Рассматривая словообразовательную систему древненовгородского

Рассматривая словообразовательную систему древненовгородского
диалекта, нельзя, безусловно, игнорировать комплекс собственных имен:
топонимов и антропонимов. Особенно это касается такого специфического
источника, каким являются берестяные грамоты. Впечатляют уже
количественные данные: грамоты содержат около 740 нарицательных
существительных при более чем 900 антропонимов и почти 200 топонимов.
Такое обилие в первую очередь имен и прозвищ людей (разделить их в
основном не представляется возможным) объясняется, с одной стороны,
содержательными особенностями источника, с другой – спецификой
словообразовательных отношений в данной категории слов.
С точки зрения словообразования, антропонимика древненовгородского
диалекта дает богатый материал для исследования. Неактуальными в данной
связи являются лишь немногочисленные имена прибалтийского, финского,
карельского и германского происхождения, не ˝прижившиеся˝ в древнерусском
языке и не давшие никаких модификаций и производных. Единственное
замечание, которое можно сделать в отношении этой группы, состоит в активном
притягивании ими ˝собственно русского суффикса –уй, имеющего, в частности,
гипокористическое значение˝ [Янин 1986: 256]. Этот суффикс заменял
непривычные для русского уха конечные –у и –о таких имен (Алюи, Вигуи, Гымуи
и др.)
Что же касается основного массива антропонимов, используемых в НБГ, то
словообразовательная характеристика этих имен, сделанная в первую очередь
А.А.Зализняком, не является исчерпывающей и заслуживает комментария.
В целом, вполне удовлетворительной на предварительном этапе
словообразовательного анализа следует признать следующую классификацию
Зализняка [Янин 1986: 146]:
Личные имена
I класс
II класс
Дохристианские славянские имена и их Христианские имена и их модификации
модификации
Б
А
Б
А
Имена с усечением, т.е. такие,
Имена с усечением, т.е. такие, Полные
Полные
имена (не где основа (или её часть, имена (не где основа (или её часть,
стоящая перед суффиксами) подвергав стоящая перед суффиксами)
подвергав
получена путем сокращения
получена путем сокращения шиеся
шиеся
какой-то более длинной основы усечению) какой-то более длинной основы
усечению)
1
бессуффик
сальные
имена
2
имена,
содержа
щие хотя
бы один
синхрони
чески
выделим
ый
суффикс
1
бессуфф
иксальн
ые
имена
2
имена,
содержа
щие хотя
бы один
синхрони
чески
выделим
ый
суффикс
1
бессуфф
иксальн
ые
имена
2
имена,
содержа
щие хотя
бы один
синхрони
чески
выделим
ый
суффикс
1
бессуфф
иксальн
ые
имена
2
имена,
содержа
щие хотя
бы один
синхрони
чески
выделим
ый
суффикс
А) Имена
со
сложной
основой
Ратьмиръ
Б) Имена
с
основой,
состояще
й из
приставки
и корня
Завидъ
В) Прочие
Малъ,
Дроздъ
Стоянъ
Сиромъ
Стан#та
Федоръ
Федорко
Федъ
Федко
Необходимо, однако, заметить, что термин ˝бессуффиксальные имена˝ в
ряде случаев нуждается в замене, так как вбирает в себя разнородные по
структуре имена. По меньшей мере странным выглядит и термин ˝имена с
основой из приставки и корня˝.
Далее,
описывая
особенности
словообразовательной
системы
рассматриваемого памятника, А.А.Зализняк уделяет пристальное внимание
гипокористическим именам, т.е. именам, обладающим ˝(по крайней мере
первоначально)
дополнительными
значениями
уменьшительности,
ласкательности,
фамильярности
или
эмоционально-оценочными.
Практически, однако, у определенной части таких имен эти дополнительные
значения могут быть ослаблены или даже почти стерты˝ [Янин 1986: 147].
Исследователь детально описывает схему порождения таких имен для обоих
(см. таблицу) классов антропонимов, выделяет наиболее частотные
суффиксы, указывает на связь их с морфологическим родом, называет
особенности древненовгородской системы гипокористических имен по
сравнению с современной русской, древними и новыми системами
белорусского, украинского и польского языков.
Интересны и наблюдения Зализняка по поводу вытеснения языческих
имен христианскими [Зализняк 1995: 93-198]. Попытка же классифицировать
дохристианские неусеченные славянские имена с точки зрения их
словообразовательной структуры представляется не совсем удачной. Автор
выделяет:
а) сложные (двуосновные) имена (Богуславъ, Нhгорадъ и т.п.);
б) приставочно-корневые имена (Безуи, Вънhздъ, Невидъ, Ростихъ и
т.п.);
в) имена, равные (или морфологически подобные) причастиям (Боянъ,
Пьсанъ и т.п.);
г) имена, равные нечленным, а позднее и членным формам
прилагательных (Вътора, Малъ, Игратъ, Безубая и т.п.);
д) имена, равные этнонимам (Гречинъ, Чюдъка и т.п.);
е) имена, равные нарицательным существительным (Баба, Бълда,
Вечеръко, Стукъ и т.п.).
Такая классификация, во-первых, дана не по одному основанию, а вовторых, не дает представления о реальных словообразовательных
отношениях,
имевших
место
в
данной
группе
антропонимов
древненовгородского диалекта.
В целом, существенным недостатком исследований Зализняка является
отсутствие попыток выявления различий в словообразовательных и
лексических значениях гипокористических имен, относящихся к различным
словообразовательным
типам,
отсутствие
самого
термина
˝словообразовательный тип˝ при описании словообразовательной системы, а
также отсутствие должного внимания к группе имен IА (пользуясь
классификацией ученого), представляющей, по нашему мнению, наибольший
интерес для дериватолога.
В данной работе мы опишем лишь некоторые наблюдения, сделанные
нами
в
ходе
только
начавшегося
исследования
антропонимики
древненовгородского диалекта:
1. Называть некоторые суффиксы гипокористическими не всегда
представляется возможным, поскольку они, видимо, могли служить для
образования имени вообще, а не в противовес какому-то нейтральному или
высокому с точки зрения стилистики варианту. Так, если имена Жир#чь,
Жир(о)ша, Жирко, Жирошка являются гипористическими от Жирославъ или
Жировитъ, то в случае, например, Гост#та, Гостилъ/Гостила такого
˝исходного˝ антропонима не наблюдается (если не рассматривать имена
Радогостъ и Милогостъ). Однако по утверждению Зализняка, в
древненовгородском диалекте гипокористики образовывались только из
начальных звуков имен. Более того, весьма часто мы имеем дело со
связанными основами при отсутствии производящего собственного имени:
Мhстилъ, Мhстко, Мhст#та, Мhст#тка; Дhден#, Дhдила; Дрочила, Дрочка;
Прибыл#, Прибыша; Пут#та, Путила, Путко, Путьша; Сел#та, Селила,
Селиха, Селишка; Страхно/Страхонъ, Страхота, Страшко; Судилъ, Судиша и
пр. Разумеется, отсутствие соответствующих ˝исходных˝ имен в НБГ (в
качестве антропонимов) ещё не говорит об отсутствии их в языке, но и факты
памятника необходимо учитывать.
2. Представляет интерес деривационная структура антропонимов группы
IА, куда входят полные сложные двуосновные имена, полные имена с
суффиксами, а также, по терминологии Зализняка, бессуффиксальные имена
с основой из приставки и корня и так называемые ˝прочие˝ имена.
Сложные имена могли иметь в качестве первого члена именную основу.
Такие производные могли образовываться чистым сложением с интерфиксом
(Жизномиръ, Доброжиръ), сложением с нулевой, в основном, суффиксацией и
интерфиксацией (Добромыслъ, Съновидъ/а), а также своеобразным
сращением, где к первой части присоединяется типичная вторая без какойлибо связки (Ратьмиръ, Миръславъ, Передьслава, Моиславъ). Иногда
именная основа стояла в косвенном падеже (Богуславъ, Дома-жиръ, -нhгъ, славъ, Воиславъ). Первая составляющая сложных имен могла быть и
глагольной, в основном, императивной (Гориславъ, Станимиръ, Творимиръ,
Хотhславъ, Падинога).
Что касается остальных имен IА группы, то они, видимо, существовали,
или могли существовать в языке и как обычные прилагательные, причастия,
числительные и нарицательные существительные, в том числе и имена с
уменьшительными суффиксами, которые могли возникнуть как от
нарицательных имен, так и от уже переосмысленных собственных. Этот факт
дал основание для следующих утверждений: ˝Мирские древнерусские имена,
образовавшиеся из имен нарицательных, не имеют особого словообразования,
оно идет здесь по тем же нормам, что и у имен нарицательных˝ (А.Н.Мирославская). Однако и эти нормы, тем более при изучении особенностей всей
словообразовательной системы диалекта, представляют безусловный интерес.
Итак, наиболее распространенными в данной группе нехристианских
имен являются производные с нулевым суффиксом от приставочных
глаголов (Възора, Вънhздъ, Завидъ, Непробудъ, Промыслъ, Рознhгъ,
Повhдъ, Пожега, Урока), от бесприставочных глаголов (Невидъ, Невhръ,
Стукъ, Чихъ, Рыкъ, Храпъ), от имен (Безуи, Полюдъ, Некрасъ, Втора);
имена с суффиксом –нъ, мотивированные бесприставочными глаголами
глаголами (Боянъ, Хотhнъ, Обидhнъ, Стоянъ, Говhнъ, Хрипанъ, Пьсанъ);
антропонимы
с
суффиксом
–ко,
имеющие
соотнесенность
с
существительными (Вечерко, Вълчько, Волотко, Орhшко, Умъко, Животъко,
Желудъко, Кочанко) и прилагательными (Дешевко); имена на –ка от
существительных (Чюдъка, Челюстка, Уика, Недhлька); производные на –
ьць, образованные от имен (Воронець, Зубець, Соболець, Кривець); имена
на –никъ от существительных (Коромольникъ, Кануньникъ), непроизводные
имена (Баба, Боранъ, Заяць, Щюка, Дроздъ). Ряд суффиксов единичны (арь в Щекарь, -тъ в Игратъ, -уша в Клопуша, -ачь в Лягачь).
В заключении хотелось бы сказать, что НБГ являются ценнейшим
источником для исследования русской антропонимии и в данной работе мы
наметили лишь основные пути такого исследования.
Литература
Зализняк А.А. Древненовгородский диалект / А.А.Зализняк. – М.: Школа ˝Языки русской
культуры˝, 1995.
Зинин С.И. Введение в русскую антропонимию: (Пособ. для студ.-заочников) /
С.И.Зинин. – Ташкент, 1972.
Николаев Г.А. Образование и склонение личных имен в Северных грамотах XV века //
Сб. науч. работ (гуманитарные науки) / Г.А.Николаев. – Казань: Изд-во Казан. ун-та, 1958.
Суперанская А.В. Общая теория имени собственного / А.В.Суперанская. – М.: Наука,
1973.
Суперанская А.В. О русских именах / А.В.Суперанская, А.В.Суслова. – 2-е изд., испр. и
доп. – Л.: Лениздат, 1985.
Янин В.Л. Новгородские грамоты на бересте (из раскопок 1977 – 1983 гг.) / В.Л.Янин,
А.А.Зализняк. – М.: Наука, 1986.