структура и деятельность аппарата ближневосточной политики
advertisement
СТРУКТУРА И ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ АППАРАТА БЛИЖНЕВОСТОЧНОЙ ПОЛИТИКИ КОМИНТЕРНА Ю.А. Балашов Нижегородский государственный университет Структурные особенности каждой международной организации во многом отражают ее идейно-политическую направленность, ее цели, задачи, методы действия, а также дают исследователю возможность составить представление об эффективности ее деятельности. Коммунистический Интернационал (далее — КИ), основанный как революционно-ориентированная коммунистическая организация, поставившая одной из своих целей разрушение колониальной системы империализма и, следовательно, ослабление влияния стран Запада на Ближнем и Среднем Востоке, имел соответствующие структурные подразделения. Первым инструментом воздействия Коминтерна на политическую обстановку в Средней Азии и на Ближнем Востоке стало так называемое Ближневосточное бюро (в документах обозначается также как Туркбюро), с помощью которого руководство КИ планировало апробировать свои социально-политические, экономические и идеологические установки на «восточной почве» и приспособить их к специфическим условиям стран ближневосточного региона. Аналогичную работу проводил Совет пропаганды и действия, созданный на Съезде народов Востока в Баку в сентябре 1920 г. Однако революционный романтизм руководства данных структур и отсутствие достоверной информации о политических процессах, развивающихся на Ближнем Востоке, не позволили им в полном объеме выполнить поставленные задачи. Это повлекло за собой стремление Исполкома III Интернационала к объединению деятельности указанных подразделений в рамках одной структуры, что способствовало бы усилению координации действий коммунистов в ближневосточном регионе, улучшению планирования политических шагов, совершенствованию процесса сбора и обработки информации и т.д. [1]. В 1921 г. в аппарате ИККИ было разработано несколько проектов организационной структуры ближневосточных подразделений КИ, один из которых был составлен известным советским востоковедом К.М. Трояновским, подвергшим резкой критике процесс реализации политики Коминтерна в регионе Ближнего Востока в предшествующий период. Основная причина всех проблем заключалась, по мнению К. Трояновского, «в оторванности руководящих органов на Востоке от центра, в отсутствии органической связи между ними и Москвой». Он был уверен в том, что основная инстанция, руководящая деятельностью коммунистов Востока, должна быть создана в Москве и служить для координации действий региональных органов Коминтерна в соответствии с «общей программой и тактикой». Данный проект был принят к сведению и по достоинству оценен руководством КИ, в результате чего в августе 1921 г. при ИККИ было создано Бюро колониальных и полуколониальных стран. Предполагалось, что оно будет «следить за проведением в порученных ему странах постановлений ИККИ и вести контроль местных работников» [2], причем деятельность Бюро должна была распространяться не только на страны Ближнего и Среднего Востока и Северной Африки, но и на страны Центральной и Южной Америки, практически на всю Центральную и Южную Африку и, видимо, Австралию. Таким образом, схема, предложенная К. Трояновским, была распространена на руководство национально-освободительным движением почти всех зависимых стран. Этот факт предопределил осо346 бенности структуры Бюро, состоявшей из трех основных отделов: индо-арабских стран; Южной и Центральной Америки; стран Британского доминиона и негритянских народов. Сам К. Трояновский возглавил отдел индо-арабских стран и отвечал за деятельность Бюро в целом [3]. Кроме перечисленных задач, перед отделами Бюро колониальных и полуколониальных стран была также поставлена задача систематического сбора и обработки информации о странах, входящих в сферу его деятельности, о развитии в них национально-освободительного движения, о национальных лидерах и т.д. Предполагалось, что Бюро при посредничестве Отдела международных связей (ОМС) наладит тесную связь с этими странами [4]. В конце 1921 г. Бюро было реорганизовано, и на основе одного из его подразделений (отдел индо-арабских стран) был создан отдел Ближнего и Среднего Востока, ответственный за проведение политики Коминтерна в определенном регионе с учетом его экономической, политической, социальной и культурной специфики. Территория, контролировавшаяся отделом, включала такие страны, как Индия, Хорезм, Бухара, Персия, страны бывшей Османской империи. В связи с этим отдел подразделялся на следующие секции: а) индийскую; б) арабскую (Сирия, Месопотамия, Палестина, Египет); в) турецкую; г) персидскую. Последние две секции, представлявшие наибольший интерес из-за непосредственной близости контролируемых ими стран к советским границам, а также из-за активизации в них национально-освободительного движения, предполагалось временно объединить [5]. Отдел должен был осуществлять такие функции, как: 1) постоянный, систематический сбор сведений о внутри- и внешнеполитическом положении стран региона, о развитии в них национально-освободительного, профсоюзного, религиозного движений и составление периодических информационных сводок для ИККИ; 2) налаживание связи с революционным движением в указанных странах и с близкими Коминтерну партиями и группами при помощи ОМС и «национальных партийных центров»; 3) помощь различным партиям и группам коммунистической ориентации в пропагандистской работе; 4) разработка всех вопросов, касающихся стран данного региона, по запросам других подразделений КИ; 5) наблюдение за осуществлением различных постановлений высших органов Коминтерна [6]. Специальными задачами отдела, выполнению которых также уделялось значительное внимание, должны были стать: издание необходимой пропагандистской литературы на восточных языках, выпуск периодического издания, в котором освещались бы вопросы восточной политики III Интернационала, адаптированный перевод и издание на восточных языках трудов основоположников марксизма [7]. Документы содержат информацию о том, что уже в феврале 1922 г. отдел Ближнего и Среднего Востока имел возможность издавать литературу пропагандистского характера, научные и политические журналы, листовки и т.п. на девяти восточных языках [8]. Протоколы заседаний отдела свидетельствуют также, что практически сразу после его основания были приняты меры для установления тесной связи с Наркоматом иностранных дел, Внешторгом, Разведывательным управлением РККА и ОГПУ с целью получения от них необходимой информации о развитии ситуации в ближневосточном регионе. Таким образом, в конце 1921 г. при Исполкоме КИ было создано структурное подразделение, подчиненное непосредственно ИККИ, которое должно было заниматься разработкой политики международного коммунистического движения 347 на Ближнем и Среднем Востоке. Спектр функций этого подразделения значительно расширился по сравнению с предшествующими структурами и был четко определен. Главным достоинством отдела Ближнего и Среднего Востока было то, что он поддерживал тесную связь не только с центральными органами управления КИ и его представителями на местах, но и с множеством коммунистических и буржуазно-националистических группировок в странах региона, а также то, что отдел находился в постоянном контакте с основными внешнеполитическими учреждениями Советского государства. Перечисленные факторы должны были оказать значительное влияние на качество информационно-аналитической работы отдела, на усиление контроля за исполнением восточными коммунистами решений ИККИ, а также на улучшение координации действий коммунистических и националистических партий стран Ближнего Востока и советских внешнеполитических ведомств при выполнении поставленных задач по обеспечению интересов Советской России в данном регионе. Однако, говоря о расширении функций отдела и повышении эффективности его работы, необходимо отметить, что отдел Ближнего и Среднего Востока Коминтерна был лишен возможности самостоятельно принимать какие-либо политические решения, определяющие стратегию и тактику компартий ближневосточного региона. Фактически, он продолжал играть вспомогательную, экспертную роль в процессе принятия решений по ближневосточной политике этой организации. Данное подразделение можно, на наш взгляд, охарактеризовать как аналитический центр, обеспечивающий руководящим органам КИ доступ к необходимой информации, определяющий цели и прогнозирующей последствия того или иного политического шага, предпринятого международным коммунистическим движением, разрабатывающий различные варианты действий Коминтерна и близких к нему политических организаций в указанном регионе в зависимости от сложившейся ситуации. Свое влияние на принятие решений отдел Ближнего и Среднего Востока оказывал в основном посредством подготовки рабочих докладов, меморандумов для членов Исполкома, а также посредством публикации соответствующих статей в специализированных журналах Коминтерна («Революционный Восток», «Коммунистический Интернационал») и других периодических изданиях. В дальнейшем структура отдела продолжала развиваться, претерпев ряд значительных изменений. Отметим, что наряду с отделом Ближнего и Среднего Востока, при ИККИ существовал Дальневосточный секретариат, ответственный за работу в своем регионе. В то время как структура отдела все еще находилась в стадии формирования, а штаты были немногочисленны, Дальневосточный секретариат уже обладал постоянными подразделениями с общим штатным составом более 100 человек [9]. Другими словами, в конце 1921-го — начале 1922 г. существовали два отдела, отвечавшие за разработку восточной политики Коминтерна. ИККИ не устраивало такое положение вещей, поэтому летом и осенью 1922 г. велась активная работа по созданию единого Восточного сектора при Исполнительном Комитете III Интернационала, в который входили отделы Ближнего, Среднего и Дальнего Востока [10]. Основной задачей Восточного сектора была признана разработка всех принципиальных вопросов, касающихся Востока, и подготовка соответствующих материалов для обсуждения членами Исполкома Коминтерна. Однако необходимо отметить, что в течение практически всего срока существования Восточного сектора Исполнительный Комитет III Интернационала и Президиум ИККИ пренебрегали использованием экспертных оценок, сде- 348 ланных сотрудниками данного подразделения, ввиду их низкого качества, обусловленного главным образом недостатком достоверной информации. В сложившейся ситуации в декабре 1922 г. ряд работников Восточного сектора (М. Гольман, К. Трояновский и др.) выступил с предложениями, призванными усовершенствовать структуру и работу этого подразделения. Опираясь на собственный опыт и пожелания восточных коммунистов, авторы записки определили следующие направления деятельности обновленного Восточного сектора: 1) непосредственное, фактическое (а не только идейное) руководство работой компартий в отдельных странах, строгий контроль за их деятельностью; 2) постоянное совершенствование оперативной, непрерывной связи; 3) качественный анализ всех сведений об экономической и политической ситуации в каждой стране региона; 4) «налаживание централизованной издательской работы»; 5) «разрешение тактических вопросов восточной политики Коминтерна»; 6) «подготовка восточных работников путем повышения уровня политического развития наиболее способных рабочих коммунистов и руководящих кругов компартий и профсоюзов» [11]. Проведение в жизнь перечисленных предложений должно было значительно расширить права Восточного сектора и, соответственно, увеличить его значение в процессе принятия решений по восточной политике КИ. В докладной записке был также разработан проект структуры Восточного сектора, которая соответствовала бы расширению поля его деятельности. Восточный сектор, по мнению М. Гольмана и К. Трояновского, должен был состоять из двух отделов: организационно-инструкторского и информационно-экономического. Согласно проекту, функции первого отдела заключались в координации деятельности компартий из центра, в руководстве деятельностью отдельных партийных организаций на местах, в учете и распределении партийных сил, агитационнопропагандистской работе, в помощи ОМСу в налаживании связи, в переводной и издательской деятельности и т.д. Все эти задачи отдел должен был осуществлять с помощью политических референтов по отдельным странам или группам стран. Дополнительной задачей референтов становилось руководство деятельностью представителей компартий соответствующих стран в центральном аппарате Коминтерна. Работу на местах предполагалось осуществлять при помощи политических инструкторов, в обязанности которых входило не только непосредственное руководство деятельностью ЦК национальных компартий и коммунистических групп, но и анализ экономической и политической ситуации в стране пребывания. Предполагалось также, что политические инструкторы и референты будут сменять друг друга время от времени — «первые едут в центр, вторые на места для взаимного пополнения своего опыта» [12]. Что же касается информационно-экономического отдела, то он должен был стать «центром всесторонней информации о данных странах и лабораторией экономических исследований на Востоке», то есть ему отводилась роль аналитического центра. Информацию для обработки отдел должен был получать из НКИД, Наркомата внешней торговли, ИНО ОГПУ, РУ РККА, а также от «сети специальных корреспондентов — членов восточных и европейских коммунистических партий, участников научных экспедиций» и др. [13]. Обращает на себя внимание тот факт, что штат работников Восточного сектора авторы докладной записки предлагали комплектовать «из членов РКП и других европейских компартий с трех–четырехлетним партийным стажем минимум и не ниже масштаба губернского работника» [14]. Возможно, что этот факт является свидетельством определенного недоверия к «восточным» коммунистам со сторо349 ны членов РКП, упоминание о котором содержится в целом ряде источников [15]. Возможно также, что подобное решение явилось следствием отсутствия подготовленных кадров в коммунистических партиях и группах стран Востока. Таким образом, функция подготовки «восточных работников», о которой говорилось выше, приобретала большое значение. В целом, данный проект реорганизации сектора способствовал реальному повышению эффективности планирования и осуществления восточной политики Коминтерна в долговременной перспективе. То, что Восточному сектору, согласно проекту, придавались функции непосредственного руководства деятельностью национальных компартий и определения их тактики исходя из местных специфических условий каждой страны или отдельной ее провинции, должно было способствовать совершенствованию концепции восточной политики Коммунистического Интернационала, разработке тактических и стратегических принципов поведения восточных коммунистов, отвечающих потребностям текущего политического момента. Передача части функций из высших органов Коминтерна в Восточный сектор, в руки референтов и политических инструкторов, специализирующихся по проблемам Востока, способствовала повышению профессионального уровня разработки и осуществления политики международного коммунистического движения в странах региона. Ряд положений, содержащихся в данной докладной записке, был использован при составлении «Плана организации и работы Восточного отдела ИККИ», утвержденного на заседании специальной реорганизационной комиссии 4 января 1923 г. Принятие этого документа способствовало установлению более тесных контактов между Восточным отделом и другими структурными подразделениями Коминтерна. Так, отдел информации и статистики ИККИ предоставлял в распоряжение Восточного отдела имевшиеся у него сведения и материалы; так же поступал и Восточный сектор Международного женского секретариата. Со своей стороны, Восточный отдел ИККИ делился с упомянутыми структурами своими материалами, не носившими конфиденциального характера [16]. Согласно «Плану...» усиливался контроль Исполнительного комитета за деятельностью данного отдела, что свидетельствует, на наш взгляд, как о повышенном внимании руководящих органов III Интернационала к восточной политике, так и об их нежелании предоставить Восточному отделу право самостоятельного принятия политических решений. Все принципиальные политические вопросы, а также важнейшие вопросы тактического и организационного характера должны были выноситься на заседания Исполкома, Президиума ИККИ или Оргбюро. Об усилении контроля за восточной политикой Коминтерна свидетельствует и то, что для Восточного отдела была установлена строгая система планирования действий (годовые и квартальные планы) и отчетности о проведенной работе [17]. Наведению порядка в сфере восточной политики КИ способствовало также упорядочение финансовых дел Восточного отдела, выразившееся, в частности, в составлении достаточно подробных смет данного подразделения со строго определенными статьями расходов [18]. Таким образом, в результате нескольких реорганизаций Исполкому Коминтерна в начале 1923 г. удалось создать для работы на Востоке единую, централизованную структуру с соответствующим разделением функций, что вызвало определенный позитивный сдвиг в восточной политике КИ. Это позитивное движение выразилось в том, что руководство данной организации получило реальную возможность координации действий компартий практически во всех странах Вос350 тока в соответствии с единой стратегией и тактикой для достижения определенных целей. Сложившаяся структура позволила также на некоторое время решить вопрос о качестве связи, тем более что значительная часть средств, предусмотренных сметой отдела, выделялась на создание системы регулярного бесперебойного обмена информацией. Дальнейшее развитие структуры восточных подразделений ИККИ связано с личностью Ф. Раскольникова, одного из организаторов «Гилянской революции» и бывшего полпреда СССР в Афганистане, который работал в Исполкоме Коминтерна под псевдонимом Ф. Петров [19]. 8 марта 1924 г. он был назначен заведующим Восточным отделом [20]. Ф. Петров считал, что сосредоточение основных функций принятия решений в такой деликатной сфере, как восточная политика в рамках высших органов управления Коммунистическим Интернационалом, оформленное «Планом организации и работы Восточного отдела ИККИ», создавало определенную угрозу того, что лица, ответственные за принятие важнейших стратегических и тактических решений, в большинстве своем не имеющие достаточных знаний о специфике развития социально-политических процессов на Востоке, будут действовать исходя из своих обобщенных представлений о том, как именно должны развиваться события в этой части света, не учитывая особенностей отдельных стран и регионов и практически не принимая во внимание позицию «восточных товарищей». Во избежание этого новое руководство Восточного отдела, в целом признавая целесообразность сосредоточения широкого спектра полномочий в руках Президиума и Оргбюро ИККИ, тем не менее стремилось убедить лидеров мирового коммунизма в том, что компартии Востока (в том числе Ближнего Востока), несмотря на значительные недостатки в их структуре и деятельности, играют достаточно важную роль в реализации основных целей и задач Коминтерна. Компартии выполняют функции, содержание которых напрямую зависит от условий, в которых существует та или иная коммунистическая организация. В своем докладе в Президиум ИККИ, написанном в 1924 г., сотрудники Восточного отдела фактически указывали на то, что без учета этого фактора их подразделение будет не в состоянии «углублять свои знания» в сфере изучения политических проблем Востока, а также «руководить, управлять процессами на Востоке» и станет «просто регистрирующим органом», фиксирующим события, но неспособным повлиять на их развитие [21]. Для того чтобы избежать этого, эксперты-востоковеды предлагали отказаться от использования обобщенной информации о «Востоке в целом» при разработке и принятии решений и внимательно анализировать развитие событий в каждой восточной стране в отдельности, максимально учитывая ее специфические особенности. Это предложение впоследствии послужило толчком к дальнейшему развитию структуры Восточного отдела, направленному на более четкое выделение региональных подразделений в его рамках. Предполагалось, что таким образом Коминтерн сможет усилить руководство отдельными коммунистическими партиями, а также будет более чутко реагировать на их запросы идеологического и организационного характера. Предполагалось также, что передача определенной части функций непосредственно Восточному отделу будет способствовать усилению влияния ИККИ на деятельность колониальных комиссий коммунистических партий стран Европы, однако этот вопрос не был детально разработан [22]. В то же время необходимо отметить, что Президиум и Оргбюро ИККИ передавали часть своих функций не собственно экспертам-востоковедам, специализи351 рующимся по отдельным странам и регионам (в том числе по Ближнему Востоку), а руководству Восточного отдела, в то время как права экспертов, работавших в основном на должностях референтов, оставались в значительной степени ограниченными. «Проект плана работы Восточного отдела Коминтерна» на 1925 г. достаточно жестко ограничивал сферу деятельности референтов «изучением и подготовкой материалов», составлением информационных сводок для руководства ИККИ по тем или иным странам, «отслеживанием потребностей партий в идеологическом и организационном отношении», осуществлением работы со студентами Коммунистического университета трудящихся Востока (КУТВ), а также написанием соответствующих статей для периодических изданий III Интернационала и ВКП(б) [23]. В августе 1925 г. в связи с началом подготовки к VI расширенному пленуму ИККИ руководство Коминтерна несколько расширило спектр функций экспертов, включив в его состав обязанности, связанные с изучением форм и методов массовой агитации, применяемых отдельными компартиями Востока, обобщением накопленного ими опыта и, соответственно, разработкой инструкций, направленных на усовершенствование системы пропаганды и агитации Коминтерна в целом. В сентябре того же года, видимо по настоянию Ф. Петрова, Исполком КИ возложил на экспертов Восточного отдела еще одну обязанность — проверку всех резолюций и постановлений Коммунистического Интернационала по Востоку в целом и по каждой стране в отдельности на предмет соответствия «имеющимся реалиям» и существующей на Востоке расстановке политических сил. Документы свидетельствуют также о том, что в течение 1925 г. сотрудники Восточного отдела, специализировавшиеся на изучении как Ближнего Востока, так и других регионов, помимо прочего занимались постоянной проверкой и совершенствованием системы связи с региональными компартиями [24]. 1926 год был отмечен расширением работы Коминтерна на Востоке, что повлекло за собой расширение структуры и штатов его восточного подразделения, а также усилило дифференциацию между политикой этой организации в ближневосточном и дальневосточном регионах. Кроме того, сложившаяся ситуация, когда во главе Восточного отдела оказался человек, с одной стороны обладающий опытом работы на мусульманском Востоке, а с другой — занимающий видный пост в руководстве ИККИ, способствовала развитию именно ближневосточного направления политики мирового коммунистического движения, хотя в количественном отношении специалисты по Дальнему Востоку продолжали доминировать [25]. В этот период права референтов отдела еще более расширились. Референты получили возможность оказывать более заметное влияние на процесс принятия решений в сфере восточной политики. В соответствии с нормативными документами, регулирующими работу Восточного отдела и разработанными под руководством Ф. Петрова в начале 1926 г., референты получили право участвовать в заседаниях коллегии отдела, в которую входили и некоторые члены Президиума ИККИ, а также в заседаниях собственно Президиума и Оргбюро Исполкома III Интернационала, давая экспертную оценку тем или иным событиям и оказывая, таким образом, определенное влияние на характер принимаемых ими решений. Расширялись и права заведующего Восточным отделом, который сосредоточил в своих руках руководство «всей организационной и политической работой коммунистических и революционных организаций стран Востока» [26]. Кроме коллегии и института референтов, в рамках Восточного отдела в этот период был создан ряд комиссий, формировавшихся по региональному и страно352 вому принципу. Ближневосточные проблемы была призвана решать персидскотурецкая комиссия в составе 12 чел. (в том числе 5 представителей компартий региона), основной функцией которой, судя по всему, был сбор и обработка информации для обсуждения на Пленумах ИККИ, а также подготовка соответствующих резолюций. Что же касается вопросов, для решения которых Исполкому КИ не хватало информации, то в этом случае собирались так называемые «узкие совещания», в которых кроме представителей ИККИ принимали участие члены ЦК соответствующих компартий и лидеры крупнейших провинциальных организаций той или иной страны [27]. Развитие структуры отдела в начале 1926 г. происходило и благодаря созданию внутри него оргинструкторского и агитационно-пропагандистского подотделов (практически в полном соответствии с проектом Гольмана–Трояновского), к работе которых активно привлекались представители восточных коммунистических организаций. Указанные подотделы занимались главным образом учетом кадров компартий Востока, «внутрипартийной воспитательной работой», а также руководством партийной прессой. Немаловажным элементом их деятельности было установление связи с некоммунистическими революционными элементами Востока, содействие их организационному оформлению, разработка для них программных документов и определение эффективных тактических шагов. Кроме того, некоторые документы свидетельствуют о том, что данные подразделения Восточного отдела ИККИ занимались также анализом опыта работы Коминтерна на Востоке, выделением основных недостатков этой работы и разработкой алгоритма преодоления отрицательных явлений в восточной политике III Интернационала [28]. Таким образом, в период 1924 — начала 1925 гг. руководство Коминтерна, по инициативе Ф. Петрова, санкционировало целый ряд изменений в рамках структурного подразделения этой организации, ответственного за ее восточную политику, направленных на повышение роли этого подразделения в процессе разработки политических шагов международного коммунистического движения, усиление специализации его сотрудников по отдельным регионам и странам, а также на расширение возможностей экспертного звена в процессе принятия политических решений руководством ИККИ в отношении Востока в целом и Ближнего Востока в частности. Новым шагом к усовершенствованию руководства ближневосточной политикой Коминтерна стала ликвидация Восточного отдела (30 марта 1926 г.) и создание секретариата для Ближнего и Дальнего Востока, который практически сразу был разделен на две части: Ближневосточный и Дальневосточный секретариаты. Возглавить Ближневосточный секретариат было также поручено Ф. Петрову. Коренным отличием новой структуры от предыдущих явилось то, что секретариат получил возможность принимать решения по всем существенным вопросам конкретной политической деятельности коммунистических партий и групп стран ближневосточного региона, переключить на себя часть вопросов, решавшихся ранее агитационно-пропагандистским, информационным и издательским отделами. Персональный состав Ближневосточного секретариата, в который вошли такие видные деятели мирового коммунистического движения, как, например П. Тольятти (Эрколи), свидетельствует о том, что это подразделение должно было стать одним из важнейших звеньев в организационной структуре КИ. Кроме того, сам факт разделения единого Восточного секретариата по региональному принципу свидетельствовал об усилении внимания руководства Коммунистического Интернационала к проблемам ближневосточной политики [29]. 353 В структуре самого секретариата было выделено несколько комиссий по отдельным странам (Турции, Палестине и т.д.), которые были призваны решать мелкие текущие вопросы деятельности коммунистических организаций Ближнего Востока. Иногда, для решения какого-либо важного вопроса, требующего детального знания экономической и политической ситуации в той или иной стране региона, а также специфики развития в ней национально-освободительного движения, создавались специальные комиссии и подкомиссии, в состав которых входили эксперты по данным странам и представители компартий этих стран [30]. Описанная структура была более совершенной, сочетающей в себе гибкость и централизацию в процессе принятия решений, чего так долго добивались инициаторы создания Колониального бюро и отдела Ближнего и Среднего Востока, стоявшие у истоков восточной политики Коминтерна. Специалисты-востоковеды получили возможность оказывать непосредственное влияние на принятие решений стратегического и тактического характера в том варианте, который они считали наиболее приемлемым, а тот факт, что членами секретариата были видные деятели Коминтерна, значительно ускорял принятие необходимого решения и претворение его в жизнь. Совершенствованию процесса принятия решений по ближневосточной политике КИ способствовало и то, что Ближневосточный секретариат получил возможность практически напрямую связываться с руководством ВКП (б) и Советского правительства, а также с интересующими его международными организациями [31]. Ближневосточный секретариат вел очень активную работу в странах региона, хотя эффективность ее была несколько снижена, главным образом из-за недостатка финансирования. Сметы секретариата, пояснительные записки к финансовым документам, отчеты об израсходованных на работу в регионе суммах и другие источники свидетельствуют о том, что в течение 1926–1927 гг. из бюджета секретариата отчислялись значительные суммы для финансирования работы КИ в Китае [32]. Руководство КИ было убеждено, что революционное движение в этой стране «без сомнения, имеет всемирно-историческое значение...» [33]. Подобные отчисления не лучшим образом отразились на агитационно-пропагандистской и издательской деятельности коммунистических партий Ближнего Востока, а также на возможностях материальной и финансовой помощи компартиям и организациям националистического характера, не затронув, однако, систему связи со странами Ближнего Востока и качество информационно-аналитической работы секретариата. Очередная реорганизация аппарата ближневосточной политики Коммунистического Интернационала, сопровождавшаяся смещением Ф. Петрова со своего поста, была проведена по решению ИККИ 21 сентября 1928 г. По нашему мнению, она была вызвана целым рядом неудач, постигших ближневосточную политику Коминтерна в 1927 г. — поражением восстания друзов в Сирии, неудовлетворительными результатами подпольной работы персидских коммунистов, неудачными попытками объединения палестинских и трансиорданских националистов и т.д.[34]. Функции секретариата оставались в целом прежними, но за их выполнением вводился более строгий контроль со стороны Президиума ИККИ. В частности, через Президиум проходили все письма, направленные секретариатом в Центральные Комитеты компартий соответствующих стран. Отметим также, что в 1928 г. произошло очередное формальное объединение подразделений Коминтерна, ответственных за его ближневосточную и дальневосточную политику, вызванное, видимо, желанием III Интернационала сконцен354 трировать максимальное количество ресурсов на китайском направлении своей политики. Необходимо также отметить две новые функции, возложенные на реорганизованный Восточный секретариат: 1) наблюдение за «колониальной работой компартий империалистических стран» и 2) руководство работой Антиимпериалистической лиги, созданной В. Мюнценбергом по «сценарию» Коминтерна в феврале 1927 г. в Брюсселе [35]. Выполнение этих функций применительно к ближневосточному региону было возложено на Ближневосточную комиссию, под руководством которой была начата работа по созданию единого центра для руководства национально-освободительным движением во всех арабских странах [36]. Что же касается функций, связанных с информационно-аналитической деятельностью Восточного секретариата и Ближневосточной комиссии, то, судя по информационным сводкам и документам планирования, уровень их выполнения значительно снизился по сравнению с периодом существования Ближневосточного секретариата под руководством Ф. Раскольникова. Политические обозрения по Ближнему Востоку в целом и по отдельным странам региона, в частности в период 1928–32 гг., составлялись референтами главным образом на основе арабской и английской прессы, что в значительной степени снижало качество выводов, сделанных в результате анализа этих сводок [37]. Представляется оправданным предположение о том, что недостатки в информационно-аналитической работе были обусловлены тем, что Восточный секретариат не располагал необходимым количеством квалифицированных специалистов-ближневосточников, способных оценить информацию, поступающую от национальных коммунистических организаций и представителей ИККИ при отдельных секциях Коминтерна. Следует предположить и то, что фактическое отсутствие качественных информационных сводок по Ближнему Востоку, так же как и недостаток экспертов по этому региону, является показателем того, что данное направление политики Коминтерна не было приоритетным в этот период. Последний вариант представляется нам наиболее вероятным. Очередной этап реорганизации аппарата восточной политики Коммунистического Интернационала начался осенью 1935 г. и был связан с организационными установками VII конгресса и изменениями во внутренней и внешней политике Советского Союза (окончательная победа И. Сталина над политическими оппонентами и необходимость противодействия фашистской угрозе) [38]. Считая необходимым передать решение оперативных вопросов в ведение самих коммунистических партий, Президиум Исполнительного Комитета Коминтерна упразднил Восточный секретариат, а также институт постоянных представителей и инструкторов Исполкома III Интернационала в национальных компартиях [39]. Один из аргументов в пользу такого решения состоял в том, что кадры большинства секций Коминтерна значительно выросли и приобрели необходимый опыт. Кроме того, система лендерсекретариатов, при всех ее несомненных достоинствах, была очень громоздкой и требовала большого количества денежных средств и подготовленных кадров, которых в распоряжении КИ не было. Отметим также, что уменьшение опеки московских вождей III Интернационала над зарубежными товарищами должно было способствовать более легкому налаживанию сотрудничества коммунистов отдельных стран с движениями социал-демократического и националистического направления [40]. После ликвидации территориальных секретариатов решением Президиума ИККИ были перераспределены обязанности секретарей Исполкома, каждый из которых получил свой секретариат, являвшийся структурной частью аппарата 355 Коминтерна и ответственный «за обработку вопросов группы стран» [41]. Ответственность за политику Коминтерна в странах Ближнего Востока была разделена между двумя секретариатами — В. Пика и А. Марти. Секретариат В. Пика отвечал за политику в Иране и Турции, а секретариат А. Марти — за работу в английских колониях и протекторатах (Египет, Палестина, Ирак) [42]. Секретари непосредственно связывались с компартиями соответствующих стран и их представителями, согласуя свои действия с Генеральным секретарем ИККИ. Таким образом, в 1935 г. была создана, на первый взгляд, качественно новая структура Исполнительного Комитета Коммунистического Интернационала, менее громоздкая, позволившая сосредоточить всю полноту власти в руках Секретариата ИККИ и Генерального секретаря. Однако указанные секретариаты практически не отличались от подобных восточных подразделений ИККИ начала 1920-х гг., так как не принимали каких-либо важных решений относительно политики конкретных компартий, а лишь готовили проекты решений для Секретариата или Президиума ИККИ, доказательством чего является отсутствие среди архивных материалов данных подразделений документов директивного характера, подписанных единолично В. Пиком и А. Марти, поскольку все директивные документы исходили непосредственно от лица Секретариата [43]. Комплекс документов секретариатов В. Пика и А. Марти, отложившийся в фондах Российского государственного архива социальнополитической истории, практически не содержит информации о механизмах функционирования данных подразделений, специфических особенностях системы связи с ближневосточными компартиями и других характерных чертах их работы. Однако обилие материалов переписки, кратких справок по отдельным вопросам, информационных сводок и обзоров, отложившихся в фонде Коминтерна РГАСПИ и принадлежавших указанным секретариатам, позволяет подтвердить тезис о том, что данные подразделения фактически выступали в роли административного аппарата, не обремененного обязанностями детальной проработки стратегических и тактических вопросов [44]. В то же время необходимо отметить еще одну характерную черту документального комплекса данных подразделений — наличие достаточно большого количества документов, которые могут быть охарактеризованы как шифрпереписка [45], что может свидетельствовать о достаточно весомой роли нелегальных методов работы Коминтерна на Ближнем Востоке в этот период. Обращает на себя внимание и тот факт, что среди материалов данных подразделений, имеющих отношение к ближневосточной политике, практически полностью отсутствуют документы переписки с государственными учреждениями СССР, что может служить показателем сужения спектра функций Коминтерна как специфического инструмента проникновения советского влияния на Ближний Восток и возрастания роли государственных учреждений (НКИД, ИНО НКВД) в политике советского руководства в регионе. Устранение лендерсекретариатов, то есть того звена, в котором разрабатывались и обсуждались основные тактические и организационные решения по вопросам политики в отдельных странах, означало, что руководители Исполкома Коминтерна теперь практически непосредственно контролировали деятельность руководства национальных коммунистических партий и групп. Центр принятия решений по ближневосточной политике вновь переместился в высшие органы управления КИ. Мнение экспертов по проблемам региона, хотя и продолжало играть определенную роль, уже не имело такого значения, как в середине — второй половине 20-х годов. При этом необходимо отметить, что если в сфере евро356 пейской политики III Интернационала отсутствие квалифицированных экспертных оценок вполне могло не ощущаться, так как подавляющее большинство секретарей ИККИ были представителями западных партий и имели более или менее богатый опыт работы в этом регионе, то в сфере политики ближневосточной слабость экспертного звена не могла не отразиться на эффективности предпринимаемых Коминтерном действий. Тем не менее следует указать на одно яркое достоинство данной системы с точки зрения ее создателей. Непосредственное руководство деятельностью компартий со стороны лидеров III Интернационала способствовало подавлению инакомыслия, удалению из партийных рядов оппозиционно настроенных элементов, уменьшению возможности появления «пятой колонны» в условиях приближающейся войны [46]. Таким образом, на протяжении практически всего периода существования Коммунистического Интернационала, лидерам этой организации не удавалось создать систему подразделений, способную эффективно руководить политикой международного коммунистического движения на Ближнем Востоке в долгосрочной перспективе. Подводя итоги рассмотрению процесса создания и эволюции ближневосточных подразделений Исполкома Коминтерна, представляется возможным выделить несколько групп основных причин, способствовавших формированию такой ситуации. Во-первых, значительную роль в данном случае сыграли причины доктринального характера. На наш взгляд, лидеры Коминтерна, изначально ориентированные на победу революции в Европе, плохо разбирались в проблемах Востока в целом и Ближнего Востока в частности, пытаясь охарактеризовать развивающиеся там события в привычных марксистских терминах и объяснить многие внутриполитические процессы, протекавшие в отдельных странах региона, с помощью упрощенной схемы классовой борьбы и упрощенного европейского понимания этнических проблем Востока. Результатом этого стало выдвижение фантастических проектов радикальных преобразований на Ближнем Востоке, а также создание подразделений, призванных заниматься пропагандистской деятельностью, направленной на реализацию этих проектов, которая была заведомо неэффективной. Позднее, когда успехи революционной работы Коминтерна на Ближнем Востоке продолжали оставаться достаточно скромными, а революционные процессы в Китае стали интенсивно развиваться, Дальний Восток занял ведущее место в доктрине восточной политики КИ, что не могло не отразиться на структурных особенностях его восточных подразделений. В рамках последних ведущее место заняли подразделения, ответственные за проведение политики данной организации в дальневосточном регионе, что способствовало ослаблению влияния подразделений, работающих на Ближнем Востоке, на процесс принятия решений руководством Коминтерна, а также снижению уровня их финансирования, что, естественно, не могло не привести к снижению эффективности политики III Интернационала в интересующем нас регионе. Во-вторых, необходимо отметить причины организационного характера, связанные с соответствующими установками конгрессов Коминтерна и пленумов его Исполкома, призывавшими к максимальной централизации политики международного коммунистического движения в различных странах и регионах, в том числе на Ближнем Востоке, что неизбежно должно было привести к замыканию решения практически всех сколько-нибудь значимых вопросов на Москву. Сложившаяся ситуация способствовала появлению своеобразного «разрыва» между реальными потребностями отдельных компартий Ближнего Востока и ближнево357 сточной политики III Интернационала в целом и восприятием этих потребностей руководителями ИККИ, что, в свою очередь, приводило к принятию неадекватных решений, реализация которых или была невозможна, или приводила к отрицательным результатам. Ситуация усугублялась тем, что эксперты-ближневосточники, работавшие в основном в качестве референтов соответствующих подразделений, в большинстве случаев не имели возможности влиять на ход обсуждения того или иного важного вопроса, имеющего отношение к региону, а также не имели возможности корректировать принятые решения. К причинам организационного характера мы относим и слабость системы связи между московской штаб-квартирой Коминтерна и региональными коммунистическими организациями, не позволявшую аппарату ближневосточной политики КИ и руководству Исполкома данной организации получать достаточный объем информации о развитии событий на Ближнем Востоке, что, соответственно, затрудняло принятие руководящими органами Коминтерна правильных решений относительно политики в данном регионе. В-третьих, не последнюю роль в снижении эффективности ближневосточной политики III Интернационала сыграли причины кадрового характера, связанные с довольно низким качеством подготовки целого ряда сотрудников структурных подразделений ИККИ, ответственных за деятельность Коминтерна на Ближнем Востоке, а также членов руководящих органов международного коммунистического движения. Это способствовало тому, что многие важные факты, способные повлиять на принятие какого-либо стратегического или тактического решения, не принимались во внимание и не получали должной оценки, что опять-таки приводило к принятию решений, неадекватных сложившейся в регионе обстановке. Недостатки в подготовке кадров проявлялись не только на уровне аппарата ИККИ, но и на уровне руководства отдельных партий, представители которого далеко не всегда владели навыками организационной, пропагандистской и тем более информационно-аналитической работы, а также далеко не всегда могли верно оценить обстановку и развернуть деятельность в условиях репрессий со стороны властей, с одной стороны, и в условиях отсутствия четких указаний из Москвы — с другой. Таким образом, перечисленные факторы, на наш взгляд, предопределили основные недостатки, существовавшие в системе планирования ближневосточной политики Коминтерна и в процессе принятия и реализации решений в этой сфере. Тем не менее необходимо отметить, что, несмотря на очевидные недостатки организационной структуры ближневосточных подразделений ИККИ, их деятельность нельзя назвать полностью безуспешной, так как несмотря на невозможность реализации с их помощью основных целей Коммунистического Интернационала, связанных с революционными преобразованиями в странах региона, они стали своеобразным специфическим инструментом проникновения советского влияния в те страны региона, с которыми с которыми у РСФСР–СССР не было дипломатических отношений, а также инструментом, позволяющим в определенном смысле закрепить успехи советской дипломатии в тех странах, с которыми были заключены соответствующие договоры и соглашения (Турция, Иран). Несмотря на ряд значительных недостатков, система ближневосточных подразделений Коминтерна была достаточно гибкой, способной относительно быстро реагировать на изменения политической обстановки как на международной арене в целом, так и в указанном регионе, вносить в связи с этим соответствующие изменения в свою структуру, что позволяло Коминтерну в целом успешно зани358 маться разработкой тактики коммунистических и левых националистических партий, руководить их текущей оперативной деятельностью с учетом экономической, политической, социальной и культурной специфики региона. Методом проб и ошибок в середине — второй половине 1920-х гг. было установлено определенное равновесие между централизованным управлением ближневосточной политикой Коминтерна со стороны его высших руководящих органов и инициативой специализированных ближневосточных подразделений в процессе принятия политических решений по проблемам, связанным с данным регионом. Немаловажным достижением явилось то, что созданные подразделения могли координировать деятельность компартий в отдельных странах или группах стран в соответствии с общими программными и стратегическими установками конгрессов и пленумов ИККИ. Несомненным достоинством созданной системы стала также возможность тесного взаимодействия подразделений Коминтерна и внешнеполитических ведомств Советского государства, что способствовало улучшению координации их действий при выполнении поставленных задач по обеспечению государственных интересов РСФСР–СССР на Ближнем Востоке. Литература 1. См. например: Павлович, М. Вопросы колониальной и национальной политики и III Интернационал / М. Павлович. — М., 1920. — С. 44. 2. РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 154. Д. 76. Л. 1. 3. Там же. 4. Там же. Д. 75. Л. 1. 5. Там же. Л. 6. 6. Там же. 7. Там же. Д. 128. Л. 2. 8. Там же. Д. 136. Л. 35. 9. Адибеков, Г.М. Организационная структура Коминтерна (1919–1943) / Г.М. Адибеков, Э.Н. Шахназарова, К.К. Шириня. — М.: РОССПЭН, 1997. — С. 48. 10. РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 154. Д. 131. Л. 3. 11. Там же. Д. 127. Л. 10. 12. Там же. Л. 14. 13. Там же. 14. Там же. Л. 15–16. 15. См. например: Каганович, Л.М. Памятные записки / Л.М. Каганович. — М.: «Вагриус», 1997. — С. 234. 16. РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 154. Д. 186. Л. 2–4. 17. Там же. 18. Там же. Д. 217. Л. 2. 19. Адибеков, Г.М. Организационная структура Коминтерна (1919–1943) / Г.М. Адибеков, Э.Н. Шахназарова, К.К. Шириня. — М.: РОССПЭН, 1997. — С. 74. 20. Там же. 21. РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 154. Д. 238. Л. 8. 22. Там же. Д. 238. Л. 24–25. 23. Там же. 359 24. Там же. Д. 365. Л. 66. 25. Там же. Д. 272. Л. 65–66. 26. Там же. Л. 6–7. 27. Там же. Д. 263. Л. 20. 28. Там же. Л. 7. 29. Адибеков, Г.М. Организационная структура Коминтерна (1919–1943) / Г.М. Адибеков, Э.Н. Шахназарова, К.К. Шириня. — М.: РОССПЭН, 1997. — С. 114. 30. РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 154. Д. 263. Л. 4–7. 31. Там же. Л. 20. 32. Там же. Д. 273. Л. 6–9. 33. Коммунистический Интернационал в документах. 1919–1932. — М., 1933. — С. 536. 34. Адибеков, Г.М. Организационная структура Коминтерна (1919–1943) / Г.М. Адибеков, Э.Н. Шахназарова, К.К. Шириня. — М.: РОССПЭН, 1997. — С. 156. 35. См. например: Бубер-Нейман, М. Мировая революция и сталинский режим / М. Бубер-Нейман. — М.: АИРО-ХХ, 1995. — С. 137–143. 36. РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 154. Д. 547. Л. 109. 37. Сделать такое предположение позволяет практически полное совпадение информации, отраженной в аналитических записках и обзорах прессы. См. например: РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 154. Д. 405. Л. 225. 38. Адибеков, Г.М. Организационная структура Коминтерна (1919–1943) / Г.М. Адибеков, Э.Н. Шахназарова, К.К. Шириня. — М.: РОССПЭН, 1997. — С. 186. 39. Там же. — С. 189. 40. Там же. 41. Там же. 42. Там же. 43. РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 14. Д. 373. Л. 2. 44. Там же. Д. 369. Л. 12. 45. Там же. Д. 368. Л. 16. 46. Адибеков, Г.М. Организационная структура Коминтерна (1919–1943) / Г.М. Адибеков, Э.Н. Шахназарова, К.К. Шириня. — М.: РОССПЭН, 1997. — С. 193. 360