История теории конфуцианской цивилизации в Китае

ИНСТИТУТ ДАЛЬНЕГО ВОСТОКА
РОССИЙСКОЙ АКАДЕМИИ НАУК
На правах рукописи
Хуан Лилян (КНР)
История теории конфуцианской цивилизации в Китае
Специальность 07.00.03 – Всеобщая история
(нового и новейшего периода)
Автореферат
диссертации на соискание ученой степени
кандидата исторических наук
Москва 2007
Работа выполнена в Центре сравнительного изучения цивилизаций Восточной Азии Института Дальнего Востока Российской
Академии Наук
Научный руководитель:
Заслуженный деятель науки
Российской Федерации,
доктор исторических наук
Переломов Леонард Сергеевич
Официальные оппоненты:
Доктор исторических наук,
профессор Доронин Борис
Григорьевич
кандидат исторических наук
Андрианов Виктор Львович
Ведущая организация:
Институт монголоведения,
буддологии и тибетологии СО
РАН
Защита состоится _______в_____часов на заседании диссертационного совета Д 002.217.02 при Институте Дальнего Востока РАН по адресу: г. Москва, Нахимовский проспект, д. 32, этаж 4, зал заседаний
Ученого совета ИДВ РАН.
С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института
Дальнего Востока РАН по адресу: г. Москва, Нахимовский проспект, д.
32, этаж 12.
Автореферат разослан «________» _________________ 2007 г.
Ученый секретарь
диссертационного совета
А.А. Козлов
Общая характеристика работы
Актуальность темы исследования
Китайское, российское и в целом мировое востоковедение в последние два десятилетия все больше внимания уделяет изучению генезиса и эволюции конфуцианской цивилизации. По общему признанию
западных и восточных ученых потребность изучения конфуцианской
цивилизации выросла в проблемное поле и задала сразу несколько новых исследовательских направлений в социологической, исторической
и философской дисциплинах. В ракурсе этого и избрана тема настоящей
диссертационной работы.
Актуальность темы исследования обосновывается прежде всего
практическими и теоретическими запросами исторической науки современного Китая. В настоящее время в Китае принята официальная
программа построения общества сяо кан, базирующегося в своих мировоззренческой, психологической, гуманитарно-образовательной, творческо-производительной составляющих на цивилизационных основах
конфуцианства. В условиях глобализации, открытости и модернизации
Китая конфуцианство становится мощным внутренним и внешним фактором стабилизации и интеграции. Конфуцианский цивилизационный
принцип «человек есть средостение Неба и Земли», зафиксированный
еще в трактате «Ли цзи» («Записи ритуалов»), способствует выработке
цивилизационной максимы «государственной нации» и «общественной
морали» при сохранении и гарантии самобытности культурного бытия
этносов внутри Китая. Вовне цивилизационные конфуцианские принципы служат способами культурной и политической интеграции стран
Дальневосточного региона. Все это повышает своевременность изучения избранной темы. Кроме того, сама историческая наука требует кропотливого изучения истории теорий конфуцианской цивилизации, вливающихся в общую теорию, призванную в процессе «возвышения Китая» и занятия им одного из ведущих мест в мире сыграть первостепенную роль. А это, несомненно, диктует необходимость изучения всей
полноты теоретических модификаций конфуцианской цивилизации,
начиная с первых, самых ранних теорий. Этому и посвящается данная
диссертация.
3
Степень научной разработанности проблемы
Любое серьезное синологическое исследование, где фигурирует
конфуцианство, неизбежно касается теории конфуцианской цивилизации. Поэтому сюда можно включить весь громадный арсенал мировой
синологии. Однако, если иметь ввиду прямую постановку диссертационной темы, то работ, посвященных именно истории теории конфуцианской цивилизации, оказывается не так много. Тема остается новой и
как предмет исследования, и как синологическое направление. Но, несомненно, китаеведческая гуманитарная наука подготовила фундамент
и определила сущностное содержание и проблематику подобных диссертационной тем.
В российском китаеведении пальма первенства в изучении конфуцианской цивилизации по праву принадлежит Н.Я. Бичурину, В.П. Васильеву, П.С. Попову, В.М. Алексееву, Н.И. Конраду, Ю.К. Щуцкому,
сделавшим первые переводы конфуцианской философской и исторической классики и давшим глубокий научный анализ конфуцианского самосознания и практики жизни.
Следующее поколение российских китаеведов Л.С. Переломов,
А.С. Мартынов, В.С. Колоколов, М.Л. Титаренко, В.Ф. Феоктистов, В.Г.
Буров и их последователи В.В. Малявин, А.И. Кобзев, И.И. Семененко,
А.Е. Лукьянов сделали новые переводы конфуцианских канонов и развили идеи предшественников.
Л.С. Переломов в монографических исследованиях и научных сатьях (Конфуций. «Лунь юй». М., 1998; «Четверокнижие» – путь к постижению конфуцианства // Конфуцианское «Четверокнижие» («Сы шу»).
М., 2004; Из истории идеологемы сяо кан // ПДВ. 2003. №3. в соавт., и
др.) непосредственно поставил вопросы теории конфуцианской цивилизации и вывел изыскания на проблематику современных концепций сяо
кан – да тун, китайского конфуцианского социализма и капитализма,
тайваньского конфуцианства и ареала стран конфуцианской культуры.
В энциклопедических статьях Л.С. Переломовым освещены вопросы
«конфуцианской духовной культуры», «государственной нации», «общественной морали», «нового человека».
Значительный вклад в мировую синологию по изучению цивилизаций, в том числе и конфуцианской цивилизации, внес акад. М.Л. Титаренко (Древнекитайский философ Мо Ди, его школа и учение. М., 1985.
Россия и Восточная Азия. Вопросы международных и межцивилизационных отношений. М., 1994; Россия лицом к Азии. М., 1998; Китай: ци-
4
вилизация и реформы. М., 1999; Россия: безопасность через сотрудничество. Восточно-азиатский вектор. М., 2003. Б.Н. Кузык, М.Л. Титаренко. Китай – Россия 2050: стратегия соразвития. М., 2006). Автором
разработана новая евразийская концепция симфонического согласования культур и цивилизаций, в рамках которой теория конфуцианской
цивилизации обрела стратегические континентальные масштабы. На
первое место выдвинулась актуальнейшая задача взаимопонимания и
соразвития Китая и России. Одним из значительных шагов в этом направлении явилось осуществляющееся под руководством и авторством
М.Л. Титаренко издание многотомной энциклопедии «Духовная культура Китая», в которой отображены и результаты изучения истории теории конфуцианской цивилизации в российском китаеведении.
Специальные вопросы теории конфуцианской цивилизации освещены в работах А.С. Мартынова (Конфуцианская утопия в древности
и в средневековье // Китайские социальыне утопии. М., 1987), А.И.
Кобзева (Понятийно-теоретические основы конфуцианской социальной утопии), А.Е. Лукьянова (Война и мир цивилизаций // ПДВ. 2002.
№ 1-2).
Цель и задачи исследования. Основная цель диссертационного
исследования – аналитическое рассмотрение истории теории конфуцианской цивилизации в хронологическом диапазоне от древности до современности.
В соответствии с поставленной целью в диссертации решаются
следующие задачи (для первой главы):
‰ проследить формирование системы универсалий и категорий
теории конфуцианской цивилизации, выявить их различие, определить
способ их формирования в «первичной» и «вторичной» космогонии и
космологии;
‰ раскрыть содержание словаря диалога конфуцианской цивилизации с другими цивилизациями на основе архетипа культуры Дао-Дэ;
‰ определить понятия «культуры» (文 вэнь) и «цивилизации» 文明
вэнь мин), обосновать их автохтонность;
‰ провести типологию теорий конфуцианской цивилизации на основе конфуцианской канонической литературы;
‰ дать мировоззренческую квалификацию теоретическим концепциям конфуцианской цивилизации, осуществить теоретическую реаби-
5
литацию концепции да тун – сяо кан — сяо кан – да тун с точки зрения
ее «утопичности» или «действительности»;
‰ выявить теоретические реминисценции первых теоретических
концепций конфуцианской цивилизации в современных программах и
доктринах построения развитого общества в Китае.
Методологическая основа и источники исследования
При анализе избранного предмета автор руководствовался методами и подходами, выработанными в мировой синологии в области изучения истории теоретической мысли Китая. Основанием исследования
послужили оригинальные классические (свод «Сы шу У цзин» – «Четыре книги и Пять канонов») и постклассические конфуцианские тексты
на китайском языке, переводные источники на русском и английском
языках, критическая синологическая литература на восточных и западных языках.
Научная новизна исследования
Новизна исследования определяется предметной областью: впервые в зарубежной синологии поставлена актуальная тема истории теории конфуцианской цивилизации в хронологическом масштабе от древности до современности. В предмет исследования введены доконфуцианские и параллельные раннему конфуцианству идейные образования
(миф, мифология, даосизм), вследствие чего предмет исследования
предстает, во-первых, в полноте своей истории и логики развития, вовторых, в аналитическом сравнении, способствующем четче выразить
сущностные стороны теории конфуцианской цивилизации. В работе
использованы результативные традиционные и новые методы: ключевые категории конфуцианства рассматриваются порознь в их содержательном становлении и в совокупности в архетипических моделях у син,
у чан, у шу. Эти модели служат основной методологической единицей,
сводящей теорию конфуцианской цивилизации к единому исследовательскому основанию и обеспечивающей критерий научности. В диссертации впервые осуществлена попытка воспроизведения всего цикла
исторических трансформаций теории конфуцианской цивилизации с
проекцией на современную практику построения в Китае духовной цивилизации. Рассмотрение не замыкается на этом и открывает новые исследовательские перспективы и направления, в том числе междисциплинарного круга проблем.
6
Положения, выносимые на защиту:
1. Понятие «теория конфуцианской цивилизации» теоретически и
исторически оправдано и с необходимостью может быть включено в
методологию исследования истории китайского общества.
2. Научное историческое самосознание китайцев располагает автохтонными понятиями «культуры» и «цивилизации» (文 вэнь, 文明 вэнь
мин), конкретизирующими теорию истории культур и цивилизаций в
мировой науке.
3. Теория конфуцианской цивилизация укоренена в гармоничной
культуре Дао-Дэ и отвечает требованиям экологической гармонии физического, духовного и интеллектуального бытия китайцев.
4. Конфуцианская цивилизация обладает системами универсалий и
категорий, образующими словарь ее адекватного понимания, открытый
для диалога с другими цивилизациями.
5. Теория конфуцианской цивилизации выработала принципы адекватного отражения истории синоцентрического человечества. Архетипичность основ теории, их системность способствуют построению смысловых параллелей правильного (прямого) освещения истории восточных и западных цивилизаций (Дао и Логос) и, конкретно, истории китайской и русской цивилизаций (Дао и Глагол). Теория конфуцианской
цивилизации обладает полем цивилизационных концепций, которые
могут применяться в зависимости от исторических потребностей китайского социума, то есть, придает мобильность китайскому обществу в
своевременных ответах на запросы современности.
6. Концепция да тун – сяо кан — сяо кан – да тун не утопия, а
теория, реализующаяся в практике жизни современного китайского общества. Теория конфуцианской цивилизации проявила исключительную
жизнестойкость на всем протяжении истории Китая. Она не раз подвергалась спекулятивной критике, как в общем, так и в частных составляющих. Но сегодня вновь эта теория творчески отреставрирована и
вмещает в себя весь положительный потенциал духовных традиций.
7. В настоящее время (XX – нач. XXI вв.) теория конфуцианской
цивилизации имеет первостепенное значение как тип самосознания китайцев и народов стран конфуцианского культурного региона. Теория
рационалистически вбирает в себя (логически снимает) предшествующую историю Китая и указывает прогрессивную перспективу в будущее.
Теория открывает Китай миру с экономической, политической и культурологической сторон, она оптимизирует планетарное состояние и
7
служит в геополитике и конфликтологии одним из важнейших принципов гармоничного мироустройства. Теория конфуцианской цивилизации
вырабатывает тип человека, отвечающий критериям планетарного человека, несущего общечеловеческие ценности.
Теоретическая и практическая значимость исследования
Тема диссертации отвечает теоретическим и практическим запросам китайской и европейской современности. Программа построения
общества сяо кан и духовной цивилизации, воспитание нового человека
и создание общественной морали на материале высоких духовных традиций, содержание учебных программ школ и вузов свидетельствуют о
возрождении в модернизированном виде конфуцианской цивилизации в
Китае в ее теоретическом и практическом срезах. Неизбежно перед современной общественной наукой Китая встает задача изучения истории
теории конфуцианской цивилизации. Более того, вокруг Китая складывается ареал стран конфуцианской культуры, что вызывает необходимость изучения и различных модификаций теории конфуцианской цивилизации и критериев их согласования. Китай проводит политику реформ и открытости, он обращен к миру ликом конфуцианской духовности. Для решения проблемы взаимопонимания и построения продуктивного диалога европейской науке необходимо изучать конфуцианскую
цивилизацию, а китайской науке – европейскую. Интерес в равной степени взаимен и чрезвычайно актуален в условиях глобализации. Значимость теории и практики темы диссертационного исследования повышается необходимостью поиска способов устранения глобальных и локальных этнических и цивилизационных конфликтов. Наконец, изучение конфуцианской цивилизации открывает путь симфонического согласования различных культур (концепция академика М.Л. Титаренко) с
образованием их единства и сохранением самобытности.
Апробация работы
Основные результаты работы апробировались автором в научных
докладах на XI и XII Всероссийских конференциях «Философии восточно-азиатского региона и современная цивилизация» (г. Москва 2005
и 2006 гг.), на XVI Международной научной конференции «Китай, китайская цивилизация и мир» (Москва, 2006 г.), на Ежегодном семинаре
молодых ученых «Человек и духовная культура Востока» в Центре
Сравнительного изучения цивилизаций Восточной Азии ИДВ РАН в
8
2006 и 2007 гг. (статья в печати), в докладе «Распространение конфуцианства в современной России» на научной конференции в Хунаньской
Академии общественных наук (г. Чанша пров. Хунань, июнь 2006 г.,
отзывы в китайской периодической печати), в научных публикациях
автора – в статье «О. Иакинф (Н.Я. Бичурин) выдающийся русский китаевед», в переводах и комментариях эссе сунского неоконфуцианца
Чжоу Дуньи в совместной с китайскими учеными коллективной монографии (Изд-во Хунаньской Академии общественных наук).
Структура и объем диссертации
Структура диссертации обусловлена целями и задачами исследования избранного предмета. Работа состоит из Введения, трех Глав, включающих 9 параграфов, Заключения и списка Литературы, состоящего
из 128 наименований. Общий объем диссертации 149 страниц.
Основное содержание работы
Во Введении обосновывается выбор и актуальность темы, выявляется степень разработанности решаемой проблемы в мировой синологии, намечаются цели и задачи диссертационной работы, характеризуется методологическая база и научная новизна исследования, отмечается его теоретическая и практическая значимость, формулируются положения, выносимые на защиту, излагается поэтапная апробация исследования, воспроизводится структура и указывается объем работы.
В первой главе «История ранних теорий конфуцианской цивилизации» рассматриваются социально-мировоззренческие и идейные
предпосылки формирования ранней теории конфуцианской цивилизации.
В первом параграфе «Исходная система категорий теории конфуцианской цивилизации» определяется специфика категорий и воспроизводится их системный строй. Исследование показывает, что системообразующим принципом категорий китайской культуры служит
структура древнекитайского космоса: в динамике – космогония, в статике – космология. Аналогично тому, как выстраивался и функционировал космос китайской Поднебесной, строилась и функционировала система категорий, вначале еще в качестве образов, универсалий и затем в
качестве понятий. Такое соотношение бытия и мышления зафиксировано в «И цзине», «Дао дэ цзине» и «Чжун юне».
9
Первой в ряду категорий анализируется категория хаоса 洪敦 хуньдунь, в историческом сознании китайцев это исходный пункт истории и
исходная историческая категория. В диссертации хаос рассматривается
как диалектическая сущность дисгармонии и гармонии («Дао дэ цзин»).
Хаос предстает как пульсар, в котором складываются архетипические
матрицы у син, у чан, у шу.
Специальное внимание в данном параграфе уделено структурам и
категориям/универсалиям первичного (родового) и вторичного (послеродового) космосов: категориям тождества (同 тун) и гармонии (和 хэ),
слагающимся в конфуцианстве в один из ключевых цивилизационных и
политических принципов 和而不同 хэ эр бу тун – «согласование различного, а не безликое тождество», категории срединности 中 чжун,
вошедшей в название Китая – 中国 чжунго и выражающей уникальность менталитета китайцев, категориям поднебесной – 天下 тянь ся и
пустоте – 虚 сюй, новому понятию конфуцианского «человека, не подобного вещи» и др.
Основываясь на результатах исследования «И цзина» российскими
исследователями, диссертант отстаивает свою точку зрения об автохтонном происхождении термина и понятия цивилизации (文明 вэнь
мин) в противоположность утверждению о привнесении этого термина
из японских историко-философских изысканий начала XX в.
Параграф второй «Доконфуцианские и раннеконфуцианские
теории цивилизации («Шань хай цзин», «Ли цзи» («глава «Хун
Фань»), «Шу цзин») открывается анализом родовой системы по иньским надписям и «Шань хай цзину». Прослеживаются четыре этапа деформации этой системы, что дает возможность вычленить ряд особенностей доконфуцианской теории цивилизации.
Во-первых, в теории цивилизации устанавливается хронологический пункт, с которого начинается история цивилизации. Появляется
новое, линейное время, которым идеологически овладевает цивилизация. В силу этого цивилизация на каждом новом историческом этапе
переосмысливает и переписывает свою историю по требованию современности.
Во-вторых, цивилизация обретает свой, регулируемый хаос как
первозданную сущность, из которого может возникнуть не все, что
угодно, а только цивилизация конфуцианского типа.
10
В-третьих, гарантом определенной направленности исторического
движения цивилизации выступает новый тип человека – совершенномудрый человек (как называет его российская синология), или духовный наставник людей (聖人 шэн жэнь).
Хорошей иллюстрацией регуляции хаоса, в котором кроется гибель
рода, начало истории и конфуцианской цивилизации, служит знаменитая глава «Хун Фань» – «Образец [обуздания] потопа» из «Шан шу» –
«Книги истории». Эта глава по наличию в ней архетипа у син и выстроенной на нем теории конфуцианской цивилизации квалифицируется в
диссертации как первая письменно зафиксированная конституция цивилизации.
Параграф завершается анализом концепции «да тун – сяо кан» (大
同小康) из «Ли цзи», проходящей в модифицированном виде сквозь всю
историю Китая. По результатам исследования этого феномена в диссертации доказывается, что концепция «да тун – сяо кан» не была утопией
ни в теоретическом, ни в практическом планах.
Во-первых, при внимательном прочтении слов Конфуция, приведенных в «Ли цзи», становится ясно, что на тот момент теория и практика сяо кан уже существовали.
Во-вторых, как находит академик С.Л. Тихвинский, выдающийся
реформатор Китая Кан Ювэй (1858–1927) вовсе не считал концепцию
«да тун – сяо кан» (у него «сяо кан – да тун») утопией, а видел в ней
вектор поступательного движения истории китайского общества.
В-третьих, концепция сяо кан в перспективе перехода к обществу
да тун по свидетельству государственных деятелей Тайваня, например,
Чэнь Лифу, уже осуществлена на Тайване.
В-четвертых, в модифицированном виде концепция сяо кан с переходом впоследствии к да тун принята на XVI съезде КПК в качестве
стратегической программы модернизации Китая.
В диссертации выявляются такие стороны сяо кан, которые в значительной степени дополняют сущностные характеристики этого типа
общества, обычно сводимые к экономическим стандартам.
Параграф третий «Конфуцианская теория цивилизации («Да
сюэ», «Чжун юн», «Лунь юй», «Ли цзи», «И цзин»)» посвящен анализу собственно теории конфуцианской цивилизации, изложенной в каноническом своде «Сы шу у цзин». Соответственно идейному содержанию
четыре из названных трактата распределяются диссертантом в соответ-
11
ствии с вертикальной космологическй матрицей: «Да сюэ» ставится наверху в области социализованного Неба. «Чжун юн» – в центре, где пестуется качество благородного мужа. «Лунь юй» – внизу, где благородный муж соприкасается с простым народом. «И цзин» – обобщает все
три уровня и дает архетипическую конструкцию их согласования.
«Да сюэ» дает рационалистическую модель цивилизации. Она раскрывается в трех принципах: «просветление просветленного Дэ»,
«породненеие с народом», «упрочение на совершенном добре».
«Чжун юн» представляет духовно-нравственную модель конфуцианской цивилизации. Только в «Чжун юне» зафиксирована конфуцианская духовно-эмоциональная космогония в качестве теории конфуцианской цивилизации.
«Лунь юй» и «Ли цзи» развивают антропологическую теорию цивилизации. «Лунь юй» идейно созвучен с трактатами «Да сюэ» и «Чжун
юном», он детализует их общие теоретические установки и в целом посвящен теории генезиса конфуцианского Дао. «Ли цзи» дает теорию
антропогенеза и ритуализации физического поведения человека, его
духа и интеллекта.
«И цзин» излагает синтетическую концепцию цивилизации. Этот
трактат соединяет цивилизационные теории даосизма и конфуцианства
(что требует специального исследования), вносит к «Лунь юю» и «Ли
цзи» существенные дополнения, которые примыкают к чисто конфуцианской теории и озвучены устами самого Конфуция.
Общие результаты исследования в данной главе диссертации конкретизированы в следующих выводах:
Во-первых, история теории конфуцианской цивилизации начинается в глубокой древности. Ее идейной основой выступает культура ДаоДэ, а структурообразующим принципом архетип (元本 юань бэнь) этой
культуры.
Во-вторых, история этой теории не прерывается, из древности она
концептуально проецируется в современность и актуализируется в ней.
В частности, это относится к концепции да тун – сяо кан и оборотной
ей концепции сяо кан – да тун.
В-третьих, эволюция теории конфуцианской цивилизации осуществляется по принципу исторической и смысловой оборотности (反 fan),
что обеспечивает а) саморефлексию этой теории и б) культурноцивилизационную самоидентификацию. Культура Дао-Дэ и теория
12
конфуцианской цивилизации самодостаточны, поэтому то, что приходит извне, растворяется в Дао-Дэ (пример – 化西 хуа си – растворение
западного) и усваивается как положительный импульс без вреда самой
же культуре Дао-Дэ.
В-четвертых, в корпусе конфуцианского канона закладывается устойчивая статико-динамическая система универсалий и категорий конфуцианской теории цивилизации. Она выполняет функцию словаря китайской цивилизации, который открывает канал диалога с другими цивилизациями.
В-пятых, анализ классических конфуцианских канонов дал возможность провести типологию конфуцианских цивилизационных моделей и выделить пять основных: предконфуцианская модель историзированной родовой мифологии; рационалистическая модель; духовнонравственная модель; антропологическая модель; синтетическая модель.
Данная типологизация позволила с теоретической и практической сторон реабилитировать оборотную цивилизационную концепцию да тун –
сяо кан — сяо кан – да тун и квалифицировать ее не как «социальную
утопию», а как реалистическую теорию и практику жизни.
Вторая глава «История Китая и историографии конфуцианской
цивилизации» посвящена рассмотрению соотношения теории конфуцианской цивилизации и ее понимания в синологии.
Параграф первый «История в теории конфуцианской цивилизации» начинается с характеристики трудов западных ученых по истории
Китая, отмечается их методологическая и терминологическая уязвимость.
Прежде всего это относится к утверждению внешних по отношению к
китайской культуре идей. Они искусственно гипостазируются, приобретают статус аксиом и влияют на направления и перспективы дальнейших
синологических изысканий. Другой недостаток – слабое внимание к собственно китайской традиции регистрации истории Китая. В связи с этим в
данном параграфе делается упор, во-первых, на анализ и выделение в исторических работах по Китаю тех аспектов, которые несут методологическую нагрузку в освещении специфики китайской цивилизации; вовторых, оставляются в стороне «отчужденные» обоснования теорий (т.е.,
обоснования, привносимые извне китайской культуры) и дается возможность теории конфуцианской цивилизации сказать самой за себя.
В качестве примера регистрации истории в теории конфуцианской
цивилизации избрана глава «Ли шу» («Трактат об обрядах») из «Исторических записок» Сыма Цяня. В предмет диссертационного исследова-
13
ния включены и пять нормативов политической этики Сыма Цяня, которые обобщены ритуалом, ведут к постоянству и становятся главными
составляющими описания событийного ряда истории.
Сюда же относится и принцип авторитета древности, играющей
роль точки отсчета и направляющей вехи течения истории и политических реформ. Диссертант квалифицирует ее (точку отсчета) как абстракцию бытового мышления, имеющую статус общепризнанной теоретической нормы.
Архетипичность китайской культуры и правителя, рассматриваемого обществом в качестве тотема, выводят исследование на понятие власти, питаемой народом. В контексте этого в диссертации проводятся
параллели с конституциями европейских стран, определяется степень
влияния Запада на современный Китай (IX–XX вв.), отмечаются попытки изменения китайских культурных, в том числе и научных традиций,
и деформации теоретической истории и философии, что отобразилось в
категориальных новообразованиях. Однако, во-первых, все это не изменило китайский автостереотип – представление о себе самих и о своем
месте в мире, и, во-вторых, Китай вернулся на свою родную стезю – к
модернизированной реставрации конфуцианской цивилизации в теории
и на практике.
Параграф второй «Смысловые параллели в освещении теории
цивилизации (Дао и Логос)» развивает и конкретизирует идеи предыдущего параграфа. Методика выстраивается по принципу диалектического развертывания исходных цивилизационных символов и их сравнения.
Анализируются символы Дао и Логоса, отмечаются их апофатические
определения, к которым, однако, неприложимо агностическое понимание.
Дао и Логос характеризуются как две равномощные величины, которые
развертываются в объемные категориальные модели. При проекции в
область теоретической мысли эти модели формируют оценочные суждения, определяющие познавательные возможности Дао и Логоса. В диссертации проводятся разновременные сравнения западной и восточной
теоретической мысли, где показывается степень взаимного понимания
теорий цивилизаций. Часть таких параллелей только обозначается, задавая перспективу дальнейшим изысканиям.
Обобщая содержание предыдущего и данного параграфа диссертант
находит, что, во-первых, китайская история никогда не излагалась в отрыве от философии истории, история обладает теоретическими основаниями метафизического свойства; во-вторых, вопрос государственного
14
строительства был главной идеей исторического процесса в геополитических условиях Дальнего Востока.
В целом диссертант приходит к следующим выводам.
Во-первых, цивилизации обладают предельными равномощными
смысловыми символами, что а) предполагает наличие единых культурологических механизмов самосознания, а, значит, и цивилизационного
самосознания; б) открывает возможность взаимного понимания цивилизаций.
Во-вторых, предельные смысловые символы, в данном случае Дао и
Логос, трансформируются в архетипические конструкции, в которых отображается и осознается история и логика развития цивилизаций.
В-третьих, смысловые символы способствуют осмыслению цивилизаций, определению их естественно-исторических констант, активизации
деятельности человека и достижении гармонии человека и природы.
В-четвертых, параллели в освещении теорий цивилизаций Дао и Логоса показывают, что уровень взаимопонимания еще не достигнут; цивилизации типологизируются по различным ценностным основаниям (материальные, духовные и интеллектуальные ценности разведены в самостоятельные области), правда и истина Дао и Логоса понимаются по-разному,
кроме того, вне чувствования единого планетарного цивилиазционного
организма каждая из цивилизаций претендует явно или неявно на первенство.
Параграф третий «Поиск возможностей понятийной адекватности в освещении теорий цивилизации (конфуцианское Дао и русский
Логос)» отвечает на два вопроса: возможно ли построить языки диалога
различных цивилизаций, а, значит, и научный язык, то есть решить положительно семиотическую проблему? Можно ли на требуемом уровне решать исследовательские задачи до построения такого языка?
В работе анализируется ряд архетипических понятий теории конфуцианской цивилизации (虛, 陰陽, 渾敦 и др.), с которыми сравниваются
переводные термины русского языка. Путь ответа на первый вопрос
ищется через соответствие архетипов русской и конфуцианской культур и
цивилизаций. Подчеркивается, что архетип русской культуры зафиксирован не в русской философии, ориентированной на западную классику, а в
литературе XVIII–XX вв. В соответствии с этим анализируются произведения А.С. Пушкина, Н.В. Гоголя, Ф.И. Тютчева. Автор приходит к следующим выводам.
15
Во-первых, в словаре русской философии, следовательно, в теории
русской цивилизации, нет понятий, адекватных понятиям китайской
философии, таким как «пустота», «инь-ян», «хунь-дунь», «гэ мин» и ряда
других. Вследствие этого адекватный перевод таких понятий с языка на
язык невозможен, и, поскольку вместо терминов русского языка здесь
часто используются терминологические заимствования из других языков (хаос, вакуум и т.д.) система категорий теории конфуцианской цивилизации при переводе на русский язык рассредоточивается по понятиям различных языков.
Во-вторых, это, однако, не исключает возможности построения
языка диалога русской и конфуцианской цивилизаций. Путь лежит через выявление архетипа русской культуры, в языке которого открываются универсалии, содержательно адекватные китайским универсалиям.
Специфика универсалий архетипа русской культуры заключается в том,
что они выражаются посредством художественной формы и наименований литературного языка. Это прослеживается по творчеству А.С. Пушкина, Н.В. Гоголя, Ф.И. Тютчева.
В-третьих, творчество М.В. Ломоносова. А.С. Пушкина, Н.В. Гоголя, Ф.И. Тютчева, А.А. Фета, Л.Н. Толстого, Ф.М. Достоевского показывает и бесспорно устанавливает: архетип русской культуры и цивилизации есть во всех своих составляющих, что и открывает перспективу
диалога русской и конфуцианской цивилизаций и решает семиотическую проблему.
В третьей главе «Теория конфуцианской цивилизациина современном этапе» рассматривается динамичный процесс отрицания и утверждения теории конфуцианской цивилизации во второй половине ХХ
в. и начале XXI в.
Содержание первого параграфа «”Кампания критики Линь Бяо и
Конфуция” – масштабное наступление на теорию конфуцианской
цивилизации и роль Го Можо в создании ее теоретической платформы» сосредоточено на анализе названной кампании. В ней наиболее
характерно проявились особенности современной трактовки конфуцианских теоретических понятий. Разбирается превозносимая Линь Бяо
конфуцианская теория гуманного правления, основанная на архетипической модели у чан, в которой фигурируют известные по первой и второй главам диссертации универсалии добродетели, человеколюбия, гуманности, долга, справедливости, верности (доверия) и новая универсалия снисходительности. В аналитическом ключе рассматриваются пять
16
наиболее распространенных изречений Конфуция, которые выполняли
функцию программных заявлений группы Линь Бяо. Для каждого изречения дается выявленная по документам и критическим статьям маоистская трактовка, раскрывающая подготовку активной критики теории
конфуцианской цивилизации. На основе этого выявлена антиномичность «маоистского насилия» и «конфуцианской гуманности» и идеалов
конфуцианского и маоистского человека.
В исследование включена именно теоретическая и историческая
цивилизационная проблематика, показывается, как Мао Цзэдун посредством авторитета президента АН КНР Го Можо пытался обесценить
теоретическое слово Конфуция путем изменения исторических вех рабовладения и феодализма в Китае. В работе дается концентрированный
анализ статьи Го Можо «Проблемы периодизации древней истории Китая» на фоне многолетней дискуссии китайских историков о времени
становления феодализма, опубликованной в теоретическом журнале
КПК – «Хунци». Именно эта статья должна была теоретически, с «марксистско-маоистских» позиций послужить прологом политической кампании низвержения теории конфуцианской цивилизации. В диссертации
специально отмечается, что хотя Го Можо не выступал прямо с критикой Конфуция, он фактически стал автором идеологической платформы
всей последующей кампании критики Линь Бяо и Конфуция.
Второй параграф «Критика основ теории конфуцианской цивилизации – Ян Юнго и Фэн Юлань» посвящен анализу причин противоположных оценок теории конфуцианской цивилизации: Ян Юнго был
известен в Китае негативным отношением к Конфуцию, Фэн Юлань
заслужил всемирную известность и признательность за свои фундаментальные исследования учения Конфуция.
В диссертации показано, как Ян Юнго, основываясь на периодизации Го Можо с «марксистских» позиций объявляет учение Конфуция
реакционным, обвиняет древнего мыслителя в том, что он выражал интересы гибнущей рабовладельческой аристократии. В свою очередь,
Фэн Юлань выступил с критикой основных концепций учения Конфуция лишь после нескольких ночных собеседований с Мао Цзэдуном.
Данный параграф завершается показом масштабности антиконфуцианской кампании, в которой приняли активное участие сотни тысяч людей, представлявших все социальные и возрастные категории, преимущественно горожан. Деревня, фактически, игнорировала эту политическую кампанию.
17
В третьем параграфе «Реставрация теории конфуцианской цивилизации в процессе модернизации Китая» показан поэтапный процесс реставрации теории конфуцианской цивилизации, в котором приняли активное участие ведущие историки и философы Китая. Диссертант вскрывает причины обращения Дэн Сяопина именно к первой «социальной утопии» Конфуция в качестве идеологического мотора модернизации Китая. Решающую роль сыграла не только сама традиция
конфуцианской цивилизации, но и ее реализация в процессе модернизации Сингапура, Тайваня и стран конфуцианского культурного региона.
В диссертации отображено то, что разрабатывая стратегию развития Китая в условиях сохранения стабильности, руководство страны,
прежде всего председатель КНР и генеральный секретарь ЦК КПК Ху
Цзиньтао, творчески развивает конфуцианскую составляющую в идеологии КПК, оперируя терминами из концепции «гуманного правления»
Мэн цзы, а также из «Да сюэ». Анализ программного документа ЦК
КПК «Важные вопросы построения гармоничного социалистического
общества» (июнь 2006 г.), предназначенного стать основой внутреннего
курса КПК на ближайшие 14 лет, свидетельствует об активном соучастии ценностей конфуцианской цивилизации в процессе модернизации
Китая. По мнению диссертанта в настоящее время завершается цикл
исторических трансформаций теории конфуцианской цивилизации, открывающей перспективу ее модификации и использования в дальнейшей истории Китая.
В Заключении в выводах подводится итог исследования и показывается, что история конфуцианской цивилизации выступает сегодня
синтетической теорией, активно использующей мировоззренческий потенциал даосизма и в особенности моизма.
Основные положения и выводы диссертации отражены в следующих публикациях:
1. К вопросу об изучении в Китае концепции Конфуция – «Достижение единства через разномыслие // XI Всероссийская конференция «Философии восточно-азиатского региона и современная цивилизация» (Москва, 23–24 мая 2005 г.). Часть I. Москва, ИДВ РАН, 2006.
– С.103-105.
2. Роль морали и культуры в воспитании нового человека // XII
Всероссийская конференция «Философии восточно-азиатского региона
18
и современная цивилизация» (Москва, 22–23 мая 2006 г.). Москва, ИДВ
РАН, 2007. – С.55-61-105.
3. КВЖД, Харбин и Храм Конфуция // Россия и Китай: взаимное
восприятие (прошлое, настоящее, будущее). Тезисы докладов XVI Международной научной конференции «Китай, китайская цивилизация и
мир. История, современность, перспективы» (Москва, 25–27 октября
2006 г.) Часть II. Москва, ИДВ РАН, 2006. – С.163-167.
4. О. Иакинф (Н.Я. Бичурин) выдающийся русский китаевед / ПДВ,
2007, №5. С124-136.
5. Н.Я. Бичурин патриарх российского китаеведения (в соавт.) /
Философия Чжоу Дуньи. Чанша, 2007. С. 86-101.
6. Три эссе Чжоу Дуньи (перевод и комментарий в соав.) / Философия Чжоу Дуньи. Чанша, 2007. С. 104-112.
19
Подписано к печати 28.09.2007 г.
Печ.л. 1,3. Тираж — 100 экз. Заказ № 37
Печатно-множительная лаборатория
Института Дальнего Востока РАН.
Москва, 117997, ГСП–7, Нахимовский пр-т, 32.
www.ifes-ras.ru
20