РУССКАЯ ИДЕЯ
advertisement
Вестник Челябинского государственного университета. 2013. № 23 (314). Политические науки. Востоковедение. Вып. 14. С. 56–65. С. В. Рымарь РУССКАЯ ИДЕЯ Рассматриваются проблемы русской народности и русской идеи. В своем понимании названных категорий автор основывается на классической русской философии и словесности. Ключевые слова: русская идея, народность, национальная идея, нация, общество В результате произошедшего либерального переворота российское общество радикально разделилось на разные общественно-политические слои с разным пониманием прошлого и настоящего России и разным представлением о её будущем. Между тем время показало, что русский народ не может нормально существовать и развиваться без объединяющей его цели или идеологии. Поэтому многие политики, учёные, писатели, государственные деятели обратились к поискам и определению Русской национальной идеи, которая объединяла бы русскую нацию в её историческом движении и которую, как известно, пытались определить многие русские мыслители XIX–XX веков. Вполне понятно, что в разных социальных и политических группах российского общества обнаружились и разные представления о национальной идее. Патриотически настроенные издатели выпустили в свет в конце ХХ – начале XХI века ряд собраний сочинений виднейших русских мыслителей недавнего прошлого, а также антологии, сборники, монографии, которые в той или иной степени касались Русской идеи1. В этой ситуации либеральная власть и обслуживающая её интеллигенция не могли не предложить своё понимание «национальной идеи». Естественно, специальных исследований на эту тему у них не было. Но русскому патриотическому потоку изданий необходимо было что-то противопоставить. И Ельцин дает задание группе своих единомышленников определить «национальную идею» для «российской нации». «Российская газета» объявила конкурс на лучшую придуманную для «российской нации» «национальную идею». Публикациям газета отводила ... 6–7 страниц машинописного текста, что наглядно свидетельствовало о теоретическом уровне устроителей этого конкурса. Как и следовало ожидать, из конкурса, объявленного газетой, ничего не получилось. Была опубликована подборка кратких предложений, которая никого не могла удовлетворить, и прежде всего самих устроителей этого конкурса, в том числе и редактора газеты А. Юркова и Г. Сатарова, надо думать, руководителя команды по разработке «национальной идеи». Последний с разочарованием констатировал: «Из некоего “общего”, взаимоприемлемого будет выкристаллизовываться то, что когда-нибудь можно будет назвать национальной идеей. Но это, конечно, не ближний свет. Разве озарения какие-то произойдут»2. Не удовлетворившись работой своих «теоретиков» по определению «национальной идеи» для РФ, Ельцин сам решает объявить эту идею на нижегородском форуме «Новая Россия» в октябре 1997 года. История ельцинской «национальной идеи» для РФ подробно описана в книге Е. Трегубовой, где она сообщает о содержании «идеи»: это – «капитализм с равными возможностями для всех»3. Однако все собравшиеся на форуме губернаторы отговорили Ельцина объявлять эту идею: это был бы слишком крутой идеологический поворот для кандидата в члены политбюро КПСС и для тех губернаторов, бывших нерядовых коммунистов, которых было немало среди собравшихся. Разумеется, в этой «идее» не было ничего национального. Положение попытался исправить новый президент В. Путин. Более того, ещё накануне своего избрания он объявил о «Российской идее» в программной статье «Россия на рубеже тысячелетий» (Независимая газета. 2000. 30 января) Содержание «Российской идеи», по В. Путину, не связано с государственной идеологией: «Там, где есть государственная идеология как нечто официально благословляемое и поддерживаемое, там, строго говоря, практически не остаётся места для интеллектуальной и духовной свободы, идейного плюрализма, свободы печати»4. По В. Путину, получается, что государственная идеология всё перечисленное исключает. И это говорится при навязывании государственного, или «эта- Русская идея тического», определения нации, «отмене» русской и всех других наций, введении вненационального паспорта, игнорировании Русской идеи, над которой размышляли выдающиеся отечественные мыслители... Что же остается национального в «Российской идее»? В. Путин поясняет: практически начался «процесс усвоения нашим народом наднациональных, общечеловеческих ценностей, возвышающихся над социальными, групповыми, этническими интересами [разрядка наша. – В. Г.]. Люди приняли такие ценности, как свобода слова, выезд за границу, другие основные политические права и свободы личности. Люди дорожат тем, что могут иметь собственность, заниматься предпринимательством, создавать состояние. И этот перечень можно продолжить». Упор в американизированной «Российской идее» Президента делается на наднациональные, надсоциальные, надэтнические ценности, т. е. ценности капитализма эпохи империализма и глобализма, за которые борются не только капиталисты-глобалисты, но и масоны, оккультисты, авторы различных проектов «планетарного сознания», «надэтнической планетарной морали» и т. п. И это было сказано незадолго до глобального финансово-экономического кризиса, когда адепты капитализма ищут другую его «формулу». Причём здесь «Российская идея»? Однако в феврале 2004 года в выступлении перед доверенными лицами накануне выборов на второй срок В. Путин выступил со второй «национальной идеей» (первая, надо полагать, не отменяется, если судить по проводимой президентом политике): «Сегодня нам нужно быть конкурентными во всем. Человек должен быть конкурентоспособным. Город, деревня, отрасль производства и страна. Вот это и есть наша основная национальная идея сегодня»5. Аналогичное содержание «национальной идеи» для РФ В. Путин высказал и в беседе с писателями в 2007 году6. В предлагаемых нашими президентами «национальных идеях», разумеется, нет ничего русского и даже «российского» (в понимании либералов). Между тем в начале своего президентства В. Путин заявлял, что он исповедует идеи «просвещенного либерализма»7. Конкурентоспособной страна будет прежде всего в том случае, если народ будет жить в условиях социальной справедливости; идейного, политического, нравственного единства, общего духовного подъема; когда народ будет ясно 57 сознавать цель своей жизни и деятельности. В «национальных идеях» наших президентов сквозит влияние «американской мечты» и пресловутых «общечеловеческих ценностей». Российский капитализм отличается от других разве что своим бандитским характером; а конкурентоспособность в условиях глобального финансово-экономического кризиса весьма злободневна для всех, но, разумеется, для России в особенности, потому что за почти двадцатилетие своей власти либералы разрушили или привели в упадок многие отрасли хозяйства. Но не только президенты хлопотали о «российской нации» и «российской идее». Взяться за перо и написать «с нуля» нечто либеральное на эту тему пожелало немало либералов. Кратко остановимся на некоторых публикациях. Разумеется, отрицая русскую нацию и русскую идею, либералы должны были искать для мифической «российской нации» подобное же содержание. Но даже эту мифическую идею они отрицали, пугали ею, объявляли новой мессией, отождествляли с либерализмом, наконец, насмехались, кощунствовали над нею... Ведь за душой у либералов никакого научного национально-теоретического багажа нет, кроме придумываемых на ходу мифов. Известный политолог А. Ципко пишет: «Национальная идея – всегда опасная вещь... Есть три этапа её развития. С одной стороны, национальное самосознание, потом – национализм и, наконец, расизм. Но без национального самосознания ни одна страна в мире не жила»8. Удивительно, как «с лёгкостью необыкновенной» А. Ципко определил, надо полагать, в любой национальной идее три этапа, когда большинство выдающихся мыслителей (см. ниже) убеждены, что для определения содержания национальной идеи как исторического духовного опыта нации нужны века... У А. Ципко есть весьма авторитетный единомышленник. Покойный акад. Д. С. Лихачёв высказывал мысль, что идея – «страшная глупость» (стало быть, великие представители русского народа, писавшие о Русской идее, – сплошные глупцы!): ибо «быстро станет национальной идеологией, а потом нацизмом»9. И это говорил специалист по истории Древней Руси и, в частности, по древнерусской словесности, а значит, о времени истоков Русской идеи, её духовного зарождения в знаменитых письменных памятниках, в деяниях святых отцов, в проникнутой глубоким духовным содержанием иконописи разных школ... (см. ниже). 58 Где же увидели А. Ципко и Д. Лихачев истоки нацизма? Не у современных ли скинхедов, занесённых в Россию с Запада? Либералов нельзя упрекнуть в отсутствии разнообразия в предложениях «национальных идей» для РФ. В своё время партия «Родина», возглавлявшаяся Д. Рогозиным и М. Делягиным, предлагала: национальная идея для Российской Федерации – это объединение элементов социализма и либерализма. М. Делягин писал: «Суть нашей национальной идеи – в синтезе бесспорных социальных, патриотических и либеральных ценностей»10. Н. Михалков опубликовал своё понимание национальной идеи в тех концептах, которые он неоднократно, с незначительными видоизменениями высказывал: «Православие. Национализм. Евразийство. Личность»11. Но на попытки Н. Михалкова определить национальную идею для России обрушился игумен Иннокентий (Павлов), который назвал эти самые попытки «истоком русского бреда». Видите ли, Русская идея, согласно игумену, может напугать «наших собратьев по постхристианскому американо-европейскому полю». Девиз игумена Иннокентия: «На Запад нам надо теперь смотреть, господа, на Запад»12. Аналогичные призывы «идти на Запад» предлагает Б. Немцов (ср. выше высказывания В. Суркова), намечая конкретные меры для объединения с Европой. Он считает, что национальная идея появится в России только при условии интеграции в Евросоюз и другие европейские учреждения. Правительству, указывает Б. Немцов, следует заявить, что «мы отводим на это такой-то срок и принимаем на себя такие-то обязательства». Взамен «появятся чёткие критерии, база для оценок и сопоставлений [чего? – В. Г.], появится – и это самое главное – национальная идея»13. Профессор А. Подберёзкин, лидер «Партии социальной справедливости», персонифицирует национальную идею в личности Президента, который сам придумывал «российскую идею» для РФ. А. Подберёзкин пишет: «...Президент России сегодня – это символ и гарант государственного единства, национального и социального мира и согласия. Более того, в личности Президента персонифицируется национальная идея в том виде, в котором она воспринимается в данный исторический момент большинством населения»14. Профессор здесь не оригинален. Такую «национальную идею» («Мы любим президента!») поддерживал и академик С. В. Рымарь А. Яковлев (см. выше). Получается, что со сменой президента меняется и «национальная идея» для РФ? Был Ельцин, затем Путин, Медведев… А как же быть с «идеями», выдвинутыми самими президентами? Или из либеральной учёной среды в общество вбрасывается под видом «национальных идей» своеобразный либеральный, основанный на преемственности «культ личности»? Но рядом с внешне умеренными либералами существует армия особенно «продвинутых». Они рассуждают «логично». Раз у русского народа нет статуса нации (Ельцин его отменил), то ни о какой Русской идее речи не может быть. Но и в определении содержания «национальной идеи» для Российской Федерации или «России», по либеральному новоязу, как синонима РФ, – сквозит насмешка над обсуждаемой темой, а тем самым и нескрываемая ненависть к «этой стране», к русскому народу, к её любым национальным идеям. С мая по декабрь 2004 года на страницах «Литературной газеты» (ЛГ) проходила дискуссия о национальной идее для РФ. С одобрения изредка фрондирующего главного редактора ЛГ Ю. М. Полякова дискуссию предваряли вопросы редакции газеты, заключавшие в себе contradictio����������������������������������� ���������������������������������� in�������������������������������� ������������������������������� adjecto������������������������ : «...Возможна ли национальная идея в многонациональной стране? Не должна ли эта идея быть наднациональной?»15. Слова ‘Русская нация’, ‘русские’, ‘Русская идея’ либералами уже «списаны», они не допускались в газете, основанной А.���������� ��������� С. Пушкиным, автопортрет которого напечатан на первой странице газеты. Ю. М. Поляков поступил здесь как завзятый либерал. В этой дискуссии либералы преимущественно и выступили. В своей повседневной нелёгкой жизни, в постоянной тревоге о выживании русский человек не до конца проникся сознанием, что против него идёт планомерная война. Она и внутри страны приняла откровенные циничные формы, поскольку враги нации не встречают должного отпора ни «наверху», ни «внизу». В таких «дискуссиях» подводится «теоретическая база» этой борьбы. Великий А. Блок в своих художественных произведениях и теоретических статьях о либеральной интеллигенции предвидел такой ход развития событий в России; либеральную интеллигенцию он сравнивал с татарским станом перед битвой на Куликовом поле. Не только в этой «дискуссии», но и в других публикациях либералы утверждают, что Русская идея только с победой либеральной власти в России стала создаваться «политическая нация» или «российская нация». «Дискуссия» открылась публикацией литератора А. Мелихова, который для того, чтобы отбить охоту у всех определять национальную идею для России, объявил, что национальная идея – это «общее воодушевляющее враньё». При этом он утверждал, что «побеждает тот, чьё воодушевляющее враньё сильнее...»16. Никто из участников обсуждения не возражал против такого отношения к национальной идее России. Злопыхателям русской нации и её национальной идеи хочется ответить стихотворением Марины Струковой. «Не отступать и не сдаваться. Всё остальное – страх и ложь. Да просто некуда деваться – Назад шагнёшь и пропадёшь. Но тяжко, правдою владея, Знать, что над силой наших дружб Национальная идея в плену Предательских спецслужб. Им всё доступней и виднее, Легко творить и рассуждать. Национальную идею Как волка на цепи держать. О чьих-то выгодах радея, Тупой покорности учить... ... Национальную идею, Как волка им не приручить!» С конца 80-х годов прошлого века и по настоящее время, кроме названных в начале библиографии антологий и общих работ, в периодической печати патриотического направления не прекращаются публикации в защиту Русской идеи и необходимости обобщения теоретического материала, который накоплен в истории духовной жизни русской нации. Укажем на некоторые публикации. В апреле 1995 года в г. Красногорске прошел учредительный съезд патриотического движения «Духовное наследие», который на основании обстоятельного научного анализа современного положения России пришёл к выводу, «что возрождение России без возрождения Русской идеи невозможно и потому следует сформировать научную идейную основу сплочения народа, то есть национальную док- 59 трину, которая представляет собой признанные большинством граждан взгляды на цели и задачи развития общества, нации и государства»17. В самом заявлении учредительного съезда «Духовное наследие» говорится: «Синтез Русской идеи, современных реалий и социалистического опыта – как неизбежные составляющие современной Русской идеи и исходная позиция для формирования национальной доктрины – вот, на наш взгляд, ключ к пониманию сути реформирования России»18. В образовании Русской идеи как единства, по мнению авторов, слились проявления разных форм духовной жизни русского народа на протяжении многих веков: религии, литературы, искусства, философии... Протоирей Алексей Додонов пишет: «Национальная идея в тесном переплетении с Верой может принести большие плоды. Национальная идея существовала всегда у всех народов... Мы знаем: это моя земля, мой дом, мои родные, и я должен всё это защищать. Об этом говорит закон совести, который вложил в нас Бог»19. Духовную жизнь русского народа отражает великая русская литература. Поколения русских (и не только русских!) людей воспитывались на идеалах русской литературы. Ведь идеал, по Достоевскому, реальнее натуралистического описания жизни, ибо он зовёт человека к духовному совершенствованию, к лучшему, к развитию. А. Бобров по этому поводу восклицает: «За искусственными разработками мнимой национальной идеи мы словно забыли аксиому: национальная идея России – это её литература!»20. Национальная идея – это необходимое условие духовной жизни не только русского, но и любого другого народа. Знание национальной идеи определяет вектор развития народа, а это ведёт его к счастью, т. е. не только духовному, но и к материальному, физическому процветанию. «Без национальной идеи не может жить ни одно государство, а тем более такая страна, как Россия, которая жила прежде всего духовным»21. «... Мы должны согласиться и с тем, что Русская идея одна-единственная, она формировалась, оформлялась на протяжении многих веков. И именно она при каждом удобном случае подвергалась гонениям или просто уничтожению»22. И др. Истоки Русской идеи уходят в глубокую древность. И то, что мы в настоящее время 60 говорим о национальной идее, лишь свидетельствует о сознательном приведении её в известность. Это потребовало высоко развитой рефлексии, которая впервые может проявиться только у великих провидцев народа. Духовное и практическое пространство составляющих Русскую идею весьма обширно. В этом пространстве потрудилось немало русских религиозных деятелей, авторов древних памятников, свидетельствующих о героизме и жертвенности русских людей, писателей, мыслителей, государственных деятелей, практиков. Защищая свою родину, действуя в её интересах, они одновременно возвещали народу и миру о великих делах, которые русский народ исполнял в своей истории, и о тех задачах, которые перед ним стояли. Такие идеи мы встречаем в «Слове о Законе и Благодати» первого русского митрополита Иллариона, у летописца «Повести временных лет», у авторов «Слова о полку Игореве», «Задонщины», «Сказания о Мамаевом побоище», в «Повести об осаде Азова», в пророчествах псковского старца Филофея... Символическим живописным выражением чувств и идей русского народа в один из трагических периодов его истории является икона «Святой Троицы» гениального Андрея Рублёва. Он использовал ветхозаветное предание о явившемся праведнику Аврааму и его жене Сарре божестве в виде трёх ангелов, символизирующих Бога-Отца, Бога-Сына и Святого Духа. В изображении ангелов, их отношении друг к другу Андрей Рублёв выразил чувства и идеи русских людей того времени, а именно: чувства мира, согласия и гармонии, готовности принести себя в жертву ради общего блага. Это была эпоха Куликовской битвы, эпоха духовного наставника Андрея Рублёва – Сергия Радонежского. В настоящее время на Псковской земле по инициативе А. Проханова воздвигнут величественный крест, в основание которого русские люди приносят землю со всех героических мест Руси – России. Это тоже символическое выражение Русской идеи. Выше мы говорили, что выявление, приведение в известность самой Русской идеи (как и идеи любой другой нации) требует высоко развитой рефлексии, «огненного языка», по мнению Е. Н. Трубецкого, которые свойственны только выдающимся представителям народа. Нужно отдать должное гениальной прозорливости Пушкина, который в самом начале С. В. Рымарь разгоравшихся споров между славянофилами и западниками в небольшой заметке «О втором томе “Истории русского народа” Полевого (1830)» категорически отмел мнения западников, мерявших одним мерилом историческое развитие России и Запада: «Греческое вероисповедание, отличное от всех прочих, дает нам особенный национальный характер. Поймите же, что история ее [России. – В. Г.] требует другой мысли, другой формулы [разрядка наша. – В. Г.], как мысли и формулы, выведенные Гизотом из христианского Запада»23. Никто другой, как западник Белинский, один из первых высказал убеждение в реальности Русской идеи, а также и в трудности ее определения: «Мы вопрошаем и допрашиваем прошедшее, чтобы оно объяснило нам наше настоящее и намекнуло нам о нашем будущем... Проходит ли через нашу историю какая-нибудь живая органическая мысль [разрядка наша. – В. Г.], и если проходит, какая именно... Настало время для России развиваться самобытно, из самой себя...»24. На этот вопрос Белинский отвечает утвердительно: «Да, у нас есть национальная жизнь, мы призваны сказать миру свое слово, свою мысль, но какое это слово, какая мысль – об этом рано пока хлопотать»25. Примечательно, что этот же вопрос о смысле существования России во всемирной истории задает позже В. С. Соловьев в своей монографии «Русская идея»: «...Какая та мысль, которую он [т. е. русский народ. – В. Г.] скрывает за собою или открывает нам; каков идеальный принцип, одушевляющий это огромное тело, какое новое слово этот новый народ скажет человечеству; что желает сделать в истории мира?»26. Но, подобно Белинскому, задавшись этим вопросом, В. С. Соловьев считает, что сама нация не может высказать эту мысль для себя как окончательную истину: «Идея нации есть не то, что она сама думает о себе во времени, но то, что Бог думает о ней в вечности»26. Разумеется, это не значит, что нация, ее выдающиеся мыслители не должны задаваться таким вопросом и пытаться разрешить его «во времени». Суждение В.��������������������� �������������������� С.������������������ ����������������� Соловьева означает неполноту, относительность человеческого знания. Большего человеку не дано. «Познать самого себя» – задача до конца не выполнима ни для отдельного человека, ни для целого народа. Смысл существования народа (его национальная идея) разлит во времени и пространстве его действительной истории, и прежде всего духовной. Без такого внутреннего наци- Русская идея онального убеждения жизнь народа бессмысленна. Отрицать национальную идею того или другого народа – это значит отрицать смысл его существования. Между тем одним из расхожих аргументов либералов против русской нации и Русской идеи является следующий. Если признать отдельной нацией русских, а также и другие нации и народности, то в таком случае необходимо выявлять и определять идеи всех наций и народностей Федерации, что для единого государства, по мнению либералов, невозможно. Отрицать наличие национальных идей или идей народностей у других народов Федерации оскорбительно для этих народов. Подменять же национальные идеи общим навязываемым стране экономическим строем – капитализмом, – это осуществлять откровенный подлог, подобно базарным наперсточникам, но только на «идейном» уровне в угоду внутренним и внешним врагам России. Русские мыслители в своих трудах призывали сохранять пестроту и разноцветье населяющих Россию народов. Отказывать другим народам и народностям в праве иметь свою Идею – это отказывать им в праве иметь исторический смысл своего существования. Без меня народ неполный, говорит поэт. Тем более основательнее высказать такую мысль народу, пусть малому, что без него человечество неполно. Намерение либералов причесать всех под одну гребёнку, разрушить все самобытное, национальное – это «демократическое» варварство. Сколько духовного богатства, благородства, единения с природой, душевной красоты, великодушия и бескорыстия открывается в преданиях и верованиях крохотного племени Гайаваты. Обработанный под пером Г. Лонгфелло и И. Бунина этот самородок духовной культуры североамериканских индейцев стал шедевром мировой литературы. Между тем страна-великан, пугающая весь мир своей военной мощью и «культурной агрессией», в качестве своей идеи выбрала меркантильную, потребительскую, примитивную «американскую мечту», или, по Э. Паину, «американское счастье». Этой «американской мечтой» были обуреваемы люди со всего света, стремящиеся обогатиться, ещё задолго до прибытия в Штаты и получения американского гражданства. Каждый народ имеет свою национальную идею или идею народности. Его существо- 61 вание в мире неслучайно, а следовательно, он обладает доставшимся свыше на его долю смыслом такого существования. Обширности духовного пространства Русской идеи соответствуют и обширность самой России, и выпавшие на долю русской нации задачи, которые решаются не только непосредственно для неё, но и для народов, населяющих пространство Российской Федерации. Многие русские мыслители, писатели считают, что возрождение России, т. е. русского и других её народов, связано именно с Русской идеей. В этом нет никакого неравенства, ущемления прав других народов. Многовековая история совместного существования русского и других народов не мешала им сохранять свою народность, язык, культуру, стереотипы поведения и т. д., в том числе неявно, внутренне и свою национальную идею или идею народности. Академик И. Р. Шафаревич пишет, что «национальная идея одна только и может стать главной движущей силой жизни. Рискну сказать самое крамольное слово: речь идёт о Русской национальной идее. Все народы России, только сплотившись вокруг русского народа, имеют шанс выжить. Иначе – кто разделит судьбу банановых (теперь, скорее, кокаиновых) республик Латинской Америки, кто отойдёт к Турции (на положении курдов), кто – к Китаю (на положении Тибета). И уж без всяких парламентов <...> Сейчас нет политической силы, способной реализовать Русскую национальную идею, есть только попытки на ней спекулировать»27. Русская идея – это в известной мере идеоматическое наименование формирующейся целой науки о русской нации. Русская идея вбирает в себя в сжатом, компрессивном виде исторически развивающееся духовное, мыслительное содержание как обобщение многих сторон жизни русского народа. Содержание имеет отношение к разным областям образного и понятийного знания о русском народе, представленного как единство, инвариант, духовная доминанта. Это единство, или идея, существенно характеризует русскую нацию, отличая её в духовном отношении от других наций и народностей. Именно поэтому видные русские мыслители посвящали Русской идее обширные исследования о существенных сторонах духовной жизни русского народа. Очевидно, что исследование Русской идеи (как идеи любой другой нации или народности) требует особой методологии и методик. Смысл 62 существования любой нации и народности не вместить в счастливо найденный образ или понятие. Это будет в лучшем случае отдельная её деталь. Возрождение России многие видят в соединении и единстве Православия и социализма. В. Личутин: «Я эту идею проповедую уже 14 лет. Философское значение этого очень богатое, оно должно быть разработано философами русскими, но не разрабатывается <...> Она многозначна и многообразна, эта идея. Это очень сложное явление философское. Будущее России – это русский социализм»28. О Русской идее, составной категорией которой является социализм, пишет во многих своих работах Г. А. Зюганов29. Русская идея не может включать в себя как должное то вопиющее противоречие между нажитым неправедным путём баснословным богатством ничтожного меньшинства «новых русских» и большинством народа, живущего в бедности и нищете. Поэтому многие авторы, концентрируя внимание на тяжёлом положении русского народа, объявляют Русской идеей в таких условиях – сбережение, выживание русской нации. «Русская национальная идея: “Сохраниться!”» (Пшеницын А. Д. Избыточная смерть // Соврем. Россия. 2003. 11 декабря). В этой связи профессор Н. Я. Фроянов предлагает разделить Русскую идею и Русский вопрос как разные исторические феномены: «... Русская идея являет собой обобщение многовекового опыта русского народа, его взгляд на окружающий мир, свое место и предназначение в нем. Ее формирование требует много времени, творческих усилий многих поколений <...> Русский же вопрос сегодня – это вопрос о том, как уберечь от гибели русский народ и Россию <...> Это вопрос повседневной нашей деятельности, причем деятельности отнюдь не частной или индивидуальной, а коллективной, соборной»30. Немало авторов считает, что Русскую национальную идею может выговорить сам народ. Суждение небезупречно, ожидать от народа рефлексивного открытия и теоретического обоснования национальной идеи неосновательно. Но это не значит, что народ далек от своей национальной идеи и не может в своей практической деятельности, в своих чувствованиях, мыслях и решениях безотчетно ей следовать. Достоевский писал: «...Есть идеи невысказанные, бессознательные и только лишь сильно С. В. Рымарь чувствуемые; таких идей много, как бы слитых с душой человека. Есть они и в целом народе, есть и в человечестве, взятом как целое. Пока эти идеи лежат бессознательно в жизни народной и только лишь сильно и верно чувствуются, – до тех пор только и может жить сильнейшею живою жизнью народ. В стремлениях, к выяснению себе этих сокрытых идей и состоит вся энергия его жизни. Чем непоколебимее народ содержит их, чем менее способен подчиняться различным и ложным толкованиям этих идей, тем он могучее, крепче, счастливее»31. Позже В. В. Розанов замечал, что открытие даже отдельных духовных качеств русского народа представляет собой чрезвычайную трудность: «Открыть Россию, её достоинство, её честь – это гораздо труднее в 1856–1910 годы, нежели было в 1492 году открыть Америку. Между тем она есть, эта честь»32. Об объективной трудности открытия содержания Русской идеи, исторически верной не только для русского народа, но и для других народов, связавших с ним свою историческую судьбу, писали многие русские мыслители, одновременно пытаясь выявить её определяющие черты. Невозможно хотя бы в общем приближении охарактеризовать эти усилия. Укажем на И. А. Ильина, который высказал много глубоких суждений об исторической природе Русской идеи, призванной охватить все сферы жизни русского народа и понятой им как величайшее национальное задание: «Это задание, – писал он, – долгое и претрудное, разрешимое только в веках вдохновением и молитвою, самовоспитанием и неотступным трудом. За два века русский народ только приступил к его разрешению, и то, что им совершено, свидетельствует не только о чрезвычайной исторически, этнически и пространственно обусловленной сложности его, но и тех силах и дарах, которые даны ему для этого от Провидения. Это дело было начато с чрезвычайным успехом, прервано политической смутой и коммунистической революцией и осталось незавершенным. Чтобы завершить это дело, понадобятся еще века...»33. Однако в исторических условиях предельного духовного и физического напряжения, когда решается судьба нации, а тем самым и смысл ее исторического существования («Быть или не быть!»), сама национальная идея приходит к народу, и ему уже не нужно задумываться, рефлексировать, ломать голову. Для народа она становится его долгом, категорическим императивом, насущной задачей, ка- Русская идея кую народ должен всеми имеющимися силами и средствами разрешить. «...Идеи, – говорил А. А. Потебня, – начинают руководить жизнью через длинные периоды, какие нужны для превращения их, так сказать, в чернозем мысли, т. е. нечто, о чем больше не рассуждают»34. Национальную идею как идеальное роднит с такими явлениями, как язык (Потебня: «Наиболее совершенное подобие народности») и народность. Поэтому целесообразно их сравнение. Выше мы писали, что при употреблении языка человек не задумывается над тем, какие фонемы, морфемы, значения слов и т. д. он будет употреблять в своём сообщении. И в своём поведении в родной национальной среде он не думает, что будет поступать как русский, немец, француз и т. д., хотя сам характер его поступков будет соответствовать его народности. В обоих случаях он поступает автоматически, бессознательно, освобождая свою умственную энергию для творческой работы. В отличие от языка и народности национальная идея не имеет конкретного, однозначного знакового выражения. Отсюда трудность её определения. Русский язык, например, как естественная знаковая система изучается уже не одно столетие. Однако это не значит, что все в нем изучено, и нет «белых пятен». Значительно труднее изучать народность. В самых общих чертах она бессистемно описывалась в литературоведении и литературной критике и имела чисто литературное значение (нередко искаженное). В настоящее время народность невостребована вовсе. Изучать же глубины национального духа, проявлявшегося в разных сферах жизни нации и не имеющего таких непосредственных знаковых соответствий, как в языке и народности, – неизмеримо труднее. Во внутренней, духовной жизни нации еще немало непознанных «белых пятен», лакун, которые требуют для своего открытия и познания большего времени и, надо думать, своей методологии. В суждениях отдельных отечественных мыслителей (А. С. Хомякова, Ф. М. Достоевского, А. А. Потебни) иногда прослеживается мысль, что национальная идея включает в себя элемент мессионизма. Эта мысль была отвергнута рядом русских религиозных философов и писателей. «На почве Нового завета, – писал Е. Н. Трубецкой, – так ясно обнаруживается несостоятельность взаимно друг друга уничтожающих мессианских притязаний различных народов, всё равно русских, польских или португальских...»35. Об этом же писал и 63 С. Н. Булгаков (отец Сергий): «...Избранничество избранного народа [имеется в виду Израиль. – В. Г.] закончилось вместе с достижением боговоплощения, и после него нет и не может быть избранного народа, кто бы на это ни притязал, ибо все избраны и призваны... Поэтому Израиль потерял свою избранность... Все народы суть Христовы»36. Е.�������������������������������������� ������������������������������������� Н.����������������������������������� ���������������������������������� Трубецкой решительно возражал против «всечеловечности» русского человека, о чем говорил Достоевский, в частности, в своей знаменитой речи о Пушкине: «Нас слишком долго держали в убеждении, что русский человек – не просто человек с определёнными чертами расы и народности, а “всечеловек”, объемлющий черты всех национальностей, что неизбежно ведёт к утрате собственной национальной физиономии»37. Пожалуй, первый, кто сделал попытку представить национальную идею России в виде руководящей исторической формулы, был граф С. С. Уваров, министр народного образования Российской Империи (1835–1859). Это всем известная триада: «Православие. Самодержавие. Народность». Редко какая идея, как эта, с самого начала вызывала, в общем, отрицательную оценку. До революции её считали официозной и реакционной; в советское время – черносотенной; в нынешнее либерально«демократическое» о ней либо молчат, либо замечают, что она безнадежно устарела... Между тем заметим, что эта триада была высказана в противовес либерально-буржуазной триаде французской революции – «свобода, равенство и братство», которая имела наднациональный характер, что свойственно либерализму прошлого; для либералов наших дней эта триада выглядит насмешкой над народом. Но с самого начала формула С.��������������������������� �������������������������� С.������������������������ ����������������������� Уварова не была раскрыта содержательно и в своем единстве. Нелишне напомнить, что Русскую триаду высказал один из образованнейших людей России и Европы. Он входил в круг близких знакомых Карамзина, Батюшкова, Вяземского, был знаком с Гёте и рядом виднейших немецких философов того времени; находился «в старейших приятельских отношениях» с выдающимся гуманистоммыслителем, языковедом, этнологом, редчайшим полиглотом, литературным критиком и государственным деятелем – Вильгельмом фон Гумбольдтом. Надо полагать, последний оказал сильное влияние на С. С. Уварова. Всю свою научную жизнь В. Гумбольдт занимался проблемами умственного развития человече- С. В. Рымарь 64 ства, влиянием на это развитие языка и условий жизни народов. Отсюда его постоянный интерес к категориям нации, народности, внутренней формы языка, отражающей особенности психологии и вообще духовной жизни народов. Думается, неслучайно, что С.�������� ������� С.����� ���� Уваров стремился проводить идеи народности, веры в воспитании и обучении молодых поколений. Раскрытию формулы посвящена книга Д. А. Хомякова – сына А. С. Хомякова. Как формула эта триада, несомненно, отражала существенные духовные, исторические стороны жизни русского народа, и не только во время её провозглашения. Сейчас найдется мало людей, кто бы отрицал положительную – духовную, нравственную, политическую – роль Православия в истории Руси-России. Как важный элемент Православие включает социальную справедливость. Это – христианская добродетель: см. притчу Христа о богатом юноше (Матф., 19, 21–24); предание об Анании и Сапфире (Деяния, 5, 1–10); апостолу Павлу принадлежат слова: «...Если кто не хочет трудиться, тот и не ешь» (Вт. послание фессалоникийцам, 3, 10). История показала, что Россия может существовать только как сильное государство. Во времена С.��������������������������������� �������������������������������� С.������������������������������ ����������������������������� Уварова формой сильного государства было самодержавие. В последующее время далеко не все считали самодержавие таковым (см. ниже В.������������������������ ����������������������� С.��������������������� �������������������� Соловьев). Н.������� ������ Г. Данилевский, С. Н. Булгаков, Н. А. Бердяев и др. подчеркивали служебную роль государства по отношению к нации. Народность – необходимая категория при определении Русской идеи, несмотря на то, что, по утверждению многих авторов, её содержание остается неясным. Такие мнения вызваны её неизученностью с онтологической и философской точки зрения (необработанность результатов образного её отражения и познания – в фольклоре, художественной литературе, живописи, музыке, танцах и др.; необобщенность научных данных в таких отраслях знаний, как русистика, этнология, этнография, культурология, концептология...). Надо думать, Русская идея не ограничивается названными категориями-константами этой триады. Весьма примечательно, что В. С. Соловьев значительно позже тоже представлял Русскую идею в виде «социальной троицы, каждое из трех главных органических единств – церковь, государство и общество, безусловно свободно и державно не в отъединении от двух других, <...> но в утверждении безусловной внутренней связи между ними»38. В.����������������� ���������������� С.�������������� ������������� Соловьев придал формуле С.���������������������������� ��������������������������� С.������������������������� ������������������������ Уварова образ божественной Троицы, видоизменив в соответствии с его временем составляющие этой формулы. В заключение он пишет: «Восстановить на земле этот верный образ божественной Троицы – вот в чем Русская идея»38. Русская идея не есть застывшая навсегда формула. Она представляет собой органическое единство формы и содержания, подобно языку и народности. Поэтому составляющие Русскую идею категории находятся в движении и развитии в зависимости от изменяющихся исторических условий, наполняющих формулу конкретным содержанием. И сама формула – не мертвая, застывшая схема, она также развивается и может дополняться положительными элементами, доказавшими свое существенное значение в жизни русского народа. Русская идея – живая, развивающаяся духовная доминанта, вбирающая в свою форму и содержание категориально ценное в жизни народа. Многовековая история русского народа, особенно двух последних веков, доказала, что в духовной его жизни и в его духовных исканиях непреходящую ценность представляют социальная справедливость, соборность, национальный и государственный патриотизм, способность к самопожертвованию ради общего блага, чувство отзывчивости к другим народам... Примечания Русская идея / сост. М. А. Маслин. М., 1992; Русская идея. В кругу писателей и мыслителей русского зарубежья / сост. В. М. Пискунов. Т. I–II. М., 1994; Россия глазами русского / сост. А. Ф. Замалеев. СПб., 1991; ...Из русской думы / сост. Ю. Селиверстов. Т. 1–2. М., 1996; Русская идея и современность / М. А. Маслин. М., 1992; Бердяев, Н. Русская идея. Основные проблемы русской мысли ХIХ века и начала ХХ века // Вопр. философии. 1990. № 1. С. 77–144; 1990. № 2. С. 87–154; Федотов, Г. П. Судьба и грехи России. Т. 1–2. СПб., 1991; Гулыга, А. В. Русская идея и её творцы. М., 1995; Хомяков, Д. А. Православие. Самодержавие. Народность. Минск, 1997; Бенедиктов, Н. А. Русские святыни. Очерки русской аксиологии. Н. Новгород, 1998; Русская словесность в поисках национальной идеи : материалы междунар. симп. (6–9 июля 2007 г.). Волгоград, 2007. 1 65 Русская идея Сатаров, Г. На кухне – мы все философы // Рос. газ. 1996. 30 июля. 3 Трегубова, Е. Байки кремлёвского диггера. М., 2003. С. 69. 4 Путин, В. Россия на рубеже тысячелетий // Независимая газ. 2000. 30янв. 5 Цит. по: Нижний Новгород – Столица Поволжья. Программа развития. Вып. 2. Н. Новгород, 2004. С. 2. 6 Прилепин, З. Я спросил его... Писатель-лимоновец – о встрече с Президентом // Завтра. 2007. Февр. – март. № 9 (693). С. 3. 7 Николаев, Л. Ария «просвещенного либерализма» // Соврем. Россия. 2000. 5 окт. 8 Ципко, А. Что с нами будет? // Нижегород. рабочий. 1992. 15 июля. 9 Цит. по: Кирпичников, А. О национальной идее России // Завтра. 2007. Окт. – нояб. № 44 (728). 10 Цит. по: Белов, Ю. Блеф имитаторов // Соврем. Россия. 2005. 11 июня. 11 Михалков, Н. Выбор после выборов // Независимая газ. 1996. 20 июля. 12 Цит. по: Степанов, А. Бред по заказу. Идеология и религия // Соврем. Россия. 1996. 14 нояб. 13 Цит. по: Рогальский, В. О мерзости // Соврем. Россия. 2002. 27 июля. 14 Подберёзкин, А. Уйти, чтобы остаться // Завтра. 2007. Октябрь. № 40 (724). 15 Лит. газета. 2004. 12–18 мая. № 18. С. 5. 16 Мелихов, А. Состязание грёз // Лит. газ. 2004. 12–18 мая. 17 Ореханова, Г. Рыцари духовного наследия // Соврем. Россия. 1995. 30 мая. 18 Заявление «Духовного наследия» // Правда России. 1995. 27 апр. C. 3. 19 Протоиерей Алексей Додонов. Всегда быть воином Христовым // Завтра. 2004. № 46 (573). 2 Бобров, А. Апрельское пустомелье // Соврем. Россия. 2002. 30 апр. 21 Чванов, М. Наши писатели не только книги писали // Лит. газ. 2004. 21–27 июля. С. 8. 22 Мартишин, В. Чудо в Ивановском // Завтра. 2002. Август. № 31 (454). 23 Пушкин, А. С. Полн. собр. соч. Т. 11. М., 1949. С. 143. 24 Белинский, В. Г. Собр. соч. : в 3 т. Т. III. М., 1949. C. 652. 25 Там же. С. 654. 26 Соловьёв, В. С. Русская идея // Россия глазами русского. СПб., 1991. C. 312. 27 Шафаревич, И. Р. Русский народ в битве цивилизаций. М., 2004. C. 195–196. 28 Личутин, В. Угадать будущее. Круглый стол русских писателей // Завтра. 2000. № 5 (322). 29 Зюганов, Г. А. Бедность народа – позор власти. Выступление на Всемирном Русском Соборе // Соврем. Россия. 2007. 7 марта. 30 Фроянов, Н. Я. Русская идея и русский вопрос // Соврем. Россия. 2006. 4 июля. 31 Достоевский, Ф. М. Среда // О русской литературе. М., 1992. C. 173. 32 Розанов, В. В. Мимолётное. 1915 год // Русская идея. М., 1992. С. 290. 33 Ильин, И. А. Наши задачи. М., 1992. С. 289. 34 Потебня, А. А. Мысль и язык. Харьков, 1913. С. 218. 35 Трубецкой, Е. Н. Старый и новый национальный мессионизм // Русская идея. М., 1992. С. 250. 36 Булгаков, С. Н. (отец Сергий). Сочинения : в 2 т. Т. 2. Избранные статьи. М., 1993. C. 652. 37 Трубецкой, Е. Н. Старый и новый национальный мессионизм. С. 256. 38 Соловьёв, В. С. Русская идея. С. 339. 20
