Петрищева Н.С. "СВЯЩЕННЫЙ ДОЛГ ИЛИ ПОЛИТИЧЕСКАЯ

СВЯЩЕННЫЙ ДОЛГ ИЛИ ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЛОЯЛЬНОСТЬ?:
ИСТОРИЧЕСКИЙ ОПЫТ УЧАСТИЯ СВЯЩЕННОСЛУЖИТЕЛЕЙ
В ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЖИЗНИ СТРАНЫ
Петрищева Н.С.
преподаватель кафедры
истории и СКС КурскГТУ
В последнее десятилетие отношения РПЦ и общества строятся на новой основе, отраженной в законодательстве о свободе совести и религиозных
организациях. К жизни возвращаются забытые в советский период принципы взаимодействия религиозных объединений и государственных структур.
Демократизация религиозной сферы сказалась на отношениях церкви и
разнообразных государственных, общественных институтов (церкви и школы, церкви и армии, церкви и общественных организаций, политических партий и движений и т.д.).
Коренные изменения актуализировали исторический багаж государственно-церковных отношений, в том числе и страницу «гонений» на церковь
в первое десятилетие советской власти. Она рассматривается с научнотеоретическим и практическим интересом, так как опыт «холодных» лет
вполне позволяет учесть ошибки прошлого и корректировать модель
«власть -церковь».
Действительно, 1920-е гг. – одни из драматичных периодов отношений власти и церкви. Победа коммунистической идеологии послужила началом непримиримой борьбы с идеологией православной. Религия рассматривалась новой властью, как основное препятствие на пути установления
монополии в области «убеждений». Православие, бывшее много веков оплотом российской монархии и составляющей частью теории официальной
народности, представлялась частью той государственности, которую разрушили большевики. Все, связанное с церковью, подверглось уничтожению
наряду с другими остатками прежнего строя. Политика правящей партии по
отношению к церкви выразилась в словах В.И.Ленина: «Мы должны бороться с религией. Это - азбука всего материализма, и, следовательно, марксизма»
[1].
Одним из средств антицерковной борьбы стала политика лишения
избирательных прав священнослужителей. В июле 1918 г. пятый съезд Советов принял первую Конституцию РСФСР, отнимавшую избирательные права у монахов и духовных служителей церквей и религиозных культов (п. «г»
ст. 65) [2].
«Поражение» в политических правах, последовавшее за принятием
декрета об отделении церкви от государства, сделало священнослужителей
незащищенными и зависимыми от решений местных властей. Они «угнетались» даже в бытовых вопросах: праве на жилье, обслуживание в общественных магазинах, увеличении налогов и т.д. Закрытие церквей и дискриминация духовного сословия привели практически к прекращению цер-
ковных служб, вытеснению православных ценностей. Священник становился
«гонимым», лишенным всех гражданских прав. У него не было права не
только выказывать критическое отношение к власти, но и одобрять ее действия.
Власть стремилась заполнить образовавшийся духовный вакуум новыми идеями и традициями. Однако большая часть населения «прохладно»
отнеслась к проводимой большевиками политике. Зримым проявлением тому было бойкотирование выборов 1921-1923 гг. Народ на выборы не пошел:
явка избирателей не превышала 35, 8%. Были выявлены многочисленные нарушения при проведении голосования, особенно в самые низовые органы
советской власти - сельские советы. [3].
Непрочность позиций коммунистической партии в деревне обусловила
изменения
законодательства. Проводя политику расширения социальной
базы в духе лозунгов «Лицом к деревне» и «Оживления Советов», режим
принимает решения о снятии ограничений для участия в выборах некоторых
групп, в том числе духовенства, по мотивам их прежней «антисоветской»
деятельности. Новации, последовавшие в 1924 г., поначалу были восприняты как либерализация избирательного законодательства.
В своем докладе «Об очередных задачах партии в деревне» от 22 октября 1924 г. Сталин подчеркивал: «Некоторые товарищи рассматривают
крестьян как философов-материалистов, полагая, что стоит прочесть лекцию
по естествознанию, чтобы убедить мужика в не существовании бога. Они не
понимают часто, что мужик смотрит на бога по-хозяйски, т. е. мужик иногда
не прочь бы отвернуться от бога, но его часто раздирают сомнения: «а кто
его знает, может, бог и в самом деле существует; не лучше ли будет ублаготворить и коммуниста, и бога, чтобы надежнее было для хозяйства». Кто не
учитывает эту особенность психологии крестьянина, тот не понял того, что в
вопросах антирелигиозной пропаганды требуется осторожное отношение даже к предрассудкам крестьянина»[4].
Таким образом, были сделаны некоторые послабления в избирательных правах священства. Это было закреплено в инструкции Центрального
Исполнительного Комитета (ЦИК) союза СССР о перевыборах в советы от
16 января 1925 г и Конституциях Союзных Республик. Избирательных прав
лишались теперь только монахи и служители религиозных культов, в том
случае, если это являлось их основной профессией. Певчим, псаломщикам,
церковным сторожам, органистам, членам приходских советов и другим
служителям при храмах и домах культа избирательные права были возвращены [5].
Следует отметить, что не все местные органы власти поспешили провести в жизнь вышеупомянутую инструкцию. В губерниях уполномоченные органы по-прежнему продолжали причислять к списку лишенных избирательных прав реабилитированные категории. По-видимому, проблема веры, если она в этом случае и присутствовала, отодвигалась на второй план.
Главной причиной для отнесения этих групп лиц к лишенным избиратель-
ных прав было стремление наложить на них налог, взимаемый взамен исполнения ими обязанностей сельских обывателей.
Однако подобная акция «смягчения» не привела к желаемым для власти результатам. Выборы 1925 г. продемонстрировали «отвержение» советской идеологии.
В этот раз власть решила действовать по-другому. В 1926 г. избирательное законодательство вернулось к нормам 1918 года, а затем двинулось
в направлении его ужесточения. Вновь в список «лишенцев» были внесены все те, кто когда-либо служил при церквах, «вспомогательный и технический персонал» (псаломщики, хористы, пономари и т.п.). Кроме того, поражены в правах были и члены их семей [6].
В 1920-е гг. среди лишенных избирательных прав по пункту «г» статьи
65 Конституции 1918 г. монахи и священнослужители составляли 5–7% от
всех «лишенцев».
По возрастному и образовательному уровню группа «священнослужителей» неоднородна. Несмотря на преобладание старших возрастов (как правило, сюда относятся священники и церковные старосты), встречались и относительно молодые люди — 1891–1895 гг. рождения. Последние, как правило, служили в церквах псаломщиками, хористами от 1 месяца до 2 лет [7].
Отдельно необходимо сказать о тех, кто, согласно инструкциям, не мог
быть причислен к «лишенцам». К ним отнесли верующих, которые не отказались от своих взглядов (чаще всего старообрядцы, тихоновцы, баптисты),
выполняющие определенные обязанности в общинах, но священнослужителями не являющиеся.
Могли ли надеяться люди, лишенные избирательных прав по религиозным мотивам, на восстановление в правах?
Кроме тех, кто непродолжительное время работал в церкви, ссылаясь
на безработицу, и ошибочно внесенные в список священнослужителей, в
1920-е гг. почти никто восстановления не добился. В конце 1920-х гг. в связи
«с участившимися случаями отречения от сана в значительном количестве»
перед местными властями встал вопрос — что делать со священнослужителями, отрекшимися от сана?
Участь отрекшихся от сана священнослужителей была незавидной. Поскольку на биржах труда их как «лишенцев» не регистрировали, на работу в
учреждения не брали, им приходилось наниматься чернорабочими, браться
за тяжелую физическую работу. Только это давало надежду стать со временем полноправными гражданами и стереть из биографии постыдное в советском обществе звание «лишенец».
Положение отверженного, притесняемого властью вынуждало служителей культа к отказу от сана. Однако такие «жертвы» советская власть
не всегда принимала. Отречение не давало автоматического восстановления
в правах, в каждом отдельном случае окончательное решение принимал
ВЦИК.
Таким образом, дискриминационная политика советской власти, сделала из священника человека «не имеющего лица», его отделили от общества,
от государства, его лишили избирательного права, и он перестал быть гражданином. Большевики перечеркнули многовековой опыт взаимоотношений церкви и государства. Выбор между «духовным долгом» или «политической лояльностью» стал испытанием прочности веры, силы духа священства, а выстоявшие перед «искушением» получить лояльность режима, в
глазах верующих являли собой образец духовной стойкости и мужества.
Примечания:
1.http://vi-lenin.ru/?p=503
2. Конституция (Основной Закон) Российской Социалистической Федеративной Советской Республики (принята V Всероссийским съездом Советов 10.07.1918) / «СУ РСФСР», 1918, № 51, ст. 582.
3. Антонович В. Отчетно-перевыборная кампания: (По материалам печати)// Советское строительство. - 1931. - N1. - С. 8-24.
4. Резолюция пленума ЦК РКП(б) «Об очередных задачах работы в деревне» от 25-27 октября 1924
г.// Коммунистическая партия Советского Союза в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК: (1898-1986). Т. 4: 1926-1929/ Под общ. ред. А.Г. Егорова и К.М. Богомолова; Ин-т марксизмаленинизма при ЦК КПСС. 9-е изд., доп. и испр. - М.: Политиздат, 1984. - С. 36-48.
5. Постановление президиума Центрального Исполнительного комитета «О перевыборах в Советы»
от 16 января 1925 г.// Собрание законов и распоряжений Рабоче-крестьянского правительства Союза Советских Социалистических Республик. Отдел I. - 13 февраля 1925. - N6. - Ст. 54. - С. 102-103.
6. Постановление президиума Центрального Исполнительного комитета «Инструкция о выборах в
Советы» от 28 сентября 1926 г.// Собрание законов и распоряжений Рабоче-крестьянского правительства
Союза Советских Социалистических Республик. Отдел I. - 26 октября 1926. - N66. - Ст. 501. - С. 1209-1217.
7. http://www.zaimka.ru/soviet/krasiln1_p1.shtml