ВВЕДЕНИЕ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСКАЯ ЭКОНОМИКА
advertisement
ВВЕДЕНИЕ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСКАЯ ЭКОНОМИКА I С середины 1970-х годов такие словосочетания, как “экономика с нулевыми темпами роста”, “деиндустриализация Америки” и в долгосрочной перспективе “стагнация экономики по Кондратьеву”, стали весьма популярными, ими оперируют как аксиомами. В то же время факты не подтверждают ни одно из них. То, что происходит в Соединенных Штатах Америки, представляет собой нечто иное: коренные перемены, переход от “управленческой” к “предпринимательской” экономике. За два десятилетия, с 1965 по 1985 год, число американцев старше шестнадцати лет (которых, таким образом, можно считать трудоспособным населением, согласно подходу, принятому в американской статистике) выросло на 40% — со 129 миллионов до 180 миллионов. Однако количество американцев, занятых на оплачиваемых рабочих местах, выросло за этот же период на 50% — с 71 миллиона до 106 миллионов. Рост численности рабочей силы был более стремительным во втором десятилетии этого периода (1974–1984 гг.), когда общее количество рабочих мест в американской экономике увеличилось на двадцать четыре миллиона. Ни в один другой период мирного времени в США не было создано так много рабочих мест, как в процентном, 14 БИЗНЕС И ИННОВАЦИИ так и в абсолютном выражении. И в то же время десять лет, начавшихся с “нефтяного кризиса” в конце осени 1973 года, — это очень неспокойные годы “энергетических кризисов”, почти полного краха предприятий энергоемких отраслей и двух ощутимых рецессий. Развитие США имеет уникальные черты. Ничего подобного не было ни в одной другой стране мира. В Западной Европе в период с 1970 до 1984 год число рабочих мест сократилось, сокращение составило от трех до четырех миллионов. В 1970 году в Западной Европе все еще было на двадцать миллионов больше рабочих мест, чем в США; к 1984 году — уже на десять миллионов меньше. За двенадцать лет, с 1970 по 1982 год, количество рабочих мест в Японии выросло всего на 10%, т.е. темпы роста были более чем в два раза медленнее, чем в США. Однако успехи Америки в создании рабочих мест в 1970 х и в начале 1980-х годов также противоречили тому, что предрекали все эксперты двадцать пять лет назад. Тогда большинство аналитиков прогнозировали, что экономика, даже при самых высоких темпах роста, не сможет обеспечить работой всех родившихся в период демографического взрыва, которые достигнут совершеннолетия в 1970-х и в начале 1980-х годов (первая большая груп па родившихся в период всплеска рождаемости в 1949 и 1950 годах). В действительности в американской экономике нашлась работа для вдвое большего количества людей. И в середине 1970-х годов замужние женщины начали пополнять ряды рабочей силы — нечто абсолютно немыслимое еще в 1970 году. Как результат, к середине 1980-х годов работала каждая вторая замужняя женщина с детьми, в то время как в 1970 году работала лишь каждая пятая. В американской экономике нашлось место и для них, причем во многих случаях речь идет о куда более престижной работе, чем та, что обычно доставалась женщинам. Вместе с тем “всем известно”, что 1970-е и начало 1980-х годов были периодом “нулевого роста”, стагнации и упад- Предпринимательская экономика 15 ка, “деиндустриализации Америки”, поскольку все попрежнему ориентировались на те области, которые были источником роста после Второй мировой войны, в эру, которая закончилась где-то в 1970-х годах. В те годы динамика экономического развития Америки была сосредоточена вокруг пятисот крупных и постоянно растущих американских корпораций (список Fortune 500); вокруг правительства (имеются в виду федеральное правительство, правительства штатов или органы местного самоуправления); вокруг крупных университетов; объединенных средних школ с количеством учащихся более шести тысяч человек; а также крупных медицинских учреждений. Эти организации создали практически все рабочие места за двадцать пять лет после окончания Второй мировой войны. И во время каждой рецессии в течение этого периода потеря рабочих мест и безработица имели место в небольших организациях и, конечно же, в основном в малом бизнесе. Однако с конца 1960-х годов создание рабочих мест и их численный рост наблюдались в новом секторе. Там же, где раньше создавались рабочие места, за последние двадцать лет началось их сокращение. Количество постоянных рабочих мест (без учета безработицы в период рецессии) в компаниях, входящих в список Fortune 500, сокращалось из года в год, начиная примерно с 1970-го, сначала медленно, однако с 1977-1978 годов — весьма быстрыми темпами. К 1984 году в компаниях, входящих в список Fortune 500, было ликвидировано, по разным оценкам, от четырех до шести миллионов рабочих мест. В государственных органах в США сейчас работает меньше людей, чем работало десять–пятнадцать лет назад, хотя бы потому, что с начала 1960-х, когда бэби-бум остался позади, постоянно уменьшалось число учеников и, соответственно, сократилось число школьных учителей. Университеты росли до 1980 года, а затем количество рабочих мест сокращалось и в них. В начале 1980-х замедлился рост рабочих мест в 16 БИЗНЕС И ИННОВАЦИИ медицинских учреждениях. Иными словами, фактически было создано даже не тридцать пять, а сорок миллионов новых рабочих мест, поскольку существовала необходимость компенсировать сокращение по крайнее мере пяти миллионов рабочих мест, ликвидированных традиционными работодателями. И все эти новые рабочие места, вероятнее всего, были созданы малыми и средними компаниями, большинство из которых были предприятиями малого и среднего бизнеса, и многие из них были новыми предприятиями, которых двадцать лет назад еще не существовало. Согласно журналу Economist, в Соединенных Штатах Америки сейчас ежегодно возникает 600 тысяч новых предприятий — примерно в семь раз больше, чем ежегодно в период максимального роста в 1950–1960 годах. II “Ну, конечно, — сразу скажет каждый, — наукоемкий сектор”. Однако все не так просто. Из более чем сорока миллионов рабочих мест, созданных в экономике с 1965 года, на наукоемкий сектор пришлось не более пятишести милионов. В наукоемком секторе, таким образом, было создано рабочих мест не больше, чем было потеряно в энергоемких отраслях. Все остальные рабочие места появились в других секторах экономики. И только одно или два предприятия из каждой сотни новосозданных — в общей сложности около десяти тысяч в год — хотя бы приблизительно можно назвать “наукоемкими”, в самом общем значении этого слова. Мы находимся на ранних стадиях крупной технологической трансформации, куда более глобальной, чем могут себе представить даже самые смелые “футурологи”, более значительной, чем те перемены, что описаны в таких популярных книгах, как Megatrends или Future Shock. После Второй мировой войны подошли к своему логическому завершению три столетия развития технологии. На протяжении трех веков технологической моделью была ме- Предпринимательская экономика 17 ханика: процессы, подобные тем, что происходят внутри такой звезды, как Солнце. Этот период начался, когда в 1680 году ничем иным не примечательный французский физик Дэни Папен описал принцип работы паровой установки, и завершился тогда, когда ученым удалось воспроизвести расщепление атомного ядра. В течение трех столетий развитие техники означало то, что оно и означает во всех механических процессах, — увеличение скорости, повышение температуры и давления. По окончании Второй мировой войны, однако, технологической моделью стала биология: те процессы, что происходят внутри живого организма. А в процессах, протекающих в организме, ключевую роль играет не энергия в физическом смысле этого термина — в основе всего лежит информация. Нет сомнений в том, что наукоемкая отрасль, идет ли речь о компьютерах или о телекоммуникациях, роботах в заводских цехах или автоматизации офисной работы, биогенетике или биоинжиниринге, чрезвычайно важна в качественном плане. Наукоемкая отрасль волнует воображение, о ней говорят и пишут в средствах массовой информации. Она задает видение предпринимательства и инноваций, а также способствует их принятию в обществе. Готовность молодых, высокообразованных людей идти работать на небольших и никому не известных работодателей, а не на огромный банк или мультинациональную корпорацию производителя электрического оборудования, несомненно, коренится в мистике “высоких технологий”, даже если подавляющее большинство этих молодых людей и работают на компании, чьи технологии весьма прозаичны и банальны. Наукоемкая отрасль, пожалуй, также способствовала ошеломительной трансформации американского рынка капитала — от практического отсутствия венчурного капитала не далее как в середине 1960-х годов до его излишка в середине 1980-х. Наукоемкая отрасль, таким образом, представляет собой то, что на латыни называют ratio cognoscendi, причину, по которой 18 БИЗНЕС И ИННОВАЦИИ мы воспринимаем и понимаем феномен, а не объяснение его возникновения и причину его существования. С учетом того, что на наукоемкую отрасль приходится не более 12,5% новых рабочих мест, в количественном плане, как уже было сказано, наукоемкая отрасль не играет ключевой роли. В плане создания новых рабочих мест она не будет играть большой роли и в ближайшем будущем. По всей вероятности, можно ожидать, что к 2000 году в наукоемких отраслях американской экономики будет создано не более 17% рабочих мест. Если бы наукоемкая отрасль являлась, как думают большинство людей, движущей силой экономики США, перед нами маячила бы перспектива периода “нулевого роста” и длительной стагнации в нижней точке “волны Кондратьева”. Русский экономист Николай Кондратьев был расстрелян в середине 1930-х годов за то, что его эконометрические модели предсказывали, что коллективизация советского сельского хозяйства приведет к резкому падению производительности, что и произошло в действительности. “Пятидесятилетний цикл Кондратьева“ был основан на присущей каждой технологии динамике. Каждые пятьдесят лет, по утверждению Кондратьева, длинная технологическая волна оказывается в своей высшей точке. В течение последних двадцати лет такого цикла кажется, что в растущих отраслях, основанных на последних технологических достижениях, все очень хорошо. Однако то, что кажется рекордно высокими прибылями, на самом деле является возвратом капитала, который больше не нужен, поскольку рост в отрасли прекратился. Такая ситуация никогда не длится больше двадцати лет, за ней наступает неожиданный кризис, который обычно сопровождается чем-то вроде паники. Затем следуют двадцать лет стагнации, во время которой новые, только что появившиеся технологии не могут создать достаточного количества рабочих мест для того, чтобы экономика снова Предпринимательская экономика 19 начала расти, — и никто, и меньше всего правительство, не может ничего с этим поделать. Отрасли промышленности — двигатели длительного роста экономики после Второй мировой войны (автомобильная, сталелитейная, резиновых изделий, электроприборов, потребительской электроники, телефонной связи, а также горюче-смазочных материалов1) идеально соответствуют циклу Кондратьева. Технологически все они уходят корнями в последнюю четверть XIX века или, самое позднее, в период, предшествовавший Первой мировой войне. Ни в одной из них с 1920-х годов не произошло действительно значительного прорыва, ни в технологическом плане, ни в плане концепций ведения бизнеса. Когда после Второй мировой войны начался экономический рост, все эти отрасли были достаточно зрелыми. Они могли расширяться и создавать новые рабочие места при сравнительно невысоких инвестициях, что объясняет, почему можно было платить немыслимо высокие зарплаты, обеспечивать льготы и пособия и при этом демонстрировать рекордно высокие прибыли. В то же время, как считал Кондратьев, эти свидетельства стабильного состояния так же обманчивы, как и румянец у туберкулезного больного. Отрасли гнили изнутри. Они не стагнировали и не приходили в упадок. Они обрушились, как только ударил “нефтяной кризис” сначала 1973-го, а затем и 1979 года. За несколько лет они прошли путь от рекордно высоких доходов до почти полного банкротства. Как вскоре стало понятно, они не смогут создать в ближайшее вре- 1 В отрасли горюче-смазочных материалов упадок начался, вопреки широко распространенному мнению, раньше других. Фактически отрасль перестала расти уже в 1950 году. С тех пор доля топлива, необходимого для производства дополнительных объемов продукции или для предоставления дополнительных услуг, будь то в производстве, на транспорте, и в жилищно-коммунальной сфере, все время снижалась — сначала медленно, а после 1973 года — все более стремительными темпами. 20 БИЗНЕС И ИННОВАЦИИ мя прежнее количество рабочих мест, если это им вообще когда-либо удастся. Наукоемкие компании также подчиняются теории Кондратьева. Как и предсказывал Кондратьев, им пока не удалось создать больше рабочих мест, чем было потеряно в традиционных отраслях промышленности. Все прогнозы указывают на то, что они не смогут обеспечить большего и на протяжении следующих лет. Например, несмотря на стремительный рост количества компьютеров, ожидается, что обработка данных и информации во всех ее формах (проектирование и разработка как аппаратного, так и программного обеспечения, производство, продажа и обслуживание) не создаст того количества новых рабочих мест в конце 1980-х и начале 1990-х годов, которое наверняка будет потеряно в автомобильной и сталелитейной промышленности. Однако теория Кондратьева не способна объяснить те сорок миллионов рабочих мест, которые были созданы в Америке. Западная Европа пока соответствует модели Кондратьева, однако не США и, возможно, не Япония. Что-то в Соединенных Штатах вносит коррективы в “длинные волны” Кондратьева. Уже случилось нечто, несовместимое с теорией длительной стагнации. Также кажется маловероятным то, что мы просто отсрочили завершение цикла Кондратьева. В течение последующих двадцати лет потребность в создании новых рабочих мест будет менее острой, чем была в предыдущие двадцать лет, так что экономический рост будет в меньшей степени зависеть от темпов создания рабочих мест. До конца XX века ряды трудоспособного населения Америки пополнит на треть меньше людей — и эта тенденция сохранится до 2010 года, — чем их было в 1965–1980 годы, когда рожденные в период послевоенного демографического взрыва достигали совершеннолетия. В 1960-1961 годах детей рождалось на 30% меньше, чем во время послевоенного демографического взрыва . И, учитывая, что количес- Предпринимательская экономика 21 тво работающих женщин в возрасте моложе пятидесяти лет уже сравнялось с количеством работающих мужчин, женский вклад в пополнение рядов трудоспособного населения будет с этого момента ограничен критериями естественного роста, что означает, что и здесь будет 30%-ное замедление темпов роста. По отношению к традиционным энергоемким отраслям промышленности теорию Кондратьева следует рассмат ривать как весьма достоверную гипотезу. К ней сле дует относиться весьма серьезно и тогда, когда речь заходит о неспособности новых наукоемких отраслей компенсировать стагнацию вчерашних лидеров роста. Поскольку, несмотря на то, что эти отрасли чрезвычайно важны, в абсолютных цифрах они представляют собой скорее завтрашний, чем сегодняшний день, особенно когда речь заходит о создании новых рабочих мест. Они работают на будущее. Однако теория Кондратьева не в состоянии объяснить процессы, происходящие сегодня в американской экономике, не в состоянии она и предсказать их будущее развитие. С ее помощью невозможно объяснить появление сорока миллионов рабочих мест, созданных в американской экономике на протяжении цикла “длительной стагнации Кондратьева”. Я не хочу, чтобы кто-то подумал, будто не существует экономических проблем или угроз. Как раз наоборот. Значительные перемены в технологических основах экономики, подобные тем, что мы переживаем в последней четверти XX века, несомненно, влекут за собой огромные проблемы, экономические, социальные и политические. Кроме того, мы находимся в центре крупного политического кризиса, связанного с успехами в XX веке системы социального государства, чему сопутствует угроза неконтролируемого и, на первый взгляд, неподконтрольного дефицита, способствующего росту темпов инфляции. Несомненно, многое угрожает и международной эконо- 22 БИЗНЕС И ИННОВАЦИИ мике, где быстрорастущие индустриальные страны, такие как Мексика и Бразилия, балансируют между быстрым экономическим ростом и экономическим крахом, что может привести к экономической депрессии глобальных масштабов, сравнимой с той, что США пережили в 1930-х годах. Не стоит забывать и об ужасающих последствиях необузданной гонки вооружений. Однако, по крайней мере, об одной из угроз, довлеющих над другими странами, о стагнации Кондратьева, в США можно забыть. У нас возникла новая, предпринимательская экономика. Все еще рано судить о том, останется ли предпринимательская экономика в основном американским феноменом или же она возникнет и в других развитых индустриальных странах. Есть все основания говорить о ее возникновении в Японии, пусть и в присущих лишь Японии формах. Но произойдут ли изменения, ведущие к созданию предпринимательской экономики, в странах Западной Европы, пока еще сказать нельзя. В демографическом плане Западная Европа отстает от Америки на десять– пятнадцать лет: как всплеск рождаемости, так и ее снижение произошли в Европе позже, чем в США. Переход на более длительное школьное обучение также произошел в Западной Европе на десять лет позже, чем в США или в Японии; а в Великобритании он только начался. Если, что вполне вероятно, демография является фактором, играющим роль в развитии предпринимательской экономики в США, в Европе стоит ожидать развития подобных явлений к 1990–1995 году. Однако все это лишь досужие рассуждения. Пока предпринимательская экономика остается исключительно американским феноменом. III Откуда же появились все эти новые рабочие места? Ответ: отовсюду и ниоткуда; иными словами, единого их источника не существует. Предпринимательская экономика 23 Журнал Inc., издаваемый в Бостоне ежегодно с 1982 года, публикует список ста наиболее быстро развивающихся американских акционерных компаний, которым не меньше пяти и не больше пятнадцати лет. Поскольку в списке упоминаются лишь акционерные компании, в нем, по умолчанию, должно быть много наукоемких предприятий, которым легко получить доступ к инвестиционному капиталу и выйти на биржу. Высокие технологии в моде. Остальным предприятиям, как правило, удается выйти на биржу только после долгих лет работы и после того, как они продемонстрируют хорошую доходность в течение более длительного периода, чем пять лет. В то же время только четверть из представленных в списке Inc. сто предприятий имеют отношение к высоким технологиям; три четверти решительно ненаукоемкие, и так продолжается из года в год. Например, в 1982 году в списке были представлены пять сетей общественного питания, два производителя женского белья и одежды, а также двадцать медицинских учреждений, и лишь двадцать–тридцать наукоемких предприятий. И хотя тема “деиндустриализации Америки” не сходила со страниц американской прессы в 1982 году, половина компаний в списке Inc. занимались производством; только треть принадлежали к сфере услуг. Хотя в 1982 году говорили, что штаты, принадлежащие к так называемому “морозному поясу”, находятся в упадке, а штаты, принадлежащие к “солнечному поясу”, являются областью будущего роста, только треть компаний, входящих в список Inc., находились в штатах “солнечного пояса”. В Нью-Йорке было столько же быстрорастущих, новых акционерных компаний, сколько и в Калифорнии или Техасе. И в Пенсильвании, Нью-Джерси и Массачусетсе, которые, как полагалось, находились в упадке, было их столько же, сколько и в Калифорнии, и в Техасе, и столько же, сколько в НьюЙорке. В заснеженной Миннесоте их было семь. Списки Inc. 1983 и 1984 годов также демонстрируют подобную 24 БИЗНЕС И ИННОВАЦИИ картину как в плане распределения по отраслям, так и в плане географии. В 1983 году первой и второй компаниями в еще одном списке журнала Inc. — списке Inc. 500, куда входили быстрорастущие, новые частные компании — были, соответственно, строительная компания с северо-западного побережья (в тот год, считалось, строительство находилось в наибольшем упадке) и калифорнийский производитель домашнего тренажерного оборудования. Любой опрос, проводимый среди венчурных инвесторов, демонстрирует те же результаты. На самом деле в их инвестиционных портфелях акций наукоемких предприятий обычно и того меньше. В инвестиционных портфелях наиболее успешных венчурных инвесторов действительно можно найти акции наукоемких предприятий: нового разработчика программного обеспечения, нового предприятия по разработке медицинского оборудования и т.д. Однако инвестиции, приносящие наибольшую прибыль, вложенные ими в новые компании, опережающие всех по показателям роста как доходов, так и прибыли на протяжении трех лет, с 1981 по 1983 год, — это инвестиции, вложенные в самую банальную и ненаукоемкую область — в сеть парикмахерских. За ними, как по показателям роста уровня продаж, так и по уровню доходности, следует сеть стоматологических услуг, за которой идут производители ручного инструмента и финансовые компании, занимающиеся лизингом для нужд малого бизнеса. Среди известных мне лично компаний наибольшее число рабочих мест за пять лет, с 1979 по 1984 год, создала фирма по оказанию финансовых услуг, она же достигла и наибольших темпов роста доходов и прибыли. За по следние пять лет только одной этой фирме удалось создать две тысячи новых рабочих мест, большинство из которых высокооплачиваемые. Хотя она член НьюЙоркской товарной биржи, лишь около одной восьмой ее деятельности приходится на операции с акциями. Ос- Предпринимательская экономика 25 тальное — это аннуитеты, облигации, доходы с которых не облагаются налогами, операции на валютных рынках, взаимные фонды, сертификаты ипотечного кредитования, освобожденные от налогообложения товарищества и ряд других подобных инвестиций, предназначенных, как говорят в фирме, для “разумного инвестора”. Такими инвесторами называют зажиточных, но не богатых специалистов, представителей малого бизнеса или фермеров, которые зарабатывают денег больше, чем тратят, и потому ищут возможности их вложения. При этом они также достаточно реалистично смотрят на вещи, чтобы не стремиться разбогатеть на своих инвестициях. Больше всего света на то, какие сектора являются источниками роста экономики США, проливает исследование сотни быстрорастущих компаний “средних размеров”, т.е. компаний, чьи доходы находятся в пределах от двадцати пяти миллионов до миллиарда долларов, проведенное в 1981–1983 годах для American Business Conference двумя старшими партнерами консалтинговой компании McKinsley & Company2 . Темпы роста этих компаний “средних размеров” в три раза опережали темпы роста компаний, входящих в список Fortune 500, как по объемам продаж, так и по прибыли. Количество рабочих мест в крупнейших американских компаниях последовательно сокращалось с 1970 года. А количество рабочих мест в компаниях средних размеров росло в три раза быстрее, чем в американской экономике в целом. Даже во время экономического спада в 1981-1982 годах, когда количество рабочих мест в американской промышленности упало на 2%, эти сто компаний “средних размеров” увеличили ряды своих сотрудников на 1%. Эти компании относятся к самым разным отраслям эко2 Исследование было издано под названием Lessons from America’s Mid-sized Growth Companies Ричардом Е. Кавено и Дональдом К. Клиффордом-мл. в осеннем номере McKinsey Quarterly за 1983 год. 26 БИЗНЕС И ИННОВАЦИИ номики. Конечно же, среди них есть наукоемкие предприятия, однако также присутствуют компании, предоставляющие финансовые услуги, например нью-йоркская инвестиционная и брокерская фирма Donaldson, Lufkin & Jenrette. Одни из лучших показателей демонстрирует компания, производящая мебель для дома; еще одна выпекает и продает сдобу; третья выпускает высококачественный фарфор; четвертая — письменные принадлежности; пятая — бытовые краски; шестая, которая изначально занималась изданием местных газет, расширила область своей деятельности и теперь предоставляет маркетинговые услуги; седьмая производит нить для текстильной промышленности; и т.д. И в то время как считается, что рост в американской экономике происходит только в сфере услуг, более половины из этих компаний “средних размеров” занимаются производством. Еще больше сбивает с толку то, что среди американских компаний, демонстрирующих впечатляющие темпы роста за последние десять–пятнадцать лет, есть достаточно много организаций, не имеющих никакого отношения к государству, но и не являющихся при этом коммерческими в традиционном смысле этого слова — хотя большинство из них и построены на тех же принципах, что и коммерческие предприятия. Наиболее заметны среди них, безусловно, организации сферы здравоохранения. Для традиционных американских поликлиник настали тяжелые времена. Однако медицинские учреждения, как “коммерческие”, так и “некоммерческие” (все чаще), стремительно развиваются и процветают. Еще более быстрыми темпами развиваются “независимые” медицинские учреждения, такие как хосписы для неизлечимо больных, медицинские и диагностические лаборатории, независимые хирургические центры, независимые родильные дома, психиатрические клиники без стационарных отделений или центры диагностики и лечения старческих болезней. Предпринимательская экономика 27 Число учеников в обычных средних школах по всей Америке постоянно падает. Однако, несмотря на сокращение общего количества учеников в результате падения уровня рождаемости в 1960-х годах, абсолютно новый вид некоммерческих, но частных школ процветает. В небольшом калифорнийском городке, в котором я живу, районный кооператив по присмотру за детьми, основанный около 1980 года несколькими женщинами для того, чтобы присматривать за детьми друг друга, превратился к 1984 году в школу с двумя сотнями учеников, которые учатся в ней вплоть до четвертого класса. А “христианская” школа, основанная несколько лет назад местными баптистами, берет на свое попечение у города Клермонта младшую среднюю школу, построенную пятнадцать лет назад и пустовавшую на протяжении последних пяти лет из-за отсутствия учеников. Программы второго образования всех видов, будь то программы менеджмента для управленцев, находящихся в середине своей карьеры, или курсы повышения квалификации для врачей, инженеров, юристов, процветают; даже во время суровой рецессии 1982-1983 годов такие программы пережили лишь незначительное сокращение. Еще одной, и очень важной, сферой предпринимательства является “четвертый сектор” — партнерство между государственными и частными компаниями, в котором органы государственной власти на уровне штатов или округов диктуют финансовые условия и обеспечивают финансирование. Затем они сдают оказание тех или иных услуг — пожарную охрану, сбор мусора или общественный транспорт — в подряд частным компаниям, обеспечивая тем самым как лучшее качество предоставляемых услуг, так и их более низкую стоимость. Первопроходцем в этой области стал город Линкольн, штат Небраска, когда его мэром в 1975 году была избрана Элен Бузалис. Это тот самый Линкольн, где более ста лет назад популисты и Вильям Дженнингс Брайан впервые предложили перевести 28 БИЗНЕС И ИННОВАЦИИ оказание таких услуг в муниципальную собственность. Инновациями в этой сфере занимаются и в Техасе, например в Сан-Антонио и Хьюстоне, и особенно в Институте Губерта Хамфри Университета Миннесоты. Компания Control Data Corporation, ведущий производитель компьютеров, находящаяся в Миннеаполисе, создает партнерства между государственными органами и коммерческими организациями в сфере образования и даже в пенитенциарной системе. И если что-то может в долгосрочной перспективе спасти почтовую службу — поскольку нет сомнений в том, что существуют пределы готовности людей платить все больше за услуги, которые становятся все хуже, — так это передача ее (точнее, того, что останется от нее за следующие десять лет) в руки субподрядчиков из “четвертого сектора” посредством проведения тендеров. IV Существует ли вообще нечто такое, что объединяет все эти растущие предприятия, кроме собственно их роста вопреки предсказанной Кондратьевым стагнации? На самом деле все они служат примерами “новой технологии”, полностью нового приложения знаний к работе человека, что, в конце концов, и является определением технологии. Однако электроника, или генетика, или новые материалы — это не “технология”. “Новая технология” — это предпринимательский менеджмент. Как только это становится понятным, появляется возможность объяснить удивительный рост количества рабочих мест в экономике США за последние двадцать лет и особенно за последние десять. Появляется возможность согласовать его даже с теорией Кондратьева. США и, до известной степени, Япония переживают то, что, наверное, можно было бы назвать “атипичным циклом Кондратьева”. Еще в 1939 году Йозеф Шумпетер впервые отметил: то, что на самом деле происходило в США и Германии с 1873 года до начала Первой мировой войны, не соответс- Предпринимательская экономика 29 твует циклу Кондратьева. Первый цикл Кондратьева, обусловленный стремительным развитием сети железных дорог, завершился вместе с крахом Венской биржи ценных бумаг в 1873 году, крахом, за которым последовал крах бирж по всему миру и жесточайшая депрессия. Промышленность Великобритании и Франции погрузилась тогда в глубокую стагнацию, во время которой новые технологии — литье стали, телефонная связь, производство электроприборов, а также автомобилей — не могли обеспечить создание достаточного числа рабочих мест, чтобы компенсировать стагнацию в традиционных отраслях промышленности, таких как строительство железных дорог, угледобыча и текстильная промышленность. В то же время этого не произошло в США, Германии и в Австрии, несмотря на катастрофические последствия краха Венской биржи для австрийской политики, от которых она полностью так никогда и не оправилась. Сначала эти страны сильно тряхнуло. Через пять лет они преодолели резкий экономический спад и их экономика стала расти снова, причем быстрыми темпами. В плане “технологий” эти страны ничем не отличались от стагнирующих Великобритании и Франции. Отличия в их экономической динамике объясняет один-единственный фактор: предприниматель. В Германии, например, главным и самым значительным событием в экономике в период с 1870 по 1914 год, несомненно, стало создание универсальных банков. Первый из таких банков, Deutsche Bank, был основан Георгом Сименсом в 1870 году. Главной задачей банка был поиск предпринимателей, финансирование предпринимателей и привитие им основ централизованного, ответственного менеджмента. В экономической истории США предпринимательские банки, такие как J. P. Morgan в Нью-Йорке, сыграли похожую роль. И сегодня нечто подобное происходит в США, а также в Японии. 30 БИЗНЕС И ИННОВАЦИИ Наукоемкая промышленность является тем сектором, в котором эта новая “технология”, этот “предпринимательский менеджмент” не прижились. Предприниматели Силиконовой долины продолжают работать в духе XIX века. Они продолжают верить в изречение Бенджамина Франклина: “Если вы изобретете лучшую мышеловку, покупатели сами придут к вам”. Им все еще не приходит в голову задаться вопросом: что делает мышеловку “лучше” и для кого? Существует, конечно, множество исключений — наукоемких компаний, которым хорошо известно, как управлять предприимчиво и новаторски. Стоит, однако, помнить, что исключения из правил имели место и в XIX веке. Немец Вернер Сименс создал в XIX веке компанию, которая до сих пор носит его имя. Американец Джордж Вестингауз, выдающийся изобретатель и выдающийся бизнесмен, оставил после себя две компании, которые по-прежнему носят его имя, одна из них — лидер в сфере транспорта, а вторая — ведущий игрок в индустрии электрооборудования. Однако для предпринимателей наукоемкой промышленности ролевой моделью, кажется, остается Томас Эдисон. Эдисон, самый удачливый изобретатель XIX века, превратил изобретательство в научную дисциплину, которую мы сегодня называем исследованиями. Но на самом деле он стремился к тому, чтобы создать свое дело и стать крупным бизнесменом. В то же время он провалил все деловые начинания, за которые брался, и его приходилось каждый раз отстранять от управления, чтобы сохранить каждое из начатых им дел. Большей частью наукоемких предприятий сегодня продолжают управлять так же, вернее, продолжают делать такие же ошибки в управлении, которые совершал Эдисон. Это объясняет, во-первых, почему наукоемкие отрасли идут привычным путем: все начинается с восторженных откликов, стремительного развития, а затем следуют вне- Предпринимательская экономика 31 запный кризис и крах — “из грязи в князи и снова в грязь” в течение пяти лет. Большая часть компаний Силиконовой долины, а также большинство новых биотехнологических компаний все еще остаются изобретателями, а не новаторами, все еще рассуждают на заданную тему, а не занимаются предпринимательством. Это также, возможно, объясняет, почему наукоемкие отрасли до сегодняшнего дня подтверждают прогноз Кондратьева — они не могут создать достаточного количества рабочих мест, чтобы экономика в целом вновь перешла к росту. А предпринимательским “ненаукоемким” компаниям путем систематических, целенаправленных усилий это удается. V Из всех крупных экономистов XX века только Йозеф Шумпетер проявил интерес к предпринимателю и его влиянию на экономику. Экономистам известно, как важен предприниматель и какое влияние он оказывает. Однако для большинства из них предпринимательство представляет собой “метаэкономическое” явление, что-то, что существенно влияет на экономику и действительно ее формирует, однако не является ее частью. Так же экономисты относятся и к технологии. У них, таким образом, нет объяснения ни тому, почему предпринимательство возникло, что произошло в конце XIX века и почему предпринимательство стало вновь актуальным сегодня, ни тому, почему это происходит только в одной стране или в одной культуре. Действительно, события, проливающие свет на то, почему предпринимательство становится эффективным, возможно, сами по себе не имеют отношения к экономике. Причины, скорее всего, кроются в изменении ценностей, восприятия и отношения, возможно, демографической ситуации, в изменениях общественных институтов (таких как создание предпринимательских банков 32 БИЗНЕС И ИННОВАЦИИ в Германии и США в 1870-е годы), возможно, системы образования. Что-то, определенно, произошло с молодыми американцами (с достаточно большим их количеством) — с их жизненными позициями, их системой ценностей, их амбициями за последние двадцать—двадцать пять лет. Только это определенно не то, что кто-либо, изучающий молодых американцев в конце 1960-х годов, мог предположить. Как объяснить, например, тот факт, что, откуда ни возьмись, появляется так много людей, готовых работать на себя не покладая рук в течение многих лет и предпочитающих при этом идти на значительный риск, вместо того чтобы работать в куда более стабильных условиях на крупные корпорации? Где же гедонисты, ценители статуса, поступающие “как все” конформисты? И наоборот, где все те молодые люди, которые, как говорили нам пятнадцать лет назад, отказались от материальных ценностей, денег, вещей и успеха в жизни и занялись превращением Америки в место, где можно жить “расслабленно”, если вообще не возвращением континента к его первозданному состоянию? Как бы ни звучало такое объяснение, оно не согласуется с тем, что разные прорицатели 1950–1970 годов — Дэвид Рисмен в The Lonely Crowd (“Толпа одиноких: исследование изменений американского характера”), Вильям Х. Уайт в The Organization Man (“Человек организации”), Чарльз Райх в The Greening of America (“Озеленение Америки”) или Герберт Маркузе в One-dimensional man (“Одномерный человек”) — предрекали молодому поколению. Безусловно, возникновение предпринимательской экономики имеет отношение в равной мере и к культуре, и к психологии — так же как и к экономике и технологиям. В то же время, какими бы ни были причины, последствия этого носят прежде всего экономический характер. И источником всех этих радикальных изменений в жизненных позициях, ценностях и, прежде всего, в поведении является “технология”. Она называется менеджментом. Предпринимательская экономика 33 Появление предпринимательской экономики в Америке стало возможным благодаря новому подходу к менеджменту • новых предприятий, коммерческих или некоммерческих, хотя до этого большинство людей считали, что менеджмент применим лишь к существующим предприятиям; • малых предприятий, в то время как большинство людей еще несколько лет назад были абсолютно уверены в том, что менеджмент является уделом лишь крупных корпораций; • некоммерческих предприятий (в сфере здравоохранения, образования и др.), в то время как большинство людей по-прежнему говорят “менеджмент”, а подразумевают “бизнес”; • видов деятельности, которые никогда прежде не считались “предприятиями” вообще, в частности маленьких ресторанчиков; • последовательной инновационной деятельности: поиску и использованию новых возможностей удовлетворения человеческих желаний и потребностей. Как “полезному знанию”, ремеслу, менеджменту столько же лет, сколько другим основным отраслям знаний, лежащих в основе сегодняшних наукоемких отраслей промышленности, будь то электроника, физика твердого тела, генетика или иммунология. Менеджмент уходит своими корнями во времена Первой мировой войны. Первые рост ки нового учения появились в середине 1920-х годов. Однако менеджмент выступает “полезным знанием”, подобно инженерному делу и медицине, и как таковой сначала должен был стать практикой и лишь затем научной дисциплиной. К концу 1930-х годов очень немногие крупные предприятия США — в то время почти все они были коммерческими — практиковали “менеджмент”: DuPont Company и ее близнец General Motors, а также крупная торговая сеть Sears, Roebuck. По другую сторону Атлантики 34 БИЗНЕС И ИННОВАЦИИ были Siemens в Германии, а также сеть универмагов Marks and Spencer в Великобритании. Однако менеджмент как отрасль знаний возник во время и сразу после Второй мировой войны. Начиная где-то с 1955 года весь развитой мир пережил “бум менеджмента”3 . Социальная технология, которую мы называем менеджментом, была впервые представлена около сорока лет назад. Вскоре она превратилась в область знаний. И за это время менеджмент оказал влияние, сравнимое с “научными открытиями” этого периода, а возможно, и большее. Нельзя говорить, что только он несет ответственность или его ответственность больше, чем у других, за то, что общество в каждой отдельно взятой развитой стране стало со времен Второй мировой войны обществом организаций, а также что он несет большую ответственность за то, что в каждом развитом обществе сегодня большинство людей (подавляющее большинство образованных людей) работают в организациях, большая часть руководителей которых — “профессиональные менеджеры”, т.е. наемная сила, а не собственники. Однако очевидно и то, что если бы менеджмент не стал отраслью знаний, нам не удалось бы создать то, что сегодня является социальной реальностью: общество организаций и “общество работающих по найму”. Нам все еще предстоит многому научиться в менеджменте, и прежде всего в менеджменте тех, кто работает со знаниями. Однако основы менеджмента хорошо известны уже сегодня. То, что сорок лет назад было понятно лишь посвященным, когда большинство управленцев в крупных компаниях не осознавали того, что они занимаются менеджментом, сегодня стало общепринятым. 3 На сегодня он докатился даже до коммунистического Китая. Одним из первых действий, предпринятых китайским правительством сразу после устранения от власти “Шайки четырех”, стало создание Министерства управления предприятиями, непосредственно подотчетного премьер-министру, а также заимствование в США идеи Высшей школы бизнеса. Предпринимательская экономика 35 Однако еще до недавнего времени на менеджмент смотрели как на нечто, имеющее отношение лишь к бизнесу, а на менеджмент в самом бизнесе — к “большому бизнесу”. В начале 1970-х, когда Американская ассоциация менеджмента пригласила представителей малого бизнеса на “президентский курс” по менеджменту, приглашенные говорили: “Менеджмент? Это не для меня — это касается только больших компаний”. Вплоть до 1970–1975 годов администрации американских больниц просто не хотели ничего слышать о “менеджменте”. “Мы работаем в больнице, мы не бизнесмены”, — говорили они. (В университетах преподаватели все еще говорят то же самое, даже если и жалуются на то, что в их высшем учебном заведении “менеджмент никудышный”.) И действительно, долгое время, с конца Второй мировой войны и до 1970 года, “прогресс” подразумевал создание более крупных организаций. Тенденция создания все более крупных организаций в социальной сфере — коммерческих предприятий, профсоюзов, больниц, школ, университетов и т.д. — была обусловлена многими факторами. Уверенность в том, что мы знаем, как управлять большим предприятием, и не знаем, как управлять предприятием небольшим, играла, несомненно, существенную роль. Например, так было со стремлением к созданию в США крупных средних учебных заведений. “Образование, — подчеркивалось, — нуждается в грамотном администрировании, а этого удается добиться только в крупных, а не в малых организациях”. За последние десять–пятнадцать лет мы повернули эту тенденцию вспять. И сейчас, возможно, имеет место тенденция к “деорганизации” Америки, а не к ее “деиндустриализации”. В течение почти пятидесяти лет, начиная с 1930-х годов, в США и Западной Европе было принято считать, что больница — лучшее место для любого человека, который не совсем хорошо себя чувствует, не говоря уже о человеке, который серьезно болен. Чем раньше пациент попадет в больницу, тем лучшую помощь он по- 36 БИЗНЕС И ИННОВАЦИИ лучит, — это мнение разделяли и врачи, и пациенты. Теперь же мы все больше верим в то, что чем дольше удастся воздерживаться от госпитализации и чем скорее удастся больницу покинуть, тем лучше. Конечно, такое изменение мнения имеет и к здравоохранению, и к менеджменту небольшое отношение. Это реакция — устойчивая или недолговечная — на преклонение перед организациями, “планированием”, преклонение перед правительством, начавшееся в 1920–1930-е годы в США и достигшее своего пика в 1960-е годы при администрациях Кеннеди и Джонсона. Однако мы бы не занялись этой “деорганизацией” сферы здравоохранения, если бы не приобрели навыков и уверенности в своей способности управлять небольшими и некоммерческими организациями, т.е. такими, какими, по большей части, и являются организации сферы здравоохранения. Заметив все это, мы начинаем понимать, что потребность в менеджменте в малых организациях предпринимательского плана может быть выше, чем в больших организациях, а сам менеджмент может оказывать в них большее влияние на их функционирование. Прежде всего, мы начинаем понимать, что менеджмент может принести новому начинанию предпринимателя не меньше пользы, чем он приносит традиционному “управляемому” предприятию. Рассмотрим конкретный пример. Гамбургеры продавались в США на улицах с XIX века; после Второй мировой войны небольшие ресторанчики быстрого питания появились в крупных городах на каждом углу. Однако в сети ресторанов быстрого питания McDonald’s — это одна из успешных историй за последние двадцать пять лет — принципы менеджмента были применены к области, в которой царил семейный подряд и в которой всегда работали наугад. В McDonald’s первыми создали готовый продукт; затем полностью перестроили весь процесс его изготовления; затем перекроили или, во многих случаях, Предпринимательская экономика 37 изобрели заново технологии, которые позволяют обеспечивать, чтобы каждый кусочек мяса, каждое кольцо лука, каждая булочка, каждый ломтик жареного картофеля были одинаковыми, были результатом точно выверенного во времени и полностью автоматизированного процесса. И, наконец, в McDonald’s изучили то, что делает предложение привлекательным для посетителя, и выяснили, что это качество и предсказуемость того, что получаешь, скорость обслуживания, абсолютная чистота и дружелюбное отношение. После этого установили стандарты, обучили их соблюдению и разработали схемы поощрения. Все эти шаги и есть менеджмент, причем весьма высокого уровня. Менеджмент является новой технологией (а не новой наукой или изобретением), которая превращает американскую экономику в предпринимательскую экономику. Эта технология вот-вот превратит Америку в предпринимательское общество. Действительно, в США, и в развитых обществах в целом, существует больше возможностей для социальных инноваций в образовании, здравоохранении, государственном управлении и политике, чем в бизнесе и экономике. И опять-таки, предпринимательство в обществе требует, прежде всего, применения основных концепций, базовых умений, менеджмента к решению новых проблем и к использованию новых возможностей. Это значит, что пришло время сделать для предпринимательства и инновационной деятельности то, что мы сделали около тридцати лет назад для менеджмента в целом: разработать принципы, описать практику и придать законный статус новой отрасли знаний.
