В.А. Никонов СОВРЕМЕННАЯ РОССИЙСКАЯ ПОЛИТИКА
advertisement
В.А.Никонов СОВРЕМЕННАЯРОССИЙСКАЯПОЛИТИКА Как всегда, я с большим удовольствием открываю этот спецкурс, которым заслуженно может гордиться наш Международный университет в Москве. Потому что нигде больше, ни в одном другом вузе нашей страны подобный курс не читается. Курс «Современная российская политика» вам прочтут наиболее значимые политические аналитики России, которые возглавляют исследовательские центры, являются депутатами Государственной думы, руководителями комиссий Общественной палаты, главными редакторами ведущих журналов и т.д. Словом, во многом задают интеллектуальный климат в российской политике. Политика — вещь достаточно сложная. Это в русском языке существует одно слово «политика» на все случаи жизни. Английский язык, который во многих отношениях более точен, и уж бесспорно более точен в описании политических реалий, наше понятие «политика» передается тремя разными словами. Во-первых, это «policy» — политика государства, сама деятельность государства, экономическая политика, социальная, политика внешняя, наконец, законы, которые принимает государство. Вовторых, «politics» — политическая борьба, избирательные кампании, схватки в парламенте, информационные кампании, которые ведут против друг друга политики, политические идеи, которыми обмениваются политические лидеры. Наконец, в-третьих, это «polity» — мир политического (греческое «politeia»), все, что описывается терминами «политическая культура», «политическое сознание», «политические традиции» той или иной страны. Наш курс объединяет в себе все: и «policy», и «politics», и «polity», и это тоже его важная отличительная черта. Почему важна политика? Такой вопрос вполне естествен, особенно со стороны студентов, которые готовятся стать не политологами, а менеджерами, экономистами, юристами, муниципальными управляющими. Но на самом деле современный мир устроен так, что его можно изменять только через сферу политики. Никаких других способов изменения мира к лучшему или к худшему не существует. Кем бы вы ни собирались стать — экономистами, подобно премьеру Фрадкову; юристами, как президент Путин, или же технарями-менеджерами вроде мэра Лужков, — я бы призвал вас не исключать политику при выборе своей будущей деятельности. Потому что политикой вам так или иначе придется заняться. А если люди не занимаются политикой, то происходит обратное — политика сама начинает заниматься такими людьми. Далее, политика — это именно та сфера, где человек может проявить свои лидерские качества. Люди, которые идут в политику, на самом деле реализуют свои стремления властвовать, влиять, изменять мир. А чтобы чего-то добиться в этой жизни, человек должен ставить перед собой большие цели. Как говорят американцы, «think big if you want to be important». Если вы хотите что-то значить в этом мире, вам просто не избежать того, чтобы заниматься политикой, — даже если вы делаете карьеру в совсем других сферах. Существуют десятки различных определений политики. Я предпочитаю краткое: политика — это процесс принятия решения о том, кто будет править, то есть принимать решения. Это весьма ответственная профессия, более ответственная, чем все прочие, поскольку из-за ошибок политиков порой возникают войны, разрушаются государства, миллионы людей могут лишиться работы или собственной страны. Цена политических ошибок крайне велика. Наверное, еще на вашей памяти разрушение страны, которая называлась Советским Союзом, что безусловно было следствием целой цепи политических ошибок. Или война в Чечне, начатая в результате неправильных или неверно мотивированных политических решений и приведшая к гибели десятков тысяч граждан нашей страны. Или недавняя ситуация в братской Украине, где с приходом к власти правительства во главе с Юлией Тимошенко темпы экономического роста неожиданно упали в 4 раза всего за несколько месяцев, и сейчас эта страна переживает острейший политический кризис. Цена политических ошибок велика и для таких людей, которые непосредственно политикой вроде бы не занимаются. Сегодняшние очень большие проблемы тех олигархов, которые прежде фактически управляли нашей страной — Березовского, Ходорковского, — обусловлены именно совершенными ими политическими ошибками, политическими просчетами. Главный просчет состоял в том, что олигархи представляли себе реалии современного капитализма и современного мира по старым советским учебникам политэкономии капитализма. А там черным по белому было написано, что во всех капиталистических странах государством правит финансовая олигархия. Березовский так и говорил: «мы, восемь олигархов, и правим Россией». Это была очень большая политическая ошибка Березовского, которая привела его туда, где он ныне пребывает, — в английский замок, но в условия достаточно серьезной политической изоляции. Но даже если вы занимаетесь исключительно бизнесом, значение оценки политических рисков для вас очень велико. Мне достаточно часто приходится встречаться с руководителями крупных корпораций, в том числе и зарубежных корпораций, которые работают на нашем энергетическом рынке и в других отраслях экономики, с руководителями крупнейших мировых инвестиционных кампаний, которые вкладывают деньги по всему миру. И должен сказать, что на протяжении примерно трех последних лет их абсолютно не интересуют вопросы, связанные с российской экономикой. Они говорят: «С макроэкономикой у вас все в порядке, здесь у нас вопросов нет. Но что происходит и будет происходить в вашей политике?». В частности, сейчас инвестиционную стратегию крупнейших мировых корпораций определяет именно вопрос о том, как Россия пройдет избирательный цикл 2008 года и каковы здесь будут политические риски. А отнюдь не экономические соображения. Современному миру присуще теснейшее взаимодействие между логикой принятия решений политических и решений экономических. Например, проблема вступления России во Всемирную торговую организацию. Очевидно, что этот вопрос связан далеко не только с экономикой. Сейчас процесс встал в огромной степени из-за того, что в США, прежде всего в Сенате, существует очень серьезное лобби, оппонирующее созданию режима наибольшего благоприятствования в торговле для России. А чтобы создать такой режим, необходимо отменить поправку Джексона-Веника, действующую с 1974 года и до сих пор привязывающую предоставление нашей стране статуса наибольшего благоприятствования со свободой еврейской эмиграции из СССР. Уже давно нет ни СССР, ни проблемы свободы еврейской эмиграции, однако поправка остается в силе, и отменять ее, к сожалению, пока не собираются — по политическим соображениям. Что бы ни говорили наши политики о чисто экономических основах принятия тех или иных экономических решений, это не так. Ни для кого не секрет, что решение завернуть с 1 января 2006 года кран на трубе «Газпрома», которая идет по территории Украины, не было чисто экономическим решением. Если бы украинское правительство вело себя несколько иначе, то и газовый конфликт решался в совсем других формах. Или такой лакомый экономический вопрос, как будущее Штокмановского месторождения, крупнейшего месторождения газа, расположенного в Баренцевом море. За доступ к нему соревнуются сейчас крупнейшие мировые энергетические кампании. Окончательное решение как будто бы принимает «Газпром», исходя из чисто экономических соображений. Но совершенно очевидно, что доступ для американских кампаний к освоению Штокмановского месторождения не откроется до тех пор, пока американцы не решат вопрос с поправкой Джексона- Веника. То есть и с нашей стороны здесь естественно возникает симметричный и тоже политический ответ. Не менее очевидно, что и перспективы норвежских кампаний на участие в этом проекте связаны не только с тем, что у них действительно есть серьезные технологии бурения в холодных водах, но с и тем, как ведет себя норвежское правительство в вопросах, связанных с рыбоводством. Это опять же политический аспект проблемы, который неизбежно будет учитываться. Сегодня Россия стоит на пороге закупки огромного количества гражданских самолетов, поскольку наша авиастроительная промышленность слишком слаба и спроса авиаперевозчиков удовлетворить не может. Весь вопрос в том, у кого будут эти закупки, у американского «Боинга» или у европейского «Airbus». Цена вопроса — миллиарды, если не десятки миллиардов долларов. А ответ в огромной степени будет определяться геополитическими соображениями и той же позицией США по вступлению России в ВТО. Пока шансы европейцев, а значит, и концерна «Airbus», выглядят много лучше. Именно политика диктует направления транспортных коридоров, энергетических потоков, маршруты прокладки газо- и нефтепроводов — все это вопросы далеко не чистой экономики. Очевидно, что идея Балтийского газопровода, идущего по дну моря из Российской Федерации прямо в Германию, обходя территории восточноевропейских стран, родилась после того, как в Восточной Европе появился целый кластер государств, относящихся к России с искренней антипатией — прибалтийские страны, Польша; после того, как у нас возникли проблемы с Украиной и даже с Белоруссией, которая занимает очень жесткую позицию по всем энергетическим вопросам. Это трубопровод политический. Много лет стоял вопрос — куда пойдет нефтяная труба на Дальнем Востоке? Пойдет ли она в Китай, самую быстро растущую страну современного мира, которая станет тогда преимущественным потребителем нашей нефти, — либо же упрется в океан, и тогда и нашим рынком станут, помимо Китая, еще и Япония, Южная Корея, возможно — вся ЮгоВосточная Азия и даже западное побережье США. В итоге было принято именно политическое решение, предполагающее компромиссный маршрут — трубу прокладывать к Тихому океану, но с ответвлением в сторону Китая, которое сами китайцы и построят. При этом участие или неучастие тех же японских и китайских кампаний в этом проекте тоже будет определяться не столько экономикой, сколько политикой. Сейчас Китай остро нуждается в энергии, представители крупнейших китайских кампаний в Москве стучатся во все двери, предлагая любые деньги на любые энергетические проекты. Решение опять же будет приниматься на политическом уровне. Без политики не обходится не только экономика, но и все другие сферы нашей жизни, в том числе право, которое вы профессионально изучаете. Выскажу даже совершенно крамольную мысль: наша Конституция, по которой все мы живем, это документ в большей степени политический, нежели юридический. Говорю это с полным основанием, как бывший член Конституционной комиссии Российской Федерации, которая готовила эту Конституцию буквально в политических боях — за формулировками каждой из статей стоят серьезные политические интересы и политические силы, которые смогли эти интересы отстоять и пролоббировать. То же самое можно сказать и о любом другом законодательном акте. Как депутат Государственной думы 1-го созыва тоже могу подтвердить, что любой закон, который выходит из ее стен, — это очень сложный продукт лоббистских усилий министерств, различных групп интересов, депутатских объединений, промышленных ассоциаций, конкретных предпринимателей и т.д. Причем наиболее сильные лоббисты — это наше правительство и наши министерства. Большая часть законов, принятых Государственной думой — результат усилий правительственных в первую очередь лоббистов. Мир политики всегда и везде вызывает массу претензий. Есть известная фраза: каждый народ имеет то правительство, которое он заслуживает. Но, по моему глубочайшему убеждению, каждый народ заслуживает всетаки лучшего правительства, чем он на самом деле имеет. Потому что идеальных правительств, как и идеальных политических систем, в мире до сих пор не придумано. Часто политику обвиняют за то, что она представляет собой мир двойных стандартов. То, что позволено Юпитеру, не позволено быку; то, что позволено великим странам, не позволено малым, то, что позволено правителям, не позволено простым людям. И это действительно так. Не только мир политики, но, я думаю, и весь мир в целом, котором мы живем, — это мир двойных стандартов. То, что положено мне, необязательно будет положено вам, и это — в самой человеческой природе. А альтернативой двойным стандартам в политике чаще всего оказываются стандарты тройные, четвертные, но никак не стандарты всеобщие. Во многом из-за этого и говорят, что политика — грязное дело. Но, на мой взгляд, политика — это дело не чистое и не грязное. Есть люди, которые занимаются чистыми или грязными делами. В тоже время нужно помнить, что политика всегда находится в конфликте с моралью, и по одной простой причине — мораль бескомпромиссна. Это 10 заповедей, которые должны строго выполняться. Политика же, помимо прочего, это искусство компромисса, политика по определению компромиссна в отличие от морали. Поэтому противоречия между бескомпромиссностью морали и компромиссностью политики просто неизбежны. Однако нужно подчеркнуть, что компромисс и, скажем, предательство — это далеко не одно и то же. Мир политики может быть достаточно чистым. Живя с волками, совершенно не обязательно выть по-волчьи. Как только политика возникла, а произошло это еще во времена античности, сразу же появились и люди, которые политику изучают. Сейчас их называют политологами. Политология как научная дисциплина возникла в конце XIX века в западных странах. Уже в начале XX века президентом США стал Вудро Вильсон, который был профессором политологии Принстонского университета. Наша политология как научная дисциплина появилась только лишь 1989 году, когда было принято соответствующее постановление ЦК КПСС «О развитии политической науки в Советском Союзе». До сих пор мы говорили о том, что представляет собой политика как таковая. Теперь же перейдем собственно к предмету нашего курса. Современная российская политика — это политика постсоветская, это политика нашей страны в том ее виде, какой Российская Федерация обрела с распадом Советского Союза в декабре 1991-го. Минувшие с тех пор годы стали временем серьезнейшей, фундаментальной трансформации. Огромная страна, одна из двух мировых сверхдержав, какой был Советский Союз, беспрецедентно быстро дезинтегрировалась, распалась, дав начало 15 независимым государствам, многие из которых никогда прежде не существовали в своих современных границах или же вообще отсутствовали на политической карте планеты. Что же это было? Президент Путин в своем последнем послании о положении страны сказал одну фразу, за которую его потом резко критиковали во всем мире. Он назвал распад Советского Союза крупнейшей геополитической катастрофой. Есть и те, кто считает распад СССР большим благом, открывшим путь для демократической трансформации нашей страны. Прежде она по такому пути еще ни разу не шла. В России действительно отсутствовала демократическая традиция как таковая, за исключением небольшого отрезка времени в 1917-м, когда была предпринята попытка демократизации страны. Но тогда все быстро обернулось сперва анархией, а затем установлением коммунистической диктатуры. Как бы то ни было, драматичная и очень сложная постсоветская трансформация несла с собой огромное множество человеческих трагедий. С другой стороны, именно в этот период Россия становилась на ноги именно как демократическое государство, пусть еще далеко не совершенное, превращалась в страну с рыночной экономикой, позволяющей осуществлять серьезные рывки в экономическом развитии. Становление рыночной экономики происходило весьма болезненно. Беда заключалась в том, что к началу строительства рынка в нашей стране никто не знал, что же такое этот рынок, даже те люди, которые вели Россию в рыночную экономику. Как было сказано, нужно перебраться через реку на другой берег, где всех ждет безоблачное счастье. А если у кого-то будут проблемы с переправой, то помогут лодки, которые строят — строит правительство, строит Международный валютный фонд, другие международные организации и т.д. В итоге люди разделись, кто-то сунулся в воду, кто-то даже поплыл, некоторые из них доплыли. Но многие не доплыли, а очень многие так и остались стоять на берегу, но уже без одежды. Примерно так можно образно описать осуществление рыночной трансформации в нашей стране. Люди не умели плавать, этому их никто так и не научил, и до сих пор большинство граждан Российской Федерации совершенно не готовы к тому, чтобы жить и действовать в рыночной экономике. Согласно социологическим опросам, 50 процентов россиян и сейчас полагают, что заботиться о них должно государство, 30 процентов — что делать это должен их начальник, и лишь 8 готовы сами позаботиться о себе и действовать как рыночные субъекты. На самом деле и эти 8 процентов — не так уж мало для качественного развития страны. Но Россия в целом — далеко еще не рыночная экономика, что особенно хорошо видно в наших малых городах и деревнях. Одновременно с этим в течение всех 1990-х происходила одна из самых захватывающих игр в истории человечества, которая называлась «Купи Россию», точнее — «Получи бесплатно». Наша очень даже не маленькая страна, где все, от атомных электростанций до гвоздя, принадлежало государству, переходила в частные руки. Ни какого рыночного законодательства, которое регулировало бы четкие правила игры, тогда просто не существовало, и вопрос о том, кто именно завтра станет миллионером, зависел от подписи чиновника. Сами понимаете, что чиновник, ставящий свою подпись под документом, который уже завтра сделает кого-то миллиардером, должен быть уверен, что и сам в результате станет хотя бы миллионером. Конечно, в такой ситуации были неизбежны и коррупция, и та роль, которую получили так называемые олигархи, промышленные и финансовые. Это была очень большая роль, и это была роль политическая. В результате всего Путину досталась страна, которая за 8 ельцинских лет потеряла половину своей экономики. А если учесть, что Россия унаследовала только половину экономики СССР, это значит, что к началу XXI века весь экономический потенциал Российской Федерации не превышал четверти от того экономического потенциала, каким располагал Советский Союз. И до сегодняшнего дня Россия в ее нынешних границах еще не восстановила тот уровень ВВП, который существовал в 1989, 1990, 1991 годах. Преодолеть этот рубеж предстоит в ближайшие годдва. Как знал любой школьник, на Советский Союз приходилась 1/6 часть суши, 22,5 миллиона квадратных километров. Сейчас на долю Российской Федерации приходится 1/8 часть суши, 17 миллионов квадратных километров, но при этом — лишь половину населения СССР. Кроме того, в 1990-х Россия пережила ситуацию, которую демографы называют «Черный крест»: когда одновременно резко возрастает смертность и сокращается рождаемость. Естественная убыль населения России составляла 700–800 тысяч человек в год, и если бы не миграционный приток из других бывших союзных республик, потери населения стали бы критическими. Россия всегда была малонаселенной страной с очень неравномерным распределением населения. После распада СССР отошли самые густонаселенные части его территории, и эта неравномерность еще более усилилась. Географический центр России очень сильно сдвинулся. Географический центр СССР приходился на Новосибирскую область, это Западная Сибирь. Сейчас географический центр России — в Эвенкии, это Восточная Сибирь, восточнее даже Красноярска. На протяжении почти 10 лет, с 1994-го, шла война в Чечне, которая унесла десятки тысяч жизней и превратила Россию в серьезное поле деятельности для международного терроризма. Как минимум с конца 1990-х в Чечне воевали отнюдь не арабские наемники, как нас до сих пор уверяют, а арабские начальники. Поскольку все руководящие посты в Чечне занимали выходцы из арабских государств. Этой угрозе пытались противостоять достаточно дезорганизованные силовые структуры России — армия, которая на протяжении всех 1990-х вообще не получала новых видов вооружения, и спецслужбы, которые явно недофинансировались. Это была очень сложная ситуация. Путин оказался в положении такого наследника миллионера, который обнаружил, что на самом деле унаследовал лишь миллион долгов. Так что на первых порах он, конечно, решал не проблемы создания какой-то новой модели развития, а проблемы элементарного выживания страны, проблемы восстановления экономического роста, проблемы восстановления простой управляемости страны. На рубеже веков Россия управлялась очень слабо, особенно после дефолта 1998-го, когда страна оказалась просто неплатежеспособной. Наконец, стояла задача создания новой российской идентичности — потеряв советскую идентичность, граждане России испытывали очень большие проблемы с идентичностью новой, то есть с ответом на вопросы «Кто мы? Где мы?». В экономической политике на первом плане стояла, конечно, идея экономического роста. Есть такой анекдот: Путин уже определил, что моделью развития России станет корейская модель, но только еще не решил, которая из двух. Вопрос о степени и механизмах государственного вмешательства в экономику — это стержень любой экономической политики. Сейчас в аналитической литературе легко встретить мнение о том, что государственное регулирование усиливается в ущерб рыночной среде. Но все обстоит не столь однозначно. Я хорошо помню экономическую политику 1990-х и должен сказать, что тогда через Государственную думу, где большинство имела коммунистическая партия, было невозможно провести ни одного либерального или рыночного закона. Они просто не проходили. Достаточно сказать, что частная собственность на землю в Российской Федерации появилась уже в XXI веке. Ельцин провести соответствующие законы через Думу просто не мог. Создание нынешней налоговой системы — а в России сейчас одна из самых либеральных налоговых систем в мире — это тоже феномен последних лет, а отнюдь не 1990-х. Нынешняя налоговая система гораздо более либеральна, чем было в 1990-х, когда многие большие и малые предприятия просто никогда не заплатили бы налоги, поскольку те превышали 100% от возможной прибыли. Это было просто невозможно, и в результате налогов не платил никто. Сейчас в России — 13процентный плоский подоходный налог. Это мечта для самых отъявленных либералов, какие только есть в мире, но только мечта абсолютно недостижимая. У нас произошло очень серьезное снижение единого социального налога и налога на прибыль. Произошла и продолжает происходить либерализации большого количества рынков. Только один пример — сегодня неделя, как в России действует рынок электроэнергии с поставкой на следующий день. Этот рынок заработал. На рынке годовых поставок сохраняются фиксированные государственные цены, поскольку РАО «ЕЭС» представляет собой государственную монополию. Но с 1 сентября 2006 года можно покупать электроэнергию по рыночной цене с поставкой на следующий день. И цены на электроэнергию в этом рыночном сегменте сразу выросли в 3–5 раз по сравнению с регулируемыми. На самом деле это абсолютная необходимость для российской экономики, поскольку заниженные цены на электроэнергию не позволяют развиваться производящему ее сектору, и уже этой зимой у нас опять могут быть проблемы с электричеством. С другой стороны, нет никаких стимулов к энергосбережению, в этом отношении Россия занимает одно из последних мест в мире. У нас крайне неэффективная с точки зрения энергоэффективности экономика. В социальной политике уже при Путине произошли крупнейшие рыночные преобразования, прежде всего монетизация социальных льгот, которая вызвала достаточно серьезный протест населения, но была абсолютной необходимостью. Как и реформа ЖКХ, тоже вызывающая большие протесты, поскольку люди вынуждены платить реальную цену за коммунальные услуги. Но все это — абсолютно необходимые рыночные мероприятия, хотя и, кстати, крайне запоздалые. Казахстан, который последние годы демонстрирует более осознанную экономическую политику, провел подобные реформы еще 10 лет назад, и сегодня там прекрасно функционируют и социальная сфера, и ЖКХ, там вообще сложился более продвинутый рынок с более высокими темпами экономического роста. Сейчас казахстанские экономисты просто улыбаются, когда слышат о проблемах, которые решает российское правительство, — у них все эти вопросы были решены уже много лет назад. Инвестиционная среда в России, в том числе для зарубежных инвесторов, достаточно свободна и либеральна. После дела ЮКОСа было очень много разговоров по поводу того, что теперь западный бизнес просто побежит из России. Но вот как выглядят результаты опроса «Россия как объект инвестиций», проведенного в 2006 году компанией «PBN» по заказу Консультативного совета по иностранным инвестициям и Минэкономразвития. Было опрошено 155 международных кампаний-инвесторов. Оказалось, что 94 процента из них собираются в ближайшее время расширить свои операции в России. 51 процент ожидает или уже фиксирует улучшение инвестиционного климата в стране, и только 14 процентов ощущают его ухудшение. 40 процентов отметили, что рост объема продаж у них в 2005 году превысил 30 процентов. Это фантастические показатели, ничего подобного в мире нигде больше нет. Если брать уже не опросы, а реальную деятельность, то за первое полугодие 2006 года иностранные инвестиции в Россию составили 23,5 миллиарда долларов, на 42 процента больше по сравнению с первым полугодием 2005го. В странах с нерыночной экономикой таких приростов иностранных инвестиций просто не бывает. Естественно, портфельных инвестиций среди них гораздо больше, прямых — гораздо меньше. Или посмотрите, как прошло этим летом IPO «Роснефти» — с потрясающим успехом, несмотря на очень мощную кампанию против этого IPO, которую предприняли в западных СМИ наши опальные олигархи, Джордж Сорос и т.д. Это было очень серьезное испытание, которое российская экономика прекрасно выдержала. 36 процентов акций на этом IPO были куплены как раз зарубежными инвесторами. Причем речь идет не только о нефти — из общей суммы в 23,5 миллиарда долларов в добычу полезных ископаемых инвестировано примерно 5,8 миллиарда, в обрабатывающую сферу — 5,3 миллиарда, в сферу услуг — 5,1 миллиарда. То есть и другие отрасли нашей экономики представляют для иностранных инвесторов достаточно серьезный интерес. Естественно, с инвестиционным климатом есть и проблемы. В том же опросе среди основных недостатков нашего рынка были названы административные барьеры, коррупция, противоречивые законодательство и правоприменение, рейдерство, то есть захват чужих предприятий нерыночными методами. А среди преимуществ, во-первых, — объем рынка, во-вторых — темпы роста экономики, в-третьих — кадровые ресурсы и в четвертых — политическая и макроэкономическая стабильность. В качестве одной из главных целей экономической политики Путин выдвинул, как вы знаете, удвоение валового внутреннего продукта. На этот поиздевались уже все, кто только мог. Говорили о том, что для удвоения ВВП нужно просто иметь двух Владимиров Владимировичей Путиных, что подобная цель недостижима, что такие цели вообще не ставятся странами с рыночной экономикой, и т.д. и т.п. На самом деле из мирового опыта известно, что цель удвоения своего ВВП ставили перед собой практически все из тех стран, которые с 1950-х совершали серьезные экономические рывки, известные как «экономическое чудо». Та же Япония еще в 1950 году стояла ниже среднемирового уровня по ВВП на душу населения. Россия сейчас — безусловный лидер по капитализации, по росту курсовой стоимости акций. «The Wall Street Journal» — пожалуй, главная газета деловых кругов мира — практически в каждом номере публикует индекс «Dow Jones Country Titans», и Россия уже давно занимает там первые места. Рост капитализации российского рынка за 52 месяца — 109 процентов, тогда как у Китая — 11 процентов, у Гонконга — 13, у Испании — 22 процента и т.д. То есть рост капитализации российского рынка быстрее даже не проценты, а в разы, что можно только поприветствовать. Безусловно, есть и такие сектора российской экономики, где рыночные инструменты работают гораздо хуже или не работают вообще. «Невидимая рука» рынка бессильна при решении целого ряда стратегических проблем. В своем послании Федеральному собранию 2006 года президент говорил: «…не нарушая достигнутой финансовой устойчивости, нам надо сделать серьезный шаг к стимулированию роста инвестиций в производственную инфраструктуру и в развитие инноваций. Россия должна в полной мере реализовать себя в таких высокотехнологичных сферах, как современная энергетика, коммуникации, космос, авиастроение, должна стать крупным экспортером интеллектуальных услуг… мощный рывок в вышеназванных, традиционно сильных для страны областях — это наш шанс использовать их как локомотив развития. Это реальная возможность изменить структуру всей экономики и занять достойное место в мировом разделении труда». И если до 2006 года само словосочетание «промышленная политика» слыло у нас разве что не нецензурным, все видели в ней синоним возвращения к плановой экономике, то именно в этом году началось создание полноценных механизмов промышленной политики. Один из наиболее серьезных инструментов промышленной политики — особые экономические зоны, их эффективность продемонстрирована, скажем, в Китае. Уже подписано соглашение с Сингапуром об организации консультационных услуг по управлению особыми экономическими зонами и индустриальными парками, что тоже свидетельствует о стремлении воспользоваться не столько европейским, сколько азиатским опытом экономической политики. Сейчас в рамках этой новой стратегии определяются контуры крупных инвестиций в целый ряд стратегических областей. Прежде всего это атомная энергетика, которая на протяжении последнего десятилетия тоже пребывала в загоне. Доля атомной энергетики в общем энергетическом балансе Российской Федерации сейчас составляет 16 процентов, причем все последние годы эта доля падала, а не росла. Но сегодня весь мир возвращается — после большого перерыва, вызванного, в первую очередь, Чернобыльской аварией, — к ядерно-энергетическим технологиям, на самом деле наиболее продвинутым с точки зрения охраны окружающей среды и обеспечивающим наибольшую эффективность производства энергии. Но чтобы в ближайшие 20 лет хотя бы сохранить нынешнюю долю атомной энергетики в общем энергетическом балансе — 16 процентов — нужно ежегодно вводить по два новых энергоблока. С 1 января 2007 года намечено эти темпы выдерживать. Каждый энергоблок строится приблизительно 5 лет, так что к 2012 году два первые энергоблока должны быть введены в строй. И если бы сейчас соответствующие проекты не были, никакая «рука рынка» их бы не вытянула. Примерно так же обстоит дело с другими крупными проектами, например, в области кораблестроения. Сейчас принята перспективная программа судостроения на сумму 10 миллиардов долларов. Причем она нацелена и на развитие гражданского судостроения, оснащение и строительство новых верфей, на выпуск платформ для бурения и строительства морских газопроводов. Сегодня объем российских заказов на строительство судов составляет 0,6 процента от аналогичного показателя таких мировых лидеров в этой области, как Китай или Южная Корея. То есть по существу мы сейчас судов для себя вообще не строим. Если не будет государственных инвестиций, то и строить никогда не начнем. Очень серьезные и важные инвестиционные приоритеты связанны с политикой в области информации. Неслучайно современную экономику называют не только постиндустриальной, но и информационной. Львиная доля экономики передовых государств давно уже приходится не на промышленное производство. Как правило, в развитых странах доля производящего сектора (то есть промышленность плюс сельское хозяйство) в общем объеме ВВП не превышает 25 процентов. А во многих странах она уже сейчас гораздо меньше. Это уже совершенно другая эпоха, другой мир. И не будет преувеличением сказать, что этим миром правит информация. На первый план выходят вопросы информационной безопасности. В первую очередь под этим понимается способность того или иного государства обеспечить свой политический класс всей полнотой информации, необходимой для принятия решений. Здесь, к сожалению, мы тоже потеряли все 1990-е, — а именно в этот период мир осуществлял колоссальный информационный рывок. И только с начала XXI века в России по существу началось планомерное развитие сферы информационных технологий, в том числе с помощью государственного вмешательства. И за последние годы сектор IT развивался в среднем в 4–5 раз быстрее, чем экономика в целом. Причем он быстрее не только, чем экономика России, но и чем аналогичные сектора в странах — лидерах мирового развития, не исключая даже и Китая. В результате на сегодняшний день вклад IT в рост ВВП сопоставим с вкладом от роста цен на нефть. В принципе все это уже видно невооруженным глазом — если 10 лет назад мобильный телефон был символом «нового русского», то уже сейчас он стал символом любого русского. Мобильные телефоны есть у всех, а в таких городах, как Москва и Петербург, количество мобильных телефонов уже сильно превышает численность населения. Последних 5 лет количество мобильников на руках у населения ежегодно удваивалось, и сейчас мы подошли к той точке, за которой рост внутреннего IT-рынка станет гораздо менее быстрым. Наши компании уже начинают выходить на рынки информационных технологий других стран, причем не только бывших союзных республик, но и Турции, Индии, Египта и т.д. У нас очень не плохой задел в области информационных технологий, и не случайно такие компании, как «IBM», «Intel» или «Siemens» создают из российских программистов команды, которые обеспечивают им интеллектуальную подпитку. Но и в этой сфере у нас много еще где «конь не валялся». На сегодня в России 40 тысяч населенных пунктов, в которых нет ни одной телефонной линии, то есть оттуда невозможно даже вызвать врача. Число владельцев компьютеров растет колоссальными темпами, но на сегодня это всего лишь 10 процентов от населения страны. Чуть больше пользователей Интернета — 15 процентов от населения — но в развитых странах соответствующие показатели в разы больше, и нам, конечно, еще предстоит совершить очень серьезный рывок в области использования информационных технологий. Повторю, далеко не все в российской экономике выглядит замечательно. Особенно это заметно, когда путешествуешь по необъятным просторам нашей родины, а мне приходится делать это довольно часто. Могу сказать, что есть только одно место, которое меня приятно поразило, — город Ханты-Мансийск, как минимум не уступающий Москве по многим параметрам. Все прочие места Российской Федерации, в которых я бывал, тоже поражают — но поражают неприятно. Хотя, конечно, и вдалеке от Москвы наблюдается постепенный прогресс. Финансовые показатели России просто блестящи. Количество денег, которые находятся в распоряжении правительства, беспрецедентно велико. Такого количества свободных средств в стране никогда еще не было. Колоссальный профицит бюджета. Есть Стабилизационный фонд, куда закачивается выручка от высоких цен на нефть. Есть деньги, замороженные у бюджетополучателей. Есть рекордные золотовалютные резервы — как признался позавчера Путин, он даже не успевает следить за цифрами роста золотовалютных резервов. Есть огромные запасы средств в Пенсионном фонде, в страховых фондах и т.д. Почему эти деньги не тратятся? На мой взгляд, дело в том, что в корпорации «Россия» экономическую стратегию определяет не столько совет директоров, не столько генеральная дирекция, сколько бухгалтерия. У нас вопросами экономического планирования занимаются такие ведомства, как Минфин и Минэкономразвития, по определению мыслящие скорее в бухгалтерских категориях — чтобы были деньги на счетах, чтобы не было инфляции, — нежели чем в категориях развития. Конечно, нужно отдавать долги, чем активно занимается правительство, нужно создавать и запасы на черный день, но еще никто не объяснил, почему эти запасы должны быть такими большими. Подобный вопрос недавно был задан и Владимиру Президент ответил, что причины две: во-первых, нет механизма контроля над расходованием средств, так что все равно их разворуют; во-вторых, есть опасность запустить инфляцию. На мой взгляд, это не причины. Если правительство на протяжении уже такого количества лет не может создать механизма контроля над расходованием средств и не умеет просчитать, какие инвестиционные проекты могут быть инфляционными, а какие нет, то это проблема правительства, проблема качества экономической политики. Обсуждая стратегию экономического развития, все эксперты сходятся на том, что существуют две сферы, где целесообразно и возможно резкое и неинфляционное увеличение финансирования. Первое направление таких инвестиций — это сфера инфраструктуры, прежде всего транспортной. В России не хватает ни дорог, ни аэропортов. По обеспеченности дорогами мы отстаем от Европы в 15 раз, у нас до сих пор нет дорог до Владивостока и даже до Хабаровска. Из 382 российских аэропортов 381 аэропорт нуждается в кардинальной реконструкции или вообще находится в аварийном состоянии. Считается, что нормально развивается лишь одно Домодедово. Но в целом количества средств, выделяемых на все аэродромное хозяйство Российской Федерации, достаточно, чтобы доводить до кондиции по одному аэропорту в год. То есть нам понадобится еще без малого 400 лет, чтобы восстановить все аварийные аэродромы вроде иркутского, где взлетнопосадочная полоса почему-то оказалась на километр короче, чем положено, и т.д. Вроде начали строить Шереметьево-3. Поскольку Шереметьево-2 — один из главных тормозов иностранных инвестиций в Россию. Прилетает инвестор в Шереметьево-2, и дальше ему ехать обычно уже не хочется. Второе направление инвестиций — в то, что обычно называют «человеческий капитал». При всей наукообразности этого термина под ним понимаются элементарные вещи, связанные с обеспечением качества жизни, качества образования, качества здравоохранения и т.д. Со всем этим у нас тоже очень большой провал. Еще никто не доказал, что расходование средств на переоборудование больниц в Российской Федерации способно вызвать инфляцию. Хотя бы потому, что в основном вся медицинская техника производится не в России, а сами больницы не переоборудовались с конца 1950-х — начала 1960-х. И почему на это нельзя тратить средства, лично мне совершенно непонятно. Правда, в последнее время в этой сфере наметился некий перелом тенденций, связанный прежде всего с принятием концепции национальных проектов в области здравоохранения и образования, с ипотекой, с газификацией села. Но общие ассигнования на все эти программы в 2006 году не превышают 5 миллиардов долларов. Конечно, это капля в море по сравнению с тем, что требуется для создания в России нормальной современной социальной инфраструктуры. Для этого предстоит сделать еще очень многое, но сам факт принятия национальных проектов свидетельствует о том, что появилась определенная стратегия. Но прежде всего национальные проекты означают, что дальнейшие болезненные социальные реформы, о которых мы говорили в связи с монетизацией льгот, с жилищнокоммунальной реформой, скорее всего отложены, если вообще не остановлены, по крайней мере до 2008 года. Пока государство намерено выступать в роли Деда Мороза, раздающего подарки, а не создающего проблемы для людей. Столь ударной концовкой второго президентского срока Путин, конечно, расчищает дорогу для своего преемника и для всей партии власти в следующем избирательном цикле. У аппозиции выбивается ее главный козырь, а именно недофинансирование социальной сферы, и создаются возможности для плавной смены власти. В последнее время слухи об отставки правительства возникают с периодичностью раз в два месяца. Но смысла в таких разговорах нет абсолютно никакого, по двум причинам. Во-первых, у нас еще никто не смог предсказать кадровую политику Путина. Все кадровые назначения и отставки, которые делал Путин, оказывались абсолютно неожиданными и никем не предсказанными. Бывший глава администрации президента говорил мне, что и он узнает о кадровых решениях Путина из телевизора. И думаю, даже сам Путин до сих пор не знает, кто же будет его преемником. Во-вторых, нет никаких оснований для того, чтобы распускать правительство именно сейчас. Потому что правительство распускают в двух случаях. Либо в экономике полный швах и срочно нужен козел отпущения — но сейчас в экономике все более-менее нормально. Либо нужно просто переструктурировать поляну перед новыми президентскими выборами. Например, чтобы вывести преемника на пост премьера — прекрасную позицию для старта избирательной кампании. Но сейчас это делать просто рано. Избирательный цикл начнется только в 2007 году, Путину нет никакого смысла хоть как-то обозначать своего преемника раньше осени 2007-го. И потому в течение ближайшего правительству можно не беспокоиться, в отставку его не отправят. Тем более такое замечательное правительство, политически совершенно не амбициозное. А на случай неожиданных осложнений это идеальный козел отпущения — раньше, чем это действительно нужно, им не пожертвуют. Я уверен, что Путин уйдет в 2008 году, но уйдет не далеко, не за горизонт. Путин останется важнейшей политической фигурой на российском политическом Олимпе, а у его преемника есть все шансы выиграть ближайшие президентские выборы. Недавно был проведен опрос общественного мнения, где были не просто указаны фамилии будущих кандидатов, но и отдельной позицией фигурировал «преемник Путина» без фамилии. И, судя по опросу, этот безыменный преемник одерживает сокрушительную победу — 43 процента голосов российских избирателей. А поддержка Д.Медведева и С.Иванова, которых чаще всего называют в качестве возможных преемников, составила лишь 10 процентов, Зюганова — 8 процентов. Касьянов, которого многие тоже прочат на этот пост, не получил и 0,5 процента голосов. Однако вернемся к национальным проектам. На самом деле они инициируют целый ряд программ, реально выходящих далеко за рамки второго президентства Путина. То есть Путин заявляет о себе как долгосрочный гарант реализации этих проектов, и в этом свете не кажутся загадочными его слова, адресованные политологам еще в 2005 году — о желании и после 2008-го использовать свои знания и опыт на пользу нашей стране. Тем более что по Конституции Российской Федерации один человек не может занимать пост президента три срока подряд. И уже в 2012 году Путин может с полным правом вновь избираться в президенты. Кроме того, преемник может приболеть, или попроситься в отставку раньше времени по какому-то другому поводу, у нас же нет фиксированных сроков президентства. Мы вообще находимся не в рамках американской политической традиции, где президент, уходя, уже никогда больше не возвращается. А во всех прочих политических традициях — европейской, азиатской, российской — никаких ограничений, как правило, нет. Вспомните Уинстона Черчилля, который на протяжении полувека занимал какуюнибудь должность в британском правительстве. Или Джулио Андреотти, который семь раз был премьером Италии, а в промежутках тоже занимал какие-то другие посты. Или Дэн Сяопина, который руководил страной, вообще не имея никакой конституционной должности, он значился лишь председателем Центрального военного совета при ЦК Компартии Китая. Или даже наш собственный советский опыт. Скажу ужасную вещь. Товарищ Сталин и товарищ Хрущев правили страной, не имея на это никаких оснований, поскольку в Конституции СССР вовсе не упоминалась должность генерального секретаря ЦК КПСС. Но это отнюдь не мешало им руководить страной с этого неформального поста. Примерно таков спектр возможных вариантов. И я почти уверен, что Путин не уйдет далеко. Он уйдет, но не за горизонт.
