Размышления о применении экономической теории в

И.Э. Фролов
Размышления о применении экономической теории в прикладных
социально-экономических исследованиях1
Предлагаемые заметки представляет собой результат размышлений над недавно
изданной Институтом экономики РАН коллективной монографией, посвященной
методологическому анализу взглядов экономистов-теоретиков на прикладные
экономические исследования2. Необходимо сразу отметить, что это не первая публикация
Центра методологических и историко-экономических исследований ИЭ РАН,
посвященная методологическим вопросам, которая вносит, на взгляд автора,
существенный вклад в развитие теоретико-методологических проблем современной
экономической науки3. Основным мотивом написания данного эссе послужил тот факт,
что, занимаясь около 20 лет прикладным экономическим и политическим анализом, а
также прогнозированием ряда секторов экономики зарубежных стран и России,
практически с каждым годом и новым циклом исследований мне все бóльше приходилось
убеждаться в недостаточной применимости стандартных теоретических и прикладных
моделей, в необходимости совершенствования собственного теоретического и
методологического
инструментария.
Дискуссионность
проблемы
взаимосвязи
экономической науки с хозяйственной практикой поддерживается кардинальными
различиями позиций сторон в оценках объекта изучения – будь то методология
экономико-теоретического познания или исследования, проекты и экспертные
заключения, ориентированные на решение текущих и перспективных задач
экономического развития. В последние годы в этой дискуссии наметились заметные
сдвиги: приходит всё большее осознание того, что, поскольку стык экономической теории
и практики является наиболее проблемным звеном в системе экономического знания, то
необходимо направить усилия на изучение их взаимосвязи с разных позиций.
Рассматриваемая монография как раз представляет собой одну из наиболее интересных
попыток методологического анализа этой взаимосвязи. Однако, если представленная
монография демонстрирует позицию экономистов-теоретиков (для которых теория в
ценностном отношении первична), то автор попытался взглянуть на проблему с позиции
исследователя-прикладника (интересующегося применимыми в его области разделами
теории), для которого именно практические экономические знания являются базисными.
Понятно, что фокус дискуссии сдвинут в сторону теоретико-методологической
проблематики, однако, автор надеется, что читателю будет не только интересно читать
предлагаемые размышления и саму монографию, но и использовать данные рассуждения
для порождения собственных эвристических идей. Необходимо сразу подчеркнуть, что
значительная часть рассуждений носит проблемно-ориентированный характер,
основываясь по бóльшей части на авторском опыте, и скорее приглашает читателя к
дискуссии, чем содержит готовые решения, поставленных в монографии проблем.
Заметим, что из многих мест монографии (за исключением главы 5) следует, что авторы, в той или
иной степени, основываются на т. н. "стандартном" понимании науки, сложившемся окончательно в
неопозитивистской традиции методологии и философии науки. Однако, на мой взгляд, такой идеал науки
1
Автор выражает признательность А.В. Чусову и О.Б. Кошовец за комментарии и критические замечания к
первоначальной версии данной статьи.
2
Экономика как искусство: методологические вопросы применения экономической теории в прикладных
социально-экономических исследованиях / [отв. ред. О.И. Ананьин]; Ин-т экономики РАН. – М.: Наука,
2008. – (Экономическая теория и стратегия развития). Далее цитируется в формате: Экономика как
искусство: …
3
В качестве наиболее значимых публикаций нужно упомянуть монографию Ананьина О.И. Структура
экономико-теоретического знания: методологический анализ. Ин-т экономики РАН. – М.: Наука, 2005. –
244 с. – (Экономическая теория и стратегия развития), а также сборник "Философские проблемы
экономической науки". - М: Ин-т экономики РАН, 2009.
2
представляет собой сильно редуцированную и превращенную форму физико-математического идеала,
определенным образом понятую гуманитариями (философами науки). Для современного развития истории и
методологии науки такая позиция достаточно наивна по многим основаниям 4, но рассуждать об этом здесь
не представляется возможным из-за заявленной темы эссе.
В ходе собственного анализа, я постараюсь придерживаться, по возможности, разделения описания
(фиксации взаимодействий и их номинации) объектного мира (экономической действительности) и
предмета экономической теории. Экономическая действительность рассматривается с такой позиции как
специфические хозяйственные и социокультурные взаимодействия в некотором неоднородном социальном
"пространстве" (точнее "многообразии" в римановском смысле). Тогда предметная реальность экономики это сфера знания, в которой исследователи оперируют онтологическими, эпистемологическими,
логическими, методологическими и конструктивными структурами, описывающими и объясняющими
некоторую область действительности.
В рамках принятой позиции сфера экономической действительности может существовать, т. е.
возникать и воспроизводиться только на основе общественных практик и развиваться в тесном
взаимодействии с другими общественными объективациями. Потребность в использовании понятия
"объективация" связана с необходимостью описания возникновения чего-либо нового (в т. ч. и
экономически нового) в истории, т. е. появления объекта "там, где его не было"5. Под объективацией здесь
понимается фиксация структуры общественных феноменов, взаимодействий, практик, возникновение новой
сферы деятельности людей, что тесно связано как воспроизводством самих общественных объектов, так и
воспроизводством условий, обеспечивающих их существование. Принципиальной онтологической
установкой при таком подходе является введение связи "объект(ы)-в-мире", т. е. рассмотрение реально
существующего многообразия материальных объектов, действительное существование которого создается
только материальными актами (действиями) в настоящем времени (т. е. "здесь-и-сейчас"), а не обусловлено
признаками логического определения6. Причем каждый из "миров" (сфер взаимодействия) имеет
собственную локальную историю. Поскольку все общественные (в том числе и экономические)
объективации7 имеют собственную историю, то надо различать (в онтологическом, а не логическом смысле)
предпосылки возникновения и условия существования объективаций. Действительные предпосылки – это
предпосылки возникновения объективации. Взаимодействие каких-либо объектов происходит всегда в
каком-то "месте" (или совокупности мест), которое всегда создано предшествующими актами (действиями)
объектов мира, уже существовавших в прошлом. По-другому говоря, предпосылки – это объекты, которые
участвовали в порождении новых объектов, но уже не взаимодействующие актуально с новой
объективацией "здесь-и-сейчас". Условия – это объекты (возникшие ранее), актуально взаимодействующие
с новой выделенной объективацией "здесь-и-сейчас". Для экономической действительности (объектной
реальности) существенным является то, что результаты взаимодействий внутри одних объективаций
предопределяют, т.е. становятся условиями существования других объективаций.
Применительно к экономической реальности из вышеизложенного следует, что экономическое
знание (неважно теоретическое или прикладное) при описании взаимодействий экономических
объективаций принципиально должно учитывать: 1) их локальность во времени (историчность); 2) их
локальность в "пространстве" (в хозяйственно-географическом и социальном смыслах); 3) актуальное
взаимодействие с другими общественными объективациями.
Под методологией экономической науки, как отмечают во введении авторы
монографии, традиционно подразумевается методология экономико-теоретического
познания. В то же время большинство исследователей-экономистов занимаются
прикладными задачами, не вытекающими непосредственно из объективной логики
4
Из последних изданий в качестве относительно простых, но достаточно систематизировано излагающих
историю и методологию науки, можно порекомендовать две работы: Никифоров А.Л. Философия науки:
история и теория. М.: 2006; Философия науки / Под ред. А.И.Липкина. – М.: Эксмо, 2007.
5
Лукач Д. Своеобразие эстетического. Т.1. - М.: 1985. С.29.
6
В этом смысле "определенность" [Bestimmtheit] – это нечто в действительном мире, фиксируемое в ходе
общественной практики, включая мыследеятельность.
7
Важно, что значение понятия "общественная объективация" в частных случаях в некотором смысле
эквивалентно значению понятия "общественная система" в рамках системной парадигмы. Но, с одной
стороны, категория "объективация" более универсальна, чем категория "система", а, с другой, более точно
применима к общественным явлениям. Это обусловлено тем, что: 1) общественные объективации в ходе
собственной локальной истории не всегда развиваются до состояния общественной (социокультурной)
системы, т. е. не достигают уровня целого, а могут обнаруживаться в конкретной исторической эпохе в
неразвитой, хотя и относительно самостоятельной форме, включенной в другие общественные
объективации как "становящиеся целостности"; 2) отдельные определенности общественных объективаций
могут вступать во взаимодействие с определенностями других объективации, не нарушая их
функционирование, т. е. объективации "взаимопроникают" друг в друга вне системных связей,
конституирующих их целостность.
3
развития собственно экономической науки. За 1990-2000-е гг. появилось множество работ
экономистов-методологов, исследующих "эпистемологическое пространство" между
"чистой" теорией и собственно экономической практикой8.
В монографии прослеживается эволюция их взаимоотношений на различных
стадиях истории экономической науки, анализируются характер и структура знания,
функционирующего в сфере прикладной науки, опыт современной организации этой
сферы (глава 19); исследуется характер влияния людей, усвоивших эти теоретические
конструкции (на примере гарвардской и чикагской школ), на процессы принятия решений
и формирование экономической политики (глава 2); анализируются уроки социальноэкономического прогнозирования в странах Запада в 1960-70-х гг. (глава 3); излагается
обобщение опыта французской школы "теории регуляции" (глава 4); проводится анализ
противоречивой эволюции фигуры эксперта в условиях углубляющегося разделения
научного труда (глава 510).
Ключевой задачей авторов, по их мнению, является преодоление устаревшего
стереотипа "теоретико-центризма" "в профессиональном самосознании экономистовисследователей"11. Переосмысление реальной роли и значения прикладной компоненты
экономического знания как основы "искусства экономики", по мнению авторов, может и
должно иметь самые серьёзные практические последствия для экономического
образования, планирования и организации экономических исследований. Рассуждения,
обобщающие основные идеи монографии, в основном, содержатся в первой главе.
Так, что же такое "искусство" экономики? Разграничение политической экономии
на "науку" (science) и "искусство" (art)12 впервые в относительно развитой форме было
выполнено Дж.С. Миллем13, причем искусство им охарактеризовалось как "набор правил
поведения, руководство к действию"14. Автор главы верно отмечает, что "… исторически
экономика как искусство предшествовала экономике как науке. … В эпоху Дж.С. Милля
теоретизация экономики как отрасли знания прошла только свой первый этап15." Причем
сам Дж.С. Милль, разграничив положения абстрактной политэкономии (в версии
Д. Рикардо) и "ремесла" экономистов-практиков, решал проблему смягчения критики
политэкономической теории по вопросу применения ее выводов для экономической
политики того времени, спасению классической политэкономии как эталона
экономической теории16. В первой главе достаточно подробно (с. 13-24) рассматривается
развитие этой идеи у Дж.С. Милля, описываются различные классификации
экономической науки: от К. Менгера17 и Л. Вальраса18 до Д.Н. Кейнса19.
8
См. ссылку в: Экономика как искусство: … С. 5.
Первая глава основывается и дополняет ряд идей, которые уже ранее публиковались автором. См.: Ананьин
О.И. Структура экономико-теоретического знания: методологический анализ. Ин-т экономики РАН. – М.:
Наука, 2005. С. 153-157, 198-207. Далее цитируется в формате: Ананьин О.И. Структура экономикотеоретического знания: …
10
Переработанный вариант главы был опубликован автором также в "Вопросах экономики": Кошовец О.Б.
Особенности экспертного знания в России (на примере становления российского Форсайта) // Вопросы
экономики. 2007, № 11, с. 25-44.
11
Экономика как искусство: … С. 7-8.
12
Возможно, что термин "Art", исходя из контекстов его применения в XVIII-XIX вв., лучше переводить как
"мастерство" или даже "ремесло", т.к. в русском языке "искусство" в большинстве случаев понимается как
реализация художественных образов, способ выражения или сопереживания эмоций и т.д., что плохо
соотносится с содержанием прикладных экономических знаний.
13
Милль Д.С. Основания политической экономии. М.: Прогресс, 1980.
14
Экономика как искусство:… С. 11.
15
Экономика как искусство:… С. 11.
16
Экономика как искусство:… С. 11-13.
17
Менгер К. Исследования о методах социальных наук и политической экономии в особенности. СПб. 1894
(1883).
18
Вальрас Л. Элементы чистой политической экономии, или теория общественного богатства. М.:
Экономика, 2000 (1874).
19
Кейнс Д.Невиль. Предмет и метод политической экономии. М. 1899 (1891).
9
4
Так по К. Менгеру наука о хозяйстве делится на:
1. Политическую экономию, которая, в свою очередь, подразделяется на
теоретическую национальную экономию и практические науки. На третьем уровне
классификации теоретическая национальная экономия делится на "точное направление" и
"эмпирическое направление", а практические науки на народно-хозяйственную политику
и учение об отдельном хозяйстве20. На четвертом уровне - учение об отдельном хозяйстве
делится, в свою очередь, на финансовую науку и учение о частном хозяйстве.
2. Исторические науки, которые, в свою очередь, подразделяются на статистику
народного хозяйства и историю народного хозяйства.
Классификации Л. Вальраса и Д.Н. Кейнса не столь сложные.
У Л. Вальраса политическая экономия делится на:
1. Чистую политическую экономию (теорию общественного богатства); б)
социальную экономию (теорию распределения богатства).
2. Прикладную политическую экономию (теорию организации индустрии в рамках
разделения труда).
У Д.Н. Кейнса политическая экономия делится на:
1. Науку политэкономии, которая, в свою очередь, подразделяется на позитивную и
нормативную (этика политэкономии) науки. На третьем уровне классификации
позитивная наука делится на абстрактную и конкретную теории. Конкретная теория, в
свою очередь, включает в себя индуктивную конкретную науку (прямые обобщения
опыта) и дедуктивную конкретную науку (дополнительные допущения, которые
"приспособляются к особым условиям отдельных случаев"21).
2. Искусство политэкономии (прикладная экономика), которая далее не
классифицируется.
В качестве замечания к исторической части первой главы можно отметить
незавершенность историко-методологического анализа классиков политэкономии
(Дж.С. Милля и др.). Эта незавершенность выражается в отсутствии:
1. Четко реконструированных критериев применения классиками политэкономии
логико-гносеологических операций деления (оснований деления) и объединении
(оснований объединения), необходимых для создания классификаций предмета науки.
2. Реконструкции и фиксации единого основания классификации теоретического и
практического экономического знания. Отсутствие единого основания создает
возможность того, что Дж.С. Милль и Д.Н. Кейнс говорят о содержательно разных слоях
теоретического и практического экономического знания ("искусства" экономики). Ведь,
если какой-либо ученый повторяет и заимствует определенные термины, то это отнюдь не
означает, что он при этом наследует ту же традицию в методологическом и
онтологическом смысле22.
20
Следует заметить, что в немецкой экономической литературе XIX в. в отличие от большинства
современных текстов содержание понятия "хозяйство" (Wirtschaft) не всегда эквивалентно содержанию
понятия "экономика" (Ökonomik). У авторов немецкой исторической школы (например, у Г. Шмоллера)
"хозяйство" употребляется в более широком контексте, чем экономика (исторически существовали
натуральное и меновое хозяйство, не сводимые к экономике). У К. Маркса деление еще более четкое:
хозяйство – это исторически материнская общественная объективация, представляющая сферу
воспроизводства материально-вещественных условий человеческой жизни, а экономика возникает на базе
хозяйственных отношений, объективируя сферу воспроизводства стоимости, возможном при расширении
общественного производства материально-вещественных условий. Исторически возникновение экономики
возможно только при регулярном воспроизводстве излишков (прибавочного продукта рабов, например, при
античном способе производства), а также с возникновением мировых денег, как универсальных средств
учета (а также функций счета и пересчета количества продуктов из натуральной формы в денежную) и
фиксации форм стоимости, в т. ч. и для уплаты пошлин и сборов.
21
Кейнс Д. Невиль. Предмет и метод политической экономии. М. 1899 (1891). С. 111.
22
Сравним, например: "Теоретическая наука о народном хозяйстве имеет своей задачей исследование общей
сущности и общей связи народнохозяйственных явлений, а не только анализ народнохозяйственных
понятий и извлечение вытекающих из этого анализа заключений". (Менгер К. Исследования о методах
5
3. Историко-методологического анализа социально-экономических условий
исследуемой "дискуссии о методе". В качестве некоторого эталона такого анализа можно
упомянуть историческую реконструкцию тем же автором идей Г. Торнтона23, в которой
реконструкция идей самого Г. Торнтона сопровождается исследованием реальных
экономических условий денежно-кредитного обращения в Великобритании конца XVIII –
первой трети XIX века. Возможно, конечно, что именно сверхсжатое описание идей
классиков политэкономии по проблеме соотнесения теоретического и практического
экономического знания не позволили автору полностью изложить свой материал. Однако
отсутствие содержательных исторических связей24 приводит к формальному описанию, а
тогда история, в свою очередь, выглядит как внешняя теоретическая конструкция к
излагаемому материалу.
Было бы интересно продолжить исследование в данном направлении, получив в
результате, например, сводную таблицу, где в едином эпистемологическом
"пространстве" были бы представлены различные компоненты теорий анализируемых
авторов (онтологические, эпистемологические и методологические определенности,
концепты и конструкции и пр.). В этом случае, их можно будет сравнить с единых
методологических позиций и, возможно, получить нетривиальные выводы по генезису
теоретического и прикладного экономического знания и их взаимоотношений.
Существенной проблемой в этом случае станет проведение такой историко-культурной
реконструкции, в рамках которой искомые компоненты анализируемых понятий и других
теоретических конструктов должны выводиться "естественно-культурным" образом. Подругому говоря, в рамках определенного исторического периода и конкретной культуры
(в т. ч. и культуры конкретного исследователя и его научной школы) нужно выделять
ходы мысли исследователя как "разрешенные", так и логически возможные, но не
совершенные ученым из-за "запрета" данной культуры25. Трудность здесь состоит в
системном воссоздании основных компонентов тогдашней научной практики.
После исторического анализа в первой главе проведен систематический анализ
прикладного экономического знания. Автор отталкивается от определения Департамента
прикладной экономики при Кембриджском университете, который понятие "прикладная
экономика" определяет как: "сведéние воедино экономической теории, измерений и
методов статистического и эконометрического анализа, а также интерпретации такой
аналитической работы в целях объяснения экономических явлений и содействия
экономической политике"26. Автор справедливо критикует эту дефиницию за
неоправданное расширение границ объема понятия "прикладная экономика", что
приводит к многозначности его содержания. Фактически к прикладной экономике относят
весьма разнородные типы исследований (с. 30): "диагностику" реальных национальных
социальных наук и политической экономии в особенности. СПб. 1894 (1883). С. 4) с позицией Л. Вальраса,
который относил "чистую политэкономию" к физико-математическим наукам, признавая, что описание
"рынков, наилучшим образом организованных с точки зрения конкуренции…[является гипотезой – И.Ф.]…
подобно тому, как в механике допускается существование машины без трения", а они "… строят a priori
конструкции своих теорем и их доказательств", адресуясь к опыту "не для того, чтобы подтвердить, а
чтобы применить свои выводы". (Вальрас Л. Элементы чистой политической экономии, или теория
общественного богатства. М.: Экономика, 2000 (1874). С. 1, 30) (курсив мой – И.Ф.). Цит. по: Бейтон А. и
др. 25 ключевых книг по экономике. Пер. с француз. – Челябинск: Изд. "Урал Лтд.", 1999. С. 209-212 и
Ананьин О.И. Структура экономико-теоретического знания: … С. 155.
23
Ананьин О.И. Структура экономико-теоретического знания: … С. 57-75.
24
Понятие "история" является многозначным теоретическим конструктом. В данном эссе история
рассматривается как "история-реальность" (а не как "текст", "знание" и пр.). Подробнее см.: Савельева И.М.,
Полетаев А.В. Знание о прошлом: теория и история. В 2 т. – СПб: Наука, 2003. Т.1: Конструирование
прошлого. – 2003. С. 11-16.
25
См.: Романов В.Н. Историческое развитие культуры: психолого-типологический аспект. – М.: Издатель
Савин С.А., 2003.
26
Begg I. and Henry B. 1998. Introduction // Begg I. and Henry B.(eds). Applied Economics and Public Policy.
DAE occasional paper: no. 63. Cambridge: Cambridge University Press, р. 4. Цит. по: Экономика как
искусство:… С. 30.
6
экономик и их секторов и отраслей; прогнозирование социально-экономических
процессов; разработка экономико-политических стратегий и программ, вариантов
реформирования экономических институтов (институциональный "дизайн").
Автор главы предлагает (с. 32-35) в качестве критерия разделения теоретического и
прикладного экономического знания целеполагание и рассматривает прикладное
исследование как деятельность по достижению целей (задаваемых либо самим
экономистом, либо из вне), а не постижение истины как в теоретическом исследовании27.
Здесь возникает проблема сокращения субъективного произвола в постановке научных
задач.
В связи с вышеизложенным в эссе хотелось бы более подробно остановиться на
одной из ключевых проблем, затрагиваемых в монографии: критерии различения
теоретического и прикладного экономического знания и, связанных с этим проблем
научности и истинности прикладного экономического знания.
Авторы монографии справедливо полагают, что процесс получения прикладного
знания должен отличаться по целям от теоретического, для которого стандартно
декларируется постижение истины28. Можно согласиться с тем, что реальные цели
большинства прикладных экономических исследований носят вненаучный (более точно
вне экономико-теоретический) характер и включены в более широкий контекст. Автору
эссе в рамках различных проектов приходилось работать не только с экономистами и
другими представителями общественных наук (политологами, социологами и юристами),
но и с гуманитариями (историками и философами), а также с людьми с базовым физикоматематическим или техническим образованием. Поэтому этот тезис во многом
подтверждается его личным опытом.
Реальной проблемой исследований, проводимых разнородным коллективом,
является согласование сильно отличающихся как по парадигмальным, так и по
практическим основаниям представлений ученых об окружающей действительности, а,
следовательно, и по методам и способам постановки задач исследования, а также о
средствах и способах их решения (вплоть до специального обучения персонала по
использованию таких специальных средств). Отдельной проблемой является работа с
промежуточными результатами работы исполнителей (например, текстом отчета НИР),
когда выясняется, что ученый написал совсем не то, что от него требуется по условиям
задачи, а то, что ему, в конечном итоге, интересно и представляется правильным. Кроме
того, ученому практически всегда трудно остановиться в исследовании и закончить
работу в поставленные сроки. Схожая проблема согласования предполагаемых
результатов исследования с заказчиком, у которого свое представление о целях проекта, и
которые могут сильно меняться после ознакомления с результатами НИР. В результате
возникает необходимость переинтерпретации полученных результатов, чтобы убедить
заказчика в том, что поставленные цели были достигнуты.
Попытки осмысления результатов прикладного исследования - получения новых
знаний (о прогнозируемой ситуации, осуществимости различных вариантов стратегии
развития фирмы, региона и пр.) показывают, что их характерные особенности
27
"… задача оперативного прикладного исследователя – найти наилучший маршрут к заранее заданной
цели. … Если же цель имеет более общий характер и/или допускаются разные критерии отбора средств …,
то прикладное исследование неизбежно приобретает комплексный междисциплинарный характер. …С этим
связана потребность в исследованиях, обеспечивающих процессы целеполагания, которые, соответственно,
можно назвать стратегическими прикладными исследованиями. Экономика как искусство:… С. 34. Такое
представление явно связано с рядом идей Г.Щедровицкого. Щедровицкий Г.П. Методологический смысл
оппозиции натуралистического и системо-деятельностного подходов // Избранные труды. М.: Школа
культурной политики, 1995. http://www.mmk-documentum.ru/archive/index_html?page=22.
28
".. Идеал и цель научного познания – постижение истины, сущностных свойств реальности. Прикладное
исследование не имеет и не может иметь такой цели. Его задача – создать проект новой реальности.
Поэтому главный критерий оценки результатов прикладного исследования – их реализуемость". Экономика
как искусство:… С. 37 (курсив мой – И.Ф.).
7
эклектичность и несистемность. Сокрытие плохой совместимости различных частей
отчета по результатам прикладного исследования, как правило, решается сокращением и
переформулировкой отдельных частей текста (почти любой соискатель знает, что
диссертация выигрывает от вычеркивания).
Но нельзя, на мой взгляд, утверждать, что только теоретик ставит целью
достижение истины. Вполне реальными целями (часто доминирующими) современного
ученого при теоретическом исследовании является достижение результатов, имеющих
вполне институциональное значение: написание и оформление в соответствии с
принятыми канонами статей, получение грантов, защита диссертаций, получение
научного, педагогического или академического звания, участие в совещаниях,
конференциях, комиссиях, редколлегиях и ученых советах, неформальных посиделках и
т. д. Объем в некотором смысле истинных знаний об экономической действительности в
таких исследованиях, конечно, увеличивается, но реальными проблемами здесь является
как воспроизводимость нового знания29, так и обоснование того, а что же является
истинным в новой концепции или теории (или в ее новом разделе).
Не вдаваясь в многовековые дискуссии по проблемам истинности знания, тем не
менее, попробую зафиксировать свою позицию. Истинность некоторого фрагмента знания
(высказывания, теории) традиционно определяется через его соответствие вещи (объекту),
о которой(ом) это знание. Соглашаясь с такой абстрактной дефиницией, попробуем ее
конкретизировать. Что же такое "знание", его "объект" и их "соответствие" (т. е.
"корреспонденция" от лат. correspono)?
В самом общем виде под "знанием" в традиции, приписываемой еще Аристотелю,
понимается "правильное представление" о чем-либо. В рамках этой традиции возникает
понимание о том, что знать нечто (ремесло, язык, обряд и пр.) неразрывно связано с
умением практиковать, пользоваться, воспроизводить это нечто. Иначе говоря, "знание"
неотделимо от схемы совместной деятельности и общения (коммуникации) между
индивидами, являясь функцией человеческой активности ("человека" в родовом смысле, а
не индивидуальном). Этот подход, представленный сегодня социологическими и
прагматистскими эпистемологиями, сочетает в себе элементы теорий корреспонденции и
когеренции. В таком понимании знание - это акт представления30 субъекта о чем-либо,
фиксируемый в схемах деятельности и создающий одну из основ для определенных форм
практики, включая языковую. Акт, создающий и/или воспроизводящий знание, всегда
есть: а) событие в действительности, б) производится и/или воспроизводится
индивидом/коллективом. Из того, что представление, будучи актом субъекта, обладает
относительной самостоятельностью в отношении к объекту этого представления
следует, что: 1) воспроизводство самостоятельности знания требует фиксации
представления в специфических типах практики (как минимум в специальных схемах
действий и языке); 2) самостоятельность знания создает основу того, что оно может быть
истинным или ложным (а научное знание в идеале должно быть только истинным). При
таком представлении знание всегда продукт некоторой практики (интегральной
совокупности форм деятельности в определённой предметной области), причем с
необходимостью изначально групповых (совместных) действий и интериоризируемых31 в
процессе онтогенеза (в психологическом смысле) индивидом.
29
Это способствует процессам увеличения фрагментарности экономических теорий, тенденции сведения
их экономико-математическим моделям, увеличения мелкотемности научных публикаций и т.д.
Характерными здесь является факт снижения цитируемости (в том числе и полного их прекращения через
несколько лет) научных статей, опубликованных даже в престижных экономических журналах. См. ссылку
в: Ананьин О.И. Структура экономико-теоретического знания: … С. 162.
30
Представление (в психологическом смысле) — это процесс мысленного воссоздания образов объектов и
их взаимодействий, которые в данный момент времени не воздействуют на органы чувств субъекта.
31
Интериоризация (от лат. interior - внутренний) в общем виде - это формирование внутренних структур
человеческой психики благодаря усвоению структур внешней общественной деятельности. Здесь
"интериоризация" используется в значении, используемом советским психологом П.Я. Гальпериным.
8
Одной из главных функций знания в таком понимании является различение
определенностей познаваемого предмета. Это связано с созданием гносеологических и
эпистемологических средств (включая и введение особой терминологии), которые дают
возможность в ходе некоторой деятельности различать строение сложного предмета.
Новое знание дает возможность более точно "улавливать" (в ходе развития предметнопрактической деятельности) более "тонкие" структуры уже известного объекта (процесса)
в мире или "открыть" "новые" объекты мира, которые до этого "не ощущались" менее
развитыми практиками и не включались в устойчиво воспроизводимый в рамках
определенной культуры "свод" знаний. Здесь важно подчеркнуть, что при проверке на
истинность не мысль (утверждение, вывод и пр.) непосредственно сопоставляется со
своим объектом знания, а мысль согласовывается с определенным набором практик,
"включающих" исследователя в мир, отождествляемого, например, с экономической
реальностью. На практике, если какое-либо утверждение (идея) не вызывает у
исследователя диссонанса с уже сформированным у него "чувством предмета"32, то он
принимает эту мысль и считает ее истинной. Отметим, что такое чувство практически
никогда не бывает полностью сформировано с самого начала исследования специальной
предметной области. Напротив, исследователи сначала всегда пытаются применить
средства, уже разработанные для иных предметных областей. Первичное освоение
исследователем/коллективом предметной области происходит в виде знакомства с ее
феноменами и сопутствующего формирования интуиций понимания типичных объектов
(фактов33), с которыми корреспондирует выделенная область непосредственной данности.
В таком понимании под чувством предмета экономики можно понимать специально
сформированную в ходе практики активную способность индивида входить в контакт с
экономической реальностью. Понятно, что при этом истина принципиально не может
быть абсолютной (вневременной и нелокальной), т. к. ее установление сильно зависит как
от исторически определённых условий и средств (объективных и субъективных),
применяемых при ее получении, так и системы взаимодействий (ее изменения и развития)
того фрагмента действительности, с которым соотносится представление.
Большинство
вышеприведенных
рассуждений
характеризуют
уровень
индивидуального познания, традиционно называемый гносеологическим. На этом уровне
знания фиксируются в форме субъективных пониманий, интуиций, представлений,
различений, отождествлений и т. д., а основными параметрами существования знания на
этом уровне являются субъективная переживаемость и очевидность как самого знания,
так и его соответствия объекту (гносеологическая истинность). Однако общепринято, что
в науке знания всегда представлены в виде определенных систем знания, из чего следует,
что отдельные понятия, утверждения, выводы и т. д., входящие в ту или иную концепцию
или теорию, должны быть согласованы и взаимоувязаны между собой, а содержание такой
системы знаний будет богаче, чем содержание всех компонентов знания, входящих в неё.
Взаимосогласование эмпирических и теоретических конструктов, входящих в теорию,
традиционно проводится логическими средствами. Логически истинным признается
заключение, выведенное из истинных посылок по определенным правилам, но истинность
32
О чувстве предмета или чувстве реальности пишут многие авторы. См., например, Математика и
опыт. М.: Изд-во МГУ, 2003.
33
В экономической действительности фиксируются только события, локализуемые процессами
воспроизводства взаимодействующих общественных субъектов и объектов. Факт – это одна из сторон
события (его подструктура), выделяемого субъектом как значимое для него в рамках своей позиции. Т. е.
факт - событие, установленное с точки зрения некоторой концепции. А знаковая форма фиксации (картина,
текст и пр.) этого события может быть различна. В зависимости от позиции субъект может выделять
различные стороны результатов всего многообразия событий, а, следовательно, и различные факты (см.,
например, Флек Л. Возникновение и развитие научного факта. – М.: Идея-Пресс, 1999). Возможность
занятия позиции, которая позволила бы учесть максимально возможный объем фактов, зависит от степени
универсализации предметно-практической деятельности индивида и степени включенности его в формы
деятельности общественных субъектов.
9
правил вывода требует независимого основания: в данном случае она "зиждется на
авторитете данной логической системы в целом"34. Следовательно, дополнительной
внелогической (т. е. предметной) проверке должны быть подвергнуты как основания
научного знания, так и его выводы. На этом уровне знания фиксируются в форме понятий,
утверждений, рассуждений, описаний, выводов и т.д. Они преобразуются в компоненты
систем знаний, приобретая форму интерсубъективных представлений. Этот уровень
знания в современных философских номинациях носит название эпистемологического.
Можно полагать, что основными параметрами существования знания на этом уровне
являются истинность и логическая форма (в интерсубъективных формах).
Здесь существенным является и то, что классическая картезианская оппозиция
"объект-субъект", предполагающая независимость индивида от природы, для
экономических (общественных) наук изначально малоприменима. Для фиксации
общественных определенностей,
которые принципиально локальны
как в
пространственном, так и временном аспектах, в исследовании требуется замена этой
оппозиции на существенно более сложный, постоянно возобновляемый цикл: ""объект(ы)в-мире" → практика → общественный субъект → преобразованная практика →
"объект(ы)-в-мире" → трансформированная практика → преобразованный общественный
субъект → и т. д.". Такой цикл постоянно возобновляемой "включенности" индивида в
мир и воссоздает онтологические определенности, ответственные за структуры
гносеологического и эпистемологического уровней знания35.
При этом появляется проблема онтологической и эпистемологической
стабильности теоретического знания как из-за изменения объекта исследования в
историческом и хозяйственно-географическом аспектах, так и вследствие собственного
развития теории. Рассмотрение этой проблемы выходит далеко за границы эссе, хотя ниже
и будет рассмотрена схема метода, позволяющего частично элиминировать эту проблему.
А здесь надо обозначить подход к решению таких вопросов: каким же образом
обосновывается научность внутри эпистемологического уровня, как определить
научность используемых понятий, не выходя за границы науки? Выдвинем гипотезу, что
научные знания тем и отличаются от других типов знания (обыденных, религиозных и
пр.), что в ходе их воспроизводства объективируются структуры как научного метода, так
и структуры обоснования метода36, а правильное (регламентированное) применение
научных методов и приводит к получению результатов, признаваемых истинными в
определенной научной школе. И здесь мы подходим к проблеме, а какие же методы
применимы к общественным наукам (в т. ч. и к экономике), с помощью которых можно
обосновывать истинность научных понятий?
В монографии в качестве одного из вариантов ответа предложена реконструкция
позиции неокантианца Г. Риккерта (1863-1936 гг.), который сделал попытку найти
внутренний (отличный от формально-логического) для науки критерий научности
понятий в науках о культуре37. Попробуем более подробно разобраться в этом вопросе,
рассматривая при этом также некоторые дополнительные определенности, которые
34
См. словарную ст. Истина // Новая философская энциклопедия. Ин-т философии РАН. В 4 т. Под ред.
В.С.Степина. Т.2. М.: "Мысль" - 2001. С. 169. Заметим, что такова стандартная интерпретация
семантической концепции истинности А.Тарского. Однако важно, что логика (как универсальное средство
проверки семантической истинности) не работает в области как собственных, так и внелогических
оснований – в области определения аксиом, установления базовых определений и выбора правил вывода.
35
Понятно, что уже после завершения исследования и превращения знания в текст, изложение основных
результатов исследования возможно только в рамках принятых стандартов. А сам способ изложения (в силу
дискурсивности и линейности текста) потребует описания в виде чистых форм взаимодействий, что
существенно упрощает представление о предмете.
36
Чусов А.В. Обоснование математики: логическая норма или предметно-конструктивная реальность. – В
коллективной монографии: Философия науки: исторические эпохи и теоретические методы. Воронеж,
Издательско-полиграфический центр ВГУ, 2006. С. 175-230.
37
Экономика как искусство: … С. 36, 40-41. См. также: Ананьин О.И. Структура экономико-теоретического
знания: … С. 200-202.
10
касаются предположенной им онтологии38. Г. Риккерт поставил своей главной задачей
борьбу с "натурализмом" как универсальной методологической парадигмой, образцом для
которой служит естественнонаучная форма познания39. Подчеркнем, что Риккерт исходил
из решения чисто гносеологической проблемы, абстрагируясь от онтологических
следствий её решения. Критика методологической зависимости наук о культуре от
естественнонаучной модели науки основывается у Г. Риккерта на неприятии кантовского
понятия "закономерности" [Gesetzmäßigkeit], понимаемого как всеобщность и
выступающего в качестве "конститутивной обосновывающей действительность
категории"40. Из позиции И. Канта следует, что научным рассмотрение, например,
результатов человеческой деятельности может быть лишь с точки зрения всеобщности,
т. е. только то знание, которое имеет целью нахождение законов41. Но тогда результаты
исследований, например, историков (с т. зр. идеалов естественнонаучного знания) не
является научными, т. к. из знания о единичных (индивидуальных) событиях невозможно
индуктивное выведение знания в форме закона. Ведь закономерность "естественно"
связывается с повторяемостью природных явлений, о которых в чисто описательной
истории не могло быть и речи.
Эту трудность Риккерт и пытается решить, развивая идею своего учителя
В. Виндельбанда (1848-1915 гг.), который предложил различать науки не по предмету, а
по методу, разделив их на номотетические и идиографические. Результат применения
номотетического (генерализующего) метода, применяемого в естественных науках –
теоретическое выражение упорядоченности эмпирического многообразия на основе
общего закона. Направленность же идиографического (индивидуализирующего) метода
вытекает из основной цели исторических наук - познания индивидуального в его
однократности и уникальности42. Заметим, что выделяя исторические дисциплины по
принципу идиографизма, Г. Риккерт относил к их числу не только историю общества, но и
историю природы ("естественную историю"). Т. е. теоретико-методологическая граница
была проведена первоначально не между номотетическим естествознанием, с одной
стороны, и идиографизмом гуманитарного знания — с другой, а внутри науки, взятой как
целое: не в зависимости от онтологической определенности ее предмета, а в связи со
своеобразием метода. Стремясь сохранить при этом основополагающий принцип единства
научного знания, Риккерт подчеркивал одинаковую применимость обоих методов, как в
"математическом естествознании", так и в "исторических науках" в широком смысле43.
38
При реконструкции позиции Г. Риккерта использовалась работа: Кошовец О.Б. Неокантианская программа
обоснования специфики социокультурного познания и природа экономических понятий. М.: Ин-т
экономики РАН (в печати).
39
"… Я занимался теорией научного образования понятий с тех пор как начал работать над своей
докторской диссертацией "К учению об определениях" [Zur Lehre von der Definition (1888)]. Уже я тогда
оспаривал мысль о неком естественнонаучном универсальном методе и пытался показать, насколько пуста
та доктрина, согласно которой общие элементы вещей тождественны с существенными признаками
понятий." Риккерт Г. Границы естественнонаучного образования понятий. Логическое введение в
исторические науки. СПб.: 1997. С. 5.
40
Риккерт Г. Введение в трансцендентальную философию. Предмет познания. Киев: 1904. С. 25-26, 229.
См. также Риккерт Г. Два пути теории познания // Новые идеи в философии. СПб.: 1908. С. 25.
41
"Естествоиспытатель…стремится от констатации частного случая перейти к пониманию общей связи; для
него отдельный объект наблюдения не имеет научной ценности – он имеет…значение типа, лишенного
индивидуальных черт, которые интересны не как характеристики уникальной целостности этого объекта, а
как выражение общей закономерности, объединяющий данный объект с множеством других". История
теоретической социологии. [Сост. Ю.Н.Давыдов]. Т. 2. М.: 1998. С. 274 (курсив мой – И.Ф.).
42
Сам Риккерт неоднократно отмечал, что цель его учения об идиографическом методе есть обоснование
научного статуса наук о культуре, равно как и обоснование научности самого метода, отвечающего тем же
требованиям, что и номотетический. Риккерт Г. Введение в трансцендентальную философию. Предмет
познания. Киев: 1904. С. 136-137.
43
См. словарную ст. Идиографический метод. // Новая философская энциклопедия. Ин-т философии РАН. В
4 т. Под ред. В.С.Степина. Т.2. М.: "Мысль" - 2001. С. 83-84.
11
Однако как доказать общезначимость выделяемого таким способом единичного и
неповторимого объекта? Почему именно это конкретное событие имеет существенное
значение для исторической науки? По-другому говоря, как в процессе такого познания
необходимо отделить существенное событие от несущественного, сузить (а лучше
полностью элиминировать) произвол субъекта44? Эту проблему Г. Риккерт пытается
решить с помощью процедуры, которую он назвал "отнесением к ценности". Для него
ценность есть условие любой целесообразной деятельности, а в познании ценность
выступает как оценка45 и отражает определенную направленность воли познающего.
Понятая так ценность, побуждающая выносить суждение относительно чего-либо, носит у
Риккерта принципиально непсихологический характер, т. е. не носит субъективный
характер. Ценностный эталон выступает критерием существенного, значимого, ведь "если
от объекта отнять всякую ценность, то он…станет частью простой природы"46. В этом
заключается
принципиальное
отличие
индивидуализирующего
метода
от
генерализирующего: он связывает объект с ценностью, при том таким образом, что она ни
с каким иным объектом не может находиться в такой же связи47. Заметим, из
вышеизложенного вытекает, что у Г. Риккерта исследуемый объект не имеет
собственной самостоятельной ценности, т. е. процедура "отнесения к ценности"
фактически является по отношению к нему внешней метаструктурой, с помощью
которой ученый индивидуализируют объект.
Однако, как же придать объективность самой процедуре "отнесения к ценности"?
Г. Риккерт был вынужден принять положение о том, что в рамках этой процедуры
ценность выступает в качестве универсальной цели человеческого поведения48. А это, по
сути, означает, что ценность приобретает эталонный характер (лишается конкретных
исторических черт) и абсолютизируется (выступает внешней конструкцией к целям и
интересам конкретного индивида) и, в конечном счете, становиться трансцендентальной
категорией.
Но на практике обнаруживалось, что ученый не может включиться в процесс
исторического познания без практических оценок, равно как и воздерживаться от них в
ходе исследования. Эту сложность признавал и сам Риккерт49. Это и подвигло, на мой
взгляд, его на принятие (в интерпретации некоторых исследователей50) примата
"практического" (т. е. этически ориентированного) разума перед "чистым" (т. е.
теоретическим)51.
Таким
образом,
в
построениях
Риккерта
обнаруживается
дуализм
гносеологического субъекта, который:
44
"… Мне стало ясно, что всегда оказывается необходимой определенная цель, которой руководятся при
отличении существенных признаков от несущественных, и что задача учения о методах состоит в том,
чтобы разобраться в разнородности этих целей … и выработки надлежащего отношения к этому их
многообразию". Риккерт Г. Границы естественнонаучного образования понятий. Логическое введение в
исторические науки. СПб.: 1997. С. 55. (курсив мой – И.Ф.). См., также Риккерт Г. Науки о природе и науки
о культуре. М.: "Республика", 1998. С. 90.
45
Там же, с. 94.
46
Там же, с. 55.
47
Риккерт Г. Введение в трансцендентальную философию. Предмет познания. Киев: 1904. С. 49-51.
48
"… индивидуальный объект, выделенный среди бесконечного множества других объектов … получает
свою общезначимость, не теряя при этом своей уникальности и неповторимости, лишь потому, что он
выбран именно в свете определенных общезначимых ценностей – как имеющий определенный смысл".
История теоретической социологии. [Сост. Ю.Н.Давыдов]. Т. 2. М.: 1998. С. 280 (курсив мой – И.Ф.).
49
Риккерт Г. Введение в трансцендентальную философию. Предмет познания. Киев: 1904. С. 62-63.
50
См., например, Burger T. Max Beber's Theory of Concept Formation: History, Laws, and Ideal Types. Durham.
Duke University Press, 1976; Ананьин О.И. Структура экономико-теоретического знания: … С. 201-202.
51
Примат практического разума для Риккерта означает, что "последний базис всякого знания есть совесть".
Риккерт Г. Философия жизни. Киев. 1998. С. 156.
12
1. Внеположен миру и обладает взглядом с точки зрения вечности, а содержанием
его "сознания" являются общезначимые универсальные ценности (трансцендентального
субъекта – гаранта их объективности).
2. Обязательно имеет практические человеческие (этические) ценности.
Следовательно, возникает потребность в "сопряжении" трансцендентальных
ценностей с практическим человеческим существованием, иначе они утрачивают свою
содержательную определенность и свое значение долженствования в отношении человека,
а это, в свою очередь, ведет к их релятивизации.
Таким образом, Г. Риккерту так и не удалось найти единого внутреннего основания
(критерия) научности понятий в исторических науках (науках о культуре), т. е.
поставленная задача в гносеологической плоскости так и не была решена. Что же
позитивного для нас в анализе Г. Риккерта? Он установил, что в ходе изучения
общественных (исторических) процессов невозможно полностью "отстроиться" от
ценностей культуры самих ученых. По факту, ценность для индивида/коллектива
непосредственно проявляется в актуальной связи с направленностью воли познающего и
феноменологически представляет собой "желаемое должного" (А.В. Чусов), а также то,
что является необходимым условием воспроизводства хозяйствующего субъекта
(впоследствии и индивида) и осознается им как необходимый и непосредственный
предмет обыденной жизни52. А желание (интерес) исследователя всегда связано с
конкретной типологизацией общественной практики, куда включен индивид.
Вышеприведенная реконструкция позиции Г. Риккерта позволяет сформулировать
гипотезу о том, под трансцендентальной ценностью он фактически пытался (в
превращенной форме) эксплицировать реально существующие в каждой научной
традиции (школе), но часто неявно выраженные ценности. Эти ценности для конкретного
ученого выступают как "квазиобъективные" цели. Ученый, в действительности, вынужден
под них "подстраиваться", принимать как "само собой разумеющееся" метатеоретические
условия, иначе результаты его деятельности не будут восприниматься ученым
сообществом как научные. Но трансцендентальная установка неокантианцев в силу ее
ориентации на абсолютное знание одновременно оказалась условием абсолютизации этих
ценностей.
Но, поскольку проблема научности понятий, получаемых в исторических науках,
все же осталась, попробуем наметить ее решение. Для этого придется онтологизировать
проблему, и предложить другое основание поставленной задачи. Оттолкнуться нужно от
позиции К. Маркса, который также не принимает всеобщность кантовского понятия
закономерности, но у него другое решение проблемы, т. к. в его системе "единичное" и
"всеобщее" не являются парными противоположными категориями как у И. Канта или у
Г.В.Ф. Гегеля. Конкретный объект (неважно природный или общественный)
рассматривается К. Марксом как нечто самоактивное, т. е. имеющее собственную
субстанциональность
и,
следовательно,
относительную
самостоятельность
существования. Более того, объект никогда не существует отдельно, вне условий и связей
мира, в котором он образовался и существует. Поэтому реальная непосредственная
данность объекта субъекту (предметная определенность) соединяет в себе и
"единичность" и "общее". "Чистая" единичность и "чистая" всеобщность появляются и
существуют только в логическом универсуме, в котором можно мысленно "обрубить"
реально существующие связи "объекта-в-мире"53. Представление о том, что
52
См. "Раздел II. Теоретические основания концепции экономико-технологического механизма ускоренного
развития НВТС (историко-методологический аспект)" - Фролов И. Э. Концепция экономикотехнологического механизма ускоренного развития наукоёмкого, высокотехнологичного сектора экономики
и её теоретические основы // Концепции. № 1. 2007. С. 29 - 57. http://www.ecfor.ru/pdf.php?id=pub/frol01.
53
В работах К. Маркса можно найти многочисленные места, из которых видна структура взаимодействия
объекта с условиями мира, в который он включен. Например, "Предпосылки, с которых мы начинаем, — не
произвольны…; это — действительные предпосылки, от которых можно отвлечься только в воображении.
Это — действительные индивиды, их деятельность и материальные условия их жизни, как те, которые они
13
"всеобщность" является неотменимой характеристикой закона, вытекает из
некритической универсализации структур логического универсума при использовании их
для объяснения результатов взаимодействий действительного мира.
Развивая эту позицию, можно полагать, что существенное в истории (в т. ч. и
истории экономики) это то, что оставило явно фиксируемые (материальным образом)
"следы" в настоящем, т. е. результаты этого события должны существовать. Поэтому
объект истории как науки не события прошлого, которых уже нет, а их следствия в
настоящем. Существенность реальных событий, их значимость и ценность для
исследователя определяется во многом не произвольно, а по масштабам следствий
(результатов) этих событий в настоящем. А это непосредственно связано с
деятельностью людей, а не интерпретаций уже совершенных событий, т. е. в истории
остаются только существенные поступки коллективов и отдельных людей. Как заметил
герой книги "Гадкие лебеди" "… общество изменяют не литературой, а реформами или
пулеметами, а сейчас еще и наукой…" (А. и Б. Стругацкие). Можно выразиться еще
жестче: "История пишется не пером и чернилами, но мечом и кровью" (О. Бисмарк).
При такой постановке вопроса на практике можно, в основном, элиминировать
проблему, возникающую у неокантианцев: субъективность критерия выделения
единичного. Критерием становится исторический результат, "следы" которого
представлены на уровне настоящего, и который нельзя игнорировать. Понятно, что
полностью "отстроиться" исследователю от ценностей собственной культуры (в т. ч. и
научной школы) принципиально невозможно, что сохраняет историчность и
субъективность анализа, но существенно уменьшает его произвольность.
Попутно заметим также, что сомнительной является и интерпретация К. Маркса, который якобы
предполагает "… возможность различных интерпретаций одной и той же реальности, в зависимости от
классовой заинтересованности в том или ином сценарии развития событий… базируется предпосылке
линейности исторического развития…" и как "…интерпретации конкретных ситуаций…" сводятся "… к
выбору между прогрессивным… и … реакционным …54". Однако, во-первых, утверждение о том, что
система К. Маркса предполагает "линейность исторического развития" представляется неверным в
принципе, т. к. это противоречит его методу, а в некоторых случаях и прямо противоречит его текстам55.
Как раз наоборот, исторический процесс у К. Маркса принципиально нелинеен и не предопределен56, иначе,
зачем необходимо создавать рабочую партию, если все равно победит коммунизм? Во-вторых, проблема
различных интерпретаций одной и той же реальности в его системе не стоит как научная проблема. Дело в
том, что сам Маркс предполагал содержательное единство теории, если она научна 57. Это связано со
спецификой применением диалектического метода, согласно которому процесс познания является не
находят уже готовыми, так и те, которые созданы их собственной деятельностью" (курсив мой. — И.Ф.)
(Маркс К., Энгельс Ф. Немецкая идеология // Соч. Т. 3. С. 18).
54
Экономика как искусство:… С. 40.
55
См.: в частности, знаменитые наброски письма К. Маркса к В. Засулич от 8 марта 1881 г. Маркс К. и
Энгельс Ф. Соч. Т. 19. С. 401 - 420.
56
Нелинейность исторического развития у К. Маркса возникает из его отрицания возможности
беспредпосылочного движения, что принципиально отличает от концепции Г.В.Ф. Гегеля. Заметим, что
поэтому в концепции Маркса нет истории человеческого общества в целом, хотя так часто неверно его
трактуют. У него существуют только локальные истории конкретных общественных объективаций (сфер
деятельности), а общая история возникает только как результат их взаимодействия, если образуется новое
органическое целое. Но, в его концепции общественные объективации принципиально не замкнуты как
целое, а представляют собой, по сути, "становящиеся целостности" и поэтому не полностью
самостоятельны. Следовательно, они всегда предполагают сеть взаимодействий в историческом времени как
между собой, так и с предполагаемыми "внешними мирами", которые могут не фиксироваться из-за
исторической ограниченности человеческой практики. Результаты прошлых взаимодействий объектов
(объективаций) сохраняются как "следы" в настоящих взаимодействиях, а результаты взаимодействий с
необходимостью проявятся в будущих взаимодействиях. Множественность таких взаимообусловливающих,
взаимоопосредующих и взаимопредполагающих друг друга взаимодействий и обеспечивает нелинейность
исторического развития любой объективация. Подробнее см.: Чусов А.В., Фролов И.Э. Об онтологической
подструктуре диалектического метода (очерк развития) // Сб. Философские проблемы экономической науки.
Институт экономики РАН, 2009, с. 59-133.
57
См., например, Мареев С.Н. Принцип системности и диалектика // В кн. Принципы материалистической
диалектики как теории познания. М.: 1984. С. 89-131.
14
логическим движением, а построением теории согласно ее предмету, который конкретен как "единство
многообразного"58. Иначе говоря, результат исследования определяется не раз и навсегда заданной
абстрактной логикой развертывания теории, а выявленными в процессе исследования формами и ходом
исторического развития конкретной объективации. Исследование заканчивается при достижении
современного состояния общественной объективации, поэтому результат единственный, хотя степень
конкретизации предметной области существенно зависит от развития теоретических и методологических
средств. Поскольку результаты исторического исследования и степень развития теоретических и
методологических средств в методе Маркса взаимнообуславливают друг друга, то отсюда вытекает
требование периодического возобновления исследования, как в случае существенных изменений объекта
исследования (т. е. исторического развития реальных экономик), так и существенного развития
теоретических и методологических средств. Вопрос же о множественности интерпретаций результатов
теории у К. Маркса относится не к сфере науки, а к такой форме общественного сознания как идеология. А
это уже проблема конкретных представителей классов, которые вольны продуцировать в т. ч. и иллюзорные
(ложные) знания в своей повседневной практике, но не проблема политической экономии.
Заметим также, что в системе К. Маркса экономическое знание должно быть совместимо с
общественным сознанием экономических классов (всех трех, а не только наемных работников). Этот
компонент необходим, чтобы теоретическое знание входило в повседневную практику социальных групп59,
иначе оно не будет воспроизводиться и применяться. Заметим, что здесь Маркс, с одной стороны наследует
утопические взгляды классиков Просвещения, но освоение теоретического знания у него в отличие от
взглядов ученых и философов XVIII в. должно происходить не путем образования (просвещения) населения,
а путем революционной практики. Поэтому, знание у К. Маркса является одной из предпосылок осознанной
деятельности, но самим руководством к действию является не наука, а революционная деятельность
(которая только знанием не является!).
А как на практике конституируются научные понятия? Ученый еще до
исследования реальности с ней взаимодействует, хотя бы на уровне повседневной
практики. Иначе говоря, еще до "отбора" значимых признаков понятия, у него
складывается совокупность действий с выбранным фрагментом объективной реальности.
Причем схемы действий, средства (в т. ч. и технические) и условия научной деятельности
во многом предопределены для исследователя уже сложившимися до него традициями
научной школы, в которой он работает. Только после достижения результата, когда
подобное различение зафиксировано и у исследователя возникло чувство завершенности
практических операций, тогда и возникает потребность в описании, первичном
обобщении и включении полученных данных в уже существующий корпус научного
знания. Поэтому формирование научных понятий никогда не происходит только на
основе общих признаков, а, прежде всего, на основе действий по различению
эмпирически фиксируемых определенностей изучаемых объектов (событий, процессов и
пр.). На этапах осмысления (рефлексии) над полученными результатами практики
(наблюдения, эксперимента и т. д.) и их описания исследователь и пытается придать им
форму, согласно принятым в его научной школе стандартам. Это, в свою очередь, и
предполагает операции абстрагирования, идеализации, выявления общих признаков,
соотнесения их с уже известными классами теоретических объектов и т. д.60. Заметим, что
представление о формирование понятий "на основе общих признаков", вероятно, вытекает
из практики работы со словарными формами понятий, организованных на основе
логической, а не предметной структуры знания61.
Почему же нельзя полностью согласиться с утверждением автора монографии, что
прикладное исследование не может иметь целью "постижение истины, сущностных
свойств реальности", а только проектирует "новую реальность"62? Дело в том, что
58
"…Конкретное потому конкретно, что оно есть синтез многих определений, следовательно, единство
многообразного…". (курсив мой – И.Ф.) Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 12. С. 727.
59
В рамках развития марксизма у А. Грамши в качестве такой общественной группы выступает
интеллигенция, а у В.И. Ленина – авангард рабочего класса – социал-демократическая рабочая партия.
60
Для упрощения изложения здесь не затрагивается малоисследованная проблема анализа соотношения
гносеологических средств индивидуального субъекта с эпистемологическими средствами коллективного
субъекта, в который он с необходимостью включен на уровнях деятельности.
61
О логической и предметных (субстратных) структурах понятия и обоснования см., например,
Никитин Е.П. Природа обоснования (субстратный анализ). М.: 1981.
62
Экономика как искусство: … С. 37.
15
признание результатов исследования принципиально возможно только в случае
относительной самостоятельности этого "чего-либо", а, следовательно, его
воспроизводимости. Прикладное исследование не будет иметь устойчивый,
воспроизводимый результат, если после его завершения полученные знания не будут
иметь собственную самостоятельность, хотя бы в опыте исследователя. Поэтому
корпус прикладных знаний, полученных в прикладном исследовании (в т. ч. и "новая
реальность"), будет как минимум частично истинным, иначе невозможно его
воспроизведение. А почему только частично истинным? Дело в том, что рефлексировать
(в т. ч. и сохранять в памяти) над получаемым во время практических действий знанием и
одномоментно действовать невозможно (об этом знает каждый боксер!). Следовательно,
при фиксации знания в общезначимых формах оно сохранит только то, что соответствует
уже существующим до этого выработанным формам знания (от повседневного и до
теоретического). Поэтому полученное первичное предметное знание содержит не только
онтологические определенности, коррелирующие со структурами объектного мира, но
множество других объективированных структур общественного субъекта (коллектива
ученых). Дальнейшая его теоретизация придает ему не только устойчивые формы
(онаучивает), но и позволяет его универсализировать, а также развивать самостоятельно,
вне непосредственной связи с первичным предметным знанием. Такое научное знание
воспроизводится, в основном, в рамках уже теоретических практик и, следовательно,
другой научной повседневности. Здесь можно вернуться к проблеме адекватности
методов, применяемых для научных исследований экономической реальности.
Какой же метод адекватен для экономических исследований? Не претендуя на полноту изложения,
попробуем изложить его основные моменты и идеальную схему применения, которую можно выделить в
качестве наиболее релевантной из известных мне экономических исследований. Метод, если вспомнить его
стандартное понимание, рассматривается как путь к истине63. В нем должны фиксироваться отношения и
связи, которые исследователи устанавливают: в мире, в системах знаний о мире, а также в собственных
позициях относительно к обеим указанным сферам действий общественного субъекта. Специфическое
содержание метода состоит в структурах практик действующего и познающего субъекта с предметом и
объектом, которые в различных методах формируются по-разному.
Применение любого метода предполагает существование: 1) онтологических структур предмета, в
котором осуществляется методическое движение познания; 2) специфических для данной предметной
области гносеологических и эпистемологических соотношений между: а) исследованием, б)
промежуточными результатами познания предмета и в) критериями завершения исследования и способом
интеграции его результатов в уже существующую систему знаний, т. е. получения и признания результата
отдельного исследования как истинного, окончательного для данного исследования и совместимого с ранее
полученными истинами. С таких позиций, метод – это специфическая форма организации практики
(включая обособившиеся мыслительные действия) исследователя по преобразованию через ряд этапов
первичных данных и предшествующих знаний в новую, специфически типологизированную форму знания о
заранее определенной (предшествующей и сопутствующей применению метода предметно-практической
деятельности коллектива исследователей) области (фрагмента) действительного мира. Метод как минимум
предполагает: 1) предопределенный тип результата применения метода; 2) предопределенные типы
общественных практик, в рамках которых возможна методологическая деятельность; 3) особый тип
субъектной позиции исследователя. Результаты применения метода обязательно имеют две
взаимосвязанные стороны: 1) более развитую форму предметного знания об объекте исследования
(отличной от первичной данности), фиксируемую в определенных практиках (объективация метода); 2)
специфический, формируемый в процессе неоднократного использования метода, тип исследователя
(субъективация метода). Кроме того, результаты применения метода становятся для других ученых частью
более развитого предмета (предметной областью) и новой данностью. Структурно метод состоит из
методических регулятивов и способов переходов между ними, среди которых как минимум надо выделять
63
Подробнее см.: Чусов А.В. Четыре лекции о методе: Учебно-методическое пособие. – М.: Макс Пресс,
2009. С. 15-18, 35-38, 53-54, 68-72.
16
методологические категории и принципы, начало метода, предметную логику64 развертывания и тип
результата применения метода65.
Демаркация между методологией исторического познания экономики и методологией
экономической науки заключается в том, что историк, реконструируя "прошлое" экономических
взаимодействий, практически всегда может завершить исследование, "оставаясь" в выбранной им
исторической эпохе, лишь переинтерпретируя содержание и связи событий той эпохи в зависимости от
целей исследования и общепринятых идеологем и научных стандартов современности. Экономист же,
изучая определенности генезиса возникновения и формирования экономических объективаций (например,
деньги, капитал и пр.), должен завершить исследование настоящим временем и настоящей хозяйственногеографической локальностью, фиксируя, в конечном итоге, именно те типы взаимодействий, которые
воспроизводятся "здесь-и-сейчас", включенные пусть и в преобразованном виде в другие целостности, по
сравнению с историческими моментами своего возникновения.
Для выбора начала метода экономической науки критическим может стать конвенциональное
соглашение о том, в какую эпоху и в каком регионе (стране) общественное явление принимается за
развитую (классическую) форму, т. е. пространственно-временную локализацию хода исторических
изменений, закончивших образование некоторой устойчиво (т.е. расширенно) воспроизводящейся
"становящейся целостности". Такая устойчиво воспроизводящаяся "целостность" стремится развиться до
целого (т.е. общественной системы), создавая при этом собственную локальную историю. Это,
соответственно, порождает, фиксируемые исследователем, закономерности исследуемой общественной
объективации. Закономерность в таком аспекте - это фиксируемые исследователем результаты
взаимодействий
системообразующих
связей,
воспроизводящих "материнскую"
общественную
объективацию, с другими объективациями.
Еще раз подчеркнем, что методологические регулятивы тесно связаны с экспликацией и
устоявшимся воспроизводством специфических форм практик, приносящих некоторый результат в ходе
познавательных процедур, претендующих на "разрешенную" в научной школе истинность, а также
обеспечивающих устойчивое воспроизводство "мест" коллективов исследователей (в частном случае
институализированных позиций), в рамках некоторой традиции. Метод – всегда полностью не осознается
исследователем, т.к. в нем присутствуют дополнительные структуры и ходы мысли, предобусловленные
историческими и социокультурными условиями для каждого конкретного исследователя. Реконструкция и
воспроизводство метода возможно лишь в условиях последовательной научной традиции, которая вбирает в
себя только отдельные (хотя и связанные между собой) компоненты реального метода основателя школы,
"разрешенные" для конкретной исторической эпохи. Развитие метода возможно, как в силу появления
новых (либо актуализации старых) общественных потребностей, так и собственного развития научной
школы, сообразно предметной логики объекта исследования. Ряд возможных направлений метода
оказывается под "запретом", как в силу конкретных историко-культурных особенностей предметного
знания, так и степени развития объекта исследования.
Итак, идеальная схема (предметная логика развертывания) базового метода исследований наиболее
общих экономических объективаций (сфер деятельности) состоит в последовательном проведении ряда
взаимосвязанных этапов исследований: 1) историко-критического этапа; 2) историко-систематического
этапа; 3) теоретико-концептуализирующего этапа:
1. На этом этапе исходным пунктом исследования становится: 1) налично данный набор первичных
данных об экономической реальности, фиксируемых с помощью уже сформированного у исследователя
повседневного66 научного знания (т.к. индивид уже взрослый человек) и наличного уровня уже частично
упорядоченного специализированного знания об изучаемом предмете науки на данном историческом этапе;
2) наличный набор повседневных и специализированных научных практик исследователя, сформированных
в ходе многократного взаимодействия с реальными объективациями в нашем случае экономической
действительности. Все вышеупомянутые наборы и есть "реально конкретное", предобусловленное для
каждого конкретного исследователя. Типичной проблемой начала познания действительности является
способ перехода из набора первичных данных в начало метода. Разные методы по-разному переводят один и
тот же набор первичных данных в начало методологического движения и, следовательно, получают разные
начала.
Для описываемой методологической парадигмы основным на данном этапе становится историкокритическая сторона применяемого метода, в которой исследуются признанные в научном сообществе
64
Предметная логика может пониматься субстратно как система указаний на реальную структуру
методических действий и их результатов. Чусов А.В. Начала предметного анализа методов (на примере
метода Ф.Бэкона): Учебно-методическое пособие. – М.: Макс Пресс, 2009. С.4.
65
Более подробно о структурных особенностях метода см. Чусов А.В., Фролов И.Э. Об онтологической
подструктуре диалектического метода (очерк развития) // Сб. Философские проблемы экономической науки.
Институт экономики РАН, 2009, с. 59-133.
66
Категория "повседневность" или "повседневная жизнь" [Alltäglichkeit или Alltagsleben] здесь используется
в смысле Д. Лукача. Лукач Д. Своеобразие эстетического. Т.1. - М.: 1985. С. 7, 53-62.
17
классические труды исторической эпохи, которую исследователь (например, в силу традиции) выбирает в
качестве базовой. В ходе критического анализа, с одной стороны выявляются как сильные, так и слабые и
малообоснованные понятийные и категориальные отношения в текстах предшествующих классиков, а, с
другой, реконструируются действительные экономические определенности той же эпохи. Подчеркнем, что
хотя данность для исследователя представлена в виде текстов в широком смысле этого слова, но целью
исследования является именно реконструкция экономических определенностей.
Основной проблемой здесь является то, что в классической форме общественные объективации
непосредственно уже во многом "непрозрачны" для научных средств индивида, всегда занимающего
локальную позицию. Иначе говоря, исследователь одномоментно не может "увидеть" как все цепочки
взаимодействий отдельных "компонентов" анализируемой целостности, так и не способен охватить
воспроизводство "целостности" как единой (транслокальной) объективации. Но данные цепочки
взаимодействий становятся "видимыми" в период их формирования. Из этого и возникает необходимость в
ретроспективном исследовании.
В рамках историко-критического анализа используются как техники феноменологического анализа
"редукция", "деструкция", так и диалектические техники "непосредственного" и "опосредованного",
"полагания" и "предполагания". Все эти техники представляют собой методологические регулятивы. Они
создают конкретную структуру общих научных операций анализа и синтеза. Применение методологических
регулятивов позволяет определить "слабые" (т.е. не действительные) связи в текстах классиков. Все эти
связи являются коррелятами действительных взаимодействий, которые надо исследовать по отдельности.
На этой фазе историко-критического исследования необходимо выявлять все более простые общественные
отношения ("реальные абстракции" – термин К. Маркса), но не в логическом смысле, а в историкометодологическом. С каждым шагом исследования приходиться "опускаться вниз", в направлении обратном
ходу исторического развития, пытаясь определить начало возникновения той объективации, чью историю
мы исследуем. Границами исследуемого предмета здесь являются исторический момент, предпосылки и
условия действительного возникновения новой объективации. Результатом ретроспективного историкокритического анализа станет нахождение общих предпосылок, которые создали некоторую исторически
зафиксированную реальную ситуацию. Понятно, что эти предпосылки пусть опосредованно, может быть
частично, но должны соотноситься с условиями воспроизводства объективации в настоящем времени.
Выявление в истории действительных предпосылок возникновения (начало самостоятельности)
исследуемой объективации становится поворотным пунктом исследования. Здесь важно, что во время этого
этапа исследования начальные абстрактные дефиниции экономических взаимодействий конкретизируются –
в идеале достигая реальных определений (фиксирующих многократно воспроизводящиеся типы
взаимодействий объектов действительности)67.
Таким образом, ключевым методологическим принципом, обеспечивающим "поворот" в
исследовании является определение начала устойчивого воспроизводства новой сферы деятельности. В
пункте "поворота" завершается историко-критический этап применения метода.
2. Полученная совокупность понятий, категорий, рассуждений и др. теоретических и эмпирических
конструктов, воссоздающих начальные взаимодействия устойчивого воспроизводства новой сферы
деятельности, становится новым исходным пунктом (новой данностью) уже для второго этапа применения
метода: исследования развивающейся общественной объективации (историко-систематический этап). В
этом пункте объективно совпадают историческое начало реальной объективации (т.е. ее самая примитивная
праформа) и фиксируемые исследователем наиболее простейшие взаимодействия (отношения), которые
являются пределом расчленения исследуемого предмета (простейшими абстракциями). Попутно заметим,
что это и есть пункт единства диалектико-логического и исторического, начало метода "восхождения от
абстрактного к конкретному" (К. Маркс).
На втором этапе применения метода исследователь двигается "вверх", по ходу исторического
развития, фиксируя и анализируя трансформацию выработанных теоретических и эмпирических
конструктов, вследствие развития объекта исследования. При этом на каждом новом шаге "восхождения от
абстрактного к конкретному" полученные теоретические и эмпирические конструкты и определенности
должны снова перепроверяться и видоизменяться в соответствии с конкретными историческими этапами
развития исследуемой общественной объективации во взаимодействии (а не по отдельности, как на первом
этапе) с другими объективациями. Верификация полученных результатов должна осуществляться путем
моделирования конкретных исторических ситуаций, совместимых с исторически зафиксированными
реальными событиями. Существенным здесь становится применение метода историко-культурного анализа
67
Заметим, что у большинства исследователей, в силу специфики усвоенных в ВУЗах дисциплинарных
знаний, не возникает потребности в конкретизации абстрактных определений, т. к. они вполне могут
успешно применяться на теоретическом уровне. Что же касается их использования на практике, то
исследователи, как правило, либо не замечают онтологической и эпистемологической "несовместимости"
разных понятий, т. к. им не приходится претворять результаты теории в жизнь, либо явно или неявно
подменяют точные значения понятий метафорами.
18
– реконструкции "потенциального текста культуры" (В. Романов)68. Во время "восхождения" часто
обнаруживаются, что на первом этапе исследования не были с исчерпывающей полнотой проанализированы
многие определенности, существенные для описания реального взаимодействия общественных
объективаций. Тогда возникает потребность новой "петли" в исследованиях: ряд обнаруженных в истории
существенных взаимодействий приходится заново анализировать в рамках возобновляемого историкокритического этапа метода. Возврат к началам найденных объективаций может повторяться многократно,
пока у исследователя не появляется чувство "достаточности" и "прочности" применяемых теоретических и
эмпирических конструкций. Здесь критически важной становится задача выявления: 1) особенностей
развития исследуемой "становящейся целостности" за счет системообразующих связей, которые
предопределяют ход локальной истории общественной объективации; 2) внешних по отношению к
развивающемуся явлению взаимодействий, которые случайны для него, но необходимы с позиции
конституирования общего взаимодействия всей совокупности общественных объективаций, составляющих
объект исследования; 3) внешних, т. е. случайных воздействий на выбранный объект исследования со
стороны других объективаций (ход развития которых не обусловлен выявленными закономерностями), но
исторически случившимися.
Типом результата на историко-систематическом этапе становится описание воспроизводства
общественной объективации в классической форме.
3. Главной задачей теоретико-концептуализирующего этапа применения метода является
систематизированное построение теории, содержание которой относительно устойчиво к качественным
изменениям совокупности общественных объективаций, конституирующих объект теории, на промежутке
времени от выбранного классического периода до современности. На этом этапе проверяется возможность
описания и объяснения с помощью классической системы категорий и понятий форм воспроизводящейся на
современном этапе общественной объективации. Если для описания объяснения новых форм современной
общественной объективации недостаточно сложившегося научного аппарата, то возникает необходимость,
как в развитии теории, так и постановки вопроса о границах ее развития. Развитие теории, в свою очередь,
предполагает как процесс ее формализации, так и появление на ее базе новых концепций, онтологически и
эпистемологически совместимых с исходной теорией классического периода. Более развернуто, это
предполагает развитие двух взаимообусловленных процессов: 1) концептуализации ряда уже существующих
категорий и создания новых концепций (на базе новых понятий); 2) теоретизации развивающихся
концепций, которые могут стать "зародышами" новых теорий69. Если развитие и теоретизация концепций, в
конечном итоге, приводит к созданию новой теории, то возникает задача ее демаркации с классической
теорией, а для адекватного использования "старой" теории возникает задача ее локализации в историческом
и хозяйственно-географическом аспектах. Типом результата на теоретико-концептуализирующем этапе
становится описание воспроизводства общественной объективации в современных формах.
Естественно, что обязательно наступит момент, когда теория себя исчерпывает и возникает
потребность построения новой теории и поиска для неё нового классического периода. Тогда цикл
исследования повторяется, начиная с историко-критического этапа. Понятно также, что для решения
прикладных задач полный цикл исследования не востребован, пока теория сохраняет свою адекватность. В
этих случаях используется локальный набор методологических, конструктивных и др. средств построения
экономических моделей, развитых специально для данной теории и позволяющих гарантированно решать
прикладные задачи. Проверка адекватности использования концепций и теории, на мой взгляд, состоит в
определении условий ее применимости на практике (с учетом приложений), а также в возможности
предсказания теорией событий (а не фактов!), существенных для экономической практики.
68
Суть метода реконструкции "потенциального текста" культуры исходит из того, что индивид,
отвлеченный от окружающей предметной действительности, конкретно определяется в мире наличных
вербальных значений. Он, порождая тексты, начинает создавать свое место (в дискурсе) среди наличных
вербальных значений в качестве местоимения первого лица ауторефлексивных высказываний.
Трансформация содержания общезначимых понятий в предицирующие личность смыслы означает, что все
они прямо или косвенно что-то сказывают о нашем Я, одновременно сказываясь и на наших
индивидуальных возможностях в их конкретной содержательной определенности. Однако область
возможных автопредикаций ограничена. Более того, в разных обществах и разных культурах она имеет свои
конкретные очертания. А в ней всегда в каждом отдельном случае имеется наиболее устойчивая и чаще
всего актуализирующаяся смысловая зона, обеспечивающая относительное единство сообщества. Иными
словами, та или иная система общезначимых понятий имеет свою особую содержательную специфику,
присущую именно данной культуре в данную историческую эпоху. См., подробнее: Романов В.Н.
Историческое развитие культуры: психолого-типологический аспект. – М.: Издатель Савин С.А., 2003.
69
Различение функций теории и концепции см.: "Раздел II. Теоретические основания концепции экономикотехнологического механизма ускоренного развития НВТС (историко-методологический аспект)" –
Фролов И. Э. Концепция экономико-технологического механизма ускоренного развития наукоёмкого,
высокотехнологичного сектора экономики и её теоретические основы // Концепции. № 1. 2007. С. 29 - 57.
http://www.ecfor.ru/pdf.php?id=pub/frol01.
19
Возникает вопрос, а почему теоретическое знание становится самостоятельным
типом знания? Можно предположить, что сама форма теоретического знания позволяет
добавлять множество идеализированных теоретических конструктов, необходимых для
пополнения и замыкания ее предметной области70. Такое замыкание порождает ее
целостность, что и позволяет создавать новые теоретические конструкции, остающиеся
"внутри" созданной предметной области (взаимосогласованные с предшествующими
понятиями). А это и формирует основу для кумуляции научного знания. В свою очередь,
относительная самостоятельность предметной области теории создает условия для
восприятия ее исследователем-теоретиком непосредственно как первичной научной
реальности, которая и выступает для него как "объективный мир". Это и делает
теоретическое знание автономным, т. е. имеющим собственные законы, по которым
можно выводить множество логически непротиворечивых следствий, предсказывать
новые факты и пр. Но это также означает, что когда знания оформляются в теорию, то в
ней объективируются структуры общественных субъектов, связанных уже с "чистой"
научной деятельностью, а не с другими общественными практиками, о которых
говорилось выше. Поэтому научное знание реально никогда не может непосредственно
применятся в исследованиях, связанных с изменениями объектного мира71 (в нашем
случае экономической действительности), т. е. его нельзя обратно "рекомбинировать к
прикладной задаче". Обязательно нужен слой опосредующих знаний, роль которого и
выполняют прикладные экономические знания, автономно существующие по отношению
как к непосредственным практическим знаниям, возникающим в момент какой-либо
деятельности, так и к теоретическим знаниям.
***
В заключении сформулируем некоторые выводы:
1. Надо различать исторически по-разному возникающие корпуса теоретического,
эмпирического и прикладного знания. Генезис науки показывает, что научное
теоретическое знание возникает исторически неравномерно в разных областях знания из
корпуса практических типов знаний (а также схоластических, религиозных и др.), но на
определенном этапе приобретает самостоятельность благодаря объективации
специфических форм практики и объективации первых научных методов. При этом
возникает первичная теоретизация и систематизация знания. После объективации и
институализации науки как сферы деятельности (примерно вторая половина XVIII –
первая треть XIX в.) возникает обратный процесс: теория начинает активно осваивать
практические формы знания, создавая подчиненный ей эмпирический слой научных
знаний. Практические формы знания также трансформируются: для обоснования
результатов стали использоваться определенным образом преобразованные теоретические
конструкции, хотя и отличные от "чистой" теории. Это привело к новому синтезу - часть
практических знаний трансформировались в прикладные знания, хотя связанные с
теорией, но и порождающие другой тип теоретизации, относительно самостоятельный к
базовой теории.
2. При таком понимании результаты развития науки как сферы деятельности
требуют признать самостоятельность, а, следовательно, и наличие собственных законов
развития как теоретического, так и прикладного знания. Разделение и автономность
теоретического и прикладного экономического знания проистекает из:
 разных "объектов" познания, а, следовательно, и типов данностей, из
которых исходят практик и теоретик, что связано с разными предпосылками
70
В качестве примера можно привести необходимость введения такого идеализированного конструкта как
пустое множество (не имеющего прямой эмпирической интерпретации), без которого невозможно
замыкание теории множеств.
71
Собственно этот факт и служит действительной предпосылкой автономного существования инженерных
знаний по отношению к естественным наукам.
20
и условиями их деятельности. Соответственно, практик не может
игнорировать все существенные для его проекта действительные
предпосылки и условия;
 внетеоретического (т. е. внешнего к таким ценностям науки как постижение
истины и получение научного статуса) целеполагания задач прикладного
исследования;
 слабой разделенности в прикладных исследованиях методических и
методологических средств от практических действий, наличие множества
параметров и оценок, принимаемых экспертным путем.
3. В прикладных исследованиях методологические средства слабо отделены от
практических действий, множество параметров и оценок принимаются экспертным путем.
Результат решения конкретной прикладной задачи порождает новые конкретные знания,
которые не фиксируются в привычных для науки формах. Только теоретизация (может
быть, частичная) этого результата, связанная с определенной научной школой, оставляет
его в науке.
Из вышеизложенного вытекает необходимость тесного взаимодействия ученых
обеих областей экономического знания. Результаты такого тесного взаимодействия в
долгосрочной перспективе, возможно, приведут к новому синтезу экономического знания
и воссозданию на единой методологической и теоретической основе новой "большой"
экономической теории.
Сокращенный вариант эссе опубликован в ж. Вопросы экономики, № 12,
2009 г., с. 72-82
Аннотация
В статье анализируются методологические аспекты некоторых проблем,
возникающих при использовании положений экономической теории в прикладных
экономических исследованиях. Результаты анализа показывают, что теоретические знания
не могут непосредственно применяться в прикладных исследованиях, обязательно нужен
слой опосредующих знаний, роль которых и выполняют прикладные экономические
знания. Автономность теоретического и прикладного экономического знания проистекает
из разных типов данностей и разных типов практики теоретика и прикладника.
Ключевые слова: теоретическое и практическое знание, истинность, критерий
научности понятия, экономическая действительность, практика, воспроизводство,
объективация.
I. Frolov
Reflection on economic theory using in applied social and economical studies
Author considers some methodological problems of using economic theory principles in applied
social and economical studies. The results reveal that it's impossible to use theoretical
conceptions and principles directly in applied studies – to make that we need to produce
mediated layer of knowledge that is applied knowledge itself. Theoretical and applied knowledge
self-sufficiency arises from different type of entity and different types of practice.
Keywords: theoretical knowledge, applied knowledge, validity, economic reality, scientific
character of notion criteria, practice, reproduction, objectification.