АНДРЕЙ ЦЫГАНКОВ
advertisement
АНДРЕЙ ЦЫГАНКОВ ОТНОШЕНИЯ США С РОССИЕЙ В СОВРЕМЕННОЙ АМЕРИКАНСКОЙ ПОЛИТОЛОГИИ Mezhdunarodnyye Protsessy. Vol. 6, No. 3, September-December, 2008. http://www.intertrends.ru/eighteenth/005.htm «Если бы в 1947–1991 годах кто-то всерьез предположил, что мы могли пойти на стратегическое партнерство с Россией, то на него посмотрели бы как на сумасшедшего. Но такое партнерство считается невозможным и сегодня. Загадка в том, какие силы заинтересованы в демонизации России в наши дни?» Гэри Харт, 2007 год1 После окончания «холодной войны» отношения между США и Россией могли обрести одну из трех возможных форм – взаимовыгодное партнерство (подразумевающее полномасштабное сотрудничество, основанное на общности интересов), ограниченное сотрудничество или сдерживание. Вместе с тем в начале 1990-х у США и России обнаружились различия во взаимных ожиданиях2. В то время как Москва рассчитывала на массированную внешнюю помощь в реформировании экономики, Запад был в основном заинтересован в снижении уровня исходящей от стран бывшего СССР ядерной угрозы. Фактический коллапс российской экономики породил в США ощущение, что Кремль будет вынужден следовать в фарватере американской политики. Однако он вскоре стал претендовать на равноправный формат взаимодействия. Возможность партнерских отношений возникла после террористических атак против Америки в сентябре 2001 года, когда стороны изъявили готовность сотрудничать в борьбе с терроризмом, нераспространении оружия массового уничтожения (ОМУ), в вопросах энергетики и укрепления международных политических институтов. С исчезновением идеологического образа врага и наметившейся общностью интересов замаячила перспектива военного и экономического партнерства. В действительности же, несмотря на сохранявшиеся элементы сотрудничества, например в сфере обмена информацией и разведданными по вопросам терроризма или предотвращения расползания ОМУ, взаимное отчуждение и соперничество никуда не исчезли. США и Россия не являются «классическими» врагами, но и не могут считаться партнерами. В американском политическом классе немало тех, кто ставит под сомнение желательность такого сотрудничества вообще, настаивая на изоляции России и возвращении к стратегии сдерживания. Именно в этом ключе допустимо рассматривать призывы исключить Россию из «группы восьми», запретить частные инвестиции в нашу страну или признать независимость Чечни и других автономных республик в составе РФ3. Данная статья – попытка на материале эволюции американской теоретической мысли и идеологии разобраться в причинах несостоявшегося партнерства между США и Россией. 1 После неожиданного решения В.В. Путина оказать моральную и материальную поддержку США в борьбе с терроризмом, отношения двух стран начали меняться к лучшему. Как и во время Второй мировой войны, сотрудничество крепилось наличием общей угрозы, но вскоре стало распространяться на сферы, непосредственно с ней не связанные. В ответ на решение России согласиться с американским военным присутствием в Центральной Азии, открыть российское воздушное пространство для транспортировки грузов в Афганистан и координировать потоки развединформации президент США Дж. Буш-мл. начал менять отношение к России. До этого в администрации США не планировали даже встреч на высшем уровне с российском руководством. Сдвиг в восприятии России сказался и на отношении к проблемам Чечни, политической системы страны, военной и экономической безопасности. Несмотря на «чувствительность» этих вопросов в Вашингтоне, нельзя не видеть возникшего в то время в США внимания к аргументам российского руководства относительно Чечни как одного из фронтов в глобальной войне с терроризмом. Несмотря на хор критики со стороны правозащитных организаций и «мозговых центров», Буш призвал к терпению в связи с изъянами российской политической системы и к уважению решений, принимаемых в самой России. Со своей стороны, В.В. Путин предпочел не политизировать вопрос о выходе США из системы ПРО 1972 года. Буш в свою очередь высказался в поддержку вступления России в НАТО. По итогам саммита в Риме в мае 2002 г . Россия подписала соглашение о сотрудничестве с Североатлантическим альянсом и стала членом «двадцатки» наряду с девятнадатью постоянными членами НАТО. Декларация саммита вновь подтвердила факт окончания «холодной войны» и наступления эры стратегического партнерства между Россией и Западом. В энергетической сфере Россия начала выдвигать себя в качестве более надежного источника энергоносителей. Тема гарантированных и дешевых, по сравнению с ближневосточной альтернативой, поставок углеводородов из России стала центральной на состоявшемся в конце 2001 г . саммите в Хьюстоне. Однако уже спустя некоторое время между «партнерами» стали проявляться иные тенденции. В российских действиях на Кавказе, в особенности применительно к Грузии, увидели нежелание считаться с интересами Америки. В августе 2002 г . пресс-секретарь Белого дома Ари Фляйшер обвинил Россию во лжи в связи с бомбардировкой Панкисского ущелья на территории Грузии. В 2003 г . отношения продолжали ухудшаться. США вновь настаивали на «политическом решении» чеченской проблемы, под которым подразумевались переговоры с А. Масхадовым. В том же году, вопреки возражениям Москвы, было приняло решение использовать силу в Ираке. Все чаще стала слышна критика в адрес «недемократических действий» российского руководства, несмотря на ограничения гражданских свобод в самих США. Затем последовала череда цветных революций на постсоветском пространстве. Стратегия борьбы с терроризмом все больше подменялась глобальной стратегией смены политических режимов. В области военной и энегретической безопасности партнерство с Россией сменилось соперничеством и конфронтацией, завершившимися «пятидневной войной» на Кавказе в августе 2008 года. Подталкивание Грузии и Украины в НАТО, планы по развертыванию элементов глобальной ПРО в ЦентральноВосточной Европе, планирование транспортировки каспийской нефти в обход России – звенья одной цепи, свидетельствующие о провале начавшихся было развиваться партнерских отношений между двумя странами. Согласно одному из популярных в Америке объяснений несостоявшегося партнерства с Россией, причина – в разности военного-экономических потенциалов двух стран и однополярной структуре современных международных отношений. Исследователи американской гегемонии давно обосновали доминирующую роль США в международной системе4 и сформировали интеллектуальную традицию, ставящую во главу угла американское превосходство в мире5. В 2006 г . некоторые представители Белого дома не побоялись заявить, что Америка действительно превратилась в мировую империю, по своему могуществу превосходящую Римскую империю, ее непосредственный исторический аналог. «Теперь когда мы стали империей, мы творим свою собственную реальность, – заметил представитель Белого дома. – И пока вы изучаете эту реальность, мы будем действовать, создавая новые реальности, которые вам опять придется изучать, и это то, с чем вам придется иметь дело. Мы являемся творцами истории, ... а вам отстается изучать наши действия»6. Таковым было мышление неоконсерваторов7, убежденных в том, что Россия находится не в том положении, чтобы жаловаться на политику США или претендовать на большую роль в мире. По их мнению, объективный анализ соотношения сил в мире и признание однополярности требуют, чтобы Москва стала вассалом Вашингтона – добровольно или принудительно8. Аргументация относительно структуры международной системы многими воспринимается всерьез, ведь США действительно являются наиболее могущественной державой мира и, следовательно, больше, чем другие, оказывают влияние на окружающих. В то же время у этой аргументации немало противников, утверждающих, в частности, что возросшая роль Китая, Индии и России ставит под сомнение факт однополярности. Кроме того, даже если бы однополярность и существовала – это не более чем объективное следствие распределения ресурсов, которое само по себе не диктует имперской или гегемонистской политики. Такая политика является недальновидной и затратной, поскольку отталкивает от себя потенциальных союзников и исключает возможность достижения международнополитических целей дипломатическими методами. Когда же политика осуществляется посредством «мягкой мощи», однополярность неизбежно требует многосторонних коалиций и идет во благо укрепления международного сотрудничества. Мир и стабильность в этом случае могут возникать в результате разумного проецирования влияния и сохранения за Америкой репутации беспристрастного посредника9. При таком подходе региональные державы должны играть важнейшую роль в международной системе, а не высокомерно отвергаться державой-гегеменом. Как Россия, так и Китай и Индия вполне в состоянии взять на себя немалую часть ответственности за поддержание порядка в Евразии. Признание этого факта сделало бы партнерство с Россией долговременным фактором стабильности на контитенте. Попытки же добиться этого без России близоруки и недолговечны. Каковы же причины непонимания этой кажущейся очевидной истины? Возможно, они носят культурологический характер и состоят в исторически формировавшихся убеждениях, разделяемых большинством американского политического класса. 2 Культурно-политические теории неудавшегося партнерства с Россией можно разделить на две основные группы – те, в рамках которых ответственность возлагается преимущественно на российский «экспансионизм», и те, где в центре анализа – американская цивилизаторская миссия по «освобождению» мира от тирании. Остановимся сначала на «руссоцентричных» теориях. Их сторонники привыкли смотреть на Россию как на исторически экспансионистское, а не «нормальное» или ориентированное на поддержание имеющейся международной системы государство (держава статус-кво). Консервативные представители данной группы теорий традиционно концентрируются на российской политической культуре и поддержке «имперских» устремлений со стороны населения10, в то время как более либерально ориентированные ученые склонны возлагать ответственность за «антизападную политику» на правящие верхи России11. И те, и другие с большим сомнением относятся к перспективе добровольного сотрудничества Москвы с Вашингтоном. Предполагается, что Россия, как государство ревизионистское, не преминет воспользоваться имеющимися возможностями ослабить американские позиции в мире. В связи с этим диктовать России условия не только возможно, но и необходимо, поскольку это единственный язык, который она понимает12. Россия представляет угрозу Америке и должна быть либо изолирована, либо трансформирована. В русле этой логики партнерство 2001 г . было обречено на поражение, ведь шансов на трансформацию России было немного. Америке не следовало предпринимать напрасных усилий уже потому, что Россия начала 2000-х годов была сильнее, чем в начале 1990-х и, следовательно, не готова к изменению своей экспансионистской сути. У либеральных сторонников трансформации российской системы в период 1990-х годов уже тогда были свои противники13. Тем не менее либералы призыва У. Клинтона рьяно взялись за дело, руководствуясь идеалами И. Канта и В. Вильсона. Теория демократического мира стала официальным обоснованием американской внешней политики. В Стратегии национальной безопасности США 1994 года, в частности, отмечалось, что «чем глубже утверждаются демократия, политическая и экономическая либерализация в мире, особенно в странах, представляющих для нас геостратегическую значимость, тем безопаснее наша нация и тем больше у нее возможностей для процветания»14. В своих выступлениях Клинтон и его советники, такие как, например, специалист по России директор Института Брукингса Строуб Тэлботт, настаивали, что «демократия [...] является главным из того, что мы должны защищать, отстаивать и всячески развивать, даже если мы сталкиваемся одновременно с решением многих иных задач»15. По признанию двух исследователей политики Клинтона в отношении России, «для команды Клинтона Ельцин и реформы были синонимами, в то время как враги Ельцина отождествлялись с поворотом к прошлому и возвращением к коммунизму»16. Известно, что попытки демократизировать Россию на американских лад потерпели поражение, что якобы свидетельствует о неготовности российского общества и руководства к глубоким переменам. Именно сквозь призму такой неготовности, чреватой возвращением к прежнему экспансионизму, и рассматривается приход к власти В.В. Путина17. Критики данного подхода настаивают на исторической неправомерности представления России в качестве экспансионистской державы, указывая на то, что начиная по крайней мере с Петра Великого международное поведение страны формировалось во взаимодействии с Европой, а после Второй мировой войны – с Западом в целом. Западная цивилизация играла и продолжает играть важнейшую роль в формировании смыслового контекста, в котором Россия защищает свои интересы18. Следовательно, Россия всегда была восприимчива к поведению западных стран и – при наличии прогрессивного руководства в Кремле – налаживанию сотрудничества, а не конфронтации. Вполне очевидно, что В.В. Путин проявил немалую политическую волю к созданию партнерских отношений с США. Его исходная оценка угроз имела мало общего с антиамериканизмом, который нередко вменяется ему в вину сегодня. Напротив, начиная со своей избрательной кампании 1999 г . Путин подчеркивал важность экономической модернизации и, как многие на Западе, видел угрозу современной системе международных отношений в терроризме. Переход Кремля на позиции наступательности и критики курса США произошел позднее, став ответом на цветные революции и новую волну расширения НАТО. Следовательно, возлагать всю полноту ответственности за распад двустороннего партнерства на Россию недостаточно или просто неверно, как неверны и рекомендации изолировать или наказать Москву за «непродуктивную» политику. Подобные рекомендации приведут к прямо противоположному результату, усилив противников сотрудничества с Америкой в России. Расширение НАТО и вооруженное вмешательство в Югославии и Ираке уже внесли свой вклад в эти настроения. Русские националисты наверняка благодарны Америке за помощь в создании необходимого им образа врага. Вторая группа культурологических теорий анализирует роль американской исторической традиции в процессе выработки внешней политики США. На Западе такой анализ связан с осмыслением влияния долговременного опыта страны на оформление специфически американского национализма и убежденности в исключительности Америки и ее глобальной цивилизационной миссии в мире19. В России эта аргументация хорошо известна и уже нашла своих сторонников как в академической, так и в неакадемической среде20. На мессианскую сторону американского внешнеполитического поведения обращает внимание Анатоль Ливен, увязывающий ее с секуляризацией общественного сознания в начале XIX столетия и консервативным религиозным национализмом, возникшим не в последнюю очередь в результате деятельности президента Эндрю Джексона. Кредо секулярного национализма – с его верой в индивидуальную свободу, конституционализм, демократию, культурный и политический эгалитаризм – не является уникально американским и коренится в локковской традиции Великобритании. Уникальность данного кредо заключается, по мнению Ливена, в той страсти, с которой оно отстаивается, и в абсолютизации значимости перечисленных в нем характеристик, по сравнению с рядом иных характеристик американской нации21. Религиозный патриотический национализм базируется на фундаментализме ранних белых протестантов. Исповедующие его американцы попрежнему склонны усматривать опасность в тех, кто эти ценности не разделяет 22. Американский историк Дэвид Фоглсонг попробовал исследовать влияние американских религиозно-миссионерских убеждений на отношения США с Россией. В отличие от Ливена, он сосредоточивается главным образом на религиозных причинах сложностей в двусторонних отношениях. Фоглсонг показывает, как иммигрантские группы, в том числе еврейского происхождения, отозвались на убийство Александра II и погромы усилиями «освободить» Россию от самодержавия и антисемитизма23. Со временем их убеждения «инфицировали» американскую правящую элиту, приостановившую в 1911 г . действие торгового договора с Россией и отказывавшуюся после большевистской революции признавать Советскую России и СССР вплоть до 1933 года24. У данных культурологических теорий немало сильных сторон, особенно при совмещении с анализом военно-политического доминирования США. Культурологическое осмысление роли Америки в мире отсылает к важным историческим корням политических идей и решений, помогая увидеть преемственность американской внешней политики, в том числе на российском направлении. В то же время данные теории не лишены слабостей. В некоторых своих разновидностях они тяготеют к пониманию национально-культурной системы восприятия как некой константы, а не подверженного постоянным изменениям соотношения идей и реальности. В действительности любая идея – лишь один из слепков культуры, но отнюдь не адекватный выразитель всей ее полноты. Культура же в целом всегда представляет собой совокупность, многообразие и соперничество различных идей. Это в полной мере относится и к американской культуре, представляющей собой множество традиций и школ отношения к миру. Эти школы побуждают представителей американской элиты реагировать на события в мире по-разному, и такая реакция подвержена изменениям по мере того, как меняется культурная идентичность страны25. Соперничество идей и школ мышления имело место и после террористических атак против США. Если бы, например, в 2000 г . к власти в стране пришел А. Гор, а не Дж. Буш (вполне реалистичный сценарий, с учетом того, что по общему числу голосов избирателей, а не выборщиров, победу одержал именно кандидат от Демократической партии) американская стратегия борьбы с терроризмом, вероятно, была бы иной. Скорее всего, не состоялось бы военного вторжения в Ирак. Сомнительным было бы и размещение ПРО в ЦентральноВосточной Европе. Уже эти два обстоятельства привели бы к иной реакции со стороны России и иной перспективе выстраивания отношений с ней. 3 Сказанное означает, что полноценное объяснение несостоятельности партнерства с Россией должно включать в себя анализ внутренней политики США и различных группировок, оказывающих влияние на внешнеполитический процесс. Одним из аспектов такого анализа является изучение групп интересов, лобби и этнических сообществ, которые традиционно играли заметную роль в американской политической жизни26. В этой связи логично присмотреться к структуре и политическому потенциалу антироссийского лобби27. Лоббистские группировки не обладают полной свободой действий и получают дополнительные возможности влиять на политический процесс только при условии отсутствия единства среди высокопоставленного руководства. В случае неспособности президента преодолеть имеющиеся разногласия, лоббистское влияние становится особенно заметным. Американская политика в отношении России – один из примеров отсутствия единства в Белом доме и слабого президентского лидерства. С одной стороны, концентрировавшиеся вокруг вицепрезидента Р. Чейни сторонники изоляции России были убеждены в том, что ее действия противоречат миссии США в мире. С другой стороны, Буш и глава госдепартамента Кондолиза Райс, по крайней мере до «пятидневной войны» на Кавказе, исходили из прогноза на постепенное улучшение отношений с Россией и сотрудничество с ней в ряде важных вопросов. Однако война в Ираке и ряд других моментов, связанных с глобальной повесткой США, не позволили Райс и Бушу с надлежащим вниманием отнестись к российскому направлению. В результате политический вакуум стал заполняться антироссийскими группировками. Антироссийские лоббистские группировки возникли в американской политике в начале ХХ столетия28 и окрепли в период «холодной войны». Они представляют собой подвижную и неоднородную по своим интересам коалицию, в которой наиболее важная роль принадлежит консервативным ястребам, или сторонникам укрепления американского военного превосходства в мире, боровшимся с СССР в целях его уничтожения, а не сдерживания. Некоторые из представителей консервативных ястребов отдавали себе отчет в том, что настоящей мишенью для них является Россия, а не коммунистический режим. В 1970-х годах они выступали за нанесение ядерного удара по Советскому Союзу. Важная часть представителей этой группы сформировала Комитет по настоящей опасности и команду «Б», выступившую с крайне завышенными оценками советской угрозы29. Другая часть лобби представлена либеральными ястребами, группировавшимися поначалу в организациях, созданных после окончания Второй мировой войны в целях защиты прав и свобод в мире. С течением времени организации типа «Фридом Хаус» («Freedom House») и «Хьюман Райт Уотч»(«Human Right Watch») превратились в инструмент борьбы с коммунизмом. Третья группа включает в себя восточноевропейских националистов, иммигрировавших из СССР и стран Организации Варшавского договора и сделавших смыслом своей деятельности освобождение своих народов от советской системы. Эти различные по происхождению и изначальным целям группы объединяет убежденность в превосходстве американской модели, а также ненависть по отношению к советской системе как важнейшему препятствию на пути создания американо-центричного мира. Многие представители лобби не верили в возможность мирной трансформации советской системы, а после наступления такой трансформации продолжали относиться с глубоким недоверием к Российской Федерации и ее руководителям. Годы «холодной войны» внушили представителям антироссийского лобби ненависть не только к советской империи, но и к любой политической системе, создаваемой русскими. Их беспокоила возможность возрождения России и в 1990-х годах, когда страна находилась в глубоком экономическом и социальном упадке, а ее лидеры обращались к западным странам за содействием. Русофобия стала для разрозненных группировок общей платформой, помогая формировать стратегию борьбы, мобилизовать средства массовой информации и лоббировать антироссийскую политику. Под русофобией в данном случае понимается страх перед российской политической системой, якобы не совместимой с интересами и ценностями Запада в целом, и США в частности. Этот страх находит свое выражение в крайне несбалансированной критике России, основывающейся на трех главных мифах: Россия есть (1) империя, угнетающая нерусские народы; (2) сверхцентралистский режим, сосредоточивший в своих руках всю полноту военно-экономической власти и с презрением относящийся к собственному народу и (3) страна, во все времена проводившая экспансионистскую и антизападную внешнюю политику. Вне зависимости от исторического контекста, Россия представляется как угрожающая интересам и ценностям Запада страна, с которой не может быть переговоров. Ярким примером русофобского заявления является утверждение, что Россия более опасна для Запада, чем «Аль-Каида». Как заявил в одном из своих интервью известный американский историк польского происхождения Ричард Пайпс, российская угроза более серьезна, чем угроза со стороны ислама или У. бен Ладена. Несмотря на отказ от коммунистической идеологии, Россия стремится к возрождению статуса великой державы и делает это чрезвычайно опасными методами30. Историческую опасность России Пайпс обосновал в целом ряде своих трудов31. В 1970-х годах он принадлежал к числу видных критиков разрядки и был руководителем уже упоминавшейся команды «Б». Многие представители восточноевропейских элит придерживаются подобных взглядов. Бывший посол Эстонии в России Март Хелме, например, сравнил Россию с «растущим монстром, не виданным в мире», который после выборов президентских выборов 2008 г . должен превратиться в «самый опасный в мире террористический режим и экспортер терроризма»32. Такого рода взгляды и разделявшие их группировки сыграли значительную роль в сворачивании возможного партнерства США с Россией. То обстоятельство, что их прогнозы, подобные вышеупомянутым, оказались не сбывшимися, принципиального значения не имеет. Важно, что антироссийская паранойя продолжала развиваться и тиражироваться в СМИ более активно, чем антиамериканская паранойя в России. Мночисленные «мозговые тресты», СМИ, влиятельные политики в Конгрессе США нередко выступают с заявлениями, противоречащими духу любого партнерства с Россией. Наличие влиятельных покровителей в Белом доме, подобных Чейни, дает антироссийским группировкам искомый ресурс влияния на политический курс страны. По наблюдению А. Ливена, создание образа России ведется в Америке с помощью «тщательно препарированных или изобретенных “фактов” о “вражеской” стране и ее культуре, которые взяты вне исторического контекста и структурированы для изобличения противоположной стороны. Что касается контраргументов, то они игнорируются. Это не более честное отношение к России, чем отношение сербских, греческих или армянских националистов к Турции или же арабов к евреям или наоборот»33. Несмотря на отсутствие внутри американского общества поддержки устремлений антироссийских группировок34, им удалось добиться немалых успехов в определении американской внешней политики. Представляя интересы весьма узких слоев, они сумели воспользоваться описанным выше вакуумом принятия решений и навязать СМИ образ России как страны с крепнущим диктаторским и антизападным по своим устремлениям режимом. Свидетельство тому – тысячи статей в ведущих американских изданиях, намекающих или прямо уличающих Кремль и лично Путина в убийстве оппозиционных журналистов или оказавшихся за границей бывших работников спецслужб35, по сравнению с небольшой горсткой статей в малоизвестных изданиях, ставящих под сомнение такого рода выводы36. Сегодня антироссийское лобби – еще более консолидированная в идеологическом отношении структура в силу проведения многочисленных совместных конференций и информационных кампаний37. Такие организации, как «Проект за новый американский век» («Project for a New American Century»), «Комитет за мир на Кавказе» («Committee for Peace in the Caucasus»), «Фридом Хаус» («Freedom House») и «Центр политики в области безопасности» («Center for Security Policy») отстаивают различные цели американской глобальной повестки дня, но Россия неизменно представляется ими в качестве ведущей угрозы и барьера на пути реализации этих целей. Немало влиятельных политиков оказались подвержены русофобской риторике38. Хотя политика США так и не стала политикой сдерживания России «по всем азимутам», вклад антироссийского лобби в дискредитацию России как партнера США сомнению не подлежит. *** Таковы некоторые из развивающихся в Америке теорий неудавшегося партнерства с Россией. Помогают ли они осмыслить современное состояние российско-американских отношений? Думается, что да, если, конечно, ни одна из упомянутых теорий не будет восприниматься в качестве единственно верной. Рассмотренные концепции обращают наше внимание на наличие серьезных препятствий для углубления российско-американского диалога. Эти препятствия связаны с сочетанием таких факторов, как однополярная структура мира, мессианская политическая культура США, активность антироссийских группировок и открытость американской политической системы для деятельности лоббистских групп, а также важные различия между российскими и американскими элитами в восприятии международно-политических процессов. С приходом к власти в США нового президента перед двумя странами открывается возможность вернуться на путь выстраивания взаимовыгодного партнерства. Барак Обама не раз высказывался в пользу развития отношений с Россией, а российские лидеры продолжают исходить из важности укрепления связей с Америкой, о чем свидетельствуют как официальные заявления, так и важнейшие документы российской внешней политики. Не будем, однако, забывать, что большинство из сформулированных выше факторов российско-американского отчуждения по-прежнему в силе. Перед Соединенными Штатми сегодня стоят еще более серьезные задачи, чем во время президентства Буша-младшего. Они включают в себя не только борьбу с нестабильностью, терроризмом и распространением оружия массового уничтожения, но и нахождением выхода из тупика экономического развития. Немало тех, кто видит в России проблему, а не потенциального партнера в совместном поиске решений. Сильны настроения действовать исходя из имеющихся материально-силовых ресурсов, а не дипломатии и уважения к тем, чьи взгляды отличаются от американских. Найдутся ли время и политическая воля для выправления отношений с Россией? Россия и Америка не обречены на жесткое соперничество и конфронтацию. Изоляция России не отвечает национальным интересам США, и в более долгосрочной переспективе модель их взаимодействия может стать более предсказуемой и взаимовыгодной. Исторически Россия и США не находились в серьезном конфликте и успешно взаимодействовали в XVIII и XIX столетиях. Конфронтация и нарастание взаимной антипатии стали результатом возникновения советской системы, а затем -«холодной войны». Даже после своего окончания она продолжает разделять две страны, поскольку живы и действуют люди, участвовавшие в ней с той и с другой стороны. Материальная мощь Америки и стремление побыстрее завершить формирование однополярного мира нередко трансформируется в желание оказать давление на росссийское руководство, прибегая к русофобской риторике подобно той, что имела место во время выборов президента США в ноябре 2008 года. В России Америка иной раз воспринимается как удобный кандидат на пустующее ныне в российском сознании место экзистенциальной угрозы интересам и ценностям России. Конечно, попытки использовать мифологические представления друг о друге вряд ли исчезнут – такова уж природа политики. Но постепенно уйдут в прошлое крайние стереотипы «холодной войны», а с ними уйдет и перспектива возрождения новой полномасштабной конфронтации. Примечания 1 Gary H. Don't Lose Russia // The National Interest, March-April 2007. Отношения двух стран после «холодной войны» анализировались в следующих книгах: Stephen Cohen. Failed Crusade: America and The Tragedy of Postcommunist Russia . New York , 2000; James M. Goldgeier and Michael McFaul. Power and Purpose: U.S. Policy toward Russia after the Cold War. Washington , DC , 2003; Andrei P. Tsygankov. Whose World Order: Russia 's Perception of American Ideas after the Cold War. Notre Dame, 2004; Крашенинникова В. Америка-Россия: холодная война культур. М., 2007, а также в многочисленных статьях и главах монографий. 3 См ., например : Brzezinski Zb. The Grand Chessboard: American Primacy and Its Geostrategic Imperatives. New York , 1998; Idem. McCain Decries «New Authoritarianism in Russia » (http://mccain.senate.gov); David Frum and Richard Perle. An End to Evil: How to Win a War on Terror. New York , 2003. Р . 263; Richard Pipes. «Give Chechens a Land of Their Own». The New York Times. September 9, 2004; An Open Letter to the Heads of State and Government Of the European Union and NATO/ 2 September 28, 2004 (http://www.cdi.org/russia/johnson/8385-24.cfm); John Edwards and Jack Kemp. «We need to be tough with Russia ». The International Herald Tribune. July 12, 2006; Russia 's Wrong Direction: What the United States Can and Should Do. New York , 2006. 4 См ., в частности : Charles Krauthammer. The Unipolar Moment // Foreign Affairs. America and the World 1990/91; Stephen G. Brooks and William C. Wohlforth. American Primacy in Perspective // Foreign Affairs. July/August 2002; Charles Krauthammer. The Unipolar Moment Revisited – United States World Dominance // National Interest. Winter 2002. 5 Deborah L. Madsen. American Exceptionalism. Jackson, 1998; Walter Russell Mead, Special Providence: American Foreign Policy and How It Changed the World. London, 2002; Patrick Callahan. Logics of American Foreign Policy: Theories of America's World Role. New York, 2004; Anatol Lieven. America Right or Wrong: An Anatomy of American Nationalism. New York, 2004; John Mickethwait and Adrian Wooldridge. The Right Nation: Conservative Power in America. New York, 2004. 6 Suskind R. Faith, Certainty and the Presidency of George W. Bush // The New York Times Magazine. October 17, 2004 (http://www.nytimes.com/ 2004/10/17/magazine/17BUSH.html). 7 См ., например : Boot M. The Case for American Empire: The most realistic response to terrorism is for America to embrace its imperial role. The Weekly Standard. October 15, 2001; Kaplan R. The Hard Edge of American Values. Atlantic Monthly. June 18, 2003; Ferguson N. Our Imperial Imperative. Atlantic Monthly. May 25, 2004; Kagan R. Of Paradise and Power: America and Europe in the New World Order. New York, 2004. 8 Например, один из ведущих поборников однополярности мира во главе с США Чарльз Краутхаммер писал во время оранжевой революции в Украине, что «кризис касается в первую очередь России и демократии лишь во вторую очереь. Украинский эпизод – это короткий, почти ностальгический возврат к “холодной войне” ... Западу необходимо завершить работу, начатую падением Берлинской стены и продолжить европейское наступление на восток». (Krauthammer Ch. Why Only in Ukraine? The Washington Post. December 3, 2004). 9 См ., например : Joseph Nye. Soft Power: The Means to Success in World Politics. New York, 2004; John Ikenberry. Liberal Order and Imperial Ambition: American Power and International Order. London, 2005; Stephen M. Walt. Taming American Power: The Global Response to U.S. Primacy. New York, 2006; Anatol Lieven and John Hulsman. Ethical Realism: A Vision for America's Role in the World. New York, 2006. 10 См ., например : Pipes R. Is Russia Still an Enemy? // Foreign Affairs. SeptemberOctober 1997; William E. Odom. Realism about Russia // National Interest. Fall 2001; Ariel Cohen. Domestic Factors Driving Russia's Foreign Policy // Heritage Foundation Policy Brief. November 2007. 11 Gail W. Lapidus. Between Assertiveness and Insecurity: Russian Elite Attitudes and the Russia-Georgia Crisis // Post-Soviet Affairs. Vol. 23, No. 2, 2007; Robert Legvold. Russian Foreign Policy During State Transformation // Russian Foreign Policy in the Twenty-First Century and the Shadow of the Past / Robert Legvold (ed.). New York, 2007. P. 98; Celeste A. Wallander. Russian Power and Interests at the Next Stage in U.S.-Russian Relations. Testimony before the U.S. Commission on Security and Cooperation in Europe United States Congress May 8, 2008. 12 Как высказался однажды Уинстон Черчиль в своей ставшей знаменитой речи в г. Фултоне, «больше все они [русские] ценят силу, а менее всего военную слабость». 13 См ., например : Zbigniew Brzezinski. Premature Partnership // Foreign Affairs. Vol. 73, No. 2, 1994; Richard Pipes. Is Russia Still an Enemy? // Foreign Affairs. September-October 1997. 14 Goldgeier and McFaul. Power and Purpose. P. 11. 15 Ibid. P. 90. 16 Ibid. P. 11. 17 Cм ., например : Michael McFaul. Vladimir Putin's Grand Strategy for antidemocratic regime change in Russia // The Weekly Standard. November 17, 2003; Janusz Bugajski. Cold Peace: Russia's New Imperialism. New York, 2004. 18 Neumann I. Russia and the idea of Europe. London, 1996; Robert R. English. Russia and the Idea of the West. New York, 2000; Andrei P. Tsygankov. Russia's Foreign Policy. Lanham, 2006. 19 Madsen. American Exceptionalism; Lieven. America Right or Wrong; Mickethwait and Wooldridge. The Right Nation; David S. Foglesong. The American Mission and the «Evil Empire». Cambridge, 2007. 20 См ., например: Панарин A. Искушение глобализмом. M., 2000; Крашенинникова. Америка-Россия. 21 Lieven. America Right or Wrong. P. 49. 22 Ibid. P. 6. 23 Foglesong. The American Mission and the «Evil Empire». P. 43-44. 24 Ibid. P. 60-67. 25 См ., например: Mead. Special Providence. 26 Tivnan E. The Lobby: Jewish Political Power and American Foreign Policy. New York, 1987; David Howard Goldberg. Foreign Policy and Ethnic Interest Groups. New York, 1990; Alexander DeConde, Ethnicity, Race, and American Foreign Policy (Boston, 1992); Tony Smith, Foreign Attachments: The Power of Ethnic Groups in the Making of American Foreign Policy (Cambridge, 2000); John Micklethwait and Adrian Wooldridge, The Right Nation: Conservative Power in America (New York, 2004); John J. Mearsheimer and Stephen M. Walt, The Israel Lobby and U.S. Foreign Policy (New York, 2007). 27 Подробнее данная аргументация изложена в: Цыганков А.П. Русофобия в США // Международные процессы. Том 4. Номер 3(12). Сентябрь - декабрь 2006; Andrei P. Tsygankov. Russophobia: Anti-Russian Lobby and America's Foreign Policy. New York, 2009. 28 Историк Давид Фоглсонг начинает отсчет их деятельности с середины XIXго столетия и реакции на убийство Александра II (Foglesong D. The American Mission and the «Evil Empire»: The Crusade for a «Free Russia» since 1881. Cambridge, 2007). 29 В команду «Б» входили Пол Нитце, Ричард Пайпс, Ричард Перл, Семур Вейс, Пол Вулфовиц и другие (См. подробнее: Anne Hessing Cahn. Killing Detente: The Right Attacks the CIA. University Park, 1998; Paul C. Warnke. The B Team // Bulletin of the Atomic Scientists. January/February 1999; James Mann. Rise of the Vulcans. New York, 2004; Team B Strategic Objectives Panel. International Relations Center. Silver City (http://rightweb.irc-online.org/profile/2822). 30 «Europe to Fear Russia More Than Bin Laden». Kommersant. July 20, 2007 (http://www.kommersant.com/page.asp?id=-11042). 31 Pipes R. Russia Under the Old Regime. New York, 1974; Он же . Russian Revolution New York, 1991; Он же . Communism: A History. New York, 2003; Он же . Russian Conservatism and Its Critics. New Haven, 2007. 32 Известия . 31 января 2007. 33 Lieven A. Against Russophobia // World Policy Journal. Vol. 17. No. 4. Winter 2000/2001. 34 См . подробнее: Цыганков А. Русофобия в США // Международные процессы. Том 4. Номер 3(12). Сентябрь-декабрь 2006. 35 Все их перечислить невозможно, но примеры могут включать следующие статьи: «Russia's Murder Mystery» (Editorial). The Washington Post, August 31, 2006; Anders Aslund. Putin Gets Away with Murder: It's time to confront the Russian leader. The Weekly Standard, October 23, 2006; David Satter. Russia: Rebuilding the Iron Curtain. Testimony to U.S. House of Representatives. Committee on Foreign Affairs. May 17, 2007; «Russian Poison». The Wall Street Journal. May 23, 2007; «Charged With Murder». The Washington Post. May 23, 2007; Jim Hoagland. Dealing With Putin. The Washington Post. May 27, 2007; «Geopolitical Diary: The Curious Politkovskaya Case». Stratfor.com. August 28, 2007; Fred Weir. Suspicion of Kremlin's tack in Politkovskaya murder case. Christian Science Monitor. August 29, 2007; Jim Hoagland. With Russia, Pray for Cynicism. The Washington Post. September 2, 2007; Michael Weiss. The Cool Peace? Resolved: Russia is becoming our enemy again. The Weekly Standard, November 7, 2007. 36 Cм ., например : Charles Ganske. One Cold War Was Enough: Russia Needs Our Help, Not Our Condemnation // World Politics Review. November 19, 2007. <www.worldpoliticsreview.com> ; Justin Raimondo, «Is Russia Democratic? Yes but so what?» Antiwar.com, December 3, 2007 <www.antiwar.com> 37 См ., например, открытое письмо антироссийского содержания, адресованное правительствам Европы и НАТО, подготовленное неоконсервативной группой «Проект за новый американский век» и подписанное как консервативными, так и либеральными ястребами. An Open Letter to the Heads of State and Government Of the European Union and NATO, September 28, 2004 (http://www.cdi.org/ russia/johnson/8385-24.cfm). 38 См ., например, доклад Совета по внешней политике (Council of Foreign Relations) – организации, представляющей интересы как либералов, так и консерваторов – «Неверное направление России» (Russia's Wrong Direction, New York, 2006), а также многочисленные заявление сенатора Джона Маккейна о новой российской угрозе.
