НАИБЫ ИМАМА ШАМИЛЯ В ОСВОБОДИТЕЛЬНОЙ БОРЬБЕ НАРОДОВ ЗАПАДНОГО КАВКАЗА В 1840-1860 гг.
advertisement
УДК 94(470.67) НАИБЫ ИМАМА ШАМИЛЯ В ОСВОБОДИТЕЛЬНОЙ БОРЬБЕ НАРОДОВ ЗАПАДНОГО КАВКАЗА В 1840-1860 гг. Магомеддадаев А.М., Идрисов М.М.* Дагестанский государственный педагогический университет *Дагестанский государственный университет © 2011 В статье исследуется роль и место наибов Шамиля в борьбе народов Северо-Западного Кавказа против царской России в 1840-1860 гг. The authors of the article research the role and the place of Shamil’s naibs in the North-Western Caucasian peoples’ struggle against tsarist Russia during the years of 1840-1860. Ключевые слова: Кавказская война, Западный Кавказ, наибы Шамиля. Keywords: the Caucasian war, the Western Caucasus, Shamil’s naibs. Как признавал непосредственный участник кавказской войны, историк и публицист, русский офицер Г. Н. Прозрителев, «громадная роль, какую сыграл Шамиль в истории Северного Кавказа, ставит его в ряд выдающихся военных и административных талантов. И до сих пор еще не освещена в должной мере вся многосторонняя деятельность этого выдающегося человека. Сороковые годы XIX века представляют особый интерес в деятельности Шамиля: в это время он достиг наибольшего успеха» [12. С. 276]. С целью объединения всех борющихся за свободу и независимость горцев Северного Кавказа Шамиль отправлял своих наибов в разные уголки края: так, в начале 1840-х годов он отправляет Хаджи-Магомета (Гаджи Магомеда) и Сулейман-эфенди (Салман-эфенди) и в конце 40-х – Магомед-Амина – на Западный Кавказ. «Имам Шамиль, утверждая свою власть между племенами Восточного Кавказа, в то же время заботился о распространении мюридизма между горцами Западного Кавказа. Так как он не мог делать это лично, то посылал туда преданных ему лиц. Более энергичным из посылавшихся им оказался некто Хаджи Магомет, чеченец. Свою деятельность Хаджи Магомет начал в мае 1842 года в аулах абадзехов»[15. С. 53], – пишет современник тех событий есаул Д. Соколов. «… Горцы поверили ему и повиновались каждому его приказу. Таким образом, несмотря на победу, одержанную нами над горцами в урочище Челип, более половины жителей бжедуховских аулов были уведены Хаджи Магометом в горы» [15. С. 54]. Он набрал около 400 человек муртазеков (дружину) из абадзехов, бесленеевцев, темиргоевцев и махошевцев, с целью подчинить своей власти сначала всех абадзехов, а затем убыхов, шапсугов и, наконец, натухайцев. Влияние Хаджи Магомета среди горцев возрастало, и он в марте 1844 года переехал к баракаевцам в сопровождении 200 муртазеков, установил связи с бесленеевцами, которые жили за рекой Лабой и которых Рихтер хотел переселить ближе к русским войскам. Большинство бесленеевцев ожидало приезда Хаджи Магомета с нетерпением, тогда как зажиточная часть отправила к исполняющему должность начальника правого фланга, полковнику Рихтеру нескольких старшин с просьбой выслать на помощь им отряд войск на левый берег р. Лабы. Полковник Рихтер собрал отряд, который состоял из 13 урядников, 822 казаков. Через лазутчиков Рихтер выяснил, что большие партии абадзехов, баракаевцев, тамовцев и башильбаевцев собрались, чтобы воспрепятствовать переселению бесленеевцев, к которым прибыли на помощь и муртазеки Хаджи Магомета, и что адыгские старшины собрались для совещания в Махошевский аул Тлабугай, в котором расположилась большая часть отряда горцев. 23 марта вечером полковник Рихтер, после проверки полученных сведений, переправился на левый берег Лабы, против украинца Махошевского и двинулся к аулу Тлабугай. Благодаря предосторожности во время движения, скрытности ночного марша, приближение отряда ускользнуло от бдительности горцев: закинув ружья и пики за плечи, казаки начали рубить ошеломленных, выскакивавших из саклей горцев, мужественно защищавших свои села и прикрывавших семейства. Горцы вынуждены были оставить в селении 40 убитых, кроме тех, тела которых были подобраны и увезены в горы. Не было сакли, где бы ни раздавались вопли женщин, оплакивавших убитых и раненых. В отряде полковника Рихтера было убито 16 нижних чинов и ранено два офицера, нижних чинов ранено 72 человека. Лошадей убито 10 и 18 ранено [15]. Во время взятия аула Хаджи Магомет ускользнул с несколькими особенно преданными ему муртазеками: человек умный, хитрый и деятельный, и в этом качестве имевший все преимущества перед Сефербеем [5. С. 598]. На Восточном Кавказе обстоятельства были иными: неудачная экспедиция князя Воронцова в Дарго и громадные потери в русских войсках вселили надежду в горах, и значение Шамиля еще больше выросло. Несмотря, однако, на все удачи и влияние, которыми пользовался Шамиль в Чечне и Дагестане, Западный Кавказ давал ему только одиночных участников в его походах против русских войск. С целью увлечь под знамя ислама абадзехов, а с ними натухайцев, шапсугов и прикубанских бжедухов и тем усилить военные силы, которыми располагал Шамиль, к ним имамом был отправлен новый эмиссар – Салман Эфенди, который посетил аул, где умер Гаджи Магомед (в некоторых источниках – Хаджи Магомет). Почтив память Гаджи Магомеда, Сулейман Эфенди обнародовал послание Шамиля. Шамиль обращался к абадзехам, шапсугам, натухайцам и прикубанским бжедухам и просил их всех вооружиться во имя ислама и усилить его войска в Дагестане. Воззвание произвело большое впечатление на горцев, в особенности на молодежь. Но были и противники, не поддававшиеся общему увлечению. В последних числах апреля на реке Адагуме состоялось совещание шапсугов и натухайцев, где было решено дать в ополчение по 10 вооруженных всадников от каждого аула, и для содержания их сделать сбор от каждого двора по пуду пшеницы, по одному слепку сухого сыра и по одному серебряному рублю, притом решено было воздействовать на тех старшин, которые не присоединяются к этому соглашению. Присутствовавший на собрании Сулейман Эфенди, как сообщали лазутчики, показывал бумагу, полученную будто бы от Шамиля, в котором говорилось, что Шамиль просит поспешить со сбором ополчения за Кубанью и что он занял Военно-Грузинскую дорогу с 50 тысячами своих войск и что он якобы направляется к абадзехам. Несмотря на решения совещаний и все старания Сулеймана Эфенди, на деле далеко не так все выполнялось, как говорилось на словах. Вместо назначенных 10 всадников – готовилось только по 5 от ста жителей, но и это не приводилось в исполнение, а назначали только двух от ста жителей. Но упавшее настроение населения изменилось, когда к Сулейману Эфенди явился какой-то черкес с бумагой от двух турок и Сулейман Эфенди объявил собравшимся, что на его имя присланы из Турции 200 пистолетов и что они уже препровождаются через убыхские владения. Оружие это назначалось тем, кто вооружится ради имама Шамиля. Самым торжественным днем в деятельности Сулейман Эфенди был день, когда ему вручали привезенные турками пистолеты. При этом прочитано было послание Шамиля, в котором он говорил, что предпринимаются совокупные меры в Чечне и в Турции и что он, Шамиль, имел большое и удачное сражение с русскими, окончившееся будто бы без потери у него. Все это значительно подняло настроение не только присутствовавших, но и остальной части горского населения. Однако к концу июня воодушевление падает: всадники начинают постепенно исчезать из рядов ополчения, и высказанная ранее мысль об опасности, которая может угрожать здесь, на месте, становится общим мнением. Этот неожиданный оборот поставил в крайне затруднительное положение Сулеймана Эфенди, и раздача привезенного «священного» оружия была приостановлена. В середине августа Сулейман Эфенди объявил, что он уезжает к Шамилю, который настоятельно требует его к себе, и прибавил, что через месяц или два он сам лично явится или пришлет бумагу с повелением Шамиля. Однако, по некоторым российским данным, он изменил Шамилю и публично выступил с изобличающими имама обращениями к мусульманам Кавказа [3. С. 519-520] Эти обращения обсуждались на сходах ряда аулов Дагестана и были опубликованы в кавказской прессе того времени [2. № 27]. Так закончилась деятельность второго эмиссара имама Шамиля на землях адыгов. В марте 1846 года наказной атаман Черноморского казачьего войска обнародовал воззвание ко всем дворянам, духовенству, старшинам и всему абадзехскому народу, в котором призывал их к покорности, обещая удовлетворение заявленных ими просьб. Тем не менее горцы СевероЗападного Кавказа обращались к Шамилю с просьбой прислать к ним наиба, человека, который способен был бы стать подлинным предводителем их борьбы с самодержавием. Шамиль оказался в затруднении при выборе кандидатуры для исполнения этой совсем нелегкой задачи. МагомедАмин предложил свою кандидатуру, имам колебался. Муфтий Джамалудин поддержал его и имам согласился [1. C. 1522-1523]. Как писал еще в 1860 г. царский генерал и историк Николай Карлгоф, «из последних деятелей падшего уже на Кавказе мюридизма особенное внимание заслуживает и по справедливости должен занимать первое после Шамиля место Магомет-Амин … он не может быть поставлен наряду с другими наибами Шамиля, мы на него должны смотреть как на особого политического деятеля» [7. С. 77, 102]. Магомед-Амин (его имя в источниках пишется по-разному), в течение 11 лет (1848-1859 гг.) руководил борьбой адыгов против колониальных захватчиков. Согласно собственноручно написанной автобиографии, Магомед-Амин родился в Дагестане, в аварском селении Гонода (Honoda) нынешнего Гунибского района [6. С. 237]. Он потерял отца, воспитывался матерью Асият. По некоторым данным, его мать звали Айза, а Асият была родственницей, по имени которой его звали «Асиялав»; именно под таким именем он был первоначально известен в Дагестане. Магомед-Амин получил традиционное для дагестанских детей образование в сельском медресе, затем учился у своего дяди Даитбека, кадия селения, и завершил свою учебу у знаменитого Абдурахмана-хаджи Согратлинского (Абдурахман-хаджи из сел. Согратль являлся муршидом накшбандийского ордена (братства) тарикатистов в Дагестане. Он был духовным лидером общедагестанского восстания 1877 года), был «хафизом», то есть знал наизусть весь Коран [6. С. 232, 238]. В 17летнем возрасте он стал мюридом Шамиля, а в 30-летнем – наибом в Черкесии. Приезд Магомед-Амина в Черкесию был осуществлен в 1848 г. с соблюдением всех возможных мер предосторожности: он прибыл «… за Кубань, скрытый в арбе, заложенной разными товарами, и неожиданно появился за Лабою» [16. С. 171]. Первыми беспрекословное свое подчинение и верность МагомедАмину изъявили абадзехи, из числа которых наиб сформировал себе гвардию («муртазеков»). Главнокомандующий на Кавказе М. С. Воронцов писал военному министру России А. И. Чернышеву, что Магомед-Амин «с неимоверной быстротой подчинил своей власти все закубанские племена» и что он готовится к наступлению против русских линий [16. С. 237]. О своих достижениях МагомедАмин информировал имама [17. С. 281-287], который руководил всем ходом борьбы горцев Северного Кавказа. Шамиль не раз отмечал талант и мужество Магомед-Амина, крупные успехи, достигнутые под его руководством черкесами в неравной борьбе с царизмом. Эхо борьбы раздавалось далеко за пределами Кавказа. «Храбрые черкесы снова нанесли русским несколько серьезных поражений. Народы, учитесь у них, на что способны люди, желающие остаться свободными», – писал Карл Маркс в пробном номере «Коммунистического журнала» [8]. Обращаясь к имени и делам Магомед-Амина, А.И. Барятинский в своем письме Александру II от 28.11.1854 г. писал: «Хотя МагометЭмин и не пользуется, подобно Шамилю, всесветною известностью, но все-таки и Турция, и наши западные соседи хорошо знают это внушительное имя» [4. С. 113]. Английский официоз – газета «Times» – назвала Магомед-Амина «виднейшим черкесским вождем» [23. № 21816]. Высоко отзывались о его политических и полководческих способностях и достижениях современники движения горцев Кавказа и последующие его исследователи: «Наиб – заместитель или представитель Шамиля, – приобрел исключительное влияние на умы до сих пор разъединенных народов, хотя он не черкес, а дагестанец» [19. № 21838], «… он предпринял покорение черкесов, имея только посох …» [12. С. 179], смог «несколько раз атаковать причерноморское укрепление и правый фланг кордонной линии, удерживал здесь значительные военные силы …» [11. С. 22]. В истории движения народов Северо-Западного Кавказа с именем Магомед-Амина связана не только героическая борьба за независимость, но и создание единой государственной системы, осуществление целого ряда военных, административногражданских и социальноэкономических преобразований. «В тяжелых условиях Магомет-Эмин смог объединить разрозненные адыгейские этносы, включить их в политическую систему имамата, установил в Западной Адыгее государственные формы правления. Не надо забывать, что наряду с этим он вел и успешную борьбу с превосходящими силами врага, нанося ему неоднократно тяжелые поражения» [21. С. 86], «… он не знал ни усталости, ни скуки и почти никогда не отдыхал» [22. С. 189]. «Опасность быть покоренными русскими и энергия наиба МохаммедЭмина привели адыгейский народ к неизвестному еще дотоле единению» [10. С. 222]. Магомед-Амин был первым политическим деятелем в Закубанском крае, ему удалось соединить в одно целое многочисленные народы от Лабы до Бзыби. Идеи, принципы мюридизма Шамиля здесь получили признание и были адаптированы во многом благодаря проникновенным проповедям Магомед-Амина («Златоуста»), который слыл искусным оратором. Простой народ – «тхвохотли» – был основной социальный и политической силой, на которую опиралась государственная система МагомедАмина. В состав «религиознополитического государства Мухаммед-Эмина входило пространство, ограниченное течением реки Лабы от ее верховьев до впадения ее в Кубань, низовьев Кубани и Черноморской прибрежной полосы вплоть до самой Абхазии и Сванетии» [1. Т. XI. С. 941]. По подсчетам русских офицеров, предположительный военный потенциал армии Магомед-Амина составлял 80 000 человек [3. Т. X. С. 521]. Внутреннюю политику МагомедАмин осуществлял при помощи совета старшин и муфтиев. Власть наиба была ограничена этим советом. Близкие сподвижники и соратники Магомед-Амина пользовались уважением среди своих племен [3. Т. X. С. 286, 594, 606]. «Мюридизм, проповедующий равенство, особенно расположил в пользу Мухаммед-Эмина довольно многочисленный класс подвластных и рабов, видевших в нем провозвестника своего скорого освобождения» [9. Т. 10. С. 58], и одновременно восстановил против него черкесских князей и дворян [3. Т. X. С. 601; 4. Т. 3. С. 46]. Весть о падении имамата Шамиля произвела колоссальное впечатление на Магомед-Амина, обессиленного тяжелой борьбой с объединенными силами русской армии и черкесской аристократии. «С падением Шамиля иссякал источник его власти» [20. С. 133]. 20 ноября 1959 года МагомедАмин вместе с 2000 всадниками и старшинами абадзехов явились в русский лагерь в урочище Хомасты [20. С. 141] и дали генералу Филипсону присягу на верность русскому царю «на вечные времена». Первым принял присягу МагомедАмин, заявив, что «закон Магомета не препятствует мусульманам быть подданными христианского государя» [1. Т. 10. С. 601; 7. Т. 30. С. 46]. Магомед-Амин в договоре с Филипсоном обговорил ряд условий, в связи с чем небезызвестный генерал Р. А. Фадеев считал этот договор для России «бременем» [20. С. 141]. Соблюдение условий, оговоренных Магомед-Амином, обеспечивало свободу и независимость абадзехского народа. И здесь он не отступил от своих принципов, добившись от царских генералов при заключении мирного договора признания неприкосновенности общественного порядка абадзехов, их земель, веры и обычаев, а также освобождения их от каких бы то ни было налогов и военной службы. Как известно, условия эти оказались более выгодными, чем те, которых добился Шамиль. Хотя следует сказать, что на деле в значительно большей степени условия этого договора соблюдались именно в Дагестане, а в Черкесии договор оказался не нужным: адыгов вскоре (в 1863-1865 гг.) выселили и этим «закрыли» проблему. «Государь! Я весьма счастлив … сообщить Вам о великом событии … Магомет-Эмин … покорился, … и, если он … изъявит намерение, … отправлю в Петербург», – писал А. И. Барятинский 28 ноября 1859 года Александру II [4. Т. 2. С. 323]. В апреле 1860 года Магомед-Амин был принят Александром II [7. С. 102], а 28 апреля 1860 года посетил своего имама в Калуге [14; 16. С. 170] и, погостив у него три дня, уехал через Одессу в Турцию. «Этот уход в Турцию, где он дважды арестовывался, должен быть правильно оценен … Он не предал тех, кто шел за ним более 10 лет …» [18. С. 9–10]. Царские дипломаты в Турции всеми силами старались очернить Магомед-Амина в глазах северокавказских мухаджиров, опасаясь серьезных намерений Магомед-Амина продолжить вооруженную борьбу против колониальных захватов России на Северном Кавказе [21. С. 86]. Магомед-Амин умер в 1317 г. хиджры (1899 г.) в Турции и похоронен в сел. Армут-кей, недалеко от областного центра – города Бурса. В 1994-2011 гг., во время сбора полевых материалов о дагестанской диаспоре, нам удалось встретиться с потомками Магомед-Амина в Турции и получить много неизвестных, интересных и до сих пор не опубликованных сведений о выдающемся нашем предке. Обстоятельная исследовательская работа о жизни и деятельности Магомед-Амина еще предстоит. Примечания 1. АКАК. Т. XII. 2. Газ. «Кавказ», 1847 г. 3. ДГСВК. 4. Зиссерман А. Л. Фельдмаршал А. И. Барятинский // Русский архив. СПб., 1889. Т. 5. 5. Кавказский сборник (КС). Т. 11. 6. Казем-Бек М. Мохамед-Амин // Русское слово. СПб., 1860. № 6. 7. Карлгоф Н. Магомет-Амин // Кавказский календарь на 1861 г. Тифлис, 1860. 8. Коммунистический манифест. 1923 // Коммунистический журнал: пробный номер. Лондон, 1847. Сентябрь. 9. Кубанский сборник. Т. X. 10. Лапинский Т. (Теффик-бей). Горцы Кавказа и их освободительная борьба против русских / пер. с нем. Нальчик, 1995. 11. Магомедов Р. М. Два столетия с Шамилем. Махачкала, 1997. 12. МухаммадАмин и народно-освободительное движение народов Северного Кавказа в 40-60 гг. XIX в. (Сборник писем, статей, очерков, воспоминаний). Махачкала, 1998. С. (Составитель – А. М. Магомеддадаев). 13. Осман-бей. Воспоминания 1855 года. События в Грузии и на Кавказе // Кавказский сборник. Тифлис, 1877. Т. 2. 14. Руновский А. Записки о Шамиле. Махачкала, 1989. 15. Соколов Д. Хаджи Магомет (Сподвижник Шамиля. Историческая справка) // Кубанский сборник. Екатеринодар, 1904. Т. XI. 16. Сталь. О появлении Мухаммед-Амина в Черкесии // Кавказский сборник. Т. XXI. Тифлис, 1900. 17. Сто писем Шамиля / Факсимильное издание. Расшифровка, пер., коммент. Х. А. Омарова. Махачкала, 1997. 18. Тотоев Ф. Он был человеком долга // Кавказ. 1992. № 1. 19. Уркарт Д. Наиб Шамиля // Times. 1854. № 21838. 20. Фадеев Р. А. Собрание сочинений. СПб., 1889. Т. 1. Ч. 1. 21. Хавжоко Ж. Магомет-Эмин // Тарих. 1996. № 2-3. 22. Хавжоко Ш. Муфти. Герои и императоры в черкесской истории / пер. с англ. Б. Н. Березгова. Нальчик : Эль-Фа, 1994. 23. Times. 10.08.1854. № 21816. Статья поступила в редакцию 18.07.2011 г.
