О.В. Карамушко Мурманский морской биологический институт
advertisement
О.В. Карамушко Мурманский морской биологический институт КНЦ РАН ИСТОРИЧЕСКИЙ ОЧЕРК РАЗВИТИЯ РЫБОЛОВСТВА И ЕГО ВЛИЯНИЯ НА ДИНАМИКУ ЧИСЛЕННОСТИ РЫБ В БАРЕНЦЕВОМ МОРЕ В результате анализа собственных и доступных литературных данных установлено, что в пределах географических границ Баренцева моря за всю историю наблюдений было зарегистрировано 175 видов и подвидов рыбообразных и рыб, относящихся к 58 семействам, 27 отрядам и 5 классам. Несмотря на достаточно большое количество встречающихся в Баренцевом море промысловых видов (94 вида, или 53.7 % от общего количества видов), существенное значение для промысла имеют только 23 из них. К основным же промысловым видам в Баренцевом море относятся треска, пикша, зубатки (синяя, полосатая, пятнистая), окунь (золотистый, клювач), атлантический палтус, гренландский черный палтус, камбалы (морская, камбала-ерш), мойва, атлантическая сельдь и сайка. Уловы этих видов составляют до 95–99 % общего вылова рыб в Баренцевом море и сопредельных водах. Существенное различие в принадлежности основных промысловых видов рыб Баренцева моря к определенным экологическим группам в значительной мере определило, как исторический характер развития промысла, так и причины снижения численности популяций. По сравнению с другими морями, омывающими Европу, регулярный и интенсивный лов рыбы в Баренцевом море начался сравнительно недавно, но в целом, промысел существовал уже в 15 веке (Зенкевич, 1947). До начала 20-го столетия промысел велся исключительно в летне-осенний период и в узкой 25 мильной зоне прибрежных вод Мурмана, а орудиями лова были яруса, жаберные сети, уды. Объемы такого промысла во многом зависели от направления и мощности прибрежного течения, которое наряду с другими потоками теплых атлантических вод регулирует в Баренцевом море области распространения бореальной и арктической ихтиофауны. Степень влияния какой-либо из этих областей как раз и обеспечивало успех промысла у берегов Кольского полуострова, поскольку рыбопродуктивность холодных арктических вод редко превышает 0.1 т/км2 (имеется в виду осредненная для географических зон плотность распределения, а не Р/В коэффициент), тогда как в умеренных бореальных водах этот показатель в 30–35 раз выше (Расс, 1979). Следует отметить, что рыбопродуктивность (плотность распределения) арктической и бореальной областей Баренцева моря все же отличается от осредненных значений для Мирового океана, в целом, и особенно для умеренных вод. По данным за 1993–2002 гг. средняя плотность распределения рыб в придонном слое бореальной области составляла 29.38 т/км2, а в арктической части – 1.27 т/км2 (Карамушко и др., 2005). В этом нет ничего удивительного, поскольку, во-первых, Баренцево море практически целиком расположено на шельфе, воды которого гораздо продуктивнее открытых районов, а во-вторых, это один из наиболее высокопродуктивных районов Мирового океана. Поэтому, в благоприятные годы позапрошлого столетия даже на восточном Мурмане, который является не самым продуктивным районом моря, на участке прибрежья в 130 км за 3–4 месяца вылавливали более 2 тыс. тонн рыбы, из которых около 1.6 тыс. тонн составляла треска. Общий же вылов только трески на Мурмане к началу 20-го столетия не превышал 6.9–12.8 тыс. т (Маслов, 1944), а в целом для Баренцева моря – 30–50 тыс. т (Марти, Мартинсен, 1969). Кроме атлантической трески, доля которой в уловах могла достигать более 90 %, вылавливали также пикшу, палтусов, зубаток, камбалу и сайду. В этот же период были начаты и достаточно регулярные наблюдения за ихтиофауной Баренцева моря. В 1898 году под руководством Н.М. Книповича и Л.Л. Брейтфуса на Баренцевом море была организована научно-промысловая экспедиция, основной целью которой было изучение пространственно-временной изменчивости распределения рыб и возможностей для проведения тралового промысла. В результате было установлено, что южная часть Баренцева моря является достаточно высокопродуктивным районом, а рыбный промысел может развиваться на качественно новом уровне. Первыми этим воспользовались англичане, организовавшие траловый лов от Рыбачьей банки до п-ова Канин. Правда следует отметить, что по некоторым данным (Беш, 1899; цит. по: Маслов, 1944), английский траловый промысел начался в Баренцевом море еще до начала научно-промысловой экспедиции. Уловы иностранных траулеров в Баренцевом море в 1906–1913 гг. колебались от 2.63 тыс. т до 19.03 тыс. т в год. Первый российский траулер появился на Баренцевом море в 1906 году, а непосредственно перед первой мировой войной архангельским промышленником было приобретено еще четыре специализированных судна (Брейтфус, 1913; Зенкевич, 1947). Общее же количество мелких судов (шняки, елы, карбасы), промышлявших у берега в это время, достигало 1133 штук (Алексеев, 1986). Собственно с этого времени, наряду с традиционным прибрежным промыслом, все большее значение приобретал и лов рыбы в открытых районах Баренцева моря. Изменение приоритетов привело к тому, что в 60-х годах прошлого столетия прибрежное рыболовство на небольших судах почти полностью прекратило свое существование. Дальнейшее развитие рыбного промысла в Баренцевом море осуществлялось обычным для большинства водоемов путем. Во-первых, это рост уловов за счет увеличения изъятия исторически традиционных объектов (треска, пикша, гренландский черный палтус, зубатки, морской окунь), а во-вторых, за счет включения в промысел ранее вылавливавшихся в малых объемах, или практически неиспользовавшихся пелагических видов рыб (сельдь, мойва, сайка). Несомненно, что значительный прирост российских уловов был связан, прежде всего, с быстрым ростом количества траулеров. Так, только с 1927 по 1933 гг. их численность на Баренцевом море выросла с 17 до 60 единиц, а объемы вылова за этот же период увеличились с 33 тыс. т до 61 тыс. т (Алексеев, 1986). В дальнейшем прирост уловов происходил за счет совершенствования техники лова и освоения новых районов Баренцева моря. К 1936 году уловы только России (СССР) достигли уже 205.8 тыс. т, а в 1937–38 гг. – 249.2–255.6 тыс. т (Маслов, 1944). Как и в период существования только прибрежного промысла, основную долю в уловах составляла треска. В течение Второй мировой войны промысел велся эпизодически и только локально в прибрежных районах. В послевоенные годы уловы только одиннадцати основных донных, придонных и придонно-пелагических видов рыб (треска, пикша, золотистый окунь, окуньклювач, гренландский черный палтус, атлантический палтус, синяя, полосатая и пятнистая зубатки, морская камбала, камбала-ерш) быстро выросли до 1.0 млн. т, и в 1974 году был зафиксирован их максимальный вылов для Баренцева моря и сопредельных вод – 1.76 млн. т (рис. 1). Наиболее массовым видом, как обычно, была треска, уловы которой достигали 1.2–1.4 млн. т. В целом, среди донных видов рыб, динамика запасов и уловов аркто-норвежской популяции атлантической трески наиболее показательна (рис. 2). В 50–70 годы XX столетия запас трески в Баренцевом море и сопредельных водах составлял в среднем 2.8 млн. т, а годовой вылов – 780 тыс. т (Шлейник, 1996). В последующем, в 1980–86 гг. из-за сочетания неблагоприятных климатических условий и чрезмерной эксплуатации популяции трески ее запас снизился до 1.0 млн. т, а уловы до 370 тыс. т. О том, что вылов трески был чрезмерным, указывает даже простое соотношение запаса и вылова в рассматриваемые периоды. Так, если в 50–70 гг. доля изъятия составляла 27.9 % от общего запаса, то в 1980–86 гг. она выросла до недопустимой для данного вида величины – 37.0 %. В начале 90-х годов появилось несколько богатых поколений трески и произошло некоторое улучшение состояния ее кормовой базы, что привело к определенному росту промыслового и нерестового запасов до 1.9 и 0.8 млн. т соответственно. Поэтому, объемы вылова в 1994–95 годах опять были увеличены до 740 тыс. т (Шлейник, 1996), хотя климатические и экологические тренды уже показывали общее ухудшение ситуации. В результате к началу XXI века объемы вылова опять снизились до 414.1 тыс. т, хотя и такой уровень эксплуатации аркто-норвежской популяции атлантической трески, по-прежнему, выше допустимого. По некоторым оценкам уже с 1998 года биомасса нерестового запаса находится ниже биологически безопасного уровня, а промысловая смертность гораздо выше допустимой величины и данные тенденции сохраняются до настоящего времени (Aglen, 2003). Интенсивный промысел пелагических видов (сайка, сайда, атлантическая сельдь, мойва) начался в Баренцевом море несколько позже, чем донных, поэтому рубеж в 1.0 млн. т был преодолен только в 1970 г., а максимальный вылов в 2.97 млн. т наблюдался в 1977 году (рис. 3). Следует отметить, что промысел пелагических видов в Баренцевом море имел отдельные временные периоды, характеризовавшиеся резким непродолжительным увеличением вылова, после чего уровень их запаса существенно снижался и уже не позволял осуществлять эксплуатацию в прежних масштабах. Так, максимальные уловы атлантической сельди в Баренцевом море отмечены только в 1965–68 гг. (123.0–381 тыс. т), а сайки в 1969–74 гг. (134.7–348.1 тыс. т). Чрезмерная эксплуатация популяций сельди и сайки, когда в отдельные годы их доля вылова могла достигать соответственно 63.2 % и 73.5 % от общего запаса (таблица), привела к тому, что промысел сельди был прекращен в 1969–1971 гг. и возобновился только в середине восьмидесятых годов. Промысел сайки прекращался в 1980 году и в период с 1987 по 1991 год (Борисов и др., 2001). Таблица Максимальная доля изъятия от общего запаса, периоды запрета или прекращения промысла основных видов рыб в Баренцевом море и сопредельных водах (По Борисов и др., 2001; Состояние сырьевых ресурсов …, 2003) Наблюдавшиеся доли Виды рыб Периоды запрета промысла изъятия, % Треска 50.0 Снижение уловов в 5.8 раза Сайка 73.5 1980 г.; 1987–1991 гг. Сельдь 63.2 1969–1971 гг. Возобновлен в 1985 г Мойва 62.9 1987–1990 гг., 1994–1998 гг. Морские окуни 32.8 С 2003 г. Гренландский палтус 46.7 1992–2003 гг. 2000 2002 2004 1992 1994 1996 1998 1984 1986 1988 1990 1976 1978 1980 1982 1968 1970 1972 1974 1960 1962 1964 1966 1952 1954 1956 1958 Пелагические Донные 1946 1948 1950 Улов, т 5000000 4000000 3000000 2000000 1000000 0 Годы 2003 2000 Камбалы 1997 Зубатки 1994 Палтус 1991 Окуни 1988 Пикша 1985 Треска 1982 1979 1976 1973 1970 1967 1964 1961 1958 1955 1952 1949 2000000 1500000 1000000 500000 0 1946 Улов, т Рис. 1. Динамика уловов основных донных и пелагических видов рыб в Баренцевом море и сопредельных водах (По: Борисов и др., 2001; Состояние сырьевых ресурсов …, 2003; ICES Catch Data, 2005) Годы Рис. 2. Динамика уловов основных донных видов рыб в Баренцевом море и сопредельных водах (По: Борисов и др., 2001; Состояние сырьевых ресурсов …, 2003; ICES Catch Data, 2005) 2003 2001 1999 Сайка 1997 Сайда 1995 Сельдь 1993 Мойва 1991 1989 1987 1985 1983 1981 1979 1977 1975 1973 1971 1969 1967 1965 1963 1961 1959 1957 1955 Улов, т 3500000 3000000 2500000 2000000 1500000 1000000 500000 0 Годы Рис. 3. Динамика уловов основных пелагических видов рыб в Баренцевом море и сопредельных водах (По: Борисов и др., 2001; Состояние сырьевых ресурсов …, 2003; ICES Catch Data, 2005) Период высоких уловов мойвы был несколько продолжительнее и наблюдался с 1970 по 1984 годы (1147– 2940 тыс. т), но и последствия такой эксплуатации были гораздо печальнее. С 1987 по 1991 годы промысел пришлось полностью прекратить. В настоящее время запасы этих видов продолжают оставаться далеко не в лучшем состоянии. Во второй половине 80-х годов с прекращением промысла сельди, мойвы, сайки общий вылов рыб существенно сократился, составив в 1990 г. менее 0.4 млн. т (рис. 1). В последнее десятилетие 20-го века общие уловы донных и пелагических видов рыб колебались в пределах 0.8–1.8 млн. т, причем в 1991–92 гг. основную долю составляли пелагические виды (67.2 и 63.5 % соответственно), а в 1993–99 гг. – донные. К сожалению, рыболовство не единственный фактор, который может оказывать влияние на состояние рыбных запасов. Среди других воздействий можно выделить такие, как химическое загрязнение окружающей среды, поиск и эксплуатация углеводородных месторождений на шельфе, случайная и искусственная интродукция животных. В настоящее время пожалуй только последний из факторов может представлять в Баренцевом море реальную угрозу для нормального функционирования рыбной части донных сообществ. Но в целом, основным фактором снижения численности рыб остается все же их перелов и изменение структуры отдельных сообществ, приводящих к общему нарушению связей и продуктивности экосистем. На интенсивность и эффективность промысла в Баренцевом море существенное влияние оказывала прежде всего эволюция технических средств лова. В период становления тралового промысла использовались только паровые траулеры бортового траления, а с 1931 года рыболовный флот стал пополняться дизельными судами (Ярагина и др., 1996). С начала 50-х годов в строй вошли большие траулеры с кормовым тралением и способностью замораживать или полностью перерабатывать улов на консервы и рыбную муку. Но, обладая большой мощностью по переработке рыбы, такие траулеры не могли быть полностью обеспечены сырьем в пределах Баренцева моря и поэтому, начиная со второй половины 70-х годов 20 столетия, их стали эксплуатировать на промысле в отдаленных районах. В Баренцевом же море с 1974 года стали использовать посольно-свежьевые траулеры, на долю которых приходилось более половины всего улова. Основная часть улова на таких судах засаливалась (Ярагина и др., 1996). Последние изменения в структуре рыболовного флота в 90-х годах привели к тому, что основным типом судов в настоящее время являются среднетоннажные морозильные траулеры. Кроме того, появились суда ярусного лова, которые в последнее время приобретают все большую популярность. Следует отметить, что ярусный промысел с экологической точки зрения наиболее приемлемый вид лова на шельфе морей и особенно в прибрежных районах, т.к. почти не подвергает разрушению биотоп донных и придонных видов рыб, как это имеет место при траловом промысле. К тому же, и качество получаемой при ярусном лове продукции значительно выше. Тип, размеры и оснащенность тралов за рассматриваемый нами период также существенно менялись. В основном, на промысле использовались донные, реже пелагические тралы, но работа последними, из-за высокого прилова молоди промысловых видов рыб была приостановлена в 1981 году (Ярагина и др., 1996). По мере накопления знаний о влиянии селективности орудий лова на структуру и численность популяций рыб, изменялся и минимальный внутренний размер ячеи донных тралов. С 1946 по 1983 год он увеличился с 90 мм до 125 мм в российской экономической зоне и до 135 мм в норвежской. Изменения размеров ячеи, а также оснащение тралов с 1997 года селективными решетками SORT-V, были направлены на снижение прилова молоди рыб, но это не повлияло на общий уровень изъятия основных промысловых видов рыб. В конечном счете, совершенствование технических средств лова (судов, поискового оборудования, материалов, из которых изготавливаются тралы и их оснастка), оставляют все меньше шансов для выживания рыб. Совокупные технические улучшения несомненно приводят к росту коэффициентов уловистости, которые являются одной из важнейших рассчетных величин при определении численности популяций рыб и допустимой доли их изъятия (ОДУ). Использование неточных базовых величин уловистости может быть одной из основных системных ошибок, последствия которых (перелов), наблюдаются как в Баренцевом море, так и в других районах Мирового океана. Второй возможной причиной постоянного завышения ОДУ может быть неправильная оценка самой доли допустимого изъятия части биологического ресурса. По-видимому, эта величина не может быть постоянной, а должна зависеть от тенденций динамики численности эксплуатируемого вида. Например, при росте запасов величина обоснованного максимального изъятия должна оставаться постоянной, а при снижении численности рыб – уменьшаться. Рациональное использование морских биологических ресурсов должно основываться не только на тщательном обосновании величин ОДУ и неукоснительном их соблюдении, но и на полном использовании улова, полученного в процессе промысла. К сожалению, сопутствующие потери ценного сырья в Баренцевом море все еще значительны. Так например, доля выбросов различных видов промысловых и потенциально промысловых рыб в 1993–95 гг., неучитываемых официальной статистикой, составляла от 5.3 до 12.6 % от общего вылова (Шевелев, Соколов, 1997). Это несколько десятков тысяч тонн пищевой продукции. Следует отметить, что в указанном количестве не учтены объемы выбросов молоди трески и пикши, а также браконьерский лов. Поэтому реальная величина потерь будет несомненно выше. Подводя итог вышесказанному, следует отметить, что для рациональной эксплуатации биоресурсов необходим достаточно простой и логически обоснованный принцип, когда ОДУ определялось бы как количество рыб, полученное методом ВПА, минус ошибка определения этого количества, что позволило бы нам быть уверенными в том, что даже при максимально неточном вычислении мы будем гарантированы от подрыва запаса. К сожалению, в настоящее время мы можем констатировать, что увеличение размера ячеи и временное закрытие отдельных районов моря остаются пока единственными активными мероприятиями, направленными на сохранение биоресурсов. Остальные же действия (резкое снижение ОДУ, полный запрет лова), следует воспринимать как вынужденные меры и показатель нерационального использования популяций рыб Баренцева моря. Следует признать, что уровень наших знаний и технических возможностей пока не позволяет оценить все факторы, влияющие на перелов рыб, и уж тем более проанализировать их совместное действие. Тем не менее, целенаправленные работы в этом направлении постоянно ведутся сотрудниками как отраслевых, так и академических институтов. К сожалению, участившиеся в последние годы случаи крупномасштабного браконьерства и непродуманная ранее интродукция видов, может существенно отдалить время решения основных рыбохозяйственных задач. Литература 1. Алексеев А.П. 1986. Развитие рыбного промысла // В кн.: Ихтиофауна и условия ее существования в Баренцевом море. Апатиты. С. 179–180. 2. Борисов В.М., Пономаренко В.П., Семенов В.Н. 2001. Биоресурсы Баренцева моря и рыболовство во второй половине XX века // Экология промысловых видов рыб Баренцева моря. Апатиты. С. 139–195. 3. Брейтфус Л.Л. 1913. Рыбный промысел русских поморов в Северном Ледовитом океане. Его прошлое и настоящее // Материалы к познанию русского рыболовства. СПб. Т. 2. Вып. 1. 46 с. 4. Зенкевич Л.А. 1947. Фауна и биологическая продуктивность моря. М.: Советская наука. 588 с. 5. Карамушко О.В., Таскина Е.В., Расхожева Е.В. Соотношение промысловых и непромысловых видов в рыбной части донных сообществ Баренцева моря // Теория и практика комплексных морских исследований в интересах экономики и безопасности Российского Севера. Тез. докл. междунар. научнопрактич. конф. 15–17 марта 2005 г. Мурманск. 2005. С. 64–65. 6. Марти Ю.Ю., Мартинсен Г.В. 1969. Проблемы формирования и использования биологической продукции Атлантического океана. М.: Пищевая промышленность. 267 с. 7. Маслов Н.А. 1944. Донные рыбы Баренцева моря и их промысел // Тр. ПИНРО. Вып. 8. С. 3–186. 8. Расс Т.С. 1979. Биогеографическая основа районирования рыбопродуктивных зон Мирового океана // Биологические ресурсы Мирового океана. М.: Наука. С. 48–83. 9. Состояние биологических сырьевых ресурсов Баренцева моря и Северной Атлантики в 2003 г. 2003. Мурманск: Изд-во ПИНРО. 91 с. 10. Шевелев М.С., Соколов К.М. 1997. О фактическом вылове донных рыб, добываемых в качестве прилова на траловом промысле в Баренцевом море. // Рыбное хозяйство. № 3. С. 38–40. 11. Шлейник В.Н. 1996. Проблемы рыболовства в Баренцевом море // Рыбное хозяйство. № 2. С. 21– 22. 12. Ярагина Н.А., Лебедь Н.И., Шевелев М.С. 1996. Промысел // В кн.: Треска Баренцева моря. Мурманск. С. 207–228. 13. Aglen A. 2003. Norsk-arktisk torsk // Havets ressurser 2003. Havforskningsinstituttet. P. 26–29. ICES Catch Data for 1973–2004 (http://www.ices.dk/fish/statlant.asp).
