«Стоглав и его место в русской канонической традиции».
advertisement
Белякова Елена Владимировна, кандидат исторических наук, научный сотрудник Института российской истории РАН. «Стоглав и его место в русской канонической традиции». Отечественная история. 2001 г. №6. С. 90 – 96. В 2001 г. исполняется 450 лет церковному собору 1551 г., получившему в исторических сочинениях название "Стоглав" по наименованию сборника, содержащего в себе постановления Собора, разбитые, как правило, на 100 глав. Значение этого исторического источника для русской истории XVI в. трудно переоценить. Стоглав является единственным сохранившимся полностью собранием решений церковного собора средневековой России, причем эти решения подкреплены анализом состояния русского общества XVI в., сделанным царем и крупнейшими церковными иерархами, и представляет собой, таким образом, широчайшее поле для исследований самых различных аспектов истории российского общества, тем более, что судьба этого памятника была достаточно сложной и выразительной в истории церковной жизни и общественной мысли России XVII-XX вв. Это объясняет, почему Стоглав выдержал более восьми изданий1, в то время как большинство памятников русского церковного права известны по единственному изданию А.С. Павлова в 6-м томе Русской исторической библиотеки (переизданному В.Н. Бенешевичем2). Бенешевич частично повторил это издание в "Сборнике памятников по истории церковного права преимущественно русской Церкви до эпохи Петра Великого"3, ему же принадлежит издание древнеславянского свода церковных правил и установлений, получившее название Кормчей 4 (2-й том этого издания был завершен только в 1987 г. под редакцией Я.Н. Щапова5). Неизданной остается Кормчая русской редакции -именно она включает в себя наибольшее число памятников церковного права русского происхождения 6. Многолетняя работа сербских ученых по подготовке научного издания сербской Кормчей, начатая еще в XIX в., закончилась воспроизведением единственного Иловицкого списка7. На этом фоне интерес ученых и издателей к Стоглаву нуждается в комментариях. На решения Стоглавого собора 1551 г., как известно, дважды "налагались клятвы" (т.е. некоторые его решения отменялись решениями Московского собора 1656 г. и Большого московского собора 1667 г.). Это было связано с борьбой со старообрядцами, видевшими в решениях Стоглавого собора выражение истинной древнерусской церковной традиции, что не могло не отразиться и на истории бытования и изучения самого текста Стоглава. Полемическую направленность имело уже первое издание Стоглава, выполненное Вольной русской типографией в Лондоне в 1860 г. Оно было адресовано староверу - "патриоту, читателю и хранителю древней истины"8, которого лондонские эмигранты считали своим союзником в борьбе с царским режимом. Ответом на это издание, а также выражением взгляда церкви на Стоглав было издание 1862 г., подготовленное И.М. Добротворским, преподавателем Казанской духовной Академии. Возник своеобразный спор издателей: если лондонский издатель Андрей Гончаренко (Гумницкий Андрей Онуфриевич) подчеркивал значение Стоглава для старообрядцев, то казанский утверждал, что издаваемый им памятник представляет записки частного лица, не утвержденные окончательно на Соборе 1551 г. Неприятие Русской православной церковью того времени решений Стоглавого собора облегчало дискуссию со старообрядцами. О неофициальном характере Стоглава писали митрополит Платон, архиепископ Филарет (Гумилевский), преосв. митрополит Макарий (Булгаков) в "Истории раскола". Позднее, в "Истории Русской церкви" митрополит Макарий "имел мужество отказаться от своего мнения"9. В резульС. 90 тате длительной полемики по поводу происхождения Стоглава, в которую значительный вклад внесли И.В. Беляев, Н. Калачов, Д. Стефанович, отношение к Стоглаву начало меняться. (Особенно хочется отметить исследовательскую деятельность Д. Стефановича, который не только выделил основные редакции Стоглава, но и изучал святоотеческие и канонические памятники, вошедшие в его текст.) Церковный историк Е.Е. Голубинский в конце XIX в. писал: "Уже не может подлежать никакому спору и сомнению, что Собор не только написал свои постановления, но и утвердил и обнародовал их собрание как законодательный кодекс и что мы имеем собрание постановлений, как таковой кодекс в книге, называемой Стоглавником или Стоглавом" 10. Так определенно исследователь мог утверждать, во-первых, были обнаружены множество отсылок в актовом материале XVI в. на "новое соборное уложение" митрополита Макария (историк привел более 20 отсылок11), а во- вторых, были обнаружены тексты "наказов", рассылавшихся по разным епархиям и монастырям с выписками из Соборного уложения, совпадающими со Стоглавом12. Е.Е. Голубинский видел в Стоглаве не просто одно из событий русской средневековой истории, но считал его выдающимся явлением, "сколько-нибудь подобного которому не бывало ни прежде ни после", а его вдохновителя - митрополита Макария -выдвигал на "почетнейшее место между всеми высшими пастырями русской церкви как знаменитейшего из всего ряда" 13. По поводу решений Стоглава о церковном управлении и церковном суде Е.Е. Голубинский писал: "Та откровенность, с которою он (Макарий. - Е.Б.) признает и высказывает эти недостатки и злоупотребления, и те ревность и решительность, с которыми он стремится к их искоренению, представляют нечто такое, что настоятельнейше могло бы быть рекомендовано всему последующему времени, вплоть до нынешнего нашего. Если бы узаконенное Макарием в Стоглавом соборе относительно церковного суда сохранилось после него, то его узаконения были бы величайшим благодеянием для низшего духовенства и вместе для мирян, насколько эти вторые подлежали церковному суду. А узаконенное им относительно надзора над низшим духовенством могло бы до некоторой степени служить примером и для нынешнего времени"14. Итак, Стоглав получил признание и в официальной церковной историографии. Суждение Собора 1666/1667 гг. о том, что постановления Стоглавого собора были написаны "невежеством", "безрассудно" ("Зане той Макарий митрополит и иже с ним, мудрствоваше невежеством своим безрасудно, яко же восхотеша сами собою, не согласяся с греческими и древнейшими харатейными славянскими книгами, ниже со вселенскими святейшими патриархи о том советоваша, и ниже совопросившими с ними"15), стали опровергать и церковные историки. Для современников Стоглава особое значение имели главы, относящиеся к церковному управлению и церковному суду. Эти главы, как показало изучение рукописной традиции, формировали отдельные сборники. В XVII в. в связи с богослужебными реформами, приведшими к расколу, Стоглав обрел новую жизнь: он стал рассматриваться в первую очередь как соборный акт, подтверждающий правильность позиций ревнителей старой веры. О том, какое значение придавали Стоглаву староверы, свидетельствует тот факт, что 86 списков (по подсчетам Е.Б. Емченко) этого, совсем немалого по объему, памятника переписаны в XVII1-XIX вв. За исключением списков, сделанных в процессе подготовки к изданию, все они принадлежат к староверческой традиции. Множество сочинений писателей-староверов содержат отсылки к Стоглаву, выписками из него наполнены староверческие рукописи 16. Наибольшим вниманием пользовались главы, говорившие о двуперстном крестном знамении (гл. 31), содержащие проклятие тех, кто "двем персты не благословляет, якоже и Христос". Одним из источников этой главы являлся текст, входивший в состав Кормчей древнеславянской редакции и имевший греческий протограф17. Именно полемика с раскольниками и не давала возможности беспристрастного изучения памятника. То изменение в отношении историографии к Стоглаву, которое столь ярко выразил Е.Е. Голубинский, отражало как развитие исторической науки, так и изменение отношения в русском обществе к старообрядческой традиции, нашедшее выражение в исторических трудах (работы Н.Ф. Каптерева18, А.А. Дмитриевского19) и в гражданском законодательстве (манифест 1905 г.). Среди вопросов, вынесенных на Поместный Собор 1917-1918 гг., который начали готовить еще в 1905 г., стояли и вопросы о старообрядчестве и единоверии и об отмене решений Собора 1667 г. Среди выступавших на Поместном Соборе было немало тех, кто думал, что с восстановлением патриаршества завершится и состояние раскола в Русской церкви. Однако на Соборе окончательного решения по этому вопросу принято не было из-за его поспешного завершения. В 1929 г. последовало решение Священного Синода об упразднении С. 91 решений Московского собора 1656 г. и Большого московского собора 1667 г. Это решение было повторено на Поместном Соборе 1971 г.: "Мы, составляющие Поместный Собор Русской Православной Церкви, равносильный по своему достоинству и значению Московскому Собору 1656 г. и Большому Московскому Собору 1667 г., рассмотрев вопрос о наложенных этими Соборами клятвах с богословской, литургической, канонической и исторической сторон, торжественно определяем во славу Всесвятого Имени Господа нашего Иисуса Христа: 1. Утвердить постановление Патриаршего Священного Синода от 23(10) апреля 1929 г. о признании старых русских обрядов спасительными, как и нового обряда, и равночестными им. 2. Утвердить постановление Патриаршего Священного Синода от 23(10) августа 1929 г. об отвержении и вменении, яко не бывших, отрицательных выражений, относящихся к старым обрядам и, в особенности, к двуперстию, где бы они ни встречались и кем бы не изрекались. 3. Утвердить постановления Патриаршего Священного Синода от 23(10) апреля 1929 г. об упразднении клятв Московского Собора 1656 г. и Большого Московского Собора 1667 г., изложенных ими на старые русские обряды и на придерживающихся их яко не бывшие. Освященный Поместный Собор Русской православной церкви с любовью объемлет всех свято хранящих древние русские обряды, как членов нашей Святой Церкви, так и именующих себя старообрядцами, но свято исповедующих спасительную православную веру" 20. Несомненно, это решение Поместного Собора Русской православной церкви имело огромное значение, причем не столько для старообрядцев, сколько как повод для нового осмысления исторического пути Церкви. Отмена решений Соборов 1656 г. и 1667 г. способствовала возрастанию интереса к Стоглаву и появлению репринтных изданий (к сожалению, часто недобросовестных - даже без указания издания, с которого делался репринт). Новая публикация текста Стоглава, а также исследование этого памятника на современном источниковедческом уровне, сделанные Е.Б. Емченко, уже получили высокую научную оценку - работа была удостоена премии митрополита Макария (Булгакова). Изданию памятника предшествовало источниковедческое изучение 180 рукописей, содержащих Стоглав, а также всей его историографической традиции. Автор опирается на исследование Д. Стефановича, давшего классификацию списков Стоглава. Приняв утвердившееся в историографии мнение о наиболее раннем происхождении Полной редакции текста (существует также Краткая редакция, относящаяся к началу XVII в., и редакция "Макарьевского Стоглавника", отличающаяся другим количеством глав), исследовательница рассмотрела 33 новых списка XVI-XVII вв., а также 5 наказных списков, отличающихся по последним главам: Московский (содержит приговор 11 мая 1551 г.). Новгородский (содержит приговоры 26 июня 1551 г. и 15 июля 1551 г.) и Московско-Новгородский (в "Сказании главам" обозначен приговор 11 мая, а в тексте - приговоры 26 июня и 15 июля21). Кодикологическое изучение привело историка к выводу, что редакторская работа по составлению Стоглава отразилась в рукописи РГБ Румянцевская 425, которая "предназначалась для дальнейшего переписывания, тиражирования", о чем свидетельствуют знаки в тексте и сопоставление внесенной в список правки с другими списками. Как замечает автор, часть правки отразилась во всех списках, а часть - лишь в списках первой группы. Вероятно, в этом месте отразилась слабость аргументации автора, так как часть приводимых им примеров правки представляет собой очевидные ошибки писца, которые могли быть исправлены как им самим, так и последующими переписчиками, независимо от того, с какого списка они сделаны. Иллюстрация внесенной правки в текст Румянцевского списка и воспроизведение этой правки в других списках включает лишь 9 случаев, что не может быть показательно для памятника такого объема, как Стоглав. В целом же нет оснований отрицать вывод автора о том, что "Рум. это, по всей видимости, архетип, с которого были созданы остальные списки Стоглава"22, но, думается, этот вывод нуждается в более серьезном обосновании. Несколько неопределенными остались выводы автора о соотношении Смоленского наказного списка и Румянцевского 425. Автор считает, что протограф Смоленского наказного списка мог служить одним из источников Стоглава, и именно этим определяется публикация текста списка в издании. Вообще после проведенного исследования работа над составлением Стоглава представляется еще более сложной, чем это казалось авторам XIX в. О сложном составе Стоглава свидетельствует то, что его источниками служили царские вопросы (первые и вторые), царские речи и написания, царские указы и грамоты митрополита, соборные приговоры. Наказные списки также могут быть выделены как источник протографа Стоглава. Источники Стоглава, несомненно, нуждаются в дальнейшем выяснении. Литературный характер памятника - включение в его состав целых трактатов по различным проблемам, С. 92 а также обильные цитаты (точнее, главы) из Кормчих и других памятников - делают необходимым постановку вопроса о том, какие конкретно рукописи использовались его составителем. Изучение работы составителя Стоглава (чем он располагал и как использовал свои источники) - одна из задач, стоящих перед современным исследователем. Отсутствие изданий Сводной Кормчей - наиболее оригинального русского канонического свода23 , из которого составитель заимствовал значительную часть своих обоснований по каноническим вопросам, - а также нерешенность вопроса о том, каким списком (списками) Кормчей русской редакции пользовался автор Стоглава, создают серьезные препятствия для дальнейшего изучения не только Стоглава, но и канонических памятников "макарьевской" эпохи середины XVI в. Это препятствие досадно еще и потому, что XVI в., несомненно, один из переломных этапов развития канонического права не только в России, но и в Европе, где протестанты, с одной стороны, отказались признавать Corpus juris canonici, а с другой - начали печатать и изучать уже на научной основе греческие своды церковных канонов. Анализируя проблематику Стоглава, Е.Б. Емченко отказывается рассматривать проблему содержания как отражение полемики между "нестяжателями" и "иосифлянами". Она выделяет несколько тем Стоглава: это, во-первых, "священство" и "царство" и их "согласие"; некоторое противопоставление этих двух понятий возникнет в спорах XVII в. Тема Стоглава - это устройство православного царства, где каждый должен строго подчиняться закону православной веры, а царю предоставлено право следить за его соблюдением. Эта концепция последовательно отражалась в мероприятиях, проводимых митрополитом Макарием: в 1547 г. венчание Ивана Грозного на царство; за ним следует канонизация новых чудотворцев, призванная укрепить это новое царство, которая тоже проходит "повелением благочестивого царя". И хотя Стоглав занимается исключительно церковными делами и реформами, проблематика этих реформ задается в форме "царских вопросов". Почти все исследователи Стоглава считали, что вопросы составлены не царем, а либо митрополитом Макарием, либо членом так называемой Избранной рады, священником Благовещенского собора Кремля Сильвестром, и это при том, что исследование рукописной традиции "царских вопросов" не было осуществлено. Несомненно, Стоглав строился по определенным образцам рукописной традиции Кормчих, помещавших законодательство византийских императоров под соответствующими заголовками: "Новые заповеди царя Юстиниана", "Новая заповедь благочестивого царя Алексея Комнина", "Закон судный царя Константина Великого", "Леона царя премудрого главизны", "Воспоминания церковного соединения при Константине и Романе". Характерно, что форма вопросов-ответов свойственна не законодательству императоров, а постановлениям Константинопольских патриархов. Например, глава 54 Сербской Кормчей "Главы церковные и вопросы правильные и ответы святого собора, бывшего в дни преосвященного и вселенского патриарха Николы Константина града", глава 61 - "Ответы правильные Тимофея, святейшего архиепископа Александрийского". Из правил русских иерархов в вопросах и ответах было широко распространено вошедшее в состав русской редакции Кормчей "Вопрошание Кириково". Участие царя в работе церковного собора в первую очередь повышало статус самого собора, придавая ему значение "вселенского", потому что именно царь (император) своей властью утверждал решения вселенских соборов. В этом плане кажется ошибочным встречающееся в литературе сравнение Стоглава с современным ему Тридентским собором - он гораздо ближе к Каролингским соборам, когда новый император Карл Великий заботился о насаждении "кафолической веры" в подвластной ему империи24. Е.Б. Емченко выделила и еще одну проблему, освещенную в Стоглаве, - наличие в нем двух правовых традиций: греко-православной и русской церковно-правовой. Сопоставление этих традиций имеет важное значение для понимания особенностей развития русской церковной жизни. К сожалению, исследовательница только наметила некоторые подходы к этой проблеме: "Можно сказать, что в Стоглаве прослеживается та же тенденция, что и в развитии в этот период кормчих книг, отмеченная Я.Н. Щаповым: при определении авторитетности того или иного правила шли не от правил к действительности, а наоборот, подбирали к требованиям жизни, социальным и политическим стремлениям подходящие правила, нормы25. Можно привести несколько примеров, когда Стоглавый собор отклоняет то или иное правило вселенской церкви, отдавая предпочтение церковно-правовой традиции и сложившемуся обычаю"26. Особенно показательна в этом отношении глава 79 Стоглава, надписанная именем Иосифа Волоцкого. Смысл этой главы в том, что в ней доказывается возможность изменения дисциплинарных правил и приводятся случаи, когда один собор отменял решения другого. Сделана подборка была в связи с дискуссией о запрете служить вдовым попам, возникшей в связи с решениями собора 1503 г. Автор подборки приходит к выводу о том, что не подлежат изменению только формулы Символа веры, а не все вообще церковные каноны. Е.Б. Емченко С. 93 отмечает стремление составителя Стоглава аргументировать положения не столько постановлениями вселенских соборов, сколько церковными правилами местного происхождения. Это, однако, не означает, что в Стоглаве имеет место противопоставление двух тенденций - наоборот, в нем "всячески подчеркивается преемственность церковно-правового наследия греческой и русской православных церквей"27. Для составителя Стоглава характерно представление о единстве церковной традиции, которое приводит к тому, что "апостольские предания", "заповеди отцов" понимаются не в строго юридическом смысле как указание на конкретное правило, а имеется в виду соответствие церковной норме, церковной традиции в принципе. Это особенность не только Стоглава. Уже в XIV в. появляются редакции Кормчих, в которых правила утрачивают свои номера. Так происходит в Мазуринской28 и Мясниковской редакциях Кормчих. В последней имеет место значительное сокращение объема правил за счет включения сочинений учительного характера. Очень важная для русской канонической традиции Сводная Кормчая вообще является новаторским памятником - составитель не только приводит различные толкования, в чем можно увидеть и элементы аналитического подхода, но и примеры из житий святых, при этом смысл правила иногда меняется на противоположный29. Первая половина XVI в. ознаменовалась спором двух Кормчих: Кормчей Вассиана Патрикеева и Сводной Кормчей митрополита Даниила, за которым стояли разные подходы к каноническому наследию 30. Для составителя Стоглава на первом месте стоит "божественное писание", затем "священные правила", "царский закон" и "земский обычай". Как написано в главе 46: "Но токмо в писании глаголеть, земский обычай - неписанный закон. Яко же благочестивии цари и князи внешними законы, по Бозе рассудив, уставляют, да держится твердо, ничто же претворяюще"31. Стоглав создавался тогда, когда в Москве уже делались первые попытки организации книгопечатания, но сам памятник целиком принадлежит к рукописной традиции, и как памятник этой традиции допускает исправления и переработку, о чем свидетельствуют его списки. Важно отметить, что стремясь к единообразию в обряде. Стоглав, тем не менее, допускает возможность существования разных традиций. В этом плане показательна глава 9 (указ божественной службы), в которой говорится о Символе веры: ""И в Духа Святаго истиннаго и животворя-щаго" - ино то гораздо. Неции же глаголют "и в Духа Святаго Господа истиннаго" - ино то не гораздо. Едино глаголати или Господа или истиннаго"32. В памятник, называемый "соборным уложением", включены и замечания на него митрополита Иоасафа с собором Троицких старцев, в которых подтверждается правильность решений Стоглава, но говорится и о невозможности выполнять некоторые его решения для Троице- Сергиева монастыря. Значение Стоглава состоит в том, что в нем затронуты практически все стороны русской церковной жизни: церковное богослужение, управление епархиями и суд, монастырский порядок, поведение мирян. Особое значение имели решения Стоглава по вопросам церковного суда. Не случайно на соборе 1551 г. предполагалось рассмотреть и Судебник 1550 г.: централизованная власть устанавливала единое правовое пространство. Судебный иммунитет церкви, распространявшийся на ее значительные владения, в этих условиях оказывался под вопросом. Уже Иван III широко предоставлял несудимые грамоты монастырям, освобождая их от епископского суда (кроме духовных вопросов). Светская власть брала под свой контроль и духовный суд. В характере святительской власти все больше проявлялись особенности русского церковного устройства. Важно отметить, что Стоглав дает резко отрицательную характеристику современного ему святительского управления и суда: "У вас же убо, святителей, бояре и диаки, и тиуни, и десетинники, и неделщики судят и управу чинят непрямо, и волочят, и продают с ябедники с одного. А десетинники попов по селом продают без милости и дела составливают с ябедники"33. Выдавая "несудимые грамоты", великие князья, а потом и цари освобождали монастыри от святительского суда, ставили их под контроль светской власти, что лишало святителей ряда доходов, потому что епископский суд на Руси рассматривался как источник доходов за счет штрафов, налагаемых святительским судом в пользу епископа. Стоглав, критикуя святительский суд, тем не менее, решительно выступал против "несудимых грамот", но, как показали исследования, полностью отстоять свои права епископскому суду не удалось, и "несудимые грамоты" продолжали выдавать и после Стоглава34, причем после утверждения патриаршества в 1589 г. большинство монастырей и даже ряд церквей были освобождены от судебной власти епископов. Дела этих церквей передавались в ведение светского приказа Большого Дворца, при котором в 1611 г. был создан Монастырский приказ. Ведению Монастырского приказа подлежали все дела по церковным вотчинам и все монастыри по отчетности в монастырской казне. Стоглав же искал пути35 улучшения деятельности епископского суда в распространении новгородского института "поповских старост" и "десятских" на Москву. В их С. 94 обязанности входило и присутствие при судебных разбирательствах над духовенством (в этом Б.Н. Флоря видит меры по укреплению духовного сословия). Стоглав отстаивал подсудность "священнического и иноческого чина" святительскому суду (гл. 53-56), регламентировал порядок суда и судопроизводства. Определяя порядок суда и управления, Стоглав копировал земское (государственное) управление. Другая тема Стоглава - защита неприкосновенности церковных владений. Этому вопросу в советской исторической литературе уделялось много внимания36. Отметим, что Стоглав ограничил права вклада вотчин необходимостью согласия государя. Впоследствии в условиях опричнины проблема вотчинных вкладов приобрела особенную остроту37. Судебные привилегии церкви, отстаиваемые Стоглавом, были уничтожены Уложением 1649 г. Характерно, что против этого Уложения выступал патриарх Никон, а не духовное сословие в целом. Собор 1667 г., осудивший патриарха Никона, добился отмены подсудности духовенства Монастырскому приказу. С этого времени борьба за святительский суд и монастырское землевладение стала одной из главных тем церковно-государственных отношений. Что касается развития традиции памятников канонического права после Стоглава, то, к сожалению, для периода XVI-XVII вв. фундаментальные исследования, подобные исследованию Я.Н. Щапова38, отсутствуют. Изучение рукописной традиции показывает, что во второй половине XVI в. на Руси активно распространяются обработки Кормчих русской редакции. Так, роскошная рукопись Кормчей Новгородско-Софийской редакции (ГИМ, Успенский 21/1072 к. XVI в.) была вложена боярином Григорием Васильевичем Годуновым в Успенский собор. Рукопись была сделана на бумаге в большой (александрийский) лист, переплетена в зеленый бархат и украшена серебряными застежками. Заставки рукописи выполнены необычайно аккуратно, в стиле нововизантийского орнамента, золотом. На первых листах была сделана вкладная надпись, провозглашающая Москву "великоцарствующим градом", а Федора Ивановича - "Богом венчанаго началника мирови сиречь христянского сонма благочестиваго царя"39. В начале XV11 в. Кормчие русской редакции, включающие памятники местного права, активно продолжают переписываться. Но для первого печатного издания была выбрана Кормчая сербской редакции. Это издание, подготовленное патриархом Иосифом, воспроизводило свой оригинал, западно-русский по происхождению40. Таким образом, еще до патриарха Никона местная правовая традиция оказалась не включенной в издание Кормчей. Патриарх Никон из русских памятников внес в Кормчую только Сказание о сербской и болгарской патриархиях и Сказание об учреждении патриаршества в России. Вплоть до издания "Книги правил" в 1839 г. печатная Кормчая оставалась единственным опубликованным в России каноническом кодексом. Церковное законодательство было заменено государственным законодательством по церковному вопросу. Обращение к Стоглаву ставит перед историками множество вопросов, на которые сегодня невозможно ответить. Но несомненно, что памятники русского канонического права и их история должны стать предметом дальнейшего всестороннего изучения. Примечания Стоглав. Собор, бывший в Москве при великом государе царе и великом князе Иване Васильевиче в лето 7059. Лондон. Вольная русская типография. 1860; Стоглав. Казань, 1862. (Изд. 2 - 1887; изд. 3, испр. -1911); К о ж а н ч и к о в Д.Е. Стоглав. СПб., 1863. (Переведено на английский язык в 1971 г.); Правила, поставленные на соборе 1551 г. 23 февраля. Изд. Н. Калачова // Архив исторических и практических сведений, относящихся до России. 1861- 1862. Кн. V. Отд. II. СПб., 1863. Макарьевский Стоглавник (Труды Новгородской ученой архивной комиссии). Вып. 1-2. Новгород, 1912; Стоглав. М., 1913 (напечатан в христианской типографии при Преображенском богадельном доме в Москве); Стоглав. Отв. ред. А.Д. Горский // Российское законодательство Х-ХХ вв. В 9 т. Т. 2. М., 1985. (Опубликовано по Казанскому изданию). 2 Памятники древнерусского канонического права // Русская историческая библиотека. Т. 6. СПб., 1880. (Изд. 2. СПб., 1908.) 3 Бенешевич В.Н. Сборник памятников по истории церковного права преимущественно русской церкви до эпохи Петра Великого. Пг., 1915. 4 Его же. Древнеславянская Кормчая XIV титулов без толкований. Т. 1. СПб., 1906. 5 Древнеславянская Кормчая XIV титулов без толкований. Труд В.Н. Бенешевича. Т. 2. Подг. к изданию и снабжен доп. Ю.К. Бегуновым, И.С. Чичуровым и Я.Н. Щаповым. София, 1987. 6 Щапов Я.Н. Византийское и южнославянское правовое наследие на Руси XI-XIII. М., 1978. 1 С. 95 Законоправило или Номоканон светога Саве. Иловички препис 1262 година. Приредио и прилоге Миодраг М. ПетровиЬ. Ae4Je Новине. Горня Милановац. 1991. 8 Емченко Е.Б. Стоглав. Исследование и текст. М., 2000. С. 13. 9 Голубинский Е.Е. История русской церкви. Т. II. Перв. половина. (Кн. 3). М., 1997 (репринт). С.783. 10 Там же. С. 783. 11 Там же. С. 783-784. Прим. 3. 12 Там же. С. 784. Прим. 1. 13 Там же. С. 772-773. 14 Там же. С. 790. 7 Материалы для истории раскола. Т. 2. Ч. 2. М., 1871. С. 222. Б у б н о в Н.10. Старообрядческая книга во второй половине XVII в. СПб., 1995. 17 См. Чин принятия еретиков //Древнеславянская Кормчая XIV титулов без толкований. Труд В.Н. Бенешевича. Т. 2. С. 173. 18 Каптерев Н.Ф. Патриарх Никон и царь Алексей Михайлович. Сергиев Посад. Т. 1-2. 19091912; е г о же. Царь и церковные соборы XVI и XVII столетий. Сергиев Посад, 1906. 19 Каптерев Н.Ф. Патриарх Никон и царь Алексей Михайлович. Сергиев Посад. Т. 1-2. 19091912; е г о же. Царь и церковные соборы XVI и XVII столетий. Сергиев Посад, 1906. 20 Деяние Освященного Поместного Собора Русской православной церкви об отмене клятв на старые обряды и на придерживающихся их // Журнал Московской Патриархии. 1971. N 6. С. 67. 21 Емченко Е.Б. Стоглав. Исследование и текст. С. 62. 22 Там же. С. 75. 23 Сводная Кормчая до сих пор не стала предметом источниковедческого изучения. Проблема ее состава лишь частично поставлена в работах Б.М. Клосса (см. Клосс Б.М. Никоновский свод и русские летописи XVI-XVII вв. М., 1980); А.И. Плигузова (см. Плигузов А.И. Противостояние митрополичьей и Вассиановой Кормчих накануне судебных заседаний 1531 г. // Исследования по источниковедению истории СССР дооктябрьского периода. М., 1985. С. 23-53); Е.В. Беляковой (см. Белякова Е.В. Об одном источнике жития митрополита Ионы // Архив русской истории. М., Вып. 2. 1992. С. 171- 178). 24 Речь Карла на соборе 789 г. удивительно напоминает речь Ивана Грозного: "Посему нам было угодно обратиться к вашей опытности, о пастыри церкви Христовой, руководители стада ее и яркие светочи мира, чтобы вы с заботливым бдением ревностными убеждениями старались привести народ Божий к пастбищам жизни вечной, и потщались силою добрых примеров и назиданий ввести заблудших овец в крепкую ограду церкви, дабы коварный волк не пожрал кого-нибудь переступившего за черту канонических правил, или вышедшего за предания вселенских соборов, чего Боже избави..." из "Capitulare ecclesiasticum" // Стасюлевич М. История средних веков в ее писателях и исследованиях новейших ученых. Т. II. СПб., 1864. С. 62. 25 Щапов Я.Н. Указ. соч. С. 116. 26 Емченко Е.Б. Стоглав. Исследование и текст. С. 135. 27 Там же. С. 141. 28 Белякова Е.В. Мазуринская редакция Кормчей и ее историко- культурное значение на Руси. Канд.дисс. М., 1998. 29 Ее же. Об одном источнике жития митрополита Ионы. С. 171-178. 30 Плигузов А.И. Указ. соч. С. 25-53. 31 Емченко Е.Б. Стоглав. Исследование и текст. С. 326. 32 Там же. С. 274. 33 Там же. С. 255. 34 См. Каштанов С.М. Церковная юрисдикция в конце XIV - начале XVI вв. // Церковь, общество и государство в феодальной России. Сборник статей. М., 1990. С. 162; Флоря Б.Н. Отношения государства и церкви у восточных и западных славян. М., 1992. 35 Емченко Е.Б. Церковный суд в постановлениях Стоглавого собора 1551 г. (в печати). 36 Шмидт С.О. Соборы середины XVI в. // История СССР. 1960. N 4; Корецкий В.И. Стоглавый собор // Церковь в истории России (XI в. - 1917 г.) Критические очерки. М., 1967; Н о со в Н.Е. Становление сословно- представительных учреждений в России. Л., 1969; Черепнин Л.В. К истории Стоглавого собора 1551 г. // Средневековая Русь. М., 1976. С. 119-120. 37 Веселовский С.Б. Феодальное землевладение в северо-восточной Руси. М.; Л., 1947. С. 410412; его же. Исследования по истории опричнины. М., 1963. 38 Щапов Я.П. Указ. соч. 39 Запись воспроизводится по: Русская Правда. Т. 1. М.; Л., 1940. С. 145- 146. 40 Zuzеk J. Kormcaja Kniga//0rientaiia Christiana Analecta. 168. Roma, 1964; Кормчая. М., 1650. С. 96 15 16
