Мкртычян С. В.

41
Рикёр, П. Метафорический процесс как познание, воображение и ощущение /
П. Рикёр // Теория метафоры. – М., 1990. – С. 423.
42
Налимов, В. В. В поисках иных смыслов / В. В. Налимов. – М., 1993. – С. 21.
43
Алексеева, Л. М. Термин и метафора / Л. М. Алексеева. – Пермь : Перм. ун-т, 1998. – С. 108.
44
Алексеева, Л. М. Диалогичность научного текста как переводческая стратегия /
Л. М. Алексеева // Стереотипность и творчество в тексте : межвуз. сб. науч. тр. –
Пермь : Перм. ун-т, 2005. – Вып. 8. – С. 166.
45
Алексеева, Л. М. Термин и метафора. – С. 109.
С. В. Мкртычян
СТАТУС МЕЖЛИЧНОСТНОГО ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ
В ДЕЛОВОМ ДИСКУРСЕ (НА МАТЕРИАЛЕ РУССКОГО ЯЗЫКА)
В статье критикуется объем понятия «деловое общение» с учетом российских особенностей через призму дискурсивной онтологии Л. С. Выготского: определен статус межличностного взаимодействия в деловом общении; исчислены критерии определения границ понятия «деловое общение», выделена универсальная для
всех профессиональных сфер коммуникации основа обучения деловому общению в
аспекте повышения его эффективности.
Ключевые слова: деловое общение, межличностное взаимодействие, эффективность, контекстность культуры, профессиональный и институциональный дискурсы.
В последние двадцать лет наблюдается повышенный интерес к вопросам речевой коммуникации в сфере делового общения как со стороны лингвистов (Т. Н. Астафуровой, В. Ю. Дорошенко, И. В. Драбкиной, В. И. Карасика, М. В. Колтуновой,
А. В. Крыминой, Н. А. Купиной, Е. М. Лазуткиной, А. А. Романова, А. О. Стеблецовой,
И. А. Стернина, Е. Ф. Тарасова, В. Е. Чернявской и др.), так и со стороны специалистов
других областей знания: философов (О. Н. Зименковой, Т. В. Науменко), психологов
(И. И. Аминова, А. Д. Барышевой, Э. Э. Линчевского, Л. А. Петровской, С. В. Тимофеева), социологов (В. П. Конецкой, А. В. Соколова) и др.
Объектом лингвистических исследований в данном случае выступает так называемый «деловой дискурс». Под дискурсом понимается «продукт речевого общения в
определенных коммуникативных условиях»1, или «связный текст в совокупности с
экстралингвистическими (прагматическими, социокультурными, психологическими и
др.) факторами; текст, взятый в событийном аспекте; речь, рассматриваемая как целенаправленное социальное действие, как компонент, участвующий во взаимодействии людей и механизмах их сознания (когнитивных процессах)»2. Таким образом, как
онтологическая категория дискурс включает в себя текст, участников коммуникации
и прагматические параметры коммуникативной ситуации (по Р. О. Якобсону, к их
числу относится характер контакта между участниками коммуникативного акта и характер передачи сообщения (канал); общий для адресанта и адресата код; характерные общие черты, а также различия между операциями кодирования, присущие адресату; отношение данного сообщения к контексту окружающих его сообщений3 и др.).
Деловой дискурс рассматривается как один из видов дискурса. Попутно отметим, что в современной лингвистике виды дискурса выделяются, исходя из различных критериев: коммуникативной сферы общения, вида деятельности, общественно102
го (социального / политического) института, цели коммуникации и проч. При этом
критерии выделения делового дискурса остаются неясными. Разброс подходов к разрешению этого вопроса можно свести к трем наиболее популярным позициям.
1. Деловой дискурс как дискурс официальный, институциональноадминистративный. А. О. Стеблецова в качестве основной особенности делового
дискурса называет его нормативность, типичность, стандартность4. Аналогично у
С. В. Шиловой: «…деловое общение – это один из видов официальной интеракции,
который характеризуется своей спецификой в плане содержания общения, в плане
целей общения, в плане взаимоотношений между коммуникантами»5.
2. Деловой дискурс как дискурс профессиональный, ограниченный по тематическому признаку. Например, у П. А. Баландиной представлена такая точка зрения:
«…деловая коммуникация характеризуется с точки зрения коммуникативного задания как общение по поводу деловых вопросов»6. Е. В. Косарева также ограничивает
деловое общение по тематическому признаку: «Несмотря на то, что исследователи
изучали деловое общение с разных позиций, можно заметить, что деловое общение
охарактеризовано ими как разновидность коммуникации со специальными целями,
задачами, тематикой и сферой употребления»7. А. П. Панфилова, специалист в области психологии речевого общения, определяет деловую коммуникацию как «процесс взаимодействия деловых партнеров, направленный на организацию и оптимизацию того или иного вида предметной деятельности: производственной, научной,
педагогической и пр.»8. На наш взгляд, в определении делового общения как узко
профессионального происходит выхолащивание онтологической сущности самого
дискурса: согласно этой логике нет делового дискурса, а есть конкретный профессиональный дискурс права, медицины, экономики, бизнеса, образования и т. д. В таком понимании делового дискурса его изучение зачастую сводится к наблюдениям
над специальным языком (или языком специальности, языком профессии), который
рассматривается в первую очередь в жаргонном аспекте.
3. Деловой дискурс как частный случай профессионального дискурса («business communication»). Г. Г. Буркитбаева предлагает следующую дефиницию «делового дискурса»: «…деловой дискурс как понятие видовое является конкретным воплощением инвариантной модели дискурса, созданного применительно к конкретной коммуникативной бизнес-ситуации определенной группой людей, имеющих то
или иное отношение к бизнесу»9. Под бизнесом понимается «предпринимательская
экономическая деятельность, приносящая доход, прибыль»10. Рассмотрение делового
дискурса под углом зрения экономических отношений мотивировано переходом к
рыночному ведению хозяйственной деятельности, в том числе и на макроэкономическом уровне, что оживило интерес к иностранным языкам, в частности, к английскому языку как рабочему языку современных деловых контактов. По этой причине
целый ряд отечественных исследователей посвятили свои работы изучению делового общения на материале английского, немецкого и французского языков (Е. Е. Анисимова, М. П. Брандес, Г. Г. Буркитбаева, П. П. Волошин, В. Ю. Дорошенко,
И. В. Драбкина, А. А. Кручинина, В. Я. Ямшанова и др.).
Полагаем, что в рамках каждого из обозначенных подходов к определению делового общения проведены интересные и обстоятельные исследования, касающиеся той
или иной его области: либо официальных строго регламентированных интеракций
(изучение которых в силу обстоятельств, изложенных ниже, весьма косвенно относится к повышению эффективности делового общения в целом), либо узкой специальной
сферы (включая терминосистемы), либо ставшей популярной в последнее время бизнес-коммуникации. Как отмечает И. А. Стернин, в настоящее время наука об эффективном деловом общении активно формируется, определяет свой объект, категории,
103
структуру, приемы описания и обучения, поскольку «теория делового общения еще
не разработана, а практика обучения не имеет теоретической и методической базы,
хотя и довольно широко практикуются различные школы и курсы делового общения, представляющие конгломерат приемов, методов и тем»11. При наличии обширного количества разнонаправленных и разрозненных исследований существует настойчивая необходимость в выработке общей концепции делового общения в лингводидактических целях, направленной на оптимизацию коммуникации.
Здесь закономерно встает вопрос о необходимости поиска универсальной для
всех профессиональных сфер основы делового общения, которая непосредственным
образом была бы связана с повышением эффективности делового общения в целом.
Размышляя в этом направлении, мы исходим из того, что дискурсивная научная парадигма ставит в центр исследовательского внимания не столько систему языка, сколько
человека говорящего, не просто текст как «след», словесный субстрат дискурса, но и
контекст со всеми прагматическими параметрами коммуникативной ситуации. Справедливо заметил Д. Боден, что «…не организации делают что-либо, а люди. Если мы
примем, по крайней мере, как рабочее предположение, что организации и есть люди,
которые составляют их, то нам необходимо лучшее понимание действий людей»12.
Таким образом, формируют контекст в первую очередь реальные участники коммуникации, которые создают и интерпретируют тексты в определенных ситуациях, а также
их действия и отношения в процессе интеракции, мотивированные их потребностями,
исходящими из социально-психологических особенностей.
«Дискурсивная онтология» Л. С. Выготского создает предпосылки для того,
чтобы объект нашего анализа – деловое общение – рассматривать также за пределами границ институциональной официальности, включая в сферу интересов всякую
коммуникацию, связанную с непосредственной и косвенной реализацией субъектом речи его статусно-ролевой функции. Эта мысль отчетливо выражена А. А. Романовым,
который понимает деловое общение как «процесс взаимодействия его участников,
направленный на изменение их деятельности в определенном порядке»13. Аналогичная позиция поддерживается целым рядом специалистов по деловому общению. Например, Е. С. Янова рассматривает деловое общение как «процесс становления и
поддержания целенаправленного, прямого или опосредованного теми или иными
средствами контакта между людьми, связанными деловыми (производственными
или коммерческими) отношениями»14 [курсив мой – С. М.]. И. В. Михалкина, занимающаяся вопросами деловой коммуникации в лингвометодическом аспекте, деловым общением называет «акты социального взаимодействия, основной целью которого является коммуникативный и некоммуникативный обмен продуктами материального, интеллектуального, психофизиологического характера. В процессе делового общения каждый из коммуникантов, выступая в определенной социальнокоммуникативной роли, стремится решить актуальные для своей профессиональной
деятельности задачи»15. При этом границы и содержание делового общения весьма
расплывчаты.
Предполагая, что сферу делового общения следует понимать шире, чем сугубо
официально регламентированное, мы не можем обойти вниманием вопрос, касающийся его границ. На этот вопрос нам помогут ответить наблюдения в области межкультурной коммуникации, проясняющие некоторые особенности делового общения
в условиях российского этноса.
Не вызывает сомнений, что «коммуникация неотделима от процессов формирования и передачи культурных смыслов – множества символов, транслируемых в
социуме»16. Ведь культура (культурная среда) формирует импликатуры общего знания, которые М. В. Китайгородская и Н. Н. Розанова называют «ментальными стерео104
типами», Ю. С. Степанов – «этническими стереотипами поведения», К. Касьянова –
«социальными архетипами». Осознание того, что общение людей (в том числе речевое, деловое) во многом детерминировано национальной культурой, положено в основу целого ряда исследований, квалифицирующих русское коммуникативное поведение как «высококонтекстное и полихронное», «диффузное», «другоцентричное»17. За
названными атрибутивами мыслятся специфические черты общения в условиях российского этноса, которые при беглом перечислении можно свести к следующему.
При высококонтекстном общении большая часть информации уже известна человеку, и лишь незначительная ее часть представлена в словах (закодированном, выраженном внешне способе коммуникации).
В полихронных культурах люди делают одновременно несколько дел, а взаимоотношения между людьми для них важнее планов и графиков18. «Диффузное общение» характерно тем, что человек, реализующий данную тенденцию, отбирает себе
друзей и знакомых не с точки зрения того, какие цели с ними удобно и интересно
осуществлять, а по некоторым глобальным признакам, характеризующим их как
личности. Круг общения, сложившийся на основании принципа диффузности, обладает определенной замкнутостью, он не любит «чужаков», не доверяет им. Друзья, с
которыми он общается «конкретно», и те, с которыми он общается «диффузно»,
имеют для него совершенно несравнимый статус19. «Русское языковое сознание направлено и на себя, и на другого, в котором оно видит прежде всего друга, хорошего
человека. Можно сказать, что сознание русских – это сознание «другоцентрическое».
Русские живут как бы по оси я – он и во внутреннем пространстве. Русский – это скорее человек думающий и/или говорящий, и все оценивающий»20. О другоцентричности русских пишет В. И. Жельвис: «В целом же западные жители считают, что русские с чужими ведут себя панибратски, бесцеремонно, как с родственниками, а русские – что западноевропейцы даже с родственниками ведут себя, как чужие»21. В монографии Ю. Е. Прохорова, И. А. Стернина, посвященной русскому коммуникативному
поведению22, в числе прочих особенностей отмечается приоритетность неформального
общения и эффективность неофициального общения. Превалирование личностных
отношений над формальными отражается в русских народных пословицах: «Без друзей да без связи что без мази: скрыпит, негладко, ехать гадко»23.
Размышляя об объеме понятия «деловое общение» с опорой на результаты исследований в области межкультурной коммуникации, мы приходим к выводу относительно
необходимости включения в его сферу категорий межличностной коммуникации.
Интерес к деловому общению как межличностному взаимодействию активизировался, главным образом, среди психологов24.
М. С. Каган пишет о том, что в общении как виде речевой деятельности присутствуют не только и не столько субъект-объектные отношения, сколько субъектсубъектные. До недавнего времени деловое общение рассматривалось как субъектобъектное: «…подчиненный, ученик, пациент, клиент воспринимался как объект приложения профессиональных знаний, умений и даже полномочий»25. «Объект деятельности субъекта предстает как предмет приложения активности, который допускает и
терпит, чтобы с ним подобным образом обращались – преобразовывали, познавали,
оценивали, короче, так или иначе с ним манипулировали (показательно, что во французском языке “объект” означает также “вещь”; объекту действительно присуще
свойство “вещности”, то есть способность быть пассивным орудием чужой воли, даже если в роли объекта выступает не вещь в буквальном смысле этого слова, а животное
или сам человек)»26. М. С. Каган высказывает мнение относительно реактивности объекта, который несправедливо лишают права на активность. Межличностное общение,
как известно, рассматривается как субъект-субъектное.
105
Н. Н. Обозов считает, что «…межличностные отношения, возникая в условиях
игры, учебы и труда, в свою очередь, определяют характер этих видов деятельности»27, поскольку являются «живой человеческой тканью» любых общественных отношений. Это подтверждается тем, что при одних и тех же производственных отношениях, например начальник – подчиненный в ситуации их улучшения или ухудшения эффективность труда будет разной. Последнее, по его словам, определяется не
только уровнем профессионального мастерства одного и другого, но и их психологическими, межличностными отношениями, в том числе симпатиями и антипатиями.
Трудно поспорить с А. А. Бодалевым, который считает, что одной из причин на
государственном уровне не попадающих в цель решений, точно не адресованной работы средств массовой информации, на социально-гражданском уровне – «межлюдских» конфликтов в различных сферах, негативно влияющих на деятельность и душевное самочувствие людей, является крайний дефицит межличностного общения, неспособность его осуществлять. «И столь же нечасто, если иметь в виду основную массу
населения, мы встречаем руководителей, которые умеют “влезть в шкуру” простого работяги; педагогов, которые умеют сопереживать неудачам учащихся как своим собственным, и работников сферы обслуживания, которые умеют быть предельно внимательными к каждому клиенту»28. Таким образом, исходя из этноспецифичности российского делового общения, по всей видимости, повышение его эффективности может
быть связано с оптимизацией именно межличностной коммуникации.
Об этом же пишут О. Е. Белянко и Л. Б. Трушина: «Вы можете заметить также
отличие, касающееся отношений между людьми на работе. Размытость социальных
и статусных границ, дружеские связи между начальниками и подчиненными – все
это иногда может поставить в тупик <…> Речь идет о желательной сердечности отношений даже в официальных отношениях, если вы имеете дело с русскими»29.
В пользу расширения границ делового общения путем включения в его состав межличностного взаимодействия свидетельствуют результаты анкетирования, проведенного среди военнослужащих, представителей бюджетной и коммерческой сфер (всего 156 человек, из каждой сферы примерно равное количество). Респондентам было
предложено ответить на два вопроса (в формулировке вопроса умышленно отсутствует конкретизирующая информация):
1. Какого начальника вы считаете хорошим?
2. Какого подчиненного вы считаете хорошим?
Все полученные ответы можно условно поделить на две группы: ответы, в которых присутствует компонент межличностных отношений, и ответы, описывающие
только функционально-ролевые отношения, индифферентные к межличностному
взаимодействию.
В обобщенном виде представим ответы на первый вопрос (Какого начальника
вы считаете хорошим?).
1. Ответы с учетом компонента межличностных отношений: который заботится о подчиненных(7); справедливый (4); тактичный (2); кто любит людей и дело; умеет заразить своей идеей коллектив и повести за собой; проявляющий заботу
о подчиненных; принимающий решения, не противоречащие моральным принципам;
понимающий личный состав; открытый; хороший человек; следит за материальным обеспечением подчиненных; вникает в нужды и потребности подчиненных;
которого любят подчиненные; умеет понять и «войти в положение»; который не
тупит; не сволочь, так как по уставу он должен быть таким; уважает людей; толерантный; в меру строгий; с чувством юмора; который не изголяется над подчиненным; способный воодушевить других и повести за собой; с которым можно
найти общий язык; должен разбираться в людях; авторитетный; хороший психо106
лог; не забывает про подчиненных; который умеет убедить людей в идее; сдержанный; умеющий сплотить коллектив.
2. Ответы с учетом социально-ролевых отношений: опытный (5); кто может
правильно организовать работу(2); оценивающий подчиненных по их способностям; ставящий реальные задачи; проявляющий организаторские способности;
умеющий доказывать и обосновывать свою точку зрения; который умеет организовать порядок; объективный; умеет рационально планировать работу подчиненных; профессионализм; видит перспективу; который хорошо знает методологию,
процесс, структуру и технику управления; грамотно подходит к постановке задач;
объективно судит об исполнении задач; кто обеспечивает подчиненных всем необходимым для решения задач; который знает состояние дел; дисциплинированный;
который не вредит делу.
Также на две группы разобьем ответы на второй вопрос (Какого подчиненного
вы считаете хорошим?).
1. Ответы с учетом компонента межличностных отношений: надежный (5); на
которого можно положиться (3); кто оправдывает надежды; кем можно гордиться; отзывчивый; послушный; открытый;, который может выручить в сложной ситуации; принимает активное участие в жизни коллектива; всегда выручит и
поможет; который не забивает на коллектив; инициативный в разумных пределах;
всегда поможет; не урод; покладистый; сочувствующий; адекватный; тактичный;
свой человек.
2. Ответы с учетом социально-ролевых отношений: исполнительный (6); активный; с разумной инициативой; карьерист; целеустремленный; выполняет быстро и качественно поставленную задачу; умный; который помнит о своих обязанностях; с высокой квалификацией; компетентный; организованный;, четко и в срок
выполняющий все поручения; пунктуальный.
На основе результатов проведенного анкетирования можно сделать следующие
выводы.
1. В 24 % ответов присутствует только компонент межличностных отношений,
в 73 % содержатся характеристики обоих типов, что со всей очевидностью доказывает
синкретичность функционально-ролевых и межличностных отношений, позволяя толковать понятие деловое общение весьма широко. Очевидно, что на долю ответов, содержащих только функционально-ролевые характеристики, приходится 3 %.
2. В целом требований к руководителям арифметически почти в 2 раза больше
(хотя только 18 % респондентов являются руководителями, у которых в подчинении
больше 10 человек). Этот факт весьма показателен в русле размышлений Р. Ратмайр
об «общинной психологии» русских. «Однако в русской культуре, в отличие от американской, не придается такого большого значения тому, что человек должен сам
заботиться о своем благосостоянии и нести за него ответственность, не отвлекая
других людей, т. е. смириться с тем, что окружающие могут быть заняты и к ним не
всегда можно обратиться. Напротив, обычно люди считают других ответственными
за свое счастье; в конечном счете эту привычку можно объяснить, возводя ее к “общинной психологии”, снижающей ответственность отдельной личности <…> И хотя
сознательное использование в жизни мифа о том, что отдельный человек не принимает важных решений, предлагает до некоторой степени удобную модель (поскольку
в ней не приходится самому отвечать за неудовлетворительное состояние дел), в конечном итоге оно позволяет считать окружающих ответственными за твое счастье
<...> Не исчезнет ли это свойство в связи с появлением рыночной идеологии и мышления, нацеленного на конкуренцию и успех, покажет время. Во всяком случае,
меньшая выраженность индивидуализма и сильное коллективное мышление в рус107
ской культуре возникли не под влиянием коммунистической идеологии, а гораздо
раньше, и кроются как в традиции русской общины, так и в традиции русской православной церкви»30.
3. Показательно, из 24 % ответов, содержащих исключительно компонент
межличностных отношений, 17 % (т. е. большинство) принадлежит мужчинам. Это
объясняется, на наш взгляд, тем, что, во-первых, мужчин в целом больше на 30 %
(все военнослужащие – мужчины), во-вторых, тем, что мужчины традиционно более
социально активны. Попутно заметим, что в Российском союзе промышленников и
предпринимателей процент женщин относительно невысок.
4. Сравнивая ответы представителей различных сфер делового общения, можно констатировать, что у представителей коммерческих структур больше ответов,
связанных с межличностным взаимодействием (99 %), у представителей бюджетной
сферы – 87 % , а у военнослужащих – 92 %. Эти данные наводят на мысль о том, что
бюджетная сфера является менее «очеловеченной» из всех трех сфер делового общения, что мы склонны объяснять тем, что в бюджетной сфере практически отсутствуют ценностные ориентиры позитивной корпоративной культуры, которая активно
развивается и формируется в коммерческой сфере и в силу консервативности до сих
присутствует в сфере общения военнослужащих.
Любопытно, что 2 % ответов (отмечены у военнослужащих) связаны с избеганием негатива, что свидетельствует, во-первых, об остром дефиците межличностного общения, во-вторых, о его значимости.
Данные проведенного анкетирования свидетельствуют о справедливости выводов, сделанных на основе анализа теоретического материал относительно специфики
делового общения и критериев его выделения.
Итак, резюмируя, определим критерии, которые, на наш взгляд, являются релевантными для определения объема делового общения:
1) характер отношений коммуникантов (отношения деловые в противоположность, например, семейно-родственным);
2) направленность общения (непосредственная или косвенная) на обеспечение
профессиональной деятельности. При этом критерий обеспечение профессиональной
деятельности понимается нами в полной мере широко.
Таким образом, наши размышления относительно статуса межличностного
взаимодействия в деловом дискурсе можно завершить следующими выводами:
1. Феномен делового общения понимается различными исследователями поразному. При наличии обширного количества исследований в обозначенной сфере до
настоящего времени отсутствует единая концепция обучения эффективному деловому
общению в условиях российского делового дискурса. Это обстоятельство обусловливает поиск универсальной для всех профессиональных сфер основы делового общения
в теоретическом плане (и одновременно лингводидактической основы обучения деловому общению).
2. В рамках «дискурсивной онтологии» Л. С. Выготского, в частности, интеракционной модели коммуникации, под деловым общением мы предлагаем понимать
всякую коммуникацию, связанную с непосредственной и косвенной реализацией
субъектом речи его статусно-ролевой функции, поскольку деловой дискурс – это не
только текст как словесный субстрат, но и контекст, включающий в себя коммуникативную ситуацию (в том числе и участников коммуникации).
3. В целях учета границ общения в непосредственной и косвенной реализации
субъектом его статусно-ролевой функции, мы обратились к исследованиям в области
межкультурной коммуникации, что дало основания охарактеризовать российское деловое общение как высококонтекстное, диффузное, полиактивное и другоцентричное.
108
Перечисленные специфические особенности делового общения позволили предположить, что в качестве той самой основы, на которой может быть выстроена концепция
эффективного делового общения, целесообразно рассматривать межличностное общение. Исходя из этого тезиса, сформулированы критерии определения объема понятия
«деловое общение»: характер отношений коммуникантов и направленность общения.
4. С целью проверки данного предположения было проведено анкетирование
представителей трех различных сфер коммуникации (бюджетной гражданской, коммерческой и военной). В 97 % случаев межличностный компонент в ответах на вопросы относительно качеств начальника и подчиненного был зафиксирован, что позволяет с достаточной степенью достоверности утверждать, что межличностное общение
может рассматриваться не только как составляющая делового общения, но и как составляющая, ядерная в аспекте оценки эффективности.
Примечания
1
Романов, А. А. Грамматика деловых бесед / А. А. Романов. – Тверь : Фамилия «Печат. дело», 1995. – 240 с.
2
Лингвистический энциклопедический словарь / под ред. В. Н. Ярцевой. – М. : Сов.
энцикл., 1990. – С. 136–137.
3
О прагматических параметрах коммуникативной ситуации см.: Якобсон, Р. О. Речевая коммуникация / Р. О. Якобсон // Избр. тр. – М. : Прогресс, 1985. – С. 123–232
4
См.: Стеблецова, А. О. Национально-культурная специфика делового текста (на материале английского и русского языков) : дис. канд. … филол. наук /
А. О. Стеблецова. – Воронеж : ВГУ, 2001. – 193 с.
5
Шилова, С. В. Соблюдение и нарушение принципов речевого речевого общения в
деловой коммуникации : автореф. дис. … канд. филол. наук / С. В. Шилова. – СПб,
1998. – С. 5.
6
Баландина, П. А. Деловое общение как средство коммуникации / П. А. Баландина //
Лингводидактические проблемы межкультурной коммуникации. – Волгоград : ВГУ,
2003. – С. 138.
7
Косарева, Е. В. Устное деловое общение в системе речевых жанров /
Е. В. Косарева. – СПб. : Знание : Изд-во СПбИВЭСЭП, 2006. – С. 14.
8
Панфилова, А. П. Деловая коммуникация в профессиональной деятельности /
А. П. Панфилова. – СПб. : Знание : Изд-во СПбИВЭСЭП, 1999. – С. 15.
9
Буркитбаева, Г. Г. Деловой дикурс. Онтология и жанры / Г. Г. Буркитбаева. – Алматы : АРЭГУ, 2005. – С. 8.
10
Ожегов, С. И. Толковый словарь русского языка / С. И. Ожегов, Н. Ю. Шведова. –
М. : Рус. яз., 1992. – С. 45.
11
О концепции делового общения см.: Стернин, И. А. Практическая риторика /
И. А. Стернин. – М. : Издат. центр «Академия», 2005. – С. 32.
12
Boden, D. The Business of Talk : Organizations in Action / D. Boden. – Cambridge,
2004. – С. 56.
13
Романов, А. А. Грамматика деловых бесед. – С. 10.
14
Янова, Е. С. Обучение иностранцев устному деловому общению на русском языке / Е. С. Янова // Материалы XXIX межвуз. науч.-метод. конф. преподавателей и
аспирантов. – Вып. 9. – South-Western College Publishing, 2000. – Р. 386.
15
Михалкина, И. В. Лингвометодические основы обучения иностранных граждан
русскому языку как средству делового общения : автореф. дис. ... д-ра пед. наук /
И. В. Михалкина. – М., 1998. – С. 15.
109
16
Макаров, М. Л. Интерпретативный анализ дискурса в малой группе /
М. Л. Макаров. – Тверь : Изд-во ТГУ, 1998. – С. 38.
17
Об особенностях русского коммуникативного поведения см.: Китайгородская, М. В. Русский речевой портрет. Фонохрестоматия / М. В. Китайгородская,
Н. Н. Розанова. – М. : Изд-во РАН, 1996. – 128 с.; Степанов, Ю. С. В трехмерном
пространстве языка : Семиотические проблемы лингвистики, философии, искусства /
Ю. С. Степанов. – М. : Наука, 1997. – 335 с.; Касьянова, К. О русском национальном
характере / К. Касьянова. – Екатеринбург : Дел. Кн., 2003. – 558 с.; Льюис, Р. Д. Деловые культуры в международном бизнесе. От столкновения к взаимопониманию /
Р. Д. Льюис, П. Н. Шихирев, Т. А. Нестика. – М. : Дело, 1999. – 439 с.; Парсонс, Т.
Система современных обществ / Т. Парсонс, Л. А. Седова, А. Д. Ковалева,
М. С. Ковалева. – М. : Аспект Пресс, 1997. – 270 с.; Уфимцева, Н. В. Языковое сознание и образ мира славян / Н. В. Уфимцева // Языковое сознание и образ мира : сб.
ст. / отв. ред. Н. В. Уфимцева. – М. : Эгмонт-Пресс, 2000. – С. 23–44.
18
О контекстности культур и критериях их классификации см.: Льюис, Р. Д. Деловые культуры в международном бизнесе…
19
См.: Парсонс, Т. Система современных обществ.
20
См.: Уфимцева, Н. В. Языковое сознание и образ мира славян. – С. 160.
21
Жельвис, В. И. Эти странные русские / В. И. Жельвис. – М. : Эгмонт Россия Лтд.,
2002. – С. 39.
22
О коммуникативном поведении как лингвистической категории см.: Прохоров, Ю. Е. Русские : Коммуникативное поведение / Ю. Е. Прохоров, И. А. Стернин. –
М. : Флинта : Наука, 2007. – 328 с.
23
Даль, В. И. Пословицы русского народа / В. И. Даль. – М. : Изд-во ЭКСМО-Пресс,
Изд-во ННН, 2002. – С. 616.
24
О специфике межличностного общения как составляющей делового общения в
психологическом аспекте см.: Бодалев, А. А. Психология межличностного общения /
А. А. Бодалев. – Рязань : РВШ МВД РФ, 1994. – 90 с.; Каган, М. С. Мир общения :
проблема межсубъектных отношений / М. С. Каган. – М. : Политиздат, 1988. – 319 с.;
Обозов, Н. Н. Психология межличностных отношений / Н. Н. Обозов. – Киев : Лыбидь, 1990. – 192 с.
25
Каган, М. С. Мир общения : проблема межсубъектных отношений. – С. 81.
26
Там же. – С. 91.
27
Обозов, Н. Н. Психология межличностных отношений. – С. 6, 48.
28
Бодалев, А. А. Психология межличностного общения. – С. 3–4.
29
Белянко, О. Е. Русские с первого взгляда. Что принято и что не принято у русских
/ О. Е. Белянко, Л. Б. Трушина. – М. : Рус. яз., 2002. – С. 74.
30
Ратмайр, Р. Прагматика извинения : Сравнительное исследование на материале
русского языка и русской культуры / Р. Ратмайр ; пер. с нем. Е. Араловой. – М. :
Языки славянской культуры, 2003. – С. 220.
110