Уголовная ссылка в Нарымском крае

Уголовная ссылка в Нарымском крае
ВВЕДЕНИЕ
СИБИРСКАЯ ССЫЛКА В 19 ВЕКЕ
2
13
Виды ссылки
16
Статистика сибирской ссылки
20
Борьба сибирской интеллигенции за отмену ссылки
22
НАРЫМСКИЙ КРАЙ В 19 ВЕКЕ
Статус Нарыма
25
37
ССЫЛКА В НАРЫМСКОМ КРАЕ
51
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
54
ЛИТЕРАТУРА
56
Введение
Глобальные изменения во всех сферах жизни современного общества заставляют поновому взглянуть на многие явления и процессы, являющиеся неотъемлемыми
компонентами и важнейшими составляющими мирового исторического процесса. На
многие вещи наука и общество стали смотреть под другими углами, изменившаяся
ментальность по-новому показала роль и место многих явлений, поменяв местами
приоритеты.
В последние годы в российской и сибирской историографии заметно усилился
интерес к теме города, причем города именно малого, что проявилось не только в
изменении подходов и методов к изучению городов, но и в выборе новых тем, таких как
деятельность городского самоуправления, история городских сословий (купечества,
мещанства), социокультурный облик города и т.д. Все время нарастает практическая
необходимость использования исторического опыта развития регионов и странны в целом
как в условиях рыночных отношений, так и при советской власти. Нарым в этом плане,
просто находка.
Западная Сибирь как регион весьма интересен для исторической науки в качестве
объекта исследования. Огромные пространства территории, которые затрудняли и
замедляли установлению торговых и экономических связей между селами, городами,
губерниями. Суровый климат, который непосредственно влиял на хозяйственную
деятельность региона, так как часто приводил к значительным потерям урожая, а также
сильно ограничивал доставку грузов, да и просто затруднял ежедневную деятельность.
Нужно отметить и позитивные факторы, влияющие на развитие региона. Широкие
возможности для разного рода хозяйственной деятельности позволяли, осваивающим
сибирскую территорию людям обогащаться и развивать ее. Так, еще в XVIII в. М.В.
Ломоносов говорил: “Богатство России будет прирастать Сибирью…”. Громадная
территория, широкий спектр возможностей, давали шанс активному, деловому человеку
проявить себя, показать черты своего характера.
Таким образом, актуальность дипломной работы заключается, с одной стороны, в
необходимости осмысления и роли ссыльных в жизни Нарымского региона в XIX –
первой половины XX вв., а с другой стороны, в решении ряда насущных вопросов и
проблем социальной истории, где нельзя обойтись без изучения исторического опыта
прошлого.
В данной научной работе была сделана попытка комплексного, системного изучения
обозначенной темы на основе разных источников и исторических документов, литературы
дореволюционного периода, особенно XIX-XX вв., трудов ученых советского и
современного периодов и выработки собственного мнения.
Целью данного исследования является всестороннее изучение ссылки в г. Нарым в
Западной Сибири на протяжении XIX – первой половины XX вв., ее закономерностей и
основных тенденций развития как города, и участие в этом механизме такого фактора как
ссылка.
Исходя из поставленной цели нашей работы, можно выделить главные задачи:
-
описать роль ссылки в системе наказаний российского права 19 века
-
рассказать о состоянии Нарымского края
-
сделать выводы о роли ссылки и ее влиянии на край.
Хронологические рамки исследования это XIX в,. т. е. время основного потока ссыльных в
Сибирь, начиная от дворянского бунта 1825 года, после которого и стало возможно
изучение Нарыма именно как центра ссылки , а не административного центра, и 1917 год,
когда Нарымская царская ссылка ликвидируется советской властью. Правда немного
позже Нарымский край вновь становится центром переселения, на этот раз не в пример
более массового, но этот эпизод истории Сибири не будет включен в данную работу, т.к.
он изучен в достаточной степени, и оценки по этой проблеме уже даны и весьма
однозначные.
Территориальные рамки исследования Нарымский край, площадь, занимаемая им,
была огромной, она составляла около 200.000 квадратных верст. Эта обширная
территория глухая тайга, бесконечно топкие болота, масса рек и озер, нестерпимый гнус
летом и лютые морозы зимой доходившие до –50˚, на десятки и сотни верст разбросаны
друг от друга небольшие населенные пункты – таким был Нарымский край до
революции.1
Методологической основой работы стал принцип историзма, принцип системности и
сравнительно-исторический подход. Под историзмом в данной работе понимается такой
подход,
который
предусматривает
исследование
всех
явлений,
событий
и
закономерностей изучаемого периода конкретно, с позиций всестороннего анализа той
эпохи, в которой они происходили.
Написание любой научной работы не обходится без использования источников и
исторических документов, так как именно источники позволяют наиболее объективно и
полно судить о тенденциях и закономерностях и основных событиях изучаемого времени
и вопроса. Кроме того, их использование позволяет научно обосновывать собственные
умозаключения.
Поэтому при написании дипломной работы были использованы материалы ТОКМ, такие
как статистические сведения о состоянии промышленности, промыслов и
экономическом состоянии Томской губернии за 1889, 1897, 1911, 1912 гг..
Кроме того, в научном труде, использован ряд научных работ дореволюционных
исследователей, таких как: Нарымского пристава – краеведа А.Ф. Плотникова, историка
В.П. Зиновьева, позволяют нам сделать ряд выводов и умозаключений по поднятой
проблеме, так как они четко и ясно отражают картину социально-экономического
развития Нарымского края. Но наряду с указанными документами и статистическими
сведениями, в работе также использована литература досоветского периода. В основном
это труды о нарымской политической ссылке – Э. Хазиахметова, Л.В. Мезенцевой.
В данной работе я в равной степени пользовался архивными документами и прочими
источниками и литературой т.к. вклад современной историографии в изучение темы
достаточен. В основном изучена нарымская ссылка по архивным документам. Этими
работами не исчерпывается дореволюционная историческая литература по истории
изучения Нарымского края, были и другие авторы, оставившие след в изучении поднятой
нами проблемы. Слабая разработка темы в дореволюционной историографии объясняется
недостаточным количеством профессиональных историков и научных центров в Сибири,
а также недостаточным интересом досоветского общества к проблемам социальноэкономического развития региона. Из современных историков выделяются в изучаемый
период, такие как Я.А. Яковлева, В.В. Шишков, М.П. Черновая.
Творческое наследие Н. М. Ядринцева многогранно: талантливый писатель и публицист,
историк и этнограф, видный общественный деятель, он внес заметный вклад и в изучение
истории сибирской уголовной и политической ссылки второй половины XIX в. Именно
Ядринцеву принадлежит первенство в подлинно научном изучении историографии этого
явления.
В работе "Сибирь как колония в географическом, этнографическом и историческом
отношении" он первым устанавливает нижнюю временную границу историографии темы,
доказав, что исследование данного вопроса в литературе началось с 1862 г., со времени
появления "Записок из мертвого дома" Ф. М. Достоевского и кончая "Сибирью и
каторгой" С. В. Максимова.
Здесь же Н.М.Ядринцев убедительно обосновывает и периодизацию историографии.
Анализ разноплановой литературы приводит его к выводу о существовании в ней двух
качественных и временных периодов. Первый исследователь начинаете 1860-1870-х гг. и
1
Хазиахметов Э. Большевики в Нарымской ссылки. Новосибирск, 1967. 184.С.
характеризует его как "время отсутствия самостоятельных работ" о ссылке, так как
отечественные криминалисты руководствовались "мнениями западных ученых, вроде
Гольцен-дорфа". Для этого периода свойственно некое "успокоение" общественного
мнения по поводу сибирской ссылки, когда публицисты и исследователи "уверовали" в ее
"гуманность". Между тем, считает Ядринцев, соединение столь противоречивых задач
ссылки, "в сущности, наделе вытеснявших друг друга", невозможно и должно было
зародить в обществе некоторые сомнения по поводу ее эффективности, а значит, и
целесообразности. Однако, этого не произошло и "вокруг ссылки" группировались лишь
ее защитники, что хорошо видно и по современной литературе.
Ситуация, по мнению автора, начала меняться только, при начале тюремно-ссыльной
реформы. По всей видимости, именно с ней, а также с активного обсуждения предстоящей
реформы в обществе, и связывает Н. М. Ядринцев начало второго периода историографии
уголовной и политической тюрьмы, каторги и ссылки в Сибирь. Вероятнее всего, это
конец 80-х - начало 90-х гг. XIX в.
Прежде всего, Н. М. Ядрин-цев отмечает преимущественно локальный характер
разработки темы. По его мнению, лишь "сибирские газеты" продолжали на своих
страницах активно освещать проблемы уголовной и политической ссылки в Сибирь, что и
составляло большинство отечественных публикаций.
Второй характерной особенностью историографии этого периода Н. М. Ядринцев считает
изменение общественного мнения в отношении "полезности" ссылки. Общество встало на
позиции противников, как штрафной колонизации, так и сибирской ссылки в целом.
Показателем этого, по мнению Ядринцева, и следует считать появление в историографии
работ "многих этнографов", "писателей и беллетристов".
Характерным признаком данного периода историографии Н. М. Ядринцев считал
появление здесь и "ученой литературы". В течение последних лет, утверждал автор,
разработкой
проблемы
сибирской
ссылки
занялись
отечественные
"различные
юридические авторитеты и профессора". Из общего массива научных публикаций он
выделяет несколько. Это труды И. Я. Фойницко-го и Н. Д. Сергеевского,
По мнению Н. М. Ядринцева, современный ему период историографии каторги и ссылки
имеет и еще одну характерную особенность. Она заключается в том, что зарубежные
исследователи тюремной и ссыльной системы на основе многолетнего изучения
практического опыта изменили свое отношение к ней и пришли к единодушному выводу о
бесперспективности дальнейшего её развития.
Критическое отношение к современной историографии каторги и ссылки, в том числе и к
собственным сочинениям, выглядит у Н. М. Ядринцева вполне обоснованным. По всей
видимости, главным критерием эффективности всей литературы по этой теме была для
ученого отмена вообще всех видов ссылки в Сибирь. А так как этого не последовало, то
признать состояние историографии темы удовлетворительным он не мог.
К концу XIX в. вопрос о сибирской ссылке стал одним из самых “жгучих”, решение
которого затрагивало интересы всех классов и слоев российского общества. Быстро
меняющаяся социальная и политическая обстановка в стране – отмена крепостного права,
рост
городского
пролетариата,
возникновение
и
деятельность
радикальных
революционных партий — все это требовало или модернизации системы сибирской
ссылки, или ее отмены.
Между тем, в отечественном правоведении, второй половины XIX– начала ХХ в., отрасли,
специально изучающей историю каторги и ссылки как самостоятельного направления, не
существовало. Это привело к тому, что настоящая тема развивалась в контексте изучения
проблем российского тюрьмоведения, выполняя в нем свои, ограниченные общими
рамками, задачи. Отсюда – малочисленность собственных специальных исследований и
повышенное внимание к достижениям в этой области зарубежных криминалистов.
С 80-х годов XIX в. ситуация в исследовании данной темы начинает меняться, однако
изучением ссылки занимается лишь несколько отечественных правоведов – С. К. Гогель,
В. В. Есипов, М. М. Исаев, Л. И. Петражицкий, С. В. Познышев, Н. Н. Полянский, Н. С.
Таганцев, Е. Н. Тарновский, Н. С. Тимашев, И. С. Урысон, И. Я. Фойницкий. Анализу их
взглядов на проблемы уголовной и политической ссылки, и посвятим настоящую статью.
Дискуссии в российском обществе об отмене и пользе сибирской ссылки не могли не
затронуть и науку: отечественные правоведы также разделились на два лагеря –
сторонников модернизации ссылки и противников ее дальнейшего существования.
Наиболее последовательным сторонником сибирской ссылки выступал профессор
императорского училища правоведения и Санкт-Петербургского университета, сенатор,
член Государственного совета Н. С. Таганцев.
С 1871 г. Н. С. Таганцев активно участвовал в работе комиссии Э. В. Фриша, созданной по
Высочайшему повелению для разработки новой системы карательных мер и правил их
использования, а с 1881 г. являлся членом комитета, назначенного “для начертания
проспекта нового уголовного Уложения”. Он – автор Общей и трех разделов Особенной
части Уложения, в том числе, раздела “Посягательства государственные и против порядка
управления”.
В
своих
блестящих
лекциях
профессор
не
только
доказывал
необходимость
существования института ссылки в Сибирь стратегическими интересами государства, но и
считал ее глубоко позитивным явлением в отечественном законодательстве и практике
исполнения наказания.
Анализируя литературу по данной теме и отмечая заслуги Ф. М. Достоевского, а также С.
В. Максимова в деле привлечения широкой общественности к проблемам сибирской
каторги и ссылки, Н. С. Таганцев в то же время вскрывает и некоторые из причин их
длительного существования.
Прежде всего, считает профессор, практически весь XIX век, вплоть до 90-х гг.,
карательная сторона каторжных работ и ссылки в Сибирь “стояла на втором плане.
Государство, собственно, не наказывало, а снабжало только рабочими руками
преступников разные ведомства, при этом на первом плане стояли не интересы юстиции, а
интересы ведомств”2.
К сторонникам развития и модернизации института ссылки следует отнести и профессора
Варшавского университета В. В. Есипов. В своем “Очерке русского уголовного права” в
начале специальной главы, которая так и называется “Ссылка”, автор дает определение
этого вида охранительной и карательной политики: “Ссылкой называется удаление
преступника из одной местности государства в другую, с обязательным пребыванием в
этой последней”3.
По мысли автора, эта цель несостоятельна. Он считает, что ссылка такого рода только
перемещает преступников из одной местности государства в другую. Между тем лица,
опасные
в
одной
местности,
сохраняют
это
свойство
и
в
другой.
Помимо
неэффективности, ссылка, по Есипову, как карательная мера вызывает и ряд затруднений:
во-первых, это выбор места, во-вторых, передвижение туда преступников, в-третьих –
организация труда и в-четвертых – водворение на поселение.
Перечислив все эти минусы, автор делает вывод: ссылка оказывается наказанием
неудобным для государства и общества, как в экономическом, так и в нравственном
отношении. В экономическом смысле она неудобна тем, что ее правильное устройство
обходится слишком дорого, в нравственном – ведет к весьма заметному понижению
нравственности в местах, которые для нее избираются4.
Цикл статей одного из сторонников ссылки Н. Н. Полянского также посвящен новому
1903 г. Уголовному Уложению. Написанные в разное время и по различным поводам
(лекция, выступление перед членами группы международного Союза криминалистов), они
Таганцев Н. С. Русское уголовное право. Лекции. Часть особенная. В 2-х т. Т. 2. М., 1994.С. 112
Есипов В. В. Очерк русского уголовного права. Часть общая: Преступления и преступники. Наказание и
наказуемые. Изд-е 3-е. М., 1904. С. 432
4
Евангулов Г. Новое уголовное Уложение// Право. 1903. № 16–23.
2
3
собраны автором в один сборник, озаглавленный “Русское уголовное законодательство о
стачках и другие статьи по уголовному праву”5.
Отношение автора к новому закону в целом отрицательное. Объясняя это, Полянский
указывает: “Новое Уголовное Уложение обсуждалось при участии даровитейших
знатоков уголовного права в России и на Западе (Лист, Гарсон и другие), оно
вынашивалось так долго, что нельзя было не надеяться увидеть в нем зрелый плод научноюридической мысли. Надежда эта не нашла себе полного осуществления”6.
К противникам ссылки, в том числе и в Сибирь, принадлежали И. Я. Фойницкий, Л. И.
Петражицкий, С. К. Гогель, Д. А. Дриль и некоторые другие российские правоведы.
Коротко рассмотрим их точку зрения на ссылку вообще и ее целесообразность.
Сторонник, по всей видимости, историко-сравнительного метода в исследовании проблем
отечественного правоведения, сенатор, профессор Санкт-Петербургского университета И.
Я. Фойницкий совершенно справедливо полагал о существовании целого ряда
независимых аналогий в развитии пенитенциарных систем различных европейских
государств: в Испании, Италии, Англии, Германии, Франции ссылка имела одни и те же
задачи, методы осуществления и цели. Западное правоведение, по мысли Фойницкого,
веками накапливало опыт организации борьбы с государственной преступностью.
Следовательно, считал автор, анализ состояния ссылки необходимо начать с ответа на
вопрос: испытывало ли российское тюрьмоведение влияние различных западных школ,
или развивалось автономно? “Изложение истории русской ссылки страдало бы
существенными пробелами, — пишет И. Я. Фойницкий, — если бы из него был выброшен
умственный капитал, выработанный народами, широко применявшими ссылку” 7.
Придя к выводу об автономном, своеобразном развитии как русской ссылки, так и
отечественного тюрьмоведения, И. Я. Фойницкий далее подробно рассматривает практику
применения ссылки в нескольких странах — Древнем Риме, Англии и Франции, дает
анализ видов ссылки, проводит интересные экскурсы в историю и осуществляет
параллельные сравнения различных систем. При этом автор убедительно доказывает
неэкономичность и неэффективность ссылки. Содержание этого института сегодня могут
позволить себе только очень богатые государства, в число которых Россия не входит.
Следовательно,
отечественная
ссылка
раззорительна,
неэффективна,
подлежит
немедленной отмене и замене тюремным заключением.
Полянский Н. Н. Русское уголовное законодательство о стачках и другие статьи по уголовному праву. М.,
1912.
6
Полянский Н. Н. Русское уголовное законодательство о стачках и другие статьи по уголовному праву. М.,
1912.
7
Фойницкий И. Я. Ссылка на запад в ее историческом развитии и современном состоянии. СПб., 1881. С.
270
5
Приват-доцент Императорского Санкт-Петербургского университета С. К. Гогель
посвятил в своей работе проблемам института ссылки целую главу — “О замене ссылки в
Сибирь другим наказанием”. Работа была написана еще до отмены уголовной ссылки и
впервые опубликована в “Журнале Министерства Юстиции” в ноябре 1899 г.
По мысли Гогеля, ссылка в том виде, в котором она существует, — и уголовная, и
государственных преступников — должна быть, безусловно, отменена. Но прежде чем ее
отменить, естественно, нужно выработать долгосрочную программу наказания и
исправления преступников. В этой связи, пишет автор, простая замена ссылки
арестантскими отделениями, как это предлагается, станет еще большим беспорядком.
Для доказательства своего вывода С. К. Гогель заимствует часть фактического материала
из коллективной монографии “Сибирь и ссылка…” А. П. Саломона. При этом, пользуясь
общей статистикой, Гогель делает иные выводы, считая, что цифры в монографии
доказывают и некоторую известную эффективность поселенческой ссылки. По мысли
Гогеля, современная сибирская ссылка в состоянии охватить различными формами
содержания около 2200 ссыльных по суду и присужденных к ссылке на житье в год. К
ним, по всей вероятности, Гогель причисляет и государственных преступников8.
Гогель считает, что в России тюрем достаточно и постройка новых не является жесткой
необходимостью: в 1894 г. в стране было 883 тюрьмы при населенности в 100 миллионов,
в 1897 г. — 889. Не устраивать новые, а перестраивать старые, расширяя и улучшая их, —
предлагает автор.9
Как видим, С. К. Гогель доказывает не только необходимость отмены ссылки в Сибирь, но
и предлагает программу реорганизации всей пенитенциарной системы. В ней для Сибири
отведена совершенно ординарная роль: наказывать и исправлять только местных
преступников, как государственных, так и уголовных.
Вопросы влияния ссылки на население Сибири рассматривает и профессор Томского
Императорского университета И. А. Малиновский. Хотя его работа исследует, в
основном, уголовную ссылку, однако по определенным позициям можно понять
отношение автора и к ссылке политических преступников.
По мысли Малиновского, в XVIII в. ссылка идеально выполняла свою роль. Она была,
прежде всего, карательной мерой, приносящей несомненную пользу государству,
обеспечивала общественную безопасность, служила исправительным целям. Со второй
половины XIX в., когда ситуация в Сибири резко изменилась и регион в социальноГогель С. К. Вопросы уголовного права, процесса и тюрьмоведения: Собрание исследований. СПб., 1906.
С. 100
9
Гогель С. К. Вопросы уголовного права, процесса и тюрьмоведения: Собрание исследований. СПб., 1906.
С. 100. – с. 105
8
экономическом развитии мало в чем уступает центру, сибирскую ссылку необходимо
отменить. “Сибирь, — считает автор, — нуждается не в тюрьмах пересыльных или
каторжных, рассадниках порока и преступлений, она нуждается в рассадниках света и
знания — школах”10.
Таким образом, в российском тюрьмоведении второй половины XIX — начала ХХ в.,
отрасли, изучающей историю каторги и ссылки как самостоятельного направления, не
существовало. Это привело к тому, что настоящая тема развивалась в контексте изучения
проблем пенитенциарной системы в целом, выполняя в ней свои, ограниченные общими
рамками, задачи.
На примере института ссылки российские правоведы иллюстрировали изъяны уголовного
законодательства, демонстрировали недостатки деятельности Главного тюремного
управления,
старались
показать
преимущества
тюремного
заключения
перед
административной или судебной ссылкой. Основное место в работах профессиональных
юристов заняли темы общие — несостоятельность ссылки и ее отмена, несовершенство
законодательной базы, регулирующей вопросы каторги и ссылки, а также ее дальнейшая
судьба. При этом было признано, что к концу XIX — началу ХХ в. в институте каторги и
ссылки в Сибирь накопился целый ряд правовых, социальных и экономических проблем,
делавших его малоэффективной мерой охраны государства.
В трудах отечественных правоведов содержалась, по большей части, конструктивная
критика системы каторги и ссылки, в том числе, политической. В литературе
неоднократно отмечалось:
- несовершенство правовой базы института каторги и ссылки, расплывчатость отдельных
положений Устава о ссыльных и Уголовного Уложения, как причина излишне широкого
применения каторги в Сибирь и “перенаселение” ссыльным элементом края;
- отсутствие постоянного контроля и стратегического управления сибирской каторгой из
центра;
- малоэффективность полицейского надзора в местах поселения;
- необходимость отмены практики правопоражения ссыльных, как противоречащей
принципам перевоспитания, а не наказания ссылкой;
- в качестве альтернативы политической и уголовной ссылки, выдвигался проект ее
замены тюремным заключением с обязательным применением труда и принципа
индивидуализации наказания.
Малиновский И. А. Сссылка в Сибирь: Публичные лекции, читанные в Томске в ноябре 1899 г. Томск,
1900. С. 85.
10
Высокий интерес к истории сибирской ссылки и каторги со стороны профессиональных
исследователей мы встречаем сразу после революции 1917 года. Однако, приходится
признать, что на сегодняшний день не издано ни одной работы, непредвзято оценивающей
значение сибирской ссылки и каторги в истории революционного движения в России, и
уж тем более не дается анализа настроений, бытовавших в среде ссыльнопоселенцев и
политкаторжан.
В подавляющем большинстве случаев упор делается на деятельность большевистской
фракции российской социал-демократии в партийном строительстве в политической
ссылке, организации выступлений ссыльных большевиков и так далее. Хотя и из этих
работ мы можем почерпнуть массу справочного материала, помогающего сформировать
комплексное представление о сибирской ссылке, выделить её основные этапы.
В первые десятилетия после 1917 года активно публиковались воспоминания бывших
политкаторжан и ссыльнопоселенцев. Большую работу по сбору соответсвующих
материалов провело Всесоюзное общество бывших политкаторжан ссыльно-поселенцев.
В современной историографии дается весьма положительная оценка его деятельности.
Пожалуй, главным изданием этого общества можно считать историко-революционный
журнал-альманах ”Каторга и ссылка”, издававшийся с 1921 по 1935 год и главным
образом публиковавший воспоминания бывших ссыльных и политкаторжан. За все время
издания вышло более 160 номеров журнала. Следует отметить, что теме сибирской
ссылки 1900 -1917 гг. в альманахе отводилось ведущее место. К тому же, со стороны
редакции, по крайней мере, вплоть до 1930-х годов, практически не применялось
идеологической коррекции мемуаров.
В выпусках 1930-х годов на смену мемуарам бывших ссыльных приходят статьи,
написанные
профессиональными
историками,
что
несколько
снижает
источниковедческую ценность альманаха. Исследователи ведут активную работу с
источниками: воспоминаниями самих ссыльных и политкаторжан, архивами царской
охранки. Активно анализируется переписка ссыльных с Европейской частью России и
эмиграцией. Идет оценка роли политических партий в политической ссылке. Ведутся
работы по изучению статистических данных, устанавливается точное число сосланных в
Сибирь по политическим статьям из европейской части страны и осужденных внутри
самой Сибири. Делаются попытки провести точный подсчет числа политических. В
дальнейшем на исследовательских публикациях “Каторги и ссылки” 1930-х годов
строились последующие работы исследователей ссылки в Сибирь.
Сибирская уголовная ссылка, в отличие от политической, исследовалась вовсе
недостаточно, ей уделялось не так много внимания, тем более ссылке в конкретные
населенные пункты Сибири, такие как Нарым.
Сибирская ссылка в 19 веке
Ссылка в Сибирь занимала особое место в истории России. Возникнув в XVI в. как
удаление отдельных противников государства и государя, со временем она приняла
постоянный, массовый характер. Современного исследователя не могут не поражать
масштабы этого наказания: только за XIX в. в Сибирь было сослано около одного
миллиона человек.
10 сентября 1679 года - негромкая, почти забытая дата выхода одного из первых
российских законодательных актов, регулирующих формирование сибирской ссылки. А
началась она едва ли не с момента присоединения Сибири к России, вскоре после похода
Ермака.
В 1593 году после расследования "углицкого дела" ссылкой были наказаны углицкий
колокол (ему отсекли ухо и сделали надпись: "сей колокол, в который били в набат при
убиении царевича Дмитрия... прислан в Сибирь в ссылку во град Тобольск..."), а также
жители
Углича
из
числа
окружения
малолетнего
царевича.
Их
поименовали
государственными преступниками и сослали в город Пелым. Угличане стали первыми
ссыльно-поселенцами,
положив
начало
трехсотвековой
истории
принудительного
заселения восточных земель.
Законодательный же акт XVII века, коим "повелено ссылать в Сибирь преступников
вместо отсечения им рук и ног", показывает, что одним из методов колонизации
огромного сибирского края, его земледельческого освоения стала ссылка. Кстати, Россия
не исключение на этом пути. Европейские страны широко использовали труд осужденных
для развития мореходства и освоения колоний.
Исследователи отмечают, что сибирская ссылка, вошедшая в систему российского
судебного законодательства, постепенно вытесняет другие формы наказания, порой
смягчая их. Указом от 20 октября 1653 года за воровство и разбой смертную казнь
заменили наказанием кнутом с отсечением перста левой руки - невредимая правая рука
позволяла осужденному работать, ведь его вместе с женой и детьми ссылали в Сибирь. В
1679 году увечья вообще отменены - Сибири нужны полноценные работники.
По прибытии на место ссыльные приписывались к крестьянскому сословию и
именовались ссыльными крестьянами. На произвол судьбы их не бросали: давали землю и
на первых порах казна ощутимо помогала: "... а твоего государева жалования дано им в
помог на десятинную пашню, на лошадиную закупку и на всякий деревенский завод, на
четь десятины по два рубля с полтиною, а всего дано им на две десятины двадцать рублей
денег". Щедрость эта проявлялась при условии обработки "государевой пашни", ее еще
называли десятинной, поскольку одну десятую часть урожая земледелец обязан был
передавать в государеву казню. В 1670 году и в нашем краю, под Верхотомским острогом,
была создана "десятинная пашня", где поселили 30 ссыльных. На мужскую душу
выделили по 15 десятин земли и выдали по 60 четвертей семенной ржи.
Сибирской ссылкой наказывались не только за уголовные преступления, ею же карали и
бунтарей. В Кузнецкой крепости охрану южных границ России в XVII веке несли
московские стрельцы, сосланные после восстаний 1648, 1682 годов, а в XVIII веке
кузнецкие полки формировались из посадских, крестьян, вывезенных после волнений из
Польши. Служилым вменялось в обязанность не только нести воинскую службу, но и
заниматься хлебопашеством.
К 1662 году, по данным историка П. А. Словцова, в Сибири, считая и местные
народности, проживало 70 тысяч душ мужского пола, из них 7400 были ссыльными.
В XVIII веке сибирская ссылка ужесточается - появляется каторга. Местом ее определен
Нерчинский край: на казенных рудниках и заводах даровая рабочая сила была куда как
кстати. Каторжане наряду с приписными рекрутами работали и на казенных КолываноВоскресенских заводах - Томском, Гавриловском - первых промышленных предприятиях
Кузбасса.
В 1753-1754 гг. указами Елизаветы Петровны в России была отменена смертная казнь,
эквивалентом ее стала ссылка в Сибирь. А после указа 1760 года, разрешающего
помещикам ссылать непокорных крестьян, население края значительно приросло: за два
последующих десятилетия в Сибири оказалось до 80 тысяч жителей Центральной России.
"Преступления"
многих
из
них
состояли
в
"дерзком
выражении
лица"
или
"нерасторопности в выполнении приказаний" - и за это помещик мог отправить своего
крепостного в Сибирь.
В XIX веке сибирская ссылка получила законодательное оформление в "Учреждении для
управления Сибирской губернией", регламентировано и продвижение высылаемых - в
1822 году принят "Устав об этапах" и этапных командах. Вдоль тракта устроена 61
этапная тюрьма, где ссыльные могли получить питание и одежду. В большой части
этапников поддерживали подаяния населения Сибири.
Колонизационное значение ссылки сохранялось до отмены крепостного права. К середине
XIX века удельный вес ссыльных в населении Сибири составлял 9 процентов, а в Томском
округе, например, в 1820 году он достигал 24 процентов.
После 1861 года началась "вольная колонизация" Сибири, и роль ссылки в
земледельческом освоении края сошла на нет: землю и материальную помощь получали
"вольные колонизаторы", поселенцы же могли только наняться в работники, а кому это не
удавалось, вновь становился на путь преступлений. Но это в основном касалось
общеуголовной ссылки.
Политические ссыльные - декабристы, разночинцы, социал-демократы - в материальном
отношении
не
бедствовали
(выдавалось
государственное
воспомоществование,
разрешалась помощь семей) и пользовались относительной свободой. Как ни
кощунственно звучит, но политическая ссылка была благом для Сибири. Трудно
переоценить вклад политссыльных в области образования, просвещения местного
населения, изучения края.
Уголовная же ссылка к концу XIX века стала тормозом в развитии Сибири - мало того,
что ресурсы края расходовались на содержание осужденных, деклассированные личности,
отбыв срок наказания, оседали здесь же. Сибирские генерал-губернаторы постоянно
хлопотали о приостановке ссылки, но только Временное правительство в апреле 1917 года
издало декрет о полной ликвидации каторги и ссылки.
Советская же власть вновь возродила институт ссылки, придав ему жестокие карательные
формы.
За все время своего существования, на протяжении более чем двух с половиной столетий,
сибирская ссылка реформировалась не один раз.
Так, например, высочайшим указом от 15 июля 1729 года были оформлены
колонизационные цели ссылки, а указами от 13 декабря 1760 и 17 января 1765 года был
существенно расширен спектр лиц, которые могли быть сосланы. Неспособность
государства обеспечить сносные условия существования большого числа сибирских
ссыльных, а также существенные затруднения при препровождении ссыльных в Сибирь, в
1773 году вынудили на время отказаться от этой практики. Однако, в 1799 году
принимается проект заселения ссыльными всего "полуденного края Сибири".
Чрезмерное число ссыльных и их негативное влияние на Сибирь вновь остро поставило
проблему реформирования ссылочной системы. В 1802 году была сокращена, а в 18111812 гг. и вовсе отменена административная ссылка по воле помещиков, а также сельских
и мещанских обществ. Тем не менее, постепенно ссылка вернулась к прежним правилам.
К 30 годам XVIII столетия ежегодное количество ссылаемых в Сибирь составляло до 10
тысяч человек. Органы власти по прежнему не могли ни обеспечить приемлемых условий
существования
ссыльных, ни
привязать
ссыльных
к
земле,
ни
предотвратить
бродяжничество и рост уголовных преступлений.
В 1835 году Николай I выступил с предложением рассмотреть вопрос о полной отмене
ссылки в Сибирь, но пятилетнее обсуждение этой проблемы ни к чему не привело. В 1840
г. Государственный совет высказался за полное сохранение ссылочной системы, указав,
правда, на необходимость навести в ней порядок. Реформы 60-х годов XIX века также
внесли свой вклад в перечень реформ, пережитых сибирской ссылкой. Так, была
окончательно ликвидирована практика ссылки крестьян в Сибирь по воле помещиков, в
1865 году была существенно ограничена административная ссылка по приговорам
сельских и мещанских обществ. Позднейшее законодательство вновь отменило эти
ограничения, и различные административные органы, имевшие право отправлять в ссылку
без судебного разбирательства, а также суды, продолжали высылать в Сибирь большие
группы ссыльных.
Работавшая в 1871-1872 гг. Комиссия для пересмотра второй главы "Уложения о
наказаниях" предложила исключить ссылку из числа репрессий за общеуголовные
преступления но не получила поддержки Государственного совета. В 1877-1878 годах
этот вопрос обсуждался в Комиссии по подготовке тюремной реформы, где было
вынесено предложения оставить ссылку только для "политических" и "религиозных"
преступников. Несмотря на отмену ссылки "на житьё", самая многочисленная судебная
ссылка "на поселение" была оставлена. Ревизия сибирской каторги и ссылки в 1880-1881
гг. заставила Министерство внутренних дел наконец обратиться к этой проблеме всерьёз.
26 февраля 1888 г. в Государственный совет был подан проект закона, предполагавший
прекращение общеуголовной судебной ссылки в Сибирь, но его исполнение было
признано неосуществимым.
Законопроекты 1840, 1865, 1877 и 1888 гг. об ограничении общеуголовной и
административной ссылки в Сибирь вновь и вновь показывали перманентный кризис
ссылочной системы.
Во
второй
половине
уголовниками
вновь
90-х
годов
вынудила
очевидная
власти
пагубность
продолжить
переполнения
обсуждение
Сибири
проблемы
реформирования сибирской ссылки. В 1894 - 1899 годах Сибирь для обследования
состояния каторги и ссылки регулярно посещали правительственные чиновники:
начальники Главного тюремного управления М.М. Галкин-Вранский и А.П. Соломон, а
также министр юстиции Н.В. Муравьев. Под председательством последнего в 1899 г. была
создана специальная Комиссия, которой предстояло разработать законопроект об отмене
ссылки.
Виды ссылки
Уже
в
XVIIв.
оформилось
несколько видов
ссылки.
Массовой
была
ссылка
провинившихся казаков, стрельцов, военнопленных в службу для пополнения служилого
населения Сибири. Крестьян посадских, гулящих людей ссылали, как правило, на
поселение в посад или в пашню. Само правительство в 1698 г. констатировало, что
"такими многими ссыльными людьми сибирские городы и слободы и деревни везде
полнятся". В XVIIIв. ссылка на поселения становится ведущей. Указами 1760-х годов
помещики
получили
право
ссылать
своих
крепостных
за
"непристойные
и
предерзновенные поступки". Однако разрешалось ссылать только здоровых мужчин не
старше 45 лет, пригодных к хлебопашеству, а семейных -- с семьями. Как бы то ни было,
эта была ссылка без суда, и подвергшиеся ей не являлись настоящими преступниками, а
само наказание представляло собой административную высылку.
Еще одним видом ссылки была ссылка в заключение, когда преступников не только
ссылали в Сибирь, но и заточали их здесь в острог или монастырь. Ссылка в заключение
применялась в основном к опальным представителям власти, изменникам, противникам
официальной церкви и религиозным вольнодумщикам. Всех их предписывалось держать в
темницах скованными, за крепким караулом, "чтоб к ним никто не приходил и злого
ученья у них не принимал". В начале XVIII в. появился новый вид ссылки -- ссылка на
каторгу, т.е. на принудительные работы. Каторжан в основном направляли на горные
заводы и рудники, где использовали как даровую рабочую силу. Со второй половины
XVIIIв. основным местом каторги стали горнозаводские предприятия Нерчинского
горного округа, принадлежащие кабинету ея императорского величества. Кроме
закоренелых уголовников в каторжные работы стали направлять "секретных арестантов"
за разного рода политические преступления. Указом от 13 сентября 1797 г.
предписывалось "... произносителей дерзких слов против императорского величества,
равно возмутителей народа и пристанодержателей отсылать в Нерчинск на работу". В
округе находилось до 3-4 тыс. каторжан, среди которых на особом положении
содержались "секретные арестанты", о которых составлялись для иркутского губернатора
именные ведомости.
Сроки ссылки в рассматриваемый период никак не оговаривались. Фактически она была
пожизненной. Только каторга, как особо тяжелый вид ссылки, с течением времени
получает ограничение во времени. С 1822 г. ее максимальный срок определяется в 20 лет.
Но и отбывшие ее не получали свободу, а переводились на пожизненное поселение в то
место, которое определяли местные власти. Не имея средств к существованию, без какой
бы то ни было поддержки властей, очень немногие их них могли встать на ноги и влиться
в состав старожильческого крестьянского населения Сибири. Большинство же было
вынуждено наниматься в работники к хозяевам-старожилам, уходить на различные
промыслы и отхожие заработки, а с середины XIX в. -- на золотые прииски.
Определить численность людей, сосланных на протяжении XVIII -- первой четверти XIX
вв., практически невозможно, так как общей статистики ссыльных не велось. Партии
ссыльных препровождались без всякого порядка. Начальство не знало, кто, за что был
отправлен и куда направляется. До 1822 г. практически не было специальных местных
учреждений управления ссыльными. Они полностью зависели от произвола местных
властей. Лишение прав состояния и бессрочная ссылка распространялись и на детей
ссыльных. Россия не имела четкого правового определения ссылки и каторги.
Одновременно
действовали
десятки
указов
и
манифестов
о
ссылке,
нередко
противоречащих друг другу. Между тем количество ссыльных в Сибири постоянно
возрастало. Только в 1800-1825 гг. в нее поступило более 80 тыс. ссыльнопоселенцев.
Местные власти просто не справлялись с таким потоком. Те немногочисленные суммы,
которые отпускались на устройство ссыльных в новых местах, просто разворовывались
чиновниками. Так плачевно закончилась попытка правительства ускорить заселение
Сибири в конце XVIII в.
Тяжелое положение каторжан и отсутствие порядка в их препровождении и устройстве
приводили к массовым побегам. Вместе с неустроенными поселенцами они промышляли
любой работой, просили милостыню, а более решительные сбивались в разбойничьи
шайки и грабили на большой дороге. Побеги с заводов в конце XVIIIв. приняли массовый
характер. Только на Тельминской казенной мануфактуре в начале XIX в. в бегах
числилось до 1034 человек.
В отличие от властей местное население сочувственно относилось к ссыльным, по мере
своих возможностей помогало им. Когда колодники проходили мимо какой-нибудь
деревни, ее жители выходили к дороге и передавали им продукты, одежду, деньги.
Нередко были случаи помощи сибиряков беглым каторжникам и их укрывательство.
"Сибирь принимала всех без разбора, -- писал декабрист Н.В. Батеньков, -- когда
ссыльный вступал в ее границы, его не спрашивали, за что и почему он подвергся каре
законов". Другой современник, А.П. Степанов, замечал о сибирских крестьянах: "Главные
добродетели их -- гостеприимство и сострадание, они и ссыльных называют не иначе, как
несчастными, и готовы помогать бедным, бесприютным".
Состояние сибирской ссылки, слабый надзор за препровождением и размещением
ссыльных, многочисленные злоупотребления не могли не волновать правительство. М.М.
Сперанский, проводя общую ревизию сибирского края, обратил на состояние ссылки и
каторги особое внимание. Объехав основные места поселения, осмотрев тюрьмы и горное
производство
Нерчинской
каторги,
он
принял
решение
о
систематизации
законодательства и подготовки новых нормативных актов, регулирующих положение
ссыльных и самой ссылки. Их подготовка была поручена Г.С. Батенькову.
Уставы 1822 г. явились первыми кодексами сибирской ссылки. Они не только объединили
все существующие акты по вопросам ссылки, но и выделили в особый институт
полицейского права законодательство о ссылке в Сибирь, детально регламентируя
деятельность губернской администрации по данному предмету. Устав определял, что
ссылка в Сибирь могла быть двоякой: в каторжные работы и на поселение. Причем обе
они определялись только решением судебных инстанций. Таким образом, отменялась
административная ссылка. Впервые создавались специальные органы управления ссылкой
-- Приказ о ссыльных в Тобольске и экспедиции о ссыльных в губернских городах. Нормы
устава регулировали порядок отправления, устанавливали необходимую для этого
документацию и определяли правовое положение ссыльных на каторге и поселении. Была
ликвидирована
величайшая
несправедливость
в
отношении
детей
осужденных.
Сперанский считал этот шаг едва ли не главной своей заслугой. Дети каторжников и
ссыльных получили право вступать в свободные сельские и городские сословия, тогда как
до этого они зачислялись "в состояние отцов", то есть ссыльных и каторжан с момента
рождения.
"Устав об этапах" предусматривал создание по всему маршруту движения ссыльных
особых этапов -- пунктов отдыха, регламентировал порядок отправления и движения
ссылочных партий, состав и функции этапной стражи, обязывал местные власти
обеспечивать ссыльных "нормальными" условиями жизни на каторге и поселении, вводил
строгий учет ссыльных. Вдоль Сибирского тракта была устроена 61 этапная тюрьма, где
ссыльных обеспечивали питанием и одеждой. Партии должны были состоять из 60
человек летом и 100 зимой и охраняться этапными командирами корпуса внутренней
стражи.
Реформа сибирской ссылки явилась составной частью широкого плана государственных
преобразований в Сибири. Была создана система административных мер, вводящая в хаос
временных положений о ссылке строгий порядок. Но изменить правовую сущность
ссылки как меры уголовной репрессии, направленной в основном против угнетаемых
слоев населения России, эти документы не смогли. Уже первые годы применения уставов
1822 г. о ссылке показали, что надежды Сперанского и Батенькова на решение всех
сложных вопросов ссылки и каторги чисто административными средствами оказались
тщетны. Продолжались злоупотребления местных властей. Отпускаемые на строительство
этапов и устройство ссыльных на местах средства расхищались. Многие нормы уставов
оказались преждевременны или просто ненужными для правительства, а ряд вопросов не
был определен и потребовал дополнительных постановлений. Органы управления
ссылкой не справлялись со своими обязанностями. Административная ссылка продолжала
существовать и законодательно была быстро восстановлена.
Ссылка
уголовных
и
политических
преступников
в
Сибирь
рассматривалась
правительством не только и не сколько как способ наказания и исправления их, а прежде
всего как средство заселения окраины – “штрафная” колонизация при ограничении
свободного переселения. В середине XIX в. в системе уголовного законодательства
царской России существовали следующие разновидности ссылки: после отбытия срока
каторжных работ, на поселение (жительство), административная и на водворение.
Приговоренные к ссылке, как правило, распределялись через Тюменский приказ о
ссыльных, в зависимости от тяжести проступков (чем серьезнее правонарушение, тем
дальше на восток) по губерниям и областям Сибири. В губернских и областных центрах
местные экспедиции о ссыльных определяли место водворения правонарушителя в
конкретной волости одного из округов. В волостном правлении осужденному назначалось
место жительства в одном из селений с правом получения земельного надела и правом
заниматься сельскохозяйственным трудом или промыслами с причислением к местному
обществу.
Статистика сибирской ссылки
В XIX в. поток ссыльных в Сибирь стал увеличиваться. С 1823 по 1865 г. сюда на
поселение поступило около 356 тыс. чел. Удельный вес ссыльных и ссыльнопоселенцев в
составе русского населения региона вырос с 4,1 % в 1795 г. до 10,5 % в 1833 г. Согласно
данным
девятой
ревизии
(1850
г.),
за
Уралом
насчитывалось
104,3
тыс.
ссыльнопоселенцев. По данным Главного тюремного управления Российской империи на
1 января 1898 г. в регионе сосредоточивалось 310 тыс. ссыльных всех категорий11. В
основном это были этапированные по приговорам сельских обществ - за порочное
поведение. Такое решение было принято, например, 4 января 1899 г. сельским сходом
Михайловского общества Ижевско-Нагорной волости Сарапульского уезда Вятской
губернии. В нем говорилось: “Мы, нижеподписавшиеся старшие домохозяева от
состоящих в нем 78 человек, в числе 68 человек, бывшие сего числа на сельском сходе в
присутствии сельского старосты Ивана Бузанова, от которого выслушали предложение о
том, что однообщественник наш сельский обыватель Александр Васильев Никифоров
ничем не занимается другим, кроме краж и праздношатательства, вследствие чего и
предлагает противу этого принять какие-либо меры... Не надеясь на его исправление, так
как он нами неоднократно замечался в кражах, мы, бывшие на сходе, единогласно
постановили: сельского обывателя нашего общества Александра Васильева Никифорова,
28 лет, отдать в распоряжение правительства, приняв на себя по его удалению издержки,
для чего надлежащую сумму внести в уездное казначейство”. Никифоров был выслан на
поселение в Зырянскую волость Мариинского уезда Томской губернии (Государственный
архив Кемеровской области. Ф. ОДФ-38. Оп. 1. Д. 16. Л. 9).
По замыслу правительства ссыльные должны были стать важным источником пополнения
сельского
населения
региона.
Однако
они,
как
правило,
не
стремились
сельскохозяйственному труду. Так, по данным на начало 1882 г. в Каинском округе
Томской губернии в 28 притрактовых селениях числилось 765 ссыльнопоселенцев, но
фактически имелось 430 чел., в отлучке по письменным разрешениям (билетам) значилось
95, а в бегах – 240 чел., из постоянно живущих самостоятельно вели хозяйство 61 чел., в
услужении (по найму) находился 281, без определенного занятия - 88 чел. Всего же в
конце XIX в. из 300 тыс. ссыльных не менее 100 тыс. чел. были “безвестно
отсутствующими”12.
Основную часть ссыльных составляли бродяги, наносившие существенный ущерб
местным жителям. Они занимались грабежом, конокрадством, изготовлением фальшивых
денег. У подавляющего большинства ссыльных отсутствовала мотивация к занятию не
только земледелием, но и честным трудом вообще. “Крестьянин считал поселенца
варнаком, - писал местный публицист Н.М. Ядринцев, - человеком, способным на всякое
преступление и надувательство, тунеядцем, сидячим на мужицкой шее. Сибирские
крестьяне создали пословицу: “поселенец, что младенец, на что взглянет, то и стянет”.
Труд ссыльных широко применялся в Сибири в промышленном производстве. Колодники
работали на казенных винокуренных и металлургических заводах, соляных промыслах,
суконных мануфактурах. Им разрешалось трудиться по найму, переходить от одного
хозяина к другому, менять место жительства. Во второй четверти XIX в. многие
ссыльнопоселенцы по вольному найму трудилось на золотых приисках. По данным
губернаторских отчетов, в 1851 г. на частных золотопромышленных предприятиях
Томской и Енисейской губерний было занято 33 тыс. рабочих, в том числе 28 тыс.
ссыльнопоселенцев. Каторжане и ссыльные привлекались к строительству и ремонту
дорог (трактов). В 1820-е гг. из ссыльнопоселенцев власти попытались сформировать
Марголис А.Д. Система сибирской ссылки и закон от 12 июня 1900 г. // Ссылка и общественнополитическая жизнь в Сибири (XVIII - начало XX в.) - Новосибирск, 1978 - С. 126 - 140 и др.
12
Марголис А.Д. Система сибирской ссылки и закон от 12 июня 1900 г. // Ссылка и общественнополитическая жизнь в Сибири (XVIII - начало XX в.) - Новосибирск, 1978 - С. 126 - 140 и др.
11
постоянные военнорабочие команды для устройства путей сообщения. В 1825 г.
числилось по штату 1 150 таких строителей.
Распространение феодального предпринимательства на новые отрасли промышленного
производства не означало его перспективности и прибыльности. Экономическая
целесообразность применения принудительного труда исчезала с расширением рынка
рабочей силы и его удешевления. Принудительный труд, несмотря на кажущуюся
дешевизну, был дорог в силу своей малоэффективности (по производительности уступал
вольнонаемному в 2 - 3 раза). Кроме того, он требовал больших расходов на содержание
тюремной инфраструктуры. Сначала от услуг каторжан отказалось судостроение, затем
были распущены военнорабочие команды, сократилось использование каторжного труда в
солеварении. В конце 1820-х - начале 1830-х гг. буквально рухнуло основанное на
каторжных порядках казенное винокурение. В целом, к середине XIX в. экономика
региона перешла к преимущественно капиталистическим методам развития и свела к
минимуму использование принудительного труда.
Борьба сибирской интеллигенции за отмену ссылки
Ссылка на поселение и на каторгу в Сибирь на протяжении XVII - XIX вв. достигли
огромных масштабов, став не только основой российской системы наказаний, но и частью
жизни сибирского общества. Ссылка являлась фактором, влияющим на численность,
состав
основных
социальных
групп,
формы
хозяйственной
деятельности
и
самоорганизации местного общества. Общественное мнение в Сибири не могло
оставаться в стороне от обсуждения той роли, которую играет ссылка в жизни сибирского
общества. Интеллигенция стремилась дать оценку этому виду наказания и социальному
явлению.
Позицию государства в вопросе оценки роли ссылки в жизни Сибири выразил Н.М.
Карамзин. Он писал о возможности исправления преступников и даже об экономической
эффективности ссылки: "(Сибирь) - это край неизмеримый, где ожидали нас не только
богатые рудники, драгоценные плоды звероловства..., но и счастливый способ искоренять
преступления людей без душегубства, оставляя жизнь и злодеям, безвредно и ещё не
бескорыстно для государства населять ими пустыни, их руками, от уз свободными,
извлекать сокровища из недр земли и нередко исправлять сих злосчастных к утешению
человечества"13.
13
Карамзин Н.М. История государства Российского. - Т.9.- Калуга, 1993. - С. 166
Но мыслящие люди Сибири, целью которых было обеспечение условий для
действительного процветания родного края придерживались иного мнения. Лидером
оппозиционного ссылке движения стал исследователь истории Сибири, писатель,
общественный деятел Н.М. Ядринцев. Отдельная глава его работы "Сибирь как колония в
географическом, этнографическом историческом отношении"(СПб., 1882) посвящена
ссылке и ссыльным, их взаимоотношениям с местным населением14. Автор приводит
множество фактов и цифр, доказывающих негативное влияние ссылки на жизнь Сибири.
Н.М. Ядринцев выступил не только как историк, но и как яркий публицист, цель которого
- доказать неэффективность ссылки и во благо родного края добиться её отмены.
Работа Н.М. Ядринцева вызвала к жизни серьёзную дискуссию об эффективности ссылки,
которая в последующем шла по следующим направлениям: создаёт ли ссылка как вид
наказания возможности для исправления преступника, даёт ли шанс "злодею" стать
честным человеком; выгодно ли государству сохранять институт ссылки, то есть приносит
ли использование труда каторжных и ссыльных экономическую пользу казне и Сибири?
Несколько отличного мнения придерживался писатель С.В. Максимов. Он считал, что
ссылка не только предоставляет возможность "злодею" стать честным тружеником, но и
на практике способна исправить человека. Главным условием этого является желание
самого преступника жить честно, тогда никакие внешние обстоятельства не собьют
человека. С.В. Максимов приводит ряд примеров превращения в Сибири преступников в
честных людей. Тем не менее, аргументы противников ссылки серьёзнее и весомее
аргументов её сторонников. Особенно ярко и убедительно выступал Н.М. Ядринцев. Он
буквально "избивает" цифрами и фактами из реальной жизни любые доводы тех, кто
пытается высказаться о пользе ссылки. Единомышленниками Н.М. Ядринцева можно
считать профессора Томского университета И.А. Малиновского , публициста С.
Чудновского , которые в своих статьях резко высказывались против этого вида наказания.
Вопрос об эффективности ссылки стоял не только перед Россией, над ним задумывались
во многих странах мира. В 1872 г. по инициативе правительства США собрался
Международный пенитенциарный конгресс в Лондоне, в его работе участвовали учёные и
представители государственных органов целого ряда стран. На нём была поставлена
проблема
ссылки.
Последующий
Стокгольмский
конгресс
высказался
самым
решительным образом против этого наказания. Д. Дриль передаёт слова члена русской
делегации, помощника начальника Главного тюремного управления В.Н. Коковцева,
14
Ядринцев Н.М. Сибирь как колония в географическом, этнографическом и
историческом отношении. - СПб., 1882. - С. 221
который заявил на конгрессе, что "абсолютный неуспех нашей ссылки зависит от самой
сущности этой меры репрессии, тот день, когда она будет уничтожена, нужно
приветствовать, как начало новой эры пенитенциарной реформы в России".
Следовательно, международное сообщество признало неспособность ссылки решать
колонизационные задачи, оказалось, что проблемы, существовавшие в России,
универсальны и характерны для всех стран, пытавшихся на практике осуществить идею
"штрафной колонизации".
Николай II, видимо, был убеждён аргументами противников ссылки и 6 мая 1899 г. создал
"Комиссию о мероприятиях по отмене ссылки" под руководством статс-секретаря
Муравьёва. Результатом работы комиссии стал закон 12 июня 1900 г. "Высочайшее
повеление об отмене ссылки": "Обратили мы внимание на неблагополучное положение
ссылки в Сибирь и другие отдалённые места, определяемой как по суду, так и в
последствие приговоров мещанских и крестьянских обществ относительно порочных
своих членов. Ссылка в Сибирь в особенности препятствует преуспеянию этой окраины...
Мы желаем снять с Сибири тяжёлое бремя местности, в течение веков наполняемой
людьми порочными. Повелеваем: Ссылку на поселение в Сибирь ... отменить".
Данный указ положил конец трёхвековой истории ссылки на поселение в Сибирь, явился
признанием банкротства государственной
политики "штрафной
колонизации", о
несостоятельности которой настойчиво говорили лучшие представители российской
интеллигенции.
Нарымский край в 19 веке
Формирование городской сети Западной Сибири началось в конце XVI в. после ее
присоединения к России и было подчинено экономическим и геополитическим интересам
Московского государства. Первые сибирские города возникли в северной полосе, так как
именно здесь пролегали первоначальные трассы проникновения русских на восток. В
дальнейшем линия образования городов постепенно сместилась на юг, что было
обусловлено расширением государственной территории и рядом других факторов.
Первые города выросли по большей части из острогов и зимовий и выполняли
административные и военные функции — обеспечивали сбор ясака и защищали
завоеванную русскими территорию. Как отметил Д.Я. Резун, “сибирский город в своем
происхождении и по своим функциям не мог быть ни монастырским, ни частным, и
только лишь “государевым”, “служилым”. Отсюда вытекали его закономерности
социально-экономического, административно-политического и культурного развития”15.
Если пробовать восстановить основные вехи истории Нарыма, то весьма непростая
историко-политическая обстановка сложилась в Приобъе в конце XVI в. Населявшие
Нарымское Приобье остяки - селькупы, постоянно находились в состоянии конфликта со
всеми
соседями:
тунгусами(эвенки),
самоядь
(ненцы),
тюрками(томские
татары,
барабинцы), хантами и кетами. В конце XVI в. селькупы входили в одно из самых
сильных объединений Приобъя – Пегую орду во главе с грозным князем Воней. Себя
селькупы звали “пегораль” - пестрые люди, живущие в пестром земном мире (Это связано
с космогоническим мировоззрением сибирского населения до прихода русских- пестрый
пегий цвет- цвет земли). Вот с этой-то Пегой ордой, и пришлось столкнуться русским
властям. Для подведения обширной территории Среднего Приобъя под “высокую
царскую руку” были выстроены сначала Сургутский, затем Нарымский и Кетский
остроги. В 1598 г. Пегая орда была разгромлена и распалась. Воня, видимо погиб, а его
сын Тайбохта Вонин признал власть московского царя. Он получил в правление ВерхнеПодгороднюю Нарымскую волость, был освобожден от ясака и пожалован “за свою
службу” провиантом и годовым окладом в 3 руб.16
Прямым следствием “назначения” сибирских городов явились многочисленные
административные преобразования, в ходе которых менялся статус того или иного города.
Нарым, получив статус города в 1601 г., в ходе реформы 1822 г. был оставлен за штатом и
15
Резун Д.Я.- О периодизации развития исторической урбанистики Сибири//Городская культура: Сб. науч. Трудов.
Омск, 1997. с. 25.
16
Ченая М.П. Нарымский острог.//Земля парабельская.Томск. 1996. с.95
в этом качестве просуществовал до революции. Таким образом, возникновение поселений
и
присвоение
им
административными,
городского
статуса
а
не
отнюдь
были
обусловлены
экономическими
политическими
соображениями.
и
Поэтому
“дореформенный город был почти исключительно административным термином, —
территориальной административной единицей, образованной во имя интересов и задач
“внутреннего управления”17.
Административная функция в период развития капитализма не могла служить
гарантией экономического роста городов, поэтому города, которые временно выполняли
административные, военные и конфессиональные функции, часто не только теряли свое
важное значение по мере изменения границ государства или продвижения внутренней
колонизации на юг и восток, но и утрачивали статус города, а иногда и статус городского
поселения 18. То же самое произошло и с северными городами, они фактически оказались
застывшими в своем развитии.
Численность городского населения Сибири с 1863 по 1897 г. возросла более чем в 2
раза — с 216,7 тыс. до 393,0 тыс. чел., причем в Западной Сибири она выросла со 133 до
215,3 тыс. чел. .Однако численность населения Нарыма и других схожих с ним городов с
1851 по 1911 г. практически не изменилась. Кроме того, как отмечают современники,
жившие в этих городах, реальное число горожан было еще меньше, поскольку многие
жители уходили на промыслы или переселялись в другие места. Так, ссыльный Д. Лейвин,
живший в Сургуте в конце 70–начале 80-х гг. XIX в., отмечал, что “по календарю в
Сургуте считалось 1000 жителей, но в действительности не было и половины этого
числа”19.
Первыми обитателями Нарымского острога были “годовальщики” из служилых
людей числом 20 человек, присылающиеся на службу из Сургута и ежегодно
меняющиеся. Население Нарыма составляли русские – потомки первых землепроходцев
XVI-XVII вв. и ссыльных, также малые народности севера – ханты, селькупы, эвенки,
которых царские власти презрительно именовали “инородцами”20.
Русские селились в основном в редких селах и деревнях по берегам Оби и в нижнем
течении ее притоков. Коренные жители края – ханты, эвенки и селькупы – заселяли глубь
тайги, их юрты располагались в подавляющем большинстве и верховье рек.
17
РезунД.Я.- указ. Соч с.27-29
18
Там же.
19
Пронин В.И. Население Сибири за 50 лет(1863-1913гг.)//История СССР.1981.№4.с.55.
Там же.
20
На развитие экономики северных городов Западной Сибири во второй половине XIX
в. оказали свое влияние природно- климатические факторы, а также их географическое
положение,
которые
не
позволяли
населению
заниматься
некоторыми
видами
хозяйственной деятельности. Кроме того, на темпы развития этих городов оказывали
влияние и объективные факторы развития сибирской экономики: низкая плотность
населения, огромные территориальные пространства, редкая городская сеть, отсутствие
удобных путей сообщения, преобладание торгового капитала над промышленным,
российского правительства и ряд других.
Во второй половине XIX в. сибирская промышленность была многоукладной и
включала в себя предприятия различного уровня — от ремесленных заведений до
фабрично- заводских предприятий, которые стали преобладать в ряде отраслей только в
начале XX в. Промышленность малых городов северной группы в изучаемый период
характеризовалась отсутствием предприятий мануфактурного и тем более фабричного
типа и включала в себя лишь немногочисленные ремесленные заведения, производящие
продукцию
на
заказ.
Основными
видами
деятельности
городского
населения,
приносящими ему средства к существованию, были промыслы и торговля. Кроме того,
большим подспорьем в хозяйстве горожан было скотоводство и домашние занятия, а
также казенный паек, который получали бывшие казаки после их перевода в разряд
мещан.
Основным видом промышленности в северных городах были немногочисленные
ремесленные заведения, которые обслуживали местное население, их продукция не
выходила за рамки данного города. На протяжении изучаемого периода их число
практически не росло, что доказывает ничтожное развитие промышленности в северных
городах.
В Нарыме легко проследить динамику численности ремесленного населения. В 1864
г. их насчитывалось 10 чел., в 1869 г. — 22, в 1888 г. — 18, а в 1898 г. — 19 чел. В 1860-е
гг. большую часть ремесленников составляли кузнецы, затем сапожники, плотники и
столяры, а в 80–90-х гг. XIX в. наибольшее число ремесленников были представлены
портными, сапожниками и кузнецами21.
В Нарыме, по данным Н. Кострова, ремеслом занимались только ссыльные, так как
местные жители считали это предосудительным занятием.
21
Тяпкина О.А.-Сословный состав нас-ия малых гордов Зап. Сибири Барнаул2001.с.28.
По свидетельству Швецова, кузницу и при ней слесарню в городе содержали “чужие
люди, на время заброшенные в этот край”, которые к тому же были самоучками, которых
нужда заставила взяться за то или иное ремесло.22 Однако по другим сведениям, именно
местное население давало ссыльным необходимые навыки по ремеслу, ввиду того что
последним
было
крайне
затруднительно
найти
постоянный
источник
средств
существования. Но столь благородное отношение местных к “новоприбывшим” не
относится к уголовникам, не нашедших себе занятие, а только и смотрящим, где бы что
украсть.
Приведенные данные свидетельствуют о том, что ремесло в северных малых городах
было развито довольно слабо, в отличие от других городов Западной Сибири. Это было
обусловлено рядом причин: во-первых, тем, что население малых городов было
малочисленным и практически не росло на протяжении изучаемого периода, что не
способствовало увеличению количества ремесленников; во-вторых, слабым развитием
ремесленных навыков у местного населения, в силу чего ремеслом занимались в основном
пришлые люди; в-третьих, непрестижностью ремесленного труда, обусловленной
особенностями сословного состава населения городов, большинство которого еще
недавно принадлежало к служилому сословию, и, наконец, низким спросом на
ремесленную продукцию и предпочтением ремесла другим, более выгодным занятиям,
которыми являлись промыслы и торговля.
Географическое положение и природно- климатические условия северных городов
предопределили характер занятий местного населения, который заключался почти в
полном отсутствии земледелия, с одной стороны, и развитии промысловых занятий,
связанных с эксплуатацией природных богатств края, с другой. Снабжение хлебом
русского населения производилось с помощью купцов, которые привозили зерно летом на
судах, а зимой на санях, а также путем покупки населением печеного хлеба во время
ярмарок. Кроме того, после перевода городовых казаков в разряд мещан они некоторое
время продолжали получать казенный паек, состоящей из муки и крупы, что избавляло их
от необходимости занятий земледелием.
Главным источником благосостояния населения северных городов в изучаемый
период были промыслы, имевшие сезонный характер. Основную роль в промысловой
22
Тяпкина О.А.Сословный состав нас-ия малых городрв зап.Сибири.Банаул.2001.С.29.
деятельности по занимаемому времени и доходности играло рыболовство. Помимо этого
местные жители занимались кедровым промыслом, птицеловством, звероловством, а
также заготовкой дров на пароходы.
Река
Обь,
на
которой
располагались
города,
была
главным
источником
существования их жителей, как сельских, так и городских. Рыбопромышленность для
Нарыма и не только для него, но и для других Сибирских городов один из основных
способов предпринимательской деятельности. Так как промышленность полностью
отсутствовала, некоторое развитие получила лишь ловля рыбы.
В крае не было рыбопромышленных заведений, их заменяли рыбопромысловые
пески. Рыбопромышленниками были обычно и торговцами. На каждом из них в сезон
работали по несколько десятков человек, большей частью ханты и селькупов, которые
особенно беззастенчиво эксплуатировали нарымские рыбопромышленники. Условия
труда на промыслах были очень тяжелые, рабочие жили в наскоро сколоченных бараках,
берестяных шалашах, питались рыбными отходами и порченными продуктами из
хозяйственных лавок, цены в которых были в полтора-два раза выше обычных. По
условиям контрактов, рабочие не имели права увольняться, пока не отработают.
Ко второй половине XIX в. большинство инородческих “песков” уже находилось в
руках немногих тобольских и томских рыбопромышленников, причем им, как правило,
принадлежали самые лучшие из них. При сдаче в “кортом” рыболовных мест очень часто
нарушался закон об аренде, запрещающий заключать условия на срок свыше четырех лет,
что приводило к тому, что зачастую пески передавались по наследству от отца к сыну.
Обладая всеми необходимыми рыболовными принадлежностями, которые были не по
карману большинству населения, рыбопромышленники нанимали рабочих из крестьян,
ссыльных, а большей частью из тех самых остяков, которые сдавали им пески, и добывали
рыбу с начала мая и до первых заморозков. Как писал березовский корреспондент
“Тобольских губернских ведомостей” еще в начале 60-х гг. XIX в., “монополия уже
успела прочно водвориться на Оби — и это служит сильной помехой для местной
рыбопромышленности”23.
В первую очередь от монополии страдали крестьяне и остяки, для которых рыбный
промысел был одним из главных источников существования. Горожане промышляли
непостоянно в течение рыболовного сезона, имея помимо этого и другие занятия. Однако
они
23
тоже
испытывали
экономическую
эксплуатацию
Тяпкина О.А.Малые северные города Зап. Сибири XVII-XIXвв. С.18.
со
стороны
крупных
рыбопромышленников, которые, с одной стороны, снабжали их товарами и всем
необходимым для организации промысла, а, с другой — требовали расчета не деньгами, а
рыбой по той цене, какую сами установят24.
С появлением пароходства на Оби в городах получил развитие новый промысел —
заготовка дров для пароходов, который с каждым годом приобретал все большее значение
для горожан и жителей прибрежных селений. Особенно этот промысел развился в
Сургуте, в 7 верстах от которого на Оби была устроена пристань Белый Яр, куда
подходили пароходы. Обычно промысел производился зимой, когда устанавливались
цены на дрова и заключались контракты с поставщиками. Условие на поставку дров с
пароходчиками обыкновенно заключал кто-нибудь из торгующих мещан или приказчики
от купцов, которым сургутяне и сдавали дрова по 1 руб. 50 коп. за кубическую сажень.
Оплачивая их попенными, скупщики продавали дрова на пароходы по 3 руб., в силу этого
городские мещане много теряли от этого посредничества25.
Таким образом, промысловые занятия были одним из важнейших видов
деятельности населения северных малых городов в отличие от малых городов
земледельческой полосы, что было обусловлено особенностями их географического
положения и природно - климатическими условиями. Промыслы имели сезонный
характер, поэтому население занималось разными промыслами на протяжении всего года.
Важнейшее место в структуре промысловой деятельности по доходности и времени
составляли рыболовство и сбор кедрового ореха, которыми занимались как для
собственного потребления, так и для продажи. Невозможность вести земледелие делало
промысловый труд главным источником существования как городского, так и сельского
населения. Однако если горожане занимались промыслами в первую очередь для
удовлетворения своих личных потребностей, то сельское населения вело промысловую
деятельность преимущественно для продажи и попутно для собственного потребления.
По истории торговли Западной Сибири в последнее время стали появляться новые
работы, а до этого, в силу понятных причин, данный вопрос рассматривался очень мало и
идеологически однобоко. Радует, что этот пробел начинает заполняться, что является
тенденцией к комплексному рассмотрению.
Основу получения прибыли в торговле, составляла разница цен, закупаемого и
продаваемого товара. Подешевле купить, подороже продать – вот основной принцип
примитивного товарообмена, господствовавшего в конце XVIII – в первой половине XIX
вв. Только во второй половине XIX в. по всей Сибири начинают применять новый метод
24
Тяпкина О.А. Указ соч. с 19-20.
25
Миллер.Г.Ф. Указ соч. с 273.
торговли: низкие цены, как средство борьбы против конкурентов и достижения
монополии в отдельных отраслях и на отдельных траекториях. Реклама являлась
необходимым средством торговли, так же широко применялись кредиты. Торговлей
занимались как купцы, так и мещане, т.е. обеспеченные люди.
Переписью 1897 г. учтены 28 торговцев. Обороты нарымской торговли были
невелики. Так в 1888 г. в восьми лавках было товаров на 68465 руб., продано на 33158
руб., а в 1898 г. – на 106 тыс. руб., продано на 71 тыс. руб. Следует, однако, иметь в виду,
что в это время все богатства природы, добываемые нарымчанами в год для продажи,
оценивались в 100 тыс. руб26.
Нарым продавал рыбу, пушнину, орехи; покупал хлеб, мануфактуру, прочие
бакалейные, галантерейные, скобяные товары. Нарымчане производили самые простые и
грубые предметы потребления для себя сами, а все более-менее сложное покупали в
лавках.
Но второй половине XIX в. произошло изменение характера и места торговли в
социально-экономической жизни северных малых городов по сравнению с предыдущим
периодом. Н.А. Миненко выделила несколько особенностей торговли в Северо-Западной
Сибири, которые сформировались в первой половине XIX в. и продолжали оказывать свое
влияние на развитие торговых отношений и во второй половине XIX в. Среди них
окончательное вытеснение иногородних купцов с северных рынков и формирование
местного купечества; упрочение связей с сибирскими рынкам в отличие от прежней
ориентации преимущественно на рынки Европейской России; ярко выраженный
посреднический характер торговли между местными и приезжими купцами и крупными
торговцами, с одной стороны, и коренным населением, с другой; сочетание торговых
занятий с промысловыми, в первую очередь рыбопромышленностью; преимущественно
меновой характер северных ярмарок27.
Из нарымских торговцев наиболее заметная фамилия Родюковых. Она весьма
распространена в Нарымском крае. Родюковы жили в деревнях Большой и Малой
Подъельник, Ильинское, Городище на Оби, Родюковой по Кети, Родюковой на озере
Ручейском и в г. Нарыме. По обывательской книге г. Нарыма на 1818 г. числилось 6 семей
Родюковых – 2 купеческие, 3 мещанские и 1 крестьянская. Наиболее известен был купец
2-й гильдии Семен Алексеевич Родюков, которому в 1818 г. было уже 56 лет, он много
послужил городу: в 1783 г. – выборным, в 1788 г. – словесным судьей, в 1794 – 1797 гг. –
26
Хазиахметов Э.Большевики в нарымской ссылке.Новосиб.1967.с.33.
27
Тяпкина О.А. указ соч с. 21.
ратманом, потом винным приставом, депутатом по мирским повинностям и городским
головой с 1812 по 1815 г28.
В XIX крупные торговцы обязаны были выкупить гильдейские свидетельства, чтобы
иметь право на торговлю, предпринимательство.
Гильдия – (от немецкого Gilde-корпорация) в Западной Европе в широком смысле
различные объединения (религиозные, политические). В 1775 г. образовалось гильдейское
купечество, в России Гильдии существовали в XVIII-XIX вв., как сословное объединение
купцов. Привилегированные гильдейские купечество делилось с 1775 г. по размерам
капитала на 3 гильдии 29.
В Нарыме были в основном купцы 3-й Гильдии. В 1806 г. их насчитывалось 52 души
мужского пола, а с увеличением в 1807 г. ценза на вход в 3-ю Гильдию до 8 тыс. руб., во
2-ю до 20 тыс. руб. и в 1-ю до 50 тыс. руб. объявленного капитала число купцов упало до
17 душ мужского пола . В 1868 г. 2-я Гильдия была упразднена, а в 1898 г., чтобы стать
купцом-первогильдейцем, нужен был оборот в 200 тыс. руб., а второгильдейцам – 30-50
тыс. руб. Количество купцов в Нарыме сократилось до считанных единиц, тем более, что
на право торговли стало возможным получение свидетельства, не входя в Гильдии.
Купцов 1-й Гильдии в Нарыме почти не было, так как накопившие капитал уезжали в
Томск. В 1865 г. купцов 1-й Гильдии было 2, 2-й Гильдии 45, свидетельства на мелочный
торг выбрали 54 человека. Всего торговали 101 человек. В 1892 г. Гильдейские
свидетельства взяли 23 человека, в 1906 г. – 3, а в 1909 г. только 2. Как центр торговли, в
начале XX века Нарым перестал существовать30.
Ярмарочная торговля в северных городах имела свои особенности. Как отмечают
современники, во время ярмарки на улицах тихо и безлюдно, нет обычного гама и шума,
которые сопутствуют ярмарке. Дело в том, что основная торговля на ярмарке велась
ночью, когда остяки выходили из тундры со своим товаром и направлялись во дворы
заранее намеченных торговцев, а перед рассветом также тихо уходили назад на место
стоянки, которая находилась в лесу в 15–20 верстах от города.
Среди прочих особенностей Сургутской ярмарки, которые были характерны и для
других северных ярмарок, можно назвать: меновой характер торговли, низкое качество
русских товаров и высокие цены на них, монопольное положение немногих русских
торговцев, закабаление инородцев и активное использование спиртных напитков при
ведении торговли.
28
29
30
Зиновьев В.П. За штатом.//Земля парабельская. Томск, 1996.С. 134
Советский Энциклопедический Словарь.М.1981.С.308.
Яковлев Я.А.Земля Парабельская.Томск, 1996. С.143-144
Меновой характер торговли на северных ярмарках сохранялся на протяжении всего
изучаемого периода и давал возможность русским торговцам сбывать инородцам товары
самого низкого качества по завышенным ценам. Это было обусловлено безвыходным
положением последних, которые практически
больше нигде, кроме ярмарки, не могли купить нужный товар: “Не купи остяк у русского
хлеба, пороху, свинцу по цене, которой тому заблагорассудиться назначить, и он умрет с
голоду не в переносном, а в самом буквальном смысле слова, ему нечем будет даже
охотиться, добывать рыбу:”31.
Этому же способствовало монопольное положение немногих торговцев и
применяемые ими методы торговли. Инородцы были буквально распределены между
торговцами, которые во время ярмарки четко следили за тем, чтобы они не ушли к
конкуренту. Для этого использовались различные методы, от завоевания расположения к
себе инородцев до прямого спаивания водкой. Спаивание инородцев водкой, как метод
торговли, не нуждается в подробном рассмотрении, так как об этом постоянно писали как
дореволюционные, так и советские авторы. Добавим только то, что продажа водки была
одним из наиболее распространенных способов для жителей северных городов сколотить
первоначальный капитал, продавая разбавленную водку инородцам.
Стационарная торговля во второй половине XIX в. в подавляющем большинстве
малых городов была развита слабо, особенно это касалось северной группы городов.
Число торговых лавок на протяжении изучаемого периода практически не изменилось и
даже уменьшилось. Суровые климатические условия приводили к тому, что имеющиеся в
городе лавки торговали не целый день, а открывались по мере надобности.
Особенностью торговли в северных малых городах было практически полное
отсутствие розничной продуктовой торговли, так как торговцам было выгодно продавать
свои товары оптом, а не в розницу, поскольку, чем больше была продаваемая партия
товаров, тем дороже покупали ее приезжие купцы. По словам Н. Кострова, если жители
Нарыма не успевали запастись рыбой, то потом они вообще могли остаться без нее, так
как она вся вывозилась в Томск32.
То же самое касалось покупки мяса: если горожане не успевали запастись мясом во время
забоя скота в ноябре, то потом им приходилось покупать его мелкими партиями, но по
более высокой цене.
31
Тяпкина О.А. Указ. Соч. С. 24-26.
32
Там же.
Качественным показателем развития торговли является динамика выбранных
торговых свидетельств . В целом по городам наблюдается снижение количества
выбранных торговых свидетельств, что отражает снижение роли торговли, особенно
ярмарочной, в северных малых городах. Данные свидетельствуют о преимущественно
местном характере торговли, а также об увеличении количества свидетельств на
мелочный торг. Это подтверждает тот факт, что мелочной торговлей в северных малых
городах были заняты различные слои населения, однако она имела в основном подсобный
характер наряду с главными промысловыми занятиями. По данным источника начала XX
в., из торгующих в Сургуте по свидетельствам 2-й гильдии 13 чел. не было ни одного
купца. Из этого количества исключительно торговлей занимались только 5–6 чел.
Остальные совмещали торговые занятия со скупкой и продажей рыбы, пушнины, орехов,
дров, которые сами добывали либо в качестве наемных рабочих, либо объединяясь в
артели33.
Качественным показателем развития торговли является динамика выбранных
торговых свидетельств. В целом по городам наблюдается снижение количества
выбранных торговых свидетельств, что отражает снижение роли торговли, особенно
ярмарочной, в северных малых городах. Данные свидетельствуют о преимущественно
местном характере торговли, а также об увеличении количества свидетельств на
мелочный торг. Это подтверждает тот факт, что мелочной торговлей в северных малых
городах были заняты различные слои населения, однако она имела в основном подсобный
характер наряду с главными промысловыми занятиями. По данным источника начала XX
в., из торгующих в Сургуте по свидетельствам 2-й гильдии 13 чел. не было ни одного
купца. Из этого количества исключительно торговлей занимались только 5–6 чел.
Остальные совмещали торговые занятия со скупкой и продажей рыбы, пушнины, орехов,
дров, которые сами добывали либо в качестве наемных рабочих, либо объединяясь в
артели34.
В Нарыме насчитывалось 6 купцов, из которых С.М. Колесников занимался
виноторговлей, К.С. Прянишников и Н.Д. Родюков совмещали мануфактурную,
бакалейную и мучную торговлю с рыбным промыслом, владея собственными неводами на
Оби. В.С. Сабинин и Е.Г. Тырина торговали разными товарами, а И.А. Щепетильников
занимался торговлей бакалейными, галантерейными и табачными товарами и имел
33
ТОКМ. Ф.1.Оп.4.Д.330.Л.4.
34
Резун Д.Я.,БесединаО.Н.Городские Ярмарки Сибири XVIII-XIXвв.Новосиб.1992.С.152-157.
погреба русских и иностранных вин35. Многие из торговцев, берущих свидетельства в
городах, на самом деле проживали в округах и там занимались торговлей.
О снижение роли торговой функции в северных малых городах к концу XIX в.
свидетельствуют данные переписи населения 1897 г. По ней в Нарыме в этот период
занималось 7,3% от всего самостоятельного населения. Этому способствовали также
оторванность от крупных торговых центров Сибири и России, отсутствие удобных путей
сообщения и промышленных заведений, а также то, что население практически не
увеличивалось, что не способствовало расширению городских рынков. Важнейшее место
в городской торговле во второй половине XIX в. занимали ярмарки, которые имели ряд
особенностей, обусловленных их географическим положением и уровнем развития
экономических отношений в городах. К ним относились меновой характер, низкое
качество товаров и высокие цены на них, распространение посреднических отношений,
монополизация торговли, использование спиртных напитков как средство для ее ведения,
в то же время удаленность от крупных промышленных центров и слабое развитие
стационарной мелочной торговли.
Чтобы подвести итоги и выявить особенности хозяйственной деятельности
населения Нарыма, взглянем на бытовую жизнь нарымчан в общем смысле. Главное
занятие жителей города в условиях Западной Сибири, несмотря на более чем 250-летнюю
историю самого Нарыма(на данный период), в корне не изменилось, и по прежнему
зависело от промыслов, как сезонных, так и постоянных. Сельскохозяйственной
деятельностью, куда кроме земледелия входило ещё животноводство, пчеловодство и
лесоводство, а также основные промыслы, то есть рыболовством и охотой, было занято
значительная часть самостоятельного населения (в том числе и члены семей).
Важнейшим показателем уровня социально- экономического развития городов
является доля лиц, занятых в промышленности. В северных городах промышленность
стояла лишь на третьем месте в отраслевой .Как было сказано выше, основными
промышленными заведениями были ремесленные, изготовлявшие изделия на заказ и
отчасти на рынок. В среднем по малым городам этот показатель был выше — 20,1%, а в
целом по России еще более превышал таковой по северным малым городам — 29,6%36.
Торговля среди всех занятий городского населения занимала четвертое место в
Нарыме. Это в среднем соответствовало месту торговли в занятиях населения всех малых
городов Западной Сибири в изучаемый период. Однако средний показатель был немного
выше, а по отдельным малым городам и вовсе превышал его. Причины этого заключались
35
Там же.
36
ТяпкинаО.А. Указ Соч.С.24-28
в появлении в Сибири в тот период крупных торговых центров, с которыми малые города,
а тем более северные, конкурировать не могли.
Что касается особенностей отраслевой структуры северного города, то здесь стоит
отметить высокий процент самостоятельных лиц, занятых административной службой в
Нарыме — 6,5%. Это можно объяснить как небольшой абсолютной численностью
населения города, что повышало относительный показатель лиц, занятых в той или иной
сфере, так и реальной ролью малых городов как административных центров, которую они
продолжали играть на протяжении всей второй половины XIX в. К особенностям также
можно отнести низкий процент в северных городах лиц, лишенных свободы и
неопределенных профессий. Это было связано с прекращением в этот период ссылки в
северные города и практическим отсутствием переселенцев, среди которых было много
подобных лиц.
В целом отраслевая структура населения северных городов Западной Сибири в
конце XIX в. показала более низкие темпы социально-экономического развития этой
группы городов, что отразилось в преобладании как среди самостоятельных лиц, так и
всего
городского
населения
сельскохозяйственных
занятий,
обусловленных
географической спецификой региона. Вместе с тем наличие второй по численности
группы населения, занятого частной службой и поденной работой, говорит о начавшемся
процессе размывания сословий и постепенном формировании буржуазной структуры
городского населения, которое шло, однако, очень медленными темпами. Таким образом,
малые города северной группы по уровню социально-экономического развития отставали
не только от крупных сибирских центров, таких как Томск, Иркутск, Омск, Барнаул,
Тюмень, но и от других малых городов, находящихся в земледельческой полосе Западной
Сибири и особенно тех, которые затем оказались на линии Сибирской ж. д.
Таким образом, период второй половины XIX в., когда по всей России начали
развиваться рыночные отношения, стал важнейшим показателем экономического
потенциала города, реализации им своего экономико-географического положения. Особое
место в этом процессе принадлежит малым городам Западной Сибири, развитие которых
имело ряд особенностей по сравнению с аналогичными общероссийскими процессами.
Особенности развития северных городов до революции во многом повлияли на их
судьбу в советский период. Нарым в 20-е гг. XX в. потерял городской статус и до сих пор
является сельским поселениям. Таким образом, на примере северных городов еще раз
подтверждается тот факт, что город может возникнуть как административный пункт в
ходе осуществления государственной политики, однако только наличие и реализация
экономического потенциала смогут сделать его городом в истинном смысле этого слова.
Статус Нарыма
Нарым, получив статус города в 1601 г., в ходе реформы 1822 г. был оставлен за штатом и
в этом качестве просуществовал до революции. Березов же вплоть до революции
оставался окружным (в конце XIX в. — уездным) городом, не меняя своего статуса. Таким
образом, возникновение данных поселений и присвоение им городского статуса были
обусловлены политическими и административными, а отнюдь не экономическими
соображениями,
поэтому
административным
“дореформенный
термином,
—
город
территориальной
был
почти
исключительно
административной
единицей,
образованной во имя интересов и задач “внутреннего управления”37.
Административная функция в период развития капитализма не могла служить гарантией
экономического
роста
городов,
поэтому
города,
которые
временно
выполняли
административные, военные и конфессиональные функции, часто не только теряли свое
важное значение по мере изменения границ государства или продвижения внутренней
колонизации на юг и восток, но и утрачивали статус города, а иногда и статус городского
поселения38. То же самое произошло и с северными городами, чье экономикогеографическое положение в период капитализма претерпело серьезные изменения, и они
фактически оказались застывшими в своем развитии.
Объективным процессом, отражающим изменения в социально-экономическом развитии
городов, является динамика численности населения (табл. 1). Численность городского
населения Сибири с 1863 по 1897 г. возросла более чем в 2 раза — с 216,7 тыс. до 393,0
тыс. чел., причем в Западной Сибири она выросла со 133 до 215,3 тыс. чел39. Однако
численность населения Березова, Сургута и Нарыма с 1851 по 1911 г. практически не
изменилась. Кроме того, как отмечают современники, жившие в этих городах, реальное
число горожан было еще меньше, поскольку многие жители уходили на промыслы или
переселялись в другие места. Так, ссыльный Д. Лейвин, живший в Сургуте в конце 70–
начале 80-х гг. XIX в., отмечал, что “по календарю в Сургуте считалось 1000 жителей, но
в действительности не было и половины этого числа”
Таблица 1
Численность населения (чел.) Березова, Сургута и Нарыма в 1851–1911 гг.
Шрейдер Г. И. Город и Городовое положение 1870 г. // История России в XIX веке. СПб., Б. г. Т .4. С. 11
Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи (XVIII–начало XX в.). СПб., 1999. Т. 1. С. 285
39
Пронин В.И. Население Сибири за 50 лет (1863–1913 гг.) // История СССР. 1981. N4. С. 55.
37
38
1851
1867
1879
1897
1904
1911
г.
г.
г.
г.
г.
г.
Березов
1324
1649
1828
1070
1168
1280
Сургут
-
-
1151
1120
1244
1383
Нарым
916
1673
2284
1129
854
895
Всего
2240
3322
5263
3319
3266
3558
Город
Население всех малых городов Западной
Сибири
% от населения всех малых городов
Западной Сибири
Городское население Западной Сибири
% от городского населения Западной
Сибири
28865 46285 66980 84652
7,8
97401
2,3
7,2
7,6
3,9
10957 13791
8
4
30
2,6
14804 14197 21528 29403 42105
8
7
2
2
3
2,2
3,7
1,5
1,1
0,8
В 1869 г. Омск и Петропавловск отошли к Акмолинской обл., поэтому число жителей этих
городов не входит в подсчет общей численности городского населения Западной Сибири в
1879–1911 гг.
Источник: Щеглов И.В. Хронологический перечень важнейших данных из истории
Сибири: 1032–1882. Cypгут, 1993; Военно-статистический сборник. Россия, 1871. С. 119,
129–131; ГАОО. Ф. 3. Оп. 2. Д. 8209. Л. 375 об., 584; Памятная книжка Западной Сибири.
Омск, 1881. С. 144; Первая всеобщая перепись населения Российской империи 1897 г. Т.
78: Тобольская губерния. СПб., 1905. С. 1; Томская губерния. СПб., 1904. С. 1; Ивонин
А.Р. Западносибирский город последней четверти XVIII — 60-х гг. XIX в. (Опыт
историко-демографического исследования). Барнаул, 2000. С. 196; Азиатская Россия.
СПб., 1914. Т. 1. С. 348.
В то же время происходит заметное изменение удельного веса населения этих городов в
общей численности малых городов и всего городского населения Западной Сибири на
протяжении изучаемого периода. Если в общем количестве населения малых городов в
50–70-е гг. XIX в. доля населения Сургута, Березова и Нарыма составляла в среднем 7,5%,
то к концу века она снизилась до 3,9%, а в начале XX в. вообще упала до 2,6%. Это
объясняется увеличением численности населения в ряде малых городов, таких как Бийск,
Курган, что было обусловлено быстрыми темпами их социально-экономического
развития.
Также происходит снижение удельного веса населения северных малых городов в общей
численности городского населения Сибири: в период с 1851 по 1911 г. он снизился с 2,3
до 0,8%. Однако несмотря на это, численность оставалась достаточно постоянной на
протяжении всего изучаемого периода, что в целом было характерно для всех малых
городов (доля малых городов в общей численности городского населения Западной
Сибири на протяжении всей второй половины XIX в. составляла чуть более 30%).
Что касается числа жителей в каждом из городов, то оно практически ни разу не
превысило двухтысячного рубежа и оставалась относительно постоянным, не считая
снижения числа жителей в Нарыме в начале XX в. Говоря в целом о динамике населения
малых городов Западной Сибири, можно сделать вывод, что на протяжении второй
половины XIX в. происходило сокращение в группе городов с населением 2–5 тыс. чел. и
увеличение в группе городов с населением 10–20 тыс., но все же в этот период
преобладали города с населением менее 10 тыс. чел. Таким образом, группа северных
городов с населением от 1 до 2 тыс. чел., куда входили Сургут, Нарым и Березов, была
самой постоянной среди других групп малых городов на протяжении всей второй
половины XIX в.
Особенности сословной структуры Березова, Нарыма и Сургута во второй половине XIX
в. определялись спецификой первоначальной колонизации края, его особых природноклиматических и хозяйственных условий (табл. 2).
Первыми жителями северных городов со времени их основания были казаки, приказные и
священнослужители. Торговые, промышленные и гулящие люди, время от времени
появлявшиеся в городах, не оседали здесь на постоянное жительство40. Поэтому именно
служилые люди вплоть до второй половины XIX в. были преобладающей категорией
населения северных городов и зачастую являлись основным источником формирования
других сословий. Во второй половине XIX в. численность городовых казаков, которые
были практически единственными представителями вооруженных сил в северных городах
и во многом заменяли собой регулярные войска, стремительно сокращается. Это было
40
Миненко. Н.А. Указ. соч. С. 36.
связано с потерей Березовым, Сургутом и Нарымом военных функций, что сделало
нахождение казаков на севере необязательным, и власти переводили их на юг или
использовали для формирования частей регулярной армии.
Таблица 2
Сословный состав населения Березова, Сургута и Нарыма во второй половине XIX
в.
Березов
1867
Сословие
чел
%
.
Дворяне и
Сургут
вторая пол.
1897
1897
70-х гг.
чел. %
чел.
%
Нарым
чел.
%
1867
чел
%
.
1897
чел
%
.
211 12,8
81
7,5
30
2,3
23
2,1
68 4,1 39 3,5
Духовенство
17 1,0
21
2,0
23
1,6
21
1,9
16 0,9 18 1,6
Купцы
55 3,3
19
1,8
-
-
-
-
-
-
24
2,2
-
-
-
-
8
0,5 13 1,2
чиновники
Почетные граждане -
-
140 83,
10 0,8
78,
Мещане
479 29,1
514 48,0 120
9,2
806 72,0
3
9
Крестьяне
164 10,0
282 26,4 353
27,0
205 18,3 -
-
135
Разночинцы
1
-
-
6
0,5
-
-
-
-
-
Военные
579 35,1
1
0,1
757
57,7
26
2,3
142 8,5 1
Инородцы
103 6,2
127 11,9 -
-
35
3,1
-
Прочие
40 2,4
1
1,5
4
0,4
36 2,2 12 1,1
100
1120 100
Всего
164
9
0,1
100
0,1
19
1070 100 1308
167
3
-
100
884
17
112
9
3
12,
0
0,1
12,
0
100
К категории “прочие” относятся: в 1867 г. — ссыльные и иностранные гости; в 70-х гг.
XIX в. — ссыльнопоселенцы и их семьи; в 1897 г. — иностранные подданные, финские
уроженцы без различия сословий, а также лица, не принадлежащие к указанным
сословиям и не указавшие сословия.
Источник: ГАОО. Ф. 3. Оп. 2. Д. 8209. Л. 374 об.–375 об., 582 об.–584; Экономическое
состояние городских поселений в Сибири. СПб., 1882. С. 70, 73, 205; Первая всеобщая
перепись населения Российской империи 1897 г. Т. 78: Тобольская губерния. СПб., 1905.
С. 46–47; Т. 79: Томская губерния. СПб., 1904. С. 40–41. (Подсчет мой. — О.Т.)
В 1880 г. были упразднены казачьи команды Березова, Сургута и Нарыма, а “казаки, не
желающие зачисляться в Сибирское казачье войско, были переведены в мещане тех
городов, где имели оседлость”41. Однако в Сургуте до 1892 г. существовала солдатская
команда, с упразднением которой жители были окончательно причислены к мещанам42.
Таким образом, к концу XIX в. в сословной структуре северных малых городов военные
как сословная группа практически полностью исчезают.
Во второй половине XIX в. наблюдается уменьшение удельного веса в общем количестве
городского населения северных городов дворян, которые главным образом являлись
служащими государственных учреждений или отставными чиновниками, а также
потомками ссыльных. Наиболее заметно это на примере Березова, где доля дворян
снизилась с 12,8% в 1867 г. до 7,5% в 1897 г. В среднем по всем малым городам доля
дворян и чиновников снизилась с 8,6 до 3,6%43. Одной из причин было то, что
численность администрации в северных городах и без того была достаточно низкой, а в
ходе реализации городской реформы 1870 г. в Березове и Нарыме (после 1892 г. также и в
Сургуте) вводилось упрощенное городское самоуправление, и городской староста, как
правило, выполнял обязанности и мещанского старосты.
Несмотря на уменьшение удельного веса дворян и чиновников в общей численности
населения Березова, Сургута и Нарыма во второй половине XIX в. выполнение ими роли
административных центров огромных округов по-прежнему оставалось актуальным. Так,
возведение Сургута на степень окружного города в 1868 г. произошло только “в видах
необходимости иметь административный центр в этой местности:, т.к. городом в
действительном значении этого слова сделаться он не может, как по условиям природы
Экономическое состояние городских поселений Сибири. СПб., 1882. С. 70
ТФ ГАТО. Ф. 417. Оп. 1. Д. 652. Л. 32 об
43
Тяпкина О.А. Сословный состав населения малых городов Западной Сибири во второй половине XIX в. //
Гуманитарные исследования на пороге нового тысячелетия. Барнаул, 2001. С. 26
41
42
страны, так и по типическим особенностям населения округа, которое, при своей
малочисленности,
состоит
почти
исключительно
из
инородцев
бродячих
или
полуоседлых”44.
Наиболее заметной тенденцией в изменении сословной структуры малых городов севера
Западной Сибири во второй половине XIX в. является увеличение представителей
мещанского сословия и отчасти крестьянства. К концу XIX в. мещане составляют
большинство в общем числе городских жителей. Основным источником формирования
мещанского сословия в северных городах в начале изучаемого периода были ссыльные, а
к концу XIX в. — казаки, с чем связано резкое увеличение числа городовых обывателей
после упразднения городовых казачьих команд в начале 80-х гг. XIX в.
Вообще малые города Западной Сибири во второй половине XIX в. были “мещанскими”
по преобладанию в составе населения городских обывателей. Их процент вырос в период
с 1867 до 1897 г. с 44,5 до 61,4% и в среднем был значительно выше, чем в других городах
Сибири и России (44,6 и 44,3% соответственно)45. Резче всего доля мещан выросла в
Сургуте — с 9,2 до 72% с середины 70-х гг. XIX в. до 1897 г., а в Нарыме их доля
несколько снизилась с 83,9% в 1867 г. до 78,3% в 1897 г.
Быстрорастущим сословием городского населения в период капитализма были крестьяне,
а крестьянское переселение являлось важнейшим фактором пополнения городского
населения, особенно крупных центров. Рост крестьянства в малых городах наблюдался
только в Ишиме, Кургане, Тюкалинске, Ялуторовске, т.е. в городах, расположенных в
земледельческой полосе Сибири. В остальных подавляющую часть населения составляли
мещане, что было характерно и для северных городов, где крестьяне были лишь второй по
численности группой населения.
Ярко охарактеризовал состав сургутского общества С.П. Швецов, по словам которого,
“все коренное население (Сургута. — О.Т.) делится на два общества — большее
мещанское, в состав которого входят бывшие сургутские казаки, несколько человек
местных торговцев и потомки уголовных ссыльных, и так называемое крестьянское
общество, незначительное по численности, к которому принадлежат крестьяне,
переехавшие из деревень, обрусевшие и не обрусевшие остяки и опять- таки уголовные
Щеглов И.В. Хронологический перечень важнейших данных из истории Сибири: 1032–1882. Cypгут, 1993.
С. 383.
45
Тяпкина О.А. Указ. соч:.С. 27
44
ссыльные и их потомки”46. Причем зачастую бывшие казаки, причисленные впоследствии
к мещанам, держались обособленно от коренных мещан, и многие из них, как например в
Сургуте, вели свою родословную непосредственно от казаков, пришедших в Сибирь и
завоевавших ее вместе с Ермаком.
Что касается других сословных групп, таких как духовенство, купечество, почетные
граждане, разночинцы, то их доля в общей численности населения малых городов была
невысокой на протяжении второй половины XIX в.
Наибольшее число лиц купеческого звания наблюдалось в Березове в 1867 г. — 55 чел.,
однако в 1897 г. оно уменьшилось до 19, что отражает реальные процессы снижения
торгового значения города по сравнению с более ранним периодом. В Сургуте купцов по
статистике вообще не было, а в Нарыме в 1897 г. проживало 10 лиц купеческого сословия.
Необходимо заметить, что численность купечества зачастую не отражала реального
состояния торговли в этих городах, обладающих определенной спецификой. Во- первых,
торговлю помимо купцов вели представители других сословий — мещане, крестьяне,
инородцы, а во-вторых, большинство купцов в северных городах были иногородними и
приезжали сюда в определенное время года, как правило, на ярмарки или для ведения дел,
связанных с промыслами.
В Сургуте и Нарыме в 60–70-х гг. XIX в. по статистике не было инородцев, однако к
концу века, особенно в Нарыме, они представляли собой значительную группу городского
населения. По национальном составу преобладающей группой населения северных
городов были русские, однако их тесное соседство с коренными жителями Севера
оказывало значительное влияние как на их внешний облик, так и на образ жизни. Как
отмечал С. Швецов, “русских” сургутян надо разделить на две части: на действительно
русских, т.е. тех, которые сохранили внешность, язык и обычаи своих собратьев,
населяющих Россию и Сибирь, с одной стороны, и с другой — русских, представляющих
смесь русского типа с остяцким и происшедших от смешанных браков с остяками,
потомков обрусевших остяков и окончательно обостячившихся русских крестьян”47.
Таким образом, сословная структура населения Березова, Сургута и Нарыма во второй
половине XIX в., с одной стороны, была схожа с таковой в других малых городах, но, с
другой стороны, имела свои особенности, обусловленные географическим положением
Швецов С.П. Очерки Сургутского края // Тобольский Север глазами политических ссыльных XIX —
начала XX в. Екатеринбург, 1998. С. 34–111
47
Швецов С.П. Очерки Сургутского края // Тобольский Север глазами политических ссыльных XIX —
начала XX в. Екатеринбург, 1998. С. 34–111
46
городов, историей их основания, а также более замедленными темпами социальноэкономического развития.
Во второй половине XIX в. сибирская промышленность была многоукладной и включала
в себя предприятия различного уровня — от ремесленных заведений до фабричнозаводских предприятий, которые стали преобладать в ряде отраслей только в начале XX в.
Промышленность малых городов северной группы в изучаемый период характеризовалась
отсутствием предприятий мануфактурного и тем более фабричного типа и включала в
себя лишь немногочисленные ремесленные заведения, производящие продукцию на заказ.
Основными видами деятельности городского населения, приносящими ему средства к
существованию, были промыслы и торговля. Кроме того, большим подспорьем в
хозяйстве горожан было скотоводство и домашние занятия, а также казенный паек,
который получали бывшие казаки после их перевода в разряд мещан.
Основным видом промышленности в северных городах были немногочисленные
ремесленные заведения, которые обслуживали местное население, их продукция не
выходила за рамки данного города. На протяжении изучаемого периода их число
практически не росло, что доказывает ничтожное развитие промышленности в северных
городах.
Лучше всего динамика численности ремесленников прослеживается на примере Нарыма.
В 1864 г. их насчитывалось 10 чел., в 1869 г. — 22, в 1888 г. — 18, а в 1898 г. — 19 чел. В
1860-е гг. большую часть ремесленников составляли кузнецы, затем сапожники, плотники
и столяры, а в 80–90-х гг. XIX в. наибольшее число ремесленников были представлены
портными, сапожниками и кузнецами48.
В Нарыме, по данным Н. Кострова, ремеслом занимались только ссыльные, так как
местные
жители
считали
это
предосудительным
занятием.
Похожая
ситуация
существовала и в Сургуте, где ремеслами в основном занимались не местные жители, а
пришлые люди. По свидетельству Швецова, кузницу и при ней слесарню в городе
содержали “чужие люди, на время заброшенные в этот край”, которые к тому же были
самоучками, которых нужда заставила взяться за то или иное ремесло.
Географическое положение и природно- климатические условия северных городов
предопределили характер занятий местного населения, который заключался почти в
полном отсутствии земледелия, с одной стороны, и развитии промысловых занятий,
Костров Н. Историко-статистическое описание городов Томской губернии. Томск, 1869. С. 15; Памятная
книжка Томской губернии на 1871 год. Томск, 1871. С. 113; Плотников А.Ф. Указ. соч. С. 133
48
связанных с эксплуатацией природных богатств края, с другой. Снабжение хлебом
русского населения производилось с помощью купцов, которые привозили зерно летом на
судах, а зимой на санях, а также путем покупки населением печеного хлеба во время
ярмарок. Кроме того, после перевода городовых казаков в разряд мещан они некоторое
время продолжали получать казенный паек, состоящей из муки и крупы, что избавляло их
от необходимости занятий земледелием.
Река Обь, на которой располагались города, была главным источником существования их
жителей, как сельских, так и городских. Рыбная ловля велась на так называемых песках в
низовьях Оби, которые в основном принадлежали инородческим обществам и сдавались
ими в аренду (“в кортом”) всем желающим. Промысел велся с помощью различных
рыболовных снастей — сетей, ловушек, “морд”, также практиковались загораживание рек
кольями и “заморы”. Этим путем ловилась мелкая и дешевая рыба: щука, окунь, язь и
карась. Рыба дорогих пород: стерлядь, осетр, муксун, нельма, ловилась на неводниках —
больших лодках на 15–20 чел., с помощью неводов длиной по 200–300 сажень, железных
багров, толстых канатов и веревок. Рыболовное снаряжение для крупного лова стоило
довольно дорого, и редкий хозяин мог позволить себе купить все необходимые
принадлежности,
поэтому
в
основном
они
принадлежали
крупным
рыбопромышленникам.
Доходность рыболовного промысла, по замечанию С. Швецова, была настолько велика,
что достаточно было потратить на него всего 30–40 дней труда, чтобы запастись рыбой на
целый год49, поэтому рыболовный промысел был одним из главных источников
существования жителей северных городов и их округов. Однако, если горожане
занимались рыболовством в основном для собственного потребления, то крестьяне ловили
рыбу преимущественно для продажи и уже попутно для себя.
Помимо рыбного промысла горожане занимались птицеловством, продукция которого
шла в основном на собственное потребление. Ловля птиц, в основном уток, производилась
во время весеннего перелета, в период, когда рыбный промысел еще не начался, а
потребность в мясе была достаточно велика и его цена сильно возрастала. Это заставляло
всех, как горожан, так и сельских жителей, не занятых в рыбном промысле, промышлять
птицеловством.
Костров Н. Историко-статистическое описание городов Томской губернии. Томск, 1869. С. 15; Памятная
книжка Томской губернии на 1871 год. Томск, 1871. С. 113; Плотников А.Ф. Указ. соч. С. 133
49
Для производства этого промысла использовались так называемые перевесы. Для их
установки в материке прорубались просеки, а затем к вершинам высоких деревьев,
стоящих по краям просеки, привязывались шесты с блоками на вершинах, на которых
перевешивалась сеть (отсюда название “перевесы”), перегораживающая просеку поперек.
Право собственности на перевесы переходило по наследству, их можно было продавать и
сдавать в аренду. Иногда встречались ограничения на право делать новые просеки в лесу,
а также порубки вблизи чужих просек.
Жители северных малых городов также занимались звероловством, используя для этого
ловушки — “слопцы”, которые, как и перевесы, были личной собственностью горожанина
и переходили по наследству, а также могли продаваться или сдаваться в аренду. С
помощью “слопцов” охотились на мелкого лесного зверя, добычей пушного зверя
горожане не занимались. Пушнину добывали инородцы для оплаты ясака, а также для
обмена на необходимые им товары, который обычно происходил на ярмарках.
Одним из важнейших занятий населения северных городов помимо рыболовства был
также кедровый промысел, или орешенье. Им занималась преимущественно молодежь,
которая организовывала временные объединения, необходимые для ведения данного
промысла, что называлось “пойти в товарищи”. Промысел длился, как правило, со второй
половины июля до конца сентября. За орехами отправлялись далеко в тайгу, где
собранный и высушенный орех оставляли в землянках, а потом по зимнему пути
вывозили домой и делили между “товарищами”.
В изучаемый период в данный промысел также проникли скупщики в лице богатых
крестьян и купцов, которые либо давали в долг необходимые припасы или деньги для
производства промысла, либо сами арендовали или захватывали ореховые острова у
инородцев и вели промысел уже от своего лица. Вывезенный орех продавался скупщикам,
которые отправляли его в другие округа Тобольской и Томской губ. и на Ирбитскую
ярмарку. Орешенье, так же как и рыболовство, было одним из самых выгодных
промыслов в крае, где в хороший год артель могла заработать до 80, а иногда и до 100 руб.
на “товарища”, поэтому им занималась значительная часть населения северных городов и
их округов.
Таким образом, промысловые занятия были одним из важнейших видов деятельности
населения северных малых городов в отличие от малых городов земледельческой полосы,
что было обусловлено особенностями их географического положения и природноклиматическими условиями. Промыслы имели сезонный характер, поэтому население
занималось разными промыслами на протяжении всего года. Важнейшее место в
структуре промысловой деятельности по доходности и времени составляли рыболовство и
сбор кедрового ореха, которыми занимались как для собственного потребления, так и для
продажи. Невозможность вести земледелие делало промысловый труд главным
источником существования как городского, так и сельского населения. Однако если
горожане занимались промыслами в первую очередь для удовлетворения своих личных
потребностей, то сельское населения вело промысловую деятельность преимущественно
для продажи и попутно для собственного потребления.
Таким образом, сельскохозяйственные занятия в конце XIX в. охватывали значительную
часть населения Березова, Нарыма и Сургута, что в целом отражало общую тенденцию
экономического развития северных территорий, где основным видом деятельности были
промыслы.
Помимо промыслов немаловажную роль в хозяйственной деятельности жителей малых
городов северной группы во второй половине XIX в. играла торговля. Основанные как
военно-административные пункты в ходе завоевания Сибири, северные города выполняли
также торгово-транспортные функции, находясь на торговых путях между Россией и
Сибирью, основное место в которой играла торговля “мягкой рухлядью”. В этот период
северные города, особенно Березов и Сургут, вели торговые операции со многими
русскими и сибирскими городами. Однако с изменением маршрутов торгового движения в
середине XVIII в. и уменьшением количества пушного зверя Березов, Сургут и Нарым
потеряли свое былое торговое значение.
Что касается особенностей отраслевой структуры северных городов, то здесь стоит
отметить более высокий процент самостоятельных лиц, занятых административной
службой: в Березове — 9,1, в Нарыме — 6,5 и в Сургуте — 5,0%, в отличие от среднего
показателя по малым городам — 4,7%. Это можно объяснить как небольшой абсолютной
численностью населения этих городов, что повышало относительный показатель лиц,
занятых в той или иной сфере, так и реальной ролью малых городов как
административных центров, которую они продолжали играть на протяжении всей второй
половины XIX в. К особенностям также можно отнести низкий процент в северных
городах лиц, лишенных свободы и неопределенных профессий. Это было связано с
прекращением в этот период ссылки в северные города и практическим отсутствием
переселенцев, среди которых было много подобных лиц.
В целом отраслевая структура населения северных городов Западной Сибири в конце XIX
в. показала более низкие темпы социально-экономического развития этой группы городов,
что отразилось в преобладании как среди самостоятельных лиц, так и всего городского
населения сельскохозяйственных занятий, обусловленных географической спецификой
региона. Вместе с тем наличие второй по численности группы населения, занятого
частной службой и поденной работой, говорит о начавшемся процессе размывания
сословий и постепенном формировании буржуазной структуры городского населения,
которое шло, однако, очень медленными темпами. Таким образом, малые города северной
группы по уровню социально-экономического развития отставали не только от крупных
сибирских центров, таких как Томск, Иркутск, Омск, Барнаул, Тюмень, но и от других
малых городов, находящихся в земледельческой полосе Западной Сибири и особенно тех,
которые затем оказались на линии Сибирской ж. д.
Таким образом, период второй половины XIX в., когда по всей России начали развиваться
рыночные отношения, стал важнейшим показателем экономического потенциала города,
реализации им своего экономико-географического положения. Особое место в этом
процессе принадлежит малым городам Западной Сибири, развитие которых имело ряд
особенностей по сравнению с аналогичными общероссийскими процессами.
История освоения Сибири, ее географическое положение и природно-климатические
условия позволяют выделить в городской сети Западной Сибири этого периода тип
северного малого города, отличавшегося от других малых городов набором признаков. К
ним можно отнести “служилый” характер города, что обусловило преобладание в
сословной структуре населения лиц военного звания, пополнивших затем мещанское
сословие; низкая численность городского населения даже по сравнению с другими
малыми городами и отсутствие ее увеличения, что объяснялось в основном естественным
приростом населения; наличие в составе городского населения значительной доли
аборигенного населения; ничтожное развитие промышленности; промысловый характер
занятий местных жителей, что было связано с невозможностью заниматься земледелием в
силу суровых климатических условий; меновой характер торговли, сопряженный с
ограблением коренного населения; слабое развитие розничной торговли и более высокие
цены на предметы первой необходимости. Вместе с тем на развитие северных городов
влияли и объективные факторы, что позволяет говорить о наличии общих тенденций в
развитии малых городов Западно-Сибирского региона в изучаемый период.
Особенности развития северных городов до революции во многом повлияли на их судьбу
в советский период. Березов и Нарым в 20-е гг. XX в. потеряли городской статус и до сих
пор являются сельскими поселениями. После превращения Сургута в поселок в 1926 г. он
смог вернуть себе городской статус в 1965 г. и сейчас является одним из крупнейшим
городов сибирского Севера. Возвращение Сургуту статуса города было связано с
разработкой газовых и нефтяных месторождений Сибири — и вновь город возродился в
ходе вторичного освоения государством северных территорий. Таким образом, на примере
северных городов еще раз подтверждается тот факт, что город может возникнуть как
административный пункт в ходе осуществления государственной политики, однако только
наличие и реализация экономического потенциала смогут сделать его городом в истинном
смысле этого слова.
Ссылка в Нарымском крае
Ссылка несомненно наложила отпечаток на сибирскую историю. Сколько бы
историки не спорили о том, что было важнее - вольнонародная или государственнопринудительная колонизация, вполне очевидно, что ссылка сыграла свою роль в
заселении и хозяйственном освоении Сибири.
Определить число людей, сосланных в Сибирь на протяжении XVII- первой
половины XIX веков, практически не возможно, поскольку до XIX в. государственные
органы не вели никакой общей статистики. Но даже по примерным оценкам видно, что
количество ссыльных постоянно возростало. Если в XVII в. речь можно вести о тысячах, в
XVIII в. – о десятках тысяч, то в XIX в. – уже о сотнях тысяч сосланных в Сибирь.
Колонизационное значение ссылки росло.
Нарымская ссылка – это политическая ссылка в царской России на севере Томской
губернии. Возникла в XVIII веке, ликвидирована после Февральской революции 1917
года. Нарым до февраля 1917 года - знаменитый на все царскую Россию центр
политической ссылки, поэтому роль уголовной ссылки в развитии Нарыма невелика.
Для Нарыма ссылка была еще и преобладающей причиной роста народонаселения.
Состав ссылки постоянно менялся и зависел от того, какие классы в данное время
наиболее активно выступали в освободительном дви-жении.
В свое время в Нарыме был создан музей, для увековечивания памяти большевиков,
отбывавших ссылку в Нарыме. Заметим при этом, что таких до 1917 года было не более
двухсот человек, а во всей России после революции 1905 года было немногим больше
восьми тысяч политических ссыльных, принадлежавших к различным партиям.
Нарым был превращен в политическую тюрьму без решеток в начала 19 века. До
этого ссылка была эпизодической и она не оказала заметного влияния на историю города.
К истории же политической ссылки Нарымский край прикован навечно. Первыми
политическими ссыльными в Нарыме были два декабриста – Павел Фомич Выгодовский и
Николай Осипович Мозгалевский.
Член тайного общества соединенных славян был отправлен сюда в августе 1826 г. и
прожил 10 лет. Затем переведён в Минусинский округ Енисейской губернии. Там он умер
от "Нарымского нездоровья".
Павел Фомич Дунцов-Выгодовский прибыл в Нарым на поселение летом 1828 года
после каторжных работ в Чите. На поселении в Нарыме он прожил 26 лет. Писал жалобы
за неграмотных, разоблачал казнокрадство и произвол властей. В 1854 году его за
вольнодумство заключили в тюремные подвалы г. Томска, затем сослали в Иркутск, где
он скончался в ужасающей нищете и полной безвестности для русского общества.
За декабристами последовали в Нарым участники Польского освободительного
движения, боровшиеся за национальную и политическую самостоятельность своей
Родины. Польская колония Нарыма оставила весьма заметную роль в жизни города:
постановка домашних спектаклей, музицирование, строительство прекрасного дома на
берегу реки Полоя. Потомки польских ссыльных, оставшихся в Нарыме слились с
сибирскими старожилами.
Из Народников в Нарыме побывал дед знаменитого композитора Дмитрия
Шостаковича, Болеслав Петрович. Он оставил и опубликовал интересное сочинение
"Промыслы Нарымского края" до сих пор сохранившее своё научное значение. В начале
XX века ссыльные принесли в Нарым идеи Марксизма. Разрабатывая систему
карательных мер царизм всё больше использовал политическую ссылку.
В 1908 году в Нарыме на 166 дворов приходилось 328 "водворенных", а в 26
населённых пунктах парабельской волости на 829 дворов и 5919 местных жителей 1885
политссыльных. Ещё двумя годами позже число это возросло до 3066 человек. Томский
губернский исправник Попов даже просил губернатора о прекращении высылки ввиду
переполнения в Нарымском крае жилых помещений административно ссыльными.
Нарымская ссылка и пребывание в ней для многих явилась серьёзным испытанием.
Ссыльным запрещалась общественная педагогическая и врачебная деятельность. Но,
несмотря на все запреты и регламенты им удалось организовать в колонии политические и
общеобразовательные школы, в которых изучались такие предметы, как экономика,
алгебра, иностранный язык. Также ссыльные вели большую культурную работу. Они
создали самодеятельный театр, арендовав у купца Родюкова большой дом. Он открылся
24 декабря 1909 г. В театре ставили пьесы А.Н. Островского, А.М. Горького и имели
огромный успех. Газета "Сибирская жизнь" от 15 июня 1911 года писала: "Нарымский
театр – гордость всего края". С осени прошлого года шли "Без вины виноватые", "Власть
тьмы", "Женитьба" и др.". Ссыльные Нарыма не раз доказывали устойчивость своих
политических взглядов, устраивая акции протеста против произвола властей и ежегодные
в честь первого мая митинги и маёвки.
Нарымскую ссылку прошли многие известные революционеры, позже ставшие
крупными государственными деятелями В.В. Куйбышев, А.И. Рыков, Ю.К. Данишевский,
И.В. Сталин, Я.М. Свердлов, А.В. Шишков. В целом в Нарымском крае была
представлена в миниатюре вся революционная Россия: здесь были представлены
представители 15 партий и групп, 14 национальностей.
Положение политических ссыльных в Нарыме не всегда было плохим.
"Политические ссыльные (большевики, меньшевики и др.), сосланные в Нарымский
край, получали ежемесячное пособие - 7 руб. 70 коп. На человека. В 1914 году ржанная
мука в Нарыме стоила 80 коп. за пуд, черный хлеб - 2 коп. за фунт, белый хлеб - 5 коп. за
фунт, картофель - 8 коп. за ведро, рыба (налим) - 2 коп. за фунт, крупа гречневая и пшено
- 5 коп. за фунт. Помимо ежемесячного пособия выдавалось на зимнюю одежду мужчине
18 руб. 43 коп., женщине 18 руб. 61 коп"
И еще приведем выдержку из письма большевика В.В.Куйбышева к Р.И.Рейх. Был
он сослан в Нарым в 1910 году. Письмо от 11 сентября 1910 года.
"Милая, шлю привет! Сегодня сильно занят, не смогу побеседовать с тобой. Дело в
том, что мне поручено проревизировать все колониальные учреждения.
У местной колонии есть своя потребительская лавка, столовая, мясна лавка, пекарня.
Существует трехмесячная отчетность по всем этим учреждениям. Вот один из этих
отчетов я должен проверить...". К этому добавим, что жили ссыльные в 2-3-комнатных
квартирах в хороших, если не лучших в поселках, домах.
Заключение
В 1822 г. после реформы М.М. Сперанского Нарымский уезд был присоединен и
стал называться “заштатным” городом Томского уезда. Это подчинение сохранилось и
поныне. Сам город был оставлен за штатом, потому что: во-первых, он не считался
административной единицей, во-вторых, численность населения была низкой по
сравнению с другими городами и в третьих в то время все Сибирские города назывались
заштатными. С падением значения города стало упрощаться и его управление. По
“Сибирскому учреждению” города Сибири были поделены на многолюдные с полным
управлением, средней людности с сокращенным составом чиновников и малолюдные
управление которых составляло из городничего и городового старосты.
Для Нарыма XIX в. характерно строительство общественных торговых и складных
помещений, в связи с развитием судоходства и торговли, а так же это связано с
ежегодным проведением ярмарок в крае. В 80-е гг. количество домов обывателей
удваивалось, хотя численность населения возросло тольков полтора раза. Такое явление
связано с разделом семей и с семейным занятием жителей Нарыма. Многие
приспосабливались к обслуживанию торговли, рыболовству и пароходству.
То, что он находился в отдаленности от основных путей движения товаров по
Сибири, не дало Нарыму стать и торгово-посреднеческим городом (как к примеру Омск
или Томск). Он оказался по сути застывшим в своем развитии, живя в основном на то, что
давала тайга и река Обь. Оставшись за штатом, город ожидала бы судьба забвения в
Истории Сибири , если бы царское правительство не взялось за нарастающее
революционное движение, и не обратило бы внимание на маленький далекий городок в
качестве идеального места ссылки. В то время практически вся Сибирь была превращена в
большой поселенческий лагерь. И Этот Факт стал предопределяющим в судьбе Зауралья.
Никто не будет спорить . что ссылка сыграла огромную роль в сибирской истории, в
заселении и хозяйственном освоении Сибири. Общий чиновничий произвол, царивший в
Сибири, затрагивал, разумеется и ссыльных. Они не редко раздавались в работу частным
лицам, а уже обессиленные и больные поступали на каторгу или поселение. Массовыми
явлениями были бродяжничество и преступность.
Однако, отмечая всю тяжесть ссылки, нужно иметь в виду один важный момент:
Ссыльные прибыв на поселение или в службу, становились обладателями тех же прав, что
и сибиряки, исключая возможность выезда в Россию, Получался парадокс: Крестьянин,
высланный помещиком в ссылку, в Сибири становился свободным человеком.
Несмотря на массу неприятностей, которые доставляли сибирякам ссыльные
уголовники, местные все же относились к несчастным с добротой и состраданием. Когда
партии колодников достигали какого-либо селения, его жители выходили к дороге и
передавали ссыльным продукты, одежду. Подобное отношение основывалось, вероятно,
на христианской морали и памяти сибиряков о том, что многие из них сами ведут
родословную от “несчастных”- ссыльных и беглых.
Велико было значение ссылки в формировании морального и культурного облика
сибиряков. Здесь её влияние было двояко. С одной стороны, Сибирь пополнялась разного
рода уголовными элементами, что способствовало росту преступности и снижению
нравственного уровня сибирского общества. С другой стороны, среди ссыльных, особенно
“государственных преступников”, немало было людей образованных, оставивших
заметный след в культуре Сибири, занимавшихся её изучением, поднимавшим
культурный уровень сибиряков. Уже одно общение с ними расширяло кругозор,
способствовало формированию культурных запросов и литературных вкусов.
Понимая недостатки организации каторги и ссылки в Сибирь, государство также
стремилось и к реформированию этого института. Выработанное Министерством
юстиции в 1910–1913 гг. положение о преобразовании каторги вносило ряд значительных
изменений в ее существование: ликвидировалась ссылка на поселение, вводились новые
разряды, в сторону уменьшения изменялись сроки отбывания каторжных работ. Однако, в
конечном итоге, реформация системы каторги и ссылки, в том числе и в Сибирь, так и не
была завершена. Начавшаяся Первая мировая война сделала решение этого вопроса
второстепенным, а Февральская революция 1917 г. вообще упразднила “царскую” ссылку.
В данной научной работе я попытался комплексно, системно изучить особенности
поставленной темы на основе различных источников и исторических документов,
литературы дореволюционного периода, особенно XIX – начале XX вв., трудов ученых
советского и современного периодов и выработки собственного мнения, а так же показать
нелегкую жизнь людей того времени.
Литература
Список использованных источников.
1. Томский Областной Краеведческий Музей (ТОКМ). Ф.1.Оп.3.Д.148.197.632.
2. ТОКМ. Ф. 1. Оп. 13. Д. 569. 574. 576. 577. 578. 580.
3. Городской Архив Томской Области (ГАТО), Ф. 3. Томское губернское управление. Оп. 77.
Д. 425.
4. ГАТО. Ф.104.Оп.2.Д.3839.
5. ГАТО. Ф.411.Оп.1.Д.90.
6. Красное знамя.1986.26 августа.
7. Красное знамя. 2000. 5 августа.
8.
Красное знамя. 1993. 20 июля.
9.
Советский Север. № 27. 1981. 5 декабря.
10. Нагнибеда В.Я. Материалы статистического - экономического исследования.
Томск.
1927.
Список использованной литературы.
1. “Сибирский торгово-промышленный календарь” за 1894, 1895, 1896.
2. Агапов Т.И. Внутритранспортная проблема кабинета хозяйства первой треть XIX в. //
Вопросы истории Сибири до советского периода. – Новосибирск, 1973.
3. Аминова Т.А. Парабель в начале нашего века. // Нарымский край мое Отечество. –
Томск, 1998. – С. 37-40.
4. Андреев В.М. Научная деятельность ссыльных народников в Сибири, XIX-февраль
1917. - Иркутск, 1979.-вып.4 -с.100
5. Андреев В.М. Численность и состав политических ссыльных в Восточной Сибири в
70-90е годы XIXвека. Иркутск,1980. вып.5.-с.100
6. Биценко А. В Мальцевской женской каторжной тюрьме (к характеристике отношений
// Каторга и ссылка - 1923 - №7 - С. 192 – 208
7. Биценко А. В Мальцевской женской каторжной тюрьме (к характеристике отношений
// Каторга и ссылка - 1923 - №7 - С. 192
8. Боголепов М. И. Торговля в Сибири. // Сибирь и ее современное состояние и нужды. –
СПб., 1908. – С. 169-200. С.
9. Бойко В.П. Происхождение Томского купечества в конце XVIII – начало XIX вв. //
Российское купечество от средних веков к новому времени. – М., 1993. – С. 113-116.
10. Бойко В.П. Томское купечество конец XVIII – XIX веков. – Томск, 1996. 309.С.
11. Бородавкин А.П., Рабинович Г.Ю. Сухотина Л.Г. Об особенностях развития
капитализма в Сибири // Вопросы истории Сибири. – Томск, 1965. Вып. 2. – С. 3-19;
Бородавкин А.П., Говорков А.А. К истории торговли и торгово-ростовщического
капитала в Сибири // Там же. – С. 37-60.
12. Бояршинова З.Л. О феодальных отношений в русской деревни Сибири в XVIII –
первой половине XIX вв. // Вопросы истории Сибири досоветского периода. –
Новосибирск, 1973.
13. Будурин М.Е. Прошлое и настоящее народов Северо-западной Сибири. – Омск, 1952.
14. Васильев П. Новотроицкие золотые промыслы. // Каторга и ссылка. - 1930 - №1 - С.
120 –140
15. Вехи российской истории. – СПб.,1994.
16. Виленский (Сибиряков) В. 12 марта // Каторга и ссылка - 1925 - №2 - С. 9 -13
17. Виленский (Сибиряков) В. Последнее поколение якутской ссылки // Каторга и ссылка 1923 - №7 - С. 129 –141
18. Вилков О.Н. Декабристы об экономике феодальной Сибири. // Декабристы и Сибирь.
– Новосибирск, 1977.  С 63.
19. Вилков О.Н. Очерки социально-экономического Сибири в конце XV – XVIII вв. –
Новосибирск, 1990. – 315 С.
20. Вопросы истории дореволюционной Сибири. – Томск, 1983.
21. Вопросы истории Сибири XX в. – Новосибирск, 1993.
22. Горюшкин
Л.М. Ссылка и
каторга в
Сибири
(XVIII-начало
XX
вв.).
–
Новыосибирск,1969. – 302.С.
23. Горюшкин Л.М., Громышко М.М. Ссылка и общественно-политическая жизнь в
Сибири XVIII-начало XX вв. – Новосибирск, 1978. – 130.С.
24. Григорьев Р. В местах отдаленных // Каторга и ссылка - 1930 - №11
25. Декабристы в Сибири. – Новосибирск, 1977.
26. Декабристы об экономике феодальной Сибири // Декабристы и Сибирь. –
Новосибирск, 1977. – С. 44-64.
27. Дриль Д. Ссылка во Франции и России. - СПб., 1899. - С. 2 ГАТО, Ф.3, Оп.45, Д.99,
Л.81
28. Емельянов Н.Ф. Заселение русскими Среднего Приобъя в феодальную эпоху. – Томск,
1981. – 180. С.
29. Емельянов Н.Ф. Заселение русскими Среднего Приобъя в феодальную эпоху. – Томск,
1982. – 242. С.
30. Ефимова Е.М., Сергеева Н.Я. Колпашево. Томск, 1987.
31. Ефимова Е.М., Сергеева Н.Я. Новосибирск, 1982.
32. Зиновьев В.П. Город Нарым // Сибирская старина. Вып.7. –Томск, 1994. – С.6-7.
33. Зиновьев В.П. За штатом (г. Нарым в XIX - начале XX) // Земля парабельская. Томск,
1996. С. 121- 153.
34. Зиновьев В.П. Нарымские рыбопромышленные пески // Земля каргасовская. 1996. – С.
214-221.
35. Зиновьев В.П. Нарымский край в XVI- н. XX вв. // Нарымский край мое Отечество. –
Томск, 1998. – C.6-7.
36. Зиновьев В.П. Родюковы // Сибирь в XVI-XX вв.: экономика, общественнополитическая жизнь. – Новосибирск, 1997. – С.46-61.
37. Зиновьев В.П. Сибирь в экономике России ХVIII - начала ХХ в. // Сибирь в составе
России XIX - начала ХХ в. - Томск, 1999.
38. Зиновьев В.П. Сибирь в экономике России ХVIII - начала ХХ в. // Сибирь в составе
России XIX - начала ХХ в. - Томск, 1999.
39. Иванов А.А. Мои воспоминания о Валериане Владимировиче Куйбышеве // В.В.
Куйбышев – выдающейся пролетарский революционер и мыслитель. – Томск, 1963. –
С.158.
40. История Сибири. Под ред-ей: Зверев В.А., Зуев А.С. и др. – Новосибирск, 1999. – 385
С.
41. История Сибири. Т.3. – Л., 1968. – 600.С.
42. Колесников А.Д. Ссылка и заселение Сибири // Ссылка и каторга в Сибири (ХVIII начало ХХ в.). - Новосибирск, 1975
43. Кон Ф.Я.. На поселении в Якутской области (окончание) // Каторга и ссылка - 1929 - ¹2
- С. 93 - 98 и др.
44. Кон Ф.Я.. На поселении в Якутской области (продолжение) // Каторга и ссылка - 1929 №1 - С. 95-103
45. Константинов М. Мартовские дни у Ледовитого океана (из записок политического
ссыльно-каторжанина) // Каторга и ссылка - 1925 - №2 - С.14 - 48
46. Краткая
энциклопедия
Новосибирск, 1999. – 470 С.
и
история
коммерции
Сибири.
Т.1.Кн.2.
–
47. Краткая энциклопедия по истории купечества и коммерции Сибири: В 4 т. Новосибирск, 1994 - 1999.
48. Кудрявцев Н.К. Свердлов Я.М. в Нарымской ссылке. Томск, 1958. – 52. С.
49. Куйбышев В.В. Материалы к биографии. Период подполья. - М., 1936. – 80. С.
50. Кулезин В.М. Земля Нарымская: прошлое, настоящее, будущее. // Нарымский край
мое Отечество. – Томск, – С.11-15.
51. Ленин В.И. Полн. собр. Соч., Т.17, – 293. С.
52. Максимов С.В. Сибирь и каторга. - СПб., 1871. - С. 323
53. Малиновский И.А. Ссылка в Сибирь.// Сборник статей о Сибири. - Т.289. - Томск,
1900.
54. Марголис А.Д. Система сибирской ссылки и закон от 12 июня 1900 г. // Ссылка и
общественно-политическая жизнь в Сибири. ХVIII - начало ХХ в. - Новосибирск, 1978.
55. Марголис А.Д. Система сибирской ссылки и закон от 12 июня 1900 г. // Ссылка и
общественно-политическая жизнь в Сибири (XVIII - начало XX в.) - Новосибирск,
1978 - С. 126 - 140 и др.
56. Межов В.И. Сибирская биография. – Томск, 1891. – 470. С.
57. Мезенцева Л.В. Нарым. – Новосибирск, – 1984. 88. С.
58. Мендрина Г.И. Медицинская деятельность политических ссыльных в Сибири. - Томск,
1962. -300с.
59. Митина Н.П. Во глубине сибирских руд. - М., 1966.
60. Мосина И.Г. Интеллигенция в Сибири в начале ХХ века (численность и структура).
Сибирь в прошлом, настоящем и будущем. - Новосибирск, 1981 вып.1 -с.250
61. Мосина И.Г. Политическая ссылка и интеллигенция в Сибири, конец XIX- начало ХХ
веков. Ссыльные революционеры в Сибири. Иркутск, 1985 вып.9,-с.300
62. Нарымский край // Материалы статистическо-экономического обследования 1910-1911
гг. – Томск, 1927. – С. 554-595.
63. Окладников А.П. История Сибири. Т.1-5.1969.
64. Олех Л.Г. История Сибири. Москва-Новосибирск, 2001. – 311.С.
65. Осокина Г.П. Очерки истории Томской области. – Томск, 1968.
66. Первая всеобщая перепись населения 1897 г. Общий по империи свод результатов
данных Первой всеобщей переписи населения, произведенной 28 января 1897 г. СПб., 1905. - Т. 1.
67. Плесков В. "Вольный университет" и культработа на каторге // Каторга и ссылка - 1930
-¹10 - С. 164 -176
68. Плотников А.Е. Численность, состав, территориальное размещение интеллигенции
Сибири (по переписи 1897 года). Проблемы источниковедения и историографии
Сибири дооктябрьского периода. -Омск, 1990. с.360
69. Пронин В.И. Население Сибири За 50 лет (1863-1913гг.)//История СССР.1981.№4.
70. Пронин
Ю.В.
Издания
Всесоюзного
общества
бывших
политкаторжан
и
ссыльнопоселенцев о деятельности восточносибисрких организаций РСДРП периода
революции 1905-1907 годов.// Ссыльные революционеры в Сибири (XIX в. – февраль
1917 г.) - Иркутск, 1991 - Выпуск 12 - С.33
71. Рабинович Г.Х. Крупная буржуазия и монополистический капитал в экономике
Сибири конца XIX - начала ХХ в. - Томск, 1975.
72. Рабочий класс Сибири в дооктябрьский период. - Новосибирск, 1982.
73. Разгон В.Н. Сибирское купечество в ХVIII - первой половине XIX в. Региональный
аспект предпринимательства традиционного типа. - Барнаул, 1999.
74. Разгона И.М. Нарымская ссылка. – Томск, 1970. – 381. С.
75. Резун Д.Я. Опериодизации развития исторической урбанистики Сибири//Городская
культура: история и современность:Сб.науч. трудов.Омск.1997.
76. Резун Д.Я., Беседина О.Н. Городские ярмарки Сибири XVIII – первой половины XIX
вв. – Новосибирск, 1992. – 157. С.
77. Резун Д.Я., Васильевский Р.С. Летопись сибирских городов. - Новосибирск, 1989.
78. Рощевская Л.П История политической ссылки в Западной Сибири, во IIполовине
XIXвека. - Тюмень 1976, с.140
79. Рощевская Л.П Революционеры - разночинцы в западносибирском изгнании М. 1983, 177 с.
80. Рощевская
Л.П.
Западносибирская
политическая
ссылка
в
период
второй
революционной ситуации. Ссыльные революционеры в Сибири, XIXвека - февраль
1917. - Иркутск, 1981 - вып.6. -с.150
81. Рощевская Л.П. Западносибирская политическая ссылка в период реакции 80-х годов
XIX века // Ссылка и общественно-политическая жизнь в Сибири (XVIII - начало XX
в.) - Новосибирск, 1978 -С.141 –159
82. Рощевская Л.П. Западносибирская политическая ссылка в период реакции 80-х годов
XIXвека. Ссылка и общественно-политическая жизнь в Сибири. - Новосибирск, 1978.
250 с.
83. Свердлов Я.М. Избранное произведение. Т.1. – М.,1957. – 344. С.
84. Сенников В.А. Нарым. – Новосибирск. 1939. – 55. С.
85. Сибирская жизнь. 1906 г. 5 сентября, 1917 г. 27 февраля,1906. 28 сентября.
86. Сибирская Советская Энциклопедия. – Новосибирск., 1994. Т.3. – 668-669. С.
87. Скубневский В.А. Купечество Сибири по материалам переписи 1897 г. //
Предприниматели и предпринимательство в Сибири. - Барнаул, 1997. - Вып. 2.
88. Скубневский В.А. Промышленность городов Сибири в конце XIX - начале ХХ века //
Вопросы экономической истории России ХVIII – ХХ в. - Томск, 1996.
89. Сломянский М. В Алгачах // Каторга и ссылка - 1930 - №8/9 - C. 145
90. Советская Историческая энциклопедия. Т.3. 1966. – 804. С.
91. Советский Энциклопедический словарь. – М., 1981. –1600. С.
92. Соколов А.И. Идейно-политическая борьба в сибирской ссылке в период между двумя
буржуазно-демократическими революциями (современная историография проблемы) //
Ссыльные революционеры в Сибири (XIX в. – февраль 1917 г.) - Иркутск, 1989 Выпуск 11 - С.81
93. Соколов А.И. Идейно-политическая борьба в сибирской ссылке в период между двумя
буржуазно-демократическими революциями (современная историография проблемы) //
Ссыльные революционеры в Сибири (XIX в. – февраль 1917 г.) - Иркутск, 1989 Выпуск 11 - С.79-95
94. Соколов А.И. Роль центральных партийных изданий в борьбе ссыльных большевиков
против оппортунизма в межреволюционныейпериод (к историографии проблемы) //
Ссыльные революционеры в Сибири (XIX в. – февраль 1917 г.) - Иркутск, 1991 Выпуск 12 - С.68-82 и др.
95. Ссылка в Сибирь. Очерки ее истории и современного положения. - СПб., 1904.
96. Старцев А.В., Гончаров Ю.М. История предпринимательства в Сибири (ХVII - начало
ХХ в.). - Барнаул, 1999.
97. Томские губернские ведомости, 1883, 21 июля.
98. Томские Епархиальные ведомости. - Томск, 1900. - № 14. - 15 июля. - С. 2-3
99. Тяпкина О.А. малые северные города в Сибири XIX- нач XX века.Барнаул.2003.
100.
Тяпкина О.А. Сословный состав населения малых городов Зап. Сибири во втор.
Половине XIX века //Гуманитарные исследования на пороге нового
тысячелетия.Барнаул.2001.
101.
Фойницкий И.Я. Учение о наказании в связи с тюрьмоведением. - СПб., 1889. - С.
302
102.
Хазиахметов Э. Большевики в Нарымской ссылке. – Новосибирск, 1967. 184.С.
103.
Хазиахметов Э.Ш. Массовые источники по истории сибирской политической
ссылки 1905 -1917 гг. // Политическая ссылка в Сибири XIX - начало XX в.
Историография и источники - Новосибирск, 1987 - С.150-161 и др
104.
Хазиахметов Э.Ш. Положение политических ссыльных между революциями 1905 и
февраля 1917 гг. // Ссыльные революционеры в Сибири (XIX в. - февраль 1917 г.) Иркутск, 1974 - Выпуск 2 - С. 175-193
105.
Холщевников И.В. Чита в 1905 году // Каторга и ссылка. - 1926 - №1 - С.35-62
106.
Черкунов А.Н Жизнь политической ссылки и тюрьмы по перехваченным письмам.
По материалам Иркутского губ. жандармского управления за 1912 год (Иркутское Губ.
Архивное Бюро) // Каторга и ссылка. - 1926 - №1 - С.171 -185
107.
Черная М.П. Нарымский острог // Земля парабельская. Томск, 1996. C. 94 – 116.
108.
Чудновский С. Колонизационное значение сибирской ссылки. // Сборник статей о
Сибири. - Т.87. - Томск, без даты.
109.
Шерстянников
меньшевизма
в
Н.А.
Идейно-политическая
сибирских
колониях
борьбв
политических
большевиков
ссыльных.
//
против
Ссыльные
революционеры в Сибири (XIX в. – февраль 1917 г.) - Иркутск, 1989 - Выпуск 11 С.192-202
110.
Шинкарев Л. Сибирь. – М., 1977.
111.
Шишков В.И. Социально-политические проблемы истории Сибири XVIII-XX вв. –
Новосибирск, 1994.
Шпалтаков В.П. Методологические проблемы исследования сибирского
112.
купеческого капитала. (к. XVIII – пер. пол. XIX вв.) // Исторический опыт освоения
Сибири. Вып. 1. Новосибирск, 1986. 45. С.
113.
Шпалтаков В.П. Формирование и развитие рыночного хозяйства в Западной
Сибири в пер. пол. XIX в. – Омск, 1997. 15. С.
114.
Щербаков Н.Н. Влияние ссыльных пролетарских революционеров на культурную
жизнь Сибири. - Иркутск, 1985. - с.250
Щербаков Н.Н. Ссыльные революционеры в Сибири (XIX-февраль XX вв.). –
115.
Иркутск, 1973. В-1.291.С.
116.
Экономическое состояние городских поселений Сибири. - СПб., 1882.
117.
Ядринцев Н.М. Русская община в тюрьме и ссылке. - СПб., 1882.
118.
Ядринцев Н.М. Сибирь как колония. Изд. 1-е. - СПб., 1882; Изд. 2-е. - СПб., 1892.
119.
Якубович П.Ф. В мире отверженных. Записки бывшего каторжника. - М., 1933. - С.
189