Вы «Отче наш» и трижды повторите». «Тс!»

В ы «Отче наш» и т р и ж д ы повторите».
«Тс!» - Д ж о н сказал. «Тс!» - Алисон сказала,
И плотника волненье обуяло.
Сидел он тихо, «Отче наш» читал
И наступления потопа ждал.
И скоро сон сковал его глубокий.
О н позабыл запреты все и сроки
И стал браниться, плакать и вздыхать
И, вдрагивая, чан свой колыхать.
Тогда тихонько ш а л у н ы спустились
И до утра в кровати веселились,
В т о й самой, где трудился н о ч ь ю плотник,
Х о т ь нерадивый часто был работник.
И к утрене давно у ж зазвонили,
П с а л м ы монахи в церкви забубнили,
И з а м е р ц а л и свечи алтаря,
И на небе забрезжила заря.
Н о не смолкали в спальне поцелуи,
И время провели они ликуя.
А м е ж д у т е м бедняк Авессалом,
И з м у ч е н н ы й томленьем, не трудом,
В харчевне Оссенейской освежался,
Где по секрету о н осведомлялся,
К о г д а подрядом занят плотник Джон.
И от монаха вдруг у с л ы ш а л он,
Ч т о не был Д ж о н ни нынче, ни в субботу.
«Наверное, он взял е щ е работу,
За дранью посылал его аббат,
А с нею он воротится назад
Д н я через два иль три, никак не раньше.
Иль, м о ж е т быть, сидит он дома. Д р а н ь же
Г о т о в и т Робин. А наверняка
Сказать вам не могу про старика».
Авессалом обрадовался очень,
И счастье попытать р е ш и л он ночью.
«С утра, - сказал он, - в доме никого.
Д о л ж н о быть, Р о б и н попросил его
Н а месте показать, как дрань готовят,
И, значит, муженек меня не словит.
Я н о ч ь ю постучусь в окно их спальной,
И повесть о моей любви печальной
Я м и л о й расскажу. Меня, как знать,
Умилостивится поцеловать.
Х о т ь это получу я в утешенье.
Н е д а р о м у меня в губах свербенье, Ведь это поцелуя в е р н ы й знак.
П о т о м под утро, то есть натощак,
М е н я во сне обедом угощали.
П о й д у усну, пика не помешали,
Раз я собрался бодрствовать всю ночь».
Когда петух, стремясь заре помочь,
Л и ш ь п е р в ы й раз под утро кукарекнул
И рог луны е щ е на небе меркнул,
Авессалом проснулся, приоделся
И в зеркальце еще раз погляделся.