Стродс Х. (Рига)

НАЧАЛО ПЕРЕСЕЛЕНИЯ
ЛАТЫШСКИХ КРЕСТЬЯН В РОССИЮ
в 40-е — 60-е гг. ХIХ в.
Х.Стродс (Рига)
Переселение, в отличие от внутренней миграции в пределах
Балтийских губерний и внешней миграции в рамках Российской
империи, было переездом на новую постоянную жизнь, в результате которого прерывались юридические связи со своей родной волостью.
По данным переписи за 1897 год, численность населения Латвии в то время была 1929387 человек. Сразу надо отметить: за период с 1850 года до начала ХХ в. из Латвии в Россию переселилось
около 300 тысяч человек (15,5%)1.
Переселение жителей Латвии в Россию, как выражение несчастья, затруднений и бед сотен тысяч людей, происходило главным
образом из-за тяжёлой социальной и экономической ситуации в
сельской местности и одновременно явилось причиной депопуляции Латвии.
Движение переселения не могло остаться незамеченным в латвийской историографии. Прибалтийско-немецкие историки обычно
пытались объяснить это переселение мнимой гуманностью помещиков в первой половине XIX века, «злонамеренной агитацией»
русофилов, мракобесием крестьян2. Латышские исследователи
трактовали переселение латышей также и как насильственный вывоз местных жителей с поддержки царских властей, признавая действия крестьян — переселенцев ошибочными3. Движение переселения в Латвии (если не считать переселения русских старообрядцев в Латвию) мало изучено4. Это относится как к внутренней миграции, так и, особенно, к переселению за пределы Латвии. В этом
отношении латышская историография заметно отстает от эстонской, в которой начальный этап переселения тщательно исследуется в специальной монографии5, причём, не оставлена без внимания
и жизнь эстонцев в новых местах поселения6.
Задачей данной статьи является изучение причины переселения
латышских крестьян в Россию в 40-е — 60-е годы XIX века.
Исследование строится в основном на материалах Московских7
и Эстонских8 архивов, а так же архивов корпораций помещиков9 и
судов.
В период средневековья и раннего нового времени (XIII — вторая половина XVIII вв.), когда существовало крепостное право, а
Х. СТРОДС (РИГА)
доходность поместий оценивалась в основном количеством барщинных крестьян, самовольное массовое переселение сельских
жителей даже в пределах Латвии не было возможным. По крайней
мере, в источниках такие факты не отмечены10. Переселение крестьян происходило, во-первых, как тайное бегство от господ (в
основном, в пределах Латвии), а во-вторых, — в результате высылки участников крестьянских выступлений (в основном, вне Латвии). Кроме того, помещики могли переселять своих крепостных (в
том числе, и вновь купленных) в города, другие поместья или в
колонии за пределами Латвии. Следует также помнить и о насильственных массовых депортациях в Россию жителей Латвии как
Иваном IV Грозным, так и Петром I.
Более или менее компактные места поселения латышей в России в XVI-XVIII веках не исследовались и таковые в настоящее
время не известны.
Сохранились сведения о селе Рыжково в Сибири, со смешанным уже в начале XIX века финским, латышским, эстонским и
немецким населением. Село было основано в 1802 году. Жителями
его были главным образом ссыльные в Сибирь за участие в крестьянских бунтах, за уклонение от рекрутской повинности и т.п. В
1803 году в Рыжково, где могли жить все лица евангелического
лютеранского вероисповедания, сосланные в «землю возмездия»,
доставили и участников крестьянского бунта в Каугури11.
Крепостное право в Латвии (за исключением Латгалии) и в Эстонии, было отменено в 1817-1819 годах. Однако право на свободное перемещение крестьяне не получили даже и после «наступления воли» в середине 30-х годов XIX века.
Чаще стали проводить переписи населения, крестьяне получили
фамилии, совершенствовался полицейский надзор. Поэтому бегство как средство избавления от господского ига оказывалось всё
более затруднительным. Для достижения своих политических интересов в регионе имперское правительство использовало существовавшие здесь социальные противоречия, привлекая к этому
православных священников. Последние начали распространять
слухи о бесплатной раздаче земли тем, кто перейдёт в «вероисповедание царя». Начался переход крестьян в православие, что
должно было укрепить позиции империи в Балтии. Чтобы получить
«землю и волю», крестьяне стали переселяться в Россию, таким
образом уменьшая социальное напряжение в Прибалтийском крае.
Как видно из циркулярных писем Прибалтийского генералгубернатора М. Палэна (1779-1863) губернаторам Лифляндии и
Курляндии от 27 февраля 1835 г., первые попытки подать ходатайства о переселении в Россию имели место в поместьях Курляндии
6
Начало переселения латышских крестьян в Россию
вблизи Фридрихштадта. По мнению генерал-губернатора, причиной этих ходатайств были слухи, распространенные евреями Фридрихштадта. Он просил местные полицейские власти покончить с
этими слухами и любыми разговорами о переселении12. Однако 9
апреля 1836 года четыре представителя батраков Салдусского и
Кумбрского государственных поместий обратились к генералгубернатору с просьбой разрешить переселиться в Среднерусские
губернии, ибо 8 батраков в Кумбрском имении не имеют работы и
средств к существованию13. Вопрос, кажется, так и остался нерешенным.
Первая волна переселения латышских крестьян, являвшаяся
протестом против невыносимо тяжелого хозяйственного и социального положения, наблюдалась в 40-х годах XIX века. Важным
поводом к этим событиям послужил уход 2530 евреев, перемещённых из Курляндской губернии в Херсонскую. Проходя через Курляндскую губернию и Латгалию, они рассказывали местным крестьянам о невиданно плодородных землях в южных губерниях
России14. После призыва «с царской верой за землю и волю» крестьяне Лифляндской и Витебской губерний стали в массовом порядке «переписываться» в православное вероисповедание и пытались переселяться в юго-восточные губернии России, в «теплые
страны» — в Самарскую и Саратовскую губернии.
Делегаты от крестьян отправлялись из центров переселенческого движения в Ригу к генерал-губернатору записываться «на переселение»15. 21 июля 1841 года власти Лифляндской губернии докладывали генерал-губернатору: «… мысли о переселении распространяются не только в Венденском и Волмарском уездах, … но и
по всей земле среди крестьян распространяется злой дух строптивости» и просили «…во имя безопасности губернии обеспечить
соответствующими войсками, по одному батальону в Венденском
и в Волмарском уездах, чтобы в случае вполне возможного крестьянского бунта имелась соответствующая поддержка войск…»16.
29 июля 1841 года генерал-губернатор секретно просил шефа жандармов А. Х Бенкендорфа прислать в Лифляндию 200 казаков. Он
сообщил, что дал распоряжение команде казаков из Курляндской
губернии явиться в Венден в распоряжение уездного дворянского
депутата Х. фон Гагемейстера (1784-1845). В местах, где наблюдалась активизация переселенческого движения, разместили батальон Шлиссельбургских егерей17.
По протоколам жандармерии видно, что, в соответствии с крестьянскими заявлениями, «главной причиной по уходу … была
недостача хлеба…»18. Крестьяне говорили, что они живут в непо-
7
Х. СТРОДС (РИГА)
сильном иге у помещиков, что лучше умереть на чужбине, чем голодать на родине 19.
Помимо подавления переселенческого движения войсками, была организована комиссия из местных помещиков по «успокоению» переселенцев. Уже 21 июля 1841 года эта комиссия под руководством Х. Гагемейстера прибыла в имение Зесвеген, где уже
были собраны крестьяне имений Зесвегена и Гравендаля. «Главари» — Янис Куде и Андриевс Залитис, которые объясняли крестьянам, что все, что говорится комиссией, — ложь, что переселиться в Россию дозволено, были арестованы на 3 месяца. Вдобавок Я. Куде был наказан 25 ударами палки20. Продолжая эту «разъяснительную работу", которая дополнялась публичной поркой крестьян, комиссия объездила многие центры переселенческого движения21.
С небольшим опозданием переселенческое движение началось
и в Эстонии. Как видно из донесения начальника жандармов 1-ой
области Полозова Бенкендорфу от 4 декабря 1841 года, около 600
крестьян Вируского уезда явилось в Псков, к бывшему Рижскому
православному епископу Иринарху, чтобы переписаться в православное вероисповедание и получить право на переселение в Россию. Крестьяне просили «….освобождение от помещиков и предоставление земли во свободном владении»22. Судя по отрывочным
данным, среди переселенцев 40-х годов XIX века, были преимущественно крестьянские семьи. Однако нередко в другие волости или
в другие губернии уходили также холостые батраки и батрачки23.
Вторая волна переселения началась в конце 40-х годов. Весной
1847 года многие латышские крестьяне ломали двери, окна и заборы своих жилищ и большими группами (десятками и сотнями) отправились «в теплые страны» с надеждой получить там землю и
хлеб24. Для предотвращения переселения крестьян Лифляндии уже
11 апреля 1847 года, согласно распоряжению Николая I, в Псков
был командирован флигель-адъютант полковник Демидов, чтобы
«карать отщепенцев». Предполагалось использовать также и войска25. Из донесения жандармского офицера Щербачева дежурному
офицеру в штабе жандармского корпуса видно, что в первой группе было около 60 переселенцев. Их прогнали домой при помощи
войск. По сведениям Щербачева, приближалась вторая группа —
около 440 человек, а за ней следовали еще многие другие группы
крестьян26. И эта волна переселения была подавлена, в основном,
при помощи войск.
Третья волна переселения относится к 1853-1854 годам. Юридически переселение считалось легальным, ибо, согласно лифляндскому закону от 1849 года, крестьянам разрешалось менять
8
Начало переселения латышских крестьян в Россию
место жительства. Движение было вызвано, главным образом, тяжелым экономическим положением батраков, многие из которых
потеряли работу с началом перехода от барщины на работу по свободным договорам.
По данным жандармерии, причиной переселения в 1853 году
явилось письмо лифляндского крестьянина Зариньша коменданту
города Ейска на Азовском море полковнику Чередееву, о желании
его семьи и ещё 14 семей переселиться в Ейск. Положительный
ответ полковника Чередеева Зариньшу и мещанину из г. Якобштадт
Г. Круглову был переведен на латышский язык и распространен в
деревнях. Это способствовало активизации переселенческого движения. Например, только в одном имении 73 семьи отказались выполнять барщину и сообщили о желании переехать в Ейск. Жандармерия оценила позицию полковника Чередеева как «вредную для края»,
так как он стимулировал переселение крестьян27.
По донесениям жандармерии, в марте 1853 года к генералгубернатору явились 10 крестьян и выразили желание переселиться
в Южную Россию. Крестьяне считали, что землю там им дадут
бесплатно, и они еще получат премию за переселение. Поскольку у
крестьян не было письменного обоснования для переселения, их
выпороли и доставили домой. Однако жандармерия признала, что
крестьянское движение «…происходит из-за затруднительных
условий в их отношениях с помещиками, которые они не могут
выполнить»28.
Как вытекает из донесения жандармского полковника Гильдебрандта от 9 апреля 1853 года, к генерал-губернатору явилось около 30 крестьян из Венденского и Валкского уездов с просьбой разрешить им переселиться в Ейск. Письменное разрешение от барона
Вольфа (владельца Старо-Гулбенского имения) имели только двое
из них. Остальные примкнули к этим двум самовольно.
Среди переселенцев было немало зажиточных крестьян, и православных, и лютеран. Генерал-губернатор сообщил, что переселение возможно, однако указал, что обязательно надо рассчитаться с
помещиками. Правительство не окажет желающим переселиться
никакой помощи29.
Большие центры массового переселенческого движения возникли
в юго-западной части Лифляндской губернии в 1853-1854 годах.
Движение охватило 4 имения в Фестенском приходе, 3 — в СтароПебалгском, 5 — в Эрлааском, 3 — в Старо-Шваненбургском, 2 —
в Зербенском, по одному имению в Скуенском, Юргенсбургском,
Линден-Озольском и Ляудонском приходах30.
6 ноября 1853 года уездный депутат от дворян Тизенгаузен в возбужденном тоне доложил Лифляндской коллегии ландратов, что
9
Х. СТРОДС (РИГА)
ожидается массовое переселение крестьян не только семьями, но и
целыми волостями. «Таким образом, — писал Тизенгаузен, — Лифляндия на самом деле может остаться необитаемой, и в результате
нехватки рабочей силы для обработки земли наступит бедность»31.
Ландрат Р.Шульц в донесении от 4 декабря 1853 года предупредил,
что может начаться массовое переселение крестьян, которое отрицательно скажется на развитии не только сельского хозяйства, но и
промышленности в губернии. Он предложил покончить с пропагандой переселения и запретить переселенческое движение. Аналогичные сообщения в коллегию ландратов поступили еще от нескольких помещиков32.
Чтобы ограничить переселение, Лифляндская коллегия ландратов просила генерал-губернатора установить плату в размере 40
рублей серебра за каждого работоспособного крестьянина и в размере 100 рублей серебра — за каждую переселившуюся семью.
После уплаты этой суммы местный приходской суд выдавал бы
крестьянам разрешение на переселение33. Таким образом, помещики пытались фактически отменить разрешенное законом переселение 5% мужского населения старше 14 лет.
Переселение крестьян Латгалии в середине 50-х годов XIX века достигло таких размеров, что, по данным властей, от этого страдало сельское хозяйство34. Некоторые более дальновидные государственные чиновники, в том числе генерал-губернатор Витебской, Могилевской и Смоленской губерний князь Хованский, говорили о том, что стремление крестьян к переселению нельзя объяснить, как это делают помещики, врожденным стремлением к
бродяжничеству, ибо это бродяжничество является результатом
невыносимого положения крестьян.
Четвертая волна переселения латышских крестьян из Лифляндской губернии, главным образом в Самарскую и Саратовскую
губернии, началась в 1860 году. Приготовления к переселению
весьма широко развернулись в конце 1859 и в начале 1860 года.
26 февраля 1860 года представители дворянства доложили ландмаршалу о том, что заявления крестьян о переселении идут потоком; их число достигло «колоссальных» размеров. В «отдельных
поместьях заявления на переселение получены почти от всех крестьян», к тому же переселиться готовятся трудоспособные крестьяне и большей частью семьями. Земля останется необитаемой «до
тех пор, пока у нас не появится возможность заменить уходящее
население колонистами из-за границы»35. Стараясь ограничить
ожидаемое массовое переселение, помещики сумели заполучить
поддержку генерал-губернатора князя А. А Суворова. 2 марта 1860
года он обязал все волостные суды Лифляндской губернии строго
10
Начало переселения латышских крестьян в Россию
соблюдать ограничения переселения и выступать против переселения, которое может угрожать безопасности губернии36.
Желая предотвратить переселение, помещики стали публиковать «очерки путешествий» и «отзывы» более ранних переселенцев
в Самарскую губернию, в которых жизнь и труд в этой губернии
рисовался только в темных красках. Частично эти очерки основывались на донесениях двух помещиков, которые весной 1860 года с
согласия генерал-губернатора были командированы сроком на
один месяц в места поселения крестьян в Самарской губернии37.
Однако это отпугивание мало помогло помещикам. 10 августа 1860
года Юрьевский уездный суд доложил о том, что в Рыугском приходе (в северной, Эстонской, части Лифляндии) из 1179 хозяев на переселение записались 835 (70,8%)38. 16 августа подобное заявление
пришло также из Венденского уезда, а в следующие дни — и из других частей губернии39. В Адзельском имении из 110 дворов на переселение записалось больше половины, в Трепенгофе — 34 из 56,
в Мереском — 24 из 28, в Пальцманском — бόльшая часть
и т.д.40. Как вытекает из высказываний крестьян, они соглашались
потерять родину, лишь бы не остаться во власти помещиков41. Но
фактически переселились немногие, ибо переселение и устройство
в Самарской губернии для одного человека стоило 400 рублей, семье из трех человек — 800, а семье из пяти человек — 1000 рублей42.
Пятая волна переселения относится к 1863-1865 годам, когда
К. Валдемарс (1825-1891), один из руководителей движения т.н.
«младолатышей» («яунлатвиеши»), организовал переселение крестьян из Курляндской губернии в Новгородскую. На двух тысячах
пурвиетас (1 пурвиета или пурное место равнялась 0,4 га) в поместье Дерево, купленного К. Валдемарсом, можно было поселить
400 крестьянских семей, продавая каждой по 50 пурвиетас43. Так
как в Новгородской губернии 1 пурвиета стоила около 5 рублей, а в
Курляндской — 20-40 рублей, крестьяне стали переселяться в Новгородскую губернию44.
11
Х. СТРОДС (РИГА)
Табл. 1. Переселение курляндских крестьян
в Новгородскую губернию в 1864-1865 годах.
Уезд
Численность
подготовившихся к
переселению
Вернулись
или
вообще
не уехали
%%
Переселились
и остались в
Новгородской
губ.
%%
Виндавский
Талсинский
Илукстский
Газенпотский
Голдингенский
Гробинский
Всего
1726
621
248
208
144
28
2975
1222
143
?
52
1
15
1433
70,79
23,02
?
25,00
0,69
53,57
48,16
504
478
248
156
143
13
1542
29,20
76,97
100,00
75,00
99,30
46,42
51,84
Как видно из табл. 1, в середине 60-х годов из Курляндии переселились 1542 крестьянина, т.е. 51,8% всех переселенцев. Остальные желающие переселиться были в основном батраки, которые не
имели денег для покупки земли и устройства хозяйства. Они вернулись обратно.
В 1865 году движение переселенцев в Курляндской губернии
шло вовсю. Оно охватило Якобштатдский, Фридрихштатдский,
Голдингенский и Газенпотский уезды.
Крестьяне готовились переехать не только в Россию, но и в
Литву, надеясь там получить бесплатно «уголок земли»45. Вопросы
о земле крестьяне обсуждали на тайных собраниях, иногда даже
ночью. В них участвовало по несколько сот человек. Местная полиция часто разгоняла эти собрания, но крестьяне собирались
вновь в другом месте. Как сообщила жандармерия, крестьяне заботливо скрывали своих лидеров. С заданием сорвать крестьянское
собрание вблизи Илуксте, генерал-губернатор командировал полковника Тимротко, но тот «… подвергся наглым нападкам со стороны толпы» и вернулся без успеха46.
С этой волной организованное переселение фактически окончилось. Впредь переселение происходило рассредоточено, неорганизованно, что характерно уже для периода капитализма.
Для развития переселенческого движения была необходима, вопервых, политика правительства, открыто или скрытно поддерживающая его. Во-вторых, требовались соответствующие демографические условия: относительное перенаселение, наличие «свобод12
Начало переселения латышских крестьян в Россию
ных жителей». Эти предпосылки в Латвии появились уже во второй половине XVIII века. В-третьих, необходимы были соответствующие социальные и экономические условия. Социальное и
экономическое угнетение, напрасные надежды на улучшение положения и нехватка земли для крестьян существовали и явно увеличивались. В-четвертых, были необходимы юридические предпосылки. Казалось бы, что они вытекали из законов 1817-1819 годов об отмене крепостного права. Однако крестьянам не была
предоставлена свобода в полном её понимании. Поэтому они
должны были добиваться права переселиться из одной губернии в
другую. Официально переселение крестьянам Лифляндии разрешило Положение от 1849 года, но с ограничениями, определявшимися существовавшими в регионе общественными и правовыми
отношениями.
Главной причиной переселения было неудовлетворительное социальное и экономическое положение крестьян. Даже в секретных
сообщениях жандармерии в Санкт-Петербург в период переселения неоднократно указывалось, что в основе переселенческого
движения лежит нехватка земли и чрезмерная эксплуатация крестьян47. В Латгалии, как признавали жандармские офицеры, главной причиной переселения были частые неурожаи и почти постоянный голод в крестьянской среде48. Все это совсем не мешало
помещикам объяснять переселенческое движение подстрекательскими письмами из «теплых стран» и «ленью» крестьян.
Об общей численности крестьян, которым фактически удалось
переселиться в ходе этого движения, статистических данных пока
нет. Очевидно, переселенцы в Латвии, так же как и в Эстонии, составили 1-3% сельского населения. В 1850-1859 годах в России
насчитывалось 5, а за 1860-1869 годы — уже около 40 латышских
колоний. Переселение происходило главным образом во 2-й половине XIX века. Интересно напомнить, что переселение не тронуло
центральные уезды Курляндской губернии, т.е., местности вблизи
больших городов, где формы нового хозяйствования внедрялись
более интенсивно. Аналогичная ситуация наблюдалась и в Эстонии. Социальное и семейное положение переселившихся крестьян,
а также их состав по возрасту и полу, были относительно близки
составу сельского населения той местности, из которой крестьяне
переселялись. В 60-е годы, когда переселение происходило рассеянно и направлялось в основном в ближние от Прибалтики губернии, переселенцы в большинстве своём были безземельными, в
основном, батраками, что соответствовало началу внешней миграции индустриальной экономики. Подчеркнём, что вплоть до третьей четверти XIX в. переселенцы пытались приобрести землю. Поз13
Х. СТРОДС (РИГА)
же лейтмотивом стало «отвращение к земле». Сутью этого переселения был уход от земли в города. Если местная миграция крестьян
и батраков в город помогла образовать в Латвии необходимую для
индустриального хозяйства структуру и укрепила удельный вес
латышей в городах, то переселение в Россию нанесло латышскому
народу неоспоримые демографические потери. Эти потери, как
сказано в начале статьи, к 1897-му году составило уже 15% от численности коренного населения Латвии. За полстолетия коммунистического режима (1940-1991) к переселенцам насильственно была присоединена экономически, общественно и умственно автономная часть латышского народа. Достаточно ли мы сейчас способствуем возвращению оставшейся в России части латышского
народа, чтобы постараться пересилить демографический кризис?
Достаточно ли вслушиваемся в шаги истории переселения и депортаций латышей?
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
14
Konversācijas vardnca. Rga, 1911. 2327. lpp.
Wittram R. Baltische Geschichte. Muenchen, 1954. S. 161, 162, u.a.
Krasnais V. Latvieu kolonijas. Rga, 1938. 11.-13 lpp.; Stalšans K.
Krievu ekspansija un rusifikācija Baltijā laikmetu tēcējumā. Ckāga, 1961.
51., 95. lpp., etc.
Заварина А. Из истории поселения старообрядцев в Латгалии. В кн.
Атеизм и религия. Рига, 1965. C. 153-172.
Vassar A. Uut maad otsimas. Tallinn, 1975.
Maamaegi V. Eesti toeoeorahva tagevus vennas vabariikides vajab igakuelgset uurimist// Rahva Haal, 1968, 18.janv.
Государственный Архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф.109. Архив
III Отд.
Эстонский Государственный Исторический Архив. Ф. 291, 2054.
Latvijas Valsts Vēstures Arhvs (LVVA). 214. un 640. f.
Если не считать массовый уход земгальцев в Литву после победы Ливонского Ордена в южной Латвии в конце 13-го века. Krasnais V.
Latvieu kolonijas, 288. стр; Latvieu Avzes, 1834, Nr. 35.
Krasnais V. Latvieu kolonijas. 288. lpp.; Latvieu Avzes, 1834, Nr.
35.
Эстонский Государственный Исторический Архив. Ф. 2054. Оп. 1. Д.
15. Л. 87.-88.
Там же. Л. 157- 158.
Indland. 1840, Nr. 31; Рихтер А. История крестьянского сословия в
присоединённых к России Прибалтийских губерниях. Рига, 1860. С.
145.
LVVA. 154. f., 1. apr. 3. lp.
ГАРФ. Ф. 109. Архив III Отд. Эксп. IV. 1841 г. Д. 132. Л. 38-44.
LVVA. 154. f. 1. apr. 3., 1., 85-86. lp.
Начало переселения латышских крестьян в Россию
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31
32
33
34
35
36
37
38
39
40
41
42
43
44
45
46
47
48
ГАРФ. Ф. 109. Эксп. IV. Д. 114. Л. 31.-37.
Там же. Л. 46-49, 51-55, 68 — 69 и др.
LVVA. Гофгерихт, уголовная палата. 3331. l. 1.-6. lp.
Там же. 3319 l. (Ranka), 3324. L (Jaungulbene), etc.
ГАРФ. Ф. 109. IV эkсп. Д. 215. Л. 1.-3., 4., 15., 48.-49., 68.-69.
Tā vecā un jaunā laika grāmata, 1843, 1845; Von C.Livland um die Mitte
des 19. Jahrhunderts// Baltische Monatsschrift, 1907, Bd. 64, S. 1.
ГАРФ. Ф. 109. IV эксп. Д. 114. Л. 1-3, 8, 12-15, 21-22, 23-28, 31-37, 4649, 51-54, 68-69.
Там же. Л. 1-3, 5.
Там же. Л. 12 –15.
Там же. Д. 135. Л. 10-11, 21-22, 24-27, 32.
Там же. Л. 21.
Там же. Л. 3.
Vassar A. Uut maad otsimas. Lk. 61.
LVVA. 214. f. 1. apr. 33. l. 15. lp.
LVVA. 20., 25-27., 1.a -2.a lp., etc.
LVVA. 1619. l. 99.-100. lp.
Центральный Государственный Исторический Архив Белоруссии
(ЦГИАБ). Ф. 1430. Оп. 1. Д. 28152. Л. 1.
LVVA. 214. f . 1. apr. 353. l. 4. — 4.a lp.
LVVA. 15. — 16. lp.
LVVA. 214. f. 1. apr. 353. l. 20. — 30. lp.; ГАРФ. Ф. 109. Эксп. III. Д.
1907. Л. 1 и след.
LVVA. 214. f. 1. apr. 3215. l. 127.-128. lp.
LVVA. 129.-135. lp.
LVVA. 129. –132. lp.
ГАРФ. Ф. 109. Эксп. Ш. Д. 1907. Л. 1 и след.
LVVA. 214. f. 1. apr. 3215. l. 134. lp.
Pēterburgas Avzes, 1863. Nr. 23.
Российский Государственный Исторический Архив. Ф. 1281. Оп. 1. Д.
18 (Отчёт губернатора Курляндии за 1865 год). Л.40.
«Вообще мысль о бесплатном участке земли так внедрилась в результате лживых слухов, особенно в приграничных с Литвой местностях,
что это очень затрудняет сделки между помещиками и крестьянами по
продаже хуторов», — гласит архивный материал. См.: ГАРФ. Ф. 109.
Эксп. 1. Д. 40. Ч. 18 , 1865 г. Л. 9.
Там же. Л. 8-9.
Там же. Ф. 109. Эксп. IV. Д. 135. Л. 21-22.
ЦГИАБ. Ф. 1624. Оп. 1. Д. 171. Л. 21; «… отсутствие постоянных занятий, ограниченное количество фабрик и заводов, исключиельно истощённые земли и связанные с ними неурожаи довели крестьян до того, что они не только без сожаления расстаются с родиной, но и почти
все без исключения готовились отправиться в незнакомую страну,
лишь бы переселиться и избавиться от той земли, которую большин-
15
Х. СТРОДС (РИГА)
ство крестьян называют бесплодной», — гласит архивный материал.
См.: ГАРФ. Ф. 109. Эксп. 1. Д. 5. Ч.42. Л. 34.
16