Я НЕ СЧИТАЮ ПРОТИВОРАКЕТНУЮ ОБОРОНУ ПРОБЛЕМОЙ

Андерс Фог Расмуссен:
«Я НЕ СЧИТАЮ ПРОТИВОРАКЕТНУЮ ОБОРОНУ ПРОБЛЕМОЙ —
Я СЧИТАЮ ЕЕ САМОЙ БОЛЬШОЙ ВОЗМОЖНОСТЬЮ,
КОГДА-ЛИБО ОТКРЫВАВШЕЙСЯ ПЕРЕД НАМИ»
ФОГ РАСМУССЕН: Нет, никакого противоречия здесь нет. Необходимо помнить о
том, что каждое принимаемое НАТО решение основано на консенсусе среди всех
28 государств-членов, так что, по определению, каждое решение НАТО поддерживается каждым государством — членом организации.
Главы государств и правительств стран НАТО обсудили и определили роль Североатлантического союза на нашей встрече в верхах в Лиссабоне в ноябре 2010 г. и изложили
ее в нашей новой Стратегической концепции. Как и прежде, главное предназначение
НАТО — гарантировать свободу и безопасность всех государств-членов с помощью
политических и военных средств.
Но, безусловно, после окончания холодной войны мир очень сильно изменился.
В отличие от прежних, нынешние угрозы безопасности стали более разнообразными
и непредсказуемыми. Так что теперь оборона наших рубежей часто должна начинаться за их пределами и даже в кибернетическом пространстве. Вот почему в Лиссабоне
мы приняли решение о том, что НАТО должна быть способна выполнять три основные
задачи: коллективная оборона всех государств-членов; кризисное регулирование
в ситуациях, которые могут повлиять на безопасность Североатлантического союза;
обеспечение безопасности посредством сотрудничества с соответствующими странами и международными организациями.
ИНДЕКС БЕЗОПАСНОСТИ: Изменилась ли со временем суть членства в Североатлантическом союзе, в частности после принятия новой Стратегической концепции
НАТО в 2010 г. в Лиссабоне? Можно ли говорить об определенном изменении роли
государств — членов Североатлантического союза сегодня по сравнению с НАТО времен холодной войны?
ИНДЕКС БЕЗОПАСНОСТИ № 4 (99), Том 17
11
Ь
В
Р
Е
Т
Н
ИНДЕКС БЕЗОПАСНОСТИ: Как бы вы оценили роль НАТО в современном мире, принимая во внимание преобразование Североатлантического союза после окончания
холодной войны? Во время холодной войны НАТО являлась организацией, отвечавшей
за оборону территории определенного региона. В настоящий момент НАТО занимается такими вопросами, как укрепление демократии, миротворчество и миростроительство в странах, расположенных за географическими пределами членства. Нет ли здесь
противоречия?
И
Андерс Фог Расмуссен, Генеральный секретарь НАТО, в интервью журналу
Индекс Безопасности рассказал о своем видении проблем и перспектив Североатлантического Альянса.
Ю
Как с изменением реалий международных отношений меняется роль НАТО?
Каковы приоритеты Альянса в разрешении региональных проблем, в сотрудничестве с другими организациями? Как видится диалог по ПРО со стороны НАТО?
ФОГ РАСМУССЕН: Суть членства в Североатлантическом союзе не изменилась. Государства присоединяются к НАТО по своему свободному выбору путем подписания
и ратификации Североатлантического договора. Тем самым они берут на себя обязательства по защите свободы всех стран НАТО, а также принципов демократии, индивидуальной свободы и верховенства права. Это было, есть и будет основой НАТО.
Но, конечно же, роль стран НАТО и их вклад претерпевают постоянные изменения, чтобы
соответствовать новым вызовам безопасности, таким как терроризм, пиратство и распространение баллистических ракет. Мир меняется, а вместе с ним меняемся и мы.
ИНДЕКС БЕЗОПАСНОСТИ: Каковы основные аспекты отношений НАТО с региональными организациями по безопасности, прежде всего ОБСЕ и ШОС? Существуют ли
какие-либо возможности для эффективного сотрудничества НАТО с ОДКБ (например,
в Афганистане)?
ФОГ РАСМУССЕН: ОБСЕ является важнейшей составляющей архитектуры безопасности Европы. У этой организации общие с НАТО ценности и цели, и она является блюстителем норм демократии и прав человека. НАТО полностью поддерживает ценную
роль ОБСЕ в посредничестве при урегулировании конфликтов, особенно давнишних,
урегулирование которых будет в столь большой мере способствовать евроатлантической безопасности. Сложившаяся история нашего сотрудничества дает нам основания полагать, что мы и впредь будем вносить вклад в повышение безопасности.
У НАТО нет официальных отношений с Шанхайской организацией сотрудничества
или с Организацией Договора о коллективной безопасности, но существуют широкие связи, партнерские отношения и давняя традиция практического сотрудничества
между нами и многими государствами — членами этих организаций. Сюда относится структура Совета евроатлантического партнерства, который предоставляет НАТО
и 22 странам-партнерам рамки для политического диалога и практического сотрудничества по вопросам, вызывающим общую озабоченность. Например, СЕАП выступил с инициативами в таких областях, как безопасность границ, борьба с терроризмом
и распространением оружия.
Я уверен, что существующее сотрудничество будет и дальше реализовывать свой
потенциал и содействовать укреплению безопасности в регионах, включая Кавказ
и Центральную Азию, что особенно актуально в контексте переходного периода в
Афганистане.
ИНДЕКС БЕЗОПАСНОСТИ: Имеются ли в настоящий момент какие-либо конкретные
планы по выводу войск НАТО из Афганистана? Каким Вам видится будущее Афганистана после этого? Какова Ваша оценка угрозы дестабилизации в соседнем Пакистане
после вывода войск НАТО из Афганистана?
ФОГ РАСМУССЕН: В Афганистане меняется не уровень безопасности, а то, каким
образом обеспечивается безопасность.
В июле афганские войска взяли на себя ведущую роль в обеспечении безопасности
в семи провинциях и округах, в которых проживает одна четверть населения страны.
Это только начало процесса, который мы называем переходным. Я ожидаю, что к концу
года по меньшей мере 40% населения Афганистана будет проживать в районах, в которых за безопасность отвечают сами афганцы. Также идет свои ходом работа по завершению передачи ведущей роли афганцам к концу 2014 г.
В то же время идет строительство вооруженных сил Афганистана. Летом этого года
мы прошли важный рубеж: было подготовлено 300 000 человек личного состава Афганских сил безопасности. Наша цель — увеличить эту цифру почти на 50 000 к концу следующего года. В этом году мы тоже вышли на важный этап: 125 000 личного состава
афганцев было обучено грамоте. Так что мы являемся свидетелями рождения настоящих и внушительных Афганских сил безопасности, представляющих самих афганцев
и защищающих афганский народ.
Таков контекст, в котором принимаются наши решения. Чем больше афганские силы
будут брать на себя ведущую роль, тем больше НАТО и наши партнеры по ИСАФ смо-
12
Я НЕ СЧИТАЮ ПРОТИВОРАКЕТНУЮ ОБОРОНУ ПРОБЛЕМОЙ —
Я СЧИТАЮ ЕЕ САМОЙ БОЛЬШОЙ ВОЗМОЖНОСТЬЮ, КОГДА-ЛИБО ОТКРЫВАВШЕЙСЯ ПЕРЕД НАМИ
ИНДЕКС БЕЗОПАСНОСТИ № 4 (99), Том 17
13
Ю
Ь
В
Р
Е
Т
Н
И
гут играть вспомогательную роль. Это означает, что мы сможем постепенно сократить
свое присутствие в Афганистане, не снижая при этом уровня безопасности.
В то же время я ожидаю, что на встрече в верхах в Чикаго в мае следующего года будет
согласована стратегия по взаимодействию НАТО с Афганистаном после 2014 г. Афганские силы будут играть ведущую роль, но мы не оставим их одних. Все мы хотим, чтобы
Афганистан был сильной и стабильной страной, которая вносит вклад в обеспечение
безопасности во всем регионе. И над этим мы также будем работать.
ИНДЕКС БЕЗОПАСНОСТИ: Есть ли, с Вашей точки зрения, вероятность вмешательства НАТО в ситуацию в некоторых странах Ближнего Востока в случае эскалации
до ливийского масштаба общественного протеста и применения силы национальными
правительствами? В связи с операцией в Ливии уже возникло определенное беспокойство в отношении того, как сокращение оборонных бюджетов в результате экономического спада сказывается на военных силах и средствах Североатлантического союза.
ФОГ РАСМУССЕН: НАТО не вмешивается ни в одно государство. Мы приступили к проведению операции в Ливии на основании мощного мандата, полученного от Совета
Безопасности ООН. Причем речь идет не просто о мандате на создание зоны, запретной для полетов, как иногда говорят, а об историческом призыве к использованию всех
необходимых средств для защиты гражданских лиц от нападений. У нас также была
надежная поддержка региона для защиты ливийского народа. Именно эту задачу
мы и выполнили, в полном соответствии с резолюциями Совета Безопасности ООН
и при полномерном участии наших партнеров из арабского мира, которые знают НАТО
и доверяют ей.
Эти два условия — твердая правовая основа и твердая региональная поддержка —
нигде больше в регионе не применимы. И у НАТО нет намерений вести действия где-то
еще в регионе.
Что касается потенциала, то наша операция Юнифайд Протектор стала очевидным
успехом. Мы приступили к ее проведению через шесть дней после получения мандата — быстрее, чем когда бы то ни было. Мы неукоснительно выполняли мандат ООН,
и не было подтвержденной информации о жертвах среди гражданского населения.
Наоборот, мы спасли бесчисленное множество человеческих жизней и предотвратили
массовые убийства. Мы помогли ливийскому народу встать на путь, ведущий от диктатуры к демократии.
В то же время очевидно, что невозможно было бы провести операцию так, как она была
проведена, не имея уникальных сил и средств, которые могут предоставить лишь США,
таких как средства сбора разведданных, ведения наблюдения и рекогносцировки. Вот
почему я настоятельно призвал другие страны НАТО изучить возможности приобретения этих критически важных потенциалов в будущем. Я не наивный человек и понимаю,
что во времена строгой экономии именно на оборонные бюджеты оказывается огромное давление. Если у нас нет возможности тратить больше, значит, мы должны тратить
их разумнее. Поэтому самый лучший способ приобретения критически важных потенциалов странами НАТО — специализация, расстановка приоритетов и сотрудничество.
Это многонациональное сотрудничество является частью того, что я называю умной
обороной, и это будет одной из основных тем на нашей встрече в верхах в Чикаго.
ИНДЕКС БЕЗОПАСНОСТИ: Совет Россия–НАТО — главный механизм для консультаций и сотрудничества между НАТО и Россией. Чего больше всего ждет Североатлантический союз от Совета? Какие области являются проблематичными и, соответственно,
какие аспекты работы Совета нуждаются в реформе?
ФОГ РАСМУССЕН: Совет Россия–НАТО образует ядро наших отношений. Именно
в нем страны НАТО и Российская Федерация заседают как 29 равноправных партнеров. Именно в нем мы открыто, искренне и регулярно обсуждаем вопросы безопасности. И именно в нем мы стремимся строить поистине стратегическое партнерство,
о создании которого мы договорились на нашей встрече в верхах в Лиссабоне в прошлом году.
За прошедший год послы обсуждали ряд вопросов безопасности, начиная с Афганистана и Ливии и заканчивая сотрудничеством в борьбе с терроризмом и проблемой
пиратства. Мы ведем совместную работу по предотвращению терроризма в небе
над нами, перекрытию потока наркотиков из Афганистана, оказанию помощи в оснащении и учебной подготовке афганских ВВС, а также обнаружению и нейтрализации
террористов-смертников в общественных местах.
Так что итог положительный. Да, есть направления, по которым у нас имеются разногласия, например, территориальная целостность Грузии. Но важно то, что мы готовы
слушать друг друга, дискутировать и сотрудничать.
ИНДЕКС БЕЗОПАСНОСТИ: Как можно охарактеризовать позиции европейских странчленов НАТО в отношении систем европейской противоракетной обороны? Как оценивается в НАТО российская идея секторальной ПРО?
ФОГ РАСМУССЕН: Являясь генеральным секретарем НАТО, я не комментирую позицию отдельных государств. Но согласованная совместная позиция стран НАТО очень
четко изложена в нашем заявлении, принятом по итогам встречи в верхах в Лиссабоне.
Мы все согласились с тем, что баллистические ракеты представляют реальную угрозу.
Мы все согласились с тем, что НАТО нуждается в реальных мерах реагирования. И все
мы также согласились с тем, что необходимо рассмотреть возможности для сотрудничества с Россией.
Вот почему за прошедший после лиссабонского саммита год мы проделали работу по созданию потенциала противоракетной обороны населения, территории и сил
стран НАТО. И вот почему мы приступили к активному обсуждению с Россией вопроса
о наилучшем пути сотрудничества в области ПРО.
Мы с самого начала четко обозначили свое видение: две раздельные системы, у которых одна и та же цель. Система НАТО и российская система, обменивающиеся информацией, что делает их обеих более эффективными. Очевидно, что НАТО не может
и не станет передавать обеспечение своей безопасности на внешний подряд России,
и я слышал от российских официальных лиц, что они тоже не будут передавать обеспечение своей безопасности на внешний подряд НАТО.
Но мы также четко обозначили, что считаем противоракетную оборону ключом к созданию настоящего стратегического партнерства. Сотрудничество в этой сфере окажется лучше любых заявлений: это будет надежным доказательством того, что лучший
способ обеспечения безопасности — совместная работа. Вот чего я хочу добиться
в наших отношениях с Россией. И это будет одним из ключевых вопросов на нашей
повестке дня в предстоящие месяцы.
ИНДЕКС БЕЗОПАСНОСТИ: В своем интервью Индексу Безопасности заместитель
министра обороны Российской Федерации Анатолий Антонов заявил, что, с точки
зрения России, главное препятствие для более конструктивного диалога между НАТО
и Россией — тот факт, что НАТО действует слишком быстро, не давая достаточного
времени и материалов для анализа, необходимых для того, чтобы российская сторона
приняла взвешенное решение. Что, с точки зрения НАТО, является основной проблемой в этих отношениях? Как можно было бы сделать диалог более конструктивным?
ФОГ РАСМУССЕН: Я не считаю противоракетную оборону проблемой — я считаю ее
самой большой возможностью, когда-либо открывавшейся перед нами, для создания
настоящего стратегического партнерства, к которому все мы стремимся.
Конечно, мы должны быть реалистами. И надо учитывать следующий фактор: НАТО
начала рассматривать концепцию противоракетной обороны еще на встрече в верхах в Праге в 2002 г., тогда как обсуждение сотрудничества по ПРО с Россией началось лишь после прошлогодней встречи в верхах в Лиссабоне. Так что неудивительно, что на направлении НАТО нам удалось продвинуться дальше, чем на направлении
НАТО–Россия.
Но суть в том, что противоракетная оборона — это огромная возможность, и все мы это
понимаем. Именно поэтому этот диалог требует времени. Все мы относимся к нему
серьезно. Все мы хотим добиться надлежащего результата. Поэтому все мы внимательно рассматриваем вопросы, возникшие в ходе нашего диалога.
14
Я НЕ СЧИТАЮ ПРОТИВОРАКЕТНУЮ ОБОРОНУ ПРОБЛЕМОЙ —
Я СЧИТАЮ ЕЕ САМОЙ БОЛЬШОЙ ВОЗМОЖНОСТЬЮ, КОГДА-ЛИБО ОТКРЫВАВШЕЙСЯ ПЕРЕД НАМИ