Эпидемиологическая характеристика и оценка факторов риска

УДК: 616.441-006.6-036.2-02(571.14)
Эпидемиологическая характеристика и оценка
факторов риска рака щитовидной железы
в Г. Новосибирске
А.Б. Шинтяпина1, С.П. Шевченко2,3, С.В. Сидоров2,3, Л.Ф. Гуляева1,3
Институт молекулярной биологии и биофизики СО РАМН, г. Новосибирск1,
МБУЗ «Городская клиническая больница № 1», г. Новосибирск2,
Новосибирский государственный университет3
630117, г. Новосибирск, ул. Тимакова, 2, e-mail: shintyapina_ab@mail.ru1
Проведен анализ эпидемиологических особенностей, оценка возможных факторов риска возникновения рака щитовидной железы, на основании которых сформированы группы риска в г. Новосибирске.
Ключевые слова: рак щитовидной железы, заболеваемость, Новосибирск, факторы риска.
EPIDEMIOLOGIC CHARACTERISTICS AND ASSESSMENT OF RISK FACTORS FOR THYROID CANCER
IN NOVOSIBIRSK
A.B. Shintyapina1, S.P. Shevchenko2.3, S.V. Sidorov2,3, L.F. Gulyaeva1,3
Institute of Molecular Biology and Biophysics, Siberian Branch of the Russian Academy of Medical Sciences1
City Clinical Hospital № 1, Novosibirsk2
Novosibirsk State University3
2, Timakova Street, 630117-Novosibirsk, e-mail: shintyapina_ab@mail.ru1
The paper analyzes epidemiologic characteristics and risk factors for the development of thyroid cancer on the basis of which
the risk groups for thyroid cancer among people of the city of Novosibirsk have been formed.
Key words: thyroid cancer, cancer incidence, city of Novosibirsk, risk factors.
Рак щитовидной железы (РЩЖ) – наиболее
часто встречающаяся онкопатология органов
эндокринной системы, в среднем составляющая
около 1–3 % в структуре заболеваемости всеми
злокачественными новообразованиями. Заболеваемость РЩЖ за последние 20 лет возросла
более чем в 2 раза, и в мире отмечается неуклонный рост заболеваемости населения РЩЖ, хотя
уровень этих показатели может существенно
отличаться в различных географических зонах.
Под влиянием экологических факторов следует
ожидать и в дальнейшем не только роста числа
больных, но и смерт­ности от этого заболевания
[1, 3, 18]. Основные трудности в своевременной
диагностике обусловлены тем, что рак может
длительное время существовать под видом
или на фоне других заболеваний щитовидной
железы [17, 24]. Данное обстоятельство подчеркивает актуальность проблемы и необходимость детального изучения причинных и
предрасполагающих к возникновению опухолей
данной локализации факторов. Известно, что
недостаток поступления йода, радиационное
СИБИРСКИЙ ОНКОЛОГИЧЕСКИЙ ЖУРНАЛ. 2011. №1 (43)
излучение или их сочетание увеличивают риск
развития РЩЖ в несколько раз. К другим факторам, имеющим значение в развитии РЩЖ,
относятся пол и возраст – наиболее часто встречающимися дифференцированными формами
РЩЖ болеют в основном женщины молодого
возраста. Определенную роль в риске возникновения РЩЖ играют и особенности конкретного региона, имеющего свой фон окружающей
среды с наличием канцерогенных факторов, а
также популяционно-генетические (этнические)
причины [2 , 18]. Также в течение последних
10 лет пристально изучается значение влияния
эстрогенов в развитии РЩЖ [1]. Знание эпидемиологической ситуации, оценка факторов
риска и последующее формирование групп
риска для РЩЖ среди населения необходимы
для ранней диагностики, терапии и профилактики РЩЖ.
Целью работы явился анализ эпидемиологических особенностей, оценка возможных
факторов риска возникновения РЩЖ и формирование групп риска в г. Новосибирске.
Эпидемиологическая характеристика и оценка факторов риска ...
Материал и методы
В исследовании использованы данные
годовых отчетов Новосибирского городского
онкологического диспансера о пациентах с
РЩЖ с 1998 по 2006 г. Статистическая обработка материала включала классические методы
медицинской статистики и онкоэпидемиологии
[6, 8, 9]. Были рассчитаны стандартизованные
прямым методом показатели заболеваемости
РЩЖ на 100 тыс. с 1998 по 2006 г. в г. Новосибирске, использовали мировой стандарт.
Для оценки влияния длительно действующих
факторов, формирующих прямолинейную
тенденцию многолетней динамики заболеваемости, использовали метод наименьших квадратов (выравнивание динамического ряда по
функции y=a+bx). Оценка соотношения кривой
фактической заболеваемости и прямолинейной
тенденции позволяет сформировать вывод о
росте, стабилизации или снижении заболеваемости [6, 9].
Для анализа возрастной структуры РЩЖ все
пациенты были разделены на 13 «классических»
возрастных 5-летних групп (от 10–14 лет до 70
лет и более). Для каждой группы были рассчитаны средний показатель заболеваемости (%) за
9 лет (1998–2006 гг.) и отклонение от среднего
(±m). Рассчитаны относительные риски (OP),
значение достоверности (р), с учетом возрастного распределения населения в г. Новосибирске
(данные Росгосстата). Морфологические формы
РЩЖ определены согласно гистологическим
критериям гистологической классификации
опухолей щитовидной железы ВОЗ.
Статистическая обработка результатов проводилась с помощью программ Statistica 6 и
EpiInfo 6. Рассчитывали средние значения,
отклонения от среднего, процентные соотношения, относительный риск, достоверность
различий (с помощью t-критерия Стьюдента,
статистически достоверными считали различия
при р<0,05). Исследование относительных факторов риска развития РЩЖ выполнено методом
«случай-контроль», проведено анкетирование
277 больных РЩЖ и 200 человек (контрольная
группа), не имеющих злокачественных новообразований, проходивших плановый осмотр
в центральной районной больнице г. Искитима
Новосибирской области. В случае, когда нет
45
различий между анализируемыми группами –
отношение шансов равно 1, значения выше 1
указывают на то, что признак может являться
фактором риска. Для оценки достоверности
различий между выборками использовался
критерий χ2.
Результаты и обсуждение
Проведен анализ многолетней заболеваемости (1998–2006 гг.) РЩЖ в г. Новосибирске.
Представленная многолетняя динамика заболеваемости РЩЖ характеризуется общей тенденцией к повышению заболеваемости (рис. 1).
В 1998 г. стандартизованный показатель на 100
тыс. населения составил 2,3, а в 2006 г. – 4,8.
При выравнивании динамического ряда методом
наименьших квадратов выявляется тенденция
к росту заболеваемости (с достоверностью
апроксимации, r2=0,74) в среднем на 3,8 % ежегодно. Получены результаты, дающие основание
полагать, что в г. Новосибирске отмечается достоверное увеличение заболеваемости РЩЖ.
Если сравнивать показатели заболеваемости
РЩЖ в различных странах и их отдельных
регионах, то они могут сильно варьировать.
Например, стандартизованный показатель заболеваемости РЩЖ в России в 1995 г. составил
для мужского населения 1,1, для женского – 4,0
на 100 тыс., а в 2002 г. для мужчин – 1,4, для
женщин – 7,2 [4]. Данные показатели по СанктПетербургу в период между 1990 и 2003 гг.
составляли для женщин – 3,5–6,7 и 1,4–2,2 для
мужчин на 100 тыс. [7].
Рис. 1. Динамика заболеваемости РЩЖ с 1998 по 2006 г. Приведены фактические значения стандартизованного показателя
заболеваемости РЩЖ на 100 тыс. населения в г. Новосибирске,
линейная регрессия
СИБИРСКИЙ ОНКОЛОГИЧЕСКИЙ ЖУРНАЛ. 2011. №1 (43)
46
А.Б. Шинтяпина, С.П. Шевченко, С.В. Сидоров и др.
В странах Европы средние показатели составляют 1,2–3 на 100 тыс. населения. Низкие
показатели заболеваемости РЩЖ отмечают в
Голландии, Словакии, Дании [18]. Наиболее высокий уровень этих показателей зафиксирован
для жителей Новой Каледонии – 80,9 на 100
тыс. населения [25]. Приведенные данные могут свидетельствовать о зависимости развития
РЩЖ от окружающей среды, а также от этнических (популяционно-генетических) факторов
риска данной патологии. Замечено, что относительный риск развития РЩЖ в 10 раз выше у
родственников пациентов с РЩЖ [19].
Динамика показателей заболеваемости РЩЖ
в г. Новосибирске может свидетельствовать не
только об истинном росте заболеваемости, которая, возможно, связана с неблагоприятной экологической обстановкой, йодным дефицитом,
радиационным фоном и другими факторами,
но и с улучшением инструментальных методов
диагностики.
Обращает на себя внимание ассоциация
РЩЖ с возрастом больных. Ранее отмечено, что
средний возраст установления диагноза РЩЖ
равен 47 годам, то есть около 65 % РЩЖ выявляется до 55 лет [22]. Безусловно, возрастные
пики могут смещаться при наличии радиационного фона как основного фактора риска развития
РЩЖ, что связано в первую очередь с возрастной восприимчивостью данного органа (очень
высокий риск в возрасте 0–9 лет (ОР=10,2), который значительно снижается после 20 лет) [15,
21]. Распределение больных РЩЖ по возрасту
в г. Новосибирске в среднем за 9 лет составило
до 25 лет – 5,7 %, 40–44 года – 16,5 %, 45–49
Рис. 2. Возрастное распределение РЩЖ. Приведены средние
значения (%) за 1998–2006 гг.
СИБИРСКИЙ ОНКОЛОГИЧЕСКИЙ ЖУРНАЛ. 2011. №1 (43)
лет – 13,4 %, 50–54 года – 15 %, 55–59 лет –
10,7 %, 60–64 года – 8,7 %, 65–69 лет – 12 %,
70 лет и старше – 3,6 % (рис. 2). Максимальный
уровень заболеваемости приходится на возраст
40–44 года, относительный риск (ОР) развития
РЩЖ в этом возрасте составил 1,43 (р=0,05),
а также 45–49 лет (ОР=1,63, р=0,2), 50–54 лет
(ОР=1,5, р=0,03), 55–59 лет (ОР=1,78, р=0,01),
65–69 лет (ОР=1,47, р=0,07).
Таким образом, наибольший достоверный
относительный риск развития РЩЖ приходится
на возраст между 50 и 59 годами. В целом это не
характерно для многих других опухолей и не позволяет в данном случае рассматривать старение
как один из ведущих факторов риска. О том же
говорят статистические материалы по России:
в то время как при большинстве локализаций
за 10-летний период (1991–2000 гг.) медиана
возрастного распределения больных с впервые
установленным диагнозом опухолевого процесса
увеличилась, в группе больных РЩЖ данный показатель на 2–2,5 года уменьшился [2, 10]. Кроме
того, по тем же данным, средний возраст заболевших женщин на 2,5–3 года меньше, чем у мужчин
[10], что является дополнительным аргументом в
пользу значимости эндокринных факторов.
Важную роль в возникновении опухолей
ЩЖ играет пол больного. По разным эпидемиологическим данным установлено, что РЩЖ
возникает у женщин в 3–10 чаще, чем у мужчин
[1, 7, 18]. Оценка распределения РЩЖ по полу
в г. Новосибирске показала, что в структуре
заболеваемости РЩЖ превалируют женщины,
соотношение женщины/мужчины составило:
11/1 в 1998 , 7/1 – в 1999 г., 8/1 – в 2000 г., 4/1 –
в 2001 г., 7/1 – в 2002 г., 7/1 – в 2003 г., 5/1 – в
2004 г., 7/1 – в 2005 г. и в 2006 г. – 5/1. Данное
соотношение за 9 лет в среднем составило 6,7/1.
Относительный риск (ОР) для женского пола
как фактора риска развития РЩЖ составил 2,28
(p<0,0001).
Полученные результаты подтверждаются литературными данными, но следует отметить, что
в г. Новосибирске среди больных с диагнозом
РЩЖ доля женщин превышает средние значения по России, что предположительно может
быть связано с территориальными особенностями, экологической обстановкой и географическими условиями. В соседнем с Новосибирском
Эпидемиологическая характеристика и оценка факторов риска ...
регионе, Алтайском крае, это соотношение за
период 1992–1996 гг. составило 6,9/1, в Тюменской области – 9/1, в Республике Тыва – 1/1 [5].
Тогда как в г. Санкт-Петербурге, например, это
соотношение за период 1990–2003 гг. в среднем
составило 3/1 [2, 7]. В странах Европы этот показатель составляет 1,5/1–3,2/1, в США – 2/1 [18,
27]. Среди детей, у которых РЩЖ обнаружен до
начала пубертатного периода, этот показатель
составляет 1/1 [18, 27], что может говорить в
пользу дисбаланса женских половых гормонов
как фактора риска данного заболевания.
Морфологически выделяют высокодифференцированные (папиллярный и фолликулярный
вариант), низкодифференцированные (анапластический и плоскоклеточный вариант) раки
щитовидной железы и медуллярную карциному.
Наиболее часто встречается папиллярный рак,
составляя, по разным данным, 55–75 % от всех
случаев заболевания. Наиболее агрессивный
вариант (анапластический рак) обнаруживается не более чем в 1–4 % наблюдений. На долю
фолликулярной и медуллярной карциномы приходится в среднем соответственно по 15–20 %
и 3–7 % от анализируемой выборки. Многие
авторы указывают на большую роль йодной недостаточности в развитии РЩЖ, подтверждая
это высокой онкологической заболеваемостью
именно в эндемичных по зобу районах [11, 13].
Кроме того, ряд эпидемиологических исследований показал, что соотношение случаев папиллярного/фолликулярного рака, составляющее от
4 до 6 в регионах с адекватным обеспечением
йодом, снижается до 1 в регионах и странах со
сниженным потреблением йода [11, 26].
В г. Новосибирске соотношение папиллярный/фолликулярный рак за период с 1998 по 2006 г.
составило в 1998 г. – 1,5; в 1999 г. – 0,53; в 2000 г. –
0,86; в 2001 г. – 1; в 2002 г. – 0,5; в 2003 г. – 1,6;
в 2004 г. – 1,7; в 2005 г. – 2,6, в 2006 г. – 2,4.
Данные показатели свидетельствуют о предшествующем хроническом дефиците йода на данной
территории, который способствовал не только
увеличению частоты РЩЖ, но и изменению
соотношения его основных морфологических
форм. Однако наблюдаемое увеличение этого
показателя может свидетельствовать о тенденции
к снижению за последние годы йододефицита в
г. Новосибирске [11].
47
Хотя, с другой стороны, нельзя сказать, что
имеется полное единство мнений в отношении
того, как часто различные морфологические варианты РЩЖ возникают в наибольшей степени
под влиянием дефицита или избытка йода и
каков механизм подобного модифицирующего
эффекта. Так, по данным ряда исследователей,
в случае заметной йодной недостаточности
относительный прирост заболеваемости происходит за счет фолликулярных карцином,
а папиллярные начинают доминировать при
использовании йодной профилактики [11,
26]. По другим наблюдениям, достоверной
зависимости гистотипа РЩЖ от поступления
количества йода с водой и пищевыми продуктами не выявлено. Некоторые исследователи
полагают, что механизм воздействия йода или
его дефицита на щитовидную железу (ЩЖ)
опосредован изменениями в секреции ТТГ, по
другим данным, подобного отклонения в тиреоидном статусе не обнаружено [2, 16]. Также
существует мнение, что главным механизмом
развития гиперплазии тиреоидной ткани является необходимость увеличения площади
контакта клеток ЩЖ с кровью при абсолютном или относительном недостатке йода [14].
С другой стороны, избыток или недостаток
йода могут действовать не самостоятельно, а
в сочетании с дополнительными факторами,
например с радиацией.
Наличие предшествующих доброкачественных заболеваний ЩЖ, в особенности диффузноузловой зоб (ДУЗ), могут способствовать
развитию РЩЖ. Многие исследования подтверждают, что ДУЗ и аденома ЩЖ являются
фактором риска последующего развития РЩЖ.
[27]. В нашем исследовании мы получили данные о частоте встречаемости фоновой патологии
ЩЖ при РЩЖ. В среднем в 44,1 % случаев РЩЖ
не было обнаружено другой тиреоидной патологии. Наиболее распространенным фоновым
заболеванием явился ДУЗ (в среднем – 31,2 %),
аутоиммунный тиреоидит – 16,2 %, аденома
ЩЖ – 8,6 %.
Как было упомянуто выше, РЩЖ в 3–10
раз чаще выявляется в женской популяции.
Причины подобных различий нельзя считать
окончательно выясненными; тем не менее одной
из них считаются функциональные связи, сущеСИБИРСКИЙ ОНКОЛОГИЧЕСКИЙ ЖУРНАЛ. 2011. №1 (43)
48
А.Б. Шинтяпина, С.П. Шевченко, С.В. Сидоров и др.
ствующие между тиреоидной и репродуктивной
системами.
Проведенный анализ возраста становления
менструальной функции показал, что в контрольной группе пациентки с рано наступившим
менархе (<13 лет) составили 35 %, позднее
наступление менархе было отмечено в 5 % случаев. В группе женщин с РЩЖ в 17 % случаев
наблюдалось раннее (ОШ=0,30, p=0,001) и в
17 % позднее наступление менархе (ОШ=3,09,
p=0,05). Позднее наступление менопаузы (>50
лет) в контрольной группе было отмечено у 27 %
женщин, у пациенток с РЩЖ – 35 % (ОШ=1,46,
p=0,285). Таким образом, в основной группе
отмечается большая частота случаев позднего
наступления менархе и позднего наступления
менопаузы, но эти различия недостоверны. Это
явление требует дальнейшего изучения.
Мы также исследовали связь развития РЩЖ
с патологиями органов репродуктивной системы
у женщин. По результатам проведенного исследования у пациенток с РЩЖ частота встречаемости заболеваний гениталий и молочных желез
существенно выше, чем у женщин без злокачественных образований щитовидной железы.
Наиболее часто РЩЖ сочетается с доброкачественными новообразованиями тела матки. По
нашим данным, частота встречаемости данной
патологии среди женщин с РЩЖ в среднем составила 21,2 %. Доброкачественные опухолевые
заболевания молочных желез (мастопатия, фиброаденоматоз молочных желез) встречаются
в среднем в 11,8 %, а сочетание рака молочной
железы (РМЖ) и РЩЖ – в 2,6 % случаев.
Эти и ряд других наблюдений демонстрируют необходимость изучения взаимосвязи
эстрогенов с развити­ем и поддержанием роста
опухолей щитовидной железы. В пользу значимости женских половых гормонов в развитии
РЩЖ можно также отметить, что, например,
тиреоидная карцинома выступает как компонент
первично-множественных опухолей, а вторым
новообразованием при этом чаще всего является РМЖ [3]. По другим данным, замечено, что
существует риск развития РМЖ у женщин с
РЩЖ (ОР=1,42), хотя у пациентов с РМЖ риск
развития РЩЖ не возрастает [12, 27]. Следовательно, тиреотропный гормон не следует рассматривать как единственный гормональный и
СИБИРСКИЙ ОНКОЛОГИЧЕСКИЙ ЖУРНАЛ. 2011. №1 (43)
ростовой фактор риска опухолей щитовидной
железы; большая, чем предполагалось ранее,
роль в патогенезе этих новообразований принадлежит эстрогенам.
Факторами риска для значительного числа
злокачественных новообразований являются
инсулинорезистентность, сахарный диабет,
нередко сочетающиеся с метаболическим синдромом и составляющие их основу [1]. Например, факторами риска из этой группы для
рака эндометрия считаются сахарный диабет и
артериальная гипертензия [20]. Ранее показано,
что в развитии РЩЖ может иметь значение
ожирение [23].
При анализе сопутствующей соматической
патологии нами были получены следующие
результаты. Артериальная гипертензия занимает
первое место по частоте встречаемости как в
контрольной (21 %), так и в основной группах
(при РЩЖ – 36 %, ОШ=2,1, p=0,0028), доброкачественные новообразования разных локализаций при РЩЖ составляли 27 %, (ОШ=1,41,
p=0,0038). Пациенты с ишемической болезнью
сердца и атеросклеротическими изменениями
распределены следующим образом: контрольная
группа – 6 %, РЩЖ – 10 % (ОШ=1,74, p=0,0043).
Частота встречаемости эндокринных нарушений, таких как сахарный диабет, в группе больных РЩЖ составила 7% (ОШ=1,81, p=0,0054),
а в контрольной группе – 3 %. При хронических
заболеваниях желудочно-кишечного тракта в
сравниваемых группах статистически значимых
различий нет: в контрольной группе – 13 %,
группа РЩЖ – 18 %. Сопутствующие заболевания почек (пиелонефрит, гломерулонефрит
и т.д.) в группе контроля встречались в 4 %, в
группах с РЩЖ – в 10 %, при сравнении этих
данных статистически значимых результатов
также выявлено не было.
Таким образом, на территории г. Новосибирска отмечается неуклонный рост заболеваемости РЩЖ за анализируемый период с
1998 по 2006 г., что, по-видимому, связано с
экологической обстановкой, дефицитом йода, а
также улучшением инструментальных методов
диагностики. Также можно говорить о наличии
йодной недостаточности как о факторе риска на
территории г. Новосибирска, который является
доказанным этиологическим фактором раз-
Эпидемиологическая характеристика и оценка факторов риска ...
Факторы риска развития РЩЖ у жителей г. Новосибирска.
Фактор риска
49
Таблица
Статистические показатели
Женский пол
ОР=2,28 (p<0,0001)
Возраст
40–44 года
50–54 лет
55–59 лет
Артериальная гипертензия
Доброкачественные новообразования
Сахарный диабет
ИБС, атеросклероз
Позднее наступление менархе
Ранее наступление менархе
Позднее наступление менопаузы
ОР=1,43 (р=0,05)
ОР=1,5 (р=0,03)
ОР=1,78 (р=0,01)
ОШ=2,1 (p=0,0028)
ОШ=1,41 (p=0,0038)
ОШ=1,81 (p=0,0054)
ОШ=1,74 (p=0,0043)
ОШ=3,09 (p=0,05)
ОШ=0,30, p=0,001
ОШ=1,46 (p=0,285)
Примечание: ОР – относительный риск, ОШ – отношение шансов, р – уровень статистической значимости.
вития РЩЖ. Риск возникновения РЩЖ может
возрастать у лиц с длительно существующим
ДУЗ. Достоверно было показано, что женский
пол является фактором риска развития РЩЖ,
причем в г. Новосибирске соотношение женщины/мужчины превышает среднее значение
по России. Проведенное исследование позволило выявить, что критическим периодом для
возникновения РЩЖ является возраст от 50
и до 59 лет, а также наличие в анамнезе артериальной гипертензии, ишемической болезни
сердца и сахарного диабета, это может быть
связано с тем, что в основе всех этих заболеваний лежат обменно-эндокринные нарушения,
способные повлечь за собой нарушение синтеза тиреоидных гормонов (таблица). Также
в группу повышенного риска следует отнести
женщин, длительное время страдающих воспалительными или опухолевыми заболеваниями гениталий и молочных желез (фибромиома
тела матки, мастопатия или фиброаденоматоз
молочных желез). Данная категория лиц должна
входить в группу риска для изученного региона,
что необходимо учитывать для профилактики и
выявления РЩЖ на ранней стадии. Дальнейшее
накопление эпидемиологических данных об
эндогенных и экзогенных факторах риска развития РЩЖ позволит выявить и сформировать
группы риска.
литература
1. Берштейн Л.М. Онкоэндокринология: традиции, современность и перспективы. СПб.: Наука, 2004. 343 с.
2. Берштейн Л.М. Рак щитовидной железы: эпидемиология,
эндокринология, факторы и механизмы канцерогенеза // Практическая онкология. 2007. Т. 8, № 1. С. 1–8.
3. Валдина Е.А. Заболевания щитовидной железы. Руководство. СПб.: Питер, 2005. 368 с.
4. Давыдов М.И., Аксель Е.М. Злокачественные новообразования в России и странах СНГ в 2002 г. ГУ РОНЦ им.
Н.Н. Блохина РАМН. М.: Медицинское информационное агентство, 2004. 244 с.
5. Лазарев А.Ф., Шойхет Я.Н., Петрова В.Д., Писарева Л.Ф.
Рак щитовидной железы в Алтайском крае. Барнаул: АГМУ РИО,
2003. 206 с.
6. Марченко Б.И. Здоровье на популяционном уровне: статистические методы исследования: Руководство для врачей.
Таганрог: Сфинкс, 1997. 432 с.
7. Мерабишвили В.М. Онкологическая служба в Санкт­Петербурге и районах города в 2005 г. СПб., 2006. 123 с.
8. Петрова Г.В., Грецова О.В., Старинский В.В. и др. Характеристика и методы расчета статистических показателей, применяемых в онкологии: Практическое пособие. М.: ФГУ МНИОИ
им. П.А. Герцена, 2005. 39 с.
9. Реброва О.Ю. Статистический анализ медицинских данных. М.: Медиа Сфера, 2003. 312 с.
10. Чиссов В.И., Старинский В.В. Злокачественные новообразования в России в 2000 году. М.: МНИОИ им. П.А. Герцена,
2002. 264 с.
11. Bacher C., Ricabona C., Totsch M. Incidence and characteristic
of thyroid carcinoma after iodine prophylaxis in an endemic goiter
country // Thyroid. 1997. Vol. 7 (5). P. 733–741.
12. Chen A., Levy L., Goepfert H. et al. The development of
breast carcinoma in women with thyroid carcinoma // Cancer. 2001.
Vol. 92. P. 225–231.
13. Galanti M., Sparen P., Karlsson A. et al. Is residence in areas
of endemic goiter a risk factor for thyroid cancer? // Int. J. Cancer.
1995. Vol. 61. (5). P. 615–621.
14. Iervasi A., Iervasi G., Carpi A., Zuchelli G. Serum thyroglobulin measurement: clinical background and main methodological
aspects with clinical impact // Biomed. Pharmacoter. 2006. Vol. 60.
(8). P. 414–424.
СИБИРСКИЙ ОНКОЛОГИЧЕСКИЙ ЖУРНАЛ. 2011. №1 (43)
50
А.Б. Шинтяпина, С.П. Шевченко, С.В. Сидоров и др.
15. Ivanov V.K., Gorsky A.I., Tsyb A.F. et al. Dynamics of thyroid cancer incidence in Russia following the Chernobyl accident //
J. Radiol. Prot. 1999. Vol. 19 (4). P. 305–318.
16. Laurberg P., Jorgensen T., Perrild H. et al. The Danish investigation on iodine intake and thyroid disease: status and perspectives
// Eur. J. Endocrinol. 2006. Vol. 155. P. 219–228.
17. Matos P.S., Ferreira A.P., Ward L.S. Prevalence of papillary
microcarcinoma of the thyroid in autopsy and surgical series // Endocr.
Pathol. 2006. Vol. 17. (2). P. 165–173.
18. Nagataki S., Nystrom E. Epidemiology and Primary Prevention
of Thyroid Cancer // Thyroid. 2002. Vol. 12. (10). P. 889–896.
19. Pal T., Vogl F.D., Chappuis P.O. et al. Increased risk for
nonmedullary thyroid cancer in the first degree relatives of prevalent
cases of nonmedullary thyroid cancer: a hospital-based study // J. Clin.
Endocrinol. Metab. 2001. Vol. 86. P. 5307–5312.
20. Purdie D.M., Green A.C. Epidemiology of endometrial
cancer // Best Pract. Res. Clin. Obstet. Gynaecol. 2001. Vol. 15 (3).
P. 341–354.
21. Reiners C., Demidchik Y., Drozd V. et al. Thyroid cancer in
infants and adolescents after Chernobyl // Minerva Endocrinol. 2008.
Vol. 33 (4). P. 381–395.
СИБИРСКИЙ ОНКОЛОГИЧЕСКИЙ ЖУРНАЛ. 2011. №1 (43)
22. Ries L.A.G., Harkins D., Krapcho M. SEER Cancer Statistics
Review, 1975–2003. National Cancer Institute, Bethesda, 2006.
23. Samanic C., Gridley G., Chow W.H. et al. Obesity and cancer
risk among white and black United States veterans // Cancer Causes
Control. 2004. Vol. 15. (1). P. 35–43.
24. Schlumberger M.J. Papillary and follicular thyroid carcinoma
// New Engl. J. Med. 1998. Vol. 33 (5). P. 297–306.
25. Truong T., Rougier Y., Dubourdieu D. et al. Time trends and
geographic variations for thyroid cancer in New Caledonia, a very
high incidence area (1985–1999) // Eur. J. Cancer Prev. 2007. Vol.
16. (1). P. 62–70.
26. Vigneri R., Pezzino V., Squatrito S. et al. Elimination of iodine
dificiency disorders in Central and Eastern Europe, the Commonwealth
of Independent States and The Baltic States // WHO/Euro/Nut. 1998.
Vol. 1. P. 69–73.
27. Wartofsky L. Increasing world incidence of thyroid cancer:
Increased detection or higher radiation exposure? // Hormones. 2010.
Vol. 9 (2). P. 103–108.
Поступила 16.07.10