Небо живёт своей жизнью,

Куимова С.О.
Соискатель, кафедра теории и практики перевода,
Ставропольский государственный университет
РОЛЬ ШИРОКОГО ФИЛОЛОГИЧЕСКОГО КОНТЕКСТА ПРИ ОПРЕДЕЛЕНИИ
ГРАНИЦ ПЕРЕВОДЧЕСКОЙ ВАРИАТИВНОСТИ В ХУДОЖЕСТВЕННОМ
ТЕКСТЕ
Вариативность понимается переводоведами как «множественность решений в
пределах адекватного перевода» [4, 163]; «неединичность переводческого решения» [6,
71]; «установление удовлетворительного отношения перевода, теоретически не
единственного, а одного из множества альтернативных» [3, 98]. Каким образом в пределах
данных определений устанавливается уровень адекватности выбранного варианта
решения переводческой задачи? Чтобы ответить на поставленный вопрос необходимо
определиться со сферой реализации переводческой деятельности. В данной статье речь
пойдёт о переводе художественных текстов на основе романа Джеймса Джойса «Ulysses»
и его русскоязычной версии «Улисс» [Хинкис, Хоружий 2008].
Среди факторов, определяющих коммуникативную вариативность при переводе,
принято выделять: 1) предметную ситуацию; 2) социолингвистические факторы; 3)
психолингвистические факторы; 4) собственно лингвистические факторы. Собственно
лингвистический фактор – это «наличие в языке разнообразных лексико-грамматических
средств, пригодных для передачи авторского коммуникативного намерения» [2, 21].
Таким образом, данный фактор является базисным как для осуществления различных
видов устного перевода, письменного перевода специальных текстов, так и для
реализации перевода художественных текстов, в связи с этим представляется
правомочным и целесообразным его детальное рассмотрение и анализ. Итак, к собственно
лингвистическим факторам относятся синонимичные в рамках конкретного контекста
лексические, грамматические и синтаксические средства, которые позволяют
вариативно осуществлять коммуникацию.
Возможность существования вариативности перевода обусловлена тем, что
перечисленные выше лингвистические средства, различающиеся между собой в рамках
определённой языковой парадигмы, могут передавать идентичную по своим функциям
информацию в пределах конкретного контекста, что делает принципиально возможным и
сам процесс перевода, так как между языками существуют структурно-семантические
расхождения, которые не позволяют коммуникантам устанавливать стабильные
однозначные языковые соответствия, за исключением ограниченного круга
клишированных элементов, терминологической лексики, явлений речевого этикета. Так,
разные типы синтаксических конструкций реализуют себя при антонимическом переводе,
денотаты и структурирование идиоматических выражений в ИЯ и ПЯ не имеют между
собой ничего общего, но функционально передают заложенную в них информацию.
Сложнее обстоит дело с лексемами, имеющими разный объём и набор значений в
рамках одного ПЯ, в данном случае на первый план выходит стилистический и
прагматический аспекты употребления языковых единиц. Итак, переводчик, пользуясь
логическими отношениями равнозначности в рамках контекста реализует языковые
отношения синонимии, конверсивности и деривации. Главный вопрос заключается в том,
будет ли данная реализация адекватна тексту на ИЯ.
Л.А. Черняховская предлагает вполне конкретный набор операций и их алгоритм,
необходимые для вычленения информационного инварианта смысла текста. Параметры
вычленения смысла следующие: «1) имя предмета (денотат); 2) указание на его
существование (пропозиция); 3) информация о пространственно-временных параметрах
отображаемой ситуации (локация); 4) модальность; 5) информация о свойствах
отображаемого объекта (атрибуция)» [5, 13-27]. Для выяснения эффективности данного
метода, опирающегося на языковое и когнитивное знания ситуации, рассмотрим его
применение в узком филологическом контексте, то есть «в пределах структуры
художественного произведения (отрывки, главы, сцены или же целого произведения)» [1,
86].
В качестве примера проанализируем перевод реплики Быка Маллигана из романа
«Улисс», которая включена в короткий отрывок первого эпизода:
Buck Mulligan
frowned at the lather on his razorblade. He hopped down from his perch and began to search
his trouser pockets hastely.
– Scutter! he cried thickly.
He came over to the gunrest and, thrusting a hand into Stephen’s upper pocket, said:
– Lend us a loan of your noserag to wipe my razor. [www.planetpdf.com., p. 5]
В рассмотренном отрывке основную сложность представляет перевод слова
«Scutter!». В остальном смысловой фон предельно ясен: действующее лицо (Buck
Mulligan), находясь на возвышении/ площадке (perch, gunrest) разыскивает (search,
thrusting a hand into Stephen’s upper pocket) носовой платок/ сморкальник (noserag) с целью
вытереть пену с бритвы (to wipe my razor), при этом он явно торопится, выражая
негодование (frowned, hastely, cried). Таким образом, денотатом (1) является носовой
платок, так как вокруг него разворачивается сюжет отрывка, пропозицией (2) являются
все действия главного лица, локация (3) также определена, модальность (5) выражена в
негодовании героя, информативность или атрибуция (6) выражена в цели поиска. В
соответствии с данными параметрами перевод отрывка выполнен адекватно:
Бык Маллиган глядел, насупясь, на бритву, покрытую мыльной пеной. Соскочив со своего
возвышения, он торопливо стал рыться в карманах брюк. – Драла! – пробормотал он
сквозь зубы.
Вернувшись к площадке, он запустил руку в верхний карман Стивена и сказал:
– Позвольте одолжиться вашим сморкальником, вытереть нашу бритву. [Джойс 2008,
с. 9]
Рассмотрим теперь все возможные значения слова «scutter»: 1) короткий хвост
(особ. зайца, кролика, оленя) [Мюллер 2004]; 2) презираемый человек [Тузовский 1993].
Вариант перевода «драла» на основе приёма функциональной замены скорее
соответствует первому значению. Функциональное соответствие в данном случае
основано на сходстве с русским выражением «хвостик поросячий», то есть отсутствие
чего-либо. На основании данной аналогии между лексемами ИЯ и ПЯ переводчик
прибегает к непосредственной констатации факта отсутствия и употребляет дериват слова
«удрать» – «драло», «дать драла» [Даль 1955]. В связи с такой интерпретацией
возможными инвариантами перевода данной реплики могут быть следующие
соответствия: «хрен тебе», «фига», «тю-тю» и т.д.
Таким образом, перевод слова «scutter» всецело и полностью коррелирует с
денотатом анализируемого отрывка, то есть с носовым платком. Тем не менее, не следует
упускать возможности реализации второго значения данного слова, так как на протяжении
всего первого эпизода «Телемак» наблюдается противостояние и неприязнь Маллигана и
Стивена – двух героев, задействованных в отрывке. Так, С.Хоружий отмечает в своём
комментарии к роману: «перед нами сразу возникают два центральных конфликта книги:
личная оппозиция Стивен – Бык и идейное противостояние Англия – Ирландия» [Джойс
2008, с. 749]. Если рассматривать возможность перевода в рамках эпизода, а не отрывка,
что также будет являться узким контекстом, то в качестве денотата выступит Стивен, а не
носовой платок. При этом следует учитывать скрытый характер неприязни между
действующими лицами, что обусловлено спецификой авторского почерка и тенденцией
Д.Джойса употреблять многоплановость значений в одном слове или выражении. Таким
образом, слово «scutter» соотносимо с двумя денотатами и эквивалентным будет перевод,
отражающий специфику многоплановости, а именно: «дрянь», «зараза», «сволочь»,
«скотина» и т.д. В случае употребления одного из данных инвариантов сохраняется
прагматика, заложенная автором, то есть реплика Маллигана может выражать как его
негодование по поводу отсутствия нужного ему предмета, так и личное отношение к
Стивену, а также совмещать оба данных плана, – и предложенные варианты перевода, на
наш взгляд, отвечают эквивалентности данной реплики на ИЯ в полной мере.
Итак, анализ предложенного примера продемонстрировал приемлемое
использование метода вычленения смысла на основе конкретных параметров в узком
контексте только при условии детального и полного рассмотрения структуры
художественного произведения.
Теперь рассмотрим необходимость учёта широкого филологического контекста
при определении допустимых границ переводческой вариативности в художественном
тексте. Широкий контекст выходит за пределы структуры произведения, «он связан с
фактами и явлениями, не наблюдаемыми в тексте и выводимыми лишь из фоновых знаний
филологического, историко-филологического, а часто и историко-биографического
характера» [1, 86]. Таким образом, к этому виду контекста относится вся фоновая
информация, лежащая в основе анализируемого художественного произведения, а
именно: произведения соответствующего литературного направления, жанра, эпохи;
знание всех предшествующих переводов анализируемого художественного текста;
изучение глоссариев писателя, биографические сведения об авторе; комментарии,
примечания и исследовательские работы по тематике. Необходимость изучения
подобного материала приводит к проблеме широкого понимания текста с учётом
герменевтического аспекта.
Рассмотрим в качестве примера, подтверждающего вышесказанное, отрывок из
диалога девятого эпизода второй главы:
From these words Mr. Best turned an unoffending face to Stephen.
–…He describes Hamlet given in a French town, don’t you know, a provincial town. They
advertised it.
His free hand graciously wrote tiny signs in air.
HAMLET
ou
LE DISTRAIT
Piéce de Shakespeare
He repeated to John Eglinton’s newgathered frown:
– Piéce de Shakespeare, don’t you know. It’s so French. The French point of view. Hamlet ou…
– The absentminded beggar, Stephen ended.
John Eglinton laughed.
– Yes, I suppose it would be, he said. Excellent people, no doubt, but distressingly shortsighted
in some matters…
–… Khaki Hamlets don’t hesitate to shoot. The bloodboltered shambles in act five is a forecast
of the concentration camp sung by Mr. Swinburne. [www.planetpdf.com, p. 335-336]
Рассмотрим перевод данного отрывка:
При этих словах мистер Супер обратил к Стивену свой миролюбивый взор.
–…Он описывает, как дают «Гамлета» во французском городке, понимаете, в
провинции. Там выпустили такую афишу.
Его свободная рука изящно чертила в воздухе маленькие значки.
ГАМЛЕТ
или
РАССЕЯННЫЙ
Пьеса Шекспира
Он повторил новонасупленному челу Джона Эглинтона:
– Piéce de Shakespeare, понимаете. Это так похоже на французов, совершенно в их духе.
Hamlet ou…
– Беззаботный нищий, – закончил Стивен.
Джон Эглинтон рассмеялся.
– Да, это подойдёт, пожалуй,– согласился он. – Превосходные люди, нет сомнения, но в
некоторых вещах ужасающе близоруки…
–…Гамлеты в хаки стреляют без колебаний. Кровавая бойня пятого акта – предвидение
концлагеря, воспетого Суинберном. [Джойс 2008, с. 193-194]
Итак, данный перевод не отвечает допустимым границам вариативности даже в
узком контексте, так как фраза «беззаботный нищий» разрывает логическую целостность
отрывка и препятствует восприятию смысла, ведь согласно сюжетной канве отрывка
фраза «absentminded beggar» соотносится с «Hamlet ou le Distrait», так как в узком
контексте денотатом является Гамлет, как литературный персонаж. В соответствии с этим
слова «distrait» и «absentminded» должны быть переведены одинаково, чтобы подчеркнуть
проводимую автором параллель между высказываниями. Рассмотрим возможные
значения анализируемых лексем: «distrait» – рассеянный [Потоцкая 1996]; «absentminded»
– рассеянный [Мюллер 2004]. Следовательно, в переводе дан инвариант лексемы
«absentminded» –«беззаботный», близкий по коннотации к основному значению.
Основанием для лексической замены в данном случае послужил широкий контекст, так в
комментарии С.С. Хоружего к роману мы находим следующее пояснение: ««Беззаботный
нищий» – знаменитое стихотворение Киплинга в поддержку Англо-бурской войны»
[Джойс 2008, с. 813]. Аллюзия на данное стихотворение подтверждена следующим: вопервых, название стихотворения на английском языке полностью совпадает с фразой,
употреблённой в тексте («the absentminded beggar»); во-вторых, сюжетный план
стихотворения находит отражение в репликах задействованных героев («…For a gentleman
in khaki ordered South…»); в-третьих, оправдана цель употребления аллюзии в контексте
отрывка. Последнее положение требует детального объяснения, так как непосредственно
имеет отношение к широкому контексту и обуславливает адекватную эквивалентность
перевода. Следовательно, необходимо выявить как основную мысль стихотворения
Р.Киплинга, так и соотнести эту мысль с контекстом отрывка. В связи с этим, позволим
себе не согласиться с комментарием С.С. Хоружего: в стихотворении действительно
говорится об Англо-бурской войне, но цель произведения не поддержать военную
инициативу англичан и буров, а, напротив, заставить читателя критически оценить
последствия этой войны в экономическом, демографическом и политическом аспектах.
Р.Киплинг призывает задуматься над бездумным и легкомысленным отношением
англичан как нации к этой войне и описывает те лишения, которые терпят как сами
английские солдаты, направленные в Южно-африканские части, так и их семьи; вместе с
тем патриотические настроения англичан идут во благо не нации, а властьимущим. Эта
мысль выражена, прежде всего, в определении, которое автор даёт в своём стихотворении
английскому солдату – «the absentminded beggar», то есть человек оставшийся ни с чем
(нищий) из-за своего необдуманного отношения (рассеянный). Таким образом,
поднимается проблема противостояния интересов простого народа и правителей, и
Р.Киплинг скрыто осуждает первых за бездумную покорность и заставляет задуматься,
кому, на самом деле, «помогает» английский народ в этой войне. Особенно отчётливо эта
мысль выражена в строках:
But we do not want his kiddies to remind him
That we sent 'em to the workhouse while their daddy hammered Paul,
So we'll help the homes that Tommy left behind him !
Cook's home - Duke's home - home of a millionaire…[www.kipling.org.uk]
Теперь вернёмся к анализируемому диалогу в романе «Улисс». Как уже упоминалось
ранее, Д.Джойс проводит параллель между Гамлетом и «нищим» Р.Киплинга. Данная
параллель основана на реплике Принца датского из второй сцены второго акта пьесы
У.Шекспира:
Then are our beggars bodies, and our monarchs and outstretched heroes the beggar’s
shadows… [Shakespeare 2001, p. 154] – Тогда наши нищие суть тела, а наши монархи и
напыщенные герои суть тени нищих…[Шекспир 1981, с. 42]
В данном высказывании под «нищими» подразумевается народ, который исполняет
волю монархов, так как не может пойти против неё, в то же время, правитель – ничто без
народа. К «нищим» относит себя и Гамлет в этой сцене, ввиду своей беспомощности и
невозможности отомстить за отравленного отца. При этом глубокие личные переживания
Гамлета герои пьесы списывают на его сумасшествие или помрачение рассудка, – это и
будет являться ключевым моментом при переводе отрывка из романа «Улисс».
Учитывая всё вышесказанное, мы приходим к выводу, что основными мотивами,
соединяющими фразы «Hamlet ou le Distrait» и «absent-minded beggar» являются: 1)
антитеза народ-правитель/ нищий-монарх; 2) внешне представленная неадекватность
ситуации как в пьесе У.Шекспира, так и в стихотворении Р.Киплинга. Оба мотива
встроены в общую канву саркастического высмеивания «ужасающей близорукости»
французов, которые, согласно отрывку, не видят в серьёзной философии Гамлета, ничего
кроме сумасшествия; автор же в лице Стивена продолжает саркастическую игру, проводя
аналогию между французами и англичанами, где последние так же «близоруки» в своей
политике, именно поэтому присутствует аллюзия на политическое стихотворение
Р.Киплинга. Таким образом, цель проводимой между высказываниями параллели –
высмеивание глупости и недальновидности английской нации, что более подтверждается
реакцией Джона Эглинтона, высокообразованного англичанина, который не понимает
скрытого в реплике Стивена смысла и смеётся над самим же собой, не подозревая об этом.
Следовательно, денотатом в тексте данного отрывка является английская нация,
опосредованная через введение дополнительного объекта высказывания, а именно –
Гамлета.
В связи с проведённым анализом широкого контекста, нам представляется
целесообразным предложить два варианта перевода слов «distrait» и «absentminded»: 1)
«безмозглый» (функциональная замена с использованием эмфатизации); 2)
«сумасшедший» (нейтральный вариант функциональной замены). На наш взгляд данные
эпитеты наиболее ярко отражают саркастический характер диалога и не разрывают
параллели между высказываниями.
Анализ предложенных примеров подтвердил, что определение границ
вариативности не всегда возможно только в узком контексте, так как денотат может быть
скрыт и присутствовать в тексте эпизода или отрывка лишь в качестве аллюзии. В связи с
этим, использование метода вычленения смысла Л.А. Черняховской подвергается критике
и не утверждает себя в качестве универсального.
Литература
1. Задорнова В.Я. Восприятие и интерпретация художественного текста. – М.: Высшая
школа, 1984.
2. Нечаев Л.Г. Факторы, определяющие коммуникативную вариативность при переводе //
Перевод и интерпретация текста. – М.: изд. Института языкознания АН СССР, 1988, 9.– С.
20-40
3. Павилёнис Р.И. Проблема смысла. Современный логико-философский анализ. – М.:
Прогресс, 1983.
4. Ревзин И.И. Розенцвейг В.Ю. Основы общего и машинного перевода. – М.: Наука, 1964.
5. Черняховская Л.А. Информационный инвариант смысла текста и вариативность
языкового выражения. – М.: Гнозис, 1983.
6. Швейцер А.Д. Перевод и лингвистика. – М.: Наука, 1973.
Источники текстового материала:
1. Joyce J. Ulysses www.planetpdf.com
2. Джойс Дж. Улис [пер. с англ. В.А. Хинкиса, С.С. Хоружего; коммент. С.С. Хоружего]. –
М.: Эксмо, 2008.
3. Kipling R. Absentminded beggar www.kipling.org.uk
4. Shakespeare W. Hamlet Prince of Denmark // The Tragedies. – Ростов н/Д: Феникс, 2001.
5. Шекспир У. Гамлет, принц датский [пер. с англ. М.Лозинского] // Трагедии. – М.:
Художественная литература, 1981.
Источники фактического материала:
1. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. – М.: гос. издат.
иностранных и национальных словарей, 1 том, 1955.
2. Мюллер В.К. Новый англо-русский словарь.– 11 изд. испр. и доп. – М.: Рус.яз. – Медиа,
2004.
3. Потоцкая В.В. Французско-русский словарь. – М.: ЮНВЕС, 1995
4. Тузовской Е.И. Англо-русский словарь американского сленга. – М.: Книжный сад, 1993.