Дмитрий МУРАШОВ. Вольные записки о нации и национальной

Дмитрий МУРАШОВ
Дискуссия о нации и национальной политике имеет в нашем обществе постоянный и напряженный характер уже более ста пятидесяти лет. Точкой ее отсчета следует признать первую половину XIX
века, первым событием — классический спор западников и славянофилов. Благодаря западникам и славянофилам понятия «нация»
и «национальная политика» прочно вошли в русский язык. До этого
они произносились образованным обществом Российской империи, как правило, на французском языке.
«Всякий грамотный знает, — писал Петр Вяземский Михаилу
Дмитриеву в 1824 г., — что слово национальный не существует в нашем языке; что у нас слово народный отвечает одно двум французским словам: populaire и national; что мы говорим: песни народные
и дух народный, там, где французы сказали бы: chansons populaire
и espit national»1.
В словари русского языка слово «нация» попадает во второй половине XIX века.
В словаре Даля (первое издание 1861 — 1868 гг.) указано два
значения слова. Первое — народ, все сословия. И второе — язык,
племя.
Эти же два значения приведены и в составленном Н. Дубровским в 1884 г. полном толковом словаре всех общеупотребительных
иностранных слов, вошедших в русский язык. Нация, указывалось в
нем, слово латинское, имеет два значения: народ одной какой-либо
страны и род, племя; отсюда — национальность2.
Двойное значение слова «нация» вело к двойному значению выражения «национальная политика». Это было отмечено одним из самых проницательных философов XIX века К. Н. Леонтьевым.
«Что касается до названия «национальная политика», — писал
он в 1886 г., — то это одно из самых сбивчивых выражений наше-
ОТ ДРУЖБЫ НАРОДОВ - К ДРУЖНОМУ НАРОДУ
ВОЛЬНЫЕ ЗАПИСКИ
О НАЦИИ
И НАЦИОНАЛЬНОЙ
ПОЛИТИКЕ
125
го времени. Под этими словами «национальная политика» подразумеваются
действия весьма различные и даже нередко противоположные. Употребляя
его по привычке, люди, даже и согласные во всем главном, могут легко сбиться
и в частностях не понять друг друга»3.
Это разногласие «в частностях» показала, например, пензенская губернская конференция РКП (б), состоявшаяся в 1926 году, уже совсем в другую,
советскую, эпоху. На ней впервые в истории пензенского края масштабно обсуждался «национальный вопрос».
При общем единодушии в главном — классовом характере национального вопроса — участники конференции вели жаркие дискуссии по частным темам — от здравоохранения до сельского хозяйства национальных меньшинств
(мордвы и татар).
Главный докладчик на конференции Григорий Афанасьевич Полумордвинов, и. о. ответственного секретаря Пензенского губернского комитета РКП(б),
ссылаясь на И. В. Сталина, отвечавшего в то время за национальную политику
большевиков, так обрисовал классовый характер национального вопроса:
— Классовая сущность национального вопроса, говорит Сталин, состоит
в определении взаимоотношений — я говорю о нашей обстановке, советской, — в определении правильных взаимоотношений между пролетариатом
бывшей державной нации и крестьянством бывших угнетенных национальностей. В условиях Пензенской губернии нам нужно также подходить к этому
вопросу, классовая сущность которого сводится к правильным взаимоотношениям, к руководству татарским и мордовским крестьянством. Без правильных взаимоотношений, без осторожного подхода к нацменьшинствам не
может быть правильной работы4.
И все-таки, несмотря на «расплывчивость» термина, что в царское, что в
советское время за «нацией» в русском языке закрепилось как минимум два
значения, признаваемых значительной частью общества. Это «нация-согражданство» и «нация-этнос». У каждого из них — своя история.
***
Понятие нации как гражданства появилось в период Великой французской
революции, оказавшей огромное влияние на ход мировой истории. Фундаментальные основы старого порядка — один король, одна вера, один закон — были
нарушены. Монархия была упразднена, и главным источником суверенитета
вместо короля стала нация.
Декларация прав человека и гражданина, принятая французским парламентом в 1792 г., гласила: «источник всякого суверенитета коренится по существу своему в нации; никакая группа и никакое лицо не могут осуществлять
власть, не исходящую явно от этого источника»5.
Под нацией понималась общность граждан государства, подчиняющихся
общим законам.
126
В XIX — XX веках данное «гражданское» определение нации было закреплено в законодательствах большинства государств мира. Решающим шагом
на этом пути стало создание двух международных организаций — Лиги наций
и ООН. Понятие нации стало синонимом государства.
В связи с этим небезынтересным представляется наблюдение В. А. Тишкова,
что вступление государства в ООН требует от его руководителей «согласия с тем,
что нация — это государство», в том числе и в том случае, если в языке (языках)
данного государства (например, Китая) вообще отсутствует понятие «нация»6.
В вышеназванном словаре Н. Дубровского (1884 г.) определению нации
как гражданства соответствовало толкование нации как «народа какой-либо
одной страны».
Как это не покажется странным, но данное понимание нации имело широкое хождение в царской России. Подданных императора, несмотря на разноплеменной состав империи, называли русскими или россиянами7 (примечательно, что при проведении всех переписей в Российской империи вопрос о
национальности в них всегда отсутствовал).
Впрочем, это не исключало отдельных «вспышек» этнической нетерпимости со стороны представителей царской власти и части общества.
Одна из таких «вспышек» — широко известное дело Бейлиса (1911 — 1913
гг.), в ходе которого приказчику одного из кирпичных заводов Киева Менделю
Бейлису было предъявлено обвинение в ритуальном убийстве (с целью получения крови для мацы) Андрея Ющинского.
Дело было сфабриковано при непосредственном участии министра юстиции И. Г. Щегловитого, министра внутренних дел Н. А. Маклакова и депутата III
Государственной Думы Г. Г. Замысловского.
Присяжные не поддержали обвинение и оправдали М. Бейлиса, подтвердив тем самым результаты расследования, проведенного начальником сыскной полиции Киева Н. А. Красовским, который чуть ранее был отстранен от
должности за «неправильные выводы» следствия.
Н. А. Красовский доказал, что Андрей Ющинский был убит одной из «воровских шаек» Киева, представители которой, чтобы скрыть преступление, заявили, используя антисемитские настроения части общества, о «ритуальном»
убийстве мальчика.
В связи с этим, выступая по делу Бейлиса в III Государственной Думе (1912 г.),
грузин Е. П. Гегечкори, лидер фракции социал-демократов (меньшевиков), заявил
(обратите внимание на данную им характеристику российского общества):
— Я полагаю, что все русское, все честное русское общество, должно
сказать: довольно этого позора, довольно этой лжи, довольно этого человеконенавистничества, которые развиваются этими господами8.
Как видно, Е. П. Гегечкори, осуждая антисемитизм дела Бейлиса, считал
себя честной частью русского общества, понимая «русских» как «народ какой-либо одной страны».
127
В таком же значении слово «русский» понимал и генерал Антон Деникин,
написавший в эмиграции «Очерки русской смуты» (о российской революции
1917 года) и «Путь русского офицера» (о судьбе офицера царской армии).
Также понимали слово «русский» историки С. М. Соловьев, В. О. Ключевский, А. А. Корнилов, создавшие фундаментальные труды по отечественному прошлому. Для них «русская история» была синонимом «истории
России».
Как представляется, во многом пониманию нации как гражданства способствовала многократно и во многом несправедливо раскритикованная советскими историками теория «официальной» народности графа С. С. Уварова, являвшаяся со времен Николая I идеологией Российской империи.
В ней понятие «народность» как общность жителей империи, объединенных одним законом, совпадало, по мнению А.-Х. Султыгова, с понятием нации
как гражданства. Такого же взгляда на нацию придерживалась интеллектуальная и политическая элита империи — Н. М. Карамзин, М. Н. Катков, К. П. Победоносцев, С. Ю. Витте, П. А. Столыпин, С. Б. Струве, П. Н. Милюков.
«Строго говоря, в эпоху просвещенного самодержавия доктрина С. С. Уварова отражала суть российского «национализма («донационального») гражданского типа», — пишет Султыгов, — как идеологии российского национального государства и универсального цивилизационного проекта, восходящего
к формуле: «Россия — Третий Рим»9.
В советское время понятию нации как гражданства соответствовал термин «советский народ», введенный в политический оборот Н. С. Хрущевым в
1961 г. на XXI съезде КПСС.
Советским народом, указывалось в энциклопедическом словаре 1984 года,
называется «новая историческая, социальная и интернациональная общность
людей, имеющих единую территорию, экономику, социалистическую по содержанию культуру, союзное общенародное государство и общую цель — построение коммунизма»10.
Однако еще до выступления Н. С. Хрущева на съезде партии понятие «советский народ» вошло в русский язык через произведения советских писателей. Например, через популярную песню В. Лебедева-Кумача «Если завтра
война…» (1938 г.):
Если завтра война, если враг нападет
Если темная сила нагрянет, —
Как один человек, весь советский народ
За любимую Родину встанет.
«При всех социально-политических деформациях, — убежден В. А. Тишков, — советский народ представлял собой гражданскую нацию, а СССР был
национальным государством не в меньшей мере, чем другие крупные и гетерогенные по составу населения государства, которые считались националь-
128
ными государствами (Австралия, Великобритания, Испания, Китай, Индия,
Индонезия, США, Канада, Бразилия, Мексика)»11.
В связи с этим весьма показательным представляется высказывание известного литературоведа и философа Льва Аннинского в ответ на вопрос корреспондента «Литературной газеты» о соотношении в его личности этнического и национального в период Советского Союза: «Я был советский человек,
я спокойно себя идентифицировал через советскую общность, национальное
не имело для меня никакого смысла и для всего моего поколения тоже — пока
нас не растащили»12.
Как представляется, в этой фразе есть четкое понимание того, что гражданство — это главный показатель нации, а этничность — идентификатор второго уровня.
Распад Советского Союза в 80 — 90 гг. XX века во многом повторил алгоритм распада Российской империи. В его основе были, прежде всего, политические причины. В результате этого гражданская идентичность нации (пусть и
в ином идейно-политическом тренде) была потеряна, а советский человек, как
и русский времен империи, стал предметом изучения историков.
***
Во втором значении содержание понятия «нация» полностью совпадает с
содержанием понятия «этнос». При этом под «этносом», как правило, понимается некое коллективное тело с жестким членством и исключительными (только ему присущими) характеристиками. Это тело может иметь как социальную
(Ю. В. Бромлей)13, так и биологическую (Л. Н. Гумилев)14 природу.
В словаре Н. Дубровского (1884 г.) содержанию понятия «этнонация» соответствует значение «род, племя». Примечательно, что в античном мире слово
nation как раз и обозначало «род, племя»15, а ethnos — группу людей или животных, которые имеют общие характеристики, живут и действуют сообща16.
Следует признать, что этническое измерение нации сложилось в российском обществе под влиянием немецкой философской традиции конца
XVIII — начала XIX вв. У истоков этой традиции стоял И. Г. Гердер, утверждавший, что человечество как нечто всеобщее воплощается в отдельных
исторически сложившихся нациях.
Согласно немецкой традиции язык всегда выражает сущность нации, а
сама нация apriori предшествует государству. В теориях этноса, созданных в
данной парадигме (примордиализм), этничность всегда рассматривается как
извечное, а в радикальных версиях — врожденное, свойство человеческой
природы.
Этническое понимание нации в российском интеллектуальном мире XIX
столетия ярко демонстрирует уже упоминавшийся К. Н. Леонтьев, ставящий
в своей работе «Племенная политика как орудие всемирной революции» знак
равенства между «национальным» и «племенным» государством.
129
«Обыкновенно слово нация, — пишет он, — понимается просто как известная ветвь известного племени; ветвь, имеющая особые отличительные признаки в племенном языке, в истории, религии, обычаях. Племя — славяне, а
нации: русские, поляки, сербы, болгары»17.
Основоположники Советского государства большевики были примордиалистами, сторонниками этнического понимания нации.
«Нация есть исторически сложившаяся устойчивая общность людей, возникшая на базе общности языка, территории, экономической жизни и психического склада, проявляющегося в общности культуры», — таким было определение нации, данное И. В. Сталиным в статье «Марксизм и национальный
вопрос» в 1913 году18. Таким оно закрепилось и в советской обществоведческой науке после прихода большевиков к власти.
Следует отметить, что данное определение нации Сталин беззастенчиво
перекопировал с работ австрийского социал-демократа О. Бауэра, работавшего — и это показательно — в духе немецкой философской традиции понимания нации.
Будучи интернационалистами, большевики не уделяли в программе своей
партии большого внимания национальной тематике. Для них она была производной от интернациональной проблемы и интересовала их лишь в той части,
которая была связана с мировой социалистической революцией и построением коммунизма.
Именно этим объясняется особая забота большевиков о развитии образования, культуры, здравоохранения «национальных меньшинств» (термин 20-х
годов XX века), «коренизации» административного аппарата. «Это лучшая пропаганда идей коммунизма», — говорилось в одном из документов пензенского
губернского комитета РКП (б) в 1921 году19.
В связи с этим к 1923 г. в Пензенской губернии было создано шесть
мордовских волостей и одна татарская волость. В губернии издавались газеты на мордовском и татарском языках, открывались национальные школы, работали курсы обучения мордовскому и татарскому языкам. В самих
национальных волостях шел процесс перевода делопроизводства на мордовский и татарский язык, а их властные структуры укомплектовывались
«нацменработниками»20.
Показательно, что процесс «коренизации» шел в Пензенской губернии
не всегда гладко. Так Рузаевский уездный исполком был против перевода
делопроизводства с русского на мордовский язык. «Перевод на родной
язык, — отмечали там, — ничего положительного не дает, кроме бесцельной
траты средств»21. В других уездах губернии выражались более дипломатично: «работу по переводу делопроизводства на родной нацменский язык без
созыва специальных курсов и подготовки на них необходимого кадра нацменских работников для волисполкомов и сельсоветов, быстро сдвинуть
нельзя»22.
130
Туго обстояло дело и с национальным административно-территориальным
делением внутри губернии. «Перечисление» населенных пунктов из волости в
волость с «целью большей их нацменизации» шло медленно23.
В программе РСДРП(б) решение национального вопроса ограничивалось
фразой о самоопределении нации. «Параграф нашей программы (о самоопределении наций) не может быть толкуем никак иначе, как в смысле политического самоопределения, т. е. права отделения и образования самостоятельного
государства, — писал В. И. Ленин в 1913 году в «Тезисах по национальному
вопросу», — для социал-демократии России этот пункт социал-демократической программы абсолютно необходим
(а) как во имя основных принципов демократии вообще,
(б) так и в силу нахождения в пределах России, и притом на окраинах ее,
ряда наций с резко отличными хозяйственными, бытовыми и прочими условиями, причем эти нации (как и все нации России кроме великорусов) невероятно угнетены царской монархией»24.
Необходимо отметить, что утверждение Ленина о «невероятном угнетении» наций России (кроме великорусов) «царской монархией» расходится с
выводами современной исторической науки.
Как пишет историк Б. Н. Миронов, национальная политика Российской
империи (если о таковой можно говорить в ретроспективе и применительно к
великороссам) опиралась на четыре принципа:
— уважение образа жизни и традиций народов (племен), ставших подданными императора;
— широкое сотрудничество центрального правительства с элитой данных
народов (племен);
— создание для них некоторых преимуществ в правовом положении по
сравнению с великороссами;
— игнорирование этнических критериев при продвижении по социальной
лестнице25.
Однако для революционных партий (от «Народной воли» до РСДРП) тезис
о России как «тюрьме народов» был определяющим. И все они, в пику самодержавию, исповедуя этническое понимание нации, настаивали на праве наций
на самоопределение26.
Придя к власти, большевики, реализуя данное право, разделили страну
на национальные административно-территориальные единицы (республики,
края, области, районы). Свои названия они получили по так называемым «титульным» нациям (народам, численно преобладавшим на данных территориях
или считавшим эти земли своими).
Одновременно большевики создали и административно-территориальные единицы (области, районы), которые не имели «национальной» окраски.
Получился своеобразный «микс» национального и территориального административного устройства при ведущей роли национального.
131
Таким образом, этничность была «спущена» на региональный уровень, а
Советский Союз стал этнонациональным государством (как Чехословакия и
Югославия).
В связи с этим принципиально важной (для оценки современной этнополитической ситуации в стране) является понятийная революция, произошедшая в сфере межэтнических отношений в 20 — 30-е гг. минувшего века.
Первое изменение касалось самого термина «нация». В массовом сознании советских граждан за ним прочно закрепилось «этническое» значение.
Этнос, с позиций советских обществоведов, рассматривался «неким телом»,
проходящим в своем развитии несколько стадий: племя, народность, нация.
Каждой из стадий соответствовала своя социально-экономическая и культурная характеристика. Например, этнос периода феодализма назывался народностью, а этнос периода капитализма — нацией.
Второе изменение, вытекающее из первого, касалось так называемого
списка народов СССР. Он был сформирован по результатам всесоюзных переписей 20 — 30-х годов и имел тенденцию к сужению. К примеру, в 1926 году
народов в Советском Союзе, по данным переписи, было 194, в 1970 г. — 141,
а в 1989 г. — 12827.
Тогда же, в 20 — 30-е годы, на основе различных племенных общностей и
языковых групп были созданы и сами народы СССР. В виду этого следует отметить следующий небезынтересный факт. При проведении переписи 1926 г.
переписчикам рекомендовалось вкладывать в понятие «народность» следующий смысл. Для иностранцев — «какого государства подданный». Для своих
граждан — «племенную (этнографическую) принадлежность». «Не следует
заменять народность религией, подданством, гражданством или признаком
проживания на территории какой-либо республики», — указывалось в инструкции для переписчиков28.
«Названия народов, — пишет В. А. Тишков, — утвердились на основе географических и политико-административных терминов и прочно вошли в самосознание: наименования чеченцы и ингуши происходят от названий Чечен-аул и
Ангушт; украинцы — от названия исторической территории бывшей Российской
империи, азербайджанцы — от искаженного названия Атропатены, провинции
древнего Ирана; узбеки, ногайцы — от личных имен ханов кочевых племенных
группировок; латыши, литовцы, эстонцы — от древних территориальных племенных названий; грузины — от искаженного имени Св. Георгия (Гурджи).
В 1926 г. появилось и понятие «национальность», которое сегодня кажется
столь непререкаемо фундаментальным не только для ученых и политиков, но
и для «национализированного» населения»29. С 1932 г. графа национальность
стала указываться в паспорте.
Третье изменение касалось понятия «русский». После переписи 1926 г. оно
было прочно соединено с термином «великоросс», также как понятие малоросс
стало синонимом украинца, а белоросс — синонимом белоруса.
132
«Великорусы», — возмущенно писал в связи с этим историк Н. И. Ульянов, — порождение умонастроений ХIХ — ХХ веков: развития этнографии,
повального увлечения фольклором, собиранием народных песен, изучением
плясок, обрядов и обычаев деревни, а также «пробуждения» национализмов
(имеются в виду «этнонационализмы». — Прим. авт.), шедших рука об руку
с ростом либерального и революционного движения. В учебниках географии
появился «тип великоруса» — бородатого, в лаптях, в самодельном армяке и
тулупе, а женщины в пестрядинных сарафанах, кокошниках, повойниках. С самого начала с этим словом, так же как со словами «малоросс» и «белорус» связано было представление о простом народе славяно-русского корня, преимущественно крестьянском. Некоторое различие в быте, в обычаях, в диалектах
покрывалось одинаковым уровнем их культурного развития. То были потомки
древних вятичей, радимичей, полян, древлян, северян и прочих племен, составлявших население киевского государства и не слишком далеко ушедших
от своих предков по пути Цивилизации. Но примечательно, что города, помещичьи усадьбы, все вообще культурные центры России оказались вне поля
зрения этнографов. Ни Тургенев, ни Чайковский, ни один из деятелей русской
культуры или государственности не подводились под рубрику «великорус».
Даже олонецкий мужик Клюев и рязанский мужик Есенин, в отличие от прочих
рязанских и олонецких великоруссов, значились «русскими»30.
Четвертое изменение было связано с содержанием самого понятия «национальная политика». В годы советской власти (в отличие от имперского периода отечественной истории) оно приобрело однозначное толкование: под национальной политикой стали понимать часть внутренней политики государства,
связанной с регулированием положения различных наций и народностей.
Инструментом национальной политики в СССР стала широко известная
ныне формула «дружбы народов» при главенствующей роли русского народа
(это особенно проявилось в годы Великой Отечественной войны и в первые
послевоенные годы). Укрепление «дружбы народов» стало главной целью национальной политики в СССР (хотя и не мешало подвергать народы репрессиям и раздувать, как при «позднем» Сталине, костер антисемитизма).
Таким образом, главным итогом советской национальной политики стала
актуализация национального (этнического) фактора в массовом сознании советских граждан и придание ему фундаментального значения как главному в
жизни человека. Советский человек не мыслил себя вне национального, вне
своего этноса, вне своей нации.
Как представляется, определенным сдерживающим моментом «этнонационального» в самосознании советского человека был факт его советского
гражданства, принадлежности к советскому народу. Межнациональных конфликтов, как правило, не наблюдалось (точнее — они не освещались в средствах массовой информации). Это создавало иллюзию бесконфликтной национальной политики31.
133
Но перехитрить Клио не удалось. В период «перестройки», периферийный этнонационализм, зревший под спудом «советского народа», «перебил
своей мощью процесс демократизации, осуществлявшейся реформаторской
верхушкой коммунистической партии и радикально-демократической оппозицией. Вызов со стороны элиты титульных национальностей был настолько
неожиданным и сильным, что центр с его противоречивой и нерешительной
политикой не смог найти эффективный и приемлемый для республик ответ.
Этнический национализм продемонстрировал огромную мобилизующую силу,
и идея создать для каждой этнонации свое собственное государство (новостарый лозунг права наций на самоопределение. — Прим. авт.) представлялась как естественная, желанная и подлинно демократическая»32.
На территории СССР начались межнациональные конфликты и парад суверенитетов, приведший к распаду страны.
***
С началом новой российской государственности тема гражданской нации
вновь стала актуальной. Национальные проекты, национальные интересы, национальный гимн, герб и флаг, национальная сборная — эти и другие подобные им высказывания сегодня не сходят со страниц газет и журналов, звучат в
эфире телевизионных и радиокомпаний, в повседневной речи граждан.
Все настойчивее и настойчивее (особенно с 2001 г. и по настоящее время)
говорит о формировании гражданской нации как главной цели государственной политики и руководство нашей страны.
«Мы имеем все основания говорить о российском народе как о единой нации, — сказал в своем вступительном слове на рабочей встрече по вопросам
межнациональных и межконфессиональных отношений в Республике Чувашия
5 февраля 2004 г. президент В. Путин, — есть, на мой взгляд, нечто такое, что
нас всех объединяет. Наши предки очень многое сделали для того, чтобы мы
чувствовали это единство. Это наша историческая и наша сегодняшняя реальность тоже. Представители самых разных этносов и религий в России ощущают себя действительно единым народом. Используют все свое культурное богатство и многообразие в интересах всего общества и всего государства. Мы
обязаны сохранить и укрепить наше национальное историческое единство»33.
«Само историческое развитие российской нации в немалой степени основывалось на богатстве и сохранении этнокультурной и поликонфессиональной
среды, на многовековом мирном опыте проживания в одном государстве более ста шестидесяти народов», — подчеркнул на открытии V Всемирного конгресса финно-угорских народов (2008) Президент Д. Медведев. — Благодаря
этому единство российской нации выдержало многие испытания»34.
Укрепление единства российской нации при сохранении и развитии ее
культурного многообразия является главной целью государственной национальной политики и на территории Пензенского края. Об утверждении обще-
134
гражданской идентичности среди жителей области и пресечении любых попыток сепаратизма и шовинизма в регионе говорится, в частности, в одном из
распоряжений областного Правительства (№ 55-рП от 12.03.2008 г.), посвященном ходу реализации государственной национальной политики в области.
В связи с актуализацией процесса формирования гражданской нации в
современной России меняется и содержание самого понятия национальная
политика. Сегодня оно является синонимом политики государства в тех или
иных сферах деятельности общества (внешней политики, образования, культуры, промышленности).
Для регулирования же отношений между народами как сообществами людей, связанных одной культурной традицией, предлагается ввести термины
«этническая политика» и «межэтнические отношения», а советскую формулу
«дружбы народов» заменить более современной — «дружным народом»35.
В то же время — и это надо откровенно признать — процесс формирования гражданской нации, проводимый правительством страны, встречает
серьезное сопротивление со стороны определенной части современного российского общества, не принимающей «гражданского» толкования нации и попрежнему стоящей на позициях ее «этнического» понимания.
Сторонники этнического подхода к нации считают, что сегодня в Российской Федерации проводится политика насильственного создания российской
нации, в ходе которой из русских, татар, мордвы и прочих народов «делают»
россиян, как в свое время «делали» советских людей36.
«Россия никогда не была аналогом тех «государств-наций», которые характерны для Европы нового времени и модель которых была спроецирована на
Азию и Третий мир в целом в колониальную и постколониальную эпоху, — безапелляционно пишет лидер евразийского движения в России А. Дугин, — важно
отметить, что в русской истории существует такая закономерность: когда дело
доходит до превращения России в «государство-нацию», следуют катастрофы,
и на новом витке нация находит очередной (подчас довольно экстравагантный)
способ ускользнуть от казалось бы неминуемой трансформации. Русские стремятся любой ценой избежать такого поворота событий, поскольку их политическая воля несовместима с узкими нормативами рационального и усредненного количественного существования в рамках бюрократически эффективного
механизма»37.
К сожалению, «этническое» понимание нации нередко срывается сегодня
в пропасть ее «расового» толкования, ведет к рецидивам так называемого «бытового» национализма, создает почву для скинхедов.
Вот лишь один образчик подобного «творчества», принадлежащий перу
В. Авдеева. Говоря о колонизации Сибири, он пишет: «Численный перевес, скоординированность действий, агрессивность отличали действия русских. Вырезая
местное мужское население и овладевая туземными женщинами, русские колонизаторы, прокатываясь волна за волной по бескрайним просторам Евразии, неиз-
135
бежно увеличивали процент нордической крови в местном населении от поколения к поколению в точном соответствии с законами Менделя…»38
Между тем современная биологическая наука не только отвергла фашистские концепции «расовой чистоты» одних народов и «расовой неполноценности» других, так называемых «смешанных народов», но глубоко переосмыслила
само понятие «расы».
Выяснилось, что «четкого разграничения между расами не существует, а
попытки классифицировать антропологические типы людей по внешним физическим признакам субъективны и спорны»39.
Увы, достижения современной науки с трудом пробивают толщу обывательского всезнайства. И некоторые наши соотечественники по-прежнему
путают антропологию с этнологией, а этническую принадлежность людей вычисляют по форме носа и разрезу глаз.
И все-таки …
«Нам нужно понять три простые вещи:
В России есть нации в привычном нам значении слова — русская, татарская, осетинская, чеченская и другие. Их никто не собирается упразднять, переделывать в других, лишать территориальной или культурной автономии.
В России есть российский народ как гражданская нация со своей историей, культурой, ценностями и общими устремлениями, со своими национальными проектами, лидерами, спортивными командами, экономикой.
Это означает, что наша страна Россия — представляет собой нацию наций.
Российский народ как нация связан одним государством, общей историей,
общими культурой и общими интересами. Наряду с фестивальной формулой
дружбы народов нам необходима формула дружного народа, и формула нации
наций обеспечивает единство России. В таком обществе всем россиянам есть
место, и культура каждого составляет наше общее достояние.
Другого варианта будущего у страны нет, или же нужно брать другой глобус и искать другую страну»40.
И с этими словами Валерия Тишкова, директора Института этнологии и антропологии Российской Академии наук, трудно не согласиться.
ПРИМЕЧАНИЯ
1
Бадалян Д. А. Понятие «народность» в русской культуре XIX века // Исторические понятия и политические идеи в России XVI — XX века. — СПб., 2006. — С. 113.
2
Полный толковый словарь всех общеупотребительных иностранных слов, вошедших в
русский язык. Настольная справочная книга для всех и каждого при чтении книг, журналов и
газет / Сост. Н. Дубровский. — М., 1884. — С. 325.
3
Леонтьев К. Н. Письма к Владимиру Сергеевичу Соловьеву // Леонтьев К. Н. Избранное. — М., 1994. — С. 353 — 354.
4
Государственный архив Пензенской области (ГАПО). Ф. 36. Оп. 1. Д. 761. Л. 18.
5
Цит. по: Ачкасов В. А. Этнополитология. — СПб., 2005. — С. 90.
6
Тишков В. А. Реквием по этносу. — М., 2003. — С. 155.
136
7
Лурье С. К вопросу об изучении имперских доминат // На перепутьях истории и культур.
Труды С.-Петербургского филиала института социологии РАН. — СПб., 1995. — С. 147 — 148.
8
В. В. Шульгин. Годы // В. В. Шульгин. Последний очевидец. — М., 2002. — С. 211.
9
Султыгов А.-Х. К вопросу о формировании российской нации в первой половине XIX
века. Часть II // статья размещена на портале «Российская нация» www. rosnation.ru.
10
Советский энциклопедический словарь. — М., 1984. — С. 1244.
11
Тишков В. А. Российский народ и национальная идентичность // статья размещена на
портале www. eawarn.ru.
12
Лев Аннинский: «Я был советский человек, пока нас не растащили…» // интервью размещено на сайте «Литературной газеты» www.lgz.ru.
13
Бромлей Ю. В. Очерки теории этноса. — М., 1983.
14
Гумилев Л. Н. Этногенез и биосфера Земли. — М., 1992. Он же. Конец и вновь начало. — М., 1994.
15
Словарь античности / Сост. Й. Ирмшер в сотрудничестве с Р. Йоне. — М., 1989. — С.
375.
16
Тишков В. А. Реквием по этносу. — С. 97.
17
Леонтьев К. Н. Указ. соч. — С. 364.
18
Сталин И. В. Марксизм и национальный вопрос // Сталин И. В. Сочинения. Т. 2. — М.,
1946. — С. 296.
19
Государственный архив Пензенской области (ГАПО). Ф. 36. Оп. 1. Д. 396. Л. 4.
20
ГАПО. Ф. 36. Оп. 1. Д. 761. Л. 1 — 5.
21
Там же. Л. 4.
22
Там же. Л. 3.
23
Там же. Л. 1.
24
Ленин В. И. Тезисы по национальному вопросу // Ленин В. И. Полное собрание сочинений. Т. 23. — М., 1976. — С. 314
25
Миронов Б. Н. Социальная история России. — СПб., 2000. — Т. 1. — С. 30 — 33.
26
Алексеев Н. Н. Советский федерализм // Мир России — Евразия. — М., 1995. — С.
161 — 162.
27
Тишков В. А. Реквием по этносу. — С. 222.
28
Там же. С. 227
29
Там же. С. 194.
30
Ульянов Н. И. Русское и великорусское // статья размещена на сайте www.oboguev.
narod.ru.
31
Союз можно было сохранить. Белая книга: Документы и факты о политике М. С. Горбачева по реформированию и сохранению многонационального государства. — М., 2007. — С. 12.
32
Тишков В. А. Общество в вооруженном конфликте. — М., 2001. — С. 204.
33
Выступление размещено на портале «Российская нация» www. rosnation.ru.
34
Выступление размещено на портале «Российская нация» www. rosnation.ru.
35
Тишков В. А. От дружбы народов к дружному народу // статья размещена на сайте www.
valerytishkov.ru.
36
Там же.
37
Дугин А. Основы геополитики // книга размещена на сайте «Полка букиниста», www.
polbu.ru.
38
Авдеев В. Б. Расология. Наука о наследственных качествах людей. — М., 2005. — С.
168 — 169.
39
Критика расизма в современной России и научный взгляд на проблему этнокультурного многообразия. — М., 2008. — С. 6.
40
Выступление В. А. Тишкова на Гражданском форуме 22 января 2008 г. // выступление
опубликовано на сайте «Российская нация» www. rosnation.ru.
137