КАРОЛИНГСКАЯ КУЛЬТУРА: МЕЖДУ МИРОМ И МОНАСТЫРЕМ
advertisement
КАРОЛИНГСКАЯ КУЛЬТУРА: МЕЖДУ МИРОМ И МОНАСТЫРЕМ М.Р. Ненарокова Эпоха Каролингов, собенно в правление Карла Великого, воспринималась современниками как «translatio imperii», «перенос власти» по воле Божией от языческой Римской империи к новому Риму — христианской Франкии. Используя аллюзию на Книгу Пророка Даниила (Дан. 2: 31–45), Ноткер Заика, составивший «Деяния Карла Великого» (после 883 г.) по просьбе правнука Карла императора Карла III Толстого1, писал: когда Бог «разбил железные или глиняные ноги достоудивительного истукана в римских владениях, то чрез славного Карла вознес золотую голову другой, не менее удивительной статуи во франкских пределах»2. Однако империя франков, становясь наследницей античного мира, должна была превзойти его, ибо франки, в отличие от жителей языческого Рима, были христианами. Во Франкии, по мнению поэта Муадвина, «Золотой Рим вновь возрождается для мира»3, вновь возвращается «образ жизни древности»4 — не только в отношении политики, но и культуры, и всего строя жизни. Целью Карла было возрождение Римской империи времен Октавиана Августа во всем блеске ее славы, а вместе с ее политической властью и ее культурного влияния, и его приближенные разделяли его планы. Один из ученых ирландцев, называвший себя «Ирландский изгнанник», выразил общее настроение эпохи в своем «Стихе императору Карлу»5. По мнению поэта, «древние века воспеваются чрезвычайными хвалами»6, а современность, наоборот, отличают «крикливые речи»7, «неясные исходы [дел]»8, из-за которых «сердца народа отягощает трудный день»9. Конечно, в таких обстоятельствах «славе древних уступает недавняя слава»10. Но соратники Карла видят мир совсем иным: «У нас, напротив, порядок и обыкновение изменились, / Древним временам мы предпочитаем настоящее время»11, — поскольку для них «исход [дела]» ясен: причастность к великим делам правителя и создание христианской империи. В начале 80-х гг. VIII в., когда завершились италийские походы Карла, он начал собирать вокруг себя одаренных и образованных людей, посвящавших свое время не только богословию, но и изящной словесности. Интерес Карла к образованию и культуре мог быть практическим (государство нуждалось в образованных людях, способных проводить Карловы реформы в жизнь), но нельзя игнорировать и то, что во дворце отца Карла, Пипина, была школа, известная, как «ученики королевы», и находившаяся под покровительством матери Карла, Бертрады12. Согласно «Житию св. Бенедикта Анианского», написанному Ардоном, юного Бенедикта специально отправили ко двору, чтобы он получил там образование13. 1 См.: Памятники средневековой латинской литературы: VIII–IX века. М., 2006. С. 418. Notker der Stammler: Taten Kaiser Karls des Grossen / ed. H.F. Haefele. Berlin, 1959. Р. 1 («illius admirande statue pedes ferreos vel testaceos comminuisset in Romanis, alterius non minus admirabilis statue caput aureum per illustrem Karolum erexit in Francis»). 3 Green R.P.H. Seven versions of Carolingian pastoral. Reading, 1980. Р. 15 («Aurea Roma iterum renovata renascitur orbi»). 4 Ibid. Р. 15 («antiquos… mores»). 5 Poetae Latini Aevi Carolini I. P. 400. 6 Ibid. Р. 400 («Laudibus eximiis celebrantur saecula prisca»). 7 Ibidem («clamosis… loquellis»). 8 Ibidem («incertis successibus»). 9 Ibidem («Adgravat et plebis corda molesta dies»). 10 Ibidem («Rumori veterum cedere fama nova»). 11 Ibidem («Nobis econtra ordo est commutatus et usus, / Priscis quaeque extant tempora praeferimus»). 12 McKitterick R. Royal Patronage of Culture in the Frankish Kingdoms under Carolingians: Motives and Consequences // The Frankish Kings and Culture in the Early Middle Ages. Oldershot, Variorum, 1995. Р. 99. 13 Ibid. Р. 99. 2 110 Каролингская культура: между миром и монастырем держались старых франкских обычаев и объезжали свои собственные поместья17. До 794 г., когда королевская резиденция в Аахене была отстроена, и Карл со своим окружением поселился там постоянно, двор Карла путешествовал вместе с ним по королевским поместьям (Гершталь, Вормс, Аттиньи, Нимвеген и т.д.) и вел более-менее спокойную жизнь, располагающую к литературным трудам, только зимой, когда прекращались военные походы короля18. Тот круг придворных поэтов, который вошел в историю под названием «Дворцовой Академии», просуществовал без изменений не более восьми лет19. После падения Королевства лангобардов ко двору Карла прибыли Петр Пизанец (до 769) и Фардульф (ок. 774). Фардульф был привезен как пленник и заложник, но через некоторое время стал верным соратником Карла, исполнял дипломатические поручения и получил награду за раскрытие заговора против короля в 792 г. — был назначен настоятелем монастыря Сен-Дени. До наших дней сохранилось несколько стихотворений Фардульфа. Петр Пизанский (ум. до 799 г.) — ритор и грамматик, с которым Карл Великий познакомился во время своих Италийских походов. Когда они встретились, Петр был уже пожилым человеком и известным грамматиком. Карл пригласил его во Франкию, где Петр стал учить его латинскому языку. Петр возглавлял придворную школу в 775– 780 гг., пока ко двору Карла не приехал Алкуин. При дворе он дружил со своим соотечественником Павлом Диаконом и Ангильбертом, но был в натянутых отношениях с Алкуином и вскоре после его приезда в 782 г. возвратился на родину. Петр был представителем античной риторской школы. Он учил короля и его приближенных правильно писать по-латыни, сочинять изящные стихи и читать античных авторов. Его перу принадлежит учебник латинской грамматики, посвященный Карлу. Петр также писал небольшие стихотворения. Часть из них написана от лица короля. Остальные являются посланиями к друзьям20. Известно, что в 781 г. Карл принял греческих послов, которые просили руки его дочери Ротруды для Константина VI, сына императрицы Ирины, на что послы получили согласие короля с тем условием, что Ротруда сначала выучится греческому языку14. Однако это не первый контакт франкского двора с византийской культурой. Еще отец Карла Пипин получил от папы Павла I в подарок книги на латинском и греческом языке, а именно: Антифонарий, Респонсорий, грамматику, а также сочинения св. Дионисия Ареопагита и греческие учебники по геометрии, орфографии и грамматике, причем грамматика приписывалась Аристотелю15. Вероятно, греки, которые должны были обучать Ротруду, рассказывали и о культуре своей страны, в том числе и об Академии философа Платона, а это навело или Карла, или придворных ученых мужей на мысль об Академии, которая превзойдет Платоновскую. Алкуин в письме к императору писал следующее: «…многие подражают Вашему славному стремлению и намерению, чтобы во Франкии были созданы новые Афины, вернее, более замечательные, чем древние, ибо они, благодаря распространившемуся учению Господа Христа, превосходят всю премудрость и опытность Академии. Древние Афины прославились, просвещенные лишь Платоновским учением, воспитанные семью благородными искусствами; новые же Афины, вдобавок еще обогащенные седмиобразной полнотой Святого Духа, побеждают все великолепие светской премудрости»16. Сообщество ученых и поэтов, возникшее при дворе Карла, было названо Академией. Двор франкского правителя VIII–IX вв. представлял собой небольшую группу людей, в прямом смысле слова приближенных, доверенных лиц, которые вместе с королем, затем и с императором переезжали из одного королевского поместья в другое. У правителя — короля, императора — мог быть любимый дворец, где он жил охотнее всего (у Карла Великого — дворец в Аахене, у его сына Людовика в Ингельхайме, у его внука Карла Лысого в Компьене), однако все правители династии Каролингов 14 См.: Левандовский А.П. Карл Великий. М., 1999. С. 228. McKitterick R. Royal Patronage of Culture in the Frankish Kingdoms under Carolingians: Motives and Consequences// The Frankish Kings and Culture in the Early Middle Ages. Р. 99. 16 Migne J.-P. Patrologiae Latinae Cursus Completus. Vol. 100. Сol. 282. Epistola 86: Ad domnum Regem. Anno 798. 17 Airly S. The Palace of Memory: The Carolingian Court as Political Centre // Courts and Regions in Medieval Europe / ed. S. Rees Jones, R. Marks, A.J. Minnis. York, 2000. Р. 2. 18 Godman P. Poetry of Carolingian Renaissance. L., 1985. Р. 7. 19 Ibid. Р. 8. 20 Brunhölzl F. Histoire de la literature Latine du Moyen Age. T. 1. Vol. 2. Turnhaut; Brepols, 1991. Р. 12–13. 15 111 Ненарокова М.Р. мена, как ученик Беды, ученейшего комментатора после святого Григория»21. Среди его учеников был и сам Карл, высоко ценивший общество своего наставника, о чем пишет Ноткер Заика: «Вплоть до конца жизни Карл постоянно удерживал Алкуина при себе, если только не отправлялся на вспыхивающие войны, так что пожелал назвать себя его учеником, а его своим наставником»22. Вместе с Алкуином на континент приехали многие его ученики, например Фридугиз, получивший при дворе должность воспитателя Гислы и Ротруды, сестры и дочери императора, а после смерти Алкуина ставший настоятелем монастыря св. Мартина Турского; Хвита (Кандид, или Визо), возглавивший дворцовую школу после того, как Алкуин удалился в монастырь Св. Мартина в Туре; Иосиф Скотт, известный как автор фигурных стихов. При дворе находилось также несколько ученых франков. Наиболее выдающимися из них были Адальхард и Ангильберт. Оба они принадлежали к франкской знати и воспитывались при дворе Карла. Адальхард, близкий родственник Карла, с ранней юности жил при дворе и занимал высокое общественное положение, но в двадцать лет вступил в братию монастыря Корби, откуда уехал в МонтеКассино. Карл пригласил его вернуться и сделал его настоятелем Корби, а в 774 г. назначил его одним из советников короля Ломбардии Пипина, тогда еще ребенка. После смерти Пипина в 810 г. Адальхард остался главным представителем и советником Карла в Ломбардии. Ангильберт был достаточно молод и смог стать учеником Алкуина. Он был назначен настоятелем монастыря Сен-Рикье, кроме того, входил в число советников короля. Гот Теодульф, предположительно родом из Сарагосы, получивший образование в Нарбонне в Септимании, приехал ко двору Карла в 794 г., когда ему было уже 34 года, возможно, в результате политического или религиозного преследования в Испании. Его знакомство с литературными традициями поздней античности и знание Священного Писания показывали, что в Испании, даже захваченной арабами, христианская культура не была в забвении. Он стал епископом Орлеанским, настоятелем нескольких монастырей, а также исполнял дипломатические поручения в южной Аквитании. В это же время из Северной Италии приехал во Франкию еще один весьма образованный и талантливый человек — Павлин. Он прожил при дворе Карла до 787 г., участвуя в работе дворцовой школы. Позже, в 787 г., он получил сан патриарха Аквилеи. В отличие от Петра Пизанского Павел Диакон, историк, агиограф и поэт, много лет бывший учителем при дворе герцога Беневенто, а затем поступивший в монастырь Монте-Кассино, оказался во Франкии не совсем по своей воле. Вскоре после того как Карл завоевал Лангобардию, родину Павла, лангобарды подняли восстание, в котором участвовал и брат Павла. Восстание было подавлено, брат Павла был увезен среди прочих заложников во Франкию. В 782 г., когда Карл приехал в Италию, Павел обратился к нему с прошением в стихах, добиваясь освобождения брата. Узнав, что Павла считают весьма ученым человеком и талантливым поэтом, Карл пригласил просителя во Франкию. При дворе Карла Павел Диакон провел пять лет и не только писал исторические сочинения и жития, но и составил гомилиарий, сборник проповедей на каждый день года, который остался в истории литературы под его именем. Как член придворной Академии он писал стихи, часть из которых посвящена Карлу, часть — друзьям. Наиболее известным членом придворной Академии был англосакс Алкуин. Он родился в Йорке в 735 г. в благородной семье и приходился родственником Виллиброрду, одному из первых проповедников христианства на севере Европы. Алкуин воспитывался в доме архиепископа Йоркского и получил образование в соборной школе Йорка. Его учителями были ученики Беды Досточтимого. До того как Алкуин встретился с Карлом в Парме в 781 г., его жизнь складывалась в Англии вполне успешно. Он был известен своей ученостью в Нортумбрии и слыл не последним в окружении архиепископа, так что король избрал его главой посольства, отправлявшегося в Рим за паллием для новоизбранного предстоятеля Йоркской диоцезы. Алкуин столь прославился своей ученостью, что и через восемьдесят лет после смерти его слава не померкла: «Альбин из народа Англов… знал всю обширность писаний больше всех в нынешние вре- 21 Notker der Stammler. Taten Kaiser Karls des Grossen / ed. H.F. Haefele. Berlin, 1959. Р. 3 («Albinus de natione Anglorum… erat in omni latitudine scripturarum supra ceteros modernorum temporum exercitatus, utputa discipulus doctissimi Bede post sanctum Gregorium tractatoris»). 22 Ibid. Р. 3 («Quem usque ad finem vite iugiter secum retinuit, nisi quando ad ingruentia bella processit, adeo ut se discipulum eius et ipsum magistrum suum appellari voluisset»). 112 Каролингская культура: между миром и монастырем При дворе Карла жили и ученые ирландцы, например, некий Кадак, или Андрей, чье толкование Свящ. Писания рассердило Теодульфа. В 775 г. Кадак написал Карлу письмо в жанре «зерцала», где, основываясь на Свящ. Писании, сочинениях Псевдо-Киприана и Амброзиастера, объяснял Карлу, каким должен быть христианский правитель23. Одним из первых ирландцев, приехавших ко двору Карла, был Клемент. Ноткер Заика упоминает его как первого учителя в дворцовой школе24. Как преподаватель грамматики, Клемент пользовался не меньшим авторитетом, чем Алкуин. Известно, что настоятель Фульды Ратгарий посылал учеников в дворцовую школу учиться грамматике у Клемента, а «свободным искусствам» у Алкуина25. Клемент известен меньше своего англосаксонского коллеги, он не занимал государственных постов и не был в центре внимания при дворе, поэтому из его наследия сохранились только грамматический трактат и одно стихотворение26. Еще один ирландец, Дунгал, интересовался астрономией и математикой, писал стихи27. Карл собрал вокруг себя наиболее образованных людей своего времени, сам весьма интересовался науками и богословием, но, согласно Ноткеру Заике, постоянно желал большего. Однажды он, огорченный тем, что ученость в его государстве никак не может достичь «совершенства предшествующих отцов»28, воскликнул: «О если бы у меня было двенадцать клириков, столь ученых, сколь были Иероним и Августин!»29, на что Алкуин разумно возразил: «Творец неба и земли не имеет многих, равных им, а ты хочешь иметь двенадцать?!»30. Хотя в этой истории явно проглядывают черты хрии31, сам факт возникновения подобной истории о Карле Великом свидетельствует по крайней мере о том, что его любовь к знаниям стала частью преданий, которые о нем рассказывали. Судя по свидетельству того же Ноткера Заики, дворцовой школе «предоставлялись съестные припасы и даны были жилища, удобные для проживания»32. Эти здания, находившиеся в дворцовом саду, упомянуты в эклоге Ангильберта «К королю Карлу»33. В дворцовой школе учились мальчики из разных слоев франкского общества, «отрок [и] из самых благородных семей, среднего состояния и беднейших»34, которые должны были уметь писать по-латыни не только прозу, но и стихи35. Став главой дворцовой школы, Алкуин оставил преподавание начал грамматики Клементу, тонкостей латыни Петру Пизанцу, сам же преподавал риторику, диалектику, астрономию и, вероятно, другие науки, входящие в «квадривиум». Тем не менее он придавал большое значение и грамматике, и «светским наукам»: «Однако не должно презирать знание светских наук, но, словно основание, в нежном возрасте детям должно преподавать грамматику, и [затем] другие науки философского искусства, пока по неким ступеням знания они не смогут взойти на вершину евангельского совершенства, и вслед за увеличением лет увеличится и богатство знаний»36. Важной частью занятий 23 Garrison M. The English and the Irish at the Court of Charlemagne // Karl der Grosse und sein Nachwirken. 1200 Jahre Kultur und Wissenschaft in Europa. Vol. 1. Drepols; Turnhaut, 1997. Р. 102. 24 Notker der Stammler. Taten Kaiser Karls des Grossen / ed. H.F. Haefele. Р. 2. 25 Garrison M. The English and the Irish at the Court of Charlemagne // Karl der Grosse und sein Nachwirken. 1200 Jahre Kultur und Wissenschaft in Europa. Vol. 1. Р. 99. 26 Ibidem. 27 Ibid. Р. 110. 28 Notker der Stammler. Taten Kaiser Karls des Grossen / ed. H.F. Haefele. Р. 12 («ad maturitatem patrum praecedentium»). 29 Ibid. Р. 12 («O utinam haberem XII clericos ita doctos, ut fuerunt Hieronimus et Augustinus!»). 30 Ibidem («Creator celi et terre similes illis plures non habuit, et tu vis habere XII?»). 31 The Exercises of Aelius Theon // Progymnasmata. Greek Textbooks of Prose Composition and Rhetoric / trad., intrad., notes G.A. Kennedy. Atlanta, 2003. Р. 15 (Хрия представляет собой краткий рассказ наподобие современного анекдота, описывающий некое действие или приводящий меткое высказывание определенного известного человека.) 32 Ibid. Р. 2 («victualia ministrari praecepit habitaculis oportunis ad habitandum deputatis»). 33 Green R.P.H. Seven versions of Carolingian pastoral. Reading, 1980. Р. 13. 34 Notker der Stammler. Taten Kaiser Karls des Grossen. Р. 2 («pueros nobilissimos, mediocres et infimos»). 35 Ibid. Р. 4 («epistolas et carmina»). 36 PL. Vol. 100. Сol. 501 («Nec tamen saecularium litterarum contemnenda est scientia, sed quasi fundamentum tenerae infantium aetati tradenda est grammatica, aliaeque philosophicae subtilitatis disciplinae, quatenus quibusdam sapientiae gradibus ad altissimum evangelicae perfectionis culmen ascendere valeant, et juxta annorum augmentum sapientiae quoque accrescant divitiae».) 113 Ненарокова М.Р. «светскими науками» Алкуин считал изучение сочинений античных авторов, в частности, Вергилия. Недовольный тем, как в дворцовой школе преподают тривиум, Алкуин, уже настоятель монастыря св. Мартина, писал из Тура: вином древних наук, иных начинаю вскармливать плодами грамматической тонкости, неких [учу] расположению звезд»39. По всей империи, вплоть до пограничных городов на новоприсоединенных землях (например, Гальберштадт в Германии), стали возникать школы, где преподавание велось по программе, принятой во дворце. Ученики школ могли принадлежать к любому сословию. Ноткер Заика сохранил еще одну историю, связанную с расцветом просвещения в империи Карла. Согласно Ноткеру, Карл лично посещал школы, чтобы проверить знания учеников. Так, посетив школу Клемента, император обнаружил, что «[отроки] среднего сословия и беднейшие против ожидания принесли [сочинения], подслащенные всеми приправами учености. А все знатные представили [сочинения], от которых поднимался пар глупости»40. Обращаясь к усердным ученикам, Карл сказал: «Весьма благодарен вам, дети, ибо вы по возможности ревностно осуществляли мое приказание и ваше полезное дело. Ныне, следовательно, старайтесь достичь совершенства, и дам вам великолепные епископства и монастыри, и всегда будете достойны почтения в моих глазах»41. Эта политика привела к созданию единой образовательной системы по всей империи и к выдвижению на ключевые посты талантливых людей. Такова, например, история Пасхазия Ратберта, одного из выдающихся богословов середины IX в., участвовавшего во многих церковных спорах. Найденыш, который не мог похвалиться даже «беднейшей» семьей, он воспитывался и получил начальное образование в монастыре Пресвятой Богородицы в Суассоне, где потом принял и пострижение. Поступив в монастырь Корби, он стал верным помощником Адальхарда и в числе небольшой группы монахов вместе с Адальхардом отправился в Германию, где ими был основан монастырь Новый Корби, или Корвей. Позже он вернулся в Корби и даже возглавлял его общину, но после 849 г. отказался от Чем же стихотворец Марон один лишь согрешил во дворце, Разве не был уже достоин этот отец, чтобы был наставник, Который во дворце преподал бы отрокам славные песни?37 В 90-х гг. поэты старшего поколения постепенно оставляли двор Карла: италийцы Петр Пизанский и Павел-Варнефрид Диакон вернулись на родину, Павлин получил патриарший престол в Аквилее. Другие члены Придворной Академии становились, по решению императора, настоятелями крупных монастырей и превращали их в центры культуры и просвещения для окрестных областей. На смену старшим поэтам пришло младшее поколение, поколение их учеников: Ангильберт, Эйнхард, Муадвин. Однако можно говорить о единстве традиции, основанной на общих для всех образовании, политических и богословских взглядах и дружеских связях. Как упоминалось выше, Алкуин возглавил монастырь св. Мартина в Туре, едва ли не первый по значению во Франкии, Рикбод и Адалунг отправились в Лорш, Ангильберт получил Сент-Рикье, Арн — монастырь Сент-Аманд и епископскую кафедру в Зальцбурге, Эйнхард управлял монастырем Сент-Вандрилль, Фардульф — Сент-Дени, Лейдрад стал епископом Лионским, а Теодульф — епископом Орлеанским, получив в свое ведение монастыри Флери и Сент-Эньян38. Адальхард, на смерть которого написал эклогу Пасхазий Ратберт, стал настоятелем Корби. Это удаление от двора воспринималось не как ссылка, даже и почетная, но как часть реформ императора. Так, Алкуин писал Карлу: «Я.., Ваш Флакк, по увещанию и доброй воле, весьма занят тем, чтобы под кровлями св. Мартина иным подать мед Священных Писаний, иных стараюсь напоить допьяна неразбавленным старым 37 Poetae Latini Aevi Carolini / ed. E. Duemmler. T. I. Р. 245 («Quid Maro versificus solus peccavit in aula? / Non fuit ille pater iam dignus habere magistrum, / Qui daret egregias pueris per tecta camenas?»). 38 Brown J. Introduction: the Carolingian Renaissance // Carolingian Culture: Emulation and Innovation / ed. R. McKitterick. Cambridge, 1994. Р. 32. 39 PL. Vol. 100. Сol. 208 («Ego… Flaccus vester secundum exhortationem et bonam voluntatem vestram, aliis per tecta sancti Martini sanctarum mella Scripturarum ministrare satago; alios vetere antiquarum disciplinarum mero inebriare studeo; alios grammaticae subtilitatis enutrire pomis incipiam; quosdam stellarum ordine»). 40 Notker der Stammler. Taten Kaiser Karls des Grossen. P. 4 («Mediocres igitur et infimi praeter spem omnibus sapientie condimentis dulcoratas obtulerunt. Nobiles vero omni fatuitate tepentes praesentarunt»). 41 Ibid. P. 4 («Multas gratias habete, filii, quia iussionem meam et utilitatem vestram iuxta possibilitatem exequi fuistis intenti. Nunc ergo ad perfectum attingere studete, et dabo vobis episcopia et monasteria permagnifica, et semper honorabiles eritis in oculis meis»). 114 Каролингская культура: между миром и монастырем с флейтистами и цитаристами и народ в его присутствии сдержанно смеялся, он ни разу не показал в смехе свои ослепительно белые зубы»50. Было ли так на самом деле, неизвестно. По мнению М. Иннеса, такое изображение Людовика соответствует представлениям о кодексе поведения императора, правителя Священной Римской империи51, и реализует модель поведения, продиктованную докладами о церемониале византийского двора52. В исторических сочинениях времени Людовика не отмечается, что он, подобно его великому отцу, был центром придворного ученого или литературного кружка, однако нельзя сказать, что при дворе Людовика культурная жизнь замерла. Литературный и ученый кружок, продолжавший традиции Карловой Академии, существовал под покровительством императрицы Юдифи, второй жены Людовика, на которой он женился в 819 г. Сама Юдифь, по выражению Амалария Мецского, знаменитого богослова и литургиста эпохи Каролингов, «исповедующая истинную веру, благороднейшая и весьма рассудительная Августа»53, была талантливой и образованной женщиной. Один из членов литературного кружка, поэт Валахфрид Страб в своей эклоге «Об изображении Тетрика» сравнил ее одновременно с древнегреческой поэтессой Сапфо и с ветхозаветной пророчицей Ольдой, или Олдамой54. Для современников Юдифи эти сравнения были ясны. В сочинении «Этимологии» св. Исидора Севильского, которое было одной из весьма читаемых энциклопедий Средневековья, с именем Сапфо связываются так называемые «Сапфические …метры»55, один из распространенных стихотворных размеров Каролингского времени. Кроме того, настоятельства и полностью посвятил себя богословским трудам42. В правление Людовика Благочестивого, сына и наследника Карла Великого, придворная школа продолжала существовать под руководством ирландца Клемента43. Кроме того, во дворце из всего числа придворных («служители дворца»44) выделилась группа ученых клириков, так называемые «капелланы»45, священники, приписанные к дворцовой церкви, капелле. В их ведении были и канцелярия Людовика, и отправление церковных служб, и библиотека. Император Людовик был весьма образованным человеком, сам с детства обучался свободным искусствам по желанию своего отца, Карла Великого46, а позже велел обучать им своих сводных братьев — Дрогона, Гуго и Теодориха47. По свидетельству своего биографа, Тегана, викарного епископа Трира, он «в греческом и латинском языках …был весьма сведущ, впрочем, по-гречески он мог лучше понимать, нежели говорить; на латыни же он мог говорить так же, как на родном. Во всех Писаниях он превосходно изучил не только духовный и нравственный, но и внутренний… смысл»48. Как и его отец, Людовик был знаком с литературным наследием своих предков, так называемыми «языческими песнями», однако «с презрением отверг» их49. Согласно Тегану, Людовик не только не слушал франкских песен, но и старался демонстрировать неприятие светских развлечений, по своему характеру народных, и тем самым отделял себя от своего окружения: «Смеясь, он ни разу не возвысил свой голос, и когда на больших праздниках для народного увеселения перед его столом появлялись актеры, скоморохи и мимы 42 Brunhölzl F. Histoire de la literature Latine du Moyen Age. T. 1. Vol. 2. Р. 125–134. Raby F.J.E. A History of Secular Latin Poetry in the Middle Ages. Vol. I. Oxford, 1934. Р. 221. 44 Airlie S. Bonds of Power and Bonds of Association in the Court Circle of Louis the Pious // Charlemagne’s Heir. New Perspectives on the Reign of Louis the Pious (814–840) / ed. P. Godman, R. Collins. Oxford, 1990. Р. 193 («ministri palatini»). 45 Ibid. Р. 193 («capellani»). 46 См.: Теган. Деяния императора Людовика / пер. с лат. и комм. А.И. Сидоров. СПб., 2003. С. 41. 47 Там же. С. 53. 48 Там же. С. 49. 49 Там же. 50 Там же. С. 50. 51 Innes M. “He never allowed His White Teeth to be Bared in Laughter”: the Politics of humour in the Carolingian renaissance // Humour. History and Politics in Late Antiquity and the Early Middle Ages / ed. G. Halsall. Cambridge, 2002. Р. 141. 52 Ibid. Р. 142. 53 PL. Vol. 105. Сol. 985 («orthodox[a], nobilissim[a] atque prudentissim[a] August[a]»). 54 Herren M. The «De Imagine Tetrici» of Walahfrid Strabo: Edition and Translation // The Journal of Medieval Latin. 1991. № 1. Р. 127. 55 PL. Vol. 82. Сol. 118 («Saphica… metra»). 43 115 Ненарокова М.Р. там же сообщается, что «Жена Сапфо прославилась различного [рода] поэзией»56. Слава Сапфо как поэтессы вышла за пределы энциклопедий и была всеми признана. Так, ирландец Колумбан писал о ней, связывая ее имя с Троей и троянцами: «…эта / Троянцев / Славная поэтесса-пророчица / по имени Сапфо / Стихами вот такими / Приятную имела обыкновение / Складывать песнь»57. Венанций Фортунат подчеркивал не только поэтический дар Сапфо, но и ее образованность: «ученая девушка»58. Хотя сравнение с Сапфо может быть преувеличением, однако оно становится бессмысленным, если не предположить, что и Юдифь писала стихи59. Сравнение Юдифи с ветхозаветной пророчицей Ольдой также весьма значимо. Ольда-Олдама, современница пророков Иеремии и Софонии60, жила в Иерусалиме, «во второй части» (4Цар. 22: 14) города, где селились книжники61. Царь Иосия послал к ней «книгу закона» (4Цар. 22: 8), с тем чтобы она объяснила значение написанного. Таким образом, Ольда воспринималась не только как «пророчица», как она прямо называется в IV Книге Царств (4Цар. 22: 14), но и сведущая в законах советница царя. Образованность Юдифи отмечалась и богословами ее времени. Так, Фрекульф из Лизьё писал ей в посвятительном послании ко второй книге своей «Хроники»: «…сообщенная Вам Богом мудрость и знание [своих] врожденных дарований изумила меня среди прочих слушателей. Я был поражен, узнав способность Вашей Учености в занятиях Божественны [ми] и свободны [ми] [науками]…»62, видя в ней воспитательницу ее сына Карла. Рабан Мавр посвящает ей свое «Толкование на книгу Юдифь»: «…я узнал, что Вы выделяетесь достойными хвалы дарованиями»63 — и отмечает ее «похвальную рассудительность»64. Столь блестящая и образованная женщина покровительствовала придворным клирикам: Хильдуину, духовнику Людовика; Гримальду; Валахфриду Страбу, наставнику маленького Карла; дворцовому библиотекарю Герварду. Хильдуин и Гримальд были учениками Алкуина. Хильдуин известен тем, что под его руководством в монастыре св. Дионисия в Париже был сделан первый перевод трактата св. Дионисия Ареопагита «О небесной иерархии»65. Гримальд преподавал в Рейхенау, где у него учился Валахфрид Страб, потом был вызван ко двору и вошел в число «дворцового клира»66. По свидетельству его ученика Валахфрида, Гримальд писал эпические поэмы67. Королевский библиотекарь Гервард, происходивший из знатного франкского рода, приехал ко двору из монастыря Лорш, одного из крупных центров культуры и образования во времена Карла Великого, где он преподавал в монастырской школе (20-е гг. IX в.)68. Позже Гервард удалился в монастырь в Генте, где написал часть так называемых «Ксантенских Анналов»69, хроники, описывающей историю Франкии с 790 по 873 г. Кроме названных 56 Ibid. Сol. 224 («Sapho mulier diverso poemate claruit»). PL. Vol. 80. Сol. 292 («…illa / Trojugenarum / Inclyta vates / Nomine Sappho / Versibus istis / Dulce solebat / Edere carmen»). 58 PL. Vol. 88. Сol. 35 («docta puella»). 59 Такое предположение выдвигается в статье Е. Ворд: Ward E. Caesar’s Wife: The Career of the Empress Judith, 819–829 // Charlemagne’s Heir. New Perspectives on the Reign of Louis the Pious (814–840) / ed. Р. Godman, R. Collins. Oxford, 1990. Р. 223–224). 60 Никифор, архим. Библейская энциклопедия. М., 1990 (репринт с.изд. 1891 г.) Р. 530. 61 Ward E. Caesar’s Wife: The Career of the Empress Judith, 819–829 // Charlemagne’s Heir. New Perspectives on the Reign of Louis the Pious (814–840) / ed. Р. Godman, R. Collins. Р. 223. 62 PL. Vol. 119. Сol. 423; vol. 106. Сol. 1116. В «Патрологии» Миня это послание приписывается как Флору Лионскому, так и Фрекульфу, но современные исследования показали, что автором его был именно Фрекульф [см.: Ward E. Caesar’s Wife.The Career of the Empress Judith, 819–829 // Charlemagne’s Heir. New Perspectives on the Reign of Louis the Pious (814–840) / ed. Р. Godman, R. Collins. Р. 223 («…indita a Deo vobis sapientia et naturalis ingenii scientia attonitum me reddidit inter ceteros auditores. Quam in divinis et liberalibus studiis ut vestrae eruditionis novi facundiam, obstupui …»)]. 63 PL. Vol. 109. Сol. 539 («vos comperi laudabili excellere ingenio»). 64 Ibid. Сol. 540 («laudabil [em] prudentia [m]»). 65 Тейс Л. Наследие Каролингов: IX–X века / пер. Т. Чесноковой. М., 1993. С. 88. 66 McKitterick R. The Carolingians and the Written Word. Cambridge, 2003. Р. 184 («clerici palatini»). 67 Herren M. The «De Imagine Tetrici» of Walahfrid Strabo: edition and transl. // The Journal of Medieval Latin. 1991. № 1. P. 129. 68 McKitterick R. The Carolingians and the Written Word. Р. 189–190. 69 Airlie S. Bonds of Power and Bonds of Association in the Court Circle of Louis the Pious // Charlemagne’s Heir. New Perspectives on the Reign of Louis the Pious (814–840) / ed. Р. Godman, R. Collins. Р. 196 («Annales Xantenses»). 57 116 Каролингская культура: между миром и монастырем том же уровне, что и в старых культурных центрах империи72. Преподавание в школе монастыря Рейхенау, в которой был наставником ученик Алкуина Гримальд, также велось по образцу Алкуиновой школы в Туре. Во всех упомянутых выше школах изучали античную поэзию, переписывали и сохраняли рукописи. Везде большое внимание уделялось сочинению латинской поэзии73. Можно сказать, что императорский двор и культурные центры империи, каковыми являлись монастыри и соборные, епископские школы, в правление Людовика существовали подобно сообщающимся сосудам: богословы, церковные писатели, поэты приглашались ко двору из монастырей, где они не только получали духовное и светское образование, но и проходили школу монашеского послушания; они несли свою службу во дворце и занимались там литературной деятельностью, а в старости снова возвращались в монастыри, не оставляя ученых и литературных занятий. Потрясения гражданских войн и междоусобиц нарушили относительно мирное течение жизни в империи, собранной Карлом Великим и разделенной его сыном Людовиком Благочестивым на четыре части. Сын Людовика от второго брака, Карл Лысый, наиболее известен как покровитель учености и искусств. Хейрик Оксерский, его современник, и, следовательно, непосредственный свидетель происходящего, высоко оценивал просвещенность императора, его стремление посредством «мудрости»74 и «красок [ее] истинной красоты»75 «воспитывать времена, обезображенные развращенными нравами» 76. Высказывание, которое Хейрик, по его признанию, часто вспоминал, размышляя над правлением Карла, а именно: «счастливо будет государство, если или философствуют правители, или правят философы»77 — восходит к отрывку из Пятой книги «Государства» Платона78. Перечисление качеств Карла как правителя клириков, при дворе Людовика жили ближайший друг Герварда70 Эйнхард, входивший еще в Карлову Академию, автор нескольких прозаических и поэтических сочинений, самым известным из которых является «Жизнь Карла Великого», и один из любимых учеников Алкуина, Фридугиc71, после смерти своего учителя возглавивший монастырь св. Мартина в Туре, в 819 г. ставший канцлером императора (он занимал эту должность до 832 г.). Самым талантливым поэтом этого кружка был Валахфрид Страб, происходивший из Алеманнии, из незнатной и небогатой семьи. Он поступил в монастырь Рейхенау, где учился у Гримальда, позже порекомендовавшего его Людовику в качестве наставника для маленького Карла. Перу Валахфрида принадлежит одна из двух эклог, написанных в правление Людовика и дошедших до нашего времени, — «Об изображении Тетрика». Деятельность этого кружка была прервана в последнее десятилетие правления Людовика по причине долгих войн императора с сыновьями, однако просветительская деятельность Карла и продолжение ее при Людовике принесли свои плоды: по всему государству была создана сеть школ при монастырях и епископских кафедрах, где желающих обучали (или должны были обучать) семи свободным искусствам. В правление Людовика и монастыри, и епископские города стали центрами культуры и учености. Так, например, два ученика Алкуина возглавили монастырские школы, а позже, сделав блистательную церковную карьеру, немало постарались для распространения образования в империи — Рабан Мавр, позже ставший настоятелем монастыря Фульда, а в конце жизни архиепископом Майнцским, то есть главой Церкви, и его друг, деливший с ним келью в монастыре св. Мартина, Хаймон, епископ Гальберштадтский. Преподавание в соборной школе окраинного Гальберштадта велось на 70 Ibid. Р. 196. Памятники средневековой латинской литературы: VIII–IX века / отв. ред. М.Л. Гаспаров. М., 2006. С. 220. 72 Ненарокова М.Р. Ученый город Гальберштадт: люди и книги // Государство, религия, Церковь в России и за рубежом. 2010. № 3. С. 190. 73 Raby F.J.E. A History of Secular Latin Poetry in the Middle Ages. Vol. I. Oxford, 1934. Р. 225. 74 Poetae Latini Aevi Karolini. Vol. III /ed. L. Traube. Berlin, 1896–1964. Р. 428 («sapientiae»). 75 Ibid. Р. 428 («verae pulchritudinis colores»). 76 Ibidem («tempora perditis foedata moribus informare»). 77 Ibid. Р. 428–429. 78 Платон. Соч.: в 3 т. Т. 3. Ч. 1. М., 1971. С. 275. 71 117 Ненарокова М.Р. свой перевод греческого «Жития прп. Марии Египетской» и историю обращения монаха Теофила86, а Анастасий Библиотекарь, знаменитый италийский историк и переводчик, сделал для него переводы «Страдания св. Димитрия Солунского» и «Жития свт. Дионисия Ареопагита»87. Занимали Карла и богословские вопросы, по которым велись споры в его время: «о предопределении, о свободной воле и об искуплении Кровью Христовой»88. Как все Каролинги, Карл покровительствовал монастырям, так что Микон из Сен-Рикье назвал его «отцом монахов» и «светильником монахов»89. Монастыри, которые пользовались особым благоволением Карла, были издавна связаны с династией Каролингов: монастырь св. Мартина в Туре, где настоятельствовал советник Карла Великого Алкуин; Сен-Вааст, купленный Карлом у брата Лотаря; Корби, некогда находившийся под управлением близкого родственника Карла Великого, Адальхарда; монастырь св. Германа Оксеррского, в котором сын Карла Лысого, Лотарь, стал настоятелем; Сен-Рикье, возглавлявшийся братом императрицы Юдифи Нитхардом; наконец, Сен-Дени, настоятелем которого был сам Карл Лысый90, и монастырь Пресв. Богородицы в Компьене, основанный по особому императорскому указу91. Особым знаком покровительства было дарение церквям и монастырям богато украшенных книг. Этим отличался не только Карл Лысый92, но и его брат Лотарь93, а также его мать императрица Юдифь94. также сходно с текстом Платона: «мужество, благоразумие, рассудительность» 79. Этот отрывок приводит на ум похвалу правлению Людовику из эклоги «Об образе Тетрика» Валахфрида Страба: «Ныне, наконец, возвысилось благоденствующее государство, когда в достаточной мере / И правители мудрствуют, и правят мудрецы»80. Карл у Хейрика выступает продолжателем дела не только отца, но и великого деда: «…больше всего приобретет Вам память в веках то, что стремление к бессмертным наукам преславного деда Вашего Карла Вы не только в равной степени воспроизводите, но еще с несравненным пылом превосходите»81. Сам Карл получил отличное образование во дворце своего отца Людовика Благочестивого. Как говорилось выше, его наставником был Валахфрид Страб, богослов, ученый и поэт. Состав дворцовой библиотеки82 Карла показывает, что он интересовался историей — как римской, так и историей своих предков83 — и в то же время читал сочинение Боэция об арифметике, где рассказывалось о символических значениях чисел84. Его привлекала агиография. По просьбе императора Узуард, монах из монастыря Сен-Жермен-де-Пре, составил мартирологий, а уже упоминавшийся Хейрик Оксеррский по просьбе сына Карла Лотаря, настоятеля монастыря Сен-Жермен, около 870 г. составил житие св. Германа Оксеррского и посвятил его Карлу85. Кроме того, при нем во Франкии получили распространение и жития греческих святых: диакон Павел из Неаполя посвятил императору 79 Poetae Latini Aevi Karolini. Vol. III / ed. L. Traube. Р. 428 («virtute, consilio prudentiaque»). Ср.: Платон. Соч.: 3 т. Т. 3. Ч. 1. С. 217. Herren M. The «De Imagine Tetrici» of Walahfrid Strabo: Edition and Translation // The Journal of Medieval Latin. 1991. № 1. Р. 130 («Nunc tandem creuit felix res publica, cum sat / Et reges sapiunt simul et regnant sapientes»). 81 Poetae Latini Aevi Karolini. Vol. III / ed. L. Traube. Р. 429. 82 McKitterick R. The Palace School of Charles the Bald // The Frankish Kings and Culture in the Early Middle Ages. Oldershot, 1995. Р. 328. 83 Richè P. Charles le Chauve et la Culture de son Temps // Jean Scot Érigène et l’Histoire de la Philosophie (Lеon, 7–12 juillet 1975). Paris, 1977. Р. 40. 84 Ibid. Р. 40–41. 85 Ibid. Р. 41. 86 Ibidem. 87 Ibid. Р. 42. 88 Ibid. Р. 43. 89 Ibid. Р. 44 («pater monachorum», «lucerna monachorum»). 90 Ibidem. 91 McKitterick R. The Palace School of Charles the Bald // The Frankish Kings and Culture in the Early Middle Ages. Р. 331–332. 92 Ibid., p. 333–336. 93 McKitterick R. Royal Patronage of Culture in the Frankish Kingdoms under Carolingians: Motives and Consequences // The Frankish Kings and Culture in the Early Middle Ages. Р. 104–105. 94 Ibid. Р. 107. 80 118 Каролингская культура: между миром и монастырем жизни Карла Лысого и его двора были частые переезды с места на место, но это не препятствовало существованию некого кружка ученых клириков, приближенных императора, которые путешествовали вместе с ним102. Только когда был отстроен дворец в Компьене, дворцовая школа могла вести более-менее оседлую жизнь. Самое раннее упоминание о дворцовой школе сделано в 849 г. Годескальком, богословом, впоследствии осужденным за еретические мнения, в «Песне к Ратрамну»103. У Годескалька сложилось то же впечатление от дворца, что и двадцатью годами позже у Хейрика: «…есть многие, как Господь даровал, наставники, / живущие в этой области, богатые обильными природными дарованиями, / И потому весьма многие пребывают во дворце»104. Годескальк называет троих наставников, у которых он учился: «Матгауда, Иону и Лупа с устами, блистающими золотом»105, которых он «просил настойчиво, чтобы они изо всех сил постарались сообщить [ему] истинное [знание]»106. Из упомянутых Годескальком троих наставников придворной школы известны двое — Иона, занимавший Отенскую кафедру в 850– 866 гг., и знаменитый Луп Ферьерский, церковный писатель, агиограф, особенно интересовавшийся изящной словесностью и собиравший рукописи античных и раннехристианских авторов. Матгауд, возможно, был одним из тех самых «философов»107, приехавших во Франкию из Ирландии. В письмах Лупа Ферьерского есть упоминания и других ученых мужей, которые служили в «домашней церкви»108 Карла Лысого. Это Пардул, епископ Лана; Людовик, наместник Сен-Дени; Эброин, епископ Пуатье; богослов и поэт Иоанн Скотт Эриугена, который, Карл Лысый особенно прославился как «премудрый Соломон»95, как философ на троне. Как пишет Хейрик Оксеррский, он любил философию и, «если в каких-нибудь землях процветали наставники в науках, главным занятием которых была бы философия»96, приглашал их в свое государство «для просвещения общества»97. Хейрик упоминает, что во Франкию прибывали ученые люди из Византии: «Оплакивает это Греция, раздражаемая новыми шипами зависти: …скорбит, что ее преимущества были перенесены в наши области»98. Таким образом, если Алкуин в письме к деду, Карлу Великому, выражал надежду, что во Франкии возникнут «новые Афины», то внуку, Карлу Лысому, удалось большее. Согласно Хейрику, Греция полностью уступила первенство в учености Франкии. Не только Восток, но и Запад делился с Франкией знаниями. Хейрик вспоминает «Ирландию,.. почти целиком переселившуюся, презрев расстояние моря, с толпой философов к нашим берегам»99. Во многих центрах диоцез жили ученые ирландцы, преподававшие в школах, учрежденных при епископских кафедрах. Семейной традицией Каролингов было учреждение школ. В правление Карла Лысого на церковном Соборе 859 г. вновь говорилось о необходимости реорганизовать школы. Несколько источников говорят о Карле Лысом как о просветителе. Согласно Хейрику Оксеррскому, Карл «поддержал школы и [ученые] занятия всех почти народов»100. У Хейрика же встречается одно из редких упоминаний дворцовой школы Карла Лысого: «Дворец всегда по заслугам именуется школой, глава которой ежедневно наставляет не меньше в школьных, чем в военных науках»101. Особенностью повседневной 95 Poetae Latini Aevi Karolini. Vol. III / ed. L. Traube. Р. 429 («Salomo sapientissim [us]»). Ibidem («sicubi terrarum magistri florerent artium, quarum principalem operam philosophia pollicetur»). 97 Ibidem («ad publicam eruditionem»). 98 Ibidem [«Luget hoc Graecia novis invidiae aculeis lacessita: …dolet certe sua illa privilegia (quod numquam hactenus verita est) ad climata nostra transferri»]. 99 Ibidem («Hiberniam …contempto pelagi discrimine paene totam cum grege philosophorum ad littora nostra migrantem»). 100 Ibidem («cunctarum fere gentium scolas et studia sustulisti»). 101 Ibidem («cunctarum fere gentium scolas et studia sustulisti». «merito vocitetur scola palatium, cuius apex non minus scolaribus quam militaribus consuescit cotidie disciplinis»). 102 McKitterick R. The Palace School of Charles the Bald // The Frankish Kings and Culture in the Early Middle Ages. Р. 328. 103 Poetae Latini Aevi Karolini. Vol. III / ed. L. Traube. Р. 738. 104 Ibid. Р. 429. («Denique sunt multi domino donante magistri / Hac regione siti ingenio locuplete beati, / Unde palatina plerique morantur in aula»). 105 Ibidem («Matcaudo, lone, atque Lupo, rutilantibus ore»). 106 Ibidem («Poscens obnixe, satagant ut vera referre»). 107 Ibidem («philosophorum»). 108 McKitterick R. The Palace School of Charles the Bald // The Frankish Kings and Culture in the Early Middle Ages. Р. 327 («capella»). 96 119 Ненарокова М.Р. Льежский, при котором в школе диоцезы преподавал грамматику поэт Седулий Скотт. В капитуляриях Льежской диоцезы школы напрямую не упоминаются, но тем не менее есть свидетельства, что они существовали уже в 803 г. Так, пресвитерам в церквях и монастырях диоцезы предписывалось учить свой клир «чтению, пению и прочим наукам, относящимся к церковному правилу»113, а это подразумевало основательное знание по крайней мере латыни и тривиума — грамматики, риторики, диалектики, а также музыки, входящей в квадривиум. В заключительных строках другого обращения к клиру диоцезы говорилось, что оно должно быть доведено до сведения всех приходов, и потому следует послать по диоцезе «хороших переводчиков.., которые бы передали все [содержание послания]»114. «Хороший» перевод распоряжений епископа по всей диоцезе также требовал отличного знания латыни. Возможно, о существовании льежской школы известно благодаря тому, что Седулий Скотт вместе с другими преподавателями-ирландцами пользовался покровительством епископа Хартгария, которому посвятил множество стихов. Льежская школа не была знаменита за пределами своей диоцезы, но справлялась с задачами, которые перед ней стояли. В совершенно ином положении оказалась школа Лана, где также преподавали ирландцы (известно, что некоторые из них, например прославленный Мартин Ирландец, преподававший греческий язык115, писали стихи). Как и льежская, эта школа пользовалась покровительством местного епископа, Хинкмара, весьма образованного человека, который, если и не учился в ней, то по крайней мере постоянно общался с ее наставниками116. Хинкмар Ланский и сам писал стихи, «озаглавленные “К господину нашему королю Карлу”»117, а также гораздо вероятно, переводил во дворце сочинения св. Дионисия Ареопагита; Хильдуин, настоятель монастырей св. Мартина в Туре и Сен-Жермен-де-Пре. Последнего Луп называет «наставник клириков»109, что свидетельствует о преподавании в дворцовой школе богословия. Еще одним и, пожалуй, более весомым доказательством преподавания церковных дисциплин может служить тот факт, что практически все известные ученики школы стали епископами. Так, трое юношей — Радбод, Стефан и Манцио, пройдя курс обучения во дворце (во второй половине 60-х гг. IX в.), впоследствии возглавили диоцезы: Радбод — Утрехтскую (899–917), Стефан — Льежскую (901–920) и Манцио — кафедру в Шалоне-на-Марне (893–908)110. Особенность культурной жизни при Карле Лысом состояла в том, что в империи не было единого культурного центра. Хотя отдельные части империи разделяла политика, но их соединяла вера. Большую роль играли города с епископскими кафедрами, центры диоцез. Институт епископства пережил разнообразные политические изменения, и его власть осталась устойчивой, несмотря на войны и разделы государства111. Еще указами Карла епископам предписывалось открывать при своих соборах школы, где сыновья свободных граждан империи могли обучаться свободным искусствам. Вокруг просвещенного епископа собиралось ученое сообщество: так называемая «familia» — «семья», т.е. соборное священство; клирики, преподававшие в соборной школе; возможно, ученые иностранцы (ирландцы и греки); благочестивые вдовы; ремесленники, трудами которых строились и украшались церкви112. Епископ выступал в роли церковного правителя, уподобляясь до некоторой степени правителю светскому, и так же покровительствовал художникам и поэтам. Таков был, например, епископ Хартгарий 109 Ibidem («magister ecclesiasticorum»). 110 Ibid. Р. 329. 111 Тейс Л. Наследие Каролингов: IX–X века / пер. Т. Чесноковой. М., 1993. С. 15. 112 Там же. С. 15–16. 113 Die Kapitularien sammlung Bischof Ghaerbalds von Lüttich / ed. W.A. Eckhardt. Berlin, 1955. P. 89 («lectione et canto ceterisque disciplinis ecclesiastice regule pertinentibus»). 114 Ibid. Р. 117 («bonos interpretes.., qui omnia tradant»). 115 Herren M. Johannes Scottus Poeta // From Augustine to Eriugena: Essays on Neoplatonism and Christianity in Honor of John O’Meara / ed. F.X. Martin, J.A. Richmond. Washington, 1991. Р. 96. 116 Contreni J.J. The Irish “colony” at Laon during the Time of John Scottus // Jean Scot Érigène et l’Histoire de la Philosophie Х (Lеon, 7–12 juillet 1975). Р. 66. 117 PL. Vol. 126. Сol. 301 («ad domnum nostrum regem Carolum titulatos»). 120 Каролингская культура: между миром и монастырем более сложные, «фигурные в стиле Порфирия»118, причем «усердие к стихосложению» проявилось в нем «с отрочества»119. Поэтами были уже упоминавшийся выше Радбод Утрехтский, перелагавший стихами жития святых и написавший по крайней мере одну эклогу; Гунтхарий Кельнский, автор церковных песнопенийтропов120; Аудрад Умеренный, епископ Санса, автор длинной эклоги «Книга об Источнике жизни»121. Применительно к правлению Карла Лысого уже невозможно говорить об отдельных центрах культуры и просвещения в стране, поскольку школы — и дворцовая, и епископские, — были связаны между собой благодаря личному знакомству и общению их наставников-ирландцев. Так, Иоанн Скотт Эриугена некоторое время провел во дворце Карла и, возможно, участвовал в работе придворной школы, в то время как переводил сочинения св. Дионисия Ареопагита. Но Эриугена преподавал и в Лане, а также в Реймсе и Суассоне122. С другой стороны, ирландцы, жившие в Лане, поддерживали контакты со своими соотечественниками в монастырях: «Peronna Scottorum» недалеко от Парижа; Сент-Аманд на севере Франции; Рейхенау и Санкт-Галлен на юге Германии; Сен-Жермен в Оксерре, в Реймсе, в Шуттерне, построенном на новоприсоединенных землях123. Образованные франки, как, например, Фрекульф из Лизьё, Нитхард, Пасхазий Ратберт и Ратрамн из Корби и другие, приезжали ко двору, но все же жили в своих монастырях и диоцезах, устраивая школы, которым покровительствовали по образцу дворцовой и, наоборот, приезжая к Карлу, привносили нечто новое в жизнь дворцовой школы124. Оглядываясь назад, на начало эпохи Каролингов, можно сказать, что школьная реформа Карла и просветительская деятельность его соратников принесли именно те плоды, на которые они и рассчитывали. Если сначала, при Карле Великом, светский элемент в культуре был достаточно силен, то уже при Людовике среди придворных было гораздо больше людей, с детства получивших монастырское воспитание, а при Карле Лысом и дворцовая школа, и школы при монастырях и соборах давали одинаковое образование. Если в конце VIII в. двор правителя был важнейшим культурным центром государства, притягивающим к себе лучшие умы, то в конце IX в., по крайней мере во Франкии, существовали связи двух видов: налаженная церковная структура и сеть соборных и монастырских школ, обменивавшихся книгами, наставниками и учениками. Таким образом были достигнуты единство веры и однородность ученой культуры, скреплявшие государство. © Ненарокова М.Р., 2012 118 Ibid. Сol. 448 («in figuris porphyriacis»). Подробнее о фигурных стихах см.: Ненарокова М.Р. Об отношении стиха и прозы в трактате Храбана Мавра «Похвала Святому Кресту» // Стих и проза в европейских литературах Средних веков и Возрождения / отв. ред. Л.В. Евдокимова. М., 2006. С. 58–85. 119 PL. Vol. 126. Сol. 448 («a pueritia»). Poetae Latini Aevi Carolini.Vol. III. Р. 226 («organic[i] trop[i]»). 121 Brunhölzl F. Histoire de la literature Latine du Moyen Age. T. 1. Vol. 2. Р. 197–198. 122 McKitterick R. The Palace School of Charles the Bald // The Frankish Kings and Culture in the Early Middle Ages. Р. 327. 123 Contreni J.J. The Irish “colony” at Laon during the Time of John Scottus // Jean Scot Érigène et l’Histoire de la Philosophie (Lеon, 7–12 juillet 1975). Р. 63. 124 McKitterick R. The Palace School of Charles the Bald // The Frankish Kings and Culture in the Early Middle Ages. Р. 327. 120 121
