Альбер Сеше (1870–1946) – ученик Ф. де Соссюра, один из осно
advertisement
УДК 81’367 В. Г. Кузнецов СИНТАКСИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ А. СЕШЕ Учение А. Сеше о логико-грамматической структуре предложения привлекает внимание своим функциональным подходом к грамматическим явлениям. Изучая организацию внутренней структуры предложения, он переносит центр тяжести исследования на его коммуникативный аспект. Сеше не ограничивается формальной стороной проблемы логико-грамматической организации предложения, но и показывает сдвиг между логическими и грамматическими категориями, имеющими место в речи. Ключевые слова: логическая и грамматическая структура предложения; соотношение между логическими и грамматическими категориями; функциональный подход; коммуникативный аспект. Альбер Сеше (1870–1946) – ученик Ф. де Соссюра, один из основателей Женевской лингвистической школы и ее ведущий представитель, внесший значительный вклад в развитие проблематики общего языкознания и синтаксиса. Синтаксическая теория А. Сеше изложена наиболее полно в его фундаментальной работе «Очерк логической структуры предложения» (1926) [6] и представляет исторический и научный интерес с трех точек зрения. Во-первых, Сеше явился пионером синтаксических исследований в синхронии. Во-вторых, это был первый опыт изучения синтаксических отношений в синтагматическом и парадигматическом плане на основе соссюровской дихотомии языка и речи. В-третьих, говоря современным языком, был намечен когнитивный подход к представлению синтаксических категорий и связей, рассмотрению грамматических категорий как мыслительных коррелятов. Название книги Сеше может создать иллюзию, что в центре его внимания находилась проблематика логики и грамматики. Но это – не так. Как справедливо отметил известный современный французский грамматист Ж.-К. Шевалье: «Главным намерением Сеше было осуществить лингвистическое исследование: логика и психология выступают не в качестве основы, а как предметы ссылок»1 [12. С. 236]. Проблема соотношения логических и грамматических категорий, составляющая часть более общей проблемы соотношения языка и мышления, сложна и многообразна. Она включает в себя рассмотрение таких вопросов, как соотношение понятия и слова, суждения и предложения, умозаключения и способ его выражения в языке, слово1 Зд. и далее перевод наш. – В. К. 66 В. Г. Кузнецов сочетания и типов, проявляющихся в них логических связей, логической абстракции и абстракции грамматической, частей речи и категорий мышления в связи с различными ступенями абстрагирующей деятельности нашего мышления и др. В истории языкознания выделяются три основных направления в решении проблемы соотношения логики и грамматики. Для логического направления логика и грамматика – это равноприродные явления, согласно психологическому направлению – предмет логики отличен от предмета изучения грамматики; существует и третья точка зрения, согласно которой логика мышления простого человека часто расходится с так называемой научной логикой. Логическое направление прочно держалось в языкознании и особенно в школьных грамматиках вплоть до середины XIX в. В логическом направлении получили свое окончательное оформление и развитие идеи, характерные для грамматики Пор-Рояль, восходящие в конечном счете к Аристотелю. Проблема логики и грамматики решалась представителями этого направления (К. Беккер, Ф. И. Буслаев и др.) в плане отношения их как органического единства, тождественного внутри себя. На смену логицизму пришло психологическое направление. Возникновение нового направления в языкознании объясняется, с одной стороны, бурным развитием психологии и, с другой – отрицательной реакцией лингвистов на логицизм, оказавшийся неспособным разрешить многие вопросы развивающейся науки о языке. Представители одного направления психологической школы вообще отвергали саму проблему отношения логики и грамматики (Г. Штейнталь и др.), а представители другого направления этой школы превратили данную проблему в проблему противоречия логики и грамматики (М. Дейчбейн и др.). И в том, и в другом случае проблема отношения логики и грамматики оказалась повернутой в сторону доказательства несовпадения, противоречия логических и грамматических категорий. Некоторые представители языковедческой науки (О. Есперсен и др.) пытались преодолеть тот раскол в теории, который был вызван противостоящими направлениями – логическим и психологическим. Их усилия подчас приводили к механическому объединению двух противоположных концепций. М. Дейчбейн [13] и другие лингвисты стремились примирить психологию и логику с грамматикой. Развитие мышления и языка, 67 Вестник МГЛУ. Выпуск 557 по мнению Дейчбейна, идет по трем ступеням – психологической, логической и грамматической. Трем ступеням развития соответствует три слоя предложения – грамматический, психологический и логический. Психологический синтаксис далеко не всегда существовал, так сказать, в чистом виде. В ряде концепций психологического синтаксиса (В. Вундт и др.) имел место возврат к логике для объяснения субстрата синтаксических явлений, но чаще всего уже не в старых формальнологических рамках, а в духе апперцептивной психологии, которая, хотя и являлась психологией представлений, заключала в себе некоторые элементы структурного понимания психических явлений, характерного для психологии мышления. В таком случае психологический синтаксис становился, по сути дела, логико-психологическим. Для него была характерна более динамическая, чем в формальнологической грамматике, связь логических и языковых категорий, позволяющая учитывать конкретные преломления устанавливаемых грамматических категорий, функциональный подход к языковым явлениям. Первые десятилетий ХХ в. во французской грамматике – это период написания работы А. Сеше «Очерк логической структуры предложения». Это время характеризовалось решительным преобладанием интересов к проблемам современного языка, в чем можно видеть влияние учения Ф. де Соссюра. Женевские лингвисты выступали против внесения историзма в синхроническое рассмотрение грамматических явлений. Необходимо отметить, что психологический подход к языковым явлениям был весьма распространен во французской грамматике ХХ в. (Ф. Брюно, Ж. ван Гиннекен, Ж. Галише, К. де Бур и др.). Подобно представителям психологизма в грамматике, Сеше ставил синтаксис в тесную связь со структурой речевого акта общения с учетом роли говорящего в акте речи и соотношения между говорящим и слушающим. Учение о логико-грамматической структуре предложения развивалось им в связи с подходом к языку, который представлялся как средство выражения всех сторон психической деятельности, а главное – как средство общения. В связи с этим предложение объявлялось многослойным, разноплановым высказыванием, в котором содержится несколько мыслей, лежащих в разных плоскостях (грамматическая, логическая и психологическая). 68 В. Г. Кузнецов В 1910–20-е гг. психология представлений все более и более отступает перед различными видами «целостной психологии», господствующее положение занимает психология мышления (Вюрцбургская школа, А. Бине). Понятие образа, разработанного Бине1, было использовано Сеше в качестве психического коррелята частей речи. В «Лингвистическом энциклопедическом словаре» выделяются три направления психологизма в науке о языке: 1) находящееся в оппозиции к логическим и формальным школам в языкознании, 2) ориентированное на психологию как на методологическую базу, 3) стремящееся исследовать язык в его реальном функционировании и употреблении [4. С. 405]. Очевидно, психологизм Женевской школы относится к третьему направлению. В этот же период бурно развивается детская психология. Стремление при выяснении генезиса какого-либо грамматического явления опереться на «данные детского языка» очень характерно для Сеше, который свое учение о «дограмматическом» и «грамматическом» стремился применить для объяснения становления грамматических структур. Привлекая данные работ по лингвистике и психологии детской речи, Сеше старался показать, каким образом произошел переход от одночленной к двучленной фразе. Одночленную фразу Сеше определяет как простую фразу, выражающую изолированную идею (впоследствии Сеше назвал ее «монорема»): admirable, vains efforts; а двучленную фразу – как фразу-суждение (дирема, по терминологии Сеше), то, что обычно мы называем двусоставным предложением: le soleil brille, cet homme est bon. Моноремами, по мнению Сеше, начинают говорить дети и, вероятно, также некогда начинали люди: «Нам представляется, что фраза-представление относится к наиболее естественной и самой элементарной форме языка. Когда ребенок начинает говорить, он строит фразы, состоящие из одного члена» [18. С. 8]. При таком подходе, естественно, предполагается, что на самых ранних этапах речевого общения единицы коммуникации состояли 1 А. Бине (1857–1911) является одним из видных представителей детской психологии, экспериментальной психологии и психологии мышления. Придерживаясь первоначально постулатов ассоциативной психологии, Бине в дальнейшем отверг их и выдвинул положение о безîбразности мышления, считая процесс мышления оперированием общими схемами решения жизненно важных ситуаций [9. С. 306–307]. 69 Вестник МГЛУ. Выпуск 557 из одних предикатов, которые экспонировались исключительно ситуацией общения. «В обычном акте общения с помощью монорем конкретные обстоятельства представляют по преимуществу Субъект фразы, а слово, обычный языковой знак, является его Предикатом» [6. С. 29]. В этих рассуждениях он, однако, не учитывает, что и древнейшее предложение уже должно было заключать в себе известные элементы диалектики, а следовательно, и известные элементы обобщения. Нельзя было бы понять, как исторически перешел человек от одночленных предложений к двучленным, если бы уже на древних этапах развития языка предложение не заключало в себе известных, хотя быть может еще и примитивных, обобщений. По мнению Сеше, одночленная фраза, несмотря на сопровождающие ее жест и мимику, – средство далеко не достаточное для выражения мыслей, особенно, в связи с усложнением самой мысли; такое положение неизбежно приводит к тому, что ребенок с развитием мышления и языка, ищет и находит более сложные формы выражения. Так, например, вместо того, чтобы коротко сказать bobo, ребенок сообщит нам, показав на руку bobo doigt. «Такая двучленная фраза отличается от моноремы только более сложным характером сообщения. Как и монорема, такая фраза нуждается в опоре на ситуацию… в своей внутренней структуре она содержит нечто более интеллектуальное, чем монорема, во всем остальном она напоминает эту последнюю; она соответствует более высокой стадии развития мышления» [16. С. 23–24]. Части такой фразы, представляющие собой промежуточный этап в становлении фразы-суждения, соотносятся как определяемое и определяющее (по терминологии Сеше «главный и дополнительный член»). В качестве примера Сеше приводит атрибутивные конструкции типа L’oiseau chantant. Тем самым, предполагается, что генетически и исторически атрибутивные конструкции древнее предикативных. «Если бы речь зашла об установлении порядка предшествования двух конструкций: cheval blanc и cheval est blanc мы отдали бы предпочтение первой по той простой причине, что отношения в ней выражены менее эксплицитно и менее сознательно» [16. С. 38]. Однако языковое общение в этой стадии привязано к наглядной ситуации, которая неизбежно накладывает на мышление отпечаток конкретности. Наивысшей стадии развития мышления соответствует фразасуждение [18]. Наличие грамматически выраженного субъекта, «выступающего в качестве “заместителя” ситуации и других экстралингвистических элементов, означает тем самым начало освобождения 70 В. Г. Кузнецов от обстоятельств и от других элементов того же рода» [16. С. 28]. Субъектно-предикативная структура открывает перед ребенком возможность выражать «относительные понятия, связанные с отстоящими во времени фактами, прошлыми, будущими или воображаемыми; его мысль, а вместе с нею и речь обретают свободу, мысль освобождается от связи с конкретным моментом» [16. С. 29]. Фразе-суждению Сеше приписывал коммуникативную функцию, а фразе-представлению – экспрессивную. «Фраза-суждение противопоставляется еще фразе-представлению как средство коммуникации средству выражения. Бессубъектная фраза подобна языковому рефлексу, который возникает под действием внезапного импульса; напротив, субъектная полная фраза выражает полную мысль и формулирует ее таким образом, чтобы обеспечить ее понимание» [18. С. 10]. Исходный принцип рассуждений Сеше, согласно которому в основе первоначального развития лежит аффект, а само развитие языка представляет собой его интеллектуализацию, был характерен для многих философов и лингвистов. Субъектно-предикатной структуре Сеше отводил центральное место в грамматической системе языка: «…в развитии синтаксиса языка как инструмента мысли и коммуникации фраза-представление играет только второстепенную роль, в то время как фраза-суждение, т. е. фраза с субъектом и предикатом, стала основным принципом, центральным органом всякого грамматического механизма» [16. С. 30]. Таким образом, Сеше выделяет три этапа становления фразысуждения: монорема – дирема, члены которой соотносятся как главный и дополнительный (principal et complément), – субъектно-предикатная дирема. Логико-психологическим механизмом образования фразы-суждения является последовательное сжатие, уплотнение монорем. Генезис двучленной фразы-суждения объясняется соединением в речи путем первоначальной координации, лежащей в основе любой мыслительной операции, монорем, закрепившихся в дальнейшем в качестве субъектно-предикатных структур. Вот как описывает первый этап этого процесса Ш. Балли, который в учении о монореме и диреме близок А. Сеше. «Обратимся к языку в его зачаточном состоянии и к детскому языку, на котором монорема coucou будет означать что-то, производящее звук ку-ку, например, птицу, а другое слово – предложение – frrt – легкий шум, слышимый, например, при взлете птицы… И то и другое предложение можно произносить независимо, соответственно различным обстоятельствам. Но может случиться 71 Вестник МГЛУ. Выпуск 557 и так, что один и тот же человек сначала констатирует присутствие птицы, а затем уже видит, как она взлетает. В его речи эта последовательность выразится в форме: Coucou! – Frrt!, где каждая из обеих монорем, отделенных друг от друга ощутительной паузой, получит свою самостоятельную интонацию. …Такое отношение мы будем называть сочинением» [2. С. 64]. Дальнейшее уплотнение монорем приводит к образованию диремы, члены которой находятся в отношении РС (главного и дополнительного члена, по терминологии Сеше). У Балли второму этапу сжатия монорем соответствует так называемая сегментированная фраза. Такой подход закономерно привел к стиранию граней между сочинением и подчинением: «Логическое подчинение выделяется из чистого сочинения последовательными этапами и может развиться в различные психологические типы со всевозможными промежуточными стадиями» [16. С. 21]. Наконец, на третьем этапе сжатия мы получаем полное объединение двух членов. Дирема приобретает статус субъектно-предикатной структуры (отношение SP, по Сеше), или «связанное предложение», по терминологии Балли. Заслуживает внимания попытка Сеше связать развитие синтаксических структур с развитием мышления. Однако экскурсы Сеше в изучение детской речи и индивидуальной психологии не имеют достаточной доказательной силой. Ж. Вандриес правильно заметил, что «детский язык нам указывает только, как усваивается уже организованный язык, но он нам не сможет дать никакого представления о том, чем мог бы быть язык в начале своего развития… ребенок возвращает только то, что ему дали… он оперирует только элементами, данными ему окружающими… он совершает подражательный акт, но не творческий, не самодовлеющий» [3. С. 20]. Итак, по Сеше, в своем развитии от дограматического состояния до грамматического субъектно-предикатная структура проходит три этапа: монорема – дирема, члены которой соотносятся как главный член и дополнение (РС), – субъектно-предикатная дирема (отношение SP). Трем этапам становления логико-грамматических структур соответствуют три вида фундаментальных отношений: сочинение, главный – дополнительный член (РС), логический субъект – логический предикат (SP). Последние два вида отношений носят подчинительный характер. Поскольку субъектно-предикатная дирема образуется 72 В. Г. Кузнецов у Сеше в результате различной степени сжатия монорем, а понятие «степень» как качественно, так и количественно весьма неопределенно – закономерно заключение, что границы между сочинением и подчинением размыты. Сеше заложил основы изучения семантических аспектов онтогенеза сиктаксиса. В дальнейшем психолингвистические исследования подтвердили, что именно овладение предикативностью составляет основу развития синтаксиса ребенка. Три указанных вида отношений Сеше считал универсальными, логическими: они имеют место как между компонентами сложного предложения, так и между членами простого. Грамматическое выражение трех фундаментальных видов отношений Сеше задумал показать в работе «Очерк логической структуры предложения» [6]. Изложение своего учения о логико-грамматической структуре предложения Сеше начинает с того, каким образом могут выражаться три универсальных типа отношений в простом предложении. Если эти отношения Сеше относил к плану логики, то части речи (классы слов по его терминологии) – к психологическому плану. Части речи определялись Сеше как языковые корреляты соответствующих психических представлений (образные категории). Сеше ставит вопрос: каким образом этим различиям в категориях соответствуют различия, основанные на трех типах основных отношений, как логика проецируется на план воображения. Исследуя вопрос о взаимоотношениях логических категорий и частей речи, Сеше исходит из того положения, что язык обладает своими особыми качествами, предназначенными для грамматического выражения связей понятий. Основным пунктом анализа грамматической системы языка, по мнению Сеше, должна быть простая двучленная фраза. Задача анализа состоит в изучении всех детерминативов, группирующихся вокруг двух членов предложения. «Можно показать, – писал позже Сеше, – что в своих основных формах синтаксис целиком основан на развитии одного типа фразы, в котором субъектом является существительное, а предикатом – глагол или прилагательное (со связкой во французском языке). С этими элементами сочетаются либо присущностные, либо реляционные дополнения. Номинальные формы глагола и придаточные предложения представляют собой не что иное как более сложные комбинации тех же исходных элементов» [18. С. 22]. Отношение сочинения, по мнению Сеше, с грамматической точки зрения не представляет затруднений. Сочинение характеризуется им 73 Вестник МГЛУ. Выпуск 557 как относительное единство членов, основанное на отношении их следования, или как внешняя связь, свободная от логического отношения. Таким образом, сочинение у Сеше выступает как отношение соположенности и как будто не имеет ничего общего с двумя другими видами логических отношений. Как же грамматически выражаются в простом предложении логические отношения субъекта и предиката и главного и дополнительного члена? Первый тип логического отношения представлен грамматическим подлежащим и грамматическим сказуемым. Сеше выделяет два типа предикатов: присущностный предикат и внешний, или реляционный, предикат. Остановимся на причинах такого деления. К присущностному предикату Сеше относил глагольный предикат, адъективный предикат (именное составное сказуемое с предикативным членом, выраженным прилагательным) и субстантивный предикат (именное составное сказуемое с предикативным членом, выраженным существительным без предлога), например, Ce livre est un roman. Тесная грамматическая связь между субъектом и предикатом (согласование в лице, числе, роде) соответствует, по мнению Сеше, психологической присущности – тесной смысловой связи двух членов. Отсюда и название предикатов. Наряду с присущностным предикатом, Сеше выделял внешний, или реляционный, предикат. Под последним он имел в виду именное составное сказуемое с предикативным членом, выраженным именем существительным с предлогом, например, Le chien est sous la table. В таких случаях, считал Сеше, «субъект и предикат сближаются в силу отношения, которое существует только в мысли говорящего субъекта и выражение которого остается имплицитным» [16. С. 60]. «В реляционном предикате, – писал Сеше, – независимо от наличия или отсутствия связки, предикат выражает чистое отношение, а сама связка – просто предикативное отношение» [16. С. 78]. В отличие от присущностного предиката, реляционный предикат не согласуется с субъектом, их связь соответствует отношению между главным членом и реляционным дополнением. «Любе понятие, к какой бы категории оно ни принадлежало, может быть определено отношением к внешнему по отношению к нему понятию, которое обязательно будет понятием сущности» [16. С. 66–67]. Примерами реляционного дополнения могут служить предложное сочетание существительного с существительным: un homme sans 74 В. Г. Кузнецов courage; предложное сочетание прилагательного с существительным: bon pour les animaux; предложное сочетание глагола с существительным: grimper sur un arbre; лат. similes libro. Нетрудно заметить, что во всех случаях имеется в виду грамматическая связь управления. Транзитивность Сеше понимал в широком смысле: «Если мы определим транзитивность как неполноту главного понятия, перед нами сразу же откроются гораздо более широкие перспективы. Транзитивные глаголы не будут больше ограничиваться глаголами действия, направленными на объект в специальном смысле слова; appartenir à ‘принадлежать кому-н.’, который требует дополнения, обозначающего обладателя, aller à ‘идти, ехать куда-н.’, который влечет за собой указание места, также является транзитивными глаголами» [6. С. 76]. Таким образом, Сеше не проводит дифференциации между переходными и непереходными глаголами в традиционном понимании. А. Сеше, подобно А. М. Пешковскому [5], интерпретирует традиционное понятие переходности-непереходности не формально, а функционально, как наличие или отсутствие необходимой связи между глаголом и его дополнением. Более того, транзитивностью, согласно Сеше, могут обладать и другие части речи. «Существуют транзитивные прилагательные: если я говорю Cet habit est bon à jeter ‘Этот костюм годится на выброс’, я употребляю прилагательное bon в значении, которое оно получает только благодаря вводимому им зависимому слову» [6. С. 76]. Под транзитивными прилагательными Сеше имеет в виду прилагательные типа: semblable, voisin, utile, capable, – образующие конструкцию сказуемого. Сам Сеше трехчленное сказуемое не выделяет и, подобно А. А. Шахматову [7], рассматривает элементы, следующие за связкой, как словосочетание. Транзитивными по природе Сеше считает связку, предлоги, союзы. Таким образом, части речи Сеше рассматривает с точки зрения их потенциальной сочетаемости с другими частями речи. Помимо реляционного дополнения, Сеше выделял присущностное дополнение. Он писал, что любая идея: субстанции, процесса, качества может более точно определяться посредством другой идеи. Итак, у Сеше, в отличие от традиционной точки зрения, определяться могут не только существительные, но и другие части речи. Детерминативом существительного служит прилагательное, между ними устанавливается тесная грамматическая связь – согласование. Присущностным дополнением глагола является наречие. Этот класс слов, считает Сеше, 75 Вестник МГЛУ. Выпуск 557 играет по отношению к глаголу ту же роль, что и прилагательное – по отношению к существительному. Так, например, общее понятие процесса «courir» подразделяется на ряд более мелких специальных понятий посредством таких детерминантов, как lentement, rapidement, vivement, habilement, gauchement и т. д. Прилагательное и наречие, в свою очередь, также определяются наречиями, которые, чаще всего, являясь идентичными по грамматической форме, логически отличаются от наречий и глаголов тем, что выражают только различия в степени: très, peu, assez, trop, extrêmement, médiocrement, nullement, extraordinairement. Нетрудно заметить, что под категорию присущностных дополнений Сеше подводит не только атрибутивные отношения, но и обстоятельственные. Определение обстоятельственных отношений как детерминативных отнюдь не случайно. Оно вытекает из логического понятия подчинительной субординации. «Логическая концепция подчинения неизбежно приводит к отождествлению подчинения с детерминацией» [11. С. 72]. Соотношение между логической и грамматической структурой предложения Сеше не представлялось параллельным. Хотя «Очерк логической структуры предложения» был задуман как исследование по логическому и грамматическому анализу фразы, Сеше не ограничивается чисто формальной стороной проблемы, а стремится показать и коммуникативный аспект предложения, сближаясь в этом отношении с Ш. Балли, уделявшего много внимания коммуникативному аспекту предложения. Сеше ставит вопрос: «…в самом ли деле субъект и предикат, главный и дополнительный член, выделяемые грамматическим анализом, всегда будут субъектом и предикатом, главным и дополнительным членом также и с точки зрения психологии?» [16. С. 119]. Он отвечает на этот вопрос негативно: «Языковое выражение предстает, с одной стороны, заключенным в свои традиционные формы, функционирование которых носит автоматический характер, и которые в силу присущего им свойства, в большей мере сохраняют логический характер; с другой стороны, оно выступает в своей природной свободе и энергии. Все окказиональные или освященные узусом случаи расхождения, которые можно наблюдать между грамматическими и логическими формами, объясняются этим конфликтом» [16. С. 216–217]. 76 В. Г. Кузнецов Части речи трактуются Сеше не как имманентные логико-грамматические категории, а функционально. Функциональный подход к частям речи развивал также А. Фрей: «грамматические категории, отнюдь не являясь простым измышлением Аристотеля, действительно воспринимаются как таковые говорящим субъектом в силу тех отношений формы и функций, которые служат для классификации знаков в памяти и речи» [14. С. 136]. Несогласованность между логическими и грамматическими категориями Сеше выявляет не только в процессе анализа простого предложения, но и в процессе изучения организации сложного предложения. Между компонентами сложного предложения он выделяет те же три фундаментальных вида отношений, что и между членами простого предложения. В определении «сочинения» у Сеше заметны колебания. С одной стороны, это – отношение внешнего порядка, не оставляющее место для логического отношения, а с другой – сочинение определяется как относительное единство, основанное на отношении следования. Последнее предполагает логическую связь. Эти колебания, справедливо отмечает Ж. Антуан [8], объясняются тройственным подходом Сеше к структурной организации предложения. С одной стороны, как мы отмечали, Сеше выделяет логические отношения, а с другой – грамматические формы этих отношений, уделяя в то же время место психологическим представлениям, являющимся необходимым «посредником» между логическими функциями и лингвистическим выражением. С логической точки зрения, сочинение у Сеше выступает как чисто формальный процесс, а если стать на лингвистическую точку зрения, то мы оказываемся перед проблемой логического отношения (относительное единство компонентов). Сеше анализирует три типа сочиненных предложений: 1) La nuit était noire, le vent soufflait, il faisait un froid terrible; 2) Il pleut, je reste; 3) Ars longa, vita brevis. «В первом типе, – пишет Сеше, – каждое предложение выражает характерную черту всей совокупности, и эти черты столь же прочно связаны в пределах этого более общего единства, как могут быть связаны глаза, нос и рот в понятии лица» [6. С. 149–150]. Это – отношение чистой координации», и оно соответствует первому виду фундаментальных отношений: А–А. В двух других случаях, продолжает Сеше, имеет место более тесная логическая связь. Второй тип сочиненного предложения Il pleut, je reste содержит факт и его следствие, третий – Ars longa, vita brevis представляет собой противо77 Вестник МГЛУ. Выпуск 557 поставление двух фактов, из которого имплицитно следует более сложная мысль. Отношения между компонентами второго и третьего типа предложений соответствуют, по мнению Сеше, логическому отношению субъекта и предиката S : P, например, Il pleut – субъект, je reste – предикат. В своем понимании сочиненных предложений А. Сеше близок Ш. Балли. Он писал: «Два предложения считаются сочиненными, если первое предложение служит темой второго» [2. С. 65]. Если мы заменим собственные термины Балли «тема» и «повод» соответственно на «субъект» и «предикат» в смысле Сеше, станет ясным, что сочиненные предложения у Балли соответствуют предикативно-сочиненным у Сеше. Тип сочиненных предложений, соответствующих логическому отношению S : P, входит в обширный класс грамматических конструкций с имплицитной логикой (в них ни логические, ни психологические отношения грамматически не выражены). Этот тип сочинения Сеше называет предикативным сочинением. Предикативно-сочиненные предложения, выделенные Сеше, представляют собой разновидность сложносочиненных предложений, получивших название соположенных, и лишь гораздо позже привлекших внимание исследователей. Заслуга А. Сеше, подчеркивает Ж. Антуан, в том, что «нарушив осторожное молчание поколений грамматистов, Сеше решительно заявляет: нет категории заданных, незыблемых логических отношений, называемых сочинением, которому в плане выражения соответствует некоторый набор средств, список которых изучается со времен античности в школе. По мнению Сеше, существует собственно сочинение, «если хотите “чистое сочинение” и “нечистое сочинение”, в котором равновесие членов, под которым он понимает основание сочинения относительно ассоциированных членов, в той или иной мере нарушается в результате установления иерархии, разумеется, имплицитной предикативной природы. Такой вывод Сеше извлекает из своих исследований. Преимущество такого подхода в том, что он позволяет избавиться от заранее установленных логических рамок и открыть таким образом путь исследователям, стремящимся изучать конкретную языковую реальность» [8. С. 256]. Подчинение в общем виде определяется Сеше как логическая связь между главным и дополнительным членом и рассматривается прежде всего как логическое «вклинивание» одного предложения в другое, создающее логическое целое. Сеше обращает внимание на термино78 В. Г. Кузнецов логическую нестрогость таких понятий, как «главное» и «придаточное» предложение. Сеше высказал мысль о стертости границ между сочинением и подчинением, которые представлялись ему не диаметрально противоположными, а соприкасающимися на своих периферийных участках. Сочинение: Je désepérais de le voir – et il arriva. Предикативность: Je désespérais de le voir – il arriva. Подчинение: Je désespérais de le voir – quand il arriva. Идеи А. Сеше о соотношении сочинения и подчинения представляют несомненный интерес для развития общей теории сложного предложения. Учение Сеше о логико-грамматической структуре предложения представляет собой попытку определить взаимное отношение между грамматикой, логикой и психологией. Он считал, что эта проблема входит составной частью в круг теоретических вопросов языкознания. Логические категории у Сеше выступают не как логическая сущность мышления, а выводятся из отношений между синтаксическими структурами и служат для выражения связей понятий. Сеше подчиняет логику языка воле говорящего. Сам акт логической предикации не задан объективно, а является производным от акта коммуникации. Таким образом, логические категории представляют собой скорее некоторое актуальное отношение членов предложения, а не движение самой мысли. Логические понятия не находят в языке раз и навсегда данного словесного выражения, более того, одно и то же понятие может быть выражено разными классами слов. Различая, так же как и Балли, интеллектуальное и аффективное, Сеше связывал акт речи с действием автоматизма двух типов. Первый – строгие грамматические правила – относится к разуму, второй – языковые средства выражения чувств – к психологии. К средствам автоматизма второго типа Сеше относил разного рода отступления от прямого порядка слов, интонацию, не являющуюся автоматическим явлением, восклицания. Эмоционально-экспрессивные факторы нарушают строгий порядок синтаксических отношений. Сходные рассуждения мы встречаем в «Грамматике “Пор-Рояль”», методологической основой которой является рационализм XVII в. «По отношению к грамматике они (фигуры речи), безусловно, представляют собой ее нарушения, но в отношении языка они выступают его украшением и подчас открывают нам его совершенства» [1. С. 209–210]. 79 Вестник МГЛУ. Выпуск 557 Психологическую экспликацию грамматических категорий Сеше напоминает психологизм Ж. Галише в его работе «Очерк психологической грамматики современного французского языка». Галише утверждает, что грамматическая проблема является «в сущности, проблемой психологической» [15]. Основываясь на такой концепции грамматики, он сосредоточивает внимание на грамматической форме выражения понятий и на концептуальном сходстве различных классов слов. Классификация частей речи, предложенная Галише, основывается на фундаментальном сближении разных классов слов, например, существительные и местоимения объединяются им в «именной класс». Учение Сеше о логико-грамматической структуре предложения оказала влияние на голландского лингвиста К. де Бура, объяснявшего в своих работах, многие грамматические явления тенденциями психологического порядка [10]. Учение Сеше о логико-грамматической структуре предложения привлекает внимание своим функциональным подходом к грамматическим явлениям. Изучая организацию внутренней структуры предложения, Сеше переносит центр тяжести исследования на его коммуникативный аспект. Он не ограничивается чисто формальной стороной проблемы логико-грамматической организации предложения, но и показывает сдвиг между логическими и грамматическими категориями, имеющими место в речи. Это расходится со все еще встречающимся представлением о Сеше как представителе логицизма в грамматике. Сеше можно упрекнуть в том, что он не делал строгого различия между частями речи и членами предложения, а также в психологизации логических категорий. Можно обнаружить и ряд непоследовательностей в трактовке соотношения логики, грамматики и психологии. В оправдание Сеше можно сказать, что эта проблема до сих пор относится к числу наиболее запутанных и спорных в грамматике. Несомненная заслуга Сеше в том, что им намечен когнитивный подход к изучению синтаксических отношений, вытекающий из коммуникативной и мыслесозидающей функции языка. Соотнеся части речи со стоящими за ними мыслительными категориями, Сеше наметил описание системы частей речи в когнитивном плане. Он выделил перцептивный аспект – отношение высказывания к действительности и концептуальный аспект – содержание синтаксических форм и высказываний. Тем самым он ставил вопрос, каким образом целостная ситуация (уровень перцепции) с ее процессуальными признаками отра80 В. Г. Кузнецов жается в оформлении синтаксических структур и синтаксических связей. Им намечен и типологический подход к этой проблематике: межязыковые расхождения в оформлении синтаксических структур дают основание говорить о своего рода разных синтаксических менталитетах. СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ 1. Арно, А., Лансло, К. Грамматика общая и рациональная Пор-Рояля. – М. : Прогресс, 1990. – 272 с. 2. Балли, Ш. Общая лингвистика и вопросы французского языка : пер. с франц. – М. : Изд-во иностр. лит., 1955. – 416 с. 3. Вандриес, Ж. Язык : пер. с франц. – М. : Соцэкгиз, 1937. – 410 с. 4. Лингвистический энциклопедический словарь. – М. : Советская энциклопедия, 1990. – 683 с. 5. Пешковский, А.М. Русский синтаксис в научном освещении. – М.: Учпедгиз, 1956. – 511 с. 6. Сеше, А. Очерк логической структуры предложения : пер. с франц. – М.: УРСС, 2003. – 222 с. 7. Шахматов, А.А. Синтаксис русского языка. – Л.: АН СССР, 1925– 1927. – Вып. 1, 2. – 656 с. 8. Antoine, G. La coordination en français. I. – P.: Ed. d’Artrey, 1959. – 700 p. 9. Binet, A. L’étude expérimentale de l’intelligence. – P. : Alfred Costes, 1922. – 307 p. 10. Boer, C. de. Syntaxe du français moderne. – Leiden: Univ.pres., 1947. – 352 p. 11. Bröndal, V. Essai de linguistique générale. V. I. – Copenhague : E. Munksgaard, 1943. – 174 p. 12. Chevalier, J.-Cl., A.-M. Frýbà-Reber. Albert Sechehaye et la syntaxe imaginative // Historigraphia linguistica. – 1995. – Vol. 22. – № 1–2. – P. 235–238. 13. Deutschbein, M. Satz und Urteil. – Göthen, 1919. 14. Frei, H. La grammaire des fautes. – P. : Geuthner, 1929. – 317 p. 15. Galichet, G. Essai de grammaire psychologique du français moderne. – P. : Presses univ. de France, 1947. – 224 p. 16. Sechehaye, A. Essai sur la structure logique de la phrase. – P. : Champion, 1926. – 237 p. 17. Sechehaye, A. La méthode constructive en grammaire et son application // Cahiers Ferdinand de Saussure. – 1944. – № 4. – P. 23–25. 18. Sechehaye, A. Les deux types de la phrase // Mélanges d’histoire littéraire et de philologie offerts à M. Bernard Bouvier. – G., 1920. – P. 215–232. Перепечатано в : Cahiers Ferdinand de Saussure. – 1944. – № 4. – P. 7– 22. Цит. по CFS. 81
