Дядя Саша мясник

Дядя Саша мясник
Пьеса в трех действиях
Автор: Мариам Агамян
Действующие лица:
Аня
Саня
Игорь
Мария
Саша мясник
Дима
Стася
Паша
Сережа
Марья Семеновна
Баба Таня
Коля
Мужчина
Женщина
Фотограф
Первый акт
Сцена 1
Аня в комнате старшего брата, на стенах плакаты рок-групп, мужчин и монстров
с высунутыми языками, кровавыми руками. На столе пепельница, кровать расстелена
и простынь скомкана, воздух спертый, хоть это и не стоит передавать в театральной
постановке. Ане десять лет, она в джинсовых шортах и футболке, у нее растрепаны
волосы и криво свешивается заколка, прижимающая челку к голове.
Аня. Я была яйцеклеткой или сперматозоидом. Я не знаю как из двух жидкостей которые
плескались в родителях получилась я, как образовалась моя голова или рука. Почему
моя голова не стала рукой. В любом случае я просто маленький кусок мяса.
Аня. (задирает футболку) Этот бок — мамин, этот бок — папин, а линия по середине —
это я. Когда я родилась — первое что подумал папа, было — где мой фотоаппарат? Сегодня
я нашла порнографические карты.
Сцена 2
Столовая. За столом родители Ани и Сани — Мария и Игорь. Мари сорок, она выглядит
как унылая богиня, уставшая и седеющая. Игорю сорок пять он устал и раздражителен,
как мужчины его возраста, вернувшиеся с работы. Возможно у него кризис среднего
возраста, а может он ненавидит свою жизнь.
Игорь. Кто сейчас чавкал?
Саня. Аня.
Аня. Саня.
Мария. Не важно. Давайте быстро кушайте блины и будем пирог есть.
Игорь. Ни у кого в доме так много мучного не едят. Ты хочешь, чтоб нас раздуло?
Аня. Хаха.
Саня. Аня заткнись.
Аня. А что я сказала?
Игорь. Александр, извинись перед сестрой.
Саня. Извини.
Игорь. Извинись, как я учил.
Саня. Извинись перед мамой.
Игорь. Не понял.
Саня. Говорю — извинись перед мамой. Ты ее блины и пирог унизил.
Игорь. Я их ем.
Мария. Давайте не будем спорить, потому что пирог стынет. Аня, как там Дима?
Аня. Нормально.
Игорь. Друг твой?
Аня. Нет.
Саня. Да.
Игорь. Извинись перед сестрой.
Саня. Мы снова про это?
Аня. Я его извинила.
Игорь. Я чувствую, как под столом у кого-то ноги не унимаются. Кто-то хочет выйти изза стола? Кому-то не сидится?
Мария. Я принесу пирог?
Аня. Мне пять по физ-ре.
Игорь. Лучше бы два по физкультуре и пять по математике. Ты что скакать всю жизнь
собираешься? Спортсменкой растешь? Я прошу тебя, не порть мне аппетит своими успехами
в бессмысленной дисциплине.
Мария. Игорь, а вот Саша и спортом занимается и олимпиаду хорошо сдал, умный мальчик.
Игорь. Это-то и странно. Это-то меня и удивляет. Наверное, случайно олимпиаду сдал.
А может это была олимпиада по математике для спортсменов?
Саня. Я поел. Можно мне выйти.
Аня. И мне.
Игорь. Нет. Мать готовила. Сидите и кушайте, пока все не съедите.
Мария. Они хорошо поели.
Игорь. Я вижу. Посмотри на Сашу — это дистрофиичное существо страшно на улице
встретить. Будут думать, что мы его не кормим. Ты Саша спишь хоть немного?
Или все не спится?
Саня. Сплю.
Аня. Он спит.
Игорь. Сумки мои кто-то разобрал?
Мария. А что там?
Игорь. Разбери — увидишь.
Аня втаскивает на кухню тяжелый пакет, роется в нем.
Аня. Развивающие игрушки. Это кубик. Его нужно сложить.
Саня. Наконец-то тебе будет чем заняться.
Аня. Наконец-то.
Игорь. А конструктор?
Аня. О, боже! Это же конструктор!
Игорь. Саша, там для тебя тоже что-то есть.
Саня. Ведерко с лопаткой?
Аня. Тут видак!
Саня. Ого! Видак.
Игорь. Будем есть меньше мяса, но в доме будет видеоплеер. Ни у кого нет, а у вас есть.
Мария. Мясо вредно. А что смотреть будем?
Саня. Скажем так, кассет у меня пока нет. Но я возьму у босса. Обучающие фильмы, будем
учить языки.
Аня. Я во двор.
Игорь. Дома тебе со своей семьей не интересно?
Аня. Интересно.
Игорь. Во дворе играют дети, которым не интересно дома. Я пришел с работы, ты меня
целый день не видела. Тебе что, нечего мне рассказать? Тебе интереснее рыться в песке
с грязными маленькими идиотами и собаками?
Аня. Я посижу дома.
Игорь. Иди во двор, если тебе хочется. Можешь там всю ночь просидеть. Во дворе
интереснее, да? Скажи! Сейчас я научу тебя быть самодостаточной личностью!
Мария. Игорь, не нужно, пожалуйста.
Игорь. Спокойно, садись.
Саня. О! И меня научи.
Игорь. Когда я занимался в студии нас научили этому упражнению. Публичное
одиночество. Я дам вам задание.
Саня. Что за студия?
Игорь. Я занимался в тетральной студии. Я мог бы стать известным актером. Сейчас
я дам вам задание.
Мария. Игорь, я прошу, не нужно детям морочить голову.
Игорь. И ты садись! Сейчас каждый из вас начнет петь песню, которую он хорошо знает.
Пойте про себя, в тишине, и когда я укажу на кого-то вот так (указывает на Саню)
Саня. Что?
Игорь. Тихо. Тот на кого я так укажу, начинает петь вслух. Но остальные продолжают петь
свои песни про себя. Так. Начинаем.
Все углубляются в себя, только Аня вертит головой. Игорь показывает на Аню.
Аня. У меня сейчас проигрыш, перед припевом.
Игорь. Как-то мы без проигрыша справлялись, а вы себе даже песен подобрать не можете.
В наше время песни были нормальные, понятные, со словами, а не проигрышами!
Саня. У меня без проигрыша была.
Игорь. Нет настроения играть уже.
Сцена 3
Игорь лежит на диване и смотрит телевизор. Огромный, советский, каналы на нем можно
переключать вручную, чем и занимается Аня. Отец лежит, Аня переключает канал, кивком
или отрицательным покачиванием головы Игорь сообщает Ане переключать или оставить.
Игорь шевелит ногами и выскребает из зубов остатки пищи, не ногами выскребает, руками.
Игорь. Вот смотри как нужно. Смотри!
По телевизору трансляция концерта Тины Тернер, та в коротком платье вся в поту
прыгает по сцене и поет.
Игорь. Смотри, как человек работает. Какой голос у нее, как она вспотела вся. Работает.
Иди, займись делом. Давай, давай. Не сиди. Она не сидела. Вот смотри! Посмотри!
Игорь садится перед телевизором, отбивает ритм песни тапком по полу. Ему нравится
песня.
Сцена 4
У запертой двери в комнату стоит Аня в пижаме, она прислушивается. Ничего не слышно,
она переминается с ноги на ногу. К ней неслышно подходит брат, вдвоем
они прислушиваются к тишине за дверью спальни родителей.
Саня. Чего он к ней пошел?
Аня. Пошел.
Саня. Не хочу, чтоб он ее трогал.
Аня. Типично. Эдипов комплекс.
Саня. Что?
Аня. Я прочла это в книге. Психология сексуальных отношений. Там так написано
про сыновей. Они не любят своих отцов и хотят спать со своими матерями.
Саня. Ясно. А про дочек что там?
Аня. Все нормально с дочками. Но если ребенок застанет родителей за сексом —
это его сильно травмирует.
Саня. Иди, зайди к ним. Скажи, что боишься спать.
Аня. Не хочу.
Саня. Так что будешь сидеть тут?
Аня. А ты?
Саня. Я спать.
Аня. Он ее любит?
Саня. Ходит же чего-то.
Аня. А любит?
Саня. Ну а ты Диму любишь?
Аня. Нет.
Саня. А он тебя?
Аня. Нет.
Саня. Вот вы и не спите вместе. Значит те, кто любят — спят.
Аня. Почему он тогда крисит на нее.
Саня. Потому что козел.
Аня. Я боюсь. Вдруг он ее убивает там?
Саня. Иди, зайди.
Аня. Нет.
Саня. Если б убивал — мы бы слышали.
Аня. А если она не хочет нас испугать?
Саня. Все в порядке.
Аня. А почему мне нельзя спать с тобой в кровати?
Саня. Потому что у тебя своя есть.
Аня. Так и у папы своя кровать есть.
Сцена 5
Аня и Саня лежат под одеялом на полу. Саня обнимает Аню и спит. Аня не спит,
она смотрит перед собой и в темноте перед ней появляются силуэты родителей
из ее воображения. Аня ходит по комнате вперед и назад.
Аня. Итак. Я спрашиваю еще раз. Я повторю это еще раз. И это будет последний раз, потому
что я хочу понять, с кем я живу под одной крышей. Я хочу знать кто меня воспитывал. Хочу
чтобы вы посмотрели мне в глаза. Я спрашиваю вас: кто принес домой этот мусор?
Мария. Это был твой отец.
Игорь. Маша… О чем ты? Это был не я. Ну хорошо, это был я, но это не мои.
Аня. Что ж… А чьи это, мне интересно знать чьи это? Кому принадлежат эти карты
с голыми женщинами, которые трогают голых мужчин?
Игорь. Это моего начальника. Он попросил подержать их у меня.
Аня. Мам, что ты думаешь?
Игорь. Скажи ей!
Мария. Цыпленочек, папа не стал бы тебе врать. Твой папа не врет.
Аня. От кого-то пахнет сигаретами. Мама слышишь? Папа, дай мне правую руку я слышу
запах. Давай, давай.
Игорь. Аня… У меня бронхит. Я не курю. Это мама.
Мария. Игорь…
Игорь. Я только одну. И мне не понравилось. Я больше не буду курить никогда. Я курил
только на работе. Я никогда не курил дома. Но если ты действительно хочешь знать Аня,
я еще немножко выпил. Только одну рюмку. Маленький стаканчик вина. Маленькую
рюмочку. Небольшой стакан. Это отвратительно. Я знаю. Аня, я никогда не стану делать
этого снова. Клянусь.
Аня. Мы покончим с этим прямо сейчас. Ты знаешь, что случилось с Димой, когда
его застали за курением? Его заставили съесть пачку сигарет.
Игорь. Аня, я никогда не буду больше.
Аня. Это не обсуждается, неси сюда сигареты. Где они? В кармане? В пальто? Принеси их.
Давай.
Игорь достает пачку сигарет из кармана и начинает есть их.
Аня. Как там работа? Там интереснее, чем дома? Приходишь домой совсем не потный…
Кто так работает? Почему ты не потеешь? Ну что. Давай. Покажи как ты работаешь. Хоть
раз в жизни поработай как следует. И последнее, каждый спит в своей кровати. Каждый
в своей, и никаких ночных визитов.
Аня просыпается, долгое время продолжает лежать на полу и прислушиваться к звукам
за дверью. Шаги, радио включают и выключают, гремит посуда. В комнату входит Игорь.
Игорь. Давай, Анна, ноги в руки и в школу. Первый урок проспала. И чтоб больше
тут не спала. У тебя своя кровать. Каждый в своей кровати спит.
Аня. Можно я не пойду?
Игорь. Можно. Иди на работу тогда, заработай нам с матерью на жизнь. Давай. Вставай,
вставай.
Игорь стягивает с Ани одеяло, вытаскивает из-под нее простынь.
Сцена 6.
Рынок, мясник Саша в белом переднике, с кровавыми подтеками, рубит мясо, кровь летит
во все стороны, Саша улыбается.
Саша. Установил биде дома. Приятное ощущение: подмыться после того как посрал. Просто
смыть все. Чистоплотность — вот мое кредо. Спорт — сам по себе красив, благороден.
Крепкое тело, мышцы. (Саша берет новую тушу) Музыка — тоже красиво. Когда
женщина… поет.
Сцена 7.
Аня и Дима сидят во дворе на лавке. Двор шумит, как обычный городской — визжат дети,
кряхтят старухи, жужжит и не заводится машина.
Аня. Мама твоя снова беременна?
Дима. Они не умеют предохраняться, наверное.
Аня. И что, рожать будет?
Дима. Я не знаю. Аборт вроде делать будет. Я, по крайней мере, за аборт.
Аня. видел, у Рыжей из третьего подъезда дочка? Она ее в зад целует. То ногу укусит. Сидят
с мужем вдвоем над коляской и то укусят, то поцелуют.
Дима. Тебя, думаешь, не целовали в зад?
Аня. Может и целовали. Но уже все. Завязали с этим.
Дима. Меня лет с трех не трогают.
Аня. Приходит отец твой с работы и давай тебя покусывать. Целовать. Его бы увезли
в дурку.
Дима. Его и так увозить можно. Слушай, а что с нами не так? Чего нас перестают целовать?
Аня. Просто мы грязные уже лет с трех — ходить начинаем, и все. Неприятно целовать того,
кто не понятно где ходит.
Дима. Им просто приятно целовать нас, пока мы еще не хотим этого. Как только ребенок
понял — что когда целуют — это приятно — все. Никто его не целует.
Аня. А твой папа целует маму?
Дима. Бывает по-пьяному засасывает.
Аня. А бьет?
Дима. Ну, ясно — бьет.
Аня. видел дядя Саша Ларису вчера во дворе бил?
Дима. А чего?
Аня. Каталась на скейте и колени побила, а он ей запрещал. И короче, она все равно каталась
и он вывел, штаны с нее спустил и… Ремнем.
Дима. Ну и правильно. Просто я его как мужчина могу понять. У девочек битые колени
галимо выглядят.
Аня. Ну да. Я тоже буду свою дочку бить, если она поранит ноги.
Дима. Для мальчиков это не страшно. Ты просто малая еще. Поймешь. Девочка должна
красивая быть. И скейт — это не повод калечить ноги. Дядя Саша нормальный мужик.
Он мне как-то сигарету стрельнул. Он нормальный. Работает на рынке. Он знает, что в жизни
главное — мясо.
Аня. Мне он тоже нравится. Я к Ларисе заходила, они биде установили.
Дима. Что это?
Аня. Это чтобы помыться после того как в туалет сходил.
Дима. Прикольно.
Аня. Дима, скажи, что это за записки? Ты что влюбился в меня?
Дима. Я таким не занимаюсь.
Аня. Хорошо. Потому что я подумала, что ты придурок вообще.
Дима ударяет Аню в плечо.
Аня. Больно!
Дима. Не обижайся, я по дружбе. Чтоб больше не приставала.
Аня. Я из дому ушла.
Дима. Куда ты ушла, если ты во дворе сидишь?
Аня. А куда мне идти? Взяла и ушла.
Дима. И куда теперь?
Аня. Тут пока посижу, а потом поеду. Путешествовать буду.
Дима. Вперед.
Аня. Хочешь, выкопаем секретик?
Дима. Наш?
Аня. Ага.
Вдвоем они подходят к дереву, сметают слой песка, чтобы добраться до секретика.
Находят: стекло, крышки от пива и обертки от конфет.
Аня. Дима, начинается взрослая жизнь. Время прятать этот мусор прошло, теперь
мы закопаем порнокарты.
Дима. У тебя есть?
Аня. У брата забрала.
Дима и Аня кладут в яму карты, накрывают стеклом, смотрят на секретик и засыпают
его песком. Находят несколько окурков и закуривают.
Аня. А чего мертвых старушек выносят во двор?
Дима. Чтобы дома покойника не держать.
Аня. Так уносили бы их совсем далеко. На кладбище.
Дима. Место купить нужно.
Аня. Знаешь, было бы хорошо, если бы старухи просто раздавали конфеты, когда были
живые, я не люблю похоронные конфеты есть.
Дима. Я тоже брезгую.
Аня. Представь, идешь по улице и каждый раз как встречаешь старую женщину, она дает
тебе большущий пакет конфет. Зачем ждать пока умрешь, чтотбы накормить детей
конфетами?
Дима. Хорошо ты придумала. Смотри. Семеновна идет.
Аня. Она сюда идет, к нам.
Дима. Ну и пусть идет. Что мы такого сделали?
Аня. Давай ничего ей не отвечать.
Дима. Я и не собирался.
Сцена 8.
Дима сидит во дворе, под яблоней и жжет спички, он сжег уже полкоробки и продолжает.
Дима. Вчера я съел пачку сигарет. Мама застала за курением. Она сказала: «Теперь Дима,
ты съешь всю пачку. Раз тебе так нравятся сигареты». Я съел. Они солоноватые на вкус.
Фильтр мама разрешила не есть. Сегодня поджег дверь, и мама выгнала меня из квартиры.
Теперь я собираюсь украсть пару булок в хлебном, так начинается моя взрослая жизнь.
Сцена 9.
Гаснет свет. На той же лавке двое — Сережа и Паша пьют пиво, вокруг них бегает дочка
Паши, она собирает листья и окурки с земли и все тянет в рот, но не ест, потому
что жует жвачку.
Сережа. Я не знаю. Давай еще по пиву.
Паша. Да я домой. Малой спать надо.
Сережа. Та давай. А что делать?
Паша. Нефиг делать вообще.
Сережа. Идем я тебя провожу.
Паша. Малая вчера носом стекла кусок втянула. Не шарю, она его обратно выдохнула
или нет. Что будет с ней если не выдохнула?
Сережа. Я не знаю. Я ж ветеринар. У нас такие случаи не фиксировались. Звери стекло
не втягивают носом.
Паша. Я как-то лампу в рот засунул.
Сережа. О, клево и как потом?
Паша. Поехали в медпункт и щеку мне разрезали — вот шрам, смотри.
Сцена 10.
Аня в джинсовых шортах и футболке сидит на лавке во дворе. Она докуривает сигарету.
Рядом с ней ее подруга Стася.
Аня. А дальше?
Стася. Кричи — «сохни за мной как этот бычок» и бросай. Только выкури всю. До фильтра.
Аня. А имя его где писать?
Стася. Булавкой проколи палец и на фильтре напиши кровью.
Аня. У тебя сработало?
Стася. Да. Нормально.
Аня. Стремно. Прикинь, скрутит его, как этот бычок.
Стася. Так нормально… Слушай… Извини.
Аня. Чего?
Стася. Это все нужно было молча делать. Так не сработает.
Аня. Блин.
Стася. Извини. Но ты сама виновата. Могла бы молча покурить.
Аня. Я сейчас новую закурю.
Стася. Потом давай потом. Сама можешь. Я тут не нужна. Написала — выкурила, крикнула,
и все. Будете с ним встречаться.
Аня. Ладно. Идем.
Аня рвет траву и натирает ей руки, чтоб запаха не было.
Аня. Пожевать бы чего-то.
Стася вытаскивает изо рта жвачку и отдает Ане. Аня берет жвачку и кладет в рот.
Сцена 11
В комнате Игорь и Мария, он лежит на диване и смотрит телевизор, указывая жене когда
следует переключить канал. На экране снова певица в коротком платье и вся в поту,
трясет волосами и поет англоязычную песню.
Мария. Игорь, Саша сказал мне. Он сказал что кое-что у него пропало. Он думает это взяла
Аня.
Игорь. Аня никогда ничего не украдет. У нее мой характер. Я никогда ничего не крал
и она никогда ничего не украдет. Я знаю, в некоторых семьях с этим проблемы. Воровская
психология. Но я воспитал детей должным образом. Никакого воровства в моем доме.
Мария. Саша говорил про игральные карты. Ну, такие, знаешь… порнографические.
Я думаю нам нужно поговорить с Аней, в любом случае.
Игорь. Нет не нужно. Это может травмировать ребенка. Ты не читаешь книги, которые
я принес? Я месяцами в очереди библиотечной стою за книгами по психологии сексуального
воспитания, а ты их не читаешь даже?
Мария. Мы должны сказать ей, что на картах изображены плохие люди. Мы должны
авторитетно высказаться.
Игорь. Она и так понимает это. Все кто делают такие вещи — плохие люди. Она выросла
в хорошей семье, а не в притоне. Чистый и здоровый ребенок. Мы должны перестать давать
Саше карманные деньги. Если кто-то нездоров тут — это он.
Мария. Он мальчик.
Игорь. Я не интересовался таким в его возрасте.
Мария. У нас не было порнографических карт.
Игорь. Не было. А если были бы — я бы все равно не интересовался.
Мария. И что же нам делать?
Игорь. Переключи канал. Нет. Назад. Будем делать вид, что ничего не произошло.
Но на всякий случай присматривай за ней, чтобы не лазила в его комнату.
Мария. Оставить?
Игорь. Да. Нравится мне эта программа. Смотри, как она вспотела.
На экране еще одна певица в коротком платье, блестящая от пота, она трясет волосами
и поет на английском.
Игорь. Смотри, как она следит за собой, не то что ты весь день в халате. Отойди от экрана.
Вот. Смотри как вспотела! Отдается работе вся! Как кипит работа, видишь?!
Мария садится в кресло напротив телевизора и смотрит как Игорь смотрит телевизор.
Сцена 12.
На скамейке сидят Марья Семеновна и баба Таня. У них грузно обездвижены все части
тела, кроме рук, которыми они обильно жестикулируют и прикрывают рот, когда
сообщаемое особо секретно. У обоих на головах цветастые платки.
Марья Семеновна. Сидели вчера, весь вечер что-то рыли-рыли. Копали-копали. Весь вечер.
Руками в песок. Копали копали. Я подошла глянуть. Думаю — может кошку
мою закапывают. У меня кошка сбегла. Вчера сбегла. Молока не пила, не ела. Так и сбегла.
Рыжая такая, помнишь? Моя кошка сбегла. И я думаю — наверное, споймали и закапывают.
Ума хватит. За ними ж никто не смотрит. Думаю — пойду, посмотрю, что они копают. Весь
вечер. Что там копать весь вечер? Как тракторы, шусь-шусь-шусь. Я к ним. А они прячут.
Глянь. Прячут. От горшка два вершка, прятать они от меня будут!
Баба Таня. А что прятали?
Марья Семеновна. И говорю ей, говорю: «Покажите!»., так говорю. Чтобы показали
что прячут. А они не отвечают. Только не-не-не. Аня некрасивая такая, да? У нее лицо
как у отца. А тот красивый такой статный. А она как для девочки — очень некрасивая.
И прячет еще от меня. Слышишь! Прячет!
Баба Таня. А что прячут-то?
Марья Семеновна. Не знаю я. Такие бумажки цветные, рылись в песке, как собаки
и убежали домой. Противные дети. Я Аниному отцу скажу. Скажу, что дочь их кошек
убивает.
Баба Таня. Как ты говоришь… Ц-ц-ц. Кошек. Убивает. Это плохо.
Марья Семеновна. Ясно, что плохо. Еще бы хорошо. Я котика своего люблю очень. Когда
где болит — я его прикладываю. Он мне муркает. Я его за шерстку глажу. Такой он у меня
мягонький. Как одуванчик.
Баба Таня. Хороший кот был. Рыжий?
Марья Семеновна. Такой песочно-персиковый.
Баба Таня. Даже звучит красиво.
Марья Семеновна. А Аня убила его. Дети такие злые. Горя не знают, все готовенькое
получают. Думают, что можно чужого кота убить. Вот как у нас было7 кушали котов люди.
Но те ж коты ничейные были. И конечно мы их не мучили перед тем. А посмотри,
что теперь.
Баба Таня. А мы голубьев кушали. Так ощипывал папа и на костре.
Марья Семеновна. Но голубь-то не мучился. Голубь вообще глупая птица. Она ничего
не понимает.
Баба Таня. Ты Аниному папе скажи. Пусть научит. Может ремня ей даст.
Марья Семеновна. Да. Пусть даст ей ремня. Меня наказывали. Я в углу на коленях день
простояла как-то. Не помню из-за чего. Но хоть запомнила, что к чему. А тут детям полная
свобода. Как ребенку потом жить, откуда ответственность возьмется, если никто ремня
вовремя не дал? Еще повезет, если муж бить будет.
Баба Таня. А мой муж меня никогда не бил.
Марья Семеновна. На лево ходил, видать. Он гулящий был. Мой свои права знал. Он меня
бил, ох как бил. Ну бил меня по моей вине. Как возбудится — бьет. Религиозный человек
был.
Баба Таня. Может ты кота нечаянно убила? Случайно конечно.
Марья Семеновна. Фу. Я убила своего котика? Я и пальцем его не тронула. Только
за ушком чесала. Он был хороший кот. Я как курочку варю ему шкурки и пенку бросаю —
он всегда кушает. А как-то мышка в доме была. В банке жила. Внук принес. Так котик
ее съел. Я так обрадовалась: ненавижу мышей. Такие маленькие. Такие гадкие.
Все в микробах. А котик просто сидит рядом, вылижет себя, чистенький весь. Он был очень
чистый маленький котик.
Баба Таня. А что прятали они, знаешь?
Марья Семеновна. Бумажки какие-то. Бумажки. Все цветные такие. Не успела рассмотреть.
Пусть отец разбирается. Отец у нее хороший человек.
Баба Таня. Да.
Сцена 13.
В гостиной Игорь и Мария они напряжены. Игорь прячется за занавеской, как за шторой
на сцене. Мария сидит перед ним на диване, как в зрительном зале.
Игорь. Сейчас. Готова?
Мария. Да.
Игорь. (театрально выходит из-за занавески/шторы) Анна. Твоя мать и я огорчены.
Мы очень огорчены.
Игорь перебегает в другой конец комнаты, присаживается и отвечает себе тонким
голосом.
Игорь. Папа, папочка, что случилось?
Игорь. (возвращаясь к занавеске/шторе) В нашем доме, нашем образцовопоказательном доме появился злодей.
Игорь. (детским голосом) Папа, кто это? Кто он?
Игорь. (обычным голосом) Что ж. Ты не знаешь? Я подскажу тебе. Этот злодей украл
у брата неприличные игральные карты, этот злодей убивает дворовых котов. И еще она врет
своим родителям.
Игорь. (детским голосом) Я ничего не крала. Я не… не… О, да… Да. Я убила, убила кота
и это я украла. Прости меня.
Игорь. (спокойно) Что ж. Тот факт, что ты призналась говорит о том,
что ты все еще моя дочь. Я прощаю тебя. Но нам стыдно. Что нам теперь делать?
Мария. А что нам теперь делать?
Игорь. Я еще не придумал.
Мария. Честно говоря, я не верю, что Аня убила этого кота.
Игорь. Ну конечно она бы не убила кота, если бы проводила больше времени дома.
Но ты целыми днями печешь свои блины. Ты не следишь за ней. так что считай она убила
кота по твоей вине. Или даже так… твоя непредусмотрительность убила кота!
Мария. Игорь я не хочу об этом говорить. У меня блины на сковородке и мне нужно к ним.
Игорь. Прекрасно. Что я говорил? Иди и возвращайся, будем репетировать ещё.
Мария уходит на кухню. Игорь прячется за шторой, затем вырывается из-за нее и тяжело
вышагивая по комнате, невероятно громко говорит сам с собой.
Игорь. Небеса, небеса. За что мне это? Мое дитя, моя дочь. Что мы не делали для тебя?
Может мы не любили тебя? Не учили любить все живое? Так за что же нам это…
(возвращаясь к своей обычной интонации) Не то… Слишком мелодраматично. Нужно
прочесть что-то из классики. Шекспир. Король Лир. Король Лир, да. Гамлет. Не, не нужно
Гамлета. Дочь моя, пади ниц. Узри в глазах моих скорбь. Скорбь человека не знавшего зла,
не сотворившего зла. Покайся. Осознай. Я есть отец твой и нет в мире для тебя отца иного.
Маша, Маша!
Входит Мария.
Игорь. Мария, я думаю она в тебя такая. Это ваша женская натура. Иди зови ее, буду
вершить суд.
Мария. Может после ужина?
Игорь. Зови дочь.
Мария подходит к окну.
Мария. Аня, домой. Аня. (отходит от окна) Игорь, а ты помнишь как мы украли курицу
в селе, как только встречаться начали? Такую толстую курицу.
Игорь. Я был другим человеком, ничего не помню и ты забудь.
Акт второй
Сцена 1.
Ане 20 лет, она в комнате с Колей. На столе бутылка вина. Аня в коротком платье,
ей душно, она вспотела. Парень наливает остатки вина в свой стакан и выпивает.
Коля. Аня, ну ты где там?
Аня. Подожди.
Коля. Ну давай. Я же тебя типа люблю.
Аня. Та да.
Коля. Аня, я уже задолбался стоять тут. Ты же платье тоже надела это. Ну давай,
ты же хочешь.
Аня. Я ничего не хочу.
Коля. Да я пошутил. Иди. Посидим просто.
Аня. Это можно. Можно просто посидеть.
Коля. Как там учеба? Что в универе?
Аня. Валю теорию. С практикой все отлично.
Коля. Не хорошо. Не нужно валить теорию. Смотри что выходит: ты валишь теорию
и я валю теорию. Мы как бы вместе валим ее. Ты и я.
Аня. Экзамен у Семеновны сдавать. Так она дала список — что ей нести, какую колбасу
любит, духи. С ней просто, а то с другими не понятно чего им вообще нужно. Деньги нельзя
или подарки нельзя.
Коля. Семеновна мировая. Уважаю. Потому что это справедливо для ребят из села. Духи
купить не каждый сможет, а биток там или свиньи кусок можно достать. Аня, знаешь
как корову рубят?
Коля прижимает Аню к себе, она отстраняется, но слабо, в таком обоюдно напряжении
они продолжают говорить.
Коля. Ее рубают, а потом черпаком кровь в ведро — это чтоб кровянку мутить. Колбаса
такая вкусная. Шаришь? А потом на мясо режут. У нас в селе все время рубали. Я как к бабе
на лето ни приеду — рубают. Кровь черпаю на кровянку. А как-то в школу просили
консервированные огурцы принести. Заспиртованные. Знаешь? А я глаз коровы заспиртовал.
Принес после каникул. Банка мутная была, глаз — это не огурец, конечно. Аня, ты знаешь,
как для мужчины вредно когда он хочет, а ничего не происходит?
Аня. Расскажи, как свинью режут?
Коля. Ну за уши берут и ножом. Аня… прошу тебя, будь человеком, идем ляжем.
Я уже не могу.
Аня. А если колени у меня побитые были бы. Ты бы все равно? Любил бы меня, да?
Коля. А чего они побитые?
Аня. Если бы я на скейте каталась, упала бы. Ты бы уже не захотел да?
Коля. Не понимаю.
Аня. Мне всегда интересно про колени было.
Коля. Ты мне очень, Аня, нравишься, и я тебе серьезно сейчас говорю. И колени — неважно.
Что там с коленями. Я, конечно, расстроюсь из-за колен. Только потому, что тебе больно,
может. Ты для меня цельная личность, Аня. И я всей тобой дорожу. Но я бы с тобой бы…
ну даже если бы у тебя травма головы была.
Аня. Клево.
Аня снимает кофту и идет к кровати.
Сцена 2.
За столом сидит доктор Кашпировский, мужчина сорока лет в синей рубашке. Напротив
него оператор с камерой. Оператор не следит за ходом мыслей доктора, он поправляет
на себе одежду, проверяет все ли верно выставлено на камере. Кашпировский обращается
к камере, как к живому собеседнику, участливо интонируя.
Кашпировский. Я прочту несколько телеграмм. Они вот здесь у меня разложены
по заболеваниям, по разным случаям. Я прочел еще не все. Вот телеграмма от Марии
Семеновны из города Киева: «Благодаря вам, у моей кошки прошел энурез, внук перестал
выпивать», вот еще письмо: «Я раньше не могла встать, у меня варикозное расширение вен,
после программы по телевиденью — я начала ходить по комнате», и еще телеграмма:
«Я завязался. Уже месяц не пью. И не тянет. Спасибо вам». Если бы вы могли увидеть сотни
пальцев, которые зашевелились у парализованных. На телевиденье уже пришло больше
200 тысяч писем и телеграмм. Если умножить пальцы парализованных на количество писем,
которое мы получили от них — такой цифры ни один лист не уместит. Теперь
у вас нет повода не доверять мне. Ваши веки тяжелеют. Руки тяжелеют. Вы слышите
мой голос. Я буду считать до 20. попробуйте расслабиться. Слушайте мой голос. Один. Два.
Три. Четыре. Пять. Шесть. Семь. Восемь. Девять. Десять. Одиннадцать, двенадцать.
Тринадцать, четырнадцать, Пятнадцать. Шестнадцать. Я считаю только для того, чтоб
лишить вас повода размышлять над смыслом сказанного. Ибо лечение происходит
не от слов, какими красочными они не были. Семнадцать. Восемнадцать. Двадцать.
Оператор. А девятнадцать?
Кашпировский. Я не сказал?
Оператор. Переснимем. Сейчас секунду не моргайте, крупняк хочу взять. Спасибо.
Кашпировский. Ты меня немного отвлекаешь. Я сейчас энергией тонны воды заряжаю.
Мне некомфортно такую энергию на тебя направлять. Может, ты камеру поставь и уйди.
Оператор. А вам одному разговаривать нормально? Потому что я давно уйти хотел.
Кашпировский. Я не один. Я транслирую.
Сцена 3.
Аня в комнате со Стасей. Стася раскладывает пасьянс и курит.
Стася. И что он?
Аня. Типа любит, говорит. Ну это слишком. Нет? Я не понимаю чего он. Я же у него
не первая. Что с ним вообще?
Стася. Вот дерьмище. Так ему так и скажи.
Аня. Слыш, Стась, а когда в фильмах сексом занимаются, они правда занимаются сексом?
Просто представь, это если ты популярный актер… постоянно нужно спать с кем-то.
Стася. Ну конечно не спят они. Не убивают же актеров по настоящему. При перестрелках.
Ну. Думай.
Аня. Просто представила какое же это дерьмище, если спят.
Стася. Отвали, Стась. Я тоску навожу.
Аня. Ясно. А мне чего молчеть?
Стася. Потому что я прошу тебя заткнуться.
Стася раскладывает пасьянс Аня наблюдает.
Стася. Все. Не вышло. Ну и фиг с ним. Навести тоску на кого-то тебе?
Аня. Давай. Ну только подожди. На кого?
Стася. Давай на Колю.
Аня. Не. Давай Ваню.
Сцена 4.
Кашпировский за столом, напротив него банки с водой, он делает над ними пассы руками.
Кашпировский. Водка дорожает. Пить водку небезопасно. Можно привыкнуть и сделаться
алкоголиком. Пейте воду. Три состояния человека и все они в воде. Шторм и затишье.
Все это вода. Твердость — и это вода. Лед. Расслабьтесь и прислушайтесь к себе — шум —
это вода, тишина — это вода. Все вода. Я буду считать до двадцати. За это время седые
восстановят цвет волос, немые — заговорят, слепые — прозреют, только с глухими ничего
не произойдет, глухим поможет вода. И трансляция по телевизору. Если вы знаете глухих,
которым нужна помощь — подведите их к телевизору. Счет один — и вы слушаете
мой голос, ничто не может вас отвлечь. Два — забудьте о политике, не имеет значения
в какой стране вы сейчас находитесь, важно ощущать, что вы — вода. Четыре — и ваши
руки свободны, как крылья — можете попробовать их поднять и опустить —
вы не чувствуете свой вес. Пять — и вы забываете кем вы работаете, как вас зовут,
попробуйте вспомнить как шумит вода. Шесть — водопад, представьте себе свободное
падение воды в сыром лесу, семь — и вы можете прикоснуться к воде.
Входит оператор.
Оператор. Три.
Кашпировский. Не может быть, что я не сказал три.
Оператор. Я в студии сижу, звук пишу. Не было «три».
Кашпировский. Вклеить плохо будет?
Оператор. Сейчас.
Оператор выходит из студии и тут же возвращается.
Оператор. Вот так вы руки держали когда говорили, что «вы — вода»,
а вот так вы начинаете говорить о четырех. Вот так руки перед собой. Снимаем.
Кашпировский. вы — вода. Три — и вы забываете все, что вас беспокоит, вода не имеет
памяти. Вы прозрачны как лампочка.
Оператор. Как вы все это запоминаете? Вас после «Спокойной ночи малыши» сегодня
поставят, ничего?
Кашпировский. Восемь как начинать? Как я руки держу?
Оператор. А у вас с родителями какие отношения?
Кашпировский. Я это называю — синдром ногтей на ногах. Однажды я увидел как отец
стрижет ногти. Ну надо же, у него отрастают ногти. Как у обычного человека. И все,
с тех пор я полюбил родителей человеческой любовью.
Оператор. Так непривычно, когда человек на вопрос отвечает. Я вообще хотел о своей маме
рассказать. У нас с ней проблемы.
Кашпировский. Вот жаль. Как же мне руки теперь положить?
Третий акт
Сцена 1.
Фотостудия. Зонт-светоотражатель и прожекторы, на белом фоне расположен диван.
Голый мужчина и голая женщина сидят на диване. Фотограф ходит вокруг
них с экспонометром.
Мужчина. Купил вчера босоножки.
Женщина. Удобную обувь сейчас трудно найти.
Мужчина. Разве только самому сделать.
Женщина. Или в шлепанцах ходить. Вьетнамках.
Мужчина. Не, не люблю такие. Пластик. Люблю натуральные материалы. Дерево можно.
Или те же шлепанцы, но из кожи.
Женщина. У меня кусочек зуба откололся. Смотри. Не очень заметно.
Мужчина. Это не сразу бросается в глаза, во всяком случае.
Фотограф. Окей, начали. Наездница, ты ей руки на грудь. Время нужно?
Женщина. Я готова. Откуда вы снимать будете?
Фотограф. Да я тут, там пощелкаю. Нам и на двойки кадры нужны.
Мужчина. вы хотите начать с наездницы? Но я только поел.
Фотограф. Ясно. Тогда еще один перерыв. Я уже делал перерыв на ланч, но видимо ктото не хочет работать. На что мы можем рассчитывать после того как ты плотно поел?
На что ты вообще теперь способен? Большое спасибо.
Мужчина. Мне что вообще есть нельзя?
Женщина. Не обращай внимание. Он со всеми такой сегодня. С женой поссорился, может.
Как твоя, кстати?
Мужчина. Нормально. В кино вечером идем. Слушай, а в кино, они по-настоящему спят
друг с другом?
Женщина. Да, конечно. Я не снималась, но какой смысл сниматься в кино, если не понастоящему.
Мужчина. А убивают тоже?
Женщина. Думаю, да.
Мужчина. Звучит не очень. Мы могли бы отснять быстро что-то с моими руками. Могу
за грудь держать.
Фотограф. Лучше помоги ей с растяжками, у нас на тузы шпагаты.
Женщина. Я не побеспокою, если буду делать растяжку тут?
Мужчина. Не, конечно нет. Могу помочь?
Женщина. Да, вот тут придержи мою ногу.
Мужчина. Занималась спортом. Вижу по растяжке. Балет. Да?
Женщина. Легкая атлетика.
Мужчина. Папа говорил: «Женись только на той женщине, которая сможет ногу за голову
закинуть».
Женщина. Тут придержи.
Сцена 2.
Двор, детская площадка, скамейка, краска осыпалась. Во двор выходит Паша и Сережа
им уже по пятьдесят лет. В центре двора гроб с Марией Семеновной.
Паша. А я снова лампочку в рот совал. Сую и высовую. Получается. Выступать могу.
Сережа. Ты не чуди у гроба. Идем, стопку выпьем. Святая женщина была.
Паша. Я еще кулак в рот теперь могу совать. Показать тебе?
Сережа. Не чуди у гроба, прошу же. Нужно уважение иметь к мертвому. Тем более
женщине.
Паша. А она мне не особо нравилась. Говорила, что малая моя кошку ейную убила.
А у нее и кошки-то не было. Шизанутая.
Сережа. Ты будто нарываешься. У гроба только хорошее о человеке. Теперь уже все. Только
хорошее.
Паша. Хорошо, что она умерла. Я имею в виду, что не убили ее там, а она сама умерла.
Давай выпьем. Я помянуть хочу. Светлая память, земля пухом, царство небесное.
Сережа. То-то. То-то.
Подходят к табурету с водкой и конфетами, выпивают и заедают конфетами. Возле
табурета Баба Таня у нее на шее карточка, а в руках она держит поднос с конфетами.
Сцена 3.
Кашпировский за столом, перед ним мобильный телефон, он записывает свое выступление
на камеру в нем.
Кашпировский. Сейчас я расскажу, как сделать практичную ежедневную прическу. Боб.
Так она называется. Для нее нужно нанести гель на руки и втереть в волосы. Вот так.
Размазать по всей длине волос и над висками сделать вот так. Теперь я заряжаю воду
по телефону. Раз-раз. И вода светиться. Чекинься, и заряжай свой кофе по смс. Теперь
и за пределами СНГ.