революция, реформа и война

Виктор Дённингхаус
РЕВОЛЮЦИЯ, РЕФОРМА И ВОЙНА
Немцы Поволжья в период заката
Российской империи
Саратов 2008
1
УДК
ББК
Д 33
94=112.2 (470.44/47). 084.1
63.3 (235.54) 524
Д 33
Дённингхаус В.
Революция, реформa и война: немцы Поволжья в период заката Российской империи / Под ред. проф. А. А. Германа. – Саратов.: Изд-во «Наука», 2008. – 248 с.
ISBN 978-5-91272-508-1
В предлагаемой читателю книге представлены основные историкодемографические данные о населении Саратовской и Самарской губерний на рубеже
XIX-XX вв., проведен анализ экономического положения немцев – поселянсобственников в преддверии Первой русской революции. Рассмотрены социальноэкономические и культурные аспекты жизни поволжских немцев в период революционных потрясений 1905-1906 гг., их политической ориентации и отношения к «конституционной монархии». Раскрываются правовые и экономические проблемы жизни немецкого населения в период проведения столыпинской аграрной реформы, читатель
знакомится с их реакцией на ликвидацию общины и создание «фермерских» хозяйств.
Показаны характерные черты и особенности эмиграционного движения в Поволжском регионе в исследуемый период. Наряду с анализом основных причин выезда
жителей за рубеж, дана характеристика количественного, национального и социального состава эмигрантов. Автор представляет различные аспекты «антинемецкой кампании» в годы Первой мировой войны, показывает основные тенденции формирования в
Поволжье антинемецких настроений. Особое внимание уделено политике центральных и губернских властей по отношению к «внутренним немцам», дана характеристика отношения немецкой деревни к начавшейся войне, в которой главным противником
выступала их историческая Родина - Германия.
1-е издание: Victor Dönninghaus. Revolution, Reform und Krieg: die Deutschen an der Wolga
im ausgehenden Zarenreich. Essen: Klartext Verlag 2002. 315 S. (Veröffentlichungen zur Kultur
und Geschichte im östlichen Europa, Bd. 23).
Научный редактор
доктор исторических наук, профессор А. А. Герман
Рецензенты
доктор исторических наук, профессор И. Р. Плеве,
доктор исторических наук, профессор А. В. Посадский
УДК 94=112.2 (470.44/47). 084.1
ББК 63.3 (235.54) 524
ISBN 978-5-91272-508-1
© Дённингхаус В., 2008
© Саратовский государственный
университет, 2008
2
Сокращения
Т. – том
Д. - дело
Ф. - фонд
oб. - оборотная сторона
Оп. - опись
ГИАНП - Государственный исторический архив немцев Поволжья в
г. Энгельсе
ГАСО - Государственный архив Саратовской области
РГАСПИ - Российский государственный архив социально-политической
истории
РГИА - Российский государственный исторический архив
Меры длины и веса
1 аршин = 0,71 метра
1 десятина = 1,09 гектара
1 пуд = 16,38 килограммов
1 сажень = 2,133 метра
1 верста = 1,067 километра
3
ВВЕДЕНИЕ
«Мы до сих пор еще не осознали, что со времен Петра Великого и Екатерины Великой нет
России, а есть Российская империя. Когда около
35% населения – инородцы, а русские разделяются
на великороссов, малороссов и белороссов, то невозможно в ХIX и ХХ веках вести политику, игнорируя этот исторически капитальной важности
факт, игнорируя национальные свойства других
национальностей, [...] – их религию, их язык и прочее. Девиз такой империи не может быть: ‚обращу
всех в русских’»1.
Сергей Витте
К 1917 году по обоим берегам Волги располагалось более двухсот немецких колоний, население которых превышало 400 тыс. человек. За время существования немецких поселений колонисты упорным трудом способствовали
подъему экономики региона, быстрому росту торговых и промышленных
центров Юго-Востока России (Самара, Саратов, Царицын, Камышин, Покровск и др.). В предлагаемой читателям монографии сделана попытка не
только проанализировать политику российского правительства по отношению к поволжским немцам в 1905–1917 гг. (накануне и в годы революции
1905–1906 гг., столыпинской аграрной реформы и в Первую мировую войну),
включая социально-экономические условия жизни немецкого этноса, но и
проследить повседневную жизнь бывших колонистов, с их нетрадиционным
для других групп российских немцев развитием – общинным землевладением. В монографии, с одной стороны, впервые предпринята попытка комплексного
изучения истории поволжских немцев в период так называемого «Псевдоконституционализма» (Макс Вебер) – как отдельной национальной группы, с другой
стороны, речь идет об исследовании специфической группы российского
«крестьянства» – колонистов, с их традиционным жизненным и экономическим
укладом, на фоне кардинальных политических изменений в государстве.
В первой главе монографии представлены основные историко-демографические данные о населении Саратовской и Самарской губерний на рубеже
XIX-XX вв., проведен анализ экономического положения немцев – поселянсобственников в преддверии Первой русской революции.
Вторая глава посвящена социально-экономическим и культурным
аспектам жизни поволжских немцев в период революционных потрясений 1905–1906 гг., их политической ориентации и отношению к «конституционной монархии».
Материалы третьей главы раскрывают правовые и экономические проблемы жизни немецкого населения в период проведения столыпинской аграрной реформы, знакомят читателей с реакцией немецких крестьян на ликвидацию общины и создание «фермерских» хозяйств.
1
4
Цит. по: Геллер М. История Российской империи. Т. 3. M., 1997. С. 197.
В четвертой главе выявлены характерные черты и особенности эмиграционного движения в Поволжском регионе на различных исторических этапах
исследуемого периода. Наряду с анализом основных причин выезда жителей
за рубеж, дана характеристика количественного, национального и социального состава эмигрантов.
В пятой, заключительной, главе рассматриваются различные аспекты
«антинемецкой кампании» в годы Первой мировой войны, показаны основные
тенденции формирования в Поволжье антинемецких настроений. Особое
внимание уделено здесь политике центральных и губернских властей по отношению к «внутренним немцам», дана характеристика отношения немецкой
деревни к начавшейся войне, в которой главным противником выступала их
историческая Родина - Германия.
Aктивное изучение истории российских немцев в Поволжье ведется как
западными, так и российскими историками2. Учитывая то обстоятельство, что
до конца 1980-х гг. для зарубежных исследователей были практически недоступны фонды советских архивов, необходимо выделить, в первую очередь,
известную работу американского историка Джеймса В. Лонга «От привилегированных до лишенных собственности. Поволжские немцы, 1860–1917 гг.». В своей
монографии, написанной на основе опубликованных источников и литературы, Лонг попытался всесторонне рассмотреть проблемы развития немецкого этноса в Поволжье (демографическое развитие, экономическое значение,
аспекты культурной и религиозной жизни, политическая активность и т. д.) с
периода начала Великих реформ Александра II до Февральской революции
включительно3. Однако, недоступность материалов российских архивов, негативно сказалась на целом ряде сделанных автором выводов и обобщений в его фундаментальном исследовании.
Основная масса работ по истории поволжских немцев в исследуемый нами период, как правило, затрагивает лишь отдельные аспекты их жизни, к
примеру, организацию и роль земского самоуправления (Thomas Fallows,
James W. Long)4, культурно-образовательную политику, демографические
аспекты развития немецких поселений, религиозные отношения и т. д. Так,
среди немецкоговорящих авторов, занимавшихся проблемами церковной
жизни поволжских немцев, можно выделить труды Вильгельма Кале (Wilhelm
2 См.: Koch, Fred C. The Volga Germans in Russia and the Americas from 1763 to the Present. London, 1977; Scheuerman, Richard D. – Clifford E. Trafzer: The Volga Germans. Pioneers of the Northwest.
Moscow, Idaho: University Press of Idaho 1985; Bourret, Jean-François. Les Allemands de la Volga.
Histoire culturelle d’une minorité, 1763–1941. Lyon, 1986; Schippan, Michael – Sonja Striegnitz. Wolgadeutsche. Geschichte und Gegenwart. Berlin 1992; Long, James W. From Privileged to Dispossessed. The
Volga Germans, 1860–1917. Lincoln, London 1988; Герман А. А. Немецкая автономия на Волге 1918–
1941. Ч. 1. Автономная область. 1918–1924. Саратов, 1992; Он же. Немецкая автономия на Волге
1918–1941. Ч. 2. Автономная республика. 1924–1941. Саратов, 1994; Немцы в Саратовском Поволжье (Сообщения Энгельсского краеведческого музея. Вып. 5.). Саратов, 1997; Плеве И. Р. Немецкие
колонии на Волге во второй половине XVIII века. M, 1998. Более подробно, см.: Brandes D.– M.
Busch – K. Pavlović. Bibliographie zur Geschichte und Kultur der Russlanddeutschen. Bd. 1: Von der
Einwanderung bis 1917. Müchen, 1994. S. 123–166; Brandes D. – V. Dönninghaus: Bibliographie zur
Geschichte und Kultur der Russlanddeutschen. Bd. 2: Von 1917 bis 1998. München, 1999. S. 129–323,
827–854; Чернова Т. Н. Российские немцы: Отечественная библиография 1991–2000 гг. М., 2001.
С. 43–52, 133–145, 233–236.
3 См.: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. The Volga Germans, 1860–1917. Lincoln,
London, 1988.
4 См., к примеру: Fallows, Thomas. Forging the Zemstvo Movement. Liberalism and Radicalism on
the Volga, 1890–1905. Diss. Harvard University 1981; Long, James W. The Volga Germans and the
Zemstvos, 1865–1917 // Jahrbücher für Geschichte Osteuropas N. F. 30 (1982). S. 336–361; Idem. The
Volga Germans of Saratov Province between Reform and Revolution, 1861–1905 // Politics and Society
in Provincial Russia: Saratov, 1590–1917. Ed. by Rex A. Wade – Scott J. Seregny. Ohio, 1989. P. 139–159.
5
Kahle), Герда Штрикера (Gerd Stricker), Уте Рихтер-Эберла (Ute Richter-Eberl)
и Ральфа Тухтенхагена (Ralph Tuchtenhagen)5. Что касается исследований в
области демографического развития немцев в Поволжском регионе, в первую
очередь, хотелось бы назвать статью Рихарда Х. Ровланда (Richard H.
Rowland), проанализировавшего общие и региональные аспекты в данной
области в предверии и в период Первой мировой войны, революций 1917 г. и
гражданской войны6.
Внимания заслуживают статьи Симоны Петер (Simone Peter) и Татьяны
Иларионовой, в которых анализируются этапы развития немецкоговорящей
прессы в предреволюционный период7. Не остались вне поля зрения, как
российских, так и зарубежных историков, проблемы эмиграции среди поволжских немцев конца XIX – начала XX столетий, включая основные этапы и
мотивы этого движения, численный, конфессиональный и профессиональный состав немецких эмигрантов8. Среди авторов, затрагивавших эту тематику, необходимо выделить работу Тимоти Клоберданца (Timothy Kloberdanz),
в которой он проанализировал влияние эмиграции на идентичность и самосознание поволжских немцев9. Характеру и условиям воинской службы немецких поселенцев, уроженцев Поволжья, посвящены диссертация и ряд статей Игоря Шульги, основанные на привлечении целого ряда новых архивных
документов из фондов Российского Государственного военно-исторического
архива10. Проблемой развития национальной немецкой школы, включая политику ее русификации, активно занимались Герд Штрикер (Gerd Stricker) и
5 См.: Kahle, Wilhelm. Zum Verhältnis von Kirche und Schule in den deutschen Siedlungen an der
Wolga bis zum Ausbruch des Ersten Weltkrieges // Zwischen Reform und Revolution: die Deutschen
an der Wolga 1870–1917. Hg. v. Dittmar Dahlmann – Ralph Tuchtenhagen. Essen 1994. S. 224–243;
Richter-Eberl, Ute. Lutherisch, katholisch oder deutsch? Aspekte der kulturellen Identität der Deutschen
an der Wolga // Ibid. С. 160–171; Tuchtenhagen, Ralph. Die protestantischen Erneuerungsbewegungen
unter den Deutschen an der Wolga 1860–1914 // Ibid. С. 267–281; Stricker, Gerd. Deutsches Kirchenwesen. In: Deutsche Geschichte im Osten Europas. Rußland. Hg. v. Gerd Stricker. Berlin 1997. S. 324–419.
6 См.: Rowland, Richard H. Die demographische Entwicklung der Wolgadeutschen vor 1914
// Zwischen Reform und Revolution. S. 61–80.
7 См.: Ilarionova, Tat’jana. Die deutsche Presse in Rußland und an der Wolga vor 1914 // Zwischen
Reform und Revolution. S. 190–204; Peter, Simone. «Zufällig billig zu kaufen». Unternehmeranzeigen in
der deutschen Presse an der Wolga am Beispiel des «Klemens» // «... Das einzige Land in Europa, das
eine große Zukunft vor sich hat.» Deutsche Unternehmer und Unternehmen im Russischen Reich im 19.
und frühen 20. Jahrhundert. Hg. v. Dittmar Dahlmann – Carmen Scheide. Essen 1998. S. 499–522.
8 См.: Janssen, Susanne. Germans from Russia in the United States and Germans in Russia, 1870–
1928: a Comparison of Adaption in Democratic and Authoritarian Regimes // Problems of Democracy
in the United States. Ed. by Willi Paul Adams u.a. Berlin: John F. Kennedy-Institut für Nordamerikastudien, 1993. Р. 133–143; Idem. Vom Zarenreich in den amerikanischen Westen: Rußlanddeutsche Immigranten in North Dakota und Nebraska (1870–1928) // Deutsche in Rußland. Hg. v. Hans Rothe. Köln,
1996. S. 87–101; Кабузан В. M. Эмиграция и реэмиграция в России в XVIII – начале XX века. M.,
1998; Он же. Русские в мире. Динамика численности и расселения (1719–1989). Формирование
этнических и политических границ русского народа. СПб., 1996; Воронежцев A. В. Миграционные
процессы в Поволжских колониях в XIX в. // Миграционные процессы среди российских немцев: исторический аспект. M., 1998. С. 97–108.
9 См.: Kloberdanz, Timothy J. Plainsmen of Three Continents: Volga German Adaptation to Steppe,
Prairie, and Pampa // Ethnicity on the Great Plains. Hg. v. Frederick C. Luebke. Lincoln 1980. P. 54–72;
Idem. Die Auswanderung nach Amerika und ihre Auswirkung auf Identität und Weltanschauung der
Wolgadeutschen in Rußland // Zwischen Reform und Revolution. S. 172–189.
10 См.: Шульга И. И. Воинская служба поволжских немцев и ее влияние на формирование их
патриотического сознания (1874–1945 гг.). Диссерт. … канд. ист. наук. Саратов, 2001; Он же. Немецкие колонисты Поволжья и всеобщая воинская повинность (1874–1914 гг.) // Военноисторические исследования в Поволжье. Вып. 1. Саратов, 1997. С. 49–56.
6
Нина Вашкау11. Образ поволжских немцев в германской публицистике и политике стал объектом внимания Дитмара Нойтатца (Dietmar Neutatz)12.
В целом же, необходимо отметить, что история немецких колоний в Поволжье в период между двумя революциями (1905–1917 гг.), изучена пока еще
недостаточно полно, фактически нет отдельных монографий или обобщающих трудов, исследующих этот важнейший для истории России отрезок времени13. Исключение составляет научный сборник «Между реформой и революцией: немцы на Волге в 1870–1917 гг.», изданный в Германии, под редакцией
Диттмара Дальманна (Dittmar Dahlmann) и Ральфа Тухтенхагена (Ralph
Tuchtenhagen)14. Серьезный вклад в исследование проблематики поволжских
немцев в межреволюционный период внес А. В. Воронежцев, проанализировавший в своих статьях, как этапы проведения столыпинской аграрной реформы в немецких селениях Саратовской губернии, так и состояние немецкой деревни Поволжья в период военных действий России с Германией15.
Изучению вопросов реализации политики борьбы с «немецким засильем» в
период Первой мировой войны, социально-экономического положения немецких селений Саратовской и Самарской губерний в военное время, проведения мобилизационных мероприятий, проблемы оказания поволжскими
колониями материальной помощи русской армии, посвящены исследования
Сергея Нелиповича, Дмитрия Решетова и Антона Посадского16.
11 См.: Вашкау Н. Э. Духовная культура немцев Поволжья: проблемы школы и образования
1764–1941 гг. Автореферат диссерт. … докт. ист. наук. Саратов, 1998; Она же. Школа в немецких
колониях Поволжья. Волгоград, 1998; Idem. Das Kamyšiner Kreis-Zemstvo und die deutschen Schulen 1864–1917 // Forschungen zur Geschichte und Kultur der Rußlanddeutschen (1997), Nr. 7. S. 88–
105; Stricker, Gerd. Die Schulen der Wolgadeutschen in der zweiten Hälfte des 19. Jahrhunderts. Ein
Versuch: Unter besonderer Berücksichtigung katholischer Anstalten // Zwischen Reform und Revolution. S. 244–266; Idem. Rußlanddeutsches Bildungswesen von den Anfängen bis 1941 // Deutsche Geschichte im Osten Europas. Rußland. Hg. v. Gerd Stricker. Berlin, 1997. S. 420–481.
12 См.: Neutatz, Dietmar. Die Wolgadeutschen in der reichsdeutschen Publizistik und Politik bis
zum Ende des Ersten Weltkrieges // Zwischen Reform und Revolution. S. 115–133.
13 Необходимо отметить, что большой интерес до сих пор представляет работа Якова Дитца,
депутата I Государственной Думы от Саратовской губернии, привлекшего в процессе написания
своей книги документы, не сохранившиеся до наших дней. См.: Дитц Я. История поволжских
немцев-колонистов. M., 1997. Несмотря на догматический классовый подход в методологии исследования и ее крайнюю идеологизацию, актуальной до сих пор остается и монография
Д. Шмидта, в которой имеется много фактического материала, не представленного в ряде других
исследований. См.: Schmidt D. Studien über die Geschichte der Wolgadeutschen. T. 1: Seit der Einwanderung bis zum imperialistischen Weltkriege. Pokrowsk, Moskau, Charkow, 1930.
14 См.: Zwischen Reform und Revolution: die Deutschen an der Wolga 1870–1917. Hg. v. Dittmar
Dahlmann – Ralph Tuchtenhagen. Essen, 1994.
15 См.: Воронежцев A. В. Поселяне-собственники Саратовской губернии и столыпинская аграрная реформа // Российские немцы: Проблемы истории, языка и современного положения.
M., 1996. С. 220–231; Он же. Немецкие колонисты в Поволжье в годы первой мировой войны (на
материалах Саратовской и Самарской губерний) // Немцы России: социально-экономическое и
духовное развитие (1871–1941 гг.). М., 2002. С. 71–95.
16 См.: Нелипович С. Г. Роль военного руководства России в «немецком вопросе» в годы Первой мировой войны (1914–1917) // Российские немцы: Проблемы истории, языка… С. 262–283; Он
же. Генерал от инфантерии Н. Н. Янушкевич: «Немецкую пакость уволить и без нежностей...»:
Депортации в России 1914–1918 гг. // Военно-исторический журнал (Москва). 1997. № 1. С. 42–51;
Он же. Репрессии против подданных «центральных держав». Депортации в России 1914–1918 гг.
// Там же. 1997. №. 6. С. 32–42; Он же. Проблема лояльности российских немцев в конфликтах
XX века: историография вопроса и круг источников // Немцы России и СССР: 1901–1941 гг. M.,
2000. С. 365–380; Он же. Источники по истории немецких колонистов России в годы Первой мировой войны (обзор документов Российского государственного военно-исторического архива)
// Российские немцы: историография и источниковедение. M., 1997. С. 106–117; Тотфалушин В. П. «Русские» немцы и немецкий вопрос в годы Первой мировой войны (на материалах
Саратовской и Самарской губерний) // Краеведческие чтения: Доклады и сообщения IV–
VI чтений. Саратов, 1994. С. 181–182; Решетов Д. Г. Немецкие колонии Нижнего Поволжья в годы
7
Основным источником для написания этой книги послужили документы
из центральных и региональных архивов Российской Федерации, а именно –
Российского Государственного Исторического Архива (РГИА, СанктПетербург), Российского Государственного архива социально-политической
истории (РГАСПИ, Москва), Государственного архива Саратовской области
(ГАСО, Саратов) и Государственного исторического архива немцев Поволжья
в г. Энгельсе (ГИАНП). Особое значение для исследования имели фонды Государственного архива Саратовской области (ГАСО), где отложились документы не только по истории развития немецих колоний в Саратовской, но и в
соседней, Самарской губерниях. Особую ценность для исследования социально-экономического и политического развития немецкого этноса в Поволжье, политики властей и ее проведении местными органами, представляют
материалы Канцелярии Саратовского губернатора (Ф. 1) и материалы Саратовского губернского жандармского управления (Ф. 53). Среди отдельных
архивных собраний, касающихся процессов проведения столыпинской реформы в немецких и русских селениях, необходимо выделить фонд Саратовского губернского присутствия (Ф. 23) и фонд Саратовской губернской землеустроительной комиссии (Ф. 400). Богатый фактический и статистический
материал, отложился в архивных фондах РГИА, а именно в фондах Земского
отдела Министерства внутренних дел (Ф. 1291) и Министерства земледелия и
государственных имуществ (Ф. 396).
Документальная база, использованная автором, была дополнена и уточнена материалами периодической печати, в первую очередь, немецкоязычной17. Газетные публикации оказались ценными источниками информации широкого спектра, включающей в себя постановления и решения местных властей по
вопросам проведения землеустроительных работ, эмиграции, аналитические и
статистические обзоры отдельных немецких поселений, корреспонденцию немецких поселян-собственников и т. д. Особый интерес представляют и материалы русскоязычной прессы, в частности «Камышинский вестник» (1906) и
«Приволжская газета» (1906), содержащих сведения, включая и ценный статистический материал, отсутствующие в других видах источников.
Сбор материалов для написания немецкоязычного издания книги стал возможным благодаря содействию и финансовой поддержке Уполномоченного федерального правительства Германии по делам культуры и средств массовой информации (Beauftragter der Bundesregierung für Angelegenheiten der Kultur
und der Medien), профинансировавшего мой одногодичный проект (2000–
2001 гг.), а также неустанной помощи моего друга и наставника – профессора
доктора Детлефа Брандеса, не только критически отредактировавшего мою
рукопись, но и внесшего целый ряд необходимых поправок.
Особую признательность я выражаю доктору исторических наук, профессору Игорю Плеве как за помощь в организации моего пребывания в Саратове, так и за все высказанные им соображения и пожелания, позволившие
автору осмыслить правомочность тех или иных своих выводов. Появление на
Первой мировой войны. Манускрипт. Саратов, 2000; Он же. Немецкие колонисты западных губерний России, депортированные в Поволжье в годы Первой мировой войны // Миграционные
процессы среди российских немцев: исторический аспект. M., 1998. С. 184–195; Он же. Помощь
немецких колоний Нижнего Поволжья фронту в годы Первой мировой войны // Немцы России
и СССР. С. 52–62; Он же. Влияние Первой мировой войны на социально-экономическое развитие
немецких колоний Нижнего Поволжья. Дисс. … канд. ист. наук. Саратов, 2006; Посадский A. В.
Социально-политические интересы крестьянства и их проявления в 1914–21 гг. (на материалах
Саратовского Поволжья). Дисс. … канд. ист. наук. Саратов, 1997.
17 Здесь, в первую очередь, следует назвать такие газеты, как: «Saratower Deutsche Zeitung»
(1906), «Deutsche Volkszeitung» (1906–1911) и «[Saratowsche] Volkszeitung» (1912–1916).
8
свет данного труда было бы невозможно без участия многих моих друзей и
коллег как в Германии, так и в России. Я не могу не выразить признательность за оказанную помощь в подборе архивных материалов директору Государственного Архива Саратовской области, к.и.н. Алексею Воронежцеву, директору Государственного исторического архива немцев Поволжья в
г. Энгельсе Елизавете Ериной, а также главному специалисту отдела информации и научного использования документов Российского Государственного
Исторического Архива Агнессе Муктан. Нельзя не отметить и труд сотрудников архивов и библиотек, с которыми я общался в ходе моего пребывания в
России.
За участие в подготовке русского издания книги хочу выразить свою искреннюю признательность и благодарность доктору исторических наук,
профессору Аркадию Герману. С его помощью как научного редактора эта
книга обретает ныне своего читателя и в России.
Виктор Дённингхаус, январь 2008 г., Фрайбург
9
Глава 1
СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЕ ПОЛОЖЕНИЕ
НЕМЦЕВ-ПЕРЕСЕЛЕНЦЕВ В ПРЕДДВЕРИИ
ПЕРВОЙ РУССКОЙ РЕВОЛЮЦИИ
1.1. Общее положение Саратовской и Самарской губерний
на рубеже XIX–XX столетий
«[...] Да! Чужестранец проник всюду! Во всем его
рука! Он одурачивает нас своей политикой, мы жертвы его интриг, рабы его могущества […]».
(Из выступления генерала М. Д. Скобелева,
17.02.1882 г., Париж)18
Небольшой отрезок истории, с начала ХХ столетия по 1917 год, вобрал в
себя крупнейшие события: две войны, две революции, столыпинскую реформу, изменившую лицо деревни, рождение различных политических партий, массовое движение городского и сельского населения, определенную
демократизацию местного самоуправления. Все эти глубокие потрясения
происходили в период промышленной революции в России, вызвавшей коренной перелом в развитии производительных сил города и деревни, изменений в социальной жизни всего общества, включая кризис государственной
системы. Саратовская губерния не была исключением в переживаемом Россией процессе экономической капитализации и становления рыночных отношений, здесь, как и в целом по стране, формировались новые категории
населения, занятые в промышленности, сельском хозяйстве и торговле19.
Национальный состав населения Саратовской губернии был достаточно
разнообразным. Во всех ее уездах преобладало русское население, которое по
данным Первой переписи населения 1897 года, составляло 76,75% жителей, а
в городах – даже 91,14%. Второй по численности этнической группой были
поволжские немцы – 6,92% всего населения20. В пределах Саратовской губернии немецкое население наиболее компактно проживало в восьми волостях
Камышинского уезда и сравнительно небольшими группами – в южной части Аткарского уезда (Медведицкая волость) и в Саратовском уезде (ЯгодноПолянская волость)21. Украинцы (6,21% всего населения), главным образом,
расселились в южных и центральных уездах губернии, а селения мордвы
(5,15%) и татар (3,94%) в основном располагались в северной ее части. Так, в
Хвалынском уезде мордва, татары и чуваши составляли свыше 40% населе18
Из записной книжки архивиста. Речь генерала Скобелева в Париже в 1882 г. // Красный
архив. Исторический журнал. М.; Л., 1928. Т. 2 (27). С. 219.
19 См.: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. P. 107–109.
20 См.: Raleigh, Donald J. Revolution on the Volga: 1917 in Saratov. Ithaca; London, 1986. P. 28.
21 Небольшая группа немецкого населения проживала также в Царицынском уезде, в колонии Сарепта.
10
ния, в Кузнецком (татары и мордва) – свыше 36%, Петровском (мордва и татары) – свыше 25%22.
В целом, в Саратовском Поволжье, являвшемся одним из главных поставщиков хлебных запасов России, подавляющее большинство жителей составляли селяне. К 1914 году их численность превышала 2 млн. 700 тысяч человек, представляя 82% от всех жителей губернии23.
Что касается соседней, Самарской губернии, также весьма пестрой по
своему национальному составу (русские, украинцы, татары, чуваши, мордва,
башкиры и т.д.), то немецкие поселенцы, составлявшие около 8% от всей численности местного населения24, в основной своей массе проживали в Николаевском и Новоузенском уездах, ранее принадлежавших к Саратовской губернии и выделенных из ее состава только в 1851 году25. Наряду с этим,
небольшая их часть (в том числе – меннониты) располагалась на северозападе губернии – в Самарском уезде, а также в ее восточной части – Бузулукском уезде26.
В этот период, особенно интенсивно возрастает подвижность населения,
в первую очередь - сельского. Недостаток пахотных земель, повышение
арендной платы, частые неурожаи, непосильные налоги и другие причины
заставляли многих селян покидать свои родные места в поисках лучшей жизни. После того, как с 90-х годов XIX в. был прекращен отвод казенных земель
в Заволжье для размещения переселенцев, многие крестьяне, соблазненные
большими земельными наделами и слухами о хороших заработках, стали
переселяться целыми семействами не только в Сибирь и другие регионы России, но и в страны Нового Света27. Резко выросло и число отходников, когда
крестьяне (включая немецких поселян) были вынуждены уходить на заработки в другие селения, уезды или выезжать далеко за пределы Саратовской и
Самарской губерний28. Так, перепись 1897 года констатировала, что только
около 52% жителей городов Саратовской губернии были местными урожен22 См.: Raleigh, Donald J. Revolution on the Volga. P. 28. Сравни: Очерки истории Саратовского
Поволжья (1894–1917) / Под ред. И. В. Пороха. Т. 2. Ч. 2. Саратов, 1999. С. 14; ГАСО. Ф. 400. Оп. 1.
Д. 1510 [Общий обзор о положении землеустроительного дела в Саратовской губернии,
01.01.1915]. Л. 119 oб.
23 См.: Очерки истории Саратовского Поволжья. Т. 2. Ч. 2. С. 14. См. также: ГАСО. Ф. 400.
Оп. 1. Д. 1510 [Общий обзор о положении землеустроительного дела в Саратовской губернии,
01.01.1915]. Л. 119 oб.; Земля Самарская. С. 143.
24 См.: Long, John W. From Privileged to Dispossessed. P. 13. См. также: Кабузан В. Русские в мире. С. 283–284.
25 Новое административное деление (на Самарскую и Саратовскую губернии) совершенно
не учитывало сложившиеся экономические, культурные, исторические связи населения обоих
берегов и не в последнюю очередь немецкого. Явные просчеты административного переустройства Нижнего Поволжья отмечались даже местной властью. См.: Булычев М. В. Социальноэкономическое положение немецких селений Саратовской губернии в конце XIX – начале XX вв.
// Российские немцы: Проблемы истории, языка и современного положения. М., 1996. С. 210. Сравни:
Rowland, Richard H. Die demographische Entwicklung der Wolgadeutschen vor 1914 // Zwischen Reform
und Revolution. S. 72–75; Long, James W. From Privileged to Dispossessed. P. 12.
26 См.: Савченко И. А., Дубинин С. И. Российские немцы в Самарском крае. Историкокраеведческие очерки. Самара, 1994. С. 7; Земля Самарская: Очерки истории Самарского края с
древнейших времен до победы Великой Октябрьской социалистической революции / Ред.
П. С. Кабытов – Л. В. Храмков. Куйбышев, 1990. С. 151. Немцы-поселенцы проживали также в
столичных губернских городах Саратове и Самаре, и в близлежащих к ним уездных городах.
27 См. также: Бетхер А. Р. Система землепользования у немцев – выходцев из Поволжья – в
Западной Сибири в конце XIX – начале XX вв. // Немцы России в контексте отечественной истории. С. 79–81; Очерки истории Саратовского Поволжья. Т. 2. Ч. 2. С. 14–15.
28 См.: ГАСО. Ф. 400. Оп. 1. Д. 1510 [Общий обзор о положении землеустроительного дела в
Саратовской губернии, 01.01.1915]. Л. 121; Long, James W. From Privileged to Dispossessed. P. 86;
Очерки истории Саратовского Поволжья. Т. 2. Ч. 2. С. 15–16.
11
цами, тогда, как почти 23% новых горожан являлись выходцами из ее сельских регионов. Бывшие крестьяне пополняли ряды мелких и средних торговцев, ремесленников, фабрично-заводских рабочих, прислуги, но в первую
очередь – многочисленный отряд чернорабочих29.
1.2. Блеск и нищета немецких колоний
или откуда появились государственные долги
«Везде, где появляются немцы, крестьяне начинают беднеть [...]»30
Из предоставленных к началу 1900 г. в Саратовское губернское присутствие документов о положении немецких поселян, только жители ЛиневоОзерской волости (Камышинский уезд) были отнесены российскими властями к достаточно преуспевающему слою населения. Причем, данное «преуспевание» было весьма относительным, выделяясь лишь на фоне еще более нищих соседей – русских крестьян. Так, по представлению земского начальника,
в чьем ведении находилась данная волость, «[поселяне-собственники] в материальном отношении обставлены довольно хорошо и благосостояние их значительно
выше благосостояния соседнего коренного русского населения»31. Свои выводы он
подкреплял целым рядом аргументов. Так, например, если количество надельной земли у поселян в среднем доходило до 5,2 десятин на наличную
душу (на ревизскую – 11,3)32, то в ближайших русских селениях (Андреевка,
Жирное и др.) на наличную душу приходилось менее 1,5 десятин и лишь в
селе Меловатка им причиталось несколько более трех десятин33. Кроме наличия большей площади надельной земли по сравнению с русским населением,
немецкие поселяне располагали и земельными участками более высокого
качества. Кроме этого, в их распоряжении находились лесные угодья
(725 десятин) и «достаточное» количество лугов (734 десятин), что поднимало
благосостояние немецких поселенцев на порядок выше, по сравнению с русскими соседями, обделенных лесами и местами выпасов скота. Наряду с этим,
к дополнительным заработкам немецких поселенцев относилась рыбная ловля, приносившая им доход до 300 рублей в год, общественная мельница, перерабатывавшая ежегодно до 25 тысяч пудов зерна, а также общественная
сукновальня – «вырабатыва[вшая] материал для немецкой одежды». Не была забыта властями и ссудо-сберегательная касса, созданная при Линево-Озерском
волостном правлении и располагавшая к началу 1900 года солидным капиталом, доходящим до 45 тысяч рублей34. Все эти вместе взятые обстоятельства,
позволяли властям сделать соответствующий вывод, что «поселянсобственник[ов] села Линево-Озеро следует считать более чем обеспеченными в
См.: Очерки истории Саратовского Поволжья. Т. 2. Ч. 2. С. 17–18.
Сергеев И. И. Мирное завоевание России немцами: Доклад прочитанный в чрезвычайном
общем собрании г. г. членов «Oбщества 1914 гoда» 13 марта 1915 года. Пг., 1915. С. 20.
31 ГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 10721 [Докладная записка земского начальника 3-го участка Камышинского уезда в Саратовское губернское присутствие, от 26.11.1899]. Л. 12. Сравни: Schmidt D.
Studien über die Geschichte der Wolgadeutschen. T. 1: Seit der Einwanderung bis zum imperialistischen Weltkriege. Pokrowsk, Moskau, Charkow, 1930. S. 300.
32 Расчеты на ревизскую душу в конце XIX в. фактически скрывали истинное положение
землевладения, так как последняя, 10-ая ревизия проводилась в 1857 году. Сравни: Long, James W.
From Privileged to Dispossessed. P. 114–115.
33 См.: ГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 10721 [Докладная записка земского начальника 3-го участка
Камышинского уезда в Саратовское губернское присутствие, от 26.11.1899]. Л. 12.
34 См.: Там же. Л. 12 об.
29
30
12
материальном отношении [...]»35. По личному мнению земского начальника 3го участка Камышинского уезда, расширение земельных участков у поселян
данной волости было бы явлением, с государственной точки зрения, неразумным и несправедливым. В частности, он отмечал: «Едва-ли можно считать
желательным расширение границ земельной собственности немцев в России, так
как немецкие колонии наши, как известно, живут совершенно особняком от коренного русского населения, чужды ему и по языку и по нравам, представляя из себя как-бы
особые кантоны, тесно связанные лишь между собою своими собственными интересами и, по-видимому, избегающие слияния последних с интересами остального русского населения [...]»36. Одним из таких примеров «отчужденности», по его мнению, явился отказ немецких поселян примкнуть к взаимному земскому
страхованию37. В то же время, положительное влияние немецких соседей со
стороны местных властей чаще всего не афишировалось. Несмотря на то, что
системы полеводства, применяемые колонистами и крестьянами не имели
особых различий, со временем колонисты добились технического превосходства над крестьянами в использовании сельскохозяйственного оборудования38. Так, по оценкам современников, именно в Камышинском уезде, где
44,5% (1910) всего населения составляли немцы, это влияние было наиболее
заметным по сравнению с другими уездами Саратовской губернии: «Они
[немцы] первые ввели у себя улучшенные сельскохозяйственные орудия, травосеяние
[...], их добрый почин оказал влияние на русское население Камышинского уезда, которое перешло теперь от древней русской сохи к плугам, косилкам, веялкам, чего в
северной части Саратовской губернии (Кузнецкий, Хвалынский уезды) мы не видим:
там до сих пор хлебопашество стоит в первобытном состоянии [...]»39.
Среди благополучных, в отношении обеспечения надельной землей немецких селений Саратовского Поволжья, можно назвать и поселян Илавлинской волости. Здесь, к началу XX века, в среднем на мужскую душу приходилось около шести десятин удобной земли (см. табл. 1.1), а в колонии
Йозефсталь – данная норма составляла даже 7,3 десятины. Для сравнения,
необходимо заметить, что по данным 1905 г., из 351.126 обследованных крестьянских хозяйств Саратовской губернии - 43,8% имели в среднем по
4,7 десятин на двор, а еще 44,1% – по 11,4 десятин, вместо 15 десятин, необходимых для ведения нормального прибыльного хозяйства40. Наряду с выделением Илавлинской волости по обеспеченности надельной землей, можно
отметить и развитие, хоть и недостаточно значительное, мелкой кустарной
промышленности (изготовление плугов)41.
ГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 10721. Л. 12 об.
Там же. Л. 13.
37 См.: Там же.
38 См. также: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. P. 75.
39 РГИА. Ф. 1291. Оп. 120. Д. 21 [Докладная записка Камышинского уездного предводителя
дворянства Михаила Х. Готовицкого – Председателю Совета Министров, от 30.11.1910]. Л. 25–
25 об.; см. также: Миловзоров А. Крестьянское и частновладельческое хозяйства Саратовской губернии после года войны. Саратов [1915]. С. 7.
40 См.: Очерки истории Саратовского Поволжья. Т. 2. Ч. 2. С. 24.
41 См.: Булычев М. В. Социально-экономическое положение немецких селений Саратовской
губернии в конце XIX – начале XX вв. С. 216.
35
36
13
Таблица 1.142
Сведения о численности населения и величине наделов
немецких селений Илавлинской волости Камышинского уезда (1897)
Название селения
Розенберг
Унтердорф
Мариенфельд
Йозефсталь
Эрленбах
Обердорф
Новая Норка
Александерталь
Итого
Кол-во
ревизских
душ
мужского
пола
Кол-во наличных душ
мужского пола
Количество
надельной
«удобной»
земли
(в дес.)
371
241
275
299
309
335
279
189
2298
1010
538
770
660
900
910
710
420
5918
5157
3568
5109
4806
4795
5191
3872
2607
35105
Количество надельной
«удобной» земли
на одну муж. душу
(в дес.)
на налична ревизную
скую душу
душу
13,9
5,1
14,8
6,6
18,5
6,6
16,1
7,3
15,5
5,3
15,5
5,7
13,9
5,4
13,8
6,2
15,3
5,9
Однако, наряду с вышеприведенными исключениями, к началу
ХХ столетия ситуация в большинстве немецких колоний Саратовской губернии, оставляла желать лучшего. Так, в катастрофическом положении находилась Ягодно-Полянская волость, где к началу 1900 г. проживало
7024 наличных душ мужского пола, а весь земельный надел состоял из
13880 десятин, включая 7133 десятин, находящихся под лесом и кустарником43. Из оставшейся 6747 десятин пахотной земли, на число наличных по
разверстке душ приходилось всего по 0,96 десятины44. Причем, эта незначительная площадь совершенно не засеивалась пшеницей, а лишь картофелем,
подсолнухами и рожью45. Из-за недостатка пахотных площадей, необходимых для нормального существования и содержания семей, поселенцы были
вынуждены прибегать к регулярной аренде, несколько смягчавшей остроту
земельной проблемы, но не решавшей ее46. По их собственным высказываниям, «большая часть поселян вынуждена снимать [землю] у частных владельцев [помещиков] здешнего [Саратовского] и Аткарского уездов, а также у города Саратова –
верст за 30–40 за дорогую цену: от 8 до 15 руб. за десятину [...]»47. Причем, владельцы и субарендаторы земли, исходя из вынужденного характера ее аренды большинством русских крестьян и немецких поселян, регулярно подни42 Рассчитано по: ГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 10721 [Сведения о земельном наделе поселянсобственников Илавлинской волости Камышинского уезда, без даты, 1899]. Л. 6. В документе
даны заниженные цифры в отношении владения поселян надельной землей.
43 Нужно заметить, что лесных угодий поселенцам не хватало даже для отопления собственных домовладений. См.: ГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 10721 [Письмо земского начальника 6-го участка Саратовского уезда в Саратовское губернское присутствие, от 31.12.1899]. Л. 1.
44 В ряде документов встречается цифра еще меньше – 28,5 квадратных сажень на одну душу мужского пола (одна сажень составляет 2,13 метра).
45 Именно пшеница являлась основным объектом сельскохозяйственной деятельности поволжских колонистов в предвоенные годы, занимая обычно около 45% посевных площадей. См.:
Long, James W. From Privileged to Dispossessed. P. 83–84, 88. Сравни также: ГАСО. Ф. 400. Оп. 1.
Д. 1510 [Общий обзор о положении землеустроительного дела в Саратовской губернии,
01.01.1915]. Л. 20.
46 См. также: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. P. 119.
47 ГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 10721 [Приговор № 2 Ягодно-Полянского волостного схода Саратовского уезда, от 3.5.1899]. Л. 19 об. Сравни: Schmidt D. Studien über die Geschichte der Wolgadeutschen. T. 1. S. 306–307.
14
мали цены на сдаваемые участки. Так, почти повсеместно в Саратовской губернии цены за долгосрочную аренду (1875–1900) выросли в 1,3–2,3 раза48.
Это обстоятельство, включая часто повторяющиеся неурожаи, привели к
большим задолженностям среди местного населения49. Поселянесобственники особого исключения в данном случае не составляли. Поэтому,
неудивительно, что к началу ХХ столетия немецкая Ягодно-Полянская волость прославилась большой задолженностью государственным и местным
властям. Ввиду серии неурожаев и отсутствия надомных промыслов, многие
из колонистов этой волости уже были не в состоянии снимать землю на условиях предлагаемых арендаторам, что вынуждало их сеять – «исполу», т. е., отдавая (за вычетом посева) половину урожая владельцу земельного участка.
Такие, фактически феодальные отношения между землевладельцем и землепользователем, четко отражали бедственное положение части немецких поселян Саратовского уезда. В 1898 г. земская перепись выявила, что ЯгодноПолянские колонисты арендовали землю в пять раз дороже, чем поселяне в
близлежаших волостях50. К началу ХХ столетия, из 2.852 ревизских душ, зарегистрированных официально в волости, домохозяев, имевших право голоса,
насчитывалось всего 119 человек. Часть малообеспеченных поселян была
просто вынуждена покинуть свои селения, изыскивая способы заработка на
стороне, включая выезд за границу. «Благосостояние поселян Ягодно-Полянской
волости за последние десять лет по случаю тяжелых условий сельского хозяйства и
главным образом по недостатку земли пришло в упадок [...]», – отмечали и сами
представители российских властей на местах51. За недостатком необходимых
для выпаса скота пастбищ, пришло в упадок и скотоводство. Если до середины 80-х годов XIX столетия, Ягодно-Полянская волость получала значительные доходы от водяных мукомольных мельниц, имевшихся в распоряжении
колонистов, то в связи с развитием паровых мельниц в губернии, арендная
плата на водяные сильно снизилась, лишив поселян последней доходной статьи их общественного бюджета52. Причем, кустарные промыслы, например
сарпиночный или кузнечный, приносившие дополнительные доходы в малоземельных волостях Камышинского уезда, никакого развития у поселян
Ягодно-Полянской волости не получили53. «Заработков – как зимних, так и
летних, за отсутствием вблизи больших частно-владельческих экономий почти не
существует», – замечал и земской начальник 6-го участка Саратовского уезда54. Причем, по его мнению, экономической разницы (барьера) между немецкими поселениями данной волости и расположенными рядом русскими,
не было совершенно: «Ягодно-Полянская волость, будучи заселена в давние времена
среди русского и мордовского населения, отрезана от поселян Камышинского уезда и
Самарской губернии значительным расстоянием, усвоила все способы обработки
48 См.: Очерки истории Саратовского Поволжья. Т. 2. Ч. 2. С. 25; сравни также: Long, James W.
From Privileged to Dispossessed. P. 123–124.
49 См. также: Юстус К. Ф. Приволжские колонисты (по поводу закона 2 февраля 1915 г.). Саратов, 1917. С. 13; сравни: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. P. 79–80; Stojentin, M. v. Ein
deutscher Stamm auf fremder Erde // Landwirtschaftliche Wochenschrift für Pommern (1908). S. 28–
31; Schmidt, D. Studien über die Geschichte der Wolgadeutschen. T. 1. S. 310–312.
50 См.: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. P. 124.
51 ГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 10721 [Письмо земского начальника 6-го участка Саратовского уезда
в Саратовское губернское присутствие, от 31.12.1899]. Л. 1–1 об.
52 См. также: Дитц Я. История поволжских немцев-колонистов. M., 1997. С. 279; Long, James W.
From Privileged to Dispossessed. P. 102–103.
53 В основном, данные промыслы были развиты только у поселян-собственников Камышинского уезда.
54 См.: ГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 10721 [Письмо земского начальника 6-го участка Саратовского
уезда в Саратовское губернское присутствие, от 31.12.1899]. Л. 1 об., 33.
15
земли, сельского хозяйства и постройки дворов от русских и ничуть не продвинулась вперед в промышленном отношении [...]»55. Все отличия, разделявшие русских и немцев, наблюдались лишь в культурном аспекте – немецком трудолюбии и отсутствии весьма развитого у русских соседей «порока пьянства»56. В
свою очередь, к началу ХХ века особой разницы между немецкоязычными
поселенцами и русскоязычными крестьянами не замечал и его коллега, начальник 5-го участка Камышинского уезда: «[...] Я, со своей стороны, никаких
особенных отличий у них [немцев] от русского населения указать не могу; так, условия землевладения и землепользования у тех и других положительно одно и тоже:
тоже общинное владение землей, также отжившая свой век трехпольная система,
также не удобряются поля и, наконец, те же хлеба возделываются»57. Особым благосостоянием не выделялись и немецкие селения в Аткарском уезде, где поселяне Медведицкой волости, также, практически не имея побочных промыслов, занимались в основном хлебопашеством. Причем, если в 1871 году
жители этой волости имели от четырех до шести десятин пахотной земли на
душу населения, то к 1900 году (в связи с приростом населения), «на каждую
душу [пришлось] лишь всего по две десятины пахотной надельной земли»58. По словам земского начальника 9-го участка Аткарского уезда, «поселяне – бывшие
колонисты [...] наравне с русскими терпят от малоземелья и также не имеют достаточно наличных средств для покупки земли [...]»59. Так, например, жители колонии Медведицкий Крестовый Буерак имели на ревизскую душу –
4,5 десятин пахотной надельной земли, а на наличную – менее 1,7 десятин;
жители селения Песковатка, в свою очередь, на одну ревизскую душу около
четырех, а на наличную – всего две десятины. Не намного отличалась ситуация и у поселян колонии Гречиная Лука, располагавшие около 2,5 десятин на
наличную душу и пятью десятинами на ревизскую60. Причем, если по ревизской переписи 1871 г. в Медведицкой волости проживало 4.192 поселянсобственников, то к началу ХХ столетия, численность населения этой волости
увеличилась почти в 2,5 раза, составив 10.170 человек61. Сложное экономическое положение сложилось и в немецких селениях Каменской волости. Так,
земской начальник 5-го участка Камышинского уезда Лавров, в свою очередь,
констатировал: «В настоящее время экономическое и бытовое положение поселян,
сравнительно с прежним сильно изменилось в худшую сторону, и можно смело сказать, что между поселянами и русским населением ни в том, ни в другом отношении существенной разницы теперь не наблюдается [...]»62. Причем, по его мнению, приведенные им данные по Каменской волости (см. табл. 1.2), можно
было с полным правом перенести и на соседние колонии, т. к. «все они находятся почти в одинаковых условиях»63.
ГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 10721. Л. 1 об.
Там же.
ГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 10721 [Докладная записка земского начальника 5-го участка Камышинского уезда в Саратовское губернское присутствие, от 9.01.1900]. Л. 31 об.
58 ГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 10721 [Письмо земского начальника 9-го участка Аткарского уезда в
Саратовское губернское присутствие, дата не читаема, 1900]. Л. 2.
59 Там же. Л. 2 об.
60 См.: ГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 10721 [Сведения о величине наделов немецких обществ в Медведицкой волости Аткарского уезда, дата не читаема 1900]. Л. 32.
61 См.: Там же.
62 ГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 10721 [Докладная записка земского начальника 5-го участка Камышинского уезда в Саратовское губернское присутствие, от 9.01.1900]. Л. 3 a.
63 Там же.
55
56
57
16
Таблица 1.264
Сведения о численности населения и величине наделов
немецких селений Каменской волости Камышинского уезда (1885, 1900)
Название
селения
Каменка
Россоши
Грязноватка
Копенка
Елшанка
Гнилушка
Семеновка
Итого
Всего
надельн.
земли
(в дес.)
9812
4497
4459
3545
5234
9348
10144
47039
1885
Кол-во наличного
Кол-во нанаселения
дельной
земли на
наличную
мужск. дувсего
муж.
шу
(в дес.)
1900
Кол-во наличного
Кол-во
населения
надельной
земли на
наличную
мужск.
всего муж.
душу
(в дес.)
3685
1893
1479
1913
1472
2918
3903
17263
4614 2403
2418 1241
1837
950
2471 1337
2200 1151
3903 1998
4956 2610
22399 11690
1879
985
765
987
754
1489
1857
8716
5,2
4,5
5,8
3,6
6,9
6,3
5,5
5,4
4,1
3,6
4,7
2,6
4,5
4,7
3,9
4,0
Количество
семейств
1885
1900
482
223
168
274
178
453
521
2299
756
351
324
338
383
520
742
3414
За период с 1885 по 1900 гг., во всех селениях Каменской волости произошел значительный рост числа немецких семейств, не менее, чем на одну
треть. Как правило, это обстоятельство объяснялось не только общим приростом населения, но и раздроблением старых, «многолюдных» семей. Причем,
следствием этого разделения явилось не только обнищание отдельной части
колонистов, за счет уменьшения в каждой отдельной семье рабочих рук, скота, инвентаря и т. д., но и немецких поселений в целом65. Не только малоземелье, душившее в своих объятиях колонистские семьи, но и природная стихия все чаще выступала не на стороне немецких поселенцев. Наряду с целой
серией повсеместных неурожаев (1897, 1898, 1901, 1905, 1906, 191166) имели
место и недороды в отдельных местностях. Так, например, в 1899 г., когда
урожай зерновых по Саратовской губернии в целом оказался наилучшим за
предыдущие два десятилетия, а в Балашовском, и в Сердобском (русскоязычных) уездах собрали по 106 пудов с десятины, в немецкой Каменской волости
сбор зерновых оказался почти в десять раз меньше, составив всего 11 пудов. С
конца XIX века такие частичные неурожаи повторялись все чаще, порой поражая одни и те же территории по несколько раз подряд (см. табл. 1.3)67.
64 Рассчитано автором, см.: ГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 10721 [Докладная записка земского начальника 5-го участка Камышинского уезда в Саратовское губернское присутствие, от 9.01.1900].
Л. 3a–3(a) об. Сравни: Там же. Д. 8056 [Сведения о землепользовании немецких поселянсобственников в Саратовской губернии для Министерства Внутренних дел, 08.04.1915]. Л. 3 об.
65 См.: ГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 10721 [Докладная записка земского начальника 5-го участка
Камышинского уезда в Саратовское губернское присутствие, от 9.01.1900]. Л. 3(a) об. Сравни
также: Население России в XX веке: Исторические очерки / Под ред. В. Б. Жиромской. Т. 1. M.,
2000. С. 66–67.
66 В целом по губернии особенно голодными считались 1901 и 1911 годы, см.: Очерки истории Саратовского Поволжья. Т. 2. Ч. 2. С. 31; ГАСО. Ф. 400. Оп. 1. Д. 1510 [Общий обзор о положении землеустроительного дела в Саратовской губернии, 01.01.1915]. Л. 119; Schmidt D. Studien über
die Geschichte der Wolgadeutschen. T. 1. S. 311-312.
67 См.: Очерки истории Саратовского Поволжья. Т. 2. Ч. 2. С. 32; сравни также: Long, James W.
From Privileged to Dispossessed. Р. 80–81; Schmidt D. Studien über die Geschichte der Wolgadeutschen.
T. 1. S. 312.
17
Сведения об урожайности в немецких селениях
Каменской волости Камышинского уезда (1885 - 1899)
(с 1-ой десятины в пудах)
Название
селения
Каменка
Копенка
Таблица 1.368
1885
1886
1887
1888
1889
1890
1891
1892
1893
1894
1895
1896
1897
1898
1899
15,0
13,0
37,5
38,0
24,2
22,0
22,5
23,0
8,75
10,0
10,0
8,5
1,5
2,0
20,0
25,0
8,0
8,0
35,0
32,0
21,0
23,0
45,0
35,0
8,0
10,0
10,0
10,0
11,0
11,0
Анализ динамики среднегодовой урожайности в двух селах Каменка и
Копенка показывает, что конец XIX в. были особенно катастофическим для
немецких поселян69. Причем, если в среднем по губернии (1892–1897), с надельных земель снималось около 35 пудов зерновых с десятины, то в вышеуказанных селах Каменской волости урожайность за данный период оказалась почти в 1,5 раза ниже (около 22 пудов с десятины)70. Колоссальные
неурожаи были зафиксированы и в 1905–1906 гг.71, которые, по своему размаху, могли соперничать с бедствием 1891 г., когда поселенцы были вынуждены
потреблять все мало-мальски съедобное, чтобы выжить. По неподтвержденным сведениям, в период голода 1891 г. в Нижнем Поволжье наблюдались
даже случаи каннибализма72.
Необходимо отметить, что общей проблемой для Саратовского Поволжья
стало и ухудшение экологии в целом. Так, площадь лесов за период с 1881 по
1899 гг. сократилась на 13,7%, что привело к резкому снижению уровня грунтовых вод, а следовательно и к регулярным засухам. В результате беспорядочной распашки земельных угодий усилилась и эрозия почвы, что вызывало
стремительный рост оврагов, выводило из сельскохозяйственного оборота
поселенцев важнейшие плодородные земли. Так, если в Олешнинской волости до 1850 г. существовало лишь 11 оврагов, то к началу ХХ в. их количество
выросло до 74. В Камышинском уезде число оврагов вообще было рекордным,
составляя более трети (36%) от всех оврагов Саратовской губернии73.
Производственные возможности крестьянского хозяйства характеризуются не
только количеством земельного участка, но и обеспеченностью рабочим скотом,
одним из важнейших показателей зажиточности крестьянского населения. Поэтому, весьма показательными для нас являются статистические данные о наличии
рабочего скота, прежде всего лошадей, в немецкоязычных селениях. Воспользуемся данными (см. табл. 1.4), предоставленными местными властями Камышинского уезда в Саратовское губернское присутствие, касающимися двух
вышеупомянутых селений Каменской волости.
68 См.: ГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 10721 [Докладная записка земского начальника 5-го участка
Камышинского уезда в Саратовское губернское присутствие, от 9.01.1900]. Л. 31.
69 Сравни также: Булычев М. В. Социально-экономическое положение немецких селений Саратовской губернии в конце XIX – начале XX вв. С. 213.
70 Сравни также: Очерки истории Саратовского Поволжья. Т. 2. Ч. 2. С. 30; Булычев М. В. Социально-экономическое положение немецких селений Саратовской губернии в конце XIX –
начале XX вв. С. 213.
71 Урожаи в 1905–1906 гг. составили, в лучшем случае, лишь половину от среднего, а в худшем – лишь одну пятую. См.: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 81-82.
72 Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 80. См. также: Лиценбергер О. А. Евангелическо-лютеранская церковь Святой Марии в Саратове (1770–1935). Саратов, 1995. С. 32–33;
Schmidt D. Studien über die Geschichte der Wolgadeutschen. T. 1. S. 308–309.
73 См.: Булычев М. В. Социально-экономическое положение немецких селений Саратовской
губернии в конце XIX - начале XX вв. С. 212.
18
Таблица 1.474
Распределение крестьянских дворов по количеству лошадей
в немецких селениях Каменской волости Камышинского уезда
(1885, 1900)
Название
селения
Каменка
Копенка
Количество крестьянских дворов
не имеющих скота
1885 1900
228
440
117
173
безлошадн.
1885
4
6
1900
76
18
одна лошадь
1885 1900
25
17
8
22
две лошади
три лошади
1885
50
–
1885
40
–
1900
95
–
1900
24
–
более трех
лошадей
1885 1900
135
104
115
122
Таким образом, если к 1900 году, в селе Копенка абсолютные цифры однолошадных и более, чем трехлошадных дворов (по сравнению с 1885 г.) несколько выросли, то по отношению к общему количеству дворов, они резко
упали. Причем, в селении Каменка количество дворов, имевших более трех
лошадей, уменьшилось не только относительно, но и абсолютно. Наряду с
этим, число безлошадных немецких семейств, а также семей, в чьем хозяйстве
вообще не имелось скота, катастрофически увеличилось, в частности – безлошадных, почти в двадцать раз.
Таблица 1.575.
Распределение крестьянских дворов по количеству лошадей
в селении Каменка (Камышинский уезд, 1900),%
совершенно
не имеющих
скота
безлошадных
одна лошадь
две лошади
три лошади
более трех
лошадей
58,3
10,0
2,2
12,6
3,2
13,7
Если рассматривать данные за 1900 г. в процентном отношении (см.
табл. 1.5), то к зажиточным хозяйствам, имевшим более трех лошадей рабочего возраста, можно было отнести лишь 13,7% всех колонистских дворов. Середняцкие хозяйства с 2–3 лошадьми составляли менее одной шестой от всех
хозяйств Каменки – 15,8%, а количество дворов имевших всего одну лошадь
достигало только 2,2%. В то же время, доля безлошадных хозяйств выросла до
10% (в 1885 г. – всего 0,8%). Причем, большинство дворов – 58,3% вообще не
имело в наличие какого-либо скота76. Нельзя забывать, что именно рабочий
74 См.: ГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 10721 [Докладная записка земского начальника 5-го участка
Камышинского уезда в Саратовское губернское присутствие, от 9.01.1900]. Л. 31. Сравни:
Schmidt D. Studien über die Geschichte der Wolgadeutschen. T. 1. S. 303–304.
75 См.: ГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 10721 [Докладная записка земского начальника 5-го участка
Камышинского уезда в Саратовское губернское присутствие, от 9.01.1900]. Л. 31. Сравни:
Schmidt D. Studien über die Geschichte der Wolgadeutschen. T. 1. S. 303–304.
76 По данным военно-конской переписи 1912 г., в Саратовской губернии зажиточных хозяйств, имевших 4 и более лошадей рабочего возраста было 6,4% всех крестьянских дворов. Середняцкие хозяйства с 2–3 лошадьми составляли менее четверти крестьянских хозяйств – 21,3%.
Большинство хозяйств – 37,6% имели лишь одну рабочую лошадь. Вплотную приблизилась к
ним группа безлошадных крестьянских дворов – 34,7%, см.: Очерки истории Саратовского Поволжья. Т. 2. Ч. 2. С. 26; сравни также: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 66; Земля
Самарская, С. 159.
19
скот по праву считается главным признаком устойчивости крестьянского хозяйства, с полной утратой его, происходит и ликвидация хозяйственной самостоятельности селян. Таким образом, именно немецкая беднота составляла
основное большинство в колонии Каменка, которая, в свою очередь, не являлась особым исключением. Несомненно, что именно этот, обедневший слой
общества, появившийся во всех немецких поселениях Поволжского региона и
представляя наиболее подвижную часть населения, поставлял рабочие руки
для сельскохозяйственных и промышленных предприятий и промыслов поволжских губерний, включая регионы Кавказа, а также потенциальных эмигрантов в страны Нового Света77.
Наряду с общей тенденцией обнищания населения, повинности немецкоязычного населения Саратовской губернии (как и русскоязычного населения в целом) не только не снизились, а наоборот – выросли, некоторые даже в
несколько раз. Так, если сельская община села Каменка в 1885 году выплачивала земские сборы в сумме 1 391 рубль, то к 1900 году они составили уже
2 986 рублей. Если сумма мирских сборов не превышала (1885) 3 957 рублей,
то к началу ХХ столетия этот налог достигал 5 637 рублей78. Аналогичная
картина наблюдалась и в соседних селениях Каменской волости. Так, например, в селе Копенка выплата земских сборов с 1885 по 1900 гг. выросла в
2,2 раза, а мирских сборов в 2,3 раза; в селе Семеновка – в 2,3 и 1,5 раза79. Таким образом, рост малоземелья, неурожаи и регулярно повышающиеся государственные налоги привели к тому, что по словам земского начальства Саратовской губернии, поселяне – «платившие прежде безнедоимочно всякие
подати, в настоящее время [1900] начинают переходить в разряд недоимщиков»80.
Из одиннадцати селений Каменской волости, почти все имели какие-либо
задолженности81. Так, только за немецкой общиной села Каменка, на 1 января
1900 года числилась налоговая «недоимка» в сумме 5 359 руб. Кроме этого долга на жителях «висела» продовольственная ссуда – 3 656 руб., а также ссуда за
прокорм скота – 1 441 руб.82 Не особенно отличалась ситуация и в соседней
колонии Копенка, чьи жители также задолжали российскому государству
5 846 руб.83 Нужно добавить, что поселяне этой колонии, наряду с государственными долгами, имели и крупные частные задолженности, составлявшие
более 5 700 руб. В целом, к началу ХХ столетия за немецкой общиной села
Копенка висели долги на общую сумму, более чем 11,5 тыс. руб.84 Аналогичное положение наблюдалось и в немецких колониях Усть-Кулалинской воСравни также: Stojentin M. v. Ein deutscher Stamm auf fremder Erde. S. 20–21, 31.
См.: ГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 10721 [Докладная записка земского начальника 5-го участка
Камышинского уезда в Саратовское губернское присутствие, от 9.01.1900]. Л. 31 об.
79 См.: Там же. ГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 4598 [Жалоба поселян села Семеновка (Камышинского
уезда) в Саратовское губернское присутствие, от 21.04.1908]. Л. 2–3 oб. Сравни: Schmidt D. Studien
über die Geschichte der Wolgadeutschen. T. 1. S. 305–306.
80 ГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 10721 [Докладная записка земского начальника 5-го участка Камышинского уезда в Саратовское губернское присутствие, от 9.01.1900]. Л. 31 об.
81 См.: Воронежцев А. В. Поселяне-собственники Саратовской губернии и столыпинская аграрная реформа. С. 221.
82 Правительство и местная администрация в годы катастрофических неурожаев поддерживали население продовольственными и семенными ссудами. Зимой – весной 1898/1899 гг. только
губернскими органами была роздана продовольственная ссуда на сумму почти 205 тыс. рублей.
В 1901 г. население особенно пострадавших от неурожаев уездов (Хвалынского, Вольского, Саратовского и Камышинского) получили на продовольствие, семена и прокорм скота 2 448 965 пудов
зерна. См.: Очерки истории Саратовского Поволжья. Т. 2. Ч. 2. С. 32.
83 Включая недоимки, продовольственную ссуду и ссуду на прокорм скота.
84 См.: ГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 10721 [Докладная записка земского начальника 5-го участка
Камышинского уезда в Саратовское губернское присутствие, от 9.01.1900]. Л. 31 об.
77
78
20
лости, где общее число недоимщиков по девяти селам составило 77%, а в поселении Нижняя Добринка вообще все домохозяева превратились в задолжников85 (см. табл. 1.6). К 1902 г. уже около 20% всех немецких колоний Саратовской губернии имели задолженность 17% от общей суммы долгов всех
сельских поселений данного региона86.
Таблица 1.687
Общие недоимки к
1.01.1899 г.
(в руб.)
278
189
7 059
4 096
707
1 472
4 502
1 247
224
174
13 665
2 121
526
1 228
6 220
–
339
298
14 432
4 623
300
2 301
9 131
2 218
467
467
26 410
6 030
898
2 086
10 603
710
176
124
4 207
3 337
351
1 221
2 839
–
234
165
7120
3707
236
1233
6016
27
461
303
14657
9448
1162
2344
5400
–
Сумма недоимок
(в руб.) 89
Число домохозяев –
задолжников88
УстьКулалинка
Верхняя
Кулалинка
Верхняя
Добринка
Нижняя
Добринка
Буйдаков
Буерак
Крестовый
Буерак
Верхняя
Грязнуха
Водяной
Буерак
Щербаковка
Итого
Запасы хлеба в
общественных
магазинах
(в четвертях)
Число домохозяев,
платящих налоги
Название
селения
Долг за продовольственный кредит
(в руб.)
Сведения о задолженностях немецких селений
Усть-Кулалинской волости Камышинского уезда (1899)
в наличии
в
долгу
казенные
сборы90
земские
сборы
255
136
7.103
4.142
488
1245
1000
–
273
2707
229
2085
57290
151943
6420
43924
449
5117
1964
15094
5849
51563
–
4202
На рубеже XIX–XX столетий курирующий Усть-Кулалинскую волость
земской начальник заметил следующее: «Со времени последней ревизии, бывшей
в 1858 году, наличное население бывших колонистов увеличилось почти втрое и на
столько же уменьшился отведенный им надел на надельную душу. Ближайшим последствием такового постепенного уменьшения надела [...], после каждого нового
передела земли, появился крайний недостаток земли для населения, занимающегося
исключительно хлебопашеством, тем более что по соседству [...] нет частно85 См.: Воронежцев А. В. Поселяне-собственники Саратовской губернии и столыпинская аграрная реформа. С. 221.
86 См.: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 118. Сравни: Schmidt D. Studien über
die Geschichte der Wolgadeutschen. T. 1. Р. 310.
87 См.: ГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 10721 [Сведения о задолженностях немецких обществ УстьКулалинской волости Камышинского уезда, 1899]. Л. 28 об.–29.
88 Число домохозяев-недоимщиков по окладным книгам сельского управления.
89 Сумма недоимок по окладным книгам сельского управления.
90 Включая отсроченные казенные сборы.
21
владельческих и казенных земель [...]»91. К началу 1900 года, поселенцам УстьКулалинской волости в среднем на надельную душу принадлежало лишь
около 3,5 десятины (см. табл. 1.7). Причем, по оценкам местных органов власти, именно проблема малоземелья выступала основной причиной обнищания немецких поселян: «По степени урожайности и вообще качеству земли этот
надел никоим образом не может быть признан соответственным количеству земледельческого населения, почему оно в экономическом отношении в настоящее время
поставлено в ненормальные условия. Чрезмерная задолженность обществ и отдельных крестьянских хозяйств не обуславливается одними частными неурожаями, но
главным фактором материального упадка населения необходимо признать очень
малый надел»92. И далее: «До 1880 года местное население не знало даже названия
недоимок или других продовольственных долгов, а в настоящее время этих недоимок
и долгов насчитывается более сотни тысяч. Таким образом, в отношении материального обеспечения населения, между положением оного 25 лет тому назад и состоянием в настоящее время, усматривается поразительное ухудшение»93. Одним
из очевидных доказательств недостатка надельной земли явилось переселенческое движение немецкого населения в последней четверти XIX – начале
ХХ столетий (см. главу 4)94. K 1900 году, более одной трети официально числящегося в Усть-Кулалинских колониях населения проживало на стороне – в
городах и на арендных участках в пределах Европейской части России95.
Таблица 1.796
Сведения о численности населения и величине наделов
немецких селений Усть-Кулалинской волости Камышинского уезда (1899)
Название
селения
1
Усть
Кулалинка
Верхняя
Кулалинка
Верхняя
Добринка
Кол-во
ревизских
душ
мужск.
пола
Кол-во
наличн.
душ
мужск.
пола
Количество надельной земли
(в дес.)
Количество надельной «удобн.» земли
на одну муж. душу (в
дес.)
2
3
4
5
6
на ревизск.
душу
7
584
1 560
5 924
5 173
11 097
10,1
3,8
469
1 105
3 884
2 018
5 902
8,3
3,5
763
1 460
4 536
4 002
8 538
5,9
3,1
«удобн.»
«неудобн.»
всего
на наличн.
душу
8
91 ГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 10721 [Докладная записка земского начальника 7-го участка Камышинского уезда в Саратовское губернское присутствие, от 30.12.1899]. Л. 7.
92 ГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 10721. Л. 7–7 об.
93 Там же. Л. 7 об.
94 Так, Усть-Кулалинскую волость за период с 1875 по 1900 годы покинуло более 400 семей
(часть из которых выехали в Сибирь и Закаспийский край). См.: ГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 10721
[Докладная записка земского начальника 7-го участка Камышинского уезда в Саратовское губернское присутствие, от 30.12.1899]. Л. 7 об.
95 См.: ГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 10721 [Докладная записка земского начальника 7-го участка
Камышинского уезда в Саратовское губернское присутствие, от 30.12.1899]. Л. 7 об.; сравни также:
Булычев М. В. Социально-экономическое положение немецких селений Саратовской губернии в
конце XIX – начале XX вв. С. 217.
96 См.: ГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 10721 [Сведения о величине наделов немецких обществ УстьКулалинской волости Камышинского уезда, 1899]. Л. 28 об.–29.
22
1
Нижняя
Добринка
Буйдаков
Буерак
Крестовый
Буерак
Верхняя
Грязнуха
Водяной
Буерак
Щербаковка
Итого
2
3
4
5
6
7
8
731
2 160
6 400
5 636
12 036
8,7
2,9
348
840
2 870
2 939
5 809
8,3
3,4
385
1 000
2 128
3 591
5 719
5,5
2,1
999
2 140
8 386
5 257
13 643
8,4
3,9
479
1 080
5 041
1 495
6 536
10,5
4,6
653
5 411
1 495
12 840
4 729
43 898
2 495
32 606
7 224
76 504
7,2
8,1
3,1
3,4
Что касается относительно благополучной Норкской волости Камышинского уезда, то необходимо отметить, что и здесь, несмотря на широкое развитие побочных промыслов (сарпиночного, веялочного, производства плугов), жители ее селений были вынуждены дополнительно арендовать земли у
своих соседей (см. табл. 1.8), так как собственных, надельных земель им постоянно не хватало97.
Tаблица 1.898
Сведения о численности населения и величине наделов
немецких селений Норкской волости Камышинского уезда (1899)
Название селения
Кол-во
ревизских
душ
мужского
пола
Кол-во
наличных
душ
мужского
пола
Количество
надельной
«удобной»
земли
(в дес.)
Норка
Сплавнуха
Итого
2 492
1 913
4 405
6 407
4 103
10 510
14 547
9 966
24 513
Количество надельной
«удобной» земли
на одну муж. душу (в дес.)
на ревизскую
душу
на наличную
душу
5,8
5,2
5,6
2,3
2,4
2,3
Напротив, в соседней Олешнинской волости, наряду с дефицитом надельных площадей (селения Лизандердорф и Ной-Бальцер) имелся даже некоторый излишек (см. табл. 1.9), сдаваемый сельскими обществами в аренду
нуждающимся соседям99. Однако, такие исключения были большой редкостью. В целом, ситуация в земледельческих колониях Саратовского Поволжья
была достаточно напряженной, несмотря на рост эмиграционных настроений и постоянный отток населения в другие регионы России100.
97 Сравни также: Дитц Я. История поволжских немцев-колонистов. С. 270, 274; Очерки истории Саратовского Поволжья. Т. 2. Ч. 2. С. 44.
98 Рассчитано по: ГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 10721 [Ведомость о числе ревизских и наличных душ
и о количестве земельного надела поселян-собственников по 2-му земскому участку Камышинского уезда, от 10.12.1899]. Л. 11–11 об., 24.
99 В центральной колонии этой волости – Олешня, недостаток надельной земли вызвал развитие кожевенного производства.
100 Так, например, к 1905 г. поселянe Камышинского уезда обрабатывали лишь 2/3 от той
площади, которую они имели в 1877 году. См.: Long, James W. From Privileged to Dispossessed.
Р. 131.
23
Таблица 1.9101
Сведения о численности населения и величине наделов
немецких селений Олешнинской волости Камышинского уезда (1899)
Название селения
Олешня
Верховье
Памятное
Вершинка
Ной Денгоф
Лизандердорф
Ной Бальцер
Итого
Кол-во
ревизских
душ
мужского
пола
1 207
381
357
490
370
462
168
3 435
Кол-во
наличных
душ
мужского
пола
2 536
791
840
1 121
1 061
1 040
372
7761
Количество
надельной
«удобной»
земли (в дес.)
7 621
3 347
4 546
3 102
4 506
5 627
2 085
30 834
Количество надельной
«удобной» земли
на одну муж. душу (в дес.)
на ревизскую
на наличную
душу
душу
6,3
3,0
8,8
4,2
12,7
5,4
6,3
2,7
12,2
4,2
12,2
5,4
12,4
5,6
9,0
4,0
Что касается соседней Самарской губернии, то описывая положение дел
в Новоузенском уезде в 90-х годах XIX в., один из исследователей заметил, что
даже применяя самые передовые методы земледелия, каждое семейство, чтобы прокормиться, должно было иметь по крайней мере от 30 до 50 десятин. В
таком случае, все немецкие поселения обширной Самарской губернии, также
страдали от нехватки земли. В среднем, размеры землевладений в Николаевском и Новоузенском уездах к 1905 г. составляли (на семью) соответственно
20,7 и 27,3 десятины102. Наиболее сложное положение сложилось в самых первых (с момента основания) поселениях Николаевского уезда, где вообще
(1905) не нашлось ни одной колонии, где-бы земельные участки превышали
30 десятин на семью103. Причем, необходимо учитывать, что семейства немецких колоний были самыми многочисленными в регионе, что ставило их
еще в менее благоприятные условия (при переделе земли), чем их соседей104.
Что касается центров немецкого ремесленного производства, таких, например, как Сосновская волость, то и здесь, несмотря на относительное благополучие ее жителей, наблюдался определенный кризис. Причем, по оценкам современников, именно Сосновская волость, несмотря на свое
малоземелье была одной из самых состоятельных и обеспеченных волостей
Саратовской губернии, не нуждавшейся в голодные годы в правительствен-
101 Рассчитано по: ГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 10721 [Ведомость о числе ревизских и наличных
душ и о количестве земельного надела поселян-собственников по 2-му земскому участку Камышинского уезда, от 10.12.1899]. Л. 11–11 об., 24.
102 В Саратовской губернии средние размеры немецких землевладений были следующими:
в Саратовском уезде – 9,3 десятины, в Аткарском – 19,3 десятины, в Камышинском – 19,7 десятин.
См.: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 129, 131; сравни также: Новоузенский уезд в
естественно-историческом и хозяйственном отношении. Ч. 1. Новоузенск, 1912. С. 216; Савченко И. А., Дубинин С. И. Российские немцы в Самарском крае. С. 56-57.
103 Если колоний с наделом на душу меньше 4-х десятин в Новоузенском уезде насчитывалось всего 10, то в Николаевском – 22. См.: Юстус К. Ф. Приволжские колонисты. С. 12–13.
104 Так, например, самыми крупными семьями в Новоузенском уезде являлись именно семьи
немцев: на каждую из них в среднем приходилось 9,5 человек. У русских данная цифра составляла – 6,5, у татар – 6,4, у эстонцев – 5,6 человек. См.: Новоузенский уезд в естественноисторическом и хозяйственном отношении. С. 138; сравни также: Kramer, Karl. Die Volkskraft der
Wolgadeutschen // DPO. 1939. Nr. 8/9. S. 10–11.
24
ной хлебной ссуде и регулярно вносившей все казенные и земские налоги105.
Однако, более подробная характеристика данной волости позволяет сделать
несколько другие выводы.
К началу ХХ столетия, население Сосновской волости по сравнению с последней, проводимой в 1857 г. ревизией выросло более, чем в два раза. При
этом, в среднем на наличную мужскую душу приходилось только по
3,6 десятин106 «удобной и неудобной земли» (см. табл. 1.10), т. е. значительно ниже установленной нормы (6,25 десятин), при которой русский земледелец мог
претендовать на ссуду Крестьянского поземельного банка107.
Таблица 1.10108
Сведения о численности населения и величине наделов
немецких селений Сосновской волости Камышинского уезда (1899)
Название
селения
Кол-во
ревизских
душ мужского пола
Кол-во
наличных
душ
мужского
пола
Количество
надельной земли
(в дес.)
«удобн.» «неудоб.»
Сосновка
Таловка
Голый Карамыш
Севастьяновка
Ключи
Усть-Золиха
Поповка
Гололобовка
Лесной Карамыш
Карамышeвка
Макаровка
Подчинное
Каменный
Овраг
Итого
всего
Количество надельной «удобной» земли на
одну
муж. душу
(в дес.)
на
на наревизс.
личн.
душу
душу
9,0
3,9
8,0
3,5
626
1 371
1 437
3 170
5 690
11 072
2 314
2 206
8 004
13 278
1 819
4 378
8 396
1 416
9 812
4,6
1,9
748
957
1 079
939
1 673
1 389
2 246
2 428
1 541
3 269
3 200
7 476
6 406
6 750
6 849
695
1 490
1 336
1 202
2 185
3 895
8 966
7 742
7 952
9 034
4,3
7,8
5,9
7,2
4,0
2,3
3,3
2,6
4,4
2,1
2 042
4 742
16 353
2 078
18 431
8,0
3,4
743
394
397
1 680
961
1 056
6 673
3 332
2 767
1 982
676
614
8 655
4 008
3 381
9,0
8,4
7,0
4,0
3,5
2,6
97
230
1 018
461
1 479
10,5
4,4
12 885
28 527
85 982
18 656
104 638
6,7
3,0
105 См. также: Дитц Я. История поволжских немцев-колонистов. С. 277. Нельзя забывать, что
Сосновка являлась единственной колонией Саратовской губернии, где был порт, т.е. производился перегруз зерна на суда. Несмотря на весьма малый товарооборот данного порта по сравнению с подобными в немецких колониях Самарской губернии, это обстоятельство также сыграло свою роль в превращение Сосновки в преуспевающую колонию. См.: Long, James W. From
Privileged to Dispossessed. Р. 98, 101.
106 Из них удобной – около 3-х десятин.
107 См.: ГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 10721 [Докладная записка земского начальника 1-го участка
Камышинского уезда в Саратовское губернское присутствие, от 17.12.1899]. Л. 9.
108 См.: ГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 10721 [Ведомость о числе ревизских и наличных душ и о количестве надельной земли по обществам Сосновской волости Камышинского уезда, от 1.01.1899].
Л. 26–27.
25
«Настоящая малоземельность крестьян при невозможности приобрести землю
при помощи Крестьянского Банка, ведет к сильной эмиграции в Америку и к исканию каких-либо земель в России», – констатировал земской начальник 1-го участка Камышинского уезда в декабре 1899 года109. Нужно заметить, что скудность земельных наделов проявилась в Сосновской волости еще в конце 50-х
годов XIX века, когда с 1859 по 1873 гг.110, более 4000 немецких колонистов
данной волости переселились на жительство в Самарскую губернию111. После
введения ограничений на переселение, волна сосновских поселенцев потянулась за океан, в эмиграцию112. К концу XIX – началу ХХ столетий проявилось
и движение поселян данной волости на Кавказ, в Туркестан и Сибирь. Так,
впервые попытки массового переселения в Сибирь были предприняты жителями Сосновской волости в 1899 году, когда из двух селений: Гололобовка и
Усть-Золиха были посланы специальные «ходоки», с целью выяснения возможности организованного переезда немецких семей113. Рано проявившаяся
проблема малоземелья вынудила поселенцев Сосновской волости прибегнуть
к дополнительным, побочным заработкам, вскоре сделавшим ее одним из
центров сарпиночного производства губернии114. Однако, это обстоятельство
привело к тому, что «население Сосновской волости резко разделилось на две категории – на хлебопашцев и нехлебопашцев». Причем, поселяне, всецело посвятившие себя сарпиночному производству, стали сдавать свои душевые земельные наделы в аренду своим же нуждающимся землякам-земледельцам,
иногда на достаточно невыгодных для последних условиях «испольщины»115.
Причем, процент хозяев, сдававших в аренду свою пашню (1899) доходил до
50,5%, а средняя плата за надел до 18 рублей в год116. «Такая страшная арендная
плата, – отмечал земской начальник 1-го участка Камышинского уезда, – вызывается единственно малоземельностью, заставляющее хлебопашцев искать себе
землю во что бы то ни стало, не говоря уже о том, что при 12-летнем периоде передела земли, нехлебопащец, поместивший свои души в десятках хлебопашца, эксплуатирует последнего год от году все более, имея возможность в конец разрушить
его хозяйство, сдав свои наделы другому хлебопашцу»117. Таким образом, наряду с
обогащением одной части населения, постепенно скатывалась к нищете другая ее часть. В то же время, исключить использование надельной землей поселян – ремесленников, не обрабатывавших ее, не представлялось возможным, иначе, «благодаря значительности нехлебопашцев», не состоялся бы ни
109 ГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 10721 [Докладная записка земского начальника 1-го участка Камышинского уезда в Саратовское губернское присутствие, от 17.12.1899]. Л. 9. Сравни: Там же.
Д. 8056 [Сведения о землепользовании немецких поселян-собственников в Саратовской губернии
для Министерства Внутренних дел, 08.04.1915]. Л. 1 oб. – 2 oб.
110 В этот период еще отсутствовали особые ограничения по переселению в данную губернию.
111 Сравни также: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 118.
112 Причем, как подчеркивали местные власти, «последнее явление крайне нежелательно, так как
эмигрируют лучшие силы». См.: ГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 10721 [Докладная записка земского начальника 1-го участка Камышинского уезда в Саратовское губернское присутствие, от 17.12.1899]. Л. 9.
113 См.: Там же. Л. 9–9 об. Сравни: Минх А. Н. Историко-географический словарь Саратовской губернии. Т. 1. Вып. 1. Саратов; Аткарск, 1898. С. 160.
114 См. также: Дитц Я. История поволжских немцев-колонистов. С. 276–277; ГАСО. Ф. 400.
Оп. 1. Д. 1510 [Общий обзор о положении землеустроительного дела в Саратовской губернии,
01.01.1915]. Л. 120 oб.–121.
115 Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 123.
116 См.: Булычев М. В. Социально-экономическое положение немецких селений Саратовской
губернии в конце XIX – начале XX вв. С. 214.
117 ГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 10721 [Докладная записка земского начальника 1-го участка Камышинского уезда в Саратовское губернское присутствие, от 17.12.1899]. Л. 9 об.; сравни также: Long,
James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 123, 147.
26
один приговор сельских общин данной волости118. Таким образом, коренной
разлом в развитии производительных сил немецкой деревни, несомненно,
приводил и к изменениям социальной жизни немецкой общины в целом. По
оценкам современных исследователей, развитие многочисленных ремесл,
торговли и надомного производства превратили немецкие колонии Поволжского региона в крупные торгово-промышленные центры наиболее тесного
переплетения культур. «Экономическая жизнь немцев [Камышинского уезда], –
отмечал местный предводитель дворянства в 1910 г., – тесно связана с таковой
же русского населения: торговля хлебом, сельско-хозяйственными орудиями немецкого производства (плуги, веялки), а на севере уезда сарпинкой, выделкой которой
занята большая часть немецкого населения, – вот пункты сближения немцев с русскими, являющиеся серьезными факторами ассимилирования немецкого населения»119. Не в последнюю очередь это высказывание относилось и к Сосновской волости, где 45% всех семей занималось не сельским хозяйством, а
специализировалось на производстве сарпинки120. Так, например, описывая
состояние дел в немецком селении Ключи (Сосновская волость), один из сельских корреспондентов заметил следующее: «Почти половина населения занимается тканием сарпинки, не обрабатывая своих наделов, а отдавая их в аренду своим
односельцам, почему приходится покупать не только съестные припасы для семьи и
корм для скотины, но и необходимое на зиму топливо [...]» 121. Постоянная потребность ремесленников в поставках продовольствия привела к тому, что
для них были организованы специальные еженедельные базары, где заезжие
русские крестьяне из Золотовской и Черебаевской волости (Новоузенский
уезд) распродавали свои товары. Аналогичная ситуация с поставками сельскохозяйственных продуктов была зафиксирована и в колонии Голый Карамыш122.
По оценкам американского историка Джеймса Лонга, именно благодаря
развитию сарпиночного производства, в немецких колониях наблюдалась
меньшая социально-экономическая дифференциация, чем среди русских
крестьян или немецких – чисто сельскохозяйственных колоний. Однако, источниковые материалы позволяют утверждать, что положение «ремесленных»
колоний не было настолько стабильным и радужным, как оно зачастую представляется в исследованиях по истории поволжских немцев123. По оценкам
местных властей, именно развитие надомного производства приводило к тому, что – «масса рук совершенно отвыкает от крестьянского дела и в случае какогонибудь кризиса в сарпиночном деле грозит образованию обширного пролетариата
[...]»124. Так, например, к началу 1900 года, после целой череды неурожаев и
заметного обнищания поселян-хлебопашцев, экономическое положение и
ремесленников (производителей сарпинки), напрямую не затронутое кризисом сельскохозяйственного производства, также существенно пошатнулось.
«Кустари не сводят концы с концами, угрожая в будущем лечь страшным бременем
на население, а хлебопашцы, платя страшные арендные платы, уплачивая все казен118 ГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 10721 [Докладная записка земского начальника 1-го участка Камышинского уезда в Саратовское губернское присутствие, от 17.12.1899]. Л. 9 об.
119 РГИА. Ф. 1291. Оп. 120. Д. 21 [Докладная записка Камышинского уездного предводителя
дворянства Михаила Х. Готовицкого – Председателю Совета Министров, от 30.11.1910]. Л. 25.
Сравни: Schmidt D. Studien über die Geschichte der Wolgadeutschen. T. 1. S. 316–317.
120 См.: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 157.
121 Камышинские вести (Kамышин). 1909. 8 апр. № 15. С. 3.
122 См.: Там же.
123 См.: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 47–148.
124 ГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 10721 [Докладная записка земского начальника 1-го участка Камышинского уезда в Саратовское губернское присутствие, от 17.12.1899]. Л. 9 об.; сравни также: Rath,
Georg. Die Rußlanddeutschen in den Vereinigten Staaten von Nord-Amerika. S. 43.
27
ные и земские сборы и терпя частые неурожаи и недороды в последние годы, живут
совсем впроголодь. Общее благосостояние оказывается совершенно подорванным»125.
Причем, развитие сарпиночного промысла у поселян Камышинского уезда
имело место далеко не во всех его селениях, и не в одинаковой степени. Так,
что касается Каменской волости, то здесь наибольшее распространение он
получил лишь в селе Россоши, где практически каждая семья занималась
тканием сарпинки. Несколько меньше, этот промысел проявил себя в селениях: Грязноватка, Копенка и Елшанка. Достаточно слабо сарпиночные ткачи
были представлены в селе Каменка, а в таких поселениях, как Семеновка и Гнилушка, сарпиночный промысел вообще не нашел последователей. По сравнению с жителями Камышинского уезда, традиционно занимавшихся кустарными промыслами, успехи от их развития в Аткарском уезде, были еще менее
заметными. Так, из представленных в 1900 г. сведений в Саратовское губернское присутствие о роли сарпиночного производства в Медведицкой волости,
следовало: «Заработок от этого промысла такой незначительный, что нисколько
не обеспечивает людей, отдающих ему свой труд, и в случае неурожая хлебов, сарпинщики также нуждаются в разных ссудах, как и остальные поселяне [...]»126.
Рост малоземелья, наряду с развитием надомного производства, приводил и к оттоку части поселенцев в большие города, прежде всего в Саратов,
Самару, Астрахань, Баку. Необходимость поиска заработков на стороне, нарушала сложившиеся патриархальные порядки, приводя к «нравственной
деморализации» беднейшей части поселян127. Земской начальник 1-го участка
Камышинского уезда, наблюдая данную тенденцию в «богатой» Сосновской
волости, замечал следующее: «Эти городские рабочие, в особенности бакинские,
возвращаясь назад, совершенно деморализуют местное население. С грустью должен
установить факт, что прежний высоко нравственный и строго честный строй
поселян стал сильно изменяться; появились семьи, где дети совершенно выбрасывают
из семьи родителей, нравственность молодого поколения значительно расшаталась»128.
Одним из последствий разорения деревни явилось и появление большого количества нищих в городских и сельских центрах поволжского региона.
Больше всего их было зафиксировано в Петровском, Балашовском, Аткарском и Камышинском уездах. Причем, среди нищих все чаще стали попадаться и потомки немецких колонистов, традиционно считавшихся крепкими хозяевами129. Постоянный недостаток необходимых материальных средств
у части поселян неизменно отражался и на состоянии их здоровья. Характерным примером тому может служить массовое распространение в немецких
селениях Поволжья (особенно в начале ХХ в.) глазной болезни – трахома
(«Trachoma»), неизменного спутника антисанитарных условий проживания и
нищеты населения. «Среди немцев „Trachoma“ представляет едва ли не поголовное
явление, – отмечал один из сельских корреспондентов Камышинского уезда, –
причина же болезни одна – крайняя нечистоплотность [...]. Кроме того, что немцы,
[...] утираются одним „утиральником“, что особенно служит распространению
125 ГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 10721 [Докладная записка земского начальника 1-го участка Камышинского уезда в Саратовское губернское присутствие, от 17.12.1899]. Л. 9 об.
126 ГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Л. 10721 [Докладная записка земского начальника 5-го участка Камышинского уезда в Саратовское губернское присутствие, от 9.01.1900]. Л. 31 об. Сравни: Schmidt D.
Studien über die Geschichte der Wolgadeutschen. T. 1. S. 361–362.
127 См.: ГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 10721 [Докладная записка земского начальника 1-го участка
Камышинского уезда в Саратовское губернское присутствие, от 17.12.1899]. Л. 25.
128 Там же. Л. 9 об., 25.
129 См.: Очерки истории Саратовского Поволжья. Т. 2. Ч. 2. С. 27. Сравни: Long, James W. From
Privileged to Dispossessed. Р. 79–80. Аналогичная ситуация имела места и в Самарской губернии.
См.: Stojentin, M. v. Ein deutscher Stamm auf fremder Erde. S. 22.
28
„трахомы“ среди немцев-колонистов, сюда присоединяется и то печальное обстоятельство, что у них отсутствуют умывальники, вследствие чего они моются из
тазов – [...] руки и этой же водой лицо, [причем] умываются из таза одной и той же
водой несколько человек [...]»130. Остается добавить, что массовое заболевание
глаз у поволжских колонистов отмечали и агенты по эмиграции, оформлявшие проездные билеты таким больным только после прохождения соответствующего курса лечения131.
Таким образом, положение немецких колоний Саратовской губернии
далеко отставало от идеального, нередко распространявшегося националистическими средствами печати России в довоенный период. Тесные рамки
сельской общины уже не выдерживали напора роста немецких семей. Если в
середине XIX века, исходя из статистических данных IX ревизии, только на
правом берегу Волги проживало всего около 95 000 колонистов, то по переписи 1897 г. их численность достигала уже 163 661 человек132. Аграрное перенаселение, проявлявшее себя в немецких колониях уже с середины
XIX столетия, к началу ХХ века становится важнейшим фактором, влиявшим
на социально-экономическое развитие не только регионов компактного проживания российских немцев, но и всего Нижнего Поволжья. Развитие товарно-денежных отношений, появление безработицы, рост отходничества и появление новых регионов переселения приводили не только к коренной ломке
психологии единичных поселян-собственников, но и всего патриархального,
жизненного уклада их обществ в целом.
Камышинские вести (Kамышин). 1909. 30 июля. № 46. С. 3.
См., к примеру: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8473 [Рекламное письмо о бесплатном проезде в Бразилию пароходной компании «Ф. Missler Bremen» от 15.01.1909]. Л. 69–72 об.
132 После отделения Заволжья в 1850 г., на территории Саратовской губернии остались лишь
правобережные немецкие колонии. Немецкие поселения на левом берегу Волги отошли к Самарской губернии, где по переписи 1897 г. проживало уже более 215 тыс. немецких поселян. См.:
Long, JamesW. From Privileged to Dispossessed. Р. 12; Булычев М. В. Социально-экономическое положение немецких селений Саратовской губернии в конце XIX – начале XX вв. С. 210.
130
131
29
Глава 2
РЕВОЛЮЦИЯ 1905-1907 гг. В ПОВОЛЖСКОЙ ДЕРЕВНЕ
2.1. Аграрный вопрос и революция
«Вся наша революция, произошла от того, что
правители не понимали и не понимают той истины, что общество, народ двигается. Правительство
обязано регулировать это движение и держать его в
берегах, а если оно этого не делает, а прямо и грубо
загораживает путь, то происходит революционный
потоп»133.
С. Ю. Витте
Революция 1905 г. была результатом недовольства крестьян и рабочих их
экономическим и социальным положением. При этом именно аграрный вопрос был центральным вопросом Первой русской революции. Крестьянские
выступления 1905–1906 гг. шли под лозунгом, выражавшим основное стремление сельского населения России – больше земли. Не в последнюю очередь,
в октябре 1917 г. большевики победили именно потому, что наряду с требованием прекращения затянувшейся войны, они выдвинули и актуальнейший
лозунг: «Земля – крестьянам!». «Нехватка земли, крестьянское малоземелье, возможность удовлетворить требования крестьян, отобрав землю у помещиков, –
важнейший русский миф ХХ века», – отмечал в своих исследованиях Михаил
Геллер134. - Миф жил, несмотря на существование многочисленных статистических данных, опровергавших расхожие рассуждения о «земельной тесноте».
Руководствуясь ими, в России приходилось «удобной» земли около
2,1 десятины на человека, во Франции только – 0,82, в Германии – 0,62135. Значительно важнее для революционного движения был миф о помещиках,
сконцентрировавших в своих руках всю землю, хотя к 1905 г. российским крестьянам принадлежало около 164 млн. десятин, а дворянам – 52 млн. десятин,
включая лесные угодья136. Однако, мифичность главного крестьянского требования, не меняла подлинного факта бедности значительной части ее земледельческого населения, одной из причин которой, являлась чрезвычайно
низкая производительность сельского хозяйства. Так, урожайность крестьянских полей в России была в 2–4 раза ниже урожайности в европейских странах. Чтобы произвести то количество зерна, какое русский крестьянин получал на наделе в 2,6 десятины, французу достаточно было владеть площадью
133 Цит. по: Шелохаев В. В. Национальные интересы России и конфронтационная борьба между властью и обществом в начале ХХ века // Проблемы политической и экономической истории России: Сб. статей. M., 1998. С. 32.
134 Геллер М. История Российской империи. T. 3. M., 1997. С. 213; сравни также: Бокарев Ю. П.
«Умом Россию не понять» (поведение крестьян в революционную эпоху) // Революция и человек. С. 88.
135 Сравни также: Маслов П. Аграрный вопрос в России. СПб., 1906. С. 204.
136 См.: Геллер М. История Российской империи. T. 3. С. 213.
30
только в полдесятины137. При относительном малоземелье, т. е. в случае тех
хозяйств, которые с точки зрения статистики имели достаточно земли, но при
экстенсивной обработке не могли жить на получаемые с нее доходы, необходимо иметь в виду то, что переход к интенсивному земледелию зависил не
только от желания и воли крестьянства или власти, но и от ряда условий
(технических, материальных, культурных), которые крестьянин просто не
имел и не мог легко и быстро создать138. Бесспорным доказательством мифичности главного крестьянского лозунга – «Даешь землю!» стал раздел помещичьей земли сразу после Октябрьской революции, когда каждый крестьянин получил от 0,1 десятины (в Московской, Новгородской, Вятской
губерниях) до 0,5–1,0 десятины (в Петербургской, Саратовской)139.
Однако, до «грандиозного» передела еще было далеко, и в 1905 г. именно
революционный захват помещичьей земли казался крестьянину наиболее
радикальным и единственным выходом из экономического тупика, большую
часть которой и так обрабатывал он лично. К тому же, крестьянин глубоко
верил, что земля «по божьей и человеческой правде» принадлежит именно ему, а
не помещику140. Поэтому, в процессе дележа приняли участие все социальные
слои крестьянства – от кулака до бедняка141. Если кулаки и середняки ожидали в процессе революционных преобразований освобождения от податей и
налогов, разделе помещичьего инвентаря и о новых возможностях более широко вести свое хозяйство (за счет дополнительной прирезки дворянской
земли), то сельская беднота, в свою очередь, питала иллюзии в одночасье выбиться из нужды142.
Голод ударивший поволжские губернии в 1901–1902 гг., частичные недороды в 1903 и 1905 гг., русско-японская война, вырвавшая из крестьянства
значительное количество необходимой в хозяйстве рабочей силы, дополнительные налоги и общий рост обнищания резко усилили и темп развития
революционных настроений143. К лету 1905 г. определенное брожение наблюдалось и в большинстве немецких колоний Поволжья, также утомленных
непопулярной войной, мобилизацией бывших чинов запаса, реквизированием весьма необходимых в хозяйстве повозок и лошадей, и непомерными податями144. Как правило, не ввязываясь в политическую борьбу за свои права,
поволжские немцы все активнее покидали Россию, эмигрируя в страны Нового Света145.
137 См.: Геллер М. История Российской империи. T. 3. С. 213.. Сравни также: Землевладение
// Отечественная история (энциклопедия). T. 2. M., 1996. С. 252; Землепользование // Там же. С. 254;
Крестьянство // Там же. T. 3. M., 2000. С. 145.
138 См.: Джурович Б. Аграрный вопрос и революция // 1905 год – начало революционных
потрясений в России ХХ века. M., 1996. С. 21–22.
139 См.: Геллер М. История Российской империи. T. 3. С. 213–214.
140 См.: ГИАНП. Ф. 1831. Оп. 1. Д. 214 [Приговор сельского схода села Коростино Камышинского уезда, от 2.7.1906]. Л. 17–17 об.; Там же. [Приговор сельского схода слободы Котово Камышинского уезда, от 2.7.1906]. Л. 15–15 об.; Джурович Б. Аграрный вопрос и революция // 1905 год
– начало революционных потрясений в России. С. 22; Бокарев Ю. П. «Умом Россию не понять»
(поведение крестьян в революционную эпоху) // Революция и человек. С. 86.
141 Сравни также: Посадский А. В. Социально-политические интересы крестьянства и их проявления в 1914–1921 гг. (на материалах Саратовского Поволжья). Дисс. на соискание ученой степени кандидата ист. наук. Саратов, 1997. С. 71.
142 Сравни также: Буховец O. Г. Социальные конфликты и крестьянская ментальность в Российской империи начала XX века: новые материалы, методы, результаты. M., 1996. С. 180–181.
143 См.: Очерки истории Саратовского Поволжья. Т. 2. Ч. 2. С. 191–195.
144 См.: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 194–195.
145 Сравни: Кабузан В. Русские в мире. С. 331-332, 334.
31
В то же время, в революции 1905–1906 гг. крестьянское движение в Саратовском Поволжье значительно превысило по своему размаху средний общероссийский уровень. За этот период, в деревне произошло свыше
1400 выступлений, где основную массу участников движения составили бывшие помещичьи крестьяне. В уездах с преобладанием бывших государственных крестьян и немцев-колонистов крестьянское движение оказалось незначительным. Так, на Камышинский, Кузнецкий, Царицынский и частично
Вольский уезды пришлось менее 200 выступлений в 46 из 105 волостей. Напротив, в уездах с концентрацией помещичьих латифундий (Аткарский, Саратовский, Петровский, Балашовский и Сердобский), крестьянские волнения
произошли в 165 волостях из 176. При этом, процент уничтоженных в Саратовской губернии помещичьих усадеб более чем в шесть раз превысил общероссийский уровень146. Вот как описывал один из потерпевших картину погрома своего имения, достаточно типичную для стихийной полосы
крестьянского движения в Поволжье:
«Мигом полетели камни в окна, посыпались бемские стекла, цельные [...] и в то
время, как мальчишки и девчонки бегали кругом дома и выбивали палками окна, –
мужики ломали рамы и двери и влезали в дом. Бабы со свечами в руках лезли за ними,
освещали им путь. Быстро застучали топоры и ломы, разлетелся вдребезги буфет
и посыпался богемский хрусталь. В мелкие куски превращались зеркала и зеркальные
шкафы, а тем временем бабы и ребятишки тащили золоченную мебель, срывали
обивку и драпировки [...], выносили вещи палисандрового дерева с инкрустацией и
бронзой [...]»147.
В числе пострадавших крупных землевладельцев оказались и «немецкие»
помещики148. Так, только в ноябре 1905 г. были сожжены и разгромлены
усадьбы баронессы Бенкердорф-Гинденбург и помещицы Минх в Саратовском уезде. В Аткарском уезде данной участи подверглось имение землевладельца Шмидт, где пожаром были уничтожены все домовладения, амбары,
конюшни и даже паровая мельница149. Необходимо заметить, что в основе
такого стихийного разбоя лежала определенная идея, которую сами поволжские крестьяне формулировали довольно просто: «Если мы не сожгем помещичье гнездо, то помещики смогут вернуться в свои дома и зажить по прежнему [...].
Мы этого не хотим [...], ну и равняем за-под-лицо [...]»150.
Что касается соседней, Самарской губернии, то и здесь революционным
движением 1905–1906 гг. были захвачены все ее семь уездов. По некоторым
подсчетам, движение наблюдалось в 190 волостях губернии, что составляло
62,1% от общего их количества. По данным О. Буховца, проанализировавшего
процессы приговорного движения151 в Самарской губернии, в нем принимали участие, главным образом, крестьяне наиболее крупных селений. Из
569 селений губернии, затронутых приговорным движением, 291 (51,1%) от146 См.: Очерки истории Саратовского Поволжья. Т. 2. Ч. 2. С. 205; сравни также: Schippan M. –
S. Striegnitz. Wolgadeutsche. Geschichte und Gegenwart. Berlin, 1992. S. 129; Геллер M. История Российской империи. T. 3. С. 231; Гохлернер В. М., Харламова К. П. Из истории крестьянских революционных комитетов в Саратовской губернии в 1905 г. // Поволжский край. Вып. 5. Саратов, 1977. С. 98.
147 Цит. по: Антонов-Саратовский В. П. Красный год. Ч. 1. Б.м., 1927. С. 156; сравни также:
Oсипов В. Саратовская организация РСДРП в 1905–1907 гг. Саратов, 1940. С. 47; Попов Ф. Г. Летопись революционных событий в Самарской губернии 1902–1917. Куйбышев, 1969. С. 131.
148 В основном, в числе таких помещиков находились обрусевшие немцы.
149 См.: Саратовский листок (Саратов). 1905. 8 ноябр. № 220. С. 3.
150 Цит. по: Антонов-Саратовский В. П. Красный год. Ч. 1. С. 156.
151 Приговорное движение состояло в принятии приговоров, наказов, обращений, заявлений, петиций политического характера, направляемых в Государственную думу, различным
политическим партиям и организациям, в редакции газет, в правительственные инстанции и т. д.
32
носились к северным уездам и 278 (48,9%) – к южным, включая «немецкие» –
Николаевский и Новоузенский уезды. Однако, если на каждое из участвовавших в движении северных селений в среднем приходилось 208 хозяйств,
то на каждое южное – 327 хозяйств152. Таким образом, крестьяне южного района Самарской губернии, наиболее продвинутого в развитии капиталистических отношений, были охвачены приговорным движением в значительно
большей степени, чем крестьяне северного района – района большего сохранения остатков крепостничества (см. табл.2.1).
Таблица 2.1153
Охваченность крестьян северного и южного районов
Самарской губернии приговорным и остальными формами движения
(1905–1907гг.)
Районы
Северный
Южный
по губернии
Селения,
охваченные
приговорным
движением
число
%
74
46,5
85
53,5
159
100
Хозяйства
в них
Селения, охваченные
остальными
формами движения
Хозяйства
в них
число
18.575
39.941
%
31,8
68,2
число
217
193
%
52,9
47,1
число
42.012
51.123
%
45,1
54,9
58.516
100
410
100
93.135
100
Что касается различных разрядов крестьян Самарской губернии, чье
экономическое положение довольно существенно отличалось друг от друга,
то в наибольшей степени этим движением были охвачены бывшие помещичьи и удельные крестьяне (исходя из общей численности участников)154. Бывшие государственные крестьяне, как и в соседней Саратовской губернии,
были охвачены движением в значительно меньшей мере, а немцыколонисты, башкиры-вотчинники и тептяри были вообще затронуты революционным волнением лишь в небольшой степени. Что касается общей численности самих селений Самарской губернии, охваченных движением в
1905–1907 гг., то 225 (39,5%) пришлось на деревни бывших помещичьих крестьян, 220 (38,7%) – на селения бывших государственных крестьян, 94 (16,6%) –
бывших удельных, 14 (2,4%) – бывших немцев-колонистов и только 7 (1,2%) на
селения башкир и тептярей155.
Наряду со стихийным движением масс (погромы и поджоги помещичьих
усадеб) в Саратовском Поволжье, с лета 1905 г. большую роль сыграла местная организация партии социал-революционеров (эсеров)156, сумевших покрыть почти всю губернию сетью сельских ячеек, так называемых «крестьянских братств», призывавших жителей к политическим выступлениям против
152 См.: Буховец O. Г. Социальные конфликты и крестьянская ментальность в Российской
империи начала XX века. С. 175–176.
153 См.: Там же. С. 177.
154 Так, если у бывших государственных крестьян земельный надел на двор составлял в
среднем 22,8 десятины, то у бывших удельных – 13,8 дес., у бывших помещичьих – 7 дес., у бывших колонистов – 33 дес., а у башкир и тептярей – 20 дес. См.: Буховец O. Г. Социальные конфликты и крестьянская ментальность в Российской империи начала XX века. С. 178; сравни также: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 129.
155 См.: Буховец O. Г. Социальные конфликты и крестьянская ментальность в Российской
империи начала XX века. С. 178. Сравни: Попов Ф. Г. Летопись революционных событий. С. 512.
156 В Саратовской губернии крестьяне составляли значительную часть партии эсеров –
41,3%. См.: Очерки истории Саратовского Поволжья. Т. 2. Ч. 2. С. 229. См. также: Рейли Д. Саратов
и губерния в 1917 году: события, партии, люди. Саратов, 1994. С. 114–115.
33
правительства157. Такой же характер имела и другая, более весомая организация – Крестьянский союз Саратовской губернии, примкнувший вскоре к Всероссийскому крестьянскому союзу. При этом, Саратовский крестьянский союз оказался радикальнее самой центральной организации не только в
аграрном вопросе, но и в тактике. В его решениях оговаривалась необходимость вооружения крестьян и возможность вооруженной борьбы совместно с
промышленными рабочими158. Опыт работы крестьянских комитетов Саратовской губернии наряду с Советами рабочих депутатов Москвы и Петербурга, как зачатков новой революционной власти, был учтен большевиками в
проекте резолюции «Временное революционное правительство и местные органы
революционной власти», предложенной IV (Объединительному) съезду РСДРП
в апреле 1906 г. Кроме этого, данный текст резолюции был полностью включен и в работу В. И. Ленина (1909) «Цель борьбы пролетариата в нашей революции», обосновывавший положение о революционно-демократической диктатуре пролетариата и крестьянства, как необходимого условия победоносной
революции против российского самодержавия159. Данное обстоятельство еще
раз указывает на особый характер крестьянского движения в Поволжском
регионе, контрастно обозначив своеобразную реакцию на эти процессы ее
немецкоговорящего населения.
2.2. Штрихи к социальному портрету
немецкого поселянина-собственника
2.2.1. Отношение к местным властям
« [...] Немцы, являясь народом пришлым, все же
совершенно лояльны, их строго консервативное настроение оказывало сдерживающее влияние на окружающее русское население, их готовность к повиновению русским властям и в отбывании различных
повинностей доказывает, что они являются верными подданными, свято чтущими своего Монарха –
Русского Государя [...]»160
В период революции 1905–1906 гг. немецкое население Саратовского Поволжья не принимало фактически никакого участия в аграрном движении,
вылившемся в ряде уездов и волостей в кровавые столкновения крестьянского
населения с правительственными войсками161. В политических целях и методах поволжских немцев революционного начала было немного, как правило,
они совпадали с целями и методами государственных крестьян, проживавших по соседству, и резко расходились с революционными средствами бывших помещичьих крестьян – поджогами, грабежами, захватом частных землевладельческих латифундий и т.д. Колонисты селения Цуг, характеризуя свое
отношение к революции 1905 г., в письме к Самарскому губернатору сообщали, что «немецкое население [...], хотя и думает об улучшении земельного устройСравни также: Schippan, M. – S. Striegnitz. Wolgadeutsche. Geschichte und Gegenwart. S. 130.
См.: Очерки истории Саратовского Поволжья. Т. 2. Ч. 2. С. 209.
159 См.: Гохлернер В. М., Харламова К. П. Из истории крестьянских революционных комитетов
в Саратовской губернии в 1905 г. С. 90–91.
160 РГИА. Ф. 1291. Оп. 120. Д. 21 [Докладная записка Камышинского уездного предводителя
дворянства – Председателю Совета Министров, от 30.11.1910]. Л. 26.
161 Смотри к примеру: Гохлернер В. М. Крестьянское движение в Саратовской губернии в годы Первой русской революции // Исторические записки (1955). T. 52. С. 196–200; Oсипов В. Саратовская организация РСДРП в 1905–1907 гг. С. 46–47; Антонов-Саратовский В. П. Красный год. Ч. 1.
С. 153–155.
157
158
34
ства, но активного участия в этом движении не принимает, политикой мало занимается, пассивно выжидая реформы от правительства и Государственной Думы»162. Даже решение проблемы малоземелья в немецких поселениях, несмотря на всю ее остроту, в отличии от соседних русских деревень, не
выходило дальше жарких дисскуссий между бедными и богатыми поселянами, в самом крайнем случае, выливаясь лишь в драку163. Среди основных
причин такой низкой политической активности колонистов Поволжья необходимо выделить – слабо выраженное социальное расслоение, отсутствие
крупного помещичьего землевладения, массовое незнание русского языка,
довольно позднее развитие светской национальной печати164.
В то же время, более политизированная нерусская периферия Российской империи реагировала на «кровавое воскресенье» 1905 г. совершенно иначе.
К примеру, у эстонцев, латышей и литовцев именно в этот период возникли
новые национальные партии, требовавшие проведения демократических
реформ, культурной и политической автономии165. Литовцы, на своем сейме,
созванном в начале декабря 1905 г., высказались не только за национальную
автономию, но и введение литовского языка в официальное делопроизводство. Были сделаны даже попытки ввести литовский язык вместо польского в
церковное богослужение166. В Царстве Польском, наряду с организованным
вооруженным сопротивлением российским властям, весь период революции
сопровождался массовыми национальными манифестациями, в том числе,
выступавших за бойкот государственных русскоязычных школ. Напротив,
немецкие колонисты выступали лишь за кардинальные реформы местной
власти, требуя предоставления определенного самоуправления своими селениями. Идеи создания политической автономии, образования конституционной монархии, организации национальных земств и партий – своих сторонников в среде поволжских немцев практически не нашли167. Наиболее
радикальные представители земского «третьего элемента»168, в основном учителя, наряду с самоуправлением колоний, требовали и преобразований в
сфере народного образования, включая искоренение насильственной русификации в немецких школах. Причем, основное движение среди представителей немецкого меньшинства Поволжья было направлено не против помещиков-землевладельцев (как в русских селениях), а против сложившихся
экономических условий и местной чиновничьей бюрократии169. Так, наприЦит. по: Maлиновский Л. Немцы в России и на Алтае. Барнаул, 1995. С. 84.
См. также: Schmidt C. Die Revolution von 1905 in den deutschen Kolonien an der Wolga. S. 21.
См. также: Meyerowitsch-Biene, [o. Vorname]. Die Rolle der Deutschen Russlands im Jahre 1905
// Das Jahr 1905 / Hg. v. D.I. örd’e. M., 1930. С. 87–96; Schippan M. - S. Striegnitz. Wolgadeutsche.
Geschichte und Gegenwart. S. 130–131; Maлиновский Л. Немцы в России и на Алтае. С. 83–87;
Schmidt C. Die Revolution von 1905 in den deutschen Kolonien an der Wolga. S. 21–22.
165 Сравни также: Дитц Я. Депутат Я. Е. Дитц в роли обвиняемого и его объяснение
// Приволжская газета. 1906. : июня. № 118. С. 3.
166 См.: Kappeler, Andreas. Russland als Vielvölkerreich. S. 273.
167 См.: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 193; сравни также: Kappeler, Andreas.
Russland als Vielvölkerreich. S. 268–277; Meyerowitsch-Biene, [o. Vorname]. Die Rolle der Deutschen
Russlands im Jahre 1905 // Das Jahr 1905. S. 87-96; Дитц Я. Депутат Я. Е. Дитц в роли обвиняемого
и его объяснение // Приволжская газета. 1906. 6 июня. № 118. С. 3.
168 Термин «третий элемент» появился в конце 90-х гг. XIX в. и распространялся на экспертов и профессионалов (учителей, врачей, агрономов и статистиков), нанимаемых земством, для
отличия их от других двух элементов – провинциальных и уездных представителей властей –
правительственных чиновников (секретарей) и выборных земских членов (депутатов), сравни:
Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 190.
169 См.: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 27–29. Сравни: Schmidt D. Studien über die Geschichte der Wolgadeutschen. T. 1. S. 342–345.
162
163
164
35
мер, вина за плохое состояние дорог в Камышинском уезде170, было всецело
возложено именно на земскую верхушку, представители которой, по мнению
жителей, нередко злоупотребляли своим служебным положением. Один из
поселян Камышинского уезда, подрабатывавший на хлеб извозом, по этому
поводу заметил следующее: «Хозяина там [в земстве – В. Д.] не стало; заведено
барство. Выстроили целый дворец в Камышине для управы, а в ней распоряжаются
писцы [...], ямщикам, учителям, врачам и фельдшерам целыми месяцами не платят
жалования, а чиновники управы забирают свое жалованье авансами за несколько месяцев вперед»171. Такое отношение простого извозчика к вышестоящим властям
подтверждает тезис, что к 1905 г. традиционный страх колонистов по отношению к представителям местных властей был частично развеян. Если раньше, по словам старожилов поволжских колоний, «[...] старшину встречали за
селом верхами [на лошадях], улицы подметали к его приезду из волости, собак на
привязи держали [...]», то в период революции 1905 г. в немецких селениях проявилось не только скрытое неповиновение начальству, но и явные выступления против него части колонистов172. Такие характерные для основной массы
крестьянства черты, как принцип почитания Бога, Царя, Родины, уважение
представителей властей, исповедование определенных принципов нравственно-бытового поведения, в рассматриваемый период вступили в противоречие с действительностью. Некоторые поселяне, наряду с констатацией своего тяжелого экономического положения и бесправия, стали осознавать и
причины данной неустроенности, как материальные, так и правовые.
Процесс общей политизации сознания в колонистской среде наиболее
четко проявился в поведении молодежи и сельских пауперов, слой которых,
как мы уже отмечали в конце XIX – начале ХХ вв. регулярно увеличивался.
Именно эта часть поселян была особенно отзывчива на оппозиционную и
революционную пропаганду. Так, призванные в период военных действий
России с Японией запасные чины из селения Усть-Грязнуха (Семеновская
волость), по своему возвращению домой «едва не схватили за горло» волостного
старшину, обвинив последнего в том, что он совершенно не заботился об их
семьях, вынужденных голодать из-за отсутствия кормильцев на фронте. Недоверие земским органам власти было высказано и в предложении поселян
колонии Верхняя Добринка (Усть-Кулалинская волость), сообща решивших
отказаться от уплаты земского налога, так как «население не видело от него никакой пользы»173. Аналогичные выступления имели место в целом ряде поволжских колоний, где их инициаторами, как правило, становились бывшие солдаты, вернувшиеся с Русско-японской войны, и деревенская беднота174. По
заявлению земского начальника 8-го участка Новоузенского уезда Самарской
губернии, некоторые сельские и волостные сходы «обнаружили колебание и
даже упорство в составлении сметных приговоров на 1906 г.», наотрез отказавшись включать в них целый ряд обязательных статей175. Так, например, общество селения Казицкое (Brabander) Степновской волости исключило из
170 Отсутствие специальных вешек, разграничивавших дорогу от поля и указывавших направление.
171 См.: Дитц Я. Путевые заметки // Камышинский вестник (Kaмышин). 1906. 1 янв. № 1.
С. 2; сравни также: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 166.
172 См.: Там же. С. 3; см. также к примеру: Дитц Я. История поволжских немцев-колонистов.
С. 141, 143 [О чествовании чиновников в поволжских колониях; о наказаниях провинившихся].
173 Верхняя Добринка Усть-Кулалинской волости // Камышинский вестник (Камышин).
1906. 15 янв. № 12. С. 3. Сравни: Schmidt D. Studien über die Geschichte der Wolgadeutschen. T. 1. S. 301.
174 Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 198.
175 ГИАНП. Ф. 1831. Оп. 1. Д. 17 [Рапорт земского начальника 8-го участка Новоузенского
уезда – Самарскому губернатору, от 2.2.1906]. Л. 3.
36
своего сметного приговора статьи на содержание Екатериненштадтского
центрального училища, на отопление земской школы и даже на содержание
духовенства и католической семинарии. Попытка повлиять на решение схода, предпринятая земским начальником, окончилась безрезультатно, «на сходе
поднялся невобразимый шум и движение толпы к выходу и обратно», что вынудило
земского начальника полностью распустить собрание. По его личному заявлению, «Казицкое общество было одно из лучших во вверенном мне участке, но в
дни революции, сделалось ареной митингов и вреднейшей пропаганды [...]»176.
В призывах к неповиновению и в революционной пропаганде были замечены не только обычные колонисты, но и деревенские власти. Так, например, полиция обвинила старосту деревни Обер-Моньжо (Ober-Monjou) Кенига
(Koenig) в подстрекательстве не только своих поселян, но и граждан Екатериненштадта. В колонии Цуг католический священник Бах (Bach), выступал не
только против эксплуатации зажиточными поселянами бедняков, но и призывал своих прихожан к расправе над представителями российских властей и
полиции177.
Тенденции неповиновения начальству проявились и в ряде немецких
колоний в период столыпинской земельной реформы, заявивших о себе не
только в оскорблении поселянами членов землеустроительных комиссий, но
и отказах в выделении им денежных средств, лошадей и материалов, необходимых для размежевания земли178.
Потеря традиционного уважения крестьянства к вышестояшим властям
было явлением весьма показательным, так как помимо основных, экономических мотивов, вызвавших революционное брожение в России, сыграли роль,
и немаловажную, дополнительные мотивы, прежде всего – правовое положение сельского населения. В этом отношении, положение крестьян Саратовской и Самарской губерний и бывших немцев-колонистов, почти ничем не
отличалось. Общинное «самоуправление», связавшее по рукам и ногам круговой порукой ее членов, старшины и старосты, действующие по указке Особых присутствий по крестьянским делам, безграничная власть земских начальников и становых приставов – неустанно окружали своей «опекой»
земледельческое население России. По мнению Якова Дитца, окончательная
«русификация» в немецких селениях Поволжья была достигнута именно с введением института земских начальников, «забивших [...] всякую интеллектуальность наших колонистов»179. Имеет смысл привести оценку данного правового
положения непосредственно самими крестьянами. «[...] Над нами, крестьянами, столько начальства, – жаловались в своей резолюции (август 1905 г.) в адрес
Совета Министров жители русскоязычных селений Петровского уезда Саратовской губернии, – что мы не знаем подчас, кого больше бояться. Мы не знаем,
кто и для чего именно их столько наставил, но видим, что начальства над нами
больше, чем надзирателей над арестантами в тюрьме; точно мы, крестьяне, такие
большие преступники. Все эти начальники на нас кричат, все ругаются, все грозят
ГИАНП. Ф. 1831. Оп. 1. Д. 17. Л. 3.
См.: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 199.
178 См., к примеру: ГАСО. Ф. 53. Оп. 1. Д. 51 (1911) [Постановление начальника Саратовского
губернского жандармского управления полковника Семигановского, от 6.8.1911]. Л. 32–32 об.;
Там же [Рапорт Камышинского уездного исправника – начальнику Саратовского губернского
жандармского управления, от 24.6.1911]. Л. 1; сравни также: Бокарев Ю. П. «Умом Россию не понять» (поведение крестьян в революционную эпоху) // Революция и человек. С. 89.
179 Дитц Я. Oтношение наших немцев к Государственной Думе // Приволжская газета. 1906.
14 марта. № 58. С. 2–3.
176
177
37
тюрьмой, плетью, нагайками и воинской силой. Закон у них один – палка. В обращении у них с нами имеется только одно ласковое слово: „дай“ [...]»180.
Данный крик отчаяния полностью перекликается и с требованиями поволжских колонистов, добивавшихся предоставления им полноты власти на
местах. Так, в ответ на Декрет от 18 февраля 1905 г., предоставивший сельским общинам право прямой аппеляции непосредственно к царю, несколько
немецких колоний обратились с требованием создания местной автономии и
преобразования колоний в бессословные, т.е. с правом голоса всех без исключения проживавших в них мужчин, а не только владельцев полных хозяйств181. Наряду с этим, поселянами были выдвинуты требования на создание внутреннего (местного) правительства колоний, право на создание
бессословных судов182 и возможность осуществления собственного полицейского надзора в их селениях183. По меткому выражению Якова Дитца, российские власти «выборных старост и старшин превратили в полицейских, которые,
по требованию начальника, сажали своих избирателей в кутузку и сами садились в
нее, по требованию того же начальника»184.
Отсутствие юридических прав было одной из главных претензий, выдвигаемых российскими крестьянами в их приговорах (петициях) к правительству, депутатам Государственной думы, различным партиям и организациям,
фактически принявших в период революции 1905–1906 гг. своеобразную
форму особого политического движения185. «Главных бедствия у нас, в крестьянской жизни, два, – зафиксировала резолюция крестьян Саратовской губернии от 3.8.1905 г., – первое бедствие это – малоземелье, второе – наше бесправие
[...]. И год от году становится все хуже и труднее, а деться некуда [...]»186.
Как мы уже отмечали выше, остро стоявшая проблема малоземелья к началу ХХ столетия была решена немецкими выходцами специфическим, не
революционным путем: посредством эмиграции в Америку, переселением в
Сибирь, арендой земель в соседних регионах России (например, в области
войска Донского), а также с помощью развития кустарных промыслов – производства сарпинки, веялок, плугов, развития кожевенного производства и
т. д.187 Однако, развитию побочных промыслов, составлявших существенную
альтернативу земельному хозяйствованию поволжских немцев, и заявивших
180 Цит. по: Антонов-Саратовский В. П. Красный год. Ч. 1. С. 10–11; сравни также: Леонтьева Т. Г. Вера или свобода? Попы и либералы в глазах крестьян в начале ХХ века (на материалах
Тверской губернии) // Революция и человек. С. 110–111.
181 Сравни также: Дитц Я. Депутат Я. Е. Дитц в роли обвиняемого и его объяснение
// Приволжская газета. 1906. 6 июня. № 118. С. 3.
182 Поселковые суды разрешали споры только между крестьянами, нередко на основе обычаев и традиций, а не законов, автоматически причисляя тем самым всех крестьян (включая и
немецких поселенцев) к гражданам второго класса. См.: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 194.
183 См.: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 25, 194; сравни также: Леонтьева Т. Г.
Вера или свобода? Попы и либералы в глазах крестьян в начале ХХ века (на материалах Тверской
губернии) // Революция и человек. С. 113.
184 Дитц Я. Oтношение наших немцев к Государственной Думе // Приволжская газета. 1906.
14 марта. №. 58. С. 2–3.
185 См.: Буховец O. Г. Социальные конфликты и крестьянская ментальность в Российской
империи начала XX века. С. 67–68; сравни также: Long, James W. From Privileged to Dispossessed.
Р. 26–27; Леонтьева Т. Г. Вера или свобода? Попы и либералы в глазах крестьян в начале ХХ века
(на материалах Тверской губернии) // Революция и человек. С. 112–113.
186 Цит. по: Антонов-Саратовский В. П. Красный год. Ч. 1. С. 152.
187 См.: Малиновский Л. Причины и обстоятельства миграции немецких колонистов на Восток в XIX – начале ХХ вв. // Миграционные процессы среди российских немцев. С. 92–95; Кабузан В. М. Эмиграция и реэмиграция в России в XVIII – начале XX века. M., 1998. С. 182; Schmidt D.
Studien über die Geschichte der Wolgadeutschen. T. 1. S. 316–320.
38
о себе именно в процессе острого дефицита пашенных площадей, государственные власти противопоставили дополнительные сборы и пошлины.
Такая «поддержка» немецких ремесленников со стороны правительства,
особенно проявившаяся на фоне снижения общих заработков, вызванных
перепроизводством выпускаемых товаров в начале ХХ столетия, естественно
не вызывала особого энтузиазма и в «неземледельческих» колониях Саратовского Поволжья.
Так, например, даже среди жителей Лесного Карамыша, селения, рассматривавшегося современниками как зажиточный и процветавший городской центр, имели место «антиправительственные» настроения188. «Мы протестовали против обложения наших кустарных производств, – замечал один из
ее жителей, – но с нами не привыкли церемониться и ходатайства наши оставались гласом вопиющего в пустыне»189. Причем и здесь, основное негодование
было направлено не в адрес центральных, а местных представителей власти,
к которым, в колонии, сложилось весьма критическое отношение. «Да и хлопотать за нас некому [...], – с сарказмом отмечал один из жителей Лесного Карамыша в январе 1906 г., – с подчинением нас общему Положению о крестьянах и с
введением института земских начальников всякое указание на наши недостатки и
способ их исцеления рассматривается как смута, крамола, а с такими явлениями у
нас не привыкли шутки шутить [...]. Староста, старшина, земской начальник – все
обличены властью приговаривать в административном порядке безапеляционно под
арест и даже к общественным работам»190.
Нужно заметить, что даже представители волостного, самого низшего
уровня власти, благодаря существенным привилегиям резко выделялись из
основной массы немецких поселян. Так, например, волостное правление Сосновской волости, расположенное в селе Усть-Золиха, представляло собой
целое присутствие с усиленным канцелярским штатом: волостной писарь (с
непомерно высоким для сельской местности окладом в 1 200 рублей), три его
помощника, два писца и отдельный делопроизводитель волостного суда, располагавшийся в собственном, отдельном от волостного правления здании191.
По мнению вышеупомянутого колониста из селения Лесной Карамыш,
не раз занимавшего должность волостного старшины и достаточно хорошо
разбиравшегося в психологии своих соотечественников, ожидать какого-либо
революционного движения в колониях не следовало, исходя из традиционной лояльности немецких поселенцев192.
«Наши колонисты спокойны [...], – замечал бывший старшина, – несмотря на
малоземелье и полную несостоятельность системы управления колониями, здесь
нет ни аграрных беспорядков, ни политических движений. Никакие революционные
идеи не могут у нас привиться. Консерватизм наш дошел до того, что остзейские
бароны хотят навербовать, при помощи наших протестантских пасторов, из колонистов охранительные стражи от нападений голодных латышей [...]»193.
По его словам, данная покорность судьбе и смирение проявилась даже
тогда, когда «петербургские патриоты, спокойно набивавшие себе карманы народными деньгами, объявили нас изменниками на случай войны с Германией [...], и у нас
Сравни также: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 210.
Дитц Я. Путевые заметки // Камышинский вестник (Kaмышин). 1906. 18 янв. № 14. С. 2.
190 Там же; Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 26–27.
191 См.: Дитц Я. Путевые заметки // Камышинский вестник (Kaмышин). 1906. 2 февр. №. 27. С. 2.
192 См.: Дитц Я. Депутат Я. Е. Дитц в роли обвиняемого и его объяснение // Приволжская
газета. 1906. 6 июня. № 118. С. 3.
193 Дитц. Я. Путевые заметки // Камышинский вестник (Kaмышин). 1906. 18 янв. № 14. С. 2;
Он же. Депутат Я. Е. Дитц в роли обвиняемого и его объяснение // Приволжская газета.1906.
6 июня. № 118. С. 3; сравни также: Малиновский Л. Немцы в России и на Алтае. С. 83–84.
188
189
39
не только отобрали земли, отведенные нам правительством для переселения, но и
лишили права приобретать таковые при содействии Крестьянского банка [...]»194.
Аналогичные взгляды на процессы, протекавшие в поволжских колониях
в разгар революции 1905–1906 гг., имел и бывший староста селения Таловка,
весьма точно охарактеризовавший причины определенной аппатичности
среди немецких поселян при сравнении их с русскоязычными соседями.
«Невозможное творится у нас в стране, - замечал пожилой колонист, - все
разбились на партии, идущие друг против друга. Мы немцы-колонисты до сих пор
воздерживались от принятия участия в каких-либо партиях. У нас нет земли, нет
порядка, а явись мы со своими требованиями, нас забьют, скажут: „и вы с жидами за
одно, бунтовать вздумали, хотите заводить у нас свои немецкие порядки“. И признают нас изменниками и казачьими полчищами сотрут с лица земли»195.
Данное высказывание жителя колонии Таловка как нельзя точно отражает положение дел в немецких селениях в период активных революционных
выступлений в Саратовской и Самарской губерниях. Немецкие поселенцы
просто не могли позволить себе роскоши открыто выступить против режима,
даже несмотря на их скрытое недовольство, что, несомненно, дало бы дополнительный импульс российским национал-патриотам при обвинении российских немцев в нелояльности режиму и предательстве приютившей их
«матушке» России, что и без того достаточно сильно муссировалось в националистических изданиях196.
В качестве одного из примеров обвинения немецких «чужеземцев» в нелояльности режиму, можно привести слова из выступления земского начальника на сельских сходах, состоявшихся в марте 1907 г., в немецких селениях
Гнилушка и Каменка (Камышинский уезд), где он открыто заявил, что «если
они [колонисты. – В. Д.] не уплатят жалованье [учителям русского языка. – В. Д.],
то им нет места в России, так как их терпят в России как гостей [...]»197.
Агитация поволжских немцев за поддержку «правовых» партий, и в первую очередь «Союза 17 октября», широко развернувшаяся в газете «Odessaer
Zeitung»198 по словам одного из жителей селения Таловка, была чистейшей
агитацией за «сохранение старых порядков, а эти – старые порядки довели нас до
[нищенской] сумы»199. Нужно заметить, что данная газета, печатный орган
причерноморских немцев-колонистов, по мнению депутата Государственной
думы Якова Дитца фактически «узурпирова[ла] право говорить от лица всех русских немцев-колонистов»200. В частности, на ее страницах весьма широко про194 Дитц Я. Путевые заметки // Камышинский вестник (Kaмышин). 1906. 18 янв. № 14. С. 2;
Он же. Oтношение наших немцев к Государственной Думе // Приволжская газета. 1906. 14 марта.
№ 58. С. 2–3; сравни также: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 56–58, 126; ГАСО.
Ф. 23. Оп. 1. Д. 10721 [Письмо министра финансов Н. Бунге – Екатеринославскому губернатору,
от 26.4.1884 г. Копия]. Л. 17–17 об.; РГИА. Ф. 1291. Оп. 54 (1906). Д. 12 [Письмо товарища министра
финансов А. Кривошеина – Председателю Совета Министров П. А. Столыпину, от 23.12.1907].
Л. 11 об.
195 Дитц Я. Путевые заметки // Камышинский вестник (Kaмышин). 1906. 2 февр. № 27. С. 2;
Он же. Депутат Я. Е. Дитц в роли обвиняемого и его объяснение // Приволжская газета. 1906.
6 июня. № 118. С. 3.
196 См. также: Нелипович С. Г. Проблема лояльности российских немцев в конфликтах ХХ века:
историография вопроса и круг источников // Немцы России и СССР: 1901–1941 гг. M., 2000. С. 365–
369; Плеве И. Р. Немецкие колонии на Волге во второй половине XVIII века. M., 1998. С. 17–18.
197 Цит. по: Вашкау Н. Школа в немецких колониях Поволжья. Волгоград, 1998. С. 109;
сравни: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 60.
198 См.: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 206.
199 Дитц Я. Путевые заметки // Камышинский вестник (Kaмышин). 1906. 2 февр. № 27. С. 2;
сравни: Oчерки истории Саратовского Поволжья. Т. 2. С. 244–245.
200 См. также: Дитц Я. Депутат Я. Е. Дитц в роли обвиняемого и его объяснение
// Приволжская газета. 1906. 6 июня. № 118. С. 3.
40
поведывались идеи обновления России без революционных потрясений,
борьбы за единство и неделимость русского государства, за развитие и укрепление конституционной монархии с постепенным развитием национальной
и религиозной обособленности. Однако, необходимо признать, что подобные
идеи, выдвигавшиеся из среды прибалтийских немцев, а также зажиточных
немецкоязычных представителей двух российских столиц – Москвы и Петербурга и четко выразившиеся в платформе движения «Союза 17 октября», особого успеха среди поволжских колонистов не нашли201.
«Неужели у немецев-колонистов нет собственных нужд, - отмечал по этому
поводу Яков Дитц, - что им предлагают заниматься отвлеченными предметами –
пропагандой политических идей о неделимости России и укреплении конституционной монархии? [...] Впрочем, я склонен думать, что предложение редакции
„Odessaer Zeitung“ встретят сочувственно богатые южные немцы, благосостояние
которых, быть может, и зависит от неделимости России и укрепления монархии,
но не наши саратовские – безземельные колонисты!»202. Свои мысли депутат
I Государственной Думы подкреплял теми аргументами, что «сытый голодного
не разумеет».
Водороздел, разделивший поволжских и причерноморских колонистов в
материальном плане был настолько велик, что революция 1905 г. фактически
развела их по разные стороны политических баррикад и баталий. Бедственное положение поволжских колоний, их общее неустройство и «невежество»
большей части ее обитателей резко контрастировало с положением немцев
южных регионов России – «богато наделенных землею и не имеющи[х] основания
быть недовольными настоящим „status guo“», что в полной мере проявилось в их
поддержке буржуазных партий правого толка203.
Призывы, развернувшиеся на страницах «Odessaer Zeitung», о необходимости дружного содействия всех российских немцев «Союзу 17 октября» в
общих для них интересах, позволявших избирательно выдвигать немецкоязычных делегатов для работы в Государственной Думе, были подвергнуты
Яковом Дитцем острой критике. Он считал, что социальное переустройство
России не имеет ничего общего с разграничением ее жителей по национальному признаку.
Разделявший позиции конституционно-демократической партии Дитц
замечал, что у немцев Поволжья – «общие с русскими крестьянами язвы, общие
интересы, они солидарны между собой»204. В частности, он приводил высказывание уполномоченных Голо-Карамышевского общества, с полным основанием
заявлявших: «Неприязнь немца к своему собрату, русскому крестьянину, есть
чистейший абсурд и может вызвать только снисходительную улыбку»205. «Наши
немцы-колонисты братья по несчастию с русскими крестьянами, - объяснял Дитц
в феврале 1906 г. в одной из своих заметок в газете „Камышинский вестник“,
201 Сравни также: Brandes, Detlef. Die Rußlanddeutschen und der Staat // Rußland. Deutsche Geschichte im Osten Europas. S. 106–107.
202 Дитц Я. Путевые заметки // Камышинский вестник (Kaмышин). 1906. 2 февр. № 27. С. 2.
203 См. также: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 129; сравни: Brandes, Detlef. Von
den Zaren adoptiert. Die deutschen Kolonisten und die Balkansiedler in Neurussland und Bessarabien
1751–1914. München, 1993. S. 434–439.
204 Дитц Я. Путевые заметки // Камышинский вестник (Kaмышин). 1906. 2 февр. № 27. С. 3;
сравни: Он же. Депутат Я. Е. Дитц в роли обвиняемого и его объяснение // Приволжская газета.
1906. 6 июня. № 118. С. 3. Сравни также: Schmidt D. Studien über die Geschichte der Wolgadeutschen.
T. 1. S. 346–348.
205 Цит. по: Дитц Я. Путевые заметки // Камышинский вестник (Kaмышин). 1906. 2 февр.
№ 27. С. 3.
41
– и если они на чинимые им обиды не выступают мерами русских крестьян, то это
еще далеко не значит, что они не согласны с ними»206.
«Удивительное дело, - вторил ему житель колонии Таловка, в свою очередь
отмечавший больше точек соприкосновения с русскими крестьянами, чем с
зажиточными собратьями в Причерноморье и Прибалтике, - мы с голоду умираем от безземелья, а нам советуют соединиться с балтийскими немцами - баронами, закрепостившими на своих землях латышей и эстонцев. Мы ждем нарезки земли для собственного пропитания, ждем освобождения от произвола бюрократии,
скрывающейся за спиной монарха, а нам говорят: соединитесь, поддержите единство
государства и укрепление монархии»207.
Свои доводы о собственной политической линии поволжских немцев, таловский колонист подкреплял следующими аргументами: «Мы вот поддерживали единое государство, посылали в Манчжурию своих сыновей и братьев, усеявших
ее своими костьми, а Манчжурию то у нас и взяли японцы, благодаря нашим чиновничьим порядкам или, вернее, беспорядкам»208.
Причем, отстаивая свою позицию, житель колонии Таловка также все беды в губернии относил к произволу местных чиновников, осуществлявших
бесконтрольное правление населением. Особый интерес преставляет его собственное объяснение слабого взаимодействия немецких колонистов с представителями социал-демократов, напротив, игравших весомую роль в русскоязычных селениях Саратовской и Самарской губерний209. «И думали мы над
этим, – заявил бывший староста, – да больно уж наше духовенство нам отсоветывало, даже в церковной проповеди громят этих демократов, извергами называют»210.
Наряду с этим, колонисты отмечали весьма слабое разъяснение на местах
царского Mанифеста от 17 октября о свободе совести, слова, собраний и личности211. Не удовлетворяли их и попытки объяснения губернскими властями
временной отмены положений вышеизложенного манифеста ростом забастовочного движения. «А зачем же нам, немцам, не разрешают собираться, ведь у нас
забастовок никаких нет? Значит правда, что манифест отменен!», – с крестьянской прямотой опровергнул это утверждение один из собеседников Якова
Дитц, во время путешествия последнего по Сосновской волости212.
В общем и целом, поволжские немцы остались почти не затронутыми революционными волнениями 1905 г., не вступая, как правило, в открытый
конфликт с властями. Тем не менее, обстановка в немецких селениях была
весьма напряженной, не в последнюю очередь по причинам социальноэкономического порядка. Несколько неурожайных лет (1901, 1905 и 1906 гг.)
создавали питательную среду для агитации и пропаганды различных оппозиционных сил, деформируя привычные мировоззренческие установки. Постепенно и немецкое население Поволжья втягивалось в состояние всеобщего
недовольства, в первую очередь обращенное на носителей местной власти.
Так или иначе, но мировоззрение немецких поселян в революционный пери206 Дитц Я. Путевые заметки // Камышинский вестник (Kaмышин). 1906. 2 февр. № 27. С. 3;
Он же. Депутат Я. Е. Дитц в роли обвиняемого и его объяснение // Приволжская газета. 1906.
6 июня. № 118. С. 3. Сравни: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 166.
207 Сравни также: Kappeler, Andreas. Russland als Vielvölkerreich. S. 269–270; Long, James W. From
Privileged to Dispossessed. Р. 62.
208 Дитц Я. Путевые заметки // Камышинский вестник (Kaмышин). 1906. 2 февр. № 27. С. 3.
Сравни также: Oчерки истории Саратовского Поволжья. Т. 2. С. 194.
209 См. также: Oчерки истории Саратовского Поволжья. Т. 2. С. 212-213.
210 Дитц Я. Путевые заметки // Камышинский вестник (Kaмышин). 1906. 2 февр. № 27. С. 3.
Сравни: Schmidt D. Studien über die Geschichte der Wolgadeutschen. T. 1. S. 337-341.
211 См. также: Amburger, Erik. Geschichte des Protestantismus in Rußland. Stuttgart [1961]. S. 107–108.
212 Дитц Я. Путевые заметки // Камышинский вестник (Kaмышин). 1906. 2 февр. № 27. С. 3.
42
од стало более многообразным, как в отношении тех, кто символизировал
традиционный идеал, так и тех, кто пытался сформировать и привить новый.
2.2.2. Русские учителя и «школьные бунты»
«Ни Волга-матушка, ни поселение сюда немцев
и пребывание их более 140 лет не оказали своего
культурного влияния [...]. Край этот оказался нетронутым, цельным в своем невежестве, благодаря
недреманному бюрократическому оку, которое
тщательно наблюдало, чтобы не проникли сюда ненароком вредные идеи и крамола [...]. Куда бы немцы
не уходили - в Америку, Африку, Австралию, на
Сандвичевы острова - повсюду [...] они распространяли культуру, просвещение и не удавалось это им в
одной лишь России, которая, сжав их в свои железные тиски, превратила в нищую, невежественную
массу [...]»213
Самым эмоциональным и спорным оказался в немецких колониях Поволжья школьный вопрос, приведший в 1905–1906 гг. к многочисленным беспорядкам, анализ которых необходимо начать с их предистории214. Дело в
том, что 2 мая 1881 г. церковно-приходские школы были переданы в ведение
Министерства народного просвещения, а за духовенством немецких колоний
было сохранено лишь право наблюдать за религиозным образованием в этих
заведениях215.
Новый декрет от 24 сентября 1891 г. лишил общества права выбирать или
увольнять учителей, поставив школу под полный контроль инспекторов народных училищ – представителей Министерства просвещения на местах, а
24 февраля 1897 г. Государственным Советом был утвержден и злополучный
Закон о введении в немецких школах преподавания на русском языке216. Желание реформирования школьной системы в немецких колониях, в ее застывших, архаичных формах само по себе было явлением похвальным217.
Исходя из переписи, произведенной Саратовской конторой иностранных
поселенцев в 1862 г., «лишь 36,3% учившихся могли прочитать печатное, а писанное только 4%, умело подписывать фамилию 26,2%, свободно писало 2,4%, разбирать цифры 25,2%, а считать всего 2,6%»218. По свидетельству самого управляющего Конторой, относящемуся к 1867 г., ситуация в школе была катастрофической: «Из 100 обучавшихся в колонистских школах лишь пятеро научились
читать, писать и считать. В особенности плохо поставлено было преподавание
русского языка, которое нигде не шло далее механического чтения и письма [...]»219.
Дитц Я. Путевые заметки // Камышинский вестник (Kaмышин). 1906. 25 февр. № 44. С. 2.
См. более подробно: Stricker, Gerd. Rußlanddeutsches Bildungswesen von Anfängen bis 1941.
S. 452–457.
215 См.: Вашкау Н. Духовная культура немцев Поволжья: проблемы школы и образования
1764–1941 гг. Автореф. дисс. Саратов, 1998. С. 25; Long, James W. From Privileged to Dispossessed.
Р. 173.
216 См.: Вашкау Н. Школа в немецких колониях Поволжья. С. 91, 97.
217 Сравни также: Дитц Я. История поволжских немцев-колонистов. С. 140–141; Dahlmann,
Dittmar. Die Deutschen an der Wolga. S. 15–16.
218 РГИА. Ф. 1291. Оп. 46 (1902). Д. 246 [Письмо Министра народного просвещения
Г. Э. Зенгера – Министру внутренних дел В. К. Плеве, от 30.6.1903]. Л. 11–11 об.; сравни: Stricker,
Gerd. Die Schulen der Wolgadeutschen in der zweiten Hälfte des 19. Jahrhunderts // Zwischen Reform
und Revolution. S. 253.
219 РГИА. Ф. 1291. Оп. 46 (1902). Д. 246 [Письмо Министра народного просвещения
Г. Э. Зенгера – Министру внутренних дел В. К. Плеве, от 30.6.1903]. Л. 11–11 об. Сравни также:
213
214
43
Реформа системы преподавания была явлением, несомненно, прогрессивным, однако, школьные реформаторы упустили главное, немецкая школа
по своему историческому прошлому, по своим задачам являлась учреждением чисто конфессиональным. Ее целью являлось распространение религиозных знаний среди немецких учащихся, подготовка их к конфирмации и сознательному участию в богослужении. Именно на этом принципе
основывалась всеобщность обучения в немецких колониях и его обязательность220. Уменьшение часов преподавания на религиозное обучение с целью
освобождения времени для ряда светских предметов угрожало отходу от веры. Нельзя забывать, что протестантские колонисты верили в то, что они
должны общаться с Богом только на их родном, немецком языке. Именно
поэтому, их беспокойство относительно изучения русского языка было вполне понятно и объяснимо221.
Грандиозная реформа немецких школ, на практике вылилась лишь в
минимальные субсидии на содержание учителей и в жесткий контроль за
процессом преподавания, сделав русский язык обязательным предметом обучения. Причем, именно обязательность русского языка и насильственное
внедрение его в немецкие школы, на фоне скудных финансовых ресурсов
оказалось настоящей утопией222.
«Несколько десятков учителей, - отмечал журналист А. Городецкий в феврале 1906 г., анализируя неудавшиеся этапы русификации в немецких школах, - в большинстве случаев не имеющих надлежащей подготовки, принялись внедрять русский государственный язык в головы 15000 (!) младенцев [...]. Немецкие
„младенцы“ выучивались читать и писать по-русски, даже с соблюдением орфографии; декламировали стихотворения наизусть, рассказывали статейки из „Книги
для чтения“, решали задачи по русскому задачнику. И можно только сказать: живуч
человек! Не понимая почти ничего из читаемого, декламируемого, рассказываемого,
решаемого, „младенцы“ прошли горнило немецкой школы здравы и невредимы, сохранили свои головы, и не слыхать, чтобы процент душевнобольных за этот период
увеличился [...]»223. На вопрос Городецкого, почему преподаватели совершенно
игнорируют понимание русской речи у немецких школьников, его знакомый
учитель заявил буквально следующее: «Мне некогда заниматься этими пустяками [...], мне нужно исполнить программу и подготовить учеников к экзамену [...]»224.
Русских Е. В. Центральные русские училища в немецких колониях на Волге (с момента создания
до конца XIX в.) // Российские немцы. Проблемы истории, языка. С. 299–301.
220 Смотри также: Kahle, Wilhelm. Zum Verhältnis von Kirche und Schule in den deutschen Siedlungen an der Wolga bis zum Ausbruch des Ersten Weltkrieges // Zwischen Reform und Revolution.
S. 224–228.
221 Сравни: Плохотнюк Т. Н. Положение евангелическо-лютеранской церкви в России (конец
XIX - начало XX вв.) // Российские немцы. Проблемы истории, языка. С. 317-318. Среди причин
незнания русского языка некоторые земские начальники Самарской губернии также отмечали
(1902) и «врожденное» самомнение немцев, основанное на их бывших привилегиях и убеждении,
что не они, а, наоборот, у них необходимо учиться. См.: Вашкау Н. Школа в немецких колониях
Поволжья. С. 104.
222 Более подробно о процессе «русификации» в немецких школах Поволжья см. также:
Stricker, Gerd. Die Schulen der Wolgadeutschen in der zweiten Hälfte des 19. Jahrhunderts // Zwischen
Reform und Revolution. S. 263–266; сравни также: Dahlmann, Dittmar. Die Deutschen an der Wolga.
S. 16–17; Янов A. Л. Россия против России. Oчерки истории русского национализма 1825–1921.
Новосибирск, 1999. С. 242-243.
223 Городецкий А. Немецкие школы // Камышинский еженедельник (Камышин). 1906.
5 февр. С. 22; сравни: Дитц Я. Oтношение наших немцев к Государственной Думе // Приволжская газета. 1906. 14 марта. № 58. С. 2-3.
224 Городецкий А. Немецкие школы // Камышинский еженедельник (Камышин). 1906. 5 февр.
С. 22.
44
Командующий войсками Московского военного округа в своем отчете за
1901 г. не без сарказма сообщал: «Немецкие колонисты, назначенные в части
войск вверенного мне округа, отличаются полным незнакомством с русским языком
[...]. Это вредно отзывается на подготовке их как молодых солдат, затрудняя первоначальное обучение. Черемисы более знают русский язык, чем немецкие колонисты
[...], не желаю[щие] освоиться с языком нашей родины, которая оказала им такое
широкое гостеприимство»225. Небезынтересно и то обстоятельство, что в ответном письме в адрес Министерства внутренних дел, Екатеринославский губернатор заметил, что данное замечание «о полном незнании русского языка новобранцами», ни в коей мере не относится к колонистам ввереной ему
территории, а по всей видимости, распространяется только на немецкое население «приволжских губерний»226.
Бесспорно, что часть колонистов прекрасно понимала, что изучение русского языка открывало для них более широкие перспективы – от работы в
органах власти и управления, до более тесного общения с русскоязычными
соседями в вопросах торговли и наема рабочей силы, получения определенных льгот по воинской повинности, вынужденного «отходничества» на заработки в другие регионы России и т. д.227 Уполномоченные от Голо-Карамышского
общества И. Вебер и А. Фех заявляли (1906), что поселяне не намерены возвращаться к старой, дореформенной школе, однако и нынешнее положение их
совершенно не удовлетворяет. «Каждому немцу [...] хорошо известно, – замечали
они в своем письме в редакцию газеты „Камышинский вестник“, – что ему
нужно знать русский язык, но не каждый имеет необходимые средства дать образование детям в городе или в русской школе в русском селе, а мало-мальски сносной
русской разговорной речи на месте немец научиться не может»228.
Реакция поволжских колонистов в 1905–1906 гг. на пресловутый вопрос
преподавания русского языка становится вполне объяснимой, если мы непосредственно обратимся к конкретным примерам насильственной русификации чиновниками на местах.
Итак, во-первых, всю тяжесть реформ должно было нести общество. Так,
например, исходя из распоряжения сельским старостам, поступившего в марте 1901 г. от инспектора народных училищ Новоузенского уезда Ильи Бабина, следовало «…предложить обществу заблаговременно озаботиться об устройстве в церковно-приходской школе классных столов [...], не менее двух классных
досок, учительских столов и стульев по числу учащихся, шкафа для книг и учебных
принадлежностей [...], а также завести все необходимые учебники, учебные пособия
и руководства [...]. Учебные занятия осенью не будут начаты до тех пор, пока не
получится [sic] от учащих донесения, что школа снабжена всем необходимым
225 РГИА. Ф. 1291. Оп. 46 (1902). Д. 246 [Письмо Товарищa министра внутренних дел А. С. Стишинского - управляющему Министерством народного образования, от 15.10.1902]. Л. 3–3 об.
226 РГИА. Ф. 1291. Оп. 46 (1902). Д. 246 [Письмо Екатеринославского губернатора – Товарищу
министра внутренних дел А. С. Стишинскому, от 29.11.1902]. Л. 7. Жалобу военных властей на
незнание русского языка солдатами-колонистами Министр народного просвещения посчитал, в
целом, несправедливой, так как по его мнению новобранцы 1901 г. попали под школьную реформу в переходный период, когда обучение русскому языку «не получило еще своего завершения».
См. также: РГИА. Ф. 1291. Оп. 46 (1902). Д. 246 [Письмо Министра народного просвещения
Г. Э. Зенгера - Министру внутренних дел В. К. Плеве, от 30.6.1903]. Л. 12.
227 Сравни: РГИА. Ф. 1291. Оп. 120. Д. 21 [Докладная записка Камышинского уездного предводителя дворянства – Председателю Совета Министров, от 30.11.1910]. Л. 24 об.–25; Русских Е. В.
Центральные русские училища в немецких колониях на Волге (с момента создания до конца
XIX в.) // Российские немцы. Проблемы истории, языка… С. 301-302.
228 Письмо в редакцию [от уполномоченных Голо-Карамышинского общества И. Вебера и
А. Феха] // Камышинский вестник (Камышин). 1906. 25 янв. № 20. С. 3; см. также: Вашкау Н.
Школа в немецких колониях Поволжья. С. 105.
45
[...]»229. Данное распоряжение было весьма странным, учитывая, что школы
подчинялись напрямую Министерству народного просвящения, а не обществам. Наряду с подготовкой школы к новому учебному году и обеспечения ее
всеми необходимыми с учебной точки зрения материалами, инспектором
И. Бабиным было категорически заявлено, что «в тех школах, где число учащихся будет более двухсот, осенью приема вновь поступающих не будет, пока не
будет ассигновано жалованье второму учителю русского языка [...], а именно
250 рублей жалованья и 50 рублей квартирных [...]»230. Таким образом, и содержание учителей, деятельность которых была обществу неподконтрольна, также
было возложено на плечи немецких поселян.
Достаточно быстро и легко вышеназванный инспектор Новоузенского
уезда решил и вопрос с усвоением немецкими школьниками русского языка:
«Все учащиеся в школе будут разделены по успехам в русском языке [...], в той же
группе будут они сидеть и на уроках немецкого языка и Закона Божьего [...]. Кто
желает, чтобы дети его проходили по Закону Божьему и немецкому языку дальше,
должен позаботиться, чтобы они усерднее изучали русский язык, письмо и арифметику. Кто желает готовить своих детей только к конфирмации, не желая учить
их, как следует, русскому языку [...], может готовить их по Закону Божьему дома,
отдельно от школы»231.
В письме к пастору Вольского прихода, инспектор Илья Бабин, в связи с
уклонением некоторых учеников от занятий русским языком, заявил еще
более категорично: «Я [...] сделал преподавателям Закона Божьего и немецкого языка распоряжение допускать к занятиям в школе по немецкому языку и Закону Божьему только тех учащихся, кои обучаются русскому языку, арифметике и чистописанию, а кто не желает учиться этим предметам, тот не имеет права и посещать
школу в классное время [...]»232. Вместе с таким «революционным» по содержанию
заявлением, инспектором было поставлено и условие «коллективной ответственности», содержание которого пастор Вольского прихода должен был незамедлительно донести до всех прихожан. Оно сводилось к тому, что учителям,
неисполнившим данное распоряжение, будет грозить немедленное увольнение от должности (имелись в виду преподаватели Закона Божьего и немецкого языка) – «ко вреду их самих и сельских обществ, которые могут оставаться некоторое время без преподавателей Закона Божьего и немецкого языка [...] пока не
найдут другое, благонадежное лицо [...]»233.
При таком раскладе дел, нетрудно себе представить и соответствующую
реакцию церковных властей немецких поселений на подобные распоряжения местного инспектора. Однако, и это обстоятельство не могло смутить
русского чиновника, не стеснявшегося обращаться к представителям церкви
за материальной помощью по содержанию «государственных» учителей русского языка. Можно привести выдержку из письма вышеупомянутого инспектора И. Бабина к пробсту Луговой стороны, к которому он обратился за
финансовой поддержкой в октябре 1900 г.: «Во многих многолюдных церковноприходских школах по сию пору нет отдельных учителей русского языка [...]. Позво229 ГИАНП. Ф. 1831. Оп. 1. Д. 289 [Распоряжение инспектора народных училищ Новоузенского уезда Самарской губернии И. Бабина - сельским старостам немецких поселений, от
28.3.1901]. Л. 37.
230 Там же.
231 Там же.
232 ГИАНП. Ф. 1831. Оп. 1. Д. 289 [Письмо инспектора народных училищ Новоузенского уезда Самарской губернии И. Бабина к пастору Вольского прихода, апрель 1899]. Л. 46–47. Сравни:
Kufeld, Johannes. Die Deutschen Kolonien an der Wolga. Hg. v. Historischen Forschungsverein der
Deutschen aus Russland e.V. Nürnberg, 2000. S. 202.
233 Там же.
46
ляю себе покорнейше просить [...] оказать Ваше [...] содействие к ассигнованию содержания учителей русского языка в селениях Вольское, Поповкино, Красноярском,
где на шестьсот учащихся один учитель русского языка; в Визенмиллер [Wiesenmüller],
где на пятьсот учащихся также один учитель русского языка [...]»234.
Необходимо заметить, что аналогичное положение с обеспечением школ
учителями русского языка сложилось и в других колониях Самарской губернии, в частности: Ной-Тарлык [Neu-Tarlyk], Ной-Шиллинг [Neu-Schilling],
Розендам [Rosendamm], Фриденберг [Friedenberg], Шенфельд [Schönfeld] и
Ягодная235. Нехватка учителей было явлением повсеместным и сами колонисты это прекрасно осознавали. По заявлению представителей из селения Голый Карамыш (Сосновская волость), для нормального функционирования
школы в их колонии, обществу необходимо было бы содержать не четверых,
а 14 преподавателей, на что у поселян просто не было необходимых средств236.
Петер Зиннер (Sinner) – педагог и журналист, характеризуя причины натянутых отношений немецкого населения с школьным начальством, заметил,
что успехи школьной реформы были бы более заметными, если бы школьные инспектора не увлекались политикой русификации, исключая учителейнемцев и назначая русских, «against the will of the master of the school – the
people»237. Другими словами, в реформированной российскими властями немецкой школе преобладала русификация, а не реформа, т. к. единственным
существенным изменением в ней стало лишь добавление учителя, преподававшего на русском языке238.
Переполнение классов и плохая их оснащенность оставались серьезной
проблемой на всем протяжении «коренных» преобразований в немецких школах. Сам министр народного просвещения Г. Э. Зенгер, анализируя причины
слабого распространения русского языка среди немецких колонистов, отмечал неприспособленность школьных зданий, отсутствие нормальных парт,
необходимых для обучения письму, катастрофическую переполненность
классов, доходящих в некоторых школах до 500 учеников на одного учителя,
одновременное преподавание кистера и учителя русского языка, нередко
мешавших друг другу и т. п.239
Кроме сложностей материального снабжения немецких школ Г. Э. Зенгер
обращал внимание и на объективные трудности, заключавшиеся в подборе
учителей, для которых русский язык был родным. В частности, русскоязычные учителя не могли взять на себя преподавание немецкого языка и Закона
234 ГИАНП. Ф. 1831. Оп. 1. Д. 289 [Письмо инспектора народных училищ Новоузенского уезда Самарской губернии И. Бабина к пробсту Луговой стороны реки Волги, от 12.10.1900]. Л. 38.
235 См.: Там же.
236 См.: Письмо в редакцию [от уполномоченных Голо-Карамышинского общества И. Вебера
и А. Феха] // Камышинский вестник (Камышин). 1906. 25 янв. № 20. С. 3. Необходимо заметить,
что редакция «Приволжской газеты» критиковала общество колонии Голый Карамыш, которое
выделяло для обучения почти одной тысячи школьников всего 600 рублей из общественного
бюджета, а на содержание одного племенного быка – 250 рублей, см.: Сел[ение] Таловка, Сосновской волости // Приволжская газета. 1906. 23 февр. № 42. С. 3.
237 Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 196–197; сравни также: Дитц Я. Депутат
Я. Е. Дитц в роли обвиняемого и его объяснение // Приволжская газета. 1906. 6 июня. № 118. С. 3.
238 См.: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 196–197; сравни также: Городецкий А.
Немецкие школы // Камышинский еженедельник (Камышин). 1906. 5 февр. С. 21–22.
239 Сравни: Richter-Eberl, Ute. Lutherisch, katholisch oder deutsch? Aspekte der kulturellen Identität der Deutschen an der Wolga // Zwischen Reform und Revolution. S. 163; Stricker, Gerd. Die Schulen
der Wolgadeutschen in der zweiten Hälfte des 19. Jahrhunderts // Там же. С. 249; Саратовский листок. 1903. 16 июля. № 152. С. 2; Вашкау Н. Фонды волостных и сельских правлений как массовый
источник по истории народного образования немцев Поволжья (1870–1918 гг.) // Российские
немцы. Историография и источниковедение. M., 1997. С. 195; Kufeld, Johannes. Die Deutschen
Kolonien an der Wolga. S. 201–202.
47
Божьего, а содержание двух преподавателей - русского и немецкого, как правило, для немецких обществ было убыточно240. При этом, нередко немецкие
учителя состояли кистерами и сельскими писарями в колониях, что позволяло немецким обществам также экономить существенные суммы. Естественно,
что исполнение данных функций, в связи с незнанием немецкого языка, совершенно была не под силу носителю русского языка241.
В любом случае, организация и учебное устройство школ пореформенного периода оставались без изменения. Министерство не взяло на себя финансовое обеспечение учителей, основной источник содержания остался
прежним – сельские общества242. Фактически, реформа образования в немецких школах особых плодов не дала. В 1898 г. Камышинское земство пришло к
неутешительному выводу, что обучение русскому языку в уезде оставалось
«очень плохим»243.
Другими словами, перевести немецкую школу безболезненно на преподавание русского языка в большем объеме, чем прежде, российским властям
не удалось. Не были продуманны конкретные шаги по увеличению выпуска
учителей в центральных училищах и католической семинарии, отсутствовала
организация обеспечения учителей необходимыми пособиями и учебниками, не перестроена программа преподавания, не укреплена материальная
база школы. Непоследовательные шаги правительства и насильственные действия со стороны местной школьной администрации, направленные на скорейшую русификацию немецких школ, вызывали только многочисленные
протесты колонистов244.
Неудивительно, что кампания против интеллигенции, разгоревшая в
России, достигла и поволжских колоний, активно выступивших осенью
1905 г., в период Всеобщей забастовки, против правительственной политики
русификации245. Причем, предметом нападок колонистов были не местное
управление или школьный инспектор, а главный символ русификации –
учителя русского языка. Именно они, нередко выходцы из немецкой среды,
были под большим подозрением у поселян, разделявших мнение, что российское правительство секретно проинструктировало этих учителей прилагать все
усилия для обращения немецких школьников в православную веру246.
Не последнюю роль в распространении таких утверждений играло
именно старшее поколение колонистов. По словам одного из старожил католического поселения Усть-Грязнуха: «Школа перестала удовлетворять своему
назначению [...]. Бывало школой заведывало наше духовенство и дети выходили из
школы истинно верующими. Когда нас выучили читать по складам, то мы начали
читать со Святого Благовествования Иоанна [...]. Теперь же русские учителя вме-
240 См.: РГИА. Ф. 1291. Оп. 46 (1902). Д. 246 [Письмо Министра народного просвещения
Г. Э. Зенгера – Министру внутренних дел В. К. Плеве, от 30.6.1903]. Л. 12 об.–13.
241 См.: Там же. Л. 13.
242 См.: Вашкау Н. Духовная культура немцев Поволжья: проблемы школы и образования
1764–1941 гг. С. 25. Сравни: ГАСО. Ф. 25. Оп. 1. Д. 2732 [Журнал заседания Камышинского чрезвычайного уездного земского собрания, 23.04.1909]. Л. 20–20 в.
243 См.: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 197.
244 См.: Вашкау Н. Духовная культура немцев Поволжья: проблемы школы и образования
1764–1941 гг. С. 26.
245 Об антиинтеллигентских настроениях в российском обществе в целом см.: Колоницкий Б. И. «Интеллигентофобия» в конце XIX - начале XX вв.: к постановке вопроса // Проблемы
социально-экономической и политической истории России XIX-XX века. СПб., 1999. С. 266–275.
246 См.: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 178, 197.
48
сто евангелия в школе читают детям разные басни и рассказы о мышах, птицах и
обезьянах [...]»247.
Зачастую, деятельность русских учителей в немецких селениях расценивалась ее жителями и как разрушение старинных национальных обычаев и
традиций. Реформа церковно-приходских школ угрожала подорвать и способность колонистов сохранить и передать свой диалект своим детям, так как
чем больше русифицировались и становились более «мирскими» школы, тем
менее эффективно они функционировали как носители этничности поволжских немцев. Чем больше «русифицированного и мирского обучения» получали
колонисты, тем больше была вероятность, что молодежь покинет свои селения, потому что людям с образованием было достаточно сложно найти подходящую для себя деятельность в местах проживания немецкоговорящего
населения248.
Подобные аргументы разделяли многие немцы-колонисты. По словам
одного из жителей селения Лесной Карамыш, не только крупного центра, но
и весьма развитого в культурном отношении поселения, проблема «отцов и
детей» являлась весьма актуальной: «Школы наши в жалком состоянии, и общая
масса грубеет в невежестве. Лучшие люди, с образованием бегут от нас, им здесь
делать нечего, да и жить опасно [...]. Многие наши промышленники и торговцы,
желая удержать в колониях своих детей, даже искусственно задерживают образование их и доводят их лишь до 4–5 класса реального училища, и эти-то недоучки, в
большинстве случаев, и представляют местную интеллигенцию [...]»249.
Иными словами, грамотность угрожала подорвать традиционный порядок общества, вовлекая все большее количество людей в поток социальной и
политической жизни России. Появление образованной и говорящей на русском языке молодежи постепенно приводило к вытеснению старых людей,
традиционно являющихся деревенскими лидерами, а, следовательно, и к запрограмированным конфликтам в немецких селениях250.
Вышеупомянутый поселянин из Усть-Грязнухи был лично убежден, что
основная вина за это лежала именно на носителях русского языка, работавших в сельских школах: «Развратились наши немцы [...] старших не почитают,
начальство не признают, священников не слушаются, мессов по покойникам не служат; а все от внесения в школы через русских учителей разных вольностей»251.
К концу октября 1905 г. 28 общин в Саратовской и 35 в Самарской губерниях проголосовали за исключение учителей русского языка из их школ. Некоторые учителя только с трудом избежали побоев, большинство из них было
выгнано из домов и школ252. «С прискорбием должен указать на безнадежно реакционное настроение немецкого населения уезда», – заявил в своем докладе представитель Новоузенской группы учителей на Втором съезде делегатов Всероссийского союза учителей и деятелей по народному образованию253.
Основной протест против преподавания на русском языке выражался в
нежелании общества выплачивать учителям русского языка заработную пла-
247 Дитц Я. Путевые заметки // Камышинский вестник (Kaмышин). 1906. 1 янв. № 1. С. 3.
Сравни: Kufeld, Johannes. Die Deutschen Kolonien an der Wolga. S. 205.
248 См. также: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 196; сравни также: Городецкий А. Немецкие школы // Камышинский еженедельник (Камышин). 1906. 5 февр. С. 21–22.
249 Дитц Я. Путевые заметки // Камышинский вестник (Kaмышин). 1906. 18 янв. № 14. С. 2.
250 См.: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 195–196.
251 Дитц Я. Путевые заметки // Камышинский вестник (Kaмышин). 1906. 1 янв. № 1. С. 3.
252 См.: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 197. Сравни: Kufeld, Johannes. Die
Deutschen Kolonien an der Wolga. S. 204–205.
253 Cм.: Еще немного o «немецком прогрессе» // Приволжская газета. 1906. 21 февр. № 40. С. 2–3.
49
ту254. Так, например, в колонии Каменка Камышинского уезда, в декабре
1905 г. на сельском сходе при рассмотрении запланированного бюджета окладных сборов, жалованье учителю русского языка было полностью исключено. При этом, большинством голосов было принято решение, что поселяне,
желавшие обучать своих детей русскому языку, должны были и финансировать такие проекты только из своих личных средств. Аналогичная формулировка по исключению русского учителя была отмечена и в приговоре села
Гнилушки.
После усиленного давления земского начальника на поселян вышеназванных селений, колонисты решили составить петицию непосредственно
царю, и только запрет со стороны сельских старост на проведение сходов (изза страха попасть под арест) приостановил данную инициативу. Дело в том,
что земский начальник только за один месяц службы, испуганный размахом
неповиновения в немецких селениях, сумел посадить под арест двух старост
и волостного старшину колонии Каменка - Е. Байера. Нужно заметить, что в
свое оправдание, бывший волостной старшина в жалобе императору Николаю II сообщал, что «уже более пяти лет немецкое население хлопочет о введении
согласно постановлению 24 феврала 1897 г. преподавания наряду с русским языком и
немецкого языка», которое школьные инспектора просто игнорировали.
Именно только перегибами местных властей он объяснял и своеобразное
принятие немецкими поселянами ответных мер – прекращения выплаты жалованья учителям русского языка и запрещения детям посещать школу255.
В ответ на стихийные меры, разгоравшиеся в немецких колониях Поволжья против выплаты зарплат учителям русского языка, российские власти
приняли контррешение, заявив о полном закрытии целого ряда колонистских школ. Так, только в январе 1905 г. было закрыто пять церковноприходских школ в Николаевском уезде, а в марте – по три школы в Новоузенском и Камышинском уездах. В общей сложности, только в 1905 г. по Самарской и Саратовской губерниям было закрыто 48 школ256.
Анализируя процессы борьбы с русификацией в немецких школах Поволжья, необходимо иметь в виду, что забастовки против насильственного
обучения русскому языку сыграли свое особое, мобилизующее воздействие
на население Царства Польского. Семимесячный бойкот государственных
русских школ польскими учащимися привел к тому, что российское правительство (сентябрь 1905 г.) было вынуждено дать разрешение на учреждение
частных польских школ257.
Закрытие правительством части немецких школ, еще больше накалило
обстановку в немецких поволжских колониях. Так, по сообщению одного из
сельских корреспондентов (январь 1906 г.), поселяне колонии Верхняя Добринка, ранее «индифферентно» относившиеся к школьной проблеме, 12 января
собрались на сход, где большинством голосов постановили – «просить учителей начать немедленно занятия в школе»258. Кроме этого, было решено:
254 Сравни: Kahle, Wilhelm. Zum Verhältnis von Kirche und Schule in den deutschen Siedlungen
an der Wolga bis zum Ausbruch des Ersten Weltkrieges // Zwischen Reform und Revolution. S. 242.
255 См.: Вашкау Н. Школа в немецких колониях Поволжья. С. 109–110.
256 См.: Там же. С. 108–109. Сравни также, к примеру: Верхняя Добринка Усть-Кулалинской
волости // Камышинский вестник (Камышин). 1906. 15 янв. № 12. С. 3; Kahle, Wilhelm. Zum Verhältnis von Kirche und Schule in den deutschen Siedlungen an der Wolga bis zum Ausbruch des Ersten
Weltkrieges // Zwischen Reform und Revolution. S. 242.
257 См.: Kappeler, Andreas. Russland als Vielvölkerreich. S. 272.
258 Из 130 домохозяев, имевших право голоса, на сход явилось 77 человек. См.: Верхняя Добринка Усть-Кулалинской волости // Камышинский вестник (Камышин). 1906. 15 янв. № 12. С. 3.
50
- ходатайствовать об открытии в колонии двухклассного училища за счет
Министерства народного просвещения, без какого-либо пособия со стороны
местного общества и без обложения платой его учащихся;
- просить, чтобы кроме преподаваемых в такого рода училищах предметов, преподавался немецкий язык и Закон Божий на национальном языке;
- в местном общественном училищe - преподавать только немецкий язык
и Закон Божий, как это было ранее, до реформы немецкой школы259. Причем,
никто из присутствующих на сходе не высказался в защиту существующей
школы, как и в защиту преподавания русского языка в целом.
Аналогичная позиция в отношении «русификации» была продемонстрирована и на собрании общества колонии Голый Карамыш, чьи жители также
высказались «за искоренение» в школе русского языка260. Несколько колонистов
селения Казицкое (Brabander) Новоузенского уезда, среди которых особенно
выделялись Й. Вейт, И. Мартель и Й. Мартель, учинили «буйство на сельском
сходе» и подстрекаемые матерью одного из учеников Евой Рах, обвинившей
учителя земской школы в предвзятом отношении к ее сыну, «прямо со схода
отправились бить учителя [...]»261. Боясь распространения аналогичных акций
неповиновения на соседние селения, все участники «буйства» были тут же
привлечены земским начальником к ответственности, а волостному суду было предложено рассмотреть данное дело вне очереди262.
В одной из колонистских школ ученики, подстрекаемые своими родителями, выбросили все русские учебники, заявив, что они не хотят учить русский язык и демонстративно покинули класс. В некоторых поволжских колониях положение было настолько взрывоопасным, что власти стали уже
закрывать школы не в отместку за невыплату жалованья, а, боясь, что приведенные в ярость колонисты их просто разрушат. Некоторые учителя, оставшиеся на работе, даже носили оружие для самообороны263.
«Очищение» школ от неугодных педагогов принимало в колониях характер цепной реакции, молниеносно распространяясь от одного селения к другому. В селении Голый Карамыш в ноябре 1905 г., общество постановило исключить из школы учителя К. П. Думлер, с формулировкой, как
«неспособн[ого] занимать место педагога»264. Остается добавить, что несмотря на
исключение из школы, К. П. Думлер был избран своими коллегами (от трех
волостей) делегатом на Всероссийский съезд учителей, что подтверждает его
высокую квалификацию. В селениях Таловка и Голый Карамыш, постановлением сходов из школ были также исключены и их заведующие265.
Однако было бы неверно представить всех поселян, единогласно выступавшими за введение «старой», дореформенной школы. Как правило, в колониях, где занятие побочными промыслами играло весомую роль, торговоремесленные и промышленные слои населения в данных выступлениях не
259 См.: Верхняя Добринка Усть-Кулалинской волости // Камышинский вестник (Камышин). 1906. 15 янв. № 12. С. 3.
260 См. также: Сел[ение] Таловка Сосновской волости // Приволжская газета. 1906. 23 февр.
№ 42. С. 3.
261 ГИАНП. Ф. 1831. Оп. 1. Д. 17 [Рапорт земского начальника 8-го участка Новоузенского
уезда – Самарскому губернатору, от 2.2.1906]. Л. 3–4.
262 См.: Там же. Л. 4.
263 См.: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 198. Сравни: Stricker, Gerd. Die Schulen
der Wolgadeutschen in der zweiten Hälfte des 19. Jahrhunderts // Zwischen Reform und Revolution.
S. 265.
264 Письмо в редакцию [от уполномоченных Голо-Карамышинского общества И. Вебера и
А. Феха] // Камышинский вестник (Камышин). 1906. 25 янв. № 20. С. 3.
265 Сел[ение] Таловка Сосновской волости // Приволжская газета. 1906. 23 февр. № 42. С. 3.
51
участвовали вообще. Так, например, в селении Голый Карамыш, резко разделенном на две совершенно противоположные по своему ведению хозяйства
группы - земледельческое и торгово-ремесленное, имелись и разные интересы266. По сообщениям сельских корреспондентов, торговцы и ремесленники
данной колонии никакого активного участия в общественных делах по реорганизации школы, включая исключение учителей, не принимали, совершенно не появляясь на сходах. Данная пассивность объяснялась тем, что в ведении этой группы населения находились две частные начальные школы, где
процесс обучения, включая русский язык, был поставлен весьма хорошо267.
Здесь же хотелось бы отметить, что еще на рубеже XIX–ХХ столетий, жители колонии Голый Карамыш наряду с немецкими газетами, выписывали и
шесть периодических изданий на русском языке, что подтверждает распространение русского языка среди представителей торгово-ремесленной среды
в смешанных (по способу ведения хозяйства) колониях268.
Далеко от крестьянского традиционализма (включая патриархальную
незыблимость школьных устоев) основной массы немецкого земледельческого населения стояла и группа городских немцев Саратовской и Самарской
губернии, дети которых, как правило, посещали частные школы и гимназии с
расширенной программой обучения269. Что касается позиции «колонистских»
земств (Новоузенский и Камышинский уезды), занятой ими в вопросе преподавания русского языка в немецких школах, то она достаточно четко отразилась в докладе Камышинского земского собрания: «Если вводить обязательность русского языка, то необходимо и дать средства на приглашение достаточного
числа учителей этого предмета, но так как средств на это ни у министерства, ни у земства, ни у обществ нет, то и обязательности русского языка не должно быть [...]»270.
Волну исключения учителей русского языка, путем принятия решений
на сходах саратовский губернатор П. Столыпин попытался пресечь административными мерами. В конце января 1906 г. он разослал всем земским начальникам свое распоряжение о восстановлении на местах правопорядка,
подчеркнув незаконность стремления немецкого населения подобным образом «избавиться от русских учителей»271. Однако, данный процесс в немецких
селениях было уже сложно остановить одним губернаторским приказом, как
и нараставшую волну революционного движения в целом по губернии. В
мае–июле 1906 г. крестьянская активность была отмечена уже в 119 волостях
всех уездов Саратовской губернии. Причем, на протяжении всего 1906 г., уровень крестьянской активности в Поволжье намного превышал средний показатель по России272.
266 Минх А. Н. Историко-географический словарь Саратовской губернии. Т. 1. Вып. 1. Саратов, Аткарск, 1898. С. 164–166.
267 Сел[ение] Таловка, Сосновской волости // Приволжская газета. 1906. 23 февр. № 42. С. 3.
Сравни: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 69–70; Вашкау Н. Школа в немецких
колониях Поволжья. С. 116–117; Веснина С. Г. Частные школы в системе образования немцев Поволжья // Российские немцы. Проблемы истории, языка… С. 309-310.
268 Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 51-52.
269 Характеристику жизни семей немцев-предпринимателей города Саратова более подробно смотри: Semenov V. N. Deutsche Unternehmer in Saratov am Ende des 19. und zu Beginn des 20.
Jahrhunderts // « [...] das einzige Land in Europa, das eine große Zukunft vor sich hat». Deutsche
Unternehmen und Unternehmer im Russischen Reich im 19. und frühen 20. Jahrhundert. Hg. v. Dittmar
Dahlmann – Carmen Scheide. Essen, 1998. S. 467–486.
270 Цит. по: Вашкау Н. Школа в немецких колониях Поволжья. С. 110.
271 Waschkau, Nina. Das Kamyšiner Kreis-Zemstvo und die deutschen Schulen 1864–1917
// Forschungen zir Geschichte und Kultur der Rußlanddeutschen (1997), Nr. 7. S. 102.
272 Сравни: Oчерки истории Саратовского Поволжья. Т. 2. С. 209–210.
52
Кроме борьбы за право преподавания немецкого языка в колонистских
школах, в движении поволжских поселян против русских учителей имел место и чисто крестьянский, материальный подход. „Наши учителя и писаря в
непосредственном распоряжении и подчинении инспекторов и земских начальников, – рассудительно замечал один из жителей Камышинского уезда, – интересы которых, как известно, не совпадают с интересами населения: ведь они преследуют общегосударственные цели и до нужды потребностей населения им мало дела»273.
Отсюда, изгнание «чужих», назначенных сверху и временно проживающих в немецких селениях учителей, расценивалось поселянами как явление
безболезненное, во многих случаях даже выгодное, причем не только с точки
зрения очищения колонии от носителя русского языка и идеологии, но и от
обязанностей его материального содержания обществом274.
«В то время, когда повсюду плачут из-за недостатка школ и учителей в них, сообщал местный корреспондент из селения Верхняя Добринка (УстьКулалинская волость), - у нас прямо таки противоположное: наши поселяне отказываются от существующей школы и насильственным образом закрывают ее, выводя учителей из класса или путем всевозможных угроз принуждая учителей самим
прекращать занятия»275.
Наблюдая за поведением колонистов, корреспондент пришел к выводу,
что эти выступления, не в последнюю очередь, зависели от слабого материального положения обществ и нищенского существования ее членов276. «Прежде всего населению хотелось освободиться от тягостных налогов, – отмечал свидетель данных процессов, – каковой целью, собравшись на сходе, решили убавить
жалованья всем должностным лицам, содержащимся за счет общества, не найдя
предела в пылу увлечения [...]»277. Исключение русских учителей из школы, получавших свое жалованье из земской казны, было напрямую связано с желанием
общества уклониться от выплаты ежегодно возраставшего земского налога278.
Данный вывод перекликается и с характеристикой данного движения
депутатом Первой Государственной Думы – Яковом Дитцем, который, при
посещении католического села Усть-Грязнуха с горечью заметил: «Я знал, что
в колониях голодно, что забота продовольственного комитета не отеческая, но такого страшного издевательства над личностью голодного не знал». По его словам,
ситуация в данной колонии была более, чем катастрофическая: «50 семейств в
Усть-Грязнухе не имеют ни куска хлеба и питаются бог знает чем; дети мрут как
мухи, а патеру уплатить нечем за помин души, что смущает совесть верующих
сынов церкви [...]. И как всегда, бедность сливается с неизбежным своим спутником – невежеством»279.
«Революционные» выступления против русских учителей были вызваны не
только мотивами борьбы против «русификации» и национальной идентичности, но и прямым отражением социально-экономического положения в ряде
273 Дитц Я. Путевые заметки // Камышинский вестник (Kaмышин). 1906. 18 янв. С. 2; сравни
также: Он же. Oтношение наших немцев к Государственной Думе // Приволжская газета. 1906.
14 марта. № 58. С. 2-3.
274 Сравни: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 168.
275 См. также: Верхняя Добринка Усть-Кулалинской волости // Камышинский вестник (Камышин). 1906. 15 янв. № 12. С. 3.
276 Сравни: Kahle, Wilhelm. Zum Verhältnis von Kirche und Schule in den deutschen Siedlungen
an der Wolga bis zum Ausbruch des Ersten Weltkrieges // Zwischen Reform und Revolution. S. 230.
277 См. также: Верхняя Добринка Усть-Кулалинской волости // Камышинский вестник (Камышин). 1906. 15 янв. № 12. С. 3.
278 См.: Там же; сравни: Дитц Я. Депутат Я. Е. Дитц в роли обвиняемого и его объяснение
// Приволжская газета. 1906. 6 июня. № 118. С. 3.
279 Дитц Я. Путевые заметки // Камышинский вестник (Kaмышин). 1906. 1 янв. № 1. С. 3.
53
колоний, усиленного всеобщим неурожаем 1905–1906 гг. «По мнению умственно оскудевшей массы, – отмечал причины необычайной активности немецких
поселян в области школьной реформы Я. Дитц, – необходимо сократить общественный бюджет, а тут еще навязали русских учителей в церковно-приходские
школы в ущерб конфессиональным интересам ее. Духовенство давно тяготится
этими непрошенными просветителями и в годину голода и изнеможения агитирует за их устранение из школы. Многие общества уже насильственно выселяют навязанных им русских учителей, разлагающе действующих на нравы и религиозное чувство подрастающего поколения»280.
По словам одного из учителей колонии Усть-Грязнуха, его будущее оставляло желать лучшего, так как жалование от общества ему совсем перестали выдавать в связи с катастрофическим положением, вызванном неурожаями и нищетой, а из-за скудности своего бюджета отказали в выплате
денежного довольствия и земские власти. Сославшись на то, что ему обратиться за помощью совершенно не к кому, так как «педагогическое начальство
не показывается», учитель заметил, что ему остается только один путь – «прибегнуть к продовольственной помощи на правах голодающего»281.
Результатом волнений в немецких колониях Поволжья в 1905–1907 гг., а
также переговоров ряда депутаций из немецких колоний с правительством,
стало утверждение Николаем II в марте 1907 г. (23.03.), разрешения о преподавании в колонистских школах на родном, немецком языке282. В отношении
Саратовской губернии было издано даже особое распоряжение Министра
народного просвещения П. фон Кауфмана (от 27.6.1907). Причем, Камышинская земская управа, получив данный документ, поручила всем волостным
правлениям не просто обсудить его на сходах, но и составить соответствующие приговоры283. Работа по обсуждению правительственных документов,
касающихся деятельности колонистской школы, была проведена и в Самарской губернии, где аналогичные сходы поселян приняли свои резолюции
относительно преподавания на немецком языке. Так, например, на сходе поселян-собственников колонии Степное (Stahl) в августе 1907 г. было открыто
заявлено: «[...] Счита[ть] главной причиной неуспеваемости наших детей употребление в наших школах русского языка, как преподавательского [...]»284. Исходя из
этого, сход поселян постановил – «распространить право преподавания на родном
языке», введя преподавание русского языка только с третьего учебного года285.
Остается отметить, что уже в июне 1913 г., российское правительство
вновь вернулось к частичной практике введения преподавания на русском
280 Дитц Я. Путевые заметки; сравни: Он же. Депутат Я. Е. Дитц в роли обвиняемого и его
объяснение // Приволжская газета. 1906. 6 июня. № 118. С. 3. Сравни также: Schmidt D. Studien
über die Geschichte der Wolgadeutschen. T. 1. S. 373-377.
281 Дитц Я. Путевые заметки // Камышинский вестник (Kaмышин). 1906. 1 янв. № 1. С. 3.
282 Было разрешено преподавать все предметы начального обучения на немецком языке,
кроме русского языка, истории и географии. См.: Вашкау Н. Школа в немецких колониях Поволжья. С. 118.
283 Необходимо заметить, что в случае использования в школе двух и более учителей, все
расходы на их содержание должно было брать на себя сельское общество. Одновременно с этим,
Камышинская земская управа подтвердила, что выделяемая немецким обществам на содержание
русских учителей сумма в 300 рублей, должна расходоваться только для этой цели.
284 ГИАНП. Ф. 1831. Оп. 1. Д. 289 [Проект постановления схода колонии Степное Самарской
губернии в отношении преподавания в школе русского языка, от 3.08.1907]. Л. 62.
285 См.: Там же. Л. 62–62 об. Аналогичное заявление было принято и на сходе поселян в колонии
Штрасбург (Strassburg); сравни также: Вашкау Н. Школа в немецких колониях Поволжья. С. 119.
54
языке в инородческой школе, включая и немецкие училища, существенно
скорректировав достижения революции 1905 г. по данному вопросу286.
2.3. Духовные пастыри и их роль
«Эти почти единственно образованные люди в
колониях гнушаются невежественного населения,
окружают себя ореолом таинственности и с своей
паствой приходят в общение лишь с церковной кафедры, иногда 6–7 раз в году [...]»287
По понятным причинам реформы колонистской школы, включая введение в школьную систему образованного учителя вместо малограмотного
«шульмейстера», не могло не подорвать определенного положения и влияния
немецких церковных деятелей, как интеллектуальных, так и духовных носителей информации в деревне288. «Просвященное духовенство, состоя также на
службе правительства и награждаемое им крестами и орденами, проповедует смирение, покорность в несчастии и повиновение властям предержащим», – замечал в
своих заметках (1906), посвященных внутренней жизни поволжских колоний,
Яков Дитц289.
Существует ряд конкретных доказательств влияния немецкого духовенства на процессы, происходившие в поволжских колониях в 1905–1907 гг. Так,
например, поселяне села Мариенбург (Marienburg) Новоузенского уезда обратились с жалобой к Самарскому губернатору на своего католического священника Зауэр(а). Последний, по их словам, спровоцировал жителей на изгнание из школы учителя русского языка. Причем, патер Зауер не только
считал совершенно излишним владение русским языком в колонии, но и был
готов лично преподавать для школьников и не за 380 рублей, как полагалось
«русскому» учителю, а всего лишь за 60 рублей290.
«Население, изгоняя учителей против воли посаженных ему, властно требовало
возврата старой церковной школы со всеми атрибутами, начиная с библии и кончая
палкой», – сообщал корреспондент «Приволжской газеты», в ответ на волнения в немецких колониях в отношении отставки русских учителей291. Один
из делегатов 1-ой Камышинской группы Союза учителей, по этому поводу
заявил следующее: «И к великому стыду духовенства нужно сказать, что многие
из пастырей, видя в возрождении дореформенной школы путь к прежнему своему
могуществу, явно и скрыто содействовали населению при удалении тех из учителей, которые всеми силами противодействовали осуществлению поповского владычества [...]»292.
286 В утвержденных 5.6.1913 г. «Правилах о начальных училищах для инородцев», под действие которых попадали и немецкие училища, вновь поднимался вопрос овладения русским
языком. В соответствии с новыми правилами с 3-го года обучения русский язык и арифметика, а
в двухклассных училищах вообще все предметы (начиная со 2-го класса), должны были преподаваться только на русском языке.
287 Дитц Я. Путевые заметки // Камышинский вестник (Kaмышин). 1906. 18 янв. № 14. С. 2.
288 См. также: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 196; Kufeld, Johannes. Die
Deutschen Kolonien an der Wolga. S. 167.
289 Дитц Я. Путевые заметки // Камышинский вестник (Kaмышин). 1906. 18 янв. № 14. С. 2;
Он же. Oтношение наших немцев к Государственной Думе // Приволжская газета. 1906. 14 марта.
№ 58. С. 2-3. Сравни: Schmidt D. Studien über die Geschichte der Wolgadeutschen. T. 1. S. 323–325.
290 См.: Вашкау Н. Школа в немецких колониях Поволжья. С. 111. Необходимо добавить, что
зарплата священника составляла в этот период от 1,5 до 3 тысяч рублей. См.: Long, James W. From
Privileged to Dispossessed. Р. 44.
291 См.: Еще немного o «немецком прогрессе» // Приволжская газета. 1906. 21 февр. № 40.
С. 2-3.
292 Там же.
55
Яков Дитц, критикуя позицию церковных деятелей относительно реформирования колонистской школы и отстаивания ее патриархального характера, не раз заявлял, что немецкие «духовные пастыри» совершенно оторвались от народа, служа свои проповеди намного охотнее в волостных
центрах и центральных колониях, чем в отдаленных селениях, доведя часть
поволжских колонистов до катастрофического «невежества и умственного оскуднения»293. Так, по его данным, в колонии Гололобовка пастор совершал
всего 12 богослужений в год, в Карамышевке – 10, в Россошах, Подчинном и
Макаровке – только по 6. Аналогичная ситуация наблюдалась и в некоторых
приходах Новоузенского уезда Самарской губернии294.
В то же время, наряду с субъективными причинами такого положения,
имели место и объективные – извечная нехватка священнослужителей. Так,
если в 1861 г. число прихожан, обслуживаемых одним священником, в среднем доходило до 6,6 тысяч поселян, то к 1905 г. эта цифра возросла до
13 тысяч. В таких условиях не удивительно, что колонисты удаленных от
центра поселений теряли связь со своим духовным наставником295.
Ореол подвижников приобретали те служители культа, которые разделяли основные интересы немецких колонистов и поддерживали реформы,
становясь на сторону поселян в конфликтах не только с местной администрацией, но и оспаривая решения верховной. Поэтому, наряду с критикой
духовенства, нельзя не отметить и заметную роль церковных деятелей (в основном – «Wolgasöhne-Pastoren») ставших в период революции на довольно
прогрессивные позиции296.
К одной из таких фигур с полным правом можно отнести пастора прихода
колонии Вольское (Самарская губерния) Й. Эрбеса, предложившего свою собственную программу мероприятий по реорганизации колонистских школ297.
Священник Эрбес находился и в числе составителей докладной записки
синодального собрания пасторов евангелических приходов Самарской и Саратовской губернии, поданной лично П. А. Столыпину 29.11.1906 г. Ее содержание сводилось к предложению преподавать русский язык не ранее 3-го
класса, увеличить длительность ежегодного обучения (не менее 9 месяцев),
ограничить количество учащихся (не более 60) на одного учителя и т. п.
293 Дитц Я. Путевые заметки // Приволжская газета. 1906. 25 февр. № 44. С. 2. Сравни также:
ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8471 [Донесение Российского Консульства (г. Штетин) во 2-ой Департамент
Министерства иностранных дел, без даты. Копия]. Л. 2-2 об.
294 См.: Дитц Я. Путевые заметки // Приволжская газета. 1906. 25 февр. № 44. С. 2-3; Он же.
Путевые заметки // Камышинский вестник (Kaмышин). 1906. 18 янв. № 14. С. 2.
295 См.: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 42; сравни также: Kahle, Wilhelm. Zum
Verhältnis von Kirche und Schule in den deutschen Siedlungen an der Wolga bis zum Ausbruch des
Ersten Weltkrieges // Zwischen Reform und Revolution. S. 237; Stojentin, M. v. Ein deutscher Stamm
auf fremder Erde. S. 29.
296 Сравни также: Stricker, Gerd. Die Schulen der Wolgadeutschen in der zweiten Hälfte des 19.
Jahrhunderts // Zwischen Reform und Revolution. S. 266; Kahle, Wilhelm: Zum Verhältnis von Kirche
und Schule in den deutschen Siedlungen an der Wolga bis zum Ausbruch des Ersten Weltkrieges
// Там же. С. 239; Schmidt D. Studien über die Geschichte der Wolgadeutschen. T. 1. S. 341–345.
297 См.: ГИАНП. Ф. 1831. Оп. 1. Д. 289 [Проект школьных реформ, без подписи. По всей видимости разработанный пастором Й. Эрбесом, не ранее 1906]. Л. 72-72 об. В отличие от представленной докладной записки синодального собрания пасторов евангелических приходов Самарской и Саратовской губерний, поданной П. А. Столыпину 29.11.1906 г., в проекте Й. Эрбеса
предлагалось постройку и содержание школьных зданий возложить полностью на общину, а
продолжение учебного года сводилось лишь к 6 месяцам - с 15.09. по 31.03. Сравни: Richter-Eberl,
Ute. Lutherisch, katholisch oder deutsch? Aspekte der kulturellen Identität der Deutschen an der Wolga
// Zwischen Reform und Revolution. S. 170; Kufeld, Johannes. Die Deutschen Kolonien an der Wolga.
S. 207–211.
56
Кроме этого, представители евангелической церкви предлагали организовывать ежегодные съезды учителей, а также выступили с предложением
создать народные библиотеки с литературой на русском и немецком языках.
По их твердому мнению, строительство школьных зданий и содержание учителей обязано было взять на себя государство.
Было предложено также преобразовать центральные училища в учительские семинарии с преподаванием на немецком и русском языках и предоставлением прав на звание учителя немецких школ. Наряду с рядом «революционных» преобразований, основная мысль представителей евангелических
приходов Самарской и Саратовской губерний все же сводилась к тому, что
школы обязаны в первую очередь сохранить церковный характер. «Школа в
немецких колониях должна быть в полном смысле народной и дети должны получать
образование, прежде всего, на началах религиозно-нравственного учения», - отмечал
в своих предложениях и пастор Й. Эрбес298.
Остается добавить, что П. А. Столыпин, после личной беседы с представителями
немецкого
духовенства
Поволжья
(12.12.1906),
написал
П. М. Кауфману – министру просвещения – письмо, в котором не только изложил причины «школьных бунтов», но и признал совершенно ненормальным
положение дел, когда даже в центральных училищах преподавание немецкого языка для учеников-колонистов велось на русском языке299.
О наличии различных точек зрения среди представителей учительской
интеллигенции и духовенства в вопросе развития немецкой школы, а также
на своеобразную борьбу за приоритет церкви над образованием указывает и
то обстоятельство, что немецкая делегация в Санкт-Петербург к П. А. Столыпину состояла только из религиозных деятелей, вызвав немалое недовольство в учительской среде300.
Справедливости ради следует заметить, что и в петиции собрания народных учителей Новоузенского уезда (16.–22.5.1905), и в проекте устава народной школы католического духовенства, и на заседаниях евангелического
Синода в Саратове, выдвигались практически одинаковые требования: введение родного языка в школе для преподавания на нем всех предметов (кроме русского языка и истории России), содержание школы государством, устранение школьной инспекции и замена ее особыми школьными советами,
расширение школьной программы301.
По сути, только требование замены школьной инспекции школьными
советами, в которых на главную роль претендовало духовенство, вызвало
ярые споры среди колонистской общественности. Так, например, один из
учителей, критикуя работу пасторa Эрбеса «Немецкие народные школы», вы298 ГИАНП. Ф. 1831. Оп. 1. Д. 289 [Проект школьных реформ, без подписи, по всей видимости, разработанный пастором Й. Эрбес, не ранее 1906]. Л. 72; сравни также: Kahle, Wilhelm. Zum
Verhältnis von Kirche und Schule in den deutschen Siedlungen an der Wolga bis zum Ausbruch des
Ersten Weltkrieges // Zwischen Reform und Revolution. S. 237.
299 П. Столыпин был лично свидетелем преподавания немецкого языка по-русски, в момент
своего посещения Лесно-Карамышинского центрального училища. См.: Вашкау Н. Школа в немецких колониях Поволжья. С. 113; сравни также: Шлейхер И. И. Школьный вопрос на страницах
колонистской печати в период Первой русской революции 1905–1907 гг. // Сб. тезисов по материалам научной конференции «Колония Сарепта и немцы Поволжья в истории России». Волгоград, 1995. С. 56; Kahle, Wilhelm. Zum Verhältnis von Kirche und Schule in den deutschen Siedlungen
an der Wolga bis zum Ausbruch des Ersten Weltkrieges // Zwischen Reform und Revolution. S. 238–239.
300 См.: Шлейхер И. И. Школьный вопрос на страницах колонистской печати. С. 56. Сравни:
Stojentin M. v. Ein deutscher Stamm auf fremder Erde. S. 31; Kufeld, Johannes. Die Deutschen Kolonien
an der Wolga. S. 209; Schmidt D. Studien über die Geschichte der Wolgadeutschen. T. 1. S. 373–374.
301 Сравни: Kufeld, Johannes. Die Deutschen Kolonien an der Wolga. S. 206; Schmidt D. Studien über die Geschichte der Wolgadeutschen. T. 1. S. 342.
57
шедшую в 1906 г.302, отмечал, что духовенство должно преподавать только
свои предметы и не вмешиваться в остальные школьные вопросы303.
Дискуссии о будущем колонистской школы широко развернулись и на
страницах светских газет «Saratower Deutsche Zeitung» и «Deutsche
Volkszeitung», в числе активных корреспондентов которых состояли и духовные лица304. На страницах газеты встречались самые противоположные мнения – от призыва к возврату к старой церковной школы до предложений ограничить роль духовенства в школьном вопросе только преподаванием
религии305.
Необходимо признать, что в период революции 1905–1906 гг., часть духовенства пользовалась церковной кафедрой и для пропаганды своих политических идей и борьбы с неугодными ими лицами. Более того, начался даже
процесс своеобразного политического самоопределения немецких духовных
пастырей. Удивляться особо данному явлению не приходится: будучи главным идеологом государственности, духовенство не могло остаться в стороне
от ее кризиса. Так, местный пастор в селе Гололобовка, требуя от населения
политической лояльности и патриотизма, в свою очередь, отстаивал и правомочность существования правых партий. «Коснувшись [деятельности] политических партий, пастор огульно осудил всех левых депутатов и назвал их атеистами
и разбойниками; лучшими представителями народа пастор признал членов крайних
правых партий, стоящих за Бога, церковь и порядок [...]», – сообщал в своих записках депутат I Государственной Думы Яков Дитц306.
Доказательством использования церковной кафедры в качестве особого
инструмента пропаганды политических идей, могут служить и проповеди
пастора в селении Таловка в 1906 г. В одной из них, проповедник выделил
основные аргументы против носителей социал-демократических идей, которые имеет смысл процитировать: «В христианском мире вырастает община
противнее древнего язычества, ибо она сознательно служит антихристу. Я подразумеваю изуверных социал-демократов [...]. Они идут на разрушение всего существующего; их лозунг: долой правителей, чтобы создать большую социальную общину,
в которой должны быть все равны; долой попов ибо народу не нужно религии; долой
брак, его место должна занять свободная любовь; долой семью, – ее права и обязанности перейдут к государству будущего; долой Бога, чтобы каждый мог жить по своему желанию; и небо долой, спасение обещается на земле по принципу: ешьте и пейте, ибо завтра мы все будем мертвы [...]»307. Не намного отличались и
проповеди католического священника Левенбруxа (Levenbruch) из колонии
Ровнoe (Seelmann), обвиненного ее жителями в том, что он стоял в оппозиции
302 См.: Erbes J. Deutsche Volksschule in unseren Wolgakolonien. Saratov, 1906. Сравни: Kufeld,
Johannes. Die Deutschen Kolonien an der Wolga. S. 207-209.
303 См.: Шлейхер И. И. Школьный вопрос на страницах колонистской печати. С. 56.
304 См., к примеру: Über das Schulwesen in den katholischen Kolonien. Von einem Katholiken
// Saratower Deutsche Zeitung (1905), Nr. 110–111; сравни также: Richter-Eberl, Ute. Lutherisch,
katholisch oder deutsch? Aspekte der kulturellen Identität der Deutschen an der Wolga // Zwischen
Reform und Revolution. S. 169; Вашкау Н. Школа в немецких колониях Поволжья. С. 113–114.
305 Обсуждение проблем школьного образования на страницах светской прессы немцев Поволжья продолжалось и в послереволюционный период. См., к примеру: Emich, Adam. Die teure
Schule // Deutsche Volkszeitung (1909), Nr. 87; Balzer. Industrie und Bildungswesen // Deutsche
Volkszeitung (1912), Nr. 27; Zur Zentralschulfrage // Deutsche Volkszeitung (1912), Nr. 50; G.J. Wohin
steuert unser koloniales Schulwesen? // Deutsche Volkszeitung (1912), Nr. 89. Сравни также: Вашкау Н. Школа в немецких колониях Поволжья. С. 114; Шлейхер И. И. Школьный вопрос на страницах колонистской печати. С. 56.
306 Дитц Я. История поволжских немцев-колонистов. С. 329–330.
307 Цит. по: Дитц Я. Путевые заметки // Камышинский вестник (Kaмышин). 1906. 2 февр.
№ 27. С. 3. Сравни: Schmidt D. Studien über die Geschichte der Wolgadeutschen. T. 1. S. 337-339.
58
к проводимым реформам, постоянно пугая прихожан «угрожающей тучей»
революции, нависшей над ними308. Неудивительно, что одно только слово
«социал-демократ» нагоняло необъяснимый ужас на немецкого поселенца,
инстинктивно опасавшегося непонятной ему «смуты» и не желавшего ничего
общего иметь с подобными антихристами. Для верующего колониста священник оставался не просто представителем государства, но и главным звеном его патерналистских оснований. Поэтому, если священник входил в политические объединения монархического типа, то и его прихожане обычно
оказывались на правом фланге революции.
Не осталась в стороне церковь и в период выборов народных депутатов в
Первую Государственную Думу, развернув активную агитацию среди прихожан за избрание в нее исключительно тех представителей, которым «не
чуждо слово божье»309. Причем, среди немецких поселенцев такая идея находила немало сторонников, особенно среди женщин. Как отмечали сами приходские настоятели, связь с прихожанами если не укреплялась, то во многом
поддерживалась благодаря высокой религиозности «слабого пола». Одна из
жительниц селения Лесной Карамыш, характеризуя положение дел в отношении выборов в немецких селениях, сделала следующее заключение: «Кому
же и не знать, как духовенству, кого выбирать и кого не выбирать!»310.
Работа церковных агитаторов различного толка приносила свои плоды.
Так, например, в селении Олешня на волостном сходе немецких поселенцев,
в качестве «выборщика» в Думу, была выдвинута кандидатура «полуграмотного
штундиста, ни слова не знающего по-русски»311. Заслуживает признания позиция
одного из жителей села Лесной Карамыш справедливо заметившего, что иногда складывается впечатление, что «людей этих выбирают на церковный сбор для
решения вопросов религии, а не гражданского устройства»312. Для сравнения,
можно отметить, что оппозиционный настрой российских священников достаточно четко проявился у служителей православной церкви, спектр политических ориентаций которых был достаточно широк: от представителей
«Союза русского народа» до социал-демократов. Так, например, во время выборов в I Государственную Думу, только по Ржевскому уезду Тверской губернии, баллотировалось 25 священников-кадетов313. Остается добавить, что,
несмотря на активную предвыборную работу немецкого духовенства Поволжья, ни один из ее кандидатов-священников, так и не смог получить депутатского мандата.
В период революции, в адрес немецкого духовенства впервые стали выдвигаться претензии, сводящиеся к тому, что именно долгий контроль церкви над образованием, а также проповедование постоянного смирения и повиновения, задержали социальный и экономический прогресс в колониях314.
Многие колонисты все четче стали видеть в духовенстве только верных служителей государства, точнее говоря его чиновников, состоявших на иждевении у российского правительства и «насиловавших совесть и убеждения своих
См.: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 203.
Дитц Я. Путевые заметки // Камышинский вестник (Kaмышин). 1906. 18 янв. № 14. С. 2.
310 Там же. Сравни также: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 211.
311 Дитц Я. Путевые заметки // Камышинский вестник (Kaмышин). 1906. 18 янв. № 14. С. 2.
312 Там же.
313 Cм.: Леонтьева Т. Г. Вера или свобода? Попы и либералы в глазах крестьян в начале
ХХ века (на материалах Тверской губернии) // Революция и человек. С. 100–101.
314 См.: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 202.
308
309
59
прихожан-подчиненных»315. Основные проповеди, звучавшие в немецких церквях в революционный период, все также сводились покорности своей судьбе
и повиновению правительственной власти.
В период Русско-японской войны и революции 1905–1906 гг. проявилась
и тесная связь протестантского духовенства, в основном выпускников Дерптского университета, с консервативно настроенными немцами Прибалтийских губерний. Нарождающееся гражданское общество требовало иных, более гибких и многообразных форм пастырской деятельности316. Несомненно,
что для спасения авторитета церкви и веры в новых, революционных условиях, необходимы были и новые формы работы в массах, которые не все немецкие священники могли предложить. Неучастие большинства священников в
политической жизни колоний приводило к расколу между ними и населением, выдвинув на арену политической борьбы представителей светской интеллигенции – учителей, а также немецких поселян новой генерации - образованную молодежь.
В условиях революции 1905 г., привычные мировоззренческие установки
частично деформировались. Религиозные мотивы все меньше определяли
поведение крестьянской массы, уходил в прошлое и прежний стереотип верующего колониста. Несомненно, что в этот период общественное настроение в ряде немецких поселений носило определенный антирелигиозный характер317. В то же время, неоднородное отношение поселян к служителям
культа - показатель не столько отношения к религии и церкви вообще, сколько отношения к российскому государству и его чиновникам, существенно
пошатнувшегося в массовом сознании народа.
2.4. Старая и новая пресса
«Если ты проявляешь интерес к политике, не
избегай газет. Они помогут тебе критиковать государство[...]»318
А. Шенфельд
Одним из главных явлений общественного движения в немецких колониях Поволжья в период революционных событий 1905–1906 гг., можно с
полным правом считать воссоздание светской печати319. В эти годы возникла
целая волна новых газет либерального толка на немецком и русском языках,
на краткой характеристике которых, включая естественно характеристику их
издателей и редакторов, есть смысл остановиться320.
315 Дитц Я. Oтношение наших немцев к Государственной Думе // Приволжская газета. 1906.
14 марта. № 58. С. 2-3. Сравни: Schmidt D. Studien über die Geschichte der Wolgadeutschen. T. 1.
S. 375–377.
316 Не в последнюю очередь ответом на формальный подход церкви к проблемам поволжских колонистов стало и появление разнообразных сект. Более подробно об этом см.: Tuchtenhagen, Ralph. Die protestantischen Erneuerungsbewegungen unter den Deutschen an der Wolga 1860–
1914 // Zwischen Reform und Revolution. S. 267–281; Kufeld, Johannes. Die Deutschen Kolonien an der
Wolga. S. 297–298.
317 Сравни: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 201–202.
318 Цит. по: Peter, Simone. «Zufällig billig zu kaufen». Unternehmeranzeigen in der deutschen
Presse an der Wolga. S. 508.
319 Первая газета поволжских немцев светского направления «Saratowsche Deutsche Zeitung»
издавалась Г. Бауэром (Gottlieb Bauer) в 1864–1866 гг. См.: Brandes D. – M. Busch – K. Pavlović. Bibliographie zur Geschichte und Kultur der Russlanddeutschen. Bd. 1. S. 18.
320 Более подробно о немецкой печати немцев Поволжья и этапах выхода различных светских газет, см.: Ilarionova, Tat’jana. Die deutsche Presse in Rußland und an der Wolga vor 1914
// Zwischen Reform und Revolution. S. 190–204.
60
Одной из первых возникла газета «Saratower Deutsche Zeitung», более известная под названием «Deutsche Zeitung». Предистория появления данной
газеты была по своему необычна. Своему рождению она была обязана поселянину села Ровное (Seelmann) Генриху Шельгорну (Schellhorn) (членураспорядителю саратовского «Товарищества Г. Х. Шельгорн и К°») и поселянину села Каменка Константину Решу321. Причем, Генрих Шельгорн издавал
и журнал «Klemens», ответственным редактором которого долгое время являлся профессор Тираспольской римско-католической духовной семинарии
Йосиф Крушинский. В связи с отказом Крушинского от редакторской деятельности (25.2.1906), данная обязанность перешла к Константину Решу322.
В момент организации новой газеты, она планировалась всего лишь как
сокрашенное издание журнала «Klemens» и только с февраля 1906 г., Генрих
Шельгорн и Константин Реш изъявили желание начать выпуск совершенно
отдельного издания – «Saratower Deutsche Zeitung»323. В соответствии с духом
времени, в газете (просуществовавшей до 27.9.1906) печатались распоряжения
и заявления правительства, статьи по вопросам внутренней и внешней политики, обзор зарубежной и русской печати, а также разнообразная политическая и общественная хроника324.
В апреле 1906 г., Саратовскому губернатору поступило прошение от поселянина села Норки (Камышинский уезд) Александра Ваккера на право издавать газету «Deutsche Volkszeitung». В программе запланированной к выпуску газеты были также заложены статьи по вопросам общественнополитической жизни в России, а также местная саратовская хроника325. Разрешение на выпуск своей газеты Александр Ваккер получил 21 июня 1906 г.,
причем, наблюдение за ее выпуском было возложено на саратовского отдельного цензора, несмотря на официальную отмену общей цензуры в ноябре
1905 года326. Однако, уже в октябре 1906 г., Александр Ваккер передал свое
право на ее издание и редактирование бывшему преподавателю 2-ой женской гимназии Адольфу Лане (Lane) и поселянину села Сосновка Камышинского уезда - Петру Зиннеру (Sinner) – личности с богатой революционной
биографией327.
Благодаря тому, что саратовская полиция не имела достаточных доказательств связей Зиннера с революционным движением, он был оставлен на
321 См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 6951 [Прошение поселян Генриха Шельгорна и Константина
Реша к Саратовскому губернатору о разрешении выпускать газету «Saratower Deutsche Zeitung»,
от 25.2.1906]. Л. 2. Сравни: Там же. Д. 6696 [Заявление поселян Генриха Шельгорна и Константина
Реша к Саратовскому губернатору о разрешении выпускать газету «Deutsche Zeitung», дата неразборчива]. Л. 1–1 об.
322 См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 6951 [Прошение поселян Генриха Шельгорна и Константина
Реша к Саратовскому губернатору о разрешении выпускать газету «Saratower Deutsche Zeitung»,
от 25.2.1906]. Л. 2–2 об.
323 См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 6951 [Свидетельство, выданное поселянам Генриху Шельгорну
и Константину Решу на выпуск газеты «Saratower Deutsche Zeitung», без даты]. Л. 4; Ilarionova,
Tat’jana. Die deutsche Presse in Rußland und an der Wolga vor 1914 // Zwischen Reform und Revolution. S. 200.
324 См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 6951 [Прошение поселян Генриха Шельгорна и Константина
Реша к Саратовскому губернатору о разрешении выпускать газету «Saratower Deutsche Zeitung»,
от 25.2.1906]. Л. 2 об.–3; сравни: Long, James W. From Privileged to Dispossessedю. Р. 207–208.
325 См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 6939 [Прошение поселянина Александра Ваккера к Саратовскому губернатору о разрешении выпускать газету «Deutsche Volkszeitung», от 19.4.1906]. Л. 1–1 об.
326 См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 6939 [Распоряжение Саратовского вице-губернатора – начальнику Главного управления по делам печати, от 21.6.1906]. Л. 15.
327 См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 6939 [Прошение поселянина Александра Ваккера к Саратовскому губернатору о передачи права на выпуск газеты «Deutsche Volkszeitung», от 6.10.1906].
Л. 16; сравни также: Schippan M. - S. Striegnitz. Wolgadeutsche. Geschichte und Gegenwart. S. 132.
61
свободе с подчинением особому надзору полиции328. Именно это обстоятельство позволило ему, уже имевшему опыт журналистской работы в «Odessaer
Zeitung», возобновить редакторскую деятельность в «Deutsche Volkszeitung».
Причем, находясь под наблюдением полиции, Петр Зиннер не всегда имел
возможность подписывать собственные репортажи своим именем, что нередко за него делал Адольф Лане329.
Пробный номер «Deutsche Volkszeitung», разрешенной к печати
23.8.1906 г., вышел в свет в г. Дерпт (Юрьев, ныне Тарту). Чуть позже удалось
наладить выпуск этой газеты и непосредственно в самом Саратове. В целом,
политическая направленность газеты соответствовала установкам партии
конституционных демократов (кадетов)330. Передовая немецкая общественность, особенно учащаяся молодежь и сельские учителя, стали ее постоянными читателями и корреспондентами.
Прогрессивный тон газеты нередко вступал в противоречие с установками реакционно настроенных кругов немецкой интеллигенции331. Так, только
за чтение «Deutsche Volkszeitung», дирекция Екатериненштадтского центрального училища подвергла обыску ученика Шмюка, заподозренного в
нелояльности режиму. Несмотря на то, что у Шмюка ничего запрещенного
найдено не было, он был все-таки лишен стипендии, что вынудило его покинуть училище332. В сентябре 1906 г. издатели были вынуждены закрыть свою
газету, в связи с политической цензурой со стороны саратовских губернских
властей333.
Немаловажно отметить и то, что летом 1906 г. «Deutsche Volkszeitung»
объединила вокруг себя целую группу прогрессивных общественных деятелей из учителей, предпринимателей и духовенства, выступивших с намерением создать Немецкое историческое общество334. «Цель этого общества, - сообщали в период подготовки его организаторы, - сбор и издание материалов по
истории немецких колоний в Поволжье, основание исторической библиотеки и архива, популяризация духовных и научных знаний среди немецкого населения Поволжья
посредством издания книг, чтения лекций и т. д.»335.
Необходимо признать, что данные задачи были очень близки по духу
«Немецкому обществу», появившемуся в Саратове в июле 1908 г., также бла328 ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 6939 [Рапорт начальника Саратовского губернского жандармского
управления - Саратовскому губернатору, от 31.10.1906]. Л. 21; Там же [Рапорт начальника Саратовского губернского жандармского управления - Саратовскому губернатору, от 16.11.1906]. Л. 22.
329 Необходимо заметить, что некоторое время П. Зиннер находился на нелегальном положении, так как полиция разыскивала его по обвинению в возглавлении забастовочного комитета
на Украине в 1905 г. См.: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 200.
330 Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 200.
331 Сравни также: Richter-Eberl, Ute. Lutherisch, katholisch oder deutsch? Aspekte der kulturellen
Identität der Deutschen an der Wolga // Zwischen Reform und Revolution. S. 169–170; Schmidt D.
Studien über die Geschichte der Wolgadeutschen. T. 1. S. 341-345.
332 Шлейхер И. И. Школьный вопрос на страницах колонистской печати. C. 55.
333 С 22 октября 1906 г. вместо «Deutsche Volkszeitung» стала выходить газета «Saratower
Deutsche Volkszeitung», сохранившая важнейшие рубрики своей предшественницы. С 1 января
1912 г. из заголовка газеты исчезло название «Немецкая», что было связано с антинемецкой кампанией, активно развернувшейся в России в средствах массовой информации. См.: Long, James W.
From Privileged to Dispossessed. S. 200; Ilarionova, Tat’jana. Die deutsche Presse in Rußland und an der
Wolga vor 1914. S. 200. Сравни: Schmidt D. Studien über die Geschichte der Wolgadeutschen. T. 1.
S. 365–371.
334 См.: Шлейхер И. И. Школьный вопрос на страницах колонистской печати. С. 55; сравни
также: Richter-Eberl, Ute. Lutherisch, katholisch oder deutsch? Aspekte der kulturellen Identität der
Deutschen an der Wolga // Zwischen Reform und Revolution. S. 169; Meyerowitsch-Biene, [o. Vorname].
Die Rolle der Deutschen Russlands im Jahre 1905 // Das Jahr 1905. S. 95.
335 Цит. по: Шлейхер И. И. Школьный вопрос на страницах колонистской печати. С. 55.
62
годаря усилиям немецкой интеллигенции336. Причем, более ранние попытки
создания «Deutscher Verein» в сентябре-ноябре 1907 г. и феврале 1908 г., т. е.
сразу после возникновения подобных союзов в Петербурге и Москве, саратовскими губернскими властями были отклонены337. Все отказы в регистрации «Немецкого общества», выступавшего за сохранение языка и культуры,
объяснялись властями его антигосударственным политическим характером «стремлением к недопущению обрусения немцев», а также пропагандой идей
«пангерманизма»338.
Еще более короткий срок история отвела газете «Unsere Zeit», оставившей заметный след в истории немецкой печати Поволжья339. Заявление на
разрешение ее издания поступило в канцелярию Саратовского губернатора
еще в конце декабря (28.12.) 1905 г. Ее основателями стали поселянин Иван
(Йохан) Фрицлер (Frietzler) и Каролина Фрицлер (ответственный редактор),
проживавшие в г. Камышине340. В свидетельстве, дающем право на выпуск
газеты и подписанном лично губернатором П. Столыпином, издателям разрешалось освещать не только официальные известия, но и такие немыслимые до революции разделы, как: «Голос из народа», «Каждому слово» и т. д341.
Газета «Unsere Zeit», выходившая два раза в неделю, сразу стала известна
своими политическими репортажами, призывавшими поволжских немцев к
активной политической жизни. В частности, именно здесь была представлена
весьма острая критика религиозных периодических изданий немцев Поволжья, т. к. редакторы «Unsere Zeit» считали, что церковные деятели губернии
уклоняются от политических заявлений и откровенного разговора с народом342.
Остается добавить, что победа «политической реакции» не оставила без
внимания и выпуск слишком политизированного издания на немецком языке. В марте 1907 г. в канцелярию Саратовского губернатора поступил рапорт
Камышинского уездного исправника, в котором констатировалось, что поселяне Фрицлер продали свою типографию (18.03.), полностью прекратив издание газеты, и собираются выехать из России343.
Единственной русскоязычной газетой, вплотную затрагивавшей интересы колонистов Поволжья, являлась «Приволжская газета», издававшаяся в
Саратове. Одним из ее издателей был и Яков Дитц, написавший целый ряд
актуальных репортажей о жизни поволжских немцев. Ценность данной газе336 См.: ГАСО. Ф. 176. Оп. 1. Д. 103 [Устав Немецкого общества в Саратове, от 4.7.1908].
Л. 74 об.–75. Основная задача, которую организаторы Общества ставили перед собой в момент
его организации, заключалась в становлении национального самосознания у всех немцев Поволжья (включая Самарскую губернию). См. также: ГАСО. Ф. 176. Оп. 1. Д. 103 [Проект Устава
Немецкого общества в Саратове, от 10.9.1907]. Л. 2 об.
337 См.: ГАСО. Ф. 176. Оп. 1. Д. 103 [Протокол заседания Саратовского губернского по делам
об Обществах присутствия, от 24.9.1907]. Л. 9-9 об.; Там же [от 9.11.1907]. Л. 26–26 об.
338 ГАСО. Ф. 176. Оп. 1. Д. 103 [Протокол заседания Саратовского губернского по делам об
Обществах присутствия, от 13.2.1908]. Л. 44-44 об. Более подробно о работе «Немецкого общества» в Москве, см.: Dönninghaus V. Die Deutschen in der Moskauer Gesellschaft: Symbiose und Konflikte (1494–1941). München, 2002. S. 349–358.
339 Газета «Unsere Zeit» официально выходила только с 5 марта по 15 мая 1906 г. См.: Brandes D. - M. Busch – K. Pavlović. Bibliographie zur Geschichte und Kultur der Russlanddeutschen. Bd. 1.
S. 21.
340 См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 6700 [Прошение поселян Йоханеса Фрицлер (Frietzler) и поселянки Каролины Фрицлер к Саратовскому губернатору о разрешении выпускать газету «Unsere
Zeit», от 28.12.1905]. Л. 1–1 об.
341 См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 6700 [Свидетельство, выданное поселянину Йоханесу Фрицлер
(Frietzler) и поселянке Каролине Фрицлер на право выпуска газеты «Unsere Zeit», от 15.1.1906]. Л. 25.
342 См. также: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 200.
343 См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 6700 [Рапорт Камышинского уездного исправника - Саратовскому губернатору, от 27.3.1907]. Л. 27-27 об.
63
ты была в том, что она выходила не только для малочисленной группы колонистов, читающих на русском языке, но и для русскоязычной публики, получившей возможность вплотную познакомиться с положением ее немецких
соседей. «Приволжская газета» использовалась и как трибуна для мобилизации всего населения Саратовской губернии при выборах в I Государственную
думу. Осенью 1906 г., она, наряду с другими изданиями оппозиции, подверглась репрессивным мерам со стороны губернских властей, что привело к ее
закрытию344.
Плоды революции для поволжских немцев проявились в возможности
высказывать свои политические и социальные мнения без официальной цензуры властей. Хотя, несмотря на Указ Правительствующего Сената от
24.11.1905 г. об отмене общей и духовной цензуры, общее наблюдение за периодическими изданиями оставалось в силе, возлагаясь «на местного инспектора по делам печати, исполнявшего ранее цензорские обязанности [...]»345. Причем, за наблюдением выпуска изданий на иностранных языках отвечали
доверенные лица, назначенные по личному распоряжению губернаторов346.
Так, например, предписанием Саратовского губернатора П. Столыпина от
15.1.1906 г., обязанность просмотра за издаваемой в г. Камышине немецкой
газеты «Unsere Zeit» была возложена на Камышинского уездного исправника.
При этом, по иронии судьбы, с немецким языком не был знаком ни сам исправник, ни его подчиненные347. Аналогичное положение сложилось и в других полицейских участках губернии.
Для разрешения этой задачи, Министерство внутренних дел было вынуждено выделить в распоряжение Саратовского губернатора сумму в
200 рублей (из бюджета редакции «Правительственный Вестник») специально на выдачу жалованья переводчику, назначенному «наблюдать» за выходящими в Саратовской губернии периодическими изданиями на немецком
языке348. С 15 апреля 1906 г. эта обязанность досмотра была поручена Августу
Кригеру, состоявшему в ведомстве саратовского инспектора по делам печати
и регулярно просматривавшему такие немецкие издания, как «Klemens»;
«Saratower Deutsche Zeitung» и «Deutsche Volkszeitung»349.
Необходимо заметить, что кроме общего просмотра новой периодической печати, Август Кригер переводил для властей специальные публикации
и издания на немецком языке, в число которых попадали не только религиозные календари, но и медицинские брошюры350.
Что касается религиозной прессы, выходившей при прямом участии
церкви, то она была достаточно многообразна и в дореволюционный период
являлась нередко единственным носителем внешней информации, прорывая
См.: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 201.
ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 6696 [Письмо начальника Главного управления по делам печати –
Саратовскому губернатору, от 27.10.1906]. Л. 18–18 об.
346 См.: Там же.
347 См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 6920 [Рапорт Камышинского уездного исправника - управляющему канцелярией Саратовского губернатора, от 9.2.1906]. Л. 1–1 об.
348 См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 6920 [Письмо начальника Главного управления по делам печати
– Саратовскому губернатору, от 12.3.1906]. Л. 2. В 1906–1907 гг. в Саратове, наряду с вышеперечисленными изданиями на немецком языке, выходила и газета «Deutsche Rundschau» под редакцией M. Хильфера (Hilfer). С 1908 г. издание этой газеты было перенесено в Одессу.
349 ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 6920 [Рапорт Саратовского инспектора по делам печати – Саратовскому губернатору, сентябрь 1906]. Л. 15.
350 См.: Там же [от 3.10.1907]. Л. 35.
344
345
64
духовную изолированность немецкого общества351. Так, в немецких колониях
с последовательной регулярностью выходили следующие издания:
«Friedensbote-Kalender»352, основанный в 1874 г. пасторами С. Бонвечем
(S. Bonwetsch) и Т. Гольцем (Th. Hölz); с 1884 г. «Der Wolgabote. Kalender für die
deutschen Ansiedler an der Wolga» (под редакцией А. Винклера (A. Winkler); в
1874–1884 гг. в Саратове, в издательстве Кюммеля, печатался «Der Christliche
Volksbote»353. С 1885 по 1915 гг. пастор Хуго Гюнтер (Hugo Günther) из Таловки (Байдек) выпускал журнал «Friedensbote auf Berg- und Wiesenseite der
Wolga», со специальным приложением «Jugendfreund»354.
Несмотря на то, что, в первую очередь, данная пресса имела религиозную направленность, здесь находилось место и для общей, разнообразной
информации, включая репортажи по истории создания колоний; традиций и
культуры поволжских переселенцев, приводились различные статистические
материалы.
Русско-японская война четко выявила консервативные проправительственные симпатии духовенства, единым фронтом выступавшего за поддержку
непопулярных военных действий в противовес антивоенному общественному мнению немцев Поволжья355. Одним из главных проводников этих идей
стал и журнал пастора Хуго Гюнтера - «Friedensbote auf Berg- und
Wiesenseite», где не раз восхвалялась война России с Японией, как благородная и необходимая миссия. Наряду с такими «розовыми» репортажами, пастор
Гюнтер не забывал помещать и актуальные «политические» материалы, запугивая поволжских немцев приближающимся призраком «кровавой социалистической революции»356.
Особое место среди религиозных изданий революционного периода занимал католический журнал «Klemens», издававшийся в Саратове с
1897 года357. Сменивший на посту ответственного редактора, прелата Йозефа
Крушинского (Joseph Kruschinski)358, бывший настоятель Екатериненштадтской римско-католической церкви Филипп Беккер поставил своей целью
расширить политическую часть журнала, включив в него обозрение полити351 См., к примеру: Peter, Simone. «Zufällig billig zu kaufen». Unternehmeranzeigen in der
deutschen Presse an der Wolga am Beispiel des «Klemens» // « [...] das einzige Land in Europa, das
eine große Zukunft vor sich hat». Deutsche Unternehmen und Unternehmer. S. 500–501.
352 Вначале издавался в Риге, под названием «Kalender für die deutschen Ansiedler an der Wolga».
См.: Brandes D. – M. Busch – K. Pavlović. Bibliographie zur Geschichte und Kultur der Russlanddeutschen. Bd. 1. S. 16.
353 См.: Richter-Eberl, Ute. Lutherisch, katholisch oder deutsch? Aspekte der kulturellen Identität
der Deutschen an der Wolga // Zwischen Reform und Revolution. S. 165–166; сравни: Вашкау Н.
Школа в немецких колониях Поволжья. С. 114.
354 Кроме вышеназванных изданий Хуго Гюнтер с 1906 г. стал издавать и еженедельную газету
для лютеран «Heimats-Glocken»; сравни: Вашкау Н. Школа в немецких колониях Поволжья. С. 114.
355 См., также: Schmidt D. Studien über die Geschichte der Wolgadeutschen. T. 1. S. 324–326;
Очерки истории Саратовского Поволжья. Т. 2. Ч. 2. С. 194.
356 См.: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 202; сравни также: Ilarionova, Tat’jana.
Die deutsche Presse in Rußland und an der Wolga vor 1914 // Zwischen Reform und Revolution.
S. 197.
357 См.: Peter, Simone. «Zufällig billig zu kaufen». Unternehmeranzeigen in der deutschen Presse
an der Wolga am Beispiel des «Klemens» // « [...] das einzige Land in Europa, das eine große Zukunft
vor sich hat». Deutsche Unternehmen und Unternehmer. S. 499–522. Позже выпуск журнала
«Klemens» был перенесен в Одессу (1908), как приложение к «Deutschen Rundschau». См.: Brandes D.
– M. Busch – K. Pavlović. Bibliographie zur Geschichte und Kultur der Russlanddeutschen. Bd. 1. S. 14,
16; сравни также: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 6696 [Программа газеты «Deutsche Rundschau» с приложениями журналов «Klemens» и «Wirtschaftsfreund», без даты]. Л. 27–27 об.
358 См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 6696 [Программа журнала «Klemens», от 23.5.1897]. Л. 3; сравни
также: Там же [Заявление священника Филиппа Беккера – Саратовскому губернатору об изменении содержания журнала «Klemens», от 31.8.1906]. Л. 11–11 об.
65
ческих партий в России, анализ деятельности Государственной Думы, материалы о проводимых выборах и т. д.359. В частности, именно журнал
«Klemens» откликнулся на обсуждение школьных проблем, предоставив свои
страницы для дискуссий по вопросам преподавания русского языка в немецких школах360.
В заслугу этого журнала можно поставить и критику поведения в период
революции 1905 г. и некоторых духовных лиц. Так, например, в журнале
«Klemens» был помещен критический материал, касающийся деятельности
католических священников в колонии Ровнoe (Seelmann), которых жители
обвинили в прислужливости правительству и оппозиции реформам361.
В целом, необходимо признать, что, несмотря на короткий отрезок времени, светская немецкая пресса впервые пробила вакуум информации, предлагая колонистам бесцензурные новости как общероссийского значения, так
и местные. Причем, данная информация была рассчитана не на верующих
определенной религиозной кофессии, а на все немецкое население Поволжья362. Наряду с этим, если новая, социальная пресса отражала атниправительственное общественное мнение немцев Поволжья, то старые, религиозные печатные издания оставались не только в роли проповедников и
охранителей религии, но и по сути носителей монархических, консервативных ценностей363.
2.5. Монархисты, либералы или революционеры?
«Нашей партии задача:
Ниспровергнуть этот строй,
А на месте стона, плача
Создадим мы строй иной [...]»364
Изменение социально-экономических отношений, индустриализация
России в конце XIX – начале ХХ века привели к появлению как буржуазии,
так и пролетариата. Возникает новое противостояние классово-политических
сил, формируются характерные для сложившейся ситуации общественные
движения и партии. Постепенно оформляются три политических лагеря,
боровшихся за власть: революционно-демократический, либерально-буржуазный
и консервативно-правительственный. Меерович-Бине (Meyerowitsch-Biene) в своей
статье «Роль российских немцев в 1905 г.», характеризуя экономические отношения в поволжской немецкой деревне замечал следующее: «С одной стороны,
359 См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 6696 [Заявление священника Филиппа Беккера – Саратовскому
губернатору об изменении содержания журнала «Klemens», от 31.8.1906]. Л. 11-11 об.; сравни
также: Peter, Simone. «Zufällig billig zu kaufen». Unternehmeranzeigen in der deutschen Presse an der
Wolga am Beispiel des «Klemens» // « [...] das einzige Land in Europa, das eine große Zukunft vor sich
hat». Deutsche Unternehmen und Unternehmer. S. 501, 504.
360 Смотри к примеру: Kaul, Alois. Noch ein Wort über unsere Kirchenschulen // Klemens 8
(1904/05), Nr. 5, S. 68–69; Götte, Georg. Unsere Dorfschule // Klemens 8 (1904/05), Nr. 9, S. 131–132;
Nr. 10, S. 150–151; Nr. 11, S. 162–163; Nr. 15, S. 219–220; Nr. 17, S. 239–240; Nr. 23, S. 327; Nr. 24, S. 345–
346; сравни также: Richter-Eberl, Ute. Lutherisch, katholisch oder deutsch? Aspekte der kulturellen
Identität der Deutschen an der Wolga // Zwischen Reform und Revolution. S. 166.
361 См.: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 203.
362 Смотри также: Ilarionova, Tat’jana. Die deutsche Presse in Rußland und an der Wolga vor 1914
// Zwischen Reform und Revolution. S. 197.
363 См.: Schmidt D. Studien über die Geschichte der Wolgadeutschen. T. 1. S. 337–340; Long,
James W. From Privileged to Dispossessed. P. 201.
364 Из стихотворения одного из членов «Иваново-Вознесенского рабочего союза». Цит. по:
Кирьянов Ю. И. Менталитет рабочих России на рубеже XIX-XX вв. // 1905 год – начало революционных потрясений в России XX века. С. 99.
66
там проживало большое число бедняков и батраков [...]; с другой стороны, в колониях успешно развивалось промышленное производство: сарпиночное [...], табачное,
производство сельскохозяйственных машин [...]; кроме этого здесь имелась и многочисленная группа колонистов, занимавшихся ремеселенным делом [...]»365.
В соответствии с учением большевиков о захвате власти – вождем буржуазно-демократической революции мог выступить только рабочий класс, способный оттеснить либеральную кадетскую буржуазию и освободить крестьянство из-под ее влияния366. Писавший свою работу в 1930 г., Меерович-Бине
(Meyerowitsch-Biene), несмотря на многозначительное заключение, что «в
Поволжье имелась категория немецких промышленных рабочих и многочисленная
группа полукрестьян и полупролетариев, которые более или менее разделяли социалистические идеи [...]», так и не смог выявить ни одного примера проявления
их политической активности367.
«Трудно быть наполовину беременной», – отмечал Михаил Геллер в своих
«Российских заметках 1991–1996 гг.», характеризуя современных российских
политиков, по их собственным отзывам – «демократов наполовину»368. Этот тезис вполне можно было бы распространить и на поволжских немцев, совершенно не вписывавшихся в классическую ленинскую формулу «прочного союза рабочих и крестьян», где места «полукрестьянам» и «полупролетариям» не
находилось.
Х. Шмидт, в работе «Революция 1905 г. в немецких колониях на Волге» был
более откровенен, характеризуя политический настрой в немецкой деревне
исследуемого нами периода. По его собственным словам, «Революция 1905 г. в
немецких колониях не имела характера целенаправленной классовой борьбы рабочих
против царского самодержавия и их собственных эксплуататоров, не была зафиксирована здесь и необузданная вспышка ненависти крестьян против их мучителей –
помещиков. Для развития этих двух форм классовой борьбы в колониях не имелось
необходимых предпосылок. Здесь не было ни достаточного количества рабочих, которые должны были встать во главе пролетарской борьбы, ни самого класса помещиков, на которых и должна была быть направлена раскаленная ненависть крестьян»369.
Данное заявление подтверждает широко муссируемый тезис, что рассчитывать на создание в немецкой деревне массового демократического движения социал-демократическим силам не приходилось. Однако, хотя организованных выступлений немцев Поволжья не наблюдалось, ослабление
правительственной власти привело к нескоординированным, разбросанным
актам открытого неповиновения и протеста в колониях370.
Единственное, зафиксированное крупное выступление произошло в колонии Ровное (Seelmann), направленное против низкой оплаты труда и недостаточного объема работы. Так, в мае 1905 г. местные рабочие, перевозив365 Meyerowitsch-Biene, [o. Vorname]. Die Rolle der Deutschen Russlands im Jahre 1905 // Das Jahr
1905. S. 95. Сравни: Schmidt D. Studien über die Geschichte der Wolgadeutschen. T. 1. S. 320–321, 323.
366 См.: История Всесоюзной коммунистической партии (большевиков). Краткий курс. M.,
1950. С. 90.
367 Meyerowitsch-Biene, [o. Vorname]. Die Rolle der Deutschen Russlands im Jahre 1905 // Das Jahr
1905. S. 95. Сравни: Schmidt D. Studien über die Geschichte der Wolgadeutschen. T. 1. S. 340–341.
368 Геллер М. Российские заметки 1991–1996 гг. M., 1998. С. 309.
369 Schmidt C. Die Revolution von 1905 in den deutschen Kolonien an der Wolga // Freie Flur.
Deutscher Bauernkalender für 1927. S. 21. Сравни: Schmidt D. Studien über die Geschichte der Wolgadeutschen. T. 1. S. 340. По данным жандармского управления Саратовской губернии (1906) в организации РСДРП Камышинского уезда имелась особая группа для работы среди немецкого населения. См.: ГАСО. Ф. 25. Оп. 1. Д. 2863 [Указ Правительствующего Сената в Саратовскую
Судебную палату, 11.05.1909]. Л. 229.
370 См.: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 193. Сравни: Schmidt D. Studien über
die Geschichte der Wolgadeutschen. T. 1. S. 341.
67
шие зерно из амбаров на баржи (большинство из которых были немцы), объявили забастовку, вынудив купцов увеличить зарплату. В результате этой
акции, немецкие рабочие избили нескольких сезонных рабочихконкурентов, изъявивших желание работать за более низкую плату. Волнения в Ровном (Seelmann) достигли такой силы, что сюда были присланы солдаты (около 70 человек) для наведения порядка371.
Единственный известный случай участия поволжских немцев в нападении на помещичью собственность произошел в середине октября 1905 г., в
селении Панинская, где колонисты, объединившись с крестьянами совершили кражу соломы, принадлежавшей семье Шуваловых372.
Еще более сложно увидеть какие-либо политические цели в мелких «актах протеста» (причем не только в период революции 1905 г., но и после ее
окончания), участившихся с ослаблением власти центра и направленных, как
правило, в адрес представителей местных властей. Типичным примером одного из таких стихийных выступлений можно назвать случай, произошедший в ноябре 1907 г., когда в селе Кологривовка Аткарского уезда сгорел двор
волостного правления373. Согласно полицейскому рапорту, вина за поджог
государственного имущества была возложена на поселянина Василия Штоля,
заявлявшего о своем намерении его ограбить374.
В течение всего периода революции 1905 г., руководству Самарской и
Саратовской губерний поступали многочисленные сообщения о протестах
поволжских немцев против выплаты пошлин и засилья полицейских чиновников. Так, за выступления против местного чиновничьего произвола, в феврале 1906 года, девять поселян из колонии Илавля были арестованы и посажены в Камышинскую тюрьму375. В мае 1906 г. были задержаны и доставлены
в эту же тюрьму три поселянина Семеновской волости – Я. Махт, Я. Мейлер и
А. Сенгер, обвиненные властями в «вооруженном сопротивлении полиции»376.
Нередко, подобные выступления в немецких колониях, местные власти
связывали с влиянием русской интеллигенции. Так, например, вина за революционное брожение в селении Казицкое (Brabander) была возложена на инструктора земских школ, учителя Вознесенского, регулярно проводившего
митинги в сельской школе. «Результат их сказался в том, – сообщал свой «диагноз болезни» земской начальник в своем рапорте Самарскому губернатору, – что молодая и беднейшая часть общества почувствовала себя совершенно разнузданной и поставила себе задачею устраивать на сходе обструкции, чтобы не
допускать обсуждения вопросов и заглушать голоса благонамеренных домохозяев,
которые почти перестали ходить на сход. Эта часть общества производит впечатление озверевших людей, действующих психически ненормально [...]»377.
Однако, необходимо признать, что четкой организации и руководства
проявляемыми населением волнениями, в колониях не было. Представители
социал-демократических сил, а также крестьянские и учительские союзы уклонялись от своей пропаганды в немецких селениях, сконцентрировав все
См.: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. С. 194.
См.: Там же. С. 198.
373 См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 7581 [Рапорт земского начальника 3-го участка Аткарского уезда – Саратовскому губернатору, от 15.11.1907]. Л. 1.
374 См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 7581 [Рапорт Аткарского исправника о дознании поселянина
Василия Штоль, от 4.12.1907]. Л. 5-5 об.
375 Смотри также: Дитц Я. Путевые заметки // Приволжская газета. 1906. 25 февр. № 44. С. 3.
376 Сутырин A. Tюремные порядки // Приволжская газета. 1906. 20 мая. № 105. С. 3.
377 ГИАНП. Ф. 1831. Оп. 1. Д. 17 [Рапорт земского начальника 8-го участка Новоузенского
уезда – Самарскому губернатору, от 2.2.1906]. Л. 4.
371
372
68
свои усилия на работу в русскоязычных деревнях, с четко выраженным классовым врагом - помещиком378.
В основном, революционные настроения в колониях охватили прежде
всего учителей, учащихся и студентов из поселян379. Так, например, общее
собрание «Союза студентов-камышинцев» выступило в печати с протестом
осуждения растрела российскими властями руководителя Севастопольского
восстания 1905 г. – лейтенанта П. Шмидта. При этом, ими была организована
кампания по сбору денежных средств, необходимых для открытия памятника
легендарному герою революции. В числе наиболее активных членов данного
«Союза» находились и представители немецких переселенцев – студенты Бэр
и Генсен380.
В Екатериненштадтском центральном училище в декабре 1905 г. ученики
старшего класса предъявили директору петицию с целым рядом требований:
ввести историю русской и немецкой литературы в число изучаемых предметов, отменить телесные наказания и надзор за учениками вне школы, предоставить право свободного выбора квартиры, ввести вежливое обращение с
учениками и т. д. Положение осложнялось тем, что выдвинутые требования
поддержали второй класс и группа учеников высшего подготовительного
класса, которые демонстративно покинули училище. Для выявления зачинщиков составления петиции была привлечена полиция. В итоге данной акции неповиновения, все ее активные участники были исключены из училища381. За распространение революционных прокламаций в селе Покровское
Новоузенского уезда был арестован полицией (1905) ученик гимназии Александр Майер382.
Полицейские власти колонии Ровнoe (Seelmann) с тревогой докладывали
в вышестоящие органы о революционных настроениях студенческой молодежи, находящейся в селении383. В июле 1906 г. был арестован властями один
из активных членов «Комиссии по расследованию насилий, произведенных над мирными жителями» – А. Шмидт. Необходимо заметить, что его кандидатура была предложена на многотысячном народном митинге горожан, следовательно, его радикальные политические воззрения по отношению к властям
находили поддержку масс384.
Одним из главных элементов общественного движения в немецких колониях Поволжья в период Первой русской революции можно считать и созда378 См.: Schmidt C. Die Revolution von 1905 in den deutschen Kolonien an der Wolga. S. 22; сравни также: ГАСО. Ф. 56. Оп. 1. Д. 218 [Переписка жандармского управления о деятельности революционных организаций в Новоузенском уезде (Самарская губерния), 1907]. Л. 1–142; Там же.
Д. 211 [Переписка жандармского управления о распространении прокламаций в Новоузенском
уезде (Самарская губерния), 1906]. Л. 1–144; Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 198;
Maлиновский Л. Немцы в России и на Алтае. С. 87.
379 Сравни: Meyerowitsch-Biene, [o. Vorname]. Die Rolle der Deutschen Russlands im Jahre 1905
// Das Jahr 1905. S. 95; Schippan M .– S. Striegnitz. Wolgadeutsche. Geschichte und Gegenwart. S. 133–
134; Kahle, Wilhelm. Zum Verhältnis von Kirche und Schule in den deutschen Siedlungen an der Wolga
bis zum Ausbruch des Ersten Weltkrieges // Zwischen Reform und Revolution. S. 239; Mattern A. 1905
in der Katharinenstädter Zentralschule. S. 765–767.
380 См.: Письмо в редакцию // Приволжская газета. 1906. 15 марта. № 61. С. 3.
381 Ученики, полностью признавшие свою вину, были позже вновь восстановлены. См.: Mattern A. 1905 in der Katharinenstädter Zentralschule // Unsere Wirtschaft/1925/ Nr. 4(24). S. 765–766;
сравни: Вашкау Н. Школа в немецких колониях Поволжья. С. 153–154; Шлейхер И. И. Школьный
вопрос на страницах колонистской печати. С. 55.
382 См.: ГАСО. Ф. 53. Оп. 1. Д. 203 (1905). Т. 1 [Сведения о дознании ученика гимназии Александра Майер, 1905]. Л. 6–6 об.
383 См.: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 198.
384 См.: Вниманию граждан // Приволжская газета. 1906. 1 июля. № 138. С. 3.
69
ние в 1907 г. «Союза учителей колоний Поволжья»385. Однако, степень радикализации немецких учителей, взывавших со страниц немецкой печати к
проявлению политической активности поселян, нельзя и сильно переоценивать. Им недоставало политических идей и организованности, достаточно
четко проявившихся в северо-западных, русскоязычных поселениях Саратовской губернии, наиболее сильно охваченных эсеровским влиянием386.
Что касается политической позиции земств Камышинского и Новоузенского уездов, то их члены выразили полную поддержку реформам, обещанным народу Николаем II. Как правило, в политические дискуссии эти органы
не вмешивались, сконцентрировав основное внимание на экономических
проблемах своих уездов, например, на увеличении правительственной помощи на нужды школьного образования.
В то же время, имеются многочисленные сведения о протестах этих
земств против дискриминационных методов властей при сборе налогов. Так,
например, в мае 1906 г., представителями Новоузенского земства была направлена официальная жалоба к губернатору Самарской губернии на действия местной полиции, проявлявшей грубость при общении с малообеспеченными поселянами387.
Анализ актов жандармского управления по Саратовской губернии за
1905–1907 гг. позволяет утверждать, что такие революционные течения, как
партия социалистов-революционеров (эсеров) или российская социалдемократическая рабочая партия (РСДРП) смогли найти лишь единицы своих приверженцев среди немецкого населения Поволжья388. Так, например, в
марте 1907 г. полиция произвела обыск в квартире саратовского мещанина
Константина Бауэра, задержанного на берегу Волги «за преступную агитацию
среди безработных рабочих». Причем, при его аресте у него были найдены три
брошюры нелегального содержания: «Как русские крестьяне потеряли землю и
волю», «Как выбирать депутатов» и «Всеобщая забастовка и социализм»389. Из
протокола полицейского пристава 5-го участка г. Саратова следовало, что
Константин Бауер призывал саратовских безработных вооружиться и отправиться в городскую Управу.
По словам одного из свидетелей, поселянина колонии Гололобовка (Сосновская волость) Карпа Дейнеса, находящегося в толпе агитируемых безработных: «Рабочие в числе около 1800 человек на слова Бауера кричали „Ура! Ура!
Ура! Браво!“, причем качали его на руках [...]»390. В процессе полицейского дознания выяснилось, что семнадцатилетний Константин Бауер уже ранее находился в тюрьме «за агитацию среди крестьян Саратовской губернии»391. По
сведениям полиции, Бауэр состоял членом партии социал-революционеров
385 См.: Шлейхер И. И. Школьный вопрос на страницах колонистской печати. С. 55; Meyerowitsch-Biene, [o. Vorname]. Die Rolle der Deutschen Russlands im Jahre 1905 // Das Jahr 1905. S. 95;
Schippan M. – S. Striegnitz. Wolgadeutsche. Geschichte und Gegenwart. S. 131.
386 См.: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 198. Некоторым исключением является участие немецких учителей в создании «Новоузенской республики». См.: Schmidt C. Die Revolution von 1905 in den deutschen Kolonien an der Wolga. S. 21.
387 См.: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 66–168.
388 Сравни: Мантуров С. Из революционного прошлого Камышина. Волгоград, 1963. С. 35,
61; Maлиновский Л. Немцы в России и на Алтае. С. 87; Schmidt D. Studien über die Geschichte der
Wolgadeutschen. T. 1. S. 342; ГАСО. Ф. 25. Оп. 1. Д. 2863 [Указ Правительствующего Сената в Саратовскую Судебную палату, 11.05.1909]. Л. 229.
389 ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 7609 [Рапорт полицмейстера г. Саратов – Саратовскому губернатору,
от 23.3.1907]. Л. 1–1 об.
390 ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 7609 [Протокол пристава 5-го участка г. Саратова, от 18.2.1906].
Л. 4 об.–5.
391 Там же. Л. 5.
70
(эсеров), что и послужило поводом к его последующей высылке из Саратовской губернии392. Причем, несмотря на все просьбы его матери, обращавшейся к губернатору лично с ходатайством о смягчении наказания ее сыну, Константину Бауер было разрешено вернуться в Саратов лишь в ноябре 1910 г.393
В числе агитаторов – пропагандистов РСДРП, подвергшихся обыску Саратовским губернским жандармским управлением в январе 1905 г., оказался и
поселянин Альберт Ретлинг, один из виднейших пропагандистов в рабочих
кружках и активный член Саратовской социал-демократической организации394. Среди лиц, подвергшихся обыску и аресту в январе 1906 г. по подозрению в соучастии революционной деятельности РСДРП, был и бывший
студент – Константин Кох395. В пропаганде революционных идей был обвинен и поселянин села Эренфельд Новоузенского уезда, двадцатичетырехлетний учитель Иван Пейль, заключенный в Саратовскую губернскую тюрьму396. По показаниям свидетелей Павла Хухлинен и Андрея Эйрих, учитель
Пейль читал им брошюры противоправительственного содержания. В процессе произведенного обыска личных вещей И. Пейль, полиция обнаружила
тетрадь с революционными стихотворениями, «содержащими призыв к бунту и
крайне оскорбительные отзывы об особе царствующего Императора». Аналогичные стихотворения были обнаружены и в квартире его знакомого, учащегося
Новоузенского городского училища, поселянина колонии Шендорф
(Schöndorf) Августа Руди397. По решению Саратовского окружного суда от
17.12.1910 г., поселянин Иван Пейль был приговорен к длительной ссылке на
поселение398.
К дознанию, в качестве обвиняемого в «преступной агитации» среди поселян колонии Тонкошуровка Новоузенского уезда, был привлечен полицией и
учитель Готлиб Шульц, 1885 года рождения. Во время обыска, у Готлиба
Шульц были также обнаружены брошюры революционного содержания.
Кроме этого, ему в вину ставилась и его агитация среди колонистов – новобранцев Новоузенского уезда об уклонении от призыва (1906) на военную
службу399. По решению начальника Самарского губернского жандармского
управления в Новоузенском уезде, учитель Готлиб Шульц был взят под особый надзор полиции400.
392 См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 7609 [Рапорт полицмейстера г. Саратов – Саратовскому губернатору, от 23.3.1907]. Л. 1–1 об.; Там же [Письмо Эмилии Бауер – Саратовскому губернатору, май
1907]. Л. 11.
393 См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 7609 [Письмо Эмилии Бауер – Саратовскому губернатору, май
1907]. Л. 11–11 об.; Там же [Письмо начальника Саратовского губернского жандармского управления А. Мартынова – Управляющему Саратовской губернией П. М. Боярскому, от 20.11.1910].
Л. 12.
394 См.: ГАСО. Ф. 53. Оп. 1. Д. 203 (1905). Т. 1 [Сведения об арестах, произведенных в декабре – январе 1905/06 гг.]. Л. 7 об.; Там же [Сведения о поселянине Альберте Ретлинге, собранные
ротмистром Федоровым, январь 1905]. Л. 109 об.
395 ГАСО. Ф. 53. Оп. 1. Д. 203 (1905). Т. 1 [Сведения об арестах, произведенных в декабре – январе 1905/06 гг.]. Л. 10.
396 ГАСО. Ф. 53. Оп. 1. Д. 59 (1909) [Сведения о привлеченном к дознанию поселянине Иване
Пейль, от 5.5.1909]. Л. 11–11 об.
397 ГАСО. Ф. 53. Оп. 1. Д. 59 (1909) [Докладная записка начальника Саратовского губернского
жандармского управления – Саратовскому губернатору С. С. Татищеву, от 12.5.1909]. Л. 16–16 об.
398 ГАСО. Ф. 53. Оп. 1. Д. 59 (1909) [Письмо прокурора Саратовского окружного суда – начальнику Саратовского губернского жандармского управления, от 16.2.1911]. Л. 32.
399 Агитация учителей за уклонение поселян от призыва в армию, имела место и в других
поселениях поволжских немцев. См., к примеру: Schmidt C. Die Revolution von 1905 in den
deutschen Kolonien an der Wolga. S. 21–22.
400 ГАСО. Ф. 53. Оп. 1. Д. 185 (1907) [Сведения о привлеченном к дознанию учителе Готлибе
Шульц, от 1.5.1908]. Л. 14–14 об.
71
Однако, таких ярых сторонников свержения царского самодержавия среди колонистов можно было пересчитать по пальцам. В основной своей массе,
поволжские немцы остались относительно не затронутыми революционными
волнениями в городе и деревне и, как правило, принимали участие лишь в
невыходящих за рамки дозволенного политических дискуссиях. Выборы в
I Государственную Думу четко показали, что немцы Поволжья поддержали
российских либералов – конституционно-демократическую партию (кадетов), выступавших за эволюционный, а не революционный путь развития
страны и надеявшихся разрушить самодержавие легальным выполнением
условий Октябрьского манифеста401. Выборы депутатов в I Госдуму продемонстрировали, что поволжские немцы не были консервативными монархистами – защитниками старого режима, но и идеи революционных фанатиков,
призывавших бойкотировать выборы, были им также чужды402.
2.6. «Парламентаризм» поволжских немцев
«В Думе – никого. Разбойников
много, разрушителей несть числа, а
правителей нет [...]».
Алексей Суворин
Избирательный закон по выборам в I Государственную Думу (от
11.12.1905) обеспечивал большое представительство крестьян, так как по мнению правительства, именно крестьяне должны были создать в Государственной Думе консервативный блок403. В качестве мелких землевладельцев к выборам были допущены все лица владевшие землей, без нижнего предела ее
ценности. Немецкое население Поволжья по сообщению местной прессы, не
только с вниманием, но и с большой активностью отнеслось к развернувшейся выборной кампании404.
Необходимо заметить, что выборы являлись непрямыми и каждое селение избирало только двух делегатов на уездный съезд. Окончательный выбор
делегатов в Думу оставался за представителями губернского съезда. Причем,
данная процедура ставила немецкое население Саратовской и Самарских
губерний в весьма невыгодное положение по отношению к русскому, так как
немцы имели меньшее количество поселков, которые, однако, были очень
крупными (исходя из численности населения в них проживавших).
Наиболее четко несоответствие избирательного законодательства проявилось в Камышинском уезде, где крестьяне имели существенное преимущество в делегировании своих кандидатов на уездный съезд, хотя немцы и
составляли большую часть населения уезда405. Именно это несоответствие и
привело к составлению целого ряда петиций сельскими обществами немец401 См. также: Шацилло K. Ф. Русский либерализм в конце XIX - начале XX вв. // Проблемы
социально-экономической и политической истории. С. 290–292; Long, James W. From Privileged to
Dispossessed. Р. 199; Oчерки истории Саратовского Поволжья. Т. 2. С. 240–241.
402 См. также: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 203–204.
403 См.: Геллер М. История Российской империи. T. 3. С. 233–234.
404 См., к примеру: Усть-Золиха // Приволжская газета. 1906. 12 марта. С. 3; Long, James W.
From Privileged to Dispossessed. S. 204.
405 По закону Камышинский уезд должны были представлять 52 уполномоченных, которым
было дано право выдвигать от себя «выборщиков» на губернский избирательный съезд. Таким
образом, немецкое население, проживавшее в восьми волостях избирало только
16 уполномоченных, а русское, проживавших в 16 волостях – 36. При этом, из 384 тыс. человек,
проживавших в Камышинском уезде, немцы составляли 194,7 тыс. человек, а русские – 189,6 тыс.
См.: Дитц Я. Oтношение наших немцев к Государственной Думе // Приволжская газета. 1906.
14 марта. № 58. С. 2-3; сравни также: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 204.
72
ких колоний Камышинского уезда (февраль-март 1906 г.) к Председателю
Совета Министров Сергею Витте, в которых колонисты ходатайствовали о
предоставлении им возможности отдельного избрания депутата406.
Так, например, представители от всех немецких обществ Олешинской
волости на своем волостном сходе в марте 1906 г., постановили, что «в виду
установившихся в экономической и бытовой жизни колонистов особенных условий и
в виду крайней необходимости коренной реформы колонистской школы [...], ходатайствовать перед правительством о выделении немецкого населения Саратовской
губернии в особую избирательную единицу [...]»407.
Аналогичное требование прозвучало и на волостных сходах сельских
обществ Сосновской и Усть-Кулалинской волостей, члены которых, отметив
«жизненную потребность иметь в Думе своего представителя», потребовали «совместно с другими немецкими волостями Камышинского уезда ходатайствовать
[...] о признании за немецким населением поселян-собственников Саратовской губернии право иметь в Государственной Думе своего особого представителя [...]»408.
Одной из наиболее ярких личностей периода выборов в I Государственую Думу несомненно был поселянин Яков Дитц, уроженец колонии Подчинное Сосновской волости, развернувший бурную политическую деятельность по мобилизации русскоязычного и немецкоязычного населения
Саратовской губернии409. В своих многочисленных статьях и выступлениях
он призывал немецких поселян к солидарности с русскими крестьянами и к
сотрудничеству с конституционно-демократической партией, для реформирования российского государства. По его мнению, которое он не раз отстаивал в печати, крестьяне и колонисты имели намного больше общих проблем,
чем различий и, только объединив свои усилия, могли добиться поставленных целей.
Дитц не разделял идею о выделении немецких колоний Саратовского
Поволжья в отдельный избирательный округ, изложенную в петиции колонистских старейшин к Сергею Витте, считая, что данное ходатайство будет
только на руку правым партиям, для «раскручивания» общественного мнения
о нелояльности и сепаратизме немецких колонистов410.
В своей статье «Отношение наших немцев к Государственной Думе», признавая право колонистов Саратовской губернии на своего отдельного представителя, Яков Дитц замечал, что такие земледельческие волости, как Илавлинская, Усть-Кулалинская, Семеновская, Каменская и Линево-Озерская из-за
проблемы малоземелья «дошли до полнейшего изнеможения, и об экономическом
превосходстве немцев перед русскими крестьянами не может быть и речи»411. По
См.: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 205.
ГИАНП. Ф. 1831. Оп. 1. Д. 214 [Постановление волостного схода сельских обществ поселян Олешинской волости Камышинского уезда, без даты 1906]. Л. 10–10 об.
408 ГИАНП. Ф. 1831. Оп. 1. Д. 214 [Постановление волостного схода сельских обществ поселян Усть-Кулалинской волости Камышинского уезда, от 28.2.1906]. Л. 5–5 об.; сравни также: УстьЗолиха // Приволжская газета. 1906. 12 марта. С. 3.
409 См.: Kраткая биография и политическое кредо депутата Я. Е. Дитц // Приволжская газета. 1906. 19 апр. № 83. С. 2-3.
410 См.: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 57–61, 205; сравни также: Дитц Я.
Депутат Я. Е. Дитц в роли обвиняемого и его объяснение // Приволжская газета. 1906. 6 июня.
№ 118. С. 3; Нелипович С. Г. Проблема лояльности российских немцев в конфликтах ХХ века:
историография вопроса и круг источников // Немцы России и СССР. С. 365-369; Плеве И. Р. Немецкие колонии на Волге во второй половине XVIII века. С. 17–18.
411 По расчетам, произведенным Яковом Дитцем, поселянам Камышинского уезда приходилось на наличную душу не более 1,36 десятин земли. См.: Дитц Я. Oтношение наших немцев к
Государственной Думе // Приволжская газета. 1906. 14 марта. №. 58. С. 2–3; Он же. Депутат Я. Е.
Дитц в роли обвиняемого и его объяснение // Приволжская газета. 1906. 6 июня. №. 118. С. 3.
406
407
73
его убеждениям, бюрократический гнет, лежащий на плечах русского крестьянина и немецкого поселянина, был одинаково тяжелым, поэтому и бороться за свои права они должны сообща412.
«И русские и немцы собратья по несчастью, и между ними никогда на протяжении 140 лет не было ни вражды, ни антагонизма», – утверждал Дитц, приводя
пример, когда русские крестьяне исключили вора из своей общины, несмотря на все его оправдания, что он воровал только у немцев. Его признание
крестьяне оставили без внимания, заметив на это: «А у немцев разве можно воровать!»413.
Наряду с отстаиванием идеи солидарности с русским крестьянством,
Яков Дитц признавал и специфические проблемы поволжских немцев, основанные на их религиозной и национальной самобытности, включая и справедливую борьбу колонистов против «русификации» немецких школ414.
Агитируя немецкое население Саратовского Поволжья за поддержку
конституционных демократов, Дитц объяснял свою позицию тем, что кадеты
были готовы предоставить один из депутатских мандатов – колонистам415. В
этот период, когда революционные партии бойкотировали выборы в Первую
Думу416, политическая программа кадетов, представлявших левое крыло общественного мнения, достаточно точно отражала чаяния немецких поселян.
Кадеты предлагали расширенную программу социальных и экономических реформ, включавших равенство всех национальностей и религий, а
также аграрную реформу, основанную на экспроприации земельных владений с выплатой компенсации417. Самого большого успеха данная коалиция –
немецкие колонисты Поволжья и кадеты достигла на сельском выборном
съезде Камышинского уезда, где все избранные представители на губернский
съезд (из 14 возможных кандидатов) оказались поголовно членами кадетской
партии418. Причем, все сельские делегаты-немцы, прибывшие на съезд Саратовской губернии сразу примкнули к «Трудовой группе», чья приверженность радикальной земельной реформе привлекала внимание большинства
революционно настроенных крестьян. На базе данной группы была организована целая фракция, а поселянин Яков Дитц стал одним из ее руководителей419.
I Госдума, открывшаяся 27 апреля 1906 г., обманула надежды составителей избирательного закона, полагавших (впрочем, как и Николай II), что
именно крестьяне являются основной опорой монархии. Дума оказалась настолько левой, что прогрессивная печать назвала ее даже «Думой народного
гнева». Большинство депутатов представляли партию конституционных демократов (179 из 478), на втором по численности месте была крестьянская
412 Сравни также: Дитц Я. Депутат Я. Е. Дитц в роли обвиняемого и его объяснение
// Приволжская газета. 1906. 6 июня. № 118. С. 3.
413 Дитц Я. Oтношение наших немцев к Государственной Думе // Приволжская газета. 1906.
14 марта. № 58. С. 2–3.
414 См.: Там же.
415 См.: Там же.
416 РСДРП также бойкотировала выборы в I Государственную Думу, хотя позже В. И. Ленин
признавал данный бойкот серьезной политической ошибкой. См.: Геллер М. История Российской
империи. T. 3. С. 233.
417 См.: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 207; сравни: Шевырин В. M. Первый
опыт российского парламентаризма // 1905 год - начало революционных потрясений в России.
С. 168–174.
418 См.: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 208; сравни также: Голос уезда
// Приволжская газета. 1906. 12 апр. Nr. 77. С. 2.
419 «Трудовая группа» представляла радикальную часть крестьян и отстаивала экспроприацию земель без компенсации ее владельцам.
74
фракция, состоявшая из 97 депутатов420. Победа кадетов на выборах была
обусловлена оппозиционным характером их программы. Бойкот Думы революционными организациями не оставлял выбора для тех избирателей, которым были чужды недемократические консервативные партии и поэтому, в
пику правительству, они голосовали за кадетов.
В числе таких оппозиционеров оказались и поволжские немцы, которые,
несмотря на все попытки властей манипулировать выборной кампанией, все
же отдали свои голоса представителям конституционных демократов421. В
результате губернских выборов, от немцев Поволжья депутатами I-ой Государственной Думы (27.4.–8.7.1906) стал Яков Дитц (Jakob Dietz) (Саратовская
губерния) и Генрих Шельгорн (Heinrich Schellhorn) (Самарская губерния)422.
Причем, политические позиции двух немецких депутатов сильно различались, так как Дитц сразу присоединился к «Трудовой группе» с ее аграрным
радикализмом, а Шельгорн остался с умеренными кадетами423.
Выборы в I Государственную Думу оказались самыми активными и представительными424. С ее разгоном, исчезли и мечты колонистов на быстрые и
коренные изменения в России. В знак протеста против роспуска Думы, ее
член Президиума Яков Дитц, вместе с группой депутатов подписал знаменитое Выборгское воззвание к гражданам России (10.7.1906), призывая их отказаться от уплаты налогов и службы в армии425. В тот момент, когда полиция
попыталась арестовать Якова Дитца (16.8.1906), произошло последнее, наиболее значительное выступление колонистов, носящее политический характер.
В Камышине, возле его дома собралось несколько тысяч человек, основную
часть из которых представляли немецкие поселяне. Благодаря такой всенародной поддержке, арест бывшего депутата был отложен, а представители
власти, вместе с полицией, ретировались426.
Окончательная победа правительственной реакции для поволжских
немцев обозначилась 27–28 августа 1906 г., когда в Камышине оппозиционные выступления народных масс были жестоко подавлены правительственными войсками427.
Хотя в январе 1907 г., поволжские немцы и приняли участие в избрании
своих восьми «оппозиционных» представителей на Самарский и Саратовский
губернские съезды по выборам во II Думу, сама по себе выборная кампания
вызвала намного меньший общественный резонанс428. Репрессии, имевшие
место во время выборов (в частности, лишение части избирателей их прав),
См.: Геллер М. История Российской империи. T. 3. С. 233–234.
См.: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 208–209; сравни также: Шацилло K. Ф.
Русский либерализм в конце XIX - начале XX вв. // Проблемы социально-экономической и политической истории. С. 290–292.
422 Генрих Шельгорн долгое время занимался общественной работой на поселковом, уездном и губернском уровне. Кроме того, он был известен колонистам и как издатель немецких
периодических изданий.
423 См. также: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 210–211; сравни: Kраткая биография и политическое кредо депутата Я. Е. Дитц // Приволжская газета. 1906. 19 апр. № 83. С. 2-3.
424 См.: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 211–212; сравни также: ГИАНП.
Ф. 1831. Оп. 1. Д. 214 [Приговор схода села Обольяниново Камышинского уезда в адрес депутатов
I-ой Государственной Думы, от 2.6.1906]. Л. 11–11 об.; Там же [Письмо-резолюция члену Государственной Думы Я. Дитц от Камышинских граждан, от 7.6.1906]. Л. 14.
425 См.: Ипполитова Г. Дитц Яков Егорович // Немцы России (энциклопедия). T. 1. С. 721;
Schippan M. – S. Striegnitz. Wolgadeutsche. Geschichte und Gegenwart. Berlin, 1992. S. 134–135.
426 См.: Мантуров С. Из революционного прошлого Камышина. С. 61; Long, James W. From
Privileged to Dispossessed. Р. 212.
427 См.: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 216–217.
428 См.: Там же. С. 217–218; сравни также: Малиновский Л. Немцы в России и на Алтае. С. 86.
420
421
75
запреты на митинги и распространение политической литературы, жесткая
цензура и закрытие большинства издательств немцев Поволжья, притупили
и общественные дебаты.
Несмотря на то, что поселковые избиратели на съезде Камышинского
уезда были даже более радикальными, чем в период выборов в I Думу, им не
доставало четкой организации и такого лидера, каким был Яков Дитц, лишенного к этому времени своих избирательных прав. Кандидатура слишком
«застенчивого» Шельгорна была отклонена, как недостаточно проявившего
себя в Думе депутата, и съезд Самарской губернии поддержал кандидатуру
Александра Клинга (Alexander Kling), владельца магазина сеялок фирмы
«Зингер», члена левого крыла партии кадетов. Александр Клинг, примкнувший к «Трудовой группе», стал единственным немцем, представлявшим поволжских колонистов во II Государственной Думе (20.2.–2.6.1907)429.
Как известно, новые выборы создали Думу еще более левую, чем первая.
Это привело к ее скорому роспуску, что, однако, не означало конца истории
российского «парламентаризма». Из опыта работы двух первых Дум, правительство извлекло «необходимые уроки», кардинально переработав избирательный закон и изменив число выборщиков в пользу землевладельцев и
буржуазии, что естественно гарантировало резкое уменьшение числа левых
депутатов (в том числе и кадетов). В новой, III Думе, правое крыло (от представителей крупных землевладельцев до крайних националистов) имело
33,2% депутатов, партия «Союз 17 Октября», представлявшая интересы промышленной и торговой буржуазии, – 34,8%, а кадеты потеряли свое ведущее
место, принадлежавшее им в первых двух Думах430.
Новый, неконституционный закон о выборах (от 3.6.1907) исключил политическое влияние поволжских немцев за счет ограничения избирательных
прав национальных меньшинств и представителей крестьянства. В соответствии с новым законом о выборах, избирательная способность малоимущих
колонистов Поволжья была сильно ослаблена, а имущих, наоборот – возросла. В духе этих изменений, на съездах Саратовской и Самарской губерний
были выбраны только консервативные депутаты-землевладельцы, в основном
октябристы.
Два немецких депутата, избранные для работы в III-ей Думе, были примером политического сдвига вправо – Николай Ротермель (Rothermel) (крупный землевладелец Новоузенского уезда) и Константин Гримм (Grimm) (помещик и председатель земской управы Саратовской губернии) представляли
праволиберальную партию октябристов431. Отсутствие однофракционного
большинства в III-ей Думе напрямую обусловило зависимость судьбы голосования от октябристов, ставших, по сути, – «партией центра».
Остается добавить, что III Государственная Дума (1.11.1907–9.6.1912) благополучно дожила до истечения своих полномочий. В сменившей ее в ноябре
1912 г. IV Думе, несмотря на общее представительство российских немцев, в
См.: Дитц Я. История поволжских немцев-колонистов. С. 409.
См.: Геллер М. История Российской империи. T. 3. С. 235; сравни также: Шацилло K. Ф. Русский либерализм в конце XIX – начале XX вв. // Проблемы социально-экономической и политической истории. С. 293.
431 См.: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 165, 219; Dahlmann, Dittmar. Die
Deutschen an der Wolga. S. 20; Brandes, Detlef. Die Wolgarepublik: Eigenstaatlichkeit oder nationales
Gouvernement? // Deutsche in Rußland. Hg. v. Hans Rothe. Köln, 1996. S. 103; Schippan M. –
S. Striegnitz. Wolgadeutsche. Geschichte und Gegenwart. S. 133. В числе учредителей и наиболее
активных деятелей саратовской организации «Союза 17 октября» находились помещик
В. А. Менде и предприниматель Ф. П. Шмидт. См.: Oчерки истории Саратовского Поволжья. Т. 2.
С. 220, 245.
429
430
76
основном выходцев из Прибалтики, ни одного поволжского колониста представлено не было432.
Подводя краткие итоги, можно отметить, что революция 1905 г. выявила
значительные изменения в социальной динамике поволжских немцев, явившиеся результатом ослабления российского правительства и традиционных
представителей власти в колониях. Политический кризис открыл пути к широкой агитации народных масс различными партиями и движениями, затронув и немецкое население.
Росту политической сознательности общества способствовало и то, что
свободная, бесцензурная пресса представляла совершенно различные мнения
и точки зрения. Колонистская молодежь и малоимущие слои поселенцев
впервые заявили о своих политических взглядах в различных формах – от
протеста против уплаты налогов, до изгнания «русских» учителей из немецких школ.
Наряду с этим, революционные события 1905 г. ознаменовали и начало
«политизации» учителей в немецких колониях. Примером их популярности
стал процесс выборов в I Государственную Думу, где из десяти делегатовнемцев, выбранных на губернский съезд, двое являлись «светскими» учителями433. Причем, депутаты в Думу из духовных лиц среди поволжских немцев
не были представлены вообще, подтверждая, тем самым, определенное снижение роли немецких церквей и их деятелей на данном историческом этапе.
Большинство поволжских немцев, в противовес их прибалтийским и
причерноморским собратьям, не признали консервативные монархические
идеи, став на сторону либерального освободительного движения.
Традиционный и патриархальный образ жизни, обеспечивавший десятилетиями определенную стабильность, был нарушен. Наряду с тем, что основные проблемы остались неразрешенными, именно революция 1905 г. положила начало столыпинским земельным реформам и социальному расколу
в обществе434.
В то же время, революция 1905 г. стала и большим разочарованием для
колонистов Поволжья, так как все их попытки добиться радикального самоуправления своими колониями и школами были отклонены. Невыполнение
обещанных реформ 1905 г., а также репрессивные меры российских властей
по отношению к немецкому населению в период Первой мировой войны,
отразились и на поведении поволжских немцев после Февральской революции 1917 г., выступивших с требованием отмены дискриминационных мер и
беспрепятственного национально-культурного развития немецкой общности.
432 См.: Wiedemann M. Die deutschnen Abgeordneten der vierten Reichsduma // Baltische
Monatsschrift 56 (1914). S. 257–265.
433 См.: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 213.
434 См. также: Бокарев Ю. П. «Умом Россию не понять» (поведение крестьян в революционную эпоху) // Революция и человек. С. 91.
77
Глава 3
СТОЛЫПИНСКИЕ ПРЕОБРАЗОВАНИЯ
И ПОСЕЛЯНЕ-СОБСТВЕННИКИ
3.1. Аграрная революция «сверху» и ее истоки
«Какие бы грозные формы ни принимало
революционное рабочее движение в 1905 г.,
судьба России решалась в деревне [...]»435
После реформы 1861 г. российское правительство строило свои отношения с крестьянством, основываясь на двух основных постулатах: а) сельская
община – консервативный институт самоуправления; б) общинники – самая
массовая и надежная опора монархии436. Причем, такое «стадное управление»
(С. Витте) было весьма удобным методом управления народом для государственных властей437.
Однако, под влиянием роста товаро-денежных отношений расслоение
крестьянства все более усиливалось, а процесс разложения сельской общины
становился все более заметным. Так, все чаще наделы обедневших крестьян
по различным причинам переходили в руки более состоятельных земляков,
все реже сельские сходы поднимали вопрос о регулярном переделе общинных участков438. Неотчуждаемость надельных земель делала невозможным
получение ссуд под их залог, а чересполосица и постоянные переделы земельных участков препятствовали переходу к более продуктивным формам
их использования.
Все чаще в правительственных кругах стала муссироваться идея, не в последнюю очередь из-за постоянного недостатка бюджетных средств, что причину отсталости русского сельского хозяйства необходимо искать в общинном землевладении и в отсутствии единоличного хозяина-крестьянина439.
Так, например, в Прибалтийских или Польских губерниях, где земли были
несравненно хуже, чем в центральной России, урожайность была значительно выше.
Цит. по: Власть и реформы: от самодержавной к советской России. СПб., 1996. С. 587.
См.: Герасименко Г. А. Противодействие крестьян Саратовской губернии Столыпинской
аграрной реформе // Поволжский край. Вып. 7. Саратов, 1984. С. 4; сравни также: Long, James W.
From Privileged to Dispossessed. Р. 111–112.
437 См.: Джурович Б. Аграрный вопрос и революция. С. 20.
438 Необходимо заметить, что в немецких колониях Поволжья, напротив, общины даже сокращали обычные (один раз в 12 лет) интервалы между перераспределением земельных участков. Обычный интервал в колониях равнялся 6 лет. См.: Long, James W. From Privileged to
Dispossessed. Р. 115–116, 122. Сравни также: ГАСО. Ф. 400. Оп. 1. Д. 1510 [Общий обзор о положении землеустроительного дела в Саратовской губернии, 01.01.1915]. Л. 120; РГАСПИ. Ф. 549.
Оп. 4. Д. 57 [Из выступления тов. Вагнер о работе среди колонистов, 14.08.1921]. Л. 74; Дитц Я:
История поволжских немцев-колонистов. С. 216–217.
439 Сравни также: Власть и реформы: от самодержавной к советской России. С. 587.
435
436
78
К началу ХХ столетия негативная роль общинного землевладения проявилась не только в виде препятствия к внедрению более прогрессивных методов ведения сельского хозяйства, но и в ее внутренней, организационной
системе. В 1901–1902 гг. по ряду центральных губерний – Харьковской, Полтавской, Черниговской, Пензенской и Новгородской – прокатилась большая
волна крестьянских выступлений, оголившая новые стороны сельского «мира»440. Так, в затронутых крестьянскими волнениями регионах, низовое звено
сельского управления не только не сдерживало крестьян, а наоборот, даже
вносило в их движение элементы определенного порядка и организованности, придавая данным выступлениям массовость и ударную силу441.
Традиционные социально-экономические структуры (прежде всего в
сельском хозяйстве) все чаще вступали в конфронтацию с новыми силами,
вызванными к жизни процессами индустриализации и модернизации общества. Возросшие миграции сельского населения, включая эмиграцию, способствовали росту самодеятельности крестьян, обогащению спектра их социальных интересов. Кульминация социальных и политических конфликтов в
деревне вынудили Николая II пересмотреть политику «консервации» патриархального уклада крестьянской жизни442.
Непосредственным проводником и инициатором реформы стал Председатель Совета министров, бывший Саратовский губернатор (1903–1906) –
Петр Столыпин443. В его первой правительственной декларации была изложена программа широких государственных реформ – от устранения ограничений различных групп населения, до реформы местного самоуправления,
преобразования местных судов, подоходного налога и т. д.
Самой важной из реформ была земельная, получившая название столыпинской, хотя ее проект был в основном разработан еще до него444. Основная
суть ее заключалась в том, что правительство отказывалось от политики насильственной консервации сельской общины и приступало к ее насильственной ломке. Причем, по оценкам современников, отношение населения к реформам Столыпина было достаточно отрицательным. Так, левое крыло
440 См.: Шацилло K. Ф. Исторические алътернативы в России на рубеже двух веков
// 1905 год – начало революционных потрясений в России XX века. M., 1996. С. 40–41. Поводом
для выступлений послужил крупнейший недород в России (1901), вызвавший массовый голод
крестьян, а также экономический кризис начала ХХ в., в результате которого надобность в промышленных рабочих резко сократилась.
441 См.: Герасименко Г. А. Противодействие крестьян Саратовской губернии Столыпинской
аграрной реформе. С. 4–5. Сравни также: Kабанов В. В. Крестьянская община и кооперация России XX века. M., 1997. С. 28–31; Зырянов П. Н. Полтора века споров о русской сельской общине
// Проблемы социально-экономической и политической истории. С. 87–100.
442 Упомянем в этой связи царский манифест от 26.02.1903 г., разрешавший выход крестьян
из общины и расширявший сферу деятельности Крестьянского банка, а также закон от
11.08.1904 г., о ликвидации телесных наказаний. См.: Буховец O. Г. Социальные конфликты и
крестьянская ментальность. С. 67.
443 Аграрные преобразования в деревне продемонстрировали желание части крестьян освободиться от опутывавшего все сферы их жизни кокона общины. К 1916 г. около 2-х млн. семей
покинуло «мир», выйдя на хутор или оставшись в деревне, но сделавшись единоличным собственником своей земли. См.: Геллер М. История Российской империи. Т. 3. С. 239.
444 Одним из первых идею централизованной ломки сельской общины предложил Сергей
Витте в своей записке Николаю II еще в 1898 г. По его личному высказыванию, П. Столыпин
просто «украл» его идею. См.: Геллер М. История Российской империи. Т. 3. С. 212–215. Сравни
также: Bochanov A. N. Probleme der industriellen Modernisierung Rußlands (Sergej Witte und Friedrich
List) // Reformen im Rußland des 19. und 20. Jahrhunderts. Westliche Modelle und russische Erfahrungen. Hg. v. Dietrich Beyrau – Igor' Čičurov – Michael Stolleis. Frankfurt a. M., 1996. S. 148.
79
общества видело в нем врага революции, правое крыло – слишком радикального реформатора445.
Воспользовавшись временем между роспуском I Думы и выборами второй, Петр Столыпин провел ряд чрезвычайных мер, коренным образом изменявших положение сельского населения в России. Указ от 9 ноября 1906 г.
дал крестьянам право выхода из общины с принадлежавшим каждому в данный момент земельным наделом. Таким образом, основной целью данной
реформы явилась смена формы собственности: общинное землевладение в
деревне должна была сменить личная земельная собственность крестьян.
Решающей причиной такого резкого поворота в отношении власти к
общине, были аграрные беспорядки 1905–1906 гг. «Дикая, полуголодная деревня,
не привыкшая уважать ни свою, ни чужую собственность, не боящаяся – действуя
миром, никакой ответственности, – отмечал Столыпин, – всегда будет представлять собой горючий материал, готовый вспыхнуть по каждому поводу»446.
По своей сути, речь шла о последней попытке царизма решить злокачественный аграрный вопрос в рамках существующего строя по примеру прусско-юнкерской модели, т.е. под контролем и в пользу класса землевладельцев.
При этом, совершенно игнорировалось опоздание на сто лет и перемены,
произошедшие в обществе за это время447. На первом этапе осуществления
аграрных преобразований, правительство призывало крестьян лишь укреплять наделы в частную собственность, на втором – объединять чересполосные
участки в один общий массив и, на конечной стадии – выходить на отруба и
хутора. Причем, наделы, находившиеся в пользовании крестьян со времени
последнего передела, укреплялись в собственность независимо от изменения
числа душ в семье. Такой приманкой правительство надеялось вызвать уход
из общины тех, кому грозило уменьшение надела при ближайшем его переделе448. Дополнительным побудительным мотивом для укрепления земли в
частную собственность явилась и появившаяся возможность ее продажи.
Неудивительно, что столыпинский Указ натолкнулся на целый ряд противодействий со стороны депутатов II Думы, отказавшихся его утвердить в
качестве закона. Закон о крестьянском землевладении был принят только в
период действия III Думы и 14 июня 1910 г. утвержден Николаем II. Необходимо отметить, что против принятия этого закона голосовали левые депутаты, кадеты и значительная часть правых449. Анализ документов, касающихся
проведения данной реформы на местах, в частности в Саратовской губернии,
позволяют сделать вывод о необыкновенно сложном процессе его протекания.
Все правительственные учреждения, центральные и местные органы власти всеми существующими мерами поддерживали выделенцев. По меткому
выражению российского историка Г. А. Герасименко, «данное положение стало
тем скальпелем, с помощью которого царизм рассекал общину, отделяя нужные для
себя слои сельского населения от остальной его части»450.
В то же время, сельские сходы, а именно они выражали мнение большинства, были настроены по отношению к реформе весьма отрицательно. «Один
См.: Геллер М. История Российской империи. Т. 3. С. 232.
Цит. по: Власть и реформы: от самодержавной к советской России. С. 588. Сравни также:
Kабанов В. В. Крестьянская община и кооперация России. С. 28-31.
447 См. также: Джурович Б. Аграрный вопрос и революция. С. 22; Шелохаев В. В. Национальные интересы России и конфронтационная борьба. С. 45–47.
448 См.: Власть и реформы: от самодержавной к советской России. С. 588–589.
449 См.: Геллер М. История Российской империи. Т. 3. С. 239.
450 Герасименко Г. A. Противодействие крестьян Саратовской губернии Столыпинской аграрной реформе. С. 6.
445
446
80
едет на пашню, а другой на него с топором», – так определили состояние деревни, попавшей в сферу столыпинского земельного переустройства, чиновники
Министерства внутренних дел451. Оппозиция дала о себе знать еще на начальной, организационной стадии аграрной реформы, а именно, в период
образования землеустроительных комиссий, которым отводилась особая
роль. Так, они должны были не только оказывать содействие Крестьянскому
поземельному банку при продаже земельных участков крестьянам, выделении ссуд и пособий единоличникам, но и заниматься непосредственно созданием единоличных хозяйств – путем разверстывания целых селений (обществ) на хутора или отруба.
Как правило, крестьяне бойкотировали избрание своих кандидатов (необходимых по закону) для работы в этих комиссиях, и не являлись на сельские сходы452. Так, в Балашовском уезде отказались назвать своих кандидатов
80% волостей, в Сердобском – 70%, в Камышинском – 60%, Саратовском – 50%
и т. д.453. За весь 1906 г. по Саратовской губернии комиссии смогли приступить к работе только в 6 уездах из 10454. Наряду с этим, в отличие от местного
крестьянства, немецкие поселяне продемонстрировали свою полную лояльность российским властям, полностью избрав всех необходимых представителей для работы в уездных землеустроительных комиссиях. Среди 30% бойкотировавших выборы волостных сходов не оказалось ни одной немецкой
волости455. Однако, эта демонстрация лоялитета не изменило политику российского правительства по отношению к немецкому крестьянству, включая
вопрос государственного кредитования, являвшегося основным стержнем
аграрных преобразований в деревне.
3.2. Крестьянский поземельный банк
и дискриминация нерусского крестьянства
«С упразднением попечительства над колониями и подчинением их общим учреждениям, отношение к ним Министерства государственных
имуществ сразу изменилось. Пропала не только
прежняя отеческая забота, но создались враждебные
отношения, как впрочем, это обыкновенно бывает
между опекунами и опекаемыми при ликвидации
опеки [...]»456
Крестьянский поземельный банк, с момента его учреждения в 1882 г., являлся важнейшим кредитным звеном при передаче дворянских и государственных земель безземельным и малоземельным крестьянам, не имевшим необходимых средств для увеличения площади своего землевладения обычным
См.: Герасименко Г. А. Указ. соч. С. 24.
См.: ГАСО. Ф. 400. Оп. 1. Д. 7 [Список волостей Саратовской губернии, принявших участие в выборах кандидатов в члены уездных землеустроительных комиссий на 1906/07 гг.]. Л. 5,
12. Сравни: там же. Д. 1510 [Общий обзор о положении землеустроительного дела в Саратовской
губернии, 01.01.1915]. Л. 123 об.–130; Raleigh, Donald J. Revolution on the Volga. Р. 41–43.
453 См.: Герасименко Г. A. Противодействие крестьян Саратовской губернии Столыпинской
аграрной реформе. С. 7.
454 См.: Там же.
455 Сравни также: ГАСО. Ф. 400. Оп. 1. Д. 7 [Список волостей Саратовской губернии принявших участие в выборах кандидатов в члены уездных землеустроительных комиссий на
1906/07 гг.]. Л. 5, 12–13; Воронежцев A. В. Поселяне-собственники Саратовской губернии и столыпинская аграрная реформа. С. 221.
456 Дитц Я. История поволжских немцев-колонистов. С. 244.
451
452
81
путем покупки частновладельческих земель457. Причем, данному финансовому институту правительство предоставило право (1895), за счет отпущенных
ему сумм, скупать земельные участки у помещиков и после их разбивки на
отрубные участки, продавать последние нуждающимся земледельцам458.
Однако, Положение об организации Крестьянского банка совершенно не
предусматривало
выделение
кредитов
немецким
поселянамсобственникам459. Неудивительно, что носителями такой политики дискриминации являлись высшие правительственные чиновники, подогреваемые
националистическими воззрениями Александра III. Еще в начальный период
организации данного финансового института, министр внутренних дел
Д. А. Толстой открыто заявил, что такой политикой Крестьянский поземельный банк будет способствовать распространению русификации в стране,
укрепляя экономическую базу коренного населения по отношению к немецким
колонистам460.
Данное положение полностью совпадало и с мнением министра финансов Николая Бунге, в свою очередь заявившего, что каких-либо исключений
на право кредитования Крестьянским банком немецких поселян, сделано не
будет. Свое решение он объяснил тем, что по 1-ой статье, утвержденного в
мае 1882 г. Положения о Крестьянском поземельном банке, правом на получение ссуд могли пользоваться «крестьяне всех наименований», но не колонисты, выделенные из крестьянского статуса (в соответствии с законом от
4.6.1871 г.) совершенно отдельной категорией – «поселяне-собственники»461.
457 С 1895 по 1905 гг. крестьяне ежегодно приобретали около 530 тыс. десятин земли через
Крестьянский поземельный банк. См.: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 127; ГАСО.
Ф. 400. Оп. 1. Д. 1510 [Общий обзор о положении землеустроительного дела в Саратовской губернии, 01.01.1915]. Л. 120, 123 oб. Сравни: Schmidt D. Studien über die Geschichte der Wolgadeutschen. T. 1. S. 329, 350.
458 См.: РГИА. Ф. 1291. Оп. 120. Д. 21 [Докладная записка Камышинского уездного предводителя дворянства – Председателю Совета Министров, от 17.9.1910]. Л. 7–7 об.
459 Хотя, с формальной точки зрения немецкие земледельцы исключались как «поселенцысобственники» – не «крестьяне», однако на деле, данная дискриминация происходила из-за роста антинемецких настроений в обществе и политики русификации. См.: Long, James W. From
Privileged to Dispossessed. Р. 126–127. Сравни также: Юстус K. Ф. Приволжские колонисты. С. 28.
460 См. также: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 126.
461 Выделение поселян-собственников из состава крестьян подтверждалось и статьей 700, тома IX свода Российских законов (СПб., 1876), где отмечалось, что к категории сельских обывателей принадлежат: а) крестьяне и поселяне-собственники и б) крестьяне – временно обязанные.
Таким образом, данная статья четко разграничивала статус немецких поселян-собственников и
русских крестьян. В то же время, в вопросе о разрешении продаж (посредством Крестьянского
банка) банковских, удельных и казенных земель немецким переселенцам, в правительствующих
кругах существовало два совершенно противоположных мнения: а) содействие правительства
является совершенно излишним, в связи с существующими в немецких колониях касс для безземельных; б) немцы-колонисты особенно желательны для казны и Крестьянского банка, «как аккуратные платильщики». Причем, существовали и дополнительные специфические условия, делящие колонистов Центральных и Западных губерний России на две противоположные группы в
отношении прав пользования государственными денежными ссудами. Так, например, колонисты Санкт-Петербургской, Новгородской, Самарской, Саратовской, Воронежской, Черниговской,
Полтавской, Екатеринославской, Херсонской, Таврической и Бессарабской губерний, имея отличный от крестьян статус – поселян-собственников, могли приобретать банковские земли только в виде особого исключения, только при отсутствии основных покупателей – крестьян. Напротив, в губерниях – Минской, Виленской, Гродненской, Ковенской, Киевской, Подольской и
Волынской, немецкие колонисты, как правило, были приравнены в правах с местными сельскими общинами и юридически могли воспользоваться своим правом (наравне с крестьянами) кредитования у Крестьянского поземельного банка. Несмотря на это, их ходатайства о расширении
землевладений также отклонялись российскими властями, но уже не по юридическим, а по политическим мотивам. См.: РГИА. Ф. 1291. Оп. 54 (1906). Д. 12 [Письмо Главноуправляющего землеустройством и земледелием князя Б. А. Васильчикова – Председателю Совета Министров
П. А. Столыпину, от 8.5.1908]. Л. 29 об.–30.
82
Кроме того, Н. Бунге был твердо убежден, что наряду с законодательным
разделением крестьян и поселян-собственников на две отличные друг от друга группы, существует и фактическое имущественное неравенство, выражавшееся в «степени обладания средствами для покупки земли»462. Нецелесообразность распространения прав государственного кредитования на немецких
поселян разделяло и руководство Министерства внутренних дел463. Причем,
позиция российского правительства в данном вопросе оставалась практически неизменной на протяжении всего времени существования данного государственного кредитного учреждения.
Наряду с этим, в конце ХIХ – начале ХХ вв., земля в Поволжском регионе
становится все более ходовым товаром. С 1893 по 1902 гг. в Самарской губернии было продано около 1 млн. 30 тысяч десятин земли, а в Саратовской –
1 млн. 203 тысячи десятин464. В общем, начиная с реформы 1861 г. и вплоть до
начала Первой русской революции, дворянское землевладение только в Саратовской губернии сократилось более, чем на 60%. Пик распродажи помещичьих имений пришелся на 1906–1907 гг., когда большинство поместий
пришли в упадок из-за крестьянских волнений.
Если в 1905 г. дворянское землевладение в Саратовском Поволжье сократилось всего на 18,1 тыс. десятин, то в 1906–1907 гг. – уже на 408 тыс. десятин.
По различным подсчетам, крупные помещики (владельцы свыше
200 десятин) с 1906 по 1915 гг. потеряли в восьми уездах Саратовской губернии около половины всех своих земель465.
Однако, несмотря на массовые распродажи, дворянское землевладение в
Саратовской губернии все еще оставалось самым заметным элементом в системе аграрных взаимоотношений. Так, в 1906 г. дворянам принадлежало
70,7% всех частновладельческих земель, которые, как правило, находились в
центральных и северных уездах губернии – Балашовском, Аткарском, Сердобском, Петровском, Саратовском и Вольском466.
Крупными землевладельцами в Поволжском регионе, наряду с дворянами, выступало и купеческое сословие. Так, например, Самарская губерния,
прежде всего ее южные уезды – Николаевский и Новоузенский, где проживали немецкие поселенцы, по количеству купеческой земли занимала первое
место в России. В расположенной по соседству Саратовской губернии, купцам (1906) принадлежало 17,6% частновладельческих земель.
Владельцами земли выступала и часть зажиточного крестьянства: к началу столыпинских аграрных реформ им принадлежало около 9% владельческих земель Саратовской губернии467. Особенно обширные частновладельческие хозяйства находились в руках у богатых поселян Николаевского и
Новоузенского уездов Самарской губернии, занимавшей в России второе место по частному крестьянскому землевладению468. В большинстве случаев,
462 ГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 10721 [Письмо министра финансов Н. Бунге – Екатеринославскому
губернатору, от 26.4.1884 г. Копия]. Л. 17.
463 См.: Там же. Л. 17–17 об.
464 См.: Очерки истории Саратовского Поволжья. Т. 2. Ч. 2. С. 20.
465 См.: Там же. С. 20–21.
466 Сравни также: ГАСО. Ф. 400. Оп. 1. Д. 1510 [Общий обзор о положении землеустроительного дела в Саратовской губернии, 01.01.1915]. Л. 119 об.–120, 126; Очерки истории Саратовского
Поволжья. Т. 2. Ч. 2. С. 21–22.
467 Мещанам принадлежало 2,1% частных земель.
468 См.: Очерки истории Саратовского Поволжья. Т. 2. Ч. 2. С. 22–23. Что касается надельной
земли, то накануне Первой мировой войны в Новоузенском уезде на каждое лицо мужского пола
в среднем приходилось лишь 2,2 десятины (бывшим государственным крестьянам принадлежало
3,1 десятин земли; бывшим крепостным - 1,3). См.: Long, James W. From Privileged to Dispossessed.
83
помощь в покупке помещичьих «освободившихся» земель оказывал именно
Крестьянский поземельный банк. Так, в Саратовской губернии, только за
период с 1883 по 1901 гг., русские крестьяне смогли приобрести благодаря
кредитам данного банка около 317,5 тысяч десятин469.
Рассматривая положение российского крестьянства, необходимо учитывать, что хлебопашество продолжало оставаться в основном экстенсивным,
поэтому, одним из важнейших условий его развития являлось постоянное
расширение посевных площадей. Площадь земель, отводимых крестьянством
под распашку, неуклонно росла: по темпам их роста – Самарская и Саратовская губернии занимали соответственно первое и второе места в Поволжском
регионе. Запашка увеличивалась по всей территории края, но главным образом, в южных уездах правобережья и в Заволжье, где еще сохранялся некоторый фонд неосвоенных государственных земель.
Под пашни осваивались даже те земли, которые прежде считались «неудобными», вырубались остатки лесов. При этом земельный голод заставлял
крестьян, у которых не было возможности осваивать «неудобные» земли и не
имелось средств арендовать их на стороне, прибегать к распашке собственных лугов и пастбищ, остро необходимых в каждом крестьянском хозяйстве.
Так, даже в обширном по своей площади Новоузенском уезде только за период с 1902 по 1906 гг. сенокосная площадь сократилась с 323 тысяч десятин до
89 тысяч470.
Земельная необеспеченность целого ряда немецких сельских обществ,
достаточно низкое качество надельной земли и отсутствие собственных
средств на покупку весьма дорогих земельных участков у помещиков, не раз
побуждали колонистов обращаться к руководству Крестьянского поземельного банка с ходатайством об оказании им финансовой помощи. Однако, в
большинстве случаев, ходатайства такого рода оставались безрезультатными,
несмотря на их очевидную справедливость471. Так, например, в мае 1899 года
на волостном сходе поселян-собственников Ягодно-Полянской волости Саратовского уезда, был поставлен вопрос об уравнении их с русскими крестьянами в праве пользования государственными кредитами. Причем, поселяне в
открытую заявили, что бедственное положение их волости представляет «резкое исключение» по отношению к соседним немецким и, поэтому, особой разницы между ними и русскими крестьянами уже давно не существует472. Необходимо заметить, что аналогичные ходатайства были выдвинуты
большинством сельских обществ земледельческих колоний Саратовской губернии. Несмотря на то, что земские органы власти почти единогласно поддержали данные требования немецких поселян, они были отклонены правительством. В феврале 1905 года последовал отказ министра финансов и на
Р. 129. О количестве земли в собственных, единоличных хозяйствах Новоузенского уезда см.:
Подворное и хуторское хозяйство в Самарской губернии. Т. 2. Самара, 1909. С. 39–47, 85–105.
469 См.: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 127; См., также: ГAСO. Ф. 400. Оп. 1.
Д. 1510 [Общий обзор о положении землеустроительного дела в Саратовской губернии,
01.01.1915]. Л. 119 об.–120.
470 См.: Oчерки истории Саратовского Поволжья. Т. 2. С. 27. Сравни также: Long, James W.
From Privileged to Dispossessed. Р. 89.
471 См.: РГИА. Ф. 1291. Оп. 120. Д. 21 [Докладная записка Камышинского уездного предводителя дворянства – Председателю Совета Министров, от 17.9.1910]. Л. 8.
472 Наряду с этим, было отмечено, что отличие «русские – немцы» имело место лишь среди
части зажиточных поселян-собственников Новоузенского уезда Самарской губернии и в отдельных селениях Камышинского уезда Саратовской губернии. См.: ГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 10721
[Приговор № 2 Ягодно-Полянского волостного схода Саратовского уезда, от 3.5.1899]. Л. 19–19 об.
84
аналогичную просьбу земского собрания Николаевского уезда Самарской
губернии473.
Достаточно противоречиво проявилась политика российского правительства по отношению к немецким поселенцам и в период проведения аграрных преобразований. Так, например, сразу после издания Указа от
9 ноября 1906 г., поселянe-собственники девяти немецких поселений Камышинского уезда, вновь обратились к руководству Крестьянского поземельного банка с ходатайством об оказании им содействия в покупке земель (общей
площадью 19 773 десятин), принадлежащих помещику П. П. Дурново (Аткарский уезд)474. Причем, Саратовская губернская комиссия согласившись с положением, что поселяне-немцы в деле землеустройства должны быть приравнены в правах с коренным русским населением, поддержало данное
ходатайство475.
Просьба была рассмотрена лично (1907) Председателем Совета Министров П. А. Столыпиным, предложившим удовлетворить просьбу малоземельных поселян, разрешив им воспользоваться кредитами Крестьянского поземельного банка476. Вопрос об оказании финансовой помощи немцам
Камышинского уезда был почти решен, когда возникло некоторое осложнение в вопросе юридического оформления данной сделки.
Дело в том, что покупка земли намечалась «нераздельно» девятью сельскими обществами, что вступало в противоречие с землеустроительной программой правительства, направленной на развитие единоличного владения.
Исходя из этого, было решено оформлять сделку только «выделившимся из
обществ отдельным товариществам», готовым переселиться на выкупленные
ими земельные участки477. Решение о раздроблении немецких обществ, ходатайствовавших о кредите, было поддержано и Саратовским губернатором
С. С. Татищевым (1906–1910), отметившим, в свою очередь, весьма насущную
необходимость, «выдач[и] товариществам ссуды под покупаемую у [землевладельца] Дурново землю»478.
Предложение положительно разрешить вопрос кредитования части немецких поселян Камышинского уезда вызвало широкий резонанс в правительственных кругах. Так, товарищ министра финансов по управлению Крестьянским поземельным банком А. Кривошеин, в ответ на запрос П. А. Столыпина, заметил следующее: «[...] На основании состоявшегося еще в 1884 г.
между Министерствами Внутренних дел и Финансов соглашения, ходатайства
б[ывших] немцев-колонистов о приобретении при посредстве Банка земли отклонялись в виду соображений как политического свойства, так и потому, что б[ывшие]
колонисты [...], будучи вообще более зажиточными, чем местное крестьянское насеСравни также: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 127–128.
См.: РГИА. Ф. 1291. Оп. 54 (1906). Д. 12 [Письмо Председателя Крестьянского поземельного банка в Департамент государственных земельных имуществ, от 12.6.1908]. Л. 37.
475 См.: РГИА. Ф. 1291. Оп. 54 (1906). Д. 12 [Письмо Саратовского губернатора в Земский отдел Министерства внутренних дел, от 22.9.1908]. Л. 48. Аналогичные ходатайства последовательно возбуждались – Камышинским земством в апреле 1907 г., Саратовской губернской земской
управой в апреле 1908 г. и Камышинской уездной землеустроительной комиссией в январе
1908 г. См.: РГИА. Ф. 1291. Оп. 120. Д. 21 [Докладная записка Камышинского уездного предводителя дворянства – Председателю Совета Министров, от 17.9.1910]. Л. 8.
476 Согласно постановлению Аткарской землеустроительной комиссии, помещик Дурново
должен был выделить около 2 500 десятин для продажи местным крестьянам.
477 См.: РГИА. Ф. 1291. Оп. 54 (1906). Д. 12 [Письмо Председателя Крестьянского поземельного банка в Департамент государственных земельных имуществ, от 12.6.1908]. Л. 37 об.–38.
478 РГИА. Ф. 1291. Оп. 54 (1906). Д. 12 [Письмо Саратовского губернатора С. С. Татищева в
Земский отдел Министерства внутренних дел, от 22.9.1908]. Л. 48 об.
473
474
85
ление, являются и без содействия Правительства достаточно сильными покупщиками земли и опасными конкурентами для местного населения [...]»479.
Наряду с этим, Кривошеин все-же отметил, что – «в отдельных случаях, когда малоземелье таких поселян-собственников было удостоверяемо местной администрацией, им разрешались покупки земли при содействии Банка»480. Отмечая личный интерес Столыпина в деле землеустройства поволжских колонистов,
Кривошеин заверил последнего, что лично он – «готов пойти навстречу удовлетворения этой нужды, и нахо[дит] возможным предоставить означенным поселянам [Камышинского уезда] воспользоваться содействием Крестьянского банка к приобретению земель, наравне с малоземельными крестьянами»481.
В свою очередь, главноуправляющий землеустройством и земледелием
князь Б. А. Васильчиков, отметив опасность расширения немецкого землевладения в России, заявил Столыпину, что «[...] немцы-колонисты составляют
совершенно обособленную племенную группу, не имеющую прочной духовной и культурной связи со страной, в которой они проживают [...], [а] общая их масса, несмотря на весьма продолжительное пребывание в пределах России, продолжает сохранять известную культурную обособленность и поддерживает духовную связь с
местами своего выхода»482.
Руководствуясь этим мнением, князь Б. А. Васильчиков предложил осуществлять лишь ограниченную продажу земельных участков немцамколонистам, выдвинув встречное предложение: «[...] Я полагал бы возможным
продавать немцам-колонистам в каждой губернии из общей площади, предназначенной ежегодно к ликвидации земель [...] не более той части, которая соответствовала
бы процентному отношению колонистского населения той же губернии ко всему
земледельческому населению последней»483.
Достаточно четко была определена Васильчиковым и правовая возможность покупки немцами арендных земель, которые, по окончанию арендных
сроков, следовало незамедлительно передать для продажи русскому крестьянству, поставив в известность колонистов об окончательной ликвидации
всех арендных договоров484. Министр финансов В. Н. Коковцов, в ответ на
запрос П. А. Столыпина, высказался еще более жестко: «[...] Вопрос о продаже
земли из государственного земельного фонда немцам-колонистам следовало бы разрешить отрицательно, так как эта категория сельских обывателей представляет
из себя значительно более обеспеченный землею и наиболее зажиточный класс земледельческого населения [...]»485.
В результате обмена мнениями с министерствами, курирующими вопросы землеустройства П. А. Столыпин был вынужден признать, что «по точному
479 РГИА. Ф. 1291. Оп. 54 (1906). Д. 12 [Письмо товарища министра финансов А. Кривошеина – Председателю Совета Министров П. А. Столыпину, от 23.12.1907]. Л. 11 об.
480 Там же.
481 Там же. Л. 12.
482 РГИА. Ф. 1291. Оп. 54 (1906). Д. 12 [Письмо Главноуправляющего землеустройством и
земледелием князя Б. А. Васильчикова – Председателю Совета Министров П. А. Столыпину, от
8.5.1908]. Л. 30 об.
483 Там же.
484 Исключения должны были быть сделаны только для колонистов, которые возвели на
своих участках ценные хозяйственные постройки. Этим лицам, часть арендуемых ими земель
могла быть продана в независимости от их экономического положения, и без определенной
процентной квоты (отношение колонистского населения данной губернии ко всему земледельческому населению последней), однако, в размере, не превышающем предельных норм для продажи земли местным крестьянам. См.: РГИА. Ф. 1291. Оп. 54 (1906). Д. 12 [Письмо Главноуправляющего землеустройством и земледелием князя Б. А. Васильчикова – Председателю Совета
Министров П. А. Столыпину, от 8.5.1908]. Л. 30 об.–31.
485 РГИА. Ф. 1291. Оп. 54 (1906). Д. 12 [Письмо министра финансов В. Н. Коковцова – Председателю Совета Министров П. А. Столыпину, от 12.6.1908]. Л. 32-32 об.
86
смыслу соответствующих статей Устава Крестьянского банка, немцам-колонистам права на содействие банка не предоставлено». Заметив при этом, что «правительственная помощь земельным кредитом может быть оказываема [...] [немцамколонистам] в исключительных случаях, по особому, каждый раз соглашению надлежащих ведомств»486.
Решение о запрещении расширения землепользования немецких поселян путем продажи им государственных и банковских земель, «в виду общей
зажиточности этого класса населения, [...] и в виду обособленности его от коренного
населения», легло в основу совместного распоряжения Министерства финансов и Главного управления землеустройства и земледелия, вышедшего в феврале 1909 г.487. Аналогичное мнение по вопросу кредитования немецкого населения было высказано и на заседании Совета Министров (24.3.1909), в свою
очередь подтвердившего – «вообще недопустимым какое-либо участие банка в
увеличении землевладения немцев-колонистов»488. Данное распоряжение было
поддержано и специальными заявлениями руководства Министерства внутренних дел от 24.11.1910 г., и 27.2.1911 г.
В марте 1912 г., Председатель Совета Министров В. Н. Коковцов489 подводя своеобразный итог проводимой в стране аграрной политике, заявил буквально следующее: «В практике Крестьянского поземельного банка неоднократно
возникал вопрос об оказании банком содействия к покупке земли немцамиколонистами. Наряду с этим означенный вопрос неоднократно служил предметом
сношений между Министерством финансов, Внутренних дел и Главным управлением землеустройства и земледелия, причем всегда разрешался ими в отрицательном
смысле как по экономическим, так и политическим соображениям»490. Нужно заметить, что запрет на приобретение (на одинаковых с крестьянами основаниях)
казенных и банковских земель распространялся и на земледельцев эстонского
и латышского происхождения, проживавших в Самарской губернии, которые, по мнению центральных властей, также – «подобно немцам-колонистам,
представляют обособленную группу населения, увеличить землевладение которых
едва ли желательно по соображениям государственным [...]»491.
Тенденциозные обвинения со стороны правительственных чиновников и
шовинистически настроенной прессы, заявлявших, что немцы Поволжья являются крупными землевладельцами, сомнению не подвергались492. В срав-
486 РГИА. Ф. 1291. Оп. 120. Д. 21 [Письмо министра финансов В. Н. Коковцова – министру
внутренних дел А. А. Макарову, от 4.3.1912]. Л. 48 об.
487 См.: РГИА. Ф. 1291. Оп. 54 (1906). Л. 12 [Письмо исполняющего должность Главноуправляющего землеустройством и земледелием – Министру внутренних дел, от 15.9.1909]. Л. 54 об.–55.
488 Рассматривалось дело (24.3.1909) о покупке земли немцами-колонистами в Донской области (имение помещика Денисова). См.: РГИА. Ф. 1291. Оп. 120. Д. 21 [Письмо министра финансов В. Н. Коковцова – министру внутренних дел А. А. Макарову, от 4.3.1912]. Л. 49.
489 Наряду с должностью министра финансов В. Н. Коковцев исполнял одновременно и
должность Председателя Совета Министров (1911–1914).
490 РГИА. Ф. 1291. Оп. 120. Д. 21 [Письмо министра финансов В. Н. Коковцова – министру
внутренних дел А. А. Макарову, от 4.3.1912]. Л. 48. В мартe 1912 г. губернатор Калужской губернии вновь поставил перед правительством вопрос о выделении кредитов Крестьянским поземельным банком немцам-поселянам на общих с русскими крестьянами основаниях.
491 РГИА. Ф. 1291. Оп. 54 (1906). Д. 12 [Письмо исполняющего должность Главноуправляющего землеустройством и земледелием – Министру внутренних дел, от 15.9.1909]. Л. 54–54 об.
492 В действительности, к моменту аграрных преобразований, размеры земельных площадей
немецких поселян были приблизительно равны землям русских крестьян. Так, если в Самарской
губернии землевладения бывших государственных крестьян несколько превышали размеры
землевладений поволжских немцев, то в Саратовской – ситуация была обратная. Даже если земельные участки колонистов и превосходили землевладения бывших крепостных крестьян центральной части России, то это не говорило об их благополучии или зажиточности. См.: Long,
87
нении с соседними крестьянскими хозяйствами, поволжские немцы, особенно уроженцы Саратовского Поволжья, никогда не являлись крупными землевладельцами, как, например, южнороссийские колонисты, чьи землевладения в 1905 г. в несколько раз превышали земельную собственность соседних
крестьян-середняков493.
Первоначальное заявление товарища министра финансов А. Кривошеина (1907) о его непротивлении в деле кредитования Крестьянским поземельным банком Камышинских поселян, привело к тому, что землеустроительная уездная комиссия успела распродать часть отрубных участков из
имений банка. Причем, покупка отрубов разрешалась только малоземельным
колонистам, имеющим в составе своей семьи достаточное количество рабочих
рук, чтобы «создать хорошие жизненные хозяйства на купленных отрубах»494.
Однако, после официального запрета на продажу государственных и
банковских земель немецким поселенцам (1909), все землеустроительные работы непосредственно связанные с выделением им кредитов, в Камышинском
уезде были приостановлены. Причем, трагизм данной ситуации заключался в
том, что некоторые из поселян уже успели переселиться на «заторгованные»
ими отруба, не только продав свои наделы, но и порвав всякую связь со своими прежними обществами495.
Попытка предводителя дворянства Камышинского уезда М. Готовицкого,
каким-то образом повлиять на изменение ситуации, окончилась неудачно.
Исходя из его заявления, в личной беседе с ним, бывший товарищ министра
финансов А. Кривошеин, назначенный (1908) новым главноуправляющим
землеустройства и земледелия, коренным образом изменил свое мнение на
вопрос расширения немецкого землевладения, однозначно став на позицию –
«принципиальн[ого] противник[a] удовлетворения ходатайства немцев, как населения пришлого [...]»496.
Справедливости ради стоит заметить, что в полном соответствии с русской пословицей – «Суровые российские законы компенсируются их невыполнением», в деле землеустройства поволжских немцев были и свои исключения.
Так, по свидетельству управляющего Саратовским отделением Крестьянского
банка, в период правительственных дискуссий (1907–1908 гг.) немецким поселянам все-таки удавалось выкупать земли у банка на равных с русскими крестьянами условиях497. Так, например, среди таких «пасынков судьбы» оказались
поселяне-собственники Норкского сельского общества (Камышинский уезд),
James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 128–129. Сравни также: Юстус K. Ф. Приволжские
колонисты. С. 32.
493 См.: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 129. Сравни также: Brandes, Detlef.
Von den Zaren adoptiert. Die deutschen Kolonisten und die Balkansiedler in Neurussland und Bessarabien 1751–1914. München, 1993. S. 434–439.
494 РГИА. Ф. 1291. Оп. 120. Д. 21 [Докладная записка Камышинского уездного предводителя
дворянства - Председателю Совета Министров, от 17.9.1910]. Л. 9 об.
495 См.: Там же. Л. 9 об.–10.
496 РГИА. Ф. 1291. Оп. 120. Д. 21 [Докладная записка Камышинского уездного предводителя
дворянства Михаила Х. Готовицкого - Председателю Совета Министров, от 30.11.1910]. Л. 24 об.
Сравни также: ГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 8160 [Докладная записка Управляющего Саратовским отделением Крестьянского поземельного банка – Саратовскому губернатору, от 17.06.1915]. Л. 109.
497 По ошибочному заключению Дж. Лонга таких исключений (кредитования немцевпоселян через Крестьянский поземельный банк) вообще зафиксировано не было. См.: Long,
James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 126. Сравни: ГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 8160 [Докладная
записка Управляющего Саратовским отделением Крестьянского поземельного банка – Саратовскому губернатору, от 17.06.1915]. Л. 109.
88
которым, в 1907 г. была выделена ссуда в размере 382.000 рублей для покупки
имения (4 926 десятин) у помещицы М. Плаутиной498.
В 1910 г., ввиду полного отсутствия спроса на некоторые земли Крестьянского поземельного банка со стороны русских крестьян, в основном из-за их
малой пригодности к обработке (низкое качество почвы, нехватка воды и
т. д.), был вновь рассмотрен вопрос о разрешении их продажи немецким поселянам. Данная сделка, инициатором которой выступило руководство Саратовского отделения Крестьянского банка, выполнялась лишь при условии,
что она коснется – «не свыше 250 малоземельных семейств и чтобы допущенное для
этих лиц исключение из общего правила [...] не служило бы поводом к разрешению в
будущем других подобных сделок»499.
В ноябре 1910 г., сам губернатор С. С. Татищев в письме в Министерство
внутренних дел отметил, что, несмотря на официальный запрет таких сделок, он лично подтверждает, что «местным населением, в силу достаточной земельной обеспеченности и отрицательного отношения к делу покупки земли отрубами, указанные части имения не раскупаются, а так как они слабо обводнены и
отличаются пестротой почвы, то для иногубернского переселения не пригодны»500.
Добавив при этом, что по его личному мнению, «[...] бракуемая местным русским населением земля, могла бы быть раскуплена менее требовательными в этом
отношении немцами-колонистами»501.
Из предоставленных губернатором Татищевым сведений следовало, что
количество земли, предназначенной к продаже немецким поселенцам, в общей сложности составляло по двум уездам (Саратовскому и Камышинскому)
7 445 десятин502. При этом, в число лиц допущенных к покупке банковской
земли попали только поселяне малоземельных (от 1,5 до 2,3 десятин) немецких обществ – Ягодно-Полянского, Голо-Карамышевского, Севастьяновского,
Гололобовского, Олешнинского и Копенского503.
Необходимо указать, что министр финансов В. Н. Коковцов уступил ходатайству Саратовского губернатора, посчитав, что покупка немецкими поселянами бракуемых местными и иногубернскими крестьянами земель,
обеспечивает ликвидацию таковых у банка504. В виде исключения было под498 См.: РГИА. Ф. 1291. Оп. 120. Д. 21 [Докладная записка Камышинского уездного предводителя дворянства – Председателю Совета Министров, от 17.9.1910]. Л. 7 об.-8. Сравни также: Воронежцев A. В. Поселяне-собственники Саратовской губернии и столыпинская аграрная реформа.
С. 224.
499 Цит. по: Воронежцев A. В. Поселяне-собственники Саратовской губернии и столыпинская
аграрная реформа. С. 224. Сравни также: ГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 8160 [Докладная записка Управляющего Саратовским отделением Крестьянского поземельного банка – Саратовскому губернатору, от 17.06.1915]. Л. 109–109 об.
500 РГИА. Ф. 1291. Оп. 120. Д. 21 [Письмо Саратовского губернатора С. С. Татищева в Министерство внутренних дел (земский отдел), от 17.10.1910]. Л. 17–17 об.
501 РГИА. Ф. 1291. Оп. 120. Д. 21 [Справка Министерства внутренних дел (земский отдел), от
2.12.1910]. Л. 4. 250 семей были распределены в следующих имениях Камышинского (Лемешкинское – 56 семей; Александро-Ершовское - 10; Тихменевское - 15; Андреевско-Мордовинское – 5) и
Саратовского уездов (Святодуховское – 14; Сокурское – 50; Рыбушанское – 70; Поповское – 15;
Быковское – 7; Приютское – 8). См.: ГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 8160 [Докладная записка Управляющего Саратовским отделением Крестьянского поземельного банка – Саратовскому губернатору, от
17.06.1915]. Л. 109–109 об.
502 Средняя продажная стоимость земли составила 83 рубля за десятину.
503 Причем, земельное обеспечение соседних с этими землями русских деревень было весьма
различным: от 0,5 до 5 десятин (например, село Мордово). См.: РГИА. Ф. 1291. Оп. 120. Д. 21
[Письмо Саратовского губернатора С. С. Татищева в Министерство внутренних дел (земский
отдел), от 17.10.1910]. Л. 18; Там же [Справка Министерства внутренних дел (земский отдел), от
2.12.1910]. Л. 4–4 об.
504 См.: РГИА. Ф. 1291. Оп. 120. Д. 21 [Справка Министерства внутренних дел (земский отдел), от 2.12.1910]. Л. 3.
89
держано и ходатайство 14 немецких семей о продаже в их собственность
322 десятин земли из Святодуховского имения (село Хмелевка, Александровская волость), также принадлежавших Крестьянскому поземельному банку505.
Это исключение было обосновано тем, что бывшие колонисты, имея надельной земли менее двух десятин на душу, не только несколько десятков лет
арендовали земли Святодуховского имения, но и проживали на них506. В итоге, в Петровском уезде (1911) немецкими поселенцами из Ягодной Поляны
были образованы два новых поселка – Суходолинский, состоящий из
22 домохозяев (500 десятин) и Лупандинский, состоящий из 4 домохозяев
(137 десятин)507.
Непосредственно в период столыпинской реформы в районе СтароБурасской волости (Саратовский уезд) было образовано также два новых поселка, на землях, купленных с помощью Крестьянского поземельного банка.
Для этой цели, сельское общество колонии Ягодная Поляна приобрело участки земли при деревне Марьино (у помещицы Л. А. Юматовой) в количестве
2 773 десятин. Также, отдельно 20-ю домохозяевами (также из Ягодной Поляны) были дополнительно выкуплены отрубные участки в количестве
346 десятин близ деревни Муратовка508. Кроме того, постановлением Особого
Ликвидационного отдела от 30.4.1913 г., немецким поселянам разрешалось
дополнительно приобрести 39 отрубов из Больше-Копенского и ЛяшковскоМаячского имений Крестьянского поземельного банка. В общей сложности, к
июню 1915 г., 302 поселенцам-домохозяевам Саратовской губернии, выходящим на отруба, из имений Крестьянского банка было продано 8 920 десятин509.
В 1912–1915 гг. исходя из циркуляра Кологривовско-Слепцовского волостного старшины, в поселке Полчаниновском (Аткарский уезд) 19 немецкими
домохозяевами колонии Ягодная Поляна именно с помощью Крестьянского
поземельного банка было приобретено в общей сложности 566 десятин земли. Причем, величина проданных участков разнилась от 20 до 47 десятин на
семью, а две последние торговые сделки были проведены непосредственно
после 2-го февраля 1915 г., т. е. уже после выхода злополучного ликвидационного закона о немецком землевладении510.
Необходимо заметить, что благодаря помощи Крестьянского поземельного банка, осуществлялись покупки земель в Саратовской губернии даже
выходцами из Причерноморских колоний. Так, в 1910 г., меннонитами Хортицкой волости (Екатеринославской губернии) в Аркадакской волости (Балашовский уезд) у князя Л. Д. Вяземского было приобретено 9 500 десятин
земли и образованы семь новых поселков (Владимировский, Бориспольский,
Дмитриевский, Мариановский, Вяземский, Леонидовский, Лидьевский), где к
505 Общее количество земли в Святодуховском имении составляло более 1,7 тыс. десятин.
См.: РГИА. Ф. 1291. Оп. 120. Д. 21 [Письмо Саратовского губернатора в Министерство внутренних
дел (земский отдел), от 17.10.1910]. Л. 18–18 об.
506 РГИА. Ф. 1291. Оп. 120. Д. 21 [Справка Министерства внутренних дел (земский отдел), от
2.12.1910]. Л. 4 об.
507 ГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Л. 8160 [Докладная записка временно исполняющего должность земского начальника 4-го участка Петровского уезда – Саратовскому губернатору, от 31.03.1915]. Л. 63.
508 ГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Л. 8160 [Докладная записка земского начальника 1-го участка Саратовского уезда – Саратовскому губернатору, от 11.03.1915]. Л. 65.
509 ГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 8160 [Докладная записка Управляющего Саратовским отделением
Крестьянского поземельного банка – Саратовскому губернатору, от 17.06.1915]. Л. 110.
510 ГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Л. 8160 [Циркуляр Кологривовско-Слепцовского волостного старшины – земскому начальнику 3-го участка Аткарского уезда, от 09.03.1915]. Л. 4–5.
90
1915 г. уже проживало в общей сложности 1 031 человек (548 мужчин и
483 женщины)511.
Только к середине 1916 г. сделки немецкого населения по покупке государственной или банковской земли были полностью прекращены. По данным Саратовского окружного суда, в период 1914–1917 гг. немцамипоселянами осуществлялась лишь покупка частновладельческой и надельной
земли, общая площадь которой составила почти 2,7 тыс. десятин512. В конечном итоге, за время столыпинских аграрных реформ только 302 поселянина
смогли выкупить у Крестьянского поземельного банка 364 отруба общей
площадью в 8 920 десятин земли513. Если учитывать, что к 1917 году (по Саратовской губернии) хутора и отруба занимали 527 441 десятин банковских земель, то помощь данного финансового института немецким поселенцам на
всем протяжении аграрной реформы, можно расценить как достаточно минимальную514.
Что касается соседней Самарской губернии, то и здесь были зафиксированы случаи нарушения правительственного запрета по продаже казенной
земли немецким колонистам, включая их кредитование Крестьянским поземельным банком. Так, с августа 1906 по март 1915 года включительно, в Самарском и Новоузенском уездах немцам-поселянам было выделено на продажу 138 отрубов, общей площадью – 4 125 десятины515. Из этого количества,
за несвоевременный взнос срочных платежей, в государственную казну вновь
отошло 45 отрубов, площадью 1 412 десятин. В целом, по Самарской губернии с момента издания столыпинского Указа (1906) и до официального запрещения продажи казенных земель немецкому населению (1909), было продано 92 отруба, общей площадью 2 564 десятины. После наложения запрета
на подобные сделки, в руки поселян-собственников перешло всего лишь пять
отрубов (141 десятина), которые, как правило, были выторгованы ими задолго до появления распоряжения о полном запрете продаж государственных
земель516.
С опубликованием закона от 7 июня 1904 г., согласно которому все государственные земли регионов Самары, Оренбурга и Уфы предназначались
для продажи безземельным или малоземельным крестьянам-переселенцам,
поволжские немцы юридически потеряли и свое право арендовать лежащие
по соседству земли517. Как уже отмечалось, именно аренда государственных
земель в Самарской губернии являлась для колонистов одним из основных
511 См.: ГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 8160 [Докладная записка временно исполняющего должность
земского начальника 5-го участка Балашовского уезда – Саратовскому губернатору, от
15.03.1915]. Л. 17–17 об.
512 В частности, немецкими поселянами Саратовской губернии было приобретено
1 313 десятин частновладельческой и 1 377 десятин надельной земли. Кроме того, в городах Саратовской губернии ими было куплено дворовых усадебных участков общей площадью
15 406 кв. метров. См.: РГИА. Ф. 1282. Оп. 2. Д. 112 [Докладная записка старшего нотариуса Саратовского окружного суда – Саратовскому губернатору, от 30.01.1916]. Л. 51. Сравни также: Решетов Д. Г. Немецкие колонии Нижнего Поволжья в годы Первой мировой войны. С. 9–10.
513 См.: ГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 8160 [Докладная записка Управляющего Саратовским отделением Крестьянского поземельного банка – Саратовскому губернатору, от 17.06.1915]. Л. 110.
514 См.: ГАСО. Ф. 400. Оп. 1. Д. 1510 [Общий обзор о положении землеустроительного дела в
Саратовской губернии, 01.01.1915]. Л. 120; Воронежцев A. В. Поселяне-собственники Саратовской
губернии и столыпинская аграрная реформа. С. 224.
515 Из них, в Самарском уезде – четыре отруба площадью 62,7 десятины, а в Новоузенском –
134 отруба площадью 4 062,4 десятины. См.: РГИА. Ф. 396. Оп. 7. Д. 453 [Письмо начальника Самарско-Уральского управления земледелия и государственных имуществ – Самарскому губернатору, от 23.03.1915]. Л. 62.
516 См.: Там же.
517 См.: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 127.
91
вариантов, позволявшим разрешить постоянно возраставшую проблему малоземелья518.
Несмотря на многочисленные петиции поволжских немцев в адрес правительства, в апреле 1906 г. оно вновь подтвердило свое решение, запретив
колонистам расселяться на этих землях519. Совместное распоряжение Министерства финансов и Главного управления землеустройства и земледелия от
24.02.1909 г. окончательно поставило точку в этом вопросе, полностью запретив продление немцам арендных договоров на государственные земли, ранее
находившиеся в их пользовании. Исключения допускались лишь в особых
случаях, по специальному разрешению властей520.
В то же время, несмотря на вышеуказанные правительственные запреты,
к началу 1915 г. немецкими поселенцами Самарской губернии на условиях
долгосрочной (!) аренды снималось 45 участков казенной земли в Новоузенском уезде, площадью – 41.301 десятины (6,7% от всей площади казенной земли этого уезда)521. Причем, если основная часть арендованных участков
(84,4%) была сдана с торгов на общих для всех жителей губернии основаниях,
то оставшиеся участки, были арендованы на основании специальных постановлений центральных и губернских властей: Правительствующего Сената,
Главного управления землеустройства и земледелия, Особого торгового присутствия, Губернской землеустроительной комиссии и т. д. Кроме этого, по
одногодичным, постоянно продлеваемым контрактам, у немецких поселян
находились в аренде еще 24 государственных земельных участка, площадью
36 194 десятины, и снятых с торгов - «путем соревнования».
В целом, к началу 1915 г. в Новоузенском уезде в аренде у немцев (включая краткосрочную и долгосрочную аренду) находилось 80 участков, общей
площадью 76 495 десятин, с оброком более 237 тысяч рублей522. Причем, основная часть арендованных казенных земель находилась в руках у отдельных
(весьма зажиточных) поселян-собственников, составляя, в общей сложности,
55 529 десятин или 72,6 от всех арендованных немецким населением площадей. Среди самых крупных арендаторов этих земель можно назвать поселянина Карла Вернера (9-й район Новоузенского уезда), снимавшего у государства более 3,5 тысяч десятин земли, а также жителей колоний Филиппсфельд
и Вольское – Александрa Мецгера (1 348 дес.) и Якова Генгенредера (1 189 дес.).
В свою очередь, сельскими обществами и товариществами немецких колоний
арендовалось лишь менее трети от всех государственных площадей – 20 966 десятины (27,4%)523. В числе основных арендаторов данной категории можно выделить
общины следующих немецких поселений: Фриденберг (2 054 дес.), Гнадентау
(1 791 дес.), Блюменфельд (1 703 дес.) и Бруненталь (1 499 дес.). Среди пяти сельскохозяйственных объединений, выделившихся из общин в результате аграрных реСм., к примеру: Schmidt D. Studien über die Geschichte der Wolgadeutschen. T. 1. S. 303.
В апреле 1906 г. (12.04.) была опубликована директива, официально запрещавшая немцам Поволжья покупать государственные земли Новоузенского уезда. См.: Long, James W. From
Privileged to Dispossessed. Р. 128, 132.
520 Арендный договор мог быть продлен на срок не более 6 лет, если немецкими колонистами на арендуемых участках уже были возведены ценные хозяйственные постройки, и не свыше
3-х лет в особо исключительных случаях. См.: РГИА. Ф. 396. Оп. 7. Д. 453 [Письмо Главноуправляющего землеустройством и земледелием – Саратовскому губернатору, от 26.01.1915]. Л. 9.
Сравни также: Юстус K. Ф. Приволжские колонисты. С. 28–29.
521 См.: РГИА. Ф. 396. Оп. 7. Д. 453 [Письмо начальника Самарско-Уральского управления
земледелия и государственных имуществ – Самарскому губернатору, от 23.03.1915]. Л. 62 об.
522 См.: Там же. Л. 63.
523 Рассчитано автором по данным Самарско-Уральского управления земледелия и государственных имуществ. См.: РГИА. Ф. 396. Оп. 7. Д. 453 [Ведомости казенных оброчных статей, находящихся у немцев-колонистов в аренде, март 1915]. Л. 66–74.
518
519
92
форм и получивших разрешение на аренду казенных земель, можно отметить
товарищества немецких колоний Тарлык (2 547 дес.), Розенфельд (1 155 дес.) и
Шенталь (928 дес.)524. Причем, по сведениям Самаро-Уральского управления
земледелием и землепользованием, число арендованных поволжскими немцами участков, как и количество арендованных площадей, и в момент активных военных действий с Германией (1914–1915 гг.) особых изменений не претерпели.
Даже после принятия российским правительством Закона о прекращении землевладения и землепользования подданных и выходцев из враждующих с Россией государств (от 2.02.1915 г.525), Самарские власти затягивали их
расторжение, несмотря на достаточно жесткие распоряжения сверху. Лишь в
июле 1916 г., Самарско-Уральское управление земледелия и государственных
имуществ решило выставить на торги (с краткосрочными сроками аренды)
находящиеся в долгосрочной аренде земельные участки немецких обществ и
товариществ. Что касается основных арендаторов государственных земель
Самарской губернии, а именно – отдельных лиц немецкого происхождения,
то арендуемые ими площади были оставлены за ними (в соответствии с законом) еще на шесть лет526.
Аналогичная картина по сдаче казенных земель в аренду наблюдалась и
в Саратовской губернии на всем протяжении 1909–1915 гг., в частности, в Аткарском уезде. Причем, даже после принятия вышеупомянутого Закона от
2.02.1915 г., Саратовское управление земледелия и государственных имуществ, сославшись на свою неосведомленность о существовании запрета на
аренду государственных земель немецким населением, и, несмотря на разгоравшиеся антинемецкие настроения в обществе, обратилось с предложением
в Департамент Государственных земельных имуществ о продлении подобных
договоров, указав на поволжских колонистов – «как на желательный элемент
арендаторов»527.
524 См.: РГИА. Ф. 396. Оп. 7. Д. 453 [Ведомости казенных оброчных статей, находящихся у
немцев-колонистов в аренде, март 1915]. Л. 66–74.
525 См. также: Закон о землевладении и землепользовании некоторых разрядов состоящих в
русском подданстве австрийских, венгерских или германских выходцев // История российских
немцев в документах (1763–1992 гг.). M., 1993. С. 36–40. Сравни: ГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 8160 [Административные известия о землевладении и землепользовании подданных неприятельских государств, август 1915]. Л. 104–104 об.
526 См.: РГИА. Ф. 396. Оп. 7. Д. 453 [Письмо начальника Самарско-Уральского управления
земледелия и государственных имуществ – в Департамент Государственных земельных имуществ, от 8.07.1915]. Л. 161. Сравни: Закон о землевладении и землепользовании некоторых разрядов состоящих в русском подданстве. С. 37; Решетов Д. Г. Немецкие колонии Нижнего Поволжья в годы Первой мировой войны. С. 4–5.
527 РГИА. Ф. 396. Оп. 7. Д. 453 [Письмо начальника Саратовского управления земледелия и
государственных имуществ - в Департамент Государственных земельных имуществ, от
06.07.1915]. Л. 135. Сравни: Там же [Письмо Главноуправляющего землеустройством и земледелием - Саратовскому губернатору, от 26.01.1915]. Л. 9–9 об.; ГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 8160 [Циркуляр
Саратовского губернатора земельным начальникам Nr. 50, 11.08.1915]. Л. 101; Там же [Административные известия о землевладении и землепользовании подданных неприятельских государств,
август 1915]. Л. 104–104 об.
93
3.3. Этапы укрепления земли в личную собственность
«Немецкий колонист Поволжья не являет собою тип германской нации, потомков древних тевтонов. Это новый народ, даже новая раса, создавшаяся в особых жизненных условиях. Слово „немец“,
коим до сих пор еще называют колонистов, есть
форма, лишенная всякого содержания. При этом
слове следует представлять западноевропейского
немца-германца: колонист не немец в этом смысле,
однако и не русский [...]»528
Процесс укрепления земли в личную собственность и выход крестьян из
общины в Поволжском регионе далеко не везде осуществлялся одинаково
успешно. Если ограничиться территорией Саратовской губернии, то более
интенсивно аграрные изменения формы земельной собственности затронули
именно те уезды, где наблюдался более высокий уровень товаро-денежных
отношений: Аткарский, Балашовский, Камышинский, Петровский, Сердобский и Саратовский529. Вторая группа уездов (Вольский, Кузнецкий, Хвалынский и Царицынский), где проблема малоземелья была еще более острой, но
население оставалось на достаточно низкой стадии капиталистических отношений, численность выделенцев была относительно низкой.
Необходимо заметить, что в целом по России наиболее значительным
выход крестьян из общины наблюдался лишь в первые годы проведения аграрной реформы. Эта же тенденция была характерна и для Саратовской губернии, где в 1906–1909 гг. было зафиксировано 52% всех выделов из общины,
имевших место за все годы осуществления реформы530. Особенно кривая выхода из общины крестьян пошла круто вниз к началу 1910 г. Уже в 1909 г. властями все чаще стали фиксироваться случаи повторного возвращения выделенцев к общинному землепользованию.
На вопрос о том, что же заставило их принять такое решение, крестьяне,
как правило отвечали: «Жить тяжело. „Мир“ злобится на нас, за то, что выделились»531. К 1912 г., период более или менее интенсивного выхода крестьян
Саратовской губернии из общины практически закончился. Если в течение
1906–1912 гг. укрепили землю в частную собственность и покинули общину
87 467 домохозяев (90% от всех выходов), то за все остальные годы проведения
реформы число выделенцев составило лишь 9 762 (10% всех выходов из общины)532. В общей сложности, в Саратовской губернии за 1906–1912 гг. укрепили землю в частную собственность около 25% всех крестьянских дворов (по
России – только 17%)533.
В то же время, в немецких селениях проявилась совершенно иная тенденция. Здесь, напротив, на начальном этапе аграрных преобразований имеДитц Я. История поволжских немцев-колонистов. С. 377.
К 1-му января 1910 г. основная масса поселян-собственников проживала в 58 поселениях
Саратовской губернии: в трех селениях Аткарского уезда (20 929 чел.), в трех селениях Саратовского уезда (13 102 чел.), в Сарепте Царицынского уезда (575 чел.) и в 51 поселении Камышинского уезда (155 879 чел., 44,5% от всего населения уезда). См.: Воронежцев A. В. Поселянесобственники Саратовской губернии и столыпинская аграрная реформа. С. 221.
530 См.: Герасименко Г. А. Противодействие крестьян Саратовской губернии Столыпинской
аграрной реформе. С. 15.
531 Цит. по: Там же. С. 21. Сравни: Kабанов В. В. Крестьянская община и кооперация. С. 25–31.
532 См.: Очерки истории Саратовского Поволжья. Т. 2. Ч. 2. С. 94.
533 См.: Герасименко Г. А. Противодействие крестьян Саратовской губернии Столыпинской
аграрной реформе. С. 21. Сравни также: Власть и реформы: от самодержавной к советской России. С. 591–592.
528
529
94
ло место достаточно инертное отношение поселян к выходу из общины534.
Большинство сельских обществ противились переменам, предпочитая новому аграрному порядку традиционные переделы земли, а численность поселян – выделенцев была минимальной. Непосредственно к началу аграрных
преобразований, поселянам-собственникам в Саратовском Поволжье принадлежало 493.261 десятин надельной и 16.587 десятин покупной земли. Причем, число домохозяев (1908) с посевами колебалось от 31% по «кустарноремесленной» Сосновской волости (13 селений) до 77,4% по Усть-Кулалинской
волости (9 селений). Таким образом, в самом населенном немцами уезде –
Камышинском, лишь немногим более половины поселян (53%) имели свои
посевы535.
С момента введения Указа от 9 ноября 1906 г. и вплоть до 1910 г., лишь
несколько немецких селений рискнули полностью перейти к наследственному владению землей. Причем, укрепив ее в личную собственность за всеми
домохозяевами, решения выйти на отруба принято не было, что естественно
сохранило традиционную чересполосицу536. Исходя из статистических данных землеустроительных комиссий Саратовской губернии, к 1910 г. только в
шести из 57 немецких колоний на общинных сходах удалось набрать две трети голосов, необходимых для перехода на частную земельную собственность537.
Перелом в психологии поселян-собственников наступил лишь в 1910 г.
после официально утвержденного Закона от 14 июня, проявившись в массовом оттоке немецкого населения на отруба, нередко целыми селениями538.
Современные исследования этого движения, основанные на анализе архивных материалов, опровергают теорию Дж. Лонга о противодействии немецких колонистов, особенно в Саратовской губернии, столыпинской аграрной
реформе на всем протяжении ее протекания539. Так, только за период 1910–
1912 гг. семь из восьми селений Илавлинской волости полностью перешли к
отрубному хозяйству540. В 1914 г. с общинной системой землепользования
покончила и последняя колония этой волости, чьи жители также единогласно проголосовали за отруба (см. табл. 3.1)541.
534 Сравни: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 134–136; Воронежцев A. В. Поселяне-собственники Саратовской губернии и столыпинская аграрная реформа. С. 221–222;
Schmidt D. Studien über die Geschichte der Wolgadeutschen. T. 1. S. 352-353.
535 См.: Воронежцев A. В. Поселяне-собственники Саратовской губернии и столыпинская аграрная реформа. С. 221.
536 См.: Там же. С. 221–222.
537 См.: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 134–135.
538 Нужно учитывать, что Правила от 19.06.1910 г. прямо предписывали землеустроительным комиссиям отдавать предпочтение разверстанию целых селений, а одиночными выделами
заниматься в последнюю очередь. См.: Власть и реформы: от самодержавной к советской России.
С. 591–592. Сравни также: Schmidt, David. Studien über die Geschichte der Wolgadeutschen. Pokrovsk,
1930. S. 352-355.
539 Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 133–134. Сравни также: ГАСО. Ф. 400.
Оп. 1. Д. 1510 [Общий обзор о положении землеустроительного дела в Саратовской губернии,
01.01.1915]. Л. 124 об.–125; Воронежцев A. В. Поселяне-собственники Саратовской губернии и столыпинская аграрная реформа. С. 222; Малиновский Л. Немцы в России и на Алтае. С. 89; Dahlmann,
Dittmar. Die Deutschen an der Wolga. S. 19.
540 ГАСО. Ф. 400. Оп. 1. Д. 1510 [Общий обзор о положении землеустроительного дела в Саратовской губернии, 01.01.1915]. Л. 124 об.–125. В подавляющем большинстве этих селений применялась четырехпольная система земледелия. Сравни также: Посадский А. В. Социальнополитические интересы крестьянства и их проявления в 1914–1921 гг. С. 67-68, 76.
541 Колония могла отменить общинное землевладение и перейти на частную собственность
надельных участков лишь с согласия 2/3 голосов домовладельцев. См.: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 133.
95
5 157
3 568
5 109
4 806
4 795
5 191
3 871
2 606
Численность домохозяев,
перешедших к отрубам
1 492
763
1 139
859
1 241
1 139
993
518
Численность домохозяев,
перешедщих к наследственному
владению
221
146
245
183
201
220
182
75
Количество надельной «удобной»
земли на одну мужскую душу
(в дес.)
Розенберг
Унтердорф
Мариенфельд
Йозефсталь
Эрленбах
Обердорф
Новая Норка
Александерталь
Количество «удобной»
надельной земли
(в дес.)
1.
2.
3.
4.
5.
6.
7.
8.
Селения
Количество наличных душ мужского пола
№№
п/п
Кол-во дворов
Таблица 3.1542
Сведения о величине наделов и численности домохозяев,
перешедших к наследственному владению и отрубам
Илавлинская волость, Камышинский уезд (1910–1915)
3,5
4,7
4,5
5,6
3,9
4,5
3,9
5,0
–
–
–
–
–
–
–
–
все
все
все
все
все
все
все
все
Примеру Илавлинской волости вскоре последовали еще две немецкие
волости – Усть-Кулалинская и Семеновская (см. табл. 3.2–3.3), а также поселяне единственной колонии Сарепта Царицынского уезда, также, в полном составе, перешедшие к отрубному хозяйствованию543.
542 Составлено по данным: РГИА. Ф. 1291. Оп. 120. Д. 21 [Список сельских обществ поселянсобственников (бывших колонистов) Камышинского уезда, Саратовской губернии, 1910].
Л. 12 об.–13; ГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 8160 [Докладная записка земского начальника 8-го участка
Камышинского уезда - Саратовскому губернатору, без даты, 1915]. Л. 48; Воронежцев A. В. Поселяне-собственники Саратовской губернии и столыпинская аграрная реформа. С. 229–231.
543 Описание перехода на частную земельную собственность отдельного немецкого поселения Усть-Кулалинка (Галка), был затронут в диссертационной работе Макса Преториуса. См.:
Praetorius, Max. Galka, eine deutsche Ansiedlung an der Wolga. Weida i. Th. 1912. S. 94–95. Сравни
также: ГАСО. Ф. 400. Оп. 1. Д. 358 [Годовой обзор (1911) деятельности Камышинской судебной
землеустроительной комиссии, 19.01.1912]. Л. 21-22.
96
5.
6.
7.
8.
9.
Численность домохозяев,
перешедших к отрубам
4.
Численность домохозяев,
перешедших
к наследственному владению
3.
Количество надельной
«удобной» земли
на одну мужскую душу
(в дес.)
2.
УстьКулалинка
Верхняя
Кулалинка
Верхняя
Добринка
Нижняя
Добринка
Буйдаков
Буерак
Крестовый
Буерак
Верхняя
Грязнуха
Водяной
Буерак
Щербаковка
Количество «удобной»
надельной земли
(в дес.)
1.
Селения
Количество наличных душ
мужского пола
№№
п/п.
Количество дворов
Таблица 3.2544
Сведения о величине наделов и численности домохозяев,
перешедших к наследственному владению и отрубам
Усть-Кулалинская волость, Камышинский уезд (1910–1915)
256
1 693
5 923
3,5
–
все
200
1 440
3 884
2,7
–
все
248
1 883
4 535
2,4
–
все
480
2 891
6 400
2,2
–
все
168
1 202
2 869
2,4
–
все
194
1 270
2 128
1,7
–
все
440
3 552
8 386
2,4
–
все
281
1 549
5 040
3,2
–
все
253
2 150
4 728
2,2
–
все
544 Составлено по данным: РГИА. Ф. 1291. Оп. 120. Д. 21 [Список сельских обществ поселянсобственников (бывших колонистов) Камышинского уезда, Саратовской губернии, 1910].
Л. 12 об.; ГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 8160 [Докладная записка земского начальника 7-го участка Камышинского уезда - Саратовскому губернатору, без даты, 1915]. Л. 47; Воронежцев A. В. Поселянесобственники Саратовской губернии и столыпинская аграрная реформа. С. 229–231.
97
3 323
4 060
8 729
9 028
7 924
Численность домохозяев,
перешедших к отрубам
1 220
1 226
3 179
3 186
1 645
Численность домохозяев,
перешедших
к наследственному владению
247
264
473
575
327
Количество надельной
«удобной» земли
на одну мужскую душу
(в дес.)
Илавля
Пановка
Караульный Буерак
Семеновка
Усть–Грязнуха
Количество «удобной»
надельной земли
(в дес.)
1.
2.
3.
4.
5.
Селения
Кол-во наличных душ
мужского пола
№№
п/п.
Количество дворов
Таблица 3.3545
Сведения о величине наделов и численности домохозяев,
перешедших к наследственному владению и отрубам
Семеновская волость, Камышинский уезд (1910–1915)
2,7
3,3
2,7
2,8
4,8
–
–
–
–
–
все
все
все
все
все
9 668
3 654
4 231
4 472
3 572
8 870
Численность домохозяев, перешедших к отрубам
2 863
1 511
1 223
1 254
1 572
2 493
Численность
домохозяев, перешедших к наследственному
владению
440
286
255
239
253
383
Количество надельной
«удобной» земли
на одну мужскую душу
(в дес.)
Каменка
Россоши
Грязноватка
Елшанка
Копенка
Гнилушка
Количество «удобной»
надельной земли
(в дес.)
1.
2.
3.
4.
5.
6.
Селения
Количество наличных
душ мужского пола
№№
п/п
Количество дворов
В Каменской волости к наследственному владению надельными участками также перешли поселяне всех ее селений, однако, к полному выходу на
отруба решились лишь половина из них, в частности только жители колоний
Каменка, Россоши и Гнилушка (см. табл. 3.4).
Таблица 3.4546
Сведения о величине наделов и численности домохозяев,
перешедших к наследственному владению и отрубам
Каменская волость, Камышинский уезд (1910–1915)
3,4
2,4
3,5
3,5
2,3
3,5
–
–
–
–
–
–
все
все
63
–
163
все
545 Составлено по данным: РГИА. Ф. 1291. Оп. 120. Д. 21 [Список сельских обществ поселянсобственников (бывших колонистов) Камышинского уезда, Саратовской губернии, 1910].
Л. 12 об.; Воронежцев A. В. Поселяне-собственники Саратовской губернии и столыпинская аграрная реформа. С. 229–231.
546 См.: Там же. Сравни: Schmidt D. Studien über die Geschichte der Wolgadeutschen. T. 1. S. 356.
98
5 689
11 071
8 396
3 200
7 475
6 406
6 749
6 848
16 353
6 682
3 332
2 767
1 017
Численность домохозяев,
перешедших к отрубам
1 718
3 258
5 579
1 579
2 985
2 869
2 049
4 089
5 700
2 252
1 284
1 207
291
Численность домохозяев,
перешедших
к наследственному владению
356
541
972
278
505
422
308
718
754
445
155
180
62
Количество надельной
«удобной» земли
на одну мужскую душу
(в дес.)
Сосновка
Таловка
Голый Карамыш
Севастьяновка
Ключи
Усть-Золиха
Поповка
Гололобовка
Лесной Карамыш
Карамышeвка
Макаровка
Подчинное
Каменный Овраг
Количество «удобной»
надельной земли
(в дес.)
1.
2.
3.
4.
5.
6.
7.
8.
9.
10.
11.
12.
13.
Селения
Количество наличных душ мужского пола
№№
п/п
Количество дворов
В то же время, в «богатой» Сосновской волости, несмотря на то, что часть
поселян-собственников также приняла решение перейти к отрубному хозяйству и покинуть общину (см. табл. 3.5), жители лишь одного селения Таловка
в полном составе перешли на отрубное хозяйствование.
Таблица 3.5547
Сведения о величине наделов и численности домохозяев,
перешедших к наследственному владению и отрубам
Сосновская волость, Камышинский уезд (1910–1915)
3,3
3,4
1,5
2,0
2,5
2,2
3,3
1,7
2,9
2,9
2,6
2,3
3,5
все
–
все
–
250
–
–
все
–
все
–
–
–
–
все
163
–
114
50
238
192
552
98
26
–
–
В сентябре 1910 г. Камышинский уездный предводитель дворянства Михаил Готовицкий, характеризуя успехи аграрной реформы в своем уезде, в
докладной записке Председателю Совета министров Петру Столыпину с гордостью заметил, что «[...] благоприятное течение землеустроительных работ по
разверстыванию целых обществ и выделами земли к одним местам, получивших
столь широкое развитие в Камышинском уезде сравнительно с другими уездами
Саратовской губернии, находится косвенным образом в зависимости от сельских
обществ немцев-колонистов, являющихся пионерами этого важного государственного дела на местах [...]»548.
547 Составлено по данным: РГИА. Ф. 1291. Оп. 120. Д. 21 [Список сельских обществ поселянсобственников (бывших колонистов) Камышинского уезда Саратовской губернии, 1910]. Л. 12;
Воронежцев A. В. Поселяне-собственники Саратовской губернии и столыпинская аграрная реформа С. 229–231. Сравни также: ГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 8160 [Докладная записка Камышинского
уездного предводителя дворянства – Саратовскому губернатору, 02.03.1915]. Л. 106–107.
548 РГИА. Ф. 1291. Оп. 120. Д. 21 [Докладная записка Камышинского уездного предводителя
дворянства – Председателю Совета Министров, от 17.9.1910]. Л. 10 об.–11. Сравни также: РГИА.
Ф. 1291. Оп. 120. Д. 21 [Справка Министерства внутренних дел (земский отдел), от 2.12.1910].
99
4
7 621
3 347
Численность домохозяев,
перешедших к отрубам
3
3 280
936
Количество «удобной»
надельной земли
(в дес.)
2
395
210
Численность домохозяев,
перешедших
к наследственному владению
2
Олешня
Верховье
Количество надельной
«удобной» земли
на одну мужскую душу
(в дес.)
1
1.
2.
Селения
Количество наличных
душ
мужского пола
№№
п/п
Количество дворов
Причем, по его мнению, в случае полного уравнения прав немецких поселян
с русскими крестьянами в вопросе кредитования покупок частновладельческих
земель у Крестьянского банка, данные успехи могли быть еще заметнее. Данное
несоответствие в законе было совершенно непонятным для большинства поселян,
так как, отказывая им в правительственном вспомоществовании (посредством
продажи земель Крестьянского поземельного банка), российское правительство
всеми средствами призывало тех же немцев побыстрее произвести разверстание их
надельной земли на отрубные участки. По словам Михаила Готовицкого, рост
численности русских селений Камышинского уезда, чьи жители в полном составе
изъявили желание выйти на отруба, не в последнюю очередь был обязан именно
тесному соседству немецких волостей:
«Как умный и сообразительный народ, немцы сразу поняли выгоду и полезность
укрепления земли в личную собственность и теперь в Камышинском уезде в нескольких немецких селах идет полное разверстание земли. Своим примером немцы заражают и русское население, которое, глядя на немцев, начинает усваивать пользу и
необходимость выделения из общины. Число русских крестьян, желающих укрепить
свой надел в личную собственность, растет, а в последнее время появилось несколько
сел, заявивших о своем желании полного разверстания наделов»549.
В то же время, не все немецкие волости Камышинского уезда однозначно
выступили за отрубное хозяйство. Так, среди поселян Олешнинской волости,
на отруба вышли лишь единицы (см. табл. 3.6), за исключением двух селений – Памятное и Лизандердорф, где число таких выделенцев было несравненно выше, чем в соседних колониях.
Таблица 3.6550
Сведения о величине наделов и численности домохозяев,
перешедших к наследственному владению и отрубам
Олешнинская волость, Камышинский уезд (1910–1915)
5
2,3
3,6
6
–
–
7
10
–
Л. 3об.; ГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 5409 [Прошение поселян села Голый Карамыш Камышинского
уезда в Саратовское губернское присутствие, от 08.07, 17.08, и 20.12.1910]. Л. 2–3 об., 5–6; Там же.
Ф. 400. Оп. 1. Д. 1510 [Общий обзор о положении землеустроительного дела в Саратовской губернии, 01.01.1915]. Л. 121–121 об.; Посадский A. В. Социально-политические интересы крестьянства и их проявления в 1914–1921 гг. С. 67–68, 76.
549 РГИА. Ф. 1291. Оп. 120. Д. 21 [Докладная записка Камышинского уездного предводителя
дворянства Михаила Х. Готовицкого – Председателю Совета Министров, от 30.11.1910]. Л. 25 об.
Сравни: ГАСО. Ф. 400. Оп. 1. Д. 1510 [Общий обзор о положении землеустроительного дела в
Саратовской губернии, 01.01.1915]. Л. 121–122 об.
550 Составлено по данным: РГИА. Ф. 1291. Оп. 120. Д. 21 [Список сельских обществ поселянсобственников (бывших колонистов) Камышинского уезда, Саратовской губернии, 1910]. Л. 12;
Воронежцев A. В. Поселяне-собственники Саратовской губернии и столыпинская аграрная реформа. С. 229–231.
100
1
3.
4.
5.
6.
7.
2
Памятное
Вершинка
Ной-Денгоф
Лизандердорф
Ной-Бальцер
3
250
201
235
248
81
4
1 016
1 311
1 414
1 255
470
5
4 546
3 102
4 505
5 627
2 085
6
4,5
2,3
3,2
4,5
4,4
7
–
–
–
–
23
8
788551
25
–
121
20
6 920
4 913
17 174554
13 155
2,5
2,7
3.
Линево Озеро
638
4 259
17 483
4,14
все
все
нет данных
Численность домохозяев,
перешедших к отрубам
789
650
Численность домохозяев,
перешедших
к наследственному владению
Норка
Сплавнуха
Селения
Количество надельной
«удобной» земли
на одну мужскую душу
(в дес.)
Количество наличных душ
мужского пола
1.
2.
№№
п/п
Количество «удобной»
надельной земли
(в дес.)
Количество дворов
В Норкской волости, несмотря на то, что все жители ее двух селений
(Норка, Сплавнуха) перешли к наследственному владению землей, т.е. полностью ликвидировали общинную систему землевладения, к отрубному хозяйствованию решились перейти лишь чуть более 200 домохозяев552. При
этом, совершенно в стороне от аграрной «революции» остались поселенцы
Линево-Озерской волости, так и не решившие разорвать традиционный кокон своей общины (см. табл. 3.7).
Таблица 3.7553
Сведения о величине наделов и численности домохозяев,
перешедших к наследственному владению и отрубам
Норкская и Линево-Озерская волости, Камышинский уезд (1910–1915)
50
153
212
В целом же, процесс разрушения немецкой общины Саратовского Поволжья был весьма показателен. Так, за время реформы в Камышинском уезде общину покинули около 15,5 тысяч немецких домохозяев, что составило
70,9% от их общей численности. При этом, около 11 тысяч из них (69,4%) вышли на отрубное и хуторское хозяйствование. В общей сложности, община
551 Столь высокая численность домохозяев явилась следствием разделения старой «традиционной» семьи.
552 Сравни: ГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 4779 [Докладная записка земского начальника 2-го участка
Камышинского уезда – Саратовскому губернатору, 31.05.1909]. Л. 53–53 об.
553 Составлено по данным: РГИА. Ф. 1291. Оп. 120. Д. 21 [Список сельских обществ поселянсобственников (бывших колонистов) Камышинского уезда Саратовской губернии, 1910]. Л. 12;
Воронежцев A. В. Поселяне-собственники Саратовской губернии и столыпинская аграрная реформа. С. 229–231.
554 Общая площадь надельной земли поселян Норкской волости (по сравнению с 1899 г.)
выросла почти на 20% в связи с покупкой обществом помещичьей земли в период столыпинских
аграрных преобразований. См.: РГИА. Ф. 1291. Оп. 120. Д. 21 [Докладная записка Камышинского
уездного предводителя дворянства – Председателю Совета Министров, от 17.9.1910]. Л. 7 об.–8;
Воронежцев A. В. Поселяне-собственники Саратовской губернии и столыпинская аграрная реформа. С. 224.
101
9 898
1 208
17 234
все
2.
Гречинная Лука
5 398
658
11 132
нет данных
3.
Песковатка
3 672
479
6 663
все
1.
Ягодная поляна
нет данных
8 959
все
2.
Побочное
3 444
нет данных
3 253
нет данных
3.
Новая Скатовка
3 207
390
1 667
все
9 260
Численность домохозяев,
перешедших к отрубам
Крестовый Буерак
Название селения
Численность домохозяев,
перешедших
к наследственному владению
Количество семей
1.
№№
п/п.
Количество надельной земли
(в дес.)
Общая численность населения
полностью прекратила свое существование в 32 из 51 немецкого поселения
Камышинского уезда. Что касается поселян-собственников Аткарского уезда,
то и здесь, две трети селений полностью расстались с общинным хозяйствованием (см. табл. 3.8), однако, лишь единицы немецких семей осуществили
разверстания на отруба555.
Таблица 3.8556
Сведения о величине наделов и численности домохозяев,
перешедших к наследственному владению и отрубам в волостях Медведица
(Аткарский уезд) и Ягодная поляна (Саратовский уезд) (1910–1915)
нет данных
24
нет данных
252
нет данных
нет данных
Аналогичная тенденция наблюдалась и в Ягодно-Полянской волости Саратовского уезда, однако, здесь не нашлось вообще ни одного домохозяина,
пожелавшего выселиться на отруба557. Анализируя процесс отделения земле555 См.: ГАСО. Ф. 400. Оп. 1. Д. 1506 [Расширенный список населенных пунктов Саратовской
губернии на 1914 г.]. Л. 242 об.–243; Воронежцев A. В. Поселяне-собственники Саратовской губернии и столыпинская аграрная реформа. С. 223. Сравни: ГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 8057 [Сведения об
укреплении земли в личную собственность в Саратовской губернии со времени издания указа от
09.11.1906 г. по 01.09.1915]. Л. 1 об.–2; Малиновский Л. Немцы в России и на Алтае. С. 90; Hilfer,
Michael. Die deutschen Kolonien in Rußland und die neueste russische Agrarreform // Deutsche
Monatsschrift für Rußland (Riga) 56 (1914). S. 443. Необходимо учитывать и то обстоятельство, что
остающиеся члены общины увеличивали свои наделы в основном за счет тех поселенцев, которые переселялись на купленные отруба.
556 См.: ГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 8160 [Докладная записка земского начальника 9-го участка Аткарского уезда – Саратовскому губернатору, 15.03.1915]. Л. 11–11 об.; Там же. Д. 8056 [Сведения о
землепользовании немецких поселян-собственников в Саратовской губернии, направленные в
Министерство Внутренних дел, 08.04.1915]. Л. 1 об., 4 об.; Воронежцев A. В. Поселяне-собственники
Саратовской губернии и столыпинская аграрная реформа. С. 229–231.
557 Воронежцев A. В. Поселяне-собственники Саратовской губернии и столыпинская аграрная
реформа. С. 229.
102
дельцев от общины, нельзя забывать, что выделенцы, разрывая связи с «миром», не только теряли свое право голоса на сходе, но и утрачивали право
избирать и быть избранными в волостные и сельские органы управления
Что касается поселян-собственников соседней Самарской губернии, то
аграрная реформа здесь была в целом принята в новых – дочерних колониях
Новоузенского уезда, где было достаточно много земли, цены были на нее
несколько ниже, а система перераспределения земли менее укоренившейся558. По сообщениям очевидцев, к 1914 г. успех данной реформы в Новоузенском уезде был налицо: «Везде выступают за новую реформу [...]. Уже все колонисты вышли из общины [...]»559. В то же время, успехи аграрной революции в
«старых» колониях Николаевского уезда были не так заметны. Здесь, к 1912 г.
лишь менее 10% всех немецких поселений уезда перешли на частное пользование землей560.
Нельзя не отметить, что определенную роль в ускорении выхода немецких поселян из общины, впрочем, как и русских крестьян, сыграла финансовая политика землеустроительных комиссий, прилагавших усилия по упрочению отрубных и хуторских хозяйств561. Так, например, выделенцам
выдавались определенные ссуды и пособия на сооружение прудов и колодцев, жилых и хозяйственных построек, а также на борьбу с песками и оврагами.
Особенно широко проводилась агитация крестьян за постройку на отрубах домовладений огнеупорного типа. С этой целью, губернские власти возводили специальные – показательные здания непосредственно в самих селениях. Не были обойдены вниманием и немецкие поселяне. Так, например,
летом 1914 г., в селении Лесной Карамыш (Сосновская волость) с целью агитации хуторного хозяйства была организована крупная сельскохозяйственная
выставка, также с возведением показательного (огнеупорного) здания562.
Причем, данная агитация не была «голословной», а подкреплялась государственной финансовой помощью, напрямую зависимой от материала постройки
домовладений.
Например, если в селе Верхняя Грязнуха (Усть-Кулалинская волость) государственная ссуда на строительство обычного домовладения составляла в
среднем от 130 до 150 рублей, то на возведение огнеупорного домовладения
она выделялась на порядок выше – от 200 до 340 рублей563. Жителям только
четырех немецких поселений Камышинского уезда в 1912 г. было выделено
558 Так, к 1 января 1912 г. в Самарской губернии из 27 колоний (общее число 150) полностью
перешли на частное землевладение две трети, образованные в середине XIX столетия, т. е. дочерние. См.: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 135. Сравни: Малиновский Л. Немцы в
России и на Алтае. С. 90.
559 Hilfer, Michael. Die deutschen Kolonien in Rußland und die neueste russische Agrarreform.
S. 443. См. также: Земля Самарская. С. 230.
560 См.: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 135. Сравни: Малиновский Л. Немцы в
России и на Алтае. С. 90.
561 См.: ГАСО. Ф. 400. Оп. 1. Д. 1510 [Общий обзор о положении землеустроительного дела в
Саратовской губернии, 01.01.1915]. Л. 130–152 об. В частности, землеустроительные комиссии
уделяли большое внимание и оказывали финансовую помощь в деле проведения гидротехнических работ и огнестойкого строительства на выделенных отрубных участках. Сравни также:
Посадский A. В. Социально-политические интересы крестьянства и их проявления в 1914–1921 гг. С. 76.
562 См.: ГАСО. Ф. 400. Оп. 1. Д. 1512 [Журнал заседаний Саратовской губернской землеустроительной комиссии, от 22.8.1914]. Л. 486–486 об.
563 См.: ГАСО. Ф. 400. Оп. 1. Д. 1648 [Список домохозяев, которым Камышинской уездной
землеустроительной комиссией предоставлены денежные ссуды и пособия, от 14.04.1914]. Л. 37–
39 об. Сравни: Там же [Список поселян с. Нижняя Добринка (Камышинский уезд), получивших
ссуды на строительство огнеупорных домовладений в 1912]. Л. 53 об.-54.
103
217 ссуд (на сумму 21 695 рублей) на огнестойкое строительство на отрубных
участках564.
В первую очередь, губернские власти оказывали материальную помощь
целым колониям (обществам), решившимся на разверстку надельной земли,
включая даже финансирование дорогостоящих гидротехнических работ.
Только в 1911 г., поселянам Камышинского уезда из средств Саратовской губернской землеустроительной комиссии были выделены денежные кредиты
на постройку 68 колодцев. Благодаря данной финансовой помощи, в колонии Александерталь были вырыты сразу шесть, в колонии Обердорф – десять, а в колонии Эрленбах – целых 12 колодцев. Наряду с выделением денежных средств на гидротехнические работы, губернские власти оказывали
помощь немецким поселенцам и в строительстве дорог, особенно переездов
через овраги. Так, в 1911 г. в колониях Йозефсталь, Верхняя Грязнуха и Новая
Норка благодаря государственной поддержке были возведены сразу четыре
переезда565.
Нередко, немецкие общества ходатайствовали и о выделении государственной помощи непосредственно для проведения самих землеустроительных
работ (оплата помещений для членов землеустроительной комиссии, наем
рабочих, заготовка межевых столбов и т. д.), так как финансовое положение
ряда общин оставляло желать лучшего. Например, в августе 1913 г. такое пособие получили поселяне Лесного Карамыша (1,5 тыс. рублей), а также селений Щербаковка (1 тыс. рублей) и Ягодная Поляна (450 рублей)566.
Случаи отказа в выделении ссуд были достаточно редкими, в основном,
по причине зажиточности лиц, ходатайстовавших о финансовой помощи.
Так, например, поселянину колонии Нижняя Добринка (Камышинский уезд)
Мартыну Гейнцу уездные власти отказали в ссуде (300 руб.), необходимой
ему для переселения на отруб, обосновав свой отказ «зажиточностью» его хозяйства. И лишь только после подтверждения финансовой несостоятельности
Мартына Гейнц, выразившейся в падении шести его лошадей, ему была выделена запрашиваемая сумма567.
Однако, необходимо признать, что вся эта помощь была «каплей в море». В
основном, крестьянство было предоставлено самому себе и пользовалось, как
правило, лишь средствами собственной кредитной кооперации. Причем,
Управление мелкого кредита отмечало, что эти ссуды использовались в
большей мере для поддержания хозяйства на прежнем уровне, чем для его
улучшения568. С началом Первой мировой войны, выдача денежных ссуд со
стороны Главного управления земледелия и землепользования была полностью прекращена, так как перед правительством остро встал вопрос экономии государственных материальных средств569.
564 Как правило, эти ссуды (от 50 до 300 рублей каждая) выдавались на двенадцать лет. Причем, первая выплата начиналась лишь по истечении трех лет. См.: Воронежцев A. В. Поселянесобственники Саратовской губернии и столыпинская аграрная реформа. С. 225. Сравни также:
РГИА. Ф. 1282. Оп. 2. Д. 112 [Показания коллежского секретаря П. И. Плеханова, от 21.01.1916]. Л. 22.
565 См.: ГАСО. Ф. 400. Оп. 1. Д. 352 [Журнал заседаний Саратовской губернской землеустроительной комиссии, от 2.8.1911]. Л. 34–35 об.
566 См.: ГАСО. Ф. 400. Оп. 1. Д. 1014 [Журнал заседаний Саратовской губернской землеустроительной комиссии, от 3.8.1913]. Л. 243–243 об.; 247–247 об.
567 См.: ГАСО. Ф. 400. Оп. 1. Д. 1013 [Журнал заседаний Саратовской губернской землеустроительной комиссии, от 4.8.1913]. Л. 471–471 об.
568 См.: Власть и реформы: от самодержавной к советской России. С. 594–595.
569 До 1914 г. ссуды и пособия были выданы 49,6% поселян, однако, выделенные суммы не
превышали 33% от первоначально запрошенного объема. См.: Воронежцев A. В. Поселянесобственники Саратовской губернии и столыпинская аграрная реформа. С. 225–226. Сравни
также: ГАСО. Ф. 400. Оп. 1. Д. 1510 [Общий обзор о положении землеустроительного дела в Сара-
104
Нет сомнений, что возможности открытые аграрной реформой, привлекали, прежде всего, активных и инициативных крестьян. Однако, для того
чтобы вырваться из теплых объятий «мира» на хутора или отруба необходима
была не только решительность и сила характера, но и необходимый капитал,
достаточный для обзаведения хозяйством на новом месте. Так, по заключению сельскохозяйственных экспертов, создание индивидуального хозяйства
на выделенном участке земли, требовало немалых вложений – от 300 до
800 рублей570.
Между тем, наряду с обеспеченными хозяевами, наблюдался и выход деревенской бедноты, воспользовавшейся своим правом избавиться от надельных земель, чтобы уехать в город, переселиться в Сибирь или податься в
эмиграцию571. Причем, выгнанная или вышедшая на хутора и отруба беднота
оставалась беднотой и там. По различным подсчетам, около 24% выделенцев
Саратовской губернии сразу продали свои участки, получив от 25 до
66 рублей за десятину (рыночная цена составляла около 100 рублей)572. Весной 1910 г., один из деревенских корреспондентов описывая ситуацию в регионе тесного соседства русского и немецкого населения (Камышинский
уезд), с горечью отмечал: «Верхняя Добринка, волею судеб посаженная чуть ли не в
центре немецких колоний, круглый год, а в особенности в великие праздники, осаждается немцами-нищими. Как в обыкновенное время, так особенно в праздники [...],
немцы-нищие во множестве шатаются по дворам и выпрашивают милостыню или
же наполняют церковную ограду и здесь собирают подаяния [...]»573.
Для многих немецких земледельцев «слабого достатка» реформа Столыпина и связанное с ней выделение государственных земель на востоке страны, представлялось единственным средством спасения от бедности. Удешевленный проезд по железной дороге, возможность продажи своего надельного
участка, без согласия на то общины, надежда разбогатеть – вот основные мотивы, побуждавшие немецкую бедноту на переселение за уральскую гряду.
Анализируя процесс организации немецких селений в Куландинской
степи, Л. Малиновский заметил, что почти все они возникли именно в начальный период столыпинской реформы. Так, из 51 колонии 45 возникли в
1907–1910 гг. В 1910–1914 гг. здесь было создано всего лишь 5 немецких поселений. При этом, основное население их составили переселенцы с юга Украины, немцев из Поволжья среди них было относительно мало574. Напротив,
поток миграционного движения поволжских немцев был отмечен в Казахстане и Средней Азии. Среди возникших (1901–1910 гг.) 30 немецких поселений
в северных уездах Тургайской, Акмолинской и Семипалатинской областей,
товской губернии, 01.01.1915]. Л. 152; Посадский A. В. Социально-политические интересы крестьянства и их проявления в 1914–1921 гг. С. 76.
570 См.: Герасименко Г. А. Противодействие крестьян Саратовской губернии Столыпинской
аграрной реформе. С. 10–11.
571 Смотри к примеру: ГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 6989 [Докладная записка земского начальника
9-го участка Камышинского уезда – Саратовскому губернатору, от 11.06.1913]. Л. 89–89 об.; Там же
[Докладная записка земского начальника 6-го участка Саратовского уезда – Саратовскому губернатору, от 19.06.1913]. Л. 115–115 об. Сравни также: Long, James W. From Privileged to Dispossessed.
Р. 128 и 136; Rath, Georg. Die Rußlanddeutschen in den Vereinigten Staaten von Nord-Amerika. S. 43;
Stumpp, Karl. Das Rußlanddeutschtum in Übersee // Heimatbuch der Deutschen aus Rußland (1963).
S. 5; Raleigh, Donald J. Revolution on the Volga. Р. 43; РГИА. Ф. 1282. Оп. 2. Д. 112 [Показания коллежского секретаря П. И. Плеханова, от 21.01.1916]. Л. 22 об.–23.
572 См. также: Oчерки истории Саратовского Поволжья. Т. 2. С. 95. Сравни: Власть и реформы: от самодержавной к советской России. С. 592-593.
573 См.: Камышинские вести (Kaмышин). 1910. 4 апр. № 14. С. 3.
574 Сравни также: Maлиновский Л. Немцы в России и на Алтае. С. 94.
105
именно мигранты из немецких колоний Поволжья составили основное большинство575.
Однако, поиск «земли обетованной» за Уралом нередко заканчивался для
немецкой бедноты целыми трагедиями. Описывая одно из таких переселений в Сибирь, житель колонии Ключи (Сосновская волость) сообщал следующее: «[...] Желание [переселиться] приняло эпидемический характер – до
250 семей [...] зимой 1908 г., явилось в местное сельское управление для получения
выписок из посемейного списка [...]»576.
Многие из поселян, поверив сказочным мифам проживавших в Сибири
земляков об их материальном благополучии, распродав свои дома, скот,
скарб и не успев даже получить специальных свидетельств для проезда по
льготному (переселенческому) тарифу, отправились туда зимой, – «где их
встретило полное разочарование»577. Большая часть предпринявших переселение семей была вынуждена сразу вернуться назад, потеряв последние накопления и с твердым убеждением, что: «Наши же ключийцы - такие же заурядные
бедняки, какими были и дома [...]»578. «Переселенческий дух пропал, - отмечали очевидцы, подводя итоги данной поездки в Сибирь, - охота к переселению как рукой снята»579.
На факты бедственного положения переселенцев, стоявших на грани
нищеты обратил свое внимание и корреспондент газеты «Odessaer Zeitung»,
посетивший в 1907 г. селение Келлеровка в Северном Казахстане, в свою очередь подтвердивший и случаи «заманивания» новоселами своих же односельчан и родственников, зачастую путем обмана, чтобы просто занять у них денег580. Остается только добавить, что для части переселенцев – неудачников,
вынужденных вернуться назад в родные селения, оставался только один путь –
эмигрировать или пополнить и без того крепкую армию поволжских «босяков».
3.4. Противодействие аграрной реформе и ее формы
«Столыпинский закон об изменении крестьянского землепользования [...] поставил крест над общиной, и вследствие этого ведет к обезземеливанию
крестьянского населения, ибо каждый отрубщик в
любой момент имеет возможность отчуждать свою
землю и выбросить на улицу целую крестьянскую
семью [...]»581
Главная трудность, с которой столкнулась новая аграрная политика в
Поволжском регионе, как и в целом по России, была связана с недовольством
большей части крестьян навязанным земельным переустройством и их активным противодействием столыпинским преобразованиям в деревне. Так,
нередко, общинники допускали антиправительственные выкрики на сходах,
оскорбляли членов землеустроительных комиссий, отказывались выделять
денежные средства, людей, лошадей и материалы, необходимые для разме-
575 См.: Ерофеева И. В. Типы миграции немцев в Казахстан в дореволюционный период
// Миграционные процессы среди российских немцев: исторический аспект. M., 1998. С. 166.
576 См.: Камышинские вести (Kaмышин). 1910. 4 апр. № 14. С. 3.
577 Там же. Сравни также: Maлиновский Л. Немцы в России и на Алтае. С. 92–94.
578 См.: Камышинские вести (Kaмышин). 1910. 4 апр. № 14. С. 3.
579 Там же.
580 См.: Maлиновский Л. Немцы в России и на Алтае. С. 93.
581 Дитц Я. История поволжских немцев-колонистов. С. 219.
106
жевания земли и т. д.582 В ряде поволжских селений, как и в целом по России,
между выделенцами и общинниками развернулась настоящая борьба на
почве аграрного переустройства. Закрепление наделов в личную собственность, нередко, лишало крестьян лучших земель, осложняло им доступ к водоемам, пастбищам и выгонам. Общинники и выделенцы жили бок о бок, что
давало первым возможность регулярного воздействия на вторых, без улик и
свидетелей. Диапазон такого воздействия крестьян-общинников на выделенцев был невероятно широк, от косого взгляда и словесных перебранок - до
поджогов и убийств583.
Были зафиксированы случаи, когда детей выделенцев не принимали в
школу, а молодоженов не пускали венчаться в церковь. Нередко, вышедшим
из общины запрещали пользоваться дорогами, колодцами, реками, озерами и
прудами. В соседней Уфимской губернии наблюдались даже случаи, когда
сходы запрещали хоронить членов семей отрубщиков и хуторян на сельском
кладбище584. Сложившуюся ситуацию в деревне подтверждал и саратовский
губернатор А. А. Ширинский-Шихматов (1913–1915), заметивший в своем
письме к П. А. Столыпину, что: «Отношение крестьян-общинников к крестьянам, перешедшим к новым формам землепользования, действительно во многих
местах Саратовской губернии враждебно»585.
Не остановило накал борьбы в деревне и начало Первой мировой войны.
Так, по сообщению унтер-офицера Саратовского губернского жандармского
управления о настроениях крестьян Хвалынского уезда, было отмечено, что в
конце декабря 1914 г. в селе Самодуровском, бывший староста Федор Корсков
и уполномоченный по судебным делам Иван Погорелов активно проводили
агитацию против укрепления земли в личную собственность586. В частности,
бывший староста Корсков, собрав вокруг себя односельчан, высказывался в
следующем духе: «Жаль, что германские войска долго не идут в Россию, а если бы
они скорее пришли, [то] посбивали [бы] головы тем русским крестьянам, которые
укрепили землю в личную собственность [...]»587. Иван Погорелов, в свою очередь, открыто заявил односельчанам – выделенцам: «Вас – собственников нужно душить, а также душить и того, кто это дело завел [...]»588.
Одной из самых распространенных и безопасных форм противодействия
крестьян реформе становились отказы сельских сходов удовлетворить ходатайства своих же односельчан об их выходе из общины589. Так, например,
весьма высокий процент отклоненных ходатайств был зафиксирован в рус582 См., к примеру: ГАСО. Ф. 400. Оп. 1. Д. 1510 [Общий обзор о положении землеустроительного дела в Саратовской губернии, 01.01.1915]. Л. 122–122 об., 124–124 об., 128. Сравни: Земля
Самарская. С. 234–235.
583 См.: Герасименко Г. А. Противодействие крестьян Саратовской губернии Столыпинской
аграрной реформе. С. 17. Сравни также: Kaбанов В. В. Kрестьянская община и кооперация. С. 25–
31; Шестаков A. В. Крестьянские организации в 1917 г. // Аграрная революция. T. 2. M.; Л., 1928.
С. 157–158; Кравчук Н. A. Массовое крестьянское движение в России накануне Октября. M., 1971.
С. 214–215.
584 См.: Герасименко Г. А. Противодействие крестьян Саратовской губернии Столыпинской
аграрной реформе. С. 17.
585 Цит. по: Там же. С. 18.
586 См.: ГАСО. Ф. 55. Оп. 1. Д. 484 [Рапорт унтер-офицера Саратовского губернского жандармского управления – помощнику начальника Саратовского губернского жандармского
управления в Вольском, Хвалынском и Кузнецком уездах, от 31.3.1915]. Л. 102.
587 Там же. Л. 102 об.
588 Там же. Л. 103 об. Сравни также: Посадский A. В. Социально-политические интересы крестьянства и их проявления в 1914–1921 гг. С. 40–41.
589 В таком случае, по истечению месячного срока, решение принимал лично земской начальник, как правило, в пользу выделенца.
107
скоязычных селениях Камышинского уезда – 95%. В целом, по всей Саратовской губернии получили согласие «мира» лишь 7% изъявивших желание покинуть общину590.
Несмотря на то, что в немецких волостях серьезной агитации и массовых
выступлений в период аграрной реформы не отмечалось, однако отдельные
случаи «неповиновения» все-таки имели место и здесь591. Так, в июне 1907 г.
Камышинская уездная земская управа предприняла попытку обсуждения на
сельских сходах отношения, посвященного проблеме перехода земледельцев
к хуторскому хозяйству. При этом, по заключению Саратовского жандармского управления, управа весьма «тенденциозно» описала «суть хуторского
хозяйства», выделив лишь негативные стороны частного землевладения. Причем, инициаторами обращения выступили председатель управы Т. К. Зиньковский (позже отданный властями под суд) и ее член – немецкий поселянин
Е. Т. Брандт592.
Следует отметить, что в ряде сельских обществ немецкоязычных селений
долгое время шла незримая борьба между стремившимися выйти из общины
с одной стороны, и общинниками с другой. Причем, даже единичные укрепления наделов в личную собственность вносили в общину раскол, так как
укрепивший свой чересполосный надел поселянин автоматически получал
право на выделение ему земли в отдельном месте. Чтобы подобное желание
выделенцев не попадало в зависимость от соглашения с «миром», Министерство внутренних дел даже предписало проводить подобные выделы не только
во время очередных переделов, как это было зафиксировано в Указе от
9 ноября 1906 г., но и в промежутках между ними. Это означало, что даже
один единственный выделенец мог раз в год потребовать передела всех общинных земель593.
Нередко, вместе с желающими отделиться, землеустроители в принудительном порядке выделяли из общины и тех поселян, чьи укрепленные полосы каким-то образом вклинивались во вновь создаваемые отруба. В связи с
тем, что в таких условиях нормальное хозяйствование становилось практически невозможным, часть общин «добровольно» соглашалась на полное разверстывание всех домохозяев. Так, например, только в 4-х немецких селениях
Камышинского уезда, в принудительном порядке из общины было выделено
257 домохозяев, а в Ягодной Поляне Саратовского уезда – 140 из 400594.
Закон от 29.05.1911 г., в свою очередь установил, что в случае проведения
землеустроительных работ для ликвидации чересполосицы внутри общины,
ее члены автоматически попадали в категорию собственников земли, даже
590 Герасименко Г. А. Противодействие крестьян Саратовской губернии Столыпинской аграрной реформе. С. 13; Raleigh, Donald J. Revolution on the Volga. Р. 43. В Самарской губернии
разрешение общины на выделение получили только 12,9% крестьян. См.: Земля Самарская.
С. 230, 234.
591 По мнению Дж. Лонга, сопротивление столыпинской реформе прежде всего проявлялось
в тех колониях, где община была крепкой, существовала продолжительное время, а также там,
где остро ощущалась нехватка земли. См.: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 134.
592 Очерки истории Саратовского Поволжья. Т. 2. Ч. 2. С. 168; Воронежцев A. В. Поселянесобственники Саратовской губернии и столыпинская аграрная реформа. С. 222. Сравни также:
ГАСО. Ф. 25. Оп. 1. Д. 4519 [Докладная записка Камышинского уездного исправника Саратовскому губернатору, 17.10.1916]. Л. 2 об.
593 См.: Власть и реформы: от самодержавной к советской России. С. 589.
594 См.: Воронежцев A. В. Поселяне-собственники Саратовской губернии и столыпинская аграрная реформа. С. 223.
108
если они об этом и не заявляли595. Неудивительно, что такие «добровольные»
выделы, осуществлявшиеся против воли общества, нередко приводили к конфликтам в деревне, особенно на начальном этапе аграрных преобразований.
Разверстывание на отруба целых общин, зафиксированное в немецких
волостях Саратовского Поволжья в 1910–1914 гг., явилось не только более перспективным с точки зрения ведения хозяйства, но и положительно повлияло
на общую атмосферу в колониях. Так, исходя из общероссийских данных,
если выходу из общины сопротивлялось ¾ односельчан, то при всеобщем
разверстании против него были, но подчинились власти или воле большинства – 39,5%596. Поэтому, массовый выход немецких поселян на отруба целыми селениями, автоматически снижал возможность потенциального конфликта между выделенцем и общинником.
В то же время, были зафиксированы случаи, когда целые селения, уже
принявшие решение о наследственном владении землей, вскоре от него отказывались. Так, например, в марте 1908 г. Медведицкое волостное правление
сообщило губернским властям о желании поселян (приговор села от 1.3.1908 г.)
Крестово-Буеракского общества: «Перейти всем обществом из общинного землепользования на подворное владение с прекращением дальнейших переделов и с отводом каждому домохозяину своей податной земли в одном отрубе [...]»597. Однако,
уже в апреле месяце 1909 г. выяснилось, что «большинство Крестов-Буеракского
общества от выхода на отруба окончательно отказались»598. В Ной-Бальцеровском обществе (Олешнинская волость), сход в 1909 г. так и не принял
окончательного решения о дальнейшей судьбе общины, ввиду сильных разногласий между сторонниками и противниками аграрной реформы599.
Нередко земледельцы, заявившие о своем намерении выделиться из общины, под давлением своих же односельчан-общинников полностью отказывались от своего намерения ее покинуть600. Так, в селении Верхняя Грязнуха
(Усть-Кулалинская волость) часть поселенцев, подав старосте заявления об
укреплении за ними надельных участков в личную собственность, вскоре
«раздумали» и забрали их обратно601.
К числу локальных конфликтов в немецких селениях Поволжья, проявившихся в период столыпинской аграрной реформы, можно отнести и попытки ряда сельских обществ исключить из своего состава лиц, выехавших в
Америку, чтобы удержать их землю за обществом602. Так, например, поселяне
595 См. также: ГАСО. Ф. 400. Оп. 1. Д. 1510 [Общий обзор о положении землеустроительного
дела в Саратовской губернии, 01.01.1915]. Л. 125 об.–126. Сравни: Власть и реформы: от самодержавной к советской России. С. 589.
596 См.: Власть и реформы: от самодержавной к советской России. С. 593.
597 ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 7980 [Прошение поселянина села Крестовый Буерак Медведицкой
волости Ивана Фаренбрух – Саратовскому губернатору, октябрь 1909]. Л. 26 об.
598 См.: Там же. Л. 27 об.
599 См.: ГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 4779 [Докладная записка земского начальника 2-го участка Камышинского уезда – Саратовскому губернатору, от 31.05.1909]. Л. 55-55 об.; Воронежцев A. В. Поселяне-собственники Саратовской губернии и столыпинская аграрная реформа. С. 222.
600 Сравни также: ГАСО. Ф. 53. Оп. 1. Д. 29 (1910) [Рапорт помощника Саратовского губернского жандармского управления – начальнику Саратовского губернского жандармского управления, от 20.1.1910]. Л. 2 об.
601 См.: Там же.
602 См., к примеру: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8473 [Сведения об эмиграции населения за границу
по 8-му участку Камышинского уезда (Котовская, Гусельская и Илавлинская волости), от
13.04.1910]. Л. 73 об.; Там же. Ф. 23. Оп. 1. Д. 4779 [Докладная записка земского начальника 2-го
участка Камышинского уезда – Саратовскому губернатору, от 31.05.1909]. Л. 53-53 об.; РГИА.
Ф. 1282. Оп. 2. Д. 112 [Показания коллежского секретаря П. И. Плеханова, от 21.01.1916]. Л. 22 об.–
23. Нужно заметить, что наблюдались случаи, когда Сенат находил оправданной подобное же-
109
села Семеновка Йоханес Вернер и Антон Клостер в апреле 1908 г. обратились
с жалобой в Саратовское губернское присутствие, отмечая неправомочное
исключение из общины их сыновей603.
По закону, общество не могло исключить из своего состава, а тем более
лишить земельного надела временно отсутствующих (неотделившихся) членов семей, что влекло за собой снижение надельного участка у оставшихся
близких родственников. Под право такого исключения попадали лишь в
полном составе выехавшие из селения семьи. Парадокс данной ситуации заключался в том, что в состав Семеновской общины входили и «временно» покинувшие ее члены, несмотря на их многолетнее отсутствие (иногда свыше
20 лет).
По мнению подавших жалобу Йоханеса Вернер и Антона Клостер, их
сыновья, выехавшие в Америку, ни юридически, ни фактически не выделялись из семей, а находились в них на правах равноправных членов, поддерживая непрерывную связь со своими родственниками. По их собственному
заявлению, данные члены семьи выбыли из села лишь временно, и с чисто
практическими целями – «улучшить [с помощью] постороннего заработка наше
крестьянское хозяйство».
«Теперь, когда мы бедняки выкупили потом своим нашу землю, – отмечалось в
жалобе Семеновских поселенцев Вернер и Клостер, – неужели общество имеет
право у нас отобрать нашу собственность, только за то, что мы так бедны и обязаны, если не хотим с голоду умереть, посылать своих сыновей, братьев [...] на заработки?»604. Пострадавшие поселенцы были твердо убеждены, что данное решение было принято членами общины из зависти, в отместку за присылаемые
их семьям денежные переводы из Америки, на улучшение хозяйства.
Как правило, основной поток жалоб относительно проведения земельной
реформы был связан с недовольством части поселян полученными ими участками (неправильной их оценкой комиссией, отдаленностью участков от
дорог, плохим водоснабжением, наличием на участках многочисленных оврагов и т. п.)605.
Наблюдались и случаи «единичного» сопротивления немецких поселян
проведению размежевания надельной земли. Так, в мае 1911 года девяти поселянам606 селения Нижняя Добринка (Усть-Кулалинская волость) были предъявлены обвинения в «агитации» и сопротивлении проведению аграрной реформы.
По словам земского начальника 7-го участка Камышинского уезда, наряду с успешной разверсткой общественной земли на отрубные участки в селениях
Верхняя Добринка, Верхняя Кулалинка и Нижняя Кулалинка, в колонии
Нижняя Добринка сход полностью – «отказался ассигновать необходимые на
землеустроительные работы средства»607. Причем, исходя из рапорта Камышинского уездного исправника, данная акция была подготовлена группой
поселян, агитировавших своих односельчан – «не соглашаться на ассигнование
лание общества. См.: Воронежцев A. В. Поселяне-собственники Саратовской губернии и столыпинская аграрная реформа. С. 223.
603 См.: ГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 4598 [Жалоба поселян села Семеновка Камышинского уезда в
Саратовское губернское присутствие, от 21.04.1908]. Л. 2–3 об.
604 Там же.
605 См., к примеру: ГАСО. Ф. 400. Оп. 1. Д. 1822 [Журнал открытого заседания Саратовской
губернской землеустроительной комиссии, от 23.12.1915]. Л. 436–441.
606 Фридрих Мейер, Геор Гейнрих Репп, Георг Пейль, Адам Граф, Гейнрих Хриспенс, Адам
Гейдельбах, Давид Эрнст, Фридрих Пейль, Яков Вольф [Friedrich Meier, Georg Heinrich Repp,
Georg Peil, Adam Graf, Heinrich Chrispens, Adam Heidelbach, David Ernst, Friedrich Peil, Jakob Wolf].
607 ГАСО. Ф. 53. Оп. 1. Д. 51 (1911) [Постановление начальника Саратовского губернского
жандармского управления полковника Семигановского, от 6.8.1911]. Л. 32.
110
сумм на расходы по размежеванию земельных участков, не нанимать квартиры для
землемеров, не давать им ни рабочих, ни подвод для необходимых работ [...]»608.
С помощью этих мер инициаторы выступления попытались вынудить
находящихся в селении землемеров покинуть его, а, следовательно, – предотвратить процесс выхода желающих на отрубные участки. В результате полицейского дознания, было выяснено, что часть поселян, «упорно и громогласно
заявляли свое нежелание разверстки их общественной земли на отрубные участки,
всячески внушали жителям [... не давать] возможность ею распоряжаться тому,
кому она не принадлежит»609. Причем, сам сельский староста Нижней Добринки подтвердил, что ему было вручено заявление о вынесении на сельском
сходе постановления о полном прекращении землеустроительных работ610.
На основании решения Саратовского губернского жандармского управления, все лица, обвиненные в агитации против земельного передела в Нижней Добринке, были подвергнуты аресту611. Данной акции протеста немецких поселян был придан политический характер, как групповой,
целенаправленной агитации против проведения в жизнь «Закона от 14 июня
1910 года“. Однако, в процессе расследования выяснилось, что из девяти подследственных лишь четверым, и то с большой натяжкой, можно было предъявить подобное обвинение612.
Так, например, выяснилось, что половина из них вообще не выступали в
открытую против разверстки земли или ассигнования денег на землемерные
работы, а лишь требовали внесения некоторых поправок и изменений при
размежевании участков, задавая земскому начальнику «разные неуместные
вопросы и заявления по землеустройству»613.
Несмотря на то, что в процессе следствия было фактически подтверждено сведение личных счетов старосты и писаря Нижней Добринки с обвиненными в антиправительственной агитации поселянами, последние все же подверглись наказанию. Постановлением Саратовского вице-губернатора,
четверым из них (наряду с предварительным заключением всех девятерых
поселенцев под стражу) было вынесено официальное предупреждение, гласившее, что новая попытка противодействию столыпинской реформе вызовет
их немедленную высылку из Саратовской губернии614.
Необходимо заметить, что сведение личных счетов среди немецких поселян нередко приводило к появлению подобных дел. Так, в январе 1910 г. было заведено административное дело на сельского старосту Егора Киммеля и
писаря Якова Лефлера (Верхняя Грязнуха, Усть-Кулалинская волость), также
608 ГАСО. Ф. 53. Оп. 1. Д. 51 (1911) [Рапорт Камышинского уездного исправника – начальнику Саратовского губернского жандармского управления, от 24.6.1911]. Л. 1; Там же [Постановление начальника Саратовского губернского жандармского управления полковника Семигановского, от 6.8.1911]. Л. 32-32 об.
609 ГАСО. Ф. 53. Оп. 1. Д. 51 (1911) [Постановление начальника Саратовского губернского
жандармского управления полковника Семигановского, от 6.8.1911]. Л. 32-32 об.
610 См.: Там же. Л. 32.
611 См.: ГАСО. Ф. 53. Оп. 1. Д. 51 (1911) [Постановление начальника Саратовского губернского жандармского управления полковника Семигановского, без даты]. Л. 5. Сравни: Schmidt D.
Studien über die Geschichte der Wolgadeutschen. T. 1. S. 363.
612 См.: ГАСО. Ф. 53. Оп. 1. Д. 51 (1911) [Постановление начальника Саратовского губернского жандармского управления полковника Семигановского, от 6.8.1911]. Л. 32 об.
613 См.: ГАСО. Ф. 53. Оп. 1. Д. 51 (1911) [Рапорт помощника Саратовского губернского жандармского управления – начальнику Саратовского губернского жандармского управления полковнику Семигановскому, от 2.8.1911]. Л. 29 об.
614 См.: ГАСО. Ф. 53. Оп. 1. Д. 51 (1911) [Сообщение вице-губернатора Саратовской губернии
– начальнику Саратовского губернского жандармского управления полковнику Семигановскому, от 10.8.1911]. Л. 37.
111
обвиненных своими же земляками в агитации против «укрепления» надельной
земли. В частности, им было поставлено в вину антиправительственная пропаганда, заключавшаяся в призыве поселян – «не укреплять за собой землю», так
как в скором времени ее все равно отберут у дворян и разделят между всеми
крестьянами615.
Только в результате длительного расследования выяснилось, что сельские
власти колонии были просто оклеветаны своими же односельчанами. В частности, один из инициаторов данной клеветы посчитал себя ущемленным
старостой в правах, так как ему было отказано в укреплении душевых наделов его трех сыновей, живущих от него отдельно616. Другой, в свою очередь,
решил отомстить за лишение его лицензии на возможность заниматься извозным промыслом и т. д.617.
Случаи агитации против проведения аграрной реформы были зафиксированы и в Самарской губернии. Так, по сообщению пристава 1-го стана Новоузенского уезда, в селе Осиновка (Тонкошуровская волость) бывший учитель Готлиб Шульц призывал своих односельчан не давать представителям
землеустроительной комиссии никаких сведений о количестве надельной
земли. По словам полицейского пристава, авторитетное высказывание ученого человека сыграло свою негативную роль, «после сказанных слов Шульцем, сход единогласно постановил не да[вать] таких сведений», что затормозило работу землеустроителей, работавших в селении618. Выступлению Готлиба Шульц на сельском
сходе тут же была придана политическая окраска, так как он, по полицейским сведениям, был «в политическом отношении не совсем благонадежный», и в
период 1905–1906 гг. даже подозревался в революционной деятельности619.
В период аграрных преобразований в деревне, подобные заявления со
стороны немецкой интеллигенции были нередки. Так, в селе Верховье
(Олешнинская волость, Камышинский уезд) в июне 1912 г. шульмейстер Николай Шенбергер был взят под особый надзор полиции, за публичное оскорбление «государя императора и государыни императрицы»620. По многочисленным свидетельским показаниям, шульмейстер с пафосом заявил
односельчанам, что в сложившемся положении в деревне виноват только русский император, который, по его словам: «О народе совсем не заботится, а заботится лишь о себе; если бы заботился о народе, то дал бы ему земли, а то она ему
нужна для своих детей [...]»621. Лишь в январе 1913 г., дело шульмейстера Шен-
615 См.: ГАСО. Ф. 53. Оп. 1. Д. 29 (1910) [Рапорт помощника Саратовского губернского жандармского управления – начальнику Саратовского губернского жандармского управления, от
20.1.1910]. Л. 2.
616 Отказ последовал на основании того, что данный поселянин, после закрепления в собственность участков своих сыновей, намеревался их продать, а следовательно, оставил бы своих
сыновей без земли.
617 См.: ГАСО. Ф. 3. Оп. 1. Д. 29 (1910) [Рапорт помощника Саратовского губернского жандармского управления – начальнику Саратовского губернского жандармского управления, от
20.1.1910]. Л. 3.
618 См.: ГАСО. Ф. 53. Оп. 1. Д. 185 (1907) [Рапорт вахмистра пункта Слобода Покровская –
помощнику начальника Самарского губернского жандармского управления по Новоузенскому
уезду, от 6.6.1907 г. Копия]. Л. 1.
619 См.: Там же. Л. 1 об.
620 ГАСО. Ф. 53. Оп. 1. Д. 73 (1912) [Сведения о привлеченном к дознанию в качестве обвиняемого – поселянине Николае Шенбергер, август 1912]. Л. 9 об.
621 ГАСО. Ф. 53. Оп. 1. Д. 73 (1912) [Рапорт пристава 4-го стана Камышинского уезда – начальнику Саратовского губернского жандармского управления, от 20.6.1912]. Л. 4–4 об.
112
бергер за недоказанностью улик было прекращено, с отменой ранее принятой против него меры наказания – особого надзора полиции622.
В числе высланных из Саратовской губернии оказался и деревенский писарь, выпускник саратовской гимназии Иван Фаренбрух, также заподозренный властями в активном противодействии проведению в жизнь столыпинского Указа от 9 ноября 1906 г. Причем, по иронии судьбы, И. Фаренбрух в
числе первых (февраль 1908) укрепил в свою собственность надельную землю,
причитающуюся на его семью в селе Крестовый Буерак. По сообщению пристава 4-го стана Аткарского уезда, при решении вопроса о переделе земли,
писарь Фаренбрух – «повел [...] агитацию к неповиновению властям и призывал
население к самовольной распашке земли [...]»623. Несмотря на то, что писарь Фаренбрух никогда земледелием не занимался, ему удалось привлечь на свою
сторону почти весь сельский сход624. Нужно заметить, что жители селения
Крестовый Буерак к этому времени уже перешли к наследственному владению и им оставалось лишь разделить, еще неподеленную общественную землю, стоявшую под паром. По словам очевидцев, Иван Фаренбрух пригрозил
затормозить работу землемеров, заявив, что – «каждый будет пахать там, где
раньше пахал»625.
Из личного же объяснения обвиняемого следовало, что он всего лишь
обратил внимание односельчан на то, что – «отвод надельных земель на отруба
производится неправильно и вопреки желанию большинства схода». Причем, по его
собственным словам, части поселян колонии Крестовый Буерак отруба вообще были отведены «пристрастно» и по произвольному распоряжению земского начальника626. В июле 1908 г., постановлением Саратовского губернатора С. С. Татищева, поселянину Ивану Фаренбруху – «как лицу вредному для
общественного порядка и спокойствия», было запрещено жительство в пределах
всей Саратовской губернии627.
Высланный из родного селения писарь Фаренбурх, в своей жалобе Саратовскому губернатору с горечью замечал, что: «Будучи владельцем 5 душевых
наделов, на которые причитается, помимо права пользования лесом, лугами, выгонной и неудобными землями, реками, озерами, колодцами, прудами, мостами и доходами со всех оброчных статей, имеющихся в обществе, 11 десятин [...] удобной пахотной земли, - не имею возможности пользоваться укрепленным в личную
собственность имуществом лишь потому, что лишен права проживания на родине 628. Только в октябре 1909 г., особым распоряжением Саратовского губернатора Татищева, поселянину Ивану Фаренбруху было разрешено вернуться на
жительство в родное село629.
Что касается административного давления на поволжских немцев с целью ускорения их выхода из общины, то выявленные источники, как прави622 См.: ГАСО. Ф. 53. Оп. 1. Д. 73 (1912) [Рапорт начальника Саратовского губернского жандармского управления - в Департамент полиции, от 2.2.1913]. Л. 26.
623 ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 7980 [Протокол пристава 4-го стана Аткарского уезда, от 20.6.1908]. Л. 13.
624 См.: Там же. Л. 13 об.
625 ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 7980 [Рапорт начальника Саратовского губернского жандармского
управления полковника Семигановского – Саратовскому Губернатору, от 23.7.1908]. Л. 12–12 об.
626 См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 7980 [Прошение поселянина села Крестовый Буерак Медведицкой волости Ивана Фаренбрух – Саратовскому губернатору, октябрь 1909]. Л. 26 об.–27.
627 См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 7980 [Распоряжение Саратовского губернатора С. С. Татищева
по делу поселянина Ивана Фаренбрух, от 29.7.1908 г. Секретно]. Л. 17.
628 ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 7980 [Прошение поселянина села Крестовый Буерак Медведицкой
волости Ивана Фаренбруха – Саратовскому губернатору С. С. Татищеву, октябрь 1909]. Л. 27.
Односельчане предлагали ему низкую арендную плату – около 30 рублей в год за весь его надел.
629 ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 7980 [Дополнение к распоряжению Саратовского губернатора
С. С. Татищева по делу поселянина Ивана Фаренбруха, от 14.10.1909 г. Секретно]. Л. 31.
113
ло, его не отражают. В частности, нам удалось выявить только несколько единичных инцидентов, имевших место в Камышинском уезде в исследуемый
нами период630. Так, например, Сосновское сельское общество в сентябре
1908 г. вынесло решение о переделе всей пахотной земли с ее последующим
укреплением в личную собственность. Камышинский уездный суд и Саратовское губернское присутствие не утвердили данный приговор немецких
поселенцев, посчитав, что такое решение «противоречит целям землеустройства, так как избранный обществом порядок землепользования не устраняет чересполосицы и парализует навсегда стремление отдельных крестьян к выделу земли в
одном месте»631. Несмотря на позицию губернских властей, Правительствующий Сенат поддержал своим решением (от 8.02.1913) приговор Сосновского
общества, разрешив разбивать им надельную землю (на подворные участки)
по их собственному желанию632.
Аналогичная попытка имела место и в селении Голый Карамыш (Balzer),
где сельское общество для окончательного передела и укрепления земли, в
противовес установкам местных властей, вновь приняло в свой состав единоличников633.
Что касается отношений между немецкими колонистами и русскими
крестьянами в исследуемый период, то каких-либо серьезных конфликтов в
период проведения землеустроительных работ замечено не было. Однако,
некоторые трения между ними все-таки имели место.
В момент работы правительственной комиссии (1916) по расследованию
вопроса немецкого «саботажа» в Самарском Поволжье634, быстрое размежевание немецких селений на отруба (1910–1914 гг.) было объяснено губернскими
чиновниками тесной связью колонистов с влиятельными лицами немецкого
происхождения, стоявших в довоенный период довольно близко к верхам
администрации или входящих в их состав635. В частности, коллежский секретарь Петр Плеханов, курировавший вопрос землеустройства в Саратовской
губернии, подтвердил привлечение «больше положенного» числа казенных
землемеров в немецкие селения, «в то время, как многим русским крестьянам
было отказано в землеустройстве в виду „недостачи“ землемеров»636.
Так, например, землеустроительные работы по выходу поселян на отруба
в колонии Сарепта, где «земледелие наход[илось] в забросе», а ее жители занимались преимущественно промышленным производством и торговлей, в общей
630 См., к примеру: Воронежцев A. В. Поселяне-собственники Саратовской губернии и столыпинская аграрная реформа. С. 224.
631 ГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 4431 [Докладная записка председателя Камышинского уездного
съезда в Саратовское губернское присутствие, от 26.03.1910 гг.]. Л. 7–8 об. Сравни: Там же. Д. 5409
[Прошение поселян села Голый Карамыш Камышинского уезда в Саратовское губернское присутствие, от 20.12.1910]. Л. 2, 5 об.–6.
632 ГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 4431 [Указ из Правительствующего Сената – Саратовскому губернатору, от 8.02.1913]. Л. 31–32; Там же [Докладная записка председателя Камышинского уездного
съезда в Саратовское губернское присутствие, 26.03.1910]. Л. 7–8 об.
633 См.: ГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 5409 [Прошение поселян села Голый Карамыш Камышинского
уезда в Саратовское губернское присутствие, от 08.07, 17.08, и. 20.12.1910]. Л. 2–3 об., 5–6. Сравни:
Воронежцев A. В. Поселяне-собственники Саратовской губернии и столыпинская аграрная реформа. С. 224.
634 См.: РГИА. Ф. 1282. Оп. 2. Д. 112 [Письмо Товарища Министра внутренних дел
С. П. Белецкого – П. М. Кошкину, от 7.01.1916]. Л. 1.
635 Хотя немцы составляли только 6,6% от общей численности населения, доля представителей данной национальности в городском самоуправлении (городские думы) доходила до 14,6%.
См.: Dahlmann, Dittmar. Die Deutschen an der Wolga. S. 14.
636 РГИА. Ф. 1282. Оп. 2. Д. 112 [Показания коллежского секретаря П. И. Плеханова, от
21.01.1916]. Л. 23. Сравни: ГАСО. Ф. 400. Оп. 1. Д. 1510 [Общий обзор о положении землеустроительного дела в Саратовской губернии, 01.01.1915]. Л. 129, 132 об.–133.
114
сложности, продолжались около 2,5 лет637. Неудивительно, что вся работа по
размежеванию этой колонии, включая привлечение целой группы землемеров, была весьма враждебно встречена русскоязычным населением, оценивших ее, как «бесполезную затрату времени и средств»638. По мнению русских
крестьян, данные работы были выполнены при поддержке «влиятельных немцев» Саратовской метрополии, в частности – Правителя канцелярии губернатора Н. А. Шульца и ревизора по землеустроительным работам – А. А. Кофода639.
Не без влияния губернских «немецких» чиновников, по мнению Петра
Плеханова, была проведена и работа по выделению отрубных участков немцам-колонистам селения Щафгаузен (Самарская губерния), которым были
выделены земли на правом, Саратовском берегу. «Сколько не протестовали
местные русские люди против исполнения такой работы, – сообщал губернский
чиновник, – благодаря которой немецкое население перекидывалось с левого берега на
правый, и здесь, в Вольском уезде [...], [было] насаждено новое немецкое гнездо среди
коренных российских земель»640. Причем, по его отзывам, с чисто землеустроительной точки зрения выделение отрубных участков для жителей колонии
Шафгаузен не имело никакого интереса, а служило лишь исключительно для
подсчета «выделенцев», с целью показать результативность работы землеустроительной комиссии в регионе.
Несомненно, что аграрная реформа, а точнее говоря, процесс покупкипродажи земли в немецких колониях, несли угрозу существования не только
самой общины, но и самой этнической целостности немецких поселений.
Мысль, что в процессе покупки-продажи земли, в колонию могли вторгнуться «чужие» лица, деформируя социально-этнические устои сложившегося
общества, вынуждали часть поселенцев не только занять выжидательную позицию, но и выступать против подобного вторжения641. Так, например, в немецком селении Сплавнуха перешедшие в личное пользование наделы общей площадью в 1 000 десятин, были сразу же скуплены русскими
крестьянами из села Мордово. Однако вскоре, крестьяне были вынуждены
обратиться к губернским властям с просьбой о выделении им в каком-либо
другом месте участка аналогичных размеров, так как, по их словам, немцыпоселяне совершенно не допускали их пользоваться купленной землей642.
В целом, анализ выявленных документов позволяет нам сделать вывод о
весьма слабом противодействии немецких поселян проведению аграрных
преобразований, особенно на фоне настоящей перманентной войны и раскола деревни на два враждебных лагеря в соседних, русскоязычных селениях643. Особого водораздела, «рассекавшего» отрубщиков (хуторян) с одной сто-
637 На 116 немецких семей в колонии Сарепта (Царицынский уезд) приходилось
14 493 десятины. См.: Воронежцев A. В. Поселяне-собственники Саратовской губернии и столыпинская аграрная реформа. С. 231.
638 Сравни: Сарепта / Сост. И. Р. Плеве. Саратов, 1995. С. 4, 35–36.
639 См.: РГИА. Ф. 1282. Оп. 2. Д. 112 [Показания коллежского секретаря П. И. Плеханова, от
21.01.1916]. Л. 23. Сравни также: Dahlmann, Dittmar. Die Deutschen an der Wolga. S. 14.
640 РГИА. Ф. 1282. Оп. 2. Д. 112 [Показания коллежского секретаря П. И. Плеханова, от
21.01.1916]. Л. 23–23 об.
641 См.: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 133–134.
642 См.: РГИА. Ф. 1282. Оп. 2. Д. 112 [Показания коллежского секретаря П. И. Плеханова, от
21.01.1916]. Л. 22 об.–23.
643 Сравни также: ГАСО. Ф. 55. Оп. 1. Д. 484 [Рапорт унтер-офицера Саратовского губернского жандармского управления – помощнику начальника Саратовского губернского жандармского управления в Вольском, Хвалынском и Кузнецком уездах, от 31.03.1915]. Л. 102–103 об.;
Очерки истории Саратовского Поволжья. Т. 2. Ч. 2. С. 97–99; Long, James W. From Privileged to
Dispossessed. Р. 135.
115
роны и общинников с другой, в большинстве немецких поселений Поволжского региона не наблюдалось.
Анализируя общие итоги аграрной реформы в немецких поселениях
Саратовского Поволжья, можно выделить несколько специфических особенностей. Во-первых, основная волна выхода поселян-собственников из общины приходится на 1910–1914 гг., в то время, как по губернии – на первые три
года. Во-вторых, в целом из немецких общин вышло около 71% домохозяев, в
то время, как соответствующий общегубернский показатель составил всего
лишь 27,9%644. В-третьих, в немецких волостях приобрело массовый характер
разверстание целых селений на отруба, что совершенно не было характерно
для крестьян других уездов. К особенностям столыпинской аграрной реформы следует отнести и лишение немецких земледельцев финансовой помощи
Крестьянского поземельного банка. В то же время, переход поселян к наследственному землевладению не привел к коренному изменению их экономического положения. Одним из подтверждений слабой эффективности аграрных
реформ в немецких волостях, явился постоянный отток эмигрантов в Америку, причем из уже разверстанных на отруба селений.
644 См.: Raleigh, Donald J. Revolution on the Volga. Р. 43; Воронежцев A. В. Поселяне-собственники Саратовской губернии и столыпинская аграрная реформа. С. 227. Сравни также: Kaбанов В. В. Kрестьянская община и кооперация. С. 21; Посадский A. В. Социально-политические
интересы крестьянства и их проявления в 1914–1921 гг. С. 76; Шелохаев В. В. Национальные интересы России и конфронтационная борьба. С. 47.
116
Глава 4
ЭМИГРАЦИЯ - БЕГСТВО ОТ АРМЕЙСКОЙ СЛУЖБЫ
ИЛИ НИЩЕТЫ?
4.1. Общие этапы развития
[...] Итак, дорогие мои дети, что Вы надумали
о России? Хотите ли Вы вернуться назад, или всетаки остаться навсегда в Америке? Я думаю, что
для Вас было бы лучше всего не тратить денег, а
жить в Америке. В России, вас ничего хорошего не
ждет [...]645
(Из письма одного из жителей поволжского селения Крацке своей дочери и зятю, 1913 г.)
Начало массовой немецкой эмиграции из России в страны Нового Света
было положено в 1874 году646. На этом этапе, ручеек переселенцев за океан
был воспринят российскими властями не более, чем демонстративный акт,
вызванный привлечением колонистов к обязательному отбытию воинской
службы647. Исходя из данных губернаторских отчетов, в 70-е годы
ХIX столетия только в США в общей сложности выехало около 15 тысяч российских немцев648. При этом, количество переселенцев из Саратовской губернии составило немногим более семи тысяч, а из Самарской около
1,6 тысяч человек649.
По сути, именно несогласованность российских законов, особенно на
первоначальном этапе эмиграции российских немцев, давало возможность
всем призванным на военную службу юношам беспрепятственно покидать
Россию. Дело в том, что списки предварительных призывников подавались в
земские отделы по воинской повинности к 1-му июля, а заявить о выезде за
границу можно было до 1-го сентября. Таким образом, у всех колонистов,
Цит. по: Kloberdanz, Timothy J. Die Auswanderung nach Amerika. S. 175.
См.: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 25; Stumpp, Karl. Das Rußlanddeutschtum in Übersee // Heimatbuch der Deutschen aus Rußland (1963). S. 5–19; Klüber, Karl.
Rußlanddeutsche Auswanderer nach Nordamerika im Jahr 1874 // Deutsche Zeitschrift für Familienkunde 14 (1965). S. 816–819.
647 Сравни: Brandes, Detlef. Von den Zaren adoptiert. S. 366–367; Rath, Georg. Die Rußlanddeutschen in den Vereinigten Staaten. S. 22; Шульга И. И. Немецкие колонисты Поволжья и всеобщая воинская повинность (1874–1914 гг.) // Военно-исторические исследования в Поволжье.
Вып. 1. Саратов, 1997. С. 50. На усиление оттока немецких колонистов Саратовского Поволжья
повлияло и введение ограничений на переселение в Самарскую губернию. «С прекращением переселения в Самарскую губернию, эмиграция в Америку сильно увеличилась», – констатировал земской
наальник 1-го участка Камышинского уезда в декабре 1899 года. См.: ГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 10721
[Докладная записка земского начальника 1-го участка Камышинского уезда в Саратовское губернское присутствие, от 17.12.1899]. Л. 9.
648 К началу 80-х годов XIX столетия численность российских немцев в США достигла уже
20 тысяч человек.
649 См. также: Kloberdanz, Timothy J. Die Auswanderung nach Amerika, S. 175–177.
645
646
117
вытянувших нечастливый – «призывной билет», оставалось время подать заявление о выезде из страны, так как сам призыв в армию проводился лишь осенью, после полной уборки урожая650.
С 1874 по 1881 гг. только из пяти волостей Камышинского уезда, за океан
перебралось около 500 немецких семей651. Как правило, основная часть поволжских эмигрантов разместилась на землях штатов Канзас (Kansas), Небраска (Nebraska), Вайоминг (Wyoming), Колорадо (Colorado), Монтана
(Montana), Айова (Iowa), Висконсин (Wisconsin) и Мичиган (Michigan) 652. В
80–90-е годы XIX века общая волна немецкой эмиграции из России в США
несколько спала: за двадцатилетний период туда переселилось всего лишь
чуть более 20 тысяч колонистов653. Однако, целый поток неурожаев в Саратовском Поволжье, а также экономическое благополучие ранее переселившихся за океан колонистов, привели к новому импульсу эмиграции654. Только
с осени 1886 по март 1887 года, из немецких волостей Камышинского уезда в
Америку отправилось 350 семей655. Причем, на данном этапе, эмиграция захватила и сравнительно многоземельное Заволжье, где наряду с немцами,
свои селения стали покидать и русские крестьяне.
В отличие от переселения в Сибирь, связанного с коренной ломкой устоявшегося быта и обязательным переездом всей семьи, «временный» выезд в
Америку был под силу даже одному из ее членов. Наряду с возможностью
сохранить свое хозяйство на родине, а также надеждой на скорое возвращение с накопленным за океаном капиталом, «чужая» Америка выступала альтернативой «родной» Сибири. Однако, большая часть выехавшего на «быстрые» заработки населения, обратно, в свои родные селения, так и не вернулась656.
К началу ХХ столетия, в западной половине США уже проживало в общей сложности чуть более 50 тысяч немцев, выходцев из России657. Менее
привлекательной для россиян долгое время оставалась Канада, куда также в
1874–1879 гг. прибыла первая крупная партия (около 18 тысяч) российских
меннонитов, в основном, выходцев из Таврической и Херсонской губерний658.
Несмотря на массовый поток именно причерноморских меннонитов, в Канаду попадали и представители других конфессий – католики и лютеране,
включая выходцев и из Поволжского региона. Так, в 1907–1912 гг. с участием
поволжских колонистов католического вероисповедания была основана так
называемая «Happyland», расположившаяся юго-западнее от провинции Саскачеван (Saskatchewan). Поволжские немцы-лютеране, начиная с 1893 года,
активно осваивали территорию провинции Альберта (Alberta), основывая
650 См.: Шульга И. И. Воинская служба поволжских немцев и ее влияние на формирование их
патриотического сознания (1874–1945 гг.). Дисс. … канд. ист. наук, 2001. С. 35–36. Сравни: Устав о
воинской повинности [от 1.01.1874 г.] // Реформы Александра II. Сост. Чистяков О. M., 1998. С. 338.
651 См.: Очерки истории Саратовского Поволжья. Т. 2. Ч. 1. С. 173–174. Сравни: Минх А. Н.
Историко-географический словарь Саратовской губернии. Т. 1. Вып. 2. Саратов, Аткарск [1900].
С. 147; Плеве И. Р. Начало эмиграции поволжских немцев в Америку // Немцы России: социально-экономическое и духовное развитие. С. 421, 426–248.
652 Stumpp, Karl. Das Rußlanddeutschtum in Übersee. S. 7–8.
653 Кабузан В. Русские в мире. С. 153.
654 Очерки истории Саратовского Поволжья. Т. 2. Ч. 1. С. 123.
655 Там же. С. 174. По мнению Дж. Лонга, имело место совпадение сельскохозяйственного
кризиса в России и благоприятных условий занятия сельским хозяйством в Америке, что и послужило мощным толчком к эмиграции. См.: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 120.
Сравни: Stumpp, Karl. Das Rußlanddeutschtum in Übersee. S. 7.
656 См.: Очерки истории Саратовского Поволжья. Т. 2. Ч. 2. С. 15.
657 См.: Кабузан В. Русские в мире. С. 151.
658 См.: Stumpp, Karl. Das Rußlanddeutschtum in Übersee. С. 11. Сравни также: Rath, Georg. Die
Rußlanddeutschen in den Vereinigten Staaten von Nord-Amerika. S. 38–40; Kabuzan. Idem. Р. 148–149.
118
поселения в окрестностях города Калгари (Calgary)659. По различным подсчетам, к 1914 г. в Канаде проживало уже около 150 тысяч российских немцев,
включая реэмигрантов из США660.
Наряду с эмиграцией в Северную Америку росло и переселение немцевколонистов в страны Южной Америки, преимущественно в Бразилию, Аргентину, Уругвай и Парагвай661. Первые массовые организованные наборы
поволжских немцев, отправлявшихся в Бразилию и Аргентину, были отмечены в 1877–1879 гг. За два года было зафиксировано около 30 различных по
количеству групп колонистов, организованно выехавших из России662. Так,
например, только из одной колонии Stahl (Степное) в 1878 г. в Бразилию
эмигрировали около 80 семей. В период с 1876 по 1887 гг. из Поволжья в Бразилию пересилились еще 234 католические семьи. Необходимо заметить, что
именно Бразилия являлась одной из наиболее популярных стран эмиграции
для поволжских немцев, исповедовавших католицизм663. В этот же период
появляются и многочисленные поселения поволжских немцев в Аргентине,
названные, как правило, по подобию оставленных колоний на Волге – Келер
(Köhler), Мариенталь (Mariental), Пфайфер (Pfeifer) и др.664
С началом ХХ века, в условиях быстрого увеличения народонаселения,
катастрофического роста малоземелья и недостаточного развития экономики, масштабы оттока населения из России продолжали нарастать. Так, за период с 1897 по 1917 гг. в страны Нового Света эмигрировали почти три миллиона человек российских граждан, из которых – 86,2% осело непосредственно в США665.
Только начало Первой мировой войны смогло затормозить развитие ежегодно нараставшей эмиграционной волны. Так, если в 1914 году в США из
России прибыло почти 256 тысяч иммигрантов различных национальностей,
то в 1915–1920 годы данная цифра составила всего 58,8 тыс. переселенцев666.
При этом, с начала 1895 года по 1920 год включительно, из пределов Российской империи в США эмигрировало почти 150 тысяч лиц немецкой национальности (в 1901–1910 гг. – 90 тыс.; в 1911 –1920 гг. – 48,6 тыс. чел.). Более 50%
всех российских немцев (61,5 тыс. чел.) сконцентрировались преимущественно в штатах Северо-Западного центра США (Миннесота, Небраска, Канзас,
См.: Stumpp, Karl. Das Rußlanddeutschtum in Übersee. С. 12.
До начала 1890 года, общая численность российских немцев в Канаде была незначительна. Основной поток переселенцев прибыл сюда в период с 1890 по 1914 гг. См.: Stumpp, Karl. Das
Rußlanddeutschtum in Übersee. S. 11–12. Сравни: Кабузан В. Русские в мире. С. 153.
661 См., к примеру: Hollatz, Detlef. Die Auswanderung von Kolonisten nach Südamerika. T. 1
// Forschungen zur Geschichte und Kultur der Rußlanddeutschen (1997). Nr. 7. S. 165–186.
662 Нередко численность колонистов в этих группах составляла несколько сотен человек.
Только из селения Гнилушка (Pfeifer) Камышинского уезда в 1877–1881 гг. в Аргентину эмигрировали 40 семей (около 300 человек). См.: Минх А. Н. Историко-географический словарь Саратовской губернии. Т. 1. Вып. 1. Саратов, Аткарск, 1898. С. 156.
663 См.: Stumpp, Karl. Das Rußlanddeutschtum in Übersee. S. 15–16. Основными регионами расселения российских немцев в Бразилии являлись следующие провинции: Parana, Rio Grande de
Sul, Santa Catarina и São Paulo. Сравни: Hollatz, Detlef. Die Auswanderung von Kolonisten nach Südamerika. S. 173–178.
664 В связи с тем, что письма первых переселенцев, поступавшие в поволжские колонии, не
отличались особым оптимизмом, волна эмиграции несколько поутихла. Вместе с тем, как только
экономические условия эмигрантов улучшились, тут же возник новый поток переселенцев за
океан, что особенно четко проявилось в 1889–1906 гг. См.: Stumpp, Karl. Das Rußlanddeutschtum in
Übersee. S. 18.
665 Доля немцев среди общего количества российских иммигрантов в США составила 5,6%.
666 См.: Кабузан В. Русские в мире. C. 189.
659
660
119
Айова, Миссури)667. В целом, по различным данным, с 1874 по 1914 гг., из Поволжья выехало в общей сложности от 80 до 100 тысяч бывших немецких колонистов668.
В начале ХХ века большой размах получает и сезонная миграция сельскохозяйственных рабочих из России в Европу и, в первую очередь, в Германию. Если в 1909–1912 годы российские иммигранты из Германии достигали
около 40% от их общего числа, то к 1913 году их доля превысила 55%. Среди
данной категории российских мигрантов преобладали выходцы из пограничного с Германией Царства Польского – поляки и немцы. Число представителей из других регионов России, включая поволжских немцев, к началу
Первой мировой войны оставалось небольшим, составляя не более 3% от общего числа сельскохозяйственных рабочих669.
4.2. Эмиграция поволжских немцев
в конце XIX – начале ХХ столетия
«Железнодорожные пути уже были проложены
далеко на Запад, до Ипсвича [Южная Дакота – В. Д.].
[...] Когда мы прибыли на эту станцию, мы увидели
небольшой городок [...], большинство жителей которого оказались немцами из России. Их было легко
распознать по их приземистым, мускулистым фигурам. Выделяло их и то, что они не расставались с
длинными тулупами с овчинными воротниками и
меховыми шапками [...]»670
Что касается Саратовского Поволжья, то на рубеже XIX–XX столетий
только из нескольких волостей Камышинского уезда (Олешнинской, Норкской, Семеновской, Каменской и Усть-Кулалинской) за океан эмигрировали
около 1,4 тысяч человек671. Из одной Усть-Кулалинской волости с 1895 по
1899 гг., по согласованию с сельскими общинами, в Америку направилось
более 180 семей поселян-собственников, в общей сложности 717 человек обоего пола672. При этом, если в 1895 году из этой волости эмигрировали всего
четыре семьи, то в 1899 г. их число возросло более чем в 28 раз (см. табл. 4.1)673.
667 См.: Кабузан В. Эмиграция и реэмиграция в России в XVIII – начале ХХ века. М., 1998.
С. 182. Сравни: Brandes, Detlef. Von den Zaren adoptiert. S. 367; Stumpp, Karl. Das Rußlanddeutschtum
in Übersee. S. 10.
668 См.: Очерки истории Саратовского Поволжья. Т. 2. Ч. 1. С. 174. Сравни: Kloberdanz, Timothy J. Die Auswanderung nach Amerika. S. 176; Janssen, Susanne. Vom Zarenreich in den amerikanischen Westen: Russlanddeutsche Immigranten in North Dakota und Nebraska (1870–1928)
// Deutsche in Rußland. Hg. v. Hans Rothe. Köln, 1996. S. 87.
669 См.: Кабузан В. Русские в мире. С. 201. См также: Kurys, Karl. Bedeutung der deutschrussischen Rückwanderungsbewegung für die deutsche Landwirtschaft. Diss. Breslau, 1920. S. 68–73.
670 Цит. по: Rath, Georg. Die Rußlanddeutschen in den Vereinigten Staaten von Nord-Amerika. S. 43.
671 См.: Очерки истории Саратовского Поволжья. Т. 2. Ч. 2. С. 15. Сравни: Воронежцев A. В.
Поселяне-собственники Саратовской губернии и столыпинская аграрная реформа. С. 221.
672 Всего 369 мужчин и 348 женщин.
673 См.: Ф. 1. Оп. 1. Д. 6128 [Докладная записка земского начальника 7-го участка Камышинского уезда – Саратовскому губернатору, от 16.12.1900]. Л. 17–17 об. Крестьянин села Суворово
Камышинского уезда И. Рогаткин даже обратился к губернатору, с ходатайством о разрешении
ему открыть в Саратове контору по отправке в Америку эмигрантов. См.: Очерки истории Саратовского Поволжья. Т. 2. Ч. 2. С. 15.
120
Таблица 4.1674
Количество немецких семей, эмигрировавших
из Усть-Кулалинской волости Камышинского уезда (1895–1899)
Населенные пункты
Верхняя Добринка
Щербаковка
Усть-Кулалинка
Верхняя Кулалинка
Крестовый Буерак
Верхняя Грязнуха
Водяной Буерак
Нижняя Добринка
Буйдаков Буерак
Итого
1895
1896
1897
1898
1899
3
1
–
–
–
–
–
–
–
4
7
–
–
–
–
–
–
–
–
7
7
–
1
–
–
–
–
–
–
8
14
10
7
4
1
3
9
–
–
48
31
11
35
8
2
1
4
2
21
115
Данные таблицы четко показывают, что наибольшее число УстьКулалинских переселенцев выбыли из своих селений именно после «голодных», неурожайных годов (1897 и 1898), что указывает на экономические мотивы выезда немецких поселенцев675. В то же время, центральные власти старались особо не выпячивать экономические причины немецкой эмиграции,
зачастую придерживаясь традиционной схемы, где первопричиной оставления России являлось уклонение немцев от службы в армии676. На рубеже веков (XIX–XX) эту точку зрения разделяло и руководство Саратовской губернии, не раз отмечавшее, что за счет эмиграции немецких поселенцев
призывного возраста, в «немецком» – Камышинском уезде воинскую повинность отбывают русские крестьяне, имеющие различные категории льгот.
При этом, главный аспект делался на то, что в соседних - «русских» уездах,
данные категории крестьян на военную службу вообще не призывались677.
Объективно подходя к проблеме переселения вообще, необходимо заметить, что процесс эмиграции (включая лиц призывного возраста) не всегда
находил понимание и в самих немецких общинах, нередко рассматривавших
его (особенно на первоначальном этапе), как угрозу устоявшимся общественным и семейным отношениям678. Так, по официальным сведениям, в 1899 г. из
немецких селений 5-го участка Камышинского уезда в Америку выехало
411 человек, причем, семнадцать из них покинули свои селения самовольно,
без паспортов, «[...] так как общество не давало им увольнительных приговоров в
674 См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 6128 [Докладная записка земского начальника 7-го участка Камышинского уезда – Саратовскому губернатору, от 16.12.1900]. Л. 17 об. С 1876 г. по 1881 г. из
колонии Щербаковка в США эмигрировало 13 семей (около 100 чел.), а в 1885-1886 гг. в Северную
и Южную Америку – еще 7 семей (55 чел.). См.: Минх А. Н. Историко-географический словарь
Саратовской губернии. Т. 1. Вып. 4. Саратов, Аткарск [1900]. С. 1380.
675 См.: Очерки истории Саратовского Поволжья. Т. 2. Ч. 2. С. 31. Сравни: ГАСО. Ф. 23. Оп. 1.
Д. 10721 [Докладная записка земского начальника 7-го участка Камышинского уезда в Саратовское губернское присутствие, от 30.12.1899]. Л. 7 об.; Юстус K. Ф. Приволжские колонисты. С. 21.
676 Сравни: Kloberdanz, Timothy J. Die Auswanderung nach Amerika. S. 176–177; Stumpp, Karl. Das
Rußlanddeutschtum in Übersee. S. 5.
677 См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 6128 [Письмо из канцелярии Саратовского губернатора – в Департамент полиции, от 6.01.1901]. Л. 34.
678 См.: Kloberdanz, Timothy J. Die Auswanderung nach Amerika. S. 177–178; Dahlmann, Dittmar.
Die Deutschen an der Wolga. S. 9–10.
121
виду большой их задолженности или по тому, что эти лица подлежали отбытию
воинской повинности»679.
Oсновная часть поволжских эмигрантов направлялaсь в Северную Америку (США, Канада, Мексика), и лишь небольшая оседала в Южной Америке
(Аргентина, Бразилия, Парагвай)680. Причем, регионы переселения, как правило, зависили от вероисповедания колонистов. По сообщению одного из
земских начальников Камышинского уезда, большая часть немцев – католиков держала курс на Южную Америку и лишь единицы – в Северную
(США)681. Однако, имелись и некоторые исключения, когда лютеранское население поволжских колоний направлялось в католическую Мексику или
Бразилию682. Несомненным оставалось, однако, лишь то, что «поздние» эмигранты, «во всех случаях», селились в местах проживания их родственников или
близких знакомых, ранее выехавших из России.
Если ограничиться территорией Самарской и Саратовской губерний, то
и в довоенный период (1900–1914) эмиграционное движение почти повсеместно охватывало лишь уезды с немецким населением, случаи выезда за рубеж
русских крестьян были спорадическими и единичными683. Среди основных
причин эмиграции можно выделить: тяжелое экономическое положение –
как следствие малоземелья и катастрофических неурожаев, отсутствие регулярных заработков и постоянный рост безработицы684. К числу второстепенных причин, необходимо все же отнести и стремление части поселенцев уклониться от призыва в армию, наиболее заметно проявлявшееся в период
боевых действий России с каким-либо государством или в предверии их (Русско-японская война, Первая мировая война)685. Причем, тенденция роста
«экономической» эмиграции превуалировала над «политической» весь довоенный период ХХ столетия. «Поводом к переселению послужили неурожаи последних
679 ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 6128 [Докладная записка земского начальника 5-го участка Камышинского уезда – Саратовскому губернатору, от 21.12.1900]. Л. 16.
680 Первый поток немецких эмигрантов из Нижнего Поволжья в Бразилию и Аргентину был
отмечен в 1876 г. См.: Kloberdanz, Timothy J. Die Auswanderung nach Amerika. S. 176. Сравни также:
Очерки истории Саратовского Поволжья. Т. 2. Ч. 1. С. 174.
681 Сравни: Stumpp, Karl. Das Rußlanddeutschtum in Übersee. S. 13.
682 См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 6128 [Докладная записка земского начальника 5-го участка Камышинского уезда – Саратовскому губернатору, от 21.12.1900]. Л. 16–16 об. Сравни: Hollatz, Detlef.
Die Auswanderung von Kolonisten nach Südamerika. S. 173–177.
683 По данным Всероссийской переписи 1897 г. русское население Саратовской губернии составляло 76,8% от всех жителей, а в Самарской – 64,5%. См.: Кабузан В. Русские в мире. C. 283–284.
684 Сравни: ГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 10721 [Докладная записка земского начальника 7-го участка Камышинского уезда в Саратовское губернское присутствие, от 30.12.1899]. Л. 7 об.; Там же.
Д. 4598 [Жалоба поселян села Семеновка Камышинского уезда – в Саратовское губернское присутствие, от 21.04.1908]. Л. 2–3 об.; Там же. Д. 6989 [Докладная записка земского начальника 4-го
участка Камышинского уезда – Саратовскому губернатору, от 21.06.1913]. Л. 71–71 об.; Stumpp,
Karl. Das Rußlanddeutschtum in Übersee. S. 5.
685 Несмотря на то, что первоначально срок нахождения в армии составлял 6 лет (1874), нередко, немцы-колонисты первых годов призыва уже после трех лет службы возвращались домой.
Причина столь короткого срока службы заключалась в том, что военное ведомство имело право
увольнять в запас солдат до истечения основного срока службы, чем оно нередко и пользовалось,
с целью увеличения численности лиц, прошедших военную подготовку и, соответственно, –
числа резервистов. Регулярное сокращение сроков службы и отсутствие боевых действий благоприятно влияло на мобилизационный процесс поволжских немцев. Однако, начало русско-японской войны резко изменило настроение немецких призывников, включая и солдат-резервистов.
Не последнюю роль в данном процессе сыграла непродуманная мобилизационная политика
российского правительства, когда многие семьи призванных военнослужащих – колонистов
были брошены на произвол судьбы. Именно в этот период, как отмечалось выше, поток немецких эмигрантов, решившихся на нелегальный выезд из России, резко усилился. См.: Шульга И. И.
Воинская служба поволжских немцев. С. 40, 48–53; Он же. Немецкие колонисты Поволжья и всеобщая воинская повинность (1874–1914 гг.). С. 52–53.
122
лет», – подтверждали в 1910 году и сотрудники Саратовского отделения Либавской конторы «Калсберг-Спиро и К°»686. По их сведениям, основной контингент выезжавших, оформлявших паспорта, состоял из представителей
малоимущих слоев немецких поселенцев, преимущественно выходцев из Камышинского и Новоузенского уездов Саратовской и Самарской губерний687.
По мнению руководства Медведицкой волости Аткарского уезда, одной из
главных причин выселения колонистов явилась именно – «недостаточность
[их] имущественного положения»688. Данная точка зрения полностью совпадала
и с выводами исправника Саратовского уезда, наблюдавшего развитие эмиграционного движения в «исключительно» немецкой Ягодно-Полянской волости, также заметившего, что отъезд поселенцев напрямую связан только с «рядовыми неурожаями хлебов за несколько лет»689.
Данное высказывание не было голословным. Повторявшиеся (особенно в
конце XIX – начале ХХ столетия) с регулярной последовательностью неурожайные годы, ставшие настоящей катастрофой для всего региона Нижнего
Поволжья, не только привели к разорению многочисленных немецких хозяйств, но и существенно подорвали веру у широкого слоя обедневших поселян в их будущее благополучие. Наступавшая нищета и безвыходность в изменении материального положения, вынуждали часть колонистов к
революционному поиску преобразования своей жизни, но не ценой политической борьбы за права земледельца-собственника в России, а ценой переселения в другие страны, обладавшие, по их мнению, более совершенными
законами690.
«[...] Неурожайные годы в России, отсутствие местных заработков и отчасти
малоземелье, с другой стороны – хорошие урожаи в Америке, высокий уровень там
заработной платы и обеспеченное существование рабочего класса», – перечисляли
положительные стороны эмиграции и представители уездной власти Саратовской губернии, оголяя, тем самым, самые болевые точки российской экономики, вынуждавшие тысячи немецких поселенцев оставлять свой привычный мирок и перебираться далеко за океан691.
За период с 1900 по 1909 гг. из одного Саратовского Поволжья эмигрировали около 21 тысячи человек: свыше 17,5 тысяч из Камышинского, более
686 Данная посредническая контора была открыта в Саратове в 1907 г. и наряду с продажей
пассажирских пароходных билетов занималась также оформлением всех необходимых документов до места следования переселенцев. Только в период с 1907 по 1910 годы услугами данной
конторы воспользовались около 2 тыс. человек, отправившихся преимущественно в США.
687 См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8473 [Рапорт полицмейстера города Саратов – Саратовскому губернатору, от 12.05.1910]. Л. 1; Там же. Ф. 23. Оп. 1. Д. 6989 [Докладная записка земского начальника 2-го участка Камышинского уезда – Саратовскому губернатору, от 25.06.1913]. Л. 64–64 об.,
67; Там же [Докладная записка земского начальника 5-го участка Камышинского уезда – Саратовскому губернатору, от 26.06.1913]. Л. 73–73 об.
688 ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8473 [Сведения о положении эмиграционного движения рабочих на
заработки за границу по Аткарскому уезду, без даты]. Л. 7.
689 ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8473 [Рапорт исправника Саратовского уезда – Саратовскому губернатору, от 28.03.1910]. Л. 15. Сравни: Там же [Сведения об эмиграции населения за границу по 5му участку Камышинского уезда Саратовской губернии, от 25.03.1910]. Л. 120; Там же. Ф. 23.
Оп. 1. Д. 6989 [Докладная записка земского начальника 6-го участка Саратовского уезда в Саратовское губернское присутствие, от 19.06.1913]. Л. 115–116; Булычев М. В. Социальноэкономическое положение немецких селений. С. 217.
690 См. также: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 132.
691 См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8473 [Сведения об эмиграции населения за границу по 5-му
участку Камышинского уезда Саратовской губернии, от 25.03.1910]. Л. 61 об. и 120. Сравни: Там
же [Рапорт исправника Саратовского уезда – Саратовскому губернатору, от 28.03.1910]. Л. 15–15 об.
123
2,5 тысяч из Аткарского692 и около 600 человек из Саратовского уездов693. Доля
выезжавших была достаточна высока, что давало возможность оставшимся
поселенцам практически сразу почувствовать некий «эффект разряженности»,
особенно в наболевшем вопросе землевладения. Исходя из статистических
данных местных волостных органов, только из одной Усть-Кулалинской волости «число выехавших со включением возвратившихся составляло [...] от 10 до
25% всего населения». При этом, если «бедный класс» и относящиеся к средним
слоям поселенцы-собственники выезжали целыми семьями, то представители
более зажиточных слоев, как правило, покидали свои общины по одиночке694.
Основное ядро выселенцев составляли лица мужского пола, в основном чернорабочие и хлебопашцы разных возрастов, но преимущественно «рабочего» –
от 18 до 40 лет695. Нередко, в эту категорию попадали и рабочие-ремесленники, как правило, малоимущие. Данная характеристика потенциального
эмигранта: бедность и четкая возрастная планка, зачастую рассматривалась
местными властям как подтверждение того, что наряду с экономической
эмиграцией, имело место и уклонение немцев от призыва в армию696. Хотя,
логика подсказывает, что только здоровые и привыкшие к физическому труду лица, могли рассчитывать на успех в эмиграции. Поселенцы «нерабочего»
возраста просто были бы не в состоянии прокормить себя и свою семью, тем
более, начиная жизнь «с нуля». Кроме того, возможность заработать деньги
«на стороне», несомненно была более заманчивой, чем военная служба в российской армии697.
4.3. Роль «тайных» и «явных» агентов по вербовке населения
«По отзывам [агентов пароходных компаний]
западная часть Америки являлась настоящим раем,
где текли молочные и медовые реки, а также сыпалась манна с небес [...]»698
Как правило, основная группа выезжающих из Нижнего Поволжья отправлялась по железной дороге через пограничный пункт Вержболово (Кибарты) до крупнейших европейских портов (Гамбург, Бремен или Антвер-
692 В первое десятилетие ХХ века Аткарский уезд покинуло 1 275 мужчин и 1 285 женщин
различных возрастов
693 См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8473 [Циркуляр Саратовского губернатора в отдел Торгового
мореплавания, от 29.05.1910]. Л. 118–118 об.
694 См., к примеру: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8473 [Докладная записка земского начальника 4-го
участка Камышинского уезда – Саратовскому губернатору, от 17.05.1910]. Л. 5–5 об. Сравни: Там
же [Сведения об эмиграции по 1-му земскому участку, без даты]. Л. 57; Там же. Ф. 23. Оп. 1.
Д. 6989 [Докладная записка земского начальника 9-го участка Аткарского уезда в Саратовское
губернское присутствие, от 22.06.1913]. Л. 30–30 об.; Там же [Докладная записка земского начальника 5-го участка Камышинского уезда в Саратовское губернское присутствие, от 21.06.1913].
Л. 57–57 об.
695 См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8473 [Сведения об эмиграции населения за границу по УстьКулалинской волости Камышинского уезда, без даты]. Л. 65. Сравни: Там же [Сведения об эмиграции по 1-му земскому участку, без даты]. Л. 57; Oчерки истории Саратовского Поволжья. Т. 2.
Ч. 2. С. 15.
696 См., к примеру: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8473 [Сведения об эмиграции населения за границу
по Усть-Кулалинской волости Камышинского уезда, без даты]. Л. 65 об.
697 Средний заработок чернорабочего в этот период составлял в Америке в среднем от 900
до 1200 рублей в год (около 500 - 900 долларов). См.: ГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 6989 [Докладная записка земского начальника 6-го участка Камышинского уезда – Саратовскому губернатору, от
20.06.1913]. Л. 77–77 об.
698 Цит. по: Rath, Georg. Die Rußlanddeutschen in den Vereinigten Staaten von Nord-Amerika. S. 32.
124
пен), а оттуда, морским путем до Нью-Йорка или Гальвестона699. Меньшая
часть немецких переселенцев добиралась по железной дороге до порта Либава, откуда, уже на кораблях, добиралась до вышеуказанных портов Европы700.
Как правило, пароходные компании сообщали лишь о времени отхода
своих судов, с указанием конечной цены и условий перевозки пассажиров.
Однако, имело место и вербовка населения официальными агентами ряда
пароходных представительств, объезжаших регулярно поволжские селения701.
Среди них, в первую очередь, можно выделить наиболее известные в Поволжье компании: «F. Missler» из Бремена и «Karlsberg – Spiro & Co» из Либавы702.
Нужно заметить, что, начиная с 1905 г., выезд российских подданных за
границу был несколько облегчен, а крупнейшие российские пароходные
компании стали составлять конкуренцию заграничным, получив разрешение
на перевоз пассажиров в США через порт Либава703. Причем, Курляндскому
губернатору было разрешено открыть отделение его Канцелярии, выдававшее заграничные паспорта выезжающим, независимо от их постоянного места жительства704. Этим новшеством воспользовались и поволжские немцы,
нередко оформлявшие свои заграничные паспорта уже в Либаве, а не по месту их жительства.
Несмотря на постоянный рост переселенцев, пароходные представительства (а также будущие работодатели705), проводили и определенную агитационную работу, распространяя среди немецких поселенцев и русских крестьян различные рекламные брошюры и буклеты, касающиеся эмиграции за
океан706. Так, например, в 1909–1910 гг. в Камышинском уезде имели хождение письма-рекламы германской пароходной компании «F. Missler Bremen»,
где описывались все преимущества эмиграции в Бразилию, включая возможность бесплатной доставки желающих туда переселиться707. В одном из таких
писем, подписанном лично Ф. Мисслером, с пафосом отмечалось: «Я никогда
не рекомендовал бы путешествие в Бразилию, если бы не был вполне уверен, что
колонистам там хорошо живется, и что они имеют будущность впереди, если они
трудолюбивы и прилежны [...]»708.
См., к примеру: Hollatz, Detlef. Die Auswanderung von Kolonisten nach Südamerika. S. 179–180.
Сравни: ГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 6989 [Докладная записка земского начальника 6-го участка
Камышинского уезда – Саратовскому губернатору, от 19.06.1913]. Л. 115–115 об.
701 См.: Там же [Докладная записка земского начальника 7-го участка Камышинского уезда –
Саратовскому губернатору, от 15.06.1913]. Л. 80–80 об.
702 См.: Ф. 1. Оп. 1. Д. 8473 [Сведения об эмиграции населения за границу по 5-му участку
Камышинского уезда Саратовской губернии, от 25.03.1910]. Л. 120–120 об.; Юстус K. Ф. Приволжские колонисты. С. 23.
703 Такое право в 1905 году получило, например, «Русско-Восточно-Азиатское пароходство».
704 См.: Кабузан В. Русские в мире. С. 191.
705 Так, например, железнодорожная компания «Northern Pacific» направила в Европу
800 своих агентов, с целью распространения рекламных изданий на всех основных языках, для
привлечения эмигрантов. См.: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 120. Сравни: Rath,
Georg. Die Rußlanddeutschen in den Vereinigten Staaten von Nord-Amerika. S. 32.
706 Нередко данная информация была не только преувеличенной, но и ложной. См., к примеру: Rath, Georg. Die Rußlanddeutschen in den Vereinigten Staaten von Nord-Amerika. S. 32. Сравни:
Юстус K. Ф. Приволжские колонисты. С. 23.
707 Критерии к бесплатному переселению были достаточно просты – а) целые семьи, а не
отдельные ее представители; б) глава семьи должен был быть официально зарегистрирован в
качестве земледельца; в) хорошее здоровье. Кроме этого, эмиграны, имеющие глазное заболевание «трахома», перед выездом в Америку должны были обязательно пройти курс лечения. Сравни: Колчина С. А. Семейная жизнь поволжских немцев (по материалам журнала Американской
ассоциации немцев из России) // Российские немцы на Дону, Кавказе и Волге. М., 1995. С. 293–294.
708 ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8473 [Рекламное письмо о бесплатном проезде в Бразилию пароходной компании «F. Missler Bremen» от 15.01.1909]. Л. 69–72 об.
699
700
125
Нередко, в селениях распространялись и так называемые «письма-призывы» от уже выехавших за границу колонистов, агитировавших своих односельчан последовать их примеру. Так, в 1910 г. по Гусельской и Илавлинской
волостям Камышинского уезда по рукам ходило письмо некоего колониста
Вильгельма Раутмана, всесторонне расхваливавшего жизнь своей семьи в далекой Бразилии. В частности, в нем отмечались не только прекрасные климатические условия, возможности выращивания аналогичной Нижнему Поволжью сельскохозяйственной продукции, но и всесторонняя помощь
переселенцам со стороны бразильских властей.
«Пропитание доставляет до первой жатвы правительство, – сообщал Вильгельм Раутман, – так что в крайнем случае, даже самый малоспособный человек
сумеет здесь заработать столько, чтобы можно было [бы] [про]существовать. Землю здесь дают в полное наследственное владение, что обеспечивается бразильским
законом [...]»709. При этом, в своем письме он призывал к переселению не только земледельцев-хлебопашцев, но и рабочих различных ремесленных специальностей. Нужно заметить, что текст письма был составлен довольно профессионально, и мог вызвать интерес у любого из колонистов, особенно у тех, чье
материальное благосостояние оставляло желать лучшего710. В конце своего послания Вильгельм Раутман с большим сожалением констатировал, что он слишком
долго принимал решение о переезде в «солнечную Бразилию» и только в этой
стране понял, «[...] насколько [ему] здесь лучше живется, чем на родине жилось [...]»711.
По некоторым данным, представительства вышеперечисленных пароходных компаний имели и своих «тайных» агентов, в качестве которых, по
утверждениям местных властей, выступали немецкие шульмейстеры. Например, среди жителей русского села Смородино Гусельской волости упорно
ходили слухи, что католический шульмейстер немецкого поселения Йозефсталь (Илавлинская волость) в 1905 г. не только агитировал местное население
за выезд в Бразилию, но и брал за свои хлопоты по оформлению заграничных
паспортов достаточно большие деньги (для семьи, состоящей из 3–4 человек,
эта сумма составляла порядка 25 рублей)712.
Можно отметить и случай возбуждения уголовного дела полицейскими
органами Саратова против поселенца-собственника Ивана Глока. В вину последнему, выступавшему по утверждению полиции – «тайным» агентом германского пароходства «Ллойд» (Гамбург), была поставлена нелегальная агитация за выезд колонистов в страны Нового Света, включая снабжение
последних всеми «надлежащими сведениями и документами до места назначения»713.
Однако необходимо признать, что, несмотря на стремление российских
властей обвинить в нарастании эмиграционных настроений какие-либо сторонние силы, будь то «официальные» представители пароходных компаний,
прямо заинтересованные в притоке отъезжающих, или «тайные» – получавшие определенное вознаграждение за дополнительный набор российских
709 ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8473 [Письмо колониста Вильгельма Раутмана, эмигрировавшего с
семьей в Бразилию, от 19.04.1909]. Л. 70–71; См. также: Hollatz, Detlef. Die Auswanderung von Kolonisten nach Südamerika. S. 170–171.
710 Сравни: Kloberdanz, Timothy J. Die Auswanderung nach Amerika. С. 178.
711 ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8473 [Письмо колониста Вильгельма Раутмана, эмигрировавшего с
семьей в Бразилию, от 19.04.1909]. Л. 70–71. Сравни: Stojentin M. v. Ein deutscher Stamm auf fremder
Erde. S. 31.
712 См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8473 [Сведения об эмиграции населения за границу по 8-му
участку Камышинского уезда (Котовская, Гусельская и Илавлинская волости), от 13.04.1910].
Л. 73. Сравни: Rath, Georg. Die Rußlanddeutschen in den Vereinigten Staaten von Nord-Amerika. S. 32.
713 ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8473 [Рапорт полицмейстера города Саратов – Саратовскому губернатору, от 12.05.1910]. Л. 1–1 об.
126
переселенцев, главенствующую роль в этом процессе играли не они. При
сложившихся экономических условиях в поволжской деревне, в особой агитации населения за оставление России – нужды не было.
«Отъезд обыкновенно происходит [...] под влиянием писем родственников и
знакомых, отбывших за границу ранее, и рисующих жизнь за границей в соблазнительных красках», – отмечали и местные наблюдатели714. Земской начальник 6го участка Саратовского уезда, анализируя настроение немецких поселян,
выделил целый ряд несомненных преимуществ эмигранта в Америке – развитые пути сообщения, постоянный рост промышленного производства, потребность в рабочей силе. Причем, кроме потенциальных благ экономического благополучия, он обращал внимание губернских властей и на развитие
за океаном целой сети школьных заведений, дававших возможность немецкому переселенцу не чувствовать себя, «заброшенным в медвежью яму, подобно
нашему сибиряку»715.
Среди «агитаторов» эмиграционного движения, необходимо упомянуть
и прессу, как русскоязычную, так и немецкую716. Ее роль наиболее полно
проявилась в период революционных событий 1905–1907 гг., когда был налажен бесцензурный выпуск (1906) таких газет, как: «Saratowsche Deutsche
Zeitung», «Unsere Zeitung», «Приволжская газета» и др., где достаточно широко освещались проблемы и перспективы эмиграции немецких поселенцев
Поволжья717.
4.4. Влияние немецкой эмиграция на русских соседей
«Мы всегда оставались настоящими немцами,
никто из нас ни разу не женился на русской [...]»718
В период первой русской революции (1905–1907) был заметен своеобразный апогей эмиграционного движения в России вообще719, и в Поволжье в
частности, что можно рассматривать двояко: а) как простой побег граждан из
страны с подорванной массовыми выступлениями экономикой, когда революция послужила дополнительным катализатором коренного изменения
образа жизни; б) как своеобразный способ выражения протеста и недоверия
со стороны определенных слоев национальных групп (поляки, евреи, немцы
714 См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8473 [Рапорт исправника Камышинского уезда – Саратовскому
губернатору, от 7.05.1910]. Л. 11 об. Сравни: Там же. Ф. 23. Оп. 1. Д. 6989 [Докладная записка земского начальника 4-го участка Камышинского уезда – Саратовскому губернатору, от 21.06.1913].
Л. 71–71 об.; Brandes, Detlef. Von den Zaren adoptiert. S. 366.
715 ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8473 [Сведения об эмиграции населения за границу по 6-му участку
Саратовского уезда, от 22.03.1910]. Л. 95–95 об. Сравни: Там же. Ф. 23. Оп. 1. Д. 6989 [Докладная
записка земского начальника 2-го участка Камышинского уезда – Саратовскому губернатору, от
25.06.1913]. Л. 64–64 об., 67; Там же [Докладная записка земского начальника 5-го участка Камышинского уезда – Саратовскому губернатору, от 26.06.1913]. Л. 73–73 об.; Юстус K. Ф. Приволжские колонисты. С. 22–23.
716 Сюда же можно отнести и немецкоязычную прессу, издаваемую в Америке, которая пересылалась поволжскими эмигрантами своим родственникам и знакомым в России. См.: Kloberdanz, Timothy J. Die Auswanderung nach Amerika. S. 187–188. Сравни также: Peter, Simone. «Zufällig
billig zu kaufen». Unternehmeranzeigen in der deutschen Presse an der Wolga. S. 511.
717 Сравни: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 200–202; Rath, Georg. Die Rußlanddeutschen in den Vereinigten Staaten von Nord-Amerika. S. 32; Ilarionova, Tat’jana. Die deutsche Presse
in Rußland und an der Wolga vor 1914. S. 201.
718 Цит. по: Kahle, Maria. Bei deutschen Siedlern in Argentinien // Heimatbuch der Deutschen aus
Rußland (1963). S. 101.
719 Сравни: Кабузан В. Русские в мире. С. 331–332, 334.
127
и т. д.) политике царского режима, а также их полное неверие в какие-либо
кардинальные законодательные реформы в России720.
Движение «ногами» проявилось в революционный период и в немецких
селениях Саратовской губернии. Так, например, исходя из отчета земского
начальника 4-го участка Камышинского уезда, отхода рабочих на заработки
за границу или их выселения из России навсегда, за первое десятилетие
ХХ столетия по «русским» волостям (Красноярская, Бурлукская, Тарасовская и
Нижне-Добринская) не отмечалось вообще. Напротив, это явление в полной
мере проявилось в немецкой Линево-Озерской волости, которую, за вышеуказанный период, покинуло около 400 человек. «Особенно сильно замечался
отход в 1906 году [...]», – подводило итог Линево-Озерское начальство.
Данный феномен был отмечен властями и в целом по Камышинскому
уезду, зафиксировавших, что если за период с 1900 по 1909 гг. ежегодная квота эмигрирующих немцев достигала около 1,5 тысяч человек, то, «...в особенности замечалось усиленное движение эмигрантов в 1906 году, вследствие господствовавшего в то время экономического кризиса»721. Достаточно показательным
примером может служить нам и Сосновская волость Камышинского уезда
(см. табл. 4.2)722. При этом, динамика эмиграционного движения позволяет
нам выделить основной пик выезда поселенцев данной волости, приходящийся именно на 1905–1907 годы.
Таблица 4.2723
Сведения о количестве эмигрантов Сосновской волости
(Камышинский уезд) за период 1900–1909 гг.
Годы
Количество
выселенцев
1900
1901
1902
1903
1904
1905
1906
1907
1908
1909
294
335
436
430
355
501
508
638
418
355
Таким образом, на волне революционного подъема и перспектив изменения крестьянской жизни к лучшему, часть беднейших слоев немецкого
населения губернии все-таки предпочла классовой борьбе – эмиграцию. Несомненно, что отток малоимущих слоев населения немецких волостей, включая движущую силу любой революции – молодежь, как и вообще сама возможность выезда из России, привели к более мягкому социально-классовому
«климату» в немецких колониях, по сравнению с русскими селениями Поволжья.
Эмиграция оказалась своеобразным клапаном, через который вырывалось недовольство определенной части немецких поселенцев их имущественным и социальным положением, а также патриархальным характером
заимствованной от русских соседей общиной. Возможно поэтому, в уездах с
преобладанием бывших колонистов, как, например, в Камышинском, коли720 Так, например, на рост эмиграции малоземельных поселян непосредственно повлияла
политика дискриминации со стороны руководства Крестьянского поземельного банка, отказавшегося предоставить им кредиты наравне с русскими крестьянами, особенно проявившаяся в
период аграрных реформ и похоронившая все иллюзии колонистов приобрести дополнительные
земли с правительственной помощью. См.: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 128.
721 ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8473 [Рапорт исправника Камышинского уезда – Саратовскому губернатору, от 7.05.1910]. Л. 11.
722 С 1900 по 1909 гг. из данной волости в Америку выехало 4 270 человек: 2 412 мужчин и
1 858 женщин. См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8473 [Сведения об эмиграции по 1-му земскому участку
Камышинского уезда, без даты]. Л. 57.
723 См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8473 [Сведения об эмиграции по 1-му земскому участку Камышинского уезда, без даты]. Л. 57.
128
чество крестьянских выступлений оказалось весьма незначительным724. В то
же время, в период революции 1905–1907 гг. крестьянское движение в Саратовском Поволжье по своему размаху значительно превысило средний общероссийский уровень, причем подавляющее большинство выступлений произошло в северной части Аткарского, Балашовском, Саратовском,
Сердобском и Петровском уездах, где проживала основная часть бывших помещичьих крестьян725.
Массовый отток населения из бывших немецких колоний не прошел не
замеченным и для центральных российских властей. В анкете, разработанной
отделом Торгового мореплавания Министерства торговли и промышленности в 1910 году, наряду с целым рядом специальных вопросов, касающихся
тенденции эмиграционного движения на местах, особое внимание обращалось и на реакцию оставшегося населения (для оценки перспектив дальнейшего развития эмиграции в России).
В соответствии с полученными данными по Саратовской губернии, ожидать нарастания массовой эмиграции русского населения, под воздействием
отъезда немецкого, особых причин не имелось. Так, исходя из предоставленных Саратовскому губернатору данных по 8-му, «смешанному» участку Камышинского уезда, следовало, что если в «русской» – Котовской волости эмиграционного движения не наблюдалось вообще, то в Гусельской, также
преимущественно заселенной русскими крестьянами, с 1905 по 1909 гг. всего
выбыло около двадцати семей, в общей сложности – 85 человек726. В то же
время, из немецкой – Илавлинской волости, за период с 1900 по 1909 гг. эмигрировали около 2,4 тысяч поселенцев (лиц обоего пола). Причем, до начала
ХХ столетия, ее покинули в общей сложности 2 661 человек727.
Таким образом, на фоне поступательного роста эмиграции немецкого
населения, количество русских выселенцев было минимальным. По мнению
волостного начальства, эмиграция русского население из Гусельской волости
стала вообще возможной только по причине ее тесного соседства с немецкой
(Илавлинской), а также за счет постоянного общения русских крестьян с
немцами, отмечавших перспективы высоких заработков в Америке. Аналогичные процессы имели место и в районе 7-го участка Камышинского уезда,
однако, в несколько меньших масштабах. Под влиянием эмиграции из немецкой – Усть-Кулалинской волости, откуда за период с 1900 по 1909 гг. выехало более 2,7 тыс. человек, из соседней с ней русской – Банновской волости,
также были отмечены случаи выезда крестьян в Америку, попавших под
влияние слухов о немецких заработках за океаном728.
Однако, значительная часть русских эмигрантов нередко возвращалась
на родину совершенно без средств, пробыв, как правило, за пределами России от двух до четырех лет. Так, например, из российских эмигрантов Бан724 Так, на Камышинский, Кузнецкий, Царицынский и частично Вольский уезды пришлось
менее 200 выступлений из 1 400, произошедших в Саратовской губернии в 1905–1907 гг. См.:
Очерки истории Саратовского Поволжья. Т. 2. Ч. 2. С. 205.
725 См.: Очерки истории Саратовского Поволжья. Т. 2. Ч. 2. С. 205–206.
726 Включая выезд семнадцати неженатых мужчин. См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8473 [Сведения
об эмиграции населения за границу по 8-му участку Камышинского уезда (Котовская, Гусельская
и Илавлинская волости), от 13.04.1910]. Л. 67–67 об.
727 Впервые эмиграционное движение в Илавлинской волости было отмечено в 1878 г. См.:
ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8473 [Сведения об эмиграции населения за границу по 8-му участку Камышинского уезда (Котовская, Гусельская и Илавлинская волости), от 13.04.1910]. Л. 67–67 об.
728 Так, например, из Банновской волости только в 1905–1909 гг. на заработки отправилось
около 20 человек. Сравни также: ГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 6989 [Докладная записка земского начальника 8-го участка Камышинского уезда – Саратовскому губернатору, от 20.06.1913]. Л. 83–83 об.
129
новской волости лишь троим (из выехавших в 1905–1909 годах двадцати человек) удалось скопить сумму от одной до 1,5 тысячи рублей. Причем, возвращение этих крестьян в родные селения, не сыграло особой роли для развития
переселенческого движения в них, даже, несмотря на привезенные крестьянами денежные капиталы.
«[...] В виду принесенных русскими эмигрантами сведений, что деньги в Америке добываются тяжелым трудом и русским крестьянам заграничная жизнь не нравится, – подытожили местные власти, – эмиграционное движение в этой волости
можно считать законченным»729. Данного мнения относительно перспектив
развития русской эмиграции придерживались и представители местной власти в Гусельской волости, отметившие, что выселение в Америку здесь вскоре
«заглохнет», так как выехавшие отсюда семнадцать русскоязычных семей
(1905–1909), регулярно сообщают в письмах своим родственникам и односельчанам о своих невзгодах и о желании поскорее вернуться назад. Аналогичная тенденция наблюдалась и в районе 5-го участка Камышинского уезда.
Так, в Верхне-Добринской волости, «с исключительно русским населением»,
эмиграционное движение было лишь эпизодическим, а его первое проявление стало заметным только в 1905 году, когда из волости выехало 20 рабочих
русской национальности, «преимущественно неотделенных членов семей»730. При
этом, по мнению Камышинских властей, поводом к этому отъезду послужили
не только слухи о высоких заработках в Америке, но и «пример массового движения немецкого населения за границу»731. Однако, и здесь, реакция оставшегося
русского населения, как и в большинстве русскоязычных селений Поволжья,
была достаточно негативная, особенно с момента ввода столыпинских реформ – «ввиду ликвидации земель, принадлежавших Крестьянскому поземельному
банку и упорядочению переселения в Сибирь»732.
Что касается русскоязычных волостей Саратовского уезда, то например,
из Рыбушанской волости, за десятилетний период (1900–1909) выбыло за границу не более двадцати человек украинцев733 – чернорабочих и земледельцев. При этом, несмотря на «отсутствие местных заработков, упадок сельского
хозяйства, дороговизны земельной аренды и прироста населения», Рыбушанские
власти констатировали, что русскоязычное население данной волости к
эмиграции относится совершенно «безразлично»734. По предоставленным губернским властям сведениям из Аткарского уезда (9-ый участок) также следо-
729 ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8473 [Сведения об эмиграции населения за границу по УстьКулалинской волости Камышинского уезда, без даты]. Л. 65 об.–66.
730 В 1908 г. волостные власти сообщили о возвращении двух русских рабочих, которым удалось заработать по одной тысяче рублей.
731 ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8473 [Сведения о положении эмиграционного движения рабочих на
заработки за границу по Верхне-Добринской волости Камышинского уезда, от 2.04.1910]. Л. 62.
Сравни: Там же. Ф. 23. Оп. 1. Д. 6989 [Докладная записка земского начальника 6-го участка Саратовского уезда, от 19.06.1913]. Л. 115–115 об.; Там же [Докладная записка земского начальника 8-го
участка Камышинского уезда – Саратовскому губернатору, от 20.06.1913]. Л. 83–83 об.
732 ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8473 [Сведения о положении эмиграционного движения рабочих на
заработки за границу по Верхне-Добринской волости Камышинского уезда, от 2.04.1910]. Л. 62–62 об.
733 Несмотря на то, что в источнике идет речь о «малороссах», их можно в полной мере отнести к русским крестьянам, в связи с большой ассимиляцией русскими национальных меньшинств в данном регионе. См.: Кабузан В. Русские в мире. С. 113. Сравни: ГАСО. Ф. 23. Оп. 1.
Д. 6989 [Докладная записка земского начальника 8-го участка Камышинского уезда – Саратовскому губернатору, от 27.06.1913]. Л. 118–119.
734 См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8473 [Сведения об эмиграции населения за границу по Рыбушанской волости Саратовского уезда, от 28.03.1910]. Л. 98–98 об.
130
вало, что кроме Медведицкой – немецкой волости, эмиграционного движения в соседних – «русских» волостях, совершенно не наблюдается735.
В регионах, существенно отдаленных от немецких колоний, случаи
эмиграции вообще были достаточно редки. Так, исходя из рапорта земского
начальника 3-го участка Петровского уезда, где проживало русское, татарское
и мордовское население, за период с 1900 по 1909 гг., ни одного случая выезда
за границу зафиксировано не было вообще, при этом замечалось, что «жители, занимаясь хлебопашеством, совершенно не имеют расположения к переселению, а тем более выселению, а заработки они находят для себя вполне удовлетворительными [...]»736.
Аналогичная картина прослеживалась и в северной части Аткарского
уезда, преимущественно населенного только русскими крестьянами. Так,
например, из Больше-Дмитриевской волости за десятилетний период (1900–
1909) фактов выселения русскоязычных крестьян за границу не отмечалось
совсем, а в 1909–1910 годах был зафиксирован лишь единичный отъезд в
Америку нескольких чернорабочих. При этом, местные власти также подтверждали, что русские крестьяне инициативе «выезда на заработки» совершенно «не сочувствуют» и достаточно пассивны, а следовательно, какоголибо развития эмиграционного движения среди них в дальнейшем ожидать
не следует737. К подобному мнению склонялось и начальство БольшеКопенской волости (Аткарский уезд), заметившее, что единичные выезды
русских чернорабочих в Америку закончились для последних не сказочным
обогащением, а лишь оплатой многочисленных долгов за проезд в далекое
«Эльдорадо»738.
4.5. Уклонение от воинской службы
«Царь зовет нас исполнить наш долг и мы, по
велению бога, пойдем служить в армию, первые из
тех, в чьих жилах течет немецкая кровь, с немецким сердцем в груди и немецкой смелостью [...]»739
По заверению большинства земских начальников Саратовской губернии,
основной причиной отъезда немецких поселенцев в Америку послужила более высокая оплата физического труда, а следовательно, и более лучшее материальное обеспечение переселившихся за океан семей, и только отчасти –
желание уклониться от отбытия воинской повинности740. В то же время, су735 См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8473 [Сведения об эмиграции населения за границу по 9-му
участку Аткарского уезда Саратовской губернии, от 12.04.1910]. Л. 35.
736 ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8473 [Сведения об эмиграции населения за границу по 3-му участку
Петровского уезда, от 26.03.1910]. Л. 84.
737 См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8473 [Сведения о положении эмиграционного движения рабочих на заработки за границу по Больше-Дмитриевской волости Аткарского уезда, без даты].
Л. 26–26 об.
738 См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8473 [Сведения о положении эмиграционного движения рабочих на заработки за границу по Больше-Копенской волости Аткарского уезда, без даты]. Л. 29–
29 об. Сравни: Там же. Ф. 23. Оп. 1. Д. 6989 [Докладная записка земского начальника 4-го участка
Аткарского уезда – Саратовскому губернатору, от 24.06.1913]. Л. 22; Там же [Докладная записка
земского начальника 6-го участка Камышинского уезда - Саратовскому губернатору, от
20.06.1913]. Л. 77–77 об.
739 Цит. по: Schippan M. – S. Striegnitz. Wolgadeutsche. Geschichte und Gegenwart. S. 103.
740 См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8473 [Докладная записка земского начальника 4-го участка Камышинского уезда – Саратовскому губернатору, от 17.05.1910]. Л. 5–5 об. Сравни: Там же [Докладная записка земского начальника 5-го участка Камышинского уезда – Саратовскому губернатору, от 21.12.1900]. Л. 16 об.; Там же. Ф. 23. Оп. 1. Д. 6989 [Докладная записка земского
начальника 4-го участка Аткарского уезда – Саратовскому губернатору, от 24.06.1913]. Л. 22. См.
131
ществовала и совершенно противоположная точка зрения, где постоянный
отток немецких мужчин за границу рассматривался, как закономерное бегство от армии, автоматически ставя лояльность поселенцев под вопрос741.
Однако, несмотря на широко распрострявшееся мнение о преимущественном выезде из колоний именно мужчин призывного возраста, среди немецких эмигрантов весомую долю составляли и представители женского пола, а также дети и старики742. Например, исходя из оценки численности
выселенцев Медведицкой волости Аткарского уезда (1900–1909), выявляется
более реальная картина немецкой эмиграции. Ежегодный отход эмигрантов
«рабочего возраста» выражался здесь в следующих числах – 59% мужчин и
50,1% женщин. При этом, переселенцы «нерабочего возраста» составляли почти
половину от общей доли выезжавших – 41% и 49,9%743. Исходя из данных о
численности Усть-Кулалинских эмигрантов (1895–1900), данную волость покинули также – 51% мужчин и 49% женщин744, а из Сосновской и Каменской
(1900–1909), в общей сложности выбыло 56,5% лиц мужского и 43,5% – женского пола745.
Возможность приобретения за океаном земельных участков и лицами
женского пола, совершенно нереальной в общинной русской системе, притягивала к эмиграции из России и некоторых женщин с семьями, по какимлибо причинам потерявших своих мужей746. Вышеприведенная статистика
подвергает сомнению распространенный тезис о преимущественном выезде
именно одиноких молодых мужчин, хотя, были и исключения из правил. Так,
например, за первое десятилетие ХХ века из Семеновской волости эмигрировали 96,6% немецких мужчин (в основном рабочего возраста) и только 3,4%
женщин747. В свою очередь, официальные органы власти Аткарского уезда
также подтверждали, что: «[...] население относится к [эмиграционному] движению, в общем, безропотно, даже видит для себя с одной стороны явную выгоду в земельном отношении [...], с другой же стороны, относится с известным ропотом на
уклоняющихся от воинской повинности призываемых, взамен коих вследствие недобора новобранцев, должны поступить на военную службу все призываемые с льготою
3 и 2 разрядов [...]»748.
Негативная реакция населения, проявлявшаяся в недовольстве по отношению к «эмигрантам-дезертирам», уклоняющимся от воинской повинности,
отмечалась и в целом ряде других немецких волостей749. Причем, общинный
также: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 120–121; Janssen, Susanne. Vom Zarenreich in
den amerikanischen Westen. S. 91.
741 См.: Юстус K. Ф. Приволжские колонисты. С. 20–21. Сравни: Шульга И. И. Воинская служба поволжских немцев. С. 36–38.
742 Сравни: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8473 [Рапорт исправника Камышинского уезда – Саратовскому губернатору, от 7.05.1910]. Л. 11; Janssen, Susanne. Vom Zarenreich in den amerikanischen
Westen. S. 93.
743 См., к примеру: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8473 [Сведения о положении эмиграционного движения рабочих на заработки за границу по Аткарскому уезду, без даты]. Л. 7.
744 См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 6128 [Докладная записка земского начальника 7-го участка Камышинского уезда – Саратовскому губернатору, от 16.12.1900]. Л. 17.
745 См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8473 [Сведения об эмиграции по 1-му земскому участку Камышинского уезда, без даты 1910]. Л. 57; Там же [Сведения об эмиграции населения за границу по 5му участку Камышинского уезда Саратовской губернии, от 25.03.1910]. Л. 61 об.
746 См. также: Kloberdanz, Timothy J. Die Auswanderung nach Amerika. S. 181–183.
747 См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8473 [Сведения об эмиграции населения за границу по 5-му
участку Камышинского уезда Саратовской губернии, от 25.03.1910]. Л. 61 об.
748 ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8473 [Сведения о положении эмиграционного движения рабочих на
заработки за границу по Аткарскому уезду, без даты]. Л. 36 об.–37.
749 См. также: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8473 [Циркуляр Саратовского губернатора в отдел Торгового мореплавания, от 29.05.1910]. Л. 119 об.
132
характер немецких поселений не позволял любому желающему покинуть ее
по своей воле или прихоти в любое время, а тем более выехать за границу750.
Колонист, изъявивший желание эмигрировать, мог покинуть Россию
только в случае получения 2/3 голосов на собрании общины, а также письменного разрешения от приходских и уездных властей751. В любом случае,
«самовольное уклонение» от службы, когда вместо уехавшего должен был в армию идти его сосед, не могло быть принято им самостоятельно, а должно было быть заранее оговорено и согласовано, как в колонии выселенца, так и в
уездных органах.
По мнению земского начальника 6-го участка Саратовского уезда, если
немецкая эмиграция на начальном этапе своего развития и носила характер
уклонения от воинской повинности, то к началу ХХ столетия ее основной
причиной явилась все же слабость российской экономики, в полной мере
проявившаяся и в Поволжском регионе. Данную точку зрения дополнял и
его коллега – земской начальник 5-го участка Камышинского уезда, в свою
очередь, проанализировавший причины выезда немцев из подведомственных
ему поселений.
«Отчасти местные условия, неурожаи, – философствовал земской начальник, – отчасти – национальная обособленность и замкнутость немецкого населения, и исключительное вследствие этого положение его среди русского населения, но
одним из главных факторов – нельзя не признать уничтожения местного управления [...] в 1871 году, ложно понятый населением и вызвавший сильное брожение
умов»752. По его наблюдениям, эмиграционная волна немцев начинает расти
именно с 1874 года, после введения всеобщей воинской повинности, и достигает угрожающих размеров в 1877–1878 годах, вследствие войны России с Турцией753. Причем, данное движение получило дополнительный импульс и
сразу после ее окончания, за счет того, что часть колонистов призывных возрастов предпочли не испытывать судьбу и отправились за океан.
В целом, в послевоенный период волна массового выезда за границу заметно ослабла, изредка колебаясь в последующие годы, «[...] в зависимости от
случайных, большей частью местных причин, а также в зависимости от спроса на
рабочую силу в Америке»754. С 1900 по 1909 гг. из подведомственных ему волостей в общей сложности эмигрировали почти 4,4 тысячи человек (по Каменской – около 2,6 тысяч поселенцев, по Семеновской – около 1,8 тысяч). При
этом, если из Семеновской волости выселенцы отправлялись в основном на
заработки (т.е. наблюдался отток лишь отдельных членов семей, как правило
750 В 1893 году правительство стало ставить серьезные преграды в отношении выхода из
членов общины, обязывая тех, кто шел на эту меру выплачивать «откупные» деньги, или искать
любого другого члена общины, который взял бы на себя эти расходы, см.: Long, James W. From
Privileged to Dispossessed. Р. 23. Сравни также: Джурович Б. Аграрный вопрос и революция. С. 20.
751 Без согласования с общиной и местными властями, эмигрант не мог получить временный паспорт для выезда из России. См.: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 122–123.
Сравни: Шульга И. И. Воинская служба поволжских немцев. С. 36.
752 ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8473 [Сведения об эмиграции населения за границу по 5-му участку
Камышинского уезда Саратовской губернии, от 25.03.1910]. Л. 61.
753 В этот период около 1/5 части всего подведомственного ему немецкого населения покинуло Россию. См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8473 [Сведения об эмиграции населения за границу по 5му участку Камышинского уезда Саратовской губернии, от 25.03.1910]. Л. 61. Сравни: Rath, Georg.
Die Rußlanddeutschen in den Vereinigten Staaten von Nord-Amerika. S. 36, 38. В целом, эмиграция
из поволжских колоний в 70-е годы XIX столетия была небольшой. Так, по данным Саратовского
губернского земства, в период между 1874 и 1881 годами эмигрировало всего около 2% немецкого
населения Поволжья. См.: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 37.
754 ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8473 [Сведения об эмиграции населения за границу по 5-му участку
Камышинского уезда Саратовской губернии, от 25.03.1910]. Л. 61 об.
133
мужчин), то по Каменской – происходило выселение целых семейств (за указанный период эту волость покинули – 753 семьи).
Своеобразный политический оттенок немецкой эмиграции выявил и
земской начальник 8-го участка Камышинского уезда, наблюдавший за процессом выселения немецких поселенцев Илавлинской волости на протяжении достаточно длительного времени. Он также придерживался того мнения,
что отток колонистов резко усиливался именно в предвоенные и военные
годы, немедленно отражаясь на резком недоборе призывников в немецких
селениях755. «В [мирное] время эмиграция в Америку затихает среди немцев – колонистов [...] – отмечал в своем рапорте земской начальник, – политические
осложнения ее усиливают. Во время войны с Японией и при неудавшихся осложнениях между Россией и Австро-Венгрией по поводу аннексии Боснии и Герцеговины,
эмиграция среди немцев – чинов запаса и подлежащих призыву увеличивалась, а потом опять заглохла»756.
Причем, большой недобор в немецких призывных участках (как и после
русско-турецкой баталии 1877–1878 гг.) был зафиксирован российскими властями и сразу по окончанию русско-японской войны, прямо подтверждавший
нежелание поселян принимать участие в каких-либо военных действиях757.
Одной из характеристик, отражавших изменение отношения поволжских
немцев к военной службе, явилась не только постоянно возраставшая численность призываемой молодежи, не явившейся без уважительных причин
на призывные пункты, но и лиц, не прибывших непосредственно в войска
уже после проведения самой призывной кампании. Причем, если в первые
двадцать лет с начала призыва немецких поселян, недобор новобранцев
практически отсутствовал, а количество не явившихся на призывные участки
призывников-колонистов не превышало численно уклонившихся русских
призывников, то уже в предвоенный период (с 1905 по 1912 гг.) разрыв между
двумя группами (русскоязычной и немецкоязычной) резко увеличился. Так,
если уклонение немцев-поселян от военной службы достигало в среднем 30%,
то среди русского населения – доля «уклоненцев» составляла всего лишь 4%758.
Данное положение оказывало свое влияние и на настроения русскоязычного населения соседних волостей и уездов. По заявлению земского начальника 9-го участка Аткарского уезда, русские жители не раз заявляли, что «[...]
немцев не берут на военную службу, потому что они богатые, а мы по бедности не
755 См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8473 [Сведения об эмиграции населения за границу по 8-му
участку Камышинского уезда (Котовская, Гусельская и Илавлинская волости), от 13.04.1910].
Л. 67 об.
756 Он же лично склонялся и к тому мнению, что основной толчок на эмиграцию в Америку
дал именно закон о введении всеобщей воинской повинности (1874 г.). См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1.
Д. 8473 [Сведения об эмиграции населения за границу по 8-му участку Камышинского уезда
(Котовская, Гусельская и Илавлинская волости), от 13.04.1910]. Л. 73–73 об. Сравни: Колчина С. А.
Семейная жизнь поволжских немцев. С. 293; Шульга И. И. Воинская служба поволжских немцев.
С. 48–56.
757 См., к примеру: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8473 [Сведения об эмиграции населения за границу
по 8-му участку Камышинского уезда (Котовская, Гусельская и Илавлинская волости), от
13.04.1910]. Л. 67 об. Сравни: Stumpp, Karl. Das Rußlanddeutschtum in Übersee. S. 5; Юстус K. Ф.
Приволжские колонисты. С. 21.
758 См.: Шульга И. И. Немецкие колонисты Поволжья и всеобщая воинская повинность. С. 54;
Герман А. А., Шульга И. И. Воинская повинность // Немцы России: Энциклопедия. T. 1. M., 1999.
С. 391. Несколько иной ситуация была в Самарской губернии. Так, весной 1914 г. из всего числа
подлежащих призыву в 16 «немецких» волостях, доля выехавших за океан составила лишь 11,2%.
В то же время, к примеру, в Ягодно-Полянской волости (Саратовская губерния) – 80%. См.: Воронежцев А. В. Немецкие колонисты в Поволжье в годы Первой мировой войны. С. 74.
134
можем откупиться и в случае войны должны помирать, в то время как другие, побогаче, будут наживаться на легких американских заработках»759.
При этом, необходимо учитывать, что сложившееся положение с призывом вносило раскол и в саму немецкую общину. Причиной раскола послужило требование военных властей заменять не явившихся на службу новобранцев на лиц той же национальности, что вынуждало идти в армию
призывников, имевших семейные льготы. По заявлению вышеуказанного
земского начальника: «Отцы призванных и отцы уклонившихся делаются непримиримыми врагами, на сходах происходят скандалы, угрозы отнять землю, поджечь
и тому подобное так и сыпятся как с одной, так и с другой стороны»760. Причем,
данное явление отмечалось не только в Медведицкой волости Аткарского
уезда, но и по всем немецким волостям Саратовской и Самарской губерний761. Изменение внешнеполитического курса России повлияло и на национальную политику государства в отношении ее немецкого населения в целом. Так, например, в октябре 1908 г. Министерство внутренних дел
разослало на места циркуляр, где конкретно указывало о необходимости ведения особого статистического учета всех призываемых немцев-поселян. Таким образом, любая попытка немецкоговорящих граждан уклониться от призыва, стала особо фиксироваться властями.
Интересно заметить, что процесс эмиграции за океан, как возможность
избежать призыва в армию, нашел свое отражение и в народных песнях немцев Поволжья. Одну из них нам приводит американский антрополог Тимоти
Дж. Клоберданц (Timothy J. Kloberdanz).
Давай, братья, собираться в дорогу!
Разрешение у нас уже в кармане.
Мы едем в Бразилию,
Так как там нет зимы!
В России нам нельзя оставаться,
Так как мы должны идти в солдаты.
Мы должны идти под ружье,
Поэтому мы покидаем Россию [...]762.
Нельзя сбрасывать со счетов и некоторый субъективизм самого российского руководства по отношению к немецкоговорящим жителям вообще.
Возможно поэтому, попытки эмиграции русскоязычных крестьян, также нередко полностью распродававших свое имущество, зачастую рассматривались русскими чиновниками как законный выезд на заработки, а отток немецких поселенцев – как незаконное и преднамеренное уклонение от
армейской службы763.
Однако, несмотря на субъективный подход русского уездного начальства, факты говорят сами за себя. Только в Камышинском уезде (1900–1909) ежегодно фиксировался недобор немецких новобранцев, составлявший, в сред759 Цит. по: Шульга И. И. Воинская служба поволжских немцев. С. 55. Сравни: Воронежцев А. В.
Немецкие колонисты в Поволжье в годы Первой мировой войны. С. 74.
760 Цит. по: Шульга И. И. Воинская служба поволжских немцев. С. 56.
761 См.: Там же. С. 56–57.
762 Habenicht, Gottfried. Das Brasilienlied: Monographische Skizze eines rußlanddeutschen
Auswanderungsliedes // Jahrbuch für ostdeutsche Volkskunde (1979), Nr. 22. S. 227–228. Сравни:
Hollatz, Detlef. Die Auswanderung von Kolonisten nach Südamerika. S. 165–166.
763 См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8473 [Сведения об эмиграции населения за границу по 8-му
участку Камышинского уезда (Котовская, Гусельская и Илавлинская волости), от 13.04.1910].
Л. 67–67 об., 73. Сравни: Там же [Циркуляр Саратовского губернатора в отдел Торгового мореплавания, от 29.05.1910]. Л. 118 об.–119.
135
нем, около 20–30% от общего числа призываемых764. Только во время призыва
1909 г. общий недобор призывников в Камышинском уезде достиг
555 человек. Причем, основная доля неявившихся на призывные пункты падала именно на немецкие волости, т.к. среди русских волостей недобор в армию составил всего лишь 83 человека. При этом, из числа неявившихся немецких юношей, большая часть (373 человека) находилась в Америке, куда
многие из них выехали всего лишь за несколько лет до призыва.
Несмотря на то, что военными властями были розысканы и привлечены к
исполнению воинской повинности 64 немецкоговорящих призывника (находящихся на территории России), а также на призыв немцев, имеющих семейные льготы, общий недобор по немецким волостям Камышинского уезда в
1909 г. все равно составил 122 человека765. Благодаря сохранившимся статистическим данным, есть возможность проследить динамику выезда за океан
немецких призывников Сосновской волости (Камышинский уезд) за 1907–
1912 гг. При этом, наряду с общей тенденцией выезда молодых людей призывного возраста за рубеж, отмечается и численный рост лиц, выехавших в
Америку всего лишь за несколько лет до призыва в армию (см. табл. 4.3).
Таблица 4.3766
Численность юношей, подлежащих призыву в армию
по Сосновской волости (Камышинский уезд) в 1907–1912 гг.
1907
1908
1909
1910
1911
1912
абс.
631
650
627
546
505
521
%
100
100
100
100
100
100
абс.
139
131
131
110
101
113
%
22,0
20,1
20,9
20,1
20,0
21,7
абс.
120
125
91
101
74
106
%
19,0
19,2
14,5
18,5
14,6
20,3
абс.
90
89
72
88
66
93
%
100
100
100
100
100
100
абс.
36
50
24
35
25
38
%
40,0
56,2
33,3
39,8
37,9
40,9
Выехали в
возрасте
старше
15 лет
абс.
%
54
60,0
39
43,8
48
66,7
53
60,2
41
62,1
55
59,1
Итого
3 480
100
725
20,8
617
17,7
498
100
208
41,8
290
Годы
Общее число
призывников
Из них
имеющих
льготы
Уклонились
от призыва
Из них в
Америке
Выехали в
малолетнем
возрасте
58,2
Доля эмигрировавших призывников Сосновской волости, в зависимости
от их местопроживания, довольно сильно разнилась: от 6% в колонии УстьЗолиха (Messer) до 55% в колонии Таловка (Beideck). Несомненно важным
представляется нам и то обстоятельство, что по каким-либо причинам
возвратившиеся из Америки немецкие поселенцы, ранее уклонившиеся от
764 См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8473 [Сведения об эмиграции населения за границу по УстьКулалинской волости Камышинского уезда, без даты]. Л. 65 об.; Там же. Ф. 23. Оп. 1. Д. 6989 [Докладная записка земского начальника 2-го участка Камышинского уезда – Саратовскому губернатору, от 25.06.1913]. Л. 64–64 об., 67; Там же [Докладная записка земского начальника 5-го участка
Камышинского уезда – Саратовскому губернатору, от 26.06.1913]. Л. 73–73 об. Сравни: Stumpp,
Karl. Das Rußlanddeutschtum in Übersee. S. 5. По мнению Джеймса Лонга, до начала русскояпонской войны явных уклонистов от армии среди поволжских немцев не наблюдалось. См.:
Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 37–38; Шульга И. И. Воинская служба поволжских
немцев. С. 48–53.
765 См.: ГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 6989 [Выписка из протокола Камышинского уездного по воинской повинности присутствия, 04.06.1910]. Л. 60–60 об.
766 См.: Там же [Сведения о численность немецкого населения Сосновской волости Камышинского уезда, подлежащего призыву в армию в 1907–1912 гг.]. Л. 61–62.
136
призыва, вторично призывались на службу в армию. Ни одного случая
привлечения их к уголовной ответственности зафиксировано не было767.
Факт уклонения колонистов от армии был взят на вооружение и членами
патриотической организации «Общество 1914 года», выступавших против немецкого «засилья» в России и постоянно заявлявших о нелояльности колонистов российскому правительству. По их сведениям, во время призыва 1909 года, из
753 немцев-колонистов, внесенных в призывные списки по Новоузенскому
уезду Самарской губернии, явилось всего 20%768. Данное явление, в полной
мере, проявилось (см. табл. 4.4) и в селениях Медведицкой волости Саратовской губернии в период Русско-японской и Первой мировой войн769.
Таблица 4.4770
Численность немцев-поселенцев Медведицкой волости,
не явившихся на призывной пункт (1905–1915 гг.)
Год
призыва
1905
1906
1907
1908
1909
1910
1911
1912
1913
1914
1915
Итого
Число
подлежащих
призыву
aбс.
в%
245
100
215
100
197
100
225
100
256
100
223
100
200
100
229
100
227
100
197
100
218
100
2 632
100
Число
не явившихся на
призывной пункт
абс.
в%
55
22,4
97
45,1
95
48,2
96
42,7
102
39,8
80
35,9
57
28,5
101
44,1
78
34,4
78
39,6
70
32,1
909
34,5
Число призванных
на комиссию
абс.
190
118
102
129
154
143
143
128
149
119
148
1 523
в%
100
100
100
100
100
100
100
100
100
100
100
100
Число призванных
в армию
абс.
102
80
59
52
69
74
76
37
40
57
75
721
в%
53,7
67,8
57,8
40,3
44,8
51,7
53,1
28,9
26,8
47,9
50,7
47,3
Присутсвовавший на призывном пункте в Медведицкой волости (1915)
исправник Аткарского уезда Зубков, по данному поводу заметил следующее:
«Массовое уклонение немцев-колонистов в течение нескольких лет от воинской повинности, хорошо известно русскому населению и вызывает со стороны его вполне
767 Аналогичная процедура повторного призыва ожидала и немецких поселенцев«уклоненцев», которые находились на территории России. См.: ГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 6989 [Докладная записка земского начальника 1-го участка Камышинского уезда Е. Н. Лызлова – Саратовскому губернатору, 04.05.1913]. Л. 59–63 oб.
768 В 1915 году Новоузенское уездное земство возбудило ходатайство о выделении немецких
волостей в особый призывной участок, чтобы строже контролировать призыв немецкой молодежи в армию. См.: Сергеев И. И. Мирное завоевание России немцами. С. 39. По мнению
К. Ф. Юстуса, многие из «эмигрантов» – поселенцев Новоузенского уезда, находились в России
(за пределами Самарской губернии), и были намеренно причислены российскими «патриотами»
к дезертирам. См.: Юстус K. Ф. Приволжские колонисты. С. 22.
769 См.: Юстус K. Ф. Приволжские колонисты. С. 22.
769 По мнению Джеймса Лонга, именно мобилизация резервистов в период Русско-японской
войны, а не ежегодный призыв немцев на действительную военную службу, вызвала рост эмиграционного движения в немецких селениях. См.: Long, James W. From Privileged to Dispossessed.
Р. 37–38. Сравни: Юстус K. Ф. Приволжские колонисты. S. 23; Шульга И. И. Воинская служба поволжских немцев. С. 45, 49.
770 См.: РГИА. Ф. 1282. Оп. 2. Д. 112 [Рапорт исправника Аткарского уезда Зубкова – главноначальствующему Саратовской губернии, от 8.02.1915. Совершенно секретно]. Л. 14–14 об. Сравни: Герман А., Шульга И. И. Воинская повинность // Немцы России: Энциклопедия. Т. 1. М., 1999.
С. 391.
137
справедливые нарекания, так как тягость воинской повинности, в виду отсутствия
немцев за границей, ложится на русское население [...]»771.
В своем секретном рапорте на имя главноначальствующего Саратовской
губернией, поданном в феврале 1915 года, он дaл и соответствующий немецкой эмиграции прогноз: «Исходя из того соображения, что в 1912 году, когда события на Балканском полуострове грозили войной всей Европе, – из 229 человек призываемых в Медведицкой волости, было принято на военную службу только
37 человек, – полагаю, что если бы в минувшем и текущем году было возможно перейти границы нашей Империи, то немцев-колонистов явилось бы в воинское Присутствие очень мало [...]»772.
Однако, несмотря на определенную тенденцию роста эмиграционной
волны немецких «уклонистов» в наиболее сложные периоды истории Российского государства, статистические данные за весь довоенный период
ХХ столетия подтверждают, что среди основных причин эмиграции российских немцев, уклонение от воинской повинности, так называемое «политическое дезертирство» мужчин, все же стояло далеко позади, пропустив вперед
«экономическое бегство» целых семей от нужды и голода773. В общей сложности, с 1874 по 1914 гг. в российскую армию ежегодно призывалось от 800 до
1500 поволжских немцев. Таким образом, только за этот временной отрезок,
воинскую службу прошли свыше 50 тысяч поволжских немцев, т. е. почти две
трети мужчин призывного возраста774.
4.6. Временно или навсегда?
«Говорят, что Царь-батюшка заплакал, когда
ему сообщили, что немцы навсегда решили покинуть Россию [...]»775
По оценкам саратовских губернских властей, лишь около 15–20% эмигрантов возвращались обратно, пробыв за границей, как правило, от трех до
пяти лет – «либо вследствие неудачи, нищими, либо наоборот, с накопленными средствами, достаточными для безбедного существования на родине»776. По словам
земского начальника 8-го участка Камышинского уезда, поволжские колони771 РГИА. Ф. 1282. Оп. 2. Д. 112 [Рапорт исправника Аткарского уезда Зубкова – главноначальствующему Саратовской губернии, от 8.02.1915. Совершенно секретно]. Л. 15 об. Сравни:
Brandes, Detlef. Von den Zaren adoptiert. S. 370–371.
772 РГИА. Ф. 1282. Оп. 2. Д. 112 [Рапорт исправника Аткарского уезда Зубкова – главноначальствующему Саратовской губернии, от 8.02.1915. Совершенно секретно]. Л. 14 об. Сравни:
ГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 6989 [Докладная записка земского начальника 7-го участка Камышинского
уезда – Саратовскому губернатору, от 15.06.1913]. Л. 80–80 об.; Rath, Georg. Die Rußlanddeutschen in
den Vereinigten Staaten von Nord-Amerika. S. 43.
773 См. к примеру: ГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 6989 [Докладная записка земского начальника 9-го
участка Аткарского уезда – Саратовскому губернатору, от 22.06.1913]. Л. 30–30 об.; Там же [Докладная записка земского начальника 5-го участка Камышинского уезда – Саратовскому губернатору, от 21.06.1913]. Л. 57–57 об.
774 Шульга И. И. Воинская служба поволжских немцев. С. 57; Он же. Воинская служба поволжских немцев. С. 40, 48–53; Он же. Немецкие колонисты Поволжья и всеобщая воинская повинность. С. 50.
775 Götz, Karl. Auf den Wanderwegen rußlanddeutscher Mennoniten in Amerika. Ein Erlebnisbericht // Heimatbuch der Deutschen aus Rußland (1963). S. 67.
776 ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8473 [Циркуляр Саратовского губернатора в отдел Торгового мореплавания, от 29.05.1910]. Л. 118 об.–119. Сравни: Там же. Ф. 23. Оп. 1. Д. 6989 [Докладная записка
земского начальника 7-го участка Камышинского уезда - Саратовскому губернатору, от
15.06.1913]. Л. 80–80 об.; Там же [Докладная записка земского начальника 9-го участка Аткарского
уезда – Саратовскому губернатору, от 22.06.1913]. Л. 30–30 об.; Там же [Докладная записка земского начальника 5-го участка Камышинского уезда – Саратовскому губернатору, от 21.06.1913].
Л. 57–57 об.
138
сты «свили себе прочное гнездо» за океаном, регулярно перемещаясь между
Америкой и Россией777. Данное обстоятельство не давало никакой возможности точно выявить, кто из немецких поселенцев эмигрировал навсегда, а кто –
просто отправился туда на заработки. Причем, в основной своей массе, выезжавшие оформляли шестимесячные заграничные паспорта, что подтверждало характер их временного отъезда – только «на заработки». По заверению
земского начальника 4-го Камышинского уезда, официальных заявлений о
выселении «навсегда из России», среди подотчетных ему селений в период
1900–1909 гг. вообще не встречалось778.
Однако, именно цель выезда из России (на временное или постоянное
жительство) определяли и поведение выселенцев779. Несмотря на утверждение поволжских немцев, заявлявших о их временном, краткосрочном отъезде,
выезжавшие целыми семьями, как правило, полностью распродавали все свое
имущество, как «движимое, так и недвижимое», разрывая тем самым какиелибо имущественные связи со своей родиной. При отъезде отдельных членов
семьи, имущество, само собой разумеется, оставалось в собственности оставшихся родственников. Так, например, если представители Каменской волости, в большинстве своем ликвидировали свои хозяйства (за исключением земельных наделов, сдаваемых в аренду до следующего передела), то в
Семеновской – случаи полной ликвидации хозяйства и семейно-имущественные разделы были весьма редкими780.
По мнению местных властей Усть-Кулалинской волости, причины роста
ежегодного оттока немецкого населения на постоянное место жительства в
страны Нового Света заключались в следующем: «[...] местное население имеет
недостаток в пахотной земле, за последние годы впало в бедность, кругом задолжено
и не имеет добросовестно оплачиваемых заработков (в неурожайные годы труд чернорабочего совсем не ценится), а в Америке – труды земледельца оплачиваются хорошо и он может иметь там постоянно одинаково хорошие заработки»781.
Резко выросшие к началу ХХ столетия цены на аренду земли привели к
тому, что зачастую съемщик не мог рассчитывать на получение даже небольшой прибыли. По словам современников, «при наличных арендных ценах
съемщик даже при среднем урожае недополучает несколько рублей из своей заработной платы: при неурожае же, он не только ничего не получает в возврат за свой
труд [...], но еще должен изыскать возможность применить где-то свой труд, чтобы вырученными деньгами рассчитаться с землевладельцем за аренду земли, без чего
он не может рассчитывать на получение земли для посева в будущем году»782.
777 ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8473 [Сведения об эмиграции населения за границу по 8-му участку
Камышинского уезда (Котовская, Гусельская и Илавлинская волости), от 13.04.1910]. Л. 67 об.
Сравни также: Kloberdanz, Timothy J. Die Auswanderung nach Amerika. S. 173.
778 См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8473 [Докладная записка земского начальника 4-го участка Камышинского уезда – Саратовскому губернатору, от 17.05.1910]. Л. 5. Сравни: Там же. Ф. 23. Оп. 1.
Д. 6989 [Докладная записка земского начальника 6-го участка Саратовского уезда, от 19.06.1913].
Л. 115–115 об.; Brandes, Detlef. Einwanderung und Entwicklung der Kolonien // Deutsche Geschichte
im Osten Europas. Rußland. Hg. v. Gerd Stricker. Berlin, 1997. S. 95–96.
779 Как правило, все выезжавшие за границу получали заграничный паспорт только на полгода, объясняя свое намерение не желанием эмигрировать из России навсегда, а необходимостью
подзаработать за границей.
780 См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8473 [Сведения об эмиграции населения за границу по 5-му
участку Камышинского уезда Саратовской губернии, от 25.03.1910]. Л. 61 об.
781 ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 6128 [Докладная записка земского начальника 7-го участка Камышинского уезда – Саратовскому губернатору, от 16.12.1900]. Л. 18 об.
782 Цит. по: Очерки истории Саратовского Поволжья. Т. 2. Ч. 2. С. 25. Сравни: ГАСО. Ф. 1.
Оп. 1. Д. 8473 [Сведения об эмиграции населения за границу по 5-му участку Камышинского
уезда Саратовской губернии, от 25.03.1910]. Л. 120.
139
Выход из создавшегося положения, неуклонно ухудшавшегося с каждым
годом, многие немецкие поселенцы видели только в оставлении России.
Причем, краткосрочная цель временно «подзаработать» за границей, нередко
приводила к настоящей эмиграции783. По мнению представителей Сосновских властей, развитие эмиграционного движения было полностью привязано
к развитию уровня заработной платы на американском континенте: «если
хорошие заработки – [эмиграция] будет продолжаться; при понижении заработков –
движение может заглохнуть»784. В то же время, анализ источников показывает,
что большинство выселений из общины все-таки заканчивались полной ликвидацией хозяйств и промыслов, и лишь в относительно редких случаях – их
временным свертыванием или сокращением785.
Наиболее важной предпосылкой для эмиграционных настроений являлась и сама возможность выезда из страны, которая у немецкоговорящего
населения (в противовес русскоязычному) имела свою предисторию и традиции. Основная причина количественного роста выселенцев крылась именно в
тесной, регулярно усиливавшейся связи немецких общин с «новыми», американскими гражданами. По сути, российские власти не только подтолкнули
немцев к выселению из России, но и сами узаконили данное право. Именно в
результате введения положения о поселянах – собственниках в 1871 г., позволявшему немецким эмигрантам сохранить за собой русское подданство в течение первых десяти лет786, выехавшая в США часть поволжских немцев, без
особого риска потерять свое право на возвращение, вскоре приняла американское гражданство.
Начиная с 70-х годов XIX столетия и вплоть до начала Первой мировой
войны, в немецких колониях Поволжья наряду с российскими немцами проживали и «американские» граждане, по каким-либо причинам вернувшиеся
назад в Россию787. Данное обстоятельство не могло не отразиться и на сложившемся годами патриархальном мире поселян-собственников, включая
такие краеугольные отношения, как «община – поселенец» или «отец – сын»788.
Образовавшаяся тесная связь между поволжскими колонистами и новыми «американцами» (часть из которых постоянно кочевала между Америкой и
Россией) несомненно усиливала волну эмиграции. «Американцы» помогали не
только информацией, но и выделяли желающим эмигрировать финансовую
помощь789. Так, например, только скромными усилиями одного поселенца
Леглера, уроженца села Ной-Бауер (Новоузенский уезд), были завербованы
на выезд в Мексику (штат Чиапас) не только жители из его родного селения в
Самарской губернии, но и из соседней Саратовской, в частности, из целого ряда
сел Камышинского уезда.
783 Сравни к примеру: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8473 [Сведения об эмиграции по 1-му земскому
участку, без даты]. Л. 57.
784 ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8473 [Сведения об эмиграции по 1-му земскому участку, без даты].
Л. 58; Там же. Л. 58. Сравни: Там же [Докладная записка земского начальника 5-го участка Камышинского уезда – Саратовскому губернатору, от 21.12.1900]. Л. 16 об.
785 См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8473 [Сведения о положении эмиграционного движения рабочих на заработки за границу по Аткарскому уезду, без даты]. Л. 7–7 об. Сравни: Там же [Циркуляр Саратовского губернатора в отдел Торгового мореплавания, от 29.05.1910]. Л. 118 об.–119.
786 См., также: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 25.
787 См.: ГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 6989 [Докладная записка земского начальника 7-го участка Камышинского уезда – Саратовскому губернатору, от 15.06.1913]. Л. 80–80 об.
788 Более подробно смотри: Kloberdanz, Timothy J. Die Auswanderung nach Amerika. Р. 181–185;
Dahlmann, Dittmar. Die Deutschen an der Wolga. Р. 9–10. Сравни: Дитц Я. История поволжских немцев-колонистов. С. 380.
789 ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 6128 [Докладная записка земского начальника 1-го участка Камышинского уезда – Саратовскому губернатору, от 30.12.1900]. Л. 20–20 об.
140
Особо следует обратить внимание и на взаимопомощь немецких колонистов, как правило, бравших на себя все материальные затраты по переезду
своих родственников и знакомых. «Эмигранты последних лет, – замечал в своей докладной записке земской начальник 7-го участка Камышинского уезда
(1900), – в большинстве случаев сами ничего из своих средств не затрачивают. Дело
в том, что проживающие в Америке родственники местных поселян, высылают
последним на проезд деньги или вперед оплаченные билеты до конца пути следования
и делают это даже для каждого желающего переехать в Америку [...]. В свою очередь,
переехавшие при помощи других в Америку, таким же образом переправляют и своих родных, и в этом заключается также одна из важных причин усиливающейся
эмиграции»790.
Эмиграционное движение, включая кратковременный выезд на заработки, затронуло не только чисто земледельческие колонии, жителей которых на
переселение толкал земельный «голод» и низкое качество наделов, но и регионы, где немало поселенцев существовали и за счет развития своего кустарно-ремесленного производства. Так, например, в центре сарпиночного
производства – Сосновской волости, волна эмиграции с начала ХХ столетия
также поступательно шла вверх791. Однако, несмотря на постоянный рост
численности Сосновских выселенцев, основная их часть, выезжая в Америку,
все же оставляла нераспроданным свое недвижимое имущество, надеясь, по
всей видимости, вернуться назад в Россию.
На вопрос, имеет ли эмиграция какое-либо заметное культурно-воспитательное влияние, исходя из примера немцев-возвращенцев, большинство
представителей местных властей отвечали отрицательно, ссылаясь на то, что,
по словам вернувшихся в свои села поселян, «тяжелый физический труд и незнание местного языка не дают возможности ближе познакомиться с жизнью американцев»792. Кроме этих причин, многие немецкие реэмигранты ссылались и на
элементарное отсутствие свободного времени, необходимого для посещения
просветительно-образовательных учреждений в Америке.
По словам земского начальника 5-го участка Камышинского уезда, «[...]
последние возвращаются на родину без всякого запаса опыта и знаний, и не в состоянии внести в закостенелую среду своих однообщественников какое-либо новое, оживляющее начало культуры и прогресса, к усвоению которого дана была им возможность
за границей»793. Некоторые изменения в данном плане отмечались только у лиц,
проживших за океаном довольно продолжительное время794. К этому, можно
лишь добавить, что наряду с отсутствием «культурно-образовательных достижений»
у большинства возвратившихся реэмигрантов, в немецких селениях Поволжья не
790 ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 6128 [Докладная записка земского начальника 7-го участка Камышинского уезда – Саратовскому губернатору, от 16.12.1900]. Л. 18. Сравни: Janssen, Susanne. Vom
Zarenreich in den amerikanischen Westen. Р. 93; Колчина С. А. Семейная жизнь поволжских немцев.
С. 293–294.
791 ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8473 [Сведения об эмиграции по 1-му земскому участку Камышинского уезда, без даты]. Л. 57.
792 ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8473 [Докладная записка земского начальника 4-го участка Камышинского уезда – Саратовскому губернатору, от 17.05.1910]. Л. 6 об.
793 ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8473 [Сведения об эмиграции населения за границу по 5-му участку
Камышинского уезда Саратовской губернии, от 25.03.1910]. Л. 60.
794 См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8473 [Рапорт исправника Камышинского уезда – Саратовскому
губернатору, от 7.05.1910]. Л. 12. Сравни: Там же [Сведения об эмиграции по 1-му земскому участку, без даты]. Л. 57 об.–58 об.; Там же [Сведения о положении эмиграционного движения рабочих на заработки за границу по Аткарскому уезду, без даты]. Л. 37.
141
было замечено и каких-либо особых технических новшеств и нововведений, позаимствованных колонистами из-за границы795.
4.7. Землевладение и эмиграция
«Мы едем в заветную страну,
Туда, где золота столько,
Как песчинок на морском берегу [...]»796
В целом, отношение в бывших немецких колониях к эмигрантам было
уважительное, так как при общинном владении землей, остающиеся односельчане получали существенную выгоду, пользуясь надельными участками
отъезжавших, за сравнительно мизерную плату797. Причем, местные власти в
один голос заявляли, что никакого ущерба интересам местного населения
эмиграция не приносит, недостатка в наемной рабочей силе не наблюдается
и «расстройства» в крестьянское хозяйство не вносится, а скорее наоборот,
«остающиеся на родине, пользуясь земельными наделами отъезжающих за недорогое
вознаграждение, поправляют свои хозяйства»798.
В свою очередь, эмиграционное движение прямо способствовало разделению больших немецких семейств, ослабляя тем самым катастрофическое
влияние роста населения в немецких колониях799. По словам земского начальника 5-го участка Камышинского уезда, к переселению «беднейшего класса» переселенцев, которым просто «не хватает земли в достаточном количестве», добавляется и своеобразное поощрение данного движения со стороны
односельчан в целом800. По его наблюдениям, «[...] общества всегда с большой
охотой дают увольнительные приговора, так как земельные наделы уезжающих остаются в их пользу»801.
Исправник Саратовского уезда, в своем рапорте на имя Саратовского губернатора в марте 1910 г., с деревенской прямолинейностью отмечал: «Переселение это дурных последствий за собой не оставляет, а наоборот – приносит выгоду [...], земельный надел увеличивается, а число рабочих уменьшается, а
вследствие этого легче находится заработок [...] для оставшихся на месте [...]»802.
Земельные наделы уезжавших в Америку, как правило, сдавались в аренду
родственникам или односельчанам вплоть до нового передела, после которого, эти участки переходили в «пользу общества».
Власти Усть-Кулалинской волости, также подтверждали, что немецкое
население к эмиграционному движению относится с большой «симпатией»,
795 См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8473 [Сведения об эмиграции населения за границу по 8-му
участку Камышинского уезда (Котовская, Гусельская и Илавлинская волости), от 13.04.1910].
Л. 73 об.
796 Цит. по: Schippan M. – S. Striegnitz. Wolgadeutsche. Geschichte und Gegenwart. S. 104.
797 См., к примеру: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8473 [Рапорт исправника Камышинского уезда – Саратовскому губернатору, от 7.05.1910]. Л. 11 об. Сравни: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 31, 122–123.
798 ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8473 [Докладная записка земского начальника 4-го участка Камышинского уезда – Саратовскому губернатору, от 17.05.1910]. Л. 6–6 об.
799 См., к примеру: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8473 [Сведения об эмиграции населения за границу
по 5-му участку Камышинского уезда – Саратовской губернии, от 25.03.1910]. Л. 120 об.
800 См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 6128 [Докладная записка земского начальника 5-го участка Камышинского уезда – Саратовскому губернатору, от 21.12.1900]. Л. 16 об. Сравни: Rath, Georg. Die
Rußlanddeutschen in den Vereinigten Staaten von Nord-Amerika. S. 43.
801 ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 6128 [Докладная записка земского начальника 5-го участка Камышинского уезда – Саратовскому губернатору, от 21.12.1900]. Л. 19.
802 ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8473 [Рапорт исправника Саратовского уезда – Саратовскому губернатору, от 28.03.1910]. Л. 15 об.–16. Сравни: Kloberdanz, Timothy J. Die Auswanderung nach Amerika.
S. 185.
142
особенно, к выселяющимся целыми семьями, не без умысла предполагая, что
последние оставят свою землю в пользу общины803.
По понятным причинам, такая «симпатия» со стороны остававшихся поселян отмечалась лишь до начала столыпинских аграрных преобразований.
После издания Указа от 9 ноября 1906 г., у выезжавших за рубеж колонистов
появилась возможность продать свои земельные наделы, что нередко приводило к конфронтации с однообщинниками804. Наряду с этим, после выхода
столыпинского Указа, в немецких селениях Поволжья усилилась и тенденция
реэмиграции. Так, по наблюдениям волостных органов Саратовской губернии, были отмечены случаи возвращения реэмигрантов на родину, движимых одной целью – «посмотреть на открывающиеся новые условия владения землей в России и решить, что дальше делать»805.
Однако, кроме желания воочию убедиться в перспективах и возможностях правительственной земельной реформы, многие эмигранты были зачастую вынуждены вернуться назад, чтобы не потерять свое право на владение
надельными землями. Дело в том, что в некоторых немецких селениях зародилась идея, по всей видимости, не без влияния революции 1905–1907 гг., лишить наделов всех эмигрировавших (или выехавших на заработки) односельчан. Так, неслучайно, в Илавлинской волости, вплотную соседствующей с
русскими волостями, данное явление проявилось в полной мере: «При разверстаниях и вообще при составлении новых приговоров о переделе земли замечается
желание многих отобрать наделы от эмигрировавших в Америку своих бывших однообщественников»806. Аналогичную позицию заняли и поселенцы колонии
Пановка (Семеновская волостъ), единогласно проголосовавшие за лишение
всех покинувших селение жителей права, на приватизацию своих надельных
участков807.
По сообщениям российского консула из Сан-Франциско (США), с момента издания Указа от 9.11.1906 г., консульство стало оформлять «в значительном количестве» доверенности на лиц, проживающих в России, которым
поручалось закрепление земельных наделов вместо находящихся в Америке
односельчан. Между тем, по его данным, «значительное большинство русскоподданных, проживающих в округе означенного консульства, состоит из лиц, которые или самовольно оставили отечество или безвестно отсутствуют, так как разрешение на пребывание сверх установленного законом срока ими не испрашивалось, и
все без исключения должны казне значительные суммы за просрочку своих заграничных паспортов»808.
803 Сравни: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8473 [Сведения об эмиграции населения за границу по
Усть-Кулалинской волости Камышинского уезда, без даты]. Л. 66.
804 См.: ГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 4598 [Жалоба поселян села Семеновка Камышинского уезда – в
Саратовское губернское присутствие, от 21.04.1908]. Л. 2–3 об. Сравни: Там же. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8473
[Сведения об эмиграции населения за границу по Усть-Кулалинской волости Камышинского
уезда, без даты]. Л. 66.
805 ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8473 [Докладная записка земского начальника 8-го участка Камышинского уезда (Котовская, Гусельская и Илавлинская волости) Саратовскому губернатору, от
13.04.1910]. Л. 73 об.
806 ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8473 [Сведения об эмиграции населения за границу по 8-му участку
Камышинского уезда (Котовская, Гусельская и Илавлинская волости), от 13.04.1910]. Л. 73 об.
Сравни: Воронежцев A. В. Поселяне-собственники Саратовской губернии и столыпинская аграрная реформа. С. 223; Минх А. Н. Историко-географический словарь Саратовской губернии. Т. 1.
Вып. 4. С. 1380.
807 См.: РГИА. Ф. 1282. Оп. 2. Д. 112 [Показания коллежского секретаря П. И. Плеханова, от
21.01.1916]. Л. 22 об.
808 ГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 8160 [Циркуляр Саратовского губернатора С. С. Татищева – всем
земским начальникам Саратовской губернии, от 25.09.1910]. Л. 98–98 об.
143
Подводя итог своим наблюдениям, российский консул делал вывод: «Исключительной целью, преследуемой означенными лицами, является продажа своих
наделов на родине, [...] и перевод вырученных денег за границу»809. Как реакцию на
данное положение дел следует расценивать и специальный циркуляр (от
1.9.1910) Министерства внутренних дел России, в котором запрещалось закрепление наделов за лицами, перешедшими в подданство другой страны, а
также за гражданами, считавшимися – «безвестно отсутствующими». Причем
в последнюю категорию попадали все лица, выехавшие официально за границу с шестимесячными заграничными паспортами и прожившие там более
5 лет без особого разрешения российских властей.
Выявление подобных случаев ложилось на плечи земских начальников, в
чью обязанность вменялось проводить строгую проверку всех фактов «приватизации» земельных наделов граждан, выехавших за пределы России810. В
первую очередь, данный циркуляр распространялся на покинувших Россию
немецких колонистов, не отбывших воинскую повинность, а также воинов
запаса. При этом, все аналогичные случаи «приватизации», рассмотренные
Камышинским уездным судом в декабре 1914 года, были им полностью отклонены, – «так как предоставление надельной земли немцам-колонистам, скрывающимся за границей, с явной целью избежать отбытия в России воинской повинности, является [...] несправедливым»811.
Необходимо заметить, что подобное решение суда, как и сам циркуляр
МВД, по сути, находились в противоречии с Законом от 14.06.1910 г. (статья 9)
об укреплении земли в личную собственность, где четко указывалось о праве
домохозяина получить надел в собственность на полное число душ неотделенных членов семейства. Остается добавить, что призывы немецкого населения лишить земельной собственности всех эмигрантов, всецело находили
поддержку у российских властей, так как подобная «экспроприация»
позволялa снизить земельный голод за счет внутреннего разделения наделов
в колониях и без каких-либо кардинальных мер со стороны государства.
4.8. Возвращение / Реэмиграция
«О Америка, сумасшедшая страна!
Я не пожалею пальца со своей руки,
Я не пожалею пальца со своей руки,
Чтобы опять очутиться на своей родине [...]»812
Общая численность возвратившихся в Россию реэмигрантов по немецким волостям Саратовского Поволжья была различна, но в целом, относительно мала. Tак, например, за первое десятилетие ХХ века доля возвращенцев в Медведицкой волости (Аткарский уезд) не превысила и одного процента
от всех выехавших за океан813, а в Усть-Кулалинской волости (Камышинский
уезд) эта цифра, в общей сложности, составила около десяти процентов814.
Несравненно выше доля возвращенцев достигала в регионах тесного соседстГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 8160. Л. 65.
Там же.
811 ГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 8160 [Письмо Камышинского уездного предводителя дворянства
М. Х. Готовицкого – Саратовскому губернатору А. А. Ширинскому-Шихматову, от 02.03.1915].
Л. 106–107.
812 Цит. по: Kloberdanz, Timothy J. Die Auswanderung nach Amerika. S. 178.
813 См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8473 [Сведения о положении эмиграционного движения рабочих на заработки за границу по Аткарскому уезду, без даты]. Л. 37.
814 См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8473 [Сведения об эмиграции населения за границу по УстьКулалинской волости Камышинского уезда, без даты]. Л. 65.
809
810
144
ва русских и немцев. Так, по Гусельской волости было отмечено возвращение
около 20% русских выселенцев, пробывших, как правило, за пределами России около трех лет, а в соседней – Илавлинской волости, цифра возвратившихся немцев достигла даже 25%. Причем, срок пребывания илавлинских
возвращенцев за рубежом почти в два раза превышал время нахождения на
заработках русских крестьян, а часть из них, так и не сумев приспособиться к
российской действительности, вскоре вновь покинула Россию815.
Необходимо заметить, что эмиграционное движение, решая проблему
перенаселения и малоземелья, несло и прямые выгоды остававшемуся в немецких колониях населению (включая реэмигрантов) и с точки зрения их
материального обеспечения. Регулярная финансовая помощь со стороны
эмигрантов, оставшимся в Поволжье родственникам, не только помогала последним в кризисные периоды бороться с нуждой, но и «усиливa[ло] благосостояние местных хлебопашцев и рабочих» в целом816. Только по одной – Семеновской волости, размер ежегодных перечислений из-за океана (1900–1909)
составлял более 30 000 рублей, а в Усть-Кулалинской – суммы таких перечислений доходили даже до 40 000 рублей817. Причем, немецкие семейства, возвращавшиеся назад в Поволжье, нередко располагали свободным капиталом
от двух до шести тысяч рублей, что давало им возможнось обзавестись новым,
более совершенным сельскохозяйственным инвентарем и полностью модифицировать свое хозяйство818.
Факты реэмиграции в поволжские селения, даже после достаточно длительного срока пребывания за рубежом, были не такими уж и редкими. Так,
исходя из статистических данных по Каменской и Семеновской волостям,
сюда, в течение десяти лет (1900–1909) возвратилось приблизительно 15% выселенцев819. Причем, основную их долю составили мужчины рабочего возраста, чье общее пребывание за границей колебалось от 2 до 10 лет820. По сведениям
Камышинского
уездного
исправника,
общая
численность
возвратившихся назад рабочих и выселенцев уезда, не превышала в среднем
15–20%, а получаемые из-за границы пособия от родных составляли, как правило, от 100 до 300 рублей в год на семью. В Камышинском уезде были зафиксированы даже случаи, когда возвратившиеся на родину немецкие реэмигранты привозили с собой «баснословные» для деревни капиталы, доходившие
до двадцати тысяч рублей821.
Как правило, сумма накопленных денег находилась в прямой зависимости от времени пребывания поселенца за границей. Естественно, что подобные случаи достаточно быстрого обогащения только усиливали эмиграцион815 См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8473 [Сведения об эмиграции населения за границу по 8-му
участку Камышинского уезда (Котовская, Гусельская и Илавлинская волости), от 13.04.1910].
Л. 73–73 об.
816 Сравни: Kloberdanz, Timothy J. Die Auswanderung nach Amerika. Р. 172.
817 См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8473 [Сведения об эмиграции населения за границу по 5-му
участку Камышинского уезда Саратовской губернии, от 25.03.1910]. Л. 60; Там же [Сведения об
эмиграции населения за границу по Усть-Кулалинской волости Камышинского уезда, без даты].
Л. 66; Там же [Сведения о положении эмиграционного движения рабочих на заработки за границу по Аткарскому уезду, без даты]. Л. 37.
818 См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8473 [Сведения об эмиграции населения за границу по УстьКулалинской волости Камышинского уезда, без даты]. Л. 66.
819 В Каменской волости было отмечено возвращение 383 человек (из них - 58% мужчин), а в
Семеновской – около 200 человек.
820 См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8473 [Сведения об эмиграции населения за границу по 5-му
участку Камышинского уезда Саратовской губернии, от 25.03.1910]. Л. 60, 120 об.
821 См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8473 [Рапорт исправника Камышинского уезда – Саратовскому
губернатору, от 7.05.1910]. Л. 11 об.–12.
145
ную «лихорадку». Факт накопления огромных для деревни заработков отмечался и исправником Саратовского уезда, подтверждавшего наличие крупных денежных сумм (до двадцати пяти тысяч рублей) среди возвращенцев
Ягодно-Полянской волости 822.
Достаточно высокий процент вернувшихся на родину переселенцев наблюдался и в центре сарпиночного производства – Сосновской волости. Сюда, по данным земского начальника, регулярно возвращалось около половины всех рабочих и выселенцев, проработавших за океаном от двух до пяти
лет. Причем, как подчеркивали местные власти: «[...] Эмиграция отражается на
интересах местного населения благотворно, усиливая денежные капиталы. Наблюдались случаи возвращения рабочих, бывших до выезда „бедного состояния“, но сумевших скопить в Америке от пяти до пятнадцати тысяч рублей [...]»823.
По оценкам современников, «работа» американских долларов довольно
четко проявлялась в строительстве новых домовладений, выраставших, как
грибы, в немецких селениях824. Кроме этого, в некоторых колониях арендная
плата за неиспользуемые наделы выехавших за границу поселян (в простонародье называемые – «Amerikanerland»), нередко составляла почти 40% от всего
деревенского дохода825.
Имели место и факты повторной эмиграции немецких поселян за океан,
по причинам невозможности реализации задуманных в Америке проектов,
как правило, из-за несовершенства российских законов. Так, например, в Саратовском уезде (1908) был отмечен случай возвращения богатых немецких
реэмигрантов, обладавших достаточными капиталами не только для реорганизации собственных хозяйств, но и для финансирования достаточно крупных хозяйственных проектов в уезде в целом. Однако, несмотря на возможность вложения денежных средств и раскрывавшиеся перспективы
построения «русской Америки» в Поволжье, попытка хозяйственных преобразований в родных селениях закончилась для них неудачно, что привело к их
повторному выезду из России826.
Прецедент возвращения реэмигрантов на родину без денежных накоплений, как правило, расценивался их земляками, как некое исключение, в
основе которого лежали негативные, персональные качества возвращенцев.
Так, например, по мнению одного из представителей местных властей Саратовского уезда, все они – были неудачники, обладавшие своеобразными
«крупными недостатками», всегда и везде рассчитывающие на «даровой паек»827.
Неудивительно, что за исключением разочарованных Америкой возвращенцев, у большинства немецких поселян сложилось устойчивое представление об этом континенте, как очень богатой земле, с неограниченными возможностями. «Страна, где текут молочные и медовые реки, где коровы приносят
822 См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8473 [Рапорт исправника Саратовского уезда – Саратовскому
губернатору, от 28.03.1910]. Л. 16.
823 ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8473 [Сведения об эмиграции по 1-му земскому участку, без даты].
Л. 57 об.–58 об.
824 См. также: Kloberdanz, Timothy J. Die Auswanderung nach Amerika. S. 178. Сравни: Юстус K. Ф. Приволжские колонисты. С. 21.
825 Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 31, 122–123.
826 См. также: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8473 [Сведения об эмиграции населения за границу по 6му участку Саратовского уезда, от 22.03.1910]. Л. 95(a)–95(a) об.
827 Там же. Сравни: ГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 6989 [Докладная записка земского начальника 4-го
участка Камышинского уезда – Саратовскому губернатору, от 21.06.1913]. Л. 71–71 об.
146
домой на своих рогах сладкие булочки [...]», – с энтузиазмом продолжали распевать дети и взрослые в поволжских колониях828.
4.9. Отходничество на заработки в Германию
«Несмотря на свой язык и обычаи, колонисты Приволжского края
[...] потеряли всякую связь со своим
отечеством [...].
(Из донесения российского консула, г. Штетин)
Как уже отмечалось выше, именно в конце XIX – начале ХХ столетия в
России резко возрастает общая миграция населения, в первую очередь – сельского. Причем, наряду с эмиграционными потоками за рубеж, весьма масштабными были и внутренние миграции жителей – переселявшихся на окраины империи. Только в 1897–1916 гг. сюда въехало почти 5,3 млн. человек, в
том числе в Сибирь 2,6 млн. (48,8%), в Казахстан и Среднюю Азию – 1,4 млн.
(27,3%)829. После прекращения в 90-х годах XIX в. отвода казенных земель в
Заволжском регионе, выручавшем долгое время малоземельных переселенцев,
многие крестьяне Поволжья (включая немецких поселенцев-собственников)
также были вынуждены переселяться на Кавказ, в Туркестан и Сибирь830.
Кроме организованного переселения семьями, возросло и число так называемых «отходников», когда крестьяне не просто уходили на заработки в
свои соседние селения или уезды, но и выезжали далеко за пределы своих
губерний. Так, только из Усть-Кулалинской волости, численность отправившихся на заработки поселенцев, на рубеже столетий, выросла в несколько
раз831. Причем, если в 1880 г. властями Усть-Кулалинской волости был выдан
101 паспорт «на отлучку», то в 1899 г. ими было оформлено уже 968 паспортов832. В 1904 г. Степновскую волость (Новоузенский уезд) в поисках лучшей жизни покинуло 4 841 человек, при этом только 1 829 (38%) поселенцев
отправилось в Америку, а более двух трети из них (68%) рассеялось по различным регионам России833.
Основными центрами притяжения таких «отходников» становились города и крупные населенные пункты, где в результате стремительного роста
промышленности, торговли и транспортной сети регулярно требовались дополнительные рабочие руки. Кроме городских поселений, отходничество
имело место и в сельских регионах, также нуждающихся в период сбора урожая в притоке сельскохозяйственных рабочих. В первую очередь, данное явление было широко распространено в Заволжском регионе, традиционно
828 Цит. по: Kloberdanz, Timothy J. Die Auswanderung nach Amerika. S. 178. Сравни: Rath, Georg.
Die Rußlanddeutschen in den Vereinigten Staaten von Nord-Amerika. S. 32.
829 См.: Кабузан В. Русские в мире. С. 177. Сравни: Brandes, Detlef. Einwanderung und Entwicklung der Kolonien. S. 95–96; Малиновский Л. Немцы в России и на Алтае. С. 91–94.
830 См. также: Шайдуров В. Н. Самовольное поселение немецких крестьян на Алтае (конец
XIX - начало XX вв.) // История и культура российских немцев. Вып. 3. Саратов, 1996. С. 68–69;
Воронежцев А. В. Миграционные процессы в Поволжских колониях в XIX в. С. 106; Schmidt D.
Studien über die Geschichte der Wolgadeutschen. T. 1. S. 314.
831 См.: Булычев М. В. Социально-экономическое положение немецких селений Саратовской
губернии. C. 217. Сравни: Воронежцев A. В. Поселяне-собственники Саратовской губернии и столыпинская аграрная реформа. C. 221; Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 86–87.
832 См.: ГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 10721 [Докладная записка земского начальника 7-го участка
Камышинского уезда в Саратовское губернское присутствие, от 30.12.1899]. Л. 7 об.
833 См.: Юстус K. Ф. Приволжские колонисты. С. 22.
147
считавшемся «необъятным» рынком для сезонных рабочих различных национальностей834.
Одним из результатов малоземелья явился и отток немецкого населения
в крупные города, причем не только в близлежащие – Саратов, Самару, Астрахань и Царицын, но и в весьма отдаленные, такие, к примеру, как Баку835.
В начале ХХ столетия, наряду с традиционным отходничеством поселенцев в соседние губернии, под влиянием сведений о «сытной» жизни и высоких заработках в Европе, усилилась и тенденция их выезда в Германию836.
Точное количество таких отходников установить достаточно сложно, так как
регистрация выбывших на временные заработки в европейские страны, долгое время не велась837. Однако, несмотря на относительную близость Германии по сравнению с американским континентом, массового движения в Поволжье этот вид выезда на заработки не приобрел.
В частности, у нас есть возможность пронаблюдать его развитие на примере Ягодно-Полянской волости. Так, в 1900–1906 гг., отсюда в Германию ежегодно выезжала лишь небольшая группа поселенцев (10–15 человек), «в зависимости от неурожайных и урожайных лет, т. е. в первые – движение
увеличивалось, а в последние – уменьшалось»838. В период революции и сразу после нее (1907 и 1908 гг.), численность этой группы выросла до 60 человек, костяк которой составляли рабочие «наибеднейшего состояния»839. Такому количественному всплеску немецких отходников предшествовали не только
всеобщие неурожаи 1905 и 1906 гг., массовые выступления и политические
акции (1905–1907), но и активная агитационная работа агентов по вербовке
рабочих, специально прибывавших из Германии в Саратов (1906–1908)840. Последние, в свою очередь, проводили не только пропагандистскую работу,
агитируя на выезд немецких поселенцев, но и занимались выделением денежных средств на их проезд к месту работы.
Однако, волна «массового» отходничества в Германию, руководствуясь
словами земского начальника 6-го участка Саратовского уезда, «[за]кончилась
весьма печально»841. По его наблюдениям, большинство завербованных на работу поселян вернулось назад почти сразу, другие, не имевшие средств на
обратную дорогу, вынуждены были работать год, а некоторые и два, «пока
наконец загнанные, измученные прибыли обратно»842. Нужно заметить, что в отличие от американских эмигрантов Ягодно-Полянской волости, где доля воз-
См.: Очерки истории Саратовского Поволжья. Т. 2. Ч. 2. С. 15–16.
К 1897 году около 4,5% бывших колонистов проживало в городах Саратовской губернии,
в основном в Саратове, Камышине и Царицыне. См.: Воронежцев А. В. Миграционные процессы в
Поволжских колониях в XIX в. С. 107. Сравни: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 86–
87.
836 См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8473 [Рапорт исправника Саратовского уезда – Саратовскому
губернатору, от 28.03.1910]. Л. 15.
837 См.: Там же. Л. 15 об.
838 Там же.
839 ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8473 [Сведения об эмиграции населения за границу по 6-му участку
Саратовского уезда, от 22.03.1910]. Л. 95 a; Там же [Рапорт исправника Саратовского уезда – Саратовскому губернатору, от 28.03.1910]. Л. 15 об.
840 Сравни: Neutatz, Dietmar. Die Wolgadeutschen in der reichsdeutschen Publizistik und Politik
bis zum Ende des Ersten Weltkrieges // Zwischen Reform und Revolution: die Deutschen an der
Wolga 1860–1917. Hg. v. D. Dahlmann – R. Tuchtenhagen. Essen, 1994. S. 125–126; Kurys, Karl. Bedeutung der deutsch-russischen Rückwanderungsbewegung für die deutsche Landwirtschaft. S. 17–26.
841 ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8473 [Рапорт земского начальника 6-го участка Саратовского уезда –
Саратовскому губернатору, от 22.03.1910]. Л. 95a.
842 Там же.
834
835
148
вращенцев была достаточо низкой843, «германские» отходники вернулись назад все, до одного человека и, «без желания когда-либо выехать в Германию вновь,
находя жизнь в России во всех отношениях гораздо лучше и выгоднее»844. Столь неудачная попытка накопления капитала, с их собственных слов, объяснялась –
«невозможностью нашему рабочему конкурировать с народами Запада»845. Неудивительно, что в 1909 году из Ягодно-Полянской волости на заработки в Германию не выехало ни одного человека846.
Затрагивая отношения поволжских колонистов с Германией, следовало
бы упомянуть и отчет российского консула из города Штетин, в котором указывалось, что Германия не раз пыталась привлечь поволжских колонистов к
возвращению (реэмиграции), пытаясь создать из них особые «форпосты» в
своих восточных провинциях, в противовес «польско-католическому элементу»847. Однако, по словам консула: «Некультурность и упрямство колонистов
помешали делу; эмиссары, посланные изучать быт их на Волге единогласно дали неблагоприятные отзывы об их хозяйничании»848.
В качестве доказательства этих доводов, приводился пример, когда на работу в Померанию было приглашено около двадцати семей немцев из Поволжья, предназначенных для замены русских и польских рабочих. Причем,
на начальном этапе германские помещики «нарасхват» разбирали поволжских колонистов, сразу же заключая с ними многолетние рабочие договора.
«Восторг однако скоро сменился разочарованием, – сообщал российский представитель в Штетине, – колонисты оказались совершенно незнакомыми с приемами
культурного ведения хозяйства и упрямо отказывались учиться и исполнять приказания хозяев»849.
Работники Померанской сельскохозяйственной палаты были вынуждены
«полюбовно» уничтожить уже подписанные контракты, а часть колонистов,
самостоятельно, нередко «тайком», покинули помещичьи усадьбы. Через три
года, в округе, подведомственному российскому консульству, не осталось ни
одного семейства поволжских немцев850. Подводя итоги своих наблюдений,
российский дипломат заметил следующее: «[...] В народе колонистов не любили; они,
как и на Волге, сторонились от всех [...]; с германцами никто не породнился [...]»851.
В целом, подводя итоги отходничеству на заработки в Германию в предвоенный период, саратовские губернские власти пришли к мнению, что несмотря на активную работу германских агенств, активно вербовавших немецких поселян в качестве рабочей силы на сельскохозяйственные работы,
843 Доля возвращенцев из Америки (1900–1909 гг.) по Ясно-Полянской волости была ничтожно мала, составляя около 1%.
844 ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8473 [Рапорт исправника Саратовского уезда – Саратовскому губернатору, от 28.03.1910]. Л. 15–15 об.
845 ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8473 [Сведения об эмиграции населения за границу по 6-му участку
Саратовского уезда, от 22.03.1910]. Л. 95(a)–95(a) об.
846 Cм.: Там же. Сравни: Дитц Я. История поволжских немцев-колонистов. С. 376.
847 Сравни: Neutatz, Dietmar. Die Wolgadeutschen in der reichsdeutschen Publizistik und Politik.
S. 125; Schippan M. – S. Striegnitz. Wolgadeutsche. Geschichte und Gegenwart. S. 140–141.
848 ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8471 [Донесение из Российского консульства (г. Штетин) во 2-ой Департамент Министерства иностранных дел, без даты. Копия]. Л. 2 об. Сравни: Schippan M. –
S. Striegnitz. Wolgadeutsche. Geschichte und Gegenwart. S. 140–141.
849 ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8471 [Донесение из Российского консульства (г. Штетин) во 2-ой Департамент Министерства иностранных дел, без даты. Копия]. Л. 2 об.
850 Сравни: Neutatz, Dietmar. Die Wolgadeutschen in der reichsdeutschen Publizistik und Politik.
S. 126; Kurys, Karl. Bedeutung der deutsch-russischen Rückwanderungsbewegung für die deutsche
Landwirtschaft. S. 27–34; Дитц Я. История поволжских немцев-колонистов. С. 376.
851 ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8471 [Донесение из Российского консульства (г. Штетин) во 2-ой Департамент Министерства иностранных дел, без даты. Копия]. Л. 2 об.–3.
149
результаты данного вида выезда на заработки оказались настолько «плачевными» для рабочих, что это движение в губернии практически прекратилось852.
4.10. Эмиграционное движение в предвоенный период (1910–1914 гг.)
«В наших колониях эмиграционная
волна все растет. Недавно только уехали из
колонии одиннадцать семей, как еще девятнадцать взрослых парней решились на отъезд. Из года в год неустанно трудятся колонисты, однако лишь немногим удается
скопить денег на лучшую жизнь [...]»853.
(По сообщению одного из репортеров
«Dakota Freien Presse» из поволжского селения Шталь (Stahl), 1913 г.)
Как это не парадоксально, но столыпинские преобразования в деревне
(от Указа 9 ноября 1906 года и до до принятия 3-ей Государственной Думой
проекта аграрной реформы П. А. Столыпина в качестве закона – 14.6.1910 г.),
не вызвали особых изменений в эмиграционном движении немецких поселенцев854. В 1909–1910 годах эмиграционная волна в немецких волостях несколько поутихла, что, по всей видимости, было связано с общим ухудшением заработков в Америке и появлением там безработицы855.
«Что же касается дальнейшего развития эмиграционного движения, – отмечал
в разгар столыпинской аграрной реформы (1910 г.) исправник Камышинского уезда, – то несмотря на то, что таковое благодаря наплыву рабочих в Америку,
уменьшению спроса на рабочий труд, а вместе с тем и значительному понижению
заработной платы, в последние два года заметно уменьшилось, предположить, что
оно и в дальнейшем будет уменьшаться – трудно, особенно в виду закона 9 ноября
1906 года, влияние которого на настоящий вопрос предположить пока невозможно»856.
По оценкам саратовского историка А. В. Воронежцева, исследовавшего
положение поволжского крестьянства в период аграрных преобразований, тенденции переселения немецких поселян на окраины империи (в частности – в
Сибирь) в данный период (1910–1913) не прослеживается вообще857. Напротив,
эмиграционное движение среди немецких поселенцев, включая краткосрочные
выезды на заработки, не прекращались весь предвоенный период.
852 ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8473 [Циркуляр Саратовского губернатора в отдел Торгового мореплавания, от 29.05.1910]. Л. 119. К началу Первой мировой войны, сезонная сельскохозяйственная
миграция из России (в основном, из Царства Польского), превысила 350 тыс. человек. См.: Кабузан В. Русские в мире. С. 202.
853 Kloberdanz, Timothy J. Die Auswanderung nach Amerika. S. 179.
854 В целом, по Саратовской губернии, наиболее массовым выход крестьян из общины пришелся на 1908–1909 гг. Именно в этот период, ее покинули более половины (52%) крестьян, исходя из общего числа всех выделившихся в период проведения Столыпинской реформы. См.:
Очерки истории Саратовского Поволжья. Т. 2. Ч. 2. С. 90.
855 См., к примеру: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8473 [Докладная записка земского начальника 4-го
участка Камышинского уезда – Саратовскому губернатору, от 17.05.1910]. Л. 6.
856 ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8473 [Рапорт исправника Камышинского уезда – Саратовскому губернатору, от 7.05.1910]. Л. 11 об.
857 Важной частью аграрной реформы Петра Столыпина была организация переселения
малоземельных крестьян за Урал (в Сибирь, на Дальний Восток, в Среднюю Азию). В 1906–
1913 гг. за Урал выехало около 3,5 млн. крестьян. См.: Геллер М. История Российской империи.
T. 3. С. 240. Т. к. из Саратовской губернии в Сибирь выехало всего 12 934 переселенца (преимущественно из Аткарского, Балашовского и Сердобского уездов), то можно предположить, что переселенческое движение, на данном этапе, немецких поселян практически не коснулось. См.: Воронежцев A. В. Поселяне-собственники Саратовской губернии. С. 226. Сравни: Малиновский Л.
Немцы в России и на Алтае. С. 94.
150
В целом по России, пик этого движения пришелся именно на последние
предвоенные годы (1912–1914)858. «Не предвидя в ближайшем будущем введения
интенсивной системы хозяйства при общинном владении землей, некультурности
массы немецкого населения, его национальной замкнутости и приверженности к
старине, надо ожидать и желать дальнейшего развития эмиграционного движения в
интересах, как самих эмигрантов, так и всего населения», – прогнозировали
уездные власти Камышинского уезда в 1910 г., как раз, в самый разгар коренных преобразований в российской деревне859.
Вместе с тем, в предверии Первой мировой войны заметно вырастает количество немецких поселенцев, официально заявивших властям о своем намерении покинуть Россию. По данным Саратовского губернского присутствия, только с 1910 по 1912 гг., из губернии выехали «на заработки»
(преимущественно в США) – 14 348 человек и на постоянное местожительство
– 2 860 человек (см. табл. 4.5). Причем, 93% выехавших «на заработки» обратно
в Россию так и не возвратились860. Если в отдаленно расположенных от немецких поселений русскоязычных уездах, эмиграционное движение и в
предвоенный период особой активностью не отличалось, то в таких смешанных уездах, как, например, Камышинский, несмотря на все прогнозы, резко
усилился отток за границу и русскоязычных крестьян861.
Таблица 4.5862
на постоянное место
жительство
1912
не вернулись с заработков
на заработки
на постоянное место
жительство
не вернулись с заработков
на заработки
1911
на постоянное место
жительство
на заработки
не вернулись с заработков
1910
Численность лиц, эмигрировавших в Америку
(1910–1912) по Саратовской губернии
Камышинский уезд
3 121
1 035
6 743
6 239
1 597
Саратовский уезд
79
76
–
147
139
2
703
665
1
Аткарский уезд
177
168
–
332
324
3
1 117
1 104
1
Царицынский уезд
–
–
–
1
1
–
24
16
2
Балашовский, Вольский, Кузнецкий, Петровский, Сердобский и Хвалынский уезды
–
–
–
2
2
–
1
1
–
Итого по губернии
1 917 1 730
219
3 842
3 587
1 040
8 589
8 025
1 601
1 661
1 486
219
3 360
См.: Кабузан В. Русские в мире. С. 331–332, 334.
См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8473 [Сведения об эмиграции населения за границу по 5-му
участку Камышинского уезда Саратовской губернии, от 25.03.1910]. Л. 120 об. Сравни: Там же
[Сведения о положении эмиграционного движения рабочих по Аткарскому уезду, без даты]. Л. 37.
860 См.: ГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 6989 [Статистические данные о численности эмигрировавших
по Саратовской губернии с 1910 по 1912 г., июнь 1913]. Л. 4, 7–10; Воронежцев А. В. Немецкие колонисты в Поволжье в годы Первой мировой войны. С. 74.
861 См.: параграф 4.4. данной главы.
862 См.: ГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 6989 [Статистические данные о численности эмигрировавших
по Саратовской губернии с 1910 по 1912 г., июнь 1913]. Л. 4, 7–10.
858
859
151
Если в русской Банновской волости, расположенной по соседству с немецкой Усть-Кулалинской, в 1910 г. на заработки в Америку отправились
всего лишь 13 крестьян, в 1911 – 81, то в 1912 – уже 278863. Подобная ситуация
наблюдалась и в остальных «смешанных» участках Камышинского уезда. Если
за первое десятилетие ХХ столетия выезд крестьян за границу из «русских»
волостей (Красноярская, Бурлукская, Тарасовская и Нижне-Добринская) не
фиксировался вообще, то в 1912 г. эти волости покинули уже 325 человек.
Причем, пример подавали немецкие соседи из Линево-Озерской волости,
откуда только за два года (1911–1912) на постоянное местожительство в Америку эмигрировало более шестисот человек864. Достаточно четко прослеживается тенденция эмиграции русскоязычного населения (под воздействием
немецкоязычного) и на 8-ом, «русско-немецком» участке Камышинского уезда
(см. табл. 4.6).
Таблица 4.6865
Динамика выезда населения в Америку по 8-му «смешанному»
участку Камышинского уезда (1910–1912)
Наименование волости
Годы
Гусельская
Котовская
Илавлинская
1910
29
17
201
1911
55
15
471
1912
80
59
458
Итого
247
541
597
В 1912–1914 гг., как и в целом по стране, отток поселенцев из Поволжья в
Америку вновь стал набирать обороты866. Только в 1912 г. Камышинским полицейским управлением было выдано на выезд в Америку более 3 300 свидетельств, а за первые два месяца 1913 г. уже 1 515867. С 1910 по 1913 гг. включительно, уезд покинули 13 697 жителей, из которых – 2 851 человек открыто
заявили о своем выезде на постоянное место жительства. Причем, темпы явной эмиграции в Камышинском уезде выросли за этот короткий срок более,
чем в семь раз (с 219 до 1 601 человека), а количество не вернувшихся с заработков увеличилось в 4,5 раза868. Аналогичная ситуация наблюдалась и в немецких волостях Самарской губернии. Так, если в 1904 г. из общего числа
выехавших в поисках лучшей доли жителей Степновской волости (Новоузенский уезд) только 38% направилось в Америку, то к началу Первой мировой
войны доля эмигрантов среди выселенцев данной волости составляла уже 52%869.
Впечатляющий рост «явных» эмигрантов из немецких поселений с общинной системой землевладения, как правило, свидетельствовал о «голосова863 См.: ГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 6989 [Докладная записка земского начальника 7-го участка Камышинского уезда в Саратовское губернское присутствие, от 15.06.1913]. Л. 81.
864 См.: ГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 6989 [Докладная записка земского начальника 4-го участка Камышинского уезда в Саратовское губернское присутствие, от 21.06.1913]. Л. 72.
865 См.: ГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 6989 [Докладная записка земского начальника 8-го участка Камышинского уезда в Саратовское губернское присутствие, от 20.06.1913]. Л. 84–86.
866 См. к примеру: ГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 6989 [Докладная записка земского начальника 6-го
участка Саратовского уезда, от 19.06.1913]. Л. 115–115 об. Сравни: Там же [Докладная записка
земского начальника 4-го участка Камышинского уезда, от 21.06.1913]. Л. 71–71 об.
867 См.: Очерки истории Саратовского Поволжья. Т. 2. Ч. 2. С. 15.
868 См.: Воронежцев A. В. Поселяне-собственники Саратовской губернии. С. 226. Сравни:
Очерки истории Саратовского Поволжья. Т. 2. Ч. 2. С. 15.
869 См.: Юстус K. Ф. Приволжские колонисты. С. 22.
152
нии» данной части поселян против общины, и отсутствии страха разрыва с
ней. Однако, наряду с этой тенденцией, по сути закономерной в момент ломки общинной системы, четко проявился и количественный рост эмигрантов
из уже разделенных на отруба немецких селений. Так, например, немецкие
волости Камышинского уезда с отрубной системой хозяйствования за период
1910–1913 гг. дали 260 «явных» (официально заявивших о своей эмиграции)
поселенцев и 4 654 (!) «скрытых» (не вернувшихся с заработков) эмигрантов870.
Эмиграционную волну российских немцев смогла остановить лишь Первая мировая война, а точнее говоря, закрытие государственных границ с момента ее начала. Если в 1915–1916 гг. за океан из России каким-то образом
сумели перебраться около одной тысячи немцев, то в период с 1916 по
1920 гг., таких случаев вообще зафиксировано не было871. По данным
Н. Кабузана, миграционная активность российских немцев (включая поволжских поселенцев-собственников), начиная с начала ХХ столетия и вплоть до
1914 года, была одной из самых высоких в Европе872.
870
871
872
См.: Воронежцев A. В. Поселяне-собственники Саратовской губернии. С. 226.
Кабузан В. Русские в мире. С. 331–332, 334.
Там же. С. 192; Кабузан В. Эмиграция и реэмиграция в России. С. 182.
153
Глава 5
МЕЖДУ ПАТРИОТИЗМОМ И РАДИКАЛИЗМОМ:
ВЕЛИКАЯ ВОЙНА И ЕЕ ПОСЛЕДСТВИЯ
5.1. Война и общественные настроения масс
в поволжской деревне
«В 1914 г. народ воспринял конфликт с
Германией, как свою собственную войну [...]».
А. Ф. Керенский
Еще накануне Первой мировой войны общественные настроения в среде
немецких колонистов Поволжских губерний России были весьма противоречивыми. Достаточно лояльное отношение к центральным властям соединялось в них с ростом постепенного недовольства относительно ее местных
представителей, особенно, в вопросе незавершенности процесса наделения
землей.
Различия в настроениях носили четко выделенный социальный характер. Так, среди малообеспеченных групп немецких поселенцев общее недовольство существующими социально-экономическими отношениями было
острее, проявляясь в регулярном оттоке «на заработки» за океан. Важнейшими
факторами формирования настроений немецких поселян-собственников в
этот период выступали не только последствия столыпинской аграрной реформы, но и широкое проникновение в хозяйственную жизнь деревни различных форм кооперации, развитие рыночных отношений и участие в них
все большего числа сельских жителей. Безусловно, что и отголоски недавней
революции 1905–1906 гг., с ее незавершенным характером, оставили в поволжской деревне свой неизгладимый след.
С началом Первой мировой войны, крестьянские массы Поволжья были
охвачены не только волной неудержимого патриотизма, но и проблемами
всеобщей мобилизации мужского населения873. Регулярные призывы в армию
резко усложнили весь процесс ведения крестьянского хозяйства, ухудшив
экономическое положение большинства крестьянских семей. Путем различных воздействий государственной власти на экономику и финансы были ог-
873 К лету 1917 г. 30,7% хозяйств в губернии осталось совершенно без работников. См.: Семьянинов В. П. Саратовская губерния в годы Первой мировой войны // Социально-экономическое
развитие Поволжья в XIX - начале XX века: Сб. статей. Куйбышев, 1986. С. 133. Сравни: Санборн Дж. Беспорядки среди призывников в 1914 г. и вопрос о русской нации: новый взгляд на
проблему // Россия и Первая мировая война / Под ред. Н. Н. Смирнова. СПб., 1999. С. 202–213.
154
раничены и довоенные рыночные отношения874. Эти новые факторы не могли не повлиять на обострение взаимоотношений сельского населения с государством, внося в среду сельчан все более значительный элемент недовольства и раздраженности875.
Патриотические манифестации по поводу объявления войны всколыхнули всю Россию, не обойдя стороной и Поволжье876. Что касается, например,
Саратовской губернии, то массовые демонстрации населения в поддержку
правительства состоялись здесь в июле 1914 г., наиболее активно прокатившись по таким городам, как Саратов, Царицын, Камышин и Кузнецк877. В
Саратове, толпа горожан даже попыталась разгромить здание германского консульства и только подоспевшая вовремя полиция помешала данной акции878.
Не были обойдены патриотическим порывом и немецкие поселенцы. С
началом войны во всех лютеранских и католических церквях городов и немецких колоний Поволжья прошли молебны о даровании победы русской
армии879. А в конце июля 1914 г., депутация немецких поселенцев во главе с
пастором Ланкау посетила Саратовского губернатора, попросив его «засвидетельствовать перед государем верноподданические чувства всех немцев-колонистов
губернии»880. Здесь же, было также заявлено, что поволжские немцы приложат
все свои силы для защиты своей родины – России от ее врага.
Однако, несмотря на всеобщую волну массового патриотизма и распространенный лозунг «Война до победного конца!», в низах общества пробивались
и единичные ростки антивоенных настроений881. Так, исходя из донесения
исправника Балашовского уезда, один из крестьян села Мещеряковка, еще в
самом начале войны (июль 1914 г.) прямо советовал своим односельчанам:
«Из-за чего идти на войну, земли у нас нет, а потому лучше сдаться в плен неприятельскому государю, а наше правительство повешать»882. В определенной степени данное явление проявилось и в момент призыва населения в армию,
когда часть российских граждан изыскивала различные ухищрения, чтобы
остаться в тылу.
874 См.: Миловзоров А. Крестьянское и частновладельческое хозяйства Саратовской губернии
после года войны. Саратов [1915]. С. 2–14.
875 См.: Романов О. А. Первая мировая война, психология масс и ее роль в войне // Первая
мировая война: история и психология. СПб., 1999. С. 50.
876 См.: Лейберов И. П. Патриотические настроения, их проявления и угасание в годы Первой
мировой войны 1914–1918 гг. // Проблемы социально-экономической и политической истории
России XIX-XX века. СПб., 1999. С. 497.
877 См.: Очерки истории Саратовского Поволжья. Т. 2. Ч. 2. С. 284–285; Воронежцев А. В. Немецкие колонисты в Поволжье в годы Первой мировой войны (на материалах Саратовской и
Самарской губерний) // Немцы России: социально-экономическое и духовное развитие (1871–
1941). М., 2002. С. 72. Сравни: Поршнева О. С. Российский крестьянин в Первой мировой войне
(1914 – февраль 1917) // Человек и война. (Война как явление культуры): Сб. статей / Под ред.
И. В. Нарского, О. Ю. Никоновой. M., 2001. С. 192; Сравни: Романов О. А. Первая мировая война,
психология масс. С. 49.
878 См.: История Саратовского края: с древнейших времен до 1917 г. / Под ред.
В. П. Тотфалушина. Саратов, 2000. С. 321–322.
879 См.: Тотфалушин В. П. «Русские» немцы и немецкий вопрос в годы Первой мировой войны (на материалах Саратовской и Самарской губерний) // Краеведческие чтения: Доклады и
сообщения IV–VI чтений. Саратов, 1994. С. 181; Schippan M. – S. Striegnitz. Wolgadeutsche.
Geschichte und Gegenwart. S. 143.
880 Цит. по: Семьянинов В. П. Саратовская губерния в годы Первой мировой войны. С. 135–
136. Сравни: Вашкау Н. Школа в немецких колониях Поволжья. С. 126.
881 Сравни: Ерзин Э. А. Великое испытание России Первой мировой войной // Первая мировая война. С. 9.
882 Цит. по: Очерки истории Саратовского Поволжья. Т. 2. Ч. 2. С. 285. Сравни: Поршнева О. С.
Российский крестьянин в первой мировой войне. С. 197; Воронежцев А. В. Немецкие колонисты в
Поволжье в годы Первой мировой войны. С. 91.
155
Причем, необходимо учитывать, что с началом войны все политические
силы Самарского и Саратовского регионов составили так называемый «патриотический» блок, пытаясь искоренить все, что напоминало о немецком
влиянии в регионе. Так, например, по ходатайству членов Городской думы г.
Царицына, даже местный «брандмейстер» был переименован в начальника
пожарной команды883. Дважды (в 1914 и 1915 гг.) часть домовладельцев и
гласных Саратовской городской Думы во главе с Н. Н. Петровым и при содействии губернатора поднимали вопрос о переименовании знаменитой Немецкой улицы884.
Политика изменения «вражеской» топонимики в России постепенно докатилась из центра и до поволжских колоний, более трети из которых имели
немецкие названия885. Причем, основную их часть составляли именно дочерние поселения в Самарской губернии. Так, например, из 91 колонии Новоузенского уезда – 51 имели немецкие наименования. Уже к осени 1915 г., Самарское губернское правление приняло решение о переименовании
69 немецких колоний на русский лад. К примеру, все пять поселений ВерхнеКарамановской волости Новоузенского уезда получили новые, русские имена: Зихельберг – Серпогорье, Мангейм – Манновка, Mариенбург – Мариновкa, Гнаденфлюр – Флорское, Розендам – Морцы и т. п. Аналогичная
участь постигла и колонии с немецкими названиями в Саратовской губернии, численность которых, по сравнению с Самарской губернией, была невелика. Так, например, из 51 колонии Камышинского уезда немецкие названия
имели всего лишь 8. Естественно и они приобрели звучные русские названия:
Розенберг – Умет, Унтердорф – Веселовка, Oбердорф – Купцово,
Йозефсталь – Скрипалево и т. д.886
Опираясь на поддержку центральной власти, вели активную агитацию
среди городских масс окраин и представители националистических кругов г.
Саратова. Нередко, организованные ими столовые и чайные выполняли роль
черносотенных политклубов, где активно проводилась антинемецкая пропаганда и звучали заявления о том, что немцы – «через своих шпионов, жидов и
революционеров хотят посеять в государстве смуту, рассорить царя с народом
[...]»887. Причем, подобная агитация, особенно в регионах компактного проживания немецкого и русского населения (Самарская и Саратовская губернии) находила немало своих сторонников, попытавшихся все сложившиеся экономические
883 См.: ГАСО. Ф. 25. Оп. 1. Д. 4053 [Ходатайство членов Городской думы г. Царицынa, октябрь 1914]. Л. 1 об.; Там же [Письмо Городского головы г. Царицынa – Главноначальствующему
Саратовской губернии, от 16.10.1914]. Л. 1.
884 В качестве нового названия «Немецкой улицы» предлагались различные варианты: Славянская, Скобелевская, Петра I, Петровский проспект. Однако, оба раза предложения о переименовании Немецкой улицы были депутатами отклонены. См.: История Саратовского края с древнейших времен. С. 337. Сравни: Воронежцев А. В. Немецкие колонисты в Поволжье в годы Первой
мировой войны. С. 81–82.
885 См. также: ГАСО. Ф. 25. Оп. 1. Д. 4079 [Циркуляр Министра внутренних дел Н. А. Маклакова о переименовании поселений с немецкими названиями, от 13.10.1914]. Л. 1.
886 См.: Решетов Д. Г. Немецкие колонии Нижнего Поволжья в годы Первой мировой войны.
С. 28. Сравни: Доклад заведующего водворением переселенцев в 1-ом Кулундинском подрайоне
Барнаульского уезда в Томское губернское управление о населенных пунктах, носящих немецкие названия (от 20.11.1914 г.) // Немцы Сибири в годы Первой мировой войны / Сост.
П. П. Вибе // Исторический архив (Москва). 1999. № 1. С. 154–156.
887 Цит. по: Очерки истории Саратовского Поволжья. Т. 2. Ч. 2. С. 287. Сравни: Коцюбинский Д. A. Отношение русских националистов к российским немцам и его эволюция в годы Первой мировой войны // Первая мировая война. С. 52–55; Юстус К. Ф. Приволжские колонисты.
С. 25–26.
156
проблемы в Поволжском регионе объяснить завуалированной деятельностью
«внутренних» врагов888.
Довольно редким, но все-таки имевшем место, явился бойкот русских
торговцев в отношении обслуживания «нелояльных» немецких поселенцев.
Так, например, один из владельцев бакалейной лавки из села Аркадак (Балашовский уезд) наотрез отказался продать пачку соды немецкому поселянину
из Екатеринославской губернии, приобретшему землю в данном селении.
Несмотря на жалобу последнего в полицию, допрошен был не русский торговец, а сам пострадавший, заподозренный в незаконной покупке земельного
участка на «германские» деньги889.
Экономическая и социальная напряженность в деревне с первых дней
войны породила волнения и беспокойства у многих сельских жителей. В ряде
сел, война положила конец потоку прошений о выходе из общин, что фактически повлекло ее возрождение. В момент призыва мужского населения на
фронт, резко обострилось сопротивление части населения проведению землеустроительных работ. Как уже нами отмечалось, конфликты с бывшими
членами общины и до войны выделялись особым ожесточением, но именно
объявление мобилизации инициировало волну новых выступлений890.
В ряде российских регионов, вынужденное мирное сожительство членов
общины с выделенцами было фактически разрушено в дни массовой мобилизации. Часть из призываемых в армию общинников попытались приостановить ненавистные им процессы земельной реформы – затормозить процесс
землеустройства, разорить отруба выделенцев, т. е. окончательно разрешить
скрытую вражду перед уходом на фронт. На примере Саратовской губернии
можно отметить, что такой стереотип разрешения земельного вопроса открыто проявился лишь в нескольких местах, причем, далеко не везде вызвал
поголовное разбирательство с «отрубщиками»891.
Несмотря на это, даже после года войны (июль 1915 г.) Саратовский губернатор Ширинский-Шихматов доносил в Центральный Департамент полиции о том, что ситуация в сельских регионах губернии оставляет желать
лучшего. «В деревне [...], – замечал губернатор, – месяцами продолжается упорное
противодействие крестьян, преимущественно солдаток, землеустроительным работам путем выступлений против чинов землеустройства и выделенцев»892.
Однако, как и ранее, среди зафиксированных полицией случаев явного
насилия над частными собственниками земли – выделенцами, немецкие по888 «Имею основания опасаться за многочисленные немецкие колонии [в] Саратовском, Камышинском, Царицынском уездах, где отношения русского населения [к] немцам ввиду войны значительно ухудшаются», - обеспокоенно сообщал в Петербург в июле 1914 г. (30.07.) Саратовский губернатор
А. А. Ширинский-Шихматов. См.: Воронежцев А. В. Немецкие колонисты в Поволжье в годы Первой мировой войны. С. 73.
889 См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 9866 [Показания поселянина Хортицкой волости Екатеринославской губернии Ивана Гиберта, июль 1916]. Л. 2 об.–3. Имело место и обратная реакция, когда
немецкие лавочники находили предлог отказать в обслуживании русскоязычных граждан. См.:
РГИА. Ф. 1282. Оп. 2. Д. 112 [Показания исправника Аткарского уезда Зубкова – членам правительственной комиссии, от 19.01.1916]. Л. 11.
890 Сравни: Бокарев Ю. П. «Умом Россию не понять» (поведение крестьян в революционную
эпоху) // Революция и человек. С. 88–91; Санборн Дж. Беспорядки среди призывников в 1914 г.
С. 207–210; Поршнева О. С. Российский крестьянин в первой мировой войне. С. 204.
891 См.: Посадский А. В. Социально-политические интересы крестьянства и их проявления в
1914–1921 гг. С. 98.
892 Цит. по: Очерки истории Саратовского Поволжья. Т. 2. Ч. 2. С. 306. Сравни: ГАСО. Ф. 25.
Оп. 1. Д. 4519 [Рапорт Петровского уездного исправника – Главноначальствующему Саратовской
губернии, от 19.10.1916]. Л. 4–5; Попов Ф. Г. Летопись революционных событий в Самарской губернии. С. 411.
157
селяне участия не принимали. Наряду с этим, имеются сведения о попытках
силового разрешения вопроса землеустройства в колониях, с лицами, руководившими процессом размежевания земель. Так, например, в период мобилизационной кампании (июль 1914 г.) группа солдат запаса из немцевпоселян, в количестве 14 человек, разгромила в селе Лесной Карамыш (Камышинский уезд) чертежное помещение землемера. При этом, они вначале
потребовали у землемера выдать им все чертежи предстоящего разверстания
на отруба, чтобы их уничтожить и предотвратить дальнейший раздел земли
в селении. После его отказа, они ворвались в контору, где ликвидировали всю
документацию, пригрозив вскоре разделаться и с самим землемером893.
Наблюдались и другие, не менее «альтернативные» способы оказания
влияния некоторых членов общин на политику землеустройства в немецких
колониях. По сообщению помощника начальника Саратовского жандармского управления, в августе 1914 г. на сельском сходе в селении Линево Озеро
(Камышинский уезд) поселянин Андрей Миллер призывал своих односельчан к полному прекращению землеустроительных работ и возвращению общине отрубных участков. В противном случае, он предлагал немецким поселенцам уклоняться от мобилизации в российскую армию. По показаниям
многочисленных свидетелей, Миллер на сходе открыто заявил, что «если землю не отберут у покупщиков [поселян, вышедших на отруба. – В. Д.] обратно в общество, тогда не надо давать и ратников»894. Однако, подобные акции неповиновения со стороны немецкоговорящего населения в дни мобилизационной
кампании были достаточно редкими, особенно на фоне повышенной активности их русскоязычных соседей.
Заслуживающими особого внимания являются свидетельства полицейских властей Саратовской губернии об отношении населения к военным действиям России и Германии. Так, например, обобщенные жандармские сводки
в октябре 1915 г., то есть к моменту завершения грандиозного отступления
русских войск, по «русским» уездам (Вольский, Кузнецкий, Хвалынский) выглядят следующим образом: «Хотя заключения мира желают все, но большинство населения говорит, что нужно заключить прочный мир – разбивши и совершенно
обессилевши немцев»895.
Только меньшая часть крестьян, прежде всего те семьи, где мужчины
призывались в действующую армию, выступали за мир при любых условиях.
Точку зрения заключения мира, но только при условии полной победы, поддерживали жители Балашовского, Камышинского и Аткарского уездов896.
Весьма многозначительно выглядят и отмеченные после двух лет ведения
военных действий (декабрь 1916 г.) распространяемые в Камышинском уезде
слухи, «что если Германия победит Россию, то в России начнутся беспорядки. Население имеет большую надежду на побеждение неприятеля»897. Своеобразным отражением настроя русскоязычных жителей послужила и резкая перемена в
893 См.: Посадский А. В. Социально-политические интересы крестьянства. С. 41; Очерки истории Саратовского Поволжья. Т. 2. Ч. 2. С. 306.
894 ГАСО. Ф. 53. Оп. 1. Д. 62 (1914) [Докладная записка помощника начальника Саратовского
губернского жандармского управления в Балашовском и Камышинском уездах, от 20.08.1914].
Л. 360–361 об.
895 Цит. по: Посадский А. В. Социально-политические интересы крестьянства. С. 50. Сравни:
Лейберов И. П. Патриотические настроения. С. 498.
896 См.: Посадский А. В. Социально-политические интересы крестьянства. С. 50–51. Общие
потери русской армии в 1915 г. (убитыми, ранеными, попавшими в плен) превысили 2,5 млн.
человек. Россия потеряла Польшу, Литву, часть Латвии, Белоруссии, Украины).
897 Посадский А. В. Социально-политические интересы крестьянства. С. 54. Сравни: Семьянинов В. П. Саратовская губерния в годы Первой мировой войны. С. 137–138.
158
настроениях подданных «вражеских» держав, находившихся в Саратовской
губернии. Так, по полицейским сообщениям, уже к концу 1915 г., «заносчивость и непоколебимая уверенность» германских подданных в победе Германии
над Россией, сменяется «сомнением» и «безразличием» к ходу ведения боевых
действий898.
В 1916 г. усилились выступления крестьян против дороговизны. Если за
весь 1915 г. в Саратовской губернии произошло 36 крестьянских выступлений, то за 1916 г. – уже 62899. Постепенно, настроение земледельческой части
населения фокусировалось в антивоенном и, как следствие этого, антиправительственном направлении. Массовый характер принял отказ от уплаты государственных налогов900. Имели место и единичные факты агитации колонистов против уплаты местных налогов и в немецких поселениях. Так, в
апреле 1916 г. был арестован за «подстрекательство и внушение поселянам селения Карамышовка, Усть-Золихинской волости [...] не платить податных окладных
сборов» пятидесятилетний поселянин Валентин Шмидт901. Причем, по словам
деревенского начальства: «Агитация и подстрекательство названного Шмидта, в
конце [концов] повлияло на население и многие из поселян селения Карамышовка от
требуемой уплаты податей категорически отказались [...]»902.
Начиная с сентября 1915 г. разгорелась длительная забастовочная борьба
рабочих лесопильных предприятий, большинство из которых находилось в
районе Царицына. Как правило, все эти стачки носили не политический, а
экономический характер, обусловленные постоянным ростом цен. Если заработная плата у рабочих Поволжья возросла в среднем на 50–150% (к уровню
1913 г.), то цены на продукты питания поднялись к концу войны уже на 300–
500%903. Принимали участие в забастовочной борьбе и представители немецкого меньшинства. Так, были зафиксированы факты прекращения работы в
январе и феврале месяце 1916 г. на лесопильном заводе «Торгового дома
братьев Бауер» в селе Сарепта. Причем, организаторами забастовок за повышение «поденной платы» явились не заезжие «варяги», а молодые поселенцы из
села Сарепта Вильгельм Пурат и Йохан Штокман, подвергнутые за антиправительственные действия краткосрочному аресту904.
Таким образом, Первая мировая война с каждым годом все более влияла
на общество, усиливая разочарование, пессимизм и социальную напряженность. Она привела к огромным человеческим жертвам и материальным лишениям, вызывая настоящую озлобленность против тех, кого не коснулись ее
тяготы и, кто благодаря войне наживался на поставках в армию и поднятии
цен. Все чаще недовольство ухудшающимся положением и продолжением
войны обращалось на политиков, правительство и царя, ускорив революционный взрыв в феврале 1917 г.
См.: Посадский А. В. Социально-политические интересы крестьянства. С. 51.
См.: Очерки истории Саратовского Поволжья. Т. 2. Ч. 2. С. 307.
900 См.: Там же. С. 306.
901 См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 9593 [Постановление Саратовского губернаторa в отношении
поселянина Валентина Шмидта, от 7.08.1916]. Л.2; Там же [Протокол пристава 2-го стана Камышинского уезда в отношении поселянина Валентина Шмидта, от 25.04.1916]. Л. 4–4 об.
902 ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 9823 [Протокол пристава 2-го стана Камышинского уезда в отношении поселянина Валентина Шмидта, от 25.04.1916]. Л. 6–7.
903 См.: Семьянинов В. П. Саратовская губерния в годы Первой мировой войны. С. 139; Сергеев А. П. Влияние Первой мировой войны на промышленность Нижнего Поволжья
// Поволжский край: Межвузовский научный сборник. Вып. 8. Саратов, 1983. С. 79.
904 См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 9824 [Протокол полицейского урядника Сарептской волости в
отношении поселeнцев Вильгельма Пурата и Йохана Штокмана, от 15.03.1916]. Л. 1–4 об.; Там же
[Постановление Саратовского губернаторa в отношении поселенцев Вильгельма Пурата и Йохана Штокмана, от 7.06.1916 и 7.08.1916]. Л. 3.
898
899
159
5.2. Русские и немцы – братья навек?
«Теперешняя великая война не есть только
война государства с государством [...], но и война
народа с народом. Решается вопрос, кому предстоит
будущее: русским или германцам [...]»905
Руководствуясь сводками уездных исправников Саратовской губернии,
обстановка во время войны в местах смешанного проживания русских и немцев была в целом спокойной. Население волновали только две важнейшие
проблемы – события на фронте и рост цен в тылу. Политической агитации,
как таковой, в ряде уездов совершенно не велось906.
В конце февраля 1915 г. Саратовский губернатор разослал всем земским
начальникам совершенно секретный циркуляр, в котором требовал проявления самого повышенного внимания по отношению к немецким сельским обществам и волостям, а именно – «к внутренней жизни этих обособленных союзов,
населенных лицами немецкого происхождения»907. Причем, во время посещений
немецких волостей, земские начальники должны были не только подробно
знакомиться с отдельными сторонами общественной деятельности колонистов, состоянием внутренней и хозяйственной жизни, но и общим настроением немецкоговорящего населения в целом. При этом, губернатор обращал
внимание и на более строгий подбор руководящих кадров, планируемых для
работы во главе общественных управлений немцев-колонистов.
Особо тщательно должны были подбираться персоны при утверждении
их на должности волостных старшин и судей, образ мысли и поведение которых, должны были во всем соответствовать интересам российской государственности. «В случае учинения отдельными должностными лицами таких действий, – отмечал Саратовский губернатор Ширинский-Шихматов, – которые
своей подкладкой имели бы недоброжелательное отношение к русским интересам –
принимать немедленно самые решительные меры к удалению таких лиц от должности, а в случае надобности и преданию суду [...]»908. Данного указания было достаточно для начала целой кампании по обвинению конкретных персон,
включая должностных лиц, в покровительстве немцам, либо самих колонистов – в «нелояльном поведении».
Совершенно очевидно, что корреспондентами большинства доносов,
рассылаемых в различные органы власти, двигало не чувство патриотизма, а
стремление свести свои личные счеты: шли в ход и слухи, и своя собственная
фантазия. Нередко, обыватель запуганный страшными историями о вражеском «засильи», начинал искать шпионов и предателей вокруг себя и, конечно, вскоре их находил, если не в лице своего собственного соседа, то в начальнике или подчиненном909. Так, например, был обвинен в покровительстве и
905 Из доклада члена «Общества 1914 г.» И. Сергеева, см.: Сергеев И. И. Мирное завоевание
России немцами. С. 5.
906 См., к примеру: ГАСО. Ф. 25. Оп. 1. Д. 4519 [Рапорт Петровского уездного исправника –
Главноначальствующему Саратовской губернии, от 19.10.1916]. Л. 4–5. Сравни: Там же [Рапорт
полицмейстера г. Вольска – Главноначальствующему Саратовской губернии, от 15.10.1916]. Л. 25–
25 об.; Там же [Краткий обзор Аткарского уезда, составленный Аткарским уездным исправником, от 15.09.1916]. Л. 6–15; Там же [Рапорт Камышинского уездного исправника – Главноначальствующему Саратовской губернии, от 17.10.1916]. Л. 2–3.
907 ГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 8160 [Циркуляр Саратовского губернатора А. ШиринскогоШихматова – земским начальникам Саратовской губернии, от 27.02.1915]. Л. 100.
908 Там же.
909 Сравни: Хеллман Б. Первая мировая война в лубочной литературе // Первая мировая
война. С. 308; Schippan M. – S. Striegnitz. Wolgadeutsche. Geschichte und Gegenwart. S. 144.
160
поддержке «влиятельных немцев» сам правитель канцелярии Саратовского
губернатора Н. А. Шульц, заподозренный в выдвижении немцев-колонистов
на руководящие посты910. Несомненно, по этой причине сразу после начала
военных действий с Германией, все земские начальники немецкого происхождения, несмотря на их многолетнюю службу, были удалены со своих постов
Саратовским губернатором Ширинским-Шихматовым911.
Анализируя взаимоотношения русских и немцев в органах земского
управления, исправник Аткарского уезда, выделяя одного из активных членов земства – поселянина Йохана Штрасгейма, глубокомысленно заметил:
«Был бы весьма полезен для уезда, как дельный работник, если бы менее уделял внимания немцам-колонистам»912. Причем, по его данным, эта помощь далеко перерастала бытовые рамки. Так, исправник обвинил Штрасгейма в оказании
«содействия в уклонении от призыва» немецких поселенцев, выдаче им отсрочек и «пристраивании» некоторых из них в тыловые части913.
Кроме представительства немцев в уездном земстве, двое немецких поселенцев (Баум и Эдгард) были избраны представителями от всего населения Аткарского уезда и в уездное по воинской повинности Присутствие, что подчеркивало
определенное влияние немецкого меньшинства и в военное время914.
Если говорить о взаимоотношениях дворян немецкого происхождения и
крестьян, то они также не выходили за рамки их социально-имущественного
характера. Так, характеризуя одного из немецких помещиков – Сергея фон
Гардера, Аткарский уездный исправник заявил буквально следующее: «Отношения [...] обостренные. Та и другая сторона [помещик и крестьяне] продолжают
строго следить друг за другом, загоняя один у другого скот, как только он переходит
[разделяющую] их заветную межу. Загнанному скоту обеими сторонами ведется
особый учет и производится обмен»915.
Исходя из доверительной информации исправника, можно заключить,
что особого рвения проявить патриотизм и стать добровольцами русской
армии не проявляли ни русские, ни «немецкие» дворяне916. Особенно заметно
на данном фоне проявилась фигура бывшего земского начальника Аткарского уезда дворянина В. К. Амелунга, неоднократно менявшего вероисповедание и «убеждения в целях упрочения служебной карьеры»917. Так, в момент бракосочетания (1911) он под влиянием родственников перешел в лютеранство, а в
конце 1914 г. попытался вновь перейти в лоно православной церкви. Несмот910 См.: РГИА. Ф. 1282. Оп. 2. Д. 112 [Показания коллежского секретаря П. И. Плеханова, от
21.01.1916]. Л. 21–21 об.
911 См.: РГИА. Ф. 1282. Оп. 2. Д. 112 [Показания коллежского секретаря П. И. Плеханова, от
21.01.1916]. Л. 22 об. К началу Первой мировой войны около четверти всех земских начальников
Саратовской губернии носили немецкие фамилии. См.: Посадский А. В. Социально-политические
интересы крестьянства. С. 55.
912 ГАСО. Ф. 25. Оп. 1. Д. 4519 [Краткий обзор Аткарского уезда, составленный уездным исправником, от 15.09.1916]. Л. 7 об.
913 См.: Там же. Л. 7–7 об. После избрания Йохана Штрасгейма товарищем Председателя
уездного Военно-промышленного комитета, он был обвинен в закупке у местных колонистов
свинины по заведомо завышенным ценам. См., также: РГИА. Ф. 1282. Оп. 2. Д. 112 [Показания
исправника Аткарского уезда Зубкова – членам правительственной комиссии, от 19.01.1916]. Л. 9.
914 См.: РГИА. Ф. 1282. Оп. 2. Д. 112 [Показания исправника Аткарского уезда Зубкова – членам правительственной комиссии, от 19.01.1916]. Л. 12.
915 ГАСО. Ф. 25. Оп. 1. Д. 4519 [Краткий обзор Аткарского уезда, составленный уездным исправником, от 15.09.1916]. Л. 8 об.
916 См.: Там же. Л. 8–8 об. Так, например, уездный предводитель дворянства фон Гардер
только после персональной телеграммы Саратовского губернатора прибыл на призывной пункт,
см.: Посадский А. В. Социально-политические интересы крестьянства. С. 34.
917 ГАСО. Ф. 25. Оп. 1. Д. 4519 [Краткий обзор Аткарского уезда, составленный уездным исправником, от 15.09.1916]. Л. 9.
161
ря на то, что его местный священник отказал ему в православном крещении,
В. К. Амелунг все-таки сумел в январе 1915 г. снова принять православие, что,
однако, не прибавило ему особой популярности среди русских крестьян918.
В то же время, характеризуя общее состояние дел в немецких поселениях
Аткарского уезда, исправник заметил следующее: «Колонисты открытой вражды к русскому населению не проявляют. В отношении же правительственных властей, должностных и административных лиц, – колонисты проявляют и стремятся подчеркнуть, полную лояльность и предупредительность»919.
Наряду с этим, в начале войны имели место отдельные драки между
немцами-поселенцами и русскими крестьянами Аткарского уезда, возникавшие в результате совместного «обсуждения» ими военных действий. Причем,
после объезда исправником колоний и предупреждения «о недопущении» любых разговоров с крестьянами о войне, «отношения между обеими сторонами
улучшились»920. Изредка проявлялись и единичные факты недоброжелательного отношения детей и немцев-подростков к русскоязычному населению921.
По поводу реакции немецких поселян на Закон от 2.02.1915 г., исправник
Аткарского уезда отметил лишь то, что, несмотря на распространяемые слухи о возможной конфискации земель в пользу Георгиевских кавалеров, они
«хотя и волнуют колонистов, но существенного вреда не приносят [...], посевная
площадь земли колонистами не уменьшается»922.
Важнейшим компонентом политического сознания крестьянства, особенно в такие критические периоды истории, как война, явилось отношение
к центральной власти и непосредственно к ее носителю – царю-самодержавцу. Причем, представления об императорской семье и взаимоотношениях в ней среди поволжских крестьян, как и в целом по России, были весьма
искаженными. Так, например, в начале августа 1914 г. в селении Лысые Горы
(Саратовская губерния), один из пастухов рассуждая о войне, убеждал собеседников в том, что это императрица решила объявить войну императору,
так как он не хочет отдавать крестьянам землю923.
Наряду с всеобщим подъемом верноподданических чувств к Николаю II,
наиболее ярко проявившихся в начале войны, имели место и случаи выражения недовольства его персоной. Так, например, факты критики действий
российского императора были зафиксированы во время всеобщей мобилизации в Сердобском, Вольском и Хвалынском уездах924. Полицейские власти
Аткарского и Саратовского уездов, наряду с общей критикой правительственных органов отмечали и ходившие среди крестьян слухи, что в отступлении российских войск были виноваты именно лица немецкого происхожде918 См.: РГИА. Ф. 1282. Оп. 2. Д. 112 [Показания исправника Аткарского уезда Зубкова – членам правительственной комиссии, от 19.01.1916]. Л. 11 об.
919 ГАСО. Ф. 25. Оп. 1. Д. 4519 [Краткий обзор Аткарского уезда, составленный уездным исправником, от 15.09.1916]. Л. 14 об.
920 РГИА. Ф. 1282. Оп. 2. Д. 112 [Показания исправника Аткарского уезда Зубкова – членам
правительственной комиссии, от 19.01.1916]. Л. 10 об.–11.
921 См.: Там же. Л. 10 об.–11. Так, например, в колонии Пановка (Камышинский уезд) за оскорбление русской медсестры, пять немецких подростков были даже подвергнуты небольшому
штрафу. Сравни также: Нам И. В. Немецкие колонии России и Сибири в начале XX века в контексте проблемы диаспоральности // Немцы России и СССР. С. 28.
922 ГАСО. Ф. 25. Оп. 1. Д. 4519 [Краткий обзор Аткарского уезда, составленный уездным исправником, от 15.09.1916]. Л. 14 об. Сравни также: Айсфельд А. Положение колонистов Поволжья в
политике германского рейха во время Первой мировой войны // Российские немцы на Дону. С. 186.
923 См.: Посадский А. В. Социально-политические интересы крестьянства. С. 88.
924 См.: Там же. С. 87. Сравни: ГАСО. Ф. 25. Оп. 1. Д. 4519 [Рапорт Петровского уездного исправника – Главноначальствующему Саратовской губернии, от 19.10.1916]. Л. 4–5; Там же [Рапорт
полицмейстера г. Вольска – Главноначальствующему Саратовской губернии, от 15.10.1916]. Л. 25–25 об.
162
ния, стоящие во главе государственного управления и назначенные самим
царем925. Несомненно, что наибольшие подозрения со стороны властей к
проблеме выражения лояльности российской власти и непосредственно Николаю II выпадали на долю российских немцев, чему в подтверждение достаточно много примеров:
Так, по сообщению одного из крестьян села Нижняя Добринка, двое неизвестных ему немецких поселенцев (из Линево-Озеро), заметив, что он не
понимает по-немецки, заявили ему на русском языке: «Подожди вот наш Царь
прийдет сюда и заставит всех вас учиться по-немецки [...]»926. При этом, публично оскорбив царственную персону Николая II неприличным жестом. В непочитании Николая II был обвинен поселянин колонии Сарепта (Царицынский
уезд) Эмиль Нидерер, в беседе с русскими крестьянами заметивший: «Дурак
наш Царь, зачем пошел за цыган-сербов!»927. В оскорблении «Его Царского Величества» был замечен и поселянин Яков Миллер, который в разговоре с одним
из русских солдат отметил: «Ваш русский Царь не может управлять армией; наш
Вильгельм богатый и если бы завладел Россией, тогда бы не было нищеты и русские
жили бы хорошо [...]»928.
Был подвергнут аресту и девятнадцатилетний германский подданный
Отто Лейбушер, выселенный в период военных действий из Саратова в Хвалынск. Вина последнего заключалась в том, что он поменял висевшую над его
кроватью ветхую журнальную картинку «Государь Император с семейством» –
на портрет писателя Льва Толстого. Несмотря на заявление Лейбушера, что
картинка была старая и он случайно повредил ее во время сна, было произведено настоящее расследование, с привлечением ряда свидетелей, располагавшими сведениями о данной «картине». После того, как в результате допросов выяснилось, что к Отто Лейбушер нередко заходили его знакомые,
также германские и австрийские подданные, дело приняло характер «организованной» акции уничтожения портрета царственной особы Николая II929.
Нередко, к аналогичным расследованиям приводили и сведения личных
счетов между русскими и немцами, где первые любыми способами доказывали «нелояльность» последних. Например, из доноса в полицию крестьянки
Киселевой следовало, что мещанка Коптелова (урожденная Гергерт) в ее присутствии оскорбила Царя, заявив буквально следующее: «[...] Ваш русский Царь
– дурак, он только заботился о казенных винных лавках и винокуренных заводах [...],
а германский царь умный, всегда заботился о народе, орудиях, снарядах [...] и заготовил на 5 лет хлеба»930. В результате проведенного – «негласного» расследования
все же выяснилось, что отношения между Киселевой и Коптеловой и ранее не
отличались особой теплотой, а военные действия с Германией только откры925 См.: Посадский А. В. Социально-политические интересы крестьянства. С. 89. Сравни:
Поршнева О. С. Российский крестьянин в первой мировой войне. С. 207.
926 ГАСО. Ф. 53. Оп. 1. Д. 85 (1914) [Сообщение ротмистра г. Балашова – начальнику Саратовского губернского жандармского управления, от 18.10.1914]. Л. 2–2 об.
927 ГАСО. Ф. 53. Оп. 1. Д. 71 (1914) [Сообщение исправника Царицынского уезда – начальнику Саратовского губернского жандармского управления, от 9.09.1914]. Л. 4–4 об.
928 ГАСО. Ф. 55. Оп. 1. Д. 484 [Сообщение Хвалынского уездного исправника – начальнику
Саратовского губернского жандармского управления, от 15.01.1915]. Л. 7. Сравни: Воронежцев А. В.
Немецкие колонисты в Поволжье в годы Первой мировой войны. С. 90–91.
929 См.: ГАСО. Ф. 55. Оп. 1 Д. 484 [Докладная записка унтер-офицера Саратовского губернского жандармского управления в Вольском, Хвалынском и Кузнецком уездах, от 4.07.1915].
Л. 287–289 об.
930 ГАСО. Ф. 55. Оп. 1. Д. 484 [Докладная записка помощника начальника Саратовского губернского жандармского управления в Вольском, Хвалынском и Кузнецком уездах, от 22.10.1915].
Л. 360–261 об.
163
ли благоприятную возможность для русской Киселевой свести старые счеты с
немкой Коптеловой.
В целом, наряду с такими единичными фактами «непочитания» царской
особы отдельными немецкими поселенцами, основанными, как правило, на
свидетельствах русскоязычных соседей или знакомых, основная масса немецкоговорящих жителей Поволжья была более, чем лояльна. Иногда, такая
чрезмерная лояльность даже приводила к юмористическим казусам. Так, например, в мае 1915 г. в Камышинском уезде появилась некая персона, выдававшая себя за Великую княжну Ольгу Николаевну, дочь Николая II. Причем,
в немецком селении Голый Карамыш (Сосновская волость) ей не только поверили, но и оказали царственный прием с пышным обедом, встретив «Великую княжну» под звон колоколов и отдав ей почетный рапорт. Только приезд в
селение уездного исправника помешал благоприятному окончанию ГолоКарамышевского торжества. После проведенного исправником обследования
царственной персоны, «княжна Ольга Николаевна» оказалась простой симбирской крестьянкой, не раз судимой за воровство931.
Война породила и ранее немыслимый сюжет – взаимоотношения сельских жителей с военнопленными и беженцами932. Причем, в годы войны в
Саратовскую и Самарскую губернии регулярно прибывали и немцыколонисты, депортированные из районов боевых действий, преимущественно из Варшавской, Ломжинской, Люблинской и Плоцкой губерний.
С сентября 1915 г. в Поволжье стали прибывать и волынские немцы, в основном из немецких колоний Новоград-Волынского и Житомирского уездов933. К середине 1916 г., их численность только в Саратовской губернии составляла уже около 6,7 тысяч человек. В целом, общее число всех немцев из
западных регионов, размещенных в Саратовской губернии (середина 1916 г.)
достигало около 20 тыс. человек. Причем, основная их часть была поселена
именно в немецких селениях, как в частных домовладениях, так и в общественных зданиях934.
Наряду с беженцами прибывали в Поволжье германские и австрийские
подданные, выселенные из крупных российских городов. В общей сложности,
только в 1915 г. в Саратовскую губернию прибыло более 1,5 тысяч германских
и австрийских подданных935.
Что касается военнопленных, то большая часть из них была славянского
происхождения. Возможно поэтому, основная масса русскоязычных крестьян
931 См.: Посадский А. В. Социально-политические интересы крестьянства. С. 88; Воронежцев А. В. Немецкие колонисты в Поволжье в годы Первой мировой войны. С. 85–86.
932 По данным Алексея Воронежцева уже к концу 1914 г. в Саратовской губернии численность беженцев составила свыше 151 тыс. человек. См.: Воронежцев А. В. Немецкие колонисты в
Поволжье в годы Первой мировой войны. С. 79. В Самарской губернии, в общей сложности, разместилось около 173 тыс. беженцев. См.: Курцев А. Н. Беженство // Россия и Первая мировая
война. С. 142–144. Сравни также: Айсфельд А. Положение колонистов Поволжья в политике германского рейха. С. 186.
933 Волынские немцы, в отличие от немцев Привислинского края, попадали под официальное положение о беженцах (от 30.08.1915 г.), что существенно расширяло их социально-правовые
льготы. См.: Решетов Д. Г. Немецкие колонисты западных губерний России, депортированные в
Поволжье в годы Первой мировой войны // Миграционные процессы среди российских немцев.
С. 185–188.
934 См.: Решетов Д. Г. Немецкие колонисты западных губерний России. С. 186–187. Сравни:
Курцев А. Н. Беженство. С. 142–144. См., также: Воронежцев А. В. Немецкие колонисты в Поволжье в
годы Первой мировой войны. С. 79–80.
935 Из более чем 1,5 тысяч австро-венгерских и германских военнопленных основную массу
составляли именно германские подданные (1 362 чел.). См.: Семьянинов В. П. Саратовская губерния в годы Первой мировой войны. С. 135.
164
относилась к ним не только с доброжелательностью, но и даже с сочувствием
– как к пострадавшим от войны936. Отношения были настолько тесными, что
исправник Петровского уезда (Саратовская губерния), в одном из своих рапортов, был вынужден признаться, что «уже есть и потомство от присутствия
военнопленных на местах»937. Как правило, военнопленные славянского происхождения использовались, прежде всего, на сельскохозяйственных работах,
что далеко не решало проблему нехватки рабочих рук. Если в действующую
армию из Саратовской губернии было призвано более 305 тысяч человек, то
максимально работало в сельском секторе (1916) лишь 23 тысячи военнопленных938. По словам уездных властей, мелкие инциденты, когда крестьяне
жаловались на лень военнопленных, а те, в свою очередь, на скудность питания и обмундирования – не перерастали бытовых рамок939. В городах, труд
военнопленных использовался на различных промышленных предприятиях.
Так, в Саратове, военнопленные работали на заводе Беринга, бывшем гвоздильно-проволочном заводе Гантке, в трамвайном обществе, на мельницах и
маслозаводе. Численность военнопленных, задействованных на цементном
завода Зейферт (г. Вольск) к марту 1916 г. составляла более четверти (26,1%)
от общего числа рабочих на предприятии940.
Интерес к военнопленным проявляли и немецкие поселенцы, что не раз
вызывало подозрительность полицейских властей, рассматривавших подобные контакты, как способы обмена запрещенной информацией. Так, на три
недели ареста за попытку контакта с германскими военнопленными были
подвергнуты поселенцы колонии Нижняя Добринка (Камышинский уезд),
семейная чета – Яков и Анна Вебер, а также кондитер селения Дубовка (Царицынский уезд) Владимир Бауер941. Несмотря на объяснение последних, что
они просто хотели посмотреть на германских военнопленных «в близи» и послушать их песни, этого оказалось вполне достаточным для обвинения их в
нарушении закона. А продажа хлебных изделий германским военнопленным, произведенная членами семьи кондитера Бауер, была расценена ни
много ни мало, как «попытка» обмена с «вражескими» солдатами запрещенной
информацией. Обвинение подкреплялось «неопровержимыми» аргументами о
тайных симпатиях семьи Бауер к Германии, т. к. выпеченные ими булочки
продавались для германских солдат несколько дешевле, чем для русскоязычного населения942.
Необходимо заметить, что и чрезмерное внимание русскоязычного населения к германским военнопленным вызывало у полицейских властей не
только подозрение, но приводило к административным наказаниям. Так,
например, только за попытку крестьянки Верхозимской волости, медицин936 См., к примеру: ГАСО. Ф. 25. Оп. 1. Д. 4519 [Рапорт Петровского уездного исправника –
Главноначальствующему Саратовской губернии, от 19.10.1916]. Л. 4–5 об. Сравни: РГИА. Ф. 1276.
Оп. 11. Д. 1230 [Анонимное письмо в Совет Министров, без даты]. Л. 4–5; Очерки истории Саратовского Поволжья. Т. 2. Ч. 2. С. 295.
937 См., к примеру: ГАСО. Ф. 25. Оп. 1. Д. 4519 [Рапорт Петровского уездного исправника –
Главноначальствующему Саратовской губернии, от 19.10.1916]. Л. 5 об.
938 См.: Семьянинов В. П. Саратовская губерния в годы Первой мировой войны. С. 134.
939 См.: Посадский А. В. Социально-политические интересы крестьянства. С. 54. Сравни:
Семьянинов В. П. Саратовская губерния в годы Первой мировой войны. С. 135.
940 См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 9595 [Рапорт полицмейстера г. Вольска – Саратовскому губернатору, от 15.03.1916]. Л. 91 об.
941 См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 9605 [Рапорт полицмейстера селения Дубовка – Главноначальствующему Саратовской губернии, от 5.08.1915]. Л. 57–57 об. Сравни: Там же [Жалоба нотариуса
Д. Музылева – полицмейстеру селения Дубовка, от 21.07.1915]. Л. 59–59 об.
942 См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 9605 [Протокол пристава селения Дубовка (Царицынский уезд)
в отношении А. Вебер, Я. Вебера и В. Бауера, от 25.07.1915]. С. 60–64.
165
ской сестры Марии Сергеевой подойти к колонне военнопленных, т. е. «за
сочувствие врагам», ей было отказано в учебе на Высших женских курсах943.
Несмотря на то, что Сергеева подала прошение Саратовскому губернатору,
где полностью раскаивалась за свое «малодушие» по отношению к германским
солдатам, ее ходатайство было отклонено944.
Наиболее четко, изменение политики российского государства по отношению к российским немцам проявилось на примере военнослужащих, призванных в действующую армию. Таким образом, борьба с «внутренним врагом» привела к дискриминации российских немцев не только в глубоком
тылу, но и непосредственно на передовой линии фронта.
5.3. Призыв и воинская служба
«Посылая своих сыновей на поле битвы народ
не уверен, что они не будут отданы под начальство
предателей немцев [...]»945
С началом Первой мировой войны, периодические призывы мужского
населения в армию стали бессменным спутником почти каждой крестьянской семьи. Поволжский регион, хотя и находился в глубоком тылу, был тесно связан с фронтом. За годы войны, только из Саратовской губернии в армию были призваны 47,3% трудоспособных мужчин, в подавляющем
большинстве – сельских жителей946. Несмотря на то, что губернские власти
зявляли о полном осознании населением всей важности и необходимости
мобилизации, регулярные призывы в армию весьма «тяготили» крестьянство947.
Как отмечали полицейские власти Саратовской губернии, наряду с традиционным стремлением мусульман (в первую очередь в Хвалынском уезде)
и немцев-поселенцев (в Аткарском и Камышинском уездах) уклониться от
службы, в ряде населенных пунктов Саратовской губернии имели место и
волнения резервистов948. Поводов к проявлению недовольства было более чем
предостаточно: совпадение мобилизации с уборкой хлеба, плохая организация питания, задержка в выдаче материальных пособий семьям, закрытие
винных лавок и т. п.949
Обеспокоенный этими событиями, Саратовский губернатор Ширинский-Шихматов даже выходатайствовал у министра внутренних дел
Н. А. Маклакова разрешение, на введение «положения чрезвычайной охраны»,
объявленное в губернии с 25 июля 1914 года950. Недовольный ропот при мобилизации крестьянского населения был замечен здесь и в июле 1915 года951.
Летом 1916 г. мобилизация вновь резко ухудшила настроение призывников и
943 См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 9593 [Прошение крестьянки М. Сергеевой – Саратовскому губернатору, от 5.07.1915]. Л. 1–1 об.
944 См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 9593 [Постановление Саратовского губернатора в отношении
крестьянки М. Сергеевой, от 16.07.1915]. Л. 2.
945 РГИА. Ф. 1276. Оп. 11. Д. 1230 [Анонимное письмо Председателю Совета Министров
И. Л. Горемыкину, без даты]. Л. 1.
946 См.: Семьянинов В. П. Саратовская губерния в годы Первой мировой войны. С. 129. Сравни: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 224.
947 Сравни также: Санборн Дж. Беспорядки среди призывников в 1914 г. С. 209–212.
948 См.: Посадский А. В. Социально-политические интересы крестьянства. С. 43.
949 См.: Очерки истории Саратовского Поволжья. Т. 2. Ч. 2. С. 286–287; Воронежцев А. В. Немецкие колонисты в Поволжье в годы Первой мировой войны. С. 72–73.
950 См. также: История Саратовского края с древнейших времен. С. 322.
951 См.: Посадский А. В. Социально-политические интересы крестьянства. С. 44. Сравни: ГАСО. Ф. 25. Оп. 1. Д. 4519 [Рапорт полицмейстера г. Вольска – Главноначальствующему Саратовской губернии, от 15.10.1916]. Л. 25–25 об.
166
членов их семей, так как призыв снова пришелся на разгар рабочего сезона.
Причем, по заявлению представителей уездного начальства Саратовской губернии: «Объявление мобилизации в самый разгар сельскохозяйственных работ
объяснялось в простом народе влиянием Германии, которая-де, не будучи в силах
победить Россию на полях сражения, решила взять ее голодом [...]»952.
Неудивительно, что наиболее пристальное внимание военных властей
было приковано к мобилизации нерусского населения, в особенности – татар
и немецких поселенцев, которым, как уже отмечалось, вменялось в вину
«традиционное» уклонение от воинской службы. Повышенное внимание губернских чиновников вызывала и национально-религиозная пестрота поволжского крестьянства, однако серьезных конфликтов на этой почве, в ходе
войны, ни разу не возникло. Хотя, некоторые факты свидетельствуют, что
представители сельских властей, принадлежащие к определенным религиозно-культурным меньшинствам (прежде всего мусульмане и представители
некоторых сектантских течений) пытались поставить единоверцев в преимущественное положение, стараясь освободить их от армии и вызывая ропот
православного населения953.
Как уже отмечалось в главе, посвященной немецкой эмиграции, вплоть
до 1874 г. немецкие колонисты, как и целый ряд граждан других национальностей (поляки, сербы, болгары, греки, армяне, карелы, большая часть мусульманских народностей и др.), за исключением добровольных, как правило, единичных случаев, в армию вообще не призывались954. Со временем,
доля призываемых в армию постепенно увеличивалась. Так, например, если в
1874–1890 гг. количество принятых на службу немцев Поволжья составляло
около 29% от всех назначенных к призыву, то уже в период с 1890–1914 гг. это
соотношение достигло 37%955. Несмотря на то, что за все годы призыва поволжских немцев на военную службу особых беспорядков, непременного атрибута призывной кампании в русскоязычных селах не наблюдалось, руководство призывных участков неоднократно и в довоенный период отмечало у
колонистов «проявление недовольства призывом в форме неохотного согласия»956.
Как правило, основной контингент военнослужащих немцев проходил
службу в пехотных частях и лишь единицы попадали в привилегированные артиллерийские или кавалерийские части. Не последнюю роль в выборе военной
специальности играло слабое знание русского языка, что служило основным
Цит. по: Посадский А. В. Социально-политические интересы крестьянства. С. 44.
См.: Там же. С. 58, 62. См. также: Исхаков С. М. Первая мировая война глазами российских
мусульман // Россия и первая мировая война. С. 420–421.
954 См.: Шульга И. И. Воинская служба поволжских немцев. С. 32. Сравни: Обзор состояния и
деятельности всех частей Военного министерства за 1871 г. // Военный сборник. 1872. № 4.
С. 167; Sanborn, Joshua A. Drafting the Russian nation: military conscription, total war, and mass politics, 1905–1925. DeKalb [Illinois] 2003. Р. 20–25.
955 См.: Шульга И. И. Воинская служба поволжских немцев. С. 34, 37–38. Сравни: Benecke,
Werner. Militär, Reform und Gesellschaft im Zarenreich. Die Wehrpflicht in Russland 1874–1914. Paderborn [u.a.], Schöning 2006. S. 93; Прием новобранцев в российскую армию в 1874–1880 гг.
// История России IX–XIX вв. Справочные материалы / Сост. A. A. Данилов. M., 1997. С. 321;
Sanborn, Joshua A. Military reform, moral reform, and the end of the old regime // The military and
society in Russia: 1450-1917. Hg. v. Eric Lohr – Marshall Poe. Leiden, 2002. Р. 507-524.
956 Цит. по: Шульга И. И. Немецкие колонисты Поволжья и всеобщая воинская повинность.
С. 51. После введения всеобщей воинской повинности, отбор на воинскую службу осуществлялся
методом жеребьевки («вытягиванием билетов») среди всех юношей призывного возраста, т. е.
достигших 21 года. Причем, на саму военную службу призывалось значительно меньшее число
юношей, чем количество отобранных кандидатов.
952
953
167
поводом направлять немецких военнослужащих в нестроевые роты на должности – кузнецов, сапожников, служащих при лазаретах, денщиков и т. д.957
Благодаря сохранившимся сведениям по общей мобилизации населения
в период Первой мировой войны из Аткарского уезда Саратовской губернии,
можно составить себе и картину о призыве его немецких жителей. Так, в своем сообщении губернатору (главноначальствующему) Саратовской губернии, о ходе призыва в армию новобранцев Медведицкой волости (8.2.1915)
исполняющий должность исправника Аткарского уезда Зубков заявлял, что
немецкое население особого патриотизма не проявляет, всячески уклоняясь
от призыва: «Почти все явившиеся к освидетельствованию новобранцы, симулируя
разного рода внутренние болезни, заявляли себя больными и просили освободить их
от военной службы. Большинство из них, имея крайне изнуренный и вялый вид, невольно своим видом наводили на мысль, что, как-будто бы они, за несколько недель до
призыва, употребляли слабую растительную пищу или принимали какие-нибудь
разрушающие организм снадобья»958. Аналогичные факты отмечал в своей докладной записке и земской начальник 1-го участка Камышинского уезда, констатировавший, что немецкие призывники – «за несколько недель до призыва
начинают голодать, чем они изнуряют и разрушают свой организм до того, что в
момент призыва они являются [...] к освидетельствованию в самом жалком виде»959.
Справедливости ради следует заметить, что и в довоенный период в соответствии с предоставленными отчетами призывных комиссий, русское население поставляло более здоровых и физически развитых призывников, чем
поволжские немцы. В среде немецких призывников довольно часто встречались такие хронические заболевания, как трахома, глухота на оба уха, рахитичная грудь, искривление позвоночника и болезнь сердца960.
Данные физические недостатки регулярно вызывали негодование русскоязычного населения, особенно проявлявшееся на смешанных, руссконемецких призывных пунктах. Так, например, жители русских волостей Саратовского уезда, призывавшиеся вместе с поселенцами Ягодно-Полянской
волости, даже ходатайствовали об исключении немецкой волости из состава
данного призывного пункта. Причем, основной причиной этого ходатайства
был как раз высокий процент регулярно освобождаемых от призыва в армию
– «недоразвитых и имеющих другие физические недостатки» немцев, что отражалось на призыве русскоязычных граждан с семейными и другими льготами961.
Достаточно формальный отбор в войска немецких поселенцев в годы
войны, нередко приводил к набору весьма слабых здоровьем новобранцев. В
марте 1916 г., инспектор артиллерии Казанского военного округа отмечал,
что: «В батареях имеются такие слабосильные нижние чины [из числа солдат немцев – В.Д.], которые в армию направлены быть не могут и в батареях службу
почти не несут. Исходя из сложившейся ситуации, таких военнослужащих желательно выделить в отдельные слабосильные команды, под особый надзор врачей и
избавить бригады от такого балласта»962.
Уклонение от службы и дезертирство – обычные явления, тесно сопровождающие создание массовых армий, вне зависимости от национальной
См.: Шульга И. И. Воинская служба поволжских немцев. С. 42.
РГИА. Ф. 1282. Оп. 2. Д. 112 [Рапорт исправника Аткарского уезда Зубкова – Главноначальствующему Саратовской губернии, от 8.02.1915]. Л. 13–13 об.
959 ГАСО. Ф. 23. Оп. 1. Д. 6989 [Докладная записка земского начальника 1-го участка Камышинского уезда Е. Н. Лызлова – Саратовскому губернатору, от 04.05.1913]. Л. 63.
960 См. также: Дитц Я. История поволжских немцев-колонистов. С. 276–277. Сравни: Шульга И. И. Воинская служба поволжских немцев. С. 72.
961 Цит. по: Шульга И. И. Воинская служба поволжских немцев. С. 41–42.
962 Там же. С. 72.
957
958
168
принадлежности и вероисповедания призывников963. Неудивительно, что
особенно в период массовой мобилизации фиксировались множество фактов
и подозрений на различные медицинские ухищрения со стороны призывной
молодежи964. Так, например, в селении Бобровка (Камышинский уезд)
48 человек принимали «какое-то медицинское средство» (1915 г.), причем двое
из них, в результате предпринятого «эксперимента», погибли965.
Не в последнюю очередь, попытки уклонения от армии были связаны с
материальным или служебным положением призываемого или его близких
родственников966. Так, крестьяне из Широкого Карамыша (Аткарский уезд) в
ноябре 1914 г. выступили с осуждением поведения волостного старшины
Юдина, укрывшего от мобилизации двух своих сыновей. В Базарном Карабулаке (Саратовский уезд) накануне 1915 г., среди населения широко распространялись слухи о необходимости переосвидетельствования всех лиц, признанных по определенным причинам негодными для строевой службы.
Причиной таких настроений послужили «некие данные» о взяточничестве писаря Саратовского уездного воинского присутствия. В сентябре 1915 г., мобилизованные в армию крестьяне из Хвалынского уезда выражали свое недовольство на уклонение от призыва сыновей богатых односельчан.
Аналогичные процессы наблюдались и среди жителей Камышинского уезда
(декабрь 1916 г.), выступавших против отсрочки от мобилизации служащих
пароходных компаний967.
Несмотря на длительные сроки тюремного заключения «за уклонение от
воинской службы», к различным ухищрениям и уловкам прибегали и поволжские немцы. Суровые наказания не останавливали молодых колонистов от
сознательного нанесения себе увечий, ран и других телесных повреждений.
Данная «техника» была не новой, так как Камышинский уездный исправник
еще в предвоенный период не раз докладывал о том, что немецкие призывники используют искусственное прободение (прокалывание) барабанных
перепонок внутреннего уха, чтобы освободиться от призыва в армию. По некоторым сведениям, за такую «операцию» умельцы-фельдшера брали всего
лишь по 25 рублей с человека, что, соответственно, было намного ниже затрат, необходимых для выезда за границу968.
Естественно, что в период военных действий число «больных» катастрофически выросло. Наиболее частым диагнозом, поставленным в результате
осмотра немецких призывников членами медицинской комиссии была «интоксикация», т. е. принятие сильно действующих «препаратов» в больших дозах. В
963 См.: Люкшин Д. И. 1917 год в деревне: общинная революция? // Революция и человек.
С. 116–117. Сравни: Куликова O. Ю., Куликов Ю. Н. Настроения русской армии и тыла в Первой
мировой войне // Первая мировая война. С. 59–60.
964 См., к примеру: ГАСО. Ф. 55. Оп. 1. Д. 498 [Докладная записка о деятельности военных
цензоров в г. Вольске с 25.10 по 31.10.1915]. Л. 45 об.; Попов Н. Н. Человек в российских войнах
XX века // Человек и война. С. 32.
965 См.: Посадский А. В. Социально-политические интересы крестьянства. С. 48.
966 Как правило, основное большинство освобожденных от службы поволжских немцев имели льготы «по семейному положению» (статья 45 Устава о воинской повинности). Под эту льготу
попадали единственные в семье сыновья, женатые мужчины, а также сыновья и внуки, оставшиеся единственными работниками в семье. Причем, по словам членов призывных комиссий, сами
немецкие общества достаточно неохотно шли на выдачу «семейных» льгот. Были зафиксированы
случаи, когда призывникам отказывали в льготах даже при явной нетрудоспособности остающихся в колонии домохозяев – «...совершенно слепых, безногих и безруких». См.: Шульга И. И. Воинская служба поволжских немцев. С. 39.
967 См.: Посадский А. В. Социально-политические интересы крестьянства. С. 48.
968 См.: Шульга И. И. Воинская служба поволжских немцев. С. 56; Он же. Немецкие колонисты
Поволжья и всеобщая воинская повинность. С. 54.
169
частности, в феврале 1915 года, среди таких «больных» был замечен и призывник
Медведицкой волости – Карл Рен. При осмотре медкомиссией, у него была отмечена – «внезапная и сильная слабость всего организма»969.
Руководствуясь отчетами Актарского уездного исправника, часть колонистов, прибывших на призывной пункт, сразу же обращались к комиссии с
ходатайством о выдаче определенных льгот. Он же приводит и ряд случаев
явного уклонения от призыва на фронт немцев-поселенцев, в частности, учителя Медведицкой земской школы Альберга Бастрона, зявившего комиссии о
том, что у него имеется грыжевая опухоль. После сбора сведений о его болезни выяснилось, что это была совсем не грыжа, а – «едва заметная шишка, полученная им около 10 лет тому назад, при катании на реке, когда он случайно упал на
борт лодки»970. В число колонистов, стремившихся уклониться от службы, попал и сын богатого поселянина села Крестовый Буерак (Аткарский уезд) –
Фридрих Баум. Причем, он уже ранее был уличен властями в получении
подложного свидетельства о своем местожительстве по Александровской волости, где имелась возможность (в связи с полным набором новобранцев по
данной волости) попасть под отсрочку от призыва в действующую армию.
После выявления подлога, поселянин Баум внезапно заболел – «с ним был
сильный жар, позывы к рвоте и белки его глаз были совершенно желтые». В целях
«лечения», членами призывной комиссии было указано Бауму на то, что если
будет доказано его отравление с целью уклониться от воинской службы, то он
будет привлечен к суду. После данного совета, призывник был отпущен домой с «пожеланием» скорейшего выздоровления. Остается добавить, что на
следующий день поселянин Баум явился в воинское Присутствие совершенно здоровым и тотчас же был принят на военную службу971.
В процессе мобилизации случались и недоразумения в отношении гражданской принадлежности, призываемых в армию поволжских немцев. Так,
например, во время оформления мобилизационных документов было обнаружено, что колонист П. Штааб из селения Мариенбург (Самарская губерния) – гражданин Австро-Венгрии. Данное обстоятельство заставило руководство колонии срочно обратиться в воинское присутствие за разъяснением,
подлежит ли он аресту, как гражданин воюющей против России страны, или
призыву в российскую армию. Абсурдность ситуации заключалась в том, что
отец призывника, переселившийся в Россию 26 лет назад числился «русским
подданным», а его сын, родившийся в Самарской губернии, лишь «водворенным
в пределах России». После шестимесячного разбирательства, колонист
П. Штааб был все-таки включен в мобилизационный список. Остается добавить, что подобные случаи были выявлены и в других немецких селениях
Самарской и Саратовской губерний972.
По мнению исправника Зубкова, проанализировавшего ситуацию и этапы мобилизационной кампании в Аткарском уезде, основная причина недобора немецких призывников находилась в прямой зависимости от численности земских начальников из бывших колонистов, весьма лояльно
относящихся к своим землякам. Причем, по его словам, если бы русские, а не
немцы занимали в довоенный период эти должности, то «массового уклонения
969 РГИА. Ф. 1282. Оп. 2. Д. 112 [Рапорт исправника Аткарского уезда Зубкова – Главноначальствующему Саратовской губернии, от 8.02.1915]. Л. 13 об.–14.
970 Там же. Л. 14 об.–15.
971 См.: Там же. Л. 14 об.–15 об.
972 Так, например, аналогичная ситуация возникла и в соседней колонии Мангейм, где поселянин А. Гете также (формально) имел австрийское гражданство. См.: Решетов Д. Г. Немецкие
колонии Нижнего Поволжья в годы Первой мировой войны. С. 21–22.
170
немцев-колонистов от воинской повинности быть бы не могло; так как не было бы
громадного отлива их, – особенно призывного возраста, – за границу, и, надо полагать, колонисты могли бы объясняться с представителями правительственной
власти, не на немецком, а на нашем, русском языке»973.
Учитывая относительно слабый административный контроль и неразбериху в делопроизводстве, весьма вероятно, что уклонение от призыва на
фронт (независимо от национальности призывника) имело основное распространение среди состоятельных крестьян. По свидетельству одного из жителей селения Синенький (Саратовский уезд), после Февральской революции за
войну были только «кулаки», сумевшие укрыть от мобилизации своих сыновей974. На исходе тяжелого для российской армии 1915 г., в поволжских губерниях были отмечены и случаи дезертирства, как правило, по дороге на
фронт975. Причем, сельское население не только не выдавало беглецов, а даже
укрывало сбежавших, объясняя свои действия тем, что солдат на фронте и без
того хватает.
Особой дисциплинированностью не отличались и немцы-военнослужащие
из частей, расположенных неподалеку от их мест проживания. Так, по сообщению командира 561-ой дружины г. Балашов (Саратовская губерния), уже
начиная с осени 1914 г., он был вынужден постоянно организовывать патрули против регулярных отлучек солдат из немецких поселян976. В то же время,
масштабы уклонения от армии в Поволжском регионе нельзя признать угрожающими, хотя данная тенденция наблюдалась в течение всей войны.
Радушие и сочувствие к «уклоненцам» и дезертирам со стороны определенной части населения объяснялось страхом перед фронтом, особенно, в
периоды тяжелых поражений российской армии. Если ориентироваться на
картину,
нарисованную
Председателем
Государственной
Думы
М. В. Родзянко, заявившем в 1916 г. о наличии в стране 1,5 млн. дезертиров, то надо признать, что Поволжские губернии смотрелись на этом
фоне весьма благополучно 977.
Несмотря на развернутую с началом войны националистическую пропаганду в отношении граждан немецкой национальности, мобилизация немцев
Поволжья проводилась на общих основаниях, как и всех военнобязанных
граждан России978. Начиная с октября 1914 г. и по январь 1917 г., только на
Кавказский фронт, по данным мобилизационного отдела Казанского военного округа, было отправлено около 50 тысяч немецких поселян979.
973 РГИА. Ф. 1282. Оп. 2. Д. 112 [Рапорт исправника Аткарского уезда Зубкова – Главноначальствующему Саратовской губернии, от 8.02.1915]. Л. 16. В отношении 9-го участка Аткарского
уезда, необходимо заметить, что, например, с 1905 по 1915 гг. земскими начальниками здесь являлись преимущественно немецкие выходцы. Среди них - фон Гардер, Штериг, барон фон Тизенгаузен, Кетриц и Амелунг.
974 См.: Посадский А. В. Социально-политические интересы крестьянства. С. 49.
975 См.: Люкшин Д. И. 1917 год в деревне: общинная революция. С. 116–117. Сравни: Куликова O. Ю., Куликов Ю. Н. Настроения русской армии и тыла. С. 59–60.
976 См.: Посадский А. В. Социально-политические интересы крестьянства. С. 49, 55–56; Воронежцев А. В. Немецкие колонисты в Поволжье в годы Первой мировой войны. С. 74–75.
977 См.: Посадский А. В. Социально-политические интересы крестьянства. С. 49.
978 Поволжские немцы с первых дней мобилизации были зачислены в состав 211-й пешей
Саратовской дружины и 36-й ополченской бригады. См.: Шульга И. И. Воинская служба поволжских немцев. С. 59. Сравни: Коцюбинский Д. A. Отношение русских националистов к российским
немцам. С. 52-57.
979 См.: Шульга И. И. Воинская служба поволжских немцев. С. 60. Сравни также: Нелипович С. Г. Источники по истории немецких колонистов России в годы Первой мировой войны
(обзор документов Российского государственного военно-исторического архива) // Российские
немцы: Историография и источниковедение. M., 1997. С. 115; Long, James W. From Privileged to
Dispossessed. Р. 224; Schippan M. – S. Striegnitz. Wolgadeutsche. Geschichte und Gegenwart. S. 143.
171
Запрет на отправку немецких призывников и резервистов Поволжья на
западные фронты стал одной из главных мер по борьбе с «немецким засильем»
в российской армии980. Только с октября 1914 г. по ноябрь 1915 г. штаб Казанского военного округа направил на Кавказ «в качестве рабочей силы»
22 658 немцев-призывников из поволжских колоний. В 1916 г. на Кавказ было
направлено еще 8,5 тысяч колонистов из числа резервистов981. Следующим
шагом военных властей стало массовое изъятие всех немецких военнослужащих, уже направленных на западные фронты, и последующая их переброска
на Кавказ. При этом, немецкоговорящих военнослужащих не просто собирали в отдельные команды, а разоружали и под вооруженным конвоем отправляли к новому месту дислокации982. «Переводимых конвоируют при усиленной
охране, как будто бы они совершили страшное преступление», - с горечью сообщал в одном из писем своим родственникам военнослужащий 228-го Новоузенского полка К. Д. Гартман983. Нельзя забывать, что изъятие солдат-немцев
с западных фронтов, проводилось одновременно с депортацией немецкого
населения из западных губерний России, где также основную роль играло
военное руководство984.
К концу июня 1915 г., исходя из сообщений Начальника штаба Кавказского военного округа, только с западных фронтов в Кавказскую армию прибыло более 17 тысяч солдат из числа немцев-колонистов. Причем, подозрительность и недоверие, царившие в российском обществе в отношении
военнослужащих-немцев, были четко продемонстрированы и руководством
Кавказской армии, исключившим почти всех немецкоговорящих солдат из
боевых подразделений985.
Как правило, военнослужащие из числа немецких поселян были безоружны и использовались в тыловых частях на хозяйственных работах, нередко вместе с военнопленными-турками986. Основная масса поволжских немцев
была также сосредоточена в запасных и ополченских бригадах, а также в рабочих ротах, находившихся в распоряжении Начальника военных сообщений и интенданта Кавказского военного округа987. В одном из докладов командования 31-й (Самарской) запасной бригады отмечалось, что более
половины из всех прошедших боевую подготовку поволжских немцев совершенно не умеют стрелять988. Сложившееся положение объяснялось военными
властями, не только тем обстоятельством, что немецкие поселенцы не участвовали в боевых действиях на фронтах, но и весьма слабым знанием (боль980 Сравни: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 226; Schippan M. – S. Striegnitz.
Wolgadeutsche. Geschichte und Gegenwart. S. 144.
981 См.: Нелипович С. Г. Роль военного руководства России в «немецком вопросе» в годы Первой мировой войны (1914–1917) // Российские немцы. Проблемы истории, языка и современного
положения. M., 1996. С. 278.
982 Только из 8-ой армии с 31.01.1915 и по 31.12.1916 г. на Кавказ было отправлено
1 195 солдат из немецких поселян. См.: Шульга И. И. Воинская служба поволжских немцев. С. 63.
983 Цит. по: Воронежцев А. В. Немецкие колонисты в Поволжье в годы Первой мировой войны. С. 84.
984 См.: Нелипович С. Г. Роль военного руководства России в «немецком вопросе». С. 265, 274;
Он же. Источники по истории немецких колонистов России в годы Первой мировой войны.
С. 111–114. Сравни: Шульга И. И. Воинская служба поволжских немцев. С. 64; Юстус K. Ф. Приволжские колонисты. С. 5, 25–26.
985 См.: Шульга И. И. Воинская служба поволжских немцев. С. 64. Сравни: Юстус K. Ф. Приволжские колонисты. С. 5, 25–26.
986 См.: Шульга И. И. Воинская служба поволжских немцев. С. 63–67, 74.
987 Военнослужащим из числа немецких поселян запрещалось конвоирование военнопленных, сопровождение артиллерийских грузов, охрана мостов и т. п.
988 См.: Шульга И. И. Воинская служба поволжских немцев. С. 70.
172
шей части из них) русского языка. Остается добавить, что одно время немецкие колонисты прибывали на Кавказ даже в гражданской одежде, так как обмундирование им совершенно не выдавалось989. Однако и после того, как вопрос с выдачей формы для военнослужащих-немцев был разрешен,
получаемое ими обмундирование оставляло желать много лучшего. Один из
командиров запасного батальона, обеспокоенный условиями службы немецких поселенцев в суровых климатических условиях высокогорного Кавказа,
так описывал своих подчиненных: «Обмундирование и обувь на людях старая,
рваная, негодная, к дальнейшей носке не подлежит, люди без поясов и теплых вещей,
за исключением папах [...]»990.
Из-за ограничений на использование немцев в боевых частях Кавказского
военного округа и скопления огромного количества «бесхозных» немецкоговорящих солдат, командованию приходилось направлять их даже на сбор
урожая991. Данный «излишек» из немцев-военнослужащих был ликвидирован
только после успешного завершения российскими частями военной операции по овладению турецкой крепостью Эрзерум (Erzerum) и портом Трапезунд, после чего их стали активно использовать на восстановлении и строительстве дорог.
Причем, исследование специалиста по истории военных формирований
из числа поволжских немцев – И. И. Шульги позволяет утверждать, что регулярно цитирующаяся историками фраза, что «крепость Эрзерум была взята
частями, укомплектованными практически на сто процентов российскими немцами» совершенно несостоятельна992. В перечне воинских частей, участвовавших в штурме Эрзерум, нет ни одной запасной части Кавказской армии, где
как раз и находился основной контингент немецких военнослужащих993. За
редким исключением, лишенные права владения оружием, плохо обмундированные и недостаточно подготовленные к ведению военных операций,
солдаты из немецких поселян были просто лишены права проявить себя на
поле боя.
К 1917 г., революционные идеи, захлестнувшие российское общество охватили и ее многомиллионную армию994. Не стали исключением и военнослужащие из числа немцев Поволжья, растерявшие за время войны свои верноподданические чувства, как к царскому самодержавию, так и к
правительству Керенского995. Большевистская пропаганда среди солдатских
масс способствовала тому, что часть немецких военнослужащих активно
приняла участие в работе солдатских комитетов, поддержав Октябрьскую
революцию996.
989 Сравни: Aранович A. В. К вопросу об интендантском снабжении войск на первом этапе
войны // Первая мировая война. С. 109–111.
990 Цит. по: Шульга И. И. Воинская служба поволжских немцев. С. 73.
991 См.: Там же. С. 67–68. Сравни: Нелипович С. Г. Проблема лояльности российских немцев.
С. 365–377.
992 Сравни к примеру: Юстус K. Ф. Приволжские колонисты. С. 25; Тотфалушин В. П. «Русские» немцы и немецкий вопрос в годы Первой мировой войны. С. 181; Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 226.
993 См.: Шульга И. И. Воинская служба поволжских немцев. Р. 69.
994 Сравни: Журавлев В. А. Морально-психологическое состояние русской армии летомосенью 1917 г. (по материалам периодической печати) // Первая мировая война. С. 129–131.
995 Сравни: Малиновский Л. Немцы в России и на Алтае. С. 101.
996 См.: Шульга И. И. Воинская служба поволжских немцев. С. 78.
173
5.4. Проверка на лояльность
«В то время, когда русские войска разят врага
нашего внешнего, на Вас лежит повелительная обязанность освободить Русь от мирного захвата ее
немцами. Освободите же Русскую землю от внутренней неметчины и Ваше имя из века в век будет
чтить Русский народ!»997
Патриотичность поволжских немцев в условиях войны с Германией проявилась не только в массовом уходе призывников и резервистов на фронт.
Так, немецкие колонисты Степновской волости Новоузенского уезда (Самарская губерния) только в первые дни войны ассигновали около одной тысячи
рублей для раненых, а соседняя, населенная меннонитами Малышинская
волость, приняла решение о выделении ежемесячно, вплоть до полного
окончания войны, по 500 рублей «на военные нужды»998.
Не отставали от своих соседей и представители немецкого населения Саратовской губернии. Так, уже 1 августа жители Сарепты не только единогласно заявили «о верноподданических чувствах, беспредельной любви и преданности», но и выделили «из общественных сумм» пять тысяч рублей. Осудили
«алчные замыслы неблагодарных иноземцев» и меннониты Балашовского уезда,
ассигновавшие на нужды семьям фронтовиков три тысячи рублей единовременно и по 200 рублей ежемесячно, вплоть до окончания военных действий999.
По некоторым подсчетам, только к 1 июня 1915 г. немецкие поселения
Поволжского региона пожертвовали на фронтовые нужды около 100 тысяч
рублей, включая большое количество обуви и различного белья «для российской армии»1000. Значительные пожертвования были оказаны и продукцией
сельского хозяйства, в частности, зерном. Так, к примеру, уже в августе 1914 г.
немецкие жители Нижне-Карамановской волости (Новоузенский уезд) на
своих сходах постановили пожертвовать «для нужд армии» 10 тысяч пудов хлеба, а в ноябре этого же года все 13 сельских обществ Сосновской волости (Камышинский уезд) приняли однотипные приговоры о пожертвовании «на нужды войны» 8 400 пудов ржи из общественных запасов1001.
Одновременно пожертвования шли и в пользу целого ряда центральных
благотворительных организаций, занимавшихся вопросами попечения раненых военнослужащих и беженцев, среди которых можно выделить «Александровский комитет», «Скобелевский комитет», «Татьянинский комитет» и
др.1002 Нельзя забывать и о том, что помимо сбора пожертвований, поволжские
997 РГИА. Ф. 1276. Оп. 10. Д. 826 [Анонимное письмо Председателю Совета Министров
И. Л. Горемыкину, от 1.11.1914]. Л. 32.
998 См.: Решетов Д. Г. Помощь немецких колоний Нижнего Поволжья фронту в годы Первой
мировой войны // Немцы России и СССР. С. 53, 56.
999 Цит. по: Воронежцев А. В. Немецкие колонисты в Поволжье в годы Первой мировой войны. С. 76–77.
1000 См.: Юстус K. Ф. Приволжские колонисты. С. 26; Очерки истории Саратовского Поволжья. Т. 2. Ч. 2. С. 302. По данным К. Э. Линдемана, самые крупные пожертвования, около 25 тыс.
рублей, дала колония Гуссенбах (Новоузенский уезд, Самарская губерния). См.: Воронежцев А. В.
Немецкие колонисты в Поволжье в годы Первой мировой войны. С. 77.
1001 См.: Решетов Д. Г. Помощь немецких колоний Нижнего Поволжья. С. 53; Воронежцев А. В.
Немецкие колонисты в Поволжье в годы Первой мировой войны. С. 77. Сравни: Schippan M. –
S. Striegnitz. Wolgadeutsche. Geschichte und Gegenwart. S. 144.
1002 Полное название «Татьянинского комитета» – «Комитет Ее Императорского Величества
Великой княгини Татьяны Николаевны». См.: Решетов Д. Г. Помощь немецких колоний Нижнего
Поволжья. С. 57; Он же. Немецкие колонисты западных губерний России. С. 187. Сравни: Иванова Н. M. Война и милосердие // Первая мировая война. С. 112–114; ГАСО. Ф. 25. Оп. 1. Д. 4519
174
колонисты столкнулись и с необходимостью обустройства в своих селениях эвакуированного и депортированного населения из западных губерний России.
Наряду с акциями материальной и финансовой помощи фронту, непосредственно в самих поволжских колониях возникло множество благотворительных организаций, образованных по территориальным, профессиональным и конфессиональным признакам. Среди них можно выделить
Красноярский волостной комитет попечительства Красного Креста, Сосновское волостное попечительство помощи раненым, Екатериненштадтский волостной комитет помощи беженцам, Верхне-Карамановское попечительство
по призрению нижних воинских чинов и др.1003
Свою роль немецкие поселенцы сыграли и в вопросе оказания непосредственной помощи раненым военнослужащим, в частности, в открытии лазаретов. Так, в августе 1914 г. был открыт лазарет для раненых бойцов при Саратовской евангелическо-лютеранской церкви Святой Марии1004. В ноябре
1914 г., благодаря финансовой поддержке поволжских немцев, в Саратове
был открыт еще один лазарет на 100 кроватей, получивший название «Имени
немецкого населения Саратовской и Самарской губерний». Причем, этот
лазарет разместился в доме известного немецкого предпринимателя и мецената Йохана Зейферта, а общий объем денежных сборов для его открытия,
только за два месяца, составил более 50 тысяч рублей. Помимо Саратова, лазареты для раненых воинов открывались и в самих немецких колониях, например в селении Голый Карамыш (Камышинский уезд)1005. В целом, за все
годы Первой мировой войны, на средства поволжских немцев содержалось
семь лазаретов для раненых военнослужащих российской армии1006. Большую
роль при этом сыграли крупные немецкие предприниматели и интеллектуальная элита колоний – учителя, врачи, журналисты, принявшие личное
участие в работе целого ряда благотворительных комитетов и организаций,
занимавшихся оказанием помощи армии и беженцам.
Наряду с этим, Первая мировая война стала одним из наиболее сложных
и драматических периодов в истории немецких поселенцев. Помимо мобилизационных и различных экономических лишений и тягот, им пришлось в
полной мере принять на себя шквал шовинистических нападок и обвинений,
звучавших со стороны «патриотов» – националистов, поощрявшихся правительством и администрацией на местах.
Так, например, националистическое издание братьев Сувориных – газета
«Новое время», стоящая в авангарде центральной прессы, рассматривала материальную и финансовую помощь поволжских немцев – «человекообразных
животных [...], вышедших из нашего 'собственного питомника' – немецких колоний» не более, чем тактический прием «за право безопасного и почетного проживания в России»1007. Несмотря на все попытки общей массы немецких колонистов оказать России всю посильную помощь, их единичные отказы от
[Рапорт Камышинского уездного исправника – Главноначальствующему Саратовской губернии,
от 17.10.1916]. Л. 2 об.
1003 См.: Решетов Д. Г. Помощь немецких колоний Нижнего Поволжья. С. 54; Воронежцев А. В.
Немецкие колонисты в Поволжье в годы Первой мировой войны. С. 78–80.
1004 См.: Лиценбергер О. А. Евангелическо-лютеранская церковь Святой Марии в Саратове. С. 89.
1005 См.: Решетов Д. Г. Помощь немецких колоний Нижнего Поволжья. С. 57–58; Воронежцев А. В. Немецкие колонисты в Поволжье в годы Первой мировой войны. С. 78–79.
1006 См.: Юстус K. Ф. Приволжские колонисты. С. 26. Алексей Воронежцев считает, что лазаретов, которые создали и содержали немцы в период Первой мировой войны, было не менее
девяти. См.: Воронежцев А. В. Немецкие колонисты в Поволжье в годы Первой мировой войны. С. 79.
1007 Немецкая «отзывчивость» // Новое время (Москва). 1915. 6 июля. № 14123. С. 3. Сравни:
Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 228–229.
175
пожертвований в пользу российской армии расценивались властями, как «вызывающие и непатриотичные» поступки.
Подобный отказ, имевший место в селе Аркадак (Балашовский уезд) со
стороны поселянина Абрагама Энц, отклонившего просьбу о пожертвовании
в пользу Троицко-Задвинского попечительного совета из Риги, стало поводом
для заведения на него уголовного дела. Причем, из объяснения Энц следовало, что его отказ базировался лишь на том, что он уже достаточно пожертвовал, однако пришел к выводу, что: «У немцев-колонистов убивают патриотические чувства. Правительство хочет отобрать у нас землю и составляет по этому
поводу разные проекты [...], немцев притесняют и считают их нелояльными»1008.
Довольно меткое высказывание колониста Энц – «выходит по шее бьют, а спереди просят», было расценено как политический выпад против российских
властей1009.
Уже в самом начале войны, несмотря на проявленный патриотизм со
стороны поволжских немцев, в Саратове прошли массовые обыски у граждан
немецкой национальности. Проявили рвение и власти Самарской губернии,
проведя в августе 1914 г. аресты и конфискацию лошадей в меннонитских
колониях Малышинской волости1010. Наряду с этим, все покинувшие свои
поселения колонисты были обязаны предоставить документы о своем происхождении, подтверждавшие российское гражданство1011. Все граждане, чье
гражданство подвергалось сомнению, а также лица являвшиеся австрийскими или германскими подданными, сразу же подверглись аресту и высылке из
центральных городов Самарской и Саратовской губерний1012.
Причем, под волну депортации попадали и уроженцы России, граждане
православного вероисповедания. Так, например, русская крестьянка из села
Аркадак Балашовского уезда обратилась с прошением к Саратовскому губернатору об освобождении из под ареста ее православного супруга, «пропитанного русской кровью и духом», германского подданного Йохана Клейна1013.
Только письменные заверения его жены и матери, подтвердившие желание
Йохана Клейна принять русское гражданство, позволили ему, уже высланному в Вологодскую губернию, вернуться к своей семье1014.
1008 ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 9866 [Показания поселянина Петрово-Остроумовской волости Екатеринославской губернии Абрагама Энца, июль 1916]. Л. 4–4 об.
1009 См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 9866 [Показания полицейского Я. Зенова из села Аркадак Балашовского уезда, июль 1916]. Л. 3–3 об.
1010 См.: Решетов Д. Г. Немецкие колонии Нижнего Поволжья в годы Первой мировой войны. С. 20.
1011 См., к примеру: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 10002 [Прошение потомственного почетного гражданина Роберта Прейса в департамент общих дел Министерства внутренних дел, от 17.12.1915].
Л. 6–7 об. Сравни: Там же [Предписание Саратовского губернатора – исправнику Балашовского
уезда, от 28.02.1916]. Л. 1–1 об.
1012 См., к примеру: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 9609 [Докладная записка начальника Саратовского
губернского жандармского управления в Вольском, Хвалынском и Кузнецком уездах, от
20.02.1915]. Л. 53–53 об. Как правило, местом ссылки германских и австро-венгерских граждан
был Уральский регион. См.: Тотфалушин В. П. «Русские» немцы и немецкий вопрос в годы Первой мировой войны. С. 181; Воронежцев А. В. Немецкие колонисты в Поволжье в годы Первой
мировой войны. С. 80.
1013 См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 9609 [Прошение крестьянки Харитины Клейн – Саратовскому
губернатору, от 11.12.1914]. Л. 6–6 oб. Сравни: Там же [Выписка из метрической книги о бракосочетании, 1914]. Л. 9–10.
1014 См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 9609 [Прошение германской подданной Анны Клейн – Саратовскому губернатору, от 28.08.1914]. Л. 11–11 об.; Там же [Распоряжение Саратовского губернатора в отношении германского подданного Ивана Клейна, от 12.01.1915]. Л. 17. В этот период, в
Саратовской губернии, как и в целом по Российской империи, был зафиксирован всплеск активности подачи германскими гражданами ходатайств о вступлении в российское подданство. См.,
к примеру: ГАСО. Ф. 2. Оп. 1. Д. 11273 [Дело о принятии российского подданства Р. Х. Яна и
176
На волне депортации граждан «вражеских» государств из центральных
городов Поволжья, имели место и случаи перегибов, когда высылались даже
граждане союзных России держав1015. Так, были арестованы и высланы из Саратовской губернии уроженцы города Саратова – два брата Александр и
Теофил Бернард, несмотря на их эльзас-лотарингское происхождение1016.
Необходимо заметить, что эльзас-лотарингцы, которых власти автоматически
относили к немцам, находились под защитой французского правительства и
не подлежали высылке из российских городов1017. Только после личного прошения отца высланных сыновей к Саратовскому губернатору и повторной
проверки документов, подтвердившей эльзас-лотарингское происхождение
братьев Бернард, им было разрешено вернуться в Саратов.
С началом экономических трудностей, а именно с осени 1915 г., в Поволжском регионе обострилось и недовольство ее немецкими жителями. Образ врага, формировавшийся с началом войны в населенной немцами Саратовской и Самарской губерниях оказался более зримым, чем в центральных –
«чисто русских» регионах1018. При этом, у части населения сформировалась
определенная позиция по разрешению своих, насущных, проблем путем
опорочивания своих немецких соседей, обвинив последних в различных грехах – нелояльности, саботаже и т.п.
Хозяйственные противоречия нередко приобретали окраску противостояния своих и чужих: представления о хищничестве немцев-мукомолов,
надежды на получение немецкого землевладения и т. п. При этом, данный
фактор усиливался традиционной ментальностью русского населения объяснять неудачи и затруднения происками «внутреннего врага»1019. Нередко,
мнение о корыстолюбии немецких предпринимателей переплеталось с представлениями о «германском засилье» вообще и организованном поволжскими
колонистами шпионаже1020. Неслучайно, вера в злонамеренные силы, теория
заговора были весьма характерны для массового, прежде всего крестьянского
сознания.
В военные годы – «германцами», т. е. чужими, в равной степени считались
и местные колонисты, и начальствующие лица с немецкими фамилиями, и
Р. Я. Ян, 1914]; Там же. Д. 11276 [Дело о принятии российского подданства E. Р. Шрека, 1915]; Там
же. Д. 11278 [Дело о принятии российского подданства M. Ф. Генриха, 1914].
1015 Исключения допускались в следующих случаях: 1) при принадлежности к славянским
народностям или доказательстве французского или итальянского происхождения; 2) при
исповедании православной веры; 3) при нахождении в качестве призреваемого в богадельне; 4)
при возвращении в русское подданство матерей малолетних и несовершеннолетних
неприятельских подданных до 18-летнего возраста, а также проживании последних, не имевших
родителей, у родственников из числа подданных России; 5) при необходимости в отдельном
«вражеском» подданном российскими военными ведомствами; 6) при нахождении на излечении в
больнице или временном (на дому) заболевании, если невозможность выезда была удостоверена
комиссией из трех врачей. Подробнее см.: Деннингхаус В. Немцы в общественной жизни Москвы:
симбиоз и конфликт (1494-1941). М., 2004. С. 373–376.
1016 См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Л. 9609 [Рапорт полицмейстера г. Саратова – Главноначальствующему Саратовской губернии, от 15.09.1914]. Л. 34; Там же [Прошение германского подданного из Эльзас-Лотарингии Эмиля Бернард – Саратовскому губернатору, от 15.09.1914]. Л. 27.
1017 См.: Джунковский В. Ф. Воспоминания / Под ред. A. Л. Паниной. T. 2. M., 1997. С. 398.
Сравни: Нелипович С. Г. Роль военного руководства России в «немецком вопросе». С. 265.
1018 См., к примеру: Хеллман Б. Первая мировая война в лубочной литературе. С. 302–308;
Поршнева О. С. Российский крестьянин в первой мировой войне. С. 196.
1019 См.: Посадский А. В. Социально-политические интересы крестьянства. С. 57.
1020 Так, например, в шпионаже был заподозрен кондитер из г. Балашов, германский подданный Гринберг. См.: Посадский А. В. Социально-политические интересы крестьянства. С. 56.
Сравни: Юстус K. Ф. Приволжские колонисты. С. 25–26.
177
военнослужащие германской армии1021. Так, например, исходя из ходатайства
председателя Саратовского отделения Русского Народного Союза имени Михаила Архангела, необходимо было немедленно освободить от должности
делопроизводителя Саратовской городской управы – немецкого поселянина
Константина Лангельда, а также служащих этой же управы Александра Барца и Егора Офмана, «так как приходящие [в Городскую управу] за получением пособий жены запасных [чинов] под влиянием слухов об изменах и предательствах русских немцев находятся в удрученном состоянии»1022.
Во время войны проявился всплеск анонимок и доносов о политической
«неблагонадежности» целого ряда лиц немецкой национальности, а также граждан, носивших немецкую фамилию. Благодаря широко развернутой борьбе
с «внутренним врагом» на государственном уровне, по всей России фабриковалось множество дел, основанных лишь на мести доносителей к оговариваемым ими лицам и использовавших военное время для сведения личных счетов. Достаточно быстро масса анонимных сообщений и доносов русских
«патриотов», касающихся политической нелояльности лиц немецкой национальности и, зачастую, базирующихся на выдуманных фактах, заполонили и
жандармские управления Поволжских губерний. На основании этой тенденции, генерал-майором В. Ф. Джунковским был издан специальный приказ по
корпусу жандармов, в котором констатировалось искусственное создание
целого ряда сенсационных дел без каких-либо на то оснований и доказательств, а также необходимость проверки каждого из них1023. Так, например, в
результате доноса было произведено целое расследование в отношении известнейших купцов Александра и Ивана Борелей, членов торгового дома
«Э. И. Борель»1024, а также их служащих, работавших на мельнице в селе
Нижняя Добринка (Камышинский уезд). Все они были заподозрены в симпатиях к Германии, а конкретно – в «денежных сборах на нужды Германской армии и
военнопленных гражданских лиц»1025.
Однако, ничего преступного в результате обыска у попавших под подозрение лиц немецкой национальности обнаружено не было. В результате
дальнейшего расследования, все подозрения пали на помощника бухгалтера
Павла Жупикова, ранее оштрафованного руководством торгового дома
«Э. И. Борель» за перерасход денежных средств и, заявлявшего о своем намерении свести счеты с семьей Борель1026. Несмотря на полную невиновность
См.: Посадский А. В. Социально-политические интересы крестьянства. С. 56.
См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 9622 [Доклад председателя Саратовского отделения Русского
Народного Союза имени Михаила Архангела, от 15.5.1915]. Л. 19–19 об.
1023 См.: Джунковский В. Ф. Воспоминания. T. 2. С. 400.
1024 Во главе фирмы «Э. И. Борель» стояли четыре брата, являвшихся поселянами Сосновской волости Камышинского уезда: Александр, Эмануил, Иван и Константин Борели. Несмотря
на их полную лояльность к российским властям, начальник жандармского губернского управления охарактеризовал их – «типичными немцами, держащими себя обособленно от русских». См.: ГАСО. Ф. 53. Оп. 1. Д. 48 (1915) [Докладная записка начальника жандармского управления Саратовской губернии - Прокурору Саратовского окружного суда, от 18.08.1915]. Л. 64 об. Сравни также:
Максимов E. K. Торговый дом «Э. И. Борель» в Саратове // Сообщения Энгельсского краеведческого музея: Немцы в Саратовском Поволжье. Вып. 5. Саратов, 1997. С. 26–27.
1025 В числе заподозренных в оказании «финансовой помощи» германской армии находились
также служащие торгового дома «Э. И. Борель»: Егор и Мария Робертус, Андрей Эйзенах, Федор
и Андрей Альтах, Наталия Кем. См.: ГАСО. Ф. 53. Оп. 1. Д. 48 (1915) [Докладная записка начальника жандармского управления Саратовской губернии полковника Комиссарова – директору
Департамента полиции, от 4.04.1915]. Л. 15–15 об.; Там же [Анонимные письма на имя Ивана и
Александра Борель, от 13.01. и 27.01.1915 г. Копии]. Л. 18–19.
1026 См.: ГАСО. Ф. 53. Оп. 1. Д. 48 (1915) [Докладная записка начальника жандармского
управления Саратовской губернии полковника Комиссарова - директору Департамента поли1021
1022
178
членов торгового дома «Э. И. Борель», одного факта расследования было достаточно для причисления фирмы в число «нелояльных» предприятий, существенно пошатнувших имидж семьи Борель в глазах русскоязычного населения.
Процесс борьбы с «германским засильем» в Поволжских губерниях был
достаточно сложен и противоречив, что не позволяет его вписывать в определенные, заранее подготовленные схемы. Так, например, что касается реализации положения Совета Министров (от 10.05.1915 г.) по ликвидации торговых и промышленных предприятий, принадлежащих гражданам
«враждебных» государств, то в Поволжском регионе оно так и не получило
своего практического развития. В ряде случаев, губернская администрация
просто проигнорировала указания центра, сохранив у богатых австрийских и
германских граждан, игравших заметную роль в хозяйственноэкономической жизни Поволжья, их право на недвижимую собственность и
возможность управления ею1027.
Так, например, несмотря на то, что располагавшийся в Саратове завод
«Сотрудник», принадлежавший германскому подданному О. Э. Берингу был
арендован Саратовским военно-промышленным комитетом для производства
снарядов, Беринг, по прежнему, оставался его главным акционером и членом
администрации1028. Причем, уже в октябре 1915 г., в самый разгар антинемецкой кампании в России и депортации подданных «враждебных» государств,
Саратовская городская дума приняла решение передать О. Э. Берингу временно закрытый чугунно-литейный завод М. С. Коробова.
Несравненно в более привилегированном положении, особенно на фоне
немецких погромов в Москве и ее пригородах1029, находились русские граждане немецкого происхождения, имевшие предприятия и фирмы в Поволжском регионе. Так, например, весьма рентабельно функционировало Торгово-промышленное товарищество «Братья Шмидт», а один из его
совладельцев, несмотря на войну (1916 г.) умудрился выстроить в центре Саратова роскошную виллу в мавританском стиле. Экономические успехи торгового дома «Андрей Бендер и сыновья», чьи хозяева являлись одними из
сарпиночных монополистов, позволили им еще более расширить свое предприятие, скупив в 1916 г. огромное количество акций бумагопрядильной
фабрики «Саратовская мануфактура» в селе Шахматовка1030.
В то же время, наряду с политикой заигрывания губернских властей с
«немецкой промышленной верхушкой», достаточно четко просматривалась репрессивная политика в отношении среднего и низшего руководящего звена
из представителей немецкого меньшинства.
Так, например, настоящая травля была организована против управляющего цементным заводом Акционерного общества «Железо-Цемент» и
«Д. Б. Зейферт» (г. Вольск) – поселянина колонии Голый Карамыш Андрея
ции, от 4.04.1915]. Л. 15–17. Сравни: Воронежцев А. В. Немецкие колонисты в Поволжье в годы
Первой мировой войны. С. 89.
1027 См.: Решетов Д. Г. Немецкие колонии Нижнего Поволжья в годы Первой мировой войны. С. 10–11.
1028 По некоторым данным, владелец завода «Сотрудник» О. Э. Беринг отказался сотрудничать с военно-промышленным комитетом Саратовской губернии, заявив, что для производства
снарядов у него на предприятии нет необходимого технического оборудования. См.: Семьянинов В. П. Саратовская губерния в годы Первой мировой войны. С. 133. Сравни: Сергеев А. П. Влияние Первой мировой войны на промышленность Нижнего Поволжья. С. 74.
1029 Подробнее см.: Деннингхаус В. Немцы в общественной жизни Москвы. С. 327–373.
1030 См.: История Саратовского края с древнейших времен. С. 223–224. См., также: Дитц Я.
История поволжских немцев-колонистов. С. 275–276; Максимов E. K. Торговый дом «Э. И. Борель»
в Саратове. С. 30.
179
Бауера. Наряду с обвинением его в германофильстве и симпатиях к Германии, «беспричинном» увольнении русскоязычных рабочих и служащих «с целью создать в России чисто германский завод», в вину ему было также поставлено
регулярное общение на немецком языке с персоналом, выселение семей военнослужащих нижних чинов с заводских квартир, и даже преднамеренное
изготовление некачественного цемента для его использования в военном
строительстве. Одним из дополнительных аргументов «нелояльности» Андрея
Бауера явилась его учеба в Германии, где он получил диплом инженерамеханика, а также его участие в революционных событиях 1905–1906 гг.1031
В одном из анонимных писем, составленных русскими рабочими на имя
министра внутренних дел Н. А. Маклакова, в котором они просили избавить
их от ярма «немецкого ига», Бауер обвинялся даже в шпионской деятельности
против российского государства1032. В процессе полицейского расследования
«враждебной» деятельности управляющего заводом Андрея Бауер, было выявлено еще несколько сотрудников немецкого происхождения, также обвиненных в германофильских наклонностях, среди них – старший химик завода
Карл Куфельт и заведующий бондарной мастерской Лев Рек1033. Хотя представительство немцев на заводе было достаточно низким (около 12%) и основное большинство рабочих и служащих составляли именно русские и татарские выходцы, на заводе висел ярлык «немецкого засилья»1034.
Несмотря на явную лживость доносов, поданных русскоязычными служащими завода на своего управляющего – немца, родившегося в России, женатого на русской дворянке, воспитывавшего своих детей в православной
вере, Андрей Бауер был подвергнут за «враждебное отношение к русскому народу» тюремному аресту на три месяца1035. В своем прошении на имя Саратовского губернатора, арестованный Бауер с горечью заметил: «Меня гнетет тот
позор, который пал на мою голову вместе с обвинением меня во вражде к русскому
народу, с обвинением, граничащим с изменой своему отечеству. Мое несчастье в
том, что я ношу немецкую фамилию [...]»1036.
Ходатайство руководства Акционерного общества объединенных заводов
«Железо-Цемент» и «Д. Б. Зейферт» о досрочном освобождении инженера
1031 См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 9595 [Докладная записка помощника начальника Саратовского
губернского жандармского управления в Вольском, Хвалынском и Кузнецком уездах, от
16.06.1915]. Л. 37–44; Там же [Рапорт полицмейстера г. Вольска – Саратовскому губернатору, от
10.06.1915]. Л. 18; Там же [Рапорт полицмейстера г. Вольска – Саратовскому губернатору, от
8.10.1915]. Л. 82.
1032 См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 9595 [Анонимное письмо Министру внутренних дел
Н. А. Маклакову, без даты]. Л. 16–16 об.
1033 См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 9595 [Докладная записка помощника начальника Саратовского
губернского жандармского управления в Вольском, Хвалынском и Кузнецком уездах, от
16.06.1915]. Л. 37 об., 44.
1034 Данный состав служащих и рабочих цементного завода (не учитывая военнопленных,
составлявших около 200 человек) практически не менялся с ноября 1915 г. по март 1916 г. Таким
образом, немцы, составлявшие чуть более 12% от общей численности занятых на заводе, не могли представлять опасности в вопросе «тотальной германизации» данного предприятия. См., также: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 9595 [Рапорт полицмейстера г. Вольска – Саратовскому губернатору, от
15.03.1916]. Л. 91–91 об. Сравни: Там же [Список служащих Вольского цементного завода Акционерного общества «Железо-Цемент» и «Д. Б. Зейферт», от 30.05.1915]. Л. 24–35.
1035 См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 9595 [Прошение потомственной дворянки М. Л. Бауер – главноначальствующему Саратовской губернии, без даты]. Л. 49–50; Там же [Рапорт полицмейстера
г. Вольска – Саратовскому губернатору, от 10.06.1915]. Л. 18; Там же [Протокол полицмейстера
г. Вольска в отношении управляющего цементным заводом А. А. Бауера, от 18.06.1915]. Л. 3–7 об.
1036 ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 9595 [Прошение А. А. Бауера – главноначальствующему Саратовской губернии, без даты]. Л. 53–53 об. Сравни: Там же [Прошение А. А. Бауера – приставу г. Вольска, от 26.05.1915]. Л. 8–8 об.
180
Бауер из тюрьмы, как одного из незаменимых специалистов для оборонной
промышленности, привело к замене его содержания под стражей, к выплате
весьма высокого штрафа (трех тысяч рублей)1037. Данное освобождение не
прошло незамеченным для российской «общественности». В известной своими нападками на российских немцев газете «Новое время» была опубликована статья, осуждающая поведение Саратовского губернатора, смягчившего
наказание явному «врагу народа»1038.
Остается добавить, что в результате дальнейших гонений на руководящий состав немецкого происхождения, а также постоянный контроль со стороны полицейских властей, вынужден был оставить службу не только управляющий заводом Бауер, но и часть его персонала. Если к маю 1915 г.
немецкоговорящие граждане составляли почти половину (41%) от общего
числа служащих, работавших на объединенном заводе «Железо-цемент» и
«Д. Б. Зейферт» (г. Вольск), то к марту 1916 г. их доля едва достигала 25%1039.
По широко распространенному среди русскоязычных крестьян в годы
войны мнению, немецкие поселенцы Поволжья выражали свое полное сочувствие Германии и своим соотечественникам. Не раз, на этой почве, между
ними возникали мелкие перебранки, взаимные подозрения и упреки. Неудивительно, что с самого начала войны, начинается целая череда крестьянских
доносов на немецких поселенцев, как правило, с одной целью – выселить немцев-землевладельцев и сделать их земли более доступными для аренды1040.
Иногда, к аналогичному методу давления на неугодного соседа прибегали и сами немецкие колонисты. Так, из зависти был оговорен своими же земляками Егор Штрек, один из богатых поселенцев колонии Гречиная Лука
(Медведицкая волость). В вину ему было поставлено ни много ни мало, как –
«выражение сочувствия Германии и восхваление действий враждебных России армий»1041. Только благодаря малочисленности доказательств его вины, дело
Егора Штрека было прекращено специальным постановлением Саратовского
губернатора1042.
Из-за неосторожного высказывания в ходе дискуссии с русскоязычными
крестьянами был задержан полицией поселянин села Новая Скатовка (Саратовский уезд) Андрей Штрауб1043. В нелояльности Российскому государству
был обвинен и подвергнут двухмесячному аресту поселянин Карл Куфельд,
работавший на заводе Общества «Железо-Цемент» и «Д. Б. Зейферт»
(г. Вольск). Его арест был организован по ложному доносу одного из русских
1037 См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 9595 [Прошение правления Акционерного общества объединенных заводов «Железо-Цемент» и «Д. Б. Зейферт» – главноначальствующему Саратовской
губернии, от 10.07.1915]. Л. 56–56 об. Сравни: Там же [Уведомление полицмейстера г. Вольска в
канцелярию Саратовского губернатора, от 21.07.1915]. Л. 69; Сергеев А. П. Влияние Первой мировой войны на промышленность Нижнего Поволжья. С. 70.
1038 См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 9595 [Разъяснения главноначальствующего Саратовской губернии в отношении статьи «В каком государстве город Вольск?», без даты]. Л. 73. Сравни: Полезное
назначение // Новое время (Москва). 1916. 21 июля. № 460.
1039 См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 9595 [Список служащих Вольского цементного завода Акционерного общества «Железо-Цемент» и «Д. Б. Зейферт», от 30.05.1915]. Л. 24–35; Там же [Рапорт
полицмейстера г. Вольска – Саратовскому губернатору, от 15.03.1916]. Л. 91–91 об.
1040 См.: Посадский А. В. Социально-политические интересы крестьянства. С. 57.
1041 ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 9869 [Заключение о степени виновности поселянина Егора Штрека,
от 27.04.1916]. Л. 6 об.; Там же [Протокол пристава 4-го стана Аткарского уезда по делу поселянина Егора Штрека, июнь 1915]. Л. 5–6.
1042 См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 9869 [Постановление Саратовского губернатора в отношении
поселянина Егора Штрека, от 10.06.1916]. Л. 1. Сравни: Там же [Заключение о степени виновности
поселянина Егора Штрека, от 27.04.1916]. Л. 6 об.
1043 См.: ГАСО. Ф. 53. Оп. 1. Д. 69 (1914) [Рапорт урядника 2-го участка Саратовского уезда –
приставу 2-го стана Саратовского уезда, от 18.08.1914]. Л. 2–2 об.
181
рабочих, пригрозившего «выкурить с завода всех немцев». Даже, несмотря на
арест, обвиненный в нелояльности Карл Куфельд, в своем прошении к Саратовскому губернатору заметил, что он был и остается верным подданным и
патриотом своей единственной родины – России1044.
Аналогичному обвинению, как «сторонник победы Германии в войне», незаслуженно подвергся и его коллега по работе – поселянин Николаевского уезда Самарской губернии Лев Рек1045. По навету своих коллег – за распространение «ложных слухов о войне», был уволен с работы и арестован поселянин
Усть-Кулалинской волости (Камышинский уезд) Александр Квинт, более
20 лет прослуживший в мануфактурной фирме купца Репникова1046.
С подачи нескольких сельских старост и старшин Верхозимской волости
(Петровский уезд) был обвинен во вредной деятельности по отношению к
российскому государству страховой агент Саратовского губернского земства
Федор Гольдшмидт. Причем, в основе обвинения Гольдшмидта лежало не
только «преклонение перед германским милитаризмом и проявление германофильских наклонностей», но и шпионаж, революционная деятельность и даже попытка убийства одного из граждан «на национальной почве»1047.
Из объяснения самого страхового агента следовало, что данный донос
был просто организован местными властями из-за личной неприязни к его
персоне, а точнее – подмене «национальности с подданством». По его собственным словам, с самого начала войны о нем стали распускаться нелепые слухи,
которым некоторые крестьяне вполне доверяли, став относиться к нему с
особой подозрительностью и враждебностью. «То говорили, что я где-то взорвал мост, – сообщал Гольдшмидт, – то устраивал крушения поездов, то пересылал какие-то планы в Германию [...]. Все басни дополнялись всегда такими подробностями, что я начинал бояться эксцессов [...]»1048.
Не в последнюю очередь, особое рвение в обвинении «внутреннего врага»
проявляли именно те крестьяне, с которыми Гольдшмидт имел столкновения
на служебном поприще, прежде всего в вопросах оценки застрахованного
имущества. На одном из сельских сходов Верхозимской волости, группа крестьян, недовольных оценкой их сгоревшей собственности, даже составила приговор о немедленном увольнении Гольдшмидта с занимаемой им должности1049.
Немецкое происхождение страхового агента приводило к такому казусу,
что даже в беседе о военных операциях российских войск, такие его выражения, как – «мы», «наша армия» и т. п., собеседники нередко принимали за характеристику именно германской армии1050. Остается добавить, что наряду с
немецкими поселенцами, замеченными в «симпатиях» к Германии, нередко
1044 См.: ГАСО. Ф. 1. О. 1. Д. 9594 [Прошение поселянина Карла Куфельда – Саратовскому
губернатору, от 16.10.1915]. Л. 131–131 об.
1045 См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 9594 [Протокол помощника пристава г. Вольска по делу поселянина Льва Река, от 1.08.1915]. Л. 170–170 об.
1046 См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 9593 [Прошение поселянина Александра Квинта – Саратовскому губернатору, от 23.06.1915]. Л. 27.
1047 ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 9592 [Заявление страхового агента Федора Гольдшмидта – полицейкому исправнику Петровского уезда, от 27.01.1915]. Л. 8–8 об. Сравни: Там же [Приговор Верхозимского волостного суда в отношении страхового агента Федора Гольдшмидта, от 28.01.1915].
Л. 11–11 об.
1048 ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 9592 [Заявление страхового агента Федора Гольдшмидта – полицейкому исправнику Петровского уезда, от 27.01.1915]. Л. 8–8 об.
1049 См.: Там же. Л. 15. Сравни: Там же [Приговор Верхозимского волостного суда в отношении страхового агента Федора Гольдшмидта, от 28.01.1915]. Л. 11–11 об.
1050 См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 9592 [Заявление страхового агента Федора Гольдшмидта – полицейкому исправнику Петровского уезда, от 27.01.1915]. Л. 15.
182
встречались и русские, открыто критиковавшие российских военачальников
и выступавшие «за победу германского оружия»1051.
Доносы создавали благодатную почву как для полицейского произвола,
позволявшего представителям полицейской власти самим определять меру
наказания (просто административные меры, административные меры средней и высшей степени, вплоть до уголовной ответственности и ссылки), так и
просто порождали систему доносительства, в основе которой лежали явно
меркантильные интересы или ссоры на бытовой почве1052.
Выявление скрытых «внутренних» врагов находило своих сторонников
даже в тесном семейном кругу, чаще всего в смешанных русско-немецких
семьях. Так, русская по национальности Анастасия Гомер заявила в полицию
о своем, «нелояльном России» муже – Карле Гомере. Только в результате проведенного расследования стало ясно, что она просто оклеветала своего супруга
после обыденной семейной ссоры1053.
В деле выявления «внутренних» врагов не имели особого значения и возрастные рамки обвиняемых. Так, например, было проведено полицейское
расследование в отношении двенадцатилетнего поселянина из села Крестовый Буерак (Усть-Кулалинская волость), ученика 1-го класса Камышинской
гимназии, заявившего в беседе с русскими товарищами, что «война окончится,
когда наш Царь возьмет вашего Царя в плен [...]»1054.
Имели место и прямые факты злоупотребления полицейской властью в
отношении немцев – поселян, включая явные случаи вымогательства. В частности, один из приставов Камышинского уезда потребовал деньги у Якова
Лотца, поселянина деревни Голый Карамыш, грозя, в случае отказа, составить
протокол на его отца (за «неправильное» складирование удобрения). При этом,
полицейский был уверен, что немецкий житель деревни все равно жаловаться на него не станет1055. Пожар домовладения Ивана Эйриха в селении Голый
Карамыш, проданного ему поселянином Александром Шпетом, рассматривался полицейскими властями, ни много – ни мало, как преднамеренный
договор о поджоге, с целью получения страховой премии. Только дача денежной взятки одному из полицейских чиновников, спасла Эйриха и Шпета
от возбуждения уголовного дела и тюрьмы1056.
Правительственные меры в отношении немецкого меньшинства явились
своеобразными побудительными мотивами к проявлению собственной инициативы для всех ветвей губернской и уездной администрации, наиболее
полно проявившись в области национально-культурного развития немцев
Поволжья. Причем и здесь процесс давления на немецкое население был достаточно противоречивым.
1051 См., к примеру: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 9593 [Протокол пристава 1-ой части г. Царицына по
делу поселянина Александра Квинта, от 19.04.1915]. Л. 37 об.–39. Сравни: Воронежцев А. В. Немецкие колонисты в Поволжье в годы Первой мировой войны. С. 88.
1052 Сравни: Бобылева С. И. Система образования немецких колоний начала ХХ века и «ликвидационные» законы (на материалах южных губерний России) // Немцы России и СССР. С. 105–108.
1053 См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 9594 [Прошение Анастасии Гомер – приставу 2-го стана Царицынского уезда, от 14.07.1915]. Л. 13–13 об.
1054 ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 9592 [Рапорт исправника Камышинского уезда – Саратовскому губернатору, от 5.04.1915]. Л. 58. Сравни: Воронежцев А. В. Немецкие колонисты в Поволжье в годы
Первой мировой войны. С. 88–89.
1055 См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 9622 [Протокол исправника Камышинского уезда в отношении
дела Я. Лотца, от 19.05.1915]. Л. 22–23 об.
1056 См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 9622 [Протокол полицмейстера г. Царицына Богородицкого, от
10.5.1915]. Л. 15–15 об.
183
Несмотря на то, что волна шовинистических нападок со стороны реакционно настроенной части русского общества привела к закрытию в различных регионах России целого ряда немецких газет1057, процесс издания немецкоязычных газет в Поволжье (1914–1915 гг.) никаких изменений не претерпел.
Администрация поволжских губерний, в противовес центру, не стала ограничивать выход немецкой прессы, объясняя свое решение их консервативной
направленностью, патриотической и лояльной государству тематикой публикаций1058.
Только к концу 1915 г. были зафиксированы факты закрытия некоторых
периодических немецких изданий («Saratowsche Deutsche Volkszeitung»1059,
«Friedensbote») в Саратовской губернии. В то же время, продолжали выходить
такие церковные издания, как, например, «Evangelischer Gemeindebote» или
«Der Morgenstern»1060. С 1915 г. планировали издавать свои издания на немецком языке и земские власти, причем, именно финансовые, a не политические
проблемы, помешали данной инициативе1061.
Наряду с этим, были предъявлены жесткие меры по отношению к немецкой школе. В декабре 1914 г. (12.12.) Совет Министров вновь подтвердил, что
русский язык является основным для преподавания в учебных заведениях. На
нем должны были вестись все предметы, за исключением родного языка и
Закона Божьего1062. В июне 1915 г. последовало распоряжение Министерства
народного просвещения о немедленной замене всех учителей немецких
школ, недостаточно знающих русский язык, лицами русского происхождения. Причем, в случае невозможности замены преподавательских кадров,
немецкие учебные заведения должны были быть ликвидированы. Реакция на
местах была достаточно оперативной. Так, в Саратовской губернии уже к
концу июня 1915 г. были освобождены от работы не только ряд немецких
учителей, но и закрыто немецкое училище в г. Царицыне – «вследствие обнаружения германофильства». По различным причинам прекратили свое существование вскоре и семь школ в Камышинском уезде1063.
С началом войны на немецкое меньшинство было возложено и неукоснительное соблюдение 3-ей статьи Свода Законов Российской империи, согласно которой, языком административной переписки считался только русский. Причем, запрет на использование в делопроизводстве немецкого языка
был зафиксирован еще в «Правилах об устройстве и управлении поселян-
1057 См.: Положение Совета Министров о воспрещении преподавания на немецком языке.
Статья 1882 // История российских немцев в документах. С. 47. Об этапах политических санкций
российского правительства против немецких школ в России в период Первой мировой войны
подробнее см.: Черказьянова И. В. Вопрос о судьбе немецкой школы Российской империи в годы
Первой мировой войны // Немцы России и СССР. С. 71–96.
1058 Löbsack, Georg. Der vereitelte Wolga-Putsch. Ein Zarenspitzel als «Beauftragter Kaiser Wilhelms» // Deutsche Post aus dem Osten (Berlin) 2 (1927), H. 2. S. 5–7; Воронежцев А. В. Немецкие
колонисты в Поволжье в годы Первой мировой войны. С. 72, 81. Сравни: Тотфалушин В. П. «Русские» немцы и немецкий вопрос в годы Первой мировой войны. С. 181; Schippan M. – S. Striegnitz.
Wolgadeutsche. Geschichte und Gegenwart. S. 143.
1059 В январе 1915 г. название газеты было изменено на «Volkszeitung». См.: Вашкау Н. Школа
в немецких колониях Поволжья. С. 126.
1060 См.: Дитц Я. История поволжских немцев-колонистов. С. 411.
1061 См.: Решетов Д. Г. Немецкие колонии Нижнего Поволжья в годы Первой мировой войны. С. 26.
1062 Немецкий язык разрешалось использовать только как вспомогательный в одноклассных
училищах и первых классах. См.: Вашкау Н. Школа в немецких колониях Поволжья. С. 124.
1063 См.: Там же. С. 127–128. Сравни: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 227.
184
собственников, бывших колонистов» (1871), просто оно не всегда и не всеми
выполнялось1064.
В декабре 1914 г. (22.12.) министр внутренних дел Н. А. Маклаков издал
специальное постановление о запрете использования немецкого языка при
составлении общественных приговоров сельских и волостных сходов. Наряду
с этим, все судопроизводство и дознание в волостных судах должно было вестись только на русском языке1065. Лица, не умевшие подписаться на русском
из-за его незнания, автоматически причислялись к неграмотным, а прошения
в местные органы власти на «инородческом» языке не принимались к рассмотрению.
Запрещение употребления немецкого языка распространялось и на частную переписку. В апреле 1915 г. (14.04.) Саратовский губернатор издал обязательное постановление о том, что «воспрещаются во всех городах Саратовской
губернии, на улицах и вообще в публичных местах разговоры на немецком языке,
имеющие явно демонстративный характер»1066. В июне 1915 г. последовало аналогичное постановление Самарского губернатора, воспрещающее всем без исключения обществам и товариществам (потребительским, кредитным, сельскохозяйственным) проводить любые собрания на немецком языке. Причем лица,
виновные в нарушении данного постановления подвергались тюремному
заключению на три месяца или денежному штрафу до трех тысяч рублей1067.
Неудивительно, что одной из главных форм проявления «нелояльности»
колонистов стал именно немецкий язык, а точнее, общение на нем1068. Большинство представителей уездных властей понимали полную нелепость данных требований для основной массы сельского населения, десятилетиями
проживавших в изоляции своих селений. «Несмотря на то, что немцыколонисты родились и выросли внутри России [...] – наш родной русский язык им
совершенно не знаком», – отмечал исправник Аткарского уезда, характеризуя
подведомственных ему поселян1069. По его собственным словам, все попытки
заставить их общаться на русском языке закончились плачевно, и он был вынужден признать, что «без немецкого [языка] обойтись трудно»1070. В качестве
примера исправник приводил случай отбора новобранцев медицинской комиссией: «При измерении новобранцам объема груди, даже счет до 20-ти колонисты произносили [только] по-немецки»1071. Этот пример убедительно показывает, что «злонамеренное игнорирование» русского языка немецкими поселянамисобственниками, объяснялось на практике совершенно просто – его элементарным незнанием.
Однако, несмотря на все постановления, и в период военных действий с
Германией в немецких колониях продолжали иметь место случаи использования немецкого языка не только при ведении документации, но и при поч1064 См.: Решетов Д. Г. Немецкие колонии Нижнего Поволжья в годы Первой мировой войны. С. 23–24.
1065 Необходимо заметить, что Саратовский губернатор A. Ширинский-Шихматов опередил
Н. А. Маклакова, издав в сентябре 1914 г. собственное предписание о запрете приема документов
на немецком языке, см.: Решетов Д. Г. Немецкие колонии Нижнего Поволжья в годы Первой
мировой войны. С. 24.
1066 Цит. по: Воронежцев А. В. Немецкие колонисты в Поволжье в годы Первой мировой войны. С. 85. Сравни: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 226.
1067 См.: Вашкау Н. Школа в немецких колониях Поволжья. С. 125. Сравни: Long, James W.
From Privileged to Dispossessed. Р. 226.
1068 См.: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 226.
1069 РГИА. Ф. 1282. Оп. 2. Д. 112 [Рапорт исправника Аткарского уезда Зубкова – Главноначальствующему Саратовской губернии, от 8.02.1915]. Л. 13 об.
1070 Там же.
1071 Там же.
185
товой переписке. Каких-либо карательных мер или административных санкций в отношении «нарушителей» зафиксировано не было1072.
В то же время, совершенно противоположная ситуация наблюдалась в
городах и местах смешанного проживания русских и немцев, где все замеченные в разговоре на немецком языке подвергались задержанию и приводу
в полицию, а иногда даже арестам. Так, например, за обычную реплику в
трамвае на немецком языке, были доставлены в полицейское отделение г.
Саратова двое поселян Николаевского уезда (Самарская губерния) Иван Бефорт и Федор Вормсбехер1073. Причем, этим немецкоязычным гражданам
весьма повезло, так как их дело – «в связи с недемонстративным характером
разговора», по личному распоряжению Саратовского полицмейстера было
прекращено1074.
Нередко, подобные инциденты заканчивались более строгими взысканиями, накладывавшимися на «нарушителей» порядка. В частности, поселянин села Старицы (Новоузенский уезд) Иоганес Дамер, проживавший в г.
Камышине, «за демонстративный разговор на немецком языке в публичном месте», в соответствии с постановлением Саратовского губернатора (от
6.05.1916 г.) был подвергнут заключению в тюрьму на два месяца1075. При
этом, необходимо учитывать, что «публичным» местом оказалась его собственная торговая лавка, где Дамер, во время беседы с одним из немецких поселян, был подслушан «бдительным» русским покупателем1076.
Аналогичный случай произошел и с поселянином селения Голый Карамыш (Сосновская волость) Иваном Кляусом, замеченным «в разговоре понемецки» на им же арендуемой мельнице под Аткарском1077. В соответствии с
ходатайством уездного исправника, поселянина Кляуса ожидал штраф в размере 1 000 рублей или одномесячное заключение в тюрьму. Только отсутствие дополнительных свидетелей данного «преступления» спасло арендатора
мельницы от столь сурового наказания1078.
Месячный арест был наложен и на германских подданных, проживавших
в г. Саратове – Александра Трольге и Эдуарда Клипштеса за «демонстративный разговор» в публичном месте, за которое, как выяснилось в ходе дознания,
была принята квартира, которую они же и снимали. Кстати, ретивым «борцом» за запрещение разговоров на немецком языке, непосредственно написавшим
донос в полицейский участок, оказался немецкий поселянин Иван Юнкен1079.
1072 См.: Решетов Д. Г. Немецкие колонии Нижнего Поволжья в годы Первой мировой войны. С. 24–25.
1073 См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 9605 [Протокол околоточного надзирателя 3-го участка
г. Саратова в отношении немецких поселян И. Бефорта и Ф. Вормсбехера, от 14.04.1915]. Л. 98–99.
1074 См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 9605 [Докладная записка полицмейстера г. Саратова – Главноначальствующему Саратовской губернии, от 31.10.1915]. Л. 99 об. См., также: Воронежцев А. В.
Немецкие колонисты в Поволжье в годы Первой мировой войны. С. 85.
1075 См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 10009 [Постановление Саратовского губернатора в отношении
поселянина И. Дамера, от 6.05.1916]. Л. 2. Сравни: Там же [Протокол исправника Камышинского
уезда в отношении И. Дамера, без даты]. Л. 8.
1076 См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 10009 [Протокол пристава г. Камышина в отношении
И. Дамера, от 14.04.1915]. Л. 4–4 об., 7–7 об. Сравни: Там же [Объяснительная записка поселянина
Семеновской волости Христиана Штремеля, без даты]. Л. 5–6.
1077 См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 9605 [Протокол Аткарского уездного исправника в отношении
И. Кляуса, от 16.06.1915]. Л. 89–90.
1078 См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 9605 [Рапорт Аткарского уездного исправника – Главноначальствующему Саратовской губернии, от 22.06.1915]. Л. 95. Сравни: Там же [Распоряжение Главноначальствующего Саратовской губернии в отношении поселянина И. Кляуса, от 3.09.1915]. Л. 87.
1079 См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 9605 [Прошение германских подданных А. Трольге и
Э. Клипштеса – Главноначальствующему Саратовской губернии, от 6.06.1915]. Л. 8.
186
Порой, дело доходило даже до абсурда, как например в случае с поселянином Сосновской волости Андреем Шефером, обвиненным полицейскими
властями г. Вольска в «употреблении немецкого языка в письменных приказах»1080.
Его оправдание, что как заведующий хозяйственной частью он был просто
вынужден писать по-немецки записки подведомственному ему персоналу,
совершенно не понимавшему по-русски, вины с него не сняло1081. Исходя из
письменного доклада помощника начальника Саратовского губернского жандармского управления, следовало: «Многие из старших служащих не только продолжают говорить по немецки на заводе, но даже пишут на немецком языке служебные записки [...] и вообще, от употребления немецкого языка никак не хотят
отказаться [...]»1082. Даже заверения одного из подчиненных, что он вообще
«по-русски читать и писать не умеет», а следовательно не мог и знать – исполнять ли ему приказ или нет, также в расчет приняты не были. «Преступление»
Андрея Шефера было налицо – полицией было обнаружено и приобщено к
делу 39 вещественных доказательств (!) – служебных записок на немецком
языке1083. Несмотря на абсурдность всей ситуации, решением властей г. Вольска
Александр Шефер был приговорен к тюремному заключению на три месяца1084.
Фактически, в период Первой мировой войны немцы Поволжья стали
обычными заложниками политической ситуации, когда сомнению была подвергнута не только их лояльность, но и были сделаны попытки свалить на
них всю вину за неудачи на фронтах и в тылу. Война лишь обнажила процесс
по созданию негативного общественного мнения в отношении российских
немцев. Им было брошено обвинение в «мирном завоевании» России и в пособничестве ее врагам1085. Вопрос о лояльности немецких поселян был решен,
как в центре, так и на местах, весьма однозначно – лояльность отождествлялась с полной ликвидацией этнокультурной самобытности и ассимиляцией с
русским народом, приняв форму прямого запрещения (ограничения) всех
национальных особенностей развития этноса (употребление родного языка,
обучение на родном языке, издание немецкоязычных средств массовой информации и т. п.).
5.5. «Хлебные короли»
«Безразлично, когда поселились в России немцы.
Они нас ненавидят, презирают и всячески стараются портить нам во всем [...]»1086
Проверке на «лояльность» подверглись не только отдельные личности
немецкой национальности, но и некоторые отрасли промышленности, в которых немцы занимали ведущие позиции, в первую очередь – мукомольная.
Уже с конца XIX в., Саратов являлся крупнейшим центром мукомольной
1080 ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 9605 [Рапорт полицмейстера г. Вольска – Главноначальствующему
Саратовской губернии, от 30.09.1915]. Л. 13.
1081 См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 9595 [Докладная записка помощника начальника Саратовского
губернского жандармского управления в Вольском, Хвалынском и Кузнецком уездах, от
6.09.1915]. Л. 77 об.–78 об.
1082 Там же.
1083 См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 9605 [Протокол помощника пристава г. Вольска в отношении
А. Шефера и А. Гагельганса, от 24.09.1915]. Л. 14–15.
1084 См.: ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 9605 [Рапорт полицмейстера г. Вольска – Главноначальствующему Саратовской губернии, от 30.09.1915]. Л. 13.
1085 Подробнее см.: Нелипович С. Г. Проблема лояльности российских немцев. С. 365–379.
1086 РГИА. Ф. 1276. Оп. 10. Д. 826 [Анонимное письмо Председателю Совета Министров
И. Л. Горемыкину, от 1.11.1914]. Л. 31.
187
промышленности, занимая по количеству размалываемой муки первое место
в Поволжье1087. Не секрет, что среди саратовских мукомолов на первом плане
стояли именно выходцы из немецких колоний, имевшие не только технологически модернизированные мельницы и зернохранилища, но и многочисленный судовой флот1088.
«Царем же хлебного рынка является самый крупный из мукомолов – Фридрих
Шмидт», – отмечали его современники1089. Часть муки потреблялась на местном рынке, часть направлялась в Финляндию, на Кавказ, Среднюю Азию и
Персию1090. По различным сведениям, общие операции немцев-мукомолов
(семья Рейнеке, братья Шмидт, братья Борель, Гергард и т.д.) доходили до
50 тыс. пудов в день, при этом, только фирма братьев Шмидт вырабатывала
почти половину этого количества муки1091. Как замечал один из редакторовиздателей газеты «Волга»: «Частью благодаря преимуществу своего капитала над
товарищами, частью благодаря личным организаторским качествам, Фридрих
Петрович Шмидт [...] – давно сделался естественным вождем немецкого экономического и всякого другого засилия в г. Саратове, постепенно подчинившего своему
влиянию целый ряд отраслей жизни города и губернии»1092.
Так, например, сам городской голова М. Ф. Волков состоял (платным) директором цементного завода «Три Медведя», главным акционером которого
являлся Ф. П. Шмидт. Акциями данного предприятия владели директор городского банка П. И. Шиловцев, а также гласный Саратовской думы и купеческий староста А. М. Оленев, оба состоявшие и членами ревизионной Комиссии этого же цементного завода. Два сына члена городской Управы Я. Т. Воробьева являлись подрядчиками на паровых мельницах Ф. П. Шмидта. Акциями
пароходства «Братья Шмидт», а также предприятия «Три медведя» владел и
директор 1-го Общества взаимного кредита, гласный Саратовской думы –
П. М. Репин1093. В любом случае, немало влиятельных русскоязычных персон
1087 Успехи немецких мукомолов были не раз отмечены высокими наградами, как на российских промышленных выставках, так и на заружбежных (Франция, Швеция).
1088 Только «Торгово-промышленное товарищество братьев Шмидт» к концу XIX в. имело
пять пароходов, 32 грузовые баржи и два плавучих элеватора. См.: Очерки истории Саратовского
Поволжья. Т. 2. Ч. 2. С. 172. Сравни: Максимов Е. К. Саратовские мукомолы Шмидты, Рейнеке,
Борели // Краеведческие чтения: Доклады и сообщения IV-VI чтений. Саратов, 1994. С. 136;
Schmidt D. Studien über die Geschichte der Wolgadeutschen. T. 1. S. 361.
1089 Официально, во главе Торгового дома «Братья Шмидт» стояли четыре брата – поселяне
колонии Усть-Золиха Сосновской волости Камышинского уезда – Федор, Иван, Владимир и
Отто. Причем, два брата – Владимир и Отто, в период военных действий с Германией, были
призваны в российскую армию. См.: ГАСО. Ф. 53. Оп. 1. Д. 48 (1915) [Докладная записка начальника жандармского управления Саратовской губернии – Прокурору Саратовского окружного
суда, от 18.08.1915]. Л. 64. См. также: Очерки истории Саратовского Поволжья. Т. 2. Ч. 1. С. 150–152.
1090 До войны, именно «хлебный» экспорт составлял основу российского экспорта. В
1910/11 г. экспорт русской пшеницы был равен 21,9% ее суммарного мирового экспорта, а в некоторые годы этот показатель доходил и до 1/3. См.: Кондратьев Н. Д. Рынок хлебов и его регулирование во время войны и революции. M., 1991. С. 38.
1091 Об этапах развития крупнейших немецких мукомольных предприятий в довоенный период см.: Максимов Е. К. Саратовские мукомолы. С. 135–137. Сравни: РГИА. Ф. 1282. Оп. 2. Д. 112
[Показания исправника Аткарского уезда Зубкова – членам правительственной комиссии, от
19.01.1916]. Л. 8; Очерки истории Саратовского Поволжья. Т. 2. Ч. 1. С. 146–152.
1092 РГИА. Ф. 1282. Оп. 2. Д. 112 [Докладная записка редактора-издателя газеты «Волга», от
27.1.1916]. Л. 29. Даже создание военно-промышленных комитетов (ВПК), с целью широкого
привлечения предприятий к работе на нужды обороны, не обошлось без влияния Ф. П. Шмидта,
избранного первым Председателем Саратовского областного ВПК. См.: Очерки истории Саратовского Поволжья. Т. 2. Ч. 2. С. 296.
1093 См.: РГИА. Ф. 1282. Оп. 2. Д. 112 [Докладная записка редактора-издателя газеты «Волга»,
от 27.1.1916]. Л. 29–29 об.; Там же [Докладная записка служащего Саратовского Губернского присутствия (фамилия неразборчива) - члену правительственной комиссии П. М. Кошкину, от
188
Саратова были обязаны своим благосостоянием успешной деятельности
«Торгово-промышленного товарищества братьев Шмидт» и лично его руководителю – Фридриху Шмидту.
Первые нападки на крупнейшие немецкие мукомольные фирмы – «Кондратий Рейнеке и сыновья»1094, «Э. И. Борель», «Братья Шмидт & C°» проявились уже к середине 1915 г. Так, например, члены торгового дома «Э. И. Борель»
были обвинены националистическими органами печати в продовольственной помощи Германии, заключавшейся по их сведениям – в преднамеренной
поставке немецкими мукомолами «громадной» партии зерна в г. Либаву, перед самым вступлением туда германских войск1095. По сообщению одного из
саратовских корреспондентов, поступившее туда зерно, хранилось на складе
«в полной неприкосновенности», ожидая конфискации на нужды германской
армии1096. Несмотря на то, что жандармское управление Саратовской губернии полностью опровергло факт какой-либо поставки зерна в Либаву немецкими мукомолами, слухи о немецком вредительстве были широко раздуты
русскоязычными «патриотами» и конкурентами1097.
Одним из основных показателей ухудшающегося положения народных
масс в годы войны явился непрерывный рост цен на продукты питания и
предметы промышленного производства. Только по официальным данным
Саратовской городской управы, уже к концу первого года войны произошло
катастрофическое повышение цен: на хлеб на 40%, муку – 30%, сахар – 25%,
картофель – 60%, мясо – 25%, керосин – 30%, суконные и шерстяные товары
на 100%1098. Снижение жизненного уровня народных масс прямо повлияло на
их настроения, что особенно четко проявилось в конце 1915 – начале 1916 гг.
Особенно взволновало малообеспеченные слои населения повышение цен на
муку, дошедшее в Саратове до «бедственных» размеров. Появились, и вовсю
распространялись слухи, что «повышение цен – искусственное, вызванное не ходом войны, а соглашением саратовских немецких мукомолов во главе с гласным [городской] Думы, Председателем биржевого и военно-промышленного комитетов,
крупнейшим мукомолом Поволжского региона Фридрихом Шмидтом»1099.
Аналогичные слухи распространялись и в столичной Москве, объяснявшие постоянный рост цен на хлеб – повышением цен на муку на местах ее
производства, а также сокращением ее подвоза в столицу. Причем, по утверждению одного из московских журналистов – «диктатором цен» являлась
именно Саратовская губерния, где находились не только крупнейшие по
всему Поволжскому региону мельницы, но и Саратовская биржа, диктовавшая рыночные цены на зерно «по всей России»1100.
Ажиотаж вокруг немецких мукомолов усиливался еще и тем обстоятельством, что несмотря на высокий урожай пшеницы летом 1915 г., а также зна4.02.1916]. Л. 46 об. Сравни: Смоленский Н. Хлебные немецкие короли // Утро России (Москва).
1916. 21 февр. № 52. С. 5.
1094 Во главе фирмы «Кондратий Рейнеке и сыновья» стоял Кондратий Рейнеке, проживавший во время войны в Швейцарии, а также его сыновья – Владимир, Яков, Константин и Артур.
1095 Сравни: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 228–229.
1096 См.: Немецкая «отзывчивость» // Новое время (Mосква). 1915. 6 июля. № 14123. С. 3.
1097 См.: ГАСО. Ф. 53. Оп. 1. Д. 48 (1915) [Докладная записка начальника жандармского
управления Саратовской губернии – Прокурору Саратовского окружного суда, от 18.08.1915]. Л. 65.
1098 См.: Семьянинов В. П. Саратовская губерния в годы Первой мировой войны. С. 136.
1099 РГИА. Ф. 1282. Оп. 2. Д. 112 [Докладная записка редактора-издателя газеты «Волга», от
27.1.1916]. Л. 29.
1100 Смоленский Н. Хлебные немецкие короли. С. 5. Сравни: Сергеев А. П. Влияние Первой мировой войны на промышленность Нижнего Поволжья. С. 72–73. Сравни: Островский A. В. Государственно-капиталистические и кооперативные тенденции в экономике России: 1914–1917 гг.
// Россия и Первая мировая война. С. 483–485
189
чительное сокращение ее экспорта, прогнозированного перенасыщения
внутреннего рынка не произошло1101. Цены постоянно росли, и несмотря на
объяснение сложившейся ситуции только расстройством транспортной системы, одной из причин их роста, несомненно, была и спекуляция, проявившаяся во время войны в различных отраслях промышленного и сельскохозяйственного производства России1102. Однако, над спекуляцией зерном в
Поволжье реяли призраки «германского засилья», а это уже являлось делом политическим. Занимая должность председателя Саратовского биржевого комитета, Ф. П. Шмидт имел полную возможность – «держать в своих руках не
только весь Саратовский коммерческий мир, но и коммерсантов соседних с Саратовской губерний, имеющих соприкосновение с Саратовской биржей и банками»1103.
Именно поэтому, ему первому и было предъявлено обвинение в искусственном повышении цен (на некоторые сорта пшеницы цены поднялись до 45%),
позволившие Ф. П. Шмидту за короткий срок заработать огромные капиталы1104. «Носятся слухи, что необычным поднятием цен на муку, – заявлял исправник Аткарского уезда, – Шмидт стремится вызвать ропот в населении,
вызвать этим беспорядки в стране, чем и способствовать нашим врагам»1105.
Кроме того, в вину «хлебному королю» была поставлена инициатива введения специальных карточек для продажи муки из специализированных магазинов, вызвавшая у горожан – «иллюзию хлебного голода»1106. Обстановка в городе и регионе была так накалена против деятельности основного
руководителя «Торгово-промышленного товарищества братьев Шмидт», что
в 20-х числах января (1916 г.) начался массовый сбор подписей о выселении
Ф. П. Шмидта из Саратова1107. Для выяснения всех обстоятельств, связанных с
«ослаблением деятельности» товарищества «Братья Шмидт», а также проверки
деятельности немецких мукомольных предприятий в целом, в Саратов была
направлена правительственная комиссия1108.
Экономическое влияние Фридриха Шмидта на бирже, в банках и в городском самоуправлении было отлично известно в российской столице и в
довоенный период, однако, как заметил один из его современников, редактор
газеты «Волга», если население до войны мирилось с этим «экономическим
1101 См.: РГИА. Ф. 1282. Оп. 2. Д. 112 [Докладная записка служащего Саратовского Губернского присутствия (фамилия неразборчива) - члену правительственной комиссии П. М. Кошкину, от 4.02.1916]. Л. 46–47 об. Сравни: Максимов Е. К. Саратовские мукомолы. С. 137; Schmidt D.
Studien über die Geschichte der Wolgadeutschen. T. 1. S. 359.
1102 Сравни: РГИА. Ф. 1282. Оп. 2. Д. 112 [Рапорт пристава 3-го стана Аткарского уезда – исправнику Аткарского уезда, от 1.02.1916]. Л. 40–40 об.
1103 РГИА. Ф. 1282. Оп. 2. Д. 112 [Показания исправника Аткарского уезда Зубкова – членам
правительственной комиссии, от 19.01.1916]. Л. 7 об.
1104 См.: РГИА. Ф. 1282. Оп. 2. Д. 112 [Докладная записка редактора-издателя газеты «Волга»,
от 27.1.1916]. Л. 30–32. Сравни: Смоленский Н. Хлебные немецкие короли. С. 5. По некоторым данным, доходы торгового дома «Братья Шмидт», к началу 1916 г., только на спекуляции зерном
составили около двух миллионов рублей.
1105 РГИА. Ф. 1282. Оп. 2. Д. 12 [Показания исправника Аткарского уезда Зубкова – членам
правительственной комиссии, от 19.01.1916]. Л. 8 об.
1106 Смоленский Н. Хлебные немецкие короли. С. 5.
1107 См.: РГИА. Ф. 1282. Оп. 2. Д. 112 [Докладная записка редактора-издателя газеты «Волга»,
от 27.1.1916]. Л. 30. Сравни: Смоленский Н. Хлебные немецкие короли. С. 5.
1108 Председателем комиссии, в которую также входили представители от Министерства
внутренних дел, был назначен С. В. Бородаевский, помощник управляющего отделом Министерства торговли и промышленности. См.: РГИА. Ф. 1282. Оп. 2. Д. 112 [Письмо Товарища министра внутренних дел С. П. Белецкого - П. М. Кошкину, от 7.01.1916]. Л. 1. В довоенный период,
почти половина производимой саратовскими мукомолами продукции, отправлялась именно в
российские столицы – Москву (15%) и Петербург (30%). См.: Максимов Е. К. Саратовские мукомолы. С. 137.
190
порабощением», то в период войны немецкое «засилье» стало уже вызывать –
«неудержимое раздражение к экономическому князю г. Саратова и другим, стоящим
за его плечами миллионерам-немцам», а, следовательно, его ликвидация была
остро необходима в «политических» интересах1109. По его личному утверждению, все «махинации» немцев-мукомолов по поднятию цен на хлеб производились ими «единовременно [и] организованно, видимо в полном соглашении между
собой»1110. Аналогичное обвинение немецким мукомолам было предъявлено и
со стороны известного русского пекаря С. В. Рыхлова, обратившегося с заявлением в Окружной суд, в котором он обвинил немецких торговцев мукой «в
сговоре», и образовании ими «своеобразного синдиката», диктующего рыночные
цены в губернии1111.
Наряду с проверкой производственной и торговой деятельности фирмы
братьев Шмидт, подверглась расследованию и работа других крупнейших
немецких предпринимателей-мукомолов. В первую очередь, обвинение было
предъявлено самому Председателю Саратовской губернской управы, уполномоченному по закупке муки для армии К. Н. Гримму, заподозренному в
оказании содействия немцам-мукомолам в заключении военных подрядов на
поставки в армию продовольственных заказов1112.
Причем, целый ряд должностных лиц, привлеченных комиссией к расследованию, подтвердили особое отношение К. Н. Гримма к немецким мельничным предприятиям, в первую очередь – торговому дому «Э. И. Борель».
По их данным, на мельницы Бореля зерно направлялось по железным дорогам не только из уездов Саратовской губернии, но также из Заволжья и
Уральского региона, лишая русских предпринимателей возможности переработки зерна на местах, исключая транспортные расходы. Другими словами, целенаправленный подвоз и переработка зерна исключительно на мельницах братьев Борель, являлись «своеобразной монополией», позволяя им зарабатывать – «огромные барыши, перемалывая по высокой цене интендантскую рожь»1113.
По убеждению Аткарского исправника, К. Н. Гримм «причинил громадный
и непоправимый вред не только Поволжскому краю, но и части Империи», используя огромное количество железнодорожных вагонов для перевозки зерна на
немецкие мельницы. По его данным, такие важные в военное время железнодорожные линии, как Уральск – Саратов, Саратов – Ртищево, Ртищево – Балашов, Балашов – Камышин, включая все промежуточные станции и подъездные пути, оказались закрытыми для приема и отправки более важных
военных грузов. Свои аргументы он подкреплял тем, что расстояние от места
погрузки зерна до мельницы братьев Борель составляло около 450 верст1114,
1109 РГИА. Ф. 1282. Оп. 2. Д. 112 [Докладная записка редактора-издателя газеты «Волга», от
27.1.1916]. Л. 30. Сравни: Смоленский Н. Хлебные немецкие короли. С. 5.
1110 РГИА. Ф. 1282. Оп. 2. Д. 112 [Докладная записка редактора-издателя газеты «Волга», от
27.1.1916]. Л. 33.
1111 По заявлению С. В. Рыхлова, в декабре 1915 г. все саратовские мукомольные фирмы, одновременно отказали ему в продаже муки, с целью вызвать «эффект надвигающегося голода». Необходимо заметить, что среди обвиненных в умышленном сговоре мукомолов г. Саратова
(Шмидт, Борель, Рейнеке) находились и предприятия, принадлежавшие русскоязычным купцам
– С. И. Степашкину и В. В. Богословскому. См.: РГИА. Ф. 1282. Оп. 2. Д. 112 [Докладная записка
редактора-издателя газеты «Волга», от 27.1.1916]. Л. 33–33 об.
1112 См.: РГИА. Ф. 1282. Оп. 2. Д. 112 [Показания исправника Аткарского уезда Зубкова –
членам правительственной комиссии, от 19.01.1916]. Л. 2. Сравни: Смоленский Н. Хлебные немецкие короли. С. 5.
1113 РГИА. Ф. 1282. Оп. 2. Д. 112 [Показания коллежского секретаря П. И. Плеханова, от
21.01.1916]. Л. 23 об.–24.
1114 Одна верста равнялась 1,06 км.
191
что увеличивало себестоимость муки почти в два раза, чем при перемоле зерна на русских мельницах1115.
Остается добавить, что в вину К. Н. Гримму ставились и его персональные распоряжения о поставках топлива исключительно на немецкие мельницы, наряду с игнорированием просьб о доставке угля для мельниц русскоязычных предпринимателей. Не поднимал ему авторитет в глазах саратовской
общественности и тот факт, что часть зерна, предназначенного для фронта,
Гримм, в качестве уполномоченного Министерством Земледелия по закупке
муки для армии, перемалывал на собственной мельнице1116. Причем, покупка
зерна по показаниям свидетелей происходила в основном его собственными
«скупщиками», получавшими, в результате подобных операций, огромные
прибыли1117.
«Как очень ловкий и изворотливый человек, Гримм умеет дружить с лицами
всяких сословий, положений и партий [...]», – не без зависти отмечали его современники1118. Не в последнюю очередь это относилось и к его сделкам с еврейскими торговцами мукой, с которыми он довольно тесно сотрудничал, выхлопотав, для некоторых из них, даже право на жительство вне еврейской
черты оседлости.
Однако, основное обвинение, предъявленное уполномоченному по «закупке хлеба» для армии К. Н. Гримму состояло в искусственном занижении
закупочных – «твердых цен» на зерно, далеко не соответствующих рыночным1119. Это обстоятельство давало возможность его «собственным» агентамкомиссионерам скупать зерно у населения по относительно низким ценам, а затем – перепродавать его с огромной прибылью государственным закупщикам1120.
Необходимо заметить, что покупатели зерна и в довоенный период не
отличалась особой честностью, наживаясь на обвесе крестьян, изменении
сухости зерна, подмене определенного сорта зерновых культур и т. п., а во
время войны, такие случаи вообще перестали быть редкостью. Пользуясь
полным отсутствием в деревнях информации о закупочных ценах, агенты
скупали зерно по ценам намного ниже «твердых», сдавая его, соответственно,
по официальным1121. Причем, счета предъявлялись лишь на крупные партии
зерна, мелкие закупки, составлявшие основную массу торговых операций,
1115 См.: РГИА. Ф. 1282. Оп. 2. Д. 112 [Показания исправника Аткарского уезда Зубкова –
членам правительственной комиссии, от 19.01.1916]. Л. 2 об. Сравни: Там же [Показания коллежского секретаря П. И. Плеханова, от 21.01.1916]. Л. 23 об. Так, например, пуд муки после вывоза с
мельниц Бореля обходился армии в 2 руб. 50 копеек, а такого же качества и размола мука из
экономии графа Шереметьева (селение Баланда) продавалась по 1 руб. 35 коп. на месте, без железнодорожной транспортировки.
1116 См.: РГИА. Ф. 1282. Оп. 2. Д. 112 [Докладная записка служащего Саратовского Губернского присутствия (фамилия неразборчива) - члену правительственной комиссии
П. М. Кошкину, от 4.02.1916]. Л. 49.
1117 См.: РГИА. Ф. 1282. Оп. 2. Д. 112 [Показания коллежского секретаря П. И. Плеханова, от
21.01.1916]. Л. 24.
1118 РГИА. Ф. 1282. Оп. 2. Д. 112 [Показания исправника Аткарского уезда Зубкова – членам
правительственной комиссии, от 19.01.1916]. Л. 6.
1119 Так, исходя из показаний очевидцев, недосев полей под озимые хлеба в конце лета
1915 г. был, не в последнюю очередь, связан с установлением довольно низких – «твердых цен»
под влиянием К. Н. Гримма. Крестьяне считали, что при таких ценах обработка полей обойдется
им слишком дорого, оставляя незасеянными большую часть земельных угодий. См.: РГИА.
Ф. 1282. Оп. 2. Д. 112 [Показания исправника Аткарского уезда Зубкова – членам правительственной комиссии, от 19.01.1916]. Л. 12.
1120 См.: РГИА. Ф. 1282. Оп. 2. Д. 112 [Докладная записка служащего Саратовского Губернского присутствия (фамилия неразборчива) - члену правительственной комиссии П. М. Кошкину, от 4.02.1916]. Л. 47 об.–48 об.
1121 См.: Там же. Л. 48–48 об.
192
производились без оформления актов о купле-продаже, что еще больше увеличивало возможности комиссионной наживы.
«В то время, когда частные лица ежедневно ссыпали в свои амбары до тысячи
пудов ржи, – замечал и исправник Аткарского уезда, – центр ссыпки уезда – Баландинский элеватор, за весь август месяц [1915 г.] [...] ссыпал у себя только лишь
27 пудов ржи»1122. Наряду со злоупотреблением своим служебным положением
и спекуляционными операциями по закупке и переработке зерна,
К. Н. Гримм обвинялся также и в поставках недоброкачественной муки для
армейских частей, что уже являлось делом уголовно-политическим1123.
Однако, несмотря на многочисленные обвинения немецких мукомолов
во «вредительстве», включая самого Председателя Саратовской губернской
управы К. Н. Гримма, ход им дан не был. Поставка «хлеба на армию» являлась
делом не только важным, но и весьма доходным, а, следовательно здесь, как и
около любой многомиллионной торговой сделки появилось много необоснованных слухов и обвинений. Не последнюю роль в «деле мукомолов» сыграло и
то обстоятельство, что перестраивать процесс торгово-закупочных операций
мукомольных «синдикатов» Поволжья во время войны было делом не только
сложным, но и достаточно взрывоопасным.
Во всяком случае, после отъезда правительственной комиссии, исполнявший должность председателя Саратовского военно-промышленного комитета мукомол Ф. П. Шмидт был сменен (16.02.1916 г.) А. И. Арно1124. Распрощался с должностью председателя Особого совещания по борьбе с
дороговизной и К. Н. Гримм, тем не менее, оставшись на посту председателя
Саратовской Губернской земской управы1125.
Дальнейшие события показали всю несостоятельность обвинения саратовских немецких мукомолов в искусственном нагнетании «эффекта голода»1126. Как считал современник данных событий, известный экономист Николай Кондратьев, в экстремальных условиях военного времени, неуклонный
и непрерывный рост цен на хлеб только показывал, что цены, в своем строении, совершенно «эмансипировались» от той слабой зависимости урожая и
запасов, которая отмечалась в довоенное время. Потрясение «мирового хозяйства», разрыв внешнеторговых связей (в 1915 г. экспорт зерна был почти равен нулю), огромный спрос товаров и продуктов «на нужды фронта» и т.п.,
привели к невозможности нормального функционирования рынка, в том
числе и хлебного1127.
Не немецкие «хлебные короли» Поволжья, а деградация транспорта, раздробленность единого национального рынка, безудержный выпуск в обращение бумажных денег, сопровождающийся их колоссальным обесцениванием, усиливающийся спрос и регулярно увеличивающийся запас платежных
1122 РГИА. Ф. 1282. Оп. 2. Д. 112 [Показания исправника Аткарского уезда Зубкова – членам
правительственной комиссии, от 19.01.1916]. Л. 7.
1123 См.: РГИА. Ф. 1282. Оп. 2. Д. 112 [Докладная записка служащего Саратовского Губернского присутствия (фамилия неразборчива) - члену правительственной комиссии
П. М. Кошкину, от 4.02.1916]. Л. 49 об.
1124 См.: Семьянинов В. П. Саратовская губерния в годы Первой мировой войны. С. 132.
1125 См.: РГИА. Ф. 1282. Оп. 2. Д. 112 [Показания исправника Аткарского уезда Зубкова –
членам правительственной комиссии, от 19.01.1916]. Л. 2. Сравни: Смоленский Н. Хлебные немецкие короли. С. 5.
1126 Сравни также: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 225.
1127 К сентябрю 1917 г., в армии находилось 15,8 млн. трудоспособных мужчин, т. е. около 9%
населения страны. Сравни: Кондратьев Н. Д. Рынок хлебов и его регулирование. С. 158; Поршнева О. С. Российский крестьянин в Первой мировой войне. С. 192; Островский A. В. Государственно-капиталистические и кооперативные тенденции. С. 482.
193
средств в руках потребителя, приводили к стремительному росту «хлебных»
цен1128. Уже к лету 1916 г., из-за неудовлетворительной работы железнодорожного транспорта и отсутствия подвоза зерна, многие мукомольные фирмы (независимо от национальности их владельцев) стали работать с большими перебоями. Осенью 1916 г., из-за отсутствия зерна полностью прекратили
работу самые крупные мельницы Саратова – семьи Борель, С. И. Степашкина,
В. В. Богословского и семьи Рейнеке. К началу января 1917 г. в Саратовской губернии стояли без работы уже все мельницы...1129
Фактически, действия немецких мукомольных магнатов Поволжья (1914–
1917 гг.) ничем особенным не отличались от аналогичных действий их российских конкурентов в других регионах России1130. В годы войны, все крупные торговцы и промышленники были заинтересованы в получении казенных заказов и денежных авансов. Война поглотила 71% всей промышленной
продукции, валовый объем которой составлял в 1917 г. лишь 63% от уровня
1913 года1131. Многие русские промышленники выступали в роли посредников и маклеров, перекупая товары или направляя полученные от военного
министерства заказы другим предприятиям, получая прибыли намного превосходящие доходы «хлебных королей»1132. Война только усилила концентрацию предприятий – монополистов, наиболее проявивших себя в таких промышленных отраслях Поволжского региона, как цементная, рыбодобывающая и соляная. Так, например, монополистическое объединение «Океан»,
благодаря заниженным поставкам на внутренний рынок производимой им
соли, только за один год сумело поднять цену на свою продукцию (1915) на
25–30%. В рыбной промышленности доходы предпринимателей достигали в
годы войны астрономических цифр от 1 000 до 10 000%1133. «Дело мукомолов»,
как и сам процесс поиска «внутреннего врага» в Поволжском регионе, было
просто раздуто средствами печати, получив такой резонанс только благодаря
немецкому происхождению «предпринимателей-монополистов». В годы войны,
активное участие в погоне за сверхприбылью и выгодными военными заказами принимала вся промышленная и торговая буржуазия, независимо от ее
национального происхождения, ускоряя, тем самым, революционный взрыв в
России.
См.: Кондратьев Н. Д. Рынок хлебов и его регулирование. С. 143–144.
См.: История Саратовского края: с древнейших времен. С. 334. В начале 1917 г. были введены карточки на хлеб и муку. При этом, по распоряжению министра земледелия, выдача муки
была сокращена до 15 фунтов в месяц.
1130 Аналогичные процессы были зафиксированы по всей России, особенно в производительных районах Юга и Юга-Востока страны. См., к примеру: Кондратьев Н. Д. Рынок хлебов и
его регулирование. С. 367–368.
1131 См.: Там же. С. 43.
1132 В целом, война глубоко поразила пищевую промышленность Поволжского региона,
включая и ее мукомольную отрасль. К 1917 г. общий валовой продукт пищевой промышленности в регионе снизился почти на 50% от довоенного уровня. См.: Сергеев А. П. Влияние Первой
мировой войны на промышленность Нижнего Поволжья. С. 73, 80–82.
1133 См.: Там же. С. 81.
1128
1129
194
5.6. Отнять и поделить...
«Русский народ нуждается в лучшем отношении
к нему и вполне заслужил, чтобы предоставить ему
в награду за разорение войной и ее ужасы, земли его
исконных врагов, хотя бы и значащихся формально
подданными Русского государства [...]»1134
Репрессивная политика российского правительства в отношении немецкого меньшинства, в полной мере проявилась с принятием Закона о ликвидации немецкого землевладения и землепользования (от 2.02.1915)1135. Руководство страны, стоящее на страже неделимости частной собственности, под
влиянием растущей в обществе ксенофобии и экономических проблем, само
выступило организатором экспроприации по национальному признаку.
Весьма пророческими оказались слова лидера кадетской партии П. Н. Милюкова, заявившего в ответ на данную акцию «передела» собственности, следующее: «Вы ошибаетесь, колонистских земель мало, и тот, кто начнет с колонистских земель, непременно кончит вашими землями [...]»1136.
О настроениях в российском обществе, касающихся «передела» немецкого
землевладения, можно судить по письмам в адрес председателя Совета Министров И. Л. Горемыкина. Они полны призывов немедленно покончить с
«немецким засильем», причем, одна из главнейших тем – именно немцы-колонисты. Вот, к примеру, строки из одного, типичного для этого времени, анонимного письма: «Велико негодование русского народа, что до сего времени правительство не изгнало из русской земли лютых врагов его, немецких колонистов [...].
Необозримые лучшие земли до 8–10 миллионов десятин [...] заняты ими в то время,
когда русский народ должен переселяться в тундру и тайгу [...]»1137. Продолжает
начатую тему и следующий «неизвестный» автор: «В то время, когда по фантазии нашей царствующей немецкой династии с неслыханной щедростью розданы
немцам наши родные земельные богатства, русский мужик работает на двухаршинных полосках серого суглинка и поддерживает свое нищенское существование половинным пайком сорного хлеба, немец упитывает себя колбасами да ветчиной
[...]»1138. Не ограничиваясь описанием положения бедного русского крестьянина, анонимные «патриоты» призывали российское правительство к конструктивным действиям: «Отнимите немедленно землю от проклятых, исконных
наших врагов и помните, что они никогда не станут русским народом и век будут
смотреть на нас, как на варваров, которые должны на них работать и кормить, а на
фатерлянд, как на мать-родину»1139.
Причем, именно наличие или отсутствие информации формировало
определенный общественный настрой у населения, определяя ожидания и
действия обывателей. Не стал исключением и Поволжский регион. Как и по
всей России, одним из важнейших каналов распространения новостей здесь
являлись газеты, которым, по словам местных деревенских наблюдателей,
1134 РГИА. Ф. 1276. Оп. 10. Д. 826 [Анонимное письмо Председателю Совета Министров
И. Л. Горемыкину, от 1.11.1914]. Л. 31–32.
1135 См.: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 228.
1136 Цит. по: Schippan M. – S. Striegnitz. Wolgadeutsche. Geschichte und Gegenwart. S. 146. Сравни: Малиновский Л. Немцы в России и на Алтае. С. 100.
1137 РГИА. Ф. 1276. Оп. 10. Д. 826 [Анонимное письмо Председателю Совета Министров
И. Л. Горемыкину, от 1.11.1914]. Л. 31–32.
1138 РГИА. Ф. 1276. Оп. 11. Д. 1230 [Анонимное письмо Председателю Совета Министров
И. Л. Горемыкину, без даты]. Л. 1 об.
1139 Там же. Л. 2.
195
жители «верили свято»1140. Особое значение придавалось письмам земляков,
находящихся на фронте, суждения которых являлись особо авторитетными.
Все остальные способы получения информации извне были достаточно традиционными – сообщения односельчан, побывавших в городе, рассказы
фронтовиков-инвалидов, солдат-отпускников и раненных.
Принимая во внимание, что газеты были доступны только достаточно
образованным и грамотным крестьянам, основная часть поступаемой в деревню информации имела неофициальный, субъективный и часто непроверяемый характер1141. Так, благодаря в первую очередь письмам фронтовиков,
в октябре 1915 г. по всей Саратовской губернии расползлись слухи и о том,
что крестьяне (в первую очередь отличившиеся или пострадавшие на войне)
будут вскоре обеспечены землей, причем не только за счет казенных и удельных земель, но, главным образом, в связи с конфискацией земельных владений их соседей – немецких поселян1142.
Идея наделения русскоязычных крестьян землей за счет немцев Поволжья была не нова, появившись практически с момента начала военных действий России против Германии. Уже во время всеобщей мобилизации 1914 г.,
подобные слухи имели широкое хождение в различных местах Саратовской
губернии. Причем, на первоначальном этапе распространения подобных
«революционных» идей, само российское правительство попыталось пресечь их
распространение. Так, министр внутренних дел Н. А. Маклаков даже направил Саратовскому губернатору телеграмму (25.07.1914 г.), с указанием немедленного опровержения данных слухов и предотвращения любых элементов
насилия или беспорядков в вопросе передела немецкого землевладения1143.
Однако, уже весной 1915 г. идея о наделении определенных категорий
фронтовиков землей за счет колонистов, стала не только объектом обсуждения в самом Совете Министров, но и была взята им на вооружение, найдя
многочисленных сторонников ее немедленного воплощения. Так, например,
Председатель Совета объединенного дворянства А. П. Струков убедительно
заявлял, что «эта мера обеспечит русских помещиков на сто лет от аграрных беспорядков»1144.
Воспользовавшись началом военных действий, когда деятельность законодательных палат была временно прекращена, Совет Министров весьма
спешно, буквально накануне начала работы Государственной Думы, принял
2 февраля 1915 г. (в порядке статьи 87 Основных Законов) несколько узаконений относительно ограничения землепользования и землевладения российских граждан немецкого происхождения («Liquidationsgesetze»)1145. Классовый характер законодательства (2.02.1915 г.) и внесенных к нему поправок
(13.12.1915 г.) был очевиден: спасти земли мелкопоместного дворянства – це1140 См. также: Посадский А. В. Социально-политические интересы крестьянства. С. 63. Сравни: Алимов Р. Первая мировая война в освещении русских газет // Первая мировая война. С. 115–118.
1141 Сравни: Куликова O. Ю., Куликов Ю. Н. Настроения русской армии и тыла в Первой мировой войне // Первая мировая война. С. 60; Поршнева О. С. Российский крестьянин в первой
мировой войне. С. 206.
1142 См.: Посадский А. В. Социально-политические интересы крестьянства. С. 53.
1143 См.: Решетов Д. Г. Немецкие колонии Нижнего Поволжья в годы Первой мировой войны. С. 6.
1144 Цит. по: Нелипович С. Г. Роль военного руководства России в «немецком вопросе». С. 270.
Сравни: Шрадер T. A. Результаты аграрной политики царского правительства в Петроградской
губернии в годы Первой мировой войны // Миграционные процессы среди российских немцев.
С. 200; Long, James W. From Privileged to Dispossessed. С. 228.
1145 См.: Решетов Д. Г. Немецкие колонии Нижнего Поволжья в годы Первой мировой войны. С. 1. Сравни: Плохотнюк Т. Н. Действие «ликвидационных» законов на Северном Кавказе в
1915–1917 гг. // Немцы России в контексте отечественной истории. С. 224–226.
196
ной экспроприации земельных участков немецких колонистов. При этом
крупные латифундии «немецких» помещиков, промышленников и купцов
сохранялись1146. Причем, направленность подобных дискриминационных
мер была строго дифференцирована в зависимости от места проживания
колонистов.
Фактически, поволжские колонисты попадали под действие лишь одного
из узаконений, а именно, запрета на аренду или приобретение земель волостными и сельскими обществами, состоящими из немецких поселянсобственников1147. Причем, как уже ранее отмечалось, данное требование в
отношении поволжских немцев долгое время не выполнялось, а поступавшие
директивы губернских властей носили не запретительный, а информационно-ознакомительный характер1148. Вплоть до середины 1916 г., в Самарской и
Саратовской губерниях не только продолжалось действие аренды, заключенной немцами-поселянами в довоенный период, но и заключались совершенно новые договора1149.
Так, например, в Николаевском уезде (Самарская губерния) количество
арендных сделок, совершенных колонистами из Екатериненштадтской и Панинской волостей, даже возросло на 7%1150. Аналогично обстояло дело и с
покупкой земли. Несмотря на полный запрет ее приобретения, операции
«купли-продажи» имели место почти во всех без исключения колониях Саратовской и Самарской губерний. Таким образом, даже в годы войны, экономические интересы Поволжского региона для губернских властей Саратова и
Самары стояли выше, чем политические.
Многочисленные колонии компактно и обособленно живущих немцевпоселян, наличие заметного числа средних и крупных землевладельцев – лиц
не только немецкого происхождения, но и нередко германских подданных,
особая роль немецких предпринимателей в экономической жизни региона,
придавали вопросу взаимоотношений русскоязычных крестьян с их немецкими соседями свою, особую специфику. Однако, вплоть до Февральской
революции, несмотря на сообщения местных властей о «недоверчивом», «сдержанном, но недоброжелательном» отношении русскоязычных крестьян к поволжским немцам, никаких массовых выступлений или агитации против
изъятия земельных владений у немецких поселян-собственников, зафиксировано не было1151. Причем, даже горячие дебаты депутатов Государственной
1146 См.: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 231. Сравни: Striegnitz, Sonja. Der
Weltkrieg und die Wolgakolonisten: Die Regierungspolitik und die Tendenzen der gesellschaftlichen
Entwicklung // Zwischen Reform und Revolution. S. 140.
1147 См. также: Закон о землевладении и землепользовании некоторых разрядов состоящих в
русском подданстве австрийских, венгерских или германских выходцев // История российских
немцев в документах. С. 36–37.
1148 См.: Решетов Д. Г. Немецкие колонии Нижнего Поволжья в годы Первой мировой войны. С. 1–3. Сравни: РГИА. Ф. 396. Оп. 7. Д. 454 [Общие сведения о введении в действие законов от
2.02.1915 г., весна 1915]. Л. 1–39 об.; Striegnitz, Sonja. Der Weltkrieg und die Wolgakolonisten. S. 144.
1149 Сравни: РГИА. Ф. 396. Оп. 7. Д. 453 [Письмо начальника Самарско-Уральского управления земледелия и государственных имуществ - в Департамент Государственных земельных имуществ, от 8.07.1915]. Л. 161.
1150 Подобный рост был обусловлен увеличением аренды земель в соседних, русскоязычных
волостях, наиболее сильно пострадавших от мобилизации. См.: Решетов Д. Г. Немецкие колонии
Нижнего Поволжья в годы Первой мировой войны. С. 4.
1151 Так, например, в ответ на запрос центральных властей о поведении немецких поселенцев в период военных действий с Германией, администрация Самарской губернии отрапортовала об их полной лояльности и добрососедских отношениях с русскоязычным окружением. См.:
Решетов Д. Г. Немецкие колонии Нижнего Поволжья в годы Первой мировой войны. С. 7. Сравни: РГИА. Ф. 1282. Оп. 2. Д. 112 [Показания исправника Аткарского уезда Зубкова - членам правительственной комиссии, от 19.01.1916]. Л. 10; Айсфельд А. Положение колонистов Поволжья в
197
Думы по вопросу ликвидации немецкой земельной собственности, не вызывали особой активности среди русскоязычных крестьян Поволжья, по всей
видимости, все же из-за скудности получаемой информации.
В тех селениях, где крестьяне были достаточно осведомлены о предполагаемых мерах центра в отношении немецкоязычного меньшинства, все они
выступали только – «за»1152. Тем не менее, несмотря на постоянно формирующийся различными средствами печати и массовой пропаганды образ
врага, важнейшей из составляющих которого выступали и «внутренние» немцы-колонисты, поволжские крестьяне не проявляли никаких самостоятельных шагов для разрешения своих насущных проблем малоземелья за счет
иноязычных соседей, а ожидали решения сверху, со стороны центральной
власти1153. В любом случае, вплоть до середины 1916 г., в Поволжье не наблюдалось каких-либо серьезных экономических стеснений немецкого населения
в области землепользования и землевладения1154.
Только с сентября 1916 г. в Саратовскую губернию начинают проникать
слухи о расширении зоны ликвидации немецкого землевладения на новые
территории России, в частности, отдельные уезды Харьковской, Томской и
Тобольской губерний. Довольно скоро, в их число, попал и Поволжский регион, а в феврале 1917 г. (6.02.) Совет Министров официально утвердил дополнительное узаконение о ликвидации немецкого землевладения в 28 губерниях Российской империи, включая Саратовскую и Самарскую1155.
Причем, губернским властям вменялось в обязанность, в течение двух месяцев, подготовить списки всех выселяемых немцев-поселян, а с февраля 1918 г.
провести массовую продажу Крестьянскому земельному банку всех «ликвидируемых немецких земель», для последующего использования их русскими поселенцами1156.
Необходимо заметить, что депутаты городских дум, члены биржевых комитетов и земств Саратова и Покровска опротестовали данное правительственное решение. В феврале 1917 г. (23.02) на проведенном ими собрании было заявлено: «Живущие среди нас немцы-колонисты суть такие же русские
политике германского рейха. С. 186; Schippan M. – S. Striegnitz. Wolgadeutsche. Geschichte und
Gegenwart. S. 148.
1152 Cм.: Посадский А. В. Социально-политические интересы крестьянства. С. 56. Сравни: Long,
James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 231; Воронежцев А. В. Немецкие колонисты в Поволжье
в годы Первой мировой войны. С. 86–87.
1153 См. также: Старцев В. И. Почтовая открытка, как средство идеологической обработки населения в начале Первой мировой войны // Первая мировая война. С. 96–100; Смородина В. А.
Роль фотографии в создании образа врага (на примере иллюстрированных еженедельников и
специальных изданий) // Там же. С. 122–124; Нелипович С. Г. Роль военного руководства России в
«немецком вопросе». С. 263; Ян Х. Ф. Русские рабочие, патриотизм и Первая мировая война
// Рабочие и интеллигенция России в эпоху реформ и революций 1861 – февраль 1917. СПб.,
1997. С. 383–384. Сравни: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 229.
1154 Сравни также: Вердиева Х. Ю. Немцы Северного Азербайджана в годы Первой мировой
войны // Немцы России и СССР. С. 66–67; Плохотнюк Т. Н. Действие «ликвидационных» законов
на Северном Кавказе. С. 225–235.
1155 Необходимо заметить, что данное положение не распространялось на жителей колонии
Сарепта Царицынского уезда (Саратовская губерния). См.: Тотфалушин В. П. «Русские» немцы и
немецкий вопрос в годы Первой мировой войны. С. 182. Сравни: РГИА. Ф. 1483. Оп. 1 (1916). Д. 1
[Письмо председателя Особого комитета по борьбе с немецким засильем А. С. Стишинского –
председателю Государственной Думы М. В. Родзянко, от 21.11.1916]. Л. 17 об.; РГАСПИ. Ф. 549.
Оп. 4. Д. 57 [Дискуссия по докладу тов. Вагнер, 14.8.1921]. Л. 83; Long, James W. From Privileged to
Dispossessed. Р. 232.
1156 См.: РГАСПИ. Ф. 549. Оп. 4. Д. 57 [Дискуссия по докладу тов. Вагнер, 14.8.1921]. Л. 83.
Сравни: Шевчук Н. А. Землевладение причерноморских немцев в Одесском уезде // Немцы России в контексте отечественной истории. С. 58–59; Плохотнюк Т. Н. Действие «ликвидационных»
законов на Северном Кавказе. С. 228–234; Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 230–231.
198
граждане, как и все мы. В нашем краю колонисты являются незаменимыми сельскими хозяевами. Мы обязаны настойчиво, определенно заявить, что ликвидация немецких земель [...] является мерой [...] гибельной, как для самих колонистов, так и
для всего края. Она окажется чувствительной и для всей России»1157.
В защиту немецкого землевладения поволжских немцев выступил на заседании Государственной Думы (23.02.1917) депутат А. И. Шингарев, отметивший: «Мы толкуем о недосеве. А что сделала эта безумная власть? В Саратовской и Самарской губерниях она провела закон о ликвидации немецкого землевладения. В
результате 600 000 десятин земли останутся незасеянными [...]»1158.
Именно с момента принятия правительственного решения о ликвидации
немецкого землевладения, в регионах компактного расселения немецкого
меньшинства были впервые отмечены случаи массового недовольства, более
того – даже враждебного отношения колонистов к органам центральной власти. Подобные факты имели место и в немецких волостях Саратовской губернии1159. «Положение о ликвидации немецкого землевладения и засилья, – сообщал в феврале 1917 г. главноначальствующему Саратовской губернии
исправник Аткарского уезда, - не только произвело на немцев-колонистов удручающее впечатление, но и заметное озлобление против Правительства, которое
имеет хотя, пока, скрытый характер, но, несомненно, носит в себе признаки противно-государственной вражды»1160.
В феврале 1917 г. возобновил свою работу Организационный комитет,
созданный еще в 1913 г. для подготовки празднования 150-летия образования
поволжских колоний, переориентированный на решение неотложного вопроса по защите немецкого землевладения. В него вошли влиятельные лица
немецкого происхождения, большей частью предприниматели и адвокаты,
во главе с Фридрихом Шмидтом1161. По сообщению исправника Аткарского
уезда, находясь под влиянием данного Комитета, колонисты планировали
сорвать посевную кампанию, засеяв «самую ничтожную площадь земли, чтобы
собранного с нее зерна хватило лишь только для своего домашнего обихода»1162. Наряду с этим, по его данным, поволжские немцы приняли решение всеми силами уклоняться от «добровольной» ликвидации своего землевладения, предоставив правительственным органам самостоятельно разрешить данную
проблему, а также «сидеть в колониях, до момента удаления военной силой»1163.
Сложно предположить себе дальнейший ход событий в Поволжском регионе, если бы не подоспевшая вовремя Февральская революция, отменившая все национальные ограничения и привилегии, и с восторгом встречен-
1157 Цит. по: Очерки истории Саратовского Поволжья. Т. 2. Ч. 2. С. 303. Сравни: Воронежцев А. В. Немецкие колонисты в Поволжье в годы Первой мировой войны. С. 86–87.
1158 Цит. по: Решетов Д. Г. Немецкие колонии Нижнего Поволжья в годы Первой мировой
войны. С. 17. Сравни: Шрадер T. A. Результаты аграрной политики царского правительства. С. 199.
1159 См.: Решетов Д. Г. Немецкие колонии Нижнего Поволжья в годы Первой мировой войны. С. 15.
1160 ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 10113 [Рапорт исправника Аткарского уезда Зубкова - Главноначальствующему Саратовской губернии, от 27.02.1917]. Л. 1.
1161 См.: Там же. Сравни: Хердт В. Немецкие колонии в Поволжье в период между революциями 1917 г. // Немцы России в контексте отечественной истории. С. 272.
1162 ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 10113 [Рапорт исправника Аткарского уезда Зубкова - Главноначальствующему Саратовской губернии, от 27.02.1917]. Л. 1 об. Колонисты, возбужденные известием о скорой депортации, не только отказались сеять урожай, но и начали распродавать на
убой свой молочный скот, ухудшая, и без того, бедственное положение с продовольствием. См.:
Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 231.
1163 ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 10113 [Рапорт исправника Аткарского уезда Зубкова - Главноначальствующему Саратовской губернии, от 27.02.1917]. Л. 1 об.
199
ная поволжскими немцами1164. Причем, именно депутат Госдумы А. И. Шингарев, заняв пост министра земледелия в кабинете Временного правительства, пoдписал указ о приостановлении исполнения ликвидационных законов в
отношении немецкого землевладения и землепользования1165.
Однако, этот акт не стал завершением антинемецкой кампании, так как
этим же указом Временное правительство учреждало Межведомственное совещание при Министерстве финансов, в состав которого вошли представители от Крестьянского Поземельного банка, Министерства внутренних дел и
Министерства земледелия. Его создание обосновывалось необходимостью
разрешения многих спорных вопросов, связанных с ликвидацией немецкого
землевладения1166. Только внутриполитические события в России помешали
развернуть бурную деятельность Межведомственного совещания, надолго
приостановив антинемецкую кампанию. В какой-то мере, именно политика
нарушения принципа частной собственности, ее незаконного отчуждения,
попрание национально-культурных прав и неуважение к правам личности,
столь последовательно осуществлявшиеся российским правительством в годы
войны, имели для него катастрофические последствия, вызвав к жизни те
силы, которые его же и уничтожили1167.
1164 См.: РГАСПИ. Ф. 549. Оп. 4. Д. 57 [Доклад тов. Вагнер о работе среди колонистов,
14.08.1921]. Л. 75; ГИАНП. Ф. 1831. Оп. 1. Д. 29 [Телеграмма в адрес Временного правительства,
9.03.1917]. Л. 1; Kappeler, Andreas. Russland als Vielvölkerreich. S. 289–290. Поволжские немцы не
только вышли на демонстрации в поддержку новой власти, но и предложили продовольственную и финансовую поддержку Временному правительству. См.: Long, James W. From Privileged to
Dispossessed. Р. 232–233. Сравни: Schippan M. – S. Striegnitz. Wolgadeutsche. Geschichte und Gegenwart. S. 149–150.
1165 См.: Постановление Временного Правительства о приостановлении исполнения узаконения о землевладении и землепользовании австрийских, венгерских и германских выходцев
// История российских немцев в документах. С. 54–55. Сравни: Решетов Д. Г. Немецкие колонии
Нижнего Поволжья в годы Первой мировой войны. С. 17–18.
1166 Наряду с этим, оставалась и угроза отчуждения земель немецких поселенцев непосредственно на местах. Так, например, уже в апреле 1917 г. (т. е. после приостановления закона о
ликвидации немецкого землевладения) на Самарском губернском крестьянском съезде звучали
требования о необходимости экспроприации земель немецких колонистов. См.: Хердт В. Немецкие колонии в Поволжье в период между революциями 1917 г. С. 272.
1167 См.: Бобылева С. И. Система образования немецких колоний начала ХХ века и «ликвидационные» законы. С. 105–108.
200
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
1. Положение немецких колоний Поволжья в конце ХIX - начале ХХ вв.
было далеко не таким радужным, каким оно представлялось в российских
националистических органах печати. Резкий рост цен за долгосрочную аренду земли, часто повторяющиеся неурожаи, привели к большим задолженностям среди местного населения, включая немцев – поселян-собственников.
Многие из них уже были не в состоянии оплачивать землю на условиях предлагаемых арендаторами, что вынуждало их сеять – «исполу», т. е., отдавая половину урожая владельцу земельного участка.
Если в середине XIX века, исходя из статистических данных IX ревизии,
только на правом берегу Волги проживало около 95.000 колонистов, то по
переписи 1897 г. их численность достигала уже 163,6 тыс. человек. Одновременно резко выросло и число немецких семейств, что объяснялось не только
общим приростом населения, а раздроблением старых, «многолюдных» семей.
Причем, следствием этого разделения явилось не только обнищание отдельной части колонистов, за счет уменьшения в каждой отдельной семье рабочих рук, скота, инвентаря и т. д., но и немецких поселений в целом.
Аграрное перенаселение, проявлявшее себя в немецких колониях уже с
середины XIX века, к началу ХХ столетия становится важнейшим фактором,
влиявшим на социально-экономическое развитие не только мест компактного проживания немцев, но и всего Нижнего Поволжья. Развитие товарноденежных отношений, появление безработицы, рост отходничества и появление новых регионов переселения приводили не только к коренной ломке
психологии единичных поселян-собственников, но и всего патриархального,
жизненного уклада их обществ в целом.
Рост малоземелья, наряду с развитием надомного производства, приводил к оттоку части поселенцев в крупные города, прежде всего в Саратов,
Самару, Астрахань и Баку. Необходимость поиска заработков на стороне нарушала сложившиеся патриархальные порядки, приводя к «нравственной
деморализации» беднейшую часть поселян. Одним из последствий разорения
деревни явилось появление большого количества нищих в городских и сельских центрах Поволжского региона. Больше всего их было зафиксировано в
Петровском, Балашовском, Аткарском и Камышинском уездах. Причем, среди нищих все чаще стали попадаться и потомки немецких колонистов, традиционно считавшихся крепкими хозяевами.
Постоянный недостаток необходимых материальных средств у части
немцев – поселян неизменно отражался и на состоянии их здоровья. Характерным примером тому может служить массовое распространение в конце
ХIX - начале ХХ вв. в немецких селениях Поволжья глазной болезни «трахома», неизменного спутника антисанитарных условий проживания и нищеты
населения.
2. Голод 1901–1902 гг., частичные недороды в 1903 и 1905 гг., русскояпонская война, вырвавшая из крестьянства значительное количество необ-
201
ходимой в хозяйстве рабочей силы, дополнительные налоги и общий рост
обнищания, резко усилили и темп развития революционных настроений в
Поволжье. К лету 1905 г. определенное брожение наблюдалось и в большинстве немецких колоний, также утомленных непопулярной войной в далекой
Маньчжурии, мобилизацией бывших чинов запаса, реквизированием весьма
необходимых в хозяйстве повозок и лошадей, и непомерными податями.
Вместе с тем, в период революции 1905–1906 гг., немецкое население Поволжского региона, фактически, не принимало никакого участия в аграрном
движении, вылившемся в ряде уездов и волостей Саратовской и Самарской
губерний в кровавые столкновения крестьянского населения с правительственными войсками. В политических целях и методах поволжских немцев революционного начала было немного, как правило, они совпадали с целями и методами государственных крестьян, проживавших по соседству, и резко расходились
с революционными средствами бывших помещичьих крестьян – поджогами,
грабежами, захватом частных землевладельческих латифундий и т. п.
Решение проблемы малоземелья в немецких поселениях, несмотря на
всю ее остроту, в отличии от соседних русских деревень, не выходило дальше
жарких дисскуссий между бедными и богатыми поселянами, в крайнем случае, выливаясь лишь в небольшие потасовки и драки. Среди основных причин такой низкой политической активности колонистов Поволжья необходимо выделить - слабо выраженное социальное расслоение в немецких
селениях, отсутствие крупного помещичьего землевладения, массовое незнание русского языка, довольно позднее развитие светской национальной печати. Кроме этого, немецкие поселенцы не могли позволить себе роскоши открыто выступить против царского режима, даже, несмотря на их скрытое
недовольство, что, несомненно, дало бы дополнительный импульс российским национал-патриотам обвинить российских немцев в нелояльности режиму и предательстве приютившей их «матушки» России.
В целом, даже на самом пике революции 1905–06 гг., немецкие поселяне
выступали лишь за кардинальные реформы местной власти, требуя предоставления определенного самоуправления своими колониями. Идеи создания
политической автономии, образования конституционной монархии, организации национальных земств и партий - своих сторонников в среде поволжских немцев практически не нашли. Осенью 1905 г., в период Всеобщей забастовки, немецкие жители активно выступили против правительственной
политики русификации. Причем, предметом нападок колонистов стали не
представители местной администрации или школьный инспектор, а главный
символ русификации - учителя русского языка. Результатом волнений в немецких колониях Поволжья в 1905–1907 гг., а также переговоров ряда депутаций
с правительством, стало утверждение Николаем II (в марте 1907 г.) разрешения о
преподавании в колонистских школах на родном, немецком языке.
В период Первой русской революции в адрес немецкого духовенства
впервые стали выдвигаться претензии, сводившиеся к тому, что именно долгий контроль церкви над образованием, а также регулярные проповеди, призывавшие население к покорности своей судьбе и повиновению правительственной власти, задержали социальный и экономический прогресс в
колониях. Часть немецких поселян стала рассматривать церковников в качестве «прислужников» царского режима, состоящих на иждивении у российского правительства. Неучастие большинства священников в политической жизни колоний приводило к расколу между ними и населением, наряду с
выдвижением на арену политической борьбы представителей немецкой свет-
202
ской интеллигенции - учителей, а также поселян новой генерации - образованную молодежь.
Плоды революции для поволжских немцев, как и в целом для граждан
России, проявились в возможности высказывать свое политическое мнение
без официальной цензуры властей. Несмотря на короткий отрезок времени,
немецкой светской прессе впервые удалось пробить вакуум информации, в
первую очередь – в предоставлении бесцензурных новостей, как общероссийского значения, так и местного. Данная информация была рассчитана не
на верующих определенной религиозной кофессии, а на все без исключения
немецкое население Поволжья. При этом, если новая, светская пресса отражала антиправительственное общественное мнение поволжских немцев, то
старые, религиозные средства печати, как правило, оставались в роли проповедника и охранителя религии, сохраняя консервативные монархические
ценности.
Социал-демократическим силам не удалось в период Первой русской революции создать в немецкой деревне массового демократического движения.
Хотя организованных выступлений немцев Поволжья в период Первой русской революции не наблюдалось, ослабление правительственной власти привело к нескоординированным, «распыленным» актам открытого неповиновения и протеста в колониях, направленных, в первую очередь, против
выплаты пошлин и засилья полицейских чиновников. В целом, революционные настроения в колониях охватили только учителей, учащихся и студентов. Представители социал-демократических сил (включая крестьянские и
учительские союзы), как правило, уклонялись от пропаганды в немецких селениях, сконцентрировав свои основные усилия на работе в русскоязычных
деревнях, с четко выраженным классовым врагом – помещиком.
Члены партии социалистов-революционеров (эсеров) и социал-демократов (РСДРП) смогли найти лишь единицы своих приверженцев среди немецкого населения. В основной своей массе, поволжские немцы остались не
затронутыми революционными волнениями, принимая участие лишь в невыходящих за рамки дозволенного политических дискуссиях.
Выборы в I Государственную Думу показали, что немцы Поволжских губерний поддержали российских либералов – кадетов, выступавших за эволюционный, а не революционный путь развития России, и надеявшихся, разрушить
самодержавный
строй
легальным
выполнением
условий
Октябрьского манифеста. Таким образом, выборы депутатов в Госдуму продемонстрировали, что поволжские немцы не были консервативными монархистами – защитниками старого режима, однако, и идеи революционных
фанатиков, призывавших бойкотировать выборы, были им также чужды.
Революционные события 1905–1906 гг. ознаменовали начало «политизации» немецких учителей. Ярким примером их популярности послужил процесс выборов в I Государственную Думу, где из десяти делегатов-немцев, выбранных на губернский съезд, двое являлись «светскими» учителями.
Причем, депутаты в Думу из числа духовных лиц не были представлены вообще, подтверждая, тем самым, определенное снижение статуса немецких
церквей и ее служителей на данном историческом этапе. Большинство поволжских немцев, в противовес их прибалтийским и причерноморским собратьям, не признали консервативные монархические идеи, став на сторону
либерального освободительного движения. Вместе с тем, Первая русская революция стала и большим разочарованием для немцев-поселян, т. к. все их
попытки добиться радикального самоуправления своими колониями и школами, остались безуспешными.
203
3. Кульминация социальных и политических конфликтов в деревне вынудили Николая II пересмотреть политику «консервации» патриархального
уклада крестьянской жизни. Инициатором ее стал Председатель Совета министров, бывший Саратовский губернатор – Петр Столыпин. В его первой
правительственной декларации была изложена программа широких государственных реформ – от устранения ограничений различных групп населения,
до реформы местного самоуправления и налогов, преобразования местных
судов и т. д. Самой важной из них была земельная, основной целью которой
явилась смена формы собственности: общинное землевладение в деревне
должна была сменить личная земельная собственность крестьян.
Особая роль в процессе проведения в жизнь земельной реформы отводилась землеустроительным комиссиям, которые должны были не только оказывать содействие Крестьянскому поземельному банку при продаже земельных участков крестьянам, выделении ссуд и пособий единоличникам, но и
заниматься непосредственно созданием единоличных хозяйств – путем разверстывания целых селений (обществ) на хутора или отруба. При этом, в отличие от русскоязычных крестьян, бойкотировавших избрание своих кандидатов для работы в этих комиссиях, и не являвшихся на сельские сходы,
немецкие поселяне продемонстрировали свою полную лояльность российским властям: среди пробойкотировавших выборы волостных сходов, не оказалось ни одной немецкой волости.
Процесс укрепления земли в личную собственность и выход крестьян из
общины далеко не везде осуществлялся одинаково успешно. Если ограничиться территорией Саратовской губернии, то более интенсивно аграрные
изменения формы земельной собственности затронули те уезды, где наблюдался более высокий уровень товаро-денежных отношений: Аткарский, Балашовский, Камышинский, Петровский, Сердобский и Саратовский. В «слабых» уездах (Вольский, Кузнецкий, Хвалынский и Царицынский), где
проблема малоземелья была также острой, но население оставалось на достаточно низкой стадии капиталистических отношений, численность выделенцев была низкой.
В целом по России, наиболее значительным выход крестьян из общины
наблюдался лишь в первые годы проведения аграрной реформы. Эта же тенденция была характерна и для русскоязычных селений Саратовской губернии, где в 1906–1909 гг. было отмечено более 50% всех выделов из общины.
Уже в 1909 г. стали фиксироваться случаи повторного возвращения выделенцев к общинному землепользованию, а к началу 1910 г. численность желающих покинуть общину резко снизилась.
В немецких селениях, напротив, на начальном этапе аграрных преобразований имело место весьма инертное отношение поселян к выходу из общины. Большинство сельских обществ противились переменам, предпочитая
новому аграрному порядку традиционные переделы земли, а численность
поселян – выделенцев была минимальной. С момента введения Указа от
9 ноября 1906 г. и вплоть до 1910 г., только единицы немецких селений рискнули полностью перейти к наследственному владению землей. В целом, к
1910 г., только в шести из 57 немецких колоний (на общинных сходах) удалось набрать две трети голосов, необходимых для перехода на частную земельную собственность.
В процессе аграрной реформы в немецких селениях Саратовской губернии, можно выделить несколько специфических особенностей. Во-первых,
основная волна выхода поселян-собственников из общины приходится на
1910–1914 гг., в то время, как по губернии – только на первые три года. Во-
204
вторых, в целом из немецких общин вышло более 2/3 домохозяев (71%), в то
время, как соответствующий общегубернский показатель не дотягивал и до
одной трети (27,9%). В-третьих, в немецких волостях приобрело массовый
характер разверстание целых селений на отруба, что совершенно не было
характерно для крестьян других уездов. К особенностям столыпинской аграрной реформы следует отнести и лишение немецких земледельцев финансовой помощи Крестьянского поземельного банка. Вместе с тем, переход поселян к наследственному землевладению не привел к коренному изменению
их экономического положения. Одним из подтверждений слабой эффективности аграрных реформ в немецких волостях явился регулярный отток желающих эмигрировать в Америку, включая жителей из уже разверстанных на
отруба селений.
Главная трудность, с которой столкнулась новая аграрная политика в
Поволжском регионе, как и в целом по России, была связана с недовольством
большей части крестьян навязанным земельным переустройством и их активным противодействием столыпинским преобразованиям в деревне. Общинники допускали антиправительственные выкрики на сходах, оскорбляли
членов землеустроительных комиссий, отказывались выделять людей, лошадей, денежные средства и материалы, необходимые для размежевания земли.
На почве аграрного переустройства в ряде поволжских селений между общинниками и выделенцами развернулось жесткое противостояние, диапазон
которого был достаточно широк, от косого взгляда и перебранок – до поджогов и убийств.
В немецких селениях, напротив, серьезной агитации и массовых выступлений в период аграрной реформы не отмечалось, за исключением отдельных случаев «неповиновения» властям. Дело в том, что процесс покупкипродажи земли в немецких колониях несли угрозу существования не только
самой общины, но и самой этнической целостности немецких поселений.
Одно представление, что в результате этого процесса в колонию могли
вторгнуться «чужие» лица, деформируя социально-этнические устои сложившегося общества, вынуждали часть немцев – поселенцев не только занять
выжидательную позицию, но и выступать против подобного вторжения. Вместе с тем, особого водораздела, рассекавшего немцев - «хуторян» с одной стороны и общинников с другой, особенно на фоне настоящей перманентной
войны и раскола деревни на два враждебных лагеря, как в русскоязычных
селениях, в немецких колониях Поволжского региона не наблюдалось.
4. Проблему земельного голода в конце XIX века немецкие поселяне решали специфическим, «не революционным путем»: эмиграцией за океан, переселением в далекую Сибирь, арендой свободных земель в соседних регионах
(к примеру, в Области Войска Донского), путем развития ремесленного производства и т. д.
Особенно резко выросли масштабы немецкой эмиграции к началу
ХХ столетия. Только в 1901–1910 гг. Россию покинули – 90 тыс. граждан немецкой национальности (в 1911-1920 гг. еще 48,6 тыс. чел.). Более 50% всех
российских немцев – эмигрантов сконцентрировались преимущественно в
штатах Северо-Западного центра США (Миннесота, Небраска, Канзас, Айова,
Миссури, Колорадо и др.). По различным данным, с 1874 по 1914 гг., из Поволжья выехало до 100 тысяч бывших немецких колонистов.
Если ограничиться территорией Самарской и Саратовской губерний, то
в довоенный период (1900–1914 гг.) эмиграционное движение почти повсеместно охватывало лишь уезды с немецким населением, случаи выезда за рубеж
русских крестьян были единичными. При этом, если «бедный класс» и отно-
205
сящиеся к средним слоям поселенцы-собственники выезжали целыми семьями, то представители более зажиточных слоев, как правило, покидали свои
общины по одиночке. Основное ядро выселенцев составляли лица мужского
пола, в основном чернорабочие и хлебопашцы разных возрастов, но преимущественно «рабочего» - от 18 до 40 лет. Эмиграционное движение, включая
кратковременный выезд на заработки, затронуло не только чисто земледельческие колонии, жителей которых на переселение толкал земельный «голод»
и низкое качество надельных участков, но и регионы, где немало поселенцев
существовали за счет развития кустарно-ремесленного производства. В целом, отношение в бывших немецких колониях к эмигрантам было уважительное, так как при общинном владении землей, остающиеся односельчане
получали существенную выгоду, пользуясь надельными участками выехавших, за сравнительно низкую плату.
В период Первой русской революции проявился своеобразный апогей
эмиграционного движения в России вообще, и в Поволжье, в частности. На
волне революционного подъема и перспектив изменения крестьянской жизни к лучшему, часть немецкого населения, включая малоимущих, однозначно предпочла классовой борьбе – эмиграцию. Отток беднейших слоев населения немецких волостей, включая движущую силу любой революции –
молодежь, как и вообще сама возможность выезда из России, привели к более
мягкому социально-классовому «климату» в немецких колониях, по сравнению с русскими деревнями Поволжья. Эмиграция явилась своеобразным
клапаном, через который вырывалось недовольство определенной части немецких поселенцев их имущественным и социальным положением, а также
патриархальным характером заимствованной от русских соседей общиной.
Вместе с тем, выезд немцев за границу не мог не отразиться на сложившемся
годами патриархальном мире поселян-собственников, включая такие краеугольные отношения, как «община – поселенец» или «отец – сын».
Впечатляющий рост «явных» эмигрантов из немецких селений с общинной системой землевладения свидетельствовал о «голосовании» данной части
поселян против общины, и отсутствии страха разрыва с ней. Однако, наряду
с этой тенденцией, закономерной в момент ломки общинной системы, четко
проявился и количественный рост эмигрантов из уже разделенных на отруба
немецких селений.
Наиболее важной предпосылкой для эмиграционных настроений у немецкоговорящего населения (в противовес русскоязычному) явился тесный,
регулярно усиливавшийся контакт немецких общин с «новыми», американскими гражданами. Тесная связь между бывшими колонистами и «иностранцами», часть из которых постоянно кочевала между Америкой и Россией, подливала масло в огонь эмиграционного движения. «Американцы» помогали
желающим покинуть страну не только информацией о «заокеанском рае», но и
выделяли им финансовую помощь на переезд.
Несмотря на определенную тенденцию роста эмиграционной волны немецких граждан призывного возраста в наиболее сложные периоды истории
Российского государства, статистические данные подтверждают, что среди
основных причин выезда из страны, уклонение от воинской повинности, так
называемое «политическое дезертирство» мужчин, все же стояло далеко позади, пропустив вперед «экономическое бегство» целых семей от нужды и голода.
В начале ХХ в. в России получает большой размах и сезонная миграция
сельскохозяйственных рабочих в Европу, в первую очередь, в Германию. Если
в 1909–1912 гг. российские граждане в Германии составляли около 40% от их
общего числа, то к 1913 году их доля превысила уже 55%. Среди данной кате-
206
гории российских мигрантов преобладали поляки и немцы, как правило,
выходцы из пограничного с Германией Царства Польского. Число представителей из других регионов России, включая поволжских немцев, оставалось
небольшим, составляя не более трех процентов (1913 г.) от общего числа сельскохозяйственных рабочих.
5. С началом Первой мировой войны в России активизировалась деятельность лиц и организаций, проповедывавших борьбу с «германским засильем».
Часть российской прессы систематически осуществляла травлю немецкоязычного населения страны, не считаясь с вопросами их гражданства и настраивая
общественность на борьбу с «внутренним врагом». Отвлечение внимания русскоязычных граждан антинемецкой агитацией давало возможность центральной и местной властям не только сплотить разнородное в социальном плане
население страны, придав движению борьбы с «германским засильем» патриотическую направленность, но и обезопасить, в первую очередь, саму власть.
Образ «внутреннего врага», сформировавшийся с началом войны в Саратовской и Самарской губерниях, оказался более зримым, чем в центральных –
«чисто русских» регионах страны. Хозяйственные противоречия приобрели
здесь окраску противостояния «своих» и «чужих»: представления о злоупотреблениях и «хищничестве» немцев-предпринимателей, надежды на получение немецкого землевладения и т. п. Данный фактор усиливался традиционной ментальностью российского крестьянства объяснять неудачи и
затруднения происками «внутреннего врага». В военные годы «германцами»,
т. е. чужими, в равной степени считались и местные колонисты, и военнослужащие германской армии.
Изменение политики российского государства по отношению к российским немцам четко проявилось на примере военнослужащих, призванных в
действующую армию. Несмотря на то, что мобилизация немцев Поволжья
проводилась на общих основаниях, немецких призывников и резервистов,
как правило, использовали лишь «в качестве рабочей силы» на Кавказском
фронте. Только с октября 1914 г. и по январь 1917 г. туда было направлено
около 50 тысяч поволжских немцев. Запрет на отправку немецких военнослужащих на западные фронты стал одной из главных мер по борьбе с «немецким засильем» в российской армии. Таким образом, борьба с «внутренним
врагом» привела к дискриминации российских немцев не только в глубоком
тылу, но и непосредственно на передовой линии фронта.
Во время войны проявился всплеск анонимок и доносов о политической
«неблагонадежности» целого ряда лиц немецкой национальности, а также граждан, носивших немецкую фамилию. Благодаря широко развернутой борьбе
с «внутренним врагом» на государственном уровне, по всей России фабриковалось множество дел, основанных лишь на мести доносителей к оговариваемым ими лицам и использовавших военное время для сведения личных счетов. Достаточно быстро масса анонимных сообщений и доносов русских
«патриотов», касающихся политической нелояльности лиц немецкой национальности и, зачастую, базирующихся на выдуманных фактах, заполонили и
жандармские управления Поволжских губерний. Доносы создавали благодатную почву как для полицейского произвола, позволявшего представителям полицейской власти самим определять меру наказания, так и просто порождали систему доносительства, в основе которой лежали не только
бытовые ссоры, но и явно меркантильные интересы.
Проверке на «лояльность» подверглись не только отдельные личности
немецкой национальности, но и некоторые отрасли промышленности, в которых немцы занимали ведущие позиции, в первую очередь – мукомольная.
207
Вместе с тем, в период войны, участие в погоне за сверхприбылью и выгодными военными заказами принимала вся промышленная и торговая буржуазия, независимо от ее национального происхождения и местожительства, ускоряя, тем самым, революционный взрыв в Российском государстве.
Развернувшаяся Первая мировая война привела к пересмотру российским
правительством законодательных актов относительно статуса германских и австро-венгерских подданных, а также предприятий, возглавляемых ими. Если на
первом этапе военных действий, эти меры сводились лишь к установлению
имущественных ограничений и правительственного контроля, то в середине
1915 г. были приняты законы о полной ликвидации всех торговых предприятий
с участием немецкого капитала. Вместе с тем, их реализация в Саратовской и
Самарской губерниях практически не получила своего развития. В ряде случаев, губернская администрация просто проигнорировала указания центральных властей, сохранив у богатых австрийских и германских граждан,
игравших заметную роль в хозяйственно-экономической жизни Поволжья, их
право на недвижимую собственность и возможность управления ею. В то же
время, наряду с политикой заигрывания губернских властей с «немецкой промышленной верхушкой», достаточно четко проявилась репрессивная политика
в отношении среднего и низшего руководящего звена из представителей немецкого меньшинства.
В период Первой мировой войны, немцы Поволжья стали обычными заложниками политической ситуации, когда сомнению была подвергнута не
только их лояльность, но и были сделаны попытки свалить на них всю вину
за неудачи на фронтах и в тылу. Война лишь обнажила деятельность по созданию негативного общественного мнения в отношении российских немцев,
обвиненных в «мирном завоевании» России и в пособничестве ее врагам. Вопрос о лояльности немецких поселян был решен, как в центре, так и на местах, весьма однозначно – лояльность отождествлялась с полной ликвидацией
этнокультурной самобытности и ассимиляцией с русским народом, приняв
форму прямого запрещения (ограничения) всех национальных особенностей
развития этноса (употребление родного языка, обучение на родном языке,
издание немецкоязычных средств массовой информации и т. п.).
Однако и здесь имелись свои особенности. Несмотря на прекращение
выпуска немецких газет в различных регионах России фактически с началом
войны, процесс издания немецкоязычной прессы в Поволжье, вплоть до конца 1915 г., особых изменений не претерпел. Администрация поволжских губерний, в противовес Центру, не стала ограничивать выход немецкоязычной
прессы, объясняя свое решение ее консервативной направленностью, патриотической и лояльной государству тематикой публикаций.
Репрессивная политика российского правительства в отношении немецкого меньшинства, в полной мере проявилась с принятием в феврале 1915 г.
Закона о ликвидации немецкого землевладения и землепользования. Руководство страны, стоящее на страже неделимости частной собственности, под
влиянием растущей в обществе ксенофобии и экономических проблем, само
выступило организатором экспроприации по национальному признаку. Хотя
поволжские немцы попадали под действие одного из этих узаконений, а
именно, запрета на аренду или приобретение земель волостными и сельскими обществами, это требование долгое время не выполнялось, а поступавшие
директивы губернских властей носили не запретительный, а информационно-ознакомительный характер. Вплоть до середины 1916 г., в Самарской и
Саратовской губерниях не наблюдалось каких-либо серьезных экономиче-
208
ских стеснений немецкого населения в области землепользования и землевладения.
Несмотря на постоянно формирующийся средствами печати и массовой
пропаганды образ врага, важнейшей из составляющих которого выступали и
«внутренние» немцы, русскоязычные крестьяне не проявляли никаких самостоятельных шагов для разрешения проблем малоземелья за счет иноязычных соседей, а ожидали решения сверху, со стороны центральной власти. В то
же время, репрессивные меры в отношении немцев привели к осознанию широкими слоями российского населения потенциальной возможности лишения
частной собственности по какому-либо из «неподходящих» или «подозрительных»
государственным властям признакам – происхождение, национальность, вероисповедание и т. д.
После утверждения Советом Министров в феврале 1917 г. дополнительного узаконения о ликвидации немецкого землевладения в 28 губерниях Российской империи, включая Поволжский регион, в Саратовской и Самарской
губерниях проявились случаи массового недовольств и враждебного отношения немцев к органам центральной власти. Только Февральская революция
1917 г., отменившая все национальные ограничения и привилегии, сумела
приостановить развернутую в стране антинемецкую кампанию.
209
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
Неопубликованные источники (архивные фонды)
Российский государственный исторический архив (РГИА)
Ф. 396
Ф. 1282
Ф. 1291
Ф. 1276
Ф. 1483
Министерство земледелия и государственных имуществ / Департамент государственных земельных имуществ.
Канцелярия Министерства внутренних дел.
Земский отдел Министерства внутренних дел.
Совет Министров.
Особый комитет по борьбе с немецким засильем.
Государственный архив Саратовской области (ГАСО)
Ф. 1
Ф. 2
Ф. 23
Ф. 25
Ф. 53
Ф. 55
Ф. 56
Ф. 176
Ф. 400
Канцелярия Саратовского губернатора.
Саратовское губернское правление.
Саратовское губернское присутствие.
Саратовское губернское по земским и городским делам присутствие.
Саратовское губернское жандармское управление.
Помощник начальника Саратовского губернского жандармского управления в Саратовском и Аткарском уездах.
Помощник начальника Самарского губернского жандармского управления в Новоузенском уезде.
Саратовское губернское по делам об обществах присутствие.
Саратовская губернская землеустроительная комиссия.
Государственный исторический архив немцев Поволжья в г. Энгельсе
(ГИАНП)
Ф. 1831
Коллекция документов по истории и культуре немцев Поволжья.
Российский государственный архив социально-политической истории
(РГАСПИ)
Ф. 549
210
Центральная федерация иностранных групп при ЦК РКП(б)
Опубликованные источники и литература
Источники и литература, опубликованные на русском языке
1905 год – начало революционных потрясений в России ХХ века / Под
ред. П. В. Волобуева. M., 1996.
1905 год в Самарском крае / Под ред. Н. Сперанского. Самара, 1925.
A. M. Обзор деятельности агрономов Новоузенского уезда // Сб. сельскохозяйственных сведений (Новоузенск). 1911. № 11–12. С. 544–572.
Aранович A. В. К вопросу об интендантском снабжении войск на первом
этапе войны // Первая мировая война: история и психология / Под ред.
В. И. Старцева. СПб., 1999. С. 109–111.
Kабанов В. В. Крестьянская община и кооперация России XX века. M.,
1997.
Maлиновский Л. Немцы в России и на Алтае. Барнаул, 1995.
Oсипов В. Саратовская организация РСДРП в 1905–1907 гг. Саратов, 1940.
Аграрная революция. T. 2. M.; Л., 1928.
Агрономическое и гидротехническое бюро при Новоузенской уездной земской управе // Вестник Новоузенского земства. 1912. Январь – февраль. С. 174–
178.
Айсфельд А. Положение колонистов Поволжья в политике германского
рейха во время Первой мировой войны // Российские немцы на Дону, Кавказе и Волге. М., 1995. С. 183–195.
Алимов Р. Первая мировая война в освещении русских газет // Первая
мировая война: история и психология / Под ред. В. И. Старцева. СПб., 1999.
С. 115–118.
Альман Б. Д. Влияние трахомы на экономическое положение поселян немецких колоний // Вестник Новоузенского земства. 1912. Май – июнь. № 3.
С. 70–80.
Антонов-Саратовский В. П. Красный год. Ч. 1. Б. м., 1927.
Белецкий И. Сельско-хозяйственный очерк Новоузенского уезда Самарской
губернии // Известия Петровской земледельческой и лесной академии. 1888.
№ 2. С. 7–146.
Бетхер А. Р. Система землепользования у немцев-выходцев из Поволжья –
в Западной Сибири в конце XIX – начале XX вв. // Немцы России в контексте
отечественной истории: общие проблемы и региональные особенности. М.,
1999. С. 79–87.
Бобылева С. И. Система образования немецких колоний начала ХХ века и
«ликвидационные» законы (на материалах южных губерний России) // Немцы России и СССР: 1901–1941 гг. М., 2000. С. 97–110.
Бокарев Ю. П. «Умом Россию не понять» (поведение крестьян в революционную эпоху) // Революция и человек. Социально-психологический аспект / Под
ред. П. В. Волобуева. М., 1996. С. 80–91.
Булычев М. В. Социально-экономическое положение немецких селений
Саратовской губернии в конце XIX – начале XX вв. // Российские немцы:
Проблемы истории, языка и современного положения. М., 1996. С. 210–219.
Бунт немецких колонистов // Голос Москвы. 1915. 12 апр. С. 2.
Буховец O. Г. Социальные конфликты и крестьянская ментальность в Российской империи начала XX века: новые материалы, методы, результаты. M.,
1996.
211
Вашкау Н. Фонды волостных и сельских правлений как массовый источник
по истории народного образования немцев Поволжья (1870–1918 гг.) // Российские
немцы: Историография и источниковедение. M., 1997. С. 191–198.
Вашкау Н. Э. Духовная культура немцев Поволжья: проблемы школы и
образования 1764–1941 гг. Автореф. дисс. … док. ист. наук. Саратов, 1998.
Вашкау Н. Школа в немецких колониях Поволжья. Волгоград, 1998.
Вердиева Х. Ю. Немцы Северного Азербайджана в годы Первой мировой
войны // Немцы России и СССР: 1901–1941 гг. М., 2000. С. 63–70.
Верхняя Добринка Усть-Кулалинской волости // Камышинский вестник
(Камышин). 1906. 15 янв. № 12. С. 3.
Веснина С. Г. Частные школы в системе образования немцев Поволжья
// Российские немцы: Проблемы истории, языка и современного положения.
М., 1996. С. 305–311.
Власть и реформы: От самодержавной к советской России. СПб., 1996.
Вниманию граждан // Приволжская газета. 1906. 1 июля. № 138. С. 3.
Военно-исторические исследования в Поволжье. Вып. 1. Саратов, 1997.
Воронежцев A. В. Миграционные процессы в Поволжских колониях в
XIX в. // Миграционные процессы среди российских немцев: исторический
аспект. M., 1998. С. 97–108.
Воронежцев A. В. Немецкие колонисты в Поволжье в годы первой мировой
войны (на материалах Саратовской и Самарской губерний) // Немцы России: социально-экономическое и духовное развитие (1871–1941 гг.). М., 2002.
С. 71–95.
Воронежцев A. В. Поселяне-собственники Саратовской губернии и столыпинская аграрная реформа // Российские немцы: Проблемы истории, языка
и современного положения. M., 1996. С. 220–231.
Воронежцев А. В. История немцев Поволжья в материалах фондов Саратовского архива // Российские немцы на Дону, Кавказе и Волге. М., 1995.
С. 159–163.
Геллер М. История Российской империи. T. 3. M., 1997.
Геллер М. Российские заметки 1991–1996 гг. M., 1998.
Герасименко Г. А. Противодействие крестьян Саратовской губернии Столыпинской аграрной реформе // Поволжский край: Межвузовский научный
сборник. Вып. 7. Саратов, 1984. С. 3–28.
Герман А. А., Шульга И. И. Воинская повинность // Немцы России: Энциклопедия. T. 1. M., 1999. С. 389–391.
Герман А. А. История республики немцев Поволжья в событиях, фактах, документах. M., 1996.
Герман А. А. Немецкая автономия на Волге. 1918–1941. Ч. 1. Автономная
область. 1918–1924. Саратов, 1992.
Герман А. А. Немецкая автономия на Волге. 1918–1941. Ч. 2. Автономная
республика. 1924–1941. Саратов, 1994.
Голос уезда // Приволжская газета. 1906. 12 апр. № 77. С. 2.
Городецкий А. Немецкие школы // Камышинский еженедельник (Камышин). 1906. 5 февр. С. 21-22.
Гохлернер В. М., Харламова К. П. Из истории крестьянских революционных
комитетов в Саратовской губернии в 1905 г. // Поволжский край: Межвузовский научный сборник. Вып. 5. Саратов, 1977. С. 89–120.
Гохлернер В. М. Крестьянское движение в Саратовской губернии в годы
Первой русской революции // Исторические записки (1955). T. 52. С. 196–200.
Гусакова З. Е. Немцы в Саратовской губернии и Нижне-Волжском крае // Отечественные архивы. 1997. № 2. С. 125–126.
212
Деннингхаус В. Немцы в общественной жизни Москвы: симбиоз и конфликт (1494-1941). М., 2004.
Джунковский В. Ф. Воспоминания / Под ред. A. Л. Паниной. T. 2. M., 1997.
Джурович Б. Аграрный вопрос и революция // 1905 год – начало революционных потрясений в России ХХ века / Под ред. П. В. Волобуева. M., 1996.
С. 14–24.
Дитц Я. Oтношение наших немцев к Государственной Думе // Приволжская газета. 1906. 14 марта. № 58. С. 2-3.
Дитц Я. Депутат Я. Е. Дитц в роли обвиняемого и его объяснение // Приволжская газета. 1906. 6 июня. № 118. С. 3.
Дитц Я. История поволжских немцев-колонистов. M., 1997.
Дитц Я. Передел общественной земли и поселян-собственников села
Ровного Новоузенского уезда Самарской губернии // Саратовский дневник.
1894. № 179.
Дитц Я. Путевые заметки // Камышинский вестник (Kaмышин). 1906.
1 янв. № 1. С. 2-3; 18 янв. № 14. С. 2; 2 февр. № 27. С. 2–3.
Дитц Я. Путевые заметки // Приволжская газета. 1906. 25 февр. № 44.
С. 2-3.
Доклад заведующего водворением переселенцев в 1-ом Кулундинском
подрайоне Барнаульского уезда в Томское губернское управление о населенных пунктах, носящих немецкие названия (от 20.11.1914 г.) // Немцы Сибири
в годы Первой мировой войны / Сост. П. П. Вибе // Исторический архив
(Москва). 1999. № 1. С. 154–156.
Дубинин С. И. Воспоминания и дневники как источники по истории российских немцев Самарского региона // Российские немцы: Историография и
источниковедение. M., 1997. С. 175–190.
Дубинин С. И. Материалы о российских немцах в фондах Государственного архива Самарской области (1851–1918 гг.) // Российские немцы: Проблемы
истории, языка и современного положения. М., 1996. С. 13–19.
Дубинин С. И. Материалы о российских немцах Самарского края в фондах Госархива Самарской области (1851–1918 гг.) // Научно-информационный
бюллетень (Москва). 1996. № 1 (5). С. 18–21.
Дубинин С. И. Этносостав и ономастика немецких поселений северозапада Самарской губернии // Российские немцы на Дону, Кавказе и Волге.
М., 1995. С. 174–182.
Дунин А. А. Немцы в Самарских степях // Исторический вестник 36. 1915.
Т. 142. С. 543–558.
Ерзин Э. А. Великое испытание России Первой мировой войной // Первая мировая война: история и психология / Под ред. В. И. Старцева. СПб.,
1999. С. 9–11.
Ерофеева И. В. Типы миграции немцев в Казахстан в дореволюционный
период // Миграционные процессы среди российских немцев: исторический
аспект. M., 1998. С. 159–172.
Еще немного o «немецком прогрессе» // Приволжская газета. 1906.
21 февр. № 40. С. 2-3.
Журавлев В. А. Морально-психологическое состояние русской армии летом–осенью 1917 г. (по материалам периодической печати) // Первая мировая война: история и психология / Под ред. В. И. Тарцева. СПб.,1999. С. 29–
131.
Закон о землевладении и землепользовании некоторых разрядов состоящих в русском подданстве австрийских, венгерских или германских выходцев
// История российских немцев в документах (1763–1992 гг.). M., 1993. С. 36–40.
213
Землевладение // Отечественная история: История России с древнейших
времен до 1917 г.: Энциклопедия. T. 2. M., 1996. С. 250–252.
Землепользование // Отечественная история: История России с древнейших времен до 1917 г.: Энциклопедия. T. 2. M., 1996. С. 253–254.
Земля Самарская: Очерки истории Самарского края с древнейших времен до победы Великой Октябрьской социалистической революции / Под
ред. П. С. Кабытова, Л. В. Храмкова. Куйбышев, 1990.
Земско-статистический справочник по Самарской губернии на 1914 год.
Самара, 1914.
Зырянов П. Н. Полтора века споров о русской сельской общине // Проблемы социально-экономической и политической истории России XIX–XX века. СПб., 1999. С. 87–100.
Иванова Н. M. Война и милосердие // Первая мировая война: история и
психология / Под ред. В. И. Старцева. СПб., 1999. С. 112–114.
Из записной книжки архивиста. Речь генерала Скобелева в Париже в 1882 г.
// Красный архив. Исторический журнал. М.; Л., 1928. Т. 2 (27). С. 215–216.
Ипполитова Г. Дитц Яков Егорович // Немцы России: Энциклопедия.
T. 1. С. 721.
История Всесоюзной коммунистической партии (большевиков). Краткий
курс. M., 1950.
История и культура российских немцев. Вып. 3. Саратов, 1996.
История России IX–XIX вв.: Справочные материалы / Сост. A. A. Данилов. M., 1997.
История российских немцев в документах (1763–1992 гг.) / Под ред.
В. А. Аумана, В. Г. Чеботаревой. T. 1. М., 1993.
История Саратовского края: с древнейших времен до 1917 г. / Под ред.
В. П. Тотфалушина. Саратов, 2000.
Исхаков С. М. Первая мировая война глазами российских мусульман // Россия и Первая мировая война / Под ред. Н. Н. Смирнова. СПб., 1999. С. 419–431.
Кабузан В. M. Русские в мире. Динамика численности и расселения (1719–
1989). Формирование этнических и политических границ русского народа.
СПб., 1996.
Кабузан В. М. Эмиграция и реэмиграция в России в XVIII – начале XX века. M., 1998.
Карклинг А. О мелком кредите у немецкого населения // Сб. сельско-хозяйственных сведений (Новоузенск). 1911. № 4. С. 205–218.
Кауфман А. А. К вопросу о заселении казенных земель Самарской, Оренбургской и Уфимской губерний. СПб., 1904.
Кирсанов Д. И. Беседы по сельскому хозяйству // Вестник Новоузенского
земства. № 2 (март–апрель 1913). С. 7–19; № 3 (май–июнь 1913). С. 32–50; № 5–6
(сентябрь–декабрь 1913). С. 7–19.
Кирьянов Ю. И. Менталитет рабочих России на рубеже XIX–XX вв. // 1905 год –
начало революционных потрясений в России XX века / Под ред. П. В. Волобуева.
М., 1996. С. 92–109.
Колесников Г. И. Культурное хозяйство в некультурном крае. Хозяйство меннонитов параллельно с очерком хозяйственно-бытовых картин Новоузенского
уезда. Саратов, 1908.
Колоницкий Б. И. «Интеллигентофобия» в конце XIX – начале XX вв.: к постановке вопроса // Проблемы социально-экономической и политической
истории России XIX–XX века. СПб., 1999. С. 266–275.
214
Колчина С. А. Семейная жизнь поволжских немцев (по материалам журнала Американской ассоциации немцев из России) // Российские немцы на
Дону, Кавказе и Волге. М., 1995. С. 288–295.
Кондратьев Н. Д. Рынок хлебов и его регулирование во время войны и революции. M., 1991.
Коцюбинский Д. A. Отношение русских националистов к российским немцам и его эволюция в годы Первой мировой войны // Первая мировая война:
история и психология / Под ред. В. И. Старцева. СПб., 1999. С. 52–57.
Кравчук Н. A. Массовое крестьянское движение в России накануне Октября. M., 1971.
Краеведческие чтения: Доклады и сообщения IV–VI чтений. Саратов,
1994.
Крестьянство // Отечественная история: История России с древнейших
времен до 1917 г.: Энциклопедия. T. 3. M., 2000. С. 127–150.
Куликова O. Ю., Куликов Ю. Н. Настроения русской армии и тыла в Первой мировой войне // Первая мировая война: история и психология / Под
ред. В. И. Старцева. СПб., 1999. С. 58–60.
Курцев А. Н. Беженство // Россия и Первая мировая война / Под ред.
Н. Н. Смирнова. СПб., 1999. С. 129–146.
Лейберов И. П. Патриотические настроения, их проявления и угасание в
годы Первой мировой войны 1914–1918 гг. // Проблемы социально-экономической
и политической истории России XIX–XX века. СПб., 1999. С. 497–501.
Леонтьева Т. Г. Вера или свобода? Попы и либералы в глазах крестьян в
начале ХХ века (на материалах Тверской губернии) // Революция и человек:
Социально-психологический аспект / Под ред. П. В. Волобуева. М., 1996.
С. 92–114.
Лиценбергер О. А. Евангелическо-лютеранская церковь Святой Марии в
Саратове (1770–1935). Саратов, 1995.
Лишин И. Очерк Николаевского уезда (Самарской губернии) в статистическом и сельско-хозяйственном отношениях. СПб., 1880.
Люкшин Д. И. 1917 год в деревне: общинная революция? // Революция и
человек: Социально-психологический аспект / Под ред. П. В. Волобуева. М.,
1996. С. 115–141.
Максимов E. K. Торговый дом «Э. И. Борель» в Саратове // Сообщения
Энгельсского краеведческого музея: Немцы в Саратовском Поволжье. Вып. 5.
Саратов, 1997. С. 26–31.
Максимов Е. К. Саратовские мукомолы Шмидты, Рейнеке, Борели // Краеведческие чтения: Доклады и сообщения IV–VI чтений. Саратов, 1994.
С. 135–137.
Малиновский Л. Причины и обстоятельства миграции немецких колонистов на Восток в XIX – начале ХХ вв. // Миграционные процессы среди российских немцев: исторический аспект. М., 1998. С. 89–96.
Мантуров С. Из революционного прошлого Камышина. Волгоград, 1963.
Маслов П. Аграрный вопрос в России. СПб., 1906.
Местная хроника // Вестник Новоузенского земства (январь–апрель 1915).
№ 1–2. С. 130–158.
Миграционные процессы среди российских немцев: исторический аспект. Материалы международной научной конференции (Анапа, 26–30 сент.
1997 г.). M., 1998.
Миловзоров А. Крестьянское и частновладельческое хозяйства Саратовской губернии после года войны. Саратов, 1915.
215
Минх А. Н. Историко-географический словарь Саратовской губернии.
Т. 1. Вып. 1–4. Саратов, Аткарск, 1898–1900.
Нам И. В. Немецкие колонии России и Сибири в начале XX века в контексте проблемы диаспоральности // Немцы России и СССР: 1901–1941. М., 2000.
С. 17–30.
Население России в XX веке: Исторические очерки / Под ред. В. Б. Жиромской. Т. 1. M., 2000.
Нелипович С. Г. Генерал от инфантерии Н. Н. Янушкевич: «Немецкую пакость уволить и без нежностей...». Депортации в России 1914–1918 гг. // Военно-исторический журнал (Москва). 1997. № 1. С. 42–51.
Нелипович С. Г. Источники по истории немецких колонистов России в годы Первой мировой войны (обзор документов Российского государственного
военно-исторического архива) // Российские немцы. Историография и источниковедение. M., 1997. С. 106–117.
Нелипович С. Г. Проблема лояльности российских немцев в конфликтах
XX века: историография вопроса и круг источников // Немцы России и
СССР: 1901–1941 гг. M., 2000. С. 365–380.
Нелипович С. Г. Репресии против подданных «центральных держав». Депортации в России 1914–1918 гг. // Военно-исторический журнал (Москва).
1997. № 6. С. 32–42.
Нелипович С. Г. Роль военного руководства России в «немецком вопросе»
в годы Первой мировой войны (1914–1917) // Российские немцы. Проблемы
истории, языка и современного положения. М., 1996. С. 262–283.
Немецкая «отзывчивость» // Новое время (Москва). 1915. 6 июля.
№ 14123. С. 3.
Немецкие колонии Николаевского уезда Самарской губернии. Статистико-экономический очерк // Саратовские губернские ведомости. 1890. № 27.
С. 202–204.
Немцы в Саратовском Поволжье: Сообщения Энгельсского краеведческого музея. Вып. 5. Саратов, 1997.
Немцы России в контексте отечественной истории: общие проблемы и
региональные особенности: Материалы международной научной конференции (Москва, 17–20 сентября 1998 г.). М., 1999.
Немцы России и СССР: 1901–1941 гг.: Материалы международной научной конференции (Москва, 17–19 сентября 1999 г.). М., 2000.
Немцы России. Энциклопедия. T. 1. M., 1999; Т. 2. М., 2004.
Немцы России: социально-экономическое и духовное развитие (1871–
1941 гг.): Материалы 8-й международной научной конференции (Москва, 13–
16 октября 2001 г.). М., 2002.
Немцы Сибири в годы Первой мировой войны / Сост. П. П. Вибе // Исторический архив (Москва). 1999. № 1. С. 149–176.
Неуструев С., Бессонов А. Материалы для оценки земель Самарской губернии. T. 3. Новоузенский уезд. Самара, 1909.
Новоузенские меннониты // Саратовский дневник.1889. № 166.
Новоузенский уезд в естественно-историческом и хозяйственном отношении. По данным обследования 1908 г. Издание Новоузенского уездного
земства. Ч. 1. Новоузенск, 1912–1913.
О способах поддержания дисциплины в немецких школах // Вестник Новоузенского земства (март 1912). С. 49–52.
Обзор состояния и деятельности всех частей Военного министерства за
1871 г. // Военный сборник. 1872. № 4. С. 167–170.
216
Островский A. В. Государственно-капиталистические и кооперативные
тенденции в экономике России: 1914–1917 гг. // Россия и Первая мировая
война / Под ред. Н. Н. Смирнова. СПб., 1999. С. 482–496.
Отечественная история: История России с древнейших времен до 1917 г.
Энциклопедия. T. 2. M., 1996; Т. 3. М., 2000.
Очерки истории Саратовского Поволжья (1894–1917) / Под ред. И. В. Пороха. Т. 2. Ч. 1, 2. Саратов, 1995, 1999.
Панфилов Е. Возможности изменения в системах полеводства и севооборота
в Новоузенском уезде // Сборник сельско-хозяйственных сведений (Новоузенск). 1909. № 5. С. 32–62.
Первая мировая война: история и психология / Под ред. В. И. Старцева.
СПб., 1999.
Письмо в редакцию // Приволжская газета. 1907. 17 марта. № 61. С. 3.
Письмо в редакцию [от уполномоченных Голо-Карамышинского общества И. Вебера и А. Феха] // Камышинский вестник (Камышин. 1906. 25 янв.
№ 20. С. 3.
Плеве И. Р. Начало эмиграции поволжских немцев в Америку // Немцы
России: социально-экономическое и духовное развитие (1871–1941 гг.). М.,
2002. С. 421–429.
Плеве И. Р. Немецкие колонии на Волге во второй половине XVIII века.
M., 1998.
Плохотнюк Т. Н. Действие «ликвидационных» законов на Северном Кавказе в 1915–1917 гг. // Немцы России в контексте отечественной истории:
общие проблемы и региональные особенности. М., 1999. С. 223–237.
Плохотнюк Т. Н. Положение евангелическо-лютеранской церкви в России
(конец XIX – начало XX вв.) // Российские немцы. Проблемы истории, языка
и современного положения. М., 1996. С. 312–320.
Поволжский край. Межвузовский научный сб. Вып. 5. Саратов, 1977.
Поволжский край. Межвузовский научный сб. Вып. 7. Саратов, 1984.
Поволжский край. Межвузовский научный сб. Вып. 8. Саратов, 1983.
Подворное и хуторское хозяйство в Самарской губернии / Под ред.
Д. Слободчикова. Т. 1–3. Самара: Изд. Самарского губернского земства, 1909.
Полезное назначение // Новое время (Москва). 1915. 21 июля. № 460.
Положение Совета Министров о воспрещении преподавания на немецком языке. Статья 1882 // История российских немцев в документах. М., 1993.
С. 47.
Попов Н. Н. Человек в российских войнах XX века // Человек и война.
(Война как явление культуры): Сб. статей / Под ред. И. В. Нарского, О. Ю. Никоновой. М., 2001. С. 28–37.
Попов Ф. Г. Летопись революционных событий в Самарской губернии
1902–1917. Куйбышев, 1969.
Поршнева О. С. Российский крестьянин в Первой мировой войне (1914 –
февраль 1917) // Человек и война (Война как явление культуры): Сб. статей
/ Под ред. И. В. Нарского, О. Ю. Никоновой. M., 2001. С. 190–215.
Посадский A. В. Социально-политические интересы крестьянства и их
проявления в 1914–21 гг. (на материалах Саратовского Поволжья). Дисс. …
кан. ист. наук. Саратов, 1997.
Постановление Временного Правительства о приостановлении исполнения узаконения о землевладении и землепользовании австрийских, венгерских и германских выходцев // История российских немцев в документах.
С. 54–55.
217
Правила взаимного страхования от огня имуществ, применяемые у меннонитов Малышинской волости Новоузенского уезда Самарской губернии. Саратов, 1915.
Прием новобранцев в российскую армию в 1874–1880 гг. // История России IX–XIX вв. Справочные материалы / Сост. A. A. Данилов. M., 1997. С. 321.
Проблемы социально-экономической и политической истории России
XIX–XX века: Сб. статей памяти В. С. Дякина и Ю. Б. Соловьева. СПб., 1999.
Производство мастерских Новоузенского уездного земства. Саратов, 1913.
Рабочие и интеллигенция России в эпоху реформ и революций. 1861 –
февраль 1917 / Отв. ред. С. И. Потолов. СПб., 1997.
Революция и человек. Социально-психологический аспект / Под ред.
П. В. Волобуева. М., 1996.
Рейли Д. Саратов и губерния в 1917 году: события, партии, люди. Саратов,
1994.
Реформы Александра II / Сост. О. Чистяков. M., 1998.
Решетов Д. Г. Влияние Первой мировой войны на социально-экономическое развитие немецких колоний Нижнего Поволжья. Дисс. … кан. ист.
наук. Саратов, 2006.
Решетов Д. Г. Немецкие колонии Нижнего Поволжья в годы Первой мировой войны. Машинописный манускрипт. Саратов, 2000 [Манускрипт был
любезно предоставлен автору книги проф., д.и.н. И. Р. Плеве].
Решетов Д. Г. Немецкие колонисты западных губерний России, депортированные в Поволжье в годы Первой мировой войны // Миграционные процессы среди российских немцев: исторический аспект. M., 1998. С. 184–195.
Решетов Д. Г. Помощь немецких колоний Нижнего Поволжья фронту в
годы Первой мировой войны // Немцы России и СССР: 1901–1941 гг. М., 2000.
С. 52–62.
Романов О. А. Первая мировая война, психология масс и ее роль в войне
// Первая мировая война: история и психология. СПб., 1999. С. 48–52.
Российские немцы на Дону, Кавказе и Волге: Материалы РоссийскоГерманской научной конференции. Анапа, 22–26 сентября 1994 г. М., 1995.
Российские немцы. Историография и источниковедение: Материалы международной научной конференции (Анапа, 4–9 сентября 1996 г.). M., 1997.
Российские немцы. Проблемы истории, языка и современного положения: Материалы международной научной конференции (Анапа, 20–
25 сентября 1995 г.). М., 1996.
Россия и Первая мировая война: Материалы международного научного
коллоквиума / Под ред. Н. Н. Смирнова и др. СПб., 1999.
Россия и Первая мировая война / Под ред. Н. Н. Смирнова. СПб., 1999.
Русских Е. В. Центральные русские училища в немецких колониях на
Волге (с момента создания до конца XIX в.) // Российские немцы. Проблемы
истории, языка и современного положения. М., 1996. С. 299–304.
С. Р. Эмиграция и переселение // Вестник Новоузенского земства (июль–
август 1913). № 4. С. 8–42.
Савченко И. А., Дубинин С. Н. Российские немцы в Самарском крае. Историко-краеведческие очерки. Самара, 1994.
Савченко И. А. Меннониты в Самарском крае // Российские немцы. Проблемы истории, языка и современного положения. М., 1996. С. 196–204.
Санборн Дж. Беспорядки среди призывников в 1914 г. и вопрос о русской
нации: новый взгляд на проблему // Россия и Первая мировая война / Под
ред. Н. Н. Смирнова. СПб., 1999. С. 202–215.
Сарепта / Сост. И. Р. Плеве. Саратов, 1995.
218
Сб. тезисов по материалам научной конференции «Колония Сарепта и
немцы Поволжья в истории России». Волгоград, 1995.
Сел[ение] Таловка, Сосновской волости // Приволжская газета. 1906.
23 февр. № 42. С. 3.
Сельские церковно-приходские школы в колониях немецких поселян
// Отчет о состоянии начальных народных училищ Самарского уезда за
1895 год. Самара, 1896. С. 33–36.
Сельские церковно-приходские школы в колониях немецких поселян
// Отчет инспектора народных училищ Самарского уезда, о состоянии начальных народных училищ, находящихся в ведении Самарского уездного училищного совета М[инистерства] Н[ародного] П[росвещения] за 1894/95 учебный год. Самара, 1895. С. 133–139.
Сельско-хозяйственный обзор Самарской губернии за 1898–99 год. T. 2. Самара, 1900.
Семьянинов В. П. Саратовская губерния в годы Первой мировой войны
// Социально-экономическое развитие Поволжья в XIX – начале XX века: Сб.
статей. Куйбышев, 1986. С. 129–142.
Сергеев А. П. Влияние Первой мировой войны на промышленность Нижнего Поволжья // Поволжский край: Межвузовский науч. сб. Вып. 8. Саратов,
1983. С. 67–82.
Сергеев И. И. Мирное завоевание России немцами. Доклад прочитанный в
чрезвычайном общем собрании г.г. членов «Oбщества 1914 гoда» 13 марта
1915 года. Пг., 1915.
Смоленский Н. Хлебные немецкие короли // Утро России (Москва). 1916.
21 февр. № 52. С. 5.
Смородина В. А. Роль фотографии в создании образа врага (на примере
иллюстрированных еженедельников и специальных изданий) // Первая мировая война: история и психология / Под ред. В. И. Старцева. СПб., 1999.
С. 122–124.
Социально-экономическое развитие Поволжья в XIX – начале XX века:
Сб. статей. Куйбышев, 1986.
Список населенных мест Самарской губернии, составленный в 1910 году.
Самара: Изд. Н. Г. Подковырова, 1910.
Старцев В. И. Почтовая открытка как средство идеологической обработки
населения в начале Первой мировой войны // Первая мировая война: история и психология / Под ред. В. И. Старцева. СПб., 1999. С. 96–100.
Статистика землевладения 1905 г. Свод данных по 50-ти губерниям Европейской России. Вып. 2: Саратовская губерния; Вып. 28: Самарская губерния.
СПб., 1906.
Судник Т. В. Документы Государственного архива Волгоградской области по
истории немецких колоний Нижнего Поволжья // Научно-информационный
бюллетень (Москва). 1996. № 2. С. 22–23.
Сутырин A. Tюремные порядки // Приволжская газета. 1906. 20 мая.
№ 105. С. 3.
Табаководство у немецких колонистов в Николаевском уезде Самарской губернии // Самарские губернские ведомости. 1890. № 38.
Тотфалушин В. П. «Русские» немцы и немецкий вопрос в годы Первой
мировой войны (на материалах Саратовской и Самарской губерний) // Краеведческие чтения. Доклады и сообщения IV–VI чтений. Саратов, 1994.
С. 181–182.
Устав о воинской повинности [от 1.01.1874 г.] // Реформы Александра II
/ Сост. О. Чистяков. M., 1998. С. 338–340.
219
Усть-Золиха // Приволжская газета. 1906. 12 марта. С. 3.
Хеллман Б. Первая мировая война в лубочной литературе // Россия и
Первая мировая война. СПб., 1999. С. 303–314.
Хердт В. Немецкие колонии в Поволжье в период между революциями
1917 г. // Немцы России в контексте отечественной истории: общие проблемы и региональные особенности. М., 1999. С. 271–283.
Чеботарева В. Г. Государственная национальная политика в Республике
немцев Поволжья: 1918–1941 гг. M., 1999.
Человек и война (Война как явление культуры): Сб. статей / Под ред.
И. В. Нарского, О. Ю. Никоновой. М., 2001.
Черказьянова И. В. Вопрос о судьбе немецкой школы Российской империи
в годы Первой мировой войны // Немцы России и СССР: 1901–1941 гг. М.,
2000. С. 71–96.
Чернова Т. Н. Российские немцы: Отечественная библиография 1991–
2000 гг. М., 2001.
Ш. A. Новоузенский уезд. (Некоторые данные статистико-экономического
характера) // Саратовская земская неделя. 1902. № 6–7.
Шайдуров В. Н. Самовольное поселение немецких крестьян на Алтае (конец XIX - начало XX вв.) // История и культура российских немцев. Вып. 3.
Саратов, 1996. С. 66–74.
Шацилло K. Ф. Исторические алътернативы в России на рубеже двух веков
// 1905 год – начало революционных потрясений в России XX века / Под ред.
П. В. Волобуева. М., 1996. С. 37–53.
Шацилло K. Ф. Русский либерализм в конце XIX – начале XX вв. // Проблемы социально-экономической и политической истории России XIX–
XX века: Сб. статей. СПб., 1999. С. 285–296.
Шевчук Н. А. Землевладение причерноморских немцев в Одесском уезде
// Немцы России в контексте отечественной истории: общие проблемы и
региональные особенности. М., 1999. С. 52–60.
Шевырин В. M. Первый опыт российского парламентаризма // 1905 год –
начало революционных потрясений в России ХХ века / Под ред. П. В. Волобуева. M., 1996. С. 168–174.
Шелохаев В. В. Национальные интересы России и конфронтационная
борьба между властью и обществом в начале ХХ века // Проблемы политической и экономической истории России: Сб. статей. M., 1998. С. 23–59.
Шестаков A. В. Крестьянские организации в 1917 г. // Аграрная революция. T. 2. M.; Л., 1928. С. 157–158.
Шлегель П. И. Земская агрономия и население // Сб. сельско-хозяйственных
сведений (Новоузенск). 1909. № 3. С. 7–13.
Шлейхер И. И. Школьный вопрос на страницах колонистской печати в
период Первой русской революции 1905–1907 гг. // Сб. тезисов по материалам научной конференции «Колония Сарепта и немцы Поволжья в истории
России». Волгоград, 1995. С. 55–56.
Шрадер T. A. Результаты аграрной политики царского правительства в Петроградской губернии в годы Первой мировой войны // Миграционные процессы среди российских немцев: исторический аспект. М., 1998. С. 196–204.
Шульга И. И. Воинская служба поволжских немцев и ее влияние на формирование их патриотического сознания (1874–1945 гг.). Дисс. … кан. ист. н.
Саратов, 2001.
Шульга И. И. Воинская служба поволжских немцев и ее влияние на формирование их патриотического сознания (1874–1945 гг.). Автореф. дисс. …
кан. ист. н. Саратов, 2001.
220
Шульга И. И. Немецкие колонисты Поволжья и всеобщая воинская повинность (1874–1914 гг.) // Военно-исторические исследования в Поволжье.
Вып. 1. Саратов, 1997. С. 49–56.
Этнография Самарского края XVIII–XX веков: Библиографический указатель / Под ред. В. Бирюкова. Самара, 1994.
Юго-Восток Европейской России: Самарская, Саратовская, Симбирская,
Пензенская, Воронежская и Тамбовская губернии. Общая характеристика областного района в естественно-историческом и статистико-экономическом отношениях / Сост. В. В. Морачевский. СПб., 1911.
Юстус К. Ф. Приволжские колонисты (по поводу закона 2 февраля
1915 г.). Саратов, 1917.
Ян Х. Ф. Русские рабочие, патриотизм и Первая мировая война // Рабочие и интеллигенция России в эпоху реформ и революций 1861 – февраль
1917. СПб., 1997. С. 379–396.
Янов A. Л. Россия против России. Oчерки истории русского национализма 1825–1921. Новосибирск, 1999.
Источники и литература, опубликованные на иностранных языках
«...das einzige Land in Europa, das eine große Zukunft vor sich hat». Deutsche
Unternehmer und Unternehmen im Russischen Reich im 19. und frühen 20. Jahrhundert. Hg. v. Dittmar Dahlmann – Carmen Scheide. Essen, 1998.
Amburger, Erik. Geschichte des Protestantismus in Rußland. Stuttgart [1961].
Balzer. Industrie und Bildungswesen // Deutsche Volkszeitung (1912). № 27.
Benecke, Werner. Militär, Reform und Gesellschaft im Zarenreich. Die
Wehrpflicht in Russland 1874–1914. Paderborn [u.a.], Schöning, 2006.
Block, [o. Vorn.]. Die Deutschen in Rußland, an der Wolga im Saratowschen und
Samarschen Gouvernement // Kirchenbote. Kalender (1912). S. 75–79; (1913). S. 59–63.
Bochanov A. N. Probleme der industriellen Modernisierung Rußlands (Sergej
Witte und Friedrich List) // Reformen im Rußland des 19. und 20. Jahrhunderts.
Westliche Modelle und russische Erfahrungen. Hg. v. Dietrich Beyrau – Igor'
Čičurov – Michael Stolleis. Frankfurt a. M., 1996. S. 139–150.
Bourret, Jean-François. Les Allemands de la Volga. Histoire culturelle d’une minorité, 1763–1941. Lyon, 1986.
Brandes D.–M. Busch–K. Pavlović. Bibliographie zur Geschichte und Kultur der
Russlanddeutschen. Bd. 1: Von der Einwanderung bis 1917. Müchen, 1994.
Brandes D.–V. Dönninghaus. Bibliographie zur Geschichte und Kultur der
Russlanddeutschen. Bd. 2: Von 1917 bis 1998. München, 1999.
Brandes, Detlef. Die Wolgarepublik: Eigenstaatlichkeit oder nationales Gouvernement? // Deutsche in Rußland. Hg. v. Hans Rothe. Köln, 1996. S. 103–130.
Brandes, Detlef. Einwanderung und Entwicklung der Kolonien // Deutsche
Geschichte im Osten Europas. Rußland. Hg. v. Gerd Stricker. Berlin, 1997. S. 35–110.
Brandes, Detlef. Von den Zaren adoptiert. Die deutschen Kolonisten und die
Balkansiedler in Neurussland und Bessarabien 1751–1914. München, 1993.
Dahlmann, Dittmar. Die Deutschen an der Wolga von der Ansiedlung 1764 bis
zum Ausbruch des Ersten Weltkrieges. In: Deutsche in Rußland. Hg. v. Hans
Rothe. Köln, 1996. S. 1–30.
Deutsche Geschichte im Osten Europas. Rußland. Hg. v. Gerd Stricker. Berlin, 1997.
Deutsche in Rußland. Hg. v. Hans Rothe. Köln, 1996.
Die deutsche Kolonie Streckerau (Kreis Novouzensk). Zum 50 jährigen Jubiläum
ihres Bestehens. In: Deutscher Volkskalender für Stadt und Land auf das Jahr 1914, 6
(1913). S. 89–94.
221
Die deutschen Siedlungen in der Sowjetunion. Verzeichnisse und Karten. Ausgearb. und hg. v. der Sammlung Georg Leibbrandt. T. 6. Berlin, 1941. (Sonderausgabe).
Dönninghaus, Victor. Die Deutschen in der Moskauer Gesellschaft: Symbiose
und Konflikte (1494–1941). München, 2002.
Emich, Adam. Die teure Schule // Deutsche Volkszeitung (1909). Nr. 87.
Erbes J. Deutsche Volksschule in unseren Wolgakolonien. Saratov, 1906.
Ethnicity on the Great Plains. Hg. v. Frederick C. Luebke. Lincoln, 1980.
Fallows, Thomas. Forging the Zemstvo Movement. Liberalism and Radicalism
on the Volga, 1890–1905. Diss. Harvard University, 1981.
G. J. Wohin steuert unser koloniales Schulwesen? // Deutsche Volkszeitung
(1912). № 89.
Götte, Georg. Unsere Dorfschule // Klemens 8 (1904/05). № 9. S. 131–132;
№ 10. S. 150–151; № 11. S. 162–163; № 15. S. 219–220; № 17. S. 239–240; № 23.
S. 327; № 24. S. 345–346.
Götz, Karl. Auf den Wanderwegen rußlanddeutscher Mennoniten in Amerika.
Ein Erlebnisbericht // Heimatbuch der Deutschen aus Rußland (1963). S. 67–98.
Habenicht, Gottfried. Das Brasilienlied: Monographische Skizze eines rußlanddeutschen Auswanderungsliedes // Jahrbuch für ostdeutsche Volkskunde (1979).
№ 22. S. 227–279.
Harder, Bernhard. Die deutschen Siedlungen im Gebiet Kujbyschew (Samara)
// Heimatbuch der Ostumsiedler (1955). S. 38–41.
Heyfelder O. Die Einführung der allgemeinen Wehrpflicht im Kaukasus
// Russische Revue 27 (1887). S. 88–107.
Hilfer, Michael. Die deutschen Kolonien in Rußland und die neueste russische
Agrarreform // Deutsche Monatsschrift für Rußland (Riga) 56 (1914). S. 439–444.
Hollatz, Detlef. Die Auswanderung von Kolonisten nach Südamerika. T. 1
// Forschungen zur Geschichte und Kultur der Rußlanddeutschen (1997). № 7.
S. 165–186.
Ilarionova, Tat’jana. Die deutsche Presse in Rußland und an der Wolga vor 1914
// Zwischen Reform und Revolution: die Deutschen an der Wolga 1870–1917. Hg.
v. Dittmar Dahlmann – Ralph Tuchtenhagen. Essen, 1994. S. 190–204.
Janssen, Susanne. Germans from Russia in the United States and Germans in
Russia, 1870–1928: a Comparison of Adaption in Democratic and Authoritarian
Regimes // Problems of Democracy in the United States. Ed. by Willi Paul Adams
u.a. Berlin: John F. Kennedy-Institut für Nordamerikastudien, 1993. S. 133–143.
Janssen, Susanne. Vom Zarenreich in den amerikanischen Westen: Rußlanddeutsche Immigranten in North Dakota und Nebraska (1870–1928) // Deutsche in
Rußland. Hg. v. Hans Rothe. Köln, 1996. S. 87–101.
Kahle, Maria. Bei deutschen Siedlern in Argentinien // Heimatbuch der
Deutschen aus Rußland (1963). S. 101–102.
Kahle, Wilhelm. Zum Verhältnis von Kirche und Schule in den deutschen Siedlungen an der Wolga bis zum Ausbruch des Ersten Weltkrieges // Zwischen Reform und Revolution: die Deutschen an der Wolga 1870–1917. Hg. v. Dittmar
Dahlmann – Ralph Tuchtenhagen. Essen, 1994. S. 224–243.
Kappeler, Andreas. Russland als Vielvölkerreich. Entstehung – Geschichte – Zerfall. München, 1993.
Kaul, Alois. Noch ein Wort über unsere Kirchenschulen // Klemens 8
(1904/05). № 5. S. 68–69.
Kloberdanz, Timothy J. Die Auswanderung nach Amerika und ihre Auswirkung
auf Identität und Weltanschauung der Wolgadeutschen in Rußland // Zwischen
Reform und Revolution: die Deutschen an der Wolga 1870–1917. Hg. v. Dittmar
Dahlmann – Ralph Tuchtenhagen. Essen, 1994. S. 172–189.
222
Kloberdanz, Timothy J. Plainsmen of Three Continents: Volga German Adaptation to Steppe, Prairie, and Pampa // Ethnicity on the Great Plains. Hg. v. Frederick C. Luebke. Lincoln, 1980. S. 54–72.
Klüber, Karl. Rußlanddeutsche Auswanderer nach Nordamerika im Jahr 1874
// Deutsche Zeitschrift für Familienkunde 14 (1965). S. 816–819.
Koch, Fred C. The Volga Germans in Russia and the Americas from 1763 to the
Present. London, 1977.
Kramer, Karl. Die Volkskraft der Wolgadeutschen // Deutsche Post aus dem
Osten (1939). № 8/9. S. 10–11.
Kufeld, Johannes. Die Deutschen Kolonien an der Wolga. Hg. v. Historischen
Forschungsverein der Deutschen aus Russland e.V. Nürnberg, 2000.
Kurys, Karl. Bedeutung der deutsch-russischen Rückwanderungsbewegung
für die deutsche Landwirtschaft. Diss. Breslau, 1920.
Löbsack, Georg. Der vereitelte Wolga-Putsch. Ein Zarenspitzel als «Beauftragter
Kaiser Wilhelms» // Deutsche Post aus dem Osten (Berlin) 2 (1927). H. 2. S. 5–7.
Long, James W. Agricultural Conditions in the German Colonies of Novouzensk
District, Samara Province 1861–1914. In: Slavonic and East European Review 57
(1979). P. 531–551.
Long, James W. From Privileged to Dispossessed. The Volga Germans, 1860–
1917. Lincoln; London, 1988.
Long, James W. The Volga Germans and the Zemstvos, 1865–1917
// Jahrbücher für Geschichte Osteuropas N. F. 30 (1982). S. 336–361.
Long, James W. The Volga Germans of Saratov Province between Reform and
Revolution, 1861–1905 // Politics and Society in Provincial Russia: Saratov, 1590–
1917. Ed. by Rex A. Wade – Scott J. Seregny. Ohio, 1989. P. 139–159.
Mattern A. 1905 in der Katharinenstädter Zentralschule // Unsere Wirtschaft 4
(1925). № 24. S. 765–767.
Meyerowitsch-Biene [o. Vorname]. Die Rolle der Deutschen Russlands im Jahre
1905 // Das Jahr 1905 / Hg. v. D. I. örd’e. M., 1930. С. 87–96.
Mrdjenovic, Aleksander. The Volga German Gemeinschaft and Political Autonomy amidst Domestic Turmoil, 1914–1922. M. A. Thesis, Univ. of Kansas, 1973.
Neutatz, Dietmar. Die Wolgadeutschen in der reichsdeutschen Publizistik und
Politik bis zum Ende des Ersten Weltkrieges // Zwischen Reform und Revolution:
die Deutschen an der Wolga 1870–1917. Hg. v. Dittmar Dahlmann – Ralph
Tuchtenhagen. Essen, 1994. S. 115–133.
Peter, Simone. «Zufällig billig zu kaufen». Unternehmeranzeigen in der
deutschen Presse an der Wolga am Beispiel des «Klemens» // «... Das einzige
Land in Europa, das eine große Zukunft vor sich hat». Deutsche Unternehmer und
Unternehmen im Russischen Reich im 19. und frühen 20. Jahrhundert. Hg. v. Dittmar Dahlmann – Carmen Scheide. Essen, 1998. S. 499–522.
Politics and Society in Provincial Russia: Saratov, 1590–1917. Ed. by Rex A.
Wade – Scott J. Seregny. Ohio, 1989.
Praetorius, Max. Galka, eine deutsche Ansiedlung an der Wolga. Weida i.
Th. 1912.
Problems of Democracy in the United States. Ed. by Willi Paul Adams u.a. Berlin: John F. Kennedy-Institut für Nordamerikastudien, 1993.
Raleigh, Donald J. Revolution on the Volga: 1917 in Saratov. Ithaca/London,
1986.
Rath, Georg. Die Rußlanddeutschen in den Vereinigten Staaten von NordAmerika // Heimatbuch der Deutschen aus Rußland (1963). S. 22–55.
223
Reformen im Rußland des 19. und 20. Jahrhunderts. Westliche Modelle und
russische Erfahrungen. Hg. v. Dietrich Beyrau – Igor' Čičurov – Michael Stolleis.
Frankfurt a. M., 1996.
Richter-Eberl, Ute. Lutherisch, katholisch oder deutsch? Aspekte der kulturellen Identität der Deutschen an der Wolga // Zwischen Reform und Revolution:
die Deutschen an der Wolga 1870–1917. Hg. v. Dittmar Dahlmann – Ralph Tuchtenhagen. Essen, 1994. S. 160–171.
Roemmich, Heinrich. Die Rußlanddeutschen und die Revolution 1917
// Osteuropa 17 (1967). S. 672–680.
Rowland, Richard H. Die demographische Entwicklung der Wolgadeutschen
vor 1914 // Zwischen Reform und Revolution: die Deutschen an der Wolga 1870–
1917. Hg. v. Dittmar Dahlmann – Ralph Tuchtenhagen. Essen, 1994. S. 61–80.
Sanborn, Joshua A. Drafting the Russian nation: military conscription, total war,
and mass politics, 1905–1925. DeKalb [Illinois], 2003.
Sanborn, Joshua A. Military reform, moral reform, and the end of the old regime // The military and society in Russia: 1450–1917. Hg. v. Eric Lohr – Marshall
Poe. Leiden, 2002. P. 507–524.
Scheuerman, Richard D. – Clifford E. Trafzer. The Volga Germans. Pioneers of the
Northwest. Moscow, Idaho: University Press of Idaho, 1985.
Schippan, Michael – Sonja Striegnitz. Wolgadeutsche. Geschichte und Gegenwart. Berlin, 1992.
Schmidt C. Die Revolution von 1905 in den deutschen Kolonien an der Wolga
// Freie Flur. Deutscher Bauernkalender für 1927. S. 21–22.
Schmidt D. Studien über die Geschichte der Wolgadeutschen. T. 1: Seit der
Einwanderung bis zum imperialistischen Weltkriege. Pokrowsk, Moskau,
Charkow, 1930.
Semenov V. N. Deutsche Unternehmer in Saratov am Ende des 19. und zu Beginn des 20. Jahrhunderts // «...das einzige Land in Europa, das eine große Zukunft vor sich hat». Deutsche Unternehmen und Unternehmer im Russischen
Reich im 19. und frühen 20. Jahrhundert. Hg. v. Dittmar Dahlmann – Carmen
Scheide. Essen, 1998. S. 467–486.
Stojentin M. v. Ein deutscher Stamm auf fremder Erde // Landwirtschaftliche
Wochenschrift für Pommern (1908). S. 19–22, 28–31.
Stricker, Gerd. Deutsches Kirchenwesen. In: Deutsche Geschichte im Osten Europas. Rußland. Hg. v. Gerd Stricker. Berlin, 1997. S. 324–419.
Stricker, Gerd. Die Schulen der Wolgadeutschen in der zweiten Hälfte des 19.
Jahrhunderts. Ein Versuch: Unter besonderer Berücksichtigung katholischer Anstalten // Zwischen Reform und Revolution: die Deutschen an der Wolga 1870–
1917. Hg. v. Dittmar Dahlmann – Ralph Tuchtenhagen. Essen, 1994. S. 244–266.
Stricker, Gerd. Rußlanddeutsches Bildungswesen von den Anfängen bis 1941
// Deutsche Geschichte im Osten Europas. Rußland. Hg. v. Gerd Stricker. Berlin,
1997. S. 420–481.
Striegnitz, Sonja. Der Weltkrieg und die Wolgakolonisten: Die Regierungspolitik und die Tendenzen der gesellschaftlichen Entwicklung // Zwischen Reform und Revolution: die Deutschen an der Wolga 1870–1917. Hg. v. Dittmar Dahlmann – Ralph Tuchtenhagen. Essen, 1994. S. 134–146.
Stumpp K. Das Rußlanddeutschtum in Nord-Sibirien und Mittelasien, Samara
und Orenburg // Heimatbuch der Deutschen aus Rußland (1964). S. 5–30, 87–99.
Stumpp, Karl. Das Rußlanddeutschtum in Übersee // Heimatbuch der
Deutschen aus Rußland (1963). S. 5–21.
The military and society in Russia: 1450–1917. Hg. v. Eric Lohr – Marshall Poe.
Leiden, 2002.
224
Tuchtenhagen, Ralph. Die protestantischen Erneuerungsbewegungen unter den
Deutschen an der Wolga 1860–1914 // Zwischen Reform und Revolution: die
Deutschen an der Wolga 1870–1917. Hg. v. Dittmar Dahlmann – Ralph Tuchtenhagen. Essen, 1994. S. 267–281.
Über das Schulwesen in den katholischen Kolonien. Von einem Katholiken
// Saratower Deutsche Zeitung (1905). № 110–111.
Waschkau, Nina. Das Kamyšiner Kreis-Zemstvo und die deutschen Schulen
1864–1917 // Forschungen zur Geschichte und Kultur der Rußlanddeutschen
(1997). № 7. S. 88–105.
Wiedemann, M: Die deutschnen Abgeordneten der vierten Reichsduma
// Baltische Monatsschrift 56 (1914). S. 257–265.
Zur Zentralschulfrage // Deutsche Volkszeitung (1912). № 50. S. 3.
Zwischen Reform und Revolution: die Deutschen an der Wolga 1870–1917.
Hg. v. Dittmar Dahlmann – Ralph Tuchtenhagen. Essen, 1994.
225
УКАЗАТЕЛЬ ГЕОГРАФИЧЕСКИХ НАЗВАНИЙ
А
Австралия 43
Австро-Венгрия 134, 170
Айова (Iowa), штат (США) 118–
119, 205
Акмолинская область (Казахстан) 105
Александерталь (Alexandertal),
колония (Илавлинская волость) 14,
96, 104
Александровская волость (Саратовская губерния) 90, 170
Александро-Ершовское, имение (Камышинский уезд) 89
Альберта, провинция (Канада)
118
Америка 38, 43, 109, 110, 116,
118–124, 127–131, 133–134, 136, 139–
143, 146–147, 149–152, 205
Андреевка, селение (Камышинский уезд) 12
Андреевско-Мордовинское, имение (Камышинский уезд) 89
Антверпен (Antwerpen), город
(Бельгия) 124
Антон см. Севастьяновка
Аргентина 119, 122
Аркадак (Arkadak) (Балашовский уезд)
– (селение) 157, 176
– (волость) 90
Астрахань 28, 148, 201
Аткарский уезд (Саратовская
губерния) 10, 14, 16, 24, 28, 32, 68,
83, 85, 90, 94, 102, 123–124, 130–132,
226
134–135, 137, 144, 150–151, 158, 161–
162, 166, 168, 170–171, 185–186, 190,
199, 201, 204
Африка 43
Б
Базарный Карабулак, селение
(Саратовский уезд) 169
Байдек (Beideck) см. Таловка
Баку 28, 148, 201
Баланда, селение (Аткарский
уезд) 192
Балашов, город 177, 191
Балашовский уезд (Саратовская губерния) 17, 28, 32, 81, 83, 90,
94, 150–151, 155, 157–158, 174, 176,
201, 204
Балканский полуостров 138
Бальцер (Balzer) см. Голый Карамыш
Банновская волость (Камышинский уезд) 129, 152
Бауер (Bauer) см. Карамышевка
Белоруссия 158
Бессарабия, губерния 82
Блюменфельд
(Blumenfeld),
колония (Самарская губерния) 92
Бобровка, поселок (Камышинский уезд) 169
Большая Копенка
– (имение) 90
– (волость, Аткарский уезд) 131
Больше-Дмитриевская волость
(Аткарский уезд) 131
Бориспольский, поселок (Аркадакская волость) 90
Босния 134
Брабандер (Brabander) см. Казицкое
Бразилия 119, 122, 125–126, 135
Бремен (Bremen), город 124–125
Бруненталь (Brunnental), колония (Новоузенский уезд) 92
Бузулукский уезд (Самарская
губерния) 11
Буйдаков Буерак, колония (УстьКулалинская волость) 21, 23, 97, 121
Бурлукская волость (Камышинский уезд) 128, 152
Быковское, имение (Саратовский уезд) 89
В
Вайоминг
(Wyoming),
штат
(США) 118
Вальтер (Walter) см. Гречиная
Лука
Варшавская губерния 164
Вержболово (польск. Wierzbolów), пограничная станция 124
Верхне-Карамановская волость
(Новоузенский уезд) 156, 175
Верхняя Грязнуха (Kraft), колония (Усть-Кулалинская волость)
21, 23, 97, 103–104, 109, 111, 121
Верхняя Добринка
– (колония, Усть-Кулалинская
волость) 21–22, 36, 50, 53, 97, 105,
110, 121
– (русское поселение, Камышинский уезд) 105
Верхнее-Добринская волость
(Камышинский уезд) 130
Верхняя Кулалинка, колония
(Усть-Кулалинская волость) 21–22, 97,
110, 121
Верховье (Seewald), колония
(Олешнинская волость) 24, 100, 112
Верхозимская волость (Петровский уезд) 165, 182
Вершинка, колония (Олешнинская волость) 24, 101
Веселовка см. Унтердорф (Unterdorf)
Визенмюллер (Wiesenmüller),
колония (Самарская губерния) 47
Виленская губерния 82
Висконсин (Wisconsin), штат
(США) 118
Владимировский, поселок (Аркадакская волость) 90
Водяной Буерак, колония (УстьКулалинская волость) 21, 23, 97, 121
Волга, река 29, 70, 149, 201
Воллмер (Vollmer) см. Копенка
Вологодская губерния 176
Волынская губерния 82
Вольск, город 165, 179, 181, 187
Вольский уезд (Саратовская губерния) 20, 32, 83, 94, 115, 151, 158,
162, 204
Вольское (Kukkus), колония
(Новоузенский уезд) 46–47, 56, 92
Воронежская губерния 82
Вяземский, поселок (Аркадакская волость) 90
Вятская губерния 31
Г
Галка см. Усть-Кулалинка
Гальвестон (Galveston) 125
Гамбург (Hamburg), город 124,
126
Гаттунг (Gattung) см. Цуг (Zug)
Гебель (Göbel) см. Усть-Грязнуха
Германия 5, 7, 120, 148–149, 154,
158–159, 161, 163, 165, 167, 174, 178,
181–182, 185, 189, 196, 206
Герцеговина 134
Гильдман (Hildmann) см. Пановка
Гнадентау, колония (Самарская губерния) 92
Гнаденфлюр (Флорское), колония (Новоузенский уезд) 156
227
Гнилушка, Пфайфер (Pfeifer)
– (колония, Каменская волость)
17, 28, 40, 50, 98, 119
– (колония, Аргентина) 119
Гололобовка, Денхоф (Dönhof),
колония (Сосновская волость) 25–26,
56, 58, 70, 89, 99
Голый Карамыш (Balzer), колония (Сосновская волость) 25, 27,
41, 45, 47, 51–52, 89, 99, 114, 164, 175,
179, 183, 186
Гречиная Лука (Walter), колония (Медведицкая волость) 16, 102,
181
Гримм (Grimm) см. Лесной Карамыш
Гродненская губерния 82
Грязноватка, Шукк (Schuck),
колония (Каменская волость) 17,
28, 98
Гук (Huck) см. Сплавнуха
Гусарен (Husaren) см. Елшанка
Гусельская волость (Камышинский уезд) 126, 129–130, 145, 152
Гуссенбах (Hussenbach) см. Линево
Озеро
Д
Дальний Восток 150
Денхоф (Dönhof) см. Гололобовка
Динкель см. Тарлык
Дитель (Dietel) см. Олешня
Дмитриевский, поселок (Аркадакская волость) 90
Донская область 38, 205
Дерпт (Юрьев, Тарту), город 62
Драйшпитц (Dreispitz) см. Верхняя Добринка
Дубовка, селение (Царицынский уезд) 165
Е
Екатериненштадт
stadt), город 37, 62, 65, 69
228
(Katharinen-
Екатериненштадтская волость
(Самарская губерния) 175, 197
Екатеринославская губерния
45, 82, 90
Елшанка, Гусарен (Husaren),
колония (Каменская волость) 17,
28, 98
Ж
Жирное, селение (Камышинский уезд) 12
Житомирский уезд 164
З
Заволжский регион 11, 29, 84,
147, 191
Закаспийский край 22
Зеевальд (Seewald) см. Верховье
Зеельманн (Seelmann) см. Ровное
Зихельберг (Sichelberg / Серпогорье), колония (Новоузенский уезд)
156
Золотовская волость (Камышинский уезд) 27
И
Илавля, Лейхтлинг (Leichtling),
колония, Семеновская волость) 68, 98
Илавлинская волость (Камышинский уезд) 13–14, 73, 95–96, 126,
129, 134, 143, 145, 152
Ипсвич (Ipswich), город (Южная Дакота, США) 120
Йозефсталь (Josefstal), Скрипалево, колония (Илавлинская волость)
13–14, 96, 104, 126, 156
Йост (Jost) см. Поповкино
К
Кавказ 20, 26, 147, 172, 188
Кавказский военный округ
172–173
Казанский военный округ 168,
171–172
Казахстан 105–106, 147
Казицкое, Брабандер (Brabander),
колония (Степновская волость) 36–37,
51, 68
Калгари (Calgary), город (провинция Альберта, Канада) 119
Калужская губерния 87
Каменка, колония (Каменская
волость) 17–20, 28, 40, 50, 61, 98
Каменская волость (Камышинский уезд) 16–20, 28, 73, 98, 120, 132–
134, 139, 145
Каменный Овраг, колония (Сосновская волость) 25, 99
Камышин, город 4, 63–64, 75,
148, 155, 157, 186, 191
Камышинский уезд (Саратовская губерния) 10, 12–25, 27–28, 32,
35–36, 40, 48, 50, 52–54, 67, 70, 72–74,
76, 81, 84–86, 88–89, 94, 96, 98–101,
103–105, 108, 110, 112, 114, 118, 120–
121, 123, 125–126, 128–130, 133–136,
138–142, 144–145, 150–153, 156, 158,
162, 164–166, 168–169, 174–175, 178,
182–184, 201, 204
Канада 118, 122
Канзас (Kansas), штат (США)
118–119, 205
Карамышевка, Бауер (Bauer),
колония (Усть-Золихинская волость)
56, 99, 159
Караульный Буерак, Келлер,
колония (Семеновская волость) 98
Келер (Köhler) колония (Аргентина) 119
Келлеровка, колония (Северный Казахстан) 106
Киевская губерния 82
Ключи, Моор (Moor), колония
(Сосновская волость) 25, 27, 99, 106
Ковенская губерния 82
Кологривовка, селение (Аткарский уезд) 68
Кологривовско-Слепцовская
волость (Аткарский уезд) 90
Колорадо (Colorado), штат (США)
118, 205
Кольб (Kolb) см. Песковатка
Копенка, Вольмер (Vollmer),
колония (Каменская волость) 17–
20, 28, 89, 98
Котовская волость (Камышинский уезд) 129, 152
Красноярская волость (Камышинский уезд) 128, 152, 175
Красноярское, селение (Новоузенский уезд) 47
Крацке (Kratzke) см. Подчинное
Крафт (Kraft) см. Верхняя Грязнуха
Крестовый Буерак, Франк (Frank),
колония (Саратовская губерния) 16, 21,
23, 97, 102, 109, 113, 121, 170, 183
Кривовка, Обер-Моньжо (OberMonjou), колония (Самарская губерния) 37
Кузнецк, город 155
Кузнецкий уезд (Саратовская
губерния) 11, 13, 32, 94, 129, 151,
158, 204
Куккус (Kukkus) см. Вольское
Кулундинские степи 105
Купцово см. Обердорф
Курляндия (Kurland) 125
Л
Латвия 158
Лемешкинское, имение (Камышинский уезд) 89
Леонидовский, поселок (Аркадакская волость) 90
Лесной Карамыш, Гримм (Grimm),
колония (Сосновская волость) 25, 39, 49,
57, 59, 99, 103–104, 158
Либава, Лиепая (Liepaja), город
123, 125, 189
229
Лидьевский, поселок (Аркадакская волость) 90
Лизандердорф (Lysanderdorf),
колония (Олешнинская волость)
23–24, 101
Линево-Озеро, Гуссенбах (Hussenbach), колония (Линево-Озерская волость) 12, 158, 163
Линево-Озерская волость (Камышинский уезд) 12, 73, 100, 128, 152
Литва 158
Ломжинская губерния 164
Лупандинский, поселок (Петровский уезд) 90
Лысые горы, селение (Саратовская губерния) 162
Люблинская губерния 164
Ляйхтлинг (Leichtling) см. Илавля
Ляшковско-Маячское, имение
(Саратовская губерния) 90
М
Макаровка, Меркель (Merkel),
колония (Сосновская волость) 25,
56, 99
Малышинская волость (Самарская губерния) 174, 176
Манчжурия 42
Манновка см. Мангейм
Мангейм (Mannheim), колония
(Новоузенский уезд) 156, 170
Мариановский, поселок (Аркадакская волость) 90
Мариенбург (Marienburg), Мариновка, колония (Новоузенский уезд)
55, 156, 170
Мариенталь (Mariental), Тонкошуровка
– (колония, Новоузенский уезд)
71
– (колония, Аргентина) 119
Мариенфельд (Marienfeld), колония (Илавлинская волость) 14, 96
Мариновка см. Мариенбург
230
Марьино, селение (Старо-Бурасская волость) 90
Медведицкая волость (Аткарский уезд) 10, 16, 28, 102, 109, 123, 131–
132, 135, 137–138, 144, 168, 170, 181
Мексика 122, 140
Меловатка, селение (Камышинский уезд) 12
Мессер (Messer) см. Усть-Золиха
Мещеряковка, селение (Балашовский уезд) 155
Миннесота (Minnesota), штат
(США) 119, 205
Минская губерния 82
Миссури (Missouri), штат (США)
119, 205
Мичиган (Michigan), штат (США)
118
Монтана (Montana), штат (США)
118
Моор (Moor) см. Ключи
Мордово, селение (Камышинский уезд) 89, 115
Морцы (Morcy) см. Розендам
Москва, город 34, 41, 63, 179,
189–190
Московская губерния 31
Московский военный округ 45
Муратовка, селение (Саратовский уезд) 90
Н
Небраска (Nebraska), штат (США)
118–119, 205
Немецкая Добринка (Deutsch-Dobrinka) см. Нижняя Добринка
Немецкая Щербаковка см. Щербаковка
Нижне-Карамановская волость
(Новоузенский уезд) 174
Нижняя Добринка
– (колония, Усть-Кулалинская
волость) 21, 23, 97, 104, 110–111, 121,
165, 178
– (волость, Камышинский уезд)
128, 152
– (русское поселение, Камышинский уезд) 163
Нижняя Кулалинка, селение
(Камышинский уезд) 110
Николаевский уезд (Самарская губерния) 11, 24, 32, 50, 83, 103,
182, 186, 197
Новая Норка (Neu-Norka), колония (Илавлинская волость) 14,
96, 104
Новая Скатовка, колония (Ягодно-Полянская волость) 102, 181
Новгородская губерния 31, 79, 82
Новоград-Волынский уезд 164
Новоузенский уезд (Самарская
губерния) 11, 24, 27, 32, 36, 45–46, 49–
52, 56–57, 69–71, 76, 83–84, 91–92, 103,
112, 123, 140, 147, 152, 156, 174, 186
Ной-Бальцер (Neu-Balzer), колония (Олешнинская волость) 23–
24, 101, 109, 140
Ной-Бауер (Neu-Bauer), колония (Новоузенский уезд) 140
Ной-Денгоф (Neu-Dönhof), колония (Олешнинская волость) 24, 101
Ной-Норка (Neu-Norka) см. Новая
Норка
Ной-Тарлык (Neu-Tarlyk), колония (Самарская губерния) 47
Ной-Шиллинг (Neu-Schilling),
колония (Самарская губерния) 47
Норка, Розенфельд (Rosenfeld)
– (колония, Норкская волость)
23, 61, 88, 100
– (волость, Камышинский уезд)
23, 101, 120
Нью-Йорк (New York) 125
О
Обердорф (Oberdorf), колония
(Илавлинская волость) 14, 96, 104, 156
Обер-Моньжо (Ober-Monjou) см.
Кривовка
Одесса, город 64–65
Олешня, Диттель (Dietel)
– (колония, Олешнинская волость) 23–24, 59, 100
– (волость, Камышинский уезд)
18, 23–24, 73, 89, 100, 109, 112, 120
Оренбургская область 91
Осиновка, Рейнгардт (Reinhardt),
колония (Тонкошуровская волость) 112
П
Памятное, Ротхамель (Rothammel), колония (Олешнинская волость)
24, 100
Панинская, Шенхен (Schönchen),
колония (Николаевский уезд) 68
Пановка, Гильдман (Hildmann),
колония (Семеновская волость) 98,
143, 162
Парагвай 119, 122
Парана (Parana), провинция
(Бразилия) 119
Пензенская губерния 79
Персия 188
Песковатка, Кольб (Kolb), колония (Медведицкая волость) 16, 102
Петровский уезд, (Саратовская
губерния) 11, 28, 32, 37, 83, 90, 94,
131, 151, 165, 182, 201, 204
Плоцкая губерния 164
Побочное, колония (ЯгодноПолянская волость) 102
Подольская губерния 82
Покровск, город 4, 198
Покровское, селение (Новоузенский уезд) 69
Полчаниновский, поселок (Аткарский уезд) 90
Полтавская губерния 79, 82
Польша 35, 50, 78, 120, 150, 158,
206
Померания (Pommern) 149
231
Поповка, колония (Сосновская
волость) 25, 99
Поповкино, Иост (Jost), колония (Новоузенский уезд) 47
Поповское, имение (Саратовский уезд) 89
Подчинное, Крацке (Kratzke),
колония (Сосновская волость) 25,
56, 99, 117
Прибалтийские губернии 60, 78
Прибалтика см. Прибалтийские
губернии
Приютское, имение (Саратовский уезд) 89
Пфайфер (Pfeifer) см. Гнилушка
Р
Райнгардт (Reinhardt) см. Осиновка
Ретлинг (Rötling) см. Семеновка
Ржевский уезд (Тверская губерния) 59
Рига, город 65
Рио Гранде де Сул (Rio Grande
de Sul), провинция (Бразилия) 119
Ровное (Seelmann), колония
(Новоузенский уезд) 58, 60, 66–69
Розенберг, Умет (Rosenberg,
Umet), колония (Илавлинская волость) 14, 96, 156
Розендам, Морцы (Rosendamm,
Morcy), колония (Самарская губерния)
47, 156
Розенфельд (Rosenfeld), колония (Новоузенский уезд) 93
Россоши, Францозен (Franzosen),
колония (Каменская волость) 17, 28,
56, 98
Ртищево, город (Саратовская
губерния) 191
Рыбушанская волость (Саратовский уезд) 130
Рыбушанское, имение (Саратовский уезд) 89
232
С
Самара, город 4, 28, 11, 148, 201
Самарская губерния 4, 7, 10–
11, 15, 24–26, 29, 32–33, 36–37, 40, 42,
44, 49, 50, 52, 54, 56–57, 62, 68, 70, 72,
75–76, 82–85, 87, 91–93, 103, 112, 115,
117, 122–123, 134–135, 137, 140, 152,
156, 164, 170, 174, 176–177, 182, 185–
186, 197–199, 207–208
Самарский уезд 11, 91
Самодуровское, селение (Хвалынский уезд) 107
Сандвичевы острова 43
Санкт-Петербург, город 34, 41,
57, 63, 190
Санкт-Петербургская губерния
31, 82
Санта Катарина (Santa Catarina), провинция (Бразилия) 119
Сан-Франциско (San Fransisco), город (США) 143
Сао Пауло (San Paulo), провинция (Бразилия) 119
Саратов, город 4, 11, 14, 28, 52,
57, 62–63, 65, 70–71, 120, 123, 126,
148, 155, 163, 165, 175–177, 179, 186–
191, 198, 201
Саратовская губерния 4, 7, 10–
11, 13, 15, 17–21, 24–25, 29, 31–34, 37–
38, 40, 42, 49–50, 56–57, 63–64, 67–68,
70–76, 80–84, 87, 90–91, 93–95, 105,
108, 111, 113–114, 117, 121–123, 128–
129, 131, 134–135, 137–138, 140, 143,
150, 155–160, 162, 164–168, 170, 174,
176–177, 179, 184–185, 189–191, 194,
196–199, 204, 207–208
Саратовский уезд 10, 14–15, 20,
24, 32, 81, 83–84, 89–90, 94, 102, 108,
123–124, 127, 130, 133, 142, 146, 148,
151, 157, 162, 168–169, 171, 181, 204
Сарепта (Sarepta), колония
(Царицынский уезд) 94, 96, 114–
115, 159, 163, 174, 198
Саскачеван (Saskatchewan), провинция (Канада) 118
Святодуховское, имение (Александровская волость) 89–90
Севастьяновка, Антон (Anton),
колония (Сосновская волость) 25,
89, 99
Семеновка, Ретлинг (Rötling),
колония (Камышинский уезд) 17,
20, 28, 98, 110
Семеновская волость (Камышинский уезд) 36, 68, 73, 96, 98, 120,
132–133, 139, 143, 145
Семипалатинская область 105
Сердобский уезд (Саратовская
губерния) 17, 32, 81, 83, 94, 150–151,
162, 204
Серпогорье см. Зихельберг (Sichelberg)
Сибирь 11, 22, 26, 38, 105–106,
118, 130, 147, 150
Синенький, селение (Саратовский уезд) 171
Скрипалево см. Йозефсталь (Josefstal)
Смородино, селение (Гусельская волость) 126
Соединенные Штаты Америки (США) 117–119, 121–123, 125,
140, 151, 205
Сокурское, имение (Саратовский уезд) 89
Сосновка (Schilling), колония
(Сосновская волость) 25, 61, 99, 114
Сосновская волость (Камышинский уезд) 24–28, 39, 42, 47, 70,
73, 95, 99, 103, 106, 128, 132, 136, 140–
141, 146, 164, 174–175, 186–187
Сплавнуха, Гукк (Huck), колония (Норкская волость) 23, 101, 115
Средняя Азия 105, 147, 150, 188
Старица, Рейнвальд (Reinwald),
колония (Новоузенский уезд) 186
Старо-Бурасская волость (Саратовский уезд) 90
Степное см. Шталь (Stahl)
Суворово, селение (Камышинский уезд) 120
Суходолинский, поселок (Петровский уезд) 90
США см. Соединенные Штаты
Америки
Степновская [Степная] волость 174
Т
Таврическая губерния 82, 118
Таловка (Beideck), колония (Сосновская волость) 25, 40, 42, 51, 58, 65,
99, 136
Тарасовская волость (Камышинский уезд) 128, 152
Тарлык (Dinkel), колония (Новоузенский уезд) 93
Тверская губерния 59
Тихменевское, имение (Камышинский уезд) 89
Тобольская губерния 198
Томская губерния 198
Тонкошуровка см. Мариенталь
(Mariental)
Трапезунд (Trapezunt), порт
(Турция) 173
Тургайская область 105
Туркестан 26, 147
Турция 133
У
Украина 105, 158
Умет см. Розенберг (Rosenberg)
Унтердорф (Unterdorf), Веселовка, колония (Илавлинская волость) 14,
96, 156
Уральск, город 191
Уральский регион 106, 150,
176, 191
Уругвай 119
Усть-Грязнуха, Гебель (Göbel),
колония (Семеновская волость) 36,
48–49, 53–54, 98
233
Усть-Золиха, Мессер (Messer),
колония (Сосновская волость) 25–
26, 39, 99, 136, 159, 188
Усть-Кулалинка (Галка), колония
(Усть-Кулалинская волость) 21–22, 96–
97, 121
Усть-Кулалинская волость (Камышинский уезд) 20–22, 36, 53, 73, 95–
96, 103, 109–111, 120–121, 124, 129, 132,
139, 142, 144–145, 147, 152, 182–183
Уфимская губерния 91, 107
Ф
Филлипсфельд (Phillipsfeld),
колония (Самарская губерния) 92
Финляндия 188
Флорское см. Гнаденфлюр (Gnadenflur)
Франк см. Крестовый Буерак
Франция 188
Францозен (Franzosen) см. Россоши
Фриденберг (Friedenberg), колония (Самарская губерния) 47, 92
Х
Харьковская губерния 79, 198
Хвалынский уезд (Саратовская
губерния) 10, 13, 20, 94, 107, 151,
158, 162, 166, 169, 204
Херсонская губерния 82, 118
Хмелевка, селение (Александровская волость) 90
Хортицкая волость (Екатеринославская губерния) 90
Ц
Царицын, город 4, 148, 155–
156, 159, 184
Царицынский уезд (Саратовская
губерния) 32, 94, 96, 129, 151, 157, 163,
165, 198, 204
Цуг, Гаттунг (Zug, Gattung), колония (Николаевский уезд) 34, 37
234
Ч
Черебаевская волость (Новоузенский уезд) 27
Черниговская губерния 79, 82
Чиапас (Chiapas), провинция
(Мексика) 140
Ш
Шафгаузен (Schaffhausen), колония (Николаевский уезд) 115
Шахматовка, селение (Саратовский уезд) 179
Швейцария 189
Швеция 188
Шендорф (Schöndorf), колония
(Новоузенский уезд) 71
Шенталь (Schöntal), колония
(Новоузенский уезд) 93
Шенфельд (Schönfeld), колония (Новоузенский уезд) 47
Шенхен (Schönchen) см. Панинская
Шиллинг (Schilling) см. Сосновка
Широкий Карамыш, селение
(Аткарский уезд) 169
Шталь (Stahl), Степное, колония, Новоузенский уезд) 54, 150, 152
Штетин, Щецин (Stettin, Szczecin)
147, 149
Штрасбург (Strassburg), колония
(Самарская губерния) 54
Шук (Schuck) см. Грязноватка
Щ
Щербаковка (Deutsch-Schtscherbakowka), колония (Усть-Кулалинская волость) 21, 23, 97, 104, 121
Ю
Южная Америка см. Америка
Южная Дакота (South Dakota),
штат США 120
Юрьев см. Дерпт
Я
Ягодная Поляна, колония (Ягодно-Полянская волость) 15, 90, 102, 104,
108
Ягодная, колония (Самарская губерния) 47
Ягодно-Полянская волость (Саратовский уезд) 10, 14–15, 84, 89, 123,
134, 146, 148–149, 168
Япония 134
235
УКАЗАТЕЛЬ ИМЕН
А
Александр II (Александр Николаевич Романов) (1818–1881), российский император (1855–1881) 5
Александр III (Александр Александрович Романов) (1845–1894), российский император (1881–1894) 82
Альтах Андрей и Федор, служащие торгового дома «Э. И. Борель» 178
Амелунг В. К., земской начальник Аткарского уезда 161–162, 171
Арно А. И., председатель Саратовского военно-промышленного комитета (с февраля 1916) 193
Б
Бабин Илья, инспектор народных
училищ Новоузенского уезда 45–46
Байер Е., волостной старшина
селения Каменка 50
Барц Александр, служащий
Саратовской городской управы 178
Бастрон Альберг, учитель
Медведицкой земской школы 170
Бауер
– семья 165
– Андрей, управляющий цементным заводом Акционерного общества
«Железо-Цемент» и «Д. Б. Зейферт»
(г. Вольск) 180–181
– Владимир, кондитер селения
Дубовка Царицынского уезда 166
– Константин, мещанин (г. Саратов) 70–71
236
Баум
– Фридрих, житель селения
Крестовый Буерак Аткарской волости 170
– [без имени], представитель
Аткарского уездного по воинской
повинности присутствия 161
Бах, [без имени], католический
священник из колонии Цуг 37
Беккер Филипп, настоятель
Екатериненштадтской
римскокатолической церкви 65
Бенкердорф-Гинденбург [без
имени], баронесса 32
Беринг О. Э., владелец завода
«Сотрудник» (г. Саратов) 165, 179
Бернард, Александр и Теофил,
жители г. Саратова 177
Бефорт Иван, житель Николаевского уезда Самарской губернии 186
Богословский В. В., купец и
владелец мукомольного предприятия (г. Саратов) 191, 194
Бонвеч Самуил Теофил [Bonwetsch, Samuel Theophil] (1832–
1914), пастор в селении УстьКулалинка (Галка) (1858–1874) 65
Борель
– братья, совладельцы торгового дома «Э. И. Борель» 178–179,
188, 191–192, 194
– Александр, Эмануил, Иван,
Константин 178
Бородаевский С. В., помощник
управляющего отделом Министерства торговли и промышленности 190
Брандт Е. Т., член Камышинской уездной земской управы 108
Бунге Николай Христианович
(1823–1895), министр финансов
(1881–1887) 82–83
Буховец О. Г., историк 32
Бэр [без имени], студент, член
«Союза студентов–камышинцев» 69
В
Ваккер Александр, издатель
газеты «Deutsche Volkszeitung» 61
Васильчиков Б. А. (1863–1931),
князь, главноуправляющий землеустройством и земледелием (1906–
1908) 86
Вашкау, Нина, историк 7
Вебер [Weber]
– Анна и Яков, жители селения
Нижняя Добринка (Камышинский уезд) 165
– И., уполномоченный от ГолоКарамышевского общества 45
– Макс [Maximilian Carl Emil]
(1864–1920), юрист, социолог,
экономист 4
Вейт Й., житель селения Казицкое (Новоузенский уезд) 51
Вернер [Werner]
– Карл, житель 9-ого района
(Новоузенский уезд) 92
– Йоханес, житель села Семеновка (Новоузенский уезд) 110
Вильгельм II [Friedrich Wilhelm
Viktor Albert von Preußen] (1859–
1941), германский император и
прусский король (1888–1918) 163
Винклер [Winkler] А., редактор
«Wolgabote. Kalender für die deutschen
Ansiedler an der Wolga» 65
Витте С. Ю. (1849–1915), граф
(1905), министр финансов (1892–
1903), Председатель Комитета Министров (1903–1905), Председатель
Совета Министров (1905–1906) 73,
78–79
Вознесенский [без имени],
учитель, инструктор земских школ
(Новоузенский уезд) 68
Волков М. Ф., городской голова (г. Саратов) 188
Вольф Яков, житель селения Нижняя Добринка (Deutsch-Dobrinka) 110
Вормсбехер Федор, поселянин
Николаевского уезда 186
Воробьев Я. Т., член городской
управы (г. Саратов) 188
Воронежцев Алексей В., директор Государственного Архива
Саратовской области 7, 9, 150, 164
Вяземский Л. Д., князь, помещик (Аркадакская волость) 90
Г
Гантке О., владелец гвоздильнопроволочного завода (г. Саратов) 165
Гардер
Сергей,
помещик,
предводитель дворянства Аткарского уезда 161, 171
Гартман К. Д.,
военнослужащий 228-го Новоузенского полка
172
Гейдельбах Адам, житель селения Нижняя Добринка (DeutschDobrinka) 110
Гейнц Мартын, житель селения Нижняя Добринка (DeutschDobrinka) 104
Геллер М. Я. (1922–1997), историк 67
Генгенредер, Яков житель колонии Вольское 92
Генсен [без имени], студент, член
«Союза студентов–камышинцев» 69
237
Герасименко Г. А., историк 80
Гергард, семья 188
Герман, Аркадий А., историк 9
Гете А., житель селения Мангейм (Manheim) 170
Глок Иван 126
Гольдшмидт Федор, страховой
агент Саратовского губернского
земства 182
Гольц Теодор [Hölz, Karl
Theodor] (1837–1897), пастор в селении Вайценфельд (Weizenfeld)
(Новоузенский уезд) (1862–1883) 65
Гомер Анастасия и Карл, жители Царицынского уезда 183
Горемыкин И. Л. (1839–1917), Председатель Совета Министров (1906, 1914–
1916) 195
Городецкий А., журналист 44
Готтлиб [Gottlieb], издатель
«Saratowsche Deutsche Zeitung»
Готовицкий Михаил, предводитель дворянства Камышинского
уезда 88, 99–100
Граф Адам, житель селения
Нижняя Добринка (Deutsch-Dobrinka)
110
Гримм К. Н. (1858–?), помещик,
председатель Саратовской губернской управы, депутат III-ой Государственной думы 76, 191–193
Гюнтер Хуго [Günther, Hugo
Amandus Julius] (1854–1918), пастор
селения Таловка (Beideck) (1883–
1899, 1911–1918), издатель газеты
«Heimats-Glocken» 65
Д
Дальманн, Диттмар [Dittmar
Dahlmann], историк 7
Дамер Иоганес, житель селения Старицы Новоузенского уезда
186
238
Дейнес Карп, житель селения
Гололобовка Сосновской волости 70
Джунковский Владимир Федорович (1865–1938), генерал-майор,
товарищ министра внутренних дел,
командир отдельного корпуса жандармов (1913–1915) 178
Дитц Яков Егорович (1864–
1917), адвокат, депутат I-ой Государственной думы 7, 37–38, 41–42,
53–56, 58, 63, 73–76
Думлер К. П., учитель из колонии Голый Карамыш (Balzer) 51
Дурново П. П., помещик (Аткарский уезд) 85
Е
Ерина, Елизавета М., директор
Государственного исторического
архива немцев Поволжья в г. Энгельсе 9
Ж
Жупиков Павел, помощник бухгалтера (с. Нижняя Добринка) 178
З
Зауэр Георгий [Sauer, Georgius],
католический священник из села Мариенбург (Новоузенский уезд) 55
Зейферт
– Д. Б., владелец цементного
завода (г. Вольск) 165, 175
– Йохан, предприниматель и
меценат (г. Саратов) 175
Зенгер Григорий Э. (1853–
1919), министр народного просвещения (1902–1904) 47
Зиннер [Sinner] П. И. (1879–?),
педагог и журналист 47, 61–62
Зиньковский Т. К., председатель Камышинской уездной земской управы 108
Зубков [без имени], исправник
Аткарского уезда 137, 168, 170
И
Иларионова Татьяна, историк 6
К
Кабузан В. М., историк 153
Кале Вильгельм (Kahle Wilhelm), историк 5
Кауфман [Кауфман-Туркестанский] П. М. (1857–1926), министр просвещения (24.04.1906–01.01.1908) 54, 57
Квинт Александр, поселянин
Усть-Кулалинской волости (Камышинский уезд) 182
Кем Наталия, служащая торгового дома «Э. И. Борель» 178
Кениг [без имени], староста селения Кривовка (Ober-Monjou) 37
Керенский А. Ф. (1881–1970), глава
Временного правительства (1917) 154
Кетриц [без имени], земский
начальник (Аткарский уезд) 171
Киммель Егор, староста селения Верхняя Грязнуха (Усть-Кулалинская волость) 111
Киселева [без имени], крестьянка (Саратовская губерния) 163–
164
Клинг А. П., владелец магазина сеялок фирмы «Зингер», депутат II-ой Государственной Думы
(20.2.–2.6.1907) 76
Клипштес [Klipschtes] Эдуард,
германский подданный (г. Саратов) 186
Клоберданц Тимоти [Kloberdanz,
Timothy] (1948), антрополог, историк
6, 135
Клостер Антон, житель селения Семеновка (Rötling) 110
Клейн Йохан, германский подданный (Аркадак) 176
Кляус Иван, житель селения
Голый Карамыш (Balzer) 186
Коковцов В. Н. (1853–1943), министр
финансов (04.1906–01.1914), председатель
Совета Министров (09.1911–01.1914) 86–
87, 89
Кондратьев Н. Д. (1892–?), экономист 193
Коптелова (урожд. Гергерт),
крестьянка 163–164
Коробов М. С., владелец чугуннолитейного завода (г. Саратов) 179
Корсков Федор, староста из
селения Самодуровское (Хвалынский уезд) 107
Кофод А. А., ревизор по землеустроительным работам 115
Кох Константин, студент 71
Кривошеин А. В. (1857–1921),
товарищ министра финансов (с
06.10.1906),
главноуправляющий
землеустройством и земледелием
(05.1908–10.1915) 85–86, 88
Кригер Август, переводчик (г. Саратов) 64
Крушинский Йосиф [Kruschinski,
Joseph[us]], ответственный редактор
журнала «Klemens», профессор Тираспольской
римско-католической
духовной семинарии 61, 65
Куфельт Карл, служащий завода Общества «Железо-Цемент и
Д. Б. Зейферт» (г. Вольск) 180–182
Л
Лавров [без имени], земской
начальник 5-го участка Камышинского уезда 16
Лангельд Константин, делопроизводитель Саратовской городской управы 178
Лане Адольф, издатель и редактор газеты «Deutsche Volkszeitung»
61–62
239
Ланкау Владимир [Lankau, Woldemar Richard Adolf] (1883–1921), пастор (г. Саратов) (1914–1919) 155
Левенбрух Ф., католический
священник (Ровнoe/Seelmann) 58
Леглер [без имени], житель селения Ной-Бауер (Neu-Bauer) 140
Лейбушер Отто [Leibuscher,
Otto], германский подданный (г. Саратов) 163
Ленин [Ульянов] В. И. (1870–
1924) 37, 74
Лефлер Яков, писарь из селения Верхняя Грязнуха (УстьКулалинская волость) 111
Лонг Джеймс [Long, James],
историк 5, 27, 88, 95, 118, 137
Лотц Яков, житель селения Голый Карамыш (Balzer) 183
М
Майер Александр, ученик гимназии 69
Маклаков Н. А. (1871–1918), министр внутренних дел (1913–1915) 166,
180, 185, 196
Малиновский Л. В., историк 105
Мартель И. и Й., жители селения Казицкое (Brabander) 51
Махт Я., поселянин (Семеновская
волость) 68
Меерович-Бине [MeyerowitschBiene] [без имени], историк 66–67
Мейер Фридрих, житель селения Нижняя Добринка (DeutschDobrinka) 110
Мейлер Я., поселянин (Семеновская волость) 68
Мецгер Александр, житель селения Филлипсфельд (Philippsfeld) 92
Миллер
– Андрей, житель селения Линево-Озеро (Hussenbach) 158
240
– Яков, поселянин (Хвалынский уезд) 163
Милюков П. Н. (1859–1943), руководитель партии кадетов (с 1907) 195
Минх [без имени], помещица
(Саратовский уезд) 32
Мисслер Ф. [Mißler F.], владелец судоходной кампании «F. Missler Bremen» (г. Бремен) 125
Муктан Агнесса, глав. специалист отдела информации и научного использования документов
РГИА 9
Н
Нелипович Сергей, историк 7
Нидерер Эмиль, поселянин колонии Сарепта (Царицынский уезд) 163
Николай II (Николай Александрович Романов) (1868–1918),
российский император (1894–1917)
54, 70, 74, 79–80, 162–164, 203
Нойтатц, Дитмар (Dietmar
Neutatz) 7
О
Оленев А. М., гласный Саратовской думы 188
Ольга Николаевна (1895–1918),
Великая княжна, дочь Николая II
164
Офман Егор, служащий Саратовской городской управы 178
П
Пейль
– Фридрих и Георг, жители селения Нижняя Добринка (DeutschDobrinka) 110
– Иван, учитель из села Эренфельд (Новоузенский уезд) 71
Петер Симона (Peter Simone) 6
Петров Н. Н., гласный Саратовской городской Думы 156
Плаутина М., помещица (Камышинский уезд) 89
Плеве, Игорь Р., историк 8
Плеханов Петр, коллежский
секретарь (г. Саратов) 114–115
Погорелов Иван, уполномоченный по судебным делам (с. Самодуровское) 107
Посадский Антон В., историк 7
Преториус Макс [Praetorius,
Max], историк 96
Пурат Вильгельм, поселянин
(Сарепта) 159
Р
Раутман Вильгельм, немецкий
колонист (Бразилия) 126
Рах Ева, жительница селения
Казицкое (Brabander) Новоузенского уезда 51
Рейнеке
– семья, владельцы мукомольной фирмы «Кондратий Рейнеке и сыновья» 188, 191, 194
– Артур, Владимир, Кондратий, Константин, Яков 189
Рек Лев, заведующий бондарной мастерской (г. Вольск) 180, 182
Рен Карл, призывник из Медведицкой волости (с. Франк) 170
Репин П. М., директор 1-го Общества взаимного кредита, гласный Саратовской думы 188
Репников [без имени], купец 182
Репп Георг Гейнрих, житель селения Нижняя Добринка (DeutschDobrinka) 110
Ретлинг Альберт, член РСРДРП
(г. Саратов) 71
Реш Константин, учредитель
«Saratower Deutschen Zeitung» 61
Решетов Дмитрий Г., историк 7
Рихтер-Эберл Уте (Ute RichterEberl Ute), историк 6
Робертус Егор и Мария, служащие торгового дома «Э. И. Борель» 178
Ровланд Рихард Х. (Rowland
Richard H.) 6
Рогаткин И., житель селения
Суворово (Камышинский уезд) 120
Родзянко М. В. (1859–1924), председатель IV Государственной Думы
(1912–1917) 171
Ротермель
[Rothermel] Н. И.,
помещик, депутат III Государственной Думы 76
Руди Август, учащийся Новоузенского городского училища 71
Рыхлов С. В., пекарь (г. Саратов)
191
С
Сенгер А., поселянин Семеновской волости 68
Сергеева Мария, медсестра, крестьянка Верхозимской волости 166
Степашкин С. И., купец и мукомол (г. Саратов) 191, 194
Столыпин П. А. (1862–1911), Саратовский губернатор (1903–1906),
Председатель Совета Министров
(1906–1911) 52, 56–57, 63–64, 79–80,
85–86, 99, 107, 150
Струков А. П. (1851–?), Председатель Совета объединенного
дворянства (с 1915) 196
Суворины, братья, издатели
газеты «Новое время» 175
Т
Татищев С. С. (1872–1915), князь,
Саратовский губернатор (1906–1910)
85, 89, 113
Тизенгаузен [без имени], барон, земский начальник (Аткарский уезд) 171
Толстой
241
– Д. А. (1823–1889), министр
просвещения (1860–1880), министр
внутренних дел (с 1882) 82
– Л. Н. (1828–1910), граф, писатель 163
Трольге Александр, германский подданный (г. Саратов) 186
Тухтенхаген Ральф (Tuchtenhagen Ralph), историк 6–7
Ф
Фалловс Томас (Fallows Thomas), историк 5
Фаренбрух Иван, писарь из селения Крестовый Буерак (Frank) 113
Фех А., житель селения Голый
Карамыш 45
Фрицлер
– Иван [Johann], учредитель газеты «Unsere Zeit» (г. Камышин) 63
– Каролина, редактор и учредитель газеты «Unsere Zeit» (г. Камышин) 63
Х
Хильфер [Hilfer] М., издатель
газеты «Deutsche Rundschau» 64
Хриспенс Гейнрих, житель селения Нижняя Добринка (DeutschDobrinka) 110
Хухлинен Павел, житель селения Эренфельд (Ehrenfeld) 71
Ш
Шельгорн Генрих [Schellhorn,
Heinrich], член-распорядитель саратовского «Товарищества Г. Х. Шельгорн и К°», издатель журнала «Klemens» и газеты «Saratower Deutschen
Zeitung», депутат I Государственной
Думы 60–61, 75
Шенбергер Николай, шульмейстер из села Верховье (Олешнинская волость) 112–113
242
Шенфельд Алоис [Schönfeld,
Alois], поэт 60
Шереметьев С. Д., граф, помещик (с. Баланда, Аткарский уезд) 192
Шефер Андрей, поселянин
Сосновской волости 187
Шиловцев П. И., директор банка
(г. Саратов) 188
Шингарев А. И. (1869–1918), депутат II, III и IV Государственных Дум
199–200
Ширинский-Шихматов А. А.
(1868–?), князь, Саратовский губернатор (1913–1915) 107, 157, 160–
161, 166, 185
Шмюк [без имени], учащийся
(г. Екатериненштадт) 62
Шмидт [Schmidt]
– А., член «Комиссии по расследованию насилий, произведенных над мирными жителями» 69
– братья, совладельцы Торгово-промышленного товарищества
«Братья Шмидт» 188, 191
– Владимир, Иван и Отто 188
– П. П. (1867–1906), лейтенант,
организатор восстания в Севастополе (1905) 69
– Федор [Friedrich], председатель Саратовского биржевого комитета, руководитель «Торговопромышленного товариществ братья Шмидт», председатель Саратовского военно-промышленного
комитета 76, 188–190, 193, 199
– Х., историк 67
– [без имени], помещик (Аткарский уезд) 32
– Валентин, житель селения
Карамышевка 159
Шпет Александр, житель селения Голый Карамыш 183
Штааб П., житель селения Мариенбург (Самарская губерния) 170
Штериг, земский начальник
(Аткарский уезд) 171
Штокман Йохан, житель селения Сарепта 159
Штоль Василий, житель селения Кологривовка 68
Штрасгейм Йохан, служащий
Аткарского земского управления 161
Штрауб Андрей, поселянин села Новая Скатовка (Саратовский
уезд) 181
Штрек Егор, житель селения
Гречиная Лука (Медведицкая волость) 181
Штрикер Герд (Stricker Gerd),
историк 6
Шуваловы, семья (с. Панинская) 68
Шульга И. И., историк 6, 174
Шульц [Schulz]
– Готлиб, учитель из селения
Осиновка (Reinhardt) 71, 112
– Н. А., управитель канцелярии
Саратовского губернатора 115, 161
Э
Эдгард [без имени], представитель Аткарского уездного по
воинской повинности Присутствия 161
Эйзенах Андрей, служащий
торгового дома «Э. И. Борель» 178
Эйрих
– Андрей, житель селения
Эренфельд 71
– Иван, житель селения Голый Карамыш 183
Энц Абрагам, житель селения
Аркадак (Балашовский уезд) 176
Эрбес Й. [Erbes, Johann] (1869–
1932), пастор прихода Вольское
(Kukkus) (Самарская губерния)
(1902–1930) 56–57
Эрнст Давид, житель селения
Нижняя Добринка (Deutsch-Dobrinka) 110
Ю
Юдин [без имени], волостной
старшина (Аткарский уезд) 169
Юматова Л. А., помещица (Старо-Бурасская волость) 90
Юнкен Иван, житель (г. Саратов) 186
Юстус К. Ф., адвокат 137
243
Оглавление
Сокращения...............................................................................................................3
Введение .....................................................................................................................4
Глава 1. Социально-экономическое положение немцев-поселенцев
в предверии Первой русской революции ........................................10
1.1. Общее положение Саратовской и Самарской губерний
на рубеже XIX–XX столетий............................................................................10
1.2. Блеск и нищета немецких колоний или откуда появились
государственные долги ...................................................................................12
Глава 2. Революция 1905-1906 гг. в поволжской деревне ...........................30
2.1. Аграрный вопрос и революция ...................................................................30
2.2. Штрихи к социальному портрету немецкого поселянинасобственника ......................................................................................................34
2.2.1. Отношение к местным властям .................................................................34
2.2.2. Русские учителя и «школьные бунты».....................................................43
2.3. Духовные пастыри и их роль .......................................................................55
2.4. «Старая» и «новая» пресса ............................................................................60
2.5. Монархисты, либералы или революционеры? ........................................66
2.6. «Парламентаризм» поволжских немцев ....................................................72
Глава 3. Столыпинские преобразования и поселянесобственники .............................................................................................78
3.1. Аграрная революция «сверху» и ее истоки ..............................................78
3.2. Крестьянский поземельный банк и дискриминация нерусского крестьянства .............................................................................................................81
3.3. Этапы укрепления земли в личную собственность ................................94
3.4. Противодействие аграрной реформе и ее формы.................................106
244
Глава 4. Эмиграция - бегство от армейской службы
или нищеты? ...........................................................................................117
4.1. Общие этапы развития .................................................................................117
4.2. Эмиграция поволжских немцев в конце XIX - начале ХХ столетия ..120
4.3. Роль «тайных» и «явных» агентов по вербовке населения .................124
4.4. Влияние немецкой эмиграции на русских соседей ..............................127
4.5. Уклонение от воинской службы ................................................................131
4.6. Временно или навсегда? ..............................................................................138
4.7. Землевладение и эмиграция .......................................................................142
4.8. Возвращение / Реэмиграция ......................................................................144
4.9. Отходничество на заработки в Германию ...............................................147
4.10. Эмиграционное движение в предвоенный период
(1910–1914 г.).....................................................................................................150
Глава 5. Между патриотизмом и радикализмом:
великая война и ее последствия ......................................................154
5.1. Война и общественные настроения масс в поволжской деревне ......154
5.2. Русские и немцы - братья навек? ...............................................................160
5.3. Призыв и воинская служба .........................................................................166
5.4. Проверка на лояльность ...............................................................................174
5.5. «Хлебные короли» .........................................................................................187
5.6. Отнять и поделить... .....................................................................................195
Заключение ..........................................................................................................201
Список использованных источников и литературы ...............................210
Неопубликованные источники (архивные фонды) ....................................210
Опубликованные источники и литература ...................................................211
Указатель географических названий ............................................................226
Указатель имен….................................................................................................236
245
Научное издание
Виктор Дённингхаус
РЕВОЛЮЦИЯ, РЕФОРМА И ВОЙНА:
НЕМЦЫ ПОВОЛЖЬЯ В ПЕРИОД
ЗАКАТА РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ
Редактор Е. В. Григоренко
Ответственный за выпуск О. Н. Бунин
Художник обложки А. И. Жемков
Оригинал-макет подготовила Л. А. Поворознюк
Подписано в печать 05.02.2008 г. Формат 70х100 1/16 Бумага офсетная.
Гарнитура Book Antiqua. Печать офсетная.
Усл. печ. л. 19,99 (15,5). Уч.-изд. л. 20,04. Тираж 500 экз.
ООО Издательство «Наука».
410054, г. Саратов, ул. Б-Садовая, 127.
Лицензия ИД-№ 000125 от 30 августа 1999 г.
246
ДЛЯ ЗАМЕТОК
247
ДЛЯ ЗАМЕТОК
248