УДК 336.012.23 С. А. Яцкий РЕНТООРИЕНТИРОВАННОЕ ПОВЕДЕНИЕ В ФИНАНСОВЫХ РЫНКАХ

С. А. Яцкий
ВЕСТНИК ЮГОРСКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО УНИВЕРСИТЕТА
2013 г. Выпуск 4 (31). С. 70–74
УДК 336.012.23
РЕНТООРИЕНТИРОВАННОЕ ПОВЕДЕНИЕ В ФИНАНСОВЫХ РЫНКАХ
С. А. Яцкий
Рентоориентированное поведение (от rent seeking – поиск ренты) определяется как деятельность, нацеленная на максимизацию выгоды (ренты), сопровождающаяся некомпенсируемыми потерями для общества в целом [6].
Собственно рента вообще есть экономическая реализация собственности (контроля) ресурса, ограниченное предложение и высокая продуктивность которого позволяет извлекать
дополнительный доход (сверхприбыль). В отличие от продуктивного использования ограниченного ресурса, рентоориентированное поведение представляет собой деятельность по перераспределению уже созданной стоимости. Поэтому затраты ресурсов на получение рентных доходов есть чистые потери для общества.
Хотя рентоориентированное поведение может принимать различные формы, основные
сферы его реализации – это, прежде всего, административно-политические отношения, финансовый сектор и сфера финансово-экономической преступности. Элементы потерь от поиска
ренты имеют место и в реальном секторе (несовершенная конкуренция, оппортунистическое
поведение и т. п.), но там это выражается в недопроизводстве товаров и услуг и сокращении
ренты потребителя. Однако если оставить в стороне сферу финансово-экономической преступности, то именно административно-политические отношения и финансовый сектор предоставляют наибольшие возможности для возникновения риска недобросовестного поведения
(moral hazard), так как именно здесь значительно проще обеспечить доходы в процессе распределения и перераспределения, не связанные с вкладом в общественное благосостояние.
Если политико-экономическая составляющая рентоориентированного поведения достаточно полно представлена в теории общественного выбора, то формы и последствия поиска
ренты в финансовом секторе еще должны быть сформулированы.
Основанием образования ренты в финансовых рынках выступает собственность (контроль) на ограниченные денежные ресурсы и права собственности. Ю. В. Яковец полагает,
что финансовая квазирента формируется в мировых финансовых центрах, фондовых биржах
в результате сверхприбыльных операций с ценными бумагами, при высокоэффективных
прямых иностранных вложениях и кредитных операциях; ее разновидностью служит валютная квазирента, например, при использовании долларов США в качестве мировых денег [16].
Собственно носителем рентоориентированного поведения здесь выступает спекулятивный капитал, который представляет собой финансовые средства, занятые в позициях или
предназначенные для формирования позиций по активам с целью аккумулирования прибыли, превышающей среднюю прибыль по рынку, за счет движения цен на эти активы (финансовую кавазиренту). Для выполнения функций спекуляции используются известные и применяются уже достаточно зарекомендовавшие себя средства – акции, обязательства, ценные
бумаги, выпущенные под активы из ценных бумаг, обеспеченность которых не всегда доказана. Составляющей спекулятивного капитала является неконтролируемый приток иностранной валюты чаще всего для приобретения ценных бумаг с целью игры [5].
Проблема рентоориентированного поведения в финансовом секторе, негативного воздействия динамики финансовых рынков на экономический рост в первом приближении может рассматриваться как составляющая более общей проблемы взаимодействия финансового
и реального секторов, которая, казалось бы, в основном разрешенная еще классической школой, вновь актуализировалась в условиях глобализации, скачкообразного роста финансовой
составляющей хозяйственной деятельности, и финансовых кризисов (1997, 2008 гг.)
Общим выводом как общих теоретических и эконометрических, так и статистических
исследований явилось положение о нелинейности взаимодействия финансовых рынков и динамики реального сектора [7]. В некоторых случаях (бедных странах) финансовый рынок не
70
Рентоориентированное поведение в финансовых рынках
оказывает особого влияния на экономический рост, в других – воздействует в различной мере положительно (в среднеразвитых и развитых странах), в третьих – его роль негативна
(финансовый кризис чаще всего перерастает в рецессию или, как минимум, снижение темпа
роста) [14]. Тривиальность этого итогового суждения вполне очевидна. Однако первый и
третий случаи остаются по-прежнему нерешенной проблемой развития экономики и нуждаются в дополнительном анализе. Во всяком случае, вполне аргументированы прямо противоположные суждения о воздействии финансового сектора на экономическое развитие [10].
Общим основанием возникновения как нейтральности, так и негативного воздействия
финансовых рынков на динамику реального сектора выступает возможность расхождения их
траекторий, абстрактно представленная функцией денег как средства обращения и явным
противоречием в функции платежа. К этим положениям К. Маркса современная марксистская мысль мало что может добавить кроме констатации иррационально избыточного развития финансового сектора [2].
В целом, позитивное воздействие финансовых рынков возможно до тех пор, пока их
функционирование и развитие осуществляется в пределах некоторого набора функций. В качестве последних обычно указывается следующее:
 монетизация экономики без ускорения инфляции, что достигается путем абсорбции избыточных денежных средств;
 трансформация целевых и вынужденных сбережений населения в инвестиции и финансовые инструменты;
 компенсация дискретности и неравномерности производства и потребления (в разные
периоды жизни и между поколениями) путем предоставления финансовых ресурсов по
требованию;
 формирование «длинных денег», т. е. финансовых средств для долгосрочных инвестиционных проектов реального сектора;
 концентрация ликвидности и формирование эффекта масштаба, что позволяет снижать
трансакционные издержки и риски банковского и инвестиционного посредничества;
 осуществление спекулятивных операций, что формирует перераспределение информационных и денежных потоков;
 преодоление асимметричности рыночной информации об инвестиционных возможностях.
В совокупности осуществление этих функций должно обеспечить снижение рисков и
мобилизацию сбережений для ускорения оборота капитала в реальном секторе. Относительная самостоятельность финансовых рынков не означает их полной самодостаточности. Хотя
на уровне микроанализа такая иллюзия может возникнуть. Так, Э. М. Сандоян [11] предлагает рассматривать финансовых посредников в качестве институтов, создающих спрос и предложение на финансовые продукты (товары). А отсюда, по его мнению, «финансовые институты создают новую (добавочную) стоимость, следовательно, являются не только фактором,
способствующим экономическому росту, но и сами генерируют расширенное экономическое
воспроизводство»; появляется новая функция финансового сектора – «создание новой экономической стоимости». Однако, сами по себе финансовые продукты в принципе не могут
рассматриваться как реальные товары (услуги), поскольку существуют только в пределах
финансовых рынков и суть ликвидность различной степени. То, что финансовый сектор некоторых стран оторвался от сектора реального и приобрел в них самодостаточность, не может служить доказательством радикального изменения природы финансов. Более того, при
определенных условиях относительное обособление финансовых рынков может трансформироваться в их отрыв от реального сектора и тогда их позитивные функции начинают перерождаться.
Общие условия отрыва финансовых рынков в развитых экономиках сводятся к следующим их особенностям. Во-первых, финансовым рынкам присущ более короткий период кругооборота капитала в силу отсутствия фазы собственно производства. Отсюда следует, вовторых, более высокая скорость оборота финансового капитала, что может обеспечить и бо71
С. А. Яцкий
лее высокую годовую норму прибыли. В-третьих, если в реальном секторе скорость оборота
капитала задается технологией производства и периодом реализации продукции, то в финансовом – ожиданиями и решениями по изменению структуры портфеля активов. Поэтому, вчетвертых, финансовые инвестиции имеют сверхвысокую реактивность и мобильность, что
ставит их зачастую в зависимость от случайных факторов. В-пятых, следует отметить проистекающую из последнего принципиально высокую степень лабильности этих рынков, создающую благоприятные условия для спекулятивных операций. Это, в-шестых, способствует
волатильности показателей и формирует рост неопределенности и рисков финансовых рынков, дополнительных затрат на страхование.
Эти особенности финансовых рынков позволили Джорджу Соросу с некоторым основанием утверждать, что данные рынки не могут двигаться в сторону равновесия. Хотя это трактуется им как общее свойство рынков в рамках его концепции рефлексивности, которая возникает вследствие несовершенства информации. Это предполагает, что непонимание ситуации одной из сторон может привести к возникновению новых ошибок, из-за чего возможен порочный
круг действий. Такие круги сначала самоусиливаются, а затем – саморазрушаются. В то же
время пузыри представляют собой особые случаи, а рефлексивность – это универсальное условие. Отсюда постулируется необходимость систематически контролировать и регулировать
финансовые рынки [13]. Концепция рефлексивности находится в процессе становления и требует отдельного анализа. Здесь же достаточно отметить рефлексивность как один из факторов,
создающих расхождение траекторий реального и финансового секторов. Аналогичный подход,
акцентирующий аспект иррациональности финансово-экономических отношений, представлен
исследованиями в рамках поведенческой экономики [1].
В целом обозначенные особенности финансовых рынков хорошо объясняют краткосрочные и среднесрочные отклонения их динамики от фундаментальных функций обслуживания
реального сектора. Но то, что эти факторы постоянно воспроизводятся, не может объяснить
тот колоссальный и долгосрочный отрыв финансового сектора, который сформировался в
конкретно-исторических изменениях конца ХХ века.
В этой связи обращает на себя внимание «гипотеза о сверхпузыре» [13]. Дж. Сорос полагает, что «сверхпузырь» сформировали три основных тренда, каждый из которых имел хотя
бы один дефект. Во-первых, долгосрочному отрыву финансового сектора способствовал избыточный рост кредитной экспансии (доли кредита в ВВП) в результате политики контрциклического регулирования. Во-вторых, «сверхпузырь» в значительной мере задала асимметричная структура глобализации финансовых рынков, которая обеспечила отток капитала
из развивающихся рынков, расположенных на финансовой периферии, в развитые страны.
Наконец, в-третьих, большинство аналитиков отмечают стимулирующее отрыв от реального
сектора дерегулирование финансовых рынков и финансовые инновации снижение роли финансовых регуляторов и ускорение инновационных процессов в области финансовых инструментов [13].
В этой гипотезе следует учесть конкретно-исторические (и уникальные) условия конца
ХХ века, которые отличались тем, что именно в этот период восходящее плечо цикла Кондратьева было создано волной инноваций в области IT. А распространение последних позволило скачкообразно ускорить интернационализацию финансовых рынков и мировой экономики в целом. Иными словами, у завышенных ожиданий инвесторов, стимулирующих отрыв
финансовых рынков в этот период, были основания в циклической динамике самого реального сектора [3].
Непосредственно качественное перерождение финансового сектора сформировало
взрывоопасное сочетание окончательного отказа от золотого стандарта и распространение
политики либерализации финансовых рынков. Это открыло путь к резкому росту спекулятивных операций, прежде всего, в валютных, а затем и фондовых рынках. Катализатором (и,
одновременно, следствием) стало образование рынков производных финансовых инструментов (деривативов), которые обеспечили защиту профессиональных спекулянтов. Произошло
превращение глобальных финансовых рынков в оперативно действующий трансмиссионный
72
Рентоориентированное поведение в финансовых рынках
механизм распространения как позитивных, так и негативных явлений на глобальном экономическом пространстве [8]. Финансовый капитал, который с момента своего образования содержал спекулятивный элемент, стал таковым преимущественно.
В совокупности эти условия создают питательную среду для рентоориентированного
поведения и вырождения позитивных функций финансовых рынков. Это проявляется в том,
что, во-первых, монетизация экономики без ускорения инфляции сопровождается абсорбцией денежных средств не только избыточных, но необходимых для финансирования инвестиций в реальный сектор.
Отсюда, во-вторых, в развитых странах происходит трансформация целевых и вынужденных сбережений населения преимущественно в финансовые инвестиции и инструменты.
В-третьих, компенсация дискретности и неравномерности производства и потребления
(в разные периоды жизни и между поколениями) трансформируется в формирование избыточного кредитования, вплоть до возникновения финансовых пузырей на отдельных рынках.
В-четвертых, наблюдается устойчивая тенденция сокращения доли «длинных денег»,
финансовые средства перераспределяются в пользу краткосрочных инвестиционных проектов.
В-пятых, сформировалось перераспределение рисков банковского и инвестиционного
посредничества через производные инструменты и секьюризацию на все население и из развитых рынков в рынки развивающиеся и периферийные.
В-шестых, нерациональный рост спекулятивных операций, что создает перераспределение информационных и денежных потоков в пользу финансового сектора. По имеющимся
расчетам, в мире сегодня лишь 2–3 процента всех финансовых сделок связано с реальной
экономикой, остальная ликвидность работает сугубо на обслуживание самого финансового
сектора [12].
В-седьмых, перераспределение информационных и денежных потоков в пользу финансового сектора усиливает асимметричность рыночной информации об инвестиционных возможностях, что в совокупности с колоссальным ростом затрат на страхование от рисков подрывает возможности долгосрочного стратегического планирования в реальном секторе.
В целом, это приводит к неоптимальному распределению ресурсов, – затратам средств
на финансовые спекуляции и пирамиды, вместо вложений в НИОКР, дополнительные капитальные блага, – что, в конечном счете, тормозит экономический рост. Чем дальше расходятся траектории финансовых рынков и реального сектора, тем больше средств расходуется на
финансовые спекуляции и меньше на финансирование экономического роста.
Меры по преодолению поиска ренты в финансовом секторе заставил сформулировать
финансово-экономический кризис [9]. Если все они будут реализованы, что пока вызывает
сомнения, то негативная роль финансовых рынков будет в значительной мере купирована.
Но для этого требуется перестройка всей валютно-финансовой системы мира на основе признания в качестве единственных мировых денег SDR и привязка последних не к корзине валют, а к некоторому материальному субстрату (золото, стоимость киловатт-часа электроэнергии).
В России переориентация финансово-кредитной сферы на обслуживание производства
реальных благ и услуг осложнена тем, что в результате непродуманных решений рынок капитала оказался избыточно либеральным. Отсюда, спекулятивный капитал получил неоправданный рост.
Для большинства исследователей очевидно, что для восстановления позитивной роли
финансовых рынков следует ограничить возможности спекулятивной финансовопосреднической деятельности. Но предлагаемые для этого меры (от различных вариантов
налога на финансовые операции до создания трехуровневой банковской системы) не учитывают в должной мере экзогенный характер российского кризиса. Поэтому, прежде всего, необходима система мер по некоторой разумной изоляции финансовых рынков России (ограничение портфельных, в российских условиях спекулятивных, иностранных инвестиций, формирование барьеров оттоку капитала и т. п.).
73
С. А. Яцкий
В конечном счете, опыт финансово-экономических кризисов 1998 и 2008 гг. показал, что
нельзя ограничиваться конкретно-историческими антикризисными мерами, что должна быть
создана система регулирования финансового рынка, направленная на предотвращение его
необоснованного отрыва от процессов, происходящих в реальном секторе; это – главное условие его положительного воздействия на экономический рост [4, 12].
ЛИТЕРАТУРА
1.
2.
3.
4.
5.
6.
7.
8.
9.
10.
11.
12.
13.
14.
15.
16.
Акерлоф, Дж. Spiritus Animalis, или Как человеческая психология управляет экономикой
и почему это важно для мирового капитализма [Текст] / Дж. Акерлоф, Р. Шиллер ; [пер.
с англ.] : Д. Прияткин. – М. : ООО Юнайтед Пресс, 2010. – 273 с.
Бузгалин, А. Мировой экономический кризис и сценарии посткризисного развития: марксистский анализ [Текст] / А. В. Бузгалин, А. И. Колганов // Вопросы экономики. –
2009. – № 1. – С. 119–132.
Дементьев, В. Е. Длинные волны экономического развития и финансовые пузыри
[Текст] / В. Е. Дементьев / Препринт # WP/2009/252. – М. : ЦЭМИ РАН, 2009.
Ершов, М. Экономический рост: новые проблемы и новые риски [Текст] / М. В. Ершов //
Вопросы экономики. – 2006. – № 12. – С. 26–30.
Зеленюк, А. Спекулятивный капитал в мировой экономике [Текст] / А. Н. Зеленюк //
Российский внешнеэкономический вестник. – 2009. – № 9. – С. 3–17.
Латков, А. Основные модели рентоориентированного поведения в современной экономике [Текст] / А. В. Латков // Вестник СГСЭУ. – 2007. – № 15(1). – С. 28–32.
Левина, И. К вопросу о соотношении реального и финансового секторов [Текст] / И. Левина // Вопросы экономики. – 2006. – № 8. – С. 83–102.
Пилипенко, З. Глобальные финансовые шоки в системе факторов развития мировой экономики [Текст] / З. А. Пилипенко // Вопросы экономики и права. – 2010. – № 12. –
С. 204–208.
Прексин, О. К вопросу о совершенствовании валютно-финансового миропорядка [Текст] /
О. М. Прексин // Деньги и кредит. – 2010. – № 9. – С. 19–23.
Рубцов, Б. Эволюция институтов финансового рынка и развитие экономики [Текст] /
Б. Б. Рубцов // Финансовые институты и экономическое развитие. – М. : ИМЭМО РАН,
2006.
Сандоян, Э. О необходимости пересмотра определения сущности и функций финансового посредничества в современной экономике [Текст] / Э. М. Сандоян // Экономика. Финансы. Исследования. – 2010. – № 2. – С. 88–95.
Сидорович, В. Спекулятивный капитал как фактор кризиса [Электронный ресурс] /
В. А. Сидорович. – Режим доступа : http://www.sidorovich.com/article10.html (Дата обращения: 24.10.13).
Сорос, Дж. Мировой экономический кризис и его значение. Новая парадигма финансовых рынков [Текст] / Джордж Сорос ; [пер. с англ.] : Кристофер Вагнер. – М. : Манн,
Иванов и Фабер, 2010. – 272 с.
Столбов, М. Финансовый рынок и экономический рост: контуры проблемы [Текст] /
М. И. Столбов. – М. : Научная книга, 2008. – 201 с.
Столбов, М. Влияние финансового рынка на экономический рост в России [Текст] /
М. И. Столбов // Экономика XXI века. – 2008. – № 1. – С. 65–75.
Яковец, Ю. Рентные доходы // Энциклопедия государственного управления в России : в
2-х т. [Текст] / под общ. ред. В. К. Егорова ; отв. ред. И. Н. Барциц. – М. : Изд-во РАГС,
2008. – 211 с.
74