации приобретения (р < 0,01), в ситуации потерь (р < 0,05), в ситуации равновесия (р > 0,05); – композитная оценка (р < 0,01). Личностное экономическое конструирование: – способность к экономическому конструированию (р < 0,01), взаимосвязь личностных и экономических ролей (р < 0,05), взаимосвязь экономических ролей (р < 0,01); – принятие экономической роли (р < 0,05); тождественность экономической роли (р < 0,01). ПРАКТИЧЕСКИЕ РЕКОМЕНДАЦИИ ПО ЭКОНОМИЧЕСКОЙ СОЦИАЛИЗАЦИИ ЛИЧНОСТИ В УСЛОВИЯХ ТРАНСФОРМАЦИИ ОБЩЕСТВА Характеристика социальных условий 1. Социальная нестабильность и неопределенность. Высокая скорость и радикализм проводимых «сверху» реформ, неопределенность вектора социальных изменений. Отсутствие общепринятых моделей социального поведения. «Средний класс» общества атрофирован, не включен в реальные процессы управления и развития. Отсутствие коллективного субъекта социальных преобразований вызывает «системную дезорганизацию». 2. Информатизация общества. Переход от капитала и собственности к информации как главному фактору социальной дифференциации и стратификации. Повсеместное использование информационных технологий. Глобальные информационные сети приводят к формированию сетевых организаций и сетевой культуры. 3. Рыночная экономика. Доминирование экономических проблем в социальной сфере, доминирование финансов и финан344 совых решений в экономике. Экономические девиации – инфляция, безработица, нищета, криминал, коррупция. Критическое социальное расслоение по признаку «богатый – бедный». Утрачена всякая ценность воспроизводящего труда. 4. Конфликт ценностей, жизненный кризис. В обществе присутствуют одновременно несколько видов культуры, представляющих конфликтующие ценности. СМИ и Интернет откровенно пропагандируют культ жестокости, насилия аморальности. «Рыночный» тип мышления и прагматизм становятся ведущей нравственной нормой успешной жизнедеятельности. 5. Новые институты социализации – предпринимательство, рынок труда, СМИ, сетевые коммуникации. Правовой нигилизм, слабость института частной собственности, разгул криминала и коррупции, недоверие со стороны общества тормозят развитие предпринимательства. Рынок труда не обеспечивает предложение и спрос не только моральных и культурных, но и деловых качеств работника. Для СМИ характерен целый спектр негативных явлений, которые создают реальную опасность для человека и потенциальную опасность для общества. Сетевые коммуникации посредством интерактивности личности воспроизводят постоянно исчезающую социальную ситуацию, поэтому социальная принадлежность и идентичность теряют свою первоначальную социализирующую сущность. Общие принципы экономической социализации личности в условиях трансформации общества 1. Экономическая социализация личности в условиях трансформации общества приобретает статус социальноэкономической интеграции, т. е. должна рассматриваться как интеграция личности в социально-экономические отношения. Существенно возрастает роль личности в процессе социализации – в отношениях «личность – общество» акценты смещаются в сторо345 ну личности, особую социализирующую роль приобретает субъект деятельности. 2. Культурно-этический приоритет социализации. Нравственные ценности должны обладать приоритетом перед экономическими ценностями. Собственная национальная культура должна обладать приоритетом перед культурой, включенной в заимствованные экономические теории и модели. 3. Субъектно-ролевой подход. Субъект выступает как деятель в экономических ролях и должен осваивать достаточно широкий ролевой репертуар, что обеспечивает необходимую вариативность поведения в условиях социальной неопределенности. Социализация в экономической роли должна включать три уровня установочной регуляции – смысловой, целевой, операциональный. 4. Экономическая направленность личности является ведущим фактором социализации, в котором представлены интегрированный образ экономического будущего, а также система экономических установок. 5. Личностно-экономическое конструирование. Личный опыт включает систему единиц для конструирования социальности – систему личностных конструктов. Конструирование экономической роли заключается в наполнении ее социально предписанной формы психологическим содержанием личностных конструктов. 6. Субъективная экономическая рациональность. Ориентация на полезность является основным признаком рационального экономического поведения. Социально-экономическая неопределенность разрешается субъектом посредством поиска возможных альтернативных действий и последующим выбором. Полезность альтернативы оценивается как объединение ее субъективной вероятности и ценности. Рекомендации на социально-экономическом уровне направлены на снижение барьеров 346 социализации, вызванных социальными условиями 1. Следует установить ограничивающий коэффициент расхождения в общем вознаграждении за труд между руководством и простыми работниками на государственных предприятиях, в организациях и учреждениях. Установить региональные и федеральные стандарты, ограничивающие социальное расслоение по уровню дохода. Установить открытые федеральные тарифы и должностные оклады высшим руководителям и чиновникам всех уровней. Оценивать публичную демонстрацию сверхбогатства отдельными гражданами как вызов государству и обществу. Осуществлять несколько уровней контроля за властью: психологический, юридический, социальный. Принять закон о полиграфическом обследовании представителей власти. Ввести периодическую открытую отчетность, а также декларирование доходов каждого представителя власти. 2. Необходимо повышать информационную культуру граждан и общества. Госаппарат должен задавать стандарт информационной культуры в своей работе с населением, а не помпезно имитировать ее. От деклараций об электронном правительстве, дистанционных услугах государственных служб, дистанционном образовании (электронный университет) и т. п. нужно реально переходить к эффективному обслуживанию населения на основе информационных технологий. При всех масштабах информатизации в системе образования должно действовать ограничение на использование компьютеров в младших классах, поскольку их тотальное применение на этом этапе ограничивает развитие у ребенка важных психических функций и способностей. 3. Разработать и внедрить механизм социальной регуляции СМИ и применения информационных технологий, например, общественные советы на телевидении, полная регистрация и личная ответственность за материалы электронных порталов и сайтов. 347 Рекомендации на индивидуально-психологическом уровне Рекомендации на этом уровне предполагают предварительную индивидуально-психологическую диагностику по методикам, включенным в нормативную модель экономической социализации. В зависимости от результатов диагностики рекомендации могут быть направлены на: а) ролевой выбор или расширение ролевого репертуара экономического поведения при благоприятных показателях диагностики; б) тренинг недостаточно выраженных индивидуальнопсихологических особенностей; в) коррекцию неблагоприятного сочетания индивидуальнопсихологических особенностей. Специализированный тренинг рекомендуется некоторым социальным группам, например, 1) студентам-выпускникам гуманитарных вузов, 2) безработным, 3) начинающим предпринимателям. Первым рекомендуются тренинги: «Финансовая грамотность», «Преодоление неизвестности», «Разрешение ценностносмыслового конфликта»; вторым – «Психология бизнеса», «Развитее экономической рациональности», «Разрешение ценностносмыслового конфликта»; третьим – «Преодоление неизвестности». Рекомендации на социально-психологическом уровне Повышать и поддерживать социальную активность: собственную, ближайшего социального окружения, трудового коллектива, общества в целом. Участвовать в социальной жизни на всех доступных уровнях, стремиться и принимать участие в социальном управлении. Участвовать в работе, выработке и реализации решений товарищества собственников жилья, гаражных, дачных и других кооперативов, участвовать в органах местного само348 управления, политических партиях. Принимать участие в работе или обращаться в центры по противодействию коррупции, общества гражданского контроля, общества по борьбе с алкоголизмом и наркоманией. Принимать участие в работе общественных организаций по месту работы. Участвовать в выборах всех уровней власти. Следует знать адреса и телефоны общественных приемных всех уровней власти и обращаться в них с письменными жалобами и требованиями социальной справедливости и исполнения закона. Выдвигать конкретные предложения по повышению социальной ответственности всех уровней власти и социальной справедливости. Участвовать в митингах протеста, акциях неповиновения по поводу незаконных решений представителей власти. Овладевать информационными технологиями, стремиться к профессиональному использованию информационных ресурсов. Участвовать в электронных форумах, обмениваться электронными письмами. Иметь доступ и пользоваться электронными библиотеками, информационными сайтами и порталами, поддерживать и пополнять личную электронную библиотеку и личный электронный архив. Пользоваться электронными приложениями стандартных пакетов, повышающими деловую и социальную эффективность, например, управлением личным временем и задачами. Интересоваться новостями и событиями, выложенными на электронных сайтах и порталах. Иметь электронные адреса органов власти и их общественных приемных, а также учреждений социальной сферы. Избегать пользоваться асоциальными сайтами и порталами, а также предупреждать обращения к ним людей своего ближайшего окружения, в первую очередь, детей и студентов. Повышать общие компетенции в экономической сфере. Иметь основные представления о современной экономике производственного предприятия, банковско-финансовой и инвестиционной сферы, посреднических организаций, предпринимательства, сферы услуг и др. Знать средние показатели уровня заработной платы в своем регионе, по своему месту работы, возможные вариации по предприятиям, организациям и учреждениям. Знать индексы социального расслоения по уровню дохода для страны в целом, своего региона, своей сферы деятельности. Обладать необходимыми правовыми знаниями в экономической сфере, позволяющими защищать свои законные права и интересы. Знать 349 основные тарифы на социальные услуги и иметь общие представления об их ценообразовании. Знать перечень бесплатных услуг, которые вам гарантирует государство. Иметь общие представления: об экономии обязательных трат; о работе инвестиционных компаний, их надежности и бонусах, основных формах деятельности и источниках прибыли; об основных рисках в сфере инвестиций для частных лиц; о функционировании рынков труда, финансов, товаров и сырья и простейших механизмах ценообразования; о предназначении и функционировании аукционов; о налогообложении граждан, ставках налогов, порядке их исчисления и уплаты, а также санкциях за нарушения. Перспективы дальнейшего исследования Предполагается проверка возможности применения субъектно-ролевой модели социализации (СРМС) в других видах социализации – промышленной, педагогической, политической. Будет проводиться дальнейшая теоретическая и прикладная разработка проблемы обеспечения готовности к адаптации в любых условиях. Планируется дальнейшая разработка структуры СРМС, состав которой может быть пополнен эмотивными, когнитивными и конативными компонентами. В рамках принятой в настоящем исследовании концепции ЭСЛ и структуры СРМС будет продолжено исследование психологических механизмов социализации по всем выделенным модулям – экономическая направленность, экономическая «Я-концепция», личностноэкономическое конструирование, субъективная экономическая рациональность. 350 Библиографический список 1. Абабков В. Адаптация к стрессу / В. Абабков, М. Перре. – СПб. : Речь, 2004. – 166 с. 2. Абельс Х. Интеракция, идентичность, презентация / Х. Абельс. – СПб. : Алатея, 1999. – 145 с. 3. Абульханова К. А. Ретроспектива и перспектива / К. А. Абульханова, С. Л. Рубинштейн // Проблема субъекта в психологической науке. – М. : Академ. проект, 2000. – С. 13–27. 4. Абульханова К. А. Мировоззренческий смысл и научное значение категории субъекта / К. А. Абульханова // Российский менталитет: вопросы психологической теории и практики. – М. : ИПРАН, 1997. – С. 56–74. 5. Авакумов С. В. Психология потребления и реклама [Электронный ресурс] / С. В. Авакумов. – URL: http://vapp.ru/docs/reklama. 6. Автономов В. Человек в зеркале экономической теории. Краткая история «экономического человека» / В. Автономов // Новое поколение. – 1966. – Т. 1, № 2. – С. 3–57. 7. Агеев В. С. Психология межгрупповых отношений / В. С. Агеев. – М. : Моск. рабочий, 1987. – 144 с. 8. Алахвердов В. М. Методологическое путешествие по океану бессознательного к таинственному острову сознания / В. М. Алахвердов. – СПб. : Речь, 2003. – 325 с. 9. Алешина И. В. Поведение потребителя / И. В. Алешина. – М. : ФАИР-ПРЕСС, 2000. – 384 с. 10. Амелин В. Н. Экономическое сознание как предмет изучения / В. Н. Амелин // Вестн. МГУ. Сер. 6, Экономика. – 1989. – № 5. – С. 5–16. 11. Ананьев Б. Г. Психология и проблемы человекознания / Б. Г. Ананьев. – М. ; Воронеж : НПО «МОДЭК», 1996. – 384 с. 12. Ананьев Б. Г. Человек как предмет познания / Б. Г. Ананьев. – СПб. : Питер, 2001. – 288 с. 13. Андреас К. Измените свое мышление и воспользуйтесь результатом / К. Андреас, С. Андреас. – СПб. : Питер, 2003. – 215 с. 14. Андреева Г. М. Социальная психология / Г. М. Андреева. – М. : Аспкт Пресс, 1996. – 375 с. 15. Андреева Г. М. Трудности социального познания: «Образ мира» или реальный мир? / Г. М. Андреева // Социальная психология в современном мире / под ред. Г. М. Андреевой, А. И. Донцова. – М. : Аспект Пресс, 2002. – С. 182–203. 16. Анцупов А. А. Конфликтология / А. А. Анцупов, А. И. Шипилов. – М : Эксмо, 2009. – 512 с. 351 17. Анцыферова Л. И. Психологическое содержание феномена субъекта и границы субъектно-деятельностного похода / Л. П. Анцыферова // Проблемы субъекта в психол. – М. : Наука, 2000. – С. 27–42. 18. Арестова О. Н. Проективный вариант техники репертуарных решеток в исследовании структуры «Я» / О. Н. Арестова, Е. С. Шильштейн // Вестн. МГУ. Сер. 14, Психология. – 1998. – № 1. – С. 8–18. 19. Асеев В. Г. Возрастная психология : учеб. пособие / В. Г. Асеев. – Иркутск : ИГПУ, 1989. – 195 с. 20. Асеев В. Г. Труды А. А. Бодалева и проблема значимых механизмов личностного общения / В. Г. Асеев // Материалы научной сессии, посвящ. 75-летию А. А. Бодалева. – М. : Луч, 1998. – С. 142–168. 21. Асмолов А. Г. Культурно-историческая психология и конструирование миров / А. Г. Асмолов. – М. : МПСИ, 1996. – 768 с. 22. Асмолов А. Г. По ту сторону сознания. Методологические проблемы неклассической психологии / А. Г. Асмолов. – М. : Смысл, 2002. – 480 с. 23. Ахутина Т. В. Порождение речи / Т. В. Ахутина. – М. : Смысл, 2007. – 224 с. 24. Бандура А. Теория социального научения : пер. с англ. / А. Бандура. – СПб. : Евразия, 2000. – С. 22–25. 25. Баранов Г. С. Рынок и этика: к проблеме интерактивности рыночно-экономического и этического сознания / Г. С. Баранов. – Кемерово : Кузбассвузидат, 2001. – 183с. 26. Бауман З. От паломника к туристу / З. Бауман // Социол. журн. – 1995. – № 4. – С. 133–154. 27. Башляр Г. Новый рационализм / Г. Башляр. – М. : Тривиум, 2005. – 327 с. 28. Бегг Д. Экономика: Инфляция : пер. с англ. / Д. Бегг, С. Фишер, Р. Дорнбуш. – Киев : Наукова Думка, 1991. – 55 с. 29. Беккер Г. Экономический анализ и человеческое поведение / Г. Беккер // Thesis. – 1993. – Т. 1, вып. 1. – С. 24–39. 30. Белинская Е. П. Идентичность личности в условиях социальных изменений : автореф. дис. … д-ра психол. наук / Е. П. Белинская. – М. : МГУ, 2006. – 42 с. 31. Белинская Е. П. Конструирование идентификационных структур личности в ситуации неопределенности / Е. П. Белинская // Социально-экономическая трансформация в России. Сер.: Научные доклады / под ред. Т. Г. Стефаненко. – М. : МОНФ, 2001. – Вып. 130. – С. 30–53. 32. Белинская Е. П. Социальная психология личности / Е. П. Белинская, О. А. Тихомандрицкая. – М. : Аспект Пресс, 2001. – 301 с. 33. Бендлер Р. Используйте свой мозг для изменений / Р. Бендлер. – СПб. : Питер, 2001. – 188 с. 34. Бергер П. Социальное конструирование реальности / П. Бергер, Т. Лукман. – М. : Медиум, 1995. – 323 с. 352 35. Бернс Р. Развитие «Я-концепции» и воспитание / Р. Бернс. – М. : Прогресс, 1986. – 420 с. 36. Бирштейн Б. Россия великих потрясений. Драмы новейшей истории / Б. Бирштейн. – Кишинев : Пресса. 2000. – 255 с. 37. Блекуэлл Р. Поведение потребителей / Р. Блекуэлл, П. Миниард, Д. Энджел. – СПб : Питер. 2002. – 312 с. 38. Богатырева О. А. Синергетика социальности / О. А. Богатырева, Е. А. Шиллеров. – Новосибирск : СОРАН, 1998. – 292 с. 39. Бодалев А. А. Рабочая книга практического психолога / А. А. Бодалев, А. А. Деркач, Л. Г. Лаптев. – М. : Ин-т психотерапии, 2006. – 629 с. 40. Бодрийяр Ж. Система вещей / Ж. Бодрийяр. – М. : Рудомино, 2001. – 275 с. 41. Бодров В. А. Психологические исследования проблемы профессионализации личности / В. А. Бодров // Психологические исследования проблемы формирования личности профессионала / под ред. В. А. Бодрова. – М. : ИПАН, 1991. – С. 3–26. 42. Божович Л. И. Личность и ее формирование в детском возрасте / Л. И. Божович. – М. : Просвещение, 1968. – 464 с. 43. Большой толковый психологический словарь / под ред. А. М. Ребер. – М. : Наука, 1999. –437 с. 44. Борисова Е. М. Профессиональное самоопределение (Личностный аспект) : автореф. дис... д-ра психол. наук / Е. М. Борисова. – М. : МГУ, 1995. – 42 с. 45. Братусь Б. С. К проблеме нравственного сознания в культуре уходящего века / Б. С. Братусь // Вопр. психологии. – 1993. – № 1. – С. 6–15. 46. Бронфенбреннер У. Два мира детства: Дети в США и СССР : пер. с англ. / У. Бронфенбреннер. – М. : Прогресс, 1976. – 115 с. 47. Брунер Дж. Психология познания / Дж. Брунер. – М. : Прогресс,1997. – 411 с. 48. Брушлинский А. В. Психология субъекта. – СПб : Алатея, 2003. – 290 с. 49. Брушлинский А. В. О критериях субъекта и его деятельности / А. В. Брушлинский // Психология субъекта профессиональной деятельности. – М. : ДИА Пресс, 2001. – С. 5–23. 50. Бурдье П. Практический смысл / П. Бурдье. – СПб. : Алетея, 2001. – 562 с. 51. Бурлачук Л. Ф. Психодиагностика / Л. Ф. Бурлачук. – СПб. : Питер, 2003. – 350 с. 52. Быструшкин С. К. Психологические механизмы формирования адаптационных возможностей / С. К. Быструшкин. – Новосибирск : НГПУ, 2002. – 200 с. 53. Василенко О. В. Социализация студенческой молодежи в образовательном процессе: Социально-философский аспект исследования : 353 автореф. дис. … канд. филос. наук / О. В. Василенко. – Чебоксары : Чуваш. ГУ, 2003. – 28 с. 54. Васильев О. Н. Социализация личности в условиях информационного общества : автореф. дис. … канд. филос. наук / О. Н. Васильев. – Волгоград : ВолГУ, 2000. – 23 с. 55. Вебер М. Избранные произведения / М. Вебер. – М. : Прогресс,1990. – 808 с. 56. Вилюнас В. К. Психологические механизмы мотивации человека / В. К. Вилюнас. – СПб. : Речь, 2005. – 123с. 57. Волович А. С. Особенности социализации выпускников средней школы : автореф. дис. … канд. психол. наук / А. С. Волович. – М. : МГУ, 1990. – 28 с. 58. Всемирная энциклопедия. Философия / гл. ред. А. А. Грицанов. – М. : АСТ, 2001. –980 с. 59. Выготский Л. С. О психологических системах // Собр. соч. : в 6 т. / Л. С. Выготский – М. : Педагогика, 1982. – Т. 1. – С. 109–131. 60. Выготский Л. С. Проблема сознания // Собр. соч. : в 6 т. / Л. С. Выготский. – М. : Педагогика, 1982. – Т. 1. – С. 156–168. 61. Вяткин А. П. Динамика рыночных и этических представлений студенческой молодежи в процессе социализации / А. П. Вяткин // Сиб. пед. журн. – Новосибирск, 2009. – № 1. – С. 234–242. 62. Вяткин А. П. Исследование личностной адаптации в структуре экономической социализации / А. П. Вяткин // Современные проблемы адаптации : сб. тр. – СПб : СПбГУЭФ, 2004. – С. 141–156. 63. Вяткин А. П. Концепция экономической социализации личности / А. П. Вяткин // Изв. ИГЭА. – Иркутск, 2002. – № 3. – C. 47–54. 64. Вяткин А. П. Проблема психологической готовности к экономической деятельности / А. П. Вяткин // Изв. ИГЭА. – Иркутск, 2006. – № 3. – С. 97–100. 65. Вяткин А. П. Проблема экономического самоопределения выпускников гуманитарного вуза / А. П. Вяткин // Вестн. гос. ун-та управления. – М., 2010. – № 15. – C. 24–27. 66. Вяткин А. П. Психологические методы изучения экономической социализации личности в процессе обучения : монография / А. П. Вяткин. – Иркутск : БГУЭП, 2004. – 228 с. 67. Вяткин А. П. Ролевая адаптация как средство экономической социализации личности / А. П. Вяткин // Известия Бурят. гос. ун-та. Сер. 10, Психология. – Улан-Удэ, 2006. – Вып. 3. – С. 221–231. 68. Вяткин А. П. Самоопределение личности в экономических ролях / А. П. Вяткин // Изв. ИГЭА. – Иркутск, 2006. – № 4. – С. 102–106. 69. Вяткин А. П. Система личностных конструктов как средство адаптации в условиях экономической неопределенности / А. П. Вяткин // Человек в условиях неопределенности : материалы конф. – Новосибирск : НГУ, 2006. – С. 164–168. 354 70. Вяткин А. П. Субъектно-ролевой подход к исследованию экономической социализации личности / А. П. Вяткин // Вестн. гос. ун-та управления. – М., 2008. – № 12. – С. 58–64. 71. Вяткин А. П. Экономические способности: понятие, сущность, структура / А. П. Вяткин // Изв. ИГЭА. – Иркутск, 2003. – № 3–4. – С. 75–81. 72. Вяткин А. П. Экономическое самоопределение студентовпсихологов / А. П. Вяткин // Социально-психологические проблемы развития профессионального самосознания личности / под ред. А. В. Глазкова. – Иркутск : Иркут. гос. ун-т, 2008. – С. 306–324. 73. Вяткин А. П. Диссонанс рыночных и этических представлений как психологический механизм экономической социализации личности / А. П. Вяткин // Вестн. гос. ун-та управления. – М., 2008. – № 10. – С. 35–41. 74. Гаврилюк В. В. Динамика ценностных ориентации в период социальной трансформации / В. В. Гаврилюк, Н. А. Трикоз // Социол. исследования. – 2002. – № 1. – С. 96–105. 75. Гантер Б. Типы потребителей. Введение в психографику / Б. Гантер, А. Фернхам. – СПб : Питер, 2001. – 285 с. 76. Гараи Л. Еще один кризис в психологии / Л. Гараи, М. Кечке // Вопр. философии. – 1997. – № 4. – С. 86–96. 77. Гершкович Т. Б. Формирование готовности к педагогической деятельности и ее связь с индивидуальными стратегиями адаптации : автореф. дис. … канд. психол. наук / Т. Б. Гершкович. – Казань : КГУ, 2002. – 23 с. 78. Гидденс Э. Социология / Э. Гидденс. – М. : Добросвет, 1999. – 535 с. 79. Голованова Н. Ф. Социализация и воспитание ребенка / Н. Ф. Голованова. – СПб. : Речь, 2004. – 271 с. 80. Головаха Е. И. Жизненная перспектива и ценностные ориентации личности / Е. И. Головаха // Логика неудачи / под ред. Д. Дернер. – М. : Академия-Центр, 1997. – С. 75–89. 81. Гордон Л. А. Современные общественно-политические представления в масштабе социального времени / Л. А. Гордон, Л. Э. Клопова // Социол. исследования. – 1999. – № 1. – С. 6–20. 82. Горц А. Прощай, пролетариат / А. Горц. – СПб. : Медиа-Центр, 1986. – 153 с. 83. Грехнев В. С. Социально-психологические факторы в системе общественных отношений / В. С. Грехнев. – М. : МГУ, 1985. – 184 с. 84. Гриндер Дж. Трансформация / Дж. Гриндер, Р. Бэндлер. – СПб. : Питер, 2004. – 277 с. 85. Гришина Н. В. Кризисы и конфликты в жизни человека / Н. В. Гришина // Психология / под ред. А. А. Крылова. – М. : Проспект, 1998. – С. 356–365. 355 86. Грофф С. Неистовый поиск себя: Руководство по личностному росту через кризис трансформации / С. Грофф, К. Грофф. – М. : АСТ, 2003. – 347 с. 87. Грязнов А. Н. Концептуальные подходы к социализации / А. Н. Грязнов // Психология ХХI столетия : материалы симп. / под ред. В. В. Козлова. – Ярославль : МАПН, 2006. – Т. 2. – С. 115–121. 88. Гунбина С. Г. Динамика социальных представлений учащейся молодежи в условиях социально-экономического кризиса : автореф. дис. … канд. психол. наук / С. Г. Гунбина. – Самара : СГПУ, 2000. – 18 с. 89. Гурьев В. Т. Развитие военно-инженерной готовности студентов морского технического вуза : автореф. дис. … канд. психол. наук / В. Т. Гурьев. – Калининград : Балт. воен.-мор. ин-т, 2000. – 17 с. 90. Давыдов В. В. Генезис развития личности в детском возрасте / В. В. Давыдов // Вопр. психологи. – 1992. – № 1–2. – С. 22–33. 91. Дарендорф Р. Тропы утопии / Р. Дарендорф. – М. : Прогресс, 2002. – 536 с. 92. Дейнека О. С. Свобода и материальный успех в системе ценностей представителей разных социальных групп / О. С. Дейнека // Труды 2-й всерос. науч.-практ. конф. РПО. – Калуга : МГЭИ, 2002. – Т. 9, вып. 7. – С. 166–169. 93. Дейнека О. С. Экономическая психология : учеб. пособие / О. С. Дейнека. – СПб. : СПбГУ, 1999. – 98 с. 94. Делез Ж. Критика и клиника / Ж. Делез ; пер. с фр. О. Е. Волчек и С. Л. Фокина. – СПб. : Питер, 2002. – 79 с. 95. Демченко Е. А. Изучение основных характеристик жизненных стратегий человека / Е. А. Демченко, О. С. Васильева // Вопр. психологии. – 2001. – № 2. – С. 74–84. 96. Деркач А. А. Профессионализм деятельности в особых условиях / А. А. Деркач, В. Н. Футин // Основы общей и прикладной акмеологии. – М. : РАГС, 1995. – С. 75–98. 97. Джемс У. Психология / У. Джемс. – М. : Педагогика, 1991. – 386 с. 98. Джерджен К. Дж. Движение социального конструкционизма в современной психологии / К. Дж. Джерджен // Социальная психология: саморефлексия маргинальности : хрестоматия. – М. : РАН ИНИОН, 1995. – С. 51–74. 99. Джерджен К. Дж. Социальный конструкционизм: знание и практика / К. Дж. Джерджен ; пер. с англ. А. М. Корбут. – Минск : БГУ, 2003. – 232 с. 100. Дилтс Р. Фокусы языка. Изменение убеждений с помощью НЛП / Р. Дилтс. – СПб. : Питер, 2000. – 320 с. 101. Диттмар Х. Экономические представления подростков / Х. Диттмар // Иностранная психология. – 1997. – № 9. – С. 25–36 356 102. Дмитриева М. А. Психология труда и инженерная психология / М. А. Дмитриева, А. А. Крылов, А. И. Нафтульев. – Л. : ЛГУ, 1979. – 224 с. 103. Доланд Э. Микроэкономика / Э. Доланд, Д. Линдсей. – СПб : Наука, 1994. – 448 с. 104. Друкер П. Задачи менеджмента в XXI в. / П. Друкер. – М. : Дом Вильямс, 2000. – 272 с. 105. Дулькин А. Психология потребительской мотивации [Электронный ресурс] / А. Дулькин. – URL: http:// www.marketing.spb.ru/read/ articale/a51.htm. 106. Дьюи Д. Демократия и образование : пер. с англ. / Д. Дьюи. – М. : Педагогика, 2000. – 384 с. 107. Дьяченко М. И. Психологические проблемы готовности человека к деятельности / М. И. Дьяченко, Л. А. Кандыбович. – М. : Наука, 1986. – 235 с. 108. Дюркгейм Э. Социология и теория познания / Э. Дюркгейм // Хрестоматия по истории психологии / под ред. П. Я. Гальперина. – М. : МГУ, 1992. – С. 273–297. 109. Елькина О. С. Сущность и особенности формирования экономического поведения / О. С. Елькина // Тр. Ом. гос. ун-та. – Омск : ОГУ, 2002. – С. 45–59. 110. Емельянова Т. П. Конструирование социальных представлений в усло-виях трансформации российского общества / Т. П. Емельянова. – М. : ИПРАН, 2006. – 400 с. 111. Емчура Т. Институты социализации молодежи транзитивного общества : автореф. дис. … д-ра социол. наук / Т. Емчура. – М : МГУ, 2005. – 59 с. 112. Ерасов Б. С. Социальная культурология / Б. С. Ерасов. – М. : Аспект Пресс, 1994. – Ч. 1. – 384 с. 113. Журавлев А. Л. Нравственно-психологическая регуляция экономической активности / А. Л. Журавлев, А. Б. Купрейченко. – М. : ИПРАН, 2003. – 435 с. 114. Журавлев А. Л. Социально-психологическая динамика в изменяющихся экономических условиях // А. Л. Журавлев // Психол. журн. – 1998. – Т. 19, № 3. – С. 3–16. 115. Журавлев А. Л. Феномены социального самоопределения: закономерности динамики сознания и поведения субъекта в нестабильных экономических условиях / А. Л. Журавлев, А. Б. Купрейченко // Вестн. практ. психологии образования. – 2007. – № 1 (14). – С. 30–35. 116. Журавлев А. Л. Экономическое самоопределение: Теория и эмпирические исследования / А. Л. Журавлев, А. Б. Купрейченко. – М. : ИПРАН, 2007. – 480 с. 357 117. Журавлева Н. А. Динамика ценностных ориентаций личности в условиях социально-экономических изменений : автореф. дис. … канд. психол. наук / Н. А. Журавлева. – М. : ИПРАН, 2002. – 21 с. 118. Забродин Ю. М. Психология личности: управление человеческими ресурсами / Ю. М. Забродин. – М. : Финстатинформ, 2002. – 360 с. 119. Забродин Ю. М. Теоретические истоки и назначение репертуарных личностных методик / Ю. М. Забродин, В. И. Похилько // Франселла Ф., Баннистер Д. Новый метод исследования личности. – М. : Прогресс, 1987. – С. 5–15. 120. Зазыкин В. Г. Психология в рекламе / В. Г. Зазыкин. – М. : ДатаСтром, 1992. – 219 с. 121. Залевский Г. В. Теория субъекта и фиксированные формы поведения / Г. В. Залевский // Психол. журн. – 2003. – Т. 24, № 3. – С. 32–36. 122. Зинченко В. П. Миры сознания и структура сознания / В. П. Зинченко // Вопр. психологии. – 1991. – № 1. – С. 15–37. 123. Иванников В. А. Психологические механизмы волевой регуляции / В. А. Иванников. – СПб. : Питер. – 129 с. 124. Иванов Д. В. Виртуализация общества / Д. В. Иванов. – СПб. : Востоковедение, 2002. – 96 с. 125. Иноземцев Вл. «Вечные ценности» в меняющемся мире / Вл. Иноземцев // Свободная мысль-XXI. – 2001. – № 8. – С. 42–61. 126. Калина Н. Ф. Вопросник самоактуализации личности / Н. Ф. Калина // Журн. практ. психолога. – М., 1998. – № 1. – С. 65–75. 127. Калмыкова И. Ю. Экономика и эмоции / И. Ю. Калмыкова, М. М. Юдкевич // Психология : журн. Высш. шк. экономики. – 2006. – Т. 3, № 3. – С. 61–87. 128. Канеман Д. Карты ограниченной рациональности: психология для поведенческой экономики / Д. Канеман // Психол. журн. – 2006. – № 2. – С. 5–28. 129. Канеман Д. Рациональный выбор, ценности и фреймы / Д. Канеман, А. Тверски // Психол. журн. – 2003. – Т. 24, № 4. – С. 31–42. 130. Каратеева Н. А. Духовная основа социализации студенческой молодежи : автореф. дис. … канд. филос. наук / Н. А. Каратеева. – Челябинск : Урал. ин-т бизнеса, 2006 – 21 с. 131. Карелина И. А. Социализация студенческой молодежи: состояние и перспективы : (теоретико-методологический анализ) : автореф. дис. … канд. социол. наук / И. А. Карелин. – Саратов : СГУ, 2005. – 22 с. 132. Карнышев А. Д. Собственность: психолого-экономический анализ / А. Д. Карнышев, Т. Д. Бурменко. – Иркутск : БГУЭП, 2002. – 207 с. 133. Карпов А. В. Психологическая структура способности к принятию управленческих решений / А. В. Карпов // Звезды Ярославской психологии. – Ярославль : МАПН, 2000. – С. 29–76. 358 134. Карпов А. В. Психология менеджмента / А. В. Карпов. – М. : Гардарики, 1999. – 584 с. 135. Карпов Е. Б. Рыночный механизм управления производством / Е. Б. Карпов, М. П. Переверзев. – Тула : ТГПУ, 1998. – 144 с. 136. Каррас Ч. Л. Искусство ведения переговоров / Ч. Л. Каррас. – М. :ЭКСМО, 1997. – 399 с. 137. Кастельс М. Информационная эпоха: проблемы экономики и культуры / М. Кастельс. – М : ГУ ВШЭ, 2000. – 608 с. 138. Кейнс Д. Общая теория занятости, процента и денег / Д. Кейнс. – М. : Прогресс, 1978. – 205 с. 139. Китов А. И. Экономическая психология / А. И. Китов. – М : Экономика, 1987. – 288 с. 140. Китова Д. А. Материальное самообеспечение личности в изменяющихся социально-экономических условиях России : автореф. дис. … д-ра психол. наук / Д. А. Китова. – Ставрополь : Сев.-Кавказ. ГУ, 2003. – 46 с. 141. Климов И. А. Психосоциальные механизмы возникновения кризиса идентичности / И. А. Климов // Социально-экономические трансформации в России Сер.: Научные доклады / под ред. Т. Г. Стефаненко. – М. : ОНФ, 2001. – Вып. 130. – С. 54–81. 142. Климов Е. А. Экономическая среда и психика / Е. А. Климов // Вестн. МГУ. Сер. : Психология. – 1999. – № 4. – С. 67–80. 143. Клочко В. Е. Закономерности движения психологического познания и проблема метола науки / В. Е. Клочко // Методология и история психологии. – М. : Артос-ГАЛ. 2007. – Т. 2, вып. 1. – С. 5–20. 144. Козлов В. В. Метафоры трансформации личности / В. В. Козлов. – Ярославль : МАПН, 2000. – С. 17–45. 145. Козлов В. В. Семь принципов интегративной методологии / В. В. Козлов // Вестн. интегративн. психологии. – М. ; Ярославль, 2006. – № 4. – С. 45–57. 146. Колберг Л. Подход Лоуренса Колдберга к нравственному воспитанию / Л. Колберг // Психол. журн. – 1992. – № 3. – С. 173–175. 147. Коллинз Р. Социология философии / Р. Коллинз // Личность, культура, общество, 2001. – Т. 3, вып. 3. – С. 5–17. 148. Кон И. С. Личность как субъект общественных отношений / И. С. Кон. – М. : Наука, 1965. – 365 с. 149. Кон И. С. Психология ранней юности : кн. для учителя / И. С. Кон. – М. : Просвещение, 1989. – 255 с. 150. Конюхова Е. Т. Фактор готовности в формировании установки на успешность профессиональной деятельности / Е. Т. Конюхова // Материалы науч.-практ. конф. – Новосибирск : НГУ, 2002. – С. 15–22. 151. Корель Л. В. Социология адаптации: Вопросы теории методологии, методики / Л. В. Корель. – Новосибирск : Наука, 2005. – 423 с. 359 152. Коржова Е. Ю. Психология жизненных ориентаций человека / Е. Ю. Коржова. – СПб. : РХГА, 2006. – 384 с. 153. Корнилова Т. В. Интуиция и рациональность в уровневой регуляции вербальных прогнозов при принятии решений / Т. В. Корнилова, О. В. Степаносова, Е. Л. Григоренко // Вопр. психологи. – 2006. – № 2. – С. 126–137. 154. Корнилова Т. В. Методологические основы психологии / Т. В. Корнилова, С. Д. Смирнов. – СПб. : Питер, 2006. – 317 с. 155. Корнилова Т. В. Психология риска и принятия решений / Т. В. Корнилова. – М. : Аспект Пресс, 2003. – 286 с. 156. Корольков А. А. Философские проблемы теории нормы в биологии и медицине / А. А. Корольков, В. П. Петренко. – М. : Медицина, 1990. – 391 с. 157. Костюк Г. С. Принцип развития в психологии / Г. С. Костюк // Методологические и теоретические проблемы психологии. – М. : Наука, 1969. – с. 118 – 152. 158. Котик М. А. Психология безопасности / М. А. Котик. – Таллин : Валгус, 1987. – 440 с. 159. Коул М. Культурно-историческая психология / М. Коул. – М. : Когито-Центр, 1997. – 432 с. 160. Крайг Г. Психология развития / Г. Крайг. – СПб. : Питер, 2000. – 992 с. 161. Красовский Ю. Д. Организационное поведение / Ю. Д. Красовский. – М. : Юнити, 1999. – 472 с. 162. Краткий словарь системы психологических понятий / под ред. К. К. Платонова. – М. : Высш. шк., 1981. –139 с. 163. Кропоткин П. А. Этика. Происхождение и развитие нравственности / П. А. Кропоткин. – М. : Голос Труда, 1922. – 184 с. 164. Крутецкий В. А. Очерки психологии старшего школьника / В. А. Крутецкий. – М. : Учпедгиз, 1963. – 117 с. 165. Крысько В. Г. Социальная психология / В. Г. Крысько. – М. : Омега, 2006. – 352 с. 166. Кузьмина Н. В. Формирование педагогических способностей / Н. В. Кузьмина. – Л. : ЛГУ, 1961. – 185 с. 167. Кули Ч. X. Человеческая природа и социальный порядок : пер. с англ. / Ч. Х. Кули ; под ред. А. Б. Толстого. – М. : Идея Пресс, 2000. – 320 с. 168. Куницина В. Н. Некоторые вопросы формирования личности и самосознания / В. Н. Куницина // Человек и общество. – Л. : ЛГУ,1971. – Вып. 4. – С. 62–69. 169. Лазурский А. Ф. Избранные труды по психологии / А. Ф. Лазурский. – М. : Наука, 1997. – 446 с. 170. Ласло Э. Век бифуркации / Э. Ласло // Путь : междунар. филос. журн. – М., 2000. – № 7. – С. 3–129. 360 171. Лебедева А. Н. Влияние ролевой установки на экономическое поведение российских потребителей / А. Н. Лебедева, А. К. Боковиков // Вопр. психологии. – 1995. – № 3. – С. 46–53. 172. Лебедева Н. М. Социальная идентичность на постсоветском пространстве: от поисков самоуважения к поискам смысла / Н. М. Лебедева // Психол. журн. – 1999. – Т. 20, № 3. – С. 48–58. 173. Левада Ю. А. Социальные рамки экономического действия / Ю. А. Левада // Мотивация экономической деятельности : сб. тр. ВНИИКСИ. – М., 1980. – Вып. 11. – С. 81–95. 174. Левин К. Типы конфликтов / К. Левин // Психология личности. Тексты / под ред. Ю. Б. Гипенрейтер. – М. : МГУ, 1982. – С. 96–112. 175. Левитов Н. Д. О психологических состояниях человека / Н. Д. Левитов. – М. : Просвещение, 1964. – С. 103–142. 176. Лем Ст. Сумма технологии / Ст. Лем. – М. : Мир, 1968. – 526 с. 177. Леонтьев А. А. Ключевые идеи Выготского Л. С. Вклад в мировую психологию ХХ в. / А. А. Леонтьев // Психол. журн. – 2001. – № 4. – С. 5–14. 178. Леонтьев А. Н. Деятельность. Сознание. Личность / А. Н. Леонтьев // Избранные психологические произведения : в 2 т. – М. : Педагогика, 1983. – Т. 2. – С. 94. 179. Леонтьев Д. А. От социальных ценностей к личностным: социогенез и феноменология ценностной регуляции деятельности / Д. А. Леонтьев // Вестн. МГУ. Сер. 14, Психология. – 1996. – № 4. – С. 35–44. 180. Леонтьев Д. А. Поиск смысла в новом тысячелетии / Д. А. Леонтьев // Психол. журн. – 2001. – Т. 22, № 1. – С. 18–29. 181. Леонтьев Д. А. Профессиональное самоопределение как построение образов возможного будущего / Д. А. Леонтьев, Е. В. Шелобанова // Вопр. психологии. – 2001. – № 1. – С. 57–66. 182. Леонтьев Д. А. Психология свободы: к постановке проблемы самодетерминации личности / Д. А. Леонтьев // Психол. журн. – 2000. – Т. 21, № 1. – С. 3–18. 183. Лепский В. Е. Проблема субъектов российского развития / В. Е. Лепский // Проблема субъектов в постнеклассической науке : препринт / под ред. В. И. Аршинова, В. Е. Лепского. – М. : Когито-Центр, 2007. – С. 89–101. 184. Лившиц А. Рыночная экономика: путь России / А. Лившиц // Вопросы экономики. – 1993. – № 2. – С. 43. 185. Личность в трудных жизненных условиях: переосмысливание, преобразование и психологическая защита / Л. П. Анцыферова // Психол. журн. – 1994. – Т. 15, № 1. – С. 3–18. 186. Ловецкий Г. И. Социализация личности: структурно-компонентый анализ / Г. И. Ловецкий. – Калуга : Гриф, 2000. – 204 с. 361 187. Ловецкий Г. И. Экономический человек и психологическая революция : проблемы и пути решения / Г. И. Ловецкий // Психология и экономика : тр. 2-й всерос. науч.-практ. конф. РПО. – Калуга : КГПУ, 2002. – С. 36–48. 188. Ломов Б. Ф. Методологические и теоретические проблемы психологии / Б. Ф. Ломов. – М. : Наука, 1984. – 325 с. 189. Лотман Ю. М. Культура и взрыв / Ю. М. Лотман. – СПб : Искусство-СПб, 2000. – 704 с. 190. Лунт П. Психологические подходы к потреблению: вчера, сегодня, завтра / П. Лунт // Иностр. психология. – 1997. – № 9. – С. 8–16. 191. Лурия А. Р. Мозг человека и психические процессы. Нейрописхоло-гический анализ сознательной деятельности / А. Р. Лурия. – М. : МГУ,1970. – Т. 2. – 245 с. 192. Мазилов В. А. Чужая колея (Научная психология на пути к освобождению из плена чужих парадигм) / В. А. Мазилов // Звезды Ярославской психологии. Под ред. В. В. Козлова. – Ярославль : МАПН, 2000. – С. 137–194. 193. МакДаугалл У. Основные проблемы социальной психологии : пер. с англ. / У. МакДаугалл. – М. : Космосъ, 1916. – 281 с. 194. Мамардашвили М. К. Как я понимаю философию: Беседа / М. К. Мамардашвили // Вестн. высш. школы. – М., 1989. – № 2. – С. 80–87. 195. Мамардашвили М. К. Классические и неклассические типы рациональности / М. К. Мамардашвили. – Тбилиси : Мецниерба, 1984. – 161 с. 196. Маркус Х. «Возможные Я»: посредники между мотивацией и «Я-концепцией» [Электронный ресурс] / Х. Маркус, П. Нуриус. – URL: http:// lib. rin. ru/ doc/ i/ 16562p. html. 197. Маршалл А. Принципы политической экономии / А. Маршалл. – М. : Прогресс, 1983. – 326 с. 198. Маслоу А. Новые рубежи человеческой природы / А. Маслоу. – М. : Смысл, 1999. – 423 с. 199. Машков В. Н. Психология экономики / В. Н. Машков. – СПб. : Изд. Михайлова В. А., 2001. – 188 с. 200. Мелешко А. В. Индивидуально-личностные особенности самореализации бизнесменов в экономической деятельности : автореф. дис. … канд. психол. наук / А. В. Мелешко. – М. : РУДН, 2005. – 24 с. 201. Мид Д. Г. Культура и мир детства / Д. Г. Мид. – М. : Наука, 1980. – 429 с. 202. Мироненко И. А. Отечественная психологическая наука и вызов современности / И. А. Мироненко. – СПб. : Инст. соц. политики. – 2007. – 224. 203. Митина Л. М. Психология развития конкурентоспособной личности / Л. М. Митина. – М., Воронеж : МОДЭК, 2002. – 400 с. 362 204. Морозюк Ю. В. Психология субъекта экономической деятельности : автореф. дис. …д-ра психол. наук / Ю. В. Морозюк. – М. : МПГУ, 2006. – 45 с. 205. Московичи С. Социальное представление : исторический взгляд / С. Московичи // Психол. журн. – 1995. –Т. 16, № 1. – С. 3–18. 206. Мудрик А. В. Социализация человека / А. В. Мудрик. – М. : Academia, 2006. – 258 с. 207. Муздыбаев К. Психология ответственности / К. Муздыбаев. – М. : Наука, 1983. – 240 с. 208. Муравьева К. В. О ролевом компоненте «Я-концепции» / К. В. Муравьева, Е. С. Шильштейн // Вестн. МГУ. Сер. 14, Психология. – 2000. – № 1. – С. 29–35. 209. Муратов В. В. Особенности развития идентичности в условиях социально-экономических преобразований / В. В. Муратов // Мир психологии. – 2004. – № 2. – С. 37–42. 210. Мухина В. С. Проблемы генезиса личности / В. С. Мухина. – М. : МГПИ, 1980. – 105 с. 211. Мясищев В. Н. Психология отношений / В. Н. Мясищев. – Воронеж : МОДЭК, 1998. – 368 с. 212. Налчаджян А. А. Личность: групповая социализация и психологическая адаптация / А. А. Налчаджян. – Ереван : ЕГУ, 1988. – 202 с. 213. Наумова Н. Ф. Социологические и психологические аспекты целенаправленного поведения / Н. Ф. Наумова. – М. : Наука, 1988. – 197 с. 214. Нельсон Р. Эволюционная теория экономических изменений / Р. Нельсон. – М. : Финстатинформ, 2000. – 273 с. 215. Нестерова И. Ф. Диагностика психологической готовности студентов к профессиональной деятельности / И. Ф. Нестерова // Материалы науч. конф. ТвГУ. – Тверь : ТвГУ, 2003. – С. 85–89. 216. Новиков В. В. Социальная психология / В. В. Новиков. – М. : Изд. Ин-та психотерапии, 2003. – 345 с. 217. Новиков В. В. Социальная психология ХХI века (Национальная идея и новый мир) / В. В. Новиков // Звезды Ярославской психологии. Под ред. В. В. Козлова. – Ярославль, 2000. – С. 15–28. 218. Общая психодиагностика / под ред. Бодалева А. А., Столина В. В. – М. : МГУ, 1987. – 304 с. 219. Олейник А. Институциональная экономика (курс лекций) / А. Олейник // Вопр. экономики. – 1999. – № 9. – С. 134–135. 220. Олпорт Г. Становление личности. Избранные труды / Г. Олпорт. – М. : Смысл, 2002. – 462 с. 221. Орехов А. Н. Психология XXI века: номотетическое моделирование психических и социально-психологических процессов / А. Н. Орехов. – М. : АВК-Групп, 2009. – 394 с. 222. Орехов А. Н. Экономическая психология или психологическая экономика с позиций номотетического подхода / А. Н. Орехов // Психо363 логические инновации в экономике и финансах. – М. : Ларк Лтд, 2009. – С. 69–72. 223. Орлова Е. А. Формирование психологической готовности к педагогическому общению : автореф. дис. … д-ра психол. наук / Е. А. Орлова. – Тула : ТГПУ, 1998. – 41 с. 224. Осипенко И. М. Динамика экономического сознания студентов в процессе их профессионализации : автореф. дис. … канд. психол. наук / И. М. Осипенко. – Смоленск : СГУ, 2005. – 25 с. 225. Осницкий А. К. Определение характеристик социальной адаптации / А. К. Осницкий // Журн. практ. психолога. – 1998. – № 1. – С. 54–64. 226. Осницкий А. К. Структура, содержание и функции регуляции опыта человека : автореф. дис. …д-ра психол. наук / А. К. Осницкий. – М. : ПИРАО, 2001. – 47 с. 227. Основы психологии : практикум / ред.-сост. Л. Д. Столяренко. – Ростов н/Д. : Феникс, 2002. – 704 с. 228. Панферов В. Н. Основы психологии человека / В. Н. Панферов, А. В. Микляева, П. В. Румянцева. – СПб. : Речь, 2009. – 432 с. 229. Парсонс Т. О социальных системах / Т. Парсонс. – М. : Академ. проспект, 2002. – 832 с. 230. Парыгин Б. Д. Социальная психология / Б. Д. Парыгин. – СПб : ИГРУ, 1999. – 592 с. 231. Пестижева Н. М. Психологическая готовность к работе по найму в условиях рынка : автореф. дис. … канд. психол. наук / Н. М. Пестижева. – Карачаевск : Сев. -Кавказ. ГУ, 2006. – 29 с. 232. Петренко В. Ф. Психосемантика сознания / В. М. Петренко. – М. : МГУ, 1988. – 247 с. 233. Петрова Е. А. Психология социального проектирования: направление исследования / Е. А. Петрова, А. Н. Орехов, С. А. Баринов // Социальная модернизация России: итоги, уроки, перспективы. – М. : Союз, 2005. – С. 365–368. 234. Петровский А. В. Возможности и пути построения общепсихологической теории личности / А. В. Петровский // Вопр. психологии. – 1987. – № 4. – С. 30–44. 235. Петровский А. В. Теория и история психологии / А. В. Петровский. – Ростов н/ Д. : Феникс, 1996. – Т. 1. – 425 с. 236. Петровский В. А. Индивидуальность. Личность. Субъект / В. А. Петровский // Проблемы субъектов в постнекласической науке : препринт. – М. : ИФРАН, 2007. –С. 9–12. 237. Петровский В. А. Личность в психологии: парадигма субъектности / В. А. Петровский. – Ростов н/ Д. : Феникс, 1996. – 512 с. 238. Пиаже Ж. Суждение и рассуждение ребенка : пер с фр. / Ж. Пиаже. – СПб. : Союз, 1997. – 288 с. 364 239. Платонов К. К. Структура и развитие личности / К. К. Платонов. – М. : Наука, 1986. – 296 с. 240. Поваренков Ю. П. Психологическая концепция профессионального становления личности / Ю. П. Поваренков // Звезды ярославской психологии. – Ярославль : МАПН, 2000. – С. 195–226. 241. Поддъяков А. Н. Непереходность (нетранзитивность) отношений превосходства и принятие решений / А. Н. Поддъяков // Психология : журн. Высш. шк. экономики. – М., 2006. – Т. 3, № 3. – С. 88–111. 242. Позняков В. П. Психологические отношения субъектов экономической деятельности / В. П. Позняков. – М. : ИПРАН, 2000. – 220 с. 243. Полякова Н. В. Экономические аспекты исследования человеческого поведения / Н. В. Полякова // Экономическая психология в структуре жизненных реалий. – Иркутск : ИГЭА, 2001. – С. 70–86. 244. Попов В. Д. Психология экономики / В. Д. Попов // Психол. журн. – 1986. – № 5. – С. 67–78. 245. Попов Л. М. Психология самодеятельности : автореф. дис. … д-ра психол. наук / Л. М. Попов. – М. : РПГУ, 1992. – 42 с. 246. Попова И. М. Социальные представления в обыденном сознании / И. М. Попова // Социол. исследования. – 1991. – № 1. – С. 34–49. 247. Прангишвили А. С. Установка и деятельность / А. С. Прангишвили // Вопр. психологии. – 1972. – № 1. – С. 3–10. 248. Проблемы психологического исследования / под ред. А. Я. Анцуянова – М. : Этика, 2007. – 232 с. 249. Пряжников Н. С. Профессиональное и личностное самоопределение / Н. С. Пряжников. – М. : Ин-т практ. психологии, 1996. – 236 с. 250. Психологическая энциклопедия / под ред. А. Корсини, А. Ауэрбаха. – СПб. : Питер, 2003. – 229 с. 251. Психологический словарь / под ред. А. А. Петровского. – М. : Прогресс, 1985. – 332 с. 252. Психологический словарь АПН / под ред. В. В. Давыдова. – М. : Педагогика, 1983. – 350 с. 253. Психологическое содержание личностного самоопределения / М. Г. Гинзбург // Вопр. психологии. – 1994. – № 3. – С. 43–52. 254. Психология социальных ситуаций : хрестоматия / под ред. Н. В. Гришиной. – СПб. : Питер, 2001. – 403 с. 255. Пузырей А. А. Манипулирование и майевтика: две парадигмы психотехники / А. А. Пузырей // Вопр. методологии. – 1997. – № 3–4. – С. 45–56. 256. Пуни А. Ц. Психологическая подготовка к соревнованиям в спорте / А. Ц. Пуни. – М. : Сов. спорт, 1969. – 183 с. 257. Пястолов С. М. Логика и смысл в экономической психологии / С. М. Пястолов, И. Е. Задорожнюк // Психол. журн. – 2006. – № 2. – С. 29–30. 365 258. Радаев В. Внеэкономические мотивы предпринимательской деятельности // Вопр. экономики. – 1994. – № 7. – С. 39–51. 259. Радаев В. Маргинальность в современной России: общие тенденции, региональная специфика / В. Радаев, Л. Беляева, Ю. Забродин. – М. : МОНФ, 2000. – 211 с. 260. Раншбург И. Секреты личности / И. Раншбург, П. Поппер. – М. : Педагогика, 1983. – 162 с. 261. Рапопорт А. Б. Что такое рациональность? // Рефлексивные процессы в управлении / А. Б. Рапопорт // Междунар. науч. практ. журн. – 2002. – № 2. – С. 23–47. 262. Реан А. А. Педагогика и психология / А. А. Реан. – СПб. : Питер, 2000. – 432 с. 263. Роббинс Л. Предмет экономической науки / Л. Роббинс // THESIS. – 1993. – T. 1, вып. 1. – С. 145–149. 264. Роджерс К. Взгляд на психотерапию. Становление человека / Роджерс К. – М. : Прогресс, 1994. – 235 с. 265. Роджерс К. К науке о личности / Роджерс К // История зарубежной психологии: Тексты. Под ред. П. Я. Гальперина. – М. : МГУ, 1992. – С. 200–232. 266. Родин О. А. Развитие организационной культуры как индикатор и катализатор социально-экономических реформ в России / О. А. Родин // Социально-экономическая трансформация в России. Сер.: Научные доклады / под ред. Е. А. Киселевой. – М. : МОНФ, 2001. – Вып. 131. – С. 124–145. 267. Розум С. И. Психология социализации и социальной адаптации человека / С. И. Розум. – СПб. : Речь, 2007. – 365 с. 268. Росситер Дж. Реклама и продвижение товаров : пер. с англ. / Дж. Росситер, Л. Перси. – СПб. : Питер, 2001. – 272 с. 269. Рубинштейн С. Л. Основы общей психологии : в 2 т. / С. Л. Рубинштейн. – М. : Педагогика, 1989. – Т. 1. – 488 с. 270. Рубинштейн С. Л. Человек и мир / С. Л. Рубинштейн. – М. : Наука, 1997. – 191 с. 271. Рубчевский К. В. Социализация в современных условиях: социально-философский анализ : автореф. дис. … д-ра филос. наук / К. В. Рубчевский. – Красноярск : КрГУ, 2003. – 38 с. 272. Рыбалко Е. Ф. Возрастная и дифференциальная психология / Е. Ф. Рыбалко. – Л. : ЛГУ, 1990. – 252 с. 273. Саймон Г. Рациональность в принятии решений в деловых организациях. Нобелевская мемориальная лекция / Г. Саймон // Психол. журн. – 2001. – № 6. – С. 25–34. 274. Санжаева Р. Д. Психологические механизмы готовности человека к деятельности : автореф. дис. … д-ра психол. наук / Р. Д. Санжаева. – Новосибирск : НГПИ, 1998. – 28 с. 366 275. Свенцицкий А. Л. Социальная психология управления / А. Л. Свенцицкий. – Л. : ЛГУ, 1986. – 176 с. 276. Свенцицкий А. Л. Социальная психология / А. Л. Свенцицкий. – М. : Проспект, 2003. – 332 с. 277. Семенов В. Е. Типология российских менталитетов и имманентная идеология России / В. Е. Семенов // Вестн. СПбГУ. Сер. 6. – 1994. – Вып. 4, № 27. – С. 69–77. 278. Сергиенко Е. А. От когнитивной психологии к психологии субъекта / Е. А. Сергиенко // Психол. журн. – 2007. – № 1. – С. 17–27. 279. Серый А. В. Психологические механизмы функционирования личностных смыслов / А. В. Серый. – Кемеров: Кузбассвузиздат, 2002. – 186 с. 280. Сидоренко Е. В. Методы математической обработки в психологии / Е. В. Сидоренко. – СПб. : Речь, 2000. – 220 с. 281. Скиннер Б. Оперантное поведение / Б. Скиннер // История зарубежной психологии. Тексты. Под ред. П. Я. Гальперина. – М. : МГУ, 1986. – С. 60–97. 282. Скотт П. Психология оценки и принятия решения / П. Скотт. – М. : Филинъ, 1998. – 368 с. 283. Смелсер Н. Дж. Социология экономической жизни. Пер. ГПНТБ № 11304 / Дж. Н. Смелсер. – Новосибирск, 1985. – С. 51–55. 284. Смелсер Н. Социализация: основные проблемы и направления исследования / Н. Смелсер // Социальная психология : хрестоматия. – М. : Аспект-Пресс, 1999. – С. 327–349. 285. Смирнов С. Д. Педагогика и психология высшего образования: от деятельности к личности / С. Д. Смирнов. – М. : Аспект Пресс, 1995. – 271 с. 286. Советова О. С. Основы социальной психологи инноваций / О. С. Советова. – СПб. : СПбГУ, 2000. – 152 с. 287. Соловьев В. С. Соч. : в 2 т. / В. С. Соловьев. – М. : Мысль, 1988. – Т. 1. – 895 с. 288. Соломин И. С. Руководство по психологии семантики. Диагностика мотивов / И. С. Соломин. – СПб. : Питер, 2000. – 218 с. 289. Сорокин П. Социальная и культурная динамика: исследования изменений в больших системах искусства, истины, этики, права и общественных отношений / П. Сорокин. – СПб. : РХГИ, 2000. – 1056 с. 290. Социальная идентификация личности / под ред. В. А. Ядова. – М. : ИС РАН, 1993. – 168 с. 291. Социальная психология / под ред. А. Л. Журавлева. – М. : PerSe, 2002. – 352 с. 292. Социологический энциклопедический словарь / под ред. Г. В. Осипова. – М. : Инфра-М-Норма, 1998. – 488 с. 293. Стельмашук М. Н. Становление теоретических подходов изучения экономической социализации детей / М. Н. Стельмашук // Мате367 риалы Всерос. форума по экон. психологии. – СПб. : СПбГУ, 2003. – С. 241–245. 294. Степанова А. В. Ориентация на потребление как элемент ценностной структуры личности : автореф. дис. … канд. психол. наук / А. В. Степанова. – М. : МГУ, 2005. – 28 с. 295. Стефаненко Т. Г. Компоненты этнической идентичности: когнитивный, аффективный, поведенческий / Т. Г. Стефаненко // Мир психологии. – 2004. – № 3. – С. 38–43. 296. Столин В. В. Самосознание личности / В. В. Столин. – М. : МГУ, 1983. – 163 с. 297. Суботский Е. В. Феноменальное и рациональное в сознании: борьба за доминантность / Е. В. Суботский // Психол. журн. – 2001. – Т. 22, № 5. – С. 94–97. 298. Суходольский Г. В. Основы математической статистки для психологов / Г. В. Суходольский. – СПб. : СПбГУ, 2000. – 455 с. 299. Тамбовцев В. Л. Опыт эмпирического исследования экономического поведения / В. Л. Тамбовцев // Вестн. к МГУ. Сер. 6, Экономика. – 1994. – № 3. – С. 46–51. 300. Тихомандрицкая О. А. Ценности и самоотношение на этапе юношеской социализации : автореф. дис. … канд. психол. наук / О. А. Тихомандрицкая. – М. : МГУ, 2000. – 24 с. 301. Тишкова М. В. Культура современного экономического мышления : автореф. дис. … канд. филос. наук / М. В. Тишкова. – Ростов н/ Д. : РГУ, 2004. – 23 с. 302. Тоффлер Э. Шок будущего / Э. Тоффлер. – М. : АСТ, 2003. – 557 с. 303. Тхостов А. Ш. Влияние современных технологий на развитие личности и формирование патологических форм адаптации: обратная сторона социализации / А. Ш. Тхостов, К. Г. Сурнов // Психол. журн. – 2005. – № 6. – С. 14–24. 304. Тэшфел А. Эксперименты в вакууме / А. Тэшфел // Современная зарубежная социальная психология. Тексты. – М. : МГУ, 1984. – С. 45–87. 305. Узнадзе Д. Н. Общее учение об установке / Д. Н. Узнадзе // Психологические исследования. – М. : Наука, 1966. – С. 140–183. 306. Фельдштейн Д. И. Психология развития личности в онтогенезе / Д. И. Фельдштейн. – М. : Просвещение, 1989. – 206 с. 307. Фенько А. Б. Человек безумный / А. Б. Фенько // КоммерсантВЛАСТЬ. – 2002. – 21 окт. – С. 17. 308. Филиппов А. В. Психология и экономика / А. В. Филиппов, С. В. Ковалев С. В. // Психол. журн. – 1989. – № 1. – С. 45–63. 309. Филонов Л. Б. Психолого-педагогическая антропология : курс лекций / Л. Б. Филонов. – М. : РГСУ, 2003. – 117 с. 368 310. Философский словарь / под ред. И. Т. Фролова. – М. : Республика, 2001. -С. 527. 311. Фоскол Г. Психология потребления в маркетинге / Г. Фоскол, Р. Голдсмит, С. Браун. – СПб. : Питер. 2001. – 350 с. 312. Франк Р. Х. Микроэкономика и поведение / Р. Х. Франк. – М. : ИНФРА-М, 2000. – 696 с. 313. Франселла Ф. Новый метод исследования личности / Ф. Франселла, Д. Баннистер. – М. : Прогресс, 1987. – 235 с. 314. Фрейд З. Введение в психоанализ. Лекции / З. Фрейд. – М. : Наука, 1989. – 456 с. 315. Фромм Э. Бегство от свободы / Э. Фром. – Минск : Харвест, 2003. – 384 с. 316. Фромм Э. Иметь или быть / Э. Фром. – Минск : Харвест, 2003. – 327 с. 317. Хабермас Ю. Демократия, разум, нравственность / Ю. Хабермас. – М. : Наука, 2001. – 176 с. 318. Хащенко В. А. Социально-экономический подход к анализу экономического самосознания / В. А. Хащенко // Материалы III всерос. съезда психологов. – СПб., 2003. – Т. 8. – С. 164–168. 319. Хащенко В. А. Типология субъективного экономического благополучия / В. А. Хащенко // Психол. журн. – 2007. – Т. 28, № 1. – С. 58–69. 320. Хащенко В. А. Экономическая идентичность личности: психологические детерминанты формирования / В. А. Хащенко // Психол. журн. – 2004. Т. 25, № 1. – С. 32–49. 321. Хъел Л. Теории личности / Л. Хъел, Д. Зиглер. – СПб. : Питер, 1999. – 608 с. 322. Чхартишвили Ш. Н. Проблема воли в психологии / Ш. Н. Чхартишвили // Вопр. психологии. – 1997. – № 1. – С. 28–39. 323. Шадриков В. Д. Происхождение человечности / В. Д. Шадриков. – М. : Логос, 2004. – 296 с. 324. Шамионов Р. М. Внешние и внутренние детерминанты личности в процессе социализации : автореф. дис. … д-ра психол. наук / Р. М. Шамионов. – Саратов : СГПУ, 2002. – 38 с. 325. Шамионов Р. М. Личность и ее становление в процессе социализации / Р. М. Шамионов. – Саратов : СГПУ, 2000. – 235 с. 326. Шефер Б. . Социальная идентичность и групповое сознание как медиаторы межгруппового поведения / Б. Шефер, Б. Шледер // Иностр. психология. – 1993. – Т. 1, № 1. – С. 47–62. 327. Шибутани Т. Социальная психология / Т. Шибутани. – Ростов н/Д. : Феникс, 1998. – 539 с. 328. Шильштейн Е. С. Глубинное переживание «Я»: содержание и функциональное значение / Е. С. Шильштейн // Вестник МГУ. Сер. 14, Психология. – 2003. – № 3. – С. 3–23. 369 329. Шихирев П. Н. Современная социальная психология / П. Н. Шихирев. – М. : Наука, 1999. – 392 с. 330. Шишкина А. Ф. ХХ век и моральные ценности человечества / А. Ф. Шишкина, К. А. Шварцман. – М. : Мысль, 1968. – 269 с. 331. Шольц К. Организационная культура : между иллюзией и реальностью / К. Шольц // Проблемы теории и практики управления. – 1995. – № 3. – С. 111–114. 332. Шорохова Е. В. Психологические особенности социальноэкономических преобразований в сельском хозяйстве России / Е. В. Шорохова // Социально-психологическая динамика в условиях экономических изменений. – М : ИПРАН, 1998. – С. 37–80. 333. Шостром Э. Антикарнеги или человек-манипулятор / Э. Шостром. – Минск. – М. : ТПЦ Полифакт, 1991. – 212 с. 334. Штихве Р. К генезису мирового общества – инновации и механизмы // Журн. социологии и соц. антропологии. – 1999. – Т. 2, вып. 3. – С. 67–77. 335. Штомпка П. Социальные изменения как травма / П. Штомпка // СОЦИС. – 2001. – Т. 1. – С. 6–16. 336. Шумпетер И. А. История экономического анализа / И. А. Шумпетер // Истоки: вопросы истории народного хозяйства и экономической мысли. – М. : Экономика, 1989. – Вып. 1. – С. 27–51. 337. Щеглов Г. Динамический принцип построения модели логических уровней НЛП [Электронный ресурс] / Центр НЛП в образовании. – URL: http:// www. nlpcenter. ru/ index. php?sid=219&did=703. 338. Эллис Т. Психология рационально-эмотивной терапии / Т. Эллис. – М. : Полифакт, 2005. – 185 с. 339. Энджел Д. Ф. Поведение потребителей / Д. Ф. Энджел, Р. Д. Блэкуэлл, П. У. Миниард. – СПб : Питер, 1999. – 759 с. 340. Эренберг Р. Современная экономика труда. Теория и государственная политика / Р. Эренберг, Р. Смит. – М. : МГУ, 1996. – 800 с. 341. Эриксон Э. Детство и общество : пер. с англ. / Э. Эриксон. – СПб. : Летний сад, 1996. – 416 с. 342. Эриксон Э. Идентичность: юность и кризис / Э. Эриксон. – М. : Флинта, 2006. – 342 с. 343. Юдин Э. Г. Системный подход и принцип деятельности / Э. Г. Юдин. – М. : Наука, 1978. – 398 с. 344. Юнг К. Г. Проблемы души нашего времени / Юнг К. Г. – М. : Прогресс, 1994. – 325 с. 345. Юревич А. В. Методологический либерализм в психологии // Вопр. психологии. 2001. № 5. – С. 318. 346. Якимова Е. В. Социальное конструирование реальности: социально-психологические подходы : аналит. обзор / Е. В. Якимова. – М. : ИНИОН, 1999. – 115 с. 370 347. Яковенко И. Г. Базовые идентичности и социокультурные основания их трансформации: факторы, тренды, сценарии / И. Г. Яковенко // Мир психологии. – 2004. – № 2. – С. 28–37. 348. Яковец Т. Я. Комплекс условий формирования готовности студентов вуза к самообразованию : автореф. дис. … канд. психол. наук / Т. Я. Яковец. – Курган : КГУ, 1999. – 23 с. 349. Яницкий М. С. Ценностные ориентации личности как динамическая система / М. С. Яницкий. – Кемерово : Кузбассвузиздат, 2000. – 204 с. 350. Ярошевский М. Г. История психологии / М. Г. Ярошевский. – М. : Мысль, 1985. – С. 158–159. 351. Ярцев Д. В. Особенности социализации современного подростка / Д. В. Ярцев // Вопр. психологии. – 1999. – № 2. – С. 54–58. 352. Abrams D. Social Identity Theory: constructive and critical advances / D. Abrams, M. Hogg. – London, 1990. – 245 р. 353. Ajzen I. Understanding Attitudes and Predicting Social Behaviour / I. Ajzen, M. Fishbein. Englewood Cliffs. – N. J. : Prentice-Hall, 1980. – 387 р. 354. Aspinwall L. G. A stitch in time : self-regulation and proactive coping / L. G. Aspinwall, S. E. Taylor // Psychological Bulletin. – 1997. – P. 417–436. 355. Balsamo A. Signal to noise: On the meaning of cyberpunk subculture // Communication in the age of virtual reality. LEA's communication series. –Hillsdale, NJ, US, 1995. – P. 347–368. 356. Banaji M. R. The Self and Social Context / M. R. Banaji, D. A. Prentice // Annual Review of Psychology. – 1994. – Vol. 45. – P. 297–332. 357. Bell D. The Coming of post-industrial society. A venture in social forcasting / D. Bell. – N. Y. : Harper/ Collins, 1996. – 483 р. 358. Brown A. Organisational Culture / A. Brown. – London : Pitman Publishing, 1995. – 216 р. 359. Cross S. Self-construals, coping and stress in cross-cultural adaptation / S. Cross // Journal of Cross-Cultural Psychology. – 1995. – № 26. – P. 673–697. 360. Deutsch M. A study of normative and informational social influences upon individual judgment / М. Deutsch, Н. В. Gerard // Journal of abnormal and social psychology. – 1985. – Vol. 51. – P. 629–636. 361. Dittmar H. Perceived materal wealth and first impression / H. Dittmar // British Journal of Personality and Social Psychology. – 1992. Vol. 31, N 4. – P. 379–391. 362. Doise W. La construction sociale de la personne / W. Doise. – Grenoble, 1999. – 417 р. 363. Ericson E. N. Identity and life cycle. Psychological Issues Monograph 1 / E. N. Ericson. – N. Y. : Int. Univ. Press, 1959. – 275 р. 371 364. Eysenck H. J. Reminiscence, motivation and personality: A case study in experimental psychology / H. J. Eysenck. – N. Y. ; London, 1977. – 430 p. 365. Furnham A. The saving and spending habits of young people / A. Furnham // Journal of Economic Psychology. – 1999. – Vol. 20. – P. 677–697. 366. Garfinkel H. Studies in ethnomethodology / Н. Garfinkel. – Englewood Cliffs, 1967. – 360 р. 367. Gergen K. J. Realities and relationships: soundings in social construction / К. J. Gergen. – Cambridge: Dartmouth Publishing, 1994. – 495 р. 368. Gergen K. J. The self in the age of information / K. J. Gergen // The Washington Quarterly. 2000. – Vol. 23, N 1. – P. 17–56. 369. Gergen K. J. Toward transformative dialogue / K. J. Gergen, S. McNamee, F. Barrett // International Journal of Public Administration. – 2001. – Vol. 24, N 7–8. – P. 697–707. 370. Gold K. Managing for Success : A Comparison of the Private and Public Sectors // Public Administration Review. – 1982. – Nov. – Dec. – P. 568–575. 371. Gysbers N. C. Career counsling : Skills a. Techniques for practitioners / N. C. Gysbers, E. I. Moore. – Englewood Cliffs (N. Y. ) : PrenticeHall, 1987. – XV. – 192 p. 372. Heider F. The psychology of interpersonal relation / F. Heider. – N. Y. : Wiley, 1958. – 425 р. 373. Helkama K. Recherches recentes sur les valeurs // Beauvois J. -L., Dubois N., Doise Philipchalk R. The Social Self. – N. Y., 1995. – P. 523– 534. 374. Hofstede G. Cultures and Organizations : Software of the Mind / G. Hofstede. – Maidenhead : McGraw-Hill, 1991. – P. 262–278. 375. Kelley H. The warm-cold variable in first impressions of personality / H. Kelley // Journal of personality. – 1983. – Vol. 18. – P. 431–439. 376. Kukartz W. Sozializatoin und Erziehung / W. Kukartz. – Essen, 1969. – 173р. 377. Lea S. The economic psychology of consumer debt / S. Lea, P. Webley, R. N. Levine // Journal of Economic Psychology. – 1993. – Vol. 14, N 1. – P. 85–120. 378. Leiser D. Economic socialization in the kibbutz and the town in Israel / D. Leiser // Journal of Economic Psychology. – 1990. – Vol. 11, N 4. – P. 557–565. 379. Manaster G. J. Cross national research: Social-psychological methods and problems / G. J. Manaster. – Boston : Houghton Mifflin, 1972. – 235 р. 380. Mead G. H. Mind, self, and society / G. H. Mead. – Chicago : University of Chicago Press, 1934. – 179 р. 372 381. Modigliani F. The life-cycle hypothesis and inter-country differences / F. Modigliani // Inflation, Growth and Trade / W. Eltis (ed.). – Oxford : Clarendon, 1989. – P. 55–84. 382. Osgood C. E. The Measurement of Meaning / C. E. Osgood, G. J. Suci, P. H. Tannenbaum // University of Illinois Press, 1957. – P. 37–52. 383. Postmes Т. Deindividuation and antinormative behavior – a metaanahsis / Т. Postmes, R. Spears // Psychological Bulletin. – 1998. – Vol. 123, N 3. – P. 1–22. 384. Sanford, N. Self & society: Social change and individual development / N. Sanford. – N. Y. : Atherton Press, 1988. – 381 р. 385. Schein E. Organizational Culture and Leadership / E. Schein. – San Francisco : Jossey Bass, 1985. – 216 р. 386. Schonfeld L. Grenznutzen und Wirtschaftsrech-nung / L. Schonfeld. – Вerlin: Basic Books, 1982. – 312 р. 387. Seventh European CHEIRON Conference. Budapest, Hungary, 4–8 September 1988 / ed. by F. Eros, G. Kiss. – Budapest, 1988. – 750 p. 388. Shotter J. Social accountability and selfhood / J. Shotter. – Oxford : Blackwell, 1984. – P. 53–72. 389. Skidmore D. Theorizing the fall of communism and the future of socialism : Rational choice theory, ideology, a labor process / D. Skidmore // J. of polit. and milit. sociology. – New Brunswick, 1992. – Vol. 21, N 2 – P. 146–159. 390. Stacey B. G. Economic socialization in the pre-adult years / B. G. Stacey // British Journal of Social Psychology. -1982. 21 (2). – P. 159– 173. 391. Super D. E. Self-realization through the work and leisure roles / D. E. Super // Educational and vocational guidance. – 1985. – N 43. – P. 1–8. 392. Thomas W. I. The Methodology of Behavior Study / W. I. Thomas // The Child in America: Behavior Problems and Programs. – N. Y. : Alfred A. Knopf, 1928. – Р. 553–576. 393. Turkle Sh. Constructions and reconstructions of self in virtual reality: Playing in the MUDs // Culture of the Internet / ed. Kiesler S. ; Lawrence Erlbaum Associates. – Inc., Publishers, Mahwah, NJ, US, 1997. – P. 143– 155. 394. Warnerryd K. E. The psychology of saving : A study of economic psychology / K. E. Warnerryd. – Cheltenham : Edward Elgar, 1999. – 389 p. 395. Webly P. The Economic Psychology of Everyday Life / P. Webly, C. Burgoyne, S. Lea, B. Young. – Hove, U. K. : Psychology Press, 2001. – 214 p. 373 ПРИЛОЖЕНИЯ ПРИЛОЖЕНИЕ 1 Таблица 1 Пс ихол ог ич еские ф акт о р ы и ме ха ни з мы социализации личности Авторы Фрейд З. Социальные и/или психологические условия Психологические факторы (детерминанты) Социальное давление приводит к вытеснению отвергнутых влечений. Несбывшиеся надежды, конфликты и угрозы. Энергия инстинктов. Юнг К. Г. Совокупный опыт прошлых поколений. Эриксон Э. Предшествующее развитие. Фромм Э. 374 Фрустрация подчинения. Фрустрация одиночества. Творческая жизненная энергия (либидо) Личностный и социальный кризис. «Эпигенетический план личности» Стремление к свободе от… Свобода для… Психологические механизмы (процессы) Результаты (эффекты) социализации Литра Отождествление как поведение по образцу. Вытеснение как замещение. Уравновешивание архетипа самости. Разрешение противоречия. Личностный рост. 314 Запас напряжений. Три элемента личности. Стремление созидать. Способность любить. Акт свободы как акт выбора. Личность как совокупность черт характера, стремлений, разума и воли. 344 Личность как носитель родовой истории. 342 Новообразования. 363 Психосоциальная идентичность. 315 316 Продолжение табл. 1 Авторы Социальные и/или психологические условия Олпорт Г. Генетические факКеттелл Р. торы и социальная среда. Айзенк Г. Скиннер Б. Социальная среда. Психологические факторы (детерминанты) Самость, самоидентичность самоуважение, «образ Я», стремление к самосовершенству. Подкрепление. Маслоу А Природная способРоджерс К ность к самосоверШостром Э. шенствованию. Личная свобода. Кули Ч. Социальные условия. Потребности и мотивы достижения мастерства и личностного роста. Интерпретация мыслей и чувств других людей. Мид Г. Индивидуальные установки и ожидания. Интенциональность. Зона ближайшего развития. Выготский Л. С. Социальные условия и взаимоотношения. Социум, среда, морфологические особенности мозга, общение. Психологические механизмы (процессы) Результаты (эффекты) социализации Литра Консолидация детерминант и функций. Личность, наделенная чертами. 218 220 Социальное научение Копирование «моделей». Отказ от «удобства несвободы». Восприятие себя и «возврат к себе». Взаимодействие с другими людьми («интеракции»). Социально желаемые реакции. 281 Самоактуализация, самоут-верждение личности. Уникальное «Я». «Зеркальное Я»: в глазах других; в реакциях других в ответах на их реакции. Имитация поведения. Образ «безликого другого» – человека Игра. Коллективная игра. со стороны. Личность «через то, Интериоризация что она предъявляет как переход от социального к идиви- для других». дуальному. 198 264 333 167 201 380 59 60 375 Продолжение табл. 1 Авторы Социальные и/или психологические условия Взаимодействие с миром, «внешнее» преломляется через «внутреннее». Лурия А. Р. Социальное бытие: духовная жизнь и воспитание. Рубинштейн С. Л. Психологические факторы (детерминанты) Собственная активность личности. Взаимная детерминация сознания и деятельности. Связи между внешними сигналами и ответными реакциями организма. Произвольная активность индивида. Переход от внешнего к внутреннему опосредованию. Применение «куль-турного знака» как ору-дия и средства овладения. Система индивидуальных мотивов и личных целей. Леонтьев А. Н. Двойное опосредование связей субъекта с миром – предметной деятельностью и общением. Ананьев Б. Г. Социальные условия. Свойства индивида и Историческая эпоха. личности 376 Психологические механизмы (процессы) Результаты (эффекты) социализации Литра Развивающиеся свойства личности. 270 Сигнальная система с «экстрацеребральными» связями. Система высших психических функций. Система смысловых связей сознания. «…внутреннее (субъ- Полимотивированность и подчиненект) действует через внешнее и этим само ность социальным себя изменяет». Под- требованиям. чинение и переподчи- Сознательная личнение мотивов, станость, способная к новление системы самосознанию и личностных смыслов. саморуководству. Социальные устаПереход интеридивидуальных связей в новки, системы мотивации, черты структуры личности 191 178 11 12 и характера характера. 377 Продолжение табл. 1 Авторы Рыбалко Е. Ф. Асмолов А. Г. Социальные и/или психологические условия Социальные условия и генетические факторы. Социальная система и образ жизни в ней. Психологические факторы (детерминанты) Психологические механизмы (процессы) Познавательные функции, общение. Образование тесных «Цельная личность». связей между отдельными свойствами. Симбиоз, совместПроявление личности ная деятельности, как субъекта деясодействие, интетельности (экстериориоризация ризация) Адаптация как усвое- Личность как целостние социальных норм, ность: витальная, форм и средств дея- предметного отнотельности. шения, общения, саИндивидуализация мосознания. и интеграция. Распределеность Многообразие смыдействий. Развитие словых матриц, умфункциональных и ное (рац.) и моральоперацион. механое сознание. низмов способноСубъект деятельности. стей. Подлинная духовная «Очеловечевание» индивидуальность. духовностью. Система индивидуальных мотивов и личных целей Петровский А. В. Социальная система, индивидные свойства. Противоречие между потребностью в персонализации и требованием референтных общностей. Шадриков В. Д. Беспомощность ребенка в момент рождения. Среда развития. Социальное окружение и поддержка. Усложнение предмета познания. Требования деятельности. Духовные ценности. 378 Результаты (эффекты) социализации Литра 272 21 22 234 235 323 Продолжение табл. 1 Авторы Абульханова К. А. Костюк Г. С. Божович Л. И. Социальные и/или психологические условия Социальный состав коллективного субъекта. Социальная среда, индивидные свойства. Давыдов В. В. Общественные «учреждения», индивидные свойства Кон И. С. «Культуротипичность». Психологические факторы (детерминанты) Психологические механизмы (процессы) Результаты (эффекты) социализации Литра Самостоятельность и обособление, «типы внутренних противоречий». Способность к опосредованию, сознательное соподчинение мотивов. Переход от простого исполнения роли к действующему лицу. Новообразования: мотивирующих представлений, «системы Я», внутренней позиции. Развитие воображения как основы творчества. Личность как главное действующее лицо. 3 4 157 Личность как интегративная система. 42 Индивидуальная активность, потребности, стремления, склонности. Осознанные потребности. Интериоризация. Социальное сравнение. Самоатрибуция. Смысловая интерпретация переживания. Индивид по образцу и 90 подобию «общественного учреждения». Личность как система, адаптированная как к внешней, так и внутренней среде. 148 379 Окончание табл. 1 Авторы Новиков В. В. Столин В. В. 380 Социальные и/или психологические условия Социальная среда как целостная система возможностей индивида, обладающая двойной детерминацией. Деятельность и общение. Результаты (эффекты) социализации Литра Единство изменения трех сфер личности – деятельности, общения самосознания. Социальный статус личности, адекватный диапазон взаимоотношений с действительностью. 216 217 Субъективное уподобление и дифференциация. Структурирование феноменального «Я». Доверие, авторитет, инициатива, идентичность личности. 296 Психологические факторы (детерминанты) Психологические механизмы (процессы) Стремление к социальным ценностям – группа, Родина, знания, творчество и др. Конфликтный личностный смысл. Специфические формы активности. Таблица 2 М а т р и ца ф ак т о р ны х наг ру з ок т ес та «Эк оно миче ск ая на пр авле нность » Экономические установки I. Экономическое будущее II. Экономическое настоящее III. Конкуренция IV. Бизнес V. Работа по найму VI. Партнерство VII. Стремление зарабатывать VIII. Потребление Понятия и их факторные нагрузки 1 2 3 4 5 6 7 8 22 71 67 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 37 78 26 30 65 28 66 82 24 44 23 35 73 58 28 37 49 71 62 53 22 58 31 22 62 27 22 30 55 87 75 54 58 41 72 22 34 48 52 38 34 39 53 37 69 31 47 31 21 21 44 22 24 33 20 46 39 68 67 36 82 26 21 33 25 Примечание: 1. В значениях факторных нагрузок приводятся знаки после запятой, т. е. ноль и запятая опущены. 2. Подчеркнутые нагрузки имеют отрицательное значение, т. е. берутся со знаком «минус». 381 Таблица 3 О ц е н к и эк ономиче ск их установок д ля различны х эксперимент альны х г ру п п ( ЭУ – эк ономич е ск ий у ниве р с ит е т; ПУ – педаг ог ич ес кий у ни в е р сит е т) Экспериментальная группа I II Средние значения, Х III IV V VI VII VIII I Средне квадр. отклонения, СКО II III IV V VI VII VIII Студенты-предприниматели (к рис.8.1) 1-й курс ЭУ 3-й курс ЭУ 3-й курс ПУ 5-й курс ЭУ 2,9 2,7 2,6 2,8 2,5 2,7 2,5 3,0 2,4 2,6 2,5 2,7 2,7 3,2 3,0 3,4 3,0 3,5 3,2 3,7 2,6 2,7 2,6 3,0 2,5 2,9 2,8 3,1 2,6 2,8 2,7 3,2 0,9 1,0 0,9 1,2 0,7 0,8 0,8 1,1 1,0 1,1 1,1 1,0 0,8 0,8 0,9 1,1 0,8 0,9 0,8 1,1 0,7 0,8 0,9 1,0 0,7 0,7 0,8 1,0 0,8 0,8 0,7 0,9 0,8 0,9 0,9 1,0 0,8 0,7 0,8 0,9 0,9 1,0 0,9 1,0 0,7 0,8 0,7 0,8 0,8 0,9 0,8 0,9 0,7 0,6 0,7 0,8 0,6 0,7 0,7 0,8 1,0 1,1 1,1 1,1 1,1 1,0 1,0 1,1 0,8 1,1 1,0 1,0 0,9 1,1 0,8 1,1 1,0 1,2 0,8 1,0 Студенты-психологи (к рис.8.2) 1-й курс ЭУ 3-й курс ЭУ 3-й курс ПУ 5-й курс ЭУ 2,8 2,8 2,7 2,6 2,4 2,6 2,5 2,9 2,3 2,7 2,4 2,7 2,4 3,0 2,8 3,2 2,6 3,3 3,0 3,4 2,8 3,2 2,9 3,3 2,6 2,7 2,7 3,0 2,5 2,7 2,6 3,1 0,9 0,8 0,8 0,9 Студенты-менеджеры факультета госуправления (к рис.8.3) 1-й курс ЭУ 3-й курс ЭУ 2,7 2,8 2,4 2,6 2,3 2,5 2,9 3,3 2,8 3,6 2,5 2,6 2,6 2,8 2,3 2,7 0,8 0,9 0,8 0,9 0,9 1,0 Специалисты и бизнес-менеджеры (к рис.8.3) Специалисты Бизнесменеджеры 382 2,8 2,9 3,0 3,0 3,0 3,3 3,2 3,8 3,6 3,9 3,0 3,4 3,1 3,3 3,2 3,0 1,0 1,0 0,9 1,1 1,0 1,0 ПРИЛОЖЕНИЕ 2 Интерпретация экономических установок Низкий уровень соответствует 1–2 стандартным баллам, средний уровень – 3 баллам, высокий уровень – 4–5 баллам. I. Экономическое будущее Высокие оценки соответствуют выраженной ориентации на достижение успеха, критерием которого является материальное благополучие. Богатство, деньги, собственность входят в сферу выраженных личных ценностей. Критерий прибыли, прибыльности является доминирующим в оценке экономических перспектив. Средние оценки отражают общую направленность на успех, который не имеет выраженного предметного содержания. Стремление к материальному благополучию слабо связывается со стремлением к богатству. Стремление к собственности не выражено. Прибыль, деньги, покупки выступают как средство достижения успеха, но не признаются как ценность. Низкие оценки отражают то, что человек не задумывается об экономическом будущем или думает о нем обобщенно, никак не связывая с конкретными действиями. Стремление к достижению успеха снижено, ориентация на материальное благополучие, богатство или приобретение собственности очень слабы или отсутствуют. II. Экономическое настоящее Высокие оценки отражают, в первую очередь, высокую ценность специальности, по которой обучается студент. Сам процесс обучения также представляется для него весьма ценным. Настоящее состояние воспринимается позитивно, личное «Я» принимается как ценность и источник активности. Увлечения гармоничны, т. е. связаны с личным «Я» и учебой в вузе. Средние оценки отражают личностную ценность выбранной специальности, однако учеба в вузе представляется весьма пассивной, не связанной с развитием способностей, и поэтому ее ценность невысока. Увлечения в целом позитивны, но не связаны с учебой в вузе. Низкие оценки отражают обесценивание или нейтральность к выбранной специальности и учебе в вузе. Настоящее «Я» воспринимается и оценивается как недостаточно удовлетворительное, увлечения отсутствуют или имеют нейтральный оттенок в связи с обучением. III. Конкуренция 383 Высокие оценки соответствуют ценностному принятию конкуренции и экономического риска как экономических инструментов, что соответствует психологической готовности к конкуренции как форме деловых отношений. Характерно терпимое отношение к налогам и выраженное стремление к личной независимости. Самопрезентация в деловых отношениях рассматривается как эффективное средство деловых отношений и конкуренции. Личная независимость является устойчивым долгосрочным мотивом. Средние оценки. Необходимость конкуренции признается, но конкурентное поведение не принимается как личностная ценность и вызывает внутреннее сопротивление. Толерантность к экономическим рискам снижена, критическое отношение к налогам. Умеренное стремление к личной независимости, определенная сдержанность в самопрезентации. Низкие оценки. Понятия конкуренции и экономического риска воспринимаются формально, конкурентные отношения вызывают напряжение и желание избежать их. Налоги вызывают негативное отношение. Личная независимость не является объектом устремления. IV. Бизнес Высокие оценки. Желание заниматься бизнесом сформировалось и выражено. Сфера бизнеса определена или находится в фазе выбора. Специфика бизнеса известна и ценностно принимается. Выражено намерение создать свою фирму. Самопрезентация в деловых отношениях воспринимается как ценный инструмент успеха. Отдается предпочтение самопрезентации, демонстрирующей личные достоинства. Выражена ориентация на финансовый результат. Средние оценки. Существует неявное желание заниматься бизнесом, но сфера бизнеса не определена. Намерения определиться, каким бизнесом заняться, возникают ситуативно, но откладываются. Финансовая сфера деятельности не является привлекательной, но и не вызывает отторжения. Самопрезентация принимается как инструмент бизнеса, но носит чаще всего приспособительный характер. Низкие оценки. Бизнес вообще не воспринимается как сфера будущей деятельности. Самопрезентация носит исключительно приспособительный характер и сопровождается заметным напряжением. V. Работа по найму Высокие оценки. Наиболее предпочитаемая сфера деятельности – работа по найму. Предпочтения в сфере деятельности или предметном содержании работы сформировались и выражены. Доминирующим мотивом является заработок, нацелен на достаточно высокий заработок. Выражена предрасположенность к предписанным рабочим операциям, добросовестному выполнению служебных обязанностей. В качестве 384 отдаленного и смутного стремления может быть организация своей фирмы. Средние оценки Работа по найму является личностно принимаемой профессиональной перспективой, но сфера деятельности не определена. Выполнение служебных обязанностей не вызывает энтузиазма, но и не отторгается как неприятное. Нацелен на заработок средних размеров. Низкие оценки. Представления о будущей работе размыты, неконкретны. Служебные обязанности и трудовое напряжение не воспринимается как ценность, как источник благополучия, вызывают спад настроения. Могут быть сильно завышенные претензии на заработок, за которыми скрывается нацеленность на средний и низкий заработок. VI. Партнерство Высокие оценки. Партнерство является личностной ценностью и потенциалом экономического успеха. В структуре дальней мотивации выражены мотивы признания окружающих, собственности и личные увлечения. Средние оценки. Партнерские отношения рассматриваются как инструмент успеха, но не являются личной ценностью. Ориентация на признание окружающих ситуативно. Низкие оценки. Партнерство не является ни личной ценностью, ни потенциалом успеха. Ориентация на признание окружающих выражена слабо или не выражена вообще VII. Стремление зарабатывать Высокие оценки. Ведущей ценностью является способность зарабатывать и позитивные представления об экономическом будущем. Признание окружающих и личная независимость выражены в структуре ценностей, а также являются источником активности. Налоги признаются общим потенциалом экономического развития и источником активности, однако отрицаются в структуре ценностей. Низкие оценки. Способность зарабатывать и представления об экономическом будущем не выражены в структуре ценностей. Признание окружающих и личная независимость в структуре ценностей выражены умеренно. Отношение к налогам – весьма терпимое. VIII. Потребление Высокие оценки. Преобладает ориентация на расширенное потребление. Потребительские запросы соответствуют качественным и модным товарам (продуктам, услугам). В структуре ценностей доминирует ориентация на увлечения и личную независимость. Собственность и богатство выступают скорее инструментами демонстрации своей ис385 ключительности, чем личного удобства и комфорта. Потребление ориентировано на актуальные потребности и сопровождается «короткой» мотивацией. Отдает предпочтения дорогим покупкам. Средние оценки. Человек не делает культа из потребления, но и не жертвует качеством товара, продукта или услуги ради цены. Соотношение «цена-качество» рационально сбалансировано. Низкие оценки. Потребительское поведение сдержано, внутренне контролируется, выражена ориентация на бережливость. Увлечения выражены умеренно или не выражены, в структуре ценностей преобладает ориентация на накопление. Могут возникать неоправданные ограничения в потреблении, до некоторого предела проявляется готовность поступиться качеством товара или услуги ради низкой цены. 386 ПРИЛОЖЕНИЕ 3 Т а бл и ц а 4 Р ез ул ьт а ты корреляцио нног о а нал и з а пока зателей ры ноч н о- э т и ч е ск и х п ре д ст а в л е ний ( РЭ П) и акц е нт у а ц и й л ич н о ст и (тес т К. Леонг ард а ) Шкалы акцентуаций по К. Леонгарду Демонстративность Педантичность Ригидность Возбудимость Гипертимность Дистимность Cензитивность Циклоидность Аффективность Эмотивность Показатели РЭП Доминирование Система самооценки рыночных представлений в «Я-образе» А–И И–Т А–Т А И Т – – – – – 0,56 – – – 0,27 – 0,43 0,23 0,34 – – 0,45 0,25 0,38 – – – – -0,24 -0,23 0,51 – –0,28 – – -0,44 – 0,23 -0,62 -0,43 – – – – – – 0,39 – – – – 0,40 – – – – – – – – – – 0,39 -0,38 Примечание: r = 0,33 (0,05); r = 0,43 (0,01) Т а бл и ц а 5 Р ез ульт а ты корреляцио нног о а нал и з а пока зателей Р Э П и с о ц иа л ь но - п с и х ологи ч е ск о й а да п т а ц ии ( те ст СПА. Д а й мо нд а – Р од ж е рса ) Шкалы акцентуаций по К. Леонгарду Адаптация Принятие себя Принятие других Эмоцион. комфорт Интернальность Стремл. доминировать Показатели РЭП Доминирование рыночСистема самооценки ных представлений в «Я-образе» А–И И–Т А–Т А И Т 0,26 0,28 – 0,27 0,45 – – – 0,23 – 0,36 – 0,26 0,21 – 0,30 0,43 – 0,35 0,30 – 0,49 0,33 – 0,31 – 0,39 – – 0,47 – – -0,28 – 0,45 0,42 Примечание: r = 0,31 (0,05); r = 0,42 (0,01) 387 Т а бл и ц а 6 Р ез у л ьт а т ы к орреля цио нног о а на л и з а пока зателей Р Э П и с а м о а кт у а ли з а ц и и л ично с т и ( САТ Э. Ш о с т р ома ) Шкалы теста САТ Ориентация во времени Ценности Взгляд на природу человека Потребность в общении Креативность Автономность Спонтанность Самопонимание Аутосимпатия Контактность Гибкость в общении Показатели РЭП Доминирование рыночных Система самооценки представлений в «Я-образе» А–И И–Т А–Т А И Т – 0,40 – – – – 0,33 – 0,27 – – 0,24 0,33 – -0,28 – -0,22 -0,27 – – – – – – – – – – -0,20 – -0,26 – – 0,25 -0,30 – 0,34 0,35 – -0,30 -0,35 0,35 -0,22 – – 0,38 – – – -0,38 0,39 – 0,46 0,24 – – – 0,22 0,31 – – – – 0,43 Примечание: r = 0,29 (0,05); r = 0,38 (0,01) Т а бл и ц а 7 Ре зу льта ты корреляционног о анализа п ок аз а т е лей РЭ П и с оц иа л ь ног о интелле кта (т е ст Гилфорда ) Шкалы теста Гилфорда Истории с завершением Группы экспрессии Вербальная экспрессия Истории с дополнением Композитная оценка Показатели РЭП Доминирование Система самооценрыночных предки ставлений в «Яобразе» А–И И–Т А–Т А И Т -0,16 -0,03 0,10 -0,07 -0,08 Примечание: r = 0,24 (0,05); r = 0,32 (0,01) 388 -0,04 -0,16 -0,18 -0,22 -0,28 -0,09 -0,02 0,11 0,00 0,00 0,05 0,02 -0,10 -0,05 -0,04 -0,20 -0,13 0,18 0,04 -0,05 0,02 0,12 0,10 0,02 0,11 ПРИЛОЖЕНИЕ 4 Методический прием «Проба субъективной экономической рациональности» 1. Вы предпочитаете а) гарантированно получить 2,0 тыс. руб. или б) с вероятностью 50 % получить 4,0 тыс. руб. и вероятностью 50 % не получить ничего в) варианты равноценны. 2. Вы предпочитаете а) гарантированно потерять 1,0 тыс. руб. или б) с вероятностью 50 % потерять 2,0 тыс. руб. и вероятностью 50 % ничего не потерять; в) варианты равноценны. 3. Вы предпочитаете а) гарантированно получить 3,5 тыс. руб. или б) с вероятностью 55 % получить 7,0 тыс. руб. и вероятностью 45 % не получить ничего в) варианты равноценны. 4. Вы предпочитаете а) гарантированно потерять 3,5 тыс. руб. или б) с вероятностью 60 % потерять 7,0 тыс. руб. и вероятностью 40 % ничего не потерять; в) варианты равноценны. 5. Вы предпочитаете а) гарантированно получить 1,5 тыс. руб. или б) с вероятностью 70 % получить 3,0 тыс. руб. и вероятностью 30 % не получить ничего в) варианты равноценны. 6. Вы предпочитаете а) гарантированно потерять 2,0 тыс. руб. или б) с вероятностью 55 % потерять 4,0 тыс. руб. и вероятностью 45 % ничего не потерять; в) варианты равноценны. 7. Вы предпочитаете а) гарантированно получить 2,5 тыс. руб. или б) с вероятностью 65 % получить 5,0 тыс. руб. и вероятностью 35 % не получить ничего в) варианты равноценны. 8. Вы предпочитаете а) гарантированно потерять 0,5 тыс. руб. или б) с вероятностью 50 % потерять 1,0 тыс. руб. и вероятностью 50 % ничего не потерять в) варианты равноценны. 9. Вы предпочитаете а) гарантированно получить 3,0 тыс. руб. или б) с вероятностью 75 % получить 6,0 тыс. руб. и вероятностью 25 % не получить ничего в) варианты равноценны. 10. Вы предпочитаете а) гарантированно потерять 3,0 тыс. руб. или 389 б) с вероятностью 55 % потерять 6,0 тыс. руб. и вероятностью 45 % ничего не потерять; в) варианты равноценны. 11. Вы предпочитаете а) гарантированно получить 0,5 тыс. руб. или б) с вероятностью 60 % получить 1,0 тыс. руб. и вероятностью 40 % не получить ничего в) варианты равноценны. 12. Вы предпочитаете а) гарантированно потерять 2,0 тыс. руб. или б) с вероятностью 70 % потерять 4,0 тыс. руб. и вероятностью 30 % ничего не потерять; в) варианты равноценны. 13. Вы предпочитаете а) гарантированно получить 1,5 тыс. руб. или б) с вероятностью 55 % получить 3,0 тыс. руб. и вероятностью 45 % не получить ничего в) варианты равноценны. 14. Вы предпочитаете а) гарантированно потерять 0,5 тыс. руб. или б) с вероятностью 65 % потерять 1,0 тыс. руб. и вероятностью 35 % ничего не потерять; в) варианты равноценны. 15. Вы предпочитаете а) гарантированно получить 2,5 тыс. руб. или б) с вероятностью 55 % получить 5,0 тыс. руб. и вероятностью 45 % не получить ничего в) варианты равноценны. 390 16. Вы предпочитаете а) гарантированно потерять 1,5 тыс. руб. или б) с вероятностью 50 % потерять 3,0 тыс. руб. и вероятностью 50 % ничего не потерять; в) варианты равноценны. 17. Вы предпочитаете а) гарантированно получить 1,0 тыс. руб. или б) с вероятностью 70 % получить 2,0 тыс. руб. и вероятностью 30 % не получить ничего в) варианты равноценны. 18. Вы предпочитаете а) гарантированно потерять 1,5 тыс. руб. или б) с вероятностью 65 % потерять 3,0 тыс. руб. и вероятностью 35 % ничего не потерять; в) варианты равноценны. 19. Вы предпочитаете а) гарантированно получить 0,5 тыс. руб. или б) с вероятностью 75 % получить 1,0 тыс. руб. и вероятностью 25 % не получить ничего в) варианты равноценны. 20. Вы предпочитаете а) гарантированно потерять 3,5 тыс. руб. или б) с вероятностью 70 % потерять 7,0 тыс. руб. и вероятностью 30 % ничего не потерять; в) варианты равноценны. 21. Вы предпочитаете а) гарантированно получить 2,0 тыс. руб. или б) с вероятностью 60 % получить 4,0 тыс. руб. и вероятностью 40 % не получить ничего в) варианты равноценны. 22. Вы предпочитаете а) гарантированно потерять 1,0 тыс. руб. или б) с вероятностью 75 % потерять 2,0 тыс. руб. и вероятностью 25 % ничего не потерять; в) варианты равноценны. 23. Вы предпочитаете а) гарантированно получить 1,0 тыс. руб. или б) с вероятностью 65 % получить 2,0 тыс. руб. и вероятностью 35 % не получить ничего в) варианты равноценны. 24. Вы предпочитаете а) гарантированно потерять 2,5 тыс. руб. или б) с вероятностью 50 % потерять 5,0 тыс. руб. и вероятностью 50 % ничего не потерять; в) варианты равноценны. 25. Вы предпочитаете а) гарантированно получить 3,0 тыс. руб. или б) с вероятностью 60 % получить 6,0 тыс. руб. и вероятностью 40 % не получить ничего в) варианты равноценны. 26. Вы предпочитаете а) гарантированно потерять 3,0 тыс. руб. или б) с вероятностью 70 % потерять 6,0 тыс. руб. и вероятностью 30 % ничего не потерять; в) варианты равноценны. 27. Вы предпочитаете а) гарантированно получить 3,5 тыс. руб. или б) с вероятностью 75 % получить 7,0 тыс. руб. и вероятностью 25 % не получить ничего в) варианты равноценны. 28. Вы предпочитаете а) гарантированно потерять 1,5 тыс. руб. или б) с вероятностью 75 % потерять 3,0 тыс. руб. и вероятностью 25 % ничего не потерять; в) варианты равноценны. 29. Вы предпочитаете а) гарантированно получить 2,0 тыс. руб. или б) с вероятностью 65 % получить 4,0 тыс. руб. и вероятностью 35 % не получить ничего в) варианты равноценны. 30. Вы предпочитаете а) гарантированно потерять 3,5 тыс. руб. или б) с вероятностью 50 % потерять 7,0 тыс. руб. и вероятностью 50 % ничего не потерять; в) варианты равноценны. 31. Вы предпочитаете а) гарантированно получить 0,5 тыс. руб. или б) с вероятностью 70 % получить 1,0 тыс. руб. и вероятностью 30 % не получить ничего в) варианты равноценны. 32. Вы предпочитаете а) гарантированно потерять 2,5 тыс. руб. или 391 б) с вероятностью 60 % потерять 5,0 тыс. руб. и вероятностью 40 % ничего не потерять; в) варианты равноценны. 33. Вы предпочитаете а) гарантированно получить 1,5 тыс. руб. или б) с вероятностью 60 % получить 3,0 тыс. руб. и вероятностью 40 % не получить ничего в) варианты равноценны. 34. Вы предпочитаете а) гарантированно потерять 0,5 тыс. руб. или б) с вероятностью 55 % потерять 1,0 тыс. руб. и вероятностью 45 % ничего не потерять; в) варианты равноценны. 35. Вы предпочитаете а) гарантированно получить 2,5 тыс. руб. или б) с вероятностью 75 % получить 3,0 тыс. руб. и вероятностью 25 % не получить ничего в) варианты равноценны. 36. Вы предпочитаете а) гарантированно потерять 3,5 тыс. руб. или б) с вероятностью 65 % потерять 7,0 тыс. руб. и вероятностью 35 % ничего не потерять; в) варианты равноценны. 37. Вы предпочитаете а) гарантированно получить 1,0 тыс. руб. или б) с вероятностью 55 % получить 2,0 тыс. руб. и вероятностью 45 % не получить ничего в) варианты равноценны. 392 38. Вы предпочитаете а) гарантированно потерять 3,0 тыс. руб. или б) с вероятностью 50 % потерять 6,0 тыс. руб. и вероятностью 50 % ничего не потерять; в) варианты равноценны. 39. Вы предпочитаете а) гарантированно получить 2,0 тыс. руб. или б) с вероятностью 75 % получить 4,0 тыс. руб. и вероятностью 25 % не получить ничего в) варианты равноценны. 40. Вы предпочитаете а) гарантированно потерять 1,0 тыс. руб. или б) с вероятностью 60 % потерять2,0 тыс. руб. и вероятностью 40 % ничего не потерять; в) варианты равноценны. 41. Вы предпочитаете а) гарантированно получить 3,0 тыс. руб. или б) с вероятностью 65 % получить 6,0 тыс. руб. и вероятностью 35 % не получить ничего в) варианты равноценны. 42. Вы предпочитаете а) гарантированно потерять 2,5 тыс. руб. или б) с вероятностью 70 % потерять 5,0 тыс. руб. и вероятностью 30 % ничего не потерять; в) варианты равноценны. 43. Вы предпочитаете а) гарантированно получить 2,5 тыс. руб. или б) с вероятностью 70 % получить 5,0 тыс. руб. и вероятностью 30 % не получить ничего в) варианты равноценны. 44. Вы предпочитаете а) гарантированно потерять 3,0 тыс. руб. или б) с вероятностью 65 % потерять 6,0 тыс. руб. и вероятностью 35 % ничего не потерять; в) варианты равноценны. 45. Вы предпочитаете а) гарантированно получить 1,0 тыс. руб. или б) с вероятностью 60 % получить 2,0 тыс. руб. и вероятностью 40 % не получить ничего в) варианты равноценны. 46. Вы предпочитаете а) гарантированно потерять 2,0 тыс. руб. или б) с вероятностью 75 % потерять 4,0 тыс. руб. и вероятностью 25 % ничего не потерять; в) варианты равноценны. 47. Вы предпочитаете а) гарантированно получить 3,0 тыс. руб. или б) с вероятностью 50 % получить 6,0 тыс. руб. и вероятностью 50 % не получить ничего в) варианты равноценны. 48. Вы предпочитаете а) гарантированно потерять 1,0 тыс. руб. или б) с вероятностью 55 % потерять 2,0 тыс. руб. и вероятностью 45 % ничего не потерять; в) варианты равноценны. 49. Вы предпочитаете а) гарантированно получить 3,5 тыс. руб. или б) с вероятностью 65 % получить 7,0 тыс. руб. и вероятностью 35 % не получить ничего в) варианты равноценны. 50. Вы предпочитаете а) гарантированно потерять 2,5 тыс. руб. или б) с вероятностью 75 % потерять 5,0 тыс. руб. и вероятностью 25 % ничего не потерять; в) варианты равноценны. 51. Вы предпочитаете а) гарантированно получить 0,5 тыс. руб. или б) с вероятностью 55 % получить 1,0 тыс. руб. и вероятностью 45 % не получить ничего в) варианты равноценны. 52. Вы предпочитаете а) гарантированно потерять 1,5 тыс. руб. или б) с вероятностью 60 % потерять 3,0 тыс. руб. и вероятностью 40 % ничего не потерять; в) варианты равноценны. 53. Вы предпочитаете а) гарантированно получить 2,5 тыс. руб. или б) с вероятностью 60 % получить 5,0 тыс. руб. и вероятностью 40 % не получить ничего в) варианты равноценны. 54. Вы предпочитаете а) гарантированно потерять 0,5 тыс. руб. или 393 б) с вероятностью 70 % потерять 1,0 тыс. руб. и вероятностью 30 % ничего не потерять; в) варианты равноценны. 55. Вы предпочитаете а) гарантированно получить 3,5 тыс. руб. или б) с вероятностью 50 % получить 7,0 тыс. руб. и вероятностью 50 % не получить ничего в) варианты равноценны. 56. Вы предпочитаете а) гарантированно потерять 2,0 тыс. руб. или б) с вероятностью 65 % потерять 4,0 тыс. руб. и вероятностью 35 % ничего не потерять; в) варианты равноценны. 57. Вы предпочитаете а) гарантированно получить 1,5 тыс. руб. или б) с вероятностью 75 % получит 3,0 тыс. руб. и вероятностью 25 % не получить ничего в) варианты равноценны. 58. Вы предпочитаете а) гарантированно потерять 3,5 тыс. руб. или б) с вероятностью 75 % потерять 7,0 тыс. руб. и вероятностью 25 % ничего не потерять; в) варианты равноценны. 59. Вы предпочитаете а) гарантированно получить 3,0 тыс. руб. или б) с вероятностью 70 % получить 7,0 тыс. руб. и вероятностью 30 % не получить ничего в) варианты равноценны. 394 60. Вы предпочитаете а) гарантированно потерять 3,0 тыс. руб. или б) с вероятностью 60 % потерять 6,0 тыс. руб. и вероятностью 40 % ничего не потерять; в) варианты равноценны. 61. Вы предпочитаете а) гарантированно получить 2,5 тыс. руб. или б) с вероятностью 50 % получить 5,0 тыс. руб. и вероятностью 50 % не получить ничего в) варианты равноценны. 62. Вы предпочитаете а) гарантированно потерять 1,0 тыс. руб. или б) с вероятностью 65 % потерять 2,0 тыс. руб. и вероятностью 35 % ничего не потерять; в) варианты равноценны. 63. Вы предпочитаете а) гарантированно получить 1,0 тыс. руб. или б) с вероятностью 75 % получить 2,0 тыс. руб. и вероятностью 25 % не получить ничего в) варианты равноценны. 64. Вы предпочитаете а) гарантированно потерять 2,0 тыс. руб. или б) с вероятностью 60 % потерять 4,0 тыс. руб. и вероятностью 40 % ничего не потерять; в) варианты равноценны. 65. Вы предпочитаете а) гарантированно получить 3,7 тыс. руб. или б) с вероятностью 70 % получить 7,0 тыс. руб. и вероятностью 30 % не получить ничего в) варианты равноценны. 66. Вы предпочитаете а) гарантированно потерять 0,5 тыс. руб. или б) с вероятностью 75 % потерять 1,0 тыс. руб. и вероятностью 25 % ничего не потерять; в) варианты равноценны. б) с вероятностью 55 % потерять 5,0 тыс. руб. и вероятностью 45 % ничего не потерять; в) варианты равноценны. 67. Вы предпочитаете а) гарантированно получить 1,5 тыс. руб. или б) с вероятностью 65 % получить 3,0 тыс. руб. и вероятностью 35 % не получить ничего в) варианты равноценны. 68. Вы предпочитаете а) гарантированно потерять 1,0 тыс. руб. или б) с вероятностью 70 % потерять 2,0 тыс. руб. и вероятностью 30 % ничего не потерять; в) варианты равноценны. 69. Вы предпочитаете а) гарантированно получить 1,5 тыс. руб. или б) с вероятностью 50 % получить 3,0 тыс. руб. и вероятностью 50 % не получить ничего в) варианты равноценны. 70. Вы предпочитаете а) гарантированно потерять 2,5 тыс. руб. или 395 71. Вы предпочитаете а) гарантированно получить 0,5 тыс. руб. или б) с вероятностью 65 % получить 1,0 тыс. руб. и вероятностью 35 % не получить ничего в) варианты равноценны. 72. Вы предпочитаете а) гарантированно потерять 1,5 тыс. руб. или б) с вероятностью 55 % потерять 3,0 тыс. руб. и вероятностью 45 % ничего не потерять; в) варианты равноценны. 73. Вы предпочитаете а) гарантированно получить 2,0 тыс. руб. или б) с вероятностью 70 % получить 4,0 тыс. руб. и вероятностью 30 % не получить ничего в) варианты равноценны. 74. Вы предпочитаете а) гарантированно потерять 0,5 тыс. руб. или б) с вероятностью 60 % потерять 1,0 тыс. руб. и вероятностью 40 % ничего не потерять; в) варианты равноценны. 75. Вы предпочитаете а) гарантированно получить 3,0 тыс. руб. или б) с вероятностью 55 % получить 6,0 тыс. руб. и вероятностью 45 % не получить ничего в) варианты равноценны. 396 76. Вы предпочитаете а) гарантированно потерять 3,0 тыс. руб. или б) с вероятностью 75 % потерять 6,0 тыс. руб. и вероятностью 25 % ничего не потерять; в) варианты равноценны. 77. Вы предпочитаете а) гарантированно получить 0,5 тыс. руб. или б) с вероятностью 50 % получить 1,0 тыс. руб. и вероятностью 50 % не получить ничего в) варианты равноценны. 78. Вы предпочитаете а) гарантированно потерять 2,5 тыс. руб. или б) с вероятностью 65 % потерять 5,0 тыс. руб. и вероятностью 35 % ничего не потерять; в) варианты равноценны. 79. Вы предпочитаете а) гарантированно получить 2,0 тыс. руб. или б) с вероятностью 5 % получить 4,0 тыс. руб. и вероятностью 45 % не получить ничего в) варианты равноценны. б) с вероятностью 60 % получить 7,0 тыс. руб. и вероятностью 40 % не получить ничего в) варианты равноценны. 82. Вы предпочитаете а) гарантированно потерять 3,7 тыс. руб. или б) с вероятностью 55 % потерять 7,0 тыс. руб. и вероятностью 45 % ничего не потерять; в) варианты равноценны. 83. Вы предпочитаете а) гарантированно получить 1,0 тыс. руб. или б) с вероятностью 50 % получить 2,0 тыс. руб. и вероятностью 50 % не получить ничего в) варианты равноценны. 84. Вы предпочитаете а) гарантированно потерять 2,0 тыс. руб. или б) с вероятностью 50 % потерять 4,0 тыс. руб. и вероятностью 50 % ничего не потерять; в) варианты равноценны. 80. Вы предпочитаете а) гарантированно потерять 1,5 тыс. руб. или б) с вероятностью 70 % потерять 3,0 тыс. руб. и вероятностью 30 % ничего не потерять; в) варианты равноценны. 81. Вы предпочитаете а) гарантированно получить 3,5 тыс. руб. или 397 ПРИЛОЖЕНИЕ 5 ТЕСТ ЛИЧНОСТНО-ЭКОНОМИЧЕСКОГО КОНСТРУИРОВАНИЯ Фамилия, И. О. ________________ пол__ возраст_____ группа______ дата _____ Инструкция 2: Обозначьте в строке поверх «О» два сходных персонажа знаком «+» и запишите качество, делающее их сходными. Проверьте, чтобы записанные качества не повторялись. МАТРИЦА СРАВНЕНИЯ 3 О 4 5 6 О О О 7 8 9 О О О О О 11 12 О м О О ж О О О О О 13 14 О О О Качества не повторяются К1 К2 К3 К4 К5 К6 К7 К8 К9 К10 К11 К12 О О О О О О О Чем два из трех, обозначенных в одной строке «О» персонажа сходны между собой и этим отличаются от третьего. О О 398 10 Идеальн. Я 2 О Реальное Я 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 1 О КАЧЕСТВА Мать Отец Инициалы персонажей О О О О Инструкция 1. В столбце «Роль: Персонаж» запишите инициалы конкретных людей, которые соответствуют заданной роли. Инструкция 3. Обозначьте по-порядку (1, 2, 3… до 12) выраженность качеств у персонажей. МАТРИЦА ОЦЕНОК ПЕРСОНАЖЕЙ Роль: П е р с о н а ж 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 К1 К2 К3 К4 К5 Качества К6 К7 К8 К9 10 11 12 Принимаемый Учитель: Отвергаемый Учитель: Неформальный Лидер: Отвергающий Вас: Вызывающий участие: Привлекательный: Преуспевающий: Счастливый: Нравственный: Отец: Мать: Брат (Сестра): Реальное Я (Я в настоящем) Идеальное Я (хочется быть) ЭКОНОМИЧЕСКИЕ Я-РОЛИ 15 16 17 18 19 20 21 22 Я-покупатель Я-потребитель Я-предприниматель Я-плательщик налогов Я-продавец Я-работник по найму Я-собственник Я-вкладчик 399 Научное издание Вяткин Александр Павлович ПСИХОЛОГИЯ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ СОЦИАЛИЗАЦИИ ЛИЧНОСТИ: СУБЪЕКТНО-РОЛЕВОЙ ПОДХОД ISBN 978-5-9624-0483-7 Редактор Э. А. Невзорова На обложке использована картины 400 С. Дали репродукция В поисках четвертого измерения Темплан 2010. Поз. 102 Подписано в печать 22.12.2010. Формат 60х84 1 16. Уч.-изд. л. 18,2. Усл. печ. л. 21,9. Тираж 500 экз. Заказ 119 ИЗДАТЕЛЬСТВО Иркутского государственного университета 664003, Иркутск, бульвар Гагарина, 36 401