Социально-психологические последствия аварии

Системный анализ последствий аварии на ЧАЭС.
Член-корреспондент РАН Л. А. Большов (выступление на пресс-конференции в
ИТАР ТАСС «Воздействие аварии на Чернобыльской АЭС и ее последствий на здоровье
человека и экосистемы», Москва, 4 апреля 2006 года)
1) Минимизация медицинских последствий аварии в острый период.
С первого дня минимизация медицинских последствий аварии была одной из
самых главных задач. Она была решена. Для этого потребовалось не только оказать
помощь пострадавшим, но и организовать массовый медицинский контроль, эвакуацию
населения Припяти, а затем и 30-км зоны, организовать санитарную обработку и другие
мероприятия по снижению доз облучения в зоне жесткого контроля. Обо всем этом лучше
всех знает Л. А. Ильин, академик РАМН, руководитель Института биофизики,
находившийся на переднем краю ЛПА с первых дней.
В первые годы после аварии были реализованы практически все мыслимые
контрмеры. Каждая задача решалась на предельном напряжении сил, привлекались
лучшие специалисты, все необходимые людские и материальные ресурсы.
В 1990 году была принята первая государственная программа неотложных мер и
определены меры долгосрочного характера. Наряду с массовыми медицинскими
обследованиями населения на наиболее загрязненных территориях государством были
усилены местные органы здравоохранения, выделялись бюджетные средства на
приобретение диагностической аппаратуры и лекарственных препаратов. Разворачивались
программы по оказанию специализированной медицинской помощи. Большое внимание
стало уделяться охране здоровья ликвидаторов. К медицинским наблюдениям и
исследованиям было привлечено 25 ведущих профильных НИИ системы
Минздравмедпрома и РАМН. По решению МЗ СССР в Обнинске в Медицинском центре
РАМН был создан медико-дозиметрический регистр (сегодня — РГМДР), и ликвидаторы
и население загрязненных территорий стали проходить регулярную диспансеризацию и
получать необходимое лечение. Об этом вам расскажет А. Ф. Цыб, академик РАМН,
директор Медицинского научного радиологического центра.
Кроме снижения доз облучения и мер в области охраны здоровья государство
направляло большие усилия на социальную защиту населения и экономическую
реабилитацию территорий. Мерами вмешательства оказались охвачены несколько
миллионов граждан трех республик. В начале 90-ых годов органы управления стали
осознавать острую необходимость более системного подхода к ликвидации последствий
аварии.
2) Долгосрочные программы реабилитации и системный подход
В это время по решению Госкомчернобыля СССР в ИБРАЭ РАН были
инициированы работы по системному анализу последствий Чернобыльской аварии и
информационно-аналитической поддержке работ по госпрограммам. Надо сказать, что
наш Институт был создан в 1988 году в системе Академии наук именно с целью
системного анализа фундаментальных проблем безопасности атомной энергетики,
включая изучение радиологических последствий тяжелых аварий.
Объем выполненных работ по системному анализу последствий аварии для
здоровья населения и окружающей среды, а также для региональной экономики
иллюстрирует схема, на которой представлены основные разделы Центрального банка
обобщенных данных, который ведется в нашем Институте с 1992 года.
Медики и экологи, специалисты по сельхозрадиологии и лесному хозяйству были
все эти 20 лет каждый на своем посту, глубоко изучали специальные проблемы. Так
медики проводили скрининг и диспансеризацию, ставили и верифицировали диагнозы,
определяли и реконструировали дозы, искали причинную связь заболеваний с
облучением, и, естественно, оказывали необходимую помощь людям, независимо от того,
связаны ли их заболевания с радиацией или нет.
А мы все эти годы обобщали и анализировали их результаты в комплексе с
проводимыми нами медико-демографическими исследованиями, с данными зарубежных
исследователей и т.д. На основании всех проведенных работ, я, как системщик, могу
заявить, что радиологические последствия Чернобыля для здоровья людей и для
окружающей среды ограничены.
3) Медицинские последствия за прошедшие 20 лет
На сегодняшний день можно говорить о
медицинских последствиях чернобыльского облучения:
следующих
зафиксированных
— Лучевая болезнь была выявлена у 134 человек из тех, кто был на аварийном
блоке в первые сутки. Из них 28 погибли в течение нескольких месяцев после аварии, 19
умерли от разных причин в течение 1987—2004 гг.
⎯ За период 1991—2003 гг. в Брянской области РФ было выявлено около
226 случаев рака щитовидной железы у детей и подростков. По данным РГМДР до
половины из них могли иметь связь с радиационным облучением. Выживаемость после
операции — 99%: из всех прооперированных детей на сегодняшний день умерло 9, из них
в России — только один.
— По данным РГМДР за прошедшие годы среди российских ликвидаторов с
дозами облучения выше 100 мЗв (это около 60 тыс. человек) несколько десятков случаев
смерти могли быть связаны с облучением. Всего за 20 лет в этой группе от всех причин,
не связанных с радиацией, умерло примерно 5 тысяч ликвидаторов.
4) Отдаленные последствия для здоровья населения
Сразу надо сказать, что там, где дозы облучения малы (а население и подавляющее
большинство ликвидаторов получили малые дозы), мы переходим в область оценок, а не
фактов. Оценки основаны на научных гипотезах и моделях. Эффекты в области малых доз
настолько неочевидны, что принятые гипотезы и модели до сих пор не имеют бесспорных
доказательств.
На Чернобыльском форуме прозвучала оценка 4 000 случаев смертельных раковых
заболеваний за 95 лет жизни в группе риска, состоящей из 200 тыс. ликвидаторов,
116 тыс. эвакуированных и 270 тыс. жителей наиболее загрязненных районов Белоруссии,
России и Украины. Эти 4000 радиогенных раков — добавка к спонтанной смертности от
рака. Для ликвидаторов эта добавка составит не более 5% от спонтанна, для
эвакуированных и жителей загрязненных районов — менее 1% к спонтану.
Ряд ведущих специалистов считают, что оценка в 4000 дополнительных случаев
завышена. Это — сугубо научный спор, который вне моей компетенции. Для меня, как
системщика, вопрос стоит по-другому. Берем максимальную оценку в 4 тыс. случаев.
Сможем ли мы вычленить эту добавку к спонтанной онкосмертности, которая за те же
95 лет составит 106 тыс. случаев?
Мы знаем, что статистика онкологической смертности флуктуирует во времени;
диапазон этих флуктуаций в целом по стране — 2—3%, по отдельным регионам годовые
колебания могут доходить до 10%. Плюс географическая вариабельность показателя
онкологической смертности: в Москве от новообразований умирает в год в среднем 300—
310 мужчин на 100 тысяч населения, в Санкт-Петербурге — 330—340 на 100 тыс., а в
Татарстане — 250 на 100 тысяч. То есть географический разброс может доходить до 40%
и более. Сможем ли мы при таких колебаниях зафиксировать радиогенную добавку в 1%
для населения? Очевидно, нет. А 5% для ликвидаторов? Может быть, с учетом того, что
ведутся поименные регистры, верифицируются диагнозы и уточняются индивидуальные
дозы. Когда можно будет подводить итоги по отдаленным последствиям? Самое ранее —
еще через 10—15 лет.
Таким образом, никаких отдаленных онкологических последствий среди населения
выявить, по-видимому, не удастся, за исключением рака щитовидной железы.
4) Откуда берутся оценки, на порядки превышающие выводы науки?
Здесь можно назвать несколько причин. Разобраться в спорах крупных ученых
неспециалисту, как я уже говорил, нелегко. Поэтому у некоторых возникает желание
упростить ситуацию.
Вот, например, уважаемая английская газета Гардиан 29 марта этого года на своих
страницах написала, что «Количество жертв чернобыльской катастрофы в течение 20 лет
после трагедии составило почти полмиллиона лиц». С самой этой цифрой спорить не
стану. Но скажу, что в тех районах Северного полушария, где регистрировался
чернобыльский выброс численность населения (в пределах изолинии 1Ки/кв.км)
округленно можно принять за 10 млн. человек. Здесь, как и везде люди рождались, болели
и умирали, в том числе и от рака. Из 10 млн. человек за 20 лет от онкологических
заболеваний умерло примерно 500 тысяч человек. Но, если эти люди умерли после
Чернобыля, совсем не значит, что они умерли от Чернобыля. Это — та самая спонтанная
онкосмертность, о которой мы говорили, и которая не имеет никакого отношения к
чернобыльской радиации.
Какие мотивы были у журналистов Гардиан, трудно сказать. Просто заблуждение,
пиар-ход или что-то другое. Возможно, они положились на экспертов Greenpeace
International. Но в отличие от серьезных ученых, которые отвечают своей репутацией и
карьерой за каждое слово, общественные экологи могут высказывать любую, самую
сумасшедшую гипотезу, не рискуя ничем. Одна из таких гипотез несколько лет назад
озвучивалась, например, А. В. Яблоковым — в результате Чернобыльского облучения
заболеваемость СПИДом в США выросла на 18% (опубликовано, черным по белому).
Есть и другая мотивация: речь идет о зависимости значительного числа затронутых
аварией граждан от социальной политики государства. Выводы науки о сравнительно
малом масштабе радиологических последствий объективно находятся в другой не
социальной плоскости. Детальный разговор на эту тему предстоит на одной из следующих
пресс-конференций.
5) Коротко о последствиях для окружающей среды
Проблем для окружающей среды и объектов живой природы сегодня нет. При
практически полном отсутствии антропогенного давления зона отчуждения стала
уникальным заповедником биоразнообразия. Есть ограничения в природопользовании
(проблемы зоны отчуждения), есть проблемы в сельском и лесном хозяйстве,
водопользовании. Они четко очерчены и хорошо прогнозируемы. Необходимы контроль и
регулярное сокращение этих территорий.