Сатирическое осмысление истории в поэзии А. К. Толстого

филология, Информатика, техника и биология
О. В. Бойко
Сатирическое осмысление истории в поэзии
А. К. Толстого
Аннотация: статья посвящена сатирическому осмыслению истории
России в поэзии А. К. Толстого. Специфика его творчества заключается,
прежде всего, в соединении, синтетическом использовании художественных возможностей пародии, сатиры и лиризма. Особая восприимчивость
к чужому творчеству , к чужому тексту , способность вступать с этим
текстом в живые диалогические отношения исследуется в рамках толстовских баллад и лирики в их взаимодействии с другими, шуточными
пластами его творчества. Обнаруженные закономерности позволяют
говорить об особом качестве толстовского слова: о ценности его языка,
мозаичности стиля, сочетающего лирические и пародийные элементы.
Ключевые слова: А. К. Толстой, Россия, Родина, исторический путь,
Киевская Русь, Новгородская Русь, русская история, русский национальный
характер, сатирическое осмысление истории.
Бойко Ольга Владимировна,
заведующая учебной социальной лабораторией Курского института социального образования (филиала) РГСУ , аспирант кафедры
литературы Курского государственного университета.
Базовое образование: Российский государственный социальный университет.
Тема кандидатской диссертации: «История
России в поэзии середины XIX века».
Основные публикации: «Сущность русской
духовной традиции в творчестве А. С. Хомякова» (2009), «Роль семьи и семейных традиций в поэтическом творчестве А. С. Хомякова»
(2010), «Национально-патриотические и духовные основы поэзии А.К. Толстого» (2011).
Сфера научных интересов: история русской
литературы, теория литературы, отражение истории России в поэзии.
e-mail: boiolka82@yandex.ru
Интерес к истории России — один из основных в жизни и творчестве А. К. Толстого, он отразился и в исторических балладах, и в
поэмах, и в романе «Князь Серебряный», и в драматической трилогии. Многоплановость времени нуждалась в универсальном
осмыслении, в освоении художественных форм, способных адекватно отразить специфику исторического развития. Исторические
сюжеты предоставляли поэту широкие возможности. Проникая в
своем творчестве в глубь веков, он пытался осознать и отобразить
нравственное содержание, дух исследуемой эпохи, найти общие закономерности развития русской нации,
исследовать причины обнищания русского духа в период Московского государства (во время правления
Ивана Грозного). Углубляясь в прошлое, писатель анализировал настоящее, отыскивая в нем последствия
страшных изломов исторической судьбы России.
Историческая концепция А. К. Толстого неординарна и интересна. «Свобода и законность, — писал
он, — чтобы быть прочными, должны опираться на внутреннее сознание народа; а оно зависит не от законодательных или административных мер, но от тех духовных стремлений, которые вне всяких материальных побуждений» [6. С. 385]. Ни в настоящем, ни в обозримом прошлом России А. К. Толстой не находит
тех предпосылок в государственном устройстве, при которых свобода и законность могли бы считаться
прочными. Его политический и духовный идеал — в далеком прошлом страны во временах Киевской и
Новгородской Руси. А. К. Толстой не уставал воспевать домонгольский период Руси, Новгородскую республику X–XII веков, когда существовало выборное вече и сменяемые по его желанию князья, когда, как он
полагал, «мы еще были честными» [7. С. 122].
Киевской Руси и Новгороду, с их широкими международными связями, свободолюбием и обычаями,
отсутствием тирании и косности, он противопоставлял Московское государство, которое было для него
воплощением деспотизма, власти бюрократии, оскудения и падения политического влияния аристократии,
которое он болезненно ощущал и в современности. А самое главное, время Московского государства, и
особенно период правления Ивана Грозного, ассоциировалось у него с духовным обнищанием, нравственным упадком общества. Он не без основания считал, что внешнее величие Московского государства было
куплено ценой внутреннего унижения народа, и поэтому ненавидел Ивана, его личность и политика были
глубоко отвратительны поэту-гуманисту.
321
Ученые записки
№ 2, 2012
Тонкий и проникновенный лирик, он был в то же время талантливым сатирическим поэтом. В балладах
и притчах художник исследует историческое прошлое России, пытаясь отыскать «корень всех зол» русского народа и осветить проблему взаимодействия и взаимовлияния власти и личности в тоталитарном
государстве.
Ненависть к Московскому периоду видна в балладах, посвященных Киевской Руси. Показательна в этом
отношении и баллада «Поток-Богатырь» (1871 г.). В ней, спустя полтысячи лет в XVI веке настает другая,
ненавистная А. К. Толстому эпоха:
Едет царь на коне, в зипуне из парчи,
А кругом с топорами идут палачи
Его милость сбираются тешить:
Там кого-то рубить или вешать.
И во гневе за меч ухватился Поток:
«Что за хан на Руси своеволит?»
Но вдруг слышит слова: «То земной едет бог,
То отец наш казнить нас изволит!»
И на улице, сколько там было толпы,
Воеводы, бояре, монахи, попы,
Мужики, старики и старухи,
Все пред ним повалились на брюхи [7. С. 122].
Русский былинный богатырь Поток, привыкший к свободным отношениям князя и дружины, естественно, не может принять этого уродливого раболепства:
Нам Писанием велено строго
Признавать лишь небесного Бога! [7. С. 122].
Богатырь недоумевает, как могла так измениться психология, деформироваться духовная сущность русского человека, как могла за несколько веков деградировать нация?
В «Потоке-Богатыре», так же как и в «Пантелее-целителе» и в «Порой веселой мая», многие критики
увидели лишь злобное проявление обскурантизма. А. К. Толстой писал с досадой, что никто почему-то не
замечает, «что в том же “Потоке” я выставил с смешной стороны раболепство перед царем в московский
период. В других стихотворениях я писал сатиры на пьянство, на спесь, на взяточничество, на эгоизм и пр.,
и никому не приходило в голову этим возмущаться» [2]. В определенной мере сатира А. К. Толстого была
направлена против крайних, уродливых форм нигилизма — «нового учения», поводов для чего тогдашняя печать предоставляла немало. Однако и не принимая «нового учения», А. К. Толстой порицает «неверные, часто
несправедливые, иногда и возмутительные меры, которые принимала против него администрация» [2].
А. К. Толстой поставил исторический диагноз в балладе «Чужое горе» [3. С. 54], которая занимает особое место в его творчестве, ярко характеризуя его отношение к эпохе Ивана Грозного и определяя ее роль
в истории России.
В этой исторически мудрой балладе сказано самое главное о понимании судьбы России. «Прошедшее
горе» — не прошедшее, а живое, настоящее, и не чужое, а свое. О нем нельзя забывать, ибо народная
душа носит его в себе, носит в виде ран, искушений и горьких соблазнов. Двойники, засевшие, по балладе,
за седлом богатыря, на самом деле в душе человеческой таятся, прячутся в «таинственном бессознательном народного инстинкта»[3. С. 54].
Органичность лиризма и сатирического начала в даре А. К. Толстого воплотились и в знаменитой сатире
«Сон Попова» с темой доносительства-предательства и не устаревающим афоризмом «как люди в страхе
гадки!» [8. С. 442].
Изящно реализованы в смене времен и правлений в «Истории государства Российского от Гостомысла
до Тимашева» распространенные в фольклоре пародийные приемы, усиленные горьким рефреном: «Земля
наша богата, Порядка в ней лишь нет», — что и позволяет по-новому осознать смысл исторических поворотов в судьбе России. [8. С. 384].
Уже само название поэмы — пародия на знаменитую «Историю государства Российского» Н. М. Карамзина, но автор намеренно соединяет две несовместимые фамилии — легендарного новгородского правителя и
вполне заурядного царского министра, и это порождает комический эффект. Тонко чувствовавший смешное
А. К. Толстой показывает многовековую русскую трагедию через русскую комедию и сатиру, мастерски снижает высокие образы. Таков, например, образ неудачно правившего несколько лет царя Василия Шуйского:
Взошел на трон Василий,
Но вскоре всей землей
Его мы попросили,
Чтоб он сошел долой.
Для поэта характерна особая восприимчивость к чужому творчеству, к чужому тексту, способность вступать с этим текстом в живые диалогические отношения И. Г. Ямпольский указывает, что в этом отношении
322
филология, Информатика, техника и биология
А. К. Толстой «соприкасается» с М. Е. Салтыковым-Щедриным, с его «Историей одного города». Но А. К. Толстой близок к М. Е. Салтыкову-Щедрину и в другом, не менее существенном отношении. Как и «История
одного города», «История государства Российского от Гостомысла до Тимашева» отнюдь не является сатирой
на русскую историю [11. С. 341.]. В ответ на статью А. С. Суворина, который приписал М. Е. СалтыковуЩедрину намерение создать «историческую сатиру», великий сатирик писал: «Не ���������������������
“��������������������
историческую��������
”�������
, а совершенно обыкновенную сатиру имел я в виду, сатиру, направленную против тех характеристических черт
русской жизни, которые делают ее не вполне удобною... Хотя же я знаю подлинно, что существуют и другие
черты, но так как меня специально занимает вопрос, отчего происходят жизненные неудобства, то я и занимаюсь только теми явлениями, которые служат к разъяснению этого вопроса. Явления эти существовали
не только в XVIII веке, но существуют и теперь, и вот единственная причина, почему я нашел возможным привлечь XVIII век» [5]. Было бы неверно отождествлять политический смысл сатир М. Е. СалтыковаЩедрина и А. К. Толстого, но совершенно ясно, что и А. К. Толстой обращался лишь к тем историческим
явлениям, которые продолжали свое существование в современной ему русской жизни, и мог бы вместе с
М. Е. Салтыковым-Щедриным сказать: «...если б господство упомянутых выше явлений кончилось..., то я
положительно освободил бы себя от труда полемизировать с миром уже отжившим...» [10. С. 440.].
Очевидность внимания сатиры А. К. Толстого к современности подтверждается и тем, что доведя изложение до восстания декабристов и царствования Николая I, поэт недвусмысленно заявляет: «о том, что
близко, Мы лучше умолчим» и «Оставим лучше троны, К министрам перейдем». Он заканчивает «Историю
государства Российского» ироническими словами о «зело изрядном муже» Тимашеве. Тимашев — в прошлом управляющий III Отделением, только что назначенный министром внутренних дел — осуществил
якобы то, что не было достигнуто за десять веков русской истории, т. е. водворил подлинный порядок.
Нечего и говорить, как язвительно звучали эти слова в обстановке всё более сгущавшейся реакции [11.
С. 341.].
Основной тон сатиры, шутливый и нарочито легкомысленный, пародирует ложный патриотический пафос и лакировку прошлого в официальной исторической науке того времени. Главный прием, при помощи
которого А. К. Толстой осуществляет свой замысел, состоит в том, что о князьях и царях он говорит отнюдь
не торжественными словами, употребляя чисто бытовые характеристики вроде «варяги средних лет» или
«парень бравый» и описывая исторические события нарочито обыденными выражениями: «послал татарам
шиш», «мы задали им перцу» и т.п. А. К. Толстой очень любил этот способ достижения комического эффекта
при помощи парадоксального несоответствия темы, обстановки, героя со словами и самим тоном речи. Такими эффектами переполнена в «Дон Жуане» речь сатаны, называющего ангела «ревностным жандармом»,
«превосходительным», сравнивающего себя и добрых духов с двумя палатами парламента. Бытовой тон
своей сатиры А. К. Толстой еще более подчеркивает, называя его в конце «Истории» летописным: «Я грешен:
летописный Я позабыл свой слог». Этот тон акцентируется также удивительно легким, виртуозным стихом:
И, на Бориса место
Взобравшись, сей нахал
От радости с невестой
Ногами заболтал [11. С. 341.].
А. К. Толстой имел право сказать о себе: «И вот я — между двух огней, обвиняемый Львовым и Тимашевым в идеях революционных, а газетными холуями — в идеях ретроградных. Две крайности сходятся,
чтобы предать меня осуждению» [9].
А. К. Толстой не раз публично протестовал против недобросовестных методов полемики и написал знаменитое стихотворение «Двух станов не боец, но только гость случайный...» (1858). Там он называет себя
«не купленным никем», и все знали, что это правда. Да, поэт печатался и в консервативном «Русском вестнике», и в либеральном «Вестнике Европы», и в славянофильской «Русской беседе», а сатирические произведения Козьмы Пруткова с удовольствием публиковал Н. А. Добролюбов в знаменитом разделе «Свисток» демократического журнала «Современник». Но в своей борьбе за красоту и правду А. К. Толстой
отстаивает в этом стихотворении независимость поэта, его право на спор с разными лагерями и направлениями, признание правды каждого из них, но и обличение их лжи и ошибок, право вольно воспевать
красоту и любовь; ему претит любая цензура, в том числе и либерально-демократическая («Боюсь людей
передовых...», 1873). Замечательны приводимые им примеры смелого отстаивания своей правды во времена книжников и фарисеев раннего христианства и византийских варваров-иконоборцев.
Литература:
1.
Вс. Сахаров. А. К. Толстой: рыцарь русской поэзии [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://
sakharov-1946.mylivepage.ru (дата обращения: 12.02.12).
323
Ученые записки
2.
3.
4.
№ 2, 2012
Жуков Д. А. Толстой А. К. Серия ЖЗЛ. Выпуск 14 (631). — М., Молодая гвардия, 1982.
Ильин И. Одинокий художник. — М.: Олимп, 1992.
Пенская Е. Н. Проблемы альтернативных путей в русской литературе (А. К. Толстой, М. Е. Салтыков-Щедрин,
А. В. Сухово-Кобылий): автореф. дисс. … докт. филол. наук. — М., 2001.
5. Салтыков-Щедрин М. Е. Собрание сочинений: в 20 т. Т. 8. — М.: «Художественная литература», 1969.
6. Толстой А. К. Собр. соч.: в 4-х томах. — М.: Худ. лит., 1963. — Т. 4.
7. Толстой А. К. Собр. соч.: в 4-х томах. — М.: Худ. лит. 1963. — Т. 3.
8. Толстой А. К. Собр. соч.: в 4 т. Т. IV. — М., 1964.
9. Толстой А. К., Полонский Я. П., Апухтин А. Н. Избранное. — М.: Моск. рабочий, 1982. — 336 с.
10. Щедрин Н. (М. Е. Салтыков). Полное собрание сочинений. — Т. IX. — М., 1934.
11. Ямпольский И. Г. А. К. Толстой // История русской литературы: в 10 т. / АН СССР. Ин-т рус. лит. (Пушкин.
Дом). — М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1941–1956. Т. VIII. Литература шестидесятых годов. Ч. 2. — 1956. —
С. 315–348.
324