10 ЛЕТ ПРОМЫШЛЕННОЙ ПОЛИТИКЕ: ИТОГИ ПОДВОДИТЬ РАНО
advertisement
10 ЛЕТ ПРОМЫШЛЕННОЙ ПОЛИТИКЕ: ИТОГИ ПОДВОДИТЬ РАНО В.П. Евтушенков Москва 2011 Комитет РСПП по промышленной политике, регулированию естественных монополий и тарифам 10 ЛЕТ ПРОМЫШЛЕННОЙ ПОЛИТИКЕ: ИТОГИ ПОДВОДИТЬ РАНО «Стратегия 2020» как программа развития страны на ближайшую перспективу, получившая беспрецедентное внимание со стороны и политических лидеров, и исполнительной власти, и бизнес-сообщества, и в целом общественности, включая экспертов, побуждает вернуться к обсуждению вопросов, вокруг которых не так давно было сломано немало копий. Как это часто бывает, консенсус в спорах и дискуссиях вокруг животрепещущих проблем, связанных с выбором инструментальных альтернатив развития социально-экономической системы, наступает скорее от усталости, чем от согласованного компромисса. Попросту говоря, проблема либо забалтывается, либо уступает место другим, более актуальным поискам решения новых задач. Именно так произошло с промышленной политикой. Прошло 10 лет с того времени, как впервые это словосочетание вошло в аналитический оборот. Сначала оно оставалось на уровне риторики взаимодействий бизнеса и власти, и не рассматривалось в качестве институциональной формы планирования хозяйственной перспективы. Не случайно именно бизнес поставил в повестку дня позитивный запрос по политико-экономической ориентации своей деятельности со стороны государства, представляющего интересы всей страны и всего общества. Конечно, не нужно думать, что такой запрос был неким абсолютно новоявленным фокусом в отношениях с властью – просто нужно было выстраивать эти отношения в условиях рыночной, а не огосударствленной экономики. Именно это обстоятельство породило целый ком непонимания и с той, и с другой стороны. Многим казалось, что переход от централизованного управления к рыночным механизмам автоматически решает задачу выбора направлений всякой производственной, торговой и пр. работы. Пресловутая «невидимая рука» рынка оказывает непосредственное воздействие на каждого ее субъекта и заставит его выстроить оптимальную собственную тактику и стратегию своего поведения. Жизнь показала ошибочность такого представления, а периодически возникающие кризисы – и невозможность его уточнения или усовершенствования отдельных звеньев этого механизма. Более того, забегая вперед, скажем, что кризис по существу примирил «государственников» с «либералами», потому что и тех, и других привел к выводу: противопоставление государства и бизнеса давно исчерпало себя, уступив место партнерским отношениям. Как это ни покажется странным на первый взгляд, но такой подход легче было бы реализовать в нашей экономике, которую по инерции все еще называют переходной. Это объясняется тем, что, несмотря на значительные усилия по разгосударствлению хозяйственной системы, либерализации законов, регулирующих отношения между государством и субъектами экономической деятельности, надежды на государство как чуть ли не единственный институт, обеспечивающий соблюдение общественного интереса, все еще велики. Надо не бороться с этими представлениями, какими бы иллюзорными они ни казались, а направить их в конструктивное русло. Сейчас для этого сложились вполне подходящие условия. Прежде всего, подтверждение этой мысли видится в общей направленности нынешней промышленной политики России. Представляется, что стратегическая цель состоит в построении динамично развивающейся социально ориентированной экономики, органично вписанной в международное разделение рынка производства, капитала и труда. При этом главной ее целью становится обеспечение устойчивого развития. Тем самым закрепляется переход от мобилизационной экономики, экономики “осажденной крепости” к экономике партнерской, экономике сотрудничества, подчеркивается требование включения российской экономики в мировую экономику. Несмотря на относительно короткий срок, в процессе формирования взглядов, принципов и современных подходов к трактовке современной промышленной политики в условиях открытого рынка четко прослеживаются 3 этапа. Этап концептуальный. Сначала пошло выдвижение и разработка общей концепции национальной политики промышленного развития, ее субъектов, целей, форм и методов реализации. 2 10 ЛЕТ ПРОМЫШЛЕННОЙ ПОЛИТИКЕ: ИТОГИ ПОДВОДИТЬ РАНО Надо отметить, что сама постановка проблемы формирования промышленной политики возникла в условиях трансформации центральноуправляемой экономики в экономику, включенную в открытый рынок, и, как следствие, вынужденную реагировать именно на его сигналы. Появилась и новая задача выбора основных механизмов использования и развития накопленного научного, технического и индустриального потенциала страны, что обычно и называется промышленной политикой. Ключевой проблемой такой трансформации стала полная реструктуризация экономики. Не будет преувеличением сказать, что от решения этой проблемы в значительной степени зависит сама возможность подъема и развития экономики на новых - рыночных началах. И до сих пор нельзя утверждать, что эта задача полностью решена. Советское народное хозяйство имело свою структуру и систему управления, которые адекватно соответствовали идеологии единого, административно управляемого комплекса отраслей, реализующих вмененные цели и задачи. Экономический интерес был элиминирован и использовался только в качестве жестко контролируемого и дозированного дополнительного инструмента управления для стимулирования сверхплановых результатов. Переход к рыночным формам ведения хозяйственной деятельности и экономическим методам ее регулирования потребовал и соответствующего передела производственных структур, и пересмотра организационных механизмов управления как самостоятельными экономическими субъектами, так и различными их объединениями. Только институциональные преобразования производственных систем, которые изменяют формы, принципы и механизмы их функционирования, можно называть реструктуризацией. В результате таких преобразований организационные, экономические и социальные институты, формирующие производственную деятельность, претерпевают в целом и в отдельных своих частях качественные сдвиги и изменения. Построение концепции системной реструктуризации экономики в целом стало главным направлением промышленной политики этого периода. При этом в качестве ее безусловного приоритета на ближайшую перспективу необходимо было закрепить стимулирование создания консолидированных корпораций, финансовопромышленных групп и иных форм консолидации производства, капитала и управления. Ставя в центр промышленной политики такую беспрецедентную задачу, необходимо было сделать весьма существенную оговорку - стало бы губительной ошибкой принять политический принцип за административное предписание и приняться за силовое воплощение этого принципа в жизнь - силком “загонять” предприятия в объединения, создавать искусственные образования-монстры. Основная идея плана ускоренной реструктуризации как основного направления промышленной политики переходного периода состояла в том, чтобы стимулировать создание условий для формирования интегрированных системно-технологических и финансово-промышленных комплексов. Речь шла не о поглощениях крупными монополистами мелких производителей, а о включении в производственные циклы средних и малых предприятий, каждое из которых дополняет и диверсифицирует выпуск товаров на рынок. Разумеется, не все из них попадают в своеобразный «системинг», но многие будут либо переориентированы на выпуск продукции, необходимой для основного производства, либо включены в систему расширенной диверсификации. Надо отметить, что такое содержание промышленной политики далеко не сразу и далеко не всеми было понято и поддержано. Называлось немало причин, по которым российской экономике было противопоказано любое упоминание этого понятия. Оставляя в стороне сугубо идеологические опасения возврата к использованию государства в качестве распределителя производственных, финансовых и иных средств, уместно вспомнить одно действительно важное качество нашей наследственной экономики - ее значительную милитаризацию. Однако с нашей точки зрения сам по себе этот фактор не играл столь катастрофической роли, какую приписывают ему некоторые макроэкономисты. Время противостояния бизнеса и государства ушло в прошлое –хотелось бы надеяться – навсегда. Партнерские отношения, предложенные государством бизнесу и 3 10 ЛЕТ ПРОМЫШЛЕННОЙ ПОЛИТИКЕ: ИТОГИ ПОДВОДИТЬ РАНО образуют долговременную промышленную политику. В результате совместных усилий на многие проблемы экономического развития взгляды бизнеса и государства если и не совпадают, то – близки. К числу таких проблем относятся и такие, которые ставят перед партнерами комплекс неотложных системных задач. Это – экономические вызовы современности, от решения которых зависит будущее. Государство сформулировало свое видение этих вызовов в целом ряде документов. Прежде всего, это Стратегии развития основных отраслей экономики (в том числе железнодорожного транспорта, автопрома, химпрома, электронпрома и др.), концепция использования форсайтинга, комплексные программы развития отраслей промышленности, связанные с применением высоких технологий, в том числе с глубокой переработкой природных ресурсов, Федеральные целевые программы перспективного территориального развития (к примеру, Юга России, Дальнего Востока и Забайкалья), Генеральная схема размещения объектов электроэнергетики до 2020 года и другие. Наконец, Стратегию 2020. РСПП и его рабочие органы – Комитеты, Рабочие группы, отраслевые комиссии приняли активное участие в конструктивном обсуждении этих документов, формулируя позиции бизнеса и внося свои предложения по их совершенствованию. Тем самым бизнес-сообщество не просто определило свою реакцию на предложенные государством общие и частные стратегии, но и готово представить свое понимание реальных проблем предстоящего развития. В Концепции долгосрочного социально-экономического развития России правильно сказано, что стратегической целью этого развития является превращение России в одного из глобальных лидеров мировой экономики. К 2020 году Россия должна войти в пятерку ведущих стран мира по величине валового внутреннего продукта. Совершенно верно подчеркивается, что для достижения этой цели Россия должна перейти на преимущественно инновационный путь развития, способный использовать все ее конкурентные преимущества, в том числе ее огромный сырьевой и энергетический потенциал, необъятную территорию, инициативное население. Сказаны совершенно правильные слова о роли бизнеса в процессе достижения этой цели. Вместе с тем бизнес рассматривается в этой Концепции скорее как объект управления со стороны государственных органов, а не как самостоятельный высокоинициативный субъект этого процесса наряду с государством. Это различные по своей экономической мощи, но во всем остальном равноправные партнеры-единомышленники, связанные воедино искренним желанием быстрее и эффективнее достичь поставленной цели. Дух частногосударственного партнерства должен пронизывать всю экономику, а не только отдельные крупные инвестиционные проекты. Именно с этой точки зрения хотелось бы высказать некоторые свои предложения. Говорят, что основные риски российской экономики традиционно связаны с сохраняющейся высокой чувствительностью российской экономики и ее финансовой системы к колебаниям мировых цен на углеводороды и сырье. Это действительно важно, но главный риск для всех нас состоит в том, что мы не используем все свои возможности развития и не впишемся в основную тенденцию мирового экономического роста. Это серьезная проблема для государства и для бизнеса. Связанная с этим задача бизнеса состоит в том, чтобы успешно встроиться в основные мировые цепи создания добавленной стоимости, найти там свою нишу и постепенно расширять ее в разных направлениях. Если мы не сделаем этого, то неизбежно усиление отставания российской экономики от лидирующих стран и закрепление ее узкой энергетической специализации; В 90-е годы связь с мировым бизнесом трактовалась в основном как нелегальный вывоз капитала за рубеж. Сегодня ситуация принципиально иная: наш бизнес хочет оставаться российским, но создавать добавленную стоимость всюду в мире, где для этого существуют наилучшие возможности. Создавая концепцию превращения российской экономики в одного из мировых лидеров, надо научиться думать не только в терминах отраслевых достижений, но и в терминах успешности российских компаний на мировых рынках. 4 10 ЛЕТ ПРОМЫШЛЕННОЙ ПОЛИТИКЕ: ИТОГИ ПОДВОДИТЬ РАНО РСПП принял активное участие в разработке совместно с государственными органами мер по поддержке экспорта, теперь требуется лишь реализовать их в полном объеме. Сейчас много говорится о превращении России в один из ведущих мировых финансовых центров, обладающих независимой национальной финансовой инфраструктурой и обеспечивающих лидирующие позиции России на финансовых рынках стран СНГ, ЕврАзЭС, Центральной и Восточной Европы. Представляется, однако, что решения этой задачи нельзя добиться, настаивая на полной независимой финансовой системы России. В угоду независимости мы оставим российский финансовый рынок слабым, не способным существенно помочь реальному сектору экономики. Это так же плохо, как и потерять свой собственный финансовый рынок и полагаться в основном на западных финансовых посредников. Вместо этого следует сделать акцент на взаимозависимость российской и других финансовых систем, постепенно увеличивая сферу взаимного проникновения. Прежде, чем ставить задачу лидировать на финансовых рынках стран СНГ, надо, например, научиться эффективно взаимодействовать с финансовыми рынками Таможенного союза. С практической точки зрения мы неверно подходим к обеспечению относительной самостоятельности российской финансовой системы. Представим себе следующую картину. Потенциальный заемщик, имеющий вполне приличный бизнес, приходит в банк за получением кредита на развитие. Чтобы сохранить свою конкурентоспособность, ему нужен кредит под 10 -12% годовых на несколько лет. Но в банке ему отвечают: в России только инфляция официально составляет 10% годовых, фактически она больше. Кроме того, нам самим нужно получить прибыль. Поэтому кредит дадим, но не надолго и под 28 – 30% годовых. Если проанализировать внимательно такой ответ банка, то он только частично правильный (относительно темпа инфляции). На самом деле этот ответ содержит большую долю лукавства. Свои пассивы типичный российский банк формирует во многом за счет заимствования финансовых ресурсов на Западе, часто под 5% годовых. С учетом этого обстоятельства банк вполне мог удовлетворить запросы нашего заемщика, накинув еще 1 – 2 процента. Однако стремление банка немедленно получить сверхвысокую рентабельность заставляет его отказать такому заемщику. И что мы получим в итоге, если все российские банки будут действовать подобным образом? Те, кто сможет, уйдут за получением финансовых ресурсов на Запад, и о суверенности нашей финансовой системы придется забыть. Те, кто не смогут, будут обречены на замедленное развитие или на стагнацию. И если таких стесненных в средствах предпринимателей окажется очень много, то всем нам еще долго придется жаловаться на то, что стране никак не удается слезть с нефтяной иглы, несмотря на такие прекрасные долгосрочные планы (вплоть до 2030г.) перехода на инновационный путь развития. У этой проблемы имеется и еще один важный аспект. Мы много говорим о нефтяной игле, на которую подсела наша экономика, но не обращаем внимания на другую иглу – чрезмерную зависимость наших банков от дешевых западных кредитов. А она не менее опасна. Стоит, как это происходит сейчас в результате мирового ипотечного кризиса, западным кредитам несколько подорожать, как в нашей экономике резко уменьшается ликвидность, уменьшается объем и длительность выдаваемых бизнесу кредитов. Тем самым уменьшаются темпы экономического роста, затрудняется развитие всего бизнеса, но особенно малого и среднего бизнеса. Увеличение внутренней ресурсной базы российских банков представляет собой насущную экономическую задачу. Быстро развивающийся новый бизнес способен также указать пути дальнейшего развития российской экономики значительно лучше, чем это прописано во множестве выше упомянутых Концепциях и Стратегиях. В них справедливо отмечается: сегодня все машиностроительные производства создают менее 3% ВВП, тогда как нефтегазовый комплекс и сырьевые отрасли – около 28-30% ВВП. Отсюда делается вывод: для улучшения структуры российской экономики, соответствующей инновационному пути ее развития, надо 5 10 ЛЕТ ПРОМЫШЛЕННОЙ ПОЛИТИКЕ: ИТОГИ ПОДВОДИТЬ РАНО повысить долю машиностроения в ВВП, соответственно сократив долю нефтегазового комплекса и сырьевых отраслей. Но откуда мы знаем, что именно такая структура российской экономики окажется в будущем наилучшей? Не лучше ли согласовывать свои планы с решениями конкурентного рынка, ориентированного на преимущественное развитие новых бизнесов, и не пытаться заранее предписывать бизнесу, как ему следует поступать и куда вкладывать свои деньги? Особо следует сказать о создании в России свободного конкурентного рынка труда, способного обеспечить высокий уровень профессиональной и территориальной мобильности трудовых ресурсов. Бизнес кровно заинтересован в решении этой проблемы. Без создания такого полномасштабного рынка многие наши планы останутся только на бумаге. В частности, незначительной останется величина индивидуального человеческого капитала, даже если удастся обеспечить приемлемый общий уровень образования и здравоохранения. Незначительным останется уровень совокупной капитализации всей российской экономики. Можно будет только мечтать о перераспределении работников из неэффективных предприятий в эффективные и о повышении среднего уровня производительности труда, об обеспечении необходимыми трудовыми ресурсами Сибири и Дальнего Востока. Ключевым фактором здесь является не только соответствующее развитие транспортной и энергетической инфраструктуры, но и опережающее развитие жилого фонда, особенно в форме недорогого съемного жилья, величина которого должна соответствовать требуемому объему новых рабочих мест. Этот жилой фонд должен стать частью комфортного уровня жизнеобеспечения. Без него мы не сможем создать мобильный и конкурентный рынок труда, работающий на увеличение индивидуального человеческого капитала. Представляется, что именно этот показатель мы должны индикативно планировать в первую очередь, привязывая к нему другие желаемые показатели развития российской экономики. Есть основания предполагать, что мобильный конкурентный рынок труда уменьшит и уровень социального неравенства. Хорошо, конечно, что на уровне индикативного планирования за 2008-2020гг. реальные располагаемые доходы населения вырастут в рамках инновационного сценария примерно в 2,6 раза, а доля среднего класса возрастет примерно вдвое. Но каким окажется разрыв между доходами самых богатых и самых бедных? Для бизнеса это не пустой вопрос. Мы прекрасно понимаем, что уменьшение социального неравенства до среднезападной величины усилит долгосрочные конкурентные преимущества всей российской экономики. РСПП внесло в Правительство не только концептуальные, но и конкретные, тщательно проработанные предложения по развитию трудового потенциала, профессиональному образованию и обучению. Наша экономическая политика постоянно находится во власти не очень осмысленных лозунгов. Сначала были одни лозунги, теперь другие, завтра появятся еще какие-то. Не так давно утверждалось, что экономика должна быть экономной, теперь говорят, что она должна быть либеральной. Но на то, что происходит в экономике, надо смотреть более конкретно и устранять идеологические шоры. Если существуют огромные препятствия управленческого и финансового характера для успешной модернизации экономики, если финансовые ресурсы недоступны большинству предпринимателей, если доля малого бизнеса не превышает в ВВП 10 - 12% вместо 60-70%, то такая экономика не будет либеральной, даже если приняты самые либеральные в мире законы и в стране не будет ни одной крупной госкомпании. Главный признак либеральной экономики – это наличие в ней конкуренции и свободный доступ конкурентного производителя к сравнительно недорогим финансовым ресурсам, в том числе долгосрочным. Другой столь же важный признак – это отсутствие произвола со стороны чиновников в толковании практического применения существующих в государстве законов. Бизнес не должен постоянно находиться под подозрением. Презумпция невиновности – это не только часть цивилизованной судебной практики, это часть общего морального климата в стране. Комитет РСПП по собственности и судебной реформе настойчиво проводит эту линию с расчетом на 6 10 ЛЕТ ПРОМЫШЛЕННОЙ ПОЛИТИКЕ: ИТОГИ ПОДВОДИТЬ РАНО то, что бизнес будет не только услышан, но и будет допущен к участию в создании правового режима, способствующему его развитию. Для промышленной экономики не имеет принципиального значения выбор товара, производство которого образует крепко скованную цепь кооперации, тянущей каждое звено этой цепи к прогрессу. К примеру, в США, как известно, таким товаром стали автомашины, в Японии - электроника, в Германии- крупное машиностроение. Все эти отрасли стали для всей экономики источниками мощных импульсов ускоренной модернизации и высокой инновации промышленного производства. Однако произошло это отнюдь не автоматически, а благодаря соответствующей государственной промышленной политике - политике, включающей прямую государственную поддержку, гибкое налоговое планирование, взвешенный протекционизм. В России военно-промышленный комплекс как носитель относительно высокого научно-технического потенциала оказывал весьма слабое, сугубо косвенное воздействие на другие отрасли, хотя тоже имел и прямую государственную поддержку, и обеспеченный рынок, и полный протекционизм. Объясняется этот феномен весьма просто - военнопромышленный комплекс развивался исключительно как замкнутая, самодостаточная система. Создаваемые в ее рамках технологии, материалы, инженерно-технические решения оставались в пределах самой системы и не передавались в производство других товаров. Любопытно, что опережение в некоторых областях, которое Япония добилась в острой конкуренции со США, тоже обусловлено тем, что японские инновационные разработки быстро передавались в производство товаров широкой номенклатуры, а США все свои новшества вначале предназначали своему военно-промышленному комплексу. Из констатации относительно высокого уровня военно-промышленного производства ни в коем случае нельзя было делать прямой вывод об его особой, исключительной, спасительной – или напротив, отягащающей роли в промышленной политике. Необходимость подчеркивания значения военно-промышленного комплекса (ВПК) в экономике России связана с тем, что ее кризисное состояние имеет главным образом товарный характер. Недооценка возможностей оборонных предприятий создавать и продавать на мировом рынке конкурентоспособный товар нетерпима. Но дело не только в этом. Ошеломляющая критика прежней системы управления экономикой, во многом справедливая, тем не менее не должна была исключать возможность использования положительного опыта - разумеется, в новых условиях действия рыночных механизмов. Сейчас, к примеру, когда получает развитие система ГЛОНАСС, можно совершенно определенно сказать, что без участия именно ВПК создание и продвижение на рынок этого первоклассного товара было бы невозможно. Конечно, суть не в приоритете, а в том, чтобы задействовать в новой промышленной политике известный механизм. Если раньше объединение осуществлялось в административно-командном порядке, то сейчас консолидация становится формой существования на рынке - как внутреннем, так и внешнем. Экономическая целесообразность, как известно, сильнее административного усмотрения. Перспектива банкротства, открытая перед большинством российских предприятий, заставляла искать точку опоры. Однако эту опору искать имеет смысл только в том случае, если она может превратиться в точку роста. В концепции современной промышленной политики во главу угла необходимо было поставить рыночный механизм реструктуризации, которая обеспечит достижение национальных целей развития экономики. Правда такова, что только ежегодный 7-10%-ный рост валового внутреннего продукта становится жизненным императивом. А это означает только одно - критерием эффективности работы любого субъекта экономической деятельности становится рост объемов выпуска продукции, пользующейся спросом на рынке. В соответствии с этим ориентация промышленной политики должна быть направлена не на работу с “состоятельными” корпорациями с целью увеличения их вклада в государственный бюджет, а на снижение числа несостоятельных ( и не состоявшихся) хозяйствующих субъектов. “Что умерло - то умерло” - неприемлемый лозунг для активной промышленной политики. “Пусть умрет то, что должно умереть, и будет жить то, что способно жить” - так в афористичной форме можно было бы обозначить смысл такой политики. По существу это ключевое положение стало квинтэссенцией условно определенного первого этапа формирования концепции актуализированной промышленной политики. Ее 7 10 ЛЕТ ПРОМЫШЛЕННОЙ ПОЛИТИКЕ: ИТОГИ ПОДВОДИТЬ РАНО целевая ориентация освобождала государство от обременительной обязанности поддержки всех производственных систем. Наверное, впервые в нашей истории государство провело обмен собственности на эффективное управление ею. Этот план вполне можно приравнять по своей экономической сути известному плану Маршалла, когда в послевоенной Германии состоялся обмен инвестиций на активных участников мирового рынка, где доминировали товары тех же инвесторов. История дала нам шанс воспользоваться апробированными механизмами для возрождения и последующего мощного развития. Нельзя было упустить этот шанс. Однако процесс формирования современного взгляда на промышленную политику долго оставался в плену устаревших представлений. Боязнь возврата к централизованному управлению парализовала умы новообращенных либералов от экономики. Однако аппетит едока никак не влияет на качество пищи. Ни сейчас, ни в далеком прошлом не найдется страны с самой рыночной экономикой, в которой государство не имело бы четко сформулированной и жестко проводимой промышленной политики. Стоило экономике США попасть в трудное положение, как Президент страны ( тогда – Д. Буш) в поисках выхода стал настаивать на необходимости разработки новой промышленной политики. Мало найдется людей, которые заподозрят Президента США в идеях социализма. А в недавно изданных мемуарах (с весьма показательным названием «Ключевые решения») он это решение отнес к ключевым! Уместно было бы вспомнить и нашего великого реформатора – П. А. Столыпина, который, ратуя за кардинальную земельную реформу, говорил : “нельзя укрепить больное тело, питая его вырезанными из него самого кусками мяса; надо дать толчок организму...в этом должно, несомненно, участвовать государство. В этом смысл государственности, в этом оправдание государства”. Ни одна мало-мальски уважающая себя компания сейчас не обходится без выделения в своей структуре подразделения, занятого определением приоритетных направлений развития бизнеса. А на уровне государства от этого надо отказаться только потому, что это “напоминает Госплан” ? Между прочим, не то плохо, что Госплан СССР устанавливал приоритеты, а то, какими методами добивались их реализации. Тот, кто понимает промышленную политику как призыв к возврату или амнистированию этих методов - глубоко заблуждается. Чтобы исключить возможность ложного толкования наших подходов и быстрее воплотить их в реальные механизмы управления, требовалось принять соответствующий Закон о промышленной политике. Его разработка стала главной задачей Комитета РСПП по промышленной политике, который привлек к реализации этой задачи лучших ученых и специалистов, а также экспертов бизнес-сообщества. В результате удалось прежде всего сформулировать принципы промышленной политики. Первый принцип – политическая поддержка национальной промышленной политики Оказание государственной поддержки и/или стимулирование развития промышленного производства и услуг осуществляется в соответствии с приоритетами, которые провозглашаются в ежегодных посланиях Президента РФ и закрепляются в Основных направлениях деятельности Правительства РФ (в Программе реализации Послания Президента РФ). Второй принцип –объективность промышленной политики Этим принципом промышленной политики определяется объективная обусловленность повышения конкурентоспособности и стратегии структурной перестройки промышленности в соответствии с доминирующими тенденциями развития мировой и отечественной экономики. Реализация данного принципа предполагает необходимость развития наукоемких отраслей и технологической модернизации традиционных отраслей, становление нового типа отраслевой структуры промышленности и ускорение инновационного процесса. Развитие высокотехнологичного сектора и реализация наукоемкой продукции предполагает необходимость создания инновационной инфраструктуры, построения логистических систем, 8 10 ЛЕТ ПРОМЫШЛЕННОЙ ПОЛИТИКЕ: ИТОГИ ПОДВОДИТЬ РАНО реализации образовательных программ и организации технической поддержки, которые осуществляются преимущественно в виде интеллектуальных услуг. При реализации данного принципа необходимо ориентироваться на возможности конкурентоспособных отечественных компаний и крупных транснациональных корпораций с российским капиталом, региональных промышленных структур и территориальных комплексов, а также предприятий малого и среднего бизнеса, обеспечивающих и подпитывающих отечественный бизнес инновациями, новыми видами продукции и кадровыми ресурсами. Государство должно реальным образом проявлять заинтересованность в поддержке: корпоративных структур, обеспечивающих национальную безопасность и экономическую независимость страны; транснациональных корпораций и вертикально-интегрированных структур - для постоянного увеличения их доли на мировом рынке и расширения объема участия в международном разделении труда, региональных компаний – в целях постоянного увеличения их доли на внутреннем рынке и превращению в промышленные структуры общенационального масштаба с перспективой выхода на мировой рынок с конкурентной продукцией; инновационно активных предприятий малого и среднего бизнеса, решающих задачи институционального обеспечения экономики знаний, а также концентрирующих свои усилия на прорывных направлениях технологического прогресса. Третий принцип – прозрачность механизма реализации промышленной политики Осуществление выбора конкретных объектов промышленной политики должно осуществляться по прозрачным и понятным критериям с учетом мнения трех сторон хозяйственной деятельности: государства, бизнеса и организаций, представляющих интересы работников. В качестве независимой стороны может выступать экспертное сообщество. Качественными критериями целесообразно определить: учет стратегией развития предприятия приоритетных социально-экономических целей и интересов национальной безопасности России; репутацию предприятия и степень «узнаваемости» его торговой марки, а также продукции на внешнем и внутреннем рынке; участие акционерного капитала компании в реальной котировке акций на международных, центральных и региональных фондовых биржах, а также степень использования компанией таких финансовых инструментов как публичная эмиссия облигаций, выпуск векселей и т.п.; - уровень высшего персонала и качество управления. В качестве количественных критериев оценки компаний предлагаются: наличие и перспектива роста платежеспособного спроса (внутреннего и внешнего) на определенные виды продукции и услуг динамика капитализации компании с определением доли профильных активов (обеспечивающих выпуск, реализацию и послепродажное обслуживание своей конкурентоспособной продукции) в стоимости совокупных активов; динамика роста выпуска конкурентоспособной продукции с определением доли такой продукции на национальном и мировом рынках; 9 10 ЛЕТ ПРОМЫШЛЕННОЙ ПОЛИТИКЕ: ИТОГИ ПОДВОДИТЬ РАНО соотношение собственных и заемных финансовых инвестиционных ресурсов с определением доли прямых инвестиций в модернизацию и переоснащение основного и вспомогательного оборудования, а также объемов собственного и внешнего финансирования НИОКР; наличие планов и практика создания новых рабочих мест, реализации программ повышения квалификации. Стимулирования процессов расширения спектра и объемов наукоемких услуг в международной системе разделения труда представляется наиболее перспективным направлением экспортной составляющей промышленной политики. Четвертый принцип – комплексность и скоординированность промышленной политики Реализация промышленной политики предполагает комплексное и скоординированное использование всей совокупности инструментов промышленной политики. К инструментам, составляющим такой комплекс, относятся: система планирования и осуществления производственных программ, закупок для государственных нужд; субсидии, кредиты и гарантии государства; налоговое регулирование (в том числе, амортизационную политика); тарифное регулирование (включая естественные монополии); таможенное регулирование; механизмы стимулирования инвестиционной активности с созданием и развитием инвестиционных инструментов; инструменты стимулирование инновационной деятельности (льготы, преференции, целевое бюджетное финансирование и совместное государственно-коммерческое софинансирование, привлечение венчурного капитала); активное развитие лизинга оборудования и широкого применения лизинговых схем материально-технического обеспечения приоритетных программ. страховые гарантии государства по инвестициям, направляемых корпорациями на рискованные приоритетные проекты. госзаказов, целевых Пятый принцип - целостность системы реализации промышленной политики Этот принцип означает целостность системы государственного регулирования экономики и взаимосвязь мероприятий по разработке и реализации промышленной политики с программами социально-экономического и культурно-образовательного развития российского общества. Этот принцип предполагает не только координацию всех видов экономической политики, но также подчиненность инновационной, инвестиционной, кадровой, внешнеэкономической политики целям и задачам промышленной политики. В соответствии с этими принципами в Законе предполагалось закрепить меры и средства проведения промышленной политики. 1. Финансовые меры: тарифное регулирование естественных монополий (одноуровневое, двухуровневое, многоуровневое); банковская реформа, направленная на инвестиционную активность финансового капитала; валютное регулирование; 10 10 ЛЕТ ПРОМЫШЛЕННОЙ ПОЛИТИКЕ: ИТОГИ ПОДВОДИТЬ РАНО бюджетное планирование государственных расходов на реализацию промышленной политики; механизмы реструктуризации долговых обязательств; развитие инструментов фондового рынка и привлечение акционерного капитала (IPO), корпоративные облигации и др.; развитие инструментов страхования. Финансовое обеспечение целевых программ должно включать: развитие специализированной финансовой инфраструктуры, обеспечивающей реализацию научно-промышленной политики; выделение бюджетных ассигнований на развитие перспективных организаций; освобождение от уплаты таможенной пошлины на оборудование, ввозимое для технического переоснащения организаций и не имеющее отечественных аналогов; минимизацию или отмену экспортных пошлин на наукоемкую продукцию; освобождение от уплаты налога на часть прибыли, получаемой от выполнения работ по целевым программам и направляемой на техническое перевооружение и расширение производства; предоставление налоговых каникул новым организациям, создаваемым для реализации приоритетных программ; реструктуризацию долгов федеральному бюджету предприятий – участников приоритетных программ. 2. Меры регулирования имущественных отношений: регулирование механизмов конкуренции и конкурентных условий; регулирование механизмов банкротства и национализации промышленных предприятий; регулирование приватизации (выбор объектов и способов) и долевого участия; регулирование использования и введения в оборот интеллектуальной собственности. 3. Меры регионального развития: разработка и реализация целевых программ развития Федеральных округов; разработка и реализация государственных целевых программ развития территориальных комплексов; создание особых (свободных) экономических зон; создание региональных государственных инвестиционных фондов для организации исполнения и обеспечения финансирования приоритетных программ; формирование механизмов целевого кредитования бизнеса в научно-промышленной сфере под гарантии региональных органов исполнительной и законодательной властей. 4. Меры структурной перестройки: стимулирование и обеспечение структурных сдвигов в пользу обрабатывающего и наукоемких секторов национальной экономики; формирование специального механизма реализации научно-технических достижений в прибыльное промышленное производство (венчурные фонды и венчурные фирмы и др.); создание и развитие технопарков технических достижений; (вокруг университетов), инкубаторов научно- 11 10 ЛЕТ ПРОМЫШЛЕННОЙ ПОЛИТИКЕ: ИТОГИ ПОДВОДИТЬ РАНО реализация программ развития наукоградов; стимулирование потребления внутри РФ и СНГ российских наукоемких товаров и услуг; Особой формой реализации промышленной политики могут быть признаны программы преобразования кризисных и депрессивных производств и промышленных комплексов( к примеру, программы реструктуризации ОПК и моногородов). Нетрудно заметить, что многие из этих принципов, мер и средств нашли применение в практике государственного управления экономикой России на протяжении последних 10 лет, хотя Закон так и не был принят: его проект просто утонул в политических дебрях Госдумы. Этап конкурентоспособный На втором этапе формирования промышленной политики продолжилась углубленная проработка механизмов формирования современной национальной промышленной политики, в том числе на региональном уровне. Многие регионы опередили федеральный центр и приняли свои региональные законы о промышленной политике. Особое внимание было уделено международному опыту разработки и реализации национальной промышленной политики. Главным аргументом продвижения концепции современной национальной промышленной политики стала потребность совместного – партнерского ответа на экономические вызовы современности, от решения которых зависит будущее. Государство сформулировало свое видение этих вызовов в целом ряде документов: это стратегии развития основных отраслей экономики, комплексные программы применения высоких технологий, федеральные целевые программы перспективного территориального развития, Генеральная схема размещения объектов электроэнергетики до 2020 года и другие. С известной степенью условности обобщением этих разработок можно назвать уже упомянутую концепцию « Стратегии – 2020». Стало общим местом утверждение, что основные риски российской экономики связаны с сохраняющейся ее высокой чувствительностью к колебаниям мировых цен на углеводороды и сырье. Это действительно важно, но главный риск для всех нас состоит в том, что мы не используем все свои возможности развития и не впишемся в основную тенденцию мирового экономического роста. Это серьезная проблема для государства и для бизнеса. В структуре российской экономики были и есть бесспорные лидеры, занимающие на мировом рынке заметное место. Было бы, однако, ошибкой думать, что развитие этих отраслей может происходить по инерции. В силу своей специфики, прежде всего межотраслевого, «сквозного» характера создания и универсальность применения выпускаемой продукции, их положение на рынке в значительной степени зависит от глубоких научных исследований и оригинальных технических разработок, создания новых производств транснационального масштаба, привлечения значительных инвестиций длительного характера. Логика развития бизнеса в этих отраслях вынуждает вкладывать значительные ресурсы в научные исследования и технические разработки, вступать в альянсы с крупнейшими зарубежными партнерами для получения доступа к современным технологиям, участвовать в глобальном разделении труда. В целом это ведет пусть пока робкими шагами к их трансформации в крупные транснациональные корпорации, которые только и способны обеспечить общую конкурентоспособность национальной экономики. Другими словами, первоначально сформулированная задача промышленной политики – транснационализация российских товаропроизводителей – получила операциональное развитие Однако, это – всего лишь предпосылки, которые дадут реальный сдвиг в деле повышения конкурентоспособности экономики только тогда, когда получат ощутимую поддержку со стороны государства. 12 10 ЛЕТ ПРОМЫШЛЕННОЙ ПОЛИТИКЕ: ИТОГИ ПОДВОДИТЬ РАНО Создание благоприятных условий для всех отраслей экономики России (в том числе и сырьевых) в глобализации их развития и проникновении на мировой рынок является наиболее актуальной задачей современной национальной промышленной политики, имеющей своей целью повышение конкурентоспособности страны. Не секрет, что конкурентоспособность многих наших компаний обеспечивается пока что относительно низкими ценами на их продукцию, которая занимает лишь отдельные ниши рынка. Глобальной же конкурентоспособности можно достичь только находясь в рядах наиболее успешных транснациональных компаний. Опасения, что ориентация на создание крупных транснациональных компаний приведет к излишней монополизации внутреннего рынка и губительно скажется на развитие малого и среднего бизнеса, абсолютно необоснованны. Потребности ускоренного развития конкурентоспособного бизнеса вынуждают крупные компании создавать глубоко эшелонированные сетевые структуры, вовлекающие в орбиту согласованной финансовой, производственной, торговой, инновационной деятельности огромное число производственных, сервисных, проектных и иных организаций, число которых тем больше, чем шире круг корпоративных интересов. Не случайно именно крупные корпорации «придумали» и широко используют такие формы развития бизнеса, как франчайзинг, аутсорсинг, сетевой маркетинг, технопарки, инновационные инкубаторы и др., благодаря которым число субъектов экономической деятельности растет в геометрической прогрессии. Совмещение решения вопроса выбора конкурентоспособных отраслей и определения технологических кластеров позволяет выработать новую стратегию экономического развития страны. Пока в России реализуется ресурсно-экспортная стратегия, отличающаяся ориентацией на экспорт первичных, необработанных ресурсов. Необоснованные надежды возлагаются на то, что, России удастся реализовать экспортно-наукоемкую стратегию, предполагающую значительное увеличение объемов экспорта наукоемкой продукции. Необходим третий путь, который совмещал бы преимущества этих двух стратегий – ресурсно-инновационное развитие. Именно в этом направлении уже движется большая часть крупных российских компаний, которые вкладывают значительный объем средств в исследования и научнотехнические разработки, подготовку высоко-профессиональных кадров, внедрение новейших открытий и разработок, создание опытных производств и т. п. Однако масштаб такой работы остается несоразмерным экономике России, а его расширение зависит от позиции государства в этом вопросе. Меры государственной поддержки стратегии создания на основе отечественных компаний крупных диверсифицированных транснациональных корпораций хорошо известны – это и налоговые каникулы, и инвестиционные вычеты, и снижение стандартных ставок налогов и платежей, и обнуление импортных пошлин на непроизводимое в России оборудование, и формирование государственного заказа на технологические кластеры. Реализации такой стратегии могут способствовать и новые формы отношений государства с частным бизнесом – частно-государственное партнерство, и стимулирование уже зарекомендовавших себя форм, таких как создание совместных предприятий с ведущими компаниями мира. К примеру, создание на основе Тюменской нефтяной компании такой крупной транснациональной компании как ТНК-ВР, уже позволило привлечь в экономику России в целом десятки миллиардов долларов. Говорят, чтобы быть глобальным, российский бизнес должен стать конкурентным. Но верно и обратное: чтобы стать конкурентным, надо быть хотя бы частично глобальным. С этих позиций нужно задать себе вопрос: а сколько к 2020г. в России будет транснациональных компаний, способных на равных конкурировать с мировыми гигантами. Собирается ли государство помогать в этом российскому бизнесу? Если транснациональный масштаб останется чисто западной привилегией, то многие красивые пункты всех стратегий останутся лишь на бумаге. 13 10 ЛЕТ ПРОМЫШЛЕННОЙ ПОЛИТИКЕ: ИТОГИ ПОДВОДИТЬ РАНО Итогом этого этапа формирования промышленной политики стало обоснование прямой и неразрывной связи приоритетов промышленного развития с обеспечением конкурентоспособности экономики, благоприятного инвестиционного климата, а также использования в этих целях частно-государственного партнерства. Комитетом РСПП был подготовлен Национальный доклад «Политика повышения конкурентоспособности экономики России», который был опубликован и направлен в Совет Федерации, Госдуму, Правительство, министерства и ведомства. В нем была представлена как общая, так и прикладная концепция современной промышленной политики. Она представляет собой соединение глобализации как общей тенденции активной экспансии экономических систем за пределы национальной экономики с интернационализацией как процессом включения агентов экономической деятельности в транснациональную кооперацию, ведущую к их консолидации и интеграции. На наших глазах этот процесс, который осуществляется главным образом путем слияний и поглощений, принял колоссальные размеры. Темпы роста этих сделок за последние 10 лет в среднем за год составили не менее 40%. Глобализация современной экономики началась не сегодня и имеет весьма сложную структуру. Ее ядром служит мегаэкономика, которая начала формироваться в последней четверти ХХ века. Это совокупность национальных экономик, взаимосвязи между которыми становятся настолько сильными, что вся совокупность начинает действовать как внутренне дифференцированное, постоянно меняющееся и сопровождающееся конфликтами, но вместе с тем единое целое. Предпосылками к этому служат возникновение новых информационных технологий, значительное увеличение объемов трансграничного перемещения капиталов, технологий, знаний, людей, масштабное расширение товарных и финансовых рынков. При этом чем быстрее будут протекать процессы интернационализации, тем скорее будут сглаживаться возникающие турбулентности. Кризисы, таким образом, являются не только детерминантами накапливающихся противоречий в процессе интернационализации агентов экономической деятельности, но в определенной мере выступают в роли модераторов их разрешения. Нетрудно предположить, что появившиеся сейчас в ходе борьбы с кризисными явлениями предложения о создании наднациональных органов регулирования рынка, если даже и будут реализованы в том или ином виде, вряд ли дадут ожидаемый эффект – скорее можно рассчитывать на интеграционные связи региональных систем регулирования социальноэкономических отношений. Только благодаря проявляющейся тенденции углубления и расширения этих связей можно отказаться от такого сценария развития мировой системы, по которому меж- и внутристрановые конфликты преобладают, протекционизм определяет экономическую политику, в результате чего суверенные дефолты перестанут носить экстраординарный характер. Позиция акцентирования внимания промышленной политики на конкурентоспособности получила весьма авторитетную поддержку в Докладе «О конкурентоспособности России 2011: закладывая фундамент устойчивого процветания», подготовленного Всемирным экономическим форумом и Евразийским институтом конкурентоспособности в сотрудничестве со Сбербанком России. По результатам анализа, приведенным в Докладе, сделаны две основные рекомендации стратегического характера: повысить открытость России внешнему миру и ориентировать приоритеты промышленной политики на конкурентоспособность как главный критерий институциональных реформ. Своеобразным испытанием для проверки обоснованности этих выводов стал мировой экономический кризис, вступивший в свою очевидную фазу в 2010 году. Хотя на эмоциональном уровне трудно согласиться с теми аналитиками и публицистами, которые находили в разразившемся мировом кризисе положительные моменты, тем не менее, один из них действительно имеет место: кризис не только заставил мобилизовать материальные и интеллектуальные ресурсы для оперативного преодоления 14 10 ЛЕТ ПРОМЫШЛЕННОЙ ПОЛИТИКЕ: ИТОГИ ПОДВОДИТЬ РАНО отрицательных последствий, но и всерьез заставил задуматься о том, как изменится экономика в целом и что надо изменить в ее механизмах, чтобы обеспечить ее дальнейшее развитие. Вполне возможно, что предпринимаемые усилия антикризисного управления бьют мимо цели как заложники инерционного мышления, и потребуется принять совершенно иные решения, опирающиеся на иную парадигму анализа экономической материи. Ведь каковы бы ни были предположения о причинах наступления кризисных явлений, все мы понимаем, что послекризисная экономика стала другой. Какой же? Существующая вероятность опасного расхождения реальности и ожиданий заставляет занять активную позицию в формировании представления будущей модели экономики не только академических ученых, но и тех, кто глубоко погружен в хозяйственную среду и в какой-то степени влияет на ее жизнедеятельность, т. е. представителей бизнеса. Именно благодаря такой погруженности сила воздействий, если не сказать – ударов кризиса оказывается гораздо чувствительнее, а потребность в позитивном осмыслении кризиса ощущается острее. Позволительно предположить, что неожиданность наступления кризиса является платой за наше нежелание видеть и объективно оценивать накапливание количественных изменений, сдвигов в экономическом укладе, кардинально меняющих качественные характеристики всей социально-политической системы. Стоит обратить внимание на тот факт, что человечество, как бы это пафосно ни звучало, достаточно часто сталкивается и переживает подобные системные вызовы, которые возникают именно как результат эволюционного развития и инкорпорирования вынужденных или желанных инноваций в организации экономической жизни. Популярный журнал насчитал полтора десятка «знаменитых» кризисных ситуаций, начиная со строительства Панамского канала. Но если иметь в виду кризисы цивилизационного масштаба, то, скажем, переход от натурального хозяйства к рынку был столь же драматичным и столь же «неожиданным», хотя ситуация и не воспринималась как катастрофа в силу самого масштаба мировой экономики. Тем не менее, общим местом критического резонанса накопленных изменений является неадекватность устоявшихся представлений реально складывающимся экономическим отношениям. Вот и сейчас речь идет о переходе к принципиально иной, новой парадигме аналитического представления экономических процессов, что автоматически ведет к созданию принципиально иных механизмов их регулирования. Если попытаться коротко обозначить основную черту этой парадигмы, то можно было бы связать ее с концепцией глобальной интернационализации. Такая концепция представляет собой соединение глобализации как общей тенденции активной экспансии экономических систем за пределы национальной экономики с интернационализацией как процессом включения агентов экономической деятельности в транснациональную кооперацию, ведущую к их консолидации и интеграции. На наших глазах этот процесс, который осуществляется главным образом путем слияний и поглощений, принял колоссальные размеры. Темпы роста этих сделок за последние 10 лет в среднем за год составили не менее 40%. Для теоретического обоснования необходимости глобальной интернационализации экономики нет необходимости выстраивать новые модели. Скорее нужно посмотреть на уже имеющиеся и даже ставшие общеизвестными – вспомним, например, известную модель «волн Кондратьева», показывающую закономерность появления кризисных явлений в экономике. Однако, за этим, можно сказать, очевидным выводом стоит более фундаментальная посылка: для любого предсказания поведения экономической системы ее следует рассматривать только как глобальную гиперсистему. С этой точки зрения кризис поспособствует созданию новых центров интенсификации современной экономики как локальные региональные общие рынки – в Европе, Америке, Ближнем Востоке. Такие рынки, помимо свободного перемещения товаров, гарантируют и свободное передвижение рабочей силы, финансов, общие правила при покупке и аренде 15 10 ЛЕТ ПРОМЫШЛЕННОЙ ПОЛИТИКЕ: ИТОГИ ПОДВОДИТЬ РАНО недвижимости, приобретении акций, а также равные условия при пользовании услугами страхования, образования, здравоохранения, найма на работу. В целом, как следует из теории, такие центры создают дополнительные стимулы и возможности интернационализации не только экономической, но и иной деятельности, в том числе управленческой. Нетрудно предположить, что появившиеся сейчас в ходе борьбы с кризисными явлениями предложения о создании наднациональных органов регулирования рынка, если даже и будут реализованы в том или ином виде, вряд ли дадут ожидаемый эффект – скорее можно рассчитывать на интеграционные связи региональных систем регулирования социально-экономических отношений. Только благодаря проявляющейся тенденции углубления и расширения этих связей можно отказаться от такого сценария развития мировой системы, по которому меж- и внутристрановые конфликты преобладают, протекционизм определяет экономическую политику, в результате чего суверенные дефолты перестанут носить экстраординарный характер. Первым следствием из «теоремы» о глобальной интернационализации, формирующим представление о посткризисной экономике, становится ее геополитическое измерение. Геополитический фактор всегда играл фундаментальную роль в принятии стратегических планов развития социально-экономической системы. Однако в новых условия, которые складываются в результате реализации антикризисных мер воздействия на экономику, национальные границы экономики потеряют свое значение – мировой рынок приобретет универсальный характер. Было бы тривиально просто сказать, что, скажем, страны БРИК из разряда развивающихся в обозримом будущем перейдут в число развитых. Однако этот факт существенно изменит геополитическую картину мира. В определенном смысле положительная сторона кризиса состоит в том, что пропала интрига относительно будущего развития. Возможно, дело случая, но все-таки именно в этом году Нобелевская премия была присуждена П. Кругману за работы, объясняющие специализации различных стран в международной торговле при неполной конкуренции. Современные технологии (компьютеры+интернет+мобильная связь+информационные системы) полностью изменили общую картину экономического обмена, соединив в каждой точке мирового рынка пространство и время. Проще говоря, сделки как процесс реализации экономических интересов, потеряли привязку к конкретному месту производства товаров или услуг, а продавец (конечно, не всякий) стал вендором, реализующим не столько сам по себе товар, сколько бренд, ориентирующий потребителя на узнаваемый продукт и позволяющий ему тем самым быстро ориентироваться в мире альтернативных продуктов. Конкурентоспособность становится единственным основанием права присутствия на рынке. Еще до кризиса стало заметно, что точки роста будущей конкурентоспособности лежат в технологических кластерах, представляющих собой сквозные технологии, которые благодаря своей универсальности обладают высоким мультипликативным эффектом, воздействующим на весь производственный процесс – от проектирования и конструирования до выпуска и доведения до потребителя. Возможно, придавая технологиям ключевую роль в развитии экономики, в особенности в условиях кризиса, новая администрация президента США даже планирует учредить должность директора по технологиям. Отличительной особенностью технологических кластеров является то, что образующие их конкретные технологии находят применение в самых разных отраслях, повышая тем самым уровень национальной конкурентоспособности. В то же время данные технологии будут вносить свой вклад в развитие, поддержание, усиление конкурентоспособности и тех отраслей, которые уже сегодня таковыми являются, в том числе сырьевых отраслей. Не случайно в последнее время экономику за рубежом стали рассматривать через призму кластеров, а не через традиционную группировку компаний, отраслей или же секторов - кластеры лучше согласуются с самим характером конкуренции и источниками достижения 16 10 ЛЕТ ПРОМЫШЛЕННОЙ ПОЛИТИКЕ: ИТОГИ ПОДВОДИТЬ РАНО конкурентных преимуществ. Большинство участников кластера не конкурируют между собой непосредственно, так как они обслуживают разные отрасли. Государственные и частные инвестиции, направленные на улучшение условий функционирования кластера, приносят пользу сразу множеству субъектов экономической деятельности. И, между прочим, меньше всего от кризиса пострадали именно кластеры – кризис, так сказать, расчистил им дорогу победоносного завоевания рынка как такового, безотносительно региональных и национальных границ. Поэтому пресловутый декаплинг – отвязка мировой экономики от американского цикла конечно, еще не произошел, но глобальная интернационализация ведет национальные экономики по этому пути точно и уверенно, как любая объективно действующая закономерность. Кризис просто ускорил этот процесс. Кстати, практический вывод из этого, казалось бы, теоретического посыла состоит в том, что страны БРИК, да и вообще регион Юго-Восточной Азии перестанут быть лишь местом размещения массового производства, а станут равноправными и, самое главное, равнозначными участниками процесса создания, производства, инновационного развития, продажи конкурентоспособной продукции. Противопоставление Запада и Востока потеряет свой экономический смысл (правда, не так быстро, как хотелось бы), а геополитические мотивы в решении проблем развития национальных экономик уступят место сигналам макрорегиональных общих рынков, обеспечивающих скоординированное развитие. Скорее всего придет осознание, что рост национального ВВП менее важен для государства, чем отсутствие дисбалансов в его положении на мировом рынке. Так что апокалиптические прогнозы (крах американской, европейской, российской и др. экономики) являются издержками традиционного мышления. Конечно, может показаться соблазнительным постараться преодолеть кризис как острое конфликтное состояние путем отказа или даже противодействия сложившимся тенденциям и трендам. Однако этот путь заведомо обречен на провал. Гораздо продуктивнее использовать его для кардинального пересмотра концептуального подхода к анализу социально-экономических процессов. Каждый со школы знает, что климат определяется мировыми атмосферными явлениями, но погоду мы все-таки узнаем, выглянув в домашнее окно. Кризис привел глобализацию к нам в дом, и эта констатация только на первый, поверхностный взгляд не имеет существенного значения. Для фиксации текущих событий – возможно, но для понимания развития – нет. Приходится по-новому посмотреть на многие положения и принципы, в том числе и теоретического характера, не только поясняющие способы ведения экономической деятельности, но и в определенной мере задающие их. В этом плане наиболее важными представляются изменения взглядов на роль и место государства в экономике. Уходят в историю концепции государства – «ночного сторожа», «всеобщего благоденствия» и др., а их место занимает конструкция «государство – партнер» и партнер прежде всего бизнеса. Надо признать, что история отношений бизнеса и государства не простая, в особенности в России. Был период, когда наше государство относило занятие бизнесом к преступной деятельности. Затем оно стало основным источником для становления бизнеса, поделившись своей собственностью с каждым, кто готов был стать предпринимателем. По мере своего становления российский бизнес прошел целую эпоху за одно десятилетие, что для истории имеет микроскопический масштаб. В памяти живы и карикатурные образы “новых русских”, и аферы финансовых пирамид, и разорившиеся банки, и печально знаменитый дефолт. Государство по отношению к бизнесу этого переходного состояния тоже выступало в различном амплуа - от роли отца-благодетеля до зловещего злодея. Сейчас мы стоим на пороге перемен в отношениях между бизнесом и государством, и эти перемены происходят не только у нас в стране. Посмотрите, в какой тесный блок соединился бизнес США с государством в борьбе с терроризмом или в преодолении того же кризиса. И у нас государство уже предприняло и предпринимает беспрецедентные меры по спасению отечественного бизнеса. Конечно, можно этого не замечать и по инерции продолжать разводить игроков на рынке. Не случайно при построении различных индексов, характеризующих экономику 17 10 ЛЕТ ПРОМЫШЛЕННОЙ ПОЛИТИКЕ: ИТОГИ ПОДВОДИТЬ РАНО страны, например, индекса конкурентоспособности, который ежегодно публикуется лозанской бизнес-школой IMD, в равной степени учитывается и расходы на ведение бизнеса, и эффективность государственного аппарата. Для России первый из этих показателей на порядок превосходит второй - по крайней мере пока. Если обратиться к теории, то и там мы найдем большое разнообразие моделей, определяющих положение бизнеса в экономической системе. Со времен Адама Смита, который первый усомнился в безоглядной мудрости государственных мужей по распоряжению имеющимися ресурсами, было выстроено немало концепций. Классическая либеральная доктрина отводит государству роль “ночного сторожа”: оно устанавливает правила поведения на рынке всех его участников и следит за строгим соблюдением этих правил. Разумеется, правила эти устанавливаются не просто по желанию или капризу власти. Они сообразуются опять-таки с поведением рынка, т.е. с тем, как осуществляются на нем сделки, как распределяются доходы, сколько средств вкладывается в производство и сколько потребляется и т. д. Даже в устоявшейся исконно рыночной экономике взаимоотношения государства и бизнеса подвергаются регулярной ревизии. Чаша весов, на которых взвешивается вклад в экономику государственного управления и предпринимательского старания, периодически склоняется в ту или иную сторону. Где и как установить линию водораздела между этими глобальными субъектами экономической системы? Сторонники сильного государства как гаранта сильной экономики стремятся передвинуть эту линию так, чтобы потеснить, ограничить свободу предпринимательской воли. Напротив, те, кто считает, что силу экономике придает успешно развиваемый бизнес, элиминирует и направляет силу государства во внешнюю среду. Советская экономика, где роль государства была доведена до тотального предела, дала истории вполне убедительное доказательство бесперспективности переоценки возможности государства в развитии экономики. Вполне понятно, что в момент перехода от тотально огосударствленной, сверхцентрализованной советской экономики к рыночной модели приходилось роль государства усиленно ограничивать. Вряд ли без этого могли бы в России сложиться современные институты рынка. Но в условиях кризиса не только у нас вновь заговорили об усилении государственного вмешательства в экономику вообще и в бизнес в частности, о построении так называемой властной вертикали, о равноудаленности бизнеса от центра принятия государственных решений и т. д. Энтузиазм, который вызывают эти лозунги у чиновников, всегда имевших в России огромную, несоизмеримую с масштабами страны власть, понятен. Менее ясен фундаментальный задел, на котором будет построена новая модель отношений государства и бизнеса. Кризис по-существу примирил «государственников» с «либералами», потому что и тех, и других привел к выводу: противопоставление государства и бизнеса давно исчерпало себя, уступив место партнерским отношениям. Как это ни покажется странным на первый взгляд, но такой подход легче реализовать в нашей экономике, которую по инерции все еще называют переходной. Это объясняется тем, что, несмотря на значительные усилия по разгосударствлению хозяйственной системы, либерализации законов, регулирующих отношения между государством и субъектами экономической деятельности, надежды на государство как чуть ли не единственный институт, обеспечивающий соблюдение общественного интереса, все еще велики. Надо не бороться с этими представлениями, какими бы иллюзорными они ни казались, а направить их в конструктивное русло. Сейчас для этого сложились вполне подходящие условия. Прежде всего, подтверждение этой мысли видится в общей направленности нынешней экономической политики России. Представляется, что стратегическая цель состоит в построении динамично развивающейся социально ориентированной экономики, органично вписанной в международное разделение рынка производства, капитала и труда. При этом главной ее целью становится обеспечение устойчивого развития. Тем самым закрепляется переход от мобилизационной экономики, экономики “осажденной крепости” к экономике партнерской, экономике сотрудничества, подчеркивается требование включения российской экономики в мировую экономику. 18 10 ЛЕТ ПРОМЫШЛЕННОЙ ПОЛИТИКЕ: ИТОГИ ПОДВОДИТЬ РАНО Наконец, самое главное - провозглашение такой цели показывает стремление найти свое место в мировой экономике без ненужных амбиций и без унизительных оглядок на международные экономические организации, пытающиеся применять универсальные рецепты к особенной российской экономике. Отсюда, между прочим, сразу же вытекает естественное решение одной извечной проблемы - куда ориентировать Россию - на Европу, Азию, Латинскую Америку, США? Ответ простой - всюду, поскольку речь должна идти о поиске своего места на мировом рынке. Только заняв свое место на мировых рынках, Россия обеспечит оптимальное развитие национальной экономики. Самое замечательное во всем этом состоит в том, что вопреки распространенным представлениям у бизнеса и государства в настоящее время появляется все больше общих, совпадающих интересов. Здесь стоит указать прежде всего на такую кардинальную экономическую проблему, как консолидация. И для государства, и для бизнеса решение этой задачи является не просто некоей управленческой задачей - крупным субъектом экономической деятельности проще управлять. Это решение впрямую связано с возможностью развития. Нужно оговориться, что путь сотрудничества государства с бизнесом не прямолинеен. Главная трудность заключается в установлении институциональных механизмов участия зависимой стороны (бизнеса) в установлении правил собственного поведения: тут и соблазн расширения предела собственного усмотрения и облегчения бремени участия в решении вопросов, далеких от интересов бизнеса, и предусмотрительного уклонения от санкций за нарушения, и многое другое. И здесь кризис может сыграть роль своеобразного катализатора. Ведь его основная причина и направление поиска выхода из сложившейся ситуации – это регулирование рынка, как мирового, так и национального. Вот почему никакая реструктуризация, в том числе и глобальная – капитала, инвестиций, кредитов, фондов, прав требований, обязательств, залогов, долгов, активов, акционерных долей, сделок и т.п., в полной мере не даст долговременного эффекта, если принципиально не изменить подходы и механизмы государственного вмешательства (присутствия) в экономику. Только реструктуризация институтов, в особенности институтов развития, способна вывести экономику из состояния кризиса. Государство в сложившейся традиционной парадигме – это регулятор. И даже в этой роли государство все чаще стало прибегать не к прямому предписанию участникам рынка, а выдвигать т.н. поведенческие условия. В новой парадигме – это активный участник рыночных отношений, субъект экономической деятельности. Именно реализация этой парадигмы– случайно или преднамеренно – привела к созданию таких субъектов экономической деятельности, как госкорпорации. Косвенным подтверждением особого положения этого субъекта является высокая степень самостоятельности их деятельности, выведение их из-под государственного управления и контроля. Но в любом случае госкорпорации стали субъектами рыночных отношений, тем самым существенно сблизив государство и бизнес. Кстати, во время великой американской депрессии 1929 г. Ф.Рузвельтом тоже была создана Госкорпорация, сыгравшая решающую роль в преодолении кризисных явлений в экономике, и не только США. Надо прямо сказать, что такое новообразование родило опасения массового огосударствления частных корпораций, но не путем национализации, а, так сказать, госкорпоративизации. Преодолением (упреждением) этой угрозы со стороны бизнесструктур могла бы стать тактика инкорпорирования своих активов (или их части) в госкорпорации с условием обмена госинвестиций на участие в прибылях. В таком виде это не прямое бюджетное финансирование частного бизнеса, а частно-государственное партнерство – механизм, получивший в последние годы большое распространение. Еще одним способом привлечения бизнеса к решению государственных задач становится назначение крупных бизнесменов в состав органов управления госкомпаний в качестве независимых директоров. Это позволяет устранить относительную неповоротливость этих органов и повысить экономическую компетентность при принятии решений. С другой стороны опыт такого участия может получить положительный эффект и в 19 10 ЛЕТ ПРОМЫШЛЕННОЙ ПОЛИТИКЕ: ИТОГИ ПОДВОДИТЬ РАНО корпоративном управлении, ориентировав его в большей степени понимать и, значит, учитывать общественные интересы. Кризис не только внес кардинальные поправки в наши представления об экономике мегауровня, но и потребовал пересмотра принципов организации функционирования экономических механизмов на макро- и микроуровне. В силу своего глобального характера кризис заставил пересмотреть основные направления использования и развития накопленного научного, технического и индустриального потенциала страны. Принципиальной особенностью промышленной политики послекризисного развития России стал разительный контраст между количеством промышленных предприятий и качеством ( в широком смысле этого слова) их вклада в экономику страны. Поскольку генеральной целью экономической политики России на ближайшую перспективу должно стать включение ее товаропроизводителей в мировую экономику, промышленная политика призвана устранить указанное противоречие между производством и потреблением: производить массу товаров не потому, что много производственных мощностей, а потому, что много желающих их приобрести. Открытая экономика предоставляет беспрецедентные возможности для потребительского рынка, его наполнения высококачественными товарами и увеличения интегрального спроса, который превращается в эффективный инструмент стимулирования производства. Однако в силу целого ряда исторических причин российский товаропроизводитель только начинает активно включаться в мировую производственную сеть и посему нуждается в определенной поддержке. Конечно же продукция некоторых российских предприятий не только не уступает, но и превосходит своих конкурентов, но сам по себе продукт производства еще не товар, пользующийся спросом. Конъюнктура рынка - это соревнование не только потребительских свойств тех или иных изделий, но и издержек их производства, включаемых в себестоимость, затрат труда, уровня инноваций и многого другого. Государственная промышленная политика как раз и создает базу - прежде всего законодательную - для того, чтобы повышался сравнительный уровень российского товаропроизводства. Национальная промышленная политика конкретизирует общие установки социальноэкономического развития страны в организационных, правовых, производственных механизмах жизнедеятельности хозяйствующих субъектов. Исходя из задач, стоящих перед экономикой России на ближайший период, а также принимая во внимание состояние ее промышленного потенциала, стратегией формирования национальной промышленной политики могла бы стать концепция кристаллизации в экономике разномасштабных производственных систем. Приходится признать, что для переходной экономики, каковой стали иносказательно именовать народнохозяйственный комплекс России последнего десятилетия, многие как будто известные решения приходится искать заново. Писать экономическую политику с чистого листа намного проще и легче, чем модифицировать или трансформировать сложившуюся систему общественных отношений. Но было бы лицемерием высшей степени, если бы мы, входя в новую эру, перечеркнули и отбросили все, что сделали до нас предыдущие поколения, посчитав наследство за отягощающий груз, не позволяющий достичь новых высот. Думается, что ни один политик, претендующий на место национального лидера, не может взять на вооружение столь высокомерный взгляд на прошлое. Это значит, что выбор основных параметров новой промышленной политики - не фантастическое провидение, а взвешенный расчет возможностей и альтернатив развития без ложного снобизма. Надо признать, что нам есть чем гордиться, но то, что составляет основу этой гордости не дает никаких оснований для мессианской исключительности и неповторимости. Наоборот - мы опираемся на все, что достигнуто трудом граждан огромной страны для того, чтобы использовать это для развития не вопреки, а в соответствии с общими законами экономического роста и вместе с партнерами-конкурентами. И достигать цели, отнесенные не к далекому будущему, а имеющие место в зримом конкретном результате. 20 10 ЛЕТ ПРОМЫШЛЕННОЙ ПОЛИТИКЕ: ИТОГИ ПОДВОДИТЬ РАНО Другое дело, что состояние каждой национальной экономики характеризуется слишком большим числом параметров, чтобы можно было составить некий однообразный алгоритм движения вперед. Выбор такого алгоритма - за национальной промышленной политикой, вытекающей из общей национальной экономической политики. Ее формирование – прерогатива государства. Кризис, как уже было сказано выше, изменил положение государства относительно бизнеса, сделав их партнерами. Теперь эти партнерские отношения нужно распространить и на процесс разработки политики промышленного развития. Именно потому, что бизнес лучше знает и тоньше чувствует существо рыночной экономики, его роль в этом процессе становится главенствующей: ведь действительно существует опасность, что чиновники таким образом выстроят приоритеты и выберут такие механизмы (организационные, экономические, финансовые, правовые) их реализации, что результат окажется совсем не тот, на который рассчитывали, что в условиях выхода из кризисного состояния чревато тяжелыми последствиями. Так что дело не в словах, а в существе дела - какие цели надо ставить перед промышленным комплексом, как строить систему приоритетов, какими инструментами проводить их в жизнь, какие задействовать механизмы и, наконец, как распределить роли между субъектами экономической деятельности в этом процессе такие вопросы необходимо решать совместными усилиями бизнеса и государства. Говоря о последствиях кризиса с точки зрения понимания его природы и оценки возможных последствий, нужно сказать о том, что он опустил экономику на землю, вернув ей первоначальный смысл обращения материальных ресурсов. Гипертрофированное развитие финансового сектора привело к представлению о нем как самодостаточном институте экономического развития. Кризис развенчал это заблуждение и напомнил, что фундаментальным фактором устойчивого функционирования и развития любой экономики являются материальные ресурсы. Для России этот возврат особенно важен, поскольку, несмотря на усиленное декларирование отказа от сырьевой экономики, имеет место инерционный сценарий экстенсивного развития экономики ресурсов: освоение открытых и разведка новых месторождений, расширение посевных площадей, строительство новых перерабатывающих заводов, агропромышленных предприятий, транспортных путей и т.п. При этом оснащению новых мощностей современными ресурсосберегающими технологиями переработки сырья уделяется второстепенное внимание. Между тем экономический форсайтинг показывает, что этот путь в конечном счете оказывается тупиковым. Увеличение в геометрической прогрессии затрат на добычу и транспортировку сырьевых ресурсов вынуждает искать новые средства оптимизации экономики ресурсов. Выход один – необходимо задействовать инновационные механизмы, направленные на поиск и внедрение новых, в т.ч. высоких технологий переработки сырья, осуществить на деле переход к принципиально иным подходам к использованию сырьевых ресурсов, обеспечивающим многократное повышение уровня глубины и полноты их переработки – таким, как получающим перспективное развитие в наноиндустрии. Наконец, изменить качественные характеристики кадрового потенциала за счет обученных и переобученных рабочих, инженеров, управленцев, готовых и умеющих работать в новых условиях. Инновационная идеология в ресурсоперерабатывающих отраслях должна быть ориентирована на кардинальное изменение сложившегося консервативного мышления и нацелена на сбережение ресурсов за счет обеспечения полноты их использования, в том числе кратного –чаще всего по старинке именуемого вторичным, утилизации отходов и включения их в оборот. Достаточно в качестве примера привести тот факт, что т.н. хвостохранилища горнопромышленных предприятий содержат сырья больше, чем его добывают вновь! Можно привести и другой, не менее известный пример критического состояния экономики водных или лесных ресурсов. Сырьевая ориентация экономики России в том виде, как она сложилась к настоящему времени – это не только ее тотальная бюджетная зависимость от цены нефти и газа на мировом рынке, но и пренебрежение возможностями обращения сырьевых ресурсов от их добычи до использования потребителями и воспроизводства самой сырьевой базы. Как 21 10 ЛЕТ ПРОМЫШЛЕННОЙ ПОЛИТИКЕ: ИТОГИ ПОДВОДИТЬ РАНО следствие в промышленной политике центр тяжести перенесен на энергоресурсы. Между тем, каждый баррель переработанной сырой нефти увеличивает добавленную стоимость в 2 и более раз. Голландская болезнь угнетающе действует на российскую экономику еще и изза слабости системы обращения ресурсов. Достаточно сказать, что даже само понятие такой системы в российском законодательстве отсутствует (для сравнения – законом определено понятие лекарственного обращения). В то же время Стратегия национальной безопасности, утвержденная Советом безопасности России, в качестве важнейшего приоритета внутренней экономической политики закрепила рациональное природопользование и экологию. Упор на решение проблем перехода ресурсоперерабатывающих отраслей на новые технологии решает еще одну – можно сказать, общецивилизационную задачу: сохранение среды обитания и соблюдение экологических требований в хозяйственной деятельности. Не случайно именно сырьевой фактор положен в основу концепции устойчивого развития экономики страны, выдвинутой учеными мирового уровня и поддержанной правительствами большинства развитых стран, в том числе и России. Надо обратить внимание и на тот факт, что концепция социальной ответственности бизнеса в широком понимании, которая сейчас приобретает не лозунговое, а все более существенное звучание, должна включать в себя и аспект бережливого отношения к природным ресурсам. Тем более, что такое отношение определяет в целом эффективность всей экономической системы. Наконец, решение проблем рационального развития экономики ресурсов вплотную связано с позиционированием России на мировом рынке. До настоящего времени положение России на европейском рынке формируется исключительно как поставщика энергетических ресурсов (прежде всего нефти и газа). Между тем, индекс Reuters/Jefferies CRB включает 19 видов сырьевых товаров. Таким образом, важнейший этап формирования современной национальной промышленной политики связан с отказом от монистического взгляда на ресурсы экономического развития. Этап инновационный Третий этап развития концепции современной национальной промышленной политики в настоящее время связывается с переориентацией экономики России на модернизацию и широкое внедрение инноваций. Теперь в орбиту промышленной политики постепенно включаются все более широкий круг проблем, государственных и общественных институтов, субъектов производственной и научно-технической сферы. Не случайно даже наименование Комитета РСПП претерпело изменение, и сейчас он называется Комитетом по промышленной политике, регулированию естественных монополий и тарифам. Как рациональное осмысление уроков глобального кризиса разгорелись дискуссии вокруг проблем инноваций и модернизации. Первое время она носила почти схоластический характер, пока не стала приоритетом промышленной политики страны на ближайшую перспективу. Но уже первые попытки переориентации промышленной политики на усиленное внедрение новейших технологий столкнулись с нетерпимо низкой восприимчивостью к инновациям всей безнадежно устаревшей и отсталой производственной структуры. Так во весь рост встала проблема ее кардинальной модернизации, без конструктивного решения которой сама возможность присутствия страны в клубе высокоразвитых ставилась под сомнение. Осознание этой связки - инновации для модернизации- позволяет более четко выстроить приоритеты экономической политики страны в целом и составляющей ее сердцевину промышленной политики не только для системы государственного управления, но и для бизнеса. Более того, соединение усилий производительных сил страны для достижения глобальных целей, пожалуй, впервые позволяет отказаться от прежней практики противопоставления частных и публичных интересов. В сфере поддержки инноваций 22 10 ЛЕТ ПРОМЫШЛЕННОЙ ПОЛИТИКЕ: ИТОГИ ПОДВОДИТЬ РАНО следует четко придерживаться принципа, согласно которому в рыночной экономике отбор инновационных проектов является прерогативой частного бизнеса, за исключением случаев, когда он получает прямые государственные заказы на осуществление инноваций в сферах, признанных правительством приоритетными. Современный международный опыт свидетельствует, что государственная поддержка инноваций посредством определения «приоритетных направлений» технологического развития является неэффективной. Основной источник инновационных приоритетов – потребности рынка, которые известны бизнесу гораздо лучше, чем государству. В связи с этим на передний план промышленной политики выходит задача создания инновационной инфраструктуры, т.е. институциональных механизмов, обеспечивающих ускоренную передачу результатов НИОКР в бизнес-проекты. Решение этой стратегической задачи предполагает: Развитие инфраструктуры сотрудничества между научными институтами и организациями, с одной стороны, и компаниями частного бизнеса, с другой. Неэффективность действующих сегодня структур – инновационно-технологических центров, технопарков и т.п. – во многом связана с тем, что работа по прямым заказам бизнес-сектора до сих пор не стала распространенной практикой (в результате научные институты зачастую предлагают не те разработки, которые действительно нужны бизнесу, а те, которые были созданы ранее на бюджетные деньги). Бюджетная поддержка и налогообложение рассматриваемых структур должны строиться таким образом, чтобы перевести отношения между наукой и бизнесом на контрактную основу. Усиление возможностей созданных и создаваемых венчурных фондов, позволяющих диверсифицировать риски инновационных проектов. Необходимой предпосылкой такой диверсификации является значительный размер капитала венчурных фондов, позволяющий финансировать большое число проектов. В сложившихся условиях целесообразно создать Российский фонд венчурного инвестирования с капиталом не менее 1,5 – 2 млрд. долл. и долей государственного участия до 50%. Успех деятельности данной структуры может сыграть показательную роль и способствовать созданию новых венчурных фондов на средства частного капитала. Развитие институтов финансовой системы. Значительные масштабы роста сектора «новой экономики» в странах ОЭСР на протяжении 1990-х гг. стали прямым следствием того, что инновационно-активные компании данного сектора имели прямой выход на финансовые рынки, готовые снабжать их необходимыми денежными ресурсами. В России компании, ориентированные на осуществление инновационных проектов, практически лишены такой возможности ввиду слабого развития финансовых рынков и незаинтересованности банков в выдаче долгосрочных кредитов. При разработке мер по реформе финансового сектора необходимо уделять внимание тому, в какой степени эти меры соответствуют цели приоритетного развития инновационного бизнеса. Инновациями не могут считаться результаты научно-исследовательских и опытноконструкторских разработок, технологические и организационные идеи, не доведенные до стадии реального внедрения (научные открытия, патенты на изобретения и т.п.), равно как и проекты, для реализации которых отсутствуют необходимые рыночные условия. С точки зрения государственной политики, указанный критерий лежит в основе различения научнотехнической политики (ориентированной на поддержку фундаментальных исследований и НИОКР, не достигших уровня внедренческих проектов) и политики поддержки инноваций (предусматривающей стимулирование собственно инновационной деятельности). Важнейшей характеристикой инновационной экономики является постоянный спрос на новшества. Именно спрос задает ориентиры и стимулы инновационной деятельности. С этой точки зрения приметой нашего времени стало перемещение центра тяжести в процессе создания инновационных продуктов на корпоративный уровень. Бизнес как субъект экономической деятельности обладает одним бесспорным качеством – он ближе всех находится к рынку, можно сказать, живет для рынка и рынком. Поэтому он является главной 23 10 ЛЕТ ПРОМЫШЛЕННОЙ ПОЛИТИКЕ: ИТОГИ ПОДВОДИТЬ РАНО движущей силой рыночной экономики, а воплощением этого движения являются как раз инновации. Тем не менее мы видим, что активность российских бизнес-структур в создании инноваций пока что унизительно мала. Можно, конечно, ссылаться на то, что не созданы законодательные и прочие условия для проявления такой активности. Но хотелось бы обратить внимание вот на что: по мере того, как формируются институциональные условия, направленные на стимулирования инновационной деятельности: вводятся налоговые льготы, создаются особые технико-внедренческие зоны и иннограды, технопарки, специальные финансовые фонды и т.д., инновационного энтузиазма не наблюдается, если не считать лозунгов и призывов. Другими словами, уровень привлекательности инновационной составляющей в работе бизнес-организаций остается практически неизменным. И дело не в инерционности мышления или в привычной ограниченности горизонта планирования. На наш взгляд такое отставание объясняется тем, что инновации еще не стали фактором производственного развития (роста). По целому ряду причин издержки производства как ключевой фактор обеспечения конкурентоспособности все еще не стал предметом первоочередной заботы нашего менеджмента. Обратите внимание на следующие цифры: в течение 2009 года, на который пришелся пик экономического кризиса т.н. первой волны, крупнейшие германские автопроизводители увеличили свои запасы ликвидности почти вдвое – как будто не было ни кризиса, ни падения прибыли ! И все эти резервы –свыше 50 млрд. евро- накоплены с одной единственной целью – финансирования инвестиций в новейшие технологии и оборудование для борьбы с конкурентами на глобальном рынке. А что происходило у нас? Естественные ( да и неестественные) монополии, например, просто предельно увеличили свои тарифы, тем самым опять усилив непроизводственную нагрузку, затрудняющую постановку и реализацию любых инновационных проектов. На фоне полной неопределенности внешней по отношению к бизнесу среды борьба за снижение собственных издержек никак не может вестись на поле инноваций. Отсюда следует вывод: именно государственная политика поддержки инноваций должна стать ведущим фактором, призванным компенсировать, а в конечном итоге – устранить недостатки существующей среды инновационной деятельности. Приходится констатировать, что с начала экономических реформ принципы такой политики так и не были сформулированы, а отдельные мероприятия, направленные на поддержку инноваций, не дали ожидаемого результата. Причины такой ситуации заключаются в следующем. На протяжении длительного времени государственная политика поддержки инноваций фактически отождествлялась с поддержкой науки, а в рамках последней ключевое внимание уделялось финансовой поддержке государственных научных организаций. При этом критерии предоставления указанной поддержки практически не отражали необходимость создания у научных организаций стимулов к поиску путей инновационного партнерства с компаниями частного бизнеса. При определении приоритетов государственной поддержки инноваций ключевое внимание уделялось поиску «стратегически важных направлений» технологического развития, на которых планировалось сконцентрировать бюджетные ресурсы. При таком подходе государство фактически подменяло рыночные механизмы как в отборе инновационных проектов для поддержки, так и в определении источников их финансирования. В условиях, когда объем выделяемых финансовых ресурсов был крайне незначительным, поддержка «точечных» проектов в принципе не могла привести к достижению результатов, значимых в масштабах всей экономики. На фоне попыток государства напрямую участвовать в финансировании инновационных проектов, недостаточное внимание уделялось проблемам, решение которых создало бы у частного бизнеса стимулы самостоятельно наращивать масштабы инновационной деятельности. В условиях сохраняющейся неопределенности экономической среды, отсутствия механизмов широкомасштабного венчурного финансирования 24 10 ЛЕТ ПРОМЫШЛЕННОЙ ПОЛИТИКЕ: ИТОГИ ПОДВОДИТЬ РАНО инновационного сектора шансы на развертывание устойчивых самоподдерживающихся инновационных процессов, стимулы для которых зарождались бы в самом бизнес-секторе, оказываются минимальными. А это значит, что усилия государства «подтолкнуть» инновационные процессы остаются малопродуктивными: прекращение государственной поддержки автоматически ведет к стагнации инновационной деятельности, инициированной благодаря этой поддержке. Отсутствие диалога между органами государственной власти, с одной стороны, и отечественным бизнесом, с другой, приводили к многочисленным разночтениям в трактовке базовых вопросов государственной поддержки инноваций. В результате попытки правового оформления принципов такой поддержки сталкивались с проблемой нечеткости юридических формулировок, носили во многом декларативный характер. В то же время налицо очевидный прогресс как с точки зрения роста внимания государства к инновационной сфере, так и в плане его усилий по «наведению мостов» между наукой и бизнесом, обеспечения трансформации интеллектуальных достижений отечественных ученых и конструкторов в создание конкурентоспособного по мировым стандартам продукта. Это закладывает фундамент для плодотворного сотрудничества государства и бизнеса в области определения перспективных направлений политики поддержки инноваций. Комиссия по высоким технологиям и инновациям под руководством главы Правительства не только подтвердила выделение в 2010 г. 1,1 трл. руб. на науку, инновационные проекты и федеральные целевые программы, но и, что более важно, в 4 раза больше (!) – на формирование госзаказа на инновационную продукцию. Возникает естественный вопрос – за счет каких средств государство должно или может оказывать поддержку инновационного сектора экономики? Этот вопрос особенно актуален сейчас, когда работа над определением основных направлений налоговой политики и будущим бюджетом вступила в активную фазу. До сих пор практически единственным инструментом государственной поддержки бизнес-стратегий были федеральные целевые программы (ФЦП). Плачевный итог исполнения этих программ в 2009-2011 гг. привел к выводу о целесообразности значительного сокращения их числа и замораживанию ряда проектов в их составе. Потребность в госинвестициях, необходимых для реализации уже принятых и частично реализованных ФЦП, составляет более 2 трл. руб, а для реализации крупнейших инициатив президента и правительства по «инновационной модернизации» потребуется не меньше. В поиске необходимых средств чаще всего обращаются к приватизации. Однако сейчас с учетом спада конъюнктуры этот источник, по оценке Минэкономразвития, не обеспечит необходимое пополнение статей бюджета, предназначенных для финансирования ФЦП. По видимому без мобилизации ресурсов бизнеса не обойтись. Обычно считается, что мотивировать бизнес можно только одним – бюджетными деньгами, но это конечно же не так. Мотивировать и поддерживать спрос на инновационную продукцию – задача куда более сложная и обширная, чем бюджетные вливания в те или иные отрасли. Здесь необходимо поддержать идею развития новых форм частногосударственного партнерства, в частности, таких, как создание технологических платформ. Их суть довольно проста – консолидация бизнеса, производства, финансов, науки для реализации инновационных программ. Именно там могут быть созданы оптимальные условия и для межотраслевых взаимодействий, как говорится, на стыке разных отраслей знания и производства, и для ускоренного внедрения разработок в массовое производство, и для диффузии инновационных подходов, идей, решений к новым задачам, и для грамотного, профессионального управления всеми этими процессами. Платформы представляют собой группы близких, тесно взаимодействующих компаний, деятельность которых позволяет совместными усилиями создавать, развивать и широко внедрять инновации, обеспечивающие конкурентные преимущества 25 10 ЛЕТ ПРОМЫШЛЕННОЙ ПОЛИТИКЕ: ИТОГИ ПОДВОДИТЬ РАНО на рынке. При этом для их успешного развития условий: необходима реализация следующих установление между компаниями экономических и научно-технических связей; сочетание отношений кооперации между компаниями с отношениями конкуренции, стимулирующей непрерывный инновационный поиск в интересах повышения эффективности и укрепления конкурентных преимуществ; возникновение значительного и устойчивого спроса на продукцию большого числа компаний, работающих в одной отрасли, в близких отраслях, объединенных сходными технологическими процессами, либо в отраслях, объединенных вертикальными хозяйственными связями; «притяжение» поставщиков услуг (финансовых, консалтинговых, научно-образовательных, логистических и т.д.). Внимательный взгляд на перечисленные выше условия позволяет сделать два важных вывода, которые уже давно и прочно вошли в мировую практику промышленной политики. Во-первых, невозможно заставить компании начинать совместную работу путем использования административных рычагов, без учета реальных перспектив осуществления соответствующих видов хозяйственной деятельности. Тот факт, что несколько компаний конкретной отрасли используют или ориентируются на одни технологии, еще не означает, что они будут формировать общую платформу – для этого нужно как развитие сотрудничества между этими компаниями, так и включение в кооперацию компаний сектора услуг. Поэтому инициировать создание платформ должно государство, что, собственно говоря, и делается: Минэкономразвития сформировало 26 таких платформ. Во-вторых, ключевым фактором установления атмосферы доверия, обеспечения значительного и устойчивого спроса является вхождение в состав участников платформ компаний крупного бизнеса. Здесь они выполняют двоякую роль – выступают в качестве инноваторов, привлекающих компании-субподрядчики для реализации своих проектов, и в качестве генераторов спроса на услуги инновационно-активных компаний малого и среднего бизнеса, обеспечивая их заказами и рынками для их интеллектуальных разработок. Между прочим, в системе управления такими структурами коррупционная среда практически отсутствует – слишком много заинтересованных субъектов в общих результатах деятельности, а дележ преференций слишком прозрачен, поскольку отягощен высокими рисками (достигнут своей цели или нет разработчики, производственники, продавцы и т.п.заранее не известно). Договорные отношения между всеми участниками инновационного процесса являются действенным инструментом и мобилизации ресурсов, и разделения функций – ведь очень часто ученый и разработчик той или иной инновации замечательно справляется со своей задачей, но плохо знает законы рынка. Не случайно так много и часто говорят о коммерциализации результатов научной деятельности -мало придумать новую вещь, мало создать ее опытный образец, это еще не инновация. Когда она появится на рынке и на нее появится устойчивый спрос, вот тогда цель будет достигнута. Поддержка со стороны государства технологических платформ позволяет решить еще одну чрезвычайно важную задачу: привлечение к формированию и реализации инновационной политики региональной власти. Известно, что в настоящее время существует довольно резкий разрыв между федеральным уровнем постановки целей инновационной политики и доведением ее до системы регионального управления. Важно при этом не повторить те ошибки, которые были допущены при создании особых экономических зон, технопарков и т.н. наукоградов, в рамках которых планировалась организация инновационно-ориентированных бизнес-инкубаторов. Однако в большинстве случаев мы имеем дело с крайностями – либо с попытками создания «малобюджетных» центров инновационного развития, скорее не привлекающих, а отпугивающих потенциальных инвесторов спартанскими (если не сказать нищенскими) условиями работы, либо с амбициозными проектами создания «инновационной инфраструктуры», которые фактически не имеют никакого отношения к развитию инновационной деятельности. 26 10 ЛЕТ ПРОМЫШЛЕННОЙ ПОЛИТИКЕ: ИТОГИ ПОДВОДИТЬ РАНО Тенденция к гигантомании дискредитирует идею инновационных экономических зон ничуть не меньше, чем тенденция к малобюджетному минимализму. Эта опасность уже заметна на примере проектов создания наукоградов. В этих проектах часто можно найти все, что угодно – от мер по улучшению инфраструктуры общественного транспорта до планов по обустройству пешеходных дорожек в жилых зонах. Не хватает только одного – собственно программы организации эффективного сотрудничества между научными организациями и компаниями частного бизнеса. Поэтому только приход крупного российского бизнеса в технологические платформы, инновационно-ориентированные зоны и технологические кластеры способен обеспечить те преимущества, которые позволят решить стратегическую задачу развития инновационной экономики. Аргументация этого тезиса опирается на имеющийся опыт. Крупный бизнес уже имеет собственные сложившиеся механизмы реализации инновационных проектов, связанные с отбором приоритетов, привлечением необходимых финансовых ресурсов и внедрением результатов НИОКР в реальные производственные процессы. Крупные компании осуществляют хозяйственную деятельность по целому спектру отраслевых направлений, отслеживая технологические связи между ними и рассматривая перспективные варианты диверсификации бизнеса. Это создает благоприятные условия для осуществления продуктовых и технологических инноваций, направленных как на повышение степени переработки сырья в рамках вертикально-интегрированных процессов, так и на рост конкурентоспособности уже производимой продукции. Крупный бизнес имеет четко очерченные направления своей деятельности и не заинтересован в реализации масштабных, но бессмысленных «инфраструктурных проектов», более напоминающих кормушки для чиновников, чем реальные механизмы стимулирования инновационной активности. Он заинтересован в таких формах поддержки инновационной активности, которые способствовали бы реализации реальных рыночных преимуществ инновационного сектора экономики, а не маниловских проектов, не подкрепленных экономическим расчетом. При этом крупный бизнес объективно заинтересован в налаживании продуктивного сотрудничества с инновационными компаниями малого и среднего бизнеса, функционирующими в конкретных рыночных нишах. Ряд перспективных направлений экономики (разработка технологий глубокой переработки природных ресурсов, фармацевтика, материаловедение, борьба с компьютерными вирусами, пищевая безопасность, технологии идентификации личности и пр.) представляют собой естественные базы для налаживания продуктивного сотрудничества между крупным бизнесом, с одной стороны, и средними и малыми компаниями, с другой. Такое бизнеспартнерство должно стать неотъемлемым элементом создания инновационноориентированных технологических платформ и экономических кластеров в российской экономике. На примере технологических платформ видно, что государственная поддержка в рамках национальной промышленной политики, ориентированной на модернизацию и инновации, не сводится к простому бюджетированию, налоговому льготированию и т.п. мерам. Требуется иная, более сложная по конструкции и методам институциональная поддержка, меняющая коренным образом механизмы государственного регулирования экономических процессов. Необходимо более четкое определение функций регулирующих органов и используемых ими инструментов общеэкономической и промышленной политики. Другими словами, и система государственного управления нуждается в инновациях, цель которых состоит в снижении уровня административных издержек для национального бизнеса и совершенствовании защиты его интересов на внутреннем и внешнем рынках (в первую очередь путем защиты прав собственности, обеспечения предсказуемости государственной политики, борьбы с некорректными торговыми практиками зарубежных конкурентов). 27 10 ЛЕТ ПРОМЫШЛЕННОЙ ПОЛИТИКЕ: ИТОГИ ПОДВОДИТЬ РАНО Вступление России в ВТО выдвинет эту задачу на первый план. Стоит отметить, что именно в инновационной сфере требования ВТО минимальны и, следовательно, защита интересов национальных инновационных систем практически не имеет серьезных ограничений. Весь фокус состоит в том, как позиционировать инновации и это составляет институциональную задачу промышленной политики. Известно, к примеру, что в очередном (можно считать - последнем) раунде переговоров России с американскими властями конгрессмены настаивали изменить ранее согласованные обязательства России по либерализации доступа на рынок информационных технологий и убедить присоединиться к соответствующему соглашению, подписанному членами ВТО в 1996 г. и предусматривающему полное обнуление пошлин на IT-продукцию. Целью и критерием оценки деятельности органов государственного управления должно стать стимулирование создания эффективных институтов рыночной экономики. Правовые и социальные институты рыночной экономики выполняют роль важных предпосылок инновационной активности. В частности, совершенствование правовых институтов (прежде всего механизмов реализации патентного и контрактного права) будет содействовать большей заинтересованности бизнеса в разработке качественно новых продуктов и технологий, переходу компаний от сохранения в своей структуре непрофильных подразделений к приобретению соответствующих товаров и услуг по контракту у специализированных подрядчиков. В свою очередь, реформа социальных институтов (в первую очередь образовательных и трудовых) призвана обеспечить повышение квалификационного и культурного уровня рабочей силы, ее способность работать в высокотехнологичных, инновационно-активных сферах экономики. В рамках инновационного этапа развития концепции современной промышленной политики можно выделить еще только зарождающийся этап. Этап международный Анализ последствий мирового кризиса международный аспект промышленной политики выдвинул в разряд ключевых. Кризис поставил российскую экономику в положение аутсайдера в ряду стран, успешно преодолевших или преодолевающих эти последствия. Сырьевой фундамент, на котором годами и десятилетиями строились все расчеты социально-экономического развития страны, в современных условиях оказался слишком зыбкой основой для того, чтобы достаточно уверенно смотреть в завтрашний день. Потребность в диверсификации и инновациях, которые довольно робко возникали в тех или иных отраслях промышленного производства, стала ощущаться везде и всюду. Но уже первые попытки переориентации промышленной политики на усиленное внедрение новейших технологий столкнулись с нетерпимо низкой восприимчивостью к инновациям всей безнадежно устаревшей и отсталой производственной структуры. Так во весь рост встала проблема ее кардинальной модернизации, без конструктивного решения которой сама возможность присутствия страны в клубе высокоразвитых ставилась под сомнение. Практическое освоение инноваций начинается с их поиска, в то время как процесс их создания скрыт от взглядов потенциальных потребителей. По разным оценкам на это уходит от 30 до 60% времени и средств. Риски, которые составляют неотъемлемую часть любых инноваций, связаны как раз с ошибкой выбора (отбора) тех из них, которые обеспечат возврат вложенных в них ресурсов – финансовых и трудовых. Венчурные капиталисты чаще всего называют децильную норму окупаемости инновационных проектов – т.е. только один проект из десяти дает эффект, покрывающий все расходы. Все это вместе взятое приводит к тому, что важнейший институт рынка – спрос существует независимо от другого института – предложения ! В результате образуется неподдающийся никакому регулированию хаос и диссонанс: с одной стороны, создается безумное количество потенциальных инноваций, которые становятся таковыми только на рынке как результат акции купли-продажи. Однако акций-то как раз и нет, или, точнее, их чрезвычайно мало, поскольку невозможно заранее установить, действительно нужны ли эти 28 10 ЛЕТ ПРОМЫШЛЕННОЙ ПОЛИТИКЕ: ИТОГИ ПОДВОДИТЬ РАНО инновации и насколько они полезны. С другой стороны, производство товаров и услуг так же безумно жаждет инноваций, чтобы занять или расширить на рынке свою нишу, и не может найти такие из них, которые не обманут ожидания этого же рынка. И чем более закрыт и локализован этот рынок, тем труднее найти оптимальное разрешение этого противоречия. Раз так, то нужно по другому взглянуть на весь процесс создания и освоения инноваций. Мы предлагаем, как уже сказано выше, чтобы их поиск осуществлял рынок, но рынок особый – открытый рынок инноваций. В самых общих чертах он представляется как свободное обращение инновационных продуктов, готовых к продаже. Тот, кто быстрее использует (обычно говорят – внедрит) инновационный продукт, тот и выиграет. Другими словами, конкуренция создания инновации замещается конкуренцией пользователей. Примером такого продукта может служить т.н. свободное программное обеспечение на основе открытого кода, выступающее альтернативой проприетарных операционных систем. На этапе создания инновационного продукта конкуренция замедляет весь процесс, иногда приводя к дублированию и зацикливанию в тупиковых вариантах. Здесь нужна кооперация, поскольку она позволяет объединить в одном ключе представителей самых разных отраслей знаний и инжиниринга, и тем самым значительно сократить время разработки. На этапе коммерциализации созданной инновации вступает фактор уровня совершенства всей корпоративной системы –маркетинг, банкинг, операционный и стратегический менеджмент. Здесь конкурентный механизм не замедляет инновационное развитие, а ускоряет его, неизбежно заставляя в полной мере мобилизовать все резервы, в том числе путем инкорпорирования недостающих эффективных элементов управления и практик, применения современных информационных технологий и т.п. Еще на одно системное противоречие построения инновационной экономики обратил внимание Вадим Малкин ( «Ведомости»). Анатомию инновации схематически можно представить следующим образом: субъект инновации (компания) финансирует НИОКР, получая взамен разработку, которая либо увеличивает ценность выпускаемой продукции для ее потребителей и тем самым ведет к росту выручки компании, либо сокращает ее собственные издержки. Таким образом, создается стоимость, которая может оставаться у компании в виде прибыли. А может переходить к конкурентам и потребителям, которые получают лучшее качество за ту же и даже более низкую цену. Отсюда следует очень важный, парадоксальный на первый взгляд вывод: экономическая привлекательность инноваций для субъекта инновационной деятельности зависит от эффективности барьеров на пути распространения созданных разработок, поскольку от этого прямо зависит объем прибыли инноваторов. И чем дольше компания способна ее получать, тем привлекательнее доход на капитал, инвестированный в инновации. Но интересы роста всей экономики (а не одной компании) требуют, наоборот, высоких темпов распространения инноваций, так что необходимо барьеры распространения снижать ! При этом состояние всей экономической среды оказывает существенное влияние на инноватора, в том числе и депрессивное – скажем, дефицит государственного бюджета может изменить налогообложение. Если под этим углом зрения посмотреть на глобальный рынок, то придется констатировать, что его инновационная составляющая испытывает именно такие противоречивые воздействия. Примером может служить развитие информационных технологий. Массовое распространение готовых разработок снижает их цену на локальных рынках, но повышает на глобальном рынке стоимость ключевых технологий их применения, стандартов, алгоритмов, гармонических элементов и др. Из этого вытекает, что разработка инновационного продукта будет тем более эффективной, чем быстрее она выйдет на глобальный рынок. А скорость ее движения на этот уровень продаж будет тем выше, чем меньше времени затрачивается на завоевание локальных рынков. Такую возможность как раз и может предоставить объединенный рынок инноваций. Приведенный выше пример создания свободного программного обеспечения служит хорошей иллюстрацией преимуществ такого подхода – уже сегодня его рынок справедливо 29 10 ЛЕТ ПРОМЫШЛЕННОЙ ПОЛИТИКЕ: ИТОГИ ПОДВОДИТЬ РАНО считается наиболее динамично развивающимся в секторе IT. Надо подчеркнуть, что вообще расширение рынка инноваций в этом секторе происходит главным образом за счет поглощения одной крупной компанией более мелких, но зато более активных в инновационных разработках. В результате слияния качество мобильности теряется. Модель открытого рынка ускоряет процесс создания и широкого внедрения инновационных продуктов без необходимости организационного объединения – их объединяет сам рынок. Другим примером может послужить проблема создания генно-модифицированных организмов и продуктов: вывести новую линию можно за 1 год, а проверка ее на безвредность занимает 7-10 лет. Объединенный рынок позволит сократить этот срок в несколько раз. Ввиду принципиальной специфики инновационных продуктов такой рынок характеризуется целым рядом особенностей. Не ставя задачу их полного описания, упомянем лишь некоторые из них. Прежде всего, как уже сказано, он должен быть открытым, т.е. его участники освобождаются от уплаты пошлин на ввоз-вывоз инновационной продукции, подобно тому, как в ЕС ввели либерализацию рынка авиаперевозок (Договор «Открытое небо»). Даже такая щепетильная сфера, как оборона и безопасность страны, претерпела удивительную метаморфозу: Англия и Франция объединили свои усилия по защите своих национальных интересов общими усилиями ! В частности, обе страны договорились о совместном испытании ядерного оружия, иначе говоря – о совместном инновационном развитии ядерного потенциала. В принципе глобализация мировой экономики породила технологическую открытость, так что либерализация рынка инноваций не исключает существование национальных интересов – просто они переходят от эксклюзивных, исключительных научно-технических открытий к национальным инновационным системам, обеспечивающим условия для освоения инноваций мирового (европейского) рынка производственным сектором экономики. Например, глава Исследовательского центра Nokia проф. Г.Тирри самым решительным образом поддерживает модель открытых инноваций, хотя и ограниченную корпоративным уровнем. Однако важен основной мотив такой открытости - сейчас мало создать инновацию, ее надо быстро внедрить в массовое производство. Отличие рынка инноваций состоит и в том, что ему противопоказана консолидация – здесь действуют одиночки , даже если это крупные игроки. Как правило, рыночная консолидация необходима для поддержания ликвидности и, соответственно, требуется постоянное резервирование крупных средств. Рынку инноваций ликвидность не нужна, она – потенциальная и поэтому механизм резервирования отпадает. Между прочим, вывоз капитала, который вызывает подчас серьезную озабоченность финансовых властей, связан в первую очередь с отсутствием или недостаточностью привлекательных объектов вложений на внутреннем рынке. Точно так же и «вывоз» инноваций на внешние рынки восполняет дефицит спроса национальной экономики, но в итоге стимулирует их производство гораздо более эффективно, чем любые административные меры. Государства, накопившие огромные резервы, ставили перед собой цель завоевания «чужих» товарных рынков. Рынок инноваций не столь «сексапильный» - его привлекательность остается на довольно низком уровне до тех пор, пока покупатели не оценят разработка как товар, но тогда и этот рынок становится товарным. Именно поэтому, несмотря на всю специфику, обмен инновационными разработками, их распространение и использование отвечает всем требованиям рыночного института. Еще одна особенность рынка инноваций связана с тем, что субъектами рынка являются не центры прибыли, а центры компетенции. А они, как известно, гораздо более склонны (способны) к кооперации и именно вследствие этого рынок инноваций можно (и нужно) создавать как объединенный, где национальные рамки приобретают условный (в 30 10 ЛЕТ ПРОМЫШЛЕННОЙ ПОЛИТИКЕ: ИТОГИ ПОДВОДИТЬ РАНО крайнем случае – информационный) характер. Что касается правовой защиты интеллектуальной собственности, то в европейском праве уже наметилась устойчивая тенденция отделения права пользования от права собственности. Кроме того, существуют признанные процедуры перевода любых запатентованных разработок, представленных на мировом рынке, на национальную фазу – например, процедура Пи-Си-Ти (PCT – Patent Cooperation Treaty). Россия только в 2008 г. перевела на свой рынок через европейское патентное ведомство свыше 80 тысяч заявок. Да и в авторском праве уже получила развитие концепция «копилефта», предполагающая свободное использование авторского продукта без регистрации его как объекта авторского права. Аналогично и инновации могут получить статус «гражданина мира». В этом же ряду лежит предложенные Президентом РФ Д.А. Медведевым новые правила защиты авторских прав в интернете, основанные на презумпции свободного использования объектов прав до специального заявления правообладателя. Как известно, кризис заставил сформировать в рамках ЕС гигантский стабилизационный фонд. Конечно, его наличие поможет решить кратковременные проблемы социально-экономического развития, но не избавляет от необходимости реструктуризации долгов. Возникает потребность создания действенного механизма обеспечения роста экономики, не связанный с фискальной политикой и защищенный от спекулятивных атак. Формирование объединенного рынка инноваций стимулирует образования интегрированного фонда финансирования инноваций. Он может носить виртуальный характер, т.е. его средства могут оставаться в компетенции национальных инновационных систем. Да и сам рынок инноваций, его организационная структура может быть виртуальной как социальная сеть, поскольку инновационность современной экономики создается не крупными организациями, а предпринимательской сетью, объединяющей отдельные группы разработчиков. В теории сетевых структур показано, что именно сетевой обмен информацией как результат спонтанных взаимодействий способствует реализации экономически эффективных проектов в инновационных сообществах. Объединенный евророссийский рынок инноваций с этой точки зрения может дать мультипликативный эффект для любого отдельно взятого инвестора. Лучше вместо предложенной Евросоюзом интегрированной европейской энергосети, нацеленной на искусственное возбуждение конкуренции, можно создать интегрированную евророссийскую инновационную сеть. Выдвинутая В.В. Путиным концепция создания Евразийского союза как развитие интеграционных механизмов функционирования Единого экономического пространства в рамках СНГ по существу может создать условия не только для евророссийской сети, но и стать основой для формирования глобального Евроазийского рынка инноваций. Здесь мы находимся в начале пути. Образно говоря, ландшафт нашей инновационной экономики скорее напоминает лунный пейзаж, чем хорошо обжитое пространство. Однако вот что символично: недавно на Луне обнаружили первый советский луноход, который в свое время воплощал в себе целый комплекс настоящих и весомых инноваций. Вспоминая об этом, мы должны не ностальгически вздыхать - надо завоевать вновь престиж инновационной державы, чтобы инноград в Сколково не выглядел как колониальное поселение героев-космонавтов. Инновационная составляющая экономического развития страны является не великодержавной самоцелью, а условием сохранения и укрепления своего места в мировом сообществе - места, адекватного масштабам политического, социального и культурного уровней операционализации имеющихся возможностей. Вступление России в ВТО, как отмечалось выше, безусловно является шагом вперед на пути встраивания российской экономики в мировой рынок. Нередко можно встретить точку зрения о губительном влиянии ВТО на российских производителей товаров и услуг. На самом деле конкурентная борьба на региональных, субрегиональных рынках и в целом на мировом рынке требует четкого и ясного понимания особенностей этой борьбы и инструментальной 31 10 ЛЕТ ПРОМЫШЛЕННОЙ ПОЛИТИКЕ: ИТОГИ ПОДВОДИТЬ РАНО оснащенности ее ведения. Конструирование такого инструментария, придание его субъектам экономической деятельности и поддержка их конкурентоспособности и составляет предмет современной национальной промышленной политики. Другими словами в условиях нахождения страны в рамках ВТО промышленная политика приобретает еще более важный и существенный функционал, ориентированный теперь на рынок в его глобальном измерении. х х х Бросая взгляд на пройденный путь формирования и развития подходов к промышленной политики, можно констатировать: Комитет РСПП по промышленной политике в основном выполнил свою миссию. Усилиями Комитета за 10 лет работы вопросы промышленной политики не только внедрены в общественное сознание, но и включены в работу органов государственной власти и управления, а также программ деятельности политических партий. К примеру, при Президиуме партии «Единая Россия» была создана Комиссия по промышленной политике, в Минэкономразвития РФ образованы два департамента, отвечающие за промполитику, в Минпромторге РФ в центр внимания департамента стратегического планирования поставлены вопросы промполитики и т. д. Со всеми этими структурами Комитет теснейшим образом сотрудничал вплоть до включения мероприятий Комитета в ведомственные планы. И хотя сама тематика промышленной политики не исчерпана и по-прежнему требует большого внимания, тем не менее острота самой постановки проблем безусловно сглажена: уже не нужно убеждать ни власть, ни бизнес в необходимости формирования национальной промполитики, и даже в понимании ее содержания установился определенный консенсус. Лучшим доказательством того, что государство очень хорошо усвоило основные положения концепции современной промполитики, выдвинутые Комитетом, является та настойчивость, с которой создавалось целое множество госкорпораций. Их основная цель – проведение единой отраслевой государственной промполитики! И несмотря на то, что в Концепции «Стратегия -2020» нет прямого упоминания промышленной политики, тем не менее вся она нацелена как раз на реализацию перспективной политики промышленной модернизации и инноваций, что составляет основное содержание промышленной политики в современном ее понимании. Например, в докладе, подготовленном к заседанию Президиума Госсовета 12 ноября 2011 г. по вопросам роли регионов в модернизации российской экономики, появился даже отдельный раздел «Промышленная политика». Реально ощущается высокая потребность в концентрации усилий на механизмах реализации такой политики в современных условиях с учетом новых задач, стоящих перед страной. Одна из наиболее актуальных из них, как сказано выше, связана с проблемами глобализации экономики России и активного продвижения ее на мировые рынки. Выдвинутая В.В. Путиным амбициозная программа вхождения России в пятерку крупнейших экономик мира и интеграции экономик стран СНГ потребует существенной переориентации государственной политики на мобилизацию всех субъектов экономической деятельности, независимо от форм собственности, для успешной реализации Стратегии 2020, а также более решительную экспансию российских товаропроизводителей на мировые рынки. РСПП не может остаться в стороне от этой важнейшей задачи. Так что итоги подводить еще равно! 32
