Рец.: Фокин А. Р. Формирование тринитарной доктрины в

Рец.: Фокин А. Р. Формирование тринитарной доктрины в латинской патристике. М., 2014.
Труд А. Р. Фокина является первым в отечественной научной литературе фундаментальным исследованием, в котором представлен исторический путь латинского тринитарного богословия от его истоков (Тертуллиан, Новациан) до
VII–VIII вв. (систематизация латинской богословской мысли в трудах Исидора
Севильского и Беды Достопочтенного). Рецензируемая монография основана
на широком круге источников и учитывает достижения современной западной
научной литературы, однако значение труда А. Р. Фокина не сводится к обобщению уже изученного материала и исследовательских интерпретаций. В нем присутствует оригинальная и достаточно стройная концепция истории латинской
тринитарной мысли.
Начнем анализ данного научного исследования с характеристики особенностей его композиции. В центре внимания А. Р. Фокина находится богословие отдельных латинских отцов, а также ряда греческих церковных мыслителей,
оказавших, по мнению автора, заметное влияние на развитие тринитарного учения на Западе. Богословские взгляды раннехристианских авторов представлены
как догматические системы, при этом большое внимание уделяется богословской терминологии отцов, а также влиянию на патристическое богословие идей
античных философов (в особенности Платона, Аристотеля, стоиков и неоплатоников). А. Р. Фокин, очевидно, не ставит перед собой задачу проследить эволюцию взглядов каждого из отцов Церкви — масштабы исследования этого не
позволяют. В то же время вся книга в целом организована по хронологическому
принципу. Таким образом, А. Р. Фокину удается обозначить общий вектор и выделить этапы развития латинской тринитарной мысли во II–VIII вв.
Процесс эволюции тринитарной доктрины представлен исследователем как
смена богословских парадигм. Доникейский период характеризуется А. Р. Фокиным как эпоха «раннего латинского тринитаризма»1. Важнейшим латинским
церковным мыслителем этого времени был Тертуллиан. Исследователь считает
его богословие «одной из самых успешных попыток раскрыть содержание догмата о Святой Троице» в патристической традиции II–III вв.2 В центре триадологии
Тертуллиана находится идея единства Божественной субстанции и троичности
Лиц, таким образом богослов во многом предвосхищает «основные тенденции
1
Фокин А. Р. Формирование тринитарной доктрины в латинской патристике. М., 2014.
С. 350–351.
2
Там же. С. 671. Ср.: Там же. С. 236.
157
Рецензии
развития христианского тринитаризма в IV веке»3. В то же время неясность в
употреблении понятия «Дух», отождествляемого то с третьим Лицом Троицы, то
с общей для всех Лиц Божественной сущностью, имеет следствием склонность
Тертуллиана и других латинских богословов той эпохи к бинитаризму, т.е. неразличению Бога Сына и Святого Духа4.
В IV в. западный епископат последовательно поддерживает никейское течение. Латинские богословы этого периода, сохраняя верность наследию Тертуллиана, активно развивают в своих трудах учение о единосущии, опираясь при
этом на богословие восточных никейцев (в первую очередь свт. Афанасия Великого, Отцов Каппадокийцев, Дидима Слепца)5. По мнению А. Р. Фокина, в этот
период формируется «греческая тринитарная парадигма»6, основанная на «социальной модели Троицы»7. В богословии свт. Афанасия Великого и Отцов Каппадокийцев Божественная сущность интерпретируется в универсально-родовом
смысле8. При этом Каппадокийцы, проводя четкое различие между терминами «усия» и «ипостась», развивают в своих сочинениях учение, обозначаемое
А. Р. Фокиным как «греческий персонализм» и предполагающее несводимость
Ипостасей друг к другу и к Божественной сущности. Единство Троицы мыслится не только как следствие единосущия Лиц, но и как результат Их совершенного общения, основанного на монархии Бога Отца9. Универсально-родовая трактовка понятия «сущность» и социальная концепция Троицы получают развитие
на латинской почве и находят, по мнению А. Р. Фокина, наиболее полное отражение в творениях свв. Илария Пиктавийского и Амвросия Медиоланского10.
Единство Троицы интерпретируется ими как «теснейшая взаимосвязь и взаимообщение трех совершенных Лиц, обладающих одной силой, волей, действием
и остальными существенными атрибутами Божества»11. В то же время и у свт.
Илария, и у свт. Амвросия уже появляется представление о Святом Духе как о
связующей силе в Троице и, соответственно, учение о Filioque, которое А. Р. Фокин, в отличие от других православных патрологов12, не пытается перетолковать
в приемлемом для восточной традиции ключе13.
Однако фактически одновременно с «греческой тринитарной парадигмой»
на Западе начинает формироваться «латинская тринитарная парадигма», которая вскоре станет господствующей в латинском богословии14. Ее создателями, по
мнению исследователя, были Марий Викторин и Августин15. Специфическими
3
Фокин. Указ. соч. С. 236.
Там же. С. 160–161, 234–235.
5
Там же. С. 351.
6
Там же. С. 238–352.
7
Там же. С. 352.
8
Там же. С. 250, 294.
9
Там же. С. 289, 293.
10
Там же. С. 294.
11
Там же. С. 352.
12
См., например: Ларше Ж.-К. Преподобный Максим Исповедник — посредник между
Востоком и Западом. М., 2004. С. 47–60.
13
Фокин. Указ. соч. С. 314, 338–339, 352.
14
Там же. С. 353–595.
15
Там же. С. 352.
4
158
Фокин А. Р. Формирование тринитарной доктрины в латинской патристике
чертами латинской тринитарной парадигмы были рационализм в интерпретации
троического догмата16, тринитарная онтология — поиски признаков троичности
в тварном мире как отражения троичности Бога17, эссенциализм18, т.е. акцентированное внимание на Божественной сущности, которая интерпретируется не
как универсально-родовое единство, а как нечто «единично-конкретное»19, и
недооценка значения ипостасных различий (Лица Троицы мыслятся как «три
различных внутренних отношения одной и той же единичной Божественной
сущности к самой себе»)20, а также господство психологических аналогий в разъяснении тринитарного догмата: так, Августин рассматривает Отца как Бытие,
Сына как Мышление, а Святого Духа как Их общую Волю или взаимную Любовь21. Отсюда логично вытекает учение об исхождении Святого Духа от Отца
и Сына, развиваемое в творениях Августина. Господство августинизма в латинском богословии последующих веков стало причиной расхождения между
богословскими традициями Запада и Востока, поскольку последний сохранил
верность тринитарному учению Отцов Каппадокийцев. Таким образом, монография А. Р. Фокина убедительно свидетельствует о том, что разделение восточного и западного христианства нельзя рассматривать как результат каких-либо
случайных недоразумений или одной только политической борьбы церковных
центров. Оно уходит корнями в раннехристианскую эпоху и базируется на богословской мысли самых авторитетных для Востока и Запада отцов Церкви22.
Представленная А. Р. Фокиным концепция развития латинского тринитарного богословия, безусловно, заслуживает серьезного научного обсуждения. В рамках настоящей рецензии мы сосредоточимся только на втором этапе развития латинской триадологии, а именно на эпохе арианских споров IV в.
А. Р. Фокин убедительно показывает сходство богословской мысли восточных и
западных никейцев, объясняя этот факт влиянием греческой мысли на латинскую. Причем в качестве эталона греческой мысли исследователь принимает
богословие Великих Каппадокийцев, а важнейшими сторонниками «греческой
парадигмы» в латинском богословии считает, как уже отмечалось, свв. Илария
и Амвросия23. Подобного рода интерпретация вызывает ряд вопросов, которые
требуют дальнейшего обсуждения.
Начнем с хронологических проблем. Свт. Иларий Пиктавийский создал свои
богословские сочинения в 50-е гг. IV в., т.е. еще до появления на исторической
сцене Великих Каппадокийцев. Для его богословия характерны представление о
16
Фокин. Указ. соч. С. 588.
Там же. С. 589.
18
Там же. С. 683.
19
Там же. С. 547.
20
Там же. С. 682–683.
21
Там же. С. 499, 589–591.
22
Там же. С. 686.
23
Там же. С. 674–675. Примечательно, что раздел, посвященный богословию Каппадокийцев, непосредственно предшествует в монографии разделам, посвященным учению свв.
Илария и Амвросия.
17
159
Рецензии
монархии Отца24, универсально-родовая трактовка понятия «сущность»25, а также несвойственное для ряда других никейцев (свт. Афанасия Великого26, свт. Амвросия Медиоланского27) терпимое отношение к евсевианско-оригенистскому
учению о рождении Бога Сына по воле Отца28, характерное также и для свт. Григория Богослова29. Чем объясняется очевидное сходство богословия свт. Илария
и Отцов Каппадокийцев: общими истоками их мысли (но тогда их нужно проследить по источникам)30 или общими богословскими интуициями? Не удается
ли свт. Иларию предвосхитить в своих трудах осуществленный Каппадокийцами
синтез никейского учения о единосущии и восточного богословия ипостасных
отношений? В любом случае под вопросом оказывается основополагающее значение каппадокийского наследия в развитии «греческой тринитарной парадигмы» на Западе.
Богословие свт. Амвросия Медиоланского, несмотря на то что некоторые
исследователи именуют его даже «латинским новоникейцем»31, напротив, демонстрирует существенные отличия как от каппадокийского богословия, так и
от учения свт. Илария. В центре его богословской рефлексии находится единство Божественной сущности32, в то время как ипостасным отношениям он
уделяет мало внимания33. Не развивает он и характерное для Каппадокийцев
учение о монархии Отца34. Понятие persona в его богословии не всегда выступает в качестве эквивалента греч. Çπ½στασις35. Таким образом, на наш взгляд,
24
Фокин. Указ. соч. С. 315–316.
Там же. С. 318.
26
Ath. Or. contr. ar. III. 66.
27
Ambros. De fide. IV. 103.
28
Фокин. Указ. соч. С. 310–311.
29
Greg. Naz. Or. 29. 6.
30
Показательно, что, по мнению исследователя, омиусиане употребляли термин «усия» в
значении первой сущности Аристотеля, т.е. обозначали им «определенное нечто», а не родовое
единство (см.: Фокин. Указ. соч. С. 258). У свт. Афанасия же отсутствовало четкое различение
понятий «сущность» и «ипостась» (см.: Там же. С. 252–253). Рождение Бога Сына святитель
соотносит именно с сущностью, а не с ипостасью Бога Отца (см.: Ath. Or. contr. ar. III. 5).
31
См.: Markschies Ch. Ambrosius von Mailand und die Trinitätstheologie: Kirchen- und theologiegeschichtliche. Studien zu Antiarianismus und Neunizänismus bei Ambrosius und im lateinischen
Westen (364–381 n. Chr.). Tübingen, 1995. S. 197–212.
32
Фокин. Указ. соч. С. 343.
33
См.: Williams D. H. Ambrose of Milan and the End of the Nicene-Arian Conflicts. Oxford,
1995. P. 145.
34
Фокин. Указ. соч. С. 343. См. также: Cantalamessa R. Sant’Ambrogio di fronte ai grandi dibattiti teologici del suo secolo // Ambrosius Episcopus. Milano, 1976. P. 526–530.
35
В тринитарном значении свт. Амвросий использует понятие persona всего пару раз,
противопоставляя его понятию natura. Persona обозначает уникальность каждого из Лиц
Троицы, natura — Их общую сущность (personarum distinctio et naturae unitas; singularitas ad
personam pertinet, unitas ad naturam) (Ambros. De fide. III. 126; V. 46). По мнению Л. Херрманна
и К. Морескини, недоверие свт. Амвросия к термину persona объясняется его стремлением
избежать обвинений в модализме. Л. Херрманн и Р. П. К. Хэнсон справедливо указывают, что
для свт. Амвросия свойственно использовать понятие persona и в совершенно ином значении — для обозначения человеческой природы Христа (точнее, свт. Амвросий объясняет некоторые «уничижительные» высказывания Христа о Себе в Новом Завете тем, что Он говорит
в данном случае как человек, буквально: «от лица человека» — ex persona hominis) (Ambros. De
25
160
Фокин А. Р. Формирование тринитарной доктрины в латинской патристике
достаточно сложно говорить о полной рецепции тринитарного учения Каппадокийцев в богословии свт. Амвросия36. В целом представляется более точным
описывать развитие богословской мысли в IV в. как общий и для восточной, и
для западной части христианского мира процесс формулирования тринитарного догмата, в котором активную роль играли как грекоязычные, так и латиноязычные богословы, а не как период «экспансии» на Запад восточных богословских концепций.
Некоторые существенные для понимания позиции латинских отцов в арианских спорах вопросы остались, к сожалению, не рассмотрены в рецензируемой монографии. А. Р. Фокин игнорирует получившую распространение в
историографии тенденцию интерпретировать исповедание Сердикского собора
343 г.37 как выражение миаипостасной триадологии, возникшей под влиянием
богословия Маркелла Анкирского и нашедшей поддержку у большинства западных никейцев38. Не уделяет исследователь достаточного внимания и проблеме
рецепции богословских взглядов Оригена в латинской и греческой богословской
мысли той эпохи. Исследователь также игнорирует т.н. «латинское арианство»,
обладавшее богатой богословской традицией, несмотря на то, что свт. Амвросий и Августин были вовлечены в активную полемику против западных омиев.
Медиоланский епископ развивал свое тринитарное богословие во многом как
опровержение их богословских идей39.
Отметим также, что, характеризуя богословские течения эпохи арианских
споров, А. Р. Фокин использует не отвечающие ни богословским позициям их
сторонников, ни их самосознанию термины, такие как «полуариане», «умеренные ариане», «крайние ариане»40. Следует отметить, что интерпретация богословских течений IV в. как различных вариантов «арианства», основанная на
некритичном восприятии ересиологических построений никейских авторов,
подвергается справедливой критике в западной историографии, поскольку в реальности богословие представителей всех этих церковных партий не имело ниfide. I. 92; II. 61; V. 114, 124). Moreschini C. Introduzione // Sant’Ambrogio. La fede. Milano; R., 1984.
P. 39–40; Herrmann L. Ambrosius als Trinitätstheologe // Zeitschrift für Kirchengeschichte. 1958.
Vol. 69. S. 204; Hanson R. P. C. The Search for the Christian Doctrine of God. The Arian Controversy,
318–381. L., 2005. P. 671.
36
В этой связи стоит задаться вопросом, не является ли богословие свт. Амвросия связующим звеном между ранним никейским учением о единосущии и позднейшим августиновским
эссенциализмом.
37
Theodoret. Hist. eccl. II. 8.
38
См.: Löhr W. A. Die Entstehung der homöischen und homöusianischen Kirchenparteien:
Studien zur Synodalgeschichte des 4. Jahrhunderts. Bonn, 1986. S. 21–25; Brennecke H. C. Studien
zur Geschichte der Homöer: der Osten bis zum Ende der homöischen Reichskirche. Tübingen, 1988.
S 20–25; Hall S. G. The Creed of Sardica // Studia Patristica. Vol. XIX. Leuven, 1989. P. 173–184.
А. Р. Фокин ограничивается лишь указанием на «более благосклонное» восприятие идей
Маркелла на Западе, чем на Востоке (cм: Фокин. Указ соч. С. 255). Анализируя основные положения исповедания Сердикского собора, исследователь не рассматривает проблему рецепции
данного памятника западным епископатом (см.: Там же. С. 256–258).
39
См.: Захаров Г. Е. Иллирийские церкви в эпоху арианских споров (IV — начало V в.).
М., 2014. С. 227–292.
40
Фокин. Указ. соч. С. 247, 259.
161
Рецензии
какой преемственности по отношению к учению Ария41. Нельзя согласиться и
с интерпретацией богословия Урсакия Сингидунского и Валента Мурсийского,
выраженного во второй сирмийской формуле 357 г.42, как аномейского43. Этот
памятник не содержит учения о неподобии по сущности Бога Сына Богу Отцу,
а также характерной для аномеев Аэция и Евномия гносеологии. Урсакий и Валент были лидерами западных омиев и последовательными сторонниками постановлений Ариминского собора 359 г.44
Подводя итог настоящей рецензии, стоит подчеркнуть, что даже столь объемный труд, как монография А. Р. Фокина, не может быть всеобъемлющим и
дать ответы на все вопросы, которые ставит перед нами развитие тринитарного
богословия в раннехристианский период. В то же время можно надеяться, что
собранный в нем огромный материал позволит российским патрологам лучше
сориентироваться в сложной проблематике, а дискуссионность авторской концепции будет способствовать пробуждению интереса к дальнейшему изучению
истории патристического богословия. В этой связи выход в свет монографии
А. Р. Фокина, без сомнения, является важным событием для современной российской патрологической науки.
Г. Е. Захаров
41
См., например: Williams R. Arius: Heresy and Tradition. L., 1987. P. 82; Brennecke H. C.
Op. cit. S. 2; Williams D. H. Another Exception to Later Fourth-Century «Arian» Typologies: The
Case of Germinius of Sirmium // Journal of Early Christian Studies. 1996. № 4. P. 335–357.
42
Hilar. De synod. 11; Ath. De synod. 28; Socrat. Hist. eccl. II. 30. См. также: Захаров. Указ.
соч. С. 141–159.
43
Фокин. Указ. соч. С. 260.
44
См.: Захаров. Указ. соч. С. 178–193, 205–226.