Попытка организации контроля при въезде и выезде в

Попытка организации контроля при въезде и выезде в Севастополь в 1914-1916 годы
Осиповский С. Н.
Осиповский С. Н. Попытка организации контроля при въезде и выезде в Севастополь в 1914-1916 годы
Осиповский Семен Николаевич / Osipovsky Semen Nikolaevich – кандидат политических наук, доцент,
кафедра исторических, социальных и философских наук,
Гуманитарно-педагогический институт, Севастопольский государственный университет,
г. Севастополь
Аннотация: статья посвящена попытке организации контроля въезда и выезда в Севастополь в 19141916 годы. Вводятся в оборот не публиковавшиеся ранее архивные источники по истории первой мировой
войны.
Ключевые слова: градоначальник, Севастополь, канцелярия, пропуск, жандармское управление.
В годы I мировой войны важной проблемой для военных и гражданских властей было осуществление
контроля за движением населения в город Севастополь. Указанная проблема относится к ряду
малоизученных, особенно с учетом отсутствия комплекса опубликованных источников. Настоящая статья
имеет целью ввести в научный оборот ряд местных архивных источников, иллюстрирую щих состояние
проблемы, и на их основании проанализировать действенность органов государственной власти в области
контроля движения населения в Севастопольскую крепость.
До этой войны в Российской империи, и в Севастополе в частности, не существовало
централизованного механизма, предусматривающего комплекс мероприятий по осуществлению
контролируемой миграции. Так, совершенно не была предусмотрена эвакуация государственных
учреждений, служащих и членов их семейств в случае войны. Например, в предыдущую войну 1878-79 гг.
эта проблема решалась каждым ведомством индивидуально. В фонде Севастопольского карантинного
агентства содержится дело «Об объявлении крымского полуострова и других местностей на военном
положении» [1]. В нем находится переписка севастопольского карантинного агента с начальником
Феодосийского карантинного округа об эвакуации из города на случай войны. В деле находится в том
числе ответ севастопольского градоначальника об отсутствии в Севастополе каких -либо колоний, куда
можно вывести служащих в случае необходимости [1, л. 7].
В самом начале I мировой войны войны было издано Высочайше утвержденное 20 августа 1914 г.
Временное положение, предусматривающее вывод за счет казны в связи с обстоятельствами военного
времени имуществ правительственных учреждений, а также служащих и их семейств. В Севастополе по
распоряжению градоначальника выезду из города подлежали члены семейств государственных служащих,
покинувшие город уже 25 августа 1914 г. Сами служащие остались выполнять свои обязанности. Уже в
апреле-марте 1915 года часть служащих обратилась к своему начальству с прошением о ходатайстве
перед севастопольским градоначальником о разрешении их семьям вернуться в город. Решение
градоначальника неизвестно, однако вероятен его положительный результат. Так, в фонде
Севастопольской таможни имеется обращение к Севастопольской городской управе об увеличении
пособия семьям двух досмотрщиков, датируемое мартом 1915 г. [1, л. 63].
Для других категорий населения доступ в город с начала войны и до августа 1915 года осуществлялся на
общих основаниях. Неудачи лета 1915 года и отступление русской армии привели к перемещению огромных
масс населения на восток. Миллионы беженцев угрожали экономике внутренних областей империи (общее
количество беженцев в 1915 году достигало 10 млн. чел. [См.: 2, С. 208]), и главной базы Черноморского
флота в том числе. Указанный фактор, а также вспышка шпиономании внутри государства, вероятно, были
причиной установления контроля за приезжающими и выезжающими в Севастополь. Севастопольским
градоначальником Бурлеем 18 августа 1915 года было издано распоряжение [3, л. 2], в котором
регламентировалась процедура въезда и выезда из города. Согласно этого документа, для всех иностранцев
въезд в город был запрещен, исключение делалось только лицам, имеющим соответствующие
удостоверения МИД, и подкрепленных кроме этого личным разрешением градоначальника. Также был
запрещен въезд для всех посторонних, названных в документе туристами и беженцами. Допускался въезд в
город русских подданных, доказавших необходимость пребывания в Севастополе. Для этого им
предписывалось заранее получать соответствующие разрешительные свидетельства. Для получения
пропуска необходимо было обращаться в канцелярию градоначальника, заполнив соответствующий бланк,
на котором отмечались данные о просителе (вероисповедание, имя, отчество, сословие, адрес) и указывалась
причина получения разрешения на въезд или выезд. Таких свидетельств предполагалось две разновидности:
постоянные для проживающих в окрестностях города и разовые. Выдавались такие свидетельства как на
въезд, так и на выезд из города. Отдельные категории населения могли использовать и другие документы.
Так, офицеры и чиновники пользовались удостоверениями, выданными штабом командующего ЧФ
севастопольского порта и севастопольской крепости. Учащиеся в Севастополе имели право передвижения
при предъявлении ученического билета. Определенным исключением из этого правила был пропуск в город
лиц, подтверждающих свою благонадежность документом, выданным чиновниками других
административных единиц Российской империи.
Получив пропуск, его вместе с паспортом необходимо было предъявить на пунктах пропуска. Для
въезжающих в город также предполагалось заполнение опросного листа. Проверка документов проводилась
в поездах, следующих в Севастополь, на станции Бахчисарай унтер-офицерами Севастопольского отделения
Харьковского жандармского управления.
Выданные канцелярией градоначальника пропуска могли в определенных случаях изыматься. В феврале
1916 года начальник Севастопольской крепостной жандармской команды информировал начальника штаба
Севастопольской крепости об изъятии двух таких постоянных пропусков, выданных в 1915 году.
Основанием для их изъятия у двух жителей деревни Шули был тот факт, что они указали в качестве
причины получения - необходимость занятия торговлей в Севастополе. Однако при наблюдении за ними
было установлено, что «они не имеют определенных занятий и ведут разговоры с нижними чинами,
…потому пропуска у них отобраны» [3, л. 40].
Выдача пропусков канцелярией градоначальника могла быть сопряжена с целым рядом нарушений,
главным из которых, очевидно, является оформление его за деньги. Вызывает интерес одно частное письмо,
вскрытое военной цензурой в Керчи и отправленное из Севастополя 9 марта 1916 года. В нем второй
механик тральщика Т-60 сообщал своей жене следующее: «Я постараюсь взять Вам пропуск, хотя в
настоящее время их брать очень трудно, но несколько рублей свое дело сделают и облегчают всякие
препятствия» [3, л. 42]. В ходе дальнейшего разбирательства, проведенном чиновником особых поручений
при севастопольском градоначальнике, выяснились некоторые подробности. Механик, ссылаясь на
знакомых штурманов, показал, что существует следующий механизм получения пропуска за деньги.
Необходимо при заполнении бланка заявления в канцелярии оторвать уголок (или поставить знак
чернилами), что будет означать согласие заплатить 10 руб. для ускорения выдачи пропуска. Необходимо
отметить, что отмеченный случай хоть и стал причиной расследования, но не привел к каким-либо
санкциям. Чиновник особых поручений, не найдя в канцелярии градоначальника заявлений с оторванными
уголками, прекратил дело «за неустановлением виновных» [3, л. 41].
Еще одним случаем, иллюстрирующим существование коррупционных схем при выдаче пропусков,
явилось дело чиновников канцелярии Николина, Скрынского и Брусника. Впервые информация о выдаче
этими чиновниками пропусков за вознаграждение (пропуска выдавались в т. ч. и на несуществующих лиц)
появляется в письме начальника Севастопольского жандармского управления. В сообщении на имя
градоначальника от 13 ноября 1915 он указал на факты выдачи пропусков на въезд и выезд «посторонним
лицам, преимущественно греческим подданным» [3, л. 1]. В письме указан факт выдачи 30 октября и 1
ноября пропусков на имя Скрябина и Павлова. Эта же информация поступает 2 декабря 1915 года из
отделения разведки штаба Одесского военного округа в адрес начальника штаба командующего флотом,
откуда, вероятно, поступает на имя градоначальника. При этом прилагается разовый пропуск, выданный на
имя Скрябина Георгия Павловича. Только после этого начинается проверка поступившей информации – 13
декабря 1915 года полицмейстер Севастопольского градоначальства приказывает произвести тщательный
розыск места жительства Скрябина. Произведенный 14-15 декабря приставами 1-5 участковых полицейских
управлений (что подтверждается соответствующими рапортами) розыск результатов не дал. Параллельно 14
декабря канцелярия градоначальника обращается в Севастопольское жандармское управление с просьбой об
информации о Скрябине и 19 декабря о задержании лиц, предъявлявших указанные пропуска. В итоге 22
декабря начальник Севастопольского жандармского управления раскрыл источник информации о пропусках
– они были получены «секретной агентурой, подведомственной начальнику контрразведывательного
отделения штаба Одесского военного округа подполковнику Якубову» [3, л. 21 об].
Очередное нарушение правил допуска в город было выявлено по инициативе канцелярии
севастопольского градоначальника. Правитель канцелярии в письме приставу третьего полицейского
участка, отправленного 24 декабря 1915 года, препровождает прошения жительницы города М. Шварцман о
выдаче двух пропусков на въезд для ее прислуги – Здоровы и Фисан. При этом в канцелярии есть сведения,
что обе женщины уже прибыли в город и находятся в доме просительницы. Околоточный надзиратель,
посетив принадлежавший Шварцман дом терпимости, нашел там обеих женщин, показавших, что они
прибыли в город по железной дороге 10 декабря 1915 года безо всяких разрешительных документов [3, л.
28-31].
Еще одно нарушение прав выдачи пропусков было зафиксировано 9 февраля 1916 года жандармом
севастопольского отделения Харьковского жандармского полицейского управления. Матрос арестного дома
Морского ведомства Лука Ластовский якобы за взятку в 3 рубля за полчаса оформил пропуск в канцелярии
градоначальника у уже упоминавшегося выше служителя Николина. Вызванный для объяснения к
градоначальнику, Николин даже сперва признал свою вину, правда, указав всего на 50 копеек
вознаграждения. Однако затем в объяснительной он категорически отрицал получение любых денег,
объясняя содеянное «братским одолжением» [3, л. 37-38).
Кроме возможных случаев выдачи пропусков за деньги существовал способ проникновения в город
вообще без них. Так, московская газета «Русское слово» сообщает об имевшем место в сентябре 1915 года,
т. е. практически сразу же после введения пропусков, деле унтер-офицера харьковского жандармского
управления Алексеева. В ходе проверки документов выяснилось, что жена землемера Волынского отделения
Крестьянского банка Васильева следует в город без надлежащего пропуска. После небольшого торга –
снизив цену с запрошенных Алексеевым 5 рублей до трех, она получила прямо в вагоне «билет с
разрешением». Дальнейшее неуставное поведение унтер-офицера повлекло за собой обращение к
вышестоящему начальству. В результате судебного разбирательства унтер-офицер Алексеев был подвергнут
весьма скромному наказанию - тюремному заключению на 2 месяца.
Категория жен нижних чинов без пропусков вообще являлась массовой проблемой, поскольку они лишь
регистрировались в опросных листках, но насильственно из поездов не удалялись. Фактически с поезда
снимались и препровождались в участок только явные иностранцы или лица без всяких документов.
Анализировавший практику проверки документов начальник Севастопольского отделения харьковского
жандармского полицейского управления в письме правителю канцелярии [3, л. 26-27] констатировал, что
при «существующем порядке не исключается возможность проникновения в г. Севастополь многих лиц со
шпионскими целями» (письмо датировано 29-м января 1916 г.).
Ситуацию осложняло то обстоятельство, что право проезда в Севастополь имели также лица, не
имеющие разрешения градоначальника, но предъявившие документы, выданные в других городах или даже
коммерческих организациях Российской Империи. В качестве таковых могли использоваться удостоверения
о несудимости и политической благонадежности или даже отношения контор заводов о командировке по
служебной необходимости [3, л. 18].
Очевидная неспособность местных властей к концу 1915 года наладить действительно строгий контроль
над въезжающими и выезжающими из города приводит к определенным шагам со стороны военных властей.
Так, командующий флотом приказом от 11 декабря 1915 года на имя градоначальника указал на
необходимость «принять все меры к упорядочению контроля приезжающих в город Севастополь и
уезжающих из него» [3, л. 4]. Комендант Севастопольской крепости и севастопольский генерал-губернатор
генерал от артиллерии Ананьин издал распоряжение от 22 декабря 1915 года, ужесточившее
ответственность за несоблюдение правил. Несоблюдение существующих требований должно было влечь за
собой достаточно жесткие санкции: «виновные будут подвергаться штрафу до 3-х тыс. рублей или аресту до
трех месяцев и высылке из Севастополя» [3, л. 32].
Еще одним механизмом, предполагающим ужесточить контроль за выдачей разрешений, явилось
усложнение их защиты. Сравнение имеющихся разрешительных пропусков за 1915 и 1916 годы позволило
отметить появление на них перфорации с номером года.
Все приведенное позволяет сделать определенные выводы.
Во-первых, в начальный период войны не предпринималось каких-либо попыток организовать учет и тем
более ввести контролируемый въезд и выезд населения. Меры по организации подобной деятельности
хронологически относятся к периоду неудач и отступления русской армии летом 1915 года.
Во-вторых, введенный контроль проводился преимущественно на железнодорожном транспорте и
сопровождался значительным количеством нарушений. Наиболее распространенными из них были пропуск
в город лиц без оформленных надлежащим образом пропусков, но предъявивших паспорт или иной
удостоверяющий личность документ, или пропуск только по разрешению без проверки паспорта.
В-третьих, налицо достаточно значительное количество фактов злоупотреблений при выдаче пропусков.
Очевидно, существовала практика получения их за сравнительно небольшое денежное вознаграждение.
В-четвертых, какой-либо централизованной работы по осуществлению надлежащего контроля ни
городскими властями, ни военной администрацией не проводилось. Зафиксированные факты нарушений
имеют различный по своему происхождению источник, что позволяет говорить о случайном характере их
обнаружения.
В-пятых, даже в случае выявления виновных ждало или незначительное наказание, или отсутствие
такового. Более того, чиновник из канцелярии градоначальника Николин, будучи, как минимум, два раза
обвиненным в получении вознаграждения при выдаче пропуска, продолжает работать на своем месте.
Таким образом, можно констатировать, что поставленная градоначальником задача о полном контроле
над въездом и выездом в Севастополь в 1915-1916 годах решена не была. К сожалению, у нас недостаточно
информации о том, чтобы представить изменение ситуации во второй половине 1916-1917 годов, но,
вероятно, события, связанные с затоплением «Императрицы Марии», внесли определенные коррективы в
сторону усиления контроля над приезжающими в город.
Литература
1.
2.
3.
4.
Государственное казенное учреждение Архив города Севастополя (ГКУ АГС). Ф. 22. Оп. 1. Ед. хр. 62.
Уткин А. И. Первая Мировая война. М.: Алгоритм, 2001. 592 с.
ГКУ АГС. Ф. 15. Оп. 1. Ед. хр. 17.
«Русское слово». - 18.12.1915. - № 291.