Палеонтология и стратиграфические границы

ПАЛЕОНТОЛОГИЯ
И СТРАТИГРАФИЧЕСКИЕ
ГРАНИЦЫ
LVIII СЕССИЯ
ПАЛЕОНТОЛОГИЧЕСКОГО ОБЩЕСТВА
Санкт-Петербург 2012
РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК
ПАЛЕОНТОЛОГИЧЕСКОЕ ОБЩЕСТВО
ВСЕРОССИЙСКИЙ НАУЧНО-ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ
ГЕОЛОГИЧЕСКИЙ ИНСТИТУТ им. А.П. КАРПИНСКОГО (ВСЕГЕИ)
ПАЛЕОНТОЛОГИЯ
И СТРАТИГРАФИЧЕСКИЕ
ГРАНИЦЫ
МАТЕРИАЛЫ LVIII СЕССИИ
ПАЛЕОНТОЛОГИЧЕСКОГО
ОБЩЕСТВА
2 – 6 апреля 2012 г.
Санкт-Петербург 2012
1
УДК 56+551.7
Палеонтология и стратиграфические границы. Материалы LVIII сессии Палеонтологического общества при РАН (2-6 апреля 2012 г., Санкт-Петербург). – СанктПетербург, 2012, 169 с.
LVIII сессия Палеонтологического общества посвящена теме «Палеонтология и
стратиграфические границы». В докладах освещены вопросы типизации стратиграфических границ как общих, так и региональных стратонов, использования палеонтологических
данных при проведении и обосновании границ и роль реперных биостратиграфических
уровней при межфациальной и межрегиональной корреляции отложений. В ряде докладов
дается характеристика типов границ Международной стратиграфической шкалы, показано
какие маркеры принимаются для закрепления границ и принципы проведения этих границ
в каждом типе GSSP. Освещается соотношение границ МСШ и границ в региональных
стратиграфических схемах. Показана история установления границ и их природа. В большинстве докладов приведена характеристика границ различного ранга (от границ между
системами до границ свит и толщ) в докембрии и фанерозое в разных регионах России и
ближнего зарубежья (Азербайджан, Беларусь, Грузия, Казахстан, Молдова, Монголия,
Таджикистан, Украина). Для установления и обоснования этих границ используются современные данные по фоссилиям докембрия, для фанерозоя – по граптолитам, конодонтам, кораллам, криноидеям, моллюскам, остракодам, фораминиферам, млекопитающим,
споре и пыльце, листовой флоре, диатомеям и силикофлагеллятам.
Сборник рассчитан на широкий круг геологов, стратиграфов и палеонтологов.
Редколлегия:
Богданова Т.Н. (ответственный редактор)
Бугрова Э.М., Гаврилова В.А., Евдокимова И.О., Коссовая О.Л., Котляр Г.В.,
Олейников А.Н., Ошуркова М.В., Суяркова А.А., Толмачева Т.Ю.
ISBN 978-5-904247-42-3
2
© Российская Академия Наук
Палеонтологическое общество при РАН
Всероссийский научно-исслед. геол. ин-т
им. А.П. Карпинского (ВСЕГЕИ)
ЖИВАЯ СИСТЕМА ЗЕМЛИ (ГЕОМЕРИДА) И СТРАТИСФЕРА
КАК БИОСТРАТОН ВЫСШЕГО ПОРЯДКА
Вступительное слово Президента Палеонтологического общества
академика Б.С. Соколова на LVIII сессии
Дорогие друзья,
Четыре года тому назад я счел необходимым привлечь ваше внимание к понятию
Геомерида, как, считаю, одному из важнейших в биосферологии, в ее геоисторическом, а
не только современном объеме. Мой этимологический акцент к термину – биогеомерида –
возможно не очень нужен, т.к. и Геомерида выражает неисчислимое живое множество
Земли. Термин Беклемишева оказался полузабытым и даже не вошел в фундаментальный
«Биологический энциклопедический словарь» (1986). Его главный редактор
М.С. Гиляров – выдающийся зоолог и почвенный эколог, конечно, был знаком с представлениями Беклемишева, но, по всей вероятности, не считал нужным вводить в науку термин
Геомерида при укрепившемся в языке понятии биосфера. Но в том-то и дело, что Геомерида совсем не синоним биосферы, что и стремился показать Беклемишев, видя в живом
особую развивающуюся систему, которая нуждалась, прежде всего, в биологическом истолковании, как биологическое единство, а не как живое вещество или «живая функция»
самой Земли. Это единство имеет два измерения – хорологическое в его пространственном
многообразии и хронологическое в палеонтологической истории органического мира. Хорологический вектор Геомерида имеет и в геологическом прошлом: это ее историческая
биогеография, отражающая этапность эволюции и меняющуюся во времени палеобиогеографическую структуру жизни.
Но главное заключается в хроностратиграфическом значении палеонтологической летописи Геомериды. Она оказалась удивительным образом упорядоченной в слоистой структуре Земной коры. Стратисфера Земли – это каменное хранилище последовательно записанной
биосферной эволюции («былые биосферы») от зарождения Геомериды на древней Земле до
фантастического разнообразия Metazoa и Metaphyta в фанерозойских осадочных формациях и
системах. Таким образом, стратисфера сложилась в биостратон высшего порядка. Он стержень понимания всей геологической истории Земли от архея до ныне. Это ее реальная история, изучаемая прямыми методами науки – физическими, химическими и биологическими.
Геохронометрические рамки этой истории не выходят за пределы 4.0–3.7 млрд лет. Но это
лишь некоторое приближение к биологическому возрасту земной Геомериды. В стратисфере
заключена вся энциклопедия жизни от ее молекулярных следов до следов археологической
деятельности Человека. Это и рождает идею живой Земли – Геи (Ловлок, 1989) или особой
живой системы, охватившей Землю с началом ее исторического развития. В.Н. Беклемишев
принял для последней название Геомерида, оставив за биосферой только представление о
биотопе. Это разделение понятий представляется очень важным.
Существует представление, что Геомерида и Гея это одно и то же, и что все это –
биосфера. Как известно, Дж. Ловлок не был знаком с работами В.И. Вернадского, но, познакомившись, усмотрел в них предвосхищение идеи живой Земли, т.е. Геи. Но так ли
верны возникшие заключения? Задуматься об этом меня заставила недавно опубликованная статья известного историка эволюционизма Ю.В. Чайковского (2011), связанная с его
откликом на книгу Е.Б. Музруковой и А.В. Чесновой «Владимир Беклемишев – пророк ХХ
века» (2009). Является ли «русская Гея» (так Юрий Владимирович называет Геомериду)
эквивалентом Геи (Gaia) в представлениях Ловлока.
Он совершенно точно передает слова Беклемишева, что пространство, занятое биосферой, это «вместилище Геомериды», т.е. ее высший биотоп. Но как это представление
должно рассматриваться в исторической геологии, ведь, однажды установившись на Земле, биосфера в своей истории никогда не прерывалась. Появление жизни означало и воз3
никновение биосферы. Значит Геомерида – понятие отнюдь не актуалистическое, а геоисторическое. Это важнейший акцент, который можно заметить и у Вернадского, писавшего
о бактериях в докембрии, и у самого Беклемишева, лишь мельком упомянувшего докембрий в связи с Геомеридой. Но в выдающихся работах Вернадского о биосфере нет упоминаний имени Беклемишева, а в работах последнего – имени Вернадского, хотя первоначально он и хотел использовать термин биосфера для того, что назвал Геомеридой.
Большой заслугой Ю.В. Чайковского явилось то, что он разобрался с историей вхождения понятия Геомерида в биологию. Известная ссылка на К.Д. Старынкевича, как первого автора термина, мало что говорила по его выступлению в Таврическом университете
(Симферополь) в 1919 году в смутные дни крымского междувластия. А его небольшая
брошюра «Cтроение жизни» (1916), в которой впервые появился этот термин, использованный В.Н. Беклемишевым в 1927 году в докладе на III Всероссийском съезде зоологов в
Ленинграде (реферат доклада Чайковский публикует), впервые увидела свет лишь в 1931 г.
(Старынкевич, 1931). Ее опубликовал в Праге Г.В. Вернадский – сын В.И. Вернадского.
Этим новым понятием таксономическое биоразнообразие жизни передавалось, как биоценотическая целостность, подобная высшему организму: «живой мир моря и живой покров
суши» – два ее проявления на Земле. Это был один из первых подходов к глобальной экологии биосферы, что совершенно правильно давно отметил Э.Н. Мирзоян (1990). Далеко
не сразу стало ясно, что новое понятие открыло совершенно новый подход и к представлению об этапности эволюции (развития) органического мира. В этом уже была исключительная заслуга палеонтологии и исторической геологии.
Гипотеза «живой Земли», т.е. Геи, как и более ранние подобные идеи, наделявшие
Землю в целом качествами живого организма при своем появлении, не несли этой перспективы, и в настоящее время Гея скорее оборачивается Геомеридой. Волнующий смысл
гипотезы Дж. Ловлока вытекал из его представления, что на вершине биосферной эволюции оказался Человек, ставший сердцем и умом живой Земли. В.Е. Хаин (2007), весьма
одобрительно отнесшийся к этой гипотезе, главное усмотрел, как и В.И. Вернадский, в
геохимической активности биосферы на всем пути ее развития. Геомерида же, как самостоятельная материальная система Земли, такая же реальность как ее геофизические оболочки, из которых она дала самый выразительный в геологии язык только литосфере своей
естественной эволюцией и биохронологией. Палеонтологическая летопись сразу превращает геологию в историческую науку и делает ее в естествознании такой же фундаментальной как химия и физика. Именно поэтому историческая геология должна преподаваться в школе наравне с ними.
Мы не знаем точного возраста Земли, как и самой нашей Вселенной, которую астрофизики считают сейчас одной из множества. Но нам стал известен радиогенный возраст
древнейших пород на Земле (Австралия, Гренландия). Он не абсолютен, но хронологически конкретно привязан к началу формирования осадочного чехла Земли. Это не метрическая выпись на день рождения планеты, но начало отсчета ее документированного существования. Такая стратисфера обнаружена только на Земле и это имеет ключевое значение
для понимания начала эволюции биосферы и этапности исторического развития ее уникальной Геомериды. Эта этапность – биологическое лицо всех геологических систем и их
подразделений, как и более крупных объединений, образующих, в своем своде, всю хроностратиграфическую шкалу Земли. Стратисфера в целом, таким образом, выступает как естественный стратон высшего порядка, и он такая же уникальная целостность, как и
Геомерида. В истории Земли они неразрывны, хотя и имеют совершенно разную природу.
Литосфера со всеми ее тектоносферными модификациями несет в себе последовательную хронологическую информацию, прежде всего, через эволюцию Геомериды и изотопную геохронометрию. Ход этой эволюции неравномерен и находится в зависимости от
динамических процессов в окружающей среде и в недрах Земли. Хотя энергия жизни колоссальна, не биосферный процесс является ведущей силой всего развития. Жизнь на Зем4
ле – явление вторичное при любом понимании ее происхождения и появления, даже если
она пришла с аккрецией планеты. Прежде всего, она нуждалась в свободной воде, как биотопе, и уже потом и очень быстро стала сама его формирующей силой, но все равно зависимой от геодинамики недр и экзогенных процессов глобального и космического характера. Прокариотная биосфера архея таксономически еще очень бедна, но весьма агрессивна
и ей предстоит долгий путь эукариотизации.
Палеонтология докембрия всегда была «кунсткамерой», и только в последние 60 лет
этот додарвиновский этап эволюции раскрылся в своем удивительном объеме и разнообразии в венде, сделавшим окончательно палеонтологию одной из главнейших основ теоретической биологии. Ее общее значение состоит не только и, может быть, не столько в конкретных филогенезах древа Жизни, хотя и они очень важны, а в открытии этапности эволюции. Стратиграфия литосферы ярче всего это показала в венде, как связующем этапе
протерозойской эволюции с фанерозойской. И у нас нет более совершенной основы для
понимания реального хода биологической эволюции, чем выработанная геологией иерархическая система стратиграфических подразделений литосферы. В стратиграфической записи она раскрывает неравномерность ее темпов, историческую палеобиогеографию
ландшафтов Земли, время катастрофических ударов по биосфере эндогенного происхождения и периодических флюктуаций климата, разномасштабно меняющих соотношения
суши и Мирового океана, время региональных и глобальных биотических кризисов.
Границы стратиграфических подразделений поэтому – главный объект нашего внимания. Они необходимая база для геологического картирования и прогнозных оценок недр
Земли на поиски полезных ископаемых. Биохроностратиграфия достигла самых выдающихся успехов в этом направлении геологии, но относятся они только к классическому
фанерозою и лишь отчасти к позднему протерозою. В настоящее время принято типизировать границы систем и их ярусных подразделений, но наиболее информативным группам
остатков ископаемых организмов (виды и роды) в стратотипах подразделений по подошве
биостратиграфической зоны, которая практически определяется в литостратиграфическом
разрезе подошвой соответствующего пласта или их элементарной секвенции, обозначающих акт начала седиментации после некоторой паузы. В типовом разрезе (стратотипе) она
должна быть минимальной и выражаться поверхностью перерыва на подстилающем стратоне. Этот перерыв всегда отражает какое-то физическое событие регионального или
глобального характера, влекущего за собой и изменения в биоте. По сути дела, это экостратиграфическое событие. Оно и является опорным при глобальной стратиграфической
корреляции, при которой используется тот же палеонтологический метод, но включающий
и корреляционный потенциал, сопутствующих групп организмов, экологически связанных
с меняющейся фациальной обстановкой. Легко понять, что эта корреляция, в принципе, не
может быть абсолютно точной, но только при ней достигается максимальное приближение
к устойчивости хроностратиграфических границ, которые никогда не могут быть в межрегиональной корреляции изохронами, как не могут быть ими и потенциальные «изоспециаты», т.е. линии, соединяющие точки нахождения в разрезах типового видового таксона.
Такой палеобиологической роскоши в довендских отложениях протерозоя нет, поэтому Геомерида проявляет себя там лишь в крупных макротаксономических формах, чем
докембрийская биосфера вообще принципиально отличается от венд-фанерозойской. Поэтому вряд ли справедливо утверждение сторонников гипотезы Геи, что условия существования жизни на Земле существенно не изменились за 3.5 млрд лет. Современный тип
биосферы начал устанавливаться лишь с конца неопротерозоя.
Дорогие друзья,
В заключение я хочу добавить, что приближается 100-летие нашего Общества. Оно
было основано в 1916 году в этом же здании Российского Геолкома и зарегистрировано в
Петрограде. Эта дата должна быть отмечена Юбилейной сессией Палеонтологического
5
общества. Оставшиеся 4 года – это совсем небольшой срок для серьезной подготовки сессии. Мне думается, что мы уже сейчас должны принять некоторые решения по подготовке
ее программы и организации. Открыться сессия, конечно, должна в Петербурге, а юбилейные заседания – пройти и в Москве, и в Новосибирске.
Я надеюсь, что Президиум Академии Наук одобрит эту идею. Палеонтология занимает видное место, как в Отделении наук о Земле, так и в Отделении общей биологии.
Но, прежде всего, необходимо наше обсуждение.
Благодарю вас за внимание.
6
ГРАНИЦЫ ПОДРАЗДЕЛЕНИЙ МЕЖДУНАРОДНОЙ
СТРАТИГРАФИЧЕСКОЙ ШКАЛЫ ФАНЕРОЗОЯ
1
А.С. Алексеев1, А.Ю. Розанов2
Московский государственный университет, aaleks@geol.msu.ru
2
ПИН РАН, Москва
Близится к завершению формирование международной стратиграфической шкалы
(МСШ), которую лучше называть глобальной шкалой геологического времени. Основной
принцип ее создания, вокруг которого концентрируются наиболее острые дискуссии, особенно в России – фиксация границ подразделений в виде стратотипов границ или точнее
«глобальных стратотипических разрезов и точек» или GSSP. При этом закрепляется только
нижняя граница подразделения, а его верхняя граница – подошва более молодого стратона.
Это позволяет избежать временных перекрытий или зияний в общей последовательности
геологической истории. В соответствии с правилами установления GSSP, сначала осуществляется выбор маркера границы, а затем подбирается подходящий разрез, в котором и
закрепляется «золотой гвоздь». На практике эти две задачи решаются чаще всего параллельно. Также принято, что границы подразделений более высокого ранга должны совпадать с границей одного из подразделений низшего ранга, каковым является ярус.
Первоначально единственным критерием границы считалось первое, наиболее раннее эволюционное появление в единой филогенетической линии какого-либо таксона,
обеспечивающего наиболее удаленную и наиболее надежную корреляцию. Позднее, из-за
очевидной диахронности границ, выбранных на палеонтологической основе, особый приоритет стал отдаваться физическим маркерам границ – палеомагнитным, хемостратиграфическим и прочим.
На середину 2011 г. из 100 ярусов получили свои GSSP только 63, причем хуже всего
ситуация с мезозоем, для которого Международным союзом геологических наук ратифицированы только 12 границ из 30. Анализ этих GSSP позволяет выделить несколько их типов.
Биостратиграфические. Это наиболее распространенный тип, к нему относятся
границы 50 ярусов – все в мезозое и почти все в палеозое. Согласно правилам, в качестве
маркера должен выбираться вид в единой филогенетической последовательности в конкретном разрезе на том уровне, где наличие переходных форм позволяет установить истинное первое появление. На практике это требование не всегда удается выполнить. Использованы следующие группы: конодонты (17 границ, из них 1 в мезозое), граптолиты (13
границ все в палеозое), аммоноидеи (10 границ, все в мезозое), фораминиферы (4 границы,
по одной в палеозое и мезозое и 2 в кайнозое), трилобиты (3 границы в палеозое), известковый наннопланктон (2 границы в кайнозое), брахиоподы (1 граница в палеозое). Для
нижней границы олигоцена вопреки правилам в качестве маркера выбрано не событие
первого появления, а исчезновение планктонных фораминифер семейства Hantkeninidae.
Ихнологические. К этому типу принадлежит только одна граница – GSSP одновременно основания фанерозоя, кембрия, его нижнего отдела и форчунского яруса. В качестве
маркера этой границы в 1992 г. выбрано первое появление в разрезе на п-ове Ньюфаундленд в Канаде ихнофоссилии Trichophycus pedum. Это решение не согласуется с действующими правилами выбора GSSP. Кроме того, эта граница могла бы быть зафиксирована биостратиграфически, так как ниже этого уровня уже появляются первые скелетные организмы.
Магнитостратиграфические. Границ, выбранных по смене намагниченности осадочных толщ, всего 6 и все они кайнозойские. Это связано с тем, что магнитостратиграфическая шкала достигла необходимой точности только для наиболее молодого интервала
геологической летописи. В частности, таким образом зафиксированы основание гелазского
яруса (или четвертичной системы) на уровне в 1 м выше границы магнитозон Гаусс и Матуяма, аквитанского яруса в подошве магнитозоны С6Сn.2n и танетского (подошва магнитозоны C26n). Считается, что физические границы не скользят во времени и могут про7
слеживаться глобально в толщах совершенно различного генезиса, но без биостратиграфического контроля они не могут быть корректно идентифицированы.
Хемостратиграфические. Новый тип GSSP, который стал выделяться совсем недавно, включает рубежи ярусов, зафиксированные по аномалиям главным образом в изотопном составе кислорода и углерода биогенных карбонатов (δ 18О и δ 13C). Таких GSSP
пока только 3 и все в кайнозое. Во-первых, это нижняя граница серравальского яруса, вовторых, ипрского (по негативной аномалии в подошве слоя сапропелита, вызванной выделением громадного количества метана из газогидратов) и зеландского.
Импактные. К этому типу относится лишь один GSSP – основание датского яруса
или палеогена и кайнозоя. GSSP зафиксирован в Тунисе (разрез Эль-Кеф) по иридиевой
аномалии в подошве пограничного глинистого горизонта, имеющего импактную природу.
Климатические. К рубежам, на которых фиксируются резкие климатические сдвиги, относятся GSSP двух наиболее молодых ярусов – голоценового (начало последнего потепления, фиксируемого по сдвигу в содержании дейтерия в керне льда скважины, пробуренной в Гренландии на уровне 11784±199 лет) и следующего за ним плейстоценового тарантского яруса на уровне морской изотопной подстадии 5е, тоже в керне скважины.
Таким образом, биостратиграфические GSSP доминируют в палеозое и мезозое,
причем в основу положены группы с пелагическим образом жизни, единичные – бентосные. Так, границы внутри девона кроме самого нижнего (лохковского) яруса выделены по
конодонтам, а силура – по граптолитам (также за исключением одного). В кайнозое преобладают маркеры физической природы, а биостратиграфические занимают резко подчиненное положение. Будет ли тенденция замены биостратиграфических границ на физические
распространяться на мезозой, для которого утверждены лишь 40% границ, пока не ясно.
Ратифицированные GSSP находятся в 20 странах: Соединенное Королевство (9),
Китай (9), Италия (8), США (7), Франция (6), Испания (4), Чехия (3), Канада, Марокко,
Швеция (по 2), Австрия, Германия, Голландия, Гренландия, Египет, Казахстан, Мальта,
Португалия, Тунис, Узбекистан (по 1). Распределение по странам часто отражает национальную принадлежность председателя соответствующей подкомиссии.
Существенное влияние на принятие решения о выборе GSSP оказывают субъективные факторы: национальные, личностные и корпоративные.
СХЕМА СТРАТИГРАФИИ ОЛИГОЦЕНА–НИЖНЕГО МИОЦЕНА РОССИЙСКОЙ
ЧАСТИ ЧЕРНОГО МОРЯ И ПРИЛЕЖАЩЕЙ СУШИ ПО ФОРАМИНИФЕРАМ
В.М. Андреев
ГНЦ «Южморгеология», Геленджик, andreev@ymg.ru
Майкопская серия олигоцена–нижнего миоцена известна в Туапсинском прогибе и
на валу Шатского по материалам морской сейсморазведки (Рис.), а в Новороссийском
синклинории она не изучалась. Литология этих отложений описана только в Адлерской
депрессии (Геология СССР, 1968 и др.).
При составлении Госгеолкарты–200 автор получил около 100 бороздовых проб майкопских пород из разрезов побережья и 60 проб, отобранных грунтовой трубкой с материкового склона РФ. Результаты определений микрофауны скоррелированы с данными
сейсморазведки (Андреев, 2010). На побережье установлено отсутствие олигоцена и широкое развитие сакараульского яруса миоцена: 70 родов, 184 вида (Табл.).
Напомним, что раннемиоценовая фауна, в том числе зональный вид Globigerinoides
trilobus, уже давно найдена в нижней свите адлерского майкопа – мацестинской, а также в
относимой к эоцену навагинской свите на р. Мамайка (Келлер, Меннер, 1945).
8
9
Рис. Тектоническая схема российского сектора Черного моря и прилежащей суши.
На бровке шельфа у пос. Аше найдена Saccammina zuramakensis – вид коцахурского
яруса, неизвестный на южном склоне Кавказа (Зональная стратиграфия…, 2006). Из майкопских фораминифер Северного Кавказа присутствуют один планктонный и не менее 40
бентосных видов (из них 60% песчаные).
Планктон (33 вида) и 60% бентосных фораминифер всех трех рассматриваемых тектонических зон известны из миоцена Карпат (Субботина и др., 1960; Грузман, 1983) и
Средиземноморья (Крашенинников, 1971). При этом карпатских и средиземноморских видов примерно по 70; общих же у них – 36 (Табл.). Приводимый в таблице список бентоса
включает 10 видов из сакараула Грузии, не распространенных на Северном Кавказе. В то
же время в нижнем миоцене Средиземноморья отмечается не менее 5 видов, характерных
для Северного Кавказа и 5 – для Грузии (Крашенинников, 1971).
Приводимый сакараульский комплекс фораминифер открытого морского бассейна
до сих пор на Кавказе не выделялся (Неогеновая система, 1986; Невесская и др., 2003).
БИОСТРАТИГРАФИЧЕСКИЕ ГРАНИЦЫ ДОКЕМБРИЯ
САЯНО-БАЙКАЛЬСКОЙ ГОРНОЙ ОБЛАСТИ
1
С.А. Анисимова1, А.Ю.Анисимов2
Институт земной коры СО РАН, Иркутск, svetanisimova@crust.irk.ru
2
Санкт-Петербургский гос. горный университет
В разрезах докембрия исследуемого региона изучены все органические остатки и
созданы биостратиграфические схемы, в которых выделено четыре биостратиграфических
рубежа. Они характеризуют четыре горизонта комплексного обоснования, баллаганахский,
дальнетайгинский, жуинский и юдомский. По строматолитам и микрофитолитам (фитолиты) выделяются более дробные подразделения – подгоризонты (Дольник и др., 2000).
Что касается информативности различных групп органических остатков, нам представляется необходимым использовать все немногочисленные группы, имеющиеся в отложениях докембрия – строматолиты, микрофитолиты, микрофоссилии, водоросли, следы
илоедов и остатки мягкотелых организмов.
В рассматриваемом регионе изучено 96 форм строматолитов, основу комплексов и
подкомплексов составляют 53 формы.
10
Микрофитолиты Саяно-Байкальской горной области (СБГО) объединены в 133
формы, из которых 60 форм включены в состав региональных комплексов и подкомплексов (Журавлева,1964; Дольник и др., 1990).
Существующие разногласия в корреляции региональной биостратиграфической
шкалы СБГО и Учуро-Майского региона (сибирский гипостратотип рифея) обусловлены в
какой-то мере тем, что осадочные отложения разрезов СБГО были подвержены сильной
тектоно-магматической активизации и лишены радиохронологических данных.
В последние годы были получены весьма противоречивые геохронологические и
палеомагнитные данные баллаганахского, дальнетайгинского и жуинского горизонтов
(Хабаров и др., 2005; Кузнецов и др., 2003, 2011; Подковыров и др., 2011; Шацилло и др.,
2006, 2011), которые указывают на поздневендский возраст дальнетайгинского и жуинского горизонтов, что возвращает нас в 60-ые годы прошлого столетия, когда байкальский
комплекс дальнетайгинского горизонта считался вендом–кембрием (Вологдин и др., 1962;
Королюк, 1960, 1962; Титоренко и др., 1972).
Впоследствии, при крупномасштабных геологосъёмочных и тематических работах
на основании полученных литолого-фациальных, петрографических и палеонтологических
данных, эти отложения стали считаться рифеем (Дольник и др., 1972, 1982; Воронцова и
др., 1975; Хоментовский и др., 1972; Шенфиль и др., 1991; Крылов, 1975; Комар, 1990).
Независимо от мнения об ослабевающей биостратиграфической роли строматолитов
и микрофитолитов докембрия, необходимо учитывать, что с эволюцией организмовстроматолитообразователей и формальные таксономические признаки фитолитовых построек также менялись во времени (Анисимова и др., 2011).
В разрезах докембрия СБГО в настоящее время найдены, выделены и прослежены
биостратиграфические рубежи с фитолитами (Дольник и др., Анисимова, 2005), трубчатоспиральными образованиями Obruchevella (Городничев, Дробкова, 1991), микрофоссилиями (Станевич и др., 2006), отпечатками мягкотелых и следами илоедов (Соколов и др.,
1975, 2008). Выше по разрезам четко прослеживаются нижнекембрийские биостратиграфические слои с водорослями Renalcis, Epiphyton, мелкораковинной фауной, археоциатами
и трилобитами (Огиенко и др., 2003).
Стратиграфическая схема основывается на совместном использовании результатов
всех методов – историко-геологического, биостратиграфического и геохронологического.
Уверенное применение этого комплексного подхода возможно в случае, если результаты
всех трех методов совпадают. При несовпадении результатов различные исследователи
отдают предпочтение тому методу, который им кажется более надежным.
ДИАТОМОВЫЕ ВОДОРОСЛИ И СИЛИКОФЛАГЕЛЛЯТЫ
В ЭОЦЕНОВЫХ ОТЛОЖЕНИЯХ РОСТОВСКОЙ ОБЛАСТИ
Н.И. Афанасьева
ФГУП «ЦНИИгеолнеруд», Казань, root@geolnerud.net
Диатомовые водоросли позднего эоцена на территории Европейской части России
описаны из разрезов Курской и Воронежской областей А.П. Жузе (1949) и Ю.М. Успенской (1948), Белгородской области – Э.П. Радионовой, Т.В. Орешкиной (1994), в Волгоградской области описан небогатый комплекс Т.В. Орешкиной (Александрова, Беньямовский и др., 2011).
Пробы для изучения видового состава диатомовой флоры, определения возраста и
генетической принадлежности толщи были предоставлены автору В.И. Седлецким. Это
диатомиты из скв. 26 Песковатско-Лопатинского месторождения, находящегося в Ростовской области, на территории Верхне-Донского района. Харьковские кварцевые и кварцглауконитовые пески (1,3 м) вниз по разрезу сменяются толщей серых и серо-зеленых ки11
евских диатомитов, залегающих в виде линзообразного тела, вытянутого в широтном направлении. Мощность диатомита свыше 11 м.
В результате микроскопического изучения диатомитов в них установлена богатая,
хорошей сохранности и разнообразная в видовом отношении диатомовая флора (свыше 70
видов) и гораздо менее разнообразные в видовом отношении (определено 14 видов) кремнистые жгутиковые водоросли – силикофлагелляты.
Обилие и разнообразие диатомей и силикофлагеллят в комплексе свидетельствует о
высокой продуктивности вод.
Большую часть выделенных диатомовых водорослей составляют широко распространенные и долгоживущие, главным образом, неритические виды, однако встречены и
океанические. Присутствие силикофлагеллят и океанических видов свидетельствует об открытом характере бассейна осадконакопления.
Для комплекса характерна высокая родовая и видовая численность: Lisitzinia inconspicua var. trilobata Gleser, Coscinodiscus decrescens A.S., C. moelleri var. macroporus Grun.,
Hemiaulus polycystinorum Ehrenberg, H. polimorphus var. charkovianus Jousé, Paralia oamaruensis (Gr. et St.) Gles., Pyxilla gracilis Tempère et Forti, Trinacria excavata Heiberg, Trinacria
subcapitata Grev., Melosira architecturalis Brun., Pseudostictodiscus angulatus Grun., Bipalla
oamaruensis (Grove et Sturt) Gleser, Biddulphia tuomei (Bail.) Roper., Pseudopodosira westii
(W.S.) Sheshuk. et Gleser. Многочисленны (с оценкой очень часто и часто) Paralia ornata
Grun., P. sulcata var. crenulata Grun., P. sulcata var. biseriata Grun., Рyxidicula turris (Grev. et
Arnott) Streln. et Nikolaev. В единичных экземплярах присутствуют Craspedodiscus oblongus (Greville) Hanna, Coscinodiscus argus Ehrenberg, Asteromphalus oligocenicus Schrader et
Fenner, Diploneis poretzkii Tscherem, Goniothecium tenue Brun, Navicula uspenskiana Gles. et
Sheshuk, Trinacria excavata Heib.
Комплекс отличается доминированием таких эоценовых видов как Lisitzinia inconspicua var. trilobata Gleser, Pyxilla gracilis Tempère et Forti, Hemiaulus polimorphus var. charkovianus Jousé. Близкие комплексы установлены в Кроноцком заливе восточной Камчатки
(Цой, 2003), в средней части киевской свиты северо-восточного борта ДнепровскоДонецкой впадины (Радионова, Орешкина и др., 1994), в шолайской свите Прикаспийской
впадины (Глезер, 1996). Рассматриваемый комплекс имеет общие элементы с комплексом
зоны Craspedodiscus oblongus (Greville) Hanna, выделенным в среднеэоценовых отложениях Норвежского моря (Dzinoridze et al., 1978).
Несмотря на присутствие в разрезах Ростовской области видов-индексов океанических зон по диатомовым, установить какую-либо из них в этом районе довольно трудно изза различий систематического состав комплексов.
Наиболее близким по систематическому составу является комплекс зоны Lisitzinia
inconspicua var. trilobata, выделенной в формации Bateque в Калифорнии и датируемой
поздним средним эоценом (McLean, Barron, 1988). Датировка комплекса из формации Bateque, данная на основе известкового наннопланктона (СР14) – поздний средний эоцен.
В диатомитах Песковатинско-Лопатинского месторождения силикофлагелляты
представлены видами Corbisema apiculata (Lemmermann) Hanna, C. geometrica Hanna, C.
triacanha (Ehrenberg) Bukry et Foster, Dictiocha hexacantha Schulz, Dictiocha triacanta Ehrenberg, Mesocena apiculata (Schulz), M. cf. elliptica Ehrenberg, Naviculopsis foliaceae Defladre,
N. constricta (Schulz) Frenguelli, Ebriopsis antiqua Schulz., составляя комплекс зоны Dictiocha hexacantha. По Д. Бакри (Bakry, 1981) границы этой зоны определяются появлением и
исчезновением вида-индекса, остальные виды являются транзитными. Зона занимает стратиграфический интервал, соответствующий нанопланктонным зонам NP16–NP18. В нашем
комплексе еще в достаточном количестве присутствует вид-индекс из нижележащей зоны,
следовательно, можно заключить, что комплекс приурочен к нанопланктонной зоне NP16.
12
Таким образом, комплексы как диатомовых водорослей, так и силикофлагеллят
можно уверенно коррелировать с нанопланктонной зоной NP16, а возраст диатомита считать бартонским, то есть поздней фазой среднего эоцена.
К ВОПРОСУ О ВЕРХНЕМЕЛОВЫХ ОТЛОЖЕНИЯХ ГОРНОГО АЛТАЯ
Е.Ю. Барабошкин1, В.С. Зыкин2, Н.К. Лебедева3, С.В. Парначев4, Б.Н. Шурыгин3,
В.Н. Беньямовский5, В.А. Маринов3, Т.Н. Смирнова1, А.Ю. Гужиков6
1
2
Московский государственный университет, ejbaraboshkin@mail.ru
ИГМ СО РАН, Новосибирск; 3ИНГГ СО РАН, Новосибирск; 4ОАО «ТомскНИПИнефть»
5
ГИН РАН, Москва; 6Саратовский государственный университет
В 1999 г. было опубликовано сообщение об открытии в Чуйской впадине Горного
Алтая морских верхнемеловых отложений (Зыкин и др., 1999). Это выглядело невероятным на фоне традиционных представлений о геологии данного региона, поэтому данное
известие было встречено с большим скепсисом (Новиков, 2001, 2004; Новиков и др., 2004).
Последовавшая дискуссия побудила авторов открытия опубликовать более полные данные
и изображение некоторых макрофоссилий (Зыкин и др., 2008), однако четкого представления о строении разреза, условиях его формирования, его взаимоотношении с окружающими породами дано не было. Для решения этих проблем был организован научный проект,
поддержанный РФФИ, и в 2010-2011 гг., проведены полевые работы и получены новые
сведения об отложениях этого местонахождения.
Строение разреза. Разрез изучен в двух обнажениях, расположенных в параллельных овражках на левом борту долины реки Кызыл-Чин, в 500 м выше устья ручья Корумкешу, на высоте 1840-1850 м; выходы приурочены к зоне Чарышско-Теректинского разлома. Породы, по всей видимости, находятся в тектоническом блоке, где с севера они отделены зоной разрыва от девонских отложений, содержащих брахиопод Spinatrypa Coop.,
Anathyrella Khal., Gras., Sinch., Kul., Keprina Struve, ?Mimatrypa Struve. На юге породы уходят под покров верхнеплейстоценовых и голоценовых отложений. Залегание пластов варьирует от опрокинутого 320∠80 на севере до субвертикального 130-140∠80-85 на юге;
внутри толщи наблюдаются мелкие разрывы.
Разрезы внешне отличаются друг от друга. Западный разрез находится в зоне развития олигоценовой коры выветривания, в нем породы сильно изменены, осветлены, в них
присутствуют конкреционные прослои гидроокислов железа, залегающие субгоризонтально; верхняя часть обнажения окрашена в красные цвета. Восточный разрез изменен меньше, имеет зеленоватую и буроватую окраску, напоминая отложения девона. Несмотря на
различия, разрезы дублируют друг друга, и отдельные пласты песчаников прослеживаются
из одного разреза в другой. Последовательность представлена переслаиванием пачек алевритистых аргиллитов (метры–десятки метров) и пачек чередования аргиллитов с мелкозернистыми песчаниками и алевролитами (первые метры). Породы горизонтальнослоистые, реже – с текстурой ряби волнения, градационной или биотурбационной. В верхней части разреза присутствуют карбонатные конкреции со структурой cone-in-cone. Видимая мощность около 110 м.
Седиментология. Изученные терригенные разрезы имеют мелководный облик; преобладание горизонтальной слоистости и редкость ряби волнения свидетельствуют об осадконакоплении ниже- или на уровне базиса волн (40-50 м). Биотурбации слабо развиты и в относительно большом количестве встречены там же, где и редкие остатки двустворок, брахиопод
и криноидей. Сравнительно бедный комплекс ихнофауны включает ихнороды Taenidium isp.,
Palaeophycus isp., Planolites isp., Chondrites isp., ?Treptichnus isp., ?Cosmorhaphe isp., Thalassinoides isp., не имеющие биостратиграфического значения, и встречающиеся в широком спек-
13
тре морских условий. Комплекс макрофауны угнетенный: раковины мелкие и редкие, но присутствие брахиопод, мшанок и криноидей указывает на нормальную соленость.
Палеомагнетизм. Разрез оказался перемагничен, но в заведомо девонской части,
наряду со вторичной намагниченностью, выделена доскладчатая характеристическая компонента, совпадающая с направлением, полученным для девона Алтае-Салаирского блока
(Печерский, Диденко, 1995; Казанский, 2002).
Магнито-минералогический анализ показал, что полное перемагничивание связано с
наиболее интенсивными гипергенными изменениями: девонским образцам свойственна
минимальная остаточная коэрцитивная сила (Hcr=33.7-35.9 мТл), типичная для слабоокисленных магнитомягких минералов группы титаномагнетита, а для остальных пород характерны более высокие значения Hcr (до 47.7 мТл), связанные с большей степенью окисленности ферромагнитных зерен. Это наблюдение лучше согласуется с гипотезой о принадлежности разреза к девону, хотя и не исключает возможности мелового возраста пород.
Палеонтология. Для обоих разрезов была получена микро- и макропалеонтологическая характеристика. Палинокомплексы, определенные Н.К. Лебедевой, оказались существенно беднее, чем при предыдущем исследовании (Зыкин и др., 1999, 2008). Были определены споры: Gleicheniidites sp., пыльца голосеменных: Ginkgocycadophytus sp.,
Pinuspollenites minimus (Couper) Kemp, P. sp., Alisporites sp., Phyllocladidites sp.,
Eucommiidites sp., Clasopollis sp., Cedripites sp.; пыльца покрытосеменных Tricolporopollenites sp., Tricolpites sp., Kuprianipollis sp.; диноцисты: Alterbidinium sp., Circulodinium sp.,
Cleistosphaeridium sp., Apteodinium aff. maculatum Eisenack et Cookson, Kallosphaeridium sp.,
зигнемовые водоросли Schizosporis sp., Ovoidites sp., акритархи: Micrhystridium sp.,
Veryhachium reductum (Deunff) Jernowsky, празинофиты: Tasmanites sp., Leiosphaeridia sp.
Многие из перечисленных таксонов имеют широкий стратиграфический диапазон, однако
совместное присутствие двухмешковой пыльцы хвойных, покрытосеменных и диноцист
Alterbidinium sp., Kallosphaeridium sp., Circulodinium sp., Cleistosphaeridium sp. свидетельствует о позднемеловом возрасте отложений, что подтверждает выводы прежних исследователей. Отметим, что диноцисты Chatangiella chetiensis (Vozzhennikova) Lentin et Williams,
определенные ранее (Зыкин и др., 1999, 2008), в новых сборах не встречены.
Новых находок микрофауны сделано не было, но в одной пробе были встречены эоценовые фораминиферы и радиолярии хорошей сохранности. К этим данным мы пока относимся с осторожностью.
Комплекс макрофауны близок к опубликованному (Зыкин и др., 2008). Среди двустворок Б.Н. Шурыгиным определены: Trigonoarca moutoniana (d'Orb.), Dianchora ex gr.
striata J. Sow. sp. juv., Cyprimeria ex gr. faba (J. et J. de C. Sow.), Nanonavis cf. carinata (J.
Sow.), Panopea ex gr. mandibula (J. et J. de C. Sow.), P. ex gr. gurgitis (Brongniart), Lima sp.
ind., Lucina ex gr. dawnesi Woods, Aphrodina ex gr. orbignyi Sob., Chlamys sp. juv.,
Inoceramus sp. juv. Некоторые из них известны из верхнего сеномана–турона. Стоит отметить, что большинство двустворок мелкие, имеют не очень хорошую сохранность.
Список брахиопод, определенных Т.Н. Смирновой на основе морфологии раковины
(Зыкин и др., 2008), включал сеноман-туронских Gemmarcula cf. auriculata Katz, Malwirhynchia cf. sigma (Schloth.), Urbanirhynchia crassicostata Katz и был пополнен находками
Malwirhynchia sp., Urbanirhynchia ex gr. implicata Katz и Urbanirhynchia sp.
В настоящее время для одной раковины из невыветрелого блока, определенной как
Malwirhynchia sp., были проведены томографические исследования и выявлен ручной аппарат спирального типа, по предварительному заключению Т.Н. Смирновой, очень похожий на надсемейство Retzioidea Waagen, 1883 (силур–триас).
Полученные данные ставят новые вопросы о структуре и строении разреза, взаимоотношении палеозойских и предполагаемых меловых толщ, и нуждающихся в дальнейшем
изучении комплексов макрофауны и различных групп микробиоты.
14
Авторы признательны В.С. Вишневской, Г.Э. Козловой, Г.Т. Ушатинской, А.П. Расницыну, П. Сартенеру, А.С. Алексееву за помощь в определении микро- и макрофауны, а
также Д.В. Коросту за проведение томографических исследований
Мы благодарим РФФИ (грант № 10-05-00308a) за финансовую поддержку.
ГЛАВНЫЕ РЕПЕРЫ МЕЖРЕГИОНАЛЬНОЙ КОРРЕЛЯЦИИ
ВЕРХНЕПЛЕЙСТОЦЕНОВЫХ ОТЛОЖЕНИЙ
ЧЕРНОГО И КАСПИЙСКОГО МОРЕЙ
Барг И.М.
Днепропетровский национальный университет, Днепропетровск, Украина
На протяжении геологической истории происходило неоднократное соединение
Черного и Каспийского морей, обусловленное как тектоническими процессами, так и эвстатическими колебаниями Мирового океана. Связь Каспийского и Азово-Черноморского
бассейнов по Маныческому проливу наметилось ещё в понтический век, однако наиболее
интенсивные соединения связаны с позднеплейстоценовым временем, когда этот пролив
соединился с Керченским (Попов, 1970).
Главными реперами соединения проливов явилось появление в АзовоЧерноморской акватории бассейнов с опресненной каспийской фауной. По данным исследователей, изучавших Каспийский бассейн (Попов, Свиточ, Янина, Федоров), последняя
позднеплейстоценовая трансгрессия по Манычскому проливу произошла в новоэвксинское
время, когда в Черноморский бассейн через Керченский пролив проникли многочисленные
дрейсены и дидакны. Проведённые нами детальные исследования Азовского моря, Керченского пролива и Черного моря показали, что новоэвксинская трансгрессия распространялась не со стороны Каспия, а со стороны Черного моря (Барг, 2011). На этот факт указывают многочисленные разрезы новоэвксинских отложений, имеющие тройное трансгрессивное строение, где в основании залегают аллювиальные осадки, сменяющиеся вверх по
разрезу лиманно-морскими и морскими. А.Д. Архангельский и Н.М. Страхов неоднократно подчёркивали: где бы не производилось опробование черноморских отложений, под
ними неизменно вскрывались новоэвкcинские (1938, стр. 179). Этот же факт установлен
Е.Ф. Шнюковым (1972), утверждающим, что морские новоэвксинские отложения протягиваются в Азовском море до Таганрогского залива, имея мощность до 35 м., в то же время в
Керченском проливе их мощность достигает 16 м.
В результате новоэвксинской трансгрессии устье пра-Дона сместилось в сторону
Азовского моря, в котором увеличилось количество морской солоноватоводной фауны
Черноморского типа. Таким образом, приведенные данные четко указывают на ход новоэвксинской трансгрессии со стороны Черноморского региона. Все исследователи четвертичных отложений связывают новоэвксинскую трансгрессию с позднеледниковой холодной эпохой. Однако, как свидетельствуют многочисленные литературные данные, в ледниковые периоды не происходили трансгрессии, для них были характерны исключительно
регрессивные фазы развития. Факт несомненного прохождения новоэвксинской трансгрессии со стороны Черного моря противоречит указанной закономерности и может быть объяснен только тектоническими причинами, что обусловило наличие многочисленных пластов с новоэвксинскими дрейсенами и другой сопутствующей фауной в глубоких морских
скважинах Восточного Крыма на глубине 1,5-2 км. По данным В.Н. Семененко (1973),
возраст новоэвксинских дрейсен оценивается в 13 тыс. лет, а амплитуды опускания черноморского шельфа оценены московскими геологами в 1,5-2 дм/год (Заузелков, Несмеянова,
Рыжова и др., 1989).
В конце плейстоцена территория, примыкающая к будущему Азовскому морю и
Керченскому проливу располагалась на более низких отметках, чем Восточный Крым, что
15
Горизонт
Черноморский
Четвертичная
Плейстоцен
Голоцен
Верхнее
Современное
Система
Раздел
Звено
привело к её искусственному затоплению с образованием Азовского моря и Керченского
пролива. Возникает естественный вопрос: если новоэвксинская трансгрессия происходила
не со стороны Манычского пролива Каспия, откуда тогда в Чёрном море появилась опресненная фауна дрейсен и дидакн? Вряд ли эта фауна могла пережить мощную послекарангатскую регрессию. Этот факт был объясним нами ранее (Барг и др., 1990).
Установление в геологических разрезах Северо-Западного и Центрального Азова
азово-хвалынского горизонта (тарханкутские слои), в отложениях которого содержится
фауна моллюсков: Dreissena polymorpha Pall., Monodacna caspia (Eichw.), Didacna ebersini
Fed., D. caspia (Eichw.), D. sulcatillas sulcatillus Popov, Lithogliphus naticoides (Pfeif) Valvata
sp., Micromelania caspia linta (Mil), Theodoxus pallassi Lind, Cerastoderma edule (L), Abra
ovata (Phill), Ceritium sp.
Анализ приведённых фаунистических сообществ моллюсков, показывает, что Didacna ebersini Ted и Didacna sulsatullus sulcatuelus Popov., характерны для нижнее- и верхнехвалынских слоев Прикаспия. Хвалынская трансгрессия является наиболее крупной в
области Каспийского моря и её продолжительность охватывает промежуток времени от
верхнего плейстоцена до голоцена. Таким образом, слои, занимающие определенное стратиграфическое положение в разрезах между карангатскими и новоэвксинскими, выделены
нами в азово-хвалынские. Этим названием подчёркивается смешанный характер фауны в
этих слоях: с одной стороны азовской, а с другой – каспийской. Очевидно, эти слои образовались в результате хвалынской трансгрессии через Манычский пролив. Этот факт объясняет то, что новоэвксинские дрейсены Черного моря произошли от азово-хвалынских
дрейсен (Табл.).
Слои
Каспийское
море
Манычский
пролив
Джеметинские
Каламитские
Витязевские
Бугазские
Новоэвксинский
Новоэвксинские
Азовохвалынский
Тарханкутские
Карангатский
Карангатские
Верхнехвалынские
Нижнехвалынские
Карангатские
Азово-Черноморский бассейн
Азовское
море
Керченский пролив
Новоазовские
Новоазовские
Древнеазовские
Древнеазовские
Новоэвксинские
Новоэвксинские
Новоэвксинские
Азовохвалынские
Азовохвалынские
Тарханкутские
Карангатские
Карангатские
Карангатские
Черное море
Джеметинские
Каламитские
Витязевские
Бугазские
Таблица. Схема сопоставления морских верхнеплейстоценовых отложений Каспийского и
Азово-Черноморского бассейнов.
16
ФРАНСКИЕ БРАХИОПОДЫ РОДА THEODOSSIA NAL. НОВОЙ ЗЕМЛИ
И ВОСТОЧНО-ЕВРОПЕЙСКОЙ ПЛАТФОРМЫ
Д.В. Безгодова
Санкт-Петербургский гос. горный университет, BezgodovaDaria@yandex.ru
Род Theodossia Nal. – один из наиболее характерных франских родов спириферид. В
разрезах Главного девонского поля виды этого рода впервые появляются в нижней части
семилукского горизонта среднего франа и становятся одной из господствующих групп
спириферид в верхнефранских отложениях всей Восточно-Европейской платформы (ВЕП)
и Урала. Находки брахиопод этого рода имеются так же и в Сибири.
На Новой Земле представители рода Theodossia Nal. распространены в интервале от
верхов жандровского (верхняя часть зоны M. asymmetricus региональной конодонтовой
шкалы) до верхов меньшиковского горизонта (зона Pa. gigas). Средне- и верхнефранские
отложения юга Новой Земли представлены монотонными карбонатными и терригеннокарбонатными толщами, формировавшимися в относительно стабильных условиях открытого мелководья, благоприятных для брахиопод. В этих разрезах виды рода Theodossia Nal.
сменяют друг друга практически непрерывно. Таким образом, в серии разрезов на южной
оконечности Новой Земли и даже в одном разрезе (разрез на мысе Меньшикова) можно
проследить развитие рода от первого появления в среднем фране до его исчезновения на
рубеже франского и фаменского веков. Это отличает новоземельские разрезы от одновозрастных отложений ВЕП, где представители рассматриваемого рода немногочисленны в
верхней части среднего и основании верхнего франа, а в некоторых районах и вовсе отсутствуют на этих уровнях.
Во франских разрезах на Новой Земле встречаются как виды известные на территории ВЕП, так и местные формы. Наибольшее сходство наблюдается с Главным и Центральным девонскими полями.
Первый представитель рода – Th. svinordensis Nal. встречается в разрезах Главного
девонского поля в порховских и свинордских слоях. Так же, по данным бурения, этот вид
присутствует в нерасчлененных отложениях рудкинского надгоризонта КазанлинскоАрчединской впадины (Волго-Уральская область).
На Новой Земле вид Th. svinordensis Nal.. встречается в верхней части жандровского
горизонта (этот уровень соответствует среднему франу).
На Главном девонском поле в верхней части семилукского горизонта (ильменских и
бурегских слоях) и в снежских слоях теодоссиины отсутствуют.
В разрезах юга Новой Земли в самых верхних слоях жандровского горизонта вид
Th. svinordensis Nal. сменяется двумя местными формами, которые встречаются в одном
стратиграфическом интервале в соседних разрезах. Эти формы наследуют некоторые характерные черты Th. svinordensis Nal.: максимальная выпуклость их брюшной створки
также приурочена к примакушечной части, макушка удлиненная, кроме того, одна из форм
сходна с видом-предшественником узким синусом и уплощенной спинной створкой. Однако отличие по комплексу признаков (степень развитости, форма сечения и характер ограничения синуса, характер скульптуры, очертания брюшной створки) и отсутствие переходных форм позволяют различать эти две формы как самостоятельные виды.
Вновь род Theodossia Nal. в разрезах Главного девонского поля появляется только в
нижневоронежских отложениях, где он представлен видом Th. uchtensis Nal. Начиная с
этого уровня представителей данного рода находят в других областях ВЕП и на Урале.
Th. uchtensis Nal. в верхневоронежском горизонте сменяется формой Th. tanaica Nal. – одним из самых распространенных видов этого уровня на территории ВЕП.
На Новой Земле, в нижней части меньшиковского горизонта (интервал от верхней
части семилукского горизонта до основания фаменского яруса по ринхонеллидам и коно-
17
донтам), вслед за эпизодическим появлением Th. uchtensis Nal. широко распространен вид
Th. tanaica Nal., на время вытеснивший здесь местные виды.
Стратиграфически выше в разрезе на Новой Земле вновь появляется местный вид,
сохраняющий наиболее характерную для местных форм черту: хорошо развитую примакушечную область.
Для верхних уровней франского яруса, как на ВЕП, так и на Новой Земле, характерен вид Th. evlanensis Nal.
Наличие общих видов во франских отложениях ВЕП и юга Новой Земли свидетельствует об опосредованной связи этих палеобассейнов. Опираясь на данные корреляции по
ринхонеллидам и конодонтам можно также предполагать, что некоторые формы могли
появиться на Новой Земле раньше, чем в бассейнах Восточно-Европейской платформы.
ГРАНИЦА И ПОДРАЗДЕЛЕНИЯ ВЕРХНЕГО ОРДОВИКА И НИЖНЕГО СИЛУРА
НА ЗАПАДНОМ СКЛОНЕ ПРИПОЛЯРНОГО УРАЛА
Т.М. Безносова1, П. Мянник2
ИГ КомиНЦ УрО РАН, Сыктывкар, beznosova@geo.komisc.ru
Институт геологии Таллиннского технического университета, Таллин, Эстония
В результате изучения уникального разреза Кожым-108 на Западном склоне Урала,
являющегося в настоящее время единственным на территории Европейского СевероВостока, в котором в непрерывной последовательности вскрываются отложения верхнего
ордовика и нижнего силура, выделены новые региональные подразделения: яптикнырдская свита и юнкошорские слои (Безносова и др., 2011).
На основе установленной последовательной смены комплексов конодонтов и брахиопод и по результатам анализа изотопного состава углерода δ13С осуществлено датирование толщ, слагающих пограничный интервал ордовика и силура. Впервые на Приполярном Урале граница ордовика и силура подтверждена палеонтологическими данными и определен рубеж между этими системами (Безносова, Мянник, 2002; Безносова и др., 2011).
Граница систем установлена в основании слоев с конодонтами Oulodus? сf. nathani и
Walliserodus cf. сurvatus. Этот уровень границы подтверждается результатами геохимических исследований. В самых верхах ордовика выявлен интервал значительного увеличения
значений изотопов δ13С.
Яптикнырдская свита, выделенная в верхнем ордовике, трансгрессивно залегает на
малотавротинской свите и перекрывается яренейской свитой нижнего силура. Граница ордовика и силура установлена по контакту яптикнырдской и яренейской свит. Яптикнырдская свита, включающая яптикшорские и юнкошорские слои, коррелируется с верхами горизонта пиргу и с горизонтом поркуни Эстонии. Юнкошорские слои отвечают хирнантскому ярусу глобальной стратиграфической шкалы и горизонту поркуни. Сопоставление
седиментационной последовательности в разрезе Кожым-108 и в разрезах одновозрастных
отложений Балтийского бассейна показывает полное совпадение выделенных эвстатических рубежей, подтверждающее их глобальный характер.
Полученные результаты изменили представление о строении разреза верхнего ордовика и нижнего силура на западном склоне Приполярного Урала (Рис.) и дают основание
для пересмотра существующей корреляции верхнеордовикских толщ в бассейне р. Кожым
со стратотипическим разрезом кырьинского горизонта (Анцыгин и др., 1970; Объяснительная записка…, 1994). В описании стратотипа кырьинского горизонта, расположенного
в северной части Улсовско-Билимбаевского моноклинория (р. Кырья), указано, что слагающие горизонт толщи «…с брахиоподами Norgium munsteri мощностью до 83 м, перекрываются … серыми массивными доломитами лландоверийского возраста, содержащими
Stricklandia cf. lens (Sowerby)» (Анцыгин и др., 1970, с. 5). Далее отмечается, что в южной
18
части Улсовско-Билимбаевского моноклинория «…нижняя часть силура вместе с кырьинским горизонтом выпадает из разреза. С севера на юг наблюдается постепенное увеличение глубины перерыва между ордовиком и силуром» (Анцыгин и др., 1970, с. 6). Опираясь
на результаты наших исследований, можно предположить, что и в разрезе р. Кырья существует скрытый перерыв, разделяющий отложения ордовика и силура. Возможно, продолжительность этого перерыва соответствует времени формирования юнкошорских слоев.
Рис. Изменение представлений о положении границы ордовика и силура
на Приполярном Урале.
Работа выполнена при поддержке Программы Президиума РАН № 28 «Проблемы
происхождения жизни и становления биосферы» (Проект № 12-П-5-1015).
ИСПОЛЬЗОВАНИЕ СОБЫТИЯ ГЛОБАЛЬНОГО ВЫМИРАНИЯ ФОРАМИНИФЕР
ДЛЯ ОПРЕДЕЛЕНИЯ НИЖНЕЙ ГРАНИЦЫ ЭОЦЕНА
В.Н. Беньямовский
ГИН РАН, Москва, vnben@mail.ru
Многочисленные данные по изменениям состава бентосных и планктонных фораминифер на рубеже палеоцена и эоцена были получены по разрезам Средиземноморской,
Крымско-Кавказской, Европейской областей, а также по скважинам в Атлантическом
океане (Tjalsma, Lohman, 1983; Speijer, 1994; Oritz, 1995; Kaiho et al., 1996; Музылев и др.,
1996; Molina et al., 1999; Thomas, 2003; Alegret et al., 2005; Gebhardt et al., 2010 и др.). Установлена катастрофическая перестройка в комплексах бентосных фораминифер на границе
палеоцена и эоцена, выражавшаяся в глобальном массовом вымирании прежде всего батиальных и абиссальных форм, а также в кардинальной смене среди неритических бентосных
фораминифер. Это событие получило наименование BFE (benthic foraminifera extiction).
Массовое вымирание бентосных фораминифер по оценкам некоторых микропалеонтологов было самым крупным за последние 90 млн лет, поскольку исчезло от 30 до 50% палео19
ценовых видов (Kennet, Stott, 1991). Этот процесс был кратковременным – около 100-200
тыс. лет (Speijer, Schmitz, 2000). В изученных разрезах BFE совпадает с изотопным экскурсом углерода (CIE), который принят за подошву эоцена (Aubry et al., 2007). Следует упомянуть работы по фораминиферам из сапропелитового горизонта на границе палеоцена и
эоцена в опорных разрезах Северного Кавказа и Средней Азии (Музылев и др., 1989, 1996;
Speijer et al., 1997; Beniamovskii et al., 1999; Bolle et al., 2000; Ступин, Музылев, 2001; Ступин, 2004, 2008). Интерес к разрезам сапропелитового горизонта в Северо-Восточном Перитетисе возник у отечественных и зарубежных коллег в связи с необходимостью сравнить
сценарии развития микробиоты и осадконакопления в акваториях Северо-Восточного Перитетиса с таковыми в Центральном Тетисе, а также к северу и к югу от него, поскольку
этот горизонт наблюдается почти во всех разрезах.
В шельфовых разрезах профиля от Таджикской депрессии до Полярного Предуралья отчетливо прослеживается уровень массового вымирания (BFE) и кардинального преобразования комплексов бентосных фораминифер.
В разрезе Курпаи в окрестности Душанбе катастрофическое изменение среди фораминифер наблюдается в подошве горючих сланцев каратагского горизонта ипра: исчезают
как все бентосные фораминиферы палеоцена мидвейского типа, так и все планктонные
фораминиферы верхнетанетской подзоны Acarinina soldadoensis.
Cходная картина прослеживается и в разрезе к югу от г. Кустанай (Соколовский
карьер), в зоне перехода Тургайского прогиба в Западно-Сибирской плиту. Здесь в терминальной части карбонатных песков Соколовской толщи, охарактеризованной танетским
наннопланктоном зоны NP8, полностью исчезают бентосные фораминиферы шельфовой
мидвейской зоны Cibicidoides lectus–Reussella paleocenica, комплексы которой распространены в палеоцене Европейской периферии Тетиса (Левина и др., 2005).
В скважине 228, пробуренной в Заполярной части Предуральского прогиба (бассейн
р. Лемва правого притока р. Уса), в опоково-глинисто-песчанистой кишорской свите прослежен комплекс бентосных фораминифер с многочисленными Reticulophragmium arcticum
и R. cf. borealis. Примечательно, что и в верхнепалеоценовой части разреза скважины
М0004А на хр. Ломоносова (в Полярной Арктике) установлен комплекс бентосных фораминифер, характерной чертой которого также является присутствие видов рода Reticulophragmium: R. ministicoogmium, R. articum и R. borealis. По их присутствию этот комплекс
получил название «Reticulophragmium assemblage» (Backman et al., 2006). Уместно отметить, что событие «Reticulophragmium» характеризует поздний палеоцен Бореального пояса (Kaminski, Gradstein, 2005). В скважине 228 позднепалеоценовый возраст слоев с Reticulophragmium arcticum подтверждается присутствием диноцист танетской зоны Apectodinium augustum (Iakovleva et al., 2000). В терминальной части кишорской свиты комплекс
резко меняется – исчезают ретикулофрагмиумы и другие сопутствующие фораминиферы,
ассоциация обедняется, в ней преобладают вернеулиноидесы, гломоспиреллы, реофаксы и
саккаммины. Эоценовый возраст устанавливается по массовому развитию диноцист рода
Apectodinium, среди которых присутствует зональный вид A. augustum (Iakovleva et al.,
2000). В полярной скважине М0004А в низах эоцена отмечен такой же комплекс фораминифер (с вернулинами, реофаксами и саккамминами).
В разрезах Северного Кавказа (Малый Зеленчук, Баксан, Хеу), Закавказья (Медани в
Западной Грузии) и Западного Копет-Дага (Торенглы) на границе палеоценовой и эоценовой части отчетливо прослеживается сапропелитовый прослой (СП). В подошве СП отмечается массовое исчезновение (BFE) космополитных бентосных фораминифер батиальной
зоны Stensioeina (Gavelinella) beccariiformis–Nuttallides truempyi, представляющий батиальабиссальную фауну типа «веласко» палеоцена (Morkhoven et al., 1986). В СП распространена очень обедненная бентосная инфауна, представленная дизоксическими и субоксическими секрецирующими булиминами, нодозариями, а также агглютинирующими формами
простого строения.
20
Таким образом, на рубеже палеоцена и эоцена в бассейне Крымско-Кавказской области произошла резкая смена трофности придонной водной массы, обусловившая смену
разнообразного олиготрофного сообщества на резко эвтрофно-мезотрофную обедненную
ассоциацию. Комплексы бентосных фораминифер в отложениях, залегающих над СП,
представлены также в основном субоксическими и дизоксическими видами, что свидетельствует об мезотрофности и гипоксии придонной обстановки и нерезкости выхода из
стрессового состояния.
Планктонные фораминиферы также указывают на значительную перестройку экосистемы поверхностных водных масс в переходном от палеоцена к эоцену интервале. Появление морозовелл и увеличение числа акаринин являются отражением повышения температуры водной массы во время глобального пограничного палеоцен–эоценового температурного оптимума – PETM (Палеоцен–Эоценовый Термальный Максимум). В сапропелевидных прослоях фиксируется появление и увеличение численности тепловодных морозовелл (Morozovella acuta, M. aequa, M. velascoensis) и акаринин (Acarina soldadoensis, A. wilcoxensis, A. coalingensis). Крымско-Кавказские перестройки ассоциаций планктонных фораминифер близки к тетисным (Molina et al., 1999; Speijer, Schmitz, 2000). Они позволяют
детализировать традиционную крымско-кавказскую зону Acarinina acarinata, переходный
от палеоцена к эоцену интервал, на три подзоны – нижнюю Acarinina soldadoensis (терминального палеоцена), среднюю Morozovella aequa и верхнюю Subbotina patagonica–
Acarinina coalingensis низов эоцена (Беньямовский, 2001, 2006, 2009).
Таким образом, уровень массового исчезновения бентосных фораминифер (BFE) и
значительная перестройка ассоциаций планктонных фораминифер (резкое увеличение тепловодных акаринин и морозовелл) представляет собой корреляционный маркер (биогоризонт) нижней границы эоцена, отчетливо прослеживаемый в палеогеновых разрезах как Европейской, Западно-Сибирской и Приарктической России и так и сопредельных территорий.
Работы выполнены при поддержке гранта РФФИ № 11-05-00431, госконтракта №
16.740.11.0050.
УСТАНОВЛЕНИЕ ГРАНИЦ МЕСТНЫХ ЗОН ПО БЕНТОСНЫМ
ФОРАМИНИФЕРАМ В НЕОГЕНЕ ВОСТОЧНОЙ КАМЧАТКИ
С.И. Бордунов
ГИН РАН, Москва, sib-msu@mail.ru
На Камчатке основой для построения местных и региональных стратиграфических
шкал, наряду с диатомовыми водорослями, служат бентосные организмы (моллюски и фораминиферы), при этом детальность и дробность подразделений по бентосу иногда выше,
чем по планктону (Гладенков, 2010). Это позволяет подойти к созданию более дробных
стратиграфических шкал.
Восточная Камчатка с геологической точки зрения является одной из наименее изученных частей полуострова. В этом районе среди разрезов неогена наиболее полным и палеонтологически охарактеризованным является опорный разрез о-ва Карагинский, в котором практически непрерывная последовательность морских толщ неогена достигает мощности около 2 км.
С целью детализации схемы неогена были послойно изучены фораминиферы из пестроцветной свиты (нижний−средний миоцен), свиты мыса Плоского, юнюньваямской,
лимимтэваямской и усть-лимимтэваямской свит (средний миоцен−плиоцен), а также из
тусатуваямских слоев (верхний плиоцен).
Анализ комплексов фораминифер из вышеперечисленных свит позволил выявить
четкую последовательную их смену и на этом основании выделить биостратиграфические
подразделения в ранге слоев с фауной.
21
Нижняя граница каждого подразделения обычно устанавливалась по появлению
нескольких новых видов, обусловленному определенной перестройкой качественной и
количественной структуры комплексов фораминифер. Границы слоев с фораминиферами
чаще всего смыкаются в разрезе. Если отложения между соседними слоями не содержали
раковин фораминифер, то они выделялись как интерслои. За виды индексы в названии
слоев обычно принимались два вида: один, характерный для этого слоя, и второй,
доминирующий в нем, как правило, с достаточно определенным стратиграфическим
положением и широким географическим распространением.
В отложениях неогена Восточной Камчатки были выделены 25 таких подразделений. Все слои с фауной занимают определенное место в литологических пачках или в их частях (Гладенков и др., 1992). Они сопоставлены с существующими схемами деления по моллюскам и диатомовым водорослям. Использование результатов физических методов позволило более обоснованно подойти к датированию изучаемых толщ. Полученные данные
по фораминиферам показали хорошую «сходимость» с данными по другим группам фауны
и флоры, а также с результатами физических методов.
Анализ состава и стратиграфического распространения фораминифер в разрезах позволил наметить этапность в развитии неогеновой микрофауны в бассейнах Восточной
Камчатки, что выражается в определенной общности систематического состава и количественных соотношений таксонов в группах слоев с фауной. Смена комплексов бентосных фораминифер соответствует, с одной стороны, эволюционному развитию фораминифер, а с другой − изменению палеообстановок в пришельфовом палеобассейне Восточной Камчатки
(глубина бассейна, температура вод, колебания уровня моря). Группы слоев по палеонтологическому и стратиграфическому критериям выделяются как комплексные биостратиграфические зоны, которые по масштабу их распространения являются местными и провинциальными (Стратиграфический..., 2006). В неогене Карагинского разреза выделяется 8
таких зон, некоторые из них прослеживаются и в смежных регионах (Восточная Камчатка,
Сахалин, Северная Япония, Корякское нагорье, северо-западное побережье и прилегающий шельф Америки).
I. Зона Pseudoelphidiella subcarinata (слой 1). Выделяется в толще 10 пестроцветной
свиты. Нижняя граница устанавливается по появлению вида-индекса. Нижний миоцен.
II. Зона Spirosigmoilinella compressa (слои 2-3). Выделяется в пределах толщ 11-13
пестроцветной свиты. Нижняя граница устанавливается по появлению вида-индекса и сопутствующих новых видов агглютинирующих фораминифер. На данный интервал приходится начало климатического оптимума конца раннего–начала среднего миоцена.
III. Зона Plectina nipponica (слои 4-7). Зона выделяется в пределах толщ 1-2 свиты
мыса Плоского. Нижняя граница устанавливается по появлению вида-индекса и ряда глубоководных агглютинирующих видов над базальной грубообломочной толщей с секреционными фораминиферами. Средний миоцен.
IV. Зона Budashevaella laevigata (слои 8). Зона выделяется в пределах толщ 3-4 свиты мыса Плоского. Нижняя граница устанавливается по появлению вида-индекса. Средний
миоцен–верхний миоцен.
V. Зона Cyclammina praecancellata (слои 9-12). Зона выделяется в пределах толщ 5-6
свиты мыса Плоского и толщ 7-8 юнюньваямской свиты. Нижняя граница устанавливается
по последнему нахождению в разрезе вида-индекса предыдущей зоны. Верхний миоцен.
VI. Зона Cribroelphidium vulgare (слой 13). Выделяется в пределах толщи 9 юнюньвамской свиты. Нижняя граница устанавливается по появлению вида-индекса. Верхний
миоцен.
VII. Зона Elphidiella oregonensis (слои 14, 15). Выделяется в пределах толщи 10 лимимтэвамской свиты. Нижняя граница устанавливается по появлению вида-индекса. Нижний плиоцен.
22
VIII. Зона Retroelphidium clavatum (слои 16-21). Выделяется в пределах толщ 11-12
лимимтэваямской свиты, толщи 13 усть-лимимтэваямской свиты и толщи 14 тусатуваямских
слоев. Нижняя граница устанавливается по появлению вида-индекса. Верхний плиоцен.
Характер изменений количественных взаимоотношений видов в зональных комплексах местных зон по бентосным фораминиферам показал, что намеченная этапность нашла
отражение и в соотношении вымерших и современных видов. Количество вымерших видов
постепенно уменьшалось в течение неогена от 85% в раннем миоцене до 8% в позднем
плиоцене. Резкие изменения произошли на границе среднего и позднего миоцена, когда количество вымерших видов уменьшилось с 76% до 58%, а также на границе позднего миоцена и плиоцена, когда количество вымерших видов уменьшилось с 50% до 13%.
Количество появляющихся видов в зональных комплексах колеблется от 36% до
100%, оставаясь постоянно высоким 67-100% в большинстве комплексов. Относительно
небольшое количество (36%) появляющихся видов в IV и V зонах, вероятно, связано с относительно стабильными палеогеографическими условиями.
ПОЛОЖЕНИЕ ГРАНИЦ ЯРУСОВ МСШ
В РЕГИОНАЛЬНЫХ СХЕМАХ ПАЛЕОГЕНА СНГ И РОЛЬ
ЗОНАЛЬНОСТИ ПО ФОРАМИНИФЕРАМ В ИХ УТОЧНЕНИИ
Э.М. Бугрова
ВСЕГЕИ, Санкт-Петербург, Eleonora_Bugrova@vsegei.ru
Обновление Международной стратиграфической шкалы (МСШ-2004, 2008) вызвало
пересмотр региональных схем палеогена России и актуализацию серийных легенд (СЛ)
ГГК. Основными единицами стратиграфии палеогеновой системы являются ярусы. В отечественной стратиграфии они рассматривались как отражение геолого-исторических процессов, традиционно выделялись с помощью биостратиграфического метода, а их объемы
определялись региональными зонами. Общая стратиграфическая шкала палеогена СНГ
включала биозональность по наннопланктону (НП), планктонным (ПФ) и бентосным (БФ)
фораминиферам (Постановления МСК…, 1989; Биостратиграфические разработки…, 2000;
Ахметьев, Беньямовский, 2003; Зональная стратиграфия…, 1991, 2006 и др.). Эталоном зональности выбран разрез по р. Хеу на Северном Кавказе (Леонов, Алимарина, 1964; Бугрова
и др., 1988). Эта зональность принята в Легенде Скифской (Южно-Российской) серии ГГК1000/3, утвержденной НРС МПР РФ, в Легендах ГГК-200, в стратиграфии Украины, Средней Азии и Казахстана. И сейчас «…зоны сохраняют свое значение как наиболее легко и
уверенно выделяемые дробные подразделения», а «эволюционный момент не утратил своего
значения при установлении зон» (Меннер, 1980, с. 5).
В МСШ использована иная концепция проведения границ: общих стратиграфических подразделений – по «точкам глобального стратотипа границы» (GSSP), а в «глобальных зональных стандартах» по НП и ПФ – по появлению индекс-таксона. Зоны не определяют объем большинства ярусов, поскольку рубежи последних проходят внутри зон. В
связи с этим при актуализации Региональных стратиграфических схем палеогена России
возник ряд проблем, в частности, при использовании ПФ. Общие закономерности развития
группы в суб- и глобальном масштабе свидетельствуют об эволюционной природе ее подразделений. Но зональность МСШ основана на фауне приэкваториальных широт и не может быть полностью распространена на разрезы широт более высоких из-за отсутствия (не
космополитных) видов-индексов, иного набора видов ПФ (часто долгоживущих), асинхронности появления характерных таксонов в разрезах (например, видов тетических родов
Clavigerinella, Hantkenina, Guembelitrioides), разной продолжительности биозон таксонов и
их тейльзон и т.д. Уровень первого появления видов в разрезах регионов реально зависит
от древних фаций и сохранности материала. Поэтому за пределами лимитотипов границы
23
ярусов могут оказаться асинхронными. Проверка физическими методами в настоящее время в России весьма ограничена и не всегда надежна. В результате положение границ общих стратиграфических подразделений в схемах оказалось спорным или неопределенным.
Актуализация СЛ для ГГК РФ предполагает и детализацию биостратиграфической
основы. В последние годы предложены различающиеся между собой варианты детализации шкалы по ПФ (Беньямовский, 1997-2011), однако трудно согласиться с тем, что зональность эпиконтинентальных разрезов «по своей детальности … не только не уступает
международному стандарту (Atlas…, 2006), но и превосходит его» (Беньямовский, 2011,
с. 29). Корреляционный потенциал шкалы при возрастании ее детальности снижается, так
что степень детализации должна быть такой, чтобы реально служить для уточнения возраста картографируемых подразделений и их корреляции. В ходе проводимых во ВСЕГЕИ
работ по актуализации СЛ выявлено, что асинхронность границ региональных зон по ПФ и
НР часто несущественна для установления геологического возраста стратонов, границы
картируемых стратонов могут быть условно совмещены с зональными по близости их расположения в разрезах (Черных, 2002).
Датский ярус в его полном зональном объеме по ПФ (Berggren et al., 1995) достоверно выделен в СНГ только на Западном Копетдаге (Невзорова, 1971) и на Керченском
полуострове Крыма (Мiнтузова, 2008). На территории России отсутствует нижняя зона дания МСШ, и выделяется более молодая региональная зона Eoglobigerina taurica. Две следующие зоны распространены шире, кровля верхней из них служит границей с зоной Morozovella angulata s.l. (Р3а) зеландского яруса. Подошва танетского яруса – основание
Chron 26n и верхи зоны NP6 – не имеет четкого положения в наших схемах, граница проводится в середине зоны Igorina djanensis с «переходным» комплексом ПФ и частично БФ,
так что требуется ее уточнение.
Положение границы палеоцен/эоцен изначально дискуссионно, что связано с неясностью статуса и положения «зоны» Morozovella aequa (Шуцкая и др., 1963; Шуцкая, 1970;
Палеогеновая система СССР, 1975). В страторегионе (Крым) она была выделена выше горизонта с палеоценовыми моллюсками как нижняя зона эоцена, но на Северном Кавказе
помещена ее автором (Шуцкая, 1970) в верхи абазинской свиты палеоцена без изменения
возраста и индексации последней в схемах. Позднее в разрезе Хеу в палеоценовой зоне
Acarinina acarinata выделяется подзона M. aequa, поделенная на слои (Беньямовский, 2001),
имеющие скорее фациальную, а не эволюционную природу. На наших материалах такое
деление не подтвердилось, а в разрезах закаспийской территории вид M. аequa встречается
лишь в низах эоцена (Палеоген Туркмении, 1975; Давидзон и др., 1982; Бугрова, 2009
и др.). По нашим данным (Крым, страторегион сел. Танковое) вид-индекс, появляясь в
единичных экземплярах в палеоцене (зоны NP9 и Acarinina acarinata), распространен в зоне
NP10 (опр. И.П. Табачниковой) вместе с ПФ и БФ эоцена. На Северном Кавказе в разрезе
по р. Кубань нижние границы зон эоцена СР9 (= NP10, 11) и M. subbotinae по ПФ практически совпадают с подошвой георгиевского горизонта (как и принято сейчас в схемах). В
разрезе по р. Хеу границу с непреодолимой погрешностью можно провести внутри
подзоны СР8 b Campylosphaera eodela (верхи зоны NP9), т.е. близко к положению в МСШ
(Зональная стратиграфия…, 2006), однако нахождение ее синхронного положения в других
разрезах проблематично. В практике работ границу картируемых стратонов целесообразно
совместить по их близости в разрезах с кровлей зоны Karreriella zolkaensis (БФ), отражающей
биособытие позднего палеоцена. Она распознается и при обеднении ПФ на Северном Кавказе,
в Предкавказье, Индоло-Кубанском прогибе, Южных Ергенях, на Скифской плите, в Прикаспийской впадине и Заволжье, в Туркмении (Бугрова, 2009), в Таджикистане (Давидзон и др.,
1982; Старшинин, 1997), в Восточных Кызылкумах (Н.В. Авербург, С.И. Бляхова и др.).
Весьма дискуссионна граница лютетского и бартонского ярусов. В МСШ она проводится вблизи кровли зон Р12 Morozovella lehneri и NP16 (т.е. имеется элемент неопределенности), а выше бартонский ярус характеризуется зоной NP17. Еще больше осложнилась
24
проблема после обнаружения M. lehneri в среднем бартоне стратотипа и предложения определять объем яруса тремя зонами – Р12-14 – по ПФ: (Беньямовский, 1997), а также выделения на разных уровнях зоны Hantkenina australis (Beniamovskii et al., 1999; Беньямовский,
2008, там же с. 446, прим. рецензента). В Унифицированной стратиграфической схеме Северного Кавказа небольшая по мощности зона H. alabamensis соответствует зонам NP15 и
NP16 (частично), таким образом, граница лютета и бартона намечается внутри этой зоны.
Зона NP17 (бартона) и региональная зона S. turcmenica характерны для кумского горизонта, к которому приурочено биособытие вымирания фауны, хорошо выраженное в разрезах
юга СНГ. По согласованию исследователей границей лютета и бартона можно было бы
считать подошву кумского горизонта и его аналогов (Бугрова и др., 2008; Бугрова, Письменная, 2009; Бугрова, 2009), поскольку, более определенных критериев синхронного ее
положения в регионах пока нет. Данный горизонт следует относить к бартонскому ярусу,
не опуская его частично в лютет (Ахметьев, Беньямовский, 2006) и не включая в приабон
(Beniamovskii et al., 1999).
Объем приабонского яруса определяется по НП и БФ. Граница эоцена и олигоцена
на территории СНГ совпадает с уровнем проявления глобального предолигоценового события (Геологические события…, 1996, 1998); на Северном Кавказе (Хеу) известен и маркер МСШ – исчезновение ПФ рода Hantkenina (Бугрова, 2001). Для расчленения и корреляции олигоценовых разрезов, не содержащих ПФ, используется шкала по БФ.
Таким образом, 1. – несмотря на спорные вопросы, биостратиграфическая шкала
палеогена России (Зональная стратиграфия…, 2006) без конструктивной ее «детализации»
обеспечивает расчленение разрезов палеогена СНГ, межрегиональную корреляцию и сопоставление с ярусами МСШ. Незначительные подвижки границ, не всегда достаточно
обоснованные, следует принимать осторожно, имея в виду изменение индексов литостратонов. 2. – Региональные стратиграфические шкалы палеогена, при некоторой их актуализации, явятся основой составления СЛ для листов ГГК-200/2 и 1000/3. По объективным
причинам зональный стандарт МСШ по ПФ может быть использован лишь частично. 3. –
Комплексные зоны региональных схем дают более точное представление о фауне бассейнов и границах стратонов, чем «датировочные уровни». Точность биостратиграфии во
многом зависит от единообразного понимания исследователями видов, что еще не достигнуто, тем более на международном уровне; для повышения этой точности требуются проведение монографических исследований фауны и публикация палеонтологических работ.
ГРАПТОЛИТОВАЯ ЗОНА EXPANSOGRAPTUS HIRUNDO (ДАПИНГИАН, ОРДОВИК)
В РАЗРЕЗАХ ЗАПАДНОЙ И СЕВЕРО-ВОСТОЧНОЙ ЧАСТЕЙ ГОРНОГО АЛТАЯ
Е.В. Буколова
ИНГГ СО РАН, Новосибирск, BukolovaEV@ipgg.nsc.ru
В 70-х годах прошлого века благодаря детальным сборам ордовикских граптолитов из
разрезов северо-восточной части Горного Алтая был собран богатый комплекс, который позволил впервые выделить непрерывную последовательность граптолитовых зон, в том числе
и для аренига (Обут, Сенников, 1978). В западной части Горного Алтая в воскресенской свите, в северо-восточной части – в тулойской свите была установлена зона hirundo. Однако современная зона hirundo верхнего аренига в то время выделялась как верхняя подзона зоны
gibberulus с комплексом граптолитов: Expansograptus hirundo (Salter), E. suecicus suecicus
(Tullberg), E. taimyrensis Obut et Sobolevskaya, Tetragraptus ex. gr. еxtensus (J. Hall), Isograptus
forcipiformis forcipiformis (Ruedemann), Isograptus gibberulus (Nicholson) и др. В настоящее
время эта зона известна и в других регионах, таких как Балтоскандия (Webby et al., eds,
2004), Великобритания (Gradstein et al., eds, 2004), Испания (Gutierrez-Marco et al., 2002).
25
Позднее при анализе стратиграфического распространения видов граптолитов в разрезе Маралиха (западная часть Горного Алтая) подзона hirundo была переведена в ранг зоны по появлению вида-индекса Expansograptus hirundo (Salter) и подразделена на две подзоны: Isograptus caduceus imitatus и Cardiograptus sinodentatus (Sennikov et al., 2008).
Разрез Маралиха располагается в западной части Горного Алтая, в районе с. Маралиха, в правом борту долины р. Чарыш. Породы верхней части воскресенской свиты, характеризующие здесь зону hirundo, представлены чередованием аргиллитов и полимиктовых мелкозернистых песчаников. Мощность отложений, относящихся к зоне, составляет
50 м. В этом интервале установлено 6 уровней с граптолитами, среди которых определено
9 родов и 10 видов: Isograptus caduceus imitatus Harris, Acrograptus cognatus (Harris et Thomas), Glossograptus ex. gr. acanthus Elles et Wood, Loganograptus logani (J. Hall), Expansograptus extensus (J. Hall), E. hirundo (Salter), E. suecicus suecicus (Tullberg), E. taimyrensis
Obut et Sobolevskaya, Pseudotrigonograptus angustus Mu et Lee, Undulograptus sinodentatus
(Mu et Lee), Cardiograptus sp., Glossograptus sp., Pseudoclimacograptus sp. В большом количестве присутствует только вид Undulograptus sinodentatus (Mu et Lee) (12 экземпляров),
остальные таксоны преимущественно единичны (1-2 экземпляра).
Зона hirundo с делением на подзоны была выделена еще в нескольких разрезах,
опорными среди которых являются разрезы Тулой и Придорожный.
Разрез Тулой является стратотипическим для тулойской свиты и расположен в северо-восточной части Горного Алтая, на правобережье р. Бия, в 2,4 км ниже устья р. Тулой.
Отложения зоны hirundo в данном разрезе охватывают верхи тулойской свиты, сложенные
переслаиванием полимиктовых, мелко-тонкозернистых песчаников, алевропесчаников,
реже алевролитов. Мощность отложений, относящихся к зоне hirundo, составляет 595 м. В
этом стратиграфическом интервале установлено 19 уровней с граптолитами, среди которых определены 16 родов и 29 видов: Acrograptus nicholsoni (Lapworth), Corimbograptus
deflexus (Elles et Wood), Isograptus paraboloides Tzaj и др. Наиболее представительными по
численности экземпляров для зоны hirundo в рассматриваемом разрезе являются виды рода
Expansograptus Bouček et Přibyl. (более 50 экземпляров) и рода Isograptus Mob. (более 20
экземпляров).
Разрез Придорожный также находится в северо-восточной части Горного Алтая, на
левом берегу р. Лебедь. Отложения верхней части тулойской свиты, отнесенные к зоне hirundo, представлены переслаиванием тонкоплитчатых (5-10 см) алевролитов с песчаниками, мощность 13 м. В этой зоне установлено 5 уровней с граптолитами. Определено 5 родов и 10 видов, в том числе Expansograptus suecicus suecicus (Tullberg), Isograptus gibberulus (Nocholson) и Corymbograptus sp. Все таксоны, встреченные в данном разрезе, присутствуют как в разрезе Тулой (многочисленные экземпляры), так и в разрезе Маралиха (единичные экземпляры). Наиболее представительными по колличеству экземпляров для зоны
hirundo разреза Придорожный являются виды рода Isograptus – более 50% от общей численности. В этом разрезе определен только один вид, не встреченный в комплексе зоны
hirundo в двух других разрезах – Isograptus primulus Harris.
Разрез Придорожный сложен преимущественно тонкозернистым (пелитовым) материалом и является конденсированным. Разрез Тулой представлен более грубозернистыми
породами (алевролито-песчанистый), что сближает его с разрезом Маралиха, который
сложен, главным образом, песчаниками и алевролитами. В то же время разрез Придорожный по мощности (13 м) и составу значительно меньше отличается от разреза Маралиха
(50 м), чем от разреза Тулой (595 м).
Анализ граптолитов зоны hirundo из трех рассмотренных разрезов показал, что комплекс
разреза Тулой включает как таксоны разреза Придорожный, так и таксоны разреза Маралиха. В
то же время в разрезе Придорожный имеется только один вид, не встреченный в двух других
разрезах. В разрезе Маралиха из всех обнаруженных таксонов зоны hirundo бóльшую половину
составляют те, что не встречены ни в разрезе Придорожный, ни в разрезе Тулой.
26
Специфика таксономического состава зоны hirundo разреза Маралиха (западная
часть региона) и особенности литологического состава слагающих его пород позволяют
предполагать удаленность морской палеоакватории этого участка во время его формирования от палеоакваторий, в которых отлагались осадки разрезов Тулой и Придорожный
(северо-восточная часть региона). Можно допустить, что это были различные, изолированные друг от друга палеобассейны. Таким образом, подтверждается выделение самостоятельных местных стратиграфических подразделений ордовика в западной (воскресенская
свита) и северо-восточной (тулойская свита) частях горного Алтая (Решения…, 1983; Sennikov et al., 2008, 2011).
Работа выполнена при поддержке РФФИ (грант № 11-05-00553-а) и Программы
Президиума РАН «Происхождение биосферы и эволюция гео-биологических систем».
СЕЙМУРИАМОРФЫ В СООБЩЕСТВАХ ТЕТРАПОД
УРЖУМСКО-СЕВЕРОДВИНСКОГО ВРЕМЕНИ (ПЕРМЬ)
В.В. Буланов
ПИН РАН, Москва, bulanov@paleo.ru
Одно из наиболее ярких событий в истории пермской континентальной биоты Восточно-европейского региона приходится на пограничное уржумско-северодвинское время.
Внутри сообщества тетрапод этот кризисный этап отражен в смене диноцефалового и териодонтового суперкомплексов, тем более показательной из-за отсутствия между ними
очевидной преемственности: ни в одном из традиционно выделяемых блоков (доминантном, субдоминантном и водном) между суперкомплексами долгое время не фиксировалось
ни одного общего семейства. Все известные местонахождения в пограничном интервале
характеризовались либо самой молодой из известных диноцефаловых фаун – ишеевской,
либо древнейшей териодонтовой – соколковской фауной, с полным «набором» типичных
групп в составе ее доминантного блока – растительноядных парейазавров и дицинодонтов,
а также специализированных по ним хищников-горгонопид (Ивахненко и др., 1997; Ивахненко, 2001). По своему происхождению обновленный доминантный блок имеет прогондванский облик и составлен группами-эмигрантами (Ивахненко, 2001; Голубев, 2000). Наличие очевидной инвазии подразумевало относительную скоротечность кризиса, который
воспринимался именно так, несмотря на присутствие разделяющего фауны и не охарактеризованного тетраподами интервала разреза в объеме нижнесеверодвинского подъяруса
(сухонского горизонта) региональной шкалы (Голубев и др., 2011).
Изменение ситуации в данном вопросе последовало после открытия местонахождения Сундырь-1 (республика Марий Эл, Горномарийский район), по совокупности имеющихся данных датируемого низами верхнесеверодвинского подъяруса (нижнепутятинский
подгоризонт) (Голубев и др., 2011). Определение богатого комплекса остатков из данного
местонахождения привело к выделению переходного – сундырского – комплекса тетрапод
(Голубев и др., 2011), доминантный блок которого составлен исключительно хищными и
растительноядными диноцефалами, а водный – типичными группами амфибий более
поздних териодонтовых фаун, такими как брахиопоиды, сеймуриаморфы и хрониозухии
(Буланов, Голубев, 2011). Состав доминантного блока сундырской фауны определяет ее
положение внутри диноцефалового сообщества, которое, как теперь известно, просуществовало, по меньшей мере, до начала позднесеверодвинского (раннепутятинского) времени.
Таким образом, основные изменения в сообществе тетрапод происходят значительно
позднее пограничного уржумско-северодвинского интервала.
Перестройка водного блока, тем не менее, происходит раньше и уже в сундырском
комплексе выглядит вполне завершенной (Буланов, Голубев, 2011). На каком конкретно
этапе происходит замещение ряда групп тетраподной аквафауны (например, крупных ры27
боядных архегозавроидных батрахоморф на аналогично специализированных аберрантных
антракозавроморф семейства Chroniosuchidae), а также появление новых крупных таксонов
(например, неотенических брахиопоидов семейства Dvinosauridae) пока не ясно.
Что касается сеймуриаморф, благодаря полученным данным, ситуацию можно обрисовать более конкретно. В составе сундырского комплекса определены котлассииды (Bulanov,
2003): Microphon exiguus (Kotlassiinae) и Leptoropha sp. (Leptorophinae) (Буланов, Голубев, 2011).
M. exiguus широко распространен в верхнесеверодвинских местонахождениях, охарактеризованных ильинской фауной тетрапод (Донгуз-6, Устье Стрельны, Потеряха-1, Потеряха-2; Кочевала, Наволоки и др.); находки в Сундыре-1 продлевают время существования этого рода и доказывают существование Kotlassiinae в составе диноцефаловых фаун.
Род Leptoropha долгое время был известен только из типового местонахождения
Шихово-Чирки, приуроченного к терминальной части казанского яруса; в сундырском
комплексе он представлен, судя по отдельным зубам, мелкой формой с длиной черепа 5-7
см. Находка лептороф в Сундыре-1 является второй в постказанских отложениях: в 2008 г.
отдельные зубы характерного для данного рода строения были обнаружены в местонахождении Монастырский овраг-D, приуроченного к разрезу лимитотипа северодвинского яруса у с. Монастырское (Татарстан), а именно – к верхам его уржумской части (Буланов,
2010). Зубы лептороф из местонахождений Монастырский овраг-D и Сундырь-1, соразмерные и фактически идентичные по форме, вероятно принадлежат одному виду, отличному от типового (L. talonophora). Материалы из Монастырского оврага продлили известное время существования подсемейства Leptorophinae на почти весь уржумский век (Буланов, 2010), а последовавшие находки в Сундыре-1 пролонгировали его до зоны Suchonica
vladimiri северодвинского яруса. Таким образом, лепторофины пересекают уржумскосеверодвинскую границу без изменения родового (а, с большой вероятностью и видового)
состава и представлены в последнем из известных диноцефаловых комплексов – сундырском, где они пересекаются с древнейшими известными котлассиинами (Microphon).
Помимо лептороф в местонахождении Монастырский овраг-D обнаружены остатки
представителей рода Karpinskiosaurus (Karpinskiosauridae), широко распространенного, начиная с зоны Chroniosaurus dongusensis (Буланов, 2002; Bulanov, 2003) вплоть до терминальных для перми вязниковских местонахождений (Сенников, Голубев, 2010). В ориктоценозе местонахождения карпинскиозавры представлены многочисленными остатками, в
том числе скелетами особей с длиной черепа 25-30 мм, отвечающими личиночной и, вероятно, ранней постларвальной стадиям онтогенеза. Представительная выборка позволяет
предварительно определить эти находки как Karpinskiosaurus cf. ultimus (Буланов, 2010);
наблюдаемые небольшие отличия от представленного в ильинской фауне K. ultimus (местонахождение Бабинцево, зона Chroniosaurus dongusensis) могут трактоваться не более,
чем видовые, либо как онтогенетические. Находки карпинскиозаврид в заведомо уржумских отложениях доказывают существование семейства в до-северодвинское время, а полученные определения – на отсутствие качественных изменений в составе семейства Karpinskiosauridae и при смене суперкомплексов тетрапод.
Таким образом, в отличие от других амфибий, сеймуриаморфы почти не отреагировали на уржумско-северодвинское событие: в заведомо уржумских отложениях разреза
Монастырский овраг установлено наличие обоих известных «северодвинских» семейств –
Kotlassiidae и Karpinskiosauridae, а в последней диноцефаловой фауне (сундырской), кроме
того, и известных подсемейств котлассиид. При этом следует отметить, что Kotlassiinae в
сундырском и ильинском комплексах представлены одним видом, как, с большой вероятностью, ишевские и сундырские Leptorophinae; что касается карпинскиозаврид, данное семейство не меняет родового (и, видимо, видового) состава начиная с уржумского времени,
по крайней мере, до верхнепутятинского.
28
МЕЖРЕГИОНАЛЬНАЯ КОРРЕЛЯЦИЯ ПЕРМСКИХ ОТЛОЖЕНИЙ
СЕВЕРО-ВОСТОКА АЗИИ ПО ДВУСТВОРЧАТЫМ МОЛЛЮСКАМ
А.С. Бяков
СВКНИИ ДВО РАН, Северо-Восточный госуниверситет, Магадан, stratigr@neisri.ru
Рассмотрена межрегиональная корреляция пермских отложений Северо-Востока Азии
по двустворчатым моллюскам. В качестве инструмента корреляции использована новая зональная бивальвиевая схема Северо-Востока Азии, разработанная автором (Бяков, 2008; 2010).
29
30
Показано, что многие выделенные зоны могут быть прослежены в различных частях
Бореальной биогеографической надобласти (Рис. 1): в Восточном Забайкалье, на Новой
Земле, в Северо-Восточной и Центральной Монголии, некоторые – на Таймыре, Пай-Хое,
в Печорском бассейне, на севере Русской платформы, Приуралье, о-ве Колгуев, п-ове Канин и на Северном Юконе.
Установлены основные корреляционные уровни по двустворчатым моллюскам во
внебореальных регионах (Западная и Восточная Австралия, Новая Зеландия, ЮгоВосточная Монголия и др.) (Рис. 2). Отмечена важная роль биполярных таксонов при
трансрегиональных корреляциях.
Работа выполнена при поддержке РФФИ, проекты 11-05-0053, 11-05-00950, 11-0598569_восток и 12-05-98556.
СТРАТОТИПИЧЕСКИЙ РАЗРЕЗ КЕМБРИЙСКИХ ОТЛОЖЕНИЙ
БИРАМЬИНО-ЯНГУДСКОЙ ЗОНЫ САЯНО-БАЙКАЛЬСКОЙ ГОРНОЙ ОБЛАСТИ
Л.И. Ветлужских
ГИН СО РАН, Улан-Удэ, L_vetla@mail.ru
Данный разрез расположен в Верхне-Ангарском хребте, в бассейнах рек Коокта и
Иномакиткан. Кембрий представлен кооктинской и кумакской свитами.
Кооктинская свита (Є 1 kk) распространена по юго-восточным склонам и в осевой
части Верхне-Ангарского хребта (долины рек Анамакит-Ангарский, Иномакиткан, Коокта,
руч. Огней) и слагает отдельные блоки в долине р. Левая Мама. Название свите (названа
по р. Коокта) было дано Д.Ц. Цыреновым и Б.А. Далматовым, которые впервые обнаружили в ней фауну (Цыренов, Дубченко и др., 1962). По Д.Ц. Цыренову и др. (1962, 1963) кооктинская свита – карбонатные породы нижнего кембрия – была разделена на две подсвиты. М.М. Язмир и Б.А. Далматов (1975) выделяли золотовскую свиту и аиктинскую надсвиту. К золотовской свите ими была отнесена преимущественно доломитовая часть разреза коооктинской свиты, а к аиктинской надсвите – существенно известняковая ее часть.
Стратиграфически согласные взаимоотношения кооктинской свиты с подстилающими образованиями описаны по разрезу р. Анамакит-Ангарский (Цыренов, 1963), где на пачке
темно-серых карбонатных сланцев с тонкими прослоями углистых филлитов и серых
слоистых или массивных известняков (мощность 500 м) совершенно согласно залегают
доломиты и известняки этой свиты. Залегание пород моноклинальное ЮЗ 140-150о, угол
45-85о. Кооктинская свита слагает отдельные тектонические блоки, не образует непрерывного разреза. В составе свиты всеми исследователями отмечалось широкое распространение карбонатных брекчий и конглобрекчий. В известняках встречены многочисленные органогенные постройки изометричной и неправильной формы. Они слагают небольшие неслоистые линзы с фауной трилобитов, брахиопод, археоциат и водорослей нижнего кембрия. В водорослевых известняках отмечаются реликты оолитовых структур и отдельные
прослои мелкообломочных известняков. Водорослевые известняки в общем строении свиты занимают основной объем. Предшественниками в разрезе свиты указываются (определения М.М. Язмир – археоциаты, Б.А. Далматов – трилобиты): из нижней части археоциаты Protopharetra fermata Jazmir, Dictiocyathus sp., Ajacicyathus ex gr. kemtschikensis
(Vologd.), Robustocyathus sp.; из верхней части трилобиты Bonnia venusta Suvorova (кранидий хорошей сохранности), Onchocephalina var. incrossata Rep. (очень мелкие кранидий и
пигидий), Namanoia sp. (sp. nov.) (кранидий), Namanoia(?) cf. lata Romanenko (кранидий),
Bathyuriscellus aff. jakutikus Pokr. et Jegor. (часть торакса), Kounamkites aff. virgatus
N. Tchern., Edelsteinaspis ex gr. altaicus Romanenko (кранидий), Kooteniella slatkowskii
(Schmidt), кранидий (sp. nov.), Edelsteinaspis ornata Lerm., Reedus aff. lermontovae Dalm.;
31
брахиоподы – Nisusia sp., редкие археоциаты. Нами дополнительно проведены сборы органических остатков. Автором были определены (обр. 0725-0731, кол. Л.И. Ветлужских,
2007): обр. 0727 – трилобиты Kootenia sp., Kooteniella sp.; Micmaccopsis sp., поперечный
срез археоциата, брахиоподы Nisusia sp., Matutella sp.; обр. 0728 – археоциаты, трилобиты
Kooteniella sp.; брахиоподы Nisusia sp., Kutorgina sp. Этот комплекс автор выделяет под
названием «кооктинский комплекс». Возраст его определяется верхами тойонского яруса,
зона Kooteniella–Namanoia–Edelsteinaspis.
Кумакская свита (Є 2 km). Название дано Д.Ц. Цыреновым в 1966 г. (Цыренов,
1968). Отложения кумакской свиты слагают пологую синклинальную складку с северовосточным простиранием оси и падением слоев под углами 20-35о. Кумакская свита амгинского яруса среднего кембрия согласно лежит на кооктинской свите нижнего кембрия
(качинский горизонт, зона Kooteniella-Namanoia-Edelsteinaspis) (Рис.).
Рис. Структурный схематический разрез кумакской свиты (стратотипический разрез
кумакского надгоризонта амгинского яруса среднего кембрия) СБГО.
1 – кооктинская свита (аиктинская свита), тойонский ярус, качинский горизонт, низы, Є 1 ai1;
2 – кооктинская свита, верхи, (аиктинская свита), тойонский ярус, качинский горизонт, зона
Kooteniella–Namanoia–Edelsteinaspis, Є 1 ai2; 3-6 – кумакская свита, средний кембрий, амгинский
ярус: 3 – зона Cheiruroides arcticus (иномакитканский горизонт, Є 2 km1); 4 - зона Oryctocara–
Oryctocephalus (левокооктинский горизонт, Є 2 km2); 5 – зона Tonkinella gavrilovae (правокооктинский горизонт, Є 2 km3); 6 – зона Pseudanomocarina–Olenoides (кумакинский горизонт, Є 2 km4);
7 – разрывные нарушения; 8 – разрез на водоразделе рек Левая и Правая Коокта.
32
Граница проведена по смене серых и светло-серых известняков кооктинской свиты
темно-серыми до черных глинисто-алевритистыми известняками кумакской свиты. В фациальном отношении переходные слои представлены массивными и плитчатыми серыми и
темно-серыми известняками с остатками трилобитов, брахиопод, археоциат, водорослей, а
кумакская свита – фациями доманикового типа с трилобитами. Верхняя граница кумакской свиты проведена в верхней части зоны Pseudanomocarina–Olenoides амгинского яруса
и совпадает с подошвой маломощной пачки черных известняков с кремнями, отнесенной к
майскому ярусу среднего кембрия.
Описываемый разрез выделяется в качестве стратотипа кумакского надгоризонта
амгинского яруса среднего кембрия СБГО (Далматов, Ветлужских, 1998, 1998б; Далматов,
Ветлужских, Чулкова, 2002; Ветлужских, Чулкова, 2007; Ветлужских, Минина, Неберикутина, 2009). В стратотипе кумакской свиты для амгинского яруса выделены биостратиграфические подразделения в ранге зон и горизонтов (Рис.): зона Cheiruroides arcticus – иномакитканский, зона Oryctocara–Oryctocephalus – левокооктинский, зона Tonkinella
gavrilovae – правокооктинский и зона Pseudanomocarina–Olenoides – кумакинский горизонт. Общая мощность амгинского яруса определяется мощностью кумакской свиты и составляет 700-750 м. Отложения амгинского яруса среднего кембрия перекрыты пачкой
мощностью 60 м черных кремнистых известняков с ходами илоедов и фрагментами трилобитов, отнесенной к майскому ярусу среднего кембрия.
Таким образом, в бассейне р. Коокта обнажается разрез кембрийских отложений, в
котором представлена последовательность сменяющих друг друга комплексов трилобитов
от ботомско-тойонского яруса нижнего кембрия до амгинского яруса среднего кембрия
включительно (Табл.).
Трилобиты
Cheiruroides arcticus N.Tchern.
Ch. gracilis Suv.
Ch. fortis Suv.
Ch. maslovi Suv.
Kootenia sp.
Ptychoparia sp.
Gaphuraspis ex gr. levis N.Tchern.
G. inflata N.Tchern.
Binodaspis sp.
Chondragraulos sp.
Ch. convexa N.Tchern.
Syspacephalus kamyschovae Dalm.
Kooteniella sp.
Chilometopus aff. artus Suv.
Oryctocephalops sp.
Reedus aff. baikalicus Dalm.
Amgaspis sp.
Edelsteinaspis sp.
Oryctocara (Ov.) ovata N.Tchern.
Oryctocephalites aff. incertus N.Tchern.
Eospencia sp.
Prohedinella bateniensis Bogn.
Solenopleura urjakensis N.Tchern. Amgaspis aff. tumida N.Tchern. Kooteniella
edelsteini Lerm.
Tonkinella gavrilovae Dlm.
Иномакитканский
Cheiruroides
arcticus
Є 2 km1
Горизонты, зоны
Левокооктинский
Oryctocara –
Oryctocephalus
Є 2 km2
Правокооктинский
Tonkinella
gavrilovae
Є 2 km3
Кумакинский
Pseudanomocarina–
Olenoides
Є 2 km4
+
+
+
+
+
+
+
+
+
+
+
+
+
+
+
+
+
+
+
+
+
+
+
+
+
+
+
33
T. sibirica N.Tchern.
Chondranomocare sp.
Proasaphiscus sp.
P. sibiricus N.Tchern.
Corynexochus sp.
Gaphuraspis sp.
Eospencia jazmiri Dalm.
Reedus lermontovae Dalm.
Oryctocara lata N.Tchern.
Prohedinella sp.
Oryctocephalops frischenfeldi Lerm.
Proerbia angarensis Dalm.
Olenoides optimus Laz.
Pseudanomocarina plana N.Thern.
Ps. horrida N.Tchern.
Ps. aojiformis N.Tchern.
Olenoides levigatus N.Tchern.
Edelsteinaspis plana N.Tshern.
Proasaphiscus sibiricus N.Tchern.
Kootenia ontoensis N.Tchern.
K. amgensis N.Tchern.
K .resilis Suv.
Chondragraulos minussensis Lerm.
Ch. granulata N.Tchern.
Amgaspis rudis N.Tchern.
Ogygopsis (?) sp.
Erbia granulosa Lerm.
Amgaspidella sp.
Pagetides sp.
Prohedinella grata Sem.
Solenopleura sp.
Chondranomocare aff.emiensis N.Tchern.
Syspacephalus sp.
Reedus bajkalicus Dalm.
+
+
+
+
+
+
+
+
+
+
+
+
+
+
+
+
+
+
+
+
+
+
+
+
+
+
+
+
+
+
+
+
+
+
+
+
+
+
+
+
+
+
+
+
+
+
+
+
+
+
+
+
Таблица. Распространение трилобитов в горизонтах, выделенных в стратотипе
кумакского надгоризонта амгинского яруса на водораздельном пространстве рек
Левая и Правая Коокта (Верхне-Ангарский хр., Северное Прибайкалье)
СТРАТИГРАФИЧЕСКОЕ И ПАЛЕОГЕОГРАФИЧЕСКОЕ
ЗНАЧЕНИЕ ЮРСКО-РАННЕМЕЛОВОГО CЕМЕЙСТВА
PARVICINGULIDAE PESSAGNO (RADIOLARIA)
В.С. Вишневская
ГИН РАН, Москва, valentina@ilran.ru
Хорошо известное в юре–раннем мелу Арктической и Тихоокеанской окраин семейство Parvicingulidae Pessagno, 1977 имеет не только большое палеогеографическое значение (Вишневская, 2011), но и представляет огромный интерес с точки зрения стратиграфии. Первое появление семейства Parvicingulidae Pessagno, 1977 зафиксировано в геологической летописи на границе нория и рэта (O’Dogherty et al., 2011). Возникновение в этом
семействе группы высококонических парвицингулид в конце триаса (рэт) в высоких широтах Северного полушария совпадает с моментом первого появления семейства. Это событие по времени отвечает температурному пессимуму, что, скорее всего, связано с глобальным похолоданием на рубеже триаса и юры (Захаров, 2010).
34
Первый представитель семейства Parvicingulidae Pessagno – это наиболее древний
род Proparvicingula Carter, 1993, который заложил начало развитию трех ветвей в этом семействе: (1) ветви высококонических радиолярий с длинной апикальной иглой, (2) ветви
высококонических радиолярий с апикальным рогом и (3) ветви коническо-субсферических
радиолярий, лишенных апикальной иглы или рога. Наиболее вероятно, что появление рода
Proparvicingula (как и самого семейства) было связано с похолоданием, которое началось
около 210 млн лет в самом конце нория и пик которого приходится как раз на конец рэтского века. Типовой вид рода Proparvicingula moniliformis Carter (Carter, 1993) является зональным видом нижнего рэта Британской Колумбии. Род Proparvicingula Carter вымер в
начале юры; предположительно, последние представители рода задокументированы в
нижнем синемюре хребта Черского (Вишневская и др., 2011), а именно, в бассейне р. Тирехтях (приток р. Индигирки).
Этот род в момент максимального похолодания в начале ранней юры (геттанг) дал
начало родам Nitrader Cordey et Carter, 1996 (геттанг–cинемюр) и Atalantria Cordey et Carter, 2007 (геттанг–плинсбах). Оба рода являются прекрасными биостратиграфическими
маркерами, кроме того, их распространение ограничено Палео-Пацификой (Cordey, Carter,
2003, 2007). Как известно (Захаров, 2010), второе весьма существенное похолодание в ранней юре в Панбореальной надобласти приходится на конец синемюра и плинсбах. Именно
в это время появились и затем имели расцвет многие виды родов Pseudoristola Yeh, 1987
(плинсбах–ранний тоар) и Triversus Takemura, 1986 (поздний плинсбах–келловей). Следовательно, определение до рода раннеюрских представителей семейства Parvicingulidae
впервые позволит проводить стратиграфическое расчленение отдельных разобщенных выходов «немых» кремне-вулканогенных и терригенно-кремнистых пород с точностью до
яруса или подъяруса, ранее относившихся к нерасчлененному интервалу мезозоя, а также
выполнять определение стратиграфических границ и корреляцию этих выходов на значительной площади от Охотско-Корякского орогенного пояса до хребта Черского.
В конце длительного раннеюрского похолодания, которое захватило начало тоара,
появляются роды Elodium Carter, 1988 (средний тоар–аален), Praeparvicingula Pessagno et
Blome et Hull, 1993 (средний тоар–баррем) и Parvicingula Pessagno, 1977 (средний тоар?–
поздний бат–готерив). Многие виды рода Parvicingula Pessagno являются маркирующими
или зональными (P. colemani – верхний титон, P. blowi – нижний титон, P. jonesi – верхний
кимеридж, P. profunda – келловей, P. elegans – верхний бат, P. vera – нижний бат, P. schoolhousensis – средний байос, P. media – верхний байос). С началом среднеюрского похолодания (Рис.) совпадает появление рода Canelonus Hull, 1997 (поздний байос–келловей).
Стратиграфическое значение группы высококонических парвицингулид заключается в том, что появившись в самом конце триаса, она на протяжении всей юры и в начале
раннего мела быстро эволюционировала, заселив высокие широты всей тихоокеанской палеогеографической провинции и даже проникла в северо-атлантическую, арктобореальную, а также нотальную области, благодаря чему возможна корреляция разрезов
Арктической, Антарктической и Тихоокеанской окраин. Вымирание высококонических
парвицингулид совпадает с потеплением на рубеже баррема и апта (Рис.).
Многочисленные виды из группы коническо-субсферических радиолярий, лишенных апикальной иглы или рога, также являются зональными для юры (Ristola turpicula –
верхний бат, Caneta hsui – нижний оксфорд, Mirifusus baileyi – верхний оксфорд, Mirifusus
guadalupensis – нижний кимеридж, Ristola altissima – титон, Tethysetta depressa – титон–
берриас) и нижнего мела (Mirifusus mediodilatatum – берриас, Ristola cretacea – валанжин)
(De Wever et al., 2001).
Анализ географического и стратиграфического распространения родов семейства
Parvicingulidae Pessagno, 1977 (рэт–баррем) показал, что если высококонические его представители с обручевидными камерами и апикальной иглой (Parvicingula, Proparvicingula,
Praeparvicingula, Atalantria, Canelonus, Elodium, Darvelus, Nitrader, Pseudoristola и Triver35
sus) происходят из тихоокеанской палеогеографической провинции (Vishnevskaya, 2011) и
имеют массовое развитие в бореальной и нотальной областях, а их ареалы распространения часто совпадают с ареалами холодноводных бухий, то остальные роды (Mirifusus, Ristola, Tethysetta, Caneta, Svinitzium, Pseudocrolanium, Wrangelium) имеют преимущественное
распространение в тетической области, и их возникновение cвязано с температурными оптимумами начала синемюра, аалена, конца кимериджа и валанжина (Vishnevskaya, 2012), а
вымирание – с похолоданием в конце апта–альбе.
Таким образом, на основе анализа эволюции радиоляриевого семейства
Parvicingulidae, широко распространенного в Тихоокеанской провинции, может быть осуществлено определение стратиграфических границ и корреляция морских среднемезозойских
вулканогенно-кремнистых толщ на ярусной и подъярусной основе даже в условиях сложнодислоцированных, разобщенных выходов, разграниченных разломами, зачастую рассматривающихся в качестве мозаики самостоятельных террейнов Северо-Востока России.
Работа выполнена при поддержке гранта РФФИ 09-05-00342 и Программы 24
Президиума РАН.
Рис. Кривая флуктуаций тепла в мезозое Арктики с уровнями перестройки (показано
треугольниками) биоты (Захаров, 2010) и эволюция высококонических радиолярий
семейства Parvicingulidae Pessagno.
36
ФАУНИСТИЧЕСКАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ВЕРХНЕМЕЛОВЫХ ФЛИШЕВЫХ
ОТЛОЖЕНИЙ БАССЕЙНОВ РЕК АРАГВИ И КСАНИ (ГРУЗИЯ)
1
Т.Т. Гавтадзе1, Х.Э. Микадзе2, З.М. Чхаидзе1
Тбилисский государственный университет, Тбилиси, Грузия
Национальный музей Грузии, Тбилиси,Грузия, xatmi@mail.ru
2
Изученный регион входит в Жинвальско-Гомборскую подзону Местиа-Тианетской
зоны северного склона Большого Кавказа (ССБК). В геологическом строении территории
бассейнов рек Арагви и Ксани основную роль играют позднемеловые флишевые отложения. Они сложены кластическо-известковистыми, гравелитовыми и алевролитовыми турбидитами, пелагическими мергелями, аргиллитами, карбонатными глинами; местами –
глыбобрекчиями, конгломератами, гравелитами и чередованием пелитоморфных известняков и мергелей. В этих отложениях значительную долю составляют «немые» толщи, что
при сложном тектоническом строении региона явилось причиной возникновения многих
нерешенных до настоящего времени проблем при разработке детальной стратиграфической схемы мезо-кайнозойских отложений региона.
Детальное изучение распространения верхнемеловых, главным образом, планктонных фораминифер позволило выделить 12 их комплексов, сопоставленных с зонами наннофоссилий (зоны СС10-25).
Комплекс Rotalipora appenninica (укугмартская свита и нижняя часть ананурской
свиты). Верхняя часть данной зоны соответствует зоне Eiffellithus turriseiffelii (CC9), а
нижняя часть – зоне CC10. В низах укугмартской свиты были найдены нижнесеноманские
иноцерамы Inoceramus crippsi Mant., I. cf. cuneiformis d’Orb. и белемнит Neohibolitus
ultimus d’Orb. (Гамбашидзе, 1979). Комплекс датирован ранним сеноманом.
Комплекс Rotalipora cushmani (средняя часть ананурской свиты). Вмещающие отложения соответствуют зоне СС10 – Microrhabdulus decoratus. Здесь имеются единичные находки Anomalina berthelini Kell., Reophax minuta Tapp., Guembelina cenomana Kell. (Гамбашидзе, 1979), так что комплекс можно датировать поздним сеноманом.
Комплекс Whiteinella archaeocretacea (низы верхней части ананурской свиты). Он
соответствует верхней части зоны СС11 Quadrum gartnerii и датирован ранним туроном.
Комплекс Praeglobotruncana helvetica (верхняя часть ананурской свиты). На этом
уровне выделена зона СС11, слои с Inoceramus labiatus и с фораминиферами Globotruncana
inflatа Bolli, Rugoglobigerina holzi typica Vass., (Гамбашидзе, 1979). Они впервые были установлены в нижнетуронских отложениях.
Комплекс Marginotruncana lapparenti–M. pseudolinneiana (маргалитисклдеская свита)
соответствует нижней части зоны CC12 Lucianorhabdus maleformis. В этих отложениях выделены слои с Inoceramus brongniarti, In. inconstans и др. (Гамбашидзе, 1979). Комплекс
датирован поздним туроном.
Комплексы Marginotruncana renzi и M. sigali коррелируются с верхней частью зоны
CC12 Lucianorhabdus maleformis и с зоной CC13 Marthasterites furcatus. Здесь же были выделены слои с Gaudryina laevigata, Arenobulimina minima, Pithonella caucasica (Гамбашидзе, 1979). Анализ этих комплексов дает возможность датировать их поздним туроном–
ранним коньяком.
Комплекс Dicarinella concavata (нижняя часть эшмакисхевской свиты) соответствует
зоне CC14 Micula decussata. Ранее были выделены слои с Inoceramus undulatoplicatus
((Гамбашидзе, 1979), которые датированы как коньяк–сантон.
Комплекс Contusotruncana fornicatа коррелируется с зоной Reinchardtites anthoporus
(CC15-CC16). По моллюскам выделены слои с Belemnitella praecursor, Inoceramus lobatus,
I. gamkrelidzei (Гамбашидзе, 1979), датированные поздним сантоном.
Комплекс Globotruncana arca (средняя и верхняя часть эшмакисхевской свиты) соответствует верхней части зоны Calculites obscurus и зоне Broinsonia parka parka (CC17–
37
CC18). В синхронных отложениях выделяются слои с Bolivinoides decoratus, Inoceramus ex
gr. balticus (Гамбашидзе, 1979). Эти комплексы датируются ранним кампаном.
Комплекс Globotruncana ventricosa–Rugoglobogerina rugosa (джорчская свита) коррелируется с зонами CC20 Ceratolithoides aculeus–СС24 Reinhardites levis, а также слоями с
Bolivina incrassatа (Гамбашидзе, 1979). Возраст комплекса определяется как средний и
поздний кампан.
Комплекс Gansserina gansseri (нижняя часть сабуеской свиты) соответствует зоне
CC25b Lithraphidites quadratus и по моллюскам – слоям с Inoceramus proximus, In. cf. georgicus. Комплекс датируется средним маастрихтом.
КАЙНОЗОЙСКИЕ ЗОНЫ ПО ДИАТОМЕЯМ И СТРАТИГРАФИЧЕСКИЕ ГРАНИЦЫ
А.Ю. Гладенков
ГИН РАН, Москва, agladenkov@ilran.ru
В последние десятилетия большую роль при дробном биостратиграфическом расчленении морских осадочных толщ кайнозоя внетропических областей играют данные по
кремнистому микропланктону. В частности, к настоящему времени разработаны и успешно используются океанические шкалы по диатомовым водорослям, представляющие собой
последовательность смыкающихся зональных подразделений. Изучение ископаемых диатомовых ассоциаций в конкретных разрезах и сравнение их с комплексами зональных
шкал позволяют проводить корреляции отложений удаленных районов.
При выделении зон по диатомеям и проведении их границ используются датированные уровни, прежде всего – уровни появления или исчезновения отдельных маркирующих
видов. Возраст и изохронность таких уровней контролируются, в первую очередь, их корреляцией в океанических разрезах с магнитостратиграфической шкалой. В результате это
дает возможность на реальной основе датировать границы зональных подразделений, точно определять их продолжительность, а также сопоставлять с Международной стратиграфической шкалой (МСШ). Критерии проведения границ могут быть неодинаковыми, поэтому в зависимости от этого выделяются различные типы зон: комплексные зоны, зоны
распространения (включающие зоны совместного распространения, зоны распространения
таксона, филозоны), интервал-зоны и акме-зоны.
В целом можно говорить о том, что зоны представляют отложения, которые формировались за время существования определенного диатомового комплекса, отличающегося
от комплексов смежных слоев. Однако при этом различия в составах сменяющих друг друга зональных сообществ в основном проявляются в ограниченном количестве видов (поэтому комплексные зоны по диатомеям в океанических шкалах практически не используются). Как показала практика, наиболее эффективные результаты по выделению зон достигаются именно через анализ стратиграфического распространения отдельных видов (необязательно относящихся к одному роду) или реже – родов. Применение такого подхода
позволяет в итоге получать дробные и смыкающиеся биостратиграфические подразделения с относительно изохронными границами. На современном уровне изученности диатомеи дают возможность обеспечивать высокую степень разрешаемости стратиграфических
шкал, которые состоят из зон с продолжительностью в среднем от 1-2 до 0.1-0.2 млн лет.
Использование датированных уровней представляет собой весьма удобный практический
инструмент, который, по существу, в первую очередь направлен именно на выделение
дробных биостратиграфических подразделений. Однако такие зоны часто не отражают значительные этапы развития флоры, а зональные виды не всегда обнаруживают филетическую
преемственность в разрезе. Подобные зоны следует рассматривать как единицы в разряде
специальных стратиграфических подразделений. Своим «частным обоснованием» они отличаются от основных стратиграфических подразделений – хронозон, которые имеют ком38
плексное обоснование (Стратиграфический кодекс России, 2006). По сравнению с последними, биостратиграфические зоны менее информативны для определения этапов развития
диатомовой флоры, а также палеобассейнов в целом. Вот почему границы зон по диатомеям
часто не совпадают с рубежами, как региональных стратиграфических схем, так и МСШ.
Часто предполагается, что зональные подразделения по диатомеям являются хроностратиграфическими. Однако на самом деле, как уже говорилось выше, они представляют
собой биостратиграфические зоны, которые могут иметь диахронные границы. В ряде случаев под влиянием гипноза изучения зон в одном разрезе исследователи «подравнивают»
зональные границы в других разрезах, не задумываясь над вопросом об объеме допуска
такого «подравнивания». В этом отношении не всегда принимается во внимание возможное «скольжение» границ биостратиграфических зон и даже линзообразное залегание некоторых конкретных зон. Так как при проведении границ зон по диатомеям следует учитывать полный интервал стратиграфического распространения маркирующих видов, при
оценке возраста появления таксонов необходимо использовать уровень с наиболее древней
из имеющихся датировок (и напротив, возраста исчезновения – с наиболее молодой). При
этом, «разброс» возрастных датировок какого-либо из «уровней», выбранного в качестве
характеристики зональной границы, не должен превышать пределов необходимой точности (на практике это около 0.1 млн лет). В конкретных ситуациях нужно руководствоваться здравым смыслом, с учетом того, чтобы имеющийся допуск составлял небольшую часть
зонального интервала. Поэтому при проведении границ большое значение имеет как изучение ископаемых комплексов в широкой серии разрезов, так и использование для контроля других групп ископаемых, а также анализ различных маркирующих реперов (палеомагнитных, литологических и др.). Иначе они, при имеющемся стремлении к выделению хронозон, будут не до конца обоснованными.
Обратим внимание на то, что при переходе от океанических фаций к более мелководным отложениям часто приходится сталкиваться с трудностями при прослеживании в
разрезах зон в их полном объеме и определении их границ. Океанические фации, содержащие «эталонные» зональные ассоциации, здесь могут быть представлены только в идеальных случаях. Это приводит к несмыкаемости зон в относительно мелководных фациях.
К тому же уровни появления и исчезновения стратиграфически важных таксонов здесь во
многих случаях не совпадают с таковыми их реального возникновения или вымирания.
Необходимо отметить, что при исследовании относительно мелководных морских
толщ во многих случаях обоснование границ региональных и местных стратиграфических
подразделений проводится по бентосным группам (в частности, моллюскам и бентосным
фораминиферам). При этом возможность проведения прямой привязки в разрезах этих
групп к зональным комплексам кремнистого микропланктона (диатомей) придает ассоциациям бентоса более определенное маркирующее значение и позволяет точнее оценить
их возрастную приуроченность.
Работа выполнена при поддержке проекта РФФИ № 12-05-00192 и Программы
№ 25 фундаментальных исследований Президиума РАН.
ТИПЫ ГРАНИЦ СТРАТИГРАФИЧЕСКИХ ПОДРАЗДЕЛЕНИЙ.
КРИТЕРИИ ИХ ВЫДЕЛЕНИЯ
Ю.Б. Гладенков
ГИН РАН, Москва, gladenkov@ginras.ru
1. Проблема границ может рассматриваться в двух аспектах: глобальном и региональном. Первый аспект – проведение границ стратиграфических подразделений в Международной стратиграфической шкале (МСШ). Создание «Хронографа» Е. Реневье, а затем
МСШ в конце XIX века представляется уникальным геологическим обобщением, сыграв39
шим важную роль в развития стратиграфических исследований в странах всего мира. Оно
было основано на анализе всех известных к тому времени региональных стратиграфических материалов Европы. Тогда же было подчеркнуто, что единственной рациональной
базой выделения стратонов являются палеонтологические остатки. Намеченные в МСШ
границы, по идее, должны были трассироваться в разрезах разных регионов. Но уже тогда
наметились два подхода к выделению стратонов: историко-геологический (с выделением
геоисторических единиц) и хронометрический (с искусственными единицами без какоголибо исторического содержания). Второй подход не нуждается в особом обсуждении (в
настоящее время он применяется для расчленения докембрия), а вот в отношении первого
подхода временами вспыхивают дискуссии, потому что именно он используется при практической работе (геологическое картирование в полевых условиях, составление легенд
геологических карт разных масштабов и проч.).
Как известно, в последние 30 лет границы ярусных подразделений МСШ подвергаются ревизии в рамках концепции GSSP («золотых гвоздей»). Из 97 «золотых гвоздей» –
ярусных границ фанерозоя в настоящее время утверждено более 60. Через несколько лет
эта, безусловно, полезная работа будет окончена. Конечно, «качество» этих «гвоздей» в
разных геологических системах, возможно, неодинаковое, как и в какой-то мере разными
являются подходы к их выделению. Но в целом, завершение этой работы приведет к определенной стабильности МСШ, хотя ряд решений по этой проблеме до сих пор остается
провизорным. Показательным примером в этом отношении является дискуссия вокруг
границы неогена и квартера.
2. А каково положение с границами стратиграфических подразделений в региональных схемах? В идеале, хорошо бы в разрезах каждого региона иметь аналоги «золотых
гвоздей» МСШ и одновременно «серебряные гвозди» – границы региональных подразделений: горизонтов (региоярусов), свит и зон (региональных и местных). В связи с этим в
2010 г. Т.Н. Корень предложила ввести понятие «региональный стратотипический разрез и
точка» – РСРТ (см. Постановление МСК, вып. 40, 2011). Но для этого нужно проводить
специальные широкомасштабные стратиграфические работы, требующие и значительного
времени, и финансовых затрат, и участия больших групп специалистов. К сожалению, в
настоящее время организация таких работ во многих регионах представляется делом очень
трудным, хотя, безусловно, и полезным. К практическим проблемам по границам относятся многие аспекты, в ряде случаев недостаточно освещенные. Например, вопрос о проведении границ стратонов на геологических картах разного масштаба (крупно-, средне- и
мелкомасштабные карты), что требует разного подхода, так же как и вопрос выделения
границ «геостратиграфических» и «биостратиграфических» подразделений. Последнее порой проводится с разных позиций. Сейчас очень часто используется зональное расчленение разрезов, но подходы к обособлению зон и их границ весьма различны. Из практики
следует, что процедура выделения границ хронозон и биостратиграфических зон не всегда
одинакова. При этом принципы историзма, традиционности, удобства, которые раньше
обычно использовались при выделении стратонов, часто забываются или понимаются посвоему. Выделение зон, как субглобальных, так и региональных, без сомнения, является
достижением стратиграфической практики, но зональная стратиграфия должна базироваться на определенных, понятных всем принципах. В частности, при характеристике зон
и их границ должны указываться стратотипы. Границы широко используемых в настоящее
время интервал-зон (по датированным уровням), безусловно, полезны, но нельзя к их выделению сводить расчленение разрезов. Важнейшей целью стратиграфии все-таки является
установление хроностратиграфических подразделений – субглобальных (ярусов, хронозон), региональных и местных (горизонтов, свит, рен и лон). Опыт проведения границ
стратонов при разработке региональных стратиграфических схем России является ценнейшим материалом при обсуждении разбираемой проблемы. В значительной мере он отражен и в последнем «Стратиграфическом кодексе России» 2006 г., в котором этим вопро40
сам уделено большое внимание. Одновременно во многих публикациях последних лет, посвященных стратиграфическим схемам Сибири, Дальнего Востока, Урала и других районов, эти вопросы также получили глубокое освещение. Эти же проблемы в той или иной
форме постоянно обсуждаются в Международной комиссии по стратиграфии (МКС). Они
ставились, в частности, на заседаниях МКС в 2008 и 2010 гг., когда подводились промежуточные итоги работ по «золотым гвоздям» МСШ, и будут обсуждаться на предстоящем 34ом Международном геологическом конгрессе в 2012 г. в Австралии.
3. Опыт стратиграфических исследований с выделением границ региональных подразделений кайнозоя Дальнего Востока России показывает, что в практической работе отмечались случаи, когда приходилось не только следовать определенным требованиям этой
процедуры, но и учитывать давно сложившиеся в прошлом границы стратонов. И здесь
разумная договоренность и здравый смысл часто снижали напряженность, которая возникала между геологами, имевшими разные точки зрения. Поэтому, например, в процессе
составления стратиграфических схем 1998 г. Сахалина и Камчатки, когда при получении
новых биостратиграфических данных приходилось корректировать «старые» границы свит
в отношении их возраста, принятие новой версии схем прошло фактически безболезненно.
Своевременно проведенные корректировки положительно сказались при геологосъемочных и поисковых работах, а также позволили подойти к более точному датированию этапов развития этих регионов и смен палеогеографических обстановок.
Работа выполнена при поддержке проекта РФФИ № 12-05-00192 и Программы
№ 28 фундаментальных исследований Президиума РАН.
К ВОПРОСУ О САМОСТОЯТЕЛЬНОСТИ СИНГИЛЬСКОГО
ФАУНИСТИЧЕСКОГО КОМПЛЕКСА (СРЕДНИЙ НЕОПЛЕЙСТОЦЕН)
М.В. Головачёв
Астраханский музей-заповедник, Астрахань, golovacheva.7114@mail.ru
Средненеоплейстоценовые сингильские слои стратиграфически залегают между
верхнебакинскими и нижнехазарскими отложениями. Они представлены болотноозерными, лиманными и старичными отложениями, и разными исследователями относятся
то к самым верхам бакинского горизонта (Жуков, 1945; Горецкий, 1966 и др.), то коррелируются с низами нижнего хазара (Фёдоров, 1957; Леонтьев, Фотеева, 1965 и др.).
Т.А. Янина и А.А. Свиточ (1997, 2007) на основе многолетнего исследования малакофауны
региона предлагают считать сингильские слои аналогом урунджикского горизонта, хотя
ранее А.А. Свиточ (1967) рассматривал сингильские осадки в составе бакинского горизонта. С другой стороны, ряд авторов (Дорофеев, Никитин, 1953 и др.) отмечают общность
флоры из сингильских слоёв и черноярского аллювия, что свидетельствует о вероятной
принадлежности этих толщ к нижнехазарскому горизонту (Леонтьев, Фотеева, 1965). Из
сингильских отложений Нижней Волги известны макроостатки холодолюбивых растений
(селягинелла, кустарниковая берёза, вахта трёхлистная и др.). Определены остатки ели,
берёзы древовидной, а также луговой, болотной и степной растительности, что свидетельствует о значительном похолодании (Лазуков, 1989). По фоссильным остаткам из этих
слоев В.И. Громовым, Л.И. Алексеевой, Э.А. Вангенгейм (1965) выделен сингильский
комплекс млекопитающих, занимающий промежуточное положение между тираспольским
и хазарским. Эта ассоциация коррелируется с лихвинским межледниковьем, что не согласуется с палеоботаническим заключением о холодном климате времени аккумуляции сингильских отложений. Видовой состав сингильского териокомплекса (из разреза у с. Райгород, Волгоградская обл.) представлен Palaeoloxodon antiquus, Bison priscus, Saiga tatarica,
Camelus cf. knoblochi, Megaloceros sp., Cervus ex gr. elaphus, Eguus sp. (ex gr. caballus),
Elasmotherium sibiricum (Хромов и др., 2000). В сингильской фауне встречаются так же
41
«Dicerorhinus» (=Stephanorhinus) kirchbergensis, Cervus elaphus, быки родов Bison и Bos
(Громова, 1932; Алексеева, 1969). При этом А.А. Хромов (2000) указывает, что териофауна
Поволжья изучена еще крайне не достаточно. В связи с малочисленностью местонахождений, где костный материал залегает in situ, нет возможности провести анализ изменения видового и родового состава фаун с учетом ландшафтных и климатических условий
(Хромов и др., 2000).
Заманчиво определение стратиграфической принадлежности этих отложений по малакофауне, но малакофауна (напр., моллюски рода Didacna) имеет, как правило, высокую
скорость эволюционного развития на видовом и подвидовом уровне (Янина, 2009) в отличие от менее изменчивой во времени фауны крупных млекопитающих. Необходимо определиться и с вопросом о самостоятельности сингильского фаунистического сообщества.
Находки остатков крупных четвертичных млекопитающих в сингильских отложениях
Черноярского и Енотаевского районов Астраханской обл., сделанные в последние годы, помогают уточнить степень сходства ассоциаций животных из «сингильских» и «хазарских»
слоёв и вносят ясность в вопрос о стратиграфическом взаимоотношении этих отложений.
В июле 1996 г. в межень в урезе правобережья р. Волга, на отрезке береговой полосы Нижнее Займище–Соленое Займище в плотной толще сингильских иловых отложений
были обнаружены остатки скелета ископаемого слона. Кости скелета залегали в анатомическом порядке (Головачёв, 2011). Предварительное определение видовой принадлежности находки дано Е.Н. Мащенко (ПИН РАН) как Mammuthus cf. chosaricus.
При дальнейшем обследовании этого участка (сентябрь 1996 г.) был обнаружен череп самки Megaloceros giganteus. Череп залегал в погребенном состоянии приблизительно
в 10 м от местонахождения скелета хазарского мамонта ниже уреза воды на глубине 1 м в
тех же глинистых отложениях.
В октябре 1996 г. в северном борту раскопа хазарского мамонта были обнаружены
остатки скелета взрослого Megaloceros giganteus, также залегавшего в толще сингильских
глин. Скелет сохранить не удалось (местонахождение было уничтожено паводками 199798 гг.). Из местонахождения была изъята ветвь нижней челюсти, предварительное определение которой дала В.С. Байгушева, подтвердив принадлежность остатков к виду
Megaloceros giganteus.
В 2006 г. в 2,5 км выше по течению от с. Соленое Займище местными рыбаками из сингильских глин ниже уреза воды на глубине около 1 м была найдена относительно хорошо сохранившаяся нижняя челюсть Mammuthus cf. chosaricus (?). По свидетельству местных жителей рядом с челюстью находился и череп, обнаружить который после паводка не удалось.
В 2009 г. близ с. Косика Енотаевского района В.Г. Прониным (ФГУП «Аэрогеология») были обнаружены остатки скелета Bison priscus cf. priscus. Скелет залегал в откосе
обрыва под почти двухметровым слоем сине-серых иловатых глин, датированных
А.С. Застрожновым (ВСЕГЕИ) сингильским временем. Кости лежали в анатомическом порядке, из чего можно заключить, что скелет не перемещался с момента гибели и не размывался с момента погребения (Головачев, 2010).
В 2011 г. в 1,5 км ниже по течению от местонахождения остатков скелета
Mammuthus cf. chosaricus (1996) в урезе воды из сингильских отложений был извлечен
фрагмент черепа Elasmotherium sibiricum. Интересно, что в нескольких метрах от места
этой находки были найдены часть нижней челюсти и зуб Elasmotherium sibiricum, кем-то
ранее извлеченные из слоя. Степень фоссилизации и состояние костей аналогичны найденному фрагменту черепа. В том же году близ с. Никольское из сингильских отложений
была извлечена пястная кость Stephanorhinus cf. kirchbergensis.
К руководящим формам хазарской фауны В.И. Громов (1935) относил Mammuthus
chosaricus, Elasmotherium sibiricum, Megaloceros giganteus, Bison priscus и Camelus
knoblochi. По систематическому составу между двумя рассматриваемыми ассоциациями
особых различий нет. Отличие, состоящее в более редкой встречаемости таких представи42
телей сингильской фауны как Saiga tatarica, Camelus knoblochi, Mammuthus chosaricus акцентируемое Хромовым (2000), не может являться определяющим фактором для выделения самостоятельного фаунистического сообщества.
Как мы видим, фауна из сингильских отложений по составу руководящих форм более сходна с хазарской фауной, чем с более ранней тираспольской, где характерными элементами были Mammuthus trogontherii, Bison schoetensacki, Stephanorhinus etruscus и др.
(Хромов и др., 2000). Поэтому на основании наличия одних и тех же форм с учетом разницы
их количественного соотношения «сингильскую фауну» с территории Нижней Волги следует рассматривать как раннюю стадию развития хазарского фаунистического комплекса.
ГРАНИЦА СРЕДНЕГО И ВЕРХНЕГО ОТДЕЛОВ ПЕРМСКОЙ СИСТЕМЫ
НА ВОСТОЧНО-ЕВРОПЕЙСКОЙ ПЛАТФОРМЕ
В.К. Голубев
ПИН РАН, Москва, vg@paleo.ru
Стратиграфическая шкала – инструмент для стратиграфической корреляции геологических тел (=хронологического упорядочивания геологических событий). Чем детальнее
шкала, чем больше в ней элементарных подразделений, тем выше возможность осуществлять с её помощью более точные корреляции. Детальность корреляций не зависит от того,
как упорядочены элементарные подразделения стратиграфической шкалы. Поэтому выделение стратонов разного ранга стратиграфически бессмысленно (Голубев, 2004). Однако,
несомненно, пользоваться иерархически упорядоченной стратиграфической шкалой в историкогеологических исследованиях значительно удобнее. Выделяя крупные стратоны, мы
сталкиваемся с проблемой их ранга. Чем крупнее геоисторический этап, отвечающий стратону, чем масштабнее этот этап проявлен, тем выше ранг стратона, выше ранг его стратиграфических границ. С рассмотренных позиций должны строиться и модернизироваться
стратиграфические шкалы.
К концу 20-го века назрела необходимость ревизии общей стратиграфической шкалы пермской системы. Пермская система делилась на два отдела. Верхний отдел объединял три яруса: уфимский, казанский и татарский. Оказалось, что внутри татарского яруса
располагается рубеж – граница нижнего и верхнего подъярусов, отвечающий крупнейшей
перестройке многих геосистем. К этому рубежу приурочена смена палеомагнитных гиперхронов, значительная перестройка восточно-европейских фаун остракод, двустворчатых
моллюсков, рыб и тетрапод (Молостовский и др., 2001). В частности, диноцефаловая фауна тетрапод на этой границе сменяется фауной териодонтовой, и эта смена происходит на
всех континентах, а не только в Восточной Европе. Именно на наземных позвоночных
впервые и было выявлено данное событие. И оно послужило основой для разделения татарского яруса на два подъяруса. В конечном итоге, подъярусная граница была обоснована
и окончательно зафиксирована по смене комплексов остракод. В модернизированной общей стратиграфической шкале ранг границы существенно повысился: она стала границей
среднего, биармийского, и верхнего, татарского, отделов (Постановления МСК…, 2006).
Средний отдел теперь включает уфимский, казанский и уржумский ярусы, а верхний – северодвинский и вятский. Однако новый вариант стратиграфической шкалы оказался не
очень удобным для глобального применения. Разработанная на морских разрезах Международная стратиграфическая шкала также является трёхчленной. Принятые в этой шкале
отделы отвечают крупным этапам развития морских экосистем. Но граница среднего, гваделупского, и верхнего, лопинского, отделов примерно соответствует границе северодвинского и вятского ярусов. Таким образом, объёмы среднего и верхнего отделов сильно различаются в общей и международной шкалах. Отчасти ситуацию спасает принятие собственных названий для отделов в обеих шкалах.
43
Впоследствии выяснилось, что представления о синхронности геоисторических событий на границе биармийской и татарской эпох и возможности проследить их в разрезах
континентальных отложений других регионов не соответствуют действительности. Оказалось, что граница палеомагнитных гиперзон располагается ниже границы отделов, в верхней части уржумского яруса (Молостовская и др., 2007), а смена комплексов рыб и тетрапод происходит значительно выше, в самой верхней части северодвинского яруса (Голубев, 2001, 2002). Что касается тетрапод, то имевшиеся данные не позволяли это утверждать
однозначно. Действительно, многочисленные местонахождения тетрапод териодонтовой
фауны на всей платформе располагаются не ниже самой верхней части северодвинского
яруса (верхней части путятинского горизонта). Однако все местонахождения диноцефаловой фауны достоверно приурочены исключительно к биармийскому отделу. Поэтому заключение, что диноцефаловая фауна сменяется териодонтовой на границе биармийской и
татарской эпох было столь же обоснованным, как и утверждение, что эта смена произошла
в конце северодвинского века, на границе гваделупской и лопинской эпох.
Ситуация прояснилась с открытием нового сундырского фаунистического комплекса тетрапод (Голубев и др., 2011). Наземная сундырская фауна ещё диноцефаловая: крупные тетраподы представлены разнообразными диноцефалами; дицинодонтов, парейазавров и горгонопий – характерных элементов териодонтового суперкомплекса – ещё нет. Но
водная сундырская фауна имеет уже териодонтовый облик: многочисленные хрониозухии,
котлассиоморфы и двинозавры при полном отсутствии типичных для диноцефалового
времени архегозавроидных амфибий и лантанозухов. Сундырская фауна была открыта
благодаря раскопкам местонахождения Сундырь-1 на берегу Чебоксарского водохранилища (граница Чувашской республики и Республики Марий Эл). По остракодам костеносные
слои данного местонахождения располагаются в отложениях нижней части верхнесеверодвинского подъяруса (нижняя часть путятинского горизонта). В Сундыре-1 обнаружен
хрониозухид Suchonica vladimiri Golubev, описанный по находкам из местонахождения
Полдарса (р. Сухона, Вологодская обл.), которое также располагается в нижней части путятинского горизонта (устьполдарсская пачка, основание полдарсской свиты). Таким образом, диноцефаловая фауна просуществовала в Восточной Европе большую часть северодвинского века, исчезнув в первой половине путятинского времени. И диноцефаловый
этап пермской истории тетрапод Восточной Европы почти соответствует среднепермской,
гваделупской эпохе международной шкалы. В Южной Африке диноцефаловый этап охватывает тот же временной интервал.
Во второй половине путятинского времени на территории Европейской России
формируется новое сообщество тетрапод. Его основу составляют гондванские иммигранты. Тетраподные фауны Гондваны и Восточной Европы в это время были максимально
схожи. В предшествующее диноцефаловое и в последующее териодонтовое времена достоверных контактов тетраподных фаун Гондваны и Евразии не выявлено: фауны развивались изолированно друг от друга. По всей видимости, инвазия гондванских тетрапод приходится на время максимальной регрессии океана Тетис, произошедшей вблизи границы
гваделупской и лопинской эпох и спровоцировавшей мощный кризис в морских экосистемах и связанное с ним массовое вымирание морских беспозвоночных.
Таким образом, крупные этапы пермской истории развития мировой фауны тетрапод совпадают с этапами развития морских экосистем, зафиксированными в виде стратонов ранга отдела в Международной стратиграфической шкале: приуральскому отделу отвечает пеликозавровый этап, гваделупскому – диноцефаловый, лопинскому – териодонтовый. Это свидетельствует о том, что международная шкала может успешно применяться в
историкогеологических исследованиях не только морских, но и континентальных отложений. Наоборот, Общая (российская) стратиграфическая шкала лишена таких преимуществ.
Пользоваться данной шкалой значительно менее удобно, поэтому стратоны ранга выше
яруса, принятые в этой шкале, излишни. На Восточно-Европейской платформе границу
44
среднего и верхнего отдела пермской системы следует проводить на уровне, примерно соответствующем её положению в Международной стратиграфической шкале – между северодвинским и вятским ярусами.
Работа выполнена при поддержке грантов РФФИ №№ 11-04-01055, 11-05-00252.
НИЖНЯЯ ГРАНИЦА МОСКОВСКОГО ЯРУСА КАМЕННОУГОЛЬНОЙ СИСТЕМЫ
1
Н.В. Горева1, А.С. Алексеев2
ГИН РАН, Москва; 2Московский государственный университет, aaleks@geol.msu.ru
Выбор GSSP для московского яруса МСШ уже несколько лет наталкивается на
серьезные трудности, что препятствует завершению работы над шкалой карбона. Его нижняя граница не может быть определена в типовой местности (Подмосковье), поскольку
здесь его нижний верейский горизонт с большим перерывом залегает на породах нижнего
карбона и только в пределах азовской долины на верхнебашкирских континентальных отложениях. Для обсуждения положения этой границы в рабочей группе были предложены
различные варианты. Первоначально это были конодонты Declinognathodus donetzianus
Nemyrovska и Idiognathoides postsulcatus Nemyrovska, появляющиеся вблизи основания
московского яруса (известняк К 2 ) в Донбассе, и один из морфотипов Neognathodus nataliae
Alekseev et Gerelzezeg происходит из атокского яруса США. Из них наиболее подходящим
представлялся D. donetzianus, но до настоящего момента этот морфологически четкий вид,
являющийся потомком D. marginodosus Grayson, найден только в Донбассе, Подмосковье и
на Южном Урале (разрез Басу). Затем китайские специалисты предложили использовать в
качестве маркера первое появление конодонтов Diplognathodus ellesmerensis Bender (Qi
et al., 2007), однако этот вид имеет большой стратиграфический диапазон, будучи найден и
значительно выше, до подольского горизонта включительно. Он найден в подольском горизонте Подмосковья, Архангельской области и Южного Урала (Дальний Тюлькас), где
встречается единично. Предок этого вида неизвестен.
Более детальное изучение конодонтов пограничного интервала башкирского и московского ярусов в разрезе Нацин (Южный Китай) привело к выдвижению маркерами продвинутых форм «Streptognathodus» expansus Igo et Koike и «Streptognathodus» suberectus
Dunn (Qi et al., 2010). Различия между «примитивными» и «продвинутыми» форами этих
видов не были сформулированы, но в любом случае уровень их первого появления находится внутри башкирского яруса, как его объем понимается в России.
В отечественной шкале московский ярус начинается с появления фузулинид Aljutovella aljutovica Rauser. Этот вид в разрезе Аскын на Южном Урале (гипостратотип башкирского яруса) по уточненным данным встречается лишь со слоя 35, в 28 м выше всеми принимаемой границы (основание слоя 31), в связи с чем Е.И. Кулагина (2008) предложила в
качестве индекса вид Depratina (Profusulinella) prisca Deprat. По-видимому, это изменяет
сложившееся определение нижней границы московского яруса, делая ее более древней.
Кроме того, вид D. prisca не известен в верейском горизонте Подмосковья. Также установлено, что филогенетические линии рода Profusulinella в Евразии и Северной Америке различны (Groves et al., 2007). Сейчас рассматриваются и другие таксоны фузулинид, но их
первое появление, скорее всего, приурочено к башкирскому ярусу.
Для разрешения проблемы целесообразно вернуться к старой идее о переносе границы вверх и включении верейского горизонта в башкирский (или каяльский) ярус, как это
предлагали ранее В.Е. Руженцев (1965) и И.С. Барсков и др. (1980). Рубеж между верейским и каширским горизонтами намного ярче. Среди конодонтов Подмосковья он сопровождается исчезновением родов Idiognathoides (на Урале проходит в верхнюю часть московского яруса) и Declinognathodus, резкой сменой комплексов брахиопод. В качестве
маркера этой границы мы предлагаем конодонт Neognathodus bothrops Merrill, известный в
45
США и Подмосковье. Это довольно существенное изменение объема московского яруса,
но на практике мелекесский горизонт башкирского яруса и верейский московского зачастую не могут быть корректно разделены.
МЕЖФАЦИАЛЬНЫЙ И МЕЖРЕГИОНАЛЬНЫЙ АСПЕКТЫ КОРРЕЛЯЦИИ
ПОГРАНИЧНЫХ ЮРСКО-МЕЛОВЫХ ОТЛОЖЕНИЙ
ПО ЦИЛИНДРОТЕУТИДАМ (БЕЛЕМНИТЫ)
О.С. Дзюба
ИНГГ СО РАН, Новосибирск, DzyubaOS@ipgg.nsc.ru
В пограничных ярусах юры и мела на территории развития бореальных отложений
белемниты представлены семейством Cylindroteuthididae. Наиболее детальная бореальная
зональная шкала по цилиндротеутидам разработана на сибирских разрезах. На севере Восточной Сибири, на побережье моря Лаптевых (п-ов Нордвик, мыс Урдюк-Хая) и в бассейне р. Хета (р. Боярка) в волжском ярусе – нижней части бореального берриаса установлены
две независимые последовательности биостратонов: 1) зоны Mamillaris, Russiensis, слои с
Gustomesovi и Porrectiformis; 2) слои с Explanata, зоны Napaensis, Tehamaensis,
Knoxvillensis (Дзюба, 2012). Обе последовательности перекрываются зоной Curvulus, выделенной в верхней части бореального берриаса (Шенфиль, 1992). Восточносибирский набор биостратонов практически целиком прослеживается в разрезах Западной Сибири,
вскрывающихся в восточных предгорьях Северного (р. Маурынья) и Приполярного
(р. Ятрия) Урала (Дзюба, в печати). Исключение составляет белемнитовая зона
Tehamaensis, отвечающая на р. Маурынья местным слоям с белемнитами, полностью подвергшимся размыву на р. Ятрия.
Богатые комплексы цилиндротеутид известны также из пограничных юрскомеловых отложений европейской части России, Северо-Западной Европы и Северной Калифорнии. Для решения задач межрегиональных корреляций еще в конце XIX в. А.П. Павловым и Г. Лэмплю была предложена схема сопоставления верхнеюрских и нижнемеловых
отложений бореальной Европы, основанная как на аммонитах, так и на белемнитах. Среди
цилиндротеутид, важных для корреляции толщи, отвечающей волжскому и рязанскому
ярусам, назывались Belemnites magnificus, B. absolutus (соответствует Eulagonibelus
volgensis), B. russiensis, B. mosquensis и B. lateralis. Все эти виды используются в качестве
индексов зон и слоев по белемнитам в современных схемах расчленения пограничных юрско-меловых отложений европейских территорий, однако корреляция между западными и
восточными европейскими шкалами вопреки имевшимся предпосылкам отсутствует. В белемнитовой шкале Восточно-Европейской платформы фигурируют слои с Magnificus, слои
с Volgensis, слои с Russiensis и Mosquensis (Унифицированные…, 1993). Для пограничных
юрско-меловых отложений Северо-Западной Европы предложены зоны Souichei, Lateralis
и Explanatoides (Pinckney, Rawson, 1974; Mutterlose, 1990; Combémorel, 1997). Автором уже
неоднократно отмечалось, что дробность опубликованных шкал не соответствует реальному биостратиграфическому потенциалу европейских цилиндротеутид (Дзюба, 2004,
2011). Кроме того, в этих шкалах слабо использованы корреляционные возможности видов
семейства. Поэтому в настоящее время для европейских территорий разрабатывается система корреляционных реперных уровней (по первому появлению видов-индексов) с целью
создания каркаса для новых зональных шкал по белемнитам (Дзюба, 2006, 2011). Результаты исследования разреза Городищи (Дзюба, 2007) и тщательный анализ литературных
данных свидетельствуют о возможности использования всего набора видов, указанных
Павловым, как для расчленения разрезов европейской части России, так и СевероЗападной Европы. То есть, восточно- и западно-европейские шкалы могут быть построены
на основе одной и той же белемнитовой зональной последовательности.
46
Единственным связующим звеном между имеющимися белемнитовыми шкалами
Европы и Сибири является вид Liobelus russiensis. Его первое появление зафиксировано в
верхах средневолжского подъяруса, в основании следующих аммонитовых зон: Nikitini в
европейской части России, Groenlandicus на Приполярном Урале, Variabilis на севере Восточной Сибири. Поскольку подошвы данных аммонитовых зон считаются изохронными,
уровень первого появления L. russiensis можно считать надежным стратиграфическим
маркером. Судя по изображению мелких Acroteuthis subquadratus (Swinnerton, 1936–1955,
pl. 2, fig. 6, 8(?), 10(?)), вид L. russiensis распространен также в разрезах Англии (Дзюба,
2004), где его наиболее древние находки известны в зоне Oppressus. Состав белемнитов в
подстилающих аммонитовых зонах здесь неизвестен. Также имеются предпосылки для
прослеживания нижне-средневолжской зоны Mamillaris и берриасской зоны Curvulus сибирской шкалы в бассейне р. Печора (Дзюба, 2006, 2011). Еще ранее предполагалась возможность выделения нижне-средневолжских слоев с Explanata в разрезах Северо-Западной
Европы (Дзюба, 2004). Однако в своей основе европейские (бореально-атлантические) и сибирские (арктические) белемнитовые шкалы приграничных юрско-меловых отложений отличаются значительно, что напрямую связано с особенностями развития морских бассейнов на
рубеже юры и мела. В это время в Среднерусском море и акваториях Северо-Западной Европы жили лишь приспособленные к обитанию в условиях мелководья роды Acroteuthis и
Liobelus, представленные 2–4 видами. Причиной стало обмеление европейских морей. В Сибири продолжали развиваться Cylindroteuthidinae, Lagonibelinae, роды Boreioteuthis,
Pachyteuthis и Simobelus. Переход к господству Acroteuthis и Liobelus отмечается здесь лишь в
конце берриаса, что по времени соответствует началу развития регрессии сибирских морей.
В настоящее время обсуждается выделение трех слоев по цилиндротеутидам в пограничных юрско-меловых отложениях Северной Калифорнии, скоррелированных с арктической (сибирской) зональной белемнитовой шкалой: слои с Californicus–Tomsensis, отвечающие основанию сибирской зоны Napaensis; слои с Tehamaensis и слои с Knoxvillensis,
соответствующие одноименным зонам сибирской шкалы (Dzyuba, 2010).
Разрабатываемая панбореальная корреляционная схема по белемнитам отражает
зоогеографическое районирование бореального бассейна, предложенное В.Н. Саксом и
Т.И. Нальняевой (1964, 1966). Для волжско-готеривского времени были выделены две зоохории областного ранга – Бореально-Атлантическая и Арктическая. В состав последней
включена Бореально-Тихоокеанская провинция, южная граница которой, по мнению этих
исследователей, доходила до Калифорнии. Большинство биостратонов, установленных по
цилиндротеутидам в волжском и бореально-берриасском ярусах, распознаются в пределах
отдельных зоохорологических областей. Для обеспечения корреляции разрезов, сформировавшихся в разных фациальных обстановках, в регионах, по мере возможности, разрабатываются шкалы, заключающие в себе две независимые последовательности биостратонов
по белемнитам. Такие шкалы в настоящее время предложены для кимериджского, волжского и нижней части бореально-берриасского ярусов Западной и Восточной Сибири
(Дзюба, 2004, 2012, в печати).
Работа выполнена при финансовой поддержке по программам РАН 21 и 25.
ИСТОРИЯ СТАНОВЛЕНИЯ И ПРИРОДА ГРАНИЦ ОБЩИХ И РЕГИОНАЛЬНЫХ
СТРАТОНОВ НА ПРИМЕРЕ ОРДОВИКСКОЙ СИСТЕМЫ
А.В. Дронов
ГИН РАН, Москва, dronov@ginras.ru
История выделения и становления основных подразделений общей (Международной) шкалы ордовикской системы позволяет проследить эволюцию представлений о природе как самих этих подразделений, так и их границ. История эта начинается с концепту47
ального спора А. Сэджвика и Р. Мурчисона о положении границы между кембрийской и
силурийской системами (Sedgwick and Murchison, 1835). Но методологическое значение их
спора выходит далеко за рамки этого частного случая, поскольку отражает различие в подходе к выделению стратиграфических подразделений и их границ и различие во взглядах
на их природу. Спор был формально разрешен компромиссным предложением Ч. Лэпворса
(Lapworth, 1878) выделить спорный интервал в качестве ордовикской системы и принять
биостратиграфический подход Р. Мурчисона для ее обоснования (Леонов, 1973). Однако, в
результате, вместо одной спорной границы появились две, а при учете внутреннего расчленения системы и больше, но принципиальное противоречие, заключающееся в различии подходов к их проведению, сохраняется и поныне, что находит свое отражение в различиях в характере границ общих и региональных стратонов.
В настоящее время границы всех общих стратиграфических подразделений ордовикской системы зафиксированы во времени и пространстве с помощью лимитотипов
(GSSP), что иллюстрирует возврат к подходу и идеологии А. Седжвика на новом витке
спирали познания (Harper, 2011). Эти границы в подавляющем большинстве случаев не
могут быть непосредственно прослежены на местности палеонтологическими методами.
Их положение в конкретном разрезе какого-либо региона может быть лишь приблизительно намечено с той или иной степенью вероятности. Сами подразделения Общей стратиграфической шкалы не являются биостратиграфическими, хотя при их прослеживании и
могут быть использованы палеонтологические методы (Remane, 2003). Именно поэтому
они не должны непосредственно применяться для расчленения и корреляции разрезов в
конкретных регионах (Алексеев, 2007). Их функция в другом. Общая стратиграфическая
шкала, с одной стороны, представляет собой мерную линейку для оценки продолжительности промежутков геологического времени, а с другой стороны – ее подразделения используются как язык для международного и межрегионального общения. Они лишь в малой степени, если вообще отражают какую-либо глобальную естественно-историческую
этапность. Последняя в каждом регионе своя. В случае ордовикской системы это особенно
наглядно проявилось в том, что из семи утвержденных глобальных ярусов, только три
(тремадокский, дарривильский и хирнантский) имеют в своей основе региональные стратиграфические подразделения. Остальные (флоский, дапинский, сандбийский и катийский)
представляют собой просто названия для отрезков времени, зафиксированных между точками GSSP (Bergström et al., 2009).
Региональные стратиграфические подразделения, с другой стороны, как правило,
имеют четкие физически выраженные в разрезах региона границы и определенное палеонтологическое наполнение. Границы этих подразделений могут быть прослежены на местности палеонтологическими методами. Прекрасным примером может служить региональная шкала ордовика (в то время нижнего силура) Прибалтики, разработанная Ф.Б. Шмидтом в конце XIX века (Schmidt, 1858; 1898), или региональная стратиграфическая шкала
ордовика Сибирской платформы (Каныгин и др., 2007). Интересно, что в подавляющем
большинстве случаев границы региональных стратонов, распознаваемые на основе четкой
смены комплексов фауны, имеют, как теперь выяснилось, секвенс-стратиграфическую
природу (Дронов, 1998; Dronov et al., 2009; Kanygin et al., 2010). Они совпадают либо с
границами осадочных секвенций, либо с трансгрессивными поверхностями, либо с поверхностями максимального затопления. Это свидетельствует о том, что характер распределения фаунистических остатков в разрезе, не исключая даже такие ортостратиграфические группы как граптолиты, контролируется в значительной степени абиотическими, а не
только эволюционными факторами (Holland, 1999). Региональные стратоны отражают определенные этапы развития региона (бассейна седиментации) (Жамойда, 2006).
Несмотря на то, что современная общая (Международная) стратиграфическая шкала
эволюционировала из региональной стратиграфической шкалы Западной Европы, ее подразделения и их границы, что особенно наглядно демонстрирует пример ордовикской сис48
темы, имеют принципиально иную природу. Поэтому предложения фиксировать границы
стратонов в региональных шкалах с помощью точек региональных лимитотипов границ
(RSSP), по аналогии с глобальными ярусами (GSSP), вряд ли можно признать обоснованными. Точно также вряд ли имеет смысл фиксация с помощью (RSSP) границ глобальных
подразделений в регионах (Koren’ and Sobolevskaya, 2008).
Работа выполнена при финансовой поддержке проекта РФФИ № 10-05-00848.
СТРАТИГРАФИЧЕСКАЯ ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОСТЬ ФАУНЫ
МЕЛКИХ МЕКОПИТАЮЩИХ ПЛИОЦЕН–ПЛЕЙСТОЦЕНА ЗАБАЙКАЛЬЯ
М.А. Ербаева, Н.В. Алексеева
ГИН СО РАН, Улан-Удэ, erbajeva@gin.bscnet.ru
Начиная с середины прошлого столетия во всех регионах Евразии и, в частности в
Забайкалье, для целей стратиграфии и межрегиональной корреляции континентальных отложений успешно используются вымершие мелкие млекопитающие (Громов В.И., 1948;
Громов И.М., 1961; Feifar, 1961; Kretzoi, 1961; Kowalski, 1965; Шевченко, 1965; Топачевский, 1965, 1973; Ербаева, 1970; Сухов, 1970; Александрова, 1971; Зажигин, 1980; Маркова, 1982; Четвертичная система, 1982; Агаджанян, Ербаева, 1983; Смирнов и др., 1986;
Агаджанян, 1992, 2009; Тесаков, 2004 и др.). Бурный расцвет палеотериологии мелких
млекопитающих на территории бывшего СССР связан с именем Игоря Михайловича Громова и многочисленных его учеников, которые работали и плодотворно продолжают исследования на территории российской Евразии от Восточной Европы до Северо-Востока
Азии. Мелкие млекопитающие включают представителей отрядов насекомоядных (Insectivora), зайцеобразных (Lagomorpha) и грызунов (Rodentia), остатки которых обильно встречаются в осадочных толщах позднего кайнозоя.
В Западном Забайкалье стратиграфия неоген-четвертичных отложений разработана
достаточно детально, однако новые данные по мелким млекопитающим позволяют корректировать стратиграфические подразделения (Базаров, 1968; Вангенгейм, 1977; Erbajeva,
Alexeeva, 2000). В настоящее время в России практически нет региональных схем, которые
не опирались бы на эту фауну.
На основе палеонтологических и геологических исследований, проводимых в последние десятилетия на территории Западного и Восточного Забайкалья, удалось выделить фаунистические комплексы, которые были использованы для корреляции неоген-четвертичных
отложений и явились важной предпосылкой для разработки единой стратиграфической схемы позднего кайнозоя Забайкалья в целом (Alexeeva et al., 2001; Ербаева и др., 2005).
В Забайкалье установлено 12 последовательно сменяющих друг друга фаун и фаунистических комплексов от плиоцена до голоцена включительно, которые являются важными маркерами временных подразделений и характеризуют известные неогенчетвертичные формации или свиты, а также отдельные толщи. На основе анализа видового
состава фауны прослежены основные этапы развития мелких млекопитающих (Алексеева,
2005). Детальные исследования ассоциации полевок в целом, эволюционного развития отдельных форм внутри филетических линий позволили выделить 8 региональных последовательных зон, которые характеризуются появлением новых таксонов, расцветом группы и
исчезновением отдельных форм (Ербаева, Алексеева, 2011). Эти данные окажутся полезными для стратиграфических целей в регионе.
Раннеплиоценовая фауна в Забайкалье пока не найдена. Наиболее ранний стратиграфический уровень кайнозоя в этом районе представлен фауной Удунгинского комплекса начала среднего плиоцена. Фауна Удунги, известная из отложений тологойской (=чикойской)
свиты, характеризуется обилием складчатозубых пищуховых рода Ochotonoides, зайцевых
рода Hypolagus и корнезубых цокоров рода Mesosiphneus и относится к зоне 16а млекопи49
тающих неогена (MN 16a). В составе фауны сохранились немногочисленные представители
полевок рода Promimomys – характерных элементов раннего плиоцена, и наблюдается первое появление корнезубых полевок родов Mimomys и Villanyia, остатки которых чрезвычайно редки в этой фауне, как и немногочисленны пищухи рода Ochotona.
Следующий стратиграфический уровень характеризуется фауной чикойского комплекса, геологический возраст которого – вторая половина среднего плиоцена (MN 16b).
Впервые в составе фауны появляются представители родов Beremendia и Petenyia из отряда насекомоядных, значительно увеличивается количество и разнообразие родов Mimomys
(4 вида) и Villanyia. Характерно обилие бесцементной корнезубой полевки Villanyia eleonorae, суммарное количество остатков которой составляет до 70% от общего числа всех слагающих фауну мелких млекопитающих. Появляются новые таксоны в отряде грызунов
(роды Marmota, Pitymimomys, Micromys и Sicista), среди пищуховых появляются новые виды (Ochotona gromovi, O. pseudointermedius, O. sibirica). Продолжают существовать роды
Mesosiphneus, Ochotonoides и Hypolagus, однако количество их представителей значительно меньше, чем в предшествующей фауне.
Позднеплиоценовый стратиграфический уровень охарактеризован фауной итанцинского комплекса, который соответствует 17 зоне млекопитающих неогена (MN 17). Впервые появляются роды Spermophilus, Allactaga, Clethrionomys и Cromeromys, полностью исчезли Beremendia, Petenyia и Hypolagus. Бесцементная корнезубая полевка Villanyia klochnevi сменила среднеплиоценовую Villanyia eleonorae, высококоронковый цокор Episiphneus
youngi сменил Mesosiphneus praetingi. Сократилось количество и обилие цементных корнезубых полевок рода Mimomys. Особенностью фауны этого временного интервала является
обилие остатков сусликов, принадлежащих двум подродам. Они составляют более 60% от
общего количества костных остатков всех мелких млекопитающих итанцинской фауны.
Особенностью следующего эоплейстоценового стратиграфического интервала является почти полное исчезновение всех плиоценовых форм корнезубых полевок Villanyia и
Mimomys. Однако редкие особи последнего из названных родов встречались в Додогольской фауне раннего эоплейстоцена. В начале эоплейстоцена на смену Villanyia приходит
род Borsodia, которого позднее сменили роды Lagurodon, Eolgurus и Prolagurus; появляется род Allophaiomys, включаюший виды Allophaiomys deucalion и A. pliocaenicus. В эволюционном ряду Allophaiomys–Microtus прослеживается появление таксона так называемой
питимисной стадии «Pitymys» и рода Lasiopodomys. Несколько сократилось количество
сусликов, значительно возросла роль тушканчиков и пищуховых.
В неоплейстоцене наблюдается расцвет серых полевок рода Microtus, остатки которых вместе с представителями родов Allactaga, Eolagurus, Lagurus, Allactaga, Ellobius, Meriones, Ochotona, Spermophilus успешно используются для стратиграфического расчленения плейстоценовых отложений изучаемого региона.
ПАЛЕОНТОЛОГИЧЕСКОЕ И ЛИТОЛОГО-ФАЦИАЛЬНОЕ ОБОСНОВАНИЕ
ГРАНИЦ НЕКОТОРЫХ СВИТ И ГОРИЗОНТОВ ПАЛЕОЦЕНА–ЭОЦЕНА
ЮЖНОГО ОБРАМЛЕНИЯ ВОСТОЧНО-ЕВРОПЕЙСКОЙ ПЛАТФОРМЫ
Е.Ю. Закревская
ГГМ им. В.И. Вернадского РАН, Москва, zey@sgm.ru
Трактовка горизонта в отечественном кодексе (Стратиграфический…, 2006) позволяет рассматривать его и как стратон комплексного литолого-палеонтологического обоснования, и как биостратон (региоярус), что затрудняет его применение в качестве инструмента корреляции. В межрегиональной схеме палеогена России горизонты отнесены к литостратиграфическим подразделениям (Ахметьев, Беньямовский, 2003), в подобной схеме
Украины горизонты рассматриваются как региоярусы, т.е. биостратоны (Зосимович и др.,
50
2005). Несмотря на то, что в региональных схемах объемы типовых свит и соответствующих
горизонтов совпадают, практика геологических работ показывает, что это совпадение приблизительное, т.к. по мере накопления информации объем и границы горизонтов могут меняться. Поэтому в региональных работах последних десятилетий дается соотношение биостратиграфических зон со свитами и ярусами, а не с горизонтами (Александрова и др., 2011).
На примере свит палеоцена и эоцена Мангышлака, эоцена Крыма и Северного Кавказа рассмотрены случаи синхронной и асинхронной смены фаций и биоценозов, несовпадения объемов одноименных горизонтов и свит, проанализированы их разные типы.
По преобладающему характеру обоснования можно выделить три типа свит. Литолого-фациальным обоснованием характеризуются свиты палеоцена и эоцена Крыма, свита
Горячего Ключа, кумская и белоглинская свиты Северного Кавказа, мацестинская и хостинская свиты олигоцена южного склона Кавказа (Ростовцев, 1999). Палеонтологическое
обоснование имеют фациально-изменчивые свиты Мангышлака. Особый тип представляет
черкесская свита Северного Кавказа, которая выделяется по общему типу карбонатного
осадконакопления.
Свиты и горизонты эоцена Крыма. Первоначально ярусы крымского разреза выделялись как стратоны комплексного обоснования, на рубежах которых наблюдалось почти синхронное изменение фаций и состава фораминифер. В дальнейшем были установлены перерывы между ярусами, что привело к несовпадению границ свит и горизонтов (региоярусов). Бахчисарайская свита включает полный осадочный цикл. Ее нижняя граница в
стратотипе проводится в верхней части зоны NP10, верхняя – в средней части зоны NP12 и
совпадает с резким внизу и постепенным вверху изменением пород и биоты. Бахчисарайский горизонт (региоярус) рассматривается в последней межрегиональной схеме Украины
(Зосимович, 2005) значительно шире и охватывает всю зону NP10, зоны NP11-13. Понижение нижней границы обосновано более полными разрезами нижнего ипра на р. Бельбек
в Восточном Крыму, где смена биоты на рубеже палеоцена и эоцена не сопровождается
резкими литологическими изменениями. Повышение верхней границы связано с выбором
наннопланктона в качестве ортостратиграфической группы. Симферопольская свита представлена нуммулитовыми известняками, глинистыми внизу («мергельный горизонт»).
Симферопольский горизонт охватывает верхнюю половину этих известняков в составе
верхов зоны N. distans и зоны N. polygyratus (Зосимович, 2005). Мы считаем, что ввиду
слабого изменения комплекса нуммулитид и наннопланктона на нижней границе «мергельного горизонта» его следует включать в бахчисарайский горизонт (Закревская, 1993,
Немков и др., 1993). Здесь значение при обосновании горизонта имеет масштаб изменения
биоты. Рассмотрение симферопольского горизонта в составе двух нуммулитовых зон
верхнего ипра, зон NP13-14 облегчит его корреляцию с чатским горизонтом Мангышлака,
нижнетасаранским подгоризонтом Приаралья, дружбинским горизонтом Северного Кавказа. Верхняя граница симферопольской свиты проходит по смене нуммулитовых известняков
пелитоморфными известняками новопавловской свиты, что ниже границы соответствующего горизонта, которая проводится в основании зон NP15 и A. rotundimarginata. В таком объеме новопавловский горизонт коррелируется с куберлинским и керестинским горизонтами.
Горизонты и свиты палеоцена–среднего эоцена Мангышлака. Палеоценэоценовые свиты, выделенные в разных районах одной структурно-фациальной зоны, литологически неоднородны и имеют преобладающее палеонтологическое обоснование. Эти
свиты сопоставлялись с крымскими (Бархатова, Немков, 1965) или международными
(Найдин и др., 1996) ярусами. Попытка разделить стратоны на палеонтологической и литологической основе показала несовпадение границ свит и соответствующих горизонтов.
Суллукапинская песчаная свита относилась к верхнему палеоцену на основании
комплекса моллюсков и морских ежей танета в ее нижней части. В восточных районах
Мангышлака также в песчаной толще этой свиты появляются нуммулиты и ортофрагминиды нижнего эоцена. Таким образом, верхняя граница суллукапинского (палеоценового)
51
горизонта находится ниже верхней границы суллукапинской свиты. Гвимровская свита в
Ю. Актау сложена карбонатными песчаниками с обильными нуммулитидами. Основанием
для выделения этой свиты послужила палеонтологическая характеристика – появление
многочисленных нуммулитов нижнего кюиза (зона N. planulatus–N. praemurchisoni) в Ю.
Актау, которое совпадает с увеличением карбонатности песчаников. В данном случае смена биоценозов и фаций совпадает, благодаря особенностям жизненной стратегии крупных
фораминифер и ее изменении во времени. Относясь к К-стратегам, создающим популяции
высокой плотности, эти фораминиферы повлияли на тип осадков. Так как гвимровская
свита датируется ранним эоценом, к соответствующему ей горизонту должна быть отнесена и верхняя (эоценовая) часть суллукапинской свиты. Нижние границы следующей (чатской) свиты и соответствующего горизонта совпадают из-за перерыва на данном рубеже.
Для чатской свиты характерны нуммулитовые известняки. В пределах свиты выделяется
три седиментационных цикла: первый соответствует известнякам и датируется поздним
ипром, второй и третий – нуммулитовым песчаникам, разделенным поверхностью размыва, датируется ранним и средним лютетом. Однако к среднему лютету на Мангышлаке отнесена аманкизилитская свита, представленная в большинстве разрезов мергельной толщей. Мергельный характер аманкизилитская свита в Ю. Актау приобретает в верхнем лютете, а аманкизилитский горизонт как биостратон включает и верхнюю (среднелютетскую)
часть чатской свиты. В более глубоководных разрезах Восточного Мангышлака (ур. Байсарлы) граница между аманкизилитским и чатским горизонтами проходит в мергельной
аманкизилитской свите.
Черкесская свита Кавказа. Свита, как имеющая более низкий ранг, должна входить составной частью в горизонт. Однако известны и обратные соотношения. Черкесская
свита включает 3-4 горизонта. Ее пестрый фациальный состав отражает различные обстановки осадконакопления – от мелководных до гемипелагических, меняющихся направленно во времени, а распространение охватывает 2 структурно-фациальные зоны. Эта свита
имеет наиболее твердое из всех рассмотренных случаев литолого-петрографическое обоснование при подчиненном значении палеонтологической характеристики, функцию которой выполняют горизонты.
Действительно, комплексное обоснование необходимо для свит и горизонтов в плане определения их стратиграфического положения и особенностей осадочных бассейнов.
Но при определении границ этих стратонов, превалирующей для свит является литологофациальная, для горизонтов – палеонтологическая характеристика. В данном аспекте свиты являются литостратонами, горизонты – биостратонами. Сопоставление свит разных регионов основано на сопоставлении их литологически и фаунистически сходных ядер, а не
границ (чатская и симферопольская свиты, кумская и навагинская свиты). Границы горизонта определяются на биостратиграфической основе, которая не всегда совпадает с литолого-фациальным обоснованием. Важное значение при определении границ горизонтов
имеет методика определения границ зон. Обычно первое появление зональных видов не
совпадает с фациальными изменениями в гемипелагических отложениях (кумская, белоглинская свиты и горизонты). В то же время синхронная смена фаций и биоты (не считая
перерывов) обусловлена влиянием на состав пород организмов К-стратегов, создающих
популяции высокой плотности.
Скорость осадконакопления также имеет значение при определении границ свит.
При низкой скорости наблюдается конденсация осадков и увеличение разнообразия биоты.
При этом уменьшается мощность свит, их границы становятся нечеткими. В областях поднятий и подводных размывов литологически не разделяются куберлинский и и керестинский горизонты лютета (разрез Губс).
52
ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ ДАННЫЕ ОБ EOCETUS SP.
ИЗ МЕСТОНАХОЖДЕНИЯ БЕЛОСКЕЛЕВАТОЕ (УКРАИНА)
1
Е.А. Звонок1, П.Е. Гольдин2
Институт геологических наук НАН Украины, Киев, Украина, evgenij-zvonok@yandex.ua
2
Таврический национальный университет, Симферополь, Украина
В 2011 г. авторами собраны и частично получены от местных жителей костные остатки одной особи архаичного китообразного. Материалы обнаружены в черте
с. Белоскелеватое (Краснодонский р-н Луганской области Украины; 48°45’07 N, 39°64’76
E), на склоне оврага, у уреза воды расположенного в нем пруда, в смешанной осыпи залегающих выше пород. Эти породы представлены алевролитами песчанистыми глауконитовыми бескарбонатными серо-зелеными (до 2 м выше уровня воды), перекрывающимися
песчаниками опоковидными светло-серыми (от 2 м выше уровня воды). В полостях и нишах костей сохранилась порода – алевролиты глауконитовые. По литологическим признакам слой глауконитовых алевролитов в Белоскелеватом обнаруживает сходство с такими
же породами из верхней части киевского горизонта Донецкого складчатого сооружения
(Стратиграфические схемы фанерозойских образований Украины для геологических карт
нового поколения, 1993). Других макрофоссилий в данном местонахождении не выявлено.
В числе материалов: неполная барабанная кость, почти целый грудной позвонок,
два тела грудных позвонков, фрагменты ребер. Форма и размеры позвонков, поры на их
поверхности, слоистость компактной костной ткани указывают на их принадлежность китообразному рода Eocetus Fraas, 1904 (Cetacea Brisson, 1762: Archaeoceti Flower, 1883:
Protocetidae Stromer, 1908). Выявление видовой принадлежности невозможно из-за отсутствия необходимой для диагностики лицевой части черепа (Uhen, 2001). Это первая подтвержденная находка протоцетид на территории бывшего СССР и вторая в Европе. Значительный интерес представляет найденная барабанная кость, ранее не известная для Eocetus.
В прошлом некоторые находки Eocetus относились к базилозаврам Basilosaurus
(Zeuglodon) Harlan, 1834 из-за вытянутой формы позвонков – признака, проявляющего
конвергентное сходство у представителей обоих родов (Uhen, 2001, 2008). В свете этого
необходима ревизия находок отдельных позвонков из Украины, определенных как принадлежащих Basilosaurus.
Анализ стратиграфического распространения костных остатков рода Eocetus показывает, что данный таксон не выходит за рамки бартона. Все находки представителей этого рода известны из нижнебартонских отложений США и Египта, и бартонских Германии
(Uhen, Berndt, 2008; Weems et al., 2011 и др.). Eocetus были в числе первых китообразных
«открытого моря», что, видимо, обусловило их более обширный ареал, чем у предшествовавших форм китообразных. В приабоне поздних протоцетид (включая Eocetus) повсеместно сменили китообразные семейства Basilosauridae Cope, 1868.
Учитывая изложенное, наиболее вероятным возрастом глауконитовых алевролитов
Белоскелеватого является бартонский.
Археоцеты являются одной из наиболее часто встречающихся групп эоценовых тетрапод Украины. Известно 7 местонахождений археоцет Украины, о которых есть сообщения в литературе: Бугаевка (Platyosphys paulsonii Brandt, 1873), Коропово (Basilosaurus sp.),
Никополь (Basilosaurus sp.), Перещепино (Basilosaurus sp.), Пирогово (P. einori Gritsenko,
2001), Субботов (Basilosaurus sp.), Чигирин (P. paulsonii) (Brandt, 1873; Рогович, 1873; Kellogg, 1936 и др.). Также существует ряд местонахождений, о которых имеются лишь устные сообщения или материалы в государственных коллекциях. Возраст китообразных из
Бугаевки, Коропово, Перещепино, Пирогово и Субботова ранее определялся как олигоценовый (Федоровский, 1912; Підоплічко, 1956; Гриценко, 2001 и др.). Однако сейчас возраст обуховского горизонта (региояруса) харьковского надгоризонта, из которого происходят эти находки, определяется как приабонский или бартонский (Стратиграфические
53
схемы …, 1993; Удовиченко, 2011 и др.). Олигоценовая датировка находок из Никополя и
Чигирина также требует пересмотра.
Ограниченность стратиграфического распространения известных форм археоцет до
пределов яруса или его части, обширные ареалы некоторых форм поздних археоцет свидетельствуют о высоком потенциале их использования для биостратиграфических исследований средне- и верхнеэоценовых морских отложений.
Авторы благодарят Н.И. Удовиченко, Л.В. Труфанову за организационную помощь
в получении материала, А.В. Братишко, С.А. Люльеву за помощь в датировке материала.
СТРАТИГРАФИЧЕСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ МИКРОМАММАЛИЙ
ПОЗДНЕЛЕДНИКОВЬЯ–ГОЛОЦЕНА БЕЛАРУСИ
Д.Л. Иванов
Белорусский государственный университет, Минск, Беларусь, geoivanov@mail.ru
Развитие фауны в позднеледниковье–голоцене определялось быстрой динамикой
природных условий и сменой растительных формаций, что обусловило количественные и
качественные изменения состава и экологической структуры сообществ микромаммалий.
Установлено, что современная фауна микромаммалий Беларуси не является автохтонной и
относится к миграционному типу (Иванов, 2010). Ее формирование проходило на протяжении пребореального–атлантического этапов голоцена за счет обогащения тундростепных сообществ интразональными видами с последующим замещением перигляциального
комплекса видов лесным, при соответствующей смене фаунистических ассоциаций.
По кульминации экологических групп и соотношению входящих в их состав видов в
развитии сообществ микромаммалий территории Беларуси в течение позднеледниковья–
голоцена установлен ряд фаз. Они отражают количественные и качественные изменения в
составе и структуре сообществ микромаммалий, вызванные изменением климатических
условий и сукцессионной динамикой растительных формаций, а начиная со второй половины среднего голоцена – и антропогенным воздействием на биогеоценозы.
В эволюции сообществ мелких млекопитающих установлен следующий порядок
смены фаунистических фаз:
1. Интерстадиальные потепления: AL. Тундролесная со степными элементами
ассоциация перигляциальных фаун. Доминирующие экологические группы: интразональная (более 50% остатков) и тундровая (33,6%), при подчиненной роли представителей зональных лесных (более 13%) и степных (до 2,5%) биотопов. Характерные индикаторные
виды: Dicrostonyx gulielmi (torquatus) Sand., Lemmus sibiricus Kerr., Clethrionomys glareolus
Schreb., Microtus gregalis Pall., Arvicola terrestris L. (Microtus oeconomus Pall.,
M. agrestis L.) + Cricetus cricetus L., Ochotona cf. pusilla Pall.
2. Стадиальные похолодания: DR-III. Тундростепная ассоциация перигляциальных фаун с доминированием тундровых элементов. Доминирующие экологические группы: тундровая (более 90% остатков) при подчиненной роли степных (около 4%) в том числе и узкоспециализированных видов – Lagurus lagurus Pall. Полностью отсутствуют лесные виды. Характерные индикаторные виды: Dicrostonyx gulielmi (torquatus) Sanf., Lemmus
sibiricus Kerr., Microtus gregalis Pall., Lagurus lagurus Pall., Ochotona cf. pusilla Pall. +
(Arvicola terrestris L., Microtus oeconomus Pall., M. agrestis L.?). Интразональные виды в местонахождениях этого времени не выявлены, но, возможно, присутствовали на юге региона.
3. Пребореальный период: PB–I. Лесная фауна с элементами тундры и степи.
Доминирующие экологические группы: интразональная (около 65% остатков), широко
представлен лесной комплекс (29%). В составе последнего доминируют ассоциации открытых лесолуговых биотопов (>55%) и северо-среднетаежных видов (>30%), появляются
виды южнотаежных и смешанных лесов (около 9%). Сокращается численность (около 5%
остатков) тундростепной группировки (окончательно исчезают узковариабельные степные
54
и полупустынные виды). Характерные индикаторные виды: Microtus oeconomus Pall.,
(Microtus agrestis L., Microtus arvalis Pall.), Arvicola terrestris L., Clethrionomys glareolus
Schreb. + Sorex araneus L., Sorex isodon Tur., Apodemus silvaticus L., Microtus gregalis Pall.,
Lemmus sibiricus Kerr., Dicrostonyx torquatus Pall., Cricetus cricetus L., Ochotona cf. pusilla Pall.
4. РВ–II. Ассоциация северо-среднетаёжных и смешанных лесов лесного комплекса.
Доминирующие экологические группы: интразональная и лесная (около 52% и 44% остатков соответственно). В составе лесной группировки снижается удельный вес группы открытых лесолуговых биотопов (около 30%) за счет увеличения доли северосреднетаежных видов (>50%) и видов южнотаежных (смешанных) лесов (>20%). Сокращается видовое разнообразие и численность тундростепной группировки (>4%). Характерные
индикаторные виды: Arvicola terrestris L., Clethrionomys glareolus Schreb., Microtus agrestis
L., (M. arvalis Pall., M. oeconomus Pall.) + Sorex araneus L., S. isodon Tur., Apodemus silvaticus L., A. flavicollis Melch., Microtus gregalis Pall., (Lemmus sibiricus Kerr., Dicrostonyx
torquatus Pall.).
5. Бореальный период: ВО-I. Среднетаежная ассоциация лесного комплекса с
элементами широколиственных лесов. Доминирующие экологические группы: паритетное
соотношение интразональных и лесных видов (около 50%). В лесных сообществах сохраняется тенденция снижения удельного веса группы открытых лесолуговых биотопов (около 20%) и увеличения доли северо-среднетаежных видов (>70%) и видов смешанных лесов, появляются первые узкоспециализированные представители широколиственных лесов. Тундровые виды встречаются одиночно в отдельных местонахождениях (до 3% остатков). Характерные индикаторные виды: Arvicola terrestris L., Clethrionomys glareolus
Schreb., Microtus oeconomus Pall., (M. arvalis Pall., M. agrestis L.) + Apodemus flavicollis
Melch., A. sylvaticus L., Sorex araneus L., S. isodon Tur., Microtus gregalis Pall., (Lemmus sibiricus Kerr., Dicrostonyx torquatus Pall.).
6. ВО-II. Ассоциация южнотаежных и широколиственных лесов лесного комплекса.
Доминирующие экологические группы: лесная группировка (до 70% фоссилий), при подчиненной роли интразональной группы (около 30%). В составе лесного комплекса снижается участие представителей открытых лесолуговых биотопов (<5%), возрастает значение
группы видов таежных и смешанных лесов (до 73%) и узкоспециализированных представителей широколиственных лесов (>8%). Практически полностью прекращает свое существование тундростепной комплекс (<1%), представленный только Microtus gregalis Pall. в
одном местонахождении этого времени. Характерные индикаторные виды: Clethrionomys
glareolus Schreb., Arvicola terrestris L., (Microtus agrestis L., M. oeconomus Pall.), Apodemus
flavicollis Melch., Microtus subterraneus Sel.-Long., Apodemus sylvaticus, Microtus arvalis Pall.,
Sorex araneus L., S. minutus L., S. caecutiens Laxm., S. isodon Tur.,+ (Microtus gregalis Pall.).
7. Атлантический период: AT. Ассоциация широколиственных лесов. Доминирующие экологические группы: лесная группировка (более 88% остатков). Минимальное
за весь голоцен значение интразональных группы животных (около 12%). В лесном комплексе доминируют группы южнотаежно-широколиственных и широколиственных лесов
(40% и 31% соответственно), а представители открытых лесолуговых сообществ имеют
минимальное значение (около 1%). Характерные индикаторные виды: Microtus subterraneus Sel.–Long., Clethrionomys glareolus Schreb., Apodemus flavicollis Melch., Sorex araneus
L., Arvicola terrestris L., (M. agrestis L., M. oeconomus Pall.), Sicrotus coecutiens Laxm., M.
arvalis Pall., S. minutus L., Sicista betulina Pall., Glis glis L., Muscardinus sp., Dyromys cf.
mitedula Pall.
8. Суббореальный период: SB. Ассоциация южнотаежных и широколиственных
лесов. Доминирующие экологические группы: лесная и интразональная группа видов (более 50% и 47% соответственно). В лесном комплексе ощутимо возрастает роль как представителей таежных и смешанных лесов (52%), так и открытых лесолуговых биотопов
(18%). Снижается удельный вес узкоспециализированных представителей широколист55
венных лесов (15%). Характерные индикаторные виды: Clethrionomys glareolus Schreb., Arvicola terrestris L., (Microtus agrestis L., M. oeconomus Pall.), M. arvalis Pall., Sorex araneus
L., Apodemus flavicollis Melch., M. subterraneus Sel.-Long., A. sylvaticus L., S. minutus L.
9. Поздний голоцен–современность: SA. Ассоциация среднетаежных и лесолуговых биотопов с элементами широколиственных лесов. Еще более усиливается значение
представителей группы хвойных и смешанных лесов (более 60%), основу этой группировки составляют рыжие лесные полевки и лесные мыши. Значительно возрастает удельный
вес видов открытых ландшафтов и аграрных биотопов Microtus arvalis Pall. и Apodemus
agrarius Pall. Широко распространяются синантропные виды – домовые мыши и крысы.
Редкими и очень редкими становятся виды широколиственных лесов Glis glis L., Dyromys
nitedula Pall., Muscardinus sp., Crocidura suaveolens Pall., Microtus subterraneus Sel.-Long.
Появляются виды-доминанты с высокими значениями доминирования (Clethrionomys
glareolus Schreb.), удельный вес которой в структуре рецентных сообществ колеблется от
33% до 51%. Количество содоминантов сокращается до 1-2 видов; ими чаще всего являются Apodemus flavicollis Melch. и Microtus arvalis Pall., последняя, в зависимости от характера биотопов, может замещаться Sorex araneus L. – Microtus agrestis L. Характерные индикаторные виды: Clethrionomys glareolus Schreb., Microtus arvalis Pall, Sorex araneus L.,
Arvicola terrestris L., Apodemus flavicollis Melch., Microtus agrestis L., M. oeconomus Pall.,
Apodemus agrarius Pall., A. silvaticus L.
К реперным, стратиграфически важным видам, по которым проводится периодизация развития фаунистических сообществ, могут быть отнесены:
– Dicrostonyx cf. gulielmi Sanf., который в позднем ледниковье замещается более
эволюционно продвинутым видом Dicrostonyx torquatus Рall.;
– узкоспециализированные степные и полупустынные виды: Lagurus lagurus Pall.,
Marmota bobac Mull. и др., представленные в позднепоозерских и дриасовых стадиальных
фаунах и отсутствующие в составе фаун региона в аллередское потепление и голоцене;
– Ochotona cf. hyperborea Pall. и Ochotona cf. pusilla Pall., исчезнувшие в пребореальное время;
– Dicrostonyx cf. torquatus Рall. и Lemmus sibiricus Kerr., которые исчезают из состава
фаун региона к началу бореала;
– Microtus gregalis Pall. – окончательно исчезает в бореальное время;
– Cletrionomus glareolus Schreb. – появляется в интерстадиальных потеплениях
позднеледниковья (аллеред) и проходит через весь голоцен;
– узкоспециализированные представители обитателей широколиственных лесов:
Microtus subterraneus Sel.-Long., Glis glis L., Dyromys mitedula Pall., Muscardinus sp., появившиеся и получившие широкое распространение в атлантическом периоде голоцена.
ПРОБЛЕМАТИЧЕСКИЕ МАКРОИСКОПАЕМЫЕ РОДА HARLANIELLA
И ИХ ЗНАЧЕНИЕ ДЛЯ КОРРЕЛЯЦИИ ВЕРХНЕДОКЕМБРИЙСКИХ ОТЛОЖЕНИЙ
А.Ю. Иванцов, А.В. Краюшкин
ПИН РАН, Москва, ivancov@paleo.ru
Задача расчленения и корреляции позднедокембрийских разрезов по макрофаунистическим ископаемым может показаться неверно сформулированной, так как время формирования составляющих их отложений до сих пор считается частью криптозоя, а, значит,
видимых остатков животных в них быть не должно. Однако породы позднего докембрия,
или венда, разных континентов, как это теперь всем известно, содержат богатые комплексы отпечатков многоклеточных. Встречаются здесь также следы передвижения и питания,
что указывает на достаточно высокую организацию оставивших их животных. Правда, по
ряду основных морфологических признаков типичные вендские существа стоят ближе
56
скорее к растениям и протистам, нежели метазоям кембрия и последующих периодов. Судя по всему, венд был временем широких экспериментов природы по созданию больших и
многоклеточных конструкций на разных субстратах, возможно, не только животной и растительной природы. Например, до сих пор достаточно популярна гипотеза А. Зейлахера об
особом, существовавшем лишь в криптозое, царстве Vendobionta (Seilacher, 1992). По нашему убеждению, собранные в последние годы данные свидетельствуют о принадлежности этих организмов к животным. В любом случае, как бы ни трактовались вендские макроископаемые, благодаря своему разнообразию и относительному обилию они могут быть
объектом биостратиграфических исследований. При решении задачи корреляции разрезов
удаленных территорий трудной проблемой может стать выраженный провинциализм вендских существ. Так, большинство представителей эдиакарского комплекса макроископаемых распространены только в Южной Австралии и на севере Европейской России, намибийского – в Южной Африке, авалонского – на Ньюфаундленде. Лишь немногие виды
имели широкое географическое распространение, а некоторые из них, возможно, были
космополитами. Выявление таких форм увеличивает пока еще небольшой корреляционный потенциал вендской макрофауны. Стоит отметить, что некоторые широко распространенные формы первоначально были описаны как ихнофоссилии, чьё значение для
биостратиграфии вендо-кембрийских отложений было сильно переоценено.
В поздневендских и раннекембрийских отложениях нескольких континентов изредка
встречаются остатки Harlaniella – группы близких видов макроископаемых предположительно животной природы. Б.С. Соколов (1972), впервые описавший Harlaniella podolica из
комаровских слоев правобережья р. Днестр, посчитал ее следом жизнедеятельности аннелид. Позднее В.М. Палий (1976) предположил, что H. podolica представляла собой след пастьбы, а также указал на её сходство с новым, выделенным им ихнородом Palaeopascichnus,
который многие исследователи в настоящее время не относят к ихнофоссилиям. Как след её
интерпретировал и Г. Нарбонн, выделивший соответствующую ихнозону в докембрийской
последовательности Ньюфаундленда, подстилающую ихнозону Trichophycus (= Treptichnus)
pedum – международный стандарт основания кембрия (Narbonne et al., 1987). В критическом
обзоре протерозойских и раннекембрийских следов С. Енсен (Jensen, 2003) указал на геометрическую невозможность образования спиральных следов такой формы (в частности,
перехода от косой насечки к практически продольной) и счел ее телесным ископаемым.
С. Енсен подробно изучал не типичную подольскую харланиеллу, а отличающийся
от нее экземпляр из котлинских отложений Ленинградской области. Также он отметил
присутствие на том же куске керна других ископаемых, похожих на сплющенные трубки,
несущие характерные тонкие продольные складки смятия. Как показывает изучение нового материала из позднего венда побережья Белого моря, имеется особый вид харланиеллы
(Harlaniella sp.), не всегда несущий на своей поверхности насечку. На отдельных экземплярах этой харланиеллы можно видеть резкий переход от участков с плотной косой наклоненной вправо насечкой к участкам со сравнительно гладкой поверхностью, несущей лишь
продольные складки смятия. Кроме того, Harlaniella sp. всегда располагается изолированно, не образуя обычных для типового вида пучков (плетей). H. podolica сохраняется в виде
выпуклых (позитивных) отпечатков, распластанных на подошвах тонких слоев песчаника,
разделенных глинистыми пропластками. Этим объясняется интерпретация ископаемого
как песчаного слепка со следа на илистом грунте. Однако толщина отпечатка может значительно превышать мощность песчаного слойка, и в этом случае он имеет вид стержня, снизу и сверху облекаемого аргиллитом. По-видимому, это не след, а «телесное» ископаемое.
Из ранних авторов ближе всех к истине был, вероятно, В.В. Кирьянов, считавший харланиелл копролитами (Палий и др., 1979). Harlaniella sp. также демонстрирует признаки телесной природы, когда в пределах одного отпечатка его рельеф изменяется с позитивного
на негативный. Так могут сохраняться исходно органические трубки, неравномерно заполненные осадком. В наибольшей степени похожа на трубку H. confusa из нижнего кембрия
57
Калифорнии. Этот вид отличается от рассмотренных выше резким изменением ориентировки насечек в пределах одного экземпляра от наклоненных вправо к наклоненным влево
или к четко поперечным. П. Сигнор описал H. confusa как ихнофоссилию, а вариации угла
наклона «спирали» в пределах одного экземпляра объяснил изменением геометрии хода на
противоположной, невидимой наблюдателю стороне (Signor, 1994).
Характерный признак харланиелл – косая насечка – сохраняется не всегда, а при его
отсутствии эти ископаемые практически не определимы. Поэтому истинное распространение харланиелл может быть значительно шире, чем это предполагается в настоящее время.
Остатки H. podolica найдены, вероятно, пока только в Подолии, в нескольких свитах каниловской серии, соответствующей котлинскому горизонту (Палий и др., 1979; Великанов и
др., 1990). Как указывает Ю.А. Гуреев (1988), граница каниловской серии (венд) и балтийской серии (кембрий) в ряде непрерывных разрезов однозначно устанавливается по исчезновению Harlaniella и появлению Planolites. Harlaniella sp. распространена шире. Типичные ископаемые этого вида встречаются в верховской, зимнегорской и ергинской свитах
Юго-Восточного Беломорья, две первые из которых относятся к редкинскому горизонту, а
последняя – к котлинскому. Та же форма поднята скважиной из котлинских отложений на
южном склоне Балтийского щита (Палий и др., 1979; Jensen, 2003). К этому же виду, скорее всего, относится харланиелла из низов свиты Chapel Island юго-восточного Ньюфаундленда (Narbonne et al., 1987). Похожая форма обнаружена в эдиакарской пачке кварцитов
Ронсли, венчающих разрез эдиакария в Южной Австралии (Jenkins, 1995). Судя по всему,
эти два вида маркируют терминальную часть верхневендских отложений, близко или непосредственно предшествующую кембрию (верхи редкинского горизонта–котлинский горизонт). Томмотская история рода Harlaniella практически не известна. H. confusa происходит из отложений свиты Wood Canyon атдабанско-ботомского возраста, уже содержащих остатки трилобитов (Signor, 1994). В верхах нижнего кембрия и в более молодых отложениях ископаемые этого рода не встречаются.
Таким образом, по современному состоянию изученности рода, два вида H. podolica и
Harlaniella sp. могут быть хорошими маркерами котлинского и отчасти редкинского горизонтов позднего венда. В целом же род характеризует поздневендскую-раннекембрийскую
часть глобальной стратиграфической шкалы.
ВОЗРАСТ БЕЛОВСКОГО ГОРИЗОНТА (ДЕВОН)
СЕВЕРО-ВОСТОЧНОГО САЛАИРА ПО КОНОДОНТАМ
Н.Г. Изох, А.Ю. Язиков, Н.К. Бахарев
ИНГГ СО РАН, Новосибирск, IzokhNG@ipgg.nsc.ru
В 1978 г. в докладе на сессии Международной подкомиссии по стратиграфии девона
(г. Самарканд) для «подшандинских» (= «полуяхтовских») слоев и для их возрастного аналога «баскусканских известняков» было предложено новое название – «беловский» горизонт. Типовыми выходами этого горизонта, как и вышележащего «шандинского», были
признаны разрезы Акарачкинском карьера близ г. Гурьевск (Ёлкин и др., 1982). В 1979 г.
на Межведомственном стратиграфическом совещании (г. Новосибирск) беловский горизонт был введен в унифицированную схему стратиграфии девона Салаира как региональное подразделение, а в качестве стратотипических были приняты выходы известняков по
ручью Баскускан (Решения..., 1982).
В Акарачкинском карьере беловский горизонт представлен серыми слоистыми и
массивными известняками (западный борт бывшего карьера Второй сопки) (Ёлкин и др.,
1982; Путеводитель…, 1968; Харин, 1958). Отнесение этих известняков к «беловскому»
(«подшандинскому») региональному стратиграфическому подразделению обосновывалось
находками брахиопод Nymphorhynchia bischofioides Ržon., Leviconchidiella vagranica (Khod.)
58
и Havlicekia pseudosecans (Kulk.), являющихся маркерами этого горизонта. Беловский горизонт при этом сопоставлялся с низами далейского яруса Чехословакии (Решения…, 1982).
С начала 80-х годов были обследованы все выходы карбонатных пород в бортах Акарачкинского карьера с детальным отбором проб на макро- и микрофауну. Было установлено,
что темно-серые слоистые и серые массивные известняки северо-западной части Акарачкинского карьера не содержат «беловские» таксоны-маркеры брахиопод и отнесение этих
известняков к беловскому горизонту оказалось ошибочным. В этих известняках были обнаружены конодонты Polygnathus serotinus Telford (Стратотипические разрезы…, 1986, 1987).
Дальнейшее изучение рифогенных известняков беловского горизонта с целью выявления конодонтовых ассоциаций, проведенное в юго-западной и западной части Акарачкинского карьера показало, что во всех опробованных разрезах как с типичными брахиоподовыми ассоциациями беловского горизонта, так и без них, найдены конодонты Polygnathus serotinus Telford. Совместно с «беловскими» таксонами брахиопод в ряде выходов
были обнаружены Leviconchidiella mirabilis Ržon., Ivdelinia moldawancewii Andr., Protodouvillina grandicula (Grats.) и др.
Следует отметить, что в Акарачкинском карьере в нижней части шандинского горизонта в темно-серых слоистых известняках последовательно, снизу вверх, встречены Polygnathus inversus Klapper et Johnson и Polygnathus serotinus Telford. Это может указывать
на то, что либо: а) нижняя граница зоны serotinus присутствует в нижней части шандинского горизонта, либо б) интервал распространения вида Polygnathus inversus является частью зоны serotinus. В соответствии с этим, верхняя часть беловского горизонта является
либо а) фациальным аналогом части шандинского горизонта, либо б) отвечает еще более
нижней части зоны serotinus.
Были опробованы на микрофауну и выходы рифогенных баскусканских известняков
по ручью Баскускан, традиционно рассматриваемые как аналоги беловского горизонта. В
них также обнаружены конодонты Polygnathus serotinus Telford.
Ряд авторов (Грацианова и др., 1993; Ёлкин, Изох, 1988; Ключевые разрезы…, 2004;
Зональная стратиграфия…, 2006 и др.) беловский горизонт в полном объеме сопоставляли
с конодонтовой зоной excavatus (=gronbergi).
Полученные результаты уточняют последовательность местных стратонов нижнедевонских отложений и позволяют предположить, что хроностратиграфический интервал
беловского горизонта является частью зоны serotinus. Принимаемые ранее попытки выделения в разрезах вне Акарачкинского карьера интервалов беловского горизонта по находкам конодонтового вида Polygnathus excavatus Carls et Gandl (Стратотипические разрезы…,
1986, 1987) требуют ревизии и пересмотра.
Работа выполнена при финансовой поддержке РФФИ, проект № 11-05-00737. Авторы координируют свои исследования также с программами работ по проекту 596 IGCP.
ВЕРХНИЙ ОРДОВИК ЛЕНИНГРАДСКОЙ ОБЛАСТИ: ПРОБЛЕМЫ
ЛИТОСТРАТИГРАФИЧЕСКОГО И БИОЗОНАЛЬНОГО РАСЧЛЕНЕНИЯ
Г.С. Искюль, Т.Ю. Толмачева
ВСЕГЕИ, Санкт-Петербург, Tatiana_Tolmacheva@vsegei.ru
Верхнеордовикские отложения северо-западной части Восточно-Европейской платформы значительно менее изучены во всех отношениях, чем более древние толщи этой системы, что связано, главным образом, с другим характером осадконакопления и условиями
выхода этих отложений на поверхность. Относительно сильно конденсированные, холодноводные карбонаты нижнего и частично среднего ордовика вскрываются в представительных
разрезах Балтийско-Ладожского глинта, которые хорошо коррелируются между собой как
59
по литологическим маркерам (особенностям состава, региональным несогласиям, осадочным циклитам и т.п.), так и по макро- и микрофауне (трилобиты, брахиоподы, конодонты).
Напротив, более мощные карбонатные свиты верхнего ордовика в обнажениях и
карьерах внутренней части ордовикского поля (Ижорское плато) вскрываются лишь фрагментарно, при этом характер их границ, как правило, остаётся неизвестным. Редкость литологических маркеров, перекрывающихся разрезов и плейстоцен-голоценовые складчатонадвиговые дислокации – вот основные трудности, возникающие при составлении и литологической корреляции разрезов.
Не лучше дело обстоит и с биостратиграфией. В ордовике Северо-Запада России
видовой состав и стратиграфическое распределение таких групп макрофауны как губки,
иглокожие, гастроподы, хиолиты, наутилоидеи, трилобиты изучены недостаточно. Судя по
редким примерам современной ревизии отдельных групп (платистрофиидные брахиоподы)
и сравнению с данными по Северной Эстонии, интервалы распределения видов по разрезу
оказываются несколько иными, чем считалось ранее. Кроме того, не решен вопрос о степени фациальной специализации указанных групп применительно к рассматриваемым отложениям. В результате, в ряде случаев мы можем лишь условно отнести те или иные
фрагменты свит к тем или иным горизонтам, например, верхи шундоровской свиты – к
идаверескому (карьер Слободка), верхи елизаветинской свиты – к кейласкому (карьер Елизаветино). В разрезах Ижорского плато с верхов горизонта идавере появляются тропические карбонаты, представленные в кейласко-раквереском (?) интервале монотонной толщей лагунно-себховых доломитовых литофаций – водорослевыми ламинитами с трещинами усыхания, доломикритами с пустотами по галиту и т.п. (карьеры Борницы, Волосово,
Кикерино, Вруда и др.). Для нижней части этого интервала характерны стрессовые остракодово-гастроподовые сообщества, в отдельных пачках встречаются брахиоподы, трилобиты, а также экзотичные для данной территории колониальные кораллы (карьер Вруда) и
тетрадииды (карьер Волосово). Применение палеонтологического метода здесь ограничено
сильной фациальной специализацией фауны, а в верхней части толщи последняя попросту
отсутствует («изварская» свита в стратотипе).
Большая надежда на корреляцию и датирование разрезов была связана с такой стратиграфически значимой группой фауны как конодонты, которая в результате также оказалась слабо пригодной для установления точного возраста литостратиграфических подразделений и корреляции разнофациальных толщ, обнажающихся в отдельных карьерах. При
этом проблема заключается в незначительном содержании конодонтов в породах и общей
малоизученности таксономического состава крайне мелководноморских и фациально зависимых конодонтовых комплексов восточной части Балтоскандии. Количество конодонтов
практически во всех видах отложений верхнеордовикского возраста не превышает 5-10 экземпляров на 1 кг породы. Исключением являются тонкослоистые известняки вийвиконнасской свиты и прослои биокластических известняков, которые редко, но встречаются в
разрезах вышележащих отложений. Редкость стратиграфических уровней, из которых может быть извлечен достаточно информативный комплекс конодонтов (Рис.) не позволяет
дать точную биостратиграфическую характеристику границ как свит, так и горизонтов.
Тем не менее, изученные в настоящее время комплексы конодонтов дают общее
представление о развитии фауны в позднем ордовике Ленинградской области и позволяют
грубо датировать и сопоставлять разрезы отдельных стратиграфических интервалов. Так,
для кукрузеского и идавереского горизонтов выделяется комплекс с Amorphognathus traevernsis. Данный вид нуждается в ревизии, так как показывает значительную изменчивость
по разрезу, позволяя распознавать верхнюю и нижнюю части его стратиграфического распространения. Йыхвеский и кейлаский горизонты были временем, так называемого интервала пониженного разнообразия конодонтов (Mannik, 2007), на протяжении которого полностью исчезает Amorphognathus и появляются экзотические виды родов Plectodina, Aphelognathus, Costiconus и представители родов длительного стратиграфического распростра60
нения, такие как Drepanoistodus и Semiacontiodus. Такая резкая смена фаун определяется
развитием крайне мелководных фаций в этой части бассейна.
Отложения оандуского горизонта наименее хорошо изучены из всего интервала
верхнего ордовика, как в литологическом, так и биостратиграфическом отношении. Из
биокластических известняков в низах карьера Печурки был выделен разнообразный комплекс с Phragmodus undatus. Вышележащие отложения рягавереской свиты, которую относят к ракверескому горизонту, содержат в том числе Icriodella superba, Amorphognathus
superbus, Belodina compressa, Panderodus serratus. Виды, встречающиеся в оандуском и раквереском горизонтах характерны для катийского яруса верхнего ордовика, таким образом, определяя нижнюю границу этого яруса на уровне кейлаского горизонта.
Работа поддержана грантами РФФИ № 10-05-00973а и № 10-05-00848а.
Рис. Местные стратиграфические подразделения верхнего ордовика Ленинградской
области, местонахождение разрезов и распространение конодонтов.
61
НАХОДКА ОСТАТКОВ BASILOSAURUS (CETACEA, ARCHAEOCETI)
НА НИЖНЕМ ДОНУ
Н.П. Калмыков
Институт аридных зон ЮНЦ РАН, Ростов-на-Дону, nik_kalmykov@mail.ru
Юг Восточно-Европейской платформы в палеогене во многих местах был покрыт
морем, о чём свидетельствует новая находка остатков китообразного из семейства Basilosauridae подотряда Archaeoceti на Нижнем Дону. Они представлены костями переднего
пояса конечностей, отдельными позвонками (Рис.), ребрами и их фрагментами. В настоящее время это наиболее полная находка скелета кита-археоцета из этого семейства. Она
имеет существенное значение для палеонтологического обоснования стратиграфии палеогеновых отложений и реконструкции палеогеографической обстановки на Русской равнине
в позднем эоцене.
Рис. Отдельные позвонки Basilosaurus sp. из верхнеэоценовых отложений
на западном берегу Цимлянского водохранилища.
В результате абразии берегов на западном побережье Цимлянского водохранилища
обнажается комплекс отложений, нижняя часть которых сложена осадками верхней части
харьковской свиты (Pg 2 ), где были найдены остатки древнего кита. Отложения свиты
представлены кварцево-глауконитовыми алевролитами серовато-зеленого цвета, их видимая мощность составляет на побережье 5-12 м. Для них, как и для многих песчаных разрезов позднего палеоцена и эоцена в бассейне р. Дон, характерно повышенное содержание
глауконита, которое придает специфический цвет глиноподобным алевролитам. Подобные
отложения рассматриваются в качестве трансгрессивных осадочных образований, приуроченных к зонам перерывов и фациально связанных с прибрежной литоральной или сублиторальной обстановкой в начале трансгрессии моря (Шамрай, 1964).
В начале позднего эоцена (киевское время) морской бассейн стал расширяться,
покрыв в максимум трансгрессии почти весь юг Восточно-Европейской платформы; исключение составляла небольшая часть Донецкого выступа, представлявшего собой участок позднеэоценовой суши (Федоренко, 1970). В конце эоцена при слабом поднятии Воронежской антеклизы и Донбасса карбонатные осадки повсеместно стали замещаться
кварц-глауконитовыми алевролитами (харьковская свита), формирование которых свидетельствовало о преобладании бассейновой эрозии при значительной выровненности водосборных территорий.
В месте находки остатков археоцета на отложениях харьковской свиты с размывом
залегают косослоистые кварцевые разнозернистые пески с глинистыми прослоями и линзами песчаников. Они содержат отпечатки листьев и окремнелые стволы деревьев раннесарматского времени. Подобные пески обнажаются по правобережью Дона от Цимлянско62
го моря до устья Северского Донца в полосе шириной 30-35 км (Родзянко, 1986). В верхней части разреза они сменяются горизонтально слоистыми разностями и постепенно переходят в пески среднего сармата (Рябинин, 1938).
Находки остатков китов-археоцетов были и раньше известны на ВосточноЕвропейской платформе. В 1873 году были описаны позвонки кита из нижнетретичных
отложений на р. Тясьма (Киевская губ.), в 1912 году – из отложений харьковского яруса
(ранний олигоцен) на правом берегу Северского Донца (г. Змиев, Харьковская губ.). Все
остатки ископаемых китов были отнесены к Zeuglodon rossicus (= Z. paulsoni) (Рябинин,
1938). В окрестностях ст. Цимлянская в первой половине ХХ века были найдены 4 позвонка, которые, как и змиевские, по мнению В.В. Богачева (1959), принадлежали Zeuglodon
paulsoni. Отложения, вмещающие остатки ископаемого кита, относятся к харьковской свите, возраст которой вначале был определен как ранний олигоцен, в настоящее время ее
возраст – конец позднего эоцена (Шамрай, 1964; Шпуль, 2005), что позволяет предполагать, что древние киты обитали в море, затопившем отдельные участки на юге ВосточноЕвропейской платформы 37.2-33.9 млн лет назад.
Для раннего этапа истории китообразных, обитавших на Восточно-Европейской
платформе, характерно относительное разнообразие и широкое распространение археоцетов, главным образом зевглодонтид (Zeuglodontidae), описанных, в основном, по отдельным позвонкам как Zeuglodon cetoides, Z. paulsoni (= Z. rossicus). Все это осложняло определение их таксономической принадлежности. В настоящее время все остатки древних китов с Восточно-Европейской платформы отнесены к роду Basilosaurus семейства Basilosauridae. Помимо названных видов в это семейство входят B. drazindai, B. isis, B. wanklyni, B.
vredensis и B. caucasicum. Большинство видов, объединяемых в род Basilosaurus, к сожалению, установлены лишь по отдельным фрагментарным остаткам скелета, не позволяющим
достаточно уверенно судить о характерных морфологических особенностях животных
этих видов.
Отдельные позвонки цимлянского кита представляют разные отделы позвоночного
столба, а значительные различия в размерах шейного и хвостового позвонков косвенно
указывают на его большие размеры. В настоящее время отсутствие однотипных остатков с
описанными ранее частями скелета не позволяет обосновать точную систематическую
принадлежность ископаемого кита, поэтому он определен пока как Basilosaurus sp.
Находка ископаемого кита из рода Basilosaurus предоставила возможность палеонтологически подтвердить позднеэоценовый возраст отложений харьковской свиты западного побережья Цимлянского водохранилища. Продолжение исследований позволит не
только обнаружить недостающие части скелета древнего кита, но провести полное описание его остатков и более точно обосновать его систематическую принадлежность.
Автор выражает благодарность А.П. Холупову, нашедшему остатки ископаемого
кита, и П.С. Косову (Ген. директор ГК «АгроЗемИнвест»), способствовавшему их передаче
в Азовский историко-археологический и палеонтологический музей-заповедник.
МОРСКИЕ ЕЖИ НИЖНЕГО САНТОНА ПОВОЛЖЬЯ
Е.А. Калякин
Саратовский государственный университет, eakalyakin@mail.ru
До настоящего времени позднемеловые морские ежи Поволжья остаются мало изученной группой, несмотря на то, что их остатки известны из пород турона–коньяка и кампана–маастрихта. Позднемеловые эхиноидеи значительно лучше изучены в пределах соседних регионов (Северный Прикаспий, Западный Казахстан, Крым и Кавказ), где данные
по их распространению использованы в биостратиграфических схемах. Поволжье на этом
63
фоне предстает неким «белым пятном». Автором в последние годы предпринимаются усилия по «ликвидации» этого пробела.
Сантонский интервал разреза в Поволжье менее всего охарактеризован морскими
ежами. Это объясняется крайне редкой их встречаемостью, по этой причине – слабой изученностью и ограниченным таксономическим разнообразием, что характерно в целом для
морских ежей всей Восточно-Европейской платформы (Соловьев, 2007). Тем ценнее становятся находки эхиноидей из рассматриваемого стратиграфического интервала. В период
с 2008 по 2011 г. автором собрана небольшая коллекция морских ежей из нескольких известных местонахождений в отложениях раннесантонского «губкового горизонта» (с. Пудовкино, г. Саратов, г. Вольск), а также изучены немногочисленные сборы предшествующих исследователей (Калякин, 2009).
В 2011 г. в одном из местонахождений близ с. Пудовкино, в мергелях «губкового
горизонта» впервые в Поволжье найден морской еж Conulus albogalerus Leske. На Кавказе,
в Крыму, Копет-Даге и в Центральной Азии этот вид широко распространен в сантонских
отложениях (в Западной Европе – зона Micraster coranguinum, нижний сантон). Этот образец пополнил список форм, встреченных ранее в нижнем сантоне Поволжья. В составе
комплекса морских ежей доминируют конулиды: Conulus cf. albogalerus Leske, Conulus cf.
subconicus (d'Orbigny), Conulus cf. subrotundus conoidea Popiel-Barczyk, Сonulus sp. 1, Conulus sp. 2, а также Echinocorуs vulgaris Breynius, Micraster cortestudinarium (Goldfuss). Достоверно сантонскими являются только два таксона (Conulus cf. albogalerus Leske,
Echinocorуs vulgaris Breynius), остальные ранее были описаны из более низких интервалов
отложений – турона и коньяка соседних территорий.
«Губковый горизонт», к которому приурочена большая часть находок ежей, залегает
в основании сантонских образований и считается региональным маркером. Он сложен
песчаным мергелем, переполненным скелетами кремневых губок гексактинеллид и их
фрагментами. Формирование этого горизонта происходило в условиях перестройки общего структурного плана территории, кратковременно существующих отмелей и широких
прибрежных полос, при воздействии на процессы седиментации интенсивных течений.
Процессы, происходившие в это время («перестройка структурного плана), по многим параметрам могут рассматриваться как событийные в позднемеловой истории региона (Первушов, 1998; Первушов и др., 2002). Такая палеогеографическая обстановка обусловила формирование на обширных территориях в первой половине раннего сантона разнообразного
биоценоза эпибентосных поселений «губково-моллюскового типа», в структуре которого, в
локальных экологических нишах присутствовали мелкие и немногочисленные морские ежи.
Нестабильные быстро меняющиеся условия среды послужили причиной размыва в
раннем сантоне подстилающих терригенных и карбонатных образований сеномана и турона–коньяка. В результате, в некоторых случаях, фосфатизированные ядра более древних
ежей были переотложены и захоронены вместе с поздними, сантонскими формами, в составе аллохтонного комплекса концентрированного типа. Панцири эхиноидей, как правило, характеризуются неплохой первичной сохранностью: они обычно деформированы и
реже фрагментированы, иногда встречаются ядра, не поддающиеся определению. Положение панцирей ежей всегда разноориентированное в гнездообразных скоплениях от двух до
пяти особей. Редко встречаются одиночные экземпляры и крайне редко – отдельные иглы.
При этом панцири практически не несут на себе следов посмертных поселений и биоэрозии, что может свидетельствовать о достаточно быстром их захоронении в осадке.
Для панцирей морских ежей турона и кампана–маастрихта обычным является инкрустация мшанками, наличие следов прикрепления устриц, серпул и других организмов.
Возможно, отсутствие поселений на панцирях сантонских эхиноидей отражает их маргинальное положение в составе раннесантонского бентосного биоценоза: панцири редких
ежей были небольшими по размерам и непригодными для поселений, в том числе из-за
быстрого погружения в осадок.
64
В ходе анализа собранного каменного материала из пород сантона сделано следующее наблюдение. В интервале «губкового горизонта» (местонахождение близ с. Пудовкино) найден панцирь представителя рода Conulus явно туронского–коньякского облика
(Conulus cf. subconicus (d'Orbigny) (ex.gr. С. subrotundus)). При этом остатки этого морского ежа найдены выше по разрезу, чем остатки достоверно сантонских форм Conulus cf. albogalerus Leske. Приняв во внимание описанный выше аллохтонный характер комплекса и
удовлетворительную сохранность панциря Conulus cf. subconicus, в качестве приемлемого
объяснения его высокого стратиграфического положения может рассматриваться более
позднее появление в регионе этих форм, известных в туроне соседних территорий. В данном случае временной диапазон распространения Conulus cf. subconicus должен охватывать не только турон и коньяк, но и ранний сантон.
Таким образом, в процессе проведенного изучения позднемеловых эхиноидей, была
собрана небольшая коллекция последних из отложений раннего сантона Поволжья. Коллекция включает первую в данном регионе находку типично сантонского морского ежа
Conulus albogalerus Leske. В ходе анализа собранного фоссильного материала установлено
наличие в отложениях нижнего сантона (интервал «губкового горизонта») разновозрастных форм эхиноидей. Их совместное захоронение произошло в результате размыва подстилающих турон-коньякских образований в период, предшествовавший раннесантонскому осадконакоплению. Отмечены некоторые тафономические особенности захоронения
панцирей. В частности, нехарактерное в целом для позднемеловых эхиноидей отсутствие
посмертных поселений и биоэрозии на панцирях. Вероятно, это является отражением их
угнетенного состояния в раннесантонском биоценозе. А также может свидетельствовать о
высоком темпе захоронения панцирей в осадок.
Наиболее важным наблюдением является обнаружение более высокой стратиграфической позиции формы Conulus cf. subconicus, ранее считавшейся исключительно туронской–коньякской, по отношению к типично сантонскому Conulus albogalerus Leske. Объяснение данного факта см. выше.
Дальнейшее детальное изучение сантонских морских ежей Поволжья делает возможным их использование для рассмотрения вопросов биостратиграфии и палеогеографии, так как наряду с широко распространенными и известными видами встречаются и
подвиды, имеющие более локальное распространение.
ИСПОЛЬЗОВАНИЕ НОВЫХ ДАННЫХ О РАННЕЮРСКИХ БЕЛЕМНИТИДАХ
ГРУЗИИ ПРИ ОПРЕДЕЛЕНИИ СТРАТИГРАФИЧЕСКИХ ГРАНИЦ
Ш.Г. Келептришвили
Грузинский технический университет, Тбилиси, Грузия, kelep1959@mail.ru
В Грузии нижнеюрские отложения особенно широко распространены в складчатой
системе Кавказа. Отдельными мелкими выходами они наблюдаются в районе главного
хребта. Эти отложения характеризуются ограниченным распространением на территории
Закавказской межгорной области и в складчатой системе Малого Кавказа. Здесь они развиты в центральной зоне воздымания, в Артвин-Болнисской и Локско-Карабахской зонах
(Гамкрелидзе, 2000).
На территории Закавказской межгорной области раннеюрские отложения обнажаются лишь на периферии Дзирульского выступа доюрского кристаллического фундамента.
Слабая изученность юрских белемнитид Грузии обусловлена сравнительно редкой
встречаемостью их остатков (Кахадзе, 1942; Джанелидзе, 1946; Топчишвили, 1969). Проведенные нами в последние годы исследования позволили в некоторой степени восполнить
этот пробел (Топчишвили, Келептришвили, Кванталиани, 2002).
65
Наиболее древние представители белемнитов в Грузии известны из синемюрских
отложений юго-западной периферии Дзирульского массива (Топчишвили, 1969). Они характеризуются неудовлетворительной сохранностью, представлены несколькими фрагментами ростров рода Nannobelus, распространенных в синхронных отложениях Болгарии,
Франции, Великобритании, Южной Германии и других регионах (Doyle, 1994;
Schlegelmilch, 1998; Stoyanova-Vergilova, 1993).
Начиная с раннего плинсбаха происходят кардинальные изменения в распространении белемнитов как в Грузии, так и далеко за ее пределами вплоть до Северной Африки и
Восточной Гренландии. В плинсбахском ярусе Грузии встречаются многочисленные представители родов Nannobelus, Passaloteuthis, Gastrobelus, Pseudohastites, Coeloteuthis,
Acrocoelithes, Orthobelus и Bairstowius. Наиболее древние виды – Passaloteuthis milleri
(Phillips) и P. bisulcata (Blainville) – найдены в отложениях ахипоской свиты ущ. р. Чедым
(Абхазия, Северо-Западная Грузия). Учитывая данные М.В. Топчишвили (1996), отмечающего из этих отложений ранне- и позднеплинсбахских аммонитов, присутствие здесь
обоих подъярусов плинсбаха не вызывает сомнений. N. acutus встречается в разрезе по р.
Западная Гумиста (Абхазия, Северо-Западная Грузия) совместно с позднеплинсбахскими
аммонитами Arieticeras sp. и Fontanelliceras sp. и в плинсбахских отложениях Дзирульского массива. Из плинсбахских отложений юго-западной периферии Дзирульского массива
(окр. с. Шроша) известен Passaloteuthis apicicurvata (Blainville) и позднеплинсбахский
Pseudohastites longiformis (Blake). Примерно к этому стратиграфическому уровню относятся находки ростров Coeloteuthis palliatus (Dumortier) и Passaloteuthis virgatus (Mayer). Первый из них характерен для синхронных отложений Великобритании, Франции и Южной
Германии, второй же известен из нижнего плинсбаха Южной Германии. В верхнеплинсбахских отложениях с. Шроша нами собрана богатая фауна белемнитид: Coeloteuthis
palliata (Dumortier), Orthobelus soloniecensis (Lissajous), Nannobelus mariniacensis
(Lissajous), Nannobelus sp. (sp. nov.?), Bairstowius cf. junceus (Phillips), B. cf. charmouthensis
(Mayer), Passaloteuthis laevigata (Zieten), P. carinata (Hehl in Zieten), P. dayi (Lang). Согласно П. Дойлю (1994), первые Acrocoelites – A. (A.) trisulculosus (Simpson) на территории Северной Европы появились в раннем тоаре, в зоне Falcifer. Вместе с ними во многих регионах Западной Европы встречается A. (A.) ilminsterensis (Phillips), который в Грузии найден
в разрезе генцвишской свиты (ущ. р. Ацгара), в отложениях, датируемых поздним плинсбахом на основании найденного здесь Amaltheus margaritatus Montf. Таким образом, широко распространенные в морях области Тетис представители семейства Acrocoelitidae, в
Грузии впервые появляются в отложениях верхнего плинсбаха.
Начало тоара в Грузии знаменуется изменением состава белемнитового комплекса.
В частности, такие роды, как Nannobelus, Gastrobelus, Coeloteuthis и Passaloteuthis, позднее
плинсбаха не встречаются. Лишь единичные представители родов Acrocoelites,
Pseudohastites и Brevibelus продолжают существовать в раннем тоаре (Acrocoelites (A.)
conoideus, Pseudohastites longiformis и Brevibelus breviformis). Совместно с ними в тоаре
появляются Mesoteuthis, Youngibelus, Rhabdobelus и Dactyloteuthis. Единственный неопределенный до вида экземпляр Dactyloteuthis sp. был найден в отложениях казбегской свиты
бассейна р. Черной Арагви (Ростовцев, Панов, 1992).
В течение тоарского века, по сравнению с плинсбахским, значительно увеличивается количество видов белемнитид, которые в Грузии встречаются, в основном, на югозападной периферии Дзирульского массива. Они представлены следующими таксонами:
Pseudohastites longiformis (Blake), Acrocoelites (Acrocoelites) triscissus (Janensch), A. (A.)
oxyconus (Hehl in Zieten), A. (A.) subgracilis Kolb, A. (A.) graciliformis Krumbeck & Kolb, A.
(Odontobelus) pyramidalis (Zieten), Brevibelus breviformis (Voltz), Mesoteuthis striolata
(Phillips), M. rhenana (Oppel), Youngibelus tubularis (Young & Bird), Rhabdobelus exilis
(d’Orbigny) и Dactyloteuthis sp.
66
Плинсбахские и тоарские белемниты Грузии имеют большое сходство с синхронным комплексом белемнитид Великобритании, Франции, Южной Германии, Болгарии
(Doyle, 1990-1992; 1994; Schlegelmilch, 1998; Stoyanova-Vergilova, 1993). По сравнению с
плинсбахом в тоаре много видов Грузии обнаружено также в Карпатах и на Северном Кавказе. Тоарские отложения Грузии содержат также общие с Северной Сибирью виды, в частности: Acrocoelites (A.) triscissus (Janensch), A. (A.) oxyconus (Hehl in Zieten), A. (A.)
subgracilis Kolb, A. (Odontobelus) pyramidalis (Zieten) и Mesoteuthis striolata (Phillips). Приведенные выше данные еще раз подтверждает мнение, что с позднего плинсбаха белемнитиды начали расширять ареал и, вероятно, в начале тоарского века проникли в такие отдаленные области, как Северная и Южная Америка и Северная Сибирь. С окончанием тоарского
века совпадает вымирание родов Youngibelus, Rhabdobelus, Dactyloteuthis и Pseudohastites.
В среднеюрских отложениях Грузии родовой и видовой состав белемнитид значительно сокращаеся. Из тоарского века в ааленский переходят представители родов
Acrocoelites и Mesoteuthis (с ограниченным числом видов). Это Acrocoelites (A.) conoideus
(Oppel) и Mesoteuthis rhenana (Oppel).
На основании изучения раннеюрских белемнитид Грузии, а также анализа литературных данных, установлен довольно богатый комплекс, насчитывающий 26 видов, принадлежавших 12 родам и 2 подродам, среди которых 8 видов – Orthobelus soloniecensis
(Lissajous), Nannobelus mariniacensis (Lissajous), Nannobelus sp. (sp. nov.?), Bairstowius cf.
junceus (Phillips), B. cf. charmouthensis (Mayer), Passaloteuthis laevigata (Zieten), P. carinata
(Hehl in Zieten) и P. dayi (Lang) – впервые найдены на территории Грузии.
О ГРАНИЦЕ ФРАНСКОГО И ФАМЕНСКОГО ЯРУСОВ
НА ТЕРРИТОРИИ ВОРОНЕЖСКОЙ АНТЕКЛИЗЫ ПО КОНОДОНТАМ
Е.М. Кирилишина, Л.И. Кононова
Московский государственный университет, conodont@mail.ru
Пограничный франско-фаменский интервал интересен тем, что на рубеже этих веков (F/F), 374,5 ± 2,6 млн лет назад (A Geologic Time Scale, 2004) произошло одно из крупнейших массовых вымираний – т.н. верхнее Кельвассерское событие (Walliser, 1980;
McLaren, 1982; 1988; Goodfellow et al., 1988; Schulke, 1998; Алексеев, 1998). На F/F рубеже
резко поменялся фаунистический состав морской биоты и, в частности, конодонтовые
комплексы (Халымбаджа, 2001). Международная граница между франским и фаменским
ярусами утверждена в основании зоны Lower triangularis по появлению зонального вида
конодонтов Palmatolepis triangularis (Dineley, 1988; Klapper et al., 1993).
В различных регионах мира вблизи этой границы отмечается регрессия, которая затем сменилась трансгрессией. Во многих районах на начало трансгрессии приходится перерыв в осадконакоплении (Веймарн и др., 1996; 1998). На территории центральных районов Русской платформы (Центрального девонского поля) кровля франа размыта и контакт
с фаменом выражен резкой сменой литологического состава и фаунистических комплексов
(Родионова и др., 1995; Alekseev et al., 1996).
Проанализированы данные по конодонтам и установлена продолжительность перерыва на F/F границе в 4 разрезах, расположенных на территории Воронежской антеклизы:
скв. Ульяново-1, скв. Задонская-1-Ольшанец, скв. Новохоперская 8750/1 и разрез карьера
Горностаевка.
Изученные отложения охватывают евлановский и ливенский горизонты франского
яруса, а также задонский и елецкий горизонты фаменского яруса. Представлены они чередованием карбонатных и глинисто-карбонатных толщ различных структурных типов, с
редкими и маломощными прослоями обломочных пород (Кирилишина, 2006).
67
Конодонты во всех разрезах встречаются достаточно равномерно, в комплексах
преобладают представители рода Polygnathus, реже присутствуют Icriodus, Pelekysgnathus,
в отдельных образцах попадаются Palmatolepis. Согласно конодонтовым комплексам, изученные отложения условно сопоставлены с зонами Late rhenana, linguiformis, crepida и
rhomboidea стандартной конодонтовой шкалы (Ovnatanova, Kononova, 2001). При этом отложения волгоградского горизонта, выделенного в Волгоградском Поволжье и соответствующего зоне triangularis (Манцурова, 1987; Ржонсницкая, Эйхгорн, 1999; Манцурова
и др., 2003; Галушин, Кононова, 2004; Галушин, 2005), в изученных разрезах отсутствуют.
В результате проведенного анализа обнаружено, что на северо-западе изучаемой
территории в относительно полных разрезах (скв. УГ-1, карьер Горностаевка) амплитуда
перерыва минимальная и соответствует конодонтовой зоне triangularis. Юго-восточнее
(скв. ЗДОЛ) перерыв был продолжительней и затронул как зону triangularis, так и начало
зоны crepida. На юго-востоке территории (скв. НХ) отмечается самый длительный перерыв, охвативший зоны linguiformis и triangularis в полном объеме.
Работа выполнена в рамках проекта МПГК-596.
РОЛЬ ПАЛЕОФЛОРИСТИЧЕСКИХ ДАННЫХ В ОПРЕДЕЛЕНИИ
ХРОНОСТРАТИГРАФИЧЕСКИХ И ЛАТЕРАЛЬНЫХ ГРАНИЦ
КОНТИНЕНТАЛЬНЫХ ЛИТОСТРАТОНОВ (НА ПРИМЕРЕ ТРИАСОВЫХ
ОТЛОЖЕНИЙ ТИМАНО-ПЕЧОРСКОГО БАССЕЙНА)
А.И. Киричкова
ВНИГРИ, Санкт-Петербург, ins@vnigri.ru
Континентальные отложения фанерозоя во всех регионах детально расчленены на литостратоны, о чем свидетельствуют разработанные в разное время, утвержденные на МСК и
большей частью опубликованные региональные стратиграфические схемы, вошедшие в
практику геологических исследований. Однако схемы были разработаны по большей части
более 10-15 лет назад и требуют в настоящее время значительной корректировки в отношении возрастной датировки литостратонов и обоснования внутри- и межрегиональной их
корреляции. Особенно это касается континентальных отложений мезозоя и в первую очередь отложений триаса. Полученный в последние годы новый фактический материал, а более того – результаты сравнительного анализа имеющихся литолого-стратиграфических материалов по триасовым отложениям Тимано-Печорского бассейна с критическим переосмыслением палеофлористических данных, послужили основой для уточнения стратиграфической региональной схемы бассейна с корректировкой возрастных и латеральных границ
литостратонов. В результате было выявлено поэтапное развитие палеофлоры региона в течение триасового времени (что обосновало выделение региональных горизонтов), уточнен
систематический состав комплексов по макро- и микроостаткам растений, характерных для
определенных фаз развития флоры в течение крупного этапа, и дана оценка возможного соотношения их с синхронными тафофлорами прилегающих территорий.
В развитии триасовой флоры Тимано-Печорского бассейна выделены два этапа –
плеуромейевый и сцитофилловый. На основе поэтапного развития палеофлоры в мощной
толще триасовых отложений региона и его акваториальной части впервые выделены региональные горизонты – адьзвинский и ангуранский, позволившие более обосновано коррелировать литостратоны из разных литофациальных зон (Рис. 1). Адьзвинский горизонт
объединяет свиты красноцветной толщи и низы пестроцветной и охарактеризован тафофлорами и палиноспектрами плеуромейевого этапа с характерными представителями плауновидных из рода Tomiostrobus, их спор Petchorosporites–Aratrisporites, и паротозуховой
тетраподовой фауной позвоночных, близкой к таковой раннего триаса Центральной Европы. Плеуромейевая палеофлора известна из многих местонахождений Центральной Евро68
пы и севера Сибири и приурочена большей частью к прибрежно-морским отложениям с
фауной раннего триаса (Добрускина, 1980, 1982). Ангуранский горизонт объединяет свиты
пестроцветной и сероцветной толщ, распространенных также в разных литофациальных
зонах Тимано-Печорского бассейна и имеющих свое посвитное расчленение. Горизонт
охарактеризован тафофлорами и палиноспектрами сцитофиллового этапа и эриозуховой
тетраподовой фауной позвоночных. Разнообразная по систематическому составу, сцитофилловая флора является типичным представителем Евро-Синийской палеофлоистической
области. По уровню развития она соответствует тафофлорам (хотя и менее разнообразным
в систематическом отношении) нижней части серии Кейпер (ладин–нижний карний) стратотипического разреза лагунно-континентального триаса Южной Германии (Киричкова,
Куликова, 2005).
Горизонты подразделены на слои с фауной позвоночных, слои с миоспорами и слои
с растениями (по макроостаткам) с соответствующими для них коррелятивными комплексами (Рис. 1). Палинокомплексы слоев адьзвинского горизонта с 1 по 5 включительно оказались одного возрастного уровня с палинокомплексами палинозон с 3 по 9, выделенных в
отложениях серий Бундзандштейн (пестрый песчаник) и нижнего, среднего и частично
верхнего Мушелькалька (раковинный песчаник) в лагунно-континентальном разрезе триаса Южной Германии (Рис. 2), возраст которых (ранний и ранняя половина среднего триаса)
обоснован фауной из морских прослоев серий и фауной позвоночных (Trias…, 1999). Палинокомплексы слоев 6, 7, 8 ангуранского горизонта по наличию в их составе коррелятивных таксонов, но с учетом региональных особенностей печорских палинофлор, сопоставимы с палинокомплексами палинозон 10, 11, 12, 13 этого же разреза триаса Южной Германии. Более того, исследования Н.И. Ильиной показали, что палинокомплексы среднего
триаса, т.е. ангуранского горизонта, находят своих аналогов среди палинокомплексов, полученных из морских отложений с соответствующей фауной аммоноидей в разрезах триаса островов Канадского архипелага (Ильина, 2001).
Выявленное поэтапное развитие флоры триаса с большей долей уверенности позволяет проследить хроностратиграфическую границу горизонтов по латерали. Верхняя граница адьзвинского горизонта, возраст которого определен в пределах раннего–начала
среднего (анизийский ярус) триаса, прослеживается по кровле лестаншорской, краснокаменской свит и нижней части (песчано-алевритовая пачка) ангуранской свиты (Рис. 1). В
связи с этим уточнен возраст – ранний триас и анизийский ярус среднего триаса лестаншорской и краснокаменской свит (ранее вся лестаншорская и краснокаменская свиты относились к раннему триасу). Граница нижнего и среднего триаса проводится по кровле
среднелестаншорской подсвиты, бызовской и харалейской свит. Возраст ангуранского горизонта определяется в пределах раннего (средний и поздний анизий), среднего и начала
позднего (карний, возможно лишь начало нория) триаса, вместо почти всего позднего
триаса, как определялось ранее (Решения…., 1982; Мораховская, 2000). Верхняя граница
горизонта проводится по кровле сероцветной толщи, представленной в разных литофациальных зонах свитами: коротаихинской, мишаякской, нарьянмарской и варандейской
(Рис. 1). Возрастной диапазон сероцветной толщи и соответственно ее свит уточнен в пределах верхней части ладинского среднего триаса и карнийского и, возможно, начала норийского веков позднего триаса; возраст соответственно сынинской свиты, подстилающей
мишаякскую в сынинской литофациальной зоне (Рис.1) – поздний ладин среднего триаса
вместо позняя часть ладинского–карнийский века.
Таким образом, роль палеофлористических исследований бесспорна при разработке
и уточнении стратиграфических схем сугубо континентальных отложений. Но палеофлористические данные не менее важны и при межрегиональных построениях. Так определение возрастного объема сцитофиллового этапа развития печорской триасовой флоры позволило значительно уточнить возрастной диапазон птеридоспермового этапа развития
флоры триаса Западной Сибири. Это явилось одним из критериев, позволившим обосно69
вать латеральное и временное соответствие туринской и красноселькупской серий в разрезах континентального триаса Западной Сибири, охарактеризованных тафофлорами птеридоспермового этапа (Киричкова, 2011).
70
Рис. 2. Соотношение биостратиграфических шкал триаса Тимано-Печорской провинции
и палинологической шкалы триаса стратотипического разреза Южной Германии.
71
ТАКСОНОМИЧЕСКОЕ И ПАЛЕОЭКОЛОГИЧЕСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ ЦЕФАЛОПОД
ПРИ ОПРЕДЕЛЕНИИ ГРАНИЦ МЕСТНЫХ СТАТОНОВ СИЛУРА
СЕВЕРО-ЗАПАДА ВОСТОЧНО-ЕВРОПЕЙСКОЙ ПЛАТФОРМЫ
Г.Н. Киселев
Санкт-Петербургский государственный университет, genkiselev@yandex.ru
Неаммоноидные наружнораковинные цефалоподы силурийского периода являются
важной составляющей морской биоты. В истории развития цефалопод в силуре выявлены
филогенетические события, в качестве которых устанавливаются морфологическме новоприобретения в строении раковины (Барсков, Богословская, Журавлева, Киселев, Кузина,
Леонова, Шиманский, Яцков, 1994).
Для силурийского этапа развития цефалоподовой биоты характерно максимальное
разнообразие морфотипов и их комбинаций у представителей девяти отрядов, что привело
к максимуму разнообразия таксонов в венлокском веке (шейнвудское время). После позднеордовикского биотического кризиса скорость формообразования (F) таксонов высшего
ранга уменьшилась с 0.83 в ордовике до 0.29 в силуре, скорость вымирания (E) возросла
соответственно с 0.19 до 0.34. Скорость диверсификации (F-E) с положительной в ордовике +0.64 стала отрицательной в силуре -0.05, а степень общего изменения состава таксонов
(F+E) уменьшилась с 1.02 до 0.63. Данный биотический кризис привел практически к полной смене цефалопод на видовом уровне и к глубоким изменеиям в динамике их родового
разнообразия. Так, скорость формообразования (F) цефалопод в лландоверийском веке составила 4.78, скорость вымирания (E) – 1.22, скорость диверсификации (F-E) – 3.36 и общее изменение родового состава (F+E) к концу века составило 6.00, что резко отличается
от подобных показателей в позднем ордовике.
В силурийских отложениях Прибалтики остатки головоногих моллюсков представлены 43 видами, 29 родами, 17 семействами и 5 отрядами. Они менее многочисленны, чем
кораллы и брахиоподы, и более разнообразны, чем двустворчатые или брюхоногие. Состав
таксоценов варьирует в широком интервале отложений – от мелководных до глубоководно-шельфовых и склоновых включительно. Так, в адавереское время лландоверийского
века в отмельных и открыто-шельфовых отложениях присутствуют представители пяти
видов, относящихся к бентопелагическим жизненным формам (роды Armenoceras,
Huroninella). Род Huroniella является маркером одного из морфотипов в силуре.
В яаниское время венлокского века в условиях открытого мелководного шельфа
цефалоподы представлены 15 видами, принадлежащими 13 родам нектобентосных жизненных форм. Род Phragmoceras является маркером морфотипа фрагмоцератид, представители рода Dawsonoceras являются видами-индексами в местных слоях с цефалоподами и
входят в состав характерных родовых комплексов. В яагарахуское время число видовых
таксонов сокращается до 7, в глубоководно-шельфовой части палеобассейна существовали
скорее нектонные и нектобентосные жизненные формы цефалопод Calorthoceras,
Bickmolites, Kionoceras, Gasconoceras, Plagiostomoceras, Temperceras, Ophidioceras,
Mandaloceras. Представители рода Mandaloceras являются одним из маркеров морфотипа
мандалоцератид и являются видами-индексами местных слоев с цефалоподами. В зонах лагун
и в отмельных фракциях роотсюкюлаского времени цефалоподы неизвестны, лишь единичные их представители изучены из открыто-шельфовой зоны Южной Прибалтики (Kionoceras).
Близкое по составу родов сообщество цефалопод существовало в данный временной
интервал в мелководном бассейне района о. Готланд: по литературным источникам –
44 вида, принадлежащих 14 родам. Наиболее многочисленными (36 видов) являются представители родов Phragmoceras, Mandaloceras, Trimeroceras, Pentameroceras.
Лудловский век. Горстийское время. В паадлаское время в мелководных прибрежных водах обитали представители 11 видов, относящихся к бентопелагическим жизненным
формам. Представители родов Protohragmoceras, Gomphoceras, Eushantungoceras, Eridites,
72
Dawsonoceras присутствуют в силурийских отложениях Эстонии и Литвы. Некоторые из
этих родов (Eushantungoceras, Dawsonoceras) известны на о. Готланд (слои Хемсе и выше).
В более глубоководно-шельфовых (склоновых) фациях можно отметить увеличение представителей планктонных и нектонных жизненных форм (Plagiostomoceras, Palaeocycloceras,
Dawsonoceras).
В кюресаареское время позднего лудлова в отмельной и открыто-шельфовой зонах
существовали бентопелагические и нектонные формы: 10 видов, принадлежащих 5 родам,
в том числе Metastromatoceras, Podolicoceras.
В более глубоководно-шельфовых зонах обитали более приспособленные к этим условиям планктонно-нектонные формы (Kionoceras, Dawsonoceras).
Пржидольский век. В каугатумаское время разнообразие цефалопод уменьшилось
до 8 видов и наибольшим распространением пользовались планктонно-нектонные
(Dawsonoceras, Bickmorites) и бентопелагические (Podolicoceras, Sactoceras) представители. Наибольшего разнообразия достигли головоногие моллюски в охесаареское время этого века (13 видов и 5 родов). Остатки раковин могут быть приурочены к отдельным слоям
и характеризоваться большими размерами, что обычно для большинства бентопелагических жизненных форм (Podolicoceras, Armenocerina, Orthodochmioceras). Присутствие в этих отложениях представителей планктонно-нектонных жизненных форм
(Bohemites, Palaeospyroceras) скорее свидетельствует о заносе их в виде некропланктона из
более глубоководных открыто-шельфовых зон палеобассейна.
Таксономическое разнообразие цефалопод в силурийских отложениях СевероЗападного субрегиона Восточно-Европейской платформы (Калининградская область РФ,
Эстония, Литва) дает возможность использовать их комплексы для характеристики местных стратонов и межрегиональной корреляции.
ПАЛИНОЛОГИЧЕСКОЕ ОБОСНОВАНИЕ СТРАТИГРАФИЧЕСКОГО
РАСЧЛЕНЕНИЯ САРМАТСКИХ ОТЛОЖЕНИЙ ВОСТОЧНОЙ ГРУЗИИ
1
И.М. Коколашвили1, И.И. Шатилова2
Грузинский технический университет, Тбилиси, Грузия, irmakokolashvili@gmail.com
2
Национальный музей Грузии, Тбилиси, Грузия
Сарматские отложения широко распространены на всей территории Восточной Грузии (Картли, Кахети), где они представлены тремя подъярусами: волынским, бессарабским и
херсонским. В обоих районах нижний и средний сармат сложен осадками морской фации. К
верхнему сармату в Картлийской депрессии относится мощная толща континентальных отложений так называемой нацхорской свиты. Эта толща имеет широкое распространение и
принимает участие в строении большинства антиклинальных и синклинальных складок.
Иной характер имеют отложения верхнего сармата на территории Кахети, где в северо-западной части района он представлен пресноводно-континентальными глинистопесчанистыми образованиями эльдарской свиты, охарактеризованной лишь раковинами
пресноводных и наземных гастропод. Глины нижней части эльдарской свиты к юговостоку замещаются морскими осадками с фауной мактр (Булеишвили, 1960; Коява, 2006).
Наличие «морской толщи» в составе свиты подтверждается также микропалеонтологическими исследованиями кернов буровах скважин, пробуренных в сарматских отложениях
Кахети (Майсурадзе и др., 2006).
До последнего времени представления о флоре и растительности сармата Восточной
Грузии основывались на данных изучения крупных остатков растений (Узнадзе, 1965; Челидзе, 1987). Существовала лишь одна работа, посвященная палинологическому изучению
кернов буровых скважин, расположенных на территории Картлийской депрессии (Мчед-
73
лишвили П., Мчедлишвили Н., 1953). Несмотря на бедность палинололгического материала (28 форм), авторы выделили комплексы, соответствующие трем подъярусам сармата.
В настоящее время мы располагаем данными спорово-пыльцевого анализа из полных разрезов сарматских отложений территории Картли и Кахети. В составе флоры определено около 200 элементов, принадлежащих 137 родам и 93 семействам.
Интерпретация палинологического материала проводилась с помощью ландшафтнофитоценологического метода (Борзенкова, 1992). Весь состав палинофлоры был разделен
на несколько эколого-климатических групп растений: хвойные умеренного климата (Abies,
Picea, Tsuga), субтропические хвойные (Dacrydium, Podocarpus, Cathaya, Keteleeria, Cedrus
и др.), теплоумеренные лиственные породы (Fagus, Quercus, Carya, Zelkova, Juglans и др.),
субтропические лиственные растения (представители семейств Myricaceae, Araliaceae,
Fagaceae, Icacinaceae, Lauraceae, Hamamelidaceae, Alangiaceae, Arecaceae и др.), субтропические папоротники (Anemia, Lygodium, Mohria, Cyathea и др.), травянистые растения
(представители семейств Chenopodiaceae, Asteraceae, Poaceae и др.). Была построена диаграмма, кривые которой отразили процентные соотношения содержания растений, составляющих перечисленные выше группы (Рис.). Кривая сосны на диаграмме приводится отдельно, как интразонального растения и показателя увлажненности.
Рис. Сводная палинологическая диаграмма сарматских отложений Восточной Грузии.
Анализ всего материала позволил проследить динамику растительного покрова и
установить 5 этапов развития. Основанием для выделения этапов послужили, с одной стороны колебания ареалов субтропических растений, теплоумеренных лиственных пород,
субтропических папоротников и сосны в составе лесных ценозов, а с другой – сокращение
лесов в целом за счет расширения площади травянистых сообществ. Леса с участием перечисленных выше растений, за исключением сосны, наибольшим ареалом обладали в этапах
I, II и IV, из которых II можно рассматривать, как климатический оптимум. Обратная кар74
тина имела место на протяжении III и V этапов, когда ареал лесов сокращался, и увеличивалась площадь распространения травянистых ассоциаций.
Одной из главных причин, влиявших на динамику растительного покрова, было изменение климата, ксерофитизация которого начала проявляться уже в среднем сармате
(этап III). Особенно острый характер это явление приняло в позднем сармате, после чего
на большей части территории Восточной Грузии началось господство безлесных пространств (Меладзе, 1967).
Положенные в основу геохронологии этапы развития растительности можно рассматривать, как обоснование для расчленения сарматских отложений Восточной Грузии на
мелкие стратиграфические единицы – палинозоны.
НОВЫЕ НАХОДКИ АММОНОИДЕЙ И ОБОСНОВАНИЕ ГРАНИЦ
НИЖНЕГО КАРНИЙСКОГО ПОДЪЯРУСА НА СЕВЕРО-ВОСТОКЕ АЗИИ
А.Г. Константинов
ИНГГ СО РАН, Новосибирск, KonstantinovAG@ipgg.nsc.ru
Сведения о составе и распространении аммоноидей в карнийском ярусе Бореальной
палеобиогеографической области основаны на данных из двух регионов мира: Арктической Канады и Северо-Востока Азии. В Арктической Канаде аммоноидеи происходят из
отдельных стратиграфических уровней: из нижнего карния – слои с «Arctophyllites» taimyrensis и Halobia (=Zittelihalobia) zitteli и зона Sirenites nanseni; из верхнего карния – слои с
Arctosirenites canadensis и слои с Jovites borealis (Tozer, 1961; 1994). Наиболее полные разрезы морских карнийских отложений в пределах Бореальной области известны только на
Северо-Востоке Азии, что позволило разработать для этого региона детальную зональную
шкалу карнийского яруса по аммоноидеям (Arkhipov et al., 1971; Бычков, 1995; Константинов, Соболев, 1999).
За последние 15 лет был существенно уточнен систематический состав бореальных
карнийских аммоноидей и их стратиграфическое распространение (Tozer, 1994; Бычков,
1995, 2007; Константинов, 1995, 1999, 2006). В составе карнийских аммоноидей CевероВостока Азии доминировали представители двух семейств – Trachyceratidae и Sirenitidae,
являвшиеся также характерным элементом фауны аммоноидей позднего триаса Тетической палеобиогеографической области. На Северо-Востоке Азии трахицератиды и сиренитиды были представлены значительным числом бореальных и эндемичных сибирских родов: «Protrachyceras» («P.» omkutchanicum Bytschkov), Seimkanites, Yanosirenites, Neosirenites и Kedonosirenites. В единичных местонахождениях встречены своеобразные арпадитиды Siberioklipsteinia (Константинов, 2006) и клионитиды Obruchevites (Вавилов, 1977).
Роды Yakutosirenites, Arctoarpadites и Arctophyllites встречаются и в Арктической Канаде. К
космополитным родам в составе карнийского комплекса аммоноидей Северо-Востока
Азии относятся три рода – Neoprotrachyceras, Sirenites и Proarcestes.
Сокращение таксономического разнообразия бореальных аммоноидей в начале
позднего триаса и высокая степень их эндемизма порождают спорные вопросы и проблемы при бореально-тетической корреляции карнийских отложений, которая остается в значительной мере условной. Мостом между схемами карния различных палеобиохорий служат разрезы Британской Колумбии и, отчасти, Арктической Канады, в составе аммоноидных комплексов которых присутствуют как тетические, так и бореальные элементы. Значительный потенциал для обоснования бореально-тетической корреляции отдельных зон
карнийского яруса имеют также детальные морфологические исследования аммоноидей и
поступление новых материалов по группе из разрезов Северо-Востока Азии.
Зона Stolleyites tenuis Северо-Востока Азии и Свальбарда сопоставляется по наличию рода Stolleyites с нижней частью зоны Trachyceras desatoyense Британской Колумбии
75
(Константинов, 2008а, б). Вместе с родом Stolleyites нижнюю часть канадской зоны
T. desatoyense характеризуют лишь Daxatina и Clionitites а род Trachyceras и вид
T. desatoyense Johnston появляются в более высоких слоях. Нижняя граница карниийского
яруса в Альпах, совпадающей с основанием подзоны Trachyceras aon зоны Trachyceras aonoides, проводится по появлению вида-индекса (Krystyn, 1978). Учитывая близость видов
T. aon и T. desatoyense, отмеченную многими авторами (Johnston, 1941; Silberling, Tozer,
1968; Krystyn, 1978; Ulrichs, 1994), с подзоной aon сопоставляется лишь средняя часть зоны desatoyense, в которой появляется вид-индекс. В верхней части зоны desatoyense известны находки вида T. aonoides Mojsisovics. Эти слои эквивалентны верхней подзонe Trachyceras aonoides одноименной зоны Альп. Таким образом, нижняя часть зоны desatoyense
Британской Колумбии, где встречен Stolleyites, и зона tenuis Северо-Востока Азии и
Свальбарда занимают более низкое стратиграфическое положение, чем альпийская подзона aon и имеют поэтому позднеладинский возраст. Нижняя граница карнийского яруса на
Северо-Востоке Азии совпадает с основанием зоны «Protrachyceras» omkutchanicum. Такое
положение границы отвечает точке зрения А.С. Дагиса (Дагис и др., 1979) и, на наш
взгляд, обосновывается как корреляционными построениями, так и наиболее резкими эволюционным преобразованиями бореальных аммоноидей на этом уровне. Так, к этому рубежу на Северо-Востоке Азии приурочено вымирание последних натгорститид (Stolleyites)
и появление первых трахицератид («Protrachyceras» omkutchanicum) (Константинов,
2008а, б). В последнее время автором в процессе ревизии раннекарнийских трахицератид,
основанной на типовом материале с Омолонского массива, в зоне omkutchanicum была обнаружена форма, которая по ряду признаков (инволютная раковина с быстро нарастающими в высоту оборотами, крутая нависающая умбиликальная стенка, частые сильно сигмоидально изогнутые ребра на боковых сторонах с узкими межреберными промежутками, несущие многочисленные спирали бугорков, двойные бугорки вентральных спиралей, расположенные под тупым углом с вершиной, обращенной в сторону устья) резко отличается от
«Protrachyceras» omkutchanicum Bytschkov и относится к роду Trachyceras Laube, 1869
(Константинов, в печати). По особенностям скульптуры этот экземпляр является близким к
видам, известным в подзоне aon Альпийского региона (Ulrichs, 1994), что позволяет предположить вероятную синхронность зоны omkutchanicum c подзоной aon. Недавно были
получены также новые данные по систематическому составу аммоноидей из зоны Yakutosirenites pentastichus о-ва Котельный (Брагин и др., 2010; Брагин и др., в печати), представляющие большой интерес для уточнения бореально-тетической корреляции этого интервала и обоснования границы нижнего и верхнего карнийского подъярусов. Присутствие аммоноидей Arctosirenites сanadensis Tozer в средней части зоны pentastichus обосновывает
прямую корреляцию этой части разреза о-ва Котельный с одноименными слоями Арктической Канады, с нижней подзоной зоны Tropites welleri Британской Колумбии и с нижней
частью альпийской зоны Tropites subbulatus. Находка аммоноидей Proarcestes winnemae
Smith, известных из зоны Tropites dilleri Калифорнии, а также наличие Y. pentastichus (Vozin) в нижележащих слоях изученного разреза на о-ве Котельный, позволяют как по стратиграфическому положению, так и по общим формам аммоноидей, сопоставить нижнюю
часть зоны pentastichus c зоной dilleri. Зона Neosirenites armiger Северо-Востока Азии сопоставляется с зоной Sirenites nanseni Арктической Канады и верхней частью альпийской
зоны Austrotrachyceras austriacum как по своему стратиграфическому положению, так и по
наличию рода Sirenites s.s. (Sirenites senticosus (Ditmar), S. ex gr. ovinus Tozer). Таким образом, граница нижнего и верхнего карния на Северо-Востоке Азии примерно соответствует
границам зон armiger и pentastichus.
Корреляция остальных биостратонов карнийского яруса Северо-Востока Азии, охарактеризованных бореальными и эндемичными сибирскими таксонами аммоноидей, условна и осуществляется по их стратиграфическому положению.
76
Работа выполнена при поддержке программ РАН № 20 (Региональные схемы
стратиграфии арктических территорий и акваторий России) и № 24 (Мезозойская и
кайнозойская эволюция бореальной биоты).
ИНФРАЗОНАЛЬНОЕ РАСЧЛЕНЕНИЕ ВЕРХНЕМЕЛОВЫХ ОТЛОЖЕНИЙ
КРЫМСКО-КАВКАЗСКОГО РЕГИОНА НА ОСНОВЕ АНАЛИЗА ИЗМЕНЕНИЯ
СИСТЕМАТИЧЕСКОГО СОСТАВА ПЛАНКТОННЫХ ФОРАМИНИФЕР
Л.Ф. Копаевич
Московский государственный университет, lfkopaevich@mail.ru
Для Крымско-Кавказского региона установлено 14 зональных подразделений и 2
подзоны, а также установлено несколько внутризональных уровней в составе коньяксантонских отложений (Копаевич, 2011).
Thalmanninella appenninica (интервал-зона). Автор: Bronnimann, 1952. Верхний
альб. Основание зоны: первое появление индекс-вида в зоне Stoliczkaia dispar.
Thalmanninella globotruncanoides (интервал-зона). Автор: Lehmann, 1966. Выделена под названием Rotalipora brotzeni, но впоследствии оно изменено, так как зональный
вид признан синонимом Rotalipora globotruncanoides Sigal (Robaszynski et al., 1994). Нижний сеноман. Основание зоны: первое появление индекс-вида ниже первых находок Mantelliceras spp. в разрезе Монт-Ризу, стратотипе границы альба и сеномана.
Thalmanninella deeckei (интервал–зона). Автор: Маслакова, 1978. Верхняя чась
нижнего–низы среднего сеномана. Основание зоны: первое появление индекс-вида. Зона
имеет ограниченное распространение из-за среднесеноманского гиатуса, выделяется в
наиболее полных разрезах Крымско-Кавказского региона.
Rotalipora cushmani (зона полного распространения). Автор: Borsetti, 1962. Возраст: средний–верхний сеноман (частично). Основание зоны: первое появление индексвида сразу над среднесеноманским перерывом (основание зоны Turrilites costatus). Распространение вида-индекса ограничено пределами зоны.
Whiteinella archaeocretacea (зона частичного распространения). Автор: Bolli,
1966. Верхний сеноман (частично)–нижний турон (частично). Основание зоны: исчезновение Rotalipora cushmani. Выделяется в пограничном сеноман-туронском интервале, подразделяется на две подзоны – Dicarinella imbricate и Dicarinella hagni. Ранее носила название «зона крупных глобигерин».
Helvetoglobotruncana helvetica (зона полного распространения). Автор: Sigal,
1955. Нижний турон (верхняя часть). Основание зоны: первое появление индекс-вида. Распространение зонального вида ограничено пределами зоны.
Marginotruncana pseudolinneiana (интервал-зона). Автор: Pessagno, 1967. Средний турон. Основание зоны: первое появление индекс-вида.
Marginotruncana coronata (интервал-зона). Автор: Moorkens, 1969. Верхний турон–нижний коньяк. Основание зоны: первое появление индекс-вида. Вид-индекс распространен вплоть до кровли зоны Concavatotruncana concavata.
Concavatotruncana concavata (комплексная зона). Автор: Sigal, 1955. Возраст зоны: средний–верхний коньяк–нижний сантон. Основание зоны: появление индекс-вида на
уровне находок иноцерамов Volviceramus involutus.
Concavatotruncana asymetrica (комплексная зона). Автор: Postuma, 1971. Верхний сантон. Основание зоны: постоянное присутствие индекс-вида в слоях с Marsupites
testudinarius.
Globotruncanita elevata (зона частичного распространения). Автор: Herm, 1962.
Нижний кампан. Основание зоны: появление первых экземпляров зонального вида в интервале, содержащем последние Concavatotruncana asymetrica.
77
Globigerinelloides multispinus (интервал-зона). Автор: Peryt, 1980. Нижняя часть
верхнего кампана. Основание зоны: появление зонального вида. Вид-индекс распространен вплоть до кровли зоны Abathomphalus mayaroensis. Выбор зонального вида, входящего
в состав группы планомалинид, связан с его широким распространением в различных климатических зонах, в мелководно-морских эпиконтинентальных и открытых океанических
бассейнах (Peryt, 1980; Копаевич, 2010).
Contusotruncana morozovae (интервал-зона). Автор Маслакова, 1977. Верхняя
часть верхнего кампана. Основание зоны: появление зонального вида. Зональный вид распространен вплоть до средней части следующей зоны Globotruncanita stuarti (середина маастрихта). В разрезах Крыма зона охватывает верхнюю часть зоны Belemnitella mucronata и
зону Belemnitella langei. В разрезах Северного Кавказа и Предкавказья эта зона содержит
богатый комплекс верхнекампанских морских ежей и иноцерамов и соответствует верхней
части зоны Pseudoffaster caucasicus и зоне Micraster brongniarti.
Globotruncanita stuarti (интервал-зона). Автор de Lapparent, 1918. Терминальный
кампан–нижний маастрихт. Основание зоны: появление зонального вида. Распространение
зонального вида: вплоть до границы мела и палеогена. Выбор зонального вида продиктован его широким распространением.
Abathomphalus mayaroensis (зона полного распространения). Автор: Bronnimann,
1952. Верхний маастрихт. Основание зоны: появление индекс-вида. Зональный вид представлен в разрезах Восточного Крыма, а также в Кавказском регионе, где его распространение ограничено пределами зоны.
Соотношение границ ярусных и подъярусных подразделений проводилось на основе
сопоставления границ зональных подразделений по планктонным фораминиферам с рекомендуемыми границами по распределению макрофоссилий: аммонитов для границы альба
и сеномана, сеномана и турона; иноцерамов – для коньяка и сантона, белемнитов и аммонитов – для кампана и маастрихта. Кроме того, привлекались кратковременные «биособытия»: присутствие в разрезах терминального сеномана ростров Praeactinocamax plenus
(Blv.), остатков морских лилий Uintacrinus socialis Grinn. и Marsupites testudinarius
(Schloth.) в терминальном сантоне, увеличение отношения планктон/бентос в фораминиферовых ассоциациях терминального маастрихта: практически мгновенное «вымирание»
планктонных фораминифер на рубеже маастрихта и дания.
РОЛЬ ПАЛЕОНТОЛОГИЧЕСКИХ ДАННЫХ В УТОЧНЕНИИ ВОЗРАСТА
ОТЛОЖЕНИЙ ЛАГИЧСКОГО ПРОГИБА АЗЕРБАЙДЖАНА
В.В. Коробанов
Институт геологии НАН Азербайджана, Баку, Азербайджан, m.efendiyeva@gia.ab.az
Cогласно существующим геологическим исследованиям Лагичская структура – это
прогиб, выполненный отложениями майкопа, охарактеризованными, главным образом, ихтиофауной (представителями рода Meletta).
Наши исследования установили:
– синклинально-покровный характер строения Лагичской структуры;
– позднеэоценовый–раннеолигоценовый возраст осадочных образований, ранее
ошибочно принимавшихся за майкопские (олигоцен–нижний миоцен).
По р. Гирдыманчай на северном (сохранившемся от размыва) крыле крупной опрокинутой на юг Лагичской синклинали стратиграфически снизу-вверх изучен разрез мощностью 160-180 м, представленный ритмичным чередованием тонкослоистых с ярким зеленоватым оттенком известковистых аргиллитов и песчаников. В этих отложениях обнаружены: Dictyococcites besectus (Hay, Mohler et Wade), Jsthmolihus recorvus Deflandre,
Cycloccolithina formosa (Kamptner), Discoaster barbadiensis Tan Sin Hok, Reticulojenesta
78
umbilica (Levin), Sphenolithus sp., которые, по заключению Р.О. Кошкарлы, указывают на
позднеэоценовый возраст вмещающих отложений.
Стратиграфически выше залегает 150-200-метровая толща тонкослоистых зеленовато-серых, темно-серых аргиллитов с прослоями песчаников.
В образцах из переходной между этими толщами пачки известковистых аргиллитов
(5 м) обнаружены: Pontosphaera enormis Loсker, Jsthmolithus recorvus (Defl.), Dictyococcites
besectus (Hay, Mohler et Wade), Reticulofenestra umbilica (Levin), Cycloccolina formosa
(Kamptner), которые также по заключению Р.О. Кошкарлы, указывают на позднеэоценовый–раннеолигоценовый возраст вмещающих отложений.
В образцах верхней толщи обнаружены: Coccohithus copelagicus (Bram.et Riedel),
Dictyococcites besectus (Hay, Mohler et Wade), Reticulofenestra sp., Ericsonia obruta PerchNielsen, которые, по заключение Р.О. Кошкарлы, указывают на раннеолигоценовый возраст вмещающих отложений.
Стратиграфически выше расположена 200-250-метровая толща метаморфизованных
темно-серых, черных оскольчатых рассланцованых неизвестковистых аргиллитов с прослоями крепких песчаников.
Полученные результаты свидетельствуют о необходимости проведения работ по установлению возраста самой верхней части разреза – ядра Лагичской сиклинали и причины
исчезновения его к востоку от сел. Лагич. В совокупности это позволит лучше понять роль
и значение Лагичской структуры в альпийской геодинамике Юго-Восточного Кавказа.
РЕПЕРНЫЕ УРОВНИ ДЛЯ РЕГИОНАЛЬНОЙ
И МЕЖРЕГИОНАЛЬНОЙ КОРРЕЛЯЦИИ НИЖНЕГО КЕМБРИЯ
СИБИРСКОЙ ПЛАТФОРМЫ ПО ТРИЛОБИТАМ
И.В. Коровников
ИНГГ СО РАН, Новосибирск, KorovnikovIV@ipgg.nsc.ru
Первые трилобиты, найденные в отложениях нижнего кембрия Сибирской платформы, являются одними из самых древних в мире. Появившись в начале атдабанского
века, трилобиты быстро эволюционировали и в конце раннего кембрия уже были самой
распространенной и многочисленной группой скелетных организмов. На основании особенностей их распространения в разрезах построены детальные биостратиграфические
шкалы нижнего кембрия для разных регионов Сибирской платформы (Ярусное расчленение…, 1983; Кембрий Сибирской платформы, 2008).
Первые появления в разрезах отдельных таксонов трилобитов служат реперными
уровнями для внутрирегиональной корреляции нижнекембрийских отложений. Некоторые
из этих уровней могут быть использованы и для межрегиональной корреляции кембрийских отложений Сибирской платформы с другими регионами.
Реперные уровни для внутрирегиональной корреляции:
1) Уровень появления первых «миомерных» трилобитов Delgadella anabara. На Сибирской платформе эти трилобиты появляются в средней части атдабанского яруса и являются видом-индексом региональной зоны Delgadella anabara–Nevadella. Они встречаются в разрезах разных районов платформы: на р. Лена (среднее течение), в нижнем кембрии
Хараулахских гор (северо-восток Сибирской платформы), на Оленекском поднятии и в
других районах.
2) Уровень появления в разрезах представителей рода Judomia. Разные виды этого
рода появляются в разрезах в верхах атдабанского яруса. Род является индексом региональной зоны Judomia–Uktaspis (Prouktaspis). Представители рода Judomia встречаются
практически во всех разнофациальных разрезах Анабаро-Синского и Юдомо-Оленекского
регионов Сибирской платформы.
79
3) Уровень появления в разрезах трилобитов Triangulaspis annio и Hebediscus attleborensis. Эти трилобиты появляются в разрезах в самых низах ботомского яруса. Их находки отмечены в разрезах среднего течения р. Лена, на р. Ботома. На северо-западе Сибирской платформы (р. Сухариха) данные виды появляются в нескольких метрах выше от
установленной там нижней границы ботомского яруса (Репина, 1972). На северо-востоке
Сибирской платформы (Хараулахские горы) и на Западном Прианабарье находки этих видов указаны немного ниже нижней границы ботомского яруса (Егорова, Савицкий, 1959;
Биостратиграфия и фауна нижнего кембрия Хараулаха, 1974). Однако найденные там трилобиты несколько отличаются от типичных представителей Triangulaspis annio и Hebediscus attleborensis. Кроме этого имеется морфологическое сходство Triangulaspis annio с молодыми экземплярами трилобитов рода Charaulaspis (Коровников, 2010). Таким образом,
появление трилобитов Triangulaspis annio и Hebediscus attleborensis в разрезах может служить маркером нижней границы ботомского яруса.
4) Уровень появления представителей родов Lermontovia и Paramicmacca –
приурочен к средней части тойонского яруса (Ярусное расчленение…, 1983). Однако на
этом уровне происходит довольно существенная перестройка нижнекембрийской биоты,
поэтому данный рубеж представляется наиболее подходящим для проведения границы такого ранга, как ярус (Коровников, 2011). Кроме этого, представители родов Lermontovia и
Paramicmacca встречаются практически во всех разрезах Сибирской платформы, где имеются отложения аналогичного возраста. Таким образом, данный рубеж может служить
маркером нижней границы тойонского яруса нижнего кембрия Сибирской платформы.
5) Уровень появления в разрезах представителей рода Anabaraspis – приурочен к
верхам тойонского яруса. Виды данного рода встречаются во многих разрезах платформы
и служат видами–индексами региональных зон: зона Anabaraspis splendens – в АнабароСинском регионе и зона Anabaraspis – в Юдомо-Оленекском регионе.
6) Уровень появления в разрезах трилобитов рода Ovatoryctocara (Ovatoryctocara
granulata, Ovatoryctocara ovata), трилобитов Cheiruroides arcticus и немного выше по разрезу – трилобитов рода Paradoxides. Маркируют верхнюю границу нижнего кембрия (или
нижнюю границу среднего кембрия). Присутствие этих трилобитов установлено в различных районах Сибирской платформы.
Перечисленные выше шесть уровней первого появления трилобитов являются отличными маркерами для корреляции разнофациальных нижнекембрийских отложений в
пределах Сибирской платформы. Однако не все они позволяют проводить уверенную и
точную корреляцию с другими регионами в силу того, что распространение трилобитов
было ограничено пределами Сибирского палеобассейна. Тем не менее, из вышеперечисленных уровней имеются два, которые могут быть использованы для межрегиональной
корреляции и установления нижних границ ярусов МСШ, поскольку характеризующие эти
уровни трилобиты помимо Сибирской платформы встречаются и в других регионах.
Реперные уровни для межрегиональной корреляции:
1) Уровень появления в разрезах трилобитов Triangulaspis annio и Hebediscus attleborensis. Помимо Сибирской платформы эти трилобиты встречаются в нижнекембрийских
разрезах США, Канады, Англии, Испании, Марокко, Монголии. Широкое географическое
распространение и приуроченность первого появления этих видов к нижней границе ботомского яруса Сибирской платформы дает возможность рассматривать эту границу в качестве кандидата для установления GSSP нижней границы четвертого яруса кембрия
МСШ в разрабатываемом в настоящее время ее новом варианте.
2) Уровень первого появления в разрезах трилобитов Ovatoryctocara granulata также
достаточно хорошо прослеживается в других регионах мира (Fletcher, 2003). Этот уровень
уже предложен в качестве кандидата для установления нижней границы пятого яруса кембрия МСШ со стратотипом на реке Молодо (Шабанов, Коровников и др., 2008; Кембрий
Сибирской платформы, Книга 2, 2008).
80
ЭВОЛЮЦИОННО-ЭКОЛОГИЧЕСКИЕ ПОДРАЗДЕЛЕНИЯ
СРЕДНЕГО КАРБОНА–РАННЕЙ ПЕРМИ ВОСТОЧНО-ЕВРОПЕЙСКОЙ
ПЛАТФОРМЫ (ПО КОРАЛЛАМ RUGOSA)
О.Л. Коссовая
ВСЕГЕИ, Санкт-Петербург, Olga_Kossovaya@vsegei.ru
Границы подразделений современной Международной и Общей стратиграфических
шкал каменноугольной системы определяются в основном по ортостратиграфическим
группам органических остатков, таким как конодонты, и в меньшей степени –по фораминиферам. Однако палеофациальные и палеоэкологические ограничения являются основными факторами, сужающими разрешающую способность и корреляционный потенциал
не только бентосных групп, но и планктонных и нектонных фаун. Несмотря на существование зональных стандартов по системам (Зональная стратиграфия…, 2006), cуществует
тенденция возврата к субрегиональным последовательностям, которые отражают развитие
фаун в конкретных частях бассейна или в фациальных зонах. В качестве примера можно
привести существование независимых зональных последовательностей по фузулинидам
для Южного и Северного Урала и центральной части Русской платформы (Nilson,
Davydov, 1997; Davydov, Leven, 2003) и зон по конодонтам для грубоководных и мелководных обстановок (Kozur, 1993; Henderson, Mei, 2002).
Кораллы Rugosa – представители сессильного бентоса, характеризуются существенной морфоэкологической дифференциацией. Построение непрерывных зональных последовательностей для большого временнóго интервала при быстро изменяющихся глубинах
бассейна и контрастной смене фаций невозможно. В случае постепенного углубления (или
обмеления) непрерывный алломорфоз приводит к появлению новых видов, потенциально
применимых для создания филогенетической последовательности. Еще одним осложняющим моментом для разработки непрерывной зональной последовательности являются событийные интервалы, в течение которых развитие практически всех групп (за исключением реккурентных) замедляется или прекращается.
Наиболее быстро развивающиеся таксоны принадлежат морфоэкотипу массивных
колониальных ругоз и характерны для мелководных обстановок шельфа или рампа. В более глубоководных обстановках развиваются одиночные ругозы с диссепиментами, а обстановки открытого шельфа характеризуются одиночными ругозами без диссепиментариума. Наибольшей разрешающей способностью обладают параллельные эволюционноэкологические зональные последовательности, выявленные для различных фаций бассейна.
Указанные общие закономерности рассмотрены на примере развития ругоз в пограничном серпуховско-башкирском интервале в разрезе Аскын (Горная Башкирия). В данном разрезе граница башкирского яруса определена по появлению фораминифер Plectostaffella bogdanovkensis (Кулагина и др., 2000). Вид-индекс конодонтов, определяющий границу пенсильванской подсистемы в МСШ – Declinognathodus noduliferus в данном разрезе
появляется значительно выше указанной границы. Пограничный интервал отвечает среднекаменноугольному оледенению, которое привело к резкому падению уровня Мирового
океана, и, как следствие, перерывам вблизи границы нижнего и среднего карбона (или
миссисипской и пенсильванской подсистем). Событие распознается по многим группам
фауны, в том числе и среди ругоз по вымиранию массивных лонсдалеид и литостроционид. Первые достаточно примитивные ветвистые ругозы ?Pseudolytvophyllum askynensis
Kossovaya (Kossovaya, 2009) с простой осевой структурой и слабо развитым диссепиментариумом появляются на границе акавасского горизонта (зона Pseudostaffella antiqua по
фораминиферам). Они принадлежат к ветвистым колониальным формам и морфологически сходны с родами Donophyllum Fomichev и Dorlodotia Salee, широко развитыми в визе.
Более развитые формы отнесены к виду ?Ps. аntiguum (Gorsky) и встречены в более молодых – аскынбашских отложениях Северного острова Новой Земли (Kossovaya, 1996).
81
Примером быстрой эволюции является развитие позднемосковских петалаксид Московской синеклизы. Появление первых в данном бассейне петалаксисов отмечается в середине каширского горизонта на уровне зоны Fusulinella colaniae–Beedeina ultinensis по
фузулинидам. Следующий биостратиграфический уровень – первое появление астреоидных колоний в середине подольского горизонта и затем радиация в конце подольского–
начале мячковского времени. Именно этот интервал в связи с мелководностью отложений
наиболее сложен для определения границы по конодонтам, и граница между горизонтами
проходит внутри конодонтовой зоны Neognathodus inaqualis. Детальная коралловая зональность в данном узком интервале имеет высокий корреляционный потенциал и выделяется в пределах крайнего мелководья в монофациальном разрезе. Широкое распространение петалаксид в подольско-мячковском интервале позволяет проводить корреляцию в
сходных фациях за пределами страторегиона. Пограничный московско-касимовский интервал рассматривается как событийный для эволюции ругоз. Обновление комплекса после исчезновения колониальных форм начинается только с уровня неверовской свиты хамовнического горизонта. Конец карбона характеризуется развитием довольно примитивных каниноморф (Rugosa).
Мелководные обстановки с многочисленными сообществами кораллов наименее
пригодны для выделения зон по конодонтам. Детальные последовательности созданы по
фузулинидам, в то же время широкое распространение и частая сменяемость комплексов
колониальных кораллов позволяет использовать их для расчленения и корреляции отложений нижней перми. С середины ассельского века начинается диверсификация колониальных кораллов, и зональность до раннеартинского подъяруса включительно отражает непрерывный алломорфоз в параллельных линиях Protowentzelella–Permastraea и
Kleopatrina–Protolonsdaleiastrae (сем. Kleopatrinidae Fedorowski, 2007). Широкое развитие
мелководных шельфов делает возможным применять зональность на обширных территориях, при этом селективность определяется в данном случае батиметрическим контролем,
так как представители первой ветви доминирует в условиях рампа, а второй – в условиях
мелководного шельфа в рифовых фациях и мелководных обстановках лагунного типа.
Выявление изохронности или гетерохронности появления родов в пределах провинции является наиболее сложным моментом для определения границ подразделений. При
сравнении двух последовательностей коралловых зон и контроле распределения видов зональностью по фузулинидам, выявлена иммигрантная природа появления зонального вида
Kleopatrina magnifica в разрезе рампа. Возрастное скольжение установлено в интервале
меньшем, чем фузулинидовая зона. Так, в типичных фациях этот вид появляется с основания сакмарского яруса, а в условиях более глубокой части рампа он установлен в середине
нижней фузулинидовой зоны тастубского горизонта. Попытка укрупнения зональных последовательностей до генозон для обширных территорий, которые охватывали и Североамериканские террейны (Fedorowski et al., 2007), не позволила оценить возрастное скольжение и разделить фауны на «in-situ» и иммигранты, и просто механически суммировала
различные, часто неточные данные по распространению таксонов удаленных областей.
Появление новых родов является существенным для расчленения, и с учетом миграции,
первое появление Kleopatrina характеризует основание сакмарского яруса. Следующий
ароморфный признак – усиление интеграции колоний – фиксируется в середине тастубского горизонта в обеих ветвях и является основанием для выделения генозон Protolonsdaleiastraea и Permastraea.
Разработанные локальные зональные последовательности для каждой из филогенетических линий применимы для корреляций в пределах сходных фаций различных, в том
числе, удаленных друг от друга бассейнов.
Исследования поддержаны грантами РФФИ №№ 11-05-00950а, 11-05-00053а и
11-05-01162а.
82
ПЕРМСКИЕ РАЗНОПОРЯДКОВЫЕ СОБЫТИЯ ПРИМОРЬЯ
Г.В. Котляр
ВСЕГЕИ, Санкт-Петербург, Galina_Kotlyar@vsegei.ru
Глобальное значение пермских разрезов Приморья обусловлено наличием смешанных кунгурских западно- и восточнобореальных фаун и средне-позднепермских катазиатских, бореальных и антибореальных брахиоподовых комплексов и их тесной пространственной и стратиграфической ассоциацией с фузулинидами, аммоноидеями и другими
группами. Это позволяет проводить межрегиональную корреляцию высокой разрешающей
способности, применимой для пермских седиментационных бассейнов различных палеогеографических областей и климатических поясов.
Основной район развития пермских отложений Приморья расположен между СиноКорейским кратоном на юге и Сихотэ-Алинским складчатым поясом на востоке. Пермские
отложения развиты повсеместно, но наиболее полно изучены в пределах ЛоелинГродековского складчатого пояса, Вознесенского и Сергеевского террейнов.
Кунгурские отложения абрекскоой и поспеловской свит представлены континентальными, лагунными и прибрежно-мелководными осадочными образованиями (Kotlyar.,
2006). Среднепермские (роудско-вордские) отложения, выделенные во владивостокскую
свиту, представлены преимущественно вулканогенными и вулканокластическими образованиями субаэрального происхождения. В составе поздневордско-кептенской чандалазской свиты доминируют карбонатные отложения с разнообразной биотой (Котляр и др.,
1990; Kotlyar et al., 2006, 2008). Верхнепермские (вучапинско-чансинские) людянзинская и
ястребовская свиты состоят из кремне- и вулканокластических осадков, в том числе из переслаивания алевролитов, аргиллитов и туфов, содержащих остатки разнообразных беспозвоночных (Kotlyar et al., 2006). Многочисленные и разнообразные брахиоподовые комплексы содержатся во всех стратиграфических подразделениях.
Представительные комплексы брахиопод перми позволили выделить зональные
подразделения, проследить динамику развития брахиопод, выявить уровни появления
смешанных фаун и формирования транзитных зон. В рассматриваемом интервале установлено семь брахиоподовых зон – Primorewia reschetnikovi–Tomiopsis atlanichus, Yakovlevia
mammata, Substriatifera vladivostikensis, Leptodus nobilis–Spiriferella, Prorichthofenia ussurica,
Haydenella shaygensis, Anidanthus sinosus–Squamularia grandis и слои с Crurithyris pygmaea
и Araxathyris minor, строго увязанных с зональными подразделениями по другим группам
фауны (Котляр и др., 1990).
Установлены и проанализированы разнопорядковые биотические и геологические
события. Анализ динамики видового разнообразия пермских брахиопол выявил ряд биотических событий увеличения и спада таксономического разнообразия и появления транзитных фаун. Проанализированы смешанные катазиатско-бореально-антибореальные ассоциации брахиопод и установлен их мидийский или поздневордско-кептенский возраст.
Среднекунгурское событие является региональным проявлением глобального синхронного события (Чувашов, 1997; Котляр и др., 2004; Бяков, 2010). В средней части абрекской и поспеловской свит Вознесенского террейна установлен бореальный комплекс
брахиопод зоны Primorewia reschetnikovi–Tomiopsis atlanichus (Kotlyar et al., 2006). В пильниковских слоях Сергеевского террейна совместно с брахиоподами присутствует гониатит
Epijuresanites pilnikovensis Zakharov (Zakharov et al., 1999). Комплекс приурочен к узкому
стратиграфическому интервалу и коррелируется с комплексом зоны Megousia kulikii Бореальной области. Событие связано с широкой трансгрессией и появлением смешанного
комплекса западно- и восточнобореальных видов брахиопод и рода Epijuresanites.
Роудское глобальное событие, зафиксированное в основании владивостокского горизонта, связано со сменой континентальных отложений на морские. Глобальное событие
характеризуется мгновенной и широкой экспансией роудских аммоноидей во всех палео83
биогеографических областях. В Приморье событие выражено появлением единственного,
но чрезвычайно характерного рода Daubichites и комплекса брахиопод зоны Muirwoodia
mammata, представленного исключительно бореальными видами. Событие прослеживается в Бореальной области и ряде регионов Гондваны и Тетиса и интерпретируется как глобальное, связанное с крупной трансгрессией и потеплением климата.
Поздневордское биотическое событие приурочено к. основанию чандалазской
свиты, совпадающего с подошвой фузулинидовой зоны Monodiexodina sutchanica–
Metadoliolina dutkevitchi. Последняя является биостратиграфическим репером и в Приморье прослеживается повсеместно. Событие характеризуется появлением смешанного, преимущественно перигондванского, комплекса брахиопод зоны Substriatifera vladivostokensis,
представленного бореальными, антибореальными и единичными тетическими видами. С
этим рубежом связано глобальное палеомагнитное событие – смена полярности магнитного поля (Захаров, Сокарев, 1991). По данным изотопии в средней части фузулинидовой зоны Monodiexodina sutchanica–Metadoliolina dutkevitchi (=брахиоподовой зоны Substriatifera
vladivostokensis) зафиксированы высокие значения δ¹³С (2,2‰), свидетельствующие о начальной фазе трансгрессии.
Раннекептенское биотическое событие связано с широким развитием транзитных
фаун, затронувшим все группы. Событие проявилось широко за пределами региона (Котляр, 1978; Shi et al., 1995; Tozawa et al., 2000). В комплексе брахиоподовой зоны Lepthodus
nobilis–Spiriferella доминируют перигондванские представители, число бореальных видов
продолжает сокращаться, существенно увеличивается количество тетических представителей. Положительная изотопно-углеродная аномалия δ¹³С=4,9‰, установленная в основании зоны Leptodus nobilis–Spiriferella, соответствующей фузулинидовой зоне Parafusulina
stricta в разрезе пади Широкой Западного Приморья (Захаров и др., 1996; Zakharov et al.,
2001), свидетельствует об обширной трансгрессии, совпавшей с климатическим оптимумом, соответствующим началу кептенского времени.
Среднекептенское событие представляет собой диверсификацию сообществ организмов, и в том числе брахиопод, связанных с развитием биогермных фаций чандалазской
свиты. В типовом выражении событие характеризуется быстрым появлением и радиацией
катазиатских брахиопод и полным исчезновением бореальных форм. Уменьшается число
гондванских элементов. В разрезе Сенькина Шапка в верхней части фузулинидовой зоны
Metadoliolina lepida–Lepidolina kumaensis (=брахиоподовой зоне Prorichthofenia ussurica)
обнаружена изотопно-углеродная аномалия δ¹³С=3,2-3,8 ‰, свидетельствующая о второй
фазе кептенской трансгрессии.
Позднекептенское событие вымирания зафиксировано в терминальной части чандалазской свиты разреза Сенкина Шапка и в нижней части известняков Находкинского
рифа. На границе брахиоподовых зон Prorichthofenia ussurica и Haydenella shaygensis происходит резкое сокращение таксономического разнообразия брахиопод, полностью исчезают высшие фузулиниды, уменьшается число видов мелких фораминифер и мшанок. На
этом же уровне установлено падение значений δ¹³С от 4 до 2‰ (Zakharov et al., 2001). Последнее может свидетельствовать о резком падении продуктивности биоты. Негативный
экскурс δ¹³С, зафиксированный в конце кептенского времени в ряде других регионов, по
мнению авторов, свидетельствует о значительном похолодании. Это событие определено
как «Kamura event» (Izosaki et al., 2007). Однако, по мнению Ю.Д. Захарова (Захаров, Бяков, 2008), конец кептенского времени характеризуется субтропическими климатическими
оптимумами. Тем не менее, нижняя часть известняков Находкинского рифа (мощностью
65 м), наращивающая разрез Сенькина Шапка (Захаров, Павлов, 1986; Котляр и др., 1992;
Belyaeva et al., 1997; Kotlyar et al., 2006), фауны не содержит, что, возможно, свидетельствует о падении продуктивности и кратковременном похолодании.
Вучапинское событие приурочено к верхней части известняков Находкинского
рифа людянзинского горизонта, отнесенного к вучапинскому (джульфинскому) ярусу.
84
Брахиоподы, выделенные в зону Anidanthus sinosus–Squamularia grandis, характеризуются
резким возрастанием таксономического разнообразия, представленным исключительно
катазиатскими видами (Котляр и др., 1989, 1990, Kotlyar et al., 1992). Аномально высокие
значения δ¹³С (3,6-4,1‰) зафиксированы в верхней части рифогенных известняков Находкинского рифа (Захаров и др., 2001). Предполагается существование климатического оптимума как на основании позитивной изотопно-углеродной аномалии, так и высокого таксономического разнообразия тетической биоты этого времени.
В чансинское время в связи с интенсивным углублением моря, в котором развиты
преимущественно аммоноидеи, брахиоподы встречены лишь в капреевских слоях терминальной перми Вознесенского террейна и представлены единичными видами, выделенными в слои с Crurithyris pygmaea–Araxathyris minor, типичными для позднего чансиня Южного Китая (Zakharov et al., 1997).
Глобальный характер и надежная диагностируемость среднекунгурского, роудского,
раннекептенского и вучапинского событий позволяют рассматривать их в качестве наиболее достоверных уровней межрегиональной корреляции пермских отложений различных
палеогеографических областей и климатических поясов..
Исследования поддержаны РФФИ, проекты №№ 11-05-00053а и 11-05-00950а.
РАССУЖДЕНИЯ О СТРАТИГРАФИЧЕСКИХ ГРАНИЦАХ
В.И. Краснов
СНИИГГиМС, Новосибирск, kvi@sniiggims.ru
Хорошо известно, что стратиграфические границы имеют чрезвычайно большое
значение для теории и практики. Все геологические карты с помощью этих границ фиксируют различия стратиграфических подразделений разного ранга. Без них невозможно изобразить ни один геологический разрез или профиль. Именно они позволяют находить закономерности в геологическом развитии, отображать тектонические структуры, стратиграфические уровни, перспективные на поиски полезных ископаемых и т.д. Все это основано на
результатах палеонтологических, литологических и стратиграфических исследований.
На геологических картах любого масштаба изображаются подразделения планетарной шкалы с изохронными границами. Они составляют основу мелкомасштабных карт.
Геологические карты среднего масштаба отображают различия между региональными и
местными стратиграфическими подразделениями с относительно изохронными и диахронными границами непременно с учетом их возрастного положения. Крупномасштабные
карты базируются, главным образом, на различиях вещественного состава литостратиграфических подразделений с диахронными границами, но и в этом случае результаты изучения скелетов животного и растительного мира имеют большое значение. Именно они помогают воссоздать процессы формирования геологических тел во времени.
Вроде бы все просто. На самом же деле совсем не так. В геологической литературе
формулировки понятия «стратиграфическая граница» нередко различны. Вот некоторые
примеры. Ю.А. Косыгин и его соавтор – математик Ю.А. Воронин писали: «Нет четких
правил выделения и описания геологических границ» (Косыгин, Воронин, 1965, с. 86). Тем
не менее, они предприняли попытку дать свое определение и предложить типы границ –
резкостные, дизъюнктивные, условные и произвольные. Но разве резкостные границы не
могут быть дизъюнктивными? Геологическую границу они понимали как любую поверхность (линию, точку), «которая может быть построена на основе однозначной процедуры в
заданном статистическом геологическом пространстве»(1970, с.479). Но причем здесь заданное статистическое пространство? Зачем эта формализация, если само геологическое
пространство существует в природе и без всякой абстракции!
85
В.М. Келлер не давал формулировки стратиграфической границы, но полагал, что
«границы хроностратиграфических подразделений общей или международной стратиграфической шкалы могут проводиться только на основе палеонтологических данных» (Келлер, 1976, с.273). Исходя из его представлений, надо признать, что границы между этими
подразделениями являются условными.
Н.Д. Хедберг также подчеркивал условность стратиграфических границ и был убежден в том, что они искусственны, а вот сами хроностратиграфические подразделения естественны. Такими их создала природа (Хедберг,1959). Но, если само хроностратиграфическое подразделение естественно, то, как можно считать искусственными его границы?
Обратимся к мнению В.А. Вахромеева. Он не давал формулировки понятия стратиграфической границы, но подчеркивал: «при проведении границ между биостратиграфическими подразделениями Общей (Международной) стратиграфической шкалы мы сталкиваемся со значительными трудностями, так как конец одного этапа и начало другого
обычно выражены не резко, а, кроме того, не говоря уже о флоре, часто не совпадают друг
с другом» (Вахромеев, 1970, с.279).
Проблему стратиграфических границ затрагивал и Б.С. Соколов: «Пожалуй, ни одна
проблема стратиграфии не встает сейчас с такой остротой, как проблема стратиграфических границ, и до тех пор, пока она не будет решена в общем теоретическом плане и конкретно в рамках общих подразделений каждой системы, мы не можем надеяться на установление удовлетворительной стабильности в стратиграфической классификации и номенклатуре» (Соколов, 2004, с.157). Об отсутствии однозначной формулировки самого понятия хроностратиграфическая граница писал и К.В. Симаков (1986). Все это действительно так, но как же решать эту проблему, которую мы не можем раскрыть почти на протяжении трех веков и привыкли к этому. Как-то обходимся существующим status kvo. Конечно,
нельзя полагать, что все наши проблемы сводятся лишь к признанию или непризнанию переходных слоев, но одно решение этой задачи как-то приблизило бы нас к той истине, к
которой мы так долго стремимся.
Очевидно, в какой-то степени хороши все существующие формулировки стратиграфической границы, но не всем они представляются отвечающими существу дела. Вот
и в стратиграфическом кодексе дана такая формулировка: «стратиграфические границы –
поверхности, ограничивающие стратон по подошве (нижняя граница) и кровле (верхняя
граница)» (Стратиграфический кодекс, 2006, с. 14). У С.В. Мейена «геохронологическая
граница – это поверхности, объединяющие следы какого-то уникального события, прослеживаемого в геологическом пространстве с использованием принципа хронологической взаимозависимости признаков» (Мейен, 1989, с.154). Но как же поверхности могут
объединять какие-то следы событий? Скорее всего, в них мы усматриваем отражение каких-то событий в геологической летописи. Да и как же тут быть с переходными слоями,
фиксирующими смешение признаков уходящего прошлого и наступающего будущего.
Ведь именно это свойственно подразделениям Международной стратиграфической шкалы. Не в этом ли нас стремились убедить А.П. Карпинский (1945) и поддерживающий его
взгляды на этот счет Л.Л. Халфин (1970). Но еще до них Ж.Л. Бюффон пытался доказать
существование этих постепенных изменений, которые не разделялись резкими границами (Buffon, 1749).
Автор этих строк тоже не избежал случая поделиться своими представлениями в
отношении понятия стратиграфической границы (Краснов, 1982, 1990). Им были предложены две формулировки, которые, конечно же, тоже могут быть подвергнуты критике. Первая: «Границы планетарных и региональных стратиграфических подразделений
есть плоскости, ограничивающие внешние пределы вертикального распространения
смешанных групп вымерших организмов, содержащихся в подстилающих и перекрывающих отложениях»
86
Вторая: «Границы региональных и местных стратиграфических подразделений есть
плоскости, ограничивающие внешние пределы распространения смешанного комплекса
отложений, характерного для вмещающих образований» (Краснов, 1982, с.21-22). К ней,
очевидно, необходимо добавление: и плоскости резких изменений вещественного состава
отложений с содержанием в них скелетов животного и растительного мира.
НИЖНЯЯ ГРАНИЦА КАМЕННОУГОЛЬНОЙ СИСТЕМЫ И РАСЧЛЕНЕНИЕ
ТУРНЕЙСКОГО ЯРУСА НА ЮЖНОМ УРАЛЕ ПО МИКРОФАУНЕ
1
Е.И. Кулагина1, В.Н. Пазухин2
ИГ УНЦ РАН, Уфа, kulagina@ufaras.ru; 2ООО «БашНИПИнефть», Уфа
Актуальность вопроса о нижней границе каменноугольной системы связана с последними результатами исследований ее стратотипа в разрезе Ла Серр Франции, а именно, нахождением маркерного конодонтового вида S. sulcata ниже установленной границы (Kaiser,
2009). Задачи, поставленные Международной рабочей группой в 2010 г. на Международном
палеонтологическом конгрессе (Лондон), следующие: 1) улучшить диагностику видов линии
сифоноделл; 2) рассмотреть возможность использования для определения границы девона и
карбона протогнатид; 3) привлечь дополнительные биомаркеры и событийные рубежи, основанные на других геологических данных. Основная трудность, с которой столкнулись
специалисты по конодонтам, связана с определением предкового вида S. sulcata. Предполагаемый предок – S. praesulcata встречается редко, а самые ранние представители S. sulcata
имеют большую морфологическую изменчивость, что затрудняет их диагностику.
На Южном Урале нижняя граница каменноугольной системы соответствует основанию гумеровского горизонта турнейского яруса, стратотипом которого является разрез Зиган, а парастратотипом – разрез Сиказа (Кочеткова и др., 1986, 1988). Эта граница устанавливается по появлению S. sulcata в последовательности S. praesulcata – S. sulcata, которая
зафиксирована в разрезах Усуйли и Зиган. В разрезе Зиган вид S. praesulcata найден в зиганских слоях и гумеровском горизонте, причем первые S. sulcata встречены в слое известняка, залегающем непосредственно на пачке глинисто-карбонатных пород, вероятно,
отвечающей Хангенбергскому событию. В разрезе Сиказа представители S. sulcata обнаружены в слое 6г, что отвечает верхней части гумеровского горизонта выше глинистокарбонатной пачки, которая, по всей видимости, также соответствует Хангенбергскому
событию. Комплексы конодонтов сопоставлены с комплексами фораминифер и миоспор.
Зона S. praesulcata соответствует слоям с доживающими Quasiendothyra и палинозоне LE.
Нижняя часть зоны S. sulcata соответствует миоспоровой подзоне PM. Совместно с конодонтами зоны S. sulcata встречаются обедненные комплексы фораминифер. В разрезе Сиказа присутствуют Quasiendothyra ex gr. communis и Septaglomospiranella spp., в разрезе
Зиган – лишь Earlandia elegans и E. aljutovica.
Расчленение турнейского яруса на подъярусы и горизонты до сих пор остается
предметом дискуссий. В стратиграфических шкалах карбона Русской платформы (1988) и
западного субрегиона Урала (1993) приняты палеонтологически охарактеризованные горизонты: гумеровский, малевский, упинский, черепетский, кизеловский и косьвинский. В настоящее время предложен новый вариант стратиграфической схемы турнейского яруса
карбона Русской платформы (Чижова, 2000, 2002, 2004; Чижова, Сташкова, 2004;Чижова и
др., 2007), существенно меняющий объемы и соотношения принятых горизонтов. Так, гумеровский горизонт предлагается разделить на 2 части, из которых нижняя, в объеме зон
миоспор LE и PLE и конодонтовой зоны S. praesulcata, должна быть отнесена к девону, а
верхняя, с миоспорами PM – к карбону. Предложен новый висимский горизонт взамен нижнечерепетского подгоризонта, ввиду нечеткого фаунистического обоснования последнего. Черепетский горизонт предлагается рассматривать в объеме верхнечерепетского подгоризонта
87
(«чернышинских» известняков) и отложений, относимых в ряде районов Волго-Уральского
субрегиона и западного склона Урала к нижнекизеловскому подгоризонту, а объем кизеловского горизонта ограничить верхнекизеловским подгоризонтом (Чижова и др., 2007).
Анализ палеонтологических данных по опорным разрезам Южного Урала и скважинам Башкирского Приуралья, показал, что в Унифицированную часть стратиграфической схемы западного субрегиона Урала нужно внести изменения. Во-первых, согласиться
с изменением объема гумеровского горизонта, во-вторых, отказаться от черепетского горизонта и вернуться к косореченскому, имеющему четкую палеонтологическую характеристику по конодонтам и фораминиферам (Щербаков и др., 1979; 1990; Липина, 1977, 1985;
Brenckle, 1997). Поскольку косореченский и кизеловский горизонты оба выделены на западном склоне Среднего Урала, следует придерживаться их объемов в типовом регионе. Отметим, что кизеловский горизонт выделяется в том же объеме и в восточном субрегионе Урала.
Предлагаемый вариант стратиграфической схемы турнейского яруса Урала включает следующие горизонты:
Гумеровский – в объеме конодонтовой подзоны Early S. sulcata.
Малевский – конодонтовые подзона Late S. sulcata и зона S. duplicatа, фораминиферовая зона Earlandia minima. По фораминиферам малевский горизонт отвечает бисферовым
слоям Русской платформы, которые на Урале прослеживаются не во всех разрезах. По развитию фораминифер этот интервал отвечает минимальному видовому разнообразию позднефаменско-раннекаменноугольного времени. Число видов этой зоны в изученных разрезах –
26, однако большинство из них относится к однокамерным формам. Из многокамерных фораминифер здесь известны лишь два вида – Glomospiranella rara и Tournayellina cf. pseudobeata.
Упинский – фораминиферовая зона Сh. disputabilis и конодонтовая зона S. belkai. По
фораминиферам этот горизонт имеет более надежную характеристику и устанавливается
по появлению примитивных чернышинелл.
Косореченский – фораминиферовая подзона Ch. glomiformis зоны P. tchernyshinensis,
конодонтовая зона S. quadruplicatа.
Кизеловский – фораминиферовые подзона L. latispiralis зоны P. tchernyshinensis и зона Sp. costifera; конодонтовые зоны S. isosticha и Gn. typicus c двумя подзонами.
Косьвинский – фораминиферовые зоны E. diversa и Eop. rotunda; конодонтовые зоны
D. bouckaerti и Sc. anchoralis.
В стратиграфической шкале турнейского яруса России выделяются два подъяруса.
Граница подъярусов совпадает с основанием фораминиферовой зоны P. tchernyshinensis и
конодонтовой зоны S. quadruplicatа (Постановление…, 2003). На Урале к нижнему турне
относятся гумеровский (верхняя часть), малевский и упинский горизонты. Данный интервал отчетливо проявляется по фораминиферовой фауне.
В развитии конодонтовой фауны наиболее значимые рубежи отвечают двум уровням – основанию зоны S. isosticha по появлению гнатодусовой фауны и основанию подзоны D. hassi (или кровле зоны S. isosticha) – по вымиранию сифоноделловой фауны. Оба эти
рубежа находятся в верхнетурнейском подъярусе российской шкалы. В.А. Чижова и др.
(2007) предлагают поднять границу подъярусов и проводить ее в основании зоны
S. costifera по фораминиферам и подзоны D. hassi по конодонтам. Данный уровень, действительно, имеет хороший корреляционный потенциал, однако он проходит внутри кизеловского горизонта Уральской региональной шкалы, разделяя нижнекизеловский и верхнекизеловский подгоризонты. Названные подгоризонты по объему соответствуют горизонтам, поэтому целесообразно повысить их ранг до горизонтов, не изменяя названий, как
уже предлагалось ранее (Щербаков и др., 1990).
Работа выполнена при поддержке РФФИ, проект № 10-05-01076.
88
ОБ ОСТРАКОДАХ ПОГРАНИЧНЫХ ОТЛОЖЕНИЙ ВЕРХНЕЙ ПЕРМИ
И НИЖНЕГО ТРИАСА В СТРАТОТИПИЧЕСКОМ РАЗРЕЗЕ ЖУКОВА ОВРАГА
Д.А. Кухтинов1, Е.А. Воронкова1, М.П. Арефьев2, В.К. Голубев3, А.В. Миних4
1
2
НВНИИГГ, Саратов; sheglov@nvniigg.san.ru
ГИН РАН, Москва, Музей естественной истории Свято-Алексиевской Пустыни
3
ПИН РАН, Москва; 4Саратовский государственный университет
Разрез терминальных слоев перми, обнажающихся в Жуковом овраге (в окрестностях г. Гороховец Владимирской области), привлекает внимание как потенциальный стратотип нового стратиграфического подразделения – горизонта или регионального яруса,
всестороннее изучение которого представляет насущную задачу. Опубликованные ранее
материалы по позвоночным, рыбам и палеомагнитные данные подтверждают возможность
выделения нового самостоятельного подразделения. Данные по остракодам из этого местонахождения несколько противоречивы. Граница перми и триаса была изучена И.И. Молостовской (2010), которая в двух обнажениях установила по остракодам последовательное залегание зоны Wjatkellina fragiloides–Suchonella typica верхневятского подъяруса
верхней перми и перекрывающего его вохминского горизонта нижнего триаса. Отмечено
также, что смена комплексов остракод совпадает в одном обнажении с эрозионной границей, в другом – со сменой литологического типа глин. Однако нельзя не заметить, что в
этих обнажениях между точками с определениями вятских и вохминских остракод имеются интервалы, не содержащие органических остатков, равные 3,7 и 7,55 м соответственно.
Кроме того, в последние годы на этой территории появились новые обнажения, пригодные
для более полного описания разреза и отбора фауны.
В работе А.В. Миних и др. (2011) описана богатая ассоциация остракод, существенно отличающаяся по составу от комплекса верхневятской остракодовой зоны Wjatkellina
fragiloides–Suchonella typica, которая была встречена стратиграфически выше – в слоях
глин внутри линзы песчаников с прослоями конгломератов (обнажение 1027А, слой 22,
описание В.К. Голубева). Эта линза срезает подстилающие отложения, в том числе маркирующий слой известняка, что может восприниматься в качестве иллюстрации несогласия
на границе перми и триаса. Однако в песчаниках именно этой линзы встречены представители вязниковского комплекса тетрапод и остатки рыб смешанного пермско-триасового
состава. По поводу обнаруженной здесь ассоциации остракод можно сказать следующее:
- род Suchonellina представлен многими видами, встречающимися в верхней перми
Русской плиты. В комплексе отмечены также виды, ранее описанные Н.Н. Старожиловой
(1968) из отложений Саратовского Заволжья, ошибочно относимых к основанию триаса, и
виды, которые встречались в Западной Сибири в верхних подразделениях перми;
- близкий к сухонеллинам род Wjatkellina представлен видом W. fragilina (Belousova),
характерным для вятских отложений;
- с вятским временем обычно связано появление одного-двух представителей рода
Gerdalia, однако, в данном комплексе они многочисленны, разнообразны и идентифицированы (с различной степенью достоверности) с видами, описанными ранее из нижнетриасовых отложений (G. wetlugensis Belousova, G. analoga Starozhilova, G. ampla Mishina, G. clara Mishina, G. ex gr. longa Belousova, G. ex gr. rixosa Mishina, G. ex gr. triassiana
(Belousova), G. ex gr. noinskyi Belousova);
- среди многих представителей рода Suchonella не обнаружен зональный вид верхневятского подъяруса – S. typica Spizharskyi, но присутствуют другие виды – Suchonella rykovi Starozhilova, S. circula Starozhilova, S stabilis Neustrueva, S. ex gr. posttypica Starozhilova,
S. longuaris Mishina, S. clivosa Mishina, S. emphasis Mishina, Suchonella sp., которые во многом определяют специфику вязниковской ассоциации;
- доминирующее положение занимают представители рода Volganella, в том числе
V. concava Mishina, V. angulata Mishina, V. truncata Mishina и некоторые, вероятно, новые
89
виды. Перечисленные виды были описаны Е.М. Мишиной (1973) из отложений, которые
она относила к вятскому ярусу, однако, в таком составе в других разрезах и районах на
этом стратиграфическом уровне они не встречались. Вполне возможно, что Е.М. Мишиной
впервые были обнаружены аналоги вязниковского горизонта, для которого характерна эта
своеобразная ассоциация вольганелл;
- единично представлены роды Sinusuella (S. vjatkensis Posner), мелкие Whipplella
(возможно, из группы вятского вида W. svijazhica Sharapova).
Вышележащая нижнетриасовая часть разреза хорошо охарактеризована остракодами в обнажении 147 (слои 2, 5, 7, 10, 12), описанном М.П. Арефьевым. Во всех слоях
встречены виды, относящиеся к комплексу нижнетриасовой зоны Darwinula mera–Gerdalia
variabilis: Darwinula vocalis Mishina, D. rotundata Lubimova, D. accuminata Belousova, D. ex
gr. ingrata Lubimova, D. cf. brevis Mishina, Gerdalia triassiana (Belousova), G. longa Belousova, G. wetlugensis Belousova, G. noinskyi Belousova, G. clara Mishina, G. dactyla Belousova.
Того же возраста и весьма близкого состава комплекс остракод обнаружен в слоях 24, 20,
12, 10, 8 обнажения 148 (Слукино). В трех метрах ниже слоя 8 (в слое 5) встречены виды
Suchonellina trapezoidea (Sharapova in Schneider), S. fragilis Schneider, Suchonella typica
Spizharskyi, S. blomi Molostovskaja, Suchonella sp., Volganella concava Mishina, свидетельствующие о принадлежности вмещающих пород верхневятской зоне Wjatkellina fragiloides–
Suchonella typica. Очевидно, что необходимо провести доизучение этого небольшого интервала недостоверности для уточнения реального соотношения смежных стратиграфических подразделений.
Для характеристики границы перми и триаса также представляют существенный
интерес данные по обнажению 8, описанному А.В. Миних в верховьях Жукова оврага. Ранее здесь А.Г. Сенниковым были обнаружены триасовые позвоночные. Весьма многочисленные остатки остракод идентифицированы с видами, характерными для комплекса нижнетриасовой зоны Darwinula mera–Gerdalia variabilis (см. данные по обнажению 147). Кроме этого, были обнаружены единичные формы остракод, характерные для надвятских слоев верхней перми: Suchonella posttypica Starozhilova (две створки) и Suchonella sp. (мелкая
створка луноподобной формы с небольшим шипом в заднебрюшной части, весьма сходная
с видом S. cf. typica, описанным Т.Н. Спижарским (1937) из сланцев над базальтами в разрезе Бабий Камень на р. Томь в Кузбассе). Здесь же было найдено четыре удлиненноовальных, слабо выпуклых (плоских), почти симметричных раковины одного вида остракод, которые предварительно относились к роду Clinocypris. Эти остатки требуют дополнительного изучения, хотя представляется весьма вероятным, что это могут быть сходные
с клиноциприсами мелкие Volganella, многочисленные виды которых встречены в подстилающих отложениях. О присутствии единичных верхнепермских форм в нижнем триасе
упоминалось ранее в работах З.Д. Белоусовой (1961) и Е.М. Мишиной (1966). С другой
стороны, в обнажении 8 Жукового оврага нельзя исключать перемыва остракод из нижележащих отложений и даже их эолового переноса.
В целом полученные данные по остракодам из пограничных слоев перми и триаса
свидетельствуют о значительных событиях, протекавших в конце поздней перми и начале
раннего триаса. К их числу могут быть отнесены: вспышка видообразования у Volganella,
Suchonella и последующее их угасание в конце перми–начале триаса; появление новых видов среди Suchonellina, связанное, возможно, с иммиграцией из восточных областей; начало экспансии интерстициальных (?) Gerdalia в вятское время, ее усиление в вязниковское
время и полное вытеснение гердалиями фильтраторов Suchonellina в начале раннего триаса; возвращение на свои ареалы детритоядных Darwinula. Это позволяет считать, что появились дополнительные критерии для обоснования нового стратиграфического подразделения – терминального горизонта в составе верхней перми и новые данные об особенностях развития неморских остракод на Русской плите на этапе перехода от перми к триасу.
90
РОЛЬ ТАБУЛЯТ ДЛЯ СТРАТИГРАФИИ И КОРРЕЛЯЦИИ ОТЛОЖЕНИЙ
НИЖНЕГО ПАЛЕОЗОЯ ТИМАНО-СЕВЕРОУРАЛЬСКОГО РЕГИОНА
В.Ю. Лукин
ИГ Коми НЦ УрО РАН, Сыктывкар, lukin@geo.komisc.ru
В отложениях нижнего палеозоя Тимано-Североуральского региона табуляты являются наиболее разнообразными и представительными среди бентосной фауны. Многолетнее изучение силурийских и девонских кораллов позволяет рассматривать их в качестве
руководящей группы биоты при детальном расчленении разрезов в регионе и при разномасштабных корреляциях.
На территории исследуемого региона известны непрерывные разрезы силура и девона, содержащие коралловую фауну и поэтому имеется возможность проследить историческое развитие табулят и выявить характерные для разных стратиграфических уровней их
родовые и видовые комплексы.
Наглядным примером в этом отношении является граница между ордовикской и силурийской системами, где по появлению представителей родов Favosites, Multisolenia и
Syringopora можно легко отличить лландоверийские отложения от подстилающих их юнкошорских слоев верхнего ордовика. Появление первых в регионе пахипорид рода Parastriatopora указывет на венлокский возраст карбонатных пород. Бурное развитие Thecia и
Laceripora – показатель лудловского этапа формирования вмещающих толщ и т.д.
Важной корреляционной особенностью ряда таксонов табулят является их способность участвовать в создании сходных или идентичных органогенных построек (биогермов, биостромов и др.) не только на соседних площадях, но и на значительном удалении.
Такие постройки табуляты образуют совместно со строматопороидеями, но чаще они являются монотаксонными. Большой интерес в этом отношении представляет уровень верхневенлокских отложений, где табуляты образуют прослои мощностью от 0,4 до 1,0 м,
сформированные ветвистыми Parastriatopora tebenjkovi (Tchern.) и более редкими
P. commutabilis Klaam. Эти коралловые слои широко распространены в верхней части войвыского горизонта на Приполярном Урале, гряде Чернышева. Известны они в верхах печороморских слоев на островах Баренцева моря (Долгий, Вайгач, Матвеев, Новая Земля)
(Патрунов и др., 1980). Слои, переполненные ветвистыми колониями P. commutabilis, описаны в низах роотсикюлаского горизонта венлока Эстонии (Клааманн, 1970). Эти виды
многочисленны в верхневенлокских отложениях Таймыра и Западной Сибири.
Еще один реперный уровень приурочен к отложениям средней части карповского
горизонта пржидола Приполярного Урала. В этом интервале доминируют Favosites favositiformis (Holt.) и сирингопориды (Syringopora spinosa Tchern., S. gorskyi Tchern., S. schmidti
Tchern., Thecostegites septosus Barsk., T. tschernychevi Barsk.), несколько реже встречаются
F. pseudoforbesi Sok., Squameofavosites thetidis Chekh., S. emmonsiaformis Barsk. Особенно
многочисленны они в светло-серых массивных криноидно-кораллово-брахиоподовых известняках, где совместно со строматопороидеями образуют массивные прослои («коралловые пачки») мощностью до 1,5 м. Их сферические, дисковидные колонии часто достигают
20–30 см в диаметре. Эти слои известны и широко прослеживаются в разрезах верхней
части пржидола севера Урала (бассейны рек Кожым, Щугор, скважины), и смежных регионов (острова Баренцева моря).
Отложения нижней части овинпармского горизонта (лохковский ярус нижнего девона) на исследуемой территории характеризуются слоями с Favosites socialis. Небольшие
желваковидные и цилиндрические колонии Favosites socialis Sok et Tes. и Parastriatopora
paradoxa Chekh. переполняют отдельные прослои известняков мощностью до 0,2 м, образуя своего рода биостромы. Колонии в большинстве случаев имеют цилиндрические очертания с различными по длине и форме выростами и переплетены между собой. Такого рода прослои, где табуляты группы Favosites socialis всегда встречаются в изобилии, описа91
ны в переходных слоях силура и девона и в самых низах девона на Северо-Востоке России,
в нижнем девоне западной Сибири, на островах Вайгач и Новая Земля, в Подолии.
Таким образом, в силурийских и девонских морских отложениях табуляты наиболее
распространенны и многочисленны среди представителей коралловой фауны. Их колонии,
встречающиеся как разрозненно, так и в виде скоплений, образующих органогенные постройки, часто являются породообразующими. Слои и пачки, сформировавшиеся с доминирующим участием в них табулят, являются надежными стратиграфическими маркерами
и позволяют уверенно коррелировать одновозрастные отложения как в пределах одного
осадочного бассейна, так и осуществлять сопоставления на межрегиональном уровне.
Работа выполнена при поддержке Программы Президиума РАН № 28 «Проблемы
происхождения жизни и становления биосферы» (Проект № 12-П-5-1015).
ЗОНАЛЬНОЕ РАСЧЛЕНЕНИЕ ОРДОВИКА КОЛЫМО-СИБИРСКОЙ
БИОГЕОГРАФИЧЕСКОЙ ПРОВИНЦИИ ПО БРАХИОПОДАМ
О.А. Маслова
СНИИГГиМС, Новосибирск, oly_8@ngs.ru
Начало зонального расчленения по брахиоподам ордовикских отложений на Сибирской платформе было положено ещё в 1961 году О.Н. Андреевой и О.И. Никифоровой
(Никифорова, Андреева, 1961). А.Г. Ядренкиной (1974) были выделены слои с фауной на
северо-западе Сибирской платформы в отложениях верхнего кембрия и нижнего ордовика.
Х.С. Розман (1977) выделила восемь местных зон по ринхонеллидам и строфоменидам для
Сибирской платформы. Позднее коллективом специалистов (Ядренкина и др., 1978) была
разработана система параллельных стратиграфических шкал в ранге лон по брахиоподам,
остракодам, трилобитам и конодонтам. В последующие годы появлялись новые данные по
скважинам, и было подтверждено, что раннее выделенные зоны широко распространены в
разных структурно-фациальных зонах Сибирской платформы и Верхояно-Чукотской
складчатой области (ВЧСО) (Каныгин и др., 2007).
Установлено несколько биостратиграфических уровней, которые хорошо прослеживаются на всей Сибирской платформе, а также в её складчатом обрамлении. В отложениях вихоревского и муктэйского горизонтов выделяется зона Angarella. Зона представлена тремя видами Angarella jaworowskii, A. obrutchevi (вихоревский горизонт) и A. mirabilis
(характерна для муктэйского уровня). Раковины ангарелл достигали крупных размеров и
часто образовывали скопления в виде ракушняковых банок, поэтому этот биостратиграфический уровень хорошо диагностируется непосредственно в полевых условиях. Представители Angarella jaworowskii известны в зоне Tritoechia typica bona, начинающейся с хитинского горизонта ВЧСО, а также известны в нижнем ордовике Новой Земли, Урала, Тувы и Северного Казахстана (Бондарев и др., 1965). Вихоревско-муктэйский возраст отложений зоны подтверждается конодонтами Coleodus mirabilis, Cardiodella lyrata, Polyplacognathus angarense. Зона Evenkina выделена в объеме волгинского горизонта, представлена видами-индексами Evenkina lenaica (Girardi) и Evenkina anabarensis Andr. Сопутствующие виды – Platymena amara (Andr.), Hesperortis ignicula (Raym.), H. brachiophorus Cooper,
Strophomena simplex (Andr.). Верхняя и нижняя границы зоны Evenkina совпадают с границами зон, выделенных по другим группам фауны: трилобитовая зона Homotelus, остракодовая – Soanella maslovi, конодонтовая – Phragmodus flexuosus. Весь комплекс палеонтологических остатков позволяет коррелировать этот уровень с отложениями лачугского горизонта ВЧСО (зона Sowerbiella negritus, Oepikina amara) (Орадовская, 1988) и энгельгардтовского горизонта Таймыра (Абушик и др., 2003). Вид H. ignicula (Raym.) известен начиная с отложений тейльзоны Xenelasmella graciosa эльгенчакского горизонта ВЧСО. Виды
H. ignicula и H. brachiophorus описаны Купером (Cooper, 1956) из отложений среднего ор92
довика Северной Америки – «яруса» Мармор (верхняя часть) и Блэк-Ривер. Граница вышележащей брахиоподовой зоны Mimella panna проводится по появлению вида-индекса и
совпадает с границей киренско-кудринского и чертовского горизонтов. Типовая ассоциация брахиопод состоит из вида-индекса, Strophomena mangazeica Andr., Oepikina tojoni
Andr., Rostricellula raymondi nana Rozm., R. transversa Cooper. Основание зоны Mimella
совпадает с нижней границей трилобитовой зоны Isalaux, остракодовой – Bodenia aspera и
конодонтовой – Cahabagnathus sweeti–Phragmodus inflexus. За пределами Сибирской платформы вид-индекс и некоторые сопутствующие виды зоны известны на Таймыре в отложениях энгельгардовского горизонта и на Северо-Востоке России в отложениях харкинджинского горизонта (зона Oepikina kalytschanica). Вид R. transversa Cooper (проходящий)
известен из отложений серии Бромид среднего ордовика (верхняя часть яруса Портефилд)
Северной Америки. Комплексная зона Maakina parvuliformis–Leptellina carinata с одноименными видами-индексами выделяется в объеме баксанского горизонта. Этот уровень
на Сибирской платформе богато охарактеризован брахиоподами, трилобитами, остракодами и конодонтами. Границы зоны совпадают с границами остракодовой зоны Parajonisites
notabilis и конодотовой зоной Belodina compressa–Culumbodina mangazeica. В составе зоны
присутствуют виды-индексы, Rostricellula sibirica Rozm., Strophomena lethea Nikif., Triplesia sibirica Nikif. и др., а также североамериканские виды Hesperorthis tricenaria Cooper, H.
australis Cooper, Glyptorthis pulchra Wang., R. transversa Cooper. Представители брахиопод
этой зоны встречаются в подзоне Titanumbonites planum и в зоне Sowerbiella cava orientale
харкинджинского горизонта ВЧСО, в отложениях энгельгардтовской и толмачевской свит
Восточного Таймыра. Вид Belodina compressa (Br. et M.) известен из отложений Северной
Америки с комплексом конодонтов под названием «Faunas 7-11» (Каныгин и др., 1982) и
сопоставляется с сандбийским ярусом верхнего ордовика МСШ.
Таким образом, исследования ордовикской фауны, проведенные за последние десятилетия, полностью подтвердили зональное расчленение, принятое для Сибирской платформы. Совпадающие границы зон по различным группам фауны имеют высокий корреляционный потенциал и позволяют проводить более точные межфациальные и межрегиональные корреляции. Особое значение приобретает корреляция разнофациальных толщ,
содержащих фауну представителей как бентосных, так и пелагических групп (граптолиты).
Распространение зональных комплексов за пределами Сибирской платформы – на Таймыре, Новой Земле, Новосибирских островах и в Верхояно-Чукотской складчатой области
дает основание относить эти территории к единой крупной биохории, получившей название Колымо-Сибирской биогеографической провинции (Каныгин, 1971).
БИОСТРАТИГРАФИЧЕСКИЕ ЗОНЫ ЭМССКОГО ЯРУСА АЛТАЕ-САЯНСКОЙ
СКЛАДЧАТОЙ ОБЛАСТИ ПО РЕЗУЛЬТАТАМ ИЗУЧЕНИЯ МШАНОК
О.П. Мезенцева
КузГПА, Новокузнецк, MesentsevaOP@yandex.ru
Эмсский ярус Салаира расчленен на салаиркинский, беловский и шандинский горизонты, из которых салаиркинский и шандинский в окрестностях г. Гурьевска подразделяются на три группы слоев каждый. Стратиграфические аналоги этих горизонтов выявлены
в Горном и Рудном Алтае (Ёлкин и др., 1982; Стратотипические…, 1986, 1987; Опорные…,
2000; Yolkin et al., 2005). Каждое из этих стратиграфических подразделений охарактеризовано палеонтологическими остатками, в составе которых, однако, отсутствуют мшанки. В
результате многолетних исследований (Астрова, Ярошинская, 1968; Черепнина, Ярошинская, 1974; Мезенцева, 1997, 2000, 2010, 2011; Удодов, Мезенцева, 2000; Мезенцева,
Ю. Удодов, 2000, 2003) обнаружено, что мшанки в эмсских отложениях Алтае-Саянской
складчатой области (АССО) широко распространены. Выявлено два рубежа кардинального
93
обновления эмсских мшанок АССО: средне-позднесалаиркинский и среднепозднешандинский. Первый рубеж фиксирован вымиранием 6 видов и появлением 24 новых; второй – вымиранием 15 и появлением 19 новых видов. На основании этого выделяются три местные биостратиграфические зоны.
Зона Kuzbassus admirandus–Eridotrypa neocallosa.
Виды-индексы: Kuzbassus admirandus Mesentseva, 2011; Eridotrypa neocallosa Mesentseva, 1997. Характерными видами являются: Neotrematopora multi, Chondraulus salairiensis, Eostenopora notabilisica. Стратотип зоны – верхи нижнесалаиркинских слоев и
среднесалаиркинские слои салаиркинской свиты: слои 9-13 общей мощностью 36 м разреза Б-819 (Стратотипические…, 1986, с. 27-29). В настоящее время разрез Б-819 принят за
стратотип эмсского яруса АССО. Нижняя граница зоны в этом разрезе Б-819 фиксируется
появлением видов-индексов. Зона прослежена в окрестностях г. Гурьевска в разрезах Б-793
(слои 0-11), Б-8319 (слои 1-12), Е-836 (слои 1-4), Е-837 (слои 1, 2), Е.-838 (слои 1-4). За
пределами Гурьевского района Салаира зона не выделяется. В северной части Горного Алтая (ГА) рассматриваемой зоне соответствуют существенно грубообломочные отложения
киреевского горизонта, залегающие непосредственно ниже отложений биостратиграфической зоны Eridotrypa kuzbassica–Lioclema lucida–Ensiphragma mirabilis. Остатков мшанок в
грубообломочных отложениях киреевского горизонта не обнаружено. В южной части ГА
биостратиграфической зоне Kuzbassus admirandus–Eridotrypa neocallosa соответствуют
вулканиты талдыдюргунской свиты. В Российском Рудном Алтае (РРА) рассматриваемой
зоне соответствуют палеонтологически немые грубообломочные отложения основания
стратотипа мельничной свиты (слои 1-3; Опорные…, 2000, с. 10).
Зона Eridotrypa kuzbassica–Lioclema lucida–Ensiphragma mirabilis.
Виды-индексы: Eridotrypa kuzbassica Mesentseva, 1997; Lioclema lucida Mesentseva,
1997; Ensiphragma mirabilis Astrova, 1968. Характерными видами являются: Lioclema pseudogloria, Eridotrypa beloviensis, Atactotoechus kwangsiensis, Phaenopora altaica. Стратотип
зоны – верхнесалаиркинские слои – беловский горизонт – нижне- и среднешандинские
слои разреза Б-819 (слои 14-25 общей мощностью около 108 м). Нижняя граница зоны
фиксируется в разрезе Б-819 появлением Eridotrypa kuzbassica. В окрестностях г. Гурьевск
зона прослежена также в разрезах Б-8319 (слои 13-16) и Б-8331 (слои 1-19). За пределами
Гурьевского участка в южной части Салаирского кряжа отложения зоны вскрыты в долине
р. Томь-Чумыш разрезом Тихобаевский (Мезенцева, Ю. Удодов, 2000). В северной части
Горного Алтая отложениям рассматриваемой зоны соответствует седлушкинский горизонт, объединяющий стратиграфические аналоги верхнесалаиркинско-беловско-нижнесреднешандинских отложений. Наиболее полный разрез седлушкинского горизонта, содержащий остатки мшанок, изучен в левобережье ручья Куваш, впадающего слева в р.
Песчаная в окрестностях пос. Барагаша (Удодов, Мезенцева, 2000); мощность горизонта в
этом разрезе близка к 400 м. Отложения зоны прослежены также в бассейнах рек Сема
(район с. Шебалино) и Ануя (окрестности пос. Сибирячиха; правобережье кл. Ганин) (Мезенцева, Удодов, 2007). В южной части ГА седлушкинскому горизонту в какой-то мере соответствуют вулканиты верхов талдыдюргунской и, по-видимому, аксайской свиты, в РРА
– вулканогенные отложения низов мельничной свиты.
Зона Lioclema akarachica–Reteporina gigantea.
Виды-индексы: Lioclema akarachica J. Udodov, 2004; Reteporina gigantea Nekhoroshev, 1948. Характерными видами являются: Lioclema salairiense, Alternifenestella capillate,
Spinofenestella nekhoroshevi, Reteporina ubensis, Septopora salairiensis. В стратотипическом
разрезе эмсского яруса АССО (Б-819) верхняя (верхнешандинско-мамонтовская) часть в
значительной мере представлена пестроцветными песчаниками, лишенными остатков
мшанок. Поэтому в качестве стратотипа биостратиграфической зоны Lioclema akarachica–
Reteporina gigantea приняты верхнешандинские отложения разреза Б-8225 (слои 17-23 общей мощностью 21 м), расположенного в 200-400 м севернее разреза Б-819. В этом разрезе
94
верхнешандинские отложения сильно дислоцированы и представлены глинистыми известняками и аргиллитами. Нижняя граница рассматриваемой зоны в её стратотипическом разрезе фиксируется появлением Lioclema akarachica. Позднешандинский возраст этой толщи
обосновывается также появлением в мшанковом комплексе Lioclema optima – вида, широко распространенного в нижнеэйфельских (малосалаиркинских) отложениях Салаира, а
также вида Fistuliramus changi, характерного для эйфельских отложений Китая (Yang,
1965). Виды-индексы и другие характерные виды встречены также в разрезе Е-828 (слой
1). В долине среднего течения р. Кара-Чумыша (разрезы Карачумышский 1 и 2) и в окрестностях пос. Ново-Пестерево (разрез Б-8323) наряду с характерными видами зоны представлены виды Lioclema optima, Neotrematopora pulchra, Raissiella fragilis, типичные для
нижнеэйфельских (малосалаиркинских) отложений.
В южной части ГА зона Lioclema akarachica–Reteporina gigantea обнаружена в правобережье верховий р. Чарыш (окрестности пос. Мендурсакон). Вероятно, зона присутствует и в левобережье среднего течения р. Чуя (бассейн рек Кызыл-Чин и Дая) (Волкова,
1974). В пределах РРА зоне соответствует мшанковый комплекс влангальевских слоев
стратотипического разреза мельничной свиты (Опорные…, 2000). Решение вопроса об аналогах биостратиграфической зоны в северной части ГА требует дальнейших исследований.
РОЛЬ ПАЛЕОНТОЛОГИЧЕСКИХ ДАННЫХ
ПРИ РАСЧЛЕНЕНИИ ПАЛЕОЗОЙСКИХ ОТЛОЖЕНИЙ
ЕРАВНИНСКОЙ ЗОНЫ (ЗАПАДНОЕ ЗАБАЙКАЛЬЕ)
1
О.Р. Минина1, Л.И. Ветлужских1, В.А. Аристов2
ГИН СО РАН, Улан-Удэ, yaksha@rambler.ru; 2ГИН РАН, Москва
В результате исследований последних лет в Западном Забайкалье выделена зона палеозоид – Байкало-Витимская складчатая система (БВСС), в которой наряду с раннепалеозойскими, распространены отложения среднего палеозоя (Гордиенко и др., 2010; Руженцев и
др., 2010). В Еравнинской зоне БВСС наиболее широко распространена олдындинская свита,
возраст которой традиционно считался раннекембрийским (Язмир и др., 1975; Постников и
др., 1997). В настоящее время новые палеонтологические и изотопные данные позволили
пересмотреть возраст и объем свиты и выделить из ее состава комплексы отложений среднего и верхнего палеозоя (Гордиенко и др., 2010; Минина и др., 2011; Руженцев и др., 2011).
К олдындинской свите, по новым данным, отнесены только вулканиты андезитдацит-риолитового ряда, перемежающиеся с биогермными известняками. В составе свиты
выделено две подсвиты. Нижняя подсвита представлена мощной толщей переслаивающихся базальтов, андезитовых порфиритов, плагио- и кварцевых порфиров, фельзитов и их
эпикластов (возраст 529±3 и 530.8±2.6 Ma). Верхняя подсвита включает археоциатововодорослевые известняки, фельзиты, кварцевые и плагиопорфиры, их туфы (возраст
517±4.4 Ma), сменяющиеся андезитовыми порфиритами (возраст 466±4.8 Ma). Возраст олдындинской свиты – ранний кембрий–средний ордовик, мощность от 250 до 1600 м.
Среднепалеозойский комплекс отложений представлен пестроцветными вулканогенно-терригенно-карбонатными породами силура–нижнего карбона (Минина и др., 2011).
В составе комплекса выделены четыре толщи (снизу вверх):
1. Озернинская толща сложена светлыми кварц-полевошпатовыми песчаниками с
прослоями и линзами полимиктовых гравелитов, конгломератов и мраморизованных известняков. Толща трансгрессивно залегает на вулканитах олдындинской свиты, а выше по
разрезу с постепенным переходом сменяется кыджимитской толщей нижнего девона. Возраст озернинской толщи условно определен как силурийский по ее положению в разрезе.
Мощность 50-400 м.
95
2. Кыджимитская толща по правобережью р. Кыджимит представлена зеленоватосерыми вулканомиктовыми, ритмично наслоенными песчаниками, гравелитами, туфами,
туффитами, туфопесчаниками, туфоалевролитами, известковистыми кварцевыми песчаниками, песчанистыми известняками с горизонтами плагиопорфиритов и фельзитов. На ЗазаХолойском водоразделе нижнюю часть толщи слагают зеленые вулканомиктовые песчаники, туфопесчаники и туффиты с прослоями конгломератов, гарвелитов и телами диабазов и габбро-диабазов, верхнюю – плагиопорфириты, дациты и фельзиты. В песчанистых
известняках толщи обнаружены: кораллы Sociophylum sp. (D 1-2 ), водоросли синезеленые
Rothpletzella sp. (S-D) и харовые Sicidium sp. (D 1-2 ), мшанки Ceramopora sp., цефалоподы
Discosorida sp. (O-D), тентакулиты (S-D) и конодонт Panderodus cf. unicostatus Br. et Mehl.
(S-D 2 ). Время накопления отложений определяется как раннедевонское (до эмского).
Мощность толщи до 800 м.
3. Еравнинская толща сложена светло-серыми калькаренитами, органогеннообломочными известняками с прослоями вулканомиктовых песчаников, зеленоватосерыми туфопесчаниками с линзами гравелитов, конгломератов и прослоями туффитов и
кислых туфов. В калькаренитах нижней части толщи выделен комплекс конодонтов, характерный для эмского яруса нижнего девона (Минина, Аристов, 2010) и тентакулиты (SD). В органогенно-обломочных известняках верхней части разреза найдены остатки тентакулитов (S-D), брахиопод Cyrtospiriferidae gen. indet., Syringothyridae gen. indet. (D-С 1 ),
криноидей, мшанок, кораллов (Pz2). Следует сказать, что в этих породах (ранее они считались нижнекембрийскими) содержатся многочисленные остатки переотложенных археоциат и обломки мраморизованных известняков. Возраст нижней части разреза толщи мы
считаем раннедевонским, эмским, а верхней – среднедевонским (условно). Мощность
толщи 200-300 м.
4. Ульзутуйская толща. Нижняя часть толщи представлена пестроцветными ритмичнослоистыми полимиктовыми песчаниками, алевролитами, туффитами и глинистыми
сланцами с пропластками темно-серых известняков с тентакулитами. Верхняя – микститолистостромовая, включает пестроцветные полимиктовые песчаники, гравелиты, алевролиты, туффиты, алевритистые известняки с горизонтами конгломератов и конглобрекчий
(в том числе валунных). Обломочный материал конгломератов представлен различными
вулканитами, мраморизованными известняками, терригенными породами, гранитоидами.
Толща содержит многочисленные олистолиты известняков (протяженностью от первых до
150 м, мощностью до 100 м), содержащих остатки археоциат, фрагменты водорослевоархеоциатовых биогерм и кембрийских вулканитов. Из нижней части ульзутуйской толщи
определены тентакулиты, конодонт Palmatolepis transitans Mull. (D 3 f1 ) и комплекс миоспор франского яруса верхнего девона. В верхней части, кроме зоогенного детрита (обломки археоциат, трилобитов, хиолитов), найдены тентакулиты, сифоновые и харовые водоросли (S-D), строматопораты Kyklopora (D 3 fm), водоросли Rothpletzella sp., Ikella sp., Nuia
devonica Sh. (D 3 ), трубчатые сифонеи Berezella, Drinella (С 1 ), мшанки Fistulipora sp. (D 2 C 1 ) и комплекс миоспор (D 3 -C 1 ). Общая мощность ульзутуйской толщи от 300 до 1500 м.
Толща трансгрессивно залегает на вулканитах олдындинской свиты, либо имеет с ними
тектонический контакт. Время формирования ульзутуйской толщи определяется поздним
девоном (фаменский век)–ранним карбоном (турнейский век?). Толща фиксирует становление варисской (предпозднепалеозойской) покровно-складчатой структуры Еравнинской
зоны.
К верхнему палеозою (средний карбон–нижняя пермь) отнесена вулканогенная сурхебтинская толща, представленная породами кислого (дациты, риолиты, трахириолиты,
их туфы, игнимбриты), среднего (трахиандезиты и их туфы) и основного (базальты, андезибазальты и реже андезиты) состава (Гордиенко и др., 2010). Возраст андезибазальтов составляет 306,6 Ma (Ar-Ar), а кислых вулканитов (U-Pb по цирконам) – 290.8±4.1 Ma. Мощность толщи не менее 400-500 м.
96
Таким образом, в разрезе Еравнинской зоны совмещены различные в формационном отношении палеозойские образования: олдындинская свита раннего кембрия–
среднего ордовика, озернинская, кыджимитская, еравнинская и ульзутуйская толщи силурийско-раннекаменноугольного возраста и позднепалеозойская сурхебтинская толща.
СМЕНА КОМПЛЕКСОВ МОРСКИХ ЛИЛИЙ И ГРАНИЦЫ В КАРБОНЕ
МОСКОВСКОЙ СИНЕКЛИЗЫ И ОКСКО-ЦНИНСКОГО ВАЛА
Г.В. Миранцев
ПИН РАН, Москва, gmirantsev@gmail.com
Ископаемые морские лилии не являются стратиграфически важной группой организмов. Отчасти это связано с хрупкостью их скелета, который сохраняется целиком только в определенных условиях, что значительно уменьшает число находок с пригодной для
идентификации сохранностью. Первые попытки биостратиграфически охарактеризовать
горизонты подмосковного карбона с привлечением криноидей были сделаны Е.А. Ивановой (1958). Эта характеристика основана преимущественно на сведениях, содержащихся в
монографии Н.Н. Яковлева и А.П. Иванова (1956). В настоящее время, прежде всего благодаря публикациям Ю.А. Арендта, а также ревизии коллекций ПИН РАН удалось выявить несколько комплексов морских лилий, характеризующих горизонты и отдельные
стратиграфические интервалы.
Нижнекаменноугольные морские лилии известны преимущественно из отложений
стешевского горизонта серпуховского яруса Московской, Калужской и Тульской областей
(Арендт, 1962, 1981; Arendt, 2002). Наиболее обычными криноидеями в этих отложениях
являются примитивные дендрокриниды – Rhabdocrinus vatagini. Таксономический состав
нижнекаменноугольных морских лилий в значительной степени отличается от средне- и
верхнекаменноугольных. На родовом уровне общих таксонов, за исключением флексибилии Synerocrinus, не обнаружено (верхнекаменноугольные Zeacrinites schmitowi следует выделить в отдельный род). Это можно объяснить отсутствием в Подмосковье башкирских отложений.
Значительное количество родов и видов средне-позднекаменноугольных криноидей
встречены в более чем одном горизонте, иногда своим распространением охватывая несколько ярусов. Единичные находки криноидей (Cromyocrinus) известны из верейского горизонта (Альютово). В лопаснинской свите каширского горизонта обнаружены кладиды
Cromyocrinus simplex, Dicromyocrinus subornatus, Pegocrinus, Allosocrinus и флексибилии
Synerocrinus incurvus. Из отложений щуровской свиты подольского горизонта происходит
богатый комплекс криноидей, относящихся к позднемосковскому комплексу. Камераты
(акрокриниды и платикринитиды), кромиокриниды (C. simplex, Mooreocrinus geminatus и
Dicromyocrinus ornatus), другие крупные (Pegocrinus, Moscovicrinus, Synyphocrinus) и мелкие (Hydriocrinus pusillus, Miatshkovocrinus trautscholdi, и др.) кладиды, а также флексибилии (Synerocrinus) входили в основу данного комплекса.
Начальный этап мячковского века (коробчеевское время) характеризуется понижением уровня моря: значительная часть Подмосковного бассейна представляла собой отмели открытого моря с отсутствием терригенного материала и обильными колониальными
кораллами и хететоидеями. Комплекс криноидей не претерпевает значительных изменений
по сравнению с более ранними – наиболее характерными являются Pegocrinus, D. ornatus а
так же мелкие камераты-акрокриниды и крупные Platyplateium. В домодедовское и песковское время продолжает существовать позднемосковский комплекс криноидей. Развитие
этого комплекса продолжилось в начальную фазу кревякинского века, во время интенсивной трансгрессии суворовского времени. Видовой состав криноидей изменился незначительно, лишь немного обогатившись за счет появления новых форм (Erisocrinus, Protencri97
nus и др.). Подобный позднемосковский комплекс криноидей известен из одновозрастных
отложений Окско-Цнинского Вала. Недавно в воскресенской свите Афанасьевского карьера установлен комплекс (Moscovicrinus, Hydriocrinus), но впервые в массовом количестве
появляются формы, типичные для более молодого хамовнического комплекса (Trautscholdicrinus).
Очень интересна своим обилием и разнообразием фауна криноидей хамовнического
горизонта, приуроченная, главным образом, к верхней его части, а именно к неверовской
свите. В настоящий момент автором проводится ревизия комплекса криноидей данной
свиты и подробное их описание. Помимо ряда общих с позднемосковским комплексом
форм (Cromyocrinus, Mooreocrinus, Allosocrinus и др.), для этого комплекса характерны
также Ulocrinus (Миранцев, Рожнов, 2011), пирасокриниды (единственное семейство, появившееся в карбоне Подмосковного бассейна) и такскокринидные флексибилии. При этом
такие рода как Pegocrinus, Moscovicrinus и Synerocrinus, свойственные нижележащему
комплексу, полностью вымирают. Ранее отмечалось и некоторое сходство бентосной фауны подольского и хамовнического горизонтов, обусловленное наличием общих видов среди брахиопод. Среди криноидей общей формой являются таксокриниды, единично представленные в подольском и самых низах мячковского горизонтах, и более характерные для
хамовнического горизонта. Вероятно, появление рекуррентной фауны объясняется медленным распространением вида внутри бассейна (Иванова, 1958) и возможным смещением
его ареала в мячковско-кревякинское время на северное крыло бассейна. Комплекс криноидей из дорогомиловского горизонта еще недостаточно изучен в силу скудности сборов
из-за редкости выходов данных отложений.
Начало гжельского яруса характеризуется новым этапом в развитии бентосных сообществ. В Подмосковье из русавкинской свиты добрятинского горизонта (Гжель и Русавкино) определен довольно богатый комплекс криноидей, представленных, как правило,
отдельными табличками, реже чашечками от ?Aesiocrinus, Allosocrinus, Apographiocrinus,
Cibolocrinus (Pabianocrinus), Glaukosocrinus и др., однако среди них в значительной мере
преобладают чашечки агасицокринид Belashovicrinus gjeliensis (Арендт, Зубарев, 1993).
Все криноидеи небольшого размера (формы с размером чашечки более 1,5 см единичны),
представлены, как правило, новыми видами. Виды, общие с другими горизонтами, отсутствуют. Вышележащие слои карбона в Подмосковье не содержат идентифицируемых остатков морских лилий. Однако недавно в ногинском горизонте на Окско-Цнинском валу
(Мелехово) была обнаружена богатая фауна иглокожих, сходная с хамовническим комплексом и представленная новыми видами родов Allosocrinus и Ulocrinus. Несомненно, в
дальнейшем необходимо более детальное изучение данного комплекса.
Таким образом, благодаря сборам обильного материала удалось выявить несколько
комплексов морских лилий, характеризующих отдельные горизонты (Mirantsev, Rozhnov, в
печати). Данные комплексы, как правило, приурочены к определенным стратиграфическим интервалам, отражая этапы развития бентосных сообществ карбона Подмосковного
бассейна. Однако на границе среднего и верхнего карбона продолжает существовать позднемосковский (мячковский) комплекс криноидей. В хамоническом горизонте, наоборот,
происходит значительное обогащение комплекса новыми видами. Появление столь ярко
выраженного комплекса криноидей хорошо соотносится с предлагаемым положением
нижней границы касимовского яруса внутри неверовской свиты по появлению конодонта
Idiognathodus sagittalis (Alekseev, Goreva, Isakova, Kossovaya, 2009).
98
ИНФРАЗОНАЛЬНЫЕ БИОСТРАТИГРАФИЧЕСКИЕ ПОДРАЗДЕЛЕНИЯ –
ФАУНИСТИЧЕСКИЕ ГОРИЗОНТЫ
В.В. Митта
ПИН РАН, Москва, mitta@paleo.ru
Реперные стратиграфические подразделения – маркирующие пласты или уровни –
широко используются в практике геологических работ. Маркирующие горизонты, названные по фауне (просто фаунистические, или с указанием типа палеонтологических остатков, например, ауцелловый, фузулиновый, костеносный), флоре (флористический, водорослевый), или по минералам (иридиевый, и т.п.), часто используются при расчленении
разрезов и корреляции отложений. Это относительно маломощные отложения (пачка,
слой), имеющие широкое распространение и фиксируемые на вполне определенном стратиграфическом уровне, и это значение зафиксировано в различных стратиграфических руководствах и кодексах.
Термин «фаунистический горизонт» на протяжении последних 50 лет обрел в биостратиграфии юры и отчасти мела иное значение, отличающееся от принятого в отечественной (преимущественно производственной) геологии.
В 1962 г. в Люксембурге, на международном коллоквиуме по юрской системе
Дж. Калломон (Callomon, 1964) предложил рассматривать горизонты как инфраподзональные подразделения (infra-Subzonal units: horizons). Позже прибавилось определяющее слово «фаунистический» (faunal). На протяжении последующих десятилетий Калломон совершенствовал и объяснял свое понимание фаунистических горизонтов (Callomon, 1985, 1993,
2001). Наиболее детально эта тема разработана им в статье «Time from fossils: S.S. Buckman
and Jurassic high-resolution geochronology» (Callomon, 1995). За прошедшие десятилетия фаунистические горизонты прочно вошли в практику биостратиграфии юрских отложений.
Понятие «фаунистический горизонт» восходит, по Калломону, к временам
С.С. Бакмэна (Buckman, 1889), который предложил различать внутри зон (в понимании
А. Оппеля) самые тонкие фаунистические последовательности (горизонты). В качестве
временного эквивалента этих последовательностей, зафиксированных в породах в виде
окаменелостей, Бакмэн предложил употреблять термин hemera. Следует оговорить, что
теоретические изыскания Бакмэна базировались на многолетних полевых исследованиях
распространения аммонитов в юрских отложениях – «Inferior Oolite» Дорсета (Buckman,
1881, и др.), и были обусловлены обнаружением в пределах зон в широком смысле многочисленных интервалов более мелкого порядка, охарактеризованных специфическими видами аммонитов. Эти интервалы нередко могли быть прослежены по простиранию, независимо от мощности отложений, вмещающих виды-индексы. Аммониты были выбраны в
качестве индикаторов этих последовательных интервалов, как наиболее характерная и быстро эволюционировавшая в юре группа ископаемых.
Термин «гемера» употреблялся Бакмэном как временной эквивалент интервала максимального расцвета того или иного вида, что вполне соответствует современному пониманию акме-зоны в терминологии Стратиграфического кодекса. Однако нередко последовательность фаунистических горизонтов отражает детальную филолинию того или иного
таксона (видов одного или нескольких близкородственных родов, наиболее быстро эволюционировавших в данный отрезок геологического времени). В таком случае эта последовательность фактически является последовательностью филозон. Отметим, что понятия акме- и филозона употребляются обычно в теоретической стратиграфии, и крайне редко
встречаются в биостратиграфических публикациях.
Фаунистические горизонты являются инфразональными подразделениями – биостратиграфическая зона подразделяется на подзоны, а в подзоне различается обыкновенно
более одного фаунистического горизонта, за редким исключением. В отличие от зон и подзон фаунистические горизонты не имеют четких границ. Установление эпиболя того или
99
иного вида всегда субъективно, и нижняя и верхняя границы фаунистических горизонтов
рисуются в колонках пунктирной линией.
В некоторых зарубежных и (в последнее десятилетие) отечественных публикациях
термин фаунистический горизонт стал подменяться якобы его синонимом, термином «биогоризонт». Однако термином биогоризонт (синоним: датированный уровень, или datum
plane) согласно Стратиграфическому кодексу (2006, с. 15) обозначается «поверхность слоя
(нижняя или верхняя) или узкий и достаточно четкий интервал разреза, отвечающий существенным изменениям палеонтологических признаков – первому или последнему нахождению таксона, резкому изменению частоты его встречаемости и т.д. Датированные уровни могут использоваться при корреляции и расчленении отложений, а также в качестве
границ биостратиграфических зон».
Еще более жесткая формулировка термина биогоризонт (biohorizon) приведена в
Международном стратиграфическом справочнике (2002, с. 21): «Стратиграфическая граница или поверхность раздела, на которой отмечено значительное изменение биостратиграфического характера. Биогоризонт не имеет мощности и не должен использоваться для
обозначения очень тонкого, особенно отчетливого биостратиграфического подразделения». Таким образом, термины фаунистический горизонт и биогоризонт не являются синонимами, и не должны употребляться в качестве таковых.
ЗОНАЛЬНОЕ РАСЧЛЕНЕНИЕ ВЕРХНЕДЕВОНСКИХ ОТЛОЖЕНИЙ
МИНУСИНСКОЙ КОТЛОВИНЫ ПО ИХТИОФАУНЕ
С.В. Молошников
Музей землеведения МГУ, Москва, molsergey@rambler.ru
В Минусинской котловине верхнедевонские континентальные отложения широко
распространены. В объеме франского яруса на этой территории выделяются ойдановский и
кохайский горизонты, а фаменскому соответствует тубинский (все с одноименными свитами) (Мелещенко и др., 1973). Остатки ихтиофауны часто встречаются в отложениях всех
горизонтов верхнего девона, что позволяет использовать их при стратиграфических работах. Первые описания девонской ихтиофауны из Минусинской котловины были выполнены В. Рогоном (Rohon, 1890), затем они изучались Д.В. Обручевым (Обручев, 1941, 1955;
Обручев, Сергиенко, 1961), А.А. Сергиенко (1961а, б; 1974), Э.И. Воробьевой (1977, 2004)
и автором (Пантелеев, Молошников, 2003; Молошников, 2011а, б). Результатом этих работ
явились описания девонской южносибирской ихтиофауны, определение ее таксономического состава, а также выявление ее стратиграфической последовательности. Одной из
преобладающих групп верхнедевонской ихтиофауны являются антиархи. В целом в верхнем девоне рассматриваемого региона могут быть выделены два ихтиокомплекса: ойдановско-кохайский и тубинский, отличающиеся друг от друга антиархами на уровне семейств. Соответственно этим комплексам в составе верхнедевонского отдела Минусинской котловины предлагается выделение двух биозон (снизу вверх): зона Bothriolepis sibirica и зона Tubalepis extensa. Под биозоной, согласно Стратиграфическому кодексу России
(2006), понимается зона распространения таксона.
Зона Bothriolepis sibirica соответствует ойдановскому и кохайскому горизонтам
франского яруса. Ее нижняя граница устанавливается по появлению остатков видаиндекса, а верхняя граница проводится по подошве зоны Tubalepis extensa. Для зоны в целом характерен следующий ихтиокомплекс: Bothriolepis sibirica Obruchev, B. cf. B. sibirica
Obruchev, B. cf. B. cellulosa (Pander in Keyserling), Bothriolepis sp., Grossilepis aff. G. tuberculata (Gross), Bothriolepididae subfam., gen. et sp. indet., Dinichthyoidea fam., gen. et sp.
indet., Megistolepis doroshkoji Vorobyeva, Onychodus remotus (Obruchev), Panderichthys sp.,
100
Dipterus martianovi Obruchev, Dipterus sp. Данная зона соответствует зонам falsiovalis–
linguiformis стандартной конодонтовой шкалы.
Зона Tubalepis extensa соответствует тубинскому горизонту фаменского яруса. Ее
нижняя граница устанавливается по появлению остатков вида-индекса, а также Megistolepis klementzi Obruchev и Thaumatolepis edelsteini Obruchev. Верхняя граница зоны проводится по кровле тубинского горизонта (исчезновение тубалепидид и мегистолепидин).
Данная зона соответствует зонам triangularis–praesulcata стандартной конодонтовой шкалы.
Описанные А.А. Сергиенко (1974) виды Bothriolepis lata Sergienko и B. cornuta Sergienko из тубинской свиты Чебаковско-Балахтинской впадины рассматриваются в настоящее время автором (Молошников, 2011а) в качестве синонимов зонального вида Tubalepis
extensa. Кроме перечисленных выше видов из отложений этой зоны в некоторых работах
(Обручев, 1955; Сергиенко, 1974) упоминается Bothriolepis sibirica Obruchev, хотя в некоторых случаях это определение дается со знаком cf. (Сергиенко, 1961, с. 139). В совместной же работе Д.В. Обручева и А.А. Сергиенко (1961) указывается, что остатки B. sibirica
характерны только для франского яруса котловины. Разрозненные костные остатки этого
вида имеют схожую скульптуру с костями T. extensa, но резко отличаются формой, пропорциями и строением краевой затылочной кости черепной крыши, а также туловищных
костей. Так, например, в отличие от T. extensa, B. sibirica имеет сравнительно узкую и удлиненную переднюю среднеспинную кость с узким передним отделом и более широкую
заднюю среднеспинную со слабо оттянутым назад задним углом. В туловищном панцире
T. extensa отсутствует среднебрюшная кость, что резко отличает его не только от B.
sibirica, но и от других ботриолепидид (Молошников, 2011в; Moloshnikov, 2008). К сожалению, изображения и описания остатков, определенных как B. sibirica (или B. cf. sibirica),
из тубинских отложений опубликованы не были. При изучении доступных коллекций по
верхнедевонской ихтиофауне Минусинской котловины и во время полевых работ 2009 г.
автору также не удалось найти B. sibirica в тубинских отложениях. Учитывая это, присутствие B. sibirica в тубинском горизонте требует дальнейшего дополнительного подтверждения, т.к. ранее за этот вид могли быть приняты фрагментарные остатки T. extensa.
Позднедевонская ихтиофауна Минусинской котловины представлена в основном
эндемичными для Южной Сибири формами, что затрудняет сопоставление выделенных
зон с зонами других регионов по ихтиофауне. Однако в отложениях зоны Bothriolepis sibirica присутствуют B. cf. cellulosa и G. aff. tuberculata. Виды B. cellulosa и G. tuberculata известны из франских отложений Восточно-Европейской платформы и входят в комплекс
ихтиозоны B. cellulose. Эта ихтиозона соответствует снетогорским и псковским слоям плявинского горизонта северо-западного субрегиона ВЕП (Ivanov, Lukševičs, 1996), скрыгаловским и сарьянским слоям саргаевского горизонта западных районов платформы (Плакса, 2007), верхнетиманско-нижнеустьярегским отложениям Южного Тимана и нижней части устьярегской свиты Среднего Тимана (Иванов и др., 2003; Esin et al., 2000). Вид-индекс
B. sibirica обнаружен также в соломинском горизонте Кузнецкого прогиба (Антонова, 2007),
который сопоставляется с верхней частью кохайского горизонта Минусинской впадины.
НОВЫЕ МИКРОСПОРАНГИАТНЫЕ РЕПРОДУКТИВНЫЕ ОРГАНЫ
ИЗ ПЕРМСКИХ ОТЛОЖЕНИЙ ПЕРМСКОГО КРАЯ
С.В. Наугольных
ГИН РАН, Москва, naugolnykh@rambler.ru
В ряде местонахождений пермского возраста (кунгурский ярус: разрез Чекарда-1,
слой 10, Суксунский район Пермского края; казанский ярус: разрез Ключики, Куединский
район Пермского края, и др.) обнаружены остатки микроспорангиатных репродуктивных
органов, отнесенных к новому виду рода Permotheca Zalessky, 1929. Эти органы представ101
ляют собой синангии, состоящие из четырех спорангиев, сросшихся своими основаниями.
Спорангии прямые или изогнутые, эллипсоидальные, с приостренной или слабо оттянутой
верхушкой и клиновидным основанием. На адаксиальной поверхности синангия в его центральной части присутствует небольшой диск прикрепления с располагающимся на нем
округлым рубцом. Синангии отделялись от несущих их синангиофоров по отделительному
слою, очевидно, после завершения репродуктивного сезона. Стенка спорангиев состоит из
длинных покровных клеток трапециевидных очертаний. Клетки расположены по спирали в
отношении продольной оси спорангия, которая одновременно является условной осью навивания клеток. В стенках спорангиев располагались длинные секреторные (смоляные) каналы, идущие вдоль направления продольных осей клеток или, реже, несколько косо в отношении рядов клеток. Секреторные каналы располагаются по спирали или могут быть
направлены прямо от основания спорангия к его верхушке. Спорангии, как правило, могут
быть изогнуты слева направо, если смотреть на синангий с абаксиальной стороны, но
встречаются синангии и с практически прямыми, не изогнутыми спорангиями.
Пыльца от протомоносаккатной до протодисаккатной, с неребристым телом и отчетливым поперечным сулькусом. Размер пыльцевых зерен в среднем составляет 30×60
мкм. Протосаккус моносаккатных зерен разделен на два баллона, соединенных двумя латеральными перемычками. Такие же перемычки присутствуют и в условно дисаккатных
зернах. Таким образом, от протомоносаккатных пыльцевых зерен этого вида пермотек к
протодисаккатным зернам существует плавный переход, обусловленный различной степенью развития перемычек между баллонами и степенью развития самих баллонов. Ячейки
сетки протосаккуса неправильных очертаний, в среднем размером около 2×3 мкм. Они занимают весь объем мешка, несколько уменьшаясь в размерах по мере приближения к центральному телу пыльцевого зерна.
Охарактеризованные микроспорангиатные органы, которые планируется описать
под новым видовым названием, встречаются в отложениях кунгурского и, возможно,
уфимского и казанского ярусов пермской системы, представленных континентальными и
лагунными фациями.
Морфогенетические закономерности в эволюции микроспорокладов (=андрофоров)
рода Permotheca позволяют использовать эту группу растительных остатков для определения стратиграфических и латеральных (фациальных) границ региональных стратонов,
прежде всего свит, горизонтов и ярусов нижнего отдела пермской системы в Приуралье.
Направление морфогенеза синангиев пермотек в пермском периоде проявилось в изменении архаичных радиально-симметричных розетковидных синангиев в сторону к появлению более специализированным форм, охарактеризованных смещением спорангиев на
абаксиальную сторону синангиев. В настоящее время стратиграфическое распространение
видов пермотек в нижнем и среднем отделах пермской системы выглядит следующим образом: кунгурский ярус, филипповский горизонт, лекская свита – Permotheca disparis (Zalessky) Naug., P. fimbriata (Zalessky) Naug.; кунгурский ярус, иренский горизонт, кошелевская свита – Permotheca disparis, P. bifurcata Naug., P. deodara Naug., Permotheca colovratica Naug., sp. nov. (in manuscr., см. выше); уфимский ярус, соликамский горизонт, соликамская свита – Permotheca aff. disparis; уфимский ярус, шешминский горизонт, юговская свита – Permotheca aff. sardykensis Zalessky; казанский ярус, нижнеказанский подъярус – Permotheca sardykensis Zalessky. Распределение видов пермотек в отложениях верхнего отдела
пермской системы требует уточнения.
102
БИОСТРАТИГРАФИЧЕСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ ТАРИБАНСКОГО СЛОНА
ARCHIDISKODON MERIDIONALIS TARIBANENSIS GABUNIA ET VEKUA, 1963
Т.Ф. Обадэ
Институт зоологии АН Молдовы, Кишинёв, Молдова, theodorobada@gmail.com
Представителей семейства слоновых (Elephantidae Gray, 1821) с полной уверенностью можно назвать «хорошими стратиграфическими ископаемыми» (Beden, 1979). Для
выяснения и уточнения их биостратиграфического значения одними из главных показателей являются средние величины показателей промеров моляров.
По мнению автора, в настоящее время наиболее близкой к решению задачи более
точного систематического определения слонов является методика, предложенная И.В. Фороновой и А.Н. Зудиным (1986). Главными диагностическим показателями в диаграммах,
построенных по этой методике, являются: частота пластин, средняя длина одной пластины
и толщина эмали. В целях исключения случайных отклонений и повышения статистической достоверности данных для каждого моляра делается максимальное количество замеров (Foronova, Zudin, 1999, 2001; Форонова, 2001).
Сложное геологическое полифациальное строение, слагаемое несколькими генерациями аллювия, наложенными или вложенными одна в другую, отмечено многими исследователями при исследованиях разрезов Северного Причерноморья плио-плейстоценового
возраста (Хубка, Шушпанов, 1973; Лебедева, 1978; Билинкис, 1986; Лукина, 1986; Давид,
Билинкис, Шушпанов, Редкозубов, 1988; Тесаков, 2004 и др.) и осложняет определение
возраста этих отложений. Полевые исследования показывают, что переотложение палеонтологических образцов из одного горизонта в другой является возможным феноменом в
древнеаллювиальных отложениях континентального виллафранка Европы. Таким образом,
даже если образец найден в конкретном слое, существует вероятность его переотложения
вследствие меандрирования древних речных долин, в отложениях которых обычно находятся древние фаунистические образцы. Выводы о сравнительных различиях и сходствах в
степени их фоссилизации могут быть ошибочными.
На протяжении многих лет позиция многих исследователей со стержневой идеей:
одно местонахождение, один возраст и один вид слона (не говоря уже о допущении вероятности одновременного сосуществования и другого рода слона в отложениях того же возраста) крепко укоренилась и являлась неизменной. Именно в таких случаях, когда образцы
из одного и того же местонахождения считаются одновозрастными, имеет место перекрывание главных диагностичеких промеров моляров разных видов слонов, имеющих различный геологический возраст. При этом игнорируются основные диагностические параметры
образцов-голотипов и делаются ссылки на пределы индивидуальной изменчивости в
строении зубной системы данного вида.
Одним из руководящих видов крупных млекопитающих отложений хапровского
фаунистического комплекса считался вид A. «gromovi» Garutt et Alexejeva, 1964. Споры о
валидности таксона «слона Громова» продолжаются несколько последних десятилетий
(Алексеева, 1977; Габуния, Дуброво, 1989, 1990; Дуброво, 1989, 1991; Гарутт, Тихонов,
2001; Lister, Sher, van Essen, Wei, 2005; Palombo, Ferretti, 2005; Мащенко, 2010; Байгушева,
Вангенгейм, Тесаков, Титов, Швырёва, 2011 и др.). При выделении нового вида В.Е. Гарутт и Л.И. Алексеева (1964) посчитали, что все зубы слонов из нескольких местонахождений (Хапры, Ливенцовка, Морская, Валовая балка и др.) относятся к одному виду архидискодонтных слонов A. gromovi и одновозрастны. Ранее В.И. Громов (1948, с. 44-45) выделял два различных вида из местонахождения Хапры: Elephas meridionalis (более прогрессивный вид) и Elephas cf. planifrons (более архаичный вид), указывая «… что палеонтологические находки встречаются не только в основании хапровских песков, но и в самой толще их». Некоторые исследователи считали состав хапровской мегафауны разновозрастным (Верещагин, 1959; Forsten, 1998).
103
По нашему мнению главные диагностические характеристики моляров (частота
пластин, длина одной пластины и толщина эмали) голотипа A. «gromovi» (Мащенко, 2010)
указывает на его более прогрессивное биологическое положение, чем голотип номинативного подвида A. meridionalis meridionalis (данные из работы Фороновой, 2001).
Из местонахождения Тарибана, Грузия, был описан новый подвид слона
Archidiskodon meridionalis taribanensis Gabunia et Vekua, 1963. Первично его возраст был
определён как поздний акчагыл–ранний апшерон. Дополнительные палеонтологические
исследования и уточнение геологического возраста скелета слона из Тарибаны позволили
определить его возраст как поздний акчагыл (Габуния, Векуа, 1966; Vekua, Lordkipanidze,
Bukhsianidze, Chagelishvili, 2010). Этот возраст соответствует хапровскому фаунистическому комплексу, около 2,2-1,8 млн лет назад, верхи биозоны MNQ 17 (Mein, 1990).
В 2011 году автор настоящей работы посетил Национальный музей Грузии в г. Тбилиси для дополнительного исследования образцов скелета слона из Тарибаны. Промеры
моляров (по методике Фороновой, 2001) голотипа A. m. taribanensis показали его несомненное более древнее происхождение по сравнению с голотипом A. gromovi. По мнению
проф. Л.А. Векуа (устное сообщение) тарибанский слон происходит из отложений, имеющих возраст около двух миллионов лет.
Учитывая вышеперечисленные данные, предлагается считать для хапровского фаунистического комплекса Восточной Европы и для биозоны MNQ 17 характерным и руководящим подвидом слона архидискодонтной линии A. meridionalis taribanensis. Его предком являлся A. stefanescui Obada, 2008 (Обадэ, 2008, 2009; Obada, 2010), выделенный по
единичному образцу (М3, карьер Дялул Калулуй, с. Чернэтешть, Румыния) и ранее определённому как Archidiskodon (Mammuthus) «rumanus» (Samson, Radulescu, 1973; Lister, van
Essen, 2003; Lister, Sher, van Essen, Wei, 2005 и др.). По имеющимся в настоящее время
данным, к виду A. stefanescui можно отнести и образец из местонахождения Новотроицкое
(Ставропольский край, Россия), выделенный в качестве голотипа нового вида слона – A.
«garutti» (Мащенко, 2010), считавшимся видом nom. non disponibile – с некорректным названием (Байгушева, Титов, 2011) и впоследствии определённый как A. cf. «rumanus» и A.
«meridionalis cf. rumanus» (Байгушева, Вангенгейм, Тесаков, Титов, Швырёва, 2011).
Исследованиями, проведёнными в последние годы, было отмечено, что прохорез
слоновых из Африки в Евразию, произошедший, по данным различных исследователей, в
интервале 3,6-3,0 миллионов лет назад (биозона MN 16a), включал не только представителей линии степных слонов рода Archidiskodon, но и ещё двух родов. Это слоны Elephas
(Palаeoloxodon) и Loxodonta (Обадэ, 2008, 2009; Obada, 2010), которые сосуществовали в
это же время в Африке и имели одинаковые шансы проникновения по широким сухопутным перешейкам.
Автор благодарит директора Национального музея Грузии Д. Лордкипанидзе и его
cотрудников А. Векуа, М. Букчанидзе, Т. Готсиридзе за предоставление возможности работы с материалами по ископаемым слонам Грузии, консультации и коллегиальную помощь во время пребывания в г. Тбилиси. Автор также благодарит Веронику Обадэ (Обонне, Франция) за финансовую помощь для осуществления поездки в г. Тбилиси.
ГЛУБОКОВОДНЫЕ БЕНТОСНЫЕ ФОРАМИНИФЕРЫ ПАЛЕОГЕНА
ПОДНЯТИЯ ОБРУЧЕВА (СЕВЕРНАЯ ПАЦИФИКА)
Д.М. Ольшанецкий
ГИН РАН, Москва, mitia@list.ru
Палеогеновые глубоководные бентосные фораминиферы имеют субглобальные
ареалы и могут служить прекрасным инструментом для расчленения разрезов и построения стратиграфических шкал. Существенным минусом этой группы является продолжи104
тельность существования видов и, как следствие, низкая разрешающая способность. Поэтому обычно при изучении материалов скважин Проектов глубоководного и океанского
бурения они используются, в основном, как материал для исследований температуры и
продуктивности придонных вод – анализа содержания изотопов кислорода и углерода в их
раковинах. Тем не менее, в 80-е годы, в основном на материале из Атлантического океана,
был предложен ряд глобальных шкал по бентосным фораминиферам (Tjalsma, Lohmann,
1983; Berggren, Miller, 1989).
Попыткой выявить региональные особенности распределения палеоценовых и эоценовых ассоциаций бентосных фораминифер Северно-Западной Пацифики стал анализ батиальных комплексов из разреза скважины 883В Проекта океанского бурения, расположенной на
поднятии Обручева (51°11.908' с.ш., 167°46.128′ в.д.) на глубине 2396 м (ниже уровня моря).
Палеоценовые отложения вскрыты в керне 86Х и содержат лишь специфический
комплекс агглютинирующих видов – Glomospira serpens, G. charoides, G. gordialis, что
объясняется, по-видимому, значительным повышением уровня карбонатной компенсации
в это время. Однако подобные ассоциации характерны и для терминального палеоцена –
раннего эоцена из североатлантических скважин (Kaminski, 2005).
Отложения нижнего эоцена выявлены в интервале кернов 84Х-82Х. Внизу комплексы существенно обедненные и малочисленные, представлены видами Bulimina semicostata,
Buliminella grata, Nuttallides truempyi. Вверх по разрезу ассоциация становится богаче и
существенную роль начинают играть Oridorsalis umbonatus, Anomalina capitata, Cibicidoides praemundulus, C. eocaenus, Falsoplanulina ammophila, Clinapertina inflata. Наибольшее разнообразие (17 видов) и численность (576 экземпляров) ассоциации наблюдается в
комплексе из керна 82Х.
Осадки среднего эоцена вскрыты в кернах 81Х-75Х. Комплексы среднеэоценовых
фораминифер, как и раннеэоценовых, становятся многочисленнее и разнообразнее к верху
разреза. Они представлены, в первую очередь, известными с раннего эоцена видами, а
также вновь появившимися: Oridorsalis umbonatus, Nuttallides truempyi, Bulimina
semicostata, Buliminella grata, Anomalinoides semicribatus, Osangularia mexicana, Gyroidina
subangulata, Globocassidulina subglobosa, Lenticulina californiensis, которые широко распространены в среднем эоцене. Здесь комплекс достигает своей максимальной численности и разнообразия – 20 видов, более 810 экземпляров (керн 79Х). В верхах разреза (керны
77Х-78Х) комплекс фораминифер мало разнообразен, ассоциации охарактеризованы попрежнему видами Oridorsalis umbonatus, Nuttallides truempyi и Anomalina capitata. Выше
разнообразие вновь повышается до 15-20 видов на образец, но численность не превышает
400 раковин. Многочисленными становятся раковины вида Anomalina spissiformis.
Осадки верхнего эоцена представлены в керне 74Х. В существенно обедненных
комплексах преобладающими видами являются Globocassidulina subglobosa, Cibicidoides
eocaenus, C. grimsdalei, Gyroidina planulata. Ранее абсолютно доминировавший вид
Nuttallides truempyi практически исчезает, его последнее нахождение отмечено в образце
74Х-2 120-122.
Палеоценовые и эоценовые сообщества фораминифер не имеют общих видов. Коэффициент схожести раннеэоценовых и среднеэоценовых сообществ равен 0,86, а среднеэоценовых и позднеэоценовых – 0,84. Проведенный анализ бентосных фораминифер позволил с уверенностью определить нижнюю границу эоцена, а по исчезновению Nuttallides
truempyi провести его верхнюю границу с олигоценом. Резкое сокращение численности
этого вида на рубеже среднего и позднего эоцена носит глобальный характер (Tjalsma,
Lohmann, 1983; Morkhoven et al., 1986; Berggren, Miller, 1989). Первое появление
Anomalinoides semicribatus позволяет провести сопоставление с глобальной шкалой Берргрена и Миллера и выделить зону AB6 среднего эоцена. Но, если общие закономерности
развития фораминифер, выявленные этими исследователями, и прослеживаются в Северной Пацифике, то большинство выделяемых ими границ здесь не выражено. Рассмотрен105
ные же ассоциации являются промежуточными между батиальными и абиссальными в
сравнении с атлантическими.
Полученные данные позволяют утверждать, что нижнеэоценовые сообщества характеризуются нарастанием разнообразия после биотического кризиса на границе палеоцена и эоцена, на средний эоцен приходится их расцвет, а заметное снижение численности
и разнообразия происходит в позднем эоцене, когда фауна начинает приобретать черты
современной. Сходные результаты были получены в результате изучения многих других
глубоководных палеогеновых разрезов.
РАСЧЛЕНЕНИЕ ВЕРХНЕГО ОРДОВИКА
ЗЕРАВШАНО-ГИССАРСКОЙ ГОРНОЙ ОБЛАСТИ (ЮЖНЫЙ ТЯНЬ-ШАНЬ)
И ГРАНИЦА ОРДОВИКА И СИЛУРА ПО ГЕЛИОЛИТИДАМ
Н.К. Оспанова
Ин-т геологии, сейсмостойкого строительства и сейсмологии АН Таджикистана, Душанбе,
Таджикистан, ospanova2005@mail.ru
В Зеравшано-Гиссарской горной области гелиолитиды встречены в трёх последовательно сменяющих друг друга стратиграфических подразделениях ордовика: чашманкалонских, арчалыкских и минкучарских слоях. При этом ордовикский возраст арчалыкских
слоёв сомнений не вызывает, разногласия касаются лишь границ подразделения. Ряд геологов (Ким, Апекин, Ерина, 1975, 1978; Ким, Абдуазимова, Абдуллаев, 1998) относит эти
слои к верхнему ашгиллу и считает, что границу между ордовиком и силуром следует проводить по кровле арчалыкских слоёв. Чашманкалонские слои при этом датируются поздним карадоком (Лаврусевич, 1976), ранним ашгиллом (Оспанова, 1983, 1984, 1991; Ким,
Ёлкин, Ерина, 1984; Сладковская, 1987), ашгиллом (Ким, Абдуазимова, Абдуллаев, 1998).
Согласно залегающие на арчалыкских минкучарские слои относятся к низам лландовери
(Ким, Апекин, Ерина, 1975, 1978 и др.) или к верхнему ашгиллу (Лаврусевич, 1972, 1976;
Лелешус, 1975; Оспанова, 2002, 2005, 2006; Оспанова, Лелешус, 2006).
Проведённый нами анализ данных о возрасте стратиграфических подразделений ордовика в Зеравшано-Гиссарской горной области привел к парадоксальному выводу, что в
понимании возраста и объёма местных подразделений ордовика практически ни по одному
из них нет единства мнений (Оспанова, 2005). Это касается и отложений, характеризующихся присутствием обильных органических остатков (арчалыкские и минкучарские
слои). Тем самым положение границы между ордовиком и силуром в изучаемом регионе,
как и в большинстве регионов мира, продолжает оставаться спорным.
В сложившейся ситуации, когда возраст ни одного из местных подразделений ордовика не понимается однозначно, важны учёт всех фактических данных и анализ возможно
большего числа фаунистических групп. Одной из таких групп являются гелиолитиды, остатки которых довольно многочисленны в рассматриваемых отложениях.
Изучение показывает, что гелиолитиды чашманкалонских, арчалыкских и минкучарских слоёв образуют три последовательно сменяющих друг друга комплекса, между
которыми фиксируются элементы преемственности. Состав комплексов установлен на основании монографического описания собранных автором и другими геологами коллекций
и анализа литературных данных (Ким, 1966; Лелешус, 1975; Ким, Апекин, Ерина, 1978;
Лелешус, Оспанова, 1979; Leleshus, Ospanova, 1979; Фёдоров, Карташова, 1986; Сладковская, 1987; Оспанова, 1991 и др.).
Из чашманкалонских слоёв определены Pycnolithus bifidus Ldm, Plasmoporella kasachstanica Bondarenko, Kimilites clarus Sladkovskaja, Acdalina asiatica (Apekin), Leleshusites
asiaticus gen. et sp. nov. и Plasmoporella primitiva Оspаnovа. Возраст чашманкалонских слоёв по гелиолитидам не древнее позднего карадока и не моложе позднего ашгилла.
106
Комплекс гелиолитид арчалыкских слоёв включает виды Plasmoporella convexotabulata Kiаеr, P. primitivа Ospanova, Esthonia sp., Leleshusites asiaticus gen. et sp. nov., Leleshusites minimus gen. et sp. nov., Acdalina asiatica (Apekin), Ac. densa sp. nov., Navoites simmetricus Leleshus et Ospanova, Kimilites clarus Sladkovskaja, Paleoobihundites septosus Ospanova,
Starshininites pshanzensis Оspаnovа, Thaumatolina lavrusevichi Ospanova, Taeniolites kelleri
Bondarenko, Paolites paopensis Sokolov in Bondarenko, Apekinella zeravshanica gen. et sp.
nov., Novabakites bitecus Оspаnovа, Olgapora fibra gen. et sp. nov., Manzuriporites takfonensis
Оspаnovа, Pteroseris obscurus gen. et sp. nov., Muftievella tubulosa gen. et sp. nov., Vorupora
exigua (Billings), Propora speciosa Billings, Propora aff. conferta Milne-Edwards et Haime и
P. conferta tunicatа Sokolov. По гелиолитидам арчалыкские слои коррелируются со слоями
5а и 5b Норвегии (средний–верхний ашгилл), а также с абакским горизонтом (средний ашгилл) и акчаульской свитой (средний ашгилл) Казахстана. Представители описанных или
близких по строению видов встречаются также в среднем карадоке Срединного ТяньШаня, предположительно в верхнем карадоке Норвегии (энкринитовые известняки), ашгилле Казахстана, ашгилле Эстонии (горизонты вормси, пиргу и поркуни). Среднеашгильский возраст слоёв является наиболее вероятным не только на видовом, но и на родовом
уровне. Также можно добавить, что в арчалыкских слоях нами впервые найден вид Propora speciosa, по своим морфометрическим характеристикам попадающий в первую филозону, охватывающую нижнюю часть формации Эллис Бэй Канады, слои 5а Норвегии, горизонт пиргу Эстонии и хангайский горизонт Центральной Монголии, слои 6, 7. По
О.Б. Бондаренко и Ч. Минжину (1981), нижняя филозона вида отвечает среднему ашгиллу.
Кроме того, для изученных форм, у которых развита пузырчатая цененхима, весьма характерна вздутость днищ, что, по нашим наблюдениям, является отличительной чертой среднеашгильских гелиолитид в планетарном масштабе.
Комплекс гелиолитид из минкучарских слоёв, после переизучения и учёта данных
по изменчивости, приобрёл следующий вид: Leleshusites asiaticus gen. et sp. nov., Propora
speciosa (Billings), Esthonia sp., Vorupora exigua (Billings), Senexites senex (Leleshus et Ospanova), Acidolites schadchinevi Оspаnovа. В этом комплексе обращает на себя внимание вид
Leleshusites asiaticus gen. et sp. nov., встреченный и в двух предыдущих слоях. Он принадлежит семейству Plasmoporellidae, закончившего своё существование в ордовике. Представители вида Propora speciosa в минкучарских слоях многочисленны и по своим морфометрическим признакам попадают во вторую филозону вида, охватывающую, по О.Б. Бондаренко и Ч. Минжину (1981), верхнюю часть формации Эллис Бэй Канады, горизонт поркуни
Эстонии и слои 5b Норвегии, что соответствует верхнему ашгиллу. Этот вид известен также
из формации White Head верхнего ордовика Канады, п-ов Гаспэ (Bolton, 1980).
Таким образом, общими видами между минкучарскими и арчалыкскими слоями являются Leleshusites asiaticus gen. et sp. nov., Propora speciosa (Billings), Esthonia sp. и Vorupora exigua (Billings), а между арчалыкскими и чашманкалонскими – Kimilites clarus Sladkovskaja, Acdalina asiatica (Apekin), Leleshusites asiaticus gen. et sp. nov. и Plasmoporella
primitiva Оspаnovа. В то же время комплексы гелиолитид минкучарских слоёв и более молодых нижнесилурийских отложений (шингская свита и её возрастные аналоги) резко различаются между собой не только на видовом, но и на родовом уровне.
Преемственность комплексов, сходство условий формирования вмещающих пород,
отсутствие общих видов с видами комплексов из более молодых отложений, анализ распространения гелиолитид позволяют рассматривать чашманкалонские, арчалыкские и
минкучарские слои в составе единого – ашгильского – яруса в объёме нижнего, среднего и
верхнего подъярусов соответственно. На основании изучения гелиолитид граница между
ордовиком и силуром в Южном Тянь-Шане должна проводиться не по подошве, а по кровле минкучарских слоёв.
107
КОМПЛЕКСЫ ВЕРХНЕДЕВОНСКИХ
РИНХОНЕЛЛИД (BRACHIOPODA) ЗАКАВКАЗЬЯ
А.В. Пахневич
ПИН РАН, Москва, alvpb@mail.ru
Изучение отложений девона и нижнего карбона Закавказья проводилось с начала
XX века и остается актуальным по сей день. За это время были накоплены обширные сведения о фауне и стратиграфии исследуемого района – территории современной Армении и
Нахичеванской АР. Большой интерес стратиграфов обусловлен большим числом представленных в Закавказье разрезов этого возраста и, в том числе, наличием непрерывных
разрезов от конца эмского до визейского ярусов. Поэтому важность изучения этих разрезов для стратиграфии и корреляции девонских и нижнекаменноугольных отложений трудно переоценить. Отдельное внимание уделялось фауне брахиопод в связи с ее большим
разнообразием. Этой группой фауны в разное время занимались многие исследователи,
краткий перечень которых приведен в недавних работах А.Б. Мамедова (1992, 2002),
И.А. Гречишниковой, Е.С. Левицкого (2011). Особый интерес представляют работы, выполненные М.А. Ржонсницкой (1948), М.С. Абрамян (1957), М.С. Абрамян, Р.А. Аракелян,
А.С. Папоян (1975), И.А. Гречишниковой, А.В. Аристовой, Е.А. Рейтлингер, А.В. Чижовой
(1988), А.Б. Мамедовой (1992, 2002), М.А. Ржонсницкой и А.Б. Мамедовой (1985, 1988,
2000), И.А. Гречишниковой и Е.С. Левицким (2011), в которых приведены стратиграфические схемы с подразделениями, охарактеризованными видовыми комплексами брахиопод.
В приводимых тезисах уделено внимание верхнедевонским отложениям. Они интересны с точки зрения смены фаун на границе франа и фамена и фамена–турне, когда произошли массовые вымирания, и отложения могут быть охарактеризованы хорошо различающимися между собой комплексами фаун. Изучены коллекции брахиопод (главным образом, ринхонеллид), собранные в разное время и переданные автору И.А. Гречишниковой. В работе принята стратиграфическая схема, предложенная И.А. Гречишниковой и
Е.С. Левицким (2011). Отложения нижнего франа до сих пор остаются плохо охарактеризованными фауной ринхонеллид, несмотря на то, что в позднем девоне эта группа была
достаточно разнообразна. В верхнем фране Армении и Нахичевана известно по два вида
ринхонеллид, при этом виды Cyphoterorhynchus arpaensis и C. koraghensis приняты некоторыми авторами в качестве зональных. Нижний фамен характеризуют от 1 до 10 видов
ринхонеллид. Верхний фамен охарактеризован ринхонеллидами подробнее: из его отложениий выделяется от 1 до 21 вида, включая виды, описанные в открытой номенклатуре.
Вид Paurogastroderhynchus nalivkini является зональным. Исследования автора, проведенные на массовом материале, позволили получить новые дополнительные данные. Смена
фаун ринхонеллид происходит на границе среднего и позднего девона. Такие виды, как
Beckmannia implexa, Kransia subcordiformis, Uncinulus korovini, Isopoma brachyptycta,
Schnurella transversa, Kransia parallelepipeda, характерные для верхнего живета, полностью
исчезают, и в нижнефранских отложениях присутствует уже обновленный состав фауны. В
отложениях первой половины франского яруса видовой состав ринхонеллид обеднен. Для
зоны Adolphia zickzack характерны виды: Betterbergiinae gen. et sp. nov., Ripidiorhynchus
gnishikensis, Cyphoterorhynchus arpaensis, Paropamisorhynchus kotalensis, Porthmorhynchus
ferquensis, Septalariidae gen. et sp. indet. Betterbergiinae gen. et sp. nov., Coeloterorhynchus
tabasensis, Pugnax acuminatus. Интересно присутствие двух последних видов, которые являются элементами ранне-среднедевонской фауны ринхонеллид, которая исчезает в живете (Betterbergiinae) и фране (Septalariidae). Зона Cyrtospirifer subarchiaci–Cyphoterorhynchus
arpaensis характеризуется видами: Ripidiorhynchus gnishikensis, Cyphoterorhynchus
arpaensis, Paropamisorhynchus kotalensis, Porthmorhynchus ferquensis, Calvinariinae gen. et
sp. nov. Наиболее многочисленным становится Cyphoterorhynchus arpaensis. Самостоятельность вида Cyphoterorhynchus koraghensis ставится по сомнение, так как на массовом
108
материале видно, что ширина и выпуклость раковины, количество ребер может варьировать. Во франское время полностью исчезают остатки живетской фауны. Первая фаменская зона Cyrtospirifer asiaticus–Ardiviscus meisteri характеризуется увеличением разнообразия ринхонеллид. В ее отложениях встречены виды: Paropamisorhynchus kotalensis,
Stenaulacorhynchus sp., Greirinae gen. et sp. nov. 1, Centrorhynchus letiensis, Greira transcaucasica, Centrorhynchus charakensis, Sinotectirostrum sp. 1, Sinotectirostrum zobeida,
Ptychomaletoechia cf. boloniensis, Calvinariinae gen. et sp. nov., Ptychomaletoechia cf. zuleika.
Впервые в этих слоях встречаются пористые ринхонеллиды, представленные сразу двумя
родами и видами. Резко увеличивается количество видов Trigonirhynchidae, которые становятся доминирующими ринхонеллидами верхнего девона еще с франа. Следующая зона,
относящаяся к низам верхнего фамена, Cyrtospirifer pamiricus–Enchondrospirifer ghorensis,
характеризуется видами: Centrorhynchus charakensis, Paropamisorhynchus kotalensis, Greirinae gen. et sp. nov. 1, Greirinae gen. et sp. nov. 2, Centrorhynchus letiensis, Araratella dichotomians, Navalicria sp., Stenaulacorhynchus sp., Platyterorhynchinae gen et sp. indet, Sinotectirostrum sp. 2. В отложениях зоны Paurogastroderhynchus nalivkini обнаружены ринхонеллиды:
Paurogastroderhynchus nalivkini, Araratella dichotomians, Centrorhynchus charakensis,
Centrorhynchus letiensis, Greirinae gen. et sp. nov. 1, Greirinae gen. et sp. nov. 2,
Ptychomaletoechia cf. boloniensis, Paropamisorhynchus kotalensis, Sinotectirostrum sp. 3. За
исключением слабо изученного Calvinariinae gen. et sp. nov., вид Paropamisorhynchus kotalensis является единственным «перешедшим» из франа в фамен, но в отложениях более
поздних зон не встречается. В отложениях всех перечисленных зон фамена доминирует
вид Centrorhynchus letiensis. В отложениях последней (верхней) зоны фамена представители рода Centrorhynchus полностью отсутствуют. Зона Sphenospira julii–Spinocarinifera nigra
характеризуется видами: Araratella dichotomians, Tchanakhtchirostrus araraticum, Greirinae
gen. et sp. nov. 1, Greirinae gen. et sp. nov. 2, Ptychomaletoechia panderi, Sinotectirostrum delicatacostata, Leptocaryorhynchus sp. В процессе исследования из-за недостатка материала не
удалось точно определить некоторые виды родов Sinotectirostrum и Ptychomaletoechia.
Таким образом, комплексами видов ринхонеллид охарактеризованы зоны верхнего
девона. Отмечается почти полная смена фауны на границе живета и франа, разнообразие
видов существенно падает на границе франа и фамена (почти в 2 раза), небольшое уменьшение разнообразия отмечено на границе фамена и турне.
Работа выполнена в рамках гранта РФФИ № 10-05-00342.
БИОСТРАТИГРАФИЧЕСКИЕ УРОВНИ
ПРИ РАСЧЛЕНЕНИИ РАЗРЕЗОВ ПО КОМПЛЕКСАМ ФОРАМИНИФЕР
(НА ПРИМЕРЕ НЕОГЕНОВЫХ ОТЛОЖЕНИЙ ЗАПАДНОГО ПРЕДКАВКАЗЬЯ)
Т.Н. Пинчук
Кубанский государственный университет, Краснодар, pinchukt@mail.ru
Комплексы фораминифер неогеновых отложений на территории Западного Предкавказья установлены А.К. Богдановичем (1965). Ранние исследования основаны на изучении
геологических разрезов колонковых и неглубоких скважин и выходов неогеновых отложении на поверхность. Изучение автором неогеновых фораминифер Западного Предкавказья
также основано на материале разрезов глубоких скважин. Исследование параметров раковин фораминифер проводилось с помощью стандартных методов математической статистики. Составлялись списки видов фораминифер по разрезам неогена, прослеживалось изменение количественного и видового состава фораминифер по разрезу. На основании таксономического состава, экологических характеристик, массового распространения отдельных видов фораминифер определялись биостратиграфические границы стратонов неогено-
109
вого разреза. По эколологическим характеристикам комплексов определялось распространение палеофаций по изученной территории для каждого яруса.
При палеофациальном анализе применялось построение схем равных мощностей
(схем изопахит) для отдельных ярусов, а при более детальном анализе разведочных площадей – схем изопахит перспективных пачек и горизонтов, которые повсеместно уточнялись данными палеонтологических находок. Для каждого яруса составлялись палеофациальные схемы и литолого-стратиграфические колонки. Полученные схемы и колонки коррелировали с сейсмическими профилями и уточняли стратиграфические границы разрезов
неогена по территории.
По палеонтологическим определениям ранних исследований (Богданович, 1974 и
др.) и автора составлены таблицы распространения сходных микробиот по изученным
районам, с палеоэкологическим анализом биоценозов фораминифер. Проведенная ревизия
видов фораминифер неогена Западного Предкавказья позволила выделить характерные
биоценозы фораминифер, содержащие около 10 видов, с одним-двумя видами-индексами
для каждого яруса (Богданович, 1976; Пинчук, 1996). Эти биоценозы свидетельствуют о
цикличности условий осадконакопления в зависимости от смены гидрологического режима бассейна на протяжении неогенового периода.
Биостратиграфические уровни необходимы для проверки палеоглубин бассейнов
осадконакопления. При этом проводится сравнительный анализ танатоценозов фораминифер, и по экологической характеристике делается поправка расчетных (математических)
палеоглубин бассейнов, что повысило достоверность построенных схем. Сопоставления
одновозрастных слоев фораминифер, вместе с литологическими и петрофизическими данными, показали изменение литофаций по площади, и одновременно были отмечены участки с благоприятными условиями формирования песчано-алевритовых прослоев, которые
могут являться коллекторами для углеводородов.
Изменение биоценозов фиксировалось в каждом разрезе, внутри каждого подразделения, с колебаниями количественного и качественного состава видов как по разрезу, так и
по площади. Выяснено, что «слои с фораминиферами», выделенные А.К. Богдановичем
(1965, 1972) по южному борту ЗКП, распространены и по северному борту прогиба (Пинчук, 1996, 1999), что позволяет проследить их по всему Западному Предкавказью.
Для дробного расчленения разрезов скважин на каротажных диаграммах автором
составлялись таблицы вертикального распределения фораминифер. Это позволило определить биостратиграфические уровни по составу преобладающей фауны, обозначить уровни
смешанных комплексов, уровни первого появления и исчезновения видов-индексов, уровни аноксии. По таким разрезам наглядно виден тип осадконакопления по площади и сходные и отличительные его черты в конкретных скважинах. Также проведены сопоставления
находок ископаемых в разрезах скважин с реперными уровнями сейсмических профилей.
В результате были установлены биостратиграфические границы, не совпадающие с сейсмическими реперами, что позволило более точно проводить стратиграфические границы.
Биостратиграфические уровни, сопоставленные с результатами геофизических исследований по скважинам, позволили дифференцировать процесс осадконакопления, отметить сходные и отличительные черты фациальных обстановок, восстановить условия формирования песчано-алевролитовых пачек по месторождениям и построить палеофациальные схемы неогеновых отложений для Западного Предкавказья.
Разрез Кубанской СГ-12000 является лектостратотипом подразделений (зон и слоев)
по фораминиферам, которые сопоставлены со свитами неогена Западного Предкавказья, а
также с региоярусами местной стратиграфической шкалы.
Для тархана выделены три комплекса: 1) в раннем тархане слои с Globigerina tarchanensis–Saccammina zuramakensis (Богданович, 1975); 2) в среднем – слои с Globigerina
tarchanensis (Богданович, 1971); 3) в позднем – слои с Bolivina tarchanensis–Sigmoilinita
haidingerii (Богданович, 1950, 1972, 1986).
110
В чокраке выделены два комплекса: 1) для раннего чокрака – слои с Tschokrakella
caucasica (Богданович, 1947, 1959, 1960); 2) для позднего – зона Florilus parvus (Богданович, 1965, 1972).
Для карагана – слои с Discorbis urupensis (Пинчук, 1996).
В конке – два комплекса: 1) в ранней конке – слои с Adelosina konkensis (Богданович, 1971); 2) в поздней конке – слои с Elphidium horridum (Богданович, 1971).
В сармате выделены три комплекса: 1) в раннем сармате – слои с Miliolinella reussi
(Богданович, 1971); 2) в среднем – слои с Dogielina sarmatica (Богданович, 1971); 3) в
позднем – слои с Quinqueloculina consobrina (Богданович, 1971).
Для мэотиса – слои с Quinqueloculina seminulum maeotica (Богданович, 1972).
Для понта характерны слои с обедненной нехарактерной микрофауной (Богданович,
1971, 1972).
Применение микрофаунистических исследований позволяет расчленять не только
стратиграфические разрезы, но и провести работы по восстановлению истории осадконакопления палеобассейнов, и в частных случаях прогнозировать зоны распространения перспективных коллекторов углеводородов.
О РАННЕКАМЕННОУГОЛЬНОЙ ИХТИОФАУНЕ БЕЛАРУСИ
Д.П. Плакс
БелНИГРИ, Минск, Беларусь, agnatha@mail.ru
Ископаемые остатки рыб из нижнекаменноугольных отложений Беларуси до настоящего времени практически не изучены. Информация о количестве их местонахождений на территории республики также относительно невелика. Согласно опубликованным
литературным данным, остатки ихтиофауны раннекаменноугольного возраста известны в
основном из Припятского прогиба. Так, до 1995 г. в ряде публикаций (Кедо, 1958; Голубцов, 1971; Кедо, Голубцов, Демиденко, 1981; Авхимович, Голубцов, Демиденко, 1988;
Толстошеев, 1988 и др.), посвященных стратиграфии нижнекаменноугольных отложений
Беларуси, нередко упоминались находки остатков ихтиофауны в комплексе с другими
группами ископаемых организмов без конкретных указаний их латинских наименований.
Только в 1995 г. в опубликованном коротком сообщении Д. Н. Есина, Л. А. Петуховой и
О.А. Лебедева (Esin, Petukhova, Lebedev, 1995) был впервые приведен список остатков позвоночных, найденных на территории Припятского прогиба в отложениях малевского горизонта турнейского яруса нижнего карбона. Этот список включал в себя следующие таксоны: «Acanthodes» sp., Ctenacanthidae gen. 2 и Ctenacanthidae gen. 3, Protacrodus sp. nov.,
Deltoptychius armigerus (Traq.), Taeniolepis trautscholdi (Chab.), Strepheoshema fouldensis
Wh., Aetheretmon valentiacum Wh., Holurus parki Traq., Mesopoma pulchellum Traq., Styracopterus fulcratus (Traq.), Rhizodus sp. и Osteolepiformes indet.
Несколько позже, в 2000 г., в сборнике «Palaeozoic Vertebrate Biochronology and
Global Marine/Non-Marine Correlation. Final Report of IGCP 328 project (1991-1996)» была
опубликована статья Д.Н. Есина с соавторами (Esin et al., 2000), посвященная позднедевонским и раннекаменноугольным позвоночным Восточно-Европейской платформы. В
этой статье была представлена исчерпывающая информация о стратиграфическом распространении ихтиофауны в отложениях нижнего карбона Припятского прогиба. Ихтиофаунистический микро-, мезо- и макромерный скелетный материал, описанный в этой статье,
был получен из девяти скважин, пробуренных в районе городов Туров и Петриков. Палеоихтиологические исследования позволили авторам установить самый многочисленный и
таксономически разнообразный в Припятском прогибе малевский комплекс рыб турнейского яруса, представленный следующими таксонами: Acanthodii indet., Ctenacanthidae gen.
1, Ctenacanthidae gen. 2, «Listracanthus» sp., Ctenacanthidae gen. indet., Strepheoshema foul111
densis Wh., Taeniolepis trautscholdi (Chab.), Aetheretmon valentiacum Wh., Elonichthys sp. 3,
Elonichthys sp. 4, Rhadinichthys sp. 1, Osteolepiformes indet., Rhizodus sp. и Rhizodontida
indet. Комплекс рыб упинского горизонта турнейского яруса, по их данным, оказался менее разнообразным: Ctenacanthidae gen. indet., Osteolepiformes indet., Rhizodontida indet.,
Elonichthys cf. pulcherrimus Traq. Strepheoshema fouldensis Wh., Medoevia? sp., Holurus parki Traq. и Rhadinichthys sp. Комплекс позвоночных, установленный в гостовском горизонте
визейского яруса Припятского прогиба, в количественном отношении немного уступал
малевскому комплексу рыб, но превосходил упинский ихтиокомплекс, и был представлен
12 таксонами: Acanthodes sp., Ctenacanthidae gen. indet., Protacrodus sp. nov. 1, «Listracanthus» sp., Aetheretmon valentiacum Wh., Strepheoshema fouldensis Wh., Holurus parki Traq.,
Rhadinichthys sp., Elonichthys sp., Rhizodontida indet., Styracopterus fulcratus (Traq.) и Mesopoma pulchellum Traq. Два последних вида рыб были определены только для этого стратиграфического уровня. Совсем недавно автором были извлеченны из известняков тульского
горизонта скважины Лельчицы 16 Д, пробуренной на территории Припятского прогиба,
чешуи акантодов Acanthodes sp., чешуи ктенакантного типа Chondrichthyes и зубы Actinopterygii gen. et sp. indet. Гораздо более разнообразный и богатый в таксономическом отношении комплекс позвоночных определен автором из карбонатно-глинистых отложениий
михайловского горизонта, вскрытых скважиной Комаровка 91з/10. Эта скважина была
пробурена на территории юго-западной части Беларуси (Волынская моноклиналь) в 2010 г.
на геотермальные воды. Она прошла карбонатно-глинистые отложения нижнего карбона
на полную мощность (20,4 м), и в них было обнаружено много органических остатков,
представленных углефицированными и пиритизированными тканями растений, спорами,
скелетными образованиями беспозвоночных (фораминифер, губок, кораллов, сколекодонтов, остракод, бивальвий, гастропод, брахиопод, мшанок, иглокожих) и, в несколько
меньшей степени, скелетными элементами позвоночных. Позвоночные здесь были встречены впервые и представлены чешуями Acanthodes sp., Euselachii indet, Protacrodus typus
squamae, Ctenacanthus typus squamae, зубами Protacrodus sp. и Vallisia? sp., мелкими обломками скульптуры наружной поверхности плавниковых шипов, по всей видимости,
хрящевых рыб Chondrichthyes? gen. et sp. indet., фрагментом зубной пластинки Platysomidae gen. et. sp. indet., зубами Actinopterygii gen. et sp. indet., чешуями Mesopoma sp., Actinopterygii gen. et sp. indet. и неопределимыми скелетными элементами Actinopterygii. Достоверная информация об идентификации ихтиофауны из иных, не упомянутых здесь горизонтов турнейского и визейского ярусов Беларуси, отсутствует. Сведения об ихтиофауне и
ее стратиграфическом распространении в отложениях серпуховского яруса республики до
настоящего времени в открытой печати также отсутствуют. В заключение стоит отметить,
что приведенные здесь данные по раннекаменноугольной ихтиофауне дают максимально
исчерпывающее представление об ее изученности на территории Беларуси.
КОМПЛЕКСЫ ФОРАМИНИФЕР И СТРАТИГРАФИЯ
СЛАВГОРОДСКОЙ СВИТЫ (САНТОН–НИЖНИЙ КАМПАН)
ЮГО-ВОСТОКА ЗАПАДНОЙ СИБИРИ
В.М. Подобина, Т.Г. Ксенева
Томский государственный университет, podobina@ggf.tsu.ru
В последние годы получены новые данные по биостратиграфии семи разрезов скважин (ЗН-1, ЗН-2, ЗН-3, ЗН-4, Н-15, Н-33, Е-145), пробуренных на юго-восточной окраине
Западной Сибири (в районе городов Томск и Северск). Этот материал значительно дополнил существующие представления по стратиграфии верхнего мела региона. Одной из основных групп микрофоссилий для расчленения и корреляции разрезов славгородской сви-
112
ты указанных выше скважин являются встреченные здесь разнообразные комплексы фораминифер (Подобина, 2000, 2009; Подобина, Ксенева, 2011).
В статье представлены новые данные по изучению фораминифер и стратиграфии славгородской свиты одноименного горизонта, возраст которой ранее определялся неоднозначно –
в основном по находкам микрофауны центрального района (Обь-Иртышское междуречье).
В последнее время исследованы 18 образцов керна из нового разреза скв. ЗН-4
(Табл. 1). Данные по фораминиферам указанных выше разрезов скважин, в том числе и
скв. ЗН-4, дали дополнительный материал для уточнения возраста славгородской свиты в
пределах сантона–раннего кампана. Нижняя часть свиты – нижний сантон – слои с комплексами Haplophragmoides tumidus или Ammobaculites dignus (зона Ammobaculites dignus,
Pseudoclavulina admota), средняя часть свиты – верхний сантон – слои с Ammomarginulina
crispa (зона Cribrostomoides exploratus, Ammomarginulina crispa) и верхи свиты – нижний
кампан – слои с Recurvoides magnificus (зона Bathysiphon vitta, Recurvoides magnificus).
Среди фораминифер присутствуют раковины с агглютинированной кварцево-кремнистой
и известковой стенкой. Агглютинированные раковины – грубозернистые, сравнительно
крупных размеров. Целостность у многих экземпляров нарушена, однако основные морфологические признаки присутствуют, и поэтому почти полностью определен систематический состав комплексов фораминифер юго-востока Западной Сибири (Подобина, 2009 и
последние данные).
Секреционно-известковые формы в большинстве своем обнаружены в виде окварцованных псевдоморфоз. Среди них известны единичные раковины удовлетворительной
сохранности, виды которых, совместно с агглютинированными, характерны для комплексов фораминифер сантона–нижнего кампана сопредельных провинций (агглютинированные с кварцево-кремнистой стенкой – Арктическая провинция, агглютинированные с известковой и секреционно-известковой стенкой – Казахстанская и Восточно-Европейская
провинции). Кроме характерных видов агглютинированных раковин (виды-индексы и др.),
среди известковых форм нижнего сантона установлены: Gavelinella infrasantonica (Balakhmatova), G. thalmanni (Brotzen), Stensioina exculpta (Reuss) gracilis Brotzen и др. Для
верхнего сантона характерны: Stensioeina praeexculpta (Reuss) laevigata Akimez, Gavelinella
stelligera (Marie), Osangularia whitei (Brotzen) crassa Vassilenko и др. В раннекампанском
комплексе обнаружены виды: Gavelinella cf. clementiana (d´Orbigny), Globotruncana cf. ventricosa White и др. Присутствие видов из разных провинций и областей (Арктической и Бореально-Атлантической) указывает на их обитание в пограничной полосе этих палеозоохорий – на юго-востоке Западной Сибири (Подобина, 2000, 2009; Подобина, Ксенева, 2007).
Разрезы славгородской свиты из скважин, пробуренных в окрестностях Томска и
Северска, отличаются от таковых центрального района наличием прослоев песчаных пород и агглютинированных грубозернистых фораминифер. Это свидетельствует о формировании пород свиты в мелководно-прибрежной обстановке бассейна при постоянном перемещении береговой линии. Для наглядности в аблице 1 приведена литологомикрофаунистическая характеристика славгородской свиты разреза скв. ЗН-4. По слоям с
комплексами фораминифер указаны границы стратонов: нижнего–верхнего сантона и
нижнего кампана.
В таблице 2 приведена схема корреляции выделенных слоев по разрезу скв. ЗН-4 и
некоторых ранее изученных разрезов юго-востока с зонами по фораминиферам, выделенным
в центральном районе Западной Сибири (Подобина, 2009; Подобина, Ксенева, 2007, 2011).
В разрезах скважин ЗН-1 и Н-15, в отличие от ЗН-4, Е-145, наблюдается преобладание в комплексах характерных известковых сантон-раннекампанских видов фораминифер
(Табл. 2). Многие из них являются общими для Западной Сибири и Казахстанской провинции. Поэтому можно предположить близость этого района к Мариинскому проливу, по которому фораминиферы могли мигрировать из бассейнов Казахстанской провинции. Присутствие характерных видов из указанных провинций Арктической и Бореально113
Атлантической областей дает возможность уточнить возраст славгородской свиты одноименного горизонта как сантон–раннекампанский, а не полностью кампанский, как считалось ранее (Региональные стратиграфические схемы..., 1981).
Таблица 1. Литолого-микрофаунистическая характеристика разреза скв. ЗН-4
(юго-восток Западной Сибири).
Таблица 2. Схема корреляции стратонов сантона–нижнего кампана Западной Сибири.
114
БИОСТРАТИГРАФИЧЕСКОЕ РАСЧЛЕНЕНИЕ КЕМБРИЙСКИХ ОТЛОЖЕНИЙ
ОСТРОВНЫХ АРКТИЧЕСКИХ ТЕРРИТОРИЙ РОССИИ ПО АКРИТАРХАМ
Е.Г. Раевская
НПП «Геологоразведка», Санкт-Петербург, lena.raevskaya@mail.ru
К территории Арктического шельфа России обращено всеобщее внимание ввиду
многих причин. В их числе – открытие как в акватории, так и на прилегающей суше целого
ряда крупных нефтегазовых и рудных месторождений. Однако геологическая изученность
Арктики из-за трудной доступности остается весьма фрагментарной. Острова и архипелаги
служат важными источниками геологической информации и являются объектами многоплановых исследований со времен их первооткрывателей. Стратиграфия осадочных толщ
этих территорий начала разрабатываться в эпоху масштабного геологического картирования в середине прошлого столетия, но до сих пор далеко не завершена. Особенно сложно
обстоит дело с древними толщами, поскольку они скудно охарактеризованы органическими остатками. Микрофитологические исследования этих отложений велись многими исследователями (Л.Н. Ильченко, Н.С. Михайлова и др.), но большинство полученных результатов осталось в производственных отчетах, не будучи опубликованными и, по сути,
не востребованными по ряду объективных причин. Только к середине 90-х годов в литературе появились первые работы по акритархам, указывающим на раннепалеозойский возраст осадочных отложений, вскрытых на о-ве Колгуев в Баренцевом море (Рудавская, Раевская, 1994; Рудавская в ст. Преображенская и др. 1995; Mozydłowska et al., 2004a, b), и
позднее – по кембрийским акритархам архипелага Северная Земля (Раевская в ст. Bogolepova et al., 2001; Raevskaya, Golubkova, 2006). В данной работе обобщены авторские результаты биостратиграфических исследований разных лет по микрофитофоссилиям, выявленным в кембрийских толщах архипелагов Северной и Новой Земли и о-ва Колгуев.
Северная Земля более чем на половину покрыта ледником. Кембрийские карбонатно-терригенные отложения распространены преимущественно в средней части Северной
Земли, на о-ве Октябрьской Революции, где они выходят на поверхность в отдельных тектонических блоках, обнажаясь по руслам рек и в береговых обрывах. Эти отложения представляют собой довольно мощные монотонные последовательности, расчленение которых
уточняется уже на протяжении многих лет (Егиозаров, 1957, 1959, 1970; Макарьев и др.,
1981; Марковский, Макарьев, 1982; Лазаренко, 1982; Bogolepova et al., 2001; Rushton et al.,
2002; Raevskaya, Golubkova, 2006 и др.). Благодаря полученным в последние годы данным
по результатам микрофитологических исследований более 100 образцов (сборы разных лет
Е.Ю. Голубковой, А.П. Губанова, О.К. Боголеповой) проведено биостратиграфическое
расчленение кембрия Северной Земли по акритархам. Установленные пять комплексов
микрофитофоссилий хорошо сопоставляются с зональными комплексами акритарх кембрия Восточно-Европейской платформы (Волкова, 1990; Волкова, Кирьянов, 1995) и позволяют обосновать корреляцию вмещающих отложений с зональным трилобитовым стандартом среднего–верхнего кембрия ВЕП от зоны Paradoxides paradoxissimus (третий отдел)
до зоны Peltura (фуронгий).
Первый комплекс акритарх с Elliasum llaniscum, Cristallinium cambriense, Timofeevia
lancarae сопоставлен с верхней частью P. paradoxissimus–нижней частью P. forchhammeri.
Второй комплекс с Vulcanisphaera turbata, Stelliferidium magnum, Timofeevia microretis датирован верхней частью P. forchhammeri, включая также самую нижнюю часть зоны Olenus. Третий комплекс с Vulcanisphaera spinulifera, Cymatiogalea aspergullum, Cymatiogalea
virgulta имеет возраст, соответствующий верхней части Olenus. Четвертый с Ninadiacrodium dumontii, Vulcanisphaera africana, Trunculumarium revinium – ограничен интервалом зоны Parabolina spinulosa. И пятый комплекс с Lusatia dendroidea, Actinotodissus
spp., Polygoium spp. сопоставлен с зонами Leptoplastus и Peltura praecursor.
115
Новая Земля микрофитологически слабо изучена. До настоящего времени о присутствии кембрийских акритарх на этой территории сведений не было. В 2008 г. были проведены микрофитологические исследования 30 образцов из нерасчлененных верхнедокембрийских–нижнепалеозойских отложений о-ва Северный, собранных Г.Н. Ковалевой в обрывистых обнажениях бухты Мака. Преобладающее число образцов не содержало органики. В 11 образцах присутствовали фрагменты палиноморф, не поддающиеся диагностике,
и редкие примитивные формы Leiosphaeridia. Только в двух образцах были выявлены
акантоморфные акритархи. К сожалению, их чрезвычайно плохая сохранность не позволила на тот момент установить не только видовую, но даже родовую принадлежность а, следовательно, и детализировать возраст вмещающих пород. На сегодняшний день благодаря
исследованию обширного материала с архипелага Северная Земля, который характеризуется превосходной сохранностью микрофитофоссилий, удалось сопоставить морфологические черты данных акритарх и с определенной долей уверенности отнести их к роду Timofeevia. Кроме того, удалось идентифицировать некоторые сопутствующие формы (Vulcanisphaera, Cymatiosphaera) и предположить корреляцию пород, считавшихся прежде позднедокембрийскими, с верхней частью третьего отдела кембрия, возможно захватывая низы
фуронгия, что ложится в интервал трилобитовых зон Paradoxides forchhammeri–нижняя
часть Olenus.
О-в Колгуев практически целиком покрыт четвертичными отложениями. С момента открытия в триасе восточной части острова месторождений углеводородов с 1980 г., на
всей территории развернулось глубокое бурение. Две скважины Бугринская-1 (на южном
берегу острова) и Северо-Западная-202 (на севере) вскрыли нижнепалеозойский разрез, и
дошли предположительно до основания ордовика (Преображенская и др., 1995). По результатам последующих исследований пяти образцов из этих скважин возраст наиболее
древних отложений был определен по акритархам как позднекембрийский, соответствующий трилобитовым зонам Peltura и Acerocare (Mozydłowska, Stockfors, 2004; Mozydłowska
et al., 2004a, b). Однако более подробный микрофитологический анализ дополнительно
отобранных 40 образцов керна, позволил установить, что возраст вскрытой части фуронгия не древнее зоны Acerocare (Raevskaya, 2007). Высокое видовое разнообразие комплекса представлено родами Acanthodiacrodium, Actinotodissus, Baltisphaeridium, Cymatiosphaera, Dasydiacrodium, Eliasum, Impluviculus, Lophodiacrodium, Micrhystridium, Poikilofusa, Polygonium, ?Priscotheca, Pterospermella, Sacharida, Solisphaeridium, Stellichinatum, Vulcanisphaera и некоторыми другими.
Несмотря на то, что изученные островные территории разобщены и отличаются
друг от друга региональными особенностями как в строении и составе кембрийских толщ,
так и в их микрофитологической характеристике, очевидна общность таксономического
состава акритарх и высокая сопоставимость выделенных комплексов с комплексами, установленными в стратиграфической последовательности кембрия Восточно-Европейской
платформы (Волкова, 1990; Волкова, Кирьянов, 1995). Это обстоятельство, во-первых,
подтверждает взгляды на единую историю развития обширного осадочного бассейна, охватывавшего в среднем–позднем кембрии не только северо-западную часть ВЕП, но и арктическую территорию, уходящую полосой вплоть до Северной Земли (Nikushin et al.,
1996), и, во-вторых, обеспечивает обоснованную корреляцию кембрийских отложений по
акритархам в пределах изученных территорий.
116
НОВЫЕ ДАННЫЕ ПО БИОСТРАТИГРАФИИ (ОСТРАКОДЫ, ДИНОЦИСТЫ)
БЕРРИАССКИХ ОТЛОЖЕНИЙ ЮГО-ЗАПАДНОГО И ЦЕНТРАЛЬНОГО КРЫМА
Ю.Н. Савельева, О.В. Шурекова
НПП «Геологоразведка», Санкт-Петербург, julia-savelieva7@mail.ru
Горный Крым является уникальным объектом изучения пограничных отложений
юры и мела, представленных большей частью морскими богато охарактеризованными разнообразной фауной образованиями. Они разделены на несколько типов разрезов, различающихся составом пород, мощностями, стратиграфической полнотой и комплексами органических остатков (Богданова и др., 1981; Аркадьев, 2007). В последнее десятилетие в
результате комплексного изучения разрезов титона и берриаса этого региона получены дополнительные данные по биостратиграфии, существенно уточнена местная шкала (объем,
возраст и распространение свит) (Аркадьев и др., 2006; Аркадьев, 2007). В рамках этих работ в 2002–2004 гг. В.В. Аркадьевым, Ю.Н. Савельевой и А.А. Федоровой были описаны и
опробованы для микропалеонтологических исследований разрезы берриаса ЮгоЗападного (долина р. Бельбек, Кабаний Лог) и Центрального Крыма (овраг Енисарай,
р. Сары-Су, р. Бурульча, районы сел Балки, Новокленово, Межгорье (г. Баксан).
Первые результаты изучения остракод и палиноморф из разрезов Центрального
Крыма позволили расширить палеонтологическую характеристику берриасских отложений
(Федорова, Савельева, Шурекова др., 2011). Авторами были установлены характерные
комплексы остракод и диноцист. Последняя группа, являющаяся парастратиграфической
для мезозоя, в Горном Крыму почти не изучалась. Данная работа является продолжением
начатых исследований.
Разрезы берриаса Центрального Крыма во многом сходны с таковыми ЮгоЗападного Крыма. Для них характерно преобладание известняков в основании, выше идет
переслаивание песчано-глинистых пород, переходящее в верхней части в толщу кораллово-водорослевых биогермных известняков.
Своеобразным типом разреза в Юго-Западном Крыму характеризуется бассейн
р. Бельбек, где присутствуют мощные конгломератовые толщи (Аркадьев, 2007).
Изучение остракод позволило выделить в Юго-Западном и Центральном Крыму
биостратиграфическое подразделение в ранге слоев с фауной: Costacythere khiamii–
Hechticythere belbekensis. В Центральном Крыму, кроме названных, выделены вышележащие слои с Costacythere drushchitzi–Reticythere marfenini (Рис.). В берриасских отложениях
Юго-Западного Крыма (р. Бельбек, Кабаний лог) встречена достаточно богатая ассоциация
остракод (43 вида 21 рода). Среди них наиболее разнообразны представители семейства
Protocytheridae (15 видов), а наиболее многочисленны семейства Cytherellidae, особенно
особи вида Cytherella krimensis. Остракоды представлены как целыми раковинами, так и
отдельными створками хорошей и удовлетворительной сохранности. Большинство встреченных видов известны ранее из нижнемеловых отложений (берриас - готерив) Крыма
(Нил, 1966; Тесакова и др., 1996 и др.), Северного Кавказа (Колпенская и др., 2000), Средней Азии (Андреев, Эртли, 1970; Андреев, 1985), Англии (Neale, 1962, 1967 и др.), Франции (Donze, 1965; Atlas., 1985 и др.), Германии (Triebel, 1938 и др.) и 6 видов из титона?
Чехии (Pokorny, 1973). Из нижней части разреза (отложения подзоны Dalmasiceras
tauricum) определено 38 видов, принадлежащие 19 родам. Наиболее характерныеиз- них:
Cytherella krimensis, Neocythere dispar, N. pyrena, Pleurocythere (Klentnicella) klentnicensis,
Costacythere khiamii, Hechticythere belbekensis, H. aff. hechti, H. moraviae, Reticythere serpentina, Schuleridea aff. juddi. Этот комплекс по совместному присутствию видов-индексов сопоставляется с аналогичным берриасским комплексом Центрального Крыма. Стратиграфически выше таксономическое разнообразие уменьшается. Из верхней части разреза Кабаньего лога (отложения подзоны Neocosmoceras euthymi) определены только 15 видов 10
родов, при этом большая часть видов известна и в нижележащих отложениях. Так как дан117
ный комплекс остракод весьма обеднен, в этой части разреза слои с остракодами на сегодняшний день не выделены. В Центральном Крыму, наоборот, таксономическое разнообразие вверх по разрезу увеличивается, и в слоях с Costacythere drushchitzi – Reticythere marfenini (отложения слоев с N. euthymi, подзоны Riasanites crassicostatum, слоев с Symphythiris arguinensis) встречен богатый комплекс остракод (71 вид 28 родов): многочисленные
Costacythere drushchitzi и Reticythere marfenini, а также Bairdia menneri, B. kuznetsovae, Pontocyprella elongata, Bythoceratina ex gr. variabilis, Eucytherura ardescae, Acrocythere ex gr.
diversa, Costacythere foveata, C. andreevi и др.
Рис. Схема сопоставления берриасских отложений Центрального
и Юго-Западного Крыма по остракодам и диноцистам.
При изучении органомацерата из берриасских отложений Юго-Западного и Центрального Крыма выявилось общее практически для всех образцов абсолютное преобладание пыльцы Classopollis, продуцируемой растениями, жившими в аридном климате и приуроченными к береговой линии. Такое обилие является весьма характерным для берриаса
Горного Крыма, что отмечалось и ранее (Куваева, Янин, 1973; Доротяк и др., 2009). Споровая часть спектра сложена единичными спорами схизейных папоротников с ребристой,
бугорчатой и ямчатой экзиной, а также спорами глейхениевых, циатейных и плауновых
папоротников. Остальную часть составляют остатки микрофитопланктона, представленного цистами динофлагеллят, празинофитами и акритархами. В изученных отложениях ЮгоЗападного Крыма (р. Бельбек, Кабаний лог) выделен комплекс диноцист, в составе которого присутствуют хоратные (Hystrichodinium pulchrum; Hystrichosphaerina? оrbifera; Systematophora sp.; S. areolata; S. daveyi; Kleithriasphaeridium eoinodes; Dichadogonyaulax bensonii; D.? pannea; Achomosphaera neptunii; Cometodinium sp.; Circulodinium distinctum; Ctenidodinium sp.; Epiplosphaera ?areolata; Spiniferites sp.), каватные (Scriniodinium campanula;
Phoberocysta neocomica) а также проксиматные и проксимохоратные цисты динофлагеллят
(Amphorula dodekovae; A. expirata; Aldorfia aldorfensis; Apteodinium sp.; Cribroperidinium
118
sp.; Wrevittia helicoidea; Exiguisphaera phragma). Этот комплекс аналогичен установленному в берриасских отложениях Центрального Крыма, что дает основание для выделения
биостратона в ранге слоев с диноцистами Phoberocysta neocomica. Однако в Центральном
Крыму слои с P. neocomica имеют стратиграфический объем от подзоны tauricum до слоев
с Symphythyris arguinensis (Рис.). В Юго-Западном Крыму в отложениях зоны Boissieri
комплекс диноцист на сегодняшний день не изучен. Эти слои уверенно сопоставляются с
зоной по диноцистам Dichadogonyaulax bensonii, выделенной в стратотипе тетического
берриаса во Франции (Monteil, 1992), со слоями, охарактеризованными таким же комплексом из рязанских отложений Московского бассейна Русской плиты (Iosifova, 1996), с зонами Phoberocysta neocomica из верхней части рязанского яруса нижнего валанжина СевероЗападной Европы (Fisher, Riley,1980) и берриас-валажинских отложений Восточной Канады (Williams, 1975). Такое широкое латеральное распространение описываемой ассоциации диноцист в берриасское время придает выделенному в Крыму комплексу статус «биостратиграфического репера» как для разрезов области Тетис, так и для Бореальной области.
Авторами существенно дополнена палеонтологическая характеристика берриасских
отложений Юго-Западного Крыма. По остракодам выделены и прослежены в ЮгоЗападном и Центральном Крыму слои с Costacythere khiamii–Hechticythere belbekensis; в
Центральном Крыму – слои с Costacythere drushchitzi–Reticythere marfenini. Из отложений
Юго-Западного Крыма впервые изучен микрофитопланктон. По диноцистам установлены
и сопоставлены с другими регионами слои с Phoberocysta neocomica.
ИСПОЛЬЗОВАНИЕ ПАЛИНОЛОГИЧЕСКИХ ДАННЫХ ДЛЯ ОПРЕДЕЛЕНИЯ
СТРАТИГРАФИЧЕСКИХ ГРАНИЦ ПЛЕЙСТОЦЕНА–ГОЛОЦЕНА
Т.В. Сапелко
Институт озероведения РАН, Санкт-Петербург, tsapelko@mail.ru
В последние годы все больше для стратиграфии плейстоцена–голоцена применяют
методы абсолютного определения возраста. Однако при помощи полученных точечных абсолютных датировок возможно лишь наметить хронологические периоды, границы же между периодами дают возможность провести биостратиграфические данные. Одним из важнейших методов для установления стратиграфических границ является палинологический.
Динамика растительных сукцессий позволяет проследить последовательные климатические изменения на протяжении длительного промежутка времени. Очень актуально
применение палинологии для стратиграфии плейстоценового периода. Выделение характерных для обширных территорий растительных сообществ, распространявшихся в одни и
те же периоды, позволяют устанавливать хронологические границы их обитания. Все полученные нами в последние годы палинологические данные по плейстоцену Среднего и
Нижнего Дона (Нехорошев и др., 2003; Матюхин, Сапелко, 2009), бассейна р. Десна (Сапелко и др., 2010 и др.), подтверждены результатами радиоуглеродного, палеомагнитнитного, археологического и других методов.
Что касается голоцена – до сих пор его четкие хронологические границы являются
дискуссионными. Важный рубеж между плейстоценом и голоценом также разные исследователи проводят по-разному (Клейменова, 2000). Этой проблеме посвящено множество
публикаций. По многочисленным палинологическим данным в связи с отступанием ледникового покрова устанавливается резкое потепление климата и начало развития древесной растительности в начале голоцена по всему Северо-Западу России. Однако некоторые
региональные и локальные особенности развития растительного покрова позволяют говорить о разных рубежных периодах появления древесных пород. Следует заметить, что,
прежде всего, устанавливая стратиграфическую границу между плейстоценом и голоце119
ном, мы должны иметь в виду зональный уровень развития растительности. Кроме того,
помимо растительного покрова коренной перестройке на границе плейстоцена и голоцена
подвергалась вся природная среда. Наши комплексные исследования донных отложений
озер на Карельском перешейке (Subetto et. al., 2002) позволили выделить по палинологическим данным начало перестройки растительного покрова. Открытые тундровые ландшафты с преобладанием Artemisia, Poaceae, Cyperaceae, Chenopodiaceae, Betula nana, сменились лесотундровыми с преобладанием древесных форм берез. Граница, проведенная по
этим данным, была подкреплена данными радиоуглеродного датирования и тефрохронологией, что позволило опустить нижнюю границу голоцена с 11 календарных тысяч лет назад до 12 календарных тысяч лет назад (Борисов, 2010). В результате проведенные исследования позволили четко фиксировать рубеж плейстоцена и голоцена по смене растительных сообществ. Для каждой из природных зон будут соответствующие изменения растительных сообществ в указанный период, но практически повсеместно это будет сдвиг на
одну природную зону.
Для всего голоценового периода также по палинологии устанавливаются стратиграфические границы пребореального, бореального, атлантического, суббореального и субатлантического периодов. Это те периоды, которые прослеживаются повсеместно на зональном уровне. Более мелкие подразделения указанных периодов имеют региональный характер и не могут служить надежным хронологическим маркером для больших территорий.
Например, проанализировав множество спорово-пыльцевых диаграмм Северо-Запада России и Западной Европы, мы пришли к выводу, что известное пребореальное похолодание
прослеживается не во всех разрезах.
В итоге, многочисленные палинологические исследования позволяют сделать вывод
о динамике растительности как о надежном хронологическом маркере. Однако рассматривать следует не отдельные виды, а смену растительных сообществ. Главным компонентом
для проведения границ на Северо-Западе России и прилегающих регионах является древесная растительность.
Работа выполнена при финансовой поддержке проекта РФФИ № 10-05-00412-а.
БИОСТРАТИГРАФИЧЕСКИЙ И КОРРЕЛЯЦИОННЫЙ ПОТЕНЦИАЛ
ПОЗДНЕМЕЛОВЫХ АММОНИТОВ НИЖНЕГО ПОВОЛЖЬЯ
В.Б. Сельцер
Саратовский государственный университет, seltservb@mail.ru
По результатам изучения позднемеловых аммонитов Нижнего Поволжья выделены
комплексы для сеноманского, туронского, сантонского (нижний сантон), кампанского и
маастрихтского интервалов разреза. Пока неизвестны аммониты из коньякских и верхнесантонских отложений.
Наиболее редкими являются сеноманские аммониты, при этом нижне- и верхнесеноманские формы неизвестны. Виды рода Schloenbachia характеризуют средний сеноман
(средняя часть меловатской свиты), являясь близкими с одновозрастными комплексами
Прикаспия, Северного Кавказа, Средней Азии и Европы. Находка аммонитов рода
Acanthoceras указывает на присутствие отложений зоны A. rhotomagense.
Аммониты туронских отложений более разнообразны. Найден Proplacenticeras sp.,
широко распространенный в турон–коньякских отложениях Средней Азии и отмеченный
на южной окраине Донбасса (Савчинская, 1952). Имеются находки Lewesiceras, характеризующие туронские отложения в целом. В Западном Копетдаге вид L. peramplum (Mantell)
присутствует в зоне Hyphantoceras reussianum (Атабекян, Лихачева, 1961). В Европе данный вид отмечен в комплексах фауны нижнего турона юга Великобритании и Франции
(провинция Турон), а также в верхней части нижнего турона Болгарии, на самых нижних
120
уровнях турона Чехии (Housa, 1967). Вид L. cricki (Spath) характеризует средний и частично верхний турон Донбасса (Найдин, 1974), а также Западного Казахстана и Северного
Прикаспия (Балан, 1982), а вид L. mantelli Wright et Wright указывает на зону
Suprionocyclus neptuni верхнего турона Европы. Вид S. geinitzi d`Orb. известен из верхнего
турона Гренландии, Европы, Крыма, Северного Кавказа, Прикаспия и Западного Казахстана. Вид Hyphantoceras reussianum (d`Orb.) входит в состав верхнетуронского комплекса
Туаркыра, Западного Копетдага, Мангышлака, а также Великобритании.
Аммониты из конякских отложений в регионе неизвестны, а сантонский комплекс однообразен и малочисленен. Известны редкие экземпляры Baculites incurvatus Dujard.,
Eupachydiscus isculensis (Redten.) и Parapuzosia leptophylla (Scharp.), определяющие общность
бассейнов раннего сантона Поволжья, Северного Кавказа и Европы (Мюнстерский бассейн).
Аммониты кампанского яруса (нижний кампан) Eupachydiscus levyi (de Gross.), E.
launayi (de Gross.), Pachydiscus complanatus Coll. показывают единство с ассоциациями,
известными в Крыму, на Северном Кавказе, в Средней Азии, в Европе, а также на Мадагаскаре. В верхнекампанских отложениях присутствуют Hoplitoplacenticeras, Hoploscaphites
и Trachyscaphites, позволяя сопоставлять их с одновозрастными отложениями Донбасса,
Северного Кавказа, Польши и Германии. В частности, гоплитоплацентицерасы имеют узкое вертикальное распространение и весьма широкий ареал. В Западной Европе они характерны для нижней части верхнего кампана (зона Hoplitoplacenticeras marroti). Верхняя
часть верхнего кампана опознается присутствием широко распространенных
Bostrychoceras polyplocum (Roem.). Находки этого вида в Поволжье свидетельствуют о
возможности сопоставлений с одновозрастными образованиями Донбасса, Крыма, Северного Кавказа и Средней Азии. Ряд видов Bostrychoceras известены из верхнего кампана
Польши (Błaszkiewicz, 1980). В нижнем Поволжье присутствие бострихоцерасов соотвествует подлоне Belemnitella langei minor/Bostrychoceras polyplocum региональной схемы
(Олферьев, Алексеев, 2005).
Маастрихтские отложения, по сравнению с ниже лежащими образованиями, охарактеризованы аммонитами значительно полнее. Находки Glyptoxoceras Spath и Diplomoceras
Hyatt, так же как и на территории Донбасса, характеризуют маастрихт в целом. Нижнемаастрихтские отложения (лона B. lanceolata; карсунская и лохская свиты) характеризуются
присутствием Baculites knorrianus Desm., B. vertebralis Lam., Acanthoscaphites tridens Kner,
Hoploscaphites constrictus (J.Sow.) и Hauericeras sulcatum Kner, позволяя проводить сопоставление с аналогичными образованиями Донбасса, Северного Кавказа, Крыма, Прикаспия
и Европы. Обнаружение Pseudobaculites Cobban позволяет провести сопоставление с нижним маастрихтом Северной Америки. Видимо, по субмеридиональным северным проливам псевдобакулиты достигли Нижнего Поволжья, оставаясь короткое время экзотическим
мигрантом на фоне остальных бакулитид.
Для лоны sumensis характерными являются Hoploscaphites tenuistriatus (Kner),
Acanthoscaphites (E.) verneuilianus (d`Orb.), A. (E.) varians (Lop.), Hoploscaphites pungens
(Binkh.). В Западной Европе этот комплекс характеризует зону occidentalis. Присутствие
Pachydiscus ex gr. neubergicus (Hauer) указывает на общие черты с верхами нижнего маастрихта Польши. Данный вид найден совместно с белемнитами Belemnella sumensis Jeletzky
(Сельцер и др., 2006), а также фораминиферами зоны Brotzenella complanata. Из верхнего
маастрихта (радищевская свита) определены Hoploscaphites constrictus crassus Lop.,
H. shmidi (Birk.), Baculites anceps Lam., Glyptoxoceras subcompressum (Forb.), характерные
для одновозрастных комплексов Польши и Голландии.
Таким образом, сопоставление выделенных комплексов аммонитов Поволжья с
комплексами сопредельных и удаленных территорий позволяет проводить детальную
стратификацию отложений и усовершенствование местной стратиграфической схемы
верхнего мела рассматриваемого района.
121
НОВЫЕ ДАННЫЕ ПО ЗОНАЛЬНОМУ РАСЧЛЕНЕНИЮ КАТИАНСКОГО
И ХИРНАНТСКОГО ЯРУСОВ (ОРДОВИК) ГОРНОГО АЛТАЯ ПО ГРАПТОЛИТАМ
Н.В. Сенников
ИНГГ СО РАН, Новосибирск, SennikovNV@ipgg.nsc.ru
Расчленение верхней части ордовика Горного Алтая до настоящего времени предполагало выделение продолжительной по хроностратиграфическому объему комплексной
зоны supernus с двумя подзонами – нижней (supernus) и верхней (ornatus) и кратковременной комплексной зоны persculptus (Сенников, 1976, 1996; Sennikov et al., 2008). Выделение в Горном Алтае отложений c ornatus в статусе подзоны в составе зоны supernus объяснялось следующими причинами: а) в большинстве регионов, где был известен вид Dicellograptus ornatus E. et W. (Великобритания, Казахстан, Колыма, Китай, Северная Америка)
(Корень и др., 1980, 1983; Webby, Cooper, 2004; Chen et al., 2006; Zalasiewicz et al., 2009;
Loydell, 2011) биостратон ornatus рассматривался как подзона зоны supernus или как подзона зоны anceps; б) кратковременностью (малая мощность) «орнатусового» биостратиграфического подразделения (на Алтае это верхние 5-10% от мощности зоны supernus, при
неизменной скорости псаммитового типа осадконакопления). Между последними находками граптолитов в подзоне ornatus зоны supernus и между первыми находками граптолитов в низах зоны persculptus во многих алтайских разрезах располагается интервал с рифогенными известняками и радиоляритами. При нарушении принципа смыкаемости границ
биостратиграфических зон этот интервал, не охарактеризованный граптолитами, но в конкретных разрезах превосходящий по своей мощности мощность как подзоны ornatus зоны
supernus, так и мощность вышележащей зоны persculptus, до настоящего времени условно
относился к верхам подзоны ornatus (Sennikov et al., 2011).
В последние годы накопился новый материал по граптолитам из верхней части ордовика Горного Алтая. Однако этих дополнительных материалов недостаточно для выделения в едином разрезе последовательности, в данном случае, из трех зональных комплексов. Средний из них, имеющий нижнюю границу с подстилающим и верхнюю с перекрывающим, можно было бы выделить как комплексную граптолитовую зону, и таким образом был бы соблюден принцип последовательности зон. В то же время, среди дополнительных алтайских материалов были определены виды граптолитов, которые в ряде регионов мира предлагались как виды-индексы для зон верхов ордовика: зона pacificus (Шотландия – как подзона зоны anceps, Северная Африка, Казахстан и Колыма – как подзона
зоны supernus, Южный Китай, США, Австралия, Центральная и Южная Европа) (Корень и
др., 1980, 1983; Cooper et al., 2004; Chen et al., 2006; Zalasiewicz et al., 2009; Legrand, 2011;
Loydell, 2011), зона extraordinarius (Шотландия, Чехия, Эстония, Казахстан, Колыма, Южный Китай, США, Австралия) (Корень и др., 1980, 1983; Williams, 1983; Cooper et al., 2004;
Harris et al., 2004; Chen et al., 2006; Koren, Sobalevskaya, 2008; Zalasiewicz et al., 2009; Loydell, 2011; Mitchell et al., 2011), зона ojsuensis (Чехия, Италия) (Storch, Leone, 2003; Storch,
2006). Иногда выделяется единая зона extraordinarius-ojsuensis (Loydell, 2011). Перечисленные из найденных на Алтае таксонов занимают более высокое хроностратиграфическое
положение, чем граптолитовая комплексная зона supernus (и ее подзона ornatus) и большинство из них не проходят в комплексную зону persculptus.
Таким образом, возникло противоречие для совершенствования нового поколения
стратиграфических схем ордовика Сибири. С одной стороны, если продолжать расчленять
верхи ордовика Горного Алтая на зоны supernus и persculptus, значит не учитывать биостратиграфическую информацию по ряду регионов мира о присутствии между этими зонами интервала с другими зонами, что приведет к неизбежным ошибкам при межрегиональных корреляциях и глобальных обобщениях. С другой стороны, недостаток алтайского верхнеордовикского материала по граптолитам (малое число таксонов, единичные стра122
тиграфические уровни их находок в разрезах) не позволяет выделять по правилам Стратиграфического кодекса России (2006) комплексные биостратиграфические зоны (или «assemblage Zone» по International Stratigraphic Guide, 1999). Для выхода из сложившейся противоречивой ситуации предлагается расчленять верхний ордовик Алтая на специфические
зональные подразделения – интервал-зоны видов-индексов, то есть слои между первым
появлением (FAD) одного таксона (вида-индекса первой интервал-зоны) и FAD другого
таксона (вида-индекса второй интервал-зоны, или вида-индекса вышележащей комплексной зоны) (Стратиграфический…, 2006). В интервал-зонах на первое место выходит
принцип маркирования границ – определение только нижней границы подразделения по
FAD вида-индекса-маркера.
Для обобщения новых материалов по граптолитам из алтайских разрезов Тачалов,
Воскресенка, Буровлянка, Суетка, Чарыш, Мута (Табл.) при выделении зональных подразделений были проанализированы данные по опорным разрезам хирнанта. В Китае, в разрезе Вангживан Северный с GSSP нижней границы хирнанта по FAD Normalograptus
extraordinarius (Sob.) вид-индекс подстилающей зоны Paraorthograptus pacificus (Rued.)
проходит всю зону pacificus и весь интервал зоны extaordinarius, что свидетельствует о
том, что в этом разрезе выделены не комплексные зоны, а интервал-зоны (Chen et al.,
2006). Вид Appendispinograptus supernus (E. et W.) в Китае проходит весь интервал зон pacificus и extraordinarius, а вид Dic. ornatus E. et W. занимает весь интервал зоны pacificus.
Вид Normalograptus ojsuensis (Koren et Mikh.) появляется в разрезе Вангживан Северный в
самых верхах зоны pacificus и проходит через всю зону extraordinarius, а вид Normalograptus mirnyensis (Obut et Sob.) появляется в основании зоны extraordinarius и проходит зоны
persculptus и ascensus, до низов зоны acuminatus силура. На Колыме, на ручье Мирный – в
региональном стратотипическом для России разрезе хирнанта (включая положение нижней его границы) вид N. ojsuensis распространен в интервале 3-х метров верхов зоны pacificus, а вид N. mirnyensis появляется немного выше основания зоны extraordinarius, характеризуя зоны persculptus и ascensus (Koren, Sobolevskaya, 2008). В Казахстане вид N. ojsuensis встречается в верхах зоны pacificus, а вид Ap. supernus проходит с низов до верхов
этой зоны (Корень и др., 1980). Вид N. mirnyensis в Казахстане встречается в зонах persculptus и acuminatus. На таком же стратиграфическом уровне этот таксон найден в Узбекистане и Иордании (Koren, Melchin, 2000; Loydell, 2007) (Рис.).
Работа выполнена при поддержке РФФИ, грант № 11-05-00553 и Программы Президиума РАН «Происхождение биосферы и эволюция гео-биологических систем».
Рис. Граптолитовые зоны верхнего катиана и хирнанта Горного Алтая.
123
МЕЖРЕГИОНАЛЬНАЯ КОРРЕЛЯЦИОННАЯ СТРАТИГРАФИЧЕСКАЯ СХЕМА
ОРДОВИКА АРКТИЧЕСКИХ РАЙОНОВ АЗИАТСКОЙ ЧАСТИ РОССИИ
(ОСТРОВА И КОНТИНЕНТАЛЬНОЕ ОБРАМЛЕНИЕ
КАРСКОГО МОРЯ И МОРЯ ЛАПТЕВЫХ)
Н.В. Сенников, А.В. Каныгин, А.В. Тимохин, О.Т. Обут, Т.В. Гонта
ИНГГ СО РАН, Новосибирск, SennikovNV@ipgg.nsc.ru
Для разработки «Долгосрочной государственной программы изучения недр», в том
числе на континентальном шельфе России (Приказ МПР России № 292 от 26.12.2006), требуется опережающая постановка стратиграфических работ. Такие исследования должны
проводиться с использованием современных методов лито- и биостратиграфии, в том числе событийной и зональной, а на обобщающем этапе должны готовиться в различных, специализированных для дальнейшего использования видах. Для оценки нефтегазоперспективности Арктических акваторий Сибири была создана сводная межрегиональная стратиграфическая схема ордовикских отложений островов и континентального обрамления Карского моря и моря Лаптевых. В отличие от разрабатываемых ранее межрегиональных схем
ордовика Арктики, базирующихся на британских ярусах, в предлагаемой схеме в качестве
хроностандарта использованы новые ярусы ордовика – тремадок, фло, дапинг, дарривил,
сандбий, катий, хирнант.
По материалам из разрезов естественных выходов и из керна буровых скважин проведен анализ палеонтологических, лито- и биостратиграфических данных ордовикского
хроностратиграфического среза, и создан макет укрупненной сводной межрегиональной
корреляционной стратиграфической схемы нового поколения для Арктических районов
Азиатской части России. Эта схема охватывают следующий набор фациальных районов
(ФР): I. Северо-Восточный ФР Новой Земли; II. Южный ФР Новой Земли; III. Михайловско-Вайгачский ФР; IV. Пайхойский ФР; V. Байдаракский ФР; VI. Щучьинский ФР северозападной части Западно-Сибирской геосинеклизы; VII. Новопортовский ФР северозападной части Западно-Сибирской геосинеклизы; VIII. Малохетский ФР северо-восточной
части Западно-Сибирской геосинеклизы; IX. Игаро-Норильский ФР северо-западной части
Сибирской платформы; X. Хутудинско-Коломейцевский ФР северной части Таймыра; XI.
Ленивенско-Клюевский ФР центральной части Таймыра; XII. Пясино-Фаддеевский ФР западной части Таймыра; XIII. Тарейский ФР центральной части Таймыра; XIV. Нюнькаракутаринский ФР северо-восточной части Таймыра; XV. Маймечинский ФР северной части Сибирской платформы; XV. Северо-Земельский ФР, XVI. Лено-Анабарский ФР.
В колонках схемы обобщены данные по местным стратонам (свитам и толщам).
Опорными для точной корреляции с новыми ярусными подразделениями ордовика являются разрезы Северо-Восточного ФР Новой Земли, где выделен последовательный ряд
граптолитовых зон (Соболевская и др., 1989, 1997; Соболевская, Корень, 1997; Зональная
стратиграфия…, 2006). Часть видов-индексов этих зон являются маркерами GSSP нижних
границ ярусов (тремадокского, флоского, санбийского). Там известны виды (без выделения
одноименных зон), которые служат маркерами GSSP нижних границ для других ярусов
(дарривильского и катийского), или маркерами нижних границ подъярусов. Высоко значимы для прямой корреляции с ярусами МСШ разрезы Тарейского ФР Таймыра, где также выделена последовательность граптолитовых зон (Обут, Соболевская, 1962, 1964; Зональная
стратиграфия…, 2006).
На Новой Земле, о-ве Вайгач, Пай-Хое и в фундаменте Западно-Сибирской геосинеклизы тремадокские отложения представлены терригенным типом осадков, а на Таймыре,
Северной Земле и в северных частях Сибирской платформы – карбонатным. Межрегиональная корреляция тремадокских отложений разных фациальных районов проводится по комплексам граптолитов и конодонтов, реже трилобитов. В Северо-Восточном ФР Новой Земли
124
основание тремадока совпадает с основанием соколийского горизонта и распознается по
присутствию граптолитового вида-маркера основания тремадока Rhabdinopora flabelliformis.
Флоско-дапинские (= аренигские в британской терминологии) отложения на Новой
Земле и Вайгаче слагаются терригенным типом разреза, на Пай-Хое – карбонатным, в северных районах Западно-Сибирской геосинеклизы – терригенным, на Таймыре и в северных частях Сибирской платформы – карбонатным, а на Северной Земле – карбонатнотерригенным. Межрегиональная корреляция флоско-дапинских отложений между фациальными районами осуществляется по комплексам граптолитов, конодонтов и трилобитов. Основание флоского яруса на Таймыре совпадает с основанием толлевского горизонта, с основанием малодженнирской и весеннинской толщ и ряда других местных
стратонов по присутствию в них граптолитового вида-маркера GSSP нижней границы
фло Tetragraptus approximatus.
Дарривилские (условно лланвирнские в британской терминологии) отложения на
Новой Земле и Вайгаче представлены карбонатным и карбонатно-терригенным типами
разреза, на Пай-Хое – терригенным и карбонатно-терригенным, в северных частях Сибирской платформы, на Таймыре и в Лено-Анабарском ФР – карбонатным, а на Северной
Земле – эффузивно-карбонатно-терригенным. Межрегиональная корреляция дарривилских
отложений разных фациальных районов проводится по комплексам конодонтов и трилобитов, реже брахиопод.
Сандбийские (условно нижнекарадокские в британской терминологии) отложения в
Северо-восточном ФР Новой Земли сложены терригенным типом осадков, в Южном ФР
Новой Земли и на Вайгаче – карбонатным, на Пайхое – карбонатно-терригенным, на севере
Западно-Сибирской геосинеклизы – терригенным, в северных районах Сибирской платформы, на Таймыре, Северной Земле и в Лено-Анабарском ФР – карбонатным. Межрегиональная корреляция сандбийских отложений между фациальными районами основывается
на комплексах граптолитов, конодонтов и трилобитов, реже брахиопод и остракод. На
Таймыре основание сандбия совпадает с основанием толмачевского горизонта и распознается по находкам в местных стратонах граптолитов Nemagraptus gracilis – вида-маркера
GSSP нижней границы сандбия
Катийские (условно верхнекарадокские и нижнеашгилльские в британской терминологии) отложения на Новой Земле, Вайгаче и Пай-Хое представлены двумя типами разрезов – карбонатным и терригенным, на севере Западно-Сибирской геосинеклизы – терригенным, в северных районах Сибирской платформы, на Таймыре и Северной Земле – карбонатно-терригенным. Межрегиональная корреляция дарривилских отложений разных фациальных районов базируется на комплексах конодонтов, граптолитов, реже брахиопод.
Хирнантские (условно верхнеашгилльские в британской терминологии) отложения
слагаются терригенным, карбонатно-терригенным и кремнисто-терригенным типами разрезов. Находки граптолитов зоны Normalograptus extraordinarius (в том числе вида-индекса
маркера GSSP нижней границы хирнанта) известны на Таймыре, а граптолитов зоны Normalograptus persculptus (в том числе вида-индекса) – на Таймыре и на Новой Земле, что позволяет достоверно выделять в этих двух регионах хирнантские отложения в полном объеме. В других регионах из рассматриваемой группы выделение хирнанских отложений и их
межрегиональная корреляция проводится формально, по верхам местных стратонов, залегающих без видимых признаков несогласий под стратонами раннесилурийского возраста.
Работа выполнена при поддержке РФФИ (гранты № 11-05-00553, 11-05-01088)
и Программы РАН «Арктика».
125
РАДИАЛЬНО-СИММЕТРИЧНЫЕ МАКРОФОССИЛИИ ИЗ ДОКЕМБРИЙСКИХ
МЕЖЛЕДНИКОВЫХ ОТЛОЖЕНИЙ ЗАПАДНОЙ МОНГОЛИИ
Е.А. Сережникова1, А.Л. Рагозина1, Д. Доржнамжаа2, Л.В. Зайцева1
1
2
ПИН РАН, Москва, serezhnikova@paleo.ru
Палеонтологический центр Монгольской АН, Улан-Батор, Монголия
Вопрос о возможности определения стратиграфических границ в докембрии на биостратиграфической основе все еще находится на стадии предварительной разработки. Основным методом корреляции отложений остается изотопное датирование по вулканическим и изверженным породам, присутствующим в докембрийских комплексах, и лишь
стратиграфический рубеж криогения и эдиакария установлен по комплексу крупных тектонических, биологических и геохимических событий, которые маркируются глобальным
распространением карбонатного осадконакопления вместе с отчетливыми постоянными
изменениями изотопов углерода после завершения оледенения (Knoll et al., 2006; Корень,
2009). Несмотря на широкое развитие в докембрийских последовательностях тиллитов и
тиллоидов, которые давно используются как корреляционные маркеры, о достоверных органических макроскопических остатках в этих толщах сообщается очень редко (например,
Hofmann et al., 1990). Сопоставление ледниковых событий проводится по комплексам
микрофоссилий, остаткам из выше- и нижележащих толщ, радиометрическим и хемостратиграфическим данным, полученным в последние годы благодаря развитию точных методов датирования (например, Чумаков, 2008).
В результате работ Докембрийского отряда в составе Российско-Монгольской палеонтологической экспедиции 2006-2011 гг. в Дзабханском районе Западной Монголии в
тиллитах позднедокембрийского возраста были обнаружены проблематичные радиальносимметричные макроскопические остатки биологической природы. Марино-гляциальные
отложения (майханульская свита) установлены в Дзабханском районе исследованиями
Международной рабочей группы по проекту № 303 в 1990-х гг. (Khomentovsky, Gibsher,
1996). Майханульская свита с размывом залегает на кислых эффузивах дзабханской свиты
(радиометрические датировки вулканитов 732-777 Ма, по Dorjnamjaa et al., 1993) и согласно перекрывается известняками цаганоломской свиты; майханульская свита сложена двумя маломощными пачками диамиктитов, разделенных флишоидной толщей; общая мощность свиты не превышает 220 м. По последовательности в разрезе (два уровня диамиктитов трансгрессивного характера), наличию кроющих доломитов, радиометрическим датировкам нижележащих эффузивов, составу пород, форме и размерности их обломков, майханульские тиллиты были сопоставлены с неопротерозойскими марино-гляциальными фациями Центральной Австралии; обосновано, что промежуточная флишевая пачка сформировалась между двумя «ледниковыми» эпизодами, а кроющие слои доломитов отвечают
уровню максимальной трансгрессии в результате таяния ледника (Lindsay et al, 1996). Поскольку в вышележащих породах не было найдено остатков эдиакарской фауны, вопрос о
точном стратиграфическом положении монгольских тиллитов остался дискуссионным.
Было принято, что оледенение соответствует уровню Стэрт (Sturtian) Австралии. Однако,
поскольку ледниковые проявления в двух сравниваемых регионах имели разный масштаб,
а значение δ13C (+2,8‰) в известняках вышележащей цаганоломской свиты характерно для
последовательностей терминального протерозоя, обсуждалась также возможность сопоставления монгольских тиллитов с тиллитами «варангерского» оледенения ВосточноЕвропейской платформы (Lindsay et al., 1996). По комплексу микрофоссилий цаганоломскую свиту Дзабханской структурной зоны Монголии можно сопоставить с формацией
Доушаньто (Doushantuo) Южного Китая (600-550 Ma) (Рагозина и др., 2007). Формацию
Доушаньто подстилает пачка тиллитов Наньто (Nantuo); полученные радиометрические
датировки из туфовых прослоев в кроющих эти тиллиты карбонатах – 635.23±0.57 Ma –
сходны с датировками из туфов дегляциальной фазы формации Гауб (Ghaub) в Конго
126
(Condon et al., 2005). Мнение о возможности сопоставления монгольских тиллитов и тиллитов Наньто впервые высказано В.В. Хоментовским и А.С. Гибшером (Khomentovsky,
Gibsher, 1996). Таким образом, возраст тиллитов майханульской свиты определяется не
древнее уровня Стэрт (Sturtian) и не моложе уровня Марино (Marinoan).
Проблематичные округлые плоские отпечатки сантиметровой размерности найдены
на поверхностях напластования песчаников и алевролитов флишоидной толщи, разделяющей нижнюю и верхнюю пачки диамиктитов, вблизи границы с основанием верхней пачки. Благодаря хорошей обнаженности удалось исследовать довольно представительный
материал – более 300 экземпляров с единого слоя. Отпечатки располагаются незакономерными скоплениями, по большей части, хаотично, но не перекрывают друг друга и не образуют цепочек. Никаких других признаков биостабилизации на поверхности не наблюдается. Были измерены средние диаметры множества образцов и построена гистограмма распределения их величин по отдельным диапазонам, которая выглядит как одновершинная,
характерная для организмов одной популяции – с постепенным возрастанием количества
экземпляров к средним размерам и аналогичному убыванию – к крупным. Подобное распределение свидетельствует в пользу захоронения этих органических структур in situ, это
допущение подтверждает и наличие на поверхности слоя отдельных областей с экземплярами мелких размеров. Менее вероятно, что прижизненно это были сферические агрегаты,
свободно парившие в толще воды, поскольку при захоронении планктона формы иногда
перекрывают друг друга, а распределение экземпляров по размерным диапазонам не столь
закономерное. Остатки представляют собой округлые плоские отпечатки диаметром от
первых миллиметров до первых сантиметров, с хорошо различимыми радиальными структурами. У большинства экземпляров нет резких рельефных границ с вмещающей породой,
они обнаруживаются только благодаря разнице в цветовой гамме; внешне напоминают
срезы конкреций с радиальными лучами вдоль поверхностей сколов; вокруг некоторых
отпечатков наблюдается неширокий венчик – кайма менее интенсивной окраски.
Исследования, проведенные на сканирующем электронном микроскопе ЭМ Leiss
EVO50 с микроанализатором Oxford INCA (Energy 350), показали различие в спектрах
вмещающих отложений и отпечатков, в частности последние обогащены кальцием и углеродом. Кальций и углерод относятся к биофильным элементам, что, наряду с морфологическими, тафономическими и биометрическими данными, укрепляет интерпретацию этих
многочисленных структур как макрофоссилий.
Исходя из описанных морфологических признаков, наиболее резонно сравнить проблематичные фоссилии из майханульской свиты с гипотетическими остатками бактериальных колоний. Предположение о возможности сохранения подобных форм в древних
толщах было высказано М. Глесснером: слившиеся границами пары плоских циклических
отпечатков из позднедокембрийской формации Басс (Bass Formation) в Аризоне, США,
были интерпретированы как остатки водорослевых колоний, очень похожих на современные, которые часто объединяет общая гелеобразная оболочка (Glaessner, 1969). В работах,
проведенных на материале из российских местонахождений, многие докембрийские циклические отпечатки предложено реконструировать как микробные колонии (например,
Steiner, Reitner, 2001; Терлеев и др., 2006; Grazhdankin, Gerdes, 2007), хотя в некоторых
случаях диски имеют объем, сложную внутреннюю структуру, а иногда и продолжение в
виде «стебля» и «вайи» – признаки, не очень укладывающиеся в рамки морфотипа бактерий. На ископаемом материале довольно трудно обосновывать и реконструкции относительно простых – циклических форм в качестве микробных колоний. Основным аргументом при сравнении служит морфологическое сходство живых бактериальных агрегатов и
отпечатков, чаще всего документирующих лишь одну поверхность организма. Вероятно,
поэтому не единодушно признана «микробная» природа большинства проблематичных
округлых отпечатков. Так, например, остатки из докембрийской формации Стерлинг (Stirling) Юго-Западной Австралии (2,0-1,8 млрд лет) не приняты за микробные колонии – из-за
127
высокого рельефа, сохранности в динамичных обстановках и отсутствия микробных текстур на поверхности слоев вмещающей породы (Bengtson et al., 2007); есть мнение и об их
абиогенной природе (Conway Morris, 2002). Округлые фоссилии и кольцевые структуры из
межтиллитовой толщи формации Twitya Северо-Западной Канады (U-Pb датировки абсолютного возраста гранитных обломков 755±18 Ma, по данным Ross, Villeneuve, 1997) условно были определены как эдиакарские таксоны Nimbia occlusa, Vendella (?) и
Irridinitus (?), хотя авторами обсуждалась вероятность микробиального происхождения
этих остатков, ограничением послужила более сложная, чем обычно представляется для
агрегатов одноклеточных, морфология фоссилий (Hofmann et al., 1990). Как Nimbia и Aspidella (?) метазойной природы диагностированы округлые отпечатки, обнаруженные совсем
недавно в Малом Каратау, Казахстан (U-Pb датировки 776±7 Ma, древнее тиллитов Актас,
сопоставимых с уровнем Sturtian), хотя авторы вполне допускают возможность иной интерпретации фоссилий (Meert et al., 2011). Похожие проблематичные остатки из удоканской серии (возраст 1.7-2.0 Ga, по другим данным – доранневендский) западной части Алданского щита, которые ранее определялись как эдиакарские «медузоиды», описаны как
микробные колонии (Терлеев и др., 2006). По-видимому, не исключена вероятность, что и
цепочки Horodyskia (от 1.5 Ga) – это фоссилизированные микробные агрегаты, хотя
К. Грей с соавторами (Grey et al., 2010) предложили интерпретировать их (предварительно) как водоросли или гидроидные, воздержавшись от однозначной оценки до получения
данных геохимического анализа.
Таким образом, диапазон распространения макрофоссилий с морфотипом микробных колоний весьма широк: бактериальные агрегаты составляли существенный элемент
докембрийской биоты (например, Steiner, Reitner, 2001; Grazhdankin, Gerdes, 2007). Дальнейшие исследования могут повысить биостратиграфический потенциал этих проблематичных остатков, в том числе, и для обоснования стратиграфических границ древних толщ
на палеонтологической основе.
Работа проведена по теме № 23 «Биогеография, фауна и флора позднего докембрия и палеозоя Монголии», при финансовой поддержке РФФИ, проекты №№ 08-0590211-Монг-а, 11-05-00960, программ Президента РФ НШ-64541.2010.5 и Президиума
РАН П-15.
ЗОНАЛЬНАЯ ШКАЛА ПЕРМСКИХ ОТЛОЖЕНИЙ ВОСТОЧНО-ЕВРОПЕЙСКОЙ
ПЛАТФОРМЫ ПО НЕМОРСКИМ ДВУСТВОРЧАТЫМ МОЛЛЮСКАМ
В.В. Силантьев
Казанский федеральный университет, Казань, Vladimir.Silantiev@ksu.ru
На территории Восточно-Европейской платформы и Предуральского краевого прогиба неморские двустворчатые моллюски широко распространены в уфимском, казанском,
уржумском, северодвинском и вятском ярусах. Раковины, ядра и отпечатки двустворок
часто встречаются совместно с остракодами, остатками рыб и наземных позвоночных, т.е.
с фаунистическими группами, по которым в последние годы были разработаны и/или
уточнены зональные шкалы (Newell, Sennikov, Golubev et al., 2010). Несмотря на широкое
распространение и хорошую изученность двустворчатых моллюсков, за последние 120 лет для
рассматриваемой территории было предложено лишь несколько местных и региональных зональных шкал по этой группе. В большинстве работ авторы ограничивались лишь указанием
комплексов видов, характерных для тех или иных стратиграфических подразделений.
Проблемы, возникающие при разработке зональных шкал по неморским двустворчатым моллюскам, связаны с эволюционными и морфофункциональными особенностями
неморских двустворок, фациальным контролем их распространения, различными методическими подходами исследователей к систематике группы.
128
129
Ревизия систематики неморских двустворок и корректировка стратиграфического
распространения родов и видов в эталонных разрезах пермских отложений Европейской
части России предоставили возможность разработки новой схемы их родственных связей.
В качестве критериев, указывающих на эволюционную близость таксонов, были приняты:
сходство в направлении развития формы раковины, тренды изменения морфологии замочного аппарата и лигамента, особенности изменения микроструктурных характеристик раковинного вещества моллюсков.
Анализ стратиграфического распространения неморских двустворчатых моллюсков
в пермских отложениях региона показал, что разработка зональной шкалы должна базироваться на эволюционном развитии представителей рода Palaeomutela.
Морфологические особенности строения замочного аппарата раковин рода
Palaeomutela позволяют выделить в его составе две группы видов. Группа P. umbonata
включает в себя виды с толстостенной раковиной и хорошо развитым замочным аппаратом. Группу P. castor образуют виды с тонкостенной раковиной и упрощенным и/или редуцированным замком.
Предлагаемая шкала включает две параллельные зональные последовательности,
базирующиеся на стратиграфическом распространении и эволюционных трендах двух
морфологических ветвей рода Palaeomutela. (Рис.). Зональная последовательность, основанная на развитии группы P. umbonata (обитатели подвижных вод и алевритовопсаммитовых грунтов) включает десять интервал-зон: stegocephalum, ovatiformis,
umbonata, quadriangularis, vjatkensis, numerosa, keyserlingi, convexocarinata, curiosa, vjaznikensis. Зональная последовательность, основанная на развитии видов группы P. castor
(обитатели спокойных вод и алевропелитовых грунтов) включает восемь интервал-зон:
larae, castor, olgae, doratioformis, krotowi, marposadica, obunca, postobunca. Предлагаемая
зональная шкала сопоставлена с эталонной зональной шкалой по остракодам, со шкалами
по рыбам и тетраподам.
РЕПЕРНЫЕ ИХНОКОМПЛЕКСЫ В СТРАТИГРАФИИ
КОНТИНЕНТАЛЬНОГО МЕЗОЗОЯ ЗАБАЙКАЛЬЯ
С.M. Синица
ИПРЭК СО РАН, Чита, sinitsa-sm@rambler.ru
В континентальных отложениях верхнего мезозоя Забайкалья издавна были известны многочисленные и разнообразные следы жизнедеятельности, которым геологи не уделяли должного внимания, хотя и отмечали приуроченность к определенным фациям, присутствие в слоях, лишенных органических остатков, участие в биотурбациях осадков и т.д.
Начиная с девяностых годов прошлого столетия, следы жизнедеятельности в юрских и меловых отложениях региона стали объектом исследований. Оказалось, что в установленных
геологами стратиграфических подразделениях, слабо охарактеризованных или лишенных
остатков бентонной фауны, выделяются своеобразные комплексы следов жизнедеятельности, которые являются реперными, и благодаря которым можно провести расчленение и
корреляцию разрезов.
Так, верхнеюрские туфогенно-осадочные отложения укурейской свиты Оловской и
Ново-Березовской впадин расчленены на три подсвиты по литологическим данным, частично по органическим остаткам и ихнокомплексам. Нижняя подсвита охарактеризована
объемными следами ползания и питания Plascichnus obsoletum–Reperolithos apsatensis–
Discretella enikeevi–Aciculata staryshkae, которые приурочены к туфоалевролитам и пепловым туффитам и захороняются на плоскостях напластований, т.е. на горизонтальных поверхностях (эпихнии). В соседних слойках, лишенных ихнофоссилий, обнаружены позднеюрские виды-индексы ундино-даинского позднеюрского комплекса: щитни Prolepidurus
130
daja–Prolepidurus schewija, конхостраки Paleoleptestheria savinaensis–Palaeolynceus tshernyshevi, насекомые Proameletus caudatus, хвощи Equisetum undense. Доминантами ихнокомплекса нижней подсвиты укурейской свиты являются следы ползания Reperolithos apsatensis и пеллеты Discretella enikeevi.
Для туфоалевролитов и алевролитов средней подсвиты характерны только уплощенные, часто замещенные железистыми соединениями, следы питания Ferrofibra kozlovi,
образующие биотурбационные структуры (эндихнии), полностью уничтожающие первичную слоистость. Мощности биотурбированных слойков от 5-10 до 50 см. Общая мощность
биотурбированных алевролитов около 30 м. В соседних небиотурбированных слойках
найдены редкие остатки насекомых веснянок.
В алевролитах верхней подсвиты обычны плоские следы питания Planopallida prodiga
и объемные членистые и ветвящиеся образования Articularama duraleica, приуроченные к
горизонтальным поверхностям напластований (эпихнии). Редки растительные остатки Hepaticites, Pityophyllum, Carpolithes. Доминантой являются следы Planopallida prodiga.
Из перечисленных следов жизнедеятельности только вид Reperolithos apsatensis
имеет широкое распространение в регионе и встречается в верхнеюрских отложениях угленосной свиты Апсатского месторождения, в глушковской свите ундино-даинской серии
Ундино-Даинской, Шилкинской и Южно-Аргунской впадин. Остальные виды распространены в верхнеюрских отложениях соседних Шилкинской и Зюльзинской впадинах, при этом
неполные частные разрезы названных впадин хорошо сопоставляются по выделенным ихнокомплексам. Следовательно, для верхнеюрских отложений укурейской свиты НовоБерезовской и Оловской впадин выделяются реперные уровни ихнофауны: раннеукурейский
с видами-индексами Reperolithos apsatensis–Discretella enikeevi, среднеукурейский с видоминдексом Ferrofibra kozlovi и позднеукурейский с видом-индексом Planopallida prodiga.
Отложения верхнеюрской глушковской (укурейской) свит в Шилкинской впадине
согласно или с местными несогласиями перекрываются меловыми отложениями с видамииндексами тургинского биостратиграфического горизонта – Bairdestheria middendorfi–
Lycoptera middendorfi–Ephemeropsis trisetalis–Daurina eggeri, на которых залегают отложения кутинской нижнемеловой свиты с множеством объемных следов жизнедеятельности в
низах разреза (переходный горизонт): следы питания Arborella ferruginea, следы жилищ
(норки) Ammosina sabulosa, следы ползания Latibulina minuscule, Torusella bifida; следы отдыха Vallumbolithos privus, Plectronia foliiforma. Норки Ammosina представлены вертикальными трубчатыми образованиями (эндихнии), остальные приурочены к горизонтальным
поверхностям напластований (эпихнии). Доминантами ихнокомплекса являются Arborella
ferruginea, Latibulina minusculа и Torusella bifida. Сопутствующей бентонной фауны не
встречено и выше приведенные следы жизнедеятельности являются единственными встреченными в разрезе органическими остатками.
Общим для рассматриваемых позднеюрских и раннемеловых ихнокомплексов является приуроченность следов к поверхности слоя алевролитов или туфоалевролитов, т.е. к
напластованиям (эпифауна), и редким нахождением внутри слоя (инфауна); преобладание
следов ползания (репихнии) и питания (фодинихнии). И только для раннемелового ихнокомплекса установлены следы жилищ (домихнии) и отдыха (кубихнии).
Поскольку следы жизнедеятельности легко подвергаются разрушению, их находки
всегда встречаются исключительно in situ и отражают энергию среды, характер дна, количество пищи, насыщенность кислородом, скорость накопления осадков, что используется
при палеореконструкциях обстановок седиментации. Приведенные данные по ихнофауне
касаются отложений непрерывного разреза верхней юры и нижнего мела только НовоБерезовской, Оловской, Шилкинской и Ундино-Даинской впадин и отражают лишь начальный этап изучения следов жизнедеятельности, встречающихся в данном регионе.
131
МОРСКИЕ ЕЖИ НА ГРАНИЦЕ МЕЛА И ПАЛЕОГЕНА
А.Н. Соловьев
ПИН РАН, Москва, ansolovjev@mail.ru
Для определения положения границы между маастрихтским и датским ярусами
(а, следовательно, между мезозоем и кайнозоем) немаловажную роль играют морские ежи.
Разнообразие и обилие остатков морских ежей в породах верхнего мела обуславливает их
значение для стратиграфии этого отдела. Еще большее значение они приобретают для расчленения и корреляции палеоценовых (в том числе датских) отложений, поскольку в них
отсутствуют вымершие в конце мела такие архистратиграфические группы как аммониты,
белемниты, иноцерамы.
Обобщенная картина смены морских ежей на рубеже мезозоя и кайнозоя была представлена нами в коллективной сводке, вышедшей более 30 лет назад (Москвин, Соловьев,
Эндельман, 1980) и статье М.М. Москвина (1989). После этого был опубликован ряд работ,
посвященных детальному изучению отдельных групп: схизастерид (Марков, 1994), палеопнеустид (Марков, Соловьев, 2001). Эти исследования были выполнены на материале из
южных регионов бывшего СССР, главным образом с п-ова Мангышлак, где морские ежи
интересующего нас интервала особенно разнообразны. В этих работах описан ряд новых
таксонов, что значительно изменило наши представления о стратиграфическом распространении и филогении этих групп.
В большой монографии А. Смита и Ш. Джеффери охвачены данные по маастрихтским и палеоценовым морским ежам в глобальном масштабе (Smith, Jeffery, 2000). Отметим, что ревизия, проведенная этими авторами, привела к значительному сокращению
числа рассматриваемых родов и видов в диапазоне от раннего маастрихта до позднего палеоцена. Число родов сократилось со 196 до 138, а число видов – с 732 до 391. Приветствуя логичность многих таксономических заключений авторов, трудно согласиться с широким пониманием ряда видов, что, естественно, затрудняет их использование в биостратиграфии. Пожалуй, самым ярким примером этого является род Echinocorys, распространенный от позднего сеномана до позднего палеоцена. Этот род весьма консервативен – на
протяжении около 40 млн лет не происходит значительных перестроек в структуре панциря, из-за чего практически невозможно говорить о какой-либо направленности эволюционных изменений. Однако отдельные виды сильно отличаются размерами и формой панциря, небольшими отклонениями в положении перипрокта, строении апикальной системы
и формы амбулакральных пор. На основе анализа этих признаков и распространения отдельных форм М.М. Москвин и Н.В. Шиманская (1977 и др.) рассматривают в диапазоне
от раннего маастрихта до позднего палеоцена не менее 12 видов этого рода, которые характеризуют определенные стратиграфические уровни. Смит и Джеффери в этом же диапазоне отмечают единственный вид E. scutata Leske.
Остановимся на некоторых аспектах значения морских ежей для стратиграфии пограничных отложений мела и палеогена.
Эволюционные линии – ряды последовательно сменяющихся во времени видов одного рода. К родам, эволюционная история которых начинается в конце мела, принанадлежат Coraster и Orthaster (Spatangoida, Palaeostomatidae). Оба рода распространены от
верхнего кампана до верхнего палеоцена. Но виды обоих родов, встреченные в маастрихте,
не переходят в датский ярус. Так, в верхнем маастрихте встречается вид Coraster vilanovae,
а в нижнем дании – C. sphaericus; в нижнем маастрихте распространен Orthaster
alapliensis, а в дании – O. munieri. Характерные изменения во времени их морфологии касаются положения перистома, симметрии перипетальной фасциолы, амбитального абриса
панциря (Москвин, 1982).
Особый интерес представляют роды, появившиесь в начале датского века.
132
Род Adelopneustes Gauthier, 1889 (= Neoglobator Endelman, 1980) (Echinoneoida,
Conulidae) детально изучен Л.Г. Эндельманом (1980), который рассматривает в его составе 10 видов, характеризующих отдельные горизонты от нижнего дания (A. subovalis
(Ravn)) до нижнего эоцена (A. akkajensis (Endelman)) Дании, Нидерландов, Франции,
Крыма и Мангышлака. Эволюционные изменения незначительны, проявляются в форме
панциря, форме и размерах перистома, положении перипрокта и месте появления триад в
амбулакральных полях.
Род Pseudogibbaster Moskvin, 1983 (Spatangoida, Micrasteridae) представлен 5 видами
(нижний даний–танет Западной Европы, Крыма, Кавказа, Закаспия). Эволюционные изменения в ряду видов этого рода связаны с увеличением размеров панциря; отчетливо гетерогеные амбулакры становятся гомогенными; заметна редукция субанальной фасциолы.
Эти изменения, по-видимому, являются следствием перехода от закапывающегося образа
жизни к обитанию на поверхности грунта. Первый вид P. akkajensis является руководящим
для нижнего дания многих районов юга Западной Европы и бывшего СССР.
Мы часто пользуемся понятием «облик фауны». Это понятие, как правило, можно
считать скорее интуитивным, чем строго научным. Действительно, опытный специалист,
получая в руки несколько экземпляров ископаемых остатков, а иногда даже единственный
экземпляр, может сказать, с какого стратиграфического уровня происходят эти окаменелости, не давая точных таксономических определений. Это понятие нередко можно применять при изучении комплексов позднемаастрихтских и раннедатских морских ежей в ряде
регионов Европейской палеозоогеографической области. Во многих разрезах этих регионов комплексы верхнего маастрихта и нижнего дания имеют сходный родовой состав. Там
присутствуют такие роды как Echinocorys, Galeaster, Cyclaster. Но панцири нижнедатских
видов тех же родов отличаются значительно меньшими размерами. «Маломерность» свойственна также некоторым вновь появившимся датским видам, например, уже упоминавшемуся Pseudogibbaster akkajensis. Это явление может быть объяснено ухудшением условий обитания – похолоданием и (или) понижением уровня океана.
В заключение следует привести некоторые статистические сведения. По нашим
данным (Москвин, Соловьев, Эндельман, 1980; Соловьев, 2000) значительное вымирание в
конце мела затронуло и класс морских ежей. К концу мела вымерло 22% семейств и 50%
родов правильных ежей и 33% семейств и 67% родов неправильных ежей, существовавших в позднемеловую эпоху. Вымирание этих таксонов происходило ступенчато и растянулось, по крайней мере, на два века – кампан и маастрихт. Наиболее резко рубеж мела и
палеогена (по тем же источникам) выражен на видовом уровне. Так, из более 70 видов из
маастрихта территории бывшего СССР, ни один не пересек границу с датским ярусом.
Сведения, приведенные в упоминавшейся сводке Смита и Джеффери, несколько отличаются от наших. Так, 34 маастрихтских вида не «переходят» в даний; 29 видов появились в начале дания и 11 видов – «проходящие» т.е. распространены в позднем маастрихте
и дании. Эти расхождения, вероятно, связаны, как уже было сказано, с иным пониманием
объема видов, а также с тем, что некоторые виды цидарид описаны по иглам, т.е. являются
паратаксонами.
Работа выполнена в рамках программы Президиума РАН «Происхождение и эволюция биосферы» и при поддержке гранта РФФИ № 10-05-00342.
133
ЭВОЛЮЦИЯ РОДА ICHTYOLARIA (ФОРАМИНИФЕРЫ)
В ПРИУРАЛЬСКУЮ ЭПОХУ (ПЕРМЬ) И ГРАНИЦЫ ГОРИЗОНТОВ
В ОПОРНОМ РАЗРЕЗЕ ПЕЧОРСКОЙ ПРОВИНЦИИ
Е.Е. Сухов
Казанский федеральный университет, Казань, soukhov@hitv.ru
Впервые род Ichtyolaria появился в артинский век приуральской эпохи и просуществовал до середины раннеюрской эпохи. Почти за 92 миллиона лет существования род
был представлен несколькими сотнями видов, в подавляющем большинстве важными для
стратиграфии. Данный род является благоприятным материалом для филогенетического
исследования, так как его раковины обладают наибольшей изменчивостью по сравнению с
агглютинированными формами, а главным показателем видообразования как раз и служат
конфигурация раковины, её величина, устье, а также поры.
Наиболее достоверную линию эволюции рода Ichtyolaria можно построить на материале из непрерывных разрезов (Рис.), в частности, из пермского опорного разреза р. Кожим Печорской провинции (рассматриваемый интервал от саргинского до соликамского
горизонтов). Образовавшиеся в это время виды фораминифер являются звеньями в филогенетической линии рода.
Раковины встречаются в аргиллитах, реже в смешанной аргиллито-алевролитовой
фации, что позволяет предположить, что они обитали в открытых акваториях, на небольших глубинах, в верхней части сублиторали. Ихтиолярии встречаются с другими известковыми фораминиферами, в большинстве случаев с нодозариями, образуя порой внушительные биоценозы. Эти фораминиферы встречаются практически во всех нормальносоленых
палеобассейнах, но наиболее разнообраны они были в бореальных бассейнах, откуда, благодаря придонным морским течениям, расселились по всему миру.
Наиболее древними видами считаются вид-индекс Ichtyolaria inflata (Gerke), появившийся в саргинское время, а также виды Icht. jacutica (Gerke) и Icht. laticametata
(Zolot.), обитавшие повсеместно в бореальных бассейнах. Все последующие формы фораминифер, возможно, возникли в результате полифилии. На границе саргинского и саранинского горизонтов наблюдается некоторое увеличение количества ихтиолярий, и насчитывается несколько десятков видов.
Дальнейшее развитие рода Ichtyolaria проходило по двум направлением. Первое направление (A) характеризуют виды Icht. jacutica (Scleif.)–Icht. bepana (Suchov). Второе направление (B) – виды Icht. jacutica (Scleif.)–Icht. mica (Gerke) и Icht. jacutica (Scleif.)–Icht. dilemma
(Geke). В эволюционных ветвях наблюдается параллелизм с изменением видовых признаков.
Для первого направления характерны константные признаки: заостренное основание, расширение последних камер, небольшое устьевое возвышение. Стенка чаще всего
тонкая и состоит максимум из двух-трех слоев, с небольшим количеством камер. Типичными представителями являются Icht. solodychowi (Suchov), Icht. pseudotriangularis (Gerke),
встреченные в филипповском и иренском горизонтах. На границе филлиповского и иренского горизонтов определен комплекс фораминифер Icht. igonivi (Suchov), Icht. semiovalis
(Solot.), Icht. belboga (Suchov), представленный видами, имеющими широкую быстро расширяющуюся раковину с небольшим количеством камер, с заостренным основанием.
Иренский комплекс фораминифер следует считать переходным между филипповским и
соликамским комплексами. Иренские фораминиферы имели расширяющуюся форму раковины, столь характерную для фораминифер филипповского горизонта, но вместе с тем
приобретали более сложное строение устьевого аппарата, где наблюдаются дополнительные новообразования у устьевого отверстия в виде устьевой дудки. Типичным видом,
имеющим такое строение раковины, является Icht. vesta (Suchov). С иренского времени началось некоторое сужение раковин, продолжающееся и в соликамское время. У раковин
очень слабо выражено продольное серединное вдавливание. Стенки тонкие, зачастую про134
зрачные. На границе иренского и соликамского времени раковины значительно удлиняются, основание их еще более заостряется, а камеры становятся высокими. Значительно увеличивается устьевое возвышение, удлиняется устье. Начальная камера небольшая, круглая.
Родоначальником новой группы является вид Icht. vesta (Suchov), появившейся в позднеиренское время. Именно от этого вида, скорее всего, произошел вид Icht. tigianica (Gerke),
имеющий заостренную сильнорасширяющую раковину, высокие камеры. Близкий вид –
Icht. reliqua (Gerke) более характерный для соликамского времени. От вида Icht. tigianica
(Gerke), очевидно, произошел вид Icht. acutangula (Igonin), который имеет с предком ряд
общих признаков, в том числе определяющих: строение устьевого аппарата, форма начальной камеры и высота и толщина септ. Наиболее типичной формой, произошедшей, по
всей видимости, от Icht. acutangula (Igonin), является Icht. bephana (Suchov). Раковина имеет копьевидное строение, заужена, с очень сильно заостренным основанием. При этом сохраняются признаки, свойственные для филогенетической ветви развития направления A.
Рис. Филогенетическая линия рода Ichtyolaria.
Для морфологического тренда В характерны вытянутые раковины с большим количеством камер, с характерной продольной срединной сдавленностью, с толстой стенкой,
насчитывающей несколько слоев. В начале филипповского времени от Icht. jacutica (Gerke)
образовалась Icht. amygdaleformis (Gerke). У видов много общего, в том числе форма раковины. Однако последний имеет несколько вытянутую и слегка зауженную раковину, кроме
того, наблюдается слегка увеличенное устьевое возвышение, что не характерно для ранних
ихтиолярий. В середине филипповского времени отмечается появление Icht. kirkbiiformis
(Gerke) и Icht. bojana (Suchov). Данные виды можно назвать наиболее типичными для ран135
ней половины кунгурского века: они имеют длинную раковину, ярко выраженное срединное продольное углубление, четко очерченные выпуклые камеры и достаточно высокое
устьевое возвышение. В пограничных отложениях филипповского и иренского горизонтов
определен богатый комплекс фораминифер, имеющих достаточно крупную и широкую раковину. Одним из представителей этого комплекса является вид Icht. kruga (Suchov).
С Icht. bojana (Suchov), от которого этот вид произошел, его сближает толстая многослойная стенка, низкие камеры, маленькая начальная камера. Не исключено, что между ними
существует еще несколько переходных видов, среди которых наиболее реальным является
Icht. hemiinflata (Gerke). Примерно с середины иренского времени происходит постепенное
сужение раковин фораминифер с их медленным удлинением, продолжающееся до конца
филогенеза по типу В. Для этих фораминифер характерно значительное расположение пор в
преустьевой части. Наиболее характерным представителем является Icht. belboga (Suchov),
от которой произошла Icht. carinotocostata (Gerke). Оба вида имеют языковидную раковину с
высоким устьевым возвышением, четко обозначенным срединным продольным углублением и длинным горлошковидным устьем. Данный видовой комплекс характерен для границы
иренского и соликамского горизонтов. На рубеже иренского и соликамаского времени от
Icht. carinatocostata (Gerke) отошли две эволюционные ветви, типичными представителями
которых являются вид-индекс Icht. mica (Gerke) и Icht. longissima (Gerke). Тенденцией филогенеза В1 является более широкая и короткая раковина с небольшим устьевым возвышением
и лучистым устьем, а для филогенетической линии В2 характерна более удлиненная и узкая
раковина с высокими камерами. Наиболее типичными представителями данного направления следует считать Icht. levicoststata (Palm.) и вид-индекс Icht. dilemma (Gerke).
БИОСТРАТИГРАФИЯ ЛУДЛОВСКИХ ОТЛОЖЕНИЙ
КАЛИНИНГРАДСКОЙ ОБЛАСТИ ПО ГРАПТОЛИТАМ
(НОВЫЕ ДАННЫЕ ИЗ СКВАЖИНЫ СЕВЕРО-ГУСЕВСКАЯ-1)
А.А. Суяркова
ВСЕГЕИ, Санкт-Петербург, Anna_Suyarkova@vsegei.ru
В Калининградской области силурийские отложения с граптолитами распространены повсеместно, залегают на глубине более 1000 м и доступны для изучения исключительно по материалам глубокого бурения. Они известны в регионе с конца 60-х годов
XX века, но их детальное биостратиграфическое изучение ведется в течение последних
10 лет (Koren', Suyarkova, Zagorodnykh, 2005; Koren', Suyarkova, 2007). Граптолиты верхнего силура (ульяновская свита) изучены автором в скважинах Гусевская-1 и СевероГусевская-1. До недавнего времени был детально охарактеризован интервал горсти–низы
лудфорда (Koren', Suyarkova, 2007), выше зоны leintwardinensis разрез оставался неизученным. К настоящему времени появились новые данные по биостратиграфии верхней части
силурийского разреза из скв. Северо-Гусевская-1, которая является стратотипической для
местных стратиграфических подразделений силура от руддана до лудлова.
В Калининградской области нижняя граница верхнего силура проводится по первому появлению типично лудловских монограптид Uncinatograptus uncinatus (Tullb.) s.l., Bohemograptus bohemicus (Barr.) и Lobograptus progenitor Urbanek, а также многочисленных
плектограптин Spinograptus spinosus (Wood) и Plectograptus macilentus (Törnq.). Последовательность горсти включает зоны Lobograptus progenitor (глубина 1464.9-1437.4 м, мощность 27,5 м) и Lobograptus scanicus/Saetograptus chimaera (1437.4-1408.4 м, 29 м). В основании лудфорда выделена зона Saetograptus leintwardinensis/S. linearis (1408.4-1391.0 м,
17,5 м). В горсти и низах лудфорда основу ассоциаций составляют зональные виды лобограптид, разнообразные сэтограптины и пристиограптины группы dubius (Koren',
Suyarkova, 2007).
136
В последнее время по материалам скв. Северо-Гусевская-1 детально изучены граптолитовые ассоциации выше зоны leintwardinensis и выделены подразделения среднего
лудфорда: интерзона Bohemograptus tenuis (1391.0-1378.8 м, 12,2 м) и зона B. cornutus/Egregiograptus spp. (1378.8-1367.8 м, 12 м). Интерзона B. tenuis соответствует одноименному подразделению зонального граптолитового стандарта (Koren' at al., 1996). Граница проводится по исчезновению последнего представителя сэтограптовой фауны Saetograptus linearis (Bouček). В обедненном после события вымирания «leintwardinensis» комплексе интерзоны преобладают вид-индекс и пристиограптины группы dubius. Немногочисленные Cucullograptus hemiaversus Urbanek, Cuc. aversus rostratus Urbanek и редкие
Pseudomonoclimacis dalejensis (Bouček) s.l. дополняют ассоциацию.
Зона B. cornutus/Egregiograptus spp., видимо, соответствует стандартной зоне kozlowskii/podoliensis. Отложения с граптолитами этого возраста, имеющие весьма ограниченное распространение в мире, на территории России найдены впервые. Граница зоны
проведена по появлению Egregiograptus sp. 1 (sp. nov.?). В составе комплекса специфичные
таксоны Bohemograptus cornutus Urbanek и Egregiograptus spp. (2 формы) ассоциируют с
«проходящими» из нижележащих слоев Pristiograptus dubius (Suess), Cuc. aversus rostratus
и Ps. dalejensis s.l. Обедненность ассоциации и отсутствие группы podoliensis скорее всего
связаны с более мелководными, чем в других регионах условиями обитания, видимо неблагоприятными для существования полонограптин.
К концу лудлова в регионе приурочено регрессивное событие, смена режима палеобассейна и переход к обстановке мелководного шельфа. В скважине Северо-Гусевская-1
хорошо прослеживается регрессивная смена фаций. Начиная с верхней части зоны S.
leintwardinensis/S. linearis в разрезе увеличивается количество карбонатных прослоев, и в
интервале B. cornutus/Egregiograptus spp. уже преобладают известняки с прослоями глинистых сланцев в соотношении 5:1. Постепенно глины исчезают совсем. В последних тонких
прослоях (гл. 1346 м) найдены редкие брахиоподы Xeniopugnax modicus (Barr.) (определение Т.Л. Модзалевской), характерные для уровня граптолитовой зоны formosus верхов
лудлова (Корень, Модзалевская, Суяркова, 2009).
Граптолиты зоны formosus (кандиевская свита) известны только на юго-западе Калининградской области из скв. Южно-Калининградская (Загородных и др., 2001) = скв.
Владимиров (Пашкевичюс, 1979). Но комплексы зон leintwardinensis и kozlowskii/podoliensis
в этой скважине не найдены, так же, как и севернее – в Литве, где верхнесилурийские отложения с граптолитами вскрыты несколькими скважинами (Пашкевичюс, 1979; Paškevičius,
1997 in Musteikis and Cocks, 2004). Пропуски в силурийской последовательности наблюдаются на разных уровнях во многих скважинах Восточной Балтии, и связаны, видимо, с перерывами в осадконакоплении. Наиболее полная граптолитовая последовательность верхнего
силура, включая пржидоли, представлена в разрезах Польской низменности и Баррандиена –
в южной части Балтийской синеклизы. Обмеление Балтийского палеобассейна в позднесилурийское время шло постепенно с севера на юг и с востока на запад.
Исследования проведены при финансовой поддержке РФФИ, проект № 0510-0500973а.
ПРОЯВЛЕНИЕ «БАРМИНСКОГО КРИЗИСА» НА РУБЕЖЕ ФРАНСКОГО
И ФАМЕНСКОГО ВЕКОВ В РАЗРЕЗАХ ЗАПАДНОГО СКЛОНА ЮЖНОГО УРАЛА
Р.Ч. Тагариева
ИГ УНЦ РАН, Уфа, trezeda88@mail.ru
Границей франского и фаменского ярусов в карбонатных разрезах западного склона
Южного Урала (Большая Барма, Аккыр, Ряузяк и Кук-Караук 2) является подошва барминского горизонта (Абрамова, 1999; Abramova, Artyushkova, 2004; Тагариева, 2010). Она
137
зафиксирована внутри литологически однородной толщи брахиоподового ракушняка одновременным появлением конодонтов Palmatolepis triangularis Sann. и брахиопод Parapugnax
markovskii (Yud.). В разрезах Большая Барма и Аккыр мощность брахиоподового ракушняка
составляет 2,1 м, в разрезах Ряузяк и Кук-Караук 2 – 0,6 м и 0,7 м соответственно. Нижняя
часть ракушняка принадлежит аскынскому горизонту франского яруса (подзоны Late rhenana и linguiformis), верхняя – барминскому горизонту фамена (подзоны Early и Middle triangularis нерасчлененные) (Абрамова, 1999; Abramova, Artyushkova, 2004; Artyushkova, Tagarieva,
Mizens, 2011). Брахиоподовый ракушняк перекрывается криноидно-брахиоподовыми известняками макаровского горизонта (подзоны Late triangularis–Early marginifera).
Конодонты пограничного фран-фаменского (F/F) интервала изучены хорошо. Выделены 3 комплекса: I – аскынский, II - барминский и III – макаровский (Тагариева, 2011).
Рис. Сводная колонка отложений пограничного фран-фаменского интервала
Западно-Уральской внешней зоны складчатости с распространением конодонтов.
1 – известняк; 2 – брахиоподовый ракушняк; 3 - брахиоподово-криноидный известняк;
4 – комплексы конодонтов: а – аскынский, б – барминский, в – макаровский.
Сокращения: Ad. – Ancyrodella, Anc. – Ancyrognathus; B. – Belodella; Ic. – Icriodus;
Pa. – Palmatolepis; Pol. – Polygnathus.
Аскынский комплекс характеризуется богатым таксономическим разнообразием
(5 родов и 30 видов) и представлен Pаlmatolepis amplificata Klap., Pa. ederi Zieg. et Sandb.,
Pa. kireevae Ovn., Pa. ljaschenkoae Ovn., Pa. nasuta Müll., Pa. jamieae Zieg. et Sandb., Pa.
hassi Müll., Pa. mucronata Klap., Kuzm. et Ovn., Pa. brevis Zieg. et Sandb., Pa. rhenana Bisch.,
Pa. gigas gigas Mill. et Young., Pa. gigas extensa Zieg. et Sandb., Pa. subrecta Mill. et Young.,
Pa. orlovi Khrus. et Kuzm., Pa. juntianensis Han, Pa. linguiformis Müll., Polygnathus krestovnikovi Ovn., Pol. lodinensis Pöls., Pol. uchtensis Ovn. et Kuzm., Pol. brevilaminus Br. et M., Pol.
macilentus Ovn. et Kuzm., Ancyrodella ioides Zieg., An. gigas Young., An. nodosa Ul. et Bass.,
Anc. asymmetricus (Ul. et Bass.), Belodella sp., Icriodus alternatus alternatus Br. et M., Ic. al138
ternatus helmsi Sand. и Ic. iowaensis iowaensis Young. et Pet. (Абрамова, 1999; Abramova, Artyushkova, 2004; Тагариева, 2011) (Рис.).
На границе F/F вымирают все франские виды родов Palmatolepis, Polygnathus,
Аncyrognathus и полностью исчезают рода Ancyrodella и Belodella. Транзитными являются
представители родов Icriodus и Polygnathus (вид Pol. brevilaminus Br. et M.) (Рис.).
Барминский комплекс конодонтов крайне обедненный. С основания фаменского
яруса появляются первые и единичные экземпляры Palmatolepis triangularis Sann., Pa. delicatula delicatula Br. et M., Pa. clarki Zieg., Pa. quadratinodosalobata praeterita Schül., Pa.
subperlobata Br. et M., Polygnathus. praecursor Mat., Pol. subinornatus Strel. (Рис.). Доминирующая роль в комплексах принадлежит таксонам рода Icriodus – представителям мелководной конодонтовой биофации (Seddon, Sweet, 1971).
Во многих разрезах Западно-Уральской внешней зоны складчатости (Габдюково,
Мендым, Зиган и др.) на границе франского и фаменского ярусов установлены перерывы в
осадконакоплении разной продолжительности (часто с интервалом в несколько конодонтовых зон) (Абрамова, 1999). Их выявление возможно только при детальном палеонтологическом изучении разрезов. Разрезы Большая Барма, Аккыр, Ряузяк и Кук-Караук 2 уникальны тем, что пограничный интервал представлен непрерывной конодонтовой последовательностью. Перерыв в них наблюдается выше барминского горизонта (за исключением разреза
Большая Барма). В разрезах Аккыр и Ряузяк он соответствует интервалу конодонтовой подзоны Late triangularis, а в Кук-Караук 2 – зонам Late triangularis–rhomboidea (Рис.).
Значимое изменение в комплексах конодонтов рассматриваемых разрезов на рубеже
франского и фаменского веков в основании барминского горизонта является отчетливым
биостратиграфическим репером. Массовое вымирание основных франских таксонов конодонтов и представителей брахиопод отряда Atrypida (Rzhonsnitskaya et al., 1998) – «барминский кризис» – заметное региональное событие, сопоставимое с глобальным событием
Kellwasser. Скорее всего, в Западно-Уральской внешней зоне складчатости оно вызвано
обмелением бассейна, что косвенно подтверждается наличием мелководной конодонтовой
фауны в кровле известняков франского (аскынский горизонт) и в основании фаменского
(барминский горизонт) ярусов. По-видимому, по этой причине во многих разрезах в пограничном F/F интервале наблюдаются стратиграфические перерывы.
Работа поддержана грантами РФФИ № 11-05-00737-а и № 11-05-01105-а.
БИОСТРАТИГРАФИЧЕСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ УСАТЫХ КИТОВ
СРЕДНЕГО–ПОЗДНЕГО МИОЦЕНА ВОСТОЧНОГО ПАРАТЕТИСА
(CETACEA, MAMMALIA)
К.К. Тарасенко
ПИН РАН, Москва, tarasenkokk@gmail.com
Точное систематическое определение остатков усатых китов имеет большое значение для биостратиграфии среднего–верхнего миоцена Восточного Паратетиса, так как исчезновение отдельных таксонов четко соответствует границам между отдельными стратиграфическими подразделениями. Определение систематического положения многих китообразных затруднено фрагментарностью материала в ископаемом состоянии.
В последнее время многими авторами разрабатываются методики определения ископаемых усатых китов по костям внутреннего уха (Steeman, 2009), характеру постеролатеральной проекции заднего отростка каменистой кости на заднебоковую стенку черепа
(Witmor, Barns, 2006). Характер постеролатеральной проекции заднего отростка каменистой кости на заднебоковую стенку черепа был подробно рассмотрен в работе Л. Витмора
и Ф. Барнса как один из важных критериев различия китов из подсемейств герпетоцетин и
цетотериин. В этой работе особое внимание уделялось строению постеролатерального от139
ростка каменистой кости внутреннего уха и его роли в формировании заднебоковой стенки
черепа герпетоцетин. Согласно авторам, у цетотериин проекция вышеупомянутого отростка на боковую стенку черепа незначительна и не образует плоской поверхности, в то время
как у герпетоцетин, напротив, занимает значительную часть заднебоковой стенки черепа и
образует ровную плоскость. Данные признаки рассматриваются как диагностичные для
указанных подсемейств.
Автор впервые предпринял попытку рассмотреть форму постеролатеральной проекции на боковую стенку черепа заднего отростка каменистой кости и общую форму вышеуказанного отростка у разных родов цетотериин и, по возможности, выявить диагностическое
значение этого признака. Работа основана на материале, собранном автором, а также коллекциях Национального музея Республики Адыгея (экз. НМРА №№ 10476/1 и 10623/3), Палеонтологического института им. А.А. Борисяка РАН (экз. ПИН №№ 1840, 392, 5341, 5436).
Основываясь на изученном материале можно сделать вывод, что форма постеролатеральной проекции заднего отростка каменистой кости на заднебоковой стенке черепа и
форма всего отростка в целом имеют большое значение для диагностики родов цетотериид. Часто от скелетов китов сохраняются неполные черепа, а кости внутреннего и среднего
уха бывают значительно повреждены, в то время как относительно массивная заднебоковая стенка черепа сохраняется лучше, что позволяет применять подобные фрагменты для
определения таксонов.
В результате исследования составлены таблицы стратиграфического распространения китообразных к разрезам среднего–верхнего миоцена Северо-Западного Предкавказья
и их фациальной приуроченности. Полученные данные могут быть использованы для
стратиграфических целей, а также интересны для решения палеоэкологических задач.
Работа выполнена при поддержке грантов РФФИ №№ 09-04-01303, 11-04-00933,
11-06-12030-ОФИ-М-2011, Программы фундаментальных исследований Отделения биологических наук РАН «Биологические ресурсы России: оценка состояния и фундаментальные
основы мониторинга».
НОВЫЕ ДАННЫЕ О ТЕРИОФАУНЕ СВИТЫ ДИАГОНАЛЬНЫХ ПЕСКОВ
СРЕДНЕГО ТЕЧЕНИЯ ИРТЫША
1
А.С. Тесаков1, А.А. Бондарев2
ГИН РАН, Москва, tesak-ov@yandex.ru; 2Омский гос. педагогический университет
Свита диагональных песков, обычно относимая к тобольскому горизонту среднего
неоплейстоцена, выделяется во многих разрезах приледниковой и внеледниковой зон Западно-Сибирской низменности. Возраст отложений и стратиграфическое значение фауны
и флоры тобольского горизонта является предметом многолетней дискуссии. Диагональные пески обнажены в серии разрезов правого берега Иртыша у г. Омска. Геологической и
палеонтологической характеристике этих отложений посвящены многочисленные работы
(Архипов, 1975; Зинова, Терещенко, 1975; Вангенгейм, Зажигин, 1975; Бондарев, Жителев,
2007 и др.). Данными о тепловодной малакофауне с Corbicula tibetensis и териофауне с Palaeoloxodon и Cervidae обосновывается межледниковый характер вмещающих отложений,
и их возраст принимается в интервале первой половины среднего неоплейстоцена. Фауна
мелких млекопитающих тобольского аллювия содержит переотложенные формы миоплейстоцена, но основная фауна сопоставляется с сингильским («миндель-рисским») комплексом Восточной Европы. На основании находок элементов лемминговой фауны (Карташево, Новотроицкое) и Arvicola современного уровня (Карташево) была также высказана
точка зрения (Зажигин, 1980) о том, что в ряде разрезов толща диагональных песков с
Corbicula имеет более молодой возраст и относится ко второй половине среднего неоплейстоцена («рисс»). Необходимость более точного обоснования возраста фаунистического
140
комплекса – начало среднего неоплейстоцена Евро-Сибирской зоогеографической провинции – требует детального изучения териофауны «диагональных песков» Прииртышья. В
2005-2011 гг. новые материалы по млекопитающим были собраны А.А. Бондаревым из
двух разрезов правобережья Иртыша – Новотроицкое и Красноярка.
Разрез Новотрицкое прослежен в правом обрывистом берегу Иртыша, на протяжении 4 км ниже одноименного села. Толща косослоистых песков (0,2–3,0 м), залегает здесь
на неогеновых глинах и перекрыта слоистыми глинами, алевритами, песками и покровными лессовидными суглинками (Архипов, Линке, 1987). Списочный состав фауны мелких
млекопитающих приводится В.С. Зажигиным (1980), а крупные млекопитающие лишь
кратко упомянуты в литературе (Палашенков, 1957; Бондарев, Жителев, 2006, 2007).
Фауна местонахождения Новотроицкое включает: Mammuthus cf. chosaricus, Equus
caballus ssp. (массовая форма), Bison priscus, Saiga tatarica, Ovibos pallantis, Rangifer(?) sp.,
Cervus elaphus, Panthera spelaea, Ursus arctos, Ursus savini, Canis sp. (мелкая форма, mosbachensis?), Vulpes cf. corsac, Megacerini gen., Caprini gen. К числу переотложенных остатков
относятся Equus (Plesippus) cf. stenonis, Ovibovini gen, Cervidae gen. Также в районе местонахождения найдены единичные остатки Coelodonta antiquitatis, но их происхождение из
диагональных песков вызывает сомнения. Микротериофауна включает: Sorex sp. (1), Lepus
tanaiticus (1), Spermophilus sp. (3), Microtus oeconomus (5), M.gregalis (3), M. arvalis (2), M.
cf. agrestis (1), Microtus sp. (13), Lagurus lagurus (33), Eolagurus luteus (20), Arvicola cf. mosbachensis (2). Кроме того, ископаемый материал содержит переотложенные из более древних отложений редкие остатки Prosiphneus cf. murinus (1) (поздний миоцен–ранний плиоцен); Mimomys sp. (1), Ochotona cf. antiqua (1), Castoridae gen. (1) (ранний–средний плиоцен); Pliolagomys sp. (1), Mimomys sp. (3), Borsodia sp. (1) (средний–поздний плиоцен); Allophaiomys sp. (3), Mimomys savini (1), Prolagurus pannonicus transylvanicus (1) (эопле–
стоцен–ранний неоплейстоцен).
Геологический возраст фауны определяется присутствием остатков мелкой водяной
полевки с мимомисным типом дифференциации эмали, морфотипами m1 Lagurus lagurus
переходными от L.transiens, мелкими размерами желтых пеструшек Eolagurus, примитивной
морфологией пашенной полевки M. cf. agrestis. Совокупность признаков указывает на возрастной интервал первой половины среднего неоплейстоцена и региональную зону MQR3.
Разрез Красноярка расположен в песчаном карьере в черте одноименного села, в 7
км к СЗ от с. Новотроицкое. Карьером вскрыта толща диагональных песков (более 2 м) со
следами мерзлотных процессов в кровле, не перекрытая покровными отложениями.
Фауна крупных млекопитающих Красноярки (Бондарев, Жителев, 2006, 2007)
включает Mammuthus cf. chosaricus, Equus caballus, Bison priscus, Saiga tatarica, Ovibos pallantis, Caprini gen., Cervus elaphus, Panthera spelaea, Ursus arctos, Ursus savini, Canis sp.
(мелкая форма, ?mosbachensis), Vulpes vulpes, Felidae (cf. Acinonyx), Mustelidae gen. Микротериофауна представлена Talpa sp. (1), Soricidae gen., Ochotona sp. (1), Spermophilus sp. (1),
Castoridae gen., Microtus oeconomus (3), M. gregalis (6), Microtus sp. (15), Lagurus ex gr. transiens-lagurus (29), Eolagurus luteus (8), Arvicola cf. mosbachensis (3). Среди переотложенных
форм отмечены Lagomorpha gen. (2), Mimomys savini (3) (эоплейстоцен–ранний неоплейстоцен); Borsodia cf. steklovi (2) (средний плиоцен). Геологический возраст фауны определяется по присутствию типичной Arvicola mosbachensis, а также мелкой примитивной
Eolagurus luteus как первая половина среднего неоплейстоцена, зона MQR3.
Изученные материалы позволяют подтвердить ранне- средненеоплейстоценовый
возраст териофауны Новотрицкого и сделать аналогичное заключение о возрасте фауны
Красноярки. Набор видов обеих ассоциаций указывает на широкое развитие открытых
степных ландшафтов, а также на присутствие околоводных и луговых местообитаний.
Важно отметить, что переотложенные формы, принадлежащие минимум четырем генерациям переотложения, являются чрезвычайно ценным палеонтологическим архивом, кото-
141
рый позволяет реконструировать основные фазы развития мио-плейстоценовых териофаун
Западной Сибири.
Фауны начала среднего плейстоцена правобережья среднего течения Иртыша по богатству систематического состава и четкости проявления эволюционных стадий в нескольких филетических линиях млекопитающих можно использовать для характеристики единого Евро-Сибирского териокомплекса этого времени. Фауны диагональных песков можно
коррелировать с сингильскими фаунами Восточной Европы, фаунами раннего торингия
Центральной и Западной Европы, лихвинским/гольштейнским межледниковьем, 11 кислородно-изотопной стадией и серединой среднего плейстоцена («ионий») Международной
стратиграфической шкалы.
К ВОПРОСУ ОБ ОБЪЕМЕ ПСЕКУПСКОГО
И ТАМАНСКОГО ФАУНИСТИЧЕСКИХ КОМПЛЕКСОВ
(РАННИЙ ПЛЕЙСТОЦЕН, ЮГ ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЫ)
1
В.В. Титов1, А.С. Тесаков2, В.С.Байгушева3
Институт аридных зон ЮНЦ РАН, Ростов-на-Дону, vvtitov@yandex.ru
2
ГИН РАН, Москва; 3Азовский музей-заповедник, г. Азов
Для стратиграфического расчленения плейстоценовых отложений Восточной Европы применяются фаунистические комплексы, выделенные В.И. Громовым (1936, 1948) на
основании ассоциаций крупных млекопитающих. Для обоснования этого расчленения стали привлекаться также мелкие млекопитающие (Александрова, 1965, 1976; Топачевский;
1965, Топачевский и др., 1998; Шевченко, 1965; Маркова, 1982; Вангенгейм и др., 1990;
Агаджанян 1992, 2009; Тесаков, 2004 и др.). Между хапровским фаунистическим комплексом (ХФК) конца плиоцена (средний виллафранк, поздний вилланий, гелазий) и тираспольским комплексом (ТирФК) раннего неоплейстоцена (галерий, поздний бихарий, «ионий») выделяется переходный этап, отвечающий позднему виллафранку, эоплейстоцену
отечественной шкалы и калабрию МСШ. В этот период происходили существенные географические, климатические и фаунистические перестройки экосистем Северной Евразии.
В Восточной Европе для данного этапа выделены псекупский (ПФК) и таманский (ТФК)
териокомплексы. Первый из них по общему облику сходен с более ранними фаунами. Второй имеет больше отличий и является переходным к ТирФК. Несмотря на широкое использование этих биохронологических подразделений, их границы остаются, в основном,
неопределенными.
В типовых местонахождениях ПФК остатки крупных млекопитающих приурочены
к аллювиальной толще, вскрытой в левом борту р. Псекупс. ПФК соответствует, по
В.И. Громову, биозоне Archidiskodon meridionalis meridionalis. Руководящими формами
ПФК являются также Stephanorhinus cf. etruscus, Equus (A.) cf. major, Eucladoceros orientalis. В его составе впервые появляются Bison (Алексеева, 1977). Из местонахождения Георгиевск (Северный Кавказ) вместе с A. m. meridionalis, E. (A.) cf. major, Eucladoceros sp. и
Leptobos sp. обнаружена фауна грызунов без Allophaiomys – конец виллания и начало ПФК
(Гарутт, Сафронов, 1965; Тесаков, 2004). ПФК отличается от ХФК иными формами слона,
лошадей, оленей. Некоторые исследователи считают, что ПФК является поздней стадией
ХФК (Алексеева, 1977). Нижняя граница ПФК приурочена ко второй половине среднего
акчагыла, верхняя проходит в самых верхах апшерона (Вангенгейм и др., 1990). Нижняя
граница ПФК близка к нижней границе верхнего вилафранка – между 2,5 и 1,97 млн лет
(Вангенгейм и др., 2001). Согласно данным некоторых западных коллег, граница между
средним и поздним виллафранком приурочена к границе гелазия/калабрия (~1,8 млн лет)
(Rook, Martínez-Navarro, 2010). Представляется целесообразным проводить границу среднего/позднего виллафранка (основанных на комплексах крупных млекопитающих) на
142
уровне границы вилланий/бихарий (по мелким млекопитающим) (Fejfar et al., 1998). Граница между вилланием и бихарием проводится по массовому появлению некорнезубых
полевок Allophaiomys. Считалось, что она близка к границе гелазия–калабрия (внутри палеомагнитного эпизода Олдувей, ~1,8 млн лет). Материалы из местонахождений Тиздар 1, 2, Крыжановка 4, Жевахова гора 5, 9 (Приазовье, Причерноморье) показывают, что
появление этих полёвок в Европе произошло несколько ранее эпизода Олдувей (Pevzner et
al., 1998; Tesakov, 1998; Тесаков, 2004), т.е. ~2,0 млн лет. А.С. Тесаков (2003) объединил в
ПФК ассоциации позднего виллания и раннего бихария. Псекупскому интервалу Восточной Европы соответствуют зоны MNR1–MQR11–10 (~2,0-1,5 млн лет назад), и характерна
смена сообществ гипсодонтных мимомисных полевок на массовые формы некорнезубых
арвиколин (Вангенгейм и др., 2001). ПФК соответствует стадиям Коста Сан Джакомо (~2,1
млн лет), Оливола и Тассо (~1,7-1,8 млн лет) верхнего виллафранка Италии и Сенез (~2,21,5 млн лет) Франции (Delson et al., 2007; Sala, Masisni, 2007; Petronio et al., 2011). Таким
образом, ПФК включает фауны начала позднего виллафранка, конца виллания и начала
бихария с первыми представителями рода Allophaiomys (A. deucalion) (одесский ФК по
А.И. Шевченко, 1965) и с A. m. meridionalis. Поскольку из Восточной Европы известно малое количество местонахождений с A. m. meridionalis, а имеющиеся на сегодняшний день
принадлежат доолдувейскому этапу, то с учетом датировки местонахождений Оливола и
Тассо (располагаются непосредственно над Олдувеем), ПФК можно ограничить возрастом
~2,15-1,55 млн лет, что соответствует интервалу MIS 82-MIS 52 морских изотопных стадий
(Lisiecki, Raymo, 2005).
Более молодой ТФК основан на фауне местонахождения Синяя Балка (Таманский
п-ов), имеющего сложную геологическую позицию. Это затрудняет однозначную трактовку его возраста и условий формирования. Основная масса находок здесь принадлежит Archidiskodon meridionalis tamanensis и Elasmotherium caucasicum. К ТФК также относят Canis
tamanensis, Canis (X.) lycaonoides, Lutra simplicidens tamanensis, Pachycrocuta brevirostris,
Panthera sp., Homotherium latidens, Equus (A.) major, E. (A.) cf. süssenbornensis, Eucladoceros
pliotarandoides, Bison tamanensis и Pontoceros ambiguus, найденные в ряде местонахождений Приазовья – Цимбал, Ахтанизовская, Порт-Катон, Семибалки, Ногайск (Verestchagin,
1957; Байгушева, 2000; Sotnikova, Titov 2009). Э.А. Вангенгейм и др. (1991) определили
нижнюю границу ТФК на уровне 1,1 млн лет на основании находок A. m. meridionalis и A.
m. tamanensis в различных слоях обратно намагниченных отложений апшерона в разрезе
горы Дуздаг (Азербайджан). Верхняя граница распространения ТФК помещается в интервале между эпизодом Харамильо и инверсией Матуяма/Брюнес (~0,8 млн лет; 0,7-0,9 млн
лет) – внутри верхнего апшерона. Таким образом, стратиграфический диапазон ТФК –
вторая половина среднего апшерона и нижняя половина позднего апшерона. В Западной Европе этому периоду соответствуют териокомп-лексы Италии – Фарнета и Пирро
Норд (~1,3-1,6 млн лет), выделенные в отдельный этап – протогалерий (Caloi, Palombo,
1995). Фауны сходного уровня (~1,2-0,9 млн лет) иногда выделяют в эпивиллафранк, промежуточный между виллафранком и галерием (Khalke, 2007). Большинство грызунов ТФК
составляют некорнезубые полевки Allophaiomys и Prolagurus, поздние формы корнезубых
мимомисных полевок группы Mimomys savini. По грызунам ТФК соответствует региозонам MQR 9-7B. Для данной ассоциации характерны поздние формы южных слонов – A. m.
tamanensis в Восточной Европе и A. m. vestinus (=M. meridionalis фаунистической стадии
Фарнета) в Западной Европе. В результате работ авторов по изучению местонахождений
ТФК в Приазовье было показано, что они несколько разновозрастны. Грызуны местонахождения Синяя Балка (ранний палеолит) представлены Mimomys savini, Lagurodon arankae,
Cricetus cf. nanus. Несколько более молодая фауна из местонахождения Родники 1, рядом с
Синей Балкой, включает Allophaiomys cf. pliocaenicus, Lagurodon arankae, Mimomys cf. savini, M. cf. pusillus, Mimomys sp., Borsodia sp., Ellobius sp. и Allocricetus cf. ehiki. По эволюционному уровню Allophaiomys (рассеченный антероконид, индекс эмали BTQ=84) эта
143
фауна может датироваться в пределах 1,6-1,2 млн лет (Shchelinsky et al., 2010). Возраст местонахождения Синяя Балка ~1,2-1,5 млн лет. Для уточнения возраста нижней границы
ТФК необходимы сведения о времени смены хроноподвидов мамонтоидных слонов meridionalis на tamanensis. Имеющиеся данные по фауне стратотипа ТФК дают нам основание
несколько понизить нижнюю границу ТФК. Предлагается относить к ТФК фауны второй
половины позднего виллафранка и большей части бихария (с Allophaiomys pliocaenicus).
Возрастные границы ТФК – 1,55-0,85 млн лет, что соответствует интервалу MIS 53-MIS
22.
СОПОСТАВЛЕНИЕ БИОСТРАТИГРАФИЧЕСКИХ СХЕМ
РАСЧЛЕНЕНИЯ ВЕРХНЕГО МЕЛА ДЗИРУЛЬСКОГО МАССИВА
И НЕКОТОРЫХ РЕГИОНОВ КАВКАЗА И ЗАПАДНОЙ ЕВРОПЫ
Г.Н. Тлашадзе
Инженерная академия Грузии, Тбилиси, Грузия, georgetlashadze@gmail.com
Этапность развития иноцерамов, выявленная на существующем фактическом материале, позволяет расчленить и сопоставить биостратиграфические схемы верхнего мела
Дзирульского массива с регионами, представленными в таблице (Табл.).
При отсутствии надежных сведений о составе и стратиграфическом распространении иноцерамов в стратотипических разрезах ярусов верхнего мела общая схема зонального расчленения Дзирульского массива, приобретает чисто эмпирический характер. Полученные данные подчеркивают прежде всего рубежи развития иноцерамов, отвечающие
ярусным границам. Синхронность этих рубежей с ярусными устанавливается не только по
последовательной смене комплексов и сходству изменений иноцерамов, но и по составу
сопутствующих им аммонитов, белемнитов, морских ежей и фораминифер.
Особенно четко межярусные рубежи по иноцерамам устанавливаются всюду между
сеноманом и туроном, коньяком и сантоном. Менее резкие изменения наблюдаются между
туроном и коньяком, сантоном и кампаном, кампаном и маастрихтом. Природа этих различий заключается в особенностях развития иноцерамов в фазах расцвета и спада видообразования. Но, если относительная биостратиграфическая нерезкость туронконьякской и кампан-маастрихтской границ в основном связана со сравнительно постепенными морфологическими преобразованиями множества видов в середине фазы расцвета, то неясность сантон-кампанской границы в большей степени обусловлена ее недостаточной изученностью по разным группам.
Таблица (на стр. 145). Сопоставление биостратиграфических схем расчленения верхнего
мела Дзирульского массива, Малого и Северного Кавказа и Германии.
144
145
БИОСТРАТИГРАФИЧЕСКИЕ ШКАЛЫ ПО КОНОДОНТАМ
ВЕРХНЕГО КЕМБРИЯ И ОРДОВИКА КАЗАХСТАНА
Т.Ю. Толмачева1, К.Е. Дегтярев2, А.В. Рязанцев2, О.И. Никитина3
1
2
ВСЕГЕИ, Санкт-Петербург, Tatiana_Tolmacheva@vsegei.ru
ГИН РАН, Москва; 3Институт геологических наук, Алматы, Казахстан
На территории Казахстана осадочные отложения верхнего кембрия и ордовика
представлены широким спектром фаций – от глубоководных пелагических разрезов, сложенных биогенными кремнистыми осадками, до мелководно-морских карбонатных песчаников и водорослевых биогермных известняков. С самого начала изучения конодонтов в
Казахстане (Гридина, Машкова, 1975) основное внимание уделялось их поискам в кремнистых породах, где конодонты являются практически единственной группой фауны, по которой возможно датировать практически немые терригенно- и вулканогенно-кремнистые
отложения. К концу 80-х годов ХХ века был накоплен огромный объем фактического материала, особенно по отложениям нижнего и среднего ордовика, анализ которого, несмотря на преимущественно точечные сборы конодонтов, привел к выделению комплексов и
слоев с конодонтами глубоководных отложений. (Курковская, 1985; Двойченко, Абаимова,
1987; Zhylkaidarov, 1998). Эти комплексы конодонтов в качестве биостратиграфических
подразделений вошли в региональную стратиграфическую схему Казахстана (Решения…,
1991). При этом относительно более мелководно-морская фауна конодонтов из известняков, за небольшим исключением (Абаимова, 1991; Никитин и др., 1993), оставалась практически неизвестной. Позднее значительный вклад в создание зональной шкалы для относительно мелководных отложений был сделан С.В. Дубининой, которая выделила ряд зон
и слоев с конодонтами в интервале от верхов аксайского яруса верхнего кембрия до середины флоского яруса нижнего ордовика в непрерывном разрезе Батырбай хребта Малый
Каратау (Дубинина, 2000).
С начала 90-х годов ХХ века на территории Казахстана началось изучение непрерывных разрезов кремнистых отложений с послойными сборами конодонтов, что привело
к обнаружению конденсированных, небольших по мощности пелагических разрезов, охватывающих значительные стратиграфические интервалы (Tolmacheva et al., 2001; 2004).
Кроме того, велся целенаправленный поиск карбонатных пород с содержанием конодонтов
достаточно высоким не только для определения возраста, но и выявления более полного
таксономического состава комплексов. Интеграция новых и ранее полученных данных позволила построить зональные последовательности по конодонтам для верхнего кембрия и
ордовика Казахстана, как для глубоководных, так и мелководных отложений.
Основная проблема в построении зональных шкал по конодонтам в Казахстане, как
и в других складчатых регионах, связана с редкостью непрерывных разрезов в сильно дислоцированных кремнистых и карбонатных последовательностях. Кроме того, мелководные
карбонатные отложения представлены тепловодно-морскими разностями с высокой скоростью осадконакопления, где конодонты, как правило, очень редки. Выделение богатых
комплексов конодонтов из кремнистых отложений также возможно только на отдельных
стратиграфических уровнях. Сложность и высокая степень интерпретационности фациальных особенностей отложений, большой спектр переходных фаций между глубоководными
и мелководными отложениями, отсутствие стратиграфического контроля другой группой
фауны – все это, помимо перечисленного ранее, ведет к неопределенности распознавания и
корреляции биозональных границ, особенно в случае мелководной конодонтовой шкалы.
В кремнистых отложениях, относительная глубоководность которых по сравнению
с карбонатными породами связывается с их накоплением ниже уровня карбонатной компенсации, к настоящему времени описано более десятка непрерывных разрезов разной
стратиграфической протяженности (Рис.). В них прослежено распространение фауны и установлены уровни первого появления многих видов.
146
Комплексы конодонтов в глубоководных отложениях в большинстве случаев характеризуются высокой степенью доминантности отдельных видов, большинство из которых
являются видами широкого географического распространения, описанными из отложений
окраинных фаций многих континентов. Это хорошо известные представители филогенетических линий Pygodus, Periodon, Prioniodus, Cordylodus, на которых частично построены
практически все провинциальные шкалы относительно холодноводной СевероАтлантической биогеографической провинции (например, Armstrong et al., 2001; Pyle,
147
Barnes, 2003). Зональная шкала глубоководных отложений Казахстана, основанная на первом появлении этих видов, не является, таким образом, провинциальной, а отражает развитие конодонтовой фауны пелагических обстановок разных океанических бассейнов рассматриваемого интервала времени. К достоинствам этой шкалы относится исключительная
легкость ее использования для определения возраста и высокий коррелятивный потенциал,
к недостаткам – относительно небольшая разрешающая способность.
В карбонатных отложениях до сих пор не удалось найти какие-либо непрерывные
разрезы, которые были бы относительно богаты конодонтами, а все изученные местонахождения представляют собой отдельные пласты или тела известняков в вулканогенноосадочных или терригенно-карбонатных толщах. Комплексы конодонтов в известняках
значительно более разнообразны и помимо космополитных пелагических видов включают
виды, характерные для фауны Австрало-Азиатской биогеографической провинции (Webby
et al., 2000), объединяющей австралийскую часть Гондваны, Тарим, Северный и Южный
Китай. Кроме того, был обнаружен ряд таксонов, характерных только для Казахстана, северной Киргизии и Горного Алтая. В более мелководных известняках процент пелагических видов значительно меньше, чем в относительно более глубоководных, а в крайне
мелководных известняках как, например, в известняках зорьевской свиты ВосточноИшкеольмесского района Северного Казахстана, пелагические виды полностью отсутствуют. В качестве видов-индексов «мелководной» шкалы используются как широко распространенные мелководно-морские виды, так и региональные эндемики.
Таким образом, предлагаемая биостратиграфическая шкала для мелководных отложений Казахстана представляет собой последовательность слоев с фауной (за исключением верхов кембрия и низов ордовика) (Рис.), имеет выраженный провинциальный характер, является более детальной, чем шкала для глубоководных отложений и дает возможность внутрирегиональной корреляции карбонатных отложений.
Работа выполнена при финансовой поддержке РФФИ, проект № 12-05-00844.
ОРДОВИКСКИЕ КОНОДОНТЫ ИЗ КАРАКОЛЬ-МИХАЙЛОВСКИХ
ИЗВЕСТНЯКОВ САКМАРСКОЙ ЗОНЫ ЮЖНОГО УРАЛА
1
Т.Ю. Толмачева1, А.В. Рязанцев2, А.А. Белова2
ВСЕГЕИ, Санкт-Петербург, Tatiana_Tolmacheva@vsegei.ru; 2ГИН РАН, Москва
Изучение конодонтов из караколь-михайловских известняков, расположенных на
левом берегу ручья Караколь в Сакмарской зоне Южного Урала показало, что известняки
являются латеральными аналогами нижней толщи кремнисто-туффитовой кураганской
свиты, с которой накапливались в одно время, по крайней мере, в течение позднего дапина–дарривилия (средний ордовик).
Участок, в пределах которого распространены известняки, является восточным
крылом крупной Блявинской синформы, сложенной пакетом тектонических покровов. В
последнем сближены разнофациальные отложения ордовика, силура и девона. Тела известняков серые и коричневатые, массивные и неяснослоистые, местами обломочные, достигают мощности 30 м и, возможно, являются остатками водорослевой рифогенной постройки. Кроме конодонтов известняки содержат многочисленную и разнообразную ископаемую фауну, в том числе, трилобитов и брахиопод. По этим фаунистическим группам, а
также конодонтам, которые изучала В.А. Наседкина, возраст известняков, рассматриваемых
в качестве стратотипического разреза караколь-михайловского горизонта, был определен в
пределах позднего аренига–раннего лланвирна (Варганов и др., 1973; Наседкина, 1975).
Новый материал по конодонтам позволил установить, что караколь-михайловские
известняки формировались на протяжении практически всего среднего ордовика с зоны
Baltoniodus norrlandicиs по зону Pygodus anserinus включительно. Из трех линз известня148
ков было отобрано 10 проб; во всех были обнаружены конодонты. Из самой объемной пробы весом 6 кг выделено около 900 элементов. Изученные образцы по своему возрасту подразделяются на две группы: с конодонтами раннего дарривилия и с конодонтами позднего
дарривилия. Стратиграфически более древние семь образцов содержат комплекс конодонтов
с сильным доминированием элементов Cornuodus longibasis. Кроме этого вида, который составляет до 75% от всего количества элементов, в состав комплекса входят Baltoniodus
norrlandicиs, Paroistodus originalis и другие. Для определения возраста комплекса диагностичным является одновременное присутствие Paroistodus originalis, Baltoniodus
norrlandicиs, Costocodus ethingtoni, Periodon macrodentata, и элементов Ansella sp. Распространение Paroistodus originalis и Baltoniodus norrlandicиs ограничено низами дарривильского яруса. С другой стороны виды Costiconus ethingtoni, Periodon macrodentata и представители
рода Ansella найдены лишь несколько выше, с низов лланвирнского яруса (зона L. variabilis).
Верхнедаривиллский комплекс конодонтов был обнаружен в трех образцах; во всех
из них доминируют элементы рода Protopanderodus (до 80% комплекса). В значительно
меньшем количестве встречаются Decoriconus peselephantus, Periodon aculeatus и некоторые другие виды широкого стратиграфического распространения. В одном из самых богатых конодонтами образцов присутствуют редкие элементы – вид Pygodus anserinus, который наряду с Protopanderodus robustus характерен для отложений верхов дарривильского и
самых низов сандбийского яруса.
Несмотря на то, что переизучение конодонтов из караколь-михайловских известняков не позволило выявить отложения среднего дарривилия, присутствие в блоках известняков этого возраста доказывается находкой вида Paroistodus horridus (Наседкина, 1975).
Этот вид был описан как новый таксон Cordylodus uralicus sp. nov. Nasedkina, 1975. Paroistodus horridus легко распознаваем и широко распространен в открытоморских и глубоководных отложениях окраин шельфов разных континентов (Tolmacheva et al., 2004; Dubinina, Ryazantsev, 2008).
Уже первые исследователи фауны из караколь-михайловских известняков отмечали
ее сходство с фауной северо-западной, наиболее изученной части Восточно-Европейской
платформы (Андреева, 1972; Анцыгин, 1977; Наседкина, 1975). Переизучение конодонтов
подтвердило это сходство и выявило более значительное таксономическое разнообразие
конодонтовой фауны. Оказалось, что все обнаруженные виды являются видами широкого
географического распространения, типично встречающимися в отложениях относительно
глубоководных обстановок открытых бассейнов и окраин шельфов самых разных континентов (Tolmacheva et al., 2004). Часть таксонов, включая Cornuodus longibasis и
Baltoniodus norrlandicиs, были найдены только в холодноводных и относительно мелководных толщах Балтоскандии, Великобритании, Южного Китая и Аргентины. При этом
новые виды, эндемичные для Уральского региона и Балтоскандии, в комплексе отсутствуют. Тем не менее, таксономический состав изученной конодонтовой фауны принципиально отличается от одновозрастных комплексов, выделенных из карбонатных отложений
зорьевской свиты Восточно-Ишкеольмесского района Северного Казахстана. В этом местонахождении, которое из казахстанских относительно мелководноморских разрезов расположено наиболее близко к Уралу (около 900 км) фауна относится к Австрало-Азиатской
биогеографической провинции, характерной для Казахстана.
Таким образом, несмотря на отсутствие в конодонтовом комплексе каракольмихайлоских известняков видов – региональных эндемиков Балтоскандии, в целом, фауна
показывает выраженное родство с фаунами запада Восточно-Европейской платформы и
формально относится к Северо-Атлантической биогеографической провинции.
Практически такой же, как в караколь-михайловских известняках, таксономический
состав конодонтовой фауны, известен из относительно более глубоководной кремнистотуффитовой кураганской свиты Южного Урала (Dubinina et al., 2008). Находки конодонтов
показали, что свита формировалась от аренига до ашгилла включительно. Эти данные сви149
детельствуют о том, что кураганская свита, по крайней мере, в своей нижней части является латеральным аналогом разреза караколь-михайловских известняков. Конодонтовые
комплексы из этих двух типов одновозрастных отложений различаются только доминированием разных видов. Так, в известняках преобладают Cornuodus longibasis и виды рода
Protopanderodus, тогда как в кураганской свите численное преимущество имеют виды рода
Periodon и Drepanodus. Несмотря на различный вещественный состав отложений кураганской свиты и караколь-михайловских известняков, их биофациальное различие оказывается относительно незначительным. Это свидетельствует о том, что небольшие по площади
рифогенные карбонатные постройки, возможно, не формировали специфическую фауну, отличную от обитающей в окружающем бассейне с преимущественно кремнисто-туффитовым
осадконакоплением. Кроме того, невыраженный градиент в таксономическом составе конодонтовых фаун для биофаций разных по глубинности бассейна, типичен для относительно
холодноводных обстановок. Это подтверждает близость изученных местонахождений к юговосточной окраине Восточно-Европейской платформы в середине ордовика.
Точечный характер отбора проб, как в известняках, так и в сильно дислоцированных кремнисто-туффитовых толщах кураганской свиты, дает возможность только приблизительно определить уровни ярусных границ, в частности нижнюю границу дарривильского яруса. В связи с этим необходимо отметить, что для складчатых регионов
нижняя граница дарривильского яруса по конодонтам принципиально легче распознается, чем основание лланвирна.
Работа выполнена при финансовой поддержке проектов РФФИ №№ 10-05-00973а
и 10-05-00848а.
МИКРОФОССИЛИИ В МИОЦЕНОВЫХ ОТЛОЖЕНИЯХ
ВИТИМСКОГО ПЛОСКОГОРЬЯ (ЗАБАЙКАЛЬЕ)
М.В. Усольцева1, Ю.Ф. Дубровина1, A.Д. Фирсова1, И.С. Чувашова2
1
Лимнологический институт СО РАН, Иркутск, marinaus@lin.irk.ru
2
Институт земной коры СО РАН, Иркутск
Витимское плато представлено 3 магистральными палеодолинами: Северной (Хойготской), Средней (Аталагинской) и Южной (Амалатской) (Рассказов и др., 2000). Диатомовые водоросли из миоценовых отложений данного региона изучались с помощью световой микроскопии (Ендрихинский, Черемисинова, 1970; Моисеева, 1984; Рассказов и др.,
2001; Черняева и др., 2007; Рассказов, Лямина, Черняева, 2007).
В данной работе освещаются результаты исследований доминирующих видов диатомовых водорослей и морфотипов стоматоцист хризофитовых водорослей из среднепозднемиоценовых отложений Северной и Южной палеодолин Витимского плоскогорья с
помощью сканирующей электронной микроскопии. Показано стратиграфическое распределение доминирующих таксонов в кернах опорных скважин.
Выявлено, что в средней части керна опорной скважины 4053 Северной палеодолины произошла резкая смена планктонных доминирующих родов. В нижней части керна
обнаружены виды Concentrodiscus variabilis Khurs. et Tscher. и Alveolophora robusta Usolt.
et Khurs., а в верхней – вымершие виды родов Aulacoseira Thw. и Actinocyclus Ehr. Также
отмечены изменения в составе литорального рода Tetracyclus Ralfs и увеличение разнообразия морфотипов стоматоцист хризофитовых водорослей.
В отложениях Южной палеодолины, по сравнению с Северной, в массе найдены
только представители родов Aulacoseira, Actinocyclus и Tetracyclus. Разнообразие видов
Aulacoseira было больше за счет присутствия как вымерших (A. spiralis (Ehr.) Houk et Klee
и A. сanadensis (Hust.) Sim.), так и распространенных с миоцена до наших дней видов A.
valida (Grun.) Krammer, A. italica (Kűtz.) Sim. и A. ambigua (Grun.) Sim. Среди представите150
лей рода Actinocyclus присутствовали следующие виды: Actinocyclus gorbunovii (Sheshuk.)
Moiss. et Sheshuk., Ac. vitimicus Usolt. et Khurs. и Ac. intermedius Usolt. et Khurs. Также выявлено большее разнообразие морфотипов стоматоцист хризофитовых водорослей. Соотношение групп морфотипов менялось с глубиной, и было сопряжено с изменением видового состава панцирей диатомей.
Сравнительный анализ полученных данных о видовом составе диатомовых водорослей и морфотипов цист хризофитовых водорослей свидетельствует о более раннем формировании комплекса видов Северной палеодолины (по сравнению с Южной, возраст изученных отложений в которой, согласно K-Ag датировкам базальтовых лав, соответствует
12.6 ± 0.8 млн лет).
Работа выполнена в рамках гранта Президента МК-2617.2011.5.
ОБ ОБЪЕКТИВНОМ И СУБЪЕКТИВНОМ ПОДХОДЕ
К РЕКУРРЕНТНЫМ КОМПЛЕКСАМ (НА ПРИМЕРЕ БРАХИОПОД
И ДВУСТВОРЧАТЫХ МОЛЛЮСКОВ ИЛЬМЕНСКИХ И БУРЕГСКИХ СЛОЕВ
СРЕДНЕГО ФРАНА, ИЛЬМЕНСКИЙ ГЛИНТ)
М.Г. Цинкобурова
Санкт-Петербургский гос. горный университет, maschek@mail.ru
Рекурренция – явление, традиционно рассматривающееся как осложняющий биостратиграфические построения фактор. Всегда ли повтор комплексов органических остатков в геологическом разрезе обусловлен возвратом фациальных условий?
Ильменский глинт – береговой обрыв южного берега оз. Ильмень (Новгородская
обл.), представляющий непрерывное (около 16 км) обнажение терригенно-карбонатных
отложений ильменских и бурегских слоев, сопоставляемых с верхней частью семилукского горизонта. Ильменские слои представлены песчано-глинистой толщей с редкими прослоями известняков. Мощность глин, составляющих нижнюю часть толщи, достигает 10 м.
Глины голубовато-зеленого цвета с тонкими прослойками песка, песчаника и песчанистого
или глинистого известняка. В прослоях известняков в ильменских слоях содержатся остатки ихтиофауны, замковых брахиопод, криноидей, брюхоногих и двустворчатых моллюсков (при преобладании остатков первых трех групп). Верхняя часть ильменских слоев
глинта – песчаная (до 4 м). Пески ильменских слоев светлые, лишь местами слабо ожелезненные и слабо сцементированные, содержат редкие остатки костей рыб, беззамковых
брахиопод (Lingula amalitzkii) и трохилисков. В пределах Ильменского глинта и в береговых обрывах, впадающих в Ильмень рек, наблюдаются самые восточные выходы ильменских слоев. В западном направлении уменьшается количество песчаной составляющей
ильменских слоев и увеличивается карбонатность разреза. Наблюдается неравномерное
распределение остатков беспозвоночных в ракушняках ильменских слоев. Наибольшее количество остатков брахипод и моллюсков приурочено к нижнему ракушняковому прослою. Это прослой биокластовых известняков с примесью песчано-алевритового материала, прослеживающийся практически на всем протяжении глинта. По предположению
А.Б. Тарасенко (2011) данный слой можно рассматривать как темпеститовый. Площади
развития бурегских и ильменских слоев совпадают. Мощность бурегских слоев в окрестностях южного берега озера Ильмень достигает 8 м. В этом районе наблюдается четко выраженное двучленное строение бурегских слоев. В основании развиты красноцветные
ожелезненные толстослоистые ракушняки (0,11-1,15 м), содержащие многочисленные остатки морских беспозвоночных (в подавляющем большинстве остатки замковых брахиопод), образовавшиеся в условиях подводного бара (С.Б. Шишлов, 2010). Выше залегают
светлые кремовые, желтоватые плитчатые известняки с ходами червей и комковатые доломитовые известняки.
151
При сопоставлении систематического состава брахиопод и моллюсков ильменских и
бурегских ракушняков глинта выявлена следующая закономерность. Брахиоподовая фауна
указанных слоев содержит 4 общих вида (при общем количестве брахиопод в ильменских
ракушняках – 7 видов, в бурегских – 4 вида). Брюхоногие ильменских и бурегских ракушняков насчитывают 3 общих вида (из 5 и 6 видов соответственно). Для двустворок наблюдается принципиально другая картина: систематическое разнообразие двустворчатых моллюсков
в бурегское время не сопоставимо больше ильменского. В бурегских и ильменских слоях
наблюдается только один общий вид двустворок – Schizodus devonicus Vern., являющийся
характерным видом для франа Главного девонского поля (ГДП). Таким образом, наиболее
отчетливо проявляется рекурренция комплексов брахиопод ильменских и бурегских слоев.
Разумеется, рекурренция фаций – первая и главная причина, приводящая к рекурренции фауны и флоры. Но не всегда только возврат фаций обуславливает повторение в
геологическом разрезе комплексов органических остатков. Это хорошо видно при изучении комплексов двустворчатых моллюсков ильменских и бурегских ракушняков Южного
Приильменья. Приведенный выше S. devonicus, являющийся транзитным видом для ильменских и бурегских слоев, относится к не глубоко зарывающимся двустворкам. В бурегских ракушняках, кроме упомянутого S. devonicus, присутствует еще одна зарывающаяся
двустворка – Paracyclas rugosa (Goldfuss), все остальные двустворки, остатки которых
встречаются в бурегских известняках, относятся к биссусным формам, исключительно характерным для франских отложений ГДП (Наливкин, 1966): Leptodesma triangularis
(Eichw.), L. buregi B.Nal. и др. Данные формы являются индикаторами неспокойного режима морского бассейна. Сравнение комплексов двустворок ильменских и бурегских ракушняков выявляет следующие характерные особенности:
1. В бурегское время увеличивается разнообразие экологических типов двустворчатых моллюсков (над живущими с ильменского времени зарывающимися формами начинают доминировать биссусные формы). Следовательно, рекурренция фаций не наблюдалась, что подтверждается и литологическими данными.
2. Систематическое разнообразие двустворчатых моллюсков в бурегское время значительно увеличивается (для ильменских ракушняков характерен только S. devonicus, в бурегских ракушняках видовое разнообразие резко увеличивается до 19 видов, большинство
из которых встречены в виде единичных экземпляров, но 7 видов достаточно многочисленны: Leptodesma triangularis, L. buregi, Leiopteria cf. torreyi, Pterinea ilmeni, P. plana, S.
devonicus, Paracyclas rugosa).
Одним из первых на ритмичную повторяемость в разрезе экологических сообществ
девонской фауны ГДП обратил внимание П.Н. Венюков (1884, 1886), объяснив причину
явления рекурренции в «широком» понимании биологического вида. С этого момента
прошло более ста лет, а проблема видовой диагностики осталась почти на том же уровне.
Из всего разнообразия используемых в биологии видовых критериев палеонтологии доступны только морфологический, экологический и географический. Еще один критерий, в
полной мере доступный только палеонтологии – стратиграфический. Доминирование «географической составляющей» в видовых критериях приводит к появлению видов с крайне
широкими пределами изменчивости. Таким показательным видом является Cyrtospirifer
schelonicus Nal., характерный для свинордских, ильменских и бурегских слоев ГДП. Руководствуясь только морфологическими особенностями, можно было бы выделить вместо
одного вида C. schelonicus три абсолютно разных вида, соединенных серией переходных
форм. Выбор критерия субъективен, зависит как от исследователя, так и от особенностей
материала. Следовательно, наличие повторяющихся комплексов может быть объяснено не
только объективными – палеогеографическими причинами, но и субъективными – особенностями видовой диагностики.
Можно было бы предположить, что резкое увеличение видового разнообразия двустворчатых моллюсков в бурегское время по сравнению с ильменским обусловлено упо152
мянутыми субъективными причинами. В пользу этого предположения свидетельствует и
плохая сохранность органических остатков, затрудняющая корректную диагностику. Однако изучение коллекций двустворчатых моллюсков ГДП Р.Ф. Геккером (Горный музей
СПГГУ) демонстрирует явные морфологические отличия, вызванные принадлежностью к
различным экологическим типам.
Таким образом, возможной причиной неравномерно проявленной рекурренции брахиопод и двустворок при отсутствии рекурренции фаций может быть еще один объективный фактор – этап развития данного таксона.
ЗОНАЛЬНЫЕ КОМПЛЕКСЫ ДИАТОМЕЙ И СИЛИКОФЛАГЕЛЛАТ
КАЙНОЗОЙСКИХ ОТЛОЖЕНИЙ ХРЕБТА ВИТЯЗЯ
(ОСТРОВНОЙ СКЛОН КУРИЛО-КАМЧАТСКОГО ЖЕЛОБА)
И.Б. Цой
ТОИ ДВО РАН, Владивосток, tsoy@poi.dvo.ru
Подводный хребет Витязя, вершины которого на юге поднимаются над водой в виде
островов Малой Курильской гряды, является внешней дугой Курильской островодужной
системы и разделяется грабеном Буссоль на северное и южное плато. Осадочный чехол,
сложенный в основном кайнозойскими туфогенно-осадочными породами, с размывом залегает на фундаменте верхнего мела–нижнего палеоцена (Леликов и др., 2008; Терехов и
др., в печати). В осадочном чехле выделено 3 комплекса пород. Комплекс 3 – палеоцен–
эоцен?, комплекс 2 – олигоцен–средний миоцен, комплекс 1 – плиоцен–плейстоцен.
Осадочный комплекс 3 (нерасчлененный палеоцен–эоцен?), сложенный песчаниками, алевроаргиллитами, дресвянниками и конгломератами, характеризуется отсутствием
палеонтологических остатков, но по положению в разрезе и петрографическим данным,
предполагается, что он формировался в палеоцене–эоцене в мелководных морских условиях.
Осадочный комплекс 2 (олигоцен–средний миоцен), предположительно согласно
залегающий на отложениях комплекса 3 и несогласно на породах фундамента, сложен
преимущественно туфодиатомитами, туфоалевролитами, туфопесчаниками и диатомитами. Из пород осадочного комплекса 2 определены комплексы диатомей почти полной последовательности зон олигоцена–нижнего миоцена (~33,7-18,4 млн лет) и среднего миоцена (инт. 15,9-14,9 и 12,9-11,5 млн лет) северотихоокеанских диатомовых шкал (Gladenkov,
Barron, 1995; Гладенков, 1998, 2007; Yanagisawa, Akiba, 1998).
Комплекс диатомей зоны Rhizosolenia oligocaenica (подзона «а», 33,7-31,0 млн лет)
раннего олигоцена из туфодиатомитов, туфоалевролитов и песчаников, представлен видами Pyxilla reticulata, Odontella sawamurae, Actinostephanos rudis, Pseudotriceratium
radiosoreticulatum, Rhizosolenia oligocaenica, Hemiaulus rectus var. twista и др. Ассоциации
диатомей из отложений как верхней (гл. 1165-740 м), так и нижней (гл. 2850-1900 м) частей склонов хребта Витязя имеют близкие значения батиметрического диатомового индекса (Bd=0,1-0,2), характерные для шельфовых осадков. Находки переотложенных верхнемеловых видов диатомей и силикофлагеллат свидетельствуют о размыве и переотложении
верхнемеловых образований. Силикофлагеллаты представлены видами, характерными для
подзоны Naviculopsis trispinosa зоны Dictyocha deflandrei раннего олигоцена внетропических районов (Цой, 2011). Комплекс диатомей зоны Cavitatus rectus (~29,6-~28,2 млн лет)
раннего олигоцена обнаружен в туфоалевролитах и туфопесчаниках. Силикофлагеллаты из
этих пород представлены видами, характерными для тропической/субтропической зоны
Corbisema apiculata конца позднего эоцена–раннего олигоцена (Bukry, 1981), но присутствие холодноводных видов Dictyocha deflandrei и D. fisheri указывает на принадлежность к
внетропической зоне Dictyocha deflandrei.
153
Комплекс диатомей зоны Rocella gelida (~28,2-24,0 млн лет) верхнего олигоцена,
обнаруженный в диатомитах и туфодиатомитах, характеризуется появлением зонального
вида Rocella gelida, Kisseleviella ezoensis и др. Силикофлагеллаты представлены видами,
характерными для зоны Naviculopsis biapiculata позднего олигоцена.
Комплекс диатомей зоны Thalassiosira praefraga (24,0-20,3 млн лет), в нижней части которой проходит граница между олигоценом и нижним миоценом (на уровне 23,8
млн лет), установлен в туфодиатомитах, туфопесчаниках туфоалевролитах, туфоалевроаргиллитах. Cиликофлагеллаты соответствуют комплексу зоны Naviculopsis lata нижнего
миоцена, характерной для средних и высоких широт. Комплекс диатомей зоны
Thalassiosira fraga (20,3-18,4 млн лет) нижнего миоцена, установленный в туфодиатомитах, характеризуется видами Thalassiosira fraga, Kisseleviella carina, Kisseleviella ezoensis,
Rhizosolenia hotaensis и др. Силикофлагеллаты единичны и представлены видами Dictyocha variabilis, D. deflandrei, Naviculopsis biapiculata, Corbisema triacantha, C. regina, Cannopilus hemisphaericus и др.
Комплекс диатомей зоны Denticulopsis lauta (15,9-14,9 млн лет) среднего миоцена,
обнаруженный в туфодиатомитах и алевролитах, характеризуется массовым присутствием
вида Actinocyclus ingens и более редкими видами Denticulopsis lauta, Cavitatus lanceolatus,
C. miocenicus, Asterolampra marylandica, Mediaria splendida, Kisseleviella carina и др. Единичные силикофлагеллаты представлены видами Cannopilus hemisphaericus, Distephanopsis
crux, D. hannai, Distephanus speculum. В комплексе диатомей зоны Denticulopsis
praedimorpha (12,9-11,5 млн лет) среднего миоцена, установленного в туфодиатомитах,
преобладают океанические виды (Bd=0,8), что характерно для комплексов батиальной зоны. Силикофлагеллаты этой зоны представлены комплексом видов, близким комплексу
предыдущей зоны, отличаясь только появлением в рассматриваемой зоне вида Distephanopsis pseudocrux.
Осадочный комплекс 1 (плиоцен–плейстоцен), сложенный туфогенно-осадочными
породами, несогласно перекрывает все нижележащие осадочные комплексы и породы
фундамента. Он содержит комплексы диатомей подзоны «Thalassiosira oestrupii» (5,5–3,93,5 млн лет) самой верхней части верхнего миоцена–нижнего плиоцена, зон Neodenticula
koizumii (2,7-2,6–2,0 млн лет) верхнего плиоцена, Actinocyclus oculatus (2,0-1,0 млн лет)
самой верхней части верхнего плиоцена–нижнего плейстоцена (эоплейстоцена и Proboscia
curvirostris (1,0-0,3 млн лет) среднего плейстоцена. Силикофлагеллаты в породах рассматриваемого осадочного комплекса единичны и представлены холодноводными видами Distephanus speculum, D. minutes и Paradictyocha polyactis.
Таким образом, кайнозойский осадочный чехол хребта Витязя отчетливо разделяется на три крупных седиментационных комплекса: палеоцен–эоценовый (?), олигоцен–
среднемиоценовый и плиоцен–четвертичный, отражающих основные этапы геологического развития Курильской островодужной системы. Кремнистые микроводоросли (диатомеи
и силикофлагеллаты), характеризующие два последних комплекса, свидетельствуют о том,
что в районе подводного хребта Витязя в олигоцене осадконакопление происходило преимущественно на мелководье, а в конце позднего олигоцена–среднем миоцене появились
более глубоководные склоновые условия. В плиоцене–плейстоцене в нижних частях склонов хребта Витязя осадки накапливались при участии суспензионных потоков. В среднем
плейстоцене верхние части южного плато еще представляли собой островные территории.
154
ТИПЫ ГРАНИЦ СТРАТИГРАФИЧЕСКИХ ПОДРАЗДЕЛЕНИЙ
ФАНЕРОЗОЯ И ИХ СООТНОШЕНИЯ
В.С. Цыганко
ИГ Коми НЦ УрО РАН, Сыктывкар, tsyganko@geo.komisc.ru
Исходные позиции для всех возможных операций в стратиграфии базируются на региональной стратиграфии. На это впервые указали С.Н. Никитин и Ф.Н. Чернышев (1889)
и в наше время неоднократно подчеркивалось Б.С. Соколовым (1971, 1987). Рассматривая
соотношения региональных и общих стратиграфических подразделений, Б.С. Соколов
(1971) отмечал, что понятие «региональное стратиграфическое подразделение» должно
охватывать любые реальные стратиграфические подразделения – от узколокальных, местных, до подразделений целых бассейнов. Реальные масштабы их площадного распространения определяются в каждом конкретном случае спецификой самих стратонов, вытекающей из многочисленных факторов геологического развития данной территории. В настоящее время в России основными стратиграфическими подразделениями, используемыми
при расчленении супракрустальных образований, являются свита и горизонт.
Важнейшим в стратиграфии и, естественно в биостратиграфии, является вопрос о
стратиграфических границах. Ранее автор разделил все границы, используемые в стратиграфии, на три основных типа (Цыганко, 1994). Первый из них – границы изохронные, или
с о б с т в е н н о с т р а т и г р а ф и ч е с к и е . Второй тип – границы п а р а с т р а т и г р а ф и ч е с к и е . Это границы скользящие, в том числе латеральные ограничения смежных местных стратиграфических подразделений в зоне взаимных переходов. В геологической практике широко известны случаи, когда во время формирования геологического тела режим
осадконакопления существенно менялся вплоть до полного прекращения («нулевое осадконакопление» по Н. Б. Вассоевичу), или же сформированное тело подвергалось частичному или полному размыву. В том случае, когда на контакте двух стратонов наблюдается
несогласие в результате выпадения части одного из них или частей обоих, такие границы в
большинстве случаев имеют «скользящий» характер. Границы этого типа было предложено
называть а л л о с т р а т и г р а ф и ч е с к и м и ( Цыганко, 1994, 2007) .
Проблемы, связанные с толкованием понятия «свита» и ее границами, затрагивались
в ряде публикаций автора (Цыганко, 1994, 2007 и др.). Сделанный ранее вывод близок заложенному в Стратиграфическом Кодексе (СК) (1992, 2006): возрастное скольжение границ является одной из характерных черт свиты. Его проявление и диапазон определяются
спецификой геологического развития региона или его части. Таким образом, речь идет о
том, что во многих случаях диахронность границ может быть присуща как свитам, так и
другим местным стратонам, основу имманентной характеристики которых представляет
вещественный состав. Остатки организмов дополняют литолого-фациальную характеристику стратонов.
Сейчас можно с уверенностью утверждать, что так называемая «фациальная изменчивость» имманентных характеристик присуща всем свитам. Определение уровня этой изменчивости и критерии для выделения в составе свиты участков, различающихся по ряду
признаков, в настоящее время регламентируются опытом геолога и применяемой им методикой исследования. Для вычленяемых латеральных участков свиты предлагается термин
града – часть свиты, характеризующая ее латеральное изменение, отличающаяся от
типичного набора признаков свиты изменением их соотношения или появлением новых,
менее значимых по сравнению с основными, признаков (Цыганко, 2004, 2007).
Внедрение в практику понятия стратиграфического горизонта в современной трактовке
существенного прорыва практике пока не принесло, что связано с определенным дуализмом
самого понятия «горизонт». Дуализм формально проявился в том, что горизонт в СК поместили в качестве регионального стратона между местными (свита, серия и т.д.) и общими (ярус,
система и т.д.) стратиграфическими подразделениями. С первыми большинство горизонтов
155
роднят общие со свитами или сериями стратотипы и, естественно, названия, а со вторыми –
одновозрастность слагающих отложений и вытекающая из него изохронность их границ. Отмеченное выше сходство горизонтов со стратонами общей стратиграфической шкалы в
фанерозое основано, прежде всего, на использовании биостратиграфического метода и его
производного – зонального расчленения разрезов. Это предполагает совпадение в непрерывных разрезах границ горизонтов с границами систем, ярусов и подъярусов.
Анализ многочисленных стратиграфических схем, в том числе опубликованных в
последние годы, а также знакомство с разрезами в полевых условиях свидетельствуют о
том, что горизонт – важное для корреляции разнофациальных отложений стратиграфическое подразделение, обладающее определенной спецификой. Среди горизонтов могут быть
выделены два типа, различающиеся своим строением:
I-й тип – горизонты полные, с нижней и верхней собственно стратиграфическими
границами;
II-й тип – горизонты неполные, у которых имеется одна собственно стратиграфическая граница, а вторая – нижняя или верхняя, является аллостратиграфической.
На основе всего изложенного может быть предложено следующее уточненное определение стратиграфического горизонта: это региональное (субрегиональное) стратиграфическое подразделение, коррелирующее разнофациальные отложения других региональных и местных стратонов или их частей. По объему отвечает хронозоне(-ам) или ее (их)
частям и характеризуется, как минимум, одной границей собственно стратиграфического
типа. Ограничен в своем распространении бассейном осадконакопления или его частью.
Ниже приведена графическая интерпретация основных положений данной статьи (Рис.).
Рис. Схема соотношений свит со стратиграфическими подразделениями разных категорий.
1 – зоны (хронозоны); 2 – границы зоны (хронозоны) достоверные (а) и предполагаемые (б);
3 – интервал, соответствующий ярусу; 4 – границы яруса достоверные (а) и предполагаемые (б);
5 – изохронные или диахронные (парастратиграфические) седиментационные границы свит;
6 – границы стратонов (свит), сопровождающиеся перерывом в осадконакоплении (аллостратиграфические); 7 – свита X: а) града X', б) града X''; 8 – свита Y: а) града Y', б) града Y'', в) града Y''';
9 – границы биозон по различным группам фауны; 10 – интервал отсутствия отложений.
Работа выполнена при поддержке Программы Президиума РАН № 28 «Проблемы
происхождения жизни и становления биосферы» (Проект № 12-П-5-1015).
156
ИСПОЛЬЗОВАНИЕ ХАДУМСКИХ ФОРАМИНИФЕР АЗЕРБАЙДЖАНА
ДЛЯ ОПРЕДЕЛЕНИЯ СТРАТИГРАФИЧЕСКИХ ГРАНИЦ МЕСТНЫХ СТРАТОНОВ
М.А. Эфендиева
Институт геологии НАН Азербайджана, Баку, Азербайджан, m.efendiyeva@gia.ab.az
Перед началом накопления майкопской серии, т.е. в конце эоцена, территорию
Азербайджана занимал морской бассейн, имевший самые широкие связи как с расположенным южнее океаном Неотетис, так и крупным бассейном, охватывавшим южную часть
Русской платформы и Предкавказья – Восточным Паратетисом. Несмотря на то, что островная суша уже ограничивала этот эоценовый бассейн с юго-запада, он, тем не менее,
был полностью открыт в юго-восточном направлении, где соединялся непосредственно с
Неотетисом (Golonka, 2004). В биогеографическом аспекте территория Азербайджана
представляла собой переход от Средиземноморской к Северо-Европейской области
(Harzhauser, Piller, 2003), а палеогеографические условия явились одним из факторов, повлиявших на формирование фаунистического комплекса переходного характера.
Одновременно с этим яркие абиотические изменения среды обитания при переходе от
эоцена к олигоцену определили особенности географического распределения биоты и ее изменения. Похолодание и эвстатическая регрессия в конце позднего эоцена и в начале олигоцена вызвали наиболее крупную перестройку биоты в кайнозое, которая продолжалась на
протяжении всего рюпеля. Результатом этого похолодания стало вымирание биот раннепалеогенового типа и формирование сообществ существенно иного таксономического состава.
При этом на эволюционные преобразования, вслед за изменением палеогеографии, климата
или фаций накладывались местные события. В пределах Восточного Азербайджана увеличение интенсивности речного стока привело к изменению термической и соленостной стратификации воды, ухудшению газового режима, что явилось причиной сероводородного заражения придонных вод и накоплению темноцветных глинистых осадков, обогащенных неразложившейся органикой, а в пределах Западного Азербайджана – в результате орогена
Малого Кавказа осадки становятся существенно менее глубоководными, чем в эоцене.
Механизм изменений разных групп биоты в этой кризисной ситуации в целом сводился к частичному вымиранию более богатой, систематически разнообразной эоценовой
ассоциации видов и родов и формированию на этой основе из оставшихся видовоппортунистов нового комплекса, характерного уже для олигоцена. А кратковременный
разлив вод, изменение газового режима, привело к формированию и широкому расселению уже эндемичной бентосной фауны. По родовому составу она значительно отличалась
от сообществ и Пшехского, и Средиземноморского бассейнов, а видовой ее состав изменялся в зависимости от фациальных особенностей отложений.
Остракодовые слои нижнего майкопа Азербайджана (зона Caucasina
schischkinckayae oligocenica и хадумского горизонта с Globigerina officinallis Subbotina и
Planorbella с залегающими выше остракодовыми слоями) сопоставляются с зоной
Spiroplectammina carinata и Cyclammina constrictimargo и вторым остракодовым пластом
Ставрополья и Прикубанской низменности. При этом эволюционная трансформация разных групп биоты происходила существенно не одновременно и нигде не носила катастрофического характера.
В раннемайкопском бассейне в пределах Восточного Паратетиса до его опреснения в соленовское время были распространены виды двух комплексов: ранний –
с Lenticulina herrmanni и более поздний со Spiroplectammina oligocenica. Эти ассоциации
уверенно прослеживаются по всему раннемайкопскому бассейну и вместе получили название «хадумского комплекса».
Из раннего олигоцена на большей части территории Азербайджана известен очень
обедненный как по составу, так и в количественном отношении комплекс фораминифер.
Отсюда известно 13 родов, среди которых присутствуют: Elphidium и Nonion (по 3 вида),
157
Nonionella (Халилов, 1962; Халилов, Мамедова, 1984 и др.), что указывает на существование лагунных участков с возможно пониженной соленостью вод. Кроме того, были распространены и местные виды родов Cibicidoides, Pararotalia (5 видов), Caucasina, Bolivina
(4 формы), Chilostomella, Ammosphaeroidina. Общими видами с хадумскими комплексами
Северного Кавказа являются лишь Melonis dosularensis, Rotalia canui, Cibicidina
amphisyliensis. В отличие от обедненных фораминиферовых комплексов большей части
территории Азербайджана в пределах северо-восточных предгорий Малого Кавказа установлена фораминиферовая зона с мелкими Globigerina, соответствующая хадумскому горизонту с Globigerina officinalis и зоне Caucasina schisсhkinskae oligocenicа, которые в,
свою очередь, соответствуют остракодовым слоям, зоне Caucasina schisсhkinskayae и горизонту Каратубань Ахалциха Грузии, при этом одновременно она сопоставляется с зоной
Spiroplectammina carinata и С. сonstrictimargo и вторым остракодовым пластом Ставрополья и Прикубанской низменности (Халилов, Кузнецова, 1964).
ВОЗРАСТ ИЗЫЛИНСКОГО ГОРИЗОНТА (ДЕВОН, ОКРАИНЫ КУЗНЕЦКОГО
БАССЕЙНА) ПО ПАЛЕОНТОЛОГИЧЕСКИМ ДАННЫМ
А.Ю. Язиков, Н.К. Бахарев, Н.Г. Изох, Т.А. Щербаненко
ИНГГ СО РАН, Новосибирск, YazikovAY@ipgg.nsc.ru
Впервые отложения, относящиеся к изылинскому горизонту, были выделены
П.С. Лазуткиным в 1938 г. как нижневассинские слои. В 1956 г. М.А. Ржонсницкая переименовала их на изылинские, а в дальнейшем перевела в ранг горизонта. Долгое время
изылинский горизонт рассматривался как нижний горизонт верхнего девона Кузбасса, однако в начале 90-х годов прошлого столетия группой биостратиграфов во главе с
М.А. Ржонсницкой возраст отложений этого горизонта был пересмотрен и определен как
позднеживетский (Типовые разрезы…, 1992).
Стратотипический разрез изылинского горизонта находится на левом берегу р.
Изыла, в 1,5 км выше с. Вассино Тогучинского района Новосибирской области. В 20062011 гг. группой специалистов ИНГГ СО РАН и СНИИГГиМС (г. Новосибирск) все обнажения в долине р. Изыл были переизучены, отобраны образцы на макро- и микрофауну.
Результаты проведенных исследований и данные предыдущих исследователей легли в основу настоящего сообщения.
Разрез изылинского горизонта представлен серией обнажений (с рядом задернованных интервалов), стратиграфически последовательно надстраивающих друг друга. Обнаженная часть разреза демонстрирует 70-метровую терригенно-карбонатную пачку частого
переслаивания песчаников, алевро-аргиллитов, реже линзующихся прослоев органогеннообломочных известняков, трансгрессивно перекрывающих мощную пачку (более 300 м)
туфогенно-эффузивных пород буготакской свиты. Вверх по течению Изыла изылинский
горизонт согласно перекрывается серыми грубослоистыми известняками стратотипического разреза вассинского горизонта (Bakharev et al., 2011).
Характеризуя комплекс брахиопод изылинского горизонта, М.А. Ржонсницкая отмечает, что «…наиболее характерными формами для этих отложений являются ... Mucrospirifer
vassinensis (Ržon.) forma typica, M. vassinensis var. mucronatioides (Ržоn.), Athyris isilensis
Rzоn., Anathyris sibirica V. Кhalf., которые приурочены только к данному горизонту и довольно широко распространены в нем. На этом основании отложения были выделены автором в зону Anathyris sibirica V. Кhаlf.» (Ржонсницкая, 1968, стр. 97). Позднее, при описании
того же разреза дополнительно к этим видам она диагностирует наличие Anathyris ex. gr.
helmerseni (Buch), Sibiratrypa vassinensis (Ržon.), Mucrospirifer cf. tricostatus Ržon. и присутствие Euryspirifer cheehiel (Kon. sensu Stuck.) (Типовые разрезы…, 1992). Насколько данная
ассоциация брахиопод может трактоваться как позднеживетская, вкратце рассмотрим ниже.
158
Присутствие представителей вида Mucrospirifer vassinensis (Ržon.), в частности M.
vassinensis var. mucronatioides (Ržоn.), в вышележащем вассинском горизонте отмечала сама М.А. Ржонсницкая при описании данного вида, как и для Sibiratrypa vassinensis (Ržon.)
(Ржонсницкая, 1952, 1975). Nomen nudum Athyris isilensis Ržоn., судя по собранной нами
большой коллекции атирисов, является одной из крайних морф Athyris concentrica Вuсh –
вида с широким диапазоном существования. Под таксоном Anathyris ex. gr. helmerseni
(Buch), по-видимому, подразумеваются формы, близкие по облику Anathyris phalaena
(Phill.), поскольку из биостратиграфически близкого уровня на правом берегу
р. Мазаловский Китат ((Типовые разрезы…, 1992, обн. 7/89) М.А Ржонсницкая диагностировала Anathyris ex. gr. phalaena (Phill.). Как бы не понимались эти формы, и Anathyris helmerseni (Buch), и A. phalaena (Phill.) являются видами-индексами отложений раннего франа. То же самое справедливо и в отношении Mucrospirifer tricostatus Ržon. (подразумевался, видимо, Mucrospirifer mesacostalis tricostatus (Ržon.)). Наконец, о зональном виде изылинского горизонта Anathyris sibirica V. Кhаlf. В.К. Халфина (1940) описала этот вид из
разреза по р. Яя у с. Яя-Петропавловское северо-восточной окраины Кузбасса. Позднедевонский возраст этого разреза ни у кого не вызывает сомнений, включая и М.А. Ржонсницкую, которая в 1992 г. диагностировала здесь Anathyris sibirica V. Кhаlf. совместно с A.
phalaena (Phill.), Cyrtospirifer schelonicus Nal., C. achmet Nal., Mucrospirifer ales (Khalf.) и рядом других видов, франский возраст которых очевиден. Более того, В.К. Халфина отмечала,
что Athyris sibirica встречен ею в верхней части разреза (слой № 6) и характеризует верхнюю
часть «фаленового горизонта», т.е. верхнюю часть нижнего франа. М.А. Ржонсницкая также
диагностировала первое появление этого вида в пачке № 3 (Типовые разрезы…, 1992, обн.
13/89) в 53.5 м выше основания разреза, т.е. далеко не в самых низах «фаленовых слоев».
Таким образом, все «наиболее характерные» виды брахиопод изылинского горизонта на самом деле являются элементами позднедевонских брахиоподовых ассоциаций, появление которых на фоне типично живетских видов свидетельствует о франском возрасте
вмещающих их отложений. «Прохождение» же живетских видов (в том числе и зонального
для многих регионов вида Euryspirifer pseudocheehiel (Ноu Hunfe)) в отложения позднего девона фиксировалось многократно, в том числе и М.А. Ржонсницкой, и Л.Л. Халфиным, и во
время наших исследований, когда E. pseudocheehiel (Ноu Hunfe) был обнаружен в нижней
части стратотипического разреза вассинского горизонта совместно с Cyrtospirifer achmet Nal.
Следует отметить, что в ходе переизучения стратотипического разреза изылинского горизонта в его средней части был обнаружен Mucrospirifer cf. ales (Khalf.), а в верхней части – Cyrtospirifer achmet Nal. и франские конодонты Polygnathus webbi Stauffer
(Bakharev et al., 2011).
О позднедевонском возрасте изылинского горизонта свидетельствуют и находки
конодонтов в основании вассинского горизонта – Ancyrodella lobata Br. et M., Polygnathus
webbi Stauffer, Po. alatus Huddle (Bakharev et al., 2011). Данная ассоциация конодонтов характеризует зоны hassi-linguiformis среднего–верхнего франа.
Комплекс остракод изылинского горизонта состоит из следующих видов: Moorites legibilis Pol., Uchtovia cyrlinae Pol., Indivisia semilukiana Egor., Bairdia carinata Pol., B. vassinoensis Pol., появившихся на этом уровне и продолжающих существовать в вассинское время. Этот комплекс наиболее близок к комплексу остракод яя-петропавловской свиты по р. Яя.
Учитывая все вышеизложенное, авторы считают обоснованным отнесение изылинского горизонта к франскому ярусу верхнего девона, интерпретируя его возраст как
раннефранский.
Работа выполнена при финансовой поддержке РФФИ, проекты №№ 11-05-00737,
11-05-01105. Авторы координируют свои исследования с программами работ по проекту
596 IGCP.
159
ПРОБЛЕМЫ ПАЛЕОНТОЛОГИЧЕСКОГО ОБОСНОВАНИЯ ВОЗРАСТА
ГРАНИЦ СУХОЛЯДСКОЙ ТОЛЩИ ЮЖНОГО УРАЛА (ОРДОВИК)
Р.Р. Якупов
ИГ УНЦ РАН, Уфа, stpal@anrb.ru
Сухолядская толща выделена на западном склоне Южного Урала в зоне палеозойского обрамления массивов Крака (Якупов, 1997; Якупов, Мавринская, Абрамова, 2002).
Она охарактеризована конодонтами и представительным комплексом хитинозой ордовика
(Якупов и др., 2002; Якупов, 2005). Позднее, по результатам находок хитинозой, с этой
толщей сопоставлялись ордовикские отложения белекейской и уткальской свит суванякского комплекса Уралтау (Якупов, 2008; Мавринская, Якупов, 2009).
Терригенная сухолядская толща состоит из двух подтолщ: нижняя – существенно
глинистая, и верхняя – терригенная пачка ритмичного переслаивания. В нижней подтолще
найдены граптолиты (Клочихин, 1960; Якупов и др., 2002) и хитинозои зоны Lagenochitina
grossum, характерные для основания дарривилского яруса (Якупов, 2009). Более мощная
верхняя подтолща охарактеризована конодонтами среднего ордовика, а из керна скважины, наряду с конодонтами, определены два комплекса хитинозой: Cyathochitina regnelli и
Belonechitina hirsuta, которые соответствуют уровню лланвирнского и карадокского ярусов
Британской схемы (Якупов, 2009). Сухолядская толща перекрывается углистокремнистыми терригенными отложениями михалкинской толщи силурийского возраста,
взаимоотношения с которой тектонические (Якупов и др., 2002).
Существуют следующие проблемы обоснования возраста границ сухолядской толщи:
Проблема 1. На Южном Урале практически неизвестны непрерывные разрезы, в которых достоверно установлен возраст границ ордовикских и силурийских свит. Неполнота
геологических разрезов, тектонические и метаморфические наложенные процессы сильно
влияют на количество и сохранность палеонтологического материала. Сухолядская толща
не имеет достоверно датированных подстилающих отложений, поэтому возраст основания
этой толщи определяется по первому появлению хитинозой и граптолитов в разрезе. Возраст верхней границы тоже неизвестен и принимается условно.
Проблема 2. Крайне неравномерное распространение органических остатков внутри
толщи при её большой мощности. Некоторые интервалы характеризуются большим количеством пелагической фауны узкого стратиграфического распространения, например, в
нижней подтолще сухолядской толщи (конодонты, граптолиты, конодонты) (Якупов,
2010). На более поздних уровнях, в верхней ритмичной терригенной подтолще встречаются
конодонты и хитинозои с широким интервалом распространения. Неравномерность фаунистической характеристики позволяет опереться лишь на несколько интервалов нахождения
фауны (основание сухолядской толщи, перекрывающая михалкинская толща), по которым
делается вывод о возрасте и границах геологического тела (толщи). Граница нижней и верхней подтолщ сухолядской толщи условно проводится на уровне позднего дарривилия.
Проблема 3. Устаревшие Стратиграфические схемы Урала (Стратиграфические…,
1993). В последней редакции схем 1993 г. не учтены новые палеонтологические данные и
современные изменения в стратиграфическом расчленении разрезов. Сухолядская толща
использована на новых геологических картах М 1:200 000, но в схемах ей соответствует
недостаточно палеонтологически обоснованная уразинская свита. Свиты суванякского
комплекса Уралтау в схемах все еще относятся к докембрию, хотя уже доказан палеозойский возраст для уткальской и белекейской свит (Якупов, 2007; 2008). Кроме этого, отказ
от Британского ярусного стандарта и переход на ярусы Международной шкалы требует
пересмотра стратиграфических схем Уральского региона.
160
СТРАТИГРАФИЧЕСКИЕ И ФАЦИАЛЬНЫЕ ГРАНИЦЫ ПАЛЕОГЕНА
ВОЛГОГРАДСКОГО ПРАВОБЕРЕЖЬЯ ПО ОСТАТКАМ АКУЛ
И ИЗВЕСТКОВОЙ АЛЬГОФЛОРЕ
А.А. Ярков
ВГИ (филиал) ВолГУ, г. Волжский, mozazaur@yandex.ru
До сих пор в палеогеновых отложениях Волгоградского Правобережья (суммарная
мощность более 250 м), наиболее полно представленных великолепными разрезами по берегу Волги от Камышина до Волгограда, было выделено два датированных биогоризонта: у с.
Антиповка – мелкозернистые пески с моллюсками в «караваях» (нижний танет) и крупнозернистые пески с отпечатками листьев субтропической флоры позднего танета близ г. Камышин («Камышинские Уши») (Мурчисон, 1845; Нечаева, 1897; Синцов, 1885, 1888 и др.).
А.П. Павлов (1897, 1911), составивший по палеонтологическим данным первую
подробную региональную стратиграфическую шкалу палеогена, впоследствии названную
«поволжской», расчленил палеоген на сызранские, саратовские, камышинские (палеоцен)
и царицынские (эоцен) слои. К нижнему эоцену А.П. Павлов отнес толщу кварцевоглауконитовых песков и песчаников у с. Стрельно-Широкий. Фосфоритовый горизонт и
пачку темноцветных глин с чешуей Meletta, венчающих палеогеновые отложения в окрестностях Царицына, а также белые мергели ст. Суводская он отнес к верхнему эоцену или
нижнему олигоцену.
В дальнейшем детальное расчленение стратиграфических подразделений палеогена
из-за отсутствия фоссилий проводилось по петрографическому составу (Архангельский,
1904, 1912, 1913, 1935, 1941; Мазарович, 1926; Великовская, 1934; Милановский, 1940;
Лунгерсгаузен, 1956; Бражников, Бреславский, Грозевская-Кетат, 1959 и др.). Г.П. Леонов
(1936) выделил в основании палеоцена на севере Дубовского р-на «березовские» слои, условно приняв их за монтско-датские. А.Д. Архангельский разбил царицынский «ярус» на
нижнецарицынские, среднецарицынские и верхнецарицынские слои. Мелеттовые глины он
сопоставил с харьковским «ярусом» олигоцена. Г.П. Леонов (1936) в основание царицынских слоев включил пролейские слои.
Автор уточнил границы ярусов палеоцена и эоцена Дубовского р-на по комплексам
остатков акуловых рыб (Selachii). Так, «березовские» слои с Eychlaodus (Sphenodus)
lundgreni (Davis), Notidanodon (Notidanus) loozi (Vincet) отнесены к нижнему данию (Ярков
1989, 1999, 2000, 2011; Ярков, Попов, 1998; museum.vgi.volsu.ru). В кровле датского яруса
выделен альгофосфоритовый горизонт с остатками переотложенных из маастрихта мозазавров, плезиозавров и комплексом зубов акул позднего дания: Sphenodus rossica Yarkov,
Palaeocarcharodon orientalis Sinzov (Ярков, 2005). На Береславском местонахождении установлены четыре селяхиозоны, соответствующие нижнему маастрихту (Cretolamna appendiculata var. lata (Agas.), Pseudocorax affinis (Agas.)), верхнему данию (Sphenodus
rossica, Palaeocarcharodon orientalis), с остатками черепах и крокодилов Asiatosuchus volgensis Efimov et Yarkov (Ефимов, Ярков, 1993), зеландию и тенету (Palaeohypotodus rutoti
(Winkler), Otodus minor (Leriche), Stpiatolamia teretidens Jak.)). Систематический состав
фоссилий селяхиозоны танета также имеет разновозрастный характер. В нем обнаружены
остатки акул из верхней части нижнего кампана: Scapanorhynhus texana (Roem), Scualicorax caupi (Agas.); верхнего кампана: Paraanacorax obruchevi Gluck., Cretodus (Plicatolamna)
arcuata (Woodw.); нижнего маастрихта: Cretolamna appendiculata var. lata, Pseudocorax affinis, а также кости маастрихтских мозазавров, плезиозавров, гесперорнитиформных птиц
(Ярков, Несов, 2000) и динозавров Ceratosauria sp. (Аверьянов, Ярков, 2004), фрагмент зуба Hadrosaurus sp. (определения автора), черепная коробка Ankylosaurus sp. (определение
А.О. Аверьянова).
В отличие от Волжских обрывов, где мощность палеоцена, по подсчетам автора, составляет около 70 м (без учета нижнесызранских опок), на Береславском местонахождении
161
и в районе Малой Ивановки, где кроме зубов акул зеландия и тенета обнаружены остатки
птиц Volgavis marina Nessov et Yarkov (Несов, Ярков, 1989), весь палеоцен представлен
прибрежными среднезернистыми и крупнозернистыми песками суммарной мощностью
около 10 м. Поэтому с приближением к своду Приволжской моноклинали, поволжская
стратиграфическая шкала палеоцена, разработанная по петрографическому составу, моллюскам «караваев» и палеофлоре, не «работает» из-за отсутствия последних и резкого изменения фациального характера отложений, связанного с постепенным обмелением бассейна в западном направлении. Кроме того, обилие тектонических дизъюнктивных нарушений, выраженных сбросами, разломами и антиклиналями, рассекающими правый берег
Волги в Волгоградском Правобережье, затрудняют корреляцию слоев и выделение стратиграфических границ в разрезах палеогена.
Надежными биостратиграфическими реперами для установления границ ярусов
волгоградского палеогена могут служить выделенные автором селяхиозоны на базе, прежде всего, наиболее изменчивого представителя рода Otodus Agas., 1843 (Гликман, 1966;
Железко, Козлов, 1999): даний – Otodus naidini Zhelezko; зеландий – O. minor mediaus
(Lerichе); танет (палеоцен) – O. minor (Lerichе); ипр (эоцен) – O. obliquus Agas.; лютет –
O. auriculatus Blainville, O. poseidoni Zhelezko; бартон – O. aksuatikus (Menner); приабон O. sokolovi Jaekel; рюпель (олигоцен) – Otodus turgidus (Agas.), O. angustidens (Agas.). Белые мергели ст. Суводская и аксайские слои по наличию O. auriculatus и O. aksuatikus отнесены автором к лютету. Однако зубы акул в палеогене встречаются редко и приурочены
к 6 альгофосфоритовым горизонтам (Ярков, 2011). По этой причине автор в значительной
степени детализировал стратиграфию, выделив между селяхиозонами альгозоны по широко
распространенным в песчано-глинистых осадках известковым макрофитам Stylinalitaceae
Yarkov (пластинчато-трубчатые) и Volgogradellaceae Yarkov (не трубчатые) (Ярков, 2008).
Коллекции макрофитов хранятся в фондах музея Волжского гуманитарного института, №
2440-2533, Палеонтологического института РАН, № 5441 и ЦНИГРМузея, № 13190.
В определениях филогенетических связей перечисленной выше альгофлоры автор
отдавал предпочтение то зеленым сифоновым (Dasycladales) (Ярков, 2006), то багряным
водорослям (Melobesioideae) (Ярков, 2008, 2009, 2010, 2011). Однако последние исследования прекрасно сохранившегося материала позволили установить, что внешняя и внутренняя морфология слоевищ ископаемых водорослей разительно отличалась от строения
современных известковых багряных и зеленых макрофитов. Разве что их некоторые анатомические признаки – пластинчатое строение псевдопаренхимной ткани, способной в
процессе онтогенеза к «скручиванию» в трубку, принцип дихотомического роста таллома
и развитие билатеральной симметрии, существование ризомов, общей коры для сросшихся
ветвей и проч. – проявляются у высших растений.
Ткань слоевища была построена из тончайших кальцитовых пластинок, которые
срастались в сложные многоугольные и округлые, нередко полые структуры. У некоторых
форм из сросшихся пластинок возникали микроскопические полузамкнутые трубочки,
многоугольного, подквадратного, овального либо округлого сечения. Трубочки содержали
многочисленные перегородки, которые иногда в пучках трубочек сливались в одну линию,
и слоевище приобретало клеточное строение, чем напоминало псевдопаренхимную ткань
каменных багрянок. Характерные черты морфологии ткани с упорядоченным строением,
свойственные Volgogradellaceae, присутствуют у описанных В.П. Масловым (1956) палеозойских Solenopora, Parachaetetes и Ungdarella uralica, ошибочно систематизированные им
и автором как багрянки (Голлербах, 1977; Ярков, 2011). Неупорядоченная ткань
Stylinalitaceae отдаленно напоминает слоевище современной Halimeda (Siphonophycea) и
палеозойских Microcodiaceae Maslov, «образующих агрегаты из микроскопических известковых члеников – пирамид, призм, конусов, соединенных своими гранями в корочки, радиально лучистые желвачки, пластинчатые структуры» (Маслов, 1956, с. 182).
В.П. Маслов (1956) для загадочных «колоний» Microcodiaceae, описанных по небольшим
162
фрагментам, условно выделил отдельный тип Schyzophita? и порядок Dermocapsales? Глюк
(Gluck, 1914), миоценовую Microcodium elegans относит к зеленым – кодиевым водорослям; Ж. Фавр (Favre, 1938) – к багрянкам (мелобезиям). Однако не исключено, что
Stylinalitaceae, Volgogradellaceae, билатерально-симметричные Archaeoclarusaceae Yarkov и
завитые, пластинчато-корковые Aeltonellaceae Yarkov как и Microcodium следует отнести к
особому классу растений с неклеточным, как у Siphonophycea строением.
В отложениях позднего мезозоя и палеогена бассейнов рек Дон, Хопер, Бузулук,
Медведица, Иловля, Волга автором установлено множество альгозон с монодоминантными видами водорослей, существование которых было связано с четко выраженной батиметрической зональностью и
соответствующими
биотопами
(глубоководные
Volgogradella, мелководные Stylinalites, прибрежные Kallionassafalsus, Melobesispirella).
От современных известковых водорослей прибрежные Stylinalitaceae отличались
черызвычайно развитым полиморфизмом с множеством форм (морфотипов) вегетативного
размножения, ранее классифицированные автором как самостоятельные таксоны (Ярков,
2008). Особым отличием является то, что все известные от протерозоя до миоцена альголиты, в том числе ветвистые Stylinalitaceae, Volgogradellaceae, неветвистые
Archaeoclarusaceae, Aeltonellaceae, строили на илистых и песчаных субстратах сублиторали
и даже нижней литорали обширные тонкослоистые фотосинтезирующие конструкции –
«хардграунды», принимаемые за колонии сине-зелёных цианобактерий (строматолиты), но
чаще всего за образования неживой природы (Ярков, 2011). Показательно, что из всего
разнообразия собранных автором в верхнем палеозое, мезозое и палеогене Волгоградского
Поволжья известковых макрофитов, лишь один эоценовый род Archaeolithothamnium
Rothpletz можно идентифицировать как каменные багрянки.
В результате исследований палеогена установлены 22 альгозоны. Из них биостратиграфическое значение на местном уровне имеют альгозоны с Kallionassafalsus criptoformis,
K. volgavis, Melobesispirella polunika, Filiformis giganteus (биотопы мелкозернистых и среднезернистых песков, верхний танет); Kallionassafalsus fascikuliformis, K. rossicaformis, K.
serpentine, Filiformis lydmila, Stylinalitofalsus dubovika, Stylinalites tubularis (биотопы грубозернистых, крупнозернистых и мелкозернистых кварц-глауконитовых песков, ипр);
Volgogradella spartanica, V. tetis (биотопы глинистых мелкозернистых песков и глин, лютет); Volgogradella albus (биотопы алевритов, нижний рюпель) (Ярков, 2008).
163
ИСТОРИЯ НАУКИ:
ПАМЯТНЫЕ ДАТЫ 2012 ГОДА
– 90 лет со дня рождения Елены Алексеевны Троицкой (11.09.1922–25.02.2005),
известного палеонтолога, биостратиграфа, специалиста по средне- и верхнеюрским аммонитам Нижнего Поволжья, доцента кафедры исторической геологии и палеонтологии Саратовского госуниверситета, ведущего научного сотрудника НИИГеологии СГУ. По воспоминаниям Елены Алексеевны ее отец хотел, чтобы она пошла по его пути, выучившись
на инженера-строителя, однако начало войны помешало этим планам. И только зимой 1941
года Елена Алексеевна, по рекомендации декана – Веры Григорьевны КамышевойЕлпатьевской, в будущем ее научного руководителя, начинает учиться на геологическом
факультете Саратовского университета. После окончания университета Елена Алексеевна
работает сотрудником НИИГеологии СГУ, специализируясь в исследованиях юрских аммонитов Нижнего Поволжья. Несмотря на послевоенную разруху и неустроенность, палеонтологические исследования и экспедиционные работы активно проводились под руководством и участии В.Г. Камышевой-Елпатьевской. Вспоминала эти годы Елена Алексеевна особо: «В 1945 году мы просто шли пешком от Саратова до Сталинграда. Только что
закончилась война и по пути многие места были заминированы. На этих участках пасущиеся коровы то и дело подрывались. Саперы проводили огораживание колючей проволокой особенно в местах с землянками, но всеже мы лезли туда, поскольку это был единственный способ, при отсутствии рабочих, описать вскрытый разрез. Мы такие глупые были.
И как мы остались живы, и как Вера Григорьевна допускала все это, я до сих пор не знаю»
(воспоминания записаны автором в 2002 г.).
Елена Алексеевна принимала участие в геолого-съемочных работах аэрогеологических экспедиций в период 1946-1951 гг. Один из вылетов закончился падением самолета, а
Елена Алексеевна получила ушибы и перелом ноги.
В полевых экспедициях собирался и систематизировался многочисленный ископаемый материал. Основной упор был сделан в описании семейств келловейских аммонитов,
в основном представителей Cardioceratidae. Кандидатскую диссертацию на тему «Верхнеюрские аммониты Саратовского Правобережья р. Волги (Cardioceratidae, Macrocephalitidae,
Aspidoceratidae, Haproceratidae) и их стратиграфическое значение» Елена Алексеевна, успешно защитила в 1954 году. Ей принадлежит первоописание одного рода и пяти видов. В
эволюции кардиоцератид раскрыта линия филогенетического развития Cadoceras–
Rondiceras–Quenstedtoceras–Cardioceras. Доказывается, что аммонитовая линия не пригодна для идентификации видов, являясь признаком таксонов высокого ранга (от семейства и выше). Следует отметить, что Елена Алексеевна впервые в биостратиграфии применяет термин – фаунистический горизонт. Многие годы спустя это понятие будет независимо
введено в мировую биостратиграфию известным английским исследователем аммонитов
Дж. Кэлломоном. Результаты исследований Елены Алексеевны легли в основу разработки
региональной стратиграфической схемы юрских отложений Поволжья. В последующем с ее
соавторством выходят в свет «Определитель юрских аммонитов Саратовского Поволжья»
(1956), «Стратиграфия и фауна юрских отложений Саратовского Поволжья» (1959) и «Атлас
мезозойской фауны и спорово-пыльцевых комплексов Нижнего Поволжья и сопредельных
областей» (1967, 1969). Совместно с В.Г. Камышевой-Елпатьевской и В.П. Николаевой,
Елена Алексеевна принимает участие в написании ряда глав «Основ палеонтологии» (1958).
С 1953 года Елена Алексеевна являлась членом Всесоюзного палеонтологического
общества, периодически публикуя в ежегодниках результаты своих исследований. В частности, у разных семейств юрских аммонитов увеличение высоты раковины связывается с
усилением локомоторных функций у плавающих моллюсков. Обширный фоссильный материал позволил рассмотреть объем некоторых видов рода Quenstedtoceras. Одним из важ-
164
ных результатов исследований стал пересмотр видов из семейства Parkinsoniidae, показав,
что в средней юре Нижнего Поволжья уверенно можно выделять нижний бат.
Накопленный опыт палеонтологических и стратиграфических исследований предопределил избрание Елены Алексеевны в члены Межведомственного стратиграфического
комитета, что способствовало продолжению совершенствования региональной юрской
стратиграфической схемы.
Среди научных интересов Елены Алексеевны был анализ тафономических и палеоэкологических наблюдений в части аммонитов. Эволюция этой фауны в Поволжье происходила на фоне существовавших связей со Средиземноморской и Бореальной областями.
Много времени Елена Алексеевна уделяла учебному процессу, читая лекции по палеонтологии и проводя лабораторные занятия. Для многих студентов-геологов она являла
пример специалиста вдохновенно относящегося к своей профессии, с особым вниманием сохраняя фоссильный материал как уникальное, дошедшее до нас свидетельство древней жизни.
Последняя публикация Елены Алексеевны Троицкой вышла в свет в 2008 году, уже
после ее кончины.
В.Б. Сельцер
Саратовский госуниверситет
– 75 лет со дня рождения Бориса Борисовича Назарова (19.07.1937–09.02.1989),
доктора геолого-минералогических наук, основателя палеозойской радиоляриевой школы.
Б.Б. Назаров был инициатором и неутомимым подвижником в изучении радиолярий палеозоя. Исключительно талантливый палеонтолог, он был настойчив и терпелив, обладал
истинным даром исследователя и экспериментатора. Борис Борисович обладал широчайшим кругозором, отличался удивительной добротой, чуткостью, отзывчивостью и всегда
был готов прийти на помощь. Все эти редкие качества снискали ему любовь и глубокое
уважение радиоляристов всего мира.
Б.Б. Назаровым были тщательно прослежены возможные пути эволюции радиолярий
палеозоя, составлены филогенетические схемы, установлено таксономическое значение
морфологических признаков, впервые предложена классификация радиолярий палеозоя,
описаны 10 семейств, 6 подсемейств, 41 род и более 200 видов радиолярий из всех систем
палеозоя. В развитии палеозойских радиолярий Б.Б. Назаров выделил три этапа, характеризующихся различными темпами эволюционных изменений в отдельных отрядах, семействах и родах. Он впервые установил 27 комплексов радиолярий и показал закономерность
их вертикальной последовательности в разрезах палеозоя разных регионов Земного шара.
Его исследования послужили основой для создания зональной биостратиграфической
шкалы по радиоляриям и изменили общепринятое мнение об астратиграфичности и упрощенном развитии радиолярий палеозоя.
Б.Б. Назаров автор шести книг и более 70 статей по стратиграфии и палеонтологии
радиолярий палеозоя различных районов Земного шара. В его честь названы 1 семейство,
пять родов и восемь видов радиолярий.
М.С. Афанасьева
ПИН РАН
165
СОДЕРЖАНИЕ
Вступительное слово президента Палеонтологического общества академика
Б.С. Соколова. Живая система Земли (Геомерида) и стратисфера как биостратон высшего
порядка……………………………………………………………………………………….
Алексеев А.С., Розанов А.Ю. Границы подразделений международной стратиграфической шкалы фанерозоя……………………………………………………………………
Андреев В.М. Схема стратиграфии олигоцена–нижнего миоцена российской части
Черного моря и прилежащей суши по фораминиферам………………………......................
Анисимова С.А., Анисимов А.Ю. Биостратиграфические границы докембрия СаяноБайкальской горной области……………………………………………………………….
Афанасьева Н.И. Диатомовые водоросли и силикофлагелляты в эоценовых отложениях Ростовской области……………………………………………………………………
Барабошкин Е.Ю., Зыкин В.С., Лебедева Н.К., Парначев С.В., Шурыгин Б.Н., Беньямовский В.Н., Маринов В.А., Смирнова Т.Н., Гужиков А.Ю. К вопросу о верхнемеловых
отложениях Горного Алтая…………………………………………………….................
Барг И.М. Главные реперы межрегиональной корреляции верхнеплейстоценовых
отложений Черного и Каспийского морей……………………………………………………
Безгодова Д.В. Франские брахиоподы рода Theodossia Nal. Новой Земли и Восточно-Европейской платформы…………………………………………………….................
Безносова Т. М., Мянник П. Граница и подразделения верхнего ордовика и нижнего
силура на западном склоне Приполярного Урала……………………………...................
Беньямовский В.Н. Использование события глобального вымирания фораминифер
для определения нижней границы эоцена……………………………………….....................
Бордунов С.И. Установление границ местных зон по бентосным фораминиферам в
неогене Восточной Камчатки………………………………………………………………..
Бугрова Э.М. Положение границ ярусов МСШ в региональных схемах палеогена
СНГ и роль зональности по фораминиферам в их уточнении………………………………
Буколова Е.В. Граптолитовая зона Eexpansograptus hirundo (дапингиан) в разрезах
западной и северо-восточной частей Горного Алтая………………………...........................
Буланов В.В. Сеймуриаморфы в сообществах тетрапод уржумско-северодвинского
времени (пермь)…………………………………………………………….
Бяков А.С. Межрегиональная корреляция пермских отложений северо-востока Азии
по двустворчатым моллюскам…………………………………………………………..
Ветлужских Л.И. Стратотипический разрез кембрийских отложений БирамьиноЯнгудской зоны Саяно-Байкальской горной области………………………………………..
Вишневская В.С. Стратиграфическое и палеогеографическое значение юрскораннемелового cемейства Parvicingulidae Pessagno (Radiolaria)……………………….........
Гавтадзе Т.Т., Микадзе Х.Э., Чхаидзе З.М. Фаунистическая характеристика верхнемеловых флишевых отложений бассейнов рек Арагви и Ксани (Грузия)……………….
Гладенков А.Ю. Кайнозойские зоны по диатомеям и стратиграфические границы
Гладенков Ю.Б. Типы границ стратиграфических подразделений. Критерии их выделения……………………………………………………………………………………….
Головачёв М.В. К вопросу о самостоятельности сингильского фаунистического
комплекса (средний неоплейстоцен) …………………………………………………………
Голубев В.К. Граница среднего и верхнего отделов пермской системы на ВосточноЕвропейской платформе……………………………………………………………………
166
3
7
8
10
11
13
15
17
18
19
21
23
25
27
29
31
34
37
38
39
41
43
Горева Н.В., Алексеев А.С. Нижняя граница московского яруса каменноугольной
системы………………………………………………………………………………………….
Дзюба О.С. Межфациальный и межрегиональный аспекты корреляции пограничных юрско-меловых отложений по цилиндротеутидам (белемниты)………………………
Дронов А.В. История становления и природа границ общих и региональных стратонов на примере ордовикской системы……………………………………………………...
Ербаева М.А., Алексеева Н.В. Стратиграфическая последовательность фауны мелких млекопитающих плиоцен–плейстоцена Забайкалья…………………………………….
Закревская Е.Ю. Палеонтологическое и литолого-фациальное обоснование границ
некоторых свит и горизонтов палеоцена-эоцена южного обрамления ВосточноЕвропейской платформы………………………………………………………………………
Звонок Е.А., Гольдин П.Е. Предварительные данные об Eocetus sp. из местонахождения Белоскелеватое (Украина) ……………………………………………………………..
Иванов Д.Л. Стратиграфическое значение микромаммалий позднеледниковья–
голоцена Беларуси……………………………………………………………………………...
Иванцов А.Ю., Краюшкин А.В. Проблематические макроископаемые рода
Harlaniella и их значение для корреляции верхнедокембрийских отложений…………….
Изох Н.Г., Язиков А.Ю., Бахарев Н.К. Возраст беловского горизонта (девон) Северо-Восточного Салаира по конодонтам………………………………………………………
Искюль Г.С., Толмачева Т.Ю. Верхний ордовик Ленинградской области: проблемы
литостратиграфического и биозонального расчленения………………………..............
Калмыков Н.П. Находка остатков Basilosaurus (Cetacea, Archaeoceti) на Нижнем Дону
Калякин Е.А. Морские ежи нижнего сантона Поволжья……………………………...
Келептришвили Ш.Г. Использование новых данных о раннеюрских белемнитидах
Грузии при определении стратиграфических границ………………………………………..
Кирилишина Е.М., Кононова Л.И. О границе франского и фаменского ярусов на
территории Воронежской антеклизы по конодонтам………………………………..............
Киричкова А.И. Роль палеофлористических данных в определении хроностратиграфических и латеральных границ континентальных литостратонов (на примере триасовых
отложений Тимано-Печорского бассейна) …………………………………………...
Киселев Г.Н. Таксономическое и палеоэкологическое значение цефалопод при определении границ местных статонов силура северо-запада Восточно-Европейской платформы………………………………………………………………………………………
Коколашвили И.М., Шатилова И.И. Палинологическое обоснование стратиграфического расчленения сарматских отложений Восточной Грузии………………..............
Константинов А.Г. Новые находки аммоноидей и обоснование границ нижнего
карнийского подъяруса на Северо-Востоке Азии……………………………………………
Копаевич Л.Ф. Инфразональное расчленение верхнемеловых отложений КрымскоКавказского региона на основе анализа изменения систематического состава планктонных фораминифер…………………………………………………………………………..
Коробанов В.В. Роль палеонтологических данных в уточнении возраста отложений
Лагичского прогиба Азербайджана………………………………………………………
Коровников И.В. Реперные уровни для региональной и межрегиональной корреляции нижнего кембрия Сибирской платформы по трилобитам……………………. …….
Коссовая О.Л. Эволюционно-экологические подразделения среднего карбона–
ранней перми Восточно-Европейской платформы (по кораллам Rugosa)……………........
Котляр Г.В. Пермские разнопорядковые события Приморья…………………..........
167
45
46
47
49
50
53
54
56
58
59
62
63
65
67
68
72
73
75
77
78
79
81
83
Краснов В.И. Рассуждения о стратиграфических границах…………………….........
Кулагина Е.И., Пазухин В.Н. Нижняя граница каменноугольной системы и расчленение турнейского яруса на Южном Урале по микрофауне…………………………….
Кухтинов Д.А., Воронкова Е.А., Арефьев М.П., Голубев В.К., Миних А.В. Об остракодах пограничных отложений верхней перми и нижнего триаса в стратотипическом разрезе Жукова оврага…………………………………………………………………………
Лукин В.Ю. Роль табулят для стратиграфии и корреляции отложений нижнего палеозоя Тимано-Севереоуральского региона………………………………………………….
Маслова О.А. Зональное расчленение ордовика Колымо-Сибирской биогеографической провинции по брахиоподам………………………………………………...................
Мезенцева О.П. Биостратиграфические зоны эмсского яруса Алтае-Саянской
складчатой области по результатам изучения мшанок………………………………………
Минина О.Р., Ветлужских Л.И., Аристов В.А. Роль палеонтологических данных
при расчленении палеозойских отложений Еравнинской зоны (Западное Забайкалье)…..
Миранцев Г.В. Смена комплексов морских лилий и границы в карбоне Московской
синеклизы и Окско-Цнинского вала…………………………………………………….
Митта В.В. Инфразональные биостратиграфические подразделения – фаунистические горизонты……………………………………………………………….........................
Молошников С.В. Зональное расчленение верхнедевонских отложений Минусинской котловины по ихтиофауне……………………………………………………………….
Наугольных С.В. Новые микроспорангиатные репродуктивные органы из пермских
отложений Пермского края………………………………………………………………
Обадэ Т.Ф. Биостратиграфическое значение тарибанского слона Archidiskodon
meridionalis taribanensis Gabunia et Vekua, 1963……………………………………………..
Ольшанецкий Д.М. Глубоководные бентосные фораминиферы палеогена поднятия
Обручева (Северная Пацифика) ………………………………………………………………
Оспанова Н.К. Расчленение верхнего ордовика Зеравшано-Гиссарской горной области (Южный Тянь-Шань) и граница ордовика и силура по гелиолитидам……………...
Пахневич А.В. Комплексы верхнедевонских ринхонеллид (Brachiopoda) Закавказья
Пинчук Т.Н. Биостратиграфические уровни при расчленении разрезов по комплексам фораминифер (на примере неогеновых отложений Западного Предкавказья)…..
Плакс Д.П. О раннекаменноугольной ихтиофауне Беларуси………………………...
Подобина В.М., Ксенева Т.Г. Комплексы фораминифер и стратиграфия славгородской свиты (сантон–нижний кампан) юго-востока Западной Сибири………….............
Раевская Е.Г. Биостратиграфическое расчленение кембрийских отложений островных арктических территорий России по акритархам…………………………………….
Савельева Ю.Н., Шурекова О.В. Новые данные по биостратиграфии (остракоды,
диноцисты) берриасских отложений Юго-Западного и Центрального Крыма…………….
Сапелко Т.В. Использование палинологических данных для определения стратиграфических границ плейстоцена-голоцена………………………………………………….
Сельцер В.Б. Биостратиграфический и корреляционный потенциал позднемеловых
аммонитов Нижнего Поволжья…………………………………………………………..
Сенников Н.В. Новые данные по зональному расчленению катианского и хирнантского ярусов (ордовик) Горного Алтая по граптолитам………………………………..
Сенников Н.В., Каныгин А.В., Тимохин А.В., Обут О.Т., Гонта Т.В. Межрегиональная
корреляционная стратиграфическая схема ордовика арктических районов Азиатской части
России (острова и континентальное обрамление Карского моря и моря Лаптевых)...
168
85
87
89
91
92
93
95
97
99
100
101
103
104
106
108
109
111
112
115
117
119
120
122
124
Сережникова Е.А., Рагозина А.Л., Доржнамжаа Д., Зайцева Л.В. Радиальносимметричные макрофоссилии из докембрийских межледниковых отложений Западной
Монголии………………………………………………………………………………………..
Силантьев В.В. Зональная шкала пермских отложений Восточно-Европейской
платформы по неморским двустворчатым моллюскам……………………………………...
Синица С.M. Реперные ихнокомплексы в стратиграфии континентального мезозоя
Забайкалья………………………………………………………………………………………
Соловьев А.Н. Морские ежи на границе мела и палеогена…………………………...
Сухов Е.Е. Эволюция рода Ichtyolaria (фораминиферы) в приуральскую эпоху
(пермь) и границы горизонтов в опорном разрезе Печорской провинции…………………
Суяркова А.А. Биостратиграфия лудловских отложений Калининградской области
по граптолитам (новые данные из скважины Северо-Гусевская-1)……………...................
Тагариева Р.Ч. Проявление «барминского кризиса» на рубеже франского и фаменского веков в разрезах западного склона Южного Урала……………………….............
Тарасенко К.К. Биостратиграфическое значение усатых китов среднего–позднего
миоцена Восточного Паратетиса (Cetacea, Mammalia)………………………………………
Тесаков А.С., Бондарев А.А. Новые данные о териофауне свиты диагональных песков среднего течения Иртыша……………………………………………………………..
Титов В.В., Тесаков А.С., Байгушева В.С. К вопросу об объеме псекупского и таманского фаунистических комплексов (ранний плейстоцен, юг Восточной Европы)…….
Тлашадзе Г.Н. Сопоставление биостратиграфических схем расчленения верхнего
мела Дзирульского массива и некоторых регионов Кавказа и Западной Европы…………
Толмачева Т.Ю., Дегтярев К.Е., Рязанцев А.В., Никитина О.И. Биостратиграфические шкалы по конодонтам верхнего кембрия и ордовика Казахстана………….............
Толмачева Т.Ю., Рязанцев А.В., Белова А.А. Ордовикские конодонты из каракольмихайловских известняков Сакмарской зоны Южного Урала……………………………...
Усольцева М.В., Дубровина Ю.Ф., Фирсова A.Д., Чувашова И.С. Микрофоссилии в
миоценовых отложениях Витимского плоскогорья (Забайкалье)…………………………..
Цинкобурова М.Г. Об объективном и субъективном подходе к рекуррентным комплексам (на примере брахиопод и двустворчатых моллюсков ильменских и бурегских
слоев среднего франа, Ильменский глинт)……………………………………..............
Цой И.Б. Зональные комплексы диатомей и силикофлагеллат кайнозойских отложений хребта Витязя (островной склон Курило-Камчатского желоба)………….................
Цыганко В.С. Типы границ стратиграфических подразделений фанерозоя и их соотношения………………………………………………………………………………………
Эфендиева М.А. Использование хадумских фораминифер Азербайджана для определения стратиграфических границ местных стратонов………………………………….
Язиков А.Ю., Бахарев Н.К., Изох Н.Г., Щербаненко Т.А. Возраст изылинского горизонта (девон, окраины кузнецкого бассейна) по палеонтологическим данным………...
Якупов Р.Р. Проблемы палеонтологического обоснования возраста границ Сухолядской толщи Южного Урала (ордовик) …………………………………………................
Ярков А.А. Стратиграфические и фациальные границы палеогена Волгоградского
Правобережья по остаткам акул и известковой альгофлоре………………………………...
История науки: памятные даты 2012 года
Сельцер В.Б. 90 лет со дня рождения Е.А. Троицкой…………………………………
Афанасьева М.С. 75 лет со дня рождения Б.Б. Назарова……………………………..
169
126
128
130
132
134
136
137
139
140
142
144
146
148
150
151
153
155
157
158
160
161
164
165