Геополитический характер распространения русской книги

Государственная публичная научно-техническая библиотека
Сибирского отделения Российской академии наук
ББК 76.18+76.11
Е51
Елепов Б.С., Пайчадзе С.А.
ГЕОПОЛИТИЧЕСКИЙ ХАРАКТЕР
РАСПРОСТРАНЕНИЯ РУССКОЙ КНИГИ:
К ПОСТАНОВКЕ ВОПРОСА
Препринт 01–2
Новосибирск, 2001
ББК 76.18+76.11
Е51
Елепов Б.С., Пайчадзе С.А. Геополитический характер распространения
русской книги: к постановке вопроса. — Новосибирск, 2001. — 84 с. —
(Препр./ ГПНТБ СО РАН; 01—2).
Подписано в печать 03.05.01. Формат 60х84/16.
Бумага газетная. Печать офсетная. Усл. печ. л. 4,00.
Уч.-изд. 3,8 л. Тираж 100 экз. Заказ № 77.
РИО ГПНТБ СО РАН.
630200, Новосибирск, ул. Восход, 15.
Полиграфический участок ГПНТБ СО РАН.
630200, Новосибирск, ул. Восход, 15.
© Государственная публичная научно-техническая
библиотека Сибирского отделения Российской
академии наук (ГПНТБ СО РАН), 2001
3
Россия издавна входит в орбиту международных книжных связей. Возникновение очагов русской книжной культуры в странах мира, особенно в Европе, — явление довольно известное, хотя все еще недостаточно изученное.
Анализ событий прошлого и настоящего времени — возникновение зарубежных очагов создания, распространения и использования книжной продукции на русском языке, является не только актуальной темой научных изысканий, связанных с особенностями русской книжной культуры, но и важным
звеном в изучении общемирового социально-культурного развития.
Естественно, что книга как часть национальной жизни живет и развивается прежде всего по ее законам. Тенденции мирового культурного процесса
неразрывно связаны с развитием российской культуры, духовной жизнью славянских народов. Особенности их взаимодействия с иными нациями и народностями в значительной мере определяются межэтническими контактами
в самых различных и отдаленных местах планеты, что обусловлено,
в частности, мировыми миграционными процессами. Изучение закономерностей, связанных с этими явлениями, служит объектом внимания ЮНЕСКО.
Наличие больших и малых центров русской книжной культуры за границами нашего Отечества помимо всего прочего является и свидетельством распространения деятельности просвещенных россиян "по лицу земли", как
об этом писал в одноименном эссе Н.К. Рерих. Он указал на многовековые
традиции "необыкновенного сочетания" русского народа с народами всего
мира, "всемирное даяние" русских, их служение человечеству в планетарных
масштабах1.
В ГПНТБ СО РАН на протяжении ряда лет идет изучение проблем, связанных с историей русской книги в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Кроме
того, библиотека имеет контакты с европейскими партнерами и контрагентами
в иных регионах мира. Наличие определенного опыта позволяет в настоящее
время обратиться и к анализу одного из принципиальных вопросов, имеющих
весьма важное значение для понимания характера самого процесса распространения русской книги за пределами нашего Отечества.
Очевидно, что распространение русской книги за пределами страны было
исторически обусловлено и закономерно зависело от ряда внешних обстоятельств:
— от состояния внешнеполитических контактов государства Российского;
— могущества вооруженных сил и экономики страны;
— активности диссидентских групп (в тот или иной исторический период) в области издания и распространения произведений печати;
— от иных обстоятельств, в том числе политики отечественных властей
в области печати, отношения иностранных государств к вопросам издания
книг на русском языке, организаторских способностей лидеров эмигрантов
и проч.
4
Сейчас много говорится о глобализации мирового развития, об интернационализации культуры. Такая интернационализация, в том числе в связи
с проблемой эмиграции, — процесс сложный и спорный, значение его еще
предстоит осмыслить, но живое сравнение различных культур, языков, текстов
часто становится основой для их творческой недогматической переработки2.
Данная проблема тесно связана и с проблемой геополитики. В современной
литературе отмечается, что геополитика может быть "определена не просто
как объективная зависимость внешней политики той или иной страны от ее
географического местоположения, а как объективная зависимость субъекта
международных отношений от совокупности материальных факторов, позволяющих этому субъекту осуществлять контроль над пространством"3.
Как справедливо замечает профессор Е.Л. Немировский, "понятие "русская книга" меньше всего зависит от страны, в которой та или иная книга была
издана, и от национальной принадлежности ее автора. Русские книги издаются
не только в нашей стране, но и за рубежом. Среди их авторов много тех, кого
называли (да и теперь нередко называют) инородцами"4. Можно указать на
иностранные корни Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Жуковского, Фета — классиков русской литературы. А если верно то, что важнейший вид наследования
в человеческой культуре имеет не биологический, а социально-знаковый характер, то установление "чистой" национальности автора или издателя становится весьма несущественным по сравнению с его самосознанием, воспитанием и реальным участием в процессе развития культуры. Это тем более справедливо при рассмотрении российской эмиграции как одной из важнейших
предпосылок возникновения русского книгораспространения за рубежом.
История русской книги за рубежом (без учета ее рукописного этапа) уходит своими корнями во времена начала русско-славянского книгопечатания,
то есть в конец XV — XVI в. В то время, при отсутствии в идеологической
сфере осознанной самостоятельной национальной проблематики, эти вопросы
в немалой степени находили себе место в религии как выразителе национальной особенности. Отметим, что развитие представлений о происхождении
восточных славян, связанных с их активной межгосударственной ролью, отражалось уже тогда в зарубежной исторической книге5.
К указанному периоду московское государство осталось главным оплотом православия и активно утверждало идею Москвы — третьего Рима. В этой
связи издание русскоязычной православной литературы становилось средством утверждения собственного государственного образа и ряда внешнеполитических претензий. Этому процессу содействовали книги, изданные Швайпольтом Феолем в 1491 г. в Кракове, Франциском Скориной в 1517—1519 гг.
в Праге, а затем в Вильнюсе6. Наконец, русский первопечатник Иван Федоров
после начала своей издательской деятельности в Москве продолжает ее
с 1569 г. и до своей смерти на территориях, подчиненных Литве и Польше —
5
в Заблудове, Львове, Остроге и др. Федоров издал Апостол, Часовник, Букварь, Азбуку и другие книги на русском языке. Такие славянские издания,
на какую бы аудиторию субъективно не ориентировался каждый отдельный
выпуск, объективно поддерживали и усиливали православную некатолическую самоидентификацию населения обширных славянских областей под властью Польши и Литвы и вытекающую из нее ориентацию на Москву как центр
православия. Это население рассматривалось таким образом как часть русских, для которых названные издания предпринимались. В то же время мы
видим на примере Ивана Федорова и иную особенность русского книгоиздания и книгораспространения. Как всякое новое дело, особенно касающееся
сферы распространения и контроля над информацией и ее интерпретацией,
в отечественных условиях книгоиздание столкнулось с настороженной и, возможно, негативной реакцией части светской и церковной элиты, увидевшей
в нем угрозу для собственного влияния в этой идеологически значимой области. Поэтому и в дальнейшем ряд нововведений в русской культурной практике
пытались уничтожить или изгнать из страны. Федоров писал, что его "изгнала" из Москвы вражда и зависть "начальников, священноначальников и учителей", возведение на него "ереси"7.
Едва ли не с того времени желающие повлиять на политику России или
преодолеть сопротивление такого влияния, пытались воздействовать на отечественную среду, особенно через печатную продукцию. Мы находим многочисленные примеры тому в ходе попыток различных политических и культурных преобразований в истории нашей страны. Так, известно, что Петр I рассматривал печатное слово как одно из средств реформирования России. Поэтому для ускорения издания русских книг необходимой с его точки зрения
содержательной направленности он пытался наладить их выпуск в Голландии,
занимающей в то время одно из ведущих мест в европейском книгоиздании.
Для чего амстердамскому купцу Яну Тессингу в 1698 г. и была дана соответствующая привилегия. В Амстердаме Тессингом и Копиевским были осуществлены десятки изданий как гуманитарной тематики, так и по точным наукам,
качество содержания и количество которых было, тем не менее, не вполне
достаточным для быстро возраставших потребностей России в квалифицированных кадрах8. Заметим, что в России в тот период все же не было необходимой материальной и интеллектуальной базы для выпуска такого рода изданий, особенно специальных. Только в 1704 г. в типографии Гендрика Дункера вышел первый русский навигационный атлас. Значение издания русских
книг в Голландии видно и в том факте, что при разработке гражданского
шрифта в 1707—1710 гг. его утвержденные образцы незамедлительно высылались как в Москву на Печатный двор, так и в Амстердам9.
Во второй половине XVII — начале XVIII в. происходит усиление интереса
к русской культуре у ряда славянских народов, и прежде всего на Балканах, на6
ходившихся под игом Османской империи. Русская книга для зарубежных
славян превращалась в "могучее средство этнического самоутверждения
и строительства системы национальной культуры, проходившего в условиях
нарастающего освободительного движения"10. Связи русского народа со славянами были обусловлены взаимными интересами (совместная борьба русских, сербов и черногорцев с турками), международной позицией России (соперничество с другими странами за сферы влияния на югославянских землях),
близостью языка, культуры и единым вероисповеданием. Русско-славянские
культурные, в том числе и книжные, связи рассматривалась как одна из статей
внешнеполитического курса России. Россия для сербов и черногорцев была
главным источником получения учебно-религиозной и обрядной литературы.
При Петре I поставки книг из России в югославянские земли приобрели регулярный характер. Русские книги получали сербские монастыри, белградские
иерархи и черногорские владыки. Кроме того, в течение всего XVIII в. удовлетворялись многочисленные прошения о книгах, присылаемые к русским государям и церкви православным духовенством Воеводины, Хорватии, Далмации, Славонии. Контроль за централизованной отправкой книг (как правило
стандартные наборы религиозной литературы) осуществляли российские органы внешней политики и церкви11.
Важным каналом распространения русских книг были также регулярные
экспедиции офеней — "московитов"12. Значительный интерес при рассмотрении распространения русской книги в славянских землях представляет также
деятельность Максима Терентьевича Суворова — справщика и переводчика
Московской Синодальной типографии, направленного учителем к австрийским сербам в 1724 г. Он привез с собой значительное количество книг. Среди
них были 400 экземпляров букваря Ф. Прокоповича "Первое учение отроком"
(Спб., 1722) и 70 экз. "Славянской грамматики" М. Смотрицкого (М., 1721),
перепечатанных затем в кириллической типографии в Рымнике13. Активизировавшиеся в петровское время русско-югославянские книжные контакты
не прервались и в дальнейшем.
Исторические факты свидетельствуют, что периодически имели место
распространение и выпуск за рубежом русских книг и иной тематики. Определенный интерес к ним со стороны отдельных групп читателей в некоторых
европейских странах вызывал к жизни их перевод на иностранные языки. Например, научное издание "Элементы плоской и сферической тригонометрии",
напечатанное в 1787 г. на английском языке в Лондоне. Книга была написана
В. Никитиным и П. Суворовым14.
Во второй половине XIX века для россиян, как и ранее для ряда других
народов, становится реальностью массовая внешняя эмиграция. Именно
в эмиграции, поставленной в условия существования в среде иной социокультурной реальности, являющейся преобладающей и потому требующей
7
приспособления к себе, ярче высвечиваются и чаще становятся предметом
рефлексии не только периферийные частности или вопросы роста и кризиса
культурной традиции, но самые основы национального мировоззрения и образа жизни.
Весьма сложная основа, на которой строился и строится феномен существования русской книги за рубежом, заслуживает специального рассмотрения.
Создание и распространение русской книги зависит во многом от наличия соответствующих групп русскоязычного населения в данной стране, от их положения, влияния и вектора дальнейшего развития. Этот процесс, как правило,
зависит от отношений между данной группой и Россией, от борьбы за влияние
на такие группы или, через них, на другие страны, — что может быть и уже
было предметом определенных усилий нашего государства в прошлом. Однако, данный канал могут использовать и страны — соперники России, стимулируя издание и распространение литературы, появление которой может противодействовать линии российской политики, изменять ее образ в глазах
эмигрантов, оказывающих, в свою очередь, влияние как на Россию, так и на
представления местного населения о России (и в исторической ретроспективе,
и в ее современном положении). Книги, вышедшие в самой эмигрантской среде, помимо содействия тем или иным из указанных тенденций, могут до определенного времени ориентироваться на интерес и спрос различных социальных групп российской диаспоры.
Есть и иные предпосылки возникновения интереса к русской книге. Начавший выходить в 1997 году библиографический указатель "Книга русского
зарубежья в собрании Российской государственной библиотеки. 1918—1991"
демонстрирует, даже своими ограниченными в силу обстоятельств комплектования соответствующими материалами фондов РГБ, значительный массив
русских книг, напечатанных за рубежом.
Из истории русской книги в Европе
Европа является первым континентом, на территории которого систематически распространялись русские печатные книги. Реакция и ужесточение
цензуры в течение 30 лет после восстания на Сенатской площади привели
к необходимости печатания революционной и запрещенной в России литературы за рубежом. Родоначальником бесцензурной печати был А.И. Герцен,
основавший в Лондоне Вольную русскую типографию. Еще в 1849 г., находясь в Париже, он заявил о своем намерении начать издательскую деятельность за рубежом15.
Начиная с первых заявлений и изданий определилась направленность
"Вольного русского книгопечатания". Герцен высказал свое намерение "печатать за рубежом для русских в России, лишенных у себя на родине свободной
речи"16. Такое высказывание свидетельствует о том, что с середины XIX века
8
сформировались условия для того, чтобы за границей иметь средства для
воздействия на ситуацию в России с целью ее изменения рядом политических
и культурных деятелей и групп, альтернативных официальному политическому режиму. Поэтому смысл этой части русских изданий за рубежом виделся
прежде всего в их доставке и распространении в России. Однако Европа как
заграница стала не только местом, где можно было издавать то, что заведомо
запрещалось в России. Европа для значительной части отечественной политической и культурной элиты стала за полтора века со времени преобразований
Петра I признанным источником мировоззренческих стандартов, эталонов
жизни и ее возможного преобразования. Мнение Европы о российских делах
имело вес, подкрепляемый и мировым масштабом значения политики ведущих
европейских держав. Поэтому показательно, что публикации "Вольной" типографии касались не только внутренних российских вопросов, но и тем, так же
актуальных для Запада, в том числе и точек взаимного столкновения интересов. Среди них был так называемый "польский вопрос", которому было посвящено одно из первых изданий — листовка "Русскому воинству в Польше",
где Герцен говорил от лица народных низов и революционеров, "Руси,
о которой мы свидетельствуем миру и для гласности которой мы оторвались
от родины"17.
Первым изданием типографии была листовка "Юрьев день! Юрьев день!
Русскому дворянству" с призывом приступить к освобождению крестьян
и к свержению самодержавия. Этим двум целям была посвящена и вся последующая публицистическая и издательская деятельность А.И. Герцена. За время существования Вольной русской типографии в ней были опубликованы
"Записки декабристов" (Вып. 1—3, 1862—1863), сборник "Русская потаенная
литература XIX столетия" и другие материалы, связанные с общественным
движением. Вышли в свет произведения А.И. Герцена ("Письма из Франции
и Италии" (1855), "Былое и думы" (Т.1—4, 1861—1866) и др.), Н.П. Огарева,
возглавлявшего типографию вместе с А.И. Герценом с 1856 г. ("Разбор нового
крепостного права" (1861), "Что нужно народу?" (1861) и др.). Выпускались
периодические издания: "Полярная звезда" (Кн. 1—8, 1855—1868), "Голоса
из России" (Кн. 1—9, 1856—1860), "Колокол" (№ 1—245, 1857—1867) и др.
В приложении к "Колоколу" печатались бюллетени "Объявление о русских
книгах Н. Трюбнера и К°". Издательская фирма Н. Трюбнера и К° была базой
изданий Герцена до времени перевода типографии из Лондона в Женеву
в 1865 г., где она была передана Л. Чернецкому и просуществовала до 1872 г.
В женевский период существования вольной русской типографии Л. Чернецким было издано два десятка книг, в числе которых были сочинения
М.А. Бакунина, сборники "вольной" поэзии, переведенный на русский язык
"Манифест Коммунистической партии" К. Маркса и Ф. Энгельса, и др.18
9
Примеру Вольной русской типографии последовали и другие издательства, печатавшие запрещенные в России книги. В их числе русская типография
в Берне, издательство П.В. Долгорукова и др., однако все они существовали
лишь непродолжительное время и их издательская деятельность не была активной. Вторая половина 60-х гг. стала неблагоприятной для русской издательской деятельности за рубежом. Спад революционной ситуации 1859—
1861 гг. ограничил сферу распространения русской печати. Однако в 80-е гг.
она возродилась в еще большем масштабе 19. В этот период значительное количество народников эмигрировало из нашей страны, что привело к широкому
развитию русской издательской деятельности за рубежом.
Одним из первых приступил к издательской деятельности отдел общества
Красного Креста "Народной воли", пользовавшийся услугами Вольной русской типографии в Женеве. Народовольцы предприняли энергичные усилия
для издания за рубежом своего периодического органа "Вестник Народной
Воли"20. Изданием революционной литературы занимались Кружок народовольцев в Цюрихе, Группа народовольцев в Париже, возглавляемый
П.Л. Лавровым Социалистический литературный фонд и др.
В 1891 г. в Лондоне группой ветеранов революционного народничества
был создан Фонд вольной русской прессы (ФВРП), просуществовавший более
10 лет и являвшийся одной из наиболее деятельных и авторитетных русских
зарубежных издательских организаций в последнее десятилетие XIX в. Фонд
имел собственную типографию, в которой печатались книги и брошюры, "Летучие листки" 21.
Издание, распространение и изучение марксистской литературы стало основным видом революционной деятельности первых социал-демократических
организаций. Значительное влияние на все революционные организации России оказали произведения, изданные группой "Освобождение труда", возглавляемой Г.В. Плехановым. Издательская деятельность группы, целиком протекавшая в Женеве, заключалась в печатании произведений К. Маркса,
Ф. Энгельса, руководителей рабочих партий Западной Европы (переведенных
на русский язык) и собственных произведений, пропагандирующих идеи марксизма. В серии "Библиотека современного социализма" вышли в свет произведения К. Маркса, Ф. Энгельса (переведенные Г.В. Плехановым и В.И. Засулич и снабженные их предисловиями и комментариями) и других основоположников научного социализма. Начиная с конца 1883 г. в серии "Библиотека
современного социализма" печатались сочинения членов группы "Освобождение труда". Важное место среди изданий группы занимали сборник и обозрение "Социал-демократ". Для широкого круга рабочих, стремившихся к образованию и политической деятельности, издавалась серия "Рабочая библиотека". Всего с 1882 по 1894 г. группой "Освобождение труда" было издано
37 брошюр, листовок и сборников22.
10
В "Сводном каталоге русской нелегальной и запрещенной печати
XIX в." представлено более 70 издательств, издававших за рубежом русские
бесцензурные книги, из них 31 — в Германии, 9 — во Франции, 7 — в Англии (Лондон), 6 — в Швейцарии (в числе которых одно из наиболее активных русских зарубежных издательств этого периода — издательство
М.К. Элпидина), а также в Австро-Венгрии, Бельгии, США и Финляндии23.
Продолжился выпуск русских эмигрантских политических изданий за
рубежом и в XX веке. С началом века связано издание марксистской газеты
"Искра", начавшееся в Лейпциге (1900—1901 гг.) и далее осуществлявшееся
в Лондоне (1902—1903 гг.) и Женеве (с весны 1903 г.)24. Предпринимались
как отдельные издания (к числу которых можно отнести издание романа
"Что делать" в 1902 г. в Штутгарте), так и серийные издания. Так, издательство социал-демократической ориентации "Жизнь", чья типография находилась в 1900 г. в Париже, а с 1901 г. в Лондоне, осуществляло обширную книгоиздательскую деятельность, включавшую в себя выпуск серий книг "Библиотека жизни" (20 книг) и "Библиотека русского пролетария" (43 книги),
где публиковались как работы российских, так и переводы европейских авторов25. Такая издательская деятельность по-прежнему была рассчитана на
распространение произведенной печатной продукции в России, куда она
доставлялась нелегально.
Хотелось бы особо отметить, что европейцы знали не только о русских
изданиях антисамодержавной тематики. В 1877 г., например, при Министерстве народного просвещения Российской Империи была создана комиссия
по международному книгообмену. В книгообмене участвовали, а следовательно, имели русские издания различной тематики Франция, Бельгия, Италия,
Голландия, Швеция. Число русских учреждений, отсылавших свои публикации в Европу постоянно росло26.
О русской книге на территории Америки
США. Значительное место в области международных книжных связей
занимают более чем двухвековые контакты между Россией и США. Две страны связывает между собой многое, что обусловлено природными и географическими причинами и находит подтверждение в ряде исторических и культурных событий.
Первые страницы истории русской книги в Америке связаны с освоением
россиянами Аляски, Алеутских островов и Калифорнии в конце XVIII —
XIX вв. Так, в 1784—1786 гг. Г.И. Шелехов организовал на острове Кадьяк
первую русскую школу для детей аборигенов и снабдил ее необходимыми
книгами. С 1794 г. начинает свою деятельность в регионе русская православная миссия, использовавшая в своей богослужебной и просветительской практике русские издания. Прибывший в 1804 г. для обследования состояния ду11
ховной миссии уполномоченный Синодом иеромонах Гедеон составил опись
церковной библиотеки, включавшей более 200 наименований печатных
и 16 рукописных книг.
Дальнейшее распространение русской книги в регионе было связано с образованием и функционированием Российско-Американской компании. Прежде всего следует отметить создание основных русских культурных центров
на Аляске (в Ново-Архангельске) и в форте Росс в Калифорнии. Особая роль
в организации крупнейшей библиотеки в Русской Америке принадлежит
Н.П. Резанову, назначенному в 1803 г. посланником в Японию. Резанов перед
отправкой 1-й кругосветной экспедиции обратился к видным политическим
и общественным деятелям России с просьбой содействовать просвещению
в российских колониях в Америке. 1200 книг, собранных таким образом, были
доставлены в Америку на кораблях указанной экспедиции, что составило основу фонда библиотеки Российско-Американской компании. В дальнейшем,
особенно начиная с 1818 г., когда правителями Русской Америки стали назначаться морские офицеры, продолжилась поддержка компанией библиотеки,
значительно пополнившейся в последующие годы и ставшей центром распространения русской литературы в регионе.
Возрастание потребностей в русской книге было связано и с развитием
местной системы образования. В самой южной точке российского присутствия
в Америке — форте Росс женой коменданта Е.П. Кусковой была основана
школа для русских детей и индейцев. Помимо существовавших церковных
школ и училища компании в 1841 г. была открыта в Ново-Архангельске духовная семинария.
Еще до установления официальных дипломатических отношений России
и США существовали и развивались научные связи между русскими и американскими учеными. Важным результатом контактов Американского философского общества в Филадельфии и Императорской Академии наук в СанктПетербурге явилось создание в библиотеке этого общества собрания ценных
русских научных изданий 27. Значительное число русских книг, включая издания Петербургской Академии наук, имела и библиотека Американской академии искусств и наук в Бостоне 28. Начиная со второй половины XIX века русско-американское сотрудничество получает дальнейшее развитие как по государственной, так и по академической линии. Американский посланник
в Санкт-Петербурге способствовал обмену каталогами между публичными
библиотеками Санкт-Петербурга и Бостона. Активный обмен изданиями шел
по самым различным вопросам. Россия в то время, благодаря фундаментальным исследованиям и открытиям русских ученых, по общему теоретическому уровню развития науки не уступала странам Европы, а по ряду дисциплин опережала мировую науку; имелся в стране и большой опыт государственного строительства. Министерства и ведомства США, созданные в период
12
гражданской войны или вскоре после ее окончания, интересовались структурой и методами работы российских государственных и научных учреждений 29.
Во время гражданской войны в США книгообмен был приостановлен.
Ведущая роль в его возобновлении принадлежала Смитсоновскому институту,
который восстановил и расширил довоенные связи с такими учреждениями
России, как Академия наук, Императорская Публичная библиотека, Медикохирургическая академия, Минералогическое общество, Пулковская обсерватория, Ботанический сад — в Санкт-Петербурге; Общество любителей русской словесности, Общество испытателей природы, университет — в Москве.
Кроме того, были установлены связи с научными центрами Харькова, Киева,
Одессы, Риги, Оренбурга, Казани и Иркутска. В 1875 г. в обмен на американские издания от имени Российского правительства была отправлена большая
коллекция русских книг и периодики в адрес госдепартамента США, Смитсоновского института, Корнельского университета и Главного хирургического
управления армии США 30. Смитсоновский институт не раз обращался к русским ученым с просьбой о высылке литературы. По данным института,
в 1870—1877 гг. обмен научной литературой достигал 150—160 экз. в год,
а общее количество при обмене с научными учреждениями всех стран 1750—
2280 экз. ежегодно 31.
Одним из примеров плодотворных научных контактов, повлиявших
на расширение книгообмена, является сотрудничество русских и американских астрономов. Некоторые американские астрономы (например Дж. Бонд,
К. Аббе) направлялись в Россию для научных стажировок. После возвращения
из Пулково Аббе занял пост директора обсерватории в Цинциннати. Обнаружив, что ее библиотека находится в плачевном состоянии, Аббе обратился
за содействием к коллегам в России. Обмен научными изданиями продолжался и в дальнейшем 32.
Значительный интерес при изучении международных книжных связей
России представляет деятельность Комиссий по международному обмену изданий: американской (при Смитсоновском институте) и русской при Министерстве народного просвещения 33.
В 1867 г. американский посланник К. Клей доставил в Министерство иностранных дел предложение от секретаря Смитсоновского института Джозефа
Генри о взаимном обмене правительственными документами между Соединенными Штатами и иностранными государствами, включая документы особых управлений или департаментов. В 1876 г. этот же институт выступил
с инициативой по расширению обмена изданиями, который предлагалось проводить между правительством России и Библиотекой конгресса. В России не
только согласились с американским проектом, но и предложили организовать
книгообмен на постоянной основе.
13
22 апреля 1877 г. при Министерстве народного просвещения была основана Комиссия по международному обмену изданий, которая являлась и национальным центром книгообмена России. Первым ее председателем стал
академик А.Ф. Бычков — помощник директора Императорской публичной
библиотеки, а с 1882 г. — ее директор. Был составлен и направлен в правительственные и научные учреждения России "Проект правил русской комиссии по международному обмену изданий по части наук и художеств", в котором были намечены обязанности комиссии: рассылка отечественным и иностранным правительственным и научным учреждениям изданий, переданных
в дар или в обмен; сбор сведений по различным книгохранилищам о наличии
дублетов печатных изданий, которые желательно было бы получить заграничным ученым учреждениям; печатание ежегодно каталога официальных изданий министерств, управлений, статистических комитетов, научных учреждений и обществ.
Книгообмен ряда русских учреждений, имевших давние международные
книжные связи, в значительной мере осуществлялся теперь через комиссию,
хотя некоторые из них продолжали обмениваться изданиями самостоятельно.
Так, например, Императорская Академия наук, осуществлявшая книгообмен
с рядом американских научных учреждений, начала регулярно высылать свои
издания через Комиссию лишь с 1884 г.
В 1899 г. Комиссию по международному обмену изданий возглавил
Э.Л. Радлов, отмечавший, что за 23 года деятельность комиссии значительно
расширилась.
Книгообмен с американской комиссией, по сравнению с иными зарубежными комиссиями, был самым существенным. Так, например, по отчету
за 1901 г. в американскую комиссию было отправлено 17 ящиков с 1366 пакетами книг, во французскую — 15 (1074 пакета), в итальянскую — 8
(577 пакетов), в бельгийскую — 6 (281 пакет), в нидерландскую и шведскую
по 3 ящика (131 и 169 пакетов соответственно). В то же время, наибольшее
количество книг русская комиссия также получала из США34.
Активный книгообмен вел Геологический комитет. Списки учреждений,
в которые комитет высылал свои издания, печатались в "Известиях" Геологического комитета. Так, в № 10 Т. XIX за 1900 г. указано, что выпускавшаяся ежегодно "Русская Геологическая библиотека" высылалась в 32 учреждения США.
Обширные книжные связи имели различные учреждения, находившиеся
в ведомстве Министерства народного просвещения. Так, например Императорский Казанский университет высылал свои "Записки" Смитсоновскому
институту, Департаменту земледелия и другим американским научным учреждениям. Кроме того, Магнитометеорологической обсерваторией и кабинетом
физической географии Казанского университета высылались "Бюллетени"
и "Магнитные наблюдения Магнитометеорологической обсерватории при
14
Казанском университете" во все метеорологические учреждения земного шара. Книгообмен с зарубежными учреждениями производили и научные общества при Казанском университете: Общество невропатологов и психиатров,
Физико-математическое общество.
С конца XIX в. высылало свои издания в Комиссию по международному
обмену для различных учреждений США Императорское русское географическое общество (ИРГО). Обмен изданиями с США был установлен также рядом
отделов ИРГО: Западно-Сибирским, Восточно-Сибирским, Приамурским,
Троицкосавско-Кяхтинским отделением Приамурского отдела. Обществом
изучения Амурского края (филиал Приамурского отдела ИРГО).
С 1901 г. начал высылать свои издания в Комиссию Кавказский отдел
ИРГО. Среди адресатов Отдела были научные учреждения: Смитсоновский
институт, Географическое общество (National Geographic Society), Бюро Американской этнологии (Bureau of American Ethnology), Геологическое обозрение (United States Geological Survey) в Вашингтоне, Американское Географическое общество (American Geographical Society) в Нью-Йорке и Научный институт Вагнера (Wagner Free Institute of Science) в Филадельфии.
В период первой русской революции количество изданий, отправляемых
из России, сократилось. Однако впоследствии положение с высылкой изданий
из страны стабилизировалось. Были установлены новые международные
книжные контакты. Наибольшее количество русских книг за все время деятельности Комиссии по международному обмену изданий было выслано в Соединенные Штаты (пик пришелся на 1913 г.). Но из-за начавшейся в 1914 г.
Мировой войны книгообмен был практически прекращен. Оценивая деятельность Комиссии по международному обмену изданий в целом, следует отметить ее существенное влияние на создание значительных коллекций русских
книг в зарубежных библиотеках35.
Библиотеки ряда американских научных учреждений (Американское философское общество в Филадельфии, Смитсоновский институт в Вашингтоне
и др.) имели крупные собрания русских научных изданий и регулярно пополнялись новыми поступлениями по линии научного книгообмена. Собрания
русских книг имели и американские университеты: Чикагский, Корнельский,
Калифорнийский36. Книги на русском языке были в фонде Нью-Йоркского
отделения Йельского университета и иных. Крупнейшее собрание из них принадлежало Гарвардскому университету. Самым крупным собранием русских
книг в США, созданным на основе библиотеки Юдина, располагала к началу
ХХ в. Библиотека конгресса США.
Важнейшей предпосылкой распространения русских изданий на американском континенте и в Соединенных Штатах стала деятельность российской
эмиграции, которой не было практически до середины XIX в.
15
М.М. Владимиров, посетивший в 1870-е годы Соединенные Штаты и
опубликовавший впоследствии свои мемуары, отмечал наличие русских раритетов в некоторых американских библиотеках (Бостон), хотя имело место и
отсутствие желания у руководства отдельных библиотек выписывать русскую
периодику (Филадельфия). Он же критиковал американскую цензуру за ханжеский подход — отказ на разрешение к переводу и печатанию в США произведений, опубликованных в России 37.
В последующем количество эмигрантов из России в Америку неуклонно
возрастало. Этому способствовала социально-политическая обстановка в империи, отмена крепостного права и, как следствие этого, увеличение числа
безземельных крестьян, революционная ситуация начала 80-х гг. и последовавшая за ней политическая реакция. Тогда многие из молодых россиян под
влиянием идей утопического социализма надеялись в заокеанской республике
воплотить их в жизнь, создавая сельскохозяйственные поселения на коммунистических принципах 38. В семьях эмигрантов в это время читали книги, газеты, журналы, выходившие на русском языке. Объединившись, пять — шесть
семей эмигрантов выписывали ежегодно до 12 русских изданий — "Голос",
"Дело", "Развлечение" и др.
В 70—80-х гг. группа русских эмигрантов на территории Соединенных
Штатов была одной из самых малочисленных. Ситуация резко изменилась
в последнее десятилетие XIX в. — начале ХХ в. В период с 1891 по 1910 г. российские эмигранты становятся значительным элементом в массе переселенцев,
существенно потеснив традиционные потоки — ирландцев, немцев, англичан.
По сведениям, взятым российскими дипломатами из американских источников
в 1917 г., с 1820 по 1916 г. в США из России прибыло 3 293 045 эмигрантов,
причем 2 650 920 — в 1899—1916 гг. В марте 1917 г. в США проживало
2 877 746 уроженцев России 39. Следует отметить, что определенная часть
эмигрантов, состоявшая преимущественно из лиц крестьянского происхождения, возвращалась домой после нескольких лет тяжелого труда.
Русские, к которым иммиграционная служба США причисляла украинцев
и белорусов, составляли 7% от числа российских эмигрантов (165 тыс. чел.) 40.
Русскую эмиграцию в США следует считать одним из явлений мировых
миграционных процессов. Ее едва ли не постоянные потоки стали в начале
XX столетия важным элементом формирования русского зарубежья. Уже
в годы первой мировой войны каждый двадцатый гражданин США был выходцем из Российской империи.
Эмигранты из России стремились использовать печатное слово в интересах диаспоры и для выражения собственного мнения по поводу происходящих в мире событий. Главная роль при этом ими закономерно отводилась периодическим изданиям. Русские эмигранты, хорошо знавшие Штаты, отмечали
16
особую роль прессы в стране, подчеркивали ее значение как "сильного средства" распространения знаний41.
В условиях динамичной жизни заокеанской республики для бывших жителей Российской империи газеты и журналы продолжали оставаться орудием
политической борьбы и формирования мировоззрения. В рассматриваемый период американская русскоязычная печать по числу названий уступала только
русской прессе Китая42. Общее число русских газет и журналов, выходивших
разновременно, достигало на территории США почти пятидесяти. Многие из
этих изданий традиционно относят к "вольной русской печати"43. Безусловно,
по сути таковыми они и являлись, хотя местная специфика накладывала
на историю возникновения и эволюцию эмигрантской прессы свой отпечаток.
Родоначальником русской печати в Америке является православный священник, политэмигрант Агапий Гончаренко (Андрей Гумницкий). В 1864 г.
А. Гончаренко решил эмигрировать в Америку и "основать там русское дело".
Такая возможность представилась ему после того, как Аляска перешла в распоряжение Соединенных Штатов. В целях американизации жителей полуострова госсекретарь США У. Сьюард предложил Гончаренко правительственную субсидию на издание газеты. Несмотря на то, что субсидия была невелика, Гончаренко принял его предложение и, закупив на собственные деньги
русский шрифт, отправился в Сан-Франциско. Здесь 1 марта 1868 г. был выпущен первый номер первого в Новом Свете русского периодического издания, которое печаталось на двух языках (английском и русском). Гончаренко
назвал газету "Вестник Аляски" (позднее "Свобода"). Издание привлекло
к себе внимание как русской, так и американской читающей публики, однако
его направленность вызвала недовольство администрации Аляски и российского посла в Вашингтоне. В результате правительство США лишило Гончаренко субсидии, хотя он продолжал издавать газету до 1873 г.44. Материалы
"Вестника Аляски" ("Свободы") интересны тем, что указывают на существование уже тогда группы русских жителей в США.
Активно русская пресса на территории США начинает развиваться в конце
80-х — 90-х гг. XIX в., когда эмиграция из России приобрела широкие масштабы. Первая русская марксистская группа "Освобождение труда", завязывая
связи с российской революционной эмиграцией, в феврале 1886 г. опубликовала обращение "К русским рабочим в Америке" и призывала содействовать
борьбе русских революционеров. Откликнувшись на обращение, российские
эмигранты в Нью-Йорке в начале 1889 г. образовали социалистическую группу, которая предприняла издание русской газеты "Знамя". В газете публиковались произведения членов группы "Освобождение труда", освещалось положение в России в условиях политической реакции. Заметным явлением
в общественной жизни эмиграции стал еженедельный журнал "Прогресс",
издававшийся в 1893—1894 гг. в Нью-Йорке, а затем в Чикаго. В 1892 г.
17
в Нью-Йорке возникли сразу два издания на русском языке. Г.М. Прайс основал еженедельную газету "Русские новости", выходившую тиражом 2 тыс.
экз. Вторым изданием стал еженедельный журнал "Справочный листок", редактировавшийся И. Розенталем. Оба издания не имели яркой политической
направленности. Заметим, что на всем протяжении данного периода наблюдалась "перепалка" между выходившими в США русскими изданиями. Современник происходившего М. Вильчур считал ее неизбежной и утверждал, что
здесь она имела место еще "на заре русской печати"45.
Названные выше органы печати создавались эмигрантами из числа интеллигентов. Но уже к середине 90-х гг. их деятельность практически закончилась. Причина состояла в том, что часть эмигрантов ассимилировалась
в англоязычной среде (другие объединились со своими национальными группами), а политическую эмиграцию из России больше привлекали революционные центры, образованные в Европе.
Последующую "волну" эмиграции из России в США принято называть
трудовой. Новый характер эмиграции отразился и на местной русской печати.
Кадры журналистов из этой волны переселенцев не отличались профессионализмом, уровень исполнения печатных материалов был примитивным. Но,
несмотря на низкий литературный уровень, периодические издания периода
следующей волны сыграли определенную роль в росте самосознания эмигрантов, их адаптации к местным условиям. Следует отметить газеты "Русский
голос", "Русское слово", выходившие в Нью-Йорке, "Великий океан", печатавшийся на Тихоокеанском побережье США в 1908—1917 гг. — сначала
в Лос-Анджелесе, а затем в Сан-Франциско. По этим изданиям, помогавшим
сохранить связь с Родиной, сохранить язык, полуграмотные эмигранты учились хоть и плохой, но своей, русской грамоте46.
После революции 1905—1907 гг. усилилась политическая эмиграция из
России. Новые творческие силы способствовали подъему литературного уровня периодических изданий. Прибывшие в США российские социал-демократы
развернули энергичную деятельность среди земляков. В апреле 1911 г. ими
было предпринято издание газеты "Новый мир". С начала 1912 г. редактором
газеты был назначен Н.Н. Накоряков. Из еженедельной газета превратилась
в ежедневную; тираж, в первые месяцы издания составлявший 5 тыс. экз., достиг к началу 1913 г. 8 тыс. экз.47 Это была массовая рабочая газета, которая
продавалась в книжных магазинах во всех крупных городах США48. Эпизоды
из биографии Н.Н. Накорякова дают возможность указать и на необходимость
рассмотрения (быть может в рамках изучения проблем реэмиграции) роли
лиц, вернувшихся из США, в революционных событиях в России. Если до начала первой мировой войны Н.Н. Накоряков был приверженцем большевизма,
то перейдя в ряды идеологических оппонентов большевиков-оборонцев, он
после возвращения в Россию в 1919—1920 гг. служил в белой армии, а затем
18
примирился с Советами. Несомненно, Н.Н. Накоряков использовал свой американский опыт в области издательской практики и книгораспространения,
когда был назначен в годы нэпа одним из руководителей Госиздата РСФСР
(с 1922 г.), а впоследствии работал долгие годы на разных должностях в системе советского книжного дела49.
Из других периодических изданий отметим, что в 1915—1916 гг. в НьюЙорке печатался под редакцией Л. Дейча, Э. Зиновьевой и Г. Белоусова ежемесячный социал-демократический журнал "Свободное слово". В "глубинке"
Штатов — г. Детройте (Мичиган) — под редакцией М. Лисовского издавалась
в 1914—1915 гг. газета "Луч". Продолжая тему укажем, что в США свой орган
печати — газету "Голос труда" имели с 1911 по 1917 г. и русские анархисты.
Создали свой печатный орган и социалисты—революционеры, но их еженедельник "Воля" выходил лишь короткое время. В 1915 г. там же начала печататься газета "Русская жизнь" (редактор И. Полонский), выпуск которой прекратился летом 1918 г. 50
Существовала в Америке не только эмигрантская, но и русская религиозная печать. В 1896 г. священник А.А. Хотовицкий основал печатный орган
духовной миссии "Американский Православный Вестник". Журнал издавался
при Нью-Йоркском кафедральном соборе и его выписка была обязательна для
всех церквей епархии (кафедра епископа была перенесена в Нью-Йорк). Наиболее важные статьи печатались параллельно на русском и английском языках. Можно упомянуть такие издания, как основанная 1912 г. в Нью-Йорке
епископом А. Немоловским газета "Русский Эмигрант", просуществовавшая
до 1915 г., и сменившая ее новая ежедневная газета "Русская земля", издаваемая с 1915 г. в Нью-Йорке консисторией православной епархии. В 1913—
1916 гг. дважды в месяц выходил "Ревнитель православия" — орган Общества
ревнителей православия от нападок униатства и баптизма.
Два года подряд в Питсбурге (Пенсильвания) под редакцией священника
Ломакина выходила еженедельная газета "Труд" (1914—1916 гг.). В Чикаго
было предпринято несколько попыток наладить выпуск русских газет, но они
не увенчались особым успехом. Например, в 1911 г. Де Шеймо редактировал
в этом городе еженедельную газету "Русские в Америке". В 1916 г. под редакцией М. Альтшулера в Чикаго около полутора месяцев выходила в свет газета
на русском языке "Народный голос". К 1917 г. на территории Штатов появился ряд новых русскоязычных органов печати: "Свободная Россия" (Чикаго,
еженедельная газета, редактор Н. Николаенко); Нью-Йоркские издания: "Голос народа" (Карпато-русская, еженедельная газета, редактор В. Черняк);
"Русский Христианский вестник" (ежемесячный религиозный журнал, редактор Дж. Джонсон); "Друг" (ежемесячный религиозный журнал, редактор профессор И. Непраш). В Чикаго стал издаваться также ежемесячный журнал
"Домашний врач" (редактор доктор Г. Краснов). Общее число русских газет
19
и журналов в США в этом году составило около полутора десятков названий51.
Русские издатели использовали различные типографии, но стремились
иметь собственную полиграфическую базу, что позволило бы им быть относительно автономными и экономически, и политически.
В Америке выпуск непериодических изданий на русском языке хотя
и имел относительно скромные масштабы, но тем не менее оставил свой след
в истории книги и может быть проиллюстрирован рядом примеров. Так, в конце XIX столетия был выпущен на русском языке популярный справочник
"Доктор" (Филадельфия), предназначенный для желающих заниматься самолечением. Одной из самых популярных книг, напечатанных в то время в Америке, среди русских эмигрантов (особенно крестьян) стала работа Л.Э. Шишко
"Русские цари". Среди справочников местного издания можно назвать напечатанную в 1912 г. книгу В. Кругляка "В Америку. Альманах. Справочник. Путеводитель". Можно привести и другие примеры печатания книг на русском
языке. Однако во второй половине XIX — начале ХХ в. систематического
русского книгопечатания в США не было. Очевидно, первое специализированное книгоиздательское предприятие для выпуска работ на русском языке
было создано лишь весной 1918 г.52
Активными поборниками приобщения к русскому слову, книге и другим
произведениям печати являлись на территории Америки представители православной церкви. Служители Алеутской и Аляскинской (после переименования — Северо-Американской) епархии не только стремились к тому, чтобы
жители бывших русских владений (алеуты, креолы и др.) не забывали русский
язык и умели читать, но и прилагали усилия к распространению русскоязычной литературы среди эмигрантов. Однако к концу XIX в. на Аляске русских
людей оставалось все меньше и меньше. Хотя и сохранилось еще несколько
школ, где велось соответствующее преподавание, но дети представителей коренных народностей постепенно переставали владеть навыками чтения книг
на русском и своих национальных языках.
В Сан-Франциско, куда была перенесена епископская кафедра, и в других
местностях США начинается достаточно активная работа православных пастырей с эмигрантами, в частности с прибывшими из районов Закарпатской Украины галичанами. Николай II разрешил приобщение к православию этой категории австро-венгерских подданных. Из русской столицы Синод присылал
эмигрантам книги и листовки, которые пользовались популярностью
у приезжих53. В США в это время насчитывалось около 200 священнослужителей и 300 православных церквей, число которых возрастало54. Церкви освящались все в новых городах, что влекло за собой потребность в соответствующей
литературе. В Нью-Йорке строительству православного храма содействовал
американский предприниматель Ч. Крэн. Он был активным русофилом и не
20
только содержал хор при храме, но и способствовал учреждению при Чикагском университете кафедры русской литературы. Заметим, что для создания
учебно-научных центров, изучающих творчество русских авторов и знакомящих с ним американскую молодежь, к концу XIX в. созрели необходимые
предпосылки55.
Активное, основанное на интересе публики, проникновение русской литературы в США началось с конца 60-х гг. XIX в. и интенсивно возрастало
в следующее десятилетие. Известность у американской читающей публики
приобрели переводы произведений Тургенева, Толстого, Достоевского, Чехова и других русских классиков, сделанные Констанцией Гарнет. Русская литература настолько прочно вошла в культурную жизнь США, что некоторые
критики стали поговаривать о "нашествии". "Толстой и нашествие русского
реализма в художественной литературе" — так, весьма выразительно, озаглавил свою статью Д. Киркленд в августовском номере журнала "Dial" за
1886 г.56. Широкое распространение русской литературы стало одной из важных причин изучения русского языка в американских университетах: Гарвардском, Калифорнийском, Чикагском.
Официальный Петербург в соответствии с общепринятой практикой
и объективной необходимостью способствовал также комплектованию книгами дипломатических представительств России — посольства в Вашингтоне
и консульств в ряде городов (Чикаго и др.). В эти учреждения рассылались
прежде всего издания служебного характера. Например, в самом начале века
в Вашингтон было отправлено "Собрание трактатов, конвенций и соглашений,
заключенных Россией с другими государствами"57.
В то же время в течение данного периода среди россиян распространялись не только официальные издания, но и произведения совершенно иного
характера. Еще в начале 60-х гг., когда Аляска принадлежала России, сюда
проникали из Лондона герценовские издания58. Одной из наиболее мощных
организаций по распространению антисамодержавной литературы на русском
языке в США стало Нью-Йоркское отделение лондонского "Фонда вольной
русской прессы", распространявшего свои издания в революционных группах
в различных странах мира. В Нью-Йорке фонд располагал магазином и книжным складом. На складе фонда были собраны нелегальные издания не только
на русском, но и на иных языках народов Российской империи. Фонд выступал инициатором создания издательства "Free Russia"59.
По мере распространения социалистических идей и роста их влияния
соответствующей литературой в Америке интересоваться стали не только революционно настроенные эмигранты. Так, в ответ на просьбу школы политической экономии в г. Бостоне в 1913 г. В.И. Ленин отправил в ее адрес "Программу РСДРП". Для революционно настроенных эмигрантов Комитет зарубежных организаций (КЗО) РСДРП посылал в Америку большое количество
21
литературы по вопросам рабочего движения. Так, например, газету "Социалдемократ" — центральный орган партии в тот период КЗО направлял сюда по
28—30 адресам (382—477 экз.)60.
Сторонники проправительственных кругов считали необходимым противопоставлять левым силам собственное влияние в области печати и книгораспространения. Важную роль в этом вопросе играли представители православной церкви, которые старались воздействовать на русскоязычные общины
в США через различного рода учреждения.
В США русские книжные магазины появились в 60—70-е гг. XIX в. одновременно с ранней эмиграцией. С 80-х гг. XIX в. основная часть книготорговых предприятий уже была сосредоточена в Нью-Йорке. Крупных специализированных предприятий, созданных эмигрантами, было, очевидно, несколько. К числу известных следует отнести, например, книжный магазин при редакции газеты "Русское слово".
Неоднородность состава приезжих обусловила разделение практики выпуска и распространения русскоязычной литературы на три основных потока
(без учета официального книгообмена и т.д.). Исследование всех этих потоков
для истории имеет равное значение.
Во-первых, очевидно, что прошлое антисамодержавных изданий в Америке может быть определено не иначе как составная часть пестрой мозаики
вольной русской печати. Развивавшаяся не только под влиянием зарубежной
жизни, но и различных русских политических партий и их лидеров (от Герцена до Ленина) "вольная русская пресса" в Америке являет собой интересный
пример диссидентского движения русской интеллигенции.
Во-вторых, проправительственную позицию занимала по отношению
к императорской России (иначе и быть не могло) православная церковь и созданные ею учреждения. Организация ее представителями в США читален,
библиотек и т.п. хотя и не обеспечила ведущей роли церкви в идеологической
жизни диаспоры, но имела важное значение для значительной части трудовой
эмиграции.
Третьим направлением можно считать выпуск и распространение произведений печати, организацию книжной торговли представителями русских
эмигрантских кругов, не желавших ставить политические проблемы в центр
своей деятельности, и стремившихся к работе по обеспечению своих соотечественников необходимой им информацией.
Уже в начале нашего столетия наметился процесс этнического увядания
россиян в американском зарубежье. Отрыв от России отражался и на состоянии
русской печати и книгоиздания. Если в будущем и происходила их активизация,
то это обстоятельство обуславливалось притоком новых значительных групп
переселенцев в иные исторические эпохи.
22
В целом же можно сделать вывод, что история русского печатного слова,
история русской книги в США во второй половине XIX — начале XX столетий — это не просто страница истории русской эмиграции, но и отражение
истории государства российского и такого феномена, как формирование русского зарубежья.
Гавайи. Социальные проблемы российского Дальнего Востока и общественно-политическая обстановка в империи обусловили стремление россиян
к поискам "райских уголков" за пределами Родины. Одним из таких мест
в прошлом веке многие считали (как, впрочем, и ныне) острова Гавайского
архипелага, принадлежавшие США.
На Гавайских островах выходцы из России — мужчины, женщины и дети
поселились в самом конце XIX столетия. Тогда здесь насчитывалось более
60 семей эмигрантов, среди которых были крестьяне и интеллигенты. Они
имели возможность получать информацию из различных источников (англои русскоязычных прежде всего) среди которых были и работы Н.К. Русселя.
Архивные и иные материалы, исследованные в монографии
С.А. Пайчадзе свидетельствуют, что Н.К. Руссель использовал печатное слово
в целях колонизации, обустройства Гавайев, стремился привлечь сюда новые
группы эмигрантов из России, улучшать жизнь людей, вынужденных покинуть Родину61. В этих целях для русской колонии планировалось открыть
школу на 60 детей, печатались рекламные брошюры, создавалось "Американорусское акционерное товарищество тропического хозяйства", в которое он
стремился вовлечь колонистов. Придавая большое внимание природным факторам, влияющим на жизнь человека, Н.К. Руссель неоднократно обращался
к этой проблеме, так же как и к проблемам взаимоотношений между Востоком
и Западом, вопросам психологической адаптации европейцев к новым "тропическим" условиям жизни. Выступая под псевдонимом Каука Лукини он напечатал в конце XIX века в Гонолулу брошюры "Как жить на Гавайских островах. Основы личной гигиены" и "Наша политика здравоохранения". Основные
положения брошюры "Наша политика здравоохранения" Н.К. Руссель изложил в речи перед медицинскими специалистами в Гонолулу незадолго перед
ее публикацией в мае 1896 г. Брошюра, написанная на английском языке
(16 страниц), содержала программу из 7 пунктов исправления ситуации в области организации здравоохранения на островах. И сегодня сохраняют актуальность слова Н.К. Русселя о том, что здоровье — это первое благо, которым
цивилизованное общество может и должно обеспечить своих граждан62.
Н.К. Руссель, как известно из ряда источников, уже будучи владельцем
участка земли, выставил свою кандидатуру в сенат Гавайских островов
и в предвыборной борьбе неоднократно использовал органы печати. В результате победы на выборах партии гомрулеров (независимых) Н.К. Руссель стал
президентом Гавайского сената.
23
В 1901—1902 гг. им были опубликованы три брошюры и ряд статей, посвященных истории присоединения архипелага к США. Мы не ставим своей
целью анализировать политические взгляды Н.К. Русселя (Судзиловского),
ибо это уже делалось рядом авторов. Для нас важно отметить другое — посредством печатного слова гавайский сенатор стремился познакомить со
своими воззрениями и жизнью на островах возможно большее число людей из
России и США. Отечественный читатель имел возможность получать представления о дальних, экзотических краях из его работ, печатавшихся в стране.
Материалы Русселя публиковались на страницах таких изданий, как "Амурский край", "Книжки недели", "Иркутское обозрение" и др. Н.К. Руссель стремился привлечь на Гавайские острова новые группы земляков. Это касалось
прежде всего людей, подвергавшихся политическим преследованиям и терпевшим материальные тяготы в России. Руссель считал, например, что именно
Гавайи будут лучшим местом для переселения духоборов, находившихся
в непримиримом конфликте с царской властью и официальной православной
церковью. Но предпринятые меры (велись переговоры с администрацией
США, наладилась переписка с Л.Н. Толстым, поддерживавшим духоборов)
не дали результатов, духоборы переселились в Канаду. Таким образом, возникла еще одна группа русских эмигрантов, о которой упоминается ниже
и изучение книжной культуры которой входит в задачу исследователей зарубежного русского книжного дела. Мы приводим данный факт как свидетельство об интересном и сложном эпизоде, едва ли не изменившим всю картину
бытования русской книги на Гавайских островах и в Океании в целом. В своих
странствиях Н.К. Руссель собирал библиотеку, которая была с ним и на Гавайях. Библиотекой могли пользоваться не только хозяин дома и его жена — Леокадия Руссель (в девичестве Шебеко) — близкая родственница шефа русских
жандармов, но и гости дома — эмигранты и приезжие. В их числе находились
люди самых различных политических взглядов: видный географ и ботаник,
создатель батумского ботанического сада А.Н. Краснов, лейб-медик А.А. Боткин, совершавший путешествие вместе со своей женой, С.В. Витковская
и др.63
Бежавший из Сибири Л.Г. Дейч, будучи проездом на Гавайях, вспоминал,
что не только рассказы гостеприимной четы Руссель и экскурсии, но и книги
помогали ему получить информацию об этих чудесных островах64.
Не исключено, что библиотекой Русселя могли пользоваться не только
русские люди, но и представители местного населения. В числе знакомых
Н.К. Русселя были канаки, получившие образование (в Европе в том числе)
и разделявшие его взгляды.
После отъезда Н.К. Русселя (Судзиловского) с архипелага и практического
"растворения" (ассимиляция, переезды и проч.) первой группы русских эмигрантов история использования русского печатного слова здесь не закончилась.
24
Гавайи — океанская колония США — нуждались в рабочей силе. По ряду
причин, в том числе из-за напряженных взаимоотношений с ввезенными японскими рабочими, местные власти приняли решение "... заменить беспокойный
и ненадежный элемент..." отчасти уроженцами Филиппин, отчасти же более
способными к тяжелому труду на сахарных плантациях рабочими европейцами, в том числе русскими, живущими на Дальнем Востоке, как докладывал
в МИД России русский консул из г. Дальнего (Дайрен)65. Для вербовки русских рабочих использовались различные средства. Важную роль в этом вопросе играла печать. Например, в типографии В. Иогансона во Владивостоке была
издана вербовщиком А. Перельструзом (Кошицким) брошюра "Гавайские острова". Издание носило справочно-рекламный характер и распространялось не
только на русской территории, но и, например, в Гонолулу. Естественно,
жизнь на Гавайях характеризовалась здесь под специфическим углом зрения.
Дайренский журнал "На чужбине", который издавался японскими властями
и русскими эмигрантами для агитационных целей также может быть упомянут в
связи с рассмотрением вопроса. Наборщиками в журнале работали японцы, поэтому издание пестрело ошибками орфографического характера, но не это главное в дайренском издании. И сегодня журнал весьма интересен в том плане, что
доносит до нас практически забытую информацию об эмигрантах из России.
Так, в № 1 за 1912 год, рекламировались японские пароходные линии, отмечалось, например, что после русско-японской войны эмиграция через Дальний
Восток активизировалась.
Русские власти, справедливо полагая, что эмиграция ведет к утечке трудовых ресурсов с территории страны и КВЖД, стремились предотвратить ее.
В этой связи предпринимались соответствующие выступления в прессе и попытки административного давления на отъезжающих. Судя по записи в "Журнале № 49 заседания Особого Совета при Управляющем Китайской Восточной
Железной дорогой" было принято решение о том, что эмигрантов без соответствующих документов, а только с билетами от Международного бюро высылать обратно в пределы России66. Однако поток желающих уехать в различные
страны не сокращался. Только по поручению Департамента иммиграции, труда и статистики Гавайской территории с 1 января 1909 г. по июль 1911 г. было
вывезено на острова 1790 русских рабочих из Маньчжурии (за 1905—1911 г.
туда же выехало всего 8790 европейцев)67.
Не вдаваясь в подробности жизни людей, зачастую обманом привлеченных на Гавайские острова, и не анализируя их взаимоотношений с официальными американскими и русскими представителями, что изучалось другими авторами68, заметим лишь следующее. Условия работы в тропиках, оторванность
от привычного уклада жизни вызывали "брожение умов" и протесты
со стороны эмигрантов. Очевидно, что в их среде имелась и группа лиц, настроенных радикально и не желавших мириться с эксплуатацией. В качестве
25
примера, подтверждающего наличие в среде русских рабочих "смутьянов",
которые выступали против американских порядков, местные власти продемонстрировали русскому дипломату, специально прибывшему из Кобе для
анализа ситуации, "революционную брошюрку в красной обложке социалдемократической партии"69.
В конце концов местные власти отказались от ввоза русских на архипелаг. Число выходцев из России перестало расти, а со временем пошло на
убыль. Несмотря на отъезд значительного числа россиян с Гавайев в США,
Австралию и другие зарубежные страны, можно отметить, что вплоть до первой мировой войны в числе русских американских учреждений значилась русская библиотека в Гонолулу. Еще в 1913 г. она привлекала внимание читателей, ее библиотекарем был А. Болдин70.
Канада. Наибольшее распространение, судя по имеющимся в нашем распоряжении данным, русское печатное слово получило, помимо США, в Канаде — тогда британском доминионе (с 1867 г.). Одну из компактных переселенческих групп в эту страну составляла русская секта духоборов. Духоборы
были вынуждены переселиться за океан из-за конфликтов с царскими властями и официальной церковью. Их заокеанская эпопея началась с 1898 г. Общая
численность мужчин, женщин и детей, входивших в группу, по различным
сведениям оценивается в 7200—10 000 чел.71
Проблема влияния на духоборов (духоборцев в терминологии тех лет),
как и на иные религиозные организации стояла перед различными политическими силами. Она являлась, например, одной из важнейших для СевероАмериканской епархии Русской православной церкви. Особо остро проблема
ощущалась в свете борьбы общественных сил за свободу совести, печати
и другие гражданские свободы в стране. В этой связи, например, большевики
в 1904 г. предприняли издание специального листка "Рассвет" для сектантов.
Печатался "Рассвет" в Женеве в партийной, а затем в кооперативной типографии. Издателем листка был В. Бонч-Бруевич. Годовая подписка для Канады
(как и США) была объявлена в один доллар. В свет вышло только девять номеров "Рассвета" (8-й и 9-й номера были сдвоены). Общий объем издания составил лишь 216 страниц. Формат его был небольшим — 18х24 см. Столь
подробное описание в данном случае приводится, ибо "Рассвет" сегодня —
одно из наиболее редких русских изданий начала ХХ века, имевших хождение
за границей, в том числе в Северной Америке. "Рассвет", судя по объявленным
ценам, предназначался для распространения в России, Болгарии, Сербии, Франции, Бельгии, Австрии, Англии, Германии и Швейцарии. На основе писем в редакцию и иных материалов можно сделать вывод об активном использовании духоборами книг в Канаде. Так, из "Первого отчета прихода и расхода
христианской общины всемирного братства в Канаде" за 1902 г. очевидно,
что в Москву было отправлено для покупки книг 200 долларов США72.
26
В Женеве констатировали, что экономическое благосостояние духоборов росло и вместе с тем все больше их охватывала жажда знания. "Не только молодежь учится читать и писать, — сообщал в редакцию один из членов общины, — со всех сторон духоборцы просят книг, дающих разнообразные знания
обо всем, что существует в мире"73.
Среди русских жителей Канады как знатока книги можно назвать лидера
духоборов П.В. Веригина, жившего в Саскачеване. Имелись в Канаде и центры общественного пользования произведениями печати, организованные
эмигрантами. Так, в Гамильтоне действовала "Русская читальня", а в Торонто — "Русская прогрессивная библиотека"74.
Из истории общественных движений в Канаде известно, что социалисты
страны первоначально входили в Американскую социалистическую партию.
Вместе с ними туда же входил русский отдел этой партии, который объединил
эмигрантов из России, живших в Канаде. В их числе были и бывшие матросы
броненосца "Потемкин". Судя по их воспоминаниям, революционно настроенным рабочим много усилий пришлось затратить для установления связей
с Женевой. Из этого швейцарского города за океан поступала на русском языке политическая литература революционного направления. Эмигранты вели
среди соотечественников агитационно-пропагандистскую работу, организовывали кружки и школы, где преподавались политэкономия, теория профессионального движения и другие предметы. Здесь велось и обучение английскому
языку75.
В канадском городе Эдмонте работал "Русский клуб для чтения", который
вел переписку об использовании литературы социал-демократической тематики с корреспондентами из Кракова76. Как и в США, среди российских политэмигрантов распространялись опозиционные издания, такие, например, как
газета "Правда" и др. К 1911 г. число потенциальных читателей, владевших
русским языком, насчитывало на канадской территории не менее 50 тыс. чел.,
тогда как общее число православных достигло 88 507, в том числе русских
58 639 чел. — 1,23% населения страны. Однако наибольший наплыв русских
последовал после 1911 г.77
Русские издания (из ИРГО) получали и научные учреждения Канады
в городах Оттава и Квебек78.
Латинская Америка. Рассматривая производство, распространение и использование изданий на русском языке на всем Американском континенте,
следует отметить, что предпосылки дружественных контактов между русскими и латиноамериканцами закладывались еще в годы существования форта
Росс на границе между Соединенными Штатами и Мексикой. Имели место
они и в конце XIX в. По отчетам Владивостокского филиала Приамурского
отдела ИРГО — Общества по изучению Амурского края уже с 1893 г. его издания вызывали интерес у ученых столицы республики Перу — города Лимы.
27
Обмен изданиями продолжался даже в годы первой мировой войны. ИРГО
в начале нашего столетия поддерживало книгообмен с 10 городами Латинской
Америки79. В качестве примеров можно привести посылку русских научных
публикаций в Национальную академию и Географический институт в Аргентине или Географическое общество в Перу. Известно, что 11 латиноамериканских стран (Чили, Аргентина, Мексика и др.) получали научные издания "Русской геологической библиотеки"80. Вне всякого сомнения, книги имели русские священнослужители и дипломаты81, исполнявшие свой долг в латиноамериканских государствах тихоокеанской зоны, а также революционерыэмигранты.
Русская эмиграция в странах Латинской Америки — предмет, заслуживающий особо глубокого и детального исследования. Ныне имеются лишь
скудные сведения об использовании изданий на русском языке в этих государствах. В то же время ясно, что русские, как и иные славянские народы, внесли
свой вклад в жизнь центральной части и юга континента. А это предполагает
наличие, как минимум, у первых эмигрантов интереса к русским книгам, да
и наличие книг у части из них, однако вопрос все еще нуждается в тщательном
изучении.
Основная часть русских эмигрантов оседала в Аргентине и Бразилии.
Имелись значительные группы выходцев со Ставрополья и Кубани и в Парагвае. Еще в дооктябрьский период отмечалось, что с 80-х гг. XIX века наибольшее число наших соотечественников — около 300 тыс. чел. поселилось
в Аргентине82. Возникли даже города с преобладающим русским (славянским)
населением, например, Апостолес на р. Уругвай. Этой стране посвящалось
много лестных слов лицами, ратовавшими за отъезд трудового люда из
России. Считалось, что условия для жизни здесь оптимальны для россиян.
В 1911 г. в Харбине вышла брошюра Б. Оржиха "Куда эмигрировать, в Австралию или Аргентину?". Автор писал, что в Аргентине русский не батрак, не
кухонный мужик, даже если он интеллигент или квалифицированный рабочий-металлист. Положительно оценивался климат южной части Аргентины,
близкий к привычному для россиян.
В упомянутом дайренском журнале "На чужбине" также указывалось на
преимущества аргентинской жизни для русских эмигрантов. Живущие в Аргентине выходцы из России, как правило, испытывали дефицит в русскоязычных изданиях. Среди них были интеллигенты, рабочие, крестьяне, матросы
с броненосца "Потемкин", занесенные ветром событий на чужбину и нуждавшиеся в книгах и газетах83.
Сложнее вести дело из-за условий акклиматизации в жарком климате оказалось для выходцев с севера в Бразилии. Однако в этой стране печатался
журнал на русском языке, запрещенный русскими дальневосточными властя28
ми к распространению84. Публикации в журнале рассматривались как прямое
подстрекательство к выезду за рубеж.
Русская книга в странах Азии
Выход России на берега Тихого океана и в Приамурье сыграл важную
роль в расширении контактов народов нашего государства с народами других
дальневосточных стран. Экономический потенциал и вооруженные силы Российской империи стали основой ее влияния в регионе. Вместе с тем здесь постепенно создавались предпосылки расширения культурных связей между
всеми соседними государствами.
В конце XIX — начале XX в. сформировались объективные условия, способствовавшие росту русского культурного влияния в АТР. Это влияние складывалось главным образом на основе:
— проникновения русского торгово-промышленного капитала на территорию дальневосточных стран;
— интеллектуальной деятельности ученых, писателей, политических деятелей и привлечения на службу иностранными государствами русских специалистов;
— развития миссионерской деятельности русской православной церкви — через религиозное воздействие на иноязычное население.
Перечисленные факторы стимулировали интерес к русской литературе,
отражались на выпуске и использовании русской книги в сопредельных России странах. Сведения о распространении и издании русских книг в ряде из
них подтверждают данное положение.
Китай. Первые русские книги, напечатанные на дальневосточной территории, вышли в свет в Китае, что явилось свидетельством возникновения новых очагов русского издательского дела в Азии. Русская книга, появлявшаяся
в Китае с конца XVII в., отражала весь сложный спектр связей двух стран:
межгосударственные отношения, политические, экономические, торговые
контакты.
Возникновение нескольких центров русской книжной культуры в Китае
было связано прежде всего с ростом деловой активности представителей русской диаспоры в столице и некоторых других китайских городах, строительством КВЖД и арендой Ляодунского полуострова.
Хотя царская Россия и вошла в число стран, ведущих колониальную политику в отношении Китая, в ее позиции имелись определенные особенности.
Русские до конца XIX в. не посылали вооруженных сил на китайскую территорию, не ввозили туда никогда опиума, не вывозили дешевую рабочую силу.
Изначально важным центром русской книжной культуры в Китае являлась Русская православная миссия в Пекине. По просьбе циньского правительства миссия организовала в столице Китая школу для обучения русскому язы29
ку. Во второй половине XIX в. русская духовная миссия в Пекине имела собственную типографию "Северное подворье"85.
В 1867 г. — почти за 17 лет до выпуска первой печатной книги на русском Дальнем Востоке, — член миссии иеромонах Исайя издал в столице Китая "Русско-китайский словарь разговорного языка (пекинского наречия)".
В 1868 г. в Тяньцзине вышло "Прибавление" к этому словарю, насчитывающему 565 страниц. Факт выпуска русских изданий в Тяньцзине, а не только
в столице Китая, был не случаен. Еще в 1858 г. представители китайского правительства подписали с адмиралом Е. Путятиным Тяньцзинский договор, согласно которому русским купцам предоставлялось право вести морскую торговлю с Китаем в открытых для иностранцев портах. Характерным в этой связи представляется выпуск одной из местных русских брошюр, написанной
иеромонахом Николаем, которая была напечатана издательством "Северное
подворье" в 1868 г. В 1881 г. в Петербурге между Россией и Китаем были подписаны договор и торговые правила. Договор имел важное значение для русско-китайских связей, так как русским купцам теперь разрешалось беспошлинно торговать не только в Монголии, но и в Западном Китае и Притяньшанье86.
Во второй половине XIX в. произошло весьма знаменательное событие
в истории книгоиздания за дальневосточными рубежами России: в 1888 г. был
выпущен большой китайско-русский словарь, составленный известным отечественным востоковедом архимандритом Палладием (П.И. Кафаровым) и старшим драгоманом русской дипломатической миссии в Пекине П.С. Поповым87.
Издание словаря Палладия и П.С. Попова не только знаменовало новый этап
в научной разработке словарей языков двух соседних народов, но и явилось по
сути государственной русско-китайской акцией.
В конце XIX в. полиграфическая база духовной миссии была модернизирована. Известно, что уровень синологических исследований, проводимых
русской миссией в Пекине, был весьма высок, поэтому иностранные миссионеры пользовались консультациями русских коллег, а протестантские священнослужители в своих типографиях неоднократно печатали переводы, сделанные начальниками русской духовной миссии88.
Однако число православных верующих-китайцев было невелико (около
500 чел. в конце XIX в., несколько больше 5000 чел. в 1913 г.)89, поэтому миссия во многом ориентировалась на нужды русских поселенцев в Китае.
В начале XX в. в Пекине выпуск православной литературы активизировался. Выходил журнал "Пекинский благовестник", действовала типография
Успенского монастыря. В качестве примера изданных в начале века в Пекине
церковно-служебных работ назовем "Краткий Катехизис", составленный
на русском и китайском языках для китайских катехизаторов епископом Иннокентием (Пекин, 1909). В 1906 г. типография миссии напечатала работу
30
"Инструкция русской духовной миссии в Пекине". Есть все основания считать
русскую православную миссию ведущим русским издательским центром Пекина. Тематика книг была достаточно разнообразной: помимо профильной литературы выпускалась историческая, историко-географическая, политическая и
иная. Всего в Пекине, по примерным подсчетам, в XX в. (до 1917 г.) вышло
(не учитывая церковно-служебную литературу) не менее 35—40 книг на русском языке90.
С конца XIX — начала ХХ вв. в число авторов книг и организаторов выпуска русских изданий входили не только представители духовенства. Круг
этих лиц расширился за счет русской "служилой" интеллигенции. В сопредельных русскому Дальнему Востоку странах, где образовались более или менее
стабильные группы русского населения — служащих, предпринимателей, военных или эмигрантов из России, как правило, возникало русское книжное дело
или отдельные его элементы (прежде всего, издательская практика).
Русские издания выходили и распространялись в этот период, хотя и нерегулярно, помимо Пекина и в других городах Китая — прежде всего в Ханькоу, Шанхае. Но русские предприниматели не сумели организовать стационарной книжной торговли в названных городах Китая таким образом, как это
было в Харбине.
Одной из крупнейших русских библиотек в Азии являлась библиотека
Православной духовной миссии в Пекине, расположенная в "Северном Подворье". Фонд библиотеки постоянно увеличивался, составив к 1917 г. примерно 10 000 единиц хранения91.
Личные собрания книг имелись как у русских специалистов, работавших
в Китае (что, в частности, явствует из фактов пожертвований харбинским библиотекам), так и у предпринимателей и дипломатов. Библиотеки некоторых
владельцев продолжали формироваться и на территории Китая.
Следует отметить, что в Китае русская православная миссия имела серьезных конкурентов в лице религиозных деятелей Запада. Здесь действовала
71 католическая и протестантская миссия, располагавшие учебными заведениями 92. Это создало трудности в распространении русскоязычной книги, о
чем свидетельствует, например, тот факт, что некоторые авторы свои издания
распространяли в Пекине сами. В Гирине книги распродавались через консульство России, где для этой цели имелся книжный склад. В Шанхае издания
Общества русских ориенталистов и другие продавал магазин "Celly". Русская
революционная книга имела в Шанхае свои каналы распространения, о чем
упоминает в мемуарах В.Д. Бонч-Бруевич93.
В борьбе за раздел сфер влияния в Китае Россия добилась аренды крепости Порт-Артур (с 1898 г. сроком на 25 лет), ставшей вместе с портом Дальним важным центром российского военно-политического присутствия и культурного влияния в регионе.
31
Основным учреждением, осуществлявшим выпуск и распространение
произведений печати в Порт-Артуре, было издательство П.А. Артемьева "Новый край". Газета с таким названием и под его редакцией возникла в 1899 г.,
но первым годом ее выпуска считается 1900 г.94 В этом же году издательство
приступило к печатанию в собственной типографии книжной продукции. Вышла в свет "Библиотека газеты "Новый край" (только за 1900—1901 гг. были
напечатаны брошюры № 1—4). Издательство выпускало учебные пособия
по изучению китайского языка, воспоминания участников событий, имевших
место на территории Китая в конце XIX — начале XX в. Заметим, что выпуск
учебных пособий становился как бы обязательным элементом практической
деятельности для всех русских издающих центров в Китае.
Издательская деятельность в Порт-Артуре продолжалась до конца 1904 г.
В городе-крепости выходило ежегодно в свет не менее 5—6 русских книг
и брошюр. По имеющимся данным в Порт-Артуре за 1899—1904 гг. было выпущено приблизительно 40 непериодических изданий95.
Издания, напечатанные в типографии "Новый край", продавались в начале
1900-х гг. в России в столичных книжных магазинах. "Новый край" рекламировал столичную газету "Россия", благовещенскую "Амурскую газету", товары
книжных магазинов П.И. Макушина в Томске и Иркутске, имевших "громадный
и разнообразный выбор книг по всем отделам науки и литературы"96.
О тесных связях Порт-Артура с духовной жизнью метрополии свидетельствует и история формирования библиотечных фондов города. После вступления русских вооруженных сил на Квантунский полуостров из Николаевской
публичной библиотеки г. Хабаровска жителям Порт-Артура были отправлены
3 ящика книг (632 тома). Дар хабаровчан предназначался общественной библиотеке нового русского поселения за рубежом97.
В порт-артурских и других воинских частях в это время создавались воинские библиотеки. Их устройством занимались местные военачальники при
содействии Военного министерства в Петербурге. Держать армию вне процессов, происходивших в обществе, было невозможно. Поэтому предпринимались усилия по "коррекции" умонастроений через выпуск и распространение
соответствующих изданий. Об этом может свидетельствовать, например, выпуск Военным министерством сборника "Русскому солдату на память
о А.С. Пушкине". Он был бесплатно разослан в каждую роту, эскадрон, батарею, команду. После капитуляции крепости очаги русского книжного дела на
Квантуне прекратили свое существование. Потери понесли, очевидно, и владельцы личных библиотек. Так, по сведениям из ЦГА ВМФ, бывший командир
порта (впоследствии военно-морской министр) адмирал Григорович не сумел
вернуть себе "корзины с книгами, которые при сдаче крепости были переданы
японским властям" и бесследно пропали98.
32
Одновременно с Порт-Артуром центр русского книжного дела формировался в г. Дальнем. В 1902 г. в числе его предприятий значились две типографии с переплетными мастерскими, где имелась возможность печатания
брошюр. Тогда же в городе действовал книжный магазин, тесно связанный
с издательством и книжным складом газеты "Новый край"99.
Главным очагом деловой активности русских в Китае был построенный
ими (совместно с китайцами) г. Харбин, со временем превратившийся в крупное культурное гнездо. Развитие книгоиздания, книжной торговли и возникновение библиотек в этом городе непосредственно связаны с его превращением в центр русского торгового и экономического влияния в Северной Маньчжурии и соседних китайских провинциях.
В Харбине выпускались русские периодические издания, среди которых
были выходившие в разное время журналы "Просветительское дело в Азиатской России", "Досуги заамурца", "Железнодорожная жизнь на Дальнем Востоке", газеты "Харбин", "Харбинский вестник" и другие. По числу полиграфических предприятий к началу первой мировой войны Харбин не уступал другим городам региона — Владивостоку, Хабаровску, Благовещенску. Здесь действовали типографии: КВЖД (крупнейшая среди прочих); Заамурского округа
пограничной стражи; "Труд" В.А. Антуфьева; Бергута и Ко — единственной
в своем роде российской фирмы, занимавшейся книгоизданием как в России,
так и за рубежом.
Харбин был одним из главных центров, издававших литературу по практическому востоковедению. Выпуск ценных изданий был организован Обществом русских ориенталистов в Харбине (ОРО). Его основным печатным органом являлся журнал "Вестник Азии", однако члены общества значительное
внимание уделяли выпуску и распространению книг, брошюр и отдельных
оттисков работ (в том числе материалов, напечатанных в их журнале). Издания, посвященные Китаю, составляли основу всей печатной продукции
ОРО100. Возникновение общества диктовалось объективными причинами, аналогичными тем, что обусловили создание Восточного института во Владивостоке. Следует подчеркнуть разнообразие (при общем востоковедческом уклоне) тематики книг, выпускавшихся русскими на зарубежном Дальнем Востоке. Это характерно и для работ, печатавшихся под эгидой ОРО, хотя среди
них отсутствовали книги технической направленности. Русские люди, населявшие Дальний Восток, имели возможность читать отдельные переводы китайских художественных произведений, знакомиться с народным творчеством
Китая.
Как уже говорилось, основным изданием Общества русских ориенталистов был широко известный специалистам-востоковедам и историкам журнал
"Вестник Азии". Уже в первом номере "Вестника Азии" (июль 1909 г.) обращает на себя внимание стремление редакции дать достаточно широкую книго33
торговую рекламу и наладить библиографическую работу "Вестника"101.
На страницах "Вестника Азии" отражались главнейшие исторические события
на Дальнем Востоке, важное место принадлежало информации о трудах представителей разных стран, о русско-японской войне, иных вооруженных и политических столкновениях. К числу органов печати, активно освещавших вопросы литературы, относится и журнал "Железнодорожная жизнь на Дальнем
Востоке" (1908—1917).
Газета "Юань-Дун-Бао" ("Дальневосточная газета"), созданная русскими,
строившими КВЖД, была тесно связана с ОРО, постоянно рекламировалась
"Вестником Азии", сотрудничала с ним, в ее типографии несколько лет подряд
выпускался журнал и другие издания членов ОРО. "Юань-Дун-Бао" выходила
ежедневно, ее восемь страниц заполнялись не только политическими, экономическими и литературными новостями, но и торговой рекламой. Основной
задачей газеты являлось содействие торговым и промышленным сношениям
и культурному общению России и Китая. С созданием газеты русское правительство получило возможность знакомить китайские официальные круги
и общественное мнение с тенденциями русской политики и деятельности на
Дальнем Востоке. "Юань-Дун-Бао" не раз боролась с измышлениями иностранной печати, стремившейся помешать развитию дружественных связей
России и Китая. Новая газета довольно быстро приобрела известность среди
китайской публики.
Книгоиздательскую деятельность типографии "Юань-Дун-Бао" следует
рассматривать лишь как составную часть политики Управления КВЖД. Отсюда и тематика изданий: выпуск работ не только по специальности — вопросам
железнодорожного транспорта, но и более широкого характера, относящихся
к развитию русской деловой активности в Маньчжурии, международным отношениям, военному делу и др.102
В харбинских изданиях отражалась общественная жизнь эпохи — будь то
проблемы обучения, финансового положения населения, медицины, торговли
или военного дела. Об этом свидетельствуют такие книги и брошюры, как
произведение Н. Безверхина "Маньчжурия", предназначенное для учащихся
русских школ103, или "Курсы востоковедения, организованные учебным отделом для учащихся в железнодорожных, городских и частных школах Китайско-Восточной и Уссурийской железных дорог в Харбине с 10 по 24 августа
1915 г." Среди местных изданий назовем также "Отчет правления ссудносберегательной кассы служащих коммерческой части и службы сборов управления КВЖД за 1910 (5-й операционный) год"; "Возникновение чумы на линии КВЖД, меры против заражения чумой" Э.П. Хмара-Борщевского.
Выпуск военной и военно-мемуарной литературы был одним из наиболее
развитых направлений местного книгопечатания, причины чего объясняются
японо-китайской войной, восстанием И-хэтуань, русско-японской войной,
34
последующим сближением Японии и России, сосредоточением вооруженных
группировок ряда государств в зоне столкновения их интересов на Дальнем
Востоке, китайской революцией и др. Все эти события создавали не только
соответствующий настрой у жителей "горячих точек" в регионе, но
и отражались на тематике книжной продукции. До 1906 г. включительно произведения военной тематики печатались штабом войск Дальнего Востока. После эвакуации русской маньчжурской армии деятельность этого издательства
прекратилась.
Однако выпуск литературы военной тематики продолжался другим учреждением — штабом Заамурского округа пограничной стражи, который занимал в Харбине третье место по выпуску книг и брошюр (вслед за ОРО
и Управлением КВЖД). Кроме военных изданий штаб Заамурского округа
пограничной стражи издавал и работы гражданской тематики.
Харбинцы внесли особый вклад в работу русских легальных типографий
на территории Китая: в 1900—1917 гг. ими было напечатано не менее
250 названий книг и брошюр на русском и китайском языках.
Следует отметить, что практика выпуска книг для русских получает некоторое развитие и у китайцев. Так, в Харбине в 1916 г. выходит в свет "Практическое руководство для изучения китайских разговоров" Хун-Зин-чжу. Появляются здесь и издания китайской фирмы "Коммерческая пресса"104.
Жители Харбина, желавшие приобрести книги, могли воспользоваться
услугами нескольких русских книготорговых предприятий. Кроме того, в городе действовали библиотеки, располагавшие фондами литературы на восточных и европейских языках.
В дореволюционный период российская диаспора сумела организовать
в Харбине не менее 15 общественных и специальных библиотек (без учета
библиотек учебных заведений, воинских частей и церквей). Причем представителями Российской империи были созданы библиотеки не только русские,
но и национальные, принадлежавшие представителям различных народов Российской империи. В числе харбинских специальных библиотек можно назвать
библиотеку Общества русских ориенталистов, возникшую одновременно
с ним. В "Положении" о библиотеке указывалось, что она составлялась и пополнялась путем обмена изданий ОРО на издания других обществ, учреждений, отдельных лиц, авторов и издателей, "а равно путем получения пожертвований и покупки или выписки изданий"105.
В числе других библиотек Харбина прежде всего следует назвать первую
по времени образования (конец XIX в.) библиотеку-читальню для служащих
КВЖД. Имелась библиотека-читальня и при Главных механических мастерских дороги. Она служила основным центром культурно-просветительной
работы и организации самодеятельности служащих.
35
Харбин как центр КВЖД занимал особое место в планах антиправительственных сил. Как известно, город находился на китайской территории и был
связан прямым железнодорожным сообщением с Сибирью и Дальним Востоком. Это облегчало деятельность организаторов нелегальной печати. В городе
имелись как библиотеки, так и издающие центры (типографии), действовавшие нелегально. Отметим, что легальная печать также далеко не всегда поддерживала царские порядки. Об этом свидетельствуют аресты, штрафы, конфискация изданий и другие действия, направленные против редакторов
и журналистов. В целях "профилактики" слежка велась за всеми предприятиями книжного дела. Так, гласное и негласное наблюдение осуществлялось за
харбинскими библиотеками и библиотечными активистами106. Имеющиеся
в нашем распоряжении материалы позволяют сделать вывод о том, что нелегальная литература поступала на русский Дальний Восток, в частности
в Приморье, по линии КВЖД.
Монголия. С русским книжным делом в Китае тесно связано и распространение русских изданий в Монголии, являвшейся тогда частью циньской
империи. В то же время здесь имелись отличия, обусловленные особенностями этой страны и эволюцией русско-монгольских контактов в области политики, экономики и культуры. Особенно активно межгосударственные отношения наших стран развивались в 1910-е гг. Материалы о многосторонних русско-монгольских контактах достаточно хорошо изучены и нашли отражение
в мемуарной литературе и научных публикациях107.
Такая позиция не была случайной. Заинтересованность России во Внешней Монголии можно объяснить прежде всего наличием протяженной и незащищенной границы; кроме того, между обеими странами существовали давние торгово-экономические узы108.
Русские жители первоначально составляли в Монголии весьма небольшую группу. Общая численность представителей всех слоев русского населения составляла здесь в эти годы 300—400 чел. К 1912 г. количество русских
жителей увеличилось до 1500, а в 1917—1919 гг. до 5 тыс. чел. 109 Эти цифры
свидетельствуют о том, что в Монголии не было сколько-нибудь значительной
русской читательской аудитории.
Известно, что издания А.И. Герцена "Полярная звезда" и "Колокол" поступали в Сибирь через Китай и Монголию. Монгольский критик и литературовед Г. Жамсаранжав утверждает, что герценовские издания распространялись как в Кяхте, так и в Маймачене (ныне город Алтанбулаг). Уже тогда они
переводились монгольскими интеллигентами с русского языка на монгольский
в целях пропаганды идей революционеров-демократов110. "Колокол" в 60-е гг.
XIX в. распространялся и в Урге, где постоянно находились русские официальные лица и поселенцы. Эти факты позволяют увидеть, что в стране читательская аудитория русских изданий, пусть весьма скромная по масштабам,
36
состояла как из русских, так и из монголов. Попадали к монголам и произведения, напечатанные на территории России.
Говоря о русских изданиях на монгольской территории во второй половине XIX — начале XX столетия, нельзя пройти мимо практики распространения религиозной литературы русской православной церковью. В Монголии
религиозной литературой могли располагать проповедники православия
и церковь при русском консульстве в Урге, однако широкого распространения
эта литература не получила. Деятельность пекинской православной духовной
миссии здесь была малоэффективной.
К началу XX в. образовались отдельные русские издательские центры, выпускавшие печатную продукцию, необходимую местному русскоязычному
и монгольскому населению, причем не только учебники и религиозную литературу. Справедливость требует в числе первых русских изданий, распространявшихся в Монголии, назвать газету П.А. Бадмаева "Жизнь на восточной окраине", выходившую в Чите в 1895—1897 гг. на русском и монгольском языках.
Для практической деятельности русских поселенцев и предпринимателей
в Монголии и для взаимопонимания представителей двух народов в целом
важное значение имел процесс овладения монголами русским, а русскими —
монгольским языком. Своего рода социальный заказ в этой связи выполнялся
типографиями, выпускавшими учебные пособия, русско-монгольские и монгольско-русские словари. Например, во Владивостоке был выпущен ряд пособий Г.И. Цыбикова, в Харбине в 1907 и 1911 гг. вышли два издания "Словаря
монгольских терминов" А. Баранова. В Иркутске вышел известный и поныне
"Русско-монголо-бурятский словарь", составленный И.А. Подгорбунским.
В 1916 г. в аймаках действовало 49 школ, где в числе других предметов
изучался русский язык111. Работа школ была бы невозможна без соответствующей литературы. Небольшие библиотеки были при школе переводчиков
в Урге, при русско-монгольской, четырех начальных школах и при коммерческом училище.
Русская книжная культура в Монголии была представлена малыми очагами: главным образом это были личные собрания книг и небольшие общественные библиотеки. Поселенцы имели возможность выписывать из России
литературу, журналы и газеты, располагали печатной продукцией и из других
стран112.
В Урге при помощи и участии русских специалистов были организованы
в начале века две типографии. Первая из них была создана еще до установления независимости Внешней Монголии — в самом начале XX в., в ней работало до 20 русских и монгольских рабочих. Вторая типография открылась после создания феодально-теократического государства, она считалась русскомонгольским предприятием и действовала при Министерстве иностранных
дел. Типографии были оснащены маломощными печатными машинами. Одна37
ко они практически регулярно печатали периодические издания, учебники,
юридическую литературу, официальные материалы. Их деятельность являлась
важной вехой в истории издательского дела Монголии113.
Таким образом, приведенные сведения позволяют говорить не только
о распространении русских изданий на территории Монголии, но и о вкладе
представителей различных групп русских поселенцев в формирование монгольского книжного дела, получившего активное развитие уже после создания
МНР.
Япония. Стремясь оградить от всякого рода осложнений свои интересы
на Дальнем Востоке, в частности, опасаясь появления англичан на Сахалине,
царское правительство пыталось закрепиться вблизи Японии. Даже когда
в 1879 г. Курильские острова перешли во владение этого государства, попытки
наладить торговые и иные отношения со Страной восходящего солнца с русской стороны продолжались.
В те далекие времена русская речь в устах японцев была следствием определенного влияния русской культуры на население японских городов, соприкасавшихся с представителями России. Об этом пишет в своей книге
"Японцы и русские" Синтаро Накамура, посвящая теме специальную главу
"Русская культура, пришедшая в Хакодате".
Уже тогда русская книга появлялась в японских книжных магазинах.
Н. Шестунов — автор книги «Вдоль по Японии» (СПб., 1882), вспоминал, что
в 1880 г. в токийской книжной лавке на Гинзе он обнаружил огромные книжные богатства, среди которых были и произведения примерно десяти русских
авторов114. В Нагасаки существовал своеобразный культурный центр "Русский
дом" — морское собрание, служившее местом отдыха и развлечений наших
моряков. Современники знали о его богатой библиотеке, книги для которой
поступали из России. Так, в апреле 1902 г. московский книжный магазин Общества распространения полезных книг уведомил Главный морской штаб
об отправке в Нагасаки литературы для библиотеки Морского русского дома115. Как удалось установить по сведениям из архива ВМФ, книги прибыли
в Японию на пароходе "Киев" и были помещены в читальню "Русского дома",
о чем свидетельствовало уведомление здешнего русского консула116.
Долгие годы на Японских островах единственным и наиболее солидным
организатором русской издательской практики и книгораспространения была
православная миссия. Она была открыта в Хакодате в 1871 г. С первых дней
существования миссии сотрудники прилагали немало усилий, чтобы познакомить с русской грамотой и книгой представителей различных социальных
слоев местного населения. Если в первое время издание православной церковной литературы задерживалось из-за действий местных властей — заключения в тюрьму и высылки из Хакодате японцев-литографов, изготовлявших
печатную продукцию миссии, то позднее оно активно развивалось (запрет
38
на исповедание христианства был снят в Японии в 1873 г.). Это развитие могло бы получить большие масштабы, если бы изучение русского языка японцами приобрело более широкий характер. Однако основным средством приобщения Японии к внешнему миру стал не русский, а английский язык, что было
исторически обусловлено117.
Уже в XX в. после русско-японской войны 1904—1905 гг. при фактическом вмешательстве японских властей русские военнопленные, попавшие
на территорию Японии, получили возможность пользоваться литературой,
в том числе антисамодержавного характера. По некоторым данным, на Японских островах находилось в плену до 70 тыс. солдат, матросов, офицеров вооруженных сил России118.
Было бы неправильным полагать, что военнопленные имели доступ только к антиправительственным изданиям. Исследованиями установлено, что в их
адрес приходили из России книги различной тематики (из Санкт-Петербурга
и Севастополя, например). Обеспечить военнопленных предметами первой
необходимости и литературой стремились представители самых различных
сословий. В числе крупных посылок современниками отмечался дар императрицы Александры Федоровны. Она прислала "... громаднейшее количество
книг. В лучшем подарке, — вспоминал Г.Г. Селецкий, — мы не могли иметь
нужды"119. Книги были распределены между помещениями пленных, где устраивались библиотеки.
Вместе с тем анализ мемуарной литературы и документов позволяет установить, что большее распространение среди русских людей в Японии получили в этот период не религиозные, научные, учебные или художественные
произведения, а антисамодержавные издания120.
В годы войны и первой русской революции в Японии были созданы центры вольной русской печати. Одними из главных организаторов распространения революционной литературы на японской территории стали представители партии большевиков. Заграничный отдел ЦК поручил В.Д. БончБруевичу наладить снабжение русских военнопленных в Японии партийными
изданиями. Подготовленная партийной экспедицией литература для конспирации из Женевы посылалась в Нью-Йорк, где жили русские эмигранты, помогавшие большевикам. Перед отправкой в Японию она перепаковывалась
и поступала туда уже под видом посылок из США121.
Японские власти способствовали распространению революционной литературы среди пленных офицеров, солдат и матросов.
Издания прошлых лет свидетельствуют, что не только эти власти (что естественно), но зачастую и представители Англии и США (прежде всего в печати) занимали прояпонскую позицию. Иной раз они оказывали поддержку
и антисамодержавной издательской практике и книгораспространению.
В истории известен, как минимум, один случай такой явной поддержки.
39
Американский журналист Дж. Кеннан (въезд в Россию ему был запрещен за
публикацию книги "Сибирь и ссылка") активно содействовал снабжению русских военнопленных работами революционного характера на русском языке
при помощи своих американских и английских единомышленников122.
Антисамодержавные позиции занимал и видный представитель кадетской
партии П.Б. Струве, посылавший пленным журнал "Освобождение", выходивший на русском языке в Штутгарте. В целом журнал занимал пораженческие позиции. В Японию каждый номер "Освобождения" приходил в количестве 10 экз.123
Таким образом, в результате деятельности японских властей и распространения оппозиционной литературы после плена из Японии в Россию возвращались "распропагандированные", узнавшие правду о войне и настроенные
революционно десятки тысяч солдат и матросов124.
Н.К. Руссель (Судзиловский), известный в России и за рубежом деятель
революционно-демократического движения конца XIX — начала XX в., являлся организатором и инициатором выпуска и распространения в Японии
бесцензурных русских изданий. Свою деятельность в этой стране он начал
с создания трех школ для русских пленных и учреждения журнала "Япония
и Россия". Официальная цель журнала декларировалась как стремление
к сближению двух народов. Однако из номера в номер его содержание приобретало все более выраженный антисамодержавный характер.
С именем Русселя связана история создания на территории Японии одного из антисамодержавных издательств — газеты "Воля" в Нагасаки. Этот город не случайно стал важным центром выпуска и распространения русских
бесцензурных произведений. В годы первой русской революции здесь образовалась колония политических эмигрантов, большинство которых бежало из
Владивостока из-за преследования царских властей. Литература "Воли" проникала на материк и распространялась не только в Приморье, Приамурье
и Маньчжурии. По сведениям начальника управления почт и телеграфов войск
Дальнего Востока рассылка газеты простиралась до Варшавы. Однако издания
(брошюры) "Воли" главным образом предназначались для населения и воинских частей Дальнего Востока, распространялись и читались в городах и сельской местности этого края.
Нелегальная (в условиях России) русскоязычная литература продавалась
на японской территории открыто. Так, при редакции в Нагасаки была организована продажа портретов революционеров и произведений, напечатанных
эсерами в Женеве и Лондоне, действовала библиотека. В Нагасаки имелась
также библиотека клуба русских политических эмигрантов.
Деятельность "Воли" в Японии закончилась в июле 1908 г. Японские власти опечатали типографию, ибо наступало время поиска взаимовыгодных
40
контактов между двумя империями, а царское правительство настаивало на
принятии действенных мер по отношению к политэмигрантам.
Прекращение активной антисамодержавной издательской практики политэмигрантов и возвращение на родину русских военнопленных обусловили
сокращение выпуска и распространения русскоязычной литературы в Японии.
Экономические предпосылки развития русского книжного дела, как, например, в Китае, в этой стране отсутствовали. Очагом русской книжности продолжала оставаться православная миссия, хотя специфика ее деятельности
и особенности развития православия в Японии обусловливали выпуск изданий
прежде всего на японском языке.
Вместе с тем на Японских островах печатались русские научные книги
(М.Д. Позднеева), различные учебные и др. пособия. Типография "Тоюша"
в Нагасаки (в ней работали и русские корректоры) выпустила в свет работы,
некоторые из которых имелись даже в библиотеке Л.Н. Толстого в Ясной
Поляне.
В рассматриваемый период установилась и получила развитие практика
обмена научными изданиями между двумя странами. Наибольшее количество
своих работ отсылали в Японию Приамурский отдел ИРГО (с филиалами)
и Восточный институт из Владивостока. Интересно, что в список лиц, пользовавшихся бесплатным экземпляром, наряду с высокопоставленными представителями России входили также император Японии и японский министр народного просвещения125.
Корея. Хотя книжные контакты России с Кореей по своей интенсивности
не могут идти в сравнение с русско-китайскими и русско-японскими, русская
книга распространялась и в этой стране. Дипломатические или какие-либо
торговые отношения между двумя государствами отсутствовали почти до
конца XIX в. И все же в этот период начала активно развиваться русскокорейская сухопутная торговля. Русские подданные покупали земельные участки в Корее, добивались разрешения на разработку золота и руд. В то же время все большее число корейцев стремилось перейти на русскую территорию,
получить там работу или заняться земледелием. Это, в частности, обусловило
издание за свой счет в 1874 г. бывшим чиновником переселенческого управления М.П. Пуцилло первого русско-корейского словаря126.
Однако лишь в 1884 г. был заключен русско-корейский договор, в соответствии с которым книги, атласы и географические карты при ввозе в Корею
не облагались пошлиной127.
Наметившиеся тенденции к сближению двух стран позволили корейскому
королю выступить с предложением о переходе своей страны под российский
протекторат. Хотя такое решение и не состоялось, Россия получила право
провести из Сеула к своей границе телеграфную линию, русский чиновник
К.А. Алексеев стал главным советником короля по финансовым делам128.
41
Русская колония в Сеуле в конце XIX — начале XX вв., несмотря на относительную малочисленность, жила достаточно интенсивной жизнью. Для людей
ее составлявших, книга была важной частью духовного мира родины, связующим звеном с европейской и русской культурой. Вместе с тем из имеющихся
в нашем распоряжении сведений видно, что члены русской колонии рассматривали книгу и как инструмент познания Востока, и как способ войти в более
тесный контакт с местным населением.
В 1896—1898 гг. у корейцев появилась возможность познакомиться
с русскими изданиями военной тематики. На корейскую службу были приглашены русские военные советники. Их деятельность на полуострове в конце
XIX века нашла отражение в книгах, напечатанных в Хабаровске, и известных
современникам и нынешним российским специалистам129. На корейский язык
в целях успешной подготовки военнослужащих были переведены русские уставы гарнизонной и внутренней службы. Была переведена также инструкция
по подготовке молодых солдат.
Заметную роль в распространении русской книги на корейской территории и попытках ее перевода на корейский язык сыграла православная миссия,
"высочайшее соизволение" на открытие которой было дано только в 1897 г.
Фактически же Российская духовная миссия в Корее сумела приступить к своей деятельности лишь в 1900 г. По мнению Синода, главной задачей миссии
являлось обслуживание православных, проживавших на территории Кореи,
и "по возможности насаждение св. веры среди местного туземного языческого
населения"130. Таким образом предполагалось, в частности, ослабить в пограничной России стране пропаганду католичества и протестантизма, ведущихся
в интересах стран Европы и США.
С целью моральной поддержки корейцев — сторонников православия
миссия приступила к распространению Евангелия, молитвенников, брошюр
религиозно-нравственного содержания. Часть переводчиков-корейцев привлекалась к работе в русско-корейских школах, однако число таких школ было невелико.
В условиях, весьма неблагоприятных для деятельности, небольшая по составу православная миссия пыталась наладить перевод богослужебных книг
с русского на корейский язык. Миссионерам приходилось использовать в своей работе не только печатные, но и рукописные переводы. Быть может, здесь
наиболее интересной была практика перевода церковных песнопений на корейский язык.
Основная часть изданий хранилась в библиотеке миссии. Начало ее формирования относится к 1900 г. В дореволюционный период удалось собрать
около 1400 названий (с дублетами 3700 томов). В фонде библиотеки имелись
книги духовного и светского содержания. В их числе были сочинения церков-
42
нослужителей, произведения классической литературы, ученые труды по различным отраслям знаний на русском языке131.
К сожалению, усилия духовной миссии в Сеуле не дали каких-либо ощутимых результатов, православие не сумело активно способствовать распространению русской культуры и книги в этой стране в силу известных исторических обстоятельств.
Кратковременное и в целом недостаточно сильное русское политическое
и экономическое влияние было подорвано войной 1904—1905 гг. Ситуация
усугубилась после захвата Кореи Японией в 1910 г. Современники отмечали,
что русский язык утратил свое значение в стране, им мало кто интересовался.
Изменилось и отношение корейцев к русским, о русском влиянии не могло
быть и речи132.
Таким образом в Корее не возникло ни сколько-нибудь крупных центров
русской книжной культуры, ни достаточно широких постоянных каналов распространения и использования русской книги. Единственными очагами русской
книжности в Корее оставались скромная библиотека миссии и консульство.
О русской книге на юго-востоке АТР
В настоящем разделе предпринимается попытка рассмотреть главным образом вопрос об использовании россиянами книги в Океании, Юго-Восточной
Азии, Австралии — районах, тесно связанных с историей движения российского суперэтноса "встречь Солнцу" и расселением его представителей в Западном и Восточном полушариях Земли. Появление русской книги в южных
странах АТР началось едва ли не одновременно с появлением русского флота
на просторах Мирового Океана.
Филиппины. Вплоть до XX века эпизодические контакты русских людей
(В.В. Верещагина, Н.Н. Миклухо-Маклая и др.) с местным населением и администрацией островов вряд ли могли оставить значительный след в культуре
Филиппин. Русская книга использовалась главным образом только русскими
(таковы на сегодняшний момент сведения, которыми мы располагаем, несмотря на некоторые приведенные ниже материалы). Вместе с тем, говорить о том,
что полностью отсутствовала возможность знакомства представителей России
и Филиппин с книжной продукцией друг друга нет никаких оснований.
Упомянутый выше Н.К. Руссель вскоре после того, как был вынужден прекратить свою деятельность в Японии, решил заняться на Филиппинских островах медицинской практикой. На Филиппинах он жил на островах Минданао,
Негрос, Лусон — в его крупнейшем городе и столице страны Маниле.
С помощью русских политэмигрантов, прибывших сюда раньше его, Н.К. Руссель приобрел земельный участок и дом. Библиотека была значительно расширена не только за счет приобретения книг разных авторов, но и работ самого
43
Н.К. Русселя, напечатанных в Японии. Библиотекой могли пользоваться единомышленники Н.К. Русселя и, естественно, ею пользовались члены его семьи. Кроме того, Н.К. Русселем была организована в Замбоанге библиотека
для местных жителей. Основной фонд ее составили книги самого организатора. Часть изданий поступила от американского благотворительного общества,
с которым Руссель сотрудничал. Несколько позднее он участвовал в создании
политического клуба, где собиралось около двух десятков представителей молодежи, включая военнослужащих133. Русскому читателю Н.К. Руссель стремился показать особенности еще одного "райского уголка" Земли, выступая
с тех же позиций, что и на Гавайях. Об этом свидетельствует, в частности,
публикация его статьи в журнале "Вестник Азии" (Харбин) под названием
"Колониальная политика Соединенных Штатов".
Можно предположить, что он, как и другие политэмигранты, избрал для
места жительства и деятельности названный архипелаг не случайно. Политэмигранты действовали не спонтанно, а стремились создать здесь условия
не только для жизни единомышленников, но и для пропаганды своих идей.
Находившееся в Японии их паевое товарищество "Дальний Восток" отпечатало и направило в торговлю работы, посвященные Филиппинам. Происходило
это тогда, когда деятельность русских политэмигрантов в стране Восходящего
Солнца приближалась к логическому концу. В числе работ названного издательства были брошюры "Климат Филиппин, страны для колонизации" и "Манила, зимний курорт. (С картами и схемами)". Автором-составителем в рекламном объявлении о их выпуске назван В.Н. Ланковский — русский военный
врач, один из руководителей Союза Союзов во Владивостоке, который впоследствии переехал на Филиппины.
Интересна еще одна работа рекламного характера, распространявшаяся
группой Н.К. Русселя "Что сделано на Филиппинах". Она имела довольно
странный подзаголовок "Перевод с американского". Помимо Н.К. Русселя
и В.Н. Ланковского лишь несколько политэмигрантов на Филиппинах вели
активную общественную деятельность. Число потенциальных читателей русской книги на Филиппинах значительно увеличилось, — примерно до 1500 человек, только на некоторое время, когда в Маниле в 1905—1906 гг. находились интернированные русские крейсеры "Аврора", "Жемчуг" и "Олег". В этот
период противники самодержавного строя стремились посредством распространения русских изданий довести до матросов информацию о происходивших в России событиях. Офицеры кораблей черпали сведения из доходивших
на остров Лусон русских газет134.
*
*
*
Помимо территории Филиппин русские люди использовали книгу
и в других районах Океании и Юго-Восточной Азии. С позиций исследования
44
истории отечественного читателя и природы чтения как таковой представляют
интерес факты из биографии Н.Н. Миклухо-Маклая, долгое время находившегося в указанных районах.
Анализ творческой лаборатории ученого, изучение его дневников позволяют сделать вывод, что Миклухо-Маклай был владельцем книг, входивших
в круг чтения представителей прогрессивной русской интеллигенции — классической и современной художественной литературы (в том числе сочинений
Л. Толстого, Ф. Достоевского и др.). Он хорошо знал и немецкую литературу — цитировал Гете, был поклонником Шопенгауэра, изучал Канта. Человек,
в жилах которого текла кровь представителей ряда европейских народов, знал
несколько языков. Для нас представляет интерес прежде всего тот факт, что он
регулярно читал книги на европейских языках. Его переписка свидетельствует
о том, что библиотечка необходимых изданий постоянно сопровождала путешественника. Среди книг были, например, труды на французском языке. Фактически Н.Н. Миклухо-Маклай стремился использовать любую возможность
для обращения к книге. Находясь в июне 1873 г. в Индонезии, отдыхая и приводя в порядок дела, редактируя свои новогвинейские заметки, путешественник был приглашен переселиться во дворец к голландскому губернатору, чья
резиденция находилась в столице "голландской Индии". Тогда же Н.Н. Миклухо-Маклай стал активным читателем столичной библиотеки. Он писал, что
забрал много книг из батавской (Джакартской) библиотеки и наслаждался тишиной135. Несмотря на добрые взаимоотношения с губернаторской семьей
Н.Н. Миклухо-Маклай тяготился "лишними" контактами с людьми из местной
привилегированной среды. Он искал помощи у книги и, по его же словам,
придумал такое развлечение, как чтение вслух в окружавшем его обществе,
что позволяло не поддерживать светских разговоров.
Находясь в районах, где имелись почтовые учреждения, путешественник
имел возможность устанавливать контакты с лицами, снабжавшими его книгами из Европы. Среди них была немецкая книготорговая фирма "Митчель
и Рестль" в Берлине. Неоднократно посылал различные книги Миклухо-Маклаю и книготорговец Девис из Иены (Австрия). Н.Н. Миклухо-Маклай просил
доставить ему некоторые издания и из России. Так, ему потребовались ноты
для А. Лаудон — дочери генерал-губернатора Индонезии (просьба была адресована другу путешественника — А.А. Мещерскому, который выступал посредником между Девисом и Миклухо-Маклаем).
Н.Н. Миклухо-Маклай был одним из тех русских интеллигентов, кто
укреплял связи между учеными различных стран. Он печатал свои труды
в научном обществе на индонезийском острове Ява, что явилось вкладом
в налаживающийся процесс регулярного сотрудничества российских и местных научных учреждений. Отметим, что уже в этот период на острове дейст-
45
вовало Батавское общество науки и искусства, с которым ИРГО состояло
в творческих связях — обменивалось специалистами и вело книжный обмен136.
Здесь отметим, что в Индонезию, судя по опубликованным отчетам
ИРГО, уже в 70-е гг. XIX века поступали издания Общества. В начале XX в.
Географическим обществом велся обмен с Батавией и с Байтензоргом137.
Н.Н. Миклухо-Маклай обращался к книге не только в районах, охваченных влиянием современной цивилизации. В период жизни среди каннибалов
Океании на острове Новая Гвинея (ныне государство Папуа- Новая Гвинея) он
практически мог полагаться только на себя. В этих условиях книга являлась
незаменимым рабочим инструментом ученого. Собственноручный рисунок
путешественника показывает, что внутри его хижины книги занимали значительное место — рядом с научными приборами и оружием. Миклухо-Маклай
в свободное (от метеорологических наблюдений, экскурсий с научными целями в окрестные деревни, занятий по хозяйству) время обращался к привезенным изданиям. Даже когда он недомогал, и тогда пытался читать. Так, 26 октября 1872 г., будучи больным, он сделал запись о том, что лежа в гамаке "...
держать книгу..." было слишком утомительным138.
Исследование вопроса об использовании книги в Океании, Юго—
Восточной Азии и Австралии находится в первоначальной стадии. Однако уже
сейчас обнаружилось, что читателей русских изданий (включая местных специалистов) было гораздо больше, чем можно было бы предположить еще недавно. Научные работы из России (в частности, издания ИРГО) поступали сюда достаточно регулярно (Ханой, Бейтензорг и др.). Стажеры из России —
зоологи и ботаники работали, например, в нынешнем Багоре (в том числе
В.К. Караваев, А.А. Коротнев, С.Г. Навашин) и др.139
Исторические обстоятельства сложились таким образом, что пребывание
группы русских представителей, сопровождавших наследника престола Николая Александровича Романова в Индонезии, отразилось и на истории местной
издательской практики. Специально для гостей были изготовлены книжечки — либретто спектакля, который состоялся во дворце генерал-губернатора
на Яве. "Кольф и Ко" — издатели батавской газеты "Nienwsblod", вместе с редактором Дауном отпечатали на шелке на французском языке краткое описание пребывания цесаревича в "Голландской Индии" и преподнесли оттиски
российскому престолонаследнику140.
Свой вклад в развитие местного типографского дела внес представитель
Российской империи эстонец А. Сааль, живший в Индонезии в 1898—1920 гг.
Упоминая об этом литераторе, отметим следующее. Работая цинкографом
в типографии "Е. Фюри и Ко" (Сурабайя), фотографом в Топографической
службе (Батавия), изучая культуру местного населения, он сталкивался постоянно с языковой проблемой, так как русский язык здесь мало употреблялся
(знание русского языка позволило А. Саалю перевести и опубликовать на
46
родине "Стихотворения в прозе" И.С. Тургенева. Владела русским и его жена
Эмми, изучавшая в Петербурге живопись и музыку), а немецкий, которым он
также владел, не употреблялся. Официальным языком здесь служил голландский. Однако, употребление "туземцами" этого языка расценивалось как серьезный проступок. Для общения с ними использовался малайский. Его должен
был изучить и А. Сааль. По меньшей мере это представлялось ему странным,
учитывая достаточно свободное поведение балтийских немцев в России или
некоторых эстонских учителей, которые будучи подданными Российской империи выступали уже тогда против преподавания русского языка в местных
школах141.
Фактически мини-очагами книжной культуры становились библиотеки
дипломатических представителей, получавших из России книги и периодику — М.М. Бакунина, В.К. Клейменова, Е.А. Оларовского и др.
Первый русский штатный консул в Батавии М.М. Бакунин в 1902 г. напечатал в издательстве Суворина свою книгу "Тропическая Голландия. Пять лет
на острове Яве". Его работа — это не только воспоминания, но и призыв
к активизации русской торговли с Индонезией, демонстрация перед русскими
предпринимателями упущенных возможностей, конкретный перечень товаров
для экспорта и импорта. Вместе с тем он понимал, что России придется столкнуться с Японией из-за влияния в регионе, отмечал, что голландцы боятся
японской агрессии.
В книге Бакунина содержатся конкретные сведения о деятельности русских людей в Индонезии. Так, он упоминает об инженере Крыжановском, который наладил добычу нефти неподалеку от Батавии (до этого руководил "керосиновым делом" в Галиции и Румынии). По его же данным на о. Суматра
голландская компания назначила директором нефтепромысла инженера
А.В. Рагозина, который заключил (в 1898 г.) контракт на право выписать своих рабочих и техников с Кавказа. Таким образом, очевидно, что в круг чтения
некоторых наших соотечественников в Индонезии могла входить и литература
технической тематики142. М.М. Бакунин был знатоком книги143, что явствует
из профессиональной характеристики, данной им атласу карт, изготовленному
местной типографией и переданному одновременно английскому, германскому, французскому и русскому правительствам. Характеризуя времяпровождение в тропиках, М.М. Бакунин вспоминал, что "читали до одурения"144.
Следует сказать, что и другие русские люди, побывав на индонезийских
островах, говорили о стремлении использовать книгу в часы досуга. Так, известная в прошлом путешественница княгиня О.А. Щербатова (автор работ об
Индии и Цейлоне) отмечала, что в самые жаркие часы они с мужем оставались
дома, "предаваясь чтению или писанию"145. О.А. Щербатова, помимо своего
увлечения фотографией ландшафтов, сумела дать краткую характеристику
библиотеке при лаборатории местного ботанического сада, отметив, что в ней
47
насчитывается 5000 томов146. Как несколько лет спустя писал русский профессор В. Арнольди, это была одна из лучших ботанических библиотек мира,
где находились книги на всех языках. Пользовались ею и русские специалисты, в немалом числе пребывавшие в Бейтензорге147.
Индокитай. Не являлась для русских неизведанной и территория Индокитайского полуострова. Так, на рубеже XIX—XX столетий были установлены русско-сиамские дипломатические отношения, получили определенное
развитие торгово-экономические, культурные и религиозные контакты между
королевством Сиам и Российской империей148. Но в силу мизерного объема
торговли, поражения в русско-японской войне и некоторых других причин
(прежде всего географической отдаленности) Россия не была все же должным
образом представлена в экономической и культурной жизни Сиама. Можно
однако указать, что русские издания использовали не только российские дипломаты, моряки, путешественники, посещавшие эту страну. К числу лиц,
знакомых с русской книгой, следует отнести и представителей сиамской знати, обучавшихся в учебных заведениях России. К ним, например, принадлежал
принц Чакрабон, имевший чин полковника русской армии (чин генералмайора артиллерии Чакрабону был присвоен русским царем после начала первой мировой войны), женившийся на Екатерине Десницкой и ставший министром вооруженных сил своего государства. Его слуга, также обучавшийся
в России, даже перешел в русское подданство, что вызвало негативную реакцию принца и некоторое охлаждение в русско-сиамских отношениях. Однако
с 1910 г. в них наступает заметное оживление. В 1911 г. большая группа сиамских юношей прибыла в Россию для получения военного образования149. Контакты между двумя странами сохранялись и в дальнейшем.
Австралия. В данном разделе приводятся сведения, которые до настоящего времени исследователями-книговедами почти не анализировались и практически мало затрагивались в освещении иной проблематики. Связано такого рода
обстоятельство прежде всего с направленностью имеющихся работ и весьма
незначительным объемом "лежащих на поверхности" материалов, позволяющих
воссоздать хотя бы в общих чертах картину выпуска, распространения и чтения книг, журналов и газет на русском языке до 1917 г. на территории пятого
континента.
Русские издания появились в Австралии в начале XIX в. вместе с русскими моряками. Известно, что тогда же в страну прибыли и первые вольные или
невольные поселенцы, знавшие русскую грамоту. Одному из них, находившемуся в заключении, предположительно поляку, в 1804 г. капитан А. Лазарев
отправил Новый завет на русском языке150. Разговорным русским языком
и навыками чтения владел и первый нештатный вице-консул России Джеймс
Дамион, деятельность которого приходится уже на вторую половину XIX в.151
48
Наряду с письмами поданные России могли получить у него регулярно доставлявшиеся с Родины русские газеты и журналы.
Русско-австралийские контакты могли развиваться лишь на базе расширения связей в различных областях, но прежде всего в экономической и научной. К сожалению, такого рода контакты в течение ряда лет были весьма редкими. Одним из немногих представителей нашего Отечества, достаточно длительное время прожившим среди австралийцев в прошлом веке, был
Н.Н. Миклухо-Маклай. В 1881 г. он основал в Сиднее биологическую станцию, где имелось большое количество книг. Ученый на свой сиднейский адрес
выписывал научную литературу даже из далекого Берлина152. Известно, что
при отъезде из Австралии путешественник увез с собой личную библиотеку,
состоявшую из собственных рукописей и опубликованных работ, а также других книг различной тематики153.
Некоторые из российских подданных оставались в Австралии навсегда.
В начале 90-х гг. XIX века здесь проживал 2881 уроженец Российской империи. В 1901—1910 гг. в Австралию решили отправиться более 2700 русских
эмигрантов (без учета поляков, прибалтов, евреев). Группа из 500 политических эмигрантов прибыла в Австралию из России после поражения революции 1905—1907 гг. По сводке, сделанной А.Ю. Рудницким, большинство исследователей сходится в том, что в годы перед первой мировой войной в Австралии
на 2,5 млн. жителей приходилось российских эмигрантов не более 0,2 — 0,4%
от их общего числа154. Это не такая уж большая цифра. Однако практически
не было ни одного австралийского штата, куда бы ни ступала нога нашего соотечественника. Особенно много было русских на севере страны —
в Квинсленде.
Некоторое представление о размещении групп выходцев из России на
территории Австралии и их политической ориентации может дать перечень
организаций эмигрантов, работавших в 1915 г. В числе 16 сообществ и учреждений были: Союз Русских эмигрантов в Брисбене, Ипсвичский отдел Союза
русских эмигрантов, Маутморгановский отдел этого Союза, Пайнкрикский
отдел Союза, Австралийское общество помощи политическим ссыльным
и каторжанам в России (Брисбен), Пайнкрикский отдел этого общества, его
Сиднейское отделение, Мельбурнский русский рабочий кружок. В этом же
городе функционировал отдел Союза русских социалистов, в Порт-Пири была
организована русская рабочая группа. В число эмигрантских организаций
входили: Польское общество, "Украинский гурток", "Еврейская рабочая ассоциация", Латышский рабочий кружок "Заря". Как самостоятельные учреждения значились Сиднейская библиотека и Корнская библиотека со своими секретарями Зеленовым и Прохоровым155.
Заметим, что стремление к расширению круга чтения было характерным
для ряда эмигрантских организаций. В брисбенской газете "Рабочая жизнь"
49
отмечалось, что заметным в этом плане являлся Мельбурнский рабочий кружок, разделявший политические воззрения анархистов. Состоявшая из представителей русской интеллигенции названная эмигрантская группа выписывала периодические издания из России, США, Швейцарии156.
Все факторы, связанные с жизнью русской эмиграции, являлись первоосновой организации издательской практики и распространения произведений
печати на русском языке в Австралии. Ведущую роль в этом процессе, судя
по всему, сыграла наиболее активная, политическая часть эмиграции.
Политэмигранты создавали партийные группы (большевиков, меньшевиков, эсеров), каждая из которых стремилась взять под свой контроль духовную
жизнь приезжих. Не рассматривая их деятельность в деталях157, отметим организаторскую работу Ф.А. Сергеева (Артема), возглавившего в конце 1911 г.
"Союз русских эмигрантов". Союз печатал листовки, в которых информировал
эмигрантов о последних событиях в России, естественно, в собственной интерпретации. Издания Союза знакомили эмигрантов и с австралийскими событиями, но главным образом с условиями жизни на пятом континенте158.
В 1912—1917 гг. в Австралии выпускались русские рабочие газеты "Эхо
Австралии", "Известия союза русских эмигрантов", "Рабочая жизнь".
Первенцем среди этих изданий считается "Эхо Австралии". Газета создавалась по инициативе Ф.А. Сергеева, который на заседании "Союза русских
эмигрантов", справедливо считая газету коллективным организатором, высказал идею о необходимости сближения русских эмигрантов. Сбор средств, произведенный среди членов Союза в декабре 1911 г., позволил приобрести шрифт
для газеты. Русский шрифт был выписан из Америки. С целью организации
подписки на это издание Ф.А. Сергеев разъезжал по стране. Летом 1912 г. газета
вышла в свет. Хотя организаторами "Эха Австралии" стали большевики (Артем
и Г.И. Хорошайлов), они считали, что всякий российский эмигрант может принять участие в делах газеты и от этого ее роль будет важнее.
Не только русские, но и все русскоговорящие эмигранты, вне зависимости от их национальной принадлежности, приглашались к сотрудничеству159,
что указывает на стремление большевиков не только сделать газету рупором
группы людей, придерживавшихся определенных политических взглядов, но
и попытаться объединить всех земляков, бедствующих на чужбине. Выпуску
газеты предшествовала публикация (в виде листовок) воззвания, объявлявшего о ее выходе. Оба издания были напечатаны в типографии русского эмигранта И. Миргородского. В газетах имелся специальный раздел "Русские
в Австралии", где из объявлений и рекламы можно выявить сведения о русских торговых предприятиях, лавках, о предпринимателях в сфере обслуживания, лекциях, встречах земляков и пр. На наш взгляд, эти факты свидетельствуют о стремлении представителей русской диаспоры устроить свои судьбы
50
и активизировать общественную деятельность в целях поддержки каждого
человека, попавшего на чужбину.
Газета печаталась в Брисбене тиражом всего 300 экз. Ее редактором
и фактически единственным сотрудником почти все время был Ф.А. Сергеев.
В конце 1912 г., основываясь на юридических формальностях (отсутствие залога в суде и проч.), австралийские власти закрыли газету. Союз лишился даже русского шрифта, так как не смог его выкупить. Отметим, что газету нельзя
считать только пробольшевистской. Группа политэмигрантов, придерживавшихся иных позиций, на некоторое время сумела прийти к руководству газетой, но не сумела продолжить ее издание.
Только в 1913 г. удалось выкупить шрифт и приобрести новый. Инициативная группа выходцев из России приступила к выпуску газеты "Известия
Союза русских эмигрантов". В 1916 г. власти закрыли и ее. С трудом удалось
наладить выпуск издания под новым названием "Рабочая жизнь"160. В состав
сотрудников газеты входил поэт С. Алымов, впоследствии известный как автор песни "По долинам и по взгорьям", создавший в период ДВР ряд сборников стихов, в советские годы — стихотворную основу песни "Вася-Василек"
и др. Вместе с С. Алымовым редакционные работники придали газете фактически большевистский характер. Здесь, например, в апреле 1916 г. впервые
была напечатана одна из работ В.И. Ленина161.
Отметим, что из Австралии, как и из Европы и США, после февраля—
октября 1917 г. в Россию стремились вернуться многие из политэмигрантов,
получивших новый опыт политической работы. Помимо Артема и С. Алымова
к ним принадлежал и Е. Ковальчук, бежавший на пятый континент с сибирского поселения, а затем ставший "армейцем пролетарской революции"162.
Таких было немало.
Из фонда Союза русских эмигрантов были выделены деньги для выписки
литературы из России и создания библиотеки. В конечном итоге таковая была
организована в "складчину" в 1913 г. К концу 1913 г. в ней насчитывалось
около 500 экз. книг различной тематики. Численность фонда возрастала, достигнув к началу 1917 г. 1000 экз.163 Имелся в брисбенской русской библиотеке
также журнал "Просвещение" и иные периодические издания. Отметим достаточно тенденциозный (антисамодержавной направленности) подбор фонда
этой библиотеки, что было обусловлено политическими взглядами руководства Союза русских эмигрантов. Однако здесь были представлены десятки
русских и зарубежных писателей, авторы повестей, романов и произведений
иных жанров.
Руководила деятельностью библиотеки Библиотечная комиссия Союза
эмигрантов. Понимая, что многие используют книгу для самообразования,
и стремясь повысить культурный уровень эмигрантов, библиотечные активисты писали в заметке "О пользовании книгами" следующее: "Твердо веря
51
в добропорядочность наших земляков, заброшенных волею судьбы в пустынные места полуденной Австралии, где русских книг достать трудно, — мы
всегда, — по первому требованию, высылаем книги каждому нашему товарищу. Нам не важно, какой он национальности, веры и пр. ... Товарищи! Выписывайте библиотечный каталог и требуйте книги"164.
Отчеты библиотечной секции Союза эмигрантов, публикации под рубрикой "Русские в Австралии" — это основные материалы, позволяющие сегодня
в общих чертах если и не восстановить всю картину эмигрантской библиотечной деятельности, то во всяком случае получить о ней достаточно определенное представление.
Библиотечный фонд формировался за счет следующих поступлений:
взносов членов Союза, платы за пользование печатной продукцией, пожертвований. Периодически о поступивших пожертвованиях сообщалось в газете
эмигрантов: например, о вкладах: Криулина из Ипсвича, который пожертвовал
библиотеке Союза 28 томов, Лавайченко — 2 тома, Алексеева — 25 брошюр
на общественно-политические темы165.
Библиотека в Брисбене не была единственной русской библиотекой
на территории континента. Эмигранты создали и уделяли много внимания
работе библиотек в Порт-Пири и Мельбурне166, имелась русская библиотека
и в Ипсвиче и других поселениях. Так, в "Отчете кружка русских рабочих
в Брокен Гиле за 1914 год" указывалось, что библиотекой кружка было выписано из Америки 38 книг, а в начале 1915 г. в библиотеке насчитывалось
125 книг и брошюр. Библиотека получала журналы и газеты из России, Франции, США. Кроме того, выписывалась одна газета на латышском языке167.
Имелась в распоряжении эмигрантов и передвижная библиотека. Были
налажены связи с Комитетом заграничных организаций РСДРП, который высылал по нескольким австралийским адресам литературу из Женевы; 20 экз.
газеты "Социал-демократ" направлялись, например, в Брисбен и Порт-Пири,
сюда же посылались сборники "Социал-демократа" и журнал "Коммунист"168.
Созданное в 1912 г. "Австралийское Общество помощи политкаторжанам
и ссыльнопоселенцам в России" поддерживало контакт с Краковским союзом
помощи политзаключенным в России, получало оттуда брошюры, воззвания,
"Вестник каторги и ссылки", журнал "Политический заключенный". Именно
это общество было инициатором создания упомянутой выше передвижной
библиотеки169. Но библиотеки такого рода не решали проблемы. Их было явно
недостаточно. Спрос на русскоязычную литературу среди эмигрантов не был
удовлетворен. Книг, газет, журналов поступало в эту среду крайне мало.
В целом же положение с использованием русской книги, журнала, газеты
эмигрантами, особенно работавшими в "глубинке" Австралии, было весьма
сложным. Помимо всего прочего, тяжелая работа в малокомфортных условиях
заставляла людей заниматься лишь насущными проблемами.
52
Следует отметить, что ни одной из групп эмигрантов, по имеющимся
в нашем распоряжении сведениям, регулярной книжной торговли или книгопечатания на австралийской земле все же не было создано. Возможно поэтому
в 1915 г. Союзом эмигрантов было принято решение о создании собственного
книжного склада. На складе имелся, по всей видимости, ограниченный по тематике и числу названий ассортимент печатной продукции. Например, в начале 1916 г. складом рекламировались только учебник английского языка, полный англо-русский словарь, указывалось, что в продаже есть журнал "Коммунист" (марксисткого направления), "Рождественские рассказы" Пекарского170.
Что касается изданий непериодического характера, то установленными
можно считать следующие обстоятельства. В Брисбене дважды выходил в свет
каталог (в 1915 и 1916 г.) библиотеки Союза русских эмигрантов. Содержание
каталога свидетельствовало, что в ее фонде имелись издания не только на русском языке, но и на немецком, польском, латышском и эсперанто171.
Очевидно, в Австралии увидело свет издание, озаглавленное "Под солнцем. Сборник". На этот факт указывает, в частности, рецензия Скальда
от 22 января 1917 г. в разделе "Библиография" брисбенской "Рабочей жизни".
Рецензент, укрывшийся под псевдонимом, в весьма резкой форме обличал
несуразности сборника, хотя и не называл истинной фамилии автора, отметив,
что "И. Д-дов" подготовил "зеленую по содержанию и по обложке книгу", которую не следовало вообще печатать". Приложение портрета к сборнику делает эту глупость еще более убедительной, — отмечал Скальд172.
Состояние разработанности проблемы не позволяет сегодня говорить об
использовании произведений печати представителями различных социальных
групп россиян, например — антагонистами радикалов, среди которых были
российские дипломаты и иные лица, лояльно относившиеся к царскому режиму, а затем к власти временного правительства. Однако вопрос о русском печатном слове в Австралии не исчерпывается лишь вышеизложенным.
До 1917 г. русская книга уже была представлена в местных библиотеках.
В 1883 г. в "Отчетах" ИРГО появляется в качестве партнера по обмену изданиями г. Мельбурн. В начале XX в. Географическое общество имело контакты
такого рода с учреждениями не только Мельбурна, но и Брисбена.
Книги русских классиков имелись в библиотеке "школы искусств"
в Квинсленде173. И это не было случайностью. К русской книге проявляли интерес не только россияне, но и австралийцы. Австралийский писатель Венс
Пальмер писал: "Мы все выросли под огромным воздействием русской литературы. Толстой, Тургенев, Чехов открывали нам новый мир. Но особенно
глубокий след оставил в нашем сознании Максим Горький..."174.
Специалистам известно, что русская классика XIX в. сыграла важную
роль в формировании писательского кредо Барбары Бейтен и эстетических
воззрений Генри Ричардсона, известных австралийских литераторов, а про53
заические произведения М.Ю. Лермонтова оказали серьезное воздействие
на творчество Маркуса Кларка — одного из писателей, которого называют
в числе предшественников австралийской национальной литературы.
Книги на русском языке за рубежами нашей страны
в 1917 — 1941 гг.
Первая мировая война, а затем революция прервали регулярные русскозарубежные книжные связи, но уже с первых лет советской власти международному книгообмену стало уделяться значительное внимание. В.И. Ленин
писал о необходимости "немедленно перейти к обмену книгами как со всеми
общественными библиотеками Питера и провинции, так и с заграничными
библиотеками (Финляндии, Швеции и так далее)"175.
В 1922 г. стала возобновлять свои международные связи Академия наук.
Для рассылки академической литературы в зарубежные учреждения
15 сентября 1922 г. при Академии было организовано Бюро по международному книгообмену. В 1922 г. отправка изданий за рубеж составила 3453 ед.
и в дальнейшем увеличивалась. Так, в 1923 г. было отправлено 9000 ед.,
а в 1927 г. — 27 977. Бюро действовало до 1930 г., затем все функции по книгообмену были переданы в Библиотеку АН СССР176.
К 1930 г. были налажены связи с 950 научными организациями зарубежных стран. Был установлен обмен со странами Европы, Азии, Африки, Америки и Австралии. Более тесному обмену с американскими учреждениями способствовало восстановление в 1933 г. дипломатических отношений между
СССР и США. Однако следует отметить, что контакты с Соединенными Штатами, несмотря на отсутствие официальных дипломатических отношений, существовали и ранее. Так, например, в 1930 г. в БАН поступило предложение
об обмене от Принстонского университета. По инициативе БАН в 1931 г. были
установлены связи с Вистаровским институтом анатомии и биологии. Объем
международного книгообмена (МКО) стабильно возрастал. В зарубежные учреждения высылались "Известия Отделения математических и естественных
наук" (серии "Физическая", "Химическая", "Геологическая"), "Доклады АН
СССР", известия и труды академических учреждений, некоторые академические периодические издания, например "Советская ботаника", "Советское востоковедение"177. Накануне Великой Отечественной войны обмен велся с 1399
иностранными учреждениями из 55 стран мира. Наиболее активно книгообмен
осуществлялся с США (238 учреждений), Германией (185), Великобританией
(115), Францией (98), а также Швецией, Японией, Бельгией, Чехословакией178.
В 1923 г. было основано Всесоюзное внешнеторговое объединение "Международная книга", осуществляющее операции по экспорту (и импорту) книг
и других изданий. Для зарубежных книготорговых фирм "Международная
книга" выпускала бюллетень "Новые книги СССР". "Международная книга"
не только содействовала распространению за рубежом книг, изданных
54
в СССР, но и заключала контракты с зарубежными фирмами на переиздание
советской литературы на местных языках179.
Важнейшим фактором распространения русской книги за рубежом в послереволюционный период стала массовая эмиграция из Советской России.
Как отмечает И.А. Шомракова, русская культура (в том числе и книжное дело)
оказалась разделенной на два потока. Первоначально, до 1923—1924 гг. русское книжное дело за рубежом и в Советской России достаточно тесно были
связаны между собой. Русская диаспора интересовалась состоянием книжного
дела и литературы в России. Большую роль в информировании наших соотечественников за рубежом о развитии культуры и книжного дела на Родине
сыграл журнал "Русская книга", выходивший под редакцией А.С. Ященко
(в 1922—1923 гг. — "Новая русская книга"). Книжная периодика в России
регулярно давала информацию об эмигрантских журналах и газетах, новых
книжных изданиях; печатались рецензии. Этим регулярно занимались "Литературные записки" в Петрограде. Специальные разделы были в журнале "Печать и революция". Однако "романтический" период эмиграции закончился,
надежды на возвращение прежней жизни в России не осталось, и постепенно,
во второй половине 20-х годов русское книжное дело окончательно разделилось на два потока. Этому процессу способствовали и крах в 1923 г. издательства З.И. Гржебина, наиболее тесно связанного с советским книжным делом,
и закрытие журнала А.C. Ященко180.
Русские издательства и книжные магазины функционировали в различных центрах русской эмиграции — Берлине, Париже, Праге, Стокгольме, Константинополе, Шанхае, Харбине и др. Крупнейшим из них первоначально был
Берлин, где в период с 1919 по 1937 гг. работало более 40 издательских и книготорговых предприятий, причем большая их часть (24) возникла в 1921—
1922 гг. В 1924 г. их количество сократилось до 13, а с 1925 г. активно действовало лишь 5. До 1937 г. продолжало активно действовать лишь два издательства — "Слово" и "Геликон". С середины 20-х годов центром русского
зарубежного книжного дела становится Париж.
Русское зарубежное книжное дело было представлено изданием книг,
брошюр, альманахов и коллективных сборников, а также периодики. В связи
с отсутствием полноценных источников, точное количество русских изданий,
вышедших за рубежом, назвать трудно. Тем не менее известно, что в "Русской
зарубежной книге", выпущенной в Праге Комитетом русской книги в 1924 г.
зарегистрировано 3665 названий книг, опубликованных с 1918 по 1923 годы.
В дальнейшем их издавалось несколько меньше.
Выходила научная, научно-популярная, учебная литература. Больше всего издавалось художественной литературы, и прежде всего сочинений русской
классики. Однако к середине 20-х годов выпуск классики сократился. Резко
возрос выпуск произведений современных писателей, и прежде всего поэтиче55
ских сборников. Так, например, в Париже с 1924 по 1939 г. вышел 51 авторский сборник. Выпускалось значительное количество философско—
религиозных изданий. Одним из наиболее часто издаваемых и переводимых
на другие языки авторов был Н.А. Бердяев. Значительная часть философских
трудов К. Леонтьева, Л.П. Карсавина и других авторов выпускалась издательством "YMKA—PRESS". Именно издание художественной и философской
литературы сыграло основополагающую роль в сохранении и развитии русской культуры и национального самосознания "общества в изгнании"181.
Эмигранты были в своих настроениях далеко не едины. Многие русские
интеллигенты, уехавшие из страны, под влиянием роста мощи СССР стали на
позицию "смены вех" — лояльного отношения к советской власти. Так, например, вернулись на родину А.Н. Толстой, А.И. Куприн, в свое время печатавшиеся в русских зарубежных издательствах.
При воссоздании обобщенной картины распространения и бытования
русской книги за рубежом, следует обратить внимание на то, что значительное
количество русских книг имелось в личных библиотеках русских эмигрантов.
Некоторые собрания были вывезены из России еще до октябрьской революции. Однако материальные трудности вынудили многих владельцев личных
библиотек расстаться в дальнейшем со своими книгами. Так, например,
С.Р. Минцлов в 1925 г. продал свое собрание через лейпцигскую антикварную фирму "Келер и Фолькмар". После октября 1917 г. вывозить из нашей
страны печатную продукцию представителям научной и творческой интеллигенции как правило запрещалось. Однако были и исключения. Врачу
А.И. Бакунину, например, покинувшему Россию в 1926 г. было разрешено
вывезти не менее 25 антикварных книг, среди которых были издания XVIII в.
Центры русского зарубежного библиофильства находились в Германии,
Франции, Чехословакии. В Берлине, например, функционировал антикварный
магазин "Россика". Существовали мелкие букинистические лавки, в которых
русские эмигранты, располагавшие финансовыми средствами, могли покупать
книги, увеличивая свои коллекции. Они могли также посещать аукционы,
пользоваться услугами советского акционерного общества "Международная
книга". В числе книг, поставляемых на западный рынок "Международной книгой", встречались и библиографические редкости182.
Многие деятели российской эмиграции "первой послереволюционной
волны", имевшие личные библиотеки, собирали исторические труды, воспоминания, документы, освещающие вопросы первой мировой войны, революции, белого движения. Яркими примерами таких книжных собраний были
коллекции генералов А.И. Деникина, П.Н. Врангеля. Интересна история коллекции полковника Я.М. Лисового, которая впоследствии возвратилась
в СССР и вошла в состав фонда Государственной публичной исторической
библиотеки (ГПИБ).
56
Весной 1920 г. Я.М. Лисовой вывез свое собрание при содействии англичан в Турцию, где в Константинополе открыл выставку "Борьба против большевизма в России". В конце 1920 г. он перебрался со своей выставкой в Югославию (Королевство Сербов, Хорватов и Словенцев), где она открылась
в апреле 1921 г. под названием "Первая передвижная историческая литературно-художественная выставка современных событий в России". Я.М. Лисовой
издал "Листок исторической выставки", в котором раскрывалось содержание
ее отделов. С этой выставкой, преобразованной в "Музей современных событий в России" Я.М. Лисовой в 1921 г. объездил большинство югославянских
городов. Известно, что в 1922 г. он занимался библиографическими разысканиями. В берлинском журнале "Новая русская книга" был опубликован указатель, содержавший информацию о более чем 150 книгах и журналах, "Книги,
появившиеся на Дону за период генерала Деникина" (Новая русская книга. —
Берлин: И.П. Ладыжников, 1922. — № 3. — С. 50—52). В феврале 1923 г.
Я.М. Лисовой выехал со своей коллекцией в США, где в течение почти трех
лет ездил по штатам, организуя выставки, лекции и пр. К 1925 г. коллекция
насчитывала около 2000 названий книг (преимущественно периода гражданской войны). Затем Я.М. Лисовой возвратился в Европу, где в 1926 г. под его
редакцией вышла в свет первая книга сборника "Белый архив" (Париж, 1926).
В 1927 или 1928 г. Я.М. Лисовой вновь выехал в США, где, вероятно,
принял американское гражданство. Он продолжал пополнять свою коллекцию,
в том числе и новый ее раздел "Мир в огне", в котором собирались материалы
о второй мировой войне. Материалы поступали из 36 стран и нескольких десятков организаций в Америке. В годы войны Я.М. Лисовой передал часть
своей коллекции в Британский Императорский Военный музей и в Библиотеку
конгресса США, однако значительную долю ее он отправил на Родину. Этот
дар был доставлен в ГПИБ 7 июля 1945 г.183
Америка. Характер издательской деятельности русских эмигрантов
в США в первое послереволюционное десятилетие по сравнению с дореволюционным, как отмечают некоторые исследователи, существенно не изменился.
Выходили преимущественно газеты, альманахи, сборники развлекательного
и революционно-пропагандистского характера184. Однако, количество периодических изданий в этот период уменьшилось. Это связано с тем, что после
октябрьской революции значительная часть политической эмиграции возвратилась на родину. Существовали и иные причины. По существующим свидетельствам, в 1917 г. в США выходило 24 наименования русских периодических изданий. После "палмеровских разгромов"185 в 1921 г. их осталось только
5. Так, например, в ноябре 1917 г. за пропаганду против войны была лишена
права пользоваться почтой газета "Новый мир". В 1918 г. газета была арестована федеральным правительством. Затем ее издание возобновилось, но по
"закону о шпионаже" отдельные выпуски "Нового мира" арестовывались.
57
В 1919 г. были разгромлены Палмером ежедневная газета Союза русских рабочих "Рабочий и Крестьянин" и издание Русского прогрессивного союза
"Американские известия", возобновившее свою деятельность в 1921 г.
К 1927 г. количество русских периодических изданий возросло до 16. Среди
изданий, возникших в этот период, можно назвать небольшую газету "Жизнь
и дело", издававшуюся в Нью-Йорке с мая 1918 г. группой русских офицеров,
орган русских групп анархистов "Голос Труженика" (Чикаго, 1917—1927),
ежемесячник, выходивший под контролем русского института технологии
"Вестник Школы Земледелия" (Нью-Йорк, 1922), издававшийся в Нью-Йорке
обществом "Наука" с 1 марта 1923 г. ежемесячник "Наука и Жизнь", приложение к газете "Русский голос" еженедельник "Смехомет" (1922—1923), издание
студентов русского народного университета в Нью-Йорке "Ученье — свет"
(с 1924 г.), "Пахарь" (Нью-Йорк, с 1919), издание Союза Евангельских христиан "Путешественник" (Нью-Йорк, с 1922 г.), "пролетарский" журнал "Заатлантический Кумач" (Нью-Йорк, с 1924 г.) и др. На Эллис Айланде, фильтрационном пункте для прибывающих в США эмигрантов при отсутствии возможности
для печати в 1920 г. выходила рукописная ежедневная газета. "Газета Острова
Слез" выпускалась на русском, украинском, немецком, еврейском, английском
и литовском языках под лозунгом "Да здравствует 3-й Коммунистический Интернационал!". В ней были указаны: адрес — камера № 204, издатель "Большевик", редакция "Коммуна"186.
Продолжали в этот период выпускать книги и брошюры редакции газет
и издательства, появившиеся в США до 1917 г. Так, "Русский голос" опубликовал брошюру "Кровавый царь" А.В. Амфитеатрова (Нью-Йорк, 1919), сборники стихотворений Р.М. Корносевича "Звездные бразды" (Нью-Йорк, 1924)
и Д.Д. Бурлюка "Стихи 1898—1913 гг."), справочник "Вся Америка" (НьюЙорк, 1927). Издательство М. Гуревича выпустило "Сказку об одной голове и
ее обладателе" А.В. Амфитеатрова, "Избранные стихотворения" К.Д. Бальмонта (Нью-Йорк, 1920)187.
Возникли новые издательства. Среди них основанное в 1918 г. "Первое
русское издательство в Америке", выпускавшее книги и брошюры. В их числе
"Русские в Америке" М. Вильчура (Нью-Йорк, 1918), "Офицеры в русской
революции" К.М. Оберучева (Нью-Йорк, 1918), сборник рассказов, очерков,
стихотворений и рисунков "Досуг" (Нью-Йорк, 1918).
Научно-популярную литературу выпускало Международное книгоиздательство в Нью-Йорке. В серии "Научно-популярная библиотека" в 1920 г. им
были опубликованы работы Н.А. Бородина "Экономические основы сельского
хозяйства", "Естествознание в приложении к жизни". Под редакцией Н.А. Бородина в указанной серии вышли такие книги, как "Американские плуги: (Руководство для выбора и работы ими)" А.И. Глинчикова (Нью-Йорк, 1920),
58
"Трактор: техника и экономика его применения в сельском хозяйстве: В 2 ч."
(Нью-Йорк, 1921) и др.
Одним из наиболее активно действующих на территории США в 20—
30-е гг. было издательство "М.Н. Бурлюк", созданное для выпуска книг одного
автора — Д.Д. Бурлюка и названное в честь жены издателя. Начиналась его
издательская деятельность в Японии, куда эмигрировала семья Бурлюков
в 1921 г. В 1922 г. они переехали в Америку, где выпуск книг возобновился
в Нью-Йорке в 1924 г. с выходом юбилейного издания "Бурлюк Давид Давидович. К 25-летию художественно-литературной деятельности: (Стихи 1898 г. —
1923 г.)", на обложке которого был опубликован список книг автора188. В качестве примера напечатанных в дальнейшем книг Д.Д. Бурлюка, можно привести "Десятый Октябрь" (1928), "По Тихому океану" ([1927]), "Русские художники в Америке: Живопись, скульптура, театр, музыка и прикладные искусства: Материалы по истории русского искусства, 1917—1918"
(1928),"Рерих: (Черты его жизни и творчества) (1918—1930)", иллюстрированная репродукциями с картин Н.К. Рериха (1930) и др. Были изданы две работы Э.Ф. Голлербаха, посвященные творчеству Д.Д. Бурлюка: "Искусство
Давида Д. Бурлюка" с приложением краткой библиографии и 20 снимков
с картин художника, находящихся в музеях Советского Союза и в различных
частных коллекциях (1930) и "Поэзия Давида Бурлюка" (1931). С 1930 г.
и вплоть до смерти Д.Д. Бурлюка в 1967 г. выпускался журнал "Цвет и рифма".
Всего в период с 1917 по 1940 г. на территории США в разное время
в общей сложности действовало более 40 издательств, выпускавших книги
и брошюры на русском языке. Большинство из них, как и в дореволюционный
период, располагалось в Нью-Йорке. Книгоиздательской деятельностью
в других городах занимались преимущественно редакции газет, различные
объединения русских эмигрантов и религиозные общества. Так, например,
в Филадельфии книги выпускались Обществом русских братьев в Соединенных Штатах Америки и газетой "Правда", в Чикаго — Русским Евангелическим обществом, Федерацией русских анархо-коммунистических групп Соединенных Штатов и Канады и газетой "Рассвет", в Сан-Франциско — Морским издательством при кают-компании морских офицеров при посредстве
"Морского журнала". В штате Коннектикут в Чураевке189 активную издательскую деятельность вело основанное Г.Д. Гребенщиковым издательство "Алатас", выпускавшее преимущественно книги самого Гребенщикова ("Алтай,
жемчужина Сибири" (1927), "Радонега. Сказание о неугасимом свете
и о радужном знамении жития преподобного Сергия Радонежского" ([1938]),
"Златоглав: Эпическая сказка ХХ века" (1939) и др.) и Н.К. Рериха ("Пути благословения: Книга о красоте жизни" (1924), "Сердце Азии: Книга о путешествиях по странам Востока" (1929) и др.).
59
В 1933 г. в США возникла Всероссийская фашистская партия, переименованная в 1936 г. во Всероссийскую национал-революционную партию
фашистов, выпускавшая свою газету и пропагандирующие фашистскую идеологию брошюры. Несмотря на то, что число членов этой партии не превышало
300 человек, газета "Фашист" печаталась десятитысячным тиражом. Издатель
газеты А.А. Восняцкий, воевавший в армии Деникина, а затем эмигрировавший в США, не испытывал материальных трудностей, т.к. женился на престарелой американской миллионерше. Газета выходила в Патнэме (штат Коннектикут). Здесь печатались и брошюры. Большая часть из них была написана
идеологом этой партии М.М. Гроттом. Среди них "Тактика русских фашистов" (Б.г.), "О нашей тайной работе" (Б.г.), "Борьба за Россию" (1938) и др.
Были опубликованы также "Ответ критику" А.А. Восняцкого (1936), "Речь
соратника А.А. Восняцкого: Шанхай, 17 февраля 1939 г." (1939)190. Следует
отметить, что подобная литература не пользовалась большим спросом, и ее
издание вскоре было прекращено. В разразившейся Второй мировой войне
симпатии как американцев, так и российских эмигрантов были связаны с Советским Союзом.
Издательская деятельность русских эмигрантов в Латинской Америке была менее активной, чем на территории США. Наиболее крупная русская колония сгруппировалась в Аргентине, в Буэнос-Айресе. Активную издательскую
деятельность развернула здесь Федерация российских рабочих в Южной Америке, выпускавшая с 1918 г. газету "Голос труда", а с 1920 г. — журнал "Коммунист". При газете действовала "Рабочая издательская группа в Аргентине",
выпускавшая книги и брошюры преимущественно анархической тематики:
"Анархисты в русской революции" А. Горелика (1922), "Анархия перед судом"
Педро Гори (1924), "Городские рабочие, крестьянство, власть и собственность" А.А. Карелина (1924) и др.191
Китай. Первые посланцы Советской России, работу которых в Китае
можно рассматривать в качестве примера деятельности политических советников, принадлежали к группе Г.Н.Войтинского (впоследствии видный ученый, руководитель диссертационных работ, посвященных изучению Китая),
которая прибыла в страну в начале 1920 г.
История плановых и систематических поездок специалистов из Советского Союза в Китай началась с реализации на практике замыслов Сун Ятсена,
после того, когда в конце лета 1923 г. делегация китайского Народного революционного правительства во главе с Чан Кайши приехала в Москву. Делегация
знакомилась с учебным процессом и вопросами организации Красной Армии.
Раньше, чем основная часть советников прибыла на китайскую территорию, в Китай приехал М.М. Бородин, назначенный главным политическим
советником Гоминьдана. Много внимания он уделял анализу прессы и печатной
пропаганде. В его резиденции в предместье Кантона имелось оборудование для
60
выпуска литографированных изданий. Аппарат главного политического советника предпринял здесь в середине 20-х годов выпуск журнала советской колонии. Журнал выходил небольшим тиражом и первоначально назывался
"Большевик в Кантоне". После выхода в свет шести номеров название сменили. Журнал стал называться "Кантон". В него охотно писали и его охотно читали. В 1927 г. журнал выпускался в г. Ханькоу. В выпуске журнала играл
важную роль один из сотрудников политического совета Г.Б. Синани (Скалов)192. Оборудование, которым располагали советники, позволяло издавать
и другие работы. Так, в Кантоне М. Волин и Е. Йолк издали литографским
способом научный труд "Аграрные отношения в провинции Гуандун", который был уничтожен в 1927 г. во время одного из эпизодов гражданской войны
в Китае. Такой же труд готовился и по провинции Гуанси193. Имелись книги
и в личном распоряжении наших специалистов. Некоторые из них имели возможность собирать личные библиотеки специальной литературы. М.Е. Шасс,
например, писал о том, что он много работал в Китае над литературой по вопросам экономики и финансов и собрал довольно обширную библиотеку по
названным вопросам194.
История личных библиотек советских военных и других специалистов
в Китае также является одной из малоизвестных и слабо изученных страниц
прошлого отечественного печатного слова, к рассмотрению которой только
приступили исследователи195.
Русская духовная миссия в Китае, после октября 1917 г. лишившаяся правительственной поддержки, влачила в Пекине жалкое существование. Но
в типографии миссии все же проводились кое-какие работы (литографирование и печатание). Интересно, что к услугам этой типографии прибегали сотрудники советского полпредства, хотя оборудование ее было "просто архаичным"196.
С начала 20-х гг. у русских людей, живших на территории дальневосточных стран, наблюдается повышение интереса к произведениям, опубликованным в Советской России. Об этом свидетельствуют, в частности, контакты
местных фирм с советскими учреждениями и их стремление расширить торговлю изданиями, выпущенными в РСФСР. Так, "Товарищество М.И. Борисов
и Е.М. Перов" в Харбине неоднократно закупало советские книги научной,
технической, медицинской, учебной тематики. В ряде случаев для покупателей
заказывалась художественная, музыкальная, историческая, юридическая и политическая литература. Фирма М.И. Борисова и Е.М. Перова представляла
в Харбине Сибирское книгоиздательство, газеты "Экономическая жизнь"
и "Красное знамя" (Владивосток) — Иркутское и Читинское отделения Госиздата, Сибирское контрагентство печати.
В большей мере, чем данное предприятие, — сотнями названий эмигрантских издательств Берлина, Праги, Софии — располагало товарищество
61
"Русско-маньчжурская книготорговля". Это предприятие также продавало
и советскую книгу, но художественной, технической и сельскохозяйственной
тематики. Заказов же на советские политические издания от нее в РСФСР
практически не поступало.
Важнейшим учреждением, распространявшим советскую книжную продукцию в Харбине и на КВЖД в первой половине 20-х гг., было акционерное общество
"Книжное дело", конкуренции с которым постоянно опасались русские капиталистические предприятия. В Харбинский магазин общества и его филиал сравнительно оперативно поступали книги, выпущенные в центре страны и в Дальневосточном
крае. Здесь же можно было подписаться на книги и все периодические издания
СССР. "Книжным делом" была предпринята попытка наладить выпуск изданий
в кооперации с местными учреждениями, в частности с обществом изучения Маньчжурского края в Харбине, активно печатавшим русских авторов (И.Г. Баранова,
Н.А. Байкова и др.).
Исследование производства русской книжной продукции в Китае позволяет увидеть трансформацию взглядов части зарубежного русского населения.
В качестве примера можно привести труды юридического факультета ДГУ
в Харбине. Из содержания изданий видно, что советская действительность
властно влияла на умонастроение и даже на учебу эмигрантов. Так, на юридическом факультете в качестве учебных пособий использовались кодексы
РСФСР. В трудах факультета, как и в других местных изданиях, выступал
один из идеологов сменовеховства профессор Н.В. Устрялов.
Наряду с юридическим факультетом ДГУ в Харбине важным центром
культуры являлся созданный почти одновременно с ним Русско-китайский
политехнический институт. В фонде библиотеки института имелись необходимые для обучения и научной работы книги технического содержания. Политехнический институт располагал и своей издательской базой. В его литографии только в годы подготовки первого выпуска инженеров было напечатано
60 лекций. Для студентов, кроме того, издавались руководства и пособия
к экзаменам, изготовлялись настенные таблицы по различным предметам. Институт печатал и труды своих преподавателей.
Следует отметить, что возникновение двух названных вузов, как подчеркивается в источниках различного рода, стало возможным благодаря благожелательной позиции китайских властей. Нельзя не отметить и тот факт, что китайцы-студенты и китайцы-преподаватели могли активно использовать здесь
русские издания. Сведения о происходившем, благодаря книгообмену, становились достоянием читателей разных стран ("Известия Юридического факультета" из Харбина имелись, например, в русской публичной библиотеке в Белграде).
Проблема изучения русской книги, опубликованной в Харбине, важна по
ряду причин. Так, в местных изданиях рассматривались вопросы евразийства,
62
славянофильства, взаимоотношений с Китаем и другие актуальные для наших
дней темы. Период (20-е гг.) являлся новой эпохой, отличной от ситуации
до 1917 г. и времени гражданской войны в России. В Харбине наряду с прежними очагами книжной культуры (типографией КВЖД, старыми библиотеками и пр.) появились новые учреждения и издающие предприятия. Подчеркнем, что ситуация 30-х гг. значительно отличалась от предшествующего десятилетия. Русская книжная культура играла роль основного интегрирующего
фактора в жизни поселенцев различных национальностей, прибывших в Китай
из России 197. Вместе с тем при цивилизационной отдаленности китайцев
и россиян возникла особая область этнокультурного взаимодействия. Книга,
сопровождавшая русских людей в Китае, являлась одним из важных факторов
общественной жизни выходцев из России.
Несмотря на имеющиеся пробелы в истории книжной культуры русской
диаспоры уже сейчас очевидно, что японское вторжение изменило ситуацию
в области книгоиздания и книгораспространения далеко не в лучшую сторону.
Правда, и в годы оккупации действовали русские библиотеки, печатались книги. Так, имевшееся при БРЭМ (Бюро русских эмигрантов в Маньчжурии) издательство напечатало в 1937 г. альбом "Пушкин и его время". Были изданы
сборник стихов поэта и другие поэтические произведения, труд профессора
К.И. Зайцева "Киевская Русь" и ряд иных работ.
В 30-е гг. изменились и условия работы периодических изданий.
Во времена советско-китайского и китайского управления КВЖД пресса пользовалась относительной свободой. После создания режима Маньчжоу Го все
издания вынуждены были под угрозой репрессий проводить тенденциозную
линию, помещать на своих страницах информацию японского военного командования. Харбин все же оставался центром эмигрантской издательской
практики в Маньчжурии.
Сведения об использовании изданий различного рода в Китае в 1932—
1939 гг. приводит и немецкий коммунист Отто Браун. После окончания академии им. М.В. Фрунзе он был послан Исполкомом Коминтерна в эту страну.
О. Браун был военным советником, занимался организацией и налаживанием
учебного процесса в первой военной академии Китайской Красной армии,
подготовкой военных кадров и военно-научной работой198.
О. Браун, в частности, вспоминал, что во время военных действий
в Яньань из Советского Союза поступала политическая литература — газеты,
журналы, работы В.И. Ленина и И.В. Сталина199.
В известной мере отражал отношения КПК и Гоминьдана в тот период
афоризм, имеющий отношение к историко-книжным вопросам, который приводит в своих воспоминаниях О. Браун: в Яньани китайские функционеры
говаривали: "Буржуазии — оружие, пролетариату — книги"200.
63
Русская книга за рубежом в период
Великой Отечественной войны (1941—1945 гг.)
После начала Великой Отечественной войны международные книжные
контакты страны были серьезно нарушены, а у одного из главных поставщиков научной литературы за рубеж — БАН они фактически прервались. Поэтому Президиум АН СССР принял решение временно передать функции книгообмена Книжному отделу АН СССР в Москве, которому было поручено рассылать некоторые советские издания в наиболее крупные зарубежные учреждения. В целом в годы войны международный обмен сократился, но не прервался. Например, если в 1940 г. БАН поддерживала контакты с 1630 партнерами, то в 1942 г. их осталось 357. В 1943 г. их количество возросло уже до
423, а в 1944 их стало 541. Однако довоенный уровень не был достигнут даже
в 1945 г. В этот период обмен осуществлялся с 185 партнерами в США, 115 —
в Великобритании, 28 — в Швеции, 25 — в Австралии, 23 — в Канаде и с некоторыми другими странами201.
В разгар военных действий второй мировой войны издания Академии наук СССР отправлялись в Австралию, Аргентину, Бразилию, Великобританию,
Индию, Иран, Ирландию, Канаду, Китай, Мексику, МНР, Новую Зеландию,
Португалию, США (через них на Кубу и в Пуэрто-Рико), Турцию, Швейцарию, Швецию, Южно-Африканский союз (через него в английские колонии
Уганду и Нигерию), на принадлежавший тогда Японии китайский остров Тайвань, т.е. в 23 страны и территории. Известен также случай разовой отсылки
в 1943 г. репринта статьи по цитологии в адрес Яшинари Кувада — профессора Ботанического института императорского университета Японии в г. Киото.
Всего в период 1941—1945 гг. рассылалось до 45 наименований периодических и продолжающихся изданий АН СССР, в т.ч. "Известия Академии наук
СССР" (отделений технических наук, химических наук, литературы и языка;
серии "Геологическая", "Географическая и геофизическая", "Математическая",
"Физическая", "Биологическая"). Отправлялись такие издания, как "Вестник
Академии наук СССР", "Доклады Академии наук СССР. Новая серия", "Природа", "Почвоведение", "Прикладная математика и механика", "Успехи современной биологии" и многие другие. Так, например, "Ботанический журнал
СССР" в 1943 г. шел в 47 адресов США. Высылались и труды отдельных ученых: книга академика А.Н. Заварицкого "Пересчет химических анализов изверженных горных пород" была направлена в 41 адрес 10 стран, книга академика В.В. Шулейкина "Физика моря" — в 26 адресов 6 стран, книга академика А.Н. Кононова "Грамматика турецкого языка" — в 4 адреса США и Турции и т.д.202
Во время войны советская сторона не только никому не отказывала
в просьбе об установлении связей по линии книгообмена, но и делала все возможное, чтобы контакты такого рода расширить и углубить.
64
С конца 1944 г., по мере освобождения стран Восточной и Западной Европы от оккупации и прекращения военных действий на территории Африки*,
возобновились связи по линии МКО с такими странами, как Алжир, Бельгия,
Болгария, Египет, Польша, Румыния, Финляндия, Франция, Югославия и др.
В годы Второй мировой войны спад издательской деятельности русского
зарубежья был обусловлен рядом объективных обстоятельств (среди них
и политические причины, и финансовые трудности). В то же время, в Канаде,
например, трудности получения из СССР учебной литературы привели к изданию местных учебных пособий для русских школ: "Букваря" (1942), "Живого слова" (1944) и др.203
В США в период Второй мировой войны были напечатаны такие книги,
как сборник русской зарубежной литературы "Ковчег" (Нью-Йорк, 1942),
в который вошли прозаические произведения И. Бунина, М. Алданова,
А. Браиловского, А. Головина и др., стихи А. Ачаира, Е. Гессена и др. Были
изданы "Встреча с Россией: Как и чем живут в Сов. Союзе: Письма в Красную
Армию, 1939—1940" В.М. Зензинова (Нью-Йорк, 1944), "Очерки и речи"
О.О. Грузенберга (Нью-Йорк, 1944), "Лето Господне: Праздники, радости,
скорби" И.С. Шмелева (Нью-Йорк, 1944), воспоминания В.Н. Ипатьева в двух
томах "Жизнь одного химика" (Нью-Йорк, 1945) и др. В Буэнос-Айресе
в 1944 г. была опубликована поэма В. Бека "О, Русская Земля".
В Палестине Лигой "Ви" Помощи Советскому Союзу был опубликован
сборник "Еврейство Палестины — народам СССР" (Тель-Авив, 1943), в который вошли документы 1-го Всепалестинского съезда Лиги, речи советских
и палестинских делегатов на съезде и приемах.
В этот период издавались произведения нередко противоположной политической направленности. В Харбине в 1941 г. вышла книга сторонника японцев генерала "белой" армии В.А. Кислицына "Пантеон воинской доблести
и чести". В Шанхае в 1943 г. в издательстве "Эпоха" вышла поэма советского
автора А. Гудзенко "Ленинград".
Продолжалось в годы второй мировой войны русское книгоиздание в Европе. Так, например, в Швейцарии был отпечатан "Каталог русской библиотеки
в Цюрихе" (Цюрих, 1941), в Женеве в русской типографии И.С. Ремизова —
драматическая поэма М. Дайнова "Моисей" (Женева, 1941). Издавались произведения классиков русской литературы. В Женеве, например, были изданы произведения Н.В. Гоголя: в 1944 г. "Похождения Чичикова, или Мертвые души"
и в 1945 г. "Тарас Бульба". В Грефенгайнихене в 1944 г. вышла книга пьес
и скетчей для сцены и чтения А.Т. Аверченко "Чудаки на подмостках".
*
Заметим, что до сих пор история русской книги в Африке по-прежнему едва ли
не есть tabula rasa для многих книговедов.
65
В Италии при режиме Муссолини вышла книга Ю.Н. Данзас "Католическое
богопознание и марксистское безбожие" (Рим, 1941).
Известны также факты выпуска русских книг в ряде издательств фашистской Германии (издательства "За Церковь", "Новое слово" "Русское национальное издательство")204. Естественно, это были издания-антагонисты книг,
печатавшихся в Советском Союзе. Зачастую их нельзя назвать русскими книгами, но скорее изданиями на русском языке, предназначенными для выполнения организационно-идеологических задач ("Майн Кампф" и других).
Печатались на русском языке книги и на оккупированной фашистами
территории. Так, например, в Париже в 1941 г. был опубликован "Текст сообщения, сделанного управляющим делами русской эмиграции во Франции
Ю.С. Жеребковым 22 ноября 1941 г." Главным правлением зарубежного Союза русских военных инвалидов были изданы воспоминания П.Н. Краснова о
1-м Военном Павловском училище "Павлоны" (Париж, 1943).
В Болгарии в период второй мировой войны вышли две книги П.М. Бицилли "Творчество Чехова: Опыт стилистического анализа" (София, 1942)
и "Пушкин и проблема чистой поэзии" (София, 1945) — отдельные оттиски из
"Годишника" Софийского университета, напечатанные в Университетской
типографии. В Праге Русской ученой академией в 1944 г. на множительном
аппарате был отпечатан доклад А.Л. Бема на заседании Русского научноисследовательского объединения "Церковь и русский литературный язык".
В Белграде в серии "Русская Библиотека" вышла книга И.А. Ильина "Путь духовного обновления".
Выпуск и практика распространения русскоязычных
изданий за рубежом в 1946—1990 гг.
В 1945 г. функции по международному книгообмену МКО были возвращены БАН, которая сразу же приступила к рассылке советских изданий за
рубеж. Первоочередной задачей стало восстановление нарушенных войной
международных книжных связей, которые начали быстро расти. Количество
соглашений только по линии книгообмена за первые 20 послевоенных лет
достигло 3099. Среди партнеров по книгообмену было 73 академии наук, 38
национальных библиотек, 1770 специализированных научных учреждений,
528 университетов. На БАН было также возложено методическое руководство
международным книгообменом всех библиотек АН СССР и академий наук
союзных республик205.
Несмотря на активный обмен изданиями, издавна осуществлявшийся Россией, Советский Союз присоединился к заключенным в 1958 г. конвенциям
ЮНЕСКО, регулирующим международный книгообмен206. Организационная
структура МКО в рассматриваемый период менялась. В 1962 г. координация
работы в этом направлении была возложена на Государственную библиотеку
СССР им. В.И. Ленина (ГБЛ), а в конце 1977 г. перешла к Государственной
66
публичной научно-технической библиотеке СССР (ГПНТБ), которая совместно
с ГБЛ (в части официальных изданий и правительственных документов, художественной литературы, литературы по культуре, искусству и библиотековедению), БАН СССР (в части изданий по естественным наукам) и ИНИОН
СССР (в части изданий по общественным наукам) обеспечивали работу по
координации международного книгообмена в масштабах страны. К началу 80х гг. отечественные библиотеки вели международный книгообмен более чем
с 15 тыс. зарубежными организациями 139 стран мира207.
Рассматривая тематико-видовую структуру книгообмена, следует отметить, что наибольшее количество отправляемых за рубеж изданий составляли
естественнонаучные (29%), общественно-научные (25%), издания по культуре
и искусству и художественная литература (21%). Отправка технической литературы составляла 12%, медицинской — 7% и сельскохозяйственной — 4%.
Наибольший удельный вес в общем объеме международного книгообмена приходился на периодические издания (65—67%) Книги составляли 24—25% всей
отправки, а такие издания как труды институтов, материалы конгрессов, симпозиумов, семинаров, конференций — 6—7%208.
Библиотеки академических учреждений традиционно имели наибольший
удельный вес в МКО учреждений нашей страны (около 50%). В 80-е гг. академические центры книгообмена поддерживали контакты со 116 странами
мира, отправляя за рубеж ежегодно около 600 тыс. экз. отечественной литературы. Основную массу отправляемых изданий составляли журналы (более
60%). В то же время, количество отправляемых монографий составляло около
25%. Следует также отметить, что количество отправляемых книг превышало
объем их поступления. Так, количество книг, отправленных академическими
библиотеками в капиталистические страны лишь с 1980 по 1983 гг. более чем
в 4 раза превысило число поступивших. Наибольшие масштабы книгообмена
были у БАН СССР, ИНИОН, ВИНИТИ и ГПНТБ СО АН СССР209.
В послевоенный период активно продолжало действовать Всесоюзное
внешнеторговое объединение "Международная книга", имевшее к 1979 г. двусторонние договоры более чем с 1000 фирмами в 130 странах210, а позднее
значительно расширившее свою деятельность.
Во многом развитию интереса у зарубежного читателя к русским
и советским изданиям способствовали победы нашего Отечества в годы Великой Отечественной войны, та роль, которую стал играть Советский Союз в мире. Немаловажное значение для популярности советской книги имела первооснова ее выпуска — успехи и достижения Советского Союза в процессе освоения
космоса, развитии ракетостроения, прогресс в использовании ядерной энергии
и ряд тому подобных свершений.
Все началось с увеличения поставки литературы в послевоенные годы в так
называемые "страны народной демократии". Впоследствии советскую литерату67
ру можно было найти в специализированных магазинах в Рио-де-Жанейро
и Джакарте, Праге и Париже, Лондоне, Лейпциге и многих других крупнейших городах мира. Ежегодно увеличивался ввоз советской книги в страны
социалистического лагеря, что было обусловлено возрастанием в них интереса
к Советскому Союзу. Постоянно росла сеть магазинов, торгующих советской
литературой. В начале 1960-х годов увеличился объем экспорта советской
книги и в капиталистические страны. Это увеличение коснулось прежде всего
политической литературы, составлявшей почти 45% всех поставок. В 1961—
1962 гг. по заказам иностранных фирм было отправлено за рубеж много изданий материалов XXII съезда КПСС и литература о полетах первых советских
космонавтов. В целом в капиталистических странах в этот период "Международная книга" сотрудничала более чем с тремястами книготорговыми фирмами, издательствами и организациями. Среди них отметим "Ажанс Литерер"
и "Ашетт" (Франция), "Коллетс" и "Сентрал букс" (Англия), "Кроосс-Ворлд"
и "Фор континент" (США), "Саарбах" (ФРГ).
Большую роль в распространении советских изданий за рубежом играли
международные ярмарки и выставки, участие в которых "Международной книги" стало постоянным. Так, например, в 1962 г. советская книга и другая печатная продукция экспонировалась на 46 выставках и ярмарках пяти континентов,
что сопровождалось большими объемами продаж211, а это еще не было пиком
вывоза отечественной издательской продукции за рубеж.
Следует отметить в распространении литературы на русском языке и роль
учреждений Варшавского договора (создан в 1955 г.). Помимо государств,
входящих в эту организацию, русская военная (и иная) книга поставлялась
в Китай, Северную Корею, Вьетнам, на Кубу и в другие страны, где служили
специалисты, окончившие учебные заведения в нашей стране, и куда поставлялась отечественная военная техника и другая промышленная продукция.
Значительную работу по распространению отечественного печатного
слова за рубежом вело Агентство Печати Новости (АПН). Оно издавало книги, брошюры, журналы, газеты и иную литературу, описывающую жизнь Советского Союза. Только в 1962 г. различной информационно-пропагандистской литературы об СССР по линии АПН было издано около 10 млн. экз. Деятельность АПН существенно отличалась от работы "Международной книги".
Если "Международная книга" способствовала переизданию зарубежными
фирмами произведений, уже опубликованных в СССР, то АПН специально
готовило к печати оригинальные рукописи для иностранных издательств, что
приносило не только экономическую выгоду в виде выплачиваемого гонорара,
но и политический эффект.
Одним из важных направлений государственной политики Советского
Союза во второй половине ХХ в. была пропаганда достижений отечественной
культуры и, в частности, русской советской литературы. Рост политического
68
и экономического авторитета СССР в странах Азии, Африки и Латинской
Америки, освобожденных от колониальной зависимости, способствовал распространению в этих странах книг русских авторов. В начале 1960-х годов
объединение "Международная книга" поставляло книги в 45 стран этих континентов. Так, например, в странах Юго-Восточной Африки переводы русской
советской литературы получили распространение с начала 60-х годов. Одной
из первых книг, переведенных на суахили, стала "Судьба человека"
М. Шолохова (М.: Изд. ин. яз., 1962). Репертуар издаваемых в СССР произведений советских писателей на суахили был весьма широким. Среди них книги
детских писателей (А. Гайдар, В. Бианки, Н. Носов, А. Барто, С. Маршак,
К. Чуковский и др.) классиков советской литературы, в том числе из различных районов СССР (М. Горький, А. Фадеев, Ч. Айтматов, Ю. Рытхеу и др.).
Перевод на суахили осуществляли преимущественно африканские писатели.
Большинство книг было опубликовано издательствами "Прогресс" и "Радуга".
Тираж, как правило, был небольшим, что было обусловлено относительно
низким уровнем грамотности африканского населения. Тем не менее, книги
давали возможность африканскому читателю познакомиться с достижениями советской литературы. АПН для стран Азии и Африки в начале 1960-х годов выпускало специальную серию изданий, рассказывающих об отечественном опыте социалистического строительства. Среди изданий были "Как
в СССР была ликвидирована безграмотность", "Как СССР стал великой индустриальной державой", "Вчера, сегодня и завтра сельского хозяйства СССР",
"Когда соседи дружат" и др.212
Но на рубеже 80—90-х гг. процесс пропаганды русской советской литературы и распространения русской книги в странах Африки был фактически
прерван213. Следует отметить, что и ранее в ряде стран Центральной и Южной
Америки, Турции, Пакистане, ЮАР распространение советской литературы
было значительно затруднено, что было обусловлено напряженным политическим противостоянием в "холодной войне" и сильным влиянием конкурирующих держав.
Рассматривая проблемы издания и распространения русской книги за рубежом необходимо отметить издательскую деятельность так называемой "второй послевоенной волны" русской эмиграции и при этом обратить внимание
на ее состав. В основной своей массе это были люди, оказавшиеся после второй мировой войны вне пределов своего Отечества: военнопленные и лица,
сотрудничавшие с немцами на территории СССР. Большая часть этих людей
была репатриирована в Советский Союз, но 10% (451 561 человек), опасавшихся возвращаться на родину, сумели остаться за границей. Судьба разбросала их по всем частям света — в Австралию, Южную Америку, Африку.
В Марокко, например, оказалось 355 русских эмигрантов214.
69
Эти люди образовывали клубы русской культуры, строили православные
церкви. Появилась новая группа русских издательств, газет и журналов. Только в "дипийских" лагерях (лагерях перемещенных лиц, от англ. DP) выходило
около 500 периодических изданий. С 1946 г. на плохой бумаге и минимальными тиражами стали выходить и распечатанные на гектографе книги. Большое
внимание уделялось агитационным материалам. Первые издания этой "волны"
выходили в Западной Германии зачастую благодаря эмигрантам, которые за
печатание своих книг, газет и журналов рассчитывались с немецкими типографиями сэкономленными продуктами. Одним из первых изданий, вышедших в подобных обстоятельствах в октябре 1945 г. в лагере Менхегоф под
г. Касселем, стал журнал "Посев". Администрация лагерей, боровшаяся в то
время с антикоммунистической пропагандой, многие подобные периодические издания закрывала (тогда США и иные западные страны еще не находились в конфронтации с Советским Союзом). В этой связи интересна история
журнала "Российский демократ" — органа "Союза борьбы за свободу России",
выходившего в Париже под редакцией С.П. Мельгунова. Для облегчения проникновения в "дипийские" лагеря, журнал 8 раз менял свое название215.
Центром книгоиздания послевоенной русской эмиграции иной раз называют "Издательство имени Чехова", созданное в 1952 г. в Нью-Йорке. За четыре
года работы им было выпущено 178 книг, в значительной части которых так или
иначе отражается тема концентрационных лагерей трех видов: в Советском
Союзе, гитлеровских и для перемещенных лиц. Так, например, "Издательством
имени Чехова" были опубликованы: роман Л. Ржевского "Между двух звезд" (о
партизанах, немецком плене и армии Власова), воспоминания "Неугасимая лампада" Б. Ширяева (о Соловецком лагере) и другие произведения216.
Последним периодическим изданием, в котором "дипийцы" играли ведущую роль, был литературно-художественный и политический альманах "Мосты" (Мюнхен, 1958—1970), однако этот орган принадлежал уже организации
послевоенных эмигрантов (ЦОПЭ) и возглавлявший его писатель и публицист
Григорий Климов был ранее генералом госбезопасности, перебежавшим в Западную Германию. Сплотившиеся вокруг "Моста" эмигранты стремились завязать связи с оппозиционной интеллигенцией Советского Союза217.
Связь с диссидентствующими литераторами в СССР была характерной
чертой русского эмигрантского книгоиздания так называемой "третьей волны"
(с 1956 г.), которое началось с выпуска в свет сборника материалов "Процесс
четырех" (Амстердам: Фонд им. Герцена, 1971), вышедшего в серии "Библиотека Самиздата".
В одной из работ И.А. Шомракова указывала, что "Самиздат", "Тамиздат" — не что иное, как проникновение в определенную среду "здесь" изданий
"оттуда". Однако она отмечала, что полного соединения двух линий русской
культуры все же не произошло218. Одним из центров русского диссидентского
70
книгоиздания, оппозиционного советскому режиму, как уже отмечалось, была
Германия. К началу 1980-х годов издательство "Посев" выпустило более
300 названий книг. Среди них были рассказы и репортажи о событиях в СССР,
а также перепечатки советских изданий (романы Ф.А. Абрамова, В.П. Некрасова и др.)219. Во Франции в послевоенные годы русское эмигрантское книгоиздание концентрировалось в основном в нескольких крупных издательствах: "ИМКА—ПРЕСС", "Третья волна", "Жизнь с Богом", "Рифма"220.
Центр издательской деятельности русской эмиграции постепенно перемещался из Европы в США. Русским книгоизданием здесь занимались: "Новый журнал" (опубликовавший, например, в 1950-е гг. "Слово о полку Игореве"), издательство при газете "Новое русское слово" и др.; различные объединения русских эмигрантов, в т.ч. "Кулаевский фонд". Выходили также многочисленные авторские (опубликованные за свой счет) издания. Главной чертой
издательской деятельности русской эмиграции была и в данном случае связь
с диссидентской практикой в СССР. В качестве примера можно назвать работу
издательства "Международное литературное содружество", основанного
Б.А. Филипповым, специализировавшееся на выпуске запрещенных в СССР
или урезанных цензурой произведений. Правозащитную литературу выпускало издательство "Чалидзе пабликейшенс" (Нью-Йорк). Среди изданных им
книг в качестве примера можно назвать книгу Л.Д. Троцкого "Сталин"
(1985)221.
Продолжалась издательская деятельность русского зарубежья и в других
странах Американского континента, например, в Аргентине. Здесь в 1965 г.
издательством "Грумант" (Буэнос-Айрес) был изданы очерки Бориса Башилова "К океану, в котором рождается солнце: О русских "лентяях", открывших
и исследовавших пятую часть Земли"222. В 1967 г. издательством "Сеятель"
(Буэнос-Айрес) была опубликована книга И.К. Окунцова "Русская эмиграция
в Северной и Южной Америке". Эта книга является плодом многолетнего исследовательского труда русского журналиста, эмигрировавшего в США еще
до революции 1917 г. Он собирал сведения о различных русских организациях
в Америке, и, в частности, об их издательской деятельности. Специальный
раздел указанной книги, вышедшей после смерти ее автора, посвящен русской
печати в Америке с 1868 по 1930-е гг.223
Образование государства Израиль и массовая эмиграция на "историческую родину" евреев из СССР способствовали развитию книгоиздания на русском языке в этой стране. В Тель-Авиве в издательстве "Москва — Иерусалим" с 1978 г. выходил, например, общественно-политический и литературный журнал еврейской интеллигенции из СССР в Израиле "Двадцать два: 22"
(ред. Р. Нудельман). В 1972 г. в Тель-Авиве Координационный комитет узников Сиона и активистов из Советского Союза начал выпускать литературнообщественный журнал "Сион"224. Но издание русских книг в Израиле — это
71
даже не одна из страниц русской культуры, отраженная в книге, напечатанной
на еврейском языке. Это скорее еврейская книга, опубликованная на русском
языке, одном из ведущих мировых языков нашего времени*.
Следует отметить, что одной из тем русскоязычного книгоиздания
в Израиле стал антисемитизм в СССР225.
Однако, в "Библиотеке Алии" — одной из крупнейших русскоязычных
серий в Израиле, печатались книги не только об антисемитизме, но и художественные произведения авторов, эмигрировавших из СССР. Так, например,
здесь были изданы "Стихи и идиллии" Ш. Черниховского ([Иерусалим], 1974).
Выпускали художественную литературу на русском языке и другие издательства, например "Граф-пресс" (Иерусалим), опубликовавшее сборники стихов
Л.М. Иоффе "Путь зари" в 1977 г. и "Третий город" в 1980 г. Достаточно активно действовало уже названное книготоварищество "Москва—Иерусалим",
издавшее, в частности, в 80-е гг. две книги профессора физики ТельАвивского университета А.В. Вронеля "Трепет иудейских забот" (Тель-Авив,
1981) и "По ту сторону успеха"226.
История русского печатного слова и издательской практики за рубежом
в годы после Второй мировой войны далеко не исчерпывается приведенными
выше сведениями. Социальное бытование русскоязычных изданий — проблема весьма многогранная и сложная, а центры использования русской книги
фактически имеются на всех континентах и во всех странах мира.
И в настоящее время, в интересах тех или иных специалистов, уже имеет
место использование едва ли не повсюду напечатанных на русском языке книг
не только из отечественных пределов, европейских, американских или израильских учреждений и организаций. Ныне в ГПНТБ СО РАН (Новосибирск)
и ДВГНБ (Хабаровск) ведется разработка и такой проблемы, как практика использования русской книги, напечатанной в странах Азии. При проведении
исследования удалось установить следующее.
Ученые (например, академик РАН В.С. Мясников) не только в нашей
стране, но и специалисты за ее пределами обращаются к проблемам социального бытования русскоязычных изданий (в Сиднее, в Торонто и др.). Значительный интерес в этой связи представляет история русской книги в Китае,
широко распространившейся по свету.
*
Отметим, что публикации книг на русском языке с различными целями имели
место и в иные годы в разных странах во второй половине XX в. К числу таких изданий, не являющихся, естественно, русскими книгами, следует отнести, например, напечатанную на русском языке в Пхеньяне брошюру Ким Ир Сена «Новогодняя речь» или
выход в свет 3—х томника его «Избранных произведений» в местном издательстве
литературы на иностранных языках. — См.: Ким Ир Сен. Новогодняя речь. — Пхеньян, 1978. — 12 с.; Его же. Избранные произведения. Т. 1—3. — Пхеньян, 1971.
72
Русские книжные коллекции из этой страны хранятся и изучаются
не только на ее территории. Имеются они и в Японии и на Филиппинах. Центры хранения книг русских эмигрантов из Китая есть также и в Соединенных
Штатах227. Русские книги из Китая распространялись и на пятом континенте.
Поэтому в Австралии фонды русских изданий имеются в библиотеках различных районов страны. По большому счету, эти фонды не могут сравниться
с подобными в Китае или США. Однако отметим, что наши соотечественники — русские эмигранты из Китая стали в Австралии инициаторами создания
кафедр русского языка в ряде учебных заведений, и именно они способствовали комплектованию различных библиотек русскими книгами, вывезенными из
Китая.
Есть еще один аспект проблемы, на котором следует кратко остановиться.
В Россию (тогда — Советский Союз) из Китая вместе с репатриантами прибывало значительное количество книг (данный процесс имел место в 1924 г.,
в 1945 г. и в иные годы). В настоящее время в нашей стране складываются
оптимальные условия для всестороннего изучения этих книг.
Наряду со всем вышеизложенным можно сказать и о следующем. Книговедам еще предстоит весьма большая поисковая работа по выявлению разбросанных по всему миру книжных собраний — ценных крупиц русской культуры. Необходимо точно выявить их местонахождение, собрать (оригиналы или
копии) в общедоступных фондах. Надо полагать, что это — задача будущих
исследователей, которые, понимая значимость своей работы, будут стремиться к введению в научный оборот русских изданий, сведений о них и к воссозданию всех деталей и общей картины истории социального бытования русской книги за границами нашего Отечества.
Некоторые проблемы распространения русской книги
в конце XX столетия
В конце второго тысячелетия нашей эры возникли вопросы, ответы на которые можно будет получить только с течением времени. Однако, уже очевидно следующее. При постановке научной проблемы раскрытия геополитического характера распространения русской книги необходимо сказать хотя
бы несколько слов о современном состоянии исследуемого феномена. Образование новых суверенных государств — бывших республик СССР стало причиной возникновения качественно новых отношений между Россией и государствами СНГ в области книжных связей. Изменение культурных приоритетов в каждой из стран ближнего зарубежья повлекло за собой резкое снижение
книгообеспеченности литературой на русском языке. Как отмечают сотрудники отдела национальной литературы и федеральных программ Российской
книжной палаты (РКП), более 50% литературы на русском языке для бывших
союзных республик издавалось на территории РФ, где были сосредоточены
более мощные издательства и полиграфические предприятия. Ликвидация
73
"Союзкниги", прекращение регулярного ввоза книжной продукции из России
привело к наступлению книжного голода в сопредельных странах, где численность русских и русскоязычных читателей была внушительной (36,5 млн. человек). В семи республиках — Казахстане, Латвии, Эстонии, Украине, Белоруссии, Молдавии, Киргизии она превышала 20% (например в Казахстане —
47,4%, в Латвии — 42,5%) и до сих пор остается весьма значительной228. Отрицательную роль в удовлетворении их потребности книгой на русском языке
играют слабая собственная издательско-полиграфическая база, отсутствие
обслуживающей книгоиздание промышленности — производства бумаги
и полиграфического оборудования. Негативное влияние на процесс межгосударственного книгообмена со странами ближнего зарубежья оказало разрушение единой денежной системы, возникновение таможенных, транспортных,
организационных, идеологических и политических барьеров. Закупки русских
книг на государственном уровне не осуществляются (исключение, но не для
всех стран, составляют лишь школьные учебники и научные издания). Не
сложились регулярные экспортно-импортные отношения; рыночные, коммерческие каналы книгораспространения еще только формируются229.
Результаты опроса, проведенного отделом национального книгоиздания
РКП на IX Международной книжной ярмарке (1995), показали, что 86,6%
представителей фирм — участников ярмарки из ближнего зарубежья имеют
партнеров на территории бывшего Союза, при этом ориентируются они прежде всего на Россию, а для российских книжников наибольший интерес представляют Украина, Белоруссия и Казахстан. Приведенные в исследовании сведения о поставляемых в страны ближнего зарубежья изданиях показывают,
что наибольшим предпочтением пользуются художественная, учебная, детская, справочно-энциклопедическая литература, выпускаемая российскими
издательствами. Основными формами сотрудничества являются продажа
книжной продукции и бартерный обмен книгами. В то же время книгообмен
между Россией и странами ближнего зарубежья осуществляется в мизерных
объемах, хотя и имеет тенденцию к развитию230. Формально уже статья первая
соглашения от 10 февраля 1995 г. "О сотрудничестве в области книгоиздания,
книгораспространения и полиграфии" декларирует намерение 12 стран СНГ
развивать взаимовыгодное и равноправное сотрудничество в этой сфере
книжной культуры, содействовать реализации согласованной межгосударственной политики поддержки книжного дела и формирования позитивного общественного мнения в защиту книги.
Как в настоящее время эта декларация отражается на использовании русской книги в странах СНГ сказать затруднительно. Можно заметить, что достаточно активно используется русское печатное слово только в Белоруссии,
стремящейся стать единым государством с Россией.
74
Новые тенденции в политической и экономической жизни нашей страны
в 90-е гг. обусловили изменения в распространении русской книги не только
в бывших республиках Советского Союза, но и за рубежом в целом. Сократился обмен литературой со странами бывшего социалистического лагеря.
Так, отправка литературы, по сравнению с 1986 г. уменьшилась в 10 раз, получение — в 3 раза. Это связано, как отмечают некоторые исследователи,
с тем, что СССР и страны социалистического лагеря, особенно ГДР, Болгария,
Чехословакия, Венгрия и Румыния, были тесно связаны выполнением идеологических задач и экономических планов, что приводило к обмену так называемым книжным валом. Результатом было получение большого количества
малозначимых или непрофильных изданий, нередко в нескольких экземплярах. Вместе с тем, после того, как МКО перестал выполнять идеологическую
функцию, коренным образом изменилась практика обмена с такими государствами как Израиль, Тайвань, Южная Корея, ЮАР и др. Ранее, несмотря на их
неоднократные предложения, по политическим причинам обмена изданиями
с ними практически не проводилось231.
Заметно ослабли роль и значение культурно-информационной функции
МКО. Ранее благодаря МКО осуществлялась пропаганда российской культуры
через книжную продукцию и укреплялись дружественные отношения между
народами. С распадом СССР во многих странах прекратили существование
культурные общества, библиотеки которых комплектовались в основном
за счет МКО. Особенно это касается стран Азии, Африки и Латинской Америки, куда практически перестала поступать российская литература. Значительно сократился выпуск отечественных изданий на иностранных языках, которые публиковались ранее преимущественно издательством "Радуга" и благодаря которым поддерживался обмен со странами Азии, Африки и Латинской
Америки, а также с Испанией и Португалией232.
Наметившиеся тенденции сокращения МКО связаны с удорожанием пересылки изданий (пересылка в страны Азии, Африки и Латинской Америки
является наиболее дорогой), с недостаточным финансированием библиотек,
что приводит к невыполнению партнерских обязательств и, соответственно,
к отказу зарубежных организаций от МКО, с политикой РКП по продаже
эксклюзивных прав на распространение за рубежом государственной библиографии (Книжной летописи, Ежегодника книги) иностранным фирмам
и др. В то же время анализ динамики международного книгообмена специалистами РГБ показал, что наряду с сокращением МКО повысилось качество
отбора изданий, в которых библиотека наиболее заинтересована. В целом
отправка книг РГБ только с 1991 по 1995 гг. сократилась почти в 2 раза233.
75
*
*
*
Для более полного освещения столь сложной историко-культурной проблемы усилия по ее исследованию необходимо продолжить. Очевидно, что
при этом данная многогранная тема потребует подключения к ее изучению
новых специалистов и, быть может, объединения усилий ряда библиотек Российской Федерации.
Очередным этапом трудов такого рода может стать подготовка
и публикация коллективной монографии "Очерки истории русской книги, напечатанной за рубежами Отечества".
Примечания
Рерих Н.К. По лицу земли // Стихотворения. Проза. — Новосибирск, 1989. —
С. 257 — 263.
2
О миграции как о предельном опыте см., например, Касавин И.Т. Миграция.
Креативность. Текст. Проблемы неклассической теории познания. — Спб.: РХГИ,
1998. — С. 18, 77—85.
3
Формулировка К.В. Плешакова цит. по: Гаджиев К.С. Введение в геополитику. — М.: Логос, 1998. — С. 25.
4
Немировский Е.Л. Книга русского зарубежья // Книжное обозрение. — 1998. —
№ 1. — С. 19.
5
Карнаухов Д.В. Польская историческая книга и развитие представлений
о происхождении восточных славян (XV—XVII вв.): Автореф. дис. ... канд. ист. наук. — Новосибирск, 2000. — 21 с.
6
400 лет русского книгопечатания 1564—1964. — М.: Наука, 1964. — С. 15 — 18.
7
Там же. С. 45.
8
Там же. С. 133—134.
9
Там же. С. 148—150.
10
Мыльников А.С. Международные культурные связи России конца XVII — начала
XIX в. как фактор книгораспространения // Книга в России XVII — начала XIX в.. — Л.,
1989. — С. 8.
11
Шубарич А.П. Русско-сербо-черногорские книжные связи в первой половине
XVIII века // Филевские чтения. Материалы третьей науч. конф. — М., 1994. —
С. 108 — 110.
12
Там же. — С. 113.
13
Там же. — С. 115.
14
Пайчадзе С.А., Миленина А.А. Свидетели истории // Научные библиотеки Сибири и Дальнего Востока. — Новосибирск, 1972. — Вып. 11. — С. 68
15
Герцен А.И. Собр. соч. в 30 т. — М., 1955. — Т. 6. — С. 146—148.
16
400 лет русского книгопечатания… — С. 337.
17
Там же. — С. 338.
18
Книга в России. 1861 — 1881. — М., 1988. — Т. 1. — С. 48—53; Покровская З.А.
Вольная русская типография // Книга: энциклопедия. — М., 1999. — С. 143.
19
Книга в России. 1861—1881... — С. 53—54.
1
76
20
См., например: Книга в России. 1881—1895. — Спб., 1997. — С. 336—366.
См., например: Книга в России. 1881—1895. — Спб., 1997. — С. 346—352.
22
Там же. — С. 367—372.
23
Сводный каталог русской нелегальной и запрещенной печати XIX в. Книги
и периодические издания. — Ч.VIII. Вспомогательные указатели. — М., 1971. —
С. 997—1005.
24
400 лет русского книгопечатания... — С. 478.
25
Там же. — С. 478—479.
26
Каневский Б.П. Из истории международного книгообмена в России. 1877—
1916 гг. // Труды / ГБЛ, (Комиссия по международному обмену изданий по части наук
и художеств). — М., 1965. — Т. VIII. — С. 72—125.
27
Болховитинов Н.Н. Русско-американские отношения. 1815—1832. — М.: Наука,
1975. — С. 530.
28
Болховитинов Н.Н. Из истории русско-американских научных связей в 18—
19 вв. // США. Экономика, политика, идеология. — 1974. — № 5. — С. 22.
29
Куропятник Г.П. Россия и США: Экономические, культурные и дипломатические связи. 1867—1881. — М.: Наука, 1981. — С. 149—163.
30
Болховитинов Н.Н. Русско-американские отношения... — С. 523; Куропятник Г.П. Указ. соч. — С.154—155.
31
Цверава Г.К. Из истории русско-американских научных связей в XIX в.: Джозеф Генри и Александр Иванович Воейков // Природа. — 1979. — № 7. — С. 80.
32
Куропятник Г.П. Указ. соч. — С. 163—170.
33
Вишнякова Н.В. Русская книга на территории США. Дореволюционный период
(конец XVIII в. — 1917 г.): Автореф. дис. ... канд. ист. наук. — Новосибирск, 1999. —
19 с.
34
Вишнякова Н.В. Из истории русско-американских книжных связей и Комиссии
по международному обмену изданий (1877—1916 гг.) // Вестник ДВГНБ. — Хабаровск,
2000. — № 2 (7). — С. 62—71.
35
Там же. — С. 71—75.
36
Григорьев А.Л. Русская литература в зарубежном литературоведении. — Л.: Наука,
1977. — С. 146.
37
Владимиров М.М. Русский среди американцев. Мои личные впечатления как токаря, чернорабочего, плотника и путешественника. — СПб., 1877. — С. 142—145, 198,
277.
38
Куропятник Г.П. Указ. соч.
39
Тудоряну Н.Л. Очерки российской трудовой эмиграции периода империализма. — Кишинев: Штиинца, 1986. — С. 172.
40
Берзина М.Н. Этнический состав населения США. Краткий историкостатистический обзор // Национальные процессы в США. — М.: Наука, 1973. — С. 41;
Тудоряну Н.Л. Указ. соч. — С. 173.
41
Бородин Н. Северо-Американские Соединенные Штаты и Россия. — Пг.,
1915. — 324 с.
42
Стрюченко И.Г. Печать зоны КВЖД // Периодическая печать Дальнего Востока
и Забайкалья эпохи капитализма (1861—1917). — Владивосток, 1983. — С. 80—92.
43
Эмиграция революционная // Советская историческая энциклопедия. — М.,
1976. — Т. 16. — Стб. 504.
21
77
44
Тудоряну Н.Л. Указ. соч. — С. 211.
Вильчур М. Русские в Америке. — Нью-Йорк, 1918. — С. 105.
46
Там же. — С. 108.
47
Черненко А.М. Российская революционная эмиграция в Америке, конец
ХIХ в. — 1917 г. — Киев: Вища шк., 1989. — С. 107—108.
48
Тудоряну Н.Л. Указ. соч. — С. 251.
49
Советский энциклопедический словарь. — 4-е изд., испр. и доп. — М.: Сов. энциклопедия, 1990. — С. 868.
50
Вильчур М. Указ. соч. — С. 111.
51
Там же. — С. 112—113.
52
Там же. — С. 113.
53
Васильев А. Русь Прикарпатская. 2. Русь в Америке. — Петроград, 1905. —
С. 27—28.
54
АВПРИ. Тихоокеанский стол, 1902, оп. 749/2, д. 394, л. 112—114.
55
Пайчадзе С.А. Русская книга в странах Азиатско-Тихоокеанского региона
(Очерки истории второй половины ХIХ — начала ХХ столетия). — Новосибирск,
1995. — С. 61—62.
56
Григорьев А.Л. Указ. соч. — С. 144.
57
АВПРИ, ф. ДЛС и ХД, оп. 331/2, д. 244, ч. 2, л. 60.
58
Черных В.А. "Колокол" в Русской Аляске. Новый документ из заграничного архива А.И. Герцена // Источниковедение и археография Сибири. — Новосибирск: Наука, 1977. — С. 59—60.
59
Вишнякова Н.В. Русская эмигрантская печать в США // Страницы истории
книжной культуры. — Новосибирск, 1999. — С. 183—184.
60
Письма В.И. Ленину из-за рубежа. — М., 1966. — С. 37.
61
Пайчадзе С.А. Указ. соч. — С. 163.
62
Материалы о Н.К. Русселе (Судзиловском) см.: ГА РФ, ф. 5800, 5825; АВПРИ,
Тихоокеанский стол, д. 1440, л. 25.
63
Иосько М.Н. Николай Судзиловский-Руссель. — Минск, 1976. — С. 273—277.
64
Дейч Л.Г. 16 лет в Сибири. 2-е изд. — СПб. — 416 с.
65
АВПРИ. Тихоокеанский стол, д. 1440, л. 1.
66
Там же, д. 1442, л. 1—206.
67
Там же, л. 25.
68
Бродский Р.М. Дальневосточная политика США накануне первой мировой войны. — М., 1968. — С. 138—202.
69
Там же. — С. 198.
70
Окунцов И.К. Русско-Американский справочник: Геогр. и стат.-экон. очерк Соединенных Штатов, Канады и России с картами и ил. — Нью-Йорк, 1913. — С. 136.
71
Там же.
72
Из писем в редакцию // Рассвет. Социал-демократический листок для сектантов. — 1904. — № 8—9. — С. 214—215.
73
Цит по: Бонч-Бруевич В. Духоборцы в Канаде // Там же. — 1904. — № 4. —
С.109.
74
Пайчадзе С.А. Указ. соч. — С. 72.
75
Лычев И.А. Потемкинцы. — М.,1965. — С. 171.
76
Черненко А.М. Указ. соч. — С.118.
45
78
77
Пайчадзе С.А. Указ. соч. — С. 72.
Там же.
79
Там же. — С. 70.
80
Вишнякова Н.В. Из истории русско-американских книжных связей... — С. 69, 71.
81
АВПРИ, ф.ДЛС и ХД, оп. 336/2, д. 224, ч. 2, л. 6.
82
Пайчадзе С.А. Указ. соч. — С. 70.
83
Черненко А.М. Указ. соч. — С. 119.
84
Пайчадзе С.А. Указ. соч. — С. 71.
85
Там же. — С. 78.
86
Нарочницкий А.Л. и др. Международные отношения на Дальнем Востоке. — М.,
1973. — Кн. 1. — С. 142—143.
87
Китайско-русский словарь, составленный бывшим начальником Пекинской духовной миссии архимандритом Палладием и старшим драгоманом императорской дипломатической миссии в Пекине П.С. Поповым. В 2-х т. — Пекин: Тип. Тун-ВэнГуань, 1888.
88
Краткая история русской православной миссии в Китае, составленная
по случаю исполнившегося в 1913 г. двухсотлетнего юбилея ее существования. —
1-е изд. — Пекин: Тип. Успен. монастыря, 1916. — С. 173.
89
Пайчадзе С.А. Указ. соч. — С. 83.
90
Там же. — С. 83—85.
91
Там же. — С. 86.
92
Новый энциклопедический словарь / Изд. Акц. о-ва "Издат. дело бывш. Брокгауз и Ефрон". — СПб., Б.г. — Т. 21. — Стб. 687.
93
Бонч-Бруевич В.Д. На заре революционной пролетарской борьбы. — М.,
1932. — С. 118.
94
Стрюченко И.Г. Печать Дальнего Востока накануне и в годы первой русской
революции. — Владивосток, 1982. — С. 234; В.Г.С. Харбинская пресса // Политехник:
Юбил. сб. 1969—1979. 1979. — № 10, сент. — 288 с.; Новый край. — Порт-Артур,
1904. — 13 апр.
95
Пайчадзе С.А. Указ. соч. — С. 90.
96
Там же. — С. 92.
97
Отчет по Николаевской публичной библиотеке за 1889 г. — Хабаровск,
1899. — С. 14.
98
РГА ВМФ, ф. 418, оп. 1, д. 4498, л. 23—214.
99
Пайчадзе С.А. Указ. соч. — С. 94.
100
Там же. — С. 97.
101
Вестник Азии // Сибирская советская энциклопедия. — Новосибирск, 1929. —
Т. 1. — Стб., 498.
102
Пайчадзе С.А. Указ. соч. — С. 106—107.
103
Молодое поколение поселенцев имело возможность знакомиться на русском
языке с фольклором азиатских народов. Так, А.Ф. Фарафонтов перевел 9 произведений
народного творчества и составил небольшой сборник "Легенды Азии" (Харбин, 1915).
Годом раньше в серии "Библиотека моих маленьких друзей" был опубликован сборник
его стихотворений (21 с.) под названием "Школьник". — См.: Просветительское дело в
Азиатской России, 1914/1915 учебный год. — Харбин, 1914. — Кн. 5. — С. 532—536.
104
Пайчадзе С.А. Указ. соч. — С. 109—110.
78
79
105
См. "Вестник Азии".— 1909.— № 2. — С. 185.
ГАИО, ф. 600, оп. 1, д. 366, л. 275; д. 718, л. 80—81 об.
107
Чимитдоржиев Ш.Б. Россия и Монголия. — М., 1987. — 238 с.; Ширендыб Б.
Монголия на рубеже XIX — ХХ веков: история социально—экон. развития. — УланБатор, 1968. — 518 с.; Даревская Е.М. Русская периодическая печать в дореволюционной Монголии // Сибирский исторический сборник. — Иркутск, 1973. — Вып. 1. —
С. 42—63.
108
Чимитдоржиев Ш.Б. Указ. соч. — С. 157—168.
109
Даревская Е.М. Указ. соч. — С. 44, 48.
110
Жамсаранжав Г. Первые русские // Альманах библиофила. — М., 1988. —
Вып. 24. — С. 35.
111
Пайчадзе С.А. Указ. соч. — С. 127.
112
Там же. — С. 128.
113
Дэлэг Г. Возникновение и развитие периодической печати в Монголии (1908—
1925 гг.): Автореф. дис. ... канд. ист. наук. — М., 1965. — 22 с.
114
Шестунов Н. Вдоль по Японии. — СПб., 1882. — С. 108—109.
115
РГА ВМФ, ф. 410, оп. 2, д. 4256, л. 15, 29.
116
Там же, ф. 417, оп. 1, д. 2528, л. 106.
117
Тадзава Ютака и др. История культуры Японии: Обзор Мин. иностр. дел Японии. — Токио, 1989. — С. 101—102.
118
Пайчадзе С.А. Указ. соч. — С. 139.
119
Селецкий Г.Г. 646 дней в плену у японцев. — СПб., 1910. —232 с.
120
Шумский К. В плену у японцев // Ист. вестн. — 1907. — Т. 108. — № 5. —
С. 475—502.
121
Пайчадзе С.А. Указ. соч. — С. 141.
122
Там же. — С. 143—144.
123
Меламед Е. Русские университеты Джорджа Кеннана. — Иркутск, 1988. —
С. 254.
124
Жебрак Е.Е. Роль книги в воспитании революционного мировоззрения масс на
Дальнем Востоке // Революция 1905—1907 годов в России и ее всемирно-историческое
значение. — Хабаровск, 1986. — С. 89—90.
125
Пайчадзе С.А. Указ. соч. — С. 154.
126
Там же. — С. 155.
127
Пак Б.Д. Россия и Корея. — М., 1979. — С. 153—160.
128
Там же.
129
Пайчадзе С.А. Указ. соч. — С. 157.
130
Феодосий (Перевалов), архимандрит. Российская духовная миссия в Корее. —
Харбин, 1926. — С. 10.
131
Пайчадзе С.А. Указ. соч. — С. 161.
132
Феодосий (Перевалов), архимандрит. Указ. соч. — С. 31.
133
Иосько М.Н. Указ. соч. — С. 273—277.
134
Магдалинский А. На морском перепутье. — Ярославль, 1950. — 146 с.
135
Миклухо-Маклай Н.Н. Собр. соч. в 5 т. — М.—Л., 1950. — Т. 4. — С. 88.
136
Там же. — С. 353.
137
Отчет Императорского Русского географического общества за 1911 год. —
СПб, 1912 г. — разд. паг. Прилож. — С. 131.
106
80
138
Там же. — Т. 1. — С. 114.
Гневушева Е.И. В стране трех тысяч островов. — М., 1962. — 222 с.
140
Ухтомский Э.Э. Путешествие государя Императора Николая II на Восток
(1890—1891). В 6 ч. — СПб.; Лейпциг, 1895. — Ч. 4. Великий океан. — С. 38, 50.
141
Клаасен О.М. Эстонский писатель Андрес Сааль и Сурба, Индонезия (1898—
1902) // Страны и народы Востока. — М., 1982. — Вып. 24. — С. 101.
142
Бакунин М.М. Тропическая Голландия. Пять лет на острове Яве. — СПб.,
1902. — С. 355.
143
Хотя М.М. Бакунин и отмечал, что русских интересов и русской торговли в отдаленном тогда "уголке крайнего востока не существует", сам он проявил значительный интерес к ЮВА. Он стал знатоком изданий на малайском языке и пособий для
обучения этому языку. — См.: Бакунин М.М. Тропическая Голландия... — С. 136—162.
144
Там же. — С. 98.
145
Щербатова О.А. В стране вулканов. Путевые заметки на Яве 1893 года. —
СПб., 1897. — С. 147.
146
Эту же цифру называет Э.Э. Ухтомский. — См.: Ухтомский Э.Э. Путешествие
государя Императора Николая II на Восток (1890—1891). В 6 ч.— СПб.; Лейпциг,
1895. — Ч. 4. Великий океан. — С. 34.
147
Арнольди В. По островам малайского архипелага. — М., 1911. — С. 34, 37.
148
Березин Э.О. История Таиланда. — М., 1973. — 315 с.; Гузин А.С. Русскосиамские отношения в 1863—1917 гг.: Автореф. дис. ... канд. ист. наук. — М., 1983. —
16 с.; Ребрикова Н.В. Очерки новой истории Таиланда (1767—1917). — М., 1961. —
303
с.;
Мельниченко
Б.Н.
социально-экономические
и государственноадминистративные реформы в Таиланде (Сиам) в конце XIX — начале XX вв.: Дис.
канд. ист. наук. — Л., 1969. — 264 с.
149
Мельниченко Б.Н. Указ. соч. — С. 145.
150
Рудницкий А.Ю. Другая жизнь и берег дальний... Русские в австралийской истории. — М., 1991. — С. 17.
151
Там же. — С. 57.
152
Миклухо-Маклай Н.Н. Собр. соч. — Т. 4. — С. 678.
153
Миклухо-Маклай Н.Н. Путешествия. — М., 1923. — С. 19—62.
154
Рудницкий А.Ю. Указ. соч. — С. 58—59.
155
Известия Союза русских эмигрантов. — 1915. — № 102. — С. 2.
156
Рабочая жизнь. — 1916. — № 27. — С. 3.
157
Савченко А.И. В.И. Ленин, большевики и российская революционная эмиграция в Австралии: Автореф. дис. ... канд. ист. наук. — Днепропетровск, 1987. — 15 с.
158
Пикунов В.И. Союз русских рабочих Австралии // Вопр. истории КПСС. —
1960. — № 1. — С. 167—174.
159
Савченко А.И. Первая русская рабочая газета в Австралии // Конференция по
изучению Австралии и Океании. — М., 1989. — С. 68—71.
160
По данным А.И. Савченко; у А.Ю. Рудницкого — в 1915 г.
161
Черненко А.М. Русская рабочая газета в Австралии как исторический источник
1912—1917 гг. // Некоторые проблемы отечественной историографии и источниковедения. — Днепропетровск, 1978. — С. 15.
162
Воронин А., Губельман В., Чужак Н. Армеец пролетарской революции
// Каторга и ссылка. — 1930. — № 11. — С. 174.
139
81
163
Русские в Австралии // Рабочая жизнь. — Брисбен, 1917. — № 47. — 12 янв.
Известия Союза русских эмигрантов. — 1915. — № 80. — С. 3.
165
Там же. — 1915. — № 65. — С. 3.
166
Зернецкая О.В. Австралийская литература и культура восточных славян // Славянские культуры и мировой культурный процесс: Междунар. науч. конф. — Минск,
1985. — С. 374.
167
Известия Союза русских эмигрантов. — 1915. — № 54. — С. 3.
168
Савченко А.И. Указ. соч. — С. 11—12.
169
Рудницкий А.Ю. Указ. соч. — С. 83.
170
Известия Союза русских эмигрантов. — 1915. — № 64. — С. 4.
171
Рабочая жизнь. — 1916. — № 2. — С. 3.
172
Там же. — 1917. — № 48. — С. 4.
173
Патриковская А.С. К истории российско-австралийских и советскоавстралийских связей // Страны Тихого океана. — М., 1988. — С. 161.
174
Цитируется по: Маевский В.В. Первый или пятый: Зап. журналиста. — М.,
1960. — С. 138.
175
Ленин В.И. Полн. собр. соч. — Т. 35. — С. 132.
176
Годелюк О.Ю. Международный книгообмен — одна из важнейших форм международных связей Академии наук СССР // Из истории библиотечного дела и библиографии: Сб. науч. тр. — М., 1978. — Вып.1. — С.191—192.
177
Клещук С.Е. Участие Библиотеки Академии наук России и библиотек ее сети
в международном книгообмене: 1930 — 1945-е гг. // Централизованная сеть петербургских академических библиотек: Становление и развитие: Сб. ст. — СПб., 1992. —
С. 26—27.
178
. Годелюк О.Ю. Указ. соч. — С.192.
179
Книговедение: энциклопедич. словарь. — М., 1982. — С. 265, 342—343; Комолов В.Г. Советская книга за рубежом // 400 лет русского книгопечатания. — М.: Наука,
1964. — Т. 2. — С. 291.
180
Шомракова И.А. Книжное дело русского зарубежья и возрождение русской
культуры // Возрождение культуры России: Книжно-библиотечное дело. — СПб.,
1997. — С. 14—15.
181
Там же. — С. 19—22.
182
Ласунский О.Г. Личные библиотеки в русском зарубежье (1920—1940-е гг.) //
Восьмая научная конференция по проблемам книговедения: Тез. докл. — М.,1996. —
С. 176.
183
Кручинин А.С. Полковник Я.М. Лисовой и его коллекция // Коллекция
Я.М. Лисового. Опыт реконструкции. — М., 1977. — С. 5—26.
184
Селезнева Т.В. Издательская деятельность российских эмигрантов в США
в 1917—30 гг. // Восьмая научная конференция по проблемам книговедения: Тез.
докл. — М.,1996. — С. 203.
185
"Палмеровские разгромы" (или рейды Палмера) — массовые полицейские облавы на граждан, придерживающихся левых взглядов, организованные министром
юстиции США А.М. Палмером в период т.н. "красной угрозы" в 1919—1920 гг. — См.:
Американа: Англо-русский лингвострановедческий словарь / Под ред. Г.В. Чернова. —
Смоленск: Полиграмма, 1996. — С. 709.
164
82
186
Окунцов И.К. Русская эмиграция в Северной и Южной Америке. — БуэносАйрес: Сеятель, 1967. — С. 311—343.
187
Примеры русского книгоиздания в США приводятся по кн.: Алексеев А.Д. Литература русского зарубежья: Книги 1917—1940. Материалы к библиогр. / Отв. ред.
К.Д. Муратова. — СПб., 1993. — 202 с.; Литература и искусство русского зарубежья
1917—1940 гг.: (Каталог книжной выставки) / ГПИБ России. — М., 1993. — 99 с.; Книга Русского Зарубежья в собрании Российской государственной библиотеки, 1918—1991:
Библиогр. указ.: [В 3 ч.]. Ч. 1. А—К / Сост.: Е.А. Акимова и др.; Науч. ред.
В.И. Харламов. — СПб., 1996. — 624 с.
188
Селезнева Т.В. Д.Д. Бурлюк — редактор-издатель (период эмиграции. 1920 —
1967) // Культурное наследие российской эмиграции. 1917—1940. — М., 1994. —
Кн. 2. — С. 441—445.
189
Деревне, основанной Г.Д. Гребенщиковым.
190
Онегина С.В. Российский фашистский союз в Маньчжурии и его зарубежные
связи // Вопр. истории. — 1997. — № 6. — С.159; Стефан Джон. Русские фашисты:
Трагедия и фарс в рус. эмиграции 1925—1945. — М.,1992. — С. 173.
191
Книга Русского Зарубежья в собрании... — С.272, 525; Материалы к сводному
каталогу периодических и продолжающихся изданий российского зарубежья в библиотеках Москвы (1917—1990). — М., 1991. — С. 41.
192
Шасс М.Е. Годы работы в революционном Китае (из воспоминаний финансового советника) // На китайской земле.— М.,1974.— С.114.
193
Вишнякова-Акимова В.В. Два года в восставшем Китае. 1925—1927. Воспоминания. — М., 1965.— С. 250.
194
Шасс М.Е. Годы работы... — С. 112.
195
Пайчадзе С.А Русская книга и русский читатель в Китае (по страницам воспоминаний советских специалистов) // Вестник Омского университета. — 1999. —
№ 2. — С. 86—91.
196
Вишнякова-Акимова В.В. Два года... — С. 43, 50, 53, 105. Полиграфическая база
духовной миссии была модернизирована в конце XIX в. (См. Пайчадзе С.А. Указ.
соч. — С. 82).
197
См. список опубликованных работ в: Кузнецова Т.В. Центры русского книжного дела в Китае в 1917—1949 гг.: Автореф. дис. ... канд. ист. наук. — Новосибирск,
1999. — С. 23.
198
От издательства // Браун, Отто. Китайские записки. 1932—1939. — М.,
1974. — С. 3.
199
Браун, Отто. Указ. соч. С. 281.
200
Браун, Отто. Указ. соч. С. 282.
201
Годелюк О.Ю. Указ. соч. — С. 193.
202
Клещук С.Е. Указ. соч. — С. 28—29.
203
Переслегина Э.В. Русское книгоиздание // Книга: энциклопедия. — М., 1999. —
С. 571.
204
Примеры русского книгоиздания в годы второй мировой войны приводятся по
кн.: Книга Русского Зарубежья в собрании...; Русское зарубежье: Каталог изданий, поступивших в российскую национальную библиотеку в 1991 — 1993 гг. — СПб.,
1997. — 240 с.
205
Годелюк О.Ю. Указ. соч. — С. 195.
83
206
Handbook on the international exchange of publications. — 4-th ed. — Paris,
1978. — P.63—66, 75.
207
Егорычев А.В., Ксенофонтова С.А. Состояние международного книгообмена
советских библиотек, научных учреждений и организаций // Труды / ГПНТБ СССР. —
М., 1981. — Вып. 15. — С. 154.
208
Там же. — С. 155.
209
Озолинг И.В. Международный книгообмен библиотек Академии наук СССР
и Академий наук союзных республик на современном этапе // Вопросы дальнейшего
совершенствования и повышения качества комплектования иностранной литературой
и международного книгообмена в библиотеках Академии наук СССР и академий наук
союзных республик: Сб. науч. тр. / БАН СССР. — Л., 1986. — С. 44, 49.
210
Книговедение: энциклопедич. словарь... — С. 342.
211
Комолов В.Г. Указ. соч. — С. 291—292.
212
Там же. — С. 294.
213
Тишкина А.Г. Русская книга в юго-восточной Африке // Российская культура
глазами молодых ученых: Сб. тр. молодых ученых. — СПб., 1995. — Вып. 4, Ч. 2. —
С. 49—55.
214
Базанов П.Н. Проблемы исследования "второй волны" русской эмиграции // Наука и культура Русского Зарубежья: Сб. науч. тр. СПбГАК. — СПб., 1997. — С. 301.
215
Там же. — С. 303.
216
Там же. — С. 304—305.
217
Там же. — С. 305.
218
Шомракова И.А. Указ. соч. — С.16.
219
Кудрявцева В.Ю. Русское книгоиздание. Германия // Книга: энциклопедия. —
М., 1999. — С. 573—574.
220
Воронина Т.Л. Русское книгоиздание. Франция // Книга: энциклопедия. — М.,
1999. — С. 576.
221
Селезнева Т.В. Русское книгоиздание. США // Книга: энциклопедия. — М.,
1999. — С. 572.
222
Русское зарубежье: Каталог изданий, поступивших в российскую национальную библиотеку в 1991—1993 гг. — СПб., 1997.— С. 20
223
Окунцов И.К. Указ. соч. — С. 311—349.
224
Там же. — С. 177, 180.
225
Там же. — С. 177; Книга Русского Зарубежья в собрании... —С. 54, 363— 364.
226
Русское зарубежье: Каталог... — С. 74, 163, 38.
227
Букреев А.И. Книжные собрания русских эмигрантов и репатриантов из Китая
в коллекциях стран Азиатско-Тихоокеанского региона: Автореф. дис. ... канд. ист. наук. — Новосибирск, 2000. — 21 с.
228
Худавердян В.Ц., Хамракулова Х.Д. Книга и русскочитающее население ближнего
зарубежья // Книга. Исследования и материалы. — М., 1995. — Сб. 71. — С. 19—20.
229
Там же. — С. 20—21.
230
Худавердян В.Ц., Селиверстова Н.А., Лошкарев Ю.С. Книгообмен России со
странами ближнего зарубежья: состояние, тенденции // Книжное дело. — 1996. —
№ 1 (22). — С. 59—62.
231
Круглик Г.М. Динамика международного книгообмена // Научные и технические библиотеки. — 1997. — № 1. — С. 94.
84
232
233
Там же. — С. 95, 97.
Там же. — С. 96.
Оглавление
Из истории русской книги в Европе.................................................................... 7
О русской книге на территории Америки ...........................................................10
Русская книга в странах Азии ..............................................................................28
О русской книге на юго-востоке АТР .................................................................42
Книги на русском языке за рубежами нашей страны в 1917—1941 гг. ...........53
Русская книга за рубежом в период Великой Отечественной войны
(1941—1945 гг.)...................................................................................................63
Выпуск и практика распространения русскоязычных изданий
за рубежом в 1946—1990 гг. ..............................................................................65
Некоторые проблемы распространения русской книги в конце
ХХ столетия .........................................................................................................72
Примечания ...........................................................................................................75
85