Германский вопрос во внешней политике советского союза

Учреждение
Российской академии наук
Институт Европы РАН
Е.П. Тимошенкова
ГЕРМАНСКИЙ ВОПРОС
ВО ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКЕ
СОВЕТСКОГО СОЮЗА
(1945-1955 гг.)
Доклады Института Европы
№ 217
Москва 2008
5
УДК 327(47+57)(042.3)"1945/1955"
ББК 63.3(2)622–64я54+63.3(2)631–64я54+66.4(2),30я54
Т41
Редакционный совет:
Н.П. Шмелёв (председатель),
Ю.А. Борко, Л.Н. Володин, Ал.А. Громыко,
В.В. Журкин, И.И. Иванов, С.А. Караганов,
М.Г. Носов, В.П. Фёдоров, В.Н. Шенаев
Номер государственной регистрации: № 0120.0 503670
«Комплексное исследование развития европейских стран
на современном этапе»
Под редакцией В.Б. Белова
В подготовке материалов к печати принимала участие
Е.В. Дрожжина
Тимошенкова Е.П. Германский вопрос во внешней политике Советского Союза (1945-1955 гг.) = The German issue in Soviet foreign
policy (1945-1955) / Е.П. Тимошенкова. – М. : Ин-т Европы РАН : Рус.
сувенир, 2008. – 134 с. – (Доклады Института Европы = Reports of the
Institute of Europe / Учреждение Росcийской акад. наук, Ин-т Европы
РАН; № 217). – Парал. тит. л. англ. – ISBN
.
В исследовании анализируется политика Советского Союза
в отношении послевоенной Германии с 1945 г. – момента установления оккупационного режима на её территории и до 1955
г. – оформления двух военно-политических блоков и установления дипломатических отношений между ФРГ и СССР.
© Учреждение Российской академии наук
Институт Европы РАН, подготовка текста, 2008
© Издательство «Русский сувенир», оформление, 2008
ISBN
6
Russian Academy of Sciences
Institute of Europe RAS
The Center of Northern Europe
E.P. Timoshenkova
THE GERMAN ISSUE
IN SOVIET FOREIGN POLICY
(1945-1955)
Reports of the Institute of Europe
№ 217
Moscow 2008
7
Аннотация
Анализ развития «германского вопроса» в первое послевоенное десятилетие сохраняет свою актуальность, несмотря на
окончание «холодной войны» и коренное изменение ситуации
в мире. Именно тогда во многом закладывались основы процес-са формирования новой системы международных отношений. В центре исследования – политика Советского Союза в
вопросе объединения Германии в 1945-1955 гг. В работе
рассматриваются наиболее спорные в российской и германской
историче-ской науке вопросы: взгляды И.В. Сталина на германский вопрос с 1945 по 1952 гг. и их эволюция; особенности
курса Запа-да, прежде всего, США; позиции двух германских
государств и их политические замыслы. Исследование отличает хорошая ис-точниковая база. Автору удалось найти интересные документы и сопоставить материалы российских и германских архивов.
Annotation
The analysis of the «German issue» during the first decade after
the Second World War remains essential, despite the end of the
Cold War and fundamental political changes in the world. It was
precisely the period when the framework of a new system of international relations was established. The author focuses on Soviet foreign policy on the unification of Germany in 1945-1955. Besides,
most disputable issues concerning Russian and German history are
also considered in the study. They include I.V. Stalin’s attitude towards the «German issue» from 1945 to 1952 and its evolution, features of Western (first of all, US) policy on the «German issue», positions of both German states (the GDR and the FRG) and their
political intentions. Numerous original sources distinguish this
study from the others. The author has managed to find previously
unknown documents and compare unique data from Russian and
German archives.
8
СОДЕРЖАНИЕ
Введение………………………………………………………….. 7
Глава I. Политика Советского Союза в «германском
вопросе» в 1945-1949 гг. ……………………………………... 8
1. И.В. Сталин и «Германский вопрос» (1945-1949 гг.)……….. 8
2. Германская политика Советского Союза
в 1949-1952 гг. Становление ГДР…………………………….28
3. «Нота Сталина» 1952 г. – упущенная возможность
для объединения Германии?..................................................... 42
4. Реакция западных держав и ФРГ на советские
предложения 1952 г. …………………………………………. 52
5. Курс на строительство в ГДР социализма…………………..61
Глава II. Германская проблема и Советский Союз
в 1953-1955 гг. ………………………………………………...73
1. Германская политика Советского Союза после
смерти Сталина……………………………………………….. 73
2. События 17 июня 1953 г. в ГДР: их причины и оценка…… 76
3. «Германский вопрос» в отношениях с западными
державами после кризиса 17 июня 1953 г. …………………. 86
4. Установление дипломатических отношений между
СССР и ФРГ в 1955 г. ………………………………………... 92
5. Реакция Запада на заключение соглашения. Цели и
причины установления дипломатических отношений…….112
Заключение…………………………………………………… 125
5
CONTENTS
Introduction………………………………………………………. 7
Chapter I. The «German issue» in Soviet foreign
policy 1945-1949………………………………………………... 8
1. I.V. Stalin and the «German issue» (1945-1949)………………..8
2. Soviet foreign policy on Germany in 1949-1952.
Formation of the GDR…………………………………………. 28
3. «The 1952 Stalin’s note» – the opportunity for unifying
Germany that was missed, isn’t it?.............................................. 42
4. Western response to the 1952 Soviet proposals………………..52
5. On course to build socialism in the GDR……………………... 61
Chapter II. The German problem and the Soviet
Union in 1953-1955…………………………………………….73
1. Soviet foreign policy on Germany after Stalin’s death………...73
2. Events on 17th June 1953 in the GDR: reasons
and estimation………………………………………………….. 76
3. The «German issue» in relations between the USSR
and the West after the crisis of 1953……………………………86
4.The establishment of diplomatic relations between
the USSR and the FRG in 1955………………………………... 92
5.Western response to the agreement. Aims and reasons
for the establishment of diplomatic relations………………….112
Conclusion………………………………………………………
125
6
ВВЕДЕНИЕ
К сожалению, послевоенный период не стал временем
проч-ного мира. Попытка держав-победительниц совместно
осущест-влять оккупационную политику в Германии окончилась неудачей. В 1949-м г. на карте Европы появилось два немецких госу-дарства: Федеративная Республика Германии и
чуть позже – Германская Демократическая Республика.
Большинство современных историков считают, что Советский Союз использовал пребывание своих войск на территории
ГДР для того, чтобы транспортировать социалистическую модель развития общества. «Антифашистский фасад» служил немецким коммунистам и их покровителям в Москве хорошим
прикрытием для усиления своей монопольной власти. Однако
есть факты, которые противоречат этой концепции. Исследователи до сих пор спорят о том, как оценивать предложения
Москвы от 10 марта 1952 г. об объединении Германии на нейтраль-ной основе. Был ли это «очередной пропагандистский
манёвр» со стороны советского руководства, или неиспользованный За-падом «шанс»? Анализируя международную обстановку тех лет, часто упускают из виду, что противники создания единой Германии были и на Западе, и на Востоке. Идея
объединения Германии на нейтральной основе, с которой выступил в 1952 г. Со-ветский Союз, могла не понравиться не
только лидеру ФРГ К. Аденауэру, но и руководству Восточной
Германии, которое в результате её осуществления также рисковало утратить свои ли-дирующие позиции.
Остаётся неясным и характер волнений, произошедших 17
июня 1953 г. на территории Восточной Германии. Кто оказался
главным виновником событий? Справедливо ли считать основной причиной случившихся событий просчёты советского руководства, или же протест немецкого населения во многом спровоцировали западные спецслужбы, которые желали проверить
на прочность просоветский режим после смерти Сталина? Какую роль в случившемся сыграли лидеры ГДР?
Не меньший интерес у исследователей вызывает и установление в 1955 г. дипломатических отношений между СССР и
ФРГ. Визит К. Аденауэра в Советский Союз можно считать переходным этапом в истории международных отношений.
Вступ-ление в 1955 г. ФРГ в НАТО и восстановление ГДР полного су-веренитета сделали существование на территории Гер7
мании 2-х государств с различным общественным и экономическим стро-ем реальностью.
Но даже тогда возможности для урегулирования германской проблемы не были полностью исчерпаны. Единство
Германии по-прежнему, на наш взгляд, оставалось реальной
альтер-нативой последовавшему развитию событий, к которому стремилось наше государство.
Глава I.
ПОЛИТИКА СОВЕТСКОГО СОЮЗА
В «ГЕРМАНСКОМ ВОПРОСЕ» В 1945-1949 гг.
1. И.В. Сталин и «Германский вопрос» (1945-1949 гг.).
Первая встреча И.В. Сталина с лидерами коммунистической
партии Германии (КПГ), которую зафиксировал в своём дневнике будущий президент ГДР В. Пик, приходится на 4 июня
1945 г. Именно тогда лидерам КПГ были изложены основные
принципы советской политики в отношении Германии, которые
и послужили основой для написания первого программного документа «Манифеста» КПГ, опубликованного 11 июня 1945 г.
В своём дневнике В. Пик отметил, что «несмотря на все усилия союзников в перспективе - будет две Германии»∗, при этом
нем-цам было подчёркнуто, что «план раздела Германии» исходил от англичан и американцев». «Сталин был против», – зафиксировал В. Пик. И далее отмечалась необходимость «обеспечить единство Германии посредством (создания) единой
КПГ, единого ЦК, единой партии всех трудящихся. На повестке
дня – со-здание единой партии»1. Что касается «характера антифашистской борьбы», то следовало сконцентрироваться на
«завершении буржуазно-демократической революции» и соответственно образовании «буржуазно демократического правительства»: «Англичане и американцы создают правительства
в Баварии, Тюрингии, Райнпфланце, Райнланде. Мы создадим
земельные правительства в Саксонии, в Берлине-Брандербурге,
Мекленбурге, Померании». Пока оставалось не ясно, «будет ли

Здесь и далее изменения шрифта сделаны автором.
Beratung am 4.6.1945 um 6 Uhr bei Stalin, Molotow, Shdanow, ZPA NL 36/629,
Bl.62-66. R. Badstuebner, W. Loth (Hrsg.) Wilhelm Pieck – Aufzeichnungen zur
Deutschlandpolitik 1945-1953, Berlin, 1993. S. 50.
1
8
позже создано правительство для всей зоны оккупации»2.
Необходимо отметить, что ещё ранее Сталин официально
дистанцировался от любых планов разделения Германии. 9 мая
1945 г. он заявил в «Обращении к народу»: «Германия разбита
наголову. Германские войска капитулируют. Советский Союз
торжествует победу, хотя он не собирается ни расчленять, ни
уничтожать Германию»3.
Немецкий историк Р. Бадштюбнер, опубликовавший вместе
с В. Лотом записи В. Пика, считает, что, «вероятно, Сталин
учи-тывал возможность различного развития советской и
западных зон оккупации, но основной аксиомой германской
политики СССР весной/летом 1945 г. было убеждение, что реализация Потсдамских решений∗ повлечёт за собой создание демилитари-зированной и нейтральной Германии, которая лучше
всего соответствовала интересам европейской безопасности Советского Союза и его репарационным претензиям»4. По мнению другого немецкого исследователя Рольфа Штайнингера,
это высказыва-ние Сталина свидетельствует, что он исходил из
того, что «КПГ будет играть активную роль в оппозиции, поскольку едва ли об-щегерманское решение могло привести к
социал-демократиче-скому большинству»5.
Во время следующей поездки немецких лидеров в Москву
6 февраля 1946 г., которая была посвящена созданию Социалистической единой партии Германии (СЕПГ), Сталин развил
свои взгляды дальше. Речь шла уже о программе «минимум» и
«мак-симум». В качестве программы «минимум» он обозначил
«установление единства Германии». Что касается программы
«мак-симум», то здесь сложнее чётко последить логику рассуждений, поскольку записи Пика носят характер сокращённых
пометок. Так под пунктом «программа максимум» значилось
«господст-во рабочего класса, государство рабочих (Arbeitsmacht)/не дик-татура». Подчёркивалось существование разли2
Ebd. S. 50.
«Обращение тов. Сталина к народу» от 9 мая 1945 г. И. Сталин о Великой
отечественной войне. М., Госполитиздат, 1946. С. 171.

Потсдамская (Берлинская) конференция руководителей трёх союзных держав – СССР, США и Великобритании проходила с 17 июля по 2 августа 1945 г.
4
Badstuebner R. Die Sowjetische Deutschlandpolitik im Lichte neuer Quellen.
Deutsche Frage in der Nachkriegszeit. Berlin, 1995. S. 109-110.
5
Steininger R., Die Allierten und Deutschalnd 1945-1948. Aus Politik und Zeitgeschichte. Beilage zur Wochenzeitung Das Parlament, Yuli 1998. S. 6.
3
9
чий между раз-витием Германии и России. Так как на Западе
очень сильны «пар-ламентские традиции», то «короткий путь»
– путь революции для Германии не подходит и к цели следует
идти по «демократическому пути»6.
Эта идея Сталина, имеющая важное значение в связи с
пред-стоящим объединением КПГ и СДПГ, была взята на вооружение Антоном Аккерманом в статье «Есть ли особый немецкий путь к социализму?» и нашла своё отражение в «Принципах и целях СЕПГ», где говорилось, что «Социальная единая
партия Германии стремится к социализму по демократическому пути»7.
В октябре 1946 г. на заседании ЦК СЕПГ А. Акерманн
предупредил, что не стоит «власть рабочего класса» воспринимать как «синоним диктатуры пролетариата». Последнее обусловлено российской спецификой, где рабочий класс составлял
мень-шинство населения. В индустриальных странах с развитым рабочим классом должна быть другая форма господства
рабочего класса, не такая как в России. Поскольку в Германии
и других подобных ей странах рабочий класс представляет
большинство, то к социализму возможен только демократический и никакой другой путь. Правда, при этом А. Акерманн
был вынужден, оглядываясь на итоги земельных выборов в советской зоне оккупации (СЗО) и в Берлине, констатировать, что
«большую часть рабочих мы ещё не завоевали, даже в советской зоне»8.
Разделение Германии на оккупационные зоны привело к тому, что реализация принятых в Потсдаме соглашений осуществлялась оккупационными державами в разных частях Германии по-разному.
Так советские оккупационные власти с самого начала проводили намеченные преобразования более активно и интенсивно, чем их западные союзники. В советской зоне оккупации
рань-ше разрешили деятельность партий, провели земельную
рефор-му. При этом практически сразу был взят курс на
объединение коммунистической партии Германии и социал-де6
Bericht Walter Ulbricht ueber eine Beratung bei Stalin am 6.2.1946 um 9 Uhr
abends. R. Badstuebner, W. Loth (Hrsg.) Wilhelm Pieck – Aufzeichnungen zur
Deutschlandpolitik 1945-1953, Berlin, 1993. S. 68-69.
7
Цит. по: Badstuebner R. Die Sowjetische Deutschlandpolitik im Lichte neuer
Qellen. Deutsche Frage in der Nachkriegszeit. S. 112.
8
Ebd. S. 112.
10
мократической. Имеется немало свидетельств того, что идея
объединения двух партий не пользовалась большой популярностью среди социал-демократов9. 23 января 1946 г. заместитель
главноначальствую-щего советской военной администрации в
Германии (СВАГ) Бо-ков советовал немецким товарищам «поторопиться с объедине-нием». Довод социал-демократов, что
такое объединение надо проводить во всей Германии, он
рассматривал
как
«манёвр
для
предотвращения
объединения»10. Сотрудники СВАГ торопились, поскольку понимали, оглядываясь на Австрию, что одним коммунистам общинные выборы 1946 г. не выиграть. Для достижения этой
цели они использовали большой арсенал средств от агитации
до прямого давления и арестов наиболее активных противников объединения среди социал-демократов11.
Объединение партий, земельная реформа и другие мероприятия в советской зоне оккупации вызвали тревогу у союзников,
которые стали всё чаще предполагать, что главной целью Советского Союза является создание социалистического государства на территории Германии. Не случайно на Парижской сессии СМИД∗ западная сторона предлагала зафиксировать цели
союзнической оккупации и выработать план дальнейших мероприятий.
Не смотря на то, что Парижская конференция обнаружила
разногласия между СССР и западными державами по многим
вопросам, Москва не теряла надежды на скорое урегулирование
германского вопроса и активно готовилась к следующей сессии.
Постепенно в советском руководстве стали осознавать, что
подобное развитие советской оккупационной зоны может
осложнить дальнейшее решение задачи объединения Германии, и что следует внести определённые коррективы.
9
См. докладные записки начальника управления пропаганды СВАГ С.И.
Тюльпанова. СВАГ. Управление пропаганды (информации) и С.И. Тюльпанов 1945-1949. Сборник документов. М., 1993.
10
R. Badstuebner, W. Loth (Hrsg.) Wilhelm Pieck – Aufzeichnungen zur Deutschlandpolitik 1945-1953, Berlin, 1993. S. 114.
11
См.: Мalycha A., Partei von Stalins Gnaden? Die Entwiecklung der SED zur
Partei neuen Typs in den Jahren 1946 bis 1950, Berlin, 1996. S. 41-54; Mueller W.,
Kommunistische Partei Deutschland (KPD), in: Staatliche Verwaltungen, Parteien,
geselschaftliche Organisationen und ihre Fuehrungskraefte in der Sowjetischen Besatzungszone Deutschlands 1945-1949, Muenchen 1990. S. 440-459.

Парижская конференция министров иностранных дел проходила в два этапа: с 25 апреля по 16 мая и с 15 июня по 12 июля 1946 г.
11
26 июля 1946 г. Пик записал по итогам беседы в Карлсхорсте (её участники с советской стороны не названы), что СЕПГ
должна перепрофилироваться в партию «для всей Германии».
Отмечалось, что «англичане и американцы стали говорить о новом государственном устройстве, демократизации, земельной
реформе». В связи с этим было «необходимо взять инициативу
в свои руки». Для этого следовало разработать соответствующую «платформу» – «основные линии для будущего государственно-го устройства Демократической республики, общегерманское правительство, общегерманскую конституцию». С требованием конституции и создания правительства следовало поторопиться, чтобы «успеть к мирной конференции». В заключение, довольно неожиданно, учитывая развитие международной ситуации, отмечалось, что «возможно время оккупации
очень скоро закончится из-за давления финансового бремени
на американцев и англичан»12.
В декабре 1946 г. Москва сигнализировала о возможности
разрешения деятельности Социал-демократической партии Германии (СДПГ) на территории своей зоны13.
В последующей беседе советского руководства с лидерами
СЕПГ, которая состоялась 31 января 1947 г. незадолго до Московской конференции министров иностранных дел, Сталин
под-робно остановился на обсуждении этих проблем.
«Тов. Сталин спрашивает, разрешена ли СДП (Социалдемо-кратическая партия) в советской зоне и требуют ли союзники её разрешения?
Гротеволь отвечает, что СДП в советской зоне не существует, поскольку произошло слияние обеих партий, и что союзники тем не менее требуют разрешения СДП.
Тов. Сталин говорит: “Надо разрешить. Что вы боитесь что
ли? Расколется единая партия?”».
На все доводы Пика о том, что СДП будет организовывать
антисоветские кампании, бойкотировать выборы и что это вызовет раскол в СЕПГ, Сталин ответил: «Значит, слабо в СЕПГ –
раз этого боятся…». И далее он подчеркнул: «Пока эта группа
12
Bespraechung am 26.7.1946 im Karlshorst um 9 Uhr abends, ZPA NL 36/734,
Bl. 190-193. R. Badstuebner, W. Loth (Hrsg.) Wilhelm Pieck – Aufzeichnungen
zur Deutschlandpolitik 1945-1953, Berlin, 1993. S. 75-76.
13
Bespraechung am 23.12.1946 um 12 Uhr im Karshorst., ZPA NL 36/734, Bl.
244-250. R. Badstuebner, W. Loth (Hrsg.) Wilhelm Pieck – Aufzeichnungen zur
Deutschlandpolitik 1945-1953, Berlin, 1993. S. 96.
12
будет запрещена, у нее будёт ореол, как только вы её разрешите, ореола не будет»14.
Помимо разрешения социал-демократической партии в советской оккупационной зоне Сталин предложил создать ещё
од-ну партию – «национал-демократическую», которая могла
бы привлечь на свою сторону бывших фашистов.
«Тов. Сталин спрашивает, есть ли среди бывших нацистов
толковые люди, хорошие организаторы?
Гротеволь отвечает, что все они реакционеры.
Тов. Сталин спрашивает: «расколоть их нельзя?»
Гротеволь отвечает, что это можно сделать на базе плебисцита.
Тов. Сталин замечает: «До голосования? Например, в совет-ской зоне есть свои фашисты. Нельзя ли им позволить организовать свою партию под другим названием? Чтобы не
толкать их всех к американцам? Тов. Сталин говорит, что по
отношению к фашистам они (руководители СЕПГ) имели курс
на уничтоже-ние. Может быть, надо дополнить этот курc
другим курсом на привлечение, чтобы не всех бывших нацистов толкать в ла-герь противников… Это следовало бы сделать у себя, в советской зоне, чтобы в западных зонах фашисты поняли, что не всех их будут уничтожать»15.
Очень подробно на этой встрече обсуждался вопрос о создании центрального правительства. По мнению советской стороны, союзникам вряд ли понравилась бы такая идея. Развивая эту
мысль, Сталин поделился с немецкими гостями своим пониманием целей западной оккупационной политики. По его мнению,
«Англия и США очень боятся подъёма Германии, так как они
думают, что это будет очень сильный и опасный конкурент…
Поэтому американцы и англичане считают, что не следует пускать Германию на мировой рынок… и отвергают всё то, что
мо-жет ускорить развитие немецкой торговли. Слабая Германия не будет иметь выхода на международный рынок. Поэтому
союзники за то, чтобы Германия была слаба, чтобы у неё не
было центрального правительства и центральной админи14
Запись беседы И.В. Сталина с руководителями Социалистической единой
партии Германии В. Пиком, О. Гротеволем, В. Ульбрихтом, М. Фехнером и
Ф. Эльснером 31 января 1947 г. в 21 час 00 мин. СССР и германский вопрос.
1941-19419: Документы из Архива внешней политики РФ. М., 2000. Т. III. С.
256-257.
15
Там же. С. 248-249.
13
страции. Поэтому они решительно против всего того, что
объединяет или усиливает Германию»… «Наши концепции
противоположны, – подытожил Сталин, – мы считаем, что человечество заинтересовано в том, чтобы допустить Германию и Японию на мировой
рынок. Человечество от этого только выиграет… Вся Европа
сейчас нуждается в товарах. Поэтому всякому марксисту и вообще всякому честному человеку выгодно, чтобы Германия
вста-ла на ноги и вышла на мировой рынок… Если это не
произойдёт и Германия будет оставаться слабой и раздробленной, то этим будет создана почва для реванша и войны.
Это для нас нежелательно».
В качестве одной из предпосылок для подобного развития
событий Сталин назвал федерализм: «Если федерализм будет
осуществлён, то позднее это приведёт к реваншу и войне, а лозунг единства Германии перейдёт из наших рук в руки буржуазии». Чтобы воспрепятствовать этому и следовало, с точки
зрения Сталина, организовать центральное правительство.
«Если нельзя будет скоро создать центральное правительство, то временно нужно организовать центральную администрацию», – заявил он в ходе беседы.
Остановился Сталин и на позиции советской делегации на
предстоящей Московской конференции министров иностранных дел∗. «Наша общая линия… будет такая: создание общегерманского правительства под контролем оккупационных
держав, ко-торое сможет заключить договор, – заверил он
лидеров СЕПГ. – Мы эту линию будем отстаивать… Если первый этап нам уда-стся, то хорошо. Если не удастся, то мы пойдём на объединение немецкого управления в советской зоне»16.
Во время Московской конференции на встрече с госсекретарём США Д. Маршаллом, Сталин по-прежнему отстаивал идею
объединения Германии и создания централизованного правительства, правда, использовал уже несколько иные аргументы.
«Союзники не должны допустить ошибки, совершённой Наполеоном, когда он образовал в Германии несколько десятков
пра-вительств. Наполеон этим добился тактических успехов,
так как всякое расчленение Германии ведёт её к ослаблению».
Однако если на это посмотреть с другой стороны, то «результа
Московская Сессия Совета министров иностранных дел проходила с 10
марта по 24 апреля 1947 г.
16
Там же. С. 259-261.
14
том расчленения, проведённого Наполеоном, был тот факт, что
идея объединения Германии попала в руки германских шовинистов и реваншистов, породила Бисмарка, франко-прусскую
войну и т.д.». «Советское правительство не хочет, чтобы союзники выпускали из своих рук идею единства Германии. Возможно, наши точки зрения по этому вопросу не сойдутся, но
есть выход из этого положения: призвать германский народ высказаться по этому вопросу в плебисците», – предложил Сталин.
И далее он подчеркнул, что «советское правительство так
же, как Маршалл, так же как англичане, американцы, выступает за экономическое единство, но советское правительство считает недостаточным экономическое единство без политического, без наличия германского правительства».
Обратил Сталин внимание Маршалла и на важную для
СССР проблему репараций. Он с сожалением констатировал,
что «на деле Советскому Союзу отказывают в праве получения
репара-ций. Имеется стремление ограничить репарации тем
оборудованием, которое уже было вывезено из Германии. Если
считать всё вывезенное оборудование, германские авуары в
Восточной Европе и кое-что из текущей продукции, т.е. всё,
что было получено Советским Союзом из Германии, то может
быть, кое-как наберётся 2 млрд. Но это гроши. Этого слишком
мало… Совет-ский Союз не может отказаться от репараций,
тем более что они основываются на решениях Ялтинской конференции о том, что Германия будет оплачивать репарации из
текущей продукции».
Несмотря на явные расхождения в позициях западных и советской делегации, проявившихся в ходе Московской сессии
СМИД, Сталин довольно оптимистически оценил возможность
будущего решения германского вопроса. «Тов. Сталин говорит,
что в отношении конференции ему кажется, что то, что происходит, не следует воспринимать трагически. Он, тов. Сталин,
настроен более оптимистично. Нынешняя сессия является как
бы первым боем. Когда партнёры исчерпают друг друга, то наступит момент, когда станут возможны компромиссы. Возможно, что на нынешней сессии не будет достигнуто значительных
результатов. Но не следует отчаиваться. Результаты могут быть
достигнуты на следующей сессии. По всем главным вопросам:
демократизация, политические организации, экономическое
единство и репарации – возможно достичь компромисса.
15
Нуж-но только иметь терпение и не отчаиваться»17.
Дальнейшее развитие событий показало, что после Московской конференции министров иностранных дел, которая не привела к урегулированию германской проблемы, советская сторона не отчаялась и стала готовиться к следующей сессии СМИД,
вероятно рассчитывая на её скорое решение. Так лидеры СЕПГ
в мае 1947 г. согласно полученным от офицеров СВАГ установкам исходили из того, что «переходное время» продлится только до Лондонской конференции, потом «последует экономическое и политическое единство Германии»18.
О том, что Советский Союз был готов пойти на определённый компромисс с западными державами, свидетельствует запись В. Пика от 11 июля 1947 г., в которой он приводит выдержки из доклада С.И. Тюльпанова о «внутриполитическом развитии (СЗО) за последние полгода». Из характера записей не совсем ясно, был ли этот доклад передан Пику просто для ознакомления, или состоялось его обсуждение, однако они довольно
полно отражают суть мыслей автора. Большая часть доклада
была посвящена анализу недостатков в работе СЕПГ и её
ошиб-кам. Положительно оценивалась лишь позиция партии в
вопро-се объединения Германии. «Согласно свидетельствам
Единство Германии – хорошо поставлено», – отмечалось в
докладе. За-тем следовало неожиданное рассуждение: «Может
быть феде-рализм лучше, чем разделение на две части»? И далее: «Перспек-тива – воля партии (СЕПГ) к власти меньше, испугались послед-ствий. Подумать, может дистанцироваться
от СВАГ к оппозиции – партия против СВАГ, или ориентироваться на западную демократию»19.
Как оценить эти высказывания? По мнению немецкого исследователя Р. Бадштюбнера, выдержки из доклада свидетельствуют о том, что советские лидеры в 1947 г. пришли к выводу,
что «СЕПГ не сможет стать ведущей политической силой в объединённой Германии, и были готовы это принять»20. Нам ка17
Там же. С. 356-359.
Цит по: Badstuebner R. Die Sowjetische Deutschlandpolitik im Lichte neuer
Quellen. Deutsche Frage in der Nachkriegszeit. Berlin, 1995. S. 120.
19
Bericht Tulpanows vom 11.7.1947 um 2 Uhr, ZPA NL 36/734, Bl. 299-305. R.
Badstuebner, W. Loth (Hrsg.) Wilhelm Pieck – Aufzeichnungen zur Deutschlandpolitik 1945-1953, Berlin, 1993. S. 128.
20
Badstuebner R. Die Sowjetische Deutschlandpolitik im Lichte neuer Quellen.
Deutsche Frage in der Nachkriegszeit. Berlin, 1995. S. 120.
18
16
жется, они понимали, исходя из итогов выборов в СЗО в 1946
г., что ориентированная на безоговорочную поддержку советской оккупационной власти СЕПГ не будет пользоваться широкой поддержкой у немцев ни восточной, ни западных зон, и поэтому искали способы сделать её более привлекательной для населения всей Германии. Кроме того, постепенно в СВАГ стали
приходить к мнению, что с точки зрения западных держав и самих немцев объединённая Германия могла быть только федеральной. Поэтому установка СЕПГ на единое (унитарное) демократическое государство могла осложнить предстоящие переговоры четырёх держав по урегулированию германской проблемы.
В любом случае, эти заметки демонстрируют, насколько
серьёзно советская сторона была настроена на решение германского вопроса, и что возможностей для нахождения компромисса весной/летом 1947 г. было немало.
Эту точку зрения подтверждает и то, что СВАГ в этот период попыталась улучшить свои взаимоотношения с двумя буржу-азными партиями. По свидетельствам Вильгельма Кюльца
«Со-веты рассматривали его как ведущую фигуру, возможно
даже в качестве шефа будущего немецкого государства». К
этому выводу он пришёл после беседы с Тюльпановым. «Он
(Тюльпанов) часто повторял, что я был бы вполне приемлемой
фигурой для других оккупационных держав», – записал в
своём дневнике 28 ноября 1947 г. В. Кюльц21.
Что касается председателя другой буржуазной партии ХДС
– Якоба Кайзера, то 18 августа 1947 г. С.И. Тюльпанов сказал
ему: «Мы знаем, что ХДС – сильнейшая партия, и, вероятно, в
будущем немецком правительстве её влияние будет сильнее,
чем СЕПГ. Мы действительно хотим работать с ХДС, не только играть». Главным условием такого отношения к ХДС должна была стать, по мнению Тюльпанова, её «не враждебная Советскому Союзу политика». Начальник Управления информации и пропаганды СВАГ предупредил: «Вопрос восточной границы решён. Здесь компромисс не возможен. Если Вы займёте
другую позицию, то тогда вы должны обдумать политические
последствия…». Сообщение о позиции Я. Кайзера, которое
Тюльпанов отправил в Москву в августе 1947 г., было полно
оп-тимизма:
«Чем
больше
крика,
тем
ближе
21
Ebd. S. 121.
17
взаимопонимание»22.
Неслучайно СВАГ изменила свою первоначальную точку
зрения и отпустила министров-председателей СЗО на конференцию в Мюнхен∗, которую по оценке многих исследователей,
сорвали сами же западные представители23. «Если у кого и
были коварные замыслы в связи с конференцией, - отмечает
А.М. Филитов, – то, прежде всего, у самого её устроителя». Л.
Эрхард объяснял мотивы своей инициативы очень просто: «Таким образом, удастся поставить Россию в неудобное положение, когда она будет вынуждена воспретить им (министрампрезиден-там СЗО) участие в конференции и тем самым примет на себя одиозную роль разрушителя общегерманского экономического единства»24. В одном из американских сообщений
относительно этого мероприятия давалась следующая оценка
позиции западных ХДС и ХСС: «Эти лидеры, согласно нашей
информации, выступают за расхождение с восточной зоной,
чтобы иметь воз-можность сконцентрировать все политические
усилия на Западе. Они в настоящий момент не склонны к поддержке политического объединения всех четырёх зон из-за
страха, что радикальная восточная зона инфицирует государственный аппарат западных зон»25.
Остаётся констатировать, что «мюнхенское фиаско» нанесло не только удар по общенациональной идее единства Германии, но и значительно ослабило позиции умеренно настроенных сил в СЗО, готовых идти на компромисс ради объединения.
По-лучилось, что среди немцев не нашлось достаточной силы
воли и желания, чтобы воспрепятствовать центробежным тенденциям.
Именно 1947 г. стал важной вехой на пути дальнейшего развития западных зон в сторону интеграции с Западом и создания
собственного сепаратного государства. С принятием плана Мар22
Ebd. S. 122.
В начале мая 1947 г. баварский премьер-министр пригласил всех премьерминистров восточных земель принять участие в конференции премьер-министров германских земель в Мюнхене.
23
Steininger R., Die Allierten und Deutschalnd 1945-1948. Aus Politik und Zeitgeschichte. Beilage zur Wochenzeitung Das Parlament, Yuli 1998; Филитов А.М.
Германский вопрос. От раскола к объединению. Новое прочтение. М., 1993.
24
Цит. по: Филитов А.М. Германский вопрос. От раскола к объединению.
Новое прочтение. М., 1993. С. 89.
25
Цит. по: Badstuebner R. Die Sowjetische Deutschlandpolitik im Lichte neuer
Quellen. Deutsche Frage in der Nachkriegszeit. Berlin, 1995. S. 122.

18
шала об экономической помощи объединение Германии перестало быть для них жизненно важной задачей – вопросом их
дальнейшего существования. А обострение отношений между
вчерашними союзниками, которое с 1947 г. стало стремительно
возрастать, осложнило дальнейшее решение германского вопро-са.
В архиве внешней политики РФ содержатся документы, которые отражают беспокойство руководящих кругов Москвы изза политики западных держав в отношении Германии. В октябре 1947 г. заведующий 3-м Европейским отделом Министерства иностранных дел СССР А. Смирнов писал в докладной записке на имя В.М. Молотова: «Изучение материалов показывает, что позиция союзных держав в вопросе о мирном урегулировании с Германией за полтора года, прошедшие с Парижской
сессии СМИД, коренным образом изменилась… В начале 1947
г. в по-зиции США, а также в позиции Великобритании произошли из-менения как в вопросе о сроках заключения германского мирного договора, так и в вопросе о его характере. На первый план выдвигается идея замены мирного договора – международным мирным статутом, причём с германского правительства или с какой-либо крупной германской политической партии снимает-ся ответственность за выполнение условий мирного договора…». И далее констатировалось: «Анализ имеющихся
в нашем распо-ряжении материалов и проводимых США и Великобританией в Германии практических мероприятий даёт
основание сделать вывод о том, что здесь речь идёт не о пропагандистском приёме или политическом шантаже, а о реальной угрозе политического и экономического расчленения
Германии и включения Западной Германии со всеми её политическими ресурсами в созда-ваемый США западный блок»26.
Советское руководство пыталось блокировать такое нежелательное для них развитие событий. В директивах советской делегации на Лондонской сессии СМИД, на первый план выдвигалось «заключение мирного договора с Германией», которое
связывалось с задачей восстановления «единой демократической Германии». Подчёркивалась важность борьбы за принятие
в Лондоне советских предложений по двум вопросам: «а) со26
Записка о позиции США, Великобритании и Франции по вопросу о заключении мирного договора с Германией. АВП РФ, Ф. 082. (Референтура по Германии). Оп. 34 (3-й Европейский отел. Переписка по вопросу мирного догово-ра с Германией), П. 149, Д. 32 Л. 92-93.
19
зда-ние демократического общегерманского правительства в
соответствии с решениями Потсдамской конференции; б) созыв
мир-ной конференции из представителей соседних союзных государств, а также других союзных государств, участвовавших
сво-ими вооружёнными силами в общей борьбе против Германии, с отклонением американского предложения о мирной конференции в составе всех стран, объявивших войну
Германии»27.
Однако Лондонская сессия СМИД, проходившая с 25 ноября по 15 декабря, закончилась полным провалом. Воспользовав-шись серьёзными разногласиями между участниками в вопросе о репарациях, государственный секретарь США Дж.
Маршалл прервал ход заседания и отказался продолжить работу конференции, не назначив при этом дату следующей встречи.
Таким образом, главными результатами этой сессии стало
дальнейшее обострение противоречий между союзными державами и объединение французской зоны оккупации с англо-американской, о чём было объявлено под занавес конференции. С
этого момента курс западных держав на создание сепаратного
государства становился всё более очевидным, что отразилось и
на германской политике Советского Союза.
23 февраля 1948 г. в Лондоне состоялась конференция представителей США, Великобритании, Франции, а также стран Бенилюкса по германской проблеме, на которой впервые отсутствовал Советский Союз. Конференция проходила в два этапа с
23 февраля по 6 марта и с 20 апреля по 1 июня 1948 г. В результате стороны договорились: «1) о включении Западной Германии в состав 16 государств, участвующих в плане Маршалла; 2)
об установлении контроля над Руром и образовании для этой
цели комиссии в составе США, Великобритании, Франции,
трёх стран Бенилюкса и Западной Германии...; 3) о созыве в
сентябре 1948 г. Учредительного собрания..., которое должно
вырабо-тать конституцию…»28.
Эти решения вызвали серьёзную озабоченность у советско27
Протокол заседания Политбюро ЦК ВКП(б) от 21 ноября 1947 г. Цит. по:
Наринский М.М. Берлинский кризис 1948-1949 гг. Новые документы из российских архивов. Новая и новейшая история, 1993, № 3. С. 18.
28
Тов. Молотову В.М. К итогам Лондонского совещания США, Великобритании и Франции по вопросу о Германии, АВП РФ Ф. 082, Оп. 35, П. 165, Д. 32,
Л. 15-16.
20
го руководства, которое стало искать пути противодействия политики западных держав. 9 марта 1948 г. для обсуждения некоторых вопросов в Москву был вызван В.Д. Соколовский. По
мнению исследователя М.М. Наринского, подробно изучившего архивные материалы по Берлинскому кризису, именно тогда
советской стороной был разработан план введения ограничений на коммуникации Берлина с западными зонами оккупации29. Это подтверждает и сообщение заместителя Соколовского генерал-лейтенанта М.И. Дратвина и В.С. Семенова, отправленное ими в середине апреля В.М. Молотову и министру вооружённых сил Н.А. Булганину. В документе говорилось: «Разработанный в соответствии с Вашими указаниями план контрольно-ограничительных мероприятий на коммуникации Берлина и советской зоны с западными зонами оккупации Германии проводится неуклонно – начиная с 1 апреля, кроме ограничений по воздушному сообщению, которые мы намерены провести позднее»30.
В этой связи интересен короткий обмен репликами, который состоялся между Сталиным и лидерами СЕПГ В. Пиком и
О. Гротеволем во время их встречи в Москве 26 марта 1948 г.:
«В октябре этого года, – отметил Пик, – в Берлине состоятся
новые выборы. Пик не думает, что выборы будут лучшими для
СЕПГ, чем в 1946 г. Они были бы рады, если бы союзников
уда-лить из Берлина.
Сталин замечает, – давайте попробуем, – может быть, выгоним»31.
Обострение противоречий между союзными державами по
германскому вопросу оказало влияние и на всё последующее
содержание этой беседы. О. Гротеволь, описывая положение в
Восточной Германии, подчеркнул полную неясность международно-правового положения Германии – «отсутствие общего
правительства, тогда как в Западной Германии проведены сепаратные меры о реорганизации Экономического Совета и фактически образовано правительство». Отсюда он делал выводы о
не-обходимости организации экономической базы советской
29
Наринский М.М. Берлинский кризис 1948-1949 гг. Новые документы из
российских архивов. Новая и новейшая история, 1993, № 3. С. 20.
30
Там же. С. 20.
31
Цит. по: Волков В.К. Германский вопрос глазами Сталина (1947-1952). В
кн. Узловые проблемы новейшей истории стран Центральной и Юго-Восточной Европы, М., 2000. С. 129-130.
21
зоны.
«Гротеволь говорит, что при дальнейшем развитии Советской зоны они не хотели бы проводить сепаратных мероприятий по государственному отделению зоны до того, как эти меропри-ятия будут предприняты на западе.
Сталин замечает, что у нас такая же политика. Это верная
политика.
Гротеволь говорит, что в связи с этим они откладывают создание парламента и правительства в советской зоне».
Сталин одобрил такую политику, но добавил: «…вы всё-таки должны создать некоторые суррогаты или, вернее, зародыши
(эмбрионы)
общегерманского
парламента
и
правительства». Затем он опять вернулся к этому вопросу:
«Сталин ставит ещё вопрос. Он говорит, что хорошо было
бы, если бы какой-либо орган народного конгресса выработал
конституцию Германии и выдвинул её на обсуждение как в западной, так и в восточной Германии. Эта конституция не должна быть очень демократической, чтобы не отпугнуть людей,
но она всё же должна быть достаточно демократической, чтобы
лучшие элементы Запада и Востока могли её принять. Это было
бы очень хорошо. Всё население надо привлечь к обсуждению
конституции. Это создаст психологическую основу для осуществления единства Германии».
Сталина не удовлетворил ответ Пика, что Народный совет
избрал комиссию по конституции, а также комиссии по мирному договору, по экономическим вопросам и другие.
«Сталин замечает, что комиссия для мирного договора - это
формальный вопрос. А выработку конституции он, Сталин,
считает одним из основных рычагов для подготовки германского населения к единству. Нельзя всё время повторять
слова о единстве. Их послушают несколько раз, а потом это
всем надоест. Надо дать конкретный план и втянуть в выработку этого документа население... Дело не в том, чтобы осуществить кон-ституцию. Это не скоро будет. Надо сделать
её рычагом для подготовки масс к объединению Германии. Англичане и амери-канцы будут стараться купить немцев, поставить их в привилегированное положение. Против этого есть
одно средство, – под-готовить умы людей к единству.
Пик говорит, что они уже пробовали сделать это по линии
партии в 1946 г.
Сталин говорит, что это не то. Комиссия должна выработать
22
конституцию, а конгресс обсудит её и одобрит, после чего пустит в народ. Это будет длительный процесс. Если он потребует несколько лет, то вы выиграете от этого. Если умы будут
подго-товлены к этой идее, то единство нельзя разрушить. Тогда американцы должны будут капитулировать…»32.
Как видно из беседы, Сталин продолжал проводить курс на
германское единство и заключение мирного договора. Следующая его встреча с немецкими лидерами состоялась в декабре
1948 г. после проведения денежной реформы в западных зонах
и начавшихся с конца июня мероприятий по ограничению коммуникаций Берлина с западными зонами.
Беседа началась с сообщения немецких лидеров о положении в Восточной Германии. «Пик отметил сложность сложившейся обстановки. В Берлине, подчеркнул он, существует два
магистрата и идёт валютная война. Западные оккупационные
державы твёрдо решили превратить Западную Германию в военный плацдарм против Советского Союза. Компартия там
остаётся слабой, ей не хватает политической и идеологической
яс-ности. У самой СЕПГ нет ещё единой политики для Западной и Восточной Германии. В последнее время руководителям
СЕПГ официально запрещён въезд в западные зоны
Германии».
Сталин посоветовал лидерам СЕПГ изменить тактику и
перестать афишировать свои связи с КПГ в западных зонах.
«Было бы хорошо также, – заметил он, – если бы несколько хороших коммунистов вошли в СДПГ на Западе и отреклись от
коммунизма, а потом стали изнутри разлагать СДПГ».
В целом эта беседа была посвящена вопросам дальнейшего
экономического и политического развития зоны, подготовке
со-здания будущего правительства.
Так, выслушав отчёт Пика о социально-экономической политике СЕПГ, Сталин выразил своё несогласие. ««Тов. Сталин
говорит, что он не совсем согласен с политикой изложенной Пиком. Никакой экспроприации пока не нужно, не созрело это дело. Не нужно и никаких обязательных постановлений, прямо
бьющих по голове капиталистические элементы. Вы ослабляете себя этим. Путь к народной демократии ещё преждевременен. Надо подождать. Но следует издать закон против спекуляции. Отдельных спекулянтов наказывать, а всей группы капита32
Там же. С. 130-131.
23
листов не трогать… Предложения об организации спецотделов
и присоединении частных предприятий к плановому отделу
так-же не годятся. Контроль над частными предприятиями
надо ус-танавливать иначе. В Германии обстановка сложная,
надо идти к социализму не прямо, а зигзагами. В этом своеобразие задачи. Если же вы будете проводить в жизнь положения
народной де-мократии, то коалиция развалится и увеличится
количество сто-ронников Шумахера среди рабочих»33.
Обосновывая свою точку зрения, Сталин в ходе беседы постарался связать её со своими общими взглядами на германский вопрос:
«Тов. Сталин продолжает, что не на тех вопросах надо сосредотачивать сейчас внимание германского народа, какие
ставятся в странах народной демократии, а на вопросах о
единстве Германии, о мирном договоре, о снижении цен, о повышении заработной платы, о лучшем питании. Это объединит всю Германию, а в этом самое главное…»
Центральным моментом встречи стал поставленный Пиком
вопрос об организации немецкого правительства в Берлине в
том случае, если будет создано западногерманское правительство.
«Тов. Сталин замечает, что вы не хотите быть инициаторами раскола Германии и это совершенно понятно. Однако если
на Западе будет создано сепаратное западногерманское правительство, то придётся создать правительство и в Берлине.
Тов. Молотов выражает сомнение, нужно ли называть это
правительство зональным. По мнению тов. Молотова, его лучше назвать временным германским правительством.
Пик соглашается.
Тов. Сталин считает, что более целесообразно назвать его
временным германским правительством. Это будет намёк на
то, что правительство образовано временно, пока не будет
объединения Германии».
Далее последовало детальное обсуждение процедуры создания такого правительства, в ходе которого Ульбрихт предложил, чтобы правительство было образовано Народной палатой,
а потом утверждено Немецким Народным Советом. По-видимому, Сталина удовлетворило такое предложение34.
33
Там же. С. 132.
Цит. по: Волков В.К. Германский вопрос глазами Сталина (1947-1952). В
кн. Узловые проблемы новейшей истории стран Центральной и Юго-Восточ34
24
Фактически на этой встрече была определена процедура создания правительства ГДР, осуществлённая в октябре 1949 г.
Как видно из высказываний Сталина в ходе этой беседы, он
не терял в 1948 г. надежды на объединение Германии, несмотря
на разразившийся из-за Западного Берлина кризис в отношениях с союзными державами.
В литературе существует несколько точек зрения о причинах, побудивших Москву прибегнуть к столь жёстким мерам.
По мнению многих современных исследователей, сепаратная
денежная реформа, проведённая оккупационными державами в
западных зонах, не стала для Советского Союза неожиданностью и поэтому не могла быть главной причиной конфликта, а
использовалась им как повод для установления блокады Берлина35. Предполагается, что Советский Союз не хотел окончательного разрыва отношений с западными державами, и стремился
таким способом подтолкнуть их к переговорам. Согласно другой точке зрения, раздел Германии воспринимался в Москве как
неизбежный факт, поэтому она сделала ставку на выигрыш во
времени. Есть и другая крайняя версия, СССР хотел спровоцировать раздел Германии и выгнать союзников из Западного Берлина36.
В Министерстве иностранных дел СССР внимательно следили за развитием кризиса и за реакцией на него Западных держав. В рабочих документах июля 1948 г. содержалась следующая оценка позиции США по этому вопросу: «На пресс-конференции 21 июля Маршалл заявил: «Нас не запугают и не вынудят каким бы то ни было путём отказаться от наших действий в
соответствии с правами и обязанностями, которые мы имеем в
Берлине и вообще в Германии. В то же время мы намерены использовать все возможности переговоров для достижения приемлемого решения с тем, чтобы избежать той трагедии, которую
представляет для всего мира война»37.
ной Европы, М., 2000. С. 132-136.
35
Филитов А.М. Германский вопрос. От раскола к объединению. Новое прочтение. М., 1993; Наринский М.М. Берлинский кризис 1948-1949 гг. Новые
документы из российских архивов. Новая и новейшая история, 1993, № 3;
Scherstjanoi E. Die Berlin-Blokade 1948/1949 im sowjetischen Kalkuel. Zeitschrift fuer Geschichtwissenschaft, 46. Jahrgang, 1998.
36
См. подробнее: Scherstjanoi E. Die Berlin-Blokade 1948/1949 im sowjetischen
Kalkuel. Zeitschrift fuer Geschichtwissenschaft, 46. Jahrgang, 1998. S. 497-499.
37
Позиция США в отношении ответной ноты СССР от 14.07. «О положении
в Берлине». АВП РФ, Ф. 082, Оп. 35, П. 165, Д. 32, Л. 26.
25
Для характеристики линии Великобритании приводилось
высказывание Бевина, который вечером 22 июля заявил в палате общин, что «английское правительство готово обсудить с советским правительством берлинский вопрос и другие дела, как
только будут устранены технические трудности, мешающие
нор-мальному сообщению с нашим сектором Берлина». А также ин-формация Зарубина Г.Н. о том, что личный парламентский сек-ретарь Эттли, член палаты общин Мойл в ответ на вопрос, «как он, Мойл, расценивает советскую ноту, заметил, что
четырёхсторонний контроль и управление Берлином является
неосуще-ствимой задачей»38.
В целом составители документа пришли к выводу, что «общее впечатление от советской ноты сформулировал корреспондент «Нью-Йорк Стар»: «Политика США, – пишет он, – применить силу и возможно военные действия в качестве последнего
средства не сумела запугать Россию, однако она до смерти
перепугала французов и глубоко обеспокоила англичан»39.
Вероятно, советское руководство исходило на тот момент
из убеждения, что западные державы не пойдут на военную
конфронтацию и будут вынуждены сесть за стол переговоров.
Помочь пролить свет на истинные мотивы советской акции позволяет беседа представителей США, Великобритании и Франции с И.В. Сталиным 2 августа 1948 г. «Тов. Сталин говорил о
двух моментах: о специальной валюте в Берлине и о решениях
Лондонского совещания. Он, тов. Сталин признает, что эти решения вызвали и стимулировали те ограничительные меры, о
которых идёт речь… Он, тов. Сталин, уже сказал и повторяет и
может даже, если это необходимо, записать, что одновременно
с ликвидацией ограничительных мер по транспорту, принятых
Военной администрацией советского правительства, должна
быть отменена специальная валюта – марка «Б», введённая
тремя державами в Берлине, – и заменена той валютой,
кото-рая имеет хождение в советской зоне, т.е. валютой
«дойче марк». Это первое. Во-вторых, должно быть дано заверение, что исполнение решений Лондонской конференции будет отло-жено до того, пока представители четырёх держав не встре-тятся и не договорятся по основным вопросам,
38
Реакция в Англии на ноту советского правительства от 14.07 «О положении в Берлине». АВП РФ, Ф. 082, Оп. 35, П. 165, Д. 32, Л. 18, 21.
39
Позиция США в отношении ответной ноты СССР от 14.07 «О положении в
Берлине». АВП РФ, Ф. 082, Оп. 35, П. 165, Д. 32, Л. 28.
26
касающимся Германии». При этом Сталин подчеркнул, что он
выступает про-тив создания западногерманского правительства,
а объединение трёх западных зон в одну, это может быть и лучше. «Приостановите исполнение лондонских решений и отмените «марку Б». Никаких затруднений не будет. Это можно
хоть завтра сделать», – подытожил Сталин40.
На наш взгляд, пойдя на серьёзное обострение отношений с
западными державами, советское руководство в первую очередь стремилось помешать образованию государства на территории западных оккупационных зон и рассчитывало с позиции
силы побудить их к переговорам по германскому вопросу. В
случае отказа союзных держав от обсуждения проблемы и продолжения курса на отделение Западной Германии оно надеялось создать такие условия, при которых союзники были бы
вынуждены уйти из Западного Берлина. Это позволило бы
включить весь го-род в экономическую систему советской
зоны оккупации. Поскольку в случае раздела Германии этот
«островок Запада» в центре советской оккупационной зоны нарушал бы целостность и спокойствие будущего восточно-германского государства.
Однако советское руководство недооценило решимость
западных держав, которые умело использовали ситуацию вокруг Берлина для ускорения создания западногерманского государства.
После берлинского кризиса события по организации двух
германских государства стали развиваться со стремительной
скоростью. На Западе – принятие 8 мая 1949 г. Парламентским
Советом Основного закона, его одобрение 12 мая военными губернаторами, торжественное обнародование Основного закона
23 мая (дата образования ФРГ), реорганизация института военных губернаторов в институт Верховных комиссаров западных
держав в Германии 20 июня, первые выборы в бундестаг ФРГ
14 августа и избрание президента – лидера СвДП Т. Хойса и федерального канцлера – К. Аденауэра 15 сентября 1949 г.
На Востоке – принятие проекта Конституции Германской
Демократической Республики Немецким народным советом 19
40
Беседа тов. И.В. Сталина с американским послом Б. Смитом, британским
представителем Б. Робертсом и французским послом И. Шатеньо 2 августа
1948 г. Цит. по: Наринский М.М. Берлинский кризис 1948-1949 гг. Новые докумен-ты из российских архивов. Новая и новейшая история, 1993, № 3. С.
25.
27
марта 1949 г., выборы в третий Немецкий народный конгресс
15-16 апреля, образование временной Народной палаты 7 октября (дата образования ГДР), реорганизация СВАГ в Советскую
контрольную комиссию (СКК) 10 октября, избрание В. Пика
президентом ГДР 11 октября, утверждение Народной палатой
правительства ГДР во главе с О. Гротеволем 12 октября и установление дипломатических отношений между ГДР и СССР 15
октября 1949 г.41
Таким образом, попытка союзных держав совместно управлять Германией закончилась образованием на её земле двух государств – Федеративной Республики Германия и Германской
Демократической Республики. О том, могло ли их объединение
произойти раньше 1990-го г., рассмотрим далее.
2. Германская политика Советского Союза в 1949-1952
гг. Становление ГДР.
Немецкий историк В. Лот назвал образование Германской
Де-мократической Республики «нежеланным детищем» Кремля42. В понимании её основателей ГДР являлась образованием
сугубо временным, «средством для достижения цели, государством на время»43.
«Нежеланным детищем» оказалась и Федеративная Республика Германия для Запада. Как отмечает исследователь И.Ф.
Максимычев, США очень нуждались в западногерманской армии, которой предстояло защищать участок фронта против потенциального наступления Советского Союза. Именно поэтому
они пошли на образование государства. Предполагалось, что
часть Германии будет легче удержать под контролем, чем всю
страну. Поддержание претензий ФРГ на присоединение Восточ-ной Германии должно было, по мнению исследователя,
служить средством для укрощения политической динамики государства, которое практически сразу стало «экономическим
великаном» Западной Европы44.
Фактически создание обоих немецких государств состоя41
Филитов А.М. Германский вопрос. От раскола к объединению. Новое прочтение. М., 1993. С. 109-110.
42
Loth W. Stalins ungeliebtes Kind. Warum Moskau die DDR nicht wollte. Berlin,
1994.
43
Badstuebner R. Die sowjetische Deutschlandpolitik im Lichte neuer Quellen.
Die deutsche Frage in der Nachkriegszeit, Berlin, 1995. S. 127.
44
Максимычев И.Ф. Германский фактор в европейской политике России.
Конфликт и партнёрство 1914-2004 гг. М., 2004. С. 73.
28
лось против воли немецкого народа, который в те годы желал
скорейшего объединения своей страны, и явилось «нежеланным» следствием холодной войны.
Следует отметить, что с этого момента на решение германской проблемы помимо позиций держав-победительниц, в
чью компетенцию, собственно и входил германской вопрос, всё
боль-шее влияние стал оказывать такой фактор, как политика
правительств двух немецких государств. И хотя в первый период сво-его существования ФРГ и ГДР были существенно ограничены в суверенитете и не могли проводить самостоятельную
внешнюю политику, их создателям приходилось учитывать в
той или иной
степени позицию своих «протеже».
Cоздание на территории Германии двух государств привело
к тому, что для многих лидеров ФРГ и ГДР сохранение собственных позиций приобрело особую значимость. Обеспеченная власть над частью страны оказалась для них более привлекательной, чем не гарантированная перспектива получения
власти в общенациональном масштабе.
Ещё до провозглашения Германской Демократической Республики лидеры СЕПГ настаивали в беседе с советскими представителями на переносе выборов на один год. В августе 1949
г. Пик и Гротеволь в разговоре с Семёновым объясняли свою
по-зицию тем, что «за год деятельности “временного правительства” Советский Союз поможет улучшить ситуацию со
снабжени-ем в Восточной Германии, и это позволит СЕПГ в
союзе с новыми партиями победить ХСС и ЛДПГ». Во время
визита в Мо-скву к этим доводам добавились и другие. Руководители СЕПГ были уверены, что в течение года «дальнейшее
развитие в Западной Германии ясно продемонстрирует, что положение там ухудшается, в противоположность прогрессу на
Востоке. Об этот факт разобьётся вся пропаганда Запада, проводимая им в восточной зоне»45.
Трудно сказать, какие именно аргументы возымели действие, однако согласие на отсрочку выборов до осени 1950 г.
лидеры СЕПГ от Москвы получили. На наш взгляд, главной
причиной такого решения могло стать опасение Сталина, что с
поражением СЕПГ на выборах, он потеряет важный инструмент для проведения своей германской политики. Кроме того,
45
Цит. по: W. Loth. Stalins ungeliebtes Kind. Warum Moskau die DDR nicht
wollte. Berlin, 1994. S. 163.
29
победа СЕПГ на выборах явилась бы определенной демонстрацией доверия населения к проводимому курсу.
Примечательно, что уже с декабря 1949 г. в беседах между
лидерами СЕПГ и советскими представителями всё чаще на
пер-вое место стала выходить проблема подготовки партии к
выборам 1950 г. Так, по мнению В.С. Семёнова, СЕПГ следовало боль-ше сосредоточиться на организационных вопросах и
избегать политически острых тем, например, о польско-немецкой грани-це по Одеру-Нейссе или о «поддержании мира вместе с аденау-эровскими разжигателями войны»; дифференцированно подхо-дить к буржуазным партиям – определить, кто
относится к «вра-гам», к «группе колеблющихся», или к «левым
элементам», уси-лить среди последних агитацию. Основные
положения избирательной программы (т.н. «зародыши») должен был разработать Национальный фронт, к деятельности которого следовало привлечь не только массовые организации,
профсоюзы, но и частных предпринимателей и отдельных буржуазных политиков. Фактически Семенов предложил заключить политический союз между всеми силами на основе национальных интересов. При этом Национальный фронт, по мнению Семенова, должен был выступать не только за единство
Германии и мир, но и выдвигать более конкретные предложения по развитию мирной ин-дустрии, строительству городов,
улучшению жизненного уров-ня46.
По мнению некоторых немецких учёных, именно после этой
беседы, среди деятелей буржуазных партий начались массовые
аресты. Преследования оппозиции, сигналом к которым послужила данная встреча руководства СЕПГ с В.С. Семёновым, они
рассматривают как свидетельство об отказе СССР от курса на
единство Германии, что на наш взгляд абсолютно неверно и
про-тиворечит не только содержанию встречи, но и последовавшему развитию событий47.
Тем не менее, имеются бесспорные свидетельства нажима,
которое предпринимали советские представители в ГДР на лидеров буржуазных партий. Так в одной из частных бесед В.С.
46
Bechpraechung am 24.12.1949 um 5 Uhr mit Semejnow. ZPA NL 36/737 Bl.
16-21. R. Badstuebner, W. Loth (Hrsg.) Wilhelm Pieck – Aufzeichnungen zur
Deutschlandpolitik 1945-1953, Berlin, 1993. S. 321.
47
См. подробнее: Шерстяной Э. «Германская политика» СССР после образования двух немецких государств, 1950 год. Россия и Германия, Выпуск 2, М.,
2001. С. 254.
30
Семёнов прямо сказал представителю ЛДПГ Кастнеру, что «одна десятая часть членов партии должна быть устранена», и что
«у партии не будет будущего, если она будет представлять интересы только монополистов и юнкеров» и «выступит против
народных предприятий»48.
В дальнейших беседах руководство СКК не раз критиковало лидеров СЕПГ за недостаточные усилия по выполнению их
рекомендаций. 23 января 1950 г. состоялось довольно детальное
обсуждение положения в ГДР при участии с немецкой стороны
Пика и Ульбрихта, с советской – Чуйкова, Семёнова, Пушкина,
Ильичева и Семичастного. В ходе встречи была подробно проанализирована работа СЕПГ и сделан неутешительный вывод о
том, что «работа партии очень слабая», особенно, среди частных предпринимателей и крестьян, которые до сих пор не
были ознакомлены с «законом о защите труда хозяйственных
работников». Неважно, по мнению советских представителей,
взаимодействовала партия с профсоюзами, но самое главное в
работе СЕПГ «не чувствовался дух победы».
Большое внимание в ходе беседы было уделено проблеме
составления единых избирательных списков. Было отмечено,
что буржуазные партии «спекулируют массами» и выступают
против создания единых избирательных списков, и что «следует убедить их в необходимости» принятия такого решения.
Семёнов констатировал, что политики СЕПГ боятся вступать в
дискуссии с «реакционерами», тогда как идеологическая борьба
по-прежнему остаётся очень важной. «Политические вопросы
ино-гда серьёзнее экономических», – отметил в своём дневнике
В. Пик. При этом лидерам СЕПГ была обещана экономическая
по-мощь в виде кредитов, которые должны были поступить в
авгу-сте-сентябре и способствовать улучшению положения в
ГДР.49
Немецкая исследовательница Э. Шерстяной, подробно изучившая германскую политику СССР в 1949-1950-х г., отмечает,
что несмотря на старания Советской контрольной комиссии
48
Bespraechung bei Tschuikow 23.01.1950, ZPA NL 36/736. R. Badstuebner, W.
Loth (Hrsg.) Wilhelm Pieck – Aufzeichnungen zur Deutschlandpolitik 1945-1953,
Berlin, 1993. S. 164.
49
Bechpraechung am 23.1.1950 um 8 Uhr mit Tschujkow, Semjenowm, Puschkin,
Iljitschow, Semitschastnow, Ulbrricht, Pieck. .ZPA NL 36/37 Bl. 16-21. R. Badstuebner, W. Loth (Hrsg.) Wilhelm Pieck – Aufzeichnungen zur Deutschlandpolitik 1945-1953, Berlin, 1993. S. 326.
31
«привлечь на свою сторону критически настроенные элементы
из буржуазного лагеря», она не только не добилась успеха, но
и всё больше утрачивала их доверие. 19 января 1950 г. на совещании у руководителя СКК В.И. Чуйкова с озабоченностью отмечалось: «Нет уверенности в том, что при выборах массы рабочих, крестьян, домашних работниц пойдут за СЕПГ»50.
Определённую нервозность в складывающейся обстановке
вызвало предложение Верховного комиссара США в Германии
Д. Макклоя о проведении общегерманских свободных выборов, высказанное им в феврале 1950-го г. на пресс-конференции во
Франкфурте-на-Майне, а затем направленное в форме официального послания главе СКК – генералу Чуйкову 51. Для руководства ГДР эта инициатива была абсолютно неприемлема.
Они с тревогой смотрели на предстоящие собственные выборы
и ду-мали о том, как лучше расправиться с конкурирующими
буржу-азными партиями, тем более для них не представлялось
возмож-ным завоевать большинство в масштабах всей Германии, хотя бы уже потому, что избирателей в ФРГ было почти
втрое боль-ше чем в ГДР. Однако подобная расстановка сил
совсем не означала, что лидер Западной Германии чувствовал
себя более уве-ренно. Общегерманские выборы, если бы они
состоялись, вряд ли принесли бы победу Аденауэру, ведь, как
известно, в авгус-те 1949 г. он был избран канцлером с перевесом всего в один го-лос.
По мнению А.М. Филитова, выдвигая идею всеобщих
выбо-ров, Макклой «вряд ли намеревался свергнуть строптивого канц-лера». Однако перспектива свободных выборов, причём
скорых, могла бы служить «сдерживающим средством», своеобразной «уздой» для канцлера в его битве за суверенитет52.
Формального ответа на предложение американцев с советской стороны не последовало. Позиция СЕПГ по этому вопросу
была представлена общественности в партийной газете «Нойес
Дойчланд», суть которой сводилась к следующему: «Мы готовы вести переговоры с кем угодно о подлинных свободных вы50
Цит. по: Шерстяной Э. «Германская политика» СССР после образования
двух немецких государств, 1950 год. Россия и Германия, Выпуск 2, М., 2001,
С. 254.
51
Филитов А.М. Германский вопрос. От раскола к объединению. Новое прочтение. М., 1993. С. 118.
52
Там же. С. 119.
32
борах при двух необходимых предпосылках, каковыми являются уход американских интервенционистских войск из их штаба
в Петерсберге и мирный договор для всей Германии»53. Естествен-но, что с подобными условиями на Западе согласиться не
могли.
В принципе это предложение о проведении всеобщих выборов трудно рассматривать как реальную альтернативу решения
германского вопроса, поскольку ни США, ни Советский Союз
не придавали ей серьёзного значения и цели реального объединения Германии эта инициатива, судя по всему, не преследовала.
Таким образом, начальный период существования двух немецких государств был отмечен страхом политической элиты
перед возможной потерей власти. Ни руководство ГДР, ни канцлер ФРГ К. Аденауэр не обладали стопроцентной уверенностью
в долговременном характере своих государств. Вероятность того, что державы-победительницы сумеют договориться между
собой и придут к соглашению об объединении Германии, не
учи-тывая их интересы, оставалась достаточно высокой. Поэтому они спешили упрочить свои позиции.
В течение марта 1950 г. руководству СЕПГ не без помощи
Советской Контрольной Комиссии удалось склонить, используя
различные средства, буржуазные партии к созданию единых избирательных списков. Так 15 марта 1950 г. своё согласие В. Пику дал лидер ХДС О. Нушке, 20 и 25 марта – представители
ЛДПГ Г. Кастнер и К. Хаманн. Окончательное одобрение на выдвижение единых списков с буржуазными кандидатами руководство СЕПГ получило от Москвы в начале мая при личной
встрече с советским руководством54.
В ходе беседы восточногерманских лидеров со Сталиным,
которая состоялась 4 мая 1950 г., В. Пик доложил о подготовке
к выборам. «Это будут самые большие выборы, которые будут
проходить одновременно в органы управления общин, крейсов,
земель, а также в парламент ГДР», – подчеркнул он. «Всего будет выдвинуто около 500 тыс. кандидатов. СЕПГ, как партия,
выдвигает 102 тыс. кандидатов. Политические лозунги вытекают из платформы Национального фронта – это мир, единство,
53
Цит. по: Новик Ф.И. «Оттепель» и инерция холодной войны (Германская
политика СССР в 1953-1955 гг.), М., 2001. С. 24.
54
«Скостить половину суммы репараций… мы можем». Встреча Сталина с
руководством СЕПГ. Источник № 3, 2003. С. 112.
33
улучшение жизненного уровня населения, подъём промышленности, сельского хозяйства, ремесла и культуры…». И далее
пре-зидент ГДР сообщил: «Готовясь к выборам, СЕПГ уже
добилась заявления всех партий ГДР о единой избирательной
Программе, а также соглашения руководителей всех партий о
вы-ставлении единых списков на выборах (соглашение было
подписано 28 марта 1950 г.).
Тов. Сталин интересуется соотношением сил по спискам.
Будет ли у коммунистов большинство?
Пик излагает предложения СЕПГ по этому вопросу, согласно которым буржуазные партии (ХДС и ЛДПГ) получат всего
24% депутатских мандатов, СЕПГ – 22%, а новые партии,
проф-союзы, союз молодёжи, женский союз, культурбунд и др.
организации получат в общей сложности 54%.
Тов. Сталин спрашивает, есть ли гарантия, что эти и другие
представители пойдут вместе с СЕПГ?
Пик подтверждает это, указывая, что там много членов
СЕПГ»55.
Тема предстоящих в октябре выборов так или иначе присутствовала во всех затрагиваемых в ходе беседы вопросах: шла ли
речь о принятии пятилетнего плана развития ГДР или об увеличении заработной платы рабочим, на котором настаивал Сталин∗, основной задачей оставалось скорейшее улучшение жизненного уровня восточных немцев. Этому должно было
способ-ствовать и сокращение репараций в два раза, на которое пошло советское правительство. Последнее, видимо, явилось довольно неожиданной новостью для восточногерманских
лидеров.
«Тов. Сталин говорит, необходимо привести в ясность наши
репарационные отношения. Согласно договорённости на Потсдамской конференции, а также исходя из советских заявлений
на этих конференциях, общая сумма наших взысканий по репарациям составляет 10 млрд. долларов. По нашим подсчётам, о
чём Вам будет доложено, Германия выплатила по репарационным долгам, включая поставки, предусмотренные на 1950 г.,
около 3660 млн. долларов. Стало быть, осталось выплатить
6340 млн. долларов. Мы считаем, говорит тов. Сталин, что
этот ос-таток мы могли бы, идя навстречу интересам Гер55
Там же. С. 112.
Об этом повышении было объявлено 3 сентября 1950 г., однако не на 10%,
как предлагал Сталин, а на 8%.

34
мании, сократить надвое. Это значит скостить половину с
6340 млн. долларов. Останется 3170 млн. долларов»56. Эту сумму предлагалось выплачивать в течение последующих 15 лет,
что должно было составить около 211 млн. долларов в год.
«Тов. Сталин спрашивает, – Подходит ли Вам такая комбинация?
Ульбрихт и Пик отвечают, что очень подходит.
Тов. Сталин говорит, что это облегчит бюджет и пятилетку
Германской Демократической Республики и позволит выше
поднять жизненный уровень её населения»57.
Таким образом, главную ставку в достижении победы на
предстоящих выборах СЕПГ и Москва сделали на улучшение
экономической ситуации в Восточной Германии и на выдвижение единых списков кандидатов от всех партий. Одной из
основных задач, которую в связи с этим следовало решить лидерам ГДР, явилось привлечение населения к выборам. В. Пик
с сожалением отметил, что «в мае 1949 г. у партии был опыт
про-ведения выборов по единым спискам в народный конгресс.
Бур-жуазные партии выдвинули тогда лозунг не участвовать в
выборах или голосовать против списков. СЕПГ плохо подготовилась тогда к выборам. В результате было получено 66% голосов за кандидатов, выдвигавшихся по единым спискам. Сейчас будет развёрнута более основательная подготовка к выборам и можно рассчитывать на другой исход. СЕПГ будет добиваться получения 80-85% голосов избирателей за единые
списки.
Тов. Сталин замечает, что в сравнении, например, с последними американскими президентскими выборами это был бы хороший результат. В США за Трумэна подали голоса только 56%
избирателей, и Трумэн не получил абсолютного большинства»58.
Надо заметить, СЕПГ успешно справилась с этой задачей.
Угрозы, аресты, а также агитация непосредственно на предприятиях и в деревнях способствовали высокой явке избирателей.
Согласно данным, приведённым немецким исследователем В.
Лотом, около 90% населения пришло 15 октября 1950 г. на избирательные участки. Махинации при подсчёте голосов позволили увеличить эту цифру до 98,73%. Из них 99,72% избира56
«Скостить половину суммы репараций… мы можем». Встреча Сталина с
руководством СЕПГ. Источник № 3, 2003. С. 108.
57
Там же. С. 108.
58
Там же. С. 113.
35
телей проголосовали за единые списки59.
По мнению некоторых исследователей, многие восточные
немцы проголосовали за единые списки в знак протеста против
политики Аденауэра. Кроме того, с их точки зрения, эти выборы должны были стать последними выборами во «временном
образовании» ГДР, за которыми должны были последовать свободные демократические выборы во всей Германии60.
Выступая на первом конгрессе Национального фронта 26
августа 1950 г. лидер ХДС О. Нушке охарактеризовал «единый
список, как единственную возможность предотвратить раскол
миролюбивых патриотических сил». Он указал на неуместность
предвыборной борьбы, в которой «один нападает на другого, в
которой есть победители и побеждённые, в которой мы забываем об интересах великого общего дела»61.
Решившись в 1950 г. на выдвижение единых списков кандидатов от СЕПГ и буржуазных партий, Москва вряд ли предполагала, что по подобному сценарию будут проводиться все последующие выборы. Советский Союз по-прежнему придерживался установки на воссоединение Германии и рассчитывал в
ближайшем будущем на подписание с ней мирного договора на
приемлемых для себя условиях.
Неслучайно после возвращения из Москвы Политбюро
СЕПГ 2 июля 1950 г. приняло «Решение об усилении борьбы в
Запад-ном Берлине и Западной Германии», в котором говорилось: «По-литбюро самокритично констатирует, что политика
и работа СЕПГ недостаточно ориентированы на решение общегерманской задачи». С учётом факта, что «главная задача состоит в развитии общегерманской политики, ведущие органы партии не должны ограничиваться только задачами в ГДР»62.
В соответствии с этим решением руководство СЕПГ бросило все силы на популяризацию политики ГДР в Западной Германии. Было издано немало брошюр. Тысячи писем и телеграмм отправили активисты «Национального фронта» западным немцам. Однако успех этой пропагандистской акции был
59
Loth W. Stalins ungeliebtes Kind. Warum Moskau die DDR nicht wollte. Berlin,
1994. S. 166.
60
Шерстяной Э. «Германская политика» СССР после образования двух немец-ких государств, 1950 год. Россия и Германия, Выпуск 2, М., 2001, С. 58269.
61
Там же. С. 258.
62
Цит. по: Badstuebner R. Die Sowjetische Deutschlandpolitik im Lichte neuer
Quellen. Deutsche Frage in der Nachkriegszeit. Berlin, 1995. S. 128.
36
сомнителен с самого начала.
Вскоре представители СКК и лидеры СЕПГ были вынуждены констатировать свою неудачу в проведении «разъяснительной кампании». Во время одной из встреч с Чуйковым и
Семёновым В. Пик записал в своём дневнике: «Борьба за мир
(пору-чение Сталина) в Западном Берлине / и Западной Германии – очень плохо, только 71000 подписей». Основную причину тако-го неутешительного итога, участники беседы видели в
«мнимом страхе и трусости» населения63.
В октябре 1950 г., спустя несколько недель после конференции трёх западных держав в Нью-Йорке∗, на которой было объявлено о «желательности вовлечения ФРГ в западную систему
обороны», состоялось Пражское совещание министров иностранных дел восточноевропейских стран. В нём впервые принял
участие представитель ГДР. На этот раз Советский Союз выступил с инициативой создания «Общегерманского учредительного Совета из равного количества представителей ГДР и ФРГ,
который должен был подготовить образование временного, демократического, мирного общегерманского суверенного правительства, а также представить правительствам СССР, США, Великобритании и Франции на совместное утверждение соответствующие предложения»64. Фактически эта идея уже фигурировала в 1949 г. на Парижской сессии СМИД, новым стал пункт,
что «при известных обстоятельствах может быть проведён непосредственный опрос германского народа относительно этого
предложения»65.
В правительственном заявлении ГДР от 15 ноября 1950 г.,
которое было предварительно согласовано с Советской Контрольной Комиссией, О. Гротеволь развил эту идею дальше и
предложил, чтобы «Общегерманский учредительный Совет
взял на себя и подготовку условий для проведения общегерманских выборов в Национальное собрание». 30 ноября оба
предложения были направлены канцлеру Аденауэру в форме
63
Bespraechung am 3.7.1950 mit Tschuikow, Semenow, Semitschastnow, Dawidow um 8 Uhr abends. ZPA NL 36/736, Bl. 175-177. Wilhelm Pieck – Aufzeichnungen zur Deutschlandpolitik 1945-1953, Berlin, 1993. S. 351.

Конференция в Нью-Йорке проходила с 12 по 19 сентября 1950 г.
64
Loth W. Stalins ungeliebtes Kind. Warum Moskau die DDR nicht wollte. Berlin,
1994. S. 171.
65
Цит. по: Филитов А.М. Германский вопрос. От раскола к объединению. Новое прочтение. М., 1993. С. 141.
37
официального письма министра-президента ГДР66.
Правда, какие именно условия должны были быть созданы
для проведения свободных выборов, авторы документы не уточнили. Имелся ли в виду вывод американских войск с территории ФРГ или разрешение бундестагом деятельности партий и
организаций ГДР, оставалось неясным. Не были обозначены в
послании и сроки создания предполагаемого общегерманского
пра-вительства.
Однако в качестве отправной точки для поиска компромисса это предложение, на наш взгляд, вполне подходило. Вряд ли
данная инициатива подразумевала перенос модели развития
Германской Демократической Республики на всю Германию,
ведь при её реализации представители ФРГ приняли бы такое
же равное участие в формировании нового объединённого правительства, а, следовательно, и государства, как и представители ГДР. Сохранение существующего режима в Восточной части Германии, таким образом, ставилось в одинаковой степени
под вопрос, как и сохранение существующего режима в ФРГ.
Интересно, что с этого момента в ЦК СЕПГ стали всё чаще
раздаваться голоса о том, что «следует воздерживаться от
внут-риполитических мер, которые могли бы осложнить будущие свободные выборы». Рудольф Хернштадт охарактеризовал
эти изменения следующим образом: необходимо «сконцентрировать наш огонь на американском агрессоре и атаковать
прави-тельство ФРГ лишь настолько, насколько мы будем
уверены, что наше наступление найдёт поддержку среди широких масс Западной Германии»67.
Представители Союзной Контрольной Комиссии довольно
подробно обсуждали дальнейшие шаги руководства ГДР в рамках «пражской инициативы» и возможную реакцию Запада68.
«Бундестаг не скажет нет», – сделал вывод В. Пик из беседы с
Чуйковым и Семёновым, посвящённой вопросам «образования
Учредительного совета и подготовки мероприятий для объединения (Германии): выборов в Национальное собрание, создания
правительства и заключения мирного договора». По мнению
66
Цит. по: Loth W. Stalins ungeliebtes Kind. Warum Moskau die DDR nicht
woll-te. Berlin, 1994. S. 171.
67
Ebd. S. 172.
68
В течение весны 1951 г. состоялось несколько подобных встреч представителей СКК и руководства ГДР, например, 21.02.1951, 12.03.1951, 4.04.1951.
Wilhelm Pieck – Aufzeichnungen zur Deutschlandpolitik 1945-1953, Berlin, 1993.
38
участников встречи, не стоило ожидать быстрого ответа от ФРГ,
потому что «американцы не разрешат (Западной Германии) согласится с «8 пунктами». Исходя из этого, федеральное правительство могло пойти на «различные уловки», которые следовало «учитывать» руководству ГДР69. Не исключалась в связи с
этим и возможность проведения общегерманским выборов под
контролем оккупационных держав, о чём В. Пик сообщил президенту ФРГ Хойсу 3 ноября 1951 г.70
Однако главная ставка делалась на пункт об организации
об-щегерманского референдума по вопросам «ремилитаризации и заключения мирного договора». Только так, согласно записи В. Пика, можно было «сорвать планы Аденауэра и
предотвратить войну»71.
Все эти инициативы Германской Демократической Республики, вошедшие в историю под названием «Немцы за один
стол!», не нашли положительного отклика со стороны Западной
Германии, которая, как и предполагалось, выдвигала различные
предварительные условия, вплоть до введения на территории
ГДР Основного Закона ФРГ, что было абсолютно неприемлемо72. Союзные державы поддержали такую позицию канцлера
и стали ещё активнее направлять усилия на вовлечение ФРГ в
военную систему Запада. Тем более что в это время произошло
серьёзное обострение международных отношений из-за начавшейся войны в Корее.
По мнению многих немецких исследователей, начало войны в Корее 25 июня 1950 г. существенно изменило международ-ное положение. Оно не только ужесточило формы холодной вой-ны, но и «решительным образом ухудшило условия для
решения германского вопроса»73. Историк Манфред Гёртемакер
69
Bespraechung am 21.2.1951, 8 Uhr abends, bei mir im Haus mit Tschuikow, Semenow, ZPA NL 36/736, Bl/ 226-29. R. Badstuebner. W. Loth (Hrsg.) Wilhelm
Pieck – Aufzeichnungen zur Deutschlandpolitik 1945-1953, Berlin, 1993. S. 361.
70
Besprechung am 12.3.1951, 8 Uhr abends, bei mir, ZPA NL 36/736, Bl/ 230232. Ebd. S. 362.
71
Besprechung am 4.4.1951, 2 Uhr mittags bei Tschuikow, ZPA NL 36/736, Bl.
233-236. Ebd. S. 363.
72
Подобное требование к ГДР в качестве предварительного условия ФРГ выдвинула 15 марта 1951 г.
73
Haffner S. Die Deutsche Frage 1950-1961. Von der Wiederbewaffnung bis zum
Mauerbau, Frankfurt am Main, 2003; Glaeßner G-J. Demokratie und Politik in Deutschland, 1999; Goertemaker M. Geschichte der Bundesrepublik Deutschland.
Von der Gruendung bis zur Gegenwart, Muenchen, 1999; Schwarz S. Wollte Ade39
считает, что Корейская война не только форсировала дебаты о
вооруже-нии Западной Германии, но и ускорила принятие
самого решения74.
3 июля 1950 г. американский министр иностранных дел Д.
Ачесон в одном из своих донесений в национальный Совет безопасности предлагал: «Так быстро, как только возможно вовлечь (ФРГ) в тесную и прочную связь с Западом, создать такие
отношения, при которых потенциал Западной Германии наконец-то будет в распоряжении Запада. Это означает, что Германия должна войти в западные организации, при этом сделать
это нужно таким образом, чтобы она окончательно оказалась
связан-ной с Западом, и будущий выбор между Востоком и
Западом
был без сомнения чётко определён». 17 августа Верховный
комиссар США в Германии Дж. Макклой направил Аденауэру
за-прос о том, «готова ли Федеративная Республика Германия
вне-сти свой вклад в рамках создающейся западноевропейской
армии»75.
Аденауэр отреагировал довольно быстро. 29 августа он отправил в качестве ответа два меморандума, в которых подробно описывал затруднительное положение ФРГ в вопросах безопасности по сравнению с «восточной сверхдержавой» и предлагал «в случае образования международной западноевропейской
армии внести свой вклад в форме немецкого контингента»76.
Надо отметить, что постановка этого вопроса не была для канцлера неожиданностью. Ещё ранее (в декабре 1948 г. и апреле
1949 г.) он консультировался по этому поводу с немецким генералом Хансом Шпайделем, который рекомендовал Аденауэру
создать «западногерманский союз по безопасности» в рамках
западноевропейской армии77.
В начале октября 1950 г. несмотря на действующий согласно закону верховного комиссара № 16 запрет на обсуждение
nauer die deutsche Einheit? Der Vorgang der Westintegration vor der deutschen
Vereinigung in der Politik der Bundesregierung 1950-1955, Das Jahr 1952: Europa
am Scweidenweg. Vergleiche Suche nach Alternativen in Ost und West, Jena,
2002.
74
Goertemaker M. Geschichte der Bundesrepublik Deutschland. Von der Gruendung bis zur Gegenwart, Muenchen, 1999. S. 44.
75
Цит. по: Goertemaker M. Geschichte der Bundesrepublik Deutschland. Von der
Gruendung bis zur Gegenwart, Muenchen, 1999. S. 296.
76
Ebd. S. 298.
77
Ebd. S. 297.
40
воен-ных вопросов в местечке Химмерод по инициативе Аденауэра было проведено тайное совещание, в котором приняли
участие 15 бывших высокопоставленных офицеров вермахта.
Экспертам было поручено составить подробный доклад «о перспективах создания вооружённых сил молодой ФРГ». По мнению военных, в Западной Германии могло быть создано 12 дивизий с численностью 250 тысяч человек. 9 октября этот
доклад был передан Аденауэру.
Именно этот день, по мнению немецкого историка З. Шварца, следует считать днём рождения западногерманского бундесвера и началом милитаризации ФРГ. С этого момента, по мнению ис-следователя, политика милитаризации стала для канцлера глав-ным инструментом в его внешней политике, что оказало отрица-тельное влияние на германо-германские отношения и усложни-ло и без того нелёгкое решение вопроса о немецком единстве78.
О том, какое воздействие Корейская война оказала на западных немцев, можно судить из аналитического письма от 28 июня 1950 г., хранящегося в архиве министерства иностранных
дел ФРГ. Приведём отрывок из этого документа.
«Внезапное начало войны в Корее показало, как быстро накалённая политическая атмосфера может привести к взрыву.
Так же как когда-то Гитлер в выходной день, войска Северной Кореи предприняли в воскресенье утром наступление на
Южную Корею. Сейчас ещё рано строить предположения, как
далеко зайдёт этот блиц-удар, и какие последствия это вызовет
в других частях мира. Ещё есть шанс, что официально Россия
полностью дистанцируется, и тогда возможна локализация конфликта, развитие, которое кажется в Вашингтоне единственным
вариантом.
Параллели с Германией так ясны, что даже не надо пытать-ся рассматривать эту гражданскую войну как недвусмысленный намёк. Так же как Германия разделена на Западную и Восточную, Корея разделена на Северную и Южную, и
Северная яв-ляется народно-демократическим государством,
хотя там, также как и в южной части нет оккупационных войск.
78
Schwarz S. Wollte Adenauer die deutsche Einheit? Der Vorgang der
Westintegra-tion vor der deutschen Vereinigung in der Politik der Bundesregierung 1950-1955. Das Jahr 1952: Europa am Scheidenweg. Vergleiche, Suche nach
Alternativen in
Ost und West, Jena, 2002. S. 45.
41
Однако Северная Корея однозначно находится под советским
влиянием, Юж-ная – под влиянием Запада.
Северокорейские войска выступали под лозунгом объединения. Перед военной акцией коммунистическое правительство
обращалось к Южной Корее с предложениями «мира и объединения». Последнее предложение последовало 8 июня 1950 г. и
отличалось от предыдущих тем, что было направленно не к
пра-вительству, а к левым партиям и населению.
Этот метод обращаться к народу как к миролюбивому и желающему объединения, а правительство рассматривать как вражеское, то есть проводить разграничение между народом и правительством, хорошо известно и наводит также на параллели с
Германией. Мысль, что Москва играет с намерением однажды осуществить объединение Германии с помощью народной полиции лежит на поверхности. Весомое отличие ситуации со-стоит лишь в присутствии войск оккупационных держав. Любая акция Востока по корейскому сценарию станет
тем самым агрессией непосредственно против оккупационных
войск»79.
Знали ли в Москве о подобных настроениях? По признанию
бывшего советского разведчика генерала-лейтенанта С.А.
Конд-рашева в докладах Комитета Информации (КИ) о влиянии Корейской войны на обстановку в Германии не упоминалось. Отсутствуют материалы КИ о реакции Запада на северокорейское вторжение и в архивных документах Советской Военной Развед-ки. «Негативные последствия корейской войны
для советской политики в Германии просто-напросто не обсуждались в официальных московских кругах, – отмечает С.А.
Кондрашев, – Ни-кто ничего не посмел писать, ведь все отлично знали, что реше-ние позволить северным корейцам пойти в
наступление прини-мал сам Сталин. Любые разговоры о
просчёте вождя, имевшем колоссальные последствия в Германии и Европе, если велись советскими людьми, то шёпотом».80
На этом фоне состоялась ещё одна инициатива Советского
79
M f AA, A 15626 F1, Erklaerungen, Informationen Stellungsnahmen zur
Nachkrigspolitik der Westmaechte 1950-1954, Politisch-Diplomatische Briefe, Mitteleu-ropa-Ausgabe, Deutschlandbuero: Klaus Frh.v. muehlen Stuttgart, 28 Juni
1950, Ausgabe II/25. S. 2-3.
80
Бейли Дж., Кондрашев С., Мерфи Д. Поле Битвы Берлин, М., 2002. С. 110111.
42
Союза об объединении Германии, которая вошла в историю как
«нота Сталина».
3. «Нота Сталина» 1952 г. – упущенная возможность для
объединения Германии?
10 марта 1952 г. правительство СССР направило ноту идентичного содержания правительствам США, Великобритании и
Франции. В ноте отмечалось ненормальность сложившийся
меж-дународной обстановки из-за отсутствия мирного договора с Германией: «прошло семь лет, а Германия всё ещё не имеет
мир-ного договора..., опасность восстановления германского
милита-ризма, дважды развязавшего мировую войну, не устранена, так как всё ещё остаются невыполненными соответствующие поста-новления Потсдамской конференции». «Для укрепления мира в Европе и поддержания международной обстановки в целом» западным державам предлагалось заключить мирный договор с Германией, который бы содействовал «развитию
Германии как единого независимого демократического и миролюбивого госу-дарства»81. При этом предусматривалось, что в
разработке дого-вора должно принять участие будущее общегерманское правительство.
Основные положения советского проекта мирного договора
были следующие: восстановление Германии как единого, независимого и демократического государства; вывод всех оккупационных войск с её территории не позднее одного года после
вступления в силу мирного договора; обеспечение всем лицам,
находящимся под германской юрисдикцией, демократических
прав и свобод; свобода деятельности для всех демократических
партий и организаций; для бывших рядовых членов нацистской
партии предусматривались равные гражданские и политические
права; запрещались организации, выступающие против демократии и мира. Германия обязывалась не участвовать ни в каких военных коалициях и союзах, при этом ей разрешалось иметь национальные вооружённые силы и военную промышленность,
не-обходимую для обеспечения собственной безопасности.
Терри-тория Германии определялась границами, установленными Пот-сдамской конференцией. Впоследствии предусматривался приём Германии в ООН82.
81
Известия, 11 марта 1952 г.
Родович Ю.В. О «Ноте Сталина» от 10 марта 1952 г. по германскому вопросу. Новая и новейшая история, 2002, № 5, С. 72; Walter Osten, Die Deutschland-politik der Sowjetunion in den Jaheren 1952/1953, Osteuropa, Zeitschrift fuer
82
43
Фактически Советский Союз предложил объединение Германии на основе вооружённого нейтралитета. При этом данный
проект не был последним словом Москвы. В сопроводительной
ноте указывалось, что СССР готов «рассмотреть и другие предложения по этому вопросу»83. Президент ГДР В. Пик, ознакомив-шись 9 марта с текстом мирного договора, который ему
представило руководство Советской контрольной комиссии, отметил в своём дневнике: «основополагающий проект, а также и
другие возможности»84.
9 апреля в ответной ноте западным державам СССР
уточнил своё предложение и высказался за проведение «свободных всеобщих выборов» в Германии для образования общегерманского правительства.
Приблизиться к пониманию причин, побудивших советское
руководство выступить с данными предложениями, могут помочь документы, хранящиеся в Российском государственном архиве социально-политической истории. Так в приложении № 3
к протоколу № 86 решения Политбюро ЦК ВКП(б) от 8 марта
1952 г., в котором содержалось указание послу СССР в Варшаве, отмечалось, что «на протяжении последнего полугодия в
ГДР и в Западной Германии была развёрнута кампания, связанная с обращением народной палаты ГДР к "боннскому бундестагу" о проведении общегерманских выборов в Национальное
собрание с целью создания единого демократического миролюбивого германского государства. «Однако в настоящее время,
– гово-рилось в документе, – особенно учитывая тот факт, что
правительства США, Великобритании и Франции стремятся
навязать Западной Германии так называемый “генеральный договор”, чтобы подменить им мирный договор и ускорить вовлечение Западной Германии в военные члены Атлантического
блока, проведённые мероприятия уже недостаточны. Возникает необходимость этим агрессивным планам трёх держав в
отношении Западной Германии противопоставить положительную программу мирного урегулирования с Германией»85.
В том, что одной из целей мартовской ноты 1952 г. являge-genwaertsfragen des Ostens, Januar 1964. S. 8-9.
83
Loth W. Stalins ungeliebtes Kind. Warum Moskau die DDR nicht wollte. Berlin,
1994. S. 180.
84
Bespraechung am 9.03.1952, Sonntag, ab 10.30 abends. ZPA NL/36/736, Bl.
298-300. R. Badstuebner, W. Loth (Hrsg.) Wilhelm Pieck – Aufzeichnungen zur
Deutschlandpolitik 1945-1953, Berlin, 1993. S. 381.
44
лось «противопоставление широкого советского предложения
инициативам западных держав, фокусом которых была замена
оккупационного режима ФРГ договорными отношениями, что
бы-ло основным условием согласия Аденауэра на участие страны в европейской армии» убеждена и исследователь Н.И. Егорова, изучившая документы РГАСПИ86.
Историк Ф.И. Новик, построившая своё исследование на документах архива российского министерства иностранных дел,
также приходит к подобному выводу: «оперативные цели, связанные с этой нотой, заключались в том, чтобы активизировать
в Западной Германии движение за мир и против войны, противопоставить углублению раскола Германии позитивную программу движения к объединению страны, мирного урегулирова-ния и заключения мирного договора с Германией»87. В
Москве надеялись, если «не торпедировать, то хотя бы заморозить про-цесс вовлечения ФРГ в военный союз Запада». По
мнению Ф.И. Новик, в советском руководстве существовали
расчёты и на усиление нейтралистских группировок в ФРГ, на
оживление их борьбы за создание единой нейтральной Германии, что могло бы, «увеличить давление этих сил на боннское
правительство и оказать сдерживающее влияние на милитаризацию Западной Германии в рамках западного сообщества»88.
Германский историк Зигфрид Шварц солидарен со своими
русскими коллегами и уверен, что «Советский Союз представил
западным державам свою знаменитую ноту от 10 марта 1952 г.,
чтобы разрядить ситуацию и усилить серьёзность восточногерманских предложений, а также привнести перемены в тупиковые отношения Восток-Запад на европейском континенте»89.
Другие германские исследователи, например, Борис Майсснер, Герхард Веттиг, Вильгельм Греве, Герман Грамль рассмат85
РГАСПИ, Ф. 17, оп. 3, д. 1093, л. 57; Цит. по: Родович Ю.В. О «Ноте Сталина» от 10 марта 1952 г. по германскому вопросу. Новая и новейшая история,
С. 71.
86
Егорова Н.И. Военно-политическая интеграция стран Запада и реакция
СССР (1947-1963), http://usatruth.by.ru/c2.files/holodnajavojna5.htm.
87
Новик Ф.И. «Оттепель» и инерция холодной войны (Германская политика
СССР в 1953-1955 гг.), М., 2001. С. 30.
88
Там же. С. 31.
89
Schwarz S. Wollte Adenauer die deutsche Einheit? Der Vorgang der
Westintegra-tion vor der deutschen Vereinigung in der Politik der Bundesregierung
1950-1955. Das Jahr 1952: Europa am Scheidenweg. Vergleiche Suche nach Alternativen in Ost und West., Jena, 2002.
45
ривают «ноту Сталина» как пропагандистский маневр, предназначенный «помешать заключению генерального договора с западными державами, а также договора о европейской безопасности»90. Учёные считают, что эта «нота никак не была связана
с каким-либо изменением советского внешнеполитического курса на конфронтацию с Западом»91. По мнению Г. Грамля, «нотная компания должна была во многом вернуть инициативу в
пропагандистской войне СССР и под прикрытием обвинений в
адрес Запада облегчить не в последнюю очередь военную стабилизацию ГДР как члена советского блока. Кроме того, она должна была придать силы противникам западноевропейской интеграции Германии»92.
Таким образом, мнения российских и германских исследова-телей относительно оперативных целей советских инициатив, практически совпадают. То, что нота была призвана остановить военную интеграцию ФРГ с Западом, подтверждают и
архивные материалы. Дискуссионным остаётся вопрос: как далеко был го-тов пойти Сталин, в решении германского вопроса? Возможно, правы те, кто считает, что, предлагая объединение Германии ве-сной 1952 г., Кремль заранее был уверен в отрицательной реак-ции Запада и уже тогда рассматривал демаркационную линию между Западной и Восточной Германией
как постоянную государственную границу? 93
Если нет, то что означало для советского вождя «свободное, демократическое, миролюбивое государство» Германия?
Готов ли был Сталин пожертвовать ГДР ради создания единой
нейт-ральной Германии? И многим ли ему пришлось бы жертвовать?
Существует несколько вариантов ответа на этот вопрос.
Со-гласно первой версии «советское руководство не стреми90
Майсснер Б. На пути к воссоединению Германии и нормализации германороссийских отношений, Москва, 2001. С. 13.
91
Там же. С. 14. См. также: Grewe W.G. Eine «vertane Chance?», Neue Dokumen-te und alte Fehlinterpretationen zur Stalin-Note vom 10. Maerz 1952. Die
politische Meinung. Heft 228, 1986, S. 18; G. Wettig. Die Deutschlandnote vom
10. Maerz. Die Deutschlandfrage von der staatlichen Teilung Deutschlands bis
zum Tode Sta-lins. Studien zur Deutschlandfrage, herausgegeben vom Goettinger
Arbeitskreis. Bd. 13, 1994. S. 83.
92
Graml G. Die Legende von der verpassten Gelegenheit. Vierteljahrshefte fuer
Zeitgeschichte. 1981. S. 340.
93
См. подробнее: Дж. Бейли, С. Кондрашев, Д. Мерфи. Поле битвы – Берлин.
М. 2002.
46
лось к созданию единой Германии без оглядки на её политическую систему. Оно исходило из того, что единство Германии
должно быть установлено одновременно с коммунистическим
режимом и было рассчитано в долгосрочной перспективе на
введение со-ветской системы»94. По мнению сторонников данной версии, было бы совсем необычно, если бы «Сталин и другие советские деятели делали различие между идеологией без
учёта политиче-ской практики и прагматизмом без учёта
доктрины. Это противоречило бы центральному положению
учения о «теории единства и практики»95.
Вторая версия заключается в том, что исходя из интересов
безопасности, Сталин действительно стремился к компромиссу, которым могла стать единая нейтральная Германия. Тогда,
в на-чале 1950-х гг., мир ещё находился под впечатлением
атомной бомбардировки японских городов и успешного испытания советского ядерного заряда, поэтому угроза новой мировой войны, которая привела бы к уничтожению человечества,
представ-лялась вполне реальной. Детонатором могла стать
Германия с её неопределённым статусом и клубком противоречий. Угрозу следующей войны и хотел отвести Сталин, предлагая в марте 1952 г. объединение Германии на основе нейтралитета. Ради этой цели он был готов пойти на значительные
уступки, в том числе отказаться от строительства социализма в
ГДР96. По мнению не-мецкого исследователя В. Лота, Сталину
не пришлось бы платить столь «высокую цену», поскольку «он
не считал, что в ГДР есть социализм»97. Историк М. Лемке считает, что «наряду с со-ображениями превратить объединённую
Германию в фактор раз-рядки мировой политики, у советских
лидеров мог присутствовать расчёт - использовать экономический потенциал всей Гер-мании для усиления собственной экономики»98.
В качестве одного из доказательств серьёзности намерений
94
Wettig G. Die Note vom 10. Maerz 1952 im Kontext von Stalins DeutschlandPolitik seit dem Zweiten Weltkrieg. Die Stalin – Note vom 10. Maerz 1952, Muenchen 2002. S. 192.
95
Ebd. S. 196.
96
Steininger R. Die Westmaechte, Adenauer und die Stalin Note vom 10. Maerz
1952. Das Jahr 1952: Europa am Scheidenweg, Jena, 2002.
97
Loth W. Stalins ungeliebtes Kind. Warum Moskau die DDR nicht wollte. Berlin,
1994. S. 182.
98
Lemke M. Einheit oder Sozialismus? Die Deutschlandpolitik der SED 19491961, Koeln-Weimar-Wien 2001. S. 207-209.
47
Сталина учёные приводят выдержки из его беседы с лидером
итальянских социалистов Пьетро Ненни99. В ходе беседы, которая состоялась вечером 17 июля 1952 г. (к тому моменту позиция западных держав уже была определена), Сталин сказал ему,
что «Политбюро в первой ноте действительно было готово
пойти на жертвы, чтобы достичь объединения Германии»100.
Что касается настоящего времени, то, по сообщению Ненни,
Ста-лин принял тот факт, что в современных условиях объединить Германию невозможно: «Ещё несколько месяцев назад
Советское правительство было готово сделать существенные уступки, чтобы создать объединённую и нейтральную
Германию. Сейчас время ушло». На вопрос П. Ненни, связано
ли это с перспективой ратификации договора о Европейском
оборонительном сообществе (ЕОС), Боннским договором и вероятным избранием Д. Эйзенхауэра президентом США, Сталин ответил утвердительно101.
Российские исследователи пока не располагают архивной
записью беседы Сталина с Ненни. Существует два варианта этого разговора: первый находится в архиве министерства иностранных дел Великобритании и передаёт содержание беседы Сталина с Ненни на основании сообщений посла Италии в СССР
М. Ди Стефано, которого Ненни навестил накануне своего отъезда из Москвы; второй был передан в Вашингтон бывшим послом США в Москве Дж. Кеннаном102. Эти версии немного расходятся. Так в американском варианте отсутствует фраза о готовности Сталина пойти на жертвы ради объединения Германии, но зато приводятся опасения Отто Гротеволя и Вильгелма
Пика, с которыми Ненни встречался перед визитом в Москву в
начале 1951 г.103 Восточногерманские руководители были озабочены тем, «что советское правительство проводит политику, которая потребует от них больших жертв, и что скоро они
в Германии могут оказаться в такой же ситуации, как Ненни в
99
Например: Steininger R. Deutsche Geschichte 1945-1961, Frankfurt / M., 1983,
S. 409, Loth W. Op. Sit. S. 181.
100
Loth W. Stalins ungeliebtes Kind. Warum Moskau die DDR nicht wollte. Berlin, 1994. S. 181.
101
Цит. по: Егорова Н.И. Военно-политическая интеграция стран Запада и
ре-акция СССР (1947-1963), http://usatruth.by.ru/c2.files/holodnajavojna5.htm.
102
Rupieper H-J. Zu den sowjetischen Deutschlandnoten 1952. Das Gespraech
Stalin – Nenni, Vierteljahrshefte fuer Zeitgeschichte 1985. S. 547-548.
103
Ebd. S. 549.
48
Италии»104. На наш взгляд, наиболее достоверными являются
выдержки из тех посланий, которые Форин оффис получил непосредственно из итальянского посольства. Американская версия их не опровергает. Поэтому нам кажется оправданным использовать данный источник в качестве доказательства серьёзности советских предложений.
Отношение восточногерманского руководства к мартовской
ноте, является, на наш взгляд, весьма красноречивым. Если бы
инициативы Москвы были нацелены только на торпедирование
военной интеграции ФРГ с Западом и не подразумевали реального объединения Германии на основе «свободных выборов»,
не-мецкие коммунисты не стали бы проявлять такую озабоченность. Ведь в случае проведения честного голосования, они не
смогли бы сохранить свои лидирующие позиции. Реакция руководства ГДР подтверждает серьёзный настрой советской стороны.
Так, например, министр государственной безопасности ГДР
Вильгельм Цайссер, по свидетельству его сотрудников в 1953
г., в одной из частных бесед весной 1952 г. оценил советские
пред-ложения следующим образом: «нельзя было исключить,
что Со-ветский Союз в интересах поддержания международного мира
был готов пойти на компромисс и отказаться от Германской
Демократической Республики... Тогда ни он не был бы больше
министром, ни Мильке госсекретарем»105.
Потеря собственных позиций всерьёз беспокоила руководство ГДР. И с этой точки зрения принятие западными державами советского предложения не было в их интересах. В этой связи интересна, но не бесспорна, версия А.М. Филитова, который
считает, что замысел советской ноты был нацелен главным образом на то, чтобы «ошарашить друзей в ГДР» в ответ на их
стремление к большой автономии, поскольку это противоречило характерной для позднего сталинизма тенденции к ужесточению контроля над восточноевропейскими странами106.
Показательным является факт, что за два года до появления
104
Цит. по: Loth W. Stalins ungeliebtes Kind. Warum Moskau die DDR nicht
wollte. Berlin, 1994. S. 182.
105
Ebd. S. 182.
106
Филитов А.М. Советский Союз и германский вопрос в период позднего
сталинизма (К вопросу о генезисе «сталинской ноты 10 марта 1952 г.»). Сталин и холодная война. М., 1997. С. 324, 337.
49
ноты В. Ульбрихт позиционировал себя как ярый противник
ней-тралитета Германии. В феврале 1950 г. он говорил, что
«нейтра-литет
означает
прямое
поощрение
военных
интересов… это мо-гло бы облегчить намерения монополистического капитализма». На третьем съезде СЕПГ 24 июля 1950 г.
он даже призвал к борьбе «против теории о нейтралитете», которая сдаст безоруж-ный немецкий народ агрессорам»107.
Однако уже в январе 1952 г. Ульбрихт вынужден признать,
что «от господства коммунизма в Германии придётся отказаться»108. Правда, в его понимании лишь на время. В мае 1960
г. он скажет окружным делегатам СЕПГ: «Наше предложение
1952 г. было связано для ГДР и трудящихся с большим риском.
Тогда ГДР не была ещё столь прочна, и не всему населению вопросы безопасности мира, объединения и характера западногер-манского господства были так ясны, как сейчас. Эта был бы
дол-гий путь борьбы в Германии. Но в последний момент прогрессивные силы получили бы перевес»109.
Как видим, В. Ульбрихт признал, что советское предложение могло привести к отказу от ГДР и потери власти СЕПГ.
Од-нако немецкие коммунисты были готовы бороться за сохранение своих позиций на территории всей Германии. Теория
классовой борьбы очень сильно отразилась на восприятии действительности восточногерманским руководством. Для многих
лидеров СЕПГ была характерна переоценка собственных возмож-ностей. Когда на заседании Политбюро СЕПГ 25 марта
состоялась дискуссия, о том «как будет выглядеть объединённая Германия», был сделан очень оптимистический вывод:
«Так, как за-хочет немецкий народ. Общегерманские выборы
приведут к па-дению Аденауэра, так как и в Западной Германии патриотические силы становятся всё сильнее»110.
Готовясь к встрече со Сталиным, которая состоялась 1 апреля 1952 г., В. Пик составил ряд вопросов, часть из которых
касалась «Положения в Германии, которое создалось в связи с
предложениями Советского правительства об основах мирного
договора с Германией западным державам». В связи с этим
107
Osten W. Die Deutschlandpolitik der Sowjetunion in den Jahren 1952/1953.
Ost-europa. 14 Jahrgang, Heft 1, Januar 1964. S. 9.
108
Loth W. Stalins ungeliebtes Kind. Warum Moskau die DDR nicht wollte. Berlin, 1994. S. 183.
109
Ebd. S. 182.
110
Ebd. S. 183.
50
пре-зидент ГДР хотел проконсультироваться с советским лидером по следующим проблемам: «а) о перспективах в этой борьбе: бу-дет ли созвано совещание четырёх держав, какими могут
быть его результаты?; в) по вопросу выборов без участия
комиссии ООН: как развернуть массовое движение за свержение Аденауэра; с) как следует СЕПГ вести борьбу дальше?»111.
Как видим, для лидеров ГДР центральным пунктом советских предложений был вопрос о выборах и о том, как сохранить
свою власть в новой объединённой Германии. В том, что
объединённая Германия должна была стать такой же как ГДР, у
вос-точногерманского руководства, вероятно, не было больших
сом-нений.
14 марта 1952 г. О. Гротеволь, выступая перед Народной
па-латой ГДР, потребовал от Аденауэра прекратить переговоры с западными державами. Кроме того, он констатировал, что
«эко-номика объединённой Германии должна быть организована со-гласно пятилетнему плану ГДР, что все организации
ФРГ, которые носят враждебный миру характер, после
объединения должны исчезнуть». В качестве примера демократических сво-бод он привёл ГДР: «В Германской Демократической Республи-ке осуществляет обязанности правительство, наделённое доверием всех народных кругов, в то время
как в Западной Германии тяжелые судьбоносные решения принимает канцлер, который пренебрегает народом и парламентом»112.
Подобные заявления никак не придавали привлекательности советским предложениям. Более того, они усиливали аргументы тех, кто выступал против них. Перспектива построения
во всей Германии демократии по советскому или гедеэровскому образ-цу вызывала опасения даже у оппозиции.
В западной прессе это выступление оценили следующим
об-разом: «Гротеволь этим не только не подсластил советское предложение западным немцам, но сделал его ещё кислее».
Ми-нистр ФРГ по общим вопросам Я. Кайзер, выступивший в
нача-ле за изучение советской ноты, был вынужден признать,
что «речь Гротеволя подтвердила вывод о том, что решающие
111
Plan der Bespraechung (in Moskau) am 1.04.1952 um 21 Uhr bis 23 Uhr. Wilhelm Pieck – Aufzeichnungen zur Deutschlandpolitik 1945-1953, Berlin, 1993. S.
383.
112
Taegliche Rudschau, 15.3.1952, Die Sowjetische Deutschlandpolitik 19491953, Duesseldorf, 1962. S. 139.
51
пере-мены в советской политике в отношении Германии ещё
не наступили»113.
Немецкий исследователь Герман Грамль, считает, что именно эти высказывания наглядно демонстрируют, каковы были
истинные намерения Москвы114. Нам представляется неправильным ставить знак равенства между советской политикой и
желаниями руководителей ГДР, поскольку они не хотели риско-вать своими лидирующими позициями и если и рассчитывали на объединение Германии, то не так быстро и при условии
собственной победы.
На наш взгляд, весной 1952 г. Сталин действительно хотел
достичь компромисса с Западом и мог пойти на большие уступки. Поэтому предложения Советского Союза можно рассматривать как шанс для объединения Германии. Однако этот шанс
был существенно ограничен тем, что широкая часть коммунистического аппарата и руководства СЕПГ продолжала думать категориями классовой борьбы и допускала единство Германии
только при своей ведущей роли. Противоречия в трактовке содержания ноты и различные толкования демократических понятий между Востоком и Западом, которые были предопределены, могли помешать или даже провалить переговоры по
объединению, если бы до них дошло дело. В любом случае они
давали дополнительные аргументы в руки тех, кто не хотел
идти на компромисс и использовать «ноту Сталина» для решения гер-манского вопроса.
4. Реакция западных держав и ФРГ на советские
предложения 1952 г.
Рассмотрим как на советское предложение от 10 марта 1952
г. отреагировали западные державы. Учёные, публицисты и политики часто упрекали их в том, что они «не изучили глубоко»
ноту, не исследовали все возможности, не проверили, насколько серьёзной была эта инициатива. Почему так произошло? Какими целями и расчётами руководствовались западные державы, отклоняя советские предложения?
10 марта 1952 г. практически все западные наблюдатели
бы-ли едины в том, что нота Сталина стала первой советской
реак-цией на решения Лиссабонской конференции НАТО и на
обоз-начившуюся военную и политическую интеграцию ФРГ с
113
Цит. по: Graml G. Die Legende von der verpassten Gelegenheit. Vierteljahrshef-te fuer Zeitgeschichte. 1981. S. 322.
114
Ebd. S. 323.
52
Запа-дом∗. В связи с этим закономерно встал вопрос: была ли
советская нота тактическим манёвром, направленным на поддержку противников этой интеграции с целью торпедировать
проводи-мую политику, или же она сигнализировала о серьёзной смене курса советской внешней политики?
По мнению немецкого историка Рольфа Штайнингера, который подробно исследовал реакцию западных держав на советское предложение, в начале они не были едины в оценке ноты.
Американский посол в Москве не мог себе представить, чтобы
«Советы разрешили провести в ГДР свободные выборы и тем
самым сдали бы свой контроль над этой страной. Министр иностранных дел Ачесон был напротив «явно впечатлён…, тон
ноты совсем другой, нежели предыдущих» и был в предвкушении следующего шага русских115.
На новый характер советской ноты обратили внимание и
журналисты. Западногерманский публицист Пауль Зете писал
11 марта 1952 г.: «это больше чем неожиданный поворот в советской политике, более неожиданных и стремительных
предложений чем это, не было»116.
Спустя несколько дней, 16 марта, Верховный комиссар в
Бон-не Макклой отметил, что существуют разные мнения о
причинах и характере советского предложения. Однако
большинство рассматривают его, как советскую политику обструкции: «Вероятно, Кремль верит в успех военного строительства Западной Европы больше, чем мы сами»117. Однако
уже 29 марта Макклой пришёл к выводу, что «Кремль сделал
немцам удивительно яс-ное предложение, даже если учитывать
известную советскую семантику. Теперь немцы сами смогут
оценить все преимущест-ва и недостатки политики
интеграции». Более того, он не исклю-чал, что «следующим
своим шагом Кремль будет решительно идти к цели, а именно,
изолировать в Германии Аденауэра, от-цепить Германию от
Западной Европы, Западную Европу от Соединённых Шта*
Конференция проходила в Лиссабоне с 20 по 25 февраля 1952 г., на ней были приняты решения о включении Турции и Греции в НАТО, о завершении
создания ЕОС к концу 1954 г.
115
Steininger R. Die Westmaechte, Adenauer und die Stalin Note vom 10. Maerz
1952. Das Jahr 1952: Europa am Scheidenweg, Jena, 2002. S. 26.
116
Paul Sethe, Stalins jaene Wendung, Frankfurter Allgemeine Zeitung, 11.3.52, S. 1.
117
Цит. по: Steininger R. Die Westmaechte, Adenauer und die Stalin Note vom
10. Maerz 1952. Das Jahr 1952: Europa am Scheidenweg, Jena, 2002. S. 26.
53
тов»118.
Париж реагировал на ноту примерно также. Если вначале
французский посол докладывал, что вывод западных войск из
Германии не является целью Советского Союза, то через два
дня он оценивал ситуацию совсем иначе: «советское предложение – это больше чем тактический шаг», а именно «серьёзно
об-думанная, но очень опасная попытка решить германский
вопрос»119.
Как оценили это предложение немцы? 11 марта 1952 г. стал
тяжёлым днём для канцлера ФРГ К. Аденауэра. На заседании
кабинета министр по общегерманским вопросам Якоб Кайзер
потребовал от Аденауэра тщательного изучения советского
пред-ложения и упрекнул его в том, что он «не должен быть
большим американцем, чем сами американцы»120. Не давал
канцлеру спо-койствия и лидер оппозиции Курт Шумахер. Однако, несмотря на этот инцидент, в тот же день Аденауэр сообщил верховному комиссару (совсем иначе, чем он представил
всё в своих воспоминаниях)*, что «нота ни коим образом не будет влиять на политику его правительства». «Кабинет пришёл
к выводам, что для неинформированного читателя нота содержит некоторые заманчивые пункты. Цель, естественно, нейтрализация Германии, что благодаря предложению создать свои
вооружённые си-лы, выглядит очень заманчиво. Но федеральное правительство не хочет национальной армии и, кроме того,
у него нет средств для её создания. Бросается в глаза и то, как
они (СССР) льстят нацистам и военным. Он, собственно, не понимает, кому направ-лена больше нота, французскому парламенту, или немецкому, или правым партиям. Он полагает и надеется, что западные дер-жавы ответят на ноту быстро, поскольку до этого момента общественное мнение будет очень
неспокойным. Он верит в то, что западные державы не пойдут
на четырёхстороннюю конфе-ренцию»121.
118
Ebd. S. 27.
Ebd. S. 28.
120
Ebd. S. 31.
*
Тогда как в его воспоминаниях мы читаем: «Я очень приветствовал, что три
западные державы после оглашения русской ноты объявили мне 11 марта:
«Мы будем продолжать наши переговоры о Европейском оборонительном
со-обществе и договоре с Германией так, как если бы этой ноты не было».
121
Steininger R. Die Westmaechte, Adenauer und die Stalin Note vom 10. Maerz
1952. Das Jahr 1952: Europa am Scheidenweg, Jena, 2002. S. 32.
119
54
При ответе на ноту, по мнению Аденауэра, нужно было избежать, дать Советам возможность начать долгие переговоры
по этому вопросу. Цель западной политики должна была быть
до-стигнута теперь как можно скорее. При этом «ответ союзников ни в коем случае не должен вызывать впечатление, что к
объединению нет интереса»122.
По мнению германского исследователя Бориса Майсснера,
Аденауэр не был заинтересован в том, чтобы западные союзники изучали советское предложение, ибо для него нейтралитет
воссоединённой Германии был неприемлем. Этот нейтралитет
не означал бы в достаточной мере гарантированную безопасность, но наверняка при этом означал утрату достигнутой к тому времени поддержки со стороны Запада и тем самым шансов
на осуществление внешнеполитических целей Федеративной
Республики Германии123.
122
Schwarz S. Wollte Adenauer die deutsche Einheit? Der Vorgang der Westinteg-ration vor der deutschen Vereinigung in der Politik der Bundesregierung 19501955. Das Jahr 1952: Europa am Scheidenweg. Jena, 2002. S. 47.
123
Майсснер Б. На пути к воссоединению Германии и к нормализации германо-российских отношений. Избранные сочинения, М., 2001. С. 13.
55
О том, какие это были цели можно судить из выступления
Аденауэра 16 марта на заседании евангелистического рабочего
кружка в г. Зигене. Это было первое выступление канцлера, на
котором он публично выразил своё отношение к советской
ноте: «Мы должны ясно осознавать, что там (на Востоке) сидит
враг христианства. Есть три возможности для Германии: присоединение к Западу, присоединение к Востоку и нейтралитет.
Но нейтралитет означает для нас объявление страной - ничто.
Тем самым мы превратимся в объект и никогда уже не станем
субъ-ектом. Объединение с Востоком из-за полного различия в
миро-воззрении не может ставиться под вопрос. Объединение с
Запа-дом не означает, и это я хотел бы сказать Востоку – ни в
коей степени давления на Восток, это не более чем подготовка
мирного урегулирования отношений с Советским Союзом к
объединению Германии и к новому порядку в Европе... Мы хотим, чтобы Запад стал таким сильным, чтобы он смог вести
с Советским Союзом разумный рациональный разговор, и я
чётко убеждён, что последняя советская нота является этому дока-зательством. Если мы и дальше будем продолжать таким обра-зом, если Запад вместе с Соединёнными Штатами
Америки бу-дет таким сильным, каким он должен быть, если
он будет силь-нее, чем Советское правительство, то настанет
время, когда со-ветское правительство откроет свои уши. Целью разумного раз-говора между Западом и Востоком будет:
безопасность мира в Европе, прекращение бессмысленного вооружения, объединение Германии в условиях свободы и новый
порядок на Востоке. И тогда мир по прошествии десятилетий
получит то, в чём он сро-чно нуждается: долгий и безопасный
мир»124. Как видим, программа Аденауэра была рассчитана на
десятилетия и не предполагала заключения соглашения с Советским Союзам, пока им правят коммунисты.
124
Steininger R. Die Westmaechte, Adenauer und die Stalin Note vom 10. Maerz
1952. Das Jahr 1952: Europa am Scheidenweg, Jena, 2002. S.33-34.
56
При формулировке ответа на советскую ноту инициативу перехватил Форин офис. 12 марта министр иностранных дел Иден
принял послов Франции и США с тем, чтобы обсудить дальней-шие шаги. Он обозначил ноту как «важный прогресс в отличие от прежних предложений», которые до сих пор делал Советский Союз, будь то «очень хитрый манёвр», чтобы предотвратить ин-теграционную политику, или, что так же возможно,
«серьёзное желание» объединить Германию. По мнению Идена, следовало продолжить переговоры по созданию ЕОС и подписанию договора с Германией: «Возможно, Советы сделают
ещё более привлекательное предложение. Насколько они
серьёзны, покажет тема свободных общенемецких выборов под
интернациональным контролем, показательным является тот
факт, что именно этот пункт в ноте не упоминается»125.
Послы согласились с Иденом, и выразили мнение, что нота
– успех западной политики, и что Советский Союз теперь, вероятно, готов заплатить высокую цену, дабы предотвратить интеграцию ФРГ с Западом. В любом случае это предложение было
расценено как неприемлемое. И хотя «решительная реакция
Аденауэра» обрадовала представителей западных держав, они
не сбрасывали со счетов, что «советские предложения очень
при-влекательны для социалистов и «нейтралистов»126.
125
126
Ebd. S. 28.
Ebd. S. 28.
57
Таким образом, интеграция ФРГ и длительный раздел Герма-нии оказались наиболее оптимальным решением для западных держав. Первый проект ответа на советскую ноту был составлен уже 13 марта. При этом западные державы оказались в
щекотливой ситуации. С одной стороны, им нужно было помочь Аде-науэру в борьбе с оппозицией и сделать так, чтобы
их ответ не вызвал возмущения у тех, кто считал, что не надо
торопиться с интеграцией, пока неиспробованы все возможности договорить-ся с Советским Союзом. С другой стороны,
Москве нужно было дать понять, что интеграционный процесс
ФРГ в структуры Запада уже не остановить. Поскольку риск
того, что СССР согласится на свободные выборы, был слишком велик, необходи-мо было выдвинуть более тяжёлые условия. При этом западные аналитики сделали ставку на время и
не спешили с ответом.
58
О том, как проходила подготовка ответный ноты, проясняет
заметка Идена, сделанная им на одном из проектов. Составитель этого проекта В. Стренг сделал ставку на свободные выборы. В согласие СССР с этим условием он не верил, однако
предполо-жил, что «русские могли бы согласиться со всеми
условиями проведения свободных выборов, исходя из расчёта,
что ХДС сла-бее и общегерманское правительство образует
Шумахер, что ос-тановит политику Аденауэра интеграции с
Западом и приведёт к политике нейтралитета и колебания между Востоком и Западом». Из этого Стренг делал неприятный
вывод: «этот риск мы должны взять на себя». Вероятно, точно
такие же сомнения ох-ватывали и самого Идена. Карандашом
на полях он оставил за-пись: «Это действительно так? Нет ли
других условий, которые мы могли выдвинуть, например Австрия? Я не предлагаю сооб-щать об этом сразу союзникам».
Эту пометку он сделал на всякий случай, однако добавил, что
«Советский Союз действитель-но проводит новую политику».
И как бы ища подтверждение своим мыслям у сотрудников, он
спрашивал: «Если они смогут реализовать эту политику, разве это не даст им большие преимущества?»127.
127
Steininger R. Die Westmaechte, Adenauer und die Stalin Note vom 10. Maerz
1952. Das Jahr 1952: Europa am Scheidenweg, Jena, 2002. S. 29.
59
В этой связи очень интересен обмен мнениями между Аденауэром и тремя западными Верховными комиссарами 16
апре-ля 1952 г.: «Франсуа Понсе (Верховный комиссар Франции): Канцлер, вероятно, заметил, насколько содержание советской но-ты (речь шла о второй ноте от 9 апреля) соответствует
позиции Шумахера. Спрашивается, не свидетельствует ли это о
наличии каких то контактов (очевидно, между «эмиссарами
Востока» и руководством СДПГ)»? Аденауэр: Он уже в течение некоторого времени с озабоченностью наблюдает, как тезисы СДПГ всё больше сближаются с советскими; впрочем ещё
больше его бес-покоят британские лейбористы и французские
социалисты…»128.
128
Цит. по: Филитов А.М. Германский вопрос. От раскола к объединению.
Новое прочтение. М., 1993. С. 146.
60
Действительно, с конца 1952 г. лидер СДПГ Шумахер стал
придерживаться взглядов нейтрализма. Учитывая, что при проведении всеобщих германских выборов шансы СДПГ на победу
были довольно значительны, можно говорить о том, что курс
СССР на сближение с установками оппозиции был вполне
оправдан. Совпадение государственных интересов СССР с установ-ками оппозиции при благоприятном исходе советской инициативы 10 марта 1952 г. могло привести к образованию Германии, ведущей политической силой в которой стали бы социалисты. И даже если рассматривать вариант, при котором СДПГ и
ХДС /ХСС уравновесили бы друг друга, то, по мнению А.М.
Филито-ва, фракция КПГ/СЕПГ, пусть и небольшая, могла бы
играть роль балансира.129 В любом случае такая Германия была
бы дружест-веннее настроена по отношению к СССР, чем ФРГ
Аденауэра.
Были и другие условия, помимо свободных выборов и
пред-варительного заключения мирного договора с Австрией,
которые можно было выдвинуть Советскому Союзу, например,
сво-бода действий будущего общегерманского правительства в
вопросе вступления в коалиции и союзы, что было неприемлемо для СССР130.
129
Там же. С. 147.
Steininger R. Die Westmaechte, Adenauer und die Stalin Note vom 10. Maerz
1952. Das Jahr 1952: Europa am Scheidenweg, Jena, 2002. S. 29.
130
61
По мнению британского посла в Москве, главной слабостью
советской ноты был вопрос о границах131. В ходе опроса, проведённого в ФРГ в марте 1951 г., только 8% опрошенных согласились смириться с границей по Одеру–Нейсе, 80% выразили
своё несогласие. В апреле 1952 г. лишь 3% высказались за признание этой границы, 6% согласились признать её как временную, остальные были против132. Как видно из приведённых
данных, общественность ФРГ была не готова принять этот
пункт советского проекта мирного договора. Однако для Запада вопрос о границах был не менее щекотливой темой, поскольку под Потсдамским соглашением стаяли и их подписи.
По этому поводу «Штутгартская газета» написала 14 марта
1952 г.: «Выселение немцев было точно так же одобрено
(запад-ными державами) и никогда ни в Вашингтоне, ни в Лондоне не говорилось о том, что эти немцы могут вернуться
обратно»133.
131
Ebd. S. 29.
Филитов А.М. Германский вопрос. От раскола к объединению. Новое прочтение. М., 1993. С. 148.
133
MfAA, A 15602, F1, Die Deutschland-Poltik der UdSSR. Analyse (1952). S. 8.
132
62
В германском архиве министерства иностранных дел содержится справка, составленная сотрудниками МИД ГДР, в которой проведён анализ позиции западных держав по этой проблеме. Авторы текста отметили, что «западные державы согласились с границей по линии Одеру–Нейсе, как с польско-немецкой границей. И если сегодня они требуют ревизию и говорят о
за-воевании немецких областей на Востоке, если госсекретрь
Халь-штейн говорит об интеграции Европы до Урала, то это
прямой призыв к третьей мировой войне…». И далее следует
более реа-листический вывод: «Проводимая западными державами дискуссия о границе по Одеру–Нейсе является попыткой уйти от главных проблем, таких как мирный договор,
единство Германии и вывод оккупационных войск. Западным
державам ничего другого не остаётся, как этот отвлекающий маневр»134.
Такого же мнения придерживалась и немецкая газета
«Франкфуртер Алльгемайне»: «Противоречия в вопросе об интеграции Германии с Западом очень трудно разрешить. Именно
в этом заключается суть современных различий во мнениях о
германском будущем. То, что при этом говорят и пишут, касает-ся второстепенных вещей. Второстепенным вопросом в дипло-матической игре западных держав является также и вопрос
о границе по Одеру–Нейсе»135.
25 марта 1952 г. три западные державы передали в Москве
идентичные ноты. Министр иностранных дел А.Я. Вышинский
принял послов лично и беседовал с ними около 30 минут. По
мнению Идена, это было «необычно» для подобного повода и
свидетельствовало о серьёзности инициативы, предпринятой в
начале марта Москвой. Вышинский дал ясно понять, что членство объединённой Германии в НАТО и ЕОС для Москвы неприемлемо. «Советский Союз, – по мнению американского посольства в Москве, – вероятно, рассматривал своё предложение
как «наиболее привлекательное, из всех возможных: единство
плюс национальная армия, плюс мир – очень трудно предложить более высокую цену»136.
По мнению немецкого историка Зигфрида Шварца, отклоне134
Ebd. S. 9.
Frankfurter Allgemeine vom 12. Apriel 1952, MfAA, A 15602, F1, Die Deutschland-Poltik der UdSSR. Analyse (1952). S. 10.
136
Steininger R. Die Westmaechte, Adenauer und die Stalin Note vom 10. Maerz
1952. Das Jahr 1952: Europa am Scheidenweg, Jena, 2002. S. 30.
135
63
ние 25 марта западными державами де-факто советского
предложения означало отсутствие интереса и желания западной
сто-роны активно заниматься немецким объединением: «Западные державы были не так уж недовольны расколом Германии,
хотя публично подобная точка зрения не высказывалась, чтобы
не дискредитировать Бонн в глазах собственного народа»137.
Советская нота от 9 апреля 1952 г. признавала пункт о свободных выборах, но под контролем четырёх держав-победительниц, а не комиссии ООН, как предлагали западные державы.
Фор-мально позиция СССР была более сильной, поскольку по
Уста-ву ООН германская проблема не входила в её компетенцию.
Реакция общественности не заставила себя ждать. В ФРГ
рушились последние точки соприкосновения и единства между
правительством и оппозицией. Противники интеграции требовали с новой силой четырёхсторонних переговоров. «Ничего
другого не остаётся», – писал председатель СДПГ Курт Шумахер 22 апреля Аденауэру, – «как установить, предлагает ли Советский Союз осуществить объединение Германии. Если во
вре-мя переговоров станет ясно, что такой возможности нет, то
в любом случае это продемонстрирует, что Федеральная Республика не боится использовать предоставленный для объединения и примирения Европы шанс»138.
137
Schwarz S. Wollte Adenauer die deutsche Einheit? Der Vorgang der
Westintegra-tion vor der deutschen Vereinigung in der Politik der Bundesregierung
1950-1955. Das Jahr 1952: Europa am Scheidenweg. Jena, 2002. S. 49.
138
Steininger R. Die Westmaechte, Adenauer und die Stalin Note vom 10. Maerz
1952. Das Jahr 1952: Europa am Scheidenweg, Jena, 2002. S. 30.
64
Такая позиция общественности осложнила ситуацию для
Запада, однако своей тактике он не изменил, и продолжил игру
«на время». Следующий ответ был дан лишь спустя пять недель,
13 мая. Фактически Запад ответил на советскую ноту 26 мая,
подписав договор о ЕОС и «Общий договор» с Германией. 28
мая Иден с полной уверенностью заключил в Париже, что
западные державы «нотную битву выиграли»139.
Таким образом, после возникшего в начале замешательства
западные державы пришли к выводу, что нота Сталина была
серьёзно обдуманным и далеко идущим по своим последствиям
шагом. Однако Запад не был готов принять этот «опасный» для
него вариант решения германской проблемы. Создание единой,
но нейтральной Германии было невыгодным предложением для
западных держав, поскольку последующее развитие событий
было бы связано для них со значительными рисками. Сохранить своё влияние на всю Германию (вероятно уже без Аденауэра) им было бы гораздо сложнее. Раздел страны в данном
случае пред-ставлял для западных держав наиболее оптимальное решение. Именно поэтому в своей ответной ноте ими были
выдвинуты заранее неприемлемые для советской стороны
условия: если с организаций свободных выборов Сталин ещё
мог согласиться, то с правом будущего немецкого правительства самостоятельно определять в какие союзы и коалиции ему
входить - ни в ко-ем случае. Советский Союз всеми силами
стремился помешать Западу интегрировать в свои военные союзы одну часть Герма-нии, тем более он не стал бы так рисковать всей страной.
Решающей, на наш взгляд, оказалась позиция Аденауэра.
Поскольку он активно выступал за интеграцию Германии с
Западом и за создание ЕОС, то представителям западных оккупационных держав практически не пришлось всерьёз задуматься о том, что возможен другой вариант развития события. Своей по-зицией Аденауэр укреплял и даже подталкивал Запад к
дальней-шей интеграции ФРГ в западные военные союзы. Тем
более что оппозиция не смогла оказать достаточного сопротивления. Фак-тически это ответные ноты Запада, а не советская
инициатива стали тактическим манёвром, призванным ввести в
заблуждение немецкую общественность и выиграть время для
подписания об-щего договора с Германией и договора об ЕОС.
139
Ebd. S. 31.
65
5. Курс на строительство в ГДР социализма.
После того как западные державы в своей ответной ноте от
25 марта 1952 г. высказались за проведение свободных выборов
под контролем ООН и выступили за наделение будущего немецкого правительства правом самому определять, в какие коалиции и союзы ему вступать, Москве стало ясно, что остановить подписание «генерального договора» с ФРГ и её военную
инте-грацию с Западом не удалось.
Уже вечером 27 марта глава дипломатической миссии СССР
в ГДР Г.М. Пушкин в беседе с министром иностранных дел Дертингером заметил, что «генеральный договор с Боннским правительством заключён и вскоре последует подписание плана
Плевна о Европейском оборонительном сообществе… Западная Германия станет на сторону Североатлантического пакта.
Скло-нить западных немцев к тому, чтобы их оппозиция по отношению к правительству Аденауэра усилилась и наконец-то
его свер-гла, теперь можно будет только посредством больших
пропагандистских усилий»140.
Рассмотрим, как неприятие западными державами
мартовской ноты отразилось на позиции Сталина в германском
вопро-се. Какие последствия это имело для советской внешней
политики?
Ответить на эти вопросы поможет анализ бесед И.В. Сталина с руководителями СЕПГ В. Пиком, В. Ульбрихтом и О. Гротеволем, которые состоялись в Москве в начале апреля 1952 г.
Первая встреча Сталина с руководителями СЕПГ произошла 1 апреля, неделю спустя после ответа западных держав на
со-ветскую ноту от 10 марта 1952 г. Беседу начал президент
ГДР В. Пик. Своё выступление он сосредоточил на задачах,
вытека-ющих «из заключения общего договора, который, вероятно, бу-дет подписан западными державами и боннским правительством в мае этого года». В. Пик спрашивал: «Какую военную защиту должна создать Германская Демократическая
Республи-ка в связи с угрозой с Запада? Сейчас в ГДР имеется
народная полиция, но это – не защита. Полиция вооружена слабо, имеет плохие револьверы, у которых нет патронов»141.
140
Loth W. Stalins ungeliebtes Kind. Warum Moskau die DDR nicht wollte. Berlin, 1994. S. 185.
141
Запись беседы с тов. Сталиным И.В. руководителей ЦК Социалистической
Единой Партии Германии В. Пика, В. Ульбрихта и О. Гротеволя. 1 апреля 1952
г. Источник № 3, 2003. С. 115.
66
Далее последовало детальное обсуждение создавшегося положения:
«Тов. Ульбрихт замечает, что такой полиции нет нигде в
ми-ре, и что она сама не может защититься от преступных элементов.
Тов. Сталин спрашивает, – почему? Вы сами виноваты, что
создалось такое положение.
Ульбрихт говорит, что полиция вооружена старым немецким оружием, для которого не имеется нужного количества патронов, и что сама ГДР не могла производить оружие для народной полиции, так как это запрещено четырёхсторонними
постановлениями.
Тов. Сталин замечает, – вы плохо поняли свои права. Вы
имеете полное право содержать свою полицию, хорошо вооружённую и обученную.
Тов. Молотов замечает, – и производить необходимое для
неё вооружение».
И дальше последовал очень интересный обмен мнениями:
«Тов. Пик говорит, это очень хорошо. Пик спрашивает,
нуж-но ли принимать шаги по созданию немецкой армии в
Германской Демократической Республике?
Тов. Сталин говорит, – не шаги, а армию создавать надо.
Что такое шаги?
Тов. Пик говорит, что для этого надо производить вооружение.
Тов. Сталин замечает, что западные державы нарушают в Западной Германии все постановления и делают, что им угодно.
Тов. Пик говорит, что для создания армии нужно развернуть
соответствующую агитацию в ГДР и показать разницу между
той армией, которую создают в Западной Германии, и национальной армией в Восточной Германии.
Тов. Сталин говорит, что армию надо создавать без шума,
без агитации. Когда она будет создана, тогда можно кричать.
Тов. Пик говорит, что мы вели агитацию за демилитаризацию Германии – против армии вообще. Но из этого получилось
распространение пацифистских настроений, с наличием которых приходится считаться.
Тов. Сталин отмечает, что в своё время это было необхо-
67
димо. Теперь это не нужно»142.
Возможно, вопрос Пика о необходимости создания собственной армии в ГДР был подсказан советской стороной. Реакция Сталина и последующее затем подробное обсуждение деталей, свидетельствуют о том, что эта идея не была спонтанной.
Однако, тот факт, что до этого момента в восточной Германии
не было создано вооружённых сил, может говорить о том, что
идея объединения Германии на основе нейтралитета рассматривалась Сталиным всерьёз и была до весны 1952 г. одной из главных целей внешней политики Советского Союза. Фактический
отказ Запада от советских предложений привёл Сталина к пересмотру позиции по германскому вопросу. Он больше не верил
в успех создания единой нейтральной Германии и именно
поэтому в условиях ускоряющейся военной интеграции ФРГ с
За-падом спешил укрепить восточногерманскую границу. В
уже цитировавшейся беседе с итальянским послом Ненни Сталин объяснил, что он «намеривается для создания военного
равновесия между Западам и Востоком противопоставить
силам НАТО в Западной Германии равную по силе восточногерманскую армию»143.
Обсуждение более конкретных вопросов создания армии в
ГДР зафиксировано в особом дополнении к записи беседы 1
ап-реля 1952 г. На рассказ Ульбрихта о том, что «у них имеется
яд-ро армии в виде 24 отрядов казарменной полиции, каждый
из которых впоследствии имеется в виду развернуть в дивизию», Сталин заметил, что «в отрядах имеется только вооружение ба-тальона, тогда как для армии нужна корпусная артиллерия, которой у них нет»144.
При дальнейшем обсуждении поднятых проблем произошёл
следующий обмен мнениями:
«Тов. Сталин говорит, что им надо создать настоящие дивизии, которые обучались бы в поле, тренировались в полевых
ус-ловиях.
Тов. Сталин спрашивает, можно ли это сделать в Германии
или это будет трудно?
142
Там же. С. 116.
Loth W. Stalins ungeliebtes Kind. Warum Moskau die DDR nicht wollte. Berlin, 1994. S. 186.
144
Цит. по: Волков В.К. Германский вопрос глазами Сталина. Узловые проблемы новейшей истории стран Центральной и Юго-Восточной Европы. М.,
2000. С. 144.
143
68
Тов. Гротеволь говорит, что это будет зависеть от времени.
До создания армии в Западной Германии это будет трудно.
Тов. Сталин говорит, чем скорее, тем лучше.
Тов. Гротеволь снова говорит о необходимости учитывать
события в Западной Германии.
Тов. Сталин говорит, что сейчас на Западе думают, что вы
совсем не вооружены, что у вас нет сил и вас легко захватить. Пока они так думают, они будут несговорчивыми. Они
счита-ются только с силой. Когда у вас появится какая-то
армия, с Вами будут разговаривать иначе, – вас признают и
полюбят, так как силу все любят»145.
При обсуждении вопроса о порядке набора в армию Сталин
высказался за воинскую повинность и выразил мнение, что хорошо было бы иметь армию в 9-10 корпусов, или 30 дивизий.
«Когда вы будете их иметь, мы возьмём столько же своих из
ГДР в Советский Союз. Вам будет легче содержать свою армию». Уточняя затем свои мысли, Сталин добавил, что «сказанное им о количественном составе армии является перспективным пла-ном. Сразу не будет возможности создать столько
войск»146.
Значительную часть беседы 1 апреля 1952 г. заняли вопросы экономического развития ГДР, причём Сталин заявил о готовности Советского Союза продать ГДР половину имеющихся
там в его собственности предприятий, а позднее и вторую половину. Члены немецкой делегации остановились на работе
отдельных отраслей экономики, в том числе сельского хозяйства, жаловались на подрывную агитацию, ведущуюся против
ГДР из Западного Берлина, выражали беспокойство по поводу
бегства интеллигенции на Запад147.
В целом беседа носила как бы предварительный характер.
Более подробно на вопросы немецкой делегации Сталин ответил в ходе второй встречи 7 апреля. Возможно, ему требовалось
вре-мя, чтобы детально обдумать все вопросы и уточнить собствен-ную позицию.
Так отвечая на поставленный Пиком в ходе первого разгово-ра вопрос «о дальнейших перспективах развития Германии в
145
Там же. С. 144.
Там же. С. 144.
147
Запись беседы с тов. Сталиным И.В. руководителей ЦК Социалистической
Единой Партии Германии В. Пика, В. Ульбрихта и О. Гротеволя. 1 апреля
1952 г. Источник № 3, 2003. С. 116-121.
146
69
свя-зи с советскими предложениями о мирном договоре и политикой американцев и англичан в Германии», Сталин ответил:
«Какие бы предложения мы не вносили по германскому вопросу, запад-ные державы не согласятся с ними и всё равно не уйдут из Западной Германии. Думать, что выйдет компромисс,
или что американцы примут проект мирного договора, значило бы оши-баться. Американцам нужна армия в Западной Германии, что-бы держать в руках Западную Европу. Они говорят, что имеют там армию против нас. На самом деле назначение их армий со-стоит в том, чтобы держать в руках
Западную Европу. Американцы вовлекут Западную Германию в
Атлантический пакт. Они создадут западногерманские войска. Аденауэр сидит в кар-мане у американцев. Все бывшие нацисты и генералы –тоже. На деле в Западной Германии образуется самостоятельное государство. И вы должны организовать своё собственное государство. Демаркационную линию между Западной и Вос-точной Германией нужно
рассматривать как границу, – и как не простую границу, а
как опасную границу. Нужно усилить охрану этой границы.
На первой линии охраны будут сто-ять немцы, а на вторую
линию охраны мы поставим русские войска… Мы хотим
восстановить военные комендатуры. Это тоже хорошее дело
против возможных диверсий»148.
Никогда ранее Сталин не говорил столь определённо о двух
германских государствах, не ставил перед руководителями
СЕПГ задачу создать собственное государство.
В связи с этим встаёт вопрос: как представлял себе Сталин
дальнейшее развитие восточногерманского государства, какие
формы оно могло принять?
Анализируя содержание бесед, учёные приходят к противоречивым выводам. Особенно это касается рекомендаций Сталина о создании производственных кооперативов в сельском
хозяйстве и народных предприятий:
«Тов. Сталин говорит, что Вы жалуетесь на кулаков. Но что
это за тактика – жаловаться? Кулака надо окружить и около него создавать колхозы. У нас организация колхозов происходила с раскулачиванием. Вам этот путь не пригодится. Пусть
кулак сидит у себя, не трогайте его. Но кроме кулака у вас в деревне есть беднота, которая живёт возле кулака. Её надо вовле148
Там же. С. 122.
70
кать в производственный кооператив… Если вы организуете
малые колхозы и поможете им наладить хозяйство, тогда крестьяне подумают, как лучше – идти в колхоз или жить в одиночку. Имеется хороший опыт в Венгрии, где организованы хорошие колхозы, кулаков не трогают, колхозам дали машины, стараются поднимать урожай. Нельзя думать, что венгры более
спо-собные люди, чем немцы. Вы это тоже должны сделать…
Я за-метил, говорит тов. Сталин, что Вы не дорожите крестьянами в своей политике. Это старый социал-демократический
предрас-судок. Если это верно, то с таким положением надо
кончить»149.
По мнению В.К. Волкова, все эти поучения трудно было расценить «иначе как инструкции в деле строительства социализма»150. Это немедленно отметили члены немецкой делегации:
Тов. Ульбрихт говорит, что до сих пор мы говорили в ГДР,
что мы стоим за демократическую Германию и не проводили
ряда мер, которые нужно проводить при развитии в
направле-нии к социализму.
Тов. Сталин говорит, что это было правильно.
Тов. Ульбрихт спрашивает, должны ли мы будем после глубокого раскола Германии продолжать прежнюю тактику?
Тов. Сталин говорит, что кричать о социализме не нужно
и теперь. Но производственные кооперативы – есть кусочки
социализма. Народные предприятия – это тоже социализм.
Тов. Ульбрихт говорит, что до сих пор мы об этом не говорили и не указывали, что народные предприятия являются социалистическими. Мы немного маскировали возникшие в ГДР
общественные отношения.
Тов. Сталин говорит, что эта маска Вам помогла не запугать
средние слои Западной Германии... Хотя в Германии создаются два государства, кричать о социализме пока не стоит»151.
По мнению исследовательницы Э. Шерстяной, приведённые
выше цитаты свидетельствуют о том, что «Сталин посоветовал
149
Запись беседы с тов. Сталиным И.В. руководителей ЦК Социалистической
Единой Партии Германии В. Пика, В. Ульбрихта и О. Гротеволя. 1 апреля
1952 г., Источник № 3, 2003. С. 123.
150
Волков В.К. Германский вопрос глазами Сталина (1947-1952). В кн. Узловые проблемы новейшей истории стран Центральной и Юго-Восточной
Евро-пы, М., 2000. С. 145.
151
Запись беседы с тов. Сталиным И.В. руководителей ЦК Социалистической
Единой Партии Германии В. Пика, В. Ульбрихта и О. Гротеволя. 1 апреля 1952
г., Источник № 3, 2003. С. 124.
71
немецкому руководству в Москве, создать в ГДР “немного больше” социализма»152. Однако он отчётливо предостерёг от
компании коллективизации и от использования советского
опыта в обращении с крупным крестьянством. Это значит, что
как в вопросе строительства социализма в ГДР в принципе,
так и в от-дельных шагах по его осуществлению, Сталин проявлял большую осторожность. Э. Шерстяной считает, что не
стоит придавать «судьбоносного значения» его фразе о необходимости создания в ГДР собственного государства. Это высказывание говорит о том, что в ближайшее время переговоры о
заключении мирного договора и объединении Германии Сталин рассматривал как бесперспективные153.
В. Лот приходит к подобному выводу: «Видимо Сталин
уже с начала апреля осознал, что советская нотная инициатива
потерпела поражение, но надежду на подписание четырьмя держа-вами мирного договора с Германией, он ещё не потерял»154.
Ед-ва ли, по мнению учёных, Сталин осознавал, что тем самым
тен-денция к расколу будет усиливаться, и что возникают два
различных немецких государства.
Эльке Шерстяной убеждена, что «Сталин призывал к модификации путём внедрения умеренных социалистических элемен-тов в ГДР, которые не повредили бы единству Германии –
при сохранении специфики, например, крупных крестьянских
хозяйств». По мнению учёной, «антифашистские демократические завоевания», включая, «социалистические элементы»
дол-жны были служить гарантом советских интересов безопасно-сти в объединённой Германии. Одновременно в Москве
всё мень-ше верили в то, что они смогут доминировать в этой
Германии155.
В конце беседы германская делегация вновь вернулась к вопросу о перспективах развития Германии.
«Тов. Гротеволь говорит, что в оценке положения Западной
152
Scherstjanoi E. Sowjetische Reaktion auf die zweite Parteikonferenz der SED
1952 (mit Dokumentation), Fuer Forschungen zur Geschichte der Arbeiterbewegung 2002/II. S. 25.
153
Ebd. S. 25.
154
Loth W. Die Entstehung der «Stalin – Note». Dokumenten aus Moskauer Archiven. Die Stalin-Note vom 10. Maerz 1952. Neue Quellen und Analysen, Muenchen
2002. S. 59.
155
Scherstjanoi E. Sowjetische Reaktion auf die zweite Parteikonferenz der SED
1952 (mit Dokumentation), Fuer Forschungen zur Geschichte der Arbeiterbewegung 2002/II. S. 26.
72
Германии и политики США они совершенно согласны с мнением тов. Сталина. Он, Гротеволь, хотел бы спросить, считает ли
тов. Сталин, что в настоящий момент необходимо внести
изме-нения в нашу аргументацию по вопросам единства Германии и в официальную точку зрения правительства ГДР по
вопросу о восстановлении единства Германии?
Тов. Сталин отвечает отрицательно. Надо продолжать пропаганду единства Германии всё время. Это имеет большое значение для воспитания народа в Западной Германии. Сейчас это
оружие у Вас в руках, его надо всё время держать в своих руках.
Мы тоже будем продолжать делать предложения по вопросам единства Германии, чтобы разоблачать американцев»156.
Как видно из этих высказываний, и после неудачи советских предложений Сталин не отказался от лозунга объединения Гер-мании, однако не столько с целью её реального воссоединения, сколько для разоблачения политики западных держав. Вероятно, он сильно разочаровался отсутствием массового
движения нем-цев за объединение. Отсюда и смещение акцента в его отношении к германской проблеме: отныне тезис о государственном единстве Германии из средства борьбы за
объединение страны превращался в инструмент пропагандистского разоблачения аме-риканского империализма. Теперь,
когда стало ясно, что остановить военную интеграцию ФРГ с
Западом не удалось, главные усилия следовало сосредоточить
на укреплении ГДР и со-здании восточногерманской армии. Рекомендации, которые Ста-лин дал в ходе последней встречи руководству СЕПГ, должны были усилить социалистические элементы в развитии их государства и тем самым ещё больше связать его с Советским Союзом. Однако прямого указания о
«переходе к социализму» во время бесед дано не было. Более
того, Сталин предупредил руководителей ГДР, что говорить об
этом открыто пока рано.
О том, что основной упор следовало сделать на военное
укрепление восточной Германии, свидетельствуют и последовав-шие после возвращения руководства СЕПГ беседы с представи-телями Советской контрольной комиссии. Так в ходе
встречи 14 апреля 1952 г., которая была посвящена «реализации решений из Москвы», В. Пик, О. Гротеволь и В. Ульбрихт
156
Запись беседы с тов. Сталиным И.В. руководителей ЦК Социалистической
Единой Партии Германии В. Пика, В. Ульбрихта и О. Гротеволя. 1 апреля
1952 г., Источник № 3, 2003. С. 125.
73
обсуждали с Чуйковым и Семёновым вопросы безопасности и
вооружения ГДР. Речь шла о восстановлении советских комендатур, укреплении границы с Западной Германией, ужесточении на ней про-пускной системы, создании «военного министерства», «провоенных» молодёжных организаций и локальной защиты с возду-ха157.
В ходе дальнейших бесед между В. Пиком и Чуйковым 18
апреля и 7 мая перечень вопросов фактически не изменился 158.
Лишь 26 мая в Карлсхорте обсуждали, как следует активизировать Национальный фронт в борьбе за «развитие движения на
Западе» в связи с советской нотой от 24 мая 1952 г., а также запланированные мероприятия по работе музеев, вопрос о делении ГДР на округа, проблему переселения населения из деревень в города и меры против забоя домашнего скота159. Как видно из перечня затронутых тем, вопрос о строительстве социализма советской стороной не поднимался.
По мнению исследователя В. Лота, то, что советские представители не выразили своего возражения против деления восточной Германии на округа, позволило Ульбрихту «сделать решительный шаг»: 30 мая 1952 г. Секретариат ЦК СЕПГ принял
решение - центральный лозунг предстоящей второй партийной
конференции «Заключение мирного договора, установление
единства отечества на демократической основе и осуществление народнохозяйственного плана в важнейшие годы пятилетки» за-менить лозунгом «Вперёд за мир, единство, демократию и социализм». 24 июня 1952 г. Политбюро одобрило это
решение и 1 июля запросило мнение Сталина о том, как он относится к те-зису, что «государство ГДР перешло из антифашистско-демо-кратического в демократическое народное государство, в народ-ную демократию», и что теперь задача партии
состоит в том, чтобы «вести рабочий класс и трудящихся вперёд
по пути строи-тельства социализма»160.
В отправленном 2 июля письме Ульбрихт обращал внима157
Bespraechung am 14.4.1952, 9 Uhr abends bei mir Tschuikow, Semenow und 3
(Pieck, Grotewohl, Ulbricht). R. Badstuebner, W. Loth (Hrsg.) Wilhelm Pieck –
Aufzeichnungen zur Deutschlandpolitik 1945-1953, Berlin, 1993. S. 400.
158
Bespraechung am 18.4.1952, 9 Uhr abends bei Tschuikow, S. 401; Besprechung
am 7.5.1952, abends bei Tschuikow; Ebd. S. 403.
159
Bespraechung am 26.5.1952, 9 Uhr abends in Karlshorst, Ebd. S. 404.
160
Loth W. Stalins ungeliebtes Kind. Warum Moskau die DDR nicht wollte. Berlin,
1994. S. 187.
74
ние Сталина на то, что «в Германской Демократической Республике значительно развилась инициатива рабочего класса и
трудящих-ся». «Это имеет большое значение, – подчёркивалось
в докумен-те, – для защиты Германской Демократической Республики от вражеских диверсий и саботажа, а также для организации вооружённых сил Германской Демократической Республики». Уль-брихт утверждал, что «с объявлением “перехода
к социализму” возрастёт и классовое сознание рабочих в
Западной Германии, трудящиеся крестьяне и мелкая буржуазия
придут к выводу, что у нас можно жить лучше…».
В. Лот рассматривает это письмо, как попытку Ульбрихта
оказать давление на Кремль, чтобы добиться одобрения проводимого им курса. Тем самым он давал Сталину понять, что
«ГДР не станет жертвой наступления классового врага лишь в
том случае, если СЕПГ поведёт её к социализму». Фактически
согла-сие Москвы должно было гарантировать руководству
ГДР, что больше их государство не будет рассматриваться в
качестве предмета для торга с Западом. По мнению исследователя, «шан-таж» Ульбрихта оказался эффективным по двум
причинам: во-первых, Сталин испытывал глубокое разочарование из-за безрезультатности советских предложений, которые
должны были привести к компромиссу с западными державами; во-вторых, достижение немецкого единства потеряло к
тому времени свою остроту и актуальность161.
8 июля 1952 г. Политбюро ЦК КПСС одобрило курс на
«стро-ительство социализма» в ГДР. На второй партийной конференции СЕПГ, которая проходила с 9 по 12 июля 1952 г. В.
Ульбрихт заявил: «Политические и экономические условия, а
также сознание рабочего класса и большинства трудящихся
развились так широко, что строительство социализма в ГДР
стало осново-полагающей задачей… Главный инструмент при
создании пред-посылок для социализма это государственная
власть. Необходи-мо принимать во внимание, что ужесточения
классовой борьбы не избежать и трудящиеся должны сломить
сопротивление вра-жеских сил»162.
Исследователь К. Остерман считает, что этим решением
«Ста-лин направил руководство СЕПГ на жёсткую милитариза161
Ebd. S. 188-189.
Walter Ulbricht. «Die gegenwaertige Lage und die Aufgaben der SED», in Walter Osten, Die Deutschlandpolitik der Sowjetunion in den Jaheren 1952/1953, Osteuropa, Zeitschrift fuer Gegenwaertsfragen des Ostens, Januar 1964. S. 6.
162
75
цию, социализм и, следовательно, курс на раскол
(Германии)»163.
Однако В. Лот убеждён, что одобрение Сталиным «в послед-нюю минуту» курса на «строительство социализма» в восточной Германии вовсе не означало, что «отныне он видел ГДР
только на пути к социализму» 164. В телеграмме, которую Политбюро ЦК КПСС направило ко второй партийной конференции СЕПГ, о перспективе социализма не было сказано ни слова. Вместо этого Москва неизменно желала «новых успехов…
при осуществлении исторического задания создать единую,
независимую, миролюбивую, демократическую Германию». Не
говорилось об этом и в поздравительной телеграмме Сталина
по случаю треть-ей годовщины основания ГДР 6 октября 1952
г. А по свидетель-ству одного из информаторов восточного
бюро СДПГ: «Советская контрольная комиссия подвергла решения партийной кон-ференции острой критике»165.
Норвежский исследователь С. Бъёрнштад нашёл в российском архиве внешней политики документ, из которого следует,
что 22 марта 1952 г. В.С. Семёнов послал в Москву материалы
по подготовке партийной конференции СЕПГ, которые были
прочитаны 27 марта руководителем третьего европейского
отдела МИД СССР Михаилом Грибановым. Проект вызвал
критические замечания: «тезисы составлены так, как если бы
руко-водство ГДР исходило из того, что существующий раскол
Германии будет длиться вечно»166. То есть, по мнению М. Грибано-ва, подготовленные тезисы были мало ориентированны
на достижение единства Германии.
Немецкая исследовательница Э. Шерстяной считает «несерь-ёзной позицию тех авторов, которые утверждают, что «решение подвести черту под историей антифашистского – демократического периода ГДР, которое на этой конференции принял Уль-брихт и его последователи, было одобрено Сталиным»,
163
Scherstjanoi E. Sowjetische Reaktion auf die zweite Parteikonferenz der SED
1952 (mit Dokumentation), Fuer Forschungen zur Geschichte der Arbeiterbewegung 2002/II. S. 25.
164
Loth W. Stalins ungeliebtes Kind. Warum Moskau die DDR nicht wollte. Berlin, 1994. S. 189.
165
Ebd. S. 189.
166
Бьёрнштадт даёт ссылку на фонд 007, опись 27, папка 43, дело 172; Цит.
по: Elke Schersjanoi, Sowjetische Reaktion auf die zweite Parteikonferenz der
SED 1952 (mit Dokumentation), Fuer Forschungen zur Geschichte der Arbeiterbewegung 2002/II. S. 24.
76
посколь-ку до сих пор не ясно, как конкретно происходило согласование этого вопроса с Москвой, как протекали дебаты и
какие офици-альные формулировки были использованы для
вынесения реше-ния. Однако и вывод В. Лота о том, что Ульбрихт вынудил Ста-лина согласиться на строительство социализма, исследовательница считает недостаточно обоснованным, поскольку он базируется в основном на косвенных данных. Главным доказательством того, что «Политбюро ЦК
КПСС 8 апреля 1952 г. что-то одобрило, будь то «форсирование строительства социализма в ГДР» или «строительство социализма» являются ссылки на это заседание в «оздоровительном решении» советского руководст-ва от 2 июля 1953 г., в котором оно признавало ошибочность прежнего курса167.
Тем не менее, факты говорят о том, что курс на строительство социализма в ГДР, пусть с промедлением, но Москвой был
одобрен.
Таким образом, отказ Западных держав в 1952 г. от советского предложения объединения и нейтрализации Германии существенно повлиял на взгляды Сталина в германском вопросе.
Утверждение некоторых авторов, что именно после неудачи
нотного наступления 1952 г. Сталин взял курс на строительство
социализма в ГДР, на наш взгляд, является спорным. Мы считаем, что, прежде всего, был взят курс на создание восточногерманской армии, как противовес западной политике включения ФРГ в свои военные структуры. И этот курс не подразумевал поспешного перехода к социализму, хотя и предусматривал
усиление некоторых социалистических элементов в развитии
ГДР. Создание в ГДР собственных вооружённых сил должно
бы-ло привести к установлению военного равновесия между
Восто-ком и Западом, которое в дальнейшем при стечении
определён-ных обстоятельств могло рассматриваться и как дополнительный фактор для торга с бывшими союзниками. Последовавшее вскоре одобрение Москвой курса на строительство социализма в ГДР произошло, вероятно, во многом благодаря стараниям ру-ководства СЕПГ. Вывод В. Лота о том, что
тем самым Сталин заплатил за укрепление свого западного
фронта, нам кажется несколько преувеличенным, поскольку
социализм никак не на-рушал главные цели Сталина на тот период, а именно, – военное укрепление ГДР и усиление её как со167
Elke Scherstjanoi, Sowjetische Reaktion… S. 26.
77
юзника. Тот факт, что офи-циально в приветственных телеграммах Советский Союз ни словом не обмолвился о строительстве социализма, свидетельствует, на наш взгляд, о том,
что Москва беспокоилась о собственном имидже для германской общественности и истории.
Таким образом, после отклонения западными державами советских предложений об объединении Германии первоочередной задачей для Сталина стало укрепление ГДР в военном отношении, и только затем строительство в ней социализма.
Глава II.
ГЕРМАНСКАЯ ПРОБЛЕМА И СОВЕТСКИЙ СОЮЗ
В 1953-1955 гг.
1. Германская политика Советского Союза после смерти Сталина.
Фактически сразу после смерти Сталина советское министерство иностранных дел, которое вновь возглавил В.М. Молотов, начало активное переосмысление германской политики и
по-иск дальнейших решений. Только в апреле–мае сотрудниками МИДа было составлено несколько подробных записок и
справок по германскому вопросу168. Были тщательно проанализированы позиции западных держав, их разногласия с советской диплома-тий и разработана новая концепция.
Согласно подготовленному плану было выделено три
направ-ления, на которых следовало активизировать деятельность СССР: в отношении западных держав, ФРГ и ГДР, а также разработать меры по укреплению внутренних и внешних позиций ГДР.
Новым и, пожалуй, самым важным, было предложение об
образовании парламентами ГДР и ФРГ Временного общегерман-ского правительства, главной задачей которого должно
было стать «национальное воссоединение Германии на демократиче-ских и мирных началах путём подготовки и проведения свобод-ных общегерманских выборов без иностранного
вмешательства». Это правительство должно было представлять
Германию на четырёхсторонних переговорах о заключении
мирного договора с Германией. В случае возражений со сторо168
См. подробнее: Новик Ф.И. «Оттепель» и инерция холодной войны (Германская политика СССР в 1953-1955 гг.), М., 2001. С. 43-48.
78
ны западных держав против образования такого органа советская сторона предлагала провести референдум среди населения
всей Германии по этому вопросу169.
В конце апреля московское руководство сигнализировало
За-паду о своем интересе к созыву конференции четырёх держав. По мнению американского исследователя К. Остермана,
«перед лицом “мирного наступления”, начатого новым советским руко-водством после смерти Сталина с целью показать
свою гибкость и возможность разрядки международной
напряжённости, он (За-пад) снова оказался в глухой
обороне»170. В ФРГ это возбудило новые надежды и колебания.
«Резкая смена курса Советского Союза в Восточной Германии
произвела в рядах правительственной коалиции Аденауэра
смятение и замешательство», – со-общала тогда Нью-Йорк
Таймс171.
Британский премьер У. Черчилль немедленно подхватил
по-данный из Москвы сигнал и, выступая в палате общин 11
мая, призвал к созыву конференции ведущих держав на высшем уро-вне. Он выдвинул идею заключения некого подобия
локарнского договора для Центральной Европы с учётом интересов советской безопасности, при этом не исключая возможности переговоров об объединении Германии на условиях её
нейтрализации172 .
Его инициатива нашла значительную поддержку среди британской общественности. Так, в одной из английских газет писалось: «Народы Запада нам не простят, если мы не используем
полностью эту полоску света, посылаемую нам Востоком»173. А
«Дейли Геральд» сообщала 5 июня 1953 г.: «Все политические
169
Малик, Семёнов, Пушкин, Грибанов – Молотову «О наших дальнейших
мероприятиях по германскому вопросу» 28 апреля 1953 г. АВП РФ. Ф. 082,
Оп. 41, П. 271, Д. 19, Л. 18. Цит. по: Новик Ф.И. «Оттепель» и инерция холодной войны (Германская политика СССР в 1953-1955 гг.), М., 2001. С. 46.
170
Остерман К. США и события 17 июня 1953 г. в ГДР. Вопросы истории,
199, № 11-12. С. 51.
171
New-York Times, 12. Juni 1953; MfAA, A 9634 F1, Informationen, Vermerke,
Ausarbeitungen zum Deutschlandsproblem zur Frage des Friedensvertrages (19521953). S. 311.
172
Новик Ф.И. «Оттепель» и инерция холодной войны (Германская политика
СССР в 1953-1955 гг.), М., 2001. С. 50.
173
Daily Mail, London, 13. Juni 1953; MfAA, A 9634 F1, Informationen, Vermerke, Ausarbeitungen zum Deutschlandsproblem zur Frage des Friedensvertrages
(1952-1953). S. 55.
79
партии в Великобритании согласны, что нужно предложить Советской России переговоры»174.
Интересно, что среди документов Министерства иностранных дел ГДР содержится следующая справка относительно
реак-ции британского общества на выступление У. Черчилля:
«…В кругах чиновников подчёркивают, что позиция, которую
занял Черчилль, будет усиливаться. Существует мнение, что
«божью волю», продемонстрированную русскими, нельзя игнорировать»175.
Зафиксировали сотрудники МИД и опасения Франции по
поводу возможного проведения конференции без их участия:
«Значительная часть французской буржуазии требует четырёхсторонних переговоров с Советским Союзом». И далее: «Момент кажется наиболее подходящим, чтобы провести переговоры между Западом и Востоком. Франция и Великобритания в
этом пункте едины, и это единство должно победить американское сопротивление»176.
Действительно, президент США Д. Эйзенхауэр решительно
воспротивился идее встречи держав-победителей, считая, что
это может помешать консолидации Запада. Выступая 16 апреля
1953 г. перед американским обществом газетных редакторов,
он выдвинул в качестве предпосылки для преодоления раскола
Ев-ропы «полную независимость восточноевропейских наций».
Это означало возможность объединения Германии только после от-хода стран Восточной Европы от Советского Союза177.
Активность нового советского руководства на германском
направлении всерьёз озаботила США. «Американское министерство иностранных дел уже давно опасается подобного
предложения (о восстановлении единства Германии), которое
имело бы такую привлекательную силу для немцев и такие далеко идущие последствия для американской политики в Европе.
174
Daily Gerald, London, 5 Juni 1953; MfAA, A 9634 F1, Informationen, Vermerke, Ausarbeitungen zum Deutschlandsproblem zur Frage des Friedensvertrages
(1952-1953). S. 55.
175
AFP, London, 12. Juni 1953; MfAA, A 9634 F1, Informationen, Vermerke,
Ausarbeitungen zum Deutschlandsproblem zur Frage des Friedensvertrages (19521953). S. 55.
176
L’Aurore, Paris, zitiert in NWDR, 16. Juni 1953; MfAA, A 9634 F1, Informatio-nen, Vermerke, Ausarbeitungen zum Deutschlandsproblem zur Frage des
Friedens-vertrages (1952-1953). S. 56.
177
Новик Ф.И. «Оттепель» и инерция холодной войны (Германская политика
СССР в 1953-1955 гг.), М., 2001. С. 50.
80
Кро-ме того, однажды за предложением в германском вопросе
могло бы последовать подобное привлекательное предложение и в
отношении Японии… Принятие этого предложения …означало
бы также и вывод американских военных сил из Японии и Германии. Но это было бы равнозначно крушению всех стратегических планов Америки», – предупреждали в июне 1953 г. некоторые американские газеты178.
Примерно такой же вывод сделали и сотрудники МИД ГДР,
проанализировав западную прессу. Согласно их точке зрения,
«мирное наступление Советского Союза утвердило широкие
круги буржуазии Запада в требовании четырёхсторонних переговоров и пошатнуло осуществление американских военных
пла-нов в Западной Европе»179.
К. Аденауэр также отметил в одном из своих интервью существование разногласий по этому вопросу между Британией
и США, объяснив их причины новой политикой СССР: «Различия между американской и британской позициями по известным вопросам имеются давно. То, что они в последнее время
стали более заметными, то, что на европейском континенте
обозначи-лась склонность к выжиданию, заслуга не в последнюю очередь советского мирного наступления. Оно внесло некоторое замешательство», – констатировал в начале июня
канцлер ФРГ180.
Однако история распорядилась так, что реализовать до конца эту обширную программу по объединению Германии советскому МИДу не удалось. Волнения, которые прокатились в
июне 1953 г. по ГДР, внесли свои коррективы в советскую полити-ку и позицию западных держав по германскому вопросу.
2. События 17 июня 1953 г. в ГДР: их причины и оценка.
Единого мнения о том, как определить события, произошедшие в Германской Демократической Республике 17 июня 1953
г., до сих пор не существует. Нашими историками вывод совет178
«New York Herald Tribune», 25. Juni 1953; MfAA, A 9634 F1, Informationen,
Vermerke, Ausarbeitungen zum Deutschlandsproblem zur Frage des Friedensvertrages (1952-1953). S. 312.
179
Informationen, Vermerke, Ausarbeitungen zum Deutschlandsproblem zur Frage
des Friedensvertrages (1952-1953), MfAA, A 9634 F1, S. 55.
180
Adenauer in einem NWDR-Interwiev, BPB, 11. Juni 1953, MfAA, A 9634 F1,
Informationen, Vermerke, Ausarbeitungen zum Deutschlandsproblem zur Frage des
Friedensvertrages (1952-1953), S. 310.
81
ских танков на улицы Берлина долгое время объяснялся необходимостью помочь правительству ГДР подавить «фашистский
путч», «авантюру иностранных наймитов»181. Подчёркивалось,
что «большинство населения ГДР, особенно рабочий класс, не
поддержало провокаторов», так как в забастовке приняло участие лишь 5% рабочих. Это в свою очередь являлось доказательством того, что «существующий в ГДР строй непоколебим» и
«опирается на поддержку большинства трудящихся масс»182.
Совершенно иначе отнеслись к оценке этих событий зарубежные историки. При этом одни считали, что это было
«спонтанное народное восстание в классическом революционном сти-ле 1789-го или 1848-го года»183. Другие рассматривали
эти собы-тия как «новую главу немецких свободолюбивых традиций»184. Но большинство сошлись в том, что выступления
рабочих 17 июня 1953 г. были направлены, прежде всего, против сталинской диктатуры, за свободу и демократию185.
Сегодня, несмотря на то, что прошло более 50 лет, до сих
пор в научных и других кругах продолжаются споры о характере этих событий. Часто события 17 июня 1953 г. ставят в один
ряд с похожими событиями в Венгрии, Польше и Чехословакии. А наведение порядка советскими оккупационными войсками рассматривают как подавление прав и свобод немецкого
населе-ния. Совершенно игнорируется тот факт, что волнения
происхо-дили в советской зоне оккупации, и что Советский
Союз обладал всеми правами и обязанностями оккупационной
державы и, следовательно, отвечал за сохранение на территории ГДР обще-ственного порядка и спокойствия. Более того,
серьёзных столк-новений военных с населением, о которых пишет западная прес-са, не наблюдалось, а оружие применялось
советскими военны-ми в целях самозащиты186.
181
Отношения СССР и ГДР 1949-1955. М., 1974.
Там же. С. 47.
183
Sebastian Haffner. Die deutsche Frage 1950-1961: Von der Wiederbewaffnung
bis zum Mauerbau. 2002. Der siebzente Juni. S. 51.
184
Hermann Weber. Ulbricht sollte schon gehen. Der Aufstand vom 17. Juni 1953.
Aufbau und Fall einer Diktatur. Kritishce Beitrage zur Geschichte der DDR. Köln.
1978. S. 50.
185
Manfred Hagen. DDR – Juni 1953. Aufbau und Fall einer Diktatur. Kritische
Beitrage zur Geschichte der DDR. Köln. 1978. S. 50.
186
Подробнее см.: Максимычев И.Ф. Германия, июнь 1953 года: уроки Прошлого для будущего. Доклады Института Европы, М., 2003. С. 93-106; Водопьянова З., Филитов А. Почему Семёнов жалеет патроны? Родина, 2002, № 10.
182
82
В этой связи вновь становятся актуальными вопросы о причинах возникновения кризиса, о том кто несёт ответственность
за случившееся, и как события 17 июня 1953 г. в ГДР повлияли
на дальнейшее решение германского вопроса∗.
Большинство историков, анализируя события 17 июня 1953
г., сходятся во мнении, что главной причиной кризиса стало резкое ухудшение социально-экономической ситуации в ГДР и падение уровня жизни, что явилось результатом принятия восточ-ногерманским руководством решения о «планомерном
строительстве социализма»187.
Поспешность и непродуманность решения о строительстве
в ГДР социализма повлекли за собой не только механическое
перенесение советского опыта на немецкие условия, но и нарушение объективных процессов экономического развития. Это
привело к резкому ухудшению положения восточных немцев,
что нашло выражение в участившихся побегах в Западную Германию. Ежемесячно в направлении Западной Германии ГДР по
разным источникам покидало от 10000 до 50000 человек. При
этом на Запад потянуло не только людей без определённой
про-фессии, пенсионеров, но и интеллигенцию, служащих казармен-ной народной полиции, членов и кандидатов СЕПГ188.
Всего за период с января 1951 г. по апрель 1953 г. из ГДР ушло
около 450 тыс. человек189.
Обострение ситуации в ГДР не укрылось от советского руководства. Однако реакция Москвы на кризис оказалась не однозначной и до сих пор вызывает много вопросов. 9 января
1953 г. состоялась беседа советских оккупационных властей с
руководством ГДР, в которой немецким руководителям для
преодо-ления возникших в стране трудностей было рекомендо
Эти и другие вопросы подробно освещались на конференции, состоявшейся
в 2003 г. в Институте Европы. См.: Германия, июнь 1953 года: уроки прошлого для будущего. Доклады института Европы, М., 2003
187
Подробнее о причинах возникновения кризиса см. работы: Хавкин Б.Л.
Берлинское жаркое лето 1953 г. Новая и новейшая история, 2004, № 2. Шерстяной Э. Вызревание политического кризиса в ГДР в 1953 г. Новая и новейшая история, 2006, № 2; Новик Ф.И. «Оттепель» и инерция холодной войны
(Германская политика СССР в 1953-1955 гг.), М., 2001.
188
Manfred Hagen. DDR – Juni 1953. Aufbau und Fall einer Diktatur. Kritische
Beitrage zur Geschichte der DDR. Köln. 1978. S. 27.
189
Дело Берия. Пленум ЦК КПСС 2-7 июля 1953 г. Известия ЦК КПСС. 1991.
№ 1. С. 162.
83
вано вве-сти «режим экономии»190. К реализации этого курса
правительство ГДР приступило в первые месяцы 1953 г. Были
отменены льготы при поездках по железной дороге, изменён
порядок оплаты по больничным листам, «мелкобуржуазные
слои» лишались карточек на жиры, мясо, сахар191. Подобные
мероприятия ещё больше усилили недовольство населения, в
том числе и рабочих.
Но этого не хотели замечать ни лидеры руководства СЕПГ,
ни представители Советской контрольной комиссии в Германии. По воспоминаниям В. Мазаева, работавшего в то время
ре-ферентом в Отделе информации СКК, в феврале 1953 г. к
ним поступило распоряжение политического советника Семёнова пе-рестать докладывать ему и в Москву о фактах недовольства сре-ди рабочего класса ГДР, поскольку «рабочий класс
ГДР являет-ся надёжным союзником советских рабочих, живёт
лучше последних и не может быть недоволен советской политикой»192. Довольно странное указание для человека, хорошо
знавшего об-становку в Германии, особенно если сопоставить
эти воспоминания с воспоминаниями Хайнца Липпмана (заместителя председателя Союза свободной немецкой молодёжи),
который утверждает, что «уже осенью 1952 г. СКК поручила
специальной исследовательской группе при участии советских
функционеров разведать настроения населения и формы работы различных ор-ганизаций»193.
Более новые источники подтверждают, что «группа ответственных деятелей партии из ЦК СЕПГ и правительства ГДР»
действительно занималась с середины февраля до конца марта
1953 г. анализом трудностей. Результаты исследования оказались тревожными. Расследование показало, что «население «не
заин-тересовано» в работе СЕПГ, рабочий класс «враждебно»
относится к мерам, проводимым партией и правительством, а
функ-ционеры производственных организаций и управлений
округа-ми выполняют свою работу без интереса». В заключении делал-ся неутешительный вывод о том, что «что предел на190
Новик Ф.И. «Оттепель» и инерция холодной войны (германская политика
СССР в 1953-1955 гг.). М., 2001. С. 55-56.
191
Там же С. 56-57.
192
Валерий Мазаев. Берлин, 17 июня 1953 года... Независимая газета. 1998,
18 июня.
193
Loth W. Stalins ungeliebtes Kind. Warum Moskau die DDR nicht wollte. Berlin, 1994. S. 195.
84
грузки населения ГДР перейдён» и «продолжение проводимой
политики возможно лишь в течение недолгого времени»194.
В Кремле забили в набат. 20 апреля 1953 г. в Москву был вызван руководитель СКК В.С. Семёнов. По мнению немецкого
ис-следователя В. Лота, наибольший интерес к отчёту об ухудшении ситуации в ГДР проявил Л.П. Берия, который тотчас высту-пил «за необходимость покончить там с призраком строительст-ва социализма». Как следует из воспоминаний П.А. Судоплато-ва, Берия придерживался идеи объединённой нейтральной Гер-мании с коалиционным правительством и был
готов в этом вопросе пойти на уступки Западу, при условии получения компенсации. Он считал, что объединённая Германия
могла стать своеобразным буфером между Америкой и Советским Союзом, чьи интересы сталкивались в Западной Европе.
Деньги, получен-ные от компенсации, следовало направить на
восстановление страны после войны: строительство новых промышленных пред-приятий, дорог и т.д.195 Согласно данному источнику, Берия счи-тал, что «нам вообще не нужна постоянно
нестабильная социалистическая Германия, существование которой целиком зависит от поддержки Советского Союза»196.
«Если Советский Союз хо-чет поддерживать иллюзорное социалистическое строительство в ГДР, – аргументировал он, – ему
придётся инвестировать в течение 10 лет не менее 20 миллиардов долларов, включая поставки в ГДР и Польшу вместе с продуктами и сырьём»197. Вме-сто этого он стремился к заключению экономического соглашения с Западом посредством переговоров с США, Англией и Францией под эгидой Объединённых Наций*.
Однако план Берия не был единственной альтернативой решения германской проблемы. Реформистской линии в этом вопросе придерживались также В.М. Молотов и Г.М. Маленков.
Они занимали более взвешенную и адекватную позицию.
27 мая 1953 г. вопрос о положении в ГДР обсуждался на за194
Ebd. S. 196.
См. подробнее: Судоплатов П.А. Разведка и Кремль. М., 1994. С. 414; Дело
Берия. Пленум ЦК КПСС 2-7 июля 1953 г. Известия ЦК КПСС, 1991. № 1-2.
196
Судоплатов П.А. Разведка и Кремль. М., 1994. С. 415.
197
Цит. по: Lew Besymenski, 1953 – Berija will die DDR beseitigen. Die Zeit,
15.10.1993.
*
К сожалению, более достоверные данные о плане Берия в отношении Германии, чем воспоминания участников событий, исследователям пока не известны.
195
85
седании Президиума Совмина СССР. В результате было принято постановление «О мерах по оздоровлению политической обстановки в ГДР», в котором осуждалось «ускоренное строитель-ство» социализма в Восточной Германии. В качестве одной из главных задач в документе провозглашалась «борьба за
объеди-нение Германии на демократической и миролюбивой
основе». Такие меры, как «искусственное насаждение сельскохозяйственных производственных товариществ», «ограничения
и вытес-нения среднего и малого частного капитала», «репрессии против церкви и священнослужителей», начатые в ходе
строительства социализма были отклонены. Вместо этого Президиум требовал «мер по усилению законности и предоставлению гражданских прав», а также «решающего искоренения
элементов неприкрытого администрирования»198. Конечно,
подобных мероприятий было недостаточно для создания действительно демократической Германии. Но всё же шаг в этом
направлении был сделан.
Следует отметить, что существовали и другие проекты поста-новления. Так, в одном из них содержалась формулировка
«пре-кратить широкую пропаганду необходимости перехода
ГДР к со-циализму», а в другом, исправленным Молотовым –
«считать не-своевременной»199. Возникает вопрос: почему
пункты о несвое-временности и даже ошибочности перехода к
социализму в окон-чательном варианте отсутствовали? Не оказалось в нём и пункта об улучшении положения рабочего класса.
По мнению А.М. Филитова, на разработчиков проекта было
оказано давление Хрущёвым и Сусловым, поскольку именно
они были наиболее тесно связаны с аппаратом ЦК КПСС и могли по-влиять тем самым на принятие нужного постановления200.
Полу-чается, что противоречия в советском руководстве в отношении Германии отрицательно повлияли на развитие ситуации
в ГДР.
2 июня 1953 г. советское руководство ознакомило вызванных в Москву руководителей ГДР с принятым решением. Лидеры ГДР ещё в Москве написали проект постановления ЦК
198
Loth W. Stalins ungeliebtes Kind. Warum Moskau die DDR nicht wollte. Berlin, 1994. S. 201-202.
199
Цит. по: Филитов А.М. СССР и ГДР: год 1953-й. Вопросы истории. 2000,
№ 7. С. 127.
200
Там же. С. 130.
86
СЕПГ, который подтверждал, что «основной задачей в настоящее вре-мя является борьба за национальное объединение Германии на демократической и мирной основе. Выполнение этой
задачи требует подчинения всех экономических и политических мер, проводимых в ГДР»201. Однако реализовать этот «новой курс» руководство СЕПГ не спешило.
Проект решения ЦК СЕПГ о «новом курсе» был одобрен
лишь вечером 16 июня. При этом, провозглашая отказ от непопулярных мер, руководство ГДР «забыло» отменить повышение норм выработки, так как их не оказалось в «московском
спис-ке», что и вызвало, по мнению большинства исследователей, вы-ступления рабочих.
Однако забывчивость руководства не могла, на наш взгляд,
стать единственным поводом для вспыхнувших 16-17 июня 1953
г. волнений. Выступления рабочих готовились заранее, и об
этом было известно. Так, корреспондент газеты «Правда» в
Берлине П. Наумов, находившийся в те дни в гуще событий,
сообщал своему руководству: «16 июня, как только началась
забастовка на аллее Сталина, корреспондент Советского Радио
в Берлине тов. Смирнов беседовал с парторгом блока 40, где
началась за-бастовка. Парторг признал, что о забастовке ему
было известно ещё за четыре дня. Более того, работа на объектах фактически была прекращена ещё 15 июня в 11 часов утра.
Парторг, с его слов, звонил в окружное руководство СЕПГ, но
меры к пре-дотвращению забастовки не были приняты»202.
Обратил внимание Павел Наумов и на пассивность властей в
подавлении беспорядков: «На всём пути шествия колонны не
появился ни один народный полицейский. Даже регулировщики движения снимались сразу со всех постов при приближении
колонны»203. Чем объяснить такое странное поведение властей?
В литературе существуют несколько точек зрения. По одной
из них В. Ульбрихт, предвидевший возможность своей отставки, был готов пойти на риск дестабилизации режима, чтобы
скомп-рометировать «новый курс» и спасти свою монополию на
власть. Возможно, он рассчитывал на то, что массовые беспо201
Loth W. Stalins ungeliebtes Kind. Warum Moskau die DDR nicht wollte. Berlin, 1994. S. 203.
202
Информация о событиях в Берлине 16 и 17 июня 1953 г. корреспондента
газеты «Правда» П. Наумова главному редактору газеты Д.Т. Шепилову. 22
июня 1953 г. РГАНИ. Ф. 5. Оп. 30. Д. 5. Л. 85-86.
203
РГАНИ. Ф. 5. Оп. 30. Д. 5. Л. 73-80.
87
рядки в Берлине заставят вмешаться советские войска и приведут к отказу советского руководства от либеральных экспериментов204. Согласно другой версии, волнения 16-17 июня были
искусным манёвром Советов с целью избавиться от непопулярного генсе-ка СЕПГ205. На наш взгляд, оба утверждения довольно спорны. Бездействие властей ГДР в ходе беспорядков
17 июня 1953 г. во многом объясняется их растерянностью и
неуверенностью в том, какой курс в отношении Германии изберут наследники Сталина. Советские инициативы марта 1952 г.
усилили опасения вер-хушки СЕПГ, что ради укрепления своей безопасности СССР в любой момент может пожертвовать
ГДР.
Положение В. Ульбрихта в июне ухудшилось. Изменение
по-литической линии Москвы в отношении ГДР повлияло и на
си-туацию внутри СЕПГ. Уже 6 июня 1953 г., выходя за рамки
со-ветских «рекомендаций», Фред Эльснер и Вильгельм Цайссер за-говорили о «диктатуре Ульбрихта», и о необходимости
ввести его в коллегиальное руководство206. Подобные инициативы на-шли понимание у представителей Советской контрольной комис-сии. В.С Семёнов намекнул некоторым немецким
товарищам, что советское руководство может обратиться и к
другим партнёрам, если в СЕПГ не произойдут основательные
изменения: «Если руководство СЕПГ не в состоянии понять
менталитет тру-дящегося населения и в соответствующих формах обращаться к нему, придётся задействовать в большей
мере буржуазные партии».
После того, как Ульбрихт, вероятно, недооценивая опасность, продолжил выказывать догматическое самовозвеличивание, советские представители начали искать ему альтернативы.
Так, Иван Ильичёв (глава дипломатической миссии СССР при
прави-тельстве ГДР), посоветовал Херрнштадту пойти вместе с
Цайссером и другими «товарищами из Политбюро» к Ульбрихту и поговорить с ним: «Он ведь опытный человек, наверняка
поймёт. Ну а если он не захочет понять – тогда оповестите нас,
204
Водопьянова З., Филитов А. Почему Семёнов жалеет патроны? Родина.
2002, № 10.
205
Остерман К. США и события 17 июня 1953 года в ГДР. Вопросы истории.
1999, №11-12. С. 53.
206
Loth W. Stalins ungeliebtes Kind. Warum Moskau die DDR nicht wollte. Berlin, 1994. S. 204.
88
и мы будем действовать…»207.
Известно, что В.С Семенов 13 июня 1953 г. рекомендовал
своему руководству в Москве «ввиду растущего недовольства
населения временно ликвидировать господствующее положение руководства СЕПГ и назначить в ГДР новое правительство
с буржуазными характеристиками». По некоторым источникам
он предлагал пост главы правительства бывшему рейхсканцлеру
Йозефу Вирту, который ориентировался на компромисс между
Западом и Востоком. Этот вопрос затрагивался Семёновым и в
беседах с Германом Кастнером, снятым в 1950 г. с должности
председателя ЛДПГ. Ситуация для Ульбрихта всё более обострялась208.
Существует точка зрения, что Ульбрихт использовал волнения рабочих 17 июня 1953 г. для спасения своей власти, так как
именно после этих событий Москва отказалась от либеральных
экспериментов в ГДР. На наш взгляд, это не совсем так.
Первоначально выступления 17 июня ничего не изменили в
переориентации руководства СЕПГ на национально-демократи-ческую программу. 18 июня в «Новой Германии» появилась
ста-тья Херрнштадта, в которой СЕПГ разделяла ответственность за случившиеся беспорядки. На заседании ЦК СЕПГ вечером 21 июня Гротеволь объявил о «мерах по основательной
правке» про-водимой СЕПГ политики, при этом он заверил, что
«Политбюро, принимая решения, имеет в виду великую цель
создания и обеспечения единства Германии». А 26 июня 1953 г.
был сделан решающий шаг в демонтаже Ульбрихта. Ему
предложили сдать непосредственное руководство партийным
аппаратом. По воле подавляющего большинства Политбюро
СЕПГ Ульбрихт должен был войти в коллективное руководство, в котором оба пред-седателя партии снова перенимали
функции, предусмотренные для них изначально209.
Вернувшийся из Москвы, президент ГДР Вильгельм Пик,
который с апреля находился на лечении в Советском Союзе и
не участвовал непосредственно в принятии решений, проявил
себя сторонником реформ. 2 июля в радиообращении он подтвердил, что на повестке дня стоит «мирное взаимопонимание
207
Ebd. S. 205.
Loth W. Stalins ungeliebtes Kind. Warum Moskau die DDR nicht wollte. Berlin, 1994. S. 204. S. 205.
209
Ebd. 207-208.
208
89
между нем-цами». Таким образом, восстание 17 июня 1953 г.
не изменило курс СЕПГ на демократическую Германию. Положение Ульбрихта было ослаблено.
По нашему мнению, В. Ульбрихта спасли не волнения в
ГДР, а арест В.П. Берия, который его соперники за власть осуществи-ли 26 июня 1953 г., вслед за событиями 17 июня. Он
был обвинён в попытках «отказаться от строительства социализма в ГДР, превращении её в буржуазное государство» и тем
самым «капи-туляции перед империалистическими силами»210.
Ульбрихту удалось использовать эти и другие обвинения,
выдвинутые против Берия для устранения оппозиции. Когда 7
июля 1953 г. на очередном заседании Политбюро СЕПГ вновь
обсуждался вопрос о персональном составе руководства партии,
и большинство высказалось против кандидатуры Ульбрихта на
должность первого секретаря, окончательное решение принято
не было. Заседание было перенесено. Гротеволь и Ульбрихт
дол-жны были лететь в Москву, чтобы узнать от советского руководства важную новость. После их возвращения с коммюнике «О преступной и антигосударственной деятельности Берия»,
часть членов Политбюро (Фред Эльснер и Ханс Ендрецки) предусмотрительно перешли на сторону Ульбрихта. На следующем
заседании 14 июля Ульбрихт сумел расправиться со своими
глав-ными оппонентами Цайссером и Херрнштадтом. При этом
он использовал те же обвинения, что были выдвинуты против
Берия. Цайссер был обвинён в попытке «с помощью министерства безопасности встать над партией», а Херрнштадт (шеф–
ре-дактор газеты «Нойес Дойчланд») в «капитулянтской, социал-демократической позиции»211. Этим Ульбрихту удалось
оконча-тельно преломить ситуацию в свою пользу: Цайссер и
Херрнш-тадт отклонили все обвинения, но уже никто не решился встать на их защиту. Возможно, находясь под влиянием
чисток, члены Политбюро СЕПГ сами боялись оказаться обвинёнными в «ан-типартийной вражеской деятельности». Наступление на Ульбрихта прекратилось.
Одной из причин спасения Ульбрихта и неудачи «нового
курса», на наш взгляд, была недостаточная последовательность
реформаторов. Если бы они имели своей целью не только пони210
Дело Берия. Пленум ЦК КПСС 2-7 июля 1953 г. Известия ЦК КПСС. 1991,
№ 1-2. С. 204.
211
Loth W. Stalins ungeliebtes Kind. Warum Moskau die DDR nicht wollte. Berlin, 1994. S. 214.
90
жение в должности, но и исключение Ульбрихта из политбюро
и не медлили при этом, у него не оказалось бы возможности установить связь между своими противниками и Берия. Представители Советской контрольной комиссии безучастно смотрели
на всё происходящее. После того как Ульбрихт внушил всем
мысль о связи между энергичными защитниками его понижения в должности и Берия, они решили больше не действовать
против Генсека СЕПГ. И хотя особая позиция Берия по германско-му вопросу не сыграла решающей роли в его отставке,
для мно-гих членов Президиума социалистическая ГДР приобрела собственную значимость212. Но всё это ещё не означало
неизбежного конца для общенемецких планов. Дипломатическое наступ-ление продолжилось, так же как и «новый курс руководства СЕПГ» первоначально не подвергался сомнению.
3. «Германский вопрос» в отношениях с западными державами после кризиса 17 июня 1953 г.
События 17 июня 1953 г. послужили своеобразным импульсом для возобновления дипломатических усилий. Однако на
этот раз инициатива перешла в руки Запада. И это понятно,
нужно было спешить использовать временную «слабость» противника.
О том, какую роль в эскалации волнений в ГДР сыграли
западные державы, написано немало литературы∗. Отметим,
что имеются бесспорные доказательства вмешательства Запада в
ход событий 17 июня 1953 г. К. Остерман признаёт, что деятельность американской радиостанции РИАС явно способствовала
распро-странению волнений по всей ГДР. «Согласно мнению
компетен-тных наблюдателей, – отмечалось в докладе ЦРУ за
июль 1953 г., – передачи РИАС после первых волнений в Берлине стали сигналом для начала повстанческого движения в
остальных не-мецких общинах»213. Такого же мнения придерживался и корреспондент советской газеты «Правда» П. Наумов, бывший в те жаркие дни в Берлине. В своём отчёте об
июньских событиях, он написал: «РИАС беспрестанно передавало объявление о том, что всеобщая забастовка в Восточном
212
См. подробнее: Дело Берия. Пленум ЦК КПСС 2-7 июля 1953 г. Известия
ЦК КПСС. 1991, № 1-2.

См., например: Германия, июнь 1953 года: уроки прошлого для будущего.
М., 2003.
213
Остерман К. США и события 17 июня 1953 г. в ГДР. Вопросы истории,
199, № 11-12. С. 54.
91
Берлине намечена на 17 июня на семь часов утра». Отметил он
и хорошую организацию волнений: «На аллее Сталина я слушал разговоры примерно в 10 тысячах группах, каждая из 2040 человек. В большинстве случаев ораторствовали специально подготовленные агитато-ры, которые переходили от группы к группе»214.
В целом реакция американских властей в Берлине, на события 17 июня оставалась сдержанной. Западные коменданты
Бер-лина на заседании, состоявшемся за несколько часов до
введения военного положения в восточном секторе, подтвердили, что их задача состоит в поддержании «законности и порядка». Западноберлинцев, равно как и жителей восточного сектора, следовало, согласно их решению, «удерживать насколько
возмож-но от того, чтобы вмешиваться в чреватые кровопролитием беспорядки, имеющие место в Восточном Берлине». Вызванным на заседание комендатуры второму бургомистру В. Конраду (СвДП) и начальнику полиции И. Штумму
напомнили, что «Бер-лин находится по своему статусу под ответственностью союзников» и предупредили о «тяжких последствиях» в случае проявления неуважения к прерогативам
оккупационных властей215.
В этой связи интересное сообщение появилось в швейцарской газете «Ди Тат», которая цитировала статью из одного американского журнала: «Тайные агенты Запада, так говорится,
возможно, помогли восточным немцам произвести мятеж. Эта
открытость находится в заметном контрасте с официальной пропагандой американского правительства, которые поступают так,
как если бы для них эти события были полной неожиданностью. Откуда собственно такая осторожность? Конгрессом были
одобрены и предоставлены миллионы для «дискредитирующей
работы» Запада в странах коммунистической диктатуры. Газеты, журналы, телевидение в США сделали из «западных агентов», которые, рискуя собственной жизнью, организовали за железным занавесом саботаж, героев холодной войны»216.
214
Информация о событиях в Берлине 16 и 17 июня 1953 г. корреспондента
газеты «Правда» П. Наумова главному редактору газеты Д.Т. Шепилову. 22
июня 1953 г. РГАНИ. Ф. 5. Оп. 30. Д. 5. Л. 79-80.
215
Остерман К. США и события 17 июня 1953 г. в ГДР. Вопросы истории,
199, № 11-12. С. 54.
216
«Die Tat», Zuerich, 28. Juni 1953, MfAA, A9634 F1, Informationen, Vermerke, Ausarbeitungen zum Deutschlandsproblem zur Frage des Friedensvertrages
92
Конечно, на Западе осознавали, что волнения в ГДР открыли новые возможности для расшатывания позиций Советского
Союза и не теряли времени даром. Газета «Манчестер гардиан»
указывала в те дни на новое направление во внешней политике
США, которые «из предполагаемой на данный момент слабости
Советского Союза» пришли к выводу, что «с Советами не стоит
вести переговоры, а нужно диктовать свои условия»217.
25 июня 1953 г. Совет национальной безопасности США рассмотрел вопрос о программе действий в отношении стран Восточной Европы, которая затем получила одобрение президента.
Принятый документ был оформлен как «Временный план психологической стратегии США по использованию волнений в европейских сателлитах»218. В рамках этой программы был организован ряд мер, например, продовольственная кампания и другие пропагандистские акции, призванные дискредитировать режим СЕПГ и поддержать протестный потенциал в Восточной
Германии. Однако эффект от этих мероприятий носил временный характер и не оправдывал ожидания немецкого населения,
поскольку основная цель проводимых акций сводилась к поддержанию «температуры кипения», а не решению германской
проблемы по существу. К тому же постепенно давали о себе
знать реформы, проводимые СЕПГ в рамках реализации «нового курса», и воздействие советской помощи.
Вслед за июньскими событиями Москва предприняла целый
ряд шагов, нацеленных на то, чтобы минимизировать последствия ускоренного внедрения административно-командной модели и предотвратить дальнейшую политическую и экономическую дестабилизацию Восточной Германии. В августе 1953 г. в
СССР было принято решение об освобождении ГДР от дальней-ших репарационных поставок и по договорённости с Польской Народной Республикой – об отказе от уплаты оставшейся
части репараций в размере 2,54 млрд. долл., а также о передаче
ГДР Советским Союзом последних 33 советских акционерных
пред-приятий.
В целях повышения внешнеполитического престижа рес(1952-1953). S. 322.
217
RFS, NWDR, 30 Juni 1953; MfAA, A 9634 F1, Informationen, Vermerke,
Aus-arbeitungen zum Deutschlandsproblem zur Frage des Friedensvertrages
(1952-1953). S. 322.
218
Остерман К. США и события 17 июня 1953 г. в ГДР. Вопросы истории,
199, № 11-12. С. 55.
93
пуб-лики дипломатические миссии Советского Союза и других
социалистических государств преобразовывались в посольства.
Че-рез год 25 марта 1954 г. Германская Демократическая Республи-ка получила суверенитет219.
В этих условиях Запад предпринял дипломатические усилия,
чтобы сохранить за собой инициативу в германском вопросе.
Согласно воспоминаниями В. Фалина, работавшего в те времена в советском МИД, загадку нашей дипломатии преподнёс
премьер министр Великобритании У. Черчилль. Он вдруг спросил: не перевешивают ли плюсы политической и экономической принадлежности всей Германии к Западу издержки наращивания военного противоборства в Европе с участием на
разных сторонах ФРГ и ГДР? Если можно было спорить, пойдёт ли Ста-лин на объединение по удовлетворении его условий
в военных делах, то новые руководители, согласно оценкам У.
Черчилля, вряд ли уклонились бы от уравновешенной договорённости, осо-бенно на фоне дестабилизации Восточной Германии220.
О дилемме вашингтонской политики в «Нью-Йорк Гаральд
Трибун» писали следующее: «Сэр Уинстон сознательно или
не-сознательно внушил миру мысль, что конференция с русскими могла бы привести к миру и договорённости. Западные
европейцы пришли к мнению, что необходимо всё очень тщательно взвесить, прежде чем перенимать на себя все издержки
перево-оружения. В Италии сторонник западной системы обороны Гас-пари потерял голоса на последних выборах, и борется сейчас с большими трудностями за образование нового правительства. В западной Германии всё больше людей думают о
соглашении с Россией, чтобы объединить их страну, вместо
того чтобы вклю-чать Германию в западноевропейскую оборонительную систему, и всё чаще смотрят на Восток, а не на
Запад, поэтому Аденауэр с озабоченностью ожидает предстоящих выборов, посколь-ку он связал свою карьеру с Западом. Во
Франции, согласно сообщениям, всё больше людей, выступающих за отсрочку про-екта ЕОС, поскольку хотят дождаться итогов конференции с рус-скими. Лейбористский депутат Вудро
Уайт предупредил британский парламент, что «европейское
219
См. подробнее: Степанов А.И. Доклад на конференции. Германия, июнь
1953 года: уроки прошлого для будущего. Доклады Института Европы РАН,
М., 2003. С. 75.
220
Фалин В. Без скидок на обстоятельства, М., 1999. С. 62.
94
оборонительное сообщество находится перед крахом»221.
Однако идея У. Черчилля не понравилась собственному
МИД. «Ни в коем случае» – письменно засвидетельствовали
своё несо-гласие британские дипломаты. Предложение премьера, по их мнению, могло вызвать «инфаркт» у союзников. Невключение ФРГ в систему НАТО свело бы на нет семилетние
усилия по де-монтажу идейного, правового и политического
наследия антигитлеровской коалиции. Кроме того, освобождённая от военных расходов Германия являла бы собой серьёзную
экономическую угрозу Англии222.
10-14 июля 1953 г. министры иностранных дел США, Великобритании и Франции обсудили на конференции в Вашингтоне свои дальнейшие действия по германскому вопросу и согласовали текст ноты, которую они направили советскому правительству 15июля 1953 г. Западные державы предлагали Советскому Союзу принять участие в конференции министров
иност-ранных дел четырёх держав в конце сентября, на котором планировалось обсудить вопрос об организации свободных выборов во всей Германии и создания комиссии по поверке наличия в ГДР и ФРГ необходимых для этого условий223.
По мнению немецкого исследователя Н. Катцера, этот срок
был определён по просьбе Аденауэра, который опасался, что
«созыв совещания до выборов в бундестаг и возможные советские инициативы по германскому вопросу могли уменьшить
шансы его партии на выборах». Министр иностранных дел
Фран-ции Ж. Бидо в качестве реального срока работы совещания называл начало 1954 г.224
В своей ответной ноте в августе 1953 г. Советский Союз согласился с идеей созыва совещания министров иностранных
дел и предложил расширить круг рассматриваемых на конференции вопросов. Москва повторила идею создания временного общегерманского правительства из представителей ГДР и
ФРГ для подготовки и проведения выборов, а также предложила «облег-чить финансовые и экономические обязательства Гер221
«Neues Deutschland», 17 Juli 1953; MfAA, A 9634 F1, Informationen, Vermer-ke, Ausarbeitungen zum Deutschlandsproblem zur Frage des Friedensvertrages (1952-1953). S. 312.
222
Фалин В. Без скидок на обстоятельства, М., 1999. С. 62.
223
Новик Ф.И. «Оттепель» и инерция холодной войны (Германская политика
СССР в 1953-1955 гг.), М., 2001. С. 90-91.
224
Там же. С. 91.
95
мании, свя-занные с последствиями войны»225. «Решение этой
задачи создаст условия для небывалого подъёма Германии с её
большими возможностями для развития экономики и культуры. Никто не может отрицать, что возрождение Германии, которая займёт по-добающее ей место среди других держав, возможно только по пути мирного демократического развития германского государ-ства, по пути дружественного сотрудничества с другими государствами, которые стремятся к укреплению мира и международной безопасности», отмечалось в советской ноте226.
С этого момента началась оживленная нотная переписка
ме-жду Советским Союзом и западными державами, которая закон-чилась созывом совещания министров иностранных дел в
Берлине в конце января 1954 г.∗
В ходе этой встречи участникам ещё раз представился шанс
смягчить свои позиции по германскому вопросу. С одной сторо-ны, эту возможность открывала выдвинутая Молотовым
идея связать германский вопрос с системой коллективной
европейской безопасности, с другой – предложения министра
иностран-ных дел Великобритании Идена, суть которых сводилась к неза-медлительному объединению Германии путём проведения обще-германских выборов227. Однако ни одна из этих
инициатив при-нята не была.
10 февраля Молотов передал западным державам советское
предложение о создании коллективной системы безопасности в
Европе, которая могла заменить НАТО и органично дополняла
идею нейтрализации Германии228. Это предложение, устраняющее американское присутствие на европейском континенте, было к тому времени не приемлемо для западных держав. Однако
оно ещё раз убеждает нас в том, что интересы безопасности
страны были первостепенными для советского руководства.
По мнению А.М. Филитова, отказ Советского Союза принять «план Идена» объяснялся, прежде всего, тем, что «обще225
Цит. по: Osten W. Die Deutschlandpolitik der Sowjetunion in den Jahren 1952/
1953. Osteuropa, 14. Jahrgang, Heft 1, Januar 1964. S. 11.
226
Ebd. S. 10.

Берлинская конференция проходила с 25 января по 18 февраля 1954 г.
227
Майсснер Б. На пути к воссоединению Германии и нормализации германо-российских отношений. Избранные сочинения. М., 2001. С. 16.
228
Rede von V.M. Molotov auf der Berliner Konferenz, 10.02.1954. Die Vierkonferenz in Berlin 1954. Reden und Dokumenten. (West)-Berlin 1954. S. 183.
96
герман-ские выборы на тот момент почти наверняка принесли
бы победу блоку ХДС/ХСС и правых партий, от которых трудно было бы ожидать центристской политики»229. Историк Г.
Веттиг убеждён, что к этому моменту Советский Союз готов
был рассматривать восстановление единства Германии «только
при рас-пространении социалистического строя ГДР на всю
страну». Именно такой инструкции, по мнению учёного, придерживалась советская делегация на Берлинской конференции,
когда внесла предложение – придать будущему общегерманскому правитель-ству статус координирующего органа, регулирующего отношения между двумя немецкими государствами230.
Берлинское совещание министров иностранных дел не решило проблему германского единства. Участники не смогли выработать общего подхода: советская сторона настаивала на создании «временного общенемецкого правительства» с задачей
организации выборов по всей Германии, Западные державы
предлагали обратную последовательность – сначала выборы, затем правительство231.
Стремясь помешать планам военной интеграции ФРГ в ЗЕС
и НАТО, Советский Союз предпринял ещё несколько попыток
в июле и ноябре 1954 г. договориться с Западом о проведении
конференции по вопросам европейской безопасности, но безрезультатно. Запад вспомнил о советских предложениях лишь
пос-ле того, как ФРГ стала членов Западноевропейского союза и
НА-ТО. В ответ на ратификацию парижских договорённостей
Советский Союз вместе с рядом восточноевропейских государств и ГДР создал свою оборонительную организацию
(ОВД). Женевская конференция (18-23 июля 1955 г.) подтвердила необратимость раздела Европы на два противоборствующих блока.
4. Установление дипломатических отношений между
СССР и ФРГ в 1955 г.
Определённая возможность для манёвра появилась у советской дипломатии в промежуток между провалом ЕОС и рати229
Филитов А.М. Германский от раскола к объединению. М., 1993. С. 159.
Веттиг Г. «Почему Хрущёв был заинтересован в установлении дипломатических отношений с Федеративной Республикой Германией». Взгляд назад в
будущее. К 50-летию установления дипломатических отношений. М., 2005, С.
122.
231
Фалин В. Без скидок на обстоятельства. М., 1999. С. 63.
230
97
фикацией Парижских соглашений по вхождению ФРГ в состав
НАТО∗. Именно в этот период в Западной Германии возникло
массовое движение протеста против вовлечения ФРГ в военный
блок. Несмотря на то, что движению была присуща антикоммунистическая окраска**, советское руководство всё же попыталось использовать в тот момент широко распространённые антивоенные настроения в Западной Германии, чтобы воспрепятствовать её вступлению в НАТО во имя единства страны.
15 января 1955 г. Москва указала на возможность нормализации отношений между Советским Союзом и ФРГ, что помогло бы решить вопрос об объединении Германии. В заявлении
говорилось: «Советский Союз поддерживает хорошие отношения с Германской Демократической Республикой. Советское
правительство готово нормализовать отношения СССР и с Федеративной Республикой Германии. В современных условиях нормализация отношений между Советским Союзом и Федеративной Республикой Германией могла бы одновременно содействовать улучшению взаимопонимания и поиску эффективных
путей решения задачи восстановления единства Германии»232.
В документе давалось понять, что с включением Федератив-ной Республики Германии в западный альянс, ситуация изменится. Указывалось на то, что в подобном случае СССР намерен «не только стремиться к дальнейшему укреплению дружеских
отношений
с
Германской
Демократической
Республикой», но и «совместными усилиями миролюбивых
европейских государств содействовать укреплению мира и
безопасности в Европе»233. Это было предупреждением советской стороны Западу о возможности создания альтернативного
блока из государств Восточной Европы. Что и было предпринято Советским Союзом по-сле ратификации 27 февраля 1955 г.
немецким бундестагом Па-рижских соглашений. Организация
Варшавского договора стала ответом Советского Союза и других социалистических государств на образование НАТО.

Французское Национальное собрание 30 августа 1954 г. отклонило планы
нового вооружения Западной Германии.
**
Лозунг движения – «Спасите единство, свободу, мир. Против коммунизма
и национализма».
232
Цит. по: «Взгляд назад в будущее. К 50-летию установления дипломатических отношений. Blick zurueck in die Zukunft. Zum 50. Jahrestag der Aufnahme
der diplomatischen Beziehungen», М., 2005. С. 121.
233
Там же. С. 122.
98
В январе 1955 г. СССР, учитывая мнение ГДР, прекратил
со-стояние войны с Германией, что дало ему юридическую возмож-ность вступать в договорные отношения с Федеративной
Респуб-ликой Германии∗.
7 июня посольство СССР во Франции передало посольству
ФРГ ноту Советского правительства. В ноте подчёркивалось,
что «отмена так называемого оккупационного статута для
Западной Германии, ограничивавшего её внешнеполитические
связи, а также издание Верховным Советом СССР закона о прекращении состояния войны между СССР и Германией и об
установлении между ними мирных отношений – создают в настоящее время необходимые условия для нормализации и установления непосредственных отношений между Советским Союзом и Германской Федеральной Республикой. В соответствии
с этим Советское Правительство предлагает правительству
Германской Федеральной Республики установить прямые дипломатические и торговые, а также культурные отношения»234.
С этой ноты началась подготовка визита Конрада Аденауэра в Москву.
Канцлер не сразу дал своё согласие. Он хотел выяснить позицию западных держав по этому вопросу и дождаться исхода
Женевской конференции, на которой германский вопрос был тесно увязан с проблемой европейской безопасности. В ответной
ноте от 30 июня правительство ФРГ согласилось обсудить вопрос об установлении дипломатических, торговых и культурных
отношений. Но при этом попросило уточнить вопросы, которые должны явиться предметом такого обсуждения и выяснить
очерёдность рассмотрения. С этой целью советской стороне
бы-ло предложено провести неофициальные переговоры по линии посольства в Париже235.
Германская дипломатия очень обстоятельно готовилась к переговорам, взвешивала все «за» и «против», тщательно проду
25 января 1955 г. Указ Президиума Верховного Совета СССР о прекращении состояния войны между Советским Союзом и Германией (Опубл.: Известия. 1955, 26 января), 9 февраля Указ был утверждён Верховным Советом
(Опубл.: Известия. 1955, 10 февраля).
234
Нота Советского Правительства Правительству Германской Федеральной
Республики от 7 июня 1955 г. Цит. по: Визит канцлера Аденауэра в Москву 8
-14 сентября 1955 г. Документы и материалы, М., 2005. С. 30.
235
Antwortnote der Bundesregierung. 30 Juni 1955. Цит. по: «Визит канцлера
Аденауэра в Москву 8-14 сентября 1955 г. Документы и материалы». С. 36.
99
мы-вала свою линию поведения. Ещё 11 апреля 1955 г. Аденауэр за-являл: «Я убеждён, что все переговоры с Советами
должны ос-новываться на силе. Я уверен, чтобы внушить Советам уважение, Америка и объединённая Европа должны быть
достаточно сильными»236.
Предложив канцлеру установить дипломатические отношения, Советский Союз поставил его в довольно сложную ситуацию. Аденауэру было трудно не принять приглашения, учитывая большие надежды, которые возлагала немецкая общественность на эти переговоры. Так газета «Общенемецкий курьер»
задавалась в начале июня 1955 г. вопросом: «Разве сегодня ещё
правильно занимать длительную враждебную позицию в отношении государств, где находится наша старая родина? Разве это
не самое подходящее время, сделать всё чтобы, Федеративная
Республика стала серьёзным партнёром для переговоров с Восточной Европой и Восточной Германией?»237 Им вторил
«Фран-кфуртский обозреватель»: «Нельзя, всерьёз желая
единства Гер-мании, исходить из того, что западногерманский
порядок и устои можно автоматически перенести на другую
Германию. Един-ство нельзя осуществить как «присоединение»
зоны к Федеративной Республике: избранные представители
Национального собрания… должны положить новое начало.
Только такая фор-ма будет политически приемлема»238.
Политика безоговорочной ориентации на Запад, отрицание
любого компромисса с СССР, проводимая канцлером, начала к
тому времени вызывать протесты в стране. Усилились и позиции тех, кто выступал за установление контактов с правительством Восточной Германии. Так, представитель фракции христианских демократов в Райнланд-Пфальц призывал вступить в
переговоры об объединении с правительством в Панкове: «Если
Москва сама побуждает к переговорам между бундестагом и
пра-вительством советской зоны, то правительство ФРГ не
должно это отклонять… Согласие в этих вопросах (касающихся
объеди-нения) было бы легче достигнуть, если установить не236
MfAA, F 9656, № 2, «Informationen, Einschaetzungen der Aussenpolitik der
Bonner Regierung 1955-1963». S. 134.
237
Gesamtdeutscher Kurier. 4. Juni 1955, MfAA, A 9571 F2, Dossier zur Fragen
der Wiedervereinigung 1952-1955. S. 126.
238
«Frankfurter Rundschau», 27 Juni 1955, MfAA, A 9571 F2, Dossier zur Fragen
der Wiedervereinigung 1952-1955. S. 126.
100
посредственные контакты ФРГ и ГДР»239.
В своих воспоминаниях Аденауэр признавал, что благодаря
умелой и осторожной тактике весной 1955 г. русским «удалось
привлечь на свою сторону значительную часть мирового общественного мнения, убедить его в том, что положение России не
столь уж плохое и советская политика не так уж и опасна для
Запада»240.
Принимая решение, канцлер ощущал огромное психологическое давление. Фактически у него не было выбора. Если бы
он не поехал в Москву, то немецкая общественность расценила
бы этот шаг «как упущенный шанс и упрекала бы его в том,
что он не хочет ни мира, ни разрядки, ни воссоединения Германии», потому что не решается поехать в Россию241. Вплоть до
послед-них дней перед отлётом он говорил, что «Советы пригласили его лишь с одной целью – демонстративно провалить
его миссию и тем самым ускорить его политический конец»242.
Если бы он поехал, и переговоры оказались безрезультатными,
то могли бы сказать: «Когда такой реакционер и противник русской системы ведёт переговоры, успеха достичь невозможно».
Указывали бы и на то, что «русские проявили добрую волю
своим приглашени-ем на переговоры, но именно с Аденауэром
невозможно прийти к соглашению»243.
С другой стороны, принять столь ответственнее внешнеполитическое решение, не посоветовавшись с Западом и не получив от него одобрения, Аденауэр тоже не мог. Какова же была
позиция Западных держав в вопросе установления дипломатических отношений между ФРГ и СССР?
Британский посол в ФРГ Ф. Хойкер-Миллар оценил
предло-жение СССР о начале переговоров следующим образом: «Пози-тивный аспект русской ноты, с нашей точки зрения, состоит в том, что она молчаливо исходит из возможности
того, что в те-чение неопределённого времени должны будут
239
Jakob Diel (Vorstandmietglieder CDU – Landtagsfraktion von Rheinland-Pfalz),
Die Welt, 2. August 1955, MfAA, A 9571 F2. S. 122.
240
Adenauer К. Erinnerungen. 1953-1956. Stuttgart, 1966. S. 449.
241
Adenauer K. Op. cit. S. 50.
242
Цит. по: Вернер Килиан. Цели московского визита Аденауэра. Взгляд назад в будущее. К 50-летию установления дипломатических отношений. Blick
zurueck in die Zukunft. Zum 50. Jahrestag der Aufnahme der diplomatischen Beziehungen, М., 2005. С. 136-137.
243
Adenauer К. Erinnerungen. 1953-1956. Stuttgart, 1966. S. 450.
101
существовать два германских государства, и они сами должны
будут улаживать свои отношения. Это, по-видимому, оптимальное решение… Вви-ду того, что немцы отвергают эту идею, хорошо, что русские, а не мы, проявили в этом вопросе инициативу»244. Позднее, когда выявилось намерение Аденауэра принять советское предло-жение, британская сторона рекомендовала его поддержать.
В итоге канцлеру был предложен следующий вариант: Аденауэр должен поехать в Москву, но не должен соглашаться на
обмен послами. Вместо этого ему следовало предложить создать
ряд смешанных комиссий, которые занимались бы изучением
вопроса о нормализации отношений между СССР и ФРГ до тех
пор, пока СССР не пошёл бы на уступки в вопросе «воссоединения», либо пока формирование структур НАТО не приняло
бы стабильный характер. Последнее раскрывает реальный
лейтмотив политики западных держав. По мнению А.М. Филитова, по-добная позиция Запада представляла собой компромиссный ва-риант сочетания его долгосрочных и краткосрочных интересов. Дело в том, что сосуществование двух немецких государств в долгосрочной перспективе вполне устраивало
западные державы, однако в краткосрочной могло пошатнуть
позиции НАТО, поскольку тем самым признавалось бы, что
НАТО было создано «не столько для сдерживания СССР,
сколько для того, чтобы контролировать западногерманского
союзника-соперника»245.
Возможно западные политики, рекомендуя рассматривать
вопрос об установлении дипломатических отношений в тесной
связи с подвижками в вопросе объединения Германии, пытались подтолкнуть Аденауэра к необходимости осознания того,
что отныне проблема объединения Германии ложится прежде
всего на плечи немцев. К тому же они мало верили в успех
предстоя-щих переговоров.
В августе нотная переписка возобновилась. 3 августа 1955
г. Москва в своей ноте правительству ФРГ подтвердила темы,
ко-торые предлагалось обсудить, а также соглашалась с проведени-ем неофициальных переговоров между посольствами в
Париже. При этом в ноте подчёркивалось, что «установление
дипломатических, торговых и культурных отношений между
244
Цит. по: Филитов А.М. Германский вопрос от раскола к объединению. М.,
1993. С. 164.
245
Там же. С. 165.
102
обеими странами не будет, разумеется, связываться ни той,
ни другой стороной какими-либо предварительными условиями»246.
В ответном послании от 12 августа 1955 г. Бонн изложил
свою точку зрения на предмет переговоров. Наряду с обсуждением документов, необходимых для установления и развития
ди-пломатических отношений, правительство ФРГ предлагало
рас-смотреть также вопрос о национальном единстве Германии, по-скольку «от решения этого вопроса зависит создание
системы, направленной на обеспечение европейской безопасности» и во-прос освобождения немцев, «которые ещё задерживаются в на-стоящее время на территории Советского Союза
или которым чинятся другие препятствия покинуть названную
территорию или указанную сферу влияния»247. Урегулирование
второго во-проса руководство ФРГ рассматривало как «необходимый элемент нормализации своих отношений с Советским
Союзом»248.
В своём ответе руководство СССР ушло от фиксации
расширенной повестки дня. В ноте говорилось: «Советское
правительство принимает к сведению согласие правительства
ГФР (Германская Федеративная Республика) обсудить вопрос
об ус-тановлении дипломатических, торговых и культурных
отношений между СССР и ГФР, а также связанные с этим вопросы». Что касается вопроса о национальном единстве Германии, то совет-ское правительство не видело «препятствий к обмену мнениями по этому вопросу, равно как и по другим международным вопросам, интересующим обе стороны», обойдя
при этом молчанием вопрос о возвращении задерживаемых
немцев249. Переговоры предполагалось начать 9 сентября 2005
г.
Обе стороны активно использовали время для подготовки к
предстоящим переговорам, анализировали позиции сторон, вы246
Нота Советского правительства правительству Германской Федеральной
Республики от 3 августа 1955 г. Цит. по: «Визит канцлера Аденауэра в Москву 8-14 сентября 1955 г. Документы и материалы». С. 37.
247
Нота Германской Федеральной Республики Советскому правительству от
12 августа 1955 г. Цит. по: «Визит канцлера Аденауэра в Москву 8-14 сентября 1955 г. Документы и материалы». С. 39.
248
Там же. С. 36.
249
Нота Советского правительства Правительству Германской Федеральной
Республики от 19 августа 1955 г. Цит. по: «Визит канцлера Аденауэра в Москву 8-14 сентября 1955 г. Документы и материалы». С. 42.
103
рабатывали стратегию ведения переговоров. Как видно из приведённых выше документов, германская сторона намеревалась
поставить во главу угла два вопроса: вопрос об объединении
Германии и вопрос об освобождении немецких военнопленных.
В так называемом Мюрренском документе∗ отмечалось, «что от
переговоров с Советами не стоит ждать конкретных решений»:
«Целью Московского визита канцлера является только налаживание контакта». Установление полноценных дипломатических отношений мыслимо только в случае прогресса в обоих
основных вопросах – объединение Германии и освобождение
пленных, при неудовлетворительных результатах можно ограничиться обменом “дипломатическими агентами”»250. Таким образом, в результате московских переговоров должны были быть
созданы четыре смешанных комитета, которые тщательно и
без спешки продолжили бы начатые Аденауэром переговоры.
Советская сторона предвидела попытки германских дипломатов направить переговоры в подобное русло и в соответствии
с этими предположениями разрабатывала свою тактику. В одном из мидовских документов предлагалось: «В противовес попыткам делегации ГФР превратить обмен мнений по вопросу о
вос-становлении единства Германии в основную тему переговоров по общеполитическим вопросам, выдвинуть вопрос о создании системы коллективной безопасности в Европе, руководясь при этом предложениями СССР, выдвинутыми на Женевском сове-щании Глав правительств четырёх держав. В случае
если делегация ГФР не согласится на установление дипломатических от-ношений, а предложит создание комиссий из представителей ГФР и СССР для рассмотрения неурегулированных вопросов, – отклонить это предложение, заявив, что оно может
быть понято как выдвижение предварительных условий для
установления дип-ломатических отношений, с чем советская
сторона не сможет со-гласиться»251. Примечательно, что совет
В загородном поместье Мюррен в Бернском Оберланде Аденауэр обговорил со своими советниками по внешней политике некоторые моменты стратегии ведения переговоров с СССР, которые были доведены потом до сведения За-падных держав как намеченная линия переговоров.
250
Вернер Килиан. Цели московского визита Аденауэра. Взгляд назад в будущее. К 50-летию установления дипломатических отношений. Blick zurueck in
die Zukunft. Zum 50. Jahrestag der Aufnahme der diplomatischen Beziehungen,
М., 2005. С. 138.
251
Ахтамзян А.А. Миссия канцлера Конрада Аденауэра в Москву – уникальное событие в истории дипломатии ХХ века. Взгляд назад в будущее. К 50104
ское руководство во вре-мя переговоров действительно придерживалось выработанной концепции, тогда как в немецкой стратегии произошли определённые изменения, связанные с личной позицией Аденауэра.
Уже первый раунд переговоров показал, что вопрос о германском единстве не станет центральным пунктом московских
обсуждений∗. Стороны ограничились лишь высказыванием своих позиций.
С приветственным словом от советской стороны выступил
Булганин. Отметив важность установления дипломатических отношений между СССР и ФРГ, он подчеркнул и сложности этих
переговоров, которые «создались на этом пути после вступления в силу парижских соглашений, согласно которым Федеральная Республика вступила в известные военные группировки и
проводится ремилитаризация Западной Германии». Далее Булганин изложил советскую позицию по германскому вопросу:
«Советское правительство всегда признавало, что решение вопроса о воссоединении Германии является делом, прежде
всего, самих немцев, причём необходимо считаться со сложившимися реальными условиями существования Германской Федеральной Республики и Германской Демократической Республики, и что решение этой задачи должно отвечать соответствующим международным соглашениям по обеспечению мира и
безопасности в Европе. Со своей стороны Советский Союз был
и остаётся сто-ронником восстановления единства Германии
как миролюбиво-го и демократического государства». И далее
подчёркивалось, что «отсутствие нормальных дипломатических
отношений меж-ду СССР и ГФР создаёт дополнительные трудности в решении этой главной общенациональной проблемы
германского народа…»252.
По-другому расставил акценты в своём выступлении Аденауэр. Отвечая на упрёк Булганина о вступлении в НАТО, канцлер подчеркнул, что этот шаг носит мирный характер и ни Западноевропейский союз, ни Североатлантический пакт «не прилетию установления дипломатических отношений. Blick zurueck in die Zukunft. Zum 50. Jahrestag der Aufnahme der diplomatischen Beziehungen, М., 2005. С.
114.

Переговоры проходили в Москве с 9 по 13 сентября 1955 г.
252
Стенограмма первого заседания правительственных делегаций СССР и
ГФР. 9 сентября 1955 г., 11 часов 00 минут. Цит. по: «Визит канцлера Аденауэра в Москву 8-14 сентября 1955 г. Документы и материалы». С. 49.
105
годны для того, чтобы служить средством агрессии»253. Основной лейтмотив выступления канцлера сводился к тому, что для
действительной нормализации отношений между СССР и
ГФР недостаточно просто механически установить дипломатические отношения. Необходимо устранить «причины таких
ненормальных отношений», главная из которых, по мнению
Аденауэра заключалась в освобождении немцев, «которые находят-ся ещё в заключении на территории Светского Союза или
в стра-нах, находящихся под советским влиянием, или которым так или иначе препятствуют выехать из этих районов».
Уже в нача-ле самих переговоров канцлер выразился довольно
определённо, дав понять советским лидерам, что без положительного ре-шения этого вопроса уступок в установлении дипломатических отношений особо ждать не придётся: «Вы не
должны усмотреть ничего провокационного, если я скажу: немыслимо установить «нормальные» отношения между нашими государствами до тех пор, пока этот вопрос останется
нерешённым»254.
Что касается проблемы единства Германии, то канцлер особо подчеркнул ответственность четырёх держав по этому вопросу: «Я думаю, что мы согласны в том, что восстановление
этого единства является обязанностью, вытекающей из совместной ответственности за всю Германию, лежащей на
четырёх державах, которые после краха национал-социалистской Герма-нии взяли на себя верховную власть в Германии…
Выполняя эту ответственность, Вы договорились с тремя
западными дер-жавами о переговорах так же и по этому вопросу в Женеве. Я не намерен осложнять тот процесс, который
должен привести к единству Германии, тем, что начну здесь
двухсторонние переговоры независимо от переговоров
четырёх держав»255.
Почему Аденауэр отказался от выработанной стратегии ведения переговоров и основную ставку сделал на вопрос об
осво-бождении немецких военнопленных, в то время как вопрос об объединении Германии им был затронут лишь
вскользь, а о со-здании комитетов в своём выступлении он и
253
Там же. С. 51.
Там же. С. 52; а также MfAA, F 9656 № 2 «Informationen, Einschaetzungen
der Aussenpolitik der Bonner Regiеrung 1955-1963», u.z. «Die Reise Adenauers
nach Moskau». S. 137.
255
Там же. С. 53.
254
106
вовсе не упомянул, предоставив эту возможность министру
иностранных дел Брен-тано на следующем заседании?
Во-первых, канцлер действительно придерживался мнения,
что Германия не вправе вести переговоры с Советами по
объединению. Она могла лишь затронуть тему, но не вступать
в пе-реговоры. Подобная установка, носившая, на наш взгляд,
боль-ше теоретический характер, подкреплялась и конкретными прак-тическими соображениями. На Женевской конференции в июле достигнуть прогресса по германскому вопросу державам-по-бедительницам не удалось. Более того, на обратном
пути Булга-нин и Хрущёв сделали остановку в Восточном Берлине и подт-вердили, что об объединении Германии теперь
должны договариваться оба немецких государства, являющихся суверенными. При этом было подчёркнуто, что объединение
не должно произойти за счёт ГДР и её достижений в строительстве социализма256. В связи с этим Аденауэр мог сделать
логичный вывод о том, что сейчас не самое благоприятное время для переговоров
по этой проблеме, поскольку видимого прогресса добиться не
удастся. Во-вторых, канцлер не мог не учитывать внутреннюю
ситуацию в своей республике и его позиции среди населения.
Как уже было отмечено выше, авторитет канцлера к тому време-ни не был таким уж непререкаемым, и ему требовалась для
ук-репления собственных позиций политическая победа. Если
бы Аденауэр сделал ставку на решение вопроса об объединении Германии, то вернулся бы домой с пустыми руками. Ввиду
боль-ших надежд общества на Московские переговоры и необходимости подержать свои собственные позиции канцлер должен был достичь видимого результата на данной встрече. Освобождение задерживаемых в СССР немцев могло стать таким
результатом. Именно эта проблема затрагивала непосредственно многие немецкие семьи. Ни одна партия в бундестаге не
смогла бы отрицательно оценить переговоры с таким итогом.
Таким образом, провозгласив целью своей миссии – освобождение военноплен-ных, канцлер рассчитывал заручиться поддержкой большинства. И даже если бы переговоры не увенчались успехом, это бла-городное намерение канцлера не оста256
Килиан В. Цели московского визита Аденауэра. Взгляд назад в будущее. К
50-летию установления дипломатических отношений. Blick zurueck in die Zukunft. Zum 50. Jahrestag der Aufnahme der diplomatischen Beziehungen, М., 2005.
С. 136.
107
лось бы незамеченным и не ставилось бы под вопрос.
Встретившись на следующий день 10 сентября, стороны
ещё раз подтвердили свои позиции. Булганин настаивал на том,
что-бы вопрос о нормализации отношений обсуждался без
«предва-рительных условий». Что касается вопросов, затронутых в выступлении канцлера на предыдущем заседании, то вопрос о во-еннопленных он отклонил, ссылаясь на то, что те 10
тысяч находящихся в СССР немцев (при этом немецкая сторона говори-ла о 130 тысячах), являются военными преступниками, отбыва-ющими наказание по приговору советского суда:
«Никаких военнопленных в Советском Союзе нет. Все военнопленные нем-цы освобождены и отправлены на Родину. В Советском Союзе находятся лишь военные преступники из бывшей гитлеровской армии – преступники, осуждённые за особо
тяжкие преступления против советского народа, против мира и
человечности. Действительно таких ещё осталось на 1 сентября
в нашей стране 9626 человек»257.
Более того, Булганин предупредил германскую делегацию,
что если придётся обсуждать этот вопрос, то делать это надо с
участием представителей ГДР: «Я хотел бы далее заметить, что
если рассматривать здесь вопрос об этих преступниках, то пришлось бы сделать так, чтобы в этом рассмотрении приняли участие как представители Германской Федеративной Республики,
так и представители Германской Демократической Республики».
Из этого следовал логический вывод: «Поскольку мы не думаем, что правительственная делегация ГФР сочтёт для себя желательным в данных условиях такое рассмотрение указанного вопроса с участием представителей ГДР, то, очевидно, этот вопрос нецелесообразно делать предметом настоящих переговоров»258.
Проблему воссоединения Германии глава советского правительства, согласно выработанной заранее стратегии, связал с
во-просом создания системы европейской безопасности: «Мы
не были бы вполне откровенны, если бы не сказали, что со времени ратификации парижских соглашений на пути национального воссоединения Германии возникли такие препятствия, которых можно было бы избежать... Вам хорошо известно, что Со257
Стенограмма второго заседания правительственных делегаций СССР и
ГФР. 10 сентября, 10 час. Цит. по: «Визит канцлера Аденауэра в Москву 8-14
сентября 1955 г. Документы и материалы». С. 63.
258
Там же. С. 64.
108
ветский Союз неоднократно предупреждал об этом в период,
когда обсуждались парижские соглашения, в силу которых
Германская Федеральная Республика вступила в такие военные
группировки, как Североатлантический блок и Западноевропейский воен-ный союз, и теперь осуществляется ремилитаризация Западной Германии... Советский Союз вынужден считаться с создавшим-ся положением. И несмотря на это, мы
ищем возможность преодолеть создавшиеся трудности и найти
пути хотя бы постепен-но покончить со всякими военными
группировками в Европе. Этим целям отвечает предложение
Советского Союза о создании общеевропейской системы коллективной безопасности. На путях создания системы европейской коллективной безопасно-сти, которая вела бы к ликвидации военных группировок в Европе, можно найти более верное
средство решения нынешней Германской проблемы, включая и
задачу восстановления единства Германии».
И далее ещё раз подчёркивалась мысль, что теперь «решение германской проблемы, включая и задачу воссоединения
Германии, является делом, прежде всего самих немцев, а в данных ус-ловиях, следовательно, делом совместных усилий Германской Федеральной Республики и Германской Демократической Республики»259.
Последовавшее вслед за выступлением Булганина эмоциональное выступление Хрущёва ещё раз расставило точки над
«I» в советской внешней политике. «Сейчас воссоединение
Германии трактуется так, что воссоединённая Германия должна
войти в НАТО. А НАТО направлено против Советского Союза
и стран народной демократии… Если создаётся организация,
направленная против нас, то мы, государственные деятели,
должны де-лать всё для того, чтобы она была слабее, а не сильнее. Это – за-конное желание. Если Германская Федеральная
Республика всту-пила в НАТО, а Германская Демократическая
Республика не вхо-дит в НАТО, то мы были бы глупцами, если
бы содействовали тому, чтобы вся Германия вошла в НАТО, и
тем самым укрепи-лись бы силы, направленные против нас», –
заявил эмоциональ-но Хрущёв. Какой же выход видит Хрущёв
из создавшегося по-ложения? «Ставить вопрос об аннулировании парижских согла-шений?» – уже поздно, по его мнению.
«Ставить вопрос о том, чтобы Германская Федеральная Рес259
Там же. С. 65.
109
публика вышла из НАТО?» – это нереально. Поэтому, следуя
логике Хрущёва, выход один – «установление дипломатических отношений между Советским Союзом и Германской Федеральной Республикой»260.
Фактически Хрущёв доступными словами изложил основную суть советской внешней политики в 1950-е гг., целью
кото-рой являлось обеспечение в первую очередь собственной
безопасности: сначала усилия направлялись на предотвращение
вхо-ждения Германии в военный союз с западными державами,
те-перь – на смягчение последствий этого вхождения. Установление дипломатических отношений с ФРГ гарантировало в значи-тельной степени соблюдение статус-кво на европейском
конти-ненте и снижало риски перерастания холодной войны в
горячую. Это был шаг к разрядке международных отношений.
Отвечая на выступления советских лидеров, канцлер ФРГ
подчеркнул, что, приехав в Москву, немецкая делегация исходила из интересов мира в Европе. Именно во имя мира, по мнению
Аденауэра, Советский Союз и Федеративная Республика Герма-нии должны стремиться к установлению «нормальных дружественных отношений», а не только «нормальных дипломатических»261. Исходя из этого, германская сторона и вынесла на
об-суждение вопросы о возвращении задерживаемых немцев и
о воссоединении Германии.
В заключение этого раунда переговоров было принято решение – поручить министрам иностранных дел обсудить рамки
возможных договорённостей.
Министры иностранных дел Молотов (СССР) и фон Брента-но (ФРГ) встретились утром 12 сентября. Однако их беседа
не только не способствовала прогрессу в заключении соглашения, но и стала, по мнению многих исследователей, первым
кризисом и без того с трудом протекавших переговоров262.
На вопрос Молотова, есть ли у немецкой делегации предложения по совместному коммюнике, Брентано ответил, что «для
согласования нашего совместного коммюнике будет иметь решающее значение, – удастся ли нам договориться о том, что обе
стороны имеют желание решить вопрос о тех немцах, которые
в настоящее время находятся в Советском Союзе, независимо
260
Там же. С. 70.
Там же. С. 75.
262
См. подробнее: Новик Ф.И. «Оттепель» и инерция холодной войны (Германская политика СССР в 1953-1955 гг.), М., 2001. С. 209.
261
110
от того, по каким причинам они находятся в СССР»263.
Молотов попытался отвести тему и уточнил: «Хочет ли г-н
Брентано постановкой этого вопроса сказать, что делегация
Фе-деральной республики желает вести переговоры по этому
вопросу с участием Германской Демократической Республики
в настоящее время в Москве?» И вдруг неожиданно услышал
со-гласие: «Если Вы предлагаете, чтобы этот вопрос был
рассмотрен делегациями Советского правительства и Германской Феде-ральной республики с участием делегации Германской Демократической Республикой, то я думаю, что я
могу ответить на это, что мы согласны. В этом смысле я буду
говорить с г-ном канцлером и думаю, что он тоже согласиться
с этим…»264.
Насколько серьёзно было намерение немецкой делегации –
вести переговоры о возврате задерживаемых немцев совместно
с представителями ГДР? Являлось ли это согласие попыткой
оказать давление на СССР, продемонстрировать свою настойчи-вость в этом вопросе? Ведь Федеративная Республика Германии стояла на позиции непризнания легитимности правительства ГДР, и, согласившись на участие её представителей,
она тем са-мым признавала бы её правосубъектность. Нам
представляется, что это намерение было довольно серьёзным,
советская сторона должна была, наконец, осознать, что без возврата задержива-емых немцев договор об установлении дипломатических отно-шений подписан не будет.
Далее фон Брентано внёс проект коммюнике, из которого
следовало, что германская делегация готова уехать и без заключения договора об установлении дипломатических отношений:
«Германская делегация предлагает рассматривать московскую
встречу как первый шаг к дальнейшим стараниям достичь
сближения позиций обеих сторон и поручить германской и советской делегациям, которые должны быть для этой цели образованы, продолжить эти переговоры. По мнению германской делегации, их задачей должно было бы быть дальнейшее обсуждение всех вопросов, бывших предметом переговоров в Мос-кве, и их возможно скорое решение»265. Фактически
263
Стенограмма заседания министров иностранных дел СССР и ГФР. 12 сентября 1955 гг., 10 час. 00 мин. Цит. по: «Визит канцлера Аденауэра в Москву
8-14 сентября 1955 г. Документы и материалы». С. 106.
264
Там же. С. 107.
265
Там же. С. 109.
111
этим заявлением министр иностранных дел ФРГ предложил отложить пе-реговоры на более поздний, неопределённый срок.
Для Молотова такая позиция была неприемлемой. Он подчеркнул, что понимает всю важность поставленных германской
стороной вопросов, однако, по его мнению, установление дипломатических отношений способствовало бы решению этих
про-блем. И далее совсем недвусмысленно предупредил: «Советская делегация, я думаю, должна высказаться в том смысле,
что до установления дипломатических отношений решение
остальных вопросов будет не облегчено, а затруднено. Это решение зависит не от одной стороны, а от обеих, но в данном
случае от гер-манской».
Создание комитетов для дальнейшего обсуждения, предложенное фон Брентано, по мнению советского министра иностранных дел, было бессмысленно и абсурдно: «Значит, Вы считаете, что вместо теперешних делегаций должны быть назначены новые делегации? (На этот вопрос фон Брентано ответил
ут-вердительно.) Это для Советского правительства вряд ли будет приемлемо. Дело в том, что более авторитетных делегаций,
чем теперь в Москве мы имеем, мы не получим. Из того, что
мы се-годня обсуждали, вытекает, что даже наличие таких делегаций не дало возможности договориться по вопросу об установлении дипломатических отношений. При таком положении,
что может дать работа делегаций, составленных из менее авторитетных, второстепенных лиц?»266.
Переговоры министров иностранных дел зашли в тупик.
Сто-роны договорились доложить о результатах встречи на заседании Правительственных делегаций СССР и ГФР, которое
было намечено на 16 часов.
Таким образом, уже с самого начала в позициях обеих сторон проявились разногласия. Советская сторона во главу угла
ставила установление дипломатических отношений, что должно
было облегчить или стать первым шагом на пути решения волнующих стороны вопросов. Немецкая сторона предлагала сначала решить все наболевшие проблемы, а потом уже установить
официальные дипломатические отношения. Что касается проблемы единства Германии, то и здесь мы наблюдаем разные
под-ходы. Для СССР очевидно, что отныне этим вопросом
должны активно заниматься сами немцы, искать пути компро266
Там же. С. 113.
112
мисса друг с другом. В то время как для Аденауэра ответственность за объ-единение Германии по-прежнему лежала в первую очередь на державах-победительницах.
Третье пленарное заседание состоялось 12 сентября в 16 часов по московскому времени. После того как министры иностранных дел доложили результаты переговоров, дискуссия приобрела ещё более жёсткий и непримиримый характер. А осторожное выступление Аденауэра, в котором он поддержал идею
продолжения переговоров на уровне уполномоченных делегаций, фактически означало провал переговоров. «Наше предложение, – учитывая, что и у вас нет неограниченного времени, –
передать эти вопросы экспертам для дальнейшего
рассмот-рения, – заявил канцлер»267.
Н.А. Булганин попытался исправить ситуацию, при этом советская делегация начала понимать, что без решения судьбы находящихся в СССР немцев достичь соглашения вряд ли будет
возможно268.
Очень резко на этом заседании выступил Н.С. Хрущёв, жёстко заявив: «Вместо того чтобы принять это предложение (об
установлении дипломатических отношений), нам фактически
ставят ультиматум. Мы никак не можем с этим смириться, не
можем этого терпеть». Хрущёв высказался категорически против того, чтобы рассматривать сначала вопрос «о досрочном
освобождении преступников, отбывающих наказание за свои
злодея-ния». Он высказался ещё прямолинейней: «Следует решать во-просы прямо. Возьмём вопрос о дипломатических отношениях. Если он созрел – давайте решим его. Если не созрел
– давайте отложим. Никаких дополнительных комиссий, никаких других делегаций не следует создавать, так как в них нет
никакой необходимости, и поэтому мы против этого. Думаю,
что когда вы вносите такое предложение, то это делается не
для того, чтобы прийти к установлению дипломатических отношений между СССР и ГФР, а для того, чтобы затянуть дело,
ввести в заблуж-дение немецкую общественность, советскую
общественность, мировую общественность»269.
В своих воспоминаниях Конрад Аденауэр отмечал, что с
267
Там же. С. 120-121.
Стенограмма заседания министров иностранных дел СССР и ГФР. 12 сентября 1955 г., 10 час. 00 мин. Цит. по: «Визит канцлера Аденауэра в Москву
8-14 сентября 1955 г. Документы и материалы». С. 122.
269
Там же. С. 127.
268
113
тру-дом сдержал себя в тот момент, чтобы не покинуть конференц-зал. По-видимому, он считал продолжение дискуссии бессмыс-ленным, поэтому вечером 12 сентября вызвал самолёт
для досрочного отлёта делегации ФРГ за сутки до намеченной
даты270.
Переговоры не были прерваны в тот момент лишь потому,
что Булганин предложил перенести обсуждение на следующий
день, поскольку до начала приёма, который глава советского
пра-вительства давал в Кремле в честь федерального канцлера,
оста-валось 15 минут. Именно этим вечером в переговорах был
достигнут прорыв, благодаря личному общению лидеров.
В доверительной беседе Булганин попытался ещё раз выяснить, что же в действительности мешает канцлеру пойти на заключение договора об установлении дипломатических, торговых и культурных отношений.
Он обратился к Аденауэру: «Связаны ли Вы какими-либо
обязательствами перед другими державами?». Канцлер ответил
отрицательно. «Дело в ГДР?» – уточнил Булганин. «Это играет
определённую роль, но эту проблему можно решить с помощью
оговорок», – ответил Аденауэр. Булганин не стал выражать свою
точку зрения по этому вопросу, но дал понять канцлеру, что он
и сам об этом думал и рассматривал подобный вариант как возможное решение проблемы. «Тогда что же?» – повторил свой
во-прос Булганин271.
В ответ канцлер объяснил, что без возвращения задерживае-мых в Советском Союзе немцев немецкая общественность
не одобрит установление дипломатических отношений по психоло-гическим причинам, и попросил Булганина сделать хоть
неболь-шой шаг в этом направлении.
После некоторого раздумья Булганин предложил заключить
компромисс: «Давайте придём к соглашению. Подпишите
пись-мо (об установлении дипломатических отношений), и мы
вам от-дадим всех-всех. Через неделю. Мы даём Вам наше
честное сло-во». Аденауэр переспросил, идёт ли речь о всех
немцах или толь-ко об осуждённых. Согласно переводчику
270
См. подобнее: Новик Ф.И. «Оттепель» и инерция холодной войны (Германская политика СССР в 1953-1955гг.), М., 2001. С. 209.
271
Aufzeichnung ueber das Gespraech zwichen den Herrn Bundeskanzler und Ministrpraesident Bulganin beim Empfang im Kreml. 12. September 1955. Цит. по:
«Визит канцлера Аденауэра в Москву 8-14 сентября 1955 г. Документы и материалы». С. 133.
114
Брауну, записавшему беседу, Булганин ответил «всех, всех,
всех!». Однако сам переводчик, составивший запись оговаривается, что Булганин произнёс это импульсивно и возможно
прослушал суть вопроса.
Тут же на приёме данное Булганиным согласие было оговорено с Хрущёвым, который только что обсудил эту тему с министром-президентом Арнольдом. Конрад Аденауэр поднял
во-прос о письменном оформлении договорённости, то натолкнул-ся на жёсткое сопротивление – договорённость должна
была ос-таться джентльменским соглашением, формально не
связанной с решением вопроса об установлении дипломатических отноше-ний272.
Таким образом, принципиальное согласие по главным вопросам было достигнуто. Сторонам осталось лишь договориться о деталях на следующем заседании, которое состоялось 13
сентября и проходило в узком составе (Булганин, Хрущёв. Молотов, Семёнов с советской стороны и Аденауэр, фон Брентано
и Хальштейн – с немецкой). На этой встрече был конкретизирован порядок решения судьбы военнопленных. Советский Союз
брал на себя обязательство вернуть осуждённых (9626 человек)
в Гер-манию – в ФРГ и ГДР – соответственно их довоенному
месту жительства, при этом те из них, кто не заслуживал помилования, должны были продолжить отбывать наказание на родине. Советское правительство было готово рассмотреть более
широкие списки «задерживаемых» немцев. Те немцы, которые
работали в Советском Союзе по трудовым контрактам, могли
вернуться на-зад по истечении срока соглашения. При этом данная договорён-ность носила устный характер и не фиксировалась на бумаге273.
После этого делегации, работая попеременно в полном составе и редакционной группе министров, подготовили решение
по трём вопросам: установление дипломатических отношений,
оговорки ФРГ и итоговое коммюнике.
После завершения переговоров Молотова и Хальштейна обе
делегации собрались для утверждения текста писем об установ-лении дипломатических отношений. И здесь произошёл
второй инцидент, который чуть не поставил переговоры на
272
Там же. С. 134.
Протокольная запись заседания правительственных делегаций СССР и ГФР
в узком составе. 13 сентября 1955 г., 10 час. 00 мин. Цит. по: «Визит канцлера
Аденауэра в Москву 8-14 сентября 1955 г. Документы и материалы С. 137-142.
273
115
грань срыва. Конрад Аденауэр зачитал и передал советской делегации текст заявления, в котором говорилось, что «окончательное урегулирование границ Германии предоставляется
мирному договору», и «установление дипломатических отношений с Советским Со-юзом не означает никакого изменения
правовой точки зрения Федерального правительства относительно его полномочий пред-ставлять германский народ в международных делах, что касает-ся политических отношений в тех
германских районах, которые в настоящее время находятся вне
его эффективного суверените-та»274. Фактически зачитав эти
оговорки, канцлер следовал дого-ворённости, заключённой
между Молотовым и Хальштейном.
Однако это вызвало резкие возражения со стороны Булганина и Хрущёва, которые были против того, чтобы данное заявление фигурировало в протоколе переговоров. Вячеслав Молотов, увидев столь негативную реакцию своего руководства, поспешил отказаться от данного им в ходе беседы с Хальштейном
согласия и сказал, что «впервые об этом слышит», хотя договорённость по этому вопросу действительно была достигнута275.
Несмотря на последовавший вслед за этим инцидентом резкий обмен мнениями канцлер забрал своё заявление, которое он
озвучил затем 14 сентября на пресс-конференции276. Немецкий
исследователь Борис Майсснер рассматривает оглашение этих
оговорок, как хорошо продуманный политический шаг Аденауэра, который «давал важный козырь в руки Федеративной
Германии» на пути дальнейшего объединения Германии277.
16 сентября в газете «Правда» было опубликовано ответное
заявление ТАСС, в котором отмечалось, что «Советское правительство рассматривает Германскую Федеральную Республику
как часть Германии. Другой частью Германии является Герман-ская Демократическая Республика. В связи с установлени274
Стенограмма четвёртого заседания правительственных делегаций СССР и
ГФР (окончание). 13 сентября 1955 г. 18 час. 50 мин. Цит. по: «Визит канцлера
Аденауэра в Москву 8-14 сентября 1955 г. Документы и материалы». С. 177.
275
Цит. по: Новик Ф.И. «Оттепель» и инерция холодной войны (Германская
политика СССР в 1953-1955 гг.), М., 2001. С. 216.
276
Опубликовано в газете «Правда» 15 сентября 1955 г.
277
Майсснер Б. Внешнеполитическая сторона (дипломатический аспект) воссоединения Германии в германо-советских отношениях, двусторонний договор 1990 года и его значение для немецко-российских связей. На пути к воссоединению Германии и к нормализации германо-российских отношений. М.,
2001. С. 22.
116
ем ди-пломатических отношений между Советским Союзом и
Герман-ской Федеральной Республикой Правительство СССР
считает необходимым заявить, что вопрос о границах Германии решён Потсдамским соглашением, и что Германская Федеральная Рес-публика осуществляет свою юрисдикцию на территории, находящейся под её суверенитетом»278.
13 сентября 1955 г. главы двух правительств подписали
пись-ма аутентичного содержания о решении установить дипломати-ческие отношения между СССР и ФРГ. В письмах
особо подчёркивалось, что «установление и развитие нормальных отношений между Германской Федеральной Республикой
и Советским Союзом будет содействовать решению неурегулированных вопросов, касающихся всей Германии, и тем самым
поможет разрешению главной общенациональной проблемы
немецкого народа – восстановлению единства германского демократическо-го государства»279.
Соглашение об установлении дипломатических отношений
между ФРГ и СССР вступило в силу после одобрения бундеста-гом ФРГ 23 сентября и утверждения Президиумом Верховного Совета СССР 24 сентября 1955 г.
5. Реакция Запада на заключение соглашения. Цели и
причины установления дипломатических отношений.
Какова же была реакция на заключение этого соглашения?
Ещё за сутки до завершения переговоров Конрад Аденауэр уверял западных союзников, что продолжит вести жёсткую линию.
«Твёрдость – это единственный знак, понятный им (Советам), –
сообщал британский посол в Лондон280. Насколько сильным
должно было быть их удивление и разочарование, когда стало
известно о подписании соглашения об установлении дипломатических отношений. Тем более, что Аденауэр согласился на обмен послами, не получив фактически ни единой уступки в вопро-се объединения Германии, ни одного письменного подтвержде-ния договорённости об освобождении задерживаемых
немцев, лишь устные заверения советского правительства
278
Заявление ТАСС опубликовано в газете «Правда», 16 сентября 1955 г.
Письмо К. Аденауэра, Н.А. Булганина 13 сентября 1955 г. Цит. по: «Визит
канцлера Аденауэра в Москву 8-14 сентября 1955 г. Документы и
материалы». С. 187.
280
Вернер Килиан. Цели московского визита Аденауэра. Взгляд назад в будущее. К 50-летию установления дипломатических отношений. Blick zurueck in
die Zukunft. Zum 50. Jahrestag der Aufnahme der diplomatischen Beziehungen,
М., 2005. С. 139.
279
117
отпустить во-еннопленных.
Посол США в СССР Ч. Болен был буквально в ярости и
срав-нивал поведение Аденауэра в Москве чуть ли не с поведением Чемберлена в Мюнхене. Тогдашний министр иностранных дел Великобритании Г. Макмиллан был близок в оценке с
мнением своего американского коллеги: «Большой успех для
советской дипломатии, отнюдь не улучшивший (для Запада)
перспективы предстоящей конференции министров иностранных дел»281.
Мнение, что канцлер проявил непростительную уступчивость, имело место и в западногерманской прессе. Некоторые
политкомментаторы, как, например, графиня Дёнхоф из газеты
«Цайт», считали, что поскольку для СССР было чрезвычайно важно заиметь посольство в Бонне, канцлер запросил слишком
ма-ленькую цену. По мнению графини, нужно было требовать
реальных мер на пути к объединению Германии. Добившись
«лишь возвращения пленных», канцлер «свободой десяти тысяч
узако-нил рабство 17 миллионов»282.
Даже некоторые из собственных дипломатов канцлера
были убеждены в том, что он слишком легко уступил. Профессор Вильгельм Греве, специалист по международному праву,
возглавлявший в то время политический отдел МИД, в своих
мемуарах написал, что Аденауэр должен был проявить
большую твердость, тогда ему удалось бы добиться уступок по
вопросу объединения. Вероятно, подобных взглядов придерживались и другие сотрудники германского МИД. Не случайно
Аденауэр, отвечая на вопрос одного журналиста после своего
возвращения в Бонн о том, кто был его самым жёстким противником в Моск-ве, ответил: «Это были господин Брентано и
господин Хальш-тейн!»283. Видимо канцлеру стоило немалых
усилий убедить дру-гих членов делегации в правильности выбранной им линии ве-дения переговоров.
Вероятно аргумент Аденауэра, что он стремился освободить
своих соотечественников, не добавлял большого оптимизма и
281
Цит. по: Филитов А.М. Германский вопрос от раскола к объединению. М.,
1993. С. 163.
282
Цит. по: Вернер Килиан. Цели московского визита Аденауэра. Взгляд назад
в будущее. К 50-летию установления дипломатических отношений. Blick zurueck in die Zukunft. Zum 50. Jahrestag der Aufnahme der diplomatischen Beziehungen, М., 2005. С. 135.
283
Там же. С. 139.
118
его западным союзникам. Ещё в начале 1955 г. канцлер попросил Верховных комиссаров воздействовать на оппозицию, которая вступила в контакт с советскими представителями на предмет освобождения немецких граждан, находившихся в СССР284.
Получается, что на тот момент судьба соотечественников заботила канцлера меньше, чем борьба с собственной оппозицией.
Фактически Аденауэр использовал вопрос о возвращении военнопленных для укрепления собственных позиций внутри страны, отклонившись от согласованной с союзниками стратегии.
Закономерно вставал вопрос о том, насколько верным союзником в действительности был канцлер, и не возникнет ли в будущем ситуация, при которой Аденауэр пойдёт на большие уступки и договорится самостоятельно с Советским Союзом в обход
интересов Запада?
Немецкая газета «Франкфуртер Рундшау», отмечая недоумение Западных держав относительно мотивов поведения
Аде-науэра в Москве, написала по этому поводу следующее:
«Впечатление о том, что Аденауэр после поездки в Москву выражается о русско-немецких отношениях иначе, чем он говорил ранее, в Вашингтоне очень сильное. Некоторые круги забили тре-вогу. Эти круги – их можно найти и в министерстве
иностранных дел – обозначают результат московской миссии
примерно следующим образом: доктор Аденауэр опытный политик. Если он после своего возвращения находит слова о
мощи, значении и о готовности к миру Советского Союза, хотя
он был и остаётся принципиальным врагом коммунизма, то для
этого могут быть две причины. Он был под таким сильным
впечатлением от уви-денного или услышанного в Москве, что
изменил свои воззрения относительно России; или он понял,
что для будущего Германии будет выгодно не опираться полностью на Запад, а вес-ти политику балансирования». «Другими словами, – констатиро-валось в газете, – возврат к традиционной русской политике»285.
Пытаясь объяснить столь неожиданный итог переговоров,
западные аналитики предположили, что возможно между Аденауэром и советскими лидерами было заключено секретное со284
См. подробнее: Филитов А.М. Германский вопрос. От раскола к объединению. Новое прочтение. М., 1993. С. 166-167.
285
Frankfurter Rundschau 23 September 1955. Die Debatte in Bonner Bundestag
ueber die Aufnahme diplomatischer Beziehungen mit der Sowjetunion. Berlin, den
11. Oktober 1955. MfAA, A9656, № 1. S. 35.
119
глашение. Вспомнили и о «Рапалло» 1922 г., и даже о секретном соглашении «Молотова–Риббентропа» 1939 г.
Подобные опасения ужаснули Аденауэра. Поэтому ещё на
пресс-конференции в Москве, данной им перед отлётом в Бонн,
он подчеркнул, что «Правительством ФРГ в ходе московских
переговоров не заключено никаких тайных соглашений или
усло-вий какого-либо рода». И обращаясь через головы журналистов к своим союзникам по НАТО, он заявил: «Во время
переговоров нам не предлагали, чтобы мы отказались от наших
договорных обязательств с Западом, касающихся участия в
Западноевропей-ском союзе и НАТО. В этом отношении ничего не изменилось…»286.
Вернувшись в Бонн, канцлер ещё раз заверил общественность и вместе с ней союзников в верности проводимой им политики ориентации на Запад. В своём выступлении перед журналистами 16 сентября он заявил: «Я думаю, мы правильно поступили, при-няв предложение Советского Союза. Во-первых,
потому, что СССР занимает большую площадь и на сегодняшний день явля-ется одной из наиболее мощных и сильных держав. В этом невозможно сомневаться и от этого не уйти»287. По
мнению канц-лера, было бы неразумно отклонить советское
предложение, ко-гда Германии не пришлось об этом просить.
«И хотя мы решили установить дипломатические отношения,
это ничего не меняет, – подчеркнул Аденауэр, – совсем ничего не меняет, так же мало, как и для других стран (имеются
ввиду такие страны как США, Великобритания, Франция) – в
том, что мы сохраняем наши обязанности перед организациями Запада, в которые мы вступили, исходя из внутреннего
убеждения, и остаёмся им верными»288.
Ещё более чётко продолжил мысль верности союзническим
обязательствам министр иностранных дел фон Брентано: «Я хотел бы ещё раз подчеркнуть, что во время переговоров мы не
дали Советам повода для сомнений относительно того, что
286
Сообщение о пресс-конференции К. Аденауэра 14 сентября 1955 г. Визит
канцлера Аденауэра в Москву 8-14 сентября 1955 г. Документы и материалы.
С. 198.
287
Zur Regierungserklaerung Adenauers (AND-Information, 22 September 1955.
S. 4), MfAA, A 9656 № 1б. S. 22.
288
Pressekonferenz mit Bundeskanzler Dr. Adenauer und Aussenminister Dr. von
Brentano. 16. September 1955, 10.00 Uhr, im Bundeshaus, CDU-Sietzungssaal.
Визит канцлера Аденауэра в Москву 8-14 сентября 1955 г. Документы и материалы. С. 205.
120
установление дипломатических отношений не приведёт к измене-нию политики германского правительства в отношении Советского Союза… Вскоре у меня будет возможность в НьюЙорке встретиться с министрами иностранных дел США, Британии и Франции, и я ещё раз, если понадобятся разъяснения,
повторю этот центральный пункт нашей политики». Министр
иностранных дел объяснил, что не стоит придавать большое
значение ус-тановлению дипломатических отношений с Советским Союзом, поскольку этот факт носит формальный характер: «Установление с Советским Союзом дипломатических отношений ни в ко-ем случае не стоит путать с установлением
межгосударственных договорных отношений или с заключением договора о дружбе. Подобные взгляды разделяют и наши
советские партнёры по переговорам… Как уже сказал господин канцлер, и я хотел бы это подчеркнуть – настоящая разрядка стоит в конце политических решений, а не в начале»289.
Надо заметить, что, выступая перед бундестагом, Аденауэр
в отличие от московских переговоров, когда он большую часть
своей энергии посвятил борьбе за освобождение немецких военнопленных, подробно остановился и на теме немецкого единства. Убеждая немецких депутатов в правильности принятого
ре-шения, Аденауэр не раз подчеркнул, что установление диплома-тических отношений будет способствовать прогрессу и
в этом вопросе: «Нормализация отношений ни при каких обстоятельствах не легализует ненормальное состояние - раздел
Германии». Однако без Советского Союза, поскольку он несёт
ответственность, как и другие державы–победительницы, за
воссоединение Германии, объединение, по мнению Аденауэра,
невозможно: «С другой стороны Советский Союз – одна из
держав–побе-дительниц, без взаимодействия с которой наши
стремления во внешней политике к восстановлению единства
страны, осуществить будет невозможно»290.
Тот факт, что в соглашении было записано, что установление дипломатических отношений «поможет решению главной
национальной проблемы всего немецкого народа – восстановлению единства немецкого демократического государства» преподносился Аденауэром и другими политиками, как официаль289
Там же. С. 209.
Regierungserklaerung des Bundeskanzlers Dr. Adenauer zu den Moskauer Vereinbarungen. 22. September 1955. Визит канцлера Аденауэра в Москву 8-14
сентября 1955 г. Документы и материалы. С. 217-219.
290
121
ное признание СССР своей ответственности по скорейшему решению этого вопроса291. «Я рассматриваю это всё-таки как прогресс, что Советский Союз признал обязательство восстановить
единство Германии как обязательство Советского Союза», – заявил он 11 октября в Бундестаге. И далее: «Я придаю большое
значение констатации этого признания Советского Союза…»292.
По мнению немецкого исследователя Бориса Майсснера, Советский Союз, соглашаясь на включение этой формулировки,
публично признавал, что восстановление государственного
един-ства Германии является легитимной целью внешней политики ФРГ. Более того, тем самым «СССР брал на себя обязательства содействовать достижению этой цели»293. Здесь хочется добавить, что он никогда, по крайне мере публично, от этой
цели не отказывался.
Рекомендуя одобрить заключение соглашения об установлении дипломатических отношений с Советским Союзом, канцлер заверил немецких депутатов, что ФРГ была и останется частью западной культуры: «Немецкая принадлежность к Западу
намно-го глубже, чем политические обстоятельства, она основана на её неотделимой принадлежности к христианскому
культурному миру. Я обязан во всех формах для себя, для правительства, для всего немецкого народа на Западе и на Востоке
объявить: Германия – часть Запада, его духовной и социальной
структуры, его исторической традиции, согласно желанию его
народа. Правительство и дальше будет стараться следовать
европейской интеграции и ещё больше укреплять безопасность
свободы»294. Более того, установление дипломатических отношений с Совет-ским Союзом не только не противоречит, по
мнению Аденауэ-ра, интересам Запада, но и служит им, поскольку «вместе с ФРГ, однозначно западноевропейским государством, голос Запада в Москве станет ещё сильнее». «И нет
никакого противоречия ме-жду нашим решением – установить
дипломатические отноше-ния с Советским Союзом и линией
291
Zur Regierungserklaerung Adenauers (AND-Information, 22 September 1955,
S. 4), MfAA, A 9656, № 1. S. 22.
292
Die Debatte in Bonner Bundestag ueber die Aufnahme diplomatischer Beziehun-gen mit der Sowjetunion. Berlin, den 11. Oktober 1955. MfAA, A9656, № 1.
S. 23.
293
Майсснер Б. На пути к воссоединению Германии и нормализации германо-российских отношений. Избранные сочинения. Москва, 2001. С. 86.
294
Kollektive Sicherheit und Deutschlandsfrage. (AND-Information, 22 September
1955. S. 5). MfAA, A 9656 № 1. S. 23.
122
нашей внешней политики, ко-торую мы будем продолжать
проводить со всей решимостью при любых обстоятельствах»295.
Как видим, свою речь в Бундестаге в защиту достигнутых в
Москве соглашений Аденауэр продумал до мельчайших деталей. В ней были подняты не только животрепещущие темы военнопленных и объединения Германии, но и изложены дальней-шие направления внешней политики. Фактически речь была
рас-считана на завоевание поддержки всех партий. Тем не менее, она вызвала острую дискуссию среди депутатов. Особенно
жар-кие споры разгорелись вокруг вопроса об объединении
Германии и связанной с ним дальнейшей внешней политикой.
Основным оппонентом канцлера в бундестаге стал лидер
фракции СДПГ Олленхауэр. Он оценил переговоры в Москве
как однозначное поражение проводимой канцлером «политики
силы»: «Решающий тезис правительства и его большинства
здесь в этом доме о политике по воссоединению Германии –
вхождение Федеративной Республики в НАТО, единство и сила
Запада вынудят Советский Союз отказаться от оккупируемой
ими зоны Германии – полностью провалился. И даже такому
яркому пред-ставителю политики силы, как господину канцлеру, ничего дру-гого не осталось, как самому признать, согласившись с русским требованием установить дипломатические отношения между Бонном и Москвой, полную ошибочность своей оценки советской реакции на вооружение Федеративной
Республики»296. Председатель СДПГ обозначил результат переговоров в Москве как победу Советов: «Соглашение в своей политической час-ти – прежде всего, успех Советов, а не ФРГ и
Запада»297.
Главная причина неудачи стратегии Аденауэра, по мнению
Олленхауэра, заключалась в том, что Западная Германия вошла
в НАТО: «Московские переговоры без сомнения чётко продемонстрировали, что Парижские соглашения не являются ключом к воссоединению Германии. Советский Союз в действитель295
Regierungserklaerung des Bundeskanzlers Dr. Adenauer zu den Moskauer Vereinbarungen. 22. September 1955. Визит канцлера Аденауэра в Москву 8-14
сентября 1955 г. Документы и материалы. С. 214.
296
Die Debatte in Bonner Bundestag ueber die Aufnahme diplomatischer Beziehun-gen mit der Sowjetunion. Berlin, den 11. Oktober 1955. Zur Rede des SPDAbge-оrdneten Ollenhauer. MfAA, A9656, № 1. S. 26.
297
Zur Rede des SPD-Abgeоrdneten Ollenhauer. MfAA, A9656, № 1. S. 26.
123
ности поступил так, как он нам сообщал перед ратификацией
договора. Он отклоняет восстановление единства Германии,
если ФРГ является членом НАТО, и требует, кроме того,
что-бы в будущих переговорах по воссоединению Германии
участвовало правительство в Панкове∗…»298. Подобный сценарий для Оленхауэра неприемлем: «Теперь мы не можем одни
как немцы решить эту проблему. Наоборот, требование дискуссии о не-мецком воссоединении на уровне совместных немецких перего-воров путём прямых консультаций между Бонном и
Панковым об основных принципах объединения без предварительных обсуждений с четырьмя державами сыграло бы на руку
намерению Москвы, решить немецкий вопрос по примеру Праги и Варшавы. Это невозможно»299.
Тезис о невозможности взаимодействия с правительством
ГДР подержал и председатель СвДП Делер: «Мы можем только
сказать: Панков не является для нас контрагентом. Мы не можем себе представить, вести переговоры о судьбе людей с правительством, которое не было свободно избранно…»300.
Лидеры представленных в бундестаге партий поддержали
канцлера в его нежелании вести переговоры по объединению
Германии с правительством ГДР. Однако, что касается дальнейших внешнеполитических шагов Бонна, то не все депутаты согласились с линией Аденауэра, предусматривавшей возврат ФРГ
к однозначной ориентации на Запад и к фактическому замораживанию достигнутого в отношениях с Советским Союзом
про-гресса. Насколько неприятной для депутатов являлась
мысль о том, что вопрос объединения Германии зависит теперь
от пози-ции непризнаваемого ими правительства ГДР, настолько привлекательней для них становилась идея использования
дипломатических отношений с Москвой для достижения германского единства в обход восточногерманского руководства.
Председатель СДПГ приветствовал установление дипломатических отношений с Москвой: «Мы за нормальные отношения с Советским Союзом». Но подчеркнул, что «это ничего не
меняет в наших разногласиях между социал-демократическими
и коммунистическими воззрениями». Нормализация отношений
между Бонном и Москвой, по мнению Олленхаура, явилась

Имеется ввиду правительство ГДР.
Zur Rede des SPD-Abgeоrdneten Ollenhauer, MfAA, A9656, № 1. S. 27.
Ebd. S. 28.
Zur Rede des FDP-Fraktionsvorsitzenden Dehler, MfAA, A9656, № 1. S. 32.
298
299
300
124
«ре-зультатом общей политики разрядки между великими держава-ми и может покончить с периодом так называемой холодной войны». Председатель СДПГ выразил надежду, что установление дипломатических отношений «на долгое время отвратит опасность горячей войны», и призвал к развитию дебатов по
внешней политике Германии перед Женевской конференцией
для того, чтобы выработать «единую стратегию ФРГ в вопросе
объедине-ния»301.
Представитель свободных демократов высказался более
осторожно, но в целом поддержал мысль о необходимости форми-рования общей стратегии, с тем, чтобы использовать возможность, которую даёт установление дипломатических отношений, для решения германского вопроса: «Если немецкий посол отправится в Москву, нужно это использовать также
путём развития немецких планов, чтобы устранить
напряжённости и облегчить Советам согласие на воссоединение Германии»302.
Против подобных примирительных настроений очень резко
выступил председатель фракции ХДС Кроне. Он призвал депутатов не терять бдительность: «Москва до сих пор не отказалась
от своего тезиса о мировой революции. Периоды сосуществова-ния и мировых революций сменяют друг друга… Поэтому
мы должны сегодня также указать на опасность, что Восток
может использовать новые возможности интеграции для наступления. Мы должны учитывать усиливающуюся пропаганду. Уже сего-дня существует множество замаскированных организаций. Кто знает, возможно, их число будет расти. Используют торговлю, культуру, а в основе – пропаганда, в основе –
политика».
Ещё более жёстко Кроне выступил за дальнейшее продолжение прежнего внешнеполитического курса на интеграцию с
Западом и любое отрицание кооперации с Советским Союзом:
«Позвольте мне в связи с этим указать на некоторые спекуляции. Есть круги, которые предлагают подождать, поскольку в
буду-щем, когда пройдёт время Аденауэра, будет легче решить
Германский вопрос. Я могу предупредить эти спекуляции, осо301
Die Debatte in Bonner Bundestag ueber die Aufnahme diplomatischer Beziehun-gen mit der Sowjetunion. Berlin, den 11. Oktober 1955. Kollektive Sicherheit und Deutsche Frage, Zur Rede des SPD-Abgeordneten Ollenhauer. MfAA,
A9656, № 1. S. 26-27.
302
Zur Frage der Wiedervereinigung, MfAA, A9656, № 1. S. 36.
125
бенно на Востоке, и чётко заявить, что мы – немцы ни сегодня,
ни позже не пойдём на заключение нового Рапалло…»303.
В целом депутаты одобрили установление дипломатических
отношений с Советским Союзом и согласились с тем, что переговоры с правительством ГДР по достижению единства Германии не являются вариантом решения проблемы.
Очень верно, на наш взгляд, подвела итог выступлению
бун-десканцлера перед правительством газета «Базелер Националь-цайтунг». 23 сентября 1955 г. на её страницах писалось:
«Значе-ние этого выступления состоит в акцентах, которые
с одной стороны заключаются в подтверждении верности
совместной с Западом политике, с другой стороны – отказе
от какого-ли-бо признания или переговоров с восточно-зональным правитель-ством в Панкове. Фаза пожатия рук прошла. С
Россией снова будут говорить жёстко. Правительство и бундесканцлер хотят разрушить последние сомнения в том, что
даже обмен послами с Советским правительством не может привести хотя бы к незначительному подрыву западной ориентации Федеративной Республики»304.
Какой же смысл был заключать соглашение, которое не собирались наполнять конкретным содержанием?
Аденауэр не мог отказаться от приглашения в Москву,
одна-ко он мог вернуться домой и без установления дипломатических отношений, поручив этот вопрос специальным комиссиям. Кан-цлер блестяще использовал этот внешнеполитический
шанс для укрепления своих собственных позиций внутри страны. «Вот когда нужно было проводить выборы», – сказал он в
день возвращения из Москвы президенту бундестага Герстенмайеру305. На следующих выборах в бундестаг ХДС/ХСС впервые получи-ли абсолютное большинство.
Однако помимо повышения личного авторитета перед избирателями, канцлер добился и усиления позиций ФРГ на международной арене. Не случайно в своём выступлении перед депутатами и прессой он не раз подчёркивал, что их более могуще303
Zur Rede des CDU-Fraktionsvorsitzenden Krone, MfAA, A9656, № 1. S. 31.
Presseecho zur Regierungserklaerung Adenauers und zu den Diskussionsbeitraegen, MfAA, A9656, № 1. S. 35.
305
Цит. по: Клиан В. Цели московского визита Аденауэра. Взгляд назад в
буду-щее. К 50-летию установления дипломатических отношений. Blick zurueck in die Zukunft. Zum 50. Jahrestag der Aufnahme der diplomatischen Beziehungen, М., 2005. С. 142.
304
126
ственные союзники США, Великобритания и Франция в отличие от ФРГ, имеют дипломатические представительства в
Москве: «…несмотря на нашу принадлежность к НАТО, несмотря на нашу принадлежность к Западноевропейскому Союзу, другие страны этих двух организаций имеют свои посольства в Со-ветском Союзе, в то время как мы до сих пор не имеем»306.
Был ещё один важный момент, оказавший влияние на принятие решения. Несмотря на распространённое в те времена и
перешедшее на страницы научных исследователей мнение об
Аденауэре как о наиболее яром и не сгибаемом приверженце
политики силы по отношению к Советскому Союзу, канцлер,
по нашему мнению, в установлении дипломатических отношений с Москвой действительно видел возможность разрядки
международных отношений. «Я хотел бы подчеркнуть ещё
одно, – ска-зал Аденауэр журналистам. – Советские лидеры
обеспокоены, смогут ли они выполнить свои внутренние задачи, одновремен-но тратя силы на вооружение. Это причина, почему им хочется иметь период мира… Было бы неправильно
пройти мимо этого желания и не использовать его со всей
осторожностью и преду-смотрительностью для разрядки. Куда
приведёт это мирное раз-витие, мы сейчас не знаем. Возможны
два пути, может случить-ся, что человечество и Советский
союз привыкнут жить в мире, но может получиться и так, что
старые или сегодняшние методы снова вернутся в международную политику»307.
В любом случае, и здесь мы повторим слова канцлера,
«было бы неправильно» не использовать подобную возможность для облегчения напряжённости на европейском континенте, господ-ствовавшей в середине 50-х гг.
Заключив соглашение, Аденауэр проявил не только известную самостоятельность, показав, что он не «подрастающий молодой человек», которого три западные державы «по желанию
306
Pressekonferenz mit Bundeskanzler Dr. Adenauer und Aussenminister Dr. Brentano. 16. September 1955, 10.00 Uhr, im Bundeshaus, CDU-Sitzungssaal. Визит
канцлера Аденауэра в Москву 8-14 сентября 1955 г. Документы и материалы.
С. 204.
307
Pressekonferenz mit Bundeskanzler Dr. Adenauer und Aussenminister Dr. Brentano. 16. September 1955, 10.00 Uhr, im Bundeshaus, CDU-Sitzungssaal. Визит
канцлера Аденауэра в Москву 8-14 сентября 1955 г. Документы и материалы.
С. 208.
127
берут с собой или оставляют дома», но и способствовал улучшению позиций своей страны. Установление дипломатических
отношений с Советским Союзом являлось демонстраций суверенитета ФРГ, полученного ею после ратификации договора с
Федеративной Республикой Германии в 1955 г.
Рассмотрим теперь, какими целями руководствовался Совет-ский Союз, предлагая ФРГ установить дипломатические
отношения.
Вступление ФРГ в НАТО, состоявшееся в мае 1955 г., фактически свело на нет многолетние усилия Советского Союза –
не допустить милитаризации Западной Германии. Долгое время
Москва, выступая за объединение германских государств, стремилась закрепить за послевоенной Германией нейтральный статус. С ратификаций ФРГ Парижских соглашений ситуация изменилась, и нужно было на неё реагировать. С одной стороны,
в качестве ответного шага была создана организация Варшавского Договора, которая стала важном инструментом удержания баланса сил на европейском континенте. С другой стороны, оформление двух противостоящих друг другу военно-политиче-ских блоков на фоне напряжённых отношений между
Востоком и Западом могло способствовать возникновению
прямого воен-ного конфликта с тяжелейшими последствиями
для всей Европы и мира. Не принимать возможность подобного развития со-бытий всерьёз было просто невозможно. Наличие соседа, с которым нет дипломатических отношений, и
более того, отсутствует даже мирный договор, усугубляло ситуацию ещё больше, делая её фактически непредсказуемой.
Необходимо было снизить возникшие риски, как минимум зафиксировав сложивший-ся баланс сил. Возможно ли было в той
ситуации добиться боль-шего и получить дополнительные дивиденды?
По мнению историка А.А. Ахтамзяна, задача советской дипломатии после вступления ФРГ в НАТО сводилась к тому,
чтобы «добиться закрепления послевоенного статус-кво и признания ГДР»308.
В отличие от своего российского коллеги Г. Веттиг убеждён, что цели Советского Союза были намного шире, чем
308
Ахтамзян А. Миссия канцлера Конрада Аденауэра в Москву – уникальное
событие в истории дипломатии ХХ века. Взгляд назад в будущее. К 50-летию
установления дипломатических отношений. Blick zurueck in die Zukunft. Zum
50. Jahrestag der Aufnahme der diplomatischen Beziehungen, М., 2005. С. 110.
128
прос-то фиксация сложившегося положения. Учёный уверен,
что глав-ной причиной, побудившей советское руководство к
установле-нию дипломатических отношений с Федеративной
Республикой, было стремление «усилить своё влияние на ФРГ
в целях ос-вобождения её из «зависимости от США и склонить
её к созда-нию системы коллективной безопасности в Европе,
которая за-менила бы собой НАТО»309. При этом в Москве
были убеждены, что выход Западной Германии из НАТО, за
чем последует вывод западных войск с её территории, будет
означать начало распада альянса.
Советский расчёт, по мнению учёного, основывался отнюдь
не на надежде, что Аденауэр и его политический лагерь изменят свой курс. Советские лидеры исходили из того, что им
удастся на основе дипломатических отношений «поддерживать
деятелей и группы, выступающие против политики Аденауэра,
чтобы с их помощью на внутриполитическом уровне подорвать
западный союз»310.
Вероятно, надежда связывалась, прежде всего, с СДПГ, которая участвовала в «Пауланскирхенском движении», предупреждавшем, что вступление ФРГ в НАТО воспрепятствует объединению Германии. С другой стороны, Кремль, мог делать
став-ку на определённые круги в буржуазном лагере, которые
или уже были противниками канцлера, или могли ими стать
(напри-мер, ведущие круги в экономике, заинтересованные в
восточной торговле).
Подтверждение серьёзности этих предположений содержит-ся на страницах архивных документов. В материалах архива Ми-нистерства иностранных дел ФРГ в качестве причин, которые могли бы побудить правительство ФРГ пойти на заключение со-глашения, указывалось на «усилившееся в последние
годы тре-бование широких промышленных и торговых кругов
установить нормальные экономические отношения с Советским Союзом»311. Подобные причины фигурируют и в доку309
Веттиг Г. Почему Хрущёв был заинтересован в установлении дипломатических отношений с Федеративной Республикой Германией. Взгляд назад в
будущее. К 50-летию установления дипломатических отношений. Blick zurueck in die Zukunft. Zum 50. Jahrestag der Aufnahme der diplomatischen Beziehun-gen, М., 2005. С. 121.
310
Там же. С. 121-122.
311
Die aussenpolitische Beziehungen der Bundesrepublik zur Sowjetunion. Informationen, Einschaetzungen der Aussenpolitik der Bonner Regiеrung 1955-1963,
MfAA, A 9656, № 2. S. 131.
129
ментах советского МИДа. В письме ЦК КПСС, подготовленном для передачи руководству ГДР, говорилось, что «нормализация отношений между СССР и Западной Германией способствовала бы ро-сту движения в Западной Германии против
существующей за-висимости боннского правительства от
США и оказала бы под-держку силам, выступающим за проведение более независимого внешнеполитического курса»312.
Надежда оторвать ФРГ от НАТО присутствовала у советского руководства при заключении договора об установлении дипломатических отношений, но вряд ли подобные расчёты были
определяющими. Конечно, было бы совсем не плохо, если бы
ФРГ вышла из состава НАТО, а США ушли из Европы, Советский Союз мог это только приветствовать. Однако нам кажется
сомнительным, что в Москве безоговорочно верили в успех подобного развития событий, скорее всего его не исключали, оценивая при этом ситуацию более взвешенно и прагматично. Как
видно из стенограмм сентябрьских переговоров, советские лидеры признавали сложившуюся расстановку сил как реальность,
о чём они не раз заявляли немецкой делегации. На первом плане, на наш взгляд, было желание советских лидеров минимизировать последствия вхождения ФРГ в НАТО, достигнув тем самым определённой разрядки в международных отношениях, которая позволила бы Советскому Союзу направить свои силы и
на решение внутренних проблем, накопившихся после войны.
Неслучайно наряду с установлением дипломатических отношений Федеративной Республике Германии было предложено установить и торговые отношения. Экономики Германии и России
всегда органично дополняли друг друга, и советские лидеры не
раз в ходе переговоров пытались убедить своих партнёров в
преимуществах развития торговли между нашими странами.
Установив дипломатические отношения с Федеративной
Рес-публикой Германии, Советский Союз оказывался
единственным государством, поддерживающим официальнее
дипломатические отношения с обоими немецкими государствами, что давало ему соответственно большую свободу для маневра на внешнеполитической арене.
Заключив соглашение об установлении дипломатических отношений с государством, уже имеющим дипломатические
312
Письмо ЦК КПСС, подготовленное МИДом для передачи советским послом в Берлине руководству ГДР – В.Пику, В. Ульбрихту и О. Гротеволю. Цит.
по: Новик Ф.И. «Оттепель и инерция холодной войны», М., 2001. С. 186.
130
отно-шения с ГДР, Аденауэр фактически признал раздел Германии. Оговорки, сделанные им по завершению переговоров,
придава-ли этому признанию временный характер, и были сделаны глав-ным образом в счёт будущего.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Долгое время советская политика в «германском вопросе»
после второй мировой войны относилась к наиболее спорным и
проблемным темам нашей истории. События, происходившие
на немецкой земле в 1945-1955 гг., затрагивали и продолжают
затрагивать интересы разных стран, вызывая острую полемику
между ними не только на страницах научных трудов в области
истории международных отношений, но и на политической
аре-не. На протяжении нескольких десятилетий идеологическая борьба между двумя социально-политическими системами
пред-определяла направленность исследований в этой области.
При этом каждая из сторон безусловно претендовала на абсолютную истину в освещении происходивших в послевоенной
Германии событий, подвергая резкой критике своих политических оппонентов. Однако все эти исследования опирались на
ограни-ченную источниковую базу и не могли дать обстоятельные и хорошо аргументированные ответы на многие вопросы.
Ставшие не так давно доступными для исследователей новые источники – записи В. Пика, стенограммы встреч И.В. Сталина с лидерами СЕПГ, документы из архивов советского министерства иностранных дел и министерства иностранных дел
ФРГ – позволяют более полно охарактеризовать германскую политику Советского Союза и по-новому проанализировать её
цели.
Опираясь на вышеперечисленные материалы, можно придти к выводу, что образование ГДР и установление в ней социализма по советскому образцу не были изначальными целями Советского Союза, а явились во многом результатом холодной войны. Советский Союз на протяжении всего рассматриваемого
пе-риода стремился к объединению Германии на нейтральной
основе.
Конечно, советская политика в германском вопросе не обошлась без ошибок и часто базировалась на субъективных оценках и неоправданных ожиданиях, однако цели полной советизации всей Германии она не преследовала. Советское руководст131
во, а вместе с ним и восточногерманские лидеры, не исключали
и даже предполагали, что созданные ими в советской оккупационной зоне условия, окажут в будущем определённое положительное для СССР влияние на развитие всей Германии. При
этом И.В. Сталин не раз предостерегал немецких товарищей от
тотального воспроизведения в Восточной Германии советской
мо-дели развития. Даже когда в 1946 г. Сталин говорил лидерам
КПГ о возможности построения социализма в западных странах,
он не имел в виду советскую модель. Речь шла о «демократическом со-циализме».
В действительности же развитие советской зоны оккупации
всё больше ориентировалось на советский образец. Сотрудники
Советской военной администрации, на плечи которых легла
не-лёгкая задача управления восточной Германией, имели
только советский опыт, который они и переносили на немецкую
землю. Поэтому советским руководством не раз предпринимались попытки скорректировать проводимый в восточной Германии курс и сделать его более привлекательным для всех немцев.
По нашему мнению, И.В. Сталин исходил из реальных интересов своей страны и сразу же после завершения войны ориентировался в германском вопросе на сотрудничество с США и
другими западными союзниками. Советский Союз больше других пострадал от германской агрессии. Поэтому он остро нуждался в компенсации ущерба для восстановления своей экономики и обеспечении безопасности. Возможность новой агрессии
со стороны Германии, а также усиление в послевоенной Европе роли США, что могло привести к возникновению германоамериканского альянса, вызывали у советского руководства
боль-шую тревогу. Именно геополитические и экономические
интересы, а не вопросы идеологической борьбы стали основой
совет-ской политики в Германии в послевоенные годы.
Так как Советский Союз мог оказывать определяющее влияние только на развитие одной трети Германии и соответственно пользоваться лишь её экономическими ресурсами для получения репараций, а большая часть производственных мощностей третьего рейха находилась в Западной Германии, осуществление этой общей задачи тесно переплелось с его оперативны-ми интересами. Именно поэтому достижение единства Германии стало главной целью германской политики Советского
Со-юза в рассматриваемый период, и ради неё он был готов
132
идти на компромисс.
Уже в первые годы после окончания войны между бывшими союзниками по антигитлеровской коалиции усилилось
недо-верие. На Западе мало верили в способность и искренность намерений СССР претворить в жизнь общегерманскую
демократическую концепцию. Советскую зону оккупации довольно бы-стро стали рассматривать как «потерянную» территорию. Холодная война набирала обороты. Советский Союз не
хотел раскола Германии, но немало этому поспособствовал.
Введение ог-раничений на коммуникации Берлина с западными зонами в июне 1948 г., призванное остановить образование
западногерманского государства, и в случае неудачи этой цели
включить Берлин в экономическую систему советской зоны оккупации, ускорило создание ФРГ. После образования Федеративной Рес-публики Германии Москве ничего другого не оставалось, как пойти на организацию ГДР.
Образование ГДР не стало поворотным пунктом в германской политике СССР. В поздравительной телеграмме Сталин подчеркнул необходимость существования единой, независимой, демократической, миролюбивой Германии. В мае 1950
г. в Москве на встрече с руководством ГДР и СЕПГ он выразил
не-довольство в связи с тем, что «политика и практическая деятель-ность СЕПГ недостаточно ориентирована на решение общегер-манских задач». Тогдашнее советское руководство полагало, что существование ГДР – явление временное и направляло свои по-литические усилия на достижение единства Германии. Объеди-нённая Германия, не входившая ни в какие военные группиров-ки, представляла для советской безопасности
большую ценность, чем необходимость постоянной поддержки
восточногерманско-го государства. Именно эту цель преследовали советские инициативы 1952 г. об объединении Германии
на нейтральной осно-ве. Если бы данное предложение СССР
нашло поддержку у за-падных держав, то объединение Германии могло произойти зна-чительно раньше.
Советская нота 10 марта 1952 г. не была реализована по совокупности многих причин. Обострение холодной войны, конфликт в Корее вызывали серьёзные опасения у всех сторон, что
Германия может быть объединена военным способом, а это в
свою очередь могло привести к возникновению новой войны.
Однако выход из сложившейся ситуации участники видели поразному.
133
Интеграция с Западом и подписание генерального договора
являлись главными целями политики Аденауэра на тот момент.
Нейтральной Германии, которая к тому же могла попасть под
влияние Советского Союза, не было места в этих планах. Так
же как в планы Сталина не входила объединённая Германия,
входящая в военные структуры Запада. Позиции советского и
запад-ногерманского лидера изначально взаимоисключали
друг друга. Поэтому канцлер сделал всё возможное, чтобы
предотвратить переговоры западных держав с Советским Союзом. 2 июня 1952 г. он заявил, что «ни одно предложение Советского Союза не сможет его побудить разорвать связь с Западом».
«Рвать связь» не хотели и сами западные державы. Существует точка зрения, что к этому моменту они потратили немало
средств и сил для интеграции ФРГ в Европейское оборонительное сообщество, чтобы идти на попятную. Но причина не в потраченных средствах. Сказалось желание западных держав контролировать Федеративную Республику, имея её в союзниках.
Ведь, если бы в 1952 г. состоялись общегерманские выборы,
по-беду, скорее всего, одержала бы СДПГ. Тогда объединённая
и нейтральная Германия, в которой бы правили социал-демокра-ты, могла выйти из-под контроля. Это отчётливо понимал и
кан-цлер. Поэтому в вопросе о неприятии советского предложения западные державы и Аденауэр проявили полное единодушие.
Определённым образом скомпрометировали советские
пред-ложения и восточные немцы. Их комментарии в духе
классовой борьбы предоставили противникам переговоров с Советским Со-юзом дополнительные аргументы. Перспектива построения во всей Германии демократии советского или гедеэровского образ-ца вызвала опасения даже у оппозиции, которая могла бы проя-вить больше активности и продемонстрировать западным держа-вам, что желание немцев пойти другим
путём, не интегрируясь с Западной Европой, достаточно велико и его необходимо учитывать. Стремление лидеров ГДР
укрепить свои позиции и не потерять власть не раз отрицательно влияло на советские инициативы.
Фактически в 1952 г. желания объединять Германию на
нейт-ральной основе не оказалось ни у руководителей ГДР, ни
у кан-цлера Аденауэра. Ни те, ни другие не хотели рисковать
своими лидирующими позициями и если и рассчитывали на
134
объединение Германии, то в далёком будущем и при условии
собственной победы.
Отказ западных держав от советского предложения объединения и нейтрализации Германии оказал существенное влияние
на взгляды Сталина в германском вопросе. Убедившись в неотвратимости военной интеграции ФРГ с Западом, он бросил все
усилия на укрепление ГДР и создание в ней боеспособной армии. Отныне существование двух германских государств
превращалось для Сталина в реальность на многие годы. Опасную границу следовало защищать и защищать не только в военном отношении. Усиление социалистических элементов в
развитии ГДР должно было этому способствовать. Однако с
введением в ней социализма, тем более, по советскому образцу, Сталин не спешил. На первом месте для него стояла задача
военного укрепления восточногерманского государства, что
должно было привести к равновесию сил с Западом. Одобрение им курса на строительство социализма, взятое руководством ГДР, последовало с заметным промедлением. Это стало возможным, главным образом потому, что больше Сталин
не верил в возможность объединить Германию на нейтральной
основе в ближайшей пер-спективе. А раз так, то вопрос о том,
когда ГДР перейдёт на со-циалистический путь развития, не
играл для него больше суще-ственной роли.
Однако изменение позиции Сталина по германской проблеме ещё не означало полной переориентации Советского Союза,
о чём свидетельствуют инициативы советского руководства,
предпринятые им после смерти вождя. События 17 июня 1953
г. вклинились между мирными инициативами СССР 1952-го и
1954-х гг. и способствовали ещё большему разжиганию холодной войны. С одной стороны вмешательство Запада в ход событий (о масштабах его можно спорить, но факт этот не вызывает
сомнения) усилило недоверие Советского Союза к недавним
со-юзникам. С другой стороны демонстрация военной силы
СССР 17 июня, на фоне воины в Корее вызвали у Запада
серьёзные опасения советизации всей Германии. Это ускорило
процесс вступления ФРГ в НАТО и ЗЕС, который Советский
Союз стре-мился не допустить всеми силами. Неслучайно дипломатические отношения между Советским Союзом и ФРГ
были установ-лены осенью 1955 г., после того как СССР убедился в необрати-мости решения о милитаризации Западной
Германии. Визит К. Аденауэра в Москву и наделение ГДР су135
веренитетом можно считать переломным этапом в истории
«германского вопроса». Существование на территории Германии 2-х государств с различным общественным и экономическим строем стало признан-ной реальностью. Объединение
Германии отодвигалось в далёкое будущее.
Нейтральная объединённая Германия представляла для нас
на протяжении периода с 1945 по 1955 гг. большую ценность,
ибо могла стать гарантом безопасности в Европе. О том, что
именно этими целями руководствовался Советский Союз в своей послевоенной политике, свидетельствует и его позиция в
1990-е гг. во время переговоров по объединению Германии. Советская сторона и тогда стремилась закрепить в договорном
по-рядке, чтобы с немецкой земли не исходила война, чтобы
после-военные границы были неприкосновенными, чтобы территория Германии не использовалась внешними силами, чтобы
объединённая Германия не входила в НАТО. К сожалению,
объединение Германии произошло по сценарию К. Аденауэра,
который считал, что переговоры с Советским Союзом будут
возможны только после утраты им своей мощи и на условиях
прямого при-соединения восточных земель к ФРГ. Остаётся добавить, что и после окончания холодной войны и крушения советской систе-мы, Запад относится к своему российскому партнёру с насторо-женностью и часто в качестве главной причины
своего недоверия по-прежнему называет неспособность России
воспринять ценности демократии, которые объявляются достижениями за-падного мира. Разве история не учит, что такой
подход осложняет решение многих проблем и отодвигает их
порой на целые десятилетия?
136
В 2007-2008 гг. были выпущены следующие
доклады Института Европы
201. Мигранты: социальная адаптация и конфликты. Материалы
круглого стола, 27 апреля 2007 г. ДИЕ РАН, № 201, М., 2007 г.
202. Черноморское сотрудничество: на пути к партнёрству XXI
века. Материалы научно-практической конференции от 08 июня
2007 г. ДИЕ РАН, № 202, М., 2007 г.
203. Н.П.Шмелёв, В.П.Фёдоров. Угрозы и прогнозы (к вопросу об
их адекватности). ДИЕ РАН, № 203, М., 2007 г.
204. Европа: «настоящая» и «ненастоящая». Под ред. В.В.Журкина и др. ДИЕ РАН, № 204, М., 2007 г.
205. И.Д.Иванов. Российская экономика в условиях ВТО. ДИЕ
РАН, № 205, М., 2007 г.
206. Д.Е.Фурман. Молдавские молдаване и молдавские румыны.
ДИЕ РАН, № 206, М., 2007 г.
207. Н.В.Говорова. Качество рабочей силы России – ключевой
фактор формирования её позитивного образа в современном мире.
ДИЕ РАН, № 207, М., 2007 г.
208. Иностранные инвестиции и проблемы инновационного развития российской экономики. Часть I. Под ред. А.А.Масленникова и
др. ДИЕ РАН, № 208, М., 2008 г.
209. Иностранные инвестиции и проблемы инновационного развития российской экономики. Часть II. Под ред. А.А.Масленникова
и др. ДИЕ РАН, № 209, М., 2008 г.
210. Европейские правые: прошлое, настоящее, будущее. Часть I.
Материалы круглого стола, 21 ноября 2007 г. ДИЕ РАН, № 210,
М., 2008 г.
211. Европейские правые: прошлое, настоящее, будущее. Часть II.
Материалы круглого стола, 21 ноября 2007 г. ДИЕ РАН, № 211,
М., 2008 г.
212. Россия и европейский опыт госслужбы. Под ред. М.Г.Носова
и др. ДИЕ РАН, № 212, М., 2008 г.
213. Н.М.Антюшина. Шведская модель: из прошлого в будущее.
ДИЕ РАН, № 213, М., 2008 г.
214. Россия и Европа: вопросы идентичности. Материалы между-народной конференции, 12 марта 2008 г. ДИЕ РАН, № 214, М.,
2008 г.
215. Российский рубль: перспективы превращения в мировую валюту. Материалы круглого стола, 16 апреля 2008 г. ДИЕ РАН, №
215, М., 2008 г.
216. Регионы и Центр: как строить отношения? Испанский вариант. Материалы научной конференции, 23 апреля 2008 г. ДИЕ
РАН, № 216, М., 2008 г.
137
«Reports of Institute of Europe» published in 2007-2008
201. Migrants: social adaptation and conflicts. Materials of the round
table, April 27, 2007. Reports of the IE RAS, № 201, М., 2007.
202. Black sea cooperation: looking or partnership in 21st century. Materials of conference, June 8, 2007. Reports of the IE RAS, № 202, М.,
2007.
203. N.P.Shmelev, V.P.Fedorov. Threats and Forecasts (the issue of
adequacy). Reports of the IE RAS, № 203, М., 2007.
204. Europe: «real» and «unreal». Ed. by V.V.Zhurkin and others. Reports of the IE RAS, № 204, М., 2007.
205. I.D.Ivanov. The Russian Economy in the WTO. Reports of the IE
RAS, № 205, М., 2007.
206. D.E.Furman. The Moldavians and the Romanians in Moldova.
Reports of the IE RAS, № 206, М., 2007.
207. N.V.Govorova. Labour force quality of Russia – the key factor of
formation of its positive image in the world. Reports of the IE RAS, №
207, М., 2007.
208. Foreign investments and problems of innovative development of
Russian economy. Part I. Ed. by A.A.Maslennikov and others. Reports
of the IE RAS, № 208, М., 2008.
209. Foreign investments and problems of innovative development of
Russian economy. Part II. Ed. by A.A.Maslennikov and others. Reports
of the IE RAS, № 209, М., 2008.
210. The European right: past, present, future. Part I. Materials of the
round table, November 21, 2007. Reports of the IE RAS, № 210, М.,
2008.
211. The European right: past, present, future. Part II. Materials of the
round table, November 21, 2007. Reports of the IE RAS, № 211, М.,
2008.
212. Russia and european experience of public service. Ed. by M.G.
Nosov and others. Reports of the IE RAS, № 212, М., 2008.
213. N.M.Antiushina. Swedish model: from the past into the future.
Reports of the IE RAS, № 213, М., 2008.
214. Russia and Europe: issues of identity. Materials of the international
conference, March 12, 2008. Reports of the IE RAS, № 214, М., 2008.
215. Russian ruble: prospects of turning into a global currency. Materials of the round table, April 16, 2008. Reports of the IE RAS, № 215,
М., 2008.
216. Regions and the Centre: how to build the relationship. Spanish variant. Materials of the scientific conference, March 23, 2008. Reports
of the IE RAS, № 216, М., 2008.
138