ЗАПАДНЫЙ ПРИКАСПИЙ В КАВКАЗСКОЙ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ

ББК 63.3(2Р-6Д)46-2
ЗАПАДНЫЙ ПРИКАСПИЙ
В КАВКАЗСКОЙ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ПОЛИТИКЕ ПЕТРА I
М.Б. Нажиев
WESTERN CASPIAN SEASIDE
IN PETER THE FIRST’S CAUCASION ECONOMIC POLICY
M.B. Nazhiev
В статье анализируется место западного побережья Каспия в контексте экономической
политики Российского государства на Кавказе в первой четверти XVIII в. Автором показаны
мероприятия российской администрации по обследованию природных богатств и изучению
экономического состояния, а также меры по улучшению и развитию экономики региона.
The author of the article researches the place of the western Caspian seaside within a context of
economic policy of Russian state in the Caucasus in the first quarter of the 18th century. The article
focuses on the measures taken by the Russian administration on exploring of the nature resources
and studying the economic conditions, as well as measures on improvement and development of the
economy in the region.
Ключевые слова:
Западный Прикаспий, Россия, Петр I, экономическая политика, российская промышленность.
Keywords:
Western Caspian seaside, Russia, Peter I, economic policy, Russian industry.
История развития многовековых экономических взаимосвязей между Кавказом и Россией – проблема, представляющая большой познавательный и практический интерес. Экономические факторы в российско-северокавказском сближении
играли весьма значительную роль, без уяснения которой трудно понять глубинные
причины российской активности на Северном Кавказе.
Исходя из этого, в настоящей работе предпринята попытка определить место
Западного Прикаспия в кавказской экономической политике России в первой четверти XVIII в.
В отношении западного побережья Каспийского моря у Петра I были грандиозные планы и прежде чем приступить к их осуществлению, следовало детально обследовать и изучить регион. С этой целью в Прикаспий и были посланы несколько
групп российских офицеров и ученых, которые занимались изучением и сбором
разного рода сведений географического и экономического характера. Активизация
турок на Кавказе и стремление предупредить их в борьбе за овладение Каспийским
морем заставили Петра I держать постоянно во внимании весь Прикаспийский регион, в котором он видел «истинное средоточие или узел торговли всего Востока»
[1]. Он думал сделать Россию посредницей в торговле между Востоком и Западом,
перевести торговлю шелком Ирана и Кавказа с турецкого пути на Астрахань.
В планах Петра I Западному Прикаспию отводилась важная экономическая
роль. Присоединив Прикаспийские области, император надеялся все возрастающие потребности российской мануфактурной промышленности обеспечить такими
видами сырья, как шелк-сырец, хлопок, нефть, руда и т.д.
Не менее важной причиной, требовавшей присоединения Прикаспийских областей к России, являлась оборона границ, ибо положение на юго-восточных границах в то время представляло собой едва ли не самое слабое место Российского
государства. Исходя из этого, Россия предприняла ряд мер по укреплению юговосточных границ государства. В 1711 – 1712 гг. были переселены на левый берег
Терека гребенские казаки, которые образовали несколько укрепленных городковстаниц. Тогда же для установления прочных связей с народами Прикаспия был направлен капитан гвардии А. Бекович-Черкасский. В 1714 г. было начато подробное
изучение Каспийского моря для того, чтобы использовать Каспий в качестве торгового пути к Востоку, а также выяснение рудных и других природных богатств в
регионе [2].
В результате миссии князя А. Бекович-Черкасского Петру I был представлен
проект присоединения Кавказа к России. В этом проекте А. Бекович-Черкасский
обращал внимание императора на намерение турецкого султана подчинить своей
власти кабардинцев и кумыков и высказывал необходимость подчинить их своей
власти. «Удача присоединения их, – писал князь А. Бекович-Черкасский, – принесла бы России не только политический, но и экономический успех», потому что
«много обретается разных руд в тамошнем краю, от чего мог бы придаток не малый
быть государству Российскому» [3]. А для этого он считал необходимым «для всяких
руд» на Кумыкской плоскости Дагестана построить крепость [4].
В 1715 – 1718 гг. экономическое обследование Прикаспия производил посол
Петра I в Иран А.П. Волынский. На посольство А.П. Волынского возлагались обязанности собрать сведения о пристанях, городах и путях сообщения в Прикаспии
и т.д. Посольство А.П. Волынского следовало из Астрахани морем через Дербент и
пристань Низабад к Испагани.
По возвращении полковник А.П. Волынский доложил о результатах своей миссии, нашедшей свое отражение в «Журнале посланника А.П. Волынского», в котором сообщалось сведения о государственных доходах, о народе региона, о коммерции, о торговых компаниях – Португальской, Английской, Голландской, Индийской, Джульфинской, о российских купцах и др. [5]. А.П. Волынский, изучив
природные ресурсы и экономическое состояние региона, предложил императору
«богатые персидские области, лежащие по Каспийскому морю… принять в свое защищение, занять и заселить оные войсками российскими, на что государь и согласился» [6].
В 1718 г. с целью разведки Прикаспийских областей Дагестана и Северного
Азербайджана полковник А.П. Волынский послал из Шемахи дворянина А.И. Лопухина. Ему было поручено «осмотреть и описать тамошний путь от Низовой пристани до Терека» и осведомиться, «каковы тамошние народы людством и сколько у
них военных». А.И. Лопухин проезжал через Кубу, Дербент и Тарки и составил подробное описание пути своего следования, уделив особое внимание Дербенту [7].
Одновременно изучением Каспийского моря и Прикаспия, составлением карт
региона занимались Ф.И. Соймонов, Клаус Верден, Урусов и другие [8]. Основная
задача экспедиции Ф.И. Соймонова состояла в том, чтобы описать западную сторону Каспийского моря, начав от устья реки Волги до Астрабада со всеми островами, мелями, подводными камнями, впадающими в Каспий реками, гаванями, пристанями и берегами и с всею точностью «сделать генеральную карту» Каспийского
моря [9]. Эта карта стала первой наиболее достоверной картой Каспийского моря.
Петр I отправил ее во Французскую академию наук, членом которого он являлся.
«Сия карта, – свидетельствовал хронограф Петра Великого, – неоднократно проверенная, открыла все обстоятельства сего моря, со всеми берегами и впадающими
в оное реками» [10].
Таким образом, одной из целей Каспийского похода Петра I было присоединение
к России важных для нее в экономическом отношении Прикаспийских провинций
Кавказа. Для более полного удовлетворения потребностей российской промышленности Петр I стремился использовать богатства Прикаспийских областей Кавказа,
где предполагалось найти строительные материалы, сырье для порохового производства и текстильной промышленности, красящие вещества, металлы и нефть.
Стремление российского правительства освободить российскую мануфактурную промышленность от зависимости иностранного сырья и обеспечить ее сырьем
Прикаспия объективно способствовали развитию экономики края. Стало увеличиваться производство шелка-сырца, хлопка, шерсти, марены, шафрана.
В связи с развитием в России текстильной промышленности Петр I стремился
наладить отечественное хлопководство [11]. С этой целью были предприняты меры
для заведения хлопковых плантаций на Тереке. Однако эти попытки не привели к
промышленному разведению этой технической культуры.
Во владениях Прикаспийской зоны Дагестана возделывание хлопка являлось
одной из традиционных отраслей земледелия. Особенно много хлопка выращивалось во владениях «султана» аксайского и шамхала тарковского, где он «родился в
великом множестве» [12]. Разведением хлопка издревле занимались и жители Дербента и его округи. Культура хлопка, использовавшаяся на домашние нужды, имела и товарное значение. По данным астраханской таможни, за 1778 – 1781 гг. из
Дербента в Астрахань только морским путем было вывезено 270 пудов 20 фунтов
хлопчатобумажной пряжи и хлопка, не говоря уже о сухопутных поставках из Дербента в Кизляр [13]. Данное обстоятельство и отвечало интересам экономической
политики России в Прикаспии.
Решив избавить зависимость российской промышленности от иноземного сырья, Петр I стремился увеличить и производство шелка-сырца в Прикаспии. Для
этого требовалось создать отечественное шелководство в широких масштабах: «были
сделаны попытки организовать на Тереке шелковые заводы… и в казацких городках
отвести к тому шелковому заводу места, где и сколько потребно будет… позволено
ему (армянскому купцу-предпринимателю Сафару Васильеву) вывести из Персии
мастеров с челядью… Потом ему, Сафару, близ Терека для шелку… удобные места отведены были, и он шелковый завод завел и шелк уже родиться начал …» [14].
Получив разрешение российского правительства завести «шелковые заводы»
на Тереке, Сафар Васильев стал тайно вывозить из Закавказья мастеров, отводя им
усадьбы и землю для разведения тутовых деревьев, риса, хлопка и других культур.
Сам Сафар Васильев, его мастеровые и работные люди по распоряжению царя были
освобождены от налогов и податей: «оброку с енво, тако ж и у привозных ево людей
при нем прибывающих брать не велеть, дабы им было чем себя прокормить» [15].
Вскоре для развития шелководства Сафар Васильев нанял в Терском городке армян,
тезиков, черкесов и ногайцев. Освоив тайны производства шелка, многие местные
народы стали заниматься шелководством самостоятельно.
Эта отрасль хозяйства в Терках в последующем получила широкое развитие. По
крайней мере, об этом свидетельствовал Ф.И. Соймонов: «В Терках шелк делают…
Воздух, теплота и состояние земли суть в Терках к деланию шелку не меньше способны, как в Гиляне. Везде находятся шелковичные деревья. Тамошний шелк ни мало не
уступает Гилянскому, да и может быть еще превосходит добротою оной» [16].
Трудно было переоценить значение шелководства в южных районах Прикаспия,
где разведение шелкопряда было известно издавна и выработка шелка славилась
далеко за пределами региона. Шелководство в Прикаспии носило исключительно
товарный характер. Лишь незначительная часть шелка шла на удовлетворение потребностей местных жителей. Почти весь полученный шелк вывозился в Россию.
Известный специалист по шелководству Н.Н. Шавров писал: «Еще у многих в памяти, что лет 30 тому назад шелководство, как в Закавказском крае, так и на Северном Кавказе, находилось в цветущем состоянии; оно было одной из важнейших
отраслей сельского хозяйства» [17].
Деятельность Петра I по обеспечению шелковых мануфактур сырьем не ограничивалась мерами, направленными на развитие отечественного шелководства. Как
отмечал Ф.И. Соймонов, политика Петра I в Прикаспийском регионе преследовала
ту цель, чтобы весь вывозимый из Ирана и Закавказья шелк доставался России и
«… российские фабрики имели бы от того пользу» [18].
Суконная промышленность России в XVIII в. в основном была обеспечена отечественным сырьем, однако, рос спрос на высококачественное тонкое сукно, что
диктовало повышенные требования к сырью. В 1717 г. А.П. Волынскому было дано
указание осведомиться о возможности покупки «испанской» шерсти в Иране, что
заставило его и А.И. Лопухина серьезно ознакомиться с шерстяным рынком кавказских провинций Ирана [19]. Жители Дербента, писал А.И. Лопухин, «имеют у
себя немалое довольство шерсти, ис которой сукна делают сами, и по их мастерству
не худо делают. А шерсть у них изрядная и мягка… и складывана та шерсть с гишпанскою шерстью, хороша. А такова не будет, токмо ис тамошних шерстей лутче ее
нигде не сыщется» [20]. Отметим, что дербентские мастерицы шерсть приобретали
у соседних даргинцев, табасаранцев и других народов Дагестана.
Находившийся позже при российской армии в Персидском походе Дж. Бель
сделал запись в своем дневнике, что на дагестанских овцах шерсть «столь хороша»,
что он такой шерсти «нигде не видывал» [21]. Другой современник утверждал, что
«в Дербентском уезде, особливо к горам, имеются многочисленные овечьи заводы,
шерсть оных весьма хороша…, а сие и было одним из главнейших и нашего Ироя
(Петра I) попечений, то есть, чтобы употребить оную в пользу своих суконных и
шерстяных мануфактур» [22]. Узнав из донесения А.И. Лопухина о том, что кубачинцы имеют «немалое довольство шерсти», Петр I приказал А.П. Волынскому
завести «в Астрахани овец белых, также трудитца, чтоб достать несколько овец ис
Кубеши» [23].
Между тем развивающая текстильная промышленность России нуждалась в
большом количестве красителях. Основная масса красящих веществ на российский
рынок, в основном, попадала из восточных стран. Наиболее распространенными
считались краски лавра, сандал и чернильные орешки, вывозимые из Ирана и Индии [24]. По указу Петра I усиленные поиски красящих веществ велись и в Прикаспии. Терскому коменданту «государь изволил писать, чтобы осведомитца, возможно ли на Терках или в Гребнях сыскать коренья…, что называется марена» и узнать
по какой цене она отпускается [25].
Культура марены имела товарное значение и в районе Дербента и потому она
возделывалась здесь на огромных площадях. «От речки Дарвага на север, недалеко
от Дербента, и далее к югу от него, к Рубасу, плантации марены почти вытеснили
все роды посевов … » [26], – говорится в одном из источников. Столь бурное развитие марены в Прикаспии объяснялось растущими потребностями российской текстильной промышленности. Из корней марены получали ярко-красные, бордовые,
синие красители, которые использовались для окраски шелка, хлопчатобумажной
ткани, шерстяной пряжи. Было установлено, что «содержание красильных пигментов в марене гораздо обильнее и лучше, нежели в дорогом голландском крапе» [27],
считавшимся в тот период лучшим из привозных заграничных красителей.
Особый расцвет мареноводства начинается во второй половине XVIII в. В 1766 г.
на возможность возделывания растений-красителей указывал в своей докладной записке Х. Лиден. Корень марены – естественная растительная краска, которая высоко ценилась в России в XVIII – XIX вв. и использовалась в качестве основного
средства при крашении тканей или шерсти в красный цвет. Дагестанская марена по
содержанию красящих веществ намного превосходила импортируемый крап и «открыла дербентской марене обширный рынок Центральной России» [28].
Другой ценной культурой, которая в большом количестве произрастала в
Прикаспийском регионе, являлся шафран. Он использовался как пряность и
краситель, а также широко применялся в качестве лекарства. Прилегающие к
Дербенту земли издавна были известны как район, где выращивали шафран.
«Все окрестности города (Дербент), – писал С. Броневский, – покрыты сим растением», жители города «разводят его весьма достаточно так, что оным снабжают не только внутренние Ширвана и Дагестана округи, но и знатное количество
оного отпускают в соседние области» [29]. «В Дербенте растет шафран, который
государь император Петр Великий рачительно одобрять повелел» [30], – отмечал
Ф.И. Соймонов.
По указанию Петра I на казенных землях пригорода Дербента, называвшихся
«садами и огородами его императорского величества», стали широко возделывать
шафран. Часть собранного шафрана «переправлялась в Петербург, к императорскому двору», часть реализовалась в Иране, в частности, в Гиляне, где «на шафран был
высокий спрос и выгодный сбыт» [31].
Петр I заботился об улучшении качества шафрана, он хотел добиться того,
чтобы кавказский шафран не уступал лучшим образцам европейского. С этой целью в Петербурге из дербентского и бакинского шафрана «делана проба против
европейского», в результате первый «явился безсилнея» второго. Низкое качество
кавказского шафрана объяснялось тем, что его преждевременно собирали с огорода и неправильно сушили, о чем император велел сообщить «немедленно» комендантам Дербента и Баку и приказал послать туда образцы высококачественного
шафрана [32].
Особенно российская администрация обратила внимание на развитие виноградарства. В Дербенте было создано дворцовое хозяйство, именуемое в официальных документах «садами и огородами его императорского величества» [33]. В
этих участках были выкорчеваны старые виноградники и посажены выращенные
в других садах лучшие сорта винограда [34]. Посадкой винограда руководил выписанный из Венгрии специалист Туркул. Только в 1724 г. было посажено 13 тыс.
виноградных лоз. Кроме того, здесь было налажено и изготовление вина, за которым также следили иностранные специалисты. Уже к лету 1723 г. стояло готовым
к отправке в Астрахань «учиненное для пробы виноградное вино трех мастеров:
француза, венгра и цесарца». Осенью 1723 г. винный погреб Дербента произвел
2 тыс. ведер вина [35].
Виноградарство приносило немалые доходы, поэтому с середины XVIII в. эта
отрасль стала одной из ведущих в экономике Прикаспийского края. Ф.И. Соймонов
считал район Терки также наиболее благоприятным и перспективным с точки зрения развития садоводства и виноделия. Отмечая перспективы развития виноградной отрасли, он подчеркивал, что здешний виноград по своим качествам уступает
заграничному, так как он «растет дикой», но если «за виноградом смотрели, и вино
бы из кистей делали таким образом, как в Европе…. из того» получилось бы «вино,
как красное французское … » [36].
Большой интерес представляют данные о намерении Петра I завести в Прикаспии табачные плантации. В первой четверти XVIII в. в России началось развитие
мануфактурного производства в табачной промышленности, о чем свидетельствует возникновение в этот период первой табачной мануфактуры. Для нормального
развития зародившейся табачной мануфактурной промышленности требовалось
сырье. Возможно, что в связи с этим и велась в 1724 г. подготовка к заведению табачных плантаций в Гилянской и Ширванской провинциях. В том же году резиденту в Мадриде князю С. Голицину было велено прислать в Россию табачные семена
из Испании или Португалии, притом из такого климата, который был бы сходен
«с персицкими провинциями з Гилянью и Шемахою» [37].
По планам Петра I, присоединение к России богатых прикаспийских провинций должно было существенным образом отразиться на увеличении государственных доходов. Этого предполагалось достигнуть путем использования таких
доходных статей, как сборы с шелка, нефти, шафрана и других восточных товаров,
а также торговые пошлины в крупных торговых центрах Западного Прикаспия. По
замыслам Петра I, овладение западным побережьем Каспия должно было теснее
связать Россию с восточными странами и содействовать оживлению торговли на
Каспийско-Волжском торговом пути. Разрешение этой задачи принесло бы императорской казне неисчислимые доходы.
ПРИМЕЧАНИЯ:
1. Комаров В. Персидская война 1722 – 1725 гг.: материалы для истории царствования
Петра Великого // Рус. вестн. – 1867. – Т. 68. – С. 569.
2. Ихилов М.М. Значение Персидского похода Петра I (1722 – 1723 гг.) для Дагестана.
Махачкала, 1954. С. 4; Комаров В. Указ. соч. С. 553 – 616.
3. Лысцов В.П. Персидский поход Петра I: 1722 – 1723 гг. М., 1951. С. 19.
4. Гаджиев В.Г. Роль России в истории Дагестана. М., 1965. С. 103.
5. Бутков П.Г. Материалы для новой истории Кавказа с 1722 по 1803 год. СПб., 1869.
Ч. I. С. 6.
6. Павленко Н.И. Петр Великий. М., 1990. С. 430.
7. Лопухин А.И. Журнал путешествия через Дагестан: 1718 г. // История, география и
этнография Дагестана XVIII – XIX вв. М., 1958. С. 6 – 59.
8. Штейнберг Е.Л. Первые исследования Каспия (XVIII – XIX вв.). М., 1949. С. 7 – 22.
9. Голиков И.И. Деяния Петра Великого, мудраго преобразителя России, собранные из
достоверных источников и расположенные по годам. М., 1789. Ч. VI. С. 275 – 276.
10. Голиков И.И. Указ. соч. Ч. VIII. С. 36.
11. Гаджиев В.Г. Сочинение И.-Г. Гербера «Описание стран и народов между Астраханью
и рекой Курой находящихся» как исторический источник по истории народов Кавказа. М.,
1979. С. 221.
12. Лысцов В.П. Указ. соч. С. 32.
13. Маркова О.П. Россия, Закавказье и международные отношения в XVIII в. М., 1966.
С. 86.
14. Бутков В.Г. Указ. соч. С. 159 – 160.
15. Армяно-русские отношения в первой трети XVIII в.: сб. док. Ереван, 1964. Т. II. Ч. I.
С. 39 – 40.
16. Соймонов Ф.И. Описание Каспийского моря и чиненых на оном Российских завоеваниях, яко часть истории Петра Великого. СПб., 1763. С. 343 – 344.
17. Шавров Н.Н. Описание кавказского шелководства. Тифлис, 1891. С. 10 – 11.
18. Соймонов Ф.И. Указ. соч. С. 332.
19. Лопухин А.И. Указ. соч. С. 55 – 56.
20. Там же.
21. Бель Дж. Белевы путешествия через Россию в разные Асиятские земли, а именно:
Испаган, в Пекин, в Дербент и Константинополь / Пер. с фр. М. Попова. СПб., 1776. Ч. III.
С. 180.
22. Голиков И.И. Указ. соч. Ч. VIII. С. 257 – 258.
23. Бель Дж. Указ. соч. Ч. I. С. 109.
24. Лысцов В.П. Указ. соч. С. 33.
25. Там же.
26. Акты, собранные Кавказской археографической комиссией. Тифлис, 1904. Т. XII.
С. 443.
27. Козубский Е.И. История города Дербента. Темир-Хан-Шура, 1906. С. 227.
28. Рамазанов Х.Х. Сельское хозяйство и промышленность Дагестана в пореформенный
период. Махачкала, 1972. С. 74.
29. Броневский С. Новейшие географические и исторические известия о Кавказе. М.,
1823. Ч. II. С. 282.
30. Соймонов Ф.И. Указ. соч. С. 352.
31. Лысцов В.П. Указ. соч. С. 41.
32. Там же.
33. Там же. С. 40.
34. Там же. С. 40 – 41.
35. Соймонов Ф.И. Указ. соч. С. 352.
36. Там же. С. 351.
37. Лысцов В.П. Указ. соч. С. 43.