ВЛИЯНИЕ ВОЕННОГО ФАКТОРА НА УГОЛОВНУЮ

Научно-теоретический журнал «Научные проблемы гуманитарных исследований» Выпуск 11 - 2011 г.
УДК 94(47).08
ВЛИЯНИЕ ВОЕННОГО ФАКТОРА НА УГОЛОВНУЮ
ПРЕСТУПНОСТЬ РУССКОЙ ПРОВИНЦИИ ЗА 1914–1917 ГГ.
(НА ТИПИЧНОМ ПРИМЕРЕ КУРСКОЙ ГУБЕРНИИ)
М. П. Шепелева
INFLUENCE OF MILITARY FACTOR ON CRIMINAL DELINQUENCY
OF RUSSIAN PROVINCE IN 1914–1917 USING THE TYPICAL EXAMPLE
OF KURSK REGION
M. P. Shepeleva
В статье изложен краткий экскурс влияния разных импульсов Первой мировой
войны, имевших разнонаправленный и противоречивый характер, на состояние уголовной
преступности в русской провинции на типичном примере Курской губернии.
The article gives a short excursus of influence of different impulses of the World War I on
the state of criminality in the Russian province using the typical example of Kursk region, which had
diverse and contradictory nature.
Ключевые слова:
Первая мировая война, уголовная преступность, Курская губерния.
Keywords:
World War I, criminality, Kursk province.
Из-за последствий Первой мировой войны: разрухи, голода, роста цен –
преступность, понизившаяся к 1914–1915 годам в связи с призывом в армию
мужского трудоспособного населения, затем возросла вновь в 1916–1917 годах.
Подобная картина подтверждается и статистическими данными Курской губернии:
особенно увеличилось количество преступлений против собственности, сразу заняв
лидирующее положение среди групп криминальных правонарушений.
Е. Н. Тарновский в работе «Война и движение преступности в 1914–
1916 годах» отмечал, что предвоенная преступность в крупных городах Европейской
России имела тенденцию к медленному повышению вплоть до начала войны [1].
Другой ученый, С. С. Остроумов, подсчитал, что во второй половине
1914 года преступность по сравнению со второй половиной 1913 года уменьшилась
на 20 % [2].
В 1915 году произошло ее сокращение до минимума, и наконец началось
резкое увеличение в 1916 и 1917 годах. Дополнительным фактором явилось
запрещение с 1 августа 1914 года продажи водки, что якобы и повлекло за собой
снижение преступности (ссылка 3). К пьянству отношение в сельской части
провинции было снисходительное, осуждались только те, кто за водку закладывал
домашний скот или одежду. Например, на Курщине в престольный праздник Успение
употребление спиртного начиналось сразу же после обедни и продолжалось 2–3 дня.
78
Научно-теоретический журнал «Научные проблемы гуманитарных исследований» Выпуск 11 - 2011 г.
По свидетельству жителя деревни, «побывать на празднике считалось долгом.
Приготовиться к празднику, как бы это ни было трудно, надо. Бедный должен был
купить четверть ведра водки простой и бутылку красной, средний – полведра водки
и четверть красной, зажиточный – ведро водки и четверть ведра красной. Богатый –
2–3 ведра простой и полведра красной» [3].
Действительно, факт алкоголизации русской деревни оказывал определенную
пагубную роль при совершении противоправных деяний. Случаи драк, особенно
в пьяном виде, были широко распространены в крестьянской среде и часто имели
летальный исход. Наглядным примером может послужить обвинительный акт,
которым предполагалось предать суду Курского окружного суда с участием присяжных
заседателей крестьян деревни Рындики Корочанского уезда 47-летнего Федора
Никитина и Лариона Тараканова, в возрасте 31 года, за нанесение смертельных
побоев их односельчанину.
«В селе Ржавице Корочанского уезда на крыльце амбара крестьянина Дмитрия
Пономарева был найден мертвым крестьянин того же села Фетис Вертелецкий.
Обстоятельства смерти Вертелецкого следующие: утром 9 декабря Вертелецкий
со своими односельчанами пьянствовал в местном кабаке, где также находились
сельский староста Федор Никитин и десятский Ларион Тараканов. Вертелецкий изза чего-то завел драку возле кабака. По показанию Алексея Вертелецкого, его сын
страдал около трех месяцев лихорадкой. Посему и на основании 201 ст. ХV ст. ч. 2
изд. предполагается упомянутых крестьян Никитина и Тараканова предать суду
Курского окружного суда с участием присяжных заседателей из-за нанесения в драке
крестьянину Вертелецкому побоев, которые в связи с болезненным состоянием
Вертелецкого повлекли его смерть» [4].
Еще одним примером преступления, совершенного в пьяном виде, является
дело о губернском секретаре Якове Яструбинском: «В питейный дом села Волкова
пришел пономарь Василий Трухманов, в это же время туда пришел неизвестный
человек в полупьяном виде, который на вопрос сельского старосты Сечина, кто
он, вместо ответа представил свой аттестат, из которого узнали, что он губернский
секретарь Яков Яструбинский. Выпив в питейном доме стакан водки, Яструбинский
вышел оттуда и повел с собою лошадь, говоря, что она его собственная, прося за
нее 15 рублей серебром. Трухманов стал требовать от Яструбинского выдать ему в
продаже лошади расписку, которую тот начал было писать, но безобразными буквами
и притом совершенную бессмыслицу. И, написавши ее, Яструбинский представился
пьяным и лег спать» [5].
Уменьшение преступности в целом по крупным городам в 1914 и 1915 годах
объяснялось оттоком мужского трудоспособного населения в армию, а отсюда
возможностью найти работу оставшимся в тылу. Разруха, вызванная войной, и,
как следствие, голод, рост цен, спекуляция, обесценивание денег достигли особых
размеров к 1916 году. Вышеперечисленное не могло не привести к возрастанию
преступности именно в этом году.
Новым обстоятельством выступили военнопленные, которые, будучи на
разных работах, к концу войны стали часто совершать преступления. Был даже издан
приказ по Московскому военному округу от 16 апреля 1917 года, предписывающий
всем лицам, в ведении которых находятся военнопленные, не допускать никаких
79
Научно-теоретический журнал «Научные проблемы гуманитарных исследований» Выпуск 11 - 2011 г.
послаблений в дисциплине, сурово карать не только проявление с их стороны дерзости
или вызова, но даже малейшее нарушение установленного порядка, причем в случаях
неповиновения требовать через комиссаров и военных начальников восстановления
порядка [6].
В крупных промышленно развитых центрах преступность и в мирное время
всегда была значительно выше, чем в провинции [7]. Что же касалось периода войны,
то большие города, где контрасты между бедностью и богатством были разительны,
пополнились многочисленными беженцами, спекулянтами, наживающимися на
армейских поставках и других махинациях. К тому же крупные населенные пункты
являлись своеобразным «магнитом», притягивающим всевозможных уголовных
элементов, находящих здесь «богатый улов», что приводило к увеличению
преступности.
Резкое снижение с 1914 года количества грабежей и телесных повреждений
объяснялось призывом в армию мужчин и заменой их в тылу женщинами и
подростками (около 90 % осужденных за грабеж составляли мужчины от 20 до
40 лет). То же можно сказать и о телесных повреждениях, причем немалое значение
здесь имело запрещение с 1914 года продажи спиртных напитков, под влиянием
которых совершалось много драк, нанесений ран и увечий.
Следует подчеркнуть, что, хотя указанные выше преступления в годы войны
происходили значительно реже, их абсолютные показатели оставались велики. Число
же краж, доминирующих в группе преступлений против собственности, возросло
в 1916 году по сравнению с 1911 годом более чем в 1,5 раза [8]. Преступность в
обществе вообще резко выросла, подобного факта не было в истории прошлых войн.
Война 1914–1918 годов вконец подорвала народное хозяйство страны.
Нехватка продуктов первой необходимости, рост цен, а отсюда небывалое падение
зарплаты, развал промышленности и безработица – все это привело к тому, что
население городов уже через 1,5–2 года после войны голодало. Поэтому вполне
объяснимо резкое увеличение количества краж среди городского населения.
Преступления против жизни также участились к 1916 году: убийства на 13 % в
сравнении с 1911 годом и более чем на 20 % против 1915 года [9].
Наглядными примерами подобных преступных деяний является дело о
15-летнем мещанине Василии Папкове, обвиняемом в разбойном грабительском
нападении и краже. Из справки о судимости видно, что таковой был осужден ранее
по приговору мирового судьи и наказан за мошенничество. Теперь же он обвинялся
в том, что совершил разбойное нападение на квартиру отставного рядового Янкеля
Розенберга и открыто похитил у него различное имущество, причем, имея намерение
лишить жизни этого мужчину и его сына Моисея, нанес одному из них легкую рану,
а другому тяжкую. Затем тайно похитил у сына священника Василия Дикарева
брюки, стоившие менее трехсот рублей. Преступление это предусмотрено 1627 и
1629 статьями Уложения о наказаниях, налагаемых мировым судом [10].
Уголовная хроника последних лет войны изобилует примерами умышленных
убийств, совершенных с корыстной целью лицами, вернувшимися (временно или
постоянно) с фронта и не могущими «честным путем» найти средства к жизни. Немало
убийц мотивировали совершенное тем, что им хотелось пожить в свое удовольствие
в тылу перед скорой отправкой на фронт, откуда можно и не вернуться. Фактором,
80
Научно-теоретический журнал «Научные проблемы гуманитарных исследований» Выпуск 11 - 2011 г.
способствующим росту числа убийств, являлось повышение интенсивности труда на
милитаризованных предприятиях при массовых нарушениях элементарных правил
техники безопасности, приводивших к росту количества несчастных случаев. Такие
«случаи со смертельным исходом» включались в число потенциальных убийств.
Лидирующими среди мотивов убийств по-прежнему являлись чувство мести, зависть
среди односельчан.
В качестве примера можно привести уголовное дело о курском крестьянине
Иване Махонине, гласившее:
«Суть происшедшего состояла в том, что его пригласил к себе Василий
Махонин, и они пошли в дом отца Ивана Махонина – Фирса Махонина через смежную
усадьбу двоюродного брата – Алексея Борисова; причем Василий Махонин заметил,
что в то время Алексей Махонин стоял на своем току у плетня и смотрел в освященное
окно дома Фирса Махонина. Войдя в дом, Иван и Василий Махонины расположились
возле стола таким образом, что первый из них сел на скамейку спиной к тому окну,
которое было обращено в сторону усадьбы Алексея Махонина. Вскоре после этого
со стороны усадьбы Алексея Махонина через распахнутое окно раздался выстрел,
и Иван Махонин, будучи ранен в спину, тотчас же упал со скамейки и умер. Было
установлено, что у Алексея Махонина было одноствольное ружье, из которого он
стрелял незадолго до убийства Ивана Махонина, и что Алексей Махонин относился
к Ивану Махонину враждебно, неоднократно угрожая убить его за то, что он и его
отец купили часть усадьбы у Феклы и Матрены Махониных, тогда как эту усадьбу
хотел купить сам Алексей Махонин. Привлеченный в качестве обвиняемого Алексей
Махонин виновным себя не признал и объяснил, что в то время, когда было совершено
убийство Ивана Махонина, он спал у себя в конюшне и выстрела не слышал; ружье
же свое он недели за две до того продал какому-то неизвестному человеку.
На основании изложенного, крестьянин д. Крапивной Шебекинской волости
Белгородского уезда Алексей Махонин, 48 лет, обвиняется в том, что с обдуманным
заранее намерением лишить жизни крестьянина Ивана Фирсова Махонин выстрелил
из ружья и причинил ему рану в правое легкое, отчего последний тогда же и умер» [11].
К концу войны общая численность мобилизованных в России составляла
свыше 15 млн человек, главным образом из состава крестьян, но города оставались
центрами криминала.
Скажем, в городах с населением менее 100 тыс. жителей приходилось
276 осужденных на 10 тыс. человек, а с численностью жителей более 100 тысяч –
уже 307 осужденных, причем в Москве этот показатель увеличивался и составлял 339
правонарушителей на 10 тыс. человек, а в Петербурге – 404 [12].
Уменьшение преступности в среде сельского населения связывают и с особой
подсудностью, существованием волостных и других судов. Как среди жителей
сельской части провинции, так и среди горожан лидирующее место в статистических
показателях занимали кражи, количество которых несколько снизилось в первые годы
войны, а затем только за 1916 год возросло более чем на 40 %. Все вышеперечисленное
свидетельствовало о тяжелом положении массы крестьянских хозяйств, разоренных
войной. Трудные жизненные условия большинства крестьян, особенно через два
года после начала войны, не могли не повлиять на резкое увеличение числа краж,
наиболее распространенного проступка как в городе, так и в деревне.
81
Научно-теоретический журнал «Научные проблемы гуманитарных исследований» Выпуск 11 - 2011 г.
Исследователи военной преступности Е. Н. Тарновский и С. С. Остроумов
констатировали сокращение количества правонарушений, связывая его с
мобилизацией миллионов мужчин на фронт.
В 1917 году полное расстройство хозяйственной жизни России достигло
катастрофических размеров, объем валовой продукции фабрично-заводской
промышленности к 1917 году по сравнению с 1916 годом сократился на 36,4 %, резко
уменьшились и посевные площади в сельском хозяйстве.
В такой обстановке не могла не возрасти преступность, усугубляемая
разложением армии, наличием большого числа вооруженных дезертиров,
освобождением из тюрем уголовников и весьма слабой борьбой милиции Временного
правительства.
Сведения о снижении криминогенности в начале войны подтверждаются
данными и из других источников, например «Тюремного вестника за 1917 год».
Следует отметить, что в 1914 году численность тюремного населения
даже несколько увеличилась по сравнению с 1913 годом (на 4 %) [13]. В 1915 году
наблюдалось обратное явление: количество заключенных сократилось в общем на
12 %, а приговоренных к тюрьме, исправительному отделению и каторжным работам –
на 9 тыс. человек (из них 78 % были приговорены к тюремному заключению, 18 % – к
исправительному отделению, 4 % – к каторжным работам) [14].
Начало Первой мировой войны поставило и деятельность тюрем в новые
условия. С 1914 года началась эвакуация тюремных заведений из прифронтовых
районов. В 1915 году было эвакуировано 59 мест заключения. Тюремное ведомство
лишилось 22 тысяч мест для преступников. Кроме того, война внесла хаос в
делопроизводство и отчетность[15].
Сами условия, в которых проходили арестантские работы в 1915 году, стали
более тяжелыми. В особенности это было связано с затруднениями в снабжении
мест заключения нужными для работ материалами, с их отсутствием вынуждены
были останавливаться на долгое время мастерские: военно-обмундировальная,
механическая, сапожная.
При назначении арестантов на те или иные работы военные условия обязывали
тюремное ведомство руководствоваться исключительно знанием нужд обороны и
тыла, так как оттуда вытекала необходимость соответственного перераспределения
арестантов и направления рабочей силы туда, где в ней ощущалась необходимость в
наибольшей степени.
Одновременно менялось и половое соотношение криминальных элементов:
если в 1911 году в курских тюрьмах насчитывалось 95 % мужчин и 5 % женщин, то
уже в 1914 году – 91 % мужчин и 9 % женщин. Мужская преступность к 1914 году
сократилась, что было связано с призывом мужчин в ряды российской армии, а
женская, наоборот, возросла [16].
В 1915 году в тюрьмах и исправительных отделениях наблюдалась сходная
с 1914 годом картина: количество правонарушений среди представителей мужского
пола сокращалось и составляло 87 %, тогда как криминогенность среди женщин
резко возросла, достигнув 13 % [17]. Отчетные сведения о применении арестантского
труда в 1915 году позволяют установить, что в том же году наблюдалось сокращение
числа заключенных в общем [18].
82
Научно-теоретический журнал «Научные проблемы гуманитарных исследований» Выпуск 11 - 2011 г.
Объяснение этому можно дать простое. Мужчины находились на фронте, а
женщины в тылу; война нанесла серьезный урон крестьянским хозяйствам, связанный
в первую очередь с нехваткой мужских рабочих рук. Увеличившаяся женская
преступность представляет собой наглядное тому подтверждение. Как известно,
слабый пол всегда находится под защитой сильного, в более зависимом положении и,
соответственно, имеет меньше возможностей к самостоятельному существованию,
особенно в нестабильное военное время.
К сожалению, для исследователя сведения за 1916 и 1917 годы,
характеризующие преступность в Курской губернии, так же как и в целом по России,
отсутствуют.
Сохранившиеся архивные материалы за 1917 год рисуют нам следующую
картину. В Курской губернии после начала массовой мобилизации мужчин 18–43 лет
в вооруженные силы «во многих деревнях и селениях худший элемент мужского
населения – лишенный в судебном порядке за ранее совершенные преступления
права на поступление в армию, пользовался возможностью проводить свою жизнь
в тунеядстве и вместе с тем продолжал терроризировать различными хулиганскими
выходками мирное население, чем деморализующе влиял на подрастающую
молодежь» [19].
В общем итоге влияние военного фактора двояко сказалось на динамике
и структуре уголовной преступности, особенно в провинции, которая, пережив
двухлетний спад криминала, встретила 1917 год небывалым всплеском различных
нарушений порядка.
ПРИМЕЧАНИЯ:
1. Тарновский Е. Н. Влияние войн на движение преступности // Журн. М-ва
юстиции. 1915. № 6. С. 88.
2. Остроумов С. С. Преступность и ее причины в дореволюционной России.
М., 1980. С. 82.
3. ГАКО (Гос. арх. Курской области). Ф. 32. Оп. 1. Д. 1539. Л. 54–55.
4. Там же. Д. 1566. Л. 24.
5. Там же. Д. 158. Л. 51.
6. ГАКО. Ф. 1642. Оп. 1. Д. 126. Л. 7.
7. Тарновский Е. Н. Указ. соч. С. 102.
8. Тюремный вестник за 1917 г. . Петроград, 1917. № 1. С. 34.
9. Тарновский Е. Н. Указ. соч. С. 103.
10. ГАКО. Ф. 32. Оп. 1. Д. 1581. Л. 38–39.
11. Там же. Д. 8641. Л. 9.
12. Тарновский Е. Н. Война и движение преступности в 1914–1916 гг. // Сб. ст.
по пролетарской революции и праву. 1918. № 4. С. 42.
13. ГАКО. Ф. 32. Оп. 1. Д. 8641. Л. 50.
14. Тюремный вестник за 1917 г. С. 49.
15. Там же. С. 54.
16. Обзор Курской губернии за 1911 г. Курск, 1912. Л. 79, 94.
17. Обзор Курской губернии за 1914 г. Курск, 1915. Л. 67–68.
18. Обзор Курской губернии за 1915 г. Курск, 1916. Л. 23–24.
19. ГАКО. Ф. 322. Оп. 1. Д. 2. Л. 2–23.
83