ХУТЫЗ З.М. ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ КАПИТАЛ В СОЦИАЛЬНО

284
7. Социально-экономическая устойчивость регионов Ставропольского края: факты и рейтинг.
Ставрополь: ТОФС СК, 2005.
8. Финансы России. М.: Росстат, 2004.
ХУТЫЗ З.М.
Экономический вестник Ростовского государственного университета ✧ 2008 Том 6 №2 Часть 2
ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ КАПИТАЛ В СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЙ
СИСТЕМЕ РЕГИОНА
В арсенале современной экономической науке возвращает свои позиции и раскрывает
свой богатый эвристический потенциал воспроизводственный подход к исследованию человеческого капитала.
Благодаря ему, экономическая теория и хозяйственная практика получают ответы на
вопросы о способах взаимосвязи между циклами и фазами воспроизводства человеческого
капитала, о типах такого воспроизводства, а также о субъектах, цикл за циклом участвующих
в данном процессе, способах согласования их социально-экономических интересов и формах развития личностного потенциала, которые они обретают в последовательно сменяющих
друг друга фазах производства, распределения, обмена и потребления.
В рамках воспроизводственного подхода человеческий капитал рассматривается как запас знаний, навыков, мотиваций и энергии, которыми наделены человеческие существа и
которые могут использоваться в течение определенного периода времени в целях производства товаров и услуг. Применительно к региональной системе это означает: необходимость
формирования и реализации специальных стратегий накопления человеческого капитала;
потребность в особых институциональных инструментах эффективного инвестирования в
человеческий капитал, адаптированных к мезоуровню организации социально-экономических отношений.
Под инвестициями в человеческий капитал в данном случае следует понимать вложения
в во все аспекты упомянутого выше запаса знаний, навыков и энергии – образование, накопление производственного опыта, охрану здоровья, географическую мобильность, поиск
информации и др. Главным отличием человеческого капитала от вещественных факторов
производства в рамках широкого подхода к его исследованию выступает то, что данный капитал воплощен в человеке, не может быть отчужден в обычном понимании (продан, передан, оставлен в наследство по завещанию), как могут быть отчуждены деньги или другие
рыночные материальные ценности.
В рамках широкого подхода к исследованию человеческого капитала закономерен переход от текущих одномоментных показателей образования, накопления производственного
опыта, охраны здоровья и т.п. к обобщающим интегральным показателям, охватывающим весь
жизненный цикл человека. Такой переход привлекает внимание исследователей к качественно новым категориям – пожизненным заработкам, накопленным инвестициям в развитие тех
или иных аспектов человеческого созидательного потенциала, выделению «капитальных»
инвестиционных аспектов в поведении агентов на рынке труда, признанию человеческого
времени в качестве ключевого экономического ресурса и др. В результате появляется возможность объяснить структуру распределения личных доходов, возрастную динамику заработков, неравенство в оплате мужского и женского труда, причины миграции и многие другие феномены человеческого капитала в социально-экономической системе региона.
Что дает широкий подход к исследованию человеческого капитала для раскрытия новых возможностей развития региональной системы? Прежде всего, отметим, что образовательные инвестиции в систему региона под углом зрения воспроизводства человеческого
капитала необходимо рассматривать как источник экономического роста, причем не менее
важный, чем «обычные» инвестиции в инфраструктуру, технологии и новое оборудование.
Отсюда – возможность формирования и использования математических моделей, основыва-
ющихся на представлении о том, что человеческий капитал является фактором извлечения
потребительских выгод, так как он оказывает влияние на эффективность использования потребительского (свободного) времени человека, то есть, времени его досуга.
Далее, целесообразно дополнить формулу производственной функции, применяемой в анализе процесса регионального воспроизводства, новым фактором данного процесса, непосредственно воздействующим на величину и качественный состав валового регионального продукта
– человеческим капиталом, накопленным и функционирующим в системе региона.
Наконец, целесообразно элиминировать специфически региональный уровень процесса
воспроизводства человеческого капитала в национальной системе хозяйства. В современной
хозяйственной практике обозначилось участие в процессе воспроизводства человеческого
капитала множества субъектов: органов государственной власти и управления федерального и регионального уровней; органов местного самоуправления; корпораций; домохозяйств;
малого бизнеса и др.
Соответственно, упорядочивание сложного и обладающего высокой значимостью процесса воспроизводства человеческого капитала предполагает установление его структурных
уровней и устойчивых соотношений между ними. При этом следует избегать возврата к примитивному администрированию в данной сфере отношений и упованию на «всемогущее государство». В региональной системе воспроизводство человеческого капитала нельзя свести
к использованию одних только финансово-инвестиционных возможностей территориального бюджета и социальных внебюджетных фондов. Указанные возможности характеризуют
лишь «вершину айсберга», основная масса которого скрыта в недрах корпоративных отношений, домохозяйств и других частных сфер.
Необходимо отметить, что различные структурные уровни воспроизводства человеческого капитала определенным образом соответствуют его функциональному содержанию.
Нельзя инвестировать значительные средства в развитие человеческого капитала и рассчитывать на извлечение необходимого дохода, оставляя в стороне вопрос о том, какие функции
инициируют данные инвестиции и каким структурным уровням человеческого капитала они
соответствуют. Развитие «экономики, основанной на знаниях», последовательно актуализирует научную проблему взаимосвязи функций и структурных уровней воспроизводства человеческого капитала [1].
Человеческий капитал по своей природе относится к числу феноменов «экономики, основанной на знаниях». Игнорирование данного обстоятельства обусловливает следующие
трансформации научного знания: редукцию понятия «человеческий капитал» до уровня
предшествовавших ему форм эволюции личного фактора производства; утверждение неадекватных стратегий социально-экономической политики в области формирования и развития человеческого капитала [3, с. 149].
К сожалению, широкий подход к исследованию процесса воспроизводства человеческого капитала игнорирует грань между рабочей силой и человеческим капиталом, что равносильно их отождествлению. Но такое отождествление сразу заводит в категориальный
тупик, поскольку один и тот же феномен не нуждается в двух или нескольких понятиях,
подменяющих друг друга. Понятия, обозначающие одни и те же отношения, перестают
быть востребованными и выпадают из научного оборота. В чем же состоит интересующая
нас грань?
Между рабочей силой и человеческим капиталом как различными формами личного фактора производства лежит определенный «порог меры», который обусловливает следующие
качественные различия между ними: во-первых, принадлежность собственников человеческого капитала к числу партнеров собственников вещественного, финансового и иных форм
капитала; во-вторых, необходимость собственников рабочей силы отчуждать её для того,
чтобы войти в процесс производства, а также приобрести необходимый фонд жизненных
средств, чтобы обеспечить воспроизводство данной силы [5, с. 188].
С учётом данной грани правомерно следующим образом определить сущность человеческого капитала – способ субъектной капитализации накопленного знания в уникальных
творческих способностях людей, позволяющих им вступать в партнерские отношения с собственниками других форм капитала. Отметим, что речь идет о высоко развитой форме овеществления и экономического отчуждения личностных сил человека; было бы некорректно
Экономический вестник Ростовского государственного университета ✧ 2008 Том 6 №2 Часть 2
285
Экономический вестник Ростовского государственного университета ✧ 2008 Том 6 №2 Часть 2
286
применять к этой категории оценки сугубо нравственного или гуманистического характера,
поскольку такое применение выводит нас за пределы экономического исследования.
Сущность любого экономического отношения проявляется в его функциях. Представляется, что функции человеческого капитала в социально-экономической системе регионального уровня обусловлены следующими базовыми потребностями функционирования и развития данной системы отношений: эволюции личного фактора общественного производства;
субъектного воплощения накопленных знаний; модернизации процесса общественного производства; доходного участия субъектов хозяйственного процесса; интеграции процессов
расширенного воспроизводства (приращения знания) и самовозрастания стоимости.
Выделим аспект модернизации общественного производства, который становится в условиях перехода к устойчивому инвестиционному росту важнейшим аспектом развития региональных систем и обеспечения их конкурентоспособности в расширяющемся рыночном
пространстве.
Процесс воспроизводства человеческого капитала в системе региона предполагает наличие необходимой социальной инфраструктуры. По всей видимости, это самая слабая позиция рассматриваемого процесса [7]. Многолетнее «остаточное» финансово-инвестиционное
обеспечение развития социальной инфраструктуры в советское время и выход государства
из инвестиционного процесса в сферах социальной экономики на этапе либеральных рыночных преобразований обусловили: маргинальный физический износ и технологическую отсталость имеющихся объектов социальной инфраструктуры; отчуждение их как от бюджетных потоков, так и от потоков дохода крупных корпораций; передачу указанных объектов на
баланс наименее обеспеченных собственными доходами муниципальных образований.
Выделим ещё один аспект интересующей нас проблемы. Он заключается в стратегической ориентации процессов воспроизводства человеческого капитала в системе региона.
Поскольку для развития системы России характерна рентная стратегическая ориентация, то
встает вопрос – каким образом она воздействует на рынки социальных услуг, входящих в
процесс воспроизводства человеческого капитала?
Исходя из того, что рента локализует в пространстве рынка особую зону защищенного
господства продавцов определенной группы товаров над покупателями, можно сделать вывод о том, что рентная стратегическая ориентация развития обусловливает перенос, заимствование и дальнейшее воспроизводство соответствующих механизмов отношений и форм
экономического поведения даже в тех сферах и формах экономического пространства, где не
производятся товары-носители ренты. Образно говоря, рента пронизывает даже те отношения, которые удалены от зон ее первичного формирования [2]. В таком случае рента начинает извлекаться с помощью создания специальных механизмов господства над рынком.
Применим приведенные выше положения к рынку социальных услуг. Перенос и дальнейшее воспроизводство рентных отношений и соответствующих форм поведения формирует на
рынке данных услуг ситуацию, в которой продавцы услуг стремятся продавать их таким образом, чтобы извлекать при этом ренту, которая по своей природе может быть только платой
за особый статус продавцов, то есть, статусной монопольной рентой.
Соответственно, потребителем социальных услуг (субъектам, заинтересованным в формировании и развитии своего человеческого капитала) приходится оплачивать особый статус продавцов, то есть, платить за интересующие их услуги образования, здравоохранения,
рекреации и т.п. больше, чем они стоили бы на свободном от «статусных продавцов» рынке.
Отметим, что перенос и тиражирование механизмов ренты в сфере социальной экономики
обеспечиваются следующим образом:
– контактами данной сферы с «классическими» рентными сегментами экономики России, такими, например, как газовая отрасль, электроэнергетика, топливная индустрия
и др.;
– характером организации социальной инфраструктуры, ограничивающим вход на рынок социальных услуг для всех сторонних инвесторов;
– лицензированием и государственной аттестацией деятельности организаций социальной экономики;
– характером капитала, вложенного в инфраструктуру социальной экономики (запретом
на формирование и дивидендное распределение прибыли). В определенных ситуациях
такой капитал (при отсутствии надлежащего общественного контроля) превращается в
маску отношений извлечения статусной ренты.
Отсюда следует естественный вывод о необходимости изменения курса социальной политики регионов. В настоящее время такой курс квалифицируется как либеральный. Однако
является ли он либеральным на деле? Здесь важно правильно расставить акценты, отделяя
содержательные процессы от формальных. Если либерализация экономики в странах-лидерах мирового развития была ориентирована на обеспечение постиндустриальной трансформации отношений, то есть, на содержательную сторону назревших преобразований, то либерализация экономики в России оказалась нацелена на рыночную либерализацию отношений
как таковую, то есть, на формальную сторону назревших преобразований. В обоих случаях
имели место диаметрально противоположные способы взаимодействия формы и содержания
в ходе преобразования социально-экономических систем [4].
В первом случае либеральная форма послужила становлению и развитию качественно
нового содержания экономических отношений, а во втором случае она стала некой декларативной формой, под оболочкой которой не произошла содержательная трансформация старой индустриальной технологической основы, а также соответствующих этой основе человеческого фактора, механизмов управления и т.п.
Соответственно, в первом случае постиндустриальная трансформация, ведущим фактором которой выступает человеческий капитал, привела к ускорению развития социальной
экономики, вне которой невозможно обеспечить расширенное воспроизводство указанного
капитала.
В. Мау справедливо отмечает, что в период становления постиндустриального общества уровень развития экономики определяется не масштабами ВВП и не расширением доли
промышленного производства в данном продукте, а ростом доли услуг, в первую очередь,
высоко технологичных услуг. Такой тип развития нуждается в гарантиях частной интеллектуальной собственности, свободного доступа к информации, а значит, возможен лишь в
условиях демократии [6].
Во втором случае произошли диаметрально противоположные изменения, в которых следует разграничивать два взаимосвязанных этапа: вначале государство инициировало свой
выход из социальной экономики, оставив её практически без инвестиций и установившихся
прав собственности, поскольку местное хозяйство и частные инвесторы, обременённые многочисленными угрозами собственности, не обладали ни ресурсами, ни реальными интересами к развитию производства социальных услуг; затем, оценив масштабы обусловленных
этим шагом общественных издержек и угроз, оно попыталось сформировать некий механизм
компенсации, в основании которого был положен принцип укрепления и развития вертикали
государственной власти.
Отметим, что при этом государство не отказывается от переложения своих накопленных инвестиционных социальных обязательств на плечи частных инвесторов, предлагая
им оплачивать особую инвестиционную составляющую в цене приобретаемых социальных
услуг.
С другой стороны, реализуемые государством национальные социальные проекты
практически не ориентированы на формирование и накопление человеческого капитала и
на ускоренное развитие сферы высоко технологичных социальных услуг, а представляют
собой обычные «затратные» федеральные программы, хорошо известные еще с советских
времен. К тому же данные программы формируются и реализуются без региональных составляющих, то есть, без учёта потребностей развития человеческого капитала в системе
региона.
ЛИТЕРАТУРА
1. А
втономов В.С. Модель человека в экономической науке. СПб.: Экономическая школа,
1998.
2. Арриги Дж. Долгий двадцатый век: Деньги, власть и истоки нашего времени. М.: Издат. дом
«Территория будущего», 2006.
3. Дейнега В.Н. Воспроизводство собственности в системе корпоративных отношений. Ростов н/Д.: СКНЦ ВШ, 2004.
Экономический вестник Ростовского государственного университета ✧ 2008 Том 6 №2 Часть 2
287
288
4. Ермоленко А.А., Баликоев А.А. Концептуальные основы реформирования сферы жилищнокоммунальных услуг. Краснодар: ЮИМ, 2008.
5. Маркс К. Капитал. Т. 1 // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23.
6. Мау В. Посткоммунистическая Россия в постиндустриальном мире: проблемы догоняющего
развития // Вопросы экономики. 2002. № 7.
7. Слезингер Г.Э. Социальная экономика. М.: Дело и Сервис, 2001.
БУЛГАКОВА Л.Н., МАККАЕВА Р. С.-А.
Экономический вестник Ростовского государственного университета ✧ 2008 Том 6 №2 Часть 2
МЕТОДЫ ОЦЕНКИ СТРАТЕГИЧЕСКОГО РЕСУРСНОГО ПОТЕНЦИАЛА
ОТРАСЛИ (РЕГИОНА)
В научной литературе существуют различные подходы к классификации видов ресурсов.
Одна из таких классификаций предполагает выделение четырех видов: земля, капитал,
труд, предприимчивость [3,4]. С позиции возможности и реальности количественной оценки
достаточно распространена другая классификация: материальные, финансовые и трудовые
ресурсы. С позиции оценки ресурсного потенциала предприятия как способности выполнять
предусмотренный технологический процесс и генерировать требуемые результаты удобно подразделять всю совокупность ресурсов на три группы: материально-техническая база
(долгосрочные ресурсы, обусловленные сущностью технологического процесса), оборотные
активы (активы, обеспечивающие выполнение технологического процесса) и трудовые ресурсы. Именно эти три вида ресурсов, объединяясь в производственно-технологическом процессе, обеспечивают достижение заданных целевых установок [2].
В широком смысле, к числу региональных (отраслевых) факторов относят следующие: экономико-географическое положение, население и трудовые ресурсы, производственный аппарат, инфраструктура, локализованные природные ресурсы - энергетические, минерально-сырьевые, биологические, водные, транспортный фактор, научно-технический потенциал, формы
территориальной организации хозяйства, качество менеджмента, социальный климат и др.
Для измерения потенциала социально-хозяйственных систем необходимо разграничение ресурсов и факторов производства и условий их развития.
Условия рассматриваемых систем создают среду, в которой осуществляется отраслевое
производство, они более постоянны, выступают как обстоятельства общественного или природного окружения, сложившиеся на данный момент и определяющие ход воспроизводства.
Но экзогенные факторы выступают по отношению к производству не только как условия.
При их первоначальном освоении они становятся ресурсами, которые могут быть вовлечены
в производство и стать его факторами. Поэтому условия перехода в ресурсы обусловливают
потенциал региона или отрасли и его факторные составляющие.
Результат влияющих взаимодействий завершается в валовом региональном продукте
(ВРП), представляющем совокупность результатов деятельности продуктовых комплексов
региона (отрасли) и его предприятий в натуральном и стоимостном выражении, в структуре
затрат и результатов, в их функциональных потоках.
Поскольку хозяйственная система региона взаимодействует, с одной стороны, с природной, с другой стороны, с социальной, то ее устойчивое развитие объективно предполагает
пропорциональное воспроизводство экономической, социальной и природной базы во всех
их составляющих, а общим выражением возможностей развития региона считается его экономически оцененный совокупный ресурсный потенциал.
Таким образом, специфика формирования объема продукции (услуг) в каждом регионе
(отрасли) последовательно определяется общими условиями, доступными ресурсами и собственными вышеперечисленными факторами хозяйственной деятельности.
Правомерно считается, что совокупный потенциал предприятия, отрасли (региона) должен включать в себя практически все сферы деятельности: менеджмент, производство, научные исследования, финансы, маркетинг и др.