ГЕОПОЛИТИЧЕСКИЕ ПРОЦЕССЫ В ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ В

Министерство иностранных дел Российской Федерации
Дипломатическая академия
На правах рукописи
Артыкбаев Айбек Мухтарович
ГЕОПОЛИТИЧЕСКИЕ ПРОЦЕССЫ
В ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ В ЭПОХУ ГЛОБАЛИЗАЦИИ
ДИССЕРТАЦИЯ
на соискание ученой степени кандидата политических наук
Специальность 23.00.04 – политические проблемы международных
отношений, глобального и регионального развития
Научный руководитель:
доктор политических наук,
профессор
Задохин А.Г.
Москва-2014
1
СОДЕРЖАНИЕ
Введение
Глава 1. Процессы реструктуризации постбиполярного мира
(методологический аспект)
1.1. Возможность синергетического подхода при исследовании
открытых сложных социальных систем
1.2. Глобализация и глобальное управление
Глава 2. Конфигурация Центральной Азии
2.1. Формирование геоисторической целостности и структуры
2.2. Эволюция ферганского регионального кластера
Глава 3. Геополитическое переформатирование Центральной
Азии
3.1.
Субъекты
международной
политики
в
процессах
расширяющегося пространства постсоветской Центральной Азии
3.2. Роль государств южной периферии центрально-азиатского
региона
Заключение
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
ВВЕДЕНИЕ
Актуальность
темы
диссертации
определяется
возросшим
геополитическим значением Центральной Азии в трансформационных
процессах планетарного пространства. Современный мир находится в
состоянии перехода в качественно новое, по сравнению с биполярным
прошлым, состояние. Формируется иная конфигурация глобальной
системы международных отношений, в которую центрально-азиатским
государствам предстоит вписаться в новом качестве.
Одновременно
возросло
геоэкономическое
значение
региона
Центральной Азии в связи с включением его в мировую экономику и как
следствие сопряжения в этом пространстве интересов ряда государств
Востока и Запада, в числе которых акторы мирового уровня. С другой
стороны, государства Центральной Азии самостоятельно включаются в
мировую политику и экономику и расширяют пространство своих
интересов и развивают связи с ближними и дальними государствами.
В то же время имеет место продолжающаяся политическая
нестабильность в соседнем Афганистане, неопределенность развития
ситуации в связи с ожидаемым выводом военных подразделений США и их
союзников из страны, и возможное распространение нестабильности проникновение международного терроризма и религиозного экстремизма
непосредственно в страны Центрально-азиатского региона, что превратило
это пространство в один из наиболее важных объектов мировой политики.
В результате сформировалась более сложная и взаимообусловленная
система взаимосвязей, выходящая за рамки бывшего внутреннего
советского региона и во многом неустойчивая.
Исследование этих факторов представляется весьма актуальной
задачей, что позволяет сформировать интегральное видение процессов,
происходящих в центрально-азиатском регионе в эпоху глобализации,
3
перспективы расширения единой глобальной цивилизации, к которой
стремится Запад в нынешних условиях. Это напрямую затрагивает как
национальные
интересы
России,
так
и
вопросы
обеспечения
ее
национальной безопасности в долгосрочной перспективе, учитывая ее
ведущую роль в интеграционных процессах в регионе.
Степень научной разработанности проблемы. Диссертантом был
рассмотрен и использован целый ряд публикаций различных авторов:
политологов, социологов, конфликтологов, юристов-международников и
ученых,
занимающихся
исследованием
формирования
системы
международных отношений на различных уровнях, в том числе
региональном. Источники, исследующие в своих работах место и роль
Центральной Азии в системе современных международных отношений,
делятся на несколько групп.
К
первой
группе
можно
отнести
официальные
документы
международных организаций и институтов - Организации Объединенных
Наций, Содружества Независимых Государств, Шанхайской организации
сотрудничества, ЕврАзЭС и др., органов государственной власти,
регламентирующих
непосредственно
1
деятельность
связанной
с
в
сфере
внешней
Центрально-азиатским
политики,
регионом1
и
Конституция Российской Федерации. – М.1994; Доктрина информационной
безопасности Российской Федерации // Российская газета. 2000. 28 сент.; Устав ООН. В
кн.: Международное публичное право. Сборник документов: в 2 ч. Ч.1.- М. Проспект,
2006.; Концепция внешней политики Российской Федерации от 12.07.2008 г. №ПР1440; Указ Президента Российской Федерации от 14 сент. 1995 г. №940.
«Стратегический курс России с государствами-участниками Содружества Независимых
Государств»; Закон Российской Федерации «О безопасности» от 5 марта 1992 г. в ред.
Закона РФ от 25.12.92 № 4235-1; Стратегия национальной безопасности Российской
Федерации до 2020 года. Утверждена Указом Президента РФ от 12.03.2009 г. № 537. //
Российская газета. 2009. 13 мая; Концепция национальной безопасности Российской
Федерации, утверждена Указом Президента Российской Федерации от 17 декабря 1997
г. №1300, в ред. Указа Президента РФ от 10.01.2000 №24.; Национальная стратегия
развития Республики Таджикистан на период до 2015 года от 3 апреля 2007 года.
Душанбе, 2007; Договор о союзническом взаимодействии между Республикой
Таджикистан и Российской Федерацией ориентированный в ХХI век. - Вечерний
Душанбе . 1999. 22 апреля; Договор о сотрудничестве в военной области между
Республикой Таджикистан и Российской Федерацией. - Бюллетень международных
содержащих концептуальные основы, приоритеты и целевые установки
внешней политики этих государств и региональных организаций. Также
были
использованы
выступления
руководителей,
дипломатов
и
политических деятелей центрально-азиатских государств, России, США и
других
стран,
переводы
из
официальных
источников,
документы
министерств иностранных дел и посольств соответствующих стран.
К следующей группе относятся работы авторов в области теории
международных отношений и дипломатии, посвященные непосредственно
исследованию
актуальных
глобального
сотрудничества
Алексеевой,
Е.П.
проблем
Бажанова,
в
международных
отношений
Центрально-азиатском регионе:
Ю.П.Бойко,
М.В.
Братерского,
и
Т.А.
А.А.
Волоховой, А.Д. Воскресенского, К.С. Гаджиева, В.А. Гусейнова, А.И.
Гушера, А.Г. Задохина, Т.А. Закаурцевой, И.Д. Звягельской, А.А.
Казанцева, Г.Г. Кадымова, А.С. Капто, В.И. Коваленко, Н.А. Косолапова,
С.В. Лаврова, С.Г. Лузянина, А.В. Лукина, Д.Б. Малышевой, В.В. Михеева,
В.В. Наумкина, Е.М. Примакова, В.П. Пугачева, Г.А. Рудова, А.И.
Соловьева, А.В. Торкунова, Г.И. Чуфрина, В.В. Штоля, А.Д. Шутова и др. 2,
договоров. Москва. 1994.-№10; Конституция Республики Таджикистан от 6 ноября
1994 года. Душанбе. 2003 и др.
2
Бажанов Е.П., Бажанова Н.Е. Диалог и столкновение цивилизаций. М.: «Весь мир»,
2013; Бажанов Е.П., Бажанова Н.Е. Международные отношения в XXI веке. М.: ВостокЗапад, 2011; Бажанов Е.П. Актуальные проблемы международных отношений. Т.1-3.
М.: Научная книга, 2001-2002.; Бажанов Е.П. Современный мир. Избранные труды. М.:
Известия, 2004.; Бажанов Е.П. Америка: вчера и сегодня. В 2 т. М.: Известия, 2005.;
Бажанов Е.П. Китай: от Срединной империи до сверхдержавы ХХI века.М.: Известия,
2007; Братерский М.В. Политика США в Средней Азии: итоги десятилетия// США и
Канада. 2002. №9; Волохова А.А. Основы китайской дипломатии. М.: Научная книга,
2007; Задохин А.Г. Россия и Евразия. М.: Русский мир, 1997; Задохин А.Г. Россия в
Евразии и мировой политике. М., 1998; Звягельская И.Д. Становление государств
Центральной Азии. М. 2009; Звягельская И.Д., Наумкин В.В. Угрозы, вызовы и риски
«нетрадиционного» ряда (Центральная Азия). М.: МГИМО, 2002; Казанцев А.А.
Политика стран Запада в Центральной Азии: проекты, дилеммы, противоречия. М.:
МГИМО, 2009; Лузянин С.Г. Китайские «корни» и российские «ветви» в Центральной
Азии (к вопросу о соотношении политики КНР и РФ в регионе)//Центральная Азия и
Кавказ. 2007. №3; Малышева Д.Б. Центральноазиатский узел мировой политики. М.:
ИМЭМО РАН, 2010; Михеев В.В. Китай-Япония: стратегическое соперничество и
партнерство в глобализирующемся мире. М. 2009; Мясников В.С. Квадратура
китайского круга. Избранные статьи. В 2 кн. М.: Восточная литература, 2006; Наумкин
В.В. Центральная Азия в мировой политике. М. 2005; Примаков Е.М. Мир после 11
5
работы которых одновременно содержат много актуального фактического
материала.
Рассмотрению характера интеграционных процессов, специфики
политической трансформации и модернизации, влияния идеологических и
этнических факторов на функционирование политической конфигурации
Центральной Азии и ее встраивания в международные отношения
посвящены публикации российских ученых и политических деятелей,
которые послужили для автора примером анализа трансформации
политической системы переходного общества.
Важную группу источников образуют труды зарубежных ученых, в
которых рассматриваются как глобальные факторы, воздействующие на
политические системы государств, так и региональные особенности
политики ведущих держав в Центральной Азии3.
Широко применялись материалы, представленные на официальных
сентября. М.: Мысль, 2002; Рудов Г.А. Российско-кыргызские отношения: история и
современность. М.: 2001.; Татаринцев В.М. Содружество Независимых Государств в
начале ХХI века: проблемы и перспективы. М.: Научная книга, 2007; Современные
международные отношения. Под ред. Торкунова А.В. М., 1999; Штоль В.В. Роль и
место НАТО в системе европейской и международной безопасности в условиях
глобализации. М.: Научная книга, 2006; Шутов А.Д. На руинах Великой державы, или
Агония власти. 1991-2003 годы. М.: Вече, 2004; Чуфрин Г.И. Россия в Центральной
Азии. Алматы: Казахстанский институт стратегических исследований при Президенте
РК, 2010; Примаков Е.М. Мир без России. М., 2009 и др.
3
Anderson, Liam and Michael Beck. U.S. Political Activism in Central Asia. The Case of
Kyrghyzstan and Uzbekistan//Crossroads and Conflict. Security and Foreign Politic in the
Caucasus and Central Asia. Ed. by Gary K.Betsch, Cassady Craft, Scott A. Jones and Michael
Beck. Routledge, London - New-York, 2000; Blank, Stephen. The United States and Central
Asia//Centrai Asia Security. The New International Context/Ed. by Roy Allison and Lena
Jonson. London - Washington D.C., 2001; Bohr Annette. Regional Cooperation in Central
Asia: Mission impossible?//Helsmki Monitor. Quarterly on Security and Cooperation in
Europe. Special Issue. Central Asia Aspects of security and stability. Ed. by Arie Bloed.
Leiden, 2003; Jones Luong, Pauline. Conclusion: Central Asia's Contribution to Theories of
the State // The Transformation of Central Asia States and Societies from Soviet rule to
Independence/Ed. by Pauline Jones Luong. Cornell University, Press Ithaca and London,
2003; Бжезинский 3. Выбор. Мировое господство или глобальное лидерство.
Международные отношения, 2005, Олкотт М.Б. Второй шанс Центральной Азии. Москва-Вашингтон, 2005; Фукуяма Ф. Великий разрыв. - М.: Издательство группы
ACT, 2003; Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. -М.: ACT, 2005; Марат Э.
Идеология и государственное строительство в Кыргызстане и Таджикистане / Институт
Средней Азии и Кавказа Центра исследований Великого Шелкового пути Университета
Дж. Хопкинса. - Нью-Йорк: 2008 и др.
сайтах российских и зарубежных министерств и ведомств, связанных с
тематикой исследования.
Значительный объем фактической информации получен из данных
отечественных и зарубежных новостных агентств, периодических изданий
и их электронных версий.
В целом, несмотря на определенную степень разработанности общих
и частных проблем, так или иначе касающихся системы отношений и
геополитической
конфигурации
в
Центрально-азиатском
концептуальная,
институциональная
и
технологическая
регионе,
стороны
формирования конфигурации международных отношений в регионе пока
малоисследованны. С одной стороны, для исследования данного вопроса
имеется глубокое методологическое основание и обширный эмпирический
материал. С другой стороны, в этой сфере остается достаточно много
принципиальных вопросов, требующих теоретического осмысления.
Объект диссертационного исследования - политическая система
переходного общества в Центральной Азии и влияние на нее внешних
акторов международных отношений регионального и мирового уровня.
Предмет
исследования
формирование
-
и
трансформация
центрально-азиатской геополитической системы в условиях глобализации.
Целью исследования является анализ процессов трансформации
регионального пространства Центральной Азии в контексте глобализации.
Основные задачи исследования:
- проанализировать процесс формирования и эволюции исторической
Средней/Центральной Азии как целостного пространства;
- определить структуру пространства Центральной Азии как
региональной системы;
-
рассмотреть
комплекс
разноуровневых
процессов
и
взаимоотношений в Центральной Азии между основными региональными
акторами;
- выявить особенности перехода Центральной Азии на мировой
7
уровень из внутрирегионального формата;
- определить место современных центрально-азиатских государств в
процессах глобализации;
- проанализировать соучастие ведущих субъектов современного этапа
глобализации в процессах переформатирования территорий центральноазиатских государств;
- исследовать процесс расширения пространства Центральной Азии и
развития
отношений
между
постсоветскими
центрально-азиатскими
государствами и их историческими соседями.
Теоретико-методологическую основу исследования составили
идеи и концепции теории международных отношений, изложенные
представителями отечественной и зарубежной политической науки. В ходе
рассмотрения процессов трансформации геополитической конфигурации в
регионе
были
применены
методы
структурно-функционального
и
системного подходов, теории самоорганизующихся сложных систем.
Новизна диссертационного исследования обусловлена тем, что,
несмотря на внимание исследователей к проблемам международных
отношений в Центральной Азии и внешней политики государств региона,
не предпринималось попыток системного анализа эволюции региона как
исторической целостности, начало формирования которой начинается в
глубокой древности и в целом связано с глобальными планетарными
процессами. И если до вхождения в состав СССР Центральная Азия
рассматривалась именно в этом контексте и ее контуры совпадали с
пространством географической Центральной Азии, то в советской
историографии регион определялся, как внутренний, и исследования были
соответственно сужены.
В диссертации пространство бывшей советской Средней Азии
рассматривается в контексте расширяющегося и самоорганизующегося
пространства, где происходит восстановление центрально-азиатскими
государствами и их соседями исторических связей, а также участие в этих
процессах ведущих акторов процессов глобализации.
В этой связи определены субъекты международной политики как
движущие силы в процессах расширяющегося пространства постсоветской
Центральной
Азии.
Выявлены
кластерные
зоны
постсоветской
Центральной Азии и их место в процессах переформатирования и
расширения территорий региона.
В работе осуществлена попытка определить роль и
место
Центральной Азии как единого целого в системе международных
отношений, рассматривая последнюю на глобальном, геополитическом
уровне. Показана роль малых государств южной периферии Центральной
Азии.
В сконструированной в диссертации конфигурации международных
отношений в регионе в новом свете выявлены и сформулированы интересы
и России, ее внешней политики как в самом регионе, так и по отношению к
ведущим
мировым
акторам.
На
основании
этих
заключений
сформулированы рекомендации по реализации внешней политики в
регионе на ближайшую, среднесрочную и долгосрочную перспективы.
Положения, выносимые на защиту:
1.
Территории
сохраняют
свои
современных
внутри
государств
региональные
связи
Центральной
и
Азии
геополитическую
целостность. Каждое государство региона при всей своей особенности
является частью единой международной системы, что определяет
внутреннюю и внешнюю политику каждой страны и их взаимоотношения,
учитывая наличие общих интересов и вызовов.
2.
Культурноцивилизационная,
преимущественно
исламская,
принадлежность и соответствующая самоидентификация становится
господствующей в странах Центральной Азии. Однако исламская
культурная традиция в странах Центральной Азии распылена на локальные
территории.
3. Трансформируется социокультурное пространство территорий
9
бывших советских республик Центральной Азии, которые стремятся
сформировать
новую
идентичность
и
выйти
за
рамки
бывшего
внутрисоветского субрегиона. Общие проблемы переходного периода
развития стран Центральной Азии побуждают их к координации действий
и консолидации по отношению к внешним вызовам и угрозам.
4. Пространство постсоветской Центральной Азии «расширяется»
под влиянием не только современных глобальных процессов. Идет
образование
нового
пространственному
определенных
контура
контуру
Центральной
Азии,
дороссийско-имперского
обстоятельствах,
в
среднесрочной
близкого
периода.
к
При
перспективе,
постсоветская Центральная Азия может стать полюсом «расширенной»
идентичной исторической Центральной Азии.
5. Сохранение функций Ферганской долины как регионального
политико-экономического
кластера
возможно
только
через
межгосударственное взаимодействие как соседних государств, так и
внешних акторов.
6. Формирование региональной системы международных отношений
в Центральной Азии объективно предполагает существование разных
типов взаимосвязей и векторов разной направленности. В государствах
Центральной Азии есть расхождение в понимании своих интересов и
стратегии
и
перспектив
геополитического
развития
региона,
что
проявляется как в отношении СНГ, так и в развитии связей с зарубежными
государствами. В то же время проблемы безопасности и развития требуют
от
руководства
противоречия,
центрально-азиатских
находить
различные
государств
формы
преодолевать
компромиссов,
совершенствовать дипломатию сотрудничества и налаживать оптимальные
варианты двусторонних и многосторонних связей.
Научная и практическая значимость полученных результатов
заключается в том, что материалы представленной диссертации могут быть
использованы в учебном процессе при чтении лекций и проведении
семинарских занятий в вузах по политологии, истории и теории
международных отношений, а сделанные выводы применены в научных
исследованиях по современным проблемам региона, в практической работе
внешнеполитических ведомств.
Апробация работы имела место в практической деятельности
автора исследования, а также в ходе участия и выступлениях автора на
научно-теоретических и научно-практических форумах, конференциях и
совещаниях, в форме научных публикаций общим объемом 2,7 п.л., в том
числе в журналах из списка, рекомендованного ВАК Министерства
образования и науки Российской Федерации. Работа была обсуждена на
заседании кафедры международных отношений ДА МИД России (19
февраля 2014 года).
Структура работы определяется логикой исследования и состоит из
введения, трех глав, заключения и списка источников и литературы.
11
ГЛАВА 1. ПРОЦЕССЫ РЕСТРУКТУРИЗАЦИИ
ПОСТБИПОЛЯРНОГО МИРА МНОГОПОЛЯРНОГО МИРА
(МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЙ АСПЕКТ)
1.1. Возможность синергетического подхода при исследовании
открытых сложных социальных систем
Основной особенностью современного мира является переход в
качественно новое состояние. Формируется иная конфигурация глобальной
системы мироустройства, причем невозможно однозначно прогнозировать
направления и сценарии изменений и дать бесспорное наименование
эпохи.
Автор
в
наименовании
современного
периода
эволюции
современной миросистемы присоединяется к тем авторам, которые
используют термин «постбиполярный период»4. При любой принятой
терминологии обозначения современности исследователям и политикам
приходится констатировать, что теперь им приходится иметь дело с
гораздо более сложной системой международных отношений, чем это
было во времена биполярного мира. А анализировать процессы,
происходящие в этой сложной по конфигурации и многополярной системе,
намного сложнее, чем в прежней двухполюсной и многополюсной до
Первой мировой войны и в межвоенный период.
Кроме того, вполне очевидно, что современный глобальный мир
находится в точке неопределенности, когда в перспективе обозначились
4
Обичкина Е.О. Франция в поисках внешнеполитических ориентиров в
постбиполярном мире : монография / Е. О. Обичкина ; МГИМО(У) МИД России. –
М.,2004; Данненберг А.Н. Российско-кубинские отношения в постбиполярный период.
Дисс.к.и.н.- М., 2006; Павлов Н.В. Внешняя политика ФРГ в постбиполярном мире. М.,2005; Романова О. В. Великобритания в процессе формирования «военнополитического измерения» ЕС в постбиполярный период. - Вісник ОНУ. – Т.15.Вип.7.
2010; Vilanova P. Senior Research Fellow Associate, CIDOB, interviewed by Oleguer
Sarsanedas. Qüestions CIDOB, núm. 20; Bassam Tibi, “Europe and the Challenge of Jihadist
Islamism in Post-Bipolar Politics: The Jihadization of Islam, its Threat to Europe’s Security,
and the Need for a Democratic Response to Totalitarian Islamism”, EKEM Paper 9, 2007.02
и др.
различные сценарии его развития, исходя из современных мегатрендов5.
Возможны и другие тенденции, которые не укладываются в современные
или какие-то обозначенные прогностические мегатренды или вообще не
просматриваются в принципе. Очевидно, что развитие сопровождается
резкими трансформациями, в процессе которых возрастает уровень
хаотизации и неопределенности перспектив развития.
Это означает, что возможности прогнозирования с помощью
привычного линейного детерминизма ограничены. В этой связи ряд
исследователей
предлагают
использовать
синергетический
который “рассматривается как часть общего
подход6,
системного анализа,
поскольку и в синергетике, и в системном анализе основной интерес
представляют общие принципы, лежащие в основе функционирования
системы”7.
Синергетика,
используя
целостность
мира,
единство
линейности и нелинейности, выражает в теории те аспекты единства мира,
которые связаны с общими свойствами саморазвития сложных систем.
Нелинейные уравнения, составляющие основу этой теории, позволяют с
помощью достаточно простых моделей описывать самые различные
простые и локальные процессы. Причем, даже не решая этих уравнений,
можно выработать представление о качественно новых чертах тех
процессов, которые этими уравнениями описываются.
Синергетическая теория исходит из того, что развитие любой
сложной системы
идет нелинейно - от относительного порядка
(устойчивое неравновесие) к нарастанию хаоса, и далее от хаоса опять к
относительному порядку, но в другом формате и на другом уровне. То есть
хаос рассматривается не только как предел неупорядоченности, но и как
5
Нейсбит Дж. Мегатренды. М., 2003; Мегатренды. Основные траектории эволюции
мирового порядка в XXI веке.Отв. ред. Шаклеина Т.А., Байков А.А. М., 2006 и др.
6
Ильин И.В., Леонова О.Г., Розанов А.С. Теория и практика политической
глобалистики. М., 2013; Малков С.Ю. Социальная самоорганизация и истиический
процесс. М., 2009; Князева Е.Н., Курдюмов С.П. Законы эволюции и самоорганизация
сложных систем. СПБ.,1994; Князева Е.П. Основание синергетики. СПБ. 2002 и др.
7
Хакен Г. Синергетика. М., 1985. С.16 – 17.
13
признание его конструктивной роли - порог, за которым движение к
новому равновесному состоянию.
Хаотические колебания могут возникнуть в период замены старого
уклада
на
новый.
интерпретироваться
как
Возникновение
случайный
нестабильности
поиск
равновесного
может
состояния
системой, оказавшейся в ситуации, когда растущие возможности не могут
быть реализованы в рамках существующей ниши. Данная модель
демонстрирует чередование режимов порядка и хаоса. В период быстрого
экономического роста многие компании консолидируются, интегрируются.
Корпорации
работают
как
часы,
подчиняясь
эффективному
централизованному управлению. В стадии насыщения под давлением
инноваций экономическая система попадает в полосу хаоса.
При этом следует исходить из того, что порядок как таковой
невозможно осуществить только за счет целенаправленных усилий одногодвух политического актора и без учета и использования собственных
процессов самоорганизации системы. Среди этих процессов наибольшей
значимостью, как для упорядочения, так и для слома привнесенных извне
форм организации является: необратимость движения системы к более
вероятному состоянию, которое соответствует максимуму вероятности;
установление
упорядоченности
через
флуктуации
-
возмущения,
случайные отклонения, колебаний; наличие множества возможных путей
развития системы, когда возникает бифуркация, неопределенность,
характеризующаяся множественным расслоением последствий, сценариев,
наступающих в результате того или иного события или действия;
признание конструктивной роли хаоса, который рассматривается не только
как предел неупорядоченности и сугубо нежелательное для управления и
бытия системы состояние, порог, за которым начинается ее разрушение, но
и как толчок, движение к новому порядку, новому равновесному
состоянию. Здесь важно подчеркнуть, что И.Пригожин, один из авторов
теории
самоорганизации,
подчеркивает
возможность
спонтанного
возникновения порядка и организации из беспорядка и хаоса в результате
процесса самоорганизации8.
В
соответствии
рассматривается,
как
с
синергетической
последовательность
теорией,
эволюция
длительных
периодов
устойчивых состояний социальной системы, которые периодически
прерываются краткими периодами максимального хаоса, беспорядка
(состояние бифуркации), после чего происходит переход к следующему
относительно устойчивому состоянию (аттрактору), «выбор» которого в
первую определяется по большому счету самой системой в зависимости от
объективных особенностей ее9.
Состояние
развивающимся
бифуркации
в
пространстве
присуще
и
сложным
времени.
процессам,
Бифуркация
-
тоже
относительно протяженный во времени процесс, но имеющий малый
(относительно к предыдущему устойчивому периоду системы) интервал, в
течение которого происходит качественная перестройка свойств системы.
В этих условиях структурная «память» системы резко уменьшается. Таким
образом, бифуркация или точка бифуркации, неустойчивое состояние - это
точка диверсификация возможных сценариев эволюции системы.
Другими словами, бифуркация такая фаза эволюции, при которой
происходит
перестройка,
реорганизация
системы,
выявляются
ее
возможные новые формы самоорганизации. Значимую роль в этой фазе
эволюции имеет элемент относительной случайности. Ярким примером
бифуркации в социальной истории являются революции, политические
перевороты, восстания и т.п., наступление которых зачастую зависит от
стечения обстоятельств. Важен и такой момент как разрушение в этой фазе
сложившейся структуры. Если привести пример из современной истории,
то можно взять события Французской революции, Арабской весны и
8
Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса: Новый диалог человека с природой: Пер.
с англ./ Общ. ред. В. И. Аршинова, Ю. Л. Климонтовича и Ю. В. Сачкова. — М.
Прогресс. 1986. С. 18
9
Пригожин И. Указ Соч. С. 216 - 224.
15
Майдан и т.д. и т.п.
Следует подчеркнуть, что вблизи точек бифуркации в системах
наблюдаются значительные флуктуации (колебания, возмущения), когда
происходит отклонение системы от ее средних значений или от
устойчивого состояния10. Такие системы «колеблются» перед «выбором»
одного из нескольких путей эволюции. Один из наиболее неожиданных
результатов недавних исследований состоял в том, что в неравновесной
области ситуация резко изменяется. Во-первых, при подходе вплотную к
точкам бифуркации флуктуации обычно существующие колебания
становятся аномально сильными и «закон больших чисел»11 нарушается.
Этого следовало ожидать, так как в сильно неравновесной области система
при прохождении точек бифуркации «выбирает» один из различных
возможных режимов. Амплитуды колебаний имеют такой же порядок
величины, как и средние макроскопические значения. Следовательно,
различие между флуктуациями и средними значениями стирается, и «закон
больших чисел»12 “перестает действовать”13. В результате даже небольшая
флуктуация может стать началом нового направления. Как отмечает
И.Пригожин, потеря устойчивости “напоминает фазовый переход, с той
лишь особенностью, что амплитуды дальнодействующих корреляций
сначала малы, а затем по мере удаления от равновесного состояния
нарастают и в точках бифуркаций могут обращаться в бесконечность”14. То
есть, по Пригожину, неустойчивая неравновесность является “источником
порядка” … иначе - “активность материи связана с неравновесными
10
Назаретян А.П. От будущего - к прошлому (размышление о методе).- Общественные
науки и современность. 2000. №3. С. 148-150; Алиева К., Тишин А., Иманакунов Б.
Термодинамика и формирование синергетической парадигмы современного
мировоззрения. - Известия НАН КР. 1999. № 3-4. С. 87-90.
11
Самыловский А.И. Математические модели и методы для социологов. Теория
вероятностей. М., 2009. С. 196 – 202.
12
Самыловский А.И. Математические модели и методы для социологов. Теория
вероятностей… Указ соч. С. 196 – 202.
13
Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса: Новый диалог человека с природой.
Пер. с англ. М.,1986. С. 239.
14
Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса… . C.240.
условиями, порождаемыми самой материей”. Исследователи видят в этом
аналогию с социальными явлениями и даже с мировым историческим
процессом15.
Одна из основных идей синергетической методологии является
изучения процесса самоорганизации системы. А внутренним источником
самоорганизации
тенденций
служит
взаимодействие
развития
как
таких
противоположных
неустойчивость/устойчивость,
беспорядок/порядок,
дезорганизация/организация,
случайность/необходимость.
Внимание
синергетики
как
раз
сфокусировано на исследовании начальных процессов самоорганизации
сложных
систем
в
моменты
их
неустойчивых
состояний,
когда
определяется выход системы из состояния бифуркации на ту или совсем
иную траекторию движения к устойчивости. А варианты устойчивых
состояний обозначаются в синергетике как “структуры-аттракторы
эволюции системы”16. А к таким системам относятся сложные социальные
системы, то есть и международные отношения. Но если увидеть
предрасположенность к бифуркации, придумать тактику и стратегию
такого воздействия, теоретически возможно вытолкнуть систему на
наиболее благоприятную устойчивую траекторию развития. То есть у нас
есть все-таки возможность предположительно предсказать, к каким
устойчивым (пусть в нескольких вариантах) состояниям придет эта
система после бифуркации.
Модели оптимизации (или упрощения, консервации), политической
стабилизации или наведения «порядка», «нового порядка» игнорируют
возможность преобразований как таковых и, очевидно, действий на
опережение преобразований (т. е. преобразований, меняющих самую
постановку проблемы и тем самым характер решения, которое требуется
найти), и инерциальные связи, которые, в конечном счете, могут вынудить
15
Капица С.П., Курдюмов С.П, Малинецкий Г.Г. Синергетика и прогнозы будущего. – М., 2003. С.
Стрежнева М. Интеграция и вовлечение как инструменты глобального управления. Международные процессы. — 2005. - № 1. С. 5.
16
17
систему перейти в режим функционирования, ведущий к ее гибели. Как
пишет И.Пригожин, “подобно доктринам, аналогичным «невидимой
направляющей руке» Адама Смита, или другим определениям прогресса в
терминах
критериев
максимизации
или
минимизации,
модели
оптимизации рисуют утешительную картину природы как всемогущего и
рационального калькулятора, а также строго упорядоченном истории,
свидетельствующей о всеобщем неукоснительном прогрессе. Для того
чтобы восстановить и инерцию, и возможность неожиданных событий, т.
е. восстановить открытый характер истории, необходимо признать ее
фундаментальную неопределенность”17 в противовес «теории заговора»,
политики
гегемонов, неоимперий или
вообще неких
враждебных
«внешних сил» и т.п.
В любом случае даже при признании сохраняющейся актуальности
теории
политического
реализма
и
баланса
сил
в
современной
международной политике нестабильную, неравновесную международную
систему все труднее анализировать только на основе старых «линейных» и
упрощенных детерминистских подходов. Соответственно, сторонники
системного, синергетического подхода полагают, что модели, построенные
на основе понятия “порядок через флуктуации”, будут способствовать
более
точной
формулировке
“сложного
взаимодействия
между
индивидуальным и коллективным аспектами поведений”. Модели такого
типа “открывают перед нами неустойчивый мир, в котором малые
причины порождают большие следствия, но мир этот не произволен.
Напротив, причины усиления малых событий — вполне «законный»
предмет
рационального
анализа...
Если
флуктуация
становится
неуправляемой, это еще не означает, что мы не можем локализовать
причины неустойчивости, вызванные усилением флуктуаций” 18.
В состоянии хаоса поведение системы непредсказуемо, но не
17
18
Пригожин И. Указ. соч. С. 271.
Пригожин И. Стенгерс И. Указ. соч. С. 270.
абсолютно. Другими словами, нельзя предсказать именно конкретное
состояние, проследить сценарий движения, изменения, направления на
длительном временном интервале.
Более глубокое понимание и прогнозирование международных
отношений и политических процессов требует непрерывного обновления
аналитического инструментария, в частности за счет использования
методов нелинейной динамики и эволюционных теорий самоорганизации синергетики. В соответствии с синергетической парадигмой, развитие
рассматривается
стабильных
как
состояний
последовательность
длительных
периодов
системы,
прерываются
краткими
которые
периодами хаотического поведения (бифуркации), после чего происходит
переход к следующему устойчивому состоянию (аттрактору), «выбор»
которого
определяется
системой,
естественно
в
зависимости
от
особенностей ее флуктуаций в точке бифуркации19. Нелинейные процессы
невозможно прогнозировать с абсолютной вероятностью. Тем не менее,
вероятностные сценарии могут быть спрогнозированы, в принципе
должны быть спрогнозированы20. но исходя из линейных процессов,
можно прогнозировать, где именно и когда мы можем ожидать появление,
нарастание бифуркации и ее причин. Применяя или, лучше сказать,
учитывая синергетический подход при исследовании социальных систем и
международных отношений можно в определенной степени рассчитать
варианты сценариев, как пойдет развитие системы, и, исходя из этого,
выстраивать
возможные
варианты
стратегии.
Безусловно,
что
синергетический подход не может быть единственной методологие, но
соотнесение того или иного применяемого метода анализа и прогноза с
синергетической теорией необходимо как тест на зрелость субъекта
аналитика, политика и избранной стратегии развития. В этом случае речь
19
Бородкин Л. Методология анализа неустойчивых состояний в политикоисторических процессах. - Международные процессы. 2005. №1. С.4-5.
20
Например, см.: Малинецкий Г.Г. Хаос. Структуры. Вычислительный эксперимент:
Введение в ниленейную динамику. М., 1997.
19
идет о выявлении тенденций процессов глобализации. Распад биполярного
мироустройства и процессы глобализации ведут к реструктуризации
перестройке глобальной системы. Причем на мировом и региональных
уровнях трудно однозначно спрогнозировать векторы и сценарии
эволюции человеческой цивилизации.
1.2. Глобализация как процесс самоорганизации
Появление
в
«глобализация»
научной
есть
взаимозависимости
и
политической
осознания
социального
новых
мира.
лексике
качеств
термина
целостности
Соответственно,
и
существуют
различные научные определения понятия «глобализация»21. Одни видят в
этом
понятии
процессов.
разнообразия
исключительно
Другие
и
результаты
рассматривают
скорости
развития
глобализацию,
социальных
экономических
как
увеличение
(причинно-следственных)
коммуникаций благодаря развитию технологий передачи информации.
Третьи
связывают
глобализации»22.
В
это
этом
явление
случае
с
процессом
исследователи
«политической
“рассматривают
политическую глобализацию как глобальный динамичный нелинейный
политический процесс усиления и усложнения взаимозависимости между
всеми элементами глобальной политической системы”. Причем именно в
“контексте общих закономерностей исторического развития23 глобальной
политической системы с учетом качественно новых процессов мировой
политической динамики, в частности глобализационных процессов в
21
Яковец Ю.В. Глобализация и взаимодействие цивилизаций. –М., 2003; Чумаков А.Н.
Глобализация. Контуры целостного мира. М., 2005; Василенко И.А. Политическая
глобалистика. М., 2000; Стиглиц Дж. Глобализация: тревожные тенденции. Пер. с анг.
М. 2003; и др.
22
Василенко И.А. Политическая глобалистика. М., 2000; Ильин И.В. Глобалистика в
контексте политических процессов. М., 2010.
23
См. также: Ильин И.В., Урсул А.Д., Урсул Т.А. Глобальный эволюционизм: идеи,
проблемы, гипотезы. М., 2012.
политической сфере жизни мирового сообщества”24
Наконец,
ряд
исследователей
и
политиков
отождествляют
глобализацию с глобальной политикой государств мировых центровсилы25. Безусловно, существуют и возможны другие интерпретации26,
уточняющие
это
понятие,
выстраивающие
свои
иерархии
в
его
составляющих, дающие оценку последствиям и т.д.27 Следовало бы
отвергнуть лишь те утверждения, что процесс глобализации есть некий
заговор, осуществляемый под руководством одной или нескольких
государств, деструктивных международных организаций или некоего
«мирового правительства». Хотя и нельзя отрицать роль мировых акторов
– государств-лидеров и локомотивов в процессах глобализации.
При всех интерпретациях, следует констатировать, глобализация
является неизбежным следствием физической целостности планеты Земля.
Мировые миграции народов и контакты народов между собой, образование
многонациональных региональных и мировых колониальных империй
способствовали росту взаимозависимости и формированию глобальной
инфраструктуры мира и в определенной степени универсальности.
Наконец, - привели к образованию мировой (глобальной) экономики капиталистической мир-системы. Соответственно, каждый очередной этап
роста взаимозависимости сопровождался перестройкой мира и появлению
новых форм самоорганизации человеческой цивилизации.
Наличие связей между регионами, странами и государствами, сила
притяжения и переплетения этих связей имеет значительное влияние на
мировые процессы. Каждый этап глобализации способствовал усилению
24
Ильин И.В., Леонова О.Г., Розанов А.С. Теория и практика политической
глобалистики. М., 2013. С. 35.
25
Сизов В.Ю.Глобализация и стратегия США. – Россия и Америка в XXI веке.
Электронный журнал. http://www.rusus.ru/?act=read&id=158. 2009. № 3.
26
См.: Лебедева М.М. Мировая политика. М., 2003. С.99- 120; Цыганков П.А. Теория
международных отношений. М., 2002. С.212-224, 307-316, 398-403.
27
Кагарлицкий Б.Ю. Идейные позиции и политика левых партий и движений по
проблемам глобализации. Дисс. на соиск. уч. ст. к.п.н. М., 2002. Богатырев В.В.
Глобализация права. Дисс. на соиск уч. ст. д.ю.н. Владимир. 2012 и др.
21
связей между разными частями планетарного пространства, формируя его
центр и периферию и полупериферию.
Модель региональной динамики относится ко второму уровню
иерархической системы моделирования. В соответствии с разработанной
исследователями методологией эта модель должна осуществляться как
конкретизация и детализация базовой модели мировой динамики и иметь
структурное подобие с последней. Конкретизацию базовой модели
мировой
динамики
взаимодействия
целесообразно
государств-лидеров
и
начинать
временно
с
исследования
отстающих
стран,
объединенных в два кластера с условным наименованием «Центр» и
«Периферия».
Современная
глобализация
еще более усиливает
глобальную
взаимозависимость, но одновременно изменяет структуру мира и
формируя новые центры – силы. По мнению ряда исследователей, в
среднесрочной перспективе расклад сил в мире будет изменяться. В
частности, будет возрастать роль развивающихся стран, особенно крупных
в силу того, что “усиливается открытость экономических границ, а это
приводит в действие своего рода закон сообщающихся сосудов? И в итоге
развитие периферии ускоряется, а центра – замедляется”28.
Новые центры силы из глобальной периферии вступают в
конкуренцию с прежними центрами-силы – государствами мира Запада.
При изучении этих процессов очень важным становится отслеживание
этих трендов. Эти тренды, в свою очередь, возникают не случайно, они
формируются на базе существующих связей, зависят от наличия и
отсутствия барьеров: языковых, политических, религиозных, фискальных,
образовательных и т.д. Эти барьеры можно усиливать (с помощью
«железного занавеса», таможенных преград, закрытых международных
структур и т.д. и т.п.) или ослаблять (так работают организации типа ВТО,
28
Комплексный анализ, математическое моделирование и прогнозирование стран
БРИК. Предварительные результаты. М., 2014. С. 246.
валютные и таможенные союзы).
Причем чем меньше политических и экономических барьеров между
странами, государствами и регионами, тем интенсивнее будет происходить
переток и обмен капиталов, информацией и, как следствие - рост
разнообразия, стимулирующее глобальное, региональное и страновое
развитие. С другой стороны, чем больше барьеров и запретов, тем меньше
возможностей на достижение развития.
Проведенный
исследователями
анализ
определил
территории-
кластеры, А именно - группы государств: кластеры Европы, Северной
Америки,
Латинской
Америки,
Ближнего
и
Среднего
Востока,
постсоветского пространства, стран Юго-Восточной Азии и т.д., а также
оценить однородность кластеров и их связей29.
Нужно учитывать, что некоторые связи и барьеры, например
торговые или политические, могут быстро возникнуть и быстро исчезнуть,
но другие связи и барьеры - например, цивилизационные, религиозные,
этнические и т.д. формируются столетиями остаются. Таким образом, “мир
представляет собой многослойное «лоскутное одеяло» кластеров, каждый
слой которого состоит из разных типов связей: язык, религия,
политические альянсы, торговые потоки и т.д. Если страны находятся
внутри кластера, связи между ними будут укрепляться, если они
оказываются в разных кластерах - возникают барьеры и связи ослабевают.
Понимание этих процессов позволяет прогнозировать развитие стран и
регионов” в cреднесрочной перспективе30.
Если оценивать условно «положительные» и условно «негативные»
последствия глобализации, с точки зрения среднесрочной перспективы, то
29
Акаев А.А., Коротаев А.В., Малков С.Ю. Современная ситуация и контуры
будущего. – Комплексный системный анализ, математическое моделирование и
прогнозирование развития стран БРИКС. – Предварительные результаты. М., 2014.
С.23, 24.
30
Акаев А.А., Коротаев А.В., Малков С.Ю. Современная ситуация и контуры
будущего. – Комплексный системный анализ, математическое моделирование и
прогнозирование развития стран БРИКС. – Предварительные результаты. М., 2014.
С.17.
23
они вызывают дискуссию в своей общей оценке и в соотношении с
издержками и потерями для целого ряда народов и стран, а то и
человечества в целом. Но такова эволюция сама по себе31. При этом
следует говорить и о том, что реализация возможностей глобализации для
развития зависит от самоорганизации человечества в контексте поиска
форм глобального управления, а именно - адаптации к новым реальностям
эволюции. В противном случае глобализация становится глобальной
проблемой. Но «негативное» в процессе глобализации не всегда является
ее следствием, следствием того или иного проявления управленческих
действий одного или нескольких акторов международной системы.
В этой связи следует иметь в виду, что глобализация имеет
объективное и субъективное измерение. Объективное имеет два масштаба:
локальный (государственный и региональный уровень) и мировое
(планетарное). Локальный связан с отрицательными последствиями для
отдельных наций неуправляемого процесса глобализации, неспособностью
ряда национальных государств осознать новую реальность и ответить на ее
вызовы. Мировое измерение - это возникновение проблем планетарного
характера – «глобальные проблемы человечества», то есть вызовов
эволюции человечества и его среды обитания в целом.
Субъективное измерение глобализации проистекает непосредственно
из
деятельности
человека
и
человеческих
групп,
особенностей
человеческого восприятия реальности через систему национальных
ценностей
и
политической
культуры.
Субъективное
измерение
определяется доминированием в международных отношениях нациоцентрического, архаического дихотомического типа сознания и деления
31
Картер Б. Совпадение больших чисел и антропологический принцип в космологии. Космология: теория и наблюдения. М., 1978; Ильин И.В., Урсул А.Д., Урсул Т.А.
Глобальный эволюционизм: Идеи, проблемы, гипотезы. М.: МГУ, 2012. Ильин И.В.,
Урсул А.Д. Эволюционная глобалистика (концепция эволюции глобальных процессов).
М.: МГУ, 2009. Урсул А.Д., Урсул Т.А. Универсальный (глобальный) эволюционизм и
глобальные исследования. - Философские исследования. 2012. № 1. С.46-101.
народов и государств на чужих и своих. Другими словами, речь идет об
отсутствия глобального сознания человечества.
Интерпретация категории «глобализация» может быть представлена
и в тех проблемах, от решения которых зависит дальнейшая перспектива
развития человечества. И не только в негативных оценках последствий
процесса глобализации, но и в том числе как постановка задач на
перспективу. Например, таковой проблемой является необходимость
международного сотрудничества в подготовке перед возможным и
вынужденным масштабным освоением космоса как ответом на вызовы
эволюции.
Как
констатируют
исследователи,
“мир
усложняется
ошеломляющими темпами. Взаимная интеграция приводит к созданию
сложной системы взаимодействия в рамках процессов глобализации. Для
регулирования международных отношений создаются разнообразные
институты,
как
политической,
так
и
политико-экономической
направленности. …. Однако целостной системы глобального управления
так и не сложилось”32.
Таким образом, следует ставить вопрос не о ее отрицательных
последствиях глобализации, а о необходимости осмысления перспектив
развития человечества и выхода на новые качественные уровни
управления планетарным пространством. Соответственно, глобализацию,
как и любое сложное явление, не достаточно рассматривать на уровне
полярных оценок: «хорошо это или плохо», «причина-следствие» и т.д.
Продуктивнее поставить вопрос в категориях «вызов-ответ».
Другими словами, процесс глобализация объективно ставит вопрос о
глобальном управлении как таковом и его принципах. Очевидно, что на
основе таких классических теорий международных отношений, как
реализм, либеральный институционализм, конструктивизм и т.д. уже
32
Жданов П.А. «Группа двадцати» в терминах и категориях сетевого подхода //
Вестник международных организаций. 2013. № 3. С. 61.
25
трудно объяснить возникшие в постбиполярный период новые формы
глобального управления33. Но поиск новых форм начался. Соответственно,
появились новые теории, дополняющие выше названные.
Развитие современных международных отношений сопровождается
резкими трансформациями, в процессе которых возрастает уровень
хаотизации
и
неопределенности
перспектив
развития.
Нелинейная
динамика этих процессов означает, что возможности их рационального
прогнозирования, какого-то управления из одного центра или контроля в
значительной степени ограничены. В этой связи необходимо своевременно
распознавать
симптомы
неустойчивости
системы
и
возможные
направления и параметры, которые могут доминировать в глобальных
тенденциях.
Нынешняя регулятивная система цивилизации сформировалась и
действует
легитимной
на
основе
формы
«признания»
организации
государства
геосоциального
как
единственной
пространства
или
Вестфальской системы международных отношений34. Так, государства на
международных
форумах
обсуждают
«правила
игры»,
создают
международное право, заключают двух- и многосторонние союзы, создают
различные межгосударственные организации, в том числе ООН35.
Несмотря на субъективный характер государственной деятельности, и в
ней можно увидеть объективный процесс самоорганизации социального
пространства36. Собственного говоря, Вестфальские соглашения стали
формой самоорганизации европейского пространства как ответ на вызовы
растущей хаотизации политического процесса в Европе. В таком же ключе
можно рассматривать возникновение Евросоюза как ответа на хаос двух
33
Киртон Дж.Дж. Модель управления группой «двадцати». – Вестник международных
организаций. 2013. № 3. С. 12 – 14.
34
Жакье Б. Международные отношения. Пер. с франц. Т.I. Субъекты международной
системы. Н.-Н., 1998. С. 5 – 6.
35
Там же. С. 118 – 124.
36
См.: Николис Г. Пригожин И. Самоорганизация в неравновесных системах: От
диссипативных структур к упорядоченности через флуктуации. М., 1979.
мировых войн.
Поскольку в условиях несовпадения национальных интересов,
различий в параметрах государств, ценностей и культур идея пресловутого
«мирового правительства» отвергается изначально37, система создает свои
формы саморегуляции и управления. Хотя внешне это может выглядеть
как инициатива каких-то государств. Но эти инициативы, как правило,
полностью не реализуются и находят своих оппонентов. Другими словами,
речь идет о взаимном сопряжении тактических действий и стратегий. В
результате образуются “сложные многоуровневые и многоступенчатые
структуры” подобно «двадцадки» и другие управленческие структуры38.
По большому счету, их уже нельзя назвать традиционными органами
управления.
Таким образом, скачкообразно растущее разнообразие и сложность
глобализирующегося мира и повышение уровня хаоса после распада
биполярной системы глобального управления простимулировало поиск
новых форм самоорганизации акторов международных отношений. Дело в
том, что, с одной стороны, увеличились издержки гегемонистского
лидерства
единственной
сверхдержавы,
а
также
проявилось
неспособность решать глобальные проблемы. А с другой -
ее
в ответ
появился стимул к созданию структур коллегиального управления и
негегемонистского лидерства.
Первым дополнением, объясняющим потребность в новой форме
глобального
управления,
являются
так
называемые
«комплексные
адаптивные системы»39. Эта концепция делает акцент на миропорядке,
который не характеризуется состоянием устойчивого равновесия, имеет
малое количество постоянных, пропорциональных, линейных причинно37
Weiss Th., Thakur R. The UN and Global Governance: An Idea and its Prospects.
University of Indiana Press, 2003.
38
Жданов П.А. Группа «двадцати» в терминах и категориях сетевого подхода. … . С.
61.
39
Dawitt D., Kirton J.J. Canada as a Principal Power. - A Study in Foreign Policy and
International Relations. Toronto. 1983.
27
следственных взаимоотношений, траекторий развития. Система имеет
разнообразные каналы обратной связи и, как результат, изменяющуюся
структуру40.
Другим
примером
новой
формы
самоорганизации
акторов
международных отношений и как участника системы глобального
управления может являться «Концепция клуба», разработанная Дж.
Бьюкененом. Преимущества от принадлежности к клубу должны
превышать его издержки41. Особенно это касается менее сильных странчленов, которые способны оказывать влияние на международные
отношения самостоятельно через систему клуба.
В дополнение к теории «коллективного управления» следует
упомянуть и теорию «сетевого взаимодействия». В рамках этой сети
государства
распространяют
влияние
на
внешний
мир42.
Самоорганизующаяся глобальная сеть Интернет расширяет свою систему
управления информационными и финансовыми потоками и людьми. В
центре этой глобальной сети находятся США и Китай. В этой сети также
находятся государства «семерки» и БРИКС. Кроме того, участвуют в этом
процессе и мировые негосударственные акторы – террористические,
экстремистские и религиозные. Возможно, что сетевое взаимодействие в
дальнейшем
будет
развиваться
в
направлении
более
тесного
сотрудничества стран в рамках «двадцатки» и образования более
стабильных и сильных связей как внутри БРИКС, так и между странами
БРИКС и «восьмерки»43.
Ряд исследователей предупреждают, что Интернет не только
размывает государственный суверенитет и угрожает национальной
40
Киртон Дж.Дж. Модель управления группой «двадцати». – Вестник международных
организаций. 2013. № 3. С. 12 – 14.
41
Sandler T., Tschirhat J. Club Theotery: Thirty Years Later. – Public Choice. 1997. № 93
(3). Р. 335—355.
42
Жданов П.А. «Группа двадцати» в терминах и категориях сетевого подхода. –
Вестник международных организаций. 2013. № 3. С. 71.
43
Жданов П.А. «Группа двадцати» в терминах и категориях сетевого подхода. –
Вестник международных организаций. 2013. № 3. С. 71.
безопасности, но и международной безопасности44.
На современном этапе глобальной эволюции наряду с государствами
существуют
также
негосударственные
соучастники
глобального
управленческого процесса: идеологические (в том числе религиозные),
неправительственные, гражданские и другие организации. Их роль была
различна на определенных этапах истории. Несмотря на то, что они
усложняли, а порой вели себя крайне деструктивно, их присутствие было
также естественно и необходимо, и без них система управления была бы
более жесткой, прямолинейной. Если не брать в расчет маргинальные и
экстремистские организации, то одни организации осуществляли роль
носителя человеческих морали и ценностей, основы которых формируются
еще задолго до возникновения права и государства. Другие, - являясь
оппозицией государству, выражали альтернативное видение мира и
международных отношений. Например, как пацифисты45 и феминистки46,
экологические движения47 и т.д.
В управленческом процессе активно участвуют банки, биржи и
транснациональные корпорации48. Они являются не только участниками
глобальных экономических процессов, но и давно соучастниками
политических, социальных и культурных процессов глобального уровня.
44
Бочкарев Д.А. Моделирование информационного пространства в контексте
сложившейся геополитической системы. – Политология и международные отношения в
современной высшей школе. Н.-Н., 1999. С. 194 – 197; Данилин И.В. Трансформация
угроз информационной безопасности в условиях глобализации. – Информационнопсихологическая безопасность и культура в контексте глобализации. М., 2005. С.
143 147.
45
Ганди М.К. Моя вера. М., 2009; Кинг М.Л. Есть у меня мечта … Избр. М., 1970 и др.
46
Например, Тикнер Дж. Э. Мировая политика с гендерных позиций. Пер. с анг. М.,
2006.
47
Башурова И.В. Политические аспекты развития общественных экологических
движений в условиях глобализации. Дисс. на соиск. уч.ст.к.п.н. М., 2007; Моисеев Н.Н.
Экологический фон современной политики. - Общественные науки и современность.
1993
48
Singh K. Financical Globalization: New Challenges for Movements, Corporate Watch. –
Globalization and Corporate Role. L., 2003. P. 30 – 32; Матяш В.Н. Мировые
инвестиционные потоки – США, Россия, страны с переходной экономикой,
развивающиеся государства (сравнительный анализ). М., 2004.
29
Таким образом, современная система глобального управления
представляет
собой
сложную
и
относительно
неупорядоченную
динамичную структуру. Она включает в себя как рациональные, так и
иррациональные начала, которые в находятся в движении. В настоящее
время
речь
идет
трансформация
исторически
сложившейся
государственной монополии глобального управления. Это связано и с
дальнейшим ростом разнообразия и сложности мира.
Итак, наряду с признанной и легитимной ролью ООН в глобальном
управлении, возникают и будут возникать другие управленческие
полюса49. А еще на вхождение в состав Совета Безопасности ООН в
статусе его постоянных членов претендуют такие государства, как
Германия и Япония и Индия.
Вполне возможно, что преобразования должны касаться не только
ООН. Возникла идея «Большой восьмерки», представляющей уже не
государства, а региональные сообщества. Введение в ООН института
прямого
представительства
гражданских
обществ.
Так,
известный
немецкий философ и политолог Юрген Хабермас предложил “дополнить
ГА ООН представителей правительств «вторым уровнем» – уровнем
представителей от граждан мира”50.
При всех инновационных форматах и институтах необходимо
сохранять и укреплять институт государства. Государство при всех
обстоятельствах остается центральным элементом глобальной системы
управления. Государство является также противовесом международным
структурам неоимпериалистического толка. Например, известному НАТО.
От того, как государство функционирует в управленческом качестве в
условиях все более возрастающей взаимозависимости пространств и
процессов, зависит устойчивость глобальной системы и эффективность ее
49
Киртон Дж.Дж. Модель управления «Группой двадцати»49. – Вестник
международных организаций. 2013. № 3. С. С. 5 – 30.
50
Habermas J. Bestiality and humanity: a war on the border between law and morality. - Die
Zeit. 1999. № 8.
саморегуляции.
Другое
дело,
что
и
само
государство
должно
соответствовать своей заявленной ответственности за международную
безопасность и ответственности перед своими гражданами. В этой связи
многим
государствам
предстоит
пройти
этап
структурной
и
территориальной трансформации.
В мире разворачивается “сложный процесс становления новых
приоритетов
и
ценностей,
утверждаются
новые
глобальные
и
региональные «центры силы», увеличивается состав активных членов
международного сообщества, усложняется содержание взаимоотношений
между ними. Каждое государство находится сейчас в том месте, которое
образуется пересечением уникальной комбинации множества подсистем
системы международных отношений, частью нескольких из которых оно
является”51.
Постоянно возникают и будут возникать новые государства. В
принципе появление новых государств не желательно, но вряд ли
возможно этому препятствовать. Хотя такое растущее разнообразие и
создает условия для возникновения флуктаций. Исторический опыт двух
последних
столетий,
свидетельствует,
что
внешний
патронаж
межгосударственных сообществ над процессом трансформации социальнополитических
общностей
является
необходимым
условием
предотвращения дестабилизации международной системы. В этом плане
следует способствовать как сохранению существующих государств, так и
созданию новых.
В процессах глобализации и перестройки мировой системы
участвуют страны и государства Центральной Азии и новые суверенные
центрально-азиатские государства.
51
Хазанов А.М. Центральная Азия среди планетарных и региональных игроков. –
Центральная Азия в системе международных отношений. М., 2004. С.21.
31
ГЛАВА 2. КОНФИГУРАЦИЯ ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ
2.1. Формирование и эволюция региональной геоисторической
целостности
Современное развитие Центральной Азии во многом связано с ходом
и направлениями глобальных процессов. Автор исходит из того, что
региональная субсистема относится ко второму уровню иерархической
мировой
системы.
Соответственно,
теория
самоорганизующихся
пространств (синергетика) рассматривает процессы и в (суб)региональных
системах, как такие же сложные системы как мировая система, только
лишь имеющая свои особенности. Иначе такой подход рассматривает
глобальную планетарную систему как множество локальных систем и
процессов, субсистем различной сложности и утверждает, что глобальная
система принципиально не сложнее субсистемы.
В соответствии с разработанной исследователями методологией
центрально-азиатская региональная субсистема должна соответствовать
базовой модели мировой динамики, но строиться как конкретизация и
детализация базовой52. На данном историческом отрезке соотношение
групп стран-лидеров мирового развития и отстающих на данном отрезке
времени от них стран и государств Центральной Азии можно обозначить
через парную категорию «Центр» - «Периферия»53.
Приведенные экспертами эмпирические исследования и результаты
моделирования показывают, что “на рубеже тысячелетий произошел слом
долговременной тенденции во взаимодействии нынешнего «Центра» и
52
Акаев А.А., Коротаев А.В., Малков С.Ю. Современная ситуация и контуры
будущего. - Комплексный анализ, математическое моделирование и прогнозирование
развития стран БРИК, М., 2014. С.23 – 27.
53
Бродель Ф. Время мира. М., 1990; Валлерстайн И. Миросистемный анализ. М., 2006.
«Периферии», и в ближайшем будущем следует ожидать существенных
изменений структуры Мир-Системы”54.
Необходимо иметь в виду, что новым независимым государствам
региона пришлось форсировано проходить весьма болезненный процесс
адаптации к новым геополитическим условиям. При всем этом следует
иметь в виду, что часть нынешних внутренних и международных проблем
центрально-азиатским
государствам
досталось
от
досоветского
и
советского прошлого.
До
вхождения
в
Российскую
империю
Центральная
Азия
политические процессы в Центральной Азии представляли собой
подвижный конгломерат отношений кочевых и земледельческих этносов,
племенных образований и феодальных политических образований. Сутью
этих отношений, как
и отношений других, являлась борьба за
материальные ресурсы, наиболее важными из которых являлись пастбища,
плодородные земли и вода. Всем этим комплексом обладали земли между
реками Амударьи и Сырдарьи и Ферганской долины. Кроме того, важным
объектом политики всех политических образований Центральной Азии
являлись торговые коммуникации и их инфраструктура – караван-сарай и
города.
Как известно, в Ферганской долине издавна проживали разные
этнические группы (народы), преимущественно тюркоязычные и одна
иранояычная – таджикский этнос. Тюркоязычные – кыргызы и узбеки
составляют основную часть населения Кыргызстана и Узбекистана,
таджики - Таджикистана.
С
давних
геополитической
времен
Ферганская
экспансии
разных
долина
являлась
правителей.
объектом
Соответственно,
Ферганская долина входила то в одно, то другое государство. Перед тем,
как Центральная Азия вошла в состав России, земли Ферганской долина
54
Гринин Л.Е., Коротаев А.В. Глобальный кризис в ретроспективе, Краткая история
подъемов и кризисов: от Ликурга до Алана Гринспена М., 2009.
33
входили в состав Кокандского ханства во главе с узбекскими правителями.
Упоминание Ферганской долины необходимо для понимания того,
насколько историческое наследство современных центрально-азиатских
государств оказывает свое влияние на политические процессы в регионе.
Причинами
существующих
межэтнических
противоречий
и
конфликтов в том или ином районе Центральной Азии могут быть,
например, память об исторических противоречиях, существовавших с
советского времени. Это, прежде всего возникшее административнотерриториальное
деление
Центральной
Азии,
которое
изменило
этнополитическую карту региона. Например, когда некоторые территории
и города не попали в состав той или иной союзной республики, хотя
этносы считали их исторически своими. Так, например, произошло с
таджиками, которые и по сей день считают Бухару и Самарканд символами
их культуры и истории55, в то же время эти города вошли в составе
Узбекистана и узбеки эти города считают своими. Сейчас такие случаи
возбуждают национальное сознание и способствуют возникновению
взаимных территориальных и политических претензий. С другой стороны,
необходимо подчеркнуть, что такая ситуация является следствием тесного
исторического
периодической
переплетения
смены
из
судеб
и
культур
принадлежности
разных
тому
или
народов,
иному
государственному образованию.
Прежде всего, это проблемы межэтнических и межрелигиозных
отношений, существовавших до советского периода, и которые не были
разрешены образованием советских республик. На месте прежних
государственных и родоплеменных образований были созданы на базе
основных
наиболее
крупных
этносов:
казахского,
киргизского,
таджикского, туркменского и узбекского одноименные республики. Они
формально обладали статусом государства в составе СССР и имели
55
См., например: Рахмонов Э. Тысяча лет в одну жизнь. Размышления накануне
юбилея – 1100-летия государства Саманидов. – Независимая газета. 1999. 31.09.
соответствующие институты.
Многонациональные территории исторических Бухарского эмирата,
Кокандского и Хивинского ханств досоветский период, вошли по частям в
перечисленные
республики.
Притом,
что
за
советский
период
сформировались новые территориально-политические общности, на основе
которых
и
произошло
становление
новых
центрально-азиатских
государств и отношений между ними, по-прежнему все центральноазиатские республики остались полиэтничными. Имеются различия и в
религиозной культуре даже среди абсолютно преобладающего по
численности мусульманского населения.
Кроме того, следует учитывать, что границы советских республик
определялись с учетом многих факторов, одним из которых являлась
внутригосударственная геополитика и интересы советского Центра.
Этническая география учитывалась, но некоторым этническим группам
навязали сверху определенную национальность, включали в состав той или
иной республики с целью снять заведомо спорные вопросы между
этносами и их элитами по республиканским границам и по полиэтничным
городам и населенным пунктам и районам. Не говоря уже о том, что среди
этнических групп Центральной Азии были и такие, которые с большим
трудом определяли сами свою идентичность или имели двойную,
смешанную идентичность и просто ориентировались на титульные этносы.
Нередко, как отмечают исследователи, “родные братья и сестры
идентифицировали себя в зависимости от того, в каком государстве они
проживают”56.
Так или иначе, возникшее в советское время административнотерриториальное деление в очередной раз в истории Центральной Азии
изменило этническую и политическую географию и внутри региональную
иерархию народов и их элит. В то же время вхождение ряда территорий
56
Nabi E. Ethnicity and Islam in Central Asia. - Central Asian survey. Abingdon,
1993.Vol.12, P.155 - 160.
35
стран и народов исторической Центральной Азии в состав Российской
империи определи их внешний контур57 по отношению к прежним
территориям и государствам, соперничающим с Российской империей, в
частности к Китаю и Великобританией58. Границы СССР окончательно
закрепили этот внешний контур, а внутренняя политика союзного Центра
по отношению к союзным республикам способствовали формированию
субрегиона под названием «Средняя Азия».
Советский период определенным образом повлиял на общие
культурные и политические характеристики Центральной Азии. А
железный занавес прервал исторические связи центрально-азиатских
народов с южными и восточными родственными соседями в других
государств, когда-то составлявших вместе с ними единое в культурном
отношении пространство.
В настоящее время центрально-азиатские государства активно
развивают внешние связи с различными государствами Востока и Запада,
участвуют в международной жизни и принимают инвесторов. Следует
отметить, что в постсоветской Центральной Азии развиваются и
разнообразные
горизонтальные
связи,
которые
подтверждают
региональную идентичность и общеевразийского уровня. При всем этом
они не дистанцируются от России и других стран СНГ.
Совокупность отмеченных особенностей дает основание ряду
политологов утверждать, что территории новых независимых государств
являются особым регионом59, который или останется по-прежнему частью
единого евразийского пространства60, или вернется в пространство
57
Подробно: Постников А.В.Становление рубежей России в Центральной и Средней
Азии (XVIII-XIX вв.). М., 2007.
58
Мясников В.С. Предисловие к книге Постникова А.В.Становление рубежей России в
Центральной и Средней Азии (XVIII-XIX вв.). М., 2007.С.4-5.
59
Белокреницкий В.Я. Западная Азия, Центральная Азия и Закавказье как современные
геополитические регионы // Западная Азия, Центральная Азия и Закавказье.
Интеграция и конфликты. М., 1995.
60
Задохин А.Г. Россия в Евразии и мировой политике // Дипломатический ежегодник.
М., 1995. C. 38 – 55.
исторической Центральной Азии61. Возможно, что не произойдет ни того,
ни другого и пять бывших советских республик могут окончательно
обособятся
и
образуют
самостоятельный
регион,
имеющий
многовекторную внешнюю ориентацию. Хотя на этот счет высказываются
сомнения рядом исследователей. Они считают, что “самоценность”
региона ограничена, так как он не имеет собственных выходов к мировым
коммуникациям, представляет периферию в плане экономики…”62. Хотя с
этим можно и не согласиться. Ибо регион обладает стратегическими
ресурсами, которые представляют интерес для различных государств.
Прежде всего – это нефть и газ, редкометалльных и урановых руд и др.63
По оценкам специалистов, запасы нефти и газа в Центральной Азии,
включая восточно-каспийский шлейф, по своим показателям уступают
только Ближнему Востоку и Персидскому заливу. Ферганская же долина
богата запасами железа, меди, хрома, золота, других редких цветных
металлов. А, например, по запасам урана Таджикистан занимает седьмое
место в мире.
Кроме
того,
регион
имеет
значение,
как
геоэкономический
транспортный узел. Уже сейчас ведутся работы по строительству
транспортных коридоров на южном и восток-запад направлениях. В
геополитическом плане Регион имеет также значение как геополитический
буфер между Китаем и Западом.
В
настоящее
концентрические
представляющая
время
регион
геополитические
непосредственно
Центральной
системы.
Азии
Одна
отношения
имеет
три
–
внутренняя,
между
центрально-
азиатскими государствами, и двумя региональными центрами силы –
61
Белокреницкий В.Я. Расширенная центральная Азия – формирование макрорегиона и
позиция России. – Центрально-Азиатский регион и Россия. М., 1993.
62
Ислам в центрально-азиатском обществе: динамика воздействия. – Восток, 1996, № 5,
С. 29-36.
63
Рихванов Л.П., Поцелуев А.А., Домаренко В.А. Исследование редкометалльных и
урановых месторождений Центральной Азии. «Геология» Известия Томского
политехнического университета. Томск. 2006. Том: 309. Выпуск 1. С. 252 – 257.
37
Узбекистаном и Казахстаном. Причем узбекские элитные группы прошлом
доминировали в иерархии других этнических элит. А в настоящее время
наряду с узбекскими элитами претендуют на лидерство в Центральной
Азии казахские элиты. Контур внутренней региональной системы
представляют территории Таджикистана, Кыргызстана, Туркменистан,
южные районы Узбекистана и северные и восточные районы Казахстана.
Названные территории граничат с Афганистаном и Ираном, Россией и
Китаем. Отношения с этими государствам образуют внешнюю систему,
окаймляющую регион и составляющая двусторонние отношения с
центрально-азиатскими
государствами,
с
которыми
они
различное
этническое родство. Государства южного контура Центральной Азии
играют важную геополитическую роль в системе международных
отношений региона и его связей с внешним миром. Они, являясь
связывающим звеном и посредником, создают тот необходимый баланс
между государствами, претендующими на роль центра силы в регионе или
на внешние силы влияния.
Наконец третья система представляет собой отношения центральноазиатских государств с государствами региональными и мировыми
центрами силы. Согласно многим исследователям, ход геополитических
процессов в регионе, все же, в решающей степени будет определять
геополитический
треугольник
РФ-КНР-США.
Все
эти
акторы
заинтересованы друг в друге. Поэтому та или иная формула согласования
интересов этих и иных игроков центральноазиатской геополитической
игры очень важно как для обеспечения стабильности, безопасности, так и
успешного развития стран данного региона, в том числе для успеха
интеграционного проекта. «Консенсус между Россией, Китаем и США, пишет А. Малашенко, - зиждется на том, что все заинтересованные лица
отдают себе отчет в том, что в ближайшей перспективе никто из них не
станет в регионе, оттеснив конкурентов, единоличным патроном»64.
64
Малашенко А. Началась ли «Вторая Большая игра?» // НГ-Дипкурьер. 2006. 16 янв.
Все названные концентрические системы взаимопроникают друг в
друга и взаимодействуют друг с другом параллельно и разнонаправлено.
Особо следует остановиться на месте и роли России в истории и
процессах пространства Центральной Азии. В контексте истории участия
Российской империи/Советского Союза в судьбах центрально-азиатских
народов в прошлом и настоящее время есть основания считать Россию
составной частью и Средней Азией, и Центральной Азией. В прошлом
пространство Центральной Азии соседствовало с России, затем являлось
частью российского пространства. В настоящее время присутствие России
в Центральной Азии скорее естественно, чем нет и в сравнении с такими
государствами-центрами силы, как Китай и США. Хотя присутствие
последних закономерно для постбиполярного мира, присутствие России в
регионе является необходимым противовесом США и КНР именно как
инородных сил.
Кроме того, в обозначенной региональной субсистеме следует
выделить исторические геополитические кластеры – это Ферганская
долина, Афганистан и Восточный Туркестан.
Необходимо
также
отметить,
что
в
постсоветский
период
государства Центральной Азии восстанавливали прямые связи со своими
историческими относительно отдаленными соседями – государствами
Южной Азии и Среднего Востока. Сам же регион Центральной Азии
находился и в настоящее время находится в мире ислама и, как бы сейчас
сказали, Большого Ближнего Востока и представляет собой часть этого
мира.
Открытые границы и глобализация повышает уровень влияния
мировых и региональных центров силы на процессы в регионе
Центральной Азии. Центральная Азия является объектом внимания таких
мощных стран исламского мира, как Турция, Пакистан, Иран и Саудовская
Аравия.
Исламская идеология является основным системообразующим
39
культурным и политическим элементом самоидентификации всех народов
Центральной Азии и современных государственных национализмов
Центральной Азии.
Более того, ислам изначально являлся важной составляющей
политического,
в том числе
международного
процесса. Арабская
экспансия под знаменем ислама в Центральную Азию проходила в течение
VII –VIII веков. Процесс исламизации населения Центральной Азии был
длительным и сложным65. Арабы столкнулись с мощным сопротивлением
и вынуждены были осуществлять насильственную исламизацию, вопреки
кораническим предписаниям. Кроме того, арабы для распространения
ислама использовали и экономическое давление, обязав неверующих
платить особый подушный налог «джизя». Причем в этот период и
последующие распространение ислама имело неравнозначный характер.
При всех различиях культур народов Центральной Азии можно
выделить два образа жизни. Они соответствуют двум сложившимся в
регионе культурным типам. Это культуры оседлых-земледельцев и
кочевников-скотоводов. Для государств, где основным историческим
типом является культура оазиса, характерна опора на ценности исламской
традиции. Для государств, население которого в значительной степени
является носителем культуры другого указанного типа, характерно было
сохранение доисламских традиций. В советский период государство
прививает светские ценности и культурный плюрализм, считая его
наиболее благоприятным условием для консолидации общества. В силу
этого фактор ислама как верования ослабевает.
В
настоящее
время
подавляющая
часть
населения
региона
идентифицирует себя не только по языку и принадлежности к
определенной этнической группе, но и мусульманской религии66. Даже в
65
Бартольд В.В. Киргизы. Исторический очерк. М., 1963; Попов А. Полная история
ислама и арабских завоеваний. M., 2010.
66
Roi Ya. The Soviet and Russian context of the development of nationalism in Soviet
Central Asia. - En Asie Central sovietique: Ethnies, nation, etats. P., 1991, P.127.
советский период, несмотря на антирелигиозную политику Центра,
население и элиты региона сохранили верность религиозным традициям:
80 процентов открыто признавали себя верующими, а 20 процентов не
верили на светской службе и работе, но верили дома67. Большинство
мусульман принадлежат к суннитам. Шиитская община представлена
населением Туркменистана, часть населения Таджикистана являются
исмаилитами (проживают в Нагорном Бадахшане), в Ферганской долине
существует община ваххабитов. Причем представители последних двух
течений проявили особую организованность и активность в политических
процессах региона и отдельных стран.
После
обретения
независимости
с
исчезновением советского
государства начал исчезать и советский атеизм, на место которого
приходит исламская религия. Этому способствовали внешние силы.
Помощь и поддержку при вступлении в международные исламские
организации и государства. При их содействии все страны региона ныне
представлены в ОИК68.
Идеологический вакуум, образовавшийся после краха официальной
идеологии,
способствовал
тому,
что
большая
часть
населения
естественным образом возвращается к своим традиционным ориентирам.
Причем
этому способствуют
определенные
внутрирегиональные и
внешние силы. Как отмечает известный дипломат и специалист в области
современных политических и международных процессов в Центральной
Азии
Г.А.Рудов,
“фактически
все
страны
региона
стали
сразу
своеобразным полигоном, на котором ислам из сугубо религиозного
учения стал трансформироваться в некие общественно значимые формы и
приобретать
политическую
окраску”69.
67
Более
того,
исследователи
Ланда Р.Г. Ислам в истории России. М., 1995. С. 239; Малашенко А. Мусульманский
мир в СНГ. М.,1996, С.110; его же: Ислам в центрально-азиатском обществе: динамика
воздействия. – Восток. 1996. С. 29-36. и др.
68
Мутов С.А. Центральная Азия в политике мусульманского мира. М., 2011. С. 10.
69
Рудов Г.А. Россия, Центральная Азия и исламский фундаментализм. – Россия Центральная Азия – радикальный ислам. М., 2009. С. 41.
41
отмечают, что ислам даже стал, с одной стороны, объектом культурного и
политического
процесса,
а
с
другой
стороны
–
“средством
манипулирования общественного сознания”70. Центральная Азия не только
реисламизируется, но находится под мощным воздействием мира ислама,
тех сложных и противоречивых процессов, которые там сегодня
происходят.
В целом же на современные культурные, экономические и
политические процессы Центральной Азии и окружающую ее среду
оказывают свое все возрастающее влияние глобальные мегатренды и
пертурбация всей системы международных отношений. Но сводить все
только к новому балансу сил не следует. По мнению исследователей,
“мировая реальность в настоящее время настолько сложна, что ее не
удается объяснить простой моделью”, существовавшей в предыдущую
эпоху холодной войны и биполярного мира71.
Исследователи стран Центральной Азии считают, что “время
обретения республиками … своей независимости совпало с очередным
этапом усиления
взаимозависимости мира небывалого в истории
человечества, а именно
глобализации. Другими словами, обретение
национального суверенитета совпало с началом, если можно так
выразиться,
эпохи
десуверенизации
в
мировом
масштабе”72.
Это
проявляется в том, что молодые центрально-азиатские государства
оказались
под
мощным
и
агрессивном
воздействием
внешних
государственных и негосударственных акторов мировой политики.
В настоящее время следует выделить ряд внутрирегиональных
факторов, которые стимулируют политические перемены в государствах
70
Сафаева С.С. Региональные процессы стран Центральной Азии в контексте
политической трансформации пост-советского пространства. Дисс. на соиск. уч. ст.
к.п.н. М., 2009. С. 92.
71
Накасоне Я. и др. После «холодной войны». М., 1993. С. 174, 177 - 185.
72
Сафаева С.С. Региональные процессы стран Центральной Азии в контексте
политической трансформации постсоветского пространства. Дисс. на соиск. уч. ст.
к.п.н. М., 2009. С. 88.
Центральной Азии:

Речь идет о естественных предельных сроках нахождения у
власти местных руководителей. И это при отсутствии низкой или нулевой
экономической динамики и отсутствие каких-то положительных сдвигов в
качестве
жизни
населения.
Многие
социально-экономические
и
политические проблемы давно носят застойный характер и только
усугубляются. Они готовят среду флуктаций, а именно – пресловутую
«цветную революцию». Но и «цветная революция» как конкретное
проявление бифуркационного состояния по объективным культурноисторическим причинам едва ли может рассматриваться как модель для
выхода на новый
уровень устойчивого развития. Напротив, как
свидетельствуют события последних несколько лет в Кыргызстане и опыт
в Украине и Грузии не только не привели к каким-то позитивным
результатам в этих странах, но и только повысили уровень хаос,
пошатнули основы государственности.

Следует
учитывать,
что
традиционалистские
общества
Центральной Азии при своей общей низкой мобильности в флуктационном
состоянии “обладают мощными реакциями. Здесь есть свои возможности для
мобилизации, свои силы, которые очень легко вывести на улицу. Речь идет о
весьма широком слое маргиналов, вытесненных из производства и не
находящих себе применения, о людях, не имеющих постоянных занятий и
заработка…. В принципе их можно легко и недорого использовать” в
политических целях73.

Угрозу национальной безопасности государств и региональной
безопасности также несут межэтнические и локальные социальные
конфликты. Они могут орудием воздействия в руках, как деструктивных
экстремистских сил в каждой стране, так и внерегиональных сил с целью
73
Звягельская И.Д. Центральная Азия: эволюция параметров безопасности и
стабильности. – Южный фланг СНГ. Центральная Азия – Каспий – Кавказ: Энергетика
и политика. М., 2005. С. 43.
43
продвижения в регион своих интересов, создания зон влияния или
изменения в свою пользу стратегического баланса сил в регионе и мире.

В целом ситуация в сфере межэтнических отношений в
регионе остается весьма сложной и неопределенной. Сама специфика
переходного периода не способствует быстрому разрешению этнонационального
вопроса
на
ближайшее
время.
В
эпоху
высокой
политизации межэтнических отношений нельзя недооценивать их остроту
и негативных последствия для межгосударственных отношений. Речь идет
о преодолении существующих скрытых и открытых исторических
противоречий между народами и установлении баланса интересов
этнических групп, народов, в контексте национальной безопасности того
или иного государства и его отношений с другими государствам, то есть
региональной безопасности. Особенно опасно, если экономические и
демографические сложности могут быть использованы, как нередко было в
истории, в конъюнктурных политических целях как средство удержания
власти или смещения того или иного правительства или отвлечения от
внутренних проблем.

Отток
его
значительной
части
существенно
изменил
межэтническую структуру и социальный баланс в бывших советских
республиках. В СССР русскоязычное население являлось важным
элементом и
сдерживающим
фактором в балансе межэтнических
отношениях в центрально-азиатских республиках, а присутствие их
представителей русскоязычного населения в высших властных структурах
региона было проводником организующего начала единого государства.
Кроме того, следует иметь в виду, что в советский период объективно
существующие
противоречия
регулировались
в
условиях
единого
государства – СССР. Союзный центр находил средства и обладал
методами снятия межгрупповых этнических напряжений. При всех
недостатках союзной национальной политики она сдерживала местные
националистические настроения. В настоящее время абсолютная и
относительная перенаселенность, нехватка земли и воды, высокая
безработица
и
низкие
доходы
населения
порождают
социальную
напряженность, которая в свою очередь провоцирует напряженность
межнациональную.

В Центральной Азии как части мира в высокой степени
сконцентрировано геополитическое напряжение, “детерминированное, с
одной стороны, географией, а с другой – динамическими сдвигами в
центрах силы” в мировой системе международных отношений74. Причина,
по которой центрально-азиатское развитие следует анализировать в
контексте глобальных процессов, заключается в том, “что способ, каким
каждая республика определяет свою идентичность – отдельно друг от
друга или совместно с одним или несколькими соседями – вероятно, будет
иметь значительные импликации для геополитики всего региона”75.
Соответственно, в связи с так называемой «Арабской весной » политологи
сравнивать и размышляли о том, насколько возможно подобное в
Центральной Азии. Так, волнения в городе Жанаозен в Казахстане в
декабре 2011 года, как началом нечто похожего на «Арабскую весну» на
центрально-азиатский манер76. Кроме того, следует принимать во
внимание,
что
локальные
межэтнические
конфликты
на
внутрирегиональных границах центрально-азиатских государств способны
дестабилизировать социальную обстановку в регионе в целом. Таковы
были ожидания и для этого были свои основания.

Конечно, нельзя исключать наличие или возникновение
локальных конфликтов и волнений, но их потенциал вряд ли способен
вызвать эффект домино. Власти найдут способ погасить эти конфликты.
Кроме всего прочего, государства – региональные центры силы имеют
74
Суюнбаев М.Н. Геополитические основы развития и безопасности Кыргызстана. –
Бишкек, 2005. С.25.
75
Ali Banuazizi and Myron Weiner, eds, The New Geopolitics of Central Asia and Its
Borderlands . Indiana University Press, 1994. Р.11.
76
Майлин В. Универсальный рецепт...? Возможна ли «арабская весна» в Центральной
Азии. 00:02 22.09.2011. http://www.centrasia.ru/newsA.php?st=1316635320 22.09.2011.
45
единое мнение на этот счет. Очевидна солидарность государственных
руководителей
стран
Центральной
Азии
по
поводу
поддержания
социально-политической стабильности в своих странах. Они также
понимали, что наиболее важной проблемой международных отношений в
Центральной Азии является поддержания мира в своих странах и в регионе
в целом. Россия и Китай, Евросоюз и США также не заинтересованы в
социальной и политической дестабилизации в центрально-азиатских
государствах. Ибо не решена афганская проблема и нет уверенности, что
на события в Центральной Азии не отреагирует Восточный Туркестан.

Говоря о роли религиозного фактора в политической и
социальной трансформации стран региона, следует подчеркнуть, что он
проявляется в той или иной форме, как в политической, так и в
общественной
жизни.
В
странах
Центральной
Азии
причинами
актуализации исламской религии обращения к исламу, как представляется,
является неосознанное стремление преодолеть советское прошлое77. Это
преодоление выражается в возвращении к своим традиционными
ценностями, которые олицетворяются с досоветским прошлым и исламом.
В свою очередь причиной исламского радикализма и экстремизма в
Центральной Азии являются возникшие после распада СССР социальноэкономические проблемы, чем и попытались воспользоваться различные
внутренние и внешние силы.
Ряд специалистов выделяют, в частности, следующие “общественнополитические
и
религиозные
силы,
стремящиеся
использовать
возрождение ислама в … мусульманских республиках в своих интересах:

представители бывшей местной партийно-государственной
номенклатуры
и
новых
националистических
элит,
стремящихся
использовать ислам в целях удержания власти или борьбы за власть;
77
Мухаметшин Ф.М. Взгляд на исламский фундаментализм. М.,1998. С. 40 – 43;
Малашенко А. Мусульманский мир в СНГ. М.,1996, С.110; Его же: Ислам в
центрально-азиатском обществе: динамика воздействия. – Восток. 1996. С. 29-36.

различные исламские движения, партии и организации,
использующие исламские лозунги для достижения политических целей и
захвата власти;

мусульманское духовенство, для которого религия на самом
деле является частью их бытия. Они убеждены, что только возрождение
ислама и возврат к ценностям мусульманской религии может помочь
выйти из общественно-политического кризиса, в котором оказались
мусульманские республики78.
В то же время руководство всех государств региона, отдавая
должное процессу возрождения национальной культуры, понимает, что
исламизация политического процесса или политизация ислама чревато
перехода власти в руки исламистов и дестабилизацией общества. Это
побуждает их к объединению своих усилий по поддержанию мира в
регионе.
Тем не менее, следует учитывать и тот факт, что мир ислама
реактивно и сознательно стремится восстановить и заполнить культурное,
идеологическое и политическое пространство Центральной Азии. В этих
экспансионистских
процессах
присутствуют
также
экстремистские
движения и организации. Необходимо также иметь в виду, что
возможности центрально-азиатских государств в сдерживании внешнего
влияния экстремистских сил весьма ограничены в плане обеспечения
безопасности границ с Афганистаном, где движение Талибан по-прежнему
имеет прочные позиции.
Практически очевидно, что привлечение России к возможному
конфликту неизбежно. Известно, что в свое время узбекские политические
элиты предупреждали Россию, что если она не примет участие в
обеспечении
безопасности
южных
границ
центрально-азиатских
республик, “Центральная Азия будет поглощена миром ислама и Россия
столкнется с весьма изменчивой стратегической угрозой на своих южных
78
Мухаметшин Ф.М. Взгляд на исламский фундаментализм. М.,1998. С. 45 - 47.
47
границах”79.
В то же время следует учитывать, что глобальные процессы, по
своей сути носящие естественный и объективный характер. Они неизбежно
захватывают, втягивают отдельные страны и регионы мира. Это процесс
эволюции. Как отмечают центрально-азиатские исследователи, “то, что
происходит в Центральной Азии …, есть часть более крупного,
глобального, глубинного процесса… мировой перестройки”80. В частности,
одной из составляющих глобальных процессов является демократизация,
если для ряда стран – это не как цель, то, как минимум, как
цивилизационный ориентир. С ним приходится считаться политическим
элитам и признавать его или демонстрировать признание этого ориентира с
целью показать себя в русле мировой политики. Даже имитация
демократических институтов и процедур, например в африканских
государствах, является подтверждением того, что демократия есть
результат современного этапа эволюции.
Другое дело, что поиски наиболее приемлемой национальной модели
развития
и
национальной
формы
демократии
продолжаются
и
обсуждаются различные варианты. В частности, президент Казахстана Н.
Назарбаев, считает, что “политический ландшафт формируется под
влиянием экономического климата. Уровень политической либерализации
должен соответствовать степени экономических свобод. Это открытие
шлюзов для формирования гражданского, то есть самоорганизующегося
общества”81.
Территории современных государств Центральной Азии сохраняют
свои внутри региональные связи и геополитическую целостность. Каждое
государство региона при всей своей особенности является частью единой
международной системы, что определяет внутреннюю и внешнюю
79
Danneruther R. Russia Central Asian and the Persian Gulf.- Survival, Vol., 35, №4, Р.99 100.
80
Толипов Ф. Что нужно Узбекистану? – Перестройка и новое мышление.
http://www.centrasia.org. - 11.01.2007; Сафаева С.С. Указ. соч. С. 88 - 90.
81
Назарбаев С. Интервью «Московские новости». 2007. 6.08.
политику каждой страны и их взаимоотношения. Это можно объяснить,
как наличием общих интересов и вызовов, так и тем, что контуры
регионального пространства начинают складываться еще в период
вхождения территорий Средней Азии в состав Российской империи и СССР. Длительное пребывание в названных государствах в составе
Российской империи, затем СССР, способствовали их обособленному
развитию от территорий, с которыми они были ранее связаны исторически.
В ситуации распада советской системы самоидентификации и начала
формирования
идеологический,
новой
в
странах
ценностный
Центральной
вакуум,
который
Азии
образовался
стал
заполняться
различными идеями и ценностями. Бывший советский человек в
Центральной Азии оказался в ситуации выбора своей идентичности, перед
ним встал вопрос: «Кто я?»82.
Одномоментно
он
оказался
в
новой
геополитической
и
идеологической ситуации. С одной стороны, он стал гражданином нового
независимого государства с определенным названием, причем для
некоторых групп населения такого государства название не совпадало с
названием
его
этнической
группы,
его
самоидентификацией
и
историческим названием его места проживания. В результате ему
пришлось влиться в ряды местного территориального и родового клана,
без поддержки которого трудно обойтись в восточном коллективистском
обществе, а другим искать опору вне и за пределами местного социума. В
другом случае бывшему советскому человеку пришлось утверждать свою
новую идентичность в гражданственности нового государств, третий
вернулся к своим религиозным корням.
Вращаясь в различных сферах, налаживая связи в изменившемся
социуме, группы населения Центральной Азии ощущают себя по-разному
в зависимости от среды и ситуации, в которую попадает. В определенной
82
Кадымов Г.Г. Проблемы идентификации в Центральной Азии.- Россия,Центральная
Азия. Радикальный ислам. М., 2009. С. 130.
49
мере среда и ситуация начинает определять его выбор, изменение позиции.
Местопребывание
субъекта
меняет
его
самоидентификацию
применительно к новым условиям.
В результате рождается множественная идентификация, когда
отсутствует либо играет незначительную роль одна, главенствующая
идентификация,
национально-государственная,
в
силу
отсутствия,
неразвитости национального самосознания ее место легко занимает
культурно-цивилизационная либо клановая принадлежность.
Общинно-клановая и родоплеменная идентификация базируется на
вековой восточной традиции, когда господствующей идеологией служит
не индивидуализм, не личное «я», а мнение и взаимоотношения с
родственниками, с местным кланом. В Казахстане жузы (Старший,
Средний и Младший) означали не только территориальное, но и
социально-политическое деление казахов. Жузы не умерли в советские
времена и вновь возродились с рождением нового независимого казахского
государства. Существующая система государственной власти вначале была
в Казахстане, по оценкам местных ученых, построена по племенному
принципу жузов83.
В конце 80-х - начале 90-х годов в Таджикистане под видом раздела
власти между политическими партиями «Ростохез», Партией исламского
возрождения, Демократической
партией
Таджикистана, Компартией
Таджикистана и «Лали Бадахшан» произошел распад
региональные
группировки:
ленинабадцев
(г.
Ходжент),
страны на
кулябцев,
гермисцев, памирцев. Во главе группировок стали представители местных
политических элит, для которых клановые и личные интересы были выше
государственных.
Борьба местных группировок за власть в стране, в новом государстве
привела к гражданской войне. Исторически еще во времена Советского
83
Амеркулов Н. Жузы в социально-политической жизни Казахстана. - Центральная
Азия и Кавказ. 2000. № 3( 9). С. 137- 138, 144.
Союза сложился некий функциональный раздел сфер влияния и интересов
между постоянно существовавшими местными кланами: ленинабадцы
(север страны) держали в своих руках политическое руководство, кулябцы
контролировали вооруженные силы, памирцы — органы госбезопасности,
руководство Гарма держало под своим контролем торговлю и теневую
экономику.
Баланс
интересов
был
нарушен
с
распадом
советской
административной системы и борьбой кланов за полноту власти в новом
государстве. Региональные, местные идентичности возобладали, их
соперничество охватывало все сферы общественной жизни. Движение к
замирению было возможно лишь с признанием за существующими
кланами их власти на местах и достижением баланса на уровне верховных
органов государства.
Политическое урегулирование в стране на завершающем этапе
привело к подписанию Общего соглашения об установлении мира и
национального
согласия
27
июня
1997
г.,
реализация
которого
сопровождалась изменением статьи 28 конституции, предусматривавшей
право на создание политических партий «в том числе имеющих
демократический, религиозный и атеистический характер»84. Ранее
запрещенные партии — Партия исламского возрождения Таджикистана
(ПИВТ), Демократическая партия Таджикистана (ДПТ), — другие
оппозиционные организации смогли принять участие в выборах в местные
и центральные органы власти, боевые формирования сил оппозиции были
интегрированы в национальную армию. В конечном итоге объединенная
исламская оппозиция получила треть представительства в органах
исполнительной и законодательной власти.
В Таджикистане сработал механизм множественной идентификации,
в поисках внутриполитического урегулирования конфликта на территории
84
Имомов А. Формирование гражданского общества в Таджикистане: проблемы и
суждения. - Центральная Азия и Кавказ. 2002. № 3 (21). С. 81.
51
всей страны восстановлен мир и порядок, который опирается на учет
сложившихся местных традиций, сохранение, точнее воспроизводство, на
новой
основе
сложившегося
традиционно
регионального
баланса
интересов и ценностей, выработанного на основе длительного совместного
сожительства
различных
национально-этнических,
кланово-
территориальных и религиозных общностей.
Постепенно
формирования
по
мере
национального
социально-политической
Постепенно
по
интеграции,
мере
социально-
политической интеграции, формирования национального самосознания
местная клановотерриториальная идентификация может при правильном
ведении
дел
уступать
доминирующие
позиции
национально-
государственной. Происходящий процесс политической стратификации
движется обычно в направлении от полярных стратов через при нятие
добрососедства
к
общенациональной
консолидации
и
осознанию
государственной общности. Но это процесс длительный, возможны и
обратные регрессивные движения, отход от национально-государственной
идентификации к культурно-цивилизационной (исламской) при изменении
соотношения политических и социальных сил, других обстоятельствах.
В Центральной Азии в большей или меньшей степени складываются,
формируются и одновременно существуют распространенные среди
населения
основные
(государственная)
культурно-цивилизационная,
и
кланово-территориальная
национальная
(местная)
самоидентификации.
По мнению некоторых исследователей, в частности из Кыргызстана,
“кыргызский менталитет представляет собой «слоеный пирог»”. В этом
«слоеном пироге» идентификационные прослойки неодинаковы, одни —
толще, другие — тоньше. К тому же слои подвижны в зависимости от
ситуации: увеличиваются, нарастают или уменьшаются85.
Естественно,
85
что
наиболее
мощным
является
культурно-
Керманов 3. Политическая борьба в Кыргызстане в 20-е годы. Бишкек. 1997. С. 7.
цивилизационный
слой,
основанный
на
вековых
традициях.
Принадлежность к определенной культуре и религии передавалась из
поколения
в поколение на бытовом уроне вне
политического
строя,
исчезновении
советской
населения
подданности
системы
интуитивно,
и
гражданственности.
ценностной
подсознательно
зависимости от
и
ориентации
сознательно,
При
группы
а
то
и
принудительно и вынужденно обращаются к традиции. Религия, вера,
становится новой идентичности.
Социологические
исследования,
проведенные
в
Казахстане,
свидетельствуют о значительном скачке в конце 90-х годов количества
верующих. На вопрос «Считаете ли Вы себя верующим?» жители южных
регионов страны в 1998 г. утвердительно ответили в количестве 40,2 %, а в
2000 г. уже 76,7 %86. В ряде районов количество верующих превышало 80
%, правда у некоторых верования сводились к соблюдению традиций и
обычаев, приобретали различные смыслы.
В странах Центральной Азии зарождаются и начинают расцветать
исламские партии, проповедующие ценности исламской культуры,
необходимость
создания
«справедливого»
государства
-
халифата.
Исламские партии основательно работают над формированием исламского
сознания и соответствующей идентификации.
К
сожалению,
отсутствуют,
разнятся
данные
о
количестве
приверженцев экстремистских исламских радикальных организаций в
странах Центральной Азии. В Казахстане, например, в пограничных с
Узбекистаном районах жители сельской местности ощущают религиозный
экстремизм «у порогов их домов»87.
В Таджикистане в социологические исследования показали, что 97
процентов населения назвали себя верующими, причем активными 13
процентов
достаточно
активными
86
13
процентов
неактивными
59
Курганская В. Новые тенденции в духовной жизни казахстанского общества. Центральная Азия и Кавказ. - 2002. № 3 (21). С. 125.
87
Там же. С. 126.
53
процентов88. Разумеется, не все «активные» 13 процентов следует отнести
к радикалам и экстремистам, но, тем не менее, последнее свидетельствуют
о возможном потенциале радикализма в стране в ситуации обострения
конфликтов на религиозной основе.
В
целом
можно
с
уверенностью
утверждать,
что
культурноцивилизационная, преимущественно исламская, принадлежность
и соответствующая самоидентификация становится господствующей в
странах Центральной Азии. Однако исламская культурная традиция в
странах
Центральной
Ферганская
долина
Азии
стала
распылена
на
одновременно
локальные
территории.
источником
исламского
фундаментализма и экстремизма, именно там «духовных центрах»
исторической Центральной Азии радикальные исламские группы нашли
почву для своих идей и действий, в том числе в попытках воссоздания
халифата89, а то и «исламского мирового порядка»90.
Итак, в постсоветское время можно наблюдать начало нового этапа
трансформации социокультурного пространства территорий бывших
советских
республик
Центральной
Азии.
Став
независимыми
государствами, они стремятся сформировать новую идентичность и выйти
за рамки бывшего внутрисоветского субрегиона. Это проявляется, с одной
стороны, в интенсивных усилиях по утверждению своей национальной
государственности, так и самоутверждению по отношению друг к другу.
Результативность этих усилий определяется внутренним потенциалом
каждой страны Центральной Азии и их отношениями друг с другом и
ближними соседями. Существующие общие проблемы переходного
периода развития стран Центральной Азии, побуждают их к координации
действий и консолидации по отношению к внешним вызовам и угрозам.
88
Олимова С. Политический ислам и конфликт в Таджикистане. - Центральная Азия и
Кавказ. 1999. № 4 (5). С. 132 - 136.
89
Бабаджанов Б. Ферганская долина: источник или жертва исламского
фундаментализма? // Центральная Азия и Кавказ. 1999. №4 (5). С.123- 126.
90
Жданов Н.В. Исламская концепция миропорядка. М., 2003.
Пространство постсоветской Центральной Азии «расширяется» под
влиянием не только современных глобальных процессов. Актуализируется
историческая память регионального пространства. То есть речь может
идти и просматривается,
что уже идет образование нового контура
Центральной Азии близкого к пространственному контуру дороссийскоимперского периода91. В определенной степени это потребность решения
проблемы устойчивого развития на более высоком уровне. При
определенных
обстоятельствах,
но
скорее
всего
в среднесрочной
перспективе, постсоветская Центральная Азия может стать полюсом
«расширенной» идентичной исторической Центральной Азии. Такое
направление вполне возможно.
В целом же необходимо констатировать, что формирование
региональной системы международных отношений в Центральной Азии
объективно предполагает существование разных типов взаимосвязей и
векторов разной направленности. В государствах Центральной Азии есть
расхождение в понимании своих интересов и стратегии и перспектив
геополитического развития региона, что проявляется, как в отношении
СНГ, так и в развитии связей с зарубежными государствами. В то же время
проблемы безопасности и развития требуют от руководства центральноазиатских государств преодолевать противоречия, находить различные
формы компромиссов, совершенствовать дипломатию сотрудничества и
налаживать оптимальные варианты двусторонних и многосторонних
связей.
91
Бартольд В. В., История турецко-монгольских народов. Конспект лекции. Ташкент,
1928; Гуревич Б.П. Международные отношения в Центральной Азии в XVII – первой
половине XIX в. … С. 15 – 56.
55
2.2. Эволюция ферганского регионального кластера
Обострение
социальных
и
политических
противоречий
в
постсоветский период, в том числе, по линии Центр-Периферия в процессе
трансформации
евразийского
пространства,
резко
возрастающего
внутреннего разнообразия при не всегда эффективных методах его
регулирования, в конечном итоге приводят к возникновению целого ряда
открытых
межэтнических
конфликтов
вооруженного
характера
в
контактных зонах региональных периферий. Отмеченное отражает
специфику политического процесса в периферийной контактной зоне в
период кризиса систем организации общества и пространства, когда
прежняя
система
перестает
эффективно
действовать
и
разрешать
существующие противоречия.
Контактная зона в геосоциальных и геокультурных пространствах
регионов есть сопряжение разных по своей сущностным характеристикам
систем: географических, культурных, идеологических, социальных и
политических.
культурных,
Сопряжение
неизбежно,
социально-политических
и
учитывая,
экономических
практически никогда не совпадают полностью.
территориях
контактной
зоны
что
сопрягаются
контуры
субсистем
Все субсистемы на
друг
с
другом,
взаимопроникают и вступают во взаимодействие. Сама контактная зона
периферии
исторически
формируется
в
процессе
социального
и
политического освоения географических пространств, выражающегося в
последовательном
образовании
на
соответствующих
территориях
различных государств и их взаимодействия.
Периферии региональной системы, окружена контактными зонами,
то есть пространством
взаимодействия соседствующих между собой
регионов. Причем контактная зона несет важную коммуникационноинформационную функцию, обеспечивает через взаимодействие движение
региональной и глобальных систем и одновременно необходимую для
этого устойчивость их внутреннего неравновесия92. Баланс интересов в
этих
зонах
способствует
устойчивости
соседних
государств
и
региональных систем в целом. Отсутствие или нарушение этого баланса
вызывает дестабилизацию как одной, так и другой региональной системы,
что может привести к межгосударственному конфликту.
В общую межрегиональную контактную зону могут входить части
территорий двух и более соседствующих государств. В контактной зоне
может проживать одна и более этнических родственных групп населения.
Так, в киргизы, таджики и туркмены проживают как в одноименных
государствах, так и в соседних государствах. Более того, в той или иной
степени сохраняют родственные связи между собой.
В геополитическом плане контактная зона это - точка сопряжения,
своеобразный геокультурный и политический кластер, в котором в свою
очередь
неизбежно
сопрягаются
интересы
соседних
государств.
Соответственно, нарушение баланса интересов в контактной зоне двух или
более государств может разрушить баланс интересов в региональной
системе или в соседствующих региональных системах. Кроме того,
учитывая все возрастающую глобальную взаимозависимость регионов и
государств, конфликты в контактных зонах, имеющих стратегическое
значение могут привести к конфликтам регионального и мирового
геополитического уровня.
Контактные зоны часто являются источниками дестабилизации
региональных систем и межгосударственных отношений именно в силу
своего особого положения и исторического формирования, актуализируя
прежние исторические противоречия и конфликты и создавая новые.
Причем конфликт вполне реально уже существующих или возникающих
новых интересов, как правило, сопровождается конфликтом ценностей
92
Задохин А.Г. Политические процессы на периферии Евразии. М., 1998.С. 5 – 10, 27 –
33.
57
соответствующих групп населения.
Учитывая трансграничный характер периферии, население этой
геополитической зоны может ориентироваться на различные региональные
и мировые центры силы и соответствующим образом искать и
использовать их поддержку или противоречия между ними в своих
интересах.
Современные конфликты в контактных зонах периферии явились,
как было отмечено выше, результатом трансформации постсоветской
политической
системы
регуляции
пространства
-
перехода
из
внутригосударственной в международную.
По периферии постсоветского пространства контактные зоны имеют
два вектора геополитической геокультурной ориентации. Один направлен
внутрь Евразии и конкретно на Россию, другой - вне евразийского
пространства (например, на Евросоюз, Турцию и т.д.). Это может
относиться как к зоне в целом, так и к ее частям. Например, Балтийская
контактная зона в целом ориентируется на европейский регион. А югозападная, совпадающая в основном с Молдавией, ориентируется и во вне и
внутрь Евразии. Западная зона (то есть Украина), ориентируется и Запад, и
на Россию. Ориентация может иметь территориальный характер, учитывая
наличие соответствующих коммуникаций и политико-идеологический и
этнокультурный.
Отмеченное
соответствующим
образом
придает
контактной зоне международный геополитический статус, который
особенно проявляется в ситуации политической дестабилизации. Как это и
произошло на Украине.
В конфликтном пространстве контактной зоны сопрягаются и
переплетаются “самые различные по содержанию и характеру социальные
связи как материальные, так и духовные: экономические, политические,
нравственные, правовые, которые не поддаются логическому анализу,
рациональному осмыслению, в их выражению в логико-понятийной
форме”93. Последнее особенно относится к состоянию бифуркации или
переходного периода, когда еще акторы политического процесса только
осознают свои интересы и интересы других акторов.
Необходимо отметить, что на периферии в контактной зоне остро
стоит вопрос межэтнических отношений и связей. Здесь придание какой-то
этнической группе статуса меньшинства вызывает у нее отторжение, ибо
видит себя частью этнической целостности в соседнем государстве или
регионе. То есть малая в этом государстве этническая группа обладает
особой психологией и
интересам
и
претендует на большее внимание к своим
чувствам.
У
таких
групп
есть
ощущение
своей
незащищенности, и они ее ищут в соседнем государстве, этнической
частью, продолжением которого являются. Любое даже малое проявление
несправедливости к этим группам может стать источником конфликта с
властью государства проживания или представителями титульной нации
данного государства. Но, с другой стороны, объективно трансграничные
этнические связи могут и создают проблемы разного характера. А именно условия
для
пограничных
сельскохозяйственном
и
местных
территориальных
водопользовании
и
т.п.
споров
о
Межэтнические
противоречия также могут и создают угрозу целостности того или иного
государства. И все это периодически можем наблюдать именно в
межрегиональных контактных зонах. Следует учитывать, что здесь разные
этнические группы населения в значительной степени живут осознанным и
неосознанным своим прошлым: многовековыми историческими обидами и
воспоминаниями и прошлых конфликтах.
Отмеченная выше несовпадающая политическая и культурноценностная ориентация этнических групп в периферийных контактных
зонах и вызванная распадом СССР разбалансировка региональной
политической
системы
привели
к
ряду
открытых
вооруженных
конфликтов. А именно - таких, как абхазский, карабахский, осетино93
Задохин А.Г. Указ. Соч. С. 5 – 10, 27 – 33.
59
ингушский, приднестровский, таджикский, чеченский конфликт.
Рассматривая структуру Центральной Азии как геополитическую
систему, необходимо особо остановиться на характеристике такого внутри
регионального пространства, как Ферганская котловина или Ферганская
долина.
Ферганская
долина
исторически
наряду
с
Восточным
Туркестаном94 и Афганистаном является одним из геополитических
кластеров пространства Центральной Азии, причем центральным, осевым.
Вся древняя, средневековая и новая история народов Центральной
Азии и Ферганской долины наполнены бурными событиями. Здесь издавна
пролегали миграционные потоки различных народов, соприкасались
культуры оседлых и кочевых народов. На одной и той же территории одни
народы сменяли другие. Отсюда начинали свои походы воинственные
номады. Здесь возникали и гибли очаги цивилизаций, государства и
обширные империи. Одна культура сменялась другой, и почти все религии
— манихейство, буддизм, индуизм, ислам, христианство — оставили свои
следы на территориях Центральной Азии. В XIX веке Центральная Азия
вместе с Афганистаном стала объектом соперничества двух великих
держав – Российской и Британской империй. Это соперничество
определило дальнейшую судьбу центрально-азиатского региона.
Как
представляется,
геополитическую
следует
конфигурацию
и
рассматривать
структуру
региональную
региона
в
виде
диалектического сопряжения интересов региональных и мировых акторов.
Тот факт, что после распада СССР и образования новых суверенных
государств бывшая российско-имперская и советская Средняя Азия стала
называться «Центральная Азия», свидетельствует не только о желании както дистанцироваться от прошлого, но и, возможно, на перспективу выйти
за его географические пределы и открыться для мира.
94
Зотов О.В. Синьцзян-Уйгурский автономный район КНР в системе азиатских «дуг
нестабильности». - Востоковеды о международных проблемах Востока (памяти
профессора И.А.Латышева). М., 2007. С. 257-276. Зотов О.Ю. Восточный Туркестан
(Синьцзян) не весах истории и геополитики. - Восток. 2009. № 2.
В настоящее время речь идет о расширении геополитического
пространства бывшей доимперско-российской и бывшей советской
Средней Азии приблизительно до границ географической Центральной
Азии и восстановлении связей новых государств с ближними и дальними
историческими соседями. В то же время следовало бы учесть, что
географически и исторически не меняющиеся границы государств, а этнокультурные характеристики и мировая геополитика международных
отношений
определили
устойчивую
конфигурацию
региона
в
историческом прошлом, который как раз и можно назвать «геокультурная
Центральная Азия».
В контексте евразийской геополитики в истории Ферганы, как и всей
Центральной Азии, следует выделить три периода: до российскоимперский, российско-имперский, советский и постсоветский. Причем о
постсоветской Фергане необходимо говорить особо.
Непосредственно земли Ферганской долины орошаются рекой
Сырдарьей, ее притоками и сетью каналов, создавая благоприятные
условия
для
земледелия.
Долина
является
районом
поливного
хлопководства, шелководства и виноградарства. В Ферганской долине
находятся древнейшие центры торговли и ремесленничества Центральной
Азии - города Худжанд (б. Ленинабад), Фергана, Коканд, Андижан,
Наманган, Ош95. Ферганская субрегиональная система коммуникаций
состоит из железной дороги Aндижан-Ташкент и шоссе «Ферганское
кольцо», проходящее через все города долины.
Дороссийско-имперский период Ферганской долины насчитывает
сотни и сотни веков. Об истории этого периода свидетельствуют
археологические и письменные (китайские, иранские и арабские)
источники96. По их данным в Ферганской долине возникли «очаговые
95
Ферганская долина. Большая советская энциклопедия. — М.: Советская
энциклопедия. 1978.
96
Миддендорф А.Ф. Очерки Ферганской долины. - СПб. 1882. С. 51 – 64; Массон М.Е.
Из воспоминаний среднеазиатского археолога, - Ташкент, 1976; Массон В.М. Первые
61
цивилизации» уже в VIII-VII вв. до н.э., с развитым для своего времени
ремесленным производством и земледелием.
Миграционные потоки и возникновение Великого Шелкового пути
способствовали культурному обмену и развитию Ферганской долины. По
историческим данным в Ферганской долине было более 50 городов или
поселений городского типа и еще больше караван-сараев97. Здесь
возникают и центры духовной культуры. В эпоху Средневековья и Нового
времени Ферганская долина была местом деятельности известных на всем
Востоке ученых, мусульманских богословов и поэтов. Необходимо назвать
их, чтобы почувствовать тот исторический потенциал, который имеет
Ферганская долина как особое образование. Это - астрономы Абулмахмуди
Хучанди (IX век), Абулаббос Ахмади Фаргони (IX век), Мухаммад ибн
Касири Фаргони; историки Абумухаммад Абдулло ибн Ахмад ибн Чавхари
Фаргони и Абулвафо Мухаммад ибн Мухаммад ибн Косими Ахсикати;
теологи Мухаммад ибн Абдуллох Абучавхари Фаргони (IX век), Косим
ибн Мухаммад ибн Абдуллохи Фаргони, Шайх Абубакри Восити Фаргони
и софист Иброхим ибн Али ибн Хусейн Абуисхоки Кубои (X век) и др.
Произведения поэтов Ферганской долины Камоли Хучанди (XIII век),
Ахмад ибн Мухаммад ибн Косим, Сайфи Фаргони, Сайфи Исфаранги
прозаика Асири Ахсикати (XII век) известны на всем Востоке.
Прославили Ферганскую долину теологи Али ибн Абубакр ибн
Абдучалили Фаргони, Сирочиддин Али ибн Усмони Уши, Умар ибн
Мусои Уши, братья Имрон и Масъуд ибн Мансури Уши (X-XII). А
духовный авторитет Сейид Ахмада ибн Мавлано Джалаладдина ибн
Ахмади Касани (1461-1542 г.г.) признавали мусульмане Мавераннахра,
Хорасана и Индии.
Города Ферганской долины в Средние века и Новое время являлись
крупными исламскими центрами. В городе Коканд в 70-ые годы XIX века
цивилизации. СПБ., 1989 и др.
97
Скобелев М. Список населенных мест Ферганской области. 1909. С. 103-153.
в действовало свыше 30-ти медресе. В таких медресе сосредотачивалась и
протекала вся культурная и духовная жизнь региона98.
Другой город Долины Ош богат своей историей и культурой.
Знаменитые памятники исламской архитектуры находятся в городах
Андижан, Наманган, Джалалабад.99 Андижану насчитывается более 2000
лет. На протяжении многих веков Андижан являлся восточными воротами
в Ферганскую долину. В Андижане находится огромное Джами медресе,
здание которого было построенное в конце XIX века. А архитектурный
комплекс Шах-Фазиль является мусульманской святыней и местом
поклонения и ежегодных массовых паломничеств верующих всей
Ферганской долины100.
Через Долину проходил один из маршрутов Великого Шелкового
пути. Затухание этой трансконтинентальной коммуникации в связи с
открытием и развитием морских коммуникаций постепенно привело к
изоляции Ферганской долины, но ее экономическая и культурная
значимость для региона Центральной Азии по-прежнему оставалась.
Продолжались экономические связи с Китаем, а с первой половины века,
развиваются торговые отношения с Московским царством101. Во второй
половине XIX века находящаяся на подъеме российская хлопчатобумажная
отрасль начинает закупать ферганский хлопок-сырье. В свою очередь в
регион из России поступают промышленные товары и начинается приток
русского населения, учреждаются современные учебные заведения102.
До вхождения территорий Центральной Азии в состав Российской
империи Ферганская долина входила то в одно, то другое государство
98
Скобелев М. Указ соч.
Древние города Ферганской долины. Ташкент. 2008. С. 28 – 29.
100
Ртвеладзе Л., Ртвеладзе Э. Мусульманские святыни Ферганской долины. Ташкент.
1996.
101
Петров А.М. Россия и Восток: исторический опыт взаимодействия экономических
интересов // Россия во внешнеэкономических отношениях: уроки истории и
современность. М., 1993. С. 35-38.
102
См.: Бартольд В.В. История культурной жизни Туркестана. - Л., 1927; Остроумов Н.
К истории народного образования в Туркестанском крае. - Ташкент, 1891.
99
63
практически целиком. Непосредственно перед вхождением в Российскую
империю земли Ферганской долины вошли в состав Кокандского ханства,
возглавляемого узбекскими ханами. Причем Ферганская долина являлась
центром экономической и политической жизни Кокандского ханства.
В 1875 году Кокандское ханство и соответственно Ферганская
долина вошли в состав России. Это сыграло прогрессивную роль в
развитии региона. Так, после проведения в регион железной дороги103
Ферганская долина стала основным поставщиком хлопка-сырца на ткацкие
фабрики России104. Вхождение Средней Азии в состав России вывело
регион из внутри континентальной изоляции и способствовало вовлечению
в мировую экономику и культуру105.
В советский период территории Ферганской долины в соответствии с
национальной политикой СССР и с учетом этнического населения Долины
вошли по частям в состав Узбекистана, Таджикистана, и Кыргызстана. Но
изначально в Долине проживали представители разных этнических
групп106. Безусловно, идеально создать абсолютно этнически однородные
советские национальные республики не было возможно. Поэтому и в
республиках и в Ферганской долине население состояло из разных
этносов.
В
условиях
единого
государственного
пространства
существующие противоречия между этносами и их политическими
элитами регулировались союзным центром, а республиканские границы
носили административных характер, то есть не мешали хозяйственным и
культурным связям населения. Ферганская долина и в советский период
103
Олсуфьев А.А., Панаев В.П. По закаспийской железной дороге. - СПб., 1899;
Путеводитель по Туркестану и Среднеазиатской железной дороге. - СПб., 1903.
104
Демидов А.П. Экономические очерки хлопководства, хлопковой торговли и
промышленности Туркестана. - М.,1926. С. 5 – 10.
105
Бартольд В.В. История культурной жизни Туркестана. - Л., 1927; Перепелицина А.А.
Роль русской культуры в развитии культуры народов Средней Азии. - М., 1966;
Мамадалиев И. А. Присоединение Средней Азии к России и особенности ее
административного управления (вторая половина XIX - начало ХХ вв.)
Авт. Дисс. на соиск. уч. ст. д.и.н. Душанбе. 2012. С. 28 – 33.
106
Абашин С. Н. Население Ферганской долины (к становлению этнографической
номенклатуры в конце XIX – начала XX века ). – Ферганская долина: этничность,
этнические процессы, этнические конфликты. М., 2004. С. 38 – 101.
оставалась
целостным
историческим
и
социально-экономическим
образованием со своей исторической памятью. По своим
характеристикам
Ферганскую
долину
следует
системным
рассматривать,
как
региональный «кластер». Кластер (скопление, пересечение) как геоэкономический
и
социальный
феномен
“обычно
образуется
в
староосвоенных густонаселенных районах и особенно часто в пределах
агломераций”107. В случае с Ферганской долиной видно, что - это
пространство является сосредоточением торговых и земледельческих
образований, исторически объединенных хозяйственными, этническими и
культурно-бытовыми связями.
Существует интерпретации термина «кластер», относящиеся к
геополитике. В этом случае имеется в виду скопление, пересечение
значимых
факторов
в
определенной
географической
территории.
Например, классическим геополитическим кластером является территории
Палестины и Курдистана, где сопрягаются и пересекаются интересы
мировых и региональных акторов, народов и государств.
Геополитическая интерпретация можно применить к постсоветской
Ферганской долине, когда она была разделена границами трех уже
суверенных государств - Кыргызстана, Таджикистана и Узбекистана. В
результате Ферганская долина как целостное социальное образование и
экономический кластер начинает терять свое прежнее качество и значение
в Центральной Азии. Начинается этап дезинтеграции кластера и
подчинение
ее
этнических
частей
политике
каждого
из
трех
соседствующих друг с другом новых центрально-азиатских государств.
Это сопровождается ростом этнической разобщенности, противоречий и
конфликтов разного порядка в Ферганской долине.
Эксперты отмечают, что в постсоветское время Ферганская долина
превратилась
“узел
сложных
проблем”:
107
спорные
приграничные
Пилипенко И.В. Конкуренто-способность стран и регионов в мировом хозяйстве. М.
– Смоленск. 2005. С. 215.
65
территории, межэтническая напряженность, деятельность исламских
радикалов. Долина уже проблемно связывает и разделяет три центральноазиатских государства; конфликт в одной части долины распространяется в
другие части, принадлежащие соседним странам108.
На карте можно увидеть, что кыргызстанская и таджикистанская
части Ферганской долины буквально «врезаны» в территории Узбекистана
и оторваны от своих политических центров - столиц. Так, главный
административный город в таджикской части долины Худжанд ближе к
Ташкенту, чем к Душанбе, как и Ош в кыргызстанской части Долины.
Причем все входящие в три названные государства части Ферганской
долины по составу населения остаются полиэтничными. Прежде всего
отметим, что в каждой части компактно проживает представители
узбекского этноса, культурно и территориально ориентирующихся на
Ташкент. Более того, Ташкент реально имеет возможность контролировать
коммуникации Ферганской долины и ее
внешние выходы. К тому же
Ташкент как бы претендует на всю историю Ферганской долины как части
истории всех узбеков.
В целом ситуация в сфере межэтнических отношений в регионе
является весьма сложной и неустойчивой не только по субъективнополитическим причинам. Сама специфика переходного периода не
способствует разрешению этно-национального вопроса в Ферганской
долине. То есть присущая начальному периоду становления национальных
государств высокая политизация межэтнических отношений нельзя
недооценивать. Речь идет об актуализации скрытых и открытых
исторических противоречий, разрешении современных социальных и
экономических проблем и об установлении баланса интересов этнических
групп, народов, в контексте уже национальной безопасности каждого
центрально-азиатского
108
государства
и
его
отношений
с
другими
Ротарь И. Ферганская долина – Ахиллесова пята Центральной Азии. http://www.jamestown.org/single/?no_cache=1&tx_ttnews%5Btt_news%5D=39924&tx_ttne
ws%5BbackPid%5D=13&cHash=4f4f9f23d1afd3a56fae18bcf5c49794
государствам, то есть региональной безопасности. Особенно опасно, если
экономические и демографические сложности могут быть использованы,
как нередко бывало в истории, в конъюнктурных политических целях как
средства удержания власти или смещения того или иного правительства
или
отвлечения
сдерживающим
от
внутренних
фактором
в
проблем.
межэтнических
Ранее
определенным
отношениях
являлось
русскоязычное население центрально-азиатских республиках. Отток его
части несколько изменил межэтнический баланс в бывших советских
республиках. Кроме того, следует иметь в виду, что в советский период
объективно существующие противоречия регулировались в условиях
единого государства – СССР. Союзный центр находил средства и обладал
методами снятия межгрупповых этнических напряжений. В настоящее
время абсолютная и относительная перенаселенность, нехватка земли и
воды, высокая безработица и низкие доходы населения порождают
социальную напряженность, что отражается и на межгосударственные
отношения. Если лидеры государств Центральной Азии не найдут способа
оптимизировать межэтнические отношения, то это угрожает взрыву.
Влияние
исламского
фундаменталистского
радикализма
представляет собой одну из самых острых проблем в Ферганской
долине109. Несмотря на антирелигиозную политику государства и в
советские времена Ферганская долина внутренне сохраняла свою
приверженность мусульманской культуре. Более того, существовали
подпольные медресе и мечети. В конце 1980 гг. в Ферганской долине
зарождаются новые религиозные движения, такие как Исламское движение
Узбекистана (ИДУ) и «Хизб-ут-Тахрир», которые в постсоветское время
установили связи с исламскими центрами, а также с «Аль-Каидой» и
109
Levi C. Central Asia is afraid of Islamic radicalism. - The New York Times. 2009. 19.08;
Вавилов А.И. Радикализация политического ислама. – Россия – Центральная Азия –
радикальный ислам. М., 2009. С. 94 – 99; Малашенко А.В. Исламизм в Центральной
Азии – Там же. С. 19 – 18.
67
афганским «Талибаном»110. Названные движения стали распространять
свою
деструктивную
деятельность
на
все
центрально-азиатские
государства.
Ташкент,
Душанбе
и
Бишкек
убеждены,
что
исламские
экстремистские группы связаны также и с наркобизнесом, которые
стремятся создать в Ферганской долине маршруты наркотрафика из
Афганистана в страны СНГ и далее в Европу111. Следует отметить, что
страны Центральной Азии традиционно являлись зоной использования
растительных наркотиков в быту. В уголовных кодексах среднеазиатских
союзных республиках предусматривалась ответственность за изготовление
и сбыт наркотических веществ. В КиргССР и ТуркСССР
установлена
была
в
ответственность
за
пересылку
наркотиков,
а
УзбССР
ответственность за изготовление наркотиков наступала только в случае,
если присутствовала цель сбыта этих веществ112. В настоящее время
действия наркомафии в Ферганской долине опасны еще и тем, что в
условиях высокой безработицы и коррупции, в преступный бизнес
втягиваются силовые структуры и местное население и особенно
молодежь113.
Происходящие
рассматривать
и
в
в
Ферганской
контексте
распада
долине
процессы
биполярного
следует
миропорядка.
Нелинейная динамика этих процессов означает, что возможности их
рационального
прогнозирования,
централизованного
управления
и
контроля ограничены. Необходимо не только своевременно распознавать
симптомы
неустойчивости/бифуркации
и
возможные
параметры
тенденций к порядку или беспорядочности, которые могут проявляться в
110
Кондратьев И.Л. Роль международных структур в борьбе с незаконным оборотом
наркотиков. Дисс. на соиск. уч. ст. к.п.н. М., 2010. С. 175 – 177.
111
Opiate flowos through northern Afghanistan and Central Asia. - Threat Assessment
UNODC May 2012. P. 96 – 99.
112
Анисимов Л. Н. Наркотики: правовой режим. Л., 1974. С. 55 – 64.
113
Сангинов Б. Б. Ферганский фактор как вызов безопасности Центральной Евразии:
риски и новые подходы решения проблем. - Центральная Азия. Геополитика. Выпуск
XX. М., МГУ. 2013. С. 95 – 10.
глобальных тенденциях. Вхождение системы в непредсказуемый режим
описывается каскадом бифуркаций, следующих одна за другой, что и
можно было наблюдать в ходе Арабской весны.
В этом процессе особенно остро проявляют себя геополитические
кластеры. Здесь интересы разных акторов мировой политики пересекаются
и сопрягаются, провоцируя политическую напряженность и конфликты.
Примеров тому достаточно: распад сложносоставных государств и
гражданские войны, социальные потрясения и финансовые кризисы,
революции и военные перевороты, террористические акты, гуманитарные
катастрофы и т.д.
Касательно обстановки в Ферганской долине, можно сделать вывод,
что если здесь возникнет межэтнический конфликт и угроза безопасности
тому
или
другому
государству
геополитического
«треугольника»
Таджикистан-Узбекистан-Кыргызстан, то ее следует рассматривать это,
как вызов всему региону большой Центральной Азии. Очевидно, что
любой межгосударственный и локальный межэтнический конфликт в
одной из частей Ферганской долины может обрести каскадный характер.
Более того, уже сейчас вполне очевидно, что в ближайшем будущем
геополитическая конкуренция всех акторов мировой политики будет
происходить только в формате разнообразной по видам и формам
многополярности. Наиболее важные аспекты этой конкуренции связаны с
проблемами обеспечения международной безопасности, что во многом
зависит от понимания места и роли геополитических кластеров в том или
ином регионе мира. Притом, что возникают новые конфигурации и
комбинации кластеров. Это предполагает сохранение функций Ферганской
долины
как
регионального
экономического
кластера
уже
через
межгосударственное взаимодействие, как соседних государств, так и
внешних акторов.
69
ГЛАВА 3. ГЕОПОЛИТИЧЕСКОЕ ПЕРЕФОРМАТИРОВАНИЕ
ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ
3.1. Субъекты международной политики в процессах
расширяющегося пространства постсоветской Центральной Азии
Страны Центральной Азии являются периферией мировой системы.
В мировой экономике и разделении труда нишей для стран «Периферии», в
частности для стран Центральной Азии, является производство сырьевой
продукции (минерального, сельскохозяйственного, энергосодержащего и
т.д.) для экспорта в страны Запада и более развитые страны Востока. Но
сырьевые отрасли имеют, как правило, снижающую прибыль от добычи и
первичного производства сырья. Ибо, как известно, получатели сырья,
стремясь снизить издержки производства и развивая энергосберегающие и
альтернативные технологии уменьшают импорт энергии из развивающихся
стран. В свою очередь, падение роста доходов от сырьевого экспорта стран
периферии
препятствует
развитию
промышленной
отрасли
и
высокотехнологичных производств, ориентированных на производство
потребительских товаров.
В то же время, по мнению ряда исследователей, в среднесрочной
перспективе расклад сил в мире будет изменяться. “На смену «подъема
Запада” приходит «подъем Незапада»”114. В частности, будет возрастать
роль развивающихся стран, особенно крупных в силу того, что
“усиливается открытость экономических границ, а это приводит в действие
своего рода закон сообщающихся сосудов? И в итоге развитие периферии
ускоряется, а центра – замедляется”115. Расширение Центральной Азии и
Среднего Востока, ускоряющее развитие Индии и Китая свидетельство
тому. Одновременно усиливается их конкуренция со странами Запада.
114
Комплексный системный
прогнозирование… . С. 10 – 11.
115
Там же.
анализ,
математическое
моделирование
и
и
Неизбежно пространство Центральной Азии включается в эти
процессы.
Так,
центрально-азиатские
страны,
став
суверенными
государствами, развивают отношения с различными государствами
Востока и Запада, и включаются мировые процессы и подчиняются им,
расширяя тем самым свое политическое, экономическое и культурное
пространство. В этой связи объективно возрастает геополитическое
значение Центральной Азии в мировой политике и экономике. В свою
очередь пространство региона наполняется различными политическими,
экономическими и культурными субъектами со своими интересами и
целями. А организующим началом являются региональные и мировые
государства-центры силы. Малые государства южной периферии, включая
Афганистан, становятся подвижным элементом неустойчивого равновесия.
Так, в Центральной Азии формируется новая система отношений и новый
геополитический баланс. Соответственно, в геополитическом отношении
периферия приобретает важное геостратегическое значение.
Безусловно, что в Центральной Азии Казахстан и Узбекистан, как и в
советский
период,
объективно
представляют
собой
политическую
доминанту в иерархии связей и отношений региона. Ибо по своей
территории,
численности
экономическим)
они
населения
превосходят
и
ресурсам
остальные
(политическим и
центрально-азиатские
государства. В то же время любая сложная система, как возникшая
эволюционно,
так
и
созданная
человеком,
может
считаться
организованной, только если она основана на некоей иерархии или
переплетении нескольких иерархий.
Исторически
Узбекистан,
его
этно-культурное
пространство
являются центро-образующим в регионе в силу своего географического
расположения. Наличие значительной узбекской диаспоры в сопредельных
с Узбекистаном странах увеличивает его пространство и мощь. Причем
узбекские анклавы присутствуют во всех районах Ферганской долины Ходжентской области Таджикистана (где-то до процентов населения),
71
Ошской области Кыргызстана (сорок процентов). Значительная узбекская
диаспора имеется и в южных областях Казахстана, особенно в
Чимкентской,
где
помимо
всего
прочего
узбекам
принадлежит
большинство в системе торговли и в исламском духовенстве. Узбекское
население традиционно присутствует в южном Казахстане, в том числе в
Чимкентской области. Здесь же в среде мусульманского духовенства
значительное место занимают именно представители узбекской диаспоры,
в том числе прошедшие обучение в медресе Узбекистана. Узбеки также
успешно конкурируют с казахами и китайцами в торговом секторе
экономики Казахстана, Кыргызстана и Таджикистана. Наличие подобных
узбекских
анклавов
используются
властями
Ташкента
в
своих
геополитических целях - самоутверждаться в регионе.
Безусловно, следует отметить связи Узбекистана с узбекскими
сородичами в Афганистане в северо-западных провинциях этой соседней с
Узбекистаном страны. Следует напомнить и тот факт, что среди узбекских
кланов Афганистана, вынужденных в свое время после разгрома
басмаческого движения иммигрировать в Афганистан116.
Несмотря на определенные трудности экономического характера,
Узбекистан по-прежнему претендует на свое лидерство в регионе.
Очевидно, если его лидерство не признают другие государства, то
учитывать
центральное
геополитическое
место
Узбекистана
в
региональных процессах все равно всем приходится. В международном же
плане сам Ташкент, как отмечает известный узбекский исследователь
Ф.Толипов117, прагматичен, своим внешнеполитическим приоритетным
направлением считает Центральную Азию и Афганистан. И это не вполне
исторически объяснимо и естественно, о чем говорилось выше.
Важнейшими задачами являются обеспечение мира в регионе, прежде
всего
116
предупреждения
этнических
и
приграничных
конфликтов.
Раджабов К.К. Вооруженное движение в Туркестанском крае против советского
режима ( 1918- 1924 гг.). Автореферат дис... докт. ист. наук. Ташкент, 2005.
117
Толипов Ф. Большая стратегия Узбекистана. – Ташкент. 2005. С. 56 – 60.
Узбекистан в меру своих сил и возможностей развивает приграничное
сотрудничество с афганским севером, где популярен и влиятелен узбек
генерал Дустум, но это не только вопросы обеспечения безопасности
Узбекистана на его южных границах, а скорее посильный вклад в
постконфликтное развитие Афганистана118. А также содействие процессу
урегулирования
ситуации
в Афганистане
с
целью
не
допущения
проникновения хаоса на пространство Центральной Азии. «Во всех
приграничных странах с Узбекистаном, включая Афганистан, есть
значительные общины этнических узбеков, но они прежде всего граждане
своих стран. И Дустум в этом смысле не является исключением. Но
“Афганистан настолько сложная страна, что, по мнению узбекского
политолога Рафика Сайфулина, попытаться там что-либо изменить извне –
дело очень неблагодарное. В Ташкенте примут любой выбор афганцев и
будут к нему адаптироваться в соответствии со своими интересами и
потенциалом”119. Поездка в начале января 2014 года генерала Дустума в
Узбекистан в преддверии вывода военных подразделений США из
Афганистана и предстоящих выборах в Афганистане свидетельствует о
готовности генерала активизировать свою политическую деятельность.
Со
своей
стороны,
Казахстан
посредством
политико-
дипломатических и экономических методов стремится обеспечивать свою
неконфронтационную внешнюю политику регионе Центральной Азии и в
других регионах мира. Казахстан имеет соглашения о стратегическом
партнерстве с Россией, США и КНР. Реализация этих соглашений во
внешней политике Астаны учитывает не совпадающие по ряду вопросов
подходы великих держав к международной безопасности. В то же время
Астана поддерживает усилия этих держав по нормализации обстановки в
Афганистане как важнейшее условие безопасности в регионе и его
118
Панфилова В. Генерал Дустум съездил на историческую родину // Независимая
газета. 2014. 31 января.
119
Панфилова В. Генерал Дустум съездил на историческую родину // Независимая
газета. 2014. 31 января.
73
развитие. Астана, как и другие центрально-азиатские государства
поддерживает идею включения Афганистана в процессы региональной
интеграции Центральной Азии.
Безусловно, что Узбекистан и Казахстан как два региональных
центра силы продолжат находиться в состоянии геополитической и
экономической конкуренции. Их местоположение в регионе и идеология
двух руководства двух республик имеют свои особенности. Как уже было
отмечено, Узбекистан естественный географический центр и тяготеет к
югу. Казахстан находится на севере региона и непосредственно
соседствует с Россией, имеет с ней протяженную сухопутную и морскую
границу. В определенной степени Казахстан в геополитическом плане
имеет преимущество перед Узбекистаном, ибо находится на евразийских
коммуникациях, имеющие выходы на Запад и Восток.
Астана не просто привержена евразийской идее, но и стремится ее
всемерно пропагандировать и реализовывать в различных проектах.
Прежде всего - это ЕврАзЭс, Таможенный союз и ШОС. Противоречия
между двумя государствами-лидерами существуют и вполне возможны. Но
оба государства заинтересованы в сотрудничестве.
Узбекистан и Казахстан вполне при поддержке России (или США) с
учетом интересов других стран региона и внешних акторов могут взять на
себя ответственность за формирование расширяющейся центральноазиатской
региональной
субсистемы
международных
отношений,
адаптирующейся к новым угрозам и вызовам.
Расширение пространства Центральной Азии за счет развития
Узбекистаном и Казахстаном связей с ближними соседними странами и
развитыми
государствами
мира
с
целью
преодоления
внутриконтинентальной изолированности важно для Узбекистана и
Казахстана развитие с ближними соседними странами и развитыми
государствами мира. Безусловно, для Ташкента и Астаны принципиально
важны отношения с США, Россией и Китаем.
То есть пространство Центральной Азии превратилось в место, где
“сконцентрированы национальные интересы сразу нескольких значимых
игроков,
которые
готовы
формировать
климат
безопасности”120
Присутствие такой глобальной державы, как США и других государств в
Центральной Азии или в другом регионе мира вполне естественно для
глобализирующего мира. Вопрос лишь в том, в каком качестве. На
субъективном уровне - это реализация этим государством возможности
для продвижения своих интересов и укрепления своих позиций в регионах
континентальной Азии. Особенно тех, которые, по понятным причинам,
были недоступны в биполярный период мироустройства. Политика США
на
центрально-азиатском
направлении
предполагает
сдерживание
продвижения в страны Центральной Азии Китая, Ирана, Турции и других
соседних государств, восстанавливающих свои исторические связи с
постсоветской Центральной Азией. В CША также рассматривают
перспективу варианты новых форматов Центральной Азии, в том числе в
контексте трансформации, а именно - расширения региона Ближнего
Востока121. В любом случае американские аналитики предполагают, когда
Центральная Азия “утверждает себя на новой политической карте мира”,
трудно ожидать от нее стабильности122. И в этом случае, и как обычно, эти
исследователи не могут не отказать США в их миссионерской роли “своевременной и умной поддержке” центрально-азиатских государств123.
Ошибочным было бы полагать (об этом часто говорится), что однозначно
США взяли курс на вытеснение России из пространства Центральной
Азии. Потеснить вполне возможно, но в Вашингтоне как и в европейских
столицах преобладает все-таки понимание того обстоятельства, что
120
Рудов Г. Центральная Азия. Кавказ. Балканы. Региональные подсистемы и
региональные проблемы безопасности. – Москва: 2005. С. 42 - 43.
121
Pipes D. The event of our era: former Soviet Muslim republics change the Middle East. Central Asia and the world. N.Y.,1994. P. 85,87. 88 – 89.
122
Fuller G.E. Russia and Central Asia: federation or fault line? - Central Asia and the world,
P.129- 131.
123
Rubinstein A.Z. The geopolitical pull on Russia. - Orbis,Philadelphia,1994, Vol.38. №4. Р.
582 – 583.
75
присутствие России объективно необходимо и естественно исторически.
Попытки же «избавиться» от российского присутствия в государствах СНГ
не только бесполезны, но и чреваты срывом приоритетно важных для
США отношений с Москвой. Вполне очевидно, что силу исторических,
экономических и стратегических факторов Россия будет присутствовать в
расширяющейся Центральной Азии. Трудно предположить, что в этом
отношении какое-либо государство сможет конкурировать с Россией.
Более того, американские эксперты видят в России системный
фактор стабильности и нераспространения конфликтов за пределы
региона. Цитируемые американские исследователи пока не видят
серьезных противоречий между интересами США и России (другое дело,
что в России так не считают). Хотя они могут быть и имеются в силу
сохраняющихся стереотипов и традиций силового противостояния.
Одновременно предполагается, что усиление силовых элит может
«ужесточить внешнюю политику государства» на южном направлении124.
В американских подходах к проблемам «прав человека» прослеживается
традиционный специфический подход в том, что несоблюдение прав
человека в тех или иных странах потенциально является источником
опасности для международной безопасности в регионе.
Инерция
же
политики
времен
«холодной
войны»,
которой
придерживаются некоторые политики США продолжает действовать. Это
традиционно гегемонистские устремления Америки и болезненная на
уровне
комплексов
забота
о
собственной
безопасности,
поиск
экономических выгод западными государствами и вера в необходимость
своей «цивилизаторской» миссии. Центральная Азия, с учетом ее
геополитического положения, размеров, огромных людских и природных
ресурсов,
потенциальной
конфликтности,
религиозно-этнической
специфики, сразу же привлекла внимание западных держав как объект для
124
Fuller G. E. Russia and Central Asia: federation or fault line? - Central Asia and the
world.N.Y.,1994, P.127,128.
внедрения.
Другими
словами,
если
в
экономическом
отношении
(разделение труда) можно говорить о Центральной Азии, как о периферии,
то в геополитическом регион становится важным геостратегическим
кластером. Это трансконтинентальные геоэкономические транспортные
коммуникации и наличие природного сырья стратегического уровня.
Можно привести десятки и даже сотни других высказываний как
западных аналитиков, так и политических и военных лидеров, сводящихся
к тому, что ни США, ни другие западные державы, ни НАТО, ни ООН и
прочие международные организации не в состоянии поколебать позиции
России в Центральной Азии125. В настоящее же время ни одно государство
мира не может ставить перед собой цель вытеснить Россию из
Центральной Азии126. Это связано с пониманием, что ее вытеснение из
региона “нежелательно и неосуществимо, как и раздувание противоречий
между
новыми
государствами
этого
региона
и
Россией.
Даже
недоброжелатели признают, что активное экономическое и политическое
участие России в развитии региона является исторически естественным127
и в прошлом128 и в настоящее время “существенно важным для
стабильности в этом” регионе мира129.
После Второй мировой войны США постепенно вытеснили
Великобританию из ее колоний и зон влияния, занимая ее место, но уже в
неоколониальном качестве. Политика США в регионах, примыкавших к
125
Bremmer I., Taras R. New States, New Politics: Building the Post-Soviet Nations. Cambr.
1997; Economist Intellшgence Unit (EIU), Country Profile: Kyrgyz Republic, Tajikistan,
Turkmenistan, Uzbekistan, 1997-1998, EIU, London, 1998; Frederick Starr F. Making
Eurasia Stable. - Foreign Affairs, № 1 (January-February 1996). P. 80-92.
126
Чуфрин Г.И. Россия в Центральной Азии. Алматы: Казахстанский институт
стратегических исследований при Президенте Республики Казахстан. 2010. – С. 54 – 57.
127
Подробнее см.: Постников А.В.Становление рубежей России в Центральной и
Средней Азии (XVIII-XIX вв.). М., 2007.
128
Переговоры между Россией и Великобританией о «буферной» поясе в Средней
Азии. (октябрь 1872 – январь 1873.). Сборник договоров России с другими
государствами. 1856 – 1917. М., 1952. С. 111- 135; Постников А.В.Становление
рубежей России в Центральной и Средней Азии (XVIII-XIX вв.). М., 2007. С. 121.
129
См.: Бжезинский З. Великая шахматная доска. М., 1998. С. 178-179.
77
советской
Средней
Азии,
мотивировалась
как
экономическими
интересами, так и установкой на «сдерживание» СССР с целью
недопущения его на Ближний и Средний Восток и в Южную Азию. Но
сама советская Средняя Азии была еще менее доступна для американского
влияния, чем европейская часть СССР.
Ситуация изменилась в начале 1990-х гг. Туркменистан, Узбекистан,
Киргизия, Таджикистан и Казахстан, пусть и с меньшим энтузиазмом, чем,
например, прибалтийские республики, провозгласили себя независимыми
государствами.
Политику США в отношении государств Центральной Азии можно с
известной долей условности разделить на два этапа. Первый – с 1992 г. до
конца 1990-х гг. характеризуется довольно умеренным интересом (по
сравнению с последующим этапом или с американской политикой в
отношении государств Балтии, Украине, Южному Кавказу и самой
России).
Пытаясь ограничить влияние реальных или потенциальных
противников, США заключили со странами ЦА ряд двусторонних
документов, касающихся поддержки их независимости, суверенитета и
территориальной целостности, вовлекая их в сотрудничество по таким
проблемам, как контроль над экспортом вооружений, военная реформа и
т.д.
К концу 1990-х гг. отношения между Россией и США и их
союзниками ухудшились, что было, в частности, связано с расширением
НАТО, событий в бывшей Югославии, наметившегося сближения
России с Китаем. В июне 1998 г. госсекретарь США М.Олбрайт заявила,
что «Америка не признает и не будет признавать какие-либо особые
привилегии или так называемые сферы влияния России или любой
другой страны вне их собственных границ» 130, включая, разумеется, и
Центральную Азию.
130
Геополитическая ситуация
http://articlekz.com/node/2308
в
Центральной
Азии
и
интересы
России.
Одновременно США занялись поисками альтернативных путей
транспортировки нефти и газа в обход территории России и Ирана. В
частности, предложения, с которыми в конце 1990-х гг. выступил
сенатор
США
С.Браунбек
относительно
воссоздания
«Великого
шелкового пути», были явно нацелены на то, чтобы помешать развитию
сотрудничества государств региона ЦА с Ираном, а в перспективе и с
Россией.
В октябре 1999 г. государства Центральной Азии были включены в
зону
ответственности
Центрального
командования
(CENTCOM)
Вооруженных Сил США. Уже тогда было очевидно, что американские
прогнозы, подходы и деятельность в сфере безопасности в этом регионе
ориентированы на противодействие не какому-то гипотетическому
вторжению российских, китайских или иранских войск на территорию
ЦА, а т.н. нетрадиционным угрозам. В качестве такой угрозы
рассматривалась деятельность Талибана в Афганистане, ситуация в
котором, как отметил американский генерал Э.Зини на международной
конференции
«Укрепление
стабильности
в
Центральной
Азии»,
проведенной под эгидой Центра Джорджа К.Маршалла в мае 2000 г. в
Ташкенте, стала представлять угрозу "не только Центральной Азии, но и
всему миру"131.
Страны ЦА четко определили желательный для них формат
отношений с НАТО, а именно – сотрудничать с этим возглавляемым
США альянсом, но избегать ситуации, когда такое сотрудничество
может вызвать чрезмерно негативную реакцию России или Китая.
Например, руководители этих стран, не осуждая сам факт расширения
НАТО на восток, неоднократно дежурно отмечали, что при этом
непременно следует учитывать интересы России.
131
Молдалиев О. "Нетрадиционные" угрозы безопасности в Центральной Азии.
http://www.ca-c.org/journal/2001/journal_rus/cac-01/04.moldalr.shtml
79
Изначально
администрация
президента
Дж.Буша-младшего
заверила лидеров центрально-азиатских государств в том, что она
намерена продолжать дальнейшее развитие отношений в прежнем русле.
Вместе с тем, республиканцы стали все чаще критиковать внутреннюю
политику этих государств, очевидно испытывая сомнения относительно
перспективы быстрого закрепления своих позиций в регионе. 2 ноября
2000 г. Палата представителей Конгресса США приняла резолюция
№397 с критикой систем выборов в странах Центральной Азии 132.
После 11 сентября 2001 г. геополитическую роль Центральной
Азии пришлось пересматривать столь существенно, что вполне можно
говорить о новом периоде в политике США в отношении региона. С
началом формирования антитеррористической коалиции и подготовки к
операции против Талибана стало очевидным чрезвычайно выгодное
стратегическое положение Центрально-азиатского региона для ее
проведения. Это встретило понимание со стороны руководителей
центрально-азиатских государств, а также России и Китая. Именно
военно-стратегические соображения в первую очередь, а не наличие
«богатых энергетических ресурсов» в ЦА, которые были там и раньше,
обусловили заметную активизацию политики США в отношении
региона.
Главными авиабазами для поддержки войск антитеррористической
коалиции в Афганистане стали «Карши-Ханабад» в Узбекистане и
"Манас" в Киргизии. Американские военные никогда ранее не
проникали столь глубоко на территорию, представляющей интерес для
России и Китая в плане обороны. Ранее самолеты радиоэлектронной
разведки США во время полетов с базы на о. Диего-Гарсия в Индийском
океана не могли осуществлять мониторинг всей территории бывшего
СССР и Китая. Теперь у них появилась такая возможность.
132
Абдуллаев Е. "Центральноазиатская" резолюция конгресса США (№ 397): политикоправовая интерпретация. http://www.ca-c.org/journal/rus-02-2001/03.abdprim.shtml
В 2005-2010 гг. в Киргизии произошли две смены власти по сути
дела насильственным путем. Руководство Узбекистана, очевидно весьма
встревоженное и этими событиями, а также критикой руководства
Узбекистана со стороны США и других западных стран в связи с
трагическими событиями в Андижане, в 2005 г. приняло решение
прекратить использование «Карши-Ханабад» коалицией во главе с
США.
Именно
президент
Узбекистана
И.Каримов
на
саммите
Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) в июле того же года
инициировал одобренный всеми членами ШОС призыв к США решить
вопрос о конечных сроках пребывания американских баз в регионе. Тем
не менее, авиабаза «Манас», теперь уже над названием «транзитного
центра» сохранилась в результате киргизско-американских переговоров
2009 г., итогом которых стало многократное повышение платы за ее
использование.
После закрытия «Карши-Ханабад» давление США на Узбекистан
усилилось. США сократили объемы экономической, технической и
гуманитарной помощи и прекратили помощь по военной линии,
представители госдепартамента и Конгресса США стали все чаще
употреблять определение "изгои" в адрес узбекских властей.
При президенте Б.Обаме американская политика стала меняться.
Учитывалось и то, что силы коалиции должны покинуть Афганистан в
2014 г., и то, что пути их снабжения через Пакистан оказались после
2010 г. перекрыты и, соответственно, из-за позиции Пакистана
существенно возросла роль Северной сети доставки (NDN) грузов через
Центральную Азию в Афганистан. В ходе слушаний в Сенате США в
декабре 2009 г. сенатор Р.Кейси, в частности, подчеркнул, что «политика
США в регионе должна отталкиваться от ситуации в соседних
Афганистане и Пакистане»133. Однако имели место и другие точки зрения 133
Эрика Марат. Новая политика США в Центральной Азии // Центральная Азия. 2009.
15 декабря. http://www.centrasia.ru/news.php?st=1260975240
81
профессор Института стратегических исследований при Колледже Армии
США С.Бланк возразил, считая, что ЦА должна рассматриваться в более
широком контексте и не восприниматься как «придаток» политики США в
Афганистане
и Пакистане.
«Сегодня
у правительства
США
нет
конкретного политического курса по отношению в Центральной Азии, и
регион рассматривается лишь как часть Северной сети доставки»134, –
подчеркнул он.
Нынешнюю политику США в ЦА можно охарактеризовать как
избирательную – применительно и к странам региона, и к сферам
партнерства. По сути дела, Вашингтон работает над тем, чтобы сохранить
свое присутствие в регионе и после 2014 г. Очевидно, что США сохранят
заинтересованность в этом, для чего существует ряд причин. По мнении
Вашингтона, Россия и Китай конкурируют с ним в регионе, и Вашингтон
не
хотел
бы
оставлять
ЦА
под
влиянием
российско-китайского
«дуумвирата» под эгидой ШОС. Присутствие в регионе дает США
дополнительные возможности для наблюдения за российской и китайской
деятельностью, отношениями России и КНР как со странами Центральной
Азии, так и между ними самими, а также способность воздействовать на
развитие
региональной
геополитической
ситуации.
Несомненно,
в
Вашингтоне учитывают и соседство ЦА с Ираном.
На настоящий момент США непросто найти себе по-настоящему
надежных союзников в Центральной Азии. Киргизия и Таджикистан
взаимовыгодно сотрудничают с Россией, которая на сегодняшний день
способна дать им больше, чем США. Маловероятно, что они пойдут на
сотрудничество с США при серьезных возражениях России.
Туркменистан не идет на сотрудничество с США в военнополитической сфере ни против Ирана, ни против России. В то же время в
экономической
134
сфере
ситуация
более
комплексная.
Туркменское
Сенат США обсудил приоритеты американской политики в Центральной Азии.
http://www.qwas.ru/kyrgyzstan/ar-namys/Fergana-Ru-Senat-SShA-obsudil-prioritetyamerikanskoi-politiki-v-Centralnoi-Azii/
руководство проявляет немалый интерес к проектам по созданию
газопроводов – Транскаспийского (Туркменистан-Азербайджан и далее) и
ТАПИ (Туркменистан-Афганистан-Пакистан-Индия), которые имеют
также существенную геополитическую составляющую.
Казахстан остается самым близким партнером России в регионе. Он
активно
участвует
пространстве.
в
интеграционных
Вместе
с
внешнеэкономические
тем,
его
связи
проектах
на
постсоветском
внешняя
официально
политика
и
провозглашены
многовекторными, что означает реальную возможность сближения с США.
Возможно, наиболее перспективными являются усилия США по
налаживанию отношений с Узбекистаном. По некоторым данным,
узбекская сторона не возражала бы против открытия американской базы на
своей территории. Следует учитывать и изменения в узбекско-российских
отношениях.
Узбекистан
уже
приостанавливав
свое
членство
в
Ташкенстком договоре в 1999 г. В 2010 г. он вышел из ЕврАзЭС. В
феврале 2011 г. в Ташкенте состоялись американо-узбекские консультации
о перспективах развития отношений по широкому спектру отношений. В
сентябре 2011 г. США отменили
ранее введенные ограничения
на
военную помощь Узбекистану. Спустя месяц Узбекистан посетила
госсекретарь
США
Х.Клинтон.
Есть
возможность
включения
Вашингтоном Узбекистана в список стратегических союзников, что может
привести к расширению финансовой и военной помощи и предоставлению
каких-то гарантии безопасности, при этом внимание на ситуации с
правами человека заостряться не будет.
В июне 2012 г. Узбекистан заявил о выходе из ОДКБ. После этого
тенденция к расширению американо-узбекского партнерства усилилась. В
июле того же года помощник госсекретаря США по делам Южной и
Центральной Азии Р.Блейк выступил в Комитете по иностранным делам
Палаты представителей Конгресса с докладом о концепции присутствия
США в Центральной Азии, отметив, в частности, что «Центральная Азия
83
становится все важнее для Соединенных Штатов, и мы работаем с каждой
страной по широкому кругу политических приоритетов»135. Хотя при
пострановом анализе отношений США с пятью государствами ЦА они
были
перечислены
в
последовательности
«Казахстан,
Киргизия,
Туркмения, Таджикистан, Узбекистан», наибольшее внимание было
уделено Узбекистану. В ходе визита в Узбекистан в августе, где он
встречался с И.Каримовым, Р.Блейк в интервью СМИ, в частности, сказал
о ЦА: «Главные цели США в этом регионе - стабильность и
самостоятельность региона… США – единственная сила, способная это
гарантировать».
Безусловно, что политическая и экономическая конкуренция имеет
место, что вполне естественно и присуще самоорганизующимся системам.
Каждый субъект отношений стремится реализовать свои интересы, что
может войти в противоречие с интересами других субъектов. Притом, что
Россия как продолжатель СССР уже присутствовала в Центральной Азии,
приходящие в регион субъекты
международных отношений при всей
лояльности к России изменяют баланс интересов.
Не ставя под сомнение право центрально-азиатских государств
сотрудничать с Россией, западные державы считают необходимым
стимулировать сотрудничество государств Центральной Азии с западными
государствами. С настороженностью реагируют на Западе на российские
миротворческие инициативы на территории Центральной Азии, видя в
этом факт присутствия в регионе136.
Особо следует сказать о стратегии НАТО в отношениях с
центрально-азиатскими
странами
и
Афганистаном.
Она
нацелена
утверждение миропорядка под началом Запада137. Касательно Центральной
135
Помощник Госсекретаря США Роберт Блейк - о концепции присутствия США в
Центральной Азии. Международное информационное агентство «Фергана». 2012. 27
июля. http://www.fergananews.com/articles/7434
136
Rajam Menon. In the Shadow of the Bear: Security in Post-Soviet Central Asia //
International Security, № 1 (Summer 1995). P. 156-161.
137
Штоль В.В. Армия нового мирового порядка. М., 2010. С. 193 – 206.
Азии можно сказать, что возможное присутствие НАТО в бассейне
Каспийского моря может привести к геополитической трансформации
западной периферии Центрально-азиатского региона. Уже тот факт, что в
период президентства М.Саакашвили Грузия активно сотрудничала с
НАТО и намерена была вступить в эту организацию. Вступит ли Грузия в
НАТО или нет, но, по сути, это означает возможность выхода Альянса к
южным границам России и северным Ирана, приближение к западным
границам Индии и Китая. Политика в продвижении НАТО в восточном
направлении есть реализация модернизированной концепции расширения
зоны геополитической ответственности, а в ряде ситуаций когда Альянс
считает себя в праве прибегнуть к использованию силы.
Центрально-азиатские
государства
в
принципе
не
против
сотрудничества с НАТО в военно-техническом формате и подготовке
кадров,
с
одной
стороны,
как
способом
диверсификации
своих
международных связей и совершенствования своих вооруженных сил, но
не в ущерб национальной безопасности и отношениям с Россией. При этом
они выражают понимание озабоченности России в связи с расширением
НАТО на Восток138. Не все так однозначно с присутствием военных
подразделений Запада в странах Центральной Азии. С одной стороны,
арендная плата является
дополнительным источником пополнения
государственного бюджета, а
настороженность
в
с другой – есть и определенная
отношении
последствий
для
национальной
безопасности. Опасения у политических элит Центральной Азии вызывают
попытки Запада оказывать давление по вопросам демократизации и
защиты прав человека.
Нельзя не признать, что внедрение западных держав в регион
объективно ведет к сокращению масштабов влияния России. В то же время
выход из этой ситуации может быть в повышении качественного уровня
138
Аналитический обзор стран Центральной Азии. М., ИМЭМО. 1999. Январь. С. 2-6;
Арбатов А.Г. Внешнеполитический консенсус в России // Независимая газета. 1997. 14
марта.
85
конкурентного
управления
субъективных
устремлений,
со
стороны
их
России.
геополитических
И
при
наличии
издержек
такая
конкуренция мировых акторов в контексте глобальной эволюции является
составной частью объективного процесса самоорганизации пространства.
Пространство
Центральной
Азии
«заполняется»
не
только
западными акторами, но и восточными государствами. С одной стороны,
центрально-азиатские государствами заинтересованы в сотрудничестве с
соседними государствами. А с другой – и соседи осуществляют подобное.
Причем соседние государства видят в этом скорее свое естественное
возвращение на пространство исторической Центральной Азии, где их
народы и народы новых центрально-азиатских государств проживали
совместно
несколько
веков,
эти
народы
объединяла
и
история
существовавших здесь в прошлом империй139. Таким образом, «заполнение
вакуума» весьма условное понятие. Этот процесс
носит характер
встречного взаимозависимого, взаимообусловленного и глобализацией
движения и не только по экономическим и политическим причинам.
Следует
отметить,
что
современный
этап
глобализации
планеты
характеризуется тем, что активным участием глобализации, локомотивом
этого процесса, безусловно, является Китай.
Китай рассматривает Центральную Азию как стратегически важный
для себя регион140. В конце октября в Пекине на конференции по вопросам
отношений
со
странами-соседями
Китая
говорилось
о
важности
добрососедства, которое “как принесет пользу развитию Китая, так и
станет фактором, способствующим развитию сопредельных стран. То есть
речь идет о совместном развитии”141. Как сказал в своем интервью
139
Гуревич Б.П. Указ. Соч. С. 80 – 90; История Афганистана с древнейших времён до
наших дней / Отв. ред. Ю. В. Ганковский. — М.: Мысль, 1982; Рерих Ю.Н. История
Средней Азии. М., 2004; Рерих Ю.Н. Тибет и Центральная Азия. Самара.1999.
140
Laurelle M., Peyrouse S. The Chinese Question in Central Asia: Domestic Order, Social
Change, and the Chinese Factor. L. 2012. P. 6-7; Bayram BALCI, Marlène Laruelle, JeanFrançois Huchet, Sébastien Peyrouse. China and India in Central Asia: A New "Great Game"?
(Sciences Po Series in International Relations and Political Economy). 2010.
141
НГ-дипкурьер. 2013. 23 декабря.
«Независимой газете» посол КНР в России, “близкий сосед лучше
дальнего родственника”142.
Можно назвать ряд причин активизации политики Китая на
центрально-азиатском направлении и далее на Запад.
Так, Центральная Азия исторически была сферой геополитических и
торгово-экономических интересов Китая с давних времен. Во-первых,
упомянутый неоднократно «Шелковый путь» был изначально организован
Китаем. Во-вторых, Китай имеет общую бывшую советско-китайскую
границу с Казахстаном, Таджикистаном, Кыргызстаном, а также с Россией.
При наличии добрососедских отношений, о которых говорил посол Китая
в России Ли Хуэй, урегулированные и открытые границы, а также
географическая
близость
и
развитая
современная
транспортная
инфраструктура создают условия для взаимовыгодных экономических
связей. Попутно отметим, что уже КНР инвестирует строительство
объектов инфраструктуры - мосты, дороги, ЛЭП и т.п.143
В сентябре 2013 г. Пекин заявил о начале реализации концепции под
названием «Экономический пояс Шелкового пути» с целью не только
восстановить эту историческую коммуникацию «Восток - Запад» но и
вокруг этого инфраструктурного проекта объединить, очевидно, под своим
началом государства расширенной Центральной Азии. Возможно, этот
проект окажется значительно перспективнее и успешнее других проектов,
которые предлагают ЕС и Россия. Китайский интеграционный план
охватит Центральную Азию с Афганистаном, Азербайджан, Армению,
Грузию, Абхазию и Южную Осетию. В проект будет включена Украина
вместе Крымом. Естественно, что конечным пунктом этого пути станет
Европа. В перспективе речь может идти и о Среднем Востоке и
Средиземноморье.
142
Ли Хуэй. Компартия Китая признает решающую роль рынка // НГ-дипкурьер. 2013.
23 декабря.
143
Новости Кыргызстана. 2013. 05 апреля.
87
“Мы надеемся, - говорит посол Ли Хуэй, - совместно с соседними
странами
обеспечить
«экономического
пояса
взаимную
Великого
стыковку
шелкового
и
пути»
формирование
и
«морского
Шелкового пути для XXI века». Китай должен ускорить создание зон
свободной торговли с соседями, мы рассчитываем расширять торговлю и
инвестиции, чтобы создать новый образец региональной экономической
интеграции и дать новый импульс для дальнейшего развития китайскороссийских отношений всеобъемлющего стратегического взаимодействия
и партнерства. России нужен процветающий и стабильный Китай, а Китаю
нужна развивающаяся и мощная Россия. Пусть Китай и Россия вместе
впишут
новую
страницу
в
истории
человечества
в
интересах
национального возрождения и мира во всем мире”144.
В связи с растущей экономикой возрастающий интерес проявляет
Китай к энергосодержащим природным ресурсам Центральной Азии. Как
пишет китайский политолог Мао Хуашэн, “движущей силой нашей
стратегии в Центральной Азии стала всевозрастающая потребность в
энергоносителях,
проявившаяся
в
процессе
чрезвычайно
высокого
экономического роста”145. Естественно, что Пекин в своих отношениях с
центральноазиатскими
странами
учитывает
особенности
каждого
государства.
Так, в крайней западной провинции Китая (Исторический топоним Восточный Туркестан) проживает значительное количество тюркоязычных
народов, территории которых вошли в состав Китайской империи еще в
ХVIII-ХIХ
веках.
Эти
народы
поддерживают
связи
со
своими
тюркоязычными соседями. Это беспокоит Пекин. Особенно его волнуют
«сепаратистские» настроения уйгуров. Китайский политолог Гуан Вань,
констатировал факт того, что существует реальная проблема безопасности
по обе стороны границ Китая и центрально-азиатских государств.
144
Ли Хуэй. Компартия Китая признает решающую роль рынка // НГ-дипкурьер. 2013.
23 декабря.
145
Гуан Вань. Центральная Азия и Китай. Ташкент. 1999. С. 36 -38.
Тюркоязычные группы населения, которые периодически мигрируют, тем
самым дестабилизируя обстановку на границе146. Причем сепаратистские
настроения в западной провинции
возбуждают родственные группы,
которые в свое время переселились в республики советской Средней Азии.
По мнению названного китайского политолога, власти современных
независимых государств “слабо ограничивают их действия”
147
. С одной
стороны, Китай предъявляет претензии своим соседям, а с другой –
соседние государства выражают свою озабоченность по поводу жесткой
политики Китая в отношении той или иной тюркоязычной группы
населения китайской западной провинции.
Очевидно, что при присутствии Китая в Центральной Азии
доминирование в регионе какой-либо другой державы или политикоидеологической силы не возможно. Китай же реализует в регионе свою
историческую геополитическую идентичность. Можно предположить в
перспективе завоевание КНР лидирующих позиций в мире, а значит и в
исторической, то есть большой Центральной Азии.
Помимо Китая и целый ряд других стран Востока демонстрируют
свой интерес к Центральной Азии и не только экономический. Причиной
тому исторические связи, культурная близость и общая исламская религия.
Следует признать, что усиление роли мусульманской религии в бывших
среднеазиатских республиках СССР явилось результатом влияния многих
факторов, в том числе и внешнего влияния. Особо следует отметить, что
возрождение ислама в бывших советских мусульманских республиках в
значительной степени связано с исламским ренессансом в мусульманских
странах Ближнего и Среднего Востока и с изменением международной
ситуации в регионе и в мире в целом. Были известны намерения талибов
распространить свое влияние на Центральную Азию.
146
Гуан Вань. Центральная Азия и Китай . Ташкент. 1999. С. 36, 37-38; Скосырев В.
Уйгурский вопрос в секретном порядке. – Независимая газета. 2014. 13.01.
147
Гуан Вань. Там же; Центральная Азия и интересы КНР. - Исследования социального
развития Европы и Азии. На кит. яз. Пекин. 1998. С. 36 -37 .
89
Несомненно, на выбор пути развития государств Центральной Азии
и их внешнеполитическую ориентацию влияют, как исламские идеи и
деятельность различных исламских движений и организаций. В ряде
случаев на первый план в Центральной Азии начинают выходить
исламистские движения, участники которых выступают не просто за
восстановление культурной и религиозной самобытности мусульманских
народов, требуют возврата к традиционным мусульманским ценностям, но
и разделяющих взгляды зарубежных панисламистов по воссозданию в той
или форе халифата.
Безусловно, распад СССР и образования новых государств не могли
не побудить страны Ближнего и Среднего Востока, особенно такие
соседние, как
Иран, Турция, а также Пакистан и Индия и др., в
национальном сознании которых сохранялась память об их геокультурной
исторической общности148. Например, исследователи отмечают, что
“События, связанные с взаимоотношениями среднеазиатских ханств с
Османским государством во второй половине XIX - начале XX вв., нашли
отражение и в той ситуации, которая сложилась в Центральной Азии после
образования новых независимых государств на месте республик бывшего
СССР. Возобновились попытки пантюркистского и панисламистского
характера для создания союза государств на основе религиозной и
этнической близости”149. Таким образом, была осуществлена попытка
возвращения в историческую Среднюю Азию.
В свою очередь центрально-азиатские государства рассматривали
возможность сотрудничать с перечисленными государствами. Безусловно,
что, прежде всего, в этом был экономический интерес – необходимость в
148
См.: Рерих Ю.Н. История Средней Азии. М., 2004; Рерих Ю. Тибет и Центральная
Азия. Самара.1999; История Ирана. М., МГУ. 1977. С. 56 – 87; Иванов М. С. Очерки
истории Ирана. — М., 1952; Гаскойн Б. Великие моголы. — М., 2003; Фадеева И.Л.,
Официальные доктрины в идеологии и политике Османской империи. (Османизмпантюркизм). М., 1985.
149
Васильев А. Взаимоотношения Османской империи и государств Центральной Азии
в середине XIX-начале XX вв. Дисс. на соиск. уч. ст. к.и.н. М., 2007. C. 4.
инвестициях, а то и просто финансовой помощи. Но было и стремление
восстановить свою геокультурную, пространственную идентичность –
исторические этнокультурные связи.
Давний геополитический конкурент Турции Иран также решил
использовать
свой
исторический
шанс.
Как
известно,
различные
территории Средней Азии и Ирана в разное время входили в одни и те же
имперские образования, в том числе и под началом самого Ирана. В
настоящее время Иран соседствует с Афганистаном и Туркменистаном. На
территории современного Ирана компактно проживают туркмены. Иран в
этнокультурном плане имеет родственные связи с Таджикистаном и
входит с ним в одну языковую группу. Поэтому естественным образом
выглядят попытки Тегерана присутствовать в регионе, а центральноазиатских государств развивать с ним связи.
Кроме того, Иран со времен Исламской революции 1979 г.
претендует на лидерство в исламском мире. Так, иранский лидер
неоднократно
заявлял,
могущественный
что
оплот
Исламская
исламского
республика
мира”150.
Иран
“самый
Соответственно,
официальные представители страны разного уровня заявляли о том, что
Центральная Азия находятся в сфере интересов Ирана. И как было
отмечено выше, дело не только в геополитике и экономике.
Пакистан как исламское государство развитие связей со странами
Центральной Азии воспринимает также, как восстановление общего
исторического пространства. Безусловно, что Исламабад стремится, на
опережение
конкурируя
с
Индией,
реализовать
не
только
свои
экономические и геополитические интересы, но геокультурные.
Идея единства народов Средней Азии, Афганистана и Пакистана
основывалась на панисламистской концепции известного исламского
богослова конца XIX века Джамалад-Дина Афгани и его идеи единства
150
Имам Хомейни Рухолла Мусави. Послания. Исламский Культурный центр
Исламской республики Иран в Москве.
91
всех
исламских
народов151.
Эта
идея
легла
в
основу
создания
пакистанского государства и официальной идеологии152.
Для государств Центральной Азии в геоэкономическом плане
Пакистан играет во многом ключевую роль, так как он может обеспечить
выход в мировой океан. В свою очередь Исламабад представляет свою
страну как «ворота» в Центральную Азию.
После 1991 года Индия обратила свой взор “на соседей к северу от
нее, исходя из традиционного принципа понимания ее ближайшего
окружения как «расширенного соседства»153. Ее многовековые связи в
области торговли, коммерции и культуры с Центральной Азией; огромный
опыт в построении демократии и конфедеративного государственного
устройства; общемировое признание принципов и успехов ее дипломатии
и политики создавали хорошие предпосылки для того, чтобы Индия могла
играть ключевую роль на новом геополитическом пространстве”154.
Следует отметить, восприятие Индией пространства Центральной
Азии
и
Афганистана
государств.
Это
конфессиональным,
характеризуется
связано
связано
“невычленением
с
отдельных
этно-лингвистическим,
культурно-цивилизационным”
и
упомянутыми
“историческим аспектами”155. Все это лишний раз свидетельствует, что
Образ целостности региона сформировался у Индии и всего большого
151
См.: Назаров Х. Омолуафкори Сайд Ча-молиддини Афгани (Идеи и деятельность
Джамал ад-Дина Афгани). Душанбе. 1981.
152
Олимов М. В.В.Бартольд о национальном размежевании в Средней Азии. - Восток.
№ 5. 1991.
153
Bayram BALCI, Marlène LARUELLE, Jean-François HUCHET, Sébastien PEYROUSE.
China and India in Central Asia: A New "Great Game"? (Sciences Po Series in International
Relations and Political Economy). 2010.
154
Лебедева Н.Б. Центральная Азия и зона Индийского океана поиски взаимодействия
в новом геополитическом контексте. – Цен тральная Азия в системе международных
отношений. М., 2004. С. 141. Hashimova U. India an alternative to China monopoly in
Central Asia. – Times Asia online. 2013. http://www.atimes.com/atimes/South_Asia/SOU01-251113.html
155
Руденко Е. Проблемы взаимного восприятия в отношениях Индии с государствами
Центральной
Азии.
«Перспективы».
http://www.perspektivy.info/rus/desk/problemy_vzaimnogo_vosprijatija_v_otnoshenijah_indi
i_s_gosudarstvami_centralnoj_a
региона Центральной Азии в период функционирования Великого
Шелкового пути. Причем эта целость носит системный характер и
обусловлена
взаимообусловленностью
связей
и
эволюцией156.
Но
сотрудничество Индии и государств Центральной Азии несколько отстает
не только от Пакистана. Индийская доля во внешней торговле со странами
Центральной Азии остается незначительной и далеко позади таких
азиатских государств, как Турция, Иран, Китай, Южная Корея, Япония,
Малайзия и, конечно же, Россия157.
Тем не менее, Индия намерена добиться прорыва на энергетический
рынок Центральной Азии158. Во второй половине 90-х годов улучшению
отношений
с
Ираном,
Индия
получила
транспортный
выход
в
Центральную Азию через территорию Туркменистана.
Одной из причин такого положения вещей является афганская
проблема. Это стимулирует сотрудничество Индии с Россией159.
Как
видно,
пространство
постсоветской
Центральной
Азии
расширяется за счет взаимного развития связей с ближайшими и дальними
соседями. В целом, процесс взаимодействия, процесс взаимного тяготения
двух цивилизаций и субрегионов мира - Центральной Азии, Афганистана и
зоны Индийского океана - находится еще в начале своего становления и,
несмотря на наличие тех или иных труднорешаемых проблем и
препятствий, существует огромный потенциал для его дальнейшего вполне
успешного развития.
156
Какеев А.Ч. История народов в зеркале миросистемного подхода. К выходу первого
тома «Истории Средней Азии» Ю.Н. Рериха. - Культура и время. 2005. № 3.
157
Лебедева Н.Б. Указ соч. С. 144.
158
Hashimova U. India an alternative to China monopoly in Central Asia. – Times Asia
online. 2013. http://www.atimes.com/atimes/South_Asia/SOU-01-251113.html
159
India, Russia & Afghan Stability. - The Diplomat. 2011.20.11.
93
3.2. Роль государств южной периферии центрально-азиатского
региона
Наряду с государствами-центрами силы Центральной Азии и
внерегиональными акторами, государства южной периферии Центральной
Азии - Кыргызстан, Таджикистан и Туркменистан играют важную роль в
региональной
системе
международных
отношений
расширяющейся
большой Центральной Азии. Их отношения с южными соседями, по
крайней мере, в среднесрочной перспективе могут сыграть свою роль в
процессах расширения постсоветской Средней Азии. А сегодня являются и
геополитическим
барьером
против
угроз
региону,
и
фактором
внутрирегионального баланса.
Входя в контактную зону, названные государства обеспечивают
взаимодействие государств или является буфером между ними. Баланс
интересов в контактных зонах способствует устойчивости международных
отношений на двустороннем, региональном и межрегиональном уровнях.
Нарушение этого баланса и разрушение общей системы геополитической
ориентации вызывает дестабилизацию одной или более региональных
систем.
Кроме
того,
учитывая
все
возрастающую
глобальную
взаимозависимость регионов и стран, конфликты в контактных зонах,
имеющих мировое коммуникационное и экономическое значение, могут
привести к обострению противоречий уже на мировом геополитическом
уровне. Контактные зоны часто являются источниками дестабилизации
межгосударственных отношений160 и в силу особенностей своего
культурно-исторического
формирования,
когда
при
определенных
социально-политических и культурных подвижках здесь актуализируются
прежние
противоречия.
Причем
конфликт
вполне
реально
уже
существующих или возникающих новых интересов, как правило,
160
См.: Коннитерс Б. Грузия в Европе. Идея периферии в международных отношениях.
- Этнические и региональные конфликты в Евразии. Кн. 3. М., 1997. С. 190-191.
сопровождается
населения,
конфликтом
представляющих
ценностей
различные
соответствующих
этнические
и
групп
религиозные
культуры161.
Геополитическое положения территорий контактных зон могла
определять их подчиненность региональным центрам силы. Так, судьба
народов, проживающих в зоне контакта, часто решалась региональными и
великими державами.
Но со второй половины XX в. политическая
активность этих народов резко возросла. И они стремятся сами определить
свое место в региональной и мировой политике. То есть, проблема
сопряжения региональных систем решается теперь в значительной степени
в зависимости от уровня организации политических процессов в
непосредственно в контактной зоне. В частности, и от того, как народы и
государства, представляющие контактную зону, могут продуктивно
ответить на внешние вызовы или использовать свое геополитическое
положение в своих интересах.
Если
же
говорить
о
стратегии
безопасности
Кыргызстана,
Таджикистана и Туркменистана как малых государств, то она основана на
нескольких принципах:
- осознания национальных интересов своих государств в отношениях
с государствами – центрами силы регионального и мировых уровней;
- умения политиков и дипломатов отстаивать эти национальные
интересы;
- уметь предлагать свое посредничество и выступать как посредник;
- использовать возможности двусторонних и многосторонних связей,
а также международных организаций с целью нейтрализации внешних
угроз и компенсации ограниченности своих ресурсов.
Малые государства особенно озабочены своей безопасностью в
контексте их отношений с региональными центрами силы. Следует
учитывать, что безопасность малых государств зависит от того, какое
161
Нuntington S. The Clash of Civilizations? - Foreign Affairs. Summer, 1993. Р.33.
95
место они занимают в региональном и мировом геополитической системе
и усилий своей дипломатии по формированию баланса интересов с
ближними и дальними государствами. Соответственно, Кыргызстан и
Таджикистан развивают связи и с внерегиональными центрами силы США, Китаем и Россией. Тем самым выстраивая определенный баланс
отношений
с
региональными
центрами
силы,
прежде
всего
с
Узбекистаном, а также с Казахстаном. Одновременно Кыргызстан и
Таджикистан входят во все евразийские
интеграционные структуры и
ШОС. Исследователи отмечают, что им “непросто находить компромисс,
оптимальное, удовлетворяющее намерениям сторон решение практически
любых вопросов, особенно в экономической сфере, что нередко ведет к
осложнению отношений”162.
Геополитические характеристики Кыргызстана и его дипломатии
определяются тем, что страна расположена на крайней юго-восточной
периферии
Центральной
Азии
и
является
частью
евро-азиатских
трансконтинентальной коммуникации, которая вошла в историю под
названием Шелковый путь. В настоящее время через территории
Кыргызстана проходят дороги Восток-Запад и Юг-Север. Шоссейная
дорога «Бишкек – Ош» является одной из важнейших магистралей в
регионе и азиатской системе коммуникаций. На юге эта магистраль имеет
выход в Китай, а по Каракумскому шоссе выходит на Пакистан и Индию, и
достигает порта Карачи. На севере названная трасса обеспечивает выход
соответственно в Узбекистан, Казахстан и Россию, то есть евразийскую
систему коммуникаций и далее в Европу. Решением Экономической
комиссии ООН по странам Азии и Бассейна Тихого океана три основные
магистрали
Кыргызстана
были
включены
в
сеть
Трансазиатской
шоссейной дороги с выходом в Юго-Восточную Азию и был признан их
международно-экономический статус.
162
11.
Татаринцев В.М. Двусторонние отношения России со странами СНГ. М., 2011. С.
Кыргызстан обладает рядом природных ресурсов стратегического
значения, что в перспективе дает национальной экономике потенциально
занять свою нишу в мировой экономике163. Особое значение для
повышения роли Кыргызстана в региональной и даже мировой экономике
могли бы сыграть водные ресурсы как в плане решения проблемы
дефицита питьевой и промышленной воды в большинстве стран региона,
так и поставок электроэнергии соседним странам. Все это потенциально
создают благоприятные предпосылки для развития двустороннего и
многостороннего сотрудничества на различных направлениях. Но - это же
обуславливает проблемы, требуя для развития проведения гибкой
дипломатии на региональном и мировом уровнях, чтобы отстаивать
национальные интересы.
В своей дипломатии Кыргызстан, ориентируясь на региональные
центры силы и
сотрудничество, особое внимание уделяет своему
непосредственному соседу – Узбекистану и как одному из центров силы в
региональной центрально-азиатской системе.
На
уровне
региональных
отношений
в
Центральной
Азии
руководство Кыргызстана также активно сотрудничает с руководителями
Казахстана и другими государствами региона. Притом, что Центральноазиатский регион для Кыргызстана является приоритетным с точки зрения
обеспечения безопасности, экономического и культурного развития, в то
же время он также является сторонником укрепления и развития
двусторонних и многосторонних отношений в рамках СНГ.
Дипломатия страны развивает связи с различными государствами.
Инициируя концепцию Шелкового пути, Кыргызстан стремится стать
одним из активных участников мировых интеграционных процессов и
способствовать сближению народов и стран Центральной Азии как со
странами и народами Востока, так и Запада. При этом признается
163
Пилипенко И.В. Конкурентоспособность стран и регионов в мировом хозяйстве. М.,
2005. С. 388.
97
лидирующая роль России на постсоветском пространстве.
Вместе с тем, для Кыргызстана и Таджикистана существует ряд
геополитических проблем регионального уровня, которые необходимо
решать дипломатической службе. Это:
-
внутриконтинентальное
положение
региона
в
целом
и,
соответственно Кыргызстана. То есть отсутствие непосредственных
выходов к мировым коммуникациям и зависимость от стран транзита
предполагает переговоры с ними;
- отдаленность от мировых центров экономики предполагает поиск и
привлечение инвестиций;
- близость к нестабильным районам Азии (Западный Китай и Южная
Азия);
и
особенно
непосредственное
соседство
с
политически
нестабильным Афганистаном;
- негативные последствия может иметь и возрастающий интерес
региональных и мировых держав и ТНК к энергосодержащему и
стратегическому сырью в Центральной Азии.
Сложный процесс формирования гражданского общества еще только
в самом начале. Поэтому, учитывая связи ряда этнических и религиозных
групп со своей культурной метрополией, нельзя исключать возможности
возникновения
всплесками,
внешних
так
и
угроз,
общей
вызванных
динамикой
как
экстремистскими
межгосударственных
и
межэтнических отношений на региональном уровне. В этом отношении
положение государства усугубляется отсутствием у него достаточной
оборонной обеспеченности, которая предопределяет в определенных
случаях или внешнее вмешательство, или обращение за внешней
помощью.
Неблагоприятным условием геополитического характера можно
отнести
экономический,
демографический
и
военный
дисбаланс
Кыргызстана и Таджикистана с соседним Узбекистаном и зависимость от
него в поставках газа. Соответственно, дипломатия этих малых государств
задействована в урегулирование межэтнических конфликтов в Ферганской
долине и разрешении пограничных вопросов.
Существует проблема проникновения в Кыргызстан исламского
экстремизма из соседних стран и международных исламистских центров.
Наиболее уязвимы в этом отношении южные районы.
Геополитическое положение Таджикистана в регионе определяется
его периферийностью и непосредственной близостью к Афганистану164.
Внутренний конфликт в Афганистане имеет свое продолжение уже на
уровне региональных международных отношений и затрагивает по ряду
моментов
Таджикистан.
Большое
влияние
на
политическую
и
экономическую жизнь страны оказывает афганский конфликт. Предлагая
на 52 сессии Генеральной Ассамблеи ООН провести специальную сессию,
посвященную проблеме наркотиков, президент Таджикистана подчеркнул
кровную
заинтересованность
таджиков
в
урегулировании
внутриафганского конфликта. Его прекращение привело бы к:
– уменьшению перетока оружия и наркотиков через таджикскоафганскую границу;
– ограничению
распространения
дестабилизирующих
волн
терроризма и экстремизма;
– стабилизации региона в целом;
– снятию с повестки дня угрозы реванша исламистских группировок
внутри Таджикистана, который смог бы самостоятельно контролировать
весь периметр границ республики.
Еще в 1998 г. на двадцатой специальной сессии Генеральной
Ассамблеи
ООН Таджикистан предложил создать вокруг Афганистана
«пояс безопасности». Эти предложения не были реализованы, в результате
чего нестабильный Афганистан и превратился в очаг международного
терроризма.
164
См.: Ниязи А. Таджикистан: региональные аспекты конфликта (1990-е годы). –
Этнические и региональные конфликты. Книга 1. Центральная Азия и Кавказ. М., 1997.
С. 51 - 65.
99
Таким образом, все внешние стороны афганского конфликта
соответствующим образом обусловливают особенности геополитического
положения
Таджикистана
в
системе
международных
отношений
Центральной Азии. С другой стороны, дипломатия Таджикистана,
опираясь на внешние центры силы и, соответственно, маневрируя между
ними,
утверждает
свою
суверенность
и
одновременно
стремится
реализовать свои экономические интересы. Это предполагает членство в
СНГ и тесные политические, военные и финансово-экономические связи с
Россией, а также политическая и дипломатическая поддержка Ирана.
Таким образом, близость Таджикистана к Афганистану придают этому
государству особый геополитический статус, и тем самым усиливает его
дипломатический ресурс в регионе уже «большой» Центральной Азии.
В региональном плане внешняя политика Душанбе стремится
поддерживать сбалансированные отношения с Узбекистаном как центром
силы в регионе и соседа Афганистана. Здесь, как и в Кыргызстане, имеет
место проблемы межэтнического порядка. Так, в Ленинабадской области
Таджикистана
этническое
исторически
узбекское
культурно
население.
и
политически
Последнее,
с
доминирует
одной
стороны,
ориентируется на Узбекистан, а с другой – политически и дипломатически
поддерживается Ташкентом. Периодически дипломатам Кыргызстана и
Таджикистана приходится урегулировать возникающие те или иные
проблемы.
Позиция некоторых таджикских и кыргызстанских политических сил
в отношении Узбекистана порой достигает особой крайности, когда
соседнее
государство
может
быть
обвинено
в
проведении
аннексионистского курса в отношении их стран. Кроме того, как и
Кыргызстан, Таджикистан зависит от поставок узбекского газа, а также от
его политики по отношению к афганскому конфликту.
Вопрос лишь в том, как будет развиваться это взаимодействие. Все
те же интересы предполагают, что каждое из обоих государств будет с
большей
долей
ответственности
и
адекватности
относиться
к
проживающим на его территории таджикскому и узбекскому населению.
Существенно и другое. Тесное взаимодействие между ними может быть
установлено и получить толчок к последующему развитию лишь при
условии
понимания
позиции
каждого
из
них
другой
стороной,
включающего активные консультации по всем интересующим оба
государства вопросам.
Кроме того, внутриафганское противостояние имеет и свои
таджикские и узбекские этнические корни. Соответственно, дипломатия
обоих государств стремится поддерживать связи соответственно с
таджикскими и узбекскими политически элитами Афганистана.
Дипломатии Таджикистана приходится улаживать и проблемы в
таджико-российских двусторонних отношениях. Дело в том, что может
становиться порой предметом резких дискуссий в политических кругах
Таджикистана. В ходе этих дискуссий подчас высказываются достаточно
жесткие суждения и радикальные оценки. Речь идет о том, что российская
сторона в сегодняшней власти и является противником оппозиции.
В последнее время дипломатии Таджикистана и Кыргызстана
приходится решать проблему со своими гражданами, работающими в
России.
Еще одним вариантом центрально-азиатской стратегии является
политика и дипломатия Туркменистана. Туркменская политическая элита
весьма трезво осознала свой статус в иерархии бывших среднеазиатских
республик, сложившейся за советский период. В Туркменистане признают,
что с советского времени национальном политическом сознании страны
сформировался “своеобразный комплекс аутсайдера, комплекс окраины,
сырьевого придатка”165. В постсоветское время Ашхабад, прагматично
оценив свое геополитическое положение, и большой сырьевой потенциал,
165
Ниязов С. Мне известен маршрут в «золотой век» моей страны // Независимая
газета. 1999. 27 октября.
101
взяв за модель развития опыт некоторых богатых энергосодержащим
сырьем арабских стран Персидского залива, провозгласила свой особый
курс регионального нейтралитета, основанного на существующем балансе
сил. Тем самым, свои слабости Туркменистан превращает в свои
преимущества. Статус Туркменистана как нейтрального государства
официально был подтвержден резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН
12 декабря 1995 г. Избранный стратегический курс на нейтралитет лег в
основу туркменской дипломатии, которая стремится оптимизировать свои
отношения с соседними государствами, какими бы эти государства не
были. В частности, Ашхабаду удалось дистанцироваться от сторон
афганского конфликта. Более того, Туркменистан развивает экономическое
сотрудничество со своим южным соседом. В то же время речь шла не об
изоляции страны от региональных проблем.
Так, следует отметить особую роль туркменской дипломатии в
урегулировании урегулирования внутреннего конфликта в Таджикистане и
роль посредника в афганском конфликте, что обуславливается позицией
именно позитивного нейтралитета. В 1995-1996 гг. в Ашхабаде прошло
несколько
раундов
межтаджикских
переговоров.
Туркменистан
осуществлял в период конфликта гуманитарную помощь таджикскому
населению и принимал у себя беженцев.
Безусловно, основной ставкой во внешнеполитической стратегии
Туркменистана является газ и близость (по сравнению с другими
государствами региона) к выходам в мировой океан166. Но потенциальные
преимущества еще надо реализовать. Так, на севере Афганистана
действуют боевики «Талибана» и других экстремистских движений.
Поэтому это препятствует реализации южных транспортных маршрутов. А
именно - строительство железной дороги из Китая через Кыргызстан,
Таджикистан, Афганистан в Иран и второй ветки железнодорожной
166
Okcott V.B. Ceremony and substance: the illusion of unity in Central Asia //- Central Asia
and the world. N.Y., 1994, Р. 30 - 33.
магистрали Таджикистан-Афганистан-Туркменистан, а также прокладку
газопровода из Афганистана в Таджикистан и строительство ЛЭП-1000 с
целью поставок электроэнергии из Таджикистана и Кыргызстана в
Афганистан и далее в Пакистан. Притом, что существуют определенные
трудности,
но
малые
государства
Центральной
Азии,
во-первых
заинтересованы в укреплении безопасности на своих границах, а вовторых – в развитии своих связей с Афганистаном. Последнему же
необходима
поддержка
своих
северных
соседний,
которые
рассматриваются им как ему сопоставимые. Более того, Кабул не прочь
“развернуть вектор внешней политики от США на страны региона, хотя бы
для
геополитического
баланса.
Особенно
это
проявилось
после
переговоров Хамида Карзая с российским президентом Владимиром
Путиным в Бишкеке”167.
Процессы,
происходящие
в
Афганистане,
с
точки
зрения
региональной безопасности для всей расширяющейся Центральной Азии,
имеют важное значение для всех государств региона и присутствующих
здесь Китая, России и США, а также Пакистана, Индии и Ирана. При всех
разногласиях по решению афганской проблемы и противоречиях между
этими странами в целом, они понимают (вынуждены/готовы), что
сотрудничество между ними неизбежно. В этом случае следует учитывать,
что
территории
и
народы
постсоветской
Центральной
Азии
и
Афганистана, Ирана и Пакистана исторически никогда не были
изолированы друг от друга. Этнические, культурные и экономические
связи имеют многовековые традиции.
Тесно и исторически связаны между собой народы и страны
Средней/Центральной Азии и Афганистана168. На протяжении многих
веков
они
входили
различные
167
средневековые
государственные
Ходасевич А. Хамид Карзай меняет политический вектор. Афганистан расширяет
сотрудничество в регионе // Независимая газета . 2013. 22. 10.
168
История Афганистана с древнейших времен до наших дней. Ответ. ред.
Ю.В.Ганковский. М.,1982.
103
образования169. В то же время нахождения в разных образованиях они на
хозяйственном и культурном уровнях взаимодействовали друг с другом.
Этому способствовала общая система коммуникаций, а также фактор
одной религии. Причем известный русский востоковед В.В. Бартольд
считал, что для населения Афганистана и Центральной Азии этнолингвистический являлся вторичным в сравнении с религиозным. Это
нашло свое отражение даже в работах лидера реформаторского младоафганского движения Махмуда Тарзи (1865-1933), который считал, что
только религия может быть объединяющей силой многонационального
народа Афганистана170. Причем эта идея единства проистекала из учения
Джамалад-Дина Афгани одного из идеологов панисламизма. ДжамаладДина Афгани утверждал, что все исламских народов представляют собой
единое целое171. Таким образом, и в данном случае конфессиональный
фактор выходит на первый план. Причем здесь сказалась еще одна
особенность ислама. В нем с самого начала была заложена идея
государственности как общности религиозной15. Подобное имело место в
Османской империи, где “общность людей на основе веры… позволила
оправдывать консолидацию этнически разнородных групп населения в
пределах одной империи"172. В силу отмеченного, если иметь в виду
историческое
мировоззрение
населения
Афганистана,
население
Центральной Азии представляет собой часть мусульманской целостности.
Соответственно,
исламский
ренессанс
в
центрально-азиатских
республиках есть естественный процесс восстановления этой целостности.
Распад биполярного миропорядка и глобализация положили начало этому
процессу. А неизбежность восстановления целостности еще одно
169
История Афганистана с древнейших времен до наших дней. Ответ. Ред.
Ю.В.Ганковский. М.,1982.
170
Назаров X. Омолуафкори Сайд Ча-молиддини Афгани (Идеи и деятельность Джамал
ад-Дина Афгани). Душанбе. 1981. С. 25 – 26.
171
Назаров X. Указ. соч. С. 16 – 20.
172
Степанянц. М. Т. Мусульманские концепции в философии и политике XIX—XX вв.
М., 1962. С. 110.
проявление процессов самоорганизации пространства как такового. И в
этом процессе участвуют и будут в дальнейшем участвовать государства и
народы расширяющейся Центральной Азии и соседних регионов. В
перспективе следует ожидать «встречи» и «сопряжения» Центральной
Азии и Ближнего Востока.
На ближайшую перспективу и на субъективном уровне внешней
политики государств стоит проблема нейтрализации тех негативных
процессов, которые ожидаются в связи предстоящим выводом контингента
войск США и его союзников из Афганистана и в целом перспективы
развития ситуации в регионе. Государства, имеющее общую границу с
Афганистаном, безусловно, осознают неизбежность своего участия в
предстоящих процессах вместе с другими региональными акторами как и
акторы мирового уровня.
* * *
В заключение следует отметить, что все государства Центральной
Азии стремятся развивать региональные внутренние и внешних связей.
В
плане
среднесрочных
перспектив
следует
рассматривать
пространство постсоветской Центральной Азии в контексте глобальных
процессов. В этой связи переориентация центрально-азиатских государств
на «дальнее зарубежье», развивающаяся по многим направлениям, вполне
естественна и подчинена процессам объективного характера, которые
активизировались после крушения «железного занавеса» и «берлинской
стены». Открывающиеся границы государств и появление новых акторов
международных процессов – рост разнообразия еще раз свидетельствуют,
что пространство самоорганизуется и становление политического порядка
просто невозможно осуществить только за счет целенаправленных усилий,
без учета и использования действующих закономерностей процессов
развития системы. Среди этих процессов наибольшей значимостью как для
упорядочения, так и для слома форм самоорганизации обладают:
105
необратимость движения системы к более вероятному состоянию, это
состояние
соответствует
максимуму
вероятности;
установление
упорядоченности через флуктуации — случайные отклонения; наличие
множества возможных путей развития системы, здесь возникают точки
бифуркации,
характеризующиеся
множественным
расслоением
последствий, наступающих в результате того или иного события или
действия; признание конструктивной роли хаоса, который рассматривается
не только как предел неупорядоченности и сугубо нежелательное для
управления и бытия системы состояние, порог, за которым начинается ее
разрушение, но и как толчок, движение к новому порядку, новому
равновесному состоянию.
Речь уже идет о формировании новой структуры мира. И эти
процессы определяются законами развития. В политической терминологии
появляются такие категории, как Большой Ближний Восток, Большая
Центральная Азия и Большой Восток и т.д. и т.п. Термин «Большом
Восток» ввел заместитель Института Дальнего Востока С.Г.Лузянин. По
мнению исследователя, “Большой Восток для России сегодня - это 44
государства и государственных образований в Азиатско-Тихоокеанском
регионе, на Ближнем и Среднем Востоке, в Южной и Центральной Азии,
связанных с ней различными отношениями. Индивидуальная роль каждого
для России далеко не равнозначна”173. Речь идет не появлении каких-то
новых регионоведческих и геополитических терминов, обозначающих в
превосходной степени пространство или внешнеполитические инициативы
тех или иных государств, а о новых формах самоорганизации
Открывающиеся границы государств и
мира.
регионов, появление новых
акторов международных процессов – рост разнообразия еще раз
свидетельствуют, что планетарное пространство самоорганизуется и
становление нового политического миропорядка невозможно осуществить
173
Лузянин С.Г Большой Восток и Большой Запад. – Независимая газета. 201. 14. 2002.
только за счет целенаправленных усилий того или иного государства или
ряда государств, без учета и использования действующих закономерностей
смены форм самоорганизации пространств.
107
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Происходящие в Центральной Азии процессы следует рассматривать
в контексте распада биполярного миропорядка и нелинейной динамики
этих процессов. Такие системы «колеблются» перед «выбором» одного из
нескольких путей эволюции. В этой неравновесной области ситуация резко
изменяется.
Вблизи
кластерных
точек
бифуркации
в
системах
наблюдаются значительные флуктуации и отклонение системы от ее
средних значений и закон больших чисел нарушается. Это означает, что
возможности их прогнозирования, централизованного управления и
контроля ограничены.
В
результате
формирование
многополярной
системы
мироустройства планетарного пространства сопровождается повышением
уровня хаоса, фрагментацией сложившихся в период холодной войны
геополитических систем и возникновение региональных трендов. Этот
процесс стимулирует процесс образования новых больших образований
геокультурного
порядка,
что
в
значительной
степени
определяет
политическую картину мира и среднесрочные перспективы его развития.
Растущее разнообразие и сложность глобализирующегося мира
приводит к возникновению новых форм самоорганизации пространств.
Государства начинают сближаться на основе исторически сложившей
системе
геокультурных
коммуникаций
и
восстанавливают
свою
цивилизационную целостность. При этом под влиянием глобализации
возрастает интенсивность внешних влияний и воздействий.
Современные процессы и перспективы развития Центральной Азии
на региональном уровне во многом также связаны с ходом и
направлениями
глобальных
мегатрендов.
Центральной Азии является частью
То,
что
происходит
в
глобального, глубинного процесса
мировой перестройки. В настоящее время речь идет о расширении
геополитического
пространства
бывшей
доимперско-российской
и
советской Средней Азии приблизительно до границ географической
Центральной Азии и восстановлении связей новых государств с ближними
и дальними историческими соседями. В то же время следовало бы учесть,
что географически и исторически не меняющиеся границы государств, а
этно-культурные характеристики и мировая геополитика международных
отношений
определили
устойчивую
конфигурацию
региона
в
историческом прошлом, который как раз и можно назвать «геокультурная
Центральная Азия».
Безусловно, распад СССР и образования новых государств не могли
не побудить страны Ближнего и Среднего Востока, особенно такие
соседние, как
Иран, Турция, а также Пакистан и Индия и др., в
национальном сознании которых сохранялась память об их геокультурной
исторической общности. Пространство постсоветской Центральной Азии
«заполняется» соседними восточными государствами. С одной стороны,
центрально-азиатские государствами заинтересованы в сотрудничестве с
соседними государствами. А с другой – и соседи осуществляют подобное.
Причем соседние государства видят в этом скорее свое естественное
возвращение на пространство исторической Центральной Азии, где их
народы и народы новых центрально-азиатских государств проживали
совместно
несколько
веков,
эти
народы
объединяла
и
история
существовавших здесь в прошлом империй. Таким образом, «заполнение
вакуума» весьма условное понятие. Этот процесс
носит характер
встречного взаимозависимого, взаимообусловленного и глобализацией
движения и не только по экономическим и политическим причинам.
Внешнее восприятие пространства Центральной Азии и Афганистана
характеризуется не вычленением отдельных государств, а целостностью.
Это связано с исторической памятью окружающего пространства. Образ
целостности
региона
сформировался
109
в
период
функционирования
Великого Шелкового пути как единой системы коммуникаций. Причем эта
целость носит системный характер и обусловлена эволюцией Центральной
Азией.
Наряду с государствами-центрами силы и внерегиональными
акторами
в политических процессах региона участвуют государства
южной периферии Центральной Азии - Кыргызстан, Таджикистан и
Туркменистан.
Эти
государства
играют
важную
роль
во
внутрирегиональном балансе сил. Входя в контактную зону, названные
государства обеспечивают взаимодействие с соседними государствами или
является буфером между ними. А их отношения с южными соседями, по
крайней мере, в среднесрочной перспективе могут сыграть свою роль в
процессах расширения постсоветской Центральной Азии. Притом, что
существуют определенные трудности, но малые государства Центральной
Азии заинтересованы в укреплении безопасности на своих границах, а
также в развитии своих связей с Афганистаном. Последнему же
необходима поддержка северных соседний, которые рассматриваются им
как ему сопоставимые.
Процессы,
происходящие
в
Афганистане,
с
точки
зрения
региональной безопасности для всей расширяющейся Центральной Азии,
имеют важное значение для всех государств региона и присутствующих
здесь Китая, России и США, а также Пакистана, Индии и Ирана. В этом
случае следует учитывать, что территории и народы постсоветской
Центральной Азии и Афганистана, Ирана и Пакистана исторически
никогда не были изолированы друг от друга. Этнические, культурные и
экономические
связи
имеют
многовековые
традиции.
При
всех
разногласиях по решению афганской проблемы и противоречиях между
названными государствами сотрудничество между ними неизбежно. В
геополитическом плане статус Афганистана как внутри регионального
геополитического
буфера
когда-то
будет
ликвидирован.
Распад
биполярного миропорядка и глобализация положила начало этому.
Неизбежность заполнения афганского вакуума еще одно проявление
процессов самоорганизации пространства как такового и расширения
Центральной Азии.
Особым субрегионом Центральной Азии является Ферганская
долина.
Ферганская долина в дороссийско-имперский, российско-
имперский и в советский период являлась целостным историческим и
социально-экономическим образованием со своей исторической памятью.
По своим
системным характеристикам Ферганскую долину следует
рассматривать, как региональный «кластер». В постсоветское время
Ферганская долина, разделенная государственными границами, как
экономический кластер начинает терять свое значение и превращается
геополитический узел сложных проблем. Это спорные приграничные
территории, межэтническая напряженность, деятельность исламских
радикалов и наркотрафик. Долина уже проблемно связывает и разделяет
три центрально-азиатских государства; конфликт в одной части долины
распространяется в другие части, принадлежащие соседним странам.
Ферганская долина превратилась в источник угроз безопасности для всех
соседствующих государств и Центральной Азии в целом.
В целом ситуация в сфере межэтнических отношений в регионе
является весьма сложной и неустойчивой не только по субъективнополитическим причинам. Сама специфика переходного периода не
способствует разрешению этно-национального вопроса в Ферганской
долине. То есть присущая начальному периоду становления национальных
государств высокая политизация межэтнических отношений нельзя
недооценивать.
Касательно обстановки в Ферганской долине, можно сделать вывод,
что межэтнический конфликт и угроза безопасности тому или другому
одному государству геополитического «треугольника» ТаджикистанУзбекистан-Кыргызстан, то ее следует рассматривать это, как вызов всему
региону
большой
Центральной
111
Азии.
Очевидно,
что
любой
межгосударственный и локальный межэтнический конфликт в одной из
частей Ферганской долины может обрести каскадный характер. Другими
словами ферганский кластер находится в точке бифуркации с множеством
вариантов и сценариев последующего развития. Ожидаемый скачок и
переход к новому качеству может проявиться в том, что ферганская
субсистема
будет
или
дезинтегрирована
или
же
обрести
межгосударственную форму.
В ближайшем будущем геополитическая конкуренция всех акторов
мировой политики будет происходить только в системе разнообразной по
видам и формам многополярности. Это касается и регионов и
региональных кластеров. Наиболее важные аспекты этой конкуренции
связаны с проблемами обеспечения экономических интересов государств и
международной безопасности, что во многом зависит от понимания места
и роли геополитических кластеров в том или ином регионе мира. Притом,
что возникают новые конфигурации и комбинации кластеров. Это
предполагает сохранение функций Ферганской долины как регионального
экономического кластера уже через межгосударственное взаимодействие,
как соседних государств, так и внешних акторов.
Реструктуризация регионального пространства Центральной Азии
происходит не только в формате двусторонних отношений. В регионе
переплетаются интересы множества международных акторов. Все это
обусловливают те процессы, которые ведут к расширению пространства
Центральной Азии.
Внешний
геополитический
контур
центрально-азиатской
цивилизационной системы определяется отношениями в треугольнике
Россия - США - Китай, а также с учетом обстановки в Афганистане –
взаимодействием Китая, России, Индии-Пакистана, Ирана и США. При
этом присутствие, одной стороны, США и даже НАТО, а с другой - Китая
нельзя однозначно оценивать только в «черных» или только в «белых»
тонах. Очевиден тот факт, что одному государству не решить афганскую
проблему.
«Особая» политика КНР в Центральной Азии не исключает
сотрудничества с Россией и учитывает ее интересы в регионе. По ряду
позиций интересы Китая, России и центрально-азиатских государств
совпадают. Осознание этого факта приводит к тому, что первым шагом
является обоюдное желание урегулировать проблемы, доставшиеся России
и центрально-азиатским государствам от советско-китайских отношений.
Пекин считает, что Китай нужен Центральной Азии и для того,
чтобы «уравновесить» присутствие в регионе других мировых и
региональных центров силы. Со своей стороны, центрально-азиатские
государства
рассчитывают
на
содействие
Китая
в
решении
их
политических и экономических проблем. В частности, использовать
территории региона и Китая в качестве транзитного звена формирующейся
евроазиатской
трансконтинентальной
системы
коммуникаций.
В
перспективе Китай может стать ведущим рынком сбыта их нефти,
природного газа, продовольствия, хлопка, отдельных видов минерального
сырья, поставщиком промышленной продукции.
Безусловно, целью центрально-азиатской политики КНР являлось не
только
развитие
связей
со
странами
Центральной
Азии.
Пекин
продемонстрировал всему миру, в том числе, конечно, и Москве, что
Центральная Азия прочно вошла в сферу его интересов. Реализовав свой
курс на присутствие в соседнем с ним регионе, Китай стал крупным
действующим лицом в новой «большой игре» в Центральной Азии, тем
самым бросив вызов другим ведущим игрокам – России и США. В тоже
время, развитие стратегического диалога с Вашингтоном в определенной
мере соответствует интересам Китая, а накопленный опыт взаимного
сотрудничества в годы холодной войны, позволяет их реализовать. В том
случае, когда интересы Китая в Центральной Азии не могут быть
реализованы в рамках китайско-американских отношений, а тем более,
когда внешняя политика Вашингтона им угрожает, Пекин обращает свое
113
внимание на Россию.
Подводя итог, можно констатировать, что в новом столетии следует
ожидать продолжения усилий США по закреплению своих позиций в
Центральной Азии при дифференцированном подходе к государствам
региона, а также по противодействию «чрезмерному» усилению здесь
влияния России и Китая. При этом США будут стремиться использовать
как противоречия между центрально-азиатскими странами, так и имеющие
место возможные расхождения в подходах РФ и КНР.
В связи с этим России следует приложить усилия по укреплению
своего
имиджа
наиболее
эффективного
гаранта
региональной
безопасности. В сфере экономического сотрудничества следовало бы
больше учитывать воздействие совместных российских проектов с
отдельными странами ЦА на межгосударственные отношения в регионе,
поскольку рост напряженности между партнерами может поставить
Россию перед весьма нежелательной необходимостью явного выбора.
Целесообразно также активизировать контакты с китайской стороной в
этих вопросах и с целью минимизации впечатления о наличии российскокитайских разногласий в регионе, тем более что в Пекине постоянно
заявляют
о
признании
ведущей
роли
России
на
постсоветском
пространстве. Очевидно, следует исходить из того, что США сохранят свое
присутствие в ЦА, хотя соотношение его компонентов может меняться, в
силу чего в обозримой перспективе отношения России с США здесь будут
сохранять характер «соперничества-сотрудничества» – в зависимости от
сфер и конкретных действий.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
1. Официальные документы и выступления
1.
Внешняя политика России: Сборник документов. 1993-2004 гг.
(в 14 кн.) / Министерство иностранных дел Российской Федерации. – М.:
Международные отношения, 2000-2008 гг.;
2.
Дипломатия Таджикистана. Ежегодник -2012год. Внешняя
политика Республики Таджикистан. Под общей редакцией Х. Зарифи.
Душанбе «Ирфон», 2012.
3.
Договор
о союзническом взаимодействии между РТ и РФ
ориентированный в ХХI век. - Вечерний Душанбе . 1999. 22 апреля.
4.
Договор
о
сотрудничестве
в
военной
области
Республикой Таджикистан и Российской Федерацией. -
между
Бюллетень
международных договоров. Москва. 1994.-№10.
5.
Доклад о человеческом развитии. 2013. Возвышение Юга:
человеческий прогресс в многообразном мире. New York, NY 10017, USA.
2013.
6.
Доктрина
информационной
безопасности
Российской
Федерации // Российская газета. 2000. 28 сент.; Устав ООН. В кн.:
Международное публичное право. Сборник документов: в 2 ч. Ч.1.- М.
Проспект, 2006.;
7.
Имам Хомейни Рухолла Мусави. Послания. Исламский
Культурный центр Исламской республики Иран в Москве.
8.
заседании
Каримов И.А. Выступление Президента Ислама Каримова на
Совета
глав
государств-членов
ШОС
17.06.2009
-
http://www.jahonnews.uz/rus/prezident/rechi_vistupleniya_pozdravleniya/vistup
lenie_prezidenta_na_zasedanii_sgg_shos.mgr.
9.
саммите
Каримов И.А. Выступление Президента Узбекистана на
НАТО\СЕАП.
30
апреля
115
2008
г.
Бухарест
-
http://www.jahonnews.uz/rus/rubriki/politika/vistuplenie_prezidenta_uzbekistan
a_islama_karimova.mgr;
10.
Каримов И.А. Узбекистан на пороге XXI века: угрозы
безопасности, гарантии и условия прогресса. – Ташкент. «Узбекистан»,
1997.
11.
Конституция Республики Таджикистан от 6 ноября 1994 года.
Душанбе. 2003.
12.
Конституция Российской Федерации. – М.1994;
13.
Концепция внешней политики Российской Федерации от
12.07.2008 г. №ПР-1440;
14.
Концепция
национальной
безопасности
Российской
Федерации, утверждена Указом Президента Российской Федерации от 17
декабря 1997 г. №1300, в ред. Указа Президента РФ от 10.01.2000 №24.;
15.
Кыргызстан на новом этапе развития. Доклад ПРООН. –
Бишкек, 2005.
16.
Назарбаев Н.А. Выступление Президента Казахстана на 62-
сессии Генеральной Ассамблеи ООН. 25 сентября 2007 г. Нью-Йорк – Сайт
Посольства
Казахстана
в
Украине
-
http://www.kazembassy.com.ua
/kznama/Vystuplenie_Prezidenta_Kazakhstana_na.html.
17.
Назарбаев Н.А. Выступление Президента Казахстана на
заседании Совета глав государств СНГ. 16 сентября 2004 г. Астана –
Посольство
Казахстана
в
Российской
Федерации
-
http://www.kazembassy.ru/issue/?issueId=65;
18.
Национальная стратегия развития Республики Таджикистан на
период до 2015 года от 3 апреля 2007 года. Душанбе, 2007.
19.
Переговоры между Россией и Великобританией о «буферном»
поясе в Средней Азии. - Сборник договоров России с другими
государствами. М., 1952.
20.
Послание президента Республики Таджикистан Эмомали
Рахмона Маджлиси Оли Республики Таджикистан. – «Чумхурият». 2012.
20. 04..
21.
Послание президента Республики Таджикистан Эмомали
Рахмона Маджлиси Оли Республики Таджикистан. – «Чумхурият». 2013.
26 04.
22.
Постановление Совета Национальностей Верховного Совета
СССР от 26 сентября 1990 г. № 1683-I "О событиях в Ошской области
Киргизской ССР". - Информационно-правовой портал «Гарант» //
http://base.garant.ru/6323441.
23.
Рахмонов Э. Выступление Президента Таджикистана на
Встрече высокого уровня в рамках саммита ООН, посвященного диалогу
цивилизаций, культур и религий. 14 сентября 2005 г. Нью-Йорк –
Официальный сайт Президента Республики Таджикистан (русскоязычная
версия). http://www.president.tj/rus/vistupleniy140905.htm.
24.
Рахмонов Э.Ш. Мир - смысл нашей истории. - Независимая
газета. - 2000.5.09.
25.
Рахмонов Э.Ш. Таджики вчера и сегодня. - Сегодня. –
1996.7.09.
26.
Совместное
коммюнике
по
итогам
межтаджикских
консультаций высокого уровня по национальному примирению от 17
сентября 1994 г. Дорога мира (Документы межтаджикских переговоров). Душанбе, 1997.
27.
Соглашение
между
Россией
и
Великобританией
о
разграничении афганских владений. - Сборник договоров России с
другими государствами. М., 1952.
28.
Соглашение
между
Россией
и
Великобританией
о
разграничении сфер влияния в области Памиров. - Сборник договоров
России с другими государствами. М., 1952.
29.
Стратегия национальной безопасности Российской Федерации
до 2020 года. Утверждена Указом Президента РФ от 12.03.2009 г. № 537 //
Российская газета. 2009. 13 мая;
117
30.
Указ Президента Российской Федерации от 14 сент. 1995 г.
№940. «Стратегический курс России с государствами-участниками
Содружества Независимых Государств»; Закон Российской Федерации «О
безопасности» от 5 марта 1992 г. в ред. Закона РФ от 25.12.92 № 4235-1;
31.
Central Asia Security: NATO's Role. Draft Report by M.Minitti
(Italy). NATO Parliamentary Assembly. Subcommittee on NATO Partnerships.
Doc.069 PCNP E. March, 2006;
32.
Central Asian Energy Production: Potential Contributions to
Transatlantic Energy Security. Report by A.Mesterhazy (Hungary). NATO
Parliamentary Assembly. Subcommittee on NATO Partnerships. Doc. 031
ESCEW 09 E. April, 2009.
33.
Democracy and Security in Central Asia: What Policy for NATO
and the EU? Report by Marc Angel (Luxemburg). NATO Parliamentary
Assembly. Committee on Defense and Security. Doc. 156 CDSDG 08 E. rev 1.
April 2008.
34.
Regional report on human development in Central Asia presented in
Dushanbe. 2012.
35.
Будущее без барьеров. Доклад о человеческом развитии в
Центральной Азии. ПРООН. Региональное сотрудничество в области
человеческого развития и обеспечение человеческой безопасности.
Братислава. 2005.
2. Монографические исследования
36.
Абашин
последствия
С.Н.,
трагических
Бушков
лет.
М.,
В.И.
1998.
Таджикистан:
Институт
некоторые
этнологии
и
антропологии РАН.
37.
Акаев А.А., Якрвец Ю.В., Соколов В.Н., Сарыгулов А.И.
Прогнозные расчеты динамики цивилизации на базе логических моделей. –
В кн.: Будущее цивилизаций и стратегия цивилизационного партнерства.
Часть 9. М., 2009.
38.
Алимов Р. Вместе с ООН - дорогой мира и созидания. Нью-
Йорк, 2003.
39.
Алимов Р. Центральная Азия: общность интересов. – Ташкент.,
40.
Алимов
2005.
Р.,
Лебедев
М.,
Шарипова
Дж.
Дипломатия
Таджикистана. Душанбе,1994.
41.
Алимова C.К., Алимов М.А. Проблема 2014 года: взгляд из
Центральной Азии, 2010 г.
42.
Алшанов Рахман. Экономика Центральной Азии: перспективы
взаимодействия. Казахстанская Правда, 2009
43.
Аналитический обзор стран Центральной Азии. М., ИМЭМО.
44.
Анисимов Л. Н. Наркотики: правовой режим. Л., 1974.
45.
Бажанов
1999.
Е.П.
Актуальные
проблемы
международных
отношений. Т.1-3. М., 2001-2002.
46.
Бажанов Е.П. Америка: вчера и сегодня. В 2 т. М.: Известия,
47.
Бажанов Е.П. Китай: от Срединной империи до сверхдержавы
2005.
ХХI века. М.: Известия, 2007.
48.
Бажанов Е.П. Современный мир. М., 2004.
49.
Бажанов
Е.П.,
Бажанова
Н.Е.
Диалог
и
столкновение
цивилизаций. М., 2013.
50.
Бажанов Е.П., Бажанова Н.Е. Международные отношения в
XXI веке. М.: Восток-Запад. 2011.
51.
Бартольд В. В., История турецко-монгольских народов.
Конспект лекции. Ташкент, 1928.
52.
Бартольд В.В. История культурной жизни Туркестана. - Л.,
53.
Бартольд В.В. Киргизы. Исторический очерк. М., 1963.
1927.
119
54.
Барышев А.П. Современная стратегия США и НАТО. (В
кронтексте проблем национальной безопасности России. М., 2011.
55.
Белов Е.В. Исторический опыт переговорного процесса по
урегулированию межтаджикского
конфликта
(1993-1997гг.). Душанбе
1999г.
56.
Биддульф. Русская Средняя Азия. - Сборник географических,
топографических и статистических материалов по Азии. Выпуск L. СПб.
1892.
57.
Богатуров А., Дундич А., Троицкий Е. Центральная Азия:
«отложенный нейтралитет» и международные отношения. Очерки текущей
геополитики. Вып. 4. М. 2010.
58.
Большая стратегия Узбекистана. – Ташкент. 2005.
59.
Васильев
А.
Взаимоотношения
Османской
империи
и
государств Центральной Азии в середине XIX-начале XX вв. Дисс. На
соиск. уч. ст. к.и.н. М., 2007.
60.
Волохова А.А. Основы китайской дипломатии. М., 2007.
61.
Гаврилов
В.А.
Место
и
роль
коллективных
сил
по
поддержанию мира СНГ в миротворческом процессе. Д. 1999.
62.
Гаскойн Б. Великие моголы. — М., 2003.
63.
Годы, которые изменили Центральную Азию. М.: Центр
стратегических и политических исследований. Институт востоковедения
РАН. 2009.
64.
Григорьев B.B. Среднеазиатские дела. М.,1865.
65.
Гуревич Б.П. Международные отношения в Центральной Азии
в XVII – первой половине XIX в. М., 1976.
66.
Гусейнов
В.,
Гончаренко
А.
Водные
ресурсы
ЦАР.
Центральная Азия. Геополитика и экономика региона. Москва 2010,
Институт стратегических оценок и анализа.
67.
Демидов
А.П.
Экономические
очерки
хлопководства,
хлопковой торговли и промышленности Туркестана. - М.,1926.
68.
Древние города Ферганской долины. Ташкент. 2008.
69.
Дубовицкий В.В. Внешняя политика Республики Таджикистан
(1991-2010гг.). - История таджикского народа :В 6 т. Т6. Душанбе, 19982011.
70.
Жакье Б. Международные отношения. Пер. с фрн. Т.I.
Субъекты международной системы. Н.-Н., 1998.
71.
Задохин А.Г. Россия и Евразия. М., 1997.
72.
Зарифи.
Х.
Многовекторная
дипломатия
Таджикистана.
Душанбе 2010г.
73.
Звягельская И.Д. Становление государств Центральной Азии.
М. 2009.
74.
Звягельская И.Д., Наумкин В.В. Угрозы, вызовы и риски
«нетрадиционного» ряда (Центральная Азия). М., 2002.
75.
Иванов М. С. Очерки истории Ирана. — М., 1952.
76.
Ильин
И.В.,
Урсул
А.Д.
Эволюционная
глобалистика
(концепция эволюции глобальных процессов). М.: МГУ, 2009.
77.
Ильин
И.В.,
Урсул
А.Д.,
Урсул
Т.А.
Глобальный
эволюционизм: Идеи, проблемы, гипотезы. М.: МГУ, 2012.
78.
Ислам
в
центрально-азиатском
обществе:
динамика
воздействия. – Восток. 1996.
79.
История Афганистана с древнейших времён до наших дней /
Отв. ред. Ю. В. Ганковский. — М.: Мысль, 1982.
80.
История Афганистана с древнейших времен до наших дней.
Ответ. Ред. Ю.В.Ганковский. М. Мысль. 1982.
81.
История Ирана. М., МГУ. 1977.
82.
История Киргизии. Фрунзе. 1957.
83.
История таджикского народа. Т. IV. Позднее средневековья и
новое время (XVI в. – 1917 г.). – Душанбе. 2010.
84.
История Узбекской ССР. Ташкент. 1956.
85.
Кагарлицкий Б.Ю. Идейные позиции и политика левых партий
121
и движений по проблемам глобализации. Дисс. На соиск. уч. ст. к.п.н. М.,
2002.
86.
Казанцев А.А. Политика стран Запада в Центральной Азии:
проекты, дилеммы, противоречия. М., 2009.
87.
Капица С.П., Курдюмов С.П, Малинецкий Г.Г. Синергетика и
прогнозы будущего. – М., 2003.
88.
Каюмов Н.К., Умаров Х.У. глобализация экономики и
внешнеэкономические связи Таджикистана. Душанбе .2005г.
89.
Керенский Ф.М. Медресе Туркестанского края - Журнал
Министерства народного просвещения. 1892. №11
90.
Кондратьев И.Л. Роль международных структур в борьбе с
незаконным оборотом наркотиков. Дисс. на соиск. уч. ст. к.п.н. М., 2010.
91.
Конфликты на Востоке: этнические и конфессиональные. - Под
ред. А.Д. Воскресенского. М., 2008.
92.
Кузьмина E.M. Геополитика Центральной Азии. М., 2007.
93.
Ланда Р.Г. Ислам в истории России. М., 1995.
94.
Малашенко А. Мусульманский мир в СНГ. М.,1996.
95.
Малышева Д.Б. Центральноазиатский узел мировой политики.
М.: ИМЭМО РАН, 2010.
96.
Мамадазимов А. Новый Таджикистан: вопросы становления
суверенитета. Душанбе 1996г.
97.
Мамадалиев И. А. Присоединение Средней Азии к России и
особенности ее административного управления (вторая половина XIX начало ХХ вв.). - Душанбе. 2012.
98.
Мапашенко А. Ислам и политика в государствах Центральной
Азии. Центральная Азия и Кавказ. 2006. № 3.
99.
Мартене Ф. Ф., Россия и Англия в Средней Азии, СПб., 1880.
100. Масальский В. И. Хлопковое дело в Средней Азии (Туркестан,
Закаспийская область, Бухара и Хива) и его будущее, СПб., 1892.
101. Массон М.Е. Из воспоминаний среднеазиатского археолога, -
Ташкент, 1976. Массон В.М. Первые цивилизации. СПБ., 1989.
102. Махкамов М.М.
Внешнеполитические
ориентиры
Таджикистана и Таджикско-Российские отношения. - Сборник «Россия и
страны Ближнего Зарубежья. М., 1997.
103. Махонина С. Военно-политическое сотрудничество между
Россией и Таджикистаном в 1993-1999 гг. Душанбе. 2009.
104. Миддендорф А.Ф. Очерки Ферганской долины. - СПб. 1882.
105. Мухаметшин Ф.М. Взгляд
на исламский фундаментализм.
М.,1998.
106. Мясников В.С. Квадратура китайского круга. Избранные
статьи. В 2 кн. М., 2006.
107. Назаретян А.П. От будущего - к прошлому (размышление о
методе).- Общественные науки и современность. 2000. №3. Алиева К.,
Тишин А.,
108. Назаров
Т.Н.
Таджикистан:
Политика,
экономика,
международное сотрудничество. Минск, 2002.
109. Назаров Т.Н. Таджикистан: экономический рост, интеграция и
региональное сотрудничество. Душанбе 2012.
110. Назаров
ТН.
Таджикистан:
Современная
таджикская
дипломатия. Душанбе, 2006.
111. Назаров Х. Омолуафкори Сайд Ча-молиддини Афгани (Идеи и
деятельность Джамал ад-Дина Афгани). Душанбе. 1981.
112. Накасоне Я. и др. После «холодной войны». М., 1993.
113. Наумкин В.В. Центральная Азия в мировой политике. М., 2005.
114. Никифоров А.Л. ОДКБ: Её роль, потенциал и возможные меры
при негативном развитии обстановки в Афганистане после 2014 года. Из
сборника: Дынкин А.А., Барановский В.Г. Вызовы безопасности в
Центральной Азии. М.: ИМЭМО РАН, 2013.
115. Николис, Г. Пригожин, И. Самоорганизация в неравновесных
системах:
От
диссипативных
структур
123
к
упорядоченности
через
флуктуации. М., 1979.
116. Новая история Центральной Азии. Переоценка истории,
современные проблемы и подходы. – Ташкент. 2004.
117. Олкотт М.Б. Второй шанс Центральной Азии. М., 2005.
118. Олсуфьев А.А., Панаев В.П. По закаспийской железной дороге.
- СПб., 1899.
119. Олсуфьев А.А., Панаев В.П. По закаспийской железной дороге.
- СПб., 1899. Путеводитель по Туркестану и Среднеазиатской железной
дороге. - СПб., 1903.
120. Омаров Н.М. Современные международные отношения и
мировая интеграция. Бишкек, 2009.
121. Остроумов
Н.
К
истории
народного
образования
в
Туркестанском крае. - Ташкент, 1891.
122. Парамонов В., Строков А., Столповский О. Внешняя политика
Китая в Центральной Азии., М. 2008.
123. Парамонов В.В. Геополитика и Центральная Азия. М., 2009.
124. Паттаняк С.Р. Индия как возникающая держава. – Восточная
Азия в современном мире. М., 2011.
125. Перепелицина А.А. Роль русской культуры в развитии
культуры народов Средней Азии. - М., 1966.
126. Пилипенко И.В. Конкуренто-способность стран и регионов в
мировом хозяйстве. М., 2005.
127. Пилипенко И.В. Конкуренто-способность стран и регионов в
мировом хозяйстве. М., 2005.
128. Пляйс Я.А. Россия на пороге XXI века. М., 2006.
129. Подолько Е.О. Эволюция внешнеполитических концепций
Китайской Народной Республики. М., 2006.
130. Попов А. Полная история ислама и арабских завоеваний.
M.,2010.
131. Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса: Новый диалог
человека с природой. Пер. с англ. М.,1986.
132. Раджабов К.К. Вооруженное движение в Туркестанском крае
против советского режима ( 1918- 1924 гг.). Ташкент. 2005.
133. Рахмонов Э. Тысяча лет в одну жизнь. Размышления накануне
юбилея – 1100-летия государства Саманидов. – Независимая газета. 1999.
31.09.
134. Рерих Ю. Тибет и Центральная Азия. Самара.1999.
135. Рерих Ю.Н. История Средней Азии. М., 2004.
136. Россия и Центральная Азия и радикальный ислам. Сб. научных
статей. Под ред. Г.А.Рудова
137. Ртвеладзе
Л.,
Ртвеладзе
Э.
Мусульманские
святыни
Ферганской долины. Ташкент. 1996.
138. Рудов Г.А. Российско-Кыргызские отношения: история и
современность. М., 2001.
139. Рудов Г.А., Пономарёва Е.Г.
Края дуги нестабильности:
политическое развитие Балкан и Центральной Азии. (Монография). - М.,
2010.
140. Саидазимова Г. Интеграция в Центральной Азии: реалии,
вызовы, возможности. Бишкек. 2012.
141. Сайидзода З.Ш. Основные тенденции внешней политики
Республики Таджикистан на рубеже столетий (1992-2004гг.). Душанбе:
Авасто, 2009.
142. Самыловский А.И. Математические модели и методы для
социологов. Теория вероятностей. М., 2009.
143. Скобелев М. Список населенных мест Ферганской области.
1909.
144. Скосырев В. Уйгурский вопрос в секретном порядке. –
Независимая газета. 2014. 13.01.
145. Становление Османской империи. - Новая и новейшая история.
2001. №1.
125
146. Стиглиц Дж. Глобализация: тревожные тенденции. Пер. с анг.
М. 2003.
147. Суюнбаев
М.Н.
Геополитические
основы
развития
и
безопасности Кыргызстана. – Бишкек, 2005.
148. Татаринцев В. М. Двусторонние отношения России со
странами СНГ: Монография. – М., 2011.
149. Татаринцев В.М. Содружество Независимых Государств в
начале ХХI века: проблемы и перспективы. М., 2007.
150. Токаев К.-Ж. Свет и тень. Очерки казахстанского политика. М.,
Восток-Запад, 2008.
151. Фадеева И.Л., Официальные доктрины в идеологии и политике
Османской империи. (Османизм-пантюркизм). М., 1985.
152. Ферганская
долина:
этничность,
этнические
процессы,
этничность,
этнические
процессы,
этнические конфликты. М., 2004.
153. Ферганская
долина:
этнические конфликты. М., 2004.
154. Хасанов У. Региональная безопасность и национальные
интересы (Центрально-азиатский регион). – Москва. – 2004.
155. Цыганков П.А. Теория международных отношений. М., 2002.
156. Чумаков А.Н. Глобализация. Контуры целостного мира. М.,
2005.
157. Штоль В.В. Армия нового мирового порядка. М., 2010.
158. Шутов А.В. Последнее испытание России. М., 2014.
159. Шутов А.Д. На руинах Великой державы, или Агония власти.
1991-2003 годы. М., 2004.
160. Шутов А.Д. Постсоветское пространство. - М., 1999.
161. Южный
фланг
СНГ.
Центральная
Азия-Каспий-Кавказ:
возможности и вызовы для России. М., 2003.
162. Яковец Ю.В. Глобализация и взаимодействие цивилизаций. –
М., 2003.
163. Banuazizi A., Weiner M. The New Geopolitics of Central Asia and
Its Borderlands. Indiana University Press, 1994.
164. Bartolini S. Restructuring Europe: Centre formation, system
building, and political structuring between the Nation State and the European
Union. Oxford, 2005.
165. Bayram
BALCI, Marlène
LARUELLE, Jean-François
HUCHET, Sébastien PEYROUSE. China and India in Central Asia: A New
"Great Game"? (Sciences Po Series in International Relations and Political
Economy). 2010.
166. Bremmer I., Taras R. New States, New Politics: Building the PostSoviet Nations. Cambr. 1997.
167. Caramani D. The nationalization of politics: The formation of
national electorates and party systems inWestern Europe. Cambridge, N. Y.,
2004.
168. China and India in Central Asia. A new “Great Game”?, совместно
с Жаном-Франсуа Юше и Байрамом Бальчи)
169. Gaüzere D. Les Kirghiz et la Kirghizie à l’époque contemporaine:
La construction d’un Etat-Nation. Editions Universitaires Européennes,
Sarrebruck, 2010.
170. Hirschman A.O. Exit, voice, and loyalty: Response to decline in
firms, organizations, and states. Cambridge, 1970.
171. Linz J., Stepen A. Problems of democratic transition and
consolidation: Southern Europe, South America and post-communist Europe. Baltimore, L., 1996.
172. Okcott V.B. Ceremony and substance: the illusion of unity in
Central Asia.- Central Asia and the world. N.Y., 1994.
173. Rae H. State identities and the homogenization of people.
Cambridge, 2002.
174. Roeder Ph. G. Where Nation-States Come From: Institutional
Change in the Age of Nationalism. Princeton, 2007.
127
175. Skak M. From empire to anarchy: Post-communist foreign policy
and international relations. L., 1996.
176. Smith А. Ethnic Origins of Nations. – Blackwell, 1991.
177. The “Chinese Question” in Central Asia: Domestic Order, Social
Changes, and the Chinese Factor.
3.Публикации в периодических изданиях
178. Абашин С. Н. Население Ферганской долины (к становлению
этнографической номенклатуры в конце XIX – начала XX века ). –
Ферганская
долина:
этничность,
этнические
процессы,
этнические
конфликты. М., 2004.
179. Богомолов О.Т. Эпоха глобальных перемен. – Партнерство
цивилизаций. 2013. № 1-2.
180. Бородкин Л. Методология анализа неустойчивых состояний в
политико-исторических процессах. - Международные процессы. 2005. №1.
181. Бородкин Л. Методология анализа неустойчивых состояний в
политико-исторических процессах. - Международные процессы. 2005. №1.
182. Бочкарев Д.А. Моделирование информационного пространства
в контексте сложившейся геополитической системы. – Политология и
международные отношения в современной высшей школе. Н.-Н., 1999.
183. Жданов П.А. «Группа двадцати» в терминах и категориях
сетевого подхода. – Вестник международных организаций. 2013. № 3.
184. Иманакунов
Б.
Термодинамика
и
формирование
синергетической парадигмы современного мировоззрения. - Известия НАН
КР. 1999.
185. Какеев А.Ч. История народов в зеркале миросистемного
подхода. К выходу первого тома «Истории Средней Азии» Ю.Н. Рериха. Журнал «Культура и время». 2005. № 3.
186. Картер Б. Совпадение больших чисел и антропологический
принцип в космологии. - Космология: теория и наблюдения. М., 1978.
187. Киртон Дж.Дж. Модель управления группой «двадцати». –
Вестник международных организаций. 2013. № 3.
188. Коннитерс
Б.
Грузия
в
Европе.
Идея
периферии
в
международных отношениях. - Этнические и региональные конфликты в
Евразии. Кн. 3. М., 1997.
189. Кудряшова И.В., Мелешкина Е.Ю. Этнические меньшинства и
национальное строительство на постсоветском пространстве: к постановке
исследовательской проблемы // Вестник МГИМО-Университета, №2(5),
2009.
190. Кутманов К. Вспоминая Ошские события… Постконфликтный
синдром
в
Кыргызстане
.
-
http://www.centrasia.ru/newsA.php?st=1297149300.
191. Ли Хуэй. Компартия Китая признает решающую роль рынка. –
НГ дипкурьер. 2013. 23.12.
192. Лузянин С.Г Большой Восток и Большой Запад. – Независимая
газета. 2011. 14. 2002.
193. Малашенко А.В. Исламизм в Центральной Азии – Центральная
Азия – радикальный ислам. М., 2009.
194. Ниязи А. Таджикистан: региональные аспекты конфликта
(1990-е годы). – Этнические и региональные конфликты. Книга 1.
Центральная Азия и Кавказ. М., 1997.
195. Ниязов С. Мне известен маршрут в «золотой век» моей страны.
– Независимая газета, 1999, 27.10.
196. Олимов М. В.В.Бартольд о национальном размежевании в
Средней Азии. - Восток. 1991. № 5.
197. Подкопаева М. Пантюркизм вчера и сегодня. – «Суть
Времени» Душанбе. 2013. 2.02.
198. Робертсон Дж. (генсек НАТО) - НАТО и Центральная Азия. Слово Кыргызстана.2003. 05.07.
129
199. Роккан С. Города, государства и нации: Пространственная
модель изучения различий в развитии. - Политическая наука. 2006. №4.
200. Роккан С. Центр-периферийная полярность // Политическая
наука, 2006, №4.
201. Ротарь И. Ферганская долина – Ахиллесова пята Центральной
Азии.
-
http://www.jamestown.org/single/?no_cache=1&tx_ttnews%5Btt_news%5D=39
924&tx_ttnews%5BbackPid%5D=13&cHash=4f4f9f23d1afd3a56fae18bcf5c49
794
202. Руденко Е. Проблемы взаимного восприятия в отношениях
Индии
с
государствами
Центральной
Азии.
-
«Перспективы».
ttp://www.perspektivy.info/rus/desk/problemy_vzaimnogo_vosprijatija_v_otnos
henijah_indii_s_gosudarstvami_centralnoj_a
Опубликовано
на
портале
как
фактор
12/07/2011
203. Рудов
Г.А
Межэтнические
отношения
нестабильности в Центральной Азии. «Диалог цивилизаций». – Бишкек.
2010.
204. Сангинов Б.Б. Ферганский фактор как вызов безопасности
Центральной Евразии: риски и новые подходы решения проблем. Центральная Азия. Геополитика. Выпуск XX. М., МГУ. 2013.
205. Стрежнева М. Интеграция и вовлечение как инструменты
глобального управления. - Международные процессы. — 2005. - № 1.
206. Тишков
В.А.
Идентичность
и
культурные
границы.
-
Идентичность и конфликт в постсоветских государствах. М., 1997.
207. Толипов Ф. Что нужно Узбекистану? – Перестройка и новое
мышление. На сайте http://www.centrasia.org. - 11.01.2007
208. Хазанов А.М. Центральная Азия среди планетарных и
региональных игроков. – Центральная Азия в системе международных
отношений. М., 2004.
209. Ходасевич А. Хамид Карзай меняет политический вектор.
Афганистан расширяет сотрудничество в регионе. - Независимая газета .
2013. 22. 10.
210. Яковец Ю.В. Перспективы преодоления цивилизационного
кризиса и выхода на траекторию устойчивого развития. – Партнерство
цивилизаций.. 2013. № 1-2.
211. Economist Intellшgence Unit (EIU), Country Profile: Kyrgyz
Republic, Tajikistan, Turkmenistan, Uzbekistan, 1997-1998, EIU, London,
1998.
212. Frederick Starr F. Making Eurasia Stable // Foreign Affairs, № 1
(January-February 1996).
213. Fuller G. E. Russia and Central Asia: federation or fault line? Central Asia and the world.N.Y.,1994.
214. Habermas J. Bestiality and humanity: a war on the border between
law and morality. - Die Zeit. 1999. № 8.
215. Hashimova U. India an alternative to China monopoly in Central
Asia.
–
Times
Asia
online.
2013.
http://www.atimes.com/atimes/South_Asia/SOU-01-251113.html
216. Levi C. Central Asia and Islamic radicalism. - The Time. 2006.
217. Pipes D. The event of our era: former Soviet Muslim republics
change the Middle East. - Central Asia and the world. N.Y.,1994.
218. Rajam Menon. In the Shadow of the Bear: Security in Post-Soviet
Central Asia // International Security, № 1 (Summer 1995).
219. Rubinstein
A.Z.
The
geopolitical
pull
on
Russia.
-
Orbis,Philadelphia,1994, Vol.38. №4.
220. Sandler T., Tschirhat J. Club Theotery: Thirty Years Later. – Public
Choice. 1997. № 93.
221. Seethi K.M.India’s ‘Connect Central Asia Policy’. New Delhi has
made it clear that it wants a closer relationship with the SCO and Central Asia. –
The Diplomat. 2013. 13.12.
222. Singh
K.
Financical
Globalization:
131
New
Challenges
for
Movements, Corporate Watch. – Globalization and Corporate Role. L., 2003.
223. Weiss Th., Thakur R. The UN and Global Governance: An Idea and
its Prospects. U. Indiana Press. 2003.
4.Периодические издания
224. Business Week.
225. Foreign Affairs.
226. International Affairs.
227. Pro et Contra.
228. The Financial Times.
229. The Foreign Policy in Focus.
230. The National Interest.
231. The New York Times.
232. The Wall Street Journal.
233. The Washington Post.
234. World Policy Journal.
235. Бизнес и политика.
236. Ведомости.
237. Вестник иностранной информации ИТАР-ТАСС.
238. Вестник научной информации. ИМЭПИ РАН.
239. Дипломатический вестник МИД России.
240. Дипломатический ежегодник.
241. Известия.
242. ИТАР-ТАСС.
243. Итоги.
244. Коммерсант.
245. Международная жизнь.
246. Мировая экономика и международные отношения.
247. Мировая энергетическая политика.
248. Московские новости.
249. Независимая газета.
250. Независимое военное обозрение.
251. Новое время.
252. Профиль.
253. Пульс
планеты.
Ежедневный
бюллетень
международной
информации.
254. Пульс планеты. ИТАР-ТАСС.
255. Российская газета.
256. Российские вести.
257. Россия в глобальной политике.
258. Финансовые известия.
259. Экономическая жизнь
260. Эксперт.
5.Интернет-ресурсы
261.
http://base.spinform.ru - Электронная версия законодательств
стран СНГ.
262. http://ethnic.analytics.kg
Информационно-аналитический
-
портал «Этника».
263. http://www.fergananews.com - Международное информационно
агентство «Фергана».
264. http://www.gov.kg
-
Официальный
сайт
Правительства
-
Официальный
сайт
Министерства
Кыргызской Республики.
265. http://www.mfa.kg
иностранных дел Кыргызской Республики.
266.
http://www.president.kg
-
Официальный
сайт
Президента
Кыргызской Республики.
267. North Atlantic Treaty Organization (NATO). Режим доступа:
133
http://www.nato.int/cps/en/natolive/index.htm
268. Министерство иностранных дел Кыргызской Республики.
Режим доступа: http ://www.mfa.kg/
269. Министерство иностранных дел Республики Казахстан. Режим
доступа: http ://mfa. gov.kz/ru/
270. Министерство иностранных дел Республики Таджикистан.
Режим доступа: http://mfa.ti/
271. Министерство иностранных дел Республики Узбекистан.
Режим доступа: http ://www.mfa.uz/
272. Министерство иностранных дел Российской Федерации. Режим
доступа:http://www.mid.ru
273. Министерство
иностранных
доступа: http ://www.mfa. gov.tm/
дел
Туркменистана.
Режим