Экополитическое насилие как феномен современной

 МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ АВТОНОМНОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ
УЧРЕЖДЕНИЕ ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ
«СЕВЕРО-КАВКАЗСКИЙ ФЕДЕРАЛЬНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ»
На правах рукописи
НЕФЁДОВ СЕРГЕЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ
ЭКОПОЛИТИЧЕСКОЕ НАСИЛИЕ КАК ФЕНОМЕН СОВРЕМЕННОЙ
ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЖИЗНИ
23.00.02 – Политические институты, процессы и технологии
Диссертация на соискание ученой степени
доктора политических наук
Научные консультанты:
д-р полит. наук, проф.
Косов Геннадий Владимирович
д-р социол. наук, проф.
Шульга Марина Михайловна
Ставрополь – 2013
2 СОДЕРЖАНИЕ
ВВЕДЕНИЕ ………………………………………………………………….……….……..
3
ГЛАВА 1. ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕКСИЕ ОСНОВЫ ИЗУЧЕНИЯ
ЭКОПОЛИТИЧЕСКОГО НАСИЛИЯ
1.1. Экополитическое насилие как категория современной политической
науки ………………………………………………………………………………….
1.2. Экологическая деградация как триггер экополитического насилия в
современных политиях …………………………………...……………………...
1.3. Экополитическое насилие в ситуации инверсии современных политических режимов ………………………………….................................……..….
26
53
83
ГЛАВА 2. КАУЗАЛЬНЫЙ МЕХАНИЗМ ЭКОПОЛИТИЧЕСКОГО
НАСИЛИЯ В СОВРЕМЕННОЙ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЖИЗНИ
2.1. Элиминация продовольственной безопасности как детерминанта
экополитического насилия в современных государствах ……………… 112
2.2. Политическая составляющая в структуре каузального механизма
экополитического насилия ……………………………………………………... 130
2.3. Проявления экополитического насилия в современной политической
жизни ………………………………………………………………………………… 159
ГЛАВА 3. СЦЕНАРИИ РЕАЛИЗАЦИИ ЭКОПОЛИТИЧЕСКОГО
НАСИЛИЯ В СОВРЕМЕННОЙ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЖИЗНИ
3.1. Методология и методика построения сценарных вариантов экополитического насилия в современных политиях ……………………………… 185
3.2. Экополитическое насилие в современной политической жизни: сценарий прямого действия ………………………………………………………… 212
3.3. Генезис и реализация экополитического насилия по сценарию непрямого действия …………………………………………………………………. 235
ЗАКЛЮЧЕНИЕ …………………………………………………………….....................
260
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК ИСПОЛЬЗУЕМОЙ
ЛИТЕРАТУРЫ ………………….…………………………………….....................……
277
ПРИЛОЖЕНИЯ
3 ВВЕДЕНИЕ
Актуальность проблемы диссертационного исследования определяется тем, что в ситуации трансформации политической жизни появляются новые
феномены, требующие иных подходов к их исследованию, которые бы позволили выявить их подлинную природу и показать потенциальные социальнополитические последствия. К группе новых феноменов современной политической жизни относится и экополитическое насилие.
В начале XXI в. процессы разрушения окружающей среды не замедлили
своего темпа и, тем более, не остановились. Экологическая проблематика становится одним из факторов, определяющих в XXI в. вектор политического процесса как на локальном, региональном, так и на глобальном уровнях. Экологический кризис как порождение современной социально-экономической и политической жизни несет в себе конфликтный потенциал, создающий угрозу региональной и национальной безопасности, политической стабильности, что приводит к политизации экологии и экологизации современной политики.
На всех этапах развития общества прослеживается связь между природной средой и политической сферой. Однако на современной стадии социальнополитического развития меняется характер, логика и направленность этой связи. Сегодня политические акторы, продолжая, как и раньше, использовать экологические ресурсы для реализации своих интересов, вынуждены пересматривать и адаптировать свое поведение под воздействием изменений в природной
среде, которая превращается из объекта политического воздействия в субъект
воздействия на политику, порождающий принципиально новые политические
феномены.
Из-за беспрецедентного техногенного воздействия на природные комплексы, роста потребления ресурсов в глобальном масштабе и отсутствия эффективных и иногда просто адекватных политических решений в области защиты природы деградация окружающей среды становится одним из факторов
насилия вообще и политического насилия в частности. Развертывание полити-
4 ческой реальности в близлежащей и среднесрочной перспективах может быть
связано с ростом насилия, вызванного или усугубленного экологическими проблемами. Необходимость анализа экологического абриса политического насилия, форм и условий экополитического насилия, путей и способов минимизации социальных и политических последствий экологической деградации актуализирует тему настоящего диссертационного исследования.
Проблемы, связанные с защитой окружающей среды, глубоко проникли в
структуру политической жизни. Современные политические партии, социальные движения и группы стали использовать экологическую проблематику для
оправдания своего существования, своих претензий на политическую власть.
Экологические конструкты используются современными политическими акторами для обновления традиционных идеологических доктрин (экофашизм, экофеминизм и др.), что, в свою очередь, радикализирует политический процесс,
актуализирует политическое насилие вообще и экополитическое в частности.
Анализ принципов и механизмов актуализации экополитического насилия в современной политической жизни, способов противодействия радикальным экополитическим движения и группам делает изучение диссертационной проблематики актуальной.
Современный мировой политический процесс связан с появлением и реализацией ряда моделей «имперского» поведения, закамуфлированных под
борьбу с глобальными экологическими угрозами, глобальной экологической
деградацией (экоимпериализм, экоколониализм и др.). В таких условиях повышается актуальность всесторонних исследований экополитического насилия,
которые могут послужить основой для выработки эффективных политических
решений в области национальной безопасности.
Вопросы ухудшения окружающей среды, внутренние и внешние угрозы
экологической безопасности, социальные последствия техногенного воздействия на природные объекты в настоящее время оказались в числе приоритетных политических проблем российского руководства. Политическая повестка
дня в современной России дополнилась экологической проблематикой. Прези-
5 дент РФ В.В. Путин объявил 2013 г. Годом охраны окружающей среды и поручил правительству РФ разработать и организовать проведение соответствующих мероприятий, которые бы привлекли внимание общественности к экологической ситуации и способствовали обеспечению права каждого человека на
благоприятную окружающую среду. В ноябре 2013 г. российский глава государства потребовал от правительства разработать стратегию экологической
безопасности России, которая бы заменила или дополнила принятую в 2002 г.
Экологическую доктрину РФ, не имеющую до настоящего времени действенных правовых механизмов. Актуализируя экологические вопросы, президент
РФ В.В. Путин подчеркнул, что на новый уровень нужно вывести фундаментальные и научно-прикладные исследования в этой сфере, которые покажут
перспективы развития экологической ситуации в стране в течение ближайших
10-15 лет и позволят адекватно оценивать угрозы экологической безопасности.
Приведенная выше аргументация позволяет говорить о теоретической и
практической значимости диссертационного исследования и считать проблему
экополитического насилия как феномена современной политической жизни достаточно актуальной.
Степень научной разработанности проблемы. В настоящее время продолжается процесс становления экополитологии как отрасли политической
науки. С каждым годом в российской политической науке появляются новые
работы, посвященные как общим проблемам экополитологии, так и отдельным
ее компонентам. Становление экополитологии как субдисциплины политической науки в современной России связано с именами Е.И. Глушенковой, Д.В.
Ефременко, А.И. Костина, Н.Г. Рогожиной, А.С. Шилова1. Среди зарубежных
авторов, занимающихся разработкой теоретического аппарата экополитологии,
1
Глушенкова Е.И. Экополитология как направление научных исследований: возникновение
и эволюция // Политическая наука. 2010. № 2. С. 8-32; Ефременко Д.В. Возникновение и эволюция предметной области экополитологии в контексте политических проблем глобального
развития: Дис. … д-ра полит. наук. М.: ИНИОН РАН, 2007; Костин А.И. Экополитология и
глобалистика. М.: Аспект Пресс, 2005; Рогожина Н.Г. Региональная экополитология. М:
МНЭПУ, 1999; Шилов А.С. Становление экополитологии как науки: генезис, методология,
перспективы развития: Дис. … д-ра полит. наук. М.: РГСУ, 2005. 6 можно выделить Н. Вига, Т. Дойла, М. Крафта, Д. Макичерна, Дж. Робертс, У.
Розенбаума, М. Хэча1.
В процессе становления экополитологии в современной России наблюдалась фрагментация ее предметного поля. Основными исследовательскими темами стали национальная и глобальная экополитика, экополитический процесс,
экологическая безопасность. Так, экополитика как научная категория рассматривается К.Х. Каландаровым, А.И. Костиным, Н.Н. Марфениным, Н.Н. Моисеевым, С.А. Фоминым, О.Н. Яницким2.
Экополитический процесс как научая категория и элемент современной
политической жизни находится в центре исследований Г.В. Косова, О.Г. Пермяковой, Н.А. Пискуловой, И.А. Халий, О.Н. Яницкого3.
Устойчивое развитие как категорию политической мысли, устойчивое
развитие в экополитическом контексте рассматривали Х.А. Барлыбаев, Н.П.
1
Kraft M.E., Vig N.J. Environmental Policy over Four Decades: Achievements and New Directions
// Environmental Policy: New Directions for the Twenty-First Century / Ed. by N.J. Vig, M.E.
Kraft. Washington: CQ Press, 2009. P. 1-26; Doyle T., McEachern D. Environment and Politics.
Abingdon: Routledge, 2008; Roberts J. Environmental Policy. Abingdon: Routledge, 2011; Rosenbaum W.A. Environmental Politics and Policy. Washington: CQ Press, 2008; Hatch M.T. Assessing
Environmental Policy Instruments: An Introduction // Environmental Policymaking: Assessing the
Use of Alternative Policy Instruments / Ed. by M.T. Hatch. Albany: State University of New York
Press, 2005. P. 1-15. 2
Каландаров К.Х. Экополитика и коммуникативные процессы. М: Монолит, 1999; Костин
А.И. Экополитика и модели развития (адаптация в эру риска) // Вестник Московского университета. Серия 12. Социально-политические исследования. 1992. № 4. С. 51-61; Марфенин
Н.Н., Фомин С.А. Ресурсы экополитики в современной России // Россия в окружающем мире: 2003 / Под ред. Н.Н. Марфенина. М.: МНЭПУ, 2003. C. 32-62; Моисеев Н.Н. Агония России. Есть ли у нее будущее? (Попытка системного анализа проблемы выбора) // Моисеев
Н.Н. Заслон средневековью. Сборник. М.: Тайдекс Ко, 2003. С. 13-130; Яницкий О.Н. Экологическое движение и экополитика // Социологические исследования. 1994. № 10. С. 11-18;
Яницкий О.Н. Модели и механизмы реализации российской экополитики // Социологические
исследования. 1995. № 4. С. 34-46; Яницкий О.Н. Российская экополитика в трех измерениях
// Pro et Contra. 2002. № 1. С. 103-114. 3
Косов Г.В. Экологическая детерминанта политической динамики современного общества.
М.: АНМИ, 2003; Пермякова О.Г. Экологическая составляющая российского политического
процесса (на примере Приморского края): Дис. ... канд. полит. наук. Чита: ЧГУ, 2007; Пискулова Н.А. Экология и глобализация. М: МГИМО-Университет, 2010; Халий И.А. Современные общественные движения: инновационный потенциал российских преобразований в традиционалистской среде. М.: Институт социологии РАН, 2007; Яницкий О.Н. Экологическая
политика как сетевой процесс // Полис. 2002. № 2. С. 44-57. 7 Ващекин, Н.Ф. Глазовский, В.И. Данилов-Данильян, К.С. Лосев, М.А. Мунтян,
Г.В. Сдасюк, А.Д. Урсул1.
Вопросы национальной безопасности, условия ее обеспечения исследовали в своих работах И.И. Арсентьева, М.А. Аствацатурова, С.Н. Бабурин, А.К.
Боташева, А.И. Буркин, А.А. Вартумян, А.В. Возжеников, Е.В. Галкина, М.И.
Дзлиев, Ю.Г. Ефимов, З.А. Жаде, Б.Г. Койбаев, В.Н. Кузнецов, А.Б. Логунов,
Н.П. Медведев, В.Н. Панин, С.А. Панкратов, С.В. Передерий, Н.В. Синеок,
Н.Л. Смакотина, А.Д. Урсул, В.Р. Чагилов, М.М. Шульга, Р.Г. Яновский2.
1
Барлыбаев Х.А. Глобализация: за или против устойчивого развития? М.: РАГС, 2006; Ващекин Н.П., Мунтян М.А., Урсул А.Д. Глобализация и устойчивое развитие. М.: МГУК,
2002; Глазовский Н.Ф. Цели, возможности и механизмы устойчивого развития на разных
уровнях природно-социальных систем // Переход к устойчивому развитию: глобальный, региональный и локальный уровни. Зарубежный опыт и проблемы России / Под ред. Г.В. Сдасюк, Л.С. Мокрушиной. М.: КМК, 2002. С. 8-12; Данилов-Данильян В.И., Лосев К.С. Экологический вызов и устойчивое развитие. М.: Прогресс-Традиция, 2000; Сдасюк Г.В. Императивы концепции устойчивого развития и реалии глобализации // Переход к устойчивому
развитию: глобальный, региональный и локальный уровни. Зарубежный опыт и проблемы
России / Под ред. Г.В. Сдасюк, Л.С. Мокрушиной. М.: КМК, 2002. С. 13-40. 2
Арсентьева И.И. Российские регионы в системе национальной безопасности. М.: ВостокЗапад, 2008; Аствацатурова М.А. Российская идентичность в Северо-Кавказском регионе:
гражданское содержание и полиэтничные формы. Пятигорск: ПГЛУ, 2012; Бабурин С.Н.,
Дзлиев М.И., Урсул А.Д. Стратегия национальной безопасности России: теоретикометодологические аспекты. М.: Магистр, 2012; Боташева А.К. Терроризм как феномен современной политической реальности. Ставрополь: Возрождение, 2009; Буркин А.И., Возжеников А.В., Синеок Н.В. Национальная безопасность России в контексте современных политических процессов. М.: РАГС, 2008; Вартумян А.А. Региональный политический процесс:
динамика, особенности, проблемы. М.: МГСУ, 2004; Галкина Е.В. Роль институтов гражданского общества в обеспечении безопасности Ставропольского края // Пути и средства обеспечения безопасности Северного Кавказа / Под ред. Д.А. Еделева, Н.П. Медведева. Пятигорск: РИА КМВ, 2009. С. 276-298; Ефимов Ю.Г., Болотова Т.П. Анализ социальноэкономической ситуации в восточных районах Ставропольского края // Вестник АПК Ставрополья. 2012. № 2. С. 63-67; Жаде З.А. Векторы геополитической идентичности. Майкоп:
ООО «Качество», 2007; Койбаев Б.Г. Международные организации: информация и безопасность на Ближнем Востоке. СПб.: Изд-во Михайлова В.А., 2006; Кузнецов В.Н. Гуманитарные взаимодействия: Социологическое исследование становления геокультурной теории
безопасности. В 3 тт.: Основания глобальной безопасности: социологический гуманитарный
аспект. Том 3. М.: Книга и бизнес, 2009; Лагунов А.Б. Региональная и национальная безопасность М.: Вузовский учебник, 2009; Медведев Н.П. Социальная безопасность: основные составляющие и принципы оценки // Толерантность как основа социальной безопасности / Под
ред. Н.П. Медведева. Ставрополь: Сервисшкола, 2002. С. 13-27; Панин В.Н. Проблемы региональной безопасности на Кавказе в ситуации турбулентности мирового политического процесса // Вестник Института стратегических исследований. 2011. № 1. С. 48-50; Панкратов
С.А. Глобальное «общество риска» и обеспечение безопасности в условиях реализации
национальной модели модернизации // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 7. Философия, социология и социальные технологии. 2012. № 2. С. 58-63; Крав-
8 Продовольственная безопасность, угрозы и вызовы в ее сфере, механизмы противодействия деструктивному их потенциалу рассматривалась в работах
В.С. Балабанова, К. Барретта, С.М. Богданова, Е.Н. Борисенко, Е.А. Глотовой1.
Проблемам экологической безопасности посвящены работы Дж. Барнетта, С. Дэлби, Е.В. Кочетковой, Р.В. Осокина, В.А. Смышляева, Р. Флойд2.
Экологические партии и движения подвергались анализу в работах Дж.
Бурчелла, Ф. Мюллера-Роммеля, Т. Погунтке, И.А. Халий, О.Н. Яницкого3.
Экоидеология, экофашизм выступали предметом исследований Дж. Биль,
Д. Гибсона, Ю. Дитфурт, Й. Йокисало, П. Стауденмайера4.
цова Л.А., Передерий С.В. Управление этнополитическим конфликтом: вопросы теории и
практики. Пятигорск: ПГЛУ, 2008; Смакотина Н.Л. Основы социологии нестабильности и
риска: философский, социологический и социально-психологический аспекты. М.: КДУ,
2009; Чагилов В.Р. Политизированная этничность: опыт методологического анализа. М.:
Прометей, 1999; Шульга М.М. Образование как фактор безопасности в поликультурном регионе // Вестник Южного научного центра РАН. 2009. № 3. С. 112-119; Яновский Р.Г. Глобальные изменения и социальная безопасность. М.: Academia, 1999. 1
Балабанов В.С., Борисенко Е.Н. Продовольственная безопасность: международные и внутренние аспекты. М.: Экономика, 2002; Barrett Ch.B. Food and Consequences: Food Security and
Its Implications for Global Sociopolitical Stability // Food Security and Sociopolitical Stability / Ed.
by Ch.B. Barrett. Oxford: Oxford University Press, 2013. P. 1-34; Богданов С.М. Продовольственная безопасность: исторический аспект. М.: Весь мир, 2012; Глотова Е.А. Государственная политика обеспечения продовольственной безопасности современной России: Дис.
… канд. полит. наук. Владивосток: ТГЭУ, 2011. 2
Barnett J. The Meaning of Environmental Security: Ecological Politics and Policy in the New Security Era. London: Zed Books, 2001; Dalby S. Environmental Security. Minneapolis: University of
Minnesota Press, 2002; Кочеткова Е.В. Политические проблемы глобальной экологической
безопасности: Дис. … канд. полит. наук. М.: МГУ, 2010; Осокин Р.В. Политическое манипулирование в сфере экологической безопасности в современной России: Дис. … канд. полит.
наук. Саратов: Поволжская академия государственной службы им П.А. Столыпина, 2008;
Смышляев В.А. Экологическая безопасность России в условиях глобализации неустойчивости: политологический концепт: Дис. … д-ра полит. наук. М: РГСУ, 2005; Floyd R. Analyst,
Theory and Security: A New Framework for Understanding Environmental Security Studies // Environmental Security: Approaches and Issues / Ed. by R. Floyd, R.A. Matthew. Abingdon:
Routledge, 2013. P. 21-35. 3
Burchell J. The Evolution of Green Politics: Development and Change within in European Green
Parties. London: Earthscan Publications, 2002; Muller-Rommel F. The Lifespan and the Political
Performance of Green Parties in Western Europe // Green Parties in National Governments / Ed. by
F. Muller-Rommel, T. Poguntke. London: Frank Cass, 2002. P. 1-16; Poguntke T. Green Parties in
National Governments: From Protest to Acquiescence? // Environmental Politics. 2002. Vol. 11. №
1. P. 133-145; Халий И.А. Экологическое общественное движение и власть: формы взаимодействия // Полис. 2008. № 4. С. 130-139; Яницкий О.Н. Россия: экологический вызов (общественные движения, наука, политика). Новосибирск: Сибирский хронограф, 2002. 4
Biehl J., Staudenmaier P. Ecofascism: Lessons from the German Experience. San Francisco: AK
Press, 1995; Gibson D. Environmentalism: Ideology and Power. New York: Nova Science Publish-
9 Вопросы, связанные с политическими аспектами экологической деградации, поднимаются в работах Л. Брауна, Г. Гейста, Э. Ламбина, А. де Шербинина1.
Ряд аспектов регионального экополитического процесса, экологической
безопасности исследованы в работах М.А. Гайтукиева, Н.Г. Рогожиной, М.В.
Терешиной2.
Усложнение современной политической реальности ставит перед исследователями задачу включения в экополитологический дискурс категории «политическое насилие». Политическое насилие как политическая категория стало
предметом научных исследований Т. Гарра, Д. Гиббса, С. Каливаса, Ч. Тилли,
С. Хантингтона3. Политическое насилие как феномен современной политической жизни исследовали А.В. Дмитриев, И.Ю. Залысин, С.И. Кузина4. Отдельные виды политического насилия, их особенности стали предметом рассмотрения как западных, так и российских исследователей. Так, беспорядки как вид
политического насилия рассматривались в трудах Г. Маркса и Д. Хоровица,
ers, 2002; Ditfurth J. Entspannt in die Barbarei: Esoterik, (Oko-) Fascismus und Biozentrismus.
Hamburg: Konkret Literatur Verlag, 1996; Йокисало Й. Концептуальные основы немецкого
«экоправого» радикализма // Полис. 2002. № 1. С. 160-169. 1
Браун Л. Экоэкономика: Как создать экономику, оберегающую планету. М.: Весь мир,
2003; Brown L.R. Plan B 4.0: Mobilizing to Save Civilization. New York: W.W. Norton & Company, 2009; Brown L.R. World on the Edge: How to Prevent Environmental and Economic Collapse. New York: W.W. Norton & Company, 2011; Geist H.J., Lambin E.F. What Drives Tropical
Deforestation? A Meta-Analysis of Proximate and Underlying Causes of Deforestation Based on
Subnational Case Study Evidence. Louvain-la-Neuve: LUCC International Project Office, 2001; de
Sherbinin A. et al. Population and Environment // Annual Review of Environment and Resources.
2007. Vol. 32. № 1. P. 345-373. 2
Гайтукиев М.А. Политическая составляющая устойчивого развития современного государства: экополитическая проекция: Дис. … канд. полит. наук. Магас: Ингушский государственный университет, 2013; Рогожина Н.Г. Экологическая стратегия стран Юго-Восточной
Азии (социально-политический аспект). М.: ИМЭМО РАН, 2010; Терешина М.В. Формирование инвестиционной привлекательности региона с учетом экологических факторов. Краснодар: Кубанский государственный университет, 2008. 3
Гарр Т.Р. Почему люди бунтуют. СПб.: Питер, 2005; Hibbs D.A. Mass Political Violence: A
Cross-National Causal Analysis. New York: John Wiley & Sons, 1973; Kalyvas S.N. The Logic of
Violence in Civil War. Cambridge: Cambridge University Press, 2006; Tilly Ch. The Politics of
Collective Violence. Cambridge: Cambridge University Press, 2003; Хантингтон С. Политический порядок в меняющихся обществах. М.: Прогресс-Традиция, 2004. 4
Дмитриев А.В., Залысин И.Ю. Насилие: социально-политический анализ. М.: РОССПЭН,
2000; Кузина С.И. Сущность политического насилия. Ростов н/Д: СКНЦ ВШ ЮФУ АПСН,
2010. 10 государственные перевороты – в трудах Э. Люттвака, П. Макгована, Дж. Пауэлла и К. Тина, гражданские войны – в трудах Л. Балселс, П. Коллиера, С. Каливаса, Д. Лейтина, Дж. Фирона, А. Хоеффлер1.
С. Белл, Дж. Врееланд, Дж. Ганди, Х. Линц, Б. Магалони, П. Риган, Я.
Теорелл, Х. Фджелд, А. Хадениус, Х. Чейбаб обращают внимание на насилие
как одну из характеристик авторитарных режимов2.
Экоконфликт, гидроконфликт, ресурсный конфликт изучались М.
Клэром, М. Рахаманом, М. Реннером, М. Россом3. Непосредственно исследованию эконасилия в контексте политического процесса посвящены работы Г.
1
Marx G.T. Issueless Riots // The ANNALS of the American Academy of Political and Social Science. 1970. Vol. 391. P. 21-33; Horowitz D. The Deadly Ethnic Riot. Berkeley: University of California Press, 2001; Люттвак Э. Государственный переворот: Практическое пособие. М.: Русский фонд содействия образованию и науке, 2012; McGowan P.J. Coups and Conflict in West
Africa, 1955-2004: Part I, Theoretical Perspectives // Armed Forces & Society. 2005. Vol. 32. № 1.
P. 5-23; McGowan P.J. Coups and Conflict in West Africa, 1955-2004: Part II, Empirical Findings
// Armed Forces & Society. 2006. Vol. 32. № 2. P. 234-253; McGowan P.J. African Military Coups
D’Etat, 1956-2001: Frequency, Trends and Distribution // Journal of Modern African Studies. 2003.
Vol. 41. № 3. P. 339-370; Powell J.M., Thyne C.L. Global Instances of Coups from 1950 to 2010:
A New Data Set // Journal of Peace Research. 2011. Vol. 48. № 2. P. 249-259; Kalyvas S., Balcells
L. International System and Technologies of Rebellion: How the End of the Cold War Shaped Internal Conflict // American Political Science Review. 2010. Vol. 104. № 3. P. 415-429; Collier P.,
Hoeffler A. Greed and Grievance in Civil War // Oxford Economic Paper. 2004. Vol. 56. P. 563595; Collier P., Hoeffler A., Rohner D. Beyond Greed and Grievance: Feasibility and Civil War //
Oxford Economic Papers. 2009. Vol. 61. P. 1-27; Fearon J.D., Laitin D.D. Ethnicity, Insurgency,
and Civil War // American Political Science Review. 2003. Vol. 97. № 1. P. 75-90; Fearon J.D.,
Laitin D.D. Sons of the Soil, Migrants, and Civil War // World Development. 2011. Vol. 39. № 2.
P. 199-211. 2
Regan P.M., Bell S.R. Changing Lanes or Stuck in the Middle: Why Are Anocracies More Prone
to Civil Wars? // Political Research Quarterly. 2010. Vol. 63. № 4. P. 747-759; Cheibub J.A., Gandhi J., Vreeland J.R. Democracy and Dictatorship Revisited // Public Choice. 2010. Vol. 143. P. 67101; Linz J. An Authoritarian Regime: The Case of Spain // Mass Politics: Studies in Political Sociology / Ed. by E. Allardt, S. Rokkan. New York: Free Press, 1970. P. 251-283, 374-381; Linz J. Totalitarian and Authoritarian Regimes. Boulder: Lynne Rienner Publishers, 2000; Magaloni B. The
Game of Electoral Fraud and the Ousting of Authoritarian Rule // American Journal of Political
Science. 2010. Vol. 54. № 3. P. 751-765; Hadenius A., Teorell J. Authoritarian Regimes: Stability,
Change, and Pathways to Democracy, 1972-2003. Notre Dame: Kellogg Institute, 2006; Fjelde H.
Generals, Dictators, and Kings: Authoritarian Regimes and Civil Conflict, 1973-2004 // Conflict
Management and Peace Science. 2010. Vol. 27. № 3. P. 195-218. 3
Klare M. The Race for What's Left: The Global Scramble for the World's Last Resources. New
York: Metropolitan Books, 2011; Rahaman M.M. Water Wars in 21st Century: Speculation or Reality? // International Journal of Sustainable Society. 2012. Vol. 4. № 1/2. P. 3-10; Renner M. The
Anatomy Resource War. Washington: Worldwatch Institute, 2002; Ross M. What Do We Know
about Natural Resources and Civil War? // Journal of Peace Research. 2004. Vol. 41. № 3. P. 337356. 11 Бехлера, А.М. Буровского, Н.П. Гледича, Д.В. Ефременко, Г.В. Косова, Р.
Мэтью, Ю.А. Харламовой, Т. Хомер-Диксона, С.П. Якуцени1.
Экополитологическая проблематика стала предметом диссертационных
исследований А.В. Маринченко, А.А. Ойцева, Т.Н. Пугиевой2.
Несмотря на достаточно глубокую и всестороннюю проработку ряда
экополитических проблем, комплексного исследования экополитического
насилия как феномена современной политической жизни не проводилось.
Именно этими обстоятельствами продиктован научный интерес к избранной
теме диссертационного исследования.
Объектом диссертационного исследования является экополитическое
насилие.
1
Baechler G. Violence through Environmental Discrimination. Dordrecht: Kluwer Academic Publishers, 1999; Baechler G. Transformation of Resource Conflicts // Transformation of Resource
Conflicts: Approaches and Instruments / Ed. by G. Baechler, K.R. Spillman, M. Suliman. Bern: Peter Lang, 2002. P. 527-550; Якуцени С.П., Буровский А.М. Политическая экология. СПб.:
АураИнфо, 2011; Buhaug H., Gleditsch N.P., Theisen O.M. Implications of Climate Change for
Armed Conflict. Washington: The World Bank, 2008; Buhaug H., Gleditsch N.P., Theisen O.M.
Implications of Climate Change for Armed Conflict // The Social Dimensions of Climate Change:
Equity and Vulnerability in a Warming World / Ed. by R. Mearns, A. Norton. Washington: The
World Bank, 2010. P. 75-101; Ефременко Д.В. Эколого-политические дискурсы. Возникновение и эволюция. М.: ИНИОН РАН, 2006; Косов Г.В., Харламова Ю.А., Нефедов С.А. Экополитология: Политология в контексте экологических проблем. М.: А-Приор, 2006; Косов Г.В.,
Нефедов С.А. Экологический фактор в глобальной политике. Ставрополь: Ставропольсервисшкола, 2005; Barnett J., Matthew R.A., O’Brien K.L. Global Environmental Change and Human Security: An Introduction // Global Environmental Change and Human Security / Ed. by R.A.
Matthew et al. Cambridge: MIT Press, 2009. P. 3-32; Matthew R.A., Upreti B.R. Environmental
Change and Human Security in Nepal // Global Environmental Change and Human Security / Ed.
by R.A. Matthew et al. Cambridge: MIT Press, 2009. P. 137-154; Homer-Dixon T. On The Threshold: Environmental Changes as Causes of Acute Conflict // International Security. 1991. Vol. 16. №
2. P. 76-116; Homer-Dixon T. Strategies for Studying Causation in Complex Ecological-Political
Systems // Journal of Environment and Development. 1996. Vol. 5. № 2. P. 132-148; Homer-Dixon
T., Blitt J. Introduction: A Theoretical Overview // Ecoviolence: Links among Environment, Population, and Security / Ed. by T. Homer-Dixon, J. Blitt. Lanham: Rowman & Littlefield Publishers,
1998. P. 1-17; Homer-Dixon T. Environment, Scarcity, and Violence. Princeton: Princeton University Press, 1999; Matthew R., Brown O., Jensen D. From Conflict to Peacebuilding: The Role of
Natural Resources and the Environment. Nairobi: UNEP, 2009. 2
Маринченко А.В. Экологический фактор геополитической безопасности региона: Дис. …
канд. полит наук. Невинномысск: НГГТИ, 2009; Ойцев А.А. Обеспечение экологической
безопасности современной России как политическая проблема: Дис. … канд. полит. наук. М.:
МГСГИ, 2008; Пугиева Т.Н. Экологическая безопасность в системе национальных приоритетов России: Дис. … канд. полит. наук. Ставрополь: СГУ, 2008. 12 Предметом исследования выступают каузальные механизмы экополитического насилия в современной политической жизни.
Цель исследования – концептуализация экополитического насилия как
феномена современной политической жизни.
В число основных задач входят следующие:
- разработать теоретико-методологический аппарат исследования проблемы экополитического насилия;
- сформулировать авторское понятие «экополитическое насилие»;
- раскрыть природу стартового механизма экополитического насилия;
- определить политические условия, актуализирующие экополитическое
насилие в современной политической жизни;
- выявить основные элементы каузального механизма экополитического
насилия;
- сконструировать сценарные варианты развертывания основных этапов
экополитического насилия в политической жизни современных политий;
- выявить основные стратегии политических и неполитических акторов,
использующих экополитическое насилие как средство борьбы за власть и как
способ артикуляции своих интересов.
Методологическая база исследования. Поставленные в работе цель и
задачи достигаются с помощью применения разнообразных политологических
концепций, теорий и идей. При анализе экополитического насилия мы отталкивались от определения политического насилия, данного Т. Гарром1, что позволило установить границы исследуемого предмета и выделить характеристики,
отличающие политическое насилие от экополитического.
Для разработки понятия «экополитическое насилие» использовались
классификация видов внутригосударственного, или внутреннего насилия С. Каливаса2, теория политической модернизации С. Хантингтона1, теория относи 1
Гарр Т.Р. Почему люди бунтуют. СПб.: Питер, 2005. Kalyvas S.N. The Logic of Violence in Civil War. Cambridge: Cambridge University Press, 2006.
P. 29-31. 2
13 тельной депривации Т. Гарра2, теория обогащения-недовольства П. Коллиера и
А. Хоеффлер3, стадиальная модель политического процесса Г. Алмонда4, классификация форм политического насилия Т. Гарра5 и классификация форм
гражданской войны С. Каливаса и Л. Балселс6. Использование данных подходов, концепций и идей сделало возможным выявление форм проявления экополитического насилия, его политических последствий, а также позволило показать его родовидовые отношения с другими, близкими по смысловому содержанию феноменами и понятиями.
Для выявления политических условий, способствующих экополитическому насилию, мы обратились к аналитическому подходу, который использовали для изучения политических режимов Х. Чейбаб, Дж. Ганди и Дж. Вриланд7. Выводы о степени уязвимости определенных видов политических режимов перед экополитическим насилием базируются на точке зрения Х. Фджелде,
отдававшего приоритет политическим институтам, а не прямым детерминантам
гражданского конфликта8. Для выявления специфики современных режимов,
являющихся следствием инверсионных процессов, использовалась теория конкурентного авторитаризма С. Левитски и Л. Вэя9.
1
Хантингтон С. Политический порядок в меняющихся обществах. М.: Прогресс-Традиция,
2004. 2
3
Гарр Т.Р. Почему люди бунтуют. СПб.: Питер, 2005. Collier P., Hoeffler A. Greed and Grievance in Civil War // Oxford Economic Paper. - 2004. Vol. 56. - P. 563-595. 4
Алмонд Г., Пауэлл Дж., Стром К., Далтон Р. Сравнительная политология сегодня: Мировой
обзор. М.: Аспект Пресс, 2002. 5
Гарр Т.Р. Почему люди бунтуют. СПб.: Питер, 2005. 6
Kalyvas S., Balcells L. International System and Technologies of Rebellion: How the End of the
Cold War Shaped Internal Conflict // American Political Science Review. 2010. Vol. 104. № 3. P.
415-429. 7
Cheibub J.A., Gandhi J., Vreeland J.R. Democracy and Dictatorship Revisited // Public Choice.
2010. Vol. 143. P. 67-101. 8
Fjelde H. Generals, Dictators, and Kings: Authoritarian Regimes and Civil Conflict, 1973-2004 //
Conflict Management and Peace Science. 2010. Vol. 27. № 3. P. 195-218. 9
Levitsky S., Way L.A. Competitive Authoritarianism: Hybrid Regimes after the Cold War. Cambridge: Cambridge University Press, 2010. 14 В основу авторской трактовки механизма экополитического насилия положена концепция эконасилия и экологического дефицита Т. Хомер-Диксона1.
Факторы экологической деградации сгруппированы в соответствии с моделью,
предложенной Г. Гейстом и Э. Ламбином применительно к лесным ресурсам2.
Анализ социальных и политических последствий экологической деградации,
имеющих конфликтный потенциал, осуществлен на основе концепций С. Адамо и Д. Бэйтс3, Р. Ротберга и Л. Брауна4.
Для выявления причинно-следственных связей между экологической деградацией и политическим насилием использовался факторный анализ, а точнее
та его разновидность, которую применял профессор С.А. Нефедов для анализа
исторического процесса5.
В третьей части работы использовался метод построения сценариев и метод кейсов. Конкретные кейсы в одних случаях помогли проиллюстрировать
теоретические положения и выводы, а в других – послужили отправным пунктом для формирования авторской теории экополитического насилия.
Эмпирическую базу исследования составили:
- официальные государственные документы, относящиеся к сфере экополитики (Экологическая доктрина РФ, Доктрина продовольственной безопасности РФ, Стратегия национальной безопасности РФ до 2020 года, Указ Прези-
1
Homer-Dixon T. Environment, Scarcity, and Violence. Princeton: Princeton University Press,
1999. 2
Geist H.J., Lambin E.F. What Drives Tropical Deforestation? A Meta-Analysis of Proximate and
Underlying Causes of Deforestation Based on Subnational Case Study Evidence. Louvain-laNeuve: LUCC International Project Office, 2001. 3
Adamo S.B. Environmentally Induced Population Displacements // IHDP Update. 2009. Vol. 1. №
1. P. 13-21; Bates D.C. Environmental Refugees? Classifying Human Migrations Caused by Environmental Change // Population and Environment. 2002. Vol. 23. № 5. P. 465-477. 4
Rotberg R.I. Failed States, Collapsed States, Weak States: Causes and Indicators // State Failure
and State Weakness in a Time of Terror / Ed. by R.I. Rotberg. Washington: Brookings Institution,
2003. P. 1-24; Brown L.R. Plan B 4.0: Mobilizing to Save Civilization. New York: W.W. Norton &
Company, 2009; Brown L.R. World on the Edge: How to Prevent Environmental and Economic
Collapse. New York: W.W. Norton & Company, 2011. 5
Нефедов С.А. Факторный анализ исторического процесса. История Востока. М.: Территория будущего, 2008. 15 дента РФ «О проведении в Российской Федерации Года охраны окружающей
среды»1 и др.);
- материалы отдельных государственных структур, в сферу компетенции
которых входит экополитика (Министерства природных ресурсов и экологии
РФ, Министерства сельского хозяйства РФ, Министерства сельского хозяйства
США2 и др.);
- документы международных правительственных и неправительственных
организаций (Продовольственной и сельскохозяйственной организации ООН,
Международного энергетического агентства, Всемирного банка, Международного валютного фонда3 и др.);
- сводки информационных агентств и информация ведущих мировых массмедиа (Associated Press, Reuters, РИА «Новости», BBC, The New York Times, AlJazeera4 и др.);
- программы и другие материалы политических партий (партии «Яблоко»,
партии «Союз 90/Зеленые», Республиканской партии Германии5 и др.).
1
Экологическая доктрина РФ (31.08.2002). URL: http://www.consultant.ru/document/
cons_doc_LAW_92097/?frame=1 (дата обращения: 01.11.2013); Доктрина продовольственной
безопасности РФ (30.01.2010). URL: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_96953/
(дата обращения: 01.11.2013); Стратегия национальной безопасности РФ до 2020 года
(12.05.2009). URL: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_87685/?frame=1 (дата
обращения: 01.11.2013); Указ Президента РФ «О проведении в Российской Федерации Года
охраны
окружающей
среды»
(10.08.2012).
URL:
http://base.consultant.ru/cons/cgi/online.cgi?req= doc;base=LAW;n=133951 (дата обращения:
01.11.2013). 2
Министерство природных ресурсов и экологии РФ. URL: http://www.mnr.gov.ru; Министерство сельского хозяйства РФ. URL: http://www.mcx.ru; United States Department of Agriculture.
URL: http://www.usda.gov/wps/portal/usda/usdahome. 3
Food and Agriculture Organization of the United Nations. URL: http://www.fao.org/home/en/;
International
Energy
Agency.
URL:
http://www.iea.org;
World
Bank.
URL:
http://www.worldbank.org; International Monetary Fund. URL: http://www.imf.org/external/index.
htm. 4
Associated Press. URL: http://www.ap.org; Reuters. URL: http://www.reuters.com; РИА «Новости». URL: http://ria.ru; BBC. URL: http://www.bbc.co.uk/russian/; The New York Times. URL:
http://www.nytimes.com; Al-Jazeera. URL: http://www.aljazeera.com. 5
РОДП «Яблоко». «Яблоко» за здоровую окружающую среду: Экологическая программа
РОДП «Яблоко» на выборах 2011 года. М.: РОДП «Яблоко», 2011; Bundnis 90/Die Grunen.
Zeit fur den Grunen Wandel: Bundestagswahlprogramm 2013. Berlin: Bundnis 90/Die Grunen,
2013; Republikaner. Bundesparteiprogramm. Berlin: Republikaner, 2002.
16 Многие источники из вышеуказанного списка введены в научный оборот
впервые, что повышает ценность работы для исследователей, занимающихся
подобными и сходными проблемами, и для лиц, ответственных за принятие политических решений.
О научной новизне представленного исследования говорит тот факт, что
автор обратился к новой теоретической области исследования, рассмотрев политическое насилие через призму экологических детерминант. На основе классических и новых научных подходов, новейших фактов политической жизни
автор осуществил концептуализацию категории «экополитическое насилие».
Полное и глубокое теоретическое осмысление данного феномена позволило
выработать рекомендации для лиц и институтов, принимающих политические
решения, и предложить действенные политические механизмы, способные снизить дестабилизирующий потенциал экологических проблем. Научная новизна
связана с выявлением и анализом групп факторов, инициирующих процесс
трансформации экологической деградации в акты политического насилия,
определением специфических условий, порождающих экополитическое насилие, и выявлением основных стратегий тех участников, которые используют
экологическую проблематику в процессе борьбы за политическую власть.
Научная новизна и основные результаты диссертационного исследования состоят в следующем:
- представлена авторская концепция, согласно которой экологическая деградация, детерминированная специфическим сочетанием экономического, политического, демографического факторов, порождает миграционные волны;
стимулирует процесс перераспределения экономических, социальных и политических ресурсов; способствует ослаблению и трансформации государственных институтов, что, в конечном счете, стимулирует рост социальной и политической напряженности, радикализацию политических партий, движений и
групп, порождая или спонтанный выплеск социального недовольства, детерминированного экологическими проблемами, или стремление политических акто-
17 ров использовать политическое насилие под прикрытием экологической проблематики, что и получило название «экополитическое насилие»;
- сформулировано авторское определение экополитического насилия как
феномена современной политической жизни, связанного или с использованием
политическими акторами политического насилия в ситуации экологической деградации для реализации своих целей и интересов, или спонтанным выплеском
социальными массами детерминированного экологическими проблемами недовольства по отношению к существующему политическому режиму/отдельным
представителям власти;
- доказано, что инверсия политических режимов, происходящая в условиях возрастающей ресурсной конкуренции на уровне как внутриполитического,
так и международного политических процессов, реализация принципов «догоняющего развития» в экономической и политической жизни государства, идей
транзитологической концепции, связанных с переходом в демократическое состояние через состояние аномии, являются главными условиями актуализации
экополитического насилия в современной политической жизни;
- разработан каузальный механизм экополитического насилия, включающий в себя: элиминацию продовольственной безопасности как на локальном,
региональном, государственном, так и на глобальном уровнях; активизацию
политических акторов, зачастую находящихся в ситуации несистемной, эверсионной оппозиции к существующему политичному режиму, обусловленную
стремлением использовать деструктивный потенциал экополитических проблем, связанных со значительным снижением экологической емкости территории государства; собственно проявления насилия граждан по отношению к существующей политической власти в форме «беспорядков», «попыток государственного переворота», «гражданских войн» под прикрытием экополитических
лозунгов;
- сформулированы сценарии протекания политического процесса в условиях экологической деградации и доказано, что проявления экополитического
насилия наблюдаются: в сценарии непосредственного действия социальных
18 групп на политические институты; в сценарии опосредованного действия, в основе которого лежит использование политическими акторами деструктивного
потенциала и социального недовольства маргинализированых вследствие экологической деградации социальных групп.
Элементами новизны обладают:
- дальнейшее исследование процессов политизации экологических и экологизации политических проблем;
- анализ возможных направлений развития событий политической жизни
как регионального, национального, так и глобального уровней при ухудшении
экологической ситуации;
- создание прогнозного сценария развития политической ситуации на
ближайшую и среднесрочную перспективы в ситуации нарастания темпов экологической деградации;
- систематизация и введение в политологический оборот документов и
научных работ (большая часть которых в оригинале на иностранных языках),
имеющих отношение к процессу политизации экологических и экологизации
политических проблем.
Личный вклад автора в разработку экополитологии как субдисциплины
политической науки определяется самостоятельным изучением влияния экологической деградации на протекание политического процесса; факторов, форм
проявления и условий актуализации экополитического насилия в современной
политической жизни. Все результаты и выводы, представленные в работе, сделаны автором лично в результате творческих изысканий, теоретического и эмпирического анализа.
Основные положения, выносимые на защиту:
1. Экополитическое насилие – это разновидность политического насилия,
обусловленная экологической деградацией (нарушением способности возобновляемых ресурсов к восстановлению). Находясь в родовидовых отношениях
с политическим насилием, экополитическое насилие имеет ряд общих с ним
характеристик: друг другу противостоят члены одного и того же политического
19 сообщества; насилие применяет каждая из сторон, а не только одна из них;
главная цель политического насилия – установление над политическим сообществом контроля. Специфика экополитического насилия определяется особым
каузальным механизмом, суть которого состоит в том, что экологическая деградация приводит к элиминации продовольственной безопасности, вынуждая
затронутых ею индивидов заявить о своих проблемах перед представителями
властных структур. Спад сельскохозяйственного производства и порождаемые
этим явлением миграция и иные социально-экономические процессы, несущие
в себе деструктивный потенциал, приводят к перераспределению дефицитных
природных ресурсов, к дискредитации, делегитимации и, как следствие, к
ослаблению
государственных
институтов.
Столкнувшись
с
социально-
экономическими последствиями экологической деградации, индивиды объединяются под руководством лидеров в группы давления и со временем, при отсутствии позитивных изменений, превращаются в «диссидентов» (участников
беспорядков, заговорщиков, повстанцев и пр.), т.е. противников политического
режима, готовых обратится к насилию – единственному и самому эффективному, по их мнению, способу борьбы с существующей властью.
2. Экополитическое насилие как феномен современной политической
жизни есть следствие инверсионных политических процессов, затронувших основные виды и разновидности политических режимов. Под влиянием распространения ситуации неопределенности, как во внутриполитических, так и международных политических процессах, кризиса современной экономической модели, стремительного сокращения природного разнообразия и природных ресурсов, стремления основных акторов мировой политики к гомогенизации и
унификации социокультурной и политической жизни современного общества
на основе именно своего сценария глобализации происходит формирование
квазидемократичеого, квазиавторитарного и квазитоталитарного режимов, которые при сохранении специфических черт приобретают ряд общих характеристик, одной из которых является наличие экополитического насилия.
20 3. Появление при различных видах квазирежимов экополитического
насилия объясняется несколькими факторами. Во-первых, «экономизация» современной политической жизни приводит к тому, что неполитические национальные и транстерриториальные акторы приобретают чрезмерное влияние и в
погоне за получением собственных экономических выгод отодвигают экологические проблемы на периферию политической повестки дня. Во-вторых, диверсификация и усложнение политического управления, обусловленные инверсионными процессами в социальной и политической жизни, способствуют дальнейшей бюрократизации и коррумпированности государственных структур, что
приводит к «сужению» каналов политической коммуникации между гражданами и властными структурами, призванными реагировать на процессы экологической деградации мест проживания населения, на снижение качества жизни,
обусловленное, в том числе, и экологическими проблемами. В результате экологические проблемы остаются вне поля внимания лиц, принимающих политические решения, что приводит к росту социальной напряженности, возникновению экоконфликтной ситуации, которая может разрешиться через те или иные
формы экополитического насилия. В-третьих, в многосоставных обществах локальные модели политического, экономического и социального поведения приводят к деградации одних территорий и стабилизации других. Последние становятся объектом экономической, демографической, миграционной, социокультурной экспансии, что приводит к увеличению нагрузки на экосистему соседних территорий и порождает конфликты по поводу дефицитных экологических ресурсов, которые проявляются, как правило, в форме беспорядков.
4. Экополитическое насилие характеризуется специфическим каузальным
механизмом. Его триггером служит экологическая деградация, которая выливается в насилие с помощью опосредующих факторов. Экологическая деградация приводит к элиминации продовольственной безопасности, а также к вызванному ей дефициту продовольствия и росту цен на продукты питания. Эти
процессы, в свою очередь, порождают миграцию, перераспределение дефицитных ресурсов и ослабление государственных институтов, которые непосред-
21 ственно и мотивируют «диссидентов» или к собственно экополитическому
(спонтанному) насилию или политическому насилию под экологическим прикрытием.
5. Экологическая деградация и элиминация продовольственной безопасности в одних случаях могут являться пусковым механизмом экоконфликта, а в
других – источником подпитки запущенных ранее конфликтов. Формами проявления экоконфликта в современном мире являются беспорядки, попытки государственного переворота и гражданские войны. Наличие экологических проблем на территории государства не объясняет до конца причины экоконфликта
и его проявлений в формах как спонтанного, так и организованного экополитического насилия, потому что собственно экологический фактор, только сопряженный с политическими, социальными, экономическими, военными и иными
факторами в слабых государствах и неустойчивых экономиках порождает феномен современного экополитического конфликта с разными формами проявления экополитического насилия.
6. Экополитическое насилие в политической жизни современных политий
проявляется при реализации сценариев непосредственного действия и опосредованного использования социального недовольства и напряженности, порожденных экологической деградацией территории проживания и направленных на
изменение или полное разрушение сложившихся политических практик. Анализ кейсов позволил выявить основные параметры сценария непосредственного
действия, связанного с минимальным участием организованных политических
акторов – участников системной/несистемной оппозиции – в организации беспорядков как проявления экополитического насилия.
7. При сценарии опосредованного действия учитывается не только непосредственно социальное напряжение, порожденное экологической деградацией,
элиминацией продовольственной безопасности, снижением эффективности существующих политических институтов, но и степень активности политических
акторов, использующих экоконфликтную ситуацию для легитимации своей
насильственной борьбы против существующего политического режима. Анализ
22 кейсов позволил выявить основные стратегии политических акторов, использующих экологическую проблематику в процессе борьбы за власть: включение
экологической проблематики в доктринальные документы движений и политических партий, создание экологически ориентированных политических партий,
экологических радикальных движений, выдвижение радикальных лозунгов в
русле экофашизма и экоанархизма.
Теоретическая значимость исследования заключается в том, что в научный оборот введены новые сведения о сущности и специфике, формах проявления и условиях актуализации, каузальных механизмах экополитического
насилия. Концептуализация экополитического насилия представляет собой шаг
на пути развития экополитологии как политической субдисциплины. Однако
работа имеет не только общее, но и прикладное теоретическое значение для
развития политической науки.
В представленной работе предложена аналитическая модель каузального
механизма экополитического насилия. Во-первых, эта модель может быть использована для эмпирических исследований случаев экополитического насилия
в различных регионах планеты; во-вторых, она может быть применима в теоретических и теоретико-прикладных исследованиях по самой разнообразной тематике для идентификации политического насилия, имеющего экологическую
природу; в-третьих, позволяет изучить мультифакторную природу политического насилия в современной политической жизни вообще.
Практическая значимость исследования проявляется в том, что полученные данные могут являться теоретической основой для подготовки и усовершенствования законопроектов и уже действующих нормативно-правовых
актов в области экологической политики, программ взаимодействия государственных органов, органов местного самоуправления и институтов гражданского общества в решении проблем обеспечения национальной безопасности и
противодействия терроризму, в данном случае – экологическому. Материалы
диссертации можно использовать в качестве информационной базы для созда-
23 ния различных докладов и отчетов, которые периодически издаются правительственными и неправительственными организациями.
Отдельные выводы и результаты представленной диссертации могут быть
использованы при разработке разделов учебных программ высших образовательных учреждений, программ спецкурсов и курсов по выбору, а также учебников и учебных пособий, посвященных экополитике, политическому и экополитическому насилию.
Ряд положений диссертационного исследования лег в основу учебника
«Экополитология», выдержавшего два издания (2006, 2008 гг.)1.
Область исследования. Содержание диссертационного исследования соответствует пунктам Паспорта специальности ВАК Министерства образования
и науки РФ – 23.00.02 – Политические институты, процессы и технологии: 3.
Политический режим. Типология политических режимов. Основные черты и
разновидности авторитарного режима. Влияние политических режимов на политический процесс. Переходные режимы: современные дискуссии. 4. Социальные основы и природа политических партий. Идеологии политических партий. 8. Социокультурные основания политического процесса. Типология политических процессов. Субъекты и объекты политического процесса. Институированные и неинституированные политические процессы. Власть и оппозиция в
политическом процессе. 10. Концепция устойчивого развития в контексте политической науки. 11. Специфика управления в общественных системах. Факторы риска.
Апробация результатов исследования. Основные положения и выводы
диссертации были представлены на научных конференциях различного уровня:
Итоговой международной научно-практической конференции «Наука: теория и
практика» (Прага, 20 июля – 5 августа 2005 г.), Международной научнопрактической конференции (XIX Адлерские чтения) «Проблемы национальной
безопасности России в XX - XXI вв.: уроки истории и вызовы современности»
1
Косов Г.В., Харламова Ю.А., Нефедов С.А. Экополитология: Политология в контексте экологических проблем. М.: А-Приор, 2006 (2008).
24 (Сочи, 27-31 мая 2011 г.), Международной научно-практической конференции
«Человек в информационном пространстве» (Ярославль, 10-12 ноября 2011 г.),
Международной научно-практической Интернет-конференции «Медиатекст и
реклама: технологии воздействия» (Ставрополь, 30 апреля – 30 июня 2012 г.),
Международной научно-практической конференции «II Столыпинские чтения.
Российская модернизация: от Столыпина к современности» (Краснодар, 24 апреля 2013 г.), Международной конференции «Тенденции и перспективы современных геополитических и религиозных процессов: теория и практика» (Севастополь, 14-16 мая 2013 г.), VII Международном конгрессе «Мир через языки,
образование, культуру: Россия – Кавказ – мировое сообщество» (Пятигорск, 1418 октября 2013 г.), VII Международной научно-практической конференции
«Фундаментальные и прикладные проблемы геополитики, геоэкономики, международных отношений, государственной безопасности. США, НАТО и Евросоюз – проблемы безопасности стран СНГ, Европы, Азии и Африки» (СанктПетербург, 24-25 октября 2013 г.), Всероссийской научно-практической конференции «Борьба с терроризмом: идеология проблемы» (Армавир, 29-30 апреля
2011 г.), Всероссийской научной конференции «Россия 2030 глазами молодых
ученых» (Москва, 11 марта 2011 г.), Всероссийской Интернет-конференции
«Актуальные проблемы политических наук (конфликтология, геополитика, этнополитика, политология)» (Пятигорск, 5-6 марта 2013 г.), Всероссийской
научно-практической конференции «Проблемы массовой коммуникации» (Воронеж, 10-11 мая 2013 г.) и др.
Материалы диссертационного исследования отражены в 44 научных публикациях автора общим объемом более 50 п.л., в том числе в 4 монографиях и 15
статьях, опубликованных в ведущих научных журналах, рекомендованных ВАК
РФ для апробации итогов диссертации.
Диссертация была обсуждена на кафедре общей социологии и политологии ФГАОУ ВПО «Северо-Кавказский федеральный университет» и рекомендована к защите по специальности 23.00.02 – Политические институты, процессы и технологии (политические науки).
25 Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, трех глав,
содержащих девять параграфов, заключения и библиографического списка используемой литературы, включающего 452 источника, в том числе 330 – на
иностранных языках. Общий объем диссертации – 306 страниц машинописного
текста (плюс приложения на 5 страницах).
26
ГЛАВА 1. ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕКСИЕ ОСНОВЫ ИЗУЧЕНИЯ
ЭКОПОЛИТИЧЕСКОГО НАСИЛИЯ
1.1. Экополитическое насилие как категория
современной политической науки
Политическая наука, будучи относительно новой отраслью научного знания, активно развивается. О ее развитии говорит, с одной стороны, разработка
новых средств решения «старых» проблем, а с другой, инкорпорирование
принципиально новых проблем. Бесспорно, что среди относительно новых проблем важнейшее место занимают экологические проблемы. Как следствие, в
политической науке появилась экополитическая область, новая тема исследований. По данной теме в последнее время опубликовано множество работ,
практически каждой из которых характерна свою теоретическая и методологическая база. Обзор экополитологической литературы показывает, что в этой области сформировалось два основных направления научного поиска, отличающиеся подходом к сути самой экополитики1.
В рамках первого направления под экополитикой понимается стратегия,
направленная на защиту окружающей среды и обеспечение экологической безопасности. Данное направление представлено значительным количеством
научных трудов. Так, О.Н. Яницкий выделяет специфические черты экополитики, считая, что она представляет побочный эффект любой другой политики (военной, экономической, культурной); работает с экологическими опасностями,
которые в большинстве своем непосредственно не воспринимаются органами
чувств человека; имеет незначительную социальную поддержку в обществах,
выживающих за счет сверхэксплуатации природных богатств2. В своих работах
Г.В. Косов раскрывает суть экополитического процесса, понимая под ним вза 1
Косов Г.В., Харламова Ю.А., Нефедов С.А. Экополитология: Политология в контексте экологических проблем. М.: А-Приор, 2006. С. 25.
2
Яницкий О.Н. Россия: экологический вызов (общественные движения, наука, политика).
Новосибирск: Сибирский хронограф, 2002. С. 29.
27
имодействие субъектов экологической политики по поводу их интеграции
и/или размежевания на основе фундаментальных экологических потребностей
интересов. К главным социальным акторам экополитической сферы он относит
государство, бизнес и экологическое движение. Он показывает основные характеристики экополитического процесса в индустриальном и информационном
обществе1.
В своей книге «Экологическая политика и политические курсы», которая
многократно переиздавалась, У. Розенбаум дает характеристику акторов и институтов, включенных в процесс принятия экополитических решений2. Он
освещает различные экополитические проблемы, такие как устойчивое развитие и трансграничное загрязнение, обращая особое внимание на взаимоотношение науки и политики, экономические аспекты экологического регулирования.
В центре научного внимания М. Крафта находятся вопросы истории экологической политики, а также деятельность отдельных участников современного экополитического процесса. В своих работах он рассматривает достижения и новые направления развития экологической политики, роль в ней американского
конгресса, экологического движения и бизнеса3. В своих исследованиях М. Хэч
анализирует инструменты экологической политики, политические аспекты изменения климата и энергетическую политику отдельных стран4.
1
Косов Г.В. Экологическая детерминанта политической динамики современного общества. М.: АНМИ, 2003; Косов Г.В., Харламова Ю.А., Нефедов С.А. Экополитология: Политология
в контексте экологических проблем. М.: А-Приор, 2006.
2
Rosenbaum W.A. Environmental Politics and Policy. Washington: CQ Press, 2008.
3
Kraft M.E., Vig N.J. Environmental Policy over Four Decades: Achievements and New Directions
// Environmental Policy: New Directions for the Twenty-First Century / Ed. by N.J. Vig, M.E.
Kraft. Washington: CQ Press, 2009. P. 1-26; Kraft M.E. Environmental Policy in Congress // Environmental Policy: New Directions for the Twenty-First Century / Ed. by N.J. Vig, M.E. Kraft.
Washington: CQ Press, 2009. P. 99-124; Kraft M.E., Mazmanian D.A. Three Epochs of the Environmental Movement // Toward Sustainable Communities: Transition and Transformations in Environmental Policy / Ed. by D.A. Mazmanian, M.E. Kraft. Cambridge: MIT Press, 2009. P. 3-42;
Kraft M.E., Kamieniecki S. Analyzing the Role of Business in Environmental Policy // Business
and Environmental Policy: Corporate Interests in the American Political System / Ed. by M.E.
Kraft, S. Kamieniecki. Cambridge: MIT Press, 2007. P. 3-32.
4
Hatch M.T. Assessing Environmental Policy Instruments: An Introduction // Environmental Policymaking: Assessing the Use of Alternative Policy Instruments / Ed. by M.T. Hatch. Albany: State
University of New York Press, 2005. P. 1-15; Hatch M.T. The Politics of Climate Change in Germany: Domestic Sources of Environmental Foreign Policy // Europe and Global Climate Change:
28
В рамках второго направления экополитика понимается частью политики
как одной из сфер жизнедеятельности общества, предполагающей борьбу за
присвоение и распределение экологических благ. Второе направление уступает
первому по количеству научных работ. В статье «В преддверии: экологические
изменения как причины острого конфликта» Т. Хомер-Диксон выстраивает
аналитическую схему для изучения связей между экологическими изменениями
и вооруженными конфликтами1. Используя эту схему и литературу по теории
конфликта, он выдвигает гипотезу о наличии связей между этими явлениями.
Он предполагает, что бедные страны в целом более уязвимы перед экологическими изменениями, чем богатые общества. Следовательно, экологически обусловленные конфликты в первую очередь могут охватить страны развивающегося мира. В них экологическое давление со временем приведет к четырем социальным эффектам: сокращению сельскохозяйственного производства, спаду
в экономике, перемещению населения и разрушению обычных и легитимных
социальных отношений. Т. Хомер-Диксон определяет ряд физических, технологических, экономических и социальных факторов, которые способны минимизировать негативное влияние экологического дефицита.
В статье «Стратегии исследования причинно-следственных отношений в
сложных эколого-политических системах» Т. Хомер-Диксон предлагает концептуальные инструменты для изучения каузальной роли экологических и демографических факторов в сохранении политической стабильности2. По его
мнению, быстрый рост населения и недостаток возобновляемых ресурсов могут
способствовать распространению насилия и социальным конфликтам. Также в
этой статье автором обсуждаются различные стратегии проверки гипотез и выводов, касающихся экологически обусловленного насилия.
Politics, Foreign Policy and Regional Cooperation / Ed. by P.G. Harris. Northampton: Edward Elgar, 2007. P. 41-62; Hatch M.T. Chinese Politics, Energy Policy, and the International Climate
Change Negotiations // Global Warming and East Asia: The Domestic and International Politics of
Climate Change / Ed. by P.G. Harris. New York: Routledge, 2003. P. 43-65.
1
Homer-Dixon T. On The Threshold: Environmental Changes as Causes of Acute Conflict // International Security. 1991. Vol. 16. № 2. P. 76-116.
2
Homer-Dixon T. Strategies for Studying Causation in Complex Ecological-Political Systems //
Journal of Environment and Development. 1996. Vol. 5. № 2. P. 132-148.
29
В коллективной монографии «Эконасилие: связи между окружающей
средой, населением и безопасностью» и своей книге «Окружающая среда, дефицит и насилие» Т. Хомер-Диксон доказывает, что растущий дефицит таких
жизненно важных возобновляемых ресурсов как пахотная земля, пресная вода и
леса ведет к серьезным социальным последствиям – восстаниям, этническим
столкновениям, городским беспорядкам и другим формам гражданского насилия, особенно в развивающемся мире1. В работе он предлагает детальный перечень источников экологического дефицита. Он использует данные о нехватке
воды в Китае, о росте населения в Африке, о распределении земли в Мексике,
чтобы показать, что экологический дефицит является результатом деградации и
истощения возобновляемых ресурсов, повышенного спроса на эти ресурсы и их
неравного распределения. В свою очередь, дефицит, по его мнению, может
привести к увеличению бедности, к крупномасштабной миграции, к обострению социальных разрывов и ослаблению институтов, а также к различным видам политического насилия. Т. Хомер-Диксон отмечает, что последствия экологического дефицита имеют непрямой характер и проявляются при наличии
других социальных, политических и экономических факторов. Он также признает роль человеческой изобретательности в снижении риска экоконфликтов,
особенно в странах с эффективными рынками, «способными» государствами и
образованным населением.
Г. Бехлер в своей книге «Насилие как следствие экологической дискриминации» рассматривает корреляцию между экологической деградацией и
конфликтами с применением насилия2. По его мнению, наиболее очевидным
фактором, вызывающим политическую нестабильность и насильственные конфликты, выступает экологическая нагрузка в сельских районах, сопровождаемая бедностью и дискриминационным доступом к ресурсам. Г. Бехлер выделя 1
Homer-Dixon T., Blitt J. Introduction: A Theoretical Overview // Ecoviolence: Links among Environment, Population, and Security / Ed. by T. Homer-Dixon, J. Blitt. Lanham: Rowman & Littlefield Publishers, 1998. P. 1-17; Homer-Dixon T. Environment, Scarcity, and Violence. Princeton:
Princeton University Press, 1999.
2
Baechler G. Violence through Environmental Discrimination. Dordrecht: Kluwer Academic Publishers, 1999.
30
ет пять ключевых ситуаций, которые заставляют людей обращаться к насилию:
ухудшающиеся экологические условия, недостаток регулирующих механизмов
и слабость государственных институтов, инструментализация окружающей
среды, наличие возможностей для создания организации и приобретения сторонников, наличие исторического конфликта. В этой работе он также предлагает типологию экополитических конфликтов, включающую семь основных видов: этнополитические, центрально-периферийные, внутренние миграционные,
внешние миграционные, демографические, международные водные и глобальные экологические конфликты. Эти идеи получили дальнейшее развитие в исследовании «Трансформация ресурсных конфликтов»1.
В работе «Роль изменения климата в вооруженном конфликте» Н.П. Гледич со своими коллегами оценивает теории и эмпирические данные о взаимосвязи между изменением климата и вооруженным конфликтом2. Они установили три процесса, через которые изменение климата может вызывать социальную нестабильность и конфликт: интенсификация стихийных бедствий, усиление нехватки ресурсов и повышение уровня моря. Риски, связанные с этими
процессами, касаются прежде всего разрушения инфраструктуры, ухудшения
здоровья и лишения средств к существованию. Ученые выделяют также пять
дополнительных механизмов, усиливающих связь между изменением климата и
конфликтом: экономическая нестабильность, политическая нестабильность, социальная фрагментация, миграция и неадекватный ответ. При этом они подчеркивают, что степень, в которой любой из этих механизмов запускает и повышает вероятность организованного насилия, зависит от особенностей страны и
контекстуальных факторов. В итоге они предлагают двухстадийную модель исследования связи между изменением климата и вооруженным конфликтом. На
1
Baechler G. Transformation of Resource Conflicts // Transformation of Resource Conflicts: Approaches and Instruments / Ed. by G. Baechler, K.R. Spillman, M. Suliman. Bern: Peter Lang,
2002. P. 527-550.
2
Buhaug H., Gleditsch N.P., Theisen O.M. Implications of Climate Change for Armed Conflict.
Washington: The World Bank, 2008; Buhaug H., Gleditsch N.P., Theisen O.M. Implications of
Climate Change for Armed Conflict // The Social Dimensions of Climate Change: Equity and Vulnerability in a Warming World / Ed. by R. Mearns, A. Norton. Washington: The World Bank, 2010.
P. 75-101.
31
первой стадии необходимо определять, оказывает ли изменение климата неблагоприятные социально-политические и экономические воздействия на данное
общество, на второй же требуется выяснять, повышают ли эти негативные
следствия риск вооруженного конфликта.
В своем исследовании Р. Мэтью, О. Браун и Д. Дженсен отмечают, что в
течение последних 60 лет, по крайней мере, 40% всех внутригосударственных
конфликтов были связаны с природными ресурсами1. Гражданские войны в Либерии, Анголе и Демократической республике Конго концентрировались вокруг выгодных ресурсов – леса, алмазов, золота, минералов и нефти. Другие
конфликты, включая конфликты в Дарфуре и на Ближнем Востоке, касались
контроля над дефицитными ресурсами, таким как плодородная земля и пресная
вода. По их мнению, продолжающийся рост населения в мире и повышение
спроса на ресурсы создают потенциал для конфликтов по поводу природных
ресурсов. В одной из работ последнего времени «Глобальное изменение окружающей среды и общественная безопасность» Р. Мэтью и его коллеги показывают, что глобальное изменение окружающей среды поднимает новые, неустранимые вопросы, связанные с национальной безопасностью, конфликтами,
сотрудничеством и устойчивым развитием2. Они рассматривают комплекс социальных, политических и экономических последствий изменения в окружающей среде. В работе «Изменение окружающей среды и общественная безопасность в Непале» Р. Мэтью и Б.Р. Упрети анализируют связь между изменением
окружающей среды и насильственным конфликтом на примере десятилетней
гражданской войны в Непале3.
В нашем исследовании мы будем ориентироваться на взгляды сторонников второго направления. Для нас экополитика будет прежде всего сферой жиз 1
Matthew R., Brown O., Jensen D. From Conflict to Peacebuilding: The Role of Natural Resources
and the Environment. Nairobi: UNEP, 2009.
2
Barnett J., Matthew R.A., O’Brien K.L. Global Environmental Change and Human Security: An
Introduction // Global Environmental Change and Human Security / Ed. by R.A. Matthew et al.
Cambridge: MIT Press, 2009. P. 3-32.
3
Matthew R.A., Upreti B.R. Environmental Change and Human Security in Nepal // Global Environmental Change and Human Security / Ed. by R.A. Matthew et al. Cambridge: MIT Press, 2009.
P. 137-154.
32
недеятельности общества, предполагающей борьбу за присвоение и распределение экологических благ. В современном мире субъекты политической жизни
ведут борьбу за сохранение и увеличение уровня доступных экологических
благ. Не редкостью оказывается и применение насилия против существующего
режима.
Развитие любой отрасли научного знания неразрывно связано с появлением новых и «модернизацией» уже существующих категорий и понятий. В политической науке в целом и в экополитологии в частности одной из новейшей
категорией, требующей своей разработки, является экополитическое насилие. К
настоящему времени данный термин имплицитно присутствует, иногда упоминается, в довольно большой числе политологических текстов. При этом его
определение до сих пор не сформировано. Мы считаем, что в самом широком
смысле экополитическое насилие – это политическое насилие, вызванное экологическими проблемами. Однако принципы научного анализа требуют значительно более глубокого исследования и детализации.
На наш взгляд, категория «экополитическое насилие» включает в себя две
составляющие: политическую и экологическую. Очевидно, что экополитическое насилие есть некая разновидность насилия политического. Специфику
данной разновидности придает экологическая деградация как причина насилия.
Отсюда следует, что для построения категории «экополитическое насилие»
необходимо рассмотреть категорию «политическое насилие» (политическая составляющая) и категорию «экологическая деградация» (экологическая составляющая). Далее мы последовательно рассмотрим каждую из этих составляющих, уделив немного меньше внимания экологической, поскольку она будет
предметом анализа в следующей главе.
Политическая жизнь является одной из центральных сфер взаимоотношений людей в любом современном обществе. Важность данной сферы объясняет
высокий и постоянный научный интерес к ней. Понятие «политическая жизнь»
33
берет свое начало в первой половине XX в., в работах Г. Лассуэлла1. К настоящему времени внимание к нему со стороны ученых не ослабло2. Под политической жизнью сегодня понимается совокупность действий людей, направленных
на решение широкого спектра социально значимых задач с помощью тех или
иных средств3. Из этого определения видно, что основными элементами политической жизни выступают субъекты, объекты и средства деятельности.
Субъекты – это носители политического действия. К ним относятся индивиды, социальные группы, политические институты. Объекты – это фрагменты
реальности, на изменение, преобразование или поддержку которых направлено
политическое действие. Средства – это то, с помощью чего субъекты пытаются
решить стоящие перед ними задачи. Предмет нашего исследования заставляет
уделить больше внимания средствам политической деятельности.
Все средства решения задач в рамках политической сферы делятся на ненасильственные и насильственные. Ненасильственные средства, в свою очередь, подразделяются на конвенциональные и неконвенциональные. Конвенциональные средства включают в себя непосредственные обращения к чиновнику
или депутату и голосование на выборах или референдуме. Обращение в органы
власти представляет собой форму гражданского участия, цель которой добиться
от соответствующего органа власти совершения некоторых значимых действий.
Как отмечает К.В. Подъячев, оно всегда осознанно и основано на компромиссе,
взаимодействии. Обращение – это осознанный акт, ибо тот, кто не преследует
никакой цели, вряд ли стал бы обращаться в органы власти. Обращение приходит во властные структуры от гражданина или группы, из сферы социального,
основанного на логике компромисса, а не иерархии. Автор обращения может
выступать и как проситель, и как партнер, но он ни в коем случае не является
1
Лассуэлл Г. Психопатология и политика. М.: РАГС, 2005; Lasswell H. The Analysis of Political Behaviour: An Empirical Approach. London: Kegan Paul, Trench, Trubner & Co., 1948.
2
Демидов А.И. Категория «политическая жизнь» как инструмент человеческого измерения
политики // Полис. 2002. № 3. С. 157.
3
Косов Г.В. Экологическая детерминанта политической динамики современного общества.
М.: АНМИ, 2003. С. 9.
34
ни «начальником», ни «подчиненным» по отношению к тому, кому он направляет обращение. Здесь налицо не подчинение, а взаимодействие1.
Другим, хотя и теряющим в последнее время популярность, средством
политической деятельности выступает голосование на выборах или референдуме. Голосование позволяет высказать пожелания широким слоям населения.
Оно сильнее в уровне давления на политические элиты, чем непосредственное
обращение, но уступает в этом акциям протеста, и поэтому рассматривается как
умеренное средство. В ходе голосования затрагивается слишком широкий круг
разнообразных проблем. Требования конкретных индивидов и социальных
групп «теряются» в масштабности проблем и остаются без политического внимания. Кроме того, в период между голосованиями должностные лица часто
отклоняются от курса, обозначенного изначально. Временной фактор существенно снижает бремя ответственности элиты перед обществом за выполнение
данных обещаний.
Средства, которые выбирают субъекты политической деятельности, могут выходить за общепринятые политические рамки и приобретать форму протеста. Неконвенциональные средства предполагают разнообразные акции протеста. Протест представляет собой наиболее сильное из указанных выше
средств воздействия на политические элиты. Он гарантирует практически стопроцентную фокусировку ее внимания, так как является самой выразительной и
зримой формой гражданкой активности. Как отмечает Г. Алмонд и др., стимулом к участию в политическом протесте могут выступать два совершенно разных обстоятельства. С одной стороны, к акциям протеста прибегают индивиды,
которые лишены (или которым кажется, что они лишены) доступа к альтернативным политическим каналам выражения своих интересов. С другой стороны,
протест используется гражданами упрочившихся демократий в качестве нормального или обыденного средства влияния на политику2.
1
Подъячев К.В. Институт обращений граждан в органы власти в России: возможности возникновения нового канала влияния // Полис. 2007. № 5. С. 73.
2
Алмонд Г., Пауэлл Дж., Стром К., Далтон Р. Сравнительная политология сегодня: Мировой
обзор. М.: Аспект Пресс, 2002. С. 127.
35
К ненасильственным акциям протеста относятся демонстрации, пикеты и
забастовки. Демонстрация предполагает спланированный сбор людей в определенном месте (митинг) или их движение по определенному маршруту (марш) с
целью выражения требований по отношению к правительству и достижения
уступок с его стороны. Такой же цели служат пикет, то есть блокада определенных объектов (зданий, дорог и прочего), парализующая их нормальное
функционирование, и забастовка, то есть коллективное прекращение работы1.
Альтернативой ненасильственных средств политической деятельности
выступает политическое насилие. Комплексное научное осмысление политического насилия началось в конце 60-х – начале 70-х гг. прошлого столетия.
Именно тогда были разработаны определения, которые до сих пор составляют
методологическую основу исследований, посвященных различным аспектам
этого явления. Для Г. Экштейна политическое насилие, которое он ассоциирует
с внутренней войной, представляет собой любое насилие в рамках политического порядка, используемое для изменения его конституции, правления или
политики2. Т. Гарр понимает под политическим насилием все виды коллективных атак против политического режима, осуществляемых в рамках политической общины ее членами3. Д. Гиббс относит к политическому насилию все случаи внутреннего насилия, имеющего антисистемный характер, обладающего
прямым и непосредственным политическим значением и включающего в себя
коллективные или массовые действия. Для того чтобы квалифицировать какуюлибо активность как политическое насилие, она должна иметь антисистемный
характер, т.е. противоречить в какой-либо степени существующей политической власти. Организованные правительством демонстрации, в отличие от антиправительственных, не будут соответствовать этому критерию. Активность
должна иметь прямое и непосредственное политическое значение, т.е. угрожать
нормальной, привычной деятельности политической элиты. Ординарная трудо 1
Деметрадзе М.Р. Политико-правовые аспекты гражданского неповиновения // Полис. 2007.
№ 4. С. 83-99.
2
Eckstein H. On the Etiology of Internal War // History and Theory. 1965. Vol. 4. № 2. P. 133.
3
Гарр Т.Р. Почему люди бунтуют. СПб.: Питер, 2005. С. 42.
36
вая забастовка не будет удовлетворять этому условию, но забастовка, мешающая политическим объектам, безусловно, будет соответствовать ему. Активностью должно быть охвачено большое количество людей. Убийства, вооруженные грабежи и подобные преступления не могут считаться политическим насилием1.
Проникнуть в суть какого-либо явления окружающего физического или
социального мира можно различными способами: можно посмотреть, к какому
роду относится это явление, можно изучить близкие явления, можно исследовать его последствия и причины. Ниже мы последовательно обратимся к каждому из этих способов, чтобы выявить сущность политического насилия. Совокупность указанных выше способов будет для нас своеобразной аналитической
моделью, позволяющей эффективно изучить политическое насилие.
Политическое насилие относится к более общей категории «социальное
насилие». В целом насилие характеризуется как поведение, направленное на
причинение вреда другому человеку. У этого определения существует три ключевых компонента. Во-первых, насилие – это форма поведения. Это не то же
самое, что гнев – эмоция, которая часто, но не всегда, ассоциируется с насилием. Во-вторых, насилие всегда является преднамеренным или целенаправленным. Можно причинить боль или убить кого-то случайно, но это не будет классифицироваться как насилие. В-третьих, насилие направленно на то, чтобы
причинить вред другому человеку. Насилие – это поведение отличное от ассертивного поведения, рассчитанного на выражение собственного превосходства и
уверенности в себе2. «Политическое» же означает, что объектом данной разновидности насилия являются представители власти (режима) или те, кто выступает против них (диссиденты). Объектами, например, криминального или бытового насилия выступают совершенно другие лица.
1
Hibbs D.A. Mass Political Violence: A Cross-National Causal Analysis. New York: John Wiley &
Sons, 1973. P. 7, 16.
2
Чалдини Р., Кенрик Д., Нейберг С. Социальная психология. Пойми других, чтобы понять
себя! СПб.: прайм-ЕВРОЗНАК, 2002. С. 53.
37
Политическое насилие находится в одном смысловом ряду с такими
внутриполитическими явлениями как государственный террор, геноцид и взаимное уничтожение. Все эти понятия объединяет насилие, ограниченное рамками того или иного политического сообщества. Отличаются же они по целям
применения этого насилия и числу сторон, обращающихся к нему. Насилие
может применяться для уничтожения группы или для установления над ней
контроля. В первом случае у объекта насилия нет возможности сдаться, капитуляция лишь ускоряет его уничтожение. Во втором случае объект может или
точнее должен сдаться. Чем быстрее он это сделает, чем меньше будет потрачено на это ресурсов, тем лучше. Капитуляция здесь означает, что объект насилия готов согласиться на поведение определенного вида. Уничтожение того, от
кого требовалось лишь подчинение, в этом случае рассматривается как провал.
Во многих сепаратистских войнах режимы всячески поощряют дезертирство
повстанцев, даруют прощение и даже вознаграждают тех, кто переходит на их
сторону и активно сотрудничает с ними. При военных же действиях, называемых этническими чистками, режимы поощряют тех, кто более рьяно депортирует, пытает и убивает представителей целевой группы. Насилие может быть
односторонним (когда его применяет один актор, обычно режим) или двусторонним/многосторонним (когда его применяют два или более соперничающих
актора).
Согласно С. Каливасу, совмещение двух критериев – цели применения
насилия и числа сторон – позволяет выделить четыре вида внутригосударственного, или внутреннего насилия: государственный террор, геноцид, взаимное уничтожение и собственно политическое насилие [Приложение 2]1. Государственный террор (state terror) – это убийства, лишение свободы и пытки
граждан, являющихся диссидентами или считающихся таковыми. Главная особенность террора состоит в принуждении или достижении согласия определенной группы, которая не имеет возможностей ответить с применением насилия.
1
Kalyvas S.N. The Logic of Violence in Civil War. Cambridge: Cambridge University Press, 2006.
P. 29-31.
38
Объекты террора могут выбираться случайным образом, он может быть обращен не только против реальных и предполагаемых диссидентов, но и против
совершенно невинных людей и даже против союзников и сторонников режима. Геноцид (genocide) – это преднамеренная, централизовано спланированная акция, которая направлена не на достижение согласия какой-либо группы, а на ее
уничтожение. Он подразумевает полное, включая детей, женщин и стариков,
уничтожение определенной группы, отличающейся этническими, религиозными или классовыми параметрами. Взаимное уничтожение (reciprocal extermination) – это тип многостороннего насилия, при котором ни один из осуществляющих его политических акторов не намерен управлять населением, против которого он ведет свою активность. Политические акторы имеют одинаковые
намерения уничтожить друг друга. Часто этот тип насилия ассоциируется с
коллапсом государства. Примеры всех этих типов насилия включают сталинский и маосистский террор, геноцид в Руанде и Камбодже, разделение Индии и
сербо-хорватскую войну соответственно. Политическое насилие отличается от
государственного террора и геноцида тем, что предполагает насильственные
действия двух акторов. От взаимного уничтожения оно отличается тем, что, по
крайней мере, один актор стремится не уничтожить какую-либо группу, а
управлять ею.
Политическое насилие имеет крайне мало положительных последствий,
если их сравнить с количеством отрицательных последствий. Например, благотворным результатом политического насилия может считаться создание новых,
более прогрессивных обществ, что иллюстрируется американской, турецкой,
мексиканской и российской революциями. Негативных же последствий значительно больше. Чего только стоят человеческие потери в гражданских войнах.
С 1945 по 1999 гг. в 127 гражданских войнах, имевших место в 73 странах, погибло более 16 млн человек1. Страны, столкнувшиеся с актами политического
насилия, несут огромные экономические потери. Так называемая «Арабская
1
Fearon J.D., Laitin D.D. Ethnicity, Insurgency, and Civil War // American Political Science Review. 2003. Vol. 97. № 1. P. 75.
39
весна» нанесла по экономикам Ливии, Сирии, Египта, Туниса, Бахрейна и Йемена тяжелый удар. Суммарные потери их ВВП достигают 20,56 млрд долл., а
потери госбюджета – 35,28 млрд долл. Эти цифры не учитывают повреждений
инфраструктуры, а также убытков, нанесенных коммерческим предприятиям, и
потерянных прямых иностранных инвестиций. При этом страны, которым удалось избежать или остановить разгорающееся политическое насилие, получили
существенную выгоду. ОАЭ, Кувейт и Саудовская Аравия заметно нарастили
свой государственный доход. Так, поступления в бюджет Саудовской Аравии
выросли на 25%, а рост доходов в ОАЭ составил 31%1. «Арабская весна» негативно сказалась на индустрии туризма в Северной Африке и на Ближнем Востоке. Туристические компании эвакуировали туристов из Египта и Туниса, когда там проходили восстания, приведшие к смене режимов. В итоге популярные курорты, такие как Шарм-эш-Шейх, остались полупустыми. В Тунисе,
например, туристический сектор является ключевым для экономики страны.
Обычно он дает работу полумиллиону человек и приносит 2,5 млрд долл. ежегодной прибыли. Однако в 2011 г. из-за волнений количество зарубежных туристов сократилось на 45%2.
Помимо этого насилие имеет негативные последствия чисто политического характера, касающиеся политической системы, политического процесса и
политического курса. Насилие понижает качество выполнения политической
системой своих функций: политической социализации, политического рекрутирования и политической коммуникации. Политическая социализация – это
формирование установок и мнений о политике. Непрекращающиеся беспорядки, перевороты и гражданские войны будут постепенно превращать насилие в
сознании молодежи в легитимный, приемлемый, обычный способ артикуляции
интересов. Политическое рекрутирование, представляющее собой отбор инди 1
«Арабская весна» обошлась экономике в $55 млрд. // BBC. 2011. 14 октября. URL:
http://www.bbc.co.uk/russian/international/2011/10/111014_arab_spring_costs.shtml (дата обращения 24.10.2012).
2
«Арабская весна»: как демократия может помочь туризму // BBC. 2011. 10 ноября. URL:
http://www.bbc.co.uk/russian/international/2011/11/111110_tourism_hopes_arab_spring.shtml (дата обращения: 24.10.2012). 40
видов на политические должности, может проводиться четырьмя способами:
через выборы, назначение, наследование или аукцион. Политическое насилие
заставляет режим отдавать приоритет менее демократичным способам рекрутирования элит. Например, политическое насилие может служить основанием для
замены выборов губернатора его назначением. Политическая коммуникация, то
есть движение информации, касающейся политической сферы жизнедеятельности общества, также искажается. Политическая коммуникация включает в себя
движение информации между политическими акторами, движение информации, направленной обществом политическим акторам, и движение информации
о политических акторах (новостные выпуски, статьи в газетах и т.д.)1. В условиях политического насилия режим начинает интересоваться только информацией одного рода, например, о вспыхнувших беспорядках, игнорируя другие
важные для общества информационные сообщения.
Насилие нарушает нормальное течение политического процесса. Политический процесс, будучи важнейшей категорией современной политической
науки, представляет собой совокупность последовательно сменяющих друг
друга форм активности, необходимых для выработки и реализации политического курса. Любой процесс, независимо от типа политической системы, включает в себя пять форм такой активности: артикуляцию интересов, агрегацию
интересов, определение политического курса, его осуществление и контроль
над его соблюдением2. С этой точки зрения политическое насилие рассматривается как «ненормальное», альтернативное средство артикуляции интересов или
выражения политических требований к режиму. Не признаваясь никакими режимами, оно всегда считается в отличие от непосредственного обращения к
чиновнику или депутату, голосования на выборах или референдуме, участия в
мирных акциях протеста нелегитимным каналом доступа. Этот способ доведения своих требований до лиц, играющих ключевую роль в выработке политиче 1
McNair B. An Introduction to Political Communication. New York: Routledge, 2003. P. 4.
Алмонд Г., Пауэлл Дж., Стром К., Далтон Р. Сравнительная политология сегодня: Мировой
обзор. М.: Аспект Пресс, 2002. С. 81.
2
41
ского курса, относится к «ненормальным» и оказывается под запретом, поскольку угрожает жизни и здоровью граждан, созданным материальным ценностям. А жизнь, здоровье и материальные ценности – это именно те блага, на сохранение и приумножение которых прежде всего направлен политический процесс.
Политическое насилие мешает осуществлению политического курса,
происходящего в форме регулирования поведения, извлечения ресурсов, распределения благ и услуг между различными группами населения. Например, в
районе, охваченном гражданской войной, игнорируются правила или законы
рационального природопользования, что может привести к серьезному экологическому ущербу1. Сбор налогов становится невозможным, крайне затрудняется выплата социальных пособий и финансирование различных правительственных программ.
Политическое насилие может иметь политологические (теория политической модернизации С. Хантингтона), психологические (теория относительной
депривации Т. Гарра) и экономические объяснения (теория обогащениянедовольства П. Коллиера и А. Хоеффлер). С. Хантингтон предположил, что
причины политического насилия коренятся в несоответствии уровня политического развития темпам роста политической активности2. Когда темпы роста политической активности превосходят существующий уровень политического
развития, то следствием становится политическое насилие и нестабильность.
Рост политической активности, в свою очередь, объясняется социальноэкономическими факторами: повышением образовательного уровня населения,
экономическим ростом, увеличением социальной мобильности и усилением роли средств массовой информации.
Политическое развитие предполагает параллельное повышение уровня
политического охвата и политической институциализации. Политический охват
1
Нефедов С.А. Экологический ущерб в структуре военных целей: политологический анализ
// Социально-гуманитарные знания. 2008. № 11. С. 237-243.
2
Хантингтон С. Политический порядок в меняющихся обществах. М.: Прогресс-Традиция,
2004. С. 24-25.
42
– это степень «поглощения» политическими организациями и процедурами
населения того или иного политического сообщества. Политическая же институциализация – это процесс усиления существующих в обществе политических
организаций и утверждения в нем политических процедур. Уровень институциализации какой-либо политической системы определяется адаптивностью,
сложностью, автономией и согласованностью ее организаций и процедур1. Чем
выше любой из этих критериев, тем выше уровень институциализации.
Адаптивность предполагает способность института успешно преодолевать вызовы со стороны окружающей среды. Другими словами, он должен решать все проблемы, которые могут угрожать его дальнейшему существованию.
Сложность выражается в иерархическом и функциональном умножении политических институтов. Наименее устойчива та политическая система, которая
зависит от одного человека. Напротив, у политической системы с несколькими
различными политическими институтами намного больше возможностей. Автономия политических институтов предполагает отсутствие зависимости от какой-либо социальной группы или корпорации. Политическая партия, выражающая интересы какой-либо одной общественной группы – будь то рабочие,
предприниматели или фермеры, – менее автономна, чем партия, выражающая и
суммирующая интересы нескольких общественных групп. Сплоченность означает способность институтов совместно работать на достижение общих целей.
Любой институт должен быть способен работать с другими институтами, он
должен признавать правила для разрешения возникающих между ними конфликтов.
Таким образом, отсутствие общепринятых институционных каналов для
выражения интересов в условиях растущей политической активности приводит
к тому, что притязания на участие в управлении обществом выражаются посредством механизмов гражданского насилия и военного вмешательства. Ис-
1
Хантингтон С. Политический порядок в меняющихся обществах. М.: Прогресс-Традиция,
2004. С. 32.
43
пользование насилия в таком обществе становится правилом, а не отклонением
от норм.
По мнению Т. Гарра, люди побуждаются к политическому насилию относительной депривацией, то есть напряжением или психологически некомфортным условием, которое развивается вследствие расхождения между «надо» и
«есть», между ценностными экспектациями и ценностными возможностями.
Ценностные экспектации – это блага и условия жизни, на которые, как убеждены люди, они могут с полным правом претендовать. Ценностные возможности
– это блага и условия, которые они, по их мнению, могли бы получить и удерживать. Ценности же в данном случае – это желательные события, объекты и
условия, к достижению которых стремятся люди1.
Относительная депривация характеризуется масштабом и степенью, а
также имеет три разновидности. Масштаб относительной депривации – это степень ее распространенности среди членов общества, интенсивность – степень
негативного воздействия, которая ассоциируется с ее восприятием или, другими словами, острота неудовлетворенности или гнева, который она вызывает.
Выделяются три различных вида или паттерна относительной депривации:
убывающая, устремленная и прогрессивная. При убывающей депривации групповые экспектации остаются относительно постоянными, а возможности воспринимаются как снижающиеся. В таких обстоятельствах люди испытывают
раздражение вследствие потери того, что когда-то имели или, как они считают,
могли бы иметь. При устремленной возможности относительно статичны, в то
время как экспектации возрастают или интенсифицируются. Здесь люди не
предвидят или не испытывают значительной потери того, чем они обладают.
Они приходят в раздражение от ощущения того, что не располагают средствами
для достижения новых или возрастающих экспектаций. При прогрессивной же
депривации наблюдается одновременное возрастание экспектаций и снижение
возможностей2.
1
2
Гарр Т.Р. Почему люди бунтуют. СПб.: Питер, 2005. С. 61.
Гарр Т.Р. Почему люди бунтуют. СПб.: Питер, 2005. С. 84.
44
С экономической точки зрения причины политического насилия коренятся в стремлении отдельных индивидов и групп к обогащению (greed) и параллельном стремлении решить ряд проблем, вызывающих общественное недовольство (grievance) и препятствующих достижению материального благополучия мирным путем1. Свержение режима посредством насилия открывает перед
диссидентами перспективы материального обогащения через продажу природных ресурсов и распределение иностранной финансовой помощи. Даже в ходе
борьбы с режимом, которая может закончиться провалом, диссиденты способны приобретать материальные выгоды. Национальный союз за полную независимость Анголы (Uniao Nacional para a Independencia Total de Angola; UNITA) и
Объединенный революционный фронт (Revolutionary United Front; RUF) в
Сьерра-Леоне получали рентные доходы от продажи алмазов, хотя они никогда
не имели контроля над государственным аппаратом. В ходе массовых беспорядков в Англии в августе 2011 г. их участники активно занимались мародерством и грабежом магазинов бытовой электроники и одежды. К основным проблемам, вызывающим недовольство и мешающим материальному благополучию, относятся притеснение на этнической и религиозной почве, политическое
исключение и существование системы распределения доходов, порождающей
экономическое неравенство. Господствующее положение суннитов в Бахрейне
по сравнению с шиитами подтолкнуло последних выступить в 2011 г. против
существующего режима. Рост неравенства в Непале привел к маосистскому
восстанию2. И в первом и во втором случае диссиденты действовали против
монархического режима, который не допускает к процессу принятия политических решений широкие слои населения.
1
Collier P., Hoeffler A. Greed and Grievance in Civil War // Oxford Economic Paper. 2004. Vol.
56. P. 563-595; Collier P., Hoeffler A., Rohner D. Beyond Greed and Grievance: Feasibility and
Civil War // Oxford Economic Papers. 2009. Vol. 61. P. 1-27; Hoeffler A. «Greed» versus «Grievance»: A Useful Conceptual Distinction in the Study of Civil War? // Studies in Ethnicity and Nationalism. 2011. Vol. 11. № 2. P. 274-284.
2
Murshed S.M., Gates S. Spatial-Horizontal Inequality and the Maoist Insurgency in Nepal // Review of Development Economics. 2005. Vol. 9. № 1. P. 121-134.
45
Таким образом, политическое насилие имеет три «классические» группы
объяснений: политологические, психологические и экономические. Однако в
последнее время зарождаются новые факторы политического насилия. Экологический фактор продолжает интегрироваться в политическую сферу, в настоящее время полным ходом идет политизация экологических проблем. Все чаще
экологические проблемы становятся условием формирования, трансформации и
разрушения базовых политических институтов. Например, экологический фактор оказывает влияние на развитие государства и даже на сохранение его целостности1. В контексте данных процессов значение приобретает исследование
такого относительно нового феномена как экополитическое насилие. Насилие,
также как и ненасилие, используются субъектами политической деятельности
для воздействия на различные аспекты реальности. Все чаще таковыми аспектами становятся защита окружающей среды и борьба за экологические блага.
За политической составляющей определения экополитического насилия
обратимся к составляющей экологической. Считаем, что термин «экологические проблемы» слишком широк и многозначен, и поэтому более точным будет
использования термина «экологическая деградация». В XIX в. Э. Геккель определил экологию как учение о взаимосвязях между живыми существами и окружающей их средой2. Между живыми существами и средой существует множество взаимосвязей, каждая из которых зависит от всех других, поэтому в качестве исходного, основного термина в исследовании экологической составляющей мы воспользуемся термином «экосистема». Слово «экосистема» было
впервые введено А.Д. Тенсли в 1935 г. в статье, опубликованной в журнале
«Экология»3. Под ней он понимал комплекс неотделимых друг от друга организмов и физических факторов, образующих среду. Однако сама идея единства
организмов и среды была высказана русским ученым-естествоиспытателем
1
Косов Г.В. Экологическая детерминанта политической динамики современного общества.
М.: АНМИ, 2003. С. 7.
2
Haeckel E. Generelle Morphologie der Organismen. In zwei Banden. Zweiter Band: Allgemeine
Entwickelungsgeschichte der Organismen. Berlin: Georg Reimer, 1866. S. 286-287.
3
Tansley A.G. Use and Abuse of Vegetational Concepts and Terms // Ecology. 1935. Vol. 16. № 3.
P. 284-307.
46
И.М. Сеченовым еще в 1861 г. В своих лекциях «О значении так называемых
растительных актов в животной жизни» он указывал, что организм без внешней
среды, поддерживающей его существование, невозможен, поэтому в научное
определение организма должна входить и среда, влияющая на него1.
Каждая экосистема обладает способностью к саморегуляции, то есть она
стремится к поиску и сохранению условий, в которых бы ее отдельные компоненты контролировали и ограничивали пределы распространения друг друга
посредством обратной связи. Экосистемы обладают устойчивостью, которая
означает способность пережить множество изменений и все же сохранить некоторые черты прежней структуры2. Другим словами, внутри каждой экосистемы
протекает процесс поддержания динамического равновесия.
Экосистемое равновесие может быть дестабилизировано под воздействием деятельности человека или факторов, не связанных с человеком, например,
космических объектов. В любом случае при таких обстоятельствах экосистема
вынуждена искать новое равновесие, модифицируя поддерживающие человеческую жизнь и человеческую деятельность условия. В мире существует множество факторов, воздействующих на окружающую среду. Все же среди них
наиболее сильное и масштабное воздействие оказывают социальные факторы.
История показала, что человек и общество способны оказать такое давление,
которое может привести к дестабилизации экосистемного равновесия. Иначе
говоря, они способны потреблять и производить больше, чем природа может
восстановить и поглотить.
Экологическое изменение, или изменение экосистемного равновесия может иметь как позитивные, так и негативные следствия для человеческого общества. Позитивные следствия – это результаты, которые приносят пользу человеку. Например, осушение болотистой местности. Негативные же послед 1
Сеченов И.М. Две заключительные лекции о значении так называемых растительных актов
в животной жизни // Сеченов И.М. Избранные произведения. В 2-х томах. Том 1. Физиология
и психология / Под. ред. Х.С. Коштоянца. М.: Академия наук СССР, 1952. С. 533.
2
Смит Р.Л. Концепция экосистемы // Наш дом планета Земля: Полемические очерки об экологии человека / Под. ред. Р.Л. Смита. М.: Мысль, 1982. С. 45.
47
ствия означают утрату экологическими объектами полезных для человека
свойств, их качественное и количественное ухудшение. Здесь примером может
служить загрязнение сточными водами водоемов, которые могли бы использоваться для рекреационных целей.
Человек, вызывающий своей деятельностью экологическое изменение,
оказывает непосредственное воздействие не на всю экосистему, а только на те
ее компоненты, которые он считает полезными для своих целей. Эти компоненты называются ресурсами. При этом мы принимаем в расчет только возобновляемые ресурсы. Пресная вода, почва, леса, атмосфера и климат, океаны и биоразнообразие – это все возобновляемые ресурсы, представленные в форме «товаров» или в форме «услуг». Они возобновляемы, поскольку экологически интегрированы в круговую систему с обратной связью, которая гарантирует их
замену или сохранение их качества. Минералы и ископаемое топливо, с другой
стороны, являются невозобновляемыми ресурсами, поскольку они не интегрированы в такую экосистему. Следовательно, последние могут быть исчерпаны,
но не деградированы. Возобновляемые ресурсы отличает от невозобновляемых
и то, что первые значительно сложнее заменить; в некоторых случаях их нельзя
заменить вовсе1. Таким образом, применительно к экологической деградации
точнее будет говорить не об экологическом изменении или изменении экологического равновесия, а об утрате возобновляемыми ресурсами их способности к
восстановлению.
Чтобы лучше проникнуть в суть категории «экологическая деградация»,
мы можем применить ту же модель как и в случае «политического насилия».
Исходя из приведенных выше рассуждений, родовой категорией относительно
«экологической деградации» выступает «экологическое изменение». Экологическая деградация представляет собой процесс, вызывающий те или иные последствия для индивидов и общества. Параллельной категорией на родовом
уровне будет экологическое изменение без аналогичных последствий. На видо 1
Libiszewski S. What is an Environmental Conflict? // ENCOP Occasional Papers. № 1 / Ed. by
K.R. Spillmann, G. Bachler. Zurich: Centre of Security Studies, ETH Zurich, 1992. P. 5.
48
вом уровне к «экологической деградации» ближе всего расположена категория
«исчерпание ресурсов». Исчерпание ресурсов, в отличие от экологической деградации, никак не сказывается прямым образом на экосистемное равновесие.
Например, даже полное исчерпание нефтяных запасов не приведет к дестабилизации экосистемы. К ней может привести только чрезмерное сжигание нефтепродуктов или крупная авария, произошедшая в процессе их производства либо
транспортировки. Так как причинам и следствия экологической деградации будет посвящен один из последующих параграфов, здесь мы ограничимся лишь
несколькими замечаниями. За экологической деградацией стоят экономические,
демографические и политические факторы. Она же, в свою очередь, приводит к
ряду социальных последствий: сокращению сельскохозяйственного производства, миграции, неравному распределению ресурсов и ослаблению государственных институтов.
После рассмотрения категорий «политическое насилие» и «экологическая
деградация» можно попытаться более развернуто охарактеризовать суть экополитического насилия. Экополитическое насилие – это вид насилия, предполагающий соответствующую борьбу членов одного и того же политического сообщества за власть в этом сообществе. В основе противостояния – определенная причина: участники экополитического насилия, выбирая такой способ
борьбы, мотивируются экологической деградацией, т.е. нарушением способности возобновляемых ресурсов к восстановлению, причины и следствия которого связаны с деятельностью человека.
Придерживаясь такого понимания, можно отметить, что в экополитическом насилии задействовано две стороны – диссиденты и представители режима. Диссиденты – это индивиды и группы, которые выступают против существующего политического режима и представляющего его лиц. Выбор термина
«диссиденты» объясняется тем, что он охватывает собой всех субъектов, выступающих против режима, независимо от формы насилия (участников беспорядков, заговорщиков, повстанцев и т.д.). Представители режима – это доминирующая в политическом сообществе на определенный момент времени группа,
49
пользующая максимальными выгодами. Политический режим – это способ
осуществления власти политически доминирующей группой. Понятие режима
предполагает наличие политических акторов и набора формальных и неформальных правил, на основе которых они осуществляют свою власть. Здесь политические акторы – это группа индивидов, определяющая политический курс.
Правила режима включают, по крайней мере, три элемента: правила, определяющие, кому разрешен доступ к главным правительственным должностям; правила, касающиеся методов доступа к таким должностям; правила принятия политических решений1.
В определенный момент диссиденты начинают организованное либо неорганизованное противодействие режиму с применением насилия. Насилие
диссидентов можно назвать протестом. Закономерным ответом режима на
насилие диссидентов является противопоставление контрсилы. Сталкиваясь с
протестным насилием, режим обычно рассматривает компромисс как свидетельство своей слабости. Считается, что чем более жесткие санкции он предпримет к диссидентам, тем меньшего насилия можно ожидать с их стороны. В
отличие от диссидентов режим использует силу против членов своей группы,
против своих избирателей, поэтому она вызывает больше негативных эмоций и
большее отчуждение. Насилие представителей режима можно назвать репрессиями. Последние осуществляются с помощью коерсивного аппарата, состоящего из силовых структур (полиция, армия, спецслужбы), судебной и пенитенциарной систем.
Борьба за ресурсы уже долгое время определяет политическую жизнь.
Экополитическое же насилие от традиционной политической борьбы за ресурсы отличают два критерия. Во-первых, экополитическое насилие связано с проблемами возобновляемых ресурсов. Природные ресурсы имеют два основных
вида: возобновляемые и невозобновляемые. Возобновляемые ресурсы включают в себя возобновляемые «товары» (например, рыбные запасы или лес) и воз 1
Munck G.L. Disaggregating Political Regime: Conceptual Issues in the Study of Democratization.
Notre Dame: The Helen Kellogg Institute for International Studies, 1996. P. 9.
50
обновляемые «услуги» (например, гидрологические циклы или климат). Экополитичекое насилие вспыхивает, когда диссиденты в той или иной степени осознают недостаток возобновляемых ресурсов.
Во-вторых, причиной экополитического насилия становится не просто
отсутствие того или иного ресурса, а только его нехватка, обусловленная человеческой деятельностью. Для традиционной политической борьбы за ресурсы
не важна причина, вызвавшая нехватку ресурса. Причиной может быть как истощение ресурса, так и вообще его отсутствие в том или ином месте. Например,
группы могут вести политическую борьбу за нефть, которой на определенной
территории никогда не было или она имеется в незначительных количествах.
Также они могут вести борьбу за нефть в результате исчерпания нефтяных запасов в ходе экономического развития. В любом из этих случаев можно говорить о традиционной политической борьбе за ресурсы. Для экополитического
же насилия причина нехватки ресурса имеет решающее значение. Экополитическое насилие – это выступление против режима, обусловленное нехваткой
ресурса как результатом человеческой деятельности. Например, если сепаратисты ведут войну с режимом за богатую нефтью территорию, которую они хотят
сделать самостоятельным государством, то она не будет иметь экологического
характера. Насилие будет экологическим только в том случае, когда оно обусловлено утратой способности того или иного ресурса к восстановлению в результате человеческой активности.
Подводя итоги, отметим, что для построения новой категории «экополитическое насилие» целесообразно отталкиваться от двух уже принятых и широко используемых в научном дискурсе категорий: «политическое насилие» и
«экологическая деградация». Как видно из самого названия, исследуемая нами
категория является одной из разновидностей политического насилия. Две трети
ее смыслового содержания будет идентичным смысловому содержанию категории «политическое насилие». Последняя выступает для нее своеобразным родовым объектом. Оставшаяся одна треть смыслового содержания принадлежит
51
категории «экологическая деградация». Добавляя частицу «эко», она задает
специфику этой разновидности политического насилия.
Экополитическое насилие – это насилие, обусловленное экологическими
проблемами. Исходя из этого определения, термин «экополитическое насилие»
включает в себя две составляющие: экологическую и политическую. Причиной
экополитичского насилия выступают не любые экологические проблемы, а
лишь проблемы в форме экологической деградации. Под экологической деградацией мы понимаем вызванную человеческой деятельностью утрату способности возобновляемых ресурсов к восстановлению. Антропогенная деятельность приводит к дестабилизации экосистемного равновесия. Под воздействием
дестабилизации экосистема вынуждена изменяться, чтобы достигнуть новой
точки равновесия. Изменения в экосистеме приводят к ряду негативных для человека и общества последствий, прежде всего к утрате возобновляемыми природными ресурсами своих полезных свойств (происходит их количественное
(истощение) и/или качественное (загрязнение) ухудшение).
Понятие «экологическая деградация» позволяет показать особенности
экополитического насилия, его отличие от традиционной борьбы за ресурсы.
Экополитическое насилие связано с проблемами возобновляемых ресурсов.
Исчерпание невозобновляемых ресурсов, в отличие от деградации возобновляемых ресурсов, никак не сказывается на экосистемном равновесии. Например,
даже полное исчерпание нефтяных запасов не приведет к дестабилизации экосистемы. К ней может привести только чрезмерное сжигание нефтепродуктов
или крупная авария, произошедшая в процессе их производства либо транспортировки. Причиной экополитического насилия является не просто дефицит того
или иного ресурса, а только дефицит, обусловленный человеческой деятельностью. Такой дефицит появляется, когда человек потребляет больше, чем может
восстановить экосистема.
Экополитическое насилие есть некая разновидность насилия политического. Как правило, в основе борьбы за власть лежат экономические ресурсы
или сама власть. Продолжающаяся экологическая деградация порождает ситуа-
52
цию, когда спорным предметом оказываются становящиеся более дефицитными возобновляемые ресурсы. Суть экополитического насилия состоит в том,
что члены определенного политического сообщества, недовольные экологической деградацией, обращаются к насилию для борьбы с членами этого же политического сообщества, осуществляющими или поддерживающими политику
разрушения окружающей среды. С одной стороны, экологическая деградация
стимулирует обратиться к насилию правящую группу, которая через государственные силы безопасности может попытаться остановить экологически вредную активность. С другой стороны, экологическая деградация может подталкивать к насилию и отдельные группы населения, недовольные экологически
вредной политикой государства, а также оппозицию, готовую воспользоваться
этим недовольством в своих целях. Таким образом, экополитическое насилие
связано с деятельностью правящих групп и подконтрольных им государственных структур, а также с деятельностью недовольных экологической деградацией граждан и оппозиционных лидеров (диссидентов).
Любое насилие может быть применено для уничтожения или для подчинения. Государство может вести политику, направленную на подчинение или
полное уничтожение определенной группы, претендующей или угрожающей
своей деятельностью тем или иным экологическим ресурсам. Насилие диссидентов может быть направлено как на корректировку политического курса, так
и на смену существующего режима. Следовательно, мы можем говорить об
экологически мотивированных государственном терроре и геноциде, об экологически мотивированных беспорядках и более организованных проявлениях
экополитического насилия.
53
1.2. Экологическая деградация как триггер экополитического насилия
в современных политиях
Как отмечалось ранее, экополитическое насилие, ставшее уже реальностью отдельных современных политий, представляет собой разновидность политического насилия, объясняемого экологической деградацией. Именно экологическая деградация – это тот процесс, который запускает механизм экополитического насилия. Экологическая деградация порождает факторы и процессы, которые впоследствии превращаются в конкретные проявления насилия. Ее
можно назвать триггером всего каузального механизма экополитичсекого насилия, выступающего предметом нашего исследования. Экологическая деградация является «отправной точкой» каузального механизма экополитического
насилия, и поэтому считаем необходимым рассмотреть ее сущность, виды и
причины.
Потенциально в основе экополитического насилия могут лежать шесть
важных и опасных экологических проблем: потепление климата, истощение
озонового слоя, деградация лесных, земельных и водных ресурсов, а также
уменьшение рыбных запасов. Все эти проблемы представляют собой вызванные человеком крупномасштабные процессы, имеющие долгосрочные и часто
необратимые последствия. Однако они сильно отличаются друг от друга в пространственном отношении: первые два относятся к подлинно глобальным физическим процессам, тогда как другие – к региональным физическим процессам, хотя они и могут появляться в любом месте планеты. Эти проблемы также
отличаются и во временном отношении. Например, регион может лишиться лесов в течение всего лишь нескольких лет, и экологические и социальные последствия этого могут быть заметны практически сразу. Потепление же климата охватывает многие десятилетия, и человечество может не ощутить на себе
его последствия пятьдесят или более лет после первого сигнала1.
1
Homer-Dixon T. On The Threshold: Environmental Changes as Causes of Acute Conflict // International Security. 1991. Vol. 16. № 2. P. 84.
54
Некоторые из экологических проблем значительно острее других и уже
вызывают серьезные социальные последствия, например, деградация земельных и водных ресурсов. Кроме того, по поводу очевидности некоторых проблем существует значительно большей споров и разногласий. Например, неопределенности и вопросов вокруг потепления климата значительно больше,
чем вокруг проблемы сведения лесов. Эти обстоятельства делают справедливым вывод о том, что в ближайшей перспективе наиболее вероятными триггером экополитического насилия будет деградация лесных, земельных и водных
ресурсов. Деградация возобновляемых природных ресурсов и ее социальные
последствия затронут в первую очередь развивающиеся, а не богатые страны.
Связано это с тем, что они не имеют в своем распоряжении тех финансовых,
материальных и интеллектуальных ресурсов, которыми обладают развитые
страны, их социальные и политические институты слабы и расколоты противоречиями. Следовательно, развивающиеся общества имеют меньше возможностей ответить на угрозу разрушения окружающей среды1.
Понятие «экологическая деградация» относится к количественным (истощение) и качественным (загрязнение) изменениям возобновляемых ресурсов.
Оно означает обусловленное человеческой деятельностью нарушение способности таких ресурсов к восстановлению. В основе деградации лесных, земельных и водных ресурсов лежат экономические, демографические и политические
факторы. Экономические факторы включает все те факторы, которые связаны с
созданием и распределением национального дохода, демографические – те, которые связаны с численностью и перемещением населения, а политические –
те, которые связаны с характером и деятельностью политического режима. Ниже мы последовательно рассмотрим способы влияния каждого из этих факторов на деградацию лесов, земли и водных ресурсов.
Сведение лесов представляет собой самую очевидную и распространенную форму воздействия человека на окружающую среду. Начиная с 1990 г.,
1
Gurr T. On the Political Consequences of Scarcity and Economic Decline // International Studies
Quarterly. 1985. Vol. 29. № 1. P. 70-71.
55
лесной покров планеты сокращается каждый год на 7 млн га. Ежегодно в развивающихся странах уничтожается 13 млн га леса, тогда как в индустриальных
странах идет процесс восстановления лесов, достигающий 6 млн га1. Как видно,
уничтожение лесов сегодня – это феномен преимущественно развивающихся
стран. В промышленно развитых странах площадь территорий, занятых лесами,
увеличивается. В основном это происходит за счет заброшенной пахотной земли, которая сама превращается в леса, а также благодаря распространению лесопитомников, где лес выращивают на продажу. По мнению А. де Шербинина и
его коллег такая ситуация сложилась вследствие того, что развитые государства
достигли возмещающего уровня рождаемости (2,1 рождений на одну женщину), урбанизировались и построили сервисные и технологические экономики, а
развивающиеся государства продолжают испытывать быстрый рост населения
и концентрацию рабочей силы в первичном секторе (в сельском хозяйстве и
добывающей промышленности)2. Развитые страны, потерявшие лесной покров
в прошлые столетия, занимаются больше его восстановлением, тогда как в развивающемся мире, особенно в тропиках, лес интенсивно вырубается в различных целях: сельскохозяйственных, промышленных, бытовых и инфраструктурных.
С экономической точки зрения сведение лесов объясняется стремлением
преодолеть бедность и стремлением получить прибыль3. Первое стремление
имеет отношение к экологической маргинализации фермеров, утративших права на ресурсы, а второе – к государственным или частным инвестициям в развитие определенных территорий. Г. Гейст и Э. Ламбин в своих исследованиях
выделяют три экономических фактора, объясняющих уничтожение лесов в
Азии, Африке и Латинской Америке: экспансию сельского хозяйства, расширение инфраструктуры и добычу древесины. Экспансия сельского хозяйства,
1
Brown L.R. Plan B 4.0: Mobilizing to Save Civilization. New York: W.W. Norton & Company,
2009. P. 193.
2
de Sherbinin A. et al. Population and Environment // Annual Review of Environment and Resources. 2007. Vol. 32. № 1. P. 351.
3
Rudel T., Roper J. The Paths to Rain Forest Destruction: Crossnational Patterns of Tropical Deforestation, 1975-90 // World Development. 1997. Vol. 25. № 1. P. 53-65.
56
включающая в себя расширение площади обрабатываемых земель, увеличение
пастбищ для крупного рогатого скота и создание новых сельских поселений,
выступает главным экономическим фактором уничтожения лесов. Она приводила к вырубке лесов в 146 случаях из 152 (96%), изученных Г. Гейстом и Э.
Ламбином1. Экспансия, как правило, инициируется либо в коммерческих целях
крупными фермерскими хозяйствами, либо мелкими собственниками для получения средств существования. Чаще всего она связана с расширением площадей
продовольственных культур, а не с коммерческой деятельностью. Сегодня приблизительно 40% суши Земли занято сельским хозяйством, а 85% подвержено
тому или иному уровню антропогенного влияния. Хотя половина населения
мира проживает в городах, урбанизированные районы занимают менее 3% земной поверхности2. Крупномасштабное изменение земельного покрова, таким
образом, является в значительной степени сельским феноменом, однако многие
из его причин могут быть связаны с потребительскими требованиями разрастающегося в городах среднего класса.
Вторым экономическим фактором уничтожения лесов выступает расширение транспортной инфраструктуры, а именно сети железных и, в особенности, автомобильных дорог. По подсчетам К. Чомица и его коллег, в более чем
20 исследованиях выявлено однозначно позитивное влияние близости дорог на
сведение лесов, т.е. чем ближе участок леса расположен к дорогам, тем с большей вероятностью он будет вырублен3. У Г. Гейста и Э. Ламбина в 64% изученных случаев транспортная инфраструктура способствовала уничтожению
лесов4. Транспортная инфраструктура оказывает двойное воздействие: положительное на социально-экономическое развитие и отрицательное на окружаю 1
Geist H.J., Lambin E.F. What Drives Tropical Deforestation? A Meta-Analysis of Proximate and
Underlying Causes of Deforestation Based on Subnational Case Study Evidence. Louvain-laNeuve: LUCC International Project Office, 2001. P. 24.
2
McGranahan G. et al. Urban Systems // Ecosystems and Human Well-Being: Current State and
Trends / Ed. by R. Hassan, R. Scholes, N. Ash. Washington: Island Press, 2005. P. 795-824.
3
Chomitz K.M. et al. At Loggerheads? Agricultural Expansion, Poverty Reduction, and Environment in the Tropical Forests. Washington: World Bank, 2007. P. 71-77.
4
Geist H.J., Lambin E.F. What Drives Tropical Deforestation? A Meta-Analysis of Proximate and
Underlying Causes of Deforestation Based on Subnational Case Study Evidence. Louvain-laNeuve: LUCC International Project Office, 2001. P. 28.
57
щую среду. Большие расстояния между деревнями и обширные площади пересеченной местности делают дороги одним из главных факторов, определяющих
развитие местных сообществ. Деревни, которые связаны с внешним миром дорогами, имеют целый ряд преимуществ по сравнению с деревнями, которые
имеют лишь доступ к речной системе страны. Дороги содействуют прогрессивным социальным изменениям, обмену идеями, сельскохозяйственными навыками и продуктами. Одновременно дороги способствуют уничтожению лесов.
Во-первых, они стимулируют лесозаготовительную активность. Дороги упрощают транспортировку древесины, а экономические субъекты благодаря им
получают доступ к большему количеству пригодных для заготовки леса районов и могут вывести за единицу времени значительно больше лесоматериалов.
Во-вторых, дороги дают возможность развития экологически вредных отраслей, в частности нефтедобычи. Так, все дороги на северо-востоке Эквадора построены для обслуживания нефтяных компаний. Они обеспечивают доступ к
нефтяным скважинам, и без них транспортировка оборудования и прокладка
нефтепроводов была бы просто невозможной. Однако разработка нефтяных месторождений всегда связана с угрозой для лесных ресурсов1.
Третьим экономическим фактором сведения лесов является добыча древесины. Согласно Г. Гейсту и Э. Ламбину, добыча древесины, как для коммерческих, так и для бытовых целей, сопровождала уничтожение лесов в 102 из
152 случаев (67%)2. Коммерческая добыча древесины, осуществляемая в форме
сплошной или выборочной рубки, преобладает в этой группе над другими причинами обезлесения. Она больше всего распространена в Азии, а именно на западе Самоа, на севере Лаоса и Индии, в нагорных районах Филиппин, а также в
различных частях Вьетнама, Китая, Малайзии, Таиланда и Индонезии. Почти
всегда лесозаготовками там занимаются иностранные компании, а они больше
1
Food and Agriculture Organization of the United Nations (FAO), Association Technique Internationale des Bois Tropicaux (ATIBT). Road Infrastructures in Tropical Forests: Road to Development or Road to Destruction? Rome: FAO, 1999. P. 16.
2
Geist H.J., Lambin E.F. What Drives Tropical Deforestation? A Meta-Analysis of Proximate and
Underlying Causes of Deforestation Based on Subnational Case Study Evidence. Louvain-laNeuve: LUCC International Project Office, 2001. P. 28.
58
заинтересованы в быстром и максимальном получении продуктов переработки
леса, чем в рациональном использовании лесных богатств, которое могло бы
обеспечить их устойчивое восполнение в будущем. Полностью вырубив леса в
какой-либо стране, компании-лесозаготовители, как правило, уходят оттуда,
оставляя за собой «пустыню». Вырубка леса для удовлетворения бытовых потребностей, преимущественно в топливе, носит экстенсивный характер в зоне
африканского Сахеля (район полупустынь к югу от пустыни Сахара) и на Индийском субконтиненте. По мере того как потребности населенных пунктов в
дровах превосходят естественное восполнение ближайших лесов, леса медленно отступают от населенных пунктов, образуя все более широкие «пустые»
круги вокруг них. По мере расширения таких кругов возрастают транспортные
расходы на доставку дров, что стимулирует производство древесного угля, который представляет собой более концентрированный источник энергии с
меньшими расходами на транспортировку.
Среди демографических факторов наиболее очевидное влияние на уничтожение лесов оказывает иммиграция в малонаселенные лесные районы, следствием которой становится резкое повышение плотности населения. Существуют различные мнения по поводу воздействия демографии на сведение лесов в сравнении с другими факторами. Одни исследователи полагают, что демографическая динамика вносит больший вклад в сведение лесов, чем другие
процессы1. Другие же преимущество отдают экономическим факторам2. В любом случае тесная и комплексная связь между уничтожением лесов и динамикой населения признается в подавляющем числе исследований. Рост населения
приводит к сведению лесов различными способами. А. де Шербинин и др. вы-
1
Mather A.S., Needle C.L. The Relationships of Population and Forest Trends // The Geographical
Journal. 2000. Vol. 166. № 1. P. 2-13.
2
Geist H.J., Lambin E.F. What Drives Tropical Deforestation? A Meta-Analysis of Proximate and
Underlying Causes of Deforestation Based on Subnational Case Study Evidence. Louvain-laNeuve: LUCC International Project Office, 2001.
59
деляют три демографические переменные, оказывающие воздействие на этот
процесс: уровень рождаемости, структуру населения и миграцию1.
В большинстве развивающихся стран регионы с самой высокой рождаемостью совпадают с регионами, где более активно расширяются границы сельского хозяйства. Высокая рождаемость и связанный с ней быстрый рост населения непосредственно способствуют конверсии земли в лесных районах. Рождаемость в отдаленных тропических районах поддерживается низким спросом
и предложением противозачаточных средств2. В таких регионах дети составляют некий актив для фермерских семей, которые часто испытывают недостаток в
рабочей силе3. Кроме того, плохое здравоохранение способствуют высокому
уровню детской смертности, стимулируя так называемые «рождения для страховки», которые гарантируют семьям определенное количество детей4. Дети
компенсируют «ненадежность» земли, обеспечивая родителям получение дохода в старости5. Отсутствие возможностей получения образования и трудоустройства для женщин также поддерживает высокую рождаемость6. Положительную корреляцию между рождаемостью и сведением леса подтверждают
многие исследования, посвященные Центральной и Южной Америке.
Возрастной состав семей и стадии жизненного цикла поселений также являются важными факторами конверсии земли. Хотя дети младшего возраста отвлекают трудовые ресурсы от сельского хозяйства, дети старшего возраста способствуют работе на ферме или добыче общественных ресурсов таких как дрова, дичь и вода. Возраст фермерских поселений также помогает объяснить, ко 1
de Sherbinin A. et al. Population and Environment // Annual Review of Environment and Resources. 2007. Vol. 32. № 1. P. 352.
2
Knodel J., Chamratrithirong A., Debavalya N. Thailand’s Reproductive Revolution: Rapid Fertility Decline in a Third-World Setting. Madison: University of Wisconsin Press, 1987.
3
Caldwell J.C., Caldwell P. The Cultural Context of High Fertility in Sub-Saharan Africa // Population and Development Review. 1987. Vol. 13. № 3. P. 409-437.
4
Cain M. Fertility as an Adjustment to Risk // Population and Development Review. 1983. Vol. 9.
№ 4. P. 688-702.
5
Stokes C.S., Schutjer W.A. Access to Land and Fertility in Developing Countries // Rural Development and Human Fertility / Ed. by W.A. Schutjer, С.S. Stokes. New York: Macmillan, 1984. P.
195-215.
6
Singh S., Casterline J.B., Cleland J.G. The Proximate Determinants of Fertility: Sub-National Variations // Population Studies. 1985. Vol. 39. № 1. P. 113-135.
60
гда и где произойдет сведение леса. За только что созданным поседением всегда следует интенсивная вырубка леса, т.к. требуются территории для выращивания культур для собственного потребления. Через некоторое время импульсом к вырубке леса служит переход к ориентированному на рынок производству или решение расширить ферму для разведения домашнего скота. В этих
процессах непременно участвует большое количество детей, достигших возраста, позволяющего им работать на ферме или осуществлять в нее капитальные
инвестиции.
Несмотря на высокий уровень рождаемости сельского населения, миграция остается основным источником роста населения в районах, прилегающих к
лесам. Миграция в эти районы выступает ключевым пунктом в каузальной цепи
обезлесения. В ближайшем будущем миграция будет по-прежнему оставаться
главным движущим механизмом конверсии лесов, поскольку, чем больше
укрепляются фермерские хозяйства, тем больше своих молодых членов они
направляют в качестве мигрантов на новые земли1.
Во всех случаях демографические переменные оказывают свое влияние
совместно с другими факторами. Например, важную роль могут играть культурные предпочтения. Центральноамериканские фермеры считают скот статусным символом и поэтому стремятся к увеличению его количества, что приводит
к вырубке лесов для расширения пастбищ2. Промежуточные переменные помогают объяснить непостоянство динамики отношений между населением и уничтожением лесов. Литература, посвященная Латинской Америке, дает много
примеров, когда уничтожение лесов продолжается при сокращении населения.
В Эквадоре лесной полог бассейна Амазонки быстро истощается, хотя общая
численность сельского населения уменьшается из-за снижения уровня рождае-
1
Barbieri A.F., Carr D.L. Gender-Specific Out-Migration, Deforestation and Urbanization in the
Ecuadorian Amazon // Global and Planetary Change. 2005. Vol. 47. № 2-4. P. 108.
2
Carr D. A Tale of Two Roads: Land Tenure, Poverty, and Politics on the Guatemalan Frontier //
Geoforum. 2006. Vol. 37. № 1. P. 94.
61
мости и урбанизации1. В некоторых частях бразильской Амазонки конверсия
лесов в большей мере задается экзогенными факторами, такими как глобальный
спрос на сою. При этом благодаря все большей механизации сельского хозяйства, численность сельского населения в этих регионах сокращается2. Данные
отклонения нельзя понять без промежуточных переменных и учета других факторов, воздействующих на процесс сведения лесов.
Политические факторы сведения лесов включают в себя действия режима
– инфраструктурные проекты и экономическое развитие, связанные с расселением, решением насущных транспортных проблем и выделением субсидий.
Правила землепользования и политические проблемы (коррупция или плохое
управление в лесном секторе) также важные движущие силы процесса уничтожения лесов. Г. Гейст и Э. Ламбин среди политических факторов уничтожения
лесов, которые они называют институциональными, выделяют формальную политику, неформальную политику и правовой режим относительно собственности. Также они различают такие факторы как политику, непосредственно касающуюся использования земли, политику, оказывающую побочные явления на
сведения леса, и политическую среду3. Мы же, рассматривая влияние режима
на уничтожение лесов, будем ориентироваться на такие понятия как производственная активность государства, экстрактивная, дистрибутивная и регулятивная политика.
Производственная активность государства – это его участие в экономической жизни, превращение его в производителя определенных товаров и услуг.
Государство может владеть крупными фермерскими хозяйствами, сельскохозяйственными плантациями или агропредприятиями, функционирование которых приводит к уничтожению лесов. Государство может непосредственно за 1
Pan W.K. et al. Farm-Level Models of Spatial Patterns of Land Use and Land Cover Dynamics in
the Ecuadorian Amazon // Agriculture, Ecosystems and Environment. 2004. Vol. 101. № 2-3. P.
117-134.
2
Hecht S.B. Soybeans, Development and Conservation on the Amazon Frontier // Development
and Change. 2005. Vol. 36. № 2. P. 375-404.
3
Geist H.J., Lambin E.F. What Drives Tropical Deforestation? A Meta-Analysis of Proximate and
Underlying Causes of Deforestation Based on Subnational Case Study Evidence. Louvain-laNeuve: LUCC International Project Office, 2001. P. 11-13.
62
ниматься лесозаготовкой. Данные показывают, что коммерческая добыча древесины, управляемая государством, выступает практически в два раза чаще
причиной уничтожения лесов, чем таковая, осуществляемая частными компаниями1.
Экстрактивная политика – это введение налогов, способствующих уничтожению лесов. Государство может обложить компанию повышенными налогами, оставляя ей мало средств на восстановление лесов, которое она в противном случае могла бы провести. Дистрибутивная политика включает в себя отсутствие финансирования мероприятий по защите и восстановлению лесов или
их финансирование «по остаточному признаку», а также финансирование проектов, которые негативно сказываются на лесах (развитие транспортной инфраструктуры, строительство военных объектов, программы по заселению территорий и др.). Регулятивная политика предполагает принятие законов, способствующих вырубке леса, исполнение которых обеспечивается принудительными способами. Например, государство может ввести запрет на экспорт леса. На
первый взгляд, такое решение защищает леса той или иной страны. Однако в
реальности это приводит к снижению внутренних цен на лесоматериалы. Низкие же цены всегда ассоциируются с расточительной практикой лесозаготовки,
результатом которой становится большее сведение леса2.
Помимо этого на сведение лесов негативно сказывается отсутствие или
ослабление государственных институтов. Обычным делом в этом случае становятся коррупция, перераспределение собственности, захват земельных участков
и появление неподконтрольных правительству территорий. Защита лесных ресурсов уходит на последний план. Примерами могут быть оккупация и последующая революция на индонезийском острове Ява с 1942 по 1970-е гг.; семнадцатилетняя гражданская война в Мозамбике (завершившаяся в 1994 г.), которая инициировала перемещение беженцев в соседнее Малави, усилив процесс
1
Geist H.J., Lambin E.F. What Drives Tropical Deforestation? A Meta-Analysis of Proximate and
Underlying Causes of Deforestation Based on Subnational Case Study Evidence. - Louvain-laNeuve: LUCC International Project Office, 2001. - P. 29.
2
Wibowo D.H., Byron R.N. Deforestation Mechanisms: A Survey // International Journal of Social
Economics. - 1999. - Vol. 26. - № 1/2/3. - P. 458.
63
уничтожения лесов на юге этой страны; вырубка и сжигание лесов в ходе войны во Вьетнаме; восстание сапатистов, приведшее к нарушению всех разумных
правил лесопользования на юге Мексики; периоды беззакония, последовавшие
за революцией в Китае в 1949 г., и время Культурной революции, когда государство и частные лица занимались незаконной заготовкой и продажей древесины в крупном масштабе.
Экологическая деградация предполагает и истощение земельных ресурсов. Деградация земли – это постепенный процесс, в ходе которого почва теряет свои питательные и органические вещества. Вызываемая человеческой деятельностью и природными факторами, она негативно сказывается на объеме
доступных человеку средств существования. Процессы деградации земли и
опустынивания – не новые явления. Сегодня имеются свидетельства деградации земли на ранних исторических этапах, например, в районе озера Пацкуаро
в Мексике1. В крахе древней цивилизации майя (Центральная Америка) и Сардиса (Турция) значительную роль сыграло чрезмерное использование земельных ресурсов2. В 1930-х гг. Соединенные Штаты столкнулись с продолжительной засухой на Среднем Западе, которая привела к локализованному экономическому краху, потерям заложенной фермерской недвижимости и перемещению населения. Однако только в последнее время процессы деградации земли
стали пользоваться вниманием политиков на региональном и глобальном уровнях.
Деградация может произойти в любом месте, однако чаще всего она
встречается в горных районах и районах, характеризующихся натуральным
сельским хозяйством. Больших масштабов она достигает в тех регионах мира,
где практикуется непрерывное возделывание культур и низкозатратное сельское хозяйство. К ним относятся регионы, где преобладает натуральное хозяйство: большая часть Восточной, Юго-Восточной и Южной Азии, Африка
1
Bunney S. Prehistoric Farming Caused «Devastating» Soil Erosion // New Scientist. 1990. Vol.
125. № 1705. P. 20.
2
Olson G.W. Archaeology: Lessons on Future Soil Use // Journal of Soil and Water Conservation.
1981. Vol. 36. № 5. P. 261-264.
64
южнее Сахары и некоторые части Латинской Америки. Физической деградации
земли подвержены и горные районы, хотя инвестиции в террасирование снижают ее степень. При этом необходимо отметить, что деградация земли не
ограничивается развивающимся миром. Она оказывает воздействие на американский Средний Запад, где ежегодно тысячи тонн верхнего слоя почвы переносятся рекой Миссисипи в Мексиканский залив1.
Деградация земли в засушливых районах больше известна как опустынивание. Засушливые районы – это районы, где соотношение осадков к суммарному испарению составляет 0,65 или меньше. Подавляющее большинство засушливых районов – это пастбища (88%), и только 12% их земель занято под
возделывание сельскохозяйственных культур2. Сбор дров, имеющий место в
этих районах, приводит к уменьшению лесного покрова и, следовательно, делает землю беззащитной перед эрозией. Засоление почвы и гибель растений также
могут быть проблемами в орошаемых засушливых районах. Первое происходит
там, где наблюдается недостаточный сток – соли, содержащиеся в воде для
орошения, остаются в почве и повышают ее концентрацию. Второе происходит
из-за повышения уровня грунтовых вод. Корни растений постоянно находятся в
воде, что приводит к их гибели.
Существует три основных процесса деградации земли: физический, химический и биологический. При первом нарушается структура почвы, что ведет
к понижению инфильтрации, увеличению дождевых стоков и усилению водной
и ветровой эрозии. При втором происходит засоление, осолонцевание, выщелачивание и окисление почвы. При последнем процессе наблюдается ухудшение
и сокращение гумуса, сокращение биоразнообразия почвы. Общими результатами всех этих процессов являются сокращение производительности биомассы,
загрязнение и эвтрофикация водоемов, ухудшение качества воздуха пылевыми
1
Anderson M., Magleby R. Agricultural Resources and Environmental Indicators, 1996-97. Washington: USDA, 1997. P. 116.
2
United Nations Environment Programme (UNEP). World Atlas of Desertification. London: Edward Arnold, 1992. P. 10.
65
частицами, выброс в атмосферу углерода, оксида азота и других парниковых
газов.
Как и в случае с уничтожением лесов деградация земли и опустынивание
объясняются демографическими, экономическими и политическими факторами. К основным факторам деградации земли и опустынивания относятся миграция и рост численности населения (демографические факторы). Когда беженцы перемещаются в новые экологические зоны, они могут привести с собой
практики, которые будут не адоптированы к местным климатическим условиям. Или они могут переселиться в таком количестве, которое будет угрожать
новой среде. Подобное может произойти и тогда, когда люди, относящиеся к
кочевым народам, переходят к постоянному проживанию в определенном месте, что наблюдается в некоторых частях Центральной Америки и Сахеля1.
Однако более сильным фактором деградации земли выступает рост численности населения. Рост населения требует все больше пищи. Сельскохозяйственным производителям приходится обрабатывать неплодородные земли.
Они занимают под пашню засушливые территории и крутые склоны, которые
очень уязвимы в экологическом плане. Потери верхнего слоя почвы начинают
превышать объемы образующейся почвы. С такой проблемой сталкиваются
государства в восточной Африке. В Кении, например, численность населения
выросла с 6 млн человек в 1950 г. до 31 млн в настоящее время. В результате
местные поля и пастбища используются слишком интенсивно, что ведет к невозможности их восстановления2.
Негативное воздействие роста населения на деградацию земли усугубляется в условиях бедности (экономические факторы). Рост бедности и численности населения формируют собой так называемый «порочный круг». Бедность
ведет к высокому уровню рождаемости, т.к. на фермах требуется больше рабочей силы, семьи пытаются компенсировать высокий уровень детской смертно 1
de Sherbinin A. A CIESIN Thematic Guide to Land-Use and Land-Cover Change (LUCC). Palisades: CIESIN, 2002. P. 23.
2
Браун Л. Экоэкономика: Как создать экономику, оберегающую планету. М.: Весь мир,
2003. С. 99, 104.
66
сти, а женщины оказываются в рядах низкостатусных групп. Высокая рождаемость способствует росту населения, что повышает спрос на продовольствие и
ограниченные ресурсы. Сокращение количества доступных ресурсов на душу
населения усиливает бедность по причине потери почвой своего плодородия,
сокращения урожаев и слабому оздоровлению окружающей среды. Бедность, в
свою очередь, способствует деградации земли, так как она поощряет краткосрочную эксплуатацию и лишает фермеров возможностей приобрести дорогостоящие удобрения и технологии. Результатом этих усиливающих связей является то, что при отсутствии вмешательства круг будет продолжать существовать, а плодородие почвы будет сокращаться до того момента, пока земля не
станет непригодной для засевания и выпаса скота1.
Как видно из приведенного выше описания, «порочный круг» запускается
решением бедных семей обзавестись большим количеством детей. Почему так
происходит? Ответ заключается в том, что бедные крестьянские хозяйства
нуждаются в дополнительной рабочей силе для освоения новых земель. Дети
упрощают преобразование ресурсов, находящихся в открытом доступе, в богатство семьи, «экстернализируя» издержки высокой рождаемости. При этом
большое количество детей не только увеличивает богатство семьи, но и защищает ее от рисков, связанных с возможным истощением земельных ресурсов2.
Ю. Паскуал и Э. Барбье обнаружили, что ответом на увеличение плотности
населения бедных семей была экстенсификация и сокращение периодов нахож-
1
de Sherbinin A. et al. Population and Environment // Annual Review of Environment and Resources. 2007. Vol. 32. № 1. P. 353-354.
2
Panayotou T. The Population, Environment, and Development Nexus // Population and Development: Old Debates, New Conclusions / Ed. by R. Cassen. New Brunswick: Transaction Publishers,
1994. P. 148-180; Dasgupta P. Population and Resources: An Exploration of Reproductive and Environmental Externalities // Population and Development Review. 2000. Vol. 26. № 4. P. 643-689;
Dasgupta P. Population, Poverty, and the Local Environment // Scientific American. 1995. Vol.
272. № 2. P. 40-45; Bilsborrow R., Okoth-Ogendo H.W.O. Population-Driven Changes in LandUse in Developing Countries // Ambio: A Journal of the Human Environment. 1992. Vol. 21. № 1.
P. 37-45.
67
дения земли под паром, тогда как члены более состоятельных семей искали работу за рамками крестьянского хозяйства1.
Традиционно в каузальном механизме деградации земельных ресурсов
уделяется недостаточно внимания деятельности режима (политические факторы), хотя его роль в этом может быть довольно значительной. Режим может
разрабатывать и проводить в жизнь различные программы по переселению людей, предоставляя сильные стимулы к изменению места жительства. Зачастую
политика государства приводит к войнам и порождает внутренние конфликты,
которые, как показывает история, неразрывно связаны с огромными потоками
беженцев. Миграция же, как мы отмечали выше, служит одной из причин деградации земли, когда люди перемещаются в районы с хрупкой экосистемой.
Режим, занимаясь извлечением, распределением и регулированием, может поощрять экологически неустойчивые практики (например, чрезмерное поголовье
скота или орошение соленой водой), субсидируя или предоставляя налоговые
льготы экономическим субъектам, которые ими пользуются, может сознательно
не вводить запреты и ограничения на деятельность, ведущую к деградации земли (например, развитие инфраструктуры).
Все три группы факторов способствуют деградации земли через интенсивное возделывание сельскохозяйственных культур и увеличение поголовья
скота, особенно в так называемых «ограниченных экосистемах», в которых
хрупкость среды связана с периодическими засухами, малоплодородными почвами и крутыми склонами2. Деградация земли является следствием возделывания культур, при котором работы по защите почв не проводятся или проводятся
в недостаточном объеме. Защита почвы предполагает применение органических и химических удобрений, террасирование склонов, создание насыпей или
контурную вспашку и парование, т.е. периодический вывод земли из сельскохозяйственного производства. Возделывание культур без этих практик приво 1
Pascual U., Barbier E. Deprived Land-Use Intensification in Shifting Cultivation: The Population
Pressure Hypothesis Revisited // Agricultural Economics. 2006. Vol. 34. № 2. P. 155-165.
2
Agbo V. et al. Population-Environment in a Constrained Ecosystem in Northern Benin // Population-Environment Dynamics: Ideas and Observations / Ed. by G. Ness, W. Drake, S. Brechin. Ann
Arbor: University of Michigan Press, 1993. P. 283-300.
68
дит к тому, что земля начинает терять ключевые питательные (например, минералы, такие как азот, фосфат и калий) и органические вещества. Пастбища, с
другой стороны, деградируют в результате чрезмерного выпаса скота, то есть
когда его плотность превосходить продуктивные возможности земли. Скот воздействует на структуру почвы и на растительный покров травянистых растений. Уничтожение растительного покрова оставляет почву без защиты от ветров и дождей, вызывая эрозийные процессы. Лесозаготовка и развитие инфраструктуры также могут играть важную роль. Последнее включает в себя рост
населенных пунктов, увеличение дорожной сети и ирригационных объектов,
таких как каналов, скважин и водопоев. Все указанные выше факторы служат
причиной ветровой и водной эрозии.
Ветровая эрозия, заключающаяся в выдувании и развеивании почв под
действием ветра, часто является следствием чрезмерного выпаса скота. В мире
около 200 млн человек живут за счет выращивания крупного рогатого скота,
овец и коз. Экономика многих стран очень сильно зависит от скотоводства, дающего гражданам этих стран и пищу, и работу. При таких обстоятельствах противодействовать чрезмерному стравливанию пастбищ очень трудно, и поэтому
к настоящему моменту половина всех пастбищ планеты уже пришла в упадок.
Данная проблема отчетливо видна в Африке, на Ближнем Востоке, в Центральной Азии, на северо-западе Китая, где рост поголовья скота следует за ростом
численности населения. В 1950 г. в Африке было 227 млн человек и 273 млн
голов домашнего скота. К 2007 г. на 965 млн человек там приходилось 824 млн
голов домашнего скота1. Потребности растущего поголовья скота превышают
допустимую нагрузку на природные пастбища, которые в результате превращаются в пустыню.
Иран, в котором проживает 77 млн человек2, может служить примером
ухудшения качества земли вследствие чрезмерного выпаса скота. В этой стране
1
Brown L.R. Plan B 4.0: Mobilizing to Save Civilization. New York: W.W. Norton & Company,
2009. P. 35-36.
2
United Nations (UN). World Population Prospects: The 2012 Revision: Highlights and Advance
Tables. New York: UN, 2013. P. 53.
69
в 2008 г. насчитывалось 7,6 млн голов крупного рогатого скота и 79,1 млн овец
и коз, являющихся источником шерсти для легендарных ковровых предприятий1. Из-за чрезмерного поголовья скота в Иране происходит ухудшение качества пастбищ. Когда пастбища «работают» на пределе и даже за пределами
своих природных возможностей, они оказываются не в состоянии обеспечивать
кормом существующее поголовье скота, что может породить продовольственную проблему. С теми же сложными проблемами сталкивается и Китай. После
экономических реформ 1978 г., переложивших ответственность за ведение
сельского хозяйства с крупных государственных организаций на семьи фермеров, преимущественно в северных и западных провинциях страны сильно выросло поголовье крупного рогатого скота, овец и коз2. В Китае сегодня около 92
млн голов крупного рогатого скота, 129 млн овец и 152 млн коз3. Животные
уничтожают защитную растительность земли, после чего ветер разносит частицы почвы, превращая ранее плодородные пастбища в пустыни.
Водная эрозия также наносит тяжелый урон почвам. Водная эрозия представляет собой процесс разрушения почв талыми, дождевыми и текучими водами. Эфиопия, горная страна с весьма подверженными эрозии почвами, теряет
около 2 млрд т пахотного слоя в год, которые вымываются сильными дождями4. Это одна из причин того, что Эфиопия постоянно находится на грани голода и не способна сделать запасы зерна, необходимые для обеспечения продовольственной безопасности.
В большинстве случаев водная эрозия возникает в результате уничтожения лесных массивов. Вырубка лесов ускоряет возвращение воды к океану,
экологическим последствием чего становятся катастрофические наводнения,
1
Food and Agriculture Organization of the United Nations (FAO). FAO Statistical Databases
(FAOSTAT). URL: http://faostat.fao.org/site/573/default.aspx#ancor (дата обращения:
24.09.2012).
2
Brown L.R. Plan B 4.0: Mobilizing to Save Civilization. New York: W.W. Norton & Company,
2009. P. 36-37.
3
Food and Agriculture Organization of the United Nations (FAO). FAO Statistical Databases
(FAOSTAT). URL: http://faostat.fao.org/site/573/default.aspx#ancor (дата обращения:
24.09.2012).
4
Brown L.R. Plan B 4.0: Mobilizing to Save Civilization. New York: W.W. Norton & Company,
2009. P. 35.
70
вымывающие плодородный слой почвы. Леса также защищают землю от негативных последствий сильных дождей. Нигерия, страна с самым многочисленным населением в Африке, страдает от глубоких оврагов, образующихся в результате ливней1. Сельское хозяйство лишается ценной пахотной земли, что ведет к серьезной нехватке продовольствия.
Третьей составляющей понятия «экологическая деградация» выступает
деградация водных ресурсов. Вода и ее круговорот неразрывно связаны с жизненными процессами. Она выступает основой биохимии живых организмов,
связывает и поддерживает экосистемы, заставляет расти растения, служит средой обитания многих видов и средством перемещения питательных и загрязняющих веществ в глобальных биохимических циклах. Выбор места для любого
вида населенного пункта зависит, как правило, от наличия воды. Если посмотреть на карты, то можно обнаружить, что распространение населения на планете связано с объемом дождевых стоков. Меньшая плотность населения наблюдается в засушливых и чрезмерно богатых областях, таких как бассейны Амазонки и Конго. Если в первых развитие сельского хозяйства ограничивается недостатком воды, то в последних количество осадков, превышающее 2000 мм в
год, делает их из-за выщелачивания и окисления почвы непригодными для
сельского хозяйства и благоприятствует распространению болезней среди людей и животных.
Среди главных причин деградации водных ресурсов сегодня рассматривается рост численности населения (демографический фактор) и повышение
благосостояния людей (экономический фактор). Во многих исследованиях была
установлена очевидная связь между динамикой населения и использованием
воды для сельскохозяйственных, промышленных и бытовых нужд, а также загрязнением водоемов. Так, в исследовании танзанийского региона Мванза было
обнаружено, что доступный объем стока сильно различается по всему этому
относительно небольшому району, и что он тесно связан с плотностью населе 1
Браун Л. Экоэкономика: Как создать экономику, оберегающую планету. М.: Весь мир,
2003. С. 91, 103.
71
ния1. Рост численности населения сказывается не только на сокращении ее доступных объемов, но и на ее качестве. При этом влияние социальных факторов
на качество водных ресурсов проявляется сильнее, чем их влияние на качество
лесных и земельных ресурсов. Бразильские ученые изучили водные ресурсы в
бассейнах рек Пиракикаба и Капивари в районе Кампинаса. Кампинас – это четырнадцатый по размеру город в Бразилии, один из трех крупнейших индустриальных центров, а также центр важного сельскохозяйственного региона.
Кампинас отличается высокими, хотя и снижающимися, средними ежегодными
темпами прироста населения в 1970-2000 гг.: 6,5% (1970-1980), 3,5% (19801991) и 2,5% (1991-2000). Авторы установили, что рост города и модели распределения населения в течение этих трех десятилетий обострили проблемы
качества воды, поскольку скорость роста приводит к тому, что система водоснабжения и канализации не может больше поддерживать такое количество
жителей. К середине 1995 г. только 5% сточных вод очищалось до того, как они
возвращались в реки. Система водоснабжения оказалась не способной справиться с таким приростом населения, так как водохранилищ и грунтовых вод
было недостаточно, и в середине 1990-х гг. ситуация достигла критического
уровня. В ответ государство приняло некоторые институциональные меры, такие как введение платы за отвод воды и ограничений на развитие жилых кварталов, а также некоторые технические меры, в частности организовало дополнительную обработку сточных вод2.
Дополнительного количества воды требует и растущее благосостояние.
Его повышение увеличивает потребление говядины, свинины, птицы, молочных и злаковых продуктов. Если, например, зерна для скотоводства используется в четыре раза больше, то и воды в расчете на одного человека также требуется вчетверо больше. Глобальный доход на душу населения, как ожидается,
удвоится между 2002 и 2030 гг. Больший рост произойдет в развивающихся
1
Zaba B., Madulu N. A Drop to Drink? Population and Water Resources: Illustrations from Northern Tanzania // Water and Population Dynamics: Case Studies and Policy Implications / Ed. by A.
de Sherbinin, V. Dompka. Washington: AAAS, 1998. P. 49-86.
2
de Sherbinin A. et al. Population and Environment // Annual Review of Environment and Resources. 2007. Vol. 32. № 1. P. 357-358.
72
странах. Доход на душу населения в развивающихся странах в период с 2002 по
2030 гг. будет ежегодно увеличиваться на 2,2%, тогда как в развитых странах
он будет ежегодно возрастать приблизительно на 1,5%1. Растущие доходы изменяют модели потребления, влияя на рацион питания и количество приобретаемых потребительских товаров. Например, следствием повышения покупательной способности выступает рост потребления мяса, особенно среди групп с
низкими и средними доходами. С 1961 по 2002 гг. средний уровень потребления мяса в мире на душу населения возрос на 87%, с 21,2 до 39,7 кг. Как ожидается, с 2002 по 2030 гг. потребление мяса повыситься на 44% на Ближнем Востоке и в Северной Африке, на 36% в Восточной Азии и на 28% в Латинской
Америке и в Карибском регионе. Южная Азия, в которой сегодня самый низкий
уровень потребления мяса на человека, удвоит его к 2030 г. Уровень потребления мяса в мире возрастет на 14% к 2030 г., достигнув 45,3 кг на человека. Учитывая рост населения, потребление мяса в мире может вырасти на 53%2. Расширение животноводческой отрасли как неизбежное следствие растущего
спроса на мясо приводит к загрязнению водоемов питательными веществами.
Например, только 20% азота, используемого в свиноводстве, потребляется
людьми, оставшаяся же часть оседает в окружающей среде3. С другой стороны,
в одном из исследований бассейна реки Миссисипи было установлено, что если
перейти от выращивания корма для производства мяса к выращиванию зерновых культур, то объем выбрасываемых в Мексиканский залив нитратов может
сократиться на 50%4.
1
Dargay J., Gately D., Sommer M. Vehicle Ownership and Income Growth, Worldwide: 19602030 // The Energy Journal. 2007. Vol. 28. № 4. P. 143-171.
2
Food and Agriculture Organization of the United Nations (FAO). World Agriculture: Towards
2015/2030. Summary Report. Rome: FAO, 2002. P. 10, 58-63, 89-92; Food and Agriculture Organization of the United Nations (FAO). FAOSTAT. Consumption Data for Livestock and Fish Primary Equivalents. URL: http://faostat.fao.org/ (дата обращения: 01.11.2012).
3
United Nations Environment Program (UNEP) and Woods Hole Research Center (WHRC). Reactive Nitrogen in the Environment: Too Much or Too Little of a Good Thing. Paris: UNEP, 2007. P.
13.
4
Donner S.D. Surf or Turf: A Shift from Feed to Food Cultivation Could Reduce Nutrient Flux to
the Gulf of Mexico // Global Environmental Change. 2007. Vol. 17. № 1. P. 105-113.
73
Можно выделить три экономических фактора, способствующих загрязнению водных ресурсов: развитие промышленности, развитие сельского хозяйства и, также как в случае истощения, повышение общего благосостояния.
Практически любое промышленное предприятие в той или иной степени представляет угрозу для водных ресурсов. Некоторые промышленные предприятия
отличаются повышенным уровнем загрязнения. К ним относятся целлюлознобумажные предприятия, пищевые и мясные комбинаты. Все же промышленность не самый опасный источник загрязнения. Промышленные предприятия
считаются «точечными источниками» загрязнения, поскольку они избавляются
от сточных вод через одну трубу или какой-либо обособленный канал. Создаваемое ими загрязнение проще контролировать. Во многих странах, прежде всего
развитых, существуют эффективные системы экологического контроля над их
деятельностью.
Развитие сельского хозяйства связано с использованием больших объемов удобрений. С 1960 по 1990 гг. использование синтетических азотных удобрений возросло более чем в семь раз, а фосфорных – более чем в три раза. Зачастую химические удобрения применяются в таких объемах, которые превосходят потребности сельскохозяйственных культур. Лишние питательные вещества попадают через поверхностные стоки в водоемы, через испарение в атмосферу, проникают через почву в грунтовые воды. В среднем в водоемы через
поверхностные стоки и в грунтовые воды через почву попадает около 20%
азотных удобрений1. Синтетические азотные удобрения и минеральные удобрения, распространяемые на полях, подвергаются также испарению. В ходе испарения азот в форме аммиака переходит в атмосферу. В среднем около 40%
азота, применяемого для выращивания различных культур, может уходить в
атмосферу через испарение2. Часть испаренного аммиака осаждается в реках.
1
Howarth R., Ramakrishna K. Nutrient Management // Ecosystems and Human Well-being: Policy
Responses, Volume 3 / Ed. by K. Chopra et al. Washington: Island Press, 2005. P. 303.
2
Howarth R., Ramakrishna K. Nutrient Management // Ecosystems and Human Well-being: Policy
Responses, Volume 3 / Ed. by K. Chopra et al. Washington: Island Press, 2005. P. 303.
74
Развитие сельского хозяйства предполагает рост поголовья стока. Получаемые в результате животноводческой деятельности минеральные удобрения
распространяются на полях, собираются в местах откорма скота или сбрасываются в специальные отстойные бассейны. Не всегда объемы и время поступления минеральных удобрений на поля связаны с потребностями сельскохозяйственных культур. Это ведет к несвоевременному и чрезмерному использованию минеральных удобрений, увеличению поступления питательных веществ в
реки и грунтовые воды. В Китае производство мяса выросло с 1992 по 2010 гг.
на 122%1, однако лишь незначительное количество животноводческих предприятий располагает системой контроля над загрязнением окружающей среды.
В Румынии одно свиноводческое предприятие работает в среднем с 1 млн голов
и выбрасывает столько сточных вод, сколько пятимиллионный город2.
Свою лепту в загрязнение воды вносят аквахозяйства. Ежегодное производство в аквахозяйствах выросло на 72%, с 32,4 млн т в 2000 г. до 55,7 млн т в
2009 г. Сегодня около 32% такого производства сконцентрировано в морской
среде, остальная часть – в пресных озерах, реках и искусственных водоемах3.
Морская рыба и креветки выращиваются в огороженных бухтах. Эти фермы
являются источником большого количество азота и фосфора (оставшийся корм
и другие органические отходы). При неправильном управлении аквахозяйственные предприятия оказывают негативное влияние на водные экосистемы,
так как отходы поступают непосредственно в окружающие воды. При производстве одной тонны рыбы образуется от 42 до 66 кг азотных отходов и от 7,2
до 10,5 кг фосфорных отходов4.
1
Food and Agriculture Organization of the United Nations (FAO). FAOSTAT. URL:
http://faostat3.fao.org/home/index.html#VISUALIZE (дата обращения: 04.07.2012).
2
Mee L. Reviving Dead Zones // Scientific American. 2006. Vol. 295. № 5. P. 83.
3
Food and Agriculture Organization of the United Nations (FAO). FAO Yearbook: Fishery and
Aquaculture Statistics. Rome: FAO, 2011. P. 23.
4
Strain P.M., Hargrave B.T. Salmon Aquaculture, Nutrient Fluxes and Ecosystem Processes in
Southwestern New Brunswick // The Handbook of Environmental Chemistry. Environmental Effects of Marine Finfish Aquaculture. Volume 5: Water Pollution / Ed. by B.T. Hargrave, 2005. New
York: Springer, 2005. P. 29-57.
75
Повышение благосостояние – это прежде всего рост числа автомобилей и
угольных электростанций. Именно автомобили и угольные электростанции являются главными источниками оксида азота. Весомая доля азотного загрязнения водных ресурсов объясняется сжиганием ископаемого топлива. При сжигании ископаемого топлива в атмосферу выделяется оксид азота. После он возвращается на землю и в воду с дождем или снегом (мокрое осаждение), или
может поступать напрямую через воздух в ходе процесса, называемого сухим
осаждением. В Балтийское море 25% азота поступает из атмосферы, где он
накапливается преимущественно за счет сжигания ископаемого топлива1. Подобным образом в бухте Чесапик атмосферные осаждения составляют 30% всего поступления азота. В некоторых районах, таких как американская северная
часть Атлантического океана, атмосферное осаждение азота превосходит его
поступление через реки2.
Повышение благосостояния влечет за собой рост городов и, следовательно, увеличение объемов сточных вод. Значимость этого источника загрязнения
варьируется от страны к стране. В Соединенных Штатах 12% азота поступает в
водоемы и реки через сточные воды, в Западной Европе – 25%, в Китае – 33%, в
Южной Корее – 68%3. Эти различия объясняются главным образом тем, какой
объем сточных вод очищается. В развивающихся странах менее 35% городов
имеют ту или иную систему очистки4. Даже там, где имеются системы очистки,
большая их часть ориентирована на устранение твердых частиц, а не питательных веществ. В развитых странах домохозяйства, если они не связаны с муниципальным очистительным предприятием, часто используют локальные септические системы. Эти системы очищают отходы, пропуская их через почву. Азот
1
Helsinki Commission. Airborne Nitrogen Loads to the Baltic Sea. Helsinki: Helsinki Commission,
2005. P. 6.
2
Spokes L.J., Jickells T.D. Is the Atmosphere Really an Important Source of Reactive Nitrogen to
Coastal Waters? // Continental Shelf Research. 2005. Vol. 25. № 16. P. 2022-2035.
3
Howarth R., Ramakrishna K. Nutrient Management // Ecosystems and Human Well-being: Policy
Responses, Volume 3 / Ed. by K. Chopra et al. Washington: Island Press, 2005. P. 300.
4
United Nations Environment Program (UNEP) and Woods Hole Research Center (WHRC). Reactive Nitrogen in the Environment: Too Much or Too Little of a Good Thing. Paris: UNEP, 2007. P.
13.
76
задерживается в почве, большая часть которого затем поступает в грунтовые
воды или близлежащие водоемы.
Деградации водных ресурсов способствуют и политические факторы. Режим может допустить применение технологически устаревших ирригационных
систем и установить нерыночную цену на водные ресурсы, снижая эффективность их использования. Он может выделять государственные субсидии на
электроэнергию для фермеров, которые будут активно использовать насосы для
откачки грунтовых вод в ирригационных целях. Политика режима сказывается
как на пересыхании рек, так и на понижении уровня грунтовых вод.
Некоторые из наиболее значимых рек мира сегодня либо пересыхают в
какое-то время года, не доходя до моря, либо доходят до моря, но доносят туда
слишком мало воды. В 1972 г. река Хуанхэ в Китае в течение 15 дней не доходила до моря. До 1985 г. река пересыхала лишь изредка, но затем это стало
происходить каждый год. В засушливый 1997 г. Хуанхэ не соединялась с морем
на протяжении 226 дней. Фактически значительную часть этого года она не доходила даже до провинции Шаньдун – последней из восьми провинций, через
которые она протекает на своем пути к морю. Провинция Шаньдун производит
пятую часть урожая кукурузы и седьмую часть урожая пшеницы и поэтому
очень важна для сельского хозяйства Китая1.
Поскольку все больше воды Хуанхэ потребляет промышленность и городское хозяйство в верхнем ее течении, все меньше воды остается в нижнем
течении. Китайские власти позволяют бедствующим верхним провинциям отводить воду из реки, чтобы поддержать их развитие, но делать это приходиться
за счет сельского хозяйства тех районов, которые расположены в нижних частях бассейна. Увеличение отвода воды в верховьях Хуанхэ может привести к
тому, что однажды река вовсе перестанет доходить до провинции Шаньдун,
лишив ее примерно половины воды для орошения. В результате Китай ожидает
перспектива импортирования огромного количества зерна и рост зависимости
1
Brown L.R., Halweil B. China’s Water Shortage Could Shake World Food Security // World
Watch. 1998. Vol. 11. № 4. P. 11.
77
от американского зерна, что является причиной серьезного беспокойства для
политических лидеров этой страны1. Из этого примера видно, что регулятивная
политика, направленная на развитие отдельных регионов, может приводить к
острому дефициту воды в других регионах.
Вместе с пересыханием рек планеты повсюду снижается и уровень грунтовых вод, поскольку выкачивание воды опережает пополнение водоносных
слоев. Чрезмерное откачивание подземных вод – новый феномен, появившийся
в последние полстолетия. После того, как были созданы мощные дизельные и
электрические насосы, у людей появилась возможность выкачивать воду из водоносных слоев быстрее, чем она в них поступает за счет выпадения осадков.
При дефиците воды люди переходят от использования поверхностных источников к использованию подземных. Через определенное время начинается бурение скважин на большую глубину. Когда и это не помогает решить проблемы,
происходит сокращение урожаев зерновых и страна обращается к их импорту.
На дефиците грунтовой воды также сказывается регулятивная политика государства.
Наиболее значительное понижение уровня грунтовых вод и сокращение
доли орошаемого сельского хозяйства произошло в богатой нефтью Саудовской Аравии. После арабского нефтяного экспортного эмбарго 1970-х гг. страна
оказалась перед возможностью ответного зернового эмбарго. Чтобы самостоятельно обеспечить себя зерном, правительством была разработана и реализована программа государственной поддержки орошаемого сельского хозяйства,
основанная преимущественно на откачивании воды из глубоких водоносных
слоев. Более 20 лет Саудовская Аравия самостоятельно обеспечивала свои потребности в пшенице, однако в начале 2008 г. было объявлено, что в связи с истощением водоносных слоев посевы пшеницы будут постепенно сокращаться
до 2016 г., когда ее производство будет полностью свернуто. К тому времени
она будет импортировать приблизительно 15 млн тонн пшеницы, риса, зерно 1
Brown L.R., Halweil B. China’s Water Shortage Could Shake World Food Security // World
Watch. 1998. Vol. 11. № 4. P. 18.
78
вых и ячменя, чтобы обеспечить свое тридцатимиллионное население1. В Саудовской Аравии, первой стране, которая открыто выступила с прогнозом сокращения урожаев из-за истощения грунтовых вод, неверная с точки зрения
экологии дистрибутивная политика обострила экологический дефицит.
Неверная политика не только усугубляет дефицит воды, но и приводит к
напряженности между различными социальными группами – географическими,
классовыми и пр. Авторы исследования, проведенного в индийском штате Карнатака, установили отказ местных жителей от использования поверхностных
вод в пользу грунтовых2. Согласно исследованию Мирового банка в целом в
Индии 15% потребностей в продовольствии удовлетворяется за счет грунтовой
воды3. Сегодня 175 млн индийцев поддерживают свои жизни благодаря воде,
добываемой из-под земли4. Больше десятилетия уровни грунтовых вод в Индии
постоянно понижаются из-за нерегулируемого использования водоносных слоев, оставляя некоторые засушливые регионы без достаточных объемов воды.
Например, уровень грунтовых вод понижается под индийской провинцией
Пенджаб, где сбор двух урожаев в год – высокопродуктивной озимой пшеницы
и ярового риса – позволяет получать столько продукции, что ее продают в другие страны. Понижение же уровня грунтовых вод со скоростью примерно 0,6 м
в год заставляет местных фермеров бурить более глубокие скважины5. Но это
только временная мера. Поэтому с 2000 г. из-за дефицита воды рост урожаев в
Индии постоянно замедляется.
Вместе с тем потребление грунтовых вод отличается большей несправедливостью. Крупные фермеры в индийском штате Карнатака, владеющие 12-16
1
Brown L.R. Plan B 4.0: Mobilizing to Save Civilization. New York: W.W. Norton & Company,
2009. P. 38.
2
Kumar C.A. et al. Water and Population Dynamics in a Rural Area of Tumkur District, Karnataka
State // Water and Population Dynamics: Case Studies and Policy Implications / Ed. by A. de
Sherbinin, V. Dompka. Washington: AAAS, 1998. P. 235-261.
3
Briscoe J., Malike R.P.S. India’s Water Economy: Bracing for a Turbulent Future. New Delhi:
Oxford University Press, 2006. P. XVIII.
4
Brown L.R. Plan B 4.0: Mobilizing to Save Civilization. New York: W.W. Norton & Company,
2009. P. 40.
5
Postel S. Pillar of Sand: Can The Irrigation Miracle Last? New York: W.W. Norton & Company,
1999. P. 73.
79
га земли, составляют 8% от общего числа фермеров, но потребляют 90% грунтовой воды1. В дельте бассейнов Ганга и Брахмапутры именно отвод воды в
районе плотины Фаракка, расположенной выше по течению, а не местный
спрос на воду для ирригации, вызывает дефицит грунтовых вод в сухой сезон и
наступление солевого фронта, демонстрируя сложную гидрологическую связь2.
Отсутствие адекватного государственного регулирования в сфере использования грунтовых вод приводит к социальной несправедливости и напряженности.
Рост населения, повышение благосостояния населения и политика режима активизируют рост сельскохозяйственного производства (расширение сельскохозяйственных площадей и интенсификация сельскохозяйственных практик), способствующего деградации водных ресурсов. Самым крупным потребителем воды выступает сельское хозяйство (около 70%), за которым следуют
промышленность (23%) и бытовая сфера (8%)3. Если сюда добавить «зеленую
воду» (воду, которой питаются дождевые культуры), то оказывается, что растениеводство намного превосходит по потреблению воды другие направления.
Поскольку спрос на продовольствие повышается по причине роста численности
населения и изменения вкусов (включая рост спроса на животный белок по
сравнению с растительным, что увеличивает потребность в воде), то можно
ожидать, что распределение воды в пользу сельского хозяйства будет только
увеличиваться. Сегодня, по оценкам, человечество использует 26% всей влаги,
переходящей в атмосферу в виде пара, и 54% всех доступных поверхностных
стоков4. По подсчетам М. Фолкенмарка и К. Вайдстренда, когда на человека
приходиться от 1000 до 1700 куб. м воды, общество сталкивается со стрессом,
вызванным ее нехваткой. Когда же на человека приходится от 500 до 1000 куб.
1
Kumar C.A. et al. Water and Population Dynamics in a Rural Area of Tumkur District, Karnataka
State // Water and Population Dynamics: Case Studies and Policy Implications / Ed. by A. de
Sherbinin, V. Dompka. Washington: AAAS, 1998. P. 235-261.
2
Rashid H., Kabir B. Water Resources and Population Pressures in the Ganges River Basin // Water
and Population Dynamics: Case Studies and Policy Implications / Ed. by A. de Sherbinin, V.
Dompka. Washington: AAAS, 1998. P. 171-194.
3
de Sherbinin A. et al. Population and Environment // Annual Review of Environment and Resources. 2007. Vol. 32. № 1. P. 356.
4
Postel S.L., Daily G.C., Ehrlich P.R. Human Appropriation of Renewable Fresh Water // Science.
1996. Vol. 271. № 5250. P. 785.
80
м воды, то возникает ситуация дефицита, который переходит в абсолютную
форму, если на человека приходится менее 500 куб. м1. Южная и Северная Африка, Ближний Восток уже страдают от абсолютного дефицита. Так как численность населения растет, а водные ресурсы остаются более или менее неизменными, к 2050 г. прогнозируется увеличение доли населения, которому будет
доступно менее 1000 куб. м воды2.
С производством продовольствия связана конверсия земли, то есть превращение лесов в пахотные угодья. С 1995 по 2002 гг. площадь пахотной земли
увеличивалась ежегодно на 31000 кв. км, при этом более 90% этого увеличения
достигалось за счет лесов3. Сельское хозяйство является крупнейшей причиной
сокращения заболоченных территорий. С 1950-х гг. приблизительно 50% заболоченных территорий было потеряно в мире. Большинство потерь таких территорий произошло из-за их осушения для целей сельского хозяйства4. FAO прогнозирует, что конверсия земли для сельского хозяйства будет продолжаться,
но с меньшей скоростью, чем в прошлом5. Природные ландшафты, такие как
заболоченные территории, крайне важны для сбора и циркуляции питательных
веществ.
За последние 70 лет способы производства продовольствия сильно изменились. «Зеленая революция», которая началась в 1940-е гг., привела к значительному прогрессу в сельскохозяйственном производстве, сделав повсеместным использование агрохимикатов таких как искусственные удобрения и пестициды для повышения урожайности. Эти химические вещества и современные машины позволили интенсифицировать сельское хозяйство. Однако интенсификация сельского хозяйства привела не только к положительному эффекту
1
Falkenmark M., Widstrand C. Population and Water Resources: A Delicate Balance // Population
Bulletin. 1992. Vol. 47. № 3. P. 1-36.
2
Gardner-Outlaw T., Engleman R. Sustaining Water, Easing Scarcity: A Second Update. Washington: Population Action International, 1997. P. 7-8.
3
Holmgren P. Global Land Use Area Change Matrix. Rome: FAO, 2006. P. 4-5.
4
Organization for Economic Cooperation and Development (OECD). Guidelines for Aid Agencies
for Improved Conservation and Sustainable Use of Tropical and Sub-Tropical Wetlands. Paris:
OECD, 1996. P. 10-13.
5
Food and Agriculture Organization of the United Nations (FAO). World Agriculture: Towards
2015/2030. Summary Report. Rome: FAO, 2002. P. 11.
81
масштаба и большей продовольственной безопасности, но и оказала непреднамеренное негативное воздействие на окружающую среду, например, повысился
уровень загрязнения различных водоемов. Так как сельское хозяйство в развитых странах уже достаточно интенсивно, большая интенсификация сельского
хозяйства в ближайшие десятилетия ожидается в развивающихся странах. Как
ожидается, в результате роста сельскохозяйственного производства с 1995 по
2030 гг. потребление удобрений увеличится на 49%. При дальнейшем развитии
генной инженерии, которая должна повысить производительность культур, использование удобрений за тот же период времени увеличится только на 24%.
Больший рост использования удобрений ожидается в развивающемся мире, где
предстоит увеличение производства продовольствия и переход к интенсивным
сельскохозяйственным практикам1.
После обзора вопросов, касающихся экологической деградации, можно
сделать следующие выводы. Экологическая деградация – это первое, стартовое
звено в цепи каузального механизма экополитического насилия. Именно она
порождает факторы и процессы, способствующие политизации экологии и превращающие экополитическое насилие в атрибут современной политической
жизни. В настоящее время наибольшим конфликтным потенциалом обладают
следующие экологические проблемы: потепление климата, истощение озонового слоя, деградация лесных, земельных и водных ресурсов, а также уменьшение
рыбных запасов. Некоторые из них значительно острее других и уже вызывают
серьезные политические эффекты. Например, деградация земельных и водных
ресурсов. Кроме того, по поводу очевидности некоторых проблем в среде ученых и специалистов нет единого мнения. Например, потепление климата вызывает значительно больше споров, чем проблема сведения лесов. Все это позволяет сделать вывод, что в ближайшей перспективе наиболее вероятным триггером экополитического насилия будет деградация лесных, земельных и водных
ресурсов. В основе деградации лесных, земельных и водных ресурсов лежат
1
Food and Agriculture Organization of the United Nations (FAO). Fertilizer Requirements in 2015
and 2030. Rome: FAO, 2000. P. 18-21.
82
экономические, демографические и политические факторы. Экономическая
группа включает все те факторы, которые связаны с созданием и распределением национального дохода, демографическая – те, которые связаны с численностью и перемещением населения, а политическая – те, которые связаны с характером и деятельностью политического режима.
83
1.3.
Экополитическое насилие в ситуации инверсии современных
политических режимов
Как и многие другие феномены физического или социального мира, экополитическое насилие становится возможным лишь при определенных условиях или ситуациях, которые благоприятствуют его зарождению и развитию.
Прежде всего экополитическое насилие связано со слабыми экономическими
показателями. Возможно, это объясняется тем, что бедное население меньше
интересуется экологией и, одновременно, более склонно к насилию. Больше
всего риску экополитического насилия подвержены страны, отличающиеся
низким уровнем ВВП на душу населения и высоким процентом населения, живущего за международной чертой бедности (1,25 и 2 долл. в день). Экополитичсекое насилие также связано с демографическими процессами – повышенными темпами роста численности населения и увеличением его плотности.
Действительно, чем больше демографическая нагрузка, тем интенсивней экологическая деградация.
Однако изучение экополитического насилия показывает, что наряду с
этими широко признанными экономическими и демографическими факторами,
не менее важную роль играют факторы политические, а именно инверсия политических режимов. В термин «инверсия» (от лат. inversio – переворачивание)
мы вкладываем два значения, которые по форме коррелируют с понятийной
структурой термина «убеждение». Известно, что убеждение – это не только
процесс навязывания своей воли, но и представление, сложившееся у индивида
или группы в результате такого процесса. Точно также и инверсия – это процесс и это результат. Применительно к политическим режимам инверсия – это,
с одной стороны, процесс трансформации традиционных режимов в режимы
нового типа (возможно, в квазирежимы), процесс появления новых типов режимов, которые отличаются самыми разнообразными, порой противоречивыми, характеристиками и не похожи на традиционные разновидности. С другой
84
стороны, инверсия – это режим, сформированный в результате такого процесса
(инверсионный режим).
Большинство исследователей описывает инверсионные процессы, используя термин «анократия». Дж. Фирон и Д. Лейтин прибегают к термину
«анократия» для характеристики режима, который сочетает в себе демократические и автократические черты1, М. Бенсон и Я. Кюглер – для характеристики режима, который допускает некоторые формы участия в политике оппозиционных групп при недостаточном развитии механизмов устранения социальных недовольств2. М. Маршалл и Т. Гарр считают анократиями режимы, где
политические институты и элиты имеют гораздо меньше возможностей по
сравнению с автократиями сохранять за собой центральную власть, контролировать политическую повестку дня и управлять политической динамикой3. Дж.
Врееланд характеризуют анократии как режимы с формально демократическими институтами, в частности легислатурами, позволяющими кооптировать соперничающие политические группы4. П. Риган и С. Белл понимают под анократиями режимы, имеющие по сравнению с демократиями и автократиями соответственно значительно меньшие или значительно большие институциональные возможности для участия в управлении5. Однако встречаются и другие интерпретации инверсионных процессов. Например, С. Левитски и Л. Вэй называют инверсионные режимы конкурентно-авторитарными, поскольку при них
сохраняется хоть и нечестная, но все же конкуренция среди различных политических сил6.
1
Fearon J.D., Laitin D.D. Ethnicity, Insurgency, and Civil War // American Political Science Review. 2003. Vol. 97. № 1. P. 75-90
2
Benson M., Kugler J. Power Parity, Democracy, and the Severity of Internal Violence // Journal of
Conflict Resolution. 1998. Vol. 42. № 2. P. 196-209.
3
Marshall M.G., Gurr T.R. Peace and Conflict 2003: A Global Survey of Armed Conflicts, SelfDetermination Movements, and Democracy. College Park: University of Maryland, 2003.
4
Vreeland J.R. The Effect of Political Regime on Civil War: Unpacking Anocracy // Journal of
Conflict Resolution. 2008. Vol. 52. № 3. P. 401-425.
5
Regan P.M., Bell S.R. Changing Lanes or Stuck in the Middle: Why Are Anocracies More Prone
to Civil Wars? // Political Research Quarterly. 2010. Vol. 63. № 4. P. 747-759.
6
Levitsky S., Way L.A. Competitive Authoritarianism: Hybrid Regimes after the Cold War. Cambridge: Cambridge University Press, 2010.
85
В любом случае инверсионный процесс – это процесс гибридизации в
сфере политических режимов1. В целом в науке под гибридом (от лат. hybrida –
помесь) понимаются некие феномены, возникшие в результате объединения
различающихся форм. Из этого определения видно, что для появления гибрида
необходимы, по крайней мере, две разнообразные исходные формы. Исходными формами инверсионного режима выступают демократический и авторитарный режимы. Инверсионные режимы инкорпорируют в себе элементы и демократии и авторитаризма (а в некоторых случаях даже тоталитаризма, если принять во внимание возможности, открываемые новыми технологиями). Они занимают промежуточное положение между различными формами демократии и
различными формами авторитарных режимов.
Вслед за Р. Далем многие ученые согласны с тем, что определение демократии должно включать четыре обязательных признака: конкурентные, свободные и честные выборы, проводимые на постоянной основе; всеобщее избирательное право; широкая защита гражданских свобод, включая свободу слова,
печати и объединений; отсутствие неизбранных «покровительствующих» властей (военных, монархических или религиозных структур), ограничивающих в
реальности возможности избранных должностных лиц2. Однако в последнее
время предпринимаются попытки конкретизировать концепт демократии. Так,
С. Левитски и Л. Вэй уточняют определение демократии, добавляя пятый признак: наличие достаточного для конкуренции пространства, или равных воз 1
Karl T.L. The Hybrid Regimes of Central America // Journal of Democracy. 1995. Vol. 6. № 3. P.
72-86; Zakaria F. The Rise of Illiberal Democracy // Foreign Affairs. 1997. Vol. 76. №. 6. P. 22-43;
Collier D., Levitsky S. Democracy with Adjectives: Conceptual Innovation in Comparative Research // World Politics. 1997. Vol. 49. № 3. P. 430-451; Carothers T. The End of the Transition
Paradigm // Journal of Democracy. 2002. Vol. 13. № 1. P. 5-21; Ottaway M. Democracy Challenged: The Rise of Semi-Authoritarianism. Washington: Carnegie Endowment for International
Peace, 2003.
2
Даль Р. Полиархия: участие и оппозиция. М.: ВШЭ, 2010. С. 6-16; Хантингтон С. Третья
волна: Демократизация в конце XX века. М.: РОССПЭН, 2003. С. 15-23; Schmitter Ph.C., Karl
T.L. What Democracy Is … and Is Not // Journal of Democracy. 1991. Vol. 2. № 3. P. 75-89; Diamond L. Developing Democracy: Toward Consolidation. Baltimore: The Johns Hopkins University
Press, 1999. P. 7-15; Mainwaring S., Brinks D., Linan A.P. Classifying Political Regimes in Latin
America, 1945-1999 // Studies in Comparative International Development. 2001. Vol. 36. № 1. P.
37-65.
86
можностей у оппозиции по сравнению с инкамбентами1. Понятно, что инкамбенты имеют некоторые преимущества даже в укрепившихся демократиях (они
могут раздавать должности, государственные субсидии, оказывать клиентелистскую социальную политику, пользоваться привилегированным доступом к
СМИ и финансам). Тем не менее эти преимущества не приносят постоянных
выгод только одной партии и не подрывают способность оппозиции вести конкурентную борьбу. Однако в других случаях использование инкамбентами в
своих интересах государственных институтов и ресурсов достигает таких масштабов, что оно препятствует политической конкуренции. Такое «гиперпреимущество инкамбентов»2 уже не позволяет называть тот или иной режим подлинно демократическим.
Авторитарные режимы представляют собой режимы, при которых отсутствует политическая конкуренция, другими словами, нет признанных законом
каналов, через которые оппозиционные силы могли бы бороться за власть. Согласно классическому определению, авторитарный режим – это режим, при котором допускается ограниченный политический плюрализм, поощряется развитие в обществе особого менталитета и проводится интенсивная политическая
мобилизация. При авторитаризме пределы власти лидера или иногда небольшой группы формально плохо определены и ограничены, но на неформальном
уровне они достаточно предсказуемы и огромны3.
Инверсионные режимы отличаются от авторитарных режимов тем, что
при них существуют признанные законом и относительно действенные каналы,
в русле которых оппозиционные партии могут вести борьбу за власть. Выборы
проводятся регулярно, а закон не запрещает оппозиционным партиям принимать в них участие. Оппозиционная активность ведется открыто. Оппозицион 1
Levitsky S., Way L.A. Competitive Authoritarianism: Hybrid Regimes after the Cold War. Cambridge: Cambridge University Press, 2010. P. 6.
2
Greene K.F. Why Dominant Parties Lose: Mexico’s Democratization in Comparative Perspective.
New York: Cambridge University Press, 2007. P. 39.
3
Linz J.An Authoritarian Regime: The Case of Spain // Mass Politics: Studies in Political Sociology / Ed. by E. Allardt, S. Rokkan. New York: Free Press, 1970. P. 255; Linz J. Totalitarian and Authoritarian Regimes. Boulder: Lynne Rienner Publishers, 2000. P. 159.
87
ные партии, которым позволено открывать офисы, выдвигать кандидатов и вести кампании, пользуются гражданскими свободами, оппозиционные лидеры,
как правило, не работают в изгнании и не содержаться в тюрьме. Сами оппозиционные группы в странах с инверсионными режимами признают, что существующие демократические процедуры – это довольно действенные средства
борьбы за власть.
При этом инверсионные режимы имеют существенные отличия и от демократий. Хотя инверсия сохраняет реальную конкуренцию, оппозиция в результате сознательных действий властей оказывается в изначально проигрышных стартовых условиях. По сути, речь идет о нечестной конкуренции, если говорить экономическим языком. При инверсионных режимах оппозиционные
партии сталкиваются со множеством препятствий на выборах, при попытках
проведения своих людей в легислатуры, суды и другие государственные органы. По справедливому мнению С. Левитски и Л. Вэя, инверсионным режимам,
а в их терминологии конкурентно-авторитарным режимам, не достает по крайней мере одного из трех определяющих признаков демократии: свободных выборов, широкой защиты гражданских прав и достаточно равного конкурентного
пространства1.
В демократиях выборы свободные, т.е. без мошенничества и запугивания
избирателей, и честные, т.е. там оппозиционные партии проводят кампании в
относительно равных условиях: они не подвергаются репрессиям и преследованиям, им не ограничивается доступ к СМИ и другим ресурсам. При авторитарных режимах многопартийные выборы либо вообще не существуют (например,
Саудовская Аравия), либо проводятся на неконкурентной основе (например,
Узбекистан). Инверсионные режимы находятся между этими крайностями. С
одной стороны, выборы проходят на конкурентной основе, т.е. главные кандидаты не исключены, оппозиционные партии проводят открытые кампании, отсутствуют масштабное мошенничество. С другой стороны, выборы часто не 1
Levitsky S., Way L.A. Competitive Authoritarianism: Hybrid Regimes after the Cold War. Cambridge: Cambridge University Press, 2010. P. 7.
88
свободны и практически всегда несправедливы. В одних случаях наблюдаются
манипуляции со списками избирателей, наполнения избирательных урн фальшивыми бюллетенями или фальсификации результатов. Хотя такие меры могут
изменить результаты выборов, они не настолько серьезны, чтобы сделать голосование бессмысленным. Выборы могут проводиться при запугивании оппозиционных активистов, избирателей и наблюдателей. Тем не менее, эти нарушения не настолько систематичны, чтобы воспрепятствовать оппозиции в проведении избирательной кампании. В других случаях голосование и подсчет голосов достаточно честные, но неравные возможности делают несправедливым
весь электоральный процесс. В условиях контроля режима над большей частью
СМИ и злоупотреблений государственными ресурсами выборы оказываются
несправедливыми даже при отсутствии насилия и угроз.
В демократиях базовые гражданские свободы, включая свободу слова,
собраний и прессы, надежно защищены. Данные свободы могут иногда нарушаться, но это происходит редко и не ограничивает возможности оппозиции
вести борьбу против режима. В авторитарных режимах базовые гражданские
свободы, как правило, либо не существуют, либо существуют на бумаге, но систематически нарушаются. В результате большая часть оппозиционной активности ведется подпольно или за границей. При многопартийных режимах базовые гражданские свободы формально гарантируются и даже защищаются на
практике. Существуют значительные независимые СМИ, а гражданские и оппозиционные группы действуют открыто: они проводят встречи, демонстрации и
публично критикуют правительство. Несмотря на это гражданские свободы часто нарушаются. Оппозиционные политики, независимые судьи, журналисты,
правозащитники и другие правительственные критики подвергаются преследованию, арестам и в некоторых случаях насилию. В адрес независимых СМИ часто поступают угрозы, они подвергаются нападениям и иногда закрываются.
Некоторые режимы проводят неприкрытые репрессии – аресты оппозиционных
фигур, убийства оппозиционных активистов, силовые подавления протестов,
закрытия независимых СМИ. Однако чаще посягательства на гражданские сво-
89
боды приобретают более изысканные формы – надзор и шантаж, отказ в кредите и выдаче лицензии, заключение правительственных контрактов с конкурентами, выборочное использование налоговых и антикоррупционных органов.
Даже в демократиях представители режима имеют некоторые преимущества, многие новые демократии характеризуются широким клиентелизмом и
политизацией государственной бюрократии. Неравные возможности политической борьбы имеют место там, где происходит злоупотребление государственными институтами для частных целей, где правящая группа или партия систематически получает преимущество за счет диссидентов, где существуют препятствия для организации диссидентов и их участия в выборах. В демократиях
возможности режима и диссидентов практически равны. При однопартийных,
военных и монархических режимах его нет совсем. При многопартийных же
режимах диссиденты имеют некоторые возможности, но они не идут ни в какое
сравнение с возможностями режима. Прежде всего неравенство диссидентов
проявляется в доступе к ресурсам, доступе к СМИ и доступе к судебной защите.
Инверсия режимов получила широкое распространение после завершения
Холодной войны, когда радикально изменились параметры международной политической среды. Конечно, отдельные признаки инверсии наблюдались и ранее. В межвоенной Европе квазирежимы появились в Болгарии, Эстонии, Венгрии, Латвии, Литве, Польше и Румынии. В поствоенный период к странам с
режимами, напоминающими инверсию, относились Аргентина при Х. Пероне
(1946-1955), Доминиканская Республика при Х. Балагере (1966-1978), Сенегал
после 1976 г., постколониальные Ботсвана, Гайана, Малайзия и Зимбабве. Однако подлинно глобальных масштабов инверсионные процессы достигли только после падения Берлинской стены.
Активизация в мире инверсионных процессов объясняется тем, что после
завершения Холодной войны сформировался целый ряда условий, способствующих появлению и выживанию режимов, сочетающих в себе различные характеристики. При этом следует отметить, что инверсия происходила не только за
90
счет изменений авторитарных режимов, обсуждаемых в работе С. Левитски и
Л. Вэя, но и за счет изменений демократических режимов.
Когда противоборство двух сверхдержав ушло в прошлое, многие автократии лишились помощи, которую им ранее оказывали СССР и США. В конце
1980-х гг., коммунистические режимы, поддерживаемые Советским Союзом, и
антикоммунистические режимы, поддерживаемые Соединенные Штатами,
столкнулись с резким сокращением внешней военной и экономической помощи. После распада Советского Союза главным центром силы стал либеральный
Запад во главе с Соединенными Штатами. Исчезновение военной, экономической и идеологической альтернативы Западу оказало сильное влияние на периферийные государства. Все главные источники внешней помощи теперь оказались на Западе. Чтобы соответствовать политическому мейнстриму и не потерять позиций в глобальной борьбе за дефицитные финансовые ресурсы, диктаторы оказались вынужденными внедрять формальные демократические институты1.
После завершения Холодной войны и исчезновения советской угрозы
страны Запада стали значительно активнее продвигать демократию в мире и
защищать права человека. Теперь они оказывали экономическую и прочую помощь только при соблюдении страной-получателем ряда политических условий. В 1990 г. Соединенные Штаты, Великобритания и Франция заявили, что
теперь они будут увязывать экономическую помощь с демократизацией и правами человека. В 1990-х гг. правительства и международные институты стали
выдавать ссуды и оказывать помощь при условии проведения выборов и уважения прав человека2. Политические условия, хотя их применение никогда не
отличалось последовательностью, побудили многих диктаторов провести многопартийные выборы.
1
Bratton M., Walle N. van de. Democratic Experiments in Africa: Regime Transitions in Comparative Perspective. Cambridge: Cambridge University Press, 1997. P. 182-183.
2
Stokke O. Aid and Political Conditionality: Core Issues and State of the Art // Aid and Political
Conditionality / Ed. by O. Stokke. London: Frank Cass, 1995. P. 1-87; Nelson J.M., Eglinton S.J.
Encouraging Democracy: What Role for Conditioned Aid? Washington: Overseas Development
Council, 1992.
91
Наконец, после завершения Холодной войны произошло бурное развитие
глобальной инфраструктуры организаций и сетей, занимающихся продвижением демократии и защитой прав человека (агентств по мониторингу выборов,
различных международных и неправительственных организаций). Благодаря
снижению стоимости авиаперелетов и новым информационным технологиями,
таким как Интернет, они получили возможность привлекать международное
внимание к нарушениям прав человека, оказывать воздействие на западные
правительства, чтобы те предприняли действия против злоупотребляющих правами человека правителей, а также возможность поддерживать внутренние оппозиционные группы1. Теперь любое более или менее серьезное нарушение
прав человека вызывало «эффект бумеранга». Нарушения практически сразу
находили отражение в ведущих международных СМИ, что иногда даже приводило к ответным мерам со стороны западных правительств2. Развитие института наблюдателей помогло обратить международное внимание к нечестным выборам, позволив в какой-то степени удержать некоторые правительства от
фальсификации выборов.
Все эти изменения в международной среде повысили издержки открытого
авторитаризма. Периферийные элиты стали остерегаться масштабных нарушений прав человека и приняли формальную модель либеральной демократии.
Сильнее всего этот процесс проявился в Африке южнее Сахары: в 1989 г. в 29
африканских странах существовали де-юре однопартийные режимы; к 1994 г.
однопартийных режимов не осталось3. Подобным образом только в одном из 26
посткоммунистических государств Евразии в 1990-е гг. сохранился однопартийный режим (Туркменистан).
1
Risse T., Sikkink K. The Socialization of International Human Rights Norms into Domestic
Practices: Introduction // The Power of Human Rights: International Norms and Domestic Change /
Ed. by T. Risse, S.C. Ropp, K. Sikkink. Cambridge: Cambridge University Press, 1999. P. 1-38.
2
Keck M.E., Sikkink K. Activists beyond Borders: Advocacy Networks in International Politics.
Ithaca: Cornell University Press, 1998. P. 12-13.
3
Bratton M., Walle N. van de. Democratic Experiments in Africa: Regime Transitions in Comparative Perspective. Cambridge: Cambridge University Press, 1997. P. 8.
92
Новая международная среда, сформировавшаяся после Холодной войны,
бросила вызов существующим авторитарным режимам и открыла дорогу многопартийным выборам. Однако это не означало, что на месте авторитарных режимов с неизбежностью появятся демократии. Процесс международной демократизации имел ряд изъянов. Во-первых, он проводился выборочно и непоследовательно1, многие страны и регионы (такие как Китай и Ближний Восток)
остались за его рамками. Во-вторых, процесс демократизации был поверхностным. Во многих частях мира продвижение западной демократии оказалось
«электоралистским»2, т.е. оно фокусировалось исключительно на многопартийных выборах, тогда как другие аспекты, например, гражданские права, игнорировались.
Для окончания процесса демократизации требовался не только внешний,
но и внутренний импульс. Там, где отсутствовали благоприятствующие внутренние условия (например, в большинстве республик бывшего Советского Союза и в Африке южнее Сахары), новая международная среда привела к формированию режимов, которые сочетали многопартийные выборы с некоторыми
чертами авторитаризма, т.е. инверсионных режимов. После 1989 г. однопартийные и военные режимы практически исчезли с политической карты мира,
тогда как число различных квазирежимов резко возросло3.
Инверсионные процессы в конце XX в. охватили не только классические
автократии, но и демократии. Однако изменения в последних объясняются совершенно другими обстоятельствами: технологическим прогрессом и сменой
культурных предпочтений большинства населения. Развитие компьютерных и
коммуникационных технологий дали демократическим правительствам огром 1
Lawson L. External Democracy Promotion in Africa: Another False Start? // Commonwealth and
Comparative Politics. 1999. Vol. 37. № 1. P. 1-30; Carothers T. Aiding Democracy Abroad: The
Learning Curve. Washington: Carnegie Endowment for International Peace, 1999; Crawford G.
Foreign Aid and Political Reform: A Comparative Analysis of Democracy Assistance and Political
Conditionality. New York: Palgrave, 2001.
2
Karl T.L. Imposing Consent: Electoralism Versus Democratization in El Salvador // Elections in
Latin America / Ed. by P. Drake, E. Silva. San Diego: University of California, 1986. P. 9-36.
3
Levitsky S., Way L.A. Competitive Authoritarianism: Hybrid Regimes after the Cold War. Cambridge: Cambridge University Press, 2010. P. 19-20.
93
ные возможности по контролю за гражданами, несоизмеримые с применяемыми в прошлом даже самыми тоталитарными государствами. Параллельно развитие потребительского общества и общества досуга породили политическую
индифферентность и апатию, способствующие социальному контролю.
Сегодня, в начале второго десятилетия XXI в., инверсионными процессами охвачено множество режимов, как авторитарных, так и демократических.
Для того чтобы показать масштаб инверсионных процессов, обратимся к Индексу демократии (Democracy Index), ежегодно выпускаемому аналитическим
отделом британского журнала Economist. Он представляет собой перечень или
каталог стран, ранжированных по уровню развития демократических институтов. Индекс демократии строится на оценке 60 индикаторов, сгруппированных
в пять категорий: электоральный процесс и плюрализм; гражданские свободы;
работа правительства; политическое участие; политическая культура. Каждая
категория оценивается по десятибалльной шкале, а их сумма составляет индекс
категории. В свою очередь сумма индексов категории устанавливает общий индекс демократии. Значение общего индекса определяет, какой тип режима существует в стране: полноценная демократия (от 8 до 10 баллов), демократия с
изъянами (от 6 до 7,9 баллов), гибридный режим (от 4 до 5,9 баллов) или авторитарный режим (ниже 4 баллов)1.
Полноценные демократии – это страны, где основные политические права
и гражданские свободы не только признаются, но и поддерживаются политической культурой, способствующей процветанию демократии. Правительство
справляется со своими задачами, а СМИ независимы и разнообразны. Существует эффективная система сдержек и противовесов, судебная власть независима, судебные решения исполняются в полной мере. При таком типе режима
имеются лишь некоторые небольшие проблемы в функционировании демократии.
1
The Economist Intelligence Unit (EIU). Democracy Index 2012: Democracy at a Standstill. London: EIU, 2012. P. 27-28.
94
Демократии с изъянами – это страны, где проводятся свободные и честные выборы, а гражданские права признаются, даже несмотря на наличие некоторых проблем (например, нарушение свободы СМИ). Однако, имеются значительные недостатки в других аспектах демократии, включая проблемы с управлением, неразвитой политической культурой и низким уровнем политического
участия.
В гибридных режимах выборы проводятся на нерегулярной основе, что
мешает им стать свободными и честными. Общей практикой является правительственное давление на оппозиционные партии и кандидатов. Недостатков
значительно больше, чем в демократиях с изъянами – касательно политической
культуры, работы правительства и политического участия. Широко распространена коррупция, власть закона и гражданское общество слабы. Типично
преследование и давление на журналистов, судебная власть находится в зависимом положении.
В авторитарных режимах отсутствует или сильно ограничен политический плюрализм. Многие страны с таким режимом представляют собой открытые диктатуры. Некоторые формальные институты демократии могут существовать, но они не играют практически никакой роли. Выборы, если они и
проводятся, несвободны и несправедливы. Остаются без внимания нарушения и
посягательства на гражданские свободы. СМИ обычно принадлежат государству или контролируются группами, связанными с правящим режимом. Подавляется всякая критика правительства, распространена цензура, отсутствует независимая судебная власть.
Группа авторитарных режимов весьма разнообразна, одни из них в большей степени, чем другие, тяготеют к демократии. Как и в случае с демократическими режимами, среди которых выделяются полноценные демократии и демократии с изъяном, среди них можно выделить по крайней мере два подвида.
Считаем, что среди авторитарных режимов, если ориентироваться на институциональные признаки, отчетливо заметны режимы с умеренной и с крайней
степенью авторитаризма. Чтобы отделить крайние проявления авторитаризма,
95
необходимо применительно к каждому конкретному режиму последовательно
задать три вопроса: обладает ли верховный правитель монархическим титулом,
связан ли он в профессиональном отношении с военными и Если на любой из
этих вопросов будет получен положительный ответ, то можно говорить о той
или иной крайней форме авторитаризма.
Положительный ответ на первый вопрос показывает, что режим является
монархическим. Монархом считается правитель, который носит соответствующий титул и получил и/или передал власть в порядке наследования. Монарх,
чтобы считаться таковым, не обязательно должен одновременно и получить и
передать власть по наследству. Он может захватить власть или получить ее от
колониальных держав. Примерами здесь могут служить Р. Пехлеви, захвативший власть в 1925 г., и Абдалла I, получивший власть в результате создания
британскими колониальными властями Трансиордании. Однако власть в обоих
случаях перешла впоследствии к их родственникам. У монарха может не получиться передать власть члену своей семьи, как это было в России с последними
правящими представителями династии Романовых. Однако от этого он не лишается в концептуальном плане монархического титула, поскольку получил
власть по наследству. Вместе с тем переход власти должен происходить в соответствии с принятой практикой и/или конституцией. Лидер не может объявить
сам себя монархом, как это попытался сделать в 1977 г. центральноафриканский диктатор Ж.-Б. Бокасса. Также для признания страны монархией недостаточно и простого факта передачи власти, как в Сирии и Северной Кореи.
Говоря о крайних формах авторитаризма, мы подразумевает исключительно абсолютные монархии. При абсолютной монархии (как, например, в Катаре) законодательная, исполнительная и судебная власть сконцентрирована в
руках монарха (короля, эмира, султана и пр.) и не ограничена конституцией или
другими законами. Монарх обладает неограниченной политической властью
над территорией и подданными. Политические институты развиты крайне слабо и находятся в полной зависимости от воли монарха. Конституционные же
монархии, где власть монарха ограничена конституцией и другими законами
96
(как, например, в Бахрейне), относятся к группе инверсионных режимов и могут располагаться в Индексе демократии не только в группе авторитарных, но и
гибридных режимов. В группе авторитарных режимов насчитывается 4 абсолютных монархии (Саудовская Аравия, ОАЭ, Катар и Оман).
Положительный ответ на второй вопрос – связан ли правитель с военными – говорит о военном режиме. Военным правителем считается тот, кто пришел к власти неконституционным, недемократическим путем, занимая ту или
иную должность в вооруженных силах. Военные могут властвовать либо прямым, либо опосредованным образом. В первом случае они сами занимают ключевые политические должности (прямые военные режимы), во втором – они
назначают и контролируют гражданских лидеров, оставаясь за кулисами политической жизни (непрямые военные режимы). Военный режим управляется
хунтой (от исп. junta – комитет или собрание), которая выбирает из своих рядов
лидера, представляющего ее внутри страны и на международной арене. Генералы формируют относительно небольшие хунты, состоящие из начальников различных родов войск. Военные же более низкого ранга формируют более крупные хунты. В отличие от других авторитарных режимов военные режимы существуют, как правило, относительно непродолжительный срок (от нескольких
недель до нескольких лет). Военный режим устанавливается государственным
переворотом и заканчивается возвращением власти гражданским лидерам и/или
национальными выборами. Среди авторитарных режимов в Индексе демократии имеется один военный режим, сохраняющийся относительно долгое время
(Фиджи)1.
С декабря 2006 г. верховная власть в Фиджи принадлежит военным, которые под предлогом недопущения конфликта между коренными фиджийцами
и индийской общиной свергли правительство Л. Нгарасе2. После смены власти
1
Из-за специфики военных режимов их число постоянно меняется. Так, за последнее время
военные режимы устанавливались на непродолжительный срок в Мали, Египте и ряде других стран.
2
Военные захватили власть на Фиджи // BBC. 2006. 5 декабря. URL:
http://news.bbc.co.uk/hi/russian/international/newsid_6208000/6208664.stm (дата обращения:
97
в стране правительство возглавил лидер переворота коммодор Ф. Баинимарама.
Спустя два года оппозиционные силы попытались освободиться от военного
режима. 10 апреля 2009 г. суд Фиджи распустил правительство, признав его незаконным. Однако на следующий день президент восстановил на посту премьер-министра Ф. Баинимараму и отменил действующую конституцию. Возможно, военный режим прекратит свое существование в 2014 г., когда в соответствии с новой конституцией, принятой в сентябре 2013 г., должны состояться
национальные выборы1.
Особым подвидом военного режима является повстанческий режим, который устанавливается победившим правительство повстанческим движением.
Руководители повстанческих движений, такие как Ф. Кастро в Кубе, Й. Мусевени в Уганде и П. Кагаме в Руанде, несмотря на то, что они часто становятся
во главе государства неконвециональным способом, а позже присваивают себе
военные звания и возглавляют вооруженные силы, не могут с полным правом
относится к военным правителям. Рассматривать бывших повстанцев в качестве «полноценных» военных лидеров не позволяют следующие три обстоятельства. Во-первых, не все лидеры, порожденные повстанческими движениями, принимали участие в боях. Обычно повстанческие движения имеют вооруженную группировку и гражданское крыло. Члены гражданского, политического крыла движения, добившегося успеха, имеют такой же опыт ведения боевых
действий, как и обычный гражданин. Хорошим примером может служить А.
бен Белла из алжирского Фронта национального освобождения. Во-вторых, некоторые повстанческие лидеры, добившись верховной власти, никогда не принимают на себя формальных военных обязанностей. Ф. Кастро, например, возглавлял повстанческое движение, свергнувшее Ф. Батисту. Став лидером страны, он, хоть и носил постоянно солдатскую форму, передал руководство во 13.12.2013); Фиджи: ЧП после военного переворота // BBC. 2006. 6 декабря. URL:
http://news.bbc.co.uk/hi/russian/international/newsid_6212000/6212660.stm (дата обращения:
13.12.2013).
1
На Фиджи принята демократическая конституция // BBC. 2013. 6 сентября. URL:
http://www.bbc.co.uk/russian/rolling_news/2013/09/130906_rn_fiji_new_constitution.shtml (дата
обращения: 13.12.2013).
98
оруженными силами своему брату Раулю. В-третьих, самое важное, эти лидеры, никогда не числившиеся в рядах профессиональных военных, не несут никакой ответственности перед военным корпусом. А поскольку давление и поддержка, оказываемые вооруженными силами на выходцев из своих рядов, представляется главным критерием, позволяющим отличить военных правителей от
невоенных, то повстанческие лидеры не попадают в данную категорию.
Утвердительный ответ на третий вопрос – действует ли партия верховного лидера вне конкуренции – говорит, что перед нами однопартийный гражданский режим. Гражданский режим – это режим, в котором доминирующую политическую роль играют гражданские лидеры, получившие власть в результате
парламентских или президентских выборов. Гражданские лидеры не располагают развитыми семейными и родственными сетями как монархи и вооруженными силами как военные диктаторы. Чтобы укрепить свое шаткое положение
и компенсировать организационный «пробел», они создают режимную партию.
Именно партия становится тем инструментом, посредством которого гражданские лидеры проникают в общество и устанавливают над ним контроль. Партия
следит за потенциальными диссидентами, теми индивидами, которые не разделяют взглядов лидера. С другой стороны, она поощряет тех, кто готов сотрудничать с режимом, продвигая их по социальной лестнице и расширяя доступ к
правительству. Также партия обеспечивает кооптацию политических конкурентов.
В отличие от многопартийных гражданских режимов в однопартийных
режимах всем партиям, кроме одной, запрещено формально или фактически
принимать участие в выборах. Однако это не означает, что конкуренция и электоральные процессы полностью исключены из политической жизни. Беспартийным кандидатам может быть позволено участвовать в выборах, они даже
могут быть избраны (как в Ираке при С. Хусейне). Могут действовать номинально автономные партии-сателлиты без собственной политической позиции
(как в Китае). Кандидаты от одной режимной партии могут активно соперничать друг с другом (как в Танзании до 1995 г.). На сегодняшний момент в мире
99
насчитывается 8 стран с однопартийными режимами (Северная Корея, Сирия,
Туркменистан, Лаос, Эритрея, Вьетнам, Китай, Куба).
Таким образом, среди авторитарных режимов существуют несколько разновидностей, которые можно назвать крайними формами авторитаризма. Если
мы исключим из Индекса демократии с одной стороны полноценные демократии, а с другой стороны – крайние формы авторитарных режимов, то мы получим представление о масштабе инверсионных процессов. Из 167 стран, охваченных Индексом демократии1, 129 (77%) – в той или иной степени подвержены инверсионным процессам. К этому следует добавить, что полноценные демократии и авторитарные режимы крайних форм тоже не стоят в стороне от
инверсионных процессов. По нашему мнению, в них тоже заметны инверсионные процессы, но в меньшей степени и в другой форме.
После террористических актов 2001 г. американская администрация избрала беспрецедентную линию поведения. В стране было создано совершенно
новое ведомство – Департамент внутренней безопасности, а через Конгресс был
проведен так называемый Патриотический акт, дающий силам правопорядка
внутри страны большие полномочия в действиях против предполагаемых террористов2. Эти нововведения серьезно ограничили индивидуальные свободы
американских граждан, приблизив США, хоть и не намного, к «авторитаризму».
С момента получения независимости в 1971 г. в Катаре существует авторитарный режим, а вся власть принадлежит семье аль-Тани. Эмир, будучи главой государства, назначает Консультативный совет (своеобразная легислатура),
в состав которого входят 35 человек. Также он назначает и освобождает министров, составляющих Совет министров3. Эмир ни перед кем не ответственен. В
своих решениях он не может нарушать лишь шариат. В Катаре запрещены лю 1
The Economist Intelligence Unit (EIU). Democracy Index 2012: Democracy at a Standstill. London: EIU, 2012. P. 3-8.
2
Фукуяма Ф. Америка на распутье: Демократия, власть и неоконсервативное наследие. М.:
АСТ, 2008. С. 14.
3
International Business Publications. Qatar Foreign Policy and Government Guide. Volume 1. Strategic Information and Developments. Washington: IPB, 2011. P. 71-75.
100
бые политические партии. Однако в последнее время Катар предпринимает попытки по уходу от авторитарных форм правления и стремится к формированию
современного государства. Власти пообещали в ближайшее время провести
первые в истории страны выборы в Консультативный совет, в ходе которых
жители должны будут избрать 30 его членов (15 других назначит по-прежнему
сам эмир)1.
После выяснения сущности инверсии политического режима и установления ее масштабов в современном нам мире справедливым будет вопрос о
том, почему именно инверсионные режимы представляют собой наиболее благоприятную почву для экополитического насилия. На наш взгляд, существует
три фактора, объясняющих связь между инверсионными процессами и экополитическим насилием.
В большинстве случаев при инверсионных режимах многие насущные
проблемы оказываются на периферии политического внимания. Их лидеры
обеспокоены легитимизацией своего положения, борьбой с зарождающимися
группами диссидентов, улучшением своего имиджа на внешней арене и т.д. Ситуация усугубляется, когда представители режима начинают заниматься личным обогащением. Инверсионные режимы ставят одной из своих первоочередных задач повышение материального благополучия населения, которая однако
чаще всего представляет собой лишь своеобразную уступку, в ответ на которую
лидеры надеются получить политическую поддержку. Дж. Кампфнер, описывая
подобную стратегию новых режимных типов, замечает, что правительства
обеспечивают себе успех, заключая со своим населением пакт, суть которого
заключается в обмене политической свободы на высокий уровень жизни2.
Если вопросы экономического благосостояния по тем или иным причинам все же могут оказаться в повестке дня, то экологические вопросы попадают
1
Первые парламентские выборы в Катаре пройдут в 2013 году // BBC. 2011. 1 ноября. URL:
http://
www.bbc.co.uk/russian/rolling_news/2011/11/111101_rn_qatar_elections.shtml
(дата
обращения: 01.11.2012).
2
Кампфнер Дж. Свобода на продажу: как мы разбогатели – и лишились независимости. М.:
Астрель, 2012. С. 14-15.
101
туда крайне редко. Конечно, можно представить формирование в ближайшей
перспективе режима, при котором экологические вопросы будут занимать приоритетное место, своеобразной экодиктатуры, о которой упоминали многие авторы1. Пока же практика показывает, что современные инверсионные режимы в
целом игнорируют экологические проблемы. Это объясняется не только тем,
что их больше заботят совершенно другие вопросы, но и тем, что сами граждане при таких режимах обеспокоены иными насущными проблемами: отсутствием широких политических свобод, социальной несправедливостью, недостаточным уровнем материального благополучия. Развитое чувство экологической ответственности является особенностью подлинно демократических режимов. Невнимание к усугубляющимся экологическим проблемам, заметное в
ситуации инверсии политических режимов, инициирует ряд социальных процессов, чреватых политическим насилием.
Многие инверсионные режимы полагаются на возобновляемые природные ресурсы, которые позволяют их лидерам обеспечить свое политическое
выживание. Для политических лидеров разработка и продажа ресурсов – это
наиболее простой способ финансирования режима и личного обогащения. Конечно, и демократические режимы могут заниматься эксплуатацией природных
ресурсов. Однако без достаточного контроля со стороны общества интенсивность и масштаб этой деятельности достигает максимальных пределов. Наиболее вопиющее злоупотребление ресурсами имело место в Либерии, где Ч. Тейлор использовал продажу лесов для консолидации своего режима2. Когда режим начинает эксплуатировать ресурсы, с неизбежностью нарушаются интересы групп, проживающих в районах, привлекающих внимание правительства.
Проблемы этих групп обостряются, и режим получает дополнительных против 1
Gruhl H. Ein Planet wird geplundert. Die Schreckensbilanz unserer Politik. Frankfurt/Main: S.
Fischer, 1975. S. 20; Gruhl H. Himmelfahrt ins Nichts. Der geplunderte Planet vor dem Ende.
Munchen: Albert Langen/Georg Muller Verlag, 1992. S. 352; Моисеев Н.Н. Агония России. Есть
ли у нее будущее? (Попытка системного анализа проблемы выбора) // Моисеев Н.Н. Заслон
средневековью. Сборник / Сост. А.Л. Самсонов. М.: Тайдекс Ко, 2003. С. 105-110.
2
Ross M.L. What Do We Know about Natural Resources and Civil War? // Journal of Peace Research. 2004. Vol. 41. № 3. P. 346.
102
ников, готовых при определенных условиях обратиться к насилию. Вместе с
тем, возобновляемые ресурсы, составляющие концепт «экологическая деградация», например, те же леса, могут пострадать и косвенным образом – от разработки невозобновляемых ресурсов. Часто центр нефтедобычи требует строительства через лесные массивы дорог и трубопроводов, связывающих его с перерабатывающими заводами или морскими портами.
Границы экологических проблем чаще всего не соответствуют границам
политических сообществ, рано или поздно экологические проблемы охватывают не только территорию государства, где они зародились, но и близлежащие
страны. Кроме того, экологические проблемы запускают ряд дестабилизирующих социальных процессов, которые тоже могут перекинутся через национальные границы. Таким образом, инверсионный режим, игнорирующий вопросы
защиты окружающей среды, создает социально-экологическую угрозу для соседних государств. У правительств соседних государств появляется дополнительный стимул для поддержки иностранных групп диссидентов, борющихся
против «антиэкологического» режима. При оказании подобной поддержки возрастает их военная мощь и, следовательно, вероятность обращения к насильственным формам протеста. Внешняя поддержка повышает возможности диссидентов и увеличивает вероятность их победы. Понимая это, режимы стремятся также приобрести иностранных сторонников, в результате чего возникает
взаимная эскалация насилия.
Изучение политической практики показывает, что внешняя поддержка
может объясняться самыми разнообразными причинами: культурными, политическими, экономическими. Причина может крыться в желании помочь родственным в цивилизационном отношении группам или правительствам и шире
в желании расширить или сохранить границы той или иной цивилизации1. Этим
может, например, объясняться внешняя поддержка исламистским повстанцам в
ходе и после гражданской войны 1992-1997 гг. в Таджикистане. Причиной может быть и стремление не допустить роста влияния недружественного государ 1
Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. М.: АСТ, 2005.
103
ства, что заметно в помощи Пакистана афганским боевикам. Усиление влияния
Индии в Афганистане после ухода из него войск НАТО может создать серьезные проблемы для Пакистана. Считая Индию главным потенциальным противником, последний может оказаться в окружении недружественных стран. В
данном случае поддержка повстанческих группировок – это способ не допустить сближения Кабула и Дели в будущем. За внешней помощью могут стоять
и более материальные стремления. Режим может оказывать помощь диссидентам в соседней стране в обмен на получение в будущем прав на разработку тех
или иных природных ресурсов. В концепции же экополитического насилия
внешняя поддержка рассматривается как попытка защитить свою природную
среду обитания от экологически вредных действий соседнего режима.
Помимо этих трех объяснений, необходимо помнить, что инверсионные
режимы полностью не лишены авторитарных характеристик. При авторитарных режимах диссиденты не имеют альтернативных насилию способов устранения причин своего недовольства. Представители же режима защищены от
политических и правовых последствий применения насилия, ответственности
за свои решения. Два этих обстоятельства дополнительно способствуют экополитическому насилию при инверсионных режимах.
Наше утверждение о связи экополитического насилия с инверсионными
режимами в чем-то противоречит довольно распространенному мнению, согласно которому насилие в большей степени есть атрибут военных, монархических и однопартийных режимов, т.е. тех режимом, которые мы выше обозначили как крайние автократии. По мнению Х. Фджелде, вероятность насилия для
каждого типа авторитарного режима зависит от того, насколько успешно правящая коалиция справится с тремя задачами: выявлением диссидентов, применением репрессий и осуществлением кооптации. Правящая коалиция – это совокупность индивидов, «делающая» правителя. От коалиции зависит успех и
провал правителя. Коалиция может в трудный момент защитить правителя от
свержения, но в другое время может своими согласованными действиями привести к свержению правителя. Коалиция контролирует доступ к политическим
104
должностям и главным властным позициям. Для каждой типа авторитарного
режима характерна своя собственная группа, составляющая правящую коалицию. При монархических режимах такой коалицией выступает королевская семья, при военных – офицерский корпус, а при гражданских – члены партии1.
Эффективное выявление означает точное и своевременное определение
лиц, являющихся или могущих стать диссидентами. Неверная идентификация
диссидентов вызывает страдания невинных людей. Полиция может одновременно арестовать и подлинных участников беспорядков и сторонних наблюдателей. В ходе гражданской войны военные могут разрушить деревню, где лишь
несколько жителей поддерживают повстанцев. Подобные действия силовых
структур, непосредственно взаимодействующих с населением, вызывают гнев у
невинных людей, скорее усиливая антагонизм, нежели оказывая сдерживающее
воздействие. Предотвратить антирежимную деятельность значительно проще,
чем бороться с ее результатами. Любому режиму выгоднее раскрыть заговор,
чем противодействовать начавшейся попытке переворота или тем более пытаться вернуть статус-кво после удачного захвата власти диссидентами. Если
будет упущено время, то повернуть вспять события может оказаться уже невозможным, и политические лидеры навсегда утратят свою власть.
Провести эффективное выявление способна лишь организация, отличающаяся широким социальным охватом (различные социальные группы) и глубоким проникновением в общество (все социальные структуры и организации).
Такими возможностями обладают лишь политические партии. Следовательно,
что касается выявления диссидентов, то однопартийные и многопартийные
гражданские режимы с этой задачей справляются значительно лучше. Монархические и военные режимы здесь проигрывают, хотя первые немного меньше.
Монархии обладают религиозным и историческим авторитетом. По этой причине многие люди готовы сотрудничать с режимом, даже несмотря на его серьезные политические ошибки.
1
Fjelde H. Generals, Dictators, and Kings: Authoritarian Regimes and Civil Conflict, 1973-2004 //
Conflict Management and Peace Science. 2010. Vol. 27. № 3. P. 195-218.
105
Репрессии являются ключевым инструментом многих правительств. Правители часто используют определенные репрессии, чтобы остаться у власти и
избежать беспорядков, заговоров и войн. Однозначно сказать, какие репрессии
– жесткие или мягкие – являются эффективными, довольно проблематично.
Относительно влияния степени репрессий на политическое насилие существует
две точки зрения. Согласно первой, чем сильнее репрессии, тем выше вероятность насилия. Г. Экштейн сравнивает репрессии с наркотиками1. Репрессии
увеличивают проблемы, которые они должны были изначально решить, требуя
применения из раза в раз все больших доз. Среди диссидентов растет недовольство и презрение к режиму, повышается их компетентность в искусстве антиправительственной борьбы. В итоге последствия оказываются совершенно противоположными. При крайних репрессиях коерсивные силы вынуждены действовать в собственной стране как захватчики, терроризируя и отчуждая население, которое они в иных обстоятельствах должны были бы защищать. В подобных условиях диссиденты скорее предпочтут драться насмерть, чем уступить. Кроме того, жесткие репрессии всегда связаны с увеличением численности представителей коерсивных сил в определенном месте. У диссидентов появляется больше возможностей нанести удар режиму, поскольку увеличивается
число доступных объектов для нападений. Согласно второй точке зрения, чем
сильнее репрессии, тем ниже вероятность политического насилия. Диссиденты
не имеют шансов преодолеть мощь коерсивных сил режима, действующих на
профессиональной основе. Политическое насилие становится фактом только
тогда, когда происходит ослабление режима по тем или иным причинам: утрата
лояльности коерсивных сил, участие в войне с другими государствами, оказание диссидентам внешней поддержки и т.д. Н. Смелзер замечал, что если режим последовательно теряет контроль над коерсивными силами, то возникает
вероятность революционного движения2.
1
2
Eckstein H. On the Etiology of Internal War // History and Theory. 1965. Vol. 4. № 2. P. 154.
Smelser N.J. Theory of Collective Behavior. New York: The Free Press, 1963. P. 365-379.
106
Помимо двух основных точек зрения существует и третья, «золотая середина». По мнению Т. Гарра, только репрессии промежуточного, среднего уровня могут способствовать насилию1. При мягких репрессиях гнев диссидентов
невелик, и они ищут альтернативные способы влияния на политику. При сильных репрессиях гнев максимальный, но страх перед жестоким наказанием еще
больше. И в первом и во втором случае диссиденты воздерживаются от насилия, хотя и по различным причинам. Репрессии же среднего уровня создают такую ситуацию, когда гнев начинает перевешивать страх, повышая вероятность
насилия. Другими словами, репрессии и насилие со стороны диссидентов имеют криволинейную связь: с усилением репрессий потенциал насилия повышается, но до определенного уровня, после которого начинает сокращаться.
Военные режимы имеют сравнительное преимущество относительно репрессий, поскольку их основная задача как раз и состоит в применении насилия. В стандартной ситуации такие режимы контролируют средства, необходимые для наложения крайних, насильственных санкций за неповиновение. Монархические и гражданские же режимы отличаются недостатком умений эффективно применять репрессии. Как следствие, они с меньшим желанием обращаются к стратегиям широкого террора против диссидентов до того момента,
пока ситуация не выйдет из-под контроля. Монархические режимы по сравнению с гражданскими режимами имеют больше возможностей для репрессий,
поскольку главенствующие позиции в силах безопасности занимают члены королевской семьи.
Эффективная кооптация означает привлечение на сторону режима тех потенциальных диссидентов, кто может представлять большую угрозу и одновременно тех, кто может быть ему наиболее полезным. В деле кооптации гражданские режимы лучше, чем монархические и военные режимы. Базой для кооптации гражданских режимов являются все группы общества, а не только узкая когорта (королевская семья или офицеры). Диктаторы, которые полагаются на
политическую партию для сохранения власти, имеют в своем распоряжении
1
Гарр Т.Р. Почему люди бунтуют. СПб.: Питер, 2005. С. 313.
107
крупный селекторат – группу людей с правом выражать свои предпочтения относительно руководства и политики. Собственно партия дает тем, кто готов сотрудничать с режимом, хорошую возможность сделать карьеру. В обмен на
льготы, привилегии и возможность карьерного роста члены партии организуют
общественную поддержку и наблюдают за поведением людей, не разделяющих
взгляды диктатора.
Слабые возможности для кооптации делают военные и монархические
режимы более уязвимыми перед насилием. Обособленность политической сферы не оставляет этим режимам других вариантов, кроме силового подавления
оппозиции. Если сравнить монархические и военные режимы между собой, то
первые в деле кооптации эффективней. Они могут рассчитывать на большую
лояльность представителей коалиции, т.к. наследственные практики дают последним повышенную уверенность в «благосклонности» режима в будущем.
Переход власти в монархиях сопряжен с гораздо меньшими рисками для коалиции по сравнению с другими авторитарными режимами. Наследственные
практики гарантируют лояльным группам выплату рентных платежей в долгосрочной перспективе. Маловероятно, что адресаты и размеры данных платежей
будут кардинально пересмотрены при смене руководства, при передаче власти,
например, от отца к сыну. Поэтому они не заинтересованы в подрыве стабильности, у них практически нет стимулов для того, чтобы перейти на сторону оппозиции. При других видах авторитарных режимов в переходные моменты сторонники легко могут превратиться в противников, видя, как конкуренты набирают политический вес. Благодаря наследственным практикам, проблемы преемственности беспокоят монархические режимы значительно меньше, чем другие авторитарные системы. Потенциальные претенденты на власть из правящей
коалиции, выбирая между поддержкой и сопротивлением режиму, принимают в
расчет более долгий период времени, в течение которого они будут получать
доходы от своих инвестиций. Напротив, при других режимах всегда сохраняются потенциальные диссиденты, поскольку преемственность не институализирована, а доходы в будущем от лояльности в настоящем не гарантированы.
108
Военные режимы из-за внешнего давления, неспособности хунты взять полную
ответственность за управление государством редко могут вести длительное существование.
Выходит, что с точки зрения концепций, уделяющих центральное место в
объяснении вероятности насилия правящей коалиции, самым устойчивым режимом является гражданский режим, а наименее – военный [Приложение 3].
Однако изучение экополитического насилия показывает, что оно все же является особенностью инверсионных режимов. Почему же военные, так же как и монархические режимы, не коррелируют с экополитическим насилием? Вероятнее
всего, это объясняется, во-первых, относительно коротким сроком существования военных режимов, что не позволяет экологическим проблемам трансформироваться в акты политического насилия. Экологические проблемы остро
проявляются уже после ликвидации военных режимов, при другом типе режима, пришедшим на смену военному. Во-вторых, большинство современных монархий находится в регионе, бедном возобновляемыми ресурсами (пресная вода, лес, пахотная земля), но богатом нефтью и газом. Главным образом благодаря своим нефтяным и газовым ресурсам они имеют самые высокие показатели ВВП на душу населения среди других видов авторитарных режимов. ВВП на
душу населения в авторитарных монархиях сегодня составляет более 31000
долл., что превышает общемировой показатель более чем в два раза, даже с
учетом бедных экономик Иордании, Свазиленда и Марокко. Катар же занимает
вообще первое место в мире по этому показателю1. Кроме того, большинство из
этих монархий относится к династическому типу, который отличается повышенной стабильностью2.
При нединастических монархиях король правит через своих придворных
и дворцовых политиков. Король вынужден маневрировать между различными
1
International Monetary Fund (IMF). World Economic Outlook Database, October 2013. URL:
http://www.imf.org/external/pubs/ft/weo/2013/02/weodata/index.aspx
(дата
обращения:
01.11.2013).
2
Herb M. All in the Family: Absolutism, Revolution, and Democracy in the Middle Eastern Monarchies. Albany: State University of New York Press, 1999.
109
силами – армией, парламентом, партиями. И когда он не выдерживает баланса,
то монархия терпит крах. В династических же монархиях правящая семья монополизирует все ключевые государственные должности. На основе консенсуса
династия выбирает монарха. Данный механизм наследования стимулирует
шейхов и принцев всеми способами защищать политическую гегемонию своей
семьи как корпоративной группы.
Сущность механизма наследования определяет стабильность династических монархий. Правители и стремящиеся стать таковыми вынуждены строить
семейные коалиции, чтобы добиться власти или сохранить ее. Они должны
предложить своим родственникам некие ценные блага. С появлением на заре
нефтяной эры бюрократических государств на Аравийском полуострове, правители стали распределять государственные должности среди родственников.
Монополия членов династии на высокие государственные посты гарантировала
воспроизводство династического монархизма. Семья, благодаря контролю над
государством, может выбирать монарха. Добиваясь власти, шейх или принц
должен подтвердить право своих родственников на занимаемые посты. Когда
претендентов оказывается несколько, то наблюдается некий раскол в правящей
элите и в государственном аппарате. Однако все диспуты прекращаются, когда
власть семьи оказывается под угрозой. Побеждает тот из претендентов, которого поддержит большинство членов семьи.
Династическая форма монархии возникла как ответ на проникновение
бюрократического государства на Аравийский полуостров в XX в. Впервые династический режим был установлен в Кувейте в 1938 г., когда А. ас-Сабах прекратил деятельность легислатуры, учрежденной торговой знатью. После закрытия парламента члены королевской семьи поделили между собой управление
всеми общественными ведомствами. С тех пор шейхи ас-Сабах, за исключением времени вторжения С. Хусейна, не теряли контроль над ключевыми государственными министерствами, обеспечивая устойчивость кувейтской монархии.
110
Сегодня подобные политические режимы существуют практически во
всех нефтяных монархиях Аравийского полуострова. Становление семейных
или династических режимов имело огромные последствия. Ни один режим этого типа не был свергнут революционной деятельностью. По мнению М. Херба,
доминирование семьи в государстве, а не что-либо другое, объясняет, почему
нефтяные скважины Саудовской Аравии и других стран Залива остаются в руках относительно дружелюбных Западу групп. Именно это, а не нефть и уровень образования, объясняют, как ближневосточным монархиям, ставшим политическими анахронизмами и главными кандидатами на революцию, удается
выживать в XXI в.1
Таким образом, в современном мире получают широкое распространение
инверсионные режимы, становясь неким универсальным феноменом. При инверсионных режимах разнообразное насилие, в том числе и экополитическое,
становится неотъемлемым элементом политической жизни. Данные режимы
имеют ряд интересных с точки зрения нашего исследования особенностей. На
концептуальном, программном уровне при инверсионных режимах заметен
рост значимости экологических проблем, однако на практике власть их часто
игнорирует. В условиях инверсии политических режимов не только власть, но и
граждане мало обеспокоены экологией. Им не свойственно чувство экологической ответственности, они в большинстве своем заняты проблемами иного характера: отсутствием политических свобод, социальной несправедливостью,
недостаточным уровнем материального благополучия.
Новые типы режимов опираются на эксплуатацию природных ресурсов,
которая позволяет сохранять правящей группе политико-экономический статускво. При интенсивной ресурсной эксплуатации часто нарушаются интересы
групп, проживающих в районах, привлекающих внимание правительства. Проблемы этих групп обостряются, и режим получает дополнительных противников, готовых при определенных условиях обратиться к насилию. Игнорирова 1
Herb M. All in the Family: Absolutism, Revolution, and Democracy in the Middle Eastern Monarchies. Albany: State University of New York Press, 1999. P. 3.
111
ние вопросов защиты окружающей среды и интенсивная эксплуатация ресурсов, свойственные инверсионным режимам, приводят к тому, что экологические проблемы «просачиваются» через сложившиеся политические границы, со
временем охватывая не только территорию государства, где они зародились, но
и близлежащие страны. В результате усложняется экологическая ситуация в регионе, повышая вероятность дестабилизации сложившихся политических отношений. У правительств соседних государств появляется дополнительный
стимул для поддержки групп диссидентов в соседних государствах, выступающих против экологически враждебного режима.
Формирующиеся в результате инверсионных процессов новые типы режимов могут иметь монархическую, военную или гражданскую сущность. С
теоретической точки зрения самым устойчивым к политическому насилию типом режима является гражданский режим, а наименее устойчивым – военный.
Однако изучение феномена экополитического насилия показывает, что оно все
же является особенностью гражданских режимов. Вероятнее всего, это объясняется прежде всего относительно коротким сроком существования военных
режимов, что не позволяет экологическим проблемам трансформироваться в
акты политического насилия. Экологические проблемы остро проявляются уже
после ликвидации военных режимов, при другом типе режима, пришедшем на
смену военному. Кроме того, большинство современных монархий находится в
регионе, бедном возобновляемыми ресурсами (пресная вода, лес, пахотная земля), но богатом нефтью и газом.
112
ГЛАВА 2. КАУЗАЛЬНЫЙ МЕХАНИЗМ ЭКОПОЛИТИЧЕСКОГО
НАСИЛИЯ В СОВРЕМЕННОЙ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЖИЗНИ
2.1. Элиминация продовольственной безопасности как детерминанта
экополитического насилия в современных государствах
Экополитическое насилие как новый феномен политической жизни имеет
довольно сложный причинно-следственный (каузальный) механизм. Экологическая деградация связана с проявлениями насилия не прямым образом, другими словами, дефицит природных ресурсов сам по себе крайне редко заставляет
индивидов и группы бросить вооруженный вызов правительству и режиму.
Экополитическое насилие предполагает действие опосредующих, промежуточных переменных. Среди таких переменных можно выделить неполитические и
политические факторы. Если связь первых с экополитическим насилием не всегда заметна, то связь вторых, как правило, более очевидна и вызывает меньше
дискуссий. К первым можно, например, отнести элиминацию продовольственной безопасности, а ко вторым – политических лидеров и более или менее организованные группы, претендующие на власть. Каждая из этих групп факторов занимает в каузальном механизме свое место и требуют отдельного и детального изучения. В данном параграфе мы рассмотрим элиминацию продовольственной безопасности, а в следующем – политических акторов, которые
могут быть вовлечены в экополитическое насилие.
Термин продовольственная безопасность вошел в политологический дискурс в 1960-1970-х гг., чему главным образом поспособствовали работы, посвященные международному развитию. Научный интерес к продовольственной
безопасности глобального и национального уровня резко возрос после нефтяного кризиса и связанного с ним продовольственного кризиса 1972-1974 гг.
Африканский голод 1984-1985 гг. и рост числа людей по всему миру, нуждающихся в продовольственной помощи развитых странах, подстегнули новую
волну интереса к проблеме продовольственной безопасности. С тех пор появи-
113
лось огромное множество определений этого явления, имеющего крайне негативные социальные последствия. Уже на рубеже XX – XXI вв. ученые насчитали в литературе около 200 определений и 450 индикаторов продовольственной
безопасности1. С течением времени понятие продовольственной безопасности
эволюционировало и расширялось, интегрируя в себя самые разнообразные
проблемы, имеющие отношение к продовольствию, и точнее отражая комплексную роль продовольствия в обществе. Первые дефиниции фокусировались практически исключительно на способности региона или государства
обеспечить нынешнее и потенциальное население необходимым объемом продовольствия. Акцент в них делался на наличии безопасного доступа населения
к продовольствию, а оно само рассматривалось лишь как средство выживания.
Однако продовольствие имеет огромное значение для человека не только из-за
его питательной ценности. Оно может играть важную символическую, культурную, социальную и политическую роль. Понятие продовольственной безопасности постепенно включало в себя все эти роли. Его эволюция постепенно
отражала понимание того, что задача общества и государства далеко выходит
за пределы простого производства и/или импорта достаточного количества
продовольствия. Проблемы, связанные с его распределением, наличием и пригодностью, приобрели не меньшее значение.
Некоторые авторы попытались найти общее во всем многообразии определений продовольственной безопасности, чтобы установить ее некие фундаментальные компоненты2. С. Максвелл и Т. Франкенбергер пришли к выводу,
что суть всех определений продовольственной безопасности заключается в следующей фразе: «безопасный доступ в любое время к достаточному количеству
продовольствия»3. Конечно, во всех определениях термины «безопасный», «доступ», «время» и «достаточное» понимаются авторами по-разному. Например,
1
Hoddinott J. Operationalizing Household Food Security in Development Projects: An Introduction. Washington: IFPRI, 1999.
2
Koc M., Dahlberg K. The Restructuring of Food Systems: Trends and Research and Policy Issues
// Agriculture and Human Values. 1999. Vol. 16. № 2. P. 109-116.
3
Maxwell S., Frankenberger T.R. Household Food Security: Concepts, Indicators, Measurements:
A Technical Review. New York – Rome: UNICEF – IFAD, 1992. P. 4.
114
некоторые придерживаются точки зрения, что достаточный объем продовольствия означает его достаточность для простого выживания, тогда как другие,
как правило, более современные исследователи, достаточным количеством считают только то, которое позволяло вести активный и здоровый образ жизни. В
рамках нашего исследования мы будем ориентироваться на это простое, но
сущностное определение продовольственной безопасности, не обращая внимания на некоторые существующие нюансы и тонкости. Следовательно, под элиминацией (от лат. eliminare – изгонять) продовольственной безопасности мы
будем понимать ситуацию отсутствия продовольственной безопасности.
Экологическая деградация прежде всего приводит к сокращению сельскохозяйственного производства, а также к вызванному этим дефициту продовольствия и росту цен на продукты питания. Больше всего ограничивает рост
сельскохозяйственного производства дефицит воды. Вода важна не только для
поддержания жизни, но и для производства продовольствия. В процессе производства продовольствия вода имеет такое же, а возможно и большее, значение,
чем питательные вещества. По минимальным оценкам на сельское хозяйство
приходится около 70% потребляемой воды, а по максимальным оценкам – до
85%1. Сегодня более 1,1 млрд человек в мире страдают от нехватки качественной воды2. Дефицит качественной воды оказывает негативное воздействие на
состояние здоровья людей, особенно в сельских районах, и тем самым на продуктивность фермерских хозяйств. По нынешним прогнозам спрос на воду к
2050 г. удвоится. К 2025 г. объемы забора воды увеличатся на 22-32%3 и удво 1
Brown L.R. Outgrowing the Earth: The Food Security Challenge in an Age of Falling Water Tables and Rising Temperatures. London: Earthscan, 2005. P. 101-102; Gleick P.H. et al. The World’s
Water 2004-2005: The Biennial Report on Freshwater Resources. Washington: Island Press, 2004.
P. 88; Hanasaki N. et al. An Integrated Model for the Assessment of Global Water Resources – Part
1: Model Description and Input Meteorological Forcing // Hydrology and Earth System Sciences.
2008. Vol. 12. № 4. P. 1007-1025; Hanasaki N. et al. An Integrated Model for the Assessment of
Global Water Resources – Part 2: Applications and Assessments // Hydrology and Earth System
Sciences. 2008. Vol. 12. № 4. P. 1027-1037.
2
World Health Organization (WHO). The World Health Report: A Safer Future: Global Public
Health Security in the 21st Century. Geneva: WHO, 2007. P. 4.
3
de Fraiture C. et al. Addressing the Unanswered Questions in Global Water Policy: A Methodology Framework // Irrigation and Drainage. 2003. Vol. 52. № 1. P. 21-30.
115
ятся к 2050 г.1 Для бедных стран с быстро растущей численностью населения и
истощающимися подземными водами нехватка продовольствия, вызванная дефицитом воды, становится все более острой проблемой2. Одним из главных
факторов дефицита воды является уничтожение природных водоразделов и
природных водонапорных объектов, таких как леса в бассейнах рек и в заболоченных местностях. Исследование 128 крупных речных бассейнов и водосборных участков показало, что приблизительно от 20 до 50% ежегодного речного
стока должно распределяться среди зависящих от пресной воды экосистем,
чтобы поддерживать их в хороших экологических условиях. Во многих частях
Азии и Северной Африке, в некоторых частях Австралии, Северной Америке и
Европе объемы прямого отвода воды достигли такого уровня, что ее уже не
хватает для удовлетворения чисто экологических потребностей3. Потребление в
мире «синей» воды (реки, озера и водоносные слои) и «зеленой» воды (осадки)
сельским хозяйством и другими наземными экосистемами постоянно увеличивается4.
Вода делает возможными разнообразные ирригационные проекты и орошаемое сельское хозяйство, которые повышают порог продовольственной безопасности. Урожаи с орошаемых земель в среднем в 2-3 раза выше, чем с земель, питаемых дождевыми осадками. В настоящее время, например, около
35% зернового производства в Афганистане, Бангладеш, Бутане, Китае, Индии,
Мьянме, Непале и Пакистане, обеспечивающего более 2,5 млрд человек, зависит от ирригации. Здесь, по прогнозам, потребность в воде к 2050 г. возрастет
на 70-90%, при этом объемы доступной воды сократятся, вызвав острый дефи 1
Shen Y.J. et al. Projection of Future World Water Withdrawals under SRES Scenarios: Water
Withdrawal // Hydrological Sciences Journal. 2008. Vol. 53. № 1. P. 11-33.
2
Rosegrant M.W., Cai X. Global Water Demand and Supply Projections, Part 2: Results and Prospects to 2025 // Water International. 2002. Vol. 27. № 2. P. 170-182; Yang H. et al. A Water Resources Threshold and its Implications for Food Security // Environmental Science and Technology.
2003. Vol. 37. № 14. P. 3048-3054.
3
Smakhtin V. et al. Taking into Account Environmental Requirements in Global Scale Water Resources Assessments. Colombo: Comprehensive Assessment Secretariat, 2004. P. 7-8.
4
Rost S. et al. Agricultural Green and Blue Water Consumption and its Influence on the Global
Water System // Water Resources Research. 2008. Vol. 44. № 9. P. 1-17.
116
цит этого важного для любого вида сельскохозяйственной деятельности ресурса1.
Дефицит воды негативно сказывается на производстве продовольствия,
сокращая, с одной стороны, площадь орошаемых земель, а с другой – урожайность земель, остающихся в ирригационной системе. В настоящее время на
орошаемой земле выращивается 40% мирового продовольствия. Орошаемые
земли занимают 17% земли планеты2. Если площадь орошаемых земель сократится, то резко обострится проблема продовольственной безопасности во многих странах. Но если даже площадь орошаемых земель останется неизменной,
то из-за дефицита воды может понизиться урожайность, что аналогичным образом затруднит обеспечение населения продовольствием. Так, снижение на 1030% урожаев с орошаемых земель только в бассейнах рек, берущих начало в
Гималаях и горах Центральной Азии, приведет к снижению объемов мирового
производства зерна на 1,7-5%. Сокращение же урожайности на всех орошаемых
землях на 10-30% вследствие нехватки воды будет означать сокращение мирового производства зерна на 4-12%3.
Сегодня во многих регионах планеты уже наблюдается сокращение урожайности по причине чрезмерного потребления водных ресурсов подземных
горизонтов и рек. Согласно различным исследованиям, практически половина
воды для ирригации берется из невозобновляемых и так называемых нелокальных источников4. Действительно, речные стоки сокращаются во многих районах главным образом в результате антропогенного использования, особенно
ирригации. В настоящее время в 24% площади речных бассейнов мира соотно 1
Nellemann C. et. al. The Environmental Food Crisis – The Environment’s Role in Averting Future
Food Crises. Arendal: UNEP, 2009. P. 48-49.
2
Meinzen-Dick R.S., Rosegrant M.W. Overview // Overcoming Water Scarcity and Quality Constraints. Washington: International Food Policy Research Institute, 2001. P. 2-3; Food and Agriculture Organization of the United Nations (FAO). Poverty Reduction and Irrigated Agriculture.
Rome: FAO, 1999. P. i.
3
Nellemann C. et. al. The Environmental Food Crisis – The Environment’s Role in Averting Future
Food Crises. Arendal: UNEP, 2009. P. 49.
4
Rost S. et al. Agricultural Green and Blue Water Consumption and its Influence on the Global
Water System // Water Resources Research. 2008. Vol. 44. № 9. P. 1-17.
117
шение между забором и объемами доступной воды превышает коэффициент
0,4. По мнению некоторых экспертов, это говорит о серьезном дефиците воды.
При сохранении нынешних демографических, экономических и технологических тенденций к 2025 г. чрезмерной эксплуатации будет подвержено уже 41%
площадей речных бассейнов мира1.
Источником для ирригации может служить или поверхностная или грунтовая вода. С 1950-х по 1970-е гг. главным источником были поверхностные
воды. На реках строились плотины, аккумулирующие воду, которая затем
направлялась на поля через сеть ирригационных каналов. Однако ситуация
вскоре изменилась. Подходящих мест для плотин осталось не так много, а появление мощных и доступных дизельных и электрических насосов сделало бурение колодцев более эффективным способом получения воды. Имея выбор,
фермеры предпочитали свои собственные колодцы, поскольку в таком случае
они могли самостоятельно определять время получения воды и ее количество,
что было невозможно при крупной, централизованной ирригационной системе.
Если ранее поверхностные воды заменили подземные источники, то сейчас
адекватных альтернатив не осталось.
На настоящий момент одно из очевидных сокращений производства продовольствия из-за дефицита воды наблюдается в Йемене. В этой стране уровень
грунтовых вод понижается ежегодно на 2 метра, поскольку из водоносных пластов воды выкачивается больше, чем туда поступает в виде дождевых осадков.
В результате все меньше воды остается для местного сельского хозяйства. Уже
сейчас 80% потребностей в зерновых Йемен удовлетворяет за счет импорта2.
Деградация земли также негативно сказывается на производстве продовольствия. Воздействие деградации земли на производство продовольствия
представляет собой динамичный процесс, который зависит от места и времени
1
Alcamo J. et al. Global Estimates of Water Withdrawals and Availability under Current and Future «Business-as-Usual» Conditions // Hydrological Sciences Journal. 2003. Vol. 48. № 3. P. 339.
2
Oblitas K. Project Performance Assessment Report: Yemen. Washington: World Bank, 2006. P. 1;
Zappacosta M. et. al. Special Report: FAO/WFP Crop and Food Security Assessment Mission to
Yemen. Rome: FAO/WFP, 2009. P. 5.
118
своего проявления. Кроме того, воздействие различается в зависимости от типа
деградации. Например, эрозия почвы оказывает на сельскохозяйственные урожаи иное воздействие, чем засоление почвы. Существует две формы воздействия деградации земли на объемы сельскохозяйственного производства: вопервых, сокращаются объемы урожаев и, во-вторых, сокращается площадь пахотных земель.
Около 2 млн га аграрной земли деградирует в мире вследствие сведения
лесов и неправильной с точки зрения экологии сельскохозяйственной деятельности1. Несмотря на некоторое улучшение ситуации в отдельных регионах планеты, плодородность пахотных земель в результате нерационального использования сокращается в среднем на 0,2% в год. Соперничество за землю, возникающее с ростом численности населения, сокращение возможностей для миграции и смены культур, а также увеличение поголовья скота совместно приводят
к повторяющемуся из года в год выбиванию пастбищ и, следовательно, к долгосрочному уменьшению плодородия почвы. Спутниковые измерения показывают, что с 1981 по 2003 гг. сокращение плодородия почвы произошло на 12%
земной поверхности планеты. На этих территориях проживают около 1-1,5
млрд человек, т.е. 15-20% населения мира2.
Экологически нерациональные практики в области ирригации и производства приводят к засолению почвы, уменьшению питательных веществ и эрозии. 950 млн га подверженных засолению земель (приблизительно 33% потенциально пахотных площадей мира) находится в пустынных и полупустынных
регионах. Засолению также подвержено около 20% орошаемой земли (450000
кв. км). Каждый год 2500-5000 кв. км пахотной земли становятся менее плодо-
1
Pinstrup-Andersen P., Pandya-Lorch R. Food Security and Sustainable Use of Natural Resources:
A 2020 Vision // Ecological Economics. 1998. Vol. 26. № 1. P. 1-10.
2
Bai Z.G. et al. Land Cover Change and Soil Fertility Decline in Tropical Regions // Turkish Journal of Agriculture and Forestry. 2007. Vol. 32. № 3. P. 195-213.
119
родными в результате засоления1. В Южной Азии экономические потери от засоления составляют 1,5 млрд долл. ежегодно2.
Истощение питательных веществ оказывает серьезное воздействие на
продовольственную безопасность и экономику по всему миру, особенно в Африке южнее Сахары. Е. Стурвогел и др. изучили баланс питательных веществ
для 38 стран Африки южнее Сахары. По их оценкам, каждый гектар земли в
этих странах теряет 22 кг азота, 3 кг фосфора и 15 кг калия в год3. В Зимбабве
из-за утраты почвой азота и фосфора сельское хозяйство ежегодно недополучает продукции стоимостью около 1,5 млрд долл.4 В Южной Азии недостаток питательных веществ приводит к экономическим потерям на сумму от 600 до
1020 млн долл.5
Важную роль в процессе деградации земли играет эрозия. В глобальном
масштабе ежегодная потеря 75 млрд т почвы обходится миру в целом в 400
млрд долл. или приблизительно в 70 долл. каждому жителю планеты. Общие
издержки сельского хозяйства от эрозии в США равняются 44 млрд долл. в год
или около 247 долл. на каждый гектар пахотной земли и пастбищ6. В Африке
южнее Сахары эти цифры значительно выше. В некоторых странах плодородность пахотных земель сократилась за последние два десятилетия на 40%. Уничтожение скотом растительности и последующая деградация земли – это острая
и широко распространенная проблема в этих регионах7.
1
Nellemann C. et. al. The Environmental Food Crisis – The Environment’s Role in Averting Future
Food Crises. Arendal: UNEP, 2009. P. 41.
2
Food and Agriculture Organization of the United Nations (FAO). Land Degradation in South
Asia: Its Severity, Causes and Effects upon the People. Rome: FAO, 1994. P. 55.
3
Stoorvogel J.J. et al. Calculating Soil Nutrient Balances in Africa at Different Scales: 1. Supranational Scale // Fertilizer Research. 1993. Vol. 35. № 3. P. 227-235.
4
Stocking M. The Cost of Soil Erosion in Zimbabwe in Terms of the Loss of Three Major Nutrients. Rome: FAO, 1986. P. 2.
5
Food and Agriculture Organization of the United Nations (FAO). Land Degradation in South
Asia: Its Severity, Causes and Effects upon the People. Rome: FAO, 1994. P. 52.
6
Lal R. Soil Erosion Impact on Agronomic Productivity and Environment Quality // Critical Reviews in Plant Sciences. 1998. Vol. 17. № 4. P. 319-464.
7
Nellemann C. et. al. The Environmental Food Crisis – The Environment’s Role in Averting Future
Food Crises. Arendal: UNEP, 2009. P. 42.
120
За последние десятилетия эрозия почвы и опустынивание сократили урожайность в странах Африки на 2-40%. В среднем по всему континенту сокращение составляет 8,2%. Средний мировой показатель понижения урожайности
значительно меньше и составляет за тот же период 1-8%. Отсюда видно, что
Африка – это континент, который больше всего страдает от деградации земли1.
Климатические изменения, дефицит воды, рост численности населения и рост
поголовья скота сохранят, вероятно, эти негативные тенденции вплоть до 2050
г.
В Кении с 1981 по 2003 гг., несмотря на некоторые улучшения в качестве
лесных площадей и пастбищ, плодородность пахотных угодий сократилась на
40%. Учитывая удвоение за тот же период численности населения, сокращение
урожайности приобрело критический характер2. В Южной Африке производство сократилось по всей территории страны: 29% страны подвержено деградации земли, включая 41% всех пахотных земель. Около 17 млн человек или 38%
населения Южной Африки зависят от продукции, производимой на подверженных деградации землях3.
Многие авторы полагают, что в мире ежегодно утрачивается от 20000 до
50000 кв. км пахотной земли вследствие деградации, прежде всего эрозии почвы4. При этом в Африке, Латинской Америке и Азии эти процессы идут в 2-6
раз быстрее, чем в Северной Америке и Европе. Главными проблемными районами являются Африка южнее экватора, Юго-Восточная Азия, Южный Китай,
1
den Biggelaar C. et al. The Global Impact of Soil Erosion on Productivity: I: Absolute and Relative Erosion-induced Yield Losses //Advances in Agronomy. 2003. Vol. 81. № 1. P. 1-48; den
Biggelaar C. et al. The Global Impact of Soil Erosion on Productivity: II: Effects on Crop Yields
and Production Over Time // Advances in Agronomy. 2003. Vol. 81. № 1. P. 49-95; Henao J.,
Baanante C. Agricultural Production and Soil Nutrient Mining in Africa: Implications for Resource
Conservation and Policy Development. Muscle Shoals: IFDC, 2006.
2
Bai Z.G., Dent D.L. Global Assessment of Land Degradation and Improvement: Pilot Study in
Kenya. Wageningen: ISRIC – World Soil Information, 2006. P. iii.
3
Bai Z.G., Dent D.L. Land Degradation and Improvement in South Africa: 1. Identification by Remote Sensing. Wageningen: ISRIC – World Soil Information, 2007. P. 27.
4
den Biggelaar C. et al. The Global Impact of Soil Erosion on Productivity: I: Absolute and Relative Erosion-induced Yield Losses //Advances in Agronomy. 2003. Vol. 81. № 1. P. 1-48; den
Biggelaar C. et al. The Global Impact of Soil Erosion on Productivity: II: Effects on Crop Yields
and Production Over Time // Advances in Agronomy. 2003. Vol. 81. № 1. P. 49-95.
121
Северная и Центральная Австралия, пампасы Южной Америки. Если истощение питательных веществ продолжится, то около 874000 кв. км пахотной земли
в Африке окажутся под угрозой деградации с необратимыми последствиями1.
Во многих районах Азии сокращается площадь лесов, сельское хозяйство постепенно охватывает малоплодородные земли, ускоряются процессы деградации пахотной земли вследствие вымывания питательных веществ и эрозии почвы. Фактически около 20% сельскохозяйственной земли в Азии подверглись
деградации за последние несколько десятилетий2. Темпы деградации значительно выше в экологически хрупких районах, например, в горах.
Именно вследствие уменьшения плодородия почвы в течение последних
десяти лет урожаи зерновых в Лесото сократились на 40%. Пришедшее в упадок сельское хозяйство сделало Лесото зависимым от поставок Всемирной продовольственной программы ООН3. Многие десятилетия Гаити, одно из первых
недееспособных государств, самостоятельно обеспечивало себя зерном. Однако
после того как была утрачена большая часть почв в результате деградации, оно
вынуждено покрывать более половины своих потребностей в зерне за счет импорта. Также как и Лесото Гаити зависит от внешней помощи. Подобная ситуация существует и в Монголии, где за последние 20 лет было заброшено три
четверти пшеничных полей, а урожаи этого вида зерновых сократились на несколько порядков. Сегодня Монголия, страна, которая по площади почти в три
раза превосходит Францию, и с населением 2,6 млн человек, вынуждена импортировать около 70% необходимой пшеницы4.
1
Henao J., Baanante C. Agricultural Production and Soil Nutrient Mining in Africa: Implications
for Resource Conservation and Policy Development. Muscle Shoals: IFDC, 2006. P. 2.
2
Foley J.A. et al. Global Consequences of Land Use // Science. 2005. Vol. 309. № 5734. P. 570575.
3
United
Nations
World
Food
Programme
(WFP).
Lesotho.
URL:
http://www.wfp.org/countries/Lesotho/Overview (дата обращения: 30.09.2012); Food and Agriculture Organization of the United Nations (FAO). FAO/WFP Crop and Food Assessment Mission
to Lesotho. Rome: FAO, 2007. P. 5-6.
4
Brown L.R. World on the Edge: How to Prevent Environmental and Economic Collapse. New
York: W.W. Norton & Company, 2011. P. 44.
122
Сведение леса сокращает объемы производства продовольствия тремя
способами: ростом масштабности наводнений, заилением ирригационной системы и изменением гидрологического цикла. Вырубка лесов ускоряет возвращение воды к океану, следствием чего становятся катастрофические наводнения, уничтожающие посевы. В 1998 г. в бассейне реки Янцзы, потерявшем к
этому времени 85% своих лесов, произошло одно из самых крупных в этих местах наводнений. В 2000 г. река Лимпопо в Мозамбике вышла из своих берегов,
унося тысячи жизней и разрушая дома и посевы в невиданных прежде масштабах. К этому времени бассейн реки лишился 99% своих лесных массивов1. Недостаток лесов на территориях, прилегающих к реке Инд, приводит к интенсивному вымыванию почв. Два крупных пакистанских ирригационных водохранилища, Мангла и Тарбела, снабжающихся водами этой реки, утрачивают
ежегодно вследствие заиления около 1% их вместительных возможностей2.
Вырубка лесов меняет гидрологический цикл, уменьшая объемы воды,
доступные благодаря воздушному перемещению внутренним районам континента. Такая ситуация характерна, например, для Бразилии. Атлантический
воздух, насыщенный влагой, движется в западном направлении через бассейн
Амазонки к Андам, перенося влагу вглубь континента. При движении воздух
постепенно охлаждается, а находящаяся в нем влага превращается в дождь.
Этот дождь проливается на тропические леса. Если они здоровы, то примерно
одна четверть пролившейся воды стекает в реки и возвращается к Атлантическому океану. Остальные три четверти испаряются и переносятся дальше на запад – внутрь страны, где процесс повторяется снова. Таков цикл обеспечения
влагой тропических лесов, в результате которого вода переносится к обширным
западным территориям в бассейне Амазонки.
Если же тропические леса сожжены или вырублены, то гидрологический
цикл коренным образом меняется: три четверти выпавших осадков сразу же
1
Браун Л. Экоэкономика: Как создать экономику, оберегающую планету. М.: Весь мир,
2003. С. 91.
2
Raza A. Pakistan: Grain and Feed Annual Report 2009. Islamabad: USDA Foreign Agricultural
Service, 2009. P. 4.
123
возвращается к морю. В результате остается слишком мало воды для переноса
ее вглубь континента. Бассейн Амазонки все больше и больше расчищается от
леса в лесозаготовительных, скотоводческих и земледельческих целях. Остатки
тропического леса оказываются уже не в состоянии передавать воду вглубь
континента. Западная часть этого лесного массива начинает засыхать, превращаясь в лесостепь или даже саванну. Таким образом, экономическая активность
в восточной части бассейна Амазонки понижает производительность фермерских хозяйств в западных районах Бразилии1.
Как показывает проведенный выше обзор, деградация и дефицит водных,
земельных и лесных ресурсов ставят под угрозу процесс производства продовольствия. Когда правительства оказываются не способными организовать импорт сельскохозяйственных продуктов или предпринять другие меры, то это
приводит к острым продовольственным проблемам и голоду. Бедные группы
населения в развивающихся странах тратят более половины своих доходов на
продукты питания и, следовательно, находятся в сильной зависимости от цен на
продовольствие, которые растут вследствие сокращения производства. После
резкого своего роста в период с 2006 по 2009 гг., вызванного высокими ценами
на продовольствие и глобальным экономическим кризисом, количество страдающих от недоедания людей в 2010 г. сократилось. Однако их количество
остается недопустимо высоким – выше, чем до последнего кризиса и выше, чем
40 лет назад. Общее количество страдающих от недоедания людей в мире в
2009 году достигало 1023 миллионов человек. В 2010 г. оно составляло 925 млн
человек, сократившись на 9,6%2.
Во второй половине XX в. темпы роста сельскохозяйственного производства в мире постоянно сокращались: с 3% в год в 1960-х до 2,3% в 1970-х и 2%
в 1980-х. Поскольку эти темпы лишь незначительно опережали темпы прироста
населения, то с середины 1970-х гг. объемы производства зерна на человека
1
Salati E., Vose P.B. Amazon Basin: A System in Equilibrium // Science. 1984. Vol. 225. № 4658.
P. 129-138.
2
Food and Agriculture Organization of the United Nations (FAO). The State of Food Insecurity in
the World: Addressing Food Insecurity in Protracted Crises. Rome: FAO, 2010. P. 8.
124
практически не возрастали. В последнее время темпы приобрели отрицательное
значение. В 2010/2011 гг. производство пшеницы в мире по отношению к
2009/2010 гг. сократилось на 5,46%, в целом кормового зерна – на 2,36%, ячменя – на 16,67%, овса – на 14,53%, ржи – на 31,06%1.
Продовольственные проблемы отличаются не только высокими абсолютными показателями, но и неравномерностью своего распространения. 98% голодающих людей проживают в развивающихся странах. Две трети голодающих
людей живут в семи странах (Бангладеш, Китае, Демократической Республике
Конго, Эфиопии, Индии, Индонезии и Пакистане), 40% – исключительно в Китае и Индии. Большая доля голодающих людей проживает в Африке южнее Сахары (около 30%)2. В этих же странах и регионах наблюдается самая высокая
степень деградации природных ресурсов.
Рост цен на продовольствие имеет множество негативных последствий
различного характера. Прежде всего, он оказывает влияние на национальную
экономику в целом, деятельность правительства, функционирование рынка товаров и рынка труда. Также он затрагивает доходы домохозяйств. Степень и
направление влияние роста цен на домохозяйства будет зависеть от их специфических характеристик. Наконец, изменения в доходах домохозяйств ведут к
изменениям в доходах отдельных индивидов, являющихся членами этих домохозяйств. Таким образом, можно выделить три уровня последствий повышения
цен на продукты питания: национальный уровень, уровень домохозяйств и уровень индивидов3.
К последствиям национального уровня относятся изменения на рынке товаров и на рынке труда, в структуре финансового баланса правительства и
внешнем платежном балансе, а также трансформация политической активности.
1
Foreign Agricultural Service/United States Department of Agriculture (FAS/USDA). World Agricultural Production. Washington: FAS/USDA, 2011. P. 7-12.
2
Food and Agriculture Organization of the United Nations (FAO). The State of Food Insecurity in
the World: Addressing Food Insecurity in Protracted Crises. Rome: FAO, 2010. P. 8, 10.
3
Benson T. et al. Global Food Crises: Monitoring and Assessing Impact to Inform Policy Responses. Washington: International Food Policy Research Institute, 2008. P. 4-6.
125
Дефицит продовольствия, прежде всего, порождает повышение цен на
продукты питания на местных рынках. Уровень роста цен будет зависеть от вида товара, положения страны относительно глобальных товарных центров и
торговой политики страны. Рост цен будет меньшим, если какой-либо товар
можно приобрести на международном рынке, когда местные товары могут быть
с легкостью заменены на другие импортные товары, когда местные рынки связаны с международными качественной транспортной системой.
Меньшие проблемы возникают с пшеницей, маисом и рисом. Цены на те
товары, которые менее распространены на международном рынке, такие как
маниока и батат, напрямую зависят от соотношения местного спроса и предложения. Цены на такие товары вырастут значительно быстрее. Тем не менее, цены возрастут не мгновенно, поскольку потребители будут искать более дешевую замену.
Более высокие цены на товары потребления, прежде всего на продовольствие, будут оказывать повышающее давление на уровень заработной платы. В
условиях роста цен наемные работники будут стремиться пересмотреть заработную плату, которую им выплачивают работодатели, чтобы вернуть на прежний уровень их покупательную способность. Однако уровень заработной платы
обычно изменяется очень медленно, и поэтому его темпы будут всегда отставать от темпов роста цен на продовольствие, порождая острые проблемы для
определенных групп населения. Больше всех в такой ситуации страдают те
группы, главным источником доходов которых является труд (городская беднота, безземельные крестьяне, мелкие фермеры, занятые неполное время и т.д.).
Повышение цен на продукты питания оказывает различное воздействие
на правительственные доходы и расходы. Во-первых, изменения в объемах и
стоимости торговых операций вследствие роста цен на продовольствие окажет
негативное влияние на доходы от разнообразных тарифов и налогов, важный
источник доходов для многих развивающихся стран. Во-вторых, изменение цен
на продовольствие окажет влияние на объемы правительственных субсидий.
Если режим попытается сохранить цены на определенные товары, то это может
126
вылиться в резкое увеличение дотационных издержек. В-третьих, потребуется
расширение программ социальной помощи, поскольку рост цен на продовольствие приведет к увеличению числа участников этих программ или издержек на
одного получателя помощи. Особенно это будет актуальным, если эффективность социальных программ определяется режимом через количество доступных товаров.
Любое неблагоприятное финансовое воздействие роста цен на продовольствие будет постепенно сказываться на все большем числе домохозяйств через
рост налогов и ухудшение качества предоставляемых товаров и услуг. Издержки могут быть экстраполированы на будущие годы или на будущие поколения
через получение кредитов.
Повышение цен на продовольствие может повлиять на экспорт, импорт и
рынок иностранной валюты, изменив условия торговли между импортерами и
экспортерами. Для стран, полностью импортирующих продовольствие, рост
цен на них приведет к ухудшению условий торговли. Если валютный курс плавающий, то растущий спрос на иностранную валюту приведет к обесценению
национальной валюты. Если валютный курс фиксирован, то результатом будет
дефицит иностранной валюты и формирование параллельного валютного рынка. В любом случае со временем влияние охватит все домохозяйства: возрастут
затраты покупающей стороны и повысятся доходы продающей стороны.
Во многих странах повышение цен на продовольствие приводить к уличным демонстрациям и даже беспорядкам. Конечно, такие события необязательно являются следствием продовольственного кризиса. Политическая активность определяется степенью политической мобилизации в городах, уровнем
терпимости режима к несогласию и другими факторами. Тем не менее, все политические последствия зависят от того, как режим отреагирует на рост цен на
продовольствие, какие он выберет ответные решения, насколько эффективными
будут действия, направленные на защиту благополучия самых уязвимых групп
населения.
127
За последствиями национального уровня идут последствия для домохозяйств. Рост цен на продукты питания повышает реальный объем потребительских расходов на одного члена домохозяйства, меняется структура собственности. Благополучие отдельного домохозяйства напрямую зависит от цен на продукты питания и другие товары, которые они вынуждены покупать и продавать,
а также от размера заработной платы. Финансовый баланс правительства аналогичным образом оказывает влияние на домохозяйства, изменения уровень налогообложения и качество и количество представляемых режим услуг, от которых
может зависеть доходы домохозяйств. Внешний платежный баланс затрагивает
домохозяйства косвенно, изменяя валютный курс, который, в свою очередь,
влияет на цену различных товаров, представленных на рынке. Влияние роста
цен на цены на продукты питания будет зависеть от типа домохозяйства. Те
домохозяйства, которые занимаются лишь продажей продовольствия, получать
повышенные доходы от повышения цен на продовольствие. Наиболее успешные фермерские хозяйства столкнуться с ростом своих доходов. Этот рост компенсирует рост цен на те товары, которые им приходиться покупать. На те же
домохозяйства, которые покупают продовольствие, а таких в развивающихся
странах большинство, продовольственный кризис оказывает крайне негативное
воздействие. Рост цен на продукты питания ослабляет их покупательную способность, вызвав переход к более дешевым источникам калорий, снижение непродовольственных расходов, продажу имущества или комбинацию этих реакций. Можно ожидать, что от роста цен на продовольствие в первую очередь пострадают бедные городские группы и сельские безземельные домохозяйства.
Хотя эти группы будут оказывать давление на рост заработной платы, она будет повышаться с определенным временным интервалом и постоянно отставать
от роста цен на продовольствие.
Рост цен на продовольствие затрагивает и уровень индивидов. Повышение цен на продукты питания по-разному воздействует на различных членов
одного и того же домохозяйства. Этот факт не принимается во внимание при
анализе уровня домохозяйств. Однако во многих исследованиях показано, что
128
ресурсы, как правило, распределяются неравномерно среди всех членов домохозяйства. В невыгодном положении чаще оказываются женщины и девочки,
хотя степень неравенства варьируется от страны к стране, от региона к региону,
а также зависит от характеристик того или иного домохозяйства1.
Уровень образования, состояние здоровья и питания являются здесь ключевыми факторами, поскольку домохозяйства могут преодолевать продовольственные проблемы посредством сокращения капиталовложений в человеческий капитал своих членов, в частности молодых людей. Они могут, например,
отказаться от школьных услуг для своих детей, чтобы снизить затраты или получить благодаря их труду больше доходов, снизить траты на профилактическое медицинское обслуживание, изменить режим питания, отказавшись от богатых протеинами и микроэлементами продуктов (мясо и овощи) в пользу более дешевой пищи. Такие решения, призванные нейтрализовать негативное
воздействие продовольственного кризиса, могут сказаться на последующих поколениях.
Таким образом, первым следствием экологической деградации, способным породить или поспособствовать экополитическому насилию, является
элиминация продовольственной безопасности. Экологическая деградация подрывает способность общества обеспечивать своих членов необходимым количеством продовольствия. Деградация водных, земельных и лесных ресурсов
воздействует на сокращение сельскохозяйственного производства самыми разнообразными способами, но в любом случае она затрудняет процесс государственного управления, политическое планирование и, главное, поддержание
долгосрочной политической стабильности. Следует отметить, что элиминация
продовольственной безопасности может непосредственно вызывать проявления
насилия, как правило, в неких спонтанных формах, так и оказывать влияние на
развитие других конфликтогенных процессов. Сокращение сельскохозяйствен 1
Quisumbing A.R. Agriculture and Natural Resource: Overview // Household Decisions, Gender,
and Development: A Synthesis of Recent Research / Ed. by A.R. Quisumbing. Washington: IFPRI,
2003. P. 53-59.
129
ного производства и, следовательно, дефицит продовольствия и рост цен на
продукты питания, имеют эффекты на национальном уровне, на уровне домохозяйств и индивидов. Каждый из этих эффектов, хоть и в разной степени, может детерминировать экополитическое насилие, элиминируя продовольственную безопасность.
130
2.2. Политическая составляющая в структуре каузального механизма
экополитического насилия
Генезис экополитчисекого насилия крайне редко происходит без участия
политических акторов, которые используют экологическую деградацию, ее социальные последствия и вызванные ею недовольства в своей борьбе за власть.
В настоящем параграфе мы охарактеризуем политических акторов, которые могут быть задействованы в экополитическом насилии, а также идеи, могущие
послужить легитимизирующей опорой этого нового феномена политической
жизни. Базовой единицей анализа политической составляющей каузального механизма экополитического насилия выступает отдельный индивид, влияние которого, однако, довольно ограничено. Тем не менее, власть индивидов в политической системе сильно возрастает, если они начинают объединяться в группы
интересов. Группа интересов – это совокупность людей или организаций, объединенных для достижения неких политических результатов. Г. Джордан рассматривает группу интересов как политическую, коллективную и организованную группу1. Главная и единственная цель группы интересов состоит в том,
чтобы влиять на государственную политику. Она представляет собой некий
коллектив, который может состоять как из индивидов, так и из организаций.
Все ее члены разделяют некоторые общие цели.
Не все группы интересов имеют равные возможности в процессе принятия политических решений. Некоторые группы, особенно представляющие
концентрированные экономические и деловые интересы, обладают гораздо
большей властью, чем другие. Существует несколько оснований, объясняющих
различие в возможностях групп. Одним из наиболее важных ресурсов групп
интересов, как замечают М. Хаулетт и М. Рамеш, является информация, которая недоступна или доступна не в полной мере для других2. Законодатели и чи 1
Джордан Г. Группы давления, партии и социальные движения: есть ли потребность в новых
разграничениях? // Мировая экономика и международные отношения. 1997. № 1. С. 91.
2
Howlett M., Ramesh M. Studying Public Policy: Policy Cycles and Policy Subsystems. Toronto:
Oxford University Press, 1995. P. 57.
131
новники не могут обойтись без информации, помогающей им принимать решения. Группы, которые оказываются наиболее эффективными в передаче такой
информации чиновникам и законодателям, получают преимущество от того,
что их формулировка проблемы и диапазон потенциальных решений будет
учтен в первую очередь. Финансовые ресурсы также очень важны для групп
интересов. Они дают возможность нанять специализированный штат служащих
на постоянной основе и сделать взносы в ходе выборной кампании в пользу
партий и отдельных кандидатов. Солидные денежные ресурсы, отличающие
признанные и укрепившиеся группы, требуются для организации эффективной
коммуникации с лицами, принимающими ключевые политические решения.
Помимо денег и информации сила группы определяется ее размером и
характером стимулов, лежащих в основе деятельности ее членов. Некоторые
группы интересов состоят из небольшого числа людей, тогда как другие имеют
миллионы платящих взносы членов. При прочих равных условиях крупные
группы могут в большей степени надеяться оказать воздействие на правительство. Во многих случаях политическая сила групп интересов зависит именно от
их размера. Группа с 500000 членов, вероятно, более влиятельна, чем группа из
500 человек. Однако не всегда более крупная могущественнее меньшей по численности группы. Силу группе придает и характер стимулов, заставивших индивидов присоединиться к ней1.
Практически любое современное общество – это в той или иной мере
плюралистическое общество. В нем существует множество различных экономических, земляческих, культурных, религиозных, этнических и прочих групп.
Состав и количество групп в том или ином обществе постоянно меняется. Реализация интересов, не являющихся постоянными, разрушает группу, тогда как
появление новых, дивергентных интересов автоматически приводит к формированию группы. В идеале, в «абсолютно» демократическом обществе, каждая
группа продвигает свои требования и мнения на фоне аналогичной активности
1
Birkland T. An Introduction to the Policy Process: Theories, Concepts, and Models of Public Policy Making. Armonk: M.E. Sharpe, 2005. P. 83.
132
других групп, что позволяет достигать баланса между противоположными интересами. В такой ситуации правительственная политика превращается в результат честной конкуренции, или соперничества множества групп, представляющих разнообразные интересы людей. Однако на практике состоятельные
группы, связанные с крупным бизнесом, как правило, получают повышенное
представительство на политическом уровне. Из-за больших финансовых возможностей и более крепкой внутригрупповой связи некоторых групп «игровые» условия оказываются неравными. В условиях экологической деградации
экономические бедность и неравенство сопровождаются экологической бедностью и экологическим неравенством в доступе к природным ресурсам. Группы,
подвергающиеся экологической деградации, относятся в большинстве случаев
к низшим социальным классам, поскольку более состоятельные индивиды не в
такой степени зависят от благополучия окружающей среды и могут позволить
себе с легкостью сменить место жительства. Экологические маргиналы представляют собой чаще всего спонтанные, существующие непродолжительное
время группы, склонные к насильственным проявлениям протеста, а не высоко
организованные группы, эффективно работающие в рамках правого поля и существующих политических институтов.
Группы интересов, в том числе и задействованные в механизме экополитического насилия, крайне разнообразны. Г. Алмонд со своими коллегами различает четыре вида групп интересов: неупорядоченные группы (anomic groups),
неассоциативные группы (non-associational groups), институциональные группы
(institutional groups) и ассоциативные группы (associational groups)1.
Зачастую экополитическое насилие разворачивается при участии неупорядоченных групп интересов, представляющих собой стихийные группы,
сформировавшиеся в ответ на некое разочарование. Г. Алмонд и др., характеризуя неупорядоченные проявления недовольства, отмечают, что при режимах,
где «организованные группы лишены адекватного представительства в полити 1
Алмонд Г. и др. Сравнительная политология сегодня: Мировой обзор. М.: Аспект Пресс,
2002. С. 129-135.
133
ческой системе, любая случайность или появление лидера способно раздуть
тлеющее недовольство, превратив его в бушующий пожар. Затем может произойти взрыв, и развитие событий примет относительно непредсказуемые и неконтролируемые формы»1.
Неупорядоченным группам всегда свойственна высокая степень неустойчивости, поскольку они неожиданно возникают и так же неожиданно исчезают.
Действительно, вслед за неким событием, имеющим антиэкологическую
направленность, может произойти вспышка насилия, после чего группы, принявшие в нем участие, снова распадаются на отдельных индивидов. Формирование и активизация неупорядоченных групп происходит после того, как действия правительства или новые экономические обстоятельства ставят по угрозу
экологическое благополучие населения. Находящие в состоянии фрустрации
индивиды без всякой предшествующей организации и предварительного планирования выходят на улицы, чтобы выразить свой гнев.
Неассоциативные группы, также как и неупорядоченные, плохо организованы, а их деятельность носить эпизодический характер. Вместе с тем от
неупорядоченных групп они отличаются тем, что их членов объединяет некая
общность интересов, связанная с этнической принадлежностью, местом проживания, родом занятий и пр. Индивидов, составляющих неассоциативную группу, возникшую в ответ на экологическую деградацию и вызванную ею последствия, скорее всего будет сближать общее место проживания, находящееся в
зоне процессов этой экологической деградации. Сила неассоциативной группы
возрастает, если ее членов помимо общности интересов будет связывать и
непосредственное знакомство друг с другом. Маленькая, объединенная личным
знакомством группа обладает рядом важных преимуществ и может быть весьма
эффективной в некоторых политических ситуациях. Процессы экологической
деградации довольно локализованы, поэтому вероятно, что экополитическое
1
Алмонд Г. и др. Сравнительная политология сегодня: Мировой обзор. М.: Аспект Пресс,
2002. С. 130.
134
насилие может быть связано с активностью неассоциативных групп, члены которых в той или ной степени знакомы друг с другом.
Институциональные группы интересов являются формальными образования, которые представляют не только свои собственные интересы, но и интересы других существующих в обществе групп. Помимо артикуляции интересов
эти группы выполняют и другие политические и общественные функции
(например, агрегацию интересов). Они располагают самыми большими ресурсами – финансовыми, информационными, людскими. При инверсионных режимах институциональные группы интересов приобретают особое значение,
поскольку деятельность других групп, имеющих политических характер, ограничивается и жестко контролируется властями. Корпорации, военные и бюрократия довольно часто становятся участниками экополитического насилия.
Особое место среди институциональных групп занимают политические партии.
С экополитическим насилием могут быть связаны не только партии, которые
можно отнести к традиционным разновидностям, но и новые формы партийных
образований. Сегодня в политической науке выделяются четыре традиционных
вида политических партий: кадровые, массовые, универсальные и профессионально-электоральные партии.
Согласно классической работе М. Дюверже, кадровые (элитные) партии
создаются членами парламента, которые сходятся во взглядах по поводу некоторых принципов и общих интересов1. Они напоминают собой местные клубы,
имеющие неформальные и личные связи с гражданским обществом. Лидеры
кадровых партий играют ведущие роли в обществе и государстве. Финансирование партийной деятельности осуществляется состоятельными членами.
Элитным партиям противопоставляются массовые или, в терминологии З.
Нойманна, интеграционные массовые партии2, которые учреждаются за рамка 1
Дюверже М. Политические партии. М.: Академический проект, 2002. С. 116-123; Duverger
M. Political Parties: Their Organization and Activity in the Modern State. New York: John Wiley &
Sons, 1954.
2
Neumann S. Towards a Comparative Study of Political Parties // Modern Political Parties: Approaches to Comparative Politics / Ed. by S. Neumann. Chicago: University of Chicago Press,
1956. P. 400-405.
135
ми парламента. Они основаны на четкой и активистской идеологии, на мобилизации масс и поощрении их к участию в политической жизни. Участие может
быть как демократичным, так и управляемым лидерами. Именно на основе характера участия З. Нойманн различает демократические и тоталитарные подвиды массовых партий. Оба подвида обладают формальной и централизованной
организацией, сильными связями с гражданским обществом, но которые, однако, ограничены определенными социальными группами или классами. Как правило, массовые партии имеют сеть вспомогательных организаций, которые
охватывают практически все стороны повседневной жизни: высшее образование и обучение в школе, спорт и досуг, работу и коммуникацию.
Интегрировавшись в систему, массовые партии и кадровые партии могут
превратиться в универсальные партии (народные партии, согласно А. Минтцелю, Г. Касте и И. Рашке1, или всеохватные партии, согласно О. Кирххаймеру2).
Этот тип партии основан на упрощенной и умеренной идеологии, на нисходящей организации. Данные партии обращаются ко всему населению, а не к отдельным религиозным или классовым группам, даже если они и продолжают
поддерживать привилегированные контакты с определенными сегментами. Их
связи с гражданским обществом установлены на договорной, а не на институциализированной основе. Некоторые из них могут фокусироваться на выборах
(Д.-Л. Сейле3), другие – продолжать привлекать новых членов и ориентироваться на выработку политического курса (Р. Кооле4).
Зачастую
универсальные
партии
сменяются
профессионально-
электоральными партиями5, или бизнес-партиями1. Они концентрируются на
1
Mintzel A. Die Volkspartei: Typus und Wirklichkeit. Opladen: Westdeutscher Verlag, 1984;
Kaste H., Raschke J. Zur Politik der Volkspartei // Auf dem Weg zum Einparteienstaat / Eds. W.-D.
Narr. Opladen: Westdeutscher Verlag, 1977. P. 26-74.
2
Kirchheimer O. The Transformation of Western European Party Systems // Political Parties and
Political Development / Ed. by J. LaPalombara, M. Weiner. Princeton: Princeton University Press,
1966. P. 177-200.
3
Seiler D.-L. Les Partis Politiques. Paris: Armand Colin, 1993.
4
Koole R. Cadre, Catch-all or Cartel? A Comment on the Notion of the Cartel Party // Party Politics. 1996. Vol. 2. № 4. P. 507-523.
5
Panebianco A. Political Parties: Organization and Power. Cambridge: Cambridge University
Press, 1988.
136
изменяющихся политических проблемах, их организация представляет собой
профессиональный механизм для победы на выборах или занятия государственных должностей. Они стремятся рекрутировать только членов, заинтересованных в политической карьере, а их связи с гражданским обществом случайны и непродолжительны. В некоторых случаях они тайно сотрудничают с
подобными партиями в правительстве (подвид картельных партий у Р. Катца и
П. Мейера2), в других – реально с ними конкурируют. Решения принимаются
лидерами и их профессиональным штатом, финансирование осуществляется за
счет государства, корпораций или других спонсоров.
Новые проблемы, в том числе и усугубляющаяся экологическая деградация, подталкивают к возникновению новых видов партийных организаций. Т.
Погунтке говорит о «партиях массовой демократии», отличающихся любительским, а не профессиональным управлением, обязывающим мандатом, интенсивной ротацией, открытым доступом ко всем проводимым собраниям, доминированием низших структурных единиц и гендерным равенством на всех
уровнях партийной иерархии3. Р. Гюнтер и Л. Даймонд исследуют «движенческие партии». В соответствии с их взглядами, новые партии характеризуются
негативным консенсусом по поводу идеологических вопросов, разнородной
клиентелой, открытым членством, слабой централизованной организацией и
свободными сетями массовой поддержки4. По мнению П. Лукарди и Б. Риху,
сейчас пришло время непрофессионально-активистских партий, которые создаются активистами новых социальных движений, а не партийными деятелями. Программы и лозунги таких партий ориентированы на постматериалистические ценности и интересы, а не на решение традиционных экономических
проблем. Даже после того, как непрофессионально-активистская партия стано 1
Hopkin J., Paolucci C. The Business Firm Model of Party Organisation: Cases from Spain and Italy // European Journal of Political Research. 1999. Vol. 35. № 3. P. 307-339.
2
Katz R.S., Mair P. Changing Models of Party Organization and Party Democracy // Party Politics.
1995. Vol. 1. № 1. P. 5-28.
3
Poguntke T. Alternative Politics: The German Green Party. Edinburgh: Edinburgh University
Press, 1993. P. 136-148.
4
Gunther R., Diamond L. Species of Political Parties: A New Typology // Party Politics. 2003. Vol.
9. № 2. P. 188-199.
137
вится независимой организацией, она продолжает поддерживать по крайней
мере неформальные связи с социальными движениями. В ней большая часть
власти находиться в руках не верховного руководства, а партийных активистов,
которые выполняют определенные функции на локальном и региональном
уровне1. В развитых демократических государствах примерами новых партий
могут служить так называемые «зеленые» партии. Хотя «зеленые» партии – это
пока особенность истинно демократических обществ, в перспективе подобные
партии могут появится и при инверсионных режимах, но с более радикальными
лозунгами и склонностью к экополитическому насилию.
Ассоциативные группы создаются для того, чтобы представлять интересы
какой-то специфической категории граждан. Они, как правило, обладают штатом сотрудников-специалистов и предпочитают ведению партийных кампаний
и лоббизму неконвециональные формы протестной активности и прямое действие. В организационном плане эти группы пытаются найти более подвижные
и динамичные формы с постоянной сменой как лидеров, так и членского сотава. Примером ассоциативной группы выступают социальные движения, в частности экологические. В рамках этих движений граждане объединены не общностью экономических или индивидуальных эгоистических интересов, а некой
идеей или верой в необходимость реализации какой-либо политической цели.
По своей сути ассоциативные группы – это псевдогруппы, в том смысле, что их
члены редко непосредственно взаимодействую между собой и не имеют общих
социальных характеристик. Вероятность участия в экополитическом насилии
таких групп существует, но значительно меньшая относительно других разновидностей групп интересов, поскольку они всегда ориентируются на методы и
цели, считающиеся повсеместно легитимными.
Для того чтобы представить все многообразие групповых участников
экополитического насилия, помимо классификации, предложенной Г. Алмон 1
Lucardie P., Rihoux B. From Amateur-Activist to Professional-Electoral Parties? On the Organizational Transformation of Green Parties in Western Democracies // Green Parties in Transition:
The End of Grass-Roots Democracy? / Ed. by E.G. Frankland, P. Lucardie, B. Rihoux. Burlington:
Ashgate Publishing, 2008. P. 3-18.
138
дом и его коллегами, можно обратиться и к другим воззрениям на типологию
современных групп интересов. Т. Беркланд выделяет два основных способа
классификации групп интересов1. Первый способ предполагает использование
в качестве критерия характер вступления в ту или иную группу интересов.
Применяя этот критерий, он различает институциональные группы интересов
(institutional interest groups) и группы интересов с процедурой членства (membership interest groups). Члены институциональных групп интересов становятся
таковыми автоматически, принадлежа к какой-либо более широкой социальной
группе. Например, поступив в университет, молодой человек или девушка становится членом институциональной группы интересов – студенческого сообщества, поскольку у него или нее теперь появились общие с их сокурсниками и
другими студентами интересы, такие как невысокая стоимость обучения и качественное образование. В группах интересов с процедурой членства составляющие их индивиды принимают отдельное решение вступить в ряды данной
группы. В нашем примере студент, написав заявление в местное отделение,
может стать членом той или иной политической партии, тем самым вступив в
один из подвидов групп интересов с процедурой членства, в данном случае –
политическую партию. Непосредственные участники экополитического насилия в большинстве своем формируют, согласно классификации Т. Беркланда,
институциональные группы интересов, относясь к одной профессиональной
страте, одному предприятию или просто проживая в одной территориальноадминистративной единице. При этом возможно и участие групп интересов с
процедурой членства, поскольку политические партии самой разнообразной
идеологической направленности, как показывает практика, зачастую тайно
поддерживают и раздувают существующее в обществе недовольство экологическими проблемами, подталкивая индивидов обратиться к насилию для борьбы с властями.
1
Birkland T. An Introduction to the Policy Process: Theories, Concepts, and Models of Public Policy Making. Armonk: M.E. Sharpe, 2005. P. 84.
139
Второй способ классификации, предложенный Т. Беркландом, основывается на характере целей групп интересов. Отталкиваясь от целей, на которые
они ориентированы, можно выделить частные группы интересов (private interest
groups) и общественные группы интересов (public interest groups). На практике
граница между двумя этими видами довольно размыта, поскольку практически
каждая группа считает, что она действует во имя общественных интересов. Тем
не менее, по крайней мере на теоретическом уровне, частные группы интересов
работают для пользы только своих членов. Другими словами, они пытаются отстранить от выгод так называемых «безбилетников», которые могут получать
выгоды, создаваемые работой этой группы, не прилагая для этого никаких усилий и не тратя на это никаких средств. Например, профсоюзы заключают с работодателями коллективные соглашения о заработной плате, которые приносят
выгоду только их членам. Ограничивая таким способом сферу распространения
выгод, профсоюзы укрепляют сплоченность в рядах своих членов и подталкивают других присоединиться к их числу. Общественные группы интересов,
например, экологические группы, наоборот, стремятся принести выгоды всему
обществу, а не только своим непосредственным членам. Действительно, трудно
представить, чтобы только члены определенной группы интересов получали
выгоды от чистого воздуха, не предоставляя такого блага другим гражданам.
Участвующие в экополитическом насилии индивиды составляют, по крайне
мере по формальным признакам, именно общественные группы интересов. Отсюда следует, что потенциал групп, апеллирующих к экополитическому насилию, всегда высок, поскольку их лозунги зачастую привлекательны для любого
индивида независимо от его социальных характеристик.
Индивиды присоединяются как к общественным, так и к частным группам интересам потому, что они предоставляют определенные выгоды. Задача
любой группы интересов привлечь и удержать с помощью неких выгод как
можно больше членов. Как правило, частным группам интересов сделать это
значительно проще, поскольку на кону оказываются материальные, осязаемые
интересы их членов. Общественные же группы интересов вынуждены обра-
140
щаться к другими мотивационным основаниям, основаниям, выходящими за
рамки чисто экономических стимулов. Большинство общественных групп интересов апеллируют к желанию людей сделать окружающий мир лучше, материальные же выгоды используются ими лишь как вспомогательные, дополнительные аргументы. Бесспорно, что эти «идеалистические» стимулы не
настолько действенны в деле укрепления групповой сплоченности как экономические побуждения.
Общественные группы интересов в отличие от частных всегда располагают значительно большим числом потенциальных сторонников, мобилизация
которых в определенный момент времени может вылиться в формирование социального движения. Объединение групп интересов и расширение требований
относительно социальных изменений порождает социальные движения. В количественном плане социальные движения – это не просто сумма всех членов
составляющих его групп. Они часто включают в себя коалицию групп с похожими целями, а также индивидов, поддерживающих их без формальной принадлежности. Состав социальных движений постоянно меняется в зависимости
от политических условий и результатов их работы. Если движения претерпевают политические неудачи, они могут вербовать новых приверженцев. Если же
цели достигнуты, то коалиции могут разрушиться, а социальное движение погибнуть. В отличие от отдельных групп интересов социальные движения добиваются изменения социального порядка, имеют более абстрактные идеалы, вербуют своих членов в более широком географическом ареале, скорее обеспечивают доступ к политической системе исключенных из политики людей, а также
состоят из организационных единиц, которые могут одновременно и сотрудничать, и конкурировать друг с другом за ресурсы, влияние и паблисити1.
Несмотря на отличия, обозначенные выше, все многообразие групп, вовлеченных в экополитическое насилие, объединяет одно обстоятельство: наличие в сознании лидеров и рядовых членов этих групп неких идейных обоснова 1
Knoke D., Wisely N. Social Movements // Knoke D. Political Networks: The Structural Perspective. Cambridge: Cambridge University Press, 1990. P. 58, 77.
141
ний их собственного поведения. Политическое насилие, независимо от породивших его причин, не происходит без некоторого оправдания, или легитимизации. Как отмечает Д. Аптер, не бывает политического насилия, которое бы не
сопровождалось каким-нибудь дискурсом. Людям всегда требуется уговорить
себя обратиться к насилию1. В подавляющем числе случаев личностное убеждение происходит посредством внешнего влияния отдельных лидеров, групп и
организаций, отстаивающих принципы насильственной борьбы.
Из-за своей специфики экополитическое насилие может легитимизироваться самыми различными идеологиями, находящимися в любой точке идеологического спектра, от крайне правой до крайне левой. Тем не менее существуют две современные «зеленые» идеологии, содержащие в себе повышенный потенциал насилия – экофашизм и экоанархизм. Хотя сегодня они по
большей части распространены в западных развитых обществах, их отдельные
элементы могут быть использованы любой группой, нуждающейся в обосновании экополитического насилия, независимо от ее географической и режимнополитической дислокации.
Экофашизм представляет собой идеологию, обосновывающую необходимость усиления роли государства в обществе и резкого ограничения миграции
ради защиты окружающей среды. Й. Йокисало выделяет три концептуальные
основы современного экоправого радикализма, или экофашизма: экорасизм,
отказ от безграничного экономического роста в глобальном масштабе и экодиктатура2. Центральным элементом экофашистской идеологии выступает экорасизм, т.е. враждебность к иностранцам, для обоснования которой привлекаются
экологические аргументы. Основополагающий тезис экорасизма сводится к тому, что защищать природу способен только человек со «здоровой» национальной идентичностью. Иностранца со слабо выраженной национальной идентичностью, не имеющего связи с родиной, защита природы не интересует. Инте 1
Apter D.E. Political Violence in Analytical Perspective // The Legitimization of Violence / Ed. by
D.E. Apter. New York: New York University Press, 1997. P. 2.
2
Йокисало Й. Концептуальные основы немецкого «экоправого» радикализма // Полис. 2002.
№ 1. С. 162-168.
142
грация миллионов иностранцев привела к тому, что в западных странах живет
значительное количество людей, не имеющих абсолютно никакого интереса к
нацеленным на долгосрочную перспективу мероприятиям по защите окружающей среды. Наоборот, они стремятся к достижению скорейшей выгоды, то есть
как можно более быстрому и полному использованию имеющихся возможностей. Проживающих в западных странах иностранцев отличает враждебное отношение к природе, поскольку там, откуда они прибыли, гармония с природой
была невозможна. Особенно это касается эмигрантов из пустынных местностей, где природа – враг, а не партнер.
Согласно экофашистской идеологии, по пятам мигрантов следует экологическая катастрофа. Каждый, кто прибывает в благословенную страну в качестве переселенца, привозит с собой обширный перечень заветных благ, которых был лишен прежде: просторная жилплощадь, автомобили, разнообразная
аппаратура, рабочие места, детские сады, школы, зоны отдыха и т.д. Цена, которую необходимо заплатить за то, чтобы исполнить желания прибывающих
год за годом сотен тысяч новых сограждан, очевидна: еще большая урбанизация и разрушение природного ландшафта, еще большее потребление энергии и
истощение почв, и все большее увеличение отходов.
Правые защитники окружающей среды доказывают, что безостановочный
экономический рост в ограниченном мире невозможен. Они критикуют оппозиционные идеологии и официальных политиков. Такие идеологии как либерализм и марксизм ведут к экологическому краху и гибели человечества. Экофашисты эффективно используют противоречия между обещаниями и делами
находящихся у власти политиков. Предвыборные заявления об отказе от курса
на безудержный рост экономики оказываются несостоятельными при практическом столкновении с социальными проблемами, в частности с безработицей, и
политики находят единственный выход в стимулировании экономического роста. В спорных вопросах «традиционная» политика всегда делает выбор в
ущерб природе и в пользу более «высокого» интереса, а именно экономического роста.
143
В своих построениях правые радикалы отталкиваются от прогноза пределов экономического роста, сделанного Римским клубом еще в 1972 г.1, и исходят из того, что западная цивилизация не может быть примером для человечества, живущего в ограниченном мире. Если все страны будут ориентироваться
на уровень жизни современной Северной Америки и Европы, то глобальная
экологическая катастрофа неминуема. Решение они видят в консервации существующего экономического разрыва между Севером и Югом. Данная идея легитимизируется тем, что каждый народ имеет свою специфическую систему сознания и способностей, которая и определяет развитие его культуры. Европейцам присущи рационализм, связь между логикой и эмпирическим знанием, технологические способы подчинения природы, классифицирующее мышление и
ориентация на высокую производительность труда. Раз только представители
западной цивилизации в состоянии освоить высокие технологии и индустриальное производство, то индустриально-техническая цивилизация (со всеми ее
благами) «подходит» лишь западным народам, то есть «белой расе».
Основой экофашизма традиционно выступает и построение сильного государства, представление о котором отталкивается от критики демократии как
господства «неполноценных» или «посредственности». Экологический кризис
делает очевидным слабость и недееспособность либерально-демократического
государства. Когда целые народы находятся под угрозой гибели от наводнений
или от жажды, от массовых отравлений или от пандемий, нельзя ни блюсти интересы каждого отдельно взятого индивида, ни тратить время на дискуссии в
партийно-политических совещательных органах. В условиях экологического
кризиса невозможно сохранить исторический классовый компромисс, базирующийся на экономическом росте. Экологическая политика выживания приведет к увеличению безработицы. Гарантировать полную занятость в современных индустриальных обществах невозможно, поскольку простого функционирования уже имеющихся мощностей достаточно для того, чтобы окончательно
1
Meadows D.H. et al. The Limits to Growth: A Report to the Club of Rome’s Project on the Predicament of Mankind. New York: Universe Books, 1972.
144
уничтожить природу самое позднее через 100 лет. Между тем массовая безработица может вылиться в революционное насилие со стороны безработных. Ни
парламентаризм, ни многопартийная система, ни государство благосостояния
не в состоянии справится с революционным насилием и экологическими проблемами1. Единственным выходом может быть только ликвидация демократии
и установление экодиктатуры.
В настоящее время открытых, формальных организаций, отстаивающих
полный набор экологических праворадикальных идей не существует. Однако
есть некоторые политические силы, выступающие за отдельные элементы из
этого идейного набора. Например, Дж. Биль отмечает, что в программных заявлениях Республиканской партии Германии 1980-х гг. существовали отдельные
экофашистские идеи2.
Республиканская партия Германии, или республиканцы (Republikaner,
REP) – это националистическая, консервативная политическая организация, основанная в 1983 г., главным пунктом программы которой выступает противодействие иммиграции. В 1980-х гг. республиканцы имели несколько мест в Европейском парламенте и вплоть до 2001 г. в парламенте немецкой земли БаденВюртемберг. В последнее время, участвуя в отдельных региональных выборах,
они получали менее 5% голосов, что недостаточно по немецким законам для
вхождения в парламенты. На выборах в Бундестаг в 2013 г. республиканцы завоевали по партийным спискам 0,2% голосов избирателей3.
Долгое время немецкое Федеральное управление по охране конституции
(Bundesamt für Verfassungsschutz) рассматривало республиканцев как экстремистскую правую партию, однако в 2006 г. они были исключены из списка
«опасных»
организаций.
Откровенно
правоэкстремистская
Национал-
1
Gruhl H. Himmelfahrt ins Nichts. Der geplunderte Planet vor dem Ende. Munchen, 1992. S. 347352.
2
Biehl J. «Ecology» and the Modernization of Fascism in the German Ultra-Right // Biehl J.,
Staudenmaier P. Ecofascism: Lessons from the German Experience. San Francisco: AK Press,
1995. P. 39-40.
3
Bundeswahlleiter.
Endgültiges
Ergebnis
der
Bundestagswahl
2013.
URL:
http://www.bundeswahlleiter.de/de/bundestagswahlen/BTW_BUND_13/ergebnisse/bundesergebnis
se/index.html (дата обращения: 24.12.2013).
145
демократическая партия Германии (Nationaldemokratische Partei Deutschlands;
NPD) и крайне правый Немецкий народный союз (Deutsche Volksunion; DVU),
имевшие больший успех, предлагали республиканцам объединиться в выборный блок, но их лидеры отказались от какого-либо сотрудничества с открыто
праворадикальными партиями.
На основе изучения программных заявлений республиканцев 1980-х гг.,
т.е. первых лет существования партии, Дж. Биль пришла к выводу, что они всячески опровергали связь с нацистами, представляя себя как простое сообщество
немецких патриотов. Тем не менее, это не мешало республиканцам придерживаться антииммигрантских установок, особенно против турок, использовать
недовольство в обществе притоком иностранцев и утверждать, что Германия
должна быть «для немцев». Периодические волны беженцев, по мнению республиканцев, служат причиной преступности, социальной напряженности и
дополнительных финансовых расходов. Республиканцы требовали сохранения
условий жизни немецкого народа, его здоровья и его экологического жизненного пространства в качестве приоритетов внутренней политики. Они добавляли,
что эта цель будет также способствовать защите окружающей среды. Экологические нарушения подвергают опасности здоровье немцев, под которым понимается «генетическое здоровье» немецкого народа. Такое «здоровье» представляет собой более высокую ценность, чем краткосрочная прибыль и повышенный уровень жизни. Защита и сохранение здоровой окружающей среды не
только гарантирует безопасность средств к жизни народа, но и является патриотическим долгом. Республиканцы жестко выступали против абортов немецкими женщинами, однако для стран третьего мира считали необходимым планирование семьи, которое должно остановить бурный рост населения, угрожающий окружающей среде. В противном случае, как подчеркивалось, мир ждет
природная катастрофа и голод1.
1
Biehl J. «Ecology» and the Modernization of Fascism in the German Ultra-Right // Biehl J.,
Staudenmaier P. Ecofascism: Lessons from the German Experience. San Francisco: AK Press,
1995. P. 39-40.
146
В современной программе данной партии, принятой в 2002 г., нет недемократических политических идеалов. Республиканцы позиционируют себя исключительно как демократическая правая партия. По их мнению, власть с 1949
г. постепенно отнималась у немецкого народа – монополизацией политической
власти немногочисленными партиями, передачей немецкого суверенного права
европейской бюрократии и усилением влияния демократически неконтролируемых международных концернов. Республиканцы требуют возвращения народного суверенитета и разделения властей как основ парламентской демократии.
Они не отстаивают необходимость ограничения экономического роста. Охрана
природы должна быть в интересах людей, а не самоцелью. Запрет на строительство новых атомных электростанций не должен быть связан с закрытием
уже работающих. Поощрение железнодорожного и автобусного сообщения не
означает ограничение личного автотранспорта. Однако негативное отношение к
иммиграции продолжает отчетливо прослеживаться в политической программе
республиканцев.
Исходя из их современной программы, пределы допустимой демографической нагрузки в Германии превышены. Большое количество иностранцев в
городах и отдельных городских районах привело к тому, что немцы оказались в
меньшинстве. В них школьные классы составляют практически только иностранцы, появились, особенно у турок, параллельные общества. Способность
поглощать иностранцев из чужих культурных сфер исчерпана, не происходит
ни какой интеграции. Иностранцы перестали выполнять положительную роль,
заключавшуюся в компенсации убыли населения. Сегодня они усиливают
нагрузку не только на систему социального обеспечения, но и на окружающую
среду.
Республиканцы выступают за практически полное ограничение иммиграции и возвращение некоторых иностранцев на родину. К первоочередным политическим решениям, к которым они призывают, относятся: издание закона о
предотвращении иммиграции; расторжение всех международно-правовых договоров, предоставляющих право на иммиграцию; помощь безработным ино-
147
странцам в возвращении на родину; усиление пограничного контроля; высылка
иностранцев, совершивших неоднократное или тяжкое преступление, а также
недовольных интеграцией, в частности, исламских фундаменталистов. При
этом республиканцы не настаивают не полном запрете иммиграции. Иммиграция в небольших масштабах должна быть разрешена, но только тем, кто имеет
точно установленное немецкое происхождение и достаточно хорошо знает
немецкий язык. От уже прибывших иностранцев республиканцы требуют строгого выполнения ряда правил: изучение немецкого языка и абсолютное соблюдение конституции, а также приспособление к действующим нормам; отказ от
откровенного,
мешающего
мирному
сосуществованию
национально-
религиозного поведения; отстранение от электоральных процессов. Иностранцы могут получить гражданство только после однозначного включения в
немецкое сообщество и отсутствия второго гражданства1.
Противоположный экофашизму полюс на политико-идеологическом
спектре занимает экоанархизм. Экоанархизм – это идейное направление в анархизме, делающее акцент на экологических проблемах. Сегодня он включает в
себя набор идей взаимосвязанных политических теорий и социальных движений, таких как примитивизм, глубинная экология, социальная экология, феминизм, сюрреализм и др. Впервые анархизм приобрел экологическую окраску в
работах американского анархиста и трансценденталиста Г.Д. Торо. В своей
книге «Уолден, или жизнь в лесу» он защищал простую жизнь и самообеспеченность в природном окружении как противодействие развитию индустриальной цивилизации2. К наиболее известным современным авторам «зеленого»
анархизма относятся М. Букчин, Дж. Драффан, С. Дэвидсон, Дж. Зерзан, Д.
Йенсен, А. Картер.
Американский анархист и философ примитивизма Дж. Зерзан полагает,
что переход от общества собирателей и охотников к агрокультурному обществу
привел к целому ряду негативных последствий: социальной иерархии, разру 1
Republikaner. Bundesparteiprogramm. Berlin: Republikaner, 2002. S. 5, 15-16, 36-37.
Thoreau H.D. Walden; or, Life in the Woods. Boston: Ticknor & Fields, 1854; Торо Г.Д. Уолден, или жизнь в лесу. М.: Наука, 1979.
2
148
шению окружающей среды, ухудшению здоровья человека, неравенству полов
и росту насилия1. Появление под давлением агрокультуры лидеров, начальников, политиков, налогов и законов превратило людей в рабов. У охотников и
собирателей было гораздо больше свободного времени, чем у современных
промышленных рабочих и крестьян, которое они проводили в играх, разговорах
и отдыхе. У них не существовало жесткой иерархии между человеческими и
нечеловеческими видами. Обычно они видели в животных, на которых охотились, равных себе, однако подобное равноправное отношение закончилось с
приходом одомашнивания. С природой они обращались без всякой враждебности. Конец образа жизни собирателей и охотников вызвал болезни, связанные с
вырождением, психические заболевания и общее снижение продолжительности
человеческой жизни. Социальное равенство полов являлось ключевой характеристикой общества собирателей и охотников. Статус женщины там был выше,
чем в каком-либо другом типе общества. Агрокультура стала причиной территориальных войн за сельскохозяйственные земли, подтолкнула к каннибализму
и человеческим жертвоприношениям. По большей части каннибализм и человеческие жертвоприношения являются формой культурного контроля над хаосом, в котором жертва представляет собой животное начало или же все то, что
следует укротить2. В «культурно бедных» же сообществах они не практиковались.
М. Букчин критикует современные технологии и поддерживающие их
развитие идеологии, как традиционные, так и новые. Марксизм относится к
природе как к «скупой», «слепой», жестокой «сфере необходимости», как совокупности «природных ресурсов», которую труд и технология должны укротить,
подчинить и переработать. Современная левая идеология оценивает технологии
как благо, позволяющее обеспечить благополучие всех без перераспределения
1
Zerzan J. Future Primitive // Zerzan J. Future Primitive and Other Essays. New York: Autonomedia, 1994. P. 15-46.
2
Sanday P.R. Divine Hunger: Cannibalism as a Cultural System. Cambridge: Cambridge University Press, 1986.
149
собственности. Однако она игнорирует, согласно М. Букчину, экологические
пределы экономического развития1.
Экоанархизм строится на критике всего того, что входит в понятие «цивилизация» – государство, капитализм, индустриализм, глобализация, социальное доминирование. Как считают сторонники экоанархизма, институты цивилизации по самой своей сути деструктивны и неразрывно связаны с эксплуатацией по отношению к человеку и окружающей среде и поэтому не могут быть
сделаны лучше никакими реформаторскими усилиями. Как следствие, лучшим
средством борьбы они называют прямое действие, в самом широком смысле
означающее решение какой-либо проблемы без привлечения властей.
Как вид протеста и как способ повышения осведомленности общества о
насущных проблемах прямое действие имеет долгую историю. 16 декабря 1773
г. группы вооруженных топорами людей под руководством С. Адамса атаковали суда в гавани Бостона. Они вскрыли более 300 ящиков, принадлежащих Boston Tea Party, и выбросили за борт весь находившийся в них чай стоимостью
около 1 млн долл. В 1850-х гг. Х. Табман и другие члены Underground Railroad
подобным образом освобождали рабов на юге Соединенных Штатов. Также
существовало большое число аболиционистов, наносивших вред собственности
рабовладельцев и использовавших различные тактики для подрыва системы
рабства.
Теоретическое осмысление феномена прямого действия началось в первые десятилетия XX в. В своей книге «Прямое действие» У. Меллор относил
прямое действие к борьбе между рабочими и работодателями за контроль над
экономической жизнью общества. Он определял его как использование некой
формы экономической власти для защиты целей, желаемых теми, кто располагает этой властью. У. Меллор рассматривал прямое действие как инструмент
собственников и рабочих и по этой причине включал в свое определение локау-
1
Букчин М. Очерчивая революционный проект // Антология современного анархизма и левого радикализма. Том 1 / Под ред. А. Цветкова. М.: Ультра.Культура, 2003. С. 299-330.
150
ты и картели, забастовки и саботаж1. Американская анархистка и феминистка
В. де Клер связывала прямые действия с борьбой за гражданские права – свободу слова, собраний и вероисповедания2.
К середине XX в. сфера использования прямого действия значительно
увеличилась. Большинство кампаний за социальные изменения – расширение
избирательных прав, улучшение условий работы, прекращение джентрификации – включали в себя по крайней мере некоторые типы прямого действия.
Вместе с тем смысл понятия часто сужался. М.Л. Кинг в «Письме из бирмингемской тюрьмы» рассматривал прямые действия как последнюю, четвертую
стадию кампании ненасильственных действий. Для него цель прямых действий
– это создание кризисной обстановки, которая неизбежно приведет к переговорам. Прямые действия, по мнению М.Л. Кинга, драматизируют определенную
проблему так, что ее больше нельзя игнорировать (в его случае таковой проблемой была расовая дискриминация и сегрегация), делают ее элементом общественного мнения, взывают к совести и пробуждают в обществе стыд за какуюлибо несправедливость. К наиболее эффективным формам прямого действия он
относил экономический бойкот, сидячие забастовки и марши свободы3.
Сегодня прямое действие – это деятельность индивидов и групп, связанная с достижением целей вне принятых или обычных политических каналов.
Оно предполагает ненасильственные и насильственные акты, объектом которых являются отдельные личности, группы или собственность. Ненасильственные прямые действия включают в себя стачки, бойкоты, сидячие забастовки и
голодовки, насильственные – саботаж, вандализм, нападения и убийства. Прямое действие становится насильственным, когда оно наносит физический вред
индивиду или собственности.
В настоящее время одной из самых известных экоанархистских организация, активно использующих прямое действие, является Фронт освобождения
1
Mellor W. Direct Action. London: Leonard Parsons, 1920.
de Cleyre V. Direct Action // Selected Works of Voltairine de Cleyre / Ed. by A. Berkman. New
York: Mother Earth Publishing Association, 1914. P. 220-242.
3
King M.L. Letter from a Birmingham Jail // King M.L. I Have a Dream: Writings and Speeches
That Changed the World / Ed. by J.M. Washington. New York: HarperCollins, 1992. P. 83-100.
2
151
Земли (Earth Liberation Front; ELF). Он представляет собой сеть тайных и автономных ячеек, которые используют экономический саботаж и партизанские
приемы против индивидов и компаний, причиняющих вред окружающей среде.
Дж. Люэрс, отбывающий десятилетний срок за поджог салона, где продавались
большие внедорожники, видит цель ELF в том, чтобы остановить крайне пагубные для окружающей среды практики и помочь обществу перейти к устойчивому развитию. Довольно широкая общественная поддержка ELF и других
подобных групп, по его мнению, связана с эффективностью применяемой тактики и ее согласованностью с правилами современного мира, склонного к насилию. Впервые ELF появился в Великобритании, и за непродолжительный период его деятельность охватила многие европейские и американские государства.
Сегодня он представляет собой международное движение, действующее в 17
странах.
ELF полностью децентрализован: он не имеет ни руководства, ни членства, ни официальных представителей. Индивиды работают в самофинансируемых группах единомышленников. Другими словами, ELF организован в виде
распределенной сети. Сегодня это общая тенденция в развитии протестных организаций1. Противник, с которым имеют дело современные правительства,
выступает в форме сети. Еще во время Холодной войны многие коммунистические армии и революционные партии, поддерживаемые Советским Союзом,
Китаем, Кубой и Северным Вьетнамом, противостояли Соединенным Штатам,
используя партизанские сети. Однако сегодня полицентричные сети уступили
место распределенным сетям, в которых нет центров и границ2.
Полицентричная сеть предполагает множество относительно самостоятельных кластеров. У каждого из них свой центр, подобно тому, как это имеет
место во Вселенной, где каждая звезда определяет движение планет на своей
периферии и связана с другими звездами. У распределенной, или полноматрич 1
Arquilla J., Ronfeldt D. Networks and Netwars: The Future of Terror, Crime, and Militancy. Santa
Monica: Rand Corporation, 2001.
2
Хардт М., Негри А. Множество: война и демократия в эпоху империи. М.: Культурная революция, 2006. С. 80-81.
152
ной сети нет центра, а все ее узлы могут непосредственно сообщаться со всеми
другими. Если полицентричная сеть похожа на стаю волков и имеет относительно автономные ячейки, которые способны действовать самостоятельно или
в координации, то распределенную сеть можно себе вообразить в виде муравейника или пчелиного роя – как аморфное множество, способное ударить в
одной точке со всех сторон и рассеяться по окрестностям, став практически невидимым1. Полицентричная сеть обладает слабыми и размытыми границами,
распределенная же их полностью лишена. Она способна появиться где угодно,
в любое время и в любом виде.
Тактика ELF предполагает уничтожение собственности индивидов и компаний, угрожающей окружающей среде. Применяемый организацией саботаж
или точнее экотаж (уничтожение собственности по экологическим мотивам)
является разновидностью прямого действия. Члены ELF в полной мере осознают все преимущества прямого действия, заключающиеся в том, что его эффективность не зависит от контакта с властями. В любом случае – проигнорируют
ли власти или попытаются остановить участников прямого действия – интересы
последних станут известными общественности.
Директивы ELF требуют от индивидов и групп, действующих от его имени, принятия всех необходимых мер предосторожности во избежание причинения вреда человеку и животным. Однако ФБР классифицирует его как террористическую организацию с высокой степенью угрозы, так как ситуация может
легко выйти из-под контроля инициаторов. Представители власти неоднократно заявляли, что такие группы активистов наносят ущерб экономике и высказывали предположение о том, что в скором времени к списку их преступлений
добавится гибель людей.
К настоящему моменту точно неизвестно, когда состоялась самая первая
акция ELF. Одна из первых и самых выдающихся акций, известная как Earth
Night, была проведена в апреле 1992 г. в Великобритании. Активисты ELF вы 1
Arquilla J., Ronfeldt D. Swarming and the Future of Conflict. Santa Monica: Rand Corporation,
2000.
153
брали своей целью компанию Fisons, обвиняемую в уничтожении торфяных
болот. Из строя были выведены принадлежащие компании насосы, автомобили
и другая техника на сумму более 50000 ф.ст. Тогда журнал Green Anarchist
опубликовал коммюнике с требованиями ELF: «Все наши торфяные болота
должны быть полностью сохранены ради растений, животных и нашего национального наследия. Циничные денежные пожертвования небольшого размера
не принесут пользы. Уровень грунтовых вод будет понижаться, а болота высыхать и исчезать, пока не будут предприняты меры по их полному сохранению.
Fisons должна без посторонней помощи и в самом скором времени покинуть их
все!»1.
В последнее время объектами атак ELF становятся дома в пригородах,
расширяющие урбанизированное пространство за счет природы. По мнению
членов ELF, разворачивающиеся процессы, когда леса, земельные угодья и заболоченные территории уступают место домам, синтетическим газонам и асфальтобетону, несут с собой крайне опасные последствия для окружающей
среды. Опасность представляют и процессы, в ходе которых сельскохозяйственная земля выкупается застройщиками, т.к. ее хозяева не способны конкурировать с корпорациями, предлагающими на рынке дешевое, генномодифицированное и насыщенное пестицидами продовольствие2. 3 марта 2008
г. сработавшие взрывные устройства вызвали пожар в четырех пригородных
домах в Экоу-Лэйке в штате Вашингтон. Три из них сгорели полностью, а общий ущерб составил несколько миллионов долларов. На заборе одного из сгоревших домов была обнаружена надпись об экологической вредности подобных построек и подпись «ELF». Власти охарактеризовали произошедшее как
акт внутреннего терроризма3.
1
Molland N. A Spark That Ignited a Flame: The Evolution of the Earth Liberation Front // Igniting
a Revolution: Voices in Defense of the Earth / Ed. by S. Best, A.J. Nocella. Oakland: AK Press,
2006. P. 51-52.
2
Earth Liberation Front Communiqués // Igniting a Revolution: Voices in Defense of the Earth /
Ed. by S. Best, A.J. Nocella. Oakland: AK Press, 2006. P. 410.
3
Yardleye W. Ecoterrorism Suspected in House Fires in Seattle Suburb // New York Times. 2008.
March 4. URL: http://www.nytimes.com/2008/03/04/us/04homes.html?_r=0 (дата обращения:
01.09.2013).
154
Прямые действия, совершаемые ELF, затрагивают деятельность дилеров,
занимающихся продажей внедорожников. В марте 2001 г. 30 внедорожников,
принадлежащих одному из дилеров в американском штате Орегон, были испорчены огнем. Ущерб составил около 1 млн долл.1 Это действие ELF инициировал в поддержку Дж. Люэрса, которого в то время судили за совершение аналогичного нападения. Объектами атак ELF выступают и крупные радиоустройства, считающиеся опасными, хладобойни, где уничтожаются и подвергаются
мучениям животные, а также загрязняющие реки предприятия. Так, ответственность за опрокидывание в сентябре 2009 г. двух радиомачт с помощью
похищенного экскаватора возле Сиэтла взяли на себя активисты именно этой
экологической организации2.
В США акции ELF и других близких организаций рассматриваются властями как одна из внутренних угроз, требующих ответных полицейских мер.
ФБР называет деятельность воинствующих защитников окружающей среды и
защитников животных крупной террористической угрозой. В политическом и
научном дискурсе возникло новое понятие – «зеленая паника» (green scare).
Данный термин впервые появился в 2002 г. после слушаний в американском
конгрессе на тему «Угроза экотерроризма», где обсуждалась деятельность различных групп, в том числе и ELF. Перекликаясь с «красной паникой» (боязнь
перед проникновением коммунизма в американское общество), он означает
опасение политического руководства относительно дальнейшего развития радикальных экологических движений. Опасения периодически перерастают в
правительственную реакцию в виде специальных операций, масштабных криминальных расследований с участием большого числа различных государственных структур. Так, в конце 2005 – начале 2006 гг. в рамках операции
Backfire американские власти предъявили обвинения в общей сложности 11
1
Morano M. Virginia SUV Attacks Not Earth-Friendly, Dealer Says // CNSNews. 2008. July 7.
URL:
http://www.cnsnews.com/news/article/virginia-suv-attacks-not-earth-friendly-dealer-says
(дата обращения: 01.09.2013).
2
Threatening Graffiti in Maltby is Signed «ELF» // Seattle Times. 2009. September 25. URL:
http://seattletimes.com/html/localnews/2009943891_webelf25m.html (дата обращения: 01.09.
2013).
155
экоактивистам в причинении многомиллионного ущерба частной и государственной собственности. Многие из тех, кто попал под обвинение, работали от
имени ELF1.
В России ячейки ELF появились в 2003 г. под общим с ячейками Фронта
освобождения животных (Animal Liberation Front; ALF) названием «Группа
поддержки «Фронта освобождения Земли и животных». С того времени экологические активисты совершили несколько десятков акций. Они атаковали кафедры вивисекции московских медицинских институтов, подмосковные зверосовхозы, стратегические объекты в Перми и другие объекты. Как и на Западе,
российские экологические активисты работают небольшими ячейками, которые
состоят всего лишь из нескольких человек. О каждой из этих ячеек мало что известно не только общественности, но и единомышленникам, поскольку коммуникации осуществляются исключительно через Интернет. Российские экоанархисты стремятся придерживаться тактики ненасилия, но ситуация может коренным образом измениться.
В сложных экономических, социальных и политических условиях, характеризующих современное российское общество, люди с легкостью могут ответить на любой призыв к агрессии и насилию. Вызванную же в подобных условиях агрессию будет очень трудно контролировать и удерживать в подготовленном русле. Экологическая «война», разгоревшись, может затронуть любого
и даже изменить образ жизни целой страны. Любой анархо-радикализм опасен
тотальностью своего мировоззрения. Его жертвой может стать не только прямой нарушитель общепризнанных норм, но и каждый, кто, часто не ведая того,
попадает под определение врага. Таковыми, в конце концов, на взгляд анархорадикальных экологов, становятся все остальные, те, кто не разделяет их идеологию и образ жизни2.
1
Harden B. 11 Indicted in «Eco-Terrorism» Case // Washington Post. 2006. January 21. URL:
http://www.washingtonpost.com/wp-dyn/content/article/2006/01/20/AR2006012001823.html (дата
обращения: 01.09.2013).
2
Мельников А. Бунт у вольера // Литературная газета. 2005. № 26.
156
Агрегация экологических интересов правыми и анархистскими радикальными организациями уже стала одной из угроз политической стабильности
многих государств. Сегодня различные радикальные движения переживают
очередной подъем после волны 1960-х гг. Если тогда он набирал популярность
под влиянием событий в Китае и Кампучии, то в начале XXI в. он обрел второе
дыхание под воздействием исламистского движения. Не случайно ELF и ALF
называются «экологической Аль-Каидой». Пока что экорадикальные организации занимают периферию общественно-политической жизни. Однако все может в скором времени измениться, так как они содержат в себе огромный потенциал привлекательности, проистекающей из новизны, оригинальности и актуальности поддерживаемых идей.
Изучение вопроса, касающегося политических акторов, которые могут
использовать экологические проблемы для легитимизации своей борьбы за
власть, позволяет сделать следующие обобщения. Чтобы трансформироваться в
акты насилия, экологическая деградация и порожденные ей социальные проблемы должны быть политизированы. Основными участниками процесса экологической политизации могут выступать различные виды групп интересов.
Обоснование насилия этими группами может вестись с использованием самых
разнообразных идеологических конструкций. Тем не менее существуют две современные «зеленые» идеологии, содержащие в себе повышенный потенциал
насилия – экофашизм и экоанархизм. Хотя сегодня они по большей части распространены в западных развитых обществах, их отдельные элементы могут
быть использованы любой группой, нуждающейся в обосновании экополитического насилия, независимо от ее географической и режимно-политической дислокации.
Экофашизм – это разновидность фашизма, модернизированная экологией. Экофашизм интерпретирует экологические проблемы через призму национализма. Синтез экологии и национализма позволяет привлекать людей, не считающих себя фашистами, и одновременно служит эффективной идеологической опорой для радикальных неофашистов. Среди концептуальных основ эко-
157
фашизма можно выделить экорасизм, отказ от безграничного экономического
роста и экодиктатуру. Экофашизм прибегает к экологическому обоснованию
враждебности к иностранцам и мигрантам. Основополагающий тезис экорасизма сводится к тому, что защищать природу способен только человек со «здоровой» национальной идентичностью. Иностранца со слабо выраженной национальной идентичностью, не имеющего связи с родиной, защита природы не интересует. Согласно экофашистской идеологии, безостановочный экономический рост в ограниченном мире невозможен. Все страны мира не могут достигнуть уровня жизни, сравнимого с уровнем жизни развитых западных государств. Избежать экологической катастрофы поможет лишь «консервация» существующего экономического разрыва между глобальным Севером и глобальным Югом. Экологический кризис, по мнению экофашистов, делает очевидными слабость и недееспособность либерально-демократического государства. Ни
парламентаризм, ни многопартийная система, ни государство благосостояния
не в состоянии справиться с экологическими проблемами. Единственным выходом может быть только ликвидация демократии и установление экодиктатуры.
Экоанархизм, или «зеленый» анархизм – это идейное направление в анархизме, делающее акцент на экологических проблемах. Критика «зеленых»
анархистов сосредоточена на отношениях доминирования/подчинения и на
всем том, что можно назвать одним словом «цивилизация» – государстве, капитализме, индустриализме, глобализации. Как считают сторонники экоанархизма, институты цивилизации по самой своей сути деструктивны и неразрывно
связаны с эксплуатацией по отношению к человеку и окружающей среде и поэтому не могут быть усовершенствованы никакими реформаторскими усилиями. Переход от общества собирателей и охотников к агрокультурному обществу привел к целому ряду негативных последствий: социальной иерархии, разрушению окружающей среды, ухудшению здоровья человека, неравенству полов и росту насилия. Основным методом борьбы со «злом цивилизации» эко-
158
анархисты считают прямое действие, предполагающее как ненасильственное,
так и насильственное решение проблем.
159
2.3. Проявления экополитического насилия в современной
политической жизни
Экополитическое насилие представляет собой одну из разновидностей
политического насилия, поэтому можно предположить, что формы экополитического насилия будут в целом идентичны формам политического насилия. В
настоящем параграфе мы рассмотрим, прибегая к современным эмпирическим
данным, формы проявления насилия, которые могут иметь отношение к феномену экополитического насилия. Экополитическое насилие может проявляться
спонтанно, а также в более организованных формах. В первом случае мы скорее всего будет иметь дело с беспорядками, а во втором – с попытками переворота и гражданскими войнами.
К настоящему времени в политической науке выделяются три основные
формы проявления политического насилия: беспорядки (riot), попытки переворота (coup d’etat) и гражданские войны (civil war). В основе различия этих форм
лежат пять критериев: организация (подготовка к насилию), масштаб (степень
участия населения в насилии), интенсивность (разрушительность насилия),
продолжительность (время, в течение которого применяется насилие) и охват
(территория, где происходит насилие). Каждый из этих критериев, который является обязательной частью определения любой формы насилия, может быть
оценен по трехбалльной шкале. Оценка «1» означает низкий уровень, «2» –
средний уровень, а «3» – высокий уровень. Все формы политического насилия
со своими оценками по всем критериям могут быть представлены в виде таблицы [Приложение 4]. Общая оценка позволяет сделать вывод, что гражданская
война значительно опасней для общества, чем перевороты и беспорядки. При
этом необходимо подчеркнуть, что для режима все эти формы политического
насилия могут быть одинаково роковыми. Режим может победить повстанцев в
гражданской войне, но в дальнейшем проиграть небольшой группе заговорщиков.
160
Т. Гарр определяет беспорядки как относительно спонтанное политическое насилие с реальным и значительным участием населения1. Г. Маркс дает
похожее определение. Для него беспорядки – это относительно спонтанное нелегитимное групповое насилие, нарушающее традиционные нормы2. Помимо
общих определений представленных выше, существуют и определения, касающиеся только определенных разновидностей этого явления. Например, Д. Хоровиц исследует этнические беспорядки, понимая под ними интенсивные, внезапные, но не обязательно полностью стихийные, нападения с летальным исходом на членов одной этнической группы членами другой. При этом объектами,
или жертвами нападений становятся люди, принадлежащие исключительно к
определенной группе3.
Основываясь на выделенных выше пяти критериях, можно сформулировать следующее определение беспорядков. Беспорядки – это форма политического насилия, предполагающая стихийные и массовые действия групп диссидентов в городах продолжительностью от нескольких дней до нескольких
недель, характеризующиеся грабежом, уничтожением собственности и нападением на простых граждан и сотрудников сил безопасности режима. Беспорядки
возникают спонтанно, после какого-либо события, вызвавшего справедливое
недовольство (рост цен, жесткость или бездействие полиции и т.д.). Часто в них
выливается мирная демонстрация или митинг. В беспорядках принимает участие значительное число индивидов, как правило, от нескольких десятков до
нескольких сотен человек. Подавляющую часть участников беспорядков составляют молодые люди. Разрушению подвергаются правительственные учреждения и объекты частной собственности (магазины, автомобили, жилые дома
и т.д.). Беспорядки длятся от нескольких дней до нескольких недель. Данная
форма политического насилия разворачивается в определенных районах сто-
1
Гарр Т.Р. Почему люди бунтуют. СПб.: Питер, 2005. С. 49.
Marx G.T. Issueless Riots // The ANNALS of the American Academy of Political and Social Science. 1970. Vol. 391. P. 24.
3
Horowitz D. The Deadly Ethnic Riot. Berkeley: University of California Press, 2001. P. 1.
2
161
личных и прочих крупных городов. Все составляющие этого определения могут
быть проиллюстрированы на примере беспорядков в Англии.
В начале августа 2011 г. по нескольким крупным городам Англии прокатилась волна массовых беспорядков. Они начались стихийно в Тоттенхэме, одном из районов лондонского боро Харингей. 6 августа возле полицейского
участка собралось несколько сотен человек, требующих справедливого расследования смерти М. Даггана, убитого несколько днями ранее полицейскими. После стычки молодой девушки с полицейскими толпа начала громить улицы1. В
столкновениях с полицией, погромах, грабежах и мародерстве участвовали
подростки и молодежь, действовавшие группами от нескольких десятков до нескольких сотен человек. Об общем масштабе насилия говорит следующий факт:
в связи с массовыми беспорядками в Лондоне к концу августа было арестовано
1875 человек2. Во время волны беспорядков, прокатившейся по городам Англии, погибли пять человек. Первой жертвой стал молодой человек, застреленный 9 августа в собственной машине в Кройдоне. 8 августа в Илинге погромщики напали на пожилого мужчину, пытавшегося потушить огонь в супермаркете. Через несколько дней, не приходя в сознание, он скончался в больнице. В
Бирмингеме под колесами автомобиля в ночь с 9 на 10 августа погибли трое
юношей, вышедших охранять семейное предприятие3. Только в Лондоне был
зарегистрирован 1101 случай грабежа, 399 случаев повреждений автомобилей,
310 краж и 162 поджога. Беспорядки продолжались пять дней, с 6 по 10 августа.
1
Скотланд-Ярд ищет зачинщиков бунта на севере Лондона // BBC. 2011. 7 августа. URL:
http://www.bbc.co.uk/russian/uk/2011/08/110807_london_riots.shtml
(дата
обращения:
07.08.2011).
2
Беспорядки в Лондоне: расследуется 3300 преступлений // BBC. 2011. 21 августа. URL:
http://www.bbc.co.uk/russian/uk/2011/08/110821_london_riots_met_police.shtml (дата обращения: 21.08.2011).
3
16-летнему погромщику предъявлено обвинение в убийстве // BBC. 2011. 16 августа. URL:
http://www.bbc.co.uk/russian/uk/2011/08/110815_uk_riots_ealing_murder_charges.shtml
(дата
обращения: 16.08.2011).
162
Они охватили 22 из 32 боро Лондона, а также некоторые районы других английских городов (Бирмингем, Ливерпуль, Манчестер, Бристоль, Ноттингем)1.
Беспорядки в современном мире могут иметь и более выраженную политическую направленность. Также они могут повторяться через определенные
временные интервалы на протяжении нескольких месяцев или даже нескольких
лет. Бахрейн является хорошим примером серии беспорядков, имеющих ярко
выраженный политический характер. Бахрейн – небольшое (площадью 707 кв.
км2) островное государство, расположенное около западного побережья Персидского залива, в котором проживают более 1,3 млн человек3. С политической
точки зрения Бахрейн представляет собой конституционную монархию. Государство возглавляет король, законодательная власть находится в руках Национального собрания, состоящего из двух палат: Консультативного совета (Majlis
al-Shura) и Палаты депутатов (Majlis al-Nuwab). Каждая палата состоит из 40
членов, первые назначаются королем, а вторые избираются всенародным голосованием. Исполнительную власть возглавляет премьер-министр, назначаемый
и смещаемый королем4.
На настоящий момент Бахрейн считается одной из самых политически
либеральных стран арабского Востока. После своего прихода к власти Х. бен
Иса аль-Халифа провел серию демократических реформ: вернул страну к конституционному правлению (с 1975 по 2002 гг. страна руководствовалась чрезвычайным законодательством), предоставил женщинам право голоса и сделал
возможным настоящие парламентские выборы (2002, 2006 и 2010 гг.). Однако
власть по-прежнему принадлежит суннитскому меньшинству, несмотря на то,
что около 70% жителей Бахрейна являются шиитами, которые жалуются на
дискриминацию со стороны суннитов. С момента обретения независимости от
1
Беспорядки в Лондоне: расследуется 3300 преступлений // BBC. 2011. 21 августа. URL:
http://www.bbc.co.uk/russian/uk/2011/08/110821_london_riots_met_police.shtml (дата обращения: 21.08.2011).
2
Энциклопедия стран мира / Под ред. Н.А. Симонии. М.: Экономика, 2004. С. 449.
3
United Nations (UN). World Population Prospects: The 2012 Revision: Highlights and Advance
Tables. New York: UN, 2013. P. 51.
4
Constitution of the Kingdom of Bahrain // Refworld. 2002. February 14.
http://www.refworld.org/docid/48b54f262.html (дата обращения: 20.03.2012).
163
Великобритании в 1971 г. в Бахрейне уже не раз вспыхивали беспорядки на
почве проблемных отношений между шиитами и суннитской элитой. По мнению шиитов, они практически полностью исключены из политического процесса и рассматриваются властью как граждане второго сорта, имея ограниченный
доступ в армию и другие службы безопасности.
В феврале 2011 г. по стране прокатилась новая волна беспорядков, вызванная требованиями политических реформ. Акции протеста начались в сельской местности, но вскоре охватили столицу страны Манаму. Разбив на центральной площади столицы – Жемчужной площади – временный палаточный
лагерь, диссиденты требовали ряда политических изменений: установления
подлинной конституционной монархии, освобождения из тюрем политзаключенных, отставки премьер-министра и дяди короля Х. бен Сальмана альХалифы, возглавляющего правительство 40 лет. Депутаты от шиитской партии
Аль-Вефак (Al-Wefaq), поддержавщие манифестантов, заявили о выходе из законодательного органа страны. За первой акцией протеста последовали другие,
вылившиеся в столкновения с полицией и гибель демонстрантов. Со временем
среди диссидентов все чаще стали звучать призывы к свержению правящей
суннитской династии аль-Халифа.
Сбить волну массовых протестов удалось только в середине марта после
введения чрезвычайного положения1 и прибытия в страну по просьбе короля Х.
бен Исы аль-Халифы спецподразделений из Саудовской Аравии2. Лагерь диссидентов был уничтожен, а монумент в центре площади и прилегающая территория – разрушены бульдозерами. В середине лета режим попытался договориться с диссидентами по поводу урегулирования политического кризиса, однако крупнейшая шиитская партия Аль-Вефак отказалась от диалога с властя 1
Бахрейн: указом короля введено чрезвычайное положение // BBC. 2011. 15 марта. URL:
http://www.bbc.co.uk/russian/international/2011/03/110315_bahrain_emergency.shtml (дата обращения: 15.03.2011).
2
Соседи помогут Бахрейну подавить массовые акции протеста // BBC. 2011. 14 марта. URL:
http://www.bbc.co.uk/russian/international/2011/03/110314_bahrain_gulf_aid.shtml (дата обращения: 15.03.2011).
164
ми1. Позже она объявила бойкот довыборам, которые состоялись по причине
выхода из парламента в феврале 2011 г. 18 депутатов, числящихся в ее рядах.
После обвинений со стороны международных организаций в массовом
нарушении прав человека король учредил независимую комиссию по расследованию весенних событий. В своем отчете, комиссия подтвердила, что полиция
и войска использовали чрезмерную силу, а также систематические пытки в отношении задержанных оппозиционеров. Опубликование отчета в ноябре 2011 г.
не прекратило беспорядки в стране. Так, 14 февраля 2012 г., в первую годовщину начала протестов, тысячи демонстрантов, большую часть которых составляла молодежь, попытались вновь захватить Жемчужную площадь в центре Манамы. Полиция, заблокировшая доступ к площади, применяла резиновые пули,
слезоточивый газ и шумовые гранаты. Демонстранты отвечали камнями и бутылками с зажигательной смесью. Беспорядки в очередной раз охватили столицу Бахрейна, несмотря на предоставление парламенту права роспуска правительства, восстановление разрушенных шиитских мечетей и меры, предпринятые для сокращения числа безработных. Правительство заявило, что за беспорядками стоит партия Аль-Вефак. Последняя же обвинила силы безопасности в
произволе и незаконных арестах, а короля – в отсутствии реальных демократических реформ2.
Другой формой проявления насилия выступает попытка государственного переворота. Для С. Хантингтона попытка государственного переворота – это
политический инструмент, которому свойственны четыре отличительные черты. Прежде всего, переворот – это попытка некоторой политической коалиции
незаконным образом сместить существующих руководителей государства путем насилия или угрозы насилия. Вторая черта состоит в том, что размеры применяемого насилия обычно невелики. Третья черта – число участников пред 1
В Бахрейне оппозиция отказалась от диалога с властями // BBC. 2011. 17 июля. URL:
http://www.bbc.co.uk/russian/rolling_news/2011/07/110717_rn_bahrain_opposition_talks.shtml
(дата обращения: 17.07.2011).
2
Бахрейн: столкновения с полицией в годовщину протестов // BBC. 2012. 14 февраля. URL:
http://www.bbc.co.uk/russian/international/2012/02/120214_bahrein_aniversary_protests.shtml
(дата обращения: 15.02.2012).
165
приятия также невелико. Наконец, участники переворота уже располагают источниками влияния в рамках политической системы1. Т. Гарр определяет переворот как высокоорганизованное политическое насилие с ограниченным участием населения2. П. Макгован понимает под переворотом внезапное, быстрое
свержение существующего правительства небольшой группой лиц, смену во
власти сверху, которая всегда имеет своим результатом резкую замену руководящих правительственных служащих, но не всегда изменение социальной и
экономической политики государства или значительное перераспределение
власти среди политических групп3.
Таким образом, попытка государственного переворота, исходя из обозначенных выше пяти критериев, – это быстрое смещение ключевых фигур режима
в столице страны, организованное и осуществленное небольшой группой диссидентов. Переворот предполагает деятельность небольшой группы лиц, которые имеют определенное социальное влияние. Насилие отличается низкой интенсивностью, число жертв измеряется единицами, реже десятками погибших.
Перевороты длятся относительно короткое время – от одного до нескольких
дней. Они охватывают собой официальные и частные резиденции ключевых
фигур режима, важные правительственные учреждения, а также городские районы, непосредственно прилегающие к ним.
Попытка переворота (coup attempt) может завершиться достижением поставленных целей, так и провалиться. Отсюда следует, что перевороты могут
быть успешными (successful coup) и неудавшимися (failed coup). Гвинея-Бисау,
бывшая португальская колония в Западной Африке, не раз после получения независимости в 1974 г. сталкивалась с попытками военных переворотов. 26 декабря 2011 г. небольшая группа военных, координируемая командующим флотом адмиралом Ж.А. Бубу На Тчуту, безуспешно попыталась сменить руковод 1
Хантингтон С. Политический порядок в меняющихся обществах. М.: Прогресс-Традиция,
2004. С. 225.
2
Гарр Т.Р. Почему люди бунтуют. СПб.: Питер, 2005. С. 49.
3
McGowan P.J. African Military Coups D’Etat, 1956-2001: Frequency, Trends and Distribution //
Journal of Modern African Studies. 2003. Vol. 41. № 3. P. 342.
166
ство армии и правительства, напав на здание генерального штаба и ряд других
объектов в столице страны. Попытка переворота произошла в то время, когда
президент М.Б. Санья находился на лечении во Франции1. После ареста в январе 2012 г. судьи, освободившего активиста оппозиции, задержанного властями
без ордера, на Мальдивах прошла серия демонстраций с требованиями отставки
президента страны М. Нашида. За этими выступлениями стояли сторонники
прежнего авторитарного лидера страны М.А. Гаюма, правившего Мальдивами
30 лет. 7 февраля в ходе очередной демонстрации протеста группа офицеров
полиции, которой противостояли военные, захватила здание государственного
телевидения и вынудила президента М. Нашида уйти в отставку. Его место занял вице-президент М.В. Хассан, заявивший о своей непричастности к перевороту. На следующий день силы безопасности с помощью слезоточивого газа и
дубинок разогнали митинг, организованный сторонниками экс-президента М.
Нашида. Десятки участников получили ранения. Вскоре суд санкционировал
арест экс-президента2. М.В. Хассан сформировал новый кабинет министров, в
состав которого вошли сторонники М.А. Гаюма и исламистов3.
Как правило, переворот тщательно готовится диссидентами в течение
определенного времени. Подготовительная деятельность диссидентов, предшествующая перевороту, называется заговором (coup plot). Заговор превращается
в попытку переворота, когда планы диссидентов начинают реализовываться на
практике. Получить информацию о заговорах, в отличие от попыток переворо 1
Командование ВС Гвинеи-Бисау заявляет о предотвращении госпереворота // РИА «Новости». 2011. 26 декабря. URL: http://ria.ru/world/20111226/527188270.html (дата обращения:
26.12.2011); В Париже скончался президент Гвинеи-Бисау // BBC. 2012. 9 января. URL:
http://www.bbc.co.uk/russian/international/2012/01/120109_guinea_bissau-president.shtml (дата
обращения: 09.01.2012).
2
Мятеж на Мальдивах: президент ушел в отставку // BBC. 2012. 7 февраля. URL:
http://www.bbc.co.uk/russian/international/2012/02/120207_maldives_police_mutiny.shtml (дата
обращения 07.02.2012); Митинг на Мальдивах: ранены сторонники экс-президента // BBC.
2012. 8 февраля. URL: http://www.bbc.co.uk/russian/rolling_news/2012/02/120208_rn_maldives_
injured_meeting.shtml (дата обращения: 08.02.2012); Мальдивы: суд санкционировал арест
экс-президента // BBC. 2012. 9 февраля. URL: http://www.bbc.co.uk/russian/rolling_news/2012/
02/120209_rn_maldives_nasheed_warrant.shtml (дата обращения: 09.02.2012).
3
В коалиционное правительство Мальдив войдут исламисты // BBC. 2012. 13 февраля. URL:
http://www.bbc.co.uk/russian/rolling_news/2012/02/120213_rn_maldives_islamists.shtml
(дата
обращения: 13.02.2012).
167
та, очень сложно. О них становится известно из правительственных сообщений
только после их раскрытия. Режим может умолчать о заговоре, а может сфабриковать его. Не все заговоры трансформируются в попытки переворота. В
этом случае они остаются неизвестными режиму и широкой общественности.
Сегодня перевороты – это почти исключительно африканский феномен.
Будучи когда-то частыми и широко распространенными на всем глобальном
Юге, с середины 1980-х гг. они стали относительно редкими в Латинской Америке, государствах Карибского моря, на Ближнем Востоке и в Азии. С 1950 по
2010 гг. в мире произошло 457 попыток переворотов, которые затронули 94
государства. 227 (49,7%) переворотов были успешными, а 230 (50,3%) –
неудавшимися. Чаще всего перевороты случались в Африке (36,5%) и Америке
(31,9%). Меньше всего попыток переворотов было предпринято в Европе
(2,6%)1.
Подавляющее большинство государственных переворотов в настоящее
время осуществляют военные. Поэтому в СМИ и научных публикациях чаще
встречается понятие «военные перевороты» (military coup). Вмешательство военных в политику становится возможным благодаря низкому уровню политического развития и их высоким организационным способностям. Военные,
вмешиваясь в политику, могут играть прогрессивную или реакционную роль в
обществе. Они могут способствовать каким-либо политическим, экономическим и социальным реформам, либо препятствовать им. Со временем роль военных в одной и том же государстве может меняться. В Турции младотурки в
1908 г. и кемалисты в 1920-е гг. играли прогрессивную, реформаторскую роль.
После Второй мировой войны турецкие военные вмешивались в политику для
того, чтобы помещать приходу к власти нового предпринимательского класса,
поддерживаемого крестьянами, что грозило рядом реформ2. Военные перевороты возможны в двух ситуациях. Во-первых, когда к власти могут прийти не 1
Powell J.M., Thyne C.L. Global Instances of Coups from 1950 to 2010: A New Data Set // Journal
of Peace Research. 2011. Vol. 48. № 2. P. 255.
2
Хантигтон С. Политический порядок в меняющихся обществах. М.: Прогресс-Традиция,
2004. С. 228.
168
приемлемые для военных лидеры и партии. В этом случае перевороты происходят незадолго до или вскоре после выборов. Во-вторых, когда режим решает
провести политику, которая не устраивает военных. Здесь военные вмешиваются либо во время подготовки решения, либо же после начала его воплощения в
жизнь.
Военные, стремящиеся или пришедшие к власти, всегда обещают быстрый уход и возвращение к нормальному гражданскому правлению. Они склонны считать свою задачу выполненной, когда с политической сцены устранены
неприемлемые политические лидеры и проведены определенные политические
и административные изменения. Однако в их рядах часто находятся радикалы,
которые настаивают на том, чтобы военные как можно дольше оставались у
власти. Поэтому за одним переворотом с большой долей вероятности следует
другой, консолидационный, в ходе которого сторонники жесткой линии пытаются свергнуть умеренных и предотвратить возвращение власти в руки гражданских лиц. 19 июля 2011 г. был обстрелян дом президента Гвинеи А. Конде,
победившего в ноябре 2010 г. на первых с момента обретения страной независимости в 1958 г. демократических выборах. В ходе нападения погиб один из
охранников главы государства, еще двое получили ранения. Сам глава государства в результате инцидента не пострадал1. Вскоре по обвинению в попытке переворота были арестованы 38 человек, большинство из которых являлись сторонниками С. Конате, лидера военной хунты, уступившего власть всенародно
избранному президенту. Среди задержанных военных числились бывший
начальник генерального штаба армии генерал Н. Тиам и помощник С. Конате
полковник С. Камара по прозвищу «де Голль»2.
Одним из первых подобную стадийность заметил С. Хантингтон, предположив на основе примеров 1940-1960-х гг., что большая часть переворотов
включает в себя три стадии: предваряющую, прорывную и консолидационную.
1
Резиденцию президента Гвинеи обстреляли из гранатометов // РИА «Новости». 2011. 19
июля. URL: http://ria.ru/world/20110719/403961211.html (дата обращения: 19.07.2011).
2
Matthew T.J. Guinea: 16 Charged With Assassination Attempt On Leader // AllAfrica. 2011. August 5. URL: http://allafrica.com/stories/201108050223.html (дата обращения: 05.08.2011).
169
Предваряющая стадия – это период обсуждений, подготовки и неудачных попыток захватить власть. На этой стадии выявляются источники поддержки и
оппозиции, проверяется на прочность правящий режим. На прорывной стадии
совершается сам переворот, в результате которого к власти приходит умеренный лидер, склонный к компромиссам и способный завоевать доверие всех
участвующих групп, но который крепко связан со старым режимом. На консолидационной стадии радикальные элементы пытаются вырвать власть из рук
умеренных, так как после переворота между этими двумя группами участников
все чаще возникают разногласия. Успешный консолидационный переворот
окончательно определяет судьбу старого режима1.
В последние десятилетия число переворотов постоянно сокращается.
Больше всего переворотов пришлось на середину 1960-х гг., после чего их происходило все меньше и меньше за исключением двух небольших периодов (середина 1970-х и начало 1990-х гг.)2. В сложноорганизованном обществе осуществление переворота представляет собой сложную задачу. Когда число
групп, участвующих в политической жизни, велико, любой индивид или любая
группа, желающая получить власть, нуждается в более широкой общественной
опоре. Поэтому в современных государствах перевороты происходят реже, чем
беспорядки и гражданские войны. В сложных обществах перевороты отличаются также повышенной величиной насилия. Чем больше социальных групп,
тем вероятнее использование одной из них насилия для противодействия организаторам переворота. Это объясняет, почему перевороты сопровождаются
другими формами политического насилия, и почему на смену им часто приходит более серьезная форма насилия – гражданская война.
Т. Гарр считает гражданской (внутренней) войной высокоорганизованное
политическое насилие с широкомасштабным участием населения, предназна-
1
Хантигтон С. Политический порядок в меняющихся обществах. М.: Прогресс-Традиция,
2004. С. 213.
2
Powell J.M., Thyne C.L. Global Instances of Coups from 1950 to 2010: A New Data Set // Journal
of Peace Research. 2011. Vol. 48. № 2. P. 255.
170
ченное для свержения режима или уничтожения государства1. Н. Самбанис к
гражданским войнам относит такие вооруженные конфликты, которые отвечают следующим параметрам. Действия должны разворачиваться в пределах государства, входящего в международную систему. В расчет принимается вся
площадь, включая оккупированные территории, требующие независимости
(например, Западная Сахара в Марокко). Стороны должны быть организованы в
политическом и военном отношениях и открыто заявлять о своих политических
целях. Повстанческие группы и политические партии – это не преступные банды и бунтующие шайки. Однако в некоторых странах граница между криминальным и политическим насилием размыта (например, в Колумбии после 1993
г.). Одной из воюющих сторон должно быть правительство (через свои вооруженные силы или народное ополчение). В случаях отсутствия правительства,
что возможно в результате государственного коллапса, правильнее говорить о
межобщинном насилии, хотя некоторые стороны могут считать себя представителями центральной власти (например, Сомали с 1991 по 2004 гг.). Повстанческие организации должны действовать в каком-либо районе страны, именно
здесь вербовать большинство новых членов. Конечно, они могут использовать
территории соседних стран, но они должны при этом иметь некие базы или
определенный контроль над районами в стране гражданской войны. Более слабая сторона должна быть способной оказывать эффективное сопротивление в
течение всей войны. В противном случае будет иметь место политицид или
другая форма одностороннего насилия2. С. Каливас дает более широкое определение гражданской войны, не учитывающее причины, цели и мотивы ее
участников. Он определяет ее как вооруженное сражение в рамках общепризнанного суверенного образования между группами, подчиненными на момент
начала военных действий общей власти. Главным элементом он считает принадлежность противников на момент начала войны к одному суверенному со 1
Гарр Т.Р. Почему люди бунтуют. СПб.: Питер, 2005. С. 50.
Sambanis N. What Is Civil War?: Conceptual and Empirical Complexities of an Operational Definition // Journal of Conflict Resolution. 2004. Vol. 48. № 6. P. 829-830.
2
171
обществу. Гражданская война делит суверенное сообщество на конкурирующие
вооруженные лагеря, что де-факто влечет за собой разделение территории. Перед началом же войны противники подчинены одному правителю или одной
власти1.
Вновь обратившись к пяти критериям, обозначенных нами в начале параграфа, можно сформулировать следующее определение гражданской войны: это
высокоорганизованные действия больших групп диссидентов, представляющие
собой полномасштабные военные операции против режима с максимальным
числом жертв и максимальной степенью разрушения, охватывающие целые регионы страны, и затягивающиеся на срок от нескольких недель до нескольких
лет. Диссиденты готовятся к боевым действиям, в их рядах наблюдается четкая
структура и система субординации. Данная форма политического насилия отличается максимальной степенью разрушения, что отражено словом «война».
Часто к гражданским войнам относят только ту антирежимную активность, которая уносит не менее 1000 жизней с обеих сторон. Вести реальные и эффективные боевые действия против режима может лишь относительно большая
группа, поэтому численность диссидентов составляет от нескольких сотен до
нескольких тысяч человек. Гражданские войны продолжаются несколько лет и
охватывают собой или отдельные регионы или же всю территорию страны.
Противостояние политическому руководству в форме гражданской войны
имеет долгую историю. До Второй мировой войны режимы практически всегда
выигрывали у повстанцев. Однако после нее ситуация кардинально изменилась
– повстанцы стали все чаще и чаще наносить поражения превосходящим силам
1
Kalyvas S.N. The Logic of Violence in Civil War. Cambridge: Cambridge University Press, 2006.
P. 17.
172
режима1. Этому способствовали три фактора: помощь супердержав, идеологии
и военные доктрины2.
Первый фактор – это огромная и многообразная помощь супердержав.
Прямо или через доверенные государства (например, Китай, Кубу или Австралию, ЮАР) Советский Союз и Соединенные Штаты финансировали, вооружали, обучали, обеспечивали продовольствием, снаряжением и техникой, укрепляли вооруженными формированиями, укрывали и мотивировали инсургентов
в развивающемся мире3. Вторым фактором, увеличившим силу повстанцев, являются мощные идеологии. Идеология – это совокупность представлений об
окружающем мире, оправдывающих определенное положение вещей (режим)
и/или определенные действия (политику). Холодная война представляла собой
идеологическое противоборство глобального масштаба, в котором СССР и
США пытались сформировать приверженность к своему лагерю у как можно
большего числа людей4. У двух главных акторов Холодной войны были свои
идеологии, распространявшиеся политическими лидерами через выступления,
советниками, работающими с повстанцами, журналистами через материалы и
репортажи. Идеологии внушали уверенность, что «слабые» диссиденты при
определенных условиях могут нанести поражение «сильным» режимам. Идеологии предлагали модель общества, которая была всегда лучше существующей.
Гарантировав ее внедрение после свержения режима, она стимулировала многих диссидентов-идеалистов. Идеологии делали из тех, кто рискнул и пострадал
от режима, героев и обещали многим более высокое социальное положение в
новых условиях, мотивируя диссидентов-реалистов. Третий фактор – это хоро 1
Arreguin-Toft I. How the Weak Win Wars: A Theory of Asymmetric Conflict. Cambridge: Cambridge University Press, 2006; Lyall J., Wilson III I. Rage against the Machines: Explaining Outcomes in Counterinsurgency Wars // International Organization. 2009. Vol. 63. № 1. P. 67-106.
2
Kalyvas S., Balcells L. International System and Technologies of Rebellion: How the End of the
Cold War Shaped Internal Conflict // American Political Science Review. 2010. Vol. 104. № 3. P.
420-421.
3
Westad O.A. The Global Cold War: Third World Interventions and the Making of Our Times.
Cambridge: Cambridge University Press, 2007.
4
Hironaka A. Neverending Wars: The International Community, Weak States, and the Perpetuation
of Civil War. Cambridge: Harvard University Press, 2008. P. 123.
173
шо разработанные военные доктрины. После Второй мировой войны появился
целый пласт литературы, посвященной стратегии и тактики народной, революционной и партизанской войны. Работы М. Цзэдуня, Э. Че Гевары, Р. Дебрея,
А. Кабрала и др., содержащие доктринальные принципы, прочитали тысячи
диссидентов в развивающемся мире.
После 1991 г. гражданских войн в мире стало меньше. Многие длившиеся
войны завершились, а новых вспыхивало значительно меньше. Это объясняется
прекращением глобального соперничества двух супердержав. С карты исчез
Советский Союз и, следовательно, помощь с его стороны. У Соединенных
Штатов не осталось стимулов продолжать помогать повстанцам во всех уголках
развивающегося мира в том же объеме. Однако гражданские войны полностью
не ушли в историю. Завершение Холодной войны ослабило не только повстанцев, но и некоторые государства. Без поддержки супердержав они могли рассчитывать лишь на свои внутренние ресурсы. Слабые государства со скудными
ресурсами оказались на грани исчезновения, перед ними возникли перспективы
восстаний, ведомых такими же слабыми повстанцами. Больше всего эта проблема затронула африканские страны, расположенные южнее Сахары1. В процессе распада СССР и Югославии диссиденты получили огромные ресурсы, которые оказались сопоставимы с ресурсами новых режимов. Например, распад
сопровождался расколом армии, некоторые части со своим вооружением и
опытными офицерами примкнули к диссидентам, тем самым позволив им
начать конвенциональные военные действия против режимов.
Гражданская война как форма политического насилия имеет три разновидности. В зависимости от соотношения собственных военных возможностей
с военными возможностями режима диссиденты могут выбрать конвенциональные, иррегулярные (партизанские) и симметричные неконвенциональные
1
Herbst J. African Militaries and Rebellion: The Political Economy of Threat and Combat Effectiveness // Journal of Peace Research. 2004. Vol. 41. № 3. P. 357-369; Young C. The Heart of the
African Conflict Zone: Democratization, Ethnicity, Civil Conflict, and the Great Lake Crisis // Annual Reviews of Political Science. 2006. Vol. 9. P. 301-328.
174
действия (войны). Все варианты военных действий, подпадающих под категорию гражданской войны, представлены в Приложении 51.
Конвенциональная гражданская война предполагает равенство военных
возможностей диссидентов и режима. При такой разновидности между участниками, которые активно используют тяжелое вооружение (артиллерию, танки
и авиацию), происходят прямые столкновения, здесь можно без труда различить линию фронта и выделить наступательные и оборонительные операции.
Территория имеет большое значение для обеих сторон, часто города подвергаются осаде, для защиты определенных участков роются траншеи и строятся
другие оборонительные сооружения. Как правило, военные возможности диссидентов, сопоставимые с возможностями режима, объясняются распадом государства и сопутствующим разделением армии. Современным примером конвенциональной гражданкой войны может служить Боснийская война (19921995).
В середине 1990 г. в Социалистической республике Босния и Герцеговина
создаются три национальные партии: боснийская SDA (Stranka demokratske
akcije – Партия демократического действия), сербская СДС (Српска демократска странка – Сербская демократическая партия) и хорватская HDZ (Hrvatska
demokratska zajednica – Хорватское демократическое содружество). После выборов 18 ноября 1990 г. места в парламенте распределились в той же пропорции, в какой в республике были представлены боснийцы, сербы и хорваты. Изначально все политические силы заявили о межнациональном мире и развитии
демократии. Однако вскоре ситуация изменилась. На фоне грядущего распада
страны и слабости федеральной власти боснийцы и хорваты взяли курс на отделение. Сербы, опасаясь оказаться политическим меньшинством, высказались
против независимости Боснии и Герцеговины. В начале 1992 г. сербы провозгласили создание Республики сербского народа Боснии и Герцеговины и в фев 1
Kalyvas S., Balcells L. International System and Technologies of Rebellion: How the End of the
Cold War Shaped Internal Conflict // American Political Science Review. 2010. Vol. 104. № 3. P.
418.
175
рале того же года приняли конституцию, в которой республика рассматривалась частью Югославии. Они бойкотировали референдум о независимости и
отказались признать его результаты.
После подсчета голосов сербы при поддержке правительства соседней
Сербии под руководством Слободана Милошевича и Югославской народной
армии (ЮНА) предприняли попытки защитить свои территории, в частности,
выставили контрольно-пропускные пункты вокруг главных городов, отрезав их
от сельских районов – мест их преимущественного проживания. В результате в
республике вспыхнула гражданская война, отличавшаяся ожесточенными боями, беспорядочными обстрелами городов, этническими чистками и массовыми
изнасилованиями.
В апреле 1992 г. Европа вслед за США признала независимость Боснии и
Герцеговины. 7 апреля СДС и сербы объявили независимость Сербской республики Боснии и Герцеговины, впоследствии переименованной в Республику
Сербскую. Боснийские сербы, также как и другие участники конфликта, приступили к формированию регулярных армий. После этого в войну начали вступать внешние акторы. Для прекращения насилия Совет безопасности ООН в
мае ввел экономические санкции против Югославии (Сербия и Черногория).
Усугубляющийся гуманитарный кризис в Боснии привел к развертыванию миротворческих сил ООН, которые должны были содействовать поставкам гуманитарной помощи. Над Боснией был запрещен полет самолетов. В мае 1993 года ООН объявила Сараево и пять других мусульманских анклавов (Тузла, Жепа, Горазде, Бихач и Сребреница) районами, находящимися под ее защитой.
НАТО выразило готовность в случае необходимости поддержать силы ООН
ударами с воздуха.
В феврале 1994 г. в ответ на атаку боснийских сербов, унесшую жизни 68
человек на рынке в Сараево, НАТО выпустила ультиматум, в котором пригрозила сербам воздушными ударами, если они не уберут тяжелое вооружение,
размещенное вокруг столицы республики. В марте 1994 г. боснийское правительство, боснийские мусульмане и правительство Хорватии создали федера-
176
цию мусульман и хорватов Боснии, в результате чего столкновения между ними прекратились. В апреле НАТО нанесла первый удар по силам боснийских
сербов, чтобы остановить их атаку на восточный анклав Горазде, являвшийся
зоной безопасности ООН. Весной 1994 г. Соединенные Штаты, Россия, Британия, Франция и Германия сформировали Контактную группу, которая должна
была выступить посредником на переговорах между федерацией и боснийскими сербами. В декабре 1994 г. стороны при помощи бывшего американского
президента Джима Картера договорились приостановить военные действия на
четыре месяца. После истечения этого срока бои возобновились с новой силой,
сербы вновь атаковали Сараево, а также захватили Сребреницу, где были совершены массовые убийства боснийцев. Президент США Билл Клинтон потребовал от НАТО и ООН активнее выполнять свои обязательства и защищать зоны безопасности. Союзники пообещали широкомасштабные воздушные удары,
если еще какая-либо зона безопасности подвергнется нападению. После того,
как сербы в очередной раз попытались испытать ультиматум, НАТО провела
серию интенсивных бомбардировок, затянувшихся на целый месяц. Вскоре при
посредничестве Соединенных Штатов стороны договорились о прекращении
огня и сели за стол переговоров. Дейтонское соглашение, подписанное 14 декабря 1995 г. в Париже, завершило войну в Боснии1.
Боевые действия в этом конфликте велись преимущественно вооруженными формированиями, созданными в апреле-мае 1992 г. тремя национальными партиями. СДС образовала Войско Республики Сербской (Војска Републике
Српске), SDA – Армию Республики Босния и Герцеговина (Armija Republike
Bosne i Hercegovine), а HDZ – Хорватский совет обороны (Hrvatsko vijeće
obrane). Эти формирования больше походили на регулярные армии, чем на военизированные группы: они возглавлялись профессиональными военными, имели четкую структуру и применяли тяжелое вооружение. Формирования воз 1
Kalyvas S., Sambanis N. Bosnia’s Civil War: Origins and Violence Dynamics // Understanding
Civil War: Evidence and Analysis/ Ed. by P. Collier, N. Sambanis. Vol. 2. Washington: The World
Bank, 2005. P. 192-194.
177
главляли профессиональные офицеры, ранее служившие в ЮНА (Ратко Младич; Сефер Халилович и Расим Делич; Анте Росо, Миливой Петкович и Тихомир Блашкич). Все формирования состояли из нескольких корпусов, которые
выделялись по территориальному признаку. За некоторым исключением Армии
Республики Босния и Герцеговина, они активно применяли танки, артиллерию
и авиацию (вертолеты и самолеты).
Иррегулярная гражданская война возникает, когда военные возможности
диссидентов отстают от возможностей режима. Иррегулярная или партизанская
война – это разновидность гражданской войны, предполагающая действие небольших, легковооруженных групп в сельских районах. В такой войне диссиденты способны бросить военный вызов режиму, иногда даже изнурить его, но
только непрямым, нефронтальным образом. На любой прямой вызов режим
может ответить сокрушительным ударом, поэтому повстанцам ничего не остается, как избрать асимметричную борьбу. Между возможностями режима и
диссидентов образуется относительная, а не абсолютная асимметрия, поскольку
последняя бы означала отсутствие или немедленное подавление любого вооруженного вызова. В иррегулярных войнах диссиденты действуют скрытно, полагаясь на неожиданность, хитрость и внезапные нападения. Иногда им даже удается установить контроль над периферийными территориями.
Асимметрия не означает, что диссиденты неминуемо потерпят поражение. Режим как сильная сторона с превосходящими военными возможностями
обладает рядом недостатков, которые могут привести к любому исходу. Вопервых, ему приходится ожидать нападения отовсюду, поскольку зачастую
диссидентов поддерживает население, они лучше знают социальный и физический ландшафт. Во-вторых, режим вынужден применять контрповстанческие
стратегии, направленные не только на нанесение противнику поражения военными средствами, но и на обеспечение контроля над ним с помощью социальных, политических и физиологических инструментов1. В-третьих, режим как
1
Хардт М., Негри А. Множество: война и демократия в эпоху империи. М.: Культурная революция, 2006. С. 74.
178
сильная сторона уступает с моральной точки зрения. Борьба со слабым противником всегда унижает того, кто ее ведет, и, таким образом, лишает оснований
саму цель этой борьбы. Слабая сторона может пойти на все, прибегнуть к самым коварным методам и совершить любую жестокость, ибо находится в
крайне нужде, не лишаясь при этом политической поддержки и не вступая в
компромисс со своими собственными моральными принципами. Напротив, все,
что делает (или не делает) сильная сторона, оказывается ненужным, неправильным и излишне жестоким1.
К иррегулярным войнам относится, например, гражданская война в Непале (1996-2006). Войну начала в феврале 1996 г. Коммунистическая партия
Непала (маоисты) (Communist Party of Nepal; CPN), пытавшаяся свергнуть монархию и установить республику. Она завершилась в ноябре 2006 г. подписанием мирного соглашения. В ходе этой гражданской войны погибло более
12000 человек2. История левой политики в Непале началась еще в 1949 г., когда
в Калькутте П.Л. Шреста со своими четырьмя коллегами создал Коммунистическую партию Непала3. Понимая опасность глубоких исторических корней и
широкую популярность левого движения, правительство в 1995 г. отреагировало кампанией государственного террора. Операция Ромео (Romeo) стала предшественницей такой же беспощадной, но более известной операции Кило
Сиерра 2 (Kilo Sierra 2). Прошло меньше года, как маоисты ответили силой. В
течение последующих десяти лет «народная война» превратилась в один из самых интенсивных гражданских конфликтов в мире4.
Маоисты действовали главным образом в труднодоступной сельской
местности, преимущественно в Средне-Западном регионе. Там создавались базы, позволявшие им действовать безнаказанно. На них повстанцы проходили
обучение и идеологическую обработку. Первые такие базы появились еще до
1
Кревельд М. ван. Трансформация войны. М.: Альпина Бизнес Букс, 2005. С. 262.
Douglas E. Inside Nepal’s Revolution // National Geographic. 2005. Vol. 208. № 5. P. 54.
3
Shaha R. Modern Nepal: A Political History, 1769-1955. Vol. 2. New Delhi: Manohar, 2003. P.
239.
4
Gersony R. Sowing the Wind... History and Dynamics of the Maoist Revolt in Nepal’s Rapti Hills.
Portland: Mercy Corps International, 2003.
2
179
1996 г. в Рукуме и Ролпе. Задача маоистов по распространению своего влияния
здесь была более легкой, поскольку эти районы не имели решающего экономического значения и исключительно слабо были охвачены непальским государством. До 2002-2003 гг. ни в Ролпе, ни в Рукуме не было пригодных для автотранспорта дорог1. Хотя основные повстанческие кампании проводились в
сельских районах, как того требовала доктрина «народной войны», города не
оставались в стороне. Как и кампании Sendero Luminoso кампании Коммунистической партии Непала со временем охватили города. Таковых в Непале было
немного и поэтому основными объектами нападений стали всего лишь три города и прилегающие к ним земли: столица страны Катманду, Покхара на западе
и Непалгундж в тараи. Здесь повстанческая активность проявлялась через
взрывы бомб и убийства важных политических фигур.
Против непальской полиции и армии действовали небольшие мобильные
группы численностью около 100 человек. С помощью террора маоисты подготавливали пространство, необходимое для ведения последующей политической
кампании. Они уничтожали представителей местного дворянства и местных
чиновников. Все это требовало ответа со стороны короля и правительства. Чтобы противостоять повстанцам, полиции и армии приходилась распылять свои
силы, отдельные военные патрули и ослабленные полицейские участки становились объектами партизанских атак. Если же полиция пыталась сконцентрировать силы, то повстанцы начинали работать с незащищенным населением2.
Симметричная неконвенциональная война, часто называемая досовременной, или примитивной, наблюдается, когда военные возможности и режима
и диссидентов находятся на одинаково низком уровне. Эти войны не соответствуют полностью параметрам ни иррегулярной, ни конвенциональной войны.
Они отличаются от иррегулярных войн тем, что в них между возможностями
1
Whelpton J. A History of Nepal. Cambridge: Cambridge University Press, 2005. P. 205.
Marks T.A. Insurgency in Nepal. Carlisle: Strategic Studies Institute, 2003. P. 12; Acharya A. The
Maoist Insurgency in Nepal and the Political Economy of Violence // The Maoist Insurgency in
Nepal: Revolution in the Twenty-First Century / Ed. by M. Lawoti, A.K. Pahari. New York:
Routledge, 2009. P. 263-284.
2
180
режима и диссидентов нет никакой существенной асимметрии. От конвенциональных же войн они отличаются тем, что обе стороны располагают слабыми
военными возможностями. При симметричной неконвенциональной войне режим не способен применить организованную военную силу против плохо
оснащенных диссидентов. Такие войны являются особенностью слабых или переживших коллапс государств. В них задействовано множество воюющих акторов, включая иностранных наемников и народные ополчения, которые могут
иногда контролировать небольшие территории. Вооруженные столкновения,
где главным образом используется стрелковое оружие, происходят в форме неконтролируемых, хаотичных перестрелок. Линий снабжения не существует в
принципе, и поэтому большинство их участников полагается исключительно на
грабежи мирного населения. Иллюстрацией этой разновидности гражданской
войны может служить последняя фаза (2006-настоящее время) затяжной гражданской войны в Сомали.
В Сомали гражданская война идет уже более двадцати лет. За это время
страна превратилась в базу для пиратов, наркодельцов и террористов, стала источником нелегальной миграции и опасных эпидемий. На протяжении последних семи лет переходное федеральное правительство Сомали ведет с переменным успехом борьбу с исламистской организацией Аль-Шабааб (Al-Shabaab).
После поражения Союза исламских судов (Islamic Courts Union; ICU) его
наиболее радикальные члены сформировали новую исламистскую организацию
Аль-Шабааб, объявившую джихад правительству и Миссии Африканского союза в Сомали (African Union Mission in Somalia; AMISOM). AMISOM – группа
войск Африканского союза, действующая в Сомали с февраля 2007 г. для оказания помощи правительству этой страны в сфере безопасности. В скором времени Аль-Шабааб установил контроль практически над всей центральной и
южной частью страны, а также над многими районами столицы. Однако в авгу-
181
сте 2011 г. правительству и силам AMISOM удалось вытеснить исламистов из
Могадишо1, а в сентябре – из района, прилегающего к границе с Кенией2.
О слабости обеих сторон конфликта говорит, как правило, тот факт, что
соседние страны и иностранные организации оказывают им военную помощь.
Осенью 2011 г. в сомалийский конфликт вмешались Кения и Эфиопия. Неоднократные похищения боевиками Аль-Шабааба на территории Кении иностранных граждан вынудило ее ввести свои войска в южные районы Сомали3. ВВС
Кении нанесли ряд ударов по городам, контролируемым исламистами. Позже
границу с Сомали пересекли эфиопские войска, которые захватили город
Белетвен, расположенный в центральной части страны4. Боевики Аль-Шабааба
оказались вынуждены вести борьбу на нескольких фронтах. 9 февраля 2012 г.
появилось сообщение о присоединении Аль-Шабааба к Аль-Каиде5. Вскоре
эфиопские и сомалийские военные захватили город Байдоа, имеющий особое
значение. Через этот населенный пункт проходит стратегически важная дорога,
соединяющая Могадишо с юго-западной частью страны, а также с Кенией и
Эфиопией. Кроме того в этом городе расположен аэропорт, куда в прошлом доставлялось вооружение для боевиков6. В феврале 2012 г. Совет безопасности
ООН согласился увеличить число миротворцев AMISOM с 12000 до почти
1
Сомалийские исламисты ушли из столицы Сомали Могадишо // BBC. 2011. 6 августа. URL:
http://www.bbc.co.uk/russian/rolling_news/2011/08/110806_rn_somalia_islamists.shtml (дата обращения: 06.08.2011).
2
Сомали: правительственные войска теснят исламистов // BBC. 2011. 28 сентября. URL:
http://www.bbc.co.uk/russian/rolling_news/2011/09/110928_rn_somalia_garbo_harey_fight.shtml
(дата обращения: 28.09.2011).
3
Кенийские солдаты ищут в Сомали похитителей иностранцев // BBC. 2011. 16 октября.
URL: http://www.bbc.co.uk/russian/rolling_news/2011/10/111016_rn_kenya_somali.shtml (дата
обращения: 16.10.2011).
4
Эфиопские войска захватили город в центре Сомали // BBC. 2011. 31 декабря.
http://www.bbc.co.uk/russian/rolling_news/2011/12/111231_rn_ethiopian_forces_somali.shtml
(дата обращения: 31.12.2011).
5
Боевики «Аль-Шабааб» примкнули к «Аль-Каиде» // BBC. 2012. 9 февраля. URL:
http://www.bbc.co.uk/russian/rolling_news/2012/02/120209_rn_al_shabaab_al_qaeda.shtml (дата
обращения: 09.02.2012).
6
Войска правительства захватили оплот боевиков в Сомали // BBC. 2012. 22 февраля. URL:
http://www.bbc.co.uk/russian/international/2012/02/120222_somalia_base_captured.shtml
(дата
обращения: 22.02.2012).
182
18000 человек1. Однако все эти действия не помешали Аль-Шабаабу провести
очередное нападение на позиции эфиопских войск2.
После теоретического и эмпирического анализа форм проявления насилия, имеющего политическую сущность, мы можем сформулировать некоторые
выводы, касающиеся специфики форм проявления экополитического насилия.
Экополитическое насилие в современной политической жизни проявляется в
спонтанной (в форме беспорядков) и организованной (в форме попыток государственного переворота и в форме гражданских войн) формах. Эти формы
проявления отличаются не только по организационному критерию (наличие
или отсутствие подготовительной работы), но и по масштабу (степень участия
населения в насилии), интенсивности (разрушительность насилия), продолжительности (время, в течение которого применяется насилие) и охвату (территория, где происходит насилие).
Беспорядки, вызванные действием механизма экополитического насилия,
представляют собой стихийные и кратковременные действия групп диссидентов, характеризующиеся уничтожением собственности и столкновениями с сотрудниками сил безопасности. Беспорядки как форма проявления экополитического насилия возникают после определенного события – начала реализации
экологически опасного проекта, роста цен на продовольствие, принятия политического решения, угрожающего окружающей среде. Часто в них выливается
санкционированная властями мирная демонстрация или митинг. Данная форма
проявления экополитического насилия локализована отдельными сельскими
или городскими районами.
Неорганизованным проявлениям экополитического насилия противостоят
попытки переворотов и гражданские (внутренние) войны, отличающиеся замыслом, планированием и подготовкой. Попытку переворота предпринимает
1
ООН увеличит число миротворцев в Сомали // BBC. 2012. 23 февраля. URL:
http://www.bbc.co.uk/russian/rolling_news/2012/02/120222_un_somali_peacekeepers.shtml (дата
обращения: 23.02.2012).
2
В Сомали вспыхнули ожесточенные бои // BBC. 2012. 11 марта. URL:
http://www.bbc.co.uk/russian/rolling_news/2012/03/120310_rn_somalia_fighting.shtml (дата обращения: 11.03.2012). 183
небольшая группа диссидентов, получивших общественную поддержку на
волне недовольства экологической деградацией. Здесь диссиденты, обладающие высоким уровнем социального влияния и зачастую являющиеся частью
правящего класса, тщательно планируют свои действия, поощряя чувство экологической незащищенности. Попытки переворотов длятся относительно короткое время, и за ними, если диссидентам удается добиться своих целей, сразу
следует «показательное» решение, которое должно остановить экологически
вредную практику. Максимальной степенью организованности обладает гражданская война, подпитываемая неудовлетворенностью экологической ситуацией и, главное, порождаемыми ею последствиями – миграцией, создающей почву
для конфликтов по линии «мигранты-местные» или по линии «бедныебогатые», ослаблением государственных институтов, больше не способных эффективно реагировать на потребности населения, а также перераспределением
элитой в своих интересах становящихся все более и более дефицитными экологических ресурсов. Гражданские войны, как правило, затягиваются на продолжительный срок и охватывают собой целые регионы страны, что не способствует реальному решению экологических проблем, которые постепенно уходят на второй план, а иногда и совсем исчезают из повестки дня повстанцев.
Экологическая проблематика становится в этом случае лишь временным легитимизирующим фактором, умело используемым небольшой группой повстанческих лидеров и заинтересованных политических акторов.
Гражданская война как форма проявления экополитического насилия
имеет больше всего «внутренних» проявлений, ее разновидности существенно
отличаются друг от друга. Поэтому анализ подвидов гражданской войны, проведенный выше, приводит нас к закономерному вопросу, какой из них будет
вероятнее всего связан с экополитическим насилием? Конвенциональная война
с наименьшей долей вероятности будет связана с экополитическим насилием.
Диссиденты в конвенциональной войне, обладая ресурсами и возможностями,
которые позволяют им бросить правительственным силам мощный вызов, могут самостоятельно решить или, по крайней мере, сгладить экологические про-
184
блемы. Кроме того, они часто контролируют довольно большие территории,
что дает им определенное пространство для маневра. Иррегулярная война тоже
маловероятна в плане экополитического насилия. Здесь режиму проще и дешевле решить экологические проблемы потенциальных групп диссидентов, чем
вести войну, которая, как показывает опыт, может затянуться на долгие годы.
Несколько недель войны может обойтись дороже, чем тот или иной проект экологического восстановления. По нашему мнению, симметричная неконвенциональная форма – это именно та разновидность гражданской войны, которая вероятнее всего будет иметь отношение к экополитическому насилию. Государство, которое не в состоянии дать адекватный ответ повстанцам, экологическими проблемами будет интересоваться в последнюю очередь. Диссиденты в таких войнах представляют собой слабые и часто маргинальные группы, жизнь и
доходы которых в самой большой степени зависят от экологических благ. У
них сильнее стимулы развязать войну с режимом из-за экологических проблем.
Далее в работе, обращаясь к кейс-анализу, под гражданскими войнами мы будем подразумевать ее симметричную неконвенциональную разновидность.
185
ГЛАВА 3. СЦЕНАРИИ РЕАЛИЗАЦИИ ЭКОПОЛИТИЧЕСКОГО
НАСИЛИЯ В СОВРЕМЕННОЙ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЖИЗНИ
3.1. Методология и методика построения сценарных вариантов
экополитического насилия в современных политиях
Метод построения сценариев широко используется в различных областях
политических исследований1. При использовании данного метода предпринимается попытка написать искусственный сценарий, который может послужить
основой для решения еще не возникших политических проблем. Он заменяет
абстрактные концепции реалистическими деталями, позволяя рассмотреть альтернативы и выявить взаимосвязь событий2.
Термин «сценарий» имеет множество смысловых оттенков. По своему значению он близок понятиям «предсказание», «прогноз» и «характеристика гипотетического феномена». При этом его нельзя полностью прировнять к этим понятиям. В отличие от предсказания сценарий основывается на научном знании
и научных методах. Сценарий, в отличие от прогноза, допускает альтернативные, конкурирующие варианты развития событий. Если термин «характеристика гипотетического феномена» означает описание свойств феномена ближайшего или отдаленного будущего, то термин «сценарий» описывает динамику и
движущие силы, которые приводят к этому феномену3. Цель построения сценариев заключается в том, чтобы выявить направления развития. Сценарий – это
гипотетическая последовательность событий, выстроенных так, чтобы показать
каузальный механизм интересующего феномена.
Построение сценария – это пошаговое описание возможных вариантов
развития исследуемого феномена. Вместе с тем, построение сценария – это и
пошаговое описание всевозможных предпосылок и факторов, порождающих
1
Ringland G. Scenarios in Public Policy. New York: John Wiley & Sons, 2002.
2
Dickson P. Think Tanks. New York: Atheneum, 1971. P. 21-34; Диксон П. Фабрики мысли. М.:
Прогресс, 1976.
3
Kosow H., Gaßner R. Methods of Future and Scenario Analysis: Overview, Assessment, and Selection Criteria. Bonn: DIE, 2007. P. 11-12.
186
исследуемый феномен. Следовательно, можно выделить два метода построения
сценариев: перспективный и ретроспективный. Для изучения каузального механизма мы используем ретроспективный метод. Под сценарием мы будем понимать конкретную комбинацию предпосылок и факторов, определяющих возникновение определенного феномена, а точнее, если учитывать предмет нашего
исследования, – экополитического насилия.
В ходе построении наших сценарных вариантов мы прошли пять стадий,
каждая из которых позволила решить определенные задачи: определение области реализации сценария; отбор и анализ ключевых факторов; отбор и анализ
дополнительных факторов; построение комбинаций, или вариантов взаимодействия выделенных факторов; эмпирическая проверка, чаще всего с помощью
кейсов. На первой стадии исследователь должен решить, в какой сфере жизнедеятельности общества может реализоваться предложенный им сценарий. Исследуемый нами феномен имеет отношение к политической жизни современных политий. Выработанные сценарии будут важны для лиц, принимающих
политические решений, и для лиц, которые могут бросить вызов существующему режиму. На второй стадии происходит выбор ключевых факторов, которые могут в будущем сформировать исследуемый феномен. Здесь же происходит анализ этих ключевых факторов. На этой стадии построения сценария исследователь выбирает различные факторы и события, при этом исключая другие. В нашем случае элиминация продовольственной безопасности, активность
политических акторов и формы проявления насилия – это основные элементы
каузального механизма экополитического насилия. На третьей стадии осуществляется объединение основных элементов каузального механизма в конкретные сценарные варианты. Необходимость этой стадии объясняется тем, что
все выбранные факторы могут по-разному взаимодействовать друг с другом,
давая на практике разнообразные каузальные комбинации. В рамках четвертой
стадии построения сценария исследователь вводит дополнительные элементы
каузального механизма, поскольку основных элементов может оказаться недостаточно для полного теоретического постижения феномена. Наконец, на пятой
187
стадии осуществляется эмпирическая проверка разработанных сценариев. Качественный сценарий, предполагающий будущее развитие событий, должен
иметь некое подтверждение в настоящем и прошлом. Он должен основываться
на фактах, уже имевших место в реальной жизни. Для эмпирической проверки
построенных сценариев мы обратились к ряду кейсов.
В предшествующих главах мы представили основные части каузального
механизма, т.е. те предпосылки и факторы, которые могут способствовать зарождению экополитического насилия. Здесь же мы попытаемся описать в каких
комбинациях эти части порождают экополитическое насилие «на практике»,
т.е. в современной политической жизни, а также охарактеризовать дополнительные элементы каузального механизма.
Элиминация продовольственной безопасности, обусловленная экологической деградацией, может непосредственно, без переменных политикоорганизационного характера, трансформироваться в акты насилия. Сокращение
сельскохозяйственного производства и рост цен на продукты питания могут заставить людей спонтанно, без организационной координации выйти на улицы и
выразить свое недовольство режимом, применяя насилие. Часто такое явление
называется продовольственными бунтами. В этом случае экополитическое
насилие проявляется в форме беспорядков. Участие в этих сценариях организованных политических акторов минимальное или вообще отсутствует. Такой
«простой» вариант сценария можно назвать сценарием прямого действия.
Элиминация продовольственной безопасности может приводит к насилию и более сложными способами. Сценарии отличные от сценариев прямого
действия могут быть названы сценариями непрямого действия. При такой комбинации элиминация продовольственной безопасности сперва порождает ряд
социальных следствий, которые, в свою очередь, и вызывают насилие. В сценариях непрямого действия в игру вступает политическая составляющая в виде
более или менее организованных политических акторов, использующих недовольство этими следствиями для оправдания своих претензий на власть, для легитимизации своей насильственной борьбы против существующего режима.
188
Сценарии непрямого действия не столь очевидны, как сценарии прямого действия, поэтому они требуют большего внимания и более детального изучения.
При сценариях непрямого действия появляются дополнительные предпосылки и факторы, названные нами ранее социальными следствиями элиминации продовольственной безопасности. Считаем, что главными следствиями
элиминации продовольственной безопасности выступают миграция, перераспределение дефицитных экологических ресурсов и ослабление государственных институтов. Для полной методологической завершенности необходимо
рассмотреть эти следствия. Каждое из них обладает довольно высоким потенциалом насилия и представляет интерес для политических акторов, нуждающихся в легитимизирующих борьбу за власть основаниях.
Элиминация продовольственной безопасности часто имеет своим следствием миграцию. К настоящему моменту установлено, что миграция является
либо результатом внешнего принуждения, либо результатом решения, принимаемого мигрантами в условиях существования альтернатив. Решение сменить
место жительства, принимаемое обычно на индивидуальном или семейном
уровне, характеризует добровольную миграцию. Добровольные мигранты имеют множество мотивов. Чаще всего ключевым фактором является желание
улучшить свои экономические условия. Другая же группа мигрантов вынуждена менять свое место жительство под воздействием внешних обстоятельств.
Такие мигранты обозначаются в международных правовых документах как беженцы. Люди, столкнувшиеся с экологической деградацией, имеют некоторую
свободу выбора того, когда, куда и как переехать. Следовательно, люди, перемещающиеся по этой причине, должны рассматриваться за некоторым исключением (когда экологическая деградация соединяется с природными катастрофами) как экологические мигранты, а не как экологические беженцы1.
Экологическая деградация и следующая за ней элиминация продовольственной безопасности порождают феномен экологических мигрантов. Под
1
Bates D.C. Environmental Refugees? Classifying Human Migrations Caused by Environmental
Change // Population and Environment. 2002. Vol. 23. № 5. P. 467.
189
экологическими мигрантами понимаются индивиды или группы индивидов, которые под воздействием экологической деградации, угрожающей ухудшением
условий их жизни, покидают на временной или постоянной основе привычные
места проживания, выбирая конечным пунктом другие страны или другие районы своей страны.
Экологическая миграция отличается от других видов миграции. В исследованиях, посвященных мобильности населения в Сахеле, было обнаружено,
что миграция в периоды засухи имеет некоторые отличия. Численность мигрантов в это время не растет, однако меняется их состав и временные рамки.
Среди мигрантов увеличивается число женщин и детей, возрастает доля временных мигрантов – молодых людей, направляющихся на местные рынки труда, чтобы поднять доходы и снизить потребление своих семей1. Экологическая
миграция в большей мере связана с социально-экономическим статусом индивидов и домохозяйств, определяющим степень их незащищенности. Например,
в Непале локальное ухудшение состояния окружающей среды заставляет мигрировать только представителей низших каст 2 . Более высокий социальноэкономический статус предполагает больше возможностей для предотвращения
и преодоления негативных последствий экологической деградации.
Изначально объяснения связи между экологической деградацией и миграцией строились на понятиях «выталкивающих» и «притягивающих» факторов. Выталкивающие факторы – это характеристики настоящего места жительства, такие как слабое экономическое развитие, способствующие тому, чтобы
его сменить. Притягивающие факторы – это характеристики потенциального
места жительства, которые делают переезд туда привлекательным. Все авторы
признавали, что выталкивающие и притягивающие факторы действуют одно 1
Findley S. Does Drought Increase Migration? Study of Migration from Rural Mali during the
1983-1985 Drought // International Migration Review. 1994. Vol. 28. № 3. P. 539-553; Henry S.,
Schoumaker B., Beauchemin C. The Impact of Rainfall on the First Out-Migration: A Multi-Level
Event-History Analysis in Burkina Faso // Population and Environment. 2004. Vol. 25. № 5. P.
423-460.
2
Massey D., Axinn W., Ghimire D. Environmental Change and Out-Migration: Evidence from Nepal. Ann Arbor: University of Michigan, 2007. P. 14-20.
190
временно. Разногласия заключались в том, какой из этих факторов имеет приоритет. Э. Эль-Хиннави акцентирует внимание на «выталкивающих» факторах,
отмечая, что экологическая миграция возникает тогда, когда окружающая среда
больше не способна удовлетворять потребности людей, например, в случаях
сведения лесов и опустынивания1. Р. Блэк фокусируется в большей степени на
«притягивающих» факторах, подчеркивая, что миграция – это неотъемлемая
часть экономической и социальной структуры региона, а не чистый ответ на
ухудшение окружающей среды. Он считает, что миграция, например, вызванная опустыниванием, является старой и широко известной стратегией, позволяющей людям защищаться от периодических экологических проблем. Неправильная политика и плохое управление могут способствовать этому. Например,
программы структурной перестройки могут снизить доходы от сельского хозяйства, обостряя последствия засухи и делая миграцию более привлекательным решением2.
В более поздних работах связь между экологической деградацией и миграцией объясняется соотношением возможностей, имеющихся и открывающихся перед индивидами и семьями. По мнению Э. Фрейзера, Д. Мквамбиси и
Н. Саколы, индивиды и семьи стремятся к максимизации доходов и минимизации рисков, и поэтому решение мигрировать является результатом сравнения
доступных средств существования в нынешнем и в потенциальном месте жительства3. Экологическая же деградация влияет на средства существования, доступные индивидам и семьям, двумя способами. Во-первых, экологическая деградация оказывает воздействие на возможности получения доходов на уровне
отдельных домохозяйств. Например, ухудшение качества земли на участке,
принадлежащем какой-либо семье, снижает ее доходы. Во-вторых, экологическая деградация может влиять на экономические возможности на уровне сооб 1
El-Hinnawi E. Environmental Refugees. Nairobi: UNEP, 1985. P. 4.
2
Black R. Refugees, Environment and Development. London: Longman, 1998. P. 28.
3
Fraser E., Mkwambisi D., Suckall N. Linking Migration Responses to Environmental Degradation
and Change: Towards Establishing a Research Framework // Research Workshop on Migration and
the Environment: Developing a Global Research Agenda / Ed. by K. Warner. Munich: UNU-EHS,
2008. P. 75.
191
щества. Например, то же ухудшение качества земли, которое приобрело более
широкий размах, снижает возможности индивидов найти работу.
Т. Хомер-Диксон реальным мотиватором экологической миграции считает разрыв между существующим уровнем удовлетворения потребностей потенциальных мигрантов и уровнем, который они ожидают достичь на новом месте.
Чем больше разрыв, тем больше стимулов к миграции. Этот разрыв определяется не выталкивающими и притягивающими факторами, а отношением между
воспринимаемым качеством жизни в домашнем регионе и качеством жизни в
принимающем регионе. Все, что сдерживает или понижает воспринимаемое качество жизни в домашнем регионе, и все, что повышает качество жизни в принимающем регионе, увеличивает масштаб этого разрыва1.
Экологические факторы редко действуют сами по себе, поэтому их нельзя отделить от других факторов и процессов, ведущих к миграции. Следовательно, установить причинно-следственные отношения между экологической
деградацией и миграцией оказывается довольно трудно. Экологическая деградация, по мнению Т. Хомера-Диксона, представляет собой одну из взаимодействующих физических и социальных переменных, заставляющих людей покинуть свои дома. Например, в течение нескольких десятилетий миллионы жителей Бангладеш переехали в соседние индийские штаты Западный Бенгал и Ассам. Хотя подробных данных крайне мало (в том числе и по причине нежелания правительства Бангладеш признать серьезные масштабы эмиграции), многие специалисты полагают, что эта миграция является, по крайней мере частично, результатом недостатка плодородной земли, который образовался вследствие быстрого роста численности населения2.
Р. Билсбороу считает, что на решение индивидов мигрировать оказывает
воздействие сложная система экологических, политических и экономических
1
Homer-Dixon T. Environment, Scarcity, and Violence. Princeton: Princeton University Press,
1999. P. 93-94.
2
Homer-Dixon T. On the Threshold: Environmental Changes as Causes of Acute Conflict // International Security. 1991. Vol. 16. № 2. P. 96.
192
факторов, которые тесно связаны с местными условиями1. Фермеры, работающие возле городов, часто оказываются под сильным экономическим давлением,
когда их земля приобретает высокую коммерческую ценность. Решение относительно миграции принимается проще, если в соседних городах имеется множество рабочих мест в несельскохозяйственном секторе или когда климатические изменения останавливают рост урожаев. Согласно Д. Бэйтс, связь между
экологической деградацией и миграцией редко бывает прямой. В большинстве
случаев она опосредуется местной экономической ситуацией. Бедные обычно
больше уязвимы перед экологической деградацией. Они чаще живут в маргинальных экосистемах и предъявляют более прямые требования к окружающей
их среде. Они имеют значительно меньше возможностей отказаться ради охраны окружающей среды от тех доходов, которые она им предоставляет2.
Ключевым фактором мобильности как ответа на экологическую деградацию является характер незащищенности населения и ее причины3. Субъективные взгляды, понимание опасности и собственной незащищенности, основанные на личном опыте, индивидуальных, семейных и общественных характеристиках, представляют собой другие важные факторы4. Экологическая миграция
определяется также социально-экономическими, институциональными и культурными условиями, историей взаимодействия в определенном регионе между
населением и окружающей средой5.
1
Bilsborrow R.E. Rural Poverty, Migration, and the Environment in Developing Countries: Three
Case Studies. Washington: World Bank, 1992. P. 10.
2
Bates D.C. Environmental Refugees? Classifying Human Migrations Caused by Environmental
Change // Population and Environment. 2002. Vol. 23. № 5. P. 473.
3
de Sherbinin A., Schiller A., Pulsipher A. The Vulnerability of Global Cities to Climate Hazards //
Environment and Urbanization. 2007. Vol. 19. № 1. P. 39-64; Adger W., Agrawala S., Monirul
Qader Mirza M. Assessment of Adaptation, Practices, Options, Constraints and Capacity // Climate
Change 2007: Impacts, Adaptation and Vulnerability. / Ed. by M. Parry et al. Cambridge: Cambridge University Press, 2007. P. 717-743.
4
Hunter L. Migration and Environmental Hazards // Population and Environment. 2005. Vol. 26.
№ 4. P. 273-302; Day A. Changing Images of Environment and Well-Being: Perceptions of the Environment as an Intermediate Variable in Demographic Behavior // Geographia Polonica. 1995.
Vol. 64. № 1. P. 269-281.
5
Little P. The Social Context of Land Degradation («Desertification») in Arid Lands // Population
and Environment: Rethinking the Debate / Ed. by L. Arizpe et al. Boulder: Westview Press, 1994.
193
Экологическая миграция приобретает различные формы в зависимости от
места своего возникновения. Каждый регион планеты отличается своими экологическими опасностями, рисками, степенью и характером незащищенности
населения. Уровень экономического развития, условия жизни, доходы, институциональные способности и сила государства довольно разнообразны. Региональные отличия задают модели и системы экологической миграции. Такое неравномерное распределение факторов экологической миграции требует региональных, национальных и субнациональных подходов к пониманию и решению
данной проблемы1.
На первом этапе экологическими мигрантами становятся отдельные члены семей, которые перемещаются с целью воспользоваться выгодами, предоставляемыми другими регионами. Они покидают свои родные места на относительно короткое время. Например, молодые люди уезжают из экологически деградирующих районов в поисках работы. Впоследствии они меняют место постоянного жительства и забирают на новое место свои семьи. Конечными пунктами назначения экологических мигрантов обычно становятся близлежащие регионы их собственных стран.
Государство играет ключевую роль в экологической миграции. Без своевременной и эффективной государственной интервенции в миграционные процессы остановить и предотвратить их практически невозможно. Позднее вмешательство государства в развивающиеся миграционные процессы не даст результатов, а только приведет к растрате средств. Существует три основные
«ошибки» или вида неэффективных действий государственных институтов,
которые способствуют экологической миграции. Во-первых, государство помогает в одинаковой степени регионам, которые более уязвимы перед экологической деградацией и с большей вероятностью могут столкнуться с экологической миграцией, и регионам, которые от этого в определенной мере защищены.
P. 209-251; Schmink M. The Socioeconomic Matrix of Deforestation // Population and Environment: Rethinking the Debate / Ed. by L. Arizpe et al. Boulder: Westview Press, 1994. P. 253-276.
1
Adamo S.B. Environmentally Induced Population Displacements // IHDP Update. 2009. Vol. 1.
№ 1. P. 16.
194
Первые должны получать большую помощь от государства, направленную на
устойчивое развитие. Во-вторых, уровень экологической миграции будет постоянно повышаться, если государственные инициативы по стабилизации ситуации в регионе не предполагают активного участия существующих диаспор и
потенциальных мигрантов. Если государство не наладит связей и диалога с ними, то выделенные финансовые ресурсы просто не достигнут своих целей и не
остановят экологическую деградацию в порождающем миграцию регионе. Втретьих, государство не поддерживает на адекватном уровне качество базовых
услуг и не пытается остановить «утечку мозгов». Государственные стимулы,
направленные на удержание медицинских работников и учителей, крайне важны. Без них оказать такие услуги будет просто невозможно. Если уедут люди
этих профессий, то и у других жителей региона вскоре появится желание покинуть его.
Страны Латинской Америки дают множество примеров внутренней и
внешней миграции, вызванной экологической деградацией. Одним из наиболее
ярких случаев экологической деградации в Латинской Америке является северо-восточный регион Бразилии, известный как Сертао. Площадь этого полупустынного тропического региона составляет немногим менее одного миллиона
квадратных километров, он включает в себя восемь штатов и некоторые северные муниципалитеты штата Минас-Жерайс. Этот регион периодически подвергается засухе, которая оказывает воздействие практически на все виды сельскохозяйственной деятельности, практически на каждого крестьянина, на каждого
среднего
и
мелкого
производителя,
порождая
серьезные
социально-
экономические проблемы и массовую миграцию в другие части страны.
Полупустынные и пустынные регионы сталкиваются с серьезной нехваткой пресной воды, что является следствием низких индексов дождевых осадков
и невыгодного распределения осадков в течение года. Жители таких регионов,
чтобы поддержать свое существование, рано или поздно начинают оказывать
чрезмерную нагрузку на дефицитные водные и земельные ресурсы. Это в итоге
приводит к крайней бедности и люди мигрируют в другие районы, чтобы найти
195
лучшие условия жизни. Миграция, в свою очередь, создает дополнительные
трудности в городских центрах, так как повышает спрос на базовые социальные
услуги. В Бразилии с 1970 по 2005 гг. около 60 млн человек переселились из
сельских районов в города Рио-де-Жанейро, Сан-Паулу и Белу-Оризонте, составляющие так называемый индустриальный треугольник. Большинство из
этих людей приехало из северо-восточного региона страны1.
В Эквадоре больше всего подвержена деградации земля в провинции
Чимборасо. Эта провинция, в которой сосредоточено большинство коренного
населения, отличается самым высоким уровнем бедности. Согласно различным
источникам и данным эквадорских государственных учреждений с 1999 по
2006 гг. около 900000 человек, что составляет 7% всего населения, мигрировали из Эквадора, преимущественно в Соединенные Штаты и Испанию. Большая
часть из этих людей уехала из провинции Чимборасо, а точнее из самых бедных
и экологически деградированных ее кантонов Алауси, Чунчи и Кольта. Только
в 2002 г. 208741 человек мигрировали в Соединенные Штаты, 157579 – в Испанию и 15137 – в Италию. Практически половина из них – женщины2.
Но если одни группы, столкнувшись с экологической деградацией, меняют место жительства, то другие, более влиятельные, пытаются перераспределить оставшиеся ресурсы в свою пользу. Как правило, эти группы имеют тесные связи с режимом или располагают его поддержкой. Режим становится
своеобразным защитником или адвокатом перераспределения ресурсов. Прорежимные СМИ пытаются его представить как решение какой-либо общегосударственной, национальной проблемы. В этом случае имеет место второе возможное следствие экологической деградации и элиминации продовольственной
безопасности – перераспределение дефицитных ресурсов.
1
Morales C. Desertification, Degradation and Migration in Latin American and the Caribbean //
Research Workshop on Migration and the Environment: Developing a Global Research Agenda /
Ed. by K. Warner. Munich: UNU-EHS, 2008. P. 70.
2
Morales C. Desertification, Degradation and Migration in Latin American and the Caribbean //
Research Workshop on Migration and the Environment: Developing a Global Research Agenda /
Ed. by K. Warner. Munich: UNU-EHS, 2008. P. 70.
196
Перераспределение ресурсов, как и миграция, может быть важным фактором экополитического насилия. Т. Хомер-Диксон рассматривает неравное
распределение ресурсов как одну из трех составляющих экологического дефицита, ведущего к насильственному конфликту. По его мнению, нельзя изучать
экологическое изменение и рост населения в изоляции от политической экономии ресурсного распределения. Первые два источника будут более разрушительными, если они идут в паре с неравным ресурсным распределением.
Уменьшение качества и количества ресурсов сокращает «ресурсный пирог»,
рост населения заставляет делить этот пирог на маленькие доли, а неравное ресурсное распределение означает, что некоторые группы получают несоразмерно крупные «куски».
Принимая во внимание эту переменную, Т. Хомер-Диксон предлагает две
модели взаимодействия источников экологического дефицита: экологическую
маргинализацию (ecological marginalization) и захват ресурсов (resource capture).
В первом случае – неравный доступ к ресурсам приводит к экологической деградации, во втором – экологическая деградация объясняет несправедливое перераспределение ресурсов. Примерами того, как несправедливое перераспределение ресурсов связывает экологическую деградацию и сокращение сельскохозяйственного производства с политическим насилием, могут служить события в
долине реки Сенегал в 1989 г. и израильская водная политика1.
Долина реки Сенегал определяет границу между Сенегалом и Мавританией в Западной Африке. Сенегал обладает изобильной сельскохозяйственной
землей, но большая часть ее подвержена ветровой и водной эрозии, потери питательных веществ, засолению вследствие избыточного полива, уплотнению
грунта, вызванного интенсификацией сельского хозяйства. Плотность населения в стране в конце 1980-х гг. составляла 38 человек на квадратный километр,
а темп прироста населения равнялся 2,8%. В отличие от Сенегала Мавритания,
за исключением Сенегальской долины вдоль южной границы и нескольких оа 1
Homer-Dixon T. Environmental Scarcities and Violent Conflict: Evidence from Cases // International Security. 1994. Vol. 19. №. 1. P. 5-40.
197
зисов, представляла собой засушливую пустыню и полузасушливые луга.
Плотность ее населения была значительно ниже – 2 человека на квадратный
километр, а темп прироста – 2,9%1. Эта комбинация факторов привела к тому,
что Продовольственная и сельскохозяйственная организация ООН включила
еще в 1982 г. Мавританию и Сенегал в свой список «критических» стран, чьи
пахотные земли не могут поддержать существующее и прогнозируемое население без крупного увеличения масштабов удобрения, орошения и других операций.
Обычно широкие поймы, обрамляющие реку Сенегал, поддерживали эффективное животноводство, выпас скота и рыболовство, основанные на ежегодных разливах. В течение 1970-х гг., однако, перспектива серьезной засухи и
хронической нехватки продовольствия заставила региональные правительства
искать финансовые средства для строительства дамбы на Бафинге, притоке реки Сенегал в Мали и плотины против засоления на самом Сенегале. Эти дамбы
были разработаны для упорядочивания речного потока с целью производства
гидроэнергии, расширения ирригационного сельского хозяйства и обеспечения
судоходства от Атлантического океана до не имеющего выхода к морю Мали,
которое находится восточнее Сенегала и Мавритании.
Однако план оказался неудачным и привел к непредсказуемым последствиям. Обсуждение планов о новых дамбах резко подняло стоимость земли
вдоль реки, в тех районах, где можно было ожидать развития высокоинтенсивного сельского хозяйства. Элита в Мавритании, которая состояла главным образом из белых мавров, тогда переписала законы, регулирующие земельную
собственность, фактически аннулировав права черных африканцев на продолжение сельскохозяйственной деятельности вдоль мавританского берега реки.
Расизм мавров в Мавритании по отношению к своим неарабским, черным
соотечественникам имеет долгую историю. В колониальную эпоху черные мавританцы (представители негритянских племен), ведя оседлый образ жизни,
1
Sadik N. The State of the World Population 1991. New York: United Nations Population Fund,
1991. P. 24; World Resources Institute (WRI). World Resources 1992-93. Oxford: Oxford University Press, 1992. P. 246, 262.
198
имели больше возможностей для получения образования и, следовательно, доминировали в административных структурах. После обретения независимости
политическая власть оказалась в руках мавров или бейданов, стремившихся
«очистить» важные институты от чернокожих граждан и осуществить арабизацию страны.
Весной 1989 г. убийство мавританскими пограничниками двух сенегальских фермеров в бассейне реки Сенегал вызвало вспышки этнического насилия
в двух странах. В Сенегале почти все из 17000 магазинов, принадлежащих маврам, были разрушены, а их владельцы были депортированы в Мавританию. В
обеих странах несколько сотен человек были убиты, две нации оказались на
грани полномасштабной войны. Мавританский режим использовал этот случай,
чтобы привести в действие новые законы о земле. Объявив мавританцев, живущих вдоль реки, сенегальцами, правительство лишило их гражданства и конфисковало их собственность. Около 70000 черных мавританцев были насильственно вытеснены в Сенегал, откуда периодически организовывались рейды
для возвращения экспроприированного скота1.
В этом примере видно взаимодействие двух источников экологического
дефицита. Деградация земельных ресурсов и демографическое давление способствовали быстрому провалу сельского хозяйства, который в свою очередь
привел к крупному проекту развития. Вместе эти факторы подняли стоимость
земли в районах, которые потенциально были пригодны для быстрого перехода
к высокоинтенсивному сельскому хозяйству. Затем влиятельная элита изменила
права собственности и структуру распределение ресурсов в свою пользу, что
вызвало резкое увеличение ресурсного дефицита для этнического меньшинства,
его изгнание из страны и этническое насилие.
Нехватка воды на оккупированном Западном берегу реки Иордан дает
подобный пример того, как рост населения и чрезмерное потребление может
содействовать захвату ресурсов. Хотя данные разнятся, в год Израилю в сред 1
Horowitz M. Victims of Development // Development Anthropology Network. 1989. Vol. 7. № 2.
P. 18; Horowitz M. Victims Upstream and Down // Journal of Refugee Studies. 1991. Vol. 4. № 2.
P. 164-181.
199
нем доступно около 1950 млн кубических метров пресной воды. Нынешние потребности Израиля, включая потребности поселений на оккупированных территориях и Голанских высотах, превышают доступные запасы примерно на 10%.
Дефицит покрывается чрезмерной откачкой подземных вод. В результате понижается уровень грунтовых вод в некоторых частях Израиля и на Западном
берегу. Это может послужить причиной истощения колодцев и проникновения
соленой воды из Средиземного моря. Население Израиля возрастет в последующие тридцать лет, даже без учета иммиграции из бывшего Советского Союза,
что приведет к превышению потребностей в воде над ее запасами, по крайней
мере, на 40%.
Более половины своих потребностей в воде Израиль удовлетворяет за
счет водоносных слоев, оставшуюся часть за счет рек, паводковой воды и переработки сточных вод. Две трети главных водоносных слоев, от которых зависит
Израиль, располагаются под Западным берегом, хотя их воды направляются в
Израиль. Источником приблизительно 40% (и, следовательно, четверти всех его
запасов) используемой Израилем грунтовой воды служит оккупированная территория. Чтобы обезопаситься, израильское правительство строго ограничивает
потребление воды еврейскими поселенцами и арабами на Западной берегу. Однако между группами существует разница в доступе к воде: из расчета на душу
населения поселенцы потребляют в четыре раза больше воды, чем арабы. Израиль ограничивает число колодцев, которые могут бурить арабы на оккупированной территории, объемы воды, которые могут быть выкачаны арабами, и
время, когда они могут использовать воду для ирригации. С 1967 г. арабам запрещено бурить новые колодцы для сельскохозяйственных целей, хотя Mekorot
(израильская водопроводная компания) пробурила для ирригационных целей
поселенцев более тридцати колодцев.
Арабские колодцы высыхают и засоляются, поскольку расположенные
рядом израильские намного глубже. От этого сильно страдает арабское сельское хозяйство. Подобная израильская водная политика, сочетаемая с отчуждением сельскохозяйственной земли для поселенцев и другими ограничениями
200
палестинского сельского хозяйства, заставляет многих арабов Западного берега
отказываться от земледелия и переезжать в города. Те, кто принимает такое
решение, становятся в Израиле преимущественно безработными или простыми
разнорабочими. Связь между этими процессами и современным восстанием на
оккупированных территориях неочевидна; здесь действуют многие политические, экономические и идеологические факторы. Однако следующий вывод, по
всей видимости, будет справедливым: дефицит воды и его экономические последствия способствуют недовольству, находящему выход в интифаде на Западной берегу и в Газе.
Наконец, третьим потенциальным следствием экологической деградации
может стать разрушение существующих в той или иной стране государственных институтов. В условиях прогрессирующей экологической деградации и сокращения сельскохозяйственного производства правительству становится
сложнее собирать налоги, поддерживать свою легитимность и сдерживать социальное недовольство. Режим посредством государственных институтов уже
не может обеспечивать население жизненно важными товарами и услугами.
Ответственность режима и государства сохраняется, однако эти задачи уже не
могут быть выполнены по объективным причинам. В такой ситуации население
испытывает нехватку продуктов питания не из-за слабой компетентности инкамбентов, а из-за физического отсутствия продовольствия. Постепенно необходимость в государственных органах и существующем режиме отпадает, что
знаменует начало их разрушения. Диссиденты активизируют свою подрывную
деятельность, зачастую прибегая к насилию.
Крайним проявлением упадка государственных институтов является недееспособное государство. Недееспособное государство – это государство,
утратившее возможности осуществлять свои базовые функции. Недееспособные государства характеризуются крайне слабыми институтами. В них, как
правило, главную роль играют институты исполнительной власти. Если легислатуры и существуют, то лишь как органы, механически утверждающие решения. Отсутствуют демократические дебаты. Судебная власть зависит от ис-
201
полнительной власти. Граждане знают, что они не могут рассчитывать на судебную систему в деле возмещения убытков и защиты своих прав, особенно если противоположной стороной выступает государство. Бюрократия утрачивает
чувство профессиональной ответственности и существует лишь для того, чтобы
выполнять приказы руководства и подавлять граждан. Вооруженные силы –
единственный институт, который сохраняет некоторую работоспособность, однако он крайне политизирован и лишен того морального духа, который демонстрировался ранее.
Недееспособные государства – это государства, где идет жесткая вооруженная борьба за власть. В большинстве недееспособных государств правительственные войска противостоят вооруженному восстанию, ведомому одним
или несколькими противниками. Время от времени официальные власти в недееспособных государствах сталкиваются с гражданскими войнами, с разнообразными социальными беспорядками, общественным недовольством различной
степени и несогласием, направленным как против режима, так и против отдельных групп в стране.
Гражданские войны, характерные для недееспособных государств, обычно возникают на основе этнических, религиозных, лингвистических или других
межгрупповых антагонизмов. Страх перед «другими», который привел к множеству гражданских войн, стимулируется и питается враждебностью между
режимом и подчиненными или менее привилегированными группами. Алчность также стимулирует эти антагонизмы, особенно когда она усиливается
мечтами об эксплуатации новых источников ресурсного богатства – нефтяных
запасов, алмазных копей и других минеральных ресурсов, лесов1.
В отличие от сильных государств, недееспособные государства не могут
контролировать свои границы. Режим утрачивает контроль над частью или всей
своей территорией и не может больше гарантировать безопасность своим гражданам. Он не имеют власти над некоторыми частями территории. Часто сфера
1
Rotberg R.I. Failed States, Collapsed States, Weak States: Causes and Indicators // State Failure
and State Weakness in a Time of Terror / Ed. by R.I. Rotberg. Washington: Brookings Institution,
2003. P. 5.
202
осуществления власти ограничена столичным городом и одним или несколькими этническими областями. Степень недееспособности государства может быть
измерена тем, насколько его пространство контролируется (особенно ночью)
официальным правительством.
В большинстве недееспособных государств режим угнетает своих собственных избирателей. По причине этнической или другой межгрупповой
враждебности, опасений правительственной элиты они подвергают преследованию своих граждан или отдельные группы, которые считаются враждебными.
В Заире при М. Сесе Секо и в Афганистане при талибах руководящий состав
все больше и больше подавлял, подвергал вымогательству и изнурял большинство своих соотечественников. Одновременно привилегии получают партии,
кланы или секты. Типичное слабое государство подходит к краху, когда притеснение провоцирует противодействующую реакцию со стороны возмущенных групп или недавно появившихся повстанцев. Как в Заире, Анголе, СьерраЛеоне при С. Стивенсоне и Судане до 2001 г. патримониальное правление зависит от патронажной системы, построенной на эксплуатации простых граждан.
Поскольку ослабляется власть государства, а само государство превращается в криминальную организацию, притесняющую граждан, беззаконие становится широко распространенным явлением. Преступные банды устанавливают
контроль над отдельными улицами городов. Расцветает торговля оружием и
наркотиками. Парализуется работа полицейских сил. Аномичное поведение
становится нормой. Чтобы получить защиту, граждане, как и следовало ожидать, обращаются к полевым командирам и другим влиятельным лицам, которые, активизировав этническую и клановую солидарность, предлагают обеспечить безопасность, когда государство разрушается. Высокий уровень городской
преступности и рост влияния преступных синдикатов говорят об анархии и отчаянии. Недееспособные государства предоставляют ограниченное число политических товаров. Все больше и больше их функции поставки политических
благ переходят к более успешным полевым командирам и другим негосударственным акторам.
203
Недееспособное государство – это политическая система, которая больше
не способна или больше не желает выполнять задачи национального государства на мировой арене. В недееспособных государствах отсутствуют правовой
порядок. С прекращением действия норм права государство лишается монополии на власть. Как следствие, режим обращаются к ООН за помощью. На территориях, например, Гаити, Судана, Демократической Республики Конго и
других недееспособных государств сегодня размещены миротворческие силы
ООН. По понятным причинам иностранные инвесторы не хотят работать с такими странами. Программы гуманитарной и прочей помощи очень ограничены,
поскольку жизни исполнителей на местах оказываются под угрозой.
В недееспособных государствах крайне плохое состояние экономической
инфраструктуры – дорог, энергетических, водных и канализационных систем.
Самым ярким показателем недееспособности государства служит качество дорог. Чем больше дорог превращается в изрезанные колеями направления, тем
более недееспособным является государство. Поскольку правители выкачивают
из государственной казны средства, то остается очень мало ресурсов для строительства и ремонта дорог. Государство все меньше и меньше заботится об автомобильных и железнодорожных дорогах, дающих доступ к удаленным районам. Остается без внимания навигационное оборудование вдоль магистральных
водных путей (как в Демократической республике Конго). Если государство
еще контролирует линии коммуникации, например, наземную телефонную систему, то они не обслуживаются, не ремонтируются, в них не вкладываются новые инвестиции. Монополия на связь переходит к частным сотовым компаниям-операторам. Отсутствие внимания государства к ирригационным каналам,
построенным десятилетия назад, приводит к тому, что они оказываются не пригодными для поставки воды нуждающимся сельским районам1.
Недееспособные государства представляют опасность для других стран и
для мирового сообщества в целом, поскольку они не могут быть изолирован 1
Rotberg R.I. Failed States, Collapsed States, Weak States: Causes and Indicators // State Failure
and State Weakness in a Time of Terror / Ed. by R.I. Rotberg. Washington: Brookings Institution,
2003. P. 7.
204
ным в географическом отношении феноменом. Проблемы и конфликты, возникающие в них, с легкостью охватывают соседние государства. Так, геноцид в
Руанде распространился на Демократическую Республику Конго, где с 1998 по
2007 гг. гражданское противостояние унесло жизни более 5 млн человек. Насилие в суданском Дарфуре в скором времени захлестнуло и Чад, так как многие
люди искали убежища в соседних государствах. В век возрастающей глобализации функционирование глобального общества зависит от сотрудничества
стабильных государств. Когда правительства лишаются способности управлять,
они не могут больше собирать налоги и выплачивать свои международные долги. С ослаблением государств контроль над международным терроризмом становится менее эффективным. В недееспособных государствах значительно
ухудшается система здравоохранения, что затрудняет международный контроль над распространением инфекционных болезней.
Наиболее компетентный перечень недееспособных государств составляют совместно организация Fund for Peace и журнал Foreign Policy. Исследовательская команда анализирует данные из 178 стран и ранжирует их в соответствии с уровнем стабильности и устойчивости перед политическим насилием.
Рейтинг строится на основе 12 социальных, экономических и политических показателей, включая рост населения, экономическое неравенство и легитимность
правительства. Оценки каждого показателя, которые могут находиться в диапазоне от 1 до 10, объединяются в один общий показатель страны. 120 пунктов
означают полную недееспособность государства по каждой единицы измерения. В настоящий момент список недееспособных государств возглавляют следующие страны: Сомали, Демократическая Республика Конго, Судан (Южный
Судан), Чад, Зимбабве, Афганистан, Гаити, Йемен, Ирак, Центральноафриканская Республика, Кот-д’Ивуар, Гвинея, Пакистан, Нигерия, Гвинея-Биссау, Кения, Эфиопия, Бурунди, Нигер, Уганда1.
Практически все из 20 стран, занимающих верхние позиции в списке недееспособных государств, исчерпали свой природный капитал и не могут
1
The Fund for Peace (FFP). Failed States Index 2012. Washington: FFP, 2012. P. 4.
205
больше самостоятельно поддерживать свое быстрорастущее население. Большинство стран в этом списке теряют верхний слой почвы из-за ветровой эрозии. Продолжающаяся утрата верхнего слоя почвы медленно подрывает плодородие земли. Некоторые страны, включая Афганистан, Ирак, Пакистан, испытывают острый дефицит воды и чрезмерно используют свои водоносные слои.
Йемен, занимающий в списке недееспособных государств 8 место, уже несколько лет испытывает дефицит воды. Подземный бассейн, снабжающий столицу страны Сану водой, может полностью истощиться к 2015 г.. В основе этой
проблемы – быстрорастущее население, беднейшее среди арабских стран, и
безработица, уровень которой достигает 35%1.
Экологическая деградация негативно сказывается на способности правительства бороться с политическими противниками, сокращая его финансовые
средства. С одной стороны, дефицит снижает правительственные доходы, а с
другой – повышает его расходные статьи. Чтобы как-то сгладить социальные
последствия потери воды, почвы или лесов правительство вынуждено тратить
огромные дополнительные средства на экологические мероприятия, такие как
ирригационные системы, программы повышения плодородности земель и восстановления лесных массивов. Дефицит увеличивает маргинальные группы,
требующие еще большей помощи от правительства. Имея мощные рычаги влияния, к правительству обращается за компенсацией и элита, извлекающая доходы от ресурсов. Параллельно, потеря возобновляемых ресурсов снижает уровень экономического производства в стране, уменьшая налоговые поступления.
Данный причинный механизм имел место в Перу, где повстанческая организация Sendero Luminoso (Сияющий путь) или Коммунистическая партия
Перу бросила в 1980 г. вооруженный вызов правительству. Ее название, которое используется чаще и отделяет ее от других коммунистических организаций
страны, происходит от лозунга основателя первоначальной Перуанской коммунистической партии Х.К. Мариатьегу: «El Marxismo-Leninismo abrirá el sendero
1
Brown L.R. World on the Edge: How to Prevent Environmental and Economic Collapse. New
York: W.W. Norton & Company, 2011. P. 89.
206
luminoso hacia la revolución» (Марксизм-Ленинизм откроет сияющий путь революции).
Эта партизанская организация уникальна в трех отношениях. Во-первых,
она получила признание тогда, когда все другие основанные на марксизме организации разрушались. Во-вторых, она объявила всех остальных левых мира
ревизионистами, действуя без внешней помощи. В-третьих, ее идеология строилась на философии создания утопического общества через силовое уничтожение всех социальных институтов. Вместе с тем Sendero Luminoso была одной из
самых успешных повстанческих групп в Западном полушарии в конце XX столетия.
Целью Sendero Luminoso была замена перуанских буржуазных институтов коммунистическим крестьянским режимом. В достижении поставленной
цели Sendero Luminoso ориентировалась на принципы, разработанные М.
Цзэдуном1. Согласно его мнения, в ходе любой революции в слаборазвитой
стране партизанские операции дают наибольшие шансы на успех. Sendero Luminoso приняла этот принцип, постоянно призывая к «народной войне» и фокусируясь на вооруженных ударах. Партизанские силы должны иметь сильных
политических лидеров, которые бы работали на усиление сплоченности организации. Sendero Luminoso обычно отвергала или нападала на всех, кто не придерживался лидерской интерпретации Мао. Принципы Мао требовали установления и поддержания справедливых связей с местным населением, предполагающих взаимную помощь и уважение. Sendero Luminoso строила, по крайней
мере первоначально, отношения с местным населением на выгодных для него
условиях.
Правительство Перу имело к тому времени немалый опыт борьбы с повстанческими группами. Несмотря на это, Sendero Luminoso добилась значительных результатов. Ее подъем объяснялся огромной бедностью среди крестьян горных районов и слабостью правительственных институтов и сил безопас 1
Tse-Tung M. On Guerrilla Warfare. New York: Frederick A. Praeger, 1961.
207
ности, являвшихся следствием, по крайней мере частично, неразрешенных экологических проблем страны.
Уровень бедности в отдельных районах Перу достиг таких размеров, что
население в них столкнулось с проблемой простого выживания1. Южная горная
часть Перу не подходит для сельского хозяйства – это крутые холмы с тонким и
засушливым слоем плодородной почвы. Однако в колониальный период испанцы захватили наиболее плодородные земли в долинах страны, индейские же
народы были вынуждены переместиться на склоны гор. В горных районах
наблюдался постоянный рост населения. Естественный прирост населения и
хрупкость земли в этом районе стали к середине XX в. причинами эрозии и истощения питательных веществ. В результате снизилось производство продовольствия на душу населения. Снизились доходы, так как сельское хозяйство
было главным их источником. Например, в 1980 г. доходы на душу населения в
горных районах Перу составляли всего лишь 82% от уровня 1972 г.2
Ряд причин, в том числе и экологическая деградация, ограничили финансовые возможности правительства. Правительству Х. Веласко не хватало
средств решить экологические проблемы, создать для крестьян альтернативные
источники дохода или же переселить их в другие регионы страны. Силы безопасности страны вследствие недостаточного финансирования были не в состоянии проводить контрповстанческие мероприятия. Недофинансирование армии
не давало возможности подготовить армию к отражению одновременно как
внешних, так и внутренних угроз. Приоритет в условиях ограниченности ресурсов был сделан лишь на внешних угрозах: армия была организована для
обычной войны со своими соседями – Эквадором и Чили, с которыми в прошлом уже было несколько пограничных столкновений. Полиция же по причине
своего многолетнего недофинансирования испытывала недостаток технических
средств и качественных подготовительных программ. Такая ситуация не позво 1
McClintock C. Why Peasants Rebel: The Case of Peru’s Sendero Luminoso // World Politics.
1984. Vol. 37. № 1. P. 82.
2
McClintock C. Why Peasants Rebel: The Case of Peru's Sendero Luminoso // World Politics.
1984. Vol. 37. № 1. P. 63.
208
лила правительству адекватно ответить на действия Sendero Luminoso. Воспользовавшись всеми этими обстоятельствами, повстанческая организация превратилась в мощную силу, представляющую угрозу перуанскому правительству.
Партизанская активность Sendero Luminoso началась в мае 1980 г. и проходила в первоначальный период по трем направлениям: нанесение ущерба
внутреннему и внешнему противнику, вооружение членов организации и привлечение на свою сторону как можно больше крестьян. Нападениям подверглись местные органы власти и такие символы государственной власти как министерство юстиции. Целями партизанских атак, связанных с внешним противником, стали американские объекты – американский завод, американское посольство и символическая статуя Дж. Кеннеди. Захват сельских полицейских
участков и местных горнодобывающих компаний позволил обеспечить огнестрельным оружием и динамитом повстанцев, преимущественно вооруженных
дубинками и ножами. Были захвачены многие образовательные и медицинские
учреждения и организована их деятельность на новых принципах, в большей
степени отвечающих интересам крестьян. Также были проведены атаки на
крупных землевладельцев, а их владения – разделены среди крестьян. Подобные действия имели большую популярность в крестьянской среде. Крестьяне
получили то, что им обещало уже многие годы правительство. В 1982 г. опрос
показал, что 82% молодых крестьян считали Sendero Luminoso самой привлекательной организацией1.
К концу 1982 г. Sendero Luminoso осталось совсем немного до полного
контроля над несколькими провинциями страны. Президент Ф. Белаунде ввел в
контролируемые Sendero Luminoso области войска, где они начали совместно с
полицейскими силами проведение контрповстанческой кампании, включающей
в себя два элемента: повышение уровня жизни крестьян и поиск повстанческих
активистов.
1
McClintock C. Peru’s Sendero Luminoso Rebellion: Origins and Trajectory // Power and Popular
Protest: Latin American Social Movements / Ed. by S. Eckstein. Berkeley: University of California
Press, 1989. P. 62-63.
209
Общеизвестно, что Sendero Luminoso, как и многие другие партизанские
организации, имела успех в результате следующих причин: богатые разведданные, знание региональной специфики и трудные географические условия. Фактически каждый человек был шпионом или информатором Sendero Luminoso в
области их деятельности. Боевики хорошо знали местность, культуру и язык
района, где вели боевые действия. Географическая среда областей, где вспыхнуло восстание Sendero Luminoso, создавала немалые трудности для операций
правительственных сил.
Однако экологические факторы тоже сыграли свою немаловажную роль.
Они затрудняли программы преодоления бедности и продолжали сказываться
на силах безопасности. На повышение уровня жизни крестьян были выделены
миллионы долларов. Однако, преодоление экономических затруднений населения, вызванных экологическими причинами, требует времени. Иногда экологические корни экономических проблем просто частично или полностью игнорировались в правительственных программах.
Недофинансирование сил безопасности на протяжении многих лет не
позволило им достичь большого успеха в захвате и уничтожении повстанцев.
Чаще население, по причине отсутствия знаний и опыта в сфере борьбы с внутренними восстаниями у сил безопасности, сталкивалось с их злоупотреблениями. Силы безопасности проводили рейды на предполагаемые повстанческие
опорные пункты, чтобы убить или схватить партизан, но часто они заканчивались лишь насилием по отношению к населению. Солдаты часто полностью
сжигали деревни, насиловали женщин, пытали и в массовом порядке убивали
местных жителей.
Военные и гражданские проекты борьбы с Sendero Luminoso президента
Ф. Белаунде не были в состоянии остановить распространение вооруженного
восстания. Контрповстанческая активность привела страну в состояние всеобщего насилия, также известного как «грязная война» (dirty war). В целом к 1985
210
г. было убито более 8700 перуанцев и более 4000 пропали без вести1. Вспышка
насилия в стране заставила народ отдать большинство своих голосов на президентских выборах 1985 г. А. Гарсии – конкуренту Ф. Белаунде. Sendero Luminoso же продолжает существовать и по сей день, хотя масштабы ее деятельности
не соизмеримы с 1980-и гг.
Рассмотрев детально дополнительные переменные каузального механизма экополитического насилия, перейдем к главным выводам настоящего параграфа. По нашему мнению, применительно к феномену экополитического
насилия можно выделить сценарные варианты прямого (непосредственного)
действия и сценарные варианты непрямого (опосредованного) действия.
Элиминация продовольственной безопасности, обусловленная экологической деградацией, может непосредственно, без переменных политикоорганизационного характера, трансформироваться в акты насилия. Сокращение
сельскохозяйственного производства и рост цен на продукты питания могут заставить людей спонтанно, без организационной координации выйти на улицы и
выразить свое недовольство режимом, применяя насилие. Часто такое явление
называется продовольственными бунтами. В этом случае экополитическое
насилие проявляется в форме беспорядков. Участие в этих сценариях организованных политических акторов минимальное или вообще отсутствует. Такой
«простой» вариант сценария можно назвать сценарием прямого (непосредственного) действия.
Элиминация продовольственной безопасности может приводить к насилию и более сложными способами. Сценарии, отличные от сценариев прямого
действия, могут быть названы сценариями непрямого (опосредованного) действия. При такой комбинации элиминация продовольственной безопасности
сперва порождает ряд социальных следствий, которые, в свою очередь, и вызывают насилие. В сценариях непрямого действия в игру вступает политическая
составляющая в виде более или менее организованных политических акторов,
1
McClintock C. Peru’s Sendero Luminoso Rebellion: Origins and Trajectory // Power and Popular
Protest: Latin American Social Movements / Ed. by S. Eckstein. Berkeley: University of California
Press, 1989. P. 90.
211
использующих недовольство этими следствиями для оправдания своих претензий на власть, для легитимизации своей насильственной борьбы против существующего режима. При сценариях непрямого действия появляются дополнительные предпосылки и факторы – определенные социальные следствия элиминации продовольственной безопасности. Считаем, что главными следствиями элиминации продовольственной безопасности выступают миграция, перераспределение дефицитных экологических ресурсов и ослабление государственных институтов [Приложение 1].
212 3.2. Экополитическое насилие в современной политической жизни:
сценарий прямого действия
Сценарий прямого действия предполагает, что насильственные проявления протеста возникают спонтанно, после некого порожденного экологической
деградацией события, имеющего социальное значение. Наиболее вероятными
событиями в контексте сценария прямого действия, приводящими к насилию,
выступают рост дефицита и цен на продукты питания. Ряд продовольственных
бунтов и беспорядков, прокатившихся в последнее десятилетие по странам Африки, полностью соответствуют сценарию прямого действия.
Повышение цен на хлеб на 30%, сопровождаемое ростом стоимости коммунальных услуг, спровоцировало в самом начале сентября 2010 г. двухдневные беспорядки в столице Мозамбика Мапуту (1-2 сентября). Несколько дней
до этого по городу ходили слухи о предстоящих протестах. Согласно новостным сообщениям, тысячи людей вышли на улицы Багамойо, бедного района на
севере столицы. Режим назвал эти действия незаконными на том основании,
что группа не получила разрешение, и полиция попыталась прекратить акцию
протеста. Толпа, состоящая главным образом из молодых людей, в ответ начала
поджигать покрышки, сооружать на улицах баррикады и забрасывать полицию
камнями. От действий толпы пострадали многие магазины, автозаправочные
станции и городские автобусы. Возле железнодорожного вокзала диссиденты
захватили несколько вагонов с кукурузой. Диссиденты заблокировали в нескольких местах с помощью стволов деревьев, досок, камней и покрышек главную дорогу, соединяющую Южную Африку и Мапуту. Полиция открыла огонь
по толпе. Протесты также прошли в Матоле, соседнем с Мапуту городе, в Бьере
и Чимойо в центральной части страны. Беспорядки и забастовки организовывались и координировались преимущественно с помощью текстовых сообщений,
рассылаемых на мобильные телефоны. В ходе беспорядков погибли 10 человек
213 и около 300 получили ранения1. Режим согласился реализовать пятилетнюю
программу по искоренению бедности.
Эксперты называют множество причин произошедших в Мозамбике беспорядков. Прежде всего упоминаются ошибочные правительственные меры и
ситуация на мировом рынке зерна. В течение 2009 г. правительство искусственно сдерживало цены на хлеб перед парламентскими и президентскими
выборами. В результате скачок цен в Мозамбике оказался значительно выше,
чем на мировом рынке. В августе 2010 г. цены на продовольствие в мире выросли на 5%, чему главным образом поспособствовал рост стоимости пшеницы.
Нехватка пшеницы возникла как по природным, так и по политическим причинам. В начале 2000-х гг. Россия, Украина и Казахстан обеспечивали лишь 4%
мировых потребностей в пшенице. К 2010 г. они производили 30% пшеницы,
продаваемой в мире2. Россия стала крупнейшим экспортером пшеницы, уступая
только Соединенным Штатам и Канаде. В 2010 г. из-за жаркой погоды Россия
потеряла одну пятую часть своего урожая пшеницы. С июня по август цены на
пшеницу увеличились более чем в два раза. В начале августа Россия ввела запрет на экспорт зерна, который должен был действовать до конца года. Однако
в начале сентября В.В. Путин продлил действие запрета до того, как будет собран и оценен урожай 2011 г. Решение о запрете на экспорт объяснялось необходимостью обеспечить стабильность цен на внутреннем рынке, т.к. их рост
мог негативно сказаться на ходе и результатах президентских выборов 2012 г.3
Цены на пшеницу подскочили еще раз, потянув за собой и цены на другие зерновые культуры – кукурузу и сою.
1
MacFarquhar N. U.N. Raises Concerns as Global Food Prices Jump // New York Times. 2010.
September 3. URL: http://www.nytimes.com/2010/09/04/world/04food.html (дата обращения:
01.09. 2013).
2
MacFarquhar N. U.N. Raises Concerns as Global Food Prices Jump // New York Times. 2010.
September 3. URL: http://www.nytimes.com/2010/09/04/world/04food.html (дата обращения:
01.09. 2013).
3
Levy C.J. Putin Extends Ban on Russian Grain Exports // New York Times. 2010. September 2.
URL: http://www.nytimes.com/2010/09/03/world/europe/03russia.html (дата обращения: 01.09.
2013).
214 Также в качестве причин беспорядков рассматриваются рост транспортных издержек, девальвация национальной валюты и социальные проблемы. Цены на основные продукты питания в Мозамбике, такие как маис и рис, возросли, несмотря на относительно удовлетворительные показатели производства
маиса, сорго, просо и риса-сырца. Однако величина национального урожая не
отражает неравномерное распределение осадков по стране. В этом отношении
север находится в более благоприятном положении, тогда как юг постоянно
страдает от засух, что порождает постоянное давление в сторону повышения
цен. Обильные урожаи на севере плюс относительно хорошие дороги и мосты,
позволяющие без труда доставить продукцию на юг, удерживали рост цен. Однако ситуация изменилась в 2010 г. С марта по сентябрь цены на дизельное
топливо выросли на 24%. Цены поднялись настолько, что маис оказалось дешевле завозить из Южной Африки, несмотря на НДС в размере 17%1. В любом
случае для жителей южных регионов страны продукты питания стали значительно дороже.
В течение первых двух недель августа 2010 г. мозамбикская валюта, метикал, потеряла в цене по отношению к американскому доллару, южноафриканскому ренду и евро. 15 августа 2010 г. обменный курс равнялся 36,67 метикалов за один долл. Потеря в цене мозамбикской валюты составила за первые
две недели августа 2,72%. В начале года за одни долл. предлагали 27 метикалов. Индекс потребительских цен, публикуемый в середине августа Национальным статистическим институтом, показал, что цены на основные товары в Мапуту выросли на 11,95% по сравнению с началом года. Цены на продовольствие
и безалкогольные напитки выросли на 9,45%. Возросшие цены на импортные
помидоры, рис, капусту, салат, лук, масло и бензин оказали главное воздействие на уровень инфляции в стране2.
1
Mozambique: Food Riots // Africa Research Bulletin: Economic, Financial and Technical Series.
2010. Vol. 47. № 8. P. 18788.
2
Mozambique: Food Riots // Africa Research Bulletin: Economic, Financial and Technical Series.
2010. Vol. 47. № 8. P. 18788.
215 Беспорядки подняли вопрос о качестве прогресса в Мозамбике. В течение
последних 10 лет темпы прироста ВВП составляли в среднем 9% в год. Темпы
роста ВВП в 2009 г., несмотря на мировой экономический спад, составили 6%.
Этот экономический рост сократил число людей, живущих за чертой бедности с
69% до 54%. Однако многие социальные проблемы правительство по-прежнему
не решило. 70% населения проживают в сельской местности, существуя на
средства едва дотягивающие до прожиточного минимума. Ежегодно огромное
количество крестьян переезжает в немногочисленные города. 50% населения
находится в возрасте до 18 лет, а ВИЧ/СПИДом поражено 16% граждан. В
стране остро стоит проблема образования. Правительство Мозамбика добилось
впечатляющего экономического роста, но на очень узкой базе. В стране слабо
развита промышленность, нет крупных запасов нефти, которые могли бы дать
стимул экономике как в других африканских странах. Однако страна имеет запасы угля и алюминия, некоторые крупные горнодобывающие компании планируют разрабатывать эти минеральные ресурсы. Правительство часто обвиняется в неэффективности и коррупции1.
Однако глубинной причиной роста цен на продукты питания и беспорядков, возникших на их почве, является сокращение сельскохозяйственного производства вследствие серьезной экологической деградации. Каждый год в Мозамбике исчезает от 45000 до 120000 га леса. Основными причинами этого выступают расчистка леса для сельского хозяйства и высокая концентрация людей
в определенных местах, вызванная миграцией2. Интенсивное использование
земли и интенсивная эксплуатация лесов служат причиной существенной деградации почвы и уменьшения лесных площадей. Более половины из 10 провинций Мозамбика подвержены опустыниванию, являющегося следствием деградации почвы в пустынных, засушливых и субгумидных районах. Большая
часть населения Мозамбика живет за счет сельского хозяйства. Из-за несоот 1
Mozambique: Food Riots // Africa Research Bulletin: Economic, Financial and Technical Series.
2010. Vol. 47. № 8. P. 18788.
2
Nzabilinda A. Environment, Livelihoods and the Church in Mozambique: A Theological Reflection. Pietermaritzburg: University of KwaZulu-Natal, 2005. P. 35.
216 ветствия экономической деятельности природному потенциалу на окружающую среду оказывается чрезмерная нагрузка, приводящая к опустыниванию. В
результате деградации земли целые сообщества покидают свою «естественную
среду обитания» в поисках более безопасных с точки зрения экологии мест. Для
Мозамбика также характерна проблема береговой эрозии. Так, в провинциях
Софала и Замбезия подобная эрозия достигла катастрофических размеров1. Деградация экологических ресурсов в Мозамбике, вызванная неадекватными способами возделывания земли, снижает продуктивность сельскохозяйственных
культур и объемы сельскохозяйственного производства.
Экологическая деградация в Мозамбике развивается в условиях инверсионного режима, существующего относительно продолжительное время. Согласно конституции, принятой в 1990 г., Мозамбик формально представляет собой президентскую республику. Президент выступает одновременно и главой
государства и главой правительства. Законодательная власть принадлежит правительству и Ассамблеи республики, состоящей из 250 депутатов, избираемых
на пятилетний срок на основе пропорционального представительства2. Легислатура и правительство контролируются двумя основными партиями – FRELIMO
и RENAMO. На последних парламентских выборах, состоявшихся в ноябре
2009 г., первая получила 191 место, а вторая – 513. Параллельно в Мозамбике
действует множество политических партий, но большинство из них находится
на низком уровне организационного развития. Все партии Мозамбика обладают
свойствами, которые характерны для политических партий инверсионных режимов: небольшая финансовая база и ненадежное членство; господство неформальных отношений (патронаж, клиентелизм, а также сильный персонализм);
отсутствие внутрипартийной демократии и плохая коммуникация в рамках пар 1
Nzabilinda A. Environment, Livelihoods and the Church in Mozambique: A Theological Reflection. Pietermaritzburg: University of KwaZulu-Natal, 2005. P. 36.
2
Constitution of the Republic of Mozambique // Refworld. 2004. November 16. URL:
http://www.refworld.org/cgi-bin/texis/vtx/rwmain?docid=4a1e597b2
(дата
обращения:
01.09.2013).
3
Final Election Results // Mozambique News Agency. 2009. November 12. URL:
http://www.poptel.org.uk/mozambique-news/newsletter/election2009v8.html (дата обращения:
01.09.2013).
217 тийной иерархии; дисфункциональная иерархия; высокая степень фракционализации; слабые формальные связи с гражданами; отсутствие сильной идеологии и четкой политики; ограниченность политической активности столицей
страны1.
Мозамбикский парламент располагает ограниченными возможностями,
мешающими ему выполнять свои основные задачи, особенно это касается ответственности и обязанностей. Парламент не имеет необходимых людских и
финансовых ресурсов, ему недостает политической воли и умений осуществлять свои функции2. Государственные СМИ располагают гораздо большими
возможностей для освещения событий, чем независимые СМИ. СМИ не располагают свободой в освещении таких вопросов, как коррупция и ответственность правительства. Журналисты часто подвергаются запугиванию и преследованию, если они берутся за запрещенную тему3.
Логично, что одинаковые условия должны приводить к одинаковым политическим последствиям. Если предположение о связи между экологической
деградацией и социальными беспорядками справедливо, то Мозамбик не может
быть единственным случаем. Действительно, ситуация, сложившаяся в Мозамбике, характерна для многих африканских стран. В 2007-2011 гг. социальные
беспорядки охватили целый ряд стран африканского континента.
Повышение цен во второй половине 2007 г. вызвало «хлебные бунты» в
Мавритании – государстве на северо-западе Африки. По сравнению с предыдущим годом цены на просо выросли на 50%, на сорго – на 100%, на маис – на
60%4. 7 и 8 ноября 2007 г. толпа молодых людей в нескольких городах на юго 1
Pereira J., Shenga C. Politics of Opposition in Mozambique. Maputo: UEM, 2007. P. 3
Pereira J., Shenga C. Strengthening Parliamentary Democracy in SADC Countries: Mozambique
Country Report. Pretoria: SAIIA, 2005; Nijzink L., Mozaffar S., Azevedo E. Can Parliaments Enhance the Quality of Democracy on the African Continent? An Analysis of Institutional Capacity
and Public Perceptions. Cape Town: UCT7CSSR, 2006.
3
Pereira J. The Impact of Democracy in Mozambique: Assessing Political, Social and Economic
Developments since the Dawn of Democracy. Johannesburg: Centre for Policy Studies, 2009. P. 1718.
4
Mauritania Seeks to Avoid Global Hikes’ Shocks // Afrol News. 2008. June 23. URL:
http://www.afrol.com/printable_article/29510 (дата обращения: 01.09.2013).
2
218 востоке страны учинила беспорядки, протестуя против повышения цен на продукты питания. 9 ноября несколько десятков молодых людей в Нуакшоте, столице Мавритании, выразили протест с помощью камней и горящих покрышек.
И в первом и во втором случае полиция была вынуждена применить силу, чтобы восстановить общественный порядок1. В ходе беспорядков погиб один человек и несколько получили ранения. Власти возложили ответственность за повышение цен на растущую стоимость нефти, а также подчеркнули, что они были спланированы заранее. В юго-восточном районе Кобени по обвинению в
провоцировании беспорядков были арестованы два оппозиционных лидера2.
Юго-восток Мавритании, обширной, практически полностью пустынной страны, служил ранее оплотом свергнутого президента М. ульд Таи и вызывал беспокойство у первого демократически избранного правительства исламской республики. После военного переворота против М. ульд Таи в 2005 г. и формирования нового правительства С. ульд Шейха Абдаллахи регион развивался в некой изоляции от других частей страны.
Чтобы избежать повторения подобных событий, мавританский режим отменил таможенные пошлины на импортируемое зерно и другие жизненно важные товары. Тем не менее, эти меры не предотвратили государственного переворота, произошедшего 8 августа 2008 г., и, возможно, даже спровоцировали
его. Африканский союз ввел санкции против военного режима, а Мавритания
попала в список стран, представляющую угрозу для европейской иммиграционной политики. В Европе усилился страх перед массой африканцев, спасающихся от голода и других лишений3.
В Буркина Фасо протестующие вышли сначала на улицы Бобо-Диуласо,
второго по величине города страны. 20 февраля 2008 г. они атаковали прави 1
Mauritanian Government Alleges Food Riots Were Engineered // AFP. 2007. November 9. URL:
http://www.google.com/hostednews/afp/article/ALeqM5jg3iNTAgdyOxgXU0uyhCpd972wlQ (дата обращения: 01.09.2013).
2
One Killed in Mauritania Price Hike Unrest // Magharebia. 2007. November 9. URL:
http://www.magharebia.com/cocoon/awi/xhtml1/en_GB/features/awi/newsbriefs/general/2007/11/0
9/newsbrief-02 (дата обращения: 01.09.2013).
3
Bush R. Food Riots: Poverty, Power and Protest // Journal of Agrarian Change. 2010. Vol. 10. №
1. P. 123.
219 тельственные учреждения, параллельно поджигая случайно попавшиеся им автомобили, магазины и автозаправочные станции. На следующий день беспорядки в этом городе продолжились. После того, как протестующие забросали
камнями правительственную делегацию, направленную к ним для восстановления общественного порядка мирным путем, полиция арестовала более 100 человек. В тот же день, 21 февраля, подобные беспорядки начались в Вахигуе,
третьем по величине городе страны, находящемся в нескольких сотнях километров к северо-востоку от Бобо-Диуласо, а также в еще одном городе на западе страны Банфоре. Протестующие разрушали или поджигали правительственные здания, в основном здания государственных органов, занимающихся таможенными пошлинами, налогообложением и уличным освещением. Среди протестующих были средние и мелкие торговцы, недовольные растущими налогами и ценами на продукты питания. За несколько недель до беспорядков цены на
продовольственные товары выросли на 10-65%. Опасаясь повторения беспорядков, правительство заверило общество, что оно реализует на рынке свои
продовольственные запасы, чтобы сдержать дальнейший рост цен. Оно также
пообещало снизить налоги на некоторые товары первой необходимости на 3035%1.
Министр финансов и экономики Буркина Фасо Ж.Б. Компаоре назвал
причинами беспорядков высокие цены на нефть и мошеннические схемы, используемые трейдерами для ухода от уплаты импортных и экспортных пошлин.
Некоторые же местные СМИ объяснили произошедшие беспорядки повышением налогов и наличием коррупционных связей, установившихся между таможенными агентами, с одной стороны, и торговцами и дистрибьюторами продовольствия, с другой. Последнюю версию подтвердили и некоторые правительственные чиновники, заявив, что экспорту зерна препятствуют неформальные,
1
Burkina Faso: Food Riots Shut Down Main Towns // IRIN. 2008. February 22. URL:
http://www.irinnews.org/Report/76905/BURKINA-FASO-Food-riots-shut-down-main-towns (дата
обращения: 01.09.2013).
220 т.е. не являющиеся частью национальной политики, таможенные пошлины1.
Однако все эти официальные и неофициальные объяснения не учитывают глубинных причин. Повышение налогов, коррупция, мошенничество – это закономерные следствия инверсионных процессов, порожденных экономическими
проблемами и политическими традициями.
30 марта 2008 г. в Дакаре, столице Сенегала, полиция жестко разогнала
демонстрантов, протестующих против высокой стоимости жизни. Участники
беспорядков перекрыли главные улицы столицы, подожгли ряд дорожных контрольно-пропускных пунктов, разграбили мэрию и офис национальной энергетической компании Senelec. Протесты против повышения стоимости жизни организовал ряд профсоюзных организаций, требовавших снижения цен на продукты питания и жилье, повышения заработных плат и поддержки фирм, находящихся на грани банкротства. Власти заявили, что акция протеста не была
санкционирована. В результате полиция арестовала более 20 человек. Режим
обвинил оппозицию в том, что она призывает молодежь к нарушению закона,
тогда как рост цен – это глобальное явление2.
На этом протесты в Сенегале не прекратились. 26 апреля 2008 г. более
1000 человек приняли участие в очередной демонстрации против повышения
цен на продукты питания, переросшую в отдельные беспорядки. Ранее тогдашний президент А. Вад объявил о планах увеличить производство риса в стране в
пять раз, до 500000 т за сезон. В последнее время Сенегал импортирует уже до
80% риса, который служит основным продуктом питания3. Он также потребовал прекращения деятельности в стране FAO на том основании, что она не
смогла предотвратить кризис. Президент обвинил эту организацию в неэффек 1
Burkina Faso: Food Riots Shut Down Main Towns // IRIN. 2008. February 22. URL:
http://www.irinnews.org/Report/76905/BURKINA-FASO-Food-riots-shut-down-main-towns (дата
обращения: 01.09.2013).
2
Senegal: Heavy Handed Response to Food Protesters // IRIN. 2008. March 31. URL:
http://www.irinnews.org/Report/77539/SENEGAL-Heavy-handed-response-to-food-protesters (дата обращения: 01.09.2013).
3
Food Costs Spark Protest in Senegal // Al Jazeera. 2008. April 27. URL:
http://www.aljazeera.com/news/africa/2008/04/2008614233848478410.html (дата обращения:
01.09.2013).
221 тивной растрате средств, большая часть которых идет на поддержание ее жизнеспособности, а не на выполнение основных функций1. Правительство запустило национальную программу, направленную на достижение к 2015 г. продовольственной самостоятельности. Однако вскоре выяснилось, что мероприятия
данной программы не способны решить многие проблемы, возникающие в сфере производства продуктов питания и сельского развития. Диссиденты обвинили президента в том, что его режим фокусирует внимание на «гламурных» инфраструктурных проектах (широкие автострады, дорогие отели и т.д.) в ущерб
более насущным потребностям простого народа2.
Продовольственные беспорядки в Египте в 2008 г., направленные против
диктаторского режима, отличались значительно большим уровнем насилия. Более половины 80-миллионого населения Египта живут за чертой бедности. В
этой стране субсидии, особенно на хлеб, имеют жизненно важное значение для
бедных слоев населения. Последнее время Египет сталкивался с серьезными
экологическими и продовольственными проблемами. Он стал вторым крупнейшим импортером пшеницы в мире и приступил к дорогостоящему и непродуктивному проекту «озеленения» пустыни к западу от озера Насер. Либерализация сельскохозяйственного сектора началась еще в 1987 г. Рыночные реформы не привели, как обещали МВФ и Агентство международного развития, к
увеличению экспорта, большему уровню продовольственной безопасности и
снижению сельской бедности. С середины 2007 г. по середину 2008 г. цены на
пшеницу выросли в три раза. В этих условиях режим попытался снизить субсидии, поставив бедные слои население в трудное положение3.
Режим представлял Египет западным гостям и дипломатам как цивилизованное демократическое государство Ближнего Востока, мостом между араб 1
Bush R. Food Riots: Poverty, Power and Protest // Journal of Agrarian Change. 2010. Vol. 10. №
1. P. 122.
2
Food Costs Spark Protest in Senegal // Al Jazeera. 2008. April 27. URL:
http://www.aljazeera.com/news/africa/2008/04/2008614233848478410.html (дата обращения:
01.09.2013).
3
Bush R. Food Riots: Poverty, Power and Protest // Journal of Agrarian Change. 2010. Vol. 10. №
1. P. 124.
222 скими странами и Израилем, посредником в международных переговорах. Для
партнеров по Лиги арабских государств режим выставлял Египет как образец
регионального космополитизма. Однако под демократической маской скрывались репрессии, политические аресты, коррумпированные правительственные
чиновники и «приближенные капиталисты».
В 2007-2008 гг. в Египте прошли беспрецедентные забастовки и протесты, в которых приняли участие более 400000 человек1. Недовольство объединило разнообразные политические силы (городской средний класс, промышленных рабочих и крестьян), которые критиковали коррумпированное правительство, президента и силы безопасности2. Протестная активность достигла
своей кульминации в апреле 2008 г., когда в промышленном городе Махалла
аль-Кубра, расположенном севернее Каира, рабочие крупнейшей в стране текстильной фабрики Misr Spinning and Weaving Co., на которой заняты 27000 человек, потребовали повышения заработной платы в условиях роста цен на продовольствие. Забастовка вылилась в столкновения с полицией и массовые аресты. Несмотря на традиционные рабочие требования, забастовка в Махалле
имела сильные связи с ростом цен на продукты питания. После своего повышения размер заработной платы достиг 975 фунтов. Однако, по подсчетам ООН,
чтобы выйти из бедности (2 долл. в день) египетский глава семьи (содержащий
в среднем 3,7 человек) должен получать не менее 1200 фунтов в месяц. Реальная заработная плата рабочих в Египте была по-прежнему меньше, чем в 1952 г.
При этом с 2005 по 2008 гг. резко выросли цены на целый ряд продовольственных товаров3.
Экологическая деградация, рост цен на продукты питания и инверсионные процессы в политической сфере вызывали недовольство и в сельских районах Египта. Экономические реформы, запущенные в 1987 г. и направленные на
1
Bush R. Food Riots: Poverty, Power and Protest // Journal of Agrarian Change. 2010. Vol. 10. №
1. P. 124.
2
Saad R. Egyptian Politics and the Tenancy Law // Counter-Revolution in Egypt’s Countryside /
Ed. by R. Bush. London: Zed Books, 2002. P. 103-125.
3
Bush R. Food Riots: Poverty, Power and Protest // Journal of Agrarian Change. 2010. Vol. 10. №
1. P. 125.
223 переход к рыночным отношениям, нанесли серьезный ущерб мелким фермерам.
Реформы усугубили экологические проблемы, сократили государственную
поддержку, вызвали столкновения на почве разделения дефицитных земельных
участков и борьбу за доступ к ирригационной системе. Другими словами, изменения в аграрном секторе, или контрреволюция Х. Мубарака, отменившая перераспределительные реформы Г.А. Насера 1950-х – 1960-х гг., не решила существовавших к тому времени проблем (сельская бедность, низкая продуктивность сельского хозяйства и экологическая деградация). Реформы землевладения, проведенные в 1992 г., сконцентрировали земельные ресурсы в руках
крупных землевладельцев и породили необходимость ужесточения репрессий,
которые бы «приглушали» сельские протесты. Укрепление позиций крупных
землевладельцев вызвало сопротивление, которое со временем переросло в
продовольственные беспорядки 2008 г. Именно экологическая деградация и
рост цен подтолкнул крестьян к борьбе за местные ресурсы, к противодействию
местным должностным лицам и землевладельцам. В основе мобилизации крестьян лежала приватизации земли, проведенная в условиях экологической деградации.
В Тунисе беспорядки, вызванные ростом цен на продукты питания и растущей безработицей в сельскохозяйственной экономике страны, прошли с 18
декабря 2010 г. по 14 января 2011 г., приведя к падению режима. Они начались
в Сиди-Бузиде, городе, расположенном в примерно 200 км к юго-востоку от
столицы Туниса. Вечером 18 декабря несколько сотен человек собрались в центре города, обвиняя режим в экономических трудностях. Поводом послужил
случившийся днем ранее инцидент, когда М. Буазизи поджог себя в знак протеста против роста цен и безработицы. Молодой человек с высшим образованием,
не найдя работу по специальности, был вынужден заниматься уличной торговлей. 17 декабря полиция конфисковала фрукты и овощи, которые он продавал.
224 В тот же день, не добившись понимания властей, он совершил самосожжение1.
Напряженность усилилась 22 декабря, когда другой молодой человек покончил
жизнь самоубийством, взобравшись на электрический столб. Ранее он заявил,
что ему надоело быть безработным.
24 декабря 2010 г. в Бузиане, в 240 километрах к югу от столицы, при разгоне демонстрации погиб подросток. По заявлению министерства внутренних
дел страны, полиция открыла огонь в целях самообороны. Выстрелы в воздух
не помогли остановить толпу, которая начала поджигать полицейские машины
и здания. Однако инцидент лишь подстегнул протесты. Вскоре беспорядки были зафиксированы в соседних городах: Сук-Джедиде, Гассе, Сфаксе и БенГуердане. Демонстранты жгли покрышки и выкрикивали лозунги с требованиями создать рабочие места.
Ранее протесты охватили столицу страны Тунис. Сотни людей собрались
перед главным управлением профсоюзов, требуя от властей решить проблему
безработицы. Правительство отреагировало на протесты усилением репрессивных акций. 25 декабря 2010 г. в городах центрального Туниса Аль-Рагаб и
Макнаси полицейские карательные кампании породили новую волну столкновений. Тунисское правительство, которое ранее относительно толерантно относилось к проявлению несогласия, обвинило своих оппонентов в использовании
столкновений между полицией и гражданами, чтобы дискредитировать власти.
Правительство пообещало потратить в ближайшее время 10 млн долл. на борьбу с безработицей2.
30 декабря 2010 г. полиция силой остановила беспорядки в городах Сбикха и Чебба3. 3 января 2011 г. мирная демонстрация в Тале против безработицы
1
Riots Reported in Tunisian City // Al Jazeera. 2010. December 20. URL:
http://www.aljazeera.com/news/africa/2010/12/2010122063745828931.html (дата обращения:
01.09.2013).
2
Randeree B. Protests Continue in Tunisia // Al-Jazeera. 2010. December 26. URL:
http://www.aljazeera.com/news/africa/2010/12/2010122682433751904.html (дата обращения:
01.09.2013).
3
Ryan J. Another Tunisian Protester Dies // Al-Jazeera. 2010. December 31. URL:
http://www.aljazeera.com/news/africa/2010/12/201012317536678834.html (дата обращения:
01.09.2013).
225 и высокой стоимости жизни переросла в беспорядки. Против демонстрантов
численностью около 250 человек, преимущественно студентов, полиция применила слезоточивый газ. В ответ протестующие начали поджигать покрышки
и атаковали офис Конституционного демократического объединения1.
После еще десяти дней социальных волнений под давлением военных
президент З.А. Бен Али покинул страну. Командующий армией заявил, что военные поддерживают революцию. Президент получил убежище в Саудовской
Аравии после того, как Франция не разрешила его самолету приземлиться на ее
территории. Перед самым отъездом З.А. Бен Али распустил правительство и
объявил в стране чрезвычайное положение. Под угрозой ареста власти запретили гражданам собираться в группы более трех человек. Президент также потребовал проведения в течение шести месяцев выборов, чтобы снизить накал антирежимных выступлений. Однако все эти меры не помогли существующему
режиму. 15 января 2011 г. государственное телевидение Туниса сообщило, что
З.А. Бен Али официально отказался от своего поста2. В отличие от других
стран, в Тунисе продовольственные беспорядки, вызванные отчасти экологической деградацией и инверсионными процессами, поспособствовали свержению
режима.
В Алжире беспорядки, вызванные схожими проблемами, продолжались с
3 по 10 января 2011 г., охватив несколько городов. Национальная федерация
футбола отменила все матчи, запланированные на ближайшее время, поскольку
в Алжире, как и во многих других странах, стадионы служат местом для выражения политических разочарований, и любой матч может стать катализатором
протестной активности. Беспорядки достигли максимального размаха 5 и 6 января, когда полиция была вынуждена применить для разгона протестующих
1
Randeree B. Protests Continue in Tunisia // Al-Jazeera. 2010. December 26. URL:
http://www.aljazeera.com/news/africa/2010/12/2010122682433751904.html (дата обращения:
01.09.2013).
2
Kirkpatrick D.D. In Tunisia, Clashes Continue as Power Shifts a Second Time // New York
Times.
2011.
January
15.
URL:
http://www.nytimes.com/2011/01/16/world/africa/16tunis.html?pagewanted=1&_r=1 (дата обращения: 01.09.2013).
226 слезоточивый газ и водометы. Сильнее всего беспорядки охватили Баб-эль-Уэд,
район рабочего класса в столице Алжира, послуживший в 1988 г. местом зарождения протеста, приведшего к исламистскому восстанию. Однако беспорядков не избежали и другие города, в частности Константин, Джиджели, Сетиф и Буире, где протестующие разграбили правительственные здания, банки и
почтовые отделения1.
7 января беспорядки возобновились в столичном городе Алжир, несмотря
на присутствие большого числа полицейского спецназа. В районе Белкурт молодые люди после пятничной молитвы забросали полицейских камнями. В тот
же день столкновения с полицией произошли в Аббане, расположенном примерно в 550 км к востоку от столицы. Здесь сотни людей попытались прорваться к правительственным зданиям. Уличное насилие затронуло также Тизи-Узу,
главный город Кабилии, находящийся в 90 км к востоку от Алжира, и второй по
величине город Оран. В общей сложности в ходе описанных беспорядков погибли 5 человек, несколько сотен получили ранения. Аресту подверглись более
1000 человек, большая часть которых – молодежь2. Опасаясь выхода ситуации
из-под контроля, правительство ограничило доступ к сайтам Facebook и Twitter,
которые повсеместно использовались для координации протестов.
Анализ произошедших событий показывает, что беспорядки в Алжире
объяснялись не только отсутствием реальной политической свободы, но и более «приземленными» факторами: ростом стоимости продуктов питания и безработицей, в которых прослеживается влияние экологической деградации. В
течение нескольких предшествующих беспорядкам месяцев цены на основные
продукты питания выросли практически в 2 раза. По расчетам властей, уровень
безработицы в стране составляет 10%, однако по мнению многих независимых
1
Fresh Rioting Breaks Out in Algerian Capital Algiers // BBC. 2011. January 7. URL:
http://www.bbc.co.uk/news/world-africa-12134307 (дата обращения: 01.09.2013).
2
Khadige B. Unrest Eases in Algeria as Prices Drop // AFP. 2011. January 10. URL:
http://www.google.com/hostednews/afp/article/ALeqM5hLhKLduS1LRRYOBpAaq5kpyJNbuQ
(дата обращения: 01.09.2013).
227 организаций, он достигает 25%1. Беспорядки заставили алжирское руководство
пойти на временное снижение налогов и пошлин на отечественные и импортные продукты питания, чтобы хоть как-то компенсировать влияние негативных
экологических тенденций.
Подобные продовольственные беспорядки, коррелирующие с экологической деградацией и ростом цен на продукты питания, наблюдались в политической жизни африканского континента и ранее – несколько десятков лет назад. В
1983-1985 гг. серия продовольственных беспорядков охватила страны Северной
Африки – Тунис, Марокко и Судан.
В Тунисе беспорядки начались в Нефзауа, полупустынном регионе
южнее Шотт-эль-Джерида – солончаковой впадины, отделяющей Сахару от индустриальных севера и северо-востока. Это самый бедный с экономической и
экологической точек зрения регион Туниса, отличающийся высоким уровнем
безработицы. Жители стремились покинут его, пытаясь найти работу в более
богатых городах на побережье или в соседней Ливии. Ко всему прочему данный регион часто поражали засухи, нанося ущерб прежде всего беднейшим
слоям населения небольших городов Дуза, Кебили, Эль-Хаммы и СукельАхада. Правительство не уделяло практически никакого внимания развитию
сельского хозяйства на юге страны. Из 86000 рабочих мест, созданных в стране
с 1973 по 1978 гг., столице и северо-востоку «досталось» 46000, тогда как югу –
всего лишь 40002.
С начала января 1984 г. беспорядки, последовавшие за отменой режимом
продовольственных субсидий как составной части программы экономической
стабилизации, одобренной МВФ и Мировым банком, стали распространяться
по всей стране. Резкий рост цен на хлеб (практически в 2 раза) оказался решающим фактором, вызвавшим массовые беспорядки. Однако власти обвинили во
1
Fresh Rioting Breaks Out in Algerian Capital Algiers // BBC. 2011. January 7. URL:
http://www.bbc.co.uk/news/world-africa-12134307 (дата обращения: 01.09.2013).
2
Seddon D. Riot and Rebellion in North Africa: Political Responses to Economic Crisis in Tunisia,
Morocco and Sudan // Power and Stability in the Middle East / Ed. by B. Berberoglu. London: Zed
Press, 1989. P. 126-127.
228 всем «вражеские элементы», заинтересованные в свержении правительства.
Режим восьмидесятилетнего президента Х. Бургибы крайне жестко ответил на
вспыхнувшие беспорядки. 3 января 1984 г. правительство объявило чрезвычайное положение и установило комендантский час, запретив гражданам собираться в группы более трех человек. Премьер-министр М. Мзали призвал по телевидению к спокойствию. Все государственные силы безопасности – полиция,
национальная гвардия (жандармерия) и армия – были демонстративно приведены в состояние боевой готовности, чтобы запугать протестующих и при случае
адекватно ответить на негативное развитие событий. Тем не менее, беспорядки
и уличное насилие продолжались. 4 января произошли многочисленные столкновения в различных городах. На следующий день силы безопасности открыли
огонь по диссидентам в Тунисе. 6 января президент Х. Бургиба выступил по телевидению, пообещав остановить рост цен и вернуть продовольственные субсидии. По различным данным, в ходе тех беспорядков 1984 г. погибли от 60 до
120 человек. Спустя три недели, характеризовавшихся относительным спокойствием, правительство Туниса отменило комендантский час, а к началу февраля
ему удалось полностью преодолеть кризис1.
Когда Тунис добился относительной стабилизации политической ситуации, волны массовых демонстраций и уличного насилия захлестнули Марокко,
граничащее на востоке с Тунисом. Беспорядки начались в середине января 1984
г. в южных районах страны, в том числе в Маракеше, где серьезная засуха
обострила существующие экологические проблемы. Засуха оказала негативное
влияние на доступность продуктов питания и стоимость жизни. Условия жизни
бедных и безработных заметно ухудшились в первой половине зимы. Бедные, к
которым впоследствии присоединились студенты, вышли на улицы, чтобы выразить протест против дальнейшего повышения цен.
1
Seddon D. Riot and Rebellion in North Africa: Political Responses to Economic Crisis in Tunisia,
Morocco and Sudan // Power and Stability in the Middle East / Ed. by B. Berberoglu. London: Zed
Press, 1989. P. 114.
229 Для подавления беспорядков правительство использовало войска, переброшенные из Западной Сахары и Сиди Ифни. В Марокко, как и в Тунисе,
непосредственной причиной беспорядков послужили планы властей провести
очередное повышение цен на продовольственные товары. Ранее, в августе 1983
г., режим уже повышал цены. К тому же под давлением МВФ, требовавшего
реализации программы экономической стабилизации, правительство предполагало отменить субсидии на основные товары. Начавшись на юге, беспорядки
вскоре перекинулись и на бедные районы севера, которые также столкнулись с
сокращением урожаев. В ходе тех беспорядков в Марокко погибло более 100
человек, сотни получили ранения и были арестованы. Объясняя причины беспорядков, правительство акцентировало внимание на действиях различного рода агитаторов. Тем не менее король Хасан признал и реальные причины кризиса. Выступая по телевидению, он объявил, что больше не будет никакого повышения цен на основные товары1. Публичное заявление монарха и эффективные репрессивные меры против диссидентов привели к восстановлению порядка в течение относительно короткого времени. К концу января 1984 г., как ранее Тунис, Марокко вернулось к нормальной жизни.
На следующий год, в марте 1985 г., массовые беспорядки, последовавшие
за повышением цен на основные потребительские товары, поразили политическую жизнь Судана, положив начало серии событий, завершившихся свержением режима Дж. Нимейри и приходом к власти военных. В Судане продовольственные беспорядки, произошедшие в Хартуме и других городах страны, были
кульминацией многолетнего экономического кризиса, сопровождавшего экологическую деградацию. В 1978 г. МВФ навязал Судану план экономической стабилизации, включающий резкую девальвацию национальной валюты, отказ от
правительственных субсидий на продукты питания и другие потребительские
товары, мораторий на новые проекты развития, поощрение иностранных инве 1
Seddon D. Riot and Rebellion in North Africa: Political Responses to Economic Crisis in Tunisia,
Morocco and Sudan // Power and Stability in the Middle East / Ed. by B. Berberoglu. London: Zed
Press, 1989. P. 115.
230 стиций и свободного рынка. В результате резко сократился экспорт, тогда как
стоимость импортных товаров, включая продовольствие, значительно увеличилась1. Все это привело к быстрому нарушению платежного баланса, растущему
торговому дефициту и серьезному понижению уровня жизни городских рабочих и мелких селхозпроизводителей. Уже в 1979 г. на улицах Хартума прошли
массовые демонстрации, вызванные ростом цен на некоторые предметы первой
необходимости, особенно на топливо и продукты питания. Полиции, применявшей силу, понадобилось десять дней, чтобы остановить беспорядки. Правительству пришлось взять под свой контроль цены на продукты питания и провести прямую интервенцию, чтобы обеспечить поставки достаточного количества продовольствия.
Дальнейшая реализация предложений МВФ, включая девальвацию 1980 и
1981 гг., не привела к росту экспорта продовольствия и снижению цен. В декабре 1981 и январе 1982 гг. по стране вновь прокатилась волна беспорядков. К
концу 1982 г. суданский фунт потерял еще треть своей стоимости, и правительство объявило о введении мер экономии2. В 1983 г. после серии неурожаев запасы зерна в некоторых провинциях (включая Кассалу, Северный и Южный
Дарфур, Северный Кордофан) практически истощились. Цены возросли
настолько, что миска сорго, например, к концу сезона сбора урожая на рынках
Кедарифа стоила уже 6 фунтов – больших для того времени и места денег, делающих продовольствие недоступным для большинства граждан3. В результате
население начало голодать.
На первых порах режим Дж. Нимейри пытался скрыть от своих граждан
и внешних наблюдателей усугубляющиеся месяц за месяцем продовольственные проблемы. Тем временем голодающие крестьяне стали все чаще нападать
1
Niblock T. Class and Power in Sudan: The Dynamics of Sudanese Politics, 1898-1985. Albany:
State University of New York Press, 1987. P. 286.
2
Markakis J. Radical Military Regimes in the Horn of Africa // Military Marxist Regimes in Africa
/ Ed. by J. Markakis, M. Waller. Abingdon: Routledge, 2013. P. 21.
3
Seddon D. Riot and Rebellion in North Africa: Political Responses to Economic Crisis in Tunisia,
Morocco and Sudan // Power and Stability in the Middle East / Ed. by B. Berberoglu. London: Zed
Press, 1989. P. 130.
231 на охраняемые зернохранилища торговых компаний, в частности в Эль-Обейде
и Гедарифе. На юге власти начали утрачивать контроль над ситуацией, поскольку, как оказалось, в условиях голода Суданской народно-освободительной
армии и Суданскому народно-освободительному движению, ведущим свою активность именно в этой части страны, значительно проще привлекать в свои
ряды новых членов, проводить атаки против правительственных войск. Наконец, в начале 1984 г. во время своего визита в Вашингтон Дж. Нимейри попросил оказать продовольственную помощь своей стране.
В 1984 г. сложившуюся ситуацию усугубила сильнейшая засуха, которая
уничтожила в восточных районах Судана около 80% урожая, вызвав дальнейший рост цен на зерно1. Не если цены на зерно постоянно росли, то цены на
домашний скот снижались, т.к. крестьяне были вынуждены продавать животных, чтобы купить зерно. Однако продавая скот, крестьяне лишали себя альтернативного источника доходов. В условиях экологической деградации и понижения объемов урожаев резко упал спрос на крестьянский труд и, следовательно, снизилась заработная плата в аграрном секторе. Все это вызвало стремительную пауперизацию большей части сельского населения и увеличение
масштабов его миграции в города, особенно в Хартум. Прибывая в города, крестьянам по большей части не удавалось улучшить свое положение, поскольку
правительственные меры экономии, сочетаемые с экономическим кризисом,
сократили возможности для трудоустройства и получения хотя бы минимальных доходов. Когда в марте 1985 г. правительство в очередной раз повысило
цены, сначала на топливо, а затем две недели спустя на сахар и хлеб, городская
беднота и сельские беженцы вышли на массовые демонстрации. Как показали
дальнейшие события, продовольственные беспорядки 1985 г. в Судане, продолжавшиеся три дня, послужили стимулом для развития организованной оппозиции режиму Дж. Нимейри.
1
Seddon D. Riot and Rebellion in North Africa: Political Responses to Economic Crisis in Tunisia,
Morocco and Sudan // Power and Stability in the Middle East / Ed. by B. Berberoglu. London: Zed
Press, 1989. P. 130.
232 Случай Судана дает пример того, как сценарий прямого действия может
при определенных условиях плавно перейти в сценарий с участием организованных политических акторов. Президент Дж. Нимейри изначально обвинил в
беспорядках агитаторов, но вскоре, когда они достигли огромного размаха, он
был вынужден согласиться с тем, что за ними стоит рост цен и отмена продовольственных субсидий, и пообещать пересмотреть решение о повышении цен.
Однако в отличие от Туниса и Марокко этими обещаниями кризис не завершился, т.к. оппозиция, организационно оформившись и укрепившись, продолжила активную борьбу с режимом. Порядок не был восстановлен, в стране
начало набирать силу гражданское сопротивление, заставившее военных вмешаться в политику и осуществить государственный переворот. После переворота, произошедшего в апреле 1985 г., борьба разгорелась между гражданским
движением, требовавшим демократии и гражданского правления, и военными.
Изучение политической практики, имеющей отношение к экополитическому насилию, показывает, что сценарий прямого действия не ограничивается
исключительно продовольственными беспорядками. Помимо увеличения дефицита и роста цен на продукты питания к насильственным проявлениям протеста
может подстегнуть и перспектива экологической деградации в том или ином
географическом районе. Еще в 1970-1980-х гг. в Воронежской области было открыто пять сульфидных платиноидно-медно-никелевых месторождений, в их
числе – Еланское и Елкинское. В мае 2012 г. открытый конкурс на право разработки Еланского и Елкинского месторождений выиграл Медногорский медносерный комбинат (структура Уральской горно-металлургической компании),
принявший в скором времени решение о начале разработок на своем новом
участке. Появившаяся информация о начале в ближайшем будущем разработок
в Новохоперском районе Воронежской области никелевых месторождений вызвала ряд протестных акций местного населения, выразившего опасения относительно экологической безопасности проекта. Среди населения распространилось мнение, что готовящиеся разработки ухудшат качество почвы, нанесут непоправимый вред реке Хопер и расположенному поблизости заповеднику. В
233 июне 2013 г. один из несанкционированных митингов перерос в акты насилия:
более тысячи человек прорвалось на территорию вахтового поселка, где было
подожжено буровое оборудование1.
Рассмотренные в настоящем параграфе случаи Мозамбика и других африканских стран иллюстрируют один из сценариев экополитического насилия –
сценарий прямого действия. Согласно этому сценарию, экологическая деградация и следующая за ней элиминация продовольственной безопасности служат
непосредствеными факторами спонтанных проявлений насилия, беспорядков и
бунтов, в которых участие политических акторов минимально. По сути, люди,
столкнувшиеся с ухудшением своих условий жизни, самоорганизуются и выходят на улицы, чтобы выразить недовольство проводимой политикой. Противостоящее диссидентам правительство оказывается в сложной ситуации. Вопервых, элиминация продовольственной безопасности снижает, особенно если
речь идет о сельскохозяйственных экономиках, доходы государства, поступающие через налоги, различные официальные и неофициальные сборы и пр. Вовторых, что более важно, при таком развитии событий снижается легитимность
режима. Если государство не может обеспечить граждан продовольствием, т.е.
выполнить одну из своих главнейших задач, то протесты и насилие становятся
в какой-то степени справедливыми и обоснованными. В условиях утраты режимом легитимности повышение цен на продукты питания, сопровождаемое
безработицей, низкими заработными платами и социальным неравенством, постоянно подталкивает определенные социальные группы к уличным протестам
и беспорядкам. Пытаясь остановить антиправительственные выступления и
предотвратить насилие, режимы обещают поднять уровень оплаты труда, преодолеть безработицу и снизить пошлины на импортное продовольствие. Однако
глубинные причины беспорядков – экологическая деградация и детерминированная ею элиминация продовольственной безопасности – оказываются за рам 1
Все задержанные на никелевом месторождении под Воронежем отпущены // РИА «Новости». 2013. 23 июня. URL: http://ria.ru/incidents/20130623/945210492.html (дата обращения:
30.09.2013).
234 ками возможностей правительств, функционирующих в условиях инверсионных процессов и не имеющих необходимых средств. Также следует отметить,
что при сценарии прямого действия беспорядки могут стимулироваться не
только элиминацией продовольственной безопасности, но и просто потенциальной угрозой экологической деградации той или иной территории, что показал случай Воронежской области. Вероятность такого развития событий еще
больше затрудняет адекватный ответ правительства.
235 3.3. Генезис и реализация экополитического насилия
по сценарию непрямого действия
По сценарию непрямого действия экополитическое насилие мотивируется
не столько экологической деградацией, хотя она и лежит в его основе, сколько
вызванными ею социальными последствиями. В рамках такого развития событий в игру вступает политическая составляющая в виде более или менее организованных политических акторов, использующих недовольство этими следствиями для оправдания своих претензий на власть, другими словами, для легитимизации своей насильственной борьбы против существующего режима. Как
отмечалось ранее, главными следствиями экологической деградации и элиминации продовольственной безопасности, по нашему мнению, выступают миграция, перераспределение дефицитных ресурсов и ослабление государственных институтов. Эти переменные в отдельности или совместно действовали в
случаях Мадагаскара и Гаити, лучше всего иллюстрирующих сценарий непрямого действия.
Экологическая ситуация в Мадагаскаре практически не отличается от таковой во многих других развивающихся странах. В доколониальное время, когда численность населения и темпы его роста на Мадагаскаре были низкими,
использование природных ресурсов для удовлетворения повседневных потребностей происходило в экологически устойчивых формах. Изменения произошли в колониальный период, когда земельная политика стала способствовать
крайне нерациональному использованию и извлечению природных ресурсов в
некоторых сферах, особенно в сельскохозяйственном и горнодобывающем секторах. В течение постколониальной эры нерациональному использованию ресурсов способствовали рост бедности и численности населения. В частности,
подсечное сельское хозяйство и вырубка леса ради дров привели к деградации
окружающей среды и в нескольких местах к серьезной, необратимой утрате
биологического разнообразия.
236 Подсечное сельское хозяйство или система tavy – традиционная, преобладающая практика использования земли на Мадагаскаре. Леса и вторичная
растительность вырубаются и сжигаются, и на их месте выращивается в течение одного сезона рис, а затем корнеплоды, такие как маниока и батат. После
сбора урожая земля оставляется под паром. Как и везде в мире, tavy устойчива в
экологическом плане только при низкой плотности населения и изобилии земли. В отсутствии этих условий tavy служит причиной сведения леса и последующей деградации земли, что было признано еще 150 лет тому назад1. В течение
последних 50 лет вследствие применения системы tavy процессы сведения леса
и последующего сокращения биоразнообразия ускорились. Сведение лесов
вышло на уровень 250000 га в год. В результате крупная часть острова со временем лишилась лесного покрова, а оставшиеся леса оказались под угрозой2. С
1950 по 1985 годы площадь оставшихся к тому времени на Мадагаскаре восточных тропических лесов сократилась ровно наполовину – с 7600000 га (68%
от первозданного леса) до 3800000 га (34% от первозданного леса)3. Сегодня
сведение леса продолжается с не меньшей скоростью, несмотря на то, что
оставшиеся леса относятся к числу 25 мест в мире, максимально подверженных
утрате биоразнообразия4.
Интенсивная практика tavy ведет не только к потере лесов и биоразнообразия, но и деградирует местные и региональные экосистемы. Частые процессы
сжигания, объясняемые укороченными паровыми периодами, способствуют потерям питательных веществ, что сказывается на плодородности почвы и продуктивности системы tavy. Огонь также уничтожает исконные, регенерирующиеся виды деревьев и дает возможность экзотическим, инвазивным кустарни 1
Marcus R.R. Seeing the Forest for the Trees: Integrated Conservation and Development Projects
and Local Perceptions of Conservation in Madagascar // Human Ecology. 2001. Vol. 29. № 4. P.
381-397.
2
Harper G.J. et al. Fifty Years of Deforestation and Forest Fragmentation in Madagascar // Environmental Conservation. 2007. Vol. 34. № 4. P. 325-333.
3
Green G.M., Sussman R.W. Deforestation History of the Eastern Rain Forests of Madagascar
from Satellite Images // Science. 1990. Vol. 248. № 4952. P. 212-215.
4
Myers N. et al. Biodiversity Hotspots for Conservation Priorities // Nature. 2000. Vol. 403. №
6772. P.853-858.
237 ковым и травяным видам колонизировать открытые поверхности1. Со временем
периодически повторяющиеся вырубка и сжигание леса останавливают естественное возобновление. На месте лесов появляются луга, которые подвержены
эрозии и очень быстро становятся непригодными для сельского хозяйства. Деградация земельных и лесных ресурсов привела к дефициту пахотной земли,
сокращению сельскохозяйственного производства и росту цен на продукты питания.
Сельское хозяйство, в особенности выращивание риса, маниоки и маиса,
играет главную роль в экономике Мадагаскара и в жизни его населения. Около
половины всех потребляемых калорий население страны получает благодаря
рису. Благосостояние фермеров (около 60% населения) и потребителей (по сути, всего населения) напрямую зависит от наличия и стоимости риса2. Более того, в сельскохозяйственном секторе Мадагаскара создается 30% национального
ВВП, он дает работу 80% населения3. До 1990-х гг. объемы сельскохозяйственного производства постоянно возрастали, сельскохозяйственная продукция составляла значительную долю в экспорте страны. Однако с того времени сельскохозяйственное производство возрастало уже не так равномерно, а доля продукции сельского хозяйства в экспорте существенно сократилась.
После обретения независимости в 1960 г. Мадагаскаром управляли различные социалистические режимы, ориентированные на СССР. С прекращением советской помощи в обществе усилились демократические требования. Демократический транзит, отмеченный серьезными волнениями 1989 г., референдумом и президентскими выборами, привел к утверждению новой конституции.
Однако новое правительство, созданное на этой волне, практически ничего не
сделало для преодоления крайней бедности и вскоре столкнулось с забастовка 1
Lowry II P.P., Schatz G.E., Phillipson P.B. The Classification of Natural and Anthropogenic Vegetation in Madagascar // Natural Change and Human Impact in Madagascar / Ed. by S.M. Goodman, B.D. Patterson. Washington: Smithsonian Institution Press, 1997. P. 93-123.
2
Zeller M. et al. Pathways of Rural Development in Madagascar: An Empirical Investigation of the
Critical Triangle Between Environmental Sustainability, Economic Growth and Poverty Alleviation
// Quarterly Journal of International Agriculture. 1999. Vol. 38. № 2. P. 105-127.
3
Dorosh P. et al. Economic Motors for Poverty Reduction in Madagascar. Ithaca: Cornell University Press, 2003. P. 13.
238 ми, студенческими беспорядками и различными политическими проблемами,
включая импичмент президенту А. Зафи в июле 1996 г.
В ноябре 1996 г. президентские выборы выиграл Д. Рацирака. Придерживаясь формально демократических ориентиров, он ужесточил контроль над политической жизнью страны и провел ряд конституционных реформ, ослабивших законодательную ветвь и наделивших его правом назначать треть членов
Сената. Действия Д. Рацираки породили мощную оппозиционную реакцию, чему способствовал высокий уровень коррупции. Противники Д. Рацираки сплотились вокруг бывшего мэра Антананариву, бизнесмена М. Равалумананы,
обещавшего масштабные реформы. Первый тур выборов, состоявшихся в декабре 2001 г., не выявил победителя. М. Равалуманана, ссылаясь на электоральные нарушения, отказался участвовать во втором туре выборов, объявив себя
победителем. Его поддержал Высший конституционный суд, поставив под сомнение необходимость проведения второго тура. В мая 2002 г. М. Равалуманана дал должностную присягу. Однако Д. Рацирака не признал победы своего
противника и между сторонниками двух основных кандидатов на пост президента разгорелась вооруженная борьба. В июне 2002 г. сначала Соединенные
Штаты, а затем Франция, Китай, Великобритания стали на сторону М. Равалумананы, заставив Д. Рацираку покинуть страну.
На выборах в декабре 2006 г. М. Равалуманана победил большинством
голосов. Однако действующая в Мадагаскаре система «победитель получает
все» разделила страну. Консенсус между основными политическими акторами,
необходимый для проведения экономических и демократических реформ, оказался невозможным. В 2007 г. в стране начали усиливаться инверсионные тенденции. В апреле правительство организовало конституционный референдум,
предоставивший дополнительные полномочия главе государства и давший право исполнительным органам власти контролировать СМИ. В сентябре внеочередные выборы в легислатуру, проведенные с целью ее «приспособления» к
измененной конституции, еще сильнее укрепили власть М. Равалумананы. Его
партия Tiako I Madagasikara (TIM) заняла 106 из 127 мест, дав ему полный кон-
239 троль над легислатурой1. Усиление политического контроля происходило на
фоне низкой явки избирателей. В декабре 2008 г. правительство закрыло телевизионную станцию (VIVA), принадлежащую А. Раджуелине, за трансляцию
антиправительственного интервью с бывшим президентом Д. Рациракой.
Примерно в то время режим М. Равалумананы заключил с южнокорейской корпорацией Daewoo Logistics договор об аренде огромных участков земли на продолжительный срок. Из года в год экологическая деградация сокращала объемы сельскохозяйственного производства, страна стояла на грани серьезного продовольственного кризиса. В таких условиях режим по сути перераспределил в интересах своих бенефициариев дефицитный ресурс. Не удивительно, что сама сделка и ее условия вызвали сильное общественное сопротивление, политическую поддержку А. Раджуелины и, в конечном счете, государственный переворот.
Площадь пригодных для обработки земель в Мадагаскаре составляет по
различным данным от 8 млн га до 15-20 млн га. До сделки с Daewoo Logistics в
Мадагаскаре использовалось лишь около 3 млн га земли. Львиную долю этой
земли обрабатывали мелкие фермеры, тогда как на крупные агропромышленные компании приходилось не более 150000 га2. При этом следует отметить,
что большинство крупных компаний занималось производством биотоплива и
этанола из сахарного тростника3. Daewoo Logistics заключила с малагасийским
правительством сделку об аренде в 4 прибрежных регионах 1,3 млн га сельскохозяйственной земли, т.е. более половины всей пахотной земли в Мадагаскаре,
на 99 лет. Планы корпорации предполагали производство 500000 т пальмового
масла в восточных частях страны и 4 млн т зерна в западных частях, которые
бы экспортировались в Южную Корею. Daewoo Logistics объявила, что взамен
она направить около 6 млрд долл. в течение ближайших 20-25 лет на развитие
1
Toulou L., Musuva C. The 2007 Legislative Elections and Prospects for Democracy in Madagascar // Africa Insight. 2008. Vol. 38. № 1. P. 136-145.
2
Andrianirina-Ratsialonana R. et al. After Daewoo? Current Status and Perspectives of Large-Scale
Land Acquisition in Madagascar. Rome: International Land Coalition, 2011. P. ix.
3
Andrianirina-Ratsialonana R. et al. After Daewoo? Current Status and Perspectives of Large-Scale
Land Acquisition in Madagascar. Rome: International Land Coalition, 2011. P. 56-60.
240 инфраструктуры Мадагаскара1. Изначально представитель Daewoo Logistics
сказал, что аренда земли, в соответствие с местными законами, обойдется корпорации как минимум в 5 долл. в год за га. Однако позднее появились сообщения, что Daewoo Logistics договорилась с правительством Мадагаскара не платить никакой аренды.
В ноябре 2008 г. Financial Times опубликовала сообщение о сделке между
Daewoo Logistics и правительством Мадагаскара, которое было растиражировано многими международными СМИ2. Согласно этому сообщению, в мае 2008 г.
Daewoo Logistics подписала меморандум о взаимопонимании с мадагаскарским
правительством, а в июле 2008 г. – договор. После публикации в Financial
Times, на правительство посыпались обвинения в распродаже земли предков
иностранной компании, особенно со стороны противников режима М. Равалумананы. В декабре 2008 г. началась мобилизация оппозиционных движений,
подталкиваемых международными посредниками. Интернет и международные
СМИ продолжали привлекать внимание Запада и малагасийской диаспоры,
сыгравшей немаловажную роль в распространении информации3. Информация
о сделке вскоре охватила весь Мадагаскар. Оппозиционная режиму М. Равалумананы партия воспользовалась этим для оживления общественности. 27 января 2009 г. в Антананариву начались беспорядки. В ходе акций протеста, последовавших за закрытием оппозиционных теле- и радиостанций, погибли десятки
человек. А. Раджуелина, мэр Антананариву и владелец радиостанции, закрытой
правительством, выступил с критикой М. Равалумананы и объявил себя лидером оппозиционного движения. В феврале полиция вновь силой разогнала демонстрантов, в результате чего погибли еще десятки человек. В марте 2009 г.
1
Park S. Daewoo Logistics Says Farm Deal May Cost $6 Billion // Bloomberg. 2008. November
20. URL: http://www.bloomberg.com/apps/news?pid=newsarchive&sid=a1anvJxPYq20&refer=
africa (дата обращения: 07.09.2013).
2
Blas J. Land Leased to Secure Crops for South Korea // Financial Times. 2008. November 18.
URL: http://www.ft.com/intl/cms/s/0/98a81b9c-b59f-11dd-ab71-0000779fd18c.html (дата обращения: 07.09.2013).
3
Andrianirina-Ratsialonana R. et al. After Daewoo? Current Status and Perspectives of Large-Scale
Land Acquisition in Madagascar. Rome: International Land Coalition, 2011. P. 5.
241 при поддержке военных А. Раджуелина получил власть, заняв пост президента
Верховной переходной администрации.
В истории Мадагаскара много случаев вмешательства военных в политику. В течение кризиса 2009 г. в вооруженных силах произошел раскол, который
предопределил его направление и исход. 8 марта 2009 г. солдаты в одной из частей отказались подчиняться приказам министра обороны силой подавить антиправительственные протесты, заявив, что их обязанность защищать собственность и граждан, а не стрелять по безоружным соотечественникам1. Чтобы
не допустить захвата власти проправительственной военной кликой, который
они пообещали провести, сторонники А. Раджуелины в армии осуществили
внутренний переворот2. После этого армейского переворота М. Равалуманана
утратил контроль над вооруженными силами. 17 марта 2009 г. президент ушел
в отставку, передав власть военному совету, который впоследствии уступил ее
А. Раджуелине.
Новый режим практически сразу отменил сделку по земле с Daewoo
Logistics. Конечно, перераспределение ресурсов было не единственным фактором переворота. Предпосылки конфликта формировались в течение всей постколониальной истории Мадагаскара, в которой встречались продолжительные
периоды диктаторского правления, кризисы, приводившие к вмешательству в
политику военных (в 1971, 1991 и в 2001-2002 гг.), неудавшиеся попытки установления демократии и эффективной власти. Свою роль сыграли бедность и
маргинализация, усилившиеся при правлении М. Равалумананы, а также этнические и региональные противоречия. Однако перераспределение дефицитного
ресурса сыграло не последнюю роль, особенно учитывая его масштабы.
Масштабность сделки, предполагавшей передачу Daewoo в аренду половины всей пахотной земли Мадагаскара на 99 лет, стала крупным источником
1
Bearak B. Army Mutiny Heightens Madagascar Crisis // New York Times. 2009. March 9. URL:
http://www.nytimes.com/2009/03/10/world/africa/10madagascar.html?_r=0 (дата обращения:
07.09.2013).
2
Madagascar Police Defy Government // BBC. 2009. March 12. URL:
http://news.bbc.co.uk/2/hi/africa/7940484.stm (дата обращения: 12.09.2013).
242 разногласий и одной из главных причин для ее аннулирования. Возможно, если
бы Daewoo Logistics поставила более умеренные условия, то сделка состоялась.
Кроме того, Daewoo Logistics самостоятельно, без участия местного населения,
определила границы арендуемых участков, не воспользовавшись его посредническими услугами для заключения договоров с производителями. В результате
условия сделки оказались крайне неблагоприятными для местного населения1.
Учитывая, что 70% населения проживает в сельской местности, сделка Daewoo,
предполагавшая аренду более половины пахотной земли страны, означала, что
тысячи людей должны будут сменить место жительства или получить работу в
этой корпорации. Другими словами, выгоды имели Daewoo Logistics и несколько правительственных игроков, тогда как основные издержки ложились на
местное сельское население. Не удивительно, что возникли группы, недовольные сделкой, сформировалось враждебное общественное мнение. Из-за колониального прошлого африканцы очень чувствительно относятся к передаче земли
и природных ресурсов иностранцам.
Более того, постколониальная история Мадагаскара полна неоднократными сменами режима, вызванных народными восстаниями и сопровождаемыми периодами политического насилия и нестабильности. Г. Стефан и его коллеги считают, что политическую нестабильность в Мадагаскаре порождает хроническая бедность, сочетаемая с высокой рождаемостью2. По мнению этих исследователей, ежегодная миграция большого количества молодых людей в поисках работы в Антананариву, столицу Мадагаскара, создавала неустойчивую
атмосферу. Контроль над «городской толпой» превратился в существенный
фактор политической жизни. Безработная молодежь, крайне нуждающаяся в
неком политическом «спасителе», обещающем лучшее будущее, стала легкой
мишенью для малагасийских политиков, пытающихся заручится поддержкой
масс. Фактически, без общественных протестов, разжигаемых А. Раджуелиной,
1
Andrianirina-Ratsialonana R. et al. After Daewoo? Current Status and Perspectives of Large-Scale
Land Acquisition in Madagascar. Rome: International Land Coalition, 2011. P. 25.
2
Stephan H., Lobban R., Benjamin J. Land Acquisitions in Africa: A Return to Franz Fanon? // International Journal for Historical Studies. 2010. Vol. 2. № 1. P. 75-92.
243 М. Равалуманана вряд ли бы потерял свою власть, а сделка с Daewoo была бы
остановлена.
Сценарий экополитического насилия непрямого действия иллюстрирует
помимо Мадагаскара и Гаити, однако в последнем случае экологическая деградация трансформировалась в насилие посредством миграции, а не через перераспределение ресурсов. Во второй половине XX в. Гаити столкнулось с растущим дефицитом земли, лесов и пресной воды. Гаити – гористая страна, приблизительно 75% территории которой находится на возвышенности1. Особенности рельефа отражены в самом названии государства: на языке коренного
народа Гаити означает «страна гор». 63% земель Гаити не пригодны для экологически устойчивого сельского хозяйства из-за своего уклона. Любая деятельность на этих землях практически неизбежно ведет к их деградации. Еще в конце 1960-х гг. Организация американских государств (Organization of American
States, OAS) провела исследование качества почвы в Гаити, сделав два важных
вывода. Во-первых, исследователи обнаружили, что в Гаити никакие почвы не
могут обрабатываться без каких-либо мероприятий по их защите, без применения крупных дренажных систем или интенсивного использования удобрений.
Во-вторых, исследователи отметили, что более половины гаитянских почв
практически непригодны для сельского хозяйства2.
Однако чтобы выжить и получить хоть какие-то доходы, гаитянские крестьяне были вынуждены возделывать разнообразные склоны. В результате под
воздействием эрозии почва утратила свой наиболее ценный верхний слой. Так,
только в 1994 г. потеря почв в Гаити составила приблизительно 37 млн т3. К
1995 г. в Гаити было деградирована треть всей земли, к 2011 г. уже – 90% (для
1
Weil T.E. et al. Area Handbook for Haiti. Washington: U.S. Government Printing Office, 1973. P.
21.
2
Lundahl M. Peasants and Poverty: A Study of Haiti. London: Croom Helm, 1979. P. 58.
3
Bayard B., Curtis M.J. Environmental Perceptions and Behavioral Change of Hillside Farmers:
The Case of Haiti // Farm & Business: The Journal of the Caribbean Agro-Economic Society
(CAES). 2007. Vol. 7. № 1. P. 123.
244 сравнения, в соседней Доминиканской Республике, расположенной восточнее
на том же острове, деградировано около 40% земли)1.
Сведение леса в Гаити началось в колониальный период. С 1730 г. лес
вырубался для расширения кофейных плантаций. После революции 1804 г.
правительство было вынуждено продавать древесину, чтобы выплатить Франции компенсацию. Однако масштабы лесозаготовительной деятельности достигли критических значений лишь в 1950-е гг., когда увеличилась численность
населения. Леса вырубались для расчистки земли под поля и сады. Дрова и древесный уголь активно использовались сельскими и городскими жителями для
приготовления пищи и отопления. По сей день в Гаити ежегодно потребляется
около 2 млн куб. м топливной древесины – значительно больше, чем в других
странах Карибского бассейна2. Древесина применялась также для строительства
домов. Как следствие, спустя всего лишь несколько десятилетий лес оказался
дефицитным ресурсом. Сегодня площадь лесов Гаити составляет 101000 га. На
1000 человек населения приходится 10 га лесных угодий (для примера, в России – 5722 га, в США – 975, во Франции – 257, в Китае – 154, на Сейшельских
островах – 485). По этому показателю Гаити отстает от других стран Карибского бассейна3.
По обеспеченности водными ресурсами Гаити долгое время занимает
среди стран Карибского бассейна последнее место. В известном Индексе бедных водой стран Гаити находится в самом конце списка4. По данным Института
мировых ресурсов, на одного жителя Гаити приходится приблизительно 1600
куб. м воды в год5. По прогнозам к 2025 г. каждому жителю этой страны будет
1
Williams V.J. A Case Study of Desertification in Haiti // Journal of Sustainable Development.
2011. Vol. 4. № 3. P. 22.
2
Food and Agriculture Organization of the United Nations (FAO). State of the World’s Forests
2011. Rome: FAO, 2011. P. 134. 3
Food and Agriculture Organization of the United Nations (FAO). State of the World’s Forests
2011. Rome: FAO, 2011. P. 110-118.
4
Lawrence P., Meigh J., Sullivan C. The Water Poverty Index: An International Comparison.
Keele: Keele University, 2002. P. 11.
5
World Resources Institute (WRI). World Resources 2008: Roots of Resilience – Growing the
Wealth of the Poor. Washington: WRI, 2008. P. 211.
245 доступно лишь 879 Куб. м воды в год1. Не лучше обстоит дело и с качеством
воды. Качественной водой в Гаити пользуются только 52% городского и 56%
сельского населения. Для сравнения в соседней Доминиканской республике на
одного человека приходится около 2300 куб. м воды в год, 97% городского и
91% сельского населения пользуются качественной водой2. Дефицит воды объяснятся растущим спросом (рост численности населения) и сокращающимся
предложением (эрозия). Эрозия сокращает способность почв на склонах удерживать воду. В результате сельское хозяйство требует больше воды для поддержки производства на прежнем уровне. Чрезмерная выкачка воды из водоносных слоев приводит к тому, что они заполняются соленой водой из океана.
В результате каждый год большое количество колодцев приходит в негодность.
Сокращая сельскохозяйственное производство, деградация земли, лесов и
воды заставляла людей мигрировать в столицу в надежде найти там более приемлемые условия жизни. Однако сельские мигранты в большинстве своем не
находили там того, что искали. Вместо этого, они усугубляли традиционные
для крупного города проблемы – демографические, экономические и политические. Вокруг Порт-о-Пренса образовались огромные трущобы.
Рост населения Порт-о-Пренса начался при Ф. Дювалье, которому хотелось видеть опору своего режима в крестьянстве. Старший Дювалье всегда с
неохотой покидал свою резиденцию (Национальный дворец), опасаясь, что гаитянская армия может отстранить его от власти. За свое 14-летнее правление он
ни разу не выезжал за пределы Гаити (если не считать короткого пребывания на
гаитяно-доминиканской границе) и редко решался выехать даже из Порт-оПренса. Наоборот, он каждый год организовывал приезд тысяч крестьян на
празднества режима. Относительное процветание столицы соблазняло многих
приезжих остаться. Более того, Ф. Дювалье финансировал приезд крестьян в
город, но не обратный путь в нищие деревни.
1
Gardner-Outlaw T., Engleman R. Sustaining Water, Easing Scarcity: A Second Update. Washington: Population Action International, 1997. P. 17.
2
World Resources Institute (WRI). World Resources 2008: Roots of Resilience – Growing the
Wealth of the Poor. Washington: WRI, 2008. P. 211. 246 Создание при международной помощи и содействии в 1969 г. огромного
индустриального парка Societe Nationale des Parcs Industriels (SONAPI) сделало
Порт-о-Пренс еще более привлекательным для крестьян. Экономический смысл
строительства SONAPI заключался в том, чтобы воспользоваться для производства (точнее сборки) промышленных товаров, идущих главным образом на американский рынок, дешевой гаитянской рабочей силой. Сельская местность стала основным поставщиком трудовых ресурсов. Порт-о-Пренс теперь приобрел
двойную привлекательность для крестьян: за счет государственных проектов и
за счет крупного предприятия, на котором можно было найти относительно высокооплачиваемую работу. Эти обстоятельства обусловили большие темпы роста численности населения в столице страны, прежде всего, населения бедного.
С 1950 по 2009 гг. численность населения Гаити возросла с 3,2 до 10,3 млн человек, несмотря на высокие показатели детской смертности и низкую продолжительность жизни1. Население же Порт-о-Пренса выросло с 1950 г. более чем
в тринадцать раз – сейчас в нем проживают более 2,3 млн человек2.
Именно жители трущоб, большая часть из которых перебралась в столицу
из сельской местности по причине экологической деградации, составили костяк
социальной опоры Ж.-Б. Аристида. В декабре 1990 г. бывший священник Ж.-Б.
Аристид выиграл президентские выборы, построив практически полностью
свою программу на защите интересов самых бедных слоев населения. 6 января
1991 г., за месяц до инаугурации, его сторонники вышли на улицы столицы, не
дав бывшему министру внутренних дел и лидеру тонтон-макутов Р. Лафонтеню
осуществить переворот. 20 августа 1991 г. десятки сотен сторонников Ж.-Б.
Аристида ворвались в здание Национальной ассамблеи, чтобы помешать законодателям выразить недовольство Р. Превалю – другу Ж.-Б. Аристида, назначенному премьер-министром. Позже они подожгли главный офис профсоюзов,
выступавших против президента. Для расправ с политическими оппонентами
1
United Nations (UN). World Population Prospects: The 2012 Revision: Highlights and Advance
Tables. New York: UN, 2013. P. 52.
2
Institut Haïtien de Statistique et d’Informatique (IHSI). Population totale, population de 18 ans et
plus menages et densites estimes en 2009. Port-au-Prince: IHSI, 2009. P. 13.
247 сторонники Ж.-Б. Аристида часто обращались к линчеванию, используя для
этого пропитанные бензином покрышки, которые одевались на жертву и затем
поджигались. Согласно Национальной коалиции гаитянских беженцев (National
Coalition for Haitian Refugees), базирующейся в Нью-Йорке, в течение первого
семимесячного правления Ж.-Б. Аристида через суды Линча было казнено 25
человек1.
Представителям местной элиты не понравилось, что президент провоцирует бедных бороться, в том числе и самыми крайними методами, с богатыми.
По их мнению, Ж-Б. Аристид, несмотря на свои публичные призывы к национальному единству, придает особое значение разрыву между двумя классами,
активно укрепляя свой статус. 29 сентября 1991 г. группа военных под руководством главнокомандующего армии Р. Седраса, начальника штаба армии Ф.
Биамби и начальника столичной полиции М. Франсуа свергла в результате переворота первого демократически избранного президента. Ж.-Б. Аристиду удалось избежать ареста, а, возможно, и смерти, благодаря американским, французским и венесуэльским дипломатам, помогшим ему вовремя покинуть страну2.
Экологическая деградация в Гаити и ее трансформация в акты насилия
проходила в условиях инверсионных процессов, начавшихся в этой стране относительно давно – с победы на выборах в 1957 г. Ф. Дювалье. Практически
сразу после своей инаугурации он приступил к укреплению персональной власти. Современные исследователи характеризуют режим, сложившийся при Ф.
Дювалье, как султанизм3. Согласно Х. Чехаби и Х. Линцу, султанизм как разновидность политического режима имеет пять основных характеристик: слияние режима и государства; персонализм; узкая социальная база; «фальшивый»
1
D’Adesky A.-Ch. Pere Lebrun in Context // Haiti: Dangerous Crossroads / Ed. by North American
Congress on Latin America (NACLA). Boston: South End Press, 1995. P. 176.
2
Collins Jr. E., Cole T.M. Regime Legitimation in Instances of Coup-Caused Governments-inExile: The Cases of Presidents Makarios and Aristide // Journal of International Law & Practice.
1996. Vol. 5. № 2. P. 199.
3
Nicholls D. The Duvalier Regime in Haiti // Sultanistic Regimes / Ed. by H.E. Chehabi, J.J. Linz.
Baltimore: The John Hopkins University Press, 1998. P. 153-181.
248 капитализм и конституционное лицемерие1. Большинство из этих характеристик свойственны рассматриваемым нами инверсионным режимам.
При султанистских режимах граница между режимом и государством
стирается: режим произвольно и последовательно вмешивается в дела государства. Это становится возможным благодаря усилению влияния режима на военных и государственные институты, централизации власти. Режим и государство
представляют собой отличные политические феномены2. Режимом называется
способ распределения власти, способ ее использования и способ злоупотребления ею в политической системе. Государство состоит из профессиональной бюрократии, вооруженных сил, системы судов и, как правило, не меняется с изменением режима.
Султанизм основывается на персональном правлении. Лояльность к правителю проистекает не от того, что он олицетворяет или выражает какую-либо
идеологию, имеет уникальную миссию или какие-либо харизматические качества, а от умелого применения запугивания и вознаграждения.
Султанистские правители приходят к власти при поддержке четко определенных групп, иногда даже в ходе честных выборов. Однако после консолидации режима они теряют большую часть изначальной поддержки и все больше
и больше начинают полагаться на смесь запугивания и вознаграждения. Способность султанистских правителей долгое время оставаться у власти объясняется тем, что у них нет необходимости вступать в альянсы с различными сегментами гражданского общества и выстраивать с ними коалиции. Эта свобода
возрастает, когда они монополизируют определенные экономические ресурсы.
Правители отвергаются частью политической элиты. В конце концов, социальная база режима ограничивается кругом его прямых клиентов: членов семьи
правителей и их близких друзей.
1
Chehabi H.E., Linz J.J. A Theory of Sultanism 1: A Type of Nondemocratic Rule // Sultanistic
Regimes / Ed. by H.E. Chehabi, J.J. Linz. Baltimore: The John Hopkins University Press, 1998. P.
10-23.
2
Fishman R. Rethinking State and Regime: Southern Europe’s Transition to Democracy // World
Politics. 1990. Vol. 42. № 3. P. 422-440.
249 Султанистская экономика предполагает значительное правительственное
вмешательство. При этом данное вмешательство редко связанно с какими-либо
крупными проектами устойчивого накопления, наоборот, его главная цель состоит в извлечении ресурсов. Монополии могут быть созданы в форме государственных предприятий, чьи доходы в меньшей или большей степени будут присваиваться правителями. Правители также могут установить монополии как
частные лица.
Султанистские режимы, институты которых не имеют идеологической
базы, допускают конституции, унаследованные от прошлых демократических
режимов или принятые, чтобы придать легитимный внешний вид их правлению. Конституционное лицемерие означает, что султанистские режимы признают конституции, предусматривающие избранных глав исполнительной власти и парламентариев, многопартийные системы, только на словах. Лидеры таких режимов считают обязательным восхваление демократии, хотя интерпретируют ее по-своему.
Все перечисленные выше характеристики султанизма имели место в Гаити. Однако отчетливее всех проявились конституционное лицемерие и персонализм. Первую конституцию династия Дювалье обнародовала 19 декабря 1957 г.
По этой конституции срок нахождения на президентском посту составлял
шесть лет, начинался и заканчивался 15 мая. В гаитянской истории все главы
государства свергались в конце своего срока пребывания на должности, когда
становилось очевидным, что они не намерены отдавать власть. Ф. Дювалье не
стал дожидаться завершения своего шестилетнего срока и предпринял беспрецедентный шаг. На выборах в законодательный орган страны, состоявшихся в
1961 г., на каждом бюллетене были напечатаны слова «François Duvalier,
Président de la République» (Фрасуа Дювалье, президент республики), которые,
якобы, обеспечивали ему победу независимо от конкретного волеизъявления
250 граждан. После голосования, в котором приняло небольшое число избирателей, Ф. Дювалье объявил себя президентом, избранным на последующие 6 лет1.
В 1964 г. Ф. Дювалье разработал способ окончательно освободить себя от
выборов. Заявив о своей огромной популярности среди граждан, он вынудил
легислатуру принять новую конституцию, в которой он объявлялся пожизненным президентом. Титул пожизненного президента до Ф. Дювалье неоднократно появлялся на страницах многочисленных конституций Гаити. Впервые он
был зафиксирован в конституции 1807 г., предложенной первым пожизненным
президентом Гаити А. Кристофом. Последний раз институт пожизненного президентства появлялся в конституции 1846 г. С того времени ни один глава государства не пытался управлять в течение всей своей жизни. Конституция 1964
г. объявила Ф. Дювалье очередным пожизненным президентом, добавив ему и
еще ряд титулов: «бесспорный лидер революции», «достойный последователь
основателей гаитянской нации» и «реставратор родины».
После смерти Ф. Дювалье в апреле 1971 г. титул пожизненного президента перешел к его 19-летнему сыну Жан-Клоду. Наследование было узаконено
конституционными поправками 1970 и 1971 гг., которые снизили минимальный
возрастной ценз для занятия поста президента с 40 до 18 лет и позволили Ф.
Дювалье назвать своего преемника. Конституцию 1983 г. включала аналогичные положения: Ж.-К. Дювалье был назван пожизненным президентом и получил право определить своего преемника, который, в свою очередь, должен
стать президентом после «одобрения» народом2.
Согласно конституции 1983 г. власть разделялась между исполнительной,
законодательной и судебной ветвями, каждая из которых была независима от
других. Исполнительная власть находилась в руках президента республики и
правительства. Правительство подчинялось главе государства – президенту, ко 1
Inter-American Commission on Human Rights (IACHR). Report on the Situation of Human
Rights in Haiti. URL: http://www.iachr.org/countryrep/Haiti88eng/chap.1.htm#B. (дата обращения: 12.10.2012).
2
Inter-American Commission on Human Rights (IACHR). Report on the Situation of Human
Rights in Haiti. URL: http://www.iachr.org/countryrep/Haiti88eng/chap.1.htm#B. (дата обращения: 12.10.2012).
251 торый обладал верховной властью в стране. Такое положение открывало перед
Ж.-К. Дювалье огромные возможности. Министры и прочие члены кабинета
постоянно принимались на работу, увольнялись и перемещались с должности
на должность, гарантируя, что никто не сможет сконцентрировать власть, достаточную для дестабилизации существующей ситуации.
Законодательная власть осуществлялась Законодательной палатой, состоящей из 59 депутатов, которые избирались на шестилетний срок1. Чтобы стать
депутатом, человек должен иметь собственность в районе, который он будет
представлять, заниматься какой-либо деятельностью или вести бизнес. К полномочиям легислатуры относились принятие законов по собственной инициативе или инициативе исполнительной власти, контроль над соблюдением конституции и принятых законов, ежегодное голосование за национальный бюджет.
В теории Законодательная палата должна была инициировать законопроекты и направлять их главе исполнительной власти для одобрения и опубликования. Однако на практике все законодательные инициативы концентрировались в руках президента. При старшем и младшем Дювалье Законодательная
палата никогда не вносила никакие проекты на рассмотрение, а только ратифицировала президентские инициативы и решения. Выборы в законодательный
орган проводились, но оппозиционные партии были вне закона, а перед независимыми кандидатами ставились всяческие преграды, они подвергались арестам
и снимались с выборной гонки. В результате те, кто «выигрывал» выборы и
становился депутатом, оказывались крепко связанными с исполнительной властью. Легислатура лишь механически одобряла законы, предложенные президентом.
Вместе с тем конституция давала право президенту распускать Законодательную палату в случаях серьезного конфликта между законодательной вла 1
Inter-American Commission on Human Rights (IACHR). Report on the Situation of Human
Rights in Haiti. URL: http://www.iachr.org/countryrep/Haiti88eng/chap.1.htm#B. (дата обращения: 12.10.2012).
252 стью и правительством. Роспуск легислатуры предусматривал проведение новых выборов. Во время отсутствия легислатуры, являющегося следствием решения о роспуске, к президенту переходило право выполнения всех государственных функций. Принятие конституции 1983 г. привело к роспуску легислатуры и подготовило почву для выборов «своих» кандидатов 12 февраля 1984 г.
Аналогичным образом поправки 1985 г. к конституции должны были привести
к роспуску в 1986 г. действующей легислатуры и подготовить почву для новых
выборов, назначенных на 1987 г. Постоянные смещения законодателей, выбиравшихся на шестилетний срок, служили дополнительным средством, с помощью которого Дювалье обеспечивали себе беспрепятственный контроль над
гаитянским государством.
Судебная власть осуществлялась верховным судом, апелляционным судом, судами низшей инстанции и мировыми судьями. Теоретически президент
не мог оказывать прямого воздействия на судебные решения, однако его влияние было огромным, поскольку он лично назначал председателей, заместителей
председателей и судей всех судов в стране. Судебная власть была зависима от
исполнительной власти, так как конституция 1983 г. называла президента гарантом независимости судебной власти.
Персонализм и конституционное лицемерие в Гаити дополняла коррупция, которая также часто является атрибутом инверсионных процессов и режимов. С конца американской оккупации в 1934 г. и до прихода к власти Ф.
Дювалье гаитянским государством управляло небольшое число влиятельных
семей. Реальное участие в политике принимало не более 5% населения, менее
2000 человек1. Образованная городская элита, состоящая преимущественно из
мулатов, пользовалась государственными институтами для личного обогащения. Ее представители платили маленькие или вообще не платили налоги и таможенные пошлины, не оплачивали даже коммунальные услуги. С помощью
1
Maingot A.P. Haiti: The Political Rot Within // Current History. 1995. Vol. 94. № 589. P. 60;
Maingot A.P. Haiti: The Political Rot Within // Global Studies Latin America / Ed. by P.B. Goodwin, Jr. Guilford: Dushkin Publishing Group/Brown & Benchmark, 1996. P. 223-228.
253 этих выгод элита манипулировала амбициозными военными лидерами, назначая их на государственные должности. Такая практика получила название «la
politique du doublure» («политика дублирования») – ту или иную должность занимал чернокожий, но реальные решения принимал кто-либо из представителей мулатов. Военные лидеры, понимая свое положение, старались как можно
быстрее обогатиться за счет государства. Крестьяне же вынуждались административными органами, крупными землевладельцами и людьми, занимающимися вывозом продукции из сельских районов, платить различные налоги и
сборы.
Коррупция до Ф. Дювалье представляла собой прямую патримониальную
систему, работающую на основе патронажа и распределения государственных
должностей. Доходных должностей было не так много, что порождало борьбу
за их контроль. Это привело к тому, что правящая группа оказалась закрытой и
небольшой, все ее члены были близко знакомы друг с другом, что сокращало
число претендентов на должности и в то же время усиливало личную преданность и взаимные обязательства перед патроном. Тем не менее, даже в этой небольшой группе – касте мулатов – выделялись соревнующиеся за получение и
сохранение государственных должностей клики. В то время в Гаити должность
давала человеку все. Доказательством служит тот факт, что политики и чиновники, потерявшие свои посты, составляли основную долю обедневшей элиты.
С приходом Ф. Дювалье патримониализм сменяющих друг друга клик
мулатов был заменен более разрушительной практикой. Он революционизировал гаитянскую политику, расширил и углубил коррупционную систему. Дж.
Скотт писал, что если о каком-либо режиме можно сказать, что он фундаментально коррумпирован, то это – режим Ф. Дювалье1. Преобразовав нативистское движение за власть черных в государство султанистического типа, Ф.
Дювалье исключил из списка претендентов на государственную благотворительность все клики мулатов. Только он получил право выдвигать новых кандидатов на властные посты. Расширились роль и функции коррупции на госу 1
Scott J.C. Comparative Political Corruption. Englewood Cliffs: Prentice Hall, 1972. P. 86.
254 дарственном уровне. Прежде всего, это объяснялось тем, что власть султана зависит от наличия противовеса старым элитам и частному сектору, который невозможно создать без расширения числа лиц, получающих государственную
пребенду1.
В итоге в стране сформировались параллельные системы частной и государственной коррупции. В частном секторе старая элита мулатов, отстраненная
от государственной политики, продолжала уклоняться от уплаты налогов, подкупая чиновников и вывозя капитал. В конце концов, ко времени правления Ж.К. Дювалье, коррупция в частном секторе срослась с коррупцией в государственном секторе. Коррупция стала более сложным феноменом, и не только изза своего разнообразия, но и по причине отсутствия идеологии или других
форм лояльности. Она заняла место важного связующего звена между государственным и частным секторами. Генерализированная коррупционная система
была выгодна всем, т.к. позволяла сосуществовать естественным во всех других
отношениях противникам.
Клептократия достигла своей кульминации после женитьбы Ж.-К. Дювалье на мулатке М. Беннетт. Система государственной коррупции, до этого существовавшая наряду с системой старой мулатской элиты, кооптировала теперь
эту элиту. Власть тирании объединилась с расширяющейся системой частного
экономического расхищения и воровства. Новое гаитянское клептократическое
государство существенно отличалось от традиционной коррупционной системы, где фаворитизм и непотизм процветали на плохо управляемых государственных средствах. Ж.-К. Дювалье институционализировал коррупцию через
национализацию экономики, которая оправдывалась защитой национального
достояния. Многие диктаторы, такие как Р.Л. Трухильо в Доминиканской республике и А. Сомоса в Никарагуа, применяли ту же формулу.
Средний и высший классы гаитянского общества использовали разнообразные способы, чтобы защититься от «алчной» власти государства, и поэтому
1
Пребенда (от лат. praebere – отдавать) – плата за выполнение определенных действий,
например, духовным лицам за совершение богослужения.
255 правящая элита обеспечивала большую часть своих доходов за счет народных
масс, за счет обнищания бедных. Денежные средства клан Дювалье-Беннетт
получал из двух основных источников. Более очевидным, но менее прибыльным источником, была сеть частных предприятий, принадлежащих родственникам и друзьям Ж.-К. Дювалье и М. Беннетт, а также лояльным военным. Связи с государством обеспечивали высокие доходы. Вместе с тем этот частный
сектор имел и еще одну привилегию: проводя большинство операций в долларах США, правящие семьи извлекали выгоду от их продажи по ценам черного
рынка, а также от возможности беспрепятственно открывать счета в твердой
валюте в иностранных банках.
Однако более внушительные доходы клану Дювалье-Беннетт приносили
государственные предприятия, которые наделялись монопольным правом на
оказание услуг и производство товаров, имеющих постоянно высокий спрос
вследствие своей необходимости. Эти предприятия, во главе которых ставились
«доверенные» лица, устанавливали на свои услуги и товары крайне завышенные цены, приносившие огромные доходы казне и правящей элите. Так, государственные электрическая и телефонная компании имели самые высокие тарифы в Карибском регионе, национальная авиакомпания Air Haiti запрашивала
намного большую цену за перевозку грузов, чем другие перевозчики в регионе
(другая авиакомпания, Haiti Air, принадлежала семье Беннетт). При этом риск,
свойственный любому «здоровому» бизнесу, оказывался минимальным, поскольку эти предприятия принадлежали государству и любые убытки можно
было переложить на плечи всего общества. Слабость гражданского общества
позволяла режиму получать от этих монополий крупные доходы, которые просто изымались из государственной казны.
В Гаити не просто отсутствовал, но даже не признавался политический
прессинг, вынуждавший популистские режимы Карибского региона оказывать
определенные государственные услуги, служившие средством субсидирования
политически активного городского населения. Например, практически не было
общественного транспорта, вследствие чего городские рабочие тратили до 30%
256 своей заработной платы на услуги частных перевозчиков. Частные водители, в
свою очередь, должны были платить астрономические суммы на приобретение
у государства различных разрешений, лицензий и страховок. Затраты на бензин
превосходили в 2,5 раза таковые в Соединенных Штатах1.
Государственный контроль над производством предоставлял огромные
возможности для воровства. Для этого использовались иностранные займы, получаемые под гарантии государства, закупка сырья и оптовая торговля. При Ж.К. Дювалье министерство финансов и центральный банк принимали непосредственное участие в преступной деятельности. С их помощью денежные средства выводились из принадлежащих государству предприятий и переводились
на различные тайные счета в иностранных банках. Хорошей иллюстрацией широты коррупции в то время может служить производство сахара и муки.
В 1970-е гг. сахар из Флориды, где рабочие получали за свой труд на порядок больше, стоил значительно дешевле сахара, производимого в Гаити. В
1983 г. в Леогане был построен сахарный завод, перерабатывающие мощности
которого в 3 раза превосходили производство сахарного тростника в стране.
Это предприятие ни при каких условиях не могло быть жизнеспособным, даже
с учетом чрезмерных цен на сахар. Клептократический режим и частные подрядчики просто заработали на строительстве завода – его стоимость оказалась в
3 раза выше реальной. Подобная ситуация сложилась и с мукомольным заводом
Minoterie. В один момент белая мука стала рекламироваться как главный продукт страны, хотя на Гаити никогда не выращивались никакие сорта пшеницы.
Гаитянская мука стоила на 35% дороже, чем импортная, несмотря на то, что
государственный завод не платил пошлин за импортированную пшеницу. К тому же с 1982 г. 25% его потребностей в пшенице обеспечивали Соединенные
Штаты в качестве бесплатной помощи. В 1983 г. завод потерял 11,8 млн долл.
Однако убытки не мешали Ж.-К. Дювалье получать по 1 долл. с каждого произведенного мешка муки2.
1
2
Maingot A.P. Haiti: The Political Rot Within // Current History. 1995. Vol. 94. № 589. P. 62-63.
Maingot A.P. Haiti: The Political Rot Within // Current History. 1995. Vol. 94. № 589. P. 62-63.
257 С уходом с политической сцены клана Дювалье Гаити не стало демократическим и менее коррумпированным. Часто время с 1986 по 1990 гг. исследователи называют периодом «дювальеризма без Дювалье». Военные режимы,
каждый из которых устанавливался на небольшой срок, обладали теми же качествами, что и режим Ж.-К. Дювалье. На фоне нарастания в Гаити диссидентской активности Соединенные Штаты, чтобы не утратить контроль над страной, отказались от поддержки Ж.-К. Дювалье, убедив его оставить президентский пост. Пытаясь избежать суда, которого требовала оппозиция, Ж.-К. Дювалье 7 февраля 1986 г. на предоставленном США грузовом самолете улетел во
Францию.
Случай Гаити, а также рассмотренный выше случай Мадагаскара, показывают, как экологическая деградация в условиях инверсионного режима может способствовать экополитическому насилию. На протяжении нескольких
десятилетий в Мадагаскаре усугублялась экологическая деградация, вызванная
характерными для многих развивающихся стран причинами. Практически все
сельское население, а таковое составляет большинство в стране, столкнулось с
растущим дефицитом пахотной земли и сокращающимися урожаями. Понимая
значение земли для страны и ее растущую стоимость, правящий режим перераспределил в собственных интересах дефицитный ресурс, заключив сомнительную сделку с иностранной корпорацией. Существовавшее в обществе
недовольство, вызванное проводимой политикой и сохраняющейся бедностью,
только усилилось после несправедливого решения. На этой волне молодой оппозиционный политической лидер получил неожиданно большую общественную поддержку, в том числе и со стороны военных. Он относительно легко мобилизовал своих сторонников. В итоге государственный переворот, которому
предшествовали несколько недель беспорядков, привел к установлению нового
режима.
Коррупция и султанизм в Гаити при Дювалье вытолкнули на периферию
государственного внимания экологические проблемы. Крестьяне, столкнувшись с экологическим дефицитом – деградацией земельных, водных и лесных
258 ресурсов – и не найдя помощи у государства, начали менять место жительства,
перебираясь в бедные районы крупных городов – Порт-о-Пренса, Гонаива и др.
Там они только усугубляли экологическую ситуацию, а их экономические проблемы оставались нерешенными. Отчаявшись, они пополняли состав движения
левого толка под руководством Ж.-Б. Аристида, становясь его наиболее радикальными сторонниками.
Случаи Гаити и Мадагаскара – это «идеальные», наиболее показательные
примеры сценария непрямого действия. При этом следует заменить, что существуют и случаи, где имеют место отдельные составляющие данного вида сценария, в частности пара «экологическая деградация – миграция». Деградация
земли на территории Дагестана заставляет сельхозпроизводителей перемещаться на территорию соседнего Ставропольского края, где подобная проблема не
столь острая. Рост числа мигрантов, принадлежащих в большинстве случаев к
другой этнической группе, вызывает недовольство местного населения Ставрополья. Зачастую мигранты не интересуются рекультивацией земли, не соблюдают нормы и правила выпаса. На настоящий момент вспышки насилия, происходящие по поводу земли, не имеют политической «подоплеки». Однако рост
напряженности между местным населением и мигрантами при бездействии федеральной, региональной и местной властей, может привести в ближайшей перспективе к тому, что главным «виновником» станет сама власть.
В Дагестане наблюдалась и другая пара: «экологическая деградация – перераспределение ресурсов ». В 2011 г. крупная агрокомпания попыталась организовать в Ногайском районе Дагестана выращивание и переработку сахарной
свеклы объемом до 200000 т в год. Данный проект предполагал использование
для теплиц, хранилищ и перерабатывающего завода 100000 га земли. Перспектива использования дефицитной земли вызвало недовольство местного населения, которое провело несколько акций протеста. Реакция населения заставила
259 власти и инвесторов выбрать для реализации «сахарного» проекта другой участок – в Тарумовском районе республики1.
1
Строительство сахарного завода по технологиям США началось в Дагестане // РИА «Новости». 2011. 20 декабря. URL: http://ria.ru/economy/20111220/522024631.html (дата обращения:
09.09.2013).
260
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Решив поставленные в начале исследования задачи, мы можем сформулировать ряд заключительных положений. Экополитическое насилие – это
насилие, обусловленное экологическими проблемами. Термин «экополитическое насилие» включает в себя две составляющие: экологическую и политическую.
Причиной экополитичского насилия выступают не любые экологические
проблемы, а лишь проблемы в форме экологической деградации. Под экологической деградацией мы понимаем вызванную человеческой деятельностью
утрату способности возобновляемых ресурсов к восстановлению. Антропогенная деятельность приводит к дестабилизации экосистемного равновесия. Под
воздействием дестабилизации экосистема вынуждена изменяться, чтобы достигнуть новой точки равновесия. Изменения в экосистеме приводят к ряду
негативных для человека и общества последствий, прежде всего к утрате возобновляемыми природными ресурсами своих полезных свойств (происходит их
количественное (истощение) и/или качественное (загрязнение) ухудшение).
Понятие «экологическая деградация» позволяет показать особенности
экополитического насилия, его отличие от традиционной борьбы за ресурсы.
Экополитическое насилие связано с проблемами возобновляемых ресурсов.
Исчерпание невозобновляемых ресурсов, в отличие от деградации возобновляемых ресурсов, никак не сказывается на экосистемном равновесии. Например,
даже полное исчерпание нефтяных запасов не приведет к дестабилизации экосистемы. К ней может привести только чрезмерное сжигание нефтепродуктов
или крупная авария, произошедшая в процессе их производства либо транспортировки. Причиной экополитического насилия является не просто дефицит того
или иного ресурса, а только дефицит, обусловленный человеческой деятельностью. Такой дефицит появляется, когда человек потребляет больше, чем может
восстановить экосистема.
261
Экополитическое насилие есть некая разновидность насилия политического. Как правило, в основе борьбы за власть лежат экономические ресурсы
или сама власть. Продолжающаяся экологическая деградация порождает ситуацию, когда спорным предметом оказываются становящиеся более дефицитными возобновляемые ресурсы. Суть экополитического насилия состоит в том,
что члены определенного политического сообщества, недовольные экологической деградацией, обращаются к насилию для борьбы с членами этого же политического сообщества, осуществляющими или поддерживающими политику
разрушения окружающей среды. С одной стороны, экологическая деградация
стимулирует обратиться к насилию правящую группу, которая через государственные силы безопасности может попытаться остановить экологически вредную активность. С другой стороны, экологическая деградация может подталкивать к насилию и отдельные группы населения, недовольные экологически
вредной политикой государства, а также оппозицию, готовую воспользоваться
этим недовольством в своих целях. Таким образом, экополитическое насилие
связано с деятельностью правящих групп и подконтрольных им государственных структур, а также с деятельностью недовольных экологической деградацией граждан и оппозиционных лидеров, которых вместе, прибегая к терминологии Т. Гарра, можно назвать диссидентами.
Согласно С. Каливасу, насилие может быть применено для уничтожения
или для подчинения. Государство может вести политику, направленную на
подчинение или полное уничтожение определенной группы, претендующей
или угрожающей своей деятельностью тем или иным экологическим ресурсам.
Насилие диссидентов может быть направлено как на корректировку политического курса, так и на смену существующего режима. Следовательно, мы можем
говорить об экологически мотивированных государственном терроре и геноциде, об экологически мотивированных беспорядках и более организованных
проявлениях экополитического насилия.
Экологическая деградация – это тот процесс, который запускает каузальный механизм экополитического насилия. Именно она порождает факторы и
262
процессы, способствующие политизации экологии и превращающие экополитическое насилие в атрибут современной политической жизни. В настоящее
время наибольшим конфликтным потенциалом обладают следующие экологические проблемы: потепление климата, истощение озонового слоя, деградация
лесных, земельных и водных ресурсов, а также уменьшение рыбных запасов.
Некоторые из них значительно острее других и уже вызывают серьезные политические эффекты. Например, деградация земельных и водных ресурсов. Кроме
того, по поводу очевидности некоторых проблем в среде ученых и специалистов нет единого мнения. Например, потепление климата вызывает значительно
больше споров, чем проблема сведения лесов. Все это позволяет сделать вывод,
что в ближайшей перспективе наиболее вероятным триггером экополитического насилия будет деградация лесных, земельных и водных ресурсов.
В основе деградации лесных, земельных и водных ресурсов лежат экономические, демографические и политические факторы. Экономическая группа
включает все те факторы, которые связаны с созданием и распределением
национального дохода, демографическая – те, которые связаны с численностью
и перемещением населения, а политическая – те, которые связаны с характером
и деятельностью политического режима.
В научной литературе политическим факторам уделяется меньше всего
внимания. Вероятнее всего, это вызвано тем, что действие экономических и демографических факторов более очевидно. Тем не менее, политические факторы
должны быть учтены при рассмотрении причинно-следственного механизма
экологической деградации. Практически в любой современной политии государство занимается производственной активностью, параллельно осуществляет
экстрактивную, дистрибутивную и регулятивную политику. Каждый из этих
видов деятельности может в той или иной степени способствовать экологической деградации. Иллюстрацией может служит деградация лесных ресурсов.
Производственная активность государства – это его участие в экономической жизни, превращение его в производителя определенных товаров и услуг.
Государство может владеть крупными фермерскими хозяйствами, сельскохо-
263
зяйственными плантациями или агропредприятиями, функционирование которых приводит к уничтожению лесов. Оно может непосредственно заниматься
лесозаготовкой. Данные показывают, что коммерческая добыча древесины,
управляемая государством, выступает практически в два раза чаще причиной
уничтожения лесов, чем таковая, осуществляемая частными компаниями.
Экстрактивная политика – это введение налогов, способствующих уничтожению лесов. Государство может обложить компанию повышенными налогами, оставляя ей мало средств на восстановление лесов, которое она в противном случае могла бы провести. Дистрибутивная политика включает в себя отсутствие финансирования мероприятий по защите и восстановлению лесов или
их финансирование «по остаточному признаку», а также финансирование проектов, которые негативно сказываются на лесах (развитие транспортной инфраструктуры, строительство военных объектов, программы по заселению территорий и др.). Регулятивная политика предполагает принятие законов, способствующих вырубке леса, исполнение которых обеспечивается принудительными способами. Например, государство может ввести запрет на экспорт леса. На
первый взгляд, такое решение защищает леса той или иной страны. Однако в
реальности это приводит к снижению внутренних цен на лесоматериалы. Низкие же цены всегда ассоциируются с расточительной практикой лесозаготовки,
результатом которой становится большее сведение леса.
Экополитическому насилию благоприятствуют не только демографические и экономические факторы, но чисто политические обстоятельства. Инверсия политических режимов предполагает трансформацию традиционных режимов в режимы нового типа (квазидемократические, квазиавторитарные, квазитоталитарные), которые инкорпорируют черты и параметры разнообразных режимов. Подобные режимы получают широкое распространение в современном
мире, приобретая черты универсального феномена.
При инверсионных режимах разнообразное насилие, в том числе и экополитическое, становится неотъемлемым элементом политической жизни. Диссиденты лишаются многих альтернативных насилию способов устранения причин
264
своего недовольства. Правящая группа, благодаря эффективным легитимизирующим процедурам, защищена от политических и правовых последствий
применения насилия, от ответственности за свои решения.
Новые типы режимов напоминают не экодиктатуры, о которых писали
некоторые авторы, в частности Й. Йокисало, а скорее диктатуры с антиэкологическим уклоном. На концептуальном, программном уровне заметен рост значимости экологических проблем, однако на практике власть их часто игнорирует. В условиях инверсии политических режимов не только власть, но и граждане мало обеспокоены экологией. Им не свойственно чувство экологической
ответственности, они в большинстве своем заняты проблемами иного характера: отсутствием политических свобод, социальной несправедливостью, недостаточным уровнем материального благополучия.
Новые типы режимов опираются на эксплуатацию природных ресурсов,
которая позволяет сохранять правящей группе политико-экономический статускво. Лидеры, установившие такие режимы, рассматривают разработку и продажу ресурсов как наиболее простой способ финансирования государственных
структур и личного обогащения. Когда режим начинает эксплуатировать ресурсы, часто нарушаются интересы групп, проживающих в районах, привлекающих внимание правительства. Проблемы этих групп обостряются, и режим получает дополнительных противников, готовых при определенных условиях обратиться к насилию.
Игнорирование вопросов защиты окружающей среды и интенсивная эксплуатация ресурсов, свойственные новым типам режимов, приводят к тому, что
экологические проблемы «просачиваются» через сложившиеся политические
границы, со временем охватывая не только территорию государства, где они
зародились, но и близлежащие страны. Кроме того, экологические проблемы
запускают ряд дестабилизирующих социальных процессов, которые тоже могут
перекинутся через национальные границы. Таким образом, новые типы режимов усложняют экологическую ситуацию в регионе, повышая вероятность дестабилизации сложившихся политических отношений. У правительств сосед-
265
них государств появляется дополнительный стимул для поддержки (в виде
убежища,
финансирования,
обучения
тактике
борьбы,
материально-
технического снабжения и предоставления военных формирований) групп диссидентов в соседних государствах, выступающих против экологически враждебного режима.
Формирующиеся в результате инверсионных процессов новые типы режимов могут иметь монархическую, военную или гражданскую сущность. С
теоретической точки зрения самым устойчивым к политическому насилию типом режима является гражданский режим, а наименее устойчивым – военный.
Однако изучение феномена экополитического насилия показывает, что оно все
же является особенностью гражданских режимов. Вероятнее всего, это объясняется прежде всего относительно коротким сроком существования военных
режимов, что не позволяет экологическим проблемам трансформироваться в
акты политического насилия. Экологические проблемы остро проявляются уже
после ликвидации военных режимов, при другом типе режима, пришедшем на
смену военному. Кроме того, большинство современных монархий находится в
регионе, бедном возобновляемыми ресурсами (пресная вода, лес, пахотная земля), но богатом нефтью и газом.
Каждый из видов экологической деградации – деградация водных, земельных и лесных ресурсов – оказывает свое негативное влияние на сельскохозяйственное производство, имеющее определенную корреляцию с уровнем политической стабильности. Сельскохозяйственное производство невозможно в
условиях дефицита воды, поскольку она играет такую же роль, как и питательные вещества. Урожаи с орошаемых земель в среднем в 2-3 раза выше, чем с
земель, питаемых дождевыми осадками. В настоящее время на орошаемой земле выращивается 40% мирового продовольствия. Деградация земли сокращает,
с одной стороны, объемы урожаев, а с другой – площадь пахотных земель. Деградация лесных ресурсов негативно сказывается на сельскохозяйственном
производстве через рост масштабности наводнений, заиление ирригационной
системы и изменение гидрологического цикла.
266
Деградация водных, земельных и лесных ресурсов приводит к ситуации,
когда определенные социальные группы лишаются доступа к продовольствию в
необходимых объемах. Когда правительства оказываются неспособными организовать импорт сельскохозяйственных продуктов или предпринять другие меры, то это приводит к острым продовольственным проблемам и голоду, элиминации продовольственной безопасности. Бедные группы населения тратят более половины своих доходов на продукты питания и, следовательно, находятся
в сильной зависимости от цен на продовольствие, которые растут вследствие
сокращения производства.
Элиминация продовольственной безопасности оказывает разноуровневое
влияние на общество. Рост цен на продовольствие затрагивает домохозяйства и
индивидов, составляющих эти домохозяйства. Вместе с тем он оказывает влияние на национальную экономику в целом, на деятельность правительства,
функционирование рынка товаров и рынка труда. Таким образом, можно выделить три уровня влияния элиминации продовольственной безопасности: национальный уровень, уровень домохозяйств и уровень индивидов. Каждый из этих
уровней может способствовать росту напряженности и недовольства.
Чтобы трансформироваться в акты насилия, экологическая деградация и
порожденные ей социальные проблемы должны быть политизированы. Основными участниками процесса экологической политизации могут выступать отдельные индивиды и группы интересов, социальные движения и политические
партии. Скорее всего, для «морального» обоснования своих политических
устремлений они обратятся к отдельным экофашистским или экоанархистским
идеям. Именно экофашизм и экоанархизм предоставляют сегодня наиболее
прочный идеологический фундамент для экополитического насилия.
Экофашизм – это разновидность фашизма, модернизированная экологией. Экофашизм интерпретирует экологические проблемы через призму национализма. Синтез экологии и национализма позволяет привлекать людей, не считающих себя фашистами, и одновременно служит эффективной идеологической опорой для радикальных неофашистов. Среди концептуальных основ эко-
267
фашизма можно выделить экорасизм, отказ от безграничного экономического
роста и экодиктатуру. Экофашизм прибегает к экологическому обоснованию
враждебности к иностранцам и мигрантам. Основополагающий тезис экорасизма сводится к тому, что защищать природу способен только человек со «здоровой» национальной идентичностью. Иностранца со слабо выраженной национальной идентичностью, не имеющего связи с родиной, защита природы не интересует. Согласно экофашистской идеологии, безостановочный экономический рост в ограниченном мире невозможен. Все страны мира не могут достигнуть уровня жизни, сравнимого с уровнем жизни развитых западных государств. Избежать экологической катастрофы поможет лишь «консервация» существующего экономического разрыва между глобальным Севером и глобальным Югом. Экологический кризис, по мнению экофашистов, делает очевидными слабость и недееспособность либерально-демократического государства. Ни
парламентаризм, ни многопартийная система, ни государство благосостояния
не в состоянии справиться с экологическими проблемами. Единственным выходом может быть только ликвидация демократии и установление экодиктатуры.
Экоанархизм, или «зеленый» анархизм – это идейное направление в анархизме, делающее акцент на экологических проблемах. Критика «зеленых»
анархистов сосредоточена на отношениях доминирования/подчинения и на
всем том, что можно назвать одним словом «цивилизация» – государстве, капитализме, индустриализме, глобализации. Как считают сторонники экоанархизма, институты цивилизации по самой своей сути деструктивны и неразрывно
связаны с эксплуатацией по отношению к человеку и окружающей среде и поэтому не могут быть усовершенствованы никакими реформаторскими усилиями. Переход от общества собирателей и охотников к агрокультурному обществу привел к целому ряду негативных последствий: социальной иерархии, разрушению окружающей среды, ухудшению здоровья человека, неравенству полов и росту насилия.
268
Экополитическое насилие представляет собой одну из разновидностей
политического насилия, поэтому формы экополитического насилия будут в целом идентичны формам политического насилия. Экополитическое насилие в
современной политической жизни проявляется в спонтанной (в форме беспорядков) и организованной (в форме попыток государственного переворота и в
форме гражданских войн) формах. Эти формы проявления отличаются не только по организационному критерию (наличие или отсутствие подготовительной
работы), но и по масштабу (степень участия населения в насилии), интенсивности (разрушительность насилия), продолжительности (время, в течение которого применяется насилие) и охвату (территория, где происходит насилие).
Беспорядки, вызванные действием механизма экополитического насилия,
представляют собой стихийные и кратковременные действия групп диссидентов, характеризующиеся уничтожением собственности и столкновениями с сотрудниками сил безопасности. Беспорядки как форма проявления экополитического насилия возникают после определенного события – начала реализации
экологически опасного проекта, роста цен на продовольствие, принятия политического решения, угрожающего окружающей среде. Часто в них выливается
санкционированная властями мирная демонстрация или митинг. Данная форма
проявления экополитического насилия локализована отдельными сельскими
или городскими районами.
Неорганизованным проявлениям экополитического насилия противостоят
попытки переворотов и гражданские (внутренние) войны, отличающиеся замыслом, планированием и подготовкой. Попытку переворота предпринимает
небольшая группа диссидентов, получивших общественную поддержку на
волне недовольства экологической деградацией. Здесь диссиденты, обладающие высоким уровнем социального влияния и зачастую являющиеся частью
правящего класса, тщательно планируют свои действия, поощряя чувство экологической незащищенности. Попытки переворотов длятся относительно короткое время, и за ними, если диссидентам удается добиться своих целей, сразу
следует «показательное» решение, которое должно остановить экологически
269
вредную практику. Максимальной степенью организованности обладает гражданская война, подпитываемая неудовлетворенностью экологической ситуацией и, главное, порождаемыми ею последствиями – миграцией, создающей почву для конфликтов по линии «мигранты-местные» или по линии «бедныебогатые», ослаблением государственных институтов, больше не способных эффективно реагировать на потребности населения, а также перераспределением
элитой в своих интересах становящихся все более и более дефицитными экологических ресурсов. Гражданские войны, как правило, затягиваются на продолжительный срок и охватывают собой целые регионы страны, что не способствует реальному решению экологических проблем, которые постепенно уходят на второй план, а иногда и совсем исчезают из повестки дня повстанцев.
Экологическая проблематика становится в этом случае лишь временным легитимизирующим фактором, умело используемым небольшой группой повстанческих лидеров и заинтересованных политических акторов.
Для изучения каузального механизма экополитического насилия мы обратились к построению сценариев, а точнее к ретроспективной разновидности
данного метода. Под сценарием мы понимаем конкретную комбинацию предпосылок и факторов, определяющих возникновение определенного феномена, а
точнее, если учитывать предмет нашего исследования, – экополитического
насилия. Предпосылки экополитического насилия могут комбинироваться различным образом. Отталкиваясь от этого утверждения, можно выделить сценарные варианты прямого (непосредственного) действия и сценарные варианты
непрямого (опосредованного) действия.
Элиминация продовольственной безопасности, обусловленная экологической деградацией, может непосредственно, без переменных политикоорганизационного характера, трансформироваться в акты насилия. Сокращение
сельскохозяйственного производства и рост цен на продукты питания могут заставить людей спонтанно, без организационной координации выйти на улицы и
выразить свое недовольство режимом, применяя насилие. Часто такое явление
называется продовольственными бунтами. В этом случае экополитическое
270
насилие проявляется в форме беспорядков. Участие в этих сценариях организованных политических акторов минимальное или вообще отсутствует. Такой
«простой» вариант сценария можно назвать сценарием прямого (непосредственного) действия.
Элиминация продовольственной безопасности может приводить к насилию и более сложными способами. Сценарии, отличные от сценариев прямого
действия, могут быть названы сценариями непрямого (опосредованного) действия. При такой комбинации элиминация продовольственной безопасности
сперва порождает ряд социальных следствий, которые, в свою очередь, и вызывают насилие. В сценариях непрямого действия в игру вступает политическая
составляющая в виде более или менее организованных политических акторов,
использующих недовольство этими следствиями для оправдания своих претензий на власть, для легитимизации своей насильственной борьбы против существующего режима.
При сценариях непрямого действия появляются дополнительные предпосылки и факторы – определенные социальные следствия элиминации продовольственной безопасности. Считаем, что главными следствиями элиминации
продовольственной безопасности выступают миграция, перераспределение дефицитных экологических ресурсов и ослабление государственных институтов.
Элиминация продовольственной безопасности приводит к тому, что одни
группы населения уезжают в другие районы или в города, а другие, более влиятельные, пытаются перераспределить оставшиеся ресурсы в свою пользу. Под
угрозой оказывается и существующий политический режим, поскольку ослабевают или разрушаются государственные институты. Государство оказывается
не в состоянии собрать налоги, решить жизненно важные проблемы и сдержать
социальное недовольство.
Элиминация продовольственной безопасности снижает поступления в
государственный бюджет и повышает уровень социального недовольства, объясняемого ростом цен на продовольствие и перспективой голода. Социальное
недовольство, сопровождаемое утратой режимом легитимности и подрывом
271
финансовых основ, выливается в акты насилия. Влиятельные социальные группы, пользующиеся поддержкой режима, могут попытаться перераспределить
дефицитные ресурсы в свою пользу. Влиятельные диссидентские группы, обратившись к массам за помощью, в этом случае зачастую предпринимают ответные попытки восстановить «ресурсную справедливость». Социальные группы,
не располагающие политическими ресурсами, стремятся преодолеть нехватку
продовольствия сменой места жительства. Мигрировав в города, они не улучшают своих жизненных условий. В принимающих городах обостряются многие
традиционные проблемы, мигранты, не найдя своего места, обращаются к
насильственному протесту и становятся социальной базой радикальных политических сил.
Случаи Мозамбика, Судана, Туниса, Алжира, Сенегала, Египта и России
иллюстрируют сценарий экополитического насилия прямого (непосредственного) действия. Повышение цен на хлеб, сопровождаемое ростом стоимости коммунальных услуг, спровоцировало в самом начале сентября 2010 г. двухдневные беспорядки в столице Мозамбика Мапуту. Эксперты называют различные
причины произошедших беспорядков: ошибочные правительственные меры,
ситуация на мировом рынке зерна, рост транспортных издержек, девальвация
национальной валюты, нерешенные социальные проблемы. Однако глубинной
причиной роста цен на продукты питания и произошедших беспорядков послужило сокращение сельскохозяйственного производства вследствие серьезной экологической деградации. Каждый год в Мозамбике исчезают десятки тысяч гектаров леса. Основными причинами этого выступают расчистка леса для
сельского хозяйства и высокая концентрация людей в определенных местах,
вызванная миграцией. Интенсивное использование земли и интенсивная эксплуатация лесов служат причиной существенной деградации почвы и уменьшения лесных площадей. Более половины из 10 провинций Мозамбика подвержены опустыниванию, являющемуся следствием деградации почвы в пустынных, засушливых и субгумидных районах. Большая часть населения Мозамбика
живет за счет сельского хозяйства. Из-за несоответствия экономической дея-
272
тельности природному потенциалу на окружающую среду оказывается чрезмерная нагрузка, приводящая к опустыниванию. В результате деградации земли
целые сообщества покидают свою «естественную среду обитания» в поисках
более экологически безопасных мест. Деградация экологических ресурсов в
Мозамбике, вызванная неадекватными способами возделывания земли, снижает
продуктивность сельскохозяйственных культур и объемы сельскохозяйственного производства. В результате экологической деградации сокращаются доходы правительства, поступающие через налоги, различные официальные и неофициальные сборы и пр. Правящая группа утрачивает легитимность, оказавшись неспособной защитить граждан от нехватки продовольствия. Действие
подобного каузального механизма имело место и в других африканских странах.
Перспективы разработки никелевых месторождений в Новохоперском
районе Воронежской области вызвали недовольство местного населения, обеспокоенного тем, что добыча никеля приведет к экологической катастрофе: сделает бесплодной почву, нанесет вред реке Хопер и расположенному поблизости
заповеднику. В июне 2013 г. несанкционированный митинг перерос в акты
насилия: более тысячи человек прорвалось на территорию вахтового поселка,
где было подожжено буровое оборудование.
Сценарий непрямого (опосредованного) действия подтверждают случаи
Мадагаскара, Гаити и, частично, России. Рост бедности и численности населения привели к нерациональному использованию ресурсов в Мадагаскаре. Подсечное сельское хозяйство и вырубка леса ради получения дров вызывали деградацию природных ресурсов. На фоне экологической деградации правительство М. Равалумананы заключило с южнокорейской корпорацией договор об
аренде огромных участков земли на продолжительный срок. К тому времени по
всему Мадагаскару уже наблюдалось сокращение сельскохозяйственного производства, вызванное экологической деградацией, страна стояла на грани серьезного продовольственного кризиса. Дефицитный ресурс в результате политического решения был перераспределен в пользу иностранной компании. Сделка
273
и ее условия вызвали сильное общественное сопротивление, рост политического влияния оппозиционера А. Раджуелины, активно обращавшегося к этой проблеме, и, в конечном счете, государственный переворот (март 2009 г.).
В Гаити коррупция и патронаж, султанизм и автократизм вытолкнули на
периферию государственного внимания экологические проблемы. Крестьяне,
столкнувшись с экологическим дефицитом – деградацией земельных, водных и
лесных ресурсов – и не найдя помощи у государства, начали менять место жительства, перебираясь в бедные районы крупных городов – Порт-о-Пренса, Гонаива и др. Там они только усугубляли экологическую ситуацию, а их экономические проблемы оставались нерешенными. Отчаявшись, они присоединялись к движению левого толка под руководством Ж.-Б. Аристида, становясь его
наиболее радикальными сторонниками.
Деградация земли, сопровождаемая рядом других факторов, на территории Дагестана заставляет сельхозпроизводителей перемещаться на территорию
соседнего Ставропольского края, где подобная проблема не настолько острая.
Рост числа мигрантов, принадлежащих в большинстве случаев к другой этнической группе, вызывает недовольство местного населения Ставрополья. Зачастую мигранты не интересуются рекультивацией земли, не соблюдают нормы и
правила выпаса. Недовольство местного населения направляется не только на
мигрантов, но и на региональную и местную власть, игнорирующую данную
социально-экологическую проблему. Недовольство до последнего времени не
перерастало в акты насилия против власти, но, учитывая специфику региона,
желание отдельных политических сил использовать данную проблему в своих
целях, можно предположить, что развитие событий может пойти в соответствии
со сценарием непрямого (опосредованного) действия экополитического насилия.
Исходя из вышеизложенного, лицам, принимающим политические решения на национальном и региональном уровнях, в частности, в Российской Федерации, может быть рекомендовано следующее:
274
1. На современном этапе развития государство приобрело еще одну новую
функцию – экологическую. Одна из задач для лиц, принимающих политические
решения, должна быть связана с расширением и активизацией государственной
работы в рамках этого функционального направления. Реализация экологической функции требует от государства экомодернизации, формирования экологической культуры, экологизации социальных институтов и структур. Прежде
всего это связано с ограничением эксплуатации экологических ресурсов через
использование государством позитивных и негативных санкций. Так, повышение налогов может сократить степень деградации окружающей среды, стимулировать рациональное природопользование, технологические инновации и поиск альтернативных ресурсов. К таким же результатам могут привести и налоговые бонусы. Требуется инвестирование части доходов, полученных государственными или частными компаниями от эксплуатации экологических ресурсов, в капитал, технологии и знания, которые позволят в будущем перейти к
иным формам создания богатства. Государство должно взять на себя комплексное решение ряда технических (например, внедрение новых технологий, которые бы компенсировали экологические потери) и социальных (например, создание организаций, защищающих людей от последствий экологической деградации) задач.
2. Особое место в решении проблемы экополитического насилия занимают
процессы демократизации. Экологическая деградация характерна для всех типов политических режимов, однако экополитическое насилие, трансформация
экологических проблем в акты политического насилия есть особенность все же
недемократических режимов. Дальнейшее развитие демократических институтов воспрепятствует инверсии политических режима, т.е. процессу приобретения политическими институтами, формально остающимися демократическими,
авторитарных и даже тоталитарных черт. Успешное развитие демократических
институтов – сложная задача, которую можно осуществить лишь при наличии
ряда условий: контроль избранных должностных лиц над коерсивным аппара-
275
том, отсутствие межкультурных конфликтов, высокий уровень политической
культуры, экономический рост.
3. Углубление экологического кризиса формирует политические пространства нового вида – наднациональные экополитические пространства, границы
которых уже не совпадают с государственными. Обеспечить безопасность
средствами, имеющими территориальную привязку, оказывается невозможным
– требуется стратегия не национальной, а постнациональной безопасности. Локальные политические пространства также утрачивают связь с локальными
экополитическими пространствами, порождая различные реакции, в том числе
и феномен экополитического насилия. Задача современных политических институтов состоит в том, чтобы синтезировать эти политические реалии, создать
или переформатировать существующие национальные и локальные политические институты так, чтобы они могли адекватно времени и характеру проблем
отвечать на вызовы, генерируемые десинхронизацией политического и экополитического пространств.
4. Необходимо остановить или, по крайней мере, ограничить использование на внутринациональном уровне моделей поведения, применяющихся на
глобальном уровне и получивших название экоколониализма (перенос экологического прессинга на чужие территории). Многие национальные акторы – экономические субъекты, государственные структуры и отдельные группы и индивиды – занимаются «внутренним экспортом экологических проблем», т.е. переносят в рамках одного государства экологически вредную деятельность из одного региона в другой. Внутренняя трансрегиональная социальная, экономическая и политическая активность должна нести с собой не только экологические
проблемы, но и положительные экологические практики и примеры, которые
хотя бы частично компенсировали наносимый «экспортированной деятельностью» ущерб. В противном случае это будет создавать напряженность в местах
«импорта» и способствовать зарождению условий, способствующих насильственному решению возникающих проблем.
276
5. Противодействие дестабилизирующим последствиям экологической деградации, экополитическим конфликтам и насилию – это не только усилия,
предпринимаемые в физическом мире, но и активность в нематериальной плоскости. Требуется проведение государственной работы, препятствующей появлению у жителей, проживающих в регионах потенциального или реального
экологического риска, такого психологического состояния, как экологический
стресс. К деструктивным проявлениям приводит не столько опасная для жизни
и здоровья ситуация, сколько связанная с ней «идейная» атмосфера. Экологический стресс порождает недоверие к экономическим субъектам и государственным институтам, становится источником социальной напряженности и
делает общественное сознание более восприимчивым к радикальным лозунгам,
мифам и слухам.
277 БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК ИСПОЛЬЗУЕМОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
1. «Арабская весна» обошлась экономике в $55 млрд. // BBC. 2011. 14 октября.
URL: http://www.bbc.co.uk/russian/international/2011/10/111014_arab_spring_costs
.shtml (дата обращения 24.10.2012).
2. «Арабская весна»: как демократия может помочь туризму // BBC. 2011. 10
ноября. URL: http://www.bbc.co.uk/russian/international/2011/11/111110_tourism_
hopes_arab_spring.shtml (дата обращения: 24.10.2012).
3. 16-летнему погромщику предъявлено обвинение в убийстве // BBC. 2011. 16
августа. URL: http://www.bbc.co.uk/russian/uk/2011/08/110815_uk_riots_ealing_
murder_charges.shtml (дата обращения: 16.08.2011).
4. Алмонд Г., Пауэлл Дж., Стром К., Далтон Р. Сравнительная политология сегодня: Мировой обзор. М.: Аспект Пресс, 2002. 537 с.
5. Арсентьева И.И. Российские регионы в системе национальной безопасности.
М.: Восток-Запад, 2008. 206 с.
6. Аствацатурова М.А. Российская идентичность в Северо-Кавказском регионе:
гражданское содержание и полиэтничные формы. Пятигорск: ПГЛУ, 2012.
7. Бабурин С.Н., Дзлиев М.И., Урсул А.Д. Стратегия национальной безопасности России: теоретико-методологические аспекты. М.: Магистр, 2012. 512 с.
8. Балабанов В.С., Борисенко Е.Н. Продовольственная безопасность: международные и внутренние аспекты. М.: Экономика, 2002. 544 с.
9. Барлыбаев Х.А. Глобализация: за или против устойчивого развития? М.:
РАГС, 2006. 262 с.
10. Бахрейн: столкновения с полицией в годовщину протестов // BBC. 2012.
14 февраля. URL: http://www.bbc.co.uk/russian/international/2012/02/120214_
bahrein_aniversary_protests.shtml (дата обращения: 15.02.2012).
11. Бахрейн: указом короля введено чрезвычайное положение // BBC. 2011.
15 марта. URL: http://www.bbc.co.uk/russian/international/2011/03/110315_bahrain
_emergency.shtml (дата обращения: 15.03.2011).
12. Беспорядки в Лондоне: расследуется 3300 преступлений // BBC. 2011. 21
августа. URL: http://www.bbc.co.uk/russian/uk/2011/08/110821_london_riots_met_
police.shtml (дата обращения: 21.08.2011).
13. Богданов С.М. Продовольственная безопасность: исторический аспект.
М.: Весь мир, 2012. 336 с.
14. Боевики «Аль-Шабааб» примкнули к «Аль-Каиде» // BBC. 2012. 9 февраля. URL: http://www.bbc.co.uk/russian/rolling_news/2012/02/120209_rn_al_shabaab
_al_qaeda.shtml (дата обращения: 09.02.2012).
15. Боташева А.К. Терроризм как феномен современной политической реальности. Ставрополь: Возрождение, 2009. 250 с.
278 16. Браун Л. Экоэкономика: Как создать экономику, оберегающую планету.
М.: Весь мир, 2003. 392 с.
17. Букчин М. Очерчивая революционный проект // Антология современного
анархизма и левого радикализма. Том 1 / Под ред. А. Цветкова. М.: Ультра.Культура, 2003. С. 299-330.
18. Буркин А.И., Возжеников А.В., Синеок Н.В. Национальная безопасность
России в контексте современных политических процессов. М.: РАГС, 2008. 289
с.
19. В Бахрейне оппозиция отказалась от диалога с властями // BBC. 2011. 17
июля. URL: http://www.bbc.co.uk/russian/rolling_news/2011/07/110717_rn_bahrain
_opposition_talks.shtml (дата обращения: 17.07.2011).
20. В коалиционное правительство Мальдив войдут исламисты // BBC. 2012.
13 февраля. URL: http://www.bbc.co.uk/russian/rolling_news/2012/02/120213_rn_
maldives_islamists.shtml (дата обращения: 13.02.2012).
21. В Париже скончался президент Гвинеи-Бисау // BBC. 2012. 9 января.
URL:
http://www.bbc.co.uk/russian/international/2012/01/120109_guinea_bissaupresident .shtml (дата обращения: 09.01.2012).
22. В Сомали вспыхнули ожесточенные бои // BBC. 2012. 11 марта. URL:
http://www.bbc.co.uk/russian/rolling_news/2012/03/120310_rn_somalia_fighting.sht
ml (дата обращения: 11.03.2012).
23. Вартумян А.А. Региональный политический процесс: динамика, особенности, проблемы. М.: МГСУ, 2004. 180 с.
24. Ващекин Н.П., Мунтян М.А., Урсул А.Д. Глобализация и устойчивое развитие. М.: МГУК, 2002. 586 с.
25. Военные захватили власть на Фиджи // BBC. 2006. 5 декабря. URL:
http://news.bbc.co.uk/hi/russian/international/newsid_6208000/6208664.stm
(дата
обращения: 13.12.2013).
26. Войска правительства захватили оплот боевиков в Сомали // BBC. 2012.
22 февраля. URL: http://www.bbc.co.uk/russian/international/2012/02/120222_
somalia_base_captured.shtml (дата обращения: 22.02.2012).
27. Все задержанные на никелевом месторождении под Воронежем отпущены // РИА «Новости». 2013. 23 июня. URL: http://ria.ru/incidents/
20130623/945210492.html (дата обращения: 30.09.2013).
28. Гайтукиев М.А. Политическая составляющая устойчивого развития современного государства: экополитическая проекция: Дис. … канд. полит. наук.
Магас: Ингушский государственный университет, 2013. 150 с.
29. Галкина Е.В. Роль институтов гражданского общества в обеспечении безопасности Ставропольского края // Пути и средства обеспечения безопасности
279 Северного Кавказа / Под ред. Д.А. Еделева, Н.П. Медведева. Пятигорск: РИА
КМВ, 2009. С. 276-298.
30. Гарр Т.Р. Почему люди бунтуют. СПб.: Питер, 2005. 461 с.
31. Глазовский Н.Ф. Цели, возможности и механизмы устойчивого развития
на разных уровнях природно-социальных систем // Переход к устойчивому
развитию: глобальный, региональный и локальный уровни. Зарубежный опыт и
проблемы России / Под ред. Г.В. Сдасюк, Л.С. Мокрушиной. М.: КМК, 2002. С.
8-12.
32. Глотова Е.А. Государственная политика обеспечения продовольственной
безопасности современной России: Дис. … канд. полит. наук. Владивосток:
ТГЭУ, 2011. 188 с.
33. Глушенкова Е.И. Экополитология как направление научных исследований: возникновение и эволюция // Политическая наука. 2010. № 2. С. 8-32.
34. Даль Р. Полиархия: участие и оппозиция. М.: ВШЭ, 2010. 288 с.
35. Данилов-Данильян В.И., Лосев К.С. Экологический вызов и устойчивое
развитие. М.: Прогресс-Традиция, 2000. 416 с.
36. Деметрадзе М.Р. Политико-правовые аспекты гражданского неповиновения // Полис. 2007. № 4. С. 83-99.
37. Демидов А.И. Категория «политическая жизнь» как инструмент человеческого измерения политики // Полис. 2002. № 3. С. 156-162.
38. Джордан Г. Группы давления, партии и социальные движения: есть ли
потребность в новых разграничениях? // Мировая экономика и международные
отношения. 1997. № 1. С. 82-97.
39. Диксон П. Фабрики мысли. М.: Прогресс, 1976. 421 с.
40. Дмитриев А.В., Залысин И.Ю. Насилие: социально-политический анализ.
М.: РОССПЭН, 2000. 328 с.
41. Дюверже М. Политические партии. М.: Академический проект, 2002. 560
с.
42. Ефимов Ю.Г., Болотова Т.П. Анализ социально-экономической ситуации
в восточных районах Ставропольского края // Вестник АПК Ставрополья. 2012.
№ 2. С. 63-67.
43. Ефременко Д.В. Возникновение и эволюция предметной области экополитологии в контексте политических проблем глобального развития: Дис. … дра полит. наук. М.: ИНИОН РАН, 2007. 382 с.
44. Ефременко Д.В. Эколого-политические дискурсы. Возникновение и эволюция. М.: ИНИОН РАН, 2006. 284 c.
45. Жаде З.А. Векторы геополитической идентичности. Майкоп: ООО «Качество», 2007. 245 с.
280 46. Йокисало Й. Концептуальные основы немецкого «экоправого» радикализма // Полис. 2002. № 1. С. 160-169.
47. Каландаров К.Х. Экополитика и коммуникативные процессы. М: Монолит, 1999. 64 с.
48. Кампфнер Дж. Свобода на продажу: как мы разбогатели – и лишились независимости. М.: Астрель, 2012. 416 с.
49. Кенийские солдаты ищут в Сомали похитителей иностранцев // BBC.
2011. 16 октября. URL: http://www.bbc.co.uk/russian/rolling_news/2011/10/111016
_rn_kenya_somali.shtml (дата обращения: 16.10.2011).
50. Койбаев Б.Г. Международные организации: информация и безопасность
на Ближнем Востоке. СПб.: Изд-во Михайлова В.А., 2006. 240 с.
51. Командование ВС Гвинеи-Бисау заявляет о предотвращении госпереворота // РИА «Новости». 2011. 26 декабря. URL: http://ria.ru/world/20111226/
527188270.html (дата обращения: 26.12.2011).
52. Косов Г.В. Экологическая детерминанта политической динамики современного общества. М.: АНМИ, 2003. 128 c.
53. Косов Г.В., Нефедов С.А. Экологический фактор в глобальной политике.
Ставрополь: Ставропольсервисшкола, 2005. 218 с.
54. Косов Г.В., Харламова Ю.А., Нефедов С.А. Экополитология: Политология в контексте экологических проблем. М.: А-Приор, 2006. 320 c.
55. Костин А.И. Экополитика и модели развития (адаптация в эру риска) //
Вестник Московского университета. Серия 12. Социально-политические исследования. 1992. № 4. С. 51-61.
56. Костин А.И. Экополитология и глобалистика. М.: Аспект Пресс, 2005.
418 с.
57. Кочеткова Е.В. Политические проблемы глобальной экологической безопасности: Дис. … канд. полит. наук. М.: МГУ, 2010. 155 с.
58. Кравцова Л.А., Передерий С.В. Управление этнополитическим конфликтом: вопросы теории и практики. Пятигорск: ПГЛУ, 2008. 160 c.
59. Кревельд М. ван. Трансформация войны. М.: Альпина Бизнес Букс, 2005.
344 с.
60. Кузина С.И. Сущность политического насилия. Ростов н/Д: СКНЦ ВШ
ЮФУ АПСН, 2010. 160 с.
61. Кузнецов В.Н. Гуманитарные взаимодействия: Социологическое исследование становления геокультурной теории безопасности. В 3 тт.: Основания глобальной безопасности: социологический гуманитарный аспект. Том 3. М.: Книга и бизнес, 2009. 519 с.
62. Лагунов А.Б. Региональная и национальная безопасность М.: Вузовский
учебник, 2009. 432 с.
281 63. Лассуэлл Г. Психопатология и политика. М.: РАГС, 2005. 352 с.
64. Люттвак Э. Государственный переворот: Практическое пособие. М.: Русский фонд содействия образованию и науке, 2012. 326 с.
65. Мальдивы: суд санкционировал арест экс-президента // BBC. 2012. 9 февраля.
URL:
http://www.bbc.co.uk/russian/rolling_news/2012/02/120209_rn_
maldives_nasheed_warrant.shtml (дата обращения: 09.02.2012).
66. Маринченко А.В. Экологический фактор геополитической безопасности
региона: Дис. … канд. полит наук. Невинномысск: НГГТИ, 2009.
67. Марфенин Н.Н., Фомин С.А. Ресурсы экополитики в современной России
// Россия в окружающем мире: 2003 / Под ред. Н.Н. Марфенина. М.: МНЭПУ,
2003. C. 32-62.
68. Медведев Н.П. Социальная безопасность: основные составляющие и
принципы оценки // Толерантность как основа социальной безопасности / Под
ред. Н.П. Медведева. Ставрополь: Сервисшкола, 2002. С. 13-27.
69. Мельников А. Бунт у вольера // Литературная газета. 2005. № 26.
70. Митинг на Мальдивах: ранены сторонники экс-президента // BBC. 2012. 8
февраля. URL: http://www.bbc.co.uk/russian/rolling_news/2012/02/120208_rn_
maldives_injured_meeting.shtml (дата обращения: 08.02.2012).
71. Моисеев Н.Н. Агония России. Есть ли у нее будущее? (Попытка системного анализа проблемы выбора) // Моисеев Н.Н. Заслон средневековью. Сборник / Сост. А.Л. Самсонов. М.: Тайдекс Ко, 2003. С. 13-130.
72. Мятеж на Мальдивах: президент ушел в отставку // BBC. 2012. 7 февраля.
URL: http://www.bbc.co.uk/russian/international/2012/02/120207_maldives_police
_mutiny.shtml (дата обращения 07.02.2012).
73. На Фиджи принята демократическая конституция // BBC. 2013. 6 сентября. URL: http://www.bbc.co.uk/russian/rolling_news/2013/09/130906_rn_fiji_new
_constitution.shtml (дата обращения: 13.12.2013).
74. Нефедов С.А. Факторный анализ исторического процесса. История Востока. М.: Территория будущего, 2008. 752 с.
75. Нефедов С.А. Экологический ущерб в структуре военных целей: политологический анализ // Социально-гуманитарные знания. 2008. № 11. С. 237-243.
76. Ойцев А.А. Обеспечение экологической безопасности современной России как политическая проблема: Дис. … канд. полит. наук. М.: МГСГИ, 2008.
192 с.
77. ООН увеличит число миротворцев в Сомали // BBC. 2012. 23 февраля.
URL: http://www.bbc.co.uk/russian/rolling_news/2012/02/120222_un_somali_peace
keepers.shtml (дата обращения: 23.02.2012).
282 78. Осокин Р.В. Политическое манипулирование в сфере экологической безопасности в современной России: Дис. … канд. полит. наук. Саратов: Поволжская академия государственной службы им П.А. Столыпина, 2008. 158 с.
79. Панин В.Н. Проблемы региональной безопасности на Кавказе в ситуации
турбулентности мирового политического процесса // Вестник Института стратегических исследований. 2011. № 1. С. 48-50.
80. Панкратов С.А. Глобальное «общество риска» и обеспечение безопасности в условиях реализации национальной модели модернизации // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 7. Философия, социология и
социальные технологии. 2012. № 2. С. 58-63.
81. Первые парламентские выборы в Катаре пройдут в 2013 году // BBC.
2011. 1 ноября. URL: http:// www.bbc.co.uk/russian/rolling_news/2011/11/
111101_rn_qatar_elections.shtml (дата обращения: 01.11.2012).
82. Пермякова О.Г. Экологическая составляющая российского политического
процесса (на примере Приморского края): Дис. ... канд. полит. наук. Чита; ЧГУ,
2007. 157 с.
83. Пискулова Н.А. Экология и глобализация. М: МГИМО-Университет,
2010. 210 с.
84. Подъячев К.В. Институт обращений граждан в органы власти в России:
возможности возникновения нового канала влияния // Полис. 2007. № 5. С. 6880.
85. Пугиева Т.Н. Экологическая безопасность в системе национальных приоритетов России: Дис. … канд. полит. наук. Ставрополь: СГУ, 2008. 198 с.
86. Резиденцию президента Гвинеи обстреляли из гранатометов // РИА «Новости». 2011. 19 июля. URL: http://ria.ru/world/20110719/403961211.html (дата
обращения: 19.07.2011).
87. Рогожина Н.Г. Региональная экополитология. М: МНЭПУ, 1999. 164 с.
88. Рогожина Н.Г. Экологическая стратегия стран Юго-Восточной Азии (социально-политический аспект). М.: ИМЭМО РАН, 2010. 197 с.
89. РОДП «Яблоко». «Яблоко» за здоровую окружающую среду: Экологическая программа РОДП «Яблоко» на выборах 2011 года. М.: РОДП «Яблоко»,
2011. 26 с.
90. Сдасюк Г.В. Императивы концепции устойчивого развития и реалии глобализации // Переход к устойчивому развитию: глобальный, региональный и
локальный уровни. Зарубежный опыт и проблемы России / Под ред. Г.В. Сдасюк, Л.С. Мокрушиной. М.: КМК, 2002. С. 13-40.
91. Сеченов И.М. Две заключительные лекции о значении так называемых
растительных актов в животной жизни // Сеченов И.М. Избранные произведе-
283 ния. В 2-х томах. Том 1. Физиология и психология / Под. ред. Х.С. Коштоянца.
М.: Академия наук СССР, 1952. С. 524-544.
92. Скотланд-Ярд ищет зачинщиков бунта на севере Лондона // BBC. 2011. 7
августа. URL: http://www.bbc.co.uk/russian/uk/2011/08/110807_london_riots.shtml
(дата обращения: 07.08.2011).
93. Смакотина Н.Л. Основы социологии нестабильности и риска: философский, социологический и социально-психологический аспекты. М.: КДУ, 2009.
352 с.
94. Смит Р.Л. Концепция экосистемы // Наш дом планета Земля: Полемические очерки об экологии человека / Под. ред. Р.Л. Смита. М.: Мысль, 1982. С.
23-54.
95. Смышляев В.А. Экологическая безопасность России в условиях глобализации неустойчивости: политологический концепт: Дис. … д-ра полит. наук. М:
РГСУ, 2005. 393 с.
96. Сомали: правительственные войска теснят исламистов // BBC. 2011. 28
сентября. URL: http://www.bbc.co.uk/russian/rolling_news/2011/09/110928_rn_
somalia_garbo_harey_fight.shtml (дата обращения: 28.09.2011).
97. Сомалийские исламисты ушли из столицы Сомали Могадишо // BBC.
2011. 6 августа. URL: http://www.bbc.co.uk/russian/rolling_news/2011/08/
110806_rn_somalia_islamists.shtml (дата обращения: 06.08.2011).
98. Соседи помогут Бахрейну подавить массовые акции протеста // BBC.
2011. 14 марта. URL: http://www.bbc.co.uk/russian/international/2011/03/110314
_bahrain_gulf_aid.shtml (дата обращения: 15.03.2011).
99. Строительство сахарного завода по технологиям США началось в Дагестане // РИА «Новости». 2011. 20 декабря. URL: http://ria.ru/economy/20111220/
522024631.html (дата обращения: 09.09.2013).
100. Терешина М.В. Формирование инвестиционной привлекательности региона с учетом экологических факторов. Краснодар: Кубанский государственный
университет, 2008. 328 с.
101. Торо Г.Д. Уолден, или жизнь в лесу. М.: Наука, 1979. 456 с.
102. Фиджи: ЧП после военного переворота // BBC. 2006. 6 декабря. URL:
http://news.bbc.co.uk/hi/russian/international/newsid_6212000/6212660.stm
(дата
обращения: 13.12.2013).
103. Фукуяма Ф. Америка на распутье: Демократия, власть и неоконсервативное наследие. М.: АСТ, 2008. 288 с.
104. Халий И.А. Современные общественные движения: инновационный потенциал российских преобразований в традиционалистской среде. М.: Институт
социологии РАН, 2007. 300 с.
284 105. Халий И.А. Экологическое общественное движение и власть: формы взаимодействия // Полис. 2008. № 4. С. 130-139.
106. Хантингтон С. Политический порядок в меняющихся обществах. М.:
Прогресс-Традиция, 2004. 480 с.
107. Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. М.: АСТ, 2005. 603 с.
108. Хантингтон С. Третья волна: Демократизация в конце XX века. М.: РОССПЭН, 2003. 368 с.
109. Хардт М., Негри А. Множество: война и демократия в эпоху империи. М.:
Культурная революция, 2006. 559 с.
110. Чагилов В.Р. Политизированная этничность: опыт методологического
анализа. М.: Прометей, 1999. 252 с.
111. Чалдини Р., Кенрик Д., Нейберг С. Социальная психология. Пойми других, чтобы понять себя! СПб.: прайм-ЕВРОЗНАК, 2002. 256 с.
112. Шилов А.С. Становление экополитологии как науки: генезис, методология, перспективы развития: Дис. … д-ра полит. наук. М.: РГСУ, 2005. 394 с.
113. Шульга М.М. Образование как фактор безопасности в поликультурном
регионе // Вестник Южного научного центра РАН. 2009. № 3. С. 112-119.
114. Энциклопедия стран мира / Под ред. Н.А. Симонии. М.: Экономика, 2004.
1319 с.
115. Эфиопские войска захватили город в центре Сомали // BBC. 2011. 31 декабря.
http://www.bbc.co.uk/russian/rolling_news/2011/12/111231_rn_ethiopian_
forces_somali.shtml (дата обращения: 31.12.2011).
116. Якуцени С.П., Буровский А.М. Политическая экология. СПб.: АураИнфо,
2011. 526 с.
117. Яницкий О.Н. Модели и механизмы реализации российской экополитики
// Социологические исследования. 1995. № 4. С. 34-46.
118. Яницкий О.Н. Российская экополитика в трех измерениях // Pro et Contra.
2002. № 1. С. 103-114.
119. Яницкий О.Н. Россия: экологический вызов (общественные движения,
наука, политика). Новосибирск: Сибирский хронограф, 2002. 426 c.
120. Яницкий О.Н. Экологическая политика как сетевой процесс // Полис.
2002. № 2. С.44-57.
121. Яницкий О.Н. Экологическое движение и экополитика // Социологические исследования. 1994. № 10. С. 11-18.
122. Яновский Р.Г. Глобальные изменения и социальная безопасность. М.: Academia, 1999. 357 с.
123. Acharya A. The Maoist Insurgency in Nepal and the Political Economy of Violence // The Maoist Insurgency in Nepal: Revolution in the Twenty-first Century /
Ed. by M. Lawoti, A.K. Pahari. New York: Routledge, 2009. P. 263-284.
285 124. Adamo S.B. Environmentally Induced Population Displacements // IHDP Update. 2009. Vol. 1. № 1. P. 13-21.
125. Adger W., Agrawala S., Monirul Qader Mirza M. Assessment of Adaptation,
Practices, Options, Constraints and Capacity // Climate Change 2007: Impacts, Adaptation and Vulnerability / Ed. by M. Parry et al. Cambridge: Cambridge University
Press, 2007. P. 717-743.
126. Agbo V. et al. Population-Environment in a Constrained Ecosystem in Northern Benin // Population-Environment Dynamics: Ideas and Observations / Ed. by G.
Ness, W. Drake, S. Brechin. Ann Arbor: University of Michigan Press, 1993. P. 283300.
127. Alcamo J. et al. Global Estimates of Water Withdrawals and Availability under
Current and Future «Business-as-Usual» Conditions // Hydrological Sciences Journal.
2003. Vol. 48. № 3. P. 339-348.
128. Anderson M., Magleby R. Agricultural Resources and Environmental Indicators, 1996-97. Washington: USDA, 1997. 356 p.
129. Andrianirina-Ratsialonana R. et al. After Daewoo? Current Status and Perspectives of Large-Scale Land Acquisition in Madagascar. Rome: International Land Coalition, 2011. 80 p.
130. Apter D.E. Political Violence in Analytical Perspective // The Legitimization
of Violence / Ed. by D.E. Apter. New York: New York University Press, 1997. P. 132.
131. Arquilla J., Ronfeldt D. Networks and Netwars: The Future of Terror, Crime,
and Militancy. Santa Monica: Rand Corporation, 2001. 380 p.
132. Arquilla J., Ronfeldt D. Swarming and the Future of Conflict. Santa Monica:
Rand Corporation, 2000. 98 p.
133. Arreguin-Toft I. How the Weak Win Wars: A Theory of Asymmetric Conflict.
Cambridge: Cambridge University Press, 2006. 276 p.
134. Baechler G. Transformation of Resource Conflicts // Transformation of Resource Conflicts: Approaches and Instruments / Ed. by G. Baechler, K.R. Spillman,
M. Suliman. Bern: Peter Lang, 2002. P. 527-550.
135. Baechler G. Violence through Environmental Discrimination. Dordrecht:
Kluwer Academic Publishers, 1999. 319 p.
136. Bai Z.G. et al. Land Cover Change and Soil Fertility Decline in Tropical Regions // Turkish Journal of Agriculture and Forestry. 2007. Vol. 32. № 3. P. 195-213.
137. Bai Z.G., Dent D.L. Global Assessment of Land Degradation and Improvement: Pilot Study in Kenya. Wageningen: ISRIC – World Soil Information, 2006. 42
p.
286 138. Bai Z.G., Dent D.L. Land Degradation and Improvement in South Africa: 1.
Identification by Remote Sensing. Wageningen: ISRIC – World Soil Information,
2007. 58 p.
139. Barbieri A.F., Carr D.L. Gender-Specific Out-Migration, Deforestation and
Urbanization in the Ecuadorian Amazon // Global and Planetary Change. 2005. Vol.
47. № 2-4. P. 99-110.
140. Barnett J. The Meaning of Environmental Security: Ecological Politics and
Policy in the New Security Era. London: Zed Books, 2001. 192 p.
141. Barnett J., Matthew R.A., O’Brien K.L. Global Environmental Change and
Human Security: An Introduction // Global Environmental Change and Human Security / Ed. by R.A. Matthew et al. Cambridge: MIT Press, 2009. P. 3-32.
142. Barrett Ch.B. Food and Consequences: Food Security and Its Implications for
Global Sociopolitical Stability // Food Security and Sociopolitical Stability / Ed. by
Ch.B. Barrett. Oxford: Oxford University Press, 2013. P. 1-34.
143. Bates D.C. Environmental Refugees? Classifying Human Migrations Caused
by Environmental Change // Population and Environment. 2002. Vol. 23. № 5. P.
465-477.
144. Bayard B., Curtis M.J. Environmental Perceptions and Behavioral Change of
Hillside Farmers: The Case of Haiti // Farm & Business: The Journal of the Caribbean Agro-Economic Society (CAES). 2007. Vol. 7. № 1. P. 122-138.
145. Bearak B. Army Mutiny Heightens Madagascar Crisis // New York Times.
2009. March 9. URL: http://www.nytimes.com/2009/03/10/world/africa/10 madagascar.html?_r=0 (дата обращения: 07.09.2013).
146. Benson M., Kugler J. Power Parity, Democracy, and the Severity of Internal
Violence // Journal of Conflict Resolution. 1998. Vol. 42. № 2. P. 196-209.
147. Benson T. et al. Global Food Crises: Monitoring and Assessing Impact to Inform Policy Responses. Washington: International Food Policy Research Institute,
2008. 52 p.
148. Biehl J. «Ecology» and the Modernization of Fascism in the German UltraRight // Biehl J., Staudenmaier P. Ecofascism: Lessons from the German Experience.
San Francisco: AK Press, 1995. P. 32-73.
149. Bilsborrow R.E., Okoth-Ogendo H.W.O. Population-Driven Changes in LandUse in Developing Countries // Ambio: A Journal of the Human Environment. 1992.
Vol. 21. № 1. P. 37-45.
150. Bilsborrow R.E. Rural Poverty, Migration, and the Environment in Developing
Countries: Three Case Studies. Washington: World Bank, 1992. 71 p.
151. Birkland T. An Introduction to the Policy Process: Theories, Concepts, and
Models of Public Policy Making. Armonk: M.E. Sharpe, 2005. 320 p.
287 152. Black R. Refugees, Environment and Development. London: Longman, 1998.
229 p.
153. Blas J. Land Leased to Secure Crops for South Korea // Financial Times. 2008.
November 18. URL: http://www.ft.com/intl/cms/s/0/98a81b9c-b59f-11dd-ab710000779fd18c.html (дата обращения: 07.09.2013).
154. Bratton M., Walle N. van de. Democratic Experiments in Africa: Regime Transitions in Comparative Perspective. Cambridge: Cambridge University Press, 1997.
332 p.
155. Briscoe J., Malike R.P.S. India’s Water Economy: Bracing for a Turbulent Future. New Delhi: Oxford University Press, 2006. 124 p.
156. Brown L.R. Outgrowing the Earth: The Food Security Challenge in an Age of
Falling Water Tables and Rising Temperatures. London: Earthscan, 2005. 272 p.
157. Brown L.R. Plan B 4.0: Mobilizing to Save Civilization. New York: W.W.
Norton & Company, 2009. 384 p.
158. Brown L.R. World on the Edge: How to Prevent Environmental and Economic
Collapse. New York: W.W. Norton & Company, 2011. 240 p.
159. Brown L.R., Halweil B. China’s Water Shortage Could Shake World Food Security // World Watch. 1998. Vol. 11. № 4. P. 10-21.
160. Buhaug H., Gleditsch N.P., Theisen O.M. Implications of Climate Change for
Armed Conflict. Washington: The World Bank, 2008. 52 p.
161. Buhaug H., Gleditsch N.P., Theisen O.M. Implications of Climate Change for
Armed Conflict // The Social Dimensions of Climate Change: Equity and Vulnerability in a Warming World / Ed. by R. Mearns, A. Norton. Washington: The World
Bank, 2010. P. 75-101.
162. Bundeswahlleiter. Endgültiges Ergebnis der Bundestagswahl 2013. URL:
http://www.bundeswahlleiter.de/de/bundestagswahlen/BTW_BUND_13/ergebnisse/b
undesergebnisse/index.html (дата обращения: 24.12.2013).
163. Bundnis 90/Die Grunen. Zeit fur den Grunen Wandel: Bundestagswahlprogramm 2013. Berlin: Bundnis 90/Die Grunen, 2013. 337 p.
164. Bunney S. Prehistoric Farming Caused «Devastating» Soil Erosion // New Scientist. 1990. Vol. 125. № 1705. P. 20.
165. Burchell J. The Evolution of Green Politics: Development and Change within
in European Green Parties. London: Earthscan Publications, 2002. 208 p.
166. Burkina Faso: Food Riots Shut Down Main Towns // IRIN. 2008. February 22.
URL:
http://www.irinnews.org/Report/76905/BURKINA-FASO-Food-riots-shutdown-main-towns (дата обращения: 01.09.2013).
167. Bush R. Food Riots: Poverty, Power and Protest // Journal of Agrarian Change.
2010. Vol. 10. № 1. P. 119-129.
288 168. Cain M. Fertility as an Adjustment to Risk // Population and Development Review. 1983. Vol. 9. № 4. P. 688-702.
169. Caldwell J.C., Caldwell P. The Cultural Context of High Fertility in SubSaharan Africa // Population and Development Review. 1987. Vol. 13. № 3. P. 409437.
170. Carothers T. Aiding Democracy Abroad: The Learning Curve. Washington:
Carnegie Endowment for International Peace, 1999. 412 p.
171. Carothers T. The End of the Transition Paradigm // Journal of Democracy.
2002. Vol. 13. № 1. P. 5-21.
172. Carr D. A Tale of Two Roads: Land Tenure, Poverty, and Politics on the Guatemalan Frontier // Geoforum. 2006. Vol. 37. № 1. P. 94-103.
173. Chehabi H.E., Linz J.J. A Theory of Sultanism 1: A Type of Nondemocratic
Rule // Sultanistic Regimes / Ed. by H.E. Chehabi, J.J. Linz. Baltimore: The John
Hopkins University Press, 1998. P. 3-25.
174. Cheibub J.A., Gandhi J., Vreeland J.R. Democracy and Dictatorship Revisited
// Public Choice. 2010. Vol. 143. P. 67-101.
175. Chomitz K.M. et al. At Loggerheads? Agricultural Expansion, Poverty Reduction, and Environment in the Tropical Forests. Washington: World Bank, 2007. 304
p.
176. Collier D., Levitsky S. Democracy with Adjectives: Conceptual Innovation in
Comparative Research // World Politics. 1997. Vol. 49. № 3. P. 430-451.
177. Collier P., Hoeffler A. Coup Traps: Why does Africa have so many Coups
d’Etat? Oxford: University of Oxford, 2005. 28 p.
178. Collier P., Hoeffler A. Greed and Grievance in Civil War // Oxford Economic
Paper. 2004. Vol. 56. P. 563-595.
179. Collier P., Hoeffler A., Rohner D. Beyond Greed and Grievance: Feasibility
and Civil War // Oxford Economic Papers. 2009. Vol. 61. P. 1-27.
180. Collins Jr. E., Cole T.M. Regime Legitimation in Instances of Coup-Caused
Governments-in-Exile: The Cases of Presidents Makarios and Aristide // Journal of
International Law & Practice. 1996. Vol. 5. № 2. P. 199-238.
181. Constitution of the Kingdom of Bahrain // Refworld. 2002. February 14.
http://www.refworld.org/docid/48b54f262.html (дата обращения: 20.03.2012).
182. Constitution of the Republic of Mozambique // Refworld. 2004. November 16.
URL: http://www.refworld.org/cgi-bin/texis/vtx/rwmain?docid=4a1e597b2 (дата обращения: 01.09.2013).
183. Crawford G. Foreign Aid and Political Reform: A Comparative Analysis of
Democracy Assistance and Political Conditionality. New York: Palgrave, 2001. 307
p.
289 184. D’Adesky A.-Ch. Pere Lebrun in Context // Haiti: Dangerous Crossroads / Ed.
by North American Congress on Latin America (NACLA). Boston: South End Press,
1995. P. 175-180.
185. Dalby S. Environmental Security. Minneapolis: University of Minnesota Press,
2002. 276 p.
186. Dargay J., Gately D., Sommer M. Vehicle Ownership and Income Growth,
Worldwide: 1960-2030 // The Energy Journal. 2007. Vol. 28. № 4. P. 143-171.
187. Dasgupta P. Population and Resources: An Exploration of Reproductive and
Environmental Externalities // Population and Development Review. 2000. Vol. 26.
№ 4. P. 643-689.
188. Day A. Changing Images of Environment and Well-Being: Perceptions of the
Environment as an Intermediate Variable in Demographic Behavior // Geographia
Polonica. 1995. Vol. 64. № 1. P. 269-281.
189. de Cleyre V. Direct Action // Selected Works of Voltairine de Cleyre / Ed. by
A. Berkman. New York: Mother Earth Publishing Association, 1914. P. 220-242.
190. de Fraiture C. et al. Addressing the Unanswered Questions in Global Water
Policy: A Methodology Framework // Irrigation and Drainage. 2003. Vol. 52. № 1. P.
21-30.
191. de Sherbinin A. A CIESIN Thematic Guide to Land-Use and Land-Cover
Change (LUCC). Palisades: CIESIN, 2002. 67 p.
192. de Sherbinin A. et al. Population and Environment // Annual Review of Environment and Resources. 2007. Vol. 32. № 1. P. 345-373.
193. de Sherbinin A., Schiller A., Pulsipher A. The Vulnerability of Global Cities to
Climate Hazards // Environment and Urbanization. 2007. Vol. 19. № 1. P. 39-64.
194. den Biggelaar C. et al. The Global Impact of Soil Erosion on Productivity: I:
Absolute and Relative Erosion-induced Yield Losses //Advances in Agronomy. 2003.
Vol. 81. № 1. P. 1-48.
195. den Biggelaar C. et al. The Global Impact of Soil Erosion on Productivity: II:
Effects on Crop Yields and Production Over Time // Advances in Agronomy. 2003.
Vol. 81. № 1. P. 49-95.
196. Diamond L. Developing Democracy: Toward Consolidation. Baltimore: The
Johns Hopkins University Press, 1999. P. 7-15.
197. Dickson P. Think Tanks. New York: Atheneum, 1971. 369 p.
198. Ditfurth J. Entspannt in die Barbarei: Esoterik, (Oko-) Fascismus und Biozentrismus. Hamburg: Konkret Literatur Verlag, 1996. 220 S.
199. Donner S.D. Surf or Turf: A Shift from Feed to Food Cultivation Could Reduce Nutrient Flux to the Gulf of Mexico // Global Environmental Change. 2007.
Vol. 17. № 1. P. 105-113.
290 200. Dorosh P. et al. Economic Motors for Poverty Reduction in Madagascar. Ithaca: Cornell University Press, 2003. 53 p.
201. Douglas E. Inside Nepal’s Revolution // National Geographic. 2005. Vol. 208.
№ 5. P. 46-65.
202. Doyle T., McEachern D. Environment and Politics. Abingdon: Routledge,
2008. 240 p.
203. Duverger M. Political Parties: Their Organization and Activity in the Modern
State. New York: John Wiley & Sons, 1954. 439 p.
204. Earth Liberation Front Communiqués // Igniting a Revolution: Voices in Defense of the Earth / Ed. by S. Best, A.J. Nocella. Oakland: AK Press, 2006. P. 406417.
205. Eckstein H. On the Etiology of Internal War // History and Theory. 1965. Vol.
4. № 2. P. 133-163.
206. El-Hinnawi E. Environmental Refugees. Nairobi: UNEP, 1985. 41 p.
207. Falkenmark M., Widstrand C. Population and Water Resources: A Delicate
Balance // Population Bulletin. 1992. Vol. 47. № 3. P. 1-36.
208. Fearon J.D., Laitin D.D. Sons of the Soil, Migrants, and Civil War // World
Development. 2011. Vol. 39. № 2. P. 199-211.
209. Fearon J.D., Laitin D.D. Ethnicity, Insurgency, and Civil War // American Political Science Review. 2003. Vol. 97. № 1. P. 75-90.
210. Final Election Results // Mozambique News Agency. 2009. November 12.
URL: http://www.poptel.org.uk/mozambique-news/newsletter/election2009v8.html
(дата обращения: 01.09.2013).
211. Findley S. Does Drought Increase Migration? Study of Migration from Rural
Mali during the 1983-1985 Drought // International Migration Review. 1994. Vol. 28.
№ 3. P. 539-553.
212. Fishman R. Rethinking State and Regime: Southern Europe’s Transition to
Democracy // World Politics. 1990. Vol. 42. № 3. P. 422-440.
213. Fjelde H. Generals, Dictators, and Kings: Authoritarian Regimes and Civil
Conflict, 1973-2004 // Conflict Management and Peace Science. 2010. Vol. 27. № 3.
P. 195-218.
214. Floyd R. Analyst, Theory and Security: A New Framework for Understanding
Environmental Security Studies // Environmental Security: Approaches and Issues /
Ed. by R. Floyd, R.A. Matthew. Abingdon: Routledge, 2013. P. 21-35.
215. Foley J.A. et al. Global Consequences of Land Use // Science. 2005. Vol. 309.
№ 5734. P. 570-575.
216. Food and Agriculture Organization of the United Nations (FAO), Association
Technique Internationale des Bois Tropicaux (ATIBT). Road Infrastructures in Tropical Forests: Road to Development or Road to Destruction? Rome: FAO, 1999. 27 p.
291 217. Food and Agriculture Organization of the United Nations (FAO). FAO Statistical Databases (FAOSTAT). URL: http://faostat.fao.org/site/573/default.aspx#ancor
(дата обращения: 24.09.2012).
218. Food and Agriculture Organization of the United Nations (FAO). FAOSTAT.
Consumption Data for Livestock and Fish Primary Equivalents. URL:
http://faostat.fao.org/ (дата обращения: 01.11.2012).
219. Food and Agriculture Organization of the United Nations (FAO). FAOSTAT.
URL: http://faostat3.fao.org/home/index.html#VISUALIZE (дата обращения:
04.07.2012).
220. Food and Agriculture Organization of the United Nations (FAO). FAO Yearbook: Fishery and Aquaculture Statistics. Rome: FAO, 2011. 107 p.
221. Food and Agriculture Organization of the United Nations (FAO). FAO/WFP
Crop and Food Assessment Mission to Lesotho. Rome: FAO, 2007. 30 p.
222. Food and Agriculture Organization of the United Nations (FAO). Fertilizer
Requirements in 2015 and 2030. Rome: FAO, 2000. 39 p.
223. Food and Agriculture Organization of the United Nations (FAO). Land Degradation in South Asia: Its Severity, Causes and Effects upon the People. Rome: FAO,
1994. 81 p.
224. Food and Agriculture Organization of the United Nations (FAO). Poverty Reduction and Irrigated Agriculture. Rome: FAO, 1999. 22 p.
225. Food and Agriculture Organization of the United Nations (FAO). State of the
World’s Forests 2011. Rome: FAO, 2011. 179 p.
226. Food and Agriculture Organization of the United Nations (FAO). The State of
Food Insecurity in the World: Addressing Food Insecurity in Protracted Crises.
Rome: FAO, 2010. 62 p.
227. Food and Agriculture Organization of the United Nations (FAO). World Agriculture: Towards 2015/2030. Summary Report. Rome: FAO, 2002. 97 p.
228. Food Costs Spark Protest in Senegal // Al Jazeera. 2008. April 27. URL:
http://www.aljazeera.com/news/africa/2008/04/2008614233848478410.html
(дата
обращения: 01.09.2013).
229. Foreign Agricultural Service/United States Department of Agriculture
(FAS/USDA). World Agricultural Production. Washington: FAS/USDA, 2011. 23 p.
230. Fraser E., Mkwambisi D., Suckall N. Linking Migration Responses to Environmental Degradation and Change: Towards Establishing a Research Framework //
Research Workshop on Migration and the Environment: Developing a Global Research Agenda / Ed. by K. Warner. Munich: UNU-EHS, 2008. P. 73-82.
231. Fresh Rioting Breaks Out in Algerian Capital Algiers // BBC. 2011. January 7.
URL: http://www.bbc.co.uk/news/world-africa-12134307 (дата обращения:
01.09.2013).
292 232. Gardner-Outlaw T., Engleman R. Sustaining Water, Easing Scarcity: A Second
Update. Washington: Population Action International, 1997. 20 p.
233. Geist H.J., Lambin E.F. What Drives Tropical Deforestation? A Meta-Analysis
of Proximate and Underlying Causes of Deforestation Based on Subnational Case
Study Evidence. Louvain-la-Neuve: LUCC International Project Office, 2001. 136 p.
234. Gersony R. Sowing the Wind... History and Dynamics of the Maoist Revolt in
Nepal’s Rapti Hills. Portland: Mercy Corps International, 2003. 126 p.
235. Gibson D. Environmentalism: Ideology and Power. New York: Nova Science
Publishers, 2002. 153 p.
236. Gleick P.H. et al. The World’s Water 2004-2005: The Biennial Report on
Freshwater Resources. Washington: Island Press, 2004. 320 p.
237. Green G.M., Sussman R.W. Deforestation History of the Eastern Rain Forests
of Madagascar from Satellite Images // Science. 1990. Vol. 248. № 4952. P. 212-215.
238. Greene K.F. Why Dominant Parties Lose: Mexico’s Democratization in Comparative Perspective. New York: Cambridge University Press, 2007. 368 p.
239. Gruhl H. Ein Planet wird geplundert. Die Schreckensbilanz unserer Politik.
Frankfurt/Main: S. Fischer, 1975. 383 S.
240. Gruhl H. Himmelfahrt ins Nichts. Der geplunderte Planet vor dem Ende. Munchen: Albert Langen/Georg Muller Verlag, 1992. 432 S.
241. Gunther R., Diamond L. Species of Political Parties: A New Typology // Party
Politics. 2003. Vol. 9. № 2. P. 188-199.
242. Gurr T. On the Political Consequences of Scarcity and Economic Decline // International Studies Quarterly. 1985. Vol. 29. № 1. P. 51-75.
243. Hadenius A., Teorell J. Authoritarian Regimes: Stability, Change, and Pathways to Democracy, 1972-2003. Notre Dame: Kellogg Institute, 2006. 39 p.
244. Haeckel E. Generelle Morphologie der Organismen. In zwei Banden. Zweiter
Band: Allgemeine Entwickelungsgeschichte der Organismen. Berlin: Georg Reimer,
1866. 462 S.
245. Hanasaki N. et al. An Integrated Model for the Assessment of Global Water
Resources – Part 1: Model Description and Input Meteorological Forcing // Hydrology and Earth System Sciences. 2008. Vol. 12. № 4. P. 1007-1025.
246. Hanasaki N. et al. An Integrated Model for the Assessment of Global Water
Resources – Part 2: Applications and Assessments // Hydrology and Earth System
Sciences. 2008. Vol. 12. № 4. P. 1027-1037.
247. Harden B. 11 Indicted in «Eco-Terrorism» Case // Washington Post. 2006.
January 21. URL: http://www.washingtonpost.com/wp-dyn/content/article/2006/01/
20/AR2006012001823.html (дата обращения: 01.09.2013).
248. Harper G.J. et al. Fifty Years of Deforestation and Forest Fragmentation in
Madagascar // Environmental Conservation. 2007. Vol. 34. № 4. P. 325-333.
293 249. Hatch M.T. Assessing Environmental Policy Instruments: An Introduction //
Environmental Policymaking: Assessing the Use of Alternative Policy Instruments /
Ed. by M.T. Hatch. Albany: State University of New York Press, 2005. P. 1-15.
250. Hatch M.T. Chinese Politics, Energy Policy, and the International Climate
Change Negotiations // Global Warming and East Asia: The Domestic and International Politics of Climate Change / Ed. by P.G. Harris. New York: Routledge, 2003.
P. 43-65.
251. Hatch M.T. The Politics of Climate Change in Germany: Domestic Sources of
Environmental Foreign Policy // Europe and Global Climate Change: Politics, Foreign Policy and Regional Cooperation / Ed. by P.G. Harris. Northampton: Edward
Elgar, 2007. P. 41-62.
252. Hecht S.B. Soybeans, Development and Conservation on the Amazon Frontier
// Development and Change. 2005. Vol. 36. № 2. P. 375-404.
253. Helsinki Commission. Airborne Nitrogen Loads to the Baltic Sea. Helsinki:
Helsinki Commission, 2005. 24 p.
254. Henao J., Baanante C. Agricultural Production and Soil Nutrient Mining in Africa: Implications for Resource Conservation and Policy Development. Muscle
Shoals: IFDC, 2006. 95 p.
255. Henry S., Schoumaker B., Beauchemin C. The Impact of Rainfall on the First
Out-Migration: A Multi-Level Event-History Analysis in Burkina Faso // Population
and Environment. 2004. Vol. 25. № 5. P. 423-460.
256. Herb M. All in the Family: Absolutism, Revolution, and Democracy in the
Middle Eastern Monarchies. Albany: State University of New York Press, 1999. 376
p.
257. Herbst J. African Militaries and Rebellion: The Political Economy of Threat
and Combat Effectiveness // Journal of Peace Research. 2004. Vol. 41. № 3. P. 357369.
258. Hibbs D.A. Mass Political Violence: A Cross-National Causal Analysis. New
York: John Wiley & Sons, 1973. 254 p.
259. Hironaka A. Neverending Wars: The International Community, Weak States,
and the Perpetuation of Civil War. Cambridge: Harvard University Press, 2008. 204
p.
260. Hoddinott J. Operationalizing Household Food Security in Development Projects: An Introduction. Washington: IFPRI, 1999. 21 p.
261. Hoeffler A. «Greed» versus «Grievance»: A Useful Conceptual Distinction in
the Study of Civil War? // Studies in Ethnicity and Nationalism. 2011. Vol. 11. № 2.
P. 274-284.
262. Holmgren P. Global Land Use Area Change Matrix. Rome: FAO, 2006. 9 p.
294 263. Homer-Dixon T. Environment, Scarcity, and Violence. Princeton: Princeton
University Press, 1999. 272 p.
264. Homer-Dixon T. Environmental Scarcities and Violent Conflict: Evidence
from Cases // International Security. 1994. Vol. 19. №. 1. P. 5-40.
265. Homer-Dixon T. On The Threshold: Environmental Changes as Causes of
Acute Conflict // International Security. 1991. Vol. 16. № 2. P. 76-116.
266. Homer-Dixon T. Strategies for Studying Causation in Complex EcologicalPolitical Systems // Journal of Environment and Development. 1996. Vol. 5. № 2. P.
132-148.
267. Homer-Dixon T., Blitt J. Introduction: A Theoretical Overview // Ecoviolence:
Links among Environment, Population, and Security / Ed. by T. Homer-Dixon, J.
Blitt. Lanham: Rowman & Littlefield Publishers, 1998. P. 1-17.
268. Hopkin J., Paolucci C. The Business Firm Model of Party Organisation: Cases
from Spain and Italy // European Journal of Political Research. 1999. Vol. 35. № 3. P.
307-339.
269. Horowitz D. The Deadly Ethnic Riot. Berkeley: University of California Press,
2001. 605 p.
270. Horowitz M. Victims of Development // Development Anthropology Network.
1989. Vol. 7. № 2. P. 1-8.
271. Horowitz M. Victims Upstream and Down // Journal of Refugee Studies. 1991.
Vol. 4. № 2. P. 164-181.
272. Howarth R., Ramakrishna K. Nutrient Management // Ecosystems and Human
Well-being: Policy Responses, Volume 3 / Ed. by K. Chopra et al. Washington: Island Press, 2005. P. 295-311.
273. Howlett M., Ramesh M. Studying Public Policy: Policy Cycles and Policy
Subsystems. Toronto: Oxford University Press, 1995. 239 p.
274. Hunter L. Migration and Environmental Hazards // Population and Environment. 2005. Vol. 26. № 4. P. 273-302.
275. Institut Haïtien de Statistique et d’Informatique (IHSI). Population totale, population de 18 ans et plus menages et densites estimes en 2009. Port-au-Prince: IHSI,
2009. 95 p.
276. Inter-American Commission on Human Rights (IACHR). Report on the Situation of Human Rights in Haiti. URL: http://www.iachr.org/countryrep/Haiti88eng/
chap.1.htm#B. (дата обращения: 12.10.2012).
277. International Business Publications. Qatar Foreign Policy and Government
Guide. Volume 1. Strategic Information and Developments. Washington: IPB, 2011.
250 p.
295 278. International Monetary Fund (IMF). World Economic Outlook Database, October 2013. URL: http://www.imf.org/external/pubs/ft/weo/2013/02/weodata/index
.aspx (дата обращения: 01.11.2013).
279. Kalyvas S., Balcells L. International System and Technologies of Rebellion:
How the End of the Cold War Shaped Internal Conflict // American Political Science
Review. 2010. Vol. 104. № 3. P. 415-429.
280. Kalyvas S., Sambanis N. Bosnia’s Civil War: Origins and Violence Dynamics
// Understanding Civil War: Evidence and Analysis/ Ed. by P. Collier, N. Sambanis.
Vol. 2. Washington: The World Bank, 2005. P. 191-229.
281. Kalyvas S.N. The Logic of Violence in Civil War. Cambridge: Cambridge
University Press, 2006. 508 p.
282. Karl T.L. Imposing Consent: Electoralism Versus Democratization in El Salvador // Elections in Latin America / Ed. by P. Drake, E. Silva. San Diego: University
of California, 1986. P. 9-36.
283. Karl T.L. The Hybrid Regimes of Central America // Journal of Democracy.
1995. Vol. 6. № 3. P. 72-86.
284. Kaste H., Raschke J. Zur Politik der Volkspartei // Auf dem Weg zum
Einparteienstaat / Eds. W.-D. Narr. Opladen: Westdeutscher Verlag, 1977. P. 26-74.
285. Katz R.S., Mair P. Changing Models of Party Organization and Party Democracy // Party Politics. 1995. Vol. 1. № 1. P. 5-28.
286. Keck M.E., Sikkink K. Activists beyond Borders: Advocacy Networks in International Politics. Ithaca: Cornell University Press, 1998. 240 p.
287. Khadige B. Unrest Eases in Algeria as Prices Drop // AFP. 2011. January 10.
URL: http://www.google.com/hostednews/afp/article/ALeqM5hLhKLduS1LRRYOB
pAaq5kpyJNbuQ (дата обращения: 01.09.2013).
288. King M.L. Letter from a Birmingham Jail // King M.L. I Have a Dream: Writings and Speeches That Changed the World / Ed. by J.M. Washington. New York:
HarperCollins, 1992. P. 83-100.
289. Kirchheimer O. The Transformation of Western European Party Systems // Political Parties and Political Development / Ed. by J. LaPalombara, M. Weiner. Princeton: Princeton University Press, 1966. P. 177-200.
290. Kirkpatrick D.D. In Tunisia, Clashes Continue as Power Shifts a Second Time
// New York Times. 2011. January 15. URL: http://www.nytimes.com/
2011/01/16/world/africa/16tunis.html?pagewanted=1&_r=1
(дата
обращения:
01.09.2013).
291. Klare M. The Race for What's Left: The Global Scramble for the World's Last
Resources. New York: Metropolitan Books, 2011. 320 p.
296 292. Knodel J., Chamratrithirong A., Debavalya N. Thailand’s Reproductive Revolution: Rapid Fertility Decline in a Third-World Setting. Madison: University of Wisconsin Press, 1987. 251 p.
293. Knoke D., Wisely N. Social Movements // Knoke D. Political Networks: The
Structural Perspective. Cambridge: Cambridge University Press, 1990. P. 57-84.
294. Koc M., Dahlberg K. The Restructuring of Food Systems: Trends and Research
and Policy Issues // Agriculture and Human Values. 1999. Vol. 16. № 2. P. 109-116.
295. Koole R. Cadre, Catch-all or Cartel? A Comment on the Notion of the Cartel
Party // Party Politics. 1996. Vol. 2. № 4. P. 507-523.
296. Kosow H., Gaßner R. Methods of Future and Scenario Analysis: Overview,
Assessment, and Selection Criteria. Bonn: DIE, 2007. 133 p.
297. Kraft M.E. Environmental Policy in Congress // Environmental Policy: New
Directions for the Twenty-First Century / Ed. by N.J. Vig, M.E. Kraft. Washington:
CQ Press, 2009. P. 99-124.
298. Kraft M.E., Kamieniecki S. Analyzing the Role of Business in Environmental
Policy // Business and Environmental Policy: Corporate Interests in the American Political System / Ed. by M.E. Kraft, S. Kamieniecki. Cambridge: MIT Press, 2007. P.
3-32.
299. Kraft M.E., Mazmanian D.A. Three Epochs of the Environmental Movement //
Toward Sustainable Communities: Transition and Transformations in Environmental
Policy / Ed. by D.A. Mazmanian, M.E. Kraft. Cambridge: MIT Press, 2009. P. 3-42.
300. Kraft M.E., Vig N.J. Environmental Policy over Four Decades: Achievements
and New Directions // Environmental Policy: New Directions for the Twenty-First
Century / Ed. by N.J. Vig, M.E. Kraft. Washington: CQ Press, 2009. P. 1-26.
301. Kumar C.A. et al. Water and Population Dynamics in a Rural Area of Tumkur
District, Karnataka State // Water and Population Dynamics: Case Studies and Policy
Implications / Ed. by A. de Sherbinin, V. Dompka. Washington: AAAS, 1998. P.
235-261.
302. Lal R. Soil Erosion Impact on Agronomic Productivity and Environment Quality // Critical Reviews in Plant Sciences. 1998. Vol. 17. № 4. P. 319-464.
303. Lasswell H. The Analysis of Political Behaviour: An Empirical Approach.
London: Kegan Paul, Trench, Trubner & Co., 1948. 314 p.
304. Lawrence P., Meigh J., Sullivan C. The Water Poverty Index: An International
Comparison. - Keele: Keele University, 2002. 24 p.
305. Lawson L. External Democracy Promotion in Africa: Another False Start? //
Commonwealth and Comparative Politics. 1999. Vol. 37. № 1. P. 1-30.
306. Levitsky S., Way L.A. Competitive Authoritarianism: Hybrid Regimes after
the Cold War. Cambridge: Cambridge University Press, 2010. 536 p.
297 307. Levy C.J. Putin Extends Ban on Russian Grain Exports // New York Times.
2010. September 2. URL: http://www.nytimes.com/2010/09/03/world/europe/
03russia.html (дата обращения: 01.09. 2013).
308. Libiszewski S. What is an Environmental Conflict? // ENCOP Occasional Papers. № 1 / Ed. by K.R. Spillmann, G. Bachler. Zurich: Centre of Security Studies,
ETH Zurich, 1992. 15 p.
309. Linz J. An Authoritarian Regime: The Case of Spain // Mass Politics: Studies
in Political Sociology / Ed. by E. Allardt, S. Rokkan. New York: Free Press, 1970. P.
251-283, 374-381.
310. Linz J. Totalitarian and Authoritarian Regimes. Boulder: Lynne Rienner Publishers, 2000. 343 p.
311. Little P. The Social Context of Land Degradation («Desertification») in Arid
Lands // Population and Environment: Rethinking the Debate / Ed. by L. Arizpe et al.
Boulder: Westview Press, 1994. P. 209-251.
312. Lowry II P.P., Schatz G.E., Phillipson P.B. The Classification of Natural and
Anthropogenic Vegetation in Madagascar // Natural Change and Human Impact in
Madagascar / Ed. by S.M. Goodman, B.D. Patterson. Washington: Smithsonian Institution Press, 1997. P. 93-123.
313. Lucardie P., Rihoux B. From Amateur-Activist to Professional-Electoral Parties? On the Organizational Transformation of Green Parties in Western Democracies
// Green Parties in Transition: The End of Grass-Roots Democracy? / Ed. by E.G.
Frankland, P. Lucardie, B. Rihoux. Burlington: Ashgate Publishing, 2008. P. 3-18.
314. Lundahl M. Peasants and Poverty: A Study of Haiti. London: Croom Helm,
1979. 699 p.
315. Lyall J., Wilson III I. Rage against the Machines: Explaining Outcomes in
Counterinsurgency Wars // International Organization. 2009. Vol. 63. P. 67-106.
316. MacFarquhar N. U.N. Raises Concerns as Global Food Prices Jump // New
York Times. 2010. September 3. URL: http://www.nytimes.com/2010/
09/04/world/04food.html (дата обращения: 01.09. 2013).
317. Madagascar Police Defy Government // BBC. 2009. March 12. URL:
http://news.bbc.co.uk/2/hi/africa/7940484.stm (дата обращения: 12.09.2013).
318. Magaloni B. The Game of Electoral Fraud and the Ousting of Authoritarian
Rule // American Journal of Political Science. 2010. Vol. 54. № 3. P. 751-765.
319. Maingot A.P. Haiti: The Political Rot Within // Current History. 1995. Vol. 94.
№ 589. P. 59-64.
320. Maingot A.P. Haiti: The Political Rot Within // Global Studies Latin America /
Ed. by P.B. Goodwin, Jr. Guilford: Dushkin Publishing Group/Brown & Benchmark,
1996. P. 223-228.
298 321. Mainwaring S., Brinks D., Linan A.P. Classifying Political Regimes in Latin
America, 1945-1999 // Studies in Comparative International Development. 2001.
Vol. 36. № 1. P. 37-65.
322. Marcus R.R. Seeing the Forest for the Trees: Integrated Conservation and Development Projects and Local Perceptions of Conservation in Madagascar // Human
Ecology. 2001. Vol. 29. № 4. P. 381-397.
323. Markakis J. Radical Military Regimes in the Horn of Africa // Military Marxist
Regimes in Africa / Ed. by J. Markakis, M. Waller. Abingdon: Routledge, 2013. P.
14-38.
324. Marks T.A. Insurgency in Nepal. Carlisle: Strategic Studies Institute, 2003. 46
p.
325. Marshall M.G., Gurr T.R. Peace and Conflict 2003: A Global Survey of Armed
Conflicts, Self-Determination Movements, and Democracy. College Park: University
of Maryland, 2003. 64 p.
326. Marx G.T. Issueless Riots // The ANNALS of the American Academy of Political and Social Science. 1970. Vol. 391. P. 21-33.
327. Massey D., Axinn W., Ghimire D. Environmental Change and Out-Migration:
Evidence from Nepal. Ann Arbor: University of Michigan, 2007. 30 p.
328. Mather A.S., Needle C.L. The Relationships of Population and Forest Trends //
The Geographical Journal. 2000. Vol. 166. № 1. P. 2-13.
329. Matthew R., Brown O., Jensen D. From Conflict to Peacebuilding: The Role of
Natural Resources and the Environment. Nairobi: UNEP, 2009. 50 p.
330. Matthew R.A., Upreti B.R. Environmental Change and Human Security in Nepal // Global Environmental Change and Human Security / Ed. by R.A. Matthew et
al. Cambridge: MIT Press, 2009. P. 137-154.
331. Matthew T.J. Guinea: 16 Charged With Assassination Attempt On Leader //
AllAfrica. 2011. August 5. URL: http://allafrica.com/stories/201108050223.html (дата обращения: 05.08.2011).
332. Mauritania Seeks to Avoid Global Hikes’ Shocks // Afrol News. 2008. June 23.
URL: http://www.afrol.com/printable_article/29510 (дата обращения: 01.09.2013).
333. Mauritanian Government Alleges Food Riots Were Engineered // AFP. 2007.
November 9. URL: http://www.google.com/hostednews/afp/article/ALeqM5jg3i
NTAgdyOxgXU0uyhCpd972wlQ (дата обращения: 01.09.2013).
334. Maxwell S., Frankenberger T.R. Household Food Security: Concepts, Indicators, Measurements: A Technical Review. New York – Rome: UNICEF – IFAD,
1992. 280 p.
335. McClintock C. Peru’s Sendero Luminoso Rebellion: Origins and Trajectory //
Power and Popular Protest: Latin American Social Movements / Ed. by S. Eckstein.
Berkeley: University of California Press, 1989. P. 61-101.
299 336. McClintock C. Why Peasants Rebel: The Case of Peru’s Sendero Luminoso //
World Politics. 1984. Vol. 37. № 1. P. 48-84.
337. McGowan P.J. African Military Coups D’Etat, 1956-2001: Frequency, Trends
and Distribution // Journal of Modern African Studies. 2003. Vol. 41. № 3. P. 339370.
338. McGowan P.J. Coups and Conflict in West Africa, 1955-2004: Part I, Theoretical Perspectives // Armed Forces & Society. 2005. Vol. 32. № 1. P. 5-23.
339. McGowan P.J. Coups and Conflict in West Africa, 1955-2004: Part II, Empirical Findings // Armed Forces & Society. 2006. Vol. 32. № 2. P. 234-253.
340. McGranahan G. et al. Urban Systems // Ecosystems and Human Well-Being:
Current State and Trends / Ed. by R. Hassan, R. Scholes, N. Ash. Washington: Island
Press, 2005. P. 795-824.
341. McNair B. An Introduction to Political Communication. New York: Routledge,
2003. 250 p.
342. Meadows D.H. et al. The Limits to Growth: A Report to the Club of Rome’s
Project on the Predicament of Mankind. New York: Universe Books, 1972. 205 p.
343. Mee L. Reviving Dead Zones // Scientific American. 2006. Vol. 295. № 5. P.
79-85.
344. Meinzen-Dick, R.S., Rosegrant M.W. Overview // Overcoming Water Scarcity
and Quality Constraints. Washington: International Food Policy Research Institute,
2001. P. 2-3.
345. Mellor W. Direct Action. London: Leonard Parsons, 1920. 174 p.
346. Mintzel A. Die Volkspartei: Typus und Wirklichkeit. Opladen: Westdeutscher
Verlag, 1984. 388 S.
347. Molland N. A Spark That Ignited a Flame: The Evolution of the Earth Liberation Front // Igniting a Revolution: Voices in Defense of the Earth / Ed. by S. Best,
A.J. Nocella. Oakland: AK Press, 2006. P. 47-58.
348. Morales C. Desertification, Degradation and Migration in Latin American and
the Caribbean // Research Workshop on Migration and the Environment: Developing
a Global Research Agenda / Ed. by K. Warner. Munich: UNU-EHS, 2008. P. 66-72.
349. Morano M. Virginia SUV Attacks Not Earth-Friendly, Dealer Says //
CNSNews. 2008. July 7. URL: http://www.cnsnews.com/news/article/virginia-suvattacks-not-earth-friendly-dealer-says (дата обращения: 01.09.2013).
350. Mozambique: Food Riots // Africa Research Bulletin: Economic, Financial and
Technical Series. 2010. Vol. 47. № 8. P. 18787-18790.
351. Muller-Rommel F. The Lifespan and the Political Performance of Green Parties in Western Europe // Green Parties in National Governments / Ed. by F. MullerRommel, T. Poguntke. London: Frank Cass, 2002. P. 1-16.
300 352. Munck G.L. Disaggregating Political Regime: Conceptual Issues in the Study
of Democratization. Notre Dame: The Helen Kellogg Institute for International Studies, 1996. 42 p.
353. Murshed S.M., Gates S. Spatial-Horizontal Inequality and the Maoist Insurgency in Nepal // Review of Development Economics. 2005. Vol. 9. № 1. P. 121-134.
354. Myers N. et al. Biodiversity Hotspots for Conservation Priorities // Nature.
2000. Vol. 403. № 6772. P.853-858.
355. Nellemann C. et. al. The Environmental Food Crisis – The Environment’s Role
in Averting Future Food Crises. Arendal: UNEP, 2009. 104 p.
356. Nelson J.M., Eglinton S.J. Encouraging Democracy: What Role for Conditioned Aid? Washington: Overseas Development Council, 1992. 72 p.
357. Neumann S. Towards a Comparative Study of Political Parties // Modern Political Parties: Approaches to Comparative Politics / Ed. by S. Neumann. Chicago: University of Chicago Press, 1956. P. 395-421.
358. Niblock T. Class and Power in Sudan: The Dynamics of Sudanese Politics,
1898-1985. Albany: State University of New York Press, 1987. 370 p.
359. Nicholls D. The Duvalier Regime in Haiti // Sultanistic Regimes / Ed. by H.E.
Chehabi, J.J. Linz. Baltimore: The John Hopkins University Press, 1998. P. 153-181.
360. Nijzink L., Mozaffar S., Azevedo E. Can Parliaments Enhance the Quality of
Democracy on the African Continent? An Analysis of Institutional Capacity and Public Perceptions. Cape Town: University of Cape Town, 2006. 33 p.
361. Nzabilinda A. Environment, Livelihoods and the Church in Mozambique: A
Theological Reflection. Pietermaritzburg: University of KwaZulu-Natal, 2005. 131 p.
362. Oblitas K. Project Performance Assessment Report: Yemen. Washington:
World Bank, 2006. 50 p.
363. Olson G.W. Archaeology: Lessons on Future Soil Use // Journal of Soil and
Water Conservation. 1981. Vol. 36. № 5. P. 261-264.
364. One Killed in Mauritania Price Hike Unrest // Magharebia. 2007. November 9.
URL:
http://www.magharebia.com/cocoon/awi/xhtml1/en_GB/features/awi/news
briefs/general/2007/11/09/newsbrief-02 (дата обращения: 01.09.2013).
365. Organization for Economic Cooperation and Development (OECD). Guidelines for Aid Agencies for Improved Conservation and Sustainable Use of Tropical
and Sub-Tropical Wetlands. Paris: OECD, 1996. 69 p.
366. Ottaway M. Democracy Challenged: The Rise of Semi-Authoritarianism.
Washington: Carnegie Endowment for International Peace, 2003. 256 p.
367. Pan W.K.Y. et al. Farm-Level Models of Spatial Patterns of Land Use and
Land Cover Dynamics in the Ecuadorian Amazon // Agriculture, Ecosystems and
Environment. 2004. Vol. 101. № 2-3. P. 117-134.
301 368. Panayotou T. The Population, Environment, and Development Nexus // Population and Development: Old Debates, New Conclusions / Ed. by R. Cassen. New
Brunswick: Transaction Publishers, 1994. P. 148-180.
369. Panebianco A. Political Parties: Organization and Power. Cambridge: Cambridge University Press, 1988. 336 p.
370. Park S. Daewoo Logistics Says Farm Deal May Cost $6 Billion // Bloomberg.
2008. November 20. URL: http://www.bloomberg.com/apps/news?pid=newsarchive
&sid=a1anvJxPYq20&refer=africa (дата обращения: 07.09.2013).
371. Pascual U., Barbier E. Deprived Land-Use Intensification in Shifting Cultivation: The Population Pressure Hypothesis Revisited // Agricultural Economics. 2006.
Vol. 34. № 2. P. 155-165.
372. Pereira J. The Impact of Democracy in Mozambique: Assessing Political, Social and Economic Developments since the Dawn of Democracy. Johannesburg: Centre for Policy Studies, 2009. 32 p.
373. Pereira J., Shenga C. Politics of Opposition in Mozambique. Maputo: UEM,
2007. 158 p.
374. Pereira J., Shenga C. Strengthening Parliamentary Democracy in SADC Countries: Mozambique Country Report. Pretoria: SAIIA, 2005. 86 p.
375. Pinstrup-Andersen P., Pandya-Lorch R. Food Security and Sustainable Use of
Natural Resources: A 2020 Vision // Ecological Economics. 1998. Vol. 26. № 1. P. 110.
376. Poguntke T. Alternative Politics: The German Green Party. Edinburgh: Edinburgh University Press, 1993. 224 p.
377. Poguntke T. Green Parties in National Governments: From Protest to Acquiescence? // Environmental Politics. 2002. Vol. 11. № 1. P. 133-145.
378. Postel S. Pillar of Sand: Can The Irrigation Miracle Last? New York: W.W.
Norton & Company, 1999. 320 p.
379. Postel S.L., Daily G.C., Ehrlich P.R. Human Appropriation of Renewable
Fresh Water // Science. 1996. Vol. 271. № 5250. P. 785-788.
380. Powell J.M., Thyne C.L. Global Instances of Coups from 1950 to 2010: A New
Data Set // Journal of Peace Research. 2011. Vol. 48. № 2. P. 249-259.
381. Quisumbing A.R. Agriculture and Natural Resource: Overview // Household
Decisions, Gender, and Development: A Synthesis of Recent Research / Ed. by A.R.
Quisumbing. Washington: IFPRI, 2003. P. 53-59.
382. Rahaman M.M. Water Wars in 21st Century: Speculation or Reality? // International Journal of Sustainable Society. 2012. Vol. 4. № 1/2. P. 3-10.
383. Randeree B. Protests Continue in Tunisia // Al-Jazeera. 2010. December 26.
URL:
http://www.aljazeera.com/news/africa/2010/12/2010122682433751904.html
(дата обращения: 01.09.2013).
302 384. Rashid H., Kabir B. Water Resources and Population Pressures in the Ganges
River Basin // Water and Population Dynamics: Case Studies and Policy Implications
/ Ed. by A. de Sherbinin, V. Dompka. Washington: AAAS, 1998. P. 171-194.
385. Raza A. Pakistan: Grain and Feed Annual Report 2009. Islamabad: USDA
Foreign Agricultural Service, 2009. 9 p.
386. Regan P.M., Bell S.R. Changing Lanes or Stuck in the Middle: Why Are Anocracies More Prone to Civil Wars? // Political Research Quarterly. 2010. Vol. 63. № 4.
P. 747-759.
387. Renner M. The Anatomy Resource War. Washington: Worldwatch Institute,
2002. 93 p.
388. Republikaner. Bundesparteiprogramm. Berlin: Republikaner, 2002. 52 S.
389. Ringland G. Scenarios in Public Policy. New York: John Wiley & Sons, 2002.
284 p.
390. Riots Reported in Tunisian City // Al Jazeera. 2010. December 20. URL:
http://www.aljazeera.com/news/africa/2010/12/2010122063745828931.html
(дата
обращения: 01.09.2013).
391. Risse T., Sikkink K. The Socialization of International Human Rights Norms
into Domestic Practices: Introduction // The Power of Human Rights: International
Norms and Domestic Change / Ed. by T. Risse, S.C. Ropp, K. Sikkink. Cambridge:
Cambridge University Press, 1999. P. 1-38.
392. Roberts J. Environmental Policy. Abingdon: Routledge, 2011. 272 p.
393. Rosegrant M.W., Cai X. Global Water Demand and Supply Projections, Part 2:
Results and Prospects to 2025 // Water International. 2002. Vol. 27. № 2. P. 170-182.
394. Rosenbaum W.A. Environmental Politics and Policy. Washington: CQ Press,
2008. 369 p.
395. Ross M.L. What Do We Know about Natural Resources and Civil War? //
Journal of Peace Research. 2004. Vol. 41. № 3. P. 337-356.
396. Rost S. et al. Agricultural Green and Blue Water Consumption and its Influence on the Global Water System // Water Resources Research. 2008. Vol. 44. № 9.
P. 1-17.
397. Rotberg R.I. Failed States, Collapsed States, Weak States: Causes and Indicators // State Failure and State Weakness in a Time of Terror / Ed. by R.I. Rotberg.
Washington: Brookings Institution, 2003. P. 1-24.
398. Rudel T., Roper J. The Paths to Rain Forest Destruction: Crossnational Patterns
of Tropical Deforestation, 1975-90 // World Development. 1997. Vol. 25. № 1. P. 5365.
399. Ryan J. Another Tunisian Protester Dies // Al-Jazeera. 2010. December 31.
URL:
http://www.aljazeera.com/news/africa/2010/12/201012317536678834.html
(дата обращения: 01.09.2013).
303 400. Saad R. Egyptian Politics and the Tenancy Law // Counter-Revolution in
Egypt’s Countryside / Ed. by R. Bush. London: Zed Books, 2002. P. 103-125.
401. Sadik N. The State of the World Population 1991. New York: United Nations
Population Fund, 1991. 48 p.
402. Salati E., Vose P.B. Amazon Basin: A System in Equilibrium // Science. 1984.
Vol. 225. № 4658. P. 129-138.
403. Sambanis N. What Is Civil War?: Conceptual and Empirical Complexities of
an Operational Definition // Journal of Conflict Resolution. 2004. Vol. 48. № 6. P.
814-858.
404. Sanday P.R. Divine Hunger: Cannibalism as a Cultural System. Cambridge:
Cambridge University Press, 1986. 284 p.
405. Schmink M. The Socioeconomic Matrix of Deforestation // Population and Environment: Rethinking the Debate / Ed. by L. Arizpe et al. Boulder: Westview Press,
1994. P. 253-276.
406. Schmitter Ph.C., Karl T.L. What Democracy Is … and Is Not // Journal of Democracy. 1991. Vol. 2. № 3. P. 75-89.
407. Scott J.C. Comparative Political Corruption. Englewood Cliffs: Prentice Hall,
1972. 166 p.
408. Seddon D. Riot and Rebellion in North Africa: Political Responses to Economic Crisis in Tunisia, Morocco and Sudan // Power and Stability in the Middle East /
Ed. by B. Berberoglu. London: Zed Press, 1989. P. 114-135.
409. Seiler D.-L. Les Partis Politiques. Paris: Armand Colin, 1993. 249 p.
410. Senegal: Heavy Handed Response to Food Protesters // IRIN. 2008. March 31.
URL: http://www.irinnews.org/Report/77539/SENEGAL-Heavy-handed-response-tofood-protesters (дата обращения: 01.09.2013).
411. Shaha R. Modern Nepal: A Political History, 1769-1955. Vol. 1. New Delhi:
Manohar, 2003. 318 p.
412. Shaha R. Modern Nepal: A Political History, 1769-1955. Vol. 2. New Delhi:
Manohar, 2003. 364 p.
413. Shen Y.J. et al. Projection of Future World Water Withdrawals under SRES
Scenarios: Water Withdrawal // Hydrological Sciences Journal. 2008. Vol. 53. № 1.
P. 11-33.
414. Singh S., Casterline J.B., Cleland J.G. The Proximate Determinants of Fertility:
Sub-National Variations // Population Studies. 1985. Vol. 39. № 1. P. 113-135.
415. Smakhtin V. et al. Taking into Account Environmental Requirements in Global
Scale Water Resources Assessments. Colombo: Comprehensive Assessment Secretariat, 2004. 32 p.
416. Smelser N.J. Theory of Collective Behavior. New York: The Free Press, 1963.
437 p.
304 417. Spokes L.J., Jickells T.D. Is the Atmosphere Really an Important Source of
Reactive Nitrogen to Coastal Waters? // Continental Shelf Research. 2005. Vol. 25.
№ 16. P. 2022-2035.
418. Stephan H., Lobban R., Benjamin J. Land Acquisitions in Africa: A Return to
Franz Fanon? // International Journal for Historical Studies. 2010. Vol. 2. № 1. P. 7592.
419. Stocking M. The Cost of Soil Erosion in Zimbabwe in Terms of the Loss of
Three Major Nutrients. Rome: FAO, 1986. 176 p.
420. Stokes C.S., Schutjer W.A. Access to Land and Fertility in Developing Countries // Rural Development and Human Fertility / Ed. by W.A. Schutjer, С.S. Stokes.
New York: Macmillan, 1984. P. 195-215.
421. Stokke O. Aid and Political Conditionality: Core Issues and State of the Art //
Aid and Political Conditionality / Ed. by O. Stokke. London: Frank Cass, 1995. P. 187.
422. Stoorvogel J.J. et al. Calculating Soil Nutrient Balances in Africa at Different
Scales: 1. Supra-national Scale // Fertilizer Research. 1993. Vol. 35. № 3. P. 227-235.
423. Strain P.M., Hargrave B.T. Salmon Aquaculture, Nutrient Fluxes and Ecosystem Processes in Southwestern New Brunswick // The Handbook of Environmental
Chemistry. Environmental Effects of Marine Finfish Aquaculture. Volume 5: Water
Pollution / Ed. by B.T. Hargrave, 2005. New York: Springer, 2005. P. 29-57.
424. Tansley A.G. Use and Abuse of Vegetational Concepts and Terms // Ecology.
1935. Vol. 16. № 3. P. 284-307.
425. The Economist Intelligence Unit (EIU). Democracy Index 2012: Democracy at
a Standstill. London: EIU, 2012. 45 p.
426. The Fund for Peace (FFP). Failed States Index 2012. Washington: FFP, 2012.
48 p.
427. Thoreau H.D. Walden; or, Life in the Woods. Boston: Ticknor & Fields, 1854.
357 p.
428. Threatening Graffiti in Maltby is Signed «ELF» // Seattle Times. 2009. September 25. URL: http://seattletimes.com/html/localnews/2009943891_webelf
25m.html (дата обращения: 01.09.2013).
429. Tilly Ch. The Politics of Collective Violence. Cambridge: Cambridge University Press, 2003. 290 p.
430. Toulou L., Musuva C. The 2007 Legislative Elections and Prospects for Democracy in Madagascar // Africa Insight. 2008. Vol. 38. № 1. P. 136-145.
431. Tse-Tung M. On Guerrilla Warfare. New York: Frederick A. Praeger, 1961.
114 p.
432. United Nations (UN). World Population Prospects: The 2012 Revision: Highlights and Advance Tables. New York: UN, 2013. 118 p.
305 433. United Nations Environment Program (UNEP) and Woods Hole Research Center (WHRC). Reactive Nitrogen in the Environment: Too Much or Too Little of a
Good Thing. Paris: UNEP, 2007. 56 p.
434. United Nations Environment Programme (UNEP). World Atlas of Desertification. London: Edward Arnold, 1992. 69 p.
435. United Nations World Food Programme (WFP). Lesotho. URL:
http://www.wfp.org/countries/Lesotho/Overview (дата обращения: 30.09.2012).
436. Vreeland J.R. The Effect of Political Regime on Civil War: Unpacking Anocracy // Journal of Conflict Resolution. 2008. Vol. 52. № 3. P. 401-425.
437. Weil T.E. et al. Area Handbook for Haiti. Washington: U.S. Government Printing Office, 1973. 189 p.
438. Westad O.A. The Global Cold War: Third World Interventions and the Making
of Our Times. Cambridge: Cambridge University Press, 2007. 495 p.
439. Whelpton J. A History of Nepal. Cambridge: Cambridge University Press,
2005. 320 p.
440. Wibowo D.H., Byron R.N. Deforestation Mechanisms: A Survey // International Journal of Social Economics. 1999. Vol. 26. № 1/2/3. P. 455-474.
441. Williams V.J. A Case Study of Desertification in Haiti // Journal of Sustainable
Development. 2011. Vol. 4. № 3. P. 20-31.
442. World Health Organization (WHO). The World Health Report: A Safer Future:
Global Public Health Security in the 21st Century. Geneva: WHO, 2007. 96 p.
443. World Resources Institute (WRI). World Resources 1992-93. Oxford: Oxford
University Press, 1992. 406 p.
444. World Resources Institute (WRI). World Resources 2008: Roots of Resilience
– Growing the Wealth of the Poor. Washington: WRI, 2008. 277 p.
445. Yang H. et al. A Water Resources Threshold and its Implications for Food Security // Environmental Science and Technology. 2003. Vol. 37. № 14. P. 3048-3054.
446. Yardleye W. Ecoterrorism Suspected in House Fires in Seattle Suburb // New
York Times. 2008. March 4. URL: http://www.nytimes.com/2008/03/04/us/
04homes.html?_r=0 (дата обращения: 01.09.2013).
447. Young C. The Heart of the African Conflict Zone: Democratization, Ethnicity,
Civil Conflict, and the Great Lake Crisis // Annual Reviews of Political Science.
2006. Vol. 9. P. 301-328.
448. Zaba B., Madulu N. A Drop to Drink? Population and Water Resources: Illustrations from Northern Tanzania // Water and Population Dynamics: Case Studies and
Policy Implications / Ed. by A. de Sherbinin, V. Dompka. Washington: AAAS, 1998.
P. 49-86.
449. Zakaria F. The Rise of Illiberal Democracy // Foreign Affairs. 1997. Vol. 76.
№. 6. P. 22-43.
306 450. Zappacosta M. et. al. Special Report: FAO/WFP Crop and Food Security Assessment Mission to Yemen. Rome: FAO/WFP, 2009. 150 p.
451. Zeller M. et al. Pathways of Rural Development in Madagascar: An Empirical
Investigation of the Critical Triangle Between Environmental Sustainability, Economic Growth and Poverty Alleviation // Quarterly Journal of International Agriculture. 1999. Vol. 38. № 2. P. 105-127.
452. Zerzan J. Future Primitive // Zerzan J. Future Primitive and Other Essays. New
York: Autonomedia, 1994. P. 15-46.
Миграция
Сценарии прямого действия
Сценарии непрямого действия
ЭКОЛОГИЧЕСКАЯ
ДЕГРАДАЦИЯ
Политическая
составляющая
Ослабление
государственных
институтов
Перераспределение
ресурсов
Элиминация
продовольственной
безопасности
ОРГАНИЗОВАННОЕ
НАСИЛИЕ
СПОНТАННОЕ
НАСИЛИЕ
Приложение 1. Каузальный механизм и сценарии экополитического насилия
Приложение 2. Виды внутреннего насилия
Число сторон,
применяющих насилие
Одна
Две (или более)
Цели применения насилия
Управление группой
Уничтожение группы
Государственный террор
Геноцид
Политическое насилие
Взаимное уничтожение
Источник: Kalyvas S.N. The Logic of Violence in Civil War. Cambridge: Cambridge University
Press, 2006. P. 29.
Приложение 3. Устойчивость режимов перед политическим насилием
Режимы
Военные
Монархические
Гражданские
3 – высокий уровень
2 – средний уровень
1 – низкий уровень
Принуждение
3
2
1
Критерии
Выявление
диссидентов
1
2
3
Кооптация
Всего
1
2
3
5
6
7
Приложение 4. Формы проявления политического насилия
Критерий/Форма
Организация
Масштаб
Интенсивность
Продолжительность
Охват
Всего
Беспорядки
Попытка переворота
Гражданская война
1
2
2
2
2
9
3
1
1
1
1
7
2
3
3
3
3
14
Приложение 5. Виды гражданских войн
Высокие
Военные возможности
диссидентов
Низкие
Военные возможности режима
Высокие
Низкие
Конвенциональная
(Успешный переворот)
война
Иррегулярная война
Неконвенциональная
война
Источник: Kalyvas S., Balcells L. International System and Technologies of Rebellion: How the
End of the Cold War Shaped Internal Conflict // American Political Science Review. 2010. Vol.
104. № 3. P. 418.