ВЗАИМОСВЯЗЬ ИСТОРИИ И СОВРЕМЕННОСТИ В ПОЭЗИИ В.Я.БРЮСОВА Шумаева

ВЗАИМОСВЯЗЬ ИСТОРИИ И СОВРЕМЕННОСТИ В ПОЭЗИИ
В.Я.БРЮСОВА
Шумаева Е. А.
Ульяновский государственный педагогический университет им. И. Н. Ульянова
Ульяновск, Россия
INTERRELATION OF HISTORY AND THE PRESENT IN V. BRYUSOV’S
POETRY
Shumaeva E.A.
Ulyanovsk State Pedagogical University Named After I. Ulyanov
Ulyanovsk, Russia
В. Я. Брюсов (1873-1924), как один из выдающихся представителей
Серебряного века, творил в переломную эпоху российской истории. Он оставил
в литературное наследство огромное количество стихов, поэтическая ценность
которых отмечается литературоведами. В то же время необходимо признать тот
факт, что творчество В. Брюсова представляет несомненный интерес не только
для филологической, но и для исторической науки (чему, к сожалению,
уделяется слишком мало внимания). В 20-х гг. прошлого столетия С.
Шервинским было подмечено, что «историзм – это стихия Брюсова. И на деле
Брюсов – не только поэт, но и историк»[Цит. по:12,с.213]. Однако специального
исследования его творчества с исторического угла зрения так и не последовало.
И вот что удивительно – литературоведы один за другим признают в В. Я.
Брюсове историка, а историки вплотную не замечают его вклада в
историческую науку, с одной стороны, и его творчество на фоне исторических
событий рубежа XIX – XX вв., с другой стороны.
Интерес В. Брюсова к истории зарождается уже во время обучения в
гимназиях Ф. И. Креймана (1884-1889) и Л. И. Поливанова (1890-1892). Позже
поэт вспоминал: «Поливанов умел внушить ученикам гимназии серьезное
отношение к учению: все как один человек (по крайней мере, в моем классе)
относились к науке как к настоящему делу, а не как к скучной повинности…»
[5,с.73]. Далее последовало обучение на историко-филологическом отделении
Московского университета. Здесь В. Брюсов слушал лекции В. Герье, П.
Виноградова, В. Ключевского, что, несомненно, также сыграло роль в развитии
научных пристрастий автора. В то же время интерес В. Брюсова (как и других
представителей Серебряного века) к истории имел и объективную сторону – это
та эпоха, в которую творил автор и которая настойчиво требовала от деятелей
искусства обращения к прошлому, поиска в нем ответов на острые вопросы
действительности. В. Брюсов утверждает:
Друзья! Мы спустились до края!
Стоим над развернутой бездной…[2,с.89];
а также:
Я действительности нашей не вижу,
1
Я не знаю нашего века…[2,с.100].
Обозначим две важнейшие особенности творчества В. Брюсова, на
которые необходимо ориентироваться при анализе его литературного
наследства:
1.
глубокие исторические знания поэта, что позволяет судить о
высокой степени историчности написанных им произведений. И. Ю.
Искржицкая, например, рассматривает историзм В. Брюсова как «идею вечного
движения времени», причем символом для поэта являлась «единая
художественная и культурософская парадигма прошлого, настоящего и
будущего»[8,с.135,130];
2.
связь обращенных к истории стихов с современностью – они
служат либо средством ее осмысления, либо средством создания контраста с
нею. Современность осмысливалась через совершившиеся в далеком прошлом
события. В одном из стихотворений В. Брюсов подчеркивает эту
взаимообусловленность непосредственно:
А мы, великому наследью
Дивясь, обеты слышим в нем…
Так! Прошлое тяжелой медью
Звучит над каждым новым днем[3,с.236].
Рассмотрим ряд примеров из античного пласта поэзии В. Брюсова,
иллюстрирующие данные особенности его творчества.
1)
Не могла не заинтересовать В. Брюсова личность Александра
Македонского, что выразилось в стихотворениях «Александр Великий» и
«Смерть Александра». В. Александре Македонском автору нравится
«неустанное стремленье от судьбы к иной судьбе». Поэт восхищается им не
только за то, что тот стал победителем многочисленных сражений («То, что
было невозможно, он замыслил, он свершил, / Блеск фаланги македонской
видел Ганг и видел Нил» [3,с.73]), но и за то, что сумел в критический момент
подавить бунт в своем войске и сохранить порядок в огромной державе:
Я люблю тебя, Великий, в час иного торжества.
Были буйственные крики, ропот против божества.
И к войскам ты стал, как солнце: ослепил их грозный взгляд,
И безвольно македонцы вдруг отпрянули назад [2,с.149].
Великодержавность импонировала В. Брюсову. Подтекст стихотворения
подразумевал контраст с Россией рубежа XIX-XX вв., находящейся в кризисе,
во главе с императором, бессильным решить назревшие острые вопросы.
2)
Предметом особого интереса В. Брюсова становятся события
римской истории I в. до н. э., в т. ч. приход Гая Юлия Цезаря к власти в Риме.
Говоря устами Цезаря (стихотворение «Юлий Цезарь»[2,с. 427]), автор в
первую очередь показывает, в чем же обвиняли Цезаря, когда он переправился
через Рубикон и стал инициатором развязывания гражданской войны:
Они кричат: за нами право!
Они клянут: ты бунтовщик,
Ты поднял стяг войны кровавой,
2
На брата брата ты воздвиг!
Затем В. Брюсов обосновывает причины начала гражданской войны,
среди которых несостоятельность внутренней и внешней политики в Риме, что
обусловило вынужденность подобных радикальных мер. Важно то, что
анализируемое стихотворение написано в августе 1905 г. и включено автором в
цикл
«Современность».
Оно
являлось
актуальным
в
контексте
разворачивающихся событий российской истории, что продемонстрировано в
таблице 1.
Таблица 1
Стихотворение «Юлий Цезарь» как средство осмысления событий российской
истории начала XX в.
События римской истории I в. до
н. э. в поэтической интерпретации
В. Брюсова
События российской истории
начала XX в., к которым
апеллирует стихотворение «Юлий
Цезарь»
В
стихотворении
«Юлий
Но вы, что сделали вы с Римом,
Цезарь» осмысливаются причины
Вы, консулы, и ты, сенат!
первой русской революции (1905О вашем гнете нестерпимом
1907), за которую отвечают не
И камни улиц говорят!
Гражданская война оказалась народные массы, а те, кто их довел до
вызванной самим ходом внутреннего подобного шага.
развития
Рима
и
являлась
вынужденной
мерой
с
целью
противостояния политике правящей
верхушки.
Вы мне твердите о народе,
Зовете охранять покой,
Когда при вас Милон и Клодий
На площадях вступают в бой!
Хотя б прикрыли гроб законов
К началу первой русской
Вы лаврами далеких стран!
революции Россия успела потерпеть
Но что же римских легионов
ряд серьезных поражений в русскоЗначки – во храмах у парфян!
японской войне (1904-1905), в т. ч.
Непоследовательность
сдать Порт-Артур.
внутренней политики отяжелялась
В
цикле
«Современность»
неудачами во внешней (53 г. до н. э. – стихотворению
«Юлий
Цезарь»
поражение римского войска при непосредственно
предшествует
Каррах).
стихотворение «Цусима».
3)
Интерес В. Брюсова к отдельным историческим проблемам мог
быть вызван и научными открытиями в той или иной области. Например,
массовое обращение историков, филологов и литераторов к истории скифских
3
племен связывается с открытием археологических памятников в Северном
Причерноморье [13,с.105]. Творческое наследие В. Брюсова включает в себя
стихотворения «Скифы»[2,с.152-153] и «Мы – скифы»[3,с.248-249], в которых
автор практически проникает в атмосферу жизни скифских племен – народа,
«взлюбившего буйство и войну». Автор рисует образ скифа: на его плечи
накинута «барсова шкура», в руках находится «гибкий лук», он чувствует себя
свободно в «раздолье степей». Быт скифов полнее всего характеризуют
следующие строки:
Дни битв, охот и буйственных пиров,
Сменяясь, облик создавали жизни…;
а также:
Что были мы? – Щит, нож, колчан, копье,
Лук, стрелы, панцирь да коня удила!
Блеск, звон, крик, смех, налет, - все бытие
В разгуле бранном, в пире пьяном было!
Скифы – язычники, и поэтому в их жизни непременно присутствуют
«суровые жрецы», «ярые пляски», «неистово-восторженные гимны» и т. п. Эти
воинственные племена «как демоны» навевали страх на территории «вкруг
моря Черного, пустых степях». Стихотворение «Мы – скифы» затрагивает две
яркие победы скифов над древнеперсидскими царями Дарием и Киром («Пред
нами Дарий отступил, и Кир / Был скифской на пути смирен царицей»). Обе
победы относятся к концу VI в. до н. э. [3,с.451] и тем более важны, если
учесть, что нападавший на Скифию Дарий I являлся царем государства
Ахеменидов, а оно в то время представляло собой могущественную державу.
В то же время скифы – создатели особой культуры. При раскопках в
скифских курганах находят оригинальные памятники «звериного стиля». Ареал
находок (характерные предметы из золота, серебра, слоновой кости) охватывает
обширнейшие территории, включая Среднюю Азию, и связан с местами
скифских кочевий [1,c.16-19]. Скифское искусство не ускользнуло и от
внимания В. Брюсова: «Но, в стороне от очага присев, / Порой, когда хмелели
гости, / Наш юноша выделывал для дев / Коней и львов из серебра и кости»
[3,с.249].
Таким образом, В. Брюсов демонстрирует глубокие знания жизни
скифских племен, но этим не ограничивается значимость анализируемых
стихотворений. Можно согласиться с Е. М. Созиной, которая одной из
основных особенностей «скифской» темы называет «поэтизацию стихии
разрушения как пути к обновлению мира»[13,с.106,108]. Действительно, в
скифах В. Брюсов видит не только разрушающую силу, но и силу, способную
обновить существующий мир. Аналогичную идею содержит стихотворение
«Грядущие гунны»[2,с.433], в котором поэт призывает:
На нас ордой опьянелой
Рухните с темных становий –
Оживить одряхлевшее тело
Волной пылающей крови.
4
Так В. Брюсов приветствует стихию, способную уничтожить систему,
описанную им самим, к примеру, в сатирической поэме «Замкнутые» [2,с.259266]. Город в ней изображается как «обветшалое здание», где замкнута жизнь
всех его обитателей – независимо от рода деятельности и интересов. Автор
заключает: «Борьба, как ярый вихрь, промчится по вселенной / И в бешенстве
сметет, как травы города…»[2,с.266].
На рубеже XIX-XX вв. в обществе распространились ожидания
надвигающейся катастрофы, в связи с чем вполне закономерным
представляется появление в литературе стихотворений такого рода (тем более
что их авторами являлись поэты-символисты).
Теперь обратим внимание на средневековый пласт поэзии В. Брюсова.
Следует отметить, что автор в течение своей творческой жизни неоднократно
возвращался к средним векам как важной вехе развития человечества. Это та
эпоха, когда:
Искал алхимик камень мудрецов,
Ум утончался в преньях о вампире,
Познать творца пытался богослов, И мысль качала мировые гири[4,с.386].
В венке сонетов «Светоч мысли» В. Брюсов показывает поступательность
исторического развития, закономерность перехода от одной его ступени к
другой. Рассматриваемой эпохе посвящены три сонета: «Переселение народов»,
«Средние века» и «Возрождение». Заметим, что хотя и великое переселение
народов, и Возрождение традиционно включаются в хронологические рамки
средневековья, В. Брюсов как бы выносит их за эти рамки. Тем самым автор
стремится в «Средних веках» показать сформировавшийся дух эпохи, в то
время как переселение народов только положило начало его складыванию (до
классического феодализма было еще очень далеко), а Возрождение обусловило
накопление элементов уже капиталистического уклада.
Н. С. Бурлаков отмечает, что в ряду сквозных тем поэтического
творчества В. Брюсова, особое место занимают:
1. «тема героической личности»;
2. «тема страсти, больших человеческих чувств, богатства души»[6,с.46].
Именно средневековая эпоха дала возможность автору раскрыть
указанные Н. С. Бурлаковым темы в полной мере.
Серебряный век, обратившись к прошлому, не мог не оставить в наследие
стихов о рыцарстве (как отмечает А. Н. Матрусова, появление образа рыцарей,
образа короля Артура в русской литературе было вызвано «томлением по
красоте»[10,с.22]). В. Брюсов вновь и вновь возвращается к рыцарству,
поэтически обрисовывает три главных атрибута этого института
средневекового общества: систему ценностей, образ жизни и религиозность. В
рамках настоящей статьи наибольший интерес представляет баллада В.
Брюсова «Похищение Берты»[3,с.373-375]. В ней автор отдаляется от
идеализации рыцарей, и важно понять, с какой же целью он это делает.
Действие начинается с того, что во время рыцарского пира, который
5
происходит за круглым столом, «в страхе, весь бледный, вбегает гонец» и
сообщает о похищении внучки Карла Смелого – Берты:
Пока, позабыв про воинственный стан,
Вы заняты пиром, проник великан…
Значимым представляется то, как В. Брюсов изображает рыцарей
круглого стола. Они медлительны и на призыв короля немедленно сразиться с
великаном («Вы, рыцари! тотчас берите мечи!) находят всевозможные
причины, чтобы отложить отправку в путь. В «Похищении Берты» типична
такая позиция рыцаря:
Но должно обдумать, где скрылся злодей,
Составить отряды из ратных людей…
Придавая юмористический тон своему произведению, автор уходит от
идеализации рыцарей, поскольку в данном случае они символизируют
верхушку российского общества конца XIX – начала XX вв.
Значительное место в средневековом пласте поэзии В. Брюсова занимают
стихи, которые можно назвать «скандинавскими», т. к. они отражают
особенности исторического творчества народов, населяющих скандинавский
регион (их условия жизни, а также представления о мире, облаченные в
мифологические образы). «И милой Эдды край я знаю»[4,с.328], - заявляет
автор в одном из стихотворений. Что такое Скандинавия? – «Снова море, снова
скалы» («На гранитах»[2,с.455]). Это регион, где «ветер суровый» навевает в
лицо «колючие брызги пены» [2,с.154], где земля, покрытая «сумрачным и
дряхлым камнем» родит «тощий мох, кустарник чахлый»[2,с.456]. В
стихотворении «К финскому народу» [3,с.79-80] автор восхищается, как же в
таких суровых условиях этот народ «меж камней, то мшистых, то голых»
«взлелеял…нивы», каким образом ему удалось воздвигнуть «…на гранитах
причуды / Суровых своих городов». Эти же эмоции переданы и в
стихотворении «К Швеции» [2,с.453], в котором В. Брюсов изумляется: «В этом
море кто так щедро / Сев утесов разбросал…», а затем вопрошает:
Кто в бездумной мгле столетий,
Как в родной и верный дом,
Вел народ на камни эти
Роковым путем?
Неудивительно, что, рисуя образ викингов, В. Брюсов изображает их как
бесстрашных и мужественных людей, на которых немыслимо бездумно надеть
маску грабителей и насильников (как это делали, по словам А. Я. Гуревича,
многие ученые [7,с.6]). Тем не менее в поэме «Царю Северного
полюса»[2,с.246-256] («Повесть из времен викингов» [2,с.603]) В. Брюсов
отмечает воинственность викингов как одну из неотъемлемых черт их
характера:
Истинный викинг ни ночи в хижине дымной не спит,
Истинный викинг не хочет на ночь повесить свой щит…
Интересно то, что в поэму «Царю Северного полюса» В. Брюсов вводит и
элементы скандинавской мифологии: на ее страницах в связи с гибелью отряда
6
мужественных викингов появляются боги Один, Тор, воин Берсеркер,
валькирии, сопровождающие погибших воинов в Валгаллу. Следует отметить,
что это не однократное обращение В. Брюсова к сюжетам скандинавской
мифологии. К ним автор возвращается, по крайней мере, еще дважды – в
стихотворениях «Бальдеру Локи»[2,с.388-389] и «Пророчество о гибели
азов»[3,с.342-343]. В первом из них к светлому богу Бальдеру обращается
коварный Локи с пророчеством о гибели мира (Рагнарек):
День настанет: огнебоги
Сломят мощь небесных сил,
Рухнут Одина чертоги,
Рухнет древний Игдразил.
Источником подражания для второго стихотворения стало «Прорицание
провидицы» из «Эдды»[3,с.472]. «Я пою, что будет в роковые годы» - заявляет
провидица, и затем перечисляет все ужасы Рагнарека: «Почернеет солнце, сушу
скроют воды, / Упадут на землю золотые звезды, / Взвеет дым высоко из
земного недра, / И оближет пламя тучи в твердом небе». Результатом действий
Локи, его сына Фенрира (волк) против светлых богов станет гибель всего
существующего мира, символом жизни которого являлось мировое древо
Игдразил:
Вот пылает с треском Игдразил высокий,
Мировые ветви корчатся и сохнут,
И когда на землю с громом рухнет древо,
В пламене с ним вместе мир погибнет древний.
Заметим, что в обоих стихотворениях В. Брюсовым освящена тема
катастрофы, падения мира в том его виде, в котором его освещала
скандинавская мифология. Выбор сюжетов закономерен и обусловлен самой
российской действительностью рубежа XIX – XX вв., которая была наполнена
предчувствиями катастрофы:
Друзья! мы спустились до края!
Стоим над разверзнутой бездной…[т.1, 88].
Очевидно, что связь средневекового пласта поэзии В. Брюсова с
современностью проявляется главным образом в воспевании рыцарского духа
средневековья и эпохи викингов на фоне окружающей автора негероической
действительности. В то же время в творческом наследии В. Брюсова есть и
такие стихи, которые непосредственно обращены к повседневности, но
содержат в себе ассоциации со средневековой историей. Ярким примером
является стихотворение «Наши дни», написанное в 1914 г., незадолго после
начала Первой мировой войны. В. Брюсов встретил ее патриотическими
настроениями:
Не вброшены ль в былое все мы,
Иль в твой волшебный мир, Уэльс?
Не блещут ли мечи и шлемы
Над стрелами звенящих рельс?
7
Как мы видим, автор этих строк проектирует былые героические времена
на современность. Надо отметить, что В. Брюсов в течение полугода работал на
фронте, видел передовую своими глазами (что вскоре приведет к пониманию
бессмысленности участия России в этой войне и разочарованию в ней)[11,с.82].
По поводу процитированного четверостишия в свое время возмущался В.
Маяковский: «Мечи», «шлемы» и т. д., разве можно подобными словами петь
сегодняшнюю войну! Ведь это язык седобородого свидетеля крестовых
походов». В этих словах В. Маяковского долю истины находит и Д. Е.
Максимов [9,с.240]. В то же время следует признать, что такого рода
утверждения не могут быть основаны на глубоком изучении исторических
взглядов В. Брюсова – эти авторы пишут с литературоведческих позиций. Для
В. Брюсова как античность, так и средневековье предоставляли массу примеров
героичности, это были эпохи, наполненные значимыми для общества
событиями. Обращаясь к их картинам, поэт зачастую жалеет об отсутствии
таковых в современном ему мире. Например, в 1896 г. он утверждает: «В
безжизненном мире живу я»[2,с.121], а 18 октября 1905 г., через день после
подписания Манифеста 17 октября, пишет стихотворение «Довольным»
[2,с.432], где содержится следующая строфа:
Прекрасен, в мощи грозной власти,
Восточный царь Ассаргадон,
И океан народной страсти,
В щепы дробящей утлый трон!, –
а затем добавляет - «Но ненавистны полумеры». Всем этим В. Брюсов
подчеркивает ограниченность российской действительности: с одной стороны,
полумеры правительства, но с другой стороны – «радость стада, нашедшего
клочок травы».
Возвращаясь к стихотворению «Наши дни», можно с уверенностью
утверждать, что В. Брюсов избирает «язык седобородого свидетеля крестовых
походов» с надеждой на свершение великих и значимых дел в современной ему
России. Эту идею во многом подтверждают строки анализируемого
стихотворения:
Смотря в загадочные дали,
Мы смело ждем безмерных дел,
Вновь подвигов при Росенвале,
Твоих ударов, Карл Мартелл![3,с.142].
Таким образом, обращение В. Брюсова к истории часто было связано не
только с познавательным интересом автора к событиям прошлого, но и со
стремлением создать символический подтекст: провести параллель с
современностью, показать контраст между героизмом прошлого и
безжизненностью настоящего. Поэзия В. Брюсова требует тщательного
изучения не только филологической наукой, но и исторической. В ней заложен
глубокий взгляд поэта-историка на события всемирной истории и оценка
российской действительности конца XIX – первой четверти XX в.
8
Библиографический список
1. Барг М. А. Шекспир и история. - М.: Наука, 1976. - 207 с.
2. Бонгард-Левин Г. М., Грантовский Э. А. От Скифии до Индии. Древние арии: мифы и
история. – 2-е изд., доп. и испр. – М.: Мысль, 1983. – 206 с.
3. Брюсов В. Я. Собрание сочинений: В 7 т./ В. Я. Брюсов. Т. 1: Стихотворения. Поэмы.
1892 – 1909. - М.: Худож. лит., 1973. – 672 с.
4. Брюсов В. Я. Собрание сочинений: В 7 т./ В. Я. Брюсов. Т. 2: Стихотворения. 1909 – 191.
- М.: Худож. лит., 1973. – 494 с.
5. Брюсов В. Я. Собрание сочинений: В 7 т./ В. Я. Брюсов. Т. 3: Стихотворения. 1918- 1924.
Стихотворения, не включавшиеся В.Я. Брюсовым в сборники. 1891-1924. -М.: Худож. лит.,
1974. – 694 с.
6. Брюсов В. Я. Из моей жизни: Автобиографическая и мемуарная проза / Сост., подгот.
текста, послесл. и коммент. В.Э Молодякова. – М.: ТЕРРА, 1994. – 268 с.
7. Бурлаков Н. С. Валерий Брюсов. Очерк творчества. М., «Просвещение»,1975.–240с.
8. Гуревич А. Я. Походы викингов. – М.: Наука, 1966. – 182 с.
9. Искржицкая И. Ю. Критерий современности в творчестве В. Брюсова // Брюсовские
чтения 2002 года. – Ереван: Лингва, 2004. - С. 130-138
10. Максимов Д. Е. Поэзия Валерия Брюсова. — Л.: «Художественная литература», 1940. –
300 с.
11. Матрусова А. Н. Легенды Артуровского цикла в поэзии Серебряного века:
Автореф.дис...канд. ист. наук. – М., 2011. - [Электронный ресурс]. – Режим доступа:
http://cheloveknauka.com/legendy-arturovskogo-tsikla-v-poezii-serebryanogo-veka
12. Молодяков В.Э. Историософия и геополитика: Валерий Брюсов о Востоке //
Общественные науки и современность, 1994, № 4. С.74-84
13. Нефедьев Г. В. Атлантида в трудах и днях В. Я. Брюсова // Античность и культура
Серебряного века: к 85-летию А. А. Тахо-Годи / [отв. ред., сост. Е.А. Тахо-Годи]. – М.:
Наука, 2010. – С. 212-218
14. Созина Е. М. «Скифский текст» в творчестве поэтов Серебряного века // Вестник
МГОУ. Серия «Русская филология», 2010, №5. С. 104-109. – [Электронный ресурс]. – Режим
доступа: http://vestnik-mgou.ru/mag/2010/rusfil/5/st23.pdf
9