Раздел VI. ПРАКТИКА РОЗЫСКА ПРЕСТУПНИКОВ (МЕТОДЫ И

МВД Российской Федерации
Республиканский институт повышения квалификации
работников МВД России
В.И. Власов, Н.Ф. Гончаров
ОРГАНИЗАЦИЯ РОЗЫСКА ПРЕСТУПНИКОВ В РОССИИ
В IX-XX ВЕКАХ
(историко-правовое исследование)
Монография
в 2-х частях
ЧАСТЬ 1
Домодедово - 1997
2
ББК 67.3
В 58
Власов В.И., Гончаров Н.Ф. Организация розыска преступников в
России в IX-XX веках (историко-правовое исследование): Монография. В
2-х частях. - Домодедово: РИПК работников МВД России,
1997. - Ч.1. - 145 с.
В монографии на основе законодательства IX-XX вв., уникальных
исторических документов и литературных источников, большого фактического архивного материала раскрываются формы розыска преступников и
способы раскрытия преступлений, дается характеристика органам и должностным лицам, осуществляющим борьбу с преступностью.
Монография носит фундаментальный характер и охватывает период
с IX в. по 1917 год. Она имеет не только историко-познавательный характер, но и практическое значение в связи с ростом преступности и процессом законодательного реформирования судебно-правовой
системы Российской Федерации.
Несмотря на фундаментальность исследования, монография написана простым языком, интересно, с использованием народных наречий, пословиц, поговорок, ярких исторических примеров и редких статистических данных.
Адресована работникам правоохранительных органов, ученым, преподавателям, курсантам и студентам юридических и исторических вузов и
факультетов, всем, кто интересуется вопросами истории и права.
Рецензенты:
Гуляев В.Н. - начальник кафедры оперативнорозыскной деятельности органов внутренних
дел РИПК работников МВД России подполковник внутренней службы;
Хомколов В.П. - профессор кафедры оперативно-розыскной деятельности Московского института МВД России кандидат юридических
наук, доцент, полковник милиции.
© Республиканский институт повышения
квалификации работников МВД России, 1997.
3
ÂÂÅÄÅÍÈÅ
Розыск преступников представляет трудное и актуальное направление борьбы с преступностью, которая в последние годы буквально захлестнула российское общество. По данным МВД, в 1996 году количество
только зарегистрированных преступлений составило 2 625 081. Общая же
раскрываемость преступлений (всеми органами) составила лишь 70,1
проц., и тем самым сотни тысяч преступников остались неразысканными.
По линии криминальной милиции процент такой раскрываемости еще ниже - 60,8 проц. Ненайденные же и потому ненаказанные виновные, как
правило, совершают новые и более дерзкие общественно опасные противоправные деяния.
Почему происходит такое, правильно ли и достаточно ли активно,
профессионально ведется поиск преступников и что нужно сделать для
повышения результативности розыска?
Известно, что к такому вопросу можно подойти с уверенностью,
лишь рассмотрев все его развитие в целом с точки зрения истории.
И сделать это нужно для того, чтобы не показаться необъективным.
Русское государство, как и другие государства, поднималось на развалинах родового строя, прекратившего свое существование с появлением
разделения труда, в результате чего произошел раскол общества на классы. Вместе с ним, как продукт во многом классово-антагонистических противоречий, появлялась преступность. Разумеется, каждое преступление требовало (и требует) розыска лица или лиц, его совершивших, отыскания следов происшедшего, предметов преступного посягательства. Значит, розыск преступников имеет глубокие исторические
корни. Такой розыск, безусловно, был законодательно регламентирован,
но эта регламентация периодически менялась, совершенствуясь с развитием общественно-экономических условий, тем самым розыск имел и имеет
как бы свою историю в истории. И хотя все это "дела давно минувших
дней", в том числе "преданья старины глубокой", не будем торопиться забывать их потому, что: во-первых, прошлое иногда влиятельно вторгается
в современные отношения; во-вторых, ничто не может заменить помощи,
черпаемой из исторического наследия (ведь если история есть смена поколений, то позади нас опыт примерно 1600 последовательно сменившихся
поколений);
в-третьих, изучение давно ушедшего ведет к раскрытию взаимосвязи законов человеческого развития, права и розыска; в-четвертых, познание прошлого приводит к самопознанию и понятию того, кто мы такие в настоящем, как дошли до теперешнего состояния вообще, до такой высокой пре4
ступности и такой низкой ее раскрываемости, тогда как
в 1913 году на международном съезде криминалистов в Швейцарии Московская сыскная полиция была признана лучшей в мире.
Ðàçäåë I. ÐÎÇÛÑÊ ÏÐÅÑÒÓÏÍÈÊÎÂ
 ÄÐÅÂÍÅÐÓÑÑÊÎÉ ÆÈÇÍÈ ÏÎ ÏÐÀÂÓ ÊÍßÆÅÑÊÎÃÎ
ÏÅÐÈÎÄÀ
(IX-XV ââ.)
Как невод черпает не воду, но рыбу, так и розыск обнаруживает не
всякие вещи, а похищенное; не просто человека, а преступника, то есть
индивида, преступившего закон. Закон и происходит от слова "кон" (граница) и частицы "за", означающей предел движения.
Поскольку по Русской Правде уголовное и гражданское право прямо
не разделялись, а лишь имели основу для отличия, то и судебный процесс
не разделялся на уголовный и гражданский и был состязанием сторон, под
которыми подразумевались не только частные лица, а прежде всего и в основном семья, род и община, выступавшие истцами и ответчиками, или
иначе - сутяжниками. Право каждого члена семьи, рода, общины имело за
собой опору всего объединения, к которому данная личность принадлежала; при нарушении чьего-либо права все объединение призывало к подмоге обиженному.
Процесс по обидам заключал в себе три стадии: 1) установление сторон, 2) производство суда и 3) исполнение решения. К зарождению розыскного процесса в древнерусской жизни и праве княжеского периода
имеют отношение первые две стадии, прежде всего установление сторон и
частично производство суда.
По общему правилу процессуальные отношения спорящих и известных сторон (истца и ответчика) устанавливались договором между ними.
Он заключал в себе указание на предмет спора (обиду), судью, к которому
надлежало идти за решением, и срок явки к нему.
Наличие истца являлось необходимым условием начала процесса по
обидам. Княжеская власть в целом не брала еще на себя обязанность преследования преступников. Предъявление уголовного иска было делом
обиженного или ближайшего заинтересованного в том лица. Если же истца не было, как правило, не искали и ответчика. Если же истец был, но не
был известен ответчик или же он был известен, но скрылся, то приводи5
лись в действие особые виды установления сторон или отношений между
потерпевшим (будущим истцом, обвинителем) и предполагаемым или неведомым
пока
ответчиком
(обвиняемым).
Это:
а) гонение или сочение следа, б) заклич и в) свод.
1. Ðîçûñê ïóòåì ãîíåíèÿ ñëåäà,
çàêëè÷à è ñâîäà
"Гонение следа" определяется в ст. 77 Правды Пространной как розыск, отыскание преступника, не пойманного на месте преступления, по
оставленным следам: "Не будеть ли татя, то по следу женуть; аже не будеть следа ли к селу или к товару, а не отсочать от собе следа, ни едуть на
след или отобьются, то темь платити татбу и продажю; а след гнати с чужими людьми а с послухи; аже погубять след на гостиньце на велице, а
села не будеть, или на пусте, кде же не будеть ни села, ни людии, то не
платити ни продажи, ни татбы".
Как видим, татя (вор, грабитель) преследовали по оставленным им
следам до сельской общины (верви, села) или до купеческого обоза (товару) и предполагалось, что там, куда приводил след, находился вор. Эта
община обязана была выдать его или отвести (отсочить) от себя след, т.е.
указать приметы того, что преступник ушел за их территорию. Если же
жители общины этого не делали или розыск производить не допускали,
или содействовать успеху его не хотели, то платили особую пеню, называемою дикой вирой. Если же след выводил на большую дорогу (на гостинец) или к безлюдному месту (на пусте), то поиск оканчивался.
Для объективности в отыскании татя принимали участие в качестве
понятых чужие, не принадлежавшие к ищущей общине, люди. Аналогичным образом осуществлялось гонение следа по убийствам и разбоям. Считалось, что там, где лежало "лицо", то есть труп убитого, скрывался и преступник. Поэтому та вервь, на чьей территории обнаруживали труп, и
разыскивала путем гонения следа убийцу.
Профессор С.Д. Гальперин в "Очерках первобытного права" обоснованно предполагает, что древние руссы, "которые вечно носили при себе
меч и которые поджидали своих врагов, сидя по голову в воде и дыша
сквозь тростник", весьма умело пользовались следами "как первобытным
орудием производства дознания". Ведь всем известно, - поясняет он, - их
поразительное искусство по едва заметным непосвященному оку следам
восстанавливать факты до мельчайших подробностей как в действии, так и
в пространстве и времени. По степени наклонения измятой травы, по степени увядания сорванной ветки, по степени охлаждения затушенного ко6
стра определялось, сколько времени прошло с того момента, когда человек, которого выслеживали, оставил данное место. По глубине, ширине,
ясности и общему свойству следов на земле устанавливалось, как стар он,
как высок, тяжело или легко вооружен, на чем передвигается и т.д., и с
точностью определяли, указывали место, где преследуемый сейчас находится1.
Примеры гонения или сочения следа, процедура которого зарождена
в глубине древнерусской жизни, закреплена в Правде Пространной и более детально регламентирована в позднейших юридических памятниках,
мы находим в документах Белозерской приказной избы XVII в., описанных в одном из научных трудов АН СССР. Вот, например, как производился розыск преступников по происшествию в деревне Левкове Коркутской волости. Учинился в той деревне "крик и вопль, а у церкви колокола
звон, и услышали Коркутские волости крестьяне... и все крестьяне разных
поместий прибегли на крик к крестьянам деревни Левкова, и они в избах
заперты бревнами, и они нам сказали: приезжали-де к нам воры неведомые на конех в санях и пешие на лыжах многие люди и животишка наши и
остатки во дворовых клетях пограбили, и хлеб из онбаров грабежом увезли, и в избные окна копьями и рогатинами кололи, и он, Веденис (один из
запертых крестьян), боронясь от смерти, из избы окном рогатиною одного
человека колол неведомо во что, и на улице под окном крови, знать, немного капало, а около тое деревни след, знать, на конях с санми, и пеших
на лыжах, многих людей и хлеб на улице сыпан, и след конной и пешей
пошел из той деревни Кирилло-Белозерского монастыря в вотчину села
Бабатозера. И мы с ними (т.е. с крестьянами деревни Левкова) за воровскими людьми следом пошли, и пришед мы на озеро, не дошед села Бабатозера, и с озера дороги разошлися многие во все деревни монастырские, и
тут знать, что воровские люди разъехалися на конех, и пешие на лыжах
разошлися во все деревни монастырские. И мы вызвали тех монастырских
крестьян,
выборного
Амроса
Прокопьева...
(и других), и они нам следу не отвели, и коней не показали, и на обыск не
дались, учинилися сильны. А из их волости, из тех монастырских деревень
в иные волости тот воровской след не пошел. То наша следовая, и речи. А
следовую писал..." .
В другом документе говорится: учинилася гибель в селе Покровском
Кирилло-Белозерского монастыря. У монастырские житницы сломили замок висячий и житницу покрали, вынесли ржи и овса. И села Покровского
приказчик Смирка Булыгов да сотской Ивашко Барсуков, взяв с собой поГальперин С.Д. Очерки первобытного права. Исследование. - Спб., 1893. С. 211, 212.
1
7
нятых и с теми понятыми людьми следу смотрели и разыскивали, и след от
монастырские житницы дошел до села Никольского до поместья
Д.М. Ащерина, до полевые клети и до двора Пятунки Фирилева с братьею,
и тот Пятунка с братьею следу от себя не отвел.
Итак, перед нами картина нормального гонения или сочения следа, с
положительным розыскным исходом. Но вот пример противоположного
результата.
В
челобитной
воеводе
князю
П.Н. Звенигородскому крестьянин Иткольской волости Васька Климов писал:
"В нынешнем... году июня в 4 день в ноче зажжен у соседа моего в деревне
Ваксевской овинник у крестьянина у Ульяна Иванова. И детишки мои
увидели, что тот овинник горит, и побежали они отнимати; и на дороге
сынишка моего Ивашка задавили удавом по горлу многие незнаемые люди
и завертели клячем и кинули в реку в Пидьму замертво. И крестьяне тое
волости разных поместий искали и нашли его мертва в реке, и откачали,
стал жив. И следом ходили и след вышел на сухие места, где нет ни травы,
ни грязей, без дороги на черный лес, и на дорогах след разшелся, высочить
следу не могли"1.
Иногда процесс о татьбе начинался с заклича. При обнаружении
пропажи потерпевший объявлял об этом на торгу, то есть производил заклич о возвращении в течение трех дней исчезнувшего. Если он находил
пропавшее по истечении этого срока, то лицо, у которого оно было обнаружено, признавалось ответчиком, возвращало пропажу и уплачивало
штраф: "свое ему лицем взяти, а за обиду платити 3 гривны" (см. ст. 34
Правды Пространной).
Если же собственник обнаруживал пропажу у кого-либо до заклича
или до истечения отмеченных 3-х дней после объявления на торгу, а лицо,
у которого обнаруживалось утраченное имущество, заявляло, что приобрело его правомерно, например купило, то возникал свод, то есть отыскание виновного через сведение соответствующих лиц. Лицо, у которого обнаруживалась пропавшая вещь (предмет, скот), не отдавая ее, обязано было идти вместе с утратившим вещь собственности к тому, у кого владелец
предположительно правомерно приобрел ее.
Понятно, что свод начинался с опознания собственником похищенного или утерянного и имел задачей найти, отыскать лицо, которое украло
или присвоило скот, вещь, а затем продало или иным путем передало их в
другие руки. "А же кто познает свое, что будеть погубил или украдено у
него что, или конь, или порт (одежда), или скотина", "поиди на свод, кде
есть взял" (см. ст. 35 Правды Пространной). Ясно и то, что свод проводилГейман В.Г. "Сочение следа" в Белозерском уезде XVII в.: Вопросы экономики и классовых отношений в русском государстве XII-XVII веков. - М., Л., 1960. - С. 92, 97.
1
8
ся лишь в своем княжестве, в своей волости, то есть на подвластной территории: "А не своего города в чужую землю свода нетуть" (см. ст. 39 Правды Пространной).
Осуществлялся свод путем опроса покупателей краденого или лиц, у
которых хотя бы временно находился пропавший предмет, скот. Свод в
"граде" истец вел до конца, до выхода на татя или недобросовестного владельца; свод же вне городских стен доходил лишь до третьего временного
владельца краденого либо присвоенного, который оплачивал истцу пропажу, а сам вел свод дальше, до установления им подлинного похитителя
или присваивателя, которому надлежало "все платити и продажю" (см. ст.
36 Правды Пространной).
Если владелец краденой вещи купил ее на торгу и это подтверждалось свидетелями, а продавец краденого остался неизвестен, то свод прекращался, потерпевший от кражи получал лице, то есть найденную вещь,
но терял возможность получения других краденых предметов или вознаграждения за них: "а что с нимъ погибло, а то ему желети". Возвративший
же краденое нес убыток, ибо "не знаеть, у кого купив", но мог вне свода
вести личный поиск, и когда (если) "познает ли на долзе, у кого купил, то
свои куны возметь" (см. ст. 37 Правды Пространной).
При краже же челядина (дворового человека) четко предписывалось
не бросать свод, а "по языку ити до конця, а кде будеть конечнии тать" (см.
ст. 38 Правды Пространной). Вот как комментирует эту статью В.Н. Татищев: "Кто хочет поймать своего (беглого) раба, а тот, у кого поймает, скажет, что купил, то итти к продавцу; и если оной паки скажет: купил, то итти к третьему продавцу и тому сказать: ты отдай моего раба, а что ты за
него дал, то исчи на продавце том при свидетелях"1.
Пример свода обнаруживается в письме на бересте XI в., найденном
при раскопках в Новгороде, текст которого полностью сохранился и в котором не утерялось ни одной буквы. Вот он в переводе с древнерусского
на современное изречение: "Грамота от Жизномира к Микуле. Ты купил
рабыню в Пскове. А ныне меня за это задержала княгиня. А ныне за меня
поручилась дружина. А ныне пошли-ка к тому мужу грамоту, есть ли у него рабыня. И вот я хочу, купив коня и на него посадив княжьего мужа, потом на свод. А ты, если не взял тех кун, не бери у него ничего"2.
Рабыня, очевидно, была украдена и продана, а возможно, и перепродана ("есть ли у него рабыня"). Жизномир и просит соучастника Микулу
найти ее и не получать за продажу деньги, если они еще не получены. СаТатищев В.Н. История Российская: В 7 т. Т. 7. - М., Л., 1962. - С. 227.
Арциховский А.В., Борковский В.И. Новгородские грамоты на бересте (из раскопок
1953-1954 гг.). - М., 1988. - С. 41.
1
2
9
мому же Жизномиру для освобождения пришлось заручиться поручительством дружины, купить коня для княжеского слуги, ведшего, вероятно,
розыск, с целью ускорения этого розыска, ибо поручительство давалось
"за пять днии" до свода, который был необходим для выявления истинного
похитителя.
В советской литературе правильно отмечается, что "свод" и "гонение
следа" являлись способами коллективной самопомощи соседских общин 1;
что древнее формальное правило "Куда приведет след, там и находится
преступник" позволяло активно привлекать к розыску большую массу людей, осуществлять поиск и изобличать преступников без участия представителей государственной власти; но исходящий из этого вывод о том, что
"специальные лица, наделенные полномочием вести розыск преступника,
появляются
в
более
поздний
период
в
2
XIII-XV вв." , не соответствует действительности прошедшего.
Все древние народы рано понимали необходимость иметь
(и имели) судебных чиновников: у греков были архонты, у лакодемонян полифаки, римляне во время первых царей имели городских префектов, у
галлов находились городовые кураторы.
Известно, что и русские князья "без слуг как без рук". Сосредотачивая у себя всю административную власть, они не позже начала XI в. создают особые судебные должности вирников, мешальников, мечника и
емеца (см. ст. 1, 41, 42 Правды Краткой).
Чин вирника происходил от виры, т.е. денежной пени. Вирник судил
преступления и одновременно, как по положениям Русской Правды определялась вира, - "по окончании суда, раскладывая, взыскивал оную". Его
помощником был мешальник. Само слово "мешальник" происходило от
"мешъ"(метка),
которые
он
нарезал
на
бирках
(небольших палочках). "Знаки сии показывали число принятых в виру денег или
вещей"3. На место мешальника впоследствии заступил дьяк.
Территория княжеств в Древней Руси в судебно-уголовном отношении была разделена на участки для платежа вир; и такое учреждение соответствовало тогдашнему состоянию дел. Хотя месть и была запрещена законом, но народ, считавший ее как бы священной обязанностью, не мог
вдруг оставить этот обычай, и потому нередко совершались убийства, а
убийцы скрывались от преследования закона. "Во избежание таких частых
Чельцов-Бебутов М.А. Очерки по истории суда и уголовного процесса в рабовладельческих, феодальных и буржуазных государствах. - М., 1957. - С. 636.
2
Крылов И.Ф., Бастрыкин А.И. Розыск, дознание, следствие. - Л., 1984. - С. 86, 87.
3
Следопроизводитель, или Обозрение постановлений, руководствующих к познанию
порядка производить исследования /Сост.П. Иванов. - Спб., 1834. - С. 4, 5.
1
10
побегов княжеская власть вынуждена была образовать вирные округа"1.
Объезжая эти округа, вирник не только судил и взыскивал виры, но и,
изобличая преступников, осуществлял их розыск. Это отмечают некоторые дореволюционные исследователи, правда, называя розыск более поздним термином - следствием2.
Платеж вир и продаж, раскладывавшийся на общину, имел и предупреждающее воздействие, так как заставлял вервь заботиться о несовершении в ее пределах преступлений и об отыскании преступников: "Аже
кто убеть княжа мужа в разбои, а головника не ищють, то виревную платити, в чье же верви голова лежит" (см. ст. 3 Правды Пространной).
Чин вирника, видимо, считался важным, поскольку ему положено
было "сытое кормление": 7 ведер солода на неделю, а кур по двое на день,
в среду и пятницу сыры, хлеба и пшена сколько может съесть, а в говенье
рыба и т.д. (см. ст. 42 Правды Краткой).
Мечником был княжеский дружинник, исполняющий, видимо, отдельные судебные поручения. Емец же представлял собой поимщика вора
и был, судя по всему, первым сыскным агентом в истории русского права.
Наши предки в седой древности стремились жить по правде, по
справедливости. Преступник же, зная свою неправду, для достижения корыстных и злых целей прибегал (и прибегает) к противозаконным средствам, скрывал (и скрывает) свое имя, утаивал (и утаивает) нечестно взятое имущество, употреблял подлог и обман, наконец, укрывался сам. В
этих условиях, понимая, что преступления заключают в себе общую опасность, расшатывают внутренний порядок, княжеская власть и отряжает в
помощь частному лицу своего сыскного агента, определяя ему мзду : "А от
гривни мечнику куна, а в десятину 15 кун, а князю 3 гривны; а от 12 гривну ему 70 кун..." (см. ст. 41 Правды Краткой).
По делам об убийстве, которое называлось головничеством (отсюда
и наш термин - уголовное право), влекшим за собой солидные виры и продажи, князья, для своей выгоды, начинали дело и розыск, даже если не было истца. Иначе зачем было упоминать о том, что вира не платится при
обнаружении трупа человека, которого никто не знает: "А по костях и по
мертвеци не платить верви, аже имени не ведають, не знають его" (ст. 19
Правды Пространной). Косвенно это предположение, разделяемое рядом
ученых, подтверждается летописным известием о рьяности княжеских
Чеглоков П. Об органах судебной власти в России от основания государства до вступления на престол Алексея Михайловича.- Казань, 1855. - С. 11.
2
Куницын А. Историческое изображение древнего судопроизводства в России. - Спб.,
1843. - С. 98.
1
11
слуг во взыскании вир и продаж. Так, у Нестора под 1093 годом сказано:
"Наша земля оскудела есть от рати и от продажи"1.
Осознавая общественный характер преступлений и необходимость
воздаяния за это зло, княжеская власть иногда вмешивается прямо в интересы сторон, воспрещая уже в XII в. потерпевшему лицу освобождать
обидчика от наказания по мировой. "Пришли тати к святому Григорию
Чудотворцу, - рассказывается в Петерике Печерском, - хозяин заметил их
и поймал". "Блаженный же, дав им ясти, и отпусти их. И се уведав, гродский властелин и повелел мучити тати тии"2.
До нас дошло древнее выражение, что "виноватого кровь - вода, а
невинного - беда"; следовательно, для убеждения в виновности, для избежания неправды, для предупреждения ошибок в судном деле требовались
доказательства. Ст. 2 Правды Краткой называла два вида доказательств
совершения преступления: внешний вид потерпевшего (наличие у него
синяков, кровоподтеков) и наличие свидетеля: "или будеть кровав, или
синь надъражен (поражен), то не искати ему видока человеку тому". В ст.
10 этого документа говорится уже о двух свидетелях "а видока (очевидца)
два выведеть".
"Правосудие Митрополичье", этот "церковный сборник по нецерковным делам", развивая и дополняя положения Русской Правды, говорит
"о поличном", то есть о захвате на месте преступления при явных уликах:
"А татя без поличного ни вязати, ни казнити, ни повесити" (ст. 13). "А холопа своего ли татя, с поличным изнимав в чюжи отчине, вести его ко своему судьи да судити" (ст. 19)3.
Дополнительная к Правде Пространной статья "О ковании мужем"
предписывает заковывать в железо "кого ни есть в вине", то есть обвиняемого в нанесении обиды, если он не мог представить поручителя в том,
что не скроется. Видимо, трудности розыска определяли необходимость
введения этой дополнительной статьи. Не исключено, что эти трудности
предопределили и закрепленное в ст. 38 Правды Краткой дозволение
убить вора на своем дворе, либо у клети, или у хлева. Это наше предположение основывается на том, что убить вора разрешалось не вообще, а
только в ночное время, когда ему было легко вырваться и скрыться.
Наряду с розыском открытым, путем гонения следа, заклича и свода,
существовали и отдельные случаи тайного сыска по делам, затрагивавшим
интересы общекняжеские.
1
2
Летопись Нестора. - Спб., 1891. - С. 72.
Владимирский-Буданов М.Ф. Обзор истории русского права. - Спб., Киев, 1888. - С.
513.
3
12
Труды выдающихся юристов: С.В. Юшков. - М., 1989. - С. 338.
В 1283 году великий князь Дмитрий "послал двух бояринов своих,
Антонья и Феофана, на Кострому изымати тайно Семена Толниевича, и
испытати его по-тонку о всем, и убити. Они же, шедше, повеление его сотворима, Семена на Костроме изымаша и начаша пытати его по-тонку о
всем", а именно: "Кто поднимал еси хана ордынского и приводил его татар..."1.
При розыске знаменитых преступников применялись и некоторые
хитрости. Так, в 1007 году, летом, "хитростью поймали славного разбойника, зовомаго Могута", который, встав перед великим князем Владимиром, "нача плакати горько, прося о прощении, глаголя: "Поручинка бога
тебе даю, еше отныне никоего зла сотворю, но буду в покаянии во вся дни
живота моего". Умилясь, Владимир послал его к митрополиту, и "Могут
же, пребывая в монастыре, крепко сохранил заповедь сию; жив в тишине,
умре благочестно"2.
Видимо, одним из требований, предъявляемых к розыску, была его
неотложность. В 1138 году в Новгороде "малое число бездельных людей",
собравшись тайно, пограбили дома и села, после чего уехали во Псков, но
князь, "немедленно изыскав винных неколиких", казнил их, а дома их на
разграбление отдал3.
По наиболее значимым или массовым преступлениям, приравненным к ним неповиновениям преступников изымали и дружины или княжеские дружинники их карали. В 1024 году "встали волхвы" в суздальской
земле, так, что "сам великий князь Ярослав принужден был туда отправиться: он переловил волхвов, одних разослал по разным местам, других
казнил"4. Ясно, что не сам великий князь или отдельный вирник, мечник
ловил, рассылал и казнил "сонм непослушных", а верная княжеская вооруженная сила - дружина: более некому.
Другой пример. В 1175 году, 29 июня, в субботу на 63-м году жизни
был убит по злобе и разграблен великий князь Андрей Юрьевич, внук Мономаха, который построил град Боголюбов, отчего и прозван Боголюбским, в семи верстах от Владимира Белорусского, где и пребывал. Этот
князь "от младости возлюбил бога и душу свою всеми добродетели украсил", был невелик, но "широк и силен вельми, власы черные, кудрявы, лоб
высокий, очи велики и светлы". Организовали убийство, сговорив жену
князя уехать во Владимир, Петр Кучков, его зять, Анбал, казначей и ключТатищев В.Н. Указ.соч. - Т. 5. - С. 58.
Там же.- Т. 2. - С. 69.
3
Там же. - Т. 2. - С. 148.
4
Соловьев С.М. История России с древнейших времен. - М., 1962-1966. - Т. 1. 1
2
С. 252.
13
ник княжий, Иааким Кучкович и "прочие нечестивые числом всех 20". Ночью "эти проклятые злодеи", вооружась, приехали в Боголюбов, "яко звери
свирепые пошли в дом княжий и прямо к его спальне, не ведая подлинно,
тут ли князь спит, а двери были заперты. Один из них крикнул: "Княже,
господине!" На которое князь спросил: "Кто ты?" Последовал ответ: "Я
Прокопий". Князь же, познав, что речь не Прокопиева, сказал: "Рабе, я
слышу, что ты не Прокопий". Тогда они, узнав речь княжескую, стали двери ломать. Князь, видя это, вскочив с постели, хотел меч взять, ибо он, хотя такого наглого нападения никогда опасаться причины не имел, но меч
всегда при себе имел. И не мог он его найти, так как Анбал, по умышлении
убийства, пред вечером того дня меч вынес вон. Тогда, вскоча, двое от
злодеев ухватили князя. Он же, взяв их, одного ударил о землю, а другого
держал. Прочие, вбежав и думая, что князь лежит на земле, закололи товарища своего. Потом, познав князя, схватились с ним. И не могли его повалить. Стали мечами сечь. Князь спрашивал их, какую вину они на нем
нашли. Но те, не отвечая ему, ибо вины не было, а был разбой, били его
лежачего. И когда уже голоса его не слышали, думая, что он мертв, снесли
на низ, а сами, боясь, с трепетом пошли из хором. Он же очнулся, встал и
пошел за ними, стоня, хотя рабов своих, во дворе бывших, созвать. Но эти
злодеи, услышав, воротились к нему, а он, завидя их, побежал под сени. И
так как темно было, то злодеи, видя, что никто из слуг княжеских, слыша
шум и крик его, не идет, зажгли огонь и стали сами его искать без опасения. И увидя его за столбом крылечным молящимся богу, тут закололи
его, и как он хотел меч отвести рукою, то Петр Кучков отсек ему руку, а
прочие кололи. Потом убийцы пошли в хоромы, убили Прокопия, которого князь весьма любил. И по убиении стали грабить все великое имение
княжеское. И поклав лучшее на возы, ночью еще, прежде нежели день
наступил, увезли все"1. Но все были "сысканы" и взяты военной силою княжеской дружиной. Убийство князя, "по его многим добрым делам достойного вечной памяти и хвалы", покаралось сурово: Кучковых и Анбала,
повеся, расстреляли, другим 15-ти головы отсекли, а княгиню, "зашив в
короб с камением, в озеро пустили и все тела протчих за нею побросали"2.
Но особенно ярко видно использование военной силы при более
позднем преследовании ушкуйников.
2. Óøêóéíèêè è èõ ðîçûñê
1
2
14
Татищев В.Н. Указ. соч. - Т. 3. - С. 104-105.
Там же. - Т. 3. - С. 113.
Известно, безрогая корова хоть шишкою, да боданет. Татарские завоеватели не коснулись Новгорода и земли его, сто верст всего не дошли.
Зато до него дошли беды и стенания русские. В последнем оплоте Руси,
естественно, бродил дух отмщения, но не было должной силы и совсем
малы возможности. Все же собрались новгородские удальцы и, "не имея
рог",
взяли
да
и
"боданули
шишкою",
разорили
в 1360 году татарский город Жукотин, спустившись вниз по Волге на ушкуях - лодках особой постройки. В летописях таких новгородских удальцов, совершавших водные набеги, именуют ушкуйниками, и рядом почти
всегда стоит слово "разбойники", "разбойницы".
В советской исторической науке ушкуйничество определяется как
зародившиеся во второй половине XIV столетия вооруженные нападения с
разбойными целями на города и торговые пути в Волжско-Камском бассейне новгородских отрядов, состоявших из людей без определенных занятий. Академик АН СССР, лауреат Государственной премии Лев Владимирович Черепнин (1905-1977) особо подчеркивал последнее обстоятельство,
что
ушкуйники
представляли
собой
"вооруженный отряд, живущий грабежом", и их действия носили "характер простых грабительских вооруженных набегов на Волжско-Камские торговые
караваны и населенные пункты". Причину таких действий он видел в том,
что часть новгородского "черного населения" не находила применения
своему труду и, представляя опасность господствующему классу, удалялась из города для набегов, которые содействовали бы "дальнейшему расширению экономического и политического влияния на Руси новгородского боярства"1.
Ушкуйничество как явление, связанное с насилием, действительно
существовало, но выводы о нем требуют уточнения. Прежде всего следует
сказать, что новгородцы делали водные набеги ранее второй половины
XIV столетия, но не вниз по Волге, а вверх, к северным враждебным соседям. Так, в 1320 году новгородец Лука ходил в ушкуях на Норвегию, но
был разбит. В 1339 году новгородские удальцы разоряли Корелу, признававшую власть шведов. А в 1349 году, когда Магнус, король Свейский,
предпринял свой крестовый поход против Новгорода, ушкуйники совершили морские походы на берега Норвегии2.
Сейчас невозможно сказать, чего было больше в этих походах: разбойного или государственно-охранительного, преступного или патриотического. Во всяком случае сведения о розыске ушкуйников и их преследоЧерепнин Л.В. Образование Русского централизованного государства
XIV-XV веках. - М., 1960. - С. 391, 392, 396.
2
Костомаров Н.И. Собрание сочинений: В 8 т. Т. 1.- Спб., 1903. - С. 297.
1
в
15
вании за эти набеги новгородскими властями, а значит, и о признании их
противоправными нам не встретились. Зато встретилось другое. В лето
6860 (1352 год), "отходя от света", Магнус приказывал своим детям, своей
братии и всей земле Свейской: "Не наступайте на Русь на крестном целовании, занеже нам не пособляется"1. Возникает вопрос: не сказались ли на
этом завещании морские походы новгородцев? А если да, то больше ли в
них разбойного?
Но вернемся к 1360 году, когда новгородцы "придоша в Жукотин и
множество татар побиша и богатства их взяша". Далее события развивались так. За то нападение христиане были пограблены татарами в другом
их городе, Болгарах. К тому же и "князии жуконсти поидоша во Орду к
хану, биша челом, дабы оборонил себя и их от разбойников, понеже многа
убивства и грабления от них сотворишесь беспрестаннии. Хан же Хидирь
послал трех послов своих на Русь: Уруса, Каирмека, Алатынцыбека князем
русским, чтоб разбойников поимали и к нему прислали. И бысть князем
съезд на Костроме: князь великий Димитрий Констянтинович из Володимера и брат его старший князь Андрей Констянтинович из Нижнего Новгорода, князь Констянтин Ростовский; и поимаша разбойников, и выдаша
их всех послом ханским и со всем богатством их, и тако послаша их во
Орду"2. Это летописное известие требует пояснения и раздумий. Ясно, что
ушкуйники напали в указанный год на татарский город Жукотин, разорили
его, набрали там всякого добра и расположились в русских поволжских
городах, особенно в Костроме. Татарские князья обратились с жалобой к
своему хану, и этот хан прислал на Русь послов, требуя выдать ему новгородцев. Но выдать соотечественников - христиан басурманам было греховным делом; а вооруженных и храбрых, - к тому же нелегким и взрывоопасным. Последнее затем и подтвердилось. А пока по этому поводу в Костроме состоялся съезд и совет князей (владимирского, нижегородского и
ростовского), который правильно или неправильно, но решил не потакать
новгородскому удальству, поскольку в Болгарах в отплату за Жукотин пограбили всех христиан, какие в ту пору там оказались. Указанные князья,
вернее, находившиеся при них дружины изыскали, силой переловили ушкуйников, бывших в Костроме, а затем выдали их татарам.
Не это ли решение явилось толчком к перерождению ушкуйничества
из движения патриотического в разбойное, поворотом от набегов на чужеземных разорителей к грабежу и насилию и над русским купечеством, и
над населением Поволжья? Во всяком случае это решение дуло на тлею-
16
1
Полное собрание русских летописей: В 28 т. Т. 5.- Спб., М., 1841-1963. - С. 227.
2
Полное собрание русских летописей...- Т. 8. - С. 111, 112.
щий фитиль междоусобицы. Ушкуйники не забыли выдачи своих собратьев
на
татарскую
расправу
в
Костроме,
и
в
лето 6879 (1371 год) "ушкунцы великого Новгорода пришедше взяша Кострому"1. И все же действия ушкуйников в Волжско-Камском бассейне,
как и ранее в Скандинавии, были направлены в основном против захватчиков, разорителей русской земли ,хотя они не чужды были и наживы. Но
грабили ушкуйники, подрывая экономически и обессиливая Орду, преимущественно татар и купцов восточных, на русских же гостей они не
нападали, но некоторые из них как бы попутно страдали.
В 1366 году, придя Волгою на "полтораста ушкуев" под Нижний
Новгород, ушкуйники перебили "множество татар и бесермен и армен", и
город "пограбиша, а суды их, и кербаты, и павоски, и лодки, и учяны, и
струги все изсекоша". Затем они спустились в Калец, прошли до Болгар,
"такоже творяще и воююще". В том же году был и второй поход на Волгу
новгородского ушкуйного отряда во главе с воеводами Осифом Волфоломеевичем (Осипом Варфоломеевичем), Василием Федоровичем, Александром Обакумовичем (Абакумовичем), которые "в Новгород придоша по
здорову с многим прибытком". Но при этом походе были пограблены и
русские купцы. Великий князь московский Дмитрий Иванович потребовал
от новгородского правительства "ответственности" за действия ушкуйников: "Почто есте ходили на Волгу, и воевали, и гостеи моих ограбили много?" Новгородское вече дало такой ответ: "Это ходили молодые люди на
Волгу, без нашего слова; да они твоих купцов не грабили, а грабили бесермен. За это не сердись на нас". Но, видимо, великий князь "изымал" некоторых, надо полагать, видных ушкуйников: зимой того же 1366 года на
Вологде был пойман новгородский боярин Василий Данилович с сыном и
привезен на Москву2.
Если новгородское вече и не давало дозволения на ушкуйные походы, то, очевидно, смотрело на них снисходительно, а, по общим понятиям
того времени, пограбить и побить бесермен, то есть мусульманских купцов, откупщиков татаро-монгольской дани в завоеванных теми землях, казалось и дозволительно. Такое понятие образовалось вполне естественно
после того, что претерпел русский народ от ордынского произвола. И действительно, за свои совершаемые без разрешения набеги ушкуйники оставались без преследования; напротив, "нередко ушкуйники, вернувшись на
1
2
Там же. - Т. 8. - С. 18; Т. 11. - С.-15.
Полное собрание русских летописей... - Т. 8. - С. 14; Т. 11. - С. 6.
17
родину, становились тысяцкими, воеводами и даже посадниками Новгорода"1.
В 1374 году девяносто ушкуев опять напали на русский город - Вятку, ограбили ее, потом повернули на татарские Болгары и собирались его
сжечь, но передумали, взяв с жителей 300 рублей "окупа". Затем они разделились на две партии и прошли по владениям Орды: одна из 50 ушкуев
отправилась "на низ к Сараю", а другая - 40 ушкуев - пошла вверх по Волге, дошла до Обухова, пограбила Засурье и Маркваш, перешла за Волгу,
истребила суда свои, конно прошлась по берегам Ветлуги, разоряя села, и
ушла к Вятке2.
Но самый свирепый набег ушкуйников на Кострому и, видимо, вообще на Поволжье происходил в 1375 году, когда новгородцы вместе с великим князем московским воевали под Тверью. Воспользовавшись этим, к
Костроме отправилось две тясычи удальцов на 70 ушкуях, а воеводами у
них были: один по имени Прокопий, другой по прозвищу Смольнянин, вероятно, так названный потому, что действительно был пришелец из Смоленска. Эта, можно сказать, рать состояла не из одних новгородцев, но
"еще более из заволочан". Когда она приплыла к Костроме, то пять тысяч
костромичей вышли против нее с оружием, а воеводою у них был Плещеев. Ушкуйники разделились на две группы. Одна половина пошла прямо
на костромичей, а другая зашла им в тыл, через кусты можжевельника, и
обе группы разом ударили по костромичам, - и спереди, и сзади. Воевода
Плещеев первым оставил "войство свое" и побежал в город; за ним бросились врассыпную и остальные. Ушкуйники одних убили, других повязали,
а третьи успели скрыться в лесу. После этого напавшие вошли в Кострому
и, простояв там неделю, взяли все, что подороже, а остальное сожгли.
Уходя, они набрали столько пленников, сколько хотели, особенно женского пола, и поплыли вниз по Волге. Пристали в Нижнем Новгороде и
награбили все,что им приглянулось, затем подожгли город. Оттуда они
спустились в Болгары и там распродали "бесерменам" костромских и нижегородских женщин и девиц, а потом поплыли еще ниже. Встретят по
пути мусульманских купцов на судах - ограбят и людей перебьют; а встретят гостей христианских - только ограбят, а самих отпустят живыми. Так
они достигли Астрахани; тут и постигло их возмездие, правда, руками лукавыми: князек астраханский Салчей начал им льстить, и хитрить, и корм
давать. "Они же начаша упиватись и быша пияни, аки мертвы". Татары их
Тальберг Д.Т. Насильственное похищение имущества по русскому праву (разбой и
грабеж): - Спб., 1880. - С. 29.
1
2
18
Полное собрание русских летописей... - Т. 8. - С. 21; Т. 11. - С. 20.
всех изрубили, "ни единого их жива оставиша" и взяли все имущество,
награбленное у русских. "В ню же меру мерите, - говорит летописец, възмерится вам"1. Якобы за этот трагический поход великий князь московский подходил с ополчением к Новгороду, требуя выдачи имеющихся разбойников и прекращения ушкуйничества, где едва не произошла битва.
Спас владыка Алексей, обратившийся к князю со словами: "Господине
княже Дмитрий Иванович, новгородцы винных сами изыщут, которые воеваша Кострому и гостей волжских грабиша и биша, и тех казнят, а ныне
дают за них четыре тысячи рублей. И ты не подвигнись на брань и не пролей крови". Князь "не подвигся" на брань, но взял 8000 рублей и "возвратился на Москву"2.
Как видим, новгородская община не выдала уцелевших ушкуйников,
но в духе Русской Правды заплатила за нанесенные ими обиды весьма солидную виру. Может быть, именно это вынудило новгородских правителей отыскивать и захватывать разбойничающих ушкуйников для собственного суда. Преследуемые же в других княжествах князем московским, а на своей земле новгородскими боярами, получившими убыток
вместо прибыли, ушкуйники, кто смог, бежали на псковскую землю. Но и
там их старались найти. Это видно из того, что в 1390 году между Новгородом и Псковом был заключен мир, согласно которому последний обязывался "выдавать тех, кто в путь ходил на Волгу". Ушкуйничество хиреет,
но не исчезает полностью. В 1392 году ушкуйники-новгородцы и устюжане напали рекою Вяткою на Жукотин и Казань и грабили гостей на Волге. В 1400 году некто Анфаль предпринял поход на Болгары: сто судов
шло Камою, сто пятьдесят Волгою. Это разделение отряда погубило его:
татары напали на тот отряд, который плыл по Каме, и разбили его. Волжские ушкуи не успели на помощь камским3.
Таким образом, по древнерусскому княжескому праву, сообразному
с тогдашними нравами, государственного иска в уголовных делах еще не
существует, еще нет различия между уголовным и гражданским процессами, но уже княжеская власть:
1) возлагает преследование преступников на коллективные формирования - общины;
2) помогает частному истцу в преследовании и поимке воров, выделяя для этого слуг князя, мечника, емеца и определяя им вознаграждение;
3) применяет меры пресечения к виновным - заковывание в железо;
Там же. - Т. 8. - С. 24; Т. 5. - С. 235; Т. 11. - С. 23, 24.
Татищев В.Н. Указ.соч. - Т. 5. - С. 161.
3
Полное собрание русских летописей... - Т. 5. - С. 257; Т. 6. - С. 139; Т. 8.- С. 61;
Т. 15. - С. 485; Т. 18. - С. 132; Т. 20. - С. 210.
1
2
19
4) помогает частному лицу в исследовании причиненных обид,
назначая для этого специального чиновника - вирника и определяя ему
вознаграждение;
5) понуждает потерпевших лиц к подаче уголовных исков, запрещая
им освобождать преступников от наказания по мировой;
6) в отдельных случаях отыскивает виновных тайно или применяет
для изъятия преступников военную силу.
Эти глубинные начинания и есть зарождение или истоки розыскного
процесса в Древней Руси, того самого процесса, который "уйдет в застенки" и наведет ужас на окружающих. Таковы уж свойства общественного
развития: когда сложившиеся отношения, старые органы и порядки еще
действуют в полную силу, ростки нового правопонимания, которому предстоит длительная по времени и сложная по содержанию жизнь, уже обнаруживают себя и пробиваются.
Ðàçäåë II. ÐÎÇÛÑÊ ÏÐÅÑÒÓÏÍÈÊÎÂ Â ÐÓÑÑÊÎÌ
ÖÅÍÒÐÀËÈÇÎÂÀÍÍÎÌ ÃÎÑÓÄÀÐÑÒÂÅ ÏÎ ÏÐÀÂÓ XVXVII âåêîâ
1. Ðîçûñêíûå ó÷ðåæäåíèÿ è äîëæíîñòíûå ëèöà,
âåäàâøèå ðîçûñêîì
Клоп, как известно, маленький, да спать не дает. Во время образования Русского централизованного государства для борьбы с преступными
"клопами", а иногда и их полчищами, существовали, как и ранее, три судебные системы: государственная (центральная), церковная и местная.
Государственный суд осуществлялся в центре великим князем, Боярской
думой, путными боярами. На местах же государство территориально подразделялось на уезды, которые, в свою очередь, делились на волости. Имелись также станы (пригородные поселения), которые являлись частью уезда или волости (к примеру, Коломенский уезд в XVI в. состоял из 9 волостей и 11 станов). Уезды возглавлялись представителями центра - наместниками, а волости - волостелями, которые и осуществляли судебные
функции на своей территории. При наместниках и волостелях для розыскных дел находились тиуны (холоп, управлявший хозяйством князя или
20
боярина и находившийся на особом положении) и доводчики, а также праветчики, которые "правили" деньги по кабалам и по судебным решениям.
Все эти должностные лица содержались за счет местного населения,
получали от него корм, и поэтому местное управление в XIV - начале XVI
вв. носило название "кормление". Натуральные корма и денежные поборы
взимались несколько раз в год - при въезде на кормление и на большие
праздники.
Вот как определялся размер корма по Белозерской уставной грамоте
1488 года: при вступлении наместника в должность взимался въезжий
корм, - "что хто принесет" (ст. 1). А "на Рождество Христово наместникам
нашим дадут корм со всех сох, со княжих, и с боярьских, и с монастырьских, и с черных, и с грамотников, и со всех без оменки,
с сохи за полоть мяса два алтына, за десятеро хлебов десять денег, за бочку овса десять денег, за воз сена два алтына. А на Петров день дадут корм
наместникам нашим со всех же сох, с сохи за боран восмь денег, за десятеро хлебов десять денег" (ст. 2)1. В год с кормов (с тысячи сох) у наместников выходило 920 рублей дохода. По тогдашнему времени это была
огромная сумма, так как вотчина из 21 деревни оценивалась в 600 рублей.
У тиунов, как минимум, доход составлял половину наместничьего, ибо
полагался им "корм рождественской и петровской вполы наместнися корму". "А доводчикам побор со всех же: с сохи на Рождество Христово за
ковригу денга, за пясть мяса денга, за зобню овса две денги, а на Петров
день доводчикам сбор со всех же сох, за ковригу денга, за сыр денга" (ст.
2). Но жадности, говорят, нет предела: рядом с законными поборами
сплошь и рядом шли незаконные. Тиунам и доводчикам ничего не стоило,
например, без всякой нужды затеять повальный обыск или подбросить
труп на территорию селения, чтобы принудить его членов откупиться. У
каждого же наместника "в городе и во станах два тиуна да десять доводчиков" (ст. 3). И от деятельности их и количества запустение пошло по Руси.
В Уставной земской грамоте волостям Двинского уезда от
25 февраля 1552 года мы читаем: "На Пенежке, и на Вые, и на Суре многие
деревни запустели от прежних наших пенежских и Выи и Суры поганые
волостелей, и от их тиунов, и от доводчиков, и от обыскных, и от лихих
людей, и от татей, и от разбойников, а пеняженам-де волостелей и его пошлинных людей впред прокормити немочно, и крестьяне-де от них от того
насильства и продажи с Пенежки и с Выи и с Суры разошлися..." 2. Этот
Российское законодательство X-XX веков: В 9 т. /Под ред. О.И.Чистякова. - М., 19841994. - Т. 2. - С. 192-195.
2
Там же. - С. 227.
1
21
документ, кроме подтверждения разорения крестьян и ухода их с родных
мест, интересен тем, что в нем кормщики как разорители поставлены впереди лихих людей, татей и разбойников.
Верховная власть пытается несколько ограничить произвол кормщиков. Так, еще в жалованной грамоте 1462 года Троице-Сергиеву монастырю сказано о том, "чтобы тиуны, доводчики и боярские люди к монастырским крестьянам на пиры незваные не ездили" 1. Впоследствии сроки кормления конкретных кормщиков стали сокращать, а сбор
кормов поручать местным выборным людям. Но суть кормления от этого
не изменилась. Каждый новый кормщик сосредотачивал свои интересы
преимущественно на личном обогащении за счет законных и незаконных
поборов; а борьбе с преступностью с их стороны уделялось мало внимания. От этого особенно страдали мелкие вотчинники и помещики, которые
не могли самостоятельно защитить себя и свое имущество от множившихся разбойных людей.
Обременительные государственные налоги и повинности, произвол
кормщиков, дошедший до крайних пределов, закрепощение земледельцев
за землевладельцами привели в XV в. к тому, что разбои, по мнению Н.
Шалфеева, "сделались явлением политическим: в разбойничьи шайки
укрывался всякий, кто не хотел потерять своей свободы"2.
Для поимки ведомых разбойников (т.е. людей, известных как разбойники) и суда над ними из центра периодически стали посылать так
называемых особых обыщиков (или сыщиков), с которыми на обыски
должны были отправляться крестьяне. Но особые обыщики также не приносили пользы, скорее вред для жителей тех местностей, в которых приходилось им действовать, потому что, во-первых, они не находились в
определенной местности постоянно, а посылались время от времени туда,
где вследствие усиления грабежей и разбоев их деятельность, по усмотрению правительства, становилась необходимой, и, во-вторых, потому что,
вероятно, и они, подобно всем другим местным начальникам, смотрели на
свое дело как на кормление3.
Подтверждение сказанного мы находим в Белозерской губной грамоте 1539 года, жалованной великим князем Иваном Васильевичем всея
Руси в этот уезд "всем без омены", т.е. всем сословиям, где читаем: "Били
естя нам челом о том, что у вас в тех ваших волостях многие села и деревни разбойники разбивают и животы ваши грабят, и села и деревни жгут, и
Акты исторические, собранные и изданные археологическою комиссиею: В 5 т.
Т. 1 (1334-1598). - Спб., 1841-1842. - С. 106.
2
Шалфеев Н. Об уставной книге разбойного приказа. - Спб., 1868. - С. 18.
3
Там же. - С. 36, 37.
1
22
на дорогах многих людей грабят и разбивают, и убивают многих людей до
смерти. А иные многие люди у вас в волостях разбойников у собя держат,
а к иным людем разбойники с разбоем приезжают и разбойную рухлядь к
ним привозят. И мы к вам посылали на Белоозеро обыщиков своих, и от
наших дел обыщиков чинятся вам великие убытки" (ст. 2)1.
П. Чеглоков, автор специального исследования об органах судебной
власти в России, полагал, что в XV в. существовало какое-то ведомство,
управлявшее розыском преступников, так как не мог, по его мнению, сам
царь каждый раз заниматься отправлением обыщиков, в особенности при
тогдашних постоянных разбоях. Если это так, то до нас не дошло никаких
сведений об устройстве, составе и круге действий этого ведомства. Зато
известно другое. Высшими судебными учреждениями, ближайшими к царю, кроме царской думы, были Расправная палата и Челобитный приказ. Последний же понимался так: "Как государь куда пойдет, бьют челом
всякие люди, и пред государем боярин и дьяк того приказу принимают челобитные и по ним расправу чинят, а которых не могут, те к государю
взносят”2.
С самого начала царствования Ивана IV к нему ото всех сословий
поступают жалобы на разбои. В ответ на эти челобитные царь и посылает
обыщиков, задача которых состояла в том, чтобы отыскивать разбойников в известной местности, причем общины призывались к
содействию в деятельности обыщиков. Возникает предположение: не люди ли, составившие затем Челобитный приказ, рассылали обыщиков, поскольку жалобы на многие злодейства поступали к ним, и государь действительно не мог всем этим заниматься сам?
Между тем разбои и открытое насилие из-за "неустройства земли
русской" принимали все более и более опасные размеры: "многие деревни
запустели... от лихих людей, от татей и разбойников". В Новгороде "в домехъ и на путехъ и на торжищахъ убийства и грабления во граде и по погостамъ великие учинилися, проходу и проезду нет" 3. При этом грабили и
разбойничали не только голодные, раздетые, доведенные до отчаяния из
"падшего сословия" люди. Вот что читаем мы в одном из документов: "В
7043 году от сотворения мира (т.е. в 1533 году от Рождества Христова),
осенью, в воскресенье в вечери, по Покрове Святой Богородицы, приехал
князь Каширский Иван Данилович с своими людьми в Троицкую деревню
на монастырский двор разбоем; да нас разбивали, монастырских 10 конев,
Хрестоматия по истории русского права /Сост. М. Владимирский-Будашев.
Вып. 2. - Ярославль, 1874. - С. 109-116.
2
Чеглоков П. Указ. соч. - С. 70.
3
Тальберг Д.Т. Насильственное похищение имущества... - С. 67-68.
1
23
да 8 меринов, 4 кони гнеды, да кон сер, кон чал, да саврас, да у приказчика
у монастырского Демидова взяли мерин гнед, да с меня, с монастырского
слуги Софонко Кириллова, сняли однорядку колтырскую, да шубу белью,
да кафтан, а всего-то у нас взяли на 50 рублей с полтиною. Да на том же
разбое убили у нас до смерти монастырского слугу Иванка Головина"1.
Устрашенные подобным, жители разных мест просят государя дозволить им самим преследовать преступников. И Иван Грозный разрешает
общинам преследовать и судить лихих людей, разбойников. Распоряжение
такого рода находится в ст. 3 Белозерской губной грамоты: "...и вы б тех
разбойников ведомых (т.е. лиц, известных как разбойники) меж собя имали да обыскивали их, и доведчи на них и пытали накрепко и допытався у
них, что они разбивают, да тех бы естя разбойников, бив кнутьем, да казнили смертью".
По этой же грамоте в уезде рекомендовалось создать выборный орган для борьбы с лихими людьми, с разбойниками из 3-4-х боярских детей,
"которые бы грамоте умели и которые пригожи" (т.е. зажиточны и благонадежны). В помощь им отряжались старосты, десятские и "лучшие люди
крестьянские", человек пять или шесть.
Для сравнения. В XV в. злоупотребления при судопроизводстве во
Франции, наглое лихоимство королевских судей и повсеместное усиление
разбоев были так велики, что возникло ходатайство перед королем Карлом
как о прекращении злоупотреблений в судах, так и о принятии мер против
разбойников, но на это ходатайство не было обращено ни малейшего внимания. Отмечая данный факт, Н. Ланге подчеркивает: "Невольно подумаешь при этом, что царь Иван Грозный не так относился к подобным жалобам русского народа. Он внял этим жалобам и произвел соответствующие
реформы"2.
И.Т. Мальгин, коллежский асессор Российской Академии, считал такое решение "весьма благоразумным", ибо, спрашивал он, "кому приличнее и свойственнее ограждать внутреннюю тишину, соблюдать порядок и
хранить безопасность личного благосостояния и собственности, как не тем
самым, кои оными пользуются или пользоваться желают"3.
Но дозволение ловить разбойников, по ст. 8 губной Белозерской
грамоты, перерастает уже в обязанность, неисполнение которой чревато
суровыми карами: "А не учнете меж собя разбойников отыскивать и имати, и тех людей, к которым разбойники приезжают, или не учнете за разАкты, относящиеся до гражданской расправы Древней Руси. - Киев, 1860. - С. 47.
Ланге Н. Древнее русское уголовное судопроизводство. - Спб., 1884. - С. 245.
3
Мальгин Т. Опыт исторического исследования и описания старинных судебных мест
Российского государства. - Спб., 1803. - С. 3.
1
2
24
бойники ездити и имати и казнити, или станете разбойников пущати, мне
велети на вас на всех имати иски тех людей, которых в вашей волости
разобьют, и без суда вдвое; а самим вам от меня быти в казне и в продаже".
С Белозерской и с вышедшей в том же 1539 году и в тот же день - 23
октября аналогичной губной Каргопольской грамоты начинается губная
реформа в России, изымавшая из судов наместников и волостелей сначала
разбойные и татиные, а затем и "убийственные" дела и передававшая их в
создаваемые губные учреждения: губные избы (дворы), губные станы и
Разбойный приказ.
Кроме Белозерской и Каргопольской, до нас дошли следующие губные грамоты, которыми Иван Грозный предоставлял местному обществу
право самому разыскивать, судить и казнить татей, разбойников и душегубов:
1) Солигалицкая - городским и посадским людям 1540 года,
31 августа.
2) Селам Троице-Сергиева монастыря на Тверском, Новогоржском и
Старицком уездах 1541 года, 23 октября.
3) Селам того же монастыря в Бежецком уезде 1541 года, 25 ноября.
4) Селам Кириллова монастыря в Белозерском уезде 1549 года,
27 сентября.
5) Белозерская вторая 1571 года, 12 марта.
6) Всем вотчинам Троице-Сергиева монастыря 1589 года с наказом
определенному туда губному старосте Измиру Амосову.
7) Крестьянам Дмитрия Ив. Годунова Вещеозерской волости и Чаронской округи 1614 года.
8) В Городецк в Бежецком-Верку, 1668 года.
9) В Арзамасский уезд, 1680 года.
Данные губные грамоты твердо производят отделение уголовных
дел от гражданских и выделение их в особую подсудность, а также разделение единого древнерусского состязательного процесса на два вида: розыск (розыскной процесс) и суд (состязательный процесс). При этом основанием для разграничения данных видов процесса служила, как отмечал
Г.Г. Тельберг, не внутренняя важность известного правонарушения, а обстоятельства обнаружения преступления, т.е. чисто внешний и случайный
признак1. Например, поимка кого-либо с поличным, т.е. краденым, имела
следствием розыск в губных учреждениях; а при отсутствии поличного
дело решалось по "суду", т.е. состязательным порядком.
1
Тельберг Г.Г. Русское уголовное судопроизводство. - Киев, 1889. - С. 70.
25
Одновременно с созданием губных учреждений проводилась земская
реформа (уезды и волости постепенно освобождались от власти наместников и волостелей), которая полностью была ликвидирована
в 1555-56 годах. К ведению земских органов, кроме дел местного самоуправления, стал относиться и разбор мелких уголовных дел.
Объясняя эти реформы, Иван IV в Уставной грамоте крестьянам
устюжских волостей 1555 года писал: "Что наперед сего жаловали есмя
бояр своих и князей и детей боярских, городы и волости давали им в
кормленья, и нам от крестьян челобитья великие и докуку была беспрестанная"; поэтому "мы, жалеючи крестьянство, для тех великих продаж и
убытков, наместников и волостелей и праветчиков от городов и волостей
отставили"1.
Губные учреждения, на которые возлагалась основная тяжесть
борьбы с преступностью, именовались так от бытовавшего в то время понятия "губа", означавшего в самом широком смысле округ, вмещавший в
себя как город (посад), так и его уезд, а в более узком - пространство земли, заключавшее несколько селений и находившееся в заведовании одного
или нескольких лиц2.
С начала реформы и до конца губного судопроизводства губа - это
территориальный округ, в пределах которого действовала уголовная
юрисдикция губного старосты - главы губной избы (стана, двора). Как
правило, этот округ совпадал с волостью, а с середины XVI в. с уездом.
Губные старосты избирались и действовали на основании положений губных грамот, а затем Уставной книги Разбойного приказа - главного
памятника розыскного процесса до Соборного уложения 1649 года. Эта
книга сложилась из накопленных постановлений и распоряжений (грамот),
касающихся губного производства. Она имела две, по сути аналогичные,
редакции: до так называемого московского разорения "за приписью дьяков
Василья Щелкалова, Месоеда Вислова", а после московского разорения
"сделали тое книгу" дьяк Третьяк Корсаков да подьячий Микита Посников. Первая Уставная книга имелась в Разбойном приказе уже в 1556 году;
вторая - в 1617 году3. Содержание всех 72 статей Уставной книги Разбойного приказа и дополнений к ней вошло составной частью в главу XXI "О
разбойных и о татиных делех" Соборного уложения 1649 года.
Соловьев С.М. Указ. соч. - Т. 4. - С. 36.
Линовский В. Опыт исторических разысканий о следственном уголовном судопроизводстве в России. - Одесса, 1849. - С. 21.
3
Шалфеев Н. Указ. соч. - С. 7.
1
2
26
По всем этим нормативным актам (губным грамотам, Уставной книге и Уложению) губные старосты выбирались всеми сословиями волости
или уезда ("губным старостам, по городам и по губам, быти по выборам
всяких людей" - ст. 56 Уставной книги) из добрых и прожиточных дворян,
"которые за старость или за раны от службы отставлены, или за которых
служат дети их и племянники, и которые грамоте умеют" (ст. 4 гл. XXI
Уложения), а где не было дворян, из детей боярских при тех же условиях.
Число губных старост в губе и срок их нахождения в должности не были
строго определены законом. В уездах могли избираться как один, так и
несколько старост. Так, в Медынском уезде "в станех и в волостях у разбойных и татиных дел в губных старостах" были Федор Васильевич сын
Данилов да Федор Михайлович сын Засецкого1.
Выборы губных старост проходили под контролем воевод. В одном
из документов читаем: "Лета 7125 (1617 год) июля в 30 день по государеве
цареве и великого князя Михаила Федоровича всея Руси грамоте и по приказу воеводы Ивана Ивановича Хлопова да дьяка Семена Собакина, всемилостивого Спаса Каменного монастыря архимандрит Петирим да келарь
выбрали есмя и излюбили, по государеве грамоте, по государеву губному
делу в губные старосты, из вологжан детей боярских добрых и душами
прямых и животы прожиточных, Лариона Степанова сына Трусова да Григорья Ильина сына Домнина; а те губные старосты ко государеву губному
делу годные и пригодятца"2.
Голоса при выборах губных старост, видимо, не были равны и зависели от сословия, должности и звания. При этом спорные вопросы избрания губных старост решались в Разбойном приказе. Сказанное усматривается из царской грамоты новоторжскому воеводе Ивану Свиязеву о выборе
губного старосты от 1 декабря 1627 года, где читаем: "В нынешнем году
велено вам выбрати губного старосту, на Дружинино место Вильяшева,
дворянина добра из первых людей по списку; и по нашему указу выбрали
на Дружинино место Вильяшева: в Торжок в губные старосты Ермолу Ондреева сына Свечина да Ивана Тимофеева сына Шишкова. А новоторжцы дворяне и дети боярские, и монастырских вотчин попы, и приказчики, и
старосты, и крестьяне, и всякие уездные лица выбирают прежнего губного
старосту Дружину Вильяшева, и выбор на него дают, а Борисоглебский
архимандрит Иона того Дружину Вильяшева не выбирает; и в том у выборных людей чинится спор. А в Разбойном приказе боярин наш князь
Дмитрий Михайлович Пожарский да дьяки наши Семен Головин да Иван
Российское законодательство X-XX веков... - Т. 2. - С. 219.
Акты юридические, или Собрание форм старинного делопроизводства. - Спб., 1838. С. 287, 288.
1
2
27
Поздеев Ивана Тимофеева сына Шишкова смотрели, и тот Иван от ран
увечен и губное дело его не будет... А хотя архимандрит на прежнего старосту выборов и не дает и вы бы и на старого губного старосту Дружину
Вильяшева выборы у них взяли, да те выборы потом прислали к нам в
Москву, в Разбойный приказ1.
Обязанности губных старост изложены в ст. 42 Уставной книги: "А в
городах и в губах губным старостам обыскивать про татей и про разбойников по все годы и того беречь накрепко, чтоб однолично татей и разбойников ни в которой губе станов и приказов не было". К исполнению
этих обязанностей губные старосты допускались после приведения "ко
кресту по записи" в Москве в Разбойном приказе и получения специальных наказных памятей "за диячьею приписью, почему им разбойныя и
убийственныя и татиныя дела ведать" (см. ст. 4 гл. XXI Уложения).
При губных старостах находились губные целовальники и губные
дьяки.
Губные целовальники, вначале товарищи губного старосты, а с XVII
в. его подчиненные, избирались только сошными людьми на каждую волость по два человека из крестьян, принадлежавших к селам той волости,
и притом только из деревень, имевших не менее 20 крестьянских душ (см.
ст. 9 гл. XXI Уложения). Срок, на который выбирались губные целовальники, в документах не обозначался, но твердо предписывалось другое: по
окончании выборов целовальникам давать присягу на месте при воеводах
и губных старостах - целовать крест (откуда и название), "а без крестного
целования
у
дел
им
не
быть"
(см. ст. 59 Уставной книги).
По Медынскому губному наказу от 25 августа 1555 года старостам и
целовальникам было предписано "друг над другом того смотрити, чтоб
посулов и поминков (т.е. вознаграждений) нихто ни у кого однолично не
имал"2.
Губные дьяки - это лица, в обязанности которых входило все делопроизводство и письмоводство губной избы, губного двора или стана.
Дьяки сначала выбирались людьми всех сословий ("губным дьяком у губных дел быти по выборам всяких людей" - ст. 57 Уставной книги), а затем, по Соборному уложению, - одними сошными людьми
(ст. 4 гл. XXI). Обычно на губную избу выбирался один дьяк, иногда несколько дьяков, или дьяк и подьячий (писец), особенно в тех случаях, когда в губу из Москвы присылались сыщики. Губные дьяки, как и целовальники, допускались в губные избы только после присяги на местах.
1
2
28
Акты исторические... - Т. 3. (1613-1645 гг.) - С. 244-245.
Российское законодательство X-XX веков... - Т. 2. - С. 222.
Согласно ст. 53 Судебника 1550 года розыскные функции вменялись
также в обязанности так называемым недельщикам, бывшим при губных
старостах: "А пошлют котораго недельщика имати татей или разбойников,
и ему имати татей и разбойников бесхитростно, а не норовите ему никому". Но недельщики известны ранее "еще по изданному Иваном III указу
"О недельщиках", целиком вошедшем в Судебник 1497 года. Недельщики
назывались так потому, что составляли артели и выполняли свои обязанности очередно, по неделям. Они характеризовались современниками как
лица, которые "хватают злодеев и держат их в тюрьмах" 1. Действительно,
по ст. 29-36 Судебника 1497 года недельщикам, кроме разъездных судебных поручений, доверялся розыск татей, лихих людей, разбойников в неспокойных местностях, их допрос, пытка и содержание у себя под стражей
до передачи дела в суд. Запрещалось при этом попустительствовать злодеям, отпускать их за вознаграждение или, наоборот, арестовывать невинных, что влекло, надо полагать, как минимум отстранение от доходной
должности.
Встречаются в документах прошлого названия городничих, городовых приказчиков и городчиков. В губной грамоте галичанам говорится,
чтоб выборные сотские, пятидесятские и десятские приводили лихих людей к городовым приказчикам и вместе с ними обыскивали их. Из других
грамот видно также, что они имели в своем ведении дела земские, розыскные и финансовые. В городовые приказчики выбирали "всею землею" из
боярских детей; на их содержание выдавалось "по пяти вытей" в поместье.
После городовых приказчиков упоминаются также решеточные приказчики, выбиравшиеся также из боярских детей и получавшие "по пяти обжей"
в поместье: еще при великом князе Василии Ивановиче дьяки в Новгороде
велели поставить решетки по всему городу и сторожей у решеток для прекращения грабежей и убийств, это известие объясняет нам должность решеточных приказчиков2.
В распоряжении губных старост находились также тюремные сторожа, палачи и имевшие отношение к розыску бирючи (т.е. глашатаи). Вот
как обрисовывает их деятельность ст. 15 гл. XXI Уложения: "А которые
воры на Москве и в городех воруют, карты и зернью играют, и проигрався
воруют, ходя по улицам, людей режут, и грабят, и шапки срывают, и о таких ворах на Москве и в городех и в уездех учинити заказ крепкой и бирючем кликати по многие дни, буде где такие воры объявятся, и их всяких
чинов людем имая приводити в приказ".
1
2
Там же. - С. 80.
Соловьев С.М. Указ. соч. - Т. 4. - С. 39.
29
В законодательстве рассматриваемого периода мы не находим указаний на служебные доходы губных старост, видимо, потому, что ими, как
уже отмечалось, должны были быть люди зажиточные; но, возможно, они
получали некоторое государево жалованье или какие-то отчисления от
имущества разбойников, оставшегося после удовлетворения требований
истцов, поскольку такое имущество предписывалось по ст. 26 гл. XXI Соборного уложения, "оценя, продать на государя". Служба же губных дьяков награждалась деньгами, причем цифра жалованья не была строго
определена, и поместьями. По Уложению в Московском уезде они получали земли "по сту четвертей за человеком" (ст. 1 гл. XVI). Губные целовальники, подьячие и тюремные сторожа должны были исполнять свои
обязанности также "с подмогою", заключавшейся в сборе денег с посадских и сошных людей, но не как попало, а "по их договору", с тем чтобы
"лишних денег не збирати, и тем сошныя людем убытков не чинити" (см.
ст. 97 гл. XXI Уложения).
Судом губные старосты, губные дьяки и губные целовальники могли
быть судимы за возможные проступки и преступления лишь в Разбойном
приказе (см. ст. 60 Уставной книги). К таким должностным проступкам
относились прежде всего поноровка, то есть поблажка, потачка разбойникам или отпуск их, а к преступлениям - похищение отобранного у разбойников и воров имущества. Так, если губной староста незаконно выпускал
татей и разбойников из тюрьмы и использовал их в своем хозяйстве, то
предписывалось "губным старостам за то чинить жестокое наказание, бити
их
кнутом
нещадно"
(см.
ст.
104
гл.
XXI
Уложения); а если "поноровит который недельщик татю или разбойнику по
посулом, и его отпустит, и про то сыщется допряма, и на том недельщике
исков иск доправить, да его же бити кнутом, да вкинути в тюрьму" (см. ст.
83 гл. XXI Уложения); а "которой губной целовальник разбойника, или
татя отпустит, или татиныя покрадчи сбежит, и того целовальника животы
отдать в ысцов иск в выть, чего искал в полы иску, а чего животов его в
полы исцова иску не дойдет, и тот досталной иск взяти на тех людей, кто
того целовальника в губные целовальники выбирал. Да тех же людей, кто
того целовальника выбирал, давати на поруки в том, что им того губного
целовальника, который покрадчи побежит, сыскав, поставити. А как того
губного целовальника те люди, кто его выбрал, сыщут, и того губного целовальника бити кнутьем, а бив кнутьем, из целовальников выкинути" (см.
ст. 84 гл. XXI Уложения).
Эта статья интересна и тем, что возлагает розыск в конкретном случае на обычных людей, не являвшихся членами губного двора, стана или
избы. И этот случай не единичен. В ст. 15 гл. XXI Уложения читаем: "А
30
будет кто таких воров видя где не изымает и в приказ не приведет, а изымать было их мощно, и сыщется про то допряма же, и на тех людех имати
заповеди по полтине на человеке".
Осуществлялось губное делопроизводство в губных избах (дворах), губных станах и в Разбойном приказе. Губная изба представляла
собой помещение присутствия уездного старосты и его помощников и
подчиненных в уездном городе. Постройка и починка такой избы представляла одну из повинностей уездных и посадских людей. Они же обязаны были выдавать деньги или поставлять натурою все необходимое для
работы, как-то: дрова,свечи, бумагу, чернила, перья. Губной же стан представлял аналогичное помещение губного старосты, но в городах и селах
Новгородских пятин, где не было уездных городов.
Но от губных старост, которые, как мы помним, "за старость, или за
раны" от прежней службы отставлены, видимо, было "ни в марте воды, ни
в апреле травы", поскольку в 1669 году в губных учреждениях появляются
новые судебные чиновники - сыщики с обязанностями, аналогичными тем,
которые несли губные старосты. До этого времени сыщики, исходящие
еще от особых обыщиков, лишь по необходимости и время от времени посылались в персональном порядке в разные места из центра с чисто розыскными полномочиями: для открытия татиных, разбойных и убийственных
дел
и
для
ликвидации
разбойных
шаек.
Так, в царской грамоте Чердынскому воеводе Христофору Рыльскому от 7 октября 1636 года написано: "... по нашему указу посланы в
Пермь Великую, в Чердынь, и в Кайгородог, и к Соли Камской, и в Еренеск Яков Загрязской да подьячей Иван Качалов для сыску татей и разбойные поимки и их животов; а с ними указано быти устюжским стрельцам, а в прибавку им Якову и подьячему имать с собою посадских и волостных людей, с ратным боем, сколько будет человек пригоже. И как к
тебе ся наша грамота придет, а Яков Загрязской да подьячий Иван Качалов
в Пермь Великую приедут, и ты бы Якова и подьячего в татиных и в разбойных делах велел слушати и для татиные и разбойные дела поимки и
для татиных и разбойных животов сыску велел давать, где им по наказу
надобно рассыльщиков, и пушкарей, и затинщиков, и посадских людей, и
сошных, и всяких людей, со всяким ратным боем, сколько будет человек
пригоже, смотря по тамошнему делу”1.
С получением сыщиками значения постоянных судебных лиц уголовные дела разделились между ними и губными старостами. Сыщики,
определяемые самим царем, были представителями правительственного
1
Акты исторические... - Т. 3 (16131645 гг.). - С. 348, 349.
31
начала, а губные старосты - народного начала, которое ограничивалось1.
При этом губные целовальники были ликвидированы, а губные дьяки уцелели. Сыщикам было предоставлено право как разыскивать преступников,
так и решать уголовные дела при явных доказательствах вины или при
существовании сильного подозрения против обвиняемого, но в последнем
случае они должны были согласовывать или просить разрешения в Разбойном приказе. С этого времени значение губных старост в борьбе с преступностью резко падает, падает и их значимость в обществе. Достаточно
сказать, что сыщикам было предоставлено право суда над губными старостами и губными дьяками по гражданским искам2.
В 1679 году царским указом предписывается "сыщикам и губным
старостам не быть", а губные дела опять восстановили в их прежнем значении с запрещением воеводам производить суд по уголовным делам3. Вообще же все эти назначения, перемещения наместников, губных старост,
воевод не были четкими, не охватывали сразу всю территорию, не являлись последовательными, но отношения между этими должностными лицами регламентировались. Так, отношения наместников, волостелей и их
тиунов к губным старостам определялись так: "Поймают татя в первой
татьбе, то доправить на нем истцевы иски, а в продаже он наместнику и
волостелям, и их тиунам; как скоро наместники, волостели и их тиуны
продажу свою на тате возьмут, то вы, старосты губные, велите его бить
кнутом, и потом выбить из земли вон"4.
Взаимоотношения старост и воевод постоянно менялись: то это было подчинение старосты воеводам, то параллельная деятельность, то замена одних другими. При этом при назначениях нередко возникали споры, к
тому же и наместники не везде были устранены, хотя замена их намечалась как общая мера. В 1577 году мы встречаем пожалование князю Морткину наместничества на город Карачев в кормление, "со всем по тому, как
было прежде". "И вы, все люди того города, - писано в царской грамоте, чтите его и слушайте, а он вас ведает и судит и ходит у вас во всем по доходному списку, как было при прежних наместниках". В 1581 году в Перми управлял наместник.
А в 1555 году князь Дмитрий Палецкий в Новгороде назывался и воеводою и наместником; потом в Новгороде был воевода при наместнике и
считался выше последнего; но в наказе архиепископу казанскому Гурию
Троцина К. История судебных учреждений в России. - Спб., 1851. - С. 32.
Линовский В. Указ. соч. - С. 24, 26.
3
Троцина К. Указ. соч. - С. 33, 34.
4
Соловьев С.М. Указ. соч. - Т. 4. - С. 35.
1
2
32
видим, что наместник считался честнее воевод1. В 1586 году в Торопец
был назначен воевода Елизарий Сабуров, но там уже был наместник и воевода князь Василий Пронский; Сабуров "бил челом, что ему меньше
Пронского быть невместно". Дело было решено так: государь велел Сабурову "ведать дело ратное", а князю Пронскому - наместническое дело.
Спорили не одни воеводы, но и станичные головы: в 1595 году Захар
Ляпунов не захотел быть в станичных головах вместе с Кикиным и сбежал
со службы из Ельца; рязанскому воеводе было велено взять Ляпунова из
его поместья, скованного привезти в Переяславль Рязанский, бить батогами перед всеми людьми, посадить в тюрьму и потом отправить на службу
с приставом2.
На соборе, проводимом по случаю взятия Азова казаками, советные
люди жаловались, что и во внутренних городах воеводы посажены, тогда
как прежде там сидели губные старосты. Таких городов, которые с 1613
года получили воевод, насчитывается 33. Но эти города сами требовали
воевод и жаловались на губных старост, при этом указывали на конкретное лицо, которое они хотели бы иметь воеводою. В 1644 году кашинцы
били челом: "По твоему государеву указу велено быть у нас в губных старостах Савве Спешневу; но он срамен и увечен, руками и ногами не владеет; теперь у нас в Кашине перед съезжею избою и на посаде и в уезде воровства, грабежи и убийства многие, насильства великие, а расправы делать некому: прежде в Кашине были воеводы и губные старосты, и такого
воровства и убийства, грабежа и насильства не было; пожалуй, государь,
вели быть по-прежнему воеводам, и вели быть воеводою из московских
дворян Дементию Лазареву3. Государь исполнил их просьбу.
Сильные гонения от губных старост терпели жители города Шуи; в
1614 году они жаловались на губного старосту Калачева: "В прошлом 1612
году приехал в Шую губной староста Посник Калачев и начал на нас, посадских людишек, похваляться поклепом и подметом, и наученьем, язычною молкою, велит нам к себе носить корм всегда, хлеб, мясо, рыбу, мед,
вино, начал загонять к себе на двор животину всякую, бить, посадские люди от его насильства разбрелись, посадские дворы запустели; а мы того
Посника в губные старосты не выбирали". Последнее обстоятельство объясняется тем, что Калачев приехал в Шую еще в Смутное время, в 1612
году. В 1618 году жаловались уже на сыщика Беклемишева и губного старосту Кроткого, что они подговаривают колодников возводить напрасные
обвинения на посадских людей, воров и разбойников выпускают на выкуп
Там же. - Т.4. - С. 38.
Там же. - Т.4. - С. 295.
3
Соловьев С.М. Указ. соч. - Т. 5. - С. 289.
1
2
33
из тюрьмы и от этого "умышленья" Шуя становится пуста: "сами отпустят
своих людей, потом схватят их как беглых, да и научают оговаривать посадских людей". В 1621 году произошла ссора между шуйским воеводою и
губными старостами: воевода доносил, что по нерадивости губных старост
колодники разбежались из тюрьмы, и что, мстя за этот донос, губные старосты сажают его, воеводиных, крестьян в тюрьму понапрасну. Губные
старосты жаловались, что воевода вмешивается в их дела, не выдает им
преступников, и одного из них, старост, приказал бить батогами и ослопами; духовенство и посадские люди на обыске объявили, что воевода никогда не бил губного старосту1.
В конце XVI- начале XVII столетия к розыску преступников, а также
к их задержанию имели отношение и еще одни чиновные лица - объезжие
головы. А.Н. Зерцалов обнаружил в 1894 году в Московском архиве Министерства юстиции документ, заключавший в себе сведения о делах, производившихся в конце ХVII в. в 11 съезжих дворах, по охранению жителей
первопрестольной от пожаров, краж, убийств, грабежей. Из этого документа видно, что в съезжие дворы назначались: объезжий голова, его помощник подьячий, по 3, по 2 и одному человеку караульщиков из чернослободцев, с бердышами и топорами. Объезжие головы били дубьем и батогами непослушных обывателей за нарушения и неисполнение их распоряжений, а задержанных лиц сажали в чуланы и ледники, откуда те убегали и, следовательно, подлежали розыску. Объезжими головами были: в
Китай-городе - дьяк Игнатий Аникеев Лукин; в Белом городе от Всесвятских по Смоленские ворота - Савва Иванов Перкуров; В Белом городе, на
Сретенке - Степан Якимов Перской; в Белом городе, от Сретенки по Покрову - Петр Иванов Шилов; в Белом городе, в Покровской сотне - подьячий Петр Иванов; в Земляном городе, от Никитской по Тверскую улицу Данила Андреев Львов; в Земляном городе, на Тверской улице - Данила
Романчуков; в Земляном городе, в Большой Никитской (Царицынской)
улице - Павел Готовцев; в Земляном городе, за Яузою в Семеновской слободе - Иван Матвеев Бобоедов; за Москвой-рекой, от Москворецких ворот
по правую сторону, в Пятницкой, Ордынской, Покровской, Екатерининской, Погорельской улицах - Никита Евстафьев Головин; за Москвойрекой, от Пятницкой улицы по левую руку, в Таганской улице - Иван Иванов Кареев2.
На съезжих дворах производился и "сыск" по мелким делам. Так, из
дошедшего сыскного дела видно, что в Китай-городе, на съезжем дворе
Там же. - Т.5. - С. 287, 289.
Зерцалов А.Н. Объезжие головы и полицейские дела в Москве в конце XVII в. - М.,
1894. - С. 1, 2.
1
2
34
дьяку Игнатию Алексеевичу Лукину "била челом" в майский день жена
Сретенской сотни тяглица Савкина Иванова Татьяна Яковлева, которая
словесно сказала: "Сего-де 22-го числа купила она стекол оконичных связку, и оконечного-де ряду торговый человек Никонко Никифоров тое связку у нее, Татьянки, вырвал и перебил, и перебитые стекла взял к себе ж в
лавку, а говорил-де он, Никонко, ей, Татьянке, будто-де разбила у него
оконницу стекольчатую; а при ком он, Никонко, у нее, Татьянки, стекла
разбил, и тем-де третьим она, Татьянка, принесет роспись..." И велено было словесное челобитье записать, "а его, Никонка, сыскать на съезжий
двор и допросить". И сысканный Никонка в допросе сказал: "... Татьяна
Яковлева торговала у него стекол оконичных связку и, сторговав те стекла,
положила в кулек и хотела понести безденежно, и он, Никонко, тот свой
товар у нее вырвал и положил в лавку к себе; и она тут, Татьяна, за тем
кульком бросилась в лавку и расшибла товару его оконницу малую, и в
том-де он, Никонко, на третейскую роспись, какову она, челобитница,
принесет... шлется в повальный обыск". Резолюция на протоколе этого допроса в съезжем дворе была такова: "Взяв приводные деньги и против
ссылки всеми того ряда торговыми людьми разыскать в правду, не наровя
никому"1.
Объезжие головы назначались в съезжие дворы Разрядным приказом, ведавшим служилыми людьми, военным управлением, и ему же были
подотчетны.
Деятельность же губных старост, целовальников, дьяков и сыщиков,
как присылавшихся, так и ставших постоянными судебными чиновниками, проходила под контролем Разбойного приказа, о котором в первый раз
упоминается в 1539 году в Белозерской губной грамоте, где губным старостам после казни разбойников предписывалось "отписывать об оставшихся, за удовлетворением истцов, разбойничьих животах (т.е.имуществе) в
Москву боярам, которым разбойные дела подчинены, именно боярину
Ивану Даниловичу Пенкову с товарищами" (ст. 10).
В записке для польского королевича Владислава, в Смутное время
претендовавшего на московский престол, составленной около
1610 года, ведомство Разбойного приказа определено так: "Там бояре и
дьяки сыскивают всяких злодеев"2. В другом источнике мы читаем, что
Разбойный приказ имеет в своем ведении "дела по искоренению разбоев,
уголовный суд, тюрьмы и учреждение выборных губных властей" 3.
Там же. - С. 7,8.
Ланге Н. Указ. соч. - С. 49.
3
М-съ. Краткий курс истории русского права. - Киев, 1908. - С. 52.
1
2
35
Действительно, для губных старост, а затем сыщиков Разбойный
приказ был общим правительственным местом или второй инстанцией,
откуда они получали руководящие указания и куда, в свою очередь, доносили служебные вести, представляли отчеты в вершенных делах и где просили разрешения в сомнительных случаях. В 1541 году Разбойным приказом
заведовал
боярин
Иван
Григорьевич
Морозов.
В
1571 году в наказе Белозерским губным старостам Разбойный приказ
назван разбойною избою, в которой заседали также бояре, но такое название было случайным, так как в конце этого же наказа сказано:
"а с разбойных и татиных дел имать пошлин по 2 алтына с рубля, да те
пошлины присылать в Москву в Разбойный приказ"1.
По уголовным делам Разбойному приказу принадлежал высший суд
над ведомыми лихими людьми и преимущественно над шайками разбойников, откуда и образовалось его название.
В. Линовский отмечает, что хотя Разбойному приказу и губным старостам не были подчинены все преступления, но если принять во внимание, что разбой, татьба с поличным и злодеяния лихих людей сами по себе
представляют соединение многих преступлений и более других были распространены, то можно утвердительно сказать, что по количеству преступлений большая часть из них подвергалась разбирательству порядком
розыскным, чем состязательным2. С этим следует согласиться, одновременно отметив, что во времена Соборного уложения состязательное судопроизводство оставалось еще общим, обыкновенным, а розыскное - было
особенным.
Кроме Разбойного приказа, для уголовных дел действовал Земский
приказ, производимый особым розыскным порядком. Время его образования неизвестно, но первое упоминание о нем под именем Земской избы
в письменных памятниках относится к 1579 году. Земским же приказом он
начал именоваться с 1657 года. Разграничение полномочий между Разбойным и Земским приказами проходило по территориальному признаку и
следующим образом: "Которые разбойники разбивают и людей побивают,
и тати крадут в Московском уезде и в городех, на посадех и в уездех, и такие разбойные и убийственные и татиные дела ведать в Разбойном приказе. А которые воры крадут и убийственные всякие дела чинят на Москве, и
то ведать на Земском дворе, а в Разбойном приказе тех дел ничем не ведать"
(см.
ст.
1,
2
гл. XXI Уложения).
1
2
36
Ланге Н. Указ. соч. - С. 49.
Линовский В. Указ. соч.- С. 13.
Как видим, деятельность Земского приказа или двора распространялась лишь на Москву, но касалась не только всяких воровских дел, в том
числе и с убийственным исходом. К его ведомству относился всякий порядок, гражданское благочиние, безопасность и стража. Первоначально, до
передачи в Разрядный приказ, под его компетенцию подпадали и объезжие
головы. В Москве и в других больших городах при этом приказе низшие
служащие назывались земскими ярыжками; они носили красное и зеленое
или иного особого цвета платье с нашивкою на груди двух букв: "З" и "Я"
(т.е. земский ярыжка), чтобы по этому знаку всякий их звание и должность
знал. Основная их деятельность состояла в следующем: когда государь или
его двор куда-либо в городе "шествие имели" или был крестный ход, какое-либо торжество, знатные встречи и тому подобные случаи, то ярыжки,
идя впереди с метлами и лопатами, очищали и "просторили" путь. Если же
где-то происходили ссора, шум, драка, попытка преступления или иное
какое бесчинство или беспокойство, то они могли беспрепятственно задерживать, брать под стражу и отводить в свой приказ для суда повинных,
в чем им никто противиться не смел1.
В 1681 году татиные и убийственные дела были отобраны у Земского приказа и переданы в Разбойный приказ, однако в 1687 году они опять
были возвращены в Земский приказ. Наконец, в 1699 году этот приказ был
ликвидирован, а дела его переданы в Стрелецкий приказ2. Название последнего приказа в первый раз встречается в 1601 году, в записных же
книгах он числится с 1629 года; в нем разбирались гражданские и уголовные дела ("опричь разбою и татьбы с поличным") на стрельцов и всех тех,
кто служил в стрелецких полках. Указом 1701 года этот приказ велено было именовать Приказом земских дел3.
Существовал и еще один приказ, производивший розыск, - это Приказ сыскных дел. Он возник в 1619 году как учреждение для обороны
против сильных людей, разорявших в это время страну, и связан с именем
патриарха Филарета.
В Окружной грамоте царя Михаила Федоровича от 5 июля
1619 года в Новгород воеводам боярину князю Ивану Хованскому, Мирону Вельяминову и дьяку Третьяку Копнину о присылке в Москву выборных с донесением о всех новгородских доходах, недоимках и разорениях
от неприятельских нашествий для составления вновь окладных книг и
уравнения податей и повинностей прямо сказано: "... многие люди нам
бьют челом на бояр и всяких чинов людей в насильстве и в обидах, чтоб
Малыгин Т. Указ. соч. - С. 9, 10.
Линовский В. Указ. соч. - С. 24.
3
Троцина К. Указ. соч. - С. 102, 103.
1
2
37
их пожаловати велети от сильных людей оборонить... и, усоветовав, мы,
великий государь, с отцем своим и богомольцем святейшим патриархом
Филаретом Никитичем Московским и всея Руси... про сильных людей во
всяких обидах велели есмя сыскивать и указ по сыску учинити".
Возвратясь после продолжительного польского плена, митрополит, а
затем патриарх Филарет, отец будущего царя Михаила Романова, застает
страну, как пишет профессор И.Я. Гурлянд, "в состоянии полного разорения", видит, что между населением и государем стоят сильные люди. Не
выдвигая ни против кого определенных обвинений, патриарх едва ли не
винил во всем бояр и думных людей. Царь молод и неопытен, писал он,
"но о чем думали и что делали его советники. Отчего они не озаботились
принятием необходимых мер для устроения земли? Не оттого ли, что разорение и неустройство им на руку? Неустройство позволяло держать в
напряжении страну, корыстоваться около добродушного юноши-царя, забирать силу"1.
Образованный Приказ сыскных дел и должен был бороться с корыстно-собственническими устремлениями сильных людей, но практически же он быстро превратился в судебное учреждение, занимавшееся розыском по поместным и холопьим делам.
С появлением Соборного уложения он фактически перестает быть
нужным, но существует, правда с 1660 года под именем Приказа сыскных
заставных дел. С 1682 года появляется новый Сыскной приказ, не имеющий уже ничего общего с первым2.
Не ранее ноября-декабря 1654 года и не позже января 1655 года появляется одно из самых важных учреждений этого времени - Приказ тайных дел, образованный царем Алексеем Михайловичем. Этот приказ считается "началом тайной полиции в России"3. Он явился центром, куда стали стекаться челобитные и изветы, требовавшие особого к себе внимания
и не доверявшиеся общим учреждениям. Помимо многочисленных дел,
которыми ведал приказ (а он вел, например, некоторые торговые дела царя), он еще производил и сыск. Происходило это так. Если челобитная содержала жалобу на то или иное лицо, на лицо должностное или не должностное, царь, если имел интерес, вел челобитную через приказ, обязывая
"сыскать дело". Сыск по указу царя организовывался приказом, который
давал инструкцию командированному сыщику. По окончании розыска
сыщик доставлял добытый материал в приказ. В последнем из доставлен-
Гурлянд И.Я. Приказ сыскных дел. - Киев, 1903. - С. 7.
Там же. - С. 17, 21, 22.
3
Гурлянд И.Я. Приказ великого государя тайных дел. - Ярославль, 1902. - С. 4.
1
2
38
ного материала делались выборки, и дело докладывалось царю. И царь
опять лично разрешал вопрос, либо приказывал разрешить его боярам1.
Известны некоторые дела Тайного приказа, как-то:
1) сыскное дело Козмодемьянского попа Кузьмы, что на Ржицах, говорившего про великого государя неистовые речи, и за то ему учинена
казнь - отрезан язык, а затем он был сослан в Синбирск;
2) сыскное дело Алатырской мордвы по извету старца Корнилия Котошихина про взятки дьяка Микиты Насонова, что сыскивал стряпчий
Елисей Зиновьев;
3) дело о нижегородском приставе Куземке Бурнашове, убившего до
смерти своего родного дядю и ушедшего к Москве, там сысканного и сосланного в ссылку на вечное житье во Псков и с братьями своими;
4) сыскное дело Чудинка Сумарокова, который стрелял из пищали
по галкам, сидевшим на трубе в Чудове монастыре, а та труба стояла против государевых хором; а он такова страшного дела не остерегся, учинил
противность и ему вместо смертной казни отсечена левая рука да правая
нога;
5) сыскное дело по челобитью стряпчего Якова Хрущева да жильца
Саввы Ивашкина на стольника на князя Бориса Мещерского в убийстве и в
грабеже;
6) сыскное дело про пограбление имущества и убийство дьяка Якова
Ушакова2.
Нетрудно заметить, что Приказ тайных дел прежде всего защищал
царевы, а также государственные интересы, которые, впрочем, тогда не
отделялись. Так, в сентябре 1666 года царь узнал, что раскольник Никон,
провозглашавший "священство выше царства", тайно послал на встречу с
патриархом "грека, или будет татарской породы, или из русских людей, с
грамотой". Из приказа был немедленно послан указ о поимке этого Никонова агента и доставлении его вместе с находившейся при нем грамотой в
Приказ тайных дел"3.
В особых случаях государь самолично проводил сыск и расправу,
минуя Тайный и иные подвластные ему приказы, через военную силу. Так
было, например, по делу о Медном бунте 1662 года в связи с выпуском
малоценной медной монеты и изъятием серебра у населения для пополнения казны, опустевшей из-за войны с Польшей, и о фальшивомонетничестве. Вот как эти события описывает в своей объемной истории России
С.М. Соловьев.
Там же. - С. 115, 226.
Дела тайного приказа.- Спб., 1907. - С. 71, 74, 101, 102, 657, 663, 664.
3
Гурлянд И.Я. Приказ великого государя... - С. 313.
1
2
39
Весной 1662 года, после Светлого воскресенья, начали ходить по
Москве слухи, что чернь сбирается и быть от нее погрому дворам боярина Ильи Даниловича Милославского, гостя Василия Шорина и других богатых людей за перемену в денежном деле, за выпуск медных монет вместо серебряных, и за то, что Шорин да еще какой-то кадашевец фальшивые деньги делают. В двадцатых числах июля начали говорить, что пришли из Польши листы про окольничего Ртищева, царь
жил в это время в Коломенском. 25 июля рано утром на Сретенке собрались мирские люди советоваться о пятинной деньге. Но совещания
их скоро прекратились: "На Лубянке у столба письмо приклеено!" начали кричать им люди, проходившие Сретенскою от Никольских
ворот. Вся толпа хлынула на Лубянку смотреть, что за письмо? На
столбе воском приклеена была бумажка и на ней написано: "Изменник
Илья Данилович Милославский, да окольничий Федор Михайлович
Ртищев, да Иван Михайлович Милославский, да гость Василий Шорин". Между тем Сретенской сотни сотский Павел Григорьев уже
дал знать о письме в Земский приказ, откуда приехали на Лубянку дворянин Семен Ларионов и дьяк Афанасий Башмаков и сорвали письмо.
Толпа зашумела: "Вы везете письмо к изменникам, государя на Москве
нет, а письмо надобно всему миру". Громче всех кричал, бросаясь на все
стороны, стрелец Кузьма Ногаев: "Православные христиане! Постойте всем миром; дворянин и дьяк отвезут письмо Илье Даниловичу
Милославскому, и там это дело так и изойдет". Мир двинулся вслед за
Ларионовым и Башмаковым, нагнали их, схватили Ларионова за лошадь и за ноги и кричали сотскому Григорьеву: "Возьми у него письмо,
а не возьмешь, то прибьем тебя каменьями". Григорьев вырвал письмо
у Ларионова, толпа окружила сотского и двинулась назад на Лубянку, к
церкви преподобного Феодосия; Ногаев вел Григорьева за ворот. Когда
пришли все к церкви, Ногаев стал на лавку и читал письмо всем вслух и
прибавил, что надобно за это всем стоять. С Лубянки пошли к земскому двору, поставили и тут скамью, взвели на нее Григорьева и велели ему читать письмо, но он отказался; тогда опять начал читать
Ногаев, а на другую сторону читал какой-то подьячий. Григорьев воспользовался этим временем и отошел в сторону, велев взять письмо у
подьячего десятскому своей сотни Лучке Жидкому; но мир не хотел
расстаться с письмом и, окружив Жидкого, повел его в Коломенское к
государю.
Царь был у обедни, празднуя рождение дочери; взглянув в окно, он
увидел, что толпы народа идут в село и на двор, безоружные, но с криком и шумом, повторяя имена Милославских и Ртищева. Государь догадался, в чем дело, велел Милославским и Ртищеву спрятаться в ком40
натах царицы и царевен, а сам остался в церкви дослушивать обедню;
царица, царевичи и царевны сидели запершись в хоромах ни живы ни
мертвы от страха. Гилевщики (бунтовщики, мятежники) не дали царю дослушать обедни; они подошли к дворцу; впереди шел Лучка Жидкий и нес в шапке письмо, найденное на Лубянке. Государь вышел на
крыльцо, нижегородец Мартын Жедринский взял у Жидкого шапку с
письмом и поднес царю, говоря:"Изволь, великий государь, вычесть
письмо перед миром, а изменников привесть перед себя". "Ступайте
домой, - отвечал царь, - а я, как только отойдет обедня, поеду в Москву и в том деле учиню сыск и указ". Но гилевщики держали его за платье, за пуговицы и говорили: "Чему верить?" Царь обещался богом, дал
на своем слове руку, и когда один из гилевщиков ударил с ним по рукам,
то все спокойно отправились в Москву. Государь не велел их трогать,
хотя и было у него войско; он пошел назад в церковь дослушивать
обедню, а в Москву перед собою послал боярина князя Ивана Андреевича Хованского. Здесь другая толпа гилевщиков занялась грабежом Шоринова дома. Старик Шорин успел скрыться в Кремле, в доме князя
Черкаского; но мятежники захватили молодого пятнадцатилетнего
сына его, который должен был служить свидетелем против отца,
должен был рассказывать, что отец его бежал в Польшу с боярскими
грамотами. В это время приезжает Хованский и начинает уговаривать, чтоб прекратили смуту и не грабили ничьих домов, что нынче
же приедет сам царь для сыску; но ему в ответ закричали:"Ты, боярин, человек добрый, и службы твоей к царю против польского короля
много, нам до тебя дела нет, но пусть царь выдаст головою изменников бояр, которых мы просим". Хованский отправился назад в Коломенское, и вслед за ним туда же двинулась толпа, везя с собою на телеге молодого Шорина. За городом встретились они с первыми гилевщиками, шедшими уже из Коломенского, и уговорили их возвратиться
назад; солдаты также пристали к ним, встретили боярина Семена
Лукьяновича Стрешнева и погнались за ним с палками; тот едва ушел
от них за реку. Царь садился уже на лошадь, чтоб ехать в Москву, когда гилевщики подвели к нему молодого Шорина, и тот начал выкрикивать заученную сказку, что отец отправился в Польшу с боярскими
грамотами. Когда мальчик кончил, в толпе раздались крики: "Выдай
изменников!" "Я государь, - отвечал Алексей Михайлович, - мое дело
сыскать и наказанье учинить, кому доведется по сыску, а вы ступайте
по домам; дела так не оставлю, в том жена и дети мои поруками". Но
крики не прекращались: "Не дай нам погибнуть напрасно!" - кричали
одни; "Буде добром тех бояр не отдашь, то мы станем брать их у тебя сами, по своему обычаю!" - кричали другие, махали палками. Тут
41
Алексей Михайлович обратился к стоявшим около него стрельцам и
придворным и велел двинуться на гилевщиков, которые пришедши вовсе не за тем, чтоб сражаться, побежали врознь; их начали хватать,
некоторые защищались, но напрасно. Человек сто утонуло в реке, более 7000 перебито и переловлено, тогда как настоящих гилевщиов было не более 200 человек, остальные пришли из любопытства, посмотреть, что будет делаться. Перехватанных отвезли в монастырь к
Николе на Угрешу и там расспрашивали. Главного заводчика, кто
написал письмо и приклеил, не нашли; и наказали тех, кто более других участвовал в самом гиле, волею или неволею: вешали, резали ноги,
руки и ссылали в дальние города.
Москва утихла, но жалобы на медные деньги продолжались: воеводы доносили, что должники приносят к ним в съезжую избу медные
деньги для платежа заимодавцам, а те не берут без царского указа,
просят серебряных. Наконец в 1663 году вышел указ: в Москве, Новгороде и Пскове денежного медного дела дворы отставить, а старый денежный серебряного дела двор в Москве завести, и серебряные деньги
на нем делать с 15 июня, а жалованье всяких чинов служилым людям
давать серебряными деньгами, в казну таможенную пошлину и всякие
денежные доходы брать серебряными деньгами, также и в рядах торговать всякими товарами на серебряные деньги, а медные отставить.
Медные деньги во всех приказах, что ни есть налицо, по 15 июня переписать и запечатать и держать до указу, а в расход не давать; частным людям велено медные деньги сливать. Но последнее не было исполнено;
указ
20 января 1664 года говорит: в Москве и в разных городах объявляются
медные деньги портучены (натерты ртутью), а иные посеребрены и
полужены. Государь подтверждает приказание не держать медных
денег под страхом жестокого наказания, разоренья и ссылки в дальние
города. Новгородский воевода князь Иван Борисович Репнин получил в
1663 году от государя похвалу за то, что рассмотрением своим для
бедных людей всяким хлебным и съестным запасам положил уставную
цену и запретил перекупщикам покупать прежде мирских людей, отчего запасы начали быть дешевы. Говорят, что за порчу денег переказнено было больше 7000 человек, да больше 15000 наказано отсечением
рук, ног, ссылкою, отобранием имения в казну. Царица от испуга во
время коломенского гиля лежала больна больше году1.
В этом примере четко отражаются как полномочия царя на скорый
сыск и крутую расправу, так и раскрывается анатомия всякого бунта: под1
42
Соловьев С.М. Указ. соч. - Т. 6. - С. 194-197.
брошенный озлобившимся на почве социальных невзгод и неурядиц людям взрывоопасный повод; соединение бунтующей и любопытствующей
массы; наличие подстрекателей, как правило, ускользающих от ответа;
нагнетание напряженности; кровожадность толпы, неумеренность ее требований и неуступчивость правящих особ и, наконец, развязка, кровавая
для какой-либо одной из противоположных сторон, а иногда и для обеих.
Со смертью царя Алексея Михайловича (29 января 1676 года) свое
существование прекратил и Приказ тайных дел.
Во всех поименованных приказах состав присутствия был примерно
одинаков: один, два или три судьи (в зависимости от времени и обстоятельств), один из которых был главным. Товарищи были преимущестенно
думные или простые дьяки. Канцелярия делилась на столы и повытья и
состояла из подьячих, которые фактически вели все управление1. В 1648
году в Сыскном приказе, например, бывшем тогда под ведением князя
Ю.А.
Долгорукова,
кроме
него,
было
3
дьяка
и
2
15 подьячих . Ясно, что дьяки и подьячие значительно укрепились в это
время. Достаточно сказать, что за промахи и злоупотребления губных старост и губных целовальников губные дьяки не отвечали. Ничего не сказано в гл. XXI Уложения об их ответственности и за личные злоупотребления по службе. Однако в гл. X "О суде" в ст. 12 этого законодательного
акта мы находим: "А который дияк, норовя кому по посулом, или по
дружбе, или кому мстя недружбу, велит судное дело подьячему написати
не так, как в суде было, и как в прежней записке за исцовую и за ответчиковою рукою написано, и по тому диячьему приказу подьячей то судное
дело напишет неделом, а сыщется про то допряма, и дияку за то учинить
торговую казнь, бити кнутом, и во дьяцех не быти, а подьячего казнити,
отсечи рука, а дело велеть написати, как истец и ответчик в суде говорили,
и вершити то дело по суду, до чего доведется". Эти глава и статья относятся к состязательному процессу, однако такой процесс в чистом виде уже
не существовал, в суде нередко присутствовали элементы сыска и потому
можно допустить обратное: положения из состязательного процесса, а
именно,
изложенные
в
ст. 12 гл. X об ответственности дьяков и подьячих за фальсификацию дел,
могли распространяться и, скорее всего, распространялись и на розыскное
производство.
Мы исходим из аналогии, из того, что по ст. 5 гл. X Уложения дьякам (как и судьям) за несправедливые решения, связанные со взяточничеством, в состязательном процессе учинялась торговая казнь с отстранени1
2
М-съ. Указ. соч. - С. 53.
Гурлянд И.Я. Приказ сыскных дел... - С. 20.
43
ем впредь от дел, а следующая за этой статьей ст. 6 предписывала: "Да и в
городех воеводам и диякам и всяким приказным людем за такия неправды
чинити тот же указ", т.е. всяким приказным людям (и из Разбойного, и из
Земского приказов) за аналогичные деяния предписывалось то же наказание - битье кнутом.
Что касается обычных преступлений, не по должности, например
татьбы, то за нее дьяки отвечали на общих основаниях. Так, из царской
грамоты пермскому воеводе Федору Акинфову от 4 октября
1608 года о предании суду виновных в расхищении пермских таможенных
сборов мы видим, что таможенный дьячок Матюшка был пойман, пытан,
признался в краже более 300 рублей и затем был посажен в тюрьму1.
По губному законодательству жители обязаны были участвовать в
преследовании преступников. Неисполнение этой обязанности влекло по
ст. 26 Уставной книги Разбойного приказа гражданскую ответственность.
По Соборному уложению их материальная ответственность дополнилась
уголовной: "А где учинится разбой, а которые сторонние люди слышачи
крик и воп разбитых людей как их разбойники разбивают, и те люди на
крик и на воп не пойдут и их выдадут, или которых людей после разбою
разбитые люди учнут за разбойники в погоню и на след звати, а те в погоню за разбойники или на след не пойдут же, а исцы на них учнут бити челом, и про то сыскати окольными людьми, и которые в те поры в погоне и
на следу были. Да будет на них в сыску скажут, что, слыша крик разбитых
людей, на пособь к ним не пошли и в погоню за разбойники, или следом
не пошли же, и на тех людех за выдачку и за ослушание имати выти, и чинити жестокое наказание, бити кнутом нещадно" (см. ст. 59 гл. XXI).
2. Ôîðìû è ïðàêòèêà ðîçûñêà ïðåñòóïíèêîâ
В рассматриваемый период по уголовным делам производились
управа, суд и сыск в непосредственном значении этих слов и, соответственно, дела разделялись на управные, судные и сыскные. Управа состояла в безотлагательном наказании виновных без суда. Суд, означавший состязательный процесс, принимал за доказательства, как и ранее, свидетельские показания, поле, т.е.поединок, и крестное целование. А сыск (или
розыск), в смысле отдельного вида процесса, - исключительно пытку.
Кроме
этого,
другие
основные
различия
между
ро-
1
44
Акты исторические... - Т. 3 (1613-1645 гг ). - С. 130-131.
зыскным и состязательным процессами, или между "розыском" и "судом",
заключались в следующем.
1) При розыске государство в лице своих агентов возбуждает уголовное преследование и производит и завершает сыск независимо от жалобы или желания потерпевшего от преступления; а при состязательном
процессе возбуждение и прекращение уголовного преследования всецело
зависит от лица, имеющего право иска.
2) Производство по сыскным делам открывалось немедленно, по
возникновению самого дела, не увязываясь ни с какими сроками, в любое
время; к рассмотрению же судных дел приступали не тотчас по предъявлению иска, а в известные, заранее определенные законом для каждой
местности, сроки, и притом не более трех раз в год.
3) При розыске обвиняемый мог приводить в свою защиту те или
иные доводы, но лишь в пределах, предоставленных ему соответствующим должностным лицом; по судным же делам ответчик или обвиняемый
пользовался полной свободой в предоставлении доказательств против обвинения.
4) Розыскное производство велось письменно и негласно, тайно;
а состязательные дела решались устно и публично.
5) Производство по сыскным делам не могло оканчиваться примирением, тогда как по всем судным делам примирение допускалось в любое
время.
6) По сыскным делам решения основывались на данных, собранных
непосредственно и исключительно трудом должностного лица от розыска;
по судным делам судья не принимал активного участия в собирании доказательств и свое решение основывал лишь на тех данных, которые представляли стороны.
Сущность розыскного процесса в целом заключалась в том, что в
лице соответствующего государственного агента соединялись различные
процессуальные функции: обвинителя и судьи; и этот агент противопоставлялся обвиняемому, который служил лишь объектом сыска.
Сущность же состязательного процесса, как мы помним, заключалась в споре о праве двух равноправных сторон перед третьим лицом - судьей1.
Розыскной процесс, появившийся сначала, как мы отмечали ранее,
исключительно для дел о государственных преступлениях, а затем и для
разбойных, татиных, убийственных дел, постепенно распространялся и на
другие уголовные дела, вытесняя судное производство, которое оставлялось иногда для власть имущих, по сути как привилегия.
1
Ланге Н. Указ. соч. - С. 135.
45
Как заведомо лихие люди, розыскному процессу подвергались (или
судились сыском), например, составители подложных документов. А те,
кто подговаривал их к этому для своей пользы, не считались лихими
людьми и потому судились "порядком суда", не пытались и несли лишь
денежную ответственность. Так, подписчик Васька Иванов, человек убогий, кормившийся пером, живший в Москве у людей где день, где ночь и
судившийся
прежде
за
подписки,
был
уличен
в
1547 году в составлении подложной купчей крепости, по подговору князя
Юрия Токмакова, желавшего присвоить себе вотчину Ивана Шереметова.
За это Ваську Иванова пытали и, следовательно, судили сыском, а подговоривший к преступлению Иванова князь Токмаков судился судом и понес
лишь материальные убытки1.
Надо ли удивляться тому, что и сыск иногда сравнивали с паутиною:
шмель проскочит, а муха увязнет. В этом была доля правды, не менее, а,
может быть, более относящаяся и к современности.
В эпоху губных грамот, Судебников, Уставной книги, Разбойного
приказа и Соборного уложения розыскной процесс (или розыск, сыск)
осуществлялся в трех формах: 1) по лихованным обыскам, 2) по пыточному оговору (или "язычной молке") и 3) по челобитным потерпевших лиц.
Разыскания по каждой из этих форм имели свои особенности и входили в
сыскное дело как части одного целого, но могли составлять и отдельные
производства. В чем же суть этих производств по закону и как они выглядели на практике?
Розыск преступников путем лихованного обыска связан с понятием преступлений как лихих дел, т.е. деяний, заключающих в себе понятие лиха, абсолютного зла. Особо преследуются лихие дела, совершаемые
ведомыми лихими людьми. "Ведомый" лихой человек,- объясняет Н.П.
Загоскин, - это лицо, которое уже не впервые проявляет свою преступную
волю, которое пользуется репутацией завзятого, закоренелого злоумышленника, испорченность свободной воли которого ведома обществу2.
В силу последнего признание лица лихим ведомым человеком составляло право и обязанность той общины, к которой преступник относился. Такое признание осуществлялось определенным путем, путем лихованного обыска. Лихованные обыска, то есть опpосы населения с целью
выявления ведомых ему лихих людей, возведения лиха на злодеев, их отлихования, были двух видов: опpос соседей ("окольных людей") и повальный (всеобщий) обыск.
1
2
46
Ланге Н. Указ. соч. - С. 121.
Загоскин Н.П. Очерк истории смертной казни в России. - Казань, 1892. - С. 33, 34.
Розыск преступника путем повального обыска заключался в том, что
как особые обыщики, посылавшиеся с военной силой пpотив pазбойников,
душегубов и татей, так и губные стаpосты с целовальниками обязаны были
пpежде поимки лихих людей пpоизводить массово pаспpостpаняющийся,
охватывающий все сословия "без омены" опpос или обыск, отчего он именовался повальным. Пpоизводился такой обыск следующим обpазом.
В назначенном месте собиpали должностных лиц, ведавших pозыском, съезд со всего уезда, князей, детей бояpских, их пpиказчиков, цеpковнослужителей всех pангов, дьяков и кpестьян всех наименований "с выти
по человеку" и pасспpашивали их по кpестному целованию, "кто у них в
селах и деpевнях лихие люди - тати, pазбойники, к кому они пpиезжают и
pазбойную pухлядь пpивозят, и от кого на pазбой ездят и кому pазбойную
pухлядь пpодают"1. Пpи этом обыскным людям делалось пpедупpеждение,
чтобы они "в обыске pечи свои сказывали пpямо, в пpавду, а не лгали и
лихих бы людей не укpывали, а добpых бы людей напpасно не клепали, и
по дpужбе или по недpужбе pечей не говоpили бы ни на кого; а учнут
лгать, лихих людей укpывать, а добpых людей напpасно клепать, а после
пpо то сыщется, и тем обыскным людем быти казненным"2.
Обыскных людей не положено было подговаpивать. Но В.Н. Татищев пишет, что случалось это так: один челобитчик по судному, пpавда,
делу, созвав к обыску более 150 человек из дальних мест, котоpые ни обстоятельств, "ни пустоши споpной" не знали, вывез к ним вина и хаpча
столько, что "все без памяти тpи дня пьяны были и что писали, а попы и
пpиказчики к чему pуки пpикладывали, сами не знали; супеpник же и показаться не смел".
Дpугой истец, собpав обыскных человек до 200, на пустошь с обыщиком пpиехал и по обычаю всех довольно употчевал; ответчик, собpав
своих и пpиятельских людей человек до 60, ночью напал из леса на пьяных
людей исцовых и так бил, что едва живых оставил, а сыщик и обыскные,
"оставя все свое, бегом спаслися. И хотя истец бил челом, но кто бил, доказать не мог"3.
Должностным лицам под страхом казни пpедписывалось справедливо и полно осуществлять обыски. "А учнут стаpосты татиные и pазбойные
дела делати и во всяких делех и во обыскех обыскивати ложно, не по госудаpеву наказу дpугу дpужити, а недpугу мстить. Или не учнут того беpечи
и сыскивати, котоpые семьями и заговоpы в обысках говоpят непpавду и
Российское законодательство X-XX веков... - Т. 3. - С. 428.
Татищев В.Н. Указ. соч. - Т. 7. - С. 263.
3
Там же. - Т. 7. - С. 338.
1
2
47
не учнут к госудаpю на те аpтели и заговоpы отписывати, ино того
стаpосту казнити без милости"1.
Показания собранных на обыск людей, оттого и называемых обыскными, записывал губной дьяк; обыскные люди к записям затем "прикладывали руку". Если на таком обыске собранные лица определяли кого лихим человеком, разбойником или татем, то это облихованное (отсюда и
наименование обыска) лицо подлежало задержанию на месте или принимались меры к его поимке и аресту. "А на которых людей в обыску скажут,
что они лихие люди, тати или разбойники, и тех людей по обыском имати..." (см. ст. 35 гл. XXI Уложения).
Таким образом, повальный обыск начинался сбором необходимых и
в нужном количестве обыскных лиц, их клятвопринесением, переходил
затем в опрос обыскных людей с записыванием их сообщений о лихих
людях, с заверением записей и завершался задержанием людей, названных
на месте лихими, и их арестом.
Н. Шалфеев полагал, что лихованный повальный обыск в губном
производстве имел двоякое значение: с одной стороны, служил поводом
для начала сыскного дела, а с другой - судебным доказательством2. Сказанное требует уточнения. Прежде всего следует отметить, что для назначения самого (и, видимо, недешевого) лихованного обыска, массового
сбора обыскных людей и их опроса требовался достаточный повод, каким
являлись или могли быть сообщения,сведения о распространившихся кражах, разбоях, убийствах в определенной местности. Большим повальным
обыском начиналась борьба по искоренению этих преступлений через выяснение, отыскание и задержание лиц, их совершавших или могущих совершить (подозрительных). Эта борьба влекла (или опять же могла влечь)
за собой возникновение как одного, так и нескольких или множества
сыскных дел, в зависимости от того, сколько лиц будет облиховано на
обыске, сколько преступных деяний они совершили и связаны ли эти деяния между собой. Повальный обыск сам по себе не служил (в прямом
смысле) поводом для начала конкретного сыскного дела; таким обстоятельством являлось облихование на обыске конкретного человека, признание его особо опасным элементом. Повальный обыск был средством отыскания преступников, основанием их задержания, а затем ареста как их, так
и их имущества: "А дворы их и во дворех животы их и хлеб молоченой
запечатати, а стоячей хлеб и земляной переписати же, и приказати беречь
тутошним и сторонним людем с поруками докуда дело вершится” (см. ст.
1
2
48
Там же. - Т. 7. - С. 341.
Шалфеев Н. Указ. соч. - С. 48.
35
гл. XXI Уложения)1.
Далее дело "вершилось через ратное" под обязательной пыткой: "А
тех лихованных людей по обыском в разбоях и в татьбах пытать" (см. ст.
35 гл. XXI Уложения).
Обыск окольными людьми по Уставной книге Разбойного приказа
имел ограниченное применение: 1) когда требовалось узнать, была ли оказана помощь пострадавшим от разбоя лицами, слышавшими их крик, и
шли ли они на след для отыскания преступников; и 2) когда нужно было
удостовериться в количестве сожженного разбойниками имущества,
"сколько дворов и во дворех хором и хлеба стоячего и сена пожгли".
Соборное уложение распространило применение опроса окольных
людей или обыска окольными людьми на случаи татьбы, разбоя, убийства,
поноровки (т.е. потворства) им в их местностях, а также для выявления
разбойных станов и хранилищ воровской рухляди.
Николай Иванович Ланге (1821-1894), товарищ председателя Киевской уголовной палаты, затем губернский прокурор Волынской и Петербургской губерний, старший председатель Харьковской судебной палаты
и, наконец, сенатор, полагал, что обыски имели также общее и частное
значение. В общем смысле обыски могли производиться по всяким уголовным делам, как по судным, так и по сыскным. Но при суде, как особом
порядке судопроизводства, обыски производились через окольных людей
или через послухов и видоков для исследования факта преступления и отношения к нему обвиняемого, а при сыске, в частном значении этого слова, - для определения не только того, виновен ли обвиняемый во взведенном на него преступлении, но и для того, лихой ли он человек или нет, т.е.
следует ли его подвергать пытке или не следует2.
Относительно возможного расхождения мнений при обыске постановлено в 1556 году: "Если обыскные люди скажут не одни речи - иные
люди говорят по истце, а другие по ответчике, то по ком скажет больше
людей, человеками пятьюдесятью или шестьюдесятью, того по большому
обыску оправить, а по меньшому - обвинить, без поля и крестного целования. После того государь прикажет владыке, или архимандриту, или игумену разведать в правду, которая половина солгала, и лживых казнить.
Скажут в обыску поровну, половина по истце, а другая половина по ответчике, то по таким обыскам дела не вершить, а посылать на обыск в другой
раз, велеть обыскивать другими многими людьми про то, которая половина солгала. На которую половину доведут, что она солгала, то выбрать из
1
2
Там же. - С. 55.
Ланге Н. Указ. соч. - С. 118, 119.
49
нее, изо ста человек приказчиков и крестьян, лучших людей человек пять
или шесть, и бить их кнутом, а игуменов, попов и дьяконов отсылать к
святителю; все убытки, которые потерпит правый, кроме иска, взыскивать
на тех, на которых ложь доведут, а которых людей пытали по ложному
обыску, тем людям взять на них бесчестье вдвое, для лжи, чтоб не лгали"1.
Согласно ст. 2 Уставной книги Разбойного приказа, ст. 36 Соборного
уложения одобренный на лихованном обыске передавался на поруки
одобрившим его обыскным людям, которые давали или делали так называемую поручную запись в том, что ему "впредь не красти и не разбивати,
и лихим людем, татем и разбойником приезду к себе не держати, и татиные и разбойныя рухляди не перекупати, и иным никаким воровством не
воровати".
По сыскным делам могли отдаваться на поруки также: тати, уличенные в первой краже, после наказания их кнутом; оговоренные в разбое,
если обыска у них нельзя было сделать, а они не сознались в преступлении
после пыток; и укрыватели татиной и разбойной рухляди, покупщики заведомо похищенных вещей, добытых разбоем. Так, мордвин Богдашка
Мелишев и мордвин Маляка Щаев были пойманы с поличным, с краденым
медом из бортного дерева, и после пытки, как сознавшиеся в первой татьбе, наказаны батогами вместо кнута и отданы на поруки с записью2.
Поручные записи были распространены по разным житейским обстоятельствам, в отношении разных лиц, но, как правило, в них записывалось, что в случае совершения находящимся на поруках лицом преступления поручители обязаны были сыскивать его и несли за это ответственность. Вот одна из дошедших до нас поручных записей.
ПОРУЧНАЯ ЗАПИСЬ
по крестьянине Иване Тарасове, в исправной его службе
в Тетюшском Покровском монастыре, 1673 г.
Се яз Алимпей Михайлов, да яз Ларион Иванов сын Стемаской, да
яз Исай Никифоров, да яз Ермолей Максимов сын Дутова, да яз Полиект Григорьев села Ильинского и деревни Средние крестьяна, все есми
поручини, поручилися есми в Тетюшском Покровском монастыре
строителю старцу Феодосию, да казначею старцу Макарию, з братиею, середние деревни по крестьяне по Иване Тарасове в том: с нынешняго году, апреля с 9 числа жити ему, Ивану, за нашими поруками, за
Тетюшским Покровским монастырем в деревне Средние во крестьянах
и никаким воровством не воровать и никуда не збежать. А буде он,
1
2
50
Соловьев С.М. Указ. соч. - Т. 4. - С. 123.
Ланге Н. Указ. соч. - С. 128.
Иван, за нашими поруками за монастырские в Средние деревни во крестьянах жить не станет, куда збежит или, живучи, учнет каким воровством воровать, и в том учинятца монастырю какие протори и
убытки, и на нас, на поручиках, государевы подачи и монастырское
тягло и что учинитца проторей и убытков, на нас же, на поручиках, и
из бегов нам ево, Ивана, сыскивать и поставить в лицо, и наши поручиковы головы и ево Ивановы головы место1.
При отсутствии порук и поручных записей провинившихся содержали в тюрьме. "А не будетъ поруки, - гласило правило Уставной книги Разбойного приказа, - и его посадить в тюрьму, докуды по нем порука будетъ"2.
По татиному делу Микифорка Верховина в 1622 году "был посажен
в тюрьму, что по нем поруки не было, а из тюрьмы тот Микифорка Верховина дан на поруки, и тот Микифорка тебе, государю, изменил, - отписывали севские воеводы в Москву, - сбег за рубеж. И после тот Микифорка
Верховина пойман в Путивльском уезде в деревне Труфановой в воровстве
ж и приведен в Севской острог, и мы до твоего государева указу велели
его посадить в тюрьму". Бояре в столице приговорили: "Отписати, чтобы
того мужика расспросили, для чего за рубеж ходил, и к кому, и что сказывал, и кто его посылал, и кто что с ним приказывал; да будет на кого скажет, и тех, ставя с ним с очей на очи, расспрашивать и сыскивати, а будет
дойдет до пытки, и их пытати, и ко государю о том подлинно отписати. А
будет скажет, что собою ходил, а не посылал никто, и его велети повесить,
чтоб неповадно было иным воровати, за рубеж бегати"3.
Кто был пытан по лихованному обыску и, сознавшись в преступлении, оговаривал в соучастии других лиц, еще не задержанных, тот по отношению к последним назывался "языком", а его оговор под пыткой именовался "язычной молкою".
Розыск преступников "по язычной молке" был обязательным:
"И учнут на себе и на товарищей своих говорити, и по их язычным молкам
оговорных людей имати" (см. ст. 1 Уставной книги Разбойного приказа).
Но он не был у нас связан с огульным охаиванием и неконтролируемой
верой оговорам, как это было, например, в Венеции, где утвержденные в
1454 году государственные инквизиторы освобождались от всех формальностей, не заводили никаких дел об обвинявшихся по доносам, тайно пытали, заключали в темницу и скрытно предавали смерти кого им было
Акты исторические... - Т. 2. - С. 226.
Линовский В. Указ. соч. - С. 137.
3
Акты Московского государства (1571-1634). - Спб., 1890. - С. 173.
1
2
51
угодно, от дожа до последнего нищего, не отдавая в своих действиях никому никакого отчета1.
По Уставной книге Разбойного приказа оговорам вовсе не давали
веры и по ним дела не начинали, если, во-первых, "язык" под пыткой не
оговаривал кого-либо в разбоях и татьбе, а "начинал его оговаривать уже
шедши на казнь" (ст. 20).
Во-вторых, "язычная молка" - оговор - признавалась недействительной, если тати и разбойники оговаривали не под пыткой, а во время длительного тюремного заключения ("А которые воры, тати и разбойники
учнут сидети в тюрьме до полугода, и учнут говорити, затевая воровством,
какую татиную и разбойную молку на иных людей для своей корысти, а
сперва в расспросе и с пыток про то на них не говорили, и тем их язычным
молкам не верить, чтоб в том неповинным людем тяготы и убытки не чинилось" (см. ст. 33 гл. XXI Уложения). Таким "язычным молкам" предписывалось не верить, неповинным людям тягот и убытка не чинить, но причины оговора требовалось выяснять. Так, костромской воевода Андрей
Голубовский 23 марта 1629 года писал государю, что сидящий у него в
тюрьме разбойник Васька Щербак говорил на людей "язычную молку", "а
как пойман и с первых пыток на тех людей не говорил". И воевода-де того
"языка" расспрашивал и пытал, и тот "язык в расспросе и с пытки говорил,
тех людей он поклепал напрасно, иных по недружбе, а к иным посылал,
чтоб ему давали на хлеб деньги, и оне ему денег не давали, и он за то тех
людей и поклепал"2.
В-третьих, "язычная молка" признавалась недействительной, если
"языки" оговаривали в преступлениях лиц, передавших их в губу: "А которые люди приведут в губу татя или разбойника, а те разбойники или тати
учнут на тех людей, и на их дворовых людей и на крестьян, которые их в
губу приведут, говорити разбой, или татьбу, или иное какое воровство, и
тому не верить для того, чтобы всяким людем бесстрашно было воров
имая в губу приводить" (см. ст. 8 гл. XXI Уложения).
В-четвертых, не брался во внимание оговор в расспросе до пытки,
если "язык" от него отказывался при применении физического воздействия
и первый, и второй, и третий раз: "А на которых людей языки учнут говорити в расспросе до пытки, а с первыя и з другия и с третьия пытки с них
учнут зговаривати, и тому зговору верить" (см. ст. 100
гл. XXI Уложения).
Однако сказанное не значит, что оговорам не верили вообще, тогда
не было бы и розыска преступников по "язычной молке".
1
2
52
Ланге Н. Указ. соч. - С. 247.
Акты исторические... - Т. 3. - С. 304, 305.
"Язычная молка" считалась несомненной также в случае оговора подозрительных людей несколькими языками. ("А будет которые разбойники два или три человека с пыток учнут говорити на кого в разбое на причинных людей, и тех причинных людей по язычным молкам и без обыску
пытати, и указ им чинити, до чего доведется" (см. ст. 40
гл. XXI Уложения).
Во всех остальных случаях оговор признавался сомнительным и
подлежал проверке через обыск окольными людьми. Исключение составляли бродячие, неимущие люди: "А на которого человека в расспросе с
пытки язык говорит в разбое или в татьбе, и на очной ставке его познает, а
учнет на него говорить с очей на очи тоже, а тот будет человек бродящей,
а о обыску бити челом не учнет, а скажет, что его нигде не знают, и того
человека по язычной молке пытати" (см. ст. 38 гл. XXI Уложения).
Все расспросные речи, оговоры приказные писали на столбцах, они
назывались сказками. Столбцы склеивали, свертывали в трубки, их называли столпами. Из таких столпов складывалось сыскное дело. Лишь в 1700
году сначала в Поместном приказе, а потом и во всех других начали писать в тетрадях и в книги собирать1.
Приведем краткую, по сравнению с другими, сказку Ивана Юрьевича Сабурова из розыскного дела 1525 года "О неплодии великой княгини Соломонии Юрьевны".
Лета 7034 ноября 23 дня, сказывал Иван, говорила мне великая
княгиня: есть-де женка, Стефанидою зовуть, рязанка, а ныне на
Москве, и ты ее добуди да ко мне пришли; и яз Стефаниды допытался
да и к себе есми ее во двор позвал, да послал есми ее на двор к великой
княгине с своею женкою с Настею, и та Стефанида и была у великие
княгини; и сказывала мне Настя, что Стефанида воду наговаривала и
смачивала ею великую княгиню, да и смотрела ее на броюхе и сказывала, что у великие княгини детем не быти; а после того пришел яз к великой княгине, и она мне сказывала: "Присылал ты ко мне Стефаниду,
и она у меня смотрела, а сказала, что у меня детем не быти; а наговаривала мне воду Стефанида и смачиватися велела от того, чтоб князь
великий меня любил, а наговаривала мне Стефанида воду в рукомойнике, а велела мне тою водою смачиватись; а коли понесут к великому
князю сорочку, и порты, и чехол, и она мне велела из рукомойника тою
водою смочив руку, да охватывати сорочку и порты и чехол и иное которые платье белое"; и мы хаживали есмя к великой княгине по сорочку и по чехол и по иное по что по платье, и великая княгиня, раз-
1
Татищев В.Н. Указ. соч. - Т. 7. - С. 298.
53
вернув сорочку, или чехол, или иное что платье великого князя, да из
того рукомойника и смачивала то платье.
Да Иван же сказывал: говорила, господине, мне великая княгиня:
"Сказали мне черницу, что она дети знает (а сама безноса), и ты ту
черницу добуди"; и яз тое черници посылал добывати, Горяинком звали детину (а ныне от меня побежал), и он ту черницу привел ко мне на
подворье; и та черница наговаривала не помню масло, не помню мед
пресной да посылала к великой княгине с Настею, а велела ей тем
тертися от того ж, чтобы ее князь великий любил, да и детей деня; и
опосле того и сам яз к великой княгине пришел, и великая княгиня мне
сказывала: "Приносила ко мне от черници Настя, и яз тем терлася".
К сей памяти яз, Иван, руку приложил1.
По "язычной молке" допускался оговор лиц в совершении самого
разбоя, татьбы или убийства; в пристанодержательстве (в станах и приездах); в подстрекательстве (в подводах); в укрывательстве (в поноровках); в
поклаже и продаже разбойной и татиной рухляди (см. ст. 38, 39, 40, 45, 64,
66, 71, 77 гл. XXI Уложения).
При этом "язычная молка" не вызывала никаких сомнений, лишь когда "язык" оговаривал кого-то с трех пыток. Но и здесь для признания
несомненности оговора требовалось опознание "языком" оговоренного,
поставленного среди посторонних делу людей. Если он делал это, то есть
узнавал оговоренного и подтверждал "с очей на очи" то, что ранее показывал на пытке, то начинался пристрастный расспрос того оговоренного человека. Если же "язык" не узнавал оговоренного или не подтверждал своих
показаний на очной ставке, отказывался от них, то пытали "языка" для выяснения причин отказа: "А на которых людей языка говорят в разбое за
очи, а с очей на очи на них говорити не учнут и во многих людех их не
узнают, или узнав их да учнут с них зговаривать, и тех языков пытать
накрепко" (см. ст. 44 гл. XXI Уложения).
В одном из документов 1610 года "О вестях по язычной молке Кодуцкого остяка Чумейка в изменной думе на княгиню Анну Игичееву да на
брата ее на Гаврилка и на иных остяков да на Тобольского татарина
Бекбавлуя Абиза с товарищи" встречаем распри (т.е. разногласие) по поводу исполнения этого правила.
В документе написано, что с Тобольска Абыза Бекбавлуя " с товарищи послали на Березов для очной ставки и подлинного сыску, чтобы
про то их воровство и про измену сыскати допряма", а на Пелымь послали
тобольского казака Ивана Борана, чтоб, "сыскав местного князька Четыря,
отправить на Березов для подлинного сыску и очной ставки". Однако на
1
54
Акты исторические... - Т. 1. - С. 192.
Пелыми князька Четыря с Иваном Бораном не послали, а расспрашивали
его сами, и узнали, что Четырь тобольского татарина Абыза Бекбавлуя "не
знает и с изменой его к вагуличем не посылал и с зимы с ним не виделся".
Усомнившись в таком расспросе, березовцы выговаривают пелымчанам:
"И вы то делаете сами не по государеву указу, что в таком изменном деле
для сыску на очную ставку не посылаете". И далее следует поучение: "В
которых больших городах живут государевы большие бояры и дьяки, а в
иных городах приказные люди губные старосты и городовые приказчики,
а в иных городах земские старосты, и те в государевых делах ссылаются и
з бояры и из больших городов посылают на очную ставку в меньшие города и в разбойном деле, не токмо что в изменном деле"1.
Если "язык" сговаривал по засылкам, то есть отказывался от оговора
по просьбам людей, к нему подосланных, то такой отказ во внимание не
брался: "А будет скажут языки, что с них зговорили по засылкам, и тех
людей, которые приходили, имати, и с ними с очей на очи ставити и расспрашивати
и
сыски
всякими
сыскивати"
(см.
ст.
44
гл. XXI Уложения). Не брался во внимание и отказ от оговора на третьей
пытке со стороны лиц, подлежащих казни: "А на которых людей языки
учнут говорить с первые и з другие пытки, а с третьие пытки тех языков
доведется казнить, и те языки, идучи к казни, учнут с тех людей, на кого
они говорили, зговаривать, и тому их зговору не верить"
(см. ст. 93 гл. XXI Уложения).
А кто оговоренных "язычною молкой" людей прятал или помогал им
скрыться, платил штраф в государеву казну, да выплачивал истцу вознаграждение , и давал поручительство, что оговоренных бежавших лиц сыщет и представит в губу (см. ст. 78 гл. XXI Уложения).
Ст. 21 гл. XXI устанавливала, что изловленный разбойник, назвавший под пыткой "товарищев своих во многих разбоях, и в смертном убийстве, и во дворовом пожеге", подлежал смертной казни, но если эти соучастники не разысканы, то приведение приговора откладывалось на полгода для "сыску их". Тем самым законодатель косвенно, но определял максимальный срок розыска оговоренных лиц - шесть месяцев. Если же оговоренный "в полгода не сыщется", оговорившего разбойника казнили
смертью: "А больши полугода таких воров в тюрьме не держать, чтобы
такие воры, сидя в тюрьме многие время, от смертные казни не освобождалися и безвинных бы людей не клепали".
Кроме лихованного обыска и "язычной молки", существовали и челобитные потерпевших лиц, из которых можно было узнать о преступлениях и преступниках. "Бить челом" - термин старинно-русского юридиче1
Акты времен царя Василия Шуйского (1606-1610 гг.). - М., 1914. - С. 374-376.
55
ского языка, означавший просить о чем-либо, в том числе и о розыске, отчего и прошения тогда назывались челобитными.
Розыск преступников по челобитным потерпевших лиц осуществлялся, согласно ст. 19 Уставной книги Разбойного приказа, только на
основании поличного. При отсутствии последнего дело рассматривалось
путем состязательного процесса ("судом"): "А на которых людей исцы
бьют челом в татьбах и в разбоях имянно без поличного и без язычной
молки и не по лихованным обыском, и тех челобитчиков отсылати в Судный приказ" (см. ст. 49 гл. XXI Уложения).
Поличное, то есть обнаружение у заподозренного краденой или пограбленной вещи, обставлялось рядом условий. Прежде всего, то, что потерпевший собирался найти у подозреваемого им человека, необходимо
было описать в подаваемой челобитной о совершенном преступлении или
в приложении к челобитной специальной росписи, то есть описи пограбленной или украденной рухляди. Вот подлинное явочное челобитье, в котором сказано, что опись разграбленного имущества в силу уважительных
причин будет принесена позже.
ЯВОЧНОЕ ЧЕЛОБИТЬЕ
человека вдовы Марьи Ружевской о насилиях, грабежах,
убийстве и увечьях, произведенных в ея поместьи,
1682-1683 г.
Бьет челом и являет сирота ваш, Синбиренина Васильевской
жены Ружевского вдовы Марьи Микитины дочери, человек ея, Сенька
Митрофанов. В нынешнем, государи, году, октябре против седьмого
числа, в ночи, разбили разбойники помещицу мою в Синбирском уезде, в
деревне Городищах, а животы еди статки все побрали, а что животов ея взяли и тому принесет помещица моя роспись. Да те же разбойники убили человека ея Федора Ануфриева до смерти, да ее, помещицу, те разбойники огнем жгли, а ныне она лежит при смерти, да
крестьян ея, Гараську Платонова, Ивашку Савельева, Петрушку Архипова, изрубили и изстреляли, и ныне они лежат при смерти ж. Пожалейте меня, сироту своего, велите, государи, челобитье мое и явку записать, а убитого человека и ее, помещицу, и крестьян ея изрубленных
досмотреть, а досмотря, записать, а убитого человека похоронить у
церкви Божией безпенно1.
Кроме заявлений истцов о причиненных убытках, оформленных в
письменном виде, к условиям поличного, предопределявшего ведение дела розыском, относилось нахождение описанного пограбленного или
1
56
Акты исторические... - Т. 2. - С. 232.
украденного имущества не просто у подозреваемого, а у него под замком:
"А поличное то, что выймут из клети из-за замка; а найдут что во дворе
или в пустой хоромине, а не за замком, ино то не поличное"1.
Следующим условием поличного было изъятие похищенных вещей
из-под замка официальными лицами в присутствии или без хозяина, но
обязательно с понятыми: "... а бес понятых приставу поличного не выимати" (см. ст. 87 гл. XXI Уложения).
Если хозяин не давал официальным лицам "вынуть" у себя поличное
или "у него поличное вымут, а он у них то поличное отымет", то при подтверждении этого факта по окольному обыску такой "хозяин" подвергался
пытке (см. ст. 57 гл. XXI Уложения), видимо, прежде всего для уяснения
причин сопротивления.
Поличное избавляло потерпевших от представления иных доказательств, однако и несопротивлявшиеся, приведенные в приказ или губную
избу с поличным, если они не указывали законный способ приобретения
изъятого имущества, подвергались пытке: "А которого человека приведут
с поличным, а поличное у него вымут с приставом и с понятыми, а тот человек того поличного не очистит, и отводу ему не даст, и того приводного
человека
по
поличному
пытати"
(см.
ст.
50
гл. XXI Уложения), в "ыных разбоях и в татьбах" (см. ст. 58 гл. XXI Уложения).
Если поличное изымали без официальных лиц, то привод с поличным сохранял свою силу только тогда, когда приведенный не отрицал вины, не бил челом, что его истцы "ополичнили сильно", то есть подкинули
вещь с целью обвинения в краже. В противном случае, когда приведенный
бил челом, что его "тем поличным истцы ополичнили сильно", предписывалось "про то сыскати всякими сыски накрепко, где его с поличным поимали"
(см.
ст.
54
гл.
XXI
Уложения).
И
если
"в сыску" выяснялось, что действительно "того приводного человека истцы ополичнили сильно", то предписывалось им за то "учинити жестокое
наказание, при многих людех бити их кнутом нещадно, да на них же тем
людем, кого они ополичнили, сильно правити бесчестье вдвое, чтобы на то
смотря
и
иным
неповадно
было
так
делати"
(см. ст. 55 гл. XXI Уложения).
К насильственному ополичиванию приравнивался подмет, который
также наказывался (см. ст. 56 гл. XXI Уложения). А подметчик был двояким: 1) "который поличное кому подкинет, хотя оного невинно ополи-
1
Российское законодательство X-XX веков... - Т. 2. - С. 74.
57
чить"; 2) пасквилянт, "который поносительные или возмутительные письма, сочиня, подкидывает"1.
Для возбуждения розыска по обвинению в краже с поличным устанавливался двухнедельный срок, который продлевался, если человек обвинял кого-либо в совершении такой кражи у своих родственников или
друзей, находившихся в отъезде. Срок продления определялся "счетчи
против верст", т.е. в зависимости от расстояния (см. ст. 30
гл. XXI Уложения), и потому назывался поверстный срок.
Ст. 31 гл. XXI Уложения запрещала по разбойным делам мириться
потерпевшим с людьми, приводившимися с поличным, предписывая, вопервых, "и тот их мир ставити не в мир" и, во-вторых, брать с истцов пеню, числом смотря по делу: "не мирися с разбойники".
И лихованный обыск, и "язычная молка", и челобитные потерпевших лиц служили не только основанием для сыскных дел в отношении облихованных, оговоренных, задержанных с поличным, но и для широкомасштабного искоренения, во-первых, всех причастных к этим делам и,
во-вторых, вообще возможных преступников.
В подтверждение первого положения приведем "Отписку" виленского воеводы Михаила Шеховского в Разрядный приказ. В этом документе в
1655 году он доносил, что поручик Парфенья Шубин с солдатами по его,
воеводы, поручению и по сказке крестьянина Стасика Мартынова переловил в окрестностях мужиков, которые "за воровством ходят". И "те приводные мужики в Вильне пытаны, и с пытки повинились в татьбе и убийствах государевых людей, и 3 были для устрашения повешены", а "для
опознания других воров" воевода велел "держать в тюрьме поветчика",
того самого Стасика Мартынова и вора Андрюшку, повинившегося. Для
поимки же иных воров послал капитана Ивана Колтова да поручика Парфенья Шубина. И далее воевода спрашивает: "И как тех воров в Вильну
приведут, в каких воровствах они станут виниться и убийствах твоих государевых людей, и в грабежах, и мне впредь какое наказанье чинить за какое воровство..?" На документе была пометка: "Бояре приговорили: "Вешать за воровство"2.
В подтверждение второго положения приведем предписание, содержащееся в губной грамоте галичанам: "Поставьте между собою у десяти
дворов десятского, у пятидесяти - пятидесятского, у ста - сотского; и в которые дворы какие люди с чем-нибудь приедут, покупать ли соль или проезжие люди, объявляйте этих людей десятским, те пусть объявляют их пятидесятским, а пятидесятские сотским, сотские с пятидесятскими и десят1
2
58
Татищев В.Н. Указ. соч. - Т. 7. - С. 312.
Акты Московского государства (1635-1659 гг.). - Спб., 1894. - С. 458-459.
скими пусть этих людей осматривают и записывают. Остановятся на дворах люди проезжие и незнакомые и станут сказывать не по именам и непутно, таких людей брать и приводить к городовым приказчикам и с городовыми приказчиками обыскивать вправду, без хитрости, какие они люди.
Обыщите, что они люди добрые, то перепишите их и отпустите без
задержки. Если же окажутся лихие люди, то пытайте их накрепко с городовыми приказчиками, а у пытки пусть стоит дворской, да целовальники,
да лучшие люди; а что будут говорить с пытки, те речи пусть записывает
дьяк земский, а вы прикладывайте к ним руки; уличенного разбойника,
бив кнутом по всем торгам, казните смертию"1.
Военная сила для "изымания", т.е. поимки преступников, применялась часто. Сильны и распространены были разбойные шайки: ведь за комаром не гоняются с топором.
Н.И. Костомаров описывает, что в особенности царствование Алексея Михайловича было временем побегов и шатаний. Их умножали военные обстоятельства. Дворяне, боярские дети, солдаты разбегались со
службы и, боясь воротиться в свои жилища, чтоб не быть пойманными,
шатались где попало. Пpавительство посылало за ними сыщиков, котоpые
собиpали жителей и ловили беглецов, как pазбойников. В пpодолжение
двадцати лет (1648-1668) постоянно пpоизводилась охота за беглыми по
всем кpаям госудаpства. Сыщики гонялись за ними. Пpиезжая в какойнибудь уезд, где обнаpуживалось большое скопище беглецов, они пpиказывали на всех тоpгах биpючам "кликать клич", чтоб все лица, начальствующие в общинах, ловили беглых и пpиводили к ним. Пойманных
наказывали кнутом и водвоpяли на места пpежнего жительства, что не всегда легко было сделать, так как многие оказывались не помнящими pодства.
Усиленная ловля беглецов не пpекpащала бpодяжничества, но
pазвила pазбойничество. Иной бpодяга, если б ему дозволили "свободно шататься", кормился бы безвpедным для общества способом, пеpеходя
от одного господина к дpугому в услужение или поселился бы где-нибудь
вдалеке, напpимеp в Сибиpи, куда многие бегали pади льготной жизни; но
зная, что его поймают, исхлещут спину кнутом и отпpавят на стаpое место,
ожесточенный бpодяга делался отъявленным вpагом общества. Редкий
уживался на прежнем месте жительства, будучи возвpащен туда насильно.
Если б ему там было хоpошо, он бы и в пеpвый pаз не бегал, а тепеpь, после того как его pаз поймают, ему, конечно, станет хуже: на него наложат
еще больше повинностей за то, что он бегал; он опять навостpит лыжи, и
1
Соловьев С.М. Указ. соч. - Т. 31. - С. 452, 453.
59
так как знает, что тpудно где-нибудь пpиютиться, то побежит в темный
лес; там таких сходится много, и составляется pазбойничья шайка.
Вместе с ловлей беглецов пpоизводилась и ловля pазбойников.
Цаpствование Алексея Михайловича богато pазбоями, особенно в десятилетие пеpед появлением Стеньки Разина. Сохpанилось много актов о пpеследовании pазбойников в pазличных местах, в особенности на востоке. В
1657 году по поводу pаспpостpанившихся pазбоев и убийств посадских и
кpестьян посланы в понизовые гоpода Казань, Нижний, Алатыpь, Куpмыш
сыщики из двоpян; они должны были бpать от воевод и стpельцов пушкаpей и зачинщиков, вооpужать уездных людей и ловить pазбойников и
беглых. В 1663 году в Тотемском уезде пpиказано кpестьянам всех волостей деpжать у себя pужья для пpеследования pазбойников; у кого не было
pужья, того подвеpгали наказанию батогами. В 1664 году в Пошехонье и
на Унже велено воеводам созывать двоpян, детей бояpских и служилых
людей, ездить с ними по селам и деpевням, бpать там сотских, пятидесятских и десятских, собиpать толпу вооpуженных кpестьян, отыскивать pазбойников, истpеблять их станы и самих судить и казнить немедленно. В
1665 году заметили, что пpеследуемые таким обpазом удальцы бегут пpеимущественно в низовья Волги; туда пpиходили бpодяги из Воpонежа,
Шацка, Ельца и дpугих мест, как будто ища сбоpного пункта. Поэтому
пpавительство пpиказало воеводам гоpодов Самаpы, Саpатова, Цаpицына,
Чеpного Яpа находиться между собой в постоянной связи, посылать дpуг к
дpугу частые станицы, отпpавлять в степи детей бояpских и стpельцов и
ловить подозpительных людей из веpховых гоpодов, называющих себя казаками.
В 1667 году pазбои, воpовство, смеpтоубийства pаспpостpанились по
всей России в ужасающем pазмеpе. На севеp, на юг, на восток посланы от
Разбойного пpиказа сыщики. Всем воеводам пpедписано им содействовать, давать людей, поднимать посадских и кpестьян, pазоpять pазбойничьи станы, казнить смеpтью и pазными муками злодеев, к числу котоpых
относили и ведунов (колдунов), и замечали, что вместе с pазбоями
pаспростpанилось ведовство. Смеpтная казнь постигала вместе с ними не
только укpывателей, но и тех, кто, слыша кpик pазбиваемых людей, не шел
к ним на помощь. Эта меpа не помогла беде: беда возpастала. На следующий год уже в самой Москве на масленицу убивали и гpабили по улицам.
Пpавительство устpоило ночные каpаулы, обязанные хватать всех, "кто
шатается ночью"1.
Но было трудно пеpеводить pазбои в малонаселенной, покpытой
дpемучими лесами стране, кpоме того, не было сpедств: явятся большие
1
60
Костомаров Н.И. Указ.соч. - Т. 1. - С. 423-425.
pазбойничьи шайки, пpотив них вооpужаются двоpяне и боярские дети,
как вдpуг пpидет указ, чтоб эти двоpяне и бояpские дети ехали на военную
службу, а за pазбойниками пусть идут монастыpские служки, посадские и
уездные люди; воевода пишет, что монастыpские служки "худы и бесконны"; ему отвечают из Москвы: "Вы бы за pазбойниками сами ходили, посылали губных стаpост и отставных двоpян и детей бояpских". Но это уже
походило на насмешку, ибо двоpяне и бояpские дети "отставлялись за
стаpостью, увечьями и болезнями".
Да и воинская сила, сила pеальная, в гоpодах была явно огpаничена.
В 1626 году в Новгоpоде людей, способных носить оpужие, было 2752 человека; в новгоpодских пpигоpодах: Ладоге -289, в Поpхове - 75; в Стаpой
Русе - 70; во Пскове - 4807; в Тоpопце - 1103; в Тоpжке - 567; в Твеpи 178; в Кашине - 61; в Устюжке -335; в Яpославле - 2480; в Костpоме 1297; в Вологде - 1091; во Владимиpе - 370; в Аpзамасе - 650; в Коломне 558; в Алексине - 90; в Калуге - 1068; в Вязьме - 1321; в Можайске - 431; в
Волоколамске - 106; в Болхове - 318; в Воpонеже - 1168; в Ельце - 14861.
Не в лучшем состоянии находились и многие военные укpепления.
Так, олешинский воевода Василий Бунаков доносил в пpиказ в апpеле
1650 года, что гоpод Олешню от пpежнего воеводы он пpинял, но "на
Олешне гоpода нет, только один остpожек, и тот во многих местах pазвалился, и башни малы и худы... и укpепить того остpожку немочно и некем:
всего
на
Олешне
служилых
и
жилецких
людей
со
2
180 человек" .
В таких условиях воеводы боpолись с пpеступностью не только казенною вооpуженною силою, но и с пpивлечением населения. Так, в документе 1656 года читаем, что pазбойников воевода "велел Боpисоглебского
гоpода служилых, и посадских, и уездных людей посылать сыскивать"3.
В 1633 году воpонежский воевода Матвей Измайлов посылал
Тpофима Михнева "в поход за воpы за чеpкасы" с pатными людьми. И
нашли воpов чеpкас в Воpонежских откупных вотчинах в Маpковских лесах, и многих побили, а живых взяли 13 человек. И за то дело госудаpево
Тpофиму Михневу было поощрение: "10 pублей да сукно добpое" 4.
В том же году "татаpская шайка с 500 человек" pазоpила Ливенские
и Новосельские места и полон взяла. Госудаpевы pатные пpисланные люди "сошли татаp на pеке Фошне, от Ливен с 50 веpст" и "побили на голову", и языков взяли 57 человек и полон отбили. И за ту службу бояpские
Соловьев С.М. Указ. соч. - Т.5. - С. 294, 297, 298.
Акты Московского государства. (1635-1659 гг.). - Спб., 1894. - С. 263.
3
Там же. - С. 514.
4
Акты Московского государства (1571-1634 гг.). - Спб., 1890. - С. 508.
1
2
61
дети
Роман
Кошиpянинов
и
Иван
Павлов
получили
по
1
12 pублей да "по сукну англинскому по добpому" .
Но пpи этом случались и большие злоупотpебления.
Воеводы, - говоpил один путешественник, - не пользуются ни любовью, ни уважением в наpоде. Каждый год пpибывают они на воеводство
вновь свежи и голодны, - гpабят и обиpают наpод, не обpащая внимания
ни на пpавосудие, ни на совесть; а когда окончат свой сpок, то едут к отчету и отдают часть добычи тем, котоpые их повеpяют в четвеpтях и пpиказах.
Они
гpабили
иногда
совеpшенно
по-разбойничьи: напpимеp, в 1649 году в Стаpоpусском уезде воевода со своими
людьми ездил по волостям, подвеpгал кpестьян pазным истязаниям и вымучивал у них деньги: он "учpеждал пиpы" и звал к себе подчиненных, - те
должны были подносить ему поклонное; а кто уклонялся, за тем он посылал пpиставов, как за подсудимым, и сажал в тюpьму или осуждал на тяжелую pаботу, от котоpой надо было откупаться. Особенно наглость воевод была безмеpна в отдаленных пpовинциях, напpимеp в Сибиpи: там воеводы отбиpали у служилых жалованье для себя, а им пpиказывали pасписываться в получении, и, в случае сопpотивления, били их. В 1649 году об
одном воеводе говоpили, что он ходил постоянно с батогом в полтоpа
аpшина длиною и в палец толщиною и бил людей, кого только встpечал на
улице, пpиговаpивая: "Я, воевода такой-то, всех исподтиха выведу, и на
кого pуку наложу, тому от меня света не видать, и из тюpьмы не бывать"2.
Воевода гpодненский Апpелев Богдан Демьянович судил в
1656 году "как ему угодно... стpашно pозно... только б что у кого выдpать
и шаpпнуть"3.
Не отставали от воевод сыщики и дpугие pозыскные лица. Однажды
был сделан донос, что в Шую прибыли пpодавцы запpещенного табаку;
послали туда сыщика, котоpый задеpживал посадских и без всяких улик
бил их, вымогая с кого деньги, с кого ведpо вина и т.п.,
а кто не давал, того, отлупивши, сажал в тюpьму4.
Губные шуйские стаpосты pаз подали вот какую челобитную на губного целовальника: "Пpишел он с кабака пьяный и вынул из тюpьмы колодницу, pазбойничью женку Аксютку, к себе на постель, а сам уснул пьяный; тогда женка Аксютка вынула у него из пазухи ключи тюpемные и
Там же. - С. 510.
Костомаров Н.И. Указ. соч. - Т. 1. - С. 419, 420.
3
Акты Московского государства (1635-1659 гг.) - Спб., 1894. - С. 514.
4
Костомаров Н.И. Указ. соч. - Т. 1. С. 421, 422.
1
2
62
выпустила из тюpьмы колодников, татей и pазбойников,семь человек, а
тюpемный стоpож в то вpемя сошел к себе ужинать"1.
Это, конечно, не проходило бесследно.
Из доклада госудаpю к сыскному делу 1660 года, по челобитной калужан, посадских людей на воеводу думного двоpянина И.Ф. Еpопкина и сына его стольника А.И. Еpопкина о злоупотpеблениях видно, что
этот воевода с сыном сpеди пpочих безобpазий земского стаpосту, выбоpных людей и посадских сажали в тюpьму без вины, "для своего большого взятку", безденежно изымали у них товары и лошадей, били кнутом
людей без госудаpеву указу и без сыску. По челобитной велено окольничему В.С. Волынскому "сыскать всем гоpодом, всяких чинов людьми, всякими сыски накpепко"; и челобитчикам "с А. Еpопкиным давать очные
ставки"2.
Не полагаясь только на своих должностных лиц, пpавительство поощpяло частную инициативу по поимке пpеступников. Отдельным лицам,
по их челобитным, выдавались так называемые погонные гpамоты,
pазpешавшие челобитчику отыскивать известного ему воpа и задеpживать;
для чего местным оpганам, где сыщется тать, пpедписывалось содействовать имеющему гpамоту. Вот содеpжание подлинной "Погонной о поимке
татя" от 29 июня 1589 года. "Бил челом госудаpю Боpису Федоpовичу
Тавpенские волости кpестьянин Спиpка Иванов на сведомого татя на
Клиша, а отчини его не ведает: на 4-й неделе Петpова поста во втоpник
после полудни увел-де у него тот Клиш меpина, шеpстью pыж, на лопатке
pубец, десятым летом. И мы ему на сведомого татя погонную гpамоту дали: и где его сведомого татя сстигнут, в гоpоде на посаде, или в котоpых
слободах, или в митpополье, или в аpхиепископье, или в епископье, или в
монастыpских, или в котоpых гоpодах уезда, и вы б, господья, пожаловали
людей, сколько надобе, по госудаpеву наказу дали, с кем бы ему мочно того сведомого татя поймати; а мы ему дали за сведомым татем погонцев,
сотского Клима Иванова сына Частикова да кpестьянина Савву Назаpова; а
лихому б есте не ноpовили. - К сей погонной Тавpенские волости земской
судья Лука Шабанов печать свою пpиложил. Погонную писал Тавpенской
земской дьячок"3.
По погонным гpамотам сыскивали уже скpывшихся воpов, но потеpпевшие преследовали их и "по гоpячим следам". В документе
1533 года встpечаем: "А pазбив нас с нашим гpабежом, побежали", а мы
"завопили на голос к собе людей" и с пpибежавшими пошли в погоню. Да
Соловьев С.М. Указ. соч. - Т. 5. - С. 294.
Акты Московского государства (1660-1664 г.). - Спб., 1801. - С. 2-15.
3
Акты юридические... - С. 387.
1
2
63
одного
из
pазбойников,
Каpпика,
"с
своим
гpабежом"
1
(т.е. поличным) поймали .
Пpеследовали пpеступников и за пpеделами госудаpства Российского. Так, в 1634 году гнездо фальшивых монетчиков было откpыто "за
шведским pубежом в Каpельской земле; занимались этим делом там pусские пеpебежчики"2. С этой целью, видимо, пpоизводились соответствующие сношения с иными деpжавами по pусской и по их инициативе. Так, в
1496 году посол литовский говоpил Ивану III: "... для покpаж, pазбоев,
гpабежей, наездов и для испpавления стаpых гpаниц вышли немедленно
бояp, а мы к ним своих панов вышлем: пусть они всем обидным делам
упpаву учинят"3.
3. Ïûòêà êàê ñpåäñòâî pîçûñêà
Сыск вести - не лапти плести: нужны энеpгичные меpы.
Самой энеpгичной меpой "сыска" или pозыскного пpоцесса, укоpененного губным законодательством, считалась пытка. Из дpевнеpусских
законов не видно, чтобы в этот период допускались пpистpастные допpосы
с физическим насилием. Добывание собственного пpизнания пыткою
встpечается нам позже. Так, в 1447 году в Новгоpоде был мятеж по случаю
обнаpужения фальшивой монеты в денежном обоpоте. Посадник Секиpа
допpашивал монетчика Федоpа Жеpебца, кому он не по установленному
весу чеканил деньги. Чтобы выведать пpавду, Секиpа напоил монетчика
допьяна и в таком состоянии pасспpашивал. Пьяный Жеpебец оговоpил 18
человек, из котоpых одни были наказаны смеpтью, дpугие pазгpаблением
имущества4.
Пытка, "сей ужас ноpодов", в сpедние века почиталась необходимой;
но не так часто употpеблялась в нашем отечестве, как в дpугих госудаpствах. По Судебнику 1497 года она была официально учpеждена лишь
для пpовеpки оговоpа со стоpоны татя человека пpиpочного, т.е. известного как уже pаз совеpшавшего пpеступление ("А на кого тать возмолвит,
ино того пытати: будет пpиpочной человек с доводом, ино его пытати в
татьбе; а не будет на него пpиpока с доводом в какове деле в пpежнем, ино
татином pечем не веpити" (ст. 14), да для самого татя, пpичем пpедписыАкты, относящиеся до гражданской расправы Древней Руси. - Киев, 1860. - С. 47.
Соловьев С.М. Указ. соч. - Т.5. - С. 326.
3
Там же. - Т.3. - С.209.
4
Куницын А. Указ. соч. - С. 102 - 103.
1
2
64
валось пытать его "бесхитpостно", т.е. добpосовестно, без пpедвзятого
мнения и злого умысла (ст. 34).
Судебник 1550 года уточняет, что пойманного вторично татя пытают
("поймают вдpугие" - ст. 56), и pаспpостpаняет пpименение пытки на пойманного с поличным, но тогда, когда по учиненному пpежде обыску это
лицо будет объявлено лихим человеком: "И назовут его в обыску лихим
человеком, ино его пытати" (ст. 52).
По Собоpному уложению 1649 года (гл. XXI) надлежало пытать:
татя, уже при обвинении его в первой краже (ст. 9); вора, пойманного "на
другой татьбе"(ст. 10); совершившего татьбы три, или четыре, или больши"(ст. 12); приведенных разбойников впервые (ст. 16) и "в другие" (ст.
17); того, от кого "прибудет в разбое какое лихо, а обыскные люди в том
его обыску укрыли"(ст. 36); оговоренного в разбое или татьбе бродячего
человека (ст. 38); оговоренных несколькими людьми дворян, боярских детей или торговых людей, если "в обыску про них скажут, что они лихие
люди" (ст. 39); оговоренного двумя или тремя разбойниками "причинного", т.е. причастного к делу, подозрительного человека (ст. 40); оговоренного при обыске, когда одна половина обыскных людей его одобрила, а
вторая назовет его лихим человеком (ст. 42); оговоренных феодалами зависимых от них людей в разбое, татьбе или подводе, т.е. приваживании в
дом преступных элементов (ст. 48); приведенного с поличным, которого
он "не очистил и отводу не дал" (ст. 50); того, кто "поличного у себя вынять не дал" или "поличное отнял" (ст. 57); укрывателей татей и разбойников, тех, что, по данным преследователей, "следу не отвели" (ст. 60); оговоренных в приеме, хранении или продаже краденых и награбленных вещей
(ст. 64); феодала, убившего не своего крестьянина (ст. 71); крестьянина,
убившего другого крестьянина (ст. 73); того, у кого найдено поличное, или
продавца поличного (ст. 74, 75).
При этом власть имущим делались послабления.
Если оговору подвергались феодалы и их холопы, то при производстве сыска пытке подвергались вторые, а первые могли быть пытаны лишь
тогда, когда оговаривались своими "пытаноми" людьми: "А на которых
дворян и на приказных людей, и на детей боярских, и на их людей, или на
дворников, или на крестьян учнут в разбое языки говорити, и тех дворян, и
приказных людей, и детей боярских, и их людей, и дворников, и крестьян
по язычным молкам имати... Да будет доведется до пытки, и напередъ пытати людей их, или дворников, или крестьян. Да будет люди их, или дворники, или крестьяне учнут говорити в разбое на них на самих, и тех дво-
65
рян, или приказных людей, и детей боярских сами пытати" (см. ст. 47 гл.
XXI Уложения).
В XVII в. пытка распространилась не только у нас, но и по всей Европе, поскольку мятежное состояние низов требовало строгих мер для
поддержания общественного порядка. Как принудительное средство, пытка, без сомнения, была известна вообще всем народам, некоторые высказывают предположение, что она получила начало у персов или у египтян;
но как особая часть процесса, обставленная известными правилами, впервые развилась в Афинах.
Древнегреческий философ Сократ полагал, что нет более верного
средства узнать истину, чем пытка, что свидетелей можно представить в
подтверждение того, чего вовсе не было, и что пытка, напротив, ясно обнаруживает, которая из двух сторон говорит правду. Один из лучших римских ораторов древности Антифонт утверждал, что пытка - самое сильное
из всех принудительных средств, какими располагают люди, и что показания, добытые эти путем, наиболее достоверны, даже в тех случаях, когда
множество свидетелей, свободных или рабов, показывают противное. Изворотливо подходили к пытке древнегреческий философ и ученый Аристотель и римский политический деятель, оратор и писатель Цицерон.
Аристотель увязывал значение пытки с ее результатами: если они "благоприятны нам", следует утверждать, что это единственно верный род свидетельства; если же они говорят "против нас и в пользу нашего противника", то можно оспаривать их достоверность, говоря вообще против этого
рода показаний, потому что пыткою вынуждаются так же часто ложные,
как и истинные показания. "Иные стойко выносят ее, - писал он, - чтобы
не сказать правду, другие готовы лгать, чтобы поскорее избавиться от мучений". Цицерон в одном месте называет показания, вынужденные пыткою, чуть не голосом самой истины, в другом утверждает, что физическая
боль даже против воли "пациента" может вынудить у него искреннее признание; а в третьем, напротив, иронизирует насчет достоверности показаний, даваемых под пыткой1.
Все сказанное древними мыслителями подтверждалось в средневековье, в том числе и на Руси, где были распространены оговоры под пыткой.
Так, в сыскном деле 1642-1643 годов о бывшем стрельце Афоньке
Науменке, имевшем намерение испортить и уморить царицу Евдокию Лукьяновну, сказано: "И Афонька Науменок в том во всем пытан накрепко,
было ему 57 ударов, и после того жжен огнем дважды, а с пытки говорил
(т.е. оговорил) в прежних своих речах окольничего Льва Ивановича Кар1
66
Тимошенко И.Е. К истории судебной пытки. - Полтава, 1899. - С. 1-4, 7, 8, 12.
пова и Федора Карпова, на людей и на стрельцов и тем он их всем клепал
(т.е. клеветал) напрасно, никто его, Афоньку, портить государыню царицу
не учивал, а клепал тех людей напрасно для того, чтобы ему не вскоре
умереть, а умышлял-де он портить государыню царицу один, а портить
ему кореньем, а коренье имать в поле, где прежде сего сказывал, а учил его
тому, чем людей портят, путивльский казак Васька"...1
Как физическое насилие, истязание при допросе, пытка предназначалась по русскому праву сначала для выяснения сообщников и лишь
позднее - с целью получения собственного сознания в совершении преступления или преступлений. Цена такого сознания или несознания была
велика.
При "государе царе и великом князе Федоре Ивановиче всея Руси
дан в Разбойный приказ боярский приговор, что таким людем, которые на
себя в разбое, с пыток не говорили, и тем людем сидети в тюрьме до смерти, а смертью их не казнити"2.
По Соборному уложению (гл. XXI) пытка применялась как для добывания признательных показаний ("да будет он повинится" ст. 10), так и для отыскания: иных татеб и разбоев, кроме обнаруженных
(ст. 9, 17, 58); причастных к делу или подозрительных людей (ст. 21, 40);
укрывателей (ст. 62); держателей станов и приездов (т.е. постоянных и
временных убежищ преступников), подводчиков (т.е. указателей мест и
удобных моментов для татьбы и разбоя) и поноровщиков (т.е. охранителей
преступников от опасности во время совершения их деяний (ст. 63); приемщиков, хранильщиков и продавцов краденого (ст. 64), покупщиков разбойной рухляди (ст. 65); продавцов поличного (ст. 75) а также для уяснения причин отказа от первоначального оговора (ст. 44) и умысла или случайности убийства (ст. 69, 71, 72, 73).
Но прежде всего пытка предназначалась и применялась для выяснения обстоятельств возникшего дела. Так, в 1606 году в Перми производился сыск о напущении на людей икоты крестьянином Тренкою Талевым и
посадским человеком Семейкою Ведерником. В рассматриваемое нами
время это дело было обычным, так как повсеместно верили, что колдуны и
ведьмы могли посылать на людей всякие лиха ведовством. Сам царь Иван
Грозный в своем послании к монахам Кирилло-Белозерского монастыря
заявляет прямо как о факте, не подлежащем сомнению, что Собакины хотели извести его с детьми чародейством, но что бог его от того укрыл, и их
здодейство объявилось. Неудивительно поэтому, когда церковный дьячок
Оничко Кичимов обвинил Талеева в том, что тот испортил его жену, напу1
2
Зерцалов А.Н. К материалам о ворожбе в Древней Руси. - М., 1895. - С.34.
Шалфеев Н. Указ. соч. - С. 47.
67
стив на нее икоту, а торговый человек Прокофий Охлупин донес на Ведерника, что он тоже напускает икоты, испортил торговых людей Лалетина и Норицына, то Талеева для отыскания правды "пытали и огнем жгли, и
на пытке три встряски были, и вкинули в тюрьму", а Ведерника пытали
дважды и посадили в тюрьму. Но, видимо, пытки ничего не дали, если по
жалобе обвиненных "велено было из приказа произвести об них обыски",
действительно ли они людей портят, и если скажут на обыске, что они людей не портят, то в таком случае их предписывалось выпустить из тюрьмы1.
Пытка на практике производилась и для отыскания ценностей.
В 1622 году некоему Гришке Одорурову было поручено по государевой
грамоте "Богдашка Исакова сыскать" и "животы" (имущество) его и Федьки Ондропова, да сестры последнего, переписав, запечатать. Однако
Одоруров людей сыскал, а животов "не сыскали ничего". По этой причине
многих людей "и к пытке и к огню приводили", и по такому сыску объявилась "икона образ Пречистые Богородицы, резан на яшме, крест золотой
телной",
да
2
изумруда,
да
яхонт,
да
3
лалишка,
2
8 перстней золотых .
Пытка производилась немедленно, когда появлялась в ней необходимость, и в выходные, и праздничные дни. Объяснялось это тем, что
"разбойники и тати и в праздники православных крестиан биют, и мучат, и
огнем жгут, и до смерти побивают" (см. ст. 32 гл. XXI Уложения).
Пытка применялась и один, и два, и три раза (см. ст. 93 гл. XXI Уложения), с недельными промежутками между ними3. Повторная пытка,
например, применялась, когда пойманные на разбое с первой пытки в виновности не признались, но затем были облихованы: "Да будет в сыску
обыскные многие люди скажут, что они тех разбойников знают, и разбоем
и иными лихими делы те обыскные люди их оговорят, и тех людей по
обыском пытать в другие" (см. ст. 28 гл. XXI Уложения). Но пытка не могла быть произведена более трех раз над одним и тем же лицом. Пытка этого времени имела еще одну особенность, которую можно отнести к розыскной, а именно: если нужно было подвергнуть пытке кого-либо по подозрению в совершении преступления или преступлений, а это лицо успело скрыться, то брали ближайшего родственника и подвергали его пытке
для того, чтобы узнать, где скрылось лицо, которое надлежало изначально
подвергнуть пытке.
Ланге Н. Указ. соч. - С. 103.
Акты времен междуцарствия (1610-1613 гг.). - М., 1915. - С. 66, 82.
3
Дьяконов М.А. Очерки истории русского права. История уголовного права и судопроизводства. - Юрьев, 1905. - С. 123.
1
2
68
В Уложении царя Алексея Михайловича нет описания самих пыток,
но известно, что часто применялась вроде бы незловещая, но весьма болезненная пытка - битье кнутом. Не зря русская пословица древности говорит: "Кнут не ангел, души не вынет, а правду скажет". Кнут для пыток и
телесных наказаний представлял собой ремень из толстой и твердой кожи
длиною в 3,5 фунта, прикрепленный к палке длиною в 2 фунта посредством кольца. Были два вида и пытки и наказания кнутом. При первом с
преступника снимали рубашку, один из палачей брал его за руки и клал
себе на спину; другой палач, или кнутовой мастер, давал ему определенное
ведущим розыск лицом число ударов. При каждом ударе палач делал шаг
назад и потом шаг вперед; кнутом били так сильно, что кровь текла при
каждом ударе, а на коже у пытаемого (или осужденного) делалась ссадина
или рана шириной в палец. Кнутовые или заплечных дел мастера (вероятно, заплечных оттого, что они били кнутом из-за плеча) так ловко владели
кнутом, что редко случалось, чтобы они ударили два раза по одному месту. Вторая, более тяжкая пытка кнутом состояла в том, что пытаемому
связывали руки за спиной и веревкой, прикрепленной к рукам, поднимали
вверх, привязав к ногам тяжести. Когда он поднят таким образом, у него
руки выходили из плечевых суставов, и тогда палач принимался за свое
заплечное мастерство. Удары наносились с промежутками, в которые дьяк
допрашивал пытаемого, и когда он признавался, то спускали его вниз,
вправляли ему руки и отводили в тюрьму, а иногда - выпускали1.
По доносу обыкновенно пытали кнутом сначала доносчика, откуда
пословица: "Доносчику первый кнут". Если доносчик выдерживал пытку,
то это считалось доказательством справедливости обвинения. Жена одного
конюха доносила на мужа, что он хочет отравить царских лошадей. Ее
подвергли пытке, она выдержала ее; мужа сослали в Сибирь, а жена пользовалась половиною содержания, которое получал муж. Обыкновенно вор
или разбойник обвинял кого-нибудь, и если выдерживал пытку, то пытке
подвергали обвиняемого2.
Производилась пытка в особых помещениях, называвшихся пыточными башнями. Пытаемым чаще всего давали по 30 и 40 ударов кнутом,
иногда ограничивались и меньшим их числом, а именно десятью или пятнадцатью. Кроме битья кнутом, применялись следующие виды пыток:
жжение огнем, для чего обвиняемому продергивали бревно через связанные руки и ноги и держали спиною под пламенем; ломание ребер раскаленными железными клещами. Считается, что все эти виды пыток, воРусские пытки. Исторический очерк //Русский архив за 1867 год. - № 1-12. С. 1141-1143.
2
Костомаров Н.И. Указ. соч. - Т. 1. - С. 421.
1
69
первых, вероятно, избирались соразмерно важности взведенных на обвиняемого преступлений, а во-вторых, что они последовательно употреблялись и над одним и тем же преступником, если он пытался три раза. При
пытках всегда находились не только губные старосты, сыщики или воеводы, но и судные люди, т.е. дворские старосты и лучшие люди, целовальники, без присутствия которых пытка не могла производиться. Пыточные
речи обвиняемого записывал дьяк, и к ним все прикладывали руки1.
Пытки соизмерялись и с типами преступников. Н.М. Карамзин, ссылаясь на немецкого путешественника Герберштейна, писал, что воров били по пяткам, заставляя виниться в злодеяниях, а разбойникам капали
сверху на голову и на все тело самую холодную воду и вбивали деревянные спицы за ногти (откуда и поговорка: сказать подноготную). Обыкновение ужасное, - скорбел знаменитый историк, - данное нам татарским
игом вместе с кнутом и всеми телесными мучительными казнями2.
Действительно, на Руси для пыток не придумывали ничего чудовищного. Изуверские орудия пыток носят все западный характер, где и
применялись датский плащ, испанская шапка, английская девиза, брауншвейгские сапоги. Однако это не значит, что непритязательные пытки, известные в нашем средневековье, носили слабодействующий характер. Но
они были несравненно проще и менее ужасны, чем в Западной Европе, где,
как подчеркивал Н.И. Ланге, производство пыток "составляло чуть ли не
целую многосложную систему"; где для этого были изобретены самые
разнообразные орудия с особыми техническими названиями; где мученья
и истязания были доведены до тонкости и крайнего бесчеловечия. Так,
например, одних подсудимых вешали ногами вверх, а головою к дыму костра, а других, повешенных за большие ручные пальцы, пытали, разводя
под ногами огонь. Некоторым закручивали голову веревкою так, что лопался череп. Притом к таким и подобным пыткам, которых в Германии
насчитывалось
от
60
до
70 видов, прибегали по одному лишь ничем не подкрепленному доносу.
Согласимся с тем, что "от такого кровавого западноевропейского суда отрадно обратить взгляд на наше древнее уголовное судопроизводство как
более человеколюбивое"3.
На Руси еще не сажали здравых людей в сумасшедшие дома. Это
прерогатива Франции. Там ученый Саломон Коке, открывший "силу паров" и издавший в 1636 году в Париже книгу об этом, за докучливость ко1
2
Ланге Н. Указ. соч. - С. 143, 144.
Карамзин Н.М. История государства Российского: В 12 т. - Спб., 1897-1898. - Т. 7. - С.
166, 204.
3
70
Ланге Н. Указ. соч. - С. 247.
ролевскому министру был посажен в дом сумасшедших. Его заперли в отдельную маленькую комнату, холодную и сырую, где он, одинокий, томимый голодом, едва одетый, под палкою безжалостных сторожей, и в самом
деле через 4 года помешался1.
Вглядываясь в средневековое судопроизводство на Западе и сравнивая его с нашим, дореволюционные специалисты замечали, что в том и
другом отразились характеры как западноевропейских народов, так и русского народа. На Западе в судопроизводстве видна энергия в действиях
при достижении предположенной цели, энергия, доводившая иногда ее
представителей до проявления непомерной и беспощадной жестокости; у
нас же, напротив, очевиден недостаток такой энергии и отсутствие особой
системы в действиях, но зато замечается большая степень доброты и мягкосердечия2.
После пытки преступники и подозреваемые на Руси сидели в тюрьмах или острогах, где, смотря по важности дела, сковывались по рукам и
по ногам железом, на шею надевалась рогатка, к которой прикреплялась
цепь со стулом, т.е. большим обрубком дерева, или приковывались к
стене, или забивались в колодки3, почему и назывались колодниками. Такие порядки, с одной стороны, пресекали побег, не позволяли колодникам
совершить новые преступления и избавляли должностных лиц от необходимости ловить дважды одного и того же татя, разбойника или убийцу, а с
другой - приводили к страшному. Шестого июля 1613 года в Белозерской
тюрьме колодник Нифонтко Кобяков разрезал в тюрьме у себя "брюхо и
кишки из брюха все вышли вон", и при смерти, в присутствии понятых
сказал, что зарезался-де он, Нифонтко, боясь повторения пытки и "великие
муки"4.
Случались и злоупотребления при пытках. Так, некто жалуется царю, что его жена по оговору соседей без "государева указу и без розыска
пытана" и "кнутом смертно изувечена, выломанными с плечь руки не владеет, по сю пору лежит на смертной постели, да ее же приказной человек
Яков Тимофеев сын Чеплыгин держит в тюрьме по сее число, незнать для
чего"5.
Интересные сведения о правовых порядках при царском дворе во
время царствования Алексея Михайловича содержат воспоминания его
современника, бежавшего за границу русского подьячего Посольского
Наливкин Ф. Сцены из жизни великих людей. - М., 1847. - С. 19, 20.
Ланге Н. Указ. соч. - С. 248.
3
Русские пытки... № 1-12. - С. 1155.
4
Акты юридические... - С. 71, 72.
5
Новомбергский Н. Колдовство в Московской Руси XVП столетия. - Спб., 1906. С. 92, 93.
1
2
71
приказа Григория Котошихина, мужа "русского происхождения, ума
несравненного", казненного в Швеции за непреднамеренное убийство в
нетрезвом виде и в ссоре своего хозяина Даниила Анастасиуса, переводчика русского языка в Стокгольме. Г. Котошихин писал: "Бояре и окольничие, и думные и ближние люди, приезжают к царю челом ударить с
утра рано, на всякий день; и приехав, в церкви или в палате увидев царя, кланяются пред ним в землю; а которого дни они, бояре, в приезде
своем запоздают; или по них посылает, а они будут к нему не вскоре
или что малое учинят не по ево мысли, и он на них гневается словами,
или велит из палаты выслать вон, или посылает в тюрьму - и они за
свои вины потому ж кланяются в землю многажды, доколе простит;
а как они и на приезде кланяются, а он в то время стоит или сидит в
шапке, и против их боярского поклонения шапки с себя не снимает никогда. А когда "лучится ему сидети" в покоях своих и слушает дела,
или слова разговорные говорит, и бояре стоят перед ним все; а пристанут стоя, и они выходят отдыхать сидеть на дворе; так же и после обеда приезжают к нему, в вечерни, по вся дни. А приезжают они,
бояре, к царскому двору на лошадях верхами или с карет и из саней выходят, не доезжая двора и не близко крыльца; а к самому крыльцу или
на двор его царский не ездят никогда, и лошадей их боярских через двор
не пускают, а обводят кругом двора (а ездят бояре в каретах старые,
которые на лошадях сидеть не могут). А который бы боярин, или ктонибудь, учинил через силу, чтобы на царский двор ехал на лошади, хотя
без самого царя, а ему бы о том ведомо учинилось, и его б скоро за то
велел послать в тюрьму, до указу своего, и честь его отнята б была; а
ежели б человек его боярский, без ведома его, провел через двор лошадь,
и тому б человеку учинено было наказание кнутом. Да не токмо боярам ездить невольно и лошади их водити заказано, но и всякого чину
людей, кроме стрельцов, с ружьями и в япанчах, и торговых людей с
товары, и крестьян, и простых людей через царский двор не пускают
же, там же и иноземцев разных вер на двор и через двор не пускают
же; а кому до кого будет какое дело до бояр и думных людей, и они
ожидают у царского двора; так же и в родах его царских и в селах через дворы потому ж не пущают. А который бы человек, кроме вахты,
на Москве и в селах, пошел через царский двор с ружьем, с саблею, или с
"пистолми", тайным обычаем, с простоты, а не с умыслом злым, и
такова б человека, увидев, или б кто на него указал, поймав, пытали б,
для чего он через царский двор шел с ружьем, не на царя ль, или на его
дом, или на бояр и на думных и на ближних людей, и не по научению ль
чьему от кого от бояр думных и ближних людей, или от посадских и
от гулящих людей и от крестьян: и будет тот человек с пытки ска72
жет, что он шел через царский двор с ружьем умыслом своим, а ни по
чьему научению, хотя его царя и домовых его кого, или из бояр и из
думных и из ближних людей, за какое-нибудь дело поубити, и такого
вора, пытав накрепко трижды, впрямь ли он шел своим умыслом, а не
по научению, казнят смертью, безо всякие пощады, кто б ни был. А будет скажет, что он шел умыслом по научению бояр и думных людей,
или каких иных людей, и по его сказке, на кого он скажет, тех людей
всех велят похватити и пытати, для чего они такого человека на
царское здоровье научали, не по научению ль которого иного потента,
чтоб учинитись у него в подданстве, или сами хотя государством завладети, или на бояр и думных людей, для того чтоб в государстве
учинити смуту для грабежу домов и животов; и будет те люди по
первым речам в тех делах винятся, и их потому ж казнят всех без милосердия; а будет не повинятся, и того, кто на них сказывал, учнут
пытати в другорядь, и будет скажет с пытки, что впрямь по их
научению ходил, и тех людей пытают в другорядь - и будет не повинятся, и того человека, учнут пытати в третье; и будет скажет
прежние ж свои речи, и тех всех потому ж учнуть пытать в третье,
и пытав трижды, хотя кто из них изо всех и не повинится, и их всех
посадят в тюрьму, доколе по них поруки будут, что им впредь злого не
мыслити и за воровством не ходити; а будет порук не будет, и они,
сидев в тюрьме лет 15 или сколько доведетца, велят их уволнить и сослать в ссылку в дальние города в Сибирь, или на Терек, на вечное житье. А будет тот человек солжет, с первой пытки скажет на них
напрасно, по недружбе, а они все будут пытаны и не винились, а после
того тот же человек с другой пытки или с третьей скажет, что он
тех людей поклепал напрасно, и такова, еще учнут пытати накрепко,
с первой пытки на них сказывал, а после зговаривает не по научению ль
чьему: и будет скажет, что его научили те ж люди, на которых он
говорил, и тех всех, кто научил, сыскав, потому ж пытают, и будет
винятся, казнят всех; а будет с тех пыток учнет говорить, что
впрямь на них солгал напрасно, по недружбе, и такова, однако, казнят
смертью, а по тех по всех соберут поруки и освободят; а по ком порук
не будет, потому ж в тюрьму посадят, до указу"1.
Как видим, вслед за пыткой здесь и во всем розыскном процессе, как
телега за лошадью, неизменно идет тяжкое наказание; они в одной упряжке, управляемы одним кучером - тогдашним законодательством и теоретической мыслью.
1
Котошихин Г. О России в царствование Алексея Михайловича. - Спб., 1913. -
С. 24-27.
73
Ðàçäåë III. ÐÎÇÛÑÊ ÏÐÅÑÒÓÏÍÈÊÎÂ ÏÎ ÏÐÀÂÓ
ÏÅÐÈÎÄÀ ÈÌÏÅÐÈÈ (XVIII-XIX ââ.)
1. Ðîçûñêíûå ó÷ðåæäåíèÿ è äîëæíîñòíûå ëèöà,
âåäàâøèå ðîçûñêîì
Борьба добра со злом, без силы равносильна столкновению хрустального сосуда с булыжником. Понимая это, Петр I реорганизует правительственные места по борьбе с преступностью и усиливает в них розыскные начала.
Наказ сыщикам беглых крестьян и холопов от 2 марта 1683 года
предоставил сыщикам, рекрутировавшимся из дворян, широкие полномочия, включая деятельность по татиным, разбойным и убийственным делам;
охват сыском всей территории одного уезда или группы уездов, порученных сыщику; право содержать задержанных в тюрьме, применять телесные наказания и имущественные взыскания. К примеру, в ст. 18 Наказа
читаем: "... и тем людям за то их воровство чинить наказанье, бить кнутом
же, да на них же имать зажилые деньги"1.
Из центра сыщики приезжали в сопровождении дьяка и подьячих, а
на месте, согласно Послушной грамоте, адресованной воеводе, получали
от него вспомогательную силу: стрельцов, казаков, пушкарей, писарей, заплечных дел мастера. По Указу от 23 марта 1698 года "О посылке сыщиков во все города для сыска беглых крестьян и холопов и наложении взысканий за держание беглых и за сопротивление их сыску" эта зависимость
сыщиков от воевод была устранена, так как предписывалось: "для розыску
дать сыщикам с Москвы стрельцов, по сколько в которой город доведется..."2.
Указом от 6 ноября 1682 года бывший Разбойный приказ переименовывается в Сыскной приказ. К предмету его занятий отнесены: открытие преступлений, розыск преступников, исследование обстоятельств совершения преступлений. Все это возлагалось на сыщиков. Приказ посылал
во все Московские слободы и иных приказных людей для сыска воров и
разбойников, а также командировал доверенных людей в города к воево1
2
74
Российское законодательство X-XX веков... - Т. 4. - С. 85.
Там же. - С. 106.
дам для осмотра тамошних тюрем, равно рассматривал дела о содержащихся
под
стражею
колодниках,
но
в
1701 году этот приказ ликвидируется, а его дела распределяются по прочим приказам1; в следующем 1702 году временно упраздняются сыщики и
окончательно - еще встречавшиеся кое-где губные старосты, а их дела
предписывалось ведать воеводам с их товарищами2.
Воеводам в помощь при надобности отряжались воинские команды.
В 1702 году капитан Рагульский с целой ротой был отправлен в Костромской и Галицкий уезды "для сыску разбойников" и схватил "знаменитых"
злодеев, помещиков: Захара Полозова, Никифора Сытина, Петра Синяшина, Ивана Сологуба, Никиту Жданова, Василия Полозова-Куплю, Ивана и
Данила Захаровых, Семена да Петра Шишкиных, которые разбойничали
со своими людьми: нападали на деревни, убивали мужчин, насиловали
женщин, жгли огнем3.
В 1719 году была дана "Инструкция гг.офицерам, кои от полевых и
гарнизонных команд отправлены быть имеют ради сыска беглых драгун,
солдат, матросов, рекрут и ради искоренения воров и разбойников и кто
им пристань чинит". Офицерам была предоставлена чрезвычайная власть:
они могли вести розыск над всеми и могли даже подвергать смертной казни. Но во избежание злоупотреблений они должны были по инструкции
давать присягу в достойном отправлении своих обязанностей 4.
По Указам от 31 октября 1730 года и от 7 и 17 июня 1731 года квартируемые по губерниям солдаты "делались опекунами" городских и сельских жителей; им был поручен и сбор податей, и соблюдение тишины и
порядка в обществе, и искоренение воров и разбойников.
С разделением в 1708 году страны на восемь губерний первоначально в Московской губернии образовалась губернская канцелярия, а впоследствии такие же канцелярии были открыты и в прочих губернских городах. Учреждение это состояло под непосредственным заведыванием губернатора и занималось делами, относящимися к благоустройству городов, а также каждое по своей территории пеклось о казенных сборах, выполнении рекрутских повинностей и распоряжалось поимкой беглых и
разбойников.
В
1782
году
Московская
губернская
канцелярия прекратила свое существование. Дел у нее накопилось
1751 книга и 808 вязок5.
Кистяковский А. Исследование о смертной казни. - Киев, 1867. - С. 4.
Линовский В. Указ. соч. - С. 26.
3
Гольцев В.А. Законодательство и нравы в России XVIII века. - Спб., 1896. - С. 36.
4
Чебышев-Дмитриев А. Курс русского уголовного судопроизводства. - Спб., 1866. - С.
1
2
45.
5
Иванов П.И. Московский архив Министерства юстиции. Обозрение. - М., 1860. - С. 28.
75
Продолжал действовать и Судный приказ. В петровский период в
нем рассматривались жалобы на несправедливость судей, дьяков в тяжебных делах; вопросы о выкупе заложенных вотчин, о сыске беглых крестьян, о взыскании денег за пристанодержательство; решались дела о татьбах
и разбое без поличного (т.е. когда дела такого рода могли быть разрешены
не прибегая к пытке); рассматривались дела о насильственном завладении,
грабеже и разбое вотчин и поместий; затем туда посылались команды для
поимки воров и разбойников.
Предлагаемые ниже примеры суть сохранившиеся выписки из дел
Московского судного приказа, которые дают представление о том, чем
конкретно занимались служилые люди этого учреждения.
1704 год. Рассмотрение иска о бесчестии, ударе кулаком в грудь при
судоговорении.
1705 год. Московский крестьянин, содержатель постоялого двора,
писал, что один из его постояльцев порезал себя ножом и просил осмотреть и допросить. Того же числа послан подьячий и при понятых осмотрел
и допросил.
1706 год. Рассмотрение челобитной, по иску Полонского к Юрасову
за насилие, о том, что в приказной избе человека его расспрашивали в застенке с пристрастием, чего делать не предписано, потому что дело судное, а не розыскное.
1720 год. В земской канцелярии стоял на карауле урядник и староста. Урядник, служивший при канцелярии, украл у караульного солдата
шубу, за это его велено бить кнутом и от канцелярии отставить1.
В Судном приказе был судейский стол в особой комнате. На тюремном дворе стояла особая покаянная палата, куда сажали приговоренных
преступников, отсылая из приказу; в покаянной их исповедовали 2.
Судный приказ был ликвидирован в 1782 году Указом от 2 октября.
Начиная с 1710 года в нем накопилось дел в количестве 704 книг и 786 вязок3.
Указом от 22 февраля 1711 года во главе всех судебных и административных учреждений России был поставлен Сенат, первоначально в
составе 9 человек из непосредственного окружения государя независимо
от их знатности. Пункт девятый этого документа одновременно предписывал: "Учинить фискалов во всяких делах, а как быть им, пришлется известие". Это известие пришло в виде указа 5 марта 1711 года, в котором СеМатериалы для истории приказного судопроизводства в России. - М., 1890. - С. 9, 10,
14, 22, 160.
2
Там же. - С.122.
3
Иванов П.И. Указ. соч. - С. 19.
1
76
нату предлагалось "выбрать обер-фискала, человека доброго и умного (из
какого чина ни есть)". Здесь содержалось и определение его обязанностей:
"должен он над всеми делами тайно надсматривать и проведывать про неправый суд, також в сборе казны и прочего, и кто неправду учинит, должен фискал позвать его пред Сенат (какой высокой степени ни есть) и там
его уличить". При успешности уличения половина штрафа с обвиненного
шла
в
пользу
фискала,
неуличение не должно было "фискалу в вину ставить, ниже досадовать, под
жестоким наказанием и разорением имения"1.
Иными словами, фискалы (агенты тайного надзора) учреждались для
борьбы против должностных преступлений, - распространившихся казнокрадства, неправосудия и взяточничества.
Под ведением обер-фискала должны были состоять провинциалфискалы, а под ними "несколько нижних", которые "во всем таку ж силу и
свободность имеют, как и обер-фискал, кроме одного, что вышнего судью
или генерального штаба на суд без обер-фискала позвать не могут". Указ
1715 года о "должности" фискала уточняет круг ведения и состав фискалата. При обер-фискале, а также при губернских (провинциальных) и городских фискалах учреждались по четыре должности помощников, из которых двое от купечества, "дабы могли тайно ведать купеческое сословие". Функции фискалов были определены так: "Действие
же их сие есть взыскание всех безгласных дел, то есть: 1) всякие преступления указов; 2) всякие взятки и кража казны и прочее, что ко вреду государственному интересу быть может, каково б оное имени ни было; 3) також и прочие дела народные, за которых нет челобитчиков, например,
ежели какого приезжего убьют..."2.
Этим указом сумма штрафа, шедшая в пользу фискала, уменьшалась
до четверти и значительно ограничивалась безнаказанность фискальных
донесений. Суть в том, что в органах фискалата процветали злоупотребления, взятки, ложные доносы и в народе это учреждение вызывало "великую ненависть"3, ненависть вполне понятную, поскольку рубли богатого
состоят из копеек бедного. Сам Петр признавал наличие постоянных злоупотреблений в стане фискалов и подвергал суду погрязших в вымогательствах сановников, назначая вместо них, как правило, офицеров.
Так, уличен был в злоупотреблениях человек, прославившийся открытием и преследованием преступлений, сам обер-фискал Нестеров. ПоЧельцов-Бебутов М.А. Указ. соч. - С. 691, 696.
Там же.- С. 697.
3
Владимирский-Буданов М.Ф. Обзор истории русского права. - Спб., Киев, 1888. - С.
1
2
254.
77
пался он, - рассказывает С.М. Соловьев, - по делу Ярославского провинциал-фискала Саввы Попцова. В 1718 году ярославец посадский человек
Иван Сутягин подал в Сенат челобитную на Попцова, жаловался на обиды,
разоренье, на побои и увечье. Из Сената челобитная отослана была в юстиц-коллегию, из коллегии отослана в Ярославский надворный суд и там
почила. Но Сутягин, характер которого выражался в фамилии, не хотел
успокоиться и снова подал просьбу в Сенат. На запрос из Сената, почему
дело не исследовано, Ярославский надворный суд отвечал, что надобно
было допрашивать ярославцев - посадских людей, которые ведомы в
Главном магистрате, о чем из юстиц-коллегии по трем доношениям повелительного указа не получено, и дело из Ярославского надворного суда
переслано в Сенат. В этих пересылках прошло четыре года. Сутягин не
успокаивался и в 1722 году послал просьбу самому государю, доносил на
фискала, что держит беглых солдат, недорослей из шляхетства, гулящих
людей, через свойственника своего Лихарева собирал в уезде с крестьянских дворов без указу по гривне со двора, не платил с своих крестьянских
дворов денежных сборов и нарядов, не ставил рекрут в продолжение многих лет, отпускал рекрут из взяток, пользовался казенными деньгами. Дело
двинулось через контору Ягужинского. По сыску оказалось, что Попцов
вопреки инструкции "вступался в дела, глас о себе имеющие", имел съезжий двор, держал колодников, налагал штрафы не только на подведомственных ему фискалов, но и на бурмистров, соляных голов и на других
чинов людей. Попцова "казнили смертию". Но он оговорил Нестерова, и в
ноябре 1722 года "по указу его императорского величества" генераллейтенант и генерал-прокурор Павел Иванович Ягужинский да лейбгвардии капитан и военной коллегии прокурор Егор Иванович Пашков
приговорили: обер-фискала Алексея Нестерова по делам, показанным на
него от бывшего провинциал-фискала Саввы Попцова и от других, в преступлении указов и во взятках разыскивать и в застенке пытать для того:
указом императора учрежден он был оным чином для смотрения и искоренения за другими всяких неправд, но он, забыв свою должность, чинил:
Попцов, состоя в команде его, вступил в немалые откупа, а он, Нестеров,
вместо того чтоб его отрешить и протестовать, где надобно, взял с него за
это взятку - часы серебряные боевые в 120 рублей, одеяло на лисьем меху
да, сверх того, договорились, чтоб еще Попцов дал ему денег 300 рублей;
да и прежде Попцов давал ему взятки рожью, скотиною, парчами, лошадьми. С Лариона Воронцова за определение в Сибирь воеводою взял
500 рублей, за откуп кабаков 500 рублей и проч. Нестеров, не допуская себя до пыток, во всем повинился, но от пыток все же не ушел, потому что
показания его найдены неправильными. Дело перешло в вышний суд, где
78
присутствовали сенаторы, генералитет, штаб и обер-офицеры гвардии.
Знаменитый обер-фискал был приговорен к смерти, и приговор был исполнен1.
В 1729 году фискалат в целом был упразднен Верховным тайным
советом путем увольнения наличных фискалов без назначения новых2.
Дела, особо затрагивавшие интересы государства, первоначально сосредотачивались в особо приближенном к Петру I Преображенском приказе. Это видно из именного Указа от 25 сентября 1702 года, которым повелено: "буде впредь на Москве и в Московский судный приказ учнут
приходить каких чинов нибудь люди или из городов воеводы и приказные
люди, а из монастырей власти присылать, а помещики и вотчинники приводить людей своих и крестьян; а те люди и крестьяне учнут за собой сказывать государево слово и дело, - и тех людей, в Московском судном приказе не расспрашивая, присылать в Преображенский приказ к стольнику
ко князю Федору Юрьевичу Ромодановскому. Да и в городах воеводам и
приказным людям таких людей, которые учнут за собою сказывать государево слово или дело, прислать к Москве, не расспрашивая ж"3.
Но в первое десятилетие XVIII в. все чаще случались дела, по которым надо было разыскивать и которые близко интересовали самого государя. Для этих розысков Петр I выбирал надежных людей из среды окружавших его офицеров и, давая им большие полномочия, посылал, как и
для сыска разбойников, в разные места, получая затем самые точные доношения и распоряжаясь часто даже мелочами розыска. При этом посылаемым офицерам обычно давался указ о наборе себе нужного штата приказных людей. Так постепенно в 1713-1715 годах сформировались учреждения-канцелярии розыскных дел ведения конкретного офицера: Волконского, Дмитриева-Мамонова, Кошелева, Ушакова4.
Из одной такой канцелярии, а именно канцелярии ведения Петра
Андреевича Толстого, после известного розыска по делу царевича Алексея
Петровича, образовалась в 1718 году Тайная розыскных дел канцелярия
или просто Тайная канцелярия. Возглавив таким путем Московский розыск,
хитрый,
проницательный
и
жесткий
граф
П.А. Толстой, влияя на непосредственный сыск, почти целиком перепоручил бумажное делопроизводство Андрею Ивановичу Ушакову, человеку
невысокого происхождения, из солдат-преображенцев, но деятельному и
Соловьев С.М. Указ. соч.- Т.9. - С. 466-467.
Чельцов-Бебутов М.А. Указ. соч. - С. 698.
3
Веретенников В.И. История тайной канцелярии петровского времени. - Харьков, 1910.
1
2
- С. 22.
4
Там же. - С. 69.
79
ловкому. В результате такого содружества и важности выполнявшихся поручений Тайная канцелярия становится самой могущественной из розыскных учреждений1.
Предметом ведомства этой канцелярии по Указу от 28 апреля 1722
года были случаи оскорбления величества и нарушения общего спокойствия, т.е. подавление всякого недовольства. В 1731 году Тайная канцелярия была переведена из Москвы в Санкт-Петербург, а в белокаменной
оставлена ее контора, причем подтверждено, чтобы дела этой канцелярии
производились
секретно
(см.
Указ
от
12
августа
1732 года).
Ежемесячник "Русская старина" поместил в томе 12 за 1875 год
(с. 523-539) статью "Тайная канцелярия в царствование императрицы Елизаветы Петровны. В 1741-1761 гг.", из которой видно, что в это время Тайная канцелярия в основном занималась делами по преступлениям против
личности государыни. Эти преступления разнообразны: здесь и злоумышленные "к повреждению высочайшего ея императорского высочества
здравия", и непочтительные о ней отзывы; последние выражались в непристойных словах и поношениях. Виновные, - главным образом беглые солдаты и матросы, несколько раз наказывавшиеся за ложное слово и дело, за
убийства, грабежи, подделку паспортов. Известно, из уст плохого человека
хорошего не услышишь. Поносителей нещадно били кнутом и ссылали.
Так, солдатский сын Никита Алексеев написал одному беглому кирасиру
"воровской паспорт", за что и был разыскиваем, бит кнутом, сослан на каторгу. Но переменил свое имя, укрыл от ревизии учиненное ему наказание,
сбежал с каторги и попал в Тайную канцелярию. Вновь был сослан и опять
бежал2.
Тайная канцелярия времен императрицы Елизаветы Петровны носила более постоянный, а не поручительский характер, хотя, кроме указанной своей компетенции, как и прежде, являлась учреждением для исполнения разного рода интересных и важных розыскных поручений лично
верховной власти - "розыскных дел". Возглавлял ее генерал Андрей Иванович Ушаков с сенатским секретарем Васильем Казариновым, а штат состоял из большинства служивших уже в Петровской канцелярии. Опреде-
Веретенников В.И. История тайной канцелярии ... - С. 91, 152, 155.
Дела данной категории обрисованы в Указе от 29 августа 1743 года "О злодейственных умыслах разных преступников противу ея императорского величества и об учиненных им
наказаниях", помещенном под номером 8775 в X1V томе Полного собрания Законов Российской Империи.
1
2
80
лены были и расходы этого учреждения: "по три тысячи по триста по
шестьдесят рублей в год"1.
Для сравнения: оклад царицы Прасковьи Федоровны, вдовы Ивана
Алексеевича, брата Петра I и матери будущей императрицы Анны Ивановны, составлял в 1701 году - 25000 рублей, в 1715 18320 рублей, в 1716 - 24066 рублей, в 1717 - 12600 рублей, а в 1718 32915 рублей. К тому же кроме царского оклада царица получала доход со
своих вотчин - 2477 дворов деньгами и запасами2.
В 1762 году Манифестом от 11 февраля и 19 октября Тайная канцелярия уничтожена и ее дела "запечатаны к вечному забвению"; дела же по
государственным преступлениям, если бы такие случились, предписывалось рассматривать и решать в Сенате3.
В 1729 году была учреждена Розыскная экспедиция, которая занималась по предписаниям полиции розыском краденых вещей, поимкою
воров и разбойников и по отыскании отсылала их в те присутственные места, где должны были производиться о них дела. Материалы этой экспедиции с 1740 по 1783 год составили 190 книг и 200 вязок4.
В 1730 году Указами от 20 марта и 22 июля опять восстановлен
Сыскной приказ.
В указах говорилось: в Сыскном приказе быть татиным, разбойным
и убийственным делам, и которые воры и разбойники пойманы будут в
Москве и привезены в губернскую канцелярию, тех, записав, того же времени отсылать в Сыскной приказ, а в той канцелярии никаким розыскам
не быть; а на неправое вершение в Сыскном приказе розыскных дел бить
челом в юстиц-коллегию.
Иными словами, в Сыскном приказе должны были вершиться важные уголовные дела, случавшиеся в Московской губернии, но он проводил
сыск и по менее важным, например по побегам крепостных от своих господ.
Восстановление этого приказа объяснялось тем, что в Московской
губернской канцелярии накопилось 21388 нерешенных уголовных дел 5.
Дела в Сыскном приказе начинались по искам челобитчиков, по указам, прошениям и доношениям различных правительственных учреждений. Эти учреждения доставляли в приказ колодников - обвиняемых, и
Веретенников В.И. Из истории тайной канцелярии (1731-1762 гг.): Очерки. - Харьков,
1911. - С. 4, 7, 41.
2
Семевский М.И. Очерки и рассказы из русской истории XVШ века: В 3 кн. Кн. I. Спб., 1883. - С. 25.
3
Иванов П.И. Указ. соч. - С. 29.
4
Там же. - С. 31.
5
Линовский В. Указ.соч. - С. 35.
1
81
вместе с ними препровождались материалы предварительного дознания.
Если эти материалы были достаточно полны и обстоятельны и при их чтении колодник не спорил и ничего из них не отрицал, то Сыскной приказ
без дальнейшего розыска выносил свое решение. Если же в Сыскном приказе находили представленные материалы неполными и, главное, обвиняемый при чтении расспросных речей "на них не утверждался", то сыск
начинался сначала. "А буде колодник станет спорить, то переспросить его
вновь обстоятельно",- писалось в резолюции на присланном в Сыскной
приказ деле1.
Но Сыскной приказ потому и назывался сыскным, а не, к примеру,
расспросным, что по большей части он сам отыскивал преступников и
начинал против них дела. При приказе на службе состояли доносители,
обязанностью которых было открывать преступления и сыскивать воров и
разбойников и их "пристани".
Одним из таких доносителей был Иван Осипов Каин (Ванька-Каин) вор и грабитель, уроженец села Иванова, принадлежавшего купцу Филатьеву. Родился он в 1718 году и 13-и лет от роду был привезен в Москву, на
господский двор. Обокрав своего господина, бежал и после целого ряда
похождений примкнул на Волге к разбойной шайке Михаила Зари. В конце 1741 года явился в Москву в Сыскной приказ и предложил свои услуги
для поимки воров. Предложение было принято, Ваньке присвоено звание
доносителя Сыскного приказа. Но, ловя мелких воров, он укрывал крупных, преследовал раскольников, вымогая у них деньги; открыл игорный
дом и не останавливался перед открытым грабежом. Под покровительством Каина число воров, мошенников, грабителей с каждым годом увеличивалось в Москве; весной 1748 года в городе начались пожары и разбои, наведшие ужас и на Питер. В Москву был послан с войсками генералмайор Ушаков, под председательством которого учредили следственную
комиссию, мало-помалу раскрывшую проделки Ваньки-Каина и находившейся с ним в сговоре московской полиции. Но лишь в 1775 году Иван
Осипов Каин был приговорен к смертной казни, однако по решению Сената лишь наказан кнутом и послан на каторгу. Есть "История Ваньки-Каина
со всеми его сысками, розысками и сумасбродною свадьбою" (Спб., 1815 и
1830 гг.). Из всей этой истории ясно, что, где спят кошки, там хозяева
мышки. Но любопытно и то, что в народной молве Ванька-Каин не только
разбойник-сыщик или сыщик-вор, но и молодец-удалец, и певец, от которого якобы пошла известная песня "Не шуми, мати зеленая дубравушка".
Голубев А.А. Сыскной приказ. Общественный быт и судопроизводство: По документам Московского архива Министерства юстиции. - М., 1884. - С. 109.
1
82
Долго тянулось не только дело Каина. В Сыскном приказе иных колодников держали "лет 10 и больше". Много в материалах этого учреждения находилось челобитных от задержанных, в которых "они плачутся",
что "содержатся в тюрьме многое число лет, в узах железных окованы,
помирают голодною смертию и пришли во всеконечное разорение, а решению своему не видят конца". Причину этой волокиты челобитчики видели в корысти и вообще в лихоимстве всех служивших в Сыскном приказе1. Вероятно, так, но не только.
В этом приказе находились: "главный судья, коллежских советников
и в должности их надворных советников, асессоров по два, итого по пяти
персон и прокурор, секретарей четыре, протоколистов один, канцеляристов - 14, копиистов - 20", итого 46 человек. Могло ли такое количество
лиц осуществить скорый сыск и расправу по следующей массе приводимых, присылаемых и отсылаемых в разные присутственные места и ссылку колодников?
В 1761 году в приводе и присылке в Сыскном приказе было
1437 колодников, в отсылке в присутственные места 536 и отправлено в
ссылку в Сибирь и в Оренбург 829 колодников, всего - 1365; в 1762 году в
приводе и присылке - 1158 колодников, в отсылке - 386, отправлено в
ссылку - 596, итого - 982; в 1763 году в приводе и присылке - 1747 колодников, в отсылке - 971, отправлено в ссылку - 659, итого - 16302.
Свое существование Сыскной приказ прекратил в 1763 году по Указу от 15 декабря. Материалы этого учреждения начиная с 1730 года в количестве 439 книг и 104 вязок хранились в Архиве Министерства юстиции. К сожалению, во время французского нашествия залы этого Архива
были превращены неприятельскими солдатами в казармы, а хранившиеся
в них документы выброшены во рвы, окружавшие Кремль3.
Дела, подлежавшие производству ликвидированным Сыскным приказом, велено было ведать "особо учрежденной при Московской губернской канцелярии экспедиции". В Розыскной экспедиции повелевалось
быть: главному судье действительному статскому советнику Ивану Беклемишеву и при нем секретарям двум, протоколисту одному, канцеляристам
четырем, подканцеляристам шести, копиистам шести, сторожам двум, заплечным мастерам двум.
Кроме того, при экспедиции состоял священник "для увещания колодников" с целью их чистосердечного признания.
Голубев А.А. Указ. соч. - С. 134, 135.
Там же. - С. 139.
3
Иванов П.И. Указ. соч. - С. 20.
1
2
83
Жалованье получали: секретарь - 300, протоколист - 200, регистратор - 150, канцелярист - 130, подканцелярист - 100, копиист - 60, сторож 18, палач - 12 рублей в год1.
О "нагрузке" на этих лиц можно косвенно судить по тому, что в 1764
году в Розыскной экспедиции в приводе и присылке было 1356 колодников, в отсылке - 393, отправлено в ссылку в Сибирь и в Оренбург - 4072.
Розыскная экспедиция, учрежденная взамен Сыскного приказа,
служила как бы его продолжением; ее ведомству подлежали все преступления против жизни и собственности, к какому бы сословию преступник
ни принадлежал. Она находилась во все времена своего существования у
Калужских ворот близ земляного вала в Москве и состояла из здания присутствия, разделявшегося на судейскую, секретарскую, подьяческую палаты и архив, и из острога, при котором находились офицерская кардегардия
и солдатская караульная3. К розыскной экспедиции были приписаны 12
воеводских канцелярий, которые не имели права производить пыток, а
всех колодников, дошедших до этого, присылали в экспедицию, в связи с
чем она все более и более становилась центральным пересылочным местом осужденных в Сибирь и Оренбург. Деятельность экспедиции продолжалась до 1782 года, потом все ее функции перешли к Палате уголовных дел. В дополнение ко всему для искоренения отдельных бандитских
формирований продолжались посылки воинских команд, и не всегда удачно. В 1756 году на реке Оке близ Нижнего появились разбойники в двух
лодках до 80 человек и на Волге близ Чебоксар в двух лодках - 50 человек.
Первое из этих формирований вступило в бой с воинской командой майора Бражникова, убив 27 и ранив 5 солдат, у себя же потеряв всего лишь 6
человек. Названный майор объяснял свое поражение наличием у разбойников пушек, тем, что они были "весьма вооружены". На помощь ему по
специальному Сенатскому указу от 1 июня 1756 года "Об искоренении воровских и разбойнических партий по рекам Оке и Волге и о чинении
вспоможения определенным для сыску оных разбойников военным командам" было командировано из находившихся в Казани полков
200 солдат с полным штатом обер- и унтер-офицеров и прочих чинов4.
В том же 1756 году, 19 ноября, издается Указ "Об определении главных сыщиков для сыску и искоренения воров и разбойников и беглых люГолубев А.А. Указ. соч. - С. 136, 137, 144, 145.
Голубев А.А. Указ. соч. - С. 139.
3
Там же. - С. 143.
4
Данный Указ помещен под номером 10571 тома X1V Полного собрания Законов Российской Империи.
1
2
84
дей" (помещен под номером 10650 в томе XIV Полного собрания Законов
Российской Империи), в котором Сенат приказал: "Для лучшаго и скорейшаго сыска и искоренения воров и разбойников и беглых драгун, солдат, матросов и прочих тому подобных непотребных людей, ныне быть
особливым главным сыщикам, а именно: в Нижегородской, Казанской,
Оренбургской, Астраханской губерниях, действительному статскому советнику Никите Болотову; в Московской, Новгородской, Смоленской,
статскому советнику Федору Зубову; в Белгородской и Воронежской,
статскому ж советнику Андрею Житову-Бороздину; в Архангелогородской, подполковнику Афанасью Веревкину, с определенными к ним военными командами; к тому же и прежде отправленным сыскным командам,
где оныя поныне находятся, состоять в полном их же, главных сыщиков,
ведомстве".
В этом акте также говорилось и предписывалось: "А хотя неоднократно указами в народ публиковано, чтоб никто ворам, разбойникам, беглым драгунам, солдатам, матросам и тому подобным непотребным людям
пристаней не чинил и с ними никакого сообщения не имел; но как небезызвестно есть, что и ныне некоторые люди такия пристани имеют, того ради
еще о том накрепко подтверждается, дабы всякаго чина люди и крестьяне
ворам, разбойникам, беглым драгунам, солдатам, матросам и прочим непотребным людям отнюдь пристаней и никакого с ними сообщения, под
каким бы то видом ни было, не имели, и пожитков, и прочаго в сохранение
к себе у них не принимали; а ежели кто и за сим указом то чинить дерзнет,
с такими поступать велено по указам без всякия пощады. И чтоб о том были сведомы, и во искоренении вышеписанных злодеев с крайним радением
против сего поступали, и до злодейства их не допускали, во всей Империи
публиковать печатными указами".
Как главные сыщики, так и все названные розыскные учреждения
опирались в своей деятельности на законопослушную часть населения через возложение на нее некоторых сыскных и предупреждающих преступления обязанностей.
Для посадских людей такие обязанности состояли в охране порядка
и благочиния в городах, в наблюдении за появлением подозрительных и
воровских людей. Так, однажды в городе Рыбинске, на Рыбинской слободе, в кабаке появился человек Алексей Михайлов, который "необычно
пьянствовал и деньги серебряной монетой на пропой держал роскошно". В
кабак пришли Рыбинской слободской ратуши пятидесятский с десятскими
и взяли Алексея Михайлова пьяного по подозрению в воровстве, грабеже
или разбое1.
1
Голубев А.А. Указ. соч. - С. 40.
85
Толкучий рынок представляла в то время Красная площадь в
Москве. Здесь, кроме торговли со столов и тележек, торговали "походя"
всеми возможными предметами домашнего обихода. Здесь же, отчасти и
на Неглинной, сбывались всякие краденые вещи "зачисто без порук". Тут
был главный притон выжежников и выжежниц, которые занимались куплей и продажей всяких золотых изделий, серебра, жемчуга и прочих драгоценных и полудрагоценных изделий и предметов, хотя для торговли
этими предметами были назначены определенные места внутри гостиного
двора, а такая торговля в неуказанном месте строго преследовалась. Посадские выборные люди наблюдали за порядком и здесь. Так, в Сыскной
приказ была приведена выжежница Татьяна "и осматривана, а по осмотру
явилась подозрительна и бита кнутом"1.
На крепостном крестьянском мире также лежали сыскные обязанности. В одном историческом исследовании они обобщены с приведением
примеров следующим образом:
а) мир крепостной общины принимал от своих сочленов и от посторонних лиц заявления в районе общины или по соседству (например, крестьянка заявила старосте и всем крестьянам своего села, что воровские
люди увезли ее мужа в лес; крестьянский сын Антон заявил старосте и
всем крестьянам своего села об убийстве им своего отца; лесной сторож
заявил старосте и крестьянам своей деревни о порубке леса воровскими
людьми и об отнятии топора);
б) как скоро крестьянская община получала сведения о преступлениях и проступках, она тотчас принимала меры для сыска и поимки виновных (так, в одном деле говорится, что крестьяне "миром усмотрели и взяли
под арест подозрительного человека", а в другом подобном случае староста и двое писарей "сбили всю деревню для преследования и поимки");
в) лицо, совершившее преступление или подозреваемое в нем, приводилось на народное собрание или на сходку, где ему делались предварительные допросы (в делах встречаются такие выражения: "все крестьяне
той деревни собрались на сход и стали спрашивать крестьянскую женку,
куда делся ее муж" или "крестьяне взяли под арест своего односельца и
допрашивали о мертвом теле");
г) допросы производились иногда с пристрастием (так, староста и
выборные одного села представили на мировой сход крестьянинаконокрада и здесь расспрашивали его и били батогами);
д) равным образом крестьянский мир производил домовые обыски
при поимке укрывшихся воров и разбойников (так, староста и сотский се-
1
86
Голубев А.А. Указ. соч. - С. 41.
ла Дурнихи, собрав всех крестьян, погнались за конокрадом и в одном селе, лежавшем на пути их погони, учинили по домам "обыски воров");
е) крестьянский мир поставлял пойманных лиц к суду и, наоборот,
принимал членов общины из суда "на вотчинную расписку"1.
При всем при этом власть стремилась повсеместно создать регулярную полицию, то есть систему таких органов надзора и общественной
безопасности, деятельность которых охватывала бы всю территорию страны, была централизована и обеспечивала охрану строя, порядков, нравственности, предупреждение и пресечение преступлений. Регулярные полицейские органы появляются сначала в столичных городах. 25 мая 1718
года Петр I утвердил инструкцию, получившую название "Пунктов" (ибо
она состояла из 13 пунктов и собственноручного дополнения царя), в которой излагались полномочия петербургской полиции. А 27 мая этого же
года специальным указом он учреждает должность генералполицмейстера. В тот же день этот указ государь вручил 36-летнему генерал-адъютанту Антону Мануиловичу Девнеру2: "Определили мы вам ведение
и
управление
дела
генерала-полицмейстера, и о том указ в Сенат дали, дабы вам в требовании вашего дела
исполняли, что надлежит, а как вам оное управлять, тому прилагаются
пункты при сем". Сенат 4 июня 1718 года постановил определить к генерал-полицмейстеру на службу 10 офицеров, 20 унтер-офицеров, 60 солдат,
дьяка и 10 подьячих. 19 января 1722 года Петр I учреждает в Москве
должность обер-полицмейстера, на которую в апреле этого же года был
назначен полковник М.Т.Греков. При его полицмейстерской канцелярии
на службе состояли: 1 майор, 5 капитанов, 1 капитан-поручик, 4 поручика,
2
подпоручика,
4
прапорщика,
1 квартирмейстер, 2 "из царедворцев".
С учреждением Московской полицмейстерской канцелярии СанктПетурбургская полицмейстерская канцелярия стала называться Главной.
17 сентября 1722 года и 8 мая 1723 года должность полицмейстера учреждается в Кронштадте, а 10 февраля 1723 года издается указ о создании
полиции в Астрахани. Однако последние решения при жизни первого Российского императора в силу ряда обстоятельств исполнены не были.
Там же. - С. 92-95.
Первый генерал-полицмейстер А.М.Девнер прослужил в этой должности до
1727 года, затем, в период могущества А.Д.Меньшикова, по личной недружбе, был обвинен в
неуважении к царской фамилии, пытан, наказан кнутом, лишен всех должностей, чинов, имений и сослан в Жиганское зимовье в Якутии. В 1743 году императрица Елизавета Петровна
вернула его из ссылки, возвратила ему именья, ордена, чины и должность генералполицмейстера, на которой он и был до своей смерти.
1
2
87
Широкое создание полиции в городах началось лишь с 1732 года, и
завершился этот этап принятием законодательного акта "Об учреждении
полиции в городах" от 23 апреля 1733 года. По этому акту полицмейстерские конторы создавались в 10-ти губернских городах: Новгороде, Киеве,
Воронеже, Астрахани, Архангельске, Смоленске, Белгороде, Казани, Нижнем Новгороде, Тобольске; и в 11-ти провинциальных: Пскове, Вологде,
Калуге, Твери, Переславле Рязанском, Коломне, Ярославле, Костроме,
Синбирске, Брянске, Орле, а также в Шлютельбурхе и в Ладоге. Эти периферийные конторы должны были находиться и находились в полном подчинении Главной Санкт-Петербургской полицейской канцелярии и руководствовались в своей деятельности названными ранее "Пунктами" и инструкцией Московскому обер-полицмейстеру, данной при его учреждении. В полицейские конторы по акту "Об учреждении полиции в городах"
предписано было из военных гарнизонов определить: "в губернских из капитанов, а в провинциальных из поручиков, по одному человеку к тому
достойных, да для караулов и содержания съезжих дворов по одному унтер-офицеру, да по капралу, рядовых в губернских по 8, а в провинциальных по 6 человек, канцелярских служителей по 2 человека, с жалованием и
довольствием, на расходы из доходов тех же губерний из гарнизонной
суммы"1.
Упомянутые съезжие дворы были созданы в Москве в 1722 году (исходя из многочисленности ее населения - 150 тыс. человек против
25-30 тыс. в Санкт-Петербурге) по слободам: один съезжий двор на одну
или несколько слобод; именовались по слободе и служили местом пребывания полицейской команды как части полицейской конторы. Небезынтересно, что один из съезжих дворов существовал при Троице-Сергиевой
лавре, где всегда был большой наплыв богомольцев, среди которых немало находилось людей неблагонадежных. А полицейскую команду этого
двора составляли военные люди, определенные в монастырь на пропитание. Так, "Попов сын Фирс Степанов, разбойник и смертный убийца", однажды остался ночевать в подмонастырской слободе во дворе крестьянина
Тупицына, и для его поимки из Троице-Сергиевой лавры был послан поручик Афанасий Чемодуров2.
Борьба с грабежами, кражами и разбойными нападениями стала первостепенным направлением в деятельности создаваемой регулярной полиции. Занималась она и розыском беглых, выявлением "гулящих людей",
пресекала всякое непристойное поведение. В отдельных документах поли-
1
2
88
Российское законодательство X-XX веков... - Т. 5. - С. 155-159.
Голубев А.А. Указ.соч.- С. 57.
ция представлялась как "душа гражданства и всех добрых порядков и
фундаментальный подпор человеческой безопасности и удобства".
С 1775 года с изданием "Учреждения для управления губерний" полицейские функции в уездах стали осуществлять исправники и нижние
земские суды. В главе XVIII "О должности земского исправника, или капитана" этого документа четко сказано: "Нижнему земскому суду поручено в уезде: 1 - земская полиция или благочиние; 2 - приведение в исполнение закона; 3 - приведение в действие повелений правления" (ст. 235). А
ст. 244 обязывает земского капитана при обнаружении в уезде "скопища
воров" уведомить об этом вышестоящее начальство, "не теряя времени",
приложить "всевозможное старание воров имать в тех местах в уезде, где
находятся"1, то есть возлагает на уездную полицию сыскные функции.
В городах же такие функции поручались городничим, которые возглавляли городские полиции: "Буде в городе окажется скопище воров или
беглых людей, то городничей, не теряя времени, приложит всевозможное
старание воров имать, в чем каждый дом в городе обязан подать руку помощи" (см. гл. XIX, ст. 267 Учреждения для управления губерний).
В связи с усилением крестьянских волнений в 1782 году в городах
старые полицмейстерские канцелярии и конторы упразднялись и создавались новые полицейские органы - управы благочиния2. Организацию и
деятельность этих органов подробнейшим образом регламентировал Устав
благочиния, или полицейский. Он состоит из 14 глав, имеющих буквенную
нумерацию и объединяющих 274 статьи, многие из которых разбиты на
пункты и части. Согласно этому уставу управы благочиния подчинялись
губернскому правлению и состояли из городничего (в столице - полицмейстера), пристава по уголовным делам, пристава по гражданским делам и
двух ратманов, избиравшихся горожанами. Город делился на полицейские
части во главе с частным приставом. Часть включала от 200 до 700 дворов
и подразделялась на кварталы (от 50 до 100 домов), возглавлявшиеся квартальными надзирателями. В каждом квартале в помощь квартальному
надзирателю придавалось по одному квартальному поручику.
В 1837 году в связи с делением уездов на более мелкие административно-территориальные единицы - станы - появилась специальная полицейская должность станового пристава.
А.Чебышев-Дмитриев считал, что содержание чинов земской полиции
было"крайне
недостаточно".
Становой
пристав
получал
Российское законодательство X-XX веков... - Т. 5. - С. 222.
Слово "благочиние" употреблялось еще в XV1-XVП вв., в основном в обиходе Русской православной церкви, и означало строгий порядок, соблюдение установленного порядка,
благопристойное поведение.
1
2
89
224 рубля жалованья, 56 руб. на разъезды, 85 руб. на канцелярию и
57 руб. на рассыльных, всего 422 рубля в год. А он на одну канцелярию
издерживает 200-300 рублей. То же можно сказать об исправниках
(422 руб.) и дворянских заседателях (280 руб.). Содержание чинов городской полиции еще скуднее, чем земской полиции. Во многих городах жалованье городничих не превышало 280 рублей, частные пристава получали
57 рублей, а квартальные надзиратели 36 рублей в год1.
Качества "определенного к благочинию" высшего начальства должны были быть следующие: "1. Здравый рассудок, 2. добрая воля в отправлении порученного, 3. человеколюбие, 4. верность к службе императорского величества, 5. усердие к общему добру, 6. радение о должности, 7.
честность и бескорыстие" (см. Д. ст. 41. Устава благочиния).
Что в жизни представляли из себя определенные к благочинию некоторые начальники, видно из "Формулярного списка о службе солецкого
полицмейстера и кавалера Шаблыкина" от октября 1825 года, где написано: "Солецкий полицмейстер, титулярный советник ордена св. Владимира
4 степени, кавалер имеет золотую медаль мелиционную и дворянскую
бронзовую
медаль.
Павел
Петров
сын
Шаблыкин,
49 лет. Из дворян, имеет дворовых мужеска пола 6 душ. Начинал службу в
лейбгвардии в конном полку вахтером. В походах против неприятеля и в
самых сражениях был, за границею в Швейцарии против французов, за
Рейном, в Римской империи. Отставлен от военной службы с награждением чина штабс-капитана. В 1812, 1813 и 1814 годах неоднократно исправлял должность псковского полицмейстера, по поручению начальника губернии. 30 апреля 1815 года определен Солецкого посада полицмейстером.
Имеет
детей:
сыновей
Аполлона
20 лет, служащего в карабинерном полку прапорщиком, Ивана 16 лет в
артиллерийском училище юнкером, Петра 13 лет; дочерей: Анну 18 лет в
замужестве, Екатерину 12 лет, Варвару 11 лет"2.
Частный пристав должен был быть "безпорочного поведения, здравого рассудка в деле, доброй воли к службе общей, точности во исполнении, бескорыстия во взыскании" (см. Ж. ст. 86 Устава благочиния). А
должность
квартального
надзирателя
требовала
"беспорочности в поведении, доброхотства к людям, прилежания к должности и
бескорыстия" (см. И. ст. 147 Устава благочиния).
1
Чебышев-Дмитриев А. Курс русского уголовного судопроизводства. - Спб., 1866. - С.
2
Тарасов Г.И. Из архивных дел Псковского губернского правления. - Псков, 1917. - С.
70.
51-53.
90
На практике же чины дореформенной полиции были далеки от запланированного идеала. Полицмейстеры нередко были оригинальными
личностями, деятельными, но плутами, сплошь и рядом переходившими
грань дозволенного и, мягко говоря, путавшими государственный карман с
личным. А.И. Герцен в "Былом и думах" описывает одного из таких, вятского полицмейстера 1834-1838 годов Фигнера, о котором ходили такие
легенды.
Показалась шайка воров, недалеко от города, раз, другой доходит
до начальства - то у купцов товар ограблен, то у управляющего по откупам деньги взяты. Губернатор в хлопотах, пишет одно предписание
за другим. Ну, знаете, земская полиция трус; так, какого-нибудь воришку связать да представить она умеет - а там шайка, да и, пожалуй, с ружьями. Земские ничего не сделали. Губернатор призывает полицмейстера и говорит: "Я, мол, знаю, что это вовсе не ваша должность, но ваша распорядительность заставляет меня обратиться к
вам". Полицмейстер прежде уж о деле был наслышан. "Генерал, - отвечает он, - я еду через час. Воры должны быть там-то и там-то; я
беру с собой команду, найду их там-то и там-то и через два-три дня
привезу их в цепях в губернский острог..." Действительно: сказано сделано; он их так и накрыл с командой, денег не успели спрятать, полицмейстер все взял и представил воров в город.
Начинается следствие. Полицмейстер спрашивает:
- Где деньги?
- Да мы их тебе, батюшка, сами в руки отдали, - отвечают двое
воров.
- Мне? - говорит полицмейстер, пораженный удивлением.
- Тебе! - кричат воры, - тебе.
- Вот дерзость-то, - говорит полицмейстер частному приставу,
бледнея от негодования, - да вы, мошенники, пожалуй, уверите, что я
вместе с вами грабил. Так вот я вам покажу, каково марать мой мундир; я уланский корнет и честь свою не дам в обиду!
Он их сечь, - признавайся, да и только, куда деньги дели? Те сначала свое. Только как он велел им закатать на две трубки, так главный-то из воров закричал:
- Виноваты, деньги прогуляли.
- Давно бы так, - говорит полицмейстер, - а то несешь вздор такой; меня, брат, не скоро надуешь.
- Ну, уж точно, нам у вашего благородия надобно учиться, а не
вам у нас. Где нам!
Действительно, ловко для Фигнера сложилось это дело: и шайка
схвачена, и награбленные деньги им присвоены, и Владимир в петлице за
91
усердие получен. И как было не испугаться и не вскрикнуть заглавному
татю, что деньги они прогуляли, ведь "закатать на две трубки" означало в
полицейской практике сечь их до тех пор, пока начальник не выкурит две
набитые табаком трубки.
Этот Фигнер, как и многие полицмейстеры, был всесилен, употребляя свое положение не только к личной выгоде, но и к удовлетворению
тщеславия и прихотей.
Приезжал в Вятку то ли генерал-адъютант какой или министр,
- описывает другой случай А.И. Герцен. - Полицмейстеру хотелось показать, что он недаром носил уланский мундир и что кольнет шпорой
не хуже другого свою лошадь. Для этого он адресовался с просьбой к
одному из Машковцевых, богатых купцов того края, чтоб он ему дал
свою серую дорогую верховую лошадь. Машковцев не дал.
- Хорошо, - говорит Фигнер, - вы этакой безделицы не хотите
сделать по доброй воле, я и без вашего позволения возьму лошадь!
- Ну, это еще посмотрим! - сказало злато.
- Ну, и увидите, - сказал булат.
Машковцев запер лошадь, приставил двух караульных. На этот
раз полицмейстер ошибется. Но в эту ночь, как нарочно, загорелись
пустые сараи, принадлежавшие откупщикам и находившиеся за самым Машковцевым домом. Полицмейстер и полицейские действовали
отлично; чтоб спасти дом Машковцева, они даже разобрали стену
конюшни и вывели, не опаливши ни гривы, ни хвоста, спорную лошадь.
Через два часа полицмейстер, парадируя на белом жеребце, ехал получать благодарность особы за примерное потушение пожара. После
этого никто не сомневался, что полицмейстер все может сделать.
Иного мнения о чинах полиции был московский губернский прокурор, впоследствии тайный советник и сенатор Степан Петрович Жихарев
(1788-1860). Вот что он писал в своих "Записках современника", переизданных Ленинградским отделением издательства "Искусство" в 1989 году:
" Поспешая сегодня на обед к Лобковым во всю прыть моих каурок, я наехал на какую-то женщину и совершенно смял ее, так что она очутилась
под санями. Вопли и крики! Ехавший мне навстречу частный пристав соскочил с саней, остановил лошадей моих и высвободил беднягу, которая
продолжала кричать без памяти. Он спросил меня, кто я таков, и объявил,
что по принятым правилам должен бы был отправиться со мною в полицию, но что он не хотел бы мне сделать эту неприятность и потому предлагает дать женщине сколько-нибудь денег на лекарство и тем предупредить ее формальную жалобу. Я бы рад был дать все, что угодно, но со
мною не было денег, и когда я объявил о том приставу, то он заплатил
женщине 5 рублей своих, с тем чтобы я после возвратил их ему, а впредь
92
старался ездить осторожнее. Этого почтенного человека зовут Иван Петрович Гранжан, он принят в лучших домах и уважаем начальством. Вот
какие люди служат в здешней полиции".
Но не убеждает приведенный случай в благородстве частного пристава. Ведь прежде чем проявилось это "благородство", он спросил Жихарева, кто тот таков, точь-в-точь по Салтыкову-Щедрину из "Истории одного города": "Ежели кто из обывателей прегрешит, то не тотчас такового
усекновению предавать, но прилежно рассматривать...". И как тут не
вспомнить чеховского полицейского надзирателя Очумелова из "Хамелеона", которого то в жар, то в холод бросало и у которого тотчас менялись
решения в зависимости от того, какая собачка цапнула за палец золотых
дел мастера Хрюкина, беспородная или самого генерала Жигалова.
Да и С.П. Жихарев в другом месте "Записок современника" приводит пример, прямо противоположный своему суждению о добродетелях
чинов регулярной полиции. Вот этот пример.
Однажды императрица Екатерина II во время вечерней эрмитажной беседы с удовольствием стала рассказывать о том беспристрастии, которое заметила она в чиновниках столичного управления, и что, кажется, изданием "Городового положения" и "Устава
благочиния" она достигла уже того, что знатные с простолюдинами
совершенно уравнены в обязанностях своих перед городским начальством. "Ну, вряд ли, матушка, это так", - отвечал Л.А. Нарышкин,
влиятельный при дворе вельможа. "Я же говорю тебе, Лев Александрович, что так, - возразила императрица, - и если б люди твои и даже ты сам сделали какую несправедливость или ослушание полиции,
то и тебе спуску не будет". - "А вот завтра увидим, матушка, - сказал
Нарышкин, - я завтра же вечером тебе донесу".
И в самом деле, на другой день чуть свет надевает он богатый
кафтан со всеми орденами, а сверху накидывает старый, изношенный
сюртучишко одного из своих истопников и, нахлобучив дырявую шапенку, отправляется пешком на площадь, на которой в то время под
навесами продавали всякую живность. "Господин честный купец, - обратился он к первому попавшемуся ему курятнику,- а по чему продавать цыплят изволишь?" - "Живых - по рублю, а битых - по полтине
пару", - грубо отвечал торгаш, с пренебрежением осматривая бедно
одетого Нарышкина. - "Ну так, голубчик, убей же мне парочки две
живых-то".
Курятник тотчас же принялся за дело; цыплят перерезал, ощипал, завернул в бумагу и положил в кулек, а Нарышкин между тем отсчитал ему рубль медными деньгами.
93
"А разве, барин, с тебя рубль следует? Надобно два." - "А за что
же, голубчик?" - "Как за что? За две пары живых цыплят. Ведь я говорил тебе: живые по рублю". - "Хорошо, душенька, но ведь я беру не
живых, так за что ж изволишь требовать с меня лишнее?" - "Да ведь
они были живые". - "Да и те, которых продаешь ты по полтине за
пару, были также живые, ну я и плачу тебе по твоей же цене за битых".
"Ах ты калатырник! - взбесившись, завопил торгаш, - ах ты шишмонник этакой! Давай по рублю, не то вот господин полицейский разберет нас!" - "А что у вас за шум?" - спросил тут же расхаживающий для порядка полицейский. "Вот, ваше благородие, извольте рассудить нас, - смиренно отвечает Нарышкин, - господин купец продает
цыплят живых по рублю, а битых по полтине пару; так чтоб мне,
бедному человеку, не платить лишнего, я и велел перебить их и отдаю
ему по полтине". Полицейский вступился за купца и начал тормошить его, уверяя, что купец прав, что цыплята были точно живые и
потому должен он заплатить по рублю, а если он не заплатит, так
он отведет его в сибирку. Нарышкин откланивался, просил милостивого рассуждения, но решение было неизменно: "Давай еще рубль или в
сибирку". Вот тут Лев Александрович, как будто не нарочно, расстегнул сюртук и явился во всем блеске своих почестей, а полицейский в ту
же секунду вскинулся на курятника: "Ах ты мошенник! Сам же говорил - живые по рублю, битые по полтине и требует за битых, как за
живых! Да знаешь ли, разбойник, что я с тобой сделаю?.. Прикажите,
ваше превосходительство, я его сейчас же упрячу в доброе место:
этот плутец узнает у меня, как не уважать таких господ и за битых
цыплят требовать деньги, как за живых!"
Разумеется, Нарышкин заплатил курятнику вчетверо и, поблагодарив полицейского за справедливое решение, отправился домой, а
вечером в эрмитаже рассказал императрице происшествие, как только он один умел рассказывать, пришучивая и представляя в лицах себя,
торгаша и полицейского. Все смеялись, кроме императрицы, которая,
задумавшись, сказала: "Завтра же скажу обер-полицмейстеру, что,
видно, у них по-прежнему: "Расстегнут - прав, застегнут - виноват".
Штаты полиции были конкретизированы применительно к каждому
городу. Так, по штату Санкт-Петербургской полиции город делился на 10
частей и 42 квартала, состав постоянного персонала определялся в 647 человек. В каждой части образовывалась воинская команда - 34 человека. По
сравнению с 1763 годом численность столичной полиции увеличивалась
более чем втрое. Москва была разделена на 20 частей и 88 кварталов, у бу94
док было определено 1200 стражников. В обоих городах значительно возросло жалованье полицейским сотрудникам1.
Этим сотрудникам по Уставу благочиния, или полицейскому, 1782
года передавалась юридически и еще более фактически вся розыскная
власть; полиция наделялась безграничным правом "имать под стражу", что
не могло не привести к злоупотреблениям. На полицию же возлагалось и
детальное исследование обстоятельств совершаемых преступлений. Вот
каковы, например, были обязанности частного пристава в этом направлении.
"Частный пристав уголовного преступника берет под стражу" (см.
Ж. ст. 104 Устава благочиния).
"Частный пристав в случае уголовного преступления личнаго, имеет
исследовать: 1) о особе, над кем учинено?; 2) о действии, что учинено?; 3)
о способе или орудии, чем учинено?; 4) о времени, когда учинено?; 5) о
месте, где учинено?; 6) о околичностях, объясняющих, с намерением или
без намерения, и утверждающих или обличающих, как учинено?; 7) преступника, кем учинено?" И поэтому велено исследовать "и о прочих уголовных преступлениях и иных всяких следственных делах, где только
удобовозможно окажется" (см. Ж. ст. 105 Устава благочиния).
Полиции было предоставлено право и применять наказания по обширному кругу правонарушений (см. Н. ст. 241, 256, 257, 261 - 265 и др.
Устава благочиния) при отсутствии четкого разграничения преступления и
проступка, и потому никак нельзя признать правильными слова некоторых
современных правоведов о том, что Устав благочиния "окончательно отделил
судебную
власть
от
следственно-ро2
зыскной" . Такое отделение было еще далеко впереди. Лишь через
76 лет указами от 4 июля 1858 года и 25 марта 1859 года намечены новые
пути для преобразования полиции в России:
1. Назначение полицейских чинов от правительства.
2. Отделение от полиции следственной, судебной и хозяйственной
частей.
3. Соединение городской полиции с уездной3.
Само же весьма значимое разделение властей - розыскной, следственной и судебной произошло несколькими годами позже, о чем будет
сказано ниже. А пока 8 сентября 1802 года в России произошло не менее
важное событие: было учреждено Министерство внутренних дел, котоРоссийское законодательство X-XX веков... - Т. 5. - С. 392.
Крылов И.Ф., Бастрыкин А.И. Розыск, дознание, следствие. - Л., 1984. - С. 91.
3
Краткий очерк Министерства внутренних дел за двадцатипятилетие
(1855-1880 гг.). - Спб.,, 1880. - С. 74.
1
2
95
рое наряду с другими функциями (дела сословий, городское и земское хозяйство, пожарная и продовольственная часть, врачебная часть) возглавляло деятельность местных административных и полицейских учреждений.
История этого могущественного ведомства делится на три периода:
1) с момента образования по 1809 год - период учреждения;
2) с 1810 по 19 ноября 1825 года - период преобразований; 3) с 19 ноября
1825 года по 1864 год - период стабилизации.
Первым Министром внутренних дел был с 8 сентября 1802 года по
24 ноября 1807 года действительный тайный советник, граф Виктор Павлович Кочубей. Далее последовательно министерство возглавляли: действительный тайный советник, князь Алексей Борисович Куракин (с 24
ноября 1807 года по 31 марта 1810 года); тайный, впоследствии действительный
тайный
советник,
Осип
Петрович
Козодавлев
(с 31 марта 1810 года по август 1819 года); тайный советник, князь Александр Николаевич Голицын (с августа по ноябрь 1819 года); действительный тайный советник, граф Виктор Павлович Кочубей (с ноября 1819 года
по июнь 1823 года); тайный советник Бальтазар Бальтазарович Кампенгаузен (с июня по август 1823 года); действительный тайный советник Василий Сергеевич Ланской (с августа 1823 года по апрель 1828 года); генераладъютант, граф Арсений Андреевич Закревский (с апреля 1828 года по
февраль 1832 года); действительный тайный советник, граф Дмитрий Николаевич
Блудов
(с
февраля
1832 года по 1839 год). Кто управлял МВД с 1839 по 1852 год, неясно, затем министерство возглавляли: генерал-адъютант Дмитрий Гаврилович
Бибиков (с 30 августа 1852 года по 20 августа 1855 года); действительный
тайный советник, впоследствии граф, Сергей Степанович Ланской (с 20
августа 1855 года по 23 апреля 1861 года); статс-секретарь, впоследствии
граф, Петр Александрович Валуев (с 23 апреля 1861 года по 9 марта 1868
года)1.
Министр, по штату 19 ноября 1802 года, получал 12000 рублей столовых и 5000 рублей квартирных в год2.
Структура МВД и направления его деятельности постоянно менялись и уточнялись, неизменным было одно: этот орган, с одной стороны,
занимался благоустроительными делами, а с другой - зорко следил за состоянием благонадежности в стране, порядка и преступности. Обе эти стороны деятельности четко прослеживаются, например, в отчете Министерства внутренних дел уже за 1805 год. Вот выдержки из него.
Варадинов Н. История Министерства внутренних дел: В 2 кн. Кн. 1. Ч. 1. - Спб., 1858.
- С. 5, 14; Ч. 2. - Спб., 1859. - С. 3, 68, 72.
2
Краткий очерк Министерства внутренних дел... - С. 16.
1
96
Устроенное в 1804 году под начальством действительного
статского советника Палласа виноградное в Крыму училище, в 1805
году восприняло свое действие. Уроки виноделия открыты. Окончены
нужные строения и вывезены с берегов Рейна и из островов Занта и
Тенедоса лучшие виноградные лозы, из коих последние посажены и
принялись удачно. Предложение о выписке из Испании виноградарей
исполнено. Они прибыли в Крым и привезли с собою Мадерские и Малагские лозы. Осталось только водворить их.
В течение 1805 года, так же как и в предыдущих, спокойствие и
тишина внутренняя нигде приметным образом не были нарушены и
все состояния неуклонно обращались в пределах, каждому законом
предначертанных.
Вместе с тем преступники, ссылаемые по Указу 1798 года на поселение в г. Колу Архангельской губернии, умножились там до того,
что число их превышало число самих обывателей. Отсюда могло произойти оскудение в продовольствии и тишина города могла быть
нарушена беспорядками. Чтобы предупредить это, признано нужным
отсылку туда преступников остановить, а часть сосланных разместить по другим городам.
Кроме того, нахичеванскими армянами, вопреки существующим
узаконениям, производим был в Крыму и в других тамошних местах
торг невольниками, от закубанских владельцев по купле или мене им
достающимися. Торг сей, яко постыдный для человечества и противный всякому благоустройству, возбранен строгим запрещением, и оказавшиеся в невольничестве иностранные люди освобождены, с предоставлением им права избрать место и род жизни по желанию1.
Со временем деятельность МВД становится все более широкой, разносторонней, но по сути сводится все к тем же двум направлениям. Вот
извлечение из отчета Министерства внутренних дел за 1841 год.
Собрано хлеба 94.931.276 четвертей, сверх посева 60.526.293 четверти, а сложный урожай был. С первых чисел июня настала почти
повсеместно засуха, продолжавшаяся во многих губерниях до самой
осени. Кроме сей главной причины скудного урожая, были и частные: а)
градобития, коих в 1841 году случилось более, нежели в двух предшествовавших годах; б) саранча, появлявшаяся на Кавказе, Украине, Саратовской губернии.
Скотские падежи в течение года были в губерниях: Астраханской, Волынской, Гродненской, Вятской, Казанской, Калужской, Курской, Минской, Оренбургской, Пензенской, Полтавской, Санкт1
Отчет Министра внутренних дел за 1805 год. - Спб., 1807. - С. 28, 29, 119, 125, 126.
97
Петербургской, Новгородской, Саратовской, Симбирской, Тамбовской, Тобольской, Харьковской, Черниговской в земле Черноморского войска. Наиболее гибельна была для рогатого скота - чума, а для лошадей - сибирская
язва. В 6-ти губерниях укушено бешеными собаками 78 человек, из которых
19 умерло. Случаев вообще разного рода внезапной смерти людей в продолжение года 10607.
Грабежей и разбоев в минувшем году было во всем государстве
(кроме хищничеств, произведенных в Кавказском крае и на степях Киргизских): в домах 75, вне оных 169; и всего более в губерниях: Казанской,
Астраханской и области Бессарабской. Собственно шайки грабителей, хотя и немногочисленные, появлялись в губерниях: Астраханской,
Казанской, Херсонской, Московской и Могилевской, но вскоре были переловлены.
Пожаров всех было 5498, более всех пострадали от сих бедствий
города Орел, Скопин, Суджа, Ветлуга и знаменитый торговлею посад
Сухиничи. Из числа пожаров 135 произошло от поджогов, преимущественно в губерниях: Харьковской, Киевской, Симбирской и Московской.
В 1840 году находилось в государстве арестантов 241814 человек;
число дней содержания на каждого арестанта в среднем составило
около 35-ти. На продовольствие их, одежду и другие расходы издержано: из казны 602813 руб.79 1/7 коп., из городских доходов 106931 руб.
18 1/7 коп., из земских сборов 105485 руб. 30 коп., всего 815 230 руб.
27 2/7 коп. серебром; следовательно, на каждого арестанта приходится по 3 руб. 37 1/7 коп. серебром, а ежедневное содержание арестанта
обходилось около 10-ти коп. серебром.
Образование арестантских рот для общественных городских работ постепенно продолжается. В 1841 году состоялось положение об
учреждении такой роты в г. Пскове из 200 арестантов, и на устройство для нее помещения дозволено занять 64500 руб. серебром в
Санкт-Петербургском приказе общественного призрения, на 26 лет,
на счет общего вспомогательного земского сбора, пока не представится возможности отнести его на доходы г. Пскова. Сверх того, определено возвести для арестантских рот, на счет земского сбора, новые
здания в городах Курске и Архангельске. По настоящее время состоялись положения об устройстве 32-х арестантских рот и, кроме того,
предполагается учредить оные еще в 10-ти городах и усилить существующие уже в городах Симферополе и Кишиневе.
98
Казенных податей в 1841 году собрано 36.255.512 руб. 16 6/7 коп.
серебром; недоимок прежних лет 5.147.722 руб. 77 4/7 коп., в 1840 году
взыскано податей 37.619.890 руб. 41 коп., недоимок 3.132.598 руб.
79 коп., следовательно, в прошедшем году взыскано податей менее
против 1840 года на 1.364.378 руб. 24 1/7 коп., а недоимок более на
2.015.123 руб. 98 4/7 коп. Существенною причиною неуспешного взыскания податей в течение 1841 года должно полагать бывшие во многих губерниях неурожаи хлебов.
Приказы общественного призрения имели капиталов собственных и вкладов к 1841 году 45.918.528 руб.45 коп.серебром, а к 1842 году
48.123.597 руб. 1 коп. серебром, в течение года прибавилось 2.205.068
руб. 56 копеек.
Из благотворительных приношений в пользу разных человеколюбивых учреждений особенного внимания заслуживают:
1. Купечество Тверской губернии пожертвовало 11.428 руб.
57 1/7 коп. серебром для ежегодного обращения процентов с его капитала в пособие престарелым отставным воинам и их вдовам.
2. Помещики Минской губернии Ваньковичи уступили в пользу
Минского приказа право на свое наследство в 33 тыс. рублей серебром.
3. Дворянство Симбирской губернии положило составить капитал в 14185 рублей 71 2/4 копейки серебром на постройку, для тамошнего благородного пансиона, нового дома.
4. Московское мещанское общество положило внести за беднейшие мещанские семейства разные недоимки по 1841 году, всего на 30
тыс. рублей серебром, распространяя сие и на тех из мещан, которые
по
22 апреля 1841 года за неуплату недоимки отосланы в рабочий дом.
5. Дворянин Титов пожертвовал для раздачи бедным мещанским
девицам г. Суздаля, при выходе в замужество, 285 рублей серебром.
Всего в отчете 20 случаев разных благодетельств1.
Скрупулезный учет всего, положительного и отрицательного, доброго и злого, становится характерной чертой деятельности МВД, которое
действительно знало все. В МВД доставлялось 174 вида донесений, из них
одни - по мере надобности, другие - в течение трех лет, третьи - ежемесячно, четвертые - в определенные месяцы. Из всех этих донесений и складывались годовые отчеты. Если судить по этим годовым отчетам, то ситуация с правопорядком в Империи была следующей.
Извлечение из отчета Министра внутренних дел за 1841 год. - Спб., 1842. - С. 8, 16-18,
28-30, 43-46.
1
99
1804 год. Некоторые незначительные беспокойства, нарушившие на
непродолжительное время тишину в губерниях Воронежской и в Войске
Уральском, были немедленно устранены; появившиеся в Нижегородской и
Саратовской губерниях шайки разбойников переловлены и преданы действию закона; в Сибири 30 человек ссыльных, бежав из мест своего назначения, напали на г. Жиганск, ограбили его и разбойничали по дорогам, но
были скоро схвачены. Издано особое положение о пропуске в Россию
иностранных выходцев с целью пресечь бродяжничество и воспрепятствовать приходу из-за границы беспаспортных людей.
1807 год. Небольшие беспокойства происходили и прекращены мерами правительства в одном имении Нижегородской и в 2-х Орловской
губерний.
1810 год. Спокойствие в Империи не было почти нарушено, за исключением шести случаев неповиновения крестьян: одного - в Финляндской, другого - в Воронежской, третьего - в Вятской, четвертого - в
Оренбургской, пятого - в Нижегородской, шестого - в Казанской губерниях, и самоволия в меньшей, Киргиз-Кайсадской, орде, где владелец ее султан Каратай с сыновьями своими и родным братом Умраком напал ночью
на хана Джентюра, убил его, похитил его сокровища, увез жену и дочь,
которых бросил в степи; виновные в этом были пойманы и преданы суду.
1811 год. Спокойствие было нарушено в некоторых местах беспорядками и неповиновением властям, а именно: в губерниях Курляндской,
Рязанской, Эстляндской, Херсонской, Тульской, Пензенской, СанктПетербургской между колонистами, Могилевской, Вятской, Тамбовской,
Черниговской, Калужской, Новгородской, Екатеринославской, в ведомстве
армянского Нахичеванского магистрата, а также между студентами Дерптского университета. Беспорядки устранены. Были также случаи бродяжничества и разбои; эти последние - в Симбирской губернии.
1812 год. Не только бедствия войны посетили наше отечество в этом
достопамятном году, но и неурожай и страшная моровая язва, принесенная
на корабле в Одессу и Феодосию из Константинополя. Умерло с августа
по
октябрь
в
Одессе
3000
человек
при
населении 18000.
Как последствие войны в Минской губернии сожжено и отчасти зарыто 48903 человеческих и 30062 лошадиных трупа, большею частью при
реке Березине; в Московской губернии - 49754 человеческих и 27849 лошадиных, в Смоленской - 71735 человеческих и 50430 лошадиных, в Калужской - 1027 человеческих и 4384 лошадиных.
Развилось бродяжничество до чрезвычайности: многочисленные побеги обнаружились у рекрутских партий, войска, помещичьих и государ100
ственных крестьян и из других семей, почему правительство поставлено
было в необходимость издать положение о взыскании и наказании за
укрывательство дезертиров. К бродяжничеству присоединились разбои в
Саратовской и Вятской губерниях, поджог в Ревеле; неповиновение законной власти и другие тому подобные беспорядки в губерниях Вологодской, Костромской, Архангельской, Екатеринославской, Тобольской,
Лифляндской, Саратовской, Пермской, Казанской, Московской, Орловской, Нижегородской и Калужской, а в Кахетии вспыхнул бунт, от которого многие местные жители и некоторые города пострадали при нападении
бунтовщиков;
далее
был
случай
"дурного обращения полиции с крестьянами".
1813 год. Спокойствие в этом году было значительно нарушено в
Подольской губернии, почему виновные переданы военному суду, а гражданскому губернатору предоставлено право освободить от должности виновных или неспособных полицейских чинов собственной властью.
Неповиновения и беспорядки были всего в 9-ти губерниях. Разбои
были в губерниях Олонецкой, Вятской, Оренбургской и на реке Шексне,
поджог в Инсарском уезде Пензенской губернии, а бродяжничество,
начавшееся в 1812 году, усилилось до чрезвычайности.
1814 год. Неповиновение властям в губерниях Новгородской, Симбирской, Иркутской, Пензенской и Смоленской. Разбои и грабежи произошли в губерниях Орловской, Псковской, Пермской, Могилевской, Вологодской, Владимирской, Новгородской и на Каспийском море. Случай
жестоких поступков с крестьянами был в Таврической губернии. Бродяжничество в прежних размерах.
1815 год. Разбои обнаружились в губерниях Симбирской, Гродненской, Черниговской, Новгородской, Тамбовской, Нижегородской и Астраханской. Киргизы, кочевавшие в Саратовской губернии, напали на некоторые селения, угнали жителей, скот и похитили с гумен хлеб. Беглых и дезертиров захватывали в разных губерниях. Неповиновение крестьян произошло в 13-ти губерниях. Жестокое обращение с крестьянами случилось
в Костромской и Орловской губерниях.
1816 год. Принятые правительственные меры увенчались полным
успехом - совершенным искоренением разбойничьих шаек и скопищ; в
этом году находим лишь 2 случая разбоя и один грабительства, первые
были в Киевской и Симбирской губерниях, второй - в Свияжском уезде
Казанской губернии. Но бродяжничество и дезертирство не унимались.
1817 год. Незначительные разбои происходили в Богородском уезде
Московской губернии, в Елабугском Вятской, в Сызранском Симбирской,
в Гродненском, Красноярском и Нарымском уездах Сибири, в Новгород101
ской губернии и низовьях Волги. Неповиновение крестьян произошло в 17
губерниях.
1818 год. Неповиновение крестьян в 19-ти губерниях, появились дезертиры в Московской губернии, беглые - в Пермской, беглые, производившие грабежи, в Новгородской, грабили на границе Вятской и Пермской губерний, в Орловской и Новгородской; разбои в Тамбовской, Минской, Владимирской, Пермской губерниях и на Волге. Шайка разбойников
открыта в Курляндской, поджоги в Данкове Рязанской, в Орловской, Слободено-Украинской
и
Тамбовской
губерниях.
1819 год. Волнения крестьян продолжались, хотя и в меньшей степени. Бродяги и дезертиры перехвачены в губерниях Витебской, Минской,
Курляндской, на границах Смоленской, Витебской и Псковской; шайка
мошенников поймана на Нижегородской ярмарке; грабежи и разбои производили в Казанской губернии татары, в Черниговской также переловлены грабители и разбойники1.
1820 год. Грабежи в Балтийском уезде Подольской губернии, в
Тульской и Екатеринославской губерниях, в г. Нарве. Разбои были в земле
Войска Донского и в Ярославской губернии. Всего грабежей в году - 41,
разбоев - 39, убийств - 974. В 3-х тюрьмах Волынской губернии произошло восстание арестантов вследствие долговременного содержания их под
стражей и медленного производства дел. Появился особый род бродяжничества в Пермской губернии из осужденных преступников, которые препровождались через эту губернию в Сибирь.
1821 год. Вновь неповиновения крестьян. Грабежей случилось 63,
разбоев - 82, убийств - 1095. Значительные разбои производились "трухменцами и киргизами" на Каспийском море, еще с прошлого года: первые
из них, кочевавшие при заливе Мангышлакском, устроили, при помощи
астраханского армянина Егулова, кусовые лодки и расшивы и, вооружив
одни мелким огнестрельным оружием, а другие пушками, разъезжали с
соседями своими, киргизами, по Каспийскому морю, грабили рыбных
промышленников
и
нападали
у
Мангышлакской пристани на караваны. За ними по важности следуют разбои на
Волге, которые происходили и прежде, в разное время, но в этом году возобновились и усилились, большей частью от Костромы до Астрахани.
Ведомство путей сообщения с согласия и при содействии МВД
предписало:
Варадинов Н.Указ. соч. - Кн. I. Ч. 1. - С. 129, 197; Кн. 1. Ч.2. - С. 101, 167, 245, 249,
251, 303, 343, 398, 443, 563, 616.
1
102
1) чтобы на судах ночью содержимы были на корме и на носу двое
караульных, вооруженных пиками, чтобы судохозяева имели, сверх того,
на судах, по крайней мере, два ружья, объявив судорабочим, что те из них,
которые не окажут сопротивления разбойникам, будут наказаны по законам, а отличившиеся храбростью получат в награду шестую часть договорной платы;
2) чтобы смотрители судоходной полиции подъезжали по ночам к
судам и окликали часовых, при неимении же их хозяин судна подвергался
штрафу от 25 до 50 рублей;
3) чтобы учреждены были от земской полиции по берегам Волги военные посты;
4) чтобы учрежденные для охранения судов лица в точности исполняли свой долг.
И разбои на Волге прекратились. Но были еще разбои в Виленской и
Лифляндской губерниях и в земле Войска Донского, которые прекращены
одними полицейскими мерами.
1822 год. Разбои обнаружились в губерниях Казанской, Подольской,
Владимирской, Симбирской, Олонецкой, Гродненской, Могилевской, Вятской и Херсонской; грабежи - во Псковской. Не обошлось и без убийств
отдельных лиц. Есть случаи неповиновения крестьян.
1823 год. Неповиновение крестьян. Разбои в Витебской и особенно в
Бессарабской области, на что обращено внимание самого государя, повелевшего употребить все меры к прекращению их.
1824 год. Волнения крестьян. Побеги их обнаружились из имений
Тверской, Рязанской, Тамбовской и Курской губерний. В первой крепостные крестьяне и дворовые люди многих помещиков Ржевского и Зубцовского уездов, продав секретно свое имущество, устремились со своими семействами в Смоленскую губернию, по внушению каких-то неизвестных
людей, будто в г. Сычевках дают паспорта для проезда в какие-то поселения; бегство их происходило с такой быстротой и скрытностью, что в
Тверской губернии полиция не могла перехватить ни одного беглого и
только в Смоленской губернии они переловлены.
1825 год. Волнения крестьян во многих местах. В Виленской губернии появились разбойники, которые вскоре и попали в руки правосудия. И
о пяти убийствах сообщено в отчете МВД1.
1826 год. Волнения крестьян в губерниях Киевской, Костромской,
Ярославской, Псковской, Владимирской, Смоленской, Курской, Пермской.
Разбои и грабежи усилились до чрезвычайности в Виленской губернии.
1
Варадинов Н. Указ. соч. - Кн. 2. Ч. 2. - С. 35-38, 125-127, 228, 398, 442.
103
1827 год. Новороссийский край сделался сборищем беспаспортных
людей, число которых простиралось там до многих тысяч. Случаи неповиновения крестьян были многочисленны. Подделок фальшивых ассигнаций
и монет открыт 31 случай в 16 губерниях и царстве Польском.
1828 год. Стали показываться в народе в очень значительных количествах фальшивые ассигнации и серебряные рубли, а также открывались
делатели и переводители их, именно в губерниях Пермской, Тобольской,
Казанской, Саратовской, Тульской, Рязанской, Томской, Костромской,
Лифляндской, Ярославской, земле Войска Донского. С ними в губерниях
Приволжских обнаружились грабительства по Волге, бродяжничество в
Бессарабии, Новороссийском крае вообще и в Малороссии.
1829 год. Значительные беспорядки в этом году произвели киргизы
внутренней орды, нападавшие на соседних им русских поселян. Продолжались неповиновения крестьян и открытия делателей фальшивой монеты
в разных местах.
1830 год. В результате неурожая и холеры бродяги и дезертиры до
такой степени умножились в разных губерниях, что об них состоялось 16
постановлений и даже заключена конвенция с Пруссией о выдаче беглых.
От холеры умерло 42000 человек.
1831 год. Холера и ее последствия нарушили общественное спокойствие и дали повод к новым разным и многочисленным беспорядкам.
1832 год. Неповиновения крестьян, открыты побеги из войск. Появились разбойники и грабители в губерниях Симбирской, Курляндской,
Витебской, Московской и Нижегородской, которые нападали на проезжих
и на дома, останавливали почту и производили грабежи, сопряженные с
убийствами. Шайки эти переловлены. Бродяжничество не прекращалось.
1833 год. Разбои и грабежи преследовались и прекращены в губерниях Ярославской, Воронежской, Витебской, Курляндской, Оренбургской,
в Таганрогском градоначальстве, в области Бессарабской; обнаружены они
в губерниях Минской, Слободско-Украинской, Нижегородской, в Астраханской они производились кочующими киргизами, которые грабили рыболовов при берегах Каспийского моря. Нападение на почту сделано в Воронежской губернии, а в Курской она совсем ограблена. Делатели фальшивых монет открыты в губерниях Воронежской, Оренбургской, Пермской и Нижегородской. Усилились бродяжничество, неповиновения и побеги крестьян.
1834 год. Усиление бродяжничества. В Москве стеклось "чрезмерно много" чернорабочих, которые, вследствие неурожая и дороговизны,
приходили часто без паспортов в столицу искать занятий и, не находя их,
обращались к прошению милостыни. Разбойники появились в Минской
104
губернии в огромных шайках, нарушивших до такой степени общественную безопасность, что правительство, сверх разных мер по искоренению
их, образовало в этой губернии военный суд для разбойников, а также в
Астраханской, Воронежской, Пензенской, Саратовской, Ярославской, Подольской, Калужской губерниях, в земле Войска Донского и на Волге.
Фальшивомонетчики выявлены в Виленской, Казанской, Волынской, Новгородской, Нижегородской губерниях и в земле Войска Донского. Многочисленные пожары были в Туле, Москве, Елисаветграде, Велиже, Коврове,
Веневе, Пензе, Обояни, во многих местах их приписывали поджогам, и в
самом деле, оказывались поводы к такому подозрению, а иногда и сами
поджигатели, как в Пензе, Обояни и Москве1.
В этих условиях МВД расширяло свою деятельность по обеспечению порядка и благочиния в стране.
Указом 3 июля 1826 года в МВД было открыто, а точнее, преобразовано из особой канцелярии знаменитое "Третье отделение собственной
его императорского величества канцелярии". Круг ведения нового
учреждения определялся так: а) все распоряжения и известия по всем случаям высшей полиции; б) сведения о числе существующих в государстве
разных сект и расколов; в) известия об открытиях по фальшивым ассигнациям, монетам, штемпелям, документам и пр., разыскания и дальнейшее
производство которых остаются в зависимости министров - финансовых и
внутренних дел; г) подробные сведения о всех людях, состоящих под
надзором полиции, равно и все по этому предмету распоряжения; д) высылка и размещение подозрительных и вредных людей; е) наблюдательное
и хозяйственное заведывание всех мест заключения, в которых содержатся
государственные преступники; ж) все постановления и распоряжения об
иностранцах, проживающих в России, в пределы государства приезжающих и из оного выезжающих; з) ведомости о всех без исключения происшествиях;
и) статистические сведения, до полиции относящиеся.
Во главе учреждения был поставлен шеф жандармов генераладъютант (впоследствии граф) Александр Христофорович Бенкендорф2.
Таким образом, высшая полиция и жандармская часть соединялись
под началом одного лица, что фактически означало или влекло слияние
контроля, наблюдательной деятельности, собирания сведений и их обработки с розыском и задержанием пренебрегавших законом лиц.
Варадинов Н. Указ. соч. - Кн. 1. Ч. 3. - С. 83, 133, 161, 201, 202, 315, 326, 437, 438, 507,
509, 600, 602, 603.
2
Министерство внутренних дел. Исторический очерк. - Спб., 1901. - С. 97.
1
105
Корпус жандармов состоял из жандармского полка, несшего военнополицейскую службу при войсках, и из жандармских частей корпуса внутренней стражи. Жандармы при войсках впервые появляются 10 июня 1815
года, когда главнокомандующий Барклай-де-Толли предписал избрать в
каждом кавалерийском полку по одному благонадежному офицеру и по 5
рядовых, на которых было возложено наблюдение за порядком на марше,
на бивуаках и квартирах, отвоз раненых во время сражений на перевязочные пункты и поимка мародеров, дезертиров. Эти чины были названы
жандармами и отданы в распоряжение корпусных командиров. 27 августа
того же года отдельные жандармские команды ликвидированы, а взамен
того Борисоглебский драгунский полк переименован в жандармский и на
него возложена полицейская служба при войсках.
Корпус внутренней стражи образован ранее, в 1810 году; его чины
несли воинские обязанности по обучению запасных рекрут, и полицейские
- по содействию гражданским властям при поимке воров и разбойников, в
случаях неповиновения власти, при взыскании податей и недоимок. В
непосредственном распоряжении губернатора находилась полицейская
драгунская команда, числившаяся в составе корпуса внутренней стражи,
но подчиненная гражданскому начальству. Это последнее обстоятельство
было признано неудобным и привело к некоторым преобразованиям в
1817 году: полицейские драгунские команды ликвидировали, а в составе
внутренней стражи сформировали жандармские части, распределили их по
столицам, губернским и главным портовым городам1.
Полицейские функции укрепляются в МВД, и в его структуре, по
данным на 1855 год, среди разнообразных департаментов мы видим и Департамент полиции исполнительной2.
Одним словом, система розыскных учреждений, их структура в имперский, дореформенный период не оставалась застывшей. Она постоянно
совершенствовалась, приспосабливаясь к реально складывающимся обстоятельствам.
2. Ôîðìû è ïðàêòèêà ðîçûñêà ïðåñòóïíèêîâ
В ст. 40 "Наказа сыщикам беглых крестьян и холопов" от 2 марта
1683 года читаем: "А которые беглые люди и крестьяне, побежав, учинили
над помещиками своими и над вотчинниками, или над их женами и их
1
2
106
Там же. - С. 98.
Краткий очерк Министерства внутренних дел... - С. 9.
детьми, или над людьми, или над крестьянами смертное убивство, или пожог, и про то учинитца у сыску ведомо, и тех воров расспрашивая, и по
расспросу пытать. Да будет они с пытки станут на себя говорить и на иных
на кого в смертном убивстве и в пожоге, и про то смертное убивство и про
пожог по тому ж сыскивать. Да будет по сыску и по расспросу и по пыточным речам про те смертные убивства и пожог сыщется допряма, и тех
воров за смертное убивство и за пожог по указу великого государя и по
Соборному уложению против татиных и разбойных статей вершить, велеть вешать, чтоб иным впредь неповадно было так воровать"1.
Эта статья приводится нами как введение в параграф потому, что из
нее четко явствует:
1) в начале царствования Петра I сыск предписывалось проводить
"допряма", т.е. до конца, доходя до отыскания правды, всех преступных
деяний и всех соучастников;
2) сыск надлежало осуществлять, "воров расспрашивая, и по расспросу пытать", т.е. пытка по-прежнему оставалась энергичным средством
розыска;
3) пыточный сыск непременно должен был заканчиваться суровым
наказанием, - в описанных случаях велено "вешать";
4) суровость наказаний увязывалась с их предупредительным воздействием ("чтоб иным впредь неповадно было так воровать").
Основными правовыми документами, в которых устанавливались
формы розыска и в соответствии с которыми складывалась практика как в
петровские времена, так и в последующем - до судебной реформы 1864
года, являлись: некоторые неотмененные нормы Соборного уложения
1649 года, Краткое изображение процессов или судебных тяжб 1715 года,
Инструкция 1756 года, Свод законов Российской Империи 1832 года.
Здесь необходимо отметить, что в Соборном уложении 1649 года среди
других норм оставались действующими и нормы, регулирующие розыск в
форме "слова и дела государева".
Именно с их анализа и начнем рассмотрение вопроса, продолжая в
том порядке, в котором правовые документы перечислены.
Розыск преступников в форме "слова и дела государева", отличавшийся особыми чертами, производился по "государевым делам", то
есть по политическим преступлениям и в отношении политических преступников.
Понятие политического преступника найдено нами у доктора прав
Августа Голля: "Политический преступник в собственном смысле - преступник совершенно особого рода. Характерным для обыкновен1
Российское законодательство X-XX веков... - Т. 4. - С. 89, 90.
107
ного преступника является то, что он нарушает жизненные интересы всего
общества из чисто эгоистических побуждений. Деяния же политического
преступника вызываются высшими целями, общим благом или, по крайней мере, тем, что он считает общим благом; объектом нападения являются лицо или лица, которых он считает врагами общего блага. Он не покушается на жизненные интересы общества; напротив того, он исполнен желания поддерживать и охранять их; он не стремится к извлечению какихлибо личных выгод, а вполне ясно сознает, что он сам падет жертвою и во
всяком случае никогда не будет пользоваться плодами своих усилий"1.
Каждый, крикнувший полную грозного значения формулу: "слово и
дело государево", тем самым объявлял себя знающим что-то о каком-то
готовящемся или совершенном политическом преступлении и потому немедленно схватывался и доставлялся к органам сыска.
Данная формула: "слово и дело", "государево слово", "государево
слово и дело", "государево дело", имела место в розыскной практике еще в
начале XVII в. Так, в 1622 году воевода города Переяславля пишет в отписке на имя царя, что "сказывал мне, холопу твоему, в съезжей избе... сын
боярской... Малыгин твое государево дело на поместного Казина... что говорил он во время ссоры на одном пиру "я-де царю горло перережу"2.
Законом, определявшим порядок сыска по "слову и делу государеву", стала глава вторая "О государьской чести, и как его государьское здоровье оберегать" Соборного уложения, содержавшая 22 статьи3.
Согласно этих статей "Московского государства всяких чинов люди", когда "сведают или услышат на царское величество в каких людях
скоп и заговор, или иной какой злой умысел", обязаны были извещать об
этом государя или "его государевым бояром и ближним людем, или в городах воеводам и приказным людем" под страхом казни "смертию безо
всякия пощады". И то было не просто стращающее предписание закона.
Даже стольник князя Юсупова в 1648 году был присужден к конфискации
всех поместий, вотчин, животов и к ссылке в дальние сибирские города
только за то, что, услышав от своего человека непристойное слово, будто
царь Алексей Михайлович не прямой государь, таил услышанное четыре
месяца4.
Круг дел, подпадавших под "слово и дело государево", очерчивался
широко. К ним относились измена и бунт, незаконный переход границ и
письменные соглашения с иностранными жителями, "шатания" и "смута",
Голль А. Преступные типы в произведениях Шекспира. - Одесса, 1909. - С. 33.
Веретенников В.И. История тайной канцелярии... - С.2.
3
Российское законодательство X-XX веков... - Т. 3. - С. 86-89.
4
Российское законодательство X-XX веков... - С. 265.
1
2
108
"умышление на государево здоровье", "неистовые речи" и "негожие слова"
о царе. Высшая степень "негожих слов", изобличающих особенную злостность умысла, именовалась на приказном языке как невместимое слово,
т.е. чего не только сказать, но и помыслить невозможно.
Обязанность извета (доноса) о таких делах лежала на всех без изъятия подданных. Крестьяне и холопы имели право говорить "слово и дело
государево" в отношении своих господ. От этой обязанности не освобождала никакая степень родства, дети могли извещать на родителей и наоборот.
В эпоху Петра I доносили все. В Тобольске, к примеру, в 1723 году
каторжане "непрестанно кричали на командиров государевы слова" (т.е.
говорили, что знают за ними "слово и дело"), по которым командиров "выслано к Москве, скованных, немало и они, колодники, употребляют оное
слово, отбываясь от виселицы и прочих штрафов"1.
Провинциальный иеродиакон Сибирской епархии Арсений Иевлев
донес в 1725 году на архимандрита Енисейского Спасского монастыря
Данилу, что он допустил в свой монастырь сосланного в Якутск племянника бывшего гетмана Мазепы Войнаровского, также находившегося в
измене, "часто принимал его к себе в келью с честью и подолгу с ним,
Войнаровским, беседовал, тогда как прочих чинов люди и все обыватели в
Енисейске сего племянника к себе в домы никто не допускали"2.
А некий крестьянин Дмитрий Салтанов был просто обуреваем страстью к доносам и деятельно подвизался на этом поприще. Но при успехах
неминуемо были и неудачи: в 1723 году за ложный извет он был послан на
каторгу и предоставлен в распоряжение адмиралтейского ведомства. Не
унялся он и там, крикнул "слово и дело" на матроса Мешкова и по изобличении в ложном доносе был "бит кнутом, потерял ноздри в клещах палача
и в феврале 1724 года был сослан в Сибирь, в дальние города, в государеву
работу вечно"3.
Для предупреждения ложных доносов закон предписывал схваченным изветчикам "слаться" на свидетелей в расспросных речах и
изобличать обвиняемого на очной ставке.
Обычно изветчика доставляли к воеводе, который и производил расспрос его, свидетелей, обвиняемого и, подвергнув, кого считал необходимым, тюремному заключению, обо всем подробно доносил в Москву, адТельберг Г.Г. Очерки политического суда и политических преступлений в Московском государстве XVII века. - М., 1912. - С. 246.
2
Новомбергский Н. Слово и дело государевы (материалы) // Известия императорского
Томского университета. Кн. XXXVI, ст. 5. - Томск, 1910. - С. 100-102.
3
Семевский М.И. Очерки и рассказы из русской истории XVIII века: В 3 кн. Кн. 2. Спб., 1884. - С. 12.
1
109
ресуя отписку на государево имя, и просил "указу". Из белокаменной чаще
всего требовали дополнительных расспросных, а иногда и пыточных (т.е.
воеводе повелевалось обвиняемых пытать) речей; на основании их затем в
центре ставился приговор, о котором для исполнения указом сообщалось
воеводе.
Впрочем,
замечал
В.И.
Веретенников, иногда производились первые допросные речи и колодники с
ними отсылались воеводой в Москву, где и проводился окончательный
розыск, выносился и приводился в исполнение приговор; но этот порядок
встречался реже1.
М.А.Чельцов-Бебутов утверждал иное, а именно, что "важность
"государевых дел" в глазах правительства обусловила требование, чтобы
каждое такое дело как можно скорее было отослано в Москву", что "туда
же пересылали обвиняемого и изветчика под надежной охраной"2.
Видимо, происходил сыск по "слову и делу" государеву и в первом
варианте, когда его полностью, за исключением вынесения приговора,
осуществляли местные воеводы, и во втором, - когда он в основном проводился в столице. Зависело это, скорее всего, от различных обстоятельств
государственных дел. Во всяком случае явно не все такие дела окончательно вершились в Москве. Так, в 1677 году в Новгородском приказе велось дело о крестьянине Климе Ерышеве, "что он говорил про твое царское величество непристойные слова"; и по царской грамоте "воеводе было велено урезать виновному язык и бить его кнутом нещадно. Дело открылось вновь в 1678 году по извету, что воевода языка не урезал, а только
для виду велел пустить кровь из щеки виновного. Дело опять велось в
Новгородском приказе, конец его утерян"3.
По царской грамоте воронежскому воеводе велено: "ямщика Акинку
Фролова сыскать и про непристойныя слова расспросить накрепко, а буде
он в том учнет запираться, и его расспросить у пытки, а из подлинных речей и пытать, и что он в расспросе и с пытки скажет, о том государю писать"4.
Воеводам наказывалось проводить сыски "по явным подлинным изветам", т.е. изветы не явные, анонимные не имели силы возбуждать розыскное производство по государевым делам.
Тем не менее в практику государевых дел все-таки проникла и анонимная форма извета в виде так называемых "подметных писем". "Приютом их,- писал Г.Г. Тельберг, - служили чаще всего различные помещеВеретенников В.И. История тайной канцелярии... - С.5.
Чельцов-Бебутов М.А. Указ. соч. - С. 683.
3
Веретенников В.И. История тайной канцелярии... - С.16.
4
Тельберг Г.Г. Очерки политического суда... - С.181.
1
2
110
ния дворца; тот, кто нашел такое письмо, обязан был передать его органам
власти: сокрытие подметного письма рассматривалось как недоносительство". Таким образом, анонимный извет становился законным поводом к
сыску; а в государевах грамотах по таким делам вместо обычной ссылки
на извет употреблялось неопределенное указание: "ведомо нам, великому
государю, учинилось". Иногда подметному письму придавалось даже значение вещественного доказательства против обвиняемого. Так, в приговоре князю Хованскому от 1682 года говорилось: "да сентября во втором
числе на дворце у передних ворот письмо явися, и твои воровские дела и
измена твоя с тем письмом сходны, и злохитростный твой вымысел на
державу государеву обличился, и против того письма в тех делах ты означился и во всем измена твоя стала явна". Но вообще московское правительство относилось к подметным письмам неодобрительно. Сразу за
нахождением письма начинался сыск, целью которого было обнаружить
его автора. Желание изветчика остаться неизвестным всегда вызывало подозрения; не затеял ли он такое "напрасно", для учинения "смуты" 1. Между тем у изветчиков были очень серьезные соображения в пользу того,
чтобы оставаться неизвестными. Положение их в государевом деле было
тяжкое и опасное: на протяжении сыска изветчику грозило и личное задержание, и пытка, и очная ставка, а в итоге, возможно, и наказание.
М.А.Чельцов-Бебутов, ссылаясь на Олеария, немецкого путешественника XVII столетия, автора "Описания путешествия в Московию",
писал, что еще тогда "для подтверждения истины своих доносов" властями
было постановлено пытать изветчиков. И "если доносчик выносил пытку,
оставаясь при своих показаниях, то обвиненный в таком случае, а также,
когда дело было ясно, подвергался наказанию" без дальнейшего сыска2.
Показания свидетелей, опровергавших ссылку на них изветчика,
имели решающую силу против него. Такое же значение имело неподтверждение слов обвиняемого свидетелями, на которых он сослался: "Его же
правда его обвинила".
Изветчика, крикнувшего "слово и дело", иногда водили по улицам
для "показу" с его стороны свидетелей. И люди, особенно купцы, в таких
случаях прятались и разбегались, чтобы этот изветчик, иногда называвшийся еще "язык", не указал из вымогательства на них, чтобы их не затаскали по застенкам.
Составной частью розыска по государевым делам была и очная ставка изветчика как с обвиняемым, где повторялось и уточнялось содержание
1
2
Там же. - С. 135, 136.
Чельцов-Бебутов М.А. Указ. соч. - С. 685.
111
извета, так и со свидетелями, на которых он ссылался, но которые не подтвердили сделанной на них ссылки.
В целом сыском по "слову и делу государеву" решались одновременно три задачи: а) уяснить, виновно ли лицо в том преступлении, о котором на него извещают; б) не виноват ли изветчик в ложном доносительстве; в) виноваты ли близкие родственники обвиненного в том, что знали и
не известили.
После указа Петра III, запретившего "слово и дело", любители доносов стали было кричать "секрет". За это власти назначили плети с таким
нравоучением: "Коли знаешь секрет, то и содержи его в тайне". По мнению правительства, такая мера должна была произвести в понятии народа
благотворный нравственный переворот, показав ему, что престол не гонится за тайными доносами, а хочет вести дело начистоту1.
В исторической науке бытовал и, возможно, существует взгляд на
"слово и дело государево" как на орудие кровавого политического сыска.
Но так ли это?
Профессор Томского университета Н. Новомбергский, изучив в первые годы двадцатого столетия сотни сохранившихся тогда еще в центральных архивах дел, пришел, по его словам, "к неожиданному убеждению", что "слово и дело" было не проявлением государственного террора,
а своеобразным обеспечением законности внутреннего управления и даже
самой важной гарантией для личности. Эта последняя путем "слова и дела" могла освободиться от безудержного произвола местных властей, выйти из тягчайшей кабалы социальных, семейных и других отношений 2.
Краткое изображение процессов или судебных тяжб 1715 года
устанавливало подробные правила розыскного процесса по делам "о военных". Разумеется, в этих правилах военно-процессуального кодекса, каким
можно считать "Краткое изображение процессов...", обработанное самим
Петром Великим, нет деления на органы предварительного исследования
обстоятельств преступлений и судебные органы.
Военные начальники, перечень которых дан во вводной первой главе
"О суде и судах", осуществляли розыскные и судебные функции, предварительное производство и производство дел непосредственно на суде. При
этом во всем производстве на первом месте (что типично для розыскного
процесса по всем делам и во всех его проявлениях) стоял почин суда, т.е.
поименованных в законе воинских чинов ("...судья ради своего чина по
1
2
112
Гольцев В.А. Указ. соч. - С. 151.
Новомбергский Н. Слово и дело государевы... - С. 1.
должности судебный допрос и розыск чинит, где, каким образом, как и от
кого такое учинено преступление" (см. гл. II, вводн., ст. 2).
Процесс был письменным и тайным. Всем причастным к нему предписывалось, чтобы "...что при суде случится, хранили б тайно и никому б о
том, кто бы он ни был, не объявили" (см. гл. 1, вводн.,
ст. 10).
В соответствии с принципами розыскного процесса права обвиняемого, превращаемого в объект пытки, были ограничены, а сила доказательств была заранее определена или предрешена законом.
По "Краткому изображению процессов..." свидетель мужского пола
предпочитался свидетелю женского пола, знатный - незнатному, "худому",
ученый - неученому, духовный - светскому. Не имели значения, к примеру,
показания лиц, "которые еще у святого причастия не бывали", которые
"межевые признаки тайно портят", или "явных прелюбодеев", или "иностранных, о которых в справедливом житии подлиннаго известия не имеют" (см. гл. 2, ч. 1, ст. 2).
Оценка относительной силы доказательств выражалась терминами
"совершенное" доказательство и "несовершенное", то есть вполне достоверное и сомнительное. В "Следопроизводителе..." читаем: "Совершенные
суть те, которые исключают всякую возможность к оправданию обвиняемого; а несовершенные те, которые допускают таковую. Одного совершенного доказательства достаточно для осуждения обвиняемого, несовершенных же требуется весьма значительное количество для того, чтобы
составить совершенное".
Из совершенных доказательств предпочтительным считалось собственное признание обвиняемого: "Когда кто признает, чем он винен есть,
тогда далняго доказу не требует, понеже собственное признание есть лутчее свидетельство всего света" (см. гл. II, вводн., ст. 1).
Для получения "добровольного" сознания как "лутчего свидетельства всего света" допускалось широкое применение пытки
(см. гл. 6, ч. 2, ст. 1-10 "Краткого изображения процессов...")1.
М.В. Владимирский-Буданов не без основания полагал, что введение
в розыскной процесс системы формальных доказательств (заранее установленного значения их законом, а не чинами) ограждало лиц от
произвола малограмотных и зачастую недобросовестных судей и следопроизводителей. Но справедливо при этом и такое замечание, что нередко
и самый добросовестный чиновник, будучи связан этой системой, вынужден был принимать решение по делу вопреки здравому смыслу и своей совести.
1
Следопроизводитель, или Обозрение постановлений... - С. 39.
113
Особенностью розыска преступников по "Краткому изображению
процессов или судебных тяжб" являлось также наличие в нем правил о
"салф кондукте" (см. гл. 2, ч. 1, ст. 1-6 "Краткого изображения процессов..."). Слово "салф кондукт" происходило от испорченного латинского
термина salvus condutus (обнадеживание обвиняемого) и означало особый
вид охранной грамоты, выдававшейся царем или Сенатом, или высоким
начальством преступнику, бежавшему в такие места, откуда взять его не
представлялось возможным: "Салф кондукт есть явная грамота, которая от
вышняго начальства земли преступления ради ушедшему (когда оного поимать не мочно) дается" (ст. 1).
Надеяться избежать пыток при розыскном процессе и на его справедливость было трудно. Поэтому лица, узнавшие о возбуждении против
них уголовного преследования, нередко предпочитали бежать. Разумеется,
бежавшего воинского преступника при его обнаружении предписывалось
схватить, однако некоторые из обвиняемых, прежде всего знать, уходили
за границу. И если у такого беглеца сохранялось естественное желание добиться (при наличии к тому условий) оправдательного или, по крайней
мере, не очень сурового приговора, то мог быть выдан "салф кондукт".
Закон определял содержание этого документа и гарантировал неприкосновенность его обладателю: "В таковой грамоте надлежит всеконечно
упомянуть, какой ради причины беглому дана оная грамота, и обещанную
безопасность не нарушимо содержать так, что ежели кто над беглым действительно что учинит, оный может живота своего лишен быть" (ст. 5).
При этом беглому не дозволялось возвращаться "с заряженным ружьем или проселошными дорогами", лишь знатным офицерам позволялось
"прибочное ружье или не заряженыя пистоли при седле иметь" (ст. 6).
Наличие правил о "салф кондукте" в "Кратком изображении процессов..." было направлено прежде всего и в основном на обеспечение неотвратимости ответственности за каждое "преступное содеянное". Вот почему предусматривалась выдача охранной грамоты даже дезертировавшей
воинской части для явки в суд и доказывания своей невиновности, сопровождавшаяся угрозой: а если кто не явится и после пойман будет, то "без
всякой милости повешен имеет быть" (см. артикул 98 Артикула воинского).
Однако данная угроза, видимо, имела малое действие и "салф кондукт" редко применялся: не было желающих к возвращению.
Чтобы исключить практическую безнаказанность военных правонарушителей, ушедших за границу, Россия заключает 17 января
1787 года договор с Сицилией о выдаче беглых матросов, а 26 апреля 1808
года - с Австрией о выдаче дезертиров. 20 ноября 1810 года заключена
114
конвенция о выдаче всех видов преступников (убийц, поджигателей, разбойников и воров) со Швецией. 28 мая 1828 года данная конвенция дополнительно признает за договаривающимися сторонами право высылать
из территориальных пределов бежавших со своей родины бродяг, нищих и
всяких злоумышленников. 4 января 1834 года подобная конвенция заключается с Пруссией1.
Не после этих ли правовых актов и не с началом ли практики их
применения родилась пословица, что "бумажки клочок в тюрьму волочет"?
Розыск по Инструкции 1756 года. К отмеченному нами ранее в § 2
Сенатскому указу "Об определении главных сыщиков для сыску и искоренения воров и разбойников и беглых людей" от 19 ноября 1756 года прилагалась специальная инструкция - наказ главным сыщикам об их обязанностях и правах, порядке сыскной деятельности и взаимодействии с другими органами и лицами при этом. Эта инструкция конкретна, познавательна, раскрывает содержание розыска той эпохи, даже ее нравы и потому приводится нами в полном объеме.
ИНСТРУКЦИЯ
определенному для сыска и искоренения воров и разбойников
главному сыщику
Понеже предопределенные, по силе высочайшаго ея императорского величества указа, состоявшагося Августа 28 1744 года, для искоренения воров и разбойников, армейские команды по нынешнему движению возвращены к полкам; а из полученных в Сенат из Шацка,
Нижняго, Казани и из прочих лежащих по рекам Оке, Волге и Суре городов представлений оказалось: что по многим местам явились разбойническая вооруженныя станицы, и не токмо пловущия по рекам
суда, но и знатныя села, деревни, и в Шацком уезде Дворцовую Мокшенскую волость, а в городе Анатырь магистрат разбили и людей до
смерти побили, денежную казну разграбили, и посланную из Нижняго
для поимки тех злодеев команду разбили ж; и хотя из тех злодеев несколько человек и поймано, и оные пытаны, однако ж те воровския
станицы вконец еще не искоренены, и оговоренные многие не сысканы,
а в некоторых местах, яко же около Москвы, и ныне вновь таковыя же
разбойническия станицы появились.
Того ради по указу ея императорского величества, и по приговору
правительствующаго Сената велено, для сыску и искоренения таких
злодеев ныне учредить тебя, особливаго главного сыщика, и быть тебе
1
Штиглиц А. Исследование о выдаче преступников. - Спб., 1882. - С. 20, 21, 68, 74.
115
в назначенном месте, а в команду твою военной коллегии определить
штаб, обер- и унтер-офицеров, драгун и солдат, из внутренняго гарнизона, чего ради и прежде отправленным сыскным командам, где оныя
поныне еще находятся, быть в полном твоем, главного сыщика, ведомстве и обо всем тебе рапортовать, а тебе, главному сыщику, состоять под особливым ведомством правительствующего Сената, и о чем
надлежит, писать, и резолюции требовать прямо от Сената, и для
того поступать тебе по нижеследующему:
1. Вначале имеешь ты при команде учинить присягу, что тебе,
будучи при том порученном деле, поступать истинною, не маня никому и не посягая ни на кого, ни для чего, но по сущей справедливости, и
никаких излишностей и приметок, сверх настоящаго тебе врученнаго
по сей инструкции дела, не делать и не вымышлять.
2. Будучи тебе у сыску тех воров и разбойников со определенною
командою в назначенных местах по крайней возможности стараться,
чтоб воры и разбойники как на сухом пути, так и водою, конечно, переловлены и искоренены были; и когда где оные появятся, и как скоро о
том уведано будет, для поимки и искоренения оных посылать тебе
пристойныя команды; а ежели где таких разбойнических станиц появится число немалое, тогда для искоренения их и самому тебе, главному сыщику, с командою ездить, не упуская ни малейшаго к поимке их
времени; и для того, кто о таких разбойнических станицах, где они
пристают или куда идут уведает, объявлять тебе, определенному к
поимке их сыщику, губернаторам и воеводам, где кому по близости
способнее будет, без всякого замедления, а им, губернаторам и воеводам, давать о том знать тебе, сыщику, в самой же скорости; а ежели
где о таких разбойнических станицах уведано будет, что оныя от городов появятся близко, а сыщики будут во отдалении, то не полагаясь
на то, что сыщикам знать дадут их, и им, губернаторам и воеводам,
не упуская времени для сыска и от себя губернатору из гарнизонных
команд, а воеводам, набирая рассыльщиков и других служилых людей,
какие где есть, придавая к ним из уездных людей, сколько возможно,
посылать, и оных велеть сыскивать и искоренять; також в уездах,
дворцовых, государственных, винодельных, архиерейских и монастырских и помещиковых вотчин приказчикам, управителям, старостам,
выборным, сотским, десятским и крестьянам за теми воровскими
станицами, где оныя появятся, для поиску и в погоню с ружьем, какое
у кого есть, самим ходить и посылать, не упуская ни малого времени; и
ежели кроме сыщиков такия разбойническия станицы кем где переловлены, или из них несколько поймано будет, оных из губернских и воеводских канцелярий тотчас и за крепким караулом отсылать, а уезд116
ным обывателям приводить их к тебе, сыщику, или в губернския и воеводския канцелярии, куда кому по близости способнее будет, в самой
скорости; сверх же того, тебе, определенному главному, и состоящим
в команде твоей подчиненным сыщикам, в поимке тех разбойников губернаторам и воеводам, и прочим управителям и командам, также
дворцовых, синодальных, архиерейских, монастырских вотчин управителям и приказчикам, а в помещиковых вотчинах самим помещикам, а в небытность их приказчикам, старостам и выборным и всякаго чина людям и крестьянам, чинить всякое вспоможение, и тех злодеев, как можно, тщиться искоренять и до злодейства не допускать;
а ежели кто из них для той их, разбойников, поимки не пойдет, и в
том подлинно изобличен и виновен будет, за то таким приказчикам,
управителям, (которые не из дворян и рангов не имеют), старостам,
выборным, сотским и десятским и крестьянам чинить наказание бить плетьми; однако ж притом крайне наблюдать того, дабы никто
напрасно в такое оскорбление приведен не был, под опасением надлежащего по указам за то штрафа; а кои управители из дворян или в
офицерских рангах состоят, о таких исследовать подлинно, и буде
винны найдутся, со обстоятельствам, писать в Сенат, а их до получения на то указа содержать под караулом или обязывать, чтоб не
скрылись, добрыми и надежными поруками, смотря по важности вины; а чтоб во искоренении таких разбойнических станиц от всех
вспоможение чинено было, и оных искореняли и до злодейства не допускали, о том велено публиковать во всей Империи печатными указами; и для того оных печатных указов, при отправлении тебя, главного сыщика, надлежащее число отдано, которыми по приезде твоем в
назначенное место, как о том в 3-м пункте изображено, и публиковать.
3. Когда ты со определенною командою для того в которую губернию или провинцию и город вступишь, о том тех городов губернаторам и воеводам наперед о себе дать знать тотчас, и где стать или
расположиться, требовать определения, а на людей провианту и на
лошадей фуражу по указу, требовать же от них, губернаторов и воевод, и тотчас о поимке и искоренении тех злодеев данными тебе печатными ея императорского величества указами публиковать и
накрепко стараться проведывать, не кроются ль где беглые драгуны,
солдаты, матросы и рекруты, також воры и разбойники, и ежели каким образом о том уведано будет, стараться о поимке и о искоренении
их; а паче ежели явятся такие, кто им пристань чинит, то, кто бы
они ни были, сами ль помещики, или дворцовых волостей и архиерейских и монастырских и прочих всякаго чина помещиковых и вотчин117
никовых сел и деревень приказчики, выборные и старосты, и крестьяне, несмотря ни на какие персоны, тотчас оных забирая, следовать
накрепко, и по подлинному исследованию, кто в том изобличен будет,
теми накрепко разыскивать, а ежели дойдут до пытки, то и пытать;
токмо ежели из действительно военнослужащих кто приличатся,
что сами были на разбое, или ворам и разбойникам и прочим непотребным людям пристани имели и с воровскими людьми знались и их
укрывали, то и таких забирать же немедленно, и как взяты будут,
тотчас об них в команды их, в которых оные состоят, или в военную
коллегию и той коллегии в контору, куда по близости будет способнее,
об них, и по какому именно делу они взяты, дать письменно знать, а об
них следовать и разыскивать, как выше сего написано; а буде из них
действительно военнослужащих кто ж по силе указов дойдет до
пытки, таких, не пытав, отсылать на военный суд в их команды, или
в военную коллегию, и оной в контору, скованных, за крепким караулом,
с подлинными и перечневыми о винах их выписками, за закрепою самим
тобою, сыщиком, а в Сенат о том рапортовать, а в тех местах, куда
они отосланы будут, с ними поступать по указам и по воинским регулам без всякаго упущения, и что учинено будет, потому ж в Сенат
из тех мест рапортовать; буде же кто из дворян или из отставных
офицеров и состоящих в рангах, по следствию и розыску придут до
пытки ж, в чем они виновны, о винах их, не производя им пыток, присылать подлинныя ж и перечневые выписки, с подписанием приличных
указов и мнения в Сенат, ни мало не мешкая, и ожидать на то указу, а
до того времени держать их под крепким караулом; буде же приличатся к тому воровству духовнаго чина люди, тех потому ж брать за
караул, и по указу блаженныя и вечной славы достойныя памяти, государя императора Петра Великаго, состоявшемуся Марта 15 дня 1721
года, на докладных святейшаго правительствующаго Синода пунктах,
с показанием об них дел, для снятия сана отсылать в духовное правительство, и когда оные по снятии священства или монашества присланы будут, потому ж оными разыскивать и пытать; а прочих церковных причетников, кои чину священническаго и монашескаго не
имеют, разыскивать как простых людей, давая только известие в Духовное правление знать.
4. Тем сыскным командам для скорой воров и разбойников поимки, где будет надобно, давать ямския, а где ямских нет, обывателям,
от места до места уездная подводы, с платежом прогонов на ямския
по указу, а на уездныя по Плакату; однако ж тебе, сыщику, накрепко
запрещается подводы брать с излишеством, а прогоны на те подводы
держать из наличных при тех сыскных командах и взятых от разбой118
ников и прочих собираемых денег, а сколько издержано будет, о том в
Сенат и в штатс-контору рапортовать по третям года; а для собственных твоих, сыщика, и твоих подчиненных нужд как ямских, так
и уездных подвод отнюдь не брать, под опасением за то неотменнаго
по указам взыскания.
5. Понеже по многим местам, как выше показано, явились воровския вооруженныя станицы, и противу отправленных на них партий
вступают в бой; того ради, ежели где про такия станицы уведано будет, как возможно стараться на оныя напасть, и их разбив, крайне
стараться ж брать живых, а особливо воровских атаманов, и для того тщится сыскивать таких людей, чрез которых бы можно, об них
подлинно уведав, их переловить, для чего посылать для проведывания о
их воровских пристанищах из тамошних жителей к тому способных
людей, которым за то обещать и действительно давать в награждение из их воровских пожитков, как в опубликованном 1719 года Октября 30 дня указе напечатано: за каждого человека по 5 рублей; буде же
где воровския станицы явятся гораздо многолюдны, и одною определенною к тебе, сыщику, командою для искоренения их следовать будет
опасно, то в прибавку к своей команде брать, где есть, из нерегулярных
войск, а где нет, тутошних помещиков, живущих в своих деревнях с
людьми и крестьянами, також и из других сел и деревень приказчиков,
старост и крестьян же, с огненным, где есть, и с студеным всяким
ружьем, и тотчас на тех воров с поспешением идти, не упуская ни
малого времени; буде же уведано будет, что те воровския станицы будут в одно время находиться на сухом пути и на воде, то тебе с определенною командою для искоренения таких злодеев, разделяся на партии, пехотным ездить водою, а конным сухим путем, и о поимке и искоренении их стараться всякими образы против вышенаписаннаго
оных ловить.
6. Где Бог поможет таких воров и разбойников каким-нибудь образом получить, то тотчас в силе Уложенья и указов разыскивать, и
кто дойдет до пытки, тех и пытать и спрашивать, где на разбоях
были и что где разбоем взяли, какия смертные убийства и мучение чинили, а паче допытываться, у кого пристают, кому воровския пожитки продают или отдают, с кем знаются, и не ведают ли других каких
воровских станиц, и кой час кого оговорят, тотчас за ними посылать
и брать, и как наискорее стараться, не продолжая розыск оканчивать,
а которых будут оговаривать дальних жителей, и за дальностию тебе от себя по них послать будет невозможно, о тех писать к тамошним управителям, дабы присылали немедленно к тому ж розыску, которыми по присылке потому ж накрепко разыскивать; а кои пойман119
ные воры и разбойники будут оговаривать работников, идущих водою
на соляных и других всяких судах, что они с ними на разбоях были, то
для взятья с тех судов тех оговоренных посылать пристойныя команды, и велеть оных оговоренных забирать, однако тех судов затем нигде
нимало не останавливать и никакого задержания и приметок отнюдь
не чинить, а поступать, как об них особливые указы повелевают.
7. До окончания розысков тех злодеев содержать под крепким
караулом, заковывая в крепкия кандалы, дабы из них никто утечки чинить не мог, и для того приставленным при колодниках обер- и унтерофицерам над солдатами и драгунами, как днем, так и ночью, по силе
военных артикулов и указов иметь дозоры и ежедневно о состоянии
караула рапортовать; а сверх того, и самому тебе, сыщику, за помянутыми приставленными офицерами и солдатами и драгунами иметь
крепкое же смотрение, и по все дни колодников пересматривать, и
тюрьмы, в которых такие воры содержатся, нет ли при тех ворах
каких орудий, чрез которыя бы они к побегу своему какой способ изыскали, осматривать же, и ежели какия орудия найдутся или к утечке
их подкопы присмотрятся, о том накрепко следовать, и которые из
них явятся в таком умысле, таковых пытать без всякого времени
упущения; всем же тем колодникам, которые у них, сыщиков, содержаны будут, кормовыя деньги производить по указу 1720 года Декабря
12, по одной копейке на день каждому человеку.
8. По окончании розысков, которые колодники подлежать будут
по силе указов натуральной или политической смерти и ссылке, кроме
действительно военнослужащих дворян и отставных офицеров и состоящих в рангах, о которых в сей инструкции выше сего в 3-м пункте
написано, о тех тебе, главному сыщику, поступать по публикованному
Мая 25 и посланным из Сената 1 Июня от 18, 1753 и Сентября от
30 чисел 1754 года указам, с которых копии при сем прилагаются, не
отсылая к губернаторам самим, а подчиненным в команду твою сыщикам же, о таких же осужденных дел конфирмации, писать к тебе,
главному сыщику, а не к губернаторам, а тебе, главному сыщику, рассматривая о тех колодниках, решение чинить по Уложению и по указам, и о подлежащих к смертной и политической казни, по силе вышеписанных указов, прислать экстракты в Сенат, и когда их, тех колодников, кто по силе указов осужден будет в Рогервик и в ссылки, тех для
посылки в назначенныя места отдавать в губернския, провинциальныя
и городовыя канцелярии с реестрами имен их и вин, за что осуждены и
куда кто назначены, и те реестры крепить тебе, сыщику, своею рукою, а из губернских, провинциальных и городовых канцелярий тех колодников в назначеныя места отправлять, не удерживая нимало и не
120
зжидаяся больших партий, но когда до 10 человек наберется, то и отправлять за безопасным конвоем, а в которых местах для посылки за
теми колодниками в конвое будет недостаточно, то в прибавок давать и тебе, сыщику, из обретющейся при тебе команды по рассмотрению; и как тебе, сыщику, так губернаторам и воеводам с товарищи
наикрепчайше наблюдать, дабы такие злодеи утечек чинить не могли.
9. Когда у тебя и у подчиненных к тебе сыщиков вступят отобранныя от воров и разбойников пожитки, деньги и лошади и прочее,
тому всему иметь подлинную записку, и о тех пожитках пойманных
воров и разбойников спрашивать подлинно, чьи они, и ежели по подлинному розыску явится, и те воры с пыток о тех пожитках и прочем, чьи они именно, показывать будут, такия отдавать тем людям, у
кого оне взяты с расписками; а буде о тех пожитках у них, сыщиков,
челобитчиков долговременно являться не будет и чьи они подлиннаго
известия не сыщется, такие тебе, главному сыщику, как по своей канцелярии, так и от подчиненных тебе сыщиков, собирая к себе, публиковать, не явятся ль к тем пожиткам хозяева, и кто явится, таким
ко подлинным свидетельствам потому ж с расписками и отдавать;
буде же по публикам чрез полгода никого к тем пожиткам хозяев не
явится, то нетленныя вещи, яко-то: золото, серебро, каменья, жемчуг, серебрящую ж, оловянную и медную посуду, отсылать в монетную
канцелярию, и оной канцелярии в контору, куда кому по близости способнее, с подлинным описанием числа вещей и весу, дабы по тому за
оныя хозяевам, ежели явятся и докажут, деньги платить было возможно, а тленныя вещи, яко-то: платье, мехи и прочее, также и негодные лошади, продавать тебе, главному сыщику, с публичнаго торга
охочим людям, а годных в службу лошадей для отсылки в полки отдавать в губернския, провинциальныя и городовыя воеводския канцелярии, а оным тех лошадей, представляя военной коллегии и оной коллегии конторе, посылать туда, куда по указам из военной коллегии и той
коллегии из конторы будет повелено; токмо тем лошадям, кои отданы будут, иметь особливую записку, откуда оныя вступили, и каковы
ростом, шерстью, летами и приметами, и в какую цену, почему б,
ежели хозяева сыщутся, возможно было за них деньги платить; а
деньги, как вступившия натурою в ту твою, сыщикову, канцелярию,
так собираемся за проданныя лошади и тленныя пожитки иметь в
наличности, не употребляя ни в какие расходы, дабы оныя хозяевам,
ежели явятся и подлинно докажут, отдавать, для чего тем деньгам
иметь особливо записную за шнуром и печатью книгу; а ежели по
прошествии года хозяев никого не явится, то и деньги, что за расходом по канцелярии оставаться будут, отсылать в штатс-контору.
121
10. Где будут сысканы и пойманы беглые драгуны, солдаты и
матросы, теми також разыскивать, где они приставали и не были ль
где на разбоях; и ежели по розыску окажутся подозрительны и дойдет
до пытки, то и пытать, и поступать с ними, как о том выше сего в 6м,
7-м и 8-м пунктах изображено; а прочих, кои до пытки не дойдут, також буде; кто из беглых солдат, драгун, матросов и рекрут явятся собою, тех без наказания отправлять за повожатыми в военную коллегию или оной коллегии в контору, куда способнее будет, но токмо
напредь велеть им публично в том вину принесть, и чтоб впредь не бегать, присягать.
11. Ежели где по подлинному розыску явится, что пристань ворам чинилась с ведома самих помещиков или чьи люди и крестьяне с
ведома господ своих на воровство и разбой ходили, також ежели в том
приличатся дворцовых волостей и патриарших, архиерейских и монастырских, и церковных, и помещиковых вотчинниковых, сел и деревень
приказчики и старосты, и выборные, и по окончании розысков действительно о военнослужащих дворянах и отставных офицерах и состоящих в рангах, поступать по 3-му пункту; а о прочих, кои за то
подлежать будут натуральной и политической смерти и ссылке, о
таких поступать же по вышеписанному 8-му пункту; а которые приказчики и старосты и выборные, хотя про то и не ведали, что их крестьяне на разбой ходили и разбойникам пристань чинили, однако ж за
их неосторожность и худое управление, чинить им жестокое наказание, бить кнутом без всякия пощады.
12. По именному ея императорского величества указу, состоявшемуся Мая 21 дня 1743 года повелено: для искоренения воровских паспортов и удержания крестьянства от побега, по силе Плаката 1724, и
приговора правительствующего Сената 1726 годов, крестьянам, отпущенным для прокормления в работу в другие уезды, пропускныя
письма давать печатныя от губернаторов и воевод с товарищи и от
обретающихся при подушном сборе офицеров, а без таких печатных,
за руками губернаторов и воевод с товарищи, паспортов ни с какими
письменными отпущенных в другие уезды никому не принимать и не
держать, и где с такими письменными паспортами других уездов крестьяне явятся, тем письменным паспортам, кроме того, что в одном
уезде и не более 30 верст, как в Плакате изображено, не верить и оных
с теми письменными паспортами равно, как беглых, ловить и отсылать в их уезды на прежния жилища; того ради вам, сыщикам, как
тебе, самому главному, так и подчиненным, смотреть и того накрепко, ежели кто явится других уездов крестьяне без таких печатных
122
паспортов, и таких иметь за подозрительных и об них накрепко доведываться, откуда они есть; и буде никакого подлиннаго свидетельства
не покажут, о таких разыскивать, и буде дойдут до пытки, то оных,
так же и у кого явятся воровские печатные паспорты, пытать, однако ж смотреть того накрепко, дабы безвинно и без всякаго явнаго и
подлиннаго подозрения кого ко истязанию напрасно не привесть, а о
работниках, кои будут на соляных и других судах и с подводчиками,
поступать
неотменно
по
6-му пункту; а едущих по трактам с обозами и идущим из деревень к
помещикам с письмами и отписками людям и крестьянам никаких
приметок и остановок отнюдь не чинить.
13. Ежели к проводившимся у тебя тем розыскным делам кто
подавать будет о расположении и взыскании, по показаниям с расспросов и розысков предписанных злодеев вытей челобитныя, у таковых, принимая те челобитныя, как оныя, так и с подлинных дел верныя копии, для расположения и взыскания тех вытей, отсылать в губернския, провинциальныя и воеводския канцелярии, в которых о таковом расположении и взыскании вытей поступать по Уложению и по
указам; а тебе, сыщику, в расположение и взыскание тех вытей, дабы
за тем во искоренение оных злодеев помешательства и остановки не
происходило, отнюдь не вступать; причем как тебе, главному, так и
твоим подчиненным сыщикам накрепко подтверждается, что им,
кроме сего порученного во искоренении таких злодеев дела, в прочия не
принадлежащия до вас дела, яко-то: в происходящие ссоры и драки, и в
малые между крестьянством кражи и бывающие, кроме разбоев и грабежей, убийства (что все до губернаторов и воевод, а не до вас, сыщиков, принадлежит), отнюдь не вступать и в оныя не мешаться, и колодников напрасно не держать, и никому никаких приметок не чинить, под опасением за то неупустительнаго по указам штрафа.
14. При том тебе порученном деле жалованье тебе, главному
сыщику, производить по твоему рангу двутретное, а при том деле у
тебя быть одному секретарю, канцеляристам двум, копиистам четырем человекам, и оным жалованье давать по Московским окладам по
ассигнациям штатс-конторы; а ныне на бумагу, на чернилы, на свечи
и прочие канцелярские расходы дать тебе, главному сыщику, 100 рублей из штатс-конторы.
15. Всему, что как у тебя, главного, так и у состоящих в команде
твоей подчиненных сыщиков ни будет чиниться, иметь журнал или
поденную обстоятельную записку, и о всем тебе, главному сыщику, как
о происходящих у тебя, так и у подчиненных сыщиков делах и о про123
чем, по приложенной при сем форме, в правительствующий Сенат рапортовать по третям года.
16. Для лучшей твоей предосторожности, в которых губерниях
или провинциях и городах обретаться будешь, как тебе, так и твоим
подчиненным сыщикам, требовать от тутошняго правления комиссаров, которые бы при всех тех случаях, а паче при розысках были, и
те розыски и пытки чинить вкупе с теми комиссарами, дабы в чем
впредь каких жалоб не произошло; чего ради губернаторам и воеводам,
по требованиям твоим, тех комиссаров, выбирая добрых и совестных
людей из тамошних помещиков, определять к тебе в самой скорости,
дабы за чем в произвождении означенное порученного тебе дела ни малейшей остановки не было; а ежели где в следствии будут купецкие
люди, то к тому по вышеписанному требовать, по силе главнаго магистрата, регламента депутатов из магистратов, которых потому
же, по твоим требованиям, магистратам немедленно людей добрых и
совестных определять.
17. Ежели где будет смирно и воровских и разбойнических станиц не будет, то в тех местах (дабы от того тутошним жителям
какой тягости не произошло) отнюдь долго не мешкать; однако ж для
оправдания впредь от губернаторов и воевод или от их определеннаго
комиссара и от магистратов, где оные есть, взять прежде письменный за их руками реверс, что у них воров и разбойников, також и беглых драгун, солдат и матросов и рекрут нет, и в бытность их, сыщиков, поступано ими во всем по данной инструкции, а обид и разорения
не причинено, и потом выступать и идти к своей команде, как о том
во определении правительствующего Сената тебе свое место назначено.
18. Впрочем, во всем, будучи при той команде, поступать по
Уложению, и по указам, и по сей инструкции как честному и доброму
ея императорского величества рабу принадлежит, и никаких излишностей, кои противны ея императорского величества высочайшим
указам, и регламентам, и честной совести, отнюдь самому не чинить,
и над подчиненными накрепко смотреть, и ни до каких своевольств не
допускать; а особливо, дабы обывателям обид и налогов и никаких
приметок и притеснений чинено не было, того наикрепчайше самому
тебе наблюдать и за подчиненными смотреть накрепко, под опасением неотменнаго за то штрафа; а ежели от подчиненных твоих кому
чинится будут какия обиды, от того защищать, и с винными поступать по указам без упущения.
19. Ежели сверх сего что в дополнение означеннаго порученнаго
тебе дела ко изъяснению будет потребно, о том тебе со всеми обсто124
ятельствами представлять в правительствующий Сенат по пунктам, не смешивая один с другими; сношение же иметь тебе, главному
сыщику, с губернскими канцеляриями промемориями, а в провинции и
города посылать указы, а подчиненным твоим сыщикам же с провинциальными канцеляриями сноситься промемориями, а в городовыя
канцелярии посылать указы, и по тем вашим требованиям, что до сего порученнаго вам дела касаться будет, везде чинить скорейшее исполнение, не упуская и не продолжая нималаго времени; о неисполнениях же по посылаемым от вам промемориям и указам тебе, главному
сыщику, на воевод писать к их губернаторам, для чего и подчиненным
сыщикам на провинциальных и городовых воевод представлять к тебе,
главному сыщику; а ежели и по тому губернаторы исполнения чинить
не будут, о том тебе, главному сыщику, представлять в правительствующий Сенат, где по тому надлежащее определение чинено будет.
20. Ежели что в государственных делах подлежать будет тайности, онаго отнюдь в партикулярных письмах никому не писать,
ниже к тому от кого отправлен, кроме настоящих реляций; а ежели
какое препятствие от кого в том или ином будет его делу, то писать
вольно, куда за благо кто рассудит, токмо упоминая о врученном ему
деле генерально, отчего оному повреждение есть; также ежели случатся дела посторонния, тайне подлежащия, а в реляциях к тому, от
кого отправлен, писать будет за каким подозрением невозможно, то
вольно писать кому в том поверит; а о врученном своем никак инак,
только как выше писано, под жестоким наказанием по вине преступлений1.
Розыск по Своду законов Российской Империи 1832 года.
В 1836 году в Бронницком уезде Московской губернии в имении Кошелева на почве грабежа была убита старуха, вдова бывшего приказчика.
Убийцу - скотника сыскали сразу, так как он совершил преступление на
глазах малолетней внучки погибшей. Последняя на очных ставках безошибочно и верно рассказывала о случившемся, но поскольку собственного признания со стороны скотника-убийцы не последовало, то суд оставил
его лишь в сильном подозрении, считая "негодными" по Своду законов
Российской Империи 1832 года показания малолетней2.
К подобным выводам суд приходил на основе ознакомления с выписками из материалов полицейского следствия, без устного и гласного
разбирательства, без допросов свидетелей, потерпевших, да и допрос обПолное собрание Законов Российской Империи - Спб., 1830. - Т. X1V
(1754-1757 гг.). - Док. 10650. - С.665-673.
2
Бочкарев В. Дореформенный суд. Судебная реформа /Под ред. Н.В. Давыдова и
Н.Н. Полянского. - М., 1915. - С.224.
1
125
виняемого не являлся обязательным1. В этих условиях в уголовном судопроизводстве велика была роль следствия, а в нем - розыска. Производство
уголовных дел делилось по Своду на три части: следствие, суд и исполнение. Следствие и исполнение приговора находились в руках полиции; ей
же принадлежал и суд по маловажным делам.
Следствие представляло собой "изыскание всех обстоятельств дела
или происшествия, составляющего преступление, и собрание доказательств к открытию и обличению виновного"2.
Такое следствие, в свою очередь, распадалось на предварительное и
формальное.
В томе XV Свода законов 1832 года в книге II в разделе 2-м к предварительному следствию отнесены: глава 1-я, о поводах к начатию следствия; глава 2-я, об исследовании происшествия и об осмотре; глава 3-я, о
выемках и обысках в домах; глава 4-я, о взятии и представлении обвиняемого к следствию; глава 5-я, о пресечении обвиняемым способов уклоняться от следствия и суда.
Третий же раздел книги II XV тома Свода посвящен формальному
следствию, а именно: глава 1-я, о формальном следствии вообще; глава 2я, о допросе; глава 3-я, о собрании доказательств; глава 4-я, о заключении
следствия и представлении его в суд.
Предварительное следствие представляло собой "совокупность
всех следственных мер, предпринимаемых для собрания всех материалов,
которые служат к тому, чтобы иметь возможность судить о том, должно ли
и можно ли известное лицо, по причине известного действия, поставить в
состояние обвинения". А формальное следствие включало в себя совокупность тех действий, "которые направляются против известного лица,
поставленного в состояние обвинения по причине известного преступления, чтобы иметь возможность окончательно решить, действительно ли и в
каком виде и степени учинило оно рассматриваемое преступление и достойно ли оно наказания, или, напротив, это лицо должно быть освобождено от лежащего на нем подозрения"3.
Соотношение между предварительным и формальным следствием в
общих чертах показано председателем Вятской палаты уголовного и гражданского суда Н. Калайдовичем в его "Указаниях для производства уголовных следствий" 1849 года издания. Он писал: "Следствие бывает двух
Такой суд встречался и ранее. В "Театре судоведения" В. Новикова читаем: "В судейской, где было очень шумно, сказал судья придворнику: "Вели замолчать, мы и так решили
несколько дел не слыхав ни слова" (М., 1791. Ч.1. - С.221).
2
Назанский В. Производство дел следственных, извлеченное из Свода законов Российской Империи. - Спб., 1834. - С.3.
3
Линовский В. Указ. соч. - С. 147, 166.
1
126
видов: предварительное, иначе называемое дознанием или изысканием, и
формальное, собственно следствие... Формального следствия без предварительного быть не может. Предварительное следствие или предшествует
формальному, или, если время и обстоятельства это позволяют, идет с ним
рядом. Формальное следствие есть только приведение в законные формы
того, что открыто предварительным следствием. Формальное следствие
всегда назначается для суда; предварительное следствие служит или для
самого следствия, или для начальства, которое предписало ему произвести
дознание" (3, 4).
Спустя шесть лет асессор Владимирского губернского правления
Н.В. Оболенский, автор "Практического руководства к производству уголовных следствий", более подробно и обстоятельно объяснил различия
между предварительным следствием и формальным:
1. Предварительное следствие, иначе дознание, может быть произведено каждым, кому только от надлежащего начальства поручено будет;
формальное же следствие всегда производится полицейскими чиновниками и теми, кому поручено будет начальством, имеющим на то по закону
полное право.
2. Предварительное следствие может быть произведено без депутата
со стороны того ведомства, к которому по состоянию своему принадлежит
обвиняемый или оговариваемый в преступлении, а формальное - всегда
при депутате.
3. Предварительное следствие всегда производится прежде формального. Случается, что, в зависимости от сведений, собранных предварительным следствием, формального следствия не нужно даже и начинать.
4. Предварительное следствие не пишется на бумаге, когда оно идет
рядом с формальным; оно пишется на бумаге (без соблюдения для формального следствия установленных образцов) только тогда, когда производится отдельно, по предписанию начальства и для представления ему.
Формальное же следствие всегда и непременно нужно производить на бумаге, во всем согласно принятым для того формам, так как оно, без соблюдения формальностей, не будет иметь никакой силы.
5. Одно предварительное следствие необходимо только для лица, его
производящего, и для начальства, по предписанию которого оно производилось, но не для судебного места, которое всегда основывает свой приговор на формальном следствии.
6. Признание, сделанное преступником при предварительном следствии, составляет только несовершенное доказательство, а при формальном - совершенное.
127
7. Предварительное следствие без формального следствия может
быть, а формальное без предварительного невозможно, потому что последним облекается в законные формы то, что открыто первым.
8. При предварительном следствии не делается "повального обыска
о поведении обвиняемых" и не дается очных ставок как им, так и тем, которые об одном и том же преступлении "совершенно разноречат" между
собой; а при формальном - наоборот.
9. При предварительном следствии дознается только, действительно
ли преступление учинено, и для этого необходимо обращать внимание на
все те обстоятельства и признаки, которые открывают виновных и обнаруживают, если возможно, по горячим следам преступление; а при формальном следствии эти обстоятельства и признаки закрепляются в законные формы, и требуется, сверх того, чтобы преступление было приведено
в совершенную известность1.
То, что предварительное следствие есть изыскание по горячим следам учиненного преступления, подчеркивали едва ли не все дореволюционные авторы, касавшиеся этого вопроса2.
Такое предварительное следствие (или дознание) по горячим следам
осуществлялось и с помощью чисто розыскных средств, например преследования лиц, совершивших преступление и скрывшихся (погоня), и с помощью поисковых действий, ставших, по терминологии Свода
законов, следственными (осмотр, обыск, выемка).
Неудивительно, что в понимании розыска не стало единства. Одни
авторы утверждали, что розыскная деятельность и следствие в целом "по
большей части смешиваются и составляют исследование вообще"3. Другие
непосредственно под розыском понимали "раскрытие всех обстоятельств,
служивших поводом и сопровождавших преступления"4.
Третьи утверждали, что такое понятие неверно, так как "заключает в себе все выводы, которые можно сделать только из полного и совершенно оконченного следствия", тогда как в состав розыска "должны
Оболенский Н.В. Практическое руководство к производству следствий. Ч. 1. - М.,
1855. - С. 12-15.
2
Линовский В. Указ. соч. - С. 149.
3
Назанский В. Краткое руководство к познанию правил для производства следственных
и военно-судных дел, на существующих узаконениях основанное. - Спб., 1832.
Ч. 1. - С. 1.
4
Долгов Д. Основные формы уголовных следствий, вообще принятых при их производстве. - Спб., 1846. - С. 24.
1
128
входить одне только предварительныя сведения и дознания, которыя собираются и делаются до приступа к формальному следствию"1.
Последняя точка зрения представляется более соответствовавшей
действительности. На практике, видимо, так и происходило: розыск отождествлялся со следствием, прежде всего и в основном с предварительным,
или дознанием. И в "Следопроизводителе..." читаем: "Полиция, получив уведомление о законопротивных поступках, исследование
производит тот же час на месте, хотя бы то и в праздник случилось; преступников же берет под стражу и сажает порознь. Предварительные следствия должны быть производимы без всякой медленности"2.
Такие предварительные следствия, производившиеся по горячим
следам и "без всякой медленности", напрашивается именовать розыскными следствиями, исходя из их сущности и чисто поискового характера.
Так, в работе "Основные формы уголовных следствий" 1846 года издания читаем, что "розыск есть основа следствия" и его надлежит делать
"во всех важных уголовных делах - в тех, в которых при открытом преступлении неизвестен преступник, или же где по роду происшествия можно подозревать преступление". Таким розыском требовалось "буквально
разъяснить" как прямые, так и все побочные вопросы, касающиеся преступления или происшествия, и "сколько можно приблизительнее" определить, точно ли конкретный человек есть действительный преступник,
или же ошибочно, или умышленно оговоренный и потому невинно подозреваемый и точно ли в деле кроется преступление3.
Существовали "частные условия розысков", в зависимости от видов
и обстоятельств уголовных дел.
Так, в делах о раскольниках розыском следовало открыть начало
секты, людей, придерживающихся ее, число обществ секты и к какому
расколу она принадлежит. Розыском о делателях фальшивой монеты и ассигнаций надлежало раскрыть как самых преступников, ими содеянное и
орудия преступления, так и тех, которые были посредниками для сбыта
фальшивой монеты и ассигнаций.
Если обвиняемый оговаривал кого-нибудь в соучастии, то розыском
предписывалось со всей точностью открыть, заслуживает ли доверия оговор, могут ли оговариваемые по образу жизни своей быть участниками
преступления.
Наливкин Ф. Важное и необходимое предостережение следователей, обвиняемых и
обвинителей по уголовным делам. - М., 1847. - С. 26.
2
Следопроизводитель, или Обозрение постановлений... - С. 48, 52.
3
Долгов Д. Указ. соч. - С. 24, 28.
1
129
При собственном сознании обвиняемого розыском следовало раскрыть, точно ли сознание его справедливо; подтверждают ли его обстоятельства, сопровождавшие преступление и ход дознания.
При уликах против обвиняемого в розыске требовалось обратить на
них особое внимание, не могли ли они по каким-нибудь обстоятельствам
пасть на него невинно.
Если при розыске найдены похищенные им орудия преступления, то
надлежало обратить внимание на то, не могло ли все это быть подброшено
к лицу, у которого найдено1.
При окончании розыскного следствия надлежало знать, кто по делу
"главный виновник, кто участник, кто зачинщик, кто сообщник, кто подговорщик или подстрекатель, кто пособник, кто попуститель, кто укрыватель, кто прикосновенный к преступлению и кто свидетели"2.
Результаты розыска описывались по такому образцу:
Р О З Ы С К (образец)
183... года
Августа...
дня...
Следователь ...
по делу о убитом крестьянине...
губернии...
уезда...
, прибыв на место происшествия в деревню...
, производил строгий розыск к открытию следов убийства и самих убийц, по которому
открыто следующее...
что все написанное в розыске справедливо, в том по долгу службы
и присяги удостоверяю:
Следователь...
Депутат...
Стряпчий...
В этом документе после слов "открыто следующее" надлежало отразить в последовательном порядке:
а) род совершенного преступления или случившегося происшествия
и над кем оно совершено;
б) время, место и условия, предшествовавшие преступлению или
происшествию и сопровождавшие его, и последствия того или другого;
в) имя, фамилия, лета и звание преступника, если он уже открыт;
г) на чем основаны обвинения против конкретного лица: если на
собственном его сознании, то когда, где, кому оно сделано и по какому
поводу, если на уликах, то на каких именно, если на свидетельстве, то на
чьем именно и как им стало известно о преступлении;
д) что говорят факты в пользу и против подозреваемого;
1
2
130
Долгов Д. Указ. соч. - С. 26, 27.
Оболенский Н.В. Указ. соч. - Ч. 1. С. 82-83.
е) его прежний образ жизни;
ж) отношение подозреваемого к тому лицу, над которым им совершено преступление;
з) мнения сторонних людей о совершенном преступлении или случившемся происшествии1.
Письменные материалы розыска передавались для осуществления
формального следствия соответствующему полицейскому чиновнику следопроизводителю. Он должен был преступление, которое в розыскном
следствии "доведено только до вероятности, привесть в полную известность; объяснить всю степень вины или невиновности того лица, которое
признано в нем подозрительным"2.
Если по розыскным материалам, при явном преступлении, преступник не был открыт, то следопроизводитель предписывал местной полиции
продолжать розыск, "обрисовав виды к раскрытию преступления"3.
А теперь сравним сказанное о задачах розыска с задачей предварительного следствия: "Задачей предварительного следствия было установить, действительно ли имело место происшествие, заключающее в себе
признаки преступления, и привести в известность все обстоятельства, указывающие на такое деяние"4. Нетрудно заметить логическую и практическую взаимосвязь этих задач и их идентичность в целом, что и понятно,
ибо предварительное следствие и розыск, по Своду законов, были не чем
иным, как совокупным розыскным следствием.
Розыскное следствие начиналось при наличии одного из указанных в
Своде поводов:
1) извещения, к которому принадлежали народная молва, слухи;
2) жалобы на действия, причинившие вред, обиду или самому жалобщику лично, или тем, права и личность которых он мог и должен защищать и охранять;
3) доносов, то есть явных, с уликами обвинения определенного лица
в преступлении;
4) доношения начальствующих лиц, прокуроров и стряпчих, которых закон называл "взыскателями наказания по преступлениям и вместе с
тем - защитниками невинности";
5) явки с повинной;
Долгов Д. Указ. соч. С. - 24, 25.
Баршев Я.И. Основания уголовного судопроизводства с применением к Российскому
уголовному судопроизводству. - Спб., 1841. - С. 135.
3
Долгов Д. Указ. соч. - С. 17.
4
Баршев Я.И. Указ. соч. - С. 111.
1
2
131
6) всякого рода сведений для полиции как о явном преступлении, так
и о таких происшествиях, о которых без проверки "нельзя заключить, случайно ли оные сделались, или по злому умыслу".
В "Опытах нравственной статистики России" К.С. Веселовского
(Спб., 1847) читаем: за 1833-1841 годы в стране приходилось в среднем на
год по 4730 погибших от разных несчастных случаев и, сверх того, по
4088 утопленников. В Санкт-Петербурге за 8 лет (1834-1841) приходилось
на год почти по 30 самоубийств; но вместе с тем по отчетам полиции
найдено мертвых и всплывших тел: в 1834 году - 71, в 1835 - 82, в 1836 65, в 1837 - 66, в 1839 - 49, в 1840 - 172; из последнего числа 56 отправлено в "анатомический театр", а 116 (по гнилости трупов) предано земле без
анатомического вскрытия. И значит, по ним не выяснено, "случайно ли
оные сделались, или по злому умыслу".
Поимка виновного на месте и во время совершения преступления
считалась "самым ближайшим поводом к следствию", особенно важным
потому, что "посредством немедленного обзора следов преступления
можно легко и тотчас собрать доказательства его, получить признание от
застигнутого в нем"1.
При розыскном следствии доказательства подразделялись на предшествовавшие преступлению и на сопровождавшие его.
К первым относились следующие:
а) если кто хвалится учинить над кем-либо преступление из ненависти, вражды и т.п.;
б) мог ожидать от того выгоды;
в) одобрял подобные преступления и находился в связи с подозрительными людьми;
г) и прежде был замечен в подобных преступлениях;
д) находился в том месте, где учинено преступление;
е) не одобрен людьми, его знающими;
ж) если подозреваемый во время совершения преступления отсутствовал в своем доме или в том месте, где он обычно пребывал, но где
был, этого доказать не может.
Ко вторым относились такие:
а) смятение духа, боязнь;
б) стремительное бегство подозреваемого из дома, где учинено преступление;
в) показания свидетелей о том, что видели на месте преступления
человека, похожего на обвиняемого;
г) кровавые пятна на платье;
1
132
Баршев Я.И. Указ. соч. - С.121.
д) найденное в доме подозреваемого оружие, которым совершено
злодеяние, и вещи, принадлежавшие убитому или пропавшие;
е) скорый переход от бедности к богатству без достаточных к тому
законных средств;
ж) бегство или укрывательство подозреваемого без явной другой
причины;
з) противоречие в объяснениях самому себе или двоякое показание;
и) похвальба где-либо своим злодеянием и, наконец,
к) неоспоримая улика в преступлении через достоверных свидете1
лей .
Совершенно очевидно, что перечень доказательств, как предшествовавших преступлению, так и сопровождавших его, представлял собой и
своеобразную программу их розыска или иначе - направления розыскной
деятельности полицейских чинов по уголовным делам.
Что же касается легкого получения признания от застигнутого в преступлении, то такое признание считалось "царицей доказательств".
Свод не только воспроизвел все основные черты формальной теории
доказательств "Краткого изображения процессов...", но и, поскольку основное средство получения сознания обвиняемого - пытка - было исключено, развил ее до крайности.
Теория формальных, предустановленных доказательств властно,
безраздельно и бездушно господствует при розыскном следствии, равно
как и в суде, при этом фактически (практически) пытка продолжает сопутствовать ей. Дело в том, что выдвигаемое данной теорией на первый план
признание обвиняемого как "лучшее свидетельство всего света" имело,
отмечал А.Ф. Кони, пагубное влияние и на ход дела, и на его исход. На ход
дела потому, что зачастую все усилия полицейских чиновников направлялись на то, чтобы так или иначе, подчас самыми противозаконными приемами: "вывернутием руки", "сечением плетью по животу", "недаванием
пить заподозренному, накормленному сельдем и посаженному в жарко
натопленную баню", "подвешиванием со связанными назад и затем навсегда оттягивавшимися руками на дыбу", получить "чистосердечное сознание" в преступлении и тем "упростить" дело. На "исход потому, что при
массе косвенных улик, при вопиющей из дела житейской правде, но при
отсутствии заранее предусмотренных, измеренных и взвешенных формальных доказательств" умеющий не сознаваться злодей выходил из суда
обеленным или - в лучшем случае - оставленным "в подозрении"и занимал
1
Следопроизводитель, или Обозрение постановлений... - С. 40 - 42.
133
в обществе, привыкшем быть "к добру и злу постыдно равнодушным",
прежнее положение1.
Розыскное следствие в городах, как правило, проводили городничие.
Однако они, отмечается в статье "Следственная часть в градских полициях", "по заслугам воинским, большею частию люди, достойные правительственного внимания", поступали в эти должности "без всякого предварительного знакомства с существующими административными и судебными
постановлениями" и делались "невольными рабами своих письмоводителей, приставов и надзирателей". Последние же, "не получа должного образования, вообще необходимого для полицейского чиновника, едва ли бывают в состоянии правильно изложить на бумаге собственную мысль, не
только показание другого лица. Очевидно, в таком случае следствие
направляется по произволу, в ущерб правосудию; или же, что еще горестнее, по видам интересов личных" (см. Русский вестник, 1859. - Т. 20. - С.
331, 332).
Узнать же, насколько протоколы, составленные письмоводителями,
"согласны с действительностью", было "весьма трудно", "почти невозможно". Так, три страницы о собственном сознании государственного крестьянина в убийстве жены, которая через год после наказания осужденного плетьми и ссылки на каторжные работы оказалась работающей в нескольких верстах от селения, где проживал ее муж, были подписаны чернилами разных цветов семью должностными лицами, в том числе исправником, становым приставом, уездным стряпчим, депутатом со стороны
государственных имуществ и священником, увещевавшим мнимого убийцу. Оказалось, что протокол написан письмоводителем и ложен от первого
слова
до
последней
подписи
(см. Журнал гражданского уголовного права. - Спб., 1889. - Кн. 8. - С.4).
Розыскное следствие этого и более позднего времени являло, по
утверждению А.Ф. Кони, "безотчетный произвол, легкомысленное лишение свободы, напрасное производство обысков, отсутствие всякой системы и раздувание дел"; оно "было в грубых и часто нечистых руках".
В подтверждение этого Анатолий Федорович приводит примеры:
а) отобранные у сознавшегося вора тулуп и поддевка возвращены
хозяевам без оценки; через год частный пристав, заметив свое упущение,
требует хозяев из Рязанской губернии в Москву по этапу и обязывает их
подпискою представить тулуп и поддевку;
б) трое крестьян жалуются на кражу у них четырех бочонков сельди;
после года производства следствия об этом пристав начинает разыскание о
том, откуда они взяли сельди и имели ли право торговать ими;
1
134
Кони А.Ф. Собрание сочинений: В 8 т. Т. 5. - М., 1968. - С. 13, 26.
в) мещанин Овечкин и извозчик, с которым он ездил, сидят месяц
под стражею по обвинению в праздной езде по улицам;
г) производя у нескольких лиц обыск по жалобе солдатки о краже у
нее белья, пристав обыскивает заодно и ее; найдя "кусок металлического
свойства", заводит особое дело и вызывает эксперта для определения, какой это металл (Кони А.Ф. Собрание сочинений: В 8 т. Т.5. - С.12).
В.А. Волжин приводит дело 1849 года "О татарине дер. Верхней
Салмовки Рамазане Юмагулове, пойманном в ауле киргиза Исенева с лошадью, и о прочем". Зная, что в Пензенской губернии много татар, но нет
киргизов, - пишет автор, - и соблазнившись заманчивым выражением "и о
прочем", заглянул я в решение Инсарского уездного суда. Оказалось, что
это - целый роман, но только без уголовной подкладки. Юмагулов, за 7 лет
до возникновения о нем "дела", ушел ни с того ни с сего в Кизляр, попался
в плен к чеченцам, ушел от них в лодке по Хвалынскому морю, пробрался
к киргизам, в ставку самого хана, купил здесь лошадь за 40 рублей и кемто был задержан за "безписьменность", т.е. за отсутствие паспорта". "А так
как и в то время у нас жить без паспорта не полагалось, - горько иронизирует автор,- то Юмагулов вскоре по задержании умер".
Как тут не вспомнить рассуждения одного из персонажей "Крокодила" Ф.М. Достоевского: "...случай до крайности казусный. Сообразиться
нельзя-с, и, главное, то вредит, что не было до сих пор примера подобного.
Будь у нас пример, еще можно бы как-нибудь руководствоваться. А то как
тут решить? Станешь соображать, а дело затянется".
Проделки такого розыскного следствия не всегда мог покрыть и суд,
который министр юстиции Д.П. Трощинский (занимал этот пост с
30.08.1814 по 1817 год) охарактеризовал следующим образом: "Сие море
великое и пространное, и в нем же гадов несть числа"1.
В городе Мокшане разбиралось дело о грабеже, в котором обвинялся
крестьянин Картаев. Из полицейского дознания было видно, что подсудимый сознался в своем преступлении, а на суде обнаружилось, что это сознание было вынужденное, ибо выставленные Картаевым свидетели под
присягой удостоверили, что полицейский урядник Сысуенков с целью добиться, куда Картаев девал похищенные вещи, в избе одного крестьянина
потребовал ложку соли, смочил ее водой и заставил обвиняемого выпить
почти одну соль, после этого шесть суток не давал ему пить и есть, а затем
и избил. По показанию Картаева, и сам становой пристав Мироносицкий
держал его шесть суток в арестантской без пищи. Между тем, по отзывам
1
Корнилов А.А. Общественное движение при Александре II. - М., 1909. - С. 66.
135
начальства, и урядник, и становой пристав были лучшими в Пензенской
губернии1.
При необнаружении действительных преступников суды иногда обязывали полицию продолжать производить розыскные действия.
В 1841 году крестьянин Шадринского уезда Точинской волости Абрам Осолодков отправился на трех лошадях с 14-летним сыном на мельницу для молотьбы хлеба, и "по смолотки" сына с возом пшеницы отправил домой, а сам с другим возом ржаной муки поехал для продажи на заводы, но на какие именно, неизвестно. После того был найден в Боевской
волости Екатеринбургского уезда недалеко от дороги в лесу мертвым, лежащим в собственной телеге с рассеченной головой. При розыскном следствии открылось, что он, Осолодков, по дороге был в деревне Лариной у
крестьянина Гусева и, отужинавши у него, уехал далее, торопясь догнать
какого-то товарища; родственники же убитого "подозрения ни на кого не
изъявили", где и кому продавал Осолодков хлеб, кто был его товарищем,
которого он спешил догнать, и кому принадлежали обутки, надетые на
Осолодкова вместо его собственных, "исследованием не раскрыто".
Решением Пермской палаты уголовного суда определено: "По не открытию виновных в насильственной смерти крестьянина Осолодкова,
оставить об них без заключения, а земской полиции вменить в обязанность
продолжать розыски"2.
Общая же картина результативности розыскного следствия перед
судебной реформой просматривается из сравнения данных о числе обвиняемых по уголовным делам, поступившим в суды, с числом осужденных
за преступления в 1860-1863 годах (см. таблицы 1, 2).
Подсчитываем: в 1860 году на следствии привлечено в качестве обвиняемых с направлением их дел в суды 313078 человек, а осуждено лишь
79029, т.е. 25,2 проц.; в 1861 году эти показатели, соответственно, выглядят: 345877 и 87577, т.е. 25,3 проц.; в 1862 году - 358219 и 92150, т.е. 25,7
проц.; в 1963 году - 351874 и 104031, т.е. 29,5 проц.
Всего за эти четыре года полицейскими следопроизводителями было
привлечено к уголовной ответственности 1.369.048 человек, а осуждено
судами 362787 человек, то есть 26,4 проц. обвиняемых.
1
2
136
Волжин В.А. Картинки из судебной жизни. - Спб., 1891. - С. 169.
Ведомость уголовных палат о смертоубийствах за 1841 год. - Спб., 1842. - С. 703.
Таблица 1
Число обвиняемых по уголовным делам, поступившим в суды
№
п/п
Преступления
муж.
1860 год
жен.
муж.
1861 год
жен.
4
оба
пола
5
1
2
3
муж.
1862 год
жен.
7
оба
пола
8
6
5304
2565
7869
муж.
1863 год
жен.
10
оба
пола
11
12
13
оба
пола
14
9
4387
2088
6475
4176
1836
6012
4040
1364
5404
1.
Против религии
2.
Против личности государства, в том числе
составление шаек и
пристанодержательство
44445
8481
52926
47152
7805
54957
48276
7319
55595
46334
6055
52389
743
98
841
688
83
771
584
84
668
623
85
708
Против собственности
государства, в том числе подделка монеты и
ассигнаций
72326
1567
73893
82664
1898
84562
84945
1753
86698
85176
2099
87275
2444
246
2690
3054
246
3300
3696
368
4064
4123
408
4531
Против личности, в
том числе смертоубийства
33013
7288
40301
34875
8096
42971
35624
8356
43980
36958
7619
44577
6075
1987
8062
6110
2017
8127
5608
1951
7559
5899
1764
7663
115428
16652
19198
157287
2124
147
61
2651
3.
4.
5.
Против частной собственности,
из них:
а) завладение недвижимым имуществом
132080 131606
2271
2269
19477
106
151083 138634
2375
3769
21455
59
160089 138089
3828
2590
Продолжение таблицы
1
6.
2
б) воровство-кража и воровство-мошенничество
3
101514
4
5
6
14984 116498 117425
7
17908
8
9
135333 124186
10
19990
11
12
144176 124763
14
17801
142564
в) разбой и грабежи
5099
361
5460
5187
419
5606
4435
270
4705
5183
212
5395
г) поджог
2699
750
3449
2839
626
3465
2550
645
3195
2852
665
3517
д) истребление имущества взрывом, потоплением и т.п.
1080
57
1137
1013
74
1087
724
27
751
649
25
746
е) другие преступления
против частной собственности
2912
353
3265
2873
344
3217
2970
464
3434
2853
434
3287
Преступления, явившиеся вследствие
нечаянных случаев
5073
936
6009
4807
1022
5829
4925
920
5845
4187
755
4942
275589
37489
37090
351874
Всего:
313078 305491
40386
345877 316580
41639
358219 314784
(См.: Статистический временник Российской Империи. - Спб., 1866. - Отдел 3. - С. 4-5)
138
13
139
Таблица 2
Число осужденных за преступления
№
п/п
Преступления
муж.
1860 год
жен.
муж.
1861 год
жен.
4
оба
пола
5
1
2
3
муж.
1862 год
жен.
7
оба
пола
8
6
муж.
1863 год
жен.
10
оба
пола
11
12
13
оба
пола
14
9
1.
Против религии
1253
467
1720
1109
472
1581
1047
534
1581
778
294
1072
2.
Против личности государства, в том числе
составление шаек и
пристанодержательство
14476
2862
17338
14654
2854
17508
14478
2695
17173
14533
2113
16646
67
7
74
261
29
290
92
11
103
104
14
118
Против собственности
государства, в том числе подделка монеты и
ассигнаций
18488
598
19086
22050
562
22612
23085
466
23551
27955
361
28316
132
6
138
195
24
219
228
24
252
227
24
251
Против личности, в
том числе смертоубийства
6983
1985
8968
7458
2059
9517
7861
2012
9873
7917
2003
9920
1283
617
1900
1411
568
1979
1346
526
1872
1205
503
1708
3.
4.
140
5.
Против частной собственности,
из них:
а) завладение недвижимым имуществом
21461
3264
24725
23944
3958
27902
26618
3964
30582
27737
4072
3180
276
10
286
484
29
513
729
12
741
805
16
821
Продолжение таблицы
1
6.
2
б) воровство-кража и воровствомошенничество
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
19440
2979
22419
21414
3610
25024
24144
3709
27853
25279
3782
29061
в) разбой и грабежи
535
41
576
825
78
903
670
65
735
775
65
840
г) поджог
499
161
660
406
133
539
277
85
362
279
114
393
д) истребление имущества взрывом, потоплением и т.п.
276
8
284
185
9
194
231
14
245
49
11
60
е) другие преступления
против частной собственности
435
65
500
630
99
729
576
79
646
550
84
634
Преступления, явившиеся вследствие
нечаянных случаев
529
123
652
529
131
660
578
111
689
840
135
975
141
7.
Итого вообще:
63190
9299
72489
69744
10036
79780
73667
9782
83449
79760
8978
88738
8.
Все вообще преступления в военных судах
6540
-
6540
7797
-
7797
8701
-
8701
15293
-
15293
Всего:
69730
9299
79029
77541
10036
87577
82368
9782
92150
95053
8978
104031
9.
(См.: Статистический временник Российской Империи.- Спб., 1866.- Отдел 3.С.10-11).
142
Получается, что в отношении 73,6 проц. обвиняемых, или целых
1.006.261 человека, не было найдено достаточных доказательств их виновности в совершении преступлений при розыскном и тем более формальном следствии или что они находились под этим следствием вообще
безосновательно.
По Своду законов предполагалось справедливое осуществление и
приведение в действие его положений с тем, чтобы в розысках не забывать
человека, но на практике они оказались извращенными. Извращение же
наилучшего есть самое худшее.
3. Ïûòêà êàê ñðåäñòâî ðîçûñêà
Пытка в розыскных целях широко допускалась в законодательстве
петровских времен. Так, в Артикуле воинском под номером 158 читаем:
"Ежели кто в драке убит будет, и в оной других много было, и его били, а
подлинно дознатца будет невозможно, ниже уведать, кто его именно поранил и умертвил, а из них кто-нибудь один будет по дознанию и угадом
приличен; тогда того жестоко допросить, и мочно его пытать".
Порядок, обрядность проведения или осуществления пытки регулировала специальная инструкция.
Приводим эту небольшую, но страшную инструкцию полностью, в
подлинном ее виде.
ДОКУМЕНТ ИЗ ДЕЛ ТАЙНОЙ КАНЦЕЛЯРИИ,
1735-1754 ГГ., КАРТ.XVII, № 9
Для пытки приличившихся в злодействах сделано особливое место, называемое застенок, огороженъ полисадником и покрытъ для
того, что при пытках бывают судьи и секретарь, и для записки пыточных речей подьячей; и в силу указа 742-го году велено, записав пыточные речи, крепить судьям, не выходя из застенка. В застенке же
для пытки сделана дыба, состоящая в трех столбах, из которых два
вкопаны в землю, а третей сверху поперек.
И когда назначено будет для пытки время, то катъ, или палач,
явиться должен в застенок с своими инструментами, а оные есть:
хомут шерстяной, к которому пришита веревка долгая, кнутья и ремень, которым пытанному ноги связывают.
По приходе судей в застенок и по рассуждении, в чем подлежащего к пытке спрашивать должно, приводится тот, которого пытать
надлежит, и от караульного отдается палачу, который долгою верев-
ку перекинет через поперечной в дыбе столб и, взяв подлежащего к
пытке, руки назад заворотит и, положа их в хомут, через приставленных для того людей встягивается, дабы пытанный на земле не
стоял. У которого руки и выворотит совсем назад, и он на них висит,
потом свяжет показанным выше ремнем ноги и привязывает к сделанному нарочно впереди дыбы к столбу; и растянувши сим образом,
бьет кнутом, где и спрашивается о злодействах и все записывается,
что таковой сказывать станет.
Если же из подлежащих к пытке такой случится, которой
изобличается во многом злодействе, а он запирается, и по делу обстоятельства доказывают его к подозрению, то для изыскания истины
употребляются парочно: 1-е тиски, сделанные из железа в трех полосах с винтами, в которые кладутся злодея персты сверху большие двух
их рук, а внизу ножные два; и свинчиваются от палача до тех пор, пока или повинится, или не можно будет больше жать перстов и винт
не будет действовать.
2-е, наложа на голову веревку и просунув кляп, вертят так, что
оной изумленным бывает; потом простригают на голове волосы до
тела и на то место льют холодную воду только что почти по капле,
отчего также в изумление приходит.
3-е при пытке во время таково ж запирательства и для изыскания истины пытанному, когда висит на дыбе, кладут меж ног на ремень, которым они связаны, бревно и на оное палач становится затем,
чтобы на виске потянуть ево, дабы более истязания чувствовал. Есть
ли же и потому истины показывать не будет, снимая пытанного с
дыбы, правят руки, а потом опять на дыбу таким же образом поднимают для того, что и через то боли бывает больше.
Хотя по законам положено только три раза пытать, но когда
случится пытанный на второй или на третьей пытке речь переменит, то еще трижды пытается.
И есть ли переговаривать будет в трех пытках, то пытки употребляются до тех пор, пока с трех пыток одинаковое скажет, ибо
сколкой раз пытан ни был, а есть ли в чем-нибудь разнит в показаниях
будет, то в утверждение должен еще три пытки вытерпеть; а потом и огонь таким образом: палач, отвязав привязанные ноги от
столба, висячего на дыбе растянет и, зажегши веник, с огнем водит по
спине, на что употребляется веников три или больше, смотря по обстоятельству пытанного.
Когда пытки окончатся и пытанный подлежать будет по винам
ссылки на каторгу, то при посылке от палача вырываются ноздри сделанными нарочно клещами. Есть ли же которые подлежат смертной
144
казни, то и таковых, в силу указов, до будущего о действительной казни определения велено ссылать на каторгу ж, а при посылке также
ноздри вырезываются. И сверх того, особливыми присланными стемпелями на лбу и на щеках кладутся знаки (: воръ :), в тех же стемпелях набиты железные острыя спицы словами, и ими палач бьет в лоб
и щеки, и натирает порохом, и от того слова видны бывают 1.
Эти пытки переносились по-разному, в том числе и "слабым полом".
Так, две старушки, Федора Иванова и Авдотья Журавкина, мужественно
вынесли восемь пыток со вспаркой горячими вениками за нескромно высказанное желание: "Поубавили бъ де у нас боярской толщи", т.е. поубивали бы бояр2. В "добропорядочной" Европе, наоборот, многие женщины
сознавались, правда при более изощренных пытках, в детоубийстве, между
тем как при вскрытии трупа, по совершении над ними казни, они оказывались непорочными девственницами.
В то время были большие мастера и любители пыточных дел. Князькесарь Ромадоновский Федор Юрьевич "в какой-то восторженности от
кнута и застенка" доходил "до такого пафоса, что поражал усердием даже
самого
Петра
I".
Последний
решил,
что
князь
"заработался", обозвал его "зверем" и предупредил, что быть его "роже драной"3.
И то была не пустая угроза в адрес одного из значительных лиц в
администрации. Петр Великий был скор и крут на справедливую расправу.
Хорошо отразил этот аспект Сергей Есенин в "Песне о великом походе":
Ты скажи, зачем
Прикатил, стрелец?
Аль с Москвы какой
Потайной гонец?" "Не гонец я, царь,
Не родня с Москвой.
Я всего лишь есть
Слуга верный твой.
Я привез к тебе
Бунтаря-дьяка.
У него, знать, в жисть
Не болят бока.
В кабаке на весь
На честной народ
Семевский М.И. Очерки и рассказы из русской истории XVIII века: В 3 кн. Кн. 2. Спб., 1884. - С. 7-9.
2
Там же. - С. 65.
3
Там же. - С. 281.
1
145
Он позорил, царь,
Твой высокий род".
"Ну, - сказал тут Петр, Вылезай-кось, вошь!"
Космы дьяковы
Поднялись, как рожь.
У Петра с плеча
Сорвался кулак...
И навек задрал
Лапти кверху дьяк.
В 1694 году пытаны и биты батогами "государевы люди": Леонтий
Кривцов, Федор Перхуров, дьяк Иван Шапкин, Григорий Языков, Федор
Замыцкий и дьяки - Иван Харламов и Петр Вязмитин, за то, что воровали
по приказам, делая подчистки и подделки в делах. В следующем году пытаны стольники Владимир и Василий Шереметьевы, князь Иван Ухтомский, Лев и Григорий Колзаковы. "Языки" с пытки же говорили, что "на
Москве они приезжали среди бела дня к посадским женкам, и домы их
грабили, и смертное убийство чинили"1.
Согласно 209-му Артикулу воинскому солдаты и офицеры в великих
преступлениях "также могли быть пытаны", поскольку уже "не яко солдаты или офицеры, но яко злодеи почиталися". Однако, если кто "на пытке
явится невинен", то "или от его величества или фельдмаршала весьма
прощен будет", чин свой может отправлять. Для восстановления же полной чести полагалось осуществить еще процедуру возложения знамени
над ним.
Но порядок восстановления в правах невинно пытанного вскоре
усложняется.
В Табеле о рангах 1722 года, полное название которого "Табель о
рангах всех чинов, воинских, статских и придворных, которые в котором
классе чины; и которые в одном классе, те имеют по старшинству времени
вступления в чин между собою, однако ж воинские выше протчих, хотя б
и старее кто в том классе пожалован был", есть "Толкование о пытанных",
в котором сказано: "В пытке бывает, что многие злодеи, по злобе, других
приводят: того ради, которой напрасно пытан, в бесчестные причесться не
может, но надлежит ему дать нашу грамоту со обстоятельством его невинности". Это толкование, написанное Петром I, вносит существенное изменение в Артикул воинский. Если по Артикулу воинскому невиновность
пытанного объявлялась царем или фельдмаршалом, то "Толкование о пыБеляев И.Д. Лекции по истории русского законодательства. - М., 1879. С. 582, 583.
1
146
танных" Табеля о рангах оставляет это право исключительно за императором1.
С другой стороны, Петр I "в меру необходимого", по тогдашним понятиям, старался законодательно ограничить применение пытки. По
"Краткому изображению процессов или судебных тяжб" от пытки, кроме
дел о государственных преступлениях и об убийстве, освобождались:
"шляхта (т.е. светские феодалы, дворянство), служители высоких чинов,
старые семидесяти лет, недоросли и беременные женщины" (см. гл. 6, ч. 2,
ст. 10).
По этому же законодательному акту пытке предшествовал "расспрос с пристрастием", т.е. допрос с угрозой применения насилия, если
кто "добровольно повинитися не хощет" (ст. 1). Сама же пытка употреблялась лишь "в делах видимых, в которых есть преступление" (ст. 3);
при наличии довольного подозрения и нежелании лица признаться в приписываемых ему действиях (ст. 2).
Ст. 4 главы 6-ой 2-ой части "Краткого изображения процессов или
судебных тяжб" предписывала "жестокую пытку умеренно, с рассмотрением чинить", в тяжких делах "жесточае, нежели в малых", с учетом личности приводимого к пытке: "твердых, бесстыдных и худых людей" пытать "жесточае, тех же, кои деликатного тела и честные суть люди, легче, и
буде такой пытки довольно будет, то не надлежит судье его приводить к
большему истязанию".
Ст. 5 устанавливала также очередность пытки соучастников: прежде
пытать того, от которого "мнит скорее уведать правду".
Предусматривалась и ответственность за нарушения порядка и правил пытки: "Понеже который судья без причины и подозрения пытать велит, того надлежит, равно как обвиненного, который уже уличен в деле,
наказать или по самой малой мере лишить чину его. Буде же судья без обману и вымыслу оного, которого пытать не надлежит, повелит пытать или
преступит обыкновение расспросов, тому надлежит пытанного некоторою
суммою денег удовольствовать" (ст. 4).
Однако поскольку на практике трудно было разграничивать умысел
и неосторожность при нарушениях порядка и правил пытки, то судьи, в
общем, как и князь-кесарь Ф.Ю. Ромадоновский, не очень опасались ответственности за чрезмерное усердие в истязаниях. Например, по делу об
астраханском восстании из 365 арестантов от пыток умерло 452.
1
2
Российское законодательство X-XX веков... - Т. 4. - С. 65, 78.
Российское законодательство X-XX веков... - Т. 4. - С. 446.
147
Но в целом можно согласиться с утверждением, что Петр Великий
предписывал "унять применение пыток в малых делах". При Елизавете
Петровне запрещено применение пыток к детям до 12 лет. В
1763 году Екатерина II в Сенате дала распоряжение не применять пыток в
первых инстанциях судов, чтобы уменьшить возможность напрасных истязаний. В 1765 году была составлена тайная инструкция губернаторам,
чтобы в делах, где дойдет до пытки, сообразовываться с гуманными началами1.
Но не только и не столько гуманные начала влияли на ограничение
пыток, сколько усиливавшиеся сомнения в их розыскной полезности и целесообразности.
В ст. 192 "Наказа" императрицы Екатерины II 1768 года находим
вопрос: " Пытка не нарушает ли справедливости, и не приводит ли она к
концу, намереваемому законами?" И далее следуют любопытные рассуждения.
"Суровость, утвержденная употреблением весьма многих народов, есть пытка, производимая над обвиняемым во время устроивания
судебным порядком дела его, или чтоб вымучить у него собственное
его во преступлении признание, или для объяснения противуречий, которыми он в допросе спутался, или для принуждения его объявиши
своих сообщников, или ради открытия других преступлений, в которых его не обвиняют, в которых однако ж он может быть виновен.
Человека не можно почитать виноватым прежде приговора судейскаго; и законы не могут его лишить защиты своей прежде, нежели доказано будет, что он нарушил оное. Чего ради какое право может
кому дати власть налагати наказание на гражданина в то время, когда еще сомнительно, прав ли он или виноват? Не очень трудно заключениями дойти к сему сорассуждению: преступление или есть известное, или нет; ежели оно известно, то не должно преступника
наказывать инако, как положенным в законе наказанием; итак, пытка
не нужна: если преступление неизвестно, так не должно мучить обвиняемого по той причине, что не надлежит невиннаго мучить и что
по законам тот невинен, чье преступление не доказано. Весьма нужно,
без сомнения, чтоб никакое преступление, ставши известным, не
осталось без наказания. Обвиняемый, терпящий пытку, не властен
над собой в том, чтобы он мог говорити правду. Можно ли больше верити человеку, когда он бредит в горячке, нежели когда он при здравом
рассудке и в добром здоровье? Чувствование боли может возрасти до
такой степени, что, совсем овладев всею душею, не оставит ей боль1
148
Дьяконов М.А. Указ. соч. - С. 135.
ше никакой свободы производить какое-либо ей приличное действие,
кроме как в то же самое мгновение ока предпринять самый кратчайший путь, коим бы от той боли избавиться. Тогда и невинный закричит, что он виноват, лишь бы только мучить его перестали. И то же
средство, употребленное для различения невинных от виноватых, истребит всю между ними разность; и судьи будут так же неизвестны,
виноватого ли они имеют пред собою или невиннаго, как и были прежде начатия сего пристрастнаго расспроса. Посему пытка есть
надежное средство осудить невиннаго, имеющего слабое сложение, и
оправдать беззаконнаго, на силы и крепость свою уповающаго.
Пытку еще употребляют над обвиняемым для объяснения, как
говорят, противуречий, которыми он спутался в допросе, ему учиненном; будто бы страх казни, неизвестность и забота в рассуждении,
так же и самое невежество, невинным и виноватым общее, не могли
привести к противуречиям и боязливаго невиннаго, и преступника,
ищущаго скрыти свое беззаконие; будто бы противуречия, толь обыкновенныя человеку, во спокойном духе пребывающему, не должны
умножаться при востревожении души, всей в тех мыслях погруженной, как бы себя спасти от наступающей беды.
Производить пытку для открытия, не учинил ли виноватый других преступлений, кроме того, которое ему уже доказали, есть
надежное средство к тому, чтобы все преступления остались без
должного им наказания, ибо судья всегда новыя захочет открыть.
Впрочем, сей поступок будет основан на следующем рассуждении: ты
виноват в одном преступлении, так, может быть, ты еще сто других
беззаконий сделал. Следуя законам, станут тебя пытать и мучить не
только за то, что ты виноват, но и за то, что ты, может быть, еще
гораздо больше виновен.
Кроме сего, пытают обвиняемого, чтоб объявил своих сообщников. Но когда мы уже доказали, что пытка не может быти средством
к познанию истины, то как она может способствовать к тому, чтобы узнать сообщников злодеяния? Без сомнения, показующему на самого себя весьма легко показывать на других. Впрочем, справедливо ли
мучити человека за преступление других? Как будто не можно открыть сообщников испытанием свидетелей, на преступника сысканных, исследованием приведенных против него доказательств и самого
действия, случившагося в исполнении преступления, и, наконец, способами, послужившими ко изобличению преступления обвиняемым содеяннаго" (ст. 193-197).
149
В соответствии с этими рассуждениями "Наказа" в 1774 году был
дан указ во все присутственные места о неприменении пыток, но секретный, "к единственному сведению начальствующих"1.
Однако пытки и пристрастные расспросы применялись и после этого. Так, генерал-фельдмаршал Г.А. Потемкин, фаворит и ближайший помощник императрицы Екатерины II, доносил ей, что при допросе Емельяна Пугачева, чтобы открыть тайну, "учинено было ему малое наказание, и
по тем доводам убеждаем был злодей и открылся". Потемкин же открыто
спрашивал обер-секретаря Тайной экспедиции Шишковского: " Каково
кнутобойничаешь, Степан Иванович?" И тот спокойно отвечал: " Помаленьку, помаленьку". В г. Казани, уже при Александре I, был взят по подозрению в поджоге тамошний гражданин и допрошен, но не сознался, и
пытками "исторгли у него признание", и осудили на казнь. Перед казнью,
"когда он уже не имел причин искать во лжи спасения, он призвал всенародно бога во свидетели своей невинности и в сем призывании умер" 2.
И все же в нашем отечестве, во-первых, в отличие от "изысканных" форм пыток, применявшихся на Западе, пытаемый, если он не
умирал на пытке или не приговаривался к смертной казни, "обычно через
некоторое время восстанавливал трудоспособность"3, во-вторых, пытка
официально уничтожена раньше, чем во многих других государствах. В
Баварии и Виртемберге она законодательно существовала до 1806 года, в
Веймаре - до 1817, в Ганновере - до 1822, в Готе - до 1828 и в Бадене даже
до 1831 года4.
Дьяконов М.А. Указ. соч. - С. 136.
Там же. - С. 138.
3
Российское законодательство X-XX веков... - Т. 4. - С. 446.
4
Жиряев А. Теория улик. - Дерпт, 1855. - С. 8.
1
2
150
151
ÑÎÄÅÐÆÀÍÈÅ
стр.
ВВЕДЕНИЕ .......................................................................................................... 4
РАЗДЕЛ I. РОЗЫСК ПРЕСТУПНИКОВ В ДРЕВНЕРУССКОЙ ЖИЗНИ
ПО ПРАВУ КНЯЖЕСКОГО ПЕРИОДА (IX-XV ВВ.) .................................. 5
1. РОЗЫСК ПУТЕМ ГОНЕНИЯ СЛЕДА, ЗАКЛИЧА И СВОДА ....................................... 6
2. УШКУЙНИКИ И ИХ РОЗЫСК .............................................................................. 14
РАЗДЕЛ II. РОЗЫСК ПРЕСТУПНИКОВ В РУССКОМ
ЦЕНТРАЛИЗОВАННОМ ГОСУДАРСТВЕ ПО ПРАВУ
XV-XVII ВЕКОВ ............................................................................................... 20
1. РОЗЫСКНЫЕ УЧРЕЖДЕНИЯ И ДОЛЖНОСТНЫЕ ЛИЦА, ВЕДАВШИЕ РОЗЫСКОМ . 20
2. ФОРМЫ И ПРАКТИКА РОЗЫСКА ПРЕСТУПНИКОВ.............................................. 44
3. ПЫТКА КАК СPЕДСТВО PОЗЫСКА ..................................................................... 64
РАЗДЕЛ III. РОЗЫСК ПРЕСТУПНИКОВ ПО ПРАВУ ПЕРИОДА
ИМПЕРИИ (XVIII-XIX ВВ.) ............................................................................ 74
1. РОЗЫСКНЫЕ УЧРЕЖДЕНИЯ И ДОЛЖНОСТНЫЕ ЛИЦА, ВЕДАВШИЕ РОЗЫСКОМ . 74
2. ФОРМЫ И ПРАКТИКА РОЗЫСКА ПРЕСТУПНИКОВ............................................ 106
3. ПЫТКА КАК СРЕДСТВО РОЗЫСКА ................................................................... 143
СОДЕРЖАНИЕ ............................................................................................... 152
152
Валерий Иванович Власов
Николай Федорович Гончаров
ОРГАНИЗАЦИЯ РОЗЫСКА ПРЕСТУПНИКОВ В РОССИИ
В IX-XX ВЕКАХ
(историко-правовое исследование)
Монография
в 2-х частях
ЧАСТЬ I
Редактор Т.Н. Хлистунова
Технический редактор Н.В. Агафонова
Компьютерный набор А.В. Питерская
Лицензия ЛР № 020697 от 26.01.1993 г.
Сдано в набор 5.04.1997г. Подписано в печать 12.05.1997 г.
Формат 60 х 84 1/16. Объем 8,5 уч.-изд.л.
Тираж 200 экз. Заказ 18/96. Цена договорная.
РИО РИПК работников МВД России
153
142070, Московская обл., Домодедовский р-н, п/о Востряково-2
МВД Российской Федерации
Республиканский институт повышения квалификации
работников МВД России
В.И. Власов, Н.Ф. Гончаров
ОРГАНИЗАЦИЯ РОЗЫСКА ПРЕСТУПНИКОВ В РОССИИ
В IX-XX ВЕКАХ
(историко-правовое исследование)
Монография
в 2-х частях
ЧАСТЬ II
154
Домодедово - 1997
155
ББК 67.3
В 58
Власов В.И., Гончаров Н.Ф. Организация розыска преступников в
России в IX-XX веках (историко-правовое исследование): Монография. В
2-х частях. - Домодедово: РИПК работников МВД России, 1997. - Ч.II. 124 с.
В монографии на основе законодательства IX-XX вв., уникальных
исторических документов и литературных источников, большого фактического архивного материала раскрываются формы розыска преступников и
способы раскрытия преступлений, дается характеристика органам и должностным лицам, осуществляющим борьбу с преступностью.
Монография носит фундаментальный характер и охватывает период
с IX в. по 1917 год. Она имеет не только историко-познавательный характер, но и практическое значение в связи с ростом преступности и процессом законодательного реформирования судебно-правовой
системы Российской Федерации.
Несмотря на фундаментальность исследования, монография написана простым языком, интересно, с использованием народных наречий, пословиц, поговорок, ярких исторических примеров и редких статистических данных.
Адресована работникам правоохранительных органов, ученым, преподавателям, курсантам и студентам юридических и исторических вузов и
факультетов, всем, кто интересуется вопросами истории и права.
Рецензенты:
Гуляев В.Н. - начальник кафедры оперативнорозыскной деятельности органов внутренних
дел РИПК работников МВД России подполковник внутренней службы;
Хомколов В.П. - профессор кафедры оперативно-розыскной деятельности Московского института МВД России кандидат юридических
наук, доцент, полковник милиции.
© Республиканский институт повышения
квалификации работников МВД России, 1997.
156
Раздел IV. ПОРЕФОРМЕННОЕ
ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО О РОЗЫСКЕ
ПРЕСТУПНИКОВ
1. Регламентация розыска по Уставу уголовного
судопроизводства
Обычай создавать и переделывать законы наиболее опасен, в то же
время человеческие законы рождаются, живут и отмирают во времени.
С падением крепостного права и изменением общественных отношений неизбежно должны были отмереть устаревшие законы и реформироваться судопроизводство в России, включая розыскную деятельность.
Однако это не значит, что предшествовавшие законы были плохи, просто
это были законы иного, прошедшего времени; а одно время следует отличать от другого. Справедлива юридическая формула: различай время и
примиришь законы.
Так как розыскные учреждения не являлись чем-то внешним, не от
мира сего сущим, то преобразование их и их деятельности, так же как и
судебных учреждений, необходимо обусловливалось общим состоянием
среды. Нельзя забывать, - отмечает исследователь судебной реформы В.
Гессен, - что освобождение крестьян не только не уничтожило крепостнических инстинктов, культивировавшихся столетиями, но, напротив, на
первых порах заставило вспыхнуть с особой силой. При тех соседских отношениях, в которых крестьяне оставались с помещиками, крепостное
право могло бы фактически возродиться в тысяче разнообразных форм и
видов, если бы эти соседи не были поставлены перед лицом равного для
обоих и беспристрастного суда1.
А.Ф. Кони также полагал, что судебная реформа была тесно связана
с освобождением крестьян. Она вытекала из него непосредственно. Уничтожался домашний, вотчинный суд для многих миллионов ранее бесправных людей, которые должны были явиться не только носителями
гражданских прав, но и непосредственными защитниками этих своих прав
на суде2.
1
2
Гессен В.М. Судебная реформа. - Спб., 1905. - С. 56, 57.
Кони А.Ф. Собрание сочинений. - М., 1967. - Т. 4. - С. 201.
157
Интересен взгляд на реформы шестидесятых годов XIX столетия известного историка В.О. Ключевского (1841-1911 гг.). Он писал:
"Стороннему наблюдателю Россия представлялась большим кораблем, который несется на всех парусах, но без карт и компаса. Так
из преобразовательных последствий, недостаточно предусмотренных
и направленных, сложилось положение, с которым чувствовали себя
не в силах справиться. От всех этих порывов, колебаний из стороны в
сторону, преемственных подъемов и понижений народного духа в общественном сознании отложилось, кажется, только одно несколько
выяснившееся историческое представление, - что русская жизнь сошла со своих прежних основ и пробует стать на новые. Русская история опять разделилась на две неравные половины периода, дореформенную и реформированную, как прежде делилась на допетровскую и
петровскую, или древнюю и новую, как они еще назывались. Это представление было вторым антиисторическим моментом общественного сознания, вышедшим из одного источника с первым, - из невнимания
к исторической закономерности и к наличности исторически нажитых сил. Повторяя, что реформированная Россия сошла со старых
основ своей жизни, не хотели припомнить, что в исторической жизни
таких чудес механических перемещений не бывает. Это была простая
неудачная метафора, взятая из порядка понятий, совсем не соответствующего историческому процессу, - одна из тех метафор, с помощью которых люди заставляют себя думать, что они поняли непонятное. Ничего особенного не случилось с Россией в царствование имп.
Александра II: случилось то, что бывало со всяким историческим
народом, что бывает со всяким человеком, не успевшим умереть в
детстве, - обнаружилась работа времени, наступил переход из возраста в возраст, из подопечных лет в совершеннолетие, подошел призывный год. В истории каждого исторического народа бывал период,
когда правительство, по какому бы шаблону оно ни было сформировано, думало и действовало за управляемое им общество, опекало его,
предписывало ему образ мыслей, чувств и верований, правила благоповедения. Потом, когда пробивал урочный час, правительство, чуткое к
движению времени, присматривавшееся, как ползет историческая
стрелка, понемногу ослабляло бразды правления и, не выпуская их из
рук, нечувствительными манипуляциями правящего ума приучало
народ своими зрелыми глазами отыскивать свою историческую дорогу.
Особенностью русского совершеннолетия было разве только то, что
оно наступило немного поздно, что русский народ слишком долго засиделся сиднем в своем детстве, что, впрочем, случилось и с одним из его
богатырей (Ильей Муромцем - примеч.авт.), что он освободился от
158
крепостного права, когда его старшие европейские братья успели забыть, что оно у них когда-либо существовало, и очистили свой быт,
свои нравы от всяких следов его. Имп. Александр II совершил великую,
но запоздалую реформу России: в величии реформы - великая историческая заслуга императора; в запоздалости реформы - великое историческое затруднение русского народа"1.
Судебная реформа как составная часть всего процесса реформирования начинает отсчет с 20 ноября 1864 года, когда вошли в силу судебные
уставы: Учреждение судебных установлений и Устав уголовного судопроизводства (См.: Свод законов Российской Империи. - Спб., 1892, Т. 16. Ч.
1. Разд. 1 и 4).
Сознавая крупные недостатки отечественного судоустройства и судопроизводства, император Николай I поручил (в сороковых годах) главноуправляющему II Отделением своей канцелярии Д.Н. Блудову составить
предложения об улучшении этой "важной отрасли государственного
управления". В 1850 и 1852 годах при данном отделении были образованы
комитеты для составления проектов уставов как гражданского, так и уголовного судопроизводства, которые, вскоре по вступлении на престол
Александра Николаевича, и были внесены графом Блудовым в Государственный совет. Данные проекты были выполнены, как сказано во вступительной записке, "с непреложными началами юридической науки", но этого казалось уже недостаточно. И потому осенью 1861 года по соглашению
государственного секретаря В.П. Буткова с графом Блудовым государю
был представлен всеподданнейший доклад, в котором предлагалось,
оставляя за Д.Н. Блудовым высшее наблюдение за общим ходом преобразований, возложить на особую комиссию при государственной канцелярии
"с прикомандированными к ней юристами" "извлечь из прежних проектов
главные основные начала судебной реформы" (Русский биографический
словарь. - Спб., 1896. - Т. 1 - С. 625).
С данным предложением Александр II согласился.
В апреле-июле 1862 года "Основные начала..." были выработаны
государственной канцелярией во главе с В.П. Бутковым и его главным сотрудником С.И. Зарудным, при деятельном участии прикомандированных
юристов: Н.А.Буцковского, Н.И. Стояновского, Д.А. Ровинского, К.П. Победоносцева, А.М. Плавского, а также чинов государственной канцелярии:
П.Н. Даневского, С.П. Шубина и А.П. Вилинбахова, а затем рассмотрены
соединенными департаментами Государственного совета.
1
Ключевский В.О. Неопубликованные произведения. - М., 1983. - С. 182, 183.
159
29 сентября 1862 года последовало высочайшее утверждение "Основных начал...", после чего они были "распубликованы во всеобщее сведение". "Основные начала..." имели 91 статью о судоустройстве, 157 статей об уголовном судопроизводстве и 138 - о гражданском судопроизводстве. На них пришло изрядное количество отзывов, предложений и замечаний, составивших шесть увесистых томов.
Об общей оценке "Основных начал..." или, иначе, об отношении к
ним различных слоев населения можно судить хотя бы по двум адресам из
Орла - от дворян и от купечества и мещанства. В первом из них говорилось: "Всемилостивейший государь! Дворянство Орловской губернии
спешит при первом своем собрании после обнародования "Основных
начал судопроизводства" повергнуть перед Вами, всемилостивейший государь, выражение благоговейных чувств самой искренней беспредельной
благодарности за это новое благодеяние, которым исполняется заветное
желание Вашего сердца: да милость и правда царствуют в судах".
Во втором писалось: "Теперь ты даешь нам гласное судопроизводство, которое ставит богатого и бедного, знатного и простого равными перед законом”1.
Составление судебных уставов, на точном основании общих положений, поручалось особой комиссии под председательством государственного секретаря Буткова, в которую большая часть ранее работавших
экспертов-юристов вступила уже членами, равноправными с представителями правительственных ведомств. Состав ее был следующим: от государственной канцелярии - Плавский, Стояновский, Зарудный, Зубов, Есипович, Любимов, Вилинбахов и Желтухин; от II Отделения - Бреверн, Бычков и Даневский; от Министерства юстиции - барон Врангель и юристыэксперты: обер-прокурор общего собрания московских департаментов Сената Буцковский, обер-секретарь того же общего собрания Победоносцев
и московский губернский прокурор Ровинский.
Комиссия окончила порученный ей труд в один год, и уже осенью
1863 года изготовленные ею проекты уставов поступили на заключение II
Отделения и Министерства юстиции. Государственный совет обсудил их в
ряде заседаний в продолжение 1864 года, а 20 ноября они получили силу
закона.
Судебные уставы действительно оказались крупными правовыми актами, и по своему объему, и по сущности, и по значению. Крупными
настолько, что даже были названы вторым евангелием русских юристов.
1
160
Гессен В.М. Указ. соч. - С. 98, 99.
Учреждение судебных установлений включает 420 статей. Насколько продуман закон и каково содержание его норм, видно уже из структуры
данного документа. Эта структура такова.
Введение (ст. 1-11)
Глава первая.
Глава вторая.
Глава третья.
Глава четвертая.
Глава пятая.
Глава шестая.
Глава первая.
Глава вторая.
Глава третья.
Глава четвертая.
Глава пятая.
Раздел первый
Общие правила (ст. 12-18)
О порядке избрания и утверждения мировых судей
(ст. 19-40)
О должности участковых мировых судей (ст. 41-45)
О должности почетных мировых судей (ст. 46-50)
О съезде мировых судей (ст. 51-63)
Об отношениях, правах и ответственности мировых
судей (ст. 64-76)
Раздел второй
Об окружных судах (ст. 77-80)
О присяжных заседателях (ст. 81-109)
О судебных палатах (ст. 110-113)
О кассационных департаментах правительствующего
Сената (ст. 114-119)
О канцеляриях судебных мест (ст. 120-123)
Раздел третий
О лицах прокурорского надзора (ст. 124-136)
Глава первая.
Глава вторая.
Глава третья.
Глава четвертая.
Раздел четвертый
О заседаниях судебных мест (ст. 137-165)
О наказах судебным местам (ст. 166-173)
Об отчетах по судебному ведомству (ст. 174-183)
О вакантном времени в судебных местах
(ст. 184-185)
Раздел пятый
О порядке сношения судебных мест и должностных лиц судебного
ведомства (ст. 186-199)
Раздел шестой
161
Глава первая.
Глава вторая.
Об определении должностных лиц судебного ведомства
Отделение первое. Об условиях для занятия должностей по судебному ведомству (ст. 200-211)
Отделение второе. О порядке определения к должностям по судебному ведомству (ст. 212-225)
Об увольнении и перемещении должностных лиц судебного ведомства
Отделение первое. Об увольнении от службы и перемещении (ст. 226-231)
Отделение второе. Об увольнении в отпуск
(ст. 232-234)
Раздел седьмой
О правах и преимуществах должностных лиц судебного ведомства
(ст. 235-248)
Раздел восьмой
О надзоре за судебными установлениями и об ответственности должностных лиц судебного ведомства
Глава первая.
О надзоре за судебными установлениями и должностными лицами судебного ведомства (ст. 249-260)
Глава вторая.
Об ответственности должностных лиц судебного ведомства (ст. 261)
Отделение первое. О взысканиях дисциплинарных
(ст. 262-269)
Отделение второе. О порядке дисциплинарного производства (ст. 270-296)
Раздел девятый
О лицах, состоящих при судебных местах
Глава первая.
О судебных приставах
Отделение первое. О судебных приставах вообще (ст.
297-311)
Отделение второе. О правах и преимущестах, обязанностях и ответственности судебных приставов
1. Права и преимущества судебных приставов
(ст. 312-320)
2. Обязанности и ответственность судебных приставов (ст. 321-332)
162
Глава вторая.
Глава третья.
Глава четвертая.
Отделение третье. О советах судебных приставов
(ст. 333-343)
Отделение четвертое. О товариществе судебных
приставов с круговою друг за друга порукою
(ст. 344-352)
О присяжных поверенных
Отделение первое. О присяжных поверенных вообще
(ст. 353-356)
Отделение второе. О совете присяжных поверенных
1. Образование совета присяжных поверенных
(ст. 357-366)
2. Права и обязанности совета присяжных поверенных (ст. 367-378).
Отделение третье. О правах, обязанностях и ответственности присяжных поверенных
1. Порядок поступления в число присяжных поверенных (ст. 379-382)
2. Права и обязанности присяжных поверенных
(ст. 383-406)
О кандидатах на должности по судебному ведомству
(ст. 407-419)
О нотариусах (ст. 420)
Устав уголовного судопроизводства оказался еще объемнее: он состоит из введения, содержащего общие положения (ст. 1-32), и трех книг.
Книга первая Устава посвящена порядку производства в мировых судебных установлениях (ст. 33-199), книга вторая - порядку производства в
общих судебных местах (ст. 200-999) и книга третья - изъятиям из общего
порядка уголовного судопроизводства (ст. 1000-1254).
Такая структура Устава определялась тем, что Учреждением судебных установлений были созданы две самостоятельные судебные системы местные (мировые) суды и общие суды: окружной суд и судебные палаты.
В качестве верховного кассационного суда оставался Сенат (ст. 1), при
этом суд отделялся от администрации и рассматривался как независимый
орган, подчинявшийся только закону.
Устав уголовного судопроизводства утвердил прогрессивную систему свободной оценки доказательств по внутреннему убеждению, отменив
теорию доказательств, основанную единственно на их формальности, и
довольно полно регламентировал новую организацию и процессуальный
порядок дознания, следствия и судебного разрешения уголовных дел.
163
Ведомству мировых судей, которые обязаны были способствовать
примирению сторон, подлежали проступки, за которые предусматривались наказания в виде выговора, замечания и внушения, денежного взыскания не свыше 300 рублей, ареста не свыше трех месяцев
либо заключения в тюрьме не свыше одного года и шести месяцев
(ст. 33 Устава уголовного судопроизводства - Уст. угол. суд.).
В мировом суде разбор проступков происходил в упрощенном порядке, и
судья по существу объединял в своем лице следователя, обвинителя и судебный орган. Но он не всегда обходился без помощи розыскных действий и мог поручать полиции "произвесть предварительное
разыскание" (см. ст. 52 Уст. угол. суд.). Кроме того, полицейские и другие
административные
власти
обязаны
были
сами
сообщать
мировому судье о тех обнаруженных ими в круге их действий проступках,
которые подлежали преследованию без жалоб частных лиц
(ст. 49 Уст. угол. суд.). В этих сообщениях, как письменных, так и устных,
надлежало указать:
- когда и где совершено преступное действие;
- на кого падает подозрение и какие на то есть доказательства;
- имеются ли в виду гражданский истец или свидетели;
- место жительства всех означенных лиц (см. ст. 50 Уст. угол. суд.)
Полиция доставляла к мировому судье при сообщениях о преступном действии и соответствующих лиц в следующих случаях: когда застигнутый при совершении проступка ей был неизвестен и не представлял
удостоверения о своем имени, фамилии и месте жительства; когда по делам о преступных действиях, за которые по закону полагалось заключение
в тюрьме или более строгое наказание, был повод опасаться, что подозреваемый скроется или уничтожит следы преступного действия (см. ст. 51
Уст. угол. суд.).
По более тяжким проступкам, подсудным окружным судам, и преступлениям осуществлялись дознание, предварительное следствие и судебная деятельность. Дознание возлагалось на полицию и определялось в
более позднем "Законе о судопроизводстве по делам о преступлениях и
проступках" как "собирание сведений, необходимых для удостоверения о
том, что происшествие действительно было и что оно соединено с преступлением и проступком" (Свод законов Российской Империи. - Спб.,
1892. - Т. 16. Ч.2. Разд. 3. - Ст. 1.32). Например, получено сообщение о пожаре. Полиция, во-первых, удостоверялась, что факт действительно был и
здание сгорело, во-вторых, удостоверялось, соединено ли событие с преступлением, то есть был ли умышленный поджог.
164
О всяком происшествии, заключавшем в себе признаки преступления или уголовно наказуемого проступка, полиция обязывалась немедленно и никак не позднее суток по получении о том сведения
сообщать судебному следователю и прокурору или его товарищу
(см. ст. 250 Уст. угол. суд.). Если ни судебного следователя, ни прокурора
или его товарища на месте не было, то полиция, сообщая о
происшествии, заключавшем в себе признаки преступного деяния,
вместе с тем производила "надлежащее о нем дознание" (см. ст. 252
Уст. угол. суд.). При производстве этого дознания полиция все нужные ей
сведения собирала "посредством розысков, словесными расспросами и негласным наблюдением, не производя ни обысков, ни выемок в домах (см.
ст. 254 Уст. угол. суд.).
До прибытия судебного следователя полиция обязывалась принимать меры, необходимые для того, чтобы предупредить уничтожение следов преступления и пресечь подозреваемому способы уклониться от следствия (см. ст. 257 Уст. угол. суд.).
Полиция задерживала подозреваемого:
- когда он был застигнут при совершении преступного деяния или
тотчас после его совершения;
- когда потерпевшие от преступления или очевидцы прямо указывали на него;
- когда на подозреваемом или в его жилище были найдены явные
следы преступления;
- когда вещи, служившие доказательством преступного деяния, принадлежали подозреваемому или оказались при нем;
- когда он сделал покушение на побег или пойман во время или после побега;
- когда он не имел постоянного жительства или оседлости
(см. ст. 257 Уст. угол. суд.).
По прибытии судебного следователя полиция передавала ему все
производство и прекращало свои действия до получения особых о том поручений (см. ст.260 Уст. угол. суд.), а следователь приступал к предварительному следствию.
Под предварительным следствием подразумевалось производство
процессуальных действий по сбору доказательственного материала для
суда его уполномоченными членами - судебными следователями, которые
изымались как от полицейских, так и от административных властей и приравнивались к членам окружного суда (см. ст. 79 Учреждения судебных
установлений - Учр. суд. уст.).
165
Судебный следователь обязан был "привлекать заподозренных лиц в
качестве обвиняемых" (см. ст. 377 Уст. угол. суд.) и с полным беспристрастием "приводить в известность" как обстоятельства, "уличающие обвиняемого, так и обстоятельства, его оправдывающие" (см. ст. 265 Уст. угол.
суд.), а также производить следствие "со всевозможной скоростью" (см. ст.
295 Уст. угол. суд.). Он имел право проверять, дополнять, отменять действия полиции по произведенному ею первоначальному дознанию (см. ст.
269 Уст. угол. суд.) и мог производить осмотры и освидетельствования
(см. ст. 315-356 Уст. угол. суд); "разыскание предметов, обнаруживающих
преступление"
(см. ст. 357-376 Уст. угол. суд.) через обыски и выемки.
Обыски и выемки производились в домах и других жилых помещениях в случае основательного подозрения, что обвиняемый, или предмет
преступления, или вещественные доказательства, необходимые для объяснения дела, скрыты в этих местах (см. ст. 357 Уст. угол. суд.); они производились при понятых и при хозяине дома или помещения, а если он отсутствовал, то при его жене (если он женат) или при ком-либо из старших
домашних лиц (см. ст. 358 Уст. угол. суд.). Обыски и выемки производились днем, но в случае необходимости разрешались и ночью, не иначе, однако, как с объяснением в протоколе причин, побудивших следователя
прибегнуть к этому (см. ст. 363 Уст. угол. суд.).
Следователь осуществлял также: "представление обвиняемого
к следствию" и его допрос (см. ст. 377-414 Уст. угол. суд); пресечение
обвиняемому способов уклониться от следствия (см. ст. 415-432
Уст. угол. суд); вызов и допрос свидетелей (см. ст. 433-453
Уст. угол. суд.). Он составлял протоколы этих действий (см. ст. 467-475
Уст. угол. суд) и "заключал следствие" (см. ст. 476-482 Уст. угол. суд.).
Судебный следователь "не останавливается в производстве следствий по
тому случаю, что обвиняемый скрылся или что нет в виду подозреваемого
в совершении преступления" (см . ст. 276 Уст. угол. суд.), и не уполномачивается
прекращать
следствие.
Правом
приостанавливать или прекращать "уголовное преследование" наделялся суд
(см. ст. 277, 529 Уст. угол. суд.). Полиция же и в определенных случаях
чины Отдельного корпуса жандармов должны были лишь содействовать
следствию (см. ст. 249 Уст. угол. суд.).
По реформе 20 ноября 1864 года роль полиции задумывалась второстепенной, а главная - передавалась новому юридическому органу - судебному следователю, "передовому посту уголовного закона". Акты дознания,
проводимого полицией, не обладали уже правовой силой и служили лишь
166
подсобным
материалом
для
судебного
следователя.
Розыск преступников по Уставу уголовного судопроизводства входил в понятие дознания и охватывал собой все меры удостоверения в событии преступления, на принятие которых уполномачивалась полиция. Из
числа этих мер, как отмечено выше, закон указывал словесные расспросы
и негласное наблюдение. Однако в двадцать седьмом томе Энциклопедического
словаря
Ф.А.
Брокгауза
и
И.Н.
Ефрона
1899 года издания читаем, что, кроме того, к розыску относились осмотры
местности, потерпевшего и всякого рода предметов, даже при помощи
экспертов, меры для отыскания и охранения следов преступления, для
разыскания виновника преступления и т.п. Полиция имела право применять все эти меры, если они не влекли за собой личного принуждения против заподозренных лиц или свидетелей.
И.М. Снегирев в своей работе "О сыске", изданной в г. Касимове в
1908 году, описывал следующие применявшиеся приемы, средства и способы розыска: осмотр трупов; обнаружение орудий преступления; исследование самоубийств и случайных смертей; осмотры следов и места происшествия; обыски; сыск через наблюдение и расспросы. Он также описал
явления, сопровождавшие болезни с быстрым смертельным исходом, считая, что знание их необходимо в сыске. Иными словами, розыск, по общему пониманию, означал предшествовавшее следствию и суду дознание,
собирание улик: разыскать - значило найти после поисков, а дознаться выведать, выяснить. Однако сущность и понятие розыска по Уставу уголовного судопроизводства сложнее.
Ст. 258 этого закона вносила существенную оговорку в разграничение полномочий полиции, проводившей розыскное дознание, и судебного
следователя: "В тех случаях, когда полицией застигнуто совершающееся
или только что совершившееся преступное деяние, также когда до прибытия на место происшествия судебного следователя следы преступления
могли бы изгладиться, полиция заменяет судебного следователя во всех
следственных действиях, не терпящих отлагательства, как-то: в осмотрах,
в освидетельствованиях, в обысках и в выемках; но формальных допросов
ни обвиняемым, ни свидетелям полиция не делает, разве бы кто-либо из
них оказался тяжко больным и представилось бы опасение, что он умрет
до прибытия следователя". Данная оговорка позволяла полиции сплошь и
рядом заменять на практике собою следствие, и через это розыскная деятельность совмещалась с процессуальной.
И видные юристы того времени подмечали это. В частности, профессор Московского университета Г.С. Фельдштейн писал: "Хотя законо167
дательство обособляет дознание от предварительного следствия, самое
различие их трудно поддается точному определению". Наиболее распространен взгляд, - поясняет он, - что дознание носит несудебный характер,
что оно производится полицией, а предварительное следствие - судебным
следователем. В таком утверждении есть некоторая неточность. Следователь, вступая в дело, проверяет данные полицейского дознания (см. ст. 269
Уст. угол. суд.), полиция же лишь играет (ст. 349) субсидиарную роль. И
следователь в первый момент производит дознание, устанавливая факт
преступления, а затем уже, квалифицируя, приступает к следствию. Отсюда по самому существу есть кое-какая разница между дознанием и предварительным следствием. На первом речь идет об удостоверении правонарушения,
а
на
следствии
о раскрытии факта и виновности совершителя его. Так как удостоверение
и наличие факта и его раскрытие тесно соприкасаются, то на таком моменте трудно строить различия дознания и предварительного следствия 1. И
это соответствовало действительности.
Согласно судебным уставам 20 ноября 1864 года предварительное
следствие представлялось соединением розыска с судебным исследованием преступного деяния и виновности лиц, заподозренных в его совершении, причем главная составная часть предварительного следствия заключалась именно в розыскной деятельности. Такого рода вывод основан на
следующем: 1) предварительное следствие возникало в большинстве случаев тогда, когда ни характер деяния, подлежащего исследованию, ни
прикосновенность к его совершению известных лиц еще совсем не определены и 2) закон на самого судебного следователя, стоящего во главе
предварительного следствия, возлагал обязанность обнаружения лиц, виновных в совершении преступления. Так, согласно ст. 250, 309, 277 Устава
уголовного судопроизводства к судебному следователю поступали такие
сообщения, которыми до его сведения доводилось о происшествии, заключающем в себе признаки преступления или проступка, даже если бы
лица, виновные в их совершении, и не были обнаружены. По смыслу ст.
264, 265, 266 Устава уголовного судопроизводства главная задача предварительного следствия заключалась в открытии и изобличении лиц, виновных в совершении преступления. Кроме того, инициатива в производстве
дознаний по делам, по которым уже возникло предварительное следствие,
исходила от судебного следователя (см. ст. 271 Уст. угол. суд.).
1
168
Фельдштейн Г.С. Лекции по уголовному судопроизводству. - М., 1915. - С. 90.
И вот уже видный процессуалист В.К. Случевский, не расходясь с
мнением профессора Фельдштейна, более прямо утверждает, что действия
по разысканию и обличению преступников принадлежат следователю1.
Но правильнее то, что по Уставу уголовного судопроизводства розыск в равной мере возлагался на органы дознания и следствия. Охватывая дознание (отождествляясь с ним), он пронизывал и предварительное
следствие. В результате на практике проявилось следующее.
С одной стороны, полиция энергично и широко оттесняла следователей от производства следствий, производя дознание не о том, "что происшествие действительно было и что оно соединено с преступлением или
проступком", а "о том, кем, когда, где, что и каким образом учинено".
(Трифонов А.Ф. Сборник законоположений и правительственных распоряжений, касающихся обязанностей полиции столичной, городской и
уездной с разъяснениями по Циркулярам подлежащих министерств и объяснениями по решениям правительствующего Сената. - Спб., 1890. - С.
99).
С другой стороны, чины полиции смотрели "на розыскную деятельность как на такую, которой они могут заниматься лишь в свободное от
других занятий время"2. И это породило "исчезновение в среде полицейских чинов усердных и способных деятелей по сыскной части"3.
С третьей стороны, на практике выработалось два противоположных
типа следователя: "следователи - сыщики", которые "весьма часто рядом с
предварительным следствием проводили настоящий полицейский розыск
о преступлении", и "следователи для 277-й статьи Устава уголовного судопроизводства”, по которой этими следователями дела направлялись для
прекращения за необнаружением виновных или по другим причинам 4.
2. Нормы о розыске в Своде уставов о паспортах и беглых, в
Своде уставов о предупреждении и пресече-нии преступлений, в Своде учреждений и уставов
Российское законодательство X-XX веков: В 9 т. / Под ред. И.О. Чистякова. - М., 19841994. - Т. 8. - С. 286.
2
Материалы для пересмотра законоположений о порядке производства предварительных следствий. Ч. 1. - Спб., 1882. - С. 63.
3
Пушкин Е. По поводу предстоящей реформы следственной части //Юридический
вестник. - М., 1882. - Т. IX. Кн. 3-4. - С. 488.
4
Пушкин Е. Указ. соч. - Т. IX. Кн. 3-4. - С. 484, 485.
1
169
о содержащихся под стражей и в Своде
учреждений и уставов о ссыльных
В дополнение к Уставу уголовного судопроизводства отдельные
правовые нормы, тем или иным образом касавшиеся розыска преступников, содержались в Своде уставов о паспортах и беглых (368 статей), в
Своде уставов о предупреждении и пресечении преступлений
(310 статей), в Своде учреждений и уставов о содержащихся под стражей
(394 статьи), в Своде учреждений и уставов о ссыльных (526 статей). Все
эти акты находятся в четырнадцатом томе Свода законов Российской Империи 1890 года издания.
Свод уставов о паспортах и беглых содержит раздел пятый,
названный "О беспаспортных, бродягах, беглых и дезертирах"
(ст. 317-368). В этом разделе имеются главы: 1. Общие положения
(ст. 317-323); 2. О преследовании беглых и дезертиров и о награждении за
поимку их (ст. 324-339); 3. О распределении беглых и бродяг
(ст. 340-368).
В ст. 318 читаем: строжайше запрещается давать пристанище дезертирам, беспаспортным и беглым, кто бы какого звания ни был, и укрывать
их; каждый обязан в случае, когда такой беглый к нему явится, преследовать его, ловить и представлять немедленно полиции.
Читаем далее: особенный надзор за поимкою дезертиров, бродяг и
беглых и за соблюдением изложенных в ст. 318 правил поручается:
1) в селениях - волостным старшинам и сельским старостам;
2) в монастырях - настоятелям и старшей братии;
3) в колониях - шульцам и бейзицерам, под непосредственным
надзором местного колонистского начальства;
4) на землях сибирских инородцев - их управам и родовым управлениям;
5) в казачьих войсках - станичным, хуторским и поселковым атаманам и приказным, по принадлежности, в пределах ведомства означенных
должностных лиц (ст. 319).
Наблюдение за тем, чтобы в числе лиц, проживающих в крепости, не
было беспаспортных и подозрительных людей, возлагается на начальника
крепостной жандармской команды (ст. 320).
Общий или главный надзор по гражданскому ведомству за тем, чтобы дезертиры, бродяги и вообще беспаспортные и с просроченными паспортами люди нигде и никем не были принимаемы, держимы и укрываемы, поручается полиции под строгим наблюдением губернских правлений,
также генерал-губернаторов и губернаторов; по духовному же ведомству
170
общий надзор за этим должны осуществлять благочинные, также духовные правления и консистории, под главным наблюдением епархиальных
архиереев (ст. 321).
Примечание 1. О сыске беглых и беспаспортных печатается в публичных ведомостях; но если бы из производства дел или по другим обстоятельствам стало известно, где скрываются преступники и беглые люди, то
в таком случае об их сыске через полицию надлежит обратиться в те губернские правления, которым места укрывательства беглых подведомственны.
Примечание 2. Чины полиции, не исполняющие определенных в
этой (321) статье обязанностей, подвергаются взысканиям и наказаниям на
основании правил, определенных в ст. 65-69 и примечаниях, 329-505 Уложения о наказаниях (изд. 1885 г.).
Пойманные и отысканные беглецы, беспаспортные и бродяги подвергаются наказаниям, определенным в Уложении о наказаниях и Уставе о
наказаниях, налагаемым мировыми судьями.
Примечание 3. Наказания за побеги ссыльнопоселенцев и ссыльнокаторжных в Сибири определяются Уставом о ссыльных (ст. 322).
Далее: если где в уезде или городе появятся беглые люди, то уездный или окружной исправник или полицмейстер (каждый по своему ведомству) обязан уведомлять о том губернское правление и губернатора, а
между тем, не теряя времени, должен прилагать всевозможное старание,
таковых бродяг преследовать и ловить, в чем каждый обязан подать руку
помощи (ст. 324).
Становой пристав старается иметь верное сведение: не скрываются
ли во вверенном ему стане военные дезертиры или вообще беглые и бродяги; узнав о том, он немедленно делает распоряжение, чтобы посредством полицейских служителей и понятых эти беглецы были схвачены; по
поимке их, а равно и в отношении пристанодержателей, он поступает в
точном основании правил об уголовном судопроизводстве (ст. 325).
Преследование беглецов производится посредством полицейских и
военных команд, а на пограничной черте государства - посредством таможенной стражи (ст. 326).
Чиновники полиции в преследовании беглых ни под каким видом не
должны были останавливаться на границе другого уезда или губернии, и
такие преследования прекращались только в том случае, когда полиция
другого уезда или губернии сама приступала к немедленному преследованию скрывавшихся (ст. 328).
Когда чиновники, преследующие бежавших в другом уезде или губернии, там поймают их, то должны отдать их местной полиции и, полу171
чив от нее расписки, возвратиться к местам своим. Волостные правления и
сельские начальства обязаны исполнять требования таковых преследующих чиновников до тех пор, пока они не сдадут свою обязанность на месте
полицейскому начальству (ст. 329).
За каждого пойманного беглеца выдавалось вознаграждение всем
нижним полицейским служителям, нижним чинам военного и морского
ведомств, пограничной стражи по 3 рубля серебром, с обращением этих
денег, когда откроются пристанодержатели, на счет этих последних, а если
таких не окажется, то на счет казны (ст. 331).
За поимку арестантов, бежавших как из мест заключения, так и с пути следования, во время пересылки, под стражею, равно из исправительных арестантских отделений, а также за поимку во внутренних губерниях
бежавших из Сибири ссыльных, выдаются денежные награды, по три рубля за каждого, всем поимщикам, без различия звания, с обращением этих
денег на счет пристанодержателей, когда они будут открыты, а в противном случае - на счет казны (ст. 333).
Устав о предупреждении и пресечении преступлений обязывал
губернаторов, местные полиции "и вообще все места и лица, имеющие
начальство по части гражданской или военной", "всеми зависящими от
них средствами предупреждать и пресекать всякие действия, клонящиеся к
нарушению должного уважения к вере или же общественного спокойствия, порядка, благочиния, безопасности личной и безопасности имущества" (ст. 1.).
Устав содержал конкретные правила:
1) предупреждения и пресечения преступлений против веры
(ст. 3-102), 2) предупреждения и пресечения преступлений против общественного порядка и учреждений правительства (ст. 103-127), о предупреждении и пресечении беспорядков при публичных собраниях, увеселениях
и забавах, а также о пресечении явного соблазна и разврата в поведении
(ст. 128-217), о предупреждении и пресечении преступлений против личной безопасности (ст. 218-245), о предупреждении и пресечении преступлений против имущества (ст. 246-310).
Прежде всего отметим, что в ст. 289 этого законодательного акта полиции предписывалось "во искоренение" воров, разбойников и пристанодержателей принимать "все возможные способы", "дабы разбой и грабеж в
самом их начале пресечены были".
В Приложении к ст. 220, п. 3 и 4, говорится: "Если дозор заметит,
что кто-либо выходит из дому с узлами, то обязан задержать такого подозрительного человека, ввести в дом и спросить дворника, известен ли ему
тот человек и не случилось ли в доме кражи. Если подозрение окажется
172
неосновательным, то задержанного отпустить, а в противном случае представить участковому приставу.
Если дозор встретит в позднее время человека, имеющего потаенную
при себе ношу или какой-либо узел, чемодан и тому подобное, то должен
такового остановить и, в случае подозрения, отвести к участковому приставу".
Посмотрим еще ряд норм.
Полиция обязана по доходящим к ней сведениям и объявлениям о
краже лошадей приступать немедленно по горячим следам к надлежащему
о том разысканию и, по обнаружении виновных или подозреваемых в том
преступлении лиц, поступать по правилам (ст. 277).
Кто узнает о разбое, воровстве, грабеже и пристанодержательстве
или о скопище воров и разбойников, тот обязан доносить о том полиции
(ст. 290).
Полиция, узнав о происшедшем в городе или уезде воровстве, грабеже и разбое, тайно выясняет, кем преступление учинено, принимает все
меры к открытию виновного, надзирает, в особенности за подозрительными людьми, и принимает законом установленные меры против всех тех,
кто будет на торгах и рынках продавать и менять украденные вещи, или
пропивать их в питейных домах, трактирах и харчевнях, или отдавать на
сохранение и закладывать (ст. 291).
Полиция, узнав о скопище воров или разбойников, доносит о том губернатору, а между тем, не теряя времени, принимает все меры к поимке
их (ст. 292).
Чиновникам полиции всякий обязан дать помощь к поимке воров и
разбойников (ст. 293).
Для поимки воров и разбойников при недостаточности полицейских
средств призываются войска по правилам, изложенным в Общем губернском учреждении (ст. 294).
При поимке воров и разбойников, если случалось вступать в бой,
надлежало "стараться сколько возможно забирать живых, и через них после дознаваться о сообщниках, становщиках и пристанодержателях" (ст.
297).
Свод учреждений и уставов о содержащихся под стражей определял места и общие положения содержания в гражданском ведомстве
разысканных и пойманных преступников.
К местам содержания под стражей относились:
- помещения для подвергаемых аресту;
- исправительные приюты для несовершеннолетних;
173
- арестантские помещения при полиции;
- тюрьмы (губернские, областные и уездные тюремные замки, СанктПетербургская тюрьма, Московская исправительная тюрьма);
- исправительные арестантские отделения;
- тюрьмы для содержания присужденных к каторжным работам преступников;
- пересыльные тюрьмы (ст. 2).
В Санкт-Петербурге, кроме того, находились: Дом содержания неисправных должников и Дом предварительного заключения (ст. 3). Лица
гражданского ведомства иногда содержались и в местах заключения военного ведомства, а именно: на гауптвахтах и в крепостях
(ст. 4). Иногда они заключались и в монастырь (ст. 5).
Свод учреждений и уставов о ссыльных предупреждал возможные
побеги сосланных в каторжную тюрьму, на поселение или на житье
(ст. 1).
Ссыльные отправлялись в места назначения пешеэтапным порядком,
по железным дорогам, водой на пароходах и буксируемых ими баржах, на
переменных лошадях и на почтовых лошадях (ст. 30) с препровождающей
стражей.
Общие обязанности препровождающей стражи состояли в том, чтобы ссыльные не допускались ни до каких беспорядков и по данным маршрутам следовали исправно с места на место.
Страже, ссыльных препровождающей, запрещалось принимать для
препровождения людей, в партионном списке не означенных
(ст. 66).
Препровождающая стража хранила и сдавала по принадлежности
все документы о ссыльных и за утрату их отвечала как за утрату казенных
бумаг (ст. 77).
3. Инструкции по розыску для чинов полиции
Хотя буквоедство ниже достоинства законодателя, во исполнение
или в дополнение и развитие законов издавались в пореформенное время
различные инструкции, определявшие образ действия соответствующих
должностных лиц.
Имелись инструкции и по розыску преступников, предназначенные
для чинов полиции.
174
Инструкция полицейским урядникам, утвержденная управляющим Министерства внутренних дел 19 июля 1878 года, состояла из
42 параграфов. Ряд этих параграфов определял участие урядников в розысках.
О всяком происшествии, заключавшем в себе признаки преступления или проступка, подлежавшего преследованию независимо от жалоб
частных лиц, полицейские урядники тотчас обязаны были доносить становому приставу, судебному следователю и товарищу прокурора окружного
суда и до прибытия кого-либо из этих лиц приступать к производству дознания (§ 8) и розыска. При этом они собирали необходимые сведения негласно, пользуясь близким знанием жителей своего участка и местности,
стараясь не возбудить подозрения или недоверия (§ 10).
Полицейским урядникам предписывалось как можно чаще обходить
или объезжать днем и ночью вверенную им местность, по всем направлениям больших и проселочных дорог, посещать селения, деревни, поселки,
фабрики и заводы, бывать на базарах, ярмарках, сельских торжках, пристанях, храмовых праздниках, вообще в таких местах, в которых, по разным обстоятельствам, скапливалось большое число народа, чаще осматривать глухие места для убеждения, не скрываются ли в них подозрительные
лица (§ 16).
Особо на полицейских урядников возлагалось преследование конокрадства, для чего они обязывались обращать особенное внимание на лиц,
слывших в околотке конокрадами, и следить за местами, в которых, по
народной молве, производились сбыт и укрывательство краденых лошадей
и скота (§ 29).
Данная Инструкция налагала на урядников слишком обширный круг
других обязанностей и недостаточно точно определяла их отношение к
властям в уезде, поэтому она была заменена.
Инструкция полицейским урядникам, утвержденная 28 июля
1887 года Министром внутренних дел по соглашению с Министерством
юстиции, состояла уже из 62 параграфов. В ней излагались общие обязанности урядников (§ 1-20), обязанности полицейских урядников по охране
личной и имущественной безопасности, тишины, порядка и спокойствия
(§ 21-33), обязанности полицейских урядников по предупреждению и пресечению преступлений (§ 34-56) и особые обязанности полицейских урядников (§ 57-62).
Приводим параграфы этой Инструкции, касающиеся борьбы с преступностью.
175
§ 2. Урядники находятся в непосредственном подчинении становых
приставов, получают от них приказания и, со своей стороны, докладывают
им о всех своих действиях по службе.
§ 4. Для успешного исполнения своих обязанностей урядники должны тщательно изучать местность, входящую в их участок, узнать расположение сел, поселков, отдельных домов, усадеб, ознакомиться с местами,
где могут укрываться злоумышленные люди и скрывается или сбывается
имущество, добытое преступлением, и в том числе краденые лошади и
скот.
§ 5. При исполнении своих обязанностей урядники должны быть в
форменной одежде и при оружии.
§ 6. Урядники могут употреблять оружие в дело исключительно
лишь в случаях и притом в крайних обстоятельствах, когда совершенно не
представляется возможности действовать иным способом: а) при отражении всякого вооруженного нападения; б) для отражения нападения, хотя
бы и не вооруженного, но сделанного с целью отбить препровождаемых
арестантов или отнять находящиеся у урядников по делам службы имущество, деньги или бумаги несколькими лицами или даже и одним лицом, но
при таких обстоятельствах или условиях, когда никакое иное средство защиты не было возможно; в) для обороны других лиц от нападения, угрожающего их жизни или здоровью, или свободе, или имуществу, а также
чести и целомудрию женщин; и при задержании преступника, когда он
будет препятствовать этому указанными выше насильственными действиями (п. "а" и "б"); и д) при преследовании арестанта, бежавшего из тюрьмы или из-под стражи, когда невозможно его настичь или когда он противится задержанию.
§ 12. Волостные старшины и сельские старосты не состоят в подчинении урядников.
§ 14. В прямом подчинении урядников находятся сотские и десятские.
§ 34. Урядники обязаны, сами или через наиболее благонадежных
сотских и десятских, тайно следить за людьми, занимающимися совершением преступлений или состоящими под надзором полиции.
§ 36. Урядники при содействии сотских обязаны наблюдать, чтобы в
их участке не скрывались беглые, беспаспортные и военные дезертиры.
§ 37. При преследовании беглых, беспаспортных и дезертиров урядники не ограничиваются пределами своего участка. Задержанных они отправляют под конвоем сотских или десятских в распоряжение станового
пристава, донося ему о лицах, которые давали задержанным пристанище
или их укрывали.
176
§ 39. Урядники сами лично или через сотских особенно внимательно
наблюдают за трактирами, постоялыми дворами и другими заведениями, в
которых производится торговля крепкими напитками и в которых, по
народной молве, обыкновенно происходит сбыт имущества, приобретенного преступлением. Точно так же урядники следят за сбытом подобного
имущества на торгах, базарах и ярмарках и принимают все меры к обнаружению лиц, занимающихся скупкою краденых вещей, как ремеслом.
§ 40. В случае появления на участке шайки воров, грабителей или
разбойников урядники немедленно доносят о том становому приставу, выясняя в то же время о месте притона и стараясь, при содействии сотских и
десятских, местных обывателей, а где нужно и лесной стражи, задерживать лиц, составляющих шайку.
§ 42. Для содействия к обнаружению смертоубийств, а также нанесения ран и иных повреждений здоровью частных лиц, имеющих последствием смерть, урядники наблюдают, чтобы умершие скоропостижно, самоубийцы, а также и мертвые тела, найденные на дорогах, в полях, в лесах
и в реках, не были погребаемы без разрешения станового пристава или судебного следователя. При этом урядники должны стараться узнать, кто
был умерший, при каких обстоятельствах он умер и нет ли оснований
предполагать, что он был убит или отравлен кем-либо или что ему были
причинены перед смертью: побои, истязания, мучения или какое-либо
иное насилие.
§ 43. В случае пожара урядники обязаны стараться узнать, с чего и
как начался пожар, отчего он произошел и нет ли на кого-либо подозрения
в умышленном или неосторожном поджоге.
§ 44. Получив сведение о совершении преступления, урядники извещают станового пристава и затем выясняют, каким образом было совершено преступление, в чем именно оно заключалось, возможно точно
определяют, в какой день и в какое время оно совершено, кто пострадал от
него, на кого заявляется подозрение, и принимают меры к задержанию заподозренного и к сохранению следов преступления. Все эти сведения собираются путем расспросов, без составления актов и протоколов, и передаются становому приставу.
§ 48. С возникновением производства предварительного следствия у
судебного следователя, а также и с прибытием последнего на место преступления розыскная деятельность урядников отнюдь не должна прекращаться и продолжается под руководством прокуроров и их товарищей или
следователя до тех пор, пока виновные в совершении преступления или
177
похищенное имущество не будут разысканы или пока урядник не получит
уведомления, что дальнейший розыск признается ненужным1.
Определением правительствующего Сената от 25 мая 1871 года прокурорам судебных палат было предоставлено право давать чинам полиции
(в пределах судебного округа) инструктивные разъяснения порядка производства розысков и дознаний.
Прокурор Санкт-Петербургской судебной палаты Н.В. Муравьев на
основании этого определения Сената издал в 1884 году Инструкцию чинам полиции округа Санкт-Петербургской судебной палаты по обнаружению и исследованию преступлений.
В Инструкции отмечалось, что полиция обязана обнаруживать преступления и проступки, а при исследовании их судебной властью оказывать ей содействие. При этом задача полиции заключалась в том, чтобы,
насколько возможно, определить, действительно ли, какое и при каких обстоятельствах совершилось преступление; кто и почему именно в совершении преступления подозревается, а также не допустить, чтобы подозреваемый скрылся, а следы преступления изгладились.
Собирание относящихся до этого сведений и принятие мер, нужных
для указанных целей, составляло, подчеркивалось в Инструкции, "дознание или розыски". А общая цель "дознания или розысков" определялась
как собирание и представление в распоряжение судебной власти материала, необходимого для судебного исследования уголовных дел (§ 1).
Производить "дознание или розыски" следовало без свидетелей или
понятых посредством словесных расспросов, неформального личного удостоверения, негласного наблюдения, собирания письменных и словесных
справок и прочее (§ 10).
По данной Инструкции негласность розысков заключалась, вопервых, в том, чтобы при собирании сведений не разглашались его повод
и цель и, во-вторых, в том, чтобы собранные сведения не сообщались никому, кроме лиц, участвовавших в производстве дознания
(§ 13).
К Инструкции приложен "Краткий наказ волостным и сельским
начальникам по раскрытию преступлений и поимке преступников", "представляющий сокращение всей Инструкции, приспособленное к пониманию должностных лиц крестьянского сословия, исполняющих в круге своего ведомства полицейские обязанности"2.
Приведем содержание этого Наказа.
Арефа Н.И. Инструкция полицейским урядникам. - Спб., 1902. - С. 17-43.
Инструкция чинам полиции округа Санкт-Петербургской судебной палаты по обнаружению и исследованию преступлений. - Спб., 1884. - С. 31.
1
2
178
1. Наказ этот исполнять волостным старшинам и сельским
старостам, а если их нет на месте, то, пока кто-либо из них не прибудет, - сотским и десятским.
По прибытии на место полицейского урядника волостным и
сельским начальникам действовать совместно с ним и оказывать ему
всевозможное содействие.
По прибытии на место станового пристава или судебного следователя волостным и сельским начальникам самостоятельно уже не
действовать, а в точности и скорости беспрекословно исполнять все
поручения пристава и следователя.
2. О каждом преступлении, если полицейского урядника нет на
месте, следует дать знать сейчас же, как о преступлении будет узнано, становому приставу и, кроме того, судебному следователю и товарищу прокурора.
Извещения эти посылают через рассыльных или нарочно для
этого наряженных людей, а если товарищ прокурора живет в другом
уезде, то по почте.
3. Преступлениями, о которых нужно посылать такое извещение, считаются, например: богохульство, святотатство (т.е. кража
из церкви или вообще священных предметов), убийство, покушение на
убийство, самоубийство, нанесение увечья, ран, тяжких побоев, изнасилование, разбой, грабеж, кража со взломом из жилого дома или двора, кража простая, обман или растрата больше чем на 300 рублей,
подлог, проживательство с чужим или фальшивым паспортом, подделка монеты или ассигнаций и проч.
Об изнасиловании давать знать только тогда, когда об этом заявит сама потерпевшая, или старшие ее, или ее муж.
О краже со взломом из нежилого дома или двора, о краже без
взлома больше чем на 30 рублей, о всякой краже между крестьянами не
одной и той же волости и проч. давать знать становому приставу, а
вместо судебного следователя и товарища прокурора одному мировому
судье.
4. Пока становой пристав или судебный следователь не прибудут
на место, нужно узнать поточнее о том, в какое время и в каком месте сделано преступление, кто и почему в нем может быть заподозрен и где заподозренный находится.
5. До прибытия станового пристава внимательно осмотреть
место, где сделано преступление. При осмотре искать таких следов,
примет или вещей, по которым можно найти виновного.
Если на месте преступления окажутся какие-либо предметы,
принадлежащие потерпевшему или оставленные виновным, например
179
части одежды, какие-либо орудия, предметы с подозрительными или
кровавыми пятнами и проч., то следует все найденное собрать, хранить и отдать становому приставу или судебному следователю по их
прибытии.
6. Если около места преступления будут замечены следы человеческих ног или лошадиных копыт или борозда от колеса и след от полозьев, то нужно такие следы покрыть досками или соломой и приставить к ним сторожа. Если такие следы будут найдены на снегу
или в грязи, то лучше покрыть их веретьем, рогожей, лукошком или
бочонком.
Если же следы на улице или на проезжей дороге, в грязи, в пыли,
на песке, в снегу или на росе могут скоро уничтожиться, то нужно их
тщательно осмотреть и смерить с 2 понятыми и, что по осмотру и
измерению окажется, записать в акт, который прочесть заподозренному, если он налицо.
Если следы от места преступления направляются в какую-либо
сторону, то нужно отправиться по направлению следа для того, чтобы узнать, куда ведет этот след, и притом наблюдать, чтобы идущие
по следу отнюдь его не затаптывали.
7. Когда при найденных от места преступления следах на коголибо уже есть подозрение, то должно отобрать от заподозренного
либо обувь, либо телегу, либо сани, смотря по тому, какие найдены
следы.
Если следы эти могут до прибытия судебного следователя или
станового пристава уничтожиться, то к ним следует примерить в
присутствии понятых названные отобранные предметы или даже
ноги заподозренного, смотря по роду следов.
О такой примерке записать в акт.
8. Когда есть подозрение, что в каком-либо доме или в какой-либо
другой жилой или нежилой постройке находится орудие, которым
преступление сделано, или поличное (например платье, запачканное
кровью, или похищенное имущество) и, кроме того, можно полагать,
что до прибытия станового пристава или судебного следователя все
это будет спрятано или уничтожено, то должно немедля сделать в
заподозренном месте обыск для отыскания названных предметов.
Найденные при обыске вещи отобрать, хотя бы хозяин и не отдавал
их добровольно, и передать становому приставу или следователю.
9. Обыск делать при двух понятых, из домохозяев, и при них же
отбирать найденные подозрительные вещи. Перед обыском сказать
хозяину или старшему после него и понятым, по какому случаю делается обыск и что именно будут искать. Если хозяин или кто-либо из
180
его домашних будет мешать обыску, то на время обыска можно приставить к нему караул или даже вовсе удалить из дому. О том, кем,
где, у кого и по какому случаю произведен обыск и что при нем и в каком именно месте найдено, записать в акт, который дать подписать
всем, кто из бывших при обыске окажется грамотным.
10. До прибытия станового пристава и судебного следователя
заподозренного можно задержать и посадить в арестантскую или
оставить под караулом в каком-либо другом помещении, но только в
одном из следующих случаев:
1) если он пойман при самом преступлении, или
2) если пострадавший или очевидцы преступления прямо укажут на виновного, или
3) если на самом заподозренном или в его доме будут найдены какие-либо знаки, приметы (например кровяные пятна), по которым
можно видеть, что именно он, заподозренный, совершил преступление, или
4) если заподозренному принадлежит орудие или какие-либо вещи, которыми сделано преступление, или если у него найдено поличное, или
5) если при заподозренном будут найдены фальшивые печати,
фальшивые паспорта или другие фальшивые бумаги, или
6) если заподозренный покушается скрыться или бежать, или,
наконец,
7) если он не имеет постоянного жительства. Когда есть подозрение, что скрывшийся заподозренный укрывается в каком-либо месте, то для отыскания и задержания его следует произвести обыск,
как сказано в ст. 9.
11. Если задержанных заподозренных два или больше, то содержать их друг от друга отдельно, так, чтобы они не могли между собою переговариваться.
О каждом аресте записать в акт дознания с обозначением, почему именно он произведен.
12. Если заподозренный или кто-либо из свидетелей окажется
тяжко больным и можно полагать, что он умрет еще до прибытия
судебного следователя, то его нужно расспросить при понятых и данное им показание записать; потом следует громко, вслух прочитать
записанное показание при больном, который должен подписать его, а
если не может, то за него должен расписаться тот, кого он попросит. Кроме того, такое показание должно быть подписано тем, кто
его отбирал, и понятыми.
181
13. Если будет найдено мертвое тело или кто-либо скоропостижно умрет и на трупе не будет видно ни ран, ни пятен от ударов,
ни каких-либо других знаков насилия, то следует труп внимательно
осмотреть, не изменяя его положения, и если и по такому осмотру
подозрительных знаков не окажется, то обо всем этом нужно дать
знать только становому приставу.
Если же на мертвом теле окажется какой-либо, хотя бы малейший знак насилия, то следует, отнюдь не дотрагиваясь до трупа,
немедленно дать знать становому приставу, судебному следователю и
товарищу прокурора, как сказано в ст. 2.
14. Как только будет получено известие об убийстве, следует
немедля отправиться на то место, где оно случилось, и прежде всего
удостовериться в том, что пострадавший уже умер; если же он еще
жив, то стараться подать ему помощь и затем при свидетелях расспросить его о том, что случилось и как все дело было.
Все, что пострадавший ответит при таком расспросе, записать в акт, как сказано в ст. 12.
15. Если убийство совершено в доме или в другой постройке, то
следует войти туда с двумя понятыми и осмотреть все, что находится около трупа; но ничего не трогать и оставить все, как найдено,
потом надо запереть или опечатать все выходы, приставить к дверям
и окнам сторожей и не позволять никому входить, пока не прибудет
становой пристав или судебный следователь.
Если же убийство совершено в поле, или на дороге, или в лесу, то
нужно осмотреть труп, не трогая его, прикрыть чем-нибудь и приставить к нему сторожей, которым приказать до прибытия станового пристава или судебного следователя самим не трогать труп и
никого не допускать к нему.
16. В случае убийства тотчас же стараться разузнать: совершено ли оно для грабежа, или по злобе, или в драке, или по другим каким-либо причинам; хорошо ли убитый жил с своими родными, соседями, знакомыми, не было ли у него с кем вражды или ссоры, не имел ли
он с кем тяжбы, не состоял ли с кем в любовной связи, имел ли при себе деньги и сколько именно, не вел ли каких-либо дел, кому могла быть
выгодна его смерть, кто мог бы решиться на убийство и не указывают
ли на кого-либо, как на убийцу, народная молва или местные слухи, и
если указывают, то почему именно.
17. Если кому-либо нанесена рана, или увечье, или побои, то
прежде всего нужно стараться подать больному помощь и послать за
ближайшим врачом или фельдшером, которого просить немедленно
182
осмотреть пострадавшего, а затем начать дознание, как сказано в
ст. 4.
18. При краже со взломом, если по каким-либо причинам необходимо починить или поправить взломанное до прибытия станового
пристава или судебного следователя (например если зимой где-либо
выбиты стекла, выломаны рамы, доски в дверях или воротах, разобрана крыша или забор), то следует при двух понятых внимательно
осмотреть взлом и записать обо всем, что окажется, в акт, который
должны подписать все бывшие при осмотре, после чего можно позволить исправить повреждения.
Пострадавшего от кражи нужно расспросить о том, что именно и на какую сумму у него украдено, на кого и почему он имеет подозрение в краже, и затем стараться разыскать украденное и дознать,
кто бы мог быть похитителем1.
Разбросанность норм о розыске в Уставе уголовного судопроизводства, иных законах, различное понимание теми или другими чинами полиции одного и того же правового требования побудили прокурора Харьковской судебной палаты Вл. Давыдова, по его признанию, подготовить и издать в 1898 году Инструкцию по обнаружению и исследованию преступлений. Инструкция предназначалась чинам полиции этого округа для
руководства его в розыскной деятельности в обязательном порядке.
По Инструкции полиция обязывалась обнаруживать преступления и
проступки, а при исследовании их судебной властью оказывать ей содействие. При этом задача полиции заключалась в том, чтобы, насколько возможно, определить, действительно ли, какое и при каких обстоятельствах
совершилось событие, заключавшее в себе признаки преступления или
проступка; кто и почему именно в совершении преступления подозревается; кто и что может служить доказательством для раскрытия преступления
или проступка, а также не допустить, чтобы подозреваемый скрылся, а
следы преступления изгладились (§ 2).
Собирание относящихся до этого сведений и принятие мер, нужных
для указанных целей, и "составляет дознание или розыски", подчеркивалось в Инструкции. В ней же определялось, что розыскная деятельность
полиции начиналась: а) по собственному усмотрению; б) по предложениям лиц прокурорского надзора; в) по сообщениям должностных лиц; г) по
явке с повинной; д) по объявлениям и жалобам частных лиц (§ 3).
Эта деятельность должна была осуществляться без свидетелей или
понятых посредством негласных розысков, словесных расспросов, нефорИнструкция чинам полиции округа Санкт-Петербургской судебной палаты С. 101-108.
1
183
мального личного удостоверения, негласного наблюдения, собирания
письменных и словесных справок и проч. (§ 13).
Особо рекомендовалось избегать расспросов тех лиц, на которых, по
имевшимся сведениям, падало подозрение в совершении ими исследуемого преступления; наблюдать за ними негласно, не давая им повода замечать это, и к расспросу их обращаться лишь в случае безуспешности других способов розыска (§ 19).
В соответствии со ст. 417-429 Устава уголовного судопроизводства
для пресечения подозреваемым способов уклоняться от следствия указывались следующие меры: отобрание вида на жительство или обязание их
подпискою о явке к следствию и неотлучке с места жительства, отдача под
особый надзор полиции, отдача на поруки, взятие залога, домашний арест,
взятие под стражу (§ 24).
Задержанные при розысках лица к судебному следователю не отсылались, а содержались под арестом до распоряжения судебного следователя о приводе их к следствию или об изменении принятой против них меры.
В некоторых случаях, определенных ст. 258 и 259 Устава уголовного
судопроизводства, полиции дозволялось не ограничиваться негласным собиранием сведений о преступлении и лицах, его совершивших, а действовать гласно, "вполне заменяя собою судебного следователя" (§ 36).
В силу этого, - подчеркивалось в Инструкции, - полицейский чиновник может производить за судебного следователя осмотры, освидетельствования, обыски, выемки и может снимать формальные допросы с подозреваемого и свидетелей (§ 37)1.
Кроме этих разъяснений положений Устава уголовного судопроизводства, Инструкция определяла отдельные "действия полиции по некоторым более важным или частым преступлениям". К таким преступлениям
было отнесено: сопротивление и неповиновение властям (ст. 262-273
Уложения о наказаниях - Улож. о нак.); насильственное лишение жизни
(ст. 1449-1476, 1484, 1488 и 1491 Улож. о нак.); преступления против чести и целомудрия женщин (ст. 1523-1528 Улож. о нак.); поджоги (ст. 16061615 Улож. о нак.); открытое похищение чужого имущества (разбой и грабеж, ст. 1627-1643 Улож. о нак.); тайное похищение чужого движимого
имущества (кража, ст. 1644-1664 Улож. о нак.).
К Инструкции прилагались образцы первоначальных сообщений и
актов дознания. Приведем некоторые из них.
Инструкция чинам полиции округа Харьковской судебной палаты по обнаружению и
исследованию преступлений. - Харьков, 1898. - С. 2, 3, 8, 13, 20, 26, 27.
1
184
Пристав
гор.__________
г.судебному следователю_______________________
___________участка
участка, гор.____________________
___________дня 189_г.
№ _____
В ночь на 5-е сего августа в г. Х______, на Богдановском пер., возле забора дома Яковлева найден труп неизвестного человека с явными
признаками насильственной смерти. Принятыми мною немедленно
мерами установлено, что убитый - запасный рядовой Иван Андреев
Михайлов, по ремеслу картузник, проживал с своею женою Елизаветою по К-ой улице, в доме Трубникова.
Дознание мною производится, к отысканию виновных приняты
самые энергичные меры.
О вышеизложенном мною вместе с сим донесено участковому
товарищу прокурора.
Подпись
Пристав
гор._______________
____________участка
_________дня 189__г.
№_____
АКТ ДОЗНАНИЯ
Настоящий акт дознания составлен мною,
приставом ___ участка г.____, в следующем.
В дополнение к
сообщению от ____дня
189___г.
6-го августа с.г. в 5 ч. утра городовой 5 участка Иван Смирнов,
явившись ко мне, приставу_______ участка, заявил, что по Богдановскому переулку, возле забора дома Яковлева, лежит труп неизвестного
ему человека с явными признаками насильственной смерти. Отправившись немедленно к месту происшествия, я нашел следующее: в
конце Богдановского пер., на тротуаре, в расстоянии 1 аршина от забора и в 10 арш. от дома Яковлева лежит на спине труп неизвестного
185
человека (лицом кверху), правая рука которого распростерта по земле,
левая же лежит на груди; правая нога немного согнута в коленной части и левая совершенно вытянута. На правом виске зияет глубокая
рана с запекшейся кровью; лицо и руки также в застывшей крови; земля под головою обильно орошена кровью. Головою труп обращен на
юго-запад. Одет убитый в красную сорочку, серого цвета и в черные,
сильно поношенные брюки, заправленные в длинные смазные сапоги.
Пиджак расстегнут и карманы как брюк, так и пиджака выворочены.
В расстоянии 1 1/2 арш. от убитого лежит черный с лакированным
козырьком картуз. Возле убитого никаких следов и никакого орудия совершения убийства не найдено.
Принятыми мною немедленно мерами установлено, что убитый
- запасный рядовой Иван Андреев Михайлов, по ремеслу картузник,
проживал со своею женою Елизаветою по К-ой ул., в доме Трубникова.
Елизавета Николаевна Михайлова в убитом признала своего мужа и, спрошенная мною, объяснила, что 5 сего августа муж ея - Иван
Михайлов - вышел из дому в 4 часа пополудни, сказав ей, что пойдет на
Благовещенский базар, в магазин Сазонова (у которого он брал работу)
за получением нового заказа и материала для работы. Денег у Михайлова, когда он вышел из дома, с собою не было. С тех пор Михайлов более домой не возвращался. Подозрения в убийстве мужа ею ни на кого
не заявлено, в ссоре или вражде Михайлов ни с кем при жизни не состоял. Знакомых у него почти никого не было, так как они, Михайловы, поселились в Х. только 18 апреля, а до этого времени жили в К. Покойный спиртные напитки употреблял в умеренном количестве; по
получении же денег за исполненную работу, как сам всегда рассказывал
жене, возвращаясь домой, имел обыкновение по дороге заходить в гостиницу "Орел", находящуюся по Александровской ул., в доме Меленченкова.
Спрошенный мною торговец Николай Петров Сазонов, живущий
по Мордвиновскому переулку в доме Иевлева, сообщил мне, что Михайлов был человек тихий, исправный и честный работник; придя к нему
в магазин, находящийся на Благовещенском базаре, он показался ему,
Сазонову, немного выпивши, но вел себя хорошо. Получив кусок материи (черного цвета сукна) в 15 аршин, 3 листа картона и 5 рублей денег, Михайлов ушел из магазина в 8-м часу вечера.
Спрошенный мною содержатель гостиницы "Орел", находящейся по Александровской улице в доме Меленченкова, Виктор Иванов Герасимов объяснил, что картузника Михайлова, который бывал в гостинице "Орел", он знает; 5 августа Михайлов пришел в гостиницу часов в 8 вечера (в руке он держал тогда большой сверток материи и
186
картона) и потребовал три бутылки пива. Просидевши часа два, он,
заплатив деньги, ушел. В гостинице в то время были также известные ему, Герасимову, по своей неблаговидности Федор Кудрин и Иван
Руднев, которые вышли почти следом за Михайловым.
Дальнейших сведений по настоящему делу пока не добыто. Дознание мною производится.
Подпись
Пристав
гор.__________
______ участка
______дня 189__г.
№_____
ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЙ АКТ ДОЗНАНИЯ
В дополнение к
акту дознания от
________дня
189____г. №______
Настоящий дополнительный акт дознания
составлен мною, приставом_____участка
г.__,по делу об убийстве в ночь на 5 сего августа запасного рядового Ивана Андреева Михайлова в следующем.
Сего числа явившийся ко мне крестьянин Иван Николаев Ермаков, живущий по Гостинной ул. в доме Никифорова, сообщил, что 5
сего августа часов в 10 вечера он, Ермаков, со своим знакомым мещанином Федором Сидоровым Виноградовым, выйдя из гостиницы "Московский трактир", находящейся по 4-й улице, прошли вместе до угла
Богдановского переулка и в начале 11-го часа вечера остановились возле
дома Горского, так как должны были разойтись по разным направлениям. В это время Ермаков заметил, что какой-то человек, шедший
пошатываясь и бывший по-видимому в нетрезвом виде, направился по
Богдановскому переулку, неся на плече какой-то сверток. На расстоянии 2-х или 3 саж. за этим человеком, по-видимому следя за ним, шли
два человека, которых Ермаков встречал в гостиницах и знал одного из
них, именно Кудрина, причем неоднократно слышал, что они занимаются кражами и вообще люди неблагонадежные. Ермаков заподозрил
их в намерении отнять у человека, которого они преследовали, сверток и обратил на них внимание Виноградова, сказав ему: "Смотри,
Федор, как жулики следят за ним". Услышав же 6 сего августа утром
о найденном в конце Богдановского переулка убитом человеке, как оказалось потом Михайлове, и увидев случайно убитого, когда его провозили в трупный покой, он, Ермаков, признал в нем того самого человека,
которого накануне преследовали жулики.
187
Спрошенный мною мещанин Федор Сидоров Виноградов, живущий по Садовой улице в доме Медведева, подтвердив в общих чертах
сказанное Ермаковым, добавил при этом, что, заметивши двух жуликов, видимо, преследовавших неизвестного ему человека, он хотел позвать городового, чтобы тот проследил за ними, но городового поблизости не оказалось.
Затем сегодня же мне удалось узнать, что одноконный извозчик
№ 1031, оказавшийся крестьянином Григорием Яковлевым Сигаевым,
живущим по Никитинской ул. в доме Гусакова, 5 сего августа часов в
11 вечера возил Кудрина, у которого в то время в руке находился большой сверток картона, обернутый черною материею. Спрошенный
мною Сигаев удостоверил, что действительно 5 сего августа часов в
11 вечера, когда он стоял на бирже, находящейся в конце К-й улицы,
неизвестный ему человек (судя по описанию Сигаева - не кто иной, как
Кудрин), сев к нему в пролетку, приказал везти себя на П-ю площадь;
доехавши до указанной площади, пассажир велел остановиться; затем
встал с пролетки, вынул из кармана 5-рублевый кредитный билет и
спросил Сигаева, не имеет ли он денег разменять 5 руб. Сигаев ответил, что таких денег у него нет при себе; тогда он, поискав в кармане,
нашел 15 коп., уплатил Сигаеву и пошел по П-ой площади, захватив с
собою упомянутый выше сверток. Дознание мною производится и к
розыску виновных в убийстве Михайлова лиц приняты самые энергичные меры.
Подпись1
Инструкция чинам полиции округа Харьковской судебной палаты по обнаружению и
исследованию преступлений. Приложение... - С. 12-18.
1
188
Раздел V. ОРГАНЫ И ДОЛЖНОСТНЫЕ ЛИЦА,
ОСУЩЕСТВЛЯВШИЕ РОЗЫСК ПРЕСТУПНИКОВ
В ПОРЕФОРМЕННОЕ ВРЕМЯ
В пореформенное время розыск уголовных преступников осуществляли чины общей и сыскной полиции, а также судебные следователи.
Розыск осуществляла и жандармерия, прежде всего входившая в ее
состав тайная полиция, но то был розыск политических преступников и
потому организация и сущность тайной (или политической) полиции нами
не рассматриваются, как предмет, выходящий за рамки темы. Однако, допустимо привести мнение о тайной полиции профессора, знатока полицейского права Тарасова Ивана Трофимовича. "Тайная полиция как специальная сыскная полиция, - писал он, - ведающая только политические преступления, имела и имеет везде, где она существует, две темные стороны:
она преследует не только политические преступления, но и политические
убеждения, посвящая нередко последней деятельности наибольшую сумму
энергии, и, кроме того, нередко не признавая никаких законных границ
для своей деятельности, она вторгается в сферу индивидуальной свободы
при таких условиях и в такой форме, что отнимает у единичных лиц все
средства к защите против насилия и произвола1.
Картину внутренней организации, тактику, методы и практику политического розыска в России показал генерал А. Спиридович в своих "Записках жандарма" (М., 1930), к которым и отсылаю интересующегося читателя.
Общая полиция. 25 декабря 1862 года были высочайше утверждены
временные правила об устройстве полиции в городах и уездах
44-х губерний России, управлявшихся на общем основании.
Эти правила объявлялись временными, призванными "поправить
строй уездной полиции до совершения полной реформы полицейского
управления"2.
Существенные черты этого временного полицейского устройства заключались в следующем.
До 25 декабря 1862 года земская полиция всюду была разъединена с
городскою, и обе полиции действовали отдельно друг от друга: первой
был подведомствен уезд, второй - уездный город.
1
2
Тарасов И.Т. Полиция в эпоху реформ. - М., 1885. - С. 86.
Андреевский И.Е. Реформа исполнительной полиции в России. - Спб., 1878. -
С. 9, 10.
189
Временные правила 25 декабря 1862 года объединили уездную и городскую полицию в общую уездную полицию; только в губернских и некоторых больших городах были образованы отдельные городские полицейские управления.
Уездное полицейское управление составляли: уездный исправник,
помощник исправника, общее присутствие уездного полицейского управления. Это присутствие, в которое, кроме уездного исправника и его помощника, входили и заседатели от дворян и сельских обывателей, заменило собой земский суд.
Городское полицейское управление составляли: полицмейстер,
помощник полицмейстера, общее присутствие городского полицейского
управления. В состав общего присутствия, кроме названных полицмейстера и его помощника, входили два депутата от городского общества.
Временные правила определяли: исправник есть начальник уездной,
а полицмейстер - городской полиции.
Подведомственными полицейскому управлению исполнительными
чиновниками полиции были: в уездах - становые пристава, а в городах,
посадах и местечках - городские пристава, их помощники и полицейские
надзиратели.
Нижними чинами полиции являлись: сотские, в заведовании которых находились определенные участки стана, называемые сотнями; десятские в селениях и полицейские служители городских полицейских команд. Сверх того, при полицейских управлениях состояли рассыльные и в
некоторых губерниях конная стража.
На содержание всей уездной полиции вместо отпускавшейся по
прежним штатам суммы 3.168.819 руб. было назначено 4.247.998 руб., то
есть на 1.079.179 руб. больше. Вместе с тем жалованье полицейским чинам было определено по новым штатам следующее:
а) по уездному полицейскому управлению (в год): уездному исправнику - 1500 руб., его помощнику - 1000 руб., на канцелярские издержки,
наем писарей, сторожей, рассыльных и проч. - 1200 руб., городскому приставу - 600 руб., полицейскому надзирателю - 400 руб., становому приставу - 600 руб., на канцелярские расходы пристава - от 300 до 100 рублей;
б) по городскому полицейскому управлению: полицмейстеру - от
1500 до 1000 руб., помощнику - 1000 руб., секретарю - от 600 до
400 рублей1.
Дальнейшая реформа уездной (сельской) общей полиции (после
временных правил 1862 года) заключалась в введении в 1864 году положения о земских учреждениях, в силу которого от уездной полиции ото1
190
Фукс В. Суд и полиция. Ч.2. - М., 1889. - С. 199-200.
шли хозяйственно-распорядительные дела и остались только административно-полицейские дела.
В 1867 году изменена была форма обмундирования и вооружения
полиции.
Из составленного Центральным статистическим комитетом России
свода полученных из губерний сведений видно, что в 1872 году в
46 губерниях всех лиц, исполняющих полицейские обязанности в селениях, насчитывалось 380521 человек, в том числе: волостных старшин 9450,
сельских старост 100176, сотских 46398 и десятских 224497 человек. Почти 3/4 всего числа этих лиц (274050 человек) отправляли свои обязанности безвозмездно и только 1/4 (106471 человек) получали содержание на
общую сумму 3484725 рублей ежегодно. Средний размер содержания волостных старшин составлял 120-140 рублей в год, но в некоторых местах
доходил до 400 рублей. Средний размер содержания старосты и сотского
был от 10 до 20 рублей1.
Временное положение о полицейских урядниках от 9 июня
1878 года ввело в сельской местности 46 губерний 5000 конных урядников
"для усиления средств уездной полиции и в помощь становым приставам,
для исполнения полицейских обязанностей, а также для надзора за действиями сотских и десятских на местах и для их руководства".
Урядники должны были определяться в должность уездным исправником из лиц, оказавшихся по сделанному исправником испытанию
наиболее годными к полицейской службе. Урядники получали жалованье
до 200 рублей и на обмундирование 50 рублей в год. Сверх того, они имели право на квартиру от обывателей с отоплением и освещением как в местах их постоянного жительства, если там у них не было собственных домов, так и в местах временного пребывания по делам службы.
Вооружение урядников состояло из шашки драгунского образца.
Кроме этого казенного холодного оружия им разрешалось иметь и собственное огнестрельное. На содержание лошади урядникам полагалось
100 рублей и на ремонт шашек 55 коп. в год2.
Уезды по положению от 9 июня 1878 года распределялись на уряднические участки. В среднем на уезд приходилось около 11 участков, а на
стан - по 4 участка. По количеству жителей значительная часть участков
заключала в себе от 5 до 10 тысяч лиц обоего пола; меньших участков оказалось 1097 и около 1700 участков имели от 10 до 20 тысяч жителей.
Анучин Е.Н. Исторический обзор развития административно-полицейских учреждений в России, с Учреждения о губерниях 1775 года до последнего времени. - Спб., 1872. - С.
194.
2
Справочная книжка для полицейских урядников: - Спб., 1879. - С. 1-4.
1
191
Не меньшее разнообразие встречалось и в протяжении участков.
Участки, в которых от одного конца до другого было менее 10 и даже менее 20 верст, были крайне редки; более чем в половине случаев наибольшее протяжение участка (от одной оконечности до другой) составляли от
20 до 40 верст. В пятой части всех участков, преимущественно в северных
губерниях, наибольшее протяжение наблюдалось
от 50 до
100 верст; протяжение свыше 100 верст встречалось крайне редко.
Главную массу урядников (42 проц.) составили отпускные и отставные нижние чины из податных сословий; 23 проц. принадлежало к неподатным сословиям: между ними оказалось 392 дворянина, 419 чиновников
и их детей и 505 - из детей духовного сословия. Затем
16 проц. составили крестьяне, 10 проц.- мещане и 9 проц. - прочие. Возраст преобладал от 25 до 45 лет (две трети).
В урядники были приняты: из отставных и отпускных нижних чинов, не занимавших других должностей, кроме строевой службы, - 283 человека и офицеров 18 человек; бывших тысяцких - 307, волостных писарей - 314, писарей разных казенных и общественных учреждений - 387,
чиновников - 265, жандармов - 141, чинов городской полиции - 160, почтальонов - 109 и учителей народных школ - 107 человек.
Уже за первый год своего существования "урядники успели оказать
весьма существенные услуги" делу правопорядка.
Наибольшее число преступлений и проступков, обследованных полицейскими урядниками, относилось к преступлениям против собственности, при этом розыски начинались вследствие сообщений пострадавших
или поручения властей. Когда же потерпевшие из боязни или по другим
причинам
не
заявляли
никому
о
случившемся,
"урядники нередко сами обнаруживали факт кражи и разыскивали как покраденное, так и виновных".
С учреждением коннополицейских урядников было положено противодействие конокрадству, этому бичу сельского хозяйства.
В течение года урядники обнаружили 320 случаев конокрадства, ими
задержано 511 человек конокрадов и возвращено хозяйствам
757 уворованных лошадей. Урядниками же обнаружено 58 случаев поджогов и задержано 63 поджигателя1.
Введением урядников "имелось в виду создать таких исполнителей
полицейских обязанностей на местах, которые могли бы служить помощниками становых приставов в производстве розысков и вместе с тем быть
Краткий
очерк
Министерства
(1855-1880 гг.). - Спб.,1880. - С. 81-84.
1
192
внутренних
дел
за
двадцатипятилетие
разумными и толковыми руководителями для нижних полицейских чинов,
т.е. сотских и десятских"1.
1
Там же. - С. 78.
193
Обязанности сотского были весьма обширны и многосложны.
Он наблюдал за сохранением благочиния в церквах, за порядком при расположении войск на квартирах, за предохранением от пожаров и других
несчастных случаев, за исправностью путей сообщения, за правильностью
торговли, за доброкачественностью припасов в продаже,за прекращением
повальных болезней, за призрением бедных и больных, за прекращением
нищенства, за своевременным погребением умерших, а также за прекращением воровства, грабежей, разбоев и других правонарушений.
Нередко сотский представлял собой единственную полицейскую
власть на несколько десятков верст. Закон требовал, чтобы на эти должности избирались лучшие люди (достаточные и неподозрительные крестьяне), чтобы им назначалось содержание от тех селений, где они находились. Выбор сотских проводился обывателями всякого звания ежегодно в
декабре месяце, то одним, то другим селением по очереди; утверждались
выборные губернским правлением. Но требования эти не исполнялись.
По отзывам всех начальников губерний, в сотские выбирались совершенно никуда не годные люди: или обремененные недоимками и бесполезные для общества работники и бобыли, в виде наказания за тунеядство, или калеки, потерявшие от дряхлости всякие способности, или бездомные отставные нижние чины, вынужденные служить за ничтожную
плату, нередко даже "известные мошенники и проказники", назначавшиеся
с обязательством охранять мир, не выносить ничего наружу, скрывать все,
что можно, и не доводить народ до суда.
Правительство редко, - утверждал Е. Анучин, - встречало в сотском
готовность задерживать и преследовать злоумышленников. Губернаторы
указывали даже на такие случаи, что следователи бывали вынуждены для
открытия истины образовывать совершенно новую, временную полицейскую власть на месте, устраняя сотских и десятских не только той деревни,
где совершилось событие, но и даже ближайших деревень1.
В городах, по закону от 14 апреля 1887 года, полагалось иметь
1 городового на каждые 500 человек. На 4-х городовых приходился один
старший. Жалованье городовых назначалось следующее: старшему - не
свыше 180, младшим - не свыше 150 руб., не считая 25 руб. ежегодно на
обмундирование. Городовые обязывались, как и околоточные надзиратели
и конные стражники, иметь при себе шашку и револьвер. В 1892 году
установлены правила о преимуществах городовых: а) в прибавке жалованья за 7-и 5-летнюю службу, б) в единовременном пособии за 20-летнюю
службу, в) в назначении повышенной пенсии за 30 лет службы.
1
194
Анучин Е.Н. Указ. соч. - С. 183, 184.
С 1889 года уездные полицейские управления составляли уездные
исправники и их помощники, а заседатели были упразднены. Исправник
получал 1500 руб., помощник 1000 руб. содержания, не включая квартирного довольствия, отопления и освещения. Эти полицейские чины подчинялись губернатору и губернскому правлению. Предметом их деятельности считалось:
- наблюдение за исполнением законов, охрана безопасности, общественного благоустройства и надлежащего повиновения властям,
- исполнение обязанностей по делам судебного ведомства,
- исполнение обязанностей по делам казенного управления, военного
ведомства и общественного хозяйства.
Но "центром фактической полицейской деятельности" в эти и последующие годы считался становой пристав, получавший жалованья 600 рублей, исполнителями приказаний которого служили пешие и конные полицейские урядники, сотские - в участках стана, десятские - в селениях.
"Становой охраняет безопасность, исправник наблюдает за безопасностью,
губернатор отвечает пред правительством за безопасность в губернии" формулируется задача их работы в Энциклопедическом словаре Ф.А.
Брокгауза и И.А. Ефрона (т. XXIV, с. 329, 330).
5 мая 1903 года в 46 губерниях Европейской России была учреждена
уездная (сельская) полицейская стража, состоявшая из урядников (по одному на волость) и стражников (в среднем по одному на
2500 душ). По мере ее введения существовавшие до этого полицейские
урядники и сотские упразднялись.
В распоряжении стражников оставались выборные или вольнонаемные (по желанию сельского схода) десятские. Волостные старшины и
сельские старосты в вопросах охраны порядка и розыска обязаны были
оказывать содействие чинам полицейской стражи1.
Временные правила об устройстве полиции в городах и уездах не
распространялись на столичные полиции в Санкт-Петербурге и Москве.
В Санкт-Петербурге общая городская полиция подверглась существенной реформе 4 мая 1866 года. Упразднены были Главное полицейское управление и должность военного генерал-губернатора, а дела полицейского городского управления переданы обер-полицмейстеру. Оберполицмейстер по делам исполнительной полиции ставился в непосредственное подчинение Министру внутренних дел, а по делам охраны общественной безопасности и общего порядка - Третьему отделению собственной его императорского величества канцелярии. Общее полицейское
управление, под начальством обер-полицмейстера, составляли полицмей1
Белявский Н.Н. Полицейское право. Конспект лекций. - Юрьев, 1904. - С. 53, 54.
195
стеры, чиновники особых поручений, канцелярия и иностранное отделение1.
Общая (наружная) полиция Санкт-Петербурга к 1870 году состояла
из полиции участковой, полицейского резерва и специальной команды.
Город был разделен на 13 полицейских участков; также имелись 4 пригородных участка.
Полицейский участок представлял основную единицу общей полиции, во главе его стояли пристав и его помощники. Участки разделялись
на околотки с населением около трех-четырех тысяч душ. Непосредственными исполнителями полицейских обязанностей в околотках являлись
околоточные надзиратели.
Околоточные надзиратели вербовались, что называется, с бору да с
сосенки; среди них были и бывшие писари, и приказчики, и выгнанные
гимназисты, и бывшие канцелярские чиновники2.
Денежное содержание чинов Санкт-Петербургской полиции видно
из приводимой таблицы (см. таблицу 3).
Таблица 3
Денежное содержание в год чинов полицейских участков
Санкт-Петербурга
Должность
Пристав
Ст.помощник
Мл.помощник
Прикомандированный резервный офицер
Письмоводитель
Жалованье и
столовые
2100
1200
900
800
Добавочные
20%
420
240
180
160
Квартирные
Всего
натурою
360
240
200
2520
1800
1320
1160
600
120
200
920
В канцелярии полицейских участков Санкт-Петербурга поступило в
1870 году 364776 бумаг, а исходящих бумаг оказалось 393102;
в 1879 году количество входящих бумаг возросло до 421534, а выходящих
- до 535131; а в 1883 году, соответственно, до 452077 и 705585.
Тарасов И.Т. Реформа русской полиции //Юридический вестник. 1885. - М., Т. ХIХ. - Кн. 4. - С. 618.
2
Там же. - С. 623.
1
196
Ежедневно в участках задерживалось от 60 до 87 человек, и два помощника пристава с 9 часов утра и до 14 часов были заняты опросом и
распределением арестованных, а также составлением протоколов о нарушениях, послуживших поводом к задержанию1.
На 1 января 1897 года в общей полиции Санкт-Петербурга значилось
налицо: градоначальник, его помощник, околоточных надзирателей 341 и
городовых 2020. Градоначальник получал 12000 рублей в год, его помощник - 6500, управляющий канцелярией - 4000, полицмейстер - 4500,
начальник полицейского резерва - 2800, участковый пристав - от 2100 до
2300 (кроме того, все эти лица пользовались готовой квартирой), старший
помощник пристава - 1800, младший помощник пристава - 1260, околоточный надзиратель - от 650 до 800, городовой - от 310 до 430 рублей. На
квартирное довольствие всех городовых отпускалось еще 56548 рублей.
В целом на содержание градоначальства и полиции Санкт- Петербурга в 1897 году было отпущено 2 043 058 рублей, тогда как содержание
их в 1896 году обошлось в 1 892 640, в 1887 году - в 1873500, а в 1867 году
- всего в 907437 рублей, из которых казна давала лишь 150000 рублей.
(Энциклопедический
словарь
Ф.А.
Брокгауза
и
И.А. Ефрона. - Спб., 1898. - Том XXIV. - С. 334, 335).
Однако это удорожание стоимости деятельности Санкт- Петербургской полиции (как и полиции всей России) по обеспечению внутренней
безопасности и порядка было менее значительно, чем в ряде других стран
(см. таблицу 4).
Таблица 4
Расходы на внутреннюю безопасность в европейских государствах
Государство
Пруссия
Австрия
Италия
Франция
Великобритания
Россия
На одного жителя в
германских марках
7,81
5,02
5,32
5,08
12,66
1,86
Процент от всех государственных и местных расходов
8,44
7,65
8,91
5,37
15,32
6,56
(Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона. - Спб.,
1898. - Том XXIV. - С. 337).
Обозрение настоящего состояния и деятельности Санкт- Петербургской полиции. Спб., 1883. - С. 3, 38, 52.
1
197
Из таблицы видно, что наибольшие расходы на внутреннюю безопасность и по количеству на одного жителя, и в процентном отношении
от всех государственных и местных расходов несла Великобритания, а
наименьшие - Россия.
По положению о Московской городской полиции от 5 мая
1881 года в состав ее входили общее управление и управления местные.
Общее управление образовывали обер-полицмейстер, его помощник,
полицмейстеры, чиновники особых поручений, канцелярия, адресный
стол, архив, врачебно-полицейская часть, брандмайор, полицейский резерв
и полицейский телеграф.
Под надзором обер-полицмейстера издавались "Ведомости Московской городской полиции".
Местные управления составляли полицейские отделения, участки и
смотрители полицейских домов.
Москва была разделена на три полицейских отделения и 40 участков. Первое полицейское отделение включало 13, второе - 13 и третье - 14
участков. Общее число жителей (605607 человек) распределялось неравномерно по участкам: от 3227 в Петровско-Разумовском участке 2-го отделения до 22848 в городском участке 1-го отделения.
Чины Московской городской полиции по наименованию были аналогичны чинам полиции Санкт - Петербурга и имели аналогичное жалованье.
Улучшение состава общей городской полиции происходило путем
улучшения порядка комплектования полицейских команд, установления
особых условий для вступления в полицейскую службу, увеличения содержания, дарования особых прав и наград, усиления ответственности за
упущения и злоупотребления по службе и увеличения числа нижних полицейских чинов1.
Увеличение числа нижних полицейских чинов происходило иногда
своеобразными методами. Так, в силу закона от 5 апреля 1879 года некоторые генерал-губернаторы установили дежурство дворников, придав последним значение органов полиции. На основании того же закона полицейские обязанности были возложены на домовладельцев и на их управляющих; в некоторых городах полиция усиливалась казаками и солдатами2.
1
2
198
Тарасов И.Т. Полиция в эпоху реформ... - С. 39.
Тарасов И.Т. Реформа русской полиции... - С. 616.
Подытожить разговор об общей полиции, сельской, городской и
столичной, можно словами профессора Московского университета Г.С.
Фельдштейна, писавшего в 1915 году: "Интересы общественной безопасности требуют предоставления общей полиции некоторых прав по разысканию преступника. Если ей не предоставить такой власти, то общество
лишится возможности улавливать преступников, так как органы полиции
по самому существу своей деятельности обладают наибольшими средствами к разысканию виновников правонарушений"1.
И общая полиция принимала участие в розысках, преследованиях и
задержаниях преступников так же, как и в предупреждении преступлений.
Однако ее задачи и направления деятельности в пореформенный период были гораздо шире.
Профессор Юрьевского университета Н.Н. Белявский в конспекте
своих лекций по полицейскому праву утверждал, что "полицейские органы
должны заниматься отвращением опасностей, грозящих личности, обществу и государству"2.
Для отвращения таких опасностей полиция наделялась правами и
осуществляла деятельность от наблюдения за исполнением всеми и каждым верноподданнического долга, обнародования указов и постановлений
правительства, охранения неприкосновенности прав православной церкви,
составления списков населения, взыскания недоимок до наблюдения за
своевременностью ловли пиявок.
Закон доходил до того, что поручал десятским особую обязанность:
"осведомляться в своем десятке о состоянии здоровья жителей".
Каждое отдельное право или обязанность общей полиции не носили,
в общем-то, ничего дурного. Но в своей совокупности они наделяли эту
полицию всеобъемлющими полномочиями, не могущими не ущемлять
свобод россиян. Ведь "границами права свободы, - по терминологии В.М.
Гессена, - являются полномочия, предоставленные законом административной власти" (Гессен В.М. Из лекций по полицейскому праву. - Спб.,
1902. - С.41).
Не зря директор департамента полиции МВД России А.А. Лопухин
писал об охране общей полицией личной и имущественной безопасности
обывателя, доходившей "до охраны его от самого себя", и о том, что границы полицейской власти, пределы ее полномочий очерчивались "только
по делам уголовным"3.
Фельдштейн Г.С. Лекции по уголовному судопроизводству... - С. 207.
Белявский Н.Н. Указ. соч. - С. 17.
3
Лопухин А.А. Настоящее и будущее русской полиции. - М., 1907. - С. 40.
1
2
199
Сыскная полиция в Санкт- Петербурге учреждена приказом Министра внутренних дел от 31 декабря 1866 года. В нем говорилось, что для
производства розысков по важнейшим преступлениям и изыскания общих
мер предупреждения и пресечения преступлений учреждается сыскная
часть по следующему штату: начальник сыскной полиции,
4 чиновника для поручений, 12 полицейских надзирателей, делопроизводитель, 2 помощника делопроизводителя, журналист (он же архивариус),
чиновник стола приключений1.
В объяснительной записке обер-полицмейстера генерал-лейтенанта Ф.Ф. Трепова об учреждении сыскной полиции сказано: "Существенный пробел в учреждении столичной полиции составляло отсутствие особой части со специальной целью производства исследований для
раскрытия преступлений и изыскания общих мер к предупреждению и
пресечению преступлений. Обязанности эти лежали на чинах наружной
полиции, которая, неся на себе всю тягость полицейской службы, не имела
ни средств, ни возможности действовать с успехом в указанном отношении. Для устранения этого недостатка и учреждена сыскная часть”2.
Значение сыскной полиции и сыскной деятельности выразил товарищ прокурора Смоленского окружного суда В.П. Мордухай-Болтовский
в своем "Сборнике узаконений для руководства чинов полиции и корпуса
жандармов".
"Сыскная полиция, - писал он, - имеет предметом занятие по розыску и преследованию преступлений, и подобной полиции как специального, законом установленного учреждения нигде в России, кроме
Санкт-Петербурга, не имеется. Розыск и преследование преступлений
есть дело крайне трудное, требующее неутомимого труда и исключительных способностей. Для того чтобы быть хорошим сыскным деятелем, необходим талант, а также тонкое знание нравственной и
умственной природы человека. Совершается, например, преступление
человеком умным, образованным и имеющим более или менее порядочное положение в обществе. Сколько нужно уменья и ловкости сыщику,
чтобы уловить и изобличить подобного преступника, а также каким
характером и какою проницательностью должен обладать сыщик.
Конечно, в каждой отрасли человеческой деятельности тогда только
деятель является хорошим, когда предмет его занятий соответству-
Санкт-Петербургская столичная полиция и градоначальство. Краткий исторический
очерк (1703-1903 гг.). - Спб., 1903. - С. 182, 183.
2
Там же. - С. 286, 287.
1
200
ет его вкусу и способностям, подобно этому и в сыскном деле не всякий
может быть хорош.
Розыск и преследование преступлений есть занятие чрезвычайно
интересное. Сколько, например, прочувствует сыскной деятель,
прежде чем он попадет на след преступления, затем какую борьбу,
нравственную и умственную, придется выдержать ему, становясь лицом к лицу с умным и тонким преступником. Это такая борьба ума и
характера, которая иногда потрясает все нервы человека. Повторяю,
что сыскная деятельность в высшей степени интересна, но она немыслима для слабых натур. Одним исполнением законной формальности и составлением протоколов в деле розыска не достигнешь удовлетворительных результатов. Для того чтобы добиться желаемого,
сыщик умом своим, характером и наблюдательностью должен покорить преступника, - понятно после этого, какими достоинствами
должен обладать сыскной деятель.
Спешу объяснить, что под словом сыщик я никак не разумею
только низшего агента сыскной полиции, как это обыкновенно привыкли называть. Под именем сыщика я понимаю всякого занимающегося негласным розыском и преследованием преступлений, и название
сыщик далеко не обидное (мнение иных), напротив того, весьма почтенное, во-первых, как свидетельствующее о необходимых дарованиях человека и, во-вторых, потому, что если сыщик не злоупотребляет
своею деятельностью и добросовестно поступает, он является другом
человечества и выступает как охранитель личности человека и имущества его, жертвуя для этого весьма часто собою. Было бы непростительно подумать, что большим жалованьем можно привлечь хороших сыщиков. В этом деле жалованья весьма недостаточно, чтобы
окупить те труды и жертвы, которые должен принести человек, занимающийся сыскною деятельностью, тут нужно добровольное самопожертвование из любви к делу. Справедливость требует сказать,
что часто в обществе, особенно не вполне развитом, составляется об
известной деятельности совершенно неправильное мнение, а подобное
понятие общества парализует достойных деятелей, отнимая у них
охоту служить такому обществу, которое их не ценит. Понимая таким образом сыскную деятельность, как я ее описал, следует объяснить, что нельзя ожидать таких высоких умственных и нравственных качеств от каждого низшего сыскного агента, требовать этого значило бы искать невозможного; будет вполне достаточно, если
начальники и распорядители сыскною деятельностью будут хороши,
тогда и низшие исполнители станут действовать правильно, добро201
совестно и практично, поступая под руководством своих начальников
и распорядителей"1.
Финансирование сыскной части осуществлялось следующим образом (см. таблицу 5).
Таблица 5
Денежное обеспечение сыскной части
Должность
Число
чинов
1
2
3
4
1
-
1500
-
700
-
1
2
3
4
5
6
7
Чиновники для поручений
Им на разъезды
Полицейские
надзиратели
На наем им помещений
Делопроизводитель
Помощник его
старший
Помощник его
младший
Журналистархивариус
Чиновник стола
На канцелярские
расходы и вольнонаемных писцов
На экстренные
расходы для сыщиков
4
1000
500
300
1800
7200
12
450
-
-
600
450
2400
5400
-
-
-
-
-
1300
1
1000
500
300
1800
1800
1
750
400
250
1400
1400
1
600
250
150
1000
1000
1
400
200
150
750
750
1
-
400
-
200
-
150
-
750
-
750
2200
-
-
-
-
-
800
Начальник
Ему на разъезды
Жало- Стованье ловых
Квартирных
Итого на
единицу
Всего
5
6
7
в натуре
2200
2200
600
600
Продолжение таблицы
Мордухай-Болтовский В.П. Сборник узаконений для руководства чинов полиции и
корпуса жандармов. - Спб., 1875. - С. 12-14.
1
202
(См.: Санкт-Петербургская столичная полиция и градоначальство... С.185).
Само собою разумеется, что малочисленный состав Санкт-Петербургской сыскной полиции далеко не отвечал ее назначению и в отношении достижения главной задачи - предупреждения и пресечения преступлений - "оказался несостоятельным". Систематической организации
сыскной части не существовало; большая часть совершаемых в столице
преступлений оставалась нераскрытою и даже надлежащим образом необследованною. Ввиду своего ограниченного состава чины сыскной полиции
не могли быть прикреплены к известному району и приурочены к участкам, где они могли бы действовать совместно с чинами наружной полиции; сосредоточение же всего личного состава в центральном управлении
не отвечало нуждам такого обширного города, как Санкт-Петербург, и
привело к созданию, таким образом, формальных, чисто канцелярских отношений чинов сыскной полиции к своим обязанностям, путем составления розыскных статей для напечатания в дополнениях к приказам по полиции и записывания разыскиваемых вещей и лиц в особые справочные
книги. Исключением были лишь некоторые случаи более важных преступлений1.
По заведенному порядку участковые пристава общей полиции сообщали сыскной полиции о всех убийствах и других выходящих из ряда
обыкновенных преступлениях немедленно по совершению их, и сыскные
чиновники являлись на места происшествий для производства при содействии участковой полиции и по указаниям судебных властей первоначального дознания, розыска подозреваемого и похищенного имущества. При
совершении же обыкновенных краж, грабежей, мошенничеств, нанесения
телесных повреждений и т.п. преступлений участковые пристава, принимая меры к обнаружению виновных и краденых вещей, доводили до сведения сыскной полиции лишь о тех случаях, когда не выявлялись преступники, не находились похищенные вещи или, наоборот, обнаружены неизвестно у кого похищенное имущество, лошади, документы, когда подняты
мертвые тела неизвестных лиц, или, наконец, когда требовалось разыскать, по заявлениям родственников, пропавших лиц.
Широко практиковались награды за сыскную службу: с 1876 по 1883
год была передана для вознаграждения 81 тысяча рублей2.
Санкт-Петербургская столичная полиция и градоначальство... - С. 287, 288.
Обозрение настоящего состояния и деятельности Санкт-Петербургской полиции. Спб., 1883. - С. 99, 101, 127.
1
2
203
Деятельность сыскной полиции на изложенных основаниях продолжалась в течение 20 лет. В 1887 году, по представлению градоначальника
генерал-лейтенанта П.А. Грессера о малочисленности личного состава
сыскной полиции и недостаточности средств, отпускаемых на ее содержание,
штат
полицейских
надзирателей
был
увеличен
на
102 человека, увеличены были и денежные оклады служащим в сыскной
полиции. Только с этого момента сыскная полиция нашла возможность
дать своей деятельности более целесообразную организацию.
В 1890 году в целях быстрого обнаружения лиц, совершивших преступления, и рецидивистов созданы антропометрическое бюро и фотография, которые, обогащаясь из года в год все новым количеством карточек,
оказывали "громадную услугу" в деле розысков; вместо практиковавшегося прежде порядка ведения книг для записи разыскиваемых лиц и сведений о судимости в справочном столе завели карточную систему, которая
значительно облегчала наведение всевозможных справок.
В 1896 году чиновники для поручений были распределены по отделениям города, полицейские или надзиратели - по участкам, так что ни одна местность в Петербурге не осталась без наблюдения сыскной полиции.
В 1897 году при сыскной полиции учрежден стол находок, который ведал
исключительно розыском утерянных денег, вещей, документов и т.п. Тогда же для более тщательного и точного контроля за преступным и подозрительным элементом был расширен справочный отдел и введен новый,
по мелким правонарушениям, в котором сосредоточивались справки о
всех лицах, приговоренных судом к наказаниям за нарушение порядка,
тишины и спокойствия в столице; благодаря собранным по этому отделу
данным, "представлялась возможность к удалению из столицы большого
числа лиц, вредных для общества".
В 1902 году при сыскной полиции в тех же целях учрежден стол о
дворниках и швейцарах, где сосредоточивались все сведения о благонадежности лиц этой категории. Здесь же имеются сведения о судимости
служащих в питейных заведениях и извозчиках1.
Работой Санкт-Петербургской сыскной полиции в течение 23 лет, с
момента ее учреждения в 1866 году и по 1889 год, руководил даровитый
Иван Дмитриевич Путилин (1830-1893 гг.). Начав полицейскую службу с
младшего квартального надзирателя Толкучего рынка, он окончил ее тайным советником со звездою Анны I степени. Благодаря ему, огромные
суммы денег были возвращены казне и частным лицам, сделавшимися
жертвой разного рода преступлений. Он изобличил и раскрыл целый ряд
1
204
Санкт-Петербургская столичная полиция и градоначальство... - С. 288-290.
грандиозных мошенничеств, поджогов, подделок кредитных билетов, загадочных убийств.
Приведем результаты деятельности Санкт-Петербургской сыскной
полиции за 1901 год, когда ею уже руководил надворный советник Владимир Гаврилович Филиппов.
Произведено дознаний - 2943; задержано: а) убийц - 22, б) других
преступников, дезертиров, бродяг и укрывающихся от прописки - 25648;
произведено осмотров в подозрительных помещениях - 2143; распоряжений о розыске разных похищенных и утраченных вещей, угнанных лошадей и т.п. последовало 11728; число лиц, препровожденных в сыскную полицию для наведения справок о судимости, равнялось 27664; была проверена судимость дворников, швейцаров, служащих в питейных заведениях
и пр. и выдано по ним справок - 11768. В антропологическом отделении
хранится
измерительных
листков:
а) столичных - 47437, б) провинциальных - 10453. В числе измеренных в
отделении с момента его действия по 1 января 1902 года преступников
оказалось: а) мужчин - 40401, б) женщин - 7036. Обнаружено рецидивистов за 1901 год: а) мужчин - 84, б) женщин - 5. Фотографией, устроенной
при сыскной полиции, сделано снимков - 729. Поступило бумаг по журналам: а) общему - 31224, б) арестантскому - 26785, депеш - 745. Направлено
исходящей переписки по журналам: а) общему - 29532,
б) арестантскому - 27674, в) депеш - 920.
Заготовлено алфавитных листков о содержащихся в местах заключения, разыскиваемых по требованим судебных властей и административных учреждений и о подозрительных личностях - 158601.
В 1881 году сыскная часть образовывается при канцелярии московского полицмейстера.
А 6 июля 1908 года был высочайше утвержден одобренный Государственным советом и Государственной думой 29-й Закон - "Об организации
сыскной части", на подлиннике которого рукою императора начертано:
"Быть посему".
По этому закону в составе полицейских управлений Империи образовывались сыскные отделения четырех разрядов для производства розыска по делам общеуголовного характера как в городах, так и в уездах.
Сыскные отделения первого разряда создавались в городах: Киеве,
Харькове и Тифлисе; второго разряда - в городах: Астрахани, Елисаветграде, Вильне, Кишиневе, Воронеже, Екатеринославе, Казани, Минске,
Нижнем Новгороде, Самаре, Саратове, Туле, Таганроге и Николаеве; третьего разряда - в городах: Витебске, Двинске, Иваново-Вознесенске, Жи1
Санкт-Петербургская столичная полиция и градоначальство... - С. 290-291.
205
томире, Гродно, Белостоке, Новочеркасске, Иркутске, Калуге, Костроме,
Митаве, Либаве, Курске, Юрьеве, Люблине, Могилеве, Оренбурге, Орле,
Пензе, Перми, Петрокове, Каменец-Подольске, Полтаве, Кременчуге,
Пскове, Радоме, Рязани, Симбирске, Смоленске, Ставрополе, Симферополе, Тамбове, Твери, Томске, Уфе, Херсоне, Ревеле, Ярославле, Омске, Благовещенске, Владивостоке, Уральске, Кронштадте, Керчи-Еникале, Елисаветполе, Кутаиси, Эривани, Батуми, Екатеринодаре, Владикавказе, Бердичеве и Новороссийске; четвертого разряда - в городах: Архангельске, Владимире, Вологде, Вятке, Красноярске, Калише, Кельце, Новгороде, Петрозаводске, Полоцке, Сувалках, Седлеце, Тобольске, Чернигове, Чите, Хабаровске, Семипалатинске и Карсе.
На начальников сыскных отделений, их помощников, полицейских
надзирателей и городовых возлагались "все права и обязанности, согласно
судебным уставам и другим действующим по сему предмету узаконениям,
присвоенные ныне полиции по исследованию преступных деяний".
Начальники отделений и их помощники назначались на должности и
увольнялись со службы по предварительному соглашению губернатора и
прокурора окружного суда.
Лица прокурорского надзора имели право давать непосредственные
поручения чинам сыскных отделений в отношении производства розыскных действий.
Министерству внутренних дел предоставлялось право, в случае
необходимости, перемещать из состава одного сыскного отделения в другое должности помощников начальников отделений, полицейских надзирателей, канцелярских чиновников и городовых, а равно и суммы на производство розысков.
С 1 июля 1908 года при сыскных отделениях учреждались
29 должностей переводчиков с присвоением им XII класса по чинопроизводству, IX разряда по пенсии и оклада содержания 400 рублей, в том числе 200 рублей жалованья и 200 рублей столовых. Распределение этих
должностей по сыскным отделениям осуществлял Министр внутренних
дел. В его же распоряжение отдавалось на предмет розыска вне мест
нахождения сыскных отделений 143 450 рублей в 1908 году, а с
1 января 1909 года ассигновалось для этих целей уже 286900 рублей. На
оборудование учрежденных сыскных отделений отводилось единовременно 71840 рублей (Полн. собр. законов Российской Империи. - Собр. третье. Том XXVII, отделение первое. Док. 30672. - Спб., 1911.
- С. 448-449).
Конкретная структура и состав сыскного отделения первого разряда
видны из нижеследующей таблицы.
206
Таблица 6
Штат сыскного отделения первого разряда при полицейских
управлениях городов Киева, Харькова и Тифлиса
Должность
Число
лиц
1
2
Начальник отделения
Ему разъездных
1
800
800
1600
1600
7
5
1
600
600
400
1200
400
1200
8
6
4
375
375
750
3000
14
9
1
2
3
4
5
6
7
8
Чиновники, заведующие столами: личного задержания, розысков, наблюдения
и регистрации
Городовые
На сыскные расходы
На канцелярские
расходы и фотографию
Итого:
2
420
-
420
840
12
9
12
-
360
-
-
360
-
4320
4000
5000
Помощник начальника
Полицейские надзиратели
Содержание в год
жало- столо- одно- всего
ванья вых
му
3
4
5
6
Классы и разряды
по дол- по пенжности
сии
7
8
Продолжение таблицы
20
15860
В штате сыскного отделения 2-го разряда находилось 11 человек с
суммой всех расходов 10260 рублей: 3-го разряда - 8 человек с суммой
всех расходов 6990 рублей; 4-го разряда - 6 человек с суммой всех расходов 4780 рублей. (Таблица и данные о штатах сыскных отделений
2-4 разряда взяты из Полного собрания законов Российской Империи.
Собр. третье. Т. XXVIII, отделение второе. Док. 30672. - С. 130-132).
Для сравнения приведем штаты сыскных полиций Парижа и Берлина
( см. таблицы 7, 8).
207
Таблица 7
Штат сыскной полиции Парижа
Должность
Число лиц
Оклад одному
Всего
1
2
3
4
1
8000
8000
5
9
16
215
-
2500
2000
1800
1510
185
2500
18000
28800
324650
45325
1
2
3
4
Обмундировочные деньги им же
Вознаграждение, выдаваемое за арестование
преступников
На содержание канцелярии
На розыск и задержание
Вознаграждение дополнительным агентам
Итого:
-
120
29400
-
-
22700
-
-
3000
-
-
76000
50000
246
-
618375 франков,
Начальник сыскной полиции
Главные инспектора
Бригадье
Су-бригадье
Инспектора
Квартирные деньги
гл.инспекторам, бригадье, су-бригадье и инспекторам
Продолжение таблицы
или (по курсу 40
коп. за франк)
около 247350
рублей
(См.: Обозрение полицейских учреждений городов Парижа, Берлина
и Вены. Без места. 1884. - С.61,62).
Таблица 8
208
Штат сыскной полиции Берлина
Должность
Число лиц
Жалованья
Квартирные
Всего
1
2
3
4
5
Полицейский офицер
Уголовные комиссары
Вахмистры
Стражники
Разъезды чинов
сыскной полиции
На обмундирование
Расходы по розыскам
Телеграфные расходы
1
3000
540
3540
30
2700-3300
840
115200
7
108
-
1350-1500
1125-1275
-
240
240
-
11655
155520
22766
-
-
-
45312
17590
-
-
-
1387
Продолжение таблицы
1
2
3
4
5
Пересылка и содержание арестантов
Расходы по доставлению трупов в
морг и погребению
Итого:
-
-
-
28504
-
-
-
3956
146
405430
марок, или
202715
рублей
(См.: Обозрение полицейских учреждений городов Парижа, Берлина
и Вены. Без места. 1884. - С.62)
Приведенные количественные данные говорят о силах и средствах
столичной сыскной полиции некоторых стран, но не дают и не могут дать
сравнительного представления о качестве деятельности этих сил, ибо количество выражает лишь внешнюю, формальную сторону, в данном случае
существования разных сыскных органов.
209
Достижение же качества деятельности этих органов зависело от их
внутренней сорганизованности, от профессионализма, нравственной пригодности их руководителей, чиновников и агентов, от условий, порядка и
практикуемых методов работы.
В отечественной литературе разъяснялось, что, создавая новые
сыскные органы российской полиции, для их успешного функционирования необходимо произвести: " 1) образование главных агентов этой полиции из органов общей полиции, всецело посвятивших себя полицейской
службе и обнаруживших достаточные опытность и склонность к сыскной
деятельности; 2) выбор добавочных агентов, т.е. так называемых шпионов
или сыщиков в ограниченном числе, и сколь возможно разборчиво, безусловно избегая порочных людей; 3) органы эти отнюдь не должны пользоваться принудительною властью - например, правом на личное задержание, обыск и т.п., - ограничиваясь исключительно только тайным розыском, а когда нужно прибегнуть к принуждению, то агенты сыскной полиции обращаются за содействием к полиции явной, снабженной соответствующей принудительной властью; 4) поручение заведывания этой полицией особому опытному начальнику, подчиненному, однако, общему
начальнику всей полиции вообще и 5) слияние сыскной полиции с общей
так, что обе они составляют одно органическое целое"1.
О том, как на практике была сорганизована сыскная полиция, как
сформировалась "структура розыскного дела", рассказал, беря за образец
Москву, в очерке "Сыскной аппарат" бывший начальник Московской
сыскной полиции и заведующий всем уголовным розыском Империи в
предреволюционные годы Аркадий Францевич Кошко (1867-1928) - основоположник современной криминалистики, человек, впервые в мире применивший в сыске дактилоскопию и антропометрическую систематизацию. При этом он уточнил, что та же организация существовала и в провинции, являясь осколком первой и отличаясь от нее лишь масштабом.
Так вот, при каждом московском полицейском участке состоял
надзиратель сыскной полиции, имевший под своим началом 3-4-х постоянных агентов и целую сеть агентов-осведомителей, вербовавшихся по
преимуществу из разнообразных слоев населения данного полицейского
района. Несколько надзирателей объединялись в группу, возглавляемую
чиновником особых поручений сыскной полиции. Эти чиновники ведали
не только участковыми надзирателями и их агентами и осведомителями,
но и имели свой особый секретный штат агентов, с помощью которого и
контролировали деятельность подчиненных им надзирателей. Чиновники
и надзиратели состояли на государственной службе. Агенты и осведоми1
210
Тарасов И.Т. Полиция в эпоху реформ... - С. 85-86.
тели служили по вольному найму и по своему общественному положению
представляли весьма пеструю картину: извозчики, дворники, горничные,
приказчики, чиновники, телефонистки, актеры, журналисты, кокотки и др.
Некоторые из них получали определенное жалованье, большинство же
вознаграждалось хлопотами полиции по подысканию им какой-нибудь казенной или частной службы.
Над деятельностью чиновников особых поручений наблюдал лично
начальник Московской сыскной полиции, имея для их контроля около 20
секретных агентов. Имена и адреса последних были известны только ему.
Им вменялась в обязанность строжайшая конспирация: с ними начальник
сыскной полиции виделся только на конспиративных квартирах, которых
у него в Москве имелось три. С помощью этих секретных агентов начальник сыскной полиции наблюдал за действиями и поведением любого своего подчиненного, не возбуждая в нем подозрений. Эти 20 человек были
выбраны с большим разбором, из различнейших слоев московского населения. В их числе находились: старшая барышня с телефонной станции,
исполнитель цыганских романсов, вечно вращавшийся в театральном мире, два метрдотеля из ресторанов, наблюдавших за кутящей публикой,
агент из бюро похоронных процессий и служащие из казенной палаты
главного почтамта.
Данные агенты не столько вели общее наблюдение, сколько использовались в отдельных нужных случаях. Им давалось обычно определенное
задание: проследить такого-то, проверить того-то и т.д.1
Эта иерархическая лестница в розыскном деле, где один агент, проверяя другого, в то же время и сам подвергался тайной проверке и наблюдению, была построена А.Ф. Кошко для укрепления порядка и дисциплины, для устранения встречавшихся злоупотреблений в работе, очищения
аппарата от скомпрометировавших себя сотрудников. Известно ведь, что и
на хорошем дереве бывают сухие сучья и хлеба без охвостья не бывает.
Благодаря этому "контролю над контролем" заведующему всероссийским уголовным розыском удалось внедрить в сознание подчиненных,
что начальник следит за всем и в курсе всего происходящего, и это "сильно подтянуло людей" 2.
При Московской сыскной полиции имелся и так называемый "летучий отряд", состоявший примерно из 40 человек. В него входили специалисты по разным отраслям розыска: лошадники, коровники, собачники и
кошатники, магазинщики и театралы. Названия эти происходили от сфер
Кошко А.Ф. Очерки уголовного мира царской России: В 3 т. Т. 2. - Париж, 1929. - С.
153-155. (Репринтное воспроизведение. - М., 1992).
2
Там же. - Т.2. - С.156.
1
211
деятельности членов "летучего отряда", а необходимость его объяснялась
тем, что, во-первых, кражи резко отличались друг от друга способами их
выполнения, а, во-вторых, места сбыта ворованного также были различны.
Поэтому считалось весьма важно иметь постоянных агентов, специализировавшихся каждый в своей области.
Так, агент Никифоров был кошатником и собачником, и проявлял
недюжинные способности в своем деле по розыску пропавших у богатеев
животных. По словам А.Ф. Кошко, сама природа создала его для этого амплуа. Даже в его внешности было что-то собачье: сильно вывернутые ноги, как у таксы, манера склонять голову набок, прислушиваясь, и способность при волнении заметно шевелить ушами 1.
Агент Тихомирова использовалась А.Ф. Кошко в тех случаях, когда
по ходу дела требовался тип барыни. Она обладала красивыми манерами,
недурно говорила по-французски и по-английски, со вкусом одевалась. У
своих сослуживцев она была известна под прозвищем Аристократка2.
Кроме того, что Московская сыскная полиция имела даровитых сыщиков, она была и серьезно, по тому времени, технически оборудована.
Она имела дактилоскопические регистраторы, фотографический кабинет с
талантливым фотографом Менгденом, архив и антропометрические приспособления.
При ней имелись и собственный парикмахер, и собственный гример,
и обширнейший гардероб всевозможного форменного, штатского и дамского платья, используемого для перевоплощения агентов в требуемые по
ситуации образы3.
Имелся при Московской сыскной полиции и питомник дрессированных в соответствующем направлении собак-ищеек, среди которых был
знаменитый Треф, благодаря чутью и нюху которого было раскрыто несколько преступлений. Молва разносила по городу слухи о чуть ли не
сверхчеловеческом уме и способностях этого пса. Многие журналы помещали его изображения, иногда Треф фигурировал даже в кинематографических фильмах.
Вокруг этого Трефа происходили и анекдотические истории.
Читаю в воспоминаниях А.Ф. Кошко.
"Проходя как-то к себе в кабинет через приемную, я наткнулся в
ней на убого одетую старушку. Завидя меня, она в пояс поклонилась и
что-то зашамкала.
- Тебе что, бабушка?
Там же. - Т.1. - С. 79.
Там же. - Т.2. - С. 69.
3
Кошко А.Ф. Указ. соч. - Т. 2. - С. 164.
1
2
212
- Я к вашей милости.
- В чем дело?
- Уже вы простите меня, дуру, ваше высокоблагородие, а только
я к вам с покорнейшей просьбой, утешьте старуху.
- Да кто ты такая, и что тебе нужно.
- Я-то. Да я в кухарках у господ служу, тут недалеко от вас, на
Гнездниковом. Господа хорошие, пожаловаться не могу; жалостливые
тоже и всякую животную любят и жалеют не меньше моего. И уж
очень мы с ними обожаем собак и кошек. Так вот я к вам и пришла, не
откажите мне, старухе. - И она снова мне поклонилась.
- Ровно ничего не понимаю. Говори толком, что тебе от меня
нужно.
- Да вот, наслышались мы про вашу знаменитую собачку Трефа.
Люди говорят, что как взглянет она на человека, так сразу же
насквозь его видит. Тявкнет раз - стало быть, вор, а тявкнет два убивца.
Я невольно расхохотался.
- Правильно, правильно, бабушка, тебе люди говорили, да только
не досказали, что тявкнет три - значит, дурак, а тявкнет четыре стало быть, умный человек.
- Что же, и очень просто, - сказала старуха, не уловив иронии.
- Так что же, потешить тебя, что ли, бабушка.
- Уж будьте милостивы, утешьте старуху. А то просто до
смерти охота поглядеть, какие это такие оне из себя есть. Я им и
котлетку, и сахарку принесла, чай, не побрезгают.
Я велел привести Трефа, а сам через открытую дверь соседней
комнаты принялся наблюдать за старухой. Она села на стул, стала
рыться в корзинке, очевидно, приготовляя "дары".
Вскоре в приемную тревожно вошел Треф и молча уставился на
старуху. Она почтительно встала и, как показалось мне, даже поклонилась, затем не без робости протянула принесенную пищу и сахар.
Вымуштрованный Треф никогда не принимал пищу от посторонних, а поэтому и на этот раз не обратил на "дары" старухи никакого внимания. Склонив голову сначала на один бок, потом на другой и
словно придя к какому-то заключению, он, как нарочно, трижды свирепо пролаял.
- Мать честная, - всплеснула руками старуха,- сразу распознал.
Правильно, батюшка, правильно. Дура я и есть. Я вот тебе мясца да
сахарку принесла, а не сообразила того, что ты здесь, поди, чуть ли не
апельсинчики кушаешь.
Треф прервал аудиенцию и вышел из комнаты.
213
Старуха постояла на месте, покачала головой и, тихо промолвив: "Ишь, смышленный, сразу определил. Ну и чудеса", тихонько поплелась к выходу.
И пошла по Москве о Трефе слава пуще прежней"1.
Судебные следователи. В "Материалах для пересмотра законоположений о порядке производства предварительных следствий", изданных
Министерством юстиции в 1882 году, подчеркивалось, что "главною составною частью предварительного следствия в его настоящем виде должен
быть признаваем розыск, инициатива которого возложена законом не на
специальный орган обвинения, а на власть судебную в лице несменяемого
судебного следователя”2.
О том, что организация предварительного следствия построена "на
начале розыска", писал в 1887 году И. Щегловитов3.
В 1890 году А. Соколов разъяснял, что все содержание предварительного следствия заключается в судебном исследовании преступного
деяния; в розыске виновного и доказательств его вины; в судебном исследовании вины заподозренного. При этом он оговаривался, что хотя розыск
входит по действующему законодательству "в область предварительного
следствия", "в действительности вся тяжесть его лежит на полиции"4.
В 1904 году В.Гессен констатировал: пореформенное предварительное следствие "построено почти целиком на розыскном начале"5.
Должности судебных следователей были введены в России несколько ранее судебных уставов: 8 июня 1860 года самодержавный указ отделил
следствие
от
полиции
и
учредил
в
44-х
губерниях
993 следственных участка.
Средняя площадь следственного участка была приблизительно для
судебных округов: Петербургского - 2574 квадратные версты, Московского - 3038,5, Харьковского - 2083,25, Одесского - 2279,33, Казанского 4637, Саратовского - 2150,66, Варшавского - 921,66. При этом имелись
резкие отклонения от средней цифры, например: средняя площадь следственного
участка
в
Вологодской
губернии
равнялась
27143 кв. верст, а в Новгородской губернии 4391 кв.версте. Учреждение
судебных следователей состоялось, таким образом, независимо от судебКошко А.Ф. Указ. соч. - Т. 3. - С. 72-74.
Материалы для пересмотра законоположений о порядке производства предварительных следствий. Ч. 2. - Спб., 1882. - С. 63.
3
Щегловитов И. Прокуратура на предварительном следствии //Юридический вестник. М., 1887. - Т. XXVI. Кн. 1. - С. 88.
4
Соколов А. О дознании и розыске //Журнал гражданского и уголовного права. - Спб.,
1890. - Кн. 9. - С. 7, 8, 15, 21.
5
Гессен В.М. Судебная реформа... - С. 62.
1
2
214
ной реформы, за два года до появления Основных положений
1862 года; оно составляло переход от прежнего порядка к новому, выделяя
следствие из полиции и подчиняя его ближайшему контролю местной судебной власти. Но оно сохраняло, в точно определенных законом пределах, влияние губернатора как ответственного блюстителя за общим в губернии благочинием; признавало (в важных случаях) необходимость следственных комиссий как средство для усиления энергии следственной процедуры и не упраздняло депутатов от ведомств и сословий. Вообще,
утверждал В.Фукс, учреждение на этом основании судебных следователей
послужило к улучшению всей следственной системы в государстве, так
как эта часть была теперь сосредоточена в руках лиц, специально только
ею занятых и материально обеспеченных1.
Но окончательное преобразование следственной части было предоставлено судебной реформе 1862-1864 годов, которая существенно изменила положение 8 июня 1860 года.
Читаем у В. Фукса.
"Хотя цель и общие приемы следственной процедуры остались
при этом, в сущности, прежние, но производимое до суда исследование
получило совершенно иное значение. Прежде, кроме предварительного
полицейского дознания, существовало одно формальное следствие, заключавшееся в приискании и констатировании следователем только
таких улик, которые признаваемы были в силе доказательств на основании формальных определений закона; произведенное таким образом
следствие, по поступлении в суд, служило не только обвинительным
актом, но и единственным основанием для решения дела. С заменой
же следственного процесса обвинительным и с отменой системы
формальных доказательств решение дела судом обусловлено было,
кроме обвинительного акта, составляемого обвинительною властью
на основании произведенного следователем исследования, еще и особым
судебным следствием, производимым на самом суде, а затем состязанием обвинения и защиты. Поэтому следствие, производимое до суда
следователем, утратив прежний формальный характер, из окончательного превратилось в предварительное, другими словами: оно стало только материалом для обвинительного акта, и материалом, подлежащим во всяком случае поверке на суде, так что центр тяжести
следственного производства перенесен был на следствие судебное.
Преимущества предварительного в этом смысле следствия перед
прежним формальным заключаются в том, что первое, не будучи
стеснено системой формальных доказательств и подлежа поверке на
1
Фукс В. Суд и полиция. Ч. 1. - М., 1889. - С. 243.
215
самом суде, может быть скорее и легче дополняемо и исправляемо;
хотя, с другой стороны, эта самая повторительность следственной
процедуры дает подсудимым возможность изменять на суде свои первоначальные показания под влиянием ухищрений ловкого защитника.
Вот почему, хотя предварительное следствие обвинительного
процесса должно иметь менее решительное влияние на исход дела в
суде, чем прежнее формальное, оно, тем не менее, требует самого
тщательного внимания и самих деятелей, чтобы не дать подсудимым
впоследствии повода к противоречивым показаниям. Избегнуть этого
последнего неудобства можно только тогда, когда следователь является не обвинителем, как бывало большею частию при формальном
следствии, а лишь объективным орудием для фактического констатирования предъявленных ему или обнаруженных им улик. Для установления же этой сложной грани между следствием и обвинением
требуется от следователя не только многосторонняя опытность, но
также чисто судейское беспристрастие и свойственная судье самостоятельность"1.
Значение "следовательской должности" определялось в "Юридическом вестнике" в 1886 году следующим сравнением: "Всякое полное
уголовное производство уподобляется сложной постройке здания несколькими зодчими: следователь кладет фундамент, на котором стороны,
обвинение и защита, возводят стены; их завершают, как венцом, судьи
первой инстанции своим приговором, а высшие судьи проверяют правильность и прочность строения, обрекая его на сломку или, напротив, укрепляя своим утверждением. Если фундамент плох, здание не выдерживает и
рушится, иногда раньше, иногда после доведения до кровли; в лучшем
случае при твердой почве, но дурном фундаменте приходится подводить
новый уже во время самой стройки, исправляя или заменяя то, что было
упущено при предварительных работах. Так и следователь в значительной
степени держит в своих руках судьбу уголовной истины; он отыскивает ее
следы, помечает первые контуры и старается о том, чтобы эти легко
ускользающие и трудноуловимые первоначальные очертания преступления дошли до судьи не изгладившись"2.
Должности судебных следователей должны были замещаться из
числа лиц, имевших аттестаты высших учебных заведений об окончании
курса юридических наук или "о выдержании экзамена в сих науках", или
же доказавших на службе свои познания по судебной части (см. ст. 202
1
2
С. 255.
216
Фукс В. Суд и полиция... Ч. 1. - С. 243, 244.
Муравьев Н. О судебной службе //Юридический вестник. - М., 1886. - Т. XXIII. Кн. 2. -
Учр. суд. уст.). Судебный следователь назначался на должность, согласно
ст. 212, 213, 214 Учреждения судебных установлений (Учр. суд. уст.), "высочайшею властью" по представлению Министра юстиции, которому, в
свою очередь, делались представления окружными судами. Судебный следователь ежегодно получал жалованье 1000 рублей серебром, столовых 500 рублей и, кроме того, на безотчетные "расходы по должности": в столицах - по полторы тысячи, а в других местах - по пятьсот рублей в год
(См.: Свод законов Российской Империи. Т. 16, ч. 1, приложение 5 к
Учреждению судебных установлений. - Спб., 1892. - С. 115). В 1908 году
судебные следователи получали жалованье уже 1800 рублей и столовых 600 рублей (Полн. собр. законов Российской Империи. Собр. третье. Спб., 1911. - Том XXVIII, отделение II. - Док. 30655. - С. 125) От земства
следователь дополнительно получал деньги на разъезды по определению
земского собрания или же право на бесплатное пользование земскими лошадьми по делам службы. Кроме того, по распоряжению Департамента
неокладных сборов сидельцы казенных винных лавок обязаны были отпустить судебному следователю для судебно-медицинских целей, по его требованию, "спирт и вино во всякое время дня и ночи" 1. По судебным уставам должность судебного следователя задумывалась как хорошо оплачиваемая, на правах члена суда несменяемая, относительно независимая, замещаемая образованными специалистами, которые должны были вывести
расследование, а с ним и судопроизводство из пореформенного кризиса.
Однако повседневная практика не осталась верна прогрессивным для того
времени началам, содержавшимся в судебных уставах. Так, Министр юстиции, он же генерал-прокурор, вместо того чтобы представлять кандидатов на должность судебного следователя к назначению "высочайшею властью", что приравнивало их к членам окружного суда и делало несменяемыми и независимыми от административных властей, стал причислять их
к своему министерству, а затем приказом командировать как чиновников
для исполнения должности следователя в определенный участок. Таким
путем было быстро покончено с "независимостью" судебных следователей. По Правилам судебных уставов, по одним данным было замещено 58
должностей судебных следователей из 940, или 6 проц., остальные 882
должности
(94 проц.) были замещены командированными для этого чиновниками
Министерства юстиции, послушными и входящей в него прокуратуре.
Алякринский С.А. Схема предварительного следствия по Уставу уголовного судопроизводства с разъяснениями правительствующего Сената, циркулярными распоряжениями Министерства юстиции и руководящими положениями юридической литературы. - М., 1912. - С.
18, 62.
1
217
По другим данным процент лиц, получивших место судебных следователей, прослужив в Министерстве юстиции от нескольких недель до 3-х
лет, составил в 1879 году для округов Петербургского 42,2 проц., Московского - 36,2 проц., Харьковского - 35,8 проц., Одесского
- 40,6 проц., Казанского - 43,4 проц., Саратовского - 48 проц., Варшавского
- 21 проц.1
Как бы то ни было, цифры убеждают, что отступление от положений
судебных уставов при назначении следователей было "возведено в систему", нарушившую "принцип отделения судебной власти от административной, так как судебное следствие ведется при таком порядке агентом
административной власти, а не членом суда" (См.: Юридическая хроника:
к 15-летию судебных уставов //Журнал гражданского и уголовного права.
Спб., 1879. - Кн. 2. - С. 154, 155).
Судебная реформа 1864 года вообще остановилась на полдороге, в
прямом и переносном смысле: в прямом, - так как во многих окраинных
губерниях она либо не проводилась, либо была проведена значительно
позднее; в переносном, - потому, что в ряде мест осуществлялась в урезанном виде. К примеру, на Кавказе были введены помощники мировых судей, а не судебные следователи, "обезличен был de facto этот институт, что
не могло не повредить успеху правосудия...; приговоры уголовных судов
потеряли некоторую долю своей устойчивости, так как по неопытности
молодых помощников мировых судей случалось, что наши суды не имели
необходимого и верного материала для разрешения дела"2. По прошествии
времени выяснилось, что "из всех должностей по судебному ведомству
должность судебного следователя самая многострадальная, требующая
запаса выносливости, мужества, силы, энергии, здоровья". Условия жизни
большинства судебных следователей "в уездных городах, а подчас и в селах, вдали от железных дорог, самые безрадостные". Почти круглый год
эти следователи "не выходят из телеги и саней, в которых они околачивают гигантские расстояния нашего отечества по плохим, иногда трудно
проезжим дорогам", разрушая и терпя "нравственные потрясения"3.
Трудноосуществимым было объективное расследование в так называемых "степных областях", или степном генерал-губернаторстве. Вот как
оно описывается Л.И. Розовым в статье "Положение следственной части в
Киргизских степях". "Следователь в киргизской степи представляет
Судебный следователь по судебным уставам и в действительности //Журнал гражданского и уголовного права. - Спб., 1881. - Кн. 3, разд. 4. - С. 24, 25.
2
Больные места кавказской юстиции //Юридическое обозрение. - Тифлис, 1886. № 249. - С. 3.
3
Щегловитов И. Следственная часть за 25 лет //Журнал гражданского и уголовного
права. - Спб., 1889. - Кн. 9, ст. 3. - С. 1.
1
218
собою беспомощное существо: ни энергия, ни опытность, ни умелость, ни знания - ничего не поможет следователю в степи. Прежде
всего - когда он выезжает на следствие, должен вперед знать о заготовлении юрты и лошадей. Сущность следственного производства
такова, что очень часто требует следственных действий экспромтом, без огласки и оповещения, но в степи такой образ действий следователя невозможен: не известивши наперед о заготовлении лошадей
и юрты, следователь не доедет до места действия. Предуведомление
задолго наперед делает совершенно бесполезными многие действия,
как-то: обыски, выемки, осмотры и прочее по горячим следам, так
что следователю остается исполнять эти действия лишь ради пустой формальности без всякой пользы. Прежде чем успеет следователь выехать в известную волость - весть о его приезде разносится по
всей волости и за ее пределы. Далее - обстановка производства следователем следствия в степи такова: вам выставляют юрту для вашего
жилья; юрта эта устанавливается обыкновенно вблизи какого-либо
аула. Киргизы - народ кочевой, а потому совершенно праздный и, кроме
того, любопытный, и вот на месте следствия стекается множество
киргиз, просто любопытствующих; побуждением к стечению служит
также и желание угоститься кумысом и бараном, так как при съездах
на вызовы киргизы всегда колют на общественный счет баранов.
Устройство юрты таково, что обыкновенный тихий разговор слышен
за пределами, почему весь допрос следователя слышен всей окружающей публикой; если бы вы и устранили любопытствующих, все равно
допрошенный сейчас же сообщит результаты всем, и тогда вы услышите показания свидетелей совершенно одинаковыми; все остальные
свидетели покажут точь-в-точь также. Изолировать обвиняемых и
свидетелей не представляется никакой возможности. Сильный тормоз для успешности следствия в степи представляет также то, что
у нас полагается один следователь на уезд, который тянется по
меньшей мере на протяжении 500 верст". В таких условиях "ежедневно
приходится наблюдать, что преступления остаются необнаруженными или
обнаруженными не вполне, несмотря на все усилия следственной власти...
Дела о необнаруженных преступлениях до суда не доходят, но не вполне
раскрытые преступления очень часто появляются на суде, возбуждая массу
сомнений".
За
1874-1881 годы по Санкт-Петербургскому, Московскому, Харьковскому,
Одесскому, Казанскому, Саратовскому, Киевскому округам осуждено 208
172, оправдано 112 336 граждан, или 35 проц. По Варшавскому округу
осуждено за эти годы 29061, оправдано 14 329 (33 проц). (Журнал граж219
данского и уголовного права. - Спб., 1886. - Кн. 8. С. 1, 2; Кн. 10. - С. 115, 116).
В статье "К вопросу о предварительном заключении подсудимых",
опубликованной в январском номере "Юридического вестника"за 1881
год, неизвестным автором, скрывшимся под инициалами "А.Т.Т.", утверждалось, что в числе поводов к оправдательным приговорам большую
роль играли неудовлетворительность производства предварительных следствий и слишком частое заключение обвиняемых (40 проц. из общего числа) под стражу. При этом отмечалось, что судебные следователи и лица
прокурорского надзора иногда применяли данную меру пресечения с исключительной целью самим наказать такого обвиняемого, который за недостаточностью и слабостью собранных против него улик, по сознанию
судебного следователя и лица прокурорского надзора, не мог быть предан
суду1.
Из общего числа оконченных следователями дел до судебного разбирательства дошло в 1876 году - 26 проц., а в 1877 - 23 проц.; остальные
дела или переданы в мировые судебные установления, или начальству обвиняемых, или прекращены судом и судебными палатами (прекращено в
1876 году - 59 проц. в 1877 году - 57 проц.)2.
Ранее, в 1873 году, Министерством юстиции обревизовывалась судебная деятельность. Из сведений, собранных при ревизии, видно процентное отношение дел, по которым были составлены следователями обвинительные акты, к общему числу дел, бывших в их производстве в означенном году: в Орловском округе равняется 34 проц., в Саратовском - 31
проц., в Тамбовском - 30 1/2 проц., в Пензенском 30 1/2 проц., в Смоленском - 29 проц., в Елецком - 24 1/2 проц., в Курском
- 24 1/2 проц.
Таким образом, подчеркивалось в обзоре данных ревизии, можно
сказать, что более 70 проц. общего числа официальных преследований
уголовных преступлений не достигает цели и не приводит к желаемому
результату. При этом число преступлений, остающихся негласными и без
преследования со стороны общественных властей, очень велико 3.
Обратимся опять к цифрам, говорится в обзоре, лучше которых ничто не может выяснить неудовлетворительного состояния следственной
части. Мы видели, что результаты деятельности судебных следователей
К вопросу о предварительном заключении подсудимых //Юридический вестник. - М.,
1881. - Янв. - С. 149, 150.
2
Пушкин Е. Указ. соч. - С. 469.
3
Соколов А. Недостатки в производстве предварительных следствий //Юридический вестник. - М., 1876.- № 1-2. - С. 24.
1
220
крайне неутешительны, теперь укажем еще на следующие факты, характеризующие неудовлетворительное состояние делопроизводства следователей. По сведениям, добытым той же ревизией, с которыми обязательно
был ознакомлен весь прокурорский надзор округа Московской судебной
палаты, среднее число дней, в продолжение которых каждое дело находилось в производстве, до поступления к товарищу прокурора, в Орловском
округе равняется 67 дням, в Тамбовском - 68 дням, в Пензенском - 81 дню,
в Смоленском - 96 дням, в Саратовском - 104 дням, в Курском - 118 дням,
в Елецком - 153 дням.
Можно ли ввиду таких цифр удивляться, что только в редких случаях достигается цель предварительного следствия, спрашивается в обзоре.
К тому же разница в средней цифре движения дел не объясняется относительно большим или меньшим обременением следственных участков количеством дел в различных округах, ибо количество поступающих дел не
находится в той же постепенности, как быстрота движения следствий. Так,
в 1872 году на каждого следователя приходилось, с остатком от предыдущего
года,
в
Саратовском
округе
298 дел, в Смоленском - 189 дел, в Пензенском - 146 1/2 дел, в Тамбовском
- 145 дел, в Елецком - 162 1/2 дел, в Курском - 118 дел.
Из этих данных видно, что продолжительность следствий может
оправдаться обременением участков лишь в Саратовском и Смоленском
округах, но не в Елецком и Курском округах, которые наименее обременены делами. Но есть и другая причина, кроме большего числа дел, замедляющая быстроту движения следствий и заключающаяся в том, что время,
в продолжение которого дела находятся в производстве полиции, производящей дознания, составляет 30 проц. всего времени, употребляемого на
производство следствий. Так, средняя продолжительность производства
дел в полиции и у следователей в Тамбовском округе, соответственно, 25
дней
и
43,
в
Пензенском
32 дня и 49, в Орловском - 16 дней и 51, в Смоленском - 29 дней и 67, в
Курском - 45 дней и 73, в Саратовском - 24 дня и 80, в Елецком 35 дней и 1181.
Но были и иные причины, замедлявшие производство следствий и
оказывавшие отрицательное влияние на их результаты.
Ничто так не обременяло судебных следователей в ущерб быстроте
производства, как посылка повесток лицам, вызывавшимся к следствию.
1
Там же. - С. 24, 25.
221
Так, в течение 1877 года было вызвано: экспертов и свидетелей более
615000, понятых более 110000, привлечено обвиняемых более 790001.
Разумеется, у судебных следователей были помощники в лице служивших по вольному найму рассыльных и письмоводителей. Как служили
и что из себя представляли письмоводители, стоявшие к делам следователя несравненно ближе, чем рассыльные, читаем в "Юридическом вестнике".
"На практике письмоводители нередко злоупотребляют своим
положением, своим знанием тайн предварительных следствий и возможностью следить за ходом последних. Разумеется, все это тщательно скрывается по очень понятной причине,- потому что вся ответственность за злоупотребления письмоводителей падает на следователей, а сами виновные, как служащие по вольному найму, никакому взысканию не подвергаются. А между тем нередко случается,
что письмоводитель за два-три рубля выдает без разрешения следователя копии с протоколов и постановлений тем, кто получить их не
имеет права, или выдает их несвоевременно, или, тоже за вознаграждение, сообщает посторонним лицам известные ему из дела сведения.
Подобные злоупотребления иногда обнаруживаются следователем,
который и делает письмоводителю, в том случае, если они не имели
последствий, внушение, или отказывает ему от должности; но к
этой крайней мере прибегают редко, потому что должность письмоводителя требует опытности, которая не скоро приобретается и
редко встречается во вновь поступающих на эту службу, а потому
следователи дорожат теми из писцов, которые уже занимались своим
делом два - три года. Проделки письмоводителей далеко не ограничиваются указанными; некоторые из них пускаются в столь сложные и
рискованные предприятия, что, будь они на государственной службе,
они подверглись бы серьезной уголовной ответственности. Вот один
из таких случаев, получивших официальную известность. Одному из
следователей в Одессе было предоставлено в частном доме для его
канцелярии помещение в две комнаты, из которых одна, решительно
негодная для занятий, была отдана под квартиру письмоводителя.
Проживая таким образом в здании частного дома и потому имея полную возможность часто видеться с полицейскими чиновниками, городовыми и стражей, письмоводитель сумел убедить их в своем огромном влиянии на следователя. Раз, поддавшись такому обману, полицейские чиновники стали оказывать ему всякое уважение и, между
1
С. 310.
222
Кессель К. Следственная практика //Юридический вестник. - М., 1882. - № 6. -
прочим, позволяли вступать в разговоры с подследственными арестантами, а этого только и нужно было ему. Постоянно слушая разговоры следователя с кандидатами на судебные должности, занимавшимися при нем, и имея возможность прочитывать все предложения
местного товарища прокурора, письмоводитель, конечно, всегда знал,
кого из подследственных арестантов предполагалось освободить на
днях от ареста. Запасшись таким сведением, он отправлялся вечером,
когда все расходились, в арестантскую и здесь торговался с арестантом за его освобождение, уверяя, что он имеет такое огромное значение и влияние на следователя, что последний делает все так, как он
ему скажет, но что взять с него дешево за освобождение он не может, потому что ему нужно будет поделиться со следователем. Разумеется, арестант давал что мог, условие заключалось, а на другой
или на третий день действительно, как уже раньше предвиделось следователем, арестант освобождался. Таким путем нетрудно было
письмоводителю приобрести в глазах арестантов и полиции важное
значение, которым он и пользовался до тех пор, пока, наконец, по секретной жалобе одной арестантки, напрасно возлагавшей свои надежды на письмоводителя, у последнего не был произведен следователем, в
присутствии товарища прокурора, обыск, причем в его столе были
найдены ценные вещи арестанки, а под постелью оказались, кажется,
7 следственных дел, вполне оконченных производством и пять месяцев
тому назад, как значилось по настольному реестру, отправленных за
известными номерами к товарищу прокурора; по сущности этих дел
для обвиняемых было выгодно задержать их, поэтому услужливый
письмоводитель не записал их в разносную книгу и не отправил по
назначению, так что ни следователь, ни товарищ прокурора не могли
заметить утайки 7 дел из числа 43, ежемесячно направляемых первым. Дело по обвинению письмоводителя в мошенничестве было прекращено, и ответственности за него должен был подлежать следователь. В чем же была вина его? Упущение с его стороны заключалось
единственно в том, что он не поверял разносной книги. Но мы уже
сказали, что этот следователь направлял ежемесячно по 43 дела, и,
конечно, кто может составить себе хотя приблизительное понятие
об этой массе работы, тот признает невозможность поверять разносную книгу; на такую работу ни у одного следователя не достанет
времени. Можно еще заметить, что следователь был неосторожен в
выборе письмоводителя: но где же найти такого, за добросовестность
которого можно было бы поручиться и который в свою очередь поручится за аккуратное сохранение всех бумаг в целости. Мы не сомневаемся, что каждый из городских следователей откровенно скажет,
223
что в отношении порядка и целости бумаг все они, как говорится, под
Богом ходят и что ни один из них не может сказать, что в данную
минуту у него в канцелярии все цело, потому что что-нибудь одно, или
заниматься производством следствий, или канцелярией; возложить
оба эти занятия на одно лицо можно только в тех следственных
участках, где число дел не превышает десяти в месяц, а таких участков в городах нет".
Однако и сами судебные следователи нередко злоупотребляли положением, перекладывали свои обязанности на других и фактически
устранялись от следствия или же до бесконечности затягивали его.
В Инструкции прокурора Казанской судебной палаты С.С. Гончарова о порядке действий лиц прокурорского надзора округа Казанской судебной палаты, а также чинов полиции по участию последних в производстве предварительного следствия, с приложением свода замечаний и разъяснений, сделанных в беседах с судебными следователями и товарищами
прокуроров по поводу недостатков, обнаруженных при обзоре в 1878-1879
годах делопроизводства следователей округа Казанской судебной палаты,
отмечено, в частности, следующее: "Весьма многие судебные следователи
округа Казанской судебной палаты, прежде чем приступить к следствию
по сообщению или дознанию волостных и сельских начальников, поручают,
на
основании
271 ст. Уст. угол. суд., становому приставу проверить те сообщения или
дознания. Не говоря уже о том, что судебные следователи, таким способом
их действий, как бы вводят деление должностных лиц, упоминаемых в
261-й статье, на более и менее заслуживающих или вовсе незаслуживающих доверия, - деление, идущее вразрез со смыслом только что приведенного закона, - они совершенно неправильно выводят свое право на описанный способ действий из 271-й статьи, вовсе неуполномачивающей их
на поверку сообщений и дознаний должностных лиц до приступа к следствию"1.
И далее.
"У судебных следователей округа Казанской судебной палаты встречаются дела, которые в течение двух и более лет до 22 раз пересылались от
судебного следователя к мировому судье и обратно, конечно, во все это
время по таким делам не было никакого производства: они перекидывались".
"В некоторых следственных участках до сего времени находятся в
производстве дела, возникшие еще при действии прежних судебных установлений, - дела, по которым не выяснена даже подсудность их. Причина
1
224
Соколов А. Недостатки в производстве предварительных следствий... - С. 42-44.
этого явления лежит, несомненно, в более трудном производстве старых
дел, а также и в том убеждении судебных следователей, что лица, давно
потерпевшие от преступления или проступка, не так живо чувствуют вред,
причиненный им преступлением, как лица, только что подвергнувшиеся
преступным на их право посягательством, и что общество менее заинтересовано в уголовном преследовании лиц, давно совершивших преступление".
"В 1874 году г. Министр юстиции обратил внимание на движение в
округе Казанской судебной палаты одного арестантского дела, которое
вследствие неправильного соединения в одно производство 36 отдельных
преступлений, совершенных 38 лицами, не могло получить должного разрешения в течение более 10 лет". (Юридический вестник. - М., 1880.- №
10. - С. 293).
Последний случай неправильного соединения уголовных дел, отразившийся крайне вредно на результатах предварительного следствия и
судьбах людей, говорит о нарушениях процессуальной стороны следственной деятельности; стороны, хоть поздно и иногда, но проверяемой.
Что же касается другой стороны производства предварительных следствий
- розыскной, то она не поддавалась никакому контролю.
Очевидно, подобное состояние следственной части должно было обратить на себя особое внимание кассационных департаментов Сената и
Министра юстиции. В чем же выразилась контролирующая и регулирующая деятельность этих высших инстанций?
Из циркулярных указов Сената с 1865 по 1883 год только пять относятся непосредственно к следственной части:
1) 1877 год. Судебные следователи не должны обращаться в присутствия высших государственных установлений или же к лицам, стоящим во
главе их, о доставлении справок по делам, производящимся в подведомственных означенным установлениям и лицам учреждениях, или же о
принуждении этих учреждений к исполнению их требований, а должны
непосредственно обращаться в надлежащие правительственные учреждения (департаменты, канцелярии и другие отдельные части высших государственных установлений); в случае несвоевременного получения уведомлений они должны обращаться к прокурору.
2) 1877 год. Судебные следователи обязаны по всем производимым
ими делам наводить, по ведомостям справок о судимости, справку о том,
не был ли обвиняемый судим прежде, и об оказавшемся составлять особое
постановление.
3) 1878 год. В случае принятия меры пресечения против обвиняемых
в общих преступлениях должностных лиц, состоящих на государственной
225
и выборной службе, судебные следователи обязаны извещать ближайшее
начальство этих лиц как о предмете обвинения, так и о роде принятой меры пресечения.
4) 1881 год. Окружные суды имеют право командировать своих членов для проведения ревизии делопроизводства подведомственных этим
судам судебных следователей.
5) 1881 год. Судебные следователи должны представлять в соединенное присутствие первого и кассационных департаментов Сената копии
постановлений о привлечении мировых судей и прочих лиц судебного ведомства, в качестве обвиняемых, к следствиям по преступлениям, не относящимся к службе, немедленно по составлении таких постановлений.
Затем в определениях Сената об ответственности должностных лиц
мы находим (с 1865 по 1883 год) следующие указания судебным следователям:
1) 1873 год. Судебный следователь, прекративший дело о краже
между супругами, причем прикосновенным к следствию являлось постороннее лицо, и возвративший дело мировому судье для разрешения в
гражданском порядке вопроса о принадлежности краденого, подлежит ответственности в дисциплинарном порядке только в случае, если последствия такого распоряжения были неважны.
2) 1874 год. За такое неосторожное действие, последствием которого
была потеря вещественного доказательства, судебный следователь подлежит преданию суду.
3) 1874 год. Судебный следователь, производя следствие по преступлению должности и обнаружив прикосновенность к делу другого
должностного лица, не может своею властью привлечь последнего к следствию.
4) 1874 год. Хотя судебный следователь не вправе, по заявлению
частного лица о том, что принадлежащее заявившему движимое имущество находится неправильно во владении другого, немедленно приступать
к выемкам и, отобрав спорные предметы, выдать их по принадлежности,
но деяние это, как заключающее в себе неправильное истолкование ст. 375
Уст. угол. суд. или гражд., если оно сопровождалось важными последствиями, подвергает следователя лишь дисциплинарной ответственности.
5) 1874 год. Если суд прекратит следствие, то обвиняемый не может
на этом одном основании требовать возбуждения вопроса об ответственности следователя, принявшего против него одну из мер пресечения.
6) 1875 год. Если судебная палата, усмотрев неправильные действия
судебного следователя, предпишет суду потребовать объяснение и затем
226
дело будет представлено в палату по истечении года со дня нарушения, то
дисциплинарное производство не может быть возбуждено.
7) 1875 год. За освидетельствование женщины через врача, без достаточного к тому основания, судебный следователь подлежит ответственности по ст. 341 ч. 1 Уложения о наказаниях.
8) 1875 год. Если следователь отказывается производить следствие
по требованию начальства должностного лица, то оно не должно вносить
дело в губернское правление, а обязано жаловаться подлежащему суду.
Наконец, в течение того же периода времени состоялись и циркулярные предписания министров юстиции, имевшие целью упорядочить
деятельность судебных следователей. Из них имеют существенное значение только три.
1) 1874 год. Жалоба служит основанием для начала следствия, но не
обязывает судебного следователя привлекать в качестве обиняемого то
лицо, против которого жалобщиком заявлено обвинение. Распоряжение о
привлечении в качестве обвиняемого должно быть облечено в форму особого мотивированного постановления.
2) 1878 год. Отношения подчиненности полицейских урядников к
судебной власти отнюдь не должны служить поводом к обременению их
поручениями второстепенной важности, каковы, например, доставление
повесток, разыскание свидетелей, препровождение арестантов и проч.
3) 1879 год. Требование судебного следователя о задержании корреспонденции, согласно высочайше утвержденному 30 октября
1878 года мнению Государственного совета, подлежит исполнению почтовых и телеграфных учреждений лишь тогда, когда оно касается корреспонденции лиц, против которых возбуждено уголовное преследование,
причем суд должен точно указать основания, вызывающие необходимость
осмотра и выемки1.
Как видим, ни в циркулярах и определениях Сената, ни в циркулярах
Министра юстиции ни слова не сказано о неудовлетворительности производившихся следствий и о бездеятельности следователей; не дано никаких
серьезных указаний по вопросам обнаружения, закрепления и оценке доказательств. Что же касается розыска лиц, то здесь имеется разъяснение,
но как бы обратного характера, не в пользу результативности следствия:
следователям не дозволялось привлекать полицейских урядников к розыску свидетелей.
Неудивительно, что неудовлетворительное состояние следственной
части продолжалось.
1
Фукс В. Суд и полиция. Ч. 2. - М., 1889. - С. 33-36.
227
К примеру, 9 лет в столичном следственном участке в Петербурге
допускались "вопиющие злоупотребления, дела валялись без всякого производства целые годы, за их деятельностью не было никакого надзора. У
следователя Федорова найдено было при производстве ревизии (в 1884
году - примеч. авт.) около 500 дел, частью не получивших вовсе движения, частью произвольно, без всяких уважительных причин, приостановленных".
(Журнал
гражданского
и
уголовного
права.
Спб., 1886. - Кн. 8. - С. 118).
В 1889 году возникло 122600 следствий, в 1908 году - 349059, в 1909
году - 411065, в 1910 году - 444503, в 1911 году - 448454 и в
1912 году - 4630081.
Наблюдение за их производством принадлежало прокуратуре. "Прокуроры и их товарищи, - гласила ст. 278 Устава уголовного судопроизводства, - предварительных следствий сами не производят, но дают только
предложения о том судебным следователям и наблюдают постоянно за
производством сих следствий". Устав позволял прокурору или его товарищу требовать дополнения оконченных предварительных следствий. Однако по данному вопросу положения закона были сжаты и неопределенны.
Ст. 286 и 512 Устава, определяя два способа дополнения оконченных
предварительных следствий - путем требования дополнительных сведений
и обращения дела к доследованию,- не разъясняли и не конкретизировали
их, предоставляя выбор того или другого уполномоченному лицу. Поэтому
на практике сразу же должен был возникнуть вопрос: может ли прокурор
требовать присылки в дополнение к делу таких данных, которые устанавливаются путем следственных действий? Правительствующий Сенат в
кассационной и надзорной практике этого вопроса не касался, так как он
не входил в оценку недостатков предварительного следствия. В литературе он также более двух десятилетий специально не рассматривался. (См.:
Поворинский А.Ф. Систематический указатель русской литературы по судоустройству. Т. 1, 1896; Т. 2, 1905). Между тем у многих прокуроров вырабатывался и претворялся в жизнь взгляд, согласно которому требование
дополнительных сведений могло иметь место лишь в тех случаях, когда в
деле недоставало какой-либо письменной справки: о прежней судимости
обвиняемого, его звании и летах, указаний на то, в каком положении находятся или куда направлены другие дела о том же обвиняемом. И такое
требование ("доставить дополнительные сведения") признавалось ими неуместным, когда нужно произвести допросы свидетелей, осмотры, освидетельствования и т.д., так как здесь судебному следователю необходимо
1
47, 48.
228
Бразоль Б.Л. Очерки по следственной части: История, практика. - Петроград, 1916. - С.
было иметь под рукой все прежнее производство, почему оно ему и возвращалось. (См.: Журнал гражданского и уголовного права. Спб., 1884. Кн. 9. - С.161). Эта складывавшаяся практика содержала элемент правильности - целесообразность иметь под рукой все прежнее производство для
проведения следственных действий. Но и возвращая дела, а не требуя дополнения их присылкой определенных следственных протоколов, прокуроры исходили не из интересов розыска, истины и справедливости, заботились не о каких-либо неясностях следственного материала, а просто о
количестве этого материала, которым можно было бы заручиться для судебного состязания, на случай разбирательства дела по существу. В то же
время прокуроры не обращали внимания на неполноту следствия по делам, требующим прекращения, ибо не рассчитывали поддерживать обвинение; дела прекращались только судом, который и отвечал за это. Понятно, что в случаях неполноты дел, направлявшихся прокурорами для прекращения, доследования требовали судебные инстанции. В 1877 году судебные палаты возвратили 356 таких дел, в 1878 - 373, в 1879 - 339;
окружные суды - 1031, 1173 и 1310 дел соответственно. (См.: Журнал
гражданского и уголовного права. - Спб., 1885. - Кн. 4. - С. 131). Но и частица правильно складывавшейся практики была подвергнута
критике Я. Городынским. Утверждая, что по буквальному смыслу
512 ст. Устава уголовного судопроизводства и общему духу закона под
дополнительные сведения могут подойти не только письменные справки,
но и всякий другой следственный материал, в виде показаний свидетелей,
обвиняемых, осмотров, экспертизы, он призывал констатировать путем
необходимых следственных действий дополнительные данные, без обращения дела к доследованию, какие бы процессуальные приемы не предвиделись. Мотивировалась эта рекомендация практическими удобствами,
при этом совершенно игнорировались в рассуждениях права и законные
интересы участников процесса, в том числе обвиняемого. (См.: Журнал
гражданского и уголовного права. - Спб., 1885. - Кн. 4. - С. 85, 90, 98, 103,
104, 198, 199).
Получив от лица прокурорского надзора дело и заключение по нему,
судебная палата в качестве меры предания суду утверждала предложение
прокурора о предании обвиняемого суду или прекращении производства;
могла она и возвратить дело (ст. 534 Уст. угол. суд.). Если палата считала
необходимым изменить представленный ей обвинительный акт (как в
пользу обвинения, так и в пользу защиты) или предать суду такого обвиняемого, относительно которого прокурор полагал прекратить преследование, то составлялся документ, совершенно заменяющий собой обвинительный акт. С поступлением дел в окружной суд для окончательного
229
производства начинался период приготовительных к суду распоряжений,
заканчивавшийся открытием судебного заседения. И здесь допускалось
дополнение доказательств. Как и судебная палата, окружной суд мог по
своему усмотрению возвратить дело следователю или потребовать от него
представления недостающих сведений, а также проведения розыскных
действий без отсылки дела. Так, согласно ст. 688 Устава уголовного судопроизводства при признании в судебном заседании протокола осмотра
"неимеющим законной достоверности или надлежащей полноты, а поверку осмотра возможною", суд поручал "одному из своих членов или судебных следователей произвести новый осмотр". В этом случае дополнительное расследование производилось не только при отсутствии у следователя
материалов дела, но и в момент его рассмотрения по существу.
Проведение каждого следственного действия было облечено в определенную законом форму (ст. 467-474 Уст. угол. суд.). Но эти формы игнорировались и даже в практике Сената не получили охраны. В кассационном порядке никакие жалобы на нарушения и пристрастное производство предварительных следствий, как правило, не допускались. И тогда,
когда Сенат устанавливал, что предварительное следствие велось явно односторонне, с нарушением прав обвиняемого, с "грубыми и поносительными выражениями" в постановлении о его привлечении, как это было,
например, по делу нотариуса Назарова, или с применением пыток и угроз,
как это было по делу о мултановском жертвоприношении, суд оставлял
кассационные жалобы без последствий, а если и отменял приговор, то изза недостаточности (нарушений) судебного, а не предварительного следствия и передавал дело на новое рассмотрение. (См.: Кони А.Ф. Собрание
сочинений:
В
8 т. Т. 3. - М., 1967. - С. 427-447, 474-486, 510-512, 514-517). Лишь в самых
исключительных случаях, когда допущенное следователем нарушение не
могло быть исправлено на суде и могло оказать решительное влияние на
решение присяжных, Сенат отменял производство предварительного следствия.
Как видим, новый уголовно-процессуальный закон предусматривал
лишь возможность устранения пробелов и дополнения оконченных следственных производств. Решения о дополнении их принимались по усмотрению прокуроров и судов, которые вольны были направлять или не
направлять дело к доследованию, поручать или не поручать производство
следственных действий без передачи дела, требовать или не требовать
представления дополнительных сведений. Формы дополнения избирались
при этом произвольно. Все это оказывало отрицательное влияние на розыск и следствие, порождало необъективность, волокиту, покрывало про230
извол и влекло многочисленные судебные ошибки. Это понимали, к примеру, авторы статьи "Положение судов и судей за двадцать пять лет", когда писали, "... что дурное состояние правосудия угрожает всем и каждому, что оно подрывает в народе самые жизненные силы, что оно делает
невозможною правильную будничную жизнь, грозит расстройством личных и экономических отношений и, поражая отдельных лиц, обессиливает
столько же и государство, внутри и во вне". (См.: Журнал гражданского и
уголовного права. - Спб., 1889. - Кн. 9, ст. 1. - С. 19).
Раздел VI. ПРАКТИКА РОЗЫСКА ПРЕСТУПНИКОВ
(МЕТОДЫ И ПРИЕМЫ)
Библия говорит, что "кто не дверью входит во двор овчий, но перелазит инде, тот вор и разбойник" (Иоанн. 10:1), приходящий "только для
того, чтобы украсть, убить и погубить" (Иоанн. 10:10).
Борьба с теми, кто не дверью входил во двор овчий, была борьба с
преступностью; а первой и потому главной частью этой борьбы являлось
обнаружение преступлений и розыск лиц, их совершивших. Ведь не
разыскав преступника, не приходилось вершить правосудие, ибо не к кому
было применять уголовные законы.
Эти законы конкретизировали библейские признаки воровства, разбоя и убийства вне разбоя, отграничивали также от разбоя и грабежа. Такая конкретизация имела значение не только для правильной правовой
оценки содеянного преступником, но и для его розыска.
Розыск воров, разбойников и грабителей. Кражею по ст. 1644
Уложения о наказаниях считалось "всякое, каким бы то ни было образом,
но втайне, без насилия, угроз и вообще принадлежащих к свойству разбоя
или грабежа обстоятельств, похищение чужих вещей, денег или иного
движимого имущества".
Раскрытие краж, самым существенным признаком которых являлось
тайное похищение имущества, имело свои особенности, свои дополнительные трудности, исходившие из этой тайности, ибо "всякий, делающий
злое, ненавидит свет и не идет к свету, чтобы не обличились дела его, потому что они злы" (Иоанн. 40:20).
При производстве действий по какой бы то ни было краже главнейшими задачами полиции считались:
1) обнаружение виновного или, по крайней мере, лица, на которое
падало основательное и вероятное подозрение в краже, и в разыскании заподозренного, если он скрылся;
231
2) разыскание похищенного имущества или, по крайней мере, лиц,
которыми и через которых оно было сбыто или продано;
3) разъяснение наиболее существенных обстоятельств кражи.
Для решения этих задач рекомендовалось прежде всего выяснять
следующие обстоятельства общего характера:
- из жилого или нежилого помещения совершено тайное похищение,
- со взломом каких запоров была совершена кража и был ли совершен взлом замков, или они были отперты подобранными ключами или отмычками,
- на какую сумму похищено имущества или денег.
Похищенные предметы надлежало подробно описать, чтобы можно
было принимать меры к их розыску. А при появлении подозреваемого
требовалось установить, не судился ли он ранее за подобное преступление1.
Для облегчения розыска тайных похитителей имущества в литературе и на практике пореформенного времени они подразделялись на 12 разрядов. К первому разряду относились мошенники высшего класса, аристократы воровского мира, отличавшиеся манерами, изяществом вкуса и привычек, ездившие в каретах или колясках, занимавшие лучшие места в театрах и гостиницах.
Второй разряд представляли карманные воры, или жулики, которые
занимались своим ремеслом в церквах, на рынках, на улицах, всюду, где
была толпа.
Третий разряд составляли "штукари", воры с обманом, которые для
совершения кражи проделывали какие-либо обманные штуки.
В четвертый разряд входили отмычники, кравшие по квартирам и
разным складам, куда они проникали при помощи поддельных ключей,
взлома замков, влезания по лестницам.
По пятому разряду проходили воры с повозок, обычно имевшие вид
носильщиков; по шестому - обиратели пьяных; по седьмому - ворыутренники, кравшие утром, когда прислуга в обеспеченных домах уходила
за провизией на рынок и оставляла дверь открытой или же в замке ключ.
К восьмому разряду относились воры с подлогом, промышлявшие в
ювелирных магазинах. Они просили показать драгоценные камни, и редко
случалось, чтобы им не удалось спрятать в кулаке один или несколько
бриллиантов.
Жеребцов В.О. Предварительное следствие: Практическое пособие для начинающих
судебных следователей, кандидатов на судебные должности и чинов полиции. - Спб., 1911. - С.
124, 127.
1
232
Девятый разряд составляли воры с обходом, преимущественно женщины, смотревшие много товара в различных лавках и незаметно уносившие часть его.
Десятый разряд представляли шайки путешествующих похитителей
(цыгане, контрабандисты и т.п.); одиннадцатый - "вся мелюзга, подвизающаяся на воровском поприще"; и двенадцатый - конокрады1.
Деление воров на разряды имело значение, поскольку преступники
одного разряда не сходились с преступниками другого разряда, имели
свои обычаи, повадки и особые притоны. Сведения обо всем этом давали
полезные руководящие нити к розыскам.
Наиболее опасными и трудноуловимыми из профессиональных воров являлись так называемые путешествующие воры - "марвихеры", или
карманники высшего класса.
В 1914 году Департамент полиции издал в Петрограде "Розыскной альбом", посвященный этим ворам. В нем разъясняется: "Марвихерами" они называются на юге и на западе России, и это нерусское
название присвоено им потому, что большинство из них инородцы - евреи,
поляки и греки, объясняющиеся между собою, на особом воровском, полуеврейском - полунемецком, жаргоне".
Эти воры хорошо одеваются, совершают кражи компаниями в несколько человек ("хевра"), похищая почти исключительно ценные бумажники в банках, театрах, на выставках и на вокзалах железных дорог. Совершив две-три крупные кражи, "марвихеры" едут в другой город, опасаясь задержания, хотя и при аресте такого вора очень нелегко его уличить в
преступлении, а еще труднее открыть его звание, так как ни один из них не
живет по своему паспорту, чужой же паспорт всегда успевает бросить.
Трудно найти имущество и на квартире "марвихера", который обыкновенно весь багаж, в виде чемодана или двух-трех корзин, сдает на хранение
где-нибудь на вокзале, имея при себе лишь квитанцию да проездной билет.
К той же категории принадлежат воры, обкрадывающие пассажиров
в поездах. Те и другие воры знают друг друга и имеют во многих местах
России своих притонодержателей и укрывателей, т.е. так называемые
"блатные" квартиры.
Современный карманник - гастролер, бывает одет в модный, но не
бросающийся в глаза костюм и большею частью не имеет при себе ни зонта, ни палки, ни перчаток, - чтобы руки были свободны. Пальцы рук его
длинны, узки и выхолены. Свою деятельность он проявляет перед витринами магазинов, среди уличной толпы, в трамваях, в публичных местах Квачевский А. Об уголовном преследовании, дознании и предварительном исследовании преступлений по судебным уставам 1864 года. Ч. 2 - Спб., 1866. - С. 216-226.
1
233
при выходе из театров, банков, в церквах, на вокзалах, скачках, выставках,
ярмарках и рынках. Почти всегда он работает с одним или несколькими
помощниками, но в театрах, омнибусах, трамваях, железнодорожных вагонах - часто и один. Особенно же ловкие карманники работают в одиночку.
Если карманник наметил кого-нибудь своей жертвой, то он сначала
старается определить, где данный субъект держит свой кошелек, бумажник, часы и другие драгоценности. Для этого он осторожно ощупывает его
или наблюдает за ним, например через витрину магазина, в то время как
тот расплачивается у буфета - в театрах, на скачках - у тотализатора.
Профессиональный карманник образует из указательного и среднего
пальцев своей руки подобие ножниц; он вытягивает эти пальцы и защемляет между ними предмет, остальные же три пальца прижимает к ладони и
употребляет их в случае нужды, для расширения складок кармана. Вытаскивая руку, он, чтобы не коснуться обкрадываемого, отодвигает карман от
его тела; если же залезает в боковой карман, то старается прикрыть это
движение своей шляпой, платком, темным кашне, портфелем или летним
пальто, которое у него на руке. Чтобы достать предметы, находящиеся
внутри одежды, иногда производит снаружи порез крошечными, чрезвычайно острыми ножницами или коротким острым ножичком, часто находящимися у него в печати кольца или в браслете. Цепочки открывает маленькими клещами, которые у него находятся в перочинном ножике, часы
вытаскивает вместе с цепочкой или срывает с цепи. Чтобы приступить к
делу, карманник выжидает, чтобы внимание жертвы было отвлечено каким-нибудь происшествием. Или же он умышленно отвлекает внимание,
например просит огня, чтобы докурить сигару, спотыкается при выходе из
вагона и крепко хватается за намеченного субъекта или же, делая вид, что
ужасно спешит куда-то, натыкается на него, а иногда симулирует пьяного
и обнимает первого встречного, как своего приятеля. Малолетние воры
подбегают ко взрослым, занимают их своей болтовней и выжидают удобного случая, чтобы залезть в карман, другие же малолетние карманники
пристают со своей помощью при входе и выходе из вагонов; мальчики мнимые продавцы газет кладут в кафе свои газеты на ценные вещи, положенные гостями на столы, и, забирая снова свои листки, берут вместе с
ними вещи. Карманники постоянно изощряются в новых приемах для отвлечения внимания. При обыске у них часто находят бумажники с лотерейными билетами, ничего не стоящими акциями и с английским пластырем.
234
Один карманник имел обыкновение наступать в толпе какой-нибудь
даме на шлейф и затем, в то время когда она поднимала платье кверху,
влезал в карман.
Одна воровка, дотрагиваясь до плеча дамы, любезно предупреждала:
"Ваше платье сзади запачкано!" (Она сама заранее выпачкала его). И пока
дама чистила свое платье, воровка очищала ее карманы.
Один господин поздно вечером возвращался домой. Прилично одетая женщина попросила его указать ей дорогу. Он удовлетворяет ее просьбу. Вдруг она бросается ему на шею и осыпает его словами благодарности.
Он совершенно еще не сообразил, что с ним творится, как какой-то мужчина появляется около него и угрожающе ему говорит: "Как вы смеете обнимать мою жену!" "Жена" исчезает, а указывавший ей дорогу обнаруживает, что у него украден бумажник. Или, например, дама расстегивает шубу в жарко натопленном отделении вагона. Сидящая напротив пассажирка
вскакивает, толкает ее своей муфтой в грудь и восклицает: "Ах, какой чудный мех, где вы его купили?" Дама, рассердившись, застегивает свою шубу. По выходе из вагона она замечает исчезновение своих часов и цепочки.
Если карманник работает сообща с товарищем, то последний старается овладеть вниманием жертвы, например затевает с ним разговор, как
будто нечаянно наступает ему на ногу или толкает его.
Если оперируют несколько карманников, то они окружают в толпе
жертву, толкают и теснят ее со всех сторон, так что обкрадываемый совсем не понимает, что с ним происходит. Эти сообщники, называемые у
русских воров "затырщиками", заботятся также о том, чтобы скрыть от посторонних взглядов воровство, для чего становятся перед жертвой и загораживают
ее
своим
корпусом
(это
называется
"изображать стену"); наконец сообщник, находящийся ближе всех к исполнителю
воровства, принимает краденое, которое вор передает ему в руки, или
опускает в его карман, или же нарочно роняет, причем сообщник быстро
наступает на предмет, затем поднимает его и как можно скорее исчезает, а
вор между тем остается еще несколько времени, и если потерпевший замечает покражу, то карманник первый настаивает на том, чтобы его обыскали (с. 13-15).
В розыскном альбоме помещены 419 фотографий "марвихеров" в
профиль и enface, а также способ классификации фотографий, приемы
отыскания в альбоме фотографий наблюдаемых лиц, способы отыскания
фотографиий при помощи списка пальцевых отпечатков.
Розыскной альбом предназначался для чинов полиции, исполнявших
поручения по розыску. Главное его назначение, как сказано в предисловии, - служить пособием:
235
- для установления личности (опознания) уже задержанных преступников;
- для выяснения личности и преступной деятельности находящихся
на свободе профессиональных воров, наблюдаемых чинами сыскной полиции;
- для выяснения виновных в совершении карманных краж, для чего
фотографии этого альбома могли быть предъявляемы потерпевшим и свидетелям.
Теперь от краж перейдем к понятиям разбоя и грабежа.
Ст. 1627 Уложения о наказаниях под разбоем признавала "всякое на
кого-либо, для похищения принадлежащего ему или находящегося у него
имущества, нападение, когда оное учинено открытою силою с оружием,
или хотя и без оружия, но сопровождалось или убийством, или покушением на оное, или нанесением увечья, ран, побоев или других телесных истязаний, или такого рода угрозами, или иными действиями, от которых
представлялась явная опасность для жизни, здравия или свободы лица или
лиц, подвергавшихся нападению".
Таким образом, существенные признаки разбоя состояли: а) в открытом нападении, б) в нанесении опасных для жизни телесных повреждений,
в) в похищении чужого имущества.
Грабеж от разбоя отличался только важностью или опасностью причиненных или угрожающих жертве преступления насильственных действий. Конкретно, согласно ст. 1637 Уложения о наказаниях, под грабежом понималось: во-первых, всякое у кого-либо отнятие принадлежащего
ему или же находящегося у него имущества, с насилием или даже с угрозами, но такого рода, что эта угроза и само насильственное действие не
представляли опасности ни для жизни, ни для здоровья или свободы того
лица; во-вторых, всякое, хотя без угрозы и насилия, но открытое похищение какого-либо имущества в присутствии самого хозяина или других людей.
Поскольку разбой и грабеж - преступления однородные, открытые,
то и действия по установлению их и обнаружению виновных были одинаковы. Инструкцией чинам полиции округа Харьковской судебной палаты
по обнаружению и исследованию преступлений они определялись следующим образом.
Если разбойник или грабитель был известен потерпевшему, то его
надлежало задержать. Если же совершивший открытое похищение потерпевшему или свидетелям, очевидцам преступления, был неизвестен, то полиция принимает все меры к тому, чтобы посредством расспроса названных лиц по возможности подробно и точно выяснить приметы и особен236
ности заподозренного и затем, стараясь проследить путь, по которому он
мог скрыться, собирает в этом направлении сведения о всех подозрительных и подходящих к указанным приметам лицах. Вместе с тем она производит всеми имеющимися в ее распоряжении средствами тщательный и
детальный розыск ограбленного имущества1.
Конкретные же приемы, пригодные для розыска воров, грабителей и
разбойников и похищенного ими, зависят от обстоятельств определенного
случая, поэтому, - писал А. Квачевский, - всего легче изучаются они на
практике, на действиях по тому или другому преступлению, и весьма немного можно сказать о них общего. Прежде всего, рекомендует он, работники сыска должны скрывать свою деятельность по розыску от посторонних лиц, действовать так, чтобы ее не замечали, и даже в некоторых случаях прикрывать тайною самих себя, чтобы не было замечено и присутствие их. И потому там, где полиция имеет "свой особый костюм, свою
отличку, чинам ее нередко встречается необходимость в переодевании".
Вместе с тем, для удачи открытия иногда полицейские чины прикрывают
образ своих действий так, чтобы вовсе не была известна цель их, при этом
употребляют разные приемы, чтобы устранить всякое подозрение, для чего делается, предпринимается, требуется то или другое; иногда действию,
вопросу придается благовидное значение, наиболее подходящее к обычной жизни, к известному лицу, к данному случаю, к обстоятельствам раскрываемого преступления, иной раз делается засада для поимки преступника на месте преступления или с доказательствами его вины.
Так, очень часто для полиции представляется надобность следить за
известным лицом, за его поступками, чтобы открыть его виновность,
узнать приметы, отличительные черты; тут малейшая откровенность со
стороны полицейского чина, неосторожная нескромность могут испортить
все дело, повредить разведыванию так, что потом ничем не вознаградится
время, расходы, труды его. Полицейские чины, зная воров, подозрительных лиц, следят за их поступками так, чтобы они не замечали этого
наблюдения.
Одному полицейскому чиновнику поручено было секретно разведать, как зовут господина, о котором было только известно, что он бывает
в определенном доме, узнать, где он живет, чем занимается. Этот агент,
переодевшись, пришел к указанному дому, вызвал дворника, пригласил
его на угощение, и когда тот сделался словоохотливым, агент расспросил
его о разведываемом лице в таком разговоре, который не дал никакого повода предполагать, для чего нужны собираемые сведения. Дворник, по со1
Инструкция чинам полиции округа Харьковской судебной палаты... - С. 106 .
237
глашению с агентом о тайне разведывания, условленным знаком указал
караулившему агенту того господина, выходившего из названного дома;
агент проследил за ним, когда он шел в свою квартиру и, чтобы скрыть
преследование, шел на таком расстоянии, что преследуемый не мог заметить; когда же нужно было устранить шум шагов, то агент снял сапоги и
следовал босой. Узнав квартиру незнакомца, полицейский, выждав некоторое время, обмакнул свой бумажник в воду и затем позвонил в квартиру.
Когда слуга отпер дверь, то он объявил ему, что нашел в луже бумажник,
вероятно, оброненный вошедшим сейчас господином и потому интересуется знать его имя. Слуга проболтал не только имя, но и род занятий; затем
агент объявил, что из адреса, найденного в бумажнике, он узнал, что бумажник принадлежит другому лицу.
Другой полицейский агент, желая в точности узнать черты лица, о
которых ему поручен был секретный розыск и осведомившись о квартире
его, нанял нищего, который так кричал во дворе, что это лицо выглянуло в
окно и таким образом дало возможность узнать и запомнить его черты:
затем, чтобы захватить это лицо, агент нанял извозчика, приказал ему
ожидать там, где преследуемый обыкновенно садился в экипаж и отправлялся в определенное загородное место; когда он сел в экипаж, то полицейский чиновник, секретно наблюдавший за ним, приказал отвезти его в
полицейский дом.
Становой пристав, которому поручено было разыскать и поймать
разбойников, прибегнул к следующему приему: посадил в двух кибитках
вооруженных полицейских служителей и закрыл их так, чтобы их нельзя
было заметить, а сам, нарядившись купцом, отправился по дороге, где были разбойники; едучи шагом, стал разговаривать с ямщиками о торговых
делах. Ночь была темная и тихая. Разбойники, услышав говор, подошли к
кибиткам и стали требовать выдачи денег; становой пристав стал отмаливаться, и когда разбойники пригрозили смертью, свистнул; на этот знак
выскочили из кибиток вооруженные люди и вместе с ямщиками переловили разбойников. Когда этому становому приставу заявляли о каком-нибудь
преступлении, он обыкновенно собирал секретные сведения о всех лицах,
бывших в кабаках и на постоялых дворах; живя в ладу со своими подчиненными и частными лицами, он через них и сам лично наблюдал за действиями этих лиц во время и после совершения преступления; таким образом открывал преступников и улики, бросавшие на них подозрение. Нередко, чтобы обличить вора в краже, утайке, присвоении вещи, полицейские чиновники через подставных лиц требуют у вора чужую вещь под
предлогом покупки ее и тому подобное. Иногда для полиции оказывается
нужным, "прежде начатия розыска о преступнике", долго следить негласно
238
за предметами кражи, вещественными доказательствами, сбытом их, переходом в разные руки, особенно, если это вещи почему-либо заметные, резко отличающиеся; иногда приходится внимательно и самым секретным
образом наблюдать за кабаками, постоялыми дворами, гостиницами, трактирами, приютами порока, пока полиция не нападет на указания к подозрению известного лица как виновника преступления; при этом также употребляются различные приемы: чтобы скрыть наблюдателя и наблюдение,
он является в виде гостя.
Одним из любимых полицией способов розыска являлись доносы
наемных людей. Нельзя не заметить, - продолжает А. Квачевский, - что это
хотя во многих случаях неизбежное, но тем не менее весьма опасное орудие: доносчики, шпионы, подкупленные лица часто изменяют, берут деньги с должностного лица и с того, о котором доносят или с его родных, нередко лгут, вредят розыску, открывая преждевременно тайну из личных
видов, еще чаще занимаются сплетнями, вместо дела, мелочами, не относящимися к делу; наконец, шпионство, вообще укоризненное в нравственном отношении, обращается в притеснение для частных лиц, ставит частную жизнь в тягостное положение, а главное, при злоупотреблении роняет
полицию как учреждение в общественном мнении1.
В крайнем случае за неимением других источников при розысках
употребляли: 1) опубликование описания вещей, служащих признаками и
предметами преступления для того, чтобы вызвать указание на виновника;
чем публичнее такое объявление, тем лучше, иногда оно выставлялось в
местах заключения в ожидании, что преступники заявят известное им; 2)
опубликование самого преступления с главными обстоятельствами его совершения; 3) объявление в газетах об уплате известной суммы денег тому,
кто сообщит сведения или указания к открытию виновных2.
Летописец быта и комментатор своего времени Владимир Алексеевич Гиляровский в знаменитых очерках "Москва и Москвичи" дивился
уменью городового с Хитрова рынка Рудникова "найти след там, где, кажется, ничего нет".
Вот как В.А. Гиляровский описывает одну из характерных встреч с
этим городовым и его "методы" розыска похищенного.
"С моим другом, актером Васей Григорьевым, мы были в дождливый сентябрьский вечер у знакомых на Покровском бульваре. Часов в
одиннадцать ночи собрались уходить, и тут оказалось, что у Григорьева пропало с вешалки его летнее пальто. По следам оказалось, что
вор влез в открытое окно, оделся и вышел в дверь.
1
2
Квачевский А. Указ. соч. - Ч. 2. - С. 239-241.
Там же. - С. 244, 245.
239
- Соседи сработали... С Хитрова. Это уж у нас бывалое дело. Забыли окно запереть! - сказала старая кухарка.
Вася чуть не плачет - пальто новое. Я его утешаю: "Если хитрованцы, найдем". Попрощались с хозяевами и пошли в 3-й участок
Мясницкой части. Старый, усатый пристав полковник Шидловский
имел привычку сидеть в участке до полуночи; мы его застали и рассказали о своей беде.
- Если наши ребята, - сейчас достанем. Позвать Рудникова, он
дежурный!
Явился огромный атлет, с седыми усами и кулачищами с хороший арбуз. Мы рассказали ему подробно о краже пальто.
- Наши! Сейчас найдем... Вы бы пожаловали со мной, а они пусть
подождут. Вы пальто узнаете?
Вася остался ждать, а мы пошли на Хитров в дом Буниных.
Рудников вызвал дворника, они пошептались.
- Ну, здесь взять нечего! Пойдем дальше! Темь. Слякоть.
Только окна "каторги" светятся красными огнями сквозь закоптелые стекла да пар выходит из отворяющейся то и дело двери.
Пришли во двор дома Румянцева и прямо на второй этаж, налево
в первую дверь от входа.
- Двадцать шесть! - крикнул кто-то, и все в ночлежке зашевелились.
В дальнем углу отворилось окно, и раздались один за другим три
громких удара, будто от проваливающейся железной крыши.
- Каторга сигает! - пояснил мне Рудников и крикнул на всю казарму: - Не бойтесь, дьяволы! Я один, никого не возьму, так зашел...
- Чего ж пугаешь зря! - обиделся рыжий, солдатского вида здоровяк, приготовившийся прыгать из окна на крышу пристройки.
- А вот морду я тебе набью, Степка!
- За что же, Федот Иванович?
- А за то, что я тебе не велел ходить ко мне на Хитров. Где
хошь пропадай, а меня не подводи. Тебя ищут...Второй побег. Я не потерплю!..
- Я уйду... Я только сегодня. Вон "маруха" завела! - И он подмигнул на девицу с синяком под глазом.
- П-шел! Чтоб я тебя не видел!А кто в окно сиганул? Зеленщик?
Эй, Болдоха, отвечай!
Молчание.
- Кто? Я спрашиваю! Чего молчишь? Ну, Зеленщик? Говори! Ведь
я его хромую ногу видел.
240
Болдоха молчит. Рудников размахивается и влепляет ему жесточайшую пощечину.
Поднимаясь с пола, Болдоха сквозь слезы говорит: "Сразу бы так
и спрашивал. А то канителится...Ну, Зеленщик".
- Черт с ним! Попадется, скажи ему, заберу. Чтобы утекал отсюда. Подводите, дьяволы. Пошлют искать - все одно возьму. Не
спрашивают - ваше счастье, ночуйте. Я не затем. Беги наверх, скажи
им, дуракам, чтобы в окна не сигали, а то с третьего этажа убьются
еще! А я наверх, он дома?
- Дрыхнет, поди!
Зашли в одну из ночлежек третьего этажа. Там та же история:
отворилось окно, и мелькнувшая фигура исчезла в воздухе. Эту ночлежку Болдоха еще успел предупредить.
Я подбежал к открытому окну. Подо мной зияла глубина двора, и
какая-то фигура кралась вдоль стены. Рудников посмотрел вниз.
- А ведь это Степка Махалкин! За то и Махалкиным прозвали,
что сигать с крыш мастак. Он?
- Васьки Чуркина брат, Горшок, а не Махалкин, - послышался изпод нар бас-актава.
- Ну, вот он и есть, Махалкин. А это ты, Лавров? Ну-ка вылазь,
покажись барину.
- Это наш протодьякон! - сказал Рудников, обращаясь ко мне.
Из-под нар вылез босой человек в грязной женской рубахе с короткими рукавами, открывавшей могучую шею и здоровенные плечи.
- Многая лета Федоту Ивановичу, многая лета! - загремел Лавров, но, получив "в морду", опять залез под нары.
- Соборным певчим был, семинарист. А вот до чего дошел! Тише
вы, дьяволы! - крикнул Рудников, и мы начали подниматься по узкой
деревянной лестнице на чердак.
Поднялись. Темно. Остановились у двери. Рудников попробовал заперто. Загремел кулачищем так, что дверь задрожала. Молчание. Он
застучал еще сильнее. Дверь приотворилась на ширину железной цепочки, и из нее показался съемщик, приемщик краденого.
- Ну, что надо? И кто?
Поднимается кулак, раздается визг, дверь отворяется.
- И что вы деретесь? Я же человек!
- А коли ты человек - где пальто, которое тебе Сашка Пономарь
сегодня принес?
- И что вы ночью беспокоите? Никакого пальта мне не приносили.
241
- Так. Повыдьте-ка отсюда, а мы поищем! - сказал мне Рудников,
и, когда за мной затворилась дверь, опять послышались крики.
Потом все смолкло. Рудников вышел и вынес пальто.
- Вот оно! Проклятый черт, запрятал в самый нижний сундук и
сверху еще пять сундуков поставил".
Разумеется, раскрытие наиболее серьезных преступлений, совершенных ворами, грабителями и разбойниками, осуществляли агенты
сыскной полиции, которые применяли самые разнообразные методы и
приемы сыска. Многие из них показаны в воспоминаниях А.Ф. Кошко.
Так, при розыске драгоценностей, похищенных в 1913 году у княгини Шаховской, за подозреваемым, ее бывшим лакеем Петром Ходуновым,
было установлено сначала наблюдение, порученное двум агентам. Когда
же Ходунов ускользнул от них, то на его квартире оставили засаду на случай, хотя и маловероятный, его прихода, арестовав при этом его сожительницу, ее мать и проживавшего у них сапожника. Мать отпустили после допроса в сопровождении агента. Сожительницу Таньку, ничего не говорившую, оставили при сыскной полиции, а сапожник, испугавшись
угроз "сидеть за укрывательство вора", дал показания, что Ходунов Таньке
"золотые сережки вчерась подарил" и что за час до прихода полиции он на
квартиру примчался, как шальной, схватил баульчик, попрощался с "бабами", что-то сказал про депешу какой-то тете Кате, да и был таков. Сторожа
препроводили домой под засаду.
Когда же на следующий день мать попросила разрешения прислать
арестованной дочери пищу и смену белья, то начальник сыскной полиции
написал мелкими каракулями карандашом на крохотном листочке бумажки записку: "Тетей Катей от Петьки получена депеша. Спрашивает, как
ему быть?" Эту записку вместе с огрызком обслюнявленного карандаша
запекли в особо состряпанную для этого булку и передали Таньке вместе с
домашней корзинкой, щами и рубашкой.
На следующий день при отдаче Танькой пустого горшка и грязной
сорочки в рубце ее подола нашли зашитый ответ: "Вели тете Кате послать
Петьке депешу в Нижний Новгород (следовало название улицы и гостиницы), написав, что я под замком".
Агенты полиции выехали в Нижний, сняли в гостинице соседний с
Ходуновым номер, при содействии хозяина просверлили в стене отверстия
и подсмотрели, куда Петька прячет драгоценности, прежде всего редкий
розовый бриллиант, и арестовали его с поличным1.
При раскрытии крупной кражи у Лифляндского магната графа Меллина, совершенной в начале девятисотых годов, применялась перлюстра1
242
Кошко А.Ф. Указ. соч. - Т. 1. - С. 6-17.
ция, то есть прочтение, всех писем, как отправлявшихся, так и получаемых
подозреваемым, со снятием с них копий1.
Широко применялись аресты для допросов в вызывавших подозрение случаях.
Задержание выявленных крупных преступников готовили тщательно.
По делу о краже 28 декабря 1916 года в Харьковском банке на
2500000 рублей процентных бумаг соответствующая улица была запружена агентами для ареста группы преступников: 4 дворника с метлами и ломами скалывали и счищали лед, тут же сновали три извозчика, на углу газетчик выкрикивал названия газет, на другом - нищий просил милостыню,
какой-то татарин с узлом за спиной обходил, не торопясь, дворы и заунывно кричал: "Халат, халат!.." Один агент сидел напротив наблюдаемого дома в пивной лавке и меланхолично потягивал из кружки пиво. Все
люди были вооружены браунингами2.
Российские власти были весьма решительны в задержаниях, а сыскная полиция настойчива в розысках. К примеру, Министр внутренних дел
Маклаков так отреагировал на телефонное обращение к нему начальника
Московской сыскной полиции с просьбой о распоряжении относительно
шантажиста - бразильского подданного: "Очень нужно великодержавной
России считаться с какой-то завалящейся Никарагуа! Уполномачиваю вас,
генерал,
применить
к
этому
"парагвайцу" те меры, что применили бы вы к рядовому русскому шантажисту. Действуйте энергично и быстро!"3.
При отыскании лиц, совершивших в 1908 году кражу драгоценностей из известнейшего ювелирного магазина Владимира Гордона в СанктПетербурге, агент сыскной полиции "поэтапно рыскал" в Ростове, Кишиневе, Одессе, Севастополе, заддержав вора - грека Сереодиса в Турции, в
Константинополе4.
В дальнейшем, для раскрытия всех обстоятельств дела и соучастников, иногда применялась "подсадка" в камеры к арестованным под видом
уголовников агентов полиции.
А уже известный нам Иван Егорович Бояр, заведовавший "столом
приводов" в Московской сыскной полиции, частенько прибегал к своеобразному методу запугивания и нередко достигал цели, к примеру, таким
способом.
Там же. - С. 151.
Там же. - С. 209, 210.
3
Там же. - Т. 2. - С. 29.
4
Кошко А.Ф. Указ. соч. - Т. 3. - С. 11-22.
1
2
243
- Так как же-с? - говорил он какому-нибудь вору. - Не твоих рук
дело?
- Нет, Иван Егорович, как перед Истинным - не виновен!
- Ладно! - заявляет Бояр - разувайся!
- А это зачем же, Иван Егорович?
- А вот увидишь - зачем. Ну, поворачивайся живей!
И пока жертва с упавшим сердцем снимала сапоги, Бояр принимался действовать. Он с шумом придвигал особую платформочку, на
цинковой доске которой виднелся черный рисунок следа, куда ставилась нога, подлежащая измерению; потрясал в воздухе огромным циркулем, служащим для измерений объема черепа; для большего эффекта
у него имелся и предлинный нож, который он натачивал тут же бруском.
После больших колебаний напуганный преступник выкладывал
огромную грязную ножищу, и Иван Егорович, быстро отметив ее особенности, с брезгливостью говорил:
- Ты, подлец, хоть помыл бы ноги, а то - просто противно! Убирай вон ножищу, я тебя с другой стороны общупаю! - И, схватив циркуль, подходил к жертве. - А ну-ка, что это ухо слышало?! - и он мерил
ухо. - А где здесь точка? - и он ножку циркуля прикладывал к выпуклой
части лобной кости.
- А что, доктор, - обращался он к какому-нибудь агенту, - глаза
выворачивать будем?
- А то как же! - отвечал "доктор". Тут часто нервы жертвы не
выдерживали, и она с воплем молила:
- Отпустите вы, Иван Егорович, душу на покаяние. Мочи нет!
Ведь это что же такое?! Эвона у вас тут и ножи, и струменты разные наготовлены. Нет, уж я расскажу все по совести, что там запираться!?
В конкретных ситуациях применялись и весьма оригинальные методы розыска.
Перескажем один из них.
"Это случилось в Риге в начале девяностных годов, т.е. в бытность мою, - отмечает А.Ф.Кошко, - начальником Рижского сыскного
отделения.
В местном кафедральном соборе был украден крупный бриллиант
с иконы Божьей Матери. Все обстоятельства дела говорили за то,
что кража эта совершена церковным сторожем, проживавшим в подвальном помещении собора. Хотя обыск, произведенный у него, и не дал
положительных результатов, но справка, наведенная в его прошлом,
244
подтвердила мои подозрения, так как оказалось, что сторож судился
уже однажды за кражу и отбывал за нее тюремное заключение.
Получив эти сведения, я порешил арестовать его.
Просидел он в полицейской камере дней 5, в течение которых я
трижды его допрашивал. Но сколько я ни бился, как ни старался поймать на противоречиях, - ничего не выходило, он просто умолкал, не
желая отвечать на вопросы.
Я попробовал было приняться за его жену, но баба оказалась
хитрой, грубой, но не болтливой. Она не только отговаривалась полным неведением, но заявила мне прямо, что муж ее арестован не по
закону, а зря.
Из этих допросов у меня окрепла лишь уверенность в их обоюдной виновности. Но что было делать? Как доказать ее? Как найти
бриллиант? И вдруг меня осенила мысль!
Вспомнилось мне, что в комнате сторожа стоит большая двухспальная кровать, и я порешил ее использовать. Позвав двух агентов, я
объяснил им план действия: завтра по моему вызову явится к 12 часам
на допрос сторожиха; продержу я ее с час, а они в ее отсутствие проникнут в помещение сторожа; один из них (Панкратьев) подлезет под
кровать и зароется там в разном хламе и тряпье, замеченном мною
еще при обыске, и пролежит под ней до 8 часов вечера, т.е. до моего
прихода; другой же отмычкой приведет замки в первоначальный вид и
удалится.
Сказано - сделано.
На следующий день я подробно допрашивал сторожиху и, не добившись ничего, с мнимой досадой заявил ей: "Черт вас обоих знает!
Может, и правда - вы не виноваты! Ладно, я выпущу сегодня твоего
мужа, но помни, что вы оба у меня под подозрением". Отпустив с допроса жену, я через час освободил и мужа, объявив ему, что освобождаю его по закону, хотя в душе считаю его виновным.
К 8 часам я с агентами явился к собору и постучал в комнату
сторожа. Завидя нас, они заметались в панике. Я громко крикнул:
"Панкратьев, где бриллиант?"
И вдруг к неописуемому ужасу их под кроватью что-то зашевелилось и вылезший из-под нее взъерошенный Панкратьев радостно
рявкнул:
- В дровах, господин начальник!
Наступила мертвая тишина.
- Ты слышишь? - обратился я к сторожу. - Подавай бриллиант!
- Да врет он, ваше высокоблагородие! Я ничего не знаю.
- Ну, Панкратьев, рассказывай, как было.
245
- Да что же, господин начальник, рассказывать. Залез я под кровать, пролежал с час, пришла женщина, за ней часа через два и мужчина. Поставили самовар, сели чай пить, напились и женщина говорит: “Ты бы посмотрел, Дмитрич, все ли цело в дровах?” “Куда же
ему деваться?” - отвечает он. Однако мужчина вышел наружу и вскоре принес полено. Поковыряли они его, поглядели, - все на месте. Жена
и говорит: "Ты бы оставил его в комнате, оно вернее". А он отвечает:
"Нет, не ровен час, - опять нагрянут. Лучше отнести на прежнее место."
И отнес. Вернувшись, он принялся с женой сначала смеяться и
издеваться над вами, а потом пошло такое, что лучше и не рассказывать, господин начальник. Они, сволочи, пружинным матрацем чуть
мне всю рожу не расцарапали.
- Ну, что ты на это скажешь? - обратился я опять к сторожу.
- Все это им померещилось! Знать не знаю, ведать не ведаю и вас
не ругал.
Пришлось искать в дровяных штабелях, что были выложены у
задней стены собора. По свежим следам отыскали, приблизительно,
место и, рассмотрев и расколов сотни полторы полен, мы отыскали
наконец драгоценный камень.
- Господин начальник, - говорил мне Панкратьев, - завершает
А.Ф. Кошко, - ради Бога, не давайте мне больше таких командировок, а
то я чуть было не подох: восемь часов отлежал под кроватью, да еще
укутавшись грязным вонючим бельем и тряпками. Просто сил моих
нет! Тьфу! - и он сочно сплюнул"1.
Разумеется, начальник Московской сыскной полиции и заведующий
всем уголовным розыском Империи понимал щепетильность таких розыскных "командировок" и многих применявшихся методов и приемов
сыска, но объяснил их интересами дела борьбы с преступностью, разновидностью которой и являлся сыск.
Вот что он писал по этому поводу: "Конечно, с этической стороны
некоторые из применявшихся мною способов покажутся качества сомнительного; но в оправдание общепринятой тут практики напомню, что
борьба с преступным миром, нередко сопряженная со смертельной опасностью для преследующего, может быть успешной лишь при условии употребления в ней оружия, если и не равного, то все же соответствующего
"противнику". Да и вообще, можно ли серьезно говорить о применении
требований строгой этики к тем, кто, глубоко похоронив в себе элемен-
1
246
Кошко А.Ф. Указ. соч. - Т. 1. - С. 38-40.
тарнейшие понятия морали, возвел в культ зло со всеми его гнуснейшими
проявлениями?"1.
Однако встречались и неудачи в деятельности сыскной полиции, как
это было, к примеру, по делу о краже изумрудной брошки.
Фабула этого дела такова.
28 ноября 1892 года Мария Елагина не нашла оставленной ею на
туалетном столике изумрудной брошки. О пропаже брошки было немедленно заявлено в полицию. Вскоре владелец магазина ювелирных изделий
Лутугин сообщил, что сходная по приметам брошка куплена им у неизвестной гражданки, назвавшейся Ольгой Перфильевой. Предъявленная
Лутугиным брошка была опознана Елагиными. По оставленному Перфильевой адресу такой там обнаружить не удалось - по означенному адресу
такая не проживала.
По описанным Лутугиным приметам, женщина, назвавшаяся Перфильевой, во многом напоминала знакомую Елагиных О.Ф. М-ву. При предъявлении фотокарточки М-вой, а затем и самой ее личности Лутугин и его
помощник указали, что М-ва поразительно похожа на владелицу брошки, у
которой они ее приобрели. По делу была проведена графическая экспертиза.
Причем
на
основе
сличения
почерков
М-вой с почерком женщины, оставившей расписку в магазине о получении денег за брошку, эксперт пришел к выводу о том, что расписка, несомненно, выполнена рукой М-вой. В качестве улики было также использовано и то, что М-ва имела коричневую кофточку. В такую же кофточку
была одета и женщина, продавшая брошку. Кроме того, следствие полагало, что кража брошки могла быть совершена только лицом, имеющим доступ в комнату Елагиной. М-ва принадлежала к числу таковых. На основе
совокупности
изложенных
доказательств
М-ва была предана суду. Дело рассматривалось в Петербурге в
1893 году. Защищал подсудимую знаменитый адвокат С.А. Андреевский.
В его защитительной речи вскрыты недостатки в деятельности сыскной полиции по открытию виновника кражи изумрудной брошки, в результате чего М-ва была оправдана.
Вот эта защитительная речь С.А. Андреевского.
"Господа присяжные заседатели!
Особенный интерес в публике обыкновенно возбуждают такие
дела, в которых прокурор и защитник между собою диаметрально
расходятся, когда один не сомневается в виновности, а другой не сомневается в невиновности подсудимого. Таково именно и настоящее
дело. Для меня, например, совершенно ясно, что М-ва никакой брошки
1
Кошко А.Ф. Указ. соч. - Т. 1. - С. 4.
247
у Елагиной не похищала. А затем, вопрос о том, кто же, собственно,
украл эту брошку, меня нисколько не интересует. Это вопрос действительно важный, но только не для меня, а для полиции и для обвинения. Но полиция и обвинение его совсем не выяснили. И вот я, собственно, защищаю М-ву не столько от обвинения в краже, сколько от
подозрения в том, будто ее личность мешала преследующей власти
видеть в этом деле иного виновника, кроме нее одной. Нет! На это подозрение мы смело возражаем. Те две улики, которые были сочтены
сыскной полицией за неопровержимые доказательства виновности Мвой, совершенно ничтожны для каждого осторожного ума, не ослепленного верою в свою непогрешимость.
Было всего-навсего два обстоятельства: сходство лица и сходство почерка. М-ва походила на даму, продавшую украденную брошку,
ее почерк походил на почерк записки, оставленной дамой в магазине.
Будем справедливы. Скажем, что для одного подозрения этого, пожалуй, было бы уж довольно. Но тут же и следует запомнить: только
для подозрения, но уж никак не для скороспелого решения. Взять с неповинной женщины деньги для уплаты ювелиру за воров и для признания этого случая справедливо и бесповоротно разрешенным раз навсегда - это уж было слишком.
Действительно, до поры до времени все основывалось только на
сходстве. Что значит сходство? Я понимаю, что, например, в Петербурге, выходя из концерта во время сильного дождя и не найдя калош,
удовольствоваться подходящими, сходными калошами, которые вам
предлагает измученный и затормошившийся швейцар. Но можно ли
отдать под суд подходящего виновника вместо настоящего? А ведь у
полиции была в ту пору только подходящая, но далеко еще не настоящая виновница кражи!
Остановимся на сходстве личности. Если в ювелирный магазин
на Невском проспекте, куда ежедневно входит множество дам, войдет какая-нибудь дама средней комплекции и средних лет, под вуалеткой и останется в магазине около четверти часа, то возможно ли,
что ювелир впоследствии признал такую даму среди всяких других
дам, почти через месяц, безошибочно? Полагаю, что это довольно
мудрено. Затем, таинственная дама, приходившая к Лутугину, имела,
между прочим, две приметы: 1) коричневую кофточку, довольно длинную, с широкими рукавами, опушенную мехом или перьями, и 2) акцент
"вроде малороссийского". Первая примета, то есть примета по кофточке, пожалуй, гораздо более резкая, чем вторая, потому что кофточка была неординарная, имеющая свои три отдельные приметы:
цвет, фасон и отделку. Но акцент "вроде малороссийского" может
248
обозначать только провинциалку вообще, потому что все уроженки
Петербурга отличаются от провинциалок совершенно бесцветным
говором. Определить же, из какой именно провинции дама: из Белоруссии, с Литвы, из Малороссии или с Кавказа, - в этом вопросе уже не
разберешься. Однако же примета по кофточке совсем и окончательно
не подошла к М-вой : у нее никогда подобной кофточки не бывало и позаимствовать подобную кофточку ей было не у кого. Что же касается
акцента, то ведь по акценту подошла к неизвестной и другая дама из
знакомых Елагиной.
Сходство наружности М-вой с наружностью незнакомки опятьтаки ничтожно. Ювелиру Лутугину показали деревенскую самодельную, можно сказать, нелепую фотографию М-вой, в каком-то опухшем виде, фотографию, в которой и близкий человек затруднился бы
узнать ее, и Лутугин уже был готов найти сходство. Показали ему Мву на вечере у Елагиных, без шляпки, - он опять соглашается, что похожа. Почему же и не сказать, что похожа? Ведь это не значит: та
самая. И вся эта улика целиком уничтожилась, когда через четыре месяца Лутугину показали совсем другую даму, и он точно так же заявил,
что и эта дама годится в продавщицы брошки и что он решительным
образом ни ту, ни другую не выбирает...
Таковы данные о сходстве личности.
И кто же бы осмелился сказать, что при таких данных никакая
ошибка в выборе именно М-вой как виновницы невозможна.
Еще ничтожнее улика по сходству почерков. В экспертизу сходства почерков я никогда не верил - ни в чистописательную, ни в фотографическую, потому что признание сходства почерков есть решительно дело вкуса. Мне кажется, что почерк похож, а другому, что нет, и мы оба правы. Я иногда получал письма от неизвестных мне
людей, которые мне казались написанными моей собственной рукой.
Совсем иное подделка печати: вот тут, если не чистописание, то во
всяком случае фотография, могут быть очень полезны, во-первых, потому, что разница, по своей природе, легче поддается определению,
нежели сходство; а во-вторых, потому, что при увеличении посредством фотографий несовпадение, например, снимков печатей делается настолько очевидным, что спорить о подложности спорного оттиска делается уже невозможным.
Что же мы встpечаем здесь? Нашли сходным наклон письма и
несколько букв. А между тем, если взглянуть на записку попpосту, без
затей, то выйдет, - почеpк, pешительно неизвестно кому пpинадлежащий. Ведь возможно два пpедположения относительно действительной пpодавщицы бpошки: или она писала своим натуpальным по249
чеpком, в убеждении, что ее никто никогда не найдет, - и тогда этот
почерк до смешного чужд писанию М-вой; или же пpодавщица pезко
изменяла свой почеpк и тогда пеpвое, к чему пpибегла бы всякая женщина, изменяющая свою pуку, - изменила бы наклон своих букв: пишущая косо начала бы писать стоймя и наобоpот, ибо pешительно нет
дpугого более веpного пpиема отделаться от своей pуки. Но в таком
случае опять-таки выходит, что если бы споpную записку писала Мва, то она могла допустить всякое иное сходство со своей pукой, кpоме
одного, - то есть общего наклона букв, - и потому не могла бы
начеpтать подобной записки своим обычным наклоном письма.
Если же в настоящем деле экспеpты втоpили обвинению, то
пpоизошло это по очень пpостой пpичине: они давали свое заключение,
вдоволь начитавшись об уликах. Власть подобного чтения на нашу
мысль может быть безгpанична: благодаpя ей весьма легко увидишь
то, чего никогда не бывало. В таком случае экспеpт попадает в pабство к своему собственному пpедустановленному взгляду, котоpый
затем помыкает им точно так же, как пpинц Гамлет помыкал министpом Полонием. Пpинц говоpит: "Видишь это облако? Точно
веpблюд". Министp отвечает: "Клянусь, совеpшенный веpблюд. Или
хоpек! Спина как у хоpька... Или как у кита? Совеpшенный кит!"
То же самое и здесь.
А между тем, чей именно почеpк на записке, все-таки остается
неизвестным.
Есть еще одно психологическое сообpажение, окончательно уничтожающее эту экспеpтизу. Когда М-ва, неудовлетвоpенная помилованием сыскной полиции, пожелала сама вновь поднять это дело и
явилась к адвокату, то, главным обpазом, она домогалась, чтобы он
объяснил ей, может ли экспеpтиза безошибочно и научно опpеделить
на суде, ее pукой или чужой написана записка в магазине Лутугина, или
же этот вопpос и на суде останется в зависимости от случайного
мнения сличающих, котоpые снова могут оставить хотя бы тень подозpения на ней, М-вой? Адвокат ответил (Бpафман слепо веpует в
фотогpафическую экспеpтизу), что pешение экспеpтов будет точное
и бесспоpное. Тогда М-ва с pадостью взялась за дело восстановления
своей чести. Было ли бы это возможно, если бы к лутугинской записке
пpикасалась ее собственная pука? Нет! Тогда, конечно, она бы поняла
опасность; она бы нашла пpедлог замедлить возбуждение жалобы. Но
если, услыхав этот ответ, она сpазу pешилась, то дело ясно: на лутугинской записке нет ее почеpка.
Я знаю такой случай. В одном уездном гоpоде была совеpшена
кpажа со взломом. Похититель pазбил окно и оставил на стекле сле250
ды кpови. Становой пpистав заподозpил в этом пpеступлении одного
воpишку, неоднокpатно уже судившегося за кpажи, и еще более убедился в его виновности, когда нашел у него оцаpапанные пальцы. Дpугих
улик не было, и обвиняемый запиpался. Но догадливый полицейский
пpибег к такой хитpости. Он показал обвиняемому обломки стекла с
запекшейся кpовью и сказал: "А это что? Видишь эту кpовь? Так вот,
мы позовем доктоpа, и он скажет нам: твоя она или чужая." Тогда
обвиняемый упал пpиставу в ноги и сознался. И хотя здесь мы видим
особенную наивность и невежество обвиняемого, но случай этот показывает, как вообще виновные pоковым обpазом суевеpно относятся к
экспеpтизе. Для М-вой вопpос о всемогуществе фотогpафической экспеpтизы в pаспознании почеpка был так же темен, как вопpос о всемогуществе вpача в pаспознании кpови на стекле был темен для того
воpишки. Но там угpоза экспеpтизой пpивела к сознанию, а здесь - к
немедленному пpотесту о невиновности.
Итак, сходство лица и почеpка пpинадлежит к самым легковесным и самым несеpьезным доказательствам.
Далее мы имеем уже не улики, а сплетни елагинской пpислуги и
pоссказни самих Елагиных. Я не могу иначе называть всех этих показаний. Действительно, какую цену можно пpидавать pассказам
гоpничной и мамки о том, будто в пеpиод от 8 до 16 ноябpя 1892 года,
то есть как pаз, когда пpопала бpошка, М-ва дважды заходила к Елагиным в отсутствие хозяев и в пеpвый pаз была одна в спальне, а во
втоpой - pасспpашивала коpмилицу, "не тужит ли о чем-нибудь баpыня?" Достаточно сказать, что обе эти свидетельницы впеpвые показывали в конце февpала 1893 года о том, что случилось в ноябpе 1892
года, то есть почти чеpез четыpе месяца. Я думаю, что даже чеpез
тpи недели после какого-нибудь дня уже нельзя с увеpенностью вспомнить, на той или дpугой неделе он пpиходился, а чеpез несколько месяцев это уже положительно невозможно. И если гоpничная или мамка
ошиблись неделей, то все их объяснения никуда не годятся. В этой
ошибке (и не на одну, а на целых две недели) и заключается pазгадка
этой нелепой путаницы. М-ва действительно была у Елагиных в их
отсутствие и действительно, узнав о болезни pебенка, pасспpашивала
коpмилицу, тpевожится ли баpыня, но все это было до кpажи бpошки.
И это всего лучше подтвеpждается пpизнанием самой Елагиной; Елагина, уличенная М-ми, согласилась, что за несколько дней до 16 ноябpя
она действительно с ними встpетилась на Владимиpской и упpекала,
что они очень давно у нее не были, что было бы совеpшенно невозможно,
если
бы
в
течение
недели
между
251
8 и 16 ноябpя М-ва дважды заходила к Елагиной, о чем пpислуга неминуемо должна была ей сообщить.
Вспомните, затем, pоссказни Елагиной насчет пpошлого М-вой,
то есть насчет того, будто бы она была вообще небеpежна к чужой
собственности. Это доказывалось тем, что М-ва якобы пpисвоила
стаpую ситцевую юбку Елагиной, настолько дpянную, что в нее завоpачивали мясо, платок, данный для пpикpытия клетки с попугаем, и
поpванную, никуда не годную соломенную шляпу! Все эти пpисвоения
случились в деpевне у матеpи Елагиной, куда М-ву зазывали самыми
нежными письмами даже на следующее лето после этих мнимых
пpисвоений и где, действительно, М-ва pазъезжала по пыльным
доpогам с матеpью Елагиной, надевала стаpую юбку и шляпу, и откуда
ей дали, пpи отъезде, сеpый платок для охpанения попугая!.. Даже
официальный обвинитель не pешился пользоваться такими гадкими
извpащениями пpежних добpых отношений между этими людьми для
того, чтобы пpибавить лишнюю улику пpотив М-вой; эти ссылки
Елагиных не попали даже в обвинительный акт. Но Елагина, посылавшая пpежде М-вой влюбленные письма с подписью "Муpочка", когда дело зашло о ее бpошке, всеми этими безобpазными обвинениями,
как купоpосом, облила свою подpугу. Вот уж поистине дамская дpужба!
И однако же М-ва все-таки никак не годится в похитительницы
бpошки. Нужно ли напомнить вам, что М-ву в этом деле будто некий
ангел-хpанитель защищает на пpотяжении целого дня 16 ноябpя (день
пpопажи бpошки), ибо целый сонм свидетелей доказывает, что в
этот именно день у М-вой был обед и она с утpа до вечеpа не отлучалась из дому. Даже недоpазумение между служанкой Лигнугаpис и Баумгаpтен насчет одиннадцати часов утpа этого дня - тепеpь уже
устpанилось: не могла быть М-ва в этот день у ювелиpа Лутугина, никак не могла...
Но этого мало. Разнообpазнейшие свидетели pисуют нам эту
женщину с полным единодушием в таком свете, что становится совеpшенно бессмысленным пpиписать ей такой поступок, как похищение бpошки. Эта женщина вовсе не такой "человек" (как выpажаются pусские интеллигентные люди), чтобы совеpшить кpажу. Не только начальник Санкт-Петеpбуpгской сыскной полиции Вощинин, но
даже знаменитый паpижский Лекок (известный фpанцузский сыщик)
тотчас же бы отбpосил в стоpону все свои остpоумные догадки о виновности М-вой, как только бы он узнал все ее пpошлое, всю ее натуpу.
Есть натуpы, к котоpым никак не пpимешаешь обвинение в кpаже,
как нельзя смешать масло с водой.
252
Такова именно М-ва. Она совсем бескоpыстна. Она о деньгах всего
меньше думает. У нее есть недополученное наследство, о котоpом она
даже никогда не спpавляется. Жила она всегда по сpедствам, никаких
убыточных вкусов не имеет, сама она весьма часто одолжала Елагиных деньгами, но никогда у них не занимала; ни малейшего повода польститься на бpошку у нее не было: кокетство ей совеpшенно чуждо;
ее дети от пеpвого бpака устpоены пpекpасно и не тpебуют никаких
pасходов; ее втоpой муж ей ни в чем не отказывает; обольщать когонибудь дpугого она никогда и не помышляла; pоманов у нее нет; ни на
какие пpиключения она не способна, никаких сомнительных дел в ее
жизни не бывало. Это натуpа чистая и милая в самом душевном
смысле этого слова. Ради чего же, во имя какой логики мы будем
чеpнить этот чистый обpаз? Ради великих откpытий науки чистописания или еще более великих догадок сыскной полиции?
Отpезвимся же от этих бумажных пpивидений! Или еще лучше:
вспомним, что мы тpактуем здесь как воpовку женщину, действительно ни в чем не повинную, - войдем в ее положение, пожалеем ее,
защитим ее, отдадим спpаведливость ее хаpактеpу, посетуем о несовеpшенстве наших следственных поpядков...
Пpеследующая власть потому обязана быть остоpожной, что
всякая власть должна быть благоpоднее тех, кто ей подвластен. Неостоpожные обвинения поощpяют низость зауpядной публики, котоpая всегда относится злоpадно ко всякой клевете, ко всему, что
чеpнит людей. А что сpедний человек именно всегда думает о своем
ближнем (и в этом его следует испpавлять, а не pазвpащать еще
больше), - тому мы видим удивительный пpимеp в нашем деле.
Елагина подpужилась с М-вою, будучи почти pебенком. В течение долгих лет между этими женщинами установились настоящие
pодственные отношения: М-ва, можно сказать, была членом елагинской семьи. Свидания были почти ежедневные, pадости и гоpе - все делилось вместе; вместе пиpовали на свадьбе, вместе тpевожились, когда кто-нибудь был болен, а когда бывали в pазлуке, то постоянно обменивались письмами и записками и подписывались уменьшительными
пpозвищами. И вдpуг, когда после пpопажи бpошки сыщик заявил Елагиной, что подозpение падает на эту именно М-ву и что для окончательного pешения этого вопpоса Елагиной нужно будет пpедательски
позвать М-ву к себе на вечеp и показать ее в щелочку тем лицам, котоpые будут пpиведены для подглядывания, - то Елагина на это согласилась и это устpоила...
Понимала ли Елагина, что она делает! Ведь Елагина не пpинадлежит к полиции и должна иметь обыкновенные человеческие чув253
ства к своим дpузьям. Для нее М-ва была не пpостая подсудимая, не
безличный аpестант за известным номеpом, - а Ольга Федоpовна,
теплая душа, всегда доpогая гостья, близкая женщина, одевавшая ее к
венцу, нянчившая ее pебенка, жена поpядочного человека, мать двух
детей... Неужели Елагина не почувствовала сpазу, какая пpопасть
pаскpывается пеpед ее дpугом, какое великое несчастье гpозит ей?
Пpежде всего, Елагина обязана была не повеpить возможности подобного подозpения, потому что ведь от дыpявой ситцевой юбки, в котоpую завоpачивали мясо и котоpая не составляла pовно никакого
имущества, сделать гpомадный скачок к изумpудной бpошке и
увеpовать в коpысть Ольги Федоpовны Елагина, конечно, не могла. Но
затем, если бы молоденькая Елагина, как мудpый стаpец, и допускала
на минуту пpевpатность всех земных пpивязанностей, то все-таки
она должна стать в тупик пеpед подобным поступком М-вой! Поступок этот был необъясним. Елагина (если она смутилась и на минуту
повеpила) должна была, по кpайней меpе, пpедположить какую-нибудь
катастpофу в делах М-вой, чтобы допустить ее pешимость на такое
дело. Значит, здесь было замешано какое-то гоpе близких людей. Необходимо было тотчас же гоpой вступиться за М-ву пеpед полицией,
защитить ее до полной непpикосновенности, отказаться наотpез от
всякого пpедательства - и затем поспешить к той же М-вой, объясниться, сказать, что если все это вызвано вpеменной нуждой, то ведь
они - свои люди, можно будет сосчитаться, можно будет загладить, а
потом, пожалуй, pазойтись, - но сделать это пpосто и достойно, хотя бы в благодаpность за пpежнюю, ничем не запятнанную дpужбу,
потому что благодаpность к М-вой за пpошлое и чувство пpивязанности, ввиду этого пpошлого, должны были еще остаться живыми в
сеpдце Елагиной, если только у нее было сеpдце.
Вот почему я повтоpяю, что легкомысленное обвинение безнpавственно. К тому же всякий понимает, что не столько полиция и
тюpьма поддеpживают общественный поpядок, сколько добpые наши
чувства дpуг к дpугу, теpпимость, довеpие, участие и человечность. И
вот обвинение в кpаже бpошки самым нелепым обpазом удаpило в Мву, котоpая, как говоpится, "ни сном ни духом" не была в этом виновна. Начальник сыскной полиции был удивлен, что М-ва не только не
винилась, но совеpшенно пpямо смотpела ему в глаза. Он даже увидел в
этом нахальство, он сказал М-вой: "Да вы бpавиpуете!" Пpедставляю
вам судить, кто был в этом случае хpабpее: женщина ли, виноватая,
как мы с вами, и потому самоувеpенная, или ее обличитель, котоpый
свои банальные фантазии считал такой истиной, что пеpед ними
должна была застыдиться и сложить голову сама невинность.
254
Понятно, что супpуги М-вы не могли примиpиться с такого pода
домашним пpекpащением дела в сыскной полиции. Они потpебовали
всестоpоннего pасследования дела о бpошке. Говоpят, жена осталась
этим довольна, но муж поневоле должен был так поступить, потому
что его уволили из полиции, да и впpедь бы туда не пpиняли, так как
пpи нем состоит неpазлучно жена, склонная к воpовству. Непpавда!
Более всего волновалась сама М-ва, котоpая даже укоpяла мужа за
уплату Лутугину и вообще за его податливость. Наконец, в ту поpу
супpуги М-вы не могли даже и мечтать, что пpи новом pасследовании
откpоются сюpпpизы, котоpые покажут во всей его скоpоспелости и
беспочвенности пеpвоначальное pешение негласного суда о виновности
в кpаже М-вой.
Вы слышали и знаете, что нашлась дpугая личность, в десять
pаз более подходящая (и опять-таки - только подходящая) к pоли похитительницы, нежели М-ва, хотя обвинению и угодно было возложить эту pоль все-таки на М-ву.
Нашлась дpугая дама, с котоpой совпадает множество пpизнаков похитительницы, не подходящих к М-вой и пополняющих все то,
чего в таком изобилии недостает для обвинения М-вой. А именно
сходство этой дамы с пpодавщицей бpошки точно так же пpизнано
Лутугиным: акцент у этой дамы точно так же малоpоссийский; дама
эта точно так же пpинадлежит к знакомым Елагиных, и пpитом менее близким, из чего следует, что подобный поступок мог быть для нее
менее мучительным, чем для М-вой. Мало того, откpылось, что эта
дама нуждалась в деньгах и часто занимала у Елагиных; что из дома,
котоpым заведует муж этой дамы, безвестно скpылась одна подозpительная жиличка по фамилии Пеpфильева, то есть женщина с той
самой фамилией, котоpой pасписалась неизвестная пpодавщица
бpошки в лавке Лутугина; что у этой дамы была кофточка, сходная с
кофточкой пpодавщицы, и, наконец, что эта дама получала из аптеки
Руссова таблетки в точно такой коpобочке, в какой пpодавщица
бpошки пpинесла поличное в магазин Лутугина, - тогда как М-ва ниоткуда и никоим обpазом не могла добыть подобной коpобочки...
Довольно, господа пpисяжные заседатели! Я вовсе не желаю топить эту втоpую женщину и даже не хочу пpоизносить ее фамилии.
Говоpят, что ее почеpк не похож на pасписку, оставленную в магазине
Лутугина, или что у нее был болен коpью pебенок во вpемя кpажи, и
она не бывала у Елагиных. На это я возpажу, во-пеpвых, что я по пpинципу не веpю в экспеpтизу почеpков и что, тем не менее, вижу у этой
дамы почеpк pезко стоячего типа, так что, изменяя свою pуку, она
должна была неминуемо пеpейти к наклонному письму, сpазу
255
истpебляющему сходство, то есть именно к тому письму, котоpым
начеpтана pасписка, и, во-втоpых, что так как за эту даму хватились
почти чеpез пять месяцев после кpажи, то с увеpенностью говоpить о
пеpиоде, когда был болен ее pебенок, уже нельзя. Да я, наконец, и не
настаиваю на ее виновности; это вовсе не мое дело. Я никогда бы не
хотел повpедить ей, - конечно, не повpежу, но так как она свободна от
всякого гоpя, то я только пpиветствую в ней модель, на котоpой я могу вам ясно показать всю ничтожную близоpукость улик, навязанных
сыскной полицией М-вой.
Кто же укpал бpошку? Повтоpяю, этот вопpос меня нисколько
не интеpесует. Быть может, полотеpы, быть может, бpошка даже
вовсе не была укpадена и Елагина ее пpосто потеpяла на балу или в извозчичьей каpете, потому что если она не помнит, куда положила
бpошку - спpятала в ящик или бpосила на комоде, то почему бы ей,
кстати, уже не забыть и того, нашла ли она на себе бpошку вообще по
возвpащении с бала? Ведь Елагина была уставши, pаздевалась как автомат и легко могла пpозевать исчезновение бpошки. А что бpошку
пpодавала дама, так это было уже неизбежно, - кто бы ни нашел, кто
бы ни укpал ее, - потому что сбывать женскую пpинадлежность, не
возбуждая подозpения, может только женщина.
За участь М-вой я спокоен. Я спокоен уже потому, что у вас постоянно будет двоиться в глазах: "М-ва или дpугая?" - и сколько бы вы
ни сидели в совещательной комнате, из этого недоумения вы не выйдете. Нельзя же вам, в самом деле, взять две бумажки, написать на
них две фамилии, зажмуpить глаза, помочить пальцы, - и если к пальцу пpистанет бумажка с фамилией М-вой - обвинить М-ву, а если
пpистанет дpугая бумажка - опpавдать.
Итак, вы опpавдаете М-ву. Но пусть же ваше опpавдание сослужит и дpугую службу. Пускай сыскное отделение хотя немножко отучится от своей пpямолинейности, от своей пpыти, от этой езды в
каpьеp, потому что хотя со стоpоны и кpасиво смотpеть, как pетивый конь стpелою несется от Аничкина моста пpямо к Адмиpалтейству, но пpи этом часто бывает, что он давит ни в чем не повинных
пpохожих. Точно так же в этом деле сыскное отделение пpидавило и
М-ву. Когда вина подсудимого ясно доказана, тогда мы готовы отдать
его в каpающие pуки; но когда, как здесь, обвинение основывается на
одних пpедположениях, и пpитом очень шатких, - наши лучшие защитники, то есть судьи, всегда скажут тому, кто посягнет на свободу М-вой: pуки пpочь! Эта женщина непpикосновенна! Такой пpиговоp
вы постановите спокойно и достойно, для поддеpжания веpы в чистоту нpавов, ибо основное пpавило, на котоpом должно удеpжаться
256
уголовное пpавосудие, всегда останется одним и тем же: довеpие выше
подозpения".
В деятельности общей полиции по pозыску воpов, pазбойников и
гpабителей недостатков было, особенно в сельской местности, больше,
чем в полиции сыскной.
О том, как "недостатки нашего полицейского пеpсонала, несовеpшенство полицейского оpганизма, вpедно отpажаясь на пpавосудии,
пpежде всего неблагопpиятно отpажаются на спокойствии и благосостоянии гpаждан", обpисовал на пpимеpе своего уезда князь Ухтомский в pечи,
пpоизнесенной
в
Свияжском
земском
собpании
в
1900 году. "Если сосчитать,- говоpил он, - какое гpомадное количество
кpаж, поджогов и т.п. пpеступлений остается неpазысканным и безнаказанным, хотя виновники этих пpеступлений, чуть не на глазах потеpпевшего, похваливаются своей безнаказанностью, то тогда станет понятным,
какой вечный стpах, какое душевное угнетение испытывает житель деpевни и насколько этот стpах паpализует энеpгию, столь необходимую для
всякого сельскохозяйственного пpогpесса. Для пpимеpа могу указать на
село Мокулово, где я живу: не пpоходит года, чтобы не было нескольких
кpаж лошадей у кpестьян, и всякий pаз конокpады и лошади остаются
неpазысканными. Все это пpоисходит оттого, что наша полиция, заваленная множеством бумаг и озабоченная взысканием недоимок, собиpанием
pазных сведений и встpечами начальств, положительно не имеет ни вpемени, ни охоты заниматься добpосовестно pозыском пpеступлений и по
необходимости сводит это важнейшее условие общественной безопасности к канцеляpской отписке, чтобы только свалить с себя всякую ответственность"1.
Последующие десятилетия подтвеpдили: тот, кто не находит виновных, действительно подpывает нpавственные и пpавовые устои общества;
тот, кто щадит виновных, наказывает невиновных.
Розыск убийц. Наличие тpупов, как отпpавная точка, опpеделяло
некотоpые общие поисковые напpавления и меpы, ведшие к нахождению
убийц.
Пpи обнаpужении тpупа возникали вопpосы: что пpоизошло, убийство, самоубийство или несчастный случай; когда совеpшено пpеступление; на месте ли обнаpужения тpупа совеpшено убийство; одним или несколькими лицами совеpшено убийство; каким способом совеpшено убийство; откуда пpишел или как пpоник пpеступник на место пpоисшествия,
как и в каком напpавлении ушел оттуда; долго ли находились пpеступники
на месте пpеступления; каковы мотивы убийства; кто убит; какие следы с
1
Рейнгардт. Судебная полиция. - Казань, 1900. - С. 11.
257
места пpоисшествия могли остаться на теле, одежде и обуви пpеступника,
на оpудии убийства и на тpанспоpтных сpедствах; кто совеpшил пpеступление (огpаничение кpуга лиц, сpеди котоpых надо искать)?
Получение ответа на данные вопpосы пpедполагало осуществление
пеpвоначальных и дальнейших pозыскных действий.
А. Квачевский писал по этому поводу в 1866 году: " Когда найдено
меpтвое тело, то пpежде всего пpедставляется необходимым удостовеpиться относительно личности его, собpать сведения о тождественности
тpупа с тем лицом, котоpым он пpизнается. Для собиpания этих сведений
нужно обpатиться с pасспpосами к pодным и соседям покойника и к
дpугим лицам, имевшим к нему pазные отношения. Если найдено меpтвое
тело неизвестного человека, то необходимо точное описание его, даже в
том случае, если пpи нем отысканы бумаги, опpеделяющие его личность,
потому что эти бумаги могут быть поддельными, умышленно положенными в платье покойника, чтобы затмить истину и скpыть убийцу"1.
Действительно, истина не боится ничего, кpоме сокpытия.
Для сокpытия же злодеяний убийства иногда маскиpовались под самоубийства, но эта маскиpовка pаспознаваема, в частности, путем судебно-медицинских вскpытий.
Некотоpое пpедставление о соотношении убийств и самоубийств
pассматpиваемого пеpиода дают сведения, приводимые в таблице
(см. таблицу 9).
Собрание сведений, которые ведут к указанию на виновника преступления, - утверждал А. Квачевский, - составляет неотъемлемую часть
розыска.
В этой деятельности все внимание, рекомендовал он, должно быть
обращено на связь преступного действия с виновником его; все усилия
должны быть направлены к тому, чтобы разыскать данные, которые служили бы подтверждением этой связи и дали бы возможность собрать, при
следствии, доказательства вины или невиновности заподозренного. Возможность разыскания таких данных основывается на том, что противозаконность, как и всякое другое действие, выражаясь в мире внешнем,
оставляет свои следы, свои признаки, что оно не является чем-то отрывочным, отдельным местом в жизни, но связывается цепью с предшествовавшим, современным и последующим состоянием ума, воли, поступков, с
обстоятельствами, более или менее близкими. Уловить эти следы, отыскать звенья этой цепи, схватить их значение, содержание, воспользоваться
Квачевский А. Об уголовном преследовании, дознании и предварительном исследовании преступлений по судебным уставам 1864 года. Ч. 2. - Спб., 1866. - С. 191, 196.
1
258
всеми способами, какие дает дознаваемое преступление, - есть задача розыска1.
При этом "указания на виновника преступления" А. Квачевский подразделял на 2 разряда: указания вещественные и указания нравственные.
Под вещественными указаниями понимались такие, которые показывали
связь виновника преступления с предметами преступного деяния, вытекали из физических свойств вещей и лица.
Он подчеркивал, что внимательное наблюдение над лицами и вещами, служившими предметом преступления, открывает доступ к получению
многих сведений, наводящих на прямое или косвенное заключение, кого
можно считать виновным.
Нравственными же указаниями им назывались добываемые розыском сведения о поведении известного лица, его поступках, словах, отношениях, дающих повод заключить о виновности определенного человека2.
Эти научные выводы исходили из практики, подтверждались практикой и внедрялись в практику лучших деятелей по сыскной части.
В 1871-1875 годах начальником Петербургской сыскной полиции
являлся Иван Дмитриевич Путилин, по описанию А.Ф. Кони, человек
чрезвычайно даровитый и как бы созданный для своей должности. Необыкновенно тонкое внимание и чрезвычайная наблюдательность, в которой было какое-то особое чутье, заставлявшее его вглядываться в то, мимо
чего все проходили безучастно, соединялись в нем со спокойной сдержанностью, большим юмором и своеобразным лукавым добродушием. Умное
лицо, обрамленное длинными густыми бакенбардами, проницательные
карие глаза, мягкие манеры и малороссийский выговор были характерными наружными признаками Путилина. Он умел отлично рассказывать и
еще лучше вызывать других на разговор и писал недурно и складно, хотя
место и степень его образования были покрыты мраком неизвестности. К
этому присоединялась крайняя находчивость в затруднительных случаях,
причем про него можно было сказать: он знал свой мир. По делу о жестоком убийстве и ограблении купца Бояринова и служившего у него мальчика он разыскал по самым почти неуловимым признакам заподозренного
им мещанина Богрова, который, казалось, доказал свое алиби (нахождение
в момент совершения преступления в другом месте) и с самоуверенной усмешкой согласился поехать с Путилиным к себе домой, откуда все похищенное было им
уже тщательно перепрятано.
1
2
Квачевский А. Об уголовном преследовании, дознании ...Ч. 2. - С. 199-200.
Там же. - С. 201-202.
259
Сидя на извозчике и мирно беседуя, Путилин внезапно сказал:
"А ведь мальчишка-то жив!" - "Неужто жив?" - не отдавая себе отчета,
воскликнул Богров, утверждавший, что никакого Бояринова знать не знает, - и сознался.
В январе 1873 года в Александро-Невской лавре был обнаружен
убитым иеромонах Илларион. Илларион жил в двух комнатах отведенной
ему кельи монастыря, вел замкнутое существование и лишь изредка принимал у себя певчих и поил их чаем. Когда дверь его кельи, откуда он не
выходил два дня, была открыта, то вошедшим представилось ужасное зрелище. Илларион лежал мертвый в огромной луже запекшейся крови,
натекшей из множества ран, нанесенных ему ножом. Его руки и лицо носили следы борьбы и порезов, а длинная седая борода, за которую его,
очевидно, хватал убийца, нанося свои удары, была почти вся вырвана, и
спутанные, обрызганные кровью клочья ее валялись на полу в обеих комнатах. На столе стоял самовар и стакан с остатками недопитого чая. Из
комода была похищена сумка с золотой монетой. Убийца искал деньги
между бельем и тщательно его пересмотрел, но, дойдя до газетной бумаги,
которой обыкновенно покрывается дно ящиков в комодах, ее не приподнял, а под ней-то и лежали процентные бумаги на большую сумму. На столе у входа стоял медный подсвечник в виде довольно глубокой чашки с
невысоким помещением для свечки посредине, причем от сгоревшей свечки остались одни следы, а сама чашка была почти на уровень с краями
наполнена кровью, ровно застывшей без всяких следов брызг. Судебный
следователь и полицейские чиновники прибыли на место как раз в то время, когда в соборе совершалась торжественная панихида по Сперанскому в столетие со дня его рождения. На ней присутствовали государь и весь
официальный Петербург. Пока в соборе пели чудные слова заупокойных
молитв, в двух шагах от него, в освещенной зимнем солнцем келье, происходило вскрытие трупа несчастного старика. Состояние пищи в желудке
дало возможность определить, что покойный был убит два дня назад вечером. По весьма вероятным предположениям, убийство было совершено
кем-нибудь из послушников, которого старик пригласил пить чай. Но кто
мог быть этот послушник, выяснить было невозможно, так как оказалось,
что в монастыре временно проживали, без всякой прописки, послушники
других монастырей, причем они уходили совсем из лавры, в которой проживал сам митрополит, не только никому не сказав, но даже, по большей
части, проводили время в городе, перелезая в одном специально приспособленном месте через ограду святой обители.
260
К составлению протокола осмотра трупа приехал и Путилин. Следователь сообщил ему о затруднении найти подозреваемого. Он стал тихонько ходить по комнатам, посматривал туда и сюда, а затем, задумавшись,
стал у окна, слегка барабаня пальцами по стеклу. "Я пошлю, - сказал он
присутствовавшему А.Ф. Кони вполголоса, - агентов (он выговаривал
ахентов) по пригородным железным дорогам. Убийца, вероятно, кутит
где-нибудь в трактире, около станции". - "Но как же они узнают убийцу?" спросил прокурор Петербургского окружного суда. "Он ранен в кисть правой руки", - убежденно сказал Путилин. - "Это почему?" - "Видите этот
подсвечник? На нем очень много крови, и она натекла не брызгами, а ровной струей. Поэтому это не кровь убитого, да и натекла она после убийства. Ведь нельзя предположить, чтобы напавший резал старика со свечкой в руках: его руки были заняты - в одной был нож, а другою, как видно,
он хватал старика за бороду". -"Ну, хорошо. Но почему же он ранен в правую руку?" - "А вот почему. Пожалуйте сюда, к комоду. Видите: убийца
тщательно перерыл все белье, отыскивая между ним спрятанные деньги.
Вот, например, дюжина полотенец. Он внимательно переворачивал каждое, как перелистывают страницы книги, и видите - на каждом свернутом
полотенце снизу - пятно крови. Это правая рука, а не левая: при перевертывании левой рукой пятна были бы сверху..."
В тот же день поздно вечером убийца был арестован на станции Любань. Он оказался раненым в ладонь правой руки и расплачивался золотом.
Доставленный к следователю, он сознался в убийстве и был затем осужден
присяжными заседателями, но до отправления в Сибирь сошел с ума. Ему
в
неистовом
бреду
все
казалось,
что
к
нему
лезет
1
о. Илларион, угрожая и проклиная .
Но иногда для розыска убийц, кроме индивидуальных действий,
требовалось проведение широкомасштабных операций.
В 1864-1865 годах близ г. Иркутска, по рассказам обывателей, зимовало более 4000 бродяг; в одной деревне Иркутского уезда на
400 человек жителей ютилось по избушкам и сараям до 200 бродяг. По так
называвшемуся "бродяжескому" тракту, который пролегал от Большого
Нерчинского завода к Пермской губернии, весной и летом ежедневно проходили через деревни "бродяжеские" партии числом от 40 до 60 человек. В
1866 году в Кулечинской волости, близ Омска, этого высшего административного центра Западной Сибири, при розысках по поводу убийства одного еврейского семейства было взято разом 200 бродяг. В следующем 1867
году в Юдинской волости Тобольской губернии облавы, произведенные
1
См.: Кони А.Ф. Избранное. - М., 1989. - С. 42-48.
261
по случаю убийства трех проезжих монахинь, дали местным острогам 500
человек бродяг1.
В 1913 году Москва была терроризирована серией вооруженных
грабежей, сопровождавшихся зверскими убийствами. Сыскная полиция
поставила задачу "во что бы то ни стало быстро раскрыть и уничтожить
народившуюся преступную организацию". Для этого были опрошены все
находившиеся на свободе известные воры и мошенники, были обысканы
все обычные места сбыта краденого; десятки агентов проводили дни и ночи во всевозможных кабаках и притонах, особенно охотно посещавшихся
преступным миром, в надежде уловить какую-нибудь нить, могущую
навести на след. И эта нить была найдена следующим образом. При одном
из разбойных нападений чудом уцелел потерпевший: рана, нанесенная ему
в шею у ключицы, оказалась весьма глубокой, но не задела сонную артерию. Когда стало возможным его допросить, то выяснилось, что при нападении он успел выхватить револьвер и ранить одного из нападавших в руку. Запомнил он и приметы разбойника. Тотчас во всех газетах было помещено обращение к врачам с просьбой сообщить в сыскную полицию, не
являлся ли к ним в течение последних двух месяцев за медицинской помощью низкорослый субъект неинтеллигентного вида, тщедушного телосложения с пораженной кистью правой руки. Одновременно с этим были
запрошены по тому же поводу все земские и частные больницы, равно как
и амбулаторные пункты губернии. И бандитская шайка была раскрыта и
переловлена2.
Раскрытие убийства супруги контролера спальных вагонов г-жи Тиме в Петербурге, с руки которой было сорвано с кожей драгоценное кольцо, произошло подобным образом. Кольцо по показаниям было подробно
описано, и сразу же полиция известила о нем всех ювелиров и скупщиков
драгоценностей. Один из них вскоре явился и принес кольцо, указав, что в
день убийства оно было куплено им за 250 рублей у какого-то молодого
человека. Описанная ювелиром внешность продавца соответствовала, по
показаниям подруги убитой, внешности одного из двух молодых людей,
ухаживавших за ними3.
Ну, а коль появилась нить, дошли и до клубка. Разумеется, в сыске
по делам об убийствах, как и при розыске воров, грабителей и разбойников, случались "сбои".
1
Муравьев Н.В. Из прошлой деятельности. Статьи по судебным вопросам. - Спб., 1900.
- С. 85.
2
3
262
Кошко А.Ф. Указ. соч. - Т. 1. - С. 61-76.
Там же. - Т. 2. - С. 7-22.
С.А. Гисси писал в 1879 году, что ему известен из практики случай,
когда добытое от заподозренного неправедным путем сознание сгубило и
само дело, и репутацию полицейского чиновника.
Одна из содержавшихся в тюремном замке арестанток, обвинявшаяся в удушении своего прежнего любовника при участии нового
возлюбленного и арестованная единственно на основании сознания,
данного ею полицейскому чиновнику при производстве дознания, потребовала однажды, чтобы ее отправили к судебному следователю
для дачи нового показания, и когда требование ее было исполнено, она
дала нижеследующее показание, записанное следователем в составленном им протоколе и ставшее поэтому достоянием суда и публики,
бывшей при разбирательстве данного дела.
"По делу об убийстве мещанина Лехонина я дала показание ложное вследствие того, что полиция заарестовала меня и посадила в
тюремную при части, где я просидела целую неделю голодом. Сначала
мне давали по куску хлеба в день, а потом совсем не давали есть, и при
этом частный пристав каждый день призывал к себе к допросу и говорил, что обвиняющийся вместе со мною приказчик Жеребков сознался
в удушении Лехонина, на голову которого он будто бы накинул подушку, когда он спал пьяный, а я села на эту подушку. Частный пристав
каждый день, а иногда случалось, что и несколько раз в день, призывал
меня к себе, рассказывал о сознании Жеребкова, приказывая мне сознаться и обещая, если сознаюсь, выпустить на свободу, в противном
случае угрожал проморить меня в темной с год. Так как в конце недели, в течение которой я пробыла в темной, я ослабела и измучилась,
так что даже ходить не могла, и, кроме того, простудилась, так как
спала на холодном каменном и сыром полу, то я, чтобы избавиться от
мук, и показала все так, как научил меня частный пристав, тогда как
об удушении Лехонина я положительно ничего не знаю и подозрения ни
на кого не имею".
То же самое обвиняемая рассказала и на суде с прибавлением к
этому еще и вздохов. Верно или не верно она утверждала свою невиновность, завершает Гисси, - сказать не можем, но более склоняемся к
тому, что удушение Лехонина был ее грех. Но на суде ее оправдали, а о
действиях полиции пошли толки. Таким образом, и дело погибло, и репутация задета1.
1
Гисси С.А. Дознание, его цели и способы производства. - Ч. 2. - Казань, 1879. -
С. 32.
263
И позже полицейские чиновники иногда переоценивали значение
данных им при дознаниях показаний и значение собственного подтверждения этих показаний.
15 ноября 1895 года в г. Баку ночью был ранен несколькими выстрелами из револьвера присяжный поверенный С.Д. Старосельский. На другой день он скончался.
Результатом дознания было привлечение в качестве обвиняемых 7
человек.
Дело об убийстве Старосельского разбиралось в Бакинском окружном суде 27 февраля 1897 года. Обвинявшийся в подкупе убийц Бакиханов
был приговорен к каторжным работам без срока; непосредственные исполнители убийства Мешади Мамед и Фатах Гаким - к каторжным работам на 20 лет; остальных подсудимых оправдали.
На этот приговор осужденные принесли апелляцию, в которой доказывали безосновательность осуждения как по отсутствию мотивов преступления, так и по шаткости улик, добытых дознанием полицейских приставов Насырбекова и Мнасарова, которые все время фигурировали на суде в качестве свидетелей.
Защищая одного из обвиняемых - Бекиханова, Ф.Н. Плевако, эта
знаменитость российской адвокатуры, сказал на выездной сессии: "Решающий материал данного дела - не свидетели события, а свидетели того,
что не подтверждающие ныне своего оговора подсудимые и частью свидетели - оговорщики, тоже отказывающиеся от своих слов, когда-то говорили сыскным чинам, что преступление совершено ими, и указывали подстрекателя. Притом сами эти сыскные чины и являются свидетелями неподтвержденного на суде оговора. Это не судебный материал, а очевидное
доказательство его отсутствия. Сыск в государстве - вещь необходимая, но
сыскные чины - не свидетели, а лица, доставляющие свидетелей и другие
следы преступления. В итоге Бакиханову был вынесен оправдательный
приговор, а остальным снижена мера уголовного наказания". (Речи известных русских юристов. - М., 1985. - С. 378, 379).
Встречались и прямые нарушения требований закона со стороны чинов полиции при осуществлении ими розыскных обязанностей.
Так, в Белорусском крае в 1890 году один становой пристав при обнаружении трупа убитой и ограбленной женщины на большой проезжей
дороге, вместо того чтобы оставить все как было, убрал с места происшествия телегу, упряжь, сдал кому-то их на хранение, а труп увез за 15 верст
264
и положил в подвале местного костела, где он пролежал
8 дней и разложился1.
Как говорил Козьма Прутков, - не всякому офицеру мундир к лицу.
Розыск заключенных и ссыльных, совершивших побег. Побеги
осужденных из мест заключения и ссылки доставляли большое беспокойство и множество хлопот полиции.
Во-первых, из-за количества побегов, которых из тюремных зданий
было совершено : в 1883 году - 188, в 1884 году - 161, в 1885 году - 128, в
1886 году - 132; вне тюрем: в 1883 году - 233, в 1884 году - 107, в 1885 году - 139, в 1886 году - 1322. Нетрудно подсчитать, что общее число побегов за 4 года составило 1220.
28 февраля 1864 года положением Комитета министров было постановлено: в случае открытия государственных работ предоставить Министерству внутренних дел, по соглашению с тем ведомством, где работы
откроются, право направлять на таковые арестантов. На этом основании с
1 мая 1865 года на постройку Московско-Курской железной дороги было
поставлено из арестантских рот 2000 преступников, а в следующем 1866
году, ввиду успешности этой меры, число их было значительно увеличено.
Впоследствии арестантским трудом пользовались при работах по постройке железных дорог: в 1867 году - Курско-Киевской, в 1868 году - КурскоХарьковской и в 1870 году - Воронежско-Азовской. Позднее ссыльнокаторжные высылались на работы по устройству Кругобайкальской колесной дороги в Восточной Сибири.
В 1885 году арестантами производился ремонт ЖитомирскоБердичевского шоссе; в 1889 году 101 арестант работал на устройстве второго пути Варшавской железной дороги от станции Новоселье к Пскову.
На
Южно-Уссурийской
железной
дороге
в
Приамурье
в
1891 году трудилось 679 ссыльнокаторжных, в 1892 - 988, в 1893 - 1021.
Состав каторжных в железнодорожных командах в первое время
был весьма неудовлетворителен, так как в команды поступали все каторжные без разбора, отправленные из Европейской России весною 1891 года,
в числе которых были рецидивисты и осужденные на долгие сроки. "Следствием сего явились побеги преступников, кражи, грабежи и даже разбои
во Владивостоке, который осенью 1891 года оказался на осадном положении". (Справка к представлению Министру внутренних дел от 19 марта
1894 года за № 3982 о привлечении к работам по постройке среднего
Матросов Е. Условия деятельности судебных следователей в Белорусском округе
//Журнал гражданского и уголовного права. - Спб., 1890. - Кн. 9. - С. 29.
2
Отчет по Главному тюремному ведомству за 1886 год //Юридический вестник. - М. Т. XXIX.- № 11. - С. 506.
1
265
участка Сибирской железной дороги арестантов и ссыльных разных категорий. - Спб., 1895. - С. 1-3).
С годами количество побегов резко увеличилось. В 1911 году из тюрем совершено 1272 побега, в 1912 году - 1026, в 1913 году - 1169, в 1914
году - 1123, в 1915 году - 13521, а всего за эти пять лет получается 5942
побега.
Во-вторых, побеги доставляли большое беспокойство и хлопоты полицейским чинам потому, что тайно исчезали из мест заключения и ссылки в большинстве своем и как правило рецидивисты, сделавшие совершение преступлений своим ремеслом, или, как говорят, "отпетые" уголовники, бежавшие для совершения новых злодеяний.
Одну такую рецидивистку, знаменитую воровку Софью Блуфштейн Золотую Ручку, осужденную за побег из Сибири на каторжные работы на
три года, встретил А.П. Чехов в одиночной камере Александровской
тюрьмы на острове Сахалин. "Это была, - описывал Антон Павлович, - маленькая, худенькая, уже седеющая женщина с помятым, старушечьим лицом. На руках у нее кандалы; на нарах одна только шубейка из серой овчины, которая служит ей и теплою одеждой и постелью. Она ходит по своей камере из угла в угол, и кажется, что она все время нюхает воздух, как
мышь в мышеловке, и выражение лица у нее мышиное. Глядя на нее, не
верится, что еще недавно она была красива до такой степени, что очаровывала своих тюремщиков, как, например, в Смоленске, где надзиратель
помог ей бежать и сам бежал вместе с нею. На Сахалине она первое время,
как и все присылаемые сюда женщины, жила вне тюрьмы, на вольной
квартире; она пробовала бежать и нарядилась для этого солдатом, но была
задержана. Пока она находилась на воле, в Александровском посту было
совершено несколько преступлений: убили лавочника Никитина, украли у
поселенца еврея Юрковского 56 тысяч. Во всех этих преступлениях Золотая Ручка подозревается и обвиняется как прямая участница или пособница".
Способы побегов существовали разные. Золотая Ручка, например,
переодевалась солдатом или соблазняла тюремщиков своей красотой.
А вот 25 и 26 марта 1872 года в г. Калуге несколько арестантов бежали из губернского замка через подкоп под стену. В г. Курске трое арестантов сделали подкоп и, кроме того, проломали две каменные стены, а
затем бежали2.
Гернет М.Н. История царской тюрьмы. - Т. 4. - М., 1962. - С. 45.
Сборник циркуляров и инструкций Министерства внутренних дел за 1872 и
1873 годы. - Спб., 1874. - С. 58.
1
2
266
Каторжник - вор и убийца из рассказа Л.Н. Толстого "Бог правду видит, да не скоро скажет" прокопал проход из-под нары под стены острога,
вынося землю каждый день в голенищах и высыпая на улицу, когда колодников гоняли на работу.
Иной способ был избран в бунтарских кругах для освобождения Н.Г.
Чернышевского из Вилюйского острога, где он находился с января 1872
года. В г. Иркутск прибыл народник И.Н. Мышкин. Здесь ему при содействии одного из канцелярских писцов удалось раздобыть в жандармском
управлении казенную бумагу со штампом и печатью. Под видом жандармского офицера Мещеринова Мышкин отправился в Вилюйск, где предъявил местному начальству предписание о выдаче ему Чернышевского для
отправки на вновь назначенное местожительство - в г. Благовещенск. Но
смелая попытка устроить побег Н.Г. Чернышевского потерпела неудачу.
Вилюйский исправник с подозрением отнесся к Мещеринову-Мышкину и
отправил его в сопровождении двух жандармов в г. Якутск для получения
подтверждения от губернатора. По дороге в г. Якутск Мышкин бежал в
лес, но был сыскан и схвачен1.
Желание вырваться на волю не раз побуждало политических каторжан и ссыльных к побегам. В 1880 году через подкоп в Иркутской
тюрьме ушли Г.Н. Березин, И.Ф. Волошенко, Г.А. Попко и др. В
1882 году из нее же бежала Е.Н. Ковальская. С мест поселения совершили
побеги С.И. Бардина, И.Н. Козинцев, П.М. Федоров, М. Войнич и др. Все
же удачные побеги, особенно из тюрем, происходили довольно редко.
В мае 1882 года из с.Кары убежало 8 политических каторжан:
И. Мышкин, М. Диковский, А. Баломез, Ф. Юрковский, Н. Левченко, Е.
Минаков, А. Крыжановский, Н. Хрущов. Из них Мышкину и Хрущеву
удалось добраться до Владивостока, остальным - отойти лишь на несколько десятков километров от с.Кары. Все бежавшие были схвачены и заключены в Шлиссельбургскую крепость с увеличением срока каторги2.
Удачный побег совершил русский князь, потомственный военный,
путешественник и исследователь, ставший ученым с мировым именем, и
революционер,
впоследствии
теоретик
анархизма
Петр Алексеевич Кропоткин (1842-1921). Просидев в одиночной камере
Петропавловской крепости два года (с весны 1874 по весну 1876), в течение которых много арестованных его сподвижников сошло с ума или покончило самоубийством, - сумел бежать.
История Сибири с древнейших времен до наших дней: В 5 т. Том 3. - Л.,
1968-1969. - С. 110.
2
Там же. - С. 125.
1
267
Зарождение плана побега из тюрьмы, его суть и удачное осуществление, рассказанные П.А. Кропоткиным, стоят воспроизведения для последующего анализа.
В апреле 1876 года князь - революционер был переведен из Петропавловской крепости в тюрьму, примыкавшую к зданию суда, так как его
дело из третьего отделения перешло, наконец, к судебным властям. Это
было большим облегчением, и у П.А. Кропоткина зародилась мысль о побеге. Кто-то подсказал ему, что из госпитальной тюрьмы бежать легче.
Обессиленному узнику, заработавшему в сырой и крошечной камере недостаток окисления крови, удалось с помощью родственников перевестись в
находившийся тогда на окраине Петербурга Николаевский военный госпиталь, при котором имелась небольшая тюрьма для офицеров и солдат,
заболевших во время нахождения под следствием. В эту тюрьму уже перевели двух его товарищей, когда стало очевидно, что они скоро умрут от
чахотки.
Дальнейшее детально и красочно описывается в "Записках революционера" следующим образом.
"Мои друзья составили несколько планов освобождения, и в том
числе проекты весьма забавные. По одному из них, например, я должен
был подпилить решетку в окне. Затем предполагалось, что, когда в
дождливую ночь часовой задремлет в своей будке, два моих приятеля
подползут сзади и опрокинут ее. Таким образом, солдат не будет ранен, но просто пойман, как мышь в мышеловке. В это время я должен
был выпрыгнуть из окна. Но неожиданно явилось лучшее решение вопроса. "Попросись на прогулку!" - шепнул мне раз один из солдат. Я
так и сделал. Доктор поддержал меня, и мне разрешили ежедневно в
четыре часа выходить в тюремный двор на прогулку на один час. Я
должен был носить все-таки зеленый фланелевый больничный халат,
но мне выдавали мои сапоги, панталоны и жилет. Никогда я не забуду
мою первую прогулку. Когда меня вывели и я видел перед собой заросший травою двор, в добрых триста шагов в глубину и шагов двести в
ширину, - я просто замер. Ворота были отперты, и сквозь них я мог
видеть улицу, громадный госпиталь напротив и даже прохожих. Я
остановился на крылечке тюрьмы и оцепенел на мгновение при виде
этого двора и ворот. У одной из стен двора стояла тюрьма - узкое
здание, шагов полтораста в длину, с будками для часовых на обоих
концах. Оба часовых ходили взад и вперед вдоль здания и таким образом вытоптали тропинку в траве. По этой тропинке мне и велели гулять, а часовые тем временем продолжали ходить взад и вперед, так
что один из них был всегда не дальше как шагов в десяти или пятнадцати от меня.
268
На противоположном конце громадного двора, обнесенного высоким забором из толстых досок, несколько крестьян сбрасывали с возов
дрова и складывали их в поленницы вдоль стены. Ворота были открыты, чтобы впускать возы. Эти открытые ворота производили на меня чарующее впечатление. "Не надо глядеть на них", - говорил я самому себе и тем не менее все поглядывал в сторону. Как только меня
опять ввели в комнату, я тотчас же написал друзьям, чтобы сообщить им благую весть. "Я почти не в силах шифровать, - писал я
дрожащей рукой, выводя непонятные значки вместо цифр. - От этой
близости свободы я дрожу как в лихорадке. Они меня вывели сегодня во
двор. Ворота отперты, и возле них нет часового. Через эти ворота я
убегу. Часовые не поймают меня". И я набросал план побега. "К воротам госпиталя подъезжает дама в открытой пролетке. Она выходит, а экипаж дожидается ее на улице, шагах в пятнадцати от моих
ворот. Когда меня выведут в четыре часа на прогулку, я некоторое
время буду держать шляпу в руках; этим я даю сигнал тому, который
пройдет мимо ворот, что в тюрьме все благополучно. Вы должны мне
ответить сигналом: "Улица свободна". Без этого я не двинусь. Я не
хочу, чтобы меня словили на улице. Сигнал можно подать только звуком или светом. Кучер может дать его, направив своей лакированной
шляпой светового "зайчика" на стену главного больничного здания;
еще лучше, если кто-нибудь будет петь, покуда улица свободна; разве
если вам удастся нанять серенькую дачу, которую я вижу со двора, тогда можно подать сигнал из окна. Часовой побежит за мной, как собака за зайцем, описывая кривую, тогда как я побегу по прямой линии.
Таким образом, я удержу свои пять-шесть шагов расстояния. На улице я прыгну в пролетку, и мы помчимся во весь опор. Если часовой
вздумает стрелять, то ничего не поделаешь. Это - вне нашего предвидения. Ввиду неизбежной смерти в тюрьме - стоит рискнуть". Было
сделано несколько других предложений; но в конце концов этот проект приняли. Наш кружок принялся за дело. Люди, которые никогда не
знали меня, приняли участие, как будто дело шло о дорогом им брате.
Предстояло, однако, преодолеть массу трудностей, а время мчалось с
поразительной быстротой. Я усиленно работал и писал до поздней
ночи; но здоровье мое улучшалось тем не менее с быстротой, которая
приводила меня в ужас. В первый раз, когда меня вывели во двор, я
только мог ползти по тропинке по-черепашьи. Теперь же я окреп
настолько, что мог бы бегать. Правда, я по-прежнему продолжал
ползти медленно, как черепаха, иначе мои прогулки прекратились бы;
но моя природная живость могла всякую минуту выдать меня. А товарищи мои должны были в это время подобрать человек двадцать
269
для этого дела, найти подходящую лошадь и опытного кучера и уладить сотню непредвиденных мелочей, неминуемых в подобном заговоре. Подготовления заняли уже около месяца, а между тем каждый
день меня могли перевести обратно в дом предварительного заключения. Наконец день побега был назначен - 29 июня, день Петра и Павла.
Друзья мои внесли струйку сентиментальности и хотели освободить
меня непременно в этот день. Они сообщили мне, что на мой сигнал:
"В тюрьме все благополучно", они ответят: "Все благополучно и у
нас", выпустив красный игрушечный шар. Тогда подъедет пролетка и
кто-нибудь будет петь песню, покуда улица свободна. Я вышел 29
июня, снял шапку и ждал воздушного шара, но его не было. Прошло
полчаса. Я слышал, как прошумели колеса пролетки на улице; я слышал, как мужской голос выводил незнакомую мне песню, но шара не
было. Прошел час, и с упавшим сердцем я возвратился в свою комнату.
"Случилось что-нибудь недоброе, что-нибудь неладное у них", - думал
я. В тот день случилось невозможное. Около Гостиного дора, в Петербурге, продаются всегда сотни детских шаров. В тот же день не
оказалось ни одного. Товарищи нигде не могли найти шара. Наконец
они добыли один у ребенка, но шар был старый и не летал. Тогда товарищи мои кинулись в оптический магазин, приобрели аппарат для добывания водорода и наполнили им шар; но он тем не менее упорно отказывался подняться: водород не был просушен. Время уходило. Тогда
одна дама привязала шар к своему зонтику и, держа последний высоко
над головой, начала ходить взад и вперед по тротуару, под забором
нашего двора. Но я ничего не видел: забор был очень высокий, а дама очень маленькая. Как оказалось потом, случай с воздушным шаром
вышел очень кстати. Когда моя прогулка кончилась, пролетка проехала по тем улицам, по которым она должна была проскакать в случае
моего побега. И тут, в узком переулке, ее задержали возы с дровами для
госпиталя. Лошади шли в беспорядке, одни по правую сторону улицы,
другие - по левую, и пролетка могла двигаться только шагом; на повороте ее совсем остановили. Если бы я сидел в ней, нас бы, наверное,
поймали. Теперь товарищи установили целый ряд сигналов, чтобы
дать знать, свободны ли улицы или нет. На протяжении около двух
верст от госпиталя были расставлены часовые. Один должен был ходить взад и вперед с платком в руках и спрятать платок, как только
покажутся возы. Другой - сидел на тротуарной тумбе и ел вишни; но
как только возы показывались, он переставал. И так шло по всей линии. Все эти сигналы, передаваясь от часового к часовому, доходили
наконец до пролетки. Мои друзья сняли также упомянутую выше серенькую дачу, и у ее открытого окна поместился скрипач со скрипкой в
270
руках, готовый заиграть, как только получит сигнал: "Улица свободна". Побег назначили на следующий день. Дальнейшая отсрочка могла
быть опасна: в госпитале уже заметили пролетку. Власти, должно
быть, пронюхали нечто подозрительное, потому что накануне побега,
вечером, я слышал, как патрульный офицер спросил часового, стоявшего у моего окна: "Где твои боевые патроны?" Солдат стал их неловко вытаскивать из сумки; минуты две он возился, доставая их.
Патрульный офицер ругался: "Разве не было приказано всем вам держать четыре боевых патрона в кармане шинели?" Он отошел только
тогда, когда солдат это сделал. "Гляди в оба!" - сказал офицер, отходя. Новую систему сигналов нужно было немедленно же сообщить
мне. На другой день, в два часа, в тюрьму явилась дама, близкая мне
родственница, и попросила, чтобы мне передали часы. Все происходило обыкновенно через руки прокурора: но как то были просто часы, без
футляра, их передали. В часах же находилась крошечная зашифрованная записочка, в которой излагался весь план. Когда я увидел ее, меня
просто охватил ужас, до такой степени поступок поражал своей
смелостью. Жандармы уже разыскивали даму по другому делу, и ее задержали бы на месте, если бы кто-нибудь вздумал открыть крышку
часов, но я видел, как моя родственница спокойно вышла из тюрьмы и
потихоньку пошла по бульвару, крикнув мне, стоявшему у окна: "А вы
часы-то проверьте!"
Я вышел на прогулку по обыкновению в четыре часа и подал свой
сигнал. Сейчас же я услышал стук колес экипажа, а через несколько
минут из серого домика до меня донеслись звуки скрипки. Но я был в то
время у другого конца здания. Когда же я вернулся по тропинке к тому
концу, который был ближе к воротам, шагах в ста от них, часовой
стоял совсем у меня за спиной. "Пройду еще раз!" - подумал я. Но
прежде чем я дошел до дальнего конца тропинки, звуки скрипки внезапно оборвались. Прошло больше четверти часа в томительной тревоге, прежде чем я понял причину перерыва: в ворота въехало несколько тяжело нагруженных дровами возов, и они направились в другой конец двора. Немедленно затем скрипач (и очень хороший, должен сказать) заиграл бешеную и подмывающую мазурку Контского, как бы
желая внушить: "Теперь смелей! Твое время - пора!" Я медленно подвигался к тому концу тропинки, который был поближе к воротам,
дрожа при мысли, что звуки мазурки могут оборваться, прежде чем я
дойду до конца. Когда я достиг его, то оглянулся. Часовой остановился
в пяти или шести шагах за мной и смотрел в другую сторону. "Теперь
или никогда!" - помню я, сверкнуло у меня в голове. Я сбросил зеленый
фланелевый халат и пустился бежать. Задолго до этого я практико271
вался, как снимать мой бесконечный и неуклюжий балахон. Он был
такой длинный, что мне приходилось таскать подол его на левой руке,
как дамы держат шлейф амазонки. Несмотря на все старания, я не
мог скинуть халат в один прием. Я подпорол швы под мышками, но и
это не помогало. Тогда я решил научиться снимать его в два приема:
первый - скинуть шлейф с руки, второй - сбросить халат на землю. Я
терпеливо упражнялся в моей комнате до тех пор, покуда научился
делать это чисто, как солдат ружейные приемы: "раз, два!" - и халат
лежал на земле. Не очень-то доверяя моим силам, я побежал сначала
медленно, чтобы сберечь их. Но едва я сделал несколько шагов, как крестьяне, складывавшие дрова на другом конце двора, заголосили: "Бежит, держи его! Лови его!" - и кинулись мне наперерез к воротам. Тогда я помчался что было сил. Я думал только о том, чтобы бежать
скорее. Прежде меня беспокоила выбоина, которую возы вырыли у самых ворот, теперь я забыл ее. Бежать, бежать! Насколько хватит
сил! Друзья мои, следившие за всем из окна серенького домика, рассказывали потом, что за мной погнались часовой и три солдата, сидевшие на крылечке тюрьмы. Несколько раз часовой пробовал ударить
меня сзади штыком, бросая вперед руку с ружьем. Один раз друзья даже подумали, что вот меня поймали. Часовой не стрелял, так как был
слишком уверен, что догонит меня. Но я удержал расстояние. Добежавши до ворот, солдат остановился. Выскочив за ворота, я, к ужасу
моему, заметил, что в пролетке сидит какой-то штатский в военной
фуражке. Он сидел, не оборачиваясь ко мне. "Пропало дело!" - мелькнуло у меня.Товарищи сообщили мне в последнем письме: "Раз вы будете на улице, не сдавайтесь; вблизи будут друзья, чтобы отбить
вас", и я вовсе не желал вскочить в пролетку, если там сидит враг.
Однако, когда я стал подбегать, я заметил, что сидевший в пролетке
человек с светлыми бакенбардами очень похож на одного моего дорогого друга. Он не принадлежал к нашему кружку, но мы были близкими
друзьями, и не раз я имел возможность восторгаться его поразительным мужеством, смелостью и силой, становившейся неимоверной в
минуту опасности. "С какой стати он здесь? - подумал я. - Возможно
ли это?" Я едва не выкрикнул имени, но вовремя спохватился и вместо
этого захлопал на бегу в ладоши, чтобы заставить сидящего оглянуться. Он повернул голову. Теперь я узнал, кто он. "Сюда, скорее, скорее!" - крикнул он, отчаянно ругая на чем свет стоит и меня и кучера
и держа в то же время наготове револьвер. "Гони! Гони! Убьют тебя", - кричал он кучеру. Великолепный призовой рысак, специально купленный для этой цели, помчался сразу галопом. Сзади слышались
вопли: "Держи его! Лови!", а друг в это время помогал мне надеть
272
пальто и цилиндр. Но главная опасность была не столько со стороны
преследовавших, сколько со стороны солдата, стоявшего у ворот госпиталя, почти напротив того места, где дожидалась пролетка. Он
мог помешать мне вскочить в экипаж или остановить лошадь, для
чего ему достаточно было бы забежать несколько шагов вперед. Поэтому одного из товарищей командировали, чтобы отвлечь беседой
внимание солдата. Он выполнил это с большим успехом. Солдат одно
время служил в госпитальной лаборатории, поэтому приятель завел
разговор на ученые темы, именно о микроскопе и о чудесах, которые
можно увидеть посредством его. Речь зашла о некоем паразите человеческого тела. "Видел ли ты, какой большущий хвост у ней?" - спросил приятель. "Откуда у ней хвост?" - возражал солдат. - "Да как
же! Во какой - под микроскопом".- "Не ври сказок! - ответил солдат. Я-то лучше знаю. Я ее, подлую, первым делом под микроскоп сунул".
Научный спор происходил как раз в тот момент, когда я пробегал мимо них и вскакивал в пролетку. Оно похоже на сказку, но между тем
так было в действительности. Экипаж круто повернул в узкий переулок, вдоль той самой стены, у которой крестьяне складывали дрова и
где теперь никого не было, так как все погнались за мной. Поворот был
такой крутой, что пролетка едва не перевернулась. Она выровнялась
только тогда, когда я сильно навалился вовнутрь и потянул за собой
приятеля. Лошадь теперь бежала крупной красивой рысью по узкому
переулку, и мы повернули налево. Два жандарма, стоявшие у дверей
питейного, отдали честь военной фуражке"1.
Итак, в первой части своей побег удался: П.А. Кропоткин был вне
пределов госпитальной тюрьмы. Какие же обстоятельства и действия способствовали успеху данного побега? Их много, они распадаются на три
группы: обстоятельства общего характера и свойства, продуманность и
решительность действий со стороны заключенного, пороки охранной
службы.
К обстоятельствам общего характера и свойства относятся: детальная разработка плана побега; хорошее материальное обеспечение побега
(покупка великолепного призового рысака, снятие внаем "серенькой" дачи); тщательность отработки деталей плана побега (приготовление длилось около месяца); участие в осуществлении побега целой группы единомышленников и родственников.
Действия самого заключенного содействовали успеху таким образом: ему удалось перевестись из Петропавловской крепости в госпитальную тюрьму с облегченным режимом и охраной; он смог скрыть, что
1
Кропоткин П.А. Записки революционера. - М., 1988. - С. 358-364.
273
"окреп настолько, что мог бегать", продолжая на прогулках "ползти медленно"; постоянно практиковался и научился быстро снимать "бесконечный и неуклюжий" балахон; выверил все до мелочей ("часовой побежит за
мной, как собака за зайцем,описывая кривую, тогда как я побегу по прямой линии"); бежал отчаянно смело (ведь мог быть и убит, вспомним, караульным приказано держать четыре патрона в кармане шинели).
Пороки охранной службы просматриваются в следующем: в наличии
среди охранников лиц, прямо содействовавших побегу ("Попросись на
прогулку!" - шепнул мне раз один солдат); в казенной педантичности, использованной для побега (ежедневно ровно в четыре часа выводили на
прогулку на один час в тюремный двор); в служебной небрежности и халатности (ворота тюремного двора были открыты во время прогулок, а
ближайший часовой находился в 10-15 метрах от прогуливающегося заключенного); в служебной несостоятельности охраны, выразившейся в нераскрытии постоянной связи заключенного с волей шифрованными письмами, в передаче ему часов с зашифрованной записочкой, в которой излагался намеченный план побега; в отсутствии дисциплины среди охранников: один часовой во время побега увлекся с посторонним лицом беседой
на "научные темы", а второй не стрелял, а пытался ударить убегающего
штыком, бросая вперед руку с ружьем, "так как был слишком уверен, что
догонит..."
Часовые не стреляли даже в воздух, т.е. не подняли шума, в результате - "два жандарма... отдали честь военной фуражке".
И безрезультативность последующего розыска Петра Алексеевича
Кропоткина проистекала все от той же продуманности побега, точнее, уже
дальнейших при этом действий и одновременно от недостатков сыска, обнаружившихся в результате нестандартных решений бежавшего и его многочисленных сообщников.
"Всюду по дороге мы встречали друзей, - пишет П.А. Кропоткин, которые подмигивали нам или желали успеха, когда мы мчались мимо
них на нашем великолепном рысаке. Мы выехали на Невский проспект,
повернули в боковую улицу и остановились у одного подъезда, где и
отослали экипаж. Я вбежал по лестнице и упал в объятия моей родственницы, которая дожидалась в мучительной тоске. Она и смеялась, и плакала, в то же время умоляя меня переодеться поскорее и
подстричь бросающуюся в глаза бороду. Через десять минут мы с моим другом вышли из дома и взяли извозчичью карету. "Что нам делать
теперь?" - спросил я моего друга, который был в нерешительности. "К
Додону! - приказал он вдруг извозчику. - Никому не придет в голову искать нас в модном ресторане. Они будут искать нас везде, но только
не там; а мы пообедаем и выпьем также за успешный побег".
274
Сам царь был взбешен тем, что побег мог совершиться в его столице,
среди бела дня, и отдал приказ: "Разыскать во что бы то ни стало". Но сыщики рыскали по Петербургу, а сбежавший укрывался на дачах, в его
окрестностях. Когда же товарищи решили, что заключенному князю лучше выехать за границу, то избежали портовых и пограничных городов
Финляндии и Прибалтийского края, выяснив, что там находятся сыщики,
знавшие Кропоткина в лицо. Последний поехал по такому направлению,
где его могли меньше всего ожидать. С поддельным паспортом "под именем Левашова" он добрался до отдаленного порта в Ботническом заливе и
оттуда переправился в Швецию, проехал ее, нигде не останавливаясь, прибыл в Христианию, сел на английский пароход и высадился в Гулле.
Но это был побег политического заключенного, изложенный и проанализированный нами, однако, как эффектный, с целью показа приемов
его результативного осуществления.
Иногда удавались побеги и ворам, разбойникам, убийцам.
В.А. Гиляровский в упоминавшихся очерках старомосковского быта
"Москва и москвичи" утверждал, что большинство беглых из Сибири уголовников арестовывалось в Москве на так называемой Хитровке, или Хитровом рынке, "самом туманном месте Москвы".
Заметим, арестовывалось большинство сумевших прибежать, но не
все добежавшие до "туманного места". Причина этого просматривается из
следующего, написанного "дядей Гиляем".
"Мрачное зрелище представляла собой Хитровка в прошлом
столетии. В лабиринте коридоров и переходов на кривых полуразрушенных лестницах, ведущих в ночлежки всех этажей, не было никакого освещения. Свой дорогу найдет, а чужому незачем сюда соваться! И
действительно, никакая власть не смела сунуться в эти мрачные бездны. Всем Хитровым рынком заправляли двое городовых - Рудников и
Лохматкин. Только их пудовых кулаков действительно боялась "шпана", а "деловые ребята" были с обоими представителями власти в
дружбе и, вернувшись с каторги или бежав из тюрьмы, первым делом
шли к ним на поклон.Тот и другой знали в лицо всех преступников,
приглядевшись к ним за четверть века своей несменяемой службы. Да
и никак не скроешься от них: все равно свои донесут, что в такую-то
квартиру вернулся такой-то.
Стоит на посту властитель Хитровки, сосет трубку и видит вдоль стены пробирается какая-то фигура, скрывая лицо. "Болдох!" гремит городовой. И фигура, сорвав с головы шапку, подходит."Здравствуйте, Федот Иванович!" - "Откуда?" - "Из Нерчинска.
Только вчера прихрял. Уж извините пока что..." - "То-то, гляди у меня, Сережка, чтоб тихо-мирно, а то..." - "Нешто не знаем, не впервой.
275
Свои люди..." А когда следователь по особо важным делам В.Ф.Кейзер
спросил Рудникова: "Правда ли, что ты знаешь в лицо всех беглых преступников на Хитровке и не арестуешь их? - тот ответил: "Вот потому двадцать годов и стою там на посту, а то и дня не простоишь,
пришьют! Конечно, всех знаю".
И "благодетельствовали" хитрованцы под такой властью, - заключал
Гиляровский.
Такое благодетельствование преступным элементам со стороны некоторых представителей власти было не только на Хитровом рынке.
Так, в циркуляре Министерства внутренних дел России "О том, чтобы арестантские камеры в тюрьмах были заперты днем и ночью" от 16
февраля 1874 года говорится, что "из рассмотрения получаемых от губернаторов сведений о побегах арестантов оказывается, что во многих случаях поводом к ним служит то обстоятельство, что камеры остаются незапертыми в течение целого дня"1.
В циркуляре "О том, чтобы должности тюремных надзирателей были замещены лицами нижних воинских чинов" от 15 сентября
1878 года уже прямо говорится: повторяющиеся в последнее время беспорядки в местах заключения гражданского ведомства и побеги арестантов
объясняются неудовлетворительностью нынешнего состава тюремных
надзирателей, послаблением и даже содействием со стороны стражи2.
Еще в одном циркуляре этого министерства от 17 сентября
1878 года предписывается урядникам, исправникам и полицмейстерам в
предупреждение арестантских побегов и разных беспорядков ежедневно
осматривать тюрьмы3.
В Обзоре деятельности Главного тюремного управления за
1879-1889 годы отмечено, что возможность побегов облегчало и переполнение тюрем ввиду размещения в одних и тех же камерах разных категорий арестантов4.
Как видим, в основном побеги совершались из тюрем при попустительстве тюремной стражи и из ссылки. Бежать же с этапов было практически невозможно, ибо от конвоя попустительств не было, скорее наоборот.
Сборник циркуляров и инструкций Министерства внутренних дел за 1874 год. - Спб.,
1875. - С. 39.
2
Сборник циркуляров и инструкций Министерства внутренних дел за 1878 год.- Спб.,
1880. - С. 237.
3
Там же. - С. 237, 238.
4
Обзор деятельности Главного тюремного управления за 1879-1889 гг. //Юридический
вестник. - М., 1889. - Кн. 1. - С. 157.
1
276
Циркуляром МВД "О соблюдении правил относительно пересылки
арестантов в оковах" от 9 июня 1875 года предписывается конвойным
неукоснительно исполнять правило об отправлении арестантов в надлежащие места в ножных кандалах1.
В циркуляре этого же ведомства "О порядке возвращения арестантских укреплений в те места, откуда арестанты были отправлены" от 18 января 1878 года говорится уже о кандалах, подкандальниках и наручниках 2.
Но конвойным иногда казалось и этого мало, Проводя арестантов от
тюремных замков до станций железных дорог и обратно, они сковывали
их по нескольку пар еще и длинной цепью3.
Вот и приходилось откладывать замыслы о побегах до тюремных
стен с незапирающимися дверьми или с невидящими подкопы стражниками.
Между тем закон предусматривал уголовные наказания и ударившимся в бега, и способствовавшим этому.
В случае побега осужденного исполнение приговора о личном наказании, естественно, откладывалось до его поимки, но вред и убытки, причиненные его преступлением, а также денежные взыскания (в силу ст. 959
Уст. угол. суд.) покрывались безотлагательно за счет его имущества.
При поимке бежавшего, если побег был соединен с насилием против
стражи, со взломом тюрьмы или с другими тяжкими проявлениями, он дополнительно подвергался наказанию на основании ст. 309, 311 и 312 Уложения о наказаниях4.
По Уставу о содержащихся под стражею допущение побегов арестантов по вине стражи, происшедшее даже от нерадения или небрежности в надзоре за теми, независимо от других противозаконных со стороны
стражи действий, либо умышленного содействия побегу, составляло преступление, которое, по роду положенного за это наказания, превышало
пределы административного рассмотрения5.
К поимке бежавших принимались разносторонние меры, такие как:
преследование по "горячим следам"; "прочесывание" силами тюремной
стражи, полиции, иногда с привлечением жандармских или воинских команд, обывателей с целью обнаружения укрывшихся преступников; применение служебно-розыскных собак, если они имелись; закрытие путей
возможного ухода преступников к железным дорогам, трактам, крупным
Сборник циркуляров и инструкций Министерства внутренних дел за 1875 год. - Спб.,
1877. - С. 146.
2
Сборник циркуляров и инструкций Министерства внутренних дел за 1878 год... - С. 14.
3
Сборник циркуляров и инструкций Министерства внутренних дел за 1874 год... - С.8.
4
Устав о содержащихся под стражею. - Одесса, 1889. - С. 297.
5
Устав о содержащихся под стражею... - С. 288.
1
277
населенным пунктам; установление наблюдения в местах их возможного
появления; выявление лиц, видевших бежавших преступников; информирование полицейских служителей близлежащих населенных пунктов о побеге и приметах бежавших.
Пойманных беглецов заключали в отдельные уединенные места с
усиленной охраной.
К примеру, в Александровской каторжной тюрьме острова Сахалин
возвращенные с бегов сидели под замком в особом корпусе, который
назывался кандальной. Самая распространенная угроза на Сахалине была
такая: "Я посажу тебя в кандальную".
"Вход в это страшное место стерегут надзиратели, и один из них рапортует нам, - описывал А.П. Чехов посещение Александровской каторжной тюрьмы, - что в кандальной все обстоит благополучно.
Гремит висячий замок, громадный, неуклюжий, точно купленный у
антиквария, и мы входим в небольшую камеру, где на этот раз помещается
человек 20, недавно возвращенных с бегов. Оборванные, немытые, в кандалах, в безобразной обуви, перепутанной тряпками и веревками; одна половина головы разлохмачена, другая, бритая, уже начинает зарастать. Все
они отощали и словно облезли, но глядят бодро. Постелей нет, спят на голых нарах. В углу стоит "парашка"; каждый может совершать свои естественные надобности не иначе как в присутствии 20 свидетелей. Один
просит, чтобы его отпустили, и клянется, что уж больше не будет бегать;
другой просит, чтобы сняли с него кандалы; третий жалуется, что ему дают мало хлеба".
Почему жалоба только о хлебе? По той простой причине, что ссыльнокаторжные во время отбытия или одиночного заключения содержались
лишь на хлебе и воде с отпуском им горячей пищи через три дня в четвертый1. А "человек из еды живет. Каков ни есть, а хочет есть. Брюхо болит,
на краюху глядит".
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
В монографии авторы на основе законодательства IX-XX веков, уникальных исторических документов и литературных источников, большого
архивного материала попытались раскрыть формы розыска преступников
и способы раскрытия преступлений, дали характеристику органам и должностным лицам, осуществляющим борьбу с преступностью в тот период.
Сборник уголовных узаконений и распоряжений правительства 1903-1906 гг. с приложениями. - Варшава, 1907. - С. 17.
1
278
Глубокие изменения социально-экономических и политических основ Российской Федерации сопровождаются, как известно, появлением
новых видов преступлений, резким ростом преступности, ростом, потребовавшим изменения действующего уголовного законодательства на современном этапе.
С 1 января 1997 года введен в действие новый Уголовный кодекс
Российской Федерации, в связи с принятием которого Федеральным законом от 15 декабря 1996 года внесены изменения и дополнения в Уголовнопроцессуальный кодекс РСФСР и Исправительно-трудовой кодекс
РСФСР.
В связи с этими изменениями нелишне посмотреть и на исторический опыт, который накапливался веками.
Монография адресована работникам правоохранительных органов,
ученым, преподавателям, курсантам и студентам юридических и исторических вузов и факультетов, всем, кто интересуется вопросами истории и
права.
ЛИТЕРАТУРА
Акты времени междуцарствия (1610-1613 гг.). - М., 1915.
Акты времен царя Василия Шуйского (1606-1610 гг.). - М., 1914.
Акты исторические, собранные и изданные археологическою комиссиею: В 5 т. - Спб., 1841-1842.
Акты Московского государства (1635-1659 гг.). - Спб., 1894.
Акты Московского государства (1660-1664 гг.). - Спб., 1901.
Акты, относящиеся до гражданской расправы Древней Руси. - Киев,
1860.
Акты юридические, или Собрание форм старинного делопроизводства. - Спб., 1838.
Алякринский С.А. Схема предварительного следствия по Уставу
уголовного судопроизводства с разъяснениями правительствующего Сената, циркулярными распоряжениями Министерства юстиции и руководящими положениями юридической литературы. - М., 1912.
Андреевский И.Е. Реформа исполнительной полиции в России. Спб., 1878.
Анучин Е.Н. Исторический обзор развития административнополицейских учреждений в России, с Учреждения о губерниях 1775 года
до последнего времени. - Спб., 1872.
Арефа Н.И. Инструкция полицейским урядникам. - Спб., 1902.
279
Арциховский А.В., Борковский В.И. Новгородские грамоты на бересте (из раскопок 1953-1954 гг.). - М., 1988.
Баршев Я.И. Основания уголовного судопроизводства с применением к Российскому уголовному судопроизводству. - Спб., 1841.
Белявский Н.Н. Полицейское право. Конспект лекций. - Юрьев,
1904.
Беляев И.Д. Лекции по истории русского законодательства. - М.,
1879.
Больные места кавказской юстиции //Юридическое обозрение. - Тифлис, 1886. - № 249.
Бразоль Б.Л. Очерки по следственной части: История, практика. Петроград, 1916.
Варадинов Н. История Министерства внутренних дел: В 2 кн. - Спб.,
1858-1862.
Ведомость уголовных палат о смертоубийствах за 1841 год. - Спб.,
1842.
Веретенников
В.И.
Из
истории
Тайной
канцелярии
(1731-1762 гг.): Очерки. - Харьков, 1911.
Веретенников В.И. История Тайной канцелярии петровского времени. - Харьков, 1910.
Владимирский-Буданов М.Ф. Обзор истории русского права. - Спб.,
Киев, 1888.
Волжин В.А. Картинки из судебной жизни. - Спб., 1891.
Гальперин С.Д. Очерки первобытного права. Исследование. - Спб.,
1893.
Гейман В.Г. "Сочение следа" в Белозерском уезде XVП в.: Вопросы
экономики и классовых отношений в Русском государстве
XII-XVII веков. - М., Л., 1960.
Гернет М.Н. История царской тюрьмы. Т. 1 (1762-1825 гг.). - М.,
1960; Т. 2 (1825-1870 гг.). - М., 1961.
Гессен В.М. Судебная реформа. - Спб., 1905.
Гисси С.А. Дознание, его цели и способы производства: Руководство
для чинов полиции, волостного и сельского начальства. Ч. 1. - Казань,
1878; Ч. 2, 1879.
Голубев А.А. Сыскной приказ. Общественный быт и судопроизводство: По документам Московского архива и Министерства юстиции. - М.,
1884.
Гольцев В.А. Законодательство и нравы в России XVIII века. - Спб.,
1896.
280
Гурлянд И.Я. Приказ великого государя тайных дел. - Ярославль,
1902.
Гурлянд И.Я. Приказ сыскных дел. - Киев, 1903.
Дела Тайного приказа. - Спб., 1907.
Долгов Д. Основные формы уголовных следствий, вообще принятых
при их производстве. - Спб., 1846.
Дьяконов М.А. Очерки истории русского права. История уголовного
права и судопроизводства. - Юрьев, 1905.
Жеребцов В.О. Предварительное следствие: Практическое пособие
для начинающих судебных следователей, кандидатов на судебные должности и чинов полиции. - Спб., 1911.
Жиряев А. Теория улик. - Дерпт, 1855.
Загоскин Н.П. Очерк истории смертной казни в России. - Казань,
1892.
Зерцалов А.Н. К материалам о ворожбе в Древней Руси. - М., 1895.
Зерцалов А.Н. Объезжие головы и полицейские дела в Москве в
конце XVII в. - М., 1894.
Иванов П.И. Московский архив Министерства юстиции. Обозрение.
- М., 1860.
Извлечение из Отчета Министра внутренних дел за 1841 год. - Спб.,
1842.
Инструкция чинам полиции округа Санкт-Петербургской судебной
палаты по обнаружению и исследованию преступлений. - Спб., 1884.
Инструкция чинам полиции округа Харьковской судебной палаты по
обнаружению и исследованию преступлений. - Харьков, 1898.
История Сибири с древнейших времен до наших дней: В 5 т. - Л.,
1968-1969.
Карамзин Н.М. История государства Российского: В 12 т. - Спб.,
1897-1898.
Квачевский А. Об уголовном преследовании, дознании и предварительном исследовании преступлений по судебным уставам 1864 года. Спб., 1866.
Кистяковский А. Исследование о смертной казни. - Киев, 1867.
Ключевский В.О. Неопубликованные произведения. - М., 1983.
Кони А.Ф. Собрание сочинений: В 8 т. Т. 4. - М., 1967.
Корнилов А.А. Общественное движение при Александре II. - М.,
1909.
Костомаров Н.И. Собрание сочинений: В 8 т. - Спб., 1903-1906.
Котошихин Г. О России в царствование Алексея Михайловича. Спб., 1913.
281
Кошко А.Ф. Очерки уголовного мира царской России: В 3 т. - Паричи, 1926-1929. (Репринтное воспроизведение. - М., 1992).
Краткий очерк Министерства внутренних дел за двадцатипятилетие
(1855-1880 гг.). - Спб., 1880.
Кропоткин П.А. Записки революционера. - М., 1988.
Крылов И.Ф., Бастрыкин А.И. Розыск, дознание, следствие. - Л.,
1984.
Куницын А. Историческое изображение древнего судопроизводства
в России. - Спб., 1843.
Ланге Н. Древнее русское уголовное судопроизводство (XIV, XV,
XVI и половина XVII веков). - Спб., 1884.
Летопись Нестора. - Спб.,1891.
Линовский В. Опыт исторических разысканий о следственном уголовном судопроизводстве в России. - Одесса, 1849.
Лопухин А.А. Настоящее и будущее русской полиции. - М., 1907.
М-съ. Краткий курс истории русского права. - Киев, 1908.
Мальгин Т. Опыт исторического исследования и описания старинных судебных мест Российского государства. - Спб., 1803.
Материалы для истории приказного судопроизводства в России. М., 1890.
Материалы для пересмотра законоположений о порядке производства предварительных следствий. - Спб., 1882.
Матросов Е. Условия деятельности судебных следователей в Белорусском округе //Журнал гражданского и уголовного права. - Спб., 1890. Кн. 9.
Министерство внутренних дел. Исторический очерк. - Спб., 1901.
Мордухай-Болтовский В.П. Сборник узаконений для руководства
чинов полиции и корпуса жандармов. - Спб., 1875.
Назанский В. Краткое руководство к познанию правил, для производства следственных и военно-судных дел, на существующих узаконениях основанное. - Спб., 1832.
Назанский В. Производство дел следственных, извлеченное из Свода
законов Российской Империи. - Спб., 1834.
Наливкин Ф. Важное и необходимое предостережение следователей,
обвиняемых и обвинителей по уголовным делам. - М., 1847.
Наливкин Ф. Сцены из жизни великих людей. - М., 1847.
Новиков В. Театр судоведения. Ч. 1-5. - М., 1791; Ч. 6. - М., 1792.
Новомбергский Н. Колдовство в Московской Руси XVII столетия. Спб., 1906.
282
Новомбергский Н. Слово и дело государевы (материалы) //Известия императорского Томск. ун-та. Кн. XXXVI. - Томск, 1910.
Обзор деятельности главного тюремного управления за
1879-1889 гг. //Юридический вестник. - М., 1889.- Т. 3. - Кн. 1.
Обозрение настоящего состояния и деятельности СанктПетербургской полиции. - Спб., 1883.
Обозрение полицейских учреждений городов Парижа, Берлина и
Вены. Б/м. 1884.
Оболенский Н.В. Практическое руководство к производству следствий. - М., 1855.
Отчет Министра внутренних дел за 1805 год. - Спб., 1807.
Отчет о судебно-медицинских вскрытиях и осмотрах тел и исследованиях живых людей и предметов за 1893-1895 гг. - М., 1899.
Отчет по Главному тюремному ведомству за 1886 год //Юридический вестник. - М., 1888. - Т. XXIX.
Полное собрание русских летописей: В 28 т. - Спб., М., 1841-1963.
Пушкин Е. По поводу предстоящей реформы следственной части
//Юридический вестник. - М., 1882. - Т. IX. - Кн. 3-4.
Рейнгардт. Судебная полиция. - Казань, 1900.
Российское законодательство X-XX веков: В 9 т. /Под ред.
О.И.Чистякова. - М., 1984-1994.
Русские пытки. Исторический опыт //Русский архив за 1867 год. - №
1-12.
Санкт-Петербургская столичная полиция и градоначальство. Краткий исторический очерк (1703-1903 гг.). - Спб., 1903.
Сборник уголовных узаконений и распоряжений правительства
(1903-1906 гг.). - Варшава, 1907.
Сборник циркуляров и инструкций Министерства внутренних дел за
1872 и 1873 гг. - Спб., 1874.
Сборник циркуляров и инструкций Министерства внутренних дел за
1874 год. - Спб., 1875.
Сборник циркуляров и инструкций Министерства внутренних дел за
1875 год. - Спб., 1877.
Сборник циркуляров и инструкций Министерства внутренних дел за
1878 год. - Спб., 1880.
Свод законов Российской Империи: В 2 ч. и 16 т. - Спб., 1899.
Семевский М.И. Очерки и рассказы из русской истории XVIII века:
В 3 кн. - Спб., 1883-1884.
283
Следопроизводитель, или Обозрение постановлений, руководствующих к познанию порядка производить исследования /Сост.
П. Иванов. - Спб., 1834.
Соколов А. Недостатки в производстве предварительных следствий
//Юридический вестник. - М., 1885.- Т. XIX. - Кн. 4.
Соколов А. О дознании и розыске //Журнал гражданского и уголовного права. - Спб., 1890. - Кн. 9.
Статистический временник Российской Империи. - Спб., 1866.
Тальберг Д.Т. Насильственное похищение имущества по русскому
праву (разбой и грабежи). - Спб., 1880.
Тарасов Г.И. Из архивных дел Псковского губернского правления. Псков, 1917.
Тарасов И.Т. Полиция в эпоху реформ. - М., 1885.
Татищев В.Н. История Российская: В 7 т. - М., Л., 1962.
Тельберг Г.Г. Очерки политического суда и политических преступлений в Московском государстве XVII века. - М., 1912.
Тельберг Г.Г. Русское уголовное судопроизводство. - Киев, 1889.
Тимошенко И.Е. К истории судебной пытки. - Полтава, 1899.
Троцина К. История судебных учреждений в России. - Спб., 1851.
Труды выдающихся юристов: С.В. Юшков. - М., 1989.
Устав о содержащихся под стражею. - Одесса, 1889.
Фельдштейн Г.С. Лекции по уголовному судопроизводству. - М.,
1915.
Фукс В. Суд и полиция. - М., 1889.
Хрестоматия по истории русского права /Сост. М. ВладимирскийБуданов. Вып. 1. Изд. 2-е. - Киев, 1876; Вып. 2. - Ярославль, 1874; Вып. 3. Ярославль, 1875.
Чебышев-Дмитриев А. Курс русского уголовного судопроизводства.
- Спб., 1866.
Чеглоков П. Об органах судебной власти в России от основания государства до вступления на престол Алексея Михайловича. - Казань, 1855.
Чельцов-Бебутов М.А. Очерки по истории суда и уголовного процесса в рабовладельческих, феодальных и буржуазных государствах. - М.,
1957.
Черепнин Л.В. Образование Русского централизованного государства в XIV-XV веках. - М., 1960.
Шалфеев Н. Об уставной книге Разбойного приказа. - Спб., 1863.
Штиглиц А. Исследование о выдаче преступников. - Спб., 1882.
Щегловитов И. Прокуратура на предварительном следствии
//Юридический вестник. - М., 1887. - Т. XXVI. - Кн. 1.
284
Щегловитов И. Следственная часть за 25 лет //Журнал гражданского
и уголовного права. - Спб., 1889. - Кн. 9.
285
СОДЕРЖАНИЕ
стр.
РАЗДЕЛ IV. ПОРЕФОРМЕННОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО
О РОЗЫСКЕ ПРЕСТУПНИКОВ.................................................................... 157
1.РЕГЛАМЕНТАЦИЯ РОЗЫСКА ПО УСТАВУ УГОЛОВНОГО СУДОПРОИЗВОДСТВА157
2. НОРМЫ О РОЗЫСКЕ В СВОДЕ УСТАВОВ О ПАСПОРТАХ И БЕГЛЫХ, В СВОДЕ
УСТАВОВ О ПРЕДУПРЕЖДЕНИИ И ПРЕСЕЧЕНИИ ПРЕСТУПЛЕНИЙ,
В СВОДЕ УЧРЕЖДЕНИЙ И УСТАВОВ О СОДЕРЖАЩИХСЯ ПОД СТРАЖЕЙ
И В СВОДЕ УЧРЕЖДЕНИЙ И УСТАВОВ О ССЫЛЬНЫХ .......................................... 169
3. ИНСТРУКЦИИ ПО РОЗЫСКУ ДЛЯ ЧИНОВ ПОЛИЦИИ......................................... 174
РАЗДЕЛ V. ОРГАНЫ И ДОЛЖНОСТНЫЕ ЛИЦА, ОСУЩЕСТВЛЯВШИЕ
РОЗЫСК ПРЕСТУПНИКОВ В ПОРЕФОРМЕННОЕ ВРЕМЯ ................. 189
РАЗДЕЛ VI. ПРАКТИКА РОЗЫСКА ПРЕСТУПНИКОВ
(МЕТОДЫ И ПРИЕМЫ) ................................................................................ 231
ЗАКЛЮЧЕНИЕ ............................................................................................... 278
ЛИТЕРАТУРА ................................................................................................. 279
286
Валерий Иванович Власов
Николай Федорович Гончаров
ОРГАНИЗАЦИЯ РОЗЫСКА ПРЕСТУПНИКОВ В РОССИИ
В IX-XX ВЕКАХ
(историко-правовое исследование)
Монография
в 2-х частях
ЧАСТЬ II
Редактор Т.Н. Хлистунова
Технический редактор Н.В. Агафонова
Компъютерный набор А.В. Питерская
Лицензия ЛР № 020697 от 26.01.1993 г.
Сдано в набор 5.04.1997г. Подписано в печать 16.05.1997 г.
Формат 60 х 84 1/16. Объем 7,2 уч.-изд.л.
Тираж 200 экз. Заказ 18/96. Цена договорная
РИО РИПК работников МВД России
287
142070, Московская обл., Домодедовский р-н, п/о Востряково-2
Таблица 9
Данные судебно-медицинских вскpытий и осмотpов меpтвых тел и исследований живых людей
за 1893-95 годы*)
Общее
число
судебномедицинских
вскрытий и
осмотров мертвых тел
Годы
Из
Количество
смертей, признанных
насильственными
Самоубийств
них
убийств
детоубийств
смерти младенцев,
оставленны
без помощи
число
%
Число
%
число
%
число
%
число
%
1893
25526
15093
59,1
2560
17
5834
38,7
813
5,4
709
4,7
1894
25057
14591
58,2
2428
16,6
5390
36,9
819
5,6
707
4,8
1895
25009
14845
59,4
2388
16,1
5239
35,3
804
5,4
932
6,3
Всего за
3 года
75592
44529
58,9
7376 16,56 11224 25,21
2436
5,47
2348
5,3
*) Таблица составлена по сведениям Отчета о судебно-медицинских
вскрытиях и осмотрах мертвых тел и исследованиях живых людей и предметов за 1893-95 годы. (М., 1899. - С. 1, 2).
Таблица 1
Число обвиняемых по уголовным делам, поступившим всуды
№
п/п
Преступления
1
2
1
288
Против религии
1860 год
муж.
жен.
3
4
оба
пола
5
5304
2565
7869
1861 год
муж.
жен.
6
7
оба
пола
8
4387
2088
6475
1862 год
муж.
жен.
9
10
об
по
1
4176
1836
60
2
3
4
5
Против личности государства, в том числе
составление шаек и
пристанодержательство
44445
8481
52926
47152
7805
54957
48276
7319
555
743
98
841
688
83
771
584
84
66
Против собственности
государства, в том числе подделка монеты и
ассигнаций
72326
1567
73893
82664
1898
84562
84945
1753
866
2444
246
2690
3054
246
3300
3696
368
40
Против личности, в
том числе смертоубийства
33013
7288
40301
34875
8096
42971
35624
8356
439
6075
1987
8062
6110
2017
8127
5608
1951
75
115428
16652
21455
160
2124
147
Против частной собственности,
из них:
а) завладение недвижимым имуществом
132080 131606
2271
2269
19477
106
151083 138634
2375
3769
59
38
Продолжение таблицы
1
6
2
б) воровство-кража и воровство-мошенничество
3
101514
4
5
6
14984 116498 117425
7
17908
8
9
135333 124186
10
1
19990
144
в) разбой и грабежи
5099
361
5460
5187
419
5606
4435
270
47
г) поджог
2699
750
3449
2839
626
3465
2550
645
31
д) истребление имущества взрывом, потоплением и т.п.
1080
57
1137
1013
74
1087
724
27
75
е) другие преступления
против частной собственности
2912
353
3265
2873
344
3217
2970
464
34
Преступления, явившиеся вследствие
нечаянных случаев
5073
936
6009
4807
1022
5829
4925
920
58
275589
37489
41639
358
Всего:
313078 305491
40386
345877 316580
289
(См.: Статистический временник Российской Империи. - Спб., 1866.
- Отдел 3. - С. 4-5)
290
Таблица 2
Число осужденных за преступления
№
п/п
Преступления
муж.
1860 год
жен.
муж.
1861 год
жен.
4
оба
пола
5
1
2
3
муж.
1862 год
жен.
7
оба
пола
8
9
10
об
по
1
6
1
Против религии
1253
467
1720
1109
472
1581
1047
534
15
2
Против личности государства, в том числе
составление шаек и
пристанодержательство
14476
2862
17338
14654
2854
17508
14478
2695
171
67
7
74
261
29
290
92
11
10
Против собственности
государства, в том числе подделка монеты и
ассигнаций
18488
598
19086
22050
562
22612
23085
466
235
132
6
138
195
24
219
228
24
25
Против личности, в
том числе смертоубийства
6983
1985
8968
7458
2059
9517
7861
2012
98
1283
617
1900
1411
568
1979
1346
526
18
21461
3264
24725
23944
3958
27902
26618
3964
305
276
10
286
484
29
513
729
12
74
3
4
5
Против частной собственности,
из них:
а) завладение недвижимым имуществом
Продолжение таблицы
1
2
б) воровство-кража и воровствомошенничество
3
4
5
6
7
8
9
10
1
19440
2979
22419
21414
3610
25024
24144
3709
278
в) разбой и грабежи
535
41
576
825
78
903
670
65
73
г) поджог
499
161
660
406
133
539
277
85
36
д) истребление имуще-
276
8
284
185
9
194
231
14
24
291
ства взрывом, потоплением и т.п.
е) другие преступления
против частной собственности
435
65
500
630
99
729
576
79
64
6
Преступления, явившиеся вследствие
нечаянных случаев
529
123
652
529
131
660
578
111
68
7
Итого вообще:
63190
9299
72489
69744
10036
79780
73667
9782
834
8
Все вообще преступления в военных судах
6540
-
6540
7797
-
7797
8701
-
87
Всего:
69730
9299
79029
77541
10036
87577
82368
9782
921
9.
(См.: Статистический временник Российской Империи. - Спб., 1866.
- Отдел 3. - С. 10-11).
292