из ФОНДОВ РОССИЙСКОЙ ГОСУДАРСТВЕННОЙ БИБЛИОТЕКИ Мистрюкова, Екатерина Владимировна 1. Средства репрезентации концептов

из ФОНДОВ РОССИЙСКОЙ ГОСУДАРСТВЕННОЙ БИБЛИОТЕКИ
Мистрюкова, Екатерина Владимировна
1. Средства репрезентации концептов
"мужественность" и "женственность" в современном
английском языке
1.1. Российская государственная Библиотека
diss.rsl.ru
2005
Мистрюкова, Екатерина Владимировна
Средства репрезентации концептов
"мужественность" и "женственность" в
современном английском языке [Электронный
ресурс]: Дис. ... канд. филол. наук :
10.02.04 .-М.: РГБ, 2005 (Из фондов
Российской Государственной Библиотеки)
Германские языки
Полный текст:
http://diss.rsl.ru/diss/05/0608/050608043.pdf
Текст воспроизводится по экземпляру,
накодятцемуся в фонде РГБ:
Мистрюкова, Екатерина Владимировна
Средства репрезентации концептов
мужественность" и "женственность" в
современном английском языке
Самара 2005
Российская государственная Библиотека, 2005
год (электронный текст).
&I: o^-fomS
САМАРСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ
УНИВЕРСИТЕТ
Мистрюкова Екатерина Владимировна
Средства репрезентации концептов «муэюественностъ» и
«эюенственностъ» в современном английском языке
Диссертация на соискание ученой степени
кандидата филологических наук
Специальность 10.02.04 - германские языки
Научный руководитель:
кандидат филологических наук,
доцент Ю.Е. Сорокин
/
у
Самара 2005
Содержание
Введение
3
Глава 1. Гендерные исследования в современной лингвистике
9
1.1 Эволюция категории тендера
9
1.2 Концепт как основа языковой картины мира
24
1.3 Понятие стереотип: виды, характеристики, функционирование
1.4
^^
Гендерный
подход
к
изучению
концепта
и
стереотипов
50
в
лингвистике
64
Выводы
71
Глава 2. Содержание концептов «мужественностьу> и «э/сенственность» в
современном английском языке
73
2.1 «Мужественность» и «женственность» как культурные концепты.
Гендерные стереотипы
74
2.2 Концептуализация понятия «муж:ественностъ» в лексико-семантическом
поле man
92
Выводы
127
2.3 Концептуализация понятия «женственность» в лексико-семантическом
nojiQ woman
Выводы
128
145
Глава 3. Гендерные стереотипы в англоязычных художественных текстах XX
века
147
3.1 Актуализация тендерных стереотипов в британской и американской
художественной литературе XX века. Уровень предложения и СФЕ
148
3.2 Динамика развития тендерных стереотипов в англоязычном дискурсе XX
века
176
Выводы
188
Заключение
189
Литература
192
Список художественных источников и принятых сокращений
224
Словари
226
2
Введение
В современных исследованиях по лингвистике, как, впрочем, и в
других областях знаний, наблюдается постепенное продвижение к
соединению в одном фокусе собственно научных, философских и
религиозных представлений о мире и человеке. Показательной вехой
смены парадигмы гуманитарного знания является стремительное развитие
когнитологии
1*
и её самостоятельного
ответвления -
когнитивной
лингвистики.
Ключевые позиции когнитивной лингвистики связаны с общей
теорией информации и её обработкой человеком. Она оперирует особыми
по своей природе единицами, которые являются проводниками самой
разнообразной информации и полностью или частично материализуются в
языке. Для наименования этих единиц закрепился термин концепты.
Данное исследование находится на стыке актуальных на сегодняшний
день лингвистических подходов: когнитивного и гендерного.
Возникновение тендерной лингвистики, изучающей
проявление
гендерного фактора в единицах языка и речи, явилось результатом
осознания того факта, что различия между полами, столь значительно
проявляющие себя в разных структурах общественной жизни, весьма
своеобразно реализуются и в процессе языковой коммуникации. Если на
первых
этапах
своего
существования
гендерная
лингвистика
сосредотачивала свое внимание на проблемах гендера преимущественно в
аспекте анализа живой речи представителей разных полов, то сейчас в
сфере
ее
интересов
находятся
самые
разнообразные
вопросы,
затрагивающие связь языка со всеми видами человеческой деятельности.
Согласно новым концепциям основная функция языка состоит не
столько в передаче информации и осуществлении референции к
независимой от него реальности, сколько в ориентации личности в ее
собственной когнитивной области, то есть язык рассматривается как
система ориентирующего поведения, где прагматическая функция играет
решающую роль.
Названные факты говорят об актуальности темы исследования,
которая во многом определяется качественным смещением парадигмы
лингвистики в сторону ментальной семантики. Кроме того, современной
науке
свойственен
антропоцентризм.
Значимость
индивидуальных
параметров говорящего субъекта (языковой личности, по Ю.Н. Караулову)
в связи с этим существенно возрастает. Пол человека - одна из важнейших
tf
характеристик личности, во многом определяющая ее социальную,
культурную и когнитивную ориентацию в мире, в том числе посредством
языка.
В последнее время особую значимость приобретает изучение
сущности и языковой репрезентации концептов мужественность и
эюенственностъ. В этом отношении особенно благоприятным для анализа
существующих
в
обществе
стереотипов,
связанных
с
данными
концептами, оказывается художественный текст, поскольку через его
посредство
щ
осуществляется
отображение
картины мира со всеми
ритуалами, традициями, то есть всей структуры знаний, приобретенных
человечеством в процессе своего существования. Кроме того, текст
способен влиять на модель мира в сознании реципиента, изменять ее.
Текст при этом обретает «социальную силу» (Тураева, 1994: 105-114).
Исходя из изложенного, целью исследования является описание
концептов «мужественность» и «женственность» (КМЖ) посредством
анализа языковых единиц разных уровней с учетом особенностей их
функционирования в художественном тексте.
В соответствии с поставленной целью в работе решаются следующие
задачи:
1. Определить понятие «концепт» и выявить характеристики
тендерного
концепта,
позволяющие
рассматривать
его
содержание на языковом уровне.
2. Выделить ядро и периферию КМЖ по принципу функциональносемантического поля (ФСП).
3. Описать семантику тендерных стереотипов (ГС), составляющих
концепты {(мужественность» и «женственность»; исследовать
функционирование ГС в художественном тексте через анализ
языковых средств разных уровней,
4. Проследить
динамику
мужественности
и
развития
доминирующих
женственности
в
«образов»
произведениях
художественной литературы XX века.
Объектом
исследования
является
процесс
концептуализации
понятий муж:ественность и ж:енственность в современном английском
языке.
Человеческий язык, будучи гибким средством отражения мира,
изобилует
средствами
для
передачи
существующих
тендерных
стереотипов и вербализации концептов маскулинности и фемининности.
Выбор языковых средств манифестации тендерных концептов в качестве
предмета исследования обусловлен тем, что на современном этапе
развития тендерных исследований гендерно релевантные выразительные
средства инвентаризованы не полностью.
Теоретической и методологической основой исследования явились
положения когнитивной лингвистики о языковой картине мира (М.
Хайдетгер, Е.С. Кубрякова), концепте (Д.С. Лихачев, Е.С. Кубрякова, В.А.
Маслова, Ю.С. Степанов, В.И. Карасик), стереотипе (Е. Бартминьский,
В.В. Красных, Ю.Е. Прохоров), а также теория о социальной и культурной
обусловленности тендера (Р. Столлер, А.В. Кирилина, И.И. Халеева),
основные положения теории социального статуса В.И. Карасика, теория
значения слова (В.В. Виноградов, И.В. Арнольд, П.М. Каращук), теория
функциональной семантики оценки Е.М. Вольф.
Материалом
современных
для
исследования
толковых,
послужили
фразеологических
и
словарные
других
статьи
специальных
словарей, а также тексты художественных произведений британских и
американских авторов XX века (В. Вулф, Д.Г. Лоренса, У.С. Моэма, А.
Мэрдок, Д. Стил, Ф.С. Фиццжеральда и др.), насчитывающие свыше 2000
контекстов,
содержащих
языковую
репрезентацию
концептов
«мужественность» и «женственность» и связанных с ними стереотипов.
Цель
и
задачи
взаимодополняющих
обусловили
методов
и
применение
методик:
разнообразных
комплексная
и
методика
лингвистического исследования, и, в частности, методика описания
культурного концепта, включающая анализ словарных дефиниций, метод
компонентного анализа, методы контрастивного и контекстуального
анализа, метод интерпретации художественного текста.
Научная
новизна
проведенного
исследования
заключается
в
следующем:
- впервые дано описание концепта посредством комплексного анализа
языковых единиц по принципу ФСП;
- получены новые данные, раскрывающие специфику манифестации
гендерного концепта в английском языке;
-
в рамках
художественного
текста
представлена
динамика
взаимодействия образов мужественности и женственности.
Теоретическая значимость работы заключается в развитии основ
лингвокогнитивного подхода к изучению концептов с учетом единиц
разных языковых уровней. Вторым комплексом проблем является
проработка
гендерного
изучения
художественного
текста,
что
обеспечивает новый угол зрения для решения целого ряда известных в
лингвистике задач.
Возможность применения полученных результатов в преподавании
английского языка в курсах лексикологии, стилистики, лингвистического
анализа текста, культурологии, теории перевода, а также в лекционном
курсе по общему языкознанию составляет практическую ценность
диссертации.
На защиту выносятся следующие положения:
1.
Тендерный концепт (ТК) - это семантическое образование,
возникающее в результате сочетания словарного значения слова с
этнокультурным мировосприятием и дающее представление о
типичных мужских и женских образах, в котором выделяются
ценностная, экспрессивная и понятийная стороны.
2.
В семантической структуре слова, содержащего тендерную сему,
в качестве аллосем присутствуют признаки, составляющие
концепты «мужественность» и «женственность».
3.
Тендерные стереотипы, относясь к знаниям о лицах/персонажах
разного пола, приписывают им определенные признаки, что
отражается
в
особенностях
семантической
сочетаемости
рассматриваемых единиц, в экспликации положительной и
отрицательной семантики.
4.
Художественные произведения в целом представляют собой
динамическое взаимодействие «образов» мужественности и
женственности.
Апробация работы. Основные результаты исследования были
представлены
в докладах
на
ежегодных
научных
конференциях
Самарского государственного педагогического университета (2002-2005
гг.), V Всероссийской научно-практической конференции «Теория и
практика германских и романских языков» (Ульяновск, 2004), I Научнометодической конференции преподавателей и сотрудников «Слагаемые
качества обучения студентов в гуманитарном вузе» (Тольятти, 2004), VI
Всероссийской научно-практической конференции «Теория и практика
германских и романских языков» (Ульяновск, 2005).
Цель и задачи исследования определяют его структуру. Диссертация
содержит 230 страниц машинописного текста и состоит из введения, трех
глав,
заключения,
списка
основной
использованной
литературы,
включающего цитируемые труды отечественных и зарубежных авторов
(334 наименования, из них 62 на иностранных языках), списка
художественной литературы (35 наименований), списка словарей и
энциклопедий (40 наименований), списка сокращений.
Во
введении
обосновывается
выбор
темы
диссертации,
ее
актуальность, научная новизна, теоретическая значимость и практическая
ценность, определяется цель работы, ее задачи и методы исследования.
В первой главе
излагается теоретическое обоснование основных
исследовательских положений диссертации, вводятся понятия языковой
картины мира, концепта, стереотипа, дается краткий обзор эволюции
гендерных исследований.
Во второй главе в центре внимания находятся культурные концепты
«мужественность» и «лсенственность», их языковое выражение. На
основании анализа словарных статей лексических единиц (ЛЕ), входящих
в функционально-семантические поля man и woman, выделяется ядро
соответствующих концептов. Периферийные характеристики выявляются
с помощью контекстуального анализа данных ЛЕ.
В
третьей
главе
«Гендерные
стереотипы
в
художественных текстах XX века» рассматриваются
англоязычных
семантика и
функционирование гендерных стереотипов в художественном тексте,
динамика их развития (сравниваются ГС, отражаемые в художественной
литературе начала и конца XX века).
В заключении подводятся общие итоги исследования.
Глава 1. Тендерные исследования в современной лингвистике
1. 1 Эволюция категории тендера
Современное научное знание характеризуется широким применением
междисциплинарного подхода, связывающего самые разнообразные области
его проявления и позволяющего более полно и точно объяснить какое-либо
явление объективного мира, проследить его истоки и причины, а также
выявить следствия взаимодействия с другими явлениями окружающей
действительности.
В
настоящее
время
одним
из
наиболее
популярных
«междисциплинарных понятий» является гендерный фактор. Тендерные
исследования проникают во все сферы нашей жизни. Наука о языке в этом
смысле не является исключением. В отечественном языкознании в конце 60-х
годов XX века началось формирование научного направления, изучающего
гендерный фактор в языке и коммуникации - лингвистической гендерологии,
иногда называемой тендерной лингвистикой. В.В. Потапов считает, что в
настоящее
время
существует
многоуровневая
стратегия
тендерных
исследований. При изучении проблемы взаимоотношения языка и тендера
выделяются следующие направления исследований:
- выявление определенных различий языковых уровней: в области
фонетики, морфологии, семантики и синтаксиса, а также различий
вербальных стереотипов в восприятии женщин и мужчин;
- выявление семантических различий, объясняемых особенностями
перераспределения
социальных
функций
в
обществе
— подход
исключительно с тендерных позиций, связанный с социальной природой
языка женщин и мужчин;
- построение психолингвистических теорий, в которых «женский» и
«мужской» языки сводятся к особенностям языкового поведения женщин и
мужчин;
- когнитивное объяснение выявленных показателей. В этом случае
важным оказывается не только определение частотности расхождений, но и
установление связи с различными аспектами картины мира (Потапов, 2002:
103-130).
Центральным понятием гендерных исследований является категория
гендера. Существует множество его определений и трактовок. Термин
«гендер» происходит от английского «gender» - род. Именно в таком
значении,
применительно
к
изучению
грамматики,
этот
термин
функционировал первые две трети двадцатого века. Только в 1968 году, как
отмечает А. Трипп, термин приобретает дополнительное значение в связи с
появлением книги американского психоаналитика Роберта Столлера «Пол и
гендер», в которой он чётко разграничивает эти понятия. Р. Столлер заявил,
что гендер изначально детерминирован концептами культуры и является
характеристикой, приобретённой после рождения индивида. Таким образом,
с конца 60-х гг. XX века становится возможным употреблять термин
«гендер» для обозначения культурно обусловленных норм, стереотипов
мужского и женского поведения (Tripp, 2000: 4).
В современном контексте понятие «гендер», имеющее достаточно
широкое значение, привлекает многих исследователей языка. И.И. Халеева
трактует гендер как интригу познания, совокупность обстоятельств, событий
и действий, в центре которых находится человек, личность (Халеева, 1999а:
106). В работах М. Розальдо, Л. Ламфере, Р. Унгер, Г. Рабин он определяется
«набором соглашений, которыми общество трансформирует биологическую
сексуальность в продукт человеческой активности» (цит. по: Кирилина,
1999а: 10). Мария Рюткёнен разграничивает понятия «гендер» и «пол». Под
первым она понимает социокультурную конструкцию, «социальный пол»,
второе же для неё является только биологическим полом (Рюткёнен, 2000: 6).
По словам А.В. Кирилиной, понятие гендер введен в научное описание для
того, чтобы провести границу между понятием биологический пол (sexus) и
социальными и культурными импликациями, вкладываемыми в концепты
10
мужское - женское (Кирилина, 2000: 18). Д. Уестен описывает тендер как
психологический смысл биологического пола (Westen, 1996: 544). Д. Сэнтрок
называет гендером социокультурное измерение мужчины и женщины
(Santrock, 1995: 15). Д,Л. Нечаевский трактует тендер как социокультурный
концепт пола, как «совокупность природных, соматических, психических и
поведенческих признаков, отличающих мужчину от женщины, признанных в
конкретном обществе и социально оформленных в данной культуре <...> в
виде комплекса типизированных ролей и статусов, присущих только этому
биологическому полу» (Нечаевский, 1999: 71).
Соглашаясь в целом с вышеприведёнными определениями, необходимо
добавить, что гендер — это достаточно многогранное понятие, служащее
основой особенного подхода к изучению различных аспектов языка и речи.
Каждый раз при его применении в рассмотрении того или иного явления на
первый план могут выходить разные компоненты его содержания.
Все исследователи гендера указывают на то, что первостепенное
значение в формировании этого концепта имеет социальный фактор. Таким
образом, обязательным элементом значения гендера является социальная
конструкция, реализующаяся в понятии «социальный статус».
Современная трактовка этого термина, как одного из базовых категорий
социологии и социолингвистики, отличается многоаспектным характером.
В.И. Карасик выделяет в изучении социального статуса следующие аспекты:
социально-экономический
экономической
(связан
стратификации,
с
исследованием
отраженной
в стиле
социально-
жизни
людей),
социометрический (выражается в группировании слоев населения по шкале
согласно
ряду
критериев,
таких
как
род
занятий,
образование,
происхождение и др.), ролевой (характеризуется совокупностью различных
социальных
ролей),
дистанционный
(проявляется
в
нивелировании
личностных качеств человека и установлении неравноправных отношений
между участниками коммуникации, принадлежащих к разным социальным
11
слоям), нормативный (характеризуется понятиями привилегий, престижа и
уважения), этнокультурный (проявляется в реализации статусных отношений
в различных культурах и языках), динамический (подразделяется на
филогенетический
социальной
анализ,
прослеживающий
иерархии, и онтогенетический
исторические
анализ,
изменения
рассматривающий
вопросы билингвизма, престижных и не престижных социолектов и др.),
типологический (выражен определением системы статусных констант,
характерных для человеческого сообщества, выделением признаков статуса,
освещением их вариативности) (Карасик, 1992: 22). Несмотря на то, что все
перечисленные факторы оказывают влияние на формирование языковой
личности, в рамках данной работы при учете социального компонента в
понятии
гендер
на
первый
план
выдвигаются
этнокультурный
и
динамический планы социального статуса, лежащие в основе гендера как
культурного концепта.
Феномены
гендера
и
культуры
тесно
взаимосвязаны
и
взаимообусловлены в рамках художественного текста. Текст является
исторически понятым феноменом человеческой культуры (Азнаурова, 1988;
Богин, 1986). Поскольку художественный текст (шире - дискурс) создаётся в
определённом культурном пространстве, культура является одним из
детерминирующих факторов при формировании гендерного компонента в
любом его проявлении. Культурный компонент является неотъемлемой
составляющей текста и выступает в нём как синтез объективного и
субъективного начал, разделить которые можно весьма условно, так как ни
одно из них не имеет в тексте чётких параметров, поскольку не существует
изолированно. Неразрывное единство объективного и субъективного делает
культурный компонент источником межкультурных традиций в ситуации
культурного общения (Баталова, 1991: 11; Сафаров, 1990: 105-106). Ряд
учёных, рассматривая феномен культуры применительно к изучению текста,
выделяли широкий аспект культурных концептов: долг (Т.В. Булыгина, А.Д.
Шмелёва), истина (Н.Д. Арутюнова), время (Е.С. Яковлева), память (М.А.
12
Дмитровская) и др. (Логический анализ, 1991). С учётом роста значимости
антропологического компонента в понятии «культура» в настоящее время,
наряду с вышеназванными концептами, выделяют концепты «мужчина» и
«женщина» (Малишевская, 1999: 185).
Следовательно, взаимоотношения
феномена тендера и концептов
культуры можно охарактеризовать как взаимообратные (Tripp, 2000: 6).
При более детальном изучении оказывается, что в той или иной области
языка и речи тендерные особенности проявляются по-разному в зависимости
от вида коммуникации. Для выявления и описания закономерностей
репрезентации гендерных стереотипов в языке необходимо поставить вопрос
о сути и происхождении тендерного фактора.
А.В. Кирилина полагает, что впервые фактор пола в связи с языком
возник в античности при осмыслении категории грамматического рода
(Кирилина,
1998а: 51). Первоначально считалось, что возникновение
грамматического рода обусловлено природной данностью — наличием
людей двух полов. Таким образом, грамматическая категория рода
соотносилась с биологической категорией пола. Эта гипотеза получила
название символико-семантической, и её господство в лингвистике было
достаточно длительным. Гипотеза прекратила своё существование в связи с
фактом открытия языков, в которых отсутствует категория рода как таковая.
В этом случае категория рода находит морфологическое и синтаксическое
объяснение.
Только в начале XX века, говоря о гендерных дифференциациях языка,
языковеды объясняют их социальными и историческими причинами. Так,
например, Ф. Маза"нер выявляет ряд особенностей мужского и женского
речевого поведения. «По Маутнеру, женщины менее образованны и поэтому
стремятся
без
нужды
использовать
иностранные
слова,
тогда
как
образованные мужчины их не употребляют, будучи в состоянии найти
эквиваленты
в
родном
языке.
Маутнер
считает,
что
творческое
13
использование языка — прерогатива мужчин, а женщины лишь способны
усвоить создаваемый мужчинами язык» (цит. по: Кирилина, 1998г: 65).
Феминистское движение, получившее
огромную популярность
в
общественной жизни 20-го столетия, не только послужило причиной многих
изменений в системе общественных отношений, но и оказало огромное
влияние на развитие научного знания (Hennessy, 1993: 2). Конец 60-х и
начало 70-х гг. прошлого столетия ознаменованы новой волной развития
англо-американского
феминизма,
что
приводит
к
возникновению
феминистской лингвистики (ФЛ). А.В. Кирилина выделяет два подхода в
(»
рамках ФЛ. Первое направлено на выявление «языкового сексизма» и на
переосмысление и изменение языковых норм (Кирилина, 1998а: 55).
Сторонники этого подхода обосновывают свои цели идеей о патриархальном
укладе общества, то есть о господстве мужских языков, строящихся на
мужской картине мира. Такие ученые, как Д. Гриир, А. Оакли, К. Миллетт,
начали теоретически и политически обосновывать новую аналитическую
категорию гендера. Они подчёркивали не только культурологическую основу
конструкции
гендера,
но и культурологическую
неравенства. Активно обсуждается
основу
гендерного
идея о том, что маскулинность
представляет общечеловеческую норму, и такие мужские качества, как
смелость,
рациональность,
авторитетность,
независимость
и
сила
воспринимаются как идеалы человечества; для иллюстрации приводится
староанглийское выражение " the world and his wife" (мир и его жена), где
«мир» понимается как маскулинность, а фемининность - как его приложение
(Tripp, 2000: 5-11). Этим и объясняется гендерная асимметрия языка, в
котором мужской род признан нормой и употребляется во всех обобщённых
значениях (андроцентризм).
Справедливость заявлений и критических замечаний сторонников
данных взглядов определяется самой сутью языка. В лингвистике, избравшей
в качестве методологической основы антропологический принцип, в центре
внимания оказываются два круга проблем: 1) определение того, как человек
14
влияет на язык, и 2) определение того, как язык влияет на человека, его
мышление и культуру (Серебренников, 1988: 9). Современный подход к
изучению природы языка принимает во внимание тот факт, что язык, являясь
отражением
нашей жизни, оказывает
существенное
влияние на
её
формирование (Coats, 1996: 12). Картина мира, отражённая в голове
человека,
представляет
собой
чрезвычайно
сложное
явление.
Она
необычайно вариативна, изменчива и непостоянна. Одновременно в ней есть
элементы общности, обеспечивающие взаимопонимание людей разных
полов. Таким образом, нельзя пренебрегать значимостью женской картины
мира, её взаимодействием и влиянием на мужскую картину мира и, в целом,
на язык. Подтверждением последней идеи может служить феномен
первичной антропологизации языка. Он расшифровывается как «влияние
психофизических и другого рода особенностей человека на конститутивные
свойства языка» (Серебренников, 1988: 11). Язык не может принадлежать
только отдельному слою, классу или полу в любом обществе. Каждый его
пользователь влияет на его развитие и функционирование. Необходимо
подчеркнуть, что связь эта обратная, так как язык, в свою очередь,
воздействует на человека, его мышление и культуру.
Второе направление ФЛ — исследование гендерных особенностей
коммуникации в однополых и смешанных группах, которые разрабатывают
теорию разных стратегий речевого поведения мужчин и женщин (Кирилина,
1998а: 55).
ч
Сегодня
представляется
неоспоримым
тот
факт, что
феминизм
определил различные пути к пониманию тендера. Вместе с этим, как
отмечает А. Трипп, феминизм не представил ни одной целостной теории
гендера (Tripp, 2000: 5).
ФЛ столкнулась с противоречивым отношением к результатам своих
исследований. Политическая ангажированность
феминисток привлекла
внимание учёных к гендерным исследованиям, в центре которых находятся
15
оба пола. Несмотря на то, что корни тендерного подхода к анализу систем
языка
связаны
с результатами
исследований
ФЛ,
они
(гендерные
исследования) базируются на более объективных основаниях в своей
трактовке влияния социокультурных факторов на функционирование языка.
Главным отличием гендерного анализа в рамках лингвистики является то,
что он имеет своей целью выявить и описать влияние биосоциальных
особенностей индивидов на выполнение ими лингвистических задач.
Тендерный подход не содержит в себе оценочного компонента, в то время
как ФЛ изначально характеризует концепт «маскулинность» лишь с
отрицательной коннотацией, не рассматривая его глубоко и всесторонне.
Таким образом, представляется возможным сделать вывод о большей
объективности гендерных исследований языка при определении влияния
пола и социального
статуса на его функционирование.
Гендерные
исследования рассматривают язык как важнейший компонент человеческого
взаимодействия, который не только отражает нашу жизнь, но и является
формирующим её фактором.
Гендерные исследования в области лингвистики основаны в большей
степени на
изучении
гендерных особенностей
на уровне
речевого
функционирования. Следует при этом отметить, что западные исследователи
'ft
начали изучение гендерной проблемы гораздо раньше отечественных
лингвистов. К числу исследователей, обративших
своё
пристальное
внимание на проблему гендера с лингвистической точки зрения, относятся Ф.
Маутнер, О. Есперсен, У. Лабов, П. Треджилл, Р. Лакофф, Д. Камерон, Д.
Тэннен, Д. Коутс и др. В целом, все работы, посвященные отражению
гендерного
фактора
в
языке
рассматривают
такие
проблемы,
как
маскулинное доминирование в языковой системе и обусловленность
языковых различий разной социализацией мужчин и женщин (Bergvall, 1999:
277), их происхождением из разных социолингвистических субкультур
(Uchida, 1998: 280).
16
в ряде работ рассматривается вопрос о мужских и женских языках. О.
Есперсен констатирует существование племён, мужчины и женщины в
которых говорят либо на разных языках, либо на разных диалектах
(Jespersen, 1998: 225). Отмечается, в частности, гендерная вариативность в
японском языке, в котором для обозначения понятия «вода» мужчины
употребляют слово /mizu/, а женщины - /оЫуа/ (Bonvillain, 1993: 194). В
связи с этим, подчёркивается важность комплексного подхода при изучении
влияния гендера на язык и речь (Tannen, 1998: 261) и, особенно, - значимость
этнического компонента (Bucholtz, 1999: 203). В зарубежной лингвистике
был введен термин «родолект» ("genderlect"), то есть диалект, определяемый
полом лица. Однако он не был признан, поскольку существование такого
понятия предполагает наличие различий в базовом коде, употребляемом
мужчинами и женщинами. Исследования же показывают, что можно
говорить о вариативных сходствах и различиях, в соответствии с которыми
мужчины и женщины используют специфические черты пересекающегося
кода (Language, Gender and Society, 1989: 14).
Одним из первых в гендерной лингвистике начал разрабатываться
вопрос устно-речевой специфики, и, в частности, особенности произношения
мужчин и женщин. Например, при социологических
«
обследованиях
американцев - представителей разных социальных и возрастных групп
ученые обнаружили тенденцию к употреблению редуцированных форм в
мужской речи. Отмечается общая произносительная тенденция, свойственная
женской речи: женщины охотнее используют правильные фонетические
варианты, то есть более престижные с точки зрения литературной нормы
(Eakins, 1978: 94-97; Philips, Reynolds, 1988: 75; Потапов, 1997: 53);
американские
женщины
чаще употребляют
интонационные
образцы,
которые ассоциируются с выражением удивления и вежливости (Brend,
1975).
Результатом исследований речевых характеристик мужчин и женщин
явился вывод о наличии особенностей в мужском и женском речевом
17
поведении,
что
объясняется
различными
факторами
социально
культурологического характера. Так, датский исследователь О. Есперсен
заявляет о консерватизме женской речи. По его мнению, словарный запас
женщин менее разнообразен, чем у мужчин (Jespersen, 1925: 221). У. Лабов,
на основании своих исследований вариаций городских диалектов разных
стран, сделал вывод о большей правильности женской речи по сравнению с
мужской:
женщины
в
значительной
степени
используют
меньше
ненормативной лексики, их речь более приближена к языковому стандарту,
нежели мужская (Labov, 1966: 5). П. Треджилл, проведя целый ряд
исследований, пришёл к выводу, что женщинам свойственно использование
более "престижных" вариантов произношения и грамматических форм.
Данный факт исследователь объясняет тем, что женщины для утверждения
своего социального статуса прибегают к лингвистическим средствам, то есть
в процессе коммуникации пытаются повысить своё место в социальной
иерархии общества, в то время как мужчины стремятся реализовать
принятую в обществе концепцию маскулинного поведения (Trudgill, 1974:
99). Комментируя большую нормативность женской речи, отечественный
исследователь В.В. Потапов объясняет это тем, что женщина, традиционно
являясь воспитателем подрастающего поколения, стремится говорить в
соответствии с нормами литературного языка (Потапов, 2002: 104).
Во многих современных исследованиях по тендерной лингвистике
содержатся ссылки на работу Р. Лакофф «Язык и место женщины». В данной
работе автор вводит термин «women's language» (язык женщин) и
рассматривает природу и степень языкового неравенства мужчин и женщин.
Согласно концепции Р. Лакофф гендерные особенности характерны для всех
языковых уровней. На лексическом уровне они выражены различиями в
употреблении
цветообозначающих
прилагательных
и
прилагательных,
передающих различные грани эмоционального состояния, - их использование
в большей мере характерно для женщин. На грамматическом уровне автор
описывает вариативность в использовании мужчинами и женщинами разных
18
частиц.
«Силу»
частицы
определяет
степень
эмоциональности.
На
синтаксическом уровне автор выделяет такую черту женской речи как
частотное использование разделительных вопросов, несущих, с одной
стороны, признаки неуверенности, робости, некатегоричности и вежливости,
- с другой. Данная работа оказала значительное влияние на дальнейшие
исследования особенностей речевого поведения мужчин и женщин (Lakoff,
1973).
Особый интерес представляют работы Дженифер Коатс и Деборы
Камерон,
в
которых
содержится
критический
взгляд
на
многие
предшествующие исследования в рамках гендерной лингвистики. Д. Камерон
опровергла мнение о консервативности женской речи, заявив, что в XVIII
веке именно женщины привнесли в английскую лексику новые единицы, в то
время как мужчины «ревниво охраняли чистоту языкового стандарта»
(Cameron, 1989: 14). Исследователь также подвергла частичной критике
вышеупомянутую
работу
Р.
Лакофф,
объясняя
её
популярность
неизученностью проблемы в то время, когда она была опубликована. Она
отмечает недостаток эмпирических оснований исследования и, в частности,
подвергает сомнению вывод о том, что частотное использование женщинами
разделительного вопроса является показателем неуверенности в себе. В
данной
связи
Д.
Камерон
поднимает
проблему
формы
и
её
функционирования. Она отмечает, что необходимо рассматривать речевую
форму в её лингвистическом и социальном контекстах. Согласно её мнению,
по меньшей мере, необходимо учитывать два контекстуальных фактора:
функцию речевого акта в развитии дискурса и отношения между
участниками в контексте высказывания (Cameron, Alinden, O'Leary, 1989: 7588). Д. Коатс, рассматривая использование в речи мужчин и женщин
разделительных вопросов, пришла к несколько другим выводам, нежели Р.
Лакофф. Она выделяет несколько коммуникативных задач, на решение
которых направлено использование данной языковой единицы. На основании
этого исследователь утверждает, что разделительный вопрос далеко не всегда
19
подразумевает
неуверенность
говорящего.
По
(разделительные вопросы) чаще всего выполняют
её
мнению,
они
контактоустанавли-
ваюшую функцию, что говорит о принципе сотрудничества, лежащего в
основе женского стиля общения (Coats, 1996).
П. Фишмен подвергла критике утверждение о женской неуверенности и
слабости при выполнении женщинами коммуникативных задач. Данный
тезис был основан на факте более частого употребления ими вопросительных
предложений по сравнению с мужчинами в диалогической речи. Автор
охарактеризовала
данную
контактоустанавливающую,
1998: 254).
черту
прагматически
В отечественной
поддерживает
Г.В.
женского
речевого
ориентированную
лингвистике
Кирющкина,
поведения
отмечая,
подобную
что
(Fishman,
точку
женщины
как
зрения
избирают
коммуникативную стратегию сотрудничества, в то время как мужчины —
стратегию соперничества (Кирющкина, 1999: 82).
Наряду с проблемой гендерной вариативности мужской и женской речи
в работах зарубежных исследователей активно обсуждается вопрос о
гендерной асимметрии, в частности, английского языка. Данное явление
проявляется, во-первых, в использовании личного местоимения третьего
лица мужского рода he для обозначения представителей обоих полов
(everyone, everybody, who). Д. Чешир отмечает, что местоимение he только
формально
может
считаться
нейтральным,
поскольку
по
данным
многочисленных исследований оно устойчиво связывается в сознании людей
с мужским началом. У. К. Ле Гуин заявляет, что использование местоимения
he в отнощении обоих полов фактически исключает женщину из дискурса.
Данная
тенденция,
по
мнению
автора,
является
нововведением
исключительно грамматистов, поскольку до XVI века в данном значении
употреблялись местоимения they, their, что до сих пор характерно для
современного разговорного английского языка (Le Guin, 1990: 132). "Sexism"
английского
языка
выражается
также
в
ситуациях
употребления
20
притяжательных
местоимений,
когда
женщина
рассматривается
как
собственность мужчины (Cheshire, 1993: 222).
Ещё одним примером подобной языковой
асимметрии
является
употребление существительного man в значении «человек», которое,
несмотря
на
свое
теоретически
обобщенное
значение,
устойчиво
ассоциируется с мужским полом.
Проблема
тендерной
маркированности
имен
существительных
в
английском языке рассматривалась как западными (Р. Лакофф), так и
отечественными лингвистами (А.А. Григорян). Чаще всего в пример
приводятся так называемые «парные» лексические единицы, master —
mistress, governor — governess, spinster — bachelor, в которых имена
существительные женского рода, в отличие от параллельных имен,
обозначающих
мужчин,
приобретают
дополнительное
отрицательное
значение (Григорян, 2001: 35; Lakoff, 1988: 44-45).
В отечественной науке тендерные разработки возникли гораздо позже,
чем за рубежом, однако за последние несколько лет они привлекли внимание
многих языковедов, и в настоящее время
правомерно
говорить
о
сформировавшейся отечественной тендерной лингвистике, находящейся на
этапе своего интенсивного развития и рассматривающей широкий круг
вопросов. В этой связи необходимо отметить таких исследователей, как Л.П.
Крысин, А.В. Кирилина, И.И. Халеева, Е.И. Горошко, М.А. Китайгородская,
В.П. Нерознак, М.Д. Городникова, И.Г, Ольшанский, М.В. Томская, А.В.
Флоря, О.Л. Антинескул и др.. Особое место в современной отечественной
лингвистике занимают работы А.В. Кирилиной, рассматривающие широкий
круг вопросов, посвященных тендерной проблематике: онтология тендера,
его философская основа, теория тендерных исследований и основные
направления их развития. Ею также был проведён сопоставительный анализ
тендерных стереотипов в номинативных системах русского и немецкого
языков (Кирилина, 20006).
21
Несомненный интерес представляет также исследование особенностей
мужского и женского вербального поведения, осуществлённое Е.И. Горошко
по модели свободного ассоциативного эксперимента (Горошко, 2001а).
Автор рассматривает вопросы, связанные с особенностями мужской и
женской письменной речи, ассоциативного вербального поведения, а также
понимания и воспроизведения текстов мужчинами и женщинами. В
результате исследования была подтверждена гипотеза о существовании
половой дихотомии Б речевом поведении. В частности, при изучении
письменной речи было установлено, что тексты и предложения мужчин
короче, чем у женщин, в женском синтаксисе преобладают простые
предложения, в мужском — сложные. На характер и частоту различий, по
мнению
автора,
влияет
целый
спектр
факторов:
возраст,
уровень
образования, родной язык, изолированность от общества, стресс (Горошко,
1999: 35). Наряду с этим, автором подчеркивается, что в целом в
ассоциативном поведении полов больше сходства, чем различия, но когда эти
различия обнаруживаются, то на них нужно сосредоточить пристальное
внимание, чтобы расширить знания о протекании ассоциативных процессов
(Горошко, 2001:38).
В последнее время всё большую популярность как объект гендерных
исследований
приобретает художественный
текст (Антинескул, 2001;
Бабенкова, 2002; Белянин, 1999; Калмыкова, 1999; Любимова, 2001;
Степанова, 2000; Флоря, 1999).
Необходимо
отметить,
что
нерешённой
проблемой
в
рамках
отечественной гендерной лингвистики остаётся вопрос терминологии.
Примером тому может служить тот факт, что некоторые исследователи
отождествляют термины «гендер» и «пол», трактуя последний не как
биологический фактор, а как многокомпонентный социокультурный концепт.
В данном случае авторы фактически отвергают термин «гендер», так как
существующее
в
настоящее
время
понятие
гендера
идентично
представленному выше значению пола и, таким образом, введение в обиход
22
термина тендер теряет
смысл. Представляется
более
справедливым
замечание В.П. Нерознака, который заявляет, что современное изучение
катетории
пола
«перерастает
в
комплексный
цикл
исследований
тлобализованното интердисциплинарното характера» (Нерознак, 1999: 70).
Неоспоримо важным представляется тот факт, что катетория тендера
должна рассматриваться в диахронии. Тендерный фактор, в первую очередь,
отражает изменившееся знание о мире и языке (Кирилина, 2000: 26). Как
отмечает Д.
Гриир, тендер
представляет
собой
варьирующуюся
и
нестабильную конструкцию культуры (цит. по: Tripp, 2000: 2). Данное
описание термина представляется справедливым, поскольку тендер, находясь
в зависимости от общественното осознания понятий маскулинности и
фемининности, первым реатирует на изменение их трактовки. Фактически
это означает, что с переменой отношения к роли мужчины и женщины в
обществе происходит соответствующее переосмысление катетории тендера.
В связи с вышесказанным представляется убедительным замечание М.
Рюткёнен о том, что «чтение тендера в литературном тексте также связано с
контекстом» (Рюткёнен, 1999: 84).
Обзор тендерных исследований в области линтвистики показывает, что
их объектом становились очевидные факты, лежащие на поверхности языка.
Однако, вполне очевидно, что проявление тендера кроется в языке тораздо
тлубже и затративает его самые разные уровни, а не только лексику и
грамматику.
По словам А.В. Кирилиной, именно из-за того, что тендер является
компонентом как коллективного, так и индивидуального сознания, его
необходимо изучать как когнитивный феномен. Он проявляется как в
стереотипах, фиксируемых языком, так и в речевом поведении индивидов,
осознающих себя, с одной стороны, лицами определенного пола, с другой, испытывающих определенное давление аксиологически не нейтральных
структур языка, отражающих коллективное видение.
23
Следующие
параграфы
данной
главы
посвящены
рассмотрению
основных когнитивных понятий, таких как картина мира, концепт и
стереотип, и выявлению тех свойств, которые позволяют рассматривать
феномен тендера с позиций когнитивной лингвистики.
1.2 Концепт как основа языковой картины мира
Понятие
концепт,
заимствованное
из
когнитивной
психологии,
трактуется по-разному и поэтому требует особенно четкого определения.
Возникнув в русле преодоления структурализма, рассматривавшего язык "в
себе и для себя", когнитивная наука пережила период бурной экспансии,
который, с одной стороны, привел к важным теоретическим выводам, с
другой, - обусловил отнесение практически всех изучаемых явлений к
области когниции, что само по себе верно, но позволяет, как считает P.M.
Фрумкина (1996), делать лишь самые общие выводы и ведет к стертости
самого термина когнитивный, так как когнитивной лингвистике в последние
годы придается статус панлингвистической методологии, что не во всех
случаях оправдано. Представляется поэтому, что следует четко указать,
какие понятия из познавательного аппарата когнитивной науки применимы
для нашей
работы
и
почему
они
продуктивны
для
проводимого
исследования. Прежде всего это относится к терминам концепт и стереотип.
В результате взаимодействия человека с миром складываются его
представления о мире, формируется некоторая модель мира, которая в
философско-лингвистической литературе именуется картиной мира. Картина
мира — одно из фундаментальных понятий, описывающих человеческое
бытие.
В последние десятилетия одной из важнейших проблем когнитивной
лингвистики стала проблема отображения в сознании человека целостной
картины мира, фиксируемой языком. Картина мира «запечатлевает в себе
определенный образ мира, который никогда не является зеркальным
24
отражением мира» (Серебренников, 1983: 60); она есть определенное
видение и конструирование мира в соответствии с логикой миропонимания.
Человек, приобретая опыт, трансформирует
концепты,
которые,
логически
связываясь
его в определенные
между
собой,
образуют
концептуальную систему; она конструируется, модифицируется и уточняется
человеком непрерывно. Это объясняется таким свойством концепта, как
способность к изменчивости в сознании. Концепты, оказываясь частью
системы, попадают под влияние других концептов и сами видоизменяются.
Со временем изменяется как число концептов, так и объем их содержания.
(Павиленис, 1983: 102—120).
Последовательность построения концептуальной системы в сознании
отвечает принципам логики, с этим связано такое свойство системы, как ее
логичность. Это свойство определяет возможность логического перехода от
одного концепта к другому, определение одних концептов через другие,
построение новых концептов на базе имеющихся.
Логичность системы дает возможность построения внутри её новых
концептов, не усваиваемых из актуального опыта, а перешедших в сознание
посредством
языка.
концептуальную
Этим
систему
объясняется
человека
возможность
абстрактных
введения
понятий.
в
Такую
информацию невозможно ввести в систему без языка.
Говоря о концептуальных системах, мы можем выделить следующие
этапы их формирования в сознании человека: невербальный (доязыковой) и
вербальный (языковой); и такие их свойства, как изменчивость (это свойство
связано с накоплением опыта и приобретением новых знаний) и логичность
(свойство, связанное с особенностями процесса построения концептуальной
системы в сознании).
Термин «картина мира» возник в рамках физики на рубеже XIX—^ХХ вв.
С 60-х гг. прошлого века проблема картины мира стала рассматриваться в
рамках семиотики при изучении первичных моделирующих систем (языка) и
25
вторичных систем (мифа, религии, фольклора, поэзии, кино, живописи,
архитектуры).
Картина мира — реальность человеческого сознания, и человек делает ее
создание целью свой жизни: «Человек стремится каким-то адекватным
способом создать в себе простую и ясную картину мира для того, чтобы в
известной степени попытаться заменить этот мир созданной таким образом
картиной. Этим занимается художник, поэт, теоретизирующий философ и
естествоиспытатель, каждый по-своему. На эту картину и ее оформление
человек переносит центр тяжести своей духовной жизни...» (Эпштейн: цит.
по: Маслова, 2004: 49).
Таким образом, мировосприятие каждого народа складывается в картину
мира: «Каждая цивилизация, социальная система характеризуется своим
особым способом восприятия мира» (А.Я. Гуревич: цит. по: Маслова, 2004:
49). Отсюда следует, что менталитет любого лингво-культурного сообщества
обусловлен в значительной степени его картиной мира, в которой
репрезентировано миропонимание ее членов.
Понятие картины мира (в том числе и языковой) строится на изучении
представлений человека о мире. Если мир — это человек и среда в их
взаимодействии, то картина мира — «результат переработки информации о
среде и человеке» (Цивьян, 1990: 5) в его взаимодействии опять же с
человеком. Человек не склонен замечать те явления и вещи, которые
находятся вне его представлений о мире.
Явления и предметы внешнего мира представлены в человеческом
сознании в форме внутреннего образа. По мнению А.Н. Леонтьева,
существует особое «пятое квазиизмерение», в котором представлена
человеку окружающая его действительность: «Это — «смысловое поле»,
система значений» (Леонтьев, 1983: 54). Тогда картина мира — это система
образов.
26
М. Хайдеггер писал, что при слове «картина» мы думаем прежде всего
об отображении чего-либо, «картина мира, сущностно понятая, означает не
картину, изображающую мир, а мир, понятый как картина» (Хайдеггер, 1991:
45).
Картина мира, которую можно назвать знанием о мире, лежит в основе
индивидуального и общественного сознания. Язык же выполняет требования
познавательного процесса. Концептуальные картины мира у разных людей
могут быть различными, например, у представителей разных эпох, разных
социальных, возрастных групп, разных областей научного знания и т.д.
Люди, говорящие на разных языках, могут иметь при определенных условиях
близкие концептуальные картины мира, а люди, говорящие на одном языке
— разные. Следовательно, в концептуальной картине мира взаимодействует
общечеловеческое, национальное и личностное.
Картина мира не есть простой набор «фотографий» предметов,
процессов, свойств и т. д., ибо включает в себя не только отраженные
объекты, но и позицию отражающего субъекта, его отношение к этим
объектам, причем, позиция субъекта — такая же реальность, как и сами
объекты. Более того, поскольку отражение мира человеком не пассивное, а
деятельностное, отношение к объектам не только порождается этими
объектами, но и способно изменить их (через деятельность). Отсюда следует
естественность того, что система социально-типичных позиций, отношений,
оценок находит знаковое отображение в системе национального языка и
принимает участие в конструировании языковой картины мира.
Следовательно, картина мира - целостный, глобальный образ мира,
который является результатом всей духовной активности человека, она
возникает у человека в ходе всех его контактов с миром. Познавая мир,
человек составляет свое представление о мире, то есть в его сознании
возникает определенная «картина мира», или «языковая модель мира» (Г.А.
Брутян: цит. по: Маслова, 2004: 50), Она включают в себя не только
27
отраженные объекты, но и позицию отражающего субъекта. Так как
возникновение картины мира тесно связано с языком и во многом
определяется языком, её называют «языковой картиной мира».
Концептуальная картина мира гораздо богаче, чем языковая картина
мира: «Картина мира — то, каким себе рисует мир человек в своей
воображении, — феномен более сложный, чем языковая картина мира, то
есть та часть концептуального мира человека, которая имеет «привязку» к
языку и преломлена через языковые формы» (Кубрякова, 2001: 14-19).
Картина мира может быть представлена с помощью пространственных
(верх — низ, правый — левый, восток — запад, далекий — близкий),
временных (день - ночь, зима — лето), количественных, этических и других
параметров. На ее формирование влияют язык, традиции, природа и
ландщафт, воспитание, обучение и другие социальные факторы. Картина
мира может быть целостной — таковы мифологическая, религиозная,
философская, физическая картина мира, но она может отражать и какой-то
фрагмент, то есть быть локальной, например, тендерная картина мира.
Языковая картина мира отражает национальную картину мира и может
быть выявлена в языковых единицах разных уровней, поскольку язык —
важнейший способ формирования и существования знаний человека о мире,
то именно язык — важнейший объект исследования у когнитивистов.
Совокупность этих знаний, запечатленных в языковой форме, представляет
собой то, что в различных концепциях называется то как «языковой
промежуточный мир», то как «языковая репрезентация мира», то как
«языковая модель мира», то как «языковая картина мира». В силу большей
распространенности мы выбираем последний термин.
Между картиной мира, как отражением реальности, и языковой
картиной мира, как фиксацией этого отражения, существуют сложные
отношения: границы между ними «кажутся зыбкими,
неопределенными»
(Караулов, 1976: 271). Поскольку познание реальности человеком не
28
свободно от ошибок и заблуждений, поэтому его концептуальная картина
мира постоянно меняется, перерисовывается, тогда как языковая картина
мира еще долгое время хранит следы этих ошибок и заблуждений. По
мнению В.Б. Касевича, картина мира, закодированная средствами языковой
семантики, со временем может оказываться в той или иной степени
пережитой, реликтовой, устаревшей: довольно часто для обозначения и
передачи
состояния
эмоционального
подъема
говорящий
использует
фразеологизм воспарить душой, не осознавая, что это средство языка связано
с архаическими представлениями о наличии внутри человека животворящей
^
субстанции - души, которая мыслилась в мифологической картине мира в
виде пара и могла покидать тело, поднимаясь к небу (Касевич, 1996: 211).
Таким образом, роль языка состоит не только в передаче сообщения, но
«в первую очередь, во внутренней организации того, что подлежит
сообщению». Возникает как бы «пространство значений» (в терминологии
А.Н. Леонтьева), то есть закрепленные в языке знания о мире, куда
непременно вплетается национально культурный опыт. Формируется мир
говорящих на данном языке, т.е. языковая картина мира как совокупность
знаний о мире, запечатленных в лексике, фразеологии, грамматике.
1щ
Решая проблему соотношения концептуальной и языковой картин мира,
лингвисты пытаются установить, как происходит формирование тех или
иных концептов. Они выделяют целый ряд базисных когнитивных категорий
(концептов), которые являются универсальными, ибо отражают единый для
всех когнитивный процесс. К таким универсальным концептам относятся
пространство, время, число, дружба и др.
Интерес к языковой картине мира обнаруживается еще в работах В.
Гумбольдта, который писал, что «различные языки являются для нации
органами их оригинального мышления и восприятия» (цит. по: Маслова,
2004: 53). Одним из основоположников сегодняшнего учения о языковой
картине мира является также немецкий ученый И. Гердер. В России
29
разработка этой проблемы началась с тезаурусным изучением лексики
(работы Ю.Н. Караулова). К концу XX века появилось много трудов,
посвященных данной проблеме — работы С.А. Васильева, Г.В, Колшанского,
Н.И. Стукаленко, Е.С. Яковлевой, М. Блэка, Д. Хаймса, коллективная
монография «Человеческий фактор в языке. Язык и картина мира» (1988) и
др. Сейчас эта проблема разрабатывается также в фундаментальных трудах
Н.Д. Арутюновой, Ю.Д. Апресяна, А. Вежбицкой, В.Г. Гака, В.И. Карасика,
Ю.С. Степанова, В.Н. Телия и др.
Язык — факт культуры; он составная часть культуры, которую мы
наследуем, и одновременно ее орудие. Культура народа вербализуется в
языке, именно язык аккумулирует ключевые концепты культуры, транслируя
их в знаковом воплощении — словах. Создаваемая языком модель мира есть
субъективный
образ
объективного
мира,
она
несет
в себе
черты
человеческого способа миропостижения, то есть антропоцентризма, который
пронизывает весь язык.
По словам Ю.С. Степанова, концепты — это «сгустки национальнокультурных смыслов», «ячейки культуры» (Степанов, 1998). Изучение их
помогает
выявить
особенности
мировосприятия
народа,
представить
концептуальную и национальную картины мира.
«Языковая картина мира» — это «взятое во всей совокупности, всё
концептуальное содержание данного языка» (Караулов, 1976: 246). Понятие
наивной языковой картины мира, как считает Ю.Д. Апресян, «представляет
отраженные в естественном языке способы восприятия и концептуализации
мира, когда основные концепты языка складываются в единую систему
взглядов, своего рода коллективную философию, которая навязывается в
качестве обязательной всем носителям языка» (Апресян, 1995: 54).
В настоящее время существует несколько направлений в изучении
языковой картины мира. По мнению B.C. Яковлевой, это 1) типологические
исследования: славянская языковая картина мира, балканская модель мира и
30
т.д.; 2) изучение языковой картины мира в аспекте реконструкции духовной
культуры народа; 3) исследование отдельных сторон языка: отражение
языковой картины мира в русской лексике, словообразовании, в зеркале
метафор и т.д. (Яковлева, 1993: 8). Говоря другими словами, способ
концептуализации мира, свойственный языку, отчасти универсален, отчасти
национально специфичен. Поэтому возможно исследовать языковую картину
мира так: 1) изучаются характерные для данного языка концепты (душа,
тоска, судьба, воля, совесть, авось и др.); 2) исследуются специфические
коннотации
для универсальных
концептов; 3) исследуется
цельный
«наивный» взгляд на мир, ибо каждый язык отражает определенный способ
восприятия мира, его концептуализации. Выражаемые в нем значения
складываются в единую систему мировидения, исходя из которой можно
выделить наивную физику пространства и времени, наивную физиологию,
наивную этику.
Единицы
естественного
языка
приобретают
в
языке
культуры
дополнительную, культурную семантику. Так, в языковом
сознании
представителей славянской культуры слово голова является не только
выразителем семантики «верхняя часть тела», но и вербальным символом
центра разума, интеллекта, высшей ценности. Эта культурная семантика
строится на магическом и мифологическом осмыслении таких признаков
обозначаемой словом части тела, как «расположение вверху, в области небес,
противоположно низу, области перерождения», «руководство действиями,
поступками», «хранение и воспроизведение нужной информации» и т.п.,
которые входят в ядерную дефиницию лексемы голова. Так, признак
«расположение вверху», мифологически переосмысляется при описании
ситуаций, названных идиомами голова горит, голова идет кругом, ходить на
голове. В этих идиомах восстанавливается связь с символикой микрокосма
славян, в которой все, что относится к верхней части тела, связывается с
небом и его главными объектами — луной и звездами.
31
Другой релевантный признак «руководство действиями, поступками»
позволяет
связывать
традиционной
соматизм
обрядности,
голова
верований
с
и
целым
рядом
ритуалов,
контекстов
следы
которых
сохранились в идиомах посыпать голову пеплом, с повинной головой и др.
Подобные явления принято относить к влиянию телесной метафоры. Дж.
Лакофф установил, что в языке отражается категориальное мышление
человека, основанное на ряде принципов. В общих чертах они сводятся к
следующему: в каждой культуре существуют специфические для нее сферы
опыта, которые определяют связи в категориальных цепочках.
Существуют идеальные модели мира (в их число входят мифы и
различные поверья), которые тоже могут задавать связи в категориальных
цепочках (Лакофф, 1988: 16).
По мнению Дж. Лакоффа,
"принцип
мифа
и поверья
можно
рассматривать как частный случай принципа сферы опыта. С этой точки
зрения мифы и поверья - это сферы опыта, значимые для категоризации"
(Там же, С.20).
Исходя из такого осмысления категоризации, можно заключить, что
категории познания не заданы природой вещей, не даны свыше, а образуются
в процессе осмысления человеком мира и себя в мире. Категоризация
происходит на основе опыта, а опыт человека как физического существа
всегда связан с его телесной деятельностью. Отсюда в языке появляется
"телесная метафора" (Lakoff, Johnson, 1980), Выражения/тул-ой подать; два
шага; одна нога здесь, другая там; делать что-либо у кого-либо за спиной и
т.п. содержат телесную метафору, то есть осмысление мира через посредство
собственного тела - первой сферы человеческого опыта. Следовательно,
концептуальная система зависит от нашего физического и культурного опыта
и непосредственно связана с ним" (Лакофф, 1988: 48). Это объясняет
принцип антропоморфизма, действующий в номинативной системе любого
естественного языка.
32
Э. Сепиром и Б.Уорфом была выдвинута гипотеза, что люди видят мир
сквозь призму своего родного языка. Они предположили также, что языки
различаются своими «языковыми картинами мира». Из их рассуждений
следовало, что люди, говорящие на разных языках, имеют разные типы
мышления, и все это не просто связано с языком, а обусловлено им.
Б.А. Серебренников, критикуя гипотезу Сепира-Уорфа, утверждал, что
язык не обладает самодовлеющей силой при образовании языковой картины
мира. Нельзя говорить, что разные языки выстраивают разные языковые
картины
мира
специфическую
в
сознании
«окраску»,
своих
носителей,
обусловленную
они
придают
значимостью
лишь
предметов,
явлений, процессов, что определяется спецификой деятельности, образа
жизни и национальной культурой народа.
Таким образом, мы видим, что языковая картина мира тесно связана с
концептуальной системой, а также с языком. Формирующаяся картина мира,
отображенная в сознании человека, это вторичное существование мира,
закрепленное и реализованное в особой материальной форме — языке. Один
и тот же язык, один и тот же общественно-исторический опыт формирует у
членов определенного общества сходные языковые картины мира, что
позволяет говорить о некой обобщенной национальной языковой картине
мира. Разные языки придают картинам мира лишь некоторую специфику,
некоторый национальный колорит, что объясняется различиями в культуре и
традициях народов.
В.И. Карасик к числу онтологических характеристик языковой картины
мира относит следующие признаки: 1) наличие имен концептов, 2)
неравномерная концептуализация разных фрагментов действительности в
зависимости от их важности для жизни соответствующего этноса, 3)
специфическая комбинаторика ассоциативных признаков этих концептов, 4)
специфическая квалификация определенных
предметных
областей,
5)
33
специфическая ориентация этих областей в ту или иную сферу общения
(Карасик, 2004: 109).
Термин концепт в лингвистике и старый и новый одновременно. В 1928
году С.А. Аскольдов опубликовал статью «Концепт и слово», но до середины
прошлого века понятие «концепт» не воспринимался как термин в научной
литературе. Несмотря на это и другие выступления С.А. Аскольдова по
данной теме, вопросы, поднятые им, так и не начали изучаться.
В своей статье С.А. Аскольдов подчеркивал, что вопрос о природе
концептов, или общих понятий, или, по средневековой терминологии, —
r«
универсалий — старый. Он, указывая на заместительную функцию концепта,
определяет его следующим образом: «Концепт есть мысленное образование,
которое замещает нам в процессе мысли неопределенное множество
предметов одного и того же рода» (Аскольдов, 1997: 267).
Лишь в 80-е гг. XX века в связи с переводами англоязычных авторов на
русский язык снова возникает понятие концепта. Концепт — термин,
служащий объяснению единиц ментальных или психических ресурсов
нашего сознания и той информационной структуры, которая отражает знание
и опыт человека. Концепт — оперативная содержательная единица памяти,
ментального лексикона, концептуальной системы и языка мозга, всей
картины мира, отраженной в человеческой психике.
Сейчас в лингвистической науке можно обозначить три основных
подхода к пониманию концепта, базирующихся на общем положении:
концепт — то, что называет содержание понятия, синоним смысла.
Первый подход - лингвокультурный - (представителями которого
являются Ю.С. Степанов, В.Н. Телия, В.И. Карасик) при рассмотрении
концепта большее внимание уделяет культурологическому аспекту, когда вся
культура понимается как совокупность концептов и отношений между ними.
Концепт признается базовой единицей культуры, ее концентратом. «В
структуру концепта входит все то, что и делает его фактом культуры 34
исходная форма (этимология); сжатая до основных признаков содержания
история; современные ассоциации; оценки и т.д.» (Степанов, 1997: 41). В.Н.
Телия также считает, что «концепт — это то, что мы знаем об объекте во
всей его экстенсии» (Телия, 2002). При таком понимании термина «концепт»
роль языка второстепенна, он является лишь вспомогательным средством —
формой оязыковления сгустка культуры, концепта.
Второй подход к пониманию концепта (Н.Д. Арутюнова, Т.Е. Булыгина,
А.Д. Шмелев и др.) семантику языкового знака представляет единственным
средством формирования содержания концепта. Сходной точки зрения
придерживается
Н.Ф.
Алефиренко,
который
также
постулирует
семантический подход к концепту, понимая его как единицу когнитивной
семантики.
Сторонниками третьего подхода - лингвокогнитивного - являются Д.С.
Лихачев, Е.С. Кубрякова и др. Они считают, что концепт не непосредственно
возникает из значения слова, а является результатом столкновения значения
слова с личным и народным опытом человека, то есть концепт является
посредником между словами и действительностью.
Д.С. Лихачев полагал, что концепт существует не для самого слова, а для
его
отдельного значения
и является
«своего
рода
алгебраическим
выражением» значения, которым мы оперируем в своей письменной и устной
речи, ибо охватить значение во всей его алогичности человек просто не
успевает, иногда не может, а иногда по-своему интерпретирует его, это
«намек на возможное значение» (Лихачев, 1997: 282).
Концепт, согласно Е.С. Кубряковой, — это оперативная содержательная
единица памяти ментального лексикона, концептуальной системы мозга
(lingua mentalis), всей картины мира, отраженной в человеческой психике.
При
анализе
концепта
B.C.
Кубрякова
считает
оправданным
использование в когнитивной лингвистике понятий фона и фигуры, которые
используются
в психологии
при
описании
сенсорно
перцептивных
35
процессов. Противопоставление фона и фигуры связано с осознанием
человеком себя как части целого, себя (фигуры) на каком-то фоне (среды,
пространства) и такое же понимание и всех других тел/вещей в мире. Таким
образом, она постулирует, что в основе языка и его категорий лежит
наглядный, телесный опыт человека и что только через обращение этого
опыта человек выходит в более абстрактные сферы и строит свои
представления о ненаблюдаемом непосредственно.
Е.С. Кубрякова моделирует один из главных принципов человеческого
познания — принцип контейнера, который одновременно является главным
принципом как семиотического, так и когнитивного подходов к языку. Она
предлагает назвать его принципом обратимости позиции наблюдателя. Его
суть состоит в том, что при рассмотрении любого объекта в мире и
Вселенной выбор перспективы его рассмотрения может быть изменен,
причем
позиция
наблюдателя
может
смениться
на
обратную.
«Пространством Вселенная ... охватывает меня и поглощает как точку;
мыслью же я охватываю ее», — этой фразой Б. Паскаля можно
проиллюстрировать утверждение Е.С. Кубряковой.
По ее мнению, если язык отражает особое видение мира, то и
отраженные в нем позиции наблюдателя (или сознательное абстрагирование
от нее) соответствуют общей субъективности запечатленных и закрепленных
в языке концептов. Нельзя не согласиться с этим утверждением, так как одно
и то же явление: действие-объект может быть описано по-разному, с
использованием разных языковых средств, поэтому появляется возможность
отразить в описании разные детали, свойства, признаки. Вместе с тем,
синонимия — явление кажущееся, ибо за каждой альтернативной лексемой
стоит индивидуальная концептуальная структура (Кубрякова, 1994).
Определение значения через концептуальные структуры является, по
мнению Е.С. Кубряковой, новым подходом к связыванию значения и знания.
36
Теория концепта, предложенная Ю.Д. Апресяном, основывается на
следующих
положениях:
1)
каждый
естественный
язык
отражает
определенный способ восприятия и организации мира; выражаемые в нем
значения складываются в некую единую систему взглядов, своего рода
коллективную
философию,
которая
навязывается
языком
всем
его
носителям; 2) свойственный языку способ концептуализации мира отчасти
универсален, отчасти национально специфичен; 3) взгляд на мир (способ
концептуализации) «наивен» в том смысле, что он отличается от научной
картины мира, но это не примитивные представления (Апресян, 1995: 3).
Многие ученые, понимающие концепт в широком смысле, разделяют
сегодня точку зрения Р. Джекендоффа на то, что основными конституентами
концептуальной системы являются концепты, близкие «семантическим
частям речи» — концепты объекта и его частей, движения, действия, места
или пространства, времени, признака (R. Gackendoff, E.G. Кубрякова).
Общим для данных подходов является утверждение неоспоримой связи
языка и культуры; расхождение обусловлено разным видением роли языка в
формировании
концепта.
Объекты
мира
становятся
«культурными
объектами» лишь тогда, когда представления о них структурируются
этноязыковым мышлением в виде определенных «квантов» знания, —
концептов.
Этот термин, хотя и прочно утвердился в современной лингвистике, до
сих пор не имеет единого определения, хотя исследованием концептов
плодотворно занимаются Н.Д. Арутюнова, А.П. Бабушкин, А. Вежбицкая,
Е.С.Кубрякова, С.Е.Никитина, В.Н.Телия, Р.М.Фрумкина, В.А. Маслова и др.
Период утверждения данного термина в науке связан с определенной
произвольностью его употребления, размытостью границ, смешением с
близкими по значению или по языковой форме терминами.
В связи с этим возникает вопрос об уточнении определения термина
концепт. Большой энциклопедический словарь дает следующее определение:
37
«Концепт (от лат. conceptus — мысль, понятие) — смысловое значение
имени (знака), т.е. содержание понятия, объект которого есть предмет
(денотат) этого имени (например, смысловое значение имени Луна —
естественный спутник Земли)» (ЛЭС: 143).
На первый взгляд, лексическое значение слова можно назвать
концептом. Однако сейчас
уже считается доказанным тезис о том, что
значение слова в словарной статье представлено «недостаточным, узким,
далеким от когнитивной реальности и даже не адекватным» (Langacker, 1987:
39).
Приведем другие наиболее известные и интересные определения
концепта.
По мнению Р.М.Фрумкиной, наиболее удачное определение концепта
дает А. Вежбицкая, которая понимает под концептом объект из мира
«Идеальное», имеющий имя и отражающий
культурно-обусловленное
представление человека о мире «действительность» (Фрумкина, 1992: 3-29).
С точки зрения В.Н. Телия, концепт — это продукт человеческой мысли
и явление идеальное, и, следовательно, присущее человеческому сознанию
вообще, а не только языковому. Концепт — это конструкт, он не
воссоздается, а «реконструируется» через свое языковое выражение и
внеязыковое знание (Телия, 2002).
Таким образом, понятие концепт пришло из философии и логики, но в
последние
пятнадцать лет оно переживает
период
актуализации
и
переосмысления.
Разные определения концепта позволяют выделить его следующие
инвариантные признаки: 1) это минимальная единица человеческого опыта в
его идеальном представлении, вербализующаяся с помощью слова и
имеющая полевую структуру; 2) это основные единицы обработки, хранения
и передачи знаний; 3) концепт имеет подвижные границы и конкретные
38
функции; 4) концепт социален, его ассоциативное поле обусловливает его
прагматику; 5) это основная ячейка культуры. Следовательно, концепты
представляют мир в голове человека, образуя концептуальную систему, а
знаки человеческого языка кодируют в слове содержание этой системы.
Отсутствие единого определения связано с тем, что концепт обладает
сложной, многомерной структурой, включающей помимо понятийной
основы социо-психо-культурную часть, которая не столько мыслится
носителем языка, сколько переживается им; она включает ассоциации,
эмоции, оценки, национальные образы и коннотации, присущие данной
культуре.
Примем рабочее определение концепта: это семантическое образование,
отмеченное лингвокультурной спецификой и тем или иным образом
характеризующее носителей определенной этнокультуры. Концепт, отражая
этническое мировосприятие, маркирует этническую языковую картину мира
и является «кирпичиком» для строительства «дома бытия». Но в то же время
— это некий квант знания, отражающий содержание всей человеческой
деятельности. Концепт не непосредственно возникает из значения слова, а
является результатом столкновения словарного значения слова с личным и
этническим опытом человека. Он окружен эмоциональным, экспрессивным,
оценочным ореолом.
Следовательно, концепт многомерен, в нем можно выделить как
рациональное, так и эмоциональное, как абстрактное, так и конкретное, как
универсальное,
так
и
этническое,
как
общенациональное,
так
и
индивидуально-личностное.
Концепты в сознании человека возникают в результате деятельности,
опытного постижения мира, социализации, а точнее, складываются из а) его
непосредственного чувственного опыта — восприятия мира органами чувств:
б) предметной деятельности человека; в) мыслительных операций с уже
существующими в его сознании концептами; г) из языкового знания (концепт
39
может быть сообщен, разъяснен человеку в языковой форме); д) путем
сознательного знания - языковых единиц (З.Т. Попова, И.А. Стернин, 1999).
Мы придерживаемся точки зрения, что любой концепт вбирает в себя
обобщенное содержание множества форм выражения в естественном языке, а
также в тех сферах человеческой жизни, которые предопределены языком и
немыслимы без него; это результат соединения словарного значения слова с
личным и этническим опытом человека. Концепты, по мнению Д.С.
Лихачева, возникают в сознании как отклик на языковой опыт в целом.
Совокупность потенций (возможности домысливания, «дофантазирования»)
в словарном запасе как отдельного человека, так и языка в целом Д.С.
Лихачев определяет как концептосферу.
Концепты как результаты мыслительной деятельности должны быть
вербализованы. Но возникает вопрос, полностью ли они могут быть описаны.
Мы считаем, что нет, ибо полностью солидарны с позицией Ю.С. Степанова,
утверждающего, что «во всех духовных концептах мы можем довести свое
описание лишь до определенной черты, за которой лежит некая духовная
реальность, которая не описывается, а лищь переживается» (Степанов, 1997:
13).
Любая попытка постичь природу концепта приводит к осознанию факта
существования целого ряда смежных понятий и терминов. Прежде всего, это
концепт, понятие и значение.
Проблема их дифференциации — одна из самых сложно решаемых и
дискуссионных в теоретическом языкознании наших дней. Это объясняется
тем, что при анализе концепта мы имеем дело с сущностями плана
содержания, не данными исследователю в непосредственном восприятии;
судить же об их свойствах и природе мы можем лишь на основе косвенных
данных.
В решении этой проблемы сколько исследователей — почти столько же
и точек зрения. Еще в 1985 году Ю.С. Степанов писал: «Понятие (концепт)
40
I
РОССИЙСКАЯ
,
Г-0С'Л-.АРС-ПСННАЯ
I
"^^'oЛ^'oтEKA
I
— явление того же порядка, что и значение слова, но рассматриваемое в иной
системе связей; значение — в системе языка, понятие в системе логических
отношений и форм, исследуемых как в языкознании, так и в логике»
(Степанов, 1985).
За последние двадцать лет многое в понимании этого вопроса
изменилось.
Концепты
—
это
посредники
между
словами
и
экстралингвистической действительностью и значение слова не может быть
сведено исключительно к образующим его концептам
(Шахнович, 1999:
395—^396). «Концепт значительно шире, чем лексическое
значение»
(Карасик, 1996: 6) — такова одна из точек зрения на соотношение концепт —
слово, высказанная впервые С.А. Аскольдовым (Аскольдов, 1997: 270, 275);
согласно Д.С. Лихачеву, концепт соотносится со словом в одном из его
значений. Свою приверженность к данной точке зрения В.П. Москвин
объясняет следующим образом: «такие характеристики, как наличие
синонимов, внутренняя форма и сочетаемость, относятся не к слову в целом,
а к отдельному его лексико-семантическому варианту» (цит. по: Маслова,
2004: 26).
Правильнее
было
бы,
наверное,
говорить
о
концептах
как
соотносительных со значением слова понятиях (Соломоник, 1992: 16).
Значением слова становится концепт, «схваченный знаком» (Е.С. Кубрякова,
цит. по: Маслова, 2004). В этом смысле трудно согласиться с мнением А.
Вежбицкой, что значения в определенном отношении независимы от языка.
Хотя в науке существовало и более резкое мнение, выводившее значение за
пределы лингвистики и трактовавшее его как категорию неязыковую по
своей природе, являющуюся одной из специфических функций мышления.
Относительно независимы от языка именно концепты, идеи, и не
случайно, что только часть их находит свою языковую объективацию.
Отношения между концептами и значениями поэтому достаточно сложны:
так, у союза и или но вряд ли можно постулировать значение, но концепты,
41
••
которые за ними стоят, достаточно ясны (соединения, противопоставления).
Точно так же можно предположить, что у всех людей есть общие
представления о том, как реагирует человек на контакт с объектом,
воздействующим на него своей температурой, но значения, зафиксированные
в словах типа обжечься, сгореть, тепло, эюар, — 01ражают лишь
определенную часть этого концепта и являются зависимыми от языка.
Различая и разводя указанные термины (концепт, значение, понятие),
нужно подчеркнуть, что термин «значение» уходит на
периферию
лингвистических исследований, уступая место другому — «концепт», так до
конца и не выяснив отношений с вытеснившим его концептом (Маслова,
2004: 27).
По своей внутренней форме в русском языке слова «концепт» и
«понятие» одинаковы: концепт является калькой с латинского conceptus
«понятие». Однако сейчас стали достаточно четко дифференцировать
термины «понятие» и «концепт», ибо это хотя и однопорядковые, но не
равнозначные понятия. Если понятие — это совокупность познанных
существенных
признаков,
то
концепт
—
ментальное
национально-
специфическое образование, планом содержания которого является вся
совокупность
совокупность
знаний
о данном
языковых
средств
объекте,
а планом
(лексических,
выражения
—
фразеологических,
паремиологических и др.).
Концепты — это не любые понятия, а лишь наиболее сложные и важные
из них, без которых трудно себе представить данную культуру («авось»
русских, «порядок» немцев и т.д.).
Есть и другие отличия: понятие включает существенные и необходимые
признаки; концепт же — и несущественные признаки (Степанов, Проскурин,
1993: 16). В сравнении с концептами понятия имеют более простую
структуру: в структуре понятий преобладает содержательная составляющая и
присутствуют не все компоненты, представленные в структуре концепта.
42
Например, в 60-е гг. XX в. считалось, что интеллигент — это тот, кто любит
стихи.
Семантический
множитель
«любовь
к
поэзии»
является
несущественным признаком и не включается в понятие, однако в концепт он
включен, и здесь он очень важен. Концепт окружен эмоциональным,
экспрессивным, оценочным ореолом (В.А. Маслова); это тот «пучок»
представлений,
понятий,
знаний,
ассоциаций
переживаний,
который
сопровождает слово и выражаемое им понятие. Концепты — предмет
эмоций, симпатий и антипатий, а иногда и столкновений различных мнений.
Ю.С. Степанов справедливо считает концепт и понятие терминами
разных наук; понятие употребляется главным образом в логике и философии,
тогда как концепт является термином в математической логике, а в последнее
время также в культурологии и лингвистике (Степанов, 1997: 40). Отсюда их
неизбежная и нежелательная интерференция.
А.П. Бабушкин рассматривает термины концепт и понятие как
тождественные и заявляет о вытеснении из научного обихода одного из них
— «понятие»: «сегодня языковеды почти не оперируют термином «понятие»
в его классическом смысле и предпочитают говорить о мыслительных
конструктах, именуемых концептами» (Бабушкин, 1996: 14). Н.Н. Болдырев,
напротив, разводит их: «Если у понятия в общенаучном смысле различают
его объем (совокупность вещей, которые охватываются данным 1юнятием) и
содержание (совокупность объединенных в нем признаков одного или
нескольких предметов), то концепт скорее предполагает только второе —
содержание понятия, а также понятийную часть значения, смысл слова»
(Болдырев, 2001: 21).
Думается, что для когнитивной лингвистики перспективным является то
направление в семантике, которое защищает идеи о противоположности
концептуального уровня семантическому (языковому) (Фрумкина, 1998: 70—
74).
43
в последнее время стал вопрос о количестве концептов. Если А.
Вежбицкая фундаментальными для русской культуры считала всего три
концепта («Судьба», «Тоска» и «Воля»), то Ю.С. Степанов полагает, что их
число
достигает
четырех-пяти
десятков.
Это
«Вечность»,
«Закон»,
«Беззаконие», «Слово», «Любовь», «Вера» и др.
Концептуальная система опирается на существование этих первичных
концептов, из которых развиваются все остальные (Кубрякова, 1996).
Духовная культура народа также складывается из операций с этими
концептами.
Национальный концепт «самая общая, максимально абстрагированная,
но конкретно репрезентируемая идея «предмета» в совокупности всех
валентных связей, отмеченных национально-культурной маркированностью»
(Красных, 1998: 130).
Пантеон национальных «героев» и «злодеев» (Обломов, дядя Степа),
воплощенных в национальных концептах, задают определенную ценностную
парадигму и те модели поведения, которым рекомендуется или запрещается
следовать. Каждый такой герой — ядро фрейма-структуры.
Следовательно, язык связывает людей в нацию / этнос через концепты.
Концепты могут классифицироваться по различным критериям. С точки
зрения
тематики,
концепты
образуют,
например,
эмоциональную,
образовательную, текстовую и др. концептосферы. Классифицированные по
своим носителям концепты образуют индивидуальные, микрогрупповые,
макрогрупповые,
национальные,
цивилизационные,
общечеловеческие
концептосферы. Могут выделяться концепты, функционирующие в том или
ином виде дискурса: например, педагогическом, религиозном, политическом,
медицинском и др. Сам дискурс может рассматриваться одновременно как
совокупность апелляций к концептам и как концепт, существующий в
сознании носителей языка.
44
Считается, что лучший доступ к описанию и определению природы
концепта обеспечивает язык (Langacker, 1987: 16). При этом одни ученые
(Schiffer, Steel) считают, что в качестве простейших концептов следует
рассматривать концепты, представленные одним словом, а в качестве более
сложных — те, которые представлены в словосочетаниях и предложениях.
Другие усматривают простейшие концепты в семантических признаках,
обнаруженных в ходе компонентного анализа лексики (Фрумкина, Звонкий,
Ларичев, Касевич, 1990: 85-101). Третьи полагают, что аншшз лексических
систем языков может привести
к обнаружению
небольшого
числа
«примитивов» (типа некто, нечто, вещь, место в исследованиях А.
Вежбицкой), комбинацией которых можно описать далее весь словарный
состав
языка
(Филмор,
1983: 74),
(Канон,
1999:
15).
Известную
компромиссную точку зрения разделяют те ученые (Ю.Д. Апресян, Г.Д.
Гачев, В.В. Воробьев), которые полагают, что часть концептуальной
информации имеет языковую «привязку», то есть способы их языкового
выражения,
но часть
этой
информации
представляется
в
психике
принципиально иным образом, то есть ментальными репрезентациями
другого типа — образами, картинками, схемами.
Концепты
как
интерпретаторы
смыслов
все
время
поддаются
дальнейшему уточнению и модификациям. Они представляют собой
реализируемые сущности только в начале своего появления, но затем,
оказываясь частью системы, попадают под влияние других концептов и сами
видоизменяются. Возьмем, например, такой признак, как «красный»,
который, с одной стороны, интерпретируется как признак цвета, а с другой
стороны, дробится путем указания на его интенсивность (алый, пурпурный,
багряный, транспарантный, темно-красный и т.д.) и обогащается другими
характеристиками. Да и сама возможность интерпретировать разные
концепты в разных отношениях свидетельствует о том, что и число
концептов
и
объем
содержания
многих
концептов
беспрестанно
подвергаются изменениям. «Так как люди постоянно познают новые вещи в
45
этом мире, и поскольку мир постоянно меняется, — пишет Л.В. Барсалоу, —
человеческое знание должно иметь форму, быстро приспосабливаемую к
этим изменениям» (Barsalou, 1992: 67), поэтому основная единица передачи и
хранения такого знания должна быть тоже достаточно гибкой и подвижгюй.
Р.И. Павиленис считает, что усвоить некоторый смысл (концепт) значит
построить некоторую структуру, состоящую из имеющихся концептов в
качестве интерпретаторов, или анализаторов, рассматриваемого концепта,
«вводимого» — с внешней точки зрения, то есть с точки зрения некоего
наблюдателя,
находящегося
вне
системы,
—
в
таким
образом
конструируемую систему концептов (Павиленис, 1983: 101-102).
Концепты
идеальны
и
кодируются
в
сознании
единицами
универсального предметного кода (УПК). Единицы УПК (по Н.И. Жинкину)
— индивидуальные чувственные образы, формирующиеся на базе личного
чувственного опыта. Концепт рождается как образ, но он способен,
продвигаясь
по ступеням
абстракции,
постепенно
превращаться
из
чувственного образа в собственно мыслительный. Образ холода лежит в
основе концепта «страх», поэтому и существуют выражения типа —
дрожать от страха, зуб на зуб не попадает, мороз по коэ/св продирает,
дроэюъ пробегает по спине, кровь стынет и др.
Концепт состоит из компонентов (концептуальных признаков), то есть
отдельных
признаков
объективного
или
субъективного
мира,
дифференцированно отраженных в его сознании и различающихся по
степени
абстрактности.
В
результате
когнитивно-лингвистических
исследований может быть предложено описание соответствующего концепта
как элемента национальной концептосферы.
Концепт
имеет «слоистое»
строение,
и разные
слои
являются
результатом, «осадком» культурной жизни разных эпох. Он складывается из
исторически разных слоев, различных и по времени образования, и по
46
происхождению, и по семантике, и имеет особую структуру, включающую в
себя:
1. основной (актуальный) признак;
2. дополнительный (пассивный, исторический) признак;
3. внутреннюю (обычно не осознаваемую) форму (Степанов, 1997: 21).
Внутренняя
открываются
форма,
лишь
этимологический
исследователям,
для
признак,
или
остальных
этимология,
он
существует
опосредованно, как основа, на которой возникли и держатся остальные слои
значений.
Принимая за основу строение концепта по Степанову, мы считаем, что
точка зрения В.И. Карасика на выделяемые Ю.С. Степановым слои концепта
также заслуживает внимания. Он предлагает рассматривать их как отдельные
концепты различного объема, а не как компоненты единого концепта.
Активный слой («основной актуальный признак, известный каждому
носителю культуры и значимый для него») входит в общенациональный
концепт, пассивные слои («дополнительные признаки, актуальные для
отдельных групп носителей культуры») принадлежат
концептосферам
отдельных субкультур, внутренняя форма концепта («не осознаваемая в
повседневной жизни, известная лишь специалистам, но определяющая
внешнюю, знаковую форму выражения концептов») для большинства
носителей
культуры
является
не
частью
концепта,
а
одним
из
детерминирующих его культурных элементов (Карасик, 1996: 3).
Есть и другие точки зрения на структуру концепта. Центром концепта
всегда является ценность, поскольку
концепт
служит
исследованию
культуры, а в основе культуры лежит именно ценностный принцип.
Показателем наличия ценностного отношения является
применимость
оценочных предикатов. Если о каком-либо феномене носители культуры
могут сказать «это хорошо» (плохо, интересно, утомительно и т.д.), этот
феномен формирует в данной культуре концепт. Помимо уже названного
47
ценностного элемента, в ее составе выделяются фактуальный и образный
элементы.
Таким образом, из сказанного вытекает, что лингвокультурный концепт
многомерен, поэтому к определению его структуры возможны различные
подходы. Каждый концепт как сложный ментальный комплекс включает в
себя,
помимо
смыслового
содержания,
еще
и
оценку,
отношение
человека/автора к тому или иному отражаемому объекту, его оценку и другие
компоненты:
1. общечеловеческий, или универсальный;
2.
национально-культурный,
обусловленный
жизнью
человека
в
определенной культурной среде;
3.
социальный,
определяемый
принадлежностью
человека
к
определенному социальному слою;
4. групповой, обусловленный принадлежностью языковой личности к
некоторой возрастной и половой группе;
5. индивидуально-личностный, формируемый под влиянием личностных
особенностей
—
образования,
воспитания,
индивидуального
опыта,
психофизиологических особенностей (Маслова, 2004);
6. образно-авторский (авторско-нарраторский),
предполагающий, в
соответствии с «двойной структурой коммуникации» в художественном
тексте, актуализацию
создающей
смыслов
изображаемый
«внутреннюю»
нарраторскую
повествование,
адресат)
«внешней»
мир
и,
авторской
одновременно,
коммуникацию
(Сорокин,
коммуникации,
2004:
(ипостась
35-36).
включающий
нарратиро,
Образно-авторский
компонент — это некий стереотип конкретного автора, то, что Ю. Тьшьянов
называл «литературной личностью» (Тьшьянов, 1977: 279).
48
Традиционные единицы когнитивистики (фрейм, сценарий, скрипт,
стереотип и т.д.), обладая более четкой, нежели концепт, структурой, могут
использоваться исследователями для моделирования концепта.
В более широком смысле структуру концепта можно представить в виде
круга, в центре которого лежит основное понятие, ядро концепта, а на
периферии находится все, что привнесено культурой, традициями, народным
и личным опытом.
Построенные посредством языка концептуальные структуры скорее
относятся к возможному, чем к актуальному опыту индивида (Павиленис,
1983: 114). Одним и тем же словесным выражением могут указываться
разные концепты одной и той же концептуальной системы, что отражает
неоднозначность языковых выражений. Мы говорим, что человек и лошадь
бегут, бегут часы, бегут мысли, бежит эюизнъ, беэюит ручей. Но язьп^овые
выражения в любом случае соотносятся с определенным концептом /
концептами (или их структурой). Поэтому понимание языкового выражения
рассматривается Р.И. Павиленисом как его интерпретация в определенной
концептуальной системе, а не в терминах определенного множества
семантических объектов.
Итак,
концепт —
это
ментальное
национально
специфическое
образование, планом содержания которого является вся совокупность знаний
о данном объекте, а планом выражения - совокупность языковых средств
(лексических, фразеологических, паремиологических и др.). Он обладает
эмотивностью, коннотациями, аксиологичен по своей природе, имеет «имя» /
«имена» в языке. Предметом поисков в когнитивной лингвистике являются
наиболее существенные для построения всей концептуальной системы
концепты: те, которые организуют само концептуальное пространство и
выступают как главные рубрики его членения. К таким концептам относятся
время, пространство, число, жизнь, смерть, свобода, воля, истина, знания.
В настоящее время, наряду с вышеперечисленными концептами культуры.
49
выделяют
концепты
«мужчина»
и «женщина»
(Д.Ч. Малишевская),
«мужественность» и «женственность» (А.В. Кирилина).
Выше говорилось, что одни лингвисты считают концепт значительно
более широким, чем лексическое значение (В.И. Карасик, С.А. Аскольдов).
Другие исследователи считают, что концепт соотносится со словом в одном
из его значений (Д.С. Лихачев, В.П. Москвин). Мы же, вслед за В.А.
Масловой, считаем, что значение, концепт и понятие — это разные термины.
Так, концепт и понятие — два параллельных термина: они принадлежат
разным наукам: понятие - термин логики и философии, а концепт —
математической логики, культурологии, лингвокультурологии, когнитивной
лингвистики, хотя по своей внутренней форме они сходны. Концепт и
значение также не находятся во взаимооднозначном соответствии. Концепт
являет собой относительно стабильный и устойчивый когнитивный слепок с
объекта действительности. Концепт связан с миром более непосредственно,
чем значение. Слово же своим значением всегда представляет лишь часть
концепта. Однако получить доступ к концепту лучше всего через средства
языка: через слово, словосочетание, предложение, дискурс (текст).
1.3 Понятие стереотип: виды, характеристики, функционирование
Концепт как абстрактный феномен в действительности про5шляется в
единицах более конкретного характера. Как уже было указано, такими
единицами
являются
фреймы, сценарии,
скрипты
и стереотипы.
В
соответствии с целью и задачами нашего исследования рассмотрим более
подробно понятие стереотип.
На наш взгляд, соотношение концепта и стереотипа наиболее точно
представлено в работе В.В. Красных (Красных, 1998: 133): 1) концепт
включает языковые знания (например, сочетаемость слова), стереотип - это
образ-представление в его вербальной оболочке, 2) концепт - это понятие
более абстрактного уровня, позволяющее выводить архетипы, стереотип же
50
более конкретен, 3) концепт является феноменом парадигматического плана,
то есть он соотносим с системой ментальных образований, а стереотип
функционален, он проявляется в коммуникативном поведении как таковом,
4) концепт хранится в форме гештальтов и пропозиций, а стереотип — в
форме фрейм-структур.
Понятие "стереотип" широко используется в работах социологов,
этнографов,
психологов,
этнопсихолингвистов
и
лингвистов.
Правда
понимается он по-разному. Специалисты каждой из дисциплин стремятся
выделить в стереотипе те характеристики, которые, прежде всего, отражают
его роль в сфере их исследования: в связи с этим речь идет о социальных
стереотипах, ментальных стереотипах, этнических стереотипах, стереотипах
общения, речевых стереотипах и, соответственно, о классификации этих
типов. Значительный вклад в разработку теории стереотипа внесли такие
исследователи, как Ю.Д. Апресян, Е. Бартминьский, А.К. Байбурин, Ж.
Колен, И. С. Кон, В.В. Красных, У. Липпман, Ю.Е. Прохоров, В.А. Рыжков,
Ю.А. Сорокин, СВ. Силинский и др.
Впервые использовал в социологии понятие "социальный стереотип" У.
Липпман. По его мнению, это упорядоченные, схематичные, детерми­
нированные культурой "картинки мира" в голове человека, которые экономят
его усилия при восприятии сложных социальных объектов и защищают его
ценностные позиции и права (Lippmann, 1922: 22; см. также: Стереотипы,
1988: 14). Показательно, что уже в этом, самом общем определении
социального стереотипа могут быть выделены такие его составляющие, как
культурологическая ("детерминированные культурой") и психологическая
("экономят усилия"): "дело в том, что реальная окружающая среда слишком
объемна, слишком сложна и слишком быстротечна для непосредственного
восприятия. Мы не способны реагировать на все ее тонкости, многообразие,
представленное в ней множество изменений и сочетаний. И, хотя мы
вынуждены действовать именно в этой среде, нам приходится
ее
реконструировать по более простой модели, чтобы справиться с ней"
51
(Lippmann, 1922: 16-17). Развитие понятия "социального стереотипа" в
социологических исследованиях можно проследить по двум основным
направлениям:
1) во-первых,
оценка
социального
стереотипа
как
этнического
предрассудка (предубеждения), то есть анализ создания и функционирования
негативного образа по отношению к иному этносу, иной культуре или иной
группе;
2) во-вторых, проявление социального стереотипа на индивидуальном и
групповом уровнях как отражения "я-образа" и "мы-образа"; на этом
направлении
необходимо
остановиться
подробнее,
так
как
оно
непосредственно связано с предметом нашего исследования (См., например,
Сорокин, 1994:15-19).
В
исследованиях
последних
лет
отмечается,
что
в
механизм
формирования стереотипов включаются многие когнитивные процессы, в
том числе каузальная дистрибуция, то есть объяснение человеком причин
своего и чужого поведения. В работах Г, Тажфела (Tajfel, 1981) выделены
две функции стереотипов как на индивидуальном, так и групповом уровнях:
к индивидуальному относятся когнитивная (схематизации и упрощения) и
ценностно-защитная (создание и сохранение положительного "я-образа"; к
групповому - идеологизирующая (формирование и сохранение групповой
идеологии,
объясняющей
и
оправдывающей
поведение
группы)
и
идентифицирующая (создание и сохранение положительного образа "мыгруппы" (Шихирев, 1985: 109-111).
Объединение этих типов в общую концептуальную схему представлено
в работе В. Дуаза (Doise, 1978):
-
к
первому
уровню
относятся
индивидуально-психологические
особенности формирования представлений человека о своей социальной
среде;
52
- они формируются под влиянием образований второго уровня представлений,
складывающихся
в
ситуации
межличностного
взаимодействия;
- третий уровень - коллективные представления, формирующиеся в
межгрупповых отношениях: именно на этом уровне зарождается и
функционирует социальный стереотип;
- четвертый уровень - идеология, которая складывается под влиянием
определенных исторических условий развития данного общества (Там же,
112).
Социально-психологические
стандарты
и
стереотипы
облегчают,
упрощают отношения, общение и поведение. Если алгоритмы мыслительных
задач "экономят" мышление человека, то алгоритмы общения "экономят"
личность, облегчая, а порой и автоматизируя
ее функцию выбора
(Коломинский, 1972: 104).
Социальный стереотип проявляется как в форме стереотипа мышления,
так и стереотипа поведения личности. Он возникает на основе спонтанных
чувств и эмоций, но определяется все же естественными условиями развития
людей, закрепляемыми в коллективном сознании. По ^шeнию Ж. Коллена,
стереотип — это механизм взаимодействия по крайней мере двух сознаний,
простейшая
культурного
форма коммуникации, результат взаимного тяготения и
напряжения,
одновременно
характеризующие
и
степень
социализации людей (Collejn, 1982: 15-78). Ж. Пиррот считает, что стереотип
общественного сознания всегда социально организован, функционирует на
основе какого-то определеного социального заказа. Смена стереотипов, как и
проблема стереотипизации общественного сознания всегда связана со сменой
коллективных убеждений, которые в свою очередь являются результатом
коллективных действий, определяющих качественное изменение жизни
целого социума (Pirotte, 1982).
53
Стереотип мышления понимается многими авторами прежде всего как
определенное представление о действительности или ее элементе с позиции
"наивного", обыденного сознания (Кон, 1967: 219; Гуслякова, 1977: 62;
Семендяева, 1986: 7; Апресян, 1995: 37-41; Толстая, 1995). В когнитивной
лингвистике и этнолингвистике термин стереотип относится, прежде всего,
к содержательной стороне языка и культуры, то есть понимается как
ментальный стереотип, и коррелирует с "наивной картиной мира". Эта
последовательность
четко
прослеживается,
например,
в
работах
Е.
Бартминьского и его школы: языковая картина мира и языковой стереотип
соотносятся как целое и часть, при этом языковой стереотип понимается как
суждение или несколько суждений, относящихся к определенному объекту
внеязыкового
мира,
«субъективно
детерминированное
представление
предмета, в котором сосуществуют описательные и оценочные признаки и
которое является результатом истолкования действительности в рамках
социально выработанных познавательных моделей» (Бартминьский, 1995: 7;
Bartmin'ski, 1985). Языковой стереотип в концепции Е. Бартминьского может
относиться к любому объекту внешнего мира как его образ, "общественное
мнение", а своеобразие понимания языковой картины мира связано не
столько с ее отнесением к ментальной категории коллективного сознания,
сколько к области языковой семантики (Толстая, 1993: 49-50).
Одно из наиболее исчерпывающих, на наш взгляд, определений
стереотипа принадлежит В.В. Красных: «Стереотип есть некоторая структура
ментально-лингвального
комплекса,
формируемая
инвариантной
совокупностью валентных связей, приписываемых данной единице и
репрезентирующих концепт феномена, стоящего за данно11 единицей...».
Следовательно, стереотип есть некий фрагмент концептуальной картины
мира, существующей в сознании.
При соотнесении стереотипа с наивной картиной мира исследователи
отмечают, что соответствие этого представления реальным свойствам
объекта картины мира, мотивированность этого представления не являются
54
обязательной составляющей возникновения и функционирования стереотипа.
Они выступают в роли хранителей немотивированных, с точки зрения
актуального обыденного сознания, свойств реалий, существенных для
определенной
лингвокультурной
общности
или
целостных
ареалов,
связанных единством культуры. Иначе говоря, культурный источник того
или иного свойства реалии (суеверия, фольклорная литература, философские,
исторические и т.д. традиции) не известен обычным носителям языка. Более
того, использование стереотипов происходит автоматически: говорящий, как
правило, не только совершенно не задумывается об истории лютивировки, но
даже не обращает внимания на то, что некоторые эталонные свойства
противоречат эмпирической картине мира. Стереотип рассматривается как
суперфиксированное и суперустойчивое даже перед лицом реального опыта,
опровергающего его, представление об объекте или категории объектов
(явлений, процессов) действительности, содержащееся в сознании отдельных
личностей или целых социальных групп (Стукаленко, 1992; Семендяева,
1986). В сфере мыслительных стереотипов в связи с этим выделяются такие
категории
как
фикции
(заведомо
противоречивые
или
ложные
предположения), метафоры и прагматические конвенции (выражения, о
ложности которых говорящий знает, но которые без оговорок нельзя
охарактеризовать как чисто ложные) (Клаус, 1991: 169-171).
Рассмотренные особенности выбора тех признаков, которые мотивируют
возникновение
той
действительности
или
в
иной
стереотипной
ассоциации
ментально-лингвальном
с
комплексе
образом
носителя
определенного языка/ определенной культуры, позволяет оценить ее как
локальную
ассоциацию,
которая
представляет
собой
относительно
изолированную связь, является простейшим элементом всякого знания,
входящего в систему знаний (в силу отсутствия широкого набора других
связей-ассоциаций), или выпавшего из этой системы (в силу потери некогда
имевшегося набора других ассоциаций) (Самарин, 1962: 219, 243). Именно
ассоциативную
природу
стереотипа
подчеркивает
В. А.
Рыжков:
55
"Стереотипом является единица языка, вызывающая на психовербальном
уровне в сознании представителей определенной национально-культурной
общности некоторый минимум сходных ассоциативных реакций по ряду
семантических признаков оценочного характера" (Рыжков, 1985: 13).
Эти
рассуждения
позволяют
не
согласиться
с
мнением
ряда
исследователей, что главную роль в формировании стереотипа играет частота
встречаемости определенных объектов, явлений в жизни людей, нередко
выражающаяся в более продолжительных контактах именно с данными
объектами, что и приводит к их стереотипизации (Стукалеико, 1992: 12). Это
одна из причин возникновения и закрепления в сознании представителей
определенного
этноса
ментальных
стереотипов:
наличие
как
дифференцирующего, так и интегрирующего процесса в системе выделения
"своего" и "не своего" образа указывает больше не на частотность взаимных
контактов, а на наличие в сознании представителей любой общности
потребности дать определенный «ярлык» каждому явлению, пне зависимости
от уровня и качества непосредственного взаимодействия с ним. Любое новое
явление необходимо означить, найти ему место в сложившейся картине мира,
включить его в структуру ментально-лингвального комплекса. Причем факт
этого включения определяется принадлежностью к дан1юму этносу, то есть
приобретается в процессе социализации личности или в процессе её
жизнедеятельности (о том, что немцы расчётливые, знают раньше, чем
вступают в какой-либо контакт с немцами - даже через произведения
художественной литературы), а использование стереотипа - личностным
отношением к нему (стереотипу) или к данному явлению человека,
приданием
ему
"личностного
смысла"
(термин
А.Н.
Леонтьева).
Совокупность ментальных стереотипов этноса известна каждому его
представителю, а использование конкретного как раз и связано с условиями
контакта с объектом или явлением, которые реализуются через данный
стереотип, причем поиск этого места может производиться как путем
соотнесения со своим, уже означенным, так и "от противного".
56
Психологи исследуют стереотип прежде всего как механизм восприятия,
в социальной психологии акцент ставится на исследование цепочки
ассоциативных связей, устанавливаемых между человеческим восприятием и
другими социальными уровнями сознания, включая память, интуицию и
воображение
(Montrelay,
1986).
Механизм
образования
стереотипа
рассматривается на базе изучения проблем человеческого восприятия как
специфической особенности познания мира человеком, определяющей и
способы социальной межкультурной коммуникации (Brulcr, 1985: 86).
Таким образом, анализ психологического подхода к рассмотрению
«
стереотипов мышления, которые понимаются как некоторые фиксированные
для данной культуры способы представления объекта или класса объектов,
устойчивые в ней способы отражения действительности с точки зрения
обыденного или "наивного сознания", позволяет сделать вывод о следующих,
присущих им как реальному явлению организации процесса освоения
картины мира в языковом сознании личности, характеристиках:
1. В основе создания и функционирования стереотипа лежит локальная
ассоциация к образу объекта, принцип выбора которой для создания
стереотипа основан на ряде причин:
<щ
- выделении "не своего" признака в совокупном наборе признаков,
позволяющего создать соответствующий образ "не-своего" и включить его в
свою систему образов, отражающих картину мира, то есть определить место
данного явления в классе аналогичных явлений;
- выделение "своего" признака, находящегося "не на своем месте", в
совокупном наборе признаков, что определит место данного явления в классе
аналогичных "своих" явлений;
- при отсутствии признака/признаков, которые позволяли бы отнести
данное явление к "своему"
образу
действительности,
"не
своему"
приписывается тот признак, который, одновременно дифференцируя явление
57
как "не свое" и интегрируя его в систему "своих образов", будет наиболее
ярко отмечен носителем /носителями системы "своего образа";
2. Стремление к упрощению процедуры восприятия нового образа
объекта действительности и к нахождению места этому образу в уже
существующей системе (модели) приводит к приписыванию новому образу
уже имеющейся в сознании носителя языка локальной ассоциации к
аналогичному
объекту,
что может,
в
свою
очередь,
приводить
к
приписыванию в сознании личности, группы или социума данному объекту
характеристики, которая не содержится в реальном объекте.
3. Ментальные стереотипы являются частью менталыю-лингвального
комплекса личности как представителя определенного этноса (определенной
культуры), а их использование определяется личностными потребностями
взаимодействия с данным объектом или явлением (Прохоров, 2003: 81).
В процессе социализации личности стереотипы поведения выступают
как форма социальной установки, в рамках которой личность может
организовывать свое поведение в данном этносе.
Стереотипизация (как результат) осознается индивидуумом в форме
таких видовых понятий, как стандарт и норма (родовым в этом случае
т
выступает понятие стереотип), причем стандарт является реализацией
некоторой модели на социальном и социально-психологическом уровнях, а
норма является реализацией такой модели на языковом и психологическом
уровнях. Стереотип речевого поведения соотносится также с нормой
речевого жанра, понимаемой как стандартизованное представление о
правильном речевом поведении при выполнении той или иной социальной
роли. Одним из важных показателей образования рсчепого стереотипа
признается частотность, понимаемая как факт социального предпочтения
употребления в речи готовых воспроизводимых единиц языка в их
постоянной
комбинаторике и постоянном
значении
(Сорокин,
1994;
Гарбовский, 1990; Матевосян, 1994). Традиционно стандарт понимается как
58
некоторое
качество,
типизированное,
противоположное
реализуемое
в
экспрессии,
однотипных
как
ситуациях:
нечто
это
может
относиться и к стандарту качества и количества, и к языковому стандарту.
"Под стандартом нами понимается любое интеллектуализированное средство
выражения - независимо от характера и природы - в его противопоставлении
средствам с так или иначе выраженной экспрессией... Отличительными
чертами стандарта являют воспроизводимость, однозначная семантика и,
прежде всего, нейтрально-нормативная окраска" (Костомаров, 71: 180).
По мнению Ю.Е. Прохорова, однозначность семантики и нейтральнонормативная окраска не являются гарантированными признаками отсутствия
экспрессивности, если ее понимать в соотношении
маркированность-
немаркированность языковой единицы как единицы общения (Прохоров,
2003). Р. Якобсон, как известно, выделял два признака как существенные
свойства языка: "В целой структурной
сети языка
обнаруживается
иерархическая аранжировка элементов, которая в пределах каждого уровня
построения реализуется в соответствии с одним и тем же дихотомическим
принципом противоположения маркированных и немаркироианных единиц.
Во-вторых, постоянное, всеобъемлющее, исполненное глубокого смысла
взаимодействие инвариантов и вариантов оказывается
существенным,
сокровенным свойством языка на всех его уровнях. Эти две дихотомии
маркированность/немаркированность
и вариативность/иевариативность
-
нерасторжимо связаны с исходной сутью и назначением языка" (ilKo6coH, 85:
310-311).
Однако сам факт невариативности уже предполагает
маркированность данной
некоторую
единицы общения. Если же учесть такие
отмеченные выше характеристики стереотипа, как его социализующий и
установочный
характер,
то
можно
отнести
стереотип
к
явлениям
маркированным - причем маркированным даже для носи гелей данного языка.
Если построить по уже использованному ранее принципу возможные пары
соотесенности
двух
указанных
признаков
-
"маркированность
59
невариативность , маркированность - вариативность , немаркированность
- невариативность" и "немаркированность - вариативность" - то стандарт,
очевидно,
будет
невариативности",
относиться
а
к
стереотип
-
категории
к
"немаркированности
категории
"маркированности
-
невариативности". Это подтверждается, на наш взгляд, и спецификой
нарушения проявления стереотипа.
Точнее можно сказать, что стереотип маркирован невариативностью его
ситуативного речевого использования, то есть соотношением устойчивости
языковых
форм
выражения
ситуации
общения,
деятельности.
Эта
маркированность может быть экспрессивной и не экспрессивной, в
зависимости от принципа организации самого стереотипа. При выделении
"не своего признака" в новом явлении можно говорит1> об экспрессивной
маркированности стереотипа, а при выделении "своего в чужом", или
приписывании "чужому своего" экспрессивность может не проявляться,
оставляя стереотип маркированным языковым явлением. Аксиологические
характеристики объекта, отражающие принципиальную в дашюм социуме
систему ценностей и ценностных ориентиров (Берсенева, 1994) также
относятся к стереотипным для данной культуры явлениям, которые могут
рассматриваться как на уровне экспрессивности, так и маркированности.
К примеру, отклонением от нормы следует считать конструкции
приблизительной
оценки
как
проявление
маркированности,
так
и
экспрессивности (Сорокин, 1988).
Таким
образом,
соотнесение
стереотипа
со
стандартом
по
невыраженности его экспрессивности не представляется верным: его
маркированность имеет иную природу, связанную с маркированностью
реализации в языке и речи невариативного
MeHTajH^Ho-лингвального
концепта, присущего представителям определенной эгпическоГ! культуры.
Это справедливо отмечает и В.А. Рыжков "Единица язьи^а, вызывающая на
психо-вербальном
уровне
в
сознании
представителя
определенной
60
национально-культурной
общности
некоторый
минимум
сходных
ассоциативных реакций по ряду семантических признаков оценочного
характера, может быть квалифицирована в стереотип" (Рыжков, 1985: 14).
Как и стандарт, понятие нормы соотносится с наличием правил,
определяющих установленный порядок использования языковых средств:
под нормой
понимается
допустимый
в пределах
канонизированной
литературной правильности диапазон варьирования средств выражения в
зазисимости от целесообразности и традиции речевых актов в существующей
системе функционально-стилевых дифференциаций (Костомаров, 1971: 180).
В организации общения именно социокультурные стереотипы играют ту
же роль регламентирующих элементов, соблюдение или нарушение которых
меняет социальные, этические, установочные, языковые и другие параметры
общения. Таким образом, если опираться на позицию М.Д. Арутюновой в
том, что поле нормативности граничит с концепталн! обьщенности,
предсказуемости, привычности (Арутюнова, 1988: 299), го стереотип для
данной социокультурной общности действительно соотносим с понятием
нормы: его реализация прогнозируема участниками об1цения и является
пресуппозицией этого общения.
В свете новых исследований представляется более обоснованным
говорить о том, что стереотипы - это особые формы хранения знаний и
оценок, то есть структуры ориентирующего поведения (Матуране, 1996).
КСКТ интерпретирует стереотипы как форму обработки информации и
состояния знаний (КСКТ: 177), относя к общим свойствам стереотипов:
1. Признаки и атрибуты, содержащиеся в стереотипах, используются
говорящими для оценки отнесенности предметов к тому или иному классу на
основе семейного сходства.
2.
Стереотипы
имеют
когнитивную
функцию,
состоящую
в
генерализации при упорядочивании информации; аффективную функцию
(противопоставление
"своего"
и
"чужого");
социальную
функцию
61
(разграничение "внутригруппового" и "внегруппового"), что ведет к
социальной категоризации и образованию структур, па которые люди
ориентируются в обыденной жизни.
Часто
под
повторяющиеся
стереотипами
формы
понимают
поведения"
"устойчивые,
(Байбурин,
1985:
регулярно
3),
видя
в
стереотипизации опыта ядро механизма традиции и этническое с1юеобразие
культуры. Признавая знаковый характер стереотипов (что позволяет
рассматривать их в качестве семиотическях объектов и применять для их
анализа методы, разработанные в семиотике), следует псе же добавить, что
стереотипы не обязательно должны быть вербализованы. (См., например,
Щепанская, 1991). А.В. Кирилина придерживается точки гфсния, которой
соответствует неязыковой характер стереотипов. Ментальные стереотипы
могут фиксироваться языком или иным семиотическим кодом (кииесикой,
зрительными образами и т.п.). Мы разделяем мнение о двуилановости
стереотипов, коренящейся как в "сфере обыденного сознания, так и в
эмпирически
наблюдаемом
пласте
традиционно
Gi.iiouoii
к}'льтуры"
(Байбурин, 1985: 5). Стереотипы - это социальные феномены. Они
обусловлены
социокультурными
механизмами.
Стандарты
1юведения
соотносятся с реальной стратификацией общества. Это означает, что каждая
из социальных страт имеет свои стереотипы поведения.
KJDOMC того,
большое
значение имеет тот факт, что разные фрагменты социалыюго поведения
имеют неодинаковую общественную значимость. Отсюда - разница между
типизированным и свободным поведением, в том числе и вербальным. "Чем
более значимы сферы поведения, тем более они регламентированы, тем
сильнее контроль за соблюдением стандартов" (Там же, с.8).
Такой подход к стереотипам соотносим с
образно-стереотипной
личностной анкетой человека как элементом языковой картины кшра. Выбор
представлений в обыденном сознании чаще всего осуществляется через
поиск «эталона» (Дубинин, Гуслякова, 1985: 24): иначе просто было бы
62
невозможно
для
человека
ориентироваться
в
массе
диффузных
представлений.
Образно-стереотипная личностная анкета, существующая в нашем
обыденном сознании, - наглядное подтверждение той значительной роли,
которую в нем играют эталонные представления (Стукалсико, 1991: 192),
Как отмечает И.С. Кон, «при всем желании человек не люжет описать
себя иначе, как путем указания каких-то групп, к которым он принадлежит
(пол, возраст, социальная принадлежность, род занятий и т.д.) и с которыми
соотносятся его индивидуальные свойства» (Кон, 1967: 223),
Для всех этих групп в нашем повседневном сознании существуют
образно-наглядные
прототипы,
или
эталоны.
Наглядные
образные
представления направлены на запечатление невидимого п1:утрспиего мира
человека через мир внешний, видимый: внешность, манеру поведения (тон,
походку, позу). В этой особенности ярко проявляется с11ециф1И'Са языка,
отмеченная еще В. Гумбольдтом: «Язык можно сравнивать с искусством,
поскольку и то и другое стремится в чувственной (jjopMc изобразить
невидимое» (Гумбольдт, 1984: 379).
Итак, в качестве рабочего определения стереотипа мы принимаем
следующее: стереотип — это некое минимизированное и национальнодетерминированное представление об объекте или ситуации, выраженное
посредством языковых единиц разных уровней.
Мужские и женские «портреты» противопоставляются по многим
линиям - различным эталонам идеальной внешности, характеру, кругу
интересов, типу ума, логики размышлений, речевой характеристике и т.д.
Стереотип может содержать информацию об одной или нескольких линиях.
Совокупность всех составляющих этих портретов форлшруег более крупные
когнитивные образования, включающие, в том числе, исследуемые нами
концепты мужественность и женственность, о KOTopi.ix ноидег речь во
второй главе данного исследования.
63
1.4 Тендерный подход к изучению концепта и стереотипов в
лингвистике
Под методом мы понимаем процедуры интерпретации, включающие в
себя выводное знание.
Впервые вопрос о методе как вопрос о содержании копцептов (хотя
термин «концепт» ещё не употреблялся) возник в 40-с гг. XIX в. в связи с
изучением быта и древностей русского народа по памятникам древней
словесности и права.
Вопрос о методе впервые был поставлен К.Д. Кавелиным (1818-1885).
Требование к методу, которое формулирует К.Д. Кавелин, таково: при
изучении народных обрядов, поверий, обычаев искать их непосредственный,
прямой, буквальный смысл, — это то самое, что позднее лингвисты назвали
внутренней
формой (слова, обычая, обряда). Ученый поясняет своё
положение примером: «Приходят ли, по нашим свадебным обрядам, сватьи с
посохом и ведут речь с родителями невесты как будто чужие, никогда не
слыхавшие о них, хотя и живут двор-о-двор, — верьте, что эги теперь
символические действия были когда-то живыми фактами
ОА^ДНСВПОЙ
жизни;
плачет ли невеста по воле, выражает ли свадебная песнь её cipax ехать в
чужую незнакомую старину — эти символы были тоже в старину живой
действительностью» (цит. по: Маслова, 2004:43).
Суть метода — определение внутренней формы концепта, может быть,
несколько упрощённо сводится к следующему: делать зак;иочение о
духовном значении чего-то, например, слова, следует по проявлениям
материальным.
Новые задачи, стоящие перед когнитивной лингвистикой, стимулируют
поиски новых методов и методик исследования. Ю.С. Степанов писал, что
вопрос о методе — это фактически вопрос о содержании и ]:)сальности
концептов. К этому Е.С. Кубрякова добавляет следуюн1ее: «...если не
требовать чересчур жёсткого определения самого понятия «мсгод», мы бы
64
сказали, что он заключается в постоянном соотнесении языковых данных с
другими опытными сенсомоторными данными, ибо спосооом теоретического
исследования здесь становится его рассмотрение
на широк-ом фоне
культурологического, социологического, биологическо1'о и — особенно —
психологического порядка... Лингвистика должна, на наш взгляд, всё больше
приобретать объяснительный характер. Когнитивная на)'ка и предоставляет
ей эти возможности, то есть расширяет рамки возмож1нлх и лингвистике и
так необходимых для неё объяснений» (Кубрякова, 1995: 42).
Метод когнитивной науки заключается, прежде всего, и попытке
совместить данные разных наук, гармонизировать эти данные и найти смысл
семантической непрерывности. По мнению Ю.П. Караулова, свойство
семантической непрерывности словаря обусловлено «тем салюочевидным
фактом, что в языке нет и не может быть слов, изс);н1роианных в
семантическом отношении. Каждое слово десятками и сотнями нгпей связано
со значениями многих других» (Караулов, 1976),
Новым в когнитивной лингвистике является метафорический анализ,
предложенный Дж. Лакоффом и М. Джонсоном. Oini пос']улирук)1 метафору
в роли фундаментальной когнитивной операции, обеснечннающсн перенос
образных схем из одной концептуальной сферы в дру1ую. Среди других
«новых» методов — некоторые методы психологии и неИ^юлпнпзнсгики.
Чрезвычайно важно для концепта ассоциативное поле, с которым он
связан, поэтому выявление ассоциативных комплексов является основной
задачей описания концепта (русское горе давит, а совеспп:, глоэ/сеп? и т.д.).
Поскольку концепт имеет «слоистое» (по определению 10.С. Степанова)
строение и разные слои являются результатом культурной жизни разных
эпох, то и метод изучения концепта должен быть совокупностью нескольких
методов, точнее, методик.
И действительно, к настоящему времени исследователями разработано
несколько методик описания и изучения конт1ептов: это и теория
65
профилирования, предложенная Е. Бартминьским, и гсория вергикальных
синтаксических
полей,
разработанная
СМ.
Прохоровой,
и
теория
концептуального анализа для выявления глубинных, эксплицитно не
выраженных характеристик имени — гештальтов, предложенная Л.О.
Чернейко и В. А. Долинским, и теория вертикально1"о контекста О. С.
Ахмановой и И.В. Гюббенет.
Описанию когнитивных структур посвящены фрейлювая семантика Ч.
Филмора, теория метафоры и метонимии Дж. Лакоффа и М. /Джонсона,
сценарии Р. Шенка и Р. Абельсона, фреймы М. Мински, когнитивные
прототипы Э. Рош и Дж. Лакоффа, которые лежат в основе языковой
категоризации и концептуализации мира. Эти когнитивш.ю люделн как раз и
можно рассматривать как основной механизм, обеспечпваюищй обработку и
хранение информации о мире в сознании человека.
В данной работе использовалась методика, предложенная В.А. Масловой
(Маслова, 2004).
По ее мнению, использование тех или иных методов, а также методик,
приемов и способов исследования в каждом конкретном случае зависит не
только от сложности концепта, но и от целей и задач, ко юрые ставит перед
собой исследователь, а также от характера лингвистических источников,
являющихся материалом для рассмотрения (печатные СМИ, электронные,
классическая литература, паремиологический фонд и под,).
Вслед за P.M. Фрумкиной мы различаем ядро и периферию концепта.
Ядро — это словарные значения той или иной лексем1л. Именно материалы
толковых словарей предлагают исследователю большие возлюжности в плане
раскрытия содержания концепта, в выявлении специ(1)ики его языкового
выражения.
Периферия же — субъективный опыт, различгп.ю прагматические
составляющие лексемы, коннотации и ассоциации.
66
Для установления
смыслового
объема
концеига
нужно
сделать
следующее:
1. определить референтную ситуацию, к которой принадлежит данный
концепт, а при наличии художественного текста эта опе|)ация производится
на его основе;
2. установить место данного концепта в языковой картине мира и
языковом сознании нации через обращение к энциклопедическим и
лингвистическим словарям; при этом словарную деф1иищию лил считаем
ядром концепта;
3. обращение к этимологии и учет ее особенностей;
4.
поскольку
словарные
толкования
дают
шипи
самое
общее
представление о значении слова, а энциклопедические словари — о понятии,
нужно привлечь к анализу самые разнообразные кон тексты: художественные,
научные, философские, публицистические, привлечь
HOCJIOBHIU^ И
поговорки
и т.д.;
5. полученные результаты нужно сопоставить с анализом ассоциативных
связей ключевой лексемы (ядра концепта);
6. если для анализа выбран важный концепт культуры, то он должен
быть многократно повторен и проинтерпретирован в живописи, музыке,
скульптуре и т.д. (Маслова, 2004: 45-46).
В зависимости от типа концепта несколько иной будет и методика его
описания. Известно, что есть различные типы структур представления знаний
— схема, фрейм или сценарий, картинка или мыслительны!': образ, скрипт и
т.д. Их объединяет то, что все они есть совокупность информации, хранимой
в памяти, которая обеспечивает адекватную когиигивиую
обработку
стандартных ситуаций. Многое при описании зависит о г loro, какой тип
концепта подлежит описанию.
67
Поскольку тендер относится к лингвистическим
категориям, его
содержание может быть раскрыто путем анализа сфукгур языка, что мы и
пытаемся доказать в нашем исследовании. Таким образом, задача гендерной
лингвистики — обнаружение и описание национально-кул:>туР"<^11 специфики
концептов
«мужественность»
и
«женственность»
средстиами
языка
(Кирилина, 1999а: 29-30). Учитывая специфику тендерных концептов, а
именно их антропоцентричный характер, представление oG их содержании
можно получить посредством анализа совокупности
исрбализованных
стереотипов.
Выше мы отмечали, что в аспекте гендера мзз'челию поддаются
практически все феномены языка. Поэтому паша задача состоит в
исчерпывающей инвентаризации гендерно релевантных средств языка в
рамках исследования и сопоставлении нескольких фрагментов языковой
системы. Следующий этап: переход к анализу коммуни1ч-ации, то есть языка в
его функционировании, что станет завершающим этапом исследования
инвентаря ГС, Разумеется, эта программа рассчитана на участие большого
количества исследователей и полностью может бьп1> |эеа;н1зована лишь
постепенно. Свою работу мы считаем продолжением исследовательской
деятельности в этом направлении.
Выбор исследуемых областей объясняется
интенсивно
исследовался
и
исследуется
слел>ю1цим: наиболее
вопрос
о
гендерной
маркированности имен существительных (Алексеева, Мартьппок, 1989;
Григорян,
2001).
Гендерной
специфике
коммуни1;ации
1юсвящены
многочисленные исследования (Двинянинова, 1998; Лнтинескул, 2000;
Городникова, 1999; Буренина, 1999). Вопросы гендерной нолншации в
различных видах текстов рассматриваются в работах Бабспкоиой (2002),
Баженовой (2001), Двиняниновой (2001). Гендерный ана.'.пз фразео;югизмов
дается в трудах Васьковой (2002), Хакимовой (2003), Белк.: (2003). В связи с
этим мы остановились на менее изученной в аспекте генде;ч1 проблематике:
68
объеме значения слов, отражающих экзистенциальные ха]")актсристики
индивида, и возможностях их сочетаемости.
Выбор художественного текста в качестве материала :1сслс;ювания не
случаен. В соответствии с современным подходом к языковым проблемам,
предметом лингвистического описания, по мнению некоторых авторов,
должно быть «все, что касается живого функционирования языка» (Галич,
1999: 8).
В этом плане большой интерес представляет разграничение языковых и
текстовых
знаний, предлагаемое
В.Б. Касевичем.
По
его
мнению,
существуют знания, закодированные оппозициями словаря и грамматики, это языковые знания. В совокупности они составляют мзыковз'ю картину
мира. Наряду с этим можно говорить о знаниях, Koropjie закодированы в
совокупности текстов, отражающих все аспекты Познани;; мира чeJювeкoм,
данным
историко-культурным
обществом.
В
текстах
соопютственно
отражена текстовая картина мира (Касевич, 1996: 179).
Языковая картина мира, говорит В.Б. Касевич, 1;снеерва'1ивна, как
консервативен сам язык. Текстовая картина мира можег эволюционировать
достаточно быстро. На определенном этапе возникают ])ас.\ождеиня между
консервативной системой языка и той актуальной MeHTajH.Hoii моделью,
которая действительна для данного языкового коллектииг. и нро>н1ляется в
порождаемых им текстах, а также в закономерностях его поведет 1я (Касевич,
1996:211-212).
Анализ произведений художественной литературы XX века даёт
представление о содержании концеитов My^:ecmeeiuiocnv> и э/сеиствениость
не только в статике, но и в динамике их развития, гюскодьку, по В.Б.
Касевичу, система текстов быстрее реагирует на все ]1змснения в
концептуальной картине мира, нежели язык.
В предыдущих параграфах было показано, что концепг — лнюгомерное
образование, включающее в себя не только понятийно-дс('[я:иицно1Н1ые, но и
69
все коннотативные, образные, оценочные, ассоциативные харак1еристики,
которые должны быть учтены при описании концепта.
Наше исследование проходило в три этапа, каждый из которых
соответствовал методике описания концепта в лиигписгике с учетом
специфики тендерного концепта.
Первый этап заключался в следующем. В параграфе 2.1 (С. 78-81
данного исследования) обсуждается вопрос о влиянии "телес1юГ1 метафоры"
на процесс концептуализации и показывается, что этот факт обязывает
включать в лингвистический
совокупность
определенных
анализ
как
номинации,
и
своГюгв
черт
обозначающие
(мужссгвенность,
женственность), и соотносимые с ними абстрактные катсгопии (активность,
пассивность, рациональность, эмоциональность
и т.д.), так* и слова,
обозначающие конкретные человеческие личности в связи с их полом:
мужчина, женщина, муж, жена и т.д. Исходя из этой установки, мы
рассмотрели словарные дефиниции английских существтс.и пых man/woman
и элементов соответствующего семантического поля, чтобы выяснить, с
какими
семантическими
областями
лексикона
cou^iiocMrc;i
данные
лексические единицы, каков их синтагматический иочеициал. а также
проследить
определенный
параллелизм
в
их
зпачс^шях
и наличие
ограничений в их употреблении.
Вторым
этапом
исследования
был
коитекс! уальиьп"!
употребления соответствующих лексических едтищ
анализ
и ипвситаризация
тендерных стереотипов, нашедших свое отражение в художественных
текстах.
Установление
привлечением
семантических
фразеологического
и
связей
происходило
пapeмиoJюгичeci<oгo
также
с
материала.
Фразеологический фонд языка с точки зрения изучения нроявлеиия в нем
тендерной
стереотипизации
отношении
английского
является
языка
этот
особенно
вопрос
ва:к1И,1м. Однако
является
в
наиболее
разработанным, поэтому самостоятельное исследование м;л ие провопили, но
70
привлекали данные, полученные другими исследователями, в ходе анализа
нашего языкового материала.
Отметим, что при анализе контекстов использования лексических
единиц, которые были соотнесены нами с концептами «мужественность» и
«женственность», мы отбирали только те словоупотребления, где они
использованы в текстах в гендерном плане, то есть в смысле их
соотнесенности с представлениями о типично мужских и типично женских
качествах. Введение
данного ограничения выявило, что собственно
тендерные словоупотребления данных лексических единиц не отличаются
особой частотностью: только 20% словоупотреблений выявили их тендерный
план.
Это
средний
показатель
для
всех
лексических
единиц,
рассматриваемых в работе. Если говорить, например, о лексемах man/woman,
то процентное соотношение оказывается еще меньше (около 5%).
Последний этап заключался в рассмотрении тендерных стереотипов и
создаваемых с их помощью образов в диахронии. Для сравнения были
выделены два периода: начало и конец XX века.
Выводы по главе
Как показывает предпринятый выше обзор теоретических источников,
при изучении языковой репрезентации тендерного концепта, следует
обратить внимание на следующие моменты:
1.
концепт - многомерное образование, включающее в себя не
только
понятийно-дефиниционные,
но
и
коннотативные,
образные, оценочные, ассоциативные характеристики, которые
должны быть учтены при описании концепта;
2.
члены определенной национальной общности смотрят на мир и
воспринимают его через призму ментальных стереотипов. Это
71
находит свое отражение и закрепляется в языке с помощью
языковых
стереотипов,
совокупность
которых
образует
содержание соответствующего концепта;
тендер является компонентом коллективного сознания, поэтому
его
необходимо
изучать
как
когнитивный
феномен,
проявляющийся в соответствующих концептах и стереотипах,
фиксируемых языком;
учитывая тот факт, что современная научная парадигма включает
междисциплинарный подход как основу познания явлений
объективной действительности, следует принять к сведению, что
изучение тендера в языке непременно должно быть основано на
учете многогранности и многомерности составляющих его
компонентов.
72
Глава
2.
Содержание
концептов
«мужественность»
и
«женственность» в современном английском языке
2.1 Муукественность и женственность как культурные концепты.
Тендерные стереотипы
В кратком обзоре развития гендерных исследований говорилось о
феминистской лингвистике как об особом направлении, сыгравшем большую
роль
в
становлении
гендерных
исследований.
Изучение
концепта
фемининности и связанных с ним атрибутов началось именно с этого
направления в науке.
ФЛ выделяет следующие признаки андроцентризма:
1. Отождествление понятий "человек" и "мужчина". Во многих языках
Европы они обозначаются одним словом: man в английском, homme во
французском, Mann в немецком. В немецком языке есть и еще одно
обозначение
-
Mensch,
но
и
оно
этимологически
восходит
к
древневерхненемецкому manisco - "мужской", "относящийся к мужчине".
Слово der Mensch мужского рода, но иронически может употребляться по
отношению к женщинам с артиклем среднего рода - das Mensch.
2. Имена существительные женского рода являются, как правило,
производными от мужских, а не наоборот. Им часто сопутствует негативная
оценочность. Применение мужского обозначения к референту-женщине
допустимо и повышает ее статус. Наоборот, номинация мужчины женским
обозначением несет в себе негативную оценку.
3.
Существительные
мужского
рода
могут
употребляться
неспецифицированно, то есть для обозначения лиц любого пола. Действует
механизм
"включенности"
в
грамматический
мужской
род.
Язык
предпочитает мужские формы для обозначения лиц любого пола или группы
лиц разного пола. Так, если имеются в виду учителя и учительницы,
73
достаточно сказать "учитель". Таким образом, считает ФЛ, в массе случаев
женщины вообще игнорируются языком.
4. Согласование на синтаксическом уровне происходит по форме
грамматического рода соответствующей части речи, а не по реальному полу
референта.
5. Фемининность и маскулинность разграничены резко - как полюса - и
противопоставлены
друг
другу,
в
качественном
(положительная
и
отрицательная оценка) и в количественном (доминирование мужского как
общечеловеческого) отношении, что ведет к образованию гендерных
асимметрий (Кирилина, 2000).
Приведенные выводы позволяют представителям ФЛ утверждать, что
все языки, функционирующие в патриархальных и постпатриархальных
культурах, суть мужские языки и строятся на основе мужской картины мира.
Исходя из этого, ФЛ настаивает на переосмыслении и изменении языковых
норм, считая сознательное нормирование языка и языковую политику целью
своих исследований.
В период «приоритетного» изучения женственности исследования не
могли не касаться мужской тендерной идентичности и ее отражения в языке
(См., например, Chodrow, 1978; Tolson, 1977). Однако с конца восьмидесятых
годов интерес к проблемам мужественности существенно возрос, о чем
свидетельствует большое число научных конференций и публикаций. В 1993
году журнал "Theory and Society" вышел в виде специального выпуска,
посвященного проблемам маскулинности в современном обществе. Наиболее
значимым
выводом
авторов
стало
разграничение
разных
типов
мужественности, имеющих место в реальности, и определение среди них
стереотипа доминирующей мужественности (hegemonic masculinity) (Connell,
1993). Именно доминирующая мужественность наиболее часто отражается в
языке в качестве своего рода образца для подражания. Развивая эту идею, С.
Поллак
(Pollack,
1995),
сравнивает
этот
концепт
с
названием
74
ритуализованного достижения статуса мужчины у индейцев - "Великое
Невозможное" (the Big Impossible).
Английский язык обнаруживает, согласно Поллаку (Pollack, 1995: 37)
четыре стереотипных идеала, посредством которых происходит (или должна
происходить) социализация мужчины:
1) "Oak" (крепкий дуб) - апеллирует к мужскому стоицизму и научению
маленького мальчика не делиться своей болью или открыто горевать;
2) "Give 'em Hell" (покажи им, где раки зимуют) - создает ложную
"самость" из отваги, бравады, любви к насилию;
3) "Big Wheel" (крутой парень) - подчеркивает потребность достичь
высокого статуса и власти, влияния любой ценой;
4) "No Sissy Stuff (без соплей) - наиболее травматичный для ребенка
стереотип, по мнению С. Поллака, - осуждение выражения мальчиком любых
сильных или теплых чувств, привязанности, зависимости и всего, что
считается
"женственным"
и,
следовательно,
неприемлемым
или
табуированным.
Приведенные выше стереотипы могут носить в той или иной степени
универсальный характер. Вместе с тем, установлено, что доминирующая
мужественность, с одной стороны, меняется от культуры к культуре, с другой
- как мужественность, так и женственность - динамические, исторически
изменчивые
концепты.
Б.
Коннелл
вводит
понятие
культурной
репрезентации: в силу многослоиности и изменчивости мужественности и
женственности, возможна манипуляция этими понятиями. Их отдельные
составляющие могут в определенные периоды подчеркиваться в СМИ и иных
видах общественного
дискурса
(Connell,
1993: 600), По Коннеллу,
мужественность, как и женственность, - многомерный концепт, состоящий из
большого количества бинарных оппозиций, что и позволяет манипулировать
им (Кирилина, 2000: 77-79).
75
Согласно Б. Коннелу, исследуя лингвистический материал на предмет
обнаружения культурной специфики доминирующей маскулинности (или
фемининности), наука может в качестве результата получить, скорее,
реконструкцию тендера на основании данных языка. Это замечание
относится также и к кросскультурным исследованиям, так как традиционный
компаративистский метод базируется на допущении целостных культур, в то
время как такое допущение сегодня не является более состоятельным"
(Connell, 1993: 600).
Проблемы этноцентризма и глобальной истории, разумеется, актуальны
щ
не только для гендерных исследований, но и для них также. Вместе с тем,
монография X. Боссе (Bosse, 1994) доказывает возможность направленного
изучения стереотипов мужественности в отдельных культурах.
В ряде работ (Pollack, 1995; Connell, 1993; Hurton, 1995) показано, как
доминирующая мужественность изменяется в ходе истории и какую роль
играют в этом выразительные средства языка.
Представляется, что в этой связи для репрезентации гендера возможно
использование термина "семиотический коллаж". Семиотический коллаж
может исследоваться с целью обнаружения в нем различных составляющих,
ifi
относящихся к той или иной культуре или историческому периоду (Ср.
модель культурного концепта Ю.С. Степанова, 1997).
Таким образом, вопрос маскулинности и фемининности разрабатывается
с разных сторон, в том числе и с точки зрения языковой репрезентации.
Однако имеющиеся данные носят общий характер, не рассматриваются
конкретные единицы языка с точки зрения их потенциальной возможности
представлять сложивщиеся тендерные стереотипы.
В
предыдущих
параграфах
говорилось,
что
мужественность
и
женственность не являются только лишь следствием действия природных
факторов, но в большой степени обусловлены культурной традицией, что
позволяет рассматривать их как культурные концепты, то есть применять для
76
их исследования понятийный аппарат лингвокультурологии. Вместе с тем
необходимо учитывать метафорический характер этих номинаций, который,
как будет показано ниже, непосредственным образом влияет на восприятие
этих понятий и на формирование тендерных стереотипов.
В параграфе 1.2 мы разграничили употребление терминов концепт и
понятие. Мы подчеркиваем, что в рамках данной работы «мужественность» и
«женственность» рассматриваются как концепты, но в целях стилистической
вариативности
нами
используется
термин
«понятие»
в
узком
терминологическом смысле.
"Если пол осмысливается в категориях "мужчина" и "женщина", то
гендер - в терминах "мужественность" (мужское начало) и "женственность"
(женское начало) (Рябов, 1997: 6).
Однако эти понятия сосуществуют в тесной взаимосвязи. К ним
применимы положения, развиваемые в трудах Дж. Лакоффа: развитие
когнитивной
лингвистики
способствовало
осознанию
"человечности"
языкового знака.
С этой
позиции
деконструктивизм
для лингвиста
может быть
представлен как попытка через позднейшие наслоения проникнуть в
"первосмысл" слова, раскрыть механизм концептуализации тех или иных
понятий. В данном случае нас интересуют семы "мужественность" и
"женственность" в их категориальном значении, то есть как лексикосемантические варианты (ЛСВ).
В мифологии любого народа, во многих философских трудах, у поэтовметафизиков (Джон Донн, Джордж Герберт) речь идет о женственности и
мужественности как космогонических категориях. В этом плане хорошо
известен фрагмент трактата Ницше "По ту сторону добра и зла", в котором
оценивается роль народов в творческом процессе при помощи метафор
"женское" и "мужское"... (Рябов, 1996: 28).
77
Сложность
и
неоднозначность
этих
концептов
связана
с
их
метафоричностью, корни которой уходят в мифологическое мышление. В
узком терминологическом смысле эти понятия встречаются во всех
космогонических представлениях народов, являясь изоморфными двум
ипостасям человеческого бытия - мужчинам и женщинам. Мужественность и
женственность объединяют в себе совокупность противоположных начал.
В любой мифологической картине мира присутствует ряд бинарных
оппозиций: верх - низ; свет - тьма; правое - левое и т.д. Во многих
философских системах также имеет место ряд полярных категорий: природа
- культура; активность - пассивность; рациональность - иррациональность,
логика - эмоции, дух - материя; власть - подчинение.
Левый член каждой из оппозиций атрибутируется мужественности, а
правый - женственности. Важно подчеркнуть, что каждая пара признаков
составляет
самостоятельную
оппозицию,
не
имеющую
причинно-
следственной связи с принадлежностью людей к тому или иному полу.
Однако половой диморфизм, имеющий место в реальности человеческого
существования, все же рассматривается сквозь призму женственности /
мужественности. Каждому из полов приписывается набор соответствующих
ф
качеств, играющих важную роль в создании прототипа мужского и женского
в общественном и индивидуальном сознании.
Так, в древнекитайской мифологии и натурфилософии обнаруживаются
два противоположных начала - темное инь и светлое янь, практически
постоянно выступающие в парном сочетании: инь означало, видимо, теневой
(северный) склон горы. Впоследствии при распространении бинарной
классификации инь стало символом женского начала, севера, тьмы, смерти,
земли, луны, четных чисел и т.п. А янь, первоначально, видимо, означавшее
светлый (южный) склон горы, соответственно, стало символизировать
мужское начало, юг, свет, жизнь, небо, солнце, нечетные числа и т.п.
Предполагают,
что
в
основе
этой
символики
лежат
архаические
78
представления о плодородии, размножении и о фаллическом культе" (Мифы
народов мира, т.1, с. 547), Такая символика, подчеркивающая дуализм
мужского и женского начал, существовала и в дописьменный период,
получая иконографическое выражение. В индоевропейской мифологии
"находящемуся
на
небе
отцу
-
сияющему
небу
соответствует
оплодотворяемая небом обожествляемая земля (часто в противоположность
светлому богу - "темная", черная как женское божество - мать" (Там же,
с.528). В индоевропейской мифологии также прослеживается мотив единства
неба и земли как древней супружеской пары - прародителей всего сущего"
(Там же). Связь основных движущих сил мироздания с мужским и женским
началом отмечается и в других культурах (ср. Ранги - отец-небо и Папа мать- земля в полинезийской мифологии и т.д.)
Греческий миф об андрогинах также отражает дихотомию пола,
раскрывая принцип гармонии, которая воцаряется при соединении мужского
и женского начал.
Очевидно, что в основе понятий "мужественность/женственность" лежит
концептуализация человеческого опыта и "телесная метафора".
Эти
(#
категории
отражают
классифицирующую
деятельность
человеческого сознания, выводимую из названной уже сферы опыта.
Наличие двух типов людей - мужчин и женщин - мотивировало название
философских категорий "женственность" и "мужественность", составив её
tertium comparationis (базу сравнения) метафоры.
Как понятия метафорические "мужественность" и "женственность"
обнаруживают ряд специфических свойств. Означая "перенос", метафора
состоит в употреблении*'£лова, обозначающего некоторый класс предметов,
явлений и т.п., для характеризации или наименования объекта, входящего в
другой класс" (ЛЭС: 296). Таким образом, метафора ассоциирует две
различные категории объектов и потому семантически двойственна: она
имеет два плана, что составляет наиболее существенный ее признак.
79
Употребление метафоры в качестве номинации актуализирует в сознании два
класса объектов - тот, с которым сравнивают, и тот, который сравнивают.
Базой
сравнения является
в этом
случае
некоторая
общая
черта
сравниваемых объектов. Метафора представляется как пересечение двух
концептуальных систем в целях применения к основному субъекту метафоры
свойств и ассоциативных импликаций, связываемых с ее вспомогательным
субъектом" (Там же, с. 297). Механизм метафоризации обнаруживает
закономерности, обусловленные действием принципа антропоморфизма, то
есть культурного и телесного опыта человека:
1) база сравнения метафоры отсылает реципиента к реальным мужчинам
и женщинам, которым также начинают приписывать данные природой
черты: активность/пассивность, интеллект/эмоции и т.д. Как отмечал А.
Белый,
"не
женщина
вовсе
определяет
женственное:
наоборот,
женственностью определима она сама" (Белый, 1991: 103).
2) образность метафоры, референтное несовпадение с базой сравнения
позволяет использовать ее в применении к объектам разного рода, не
связанным непосредственно с полом. Так, мы говорим о мужественных
поступках, о вечной женственности; в ряде историко-философских работ
выдвигается идея о мужественности немецкого национального характера и
женственности русского. Совершенно очевидно, что в таких случаях не
производится прямого соотнесения с мужчинами и женщинами. Речь идет о
комплексе
признаков,
мужественность/женственность.
объединенных
Мужское
начало
в
концептах
трактовалось
"как
аполлоновское начало формы, идеи, инициативы, активности, власти,
ответственности, культуры, личности, разума, абстрактного понятийного
мышления, сознания, справедливости. Женское начало - как дионисийское
начало материи, пассивности,
подчинения,
природы,
рода,
чувства,
инстинктивности, бессознательного, конкретного мышления, милосердия.
Следует отметить, что такая трактовка мужских и женских качеств
традиционна и для философии, и для массового сознания" (Рябов, 1997: 29).
80
Составляющие признаки, приписываемые мужественности, оцениваются
выше. Кроме того, метафоричность этих номинаций не всегда осознается
носителями языка. Наиболее ярко этот факт иллюстрирует аргументация,
представленная в книге О. Вейнингера "Пол и характер" (1997): согласно его
концепции, женственность и женщины рассматриваются как идентичные
сущности
и противопоставляются
мужчинам
и мужественности
как
отрицательное положительному.
Такой взгляд на мужское и женское начала сохранился практически до
наших дней, и лишь философия постмодернизма систематически подошла к
переосмыслению концептов женственности и мужественности.
Так, проблема женственности и мужественности подробно обсуждалась
в трудах русских философов серебряного века - Бердяева, Эрна, Иванова,
Булгакова, Розанова, Соловьева, Мережковского, Флоренского (подробный
анализ их концепций по обсуждаемому вопросу дан в монографии О.В.
Рябова (1997). Отметим лишь, что философы переводили метафорические
черты мужественности и женственности в модус долженствования и
прескрипции, приписывая реальным мужчинам и женщинам в качестве
обязательных
признаки
философских
понятий
женственность
и
мужественность.
Названные факты могут быть объяснены, как уже говорилось, при
помощи телесной метафоры. Механизм переноса состоит в следующем:
варьирование плана содержания языковых единиц в рамках когнитивного
подхода к семантике не есть варьирование значений, а есть модификация
исходного фрейма, осуществляющаяся в каждом конкретном акте речи в
результате
специфических
когнитивных
преобразований
(Баранов,
Добровольский, 1990: 455). При этом грани между собственно языковым и
неязыковым значением стираются. Таким образом, метафора значения
одного слова выводятся не из его значения, а из соответствующей
81
концептуальной
структуры
- фрейма
или
сценария
- с
помощью
определенных концептуальных преобразований" (Там же, с.454).
Так или иначе, сами понятия "мужественность"
и "женственность"
получили категориальный статус и рассматривались в качестве прототипов
для описания реальных мужчин и женщин. После появления работ Лакоффа
и Джонсона, разработавших вопрос о человеческом теле как базисе
мышления и воображения - "опыт в значительной мере структурируется еще
до любой концептуализации и вне зависимости от нее" (Лакофф, 1996: 169), обоснованным представляется вывод о том, что влияние философской
оппозиции на реальный половой диморфизм не односторонне, а взаимно
обусловлено, о чем свидетельствует уже сама номинация "мужественность"
и "женственность", базирующаяся на телесной метафоре и возводимая к
наличию двух полов в природе. Поэтому исследование мужественности и
женственности неразрывно связано с изучением мужского и женского
поведения: метафорическая номинация
в силу
своей
семантической
двойственности оказывает влияние на реальных мужчин и женщин.
Иными словами, в соответствии с идеей Дж. Лакоффа, произошел отрыв
означающего от означаемого. Означающее философского концепта в силу
'•
своей внутренней формы соотносится с людьми разного пола. Это означает,
что указанные противоположные черты и качества приписываются людям в
соответствии с названием их пола и становятся нормативными. В сознании
носителей
языка
семантическая
двуплановость
метафоры
ведет
к
отождествлению качеств, приписываемых мужественности и женственности,
с качествами реальных мужчин и женщин.
Как видно из сказанного выше, мужественность и женственность важные атрибуты общественного сознания. Являясь универсальными, то есть
присутствующими в любой культуре концептами, они вместе с тем
заключают в себе и определенную специфику, свойственную данному
обществу. В соответствии с идеей Ю.Д. Апресяна,
специфические
82
коннотации неспецифических концептов - это источник знания о наивной
картине мира, запечатленной в языке, помогающий открыть "стереотипы"
языкового и более широкого культурного сознания" (Апресян, 1995: 350).
Разделяя имеющие долгую историю идеи Гумбольдта, неогумбольдтианства,
американской этнолингвистики и связанные с ними более современные
разработки проблемы в трудах А. Вежбицкой, Ю.Д. Апресяна, Д.О.
Добровольского, мы считаем, что "каждый естественный язык отражает
определенный способ восприятия и организации (концептуализации) мира.
Выражаемые в нем значения складываются в некую единую систему
взглядов, своего рода коллективную философию, которая навязывается в
качестве обязательной всем носителям языка" (Апресян, 1995: 350).
Следовательно, мужественность и женственность как культурные концепты
общественного сознания есть составная часть концептуальной системы
личности. Они входят в состав моделей сознания - С-моделей (по О. Л.
Каменской) - и манифестируются в языке: естественный язык является тем
инструментом, который дает возможность строить достаточно условные, но
тем не менее адекватные модели фрагментов концептуальной системы
индивидуума - С-моделей. Таким образом, С - модели в индивидуальном
сознании моделируют мир, а с помощью языка в процессе речи строится их
материальная модель - устный или письменный текст" (Каменская, 1990: 36).
Важно учитывать, что тендерные стереотипы, отражаемые языком, с одной
стороны, культурно обусловлены, а с другой - осознаются индивидом в
соответствии с его личным опытом, то есть С-модели коллективного
сознания модифицируются в сознании отдельного человека.
В
языке
фиксируется
тендерная
стереотипизация,
свойственная
коллективному сознанию. В коммуникации с помощью имеющегося в
данном
языке
набора
тендерных
стереотипов
актуализируется
отрефлексированный индивидуумом опыт. Средства языка используются как
"инструмент, позволяющий индивидууму строить во внешнем мире знаковые
83
модели, более или менее адекватно объективирующие фрагменты его
концептуальной системы" (Каменская, 1990: 34).
Тендерные стереотипы являются частным случаем стереотипа и
обнаруживают все его свойства. Под гендерными стереотипами (ГС)
понимается культурно и социально обусловленные мнения о качествах,
атрибутах и нормах поведения представителей обоих полов и их отражение в
языке. Гендерная стереотипизация фиксируется в языке на всех его уровнях и
тесно связана также с формами выражения оценки; она влияет также на
процесс формирования пресуппозиций (Кирилина,2000).
•
В системе гендерной стереотипизации прослеживается определенная
историческая динамика. Уже в древнейших мифах и обрядах можно
обнаружить факты, доказывающие осознание "принципиальной асимметрии
знаковых систем", аналогичной асимметрии полушарий головного мозга,
причем традиционно правая сторона ассоциировалась с мужским началом, а
левая — с женским (Иванов, 1978).
Традиционная дуалистическая модель полов, сложившаяся в XVIII веке,
отражает
логику
эпохи
Просвещения,
базировавшуюся
на
взаимоисключающих категориях. В основу этой модели были положены
(Щ>
бинарные оппозиции "естественность vs цивилизация" и "нравственность vs
интеллект" (Шаберт, 1999). В соответствии с данной установкой тендерные
отношения
долгое время носили
иерархический
характер: женщине
отводилась зависимая, подчиненная роль, и даже идеальный образ женщины
строился с точки зрения мужских интересов.
Уход от жесткого нормативизма в толковании тендера связан как с
изменениями в социальной сфере, так и с культурными процессами,
обусловленными развитием европейской философской мысли XX столетия: в
рамках модернизма идея синтеза в отношении полов ассоциируется с
творческой
открытостью,
противоположного
пола;
готовностью
принять
постмодернизм,
культурный
следуя
опыт
общей
84
постструктуралистской
установке
на
деконструкцию
традиционных
представлений, также ставит под сомнение обоснованность трактовки
гендерных моделей в бинарной оппозиции.
В
настоящее
время
"классические"
стереотипы
маскулинности/фемининности утрачивают былую отчетливость, становясь
более сложными и во многом противоречивыми. Прежде всего, они в
большей степени учитывают фактор индивидуальных различий; затем, что
особенно важно, они отражают не только мужскую, но и женскую точку
зрения.
Однако эту прогрессивную в целом тенденцию нельзя рассматривать
однозначно.
С
одной
стороны,
она
способствует
формированию
гармоничной, разносторонней и независимой личности; с другой —
некоторая неопределенность ролевых ожиданий вызывает у многих людей
тревогу, при этом одни говорят об опасности феминизации мужчин, другие
— об угрозе маскулинизации женщин.
Между
тем,
несмотря
на
новые
веяния,
система
гендерной
стереотипизации во многом сохраняет свои прежние черты, проявляющиеся
в различных сферах человеческих взаимоотнощений. В этом смысле
\Щ)
особенно показательны стереотипы восприятия женщины.
Так, О. Вейнингер полагает, что женское начало не совместимо с
гениальностью, "так как гениальность является некоторой степенью высшей
мужественности" (Вейнингер, 1997: 212).
С. де Бовуар, рассматривая концептуализацию гендера мужчинами и
женщинами, замечает: два пола относятся друг к другу не так, как
электрические полюса: мужчина — это одновременно положительное и
нейтральное начало, во французском языке понятия "человек" и "мужчина"
обозначаются одним словом "homme", специфическое значение латинского
"vir" (муж) поглощено термином "homo" (человек). Женщина же — начало
85
отрицательное, суждения о ней имеют характер оговорок, ее качества как бы
стоят особняком и никак не соотносятся с мужскими."
В
истории
исследования
полоролевых
стереотипов
выделяется
несколько этапов.
Первые попытки изучения данного вопроса были связаны с выявлением
типичных различий, относящихся к представлениям мужчин и женщин друг
о друге и о самих себе. Обобщив результаты этих работ, Дж. Мак Ки и А.
Шеррифс пришли к выводу о том, что в целом мужчинам приписывается
больше положительных качеств, чем женщинам, и доказали, что мужчины
•
демонстрируют гораздо больш[ую согласованность в отношении типично
мужских качеств, чем женщины — женских (МсКее, Sherriffs, 1957).
Начиная с 60-х гг. особую популярность приобрели исследования
стереотипных представлений о способностях мужчин и женщин, их
компетентности
в различных
сферах деятельности
и причинах
их
профессиональных успехов. Так, П. Голдберг обнаружила наличие у женщин
предубежденности против самих себя в сфере научной деятельности:
например, в ходе опроса студенток колледжей выяснилось, что они выше
оценивают
^Ф
статьи,
написанные
мужчинами,
чем
женщинами.
Приблизительно такие же результаты дал и эксперимент, где испытуемым
обоего пола предлагалось оценить картины, одни из которых были якобы
написаны мужчинами, а другие — женщинами (Goldberg, 1968).
К. Доу, получив сходные данные, попыталась интерпретировать их с
точки зрения теории каузальной атрибуции, согласно которой успех или
неудача в какой-либо деятельности объясняются по-разному в зависимости
от того, являются ли они неожиданными или, напротив, ожидаемыми,
вероятными (Deaux, 1976). Ожидаемому поведению обычно приписываются
так называемые стабильные причины, а неожиданному — нестабильные.
Поэтому в соответствии с полоролевыми стереотипами хорошее выполнение
задачи, высокий результат, достигнутый мужчиной, чаще всего объясняются
86
его способностями (то есть стабильной причиной), а такой же результат,
достигнутый женщиной, объясняется ее усилиями, случайной удачей или
другими нестабильными причинами. Более того, сама трактовка стабильных
и нестабильных причин оказывается неодинаковой в зависимости от того,
чье поведение рассматривается — женщины или мужчины. В частности, С.
Кислер установила, что и "способности", и "усилия" могут иметь различные
коннотации при объяснении поведения мужчин и женщин. Так, например, в
случае достижения
успеха
женщиной,
фактор
усилий
чаще
всего
расценивается как нестабильный и приобретает отрицательную окраску, а
применительно к профессиональным успехам мужчины это явление
интерпретируется как стабильное и неизменно вызывает положительную
реакцию. В реальном межличностном взаимодействии, заключает автор,
компетентность оказывается для женщин скорее нежелательной чертой: к
высококомпетентным женщинам относятся неодобрительно представители
обоих полов. Такой вывод логически следует из экспериментального
исследования, показавшего, что в целом и мужчины, и женщины стремятся
исключить из своей группы компетентных женщин, поскольку высокая
компетентность женщины опровергает существующие стереотипы (Kiesler,
1975).
Следующий этап исследования полоролевой стереотипизации связан с
попытками объяснить стереотипы маскулинности/фемининности, проецируя
их на более широкий социальный контекст. При этом в качестве основной
задачи мыслится не просто анализ содержания полоролевых стереотипов, но
и выявление их функций. Самыми важными из таких функций большинство
исследователей считают оправдание неравенства между полами. Так,
например, В.Е. О'Лири прямо пишет о существовании в современном
американском обществе предубеждения против женщин, имеющих какойлибо приоритет над мужчинами того же возраста и социального положения.
В основе этого предубеждения, по мнению автора, лежат полоролевые
стереотипы, согласно которым у женщин отсутствуют черты, связанные с
87
компетенцией,
независимостью,
соревновательностью,
способностью
логически рассуждать и др., и которые, напротив, утверждают наличие у них
ярко
выраженных
эмоциональных
коммуникативных
характеристик
(O'Leary, 1974).
Нередко для обоснования оправдательной
функции
полоролевых
стереотипов исследователи обращаются к далекому прошлому, пытаясь
истолковать
существующую
асимметрию
на
основе
культурно-
исторического опыта. Дж. Хантер, анализируя образ женщины в истории,
пришла к выводу о том, что в целом это "образ неполноценности", а процесс
женской эмансипации с античных времен однозначно связывался с
деструктивными социальными последствиями, с распадом морали и
разрушением семьи. Например, одну из главных причин падения Римской
империи усматривали именно в "далеко зашедшей эмансипации". Дж.
Хантер считает также, что большое влияние на содержание современных
полоролевых стереотипов оказала христианская традиция, рассматривающая
женщину как источник зла; не случайно, по мнению автора, женщины
составляли основной контингент жертв инквизиции (Hunter, 1976). В
представлении ряда исследователей, эти и некоторые другие факторы
культурно-исторического плана предопределили появление того, что С. и Д.
Бем
назвали
женщины
в
"бессознательной
обществе
и
идеологией",
выразившейся
касающейся
в
тонких,
положения
зачастую
закамуфлированных формах половой дискриминации на Западе (Bern, 1970),
При такой трактовке вопроса полоролевые стереотипы, естественно,
воспринимаются как одно из средств оправдания, поддержки подобной
идеологии и её социальной "проекции".
В последнее время объектом анализа становится и ряд других функций
стереотипов
маскулинности/фемининности,
например,
регулятивная,
объяснительная, трансляционная функция и т. д. Кратко проиллюстрируем
наиболее интересные из них.
88
Некоторые авторы полагают, что понятие полоролевого стереотипа
может быть применено не только к описанию когнитивно-эмоциональной
сферы человека, но и непосредственно к поведению людей (Нагге, 1984;
Osman, 1982; Sayers, 1979). В качестве основной задачи при этом
выдвигается изучение типичных различий между мужчинами и женщинами в
"проигрывании" половых ролей. Например, в естественных условиях был
проведен любопытный эксперимент, посредством которого выявлялась
специфика манеры мужчин и женщин переходить улицу на красный свет. В
результате выяснилось, что женщины реже, чем мужчины, переходят улицу
на красный свет первыми, но чаще нарушают правила вслед за более
решительным нарушителем. Главный вывод авторов сводится к тому, что,
"по-видимому, женщины более податливы к требованиям, запрещающим
нарушение правил, но одновременно и более конформны к групповому
давлению в подобной ситуации" (Агеев, 1987: 155).
Все
большую
популярность
за
рубежом
приобретают
также
исследования ретрансляционной функции полоролевой стереотипизации,
самым тесным образом связанной с языковой сферой. В частности, широко
обсуждается
вопрос о том, как различные
социальные
институты,
литература, искусство и средства массовой информации способствуют (или
препятствуют) формированию и распространению полоролевых стереотипов.
Так, например, проведенный анализ мужских и женских образов в
рекламных программах Британского телевидения выявил различия, в
большинстве
своем
совпадающие
с
традиционными
линиями
стереотипизации: мужчины чаще всего изображаются как рассуждающие,
оценивающие товар с точки зрения практического применения; женщины,
напротив, — как движимые субъективными причинами в приобретении
товара и играющие дополнительные, зависимые роли (жены, любовницы или
подруги). Особенно отчетливо прослеживается
влияние
полоролевых
стереотипов в языке рекламных объявлений — доказательств тому можно
привести множество. Вот лишь один наглядный пример:
89
"You might as well give her a gorgeous pen to keep her checkbook
unbalanced with. A sleek and shining pen will make her feel prettier. Which is
more important to any girl than solving mathematical mysteries" (Cheshire, 1993:
227). Таким образом, с одной стороны, средства массовой информации
черпают свои образы из существующих стереотипов, а с другой — последние
подкрепляются и распространяются средствами массовой информации.
Любопытно,
что
попытки
нейтрализовать
влияние
полоролевой
стереотипизации в этой области зачастую приводят к обратному результату,
поскольку, как отмечает Дж. Чешир, "they reinforce traditional stereotypes by
making fun of the issue" (Cheshire, 1993: 227).
В последние годы зарубежными исследователями предпринимаются
попытки объяснения процесса полоролевой стереотипизации с точки зрения
теории социальной идентичности, разработанной Г. Тэжфелом и Дж.
Тернером. Большое внимание в этой теории уделяется дифференцирующей
функции социальных стереотипов, заключающейся в тенденции различия
между членами, входящими в одну и ту же группу, и максимизации различий
между членами противоположных групп" (Агеев, 1987: 156). Сторонники
теории социальной идентичности, в частности, К. Гуичи, считают, что
мужчины и женщины могут рассматриваться как социальные группы,
обладающие
различным
социальным
статусом.
Логика
подобных
рассуждений такова: высокостатусные группы, как правило, оцениваются в
терминах компетентности и экономического успеха, а низкостатусные — в
терминах теплоты, добросердечия, гуманности и т. д., следовательно, все
позитивные
черты
женского
поддержку,
уступчивость)
отсутствие
достижений
стереотипа
(мягкость,
можно расценивать
в
силовой
позиции"
как
эмоциональную
"компенсация
(Агеев,
1987:
за
156).
Обнаруженные в ряде исследований данные о том, что женщины разделяют с
мужчинами тенденцию переоценивать мужские достижения и достоинства и
недооценивать свои собственные, также интерпретируется К. Гуичи как
прямое следствие различий в социальном статусе: женщины как бы
90
перенимают точку зрения более высокостатусной группы — мужчин. Как у
членов низкостатусной группы, у женщин по сравнению с мужчинами менее
развито чувство единства со своей группой, чем и объясняются многие
характеристики
полоролевых
стереотипов,
в
том
числе
меньшая
однородность представлений женщин о самих себе, заниженная самооценка
идр. (Huici, 1984).
Таковы, в общих чертах, основные пути изучения полоролевой
стереотипизации в современной науке; существующее многообразие точек
зрения на данную проблему — веское доказательство ее актуальности.
Итак, под мужественностью мы понимаем совокупность стереотипных
представлений о качествах, типичных для мужской половины человечества,
существующих в определенном этносе. Соответственно, под женственностью
понимается
совокупность
характеристик,
свойственных
женщинам,
отмеченных этнокультурной спецификой.
Необходимо
отметить,
что
в
данной
работе
ввиду
большой
номинативной плотности исследуемого концепта в английском языке, мы
используем русское слово «мужественность», сохраняя лишь его внешнюю
структуру
и
вкладывая
в него
смысл
"qualities
typical
of
men".
Соответственно под «женственностью» подразумевается "qualities typical of
women".
Если рассматривать мужественность и женственность как одно целое, то
можно ввести понятие гендерный концепт (ГК). Тендерный концепт (ТК) —
это семантическое образование, возникающее в результате сочетания
словарного значения слова с этнокультурным мировидением и дающее
представление о типичных мужских и женских образах, в котором
выделяются ценностная, экспрессивная и понятийная стороны.
Мы выявили, что концепты мужественности и женственности занимают
важное место в концептуальной картине мира многих культур, в том числе и
английской. В этом заключался первый этап нашего исследования, а именно
91
в определении референтной ситуации, к которой принадлежит данный
концепт.
Далее наша задача состоит в установлении места гендерного концепта в
языковом
сознании
нации
через
обращение
к
энциклопедическим,
лингвистическим словарям и произведениям художественной литературы XX
столетия для выявления смыслового объема концептов «мужественность» и
«женственность».
2.2 Концептуализация понятия «мулсественность»
в лексико-
семантическом поле man
В первой главе данного исследования был рассмотрен вопрос о
соотношении концепта и значения лексической единицы, соотносимой с
этим концептом (С. 41-45). Было установлено, что существуют различные
точки зрения по этому вопросу. Мы придерживаемся мнения, что концепт культурно отмеченный вербализованный смысл, представленный в плане
выражения
целым
рядом
своих
языковых
реализаций,
образующих
соответствующую лексико-семантическую парадигму (Маслова, 2004: 35).
Так как гендерный концепт напрямую связан с понятиями «мужчина» и
mi
«женщина», то в качестве объекта исследования была выбрана лексикосемантическая парадигма, инвариантом которой является сема «типично
мужские качества».
Ввиду направленности нашей работы на выявление языковых средств
выражения концептов «мужественность» и «женственность», а в их
содержание, как показано выше, входят социально установленные нормы и
представления о характеристиках, присущих человеку того или иного пола
(тендера), то мы не рассматриваем те лексико-семантические варианты
указанных единиц, которые не содержат семы «типично мужские качества» и
«типично женские качества».
92
При этом учитывалось, что словарная статья лексемы - это ядро
концепта, а периферия — прагматические составляющие лексемы, коннотации
и ассоциации. Соответственно, на данном этапе исследования мы ставим
перед собой следующие задачи:
1)
выделить из словообразовательной парадигмы те составляющие,
которые
соотносятся
с
концептами
мужественность
и
женственность в своих лексико-семантических вариантах;
2)
установить контексты, в которых реализуются эти лексемы;
3)
на основании контекстологического анализа выявить смысловой
объем концептов.
Общее представление о гендерных концептах, существующих
в
англоязычном обществе, можно получить из устоявшихся выражений,
являющихся парафразом мужского и женского пола: the sterner sex и the
tender sex. Значение английского прилагательного stern следующее: «serious,
severe» (Macmillan, 2002: 1406). Прилагательное tender имеет значение
«gentle, soft, delicate» (Macmillan, 2002: 1479). Детальное представление о
содержании концепта можно получить путем анализа семантики лексических
единиц.
mi
Семантическая структура слова является сложной по своей природе.
Выделение всех составляющих ее элементов представляет определенные
трудности. В.В. Виноградов пишет в этой связи: «Вследствие сложности
смысловой структуры слова, вследствие многообразия его соотношений и
живых взаимодействий с другими лексическими звеньями языковой системы,
бывает очень трудно разграничить и передать все оттенки значения слова,
представить со всей полнотой и жизненной конкретностью роль слова в
речевом общении и обмене мыслями между ее членами» (Виноградов, 1977:
7).
Общепринятой методикой при изучении семантики слова является
контекстологический анализ, разработанный в трудах Н.Н. Амосовой, А.А.
93
Уфимцевой, К.Ф. Феоктистовой, Т.В. Колшанского, Дж. Ферса. В своем
исследовании мы опираемся на определение, данное Т.В. Колшанским —
контекст — это совокупность «формально фиксированных условий, при
которых однозначно выявляется содержание какой-либо языковой единицы
(Колшанский, 1980: 46). Контекстологический анализ слова предполагает
изучение условий его лексической и фразеологической сочетаемости, а также
описание его синтаксической позиции в синтагме или в предложении в
целом.
Существительное man, по результатам исследования М.В. Бирюковой,
имеет два центральных значения («человек» и «мужчина»), каждое из
которых имеет несколько производных значений (например, «человечество»,
«человек,
обладающий
типично
мужскими
качествами»,
«партнер»,
«необходимый человек» и т.д.) (Бирюкова, 2003).
Соотнося данную лексическую единицу с гендерным концептом, в
первую очередь, необходимо обращение к этимологии и учет ее
особенностей.
The Concise Oxford Dictionary of English Etymology (1996) указывает
на то, что в староанглийском языке лексическая единица man была
универсальной для людей обоих полов:
The prominent sense in OE was 'human being', the words distinctive of
sex being wer and wif, wckp(n)man and wifman WOMAN (Etymology, 1996:
279).
В современных словарях подобный ЛСВ также присутствует:
Man: - а person of either sex (Macmillan, 2002: 867);
- human being; person (Hornby, 1982: 12);
- a human being (Longman, 2000: 825).
Однако в некоторых случаях дается помета old-fashioned (Longman,
1995; Cambridge, 1995; Macmillan, 2002): Some people do not like to use this
word in this way because they consider it offensive to women (Macmillan,
2002: 867). Подобные замечания, на наш взгляд отражают сложившуюся в
94
обществе тенденцию учета голоса женщин, в чем немалая заслуга
принадлежит феминистскому движению.
Вторую смысловую группу многозначного существительного man
составляют
ЛСВ, объединенные
общим
семантическим
признаком
«мужчина». Обратимся к словарным дефинициям man:
- an adult male human being (Hornby, 1982: 12);
- an adult human male (Longman, 2000: 825);
- an adult male human (Macmillan, 2002: 867).
Bo
всех
словарях
даются
идентичные
определения,
которые
позволяют нам выделить три ядерные семы в структуре man: «возраст»,
«мужской пол», «человек». Как показывает анализ контекстов, концепт
мужественность
находит свое отражение
при актуализации
семы
«мужской пол». Данная сема актуализируется при наличии в лексическом
контексте оппозиции man: woman'.
...since, as it seemed, women were equal to men nowadays (To Let. P. 7);
What is a man instinct compared with a mother's? (To Let. P. 90);
Women on average live longer than men (Collins, 1991: 866)
Сема
«мужской
пол»
может
также
актуализироваться
при
противопоставлении man личному или притяжательному местоимению
женского рода:
Well, I wouldn 't expect you understand her problems — you are a man
(Longman, 1995: 825);
He was as he always had been, funny and loving, ... and everything she
wanted in a man (D. Steel. Once in a Life Time. P. 54).
And here it would seem from some ambiguity in her terms that she was
censuring both sexes equally, as if she belonged to neither; and indeed, for the
time being, she seemed to vacillate; she was man; she was woman; she knew
the secrets, shared the weaknesses of each (Orlando. P. 113).
В последнем примере семантическая структура man осложняется не
только
аллосемами,
выявляемыми
ситуативным
контекстом,
но
и
контекстом всего произведения: главный герой из мужчины превращается
в женщину. Данный отрывок описывает переходный период в настроении
героя. О том, что изменение произошло, говорит местоимение женского
95
рода. Но данная метаморфоза еще не закончена. Об этом говорит
следующее:
censuring both sexes equally, as if she belonged to neither;
seemed to vacillate; she was man; she was woman. О том, что кроме
физиологических
социальные
изменений
преобразования,
происходят
можно
судить
и
психологические,
из
следующей
и
части
сложносочиненного предложения: she knew the secrets, shared the
weaknesses of each. Таким образом, в данном случае в значении man
актуализируется не только сема «мужской пол», но и «человек,
обладающий типично мужскими качествами».
В словарях даются следующие значения man, раскрывающие суть
сложившихся в обществе стереотипов о типично мужских качествах:
Man: someone who is strong and brave, as a man is traditionally expected
to be (Macmillan, 2002: 867),
Man: male person having the good qualities associated with men (Hornby,
1982: 12).
Данный л е в регулярно реализуется в таких словосочетаниях, как
be а man, что, согласно словарным дефинициям означает - be
brave, courageous, determined.
т
Be a man! Play the man! Be brave! (Hornby, 1982: 12).
Be a man! Come on! Be a man! (Macmillan, 2002: 867).
The boy tried to be a man and not cry, but the pain brought tears to his eyes
(Longman, 2000: 825).
Гт more of a man than you are (F.S. Fitzgerald. The Great Gatsby. P. 7);
be man enough for smth / to do smth - have necessary courage and
ability to do smth (Collins, 1995); be strong and brave enough to do smth
difficult or dangerous (Macmillan, 2002):
You can search me if you think you are man enough (Collins, 1995: 866);
to be half a man - to be lacking in spirit, strength, courage (Hornby,
1982: 12):
He is only half a man (Hornby, 1982: 12).
96
be a man or a mouse / not a mouse — be brave, strong, virile (Collins,
1995):
Did she say anything after you had punched her? — She said: "I'm glad you
did that — I wanted you to show me you are a man, not a mouse" (Oxford,
1993: 842);
act like a man - in a brave and courageous way (Oxford, 1980):
"Godfather, what the hell I can do? Don Corleone 's face had become cold
without a hint of sympathy. He said contemptuously, you can start by acting
like a man. ...You let women dictate your actions... (M. Puzo. The Godfather.
P. 49);
make a man (out of smb) - to give a boy or a young man the qualities
that a man is traditionally expected to have (Macmillan, 2002); to cause a
young man act like an adult and take responsibility (Cambridge, 1995); make
smb brave, strong (Longman, 2000: 825):
The army will soon make a man out of you (Macmillan, 2002: 867);
The army will make a man of him (Longman, 2000: 825);
How can we make a man of him? (Hornby, 1982: 12).
separate (sort out) the men from the boys - to serve as a test to
prove one's ability, caliber, quality (Cambridge, 1995):
It's a climb that will separate the men from the boys (Chambers, 1996: 412).
Из приведенных примеров следует, что дифференциальной семой в
структуре
существительного
man является
сема
«мужские
качества
характера». Однако этот семантический признак является очень объемным по
своему содержанию, с высоким уровнем абстракции. Это позволяет
использовать данную лексическую единицу для передачи тендерных
стереотипов. Словарные дефиниции и контекст позволяют судить о том,
какие именно типично мужские качества входят в это понятие. «Настоящий
мужчина» представляется смелым, отважным (brave, virile, courageous),
решительным (determined), сильным (strong), его отличают широта ума,
моральные качества (caliber), ответственность (responsibility) и т.д. Все
признаки входят в семантику man в виде аллосем и актуализируются в
условиях конкретной речевой ситуации, например:
97
•
/ must be a ТПаП; he said to his image and turned from it. The banal phrase
struck him (Love Machine. P. 40) - аллосема «решительность»;
Stop crying over your stolen bicycle and be a man! — аллосема «умение
сдерживать эмоции, противостоять неприятностям» (Chambers, 1996: 412);
/ told him that he should be man enough to admit that he had been wrong
(Collins, 1995: 619)-«смелость», «умение признавать ошибки»;
Running his own business has really made a man out of Terry (Cambridge,
1995: 815) - аллосема «ответственность»;
"Of course it can't last, " she told to herself, "but when it comes to an end it
will have been a wonderful experience for him. It'll really make a man of him."
(Theatre, P. 165) - аллосема «опытность»;
"You can start by acting like a man... You can't let women dictate your
actions... " (M. Puzo, The Godfather); Are you a man or do you let everyone boss
you around? (NTC: 589) - аллосемы «независимость», «решительность»;
Are you man enough for the Job? (Macmillan, 2002: 867) - «сила»,
«смелость»;
'Yes, he has had an excellent education, and has much talent, he will make a
fine man, if not spoilt by petting; replied her mother (To Let. P. 43) — аллосемы
«состоятельность», «сила характера»;
Sometime soon he would be a man: he pronounced the word to himself as if
one were to say a gryphon, a chimera (Love Machine. P. 9) - в данном контексте
man поставлено в один ряд с а gryphon, а chimera. Если сопоставить значения
gryphon и chimera, то общим для них будет то, что они вымышлены и состоят
из частей разных животных, причем первое — животное мужского рода, а
второе - женского. Исходя из этого, можно предположить, что man в данном
Л
случае - явление сложное, сочетающее в себе конкретное и абстрактное,
женское и мужское, воплощающее силу и страх.
Следует отметить, что, поскольку под «типичными, традиционными
мужскими
качествами»
обычно понимают
самые лучшие,
достойные
характеристики человека, в семантику man входит яркий положительный
коннотативный компонент.
Производное слово представляет собой сложный комплекс структурносемантических
характеристик,
оно
обладает
морфемным
составом
и
семантически связано с исходным словом. «С самого начала должно быть
само собой разумеющимся, что деривационных связей не может быть там,
где между словами нет ничего общего с семантической точки зрения»
98
(Marchand).
Изучением
семантического
аспекта
производных
слов
занимаются такие исследователи, как И. В. Арнольд, И. К. Архипов, Е.С.
Земская, П. М. Каращук, Е.С. Кубрякова. П. А. Соболева, 3. А. Харитончик и
другие. Этой проблеме посвящены диссертационные исследования Ю.Е.
Ваулиной, И.Г. Ищенко, О.А. Косенко, Н.А. Лукьяновой, В.Ю. Рязанова.
Как отмечают большинство исследователей, семантика производного
слова имеет несколько другую природу в сравнении с простым словом.
Отличительной особенностью производного слова является «свойство
двойной референции». Как отмечает Е.С. Кубрякова, простые слова
референтны только по отношению к миру действительности, а производные
слова обращены и к миру действительности, и к миру слов» (Кубрякова,
1981:
10). Свойство двойной референции заключается
в том, что
производные слова обращены к миру действительности, что типично для
класса слов вообще - «слова — это имена вещей, явлений, событий, имена
всего того, что есть и может быть в действительности» (Жинкин, 1982: 95); и
обращены к миру слов, что типично для вторичных единиц номинации «значение слова с производной основой всегда определимо посредством
ссылки на значение соответствующей первичной основы, причем именно
такое
т>
разъяснение
соответствующего
производных
предмета
слов,
а
действительности,
не
прямое
составляет
описание
собственно
лингвистическую задачу в изучении производных слов» (Винокур, 1959: 42).
На ярко выраженный вторичный характер производных слов указывает П.М.
Каращук: «Производное слово ... воспринимается носителями языка как
единица зависимая, семантически связанная с исходным словом» (Каращук,
1977: 13).
Обратимся
к
особенностям
семантики
производного
слова.
В
формировании семантики аффиксальных и конвертированных производных
участвуют три основных типа значений: значение производящей основы,
значение словообразовательного форманта и значение словообразовательной
модели. При этом семантика
производящей
основы является
«тем
99
фундаментом, на котором «воздвигается» семантика производного слова»
(Тихонов, 1974: 153).
Действительно, формирование и, в значительной степени, развитие
значения производного слова происходит под непосредственным влиянием
семантики производящего. «Производное слово всегда мотивированно и
поэтому всегда соотносится с одним из значений исходного слова»
(Каращук, 1977: 15). Дериват усваивает вполне определенное значение
исходного слова. В семантической структуре производного представлен
сходный (хотя и не тождественный) набор элементарных смысловых
компонентов (сем) с исходным словом. Например, ЛСВ man — «someone who
is strong and brave, as a man is traditionally expected to be» - послужил
мотивирующей основой для формирования словообразовательной цепочки, в
каждом звене которой возможна реализация ГС:
Man (А manly person, someone who is strong and brave: Ядерная сема
«мужские качества характера: смелость, отвага, сила»: Be brave! Be
а man!)
Manful (Characterized by manly qualities (courage, resolution), brave:
Ядерная сема «мужские качества характера: смелость, отвага,
решительность»: His life has been one manful struggle against poverty)
Manfully (With manly qualities (courage, resolution), brave: Ядерная сема
«мужские качества характера: смелость, отвага, решительность»:
They struggled manfully on through the wind and rain).
Как видим, значение производящей
основы
«мужские
качества
характера» передается по всем звеньям словообразовательной цепочки. Во
всех звеньях сохраняется и узуальная коннотативная сема положительной
оценки.
Итак, семантика вершинного слова оказывает самое непосредственное
влияние на формирование и развитие семантики производного.
100
Вторым
фактором,
участвующим
в
формировании
семантики
производного слова, является значение словообразовательного форманта. В
лингвистике давно ведутся споры о том, обладает ли суффикс собственным
лексическим значением. Не вдаваясь в полемику по этому дискуссионному
вопросу,
мы
будем
опираться
на
утверждение
о
том,
что
словообразовательный суффикс имеет категориальное значение, то есть
является формальным показателем принадлежности производного слова к
той или иной части речи. Кроме этого, суффикс обладает еще и обобщенным
лексическим значением, которое при взаимодействии с основой слова
конкретизируется. Так, З.А. Харитончик (Харитончик, 1971) выделяет
следующие значения суффиксов:
Суффикс -ish:
1) имеющий, обладающий, содержащий (having somewhat);
2) подобный (resembling);
3) принадлежащий (belonging to);
4) склонный к выполнению, выполняющий (tending to).
Суффикс - 1у:
1) имеющий, обладающий, содержащий (having);
2) подобный (resembling);
3) повторяющийся (occurring);
4) склонный к выполнению, выполняющий (tending to).
Суффикс — fill:
1) имеющий, обладающий, содержащий (having);
2) подобный (resembling);
3) вызывающий (causing);
4) склонный к выполнению, выполняющий (tending to).
Суффикс — like: подобный (resembling, like).
Суффикс — less:
1) не имеющий, не обладающий, не содержащий (not having);
2) не могущий быть выполненным (that cannot be - ed).
101
>•
Префикс как словообразующий формант по сравнению с суффиксами
обладает большей самостоятельностью. Префикс определяется как часть
слова (морфема), «...которая в своем развитии приобрела соответствующее
абстрактное значение и которая ставится перед словообразующей основой,
изменяя ее значение» (Каращук, 1977: 21). Префиксы, как правило,
возникают из самостоятельных слов, чаще всего служебных частей речи,
например: over-, under-, double-. Значение производящей основы, к которой
присоединяется префикс, обычно в некоторой степени сохраняется, то есть
не сливается со значением самого префикса, как это происходит при
суффиксации, сравним:
Man (п) — manhood.
Man (v) — reman.
Третьим фактором, влияющим на формирование и развитие семантики
производного
слова,
является
словообразовательное
значение.
Словообразовательное значение представляет собой общий тип отношений
между значениями мотивированных и мотивирующих основ, оно выражается
словообразующим
элементом
в
процессе
словопроизводства.
Оно
«представляет собой то общее, что лежит в основе семантических отношений
между производным и исходным словами» (Каращук, 1977: 17). Так,
например, в отношениях производности слов woman (п) - womanize (v)
словообразовательным значением будет «делать то или заниматься тем, на
что указывает основа», а в отношениях производности слов womanize (v) —
womanizer (n) словообразовательным значением будет «действовать в
качестве того, на кого указывает производящая основа».
Итак, мы выяснили, что семантика производного слова определяется
такими факторами, как семантика производящей основы, категориальное и
обобщенное значение аффикса и словообразовательное значение. То есть, по
сравнению с простым словом, семантика производного имеет свои
особенности. Производное слово не просто обозначает предмет, явление,
102
признак, но и отсылает нас к значению исходного слова, то есть проявляет
свойство двойной референции.
Кроме сугубо лингвистических факторов на формирование семантики
производного слова и его функционирование в живой речи большое влияние
оказывают экстралингвистические факторы. Как справедливо утверждает
Г.Г. Егоров, значение производного слова довольно часто определяется не
только значением производящей основы и аффиксом, закрепляющим место
слова в гнезде, но и особенностями контекста — как языкового, так и
ситуативного. «На каждом словообразовательном шаге может совершаться
своеобразный шаг конем: аффиксы продвигают значение производящей
основы вперед, а живое употребление производного слова сдвигает
семантику слова вбок» (Егоров, 1986: 15).
Все вышеперечисленные особенности производных слов позволяют
включить их в парадигму, элементы которой соотносимы с гендерным
концептом. Рассмотрим каждый элемент данного семантического поля в
отдельности.
Суффикс - hood
Суффикс — hood, присоединяясь к именным основам, выражает
значение «состояние, положение того лица, на которое указывает основа».
Интересно отметить, что в этимологии этого
словообразовательного
элемента присутствует значение «пол»: -hood orig. а Gmc. independent
substantive meaning'person', 'sex', 'condition, rank',
'quality'(Eiymo\ogy,\996:
219).
В современном английском языке суффикс — hood сохраняет свою
активность, но является малопроизводительным. Существительное manhood
в современном английском языке имеет следующие значения:
the qualities (strength, courage, sexual power) that people think a man
should have (Longman, 1995: 866);
103
qualities tiiat are considered typical of a man (Cambridge, 2001: 875);
manly qualities; courage; sexual virility (Hornby, 1982: 13).
typical or traditional qualities, especially those that men are proud of
(Macmillan, 2002: 869);
the sexual powers of a man (Longman, 2000: 827).
Это значение реализуется в следующих контекстуальных условиях:
- в глагольных сочетаниях типа to prove, test, question smb 's manhood:
Why do you think he needs to have so many women around him — is it just to
prove his manhood? (Cambridge, 1995: 815);
Was he destined to begin his manhood as Milo Fane and to complete it as
Magnus Bowles? (Love Machine. P. 113);
- если в лексическом контексте имеются слова, выражающие отношение
к мужским качествам, обозначаемым manhood, со стороны говорящего,
отношение недоверия, сомнения:
Не took his remark as an insult to his manhood (Longman. 1995: 867);
... have doubts about his manhood (Oxford. 1990: 853);
- если в лексическом контексте представлены слова, обозначающие
эталон, критерий оценки мужских качеств, обозначаемых manhood, такие
i»
как, символ, идеал:
Не has become the symbol of manhood which is socially valued (Webster's:
522);
Таким образом, суффикс — hood служит для образования абстрактного
существительного,
обозначающего
качество,
состояние.
В
основе
словообразовательного значения лежит семантический сдвиг, который
состоит в переосмыслении категориальной принадлежности исходного слова.
Этот процесс принято также назвать транспозицией. Категориальная сема
«абстрактность» является ядерной в значении manhood.
104
Значение этой лексической единицы особенно важно, так как она
непосредственно называет исследуемый концепт.
Мотивирующей основой для формирования значения manhood послужил
л е в man — «человек, обладающий типично мужскими качествами».
Словарные дефиниции позволяют выявить сходство семного состава
исходного существительного и его суффиксального производного. Вместе с
компонентами денотативной доли значения, производное слово «наследует»
и положительную коннотацию {qualities that men are proud of).
Как уже отмечалось в работе, сема «мужские качества» представляется
довольно объемной по своему содержанию, при формировании актуального
смысла слова в речи часто происходит ее конкретизация. Например:
Не feels that he has to do dangerous things to prove his manhood
(Cambridge, 2001: 875); - сема «мужские качества характера» актуализируется
в виде своей аллосемы «смелость, отвага»;
Why do you think he needs to have so many women around him — is it just to
prove his manhood? (Cambridge, 1995: 815); - актуализируется аллосема
«сексуальность», кроме того, происходит наведение шутливого, ироничного
коннотативного оттенка;
Не has become the symbol of manhood which is socially valued (Webster's:
522) - актуализируется аллосема «достойные качества, качества, которые
имеют общественную значимость» при помощи конкретизатора socially
valued;
Tall, square-jawed and handsome, this young actor is Hollywood's ideal of
manhood (Cambridge, 1995: 815) - актуализируется аллосема «мужественный
внешний вид, привлекательная внешность» при помощи прилагательных tall,
square-jawed,
handsome,
которые
выполняют
функцию
лексических
конкретизаторов.
105
Важнейшим объективным показателем актуальности той или иной
сферы действительности для конкретного сообщества является понятие
номинативной плотности, то есть детализация обозначаемого фрагмента
реальности, множественное вариативное обозначение и сложные смысловые
оттенки обозначаемого. Кроме того, показателем номинативной плотности
является однословное обозначение некоторого концепта в одном языке по
сравнению с неоднословным обозначением в этом же языке и в других
языках (Карасик, 2004: 112).
В
«
английском
языке
концепту
несколько имен: рассмотренное
«мужественность»
выше manhood,
соответствует
а также manliness,
manfulness, virility, masculinity, которые будут описаны далее. Каждое из них
обладает
высокой
степенью
импликационала,
раскрывающего
суть
признаков, входящих в содержание концепта. На наш взгляд, это говорит о
важности данного концепта для носителей англоязычной культуры.
Суффикс — kind.
В современном английском языке суффикс —kind, присоединяясь к
именным
основам,
служит
для
образования
собирательных
существительных. Производное существительное mankind имеет значения:
^т
"the human race" и "л// теп collectively". Очевидно, что данная ЛЕ не является
носителем семы «типично мужские качества», но ее следует упомянуть, так
как вместе с компонентами денотативного значения производное mankind
унаследовало от исходной единицы man и прагматическую долю значения, а
именно — статус слова, нежелательного для использования в речи.
В словарях даются следующие определения:
Mankind:
- the human race, both men and women (Longman, 1996: 828);
106
- all humans considered as a single group. Some people avoid using this word
because they consider it offensive to women, and they use humankind instead
(Macmillan, 2002: 870).
Сторонники феминистской лингвистики негативно воспринимают все
случаи употребления mankind в качестве собирательного существительного
для обозначения всего человечества в целом — и мужчин, и женщин. По их
мнению, использование слова с корневой основой man означает, что
женщины не включаются в обозначаемое им понятие. Например, жесткой
критике подвергается текст «Декларации Независимости», в которой
ц
говорится о равном уважении к мнению всех людей - "а decent respect to the
opinions of Mankind". С точки зрения феминисток, в Декларации говорится
только о правах мужчин, права женщин игнорируются.
На
наш
взгляд,
в
данном
случае
необходимо
помнить
об
этимологическом значении вершинного слова. Ранее в нашей работе
упоминалось, что первоначально слово man существовало в значении «human
being», не зависимо от пола обозначаемых субъектов. Очевидно, что именно
этот л е в лег в основу производного слова.
Под
1^;
влиянием
идей
феминизма
слово
mankind
в
значении
«человечество» постепенно утрачивает свою употребительность и часто в
речи носителей языка заменяется такими словами и выражениями, как теп
and women, all people, all human beings, humankind.
Семантические и прагматические аспекты производных прилагательных
с суффиксами - fill, - like, - ly, - ish, неоднократно привлекали внимание
исследователей. Р1х изучению посвящены докторские диссертации И.К.
Архипова, П.М, Карашука, кандидатские диссертации Ю.Е. Ваулиной, И.Г.
Ищенко, С.Ш. Нарулловой, Ю.Е. Сорокина, З.А. Харитончик. Учитывая
теоретические
положения
и полученные
в результате
практических
исследований ценные выводы, отраженные в названных работах, мы ставим
перед собой задачу рассмотреть, как семантическое поле производных
107
прилагательных
отражает
содержание
культурного
концепта
«мужественность».
В СГ man/woman представлено 4 пары суффиксальных прилагательных
и наречий, некоторые из которых имеют вторичные производные наречия:
Manlike —• manly
• manfully
Womanlike"*" womanly
^womanfully
• mannish
*"womanish
Наличие пар соответствующих прилагательных и наречий в гнездах man
и woman, образованных по одинаковым словообразовательным моделям,
позволяет предположить, что эти пары мотивируются аналогичными ЛСВ
исходных
существительных,
имеют
сходный
состав
элементарных
смысловых компонентов, сходные условия реализации в контексте, сходную
сочетаемость.
Суффикс — like
Суффикс —like, как и многие другие суффиксы, произошел от
полнозначного слова. Этимологическое значение like: having the same
character or quality (Etymology, 1996: 266) - обладающий тем же характером
или качествами. Еще совсем недавно он употреблялся в качестве второго
компонента сложного слова, но затем приобрел статус служебного
словообразовательного форманта, в значительной степени утратив связь с
основой
like.
Этот
суффикс
имеет
значение
«похожий
на
то,
приличествующий тому, что выражает словообразующая основа». Суффикс
—like характеризуется как активный и продуктивный в исследуемом гнезде,
так как послужил для образования производных прилагательных не только от
основ — вершин гнезд: manlike, womanlike, но и для образования новых слов
от основ с полусуффиксом — man, например: gentlemanlike, seamanlike,
sportsmanlike. Кроме того, прилагательные с суффиксом —like сами могут
служить производящими основами для образования новых слов. В рамках СГ
man/woman представлены:
108
- словообразовательные цепочки:
womanlike (adj)
^ womanlike (adv);
- словообразовательные парадигмы:
<
manlikeness
manlikely
Manlike: having the qualities (good or bad) of a man (Hornby, 1982: 13).
В глагольных словосочетаниях реализуется ЛСВ manlike - "having the
qualities or characteristics proper to a man":
Meet the danger manlike (Webster's: 522).
Данный ЛСВ образован от исходной основы man — «мужественный
человек», дифференциальная сема этого значения «типично мужские
качества характера (смелость, отвага, сила)». В современном английском
языке более употребительны прилагательные manly и manful, в составе
которых имеются ЛСВ со сходным значением.
Формирование
семантики
и
прагматические
особенности
функционирования этих слов в речи обусловлены, прежде всего, семантикой
производящих основ.
В
сочетаниях
с
существительными,
обозначающими
женщин,
реализуется ЛСВ manlike — «мужеподобный»:
Against the manlike Amazons we stood (Oxford, 1980: 679).
Данный ЛСВ образован от основы man — "взрослый мужчина".
Дифференциальная сема этого варианта — «мужской пол». Прилагательное
manlike в этом значении является малоупотребительным, так как более часто
в речи носителей языка используется его синоним mannish.
109
Исследователи отмечают сходство значений суффиксов —like и - 1у. В
английском языке функционируют образованные при их помощи слова со
сходными значениями:
Manlike — manly - мужской, мужественный, подобающий мужчине;
Womanlike - womanly — женский, женственный, подобающий женщине;
Gentlemanlike —^gentlemanly - приличествующий джентльмену.
Суффикс — 1у
Суффикс — 1у в рамках гнезд man и woman характеризуется как живой и
продуктивный. Он имеет значения «сходный с или характеризующийся тем,
на что указывает основа» и сочетается с именными основами.
Прилагательное manly имеет следующие ЛСВ:
- befitting or belonging to a man, masculine (Collins, 1995: 619).
Как видно из определения, дифференциальной семой этого значения
является сема «мужской пол». Прилагательное manly (1) образовано от
существительного
man
-
«взрослый
мужчина»
и
сочетается
с
существительными, относящимися к следующим тематическим группам:
1) внешний вид, облик мужчины:
(•'
Evelyn was а good deal out of sorts, said Hugh, intimating by a kind of pout
or swell of his very well-covered, manly, extremely handsome, perfectly
upholstered body (Mrs Dalloway. P. 8) - аллосема «мужское
телосложение»;
He was less handsome than her son, but he looked so strong and decisive and
manly (Love Machine. P. 25) - аллосема «мужественный вид»;
He is the ideal of manly beauty (Collins, 1995: 619).
I've always thought he looked very manly in his uniform (Oxford, 1990: 853);
There was one photograph of the three of them, Michael, very manly and
incredibly handsome... (Theatre. P. 16);
При использовании прилагательного manly для описания внешнего вида
женщины сема «мужской пол» дополняется семой сравнения «как мужчина»:
ПО
My aunt was a lady of large frame... she was a very manly woman (W. Irving.
Tales of a Traveler. P. 23).
2) голос, смех:
No, sir, he had a deep, manly voice (D.H. Lawrence. The Mortal Coil. P. 42);
His voice was full and manly. He told the story well (S. Maugham. Cakes and
Ale. P. 12);
My boyfriend had a deep, manly laush (NTC: 425).
В следующем примере опять происходит актуализация семы «мужской
пол» и наведение семы сравнения, поскольку описывается смех женщины:
Denis could hear ... her manly voice (A. Huxley. Crome Jellow. P. 8).
3) манера поведения:
The Colonel wrung his son's hand in a manly way... (Theatre. P. 43);
I am quite sufficiently broken down, I assure you, without any demonstrations.
In fact I'm behaving in an extremely unmanly way (Love Machine. P. 55);
My cousin ... thanked me in a very manly manner for this (Oxford, 1980:
679);
4) походка:
The boy walked with a confident manly stride (Longman, 1996: 828);
/ mistook Ann for a man because she has a manly walk (NTC: 522);
5) одежда:
... the best inedible gift to give Bill (Clinton) is a baseball cap with something
manly printed on lY (Times, September, 1997);
6) род занятий:
In my earlier life I was addicted to what are termed "manly sports" (R.
Mayne. The Sculphunters, or Romantic Adventures in Northern Mexico. P. 6).
Manly (2) — «мужественный, подобающий мужчине»:
- apprec having qualities (believed to be) typical of or suitable to a man
(Longman, 2000: 827);
111
- typical of the way a man is traditionally expected to behave, especially by
being strong and brave (Macmillan, 2002: 870);
- having the good qualities expected of a man; (of a woman) having man's
qualities; (of things, qualities, etc) right for a man (Hornby, 1982: 13).
- possessing the virtues proper to a man, courageous, independent in spirit
(Oxford, 1980: 679);
- (appr.) having the qualities that people expect and admire in a man, such as
being strong and brave (Longman, 1995; 866);
Значение прилагательного manly (2) «мужественный» сформировалось
на основе man «человек, обладающий типично мужскими качествами» и
сохранило основные денотативные семы исходной единицы: «типично
мужские качества (сила, смелость, независимость)», «мужской пол», а также
коннотативную сему положительной оценки (approv., admire).
Прилагательное manly (2) используется для характеристики:
1) поведения, поступков, привычек человека, причем сема «мужские
качества характера» актуализируется в виде одной из своих ал лосем:
The теп (Andrew and Paul at once became manly, and different from usual)
took counsel briefly and decided that they would plant Rayley's stick where they
had sat and come back at low tide again (Lighthouse. P. 117) - аллосема «умение
действовать в сложной ситуации»;
... а manly act of courase (Longman, 1995: 866) — аллосема «мужество,
отвага»;
My mother used to tell me it was not manly for the boy to cry (Cambridge,
1995: 815) - аллосема «умение сдерживать эмоции, стойкость»;
/ had refused to let my aunt see me off (to the station) thinking it more manly
to go alone (S. Maugham. Cakes and Ale. P. 9) - аллосема «независимость,
самостоятельность»;
He was not what is called a manly man, he did not drink or smoke or arrogate
importance (D.H. Lawrence. The Rainbow. P. 68) — аллосема «мужские
привычки»;
112
Не demanded that the criminal be manly enough to stand up and confess
(Lewis. Arrowsmith. P. 22) — аллосема «мужество, сила характера»;
The prisoner himself went into the box and told his story in a manly,
straitforward manner, unshaken by cross-examination (A. Christie. The Witness
for the Prosecution) - аллосема «хладнокровие, сила характера»;
2) в качестве
определения
к существительным,
обозначающим
некоторые типично мужские качества:
... manly firmness of character, manly acceptance of the facts (Random
House, 1993: 597);
... with a sort of manly frankness (S. Maugham. Cakes and Ale. P. 13);
He was changed from a sulky stripling, who could not enter a ladies' room
without sweeping half the ornaments from the table, to a noble man, full of grace
and manly courtesy (Orlando. P. 29);
"It doesn 't matter, said Franky kindly. "I'll pay the difference for you ". "My
manly indignation rises at the thought of it", said Bobby (A. Christie. Boomerang
Clue. P. 5);
With Connie he felt old manly superiority: he was the knight, strong and
tender, she was the beautiful maiden... " (D.H. Lawrence. The Mortal Coil. P. 11).
В рамках СГ man прилагательное manly становится исходным звеном
словообразовательной парадигмы, члены которой связаны структурно и
семантически:
manliness - '4he state or quality of being manly" (•
manly
manly (adv) — "w a manly manner, like a man,
bravely"
Сема «мужественность» составляет ядро значения во вторичных
производных, то есть она передается по всем звеньям словообразовательной
цепочки:
Man
Stand up and be a manl
^ Manly
He was manly to the last.
*" Manliness
He claims it is in the field
of battle that the values of
113
manliness and courage are
put to test.
She was now formidable to behold, and it was only in silence, looking up from
their plates, after she had spoken so severely about Charles Tansley, that her
daughters, Prue, Nancy, Rose — could sport with infidel ideas which they had
brewedfor themselves of a life different from hers; in Paris, perhaps; a wilder life;
not always taking care of some man or other; for there was in all their minds a
mute questioning of deference and chivalry ... though to them all there was
something in this of the essence of beauty, which called out the manliness in their
girlish hearts (Lighthouse. P. 14) — аллосема «уважительное отношение,
благородство».
Прилагательное manly является ярким примером того, что основа
простого слова, становясь производящей, сохраняет свойственные ей
механизмы семантического функционирования. Она «продолжает жить по
законам
речевой
актуализации,
чутко
реагируя
на
специфические
особенности смыслового задания конкретного высказывания, в которых она
функционирует в рамках мотивированного ею слова» (Архипов, 1985: 361).
Суффикс -ful
Суффикс -fill, сочетаясь с основами существительных, выражает
значение "обладающий признаком того, на что указывает производящая
основа".
Прилагательное manful имеет значение:
characterized by manly courage and resolution, brave, determined
(Collins, 1995; 619);
brave; resolute; determined (Hornby, 1982: 12);
brave; determined (Longman, 2000: 827):
He made manful efforts to move the heavy furniture, but failed (Longman,
2000: 827).
В отличие от прилагательного manly
сочетаемость
семантика manful
в большей степени раскрывают
особенности
и его
мужских
характеристик.
114
Данное значение сформировалось на основе man —
«человек,
обладающий мужскими качествами характера» и сохраняет в своей
семантике основные смысловые компоненты исходного слова: совокупность
интегральных
сем
«человек»,
«мужской
пол»,
«возраст»
и
дифференциальную сему «мужские качества характера (сила, смелость и
т.п.)».
Это
прилагательное
является
исходным
звеном
для
словообразовательной парадигмы:
Manflilness — "//ге quality of being manfuF:
(
It took all my manfulness from me to see you at the edge of the cliff.
Manfully — "w a manful manner, with manly courage and
resolution, bravely:
Bishop Hooper, who died manfully at
Gloucester for his religion (Oxford, 1980: 679).
Manfully определяется следующим образом:
- in a brave and strong way (Macmillan, 2002: 869).
Тематическая группа слов, с которыми сочетаются прилагательное
manful и наречие manfully, довольно специфична. В нее входят:
1) имена существительные, обозначающие тяжелые испытания, борьбу,
трудную работу или задачу:
manful resistance, manful defence (Longman, 1995: 866);
Blakeney and Garrison stood to their guns in a manful manner (Oxford, 1980:
679);
His life was one manful struggle against poverty (Webster's: 522);
A manful attempt was made to get the new constitution to work in the winter
of 1791 -1792 (J. Morley. Burke. P. 7);
Jo, who had refused, thinking there might not be enough, for they dwindled
sadly after the picking over, glanced at Laurie, but he was eating away manfully,
though there was a slight pucker about his mouth, and he kept his eye fixed on his
plate (Little Women. P. 113);
115
2) глаголы, которые условно можно назвать глаголами активного
противодействия»: сражаться, бороться, противостоять, выполнять трудную
задачу, тяжелый труд и т.п.:
You've got а sort of hardness in you, a center. I'm soft all the way through, I
can V cope with life manfully, never could (Love Machine. P.47);
The Greeks continued to fisht manfully (Oxford. 1980: 679);
Some people who manfully bear the deprivation (Collins, 1995: 619);
They stru2sled manfully on through the wind and rain (Longman, 1995: 866);
He strove manfully to overcome his speech defects (Oxford, 1990: 853).
The actor strussled manfully with some of the worst lines of the dialogue ever
written (Cambridge, 1995: 815);
The labour was enormous but it was manfully and cheerfully done (Oxford,
1989: 599);
Roderigo rent his chains asunder manfully (Little Women. P. 12);
He did his work manfully (Longman, 1981: 743);
They stuck to their task manfully (Collins, 1995: 619).
Bo всех звеньях словообразовательной цепочки man — manful—
manfully сохраняется компонент положительной оценки.
Суффикс - ish
Суффикс — ish послужил для образования
т
двух
производных
прилагательных в исследуемом гнезде: mannish и womanish.
Этимология данного суффикса такова: - ish: suffix forming adjectives.
Words of old formation are English, Scots, Welsh, French. Their number was
greatly increased in ME., at first with the uncoloured meaning of 'pertaining to or
of the nature of, but later chiefly on dyslogistic words, as foolish, shrewish, or
with the derogatory force 'having the bad or unpleasant qualities of, as babish,
selfish,
womanish
(Etymology,
1996:
242).
Следовательно,
можно
предположить, что при образовании прилагательных суффикс должен
привносить негативный оттенок, характеризуя объект, как «обладающий
плохими
или
рассматривают
неприятными
суффиксы
качествами».
типа
-
ish
Исследователи,
в
«качестве
впрочем,
указателей
116
приблизительности или аппроксиматоров. Неоднородные по своему составу
аппроксиматоры распределяются по разным сегментным уровням языка»
(Сорокин, 1992: 61).
В словарях встречаем следующие определения производного слова
mannish:
- used for describing women or women's clothes, having qualities or features
traditionally considered more typical of men and men's clothes (Macmillan, 2002:
870);
- a woman who is mannish looks or behaves like a man, esp. in a way that is
considered unattractive (Longman, 1995: 867);
- (derog.) of a woman - looking, sounding, or behaving like a man (Oxford,
1990:854);
- derog (of a woman) like a man in character, behaviour, or appearance
(Longman, 2000: 828).
Действительно, в некоторых словарях дается значение слова с пометой
отрицательной коннотации (derog., unattractive).
Несмотря на тот факт, что прилагательное mannish образовано на основе
значения man «взрослый мужчина», оно традиционно используется для
характеристики женщины:
That woman is а bit too mannish for me (Longman, 1981: 743);
My cousin is a tall, mannish woman with a deep hearty laugh (NTC: 522).
Этим обусловлены такие семантические процессы в его структуре, как
модификация семы «мужской пол» - «как мужчина» и наведение семы
сравнения. Мы согласны с выводом, к которому приходит в своем
диссертационном исследовании Ю.В. Ваулина, что прилагательное mannish
не имеет в своей структуре семы «возраст», основная роль в структуре
значения отводится семам сравнения (like а man) и отрицательной оценки
(derog.) (Ваулина, 1984). Mannish традиционно используется для негативной
117
характеристики женщины, для описания таких качеств, которые считаются
непривлекательными (unattractive).
Оно сочетается с существительными, обозначающими:
1) внешний облик:
She had strong, almost mannish features (Longman, 1995: 866);
If she had not been big breasted, she would have appeared mannish — except
for her legs (Byram. Tomorrow's Hidden Season. P. 35);
Her short hair-cut and severe suit gave her a mannish
(Cambridge, 2001: 875);
appearance
В этом смысле данное прилагательное может использоваться и в
предикативной функции в сочетании с глаголом to look:
Ever since that bus-driver called her "sir", she wondered if short hair made
her look a bit mannish (Cambridge, 1995: 815);
Jane enjoyed smoking a cigar but didn 't want to look mannish (NTC: 523);
2) прическу:
a mannish hair-do (Webster's: 525);
Mary got a mannish hair-cut when she went to college (NTC: 523);
3)голос:
She spoke in a loud, deep mannish voice (Oxford, 1980: 679);
Her voice was low and almost mannish (Collins, 1990: 697);
4) походку:
She walks with a mannish stride (Collins, 1990: 697);
She was an athletic-looking young woman who always had high colour in her
cheeks; she had ... what her mother called a mannish way of walking (she swung
her arms)... (W. Irving. The World According to Оаф, P. 46);
5) предметы одежды:
a mannish style of dress (Hornby. 1982: 13);
a mannish pajamas (Webster's; 525);
her mannish shirt and tie: a mannish trouser suit (Collins, 1995; 620);
Ann's business suit has a mannish cut (NTC: 523);
118
They wore mannish clothes, when their dresses were not otherwise designed
to be as sexless as possible... (Keats. You Might as Well Live. P. 16).
Как уже отмечалось, большинство лексикографических справочников
указывает на наличие в семантике mannish коннотативного компонента
неодобрительной, негативной оценки. К тому же, словообразовательный
элемент — ish считается суффиксом, который служит для образования слов с
отрицательным
коннотативно-прагматическим
значением.
Однако
в
большинстве найденных нами примеров использования mannish для
описания внешности, одежды, привычек женщины контекст не выявляет
отрицательного компонента в значении mannish.
Мы согласны с утверждением И.Г. Ищенко (Ищенко, 1995), что
положительная, отрицательная или нейтральная интерпретация значения
производного слова зависит не столько от значения словообразовательного
элемента, сколько, в первую очередь, от смысла, вкладываемого в понятие
слова, которое служит производящей основой. Основным и единственным
значением форманта — ish является общекатегориальное значение признака,
а в формировании значения производного прилагательного приоритетная
роль принадлежит производящей основе.
В различных условиях лингвистического и экстралингвистического
контекста производное слово может реализовывать различные оттенки
значения, коннотация может варьироваться от яркой негативной до
нейтральной или положительной.
Таким образом, используя данное прилагательное для
описания
внешнего облика женщины, говорящий каждый раз подчеркивает какой-то
один, особый элемент ее сходства с мужчиной, причем в современном
английском языке подобное сравнение, как правило, не имеет негативной
коннотации, а служит для косвенной характеристики темперамента, взглядов,
образа
жизни
женщины.
Действительно,
тот
факт,
что
женщина
предпочитает мужской стиль в одежде, проявляет традиционно мужские
119
деловые качества, часто свидетельствует о ее энергичном, независимом
характере, активном образе жизни.
Автор следующего высказывания описывает рукопожатие — ритуал,
которому мужчины, как известно, придают большое значение. Крепкое
рукопожатие характеризует человека, в данном контексте женщину, как
надежного, честного, уверенного в себе человека:
She shook hands in a mannish way, her grip dry and firm ... (Collins, 1995:
620).
Прилагательное mannish является ярким примером того, что изменения,
происходящие в обществе, незамедлительно находят отражение в языке.
Женщины стали принимать все более активное участие в общественнополитической жизни. Это требует проявления качеств характера, которые
традиционно считаются «мужскими»: инициативность, предприимчивость,
самостоятельность,
твердость,
решительность.
Женщина,
обладающая
такими качествами, вызывает уважение и характеризуется в тексте с
положительной стороны. При формировании актуального смысла слова
происходит наведение позитивной эмоционально-оценочной семы:
<•
Cherry, mannish, successful. А full busy life. (A. Christie. The Moving Finger.
P. 14);
At last I decided that even this rather mannish efficient woman could do with
a little help ... (Banks. The Backward Shadow. P. 24).
Соположение в одном контексте прилагательного mannish с такими
определениями как cheerful, successful, efficient, в семантике которых
позитивная оценка закреплена узуально, подтверждает наш постулат об
изменении коннотативного значения данной ЛЕ.
Таким
образом,
под
влиянием
внеязыковых
факторов
—
переосмыслением общественно-значимого статуса женщины — в структуре
значения mannish происходит некоторый сдвиг. В современном английском
языке оно все чаще используется для выражения одобрения, похвалы,
уважения. В результате многократных типизированных случаев такого
120
словоупотребления, когда в значение mannish включается окказиональный
компонент положительной оценки, происходят коренные изменения в
семантике слова — происходит нейтрализация семы негативной оценки,
традиционно приписываемой этому прилагательному. Это подтверждается
тем фактом, что в некоторых новых словарях, например, Cambridge, 2001,
Macmillan, 2002, в статью mannish не включается помета, указывающая на
отрицательно
коннотированную
долю
значения.
При
использовании
прилагательного mannish в речи носителей языка все чаще актуализируется
сема положительной оценки.
На наш взгляд, подобные процессы, происходящие в языке и
отражающиеся в речи, позволяют говорить о смешении
тендерных
концептов. Происходит нейтрализация тендерных характеристик. То, что
женщина одевается или ведет себя подобающе мужчине, в конце XIX века
оценивалось крайне отрицательно. В конце XX века подобное поведение
может восприниматься как нейтральное или, в некоторых случаях, как
положительное.
Прилагательное mannish образует в рамках исследуемого гнезда
следующую словообразовательную парадигму:
<
Mannishness - "//ге state of being mannish^''
Mannishly - "/« a mannish manner'''
Изменения в семантической
структуре
прилагательного
mannish
отразились и в семантике его производных: The masculine woman is proud of
her mannishness.
Прилагательные male и masculine имеют общее происхождение: основой
послужило латинское прилагательное masculus в значении «pertaining to or
characteristic of the male sex» - имеющий отношение или характерный для
121
мужского пола (Etymology, 1996: 283). Второе прилагательное является более
поздним заимствованием (XVI век).
В современном английском языке употребление этих прилагательных
имеет ряд особенностей. Словари дают следующие определения:
Male:
- of the sex that does not give birth to offspring; of or for this sex: a male
voice choir {iiomby, 1982: 11);
- (typical) of the sex that does not give birth to young: a male monkey \ a
male voice choir \ male characteristics \ a magazine with a predominantly
male readership (Longman, 2000: 823);
- belonging to the sex that does not give birth: male collegues \
counterparts \ workers', 2. relating to men: ideas about female and male
sexuality \ male domination (Macmillan, 2002: 866).
Masculine:
of, like, the male sex: a masculine style', a masculine woman
(Hornby, 1982: 13);
of or having qualities that are considered typical of or suitable for a
man, such as strength, authority, and a deep voice: He looks very
masculine in his uniform. \ She has a rather masculine voice
(Longman, 2000: 837);
with the qualities considered typical of men: a masculine voice la.
connected with men: traditionally masculine roles (Macmillan,
2002: 877).
Из
определений
видно,
что
первое
прилагательное
соотносит
определяемые объекты с физиологическими характеристиками мужского
пола
вообще.
Второе
прилагательное
принято
использовать
для
характеристики человека мужского пола. Словарь Longman, 2000 дает
122
помету об особенностях употребления этих прилагательных и аналогичных
им female/feminine:
Female and male are used as nouns and adjectives to show what sex the
creature is. They are the usual words to use about animals: a malefemale
elephant
I The females are often more aggressive than the males. They are the right words to
use when you are completing forms: Sex: male/female, but otherwise are not used
about people. It is offensive to call a woman a female.
They are also used when talking about things which relate to one sex or the
other: The female voice tends to be higher than the male voice. \ the male/female
body. Feminine and masculine are used only of people, to describe qualities
which are supposed to be typical of one or the other sex: He has delicate feminine
hands. I He is a very masculine sort of person. \ She has a deep masculine voice.
(Longman, 2000: 475).
Из этого следует, что для нашего исследования больший интерес
представляет
прилагательное
masculine.
Оно
сочетается
с
существительными, обозначающими:
1) образ жизни:
... and the exclusively masculine life of his day school was evoid of love
objects (Love Machine. P. 8);
2) поведение:
This act of masculine clumsiness was the spear through the side of her love
for Morel (Sons and Lovers, P. 17).
3) голос:
IfBelfounder or anybody telephones just say in a stern masculine voice that
I'm out indefinitely. (Under the Net. P. 88);
4) смех:
I laughed in a masculine way (Under the Net. P. 58);
5) предметы одежды:
Dolly de Vries was now a woman of sixty. She was very fat, and her face, with
its large nose and heavy red lips, seemed larger than life. There was a slightly
masculine touch in her black satin dress, but she wore a double string of pearls
123
round her neck, a diamond brooch at her waist and another in her hat. (Theatre. P.
169);
6) запах:
"/ took a very masculine bath " said Martin. She sniffed him again. (Terrific
Mother. P. 286).
Производное существительное masculinity сохраняет все признаки словаосновы.
Masculinity:
-quality of being masculine (Hornby, 1982: 18);
- the quality of being masculine (Longman, 2000: 837);
- the qualities that are considered typical of men (Macmillan, 2002: 877).
В современном английском языке существует еще одно прилагательное
с основным значением «мужской».
Virile:
- pertaining to or characteristic of a man (Etymology, 1996: 527);
- 1. having or showing strength, energy, manly qualities: Virile eloquence; a
virile style (of writing); live to a virile old age. 2. (of men) sexually potent
(Hornby, 1982: 454);
- usually apprec 1. (of a man) having the full amount of strength and forcefiill
qualities expected of a man, especially in matters of sex: She admired the virile
young swimmer. 2. sometimes euph forcefuU; manly; full of active strength: His
style of singing is very virile, but he doesn't have much feeling for the
expressiveness of the words. (Longman, 2000: 1488);
- 1. a man who is virile is strong, active, and full of sexual energy:
Roberts plays a young law student, with Denzel Washington as her virile costar. 2. something that is virile is strong, powerful, and full of life: a virile
performance (Macmillan, 2002: 1598).
Хотя практически все словари дают помету, что прилагательное
используется для характеристики мужчины, существуют контексты, где с
помощью него определяется женщина:
124
Mrs. De Vries was a widow. She was a short stout woman with a fine Jewish
nose and fine Jewish eyes, a great deal of energy, a manner at once effusive and
timid, and a somewhat virile air. (Theatre. P. 68).
Словарное
значение
имеет
ярко
выраженный
положительный
коннотативный компонент, что подтверждается пометами usually apprec и
наличием в примерах оценочных слов (admired).
В л е в производного существительного virility указываются такие
качества, которые с точки зрения общества являются характерными для
мужественного человека:
- masculine strength and vigour; sexual power (Hornby, 1982: 454);
- usually apprec male sexual power; manly qualities (Longman, 2000: 1488);
- the strength and power that are considered typical qualities of a man,
especially sexual energy (Macmillan, 2002: 1598).
Из приведенных определений видно, что для данной лексемы основной
семой является «мужская сила, способность производить потомство». В
данном случае мы наблюдаем наличие семантической лакуны, поскольку в
английском языке на данном этапе его развития отсутствует фемининный
эквивалент для обозначения такого понятия. В современной гендерной
лингвистике подобные явления принято называть гендерными ассиметриями,
которые могут проявляться как на уровне системы языка, так и на уровне его
употребления (Халеева, 2000; Кирилина, 2000).
Проведенный анализ показывает, что в современном английском языке
семь лексических единиц могут служить «именами» исследуемого нами
концепта:
MASCULINITY
MANHOOD
MANFULNESS . ^
\ ^
VIRILIT?^^
MANLIKENESS
\v^
MANLINESS
I
QUALITIES TYPICAL OF MEN
I
MANISHNESS
125
Данная схема позволяет наглядно отобразить неравнозначность ЛЕ.
«Вершинным» именем является существительное masculinity, поскольку, вопервых, его значение имеет наиболее общую формулировку: the qualities that
are considered typical of men (Macmillan, 2002: 877), в отличии, например, от
virility, где акцент делается на таком качестве как сексуальность: the strength
and power that are considered typical qualities of a man, especially sexual energy
(Macmillan, 2002; 1598).
Во-вторых, ЛЕ masculinity не содержит оценочной коннотации. Такие
ЛЕ, как manhood, virility,mannishness имеют узуально закрепленную оценку.
Синонимический
ряд
существительных
manfulness,
manlikeness,
manliness является подтверждением мнения Е.С. Кубряковой о том, что одно
и то же явление: действие-объект, может быть описано по-разному, с
использованием разных языковых средств, поэтому появляется возможность
отразить в описании разные детали, свойства, признаки. Вместе с тем,
синонимия — явление кажущееся, ибо за каждой альтернативной лексемой
стоит индивидуальная концептуальная структура (Кубрякова, 1994).
Так, например, прилагательное manlike и производное от него
существительное
manlikeness
могут
характеризовать
человека
как
обладающего как положительными, так и отрицательными качествами,
типичными для мужчин: having the qualities (good or bad) of a man (Hornby,
1982:13).
Существительные manfulness, manliness используются, если хотят
подчеркнуть наличие таких «типично мужских качеств» как сила, смелость и
решительность.
Итак, мы видим, что в номинативной системе современного английского
языка концепт «мужественность» представлен несколькими именами, что
вполне соответствует сущности данной когнитивной единицы.
126
Выводы
в результате проведенного анализа можно сделать следующие выводы:
1.
концепты
муэюественностъ и
женственность
можно
считать
универсальными, поскольку в любой культуре происходит деление людей на
две группы по признаку пола. Каждая группа наделяется определенным
набором признаков, которые в своей совокупности составляют содержание
гендерных концептов. При всей универсальности данных концептов каждая
культура определяет мужественность и женственность по-своему;
2. языковой материал (лексические единицы, фразеология, авторские
выражения и их функционирование в художественном тексте) позволяют
достаточно полно и ярко описать содержание данных концептов;
3. проведенный анализ лексических единиц, соотносимых с концептом
«мужественность», показал, что в данное понятие входит набор качеств, в
котором можно выделить ядро и периферию. Ядро составляют следующие
характеристики: сильный (strong), смелый (brave), отважный (courageous),
решительный (determined), энергичный (vigorous), способный сделать чтолибо трудное или опасное (able to do smth difficult or dangerous),
ответственный (responsible), обладающий моральными качествами (having
caliber), твердый характером (resolute), сексуально привлекательный (having
sexual virility, sexual powers), гордящийся своими качествами (proud of his
qualities), властный (powerful). К периферии относятся: сдерживающий
эмоции (self-controlled), умеющий действовать в сложной ситуации (selfcontained, cool-headed), противостоящий неприятностям (resistant), умеющий
признавать ошибки (admitting own mistakes), независимый, самостоятельный
(independent),
морально
устойчивый
(stable),
обладающий
особыми
внешними характеристиками (телосложение, голос, смех, походка, манера
поведения, привычки, одежда, род занятий), стойкий (firm), хладнокровный
(composed), честный (honest), защищающий слабого (protecting);
127
4. в концепт «мужественность» входят исключительно положительные
качества человека. На языковом уровне это проявляется в том, что все
лексические единицы, имеющие в своей семантической структуре сему
«типично мужские качества», нейтрально или положительно коннотированы.
Исключение составляет прилагательное mannish, отрицательную коннотацию
которого
можно
суффиксом,
а
объяснить,
во-вторых,
во-первых,
несовпадением
отрицательно
тендера
референта: прилагательное
mannish используется
женщин. Контекстуальный
анализ позволяет
нейтрализации оценки
«заряженным»
реферируемого
для
характеристики
отметить тенденцию
женщины, обладающей
и
мужскими
к
качествами
характера.
2.3 Концептуализация
понятия
«мсенственность» в лексико-
семантическом поле woman
Английское существительное woman также является полисемантичным
словом. Его центральное значение woman (1) — «an adult female». Это
значение реализуется в речи носителей языка, не требуя каких-либо особых
контекстуальных условий.
В словарях мы встречаем идентичные определения существительного
woman:
-an adult female human being (Hornby, 1982: 464);
- an adult female person (Longman, 1995: 1499);
- a fully grovm human female (Longman, 2000: 1535);
- an adult female person (Macmillan, 2002: 1652).
Нужно отметить, что во многих словарях в качестве иллюстративных
примеров приводятся предложения, которые, так или иначе, отражают
стереотипные представления о женщинах и их месте в современном
обществе, например:
128
It's more than a woman can tolerate (Oxford, 1990: 1369);
We need more women in the Parliament (Macmillan, 2002: 1652);
A study of women writers / The stereotype of women as a helpless victim
(Macmillan, 2002: 1652).
Для установления содержательной стороны концепта
важен л е в
«женственность»
woman (2) «женские качества, женская природа, женский
характер»:
- feminine character:
All the woman in her rebelled against the treatment she was
(Hornby, 1982: 486);
receiving
It's the woman in her (Collins, 1995: 1379);
To get at the woman under that infernal corset (Oxford, 1980: 1369);
- female qualities (Longman, 1995);
- the feminine side of a woman's character (Oxford, 1990);
- the characteristics, qualities of a woman (Webster's).
Ha основании дефиниций
дифференциальные
семы:
выделяем
«женский
в значении
пол»
и
woman
(2)
категориальную
две
сему
абстрактности.
Сема
«женские
качества»
часто
конкретизируется
в
условиях
переменного контекста. В зависимости от коммуникативного намерения
говорящего эта сема может быть представлена в виде своих аллосем:
«скромность», «нежность» и т.п., например:
АН the woman in her rebelled against the treatment she was
(Hornby,
1982:
486)
—
аллосема
«ранимость,
receiving
чувствительность»
поддерживается при помощи лексического конкретизатора rebel\
Newborn babies bring out the woman in her (Oxford, 1990: 1435) — аллосема
«материнство»;
She knew that all the woman in her somewhat masculine nature had
gone out in the maternal affection to her husband's nephew (Oxford, 1980:
1369) - аллосемы «материнский инстинкт» и «нежность» поддерживаются
129
при помощи лексических конкретизаторов newborn babies и maternal
affection.
Harriet's woman's heart yearned towards the mystery of the sad
solitary man (Love Machine. P. 11) - аллосема «сочувствие».
Конкретизация как семантический процесс влияет на формирование
актуального смысла слова в следующих предложениях:
It (politics) demands more from you than any child, and it seems to offer more
passion and excitement than any woman (D. Steel. Loving. P. 48) — аллосемы
«страстность» и «взволнованность».
She was a woman, that is an inquisitive interfering busybody (Love Machine.
P. 58) или being a woman, she was curious (Little women. P. 126) - аллосема
«любопытство, навязчивость».
В
следующем
примере
наблюдается
целая
цепочка
взаимообусловленных семантических процессов, а именно модификация,
конкретизация и актуализация негативной семы:
Не is а fool. Не is а nervous old woman seeing demons in the dark (D. Steel.
Five Days in Paris. P. 25).
Поскольку существительное в данном случае характеризует мужчину,
происходит модификация семы «женский пол» - «лицо, обладающее типично
женскими качествами». Эта сема конкретизируется — «лицо, обладающее
типично
женскими
качествами,
такими
как
трусость,
слабость,
нерешительность», и поддерживается при помощи прилагательных nervous,
old и причастного оборота seeing demons in the dark. Этот семантический
признак характеризует лицо с точки зрения отношения к нему говорящего —
то есть происходит актуализация негативной эмоционально-оценочной семы,
отсутствующей в системном значении. Таким образом, формирование
актуального смысла слова в данном окказиональном контексте обусловлено
рядом
семантических
поддержанием
семы
эмоционально-оценочной
процессов:
«женский
модификацией,
пол»,
конкретизацией
выдвижением
семы. В наведении
негативной
и
негативной
коннотации
участвует существующий в английском обществе стереотип.
130
Следует отметить, что в структуре woman представлено абстрактное
значение - woman - «женственность, женские качества, женская природа», в
структуре man абстрактных значений нет. ЛСВ с аналогичным составом
элементарных смысловых признаков, указывающих на качества характера,
является конкретным существительным - man - «человек, обладающий
типично мужскими качествами». Отсутствие «пары» в семантике man можно
объяснить тем, что в словообразовательном гнезде man есть суффиксальное
производное manhood, выражающее абстрактное значение «мужественность,
мужские
качества»,
которое
является
весьма
употребительным
в
современном английском языке.
Womanhood (1). В словарях даются определения, указывающие на
конкретность обозначаемого этой лексемой понятия:
- the condition or period of being a woman (Longman, 2000: 1535);
- 1. the state of being a woman, or the period of time when someone is a
woman: She grew into womanhood without ever knowing her father. 2. formal all
women considered as a group: His remarks are an insult to womanhood
(Macmillan, 2002: 1653).
Однако анализ фактического материала показывает, что в семантической
структуре данной лексемы есть ЛСВ — «женственность», который
используется для описания образа действий, манеры поведения. Значение
«женственность» часто поддерживается и уточняется прилагательными или
существительными, обозначающими типично женские качества: нежность,
скромность, элегантность, грациозность и т.п.;
She ... with all grace of womanhood and queenhood answered him (A.
Tennison. The Marriage of Geraint. P. ) — аллосема «грациозность»;
But if he can conceive of her, then in some sort she exists, he thinks, and
advancing down the path with his eyes upon sky and branches he rapidly endows
them with womanhood: sees with amazement how grave they become; how
majestically, as the breeze stirs them, they dispense with a dark flutter of the
leaves, charity, comprehension, absolution, and then, flinging themselves suddenly
131
aloft, confound the piety of their aspect with a wild carouse (Mrs Dalloway. P. 64)
- аллосемы «милосердие», «понимание», «прощение»;
After а morning's battle, beginning, tearing up, beginning again, she used to
feel the futility of her own womanhood as she felt it on no other occasion, and
would turn gratefully to the thought of Hugh Whitbread who possessed — no one
could doubt it — the art of writing letters to the Times (Mrs Dalloway. P. 120) аллосемы «несостоятельность»;
She shows womanhood in everything she does (Penguin, 1996: 321).
По аналогии с manhood, существительное womanhood сочетается со
словами, указывающими на критерий, эталон, идеал типично женских
качеств:
Brigitte Bardot was the dominant image of womanhood in French cinema
during the 1960-s (Cambridge, 1995: 1486).
Определение, данное в словаре Oxford, 1980 — "//ге disposition, character,
or qualities natural to a woman", показывает, что существительное womanhood
обозначает качество, состояние и, соответственно, относится к абстрактным
существительным.
Его
ядро
составляют
категориальная
сема
«абстрактность», а также сема «типично женские качества».
Анализ контекстов употребления данного существительного позволяет
заключить, что под типично женскими характеристиками, обозначаемыми
понятием
womanhood,
подразумеваются
в
основном
положительные
качества.
Суффикс —ize (-ise) образует переходные и непереходные глаголы от
основ
прилагательных
и
существительных
и
характеризуется
как
продуктивный и активный в современном английском языке. Присоединяясь
к именным основам, он выражает значение «заниматься тем, иметь дело с
тем, на что указывает основа». Производный глагол womanize имеет
значение to pursue women, то есть «иметь много сексуальных контактов,
вести активную половую жизнь»:
Не drank, womanized and wasted money (Oxford, 1990: 1435);
132
Since then he's been a tabloid regular for his drinking ... and reported
womanizins OSfewsweek, September, 1996).
Современные
англоязычные
словари
определяют
этот
глагол
следующим образом:
- pursue women {esp for casual sexual intercourse) (Hornby, 1982: 486);
- have sexual affairs with numerous women (Oxford, 1990);
- try to get many women to have sex with them (Cambridge, 1995);
- have many temporary informal
sexual relationships with women
(Cambridge, 2001);
- usually derog (of a man) to habitually pay attention to many women for
sexual purposes (Longman, 2000: 1535).
По мнению E.B. Бирюковой (Бирюкова, 2003), исходной основой для
этого суффиксального глагола послужил ЛСВ woman — «женщина», хотя
прослеживается живая связь и с ЛСВ woman — «партнерша, любовница».
Сема «женский пол» является ядерной в значении глагола womanize, хотя,
судя
по
словарным
дефинициям,
она
предстает
в
несколько
конкретизированном виде — «женщина — как потенциальная любовница,
партнерша для временных, непостоянных сексуальных отношений».
Интересно в этом случае проследить этимологию слова. В XVI веке оно
означало emasculate - «кастрировать» или, в переносном
значении,
«обессиливать, изнеживать». В XIX веке появляется новое значение - consort
- «обзаводиться супругой» (Etymology, 1996: 544). В первом значении этого
слова присутствует оттенок концепта женственность: женщина - существо
слабое, нежное. Хотя три представленных значения достаточно сильно
отличаются друг от друга, есть одна существенная деталь, которая их
объединяет. Референтом во всех случаях, как правило, выступает мужчина.
Глагол womanize, в свою очередь, становится производящей основой для
образования
существительного
при
помощи
агентивного
133
словообразовательного суффикса — ег. По словам П.М. Каращука, «...в
настоящее время суффикс — ег обладает продуктивностью и широкой
употребительностью и сохраняет агентивное значение «лицо, занимающееся
тем, на что указывает словопроизводящая основа» (Каращук, 1977: 38).
Таким образом, производное существительное womanizer
приобретает
значение «распутник, мужчина, имеющий множество сексуальных связей»:
- а man, known for having many temporary sexual relationships with women
(Cambridge, 2001);
- a man who has sexual relationships with many women. This word shows
that you do not approve of men like this (Macmillan, 2002: 1635).
Как видим из определений, производное слово womanizer сохраняет
набор основных компонентов значения исходной лексической единицы
womanize. Это подтверждается следующими примерами:
Не is а liar and womanizer (Cambridge, 2001: 1459);
As a young actor he had brief affairs with many of his female co-stars and
quickly gained a reputation as a womanizer (Cambridge, 2001: 1459).
Глагольная
основа
to
womanize
формирует
отглагольное
существительное womanizing:
Both his first and second wives divorced him on account of his womanizing
(Cambridge, 1995: 1486);
...a man known for his drinking and womanizins (Macmillan, 2002: 1653).
Bee словари,
в которых
фиксируется
глагол
womanize
и
его
производные, указывают на наличие в его семантике яркого коннатативного
компонента негативной, неодобрительной оценки при помощи помет (derog.,
disappr.). Контексты употребления данного существительного подтверждают
это. Следует заметить, что woman не имеет узуального отрицательного
эмоционально-оценочного компонента. Очевидно, наведение этой семы было
обусловлено экстралингвистическими
общественному
сознанию
факторами, а именно, тем, что
свойственно
негативное
отношение
к
беспорядочной сексуальной жизни.
[•
134
Интересно заметить, что в смысловом гнезде man суффиксальных
глаголов нет.
Прилагательное womanlike — ''^resembling or characteristic of a woman"
образовано от значения woman — «женщина». Оно используется для
характеристики манеры поведения женщины:
Не would not, it appeared, sit down without her permission. And womanlike,
she gave it (H. S. Merriman. Roden's Comer. P. 55) - аллосема «понимание».
В отличие от прилагательного manly, в структуре которого нам удалось
выделить два ЛСВ, соответствующее прилагательное womanly, имеет только
одно значение — «женский, подобающий женщине»:
- typical of а woman, or suitable for a woman (Macmillan, 2002: 1653);
- apprec having or showing qualities that are regarded as typical of or suitable
to a woman:
She showed a womanly concern for their health (Longman, 2000: 1535);
- belonging or proper to female sex (Oxford, 1980);
- (appr.) like a woman, feminine (Oxford, 1990);
- typical of a woman (Cambridge, 1995).
Мотивирующей основой для формирования данного значения послужил
ЛСВ woman — «женщина». Кроме семы «женский пол» в структуре womanly
выделяется сема «типичность», а также коннотативная сема положительной
оценки.
Контексты, демонстрирующие реализацию данного значения, сходны с
контекстами реализации прилагательного manly(l). Прилагательное womanly
сочетается
в качестве
определения с существительными
следующих
тематических групп:
1) внешность: фигура, части тела:
135
She grew prettier as she grew older, and at 24 she had a more womanly air as
she strode across the room (D. Steel. Once in a Life Time. P. 36);
She had a classical womanly shape (Collins, 1995: 1379);
Ann likes to be noticed for her accomplishments, not just for her womanly
fi2ure (NTC: 1097);
Beautiful, laughing Mavis, with her womanly breast and tiny waist ...
(Caldwell. Testimony of the Two Men. P. 21);
2) прическа:
... her soft womanly curves (NTC: 1097);
3) качества xapaicrepa, внешние проявления эмоций:
One had to think of others too. She was very sweet and womanly (Theatre. P.
97) - сема «забота».
womanly consideration for others (Random House, 1993: 1205);
womanly tenderness, the womanly virtues of gentleness and
(Collins, 1990: 1329);
compassion
Mrs. Willis listens with womanly sympathy (Cambridge, 2001: 1459);
Mary's womanly intuition told her to distrust the stranger (NTC: 1097);
She 'd use her womanly wiles to persuade him to change his mind (Cambridge,
1995: 1486);
4) род занятий:
Cleonice had enjoyed the advantages of womanly education, wholly unknown
at that time to the free born ladies of Greece (Oxford, 1989: 1129);
The girl was very proud of her womanly employment as a nurse (D. Steel. The
Tatler.P. 15).
Как и manly, прилагательное womanly является исходным звеном для
словообразовательной парадигмы:
womanliness — "the quality of being womanly": The
womanliness of the Divine nature.
Womanly (adj)
womanly (adv) - "in a womanly manner, like a woman":
Oh, womanly she prayed in tent... (Oxford, 1980)
136
Семантический компонент «типично женские качества, женственность»
сохраняет свой статус ядерной семы во всех вторичных производных:
Holding а baby was по longer natural — she was no longer natural — but a test
ofwomanliness and earthly skills (Terrific Mother. P. 258) - сема «материнство».
Womanfully
В
словаре
Барнхарда
(Bamhard,
1980)
наречие
womanfully
рассматривается как неологизм:
She has stru2sled womanfully to avoid allowing her prose to slide into the
mire of lunar jargon {Banihard, 1980: 273).
Однако,
согласно
данным
современных
лексикографических
справочников, эта лексическая единица утратила статус неологизма. В
словарях мы встречаем следующие определения этого наречия:
- with womanly courage and perseverance (Oxford, 1980: 1369);
- in a manner full of womanly spirit (Random House, 1993: 1205);
- with the characteristic grace, strength, or puфosefulness of a woman
(American, 1992: 495).
Словарные дефиниции позволяют выделить в семантической структуре
наречия womanfully
такие смысловые компоненты, как «мужество»,
«настойчивость», «сила», «целеустремленность». Это подтверждается и
сочетаемостью данного наречия, так как оно часто употребляется для
характеристики действий, выраженных глаголами resist, struggle, flatten,
которые мы условно отнесли к группе глаголов активного противодействия:
This she resisted most womanfully (Oxford, 1980: 1370);
She struggled most womanfully to complete the task (Random House, 1993:
1205);
"I will trample upon all the prickles of the impossibilities and flatten them
womanfully. "—M. Edgeworth (American, 1992: 495).
137
Данные примеры свидетельствуют, что в семантике исследуемого
наречия присутствуют традиционно «мужские» семантические признаки. В
основе woman, которая служит деривационной основой для образования
наречия womanfully, такие элементы значения представлены слабо. Это дает
основания предполагать, что формирование семантики womanfully шло по
другому пути.
По мнению М.В. Бирюковой (2003), мотивирующей основой для
создания наречия womanfully
послужило
наречие manfully.
Наречие
womanfully было создано по принципу аналогии для того, чтобы говорящий
смог охарактеризовать поступки, требующие проявления типично «мужских»
качеств, но совершаемые женщинами. При этом семантическая структура
основы woman в составе наречия womanfully подверглась некоторому
переосмыслению, обновлению. Сема "женские качества характера: нежность,
мягкость, красота и т.п." отошла на задний план, а ее место заняла сема
"качества характера, присущие мужчинам: сила,
целеустремленность,
упорство, твердость духа и т.п." (Бирюкова, 2003: 86). Таким образом, мы
можем сделать предположение о наличии в составе гнезда man/woman
следующей словообразовательной цепочки:
Man
• manful
• manfully
• womanfully
Однако следует признать, что толчком для развития семантики наречия
womanfully
послужили
экстралингвистические
факторы.
Современной
женщине, ведущей активный образ жизни, действительно приходится
проявлять типично мужские качества характера. Этому способствует и
распространение идей феминизма, согласно которым женщина должна быть
сильной, самостоятельной, независимой, честолюбивой. Названные качества
постепенно начинают связываться с образом современной женщины.
Таким
образом,
мы
имеем
основания
предполагать,
что
на
формирование семантики наречия womanfully оказывали непосредственное
влияние два фактора: аналогия с соответствующим наречием с основой man
138
— manfully, и развитие семантики исходной основы под влиянием внешних
факторов, а именно, изменения положения женщины в современном
обществе:
man
•manful—• manfully (принцип аналогии)
womanfully
woman (новое смысловое наполнение слова
под влиянием экстралингвистических факторов)
Рассмотрим следующую лексическую единицу: womanish.
Интересно отметить, что изменения в семантике mannish не коснулись
соответствующего прилагательного в СГ woman - womanish:
- usually derog (of a man) like a woman in character; behaviour, appearance
etc: a womanishto/A:(Longman, 2000: 1535);
- {derog.) like a woman, suitable for women, not for men (Oxford, 1990);
- typical of a woman or typical of how a woman is expected to look or behave,
used esp. in an offensive way about a man (Macmillan, 2002: 1653);
Мотивирующей основой для образования данного прилагательного
послужило значение woman (2). Поскольку это слово чаще
всего
используется для описания мужчин: This fellow is а bit womanish for my liking
(Longman, 1981), сема «женский пол» приглушается, ядро значения
составляют сема сравнения (like а woman) и яркая сема негативной оценки
(derog., offensive).
Прилагательное womanish и его вторичное производное - наречие
womanishly - сочетаются со словами, обозначающими типично женские
качества характера, проявления эмоций, которые традиционно вызывают
негативное отношение, если ими обладает мужчина, например:
1) любопытство:
Nothing, said she, but womanish curiosity (Oxford, 1980: 1370);
139
2) слабость, склонность к подчинению:
She betrayed neither weakness, nor womanish submission.
A woman, yet not womanishly weak (Oxford, 1980: 1370);
3) мнительность, боязливость, страх:
He must have been under the influence of fears which it would be an excess of
flattery to call womanish (Oxford. 1980: 1370);
All the womanish terrors which I had always felt myself above, came creeping
over me as I lay alone (Banks. The L - Shaped Room: P. 65);
4) эмоциональность, чувствительность, сентиментальность:
They had ... the same impassionate, womanishly sensitive hearts (Oxford,
1980: 1370);
Look at me, damn you, and stop that ridiculous womanish crying (Caldwell.
Testimony of Two Men. P. 22).
5) склонность к капризам: a womanish petulance (Random House, 1993:
1205);
6) безответственность, недисциплинированность:
womanish disregard for the rules (Random House, 1993: 1205);
Womanish служит также для описания:
7) манеры поведения, поступков:
Не has а rather womanish manner (Oxford, 1990: 1329);
8) внешности:
/ do not like his penciled eyebrows and curled locks, they look so womanish
(Oxford, 1980: 1369).
Сема сравнения и сема негативной оценки сохраняют свой статус
ядерных
в
производном
существительном
womanishness.
Оппозиция
140
womanishness/masculine служит средством актуализации семы «мужской
пол» и поддержания семы сравнения в следующем примере:
А certain softness and womanishness that his masculine taste condemned
(Oxford, 1980: 1369).
В состав исследуемой словообразовательной парадигмы входит ряд
префиксальных производных, несущих в себе сему тендерного стереотипа. В
группе дериватов единственным продуктивным префиксом является префикс
ип—. Этот префикс свободно присоединяясь к прилагательным с суффиксами
- like, - 1у, - fill, выражает значение «отсутствие того признака, на который
указывает производящая основа». При помощи префикса un- в составе
гнезда было образовано несколько пар слов с противоположным значением:
Womanlike - unwomanlike: She then cursed and swore in the most
unwomanlike manner (Oxford. 1980: 1369);
Womanly — unwomanly: The most hurtful of all beings, ... an unwomanly
wowaw (Oxford, 1980: 1369).
The woman of Jamaria was hard, impure and unwomanly (Oxford, 1980:
1369).
Образованный no аналогии со словообразовательной цепочкой man (n) man (v), глагол woman в значении «наделять женскими качествами,
принимать за женщину» несет в себе сему тендерного стереотипа, и за счет
этого расширяет свое семантическое пространство:
Never woman те! (Oxford, 1990: 1435).
Производный
глагол
unwoman,
благодаря
префиксу,
имеет
противоположное значение - «лишать типично женских качеств»:
Not all her personal wretchedness could unwoman the minister's mother so
much as to make herforgive ... Phoebe's presumption (Oxford, 1980: 1370),
141
в предыдущем параграфе мы рассматривали особенности употребления
прилагательных male и masculine и отмечали, что прилагательные female и
feminine аналогичны им. Рассмотрим эти лексические единицы подробно.
Female:
- 1. of the sex that produces offspring: a female child/dog. 2. oi v/omQn: female
emancipation (Hornby, 1984: 228);
- (typical) of the sex that gives birth to young: a female elephant (Longman,
2000: 475);
- a female person or animal belongs to the sex that can produce babies or eggs
(Macmillan, 2002: 514).
Несмотря на указанные в словарях ограничения в употреблении этого
прилагательного, в условиях контекста female сочетается с конкретными и
абстрактными существительными:
'Better is it'...; to be clothed with property and ignorance, which are the dark
garments of the female sex; (Orlando. P. 114);
We exchanged smiles, and I strode out of the place, followed by a large
number of fascinated female eyes. (Under the Net. P. 60).
Her goodness was above the prosy morals of the husband-seeker, apart from
the dull literature of female virtue (Paradise. P. 102).
Feminine:
- of, like, suitable for, -women: feminine curiosity, said to be typical of women
(Hornby, 1984:228);
- of or having the qualities considered womanly, for example gentleness and
prittiness: a room decorated in feminine pink and pastels.] He has a rather
feminine voice. (Longman, 2000: 475);
- having qualities that are traditionally considered to be typical of women, for
example being gentle and delicate: The look this year is soft and feminine. \
Fresh flowers gave a feminine touch to the table.\ conventional notions of
feminine beauty (Macmillan, 2002: 514).
Данное прилагательное может характеризовать:
142
1) внешний вид:
She was wearing a close fitting blue silk dress which made her look smarter
and more feminine than Мог had yet seen her look (Sandcastle, P. 51) — аллосема
«привлекательная внешность»;
2) характер:
That may be, I recognize, a somewhat superfine analogy for the particular
'value' I here speak of, the image of the young feminine nature that I had had for
so considerable a time all curiously at my disposal; (The Portrait. P. 8) — аллосема
«совокупность качеств характера, типичных для женщины»;
She had а perfectly clear notion of what she wanted. Her emotions were all on
the surface. Beneath, she was very shrewd — afar better judge of character than
Sally, for instance, and with it all, purely feminine; with that extraordinary gift,
that woman's gift, of making a world of her own wherever she happened to be.
(Mrs Dalloway. P. 84) - «эмоциональность», «проницательность»;
Arrow, feminine as she was, played the best game of the three, a hard,
brilliant game, in which she showed no mercy and never conceded a point or failed
to take advantage of a mistake (Selected Prose. P. 12) - типично женские
качества противопоставляются беспощадности и извлечению выгоды;
Henrietta thought her blooming, easy-voiced bachelor, with his impressibility
to feminine merit and his splendid range of suggestion, a very agreeable man, and
she valued the opportunity he offered to her (The Portrait. P. 131) — аллосема
«достоинство»;
3) образ мышления:
Не: Odd, you have the same point of view on men that I have on women.
She: I'm not really feminine, you know - in my mind. (Paradise. P. 128);
4) эмоциональную сферу:
She suspected that Donald had other ideas, and felt a sudden feminine wish to
protect Miss Carter against his depredations (Sandcastle. P. 100) — аллосема
«солидарность»;
Inspired by feminine appreciation, Mr. Palgrove attempted a dash across
Hammersmith Broadway and was severely spoken to by a policeman (Short
Stories. P. 12).
Производное существительное femininity имеет оценочный компонент:
- usually apprec the quality of being feminine, especially when considered
attractive to men (Longman, 2000: 475).
Sinking her voice, drawing Mrs. Dalloway into the shelter of a common
femininity, a common pride in the illustrious qualities of husbands and their sad
tendency to overwork. Lady Bradshow ... murmured... (Mrs. Dalloway. P. 201).
143
в английском языке на данный момент существуют отрицательно
коннотированные прилагательное и соответствующие ему наречие и
существительное, используемые для характеристики мужчины, обладающего
женскими качествами: effeminate, effeminately, effeminacy. Словари дают
следующие определения:
Effeminate:
- derog (of а man or his beliaviour) having qualities that are regarded as typical
of women; unmanly - effeminately adv - effeminacy n (Longman, 2000: 418);
- an effeminate man looks, behaves, or speaks like a woman (Macmillan, 2002:
445);
- like, of, a woman (Hornby, 1982: 197).
/ have seldom taken a greater dislike to anyone than I did to this particular
young man of such effeminacy in face and manners (Short Stories. P. 32).
Некоторые новейшие словари (Longman, 2000; Macmillan, 2002) дают
синонимичное определение прилагательному effete:
- mainly literary not strong or brave, or weak in moral character a. used about
a man who looks or behaves like a woman - effetely adv (Macmillan, 2002:
445);
- derog 1 weak; worn out; having lost one's original power 2 effeminate: an
effete young man - effeteness (Longman, 2000: 418).
Наличие в лексиконе подобных единиц говорит об отрицательном
отношении
общества
к
лицам
мужского
пола,
обладающим
«женственностью», типично женскими качествами характера.
Концепт
«женственность»,
как и «мужественность»
представлен
несколькими ЛЕ:
WOMAN (2)
WOMANLINESS
--^
WOMANHOOD
^^
FEMININITY
QUALITIES TYPICAL OF WOMEN
WOMANISHNESS " ^
EFFEMINACY
^
EFFETENESS
(••
144
Наиболее общими и нейтральными можно считать существительные
woman (2) и womanhood.
Итак, мы рассмотрели две лексико-семантические парадигмы, все
элементы
которой
содержат
семантический
признак
гендерной
принадлежности. Семантические поля этих лексических единиц входят в
содержание тендерного концепта. Реализуясь в речи, данные единицы
лексикона формируют вокруг себя особый оценочный и дескриптивный
ореол, который дает возможность выражать тендерные стереотипы.
Выводы
1.
Исследование показало, что ядром концепта «женственность»
являются следующие характеристики: нежная (tender), мягкая
(gentle), слабая (weak), привлекательная (pretty), грациозная
(graceful), изящная (delicate). Отмечается резкое отличие по
количеству
ядерных
характеристик
в
концепте
«мужественность» (12) и в концепте «женственность» (6).
Появившаяся
в
начале
лексическая
единица
90-х
годов
womanful
прошлого
отражает
столетия
изменения,
происходящие в обществе в отношении представлений о
типично женских качествах. В ее семантике содержатся
аллосемы:
смелость
настойчивость
(womanful
(perseverance),
courage),
сила
упорство,
(strength),
целеустремленность (purposefulness).
2.
Периферия
концепта
чувствительная
инстинктом
«женственность»:
(sensitive),
(having
обладающая
mother's
instinct),
ранимая,
материнским
сочувствующая
(sympathetic, compassionate), страстная (passionate), милосердная
(merciful, charitable), понимающая (dispensing comprehention),
прощающая
(forgiving,
dispensing
absolution),
заботящаяся
145
(solicitous, concerning), добродетельная (virtuous), эмоциональная
(emotional), проницательная (shrewd), обладающая интуицией
(having intuition), обладающая особым внешним видом (фигура,
прическа, манера поведения), занимающаяся определенными
видами деятельности, хозяйственная (householding), солидарная
с
другими
представителями
данной
тендерной
группы
(sympathetic to women), нерешительная (indecisive), нетерпеливая
(impatient, nervous), беспомощная (helpless, feeble), любопытная
(curious, inquisitive), навязчивая (interfering), трусливая (faint­
hearted, fearful), несостоятельная в профессиональном плане
(futile), склонная к подчинению (submissive), склонная к
капризам (petulant), безответственная, недисциплинированная
(disregarding rules), невежественная (ignorant).
3.
В выводах к предыдущему параграфу мы отмечали, что в
концепт
«мужественность»
положительные
качества
входят
характера.
«женственность» присутствуют
качества
(charitable,
solicitous,
исключительно
В
положительно
концепте
оцениваемые
compassionate),
качества
нейтрального характера (sensitive, having mother's instinct) и
резко отрицательные качества (interfering, inquisitive, futile).
Исследование показало, что в современной языковой картине мира в
англоязычном сознании наметилась тенденция к паритетности мужчин и
женщин в том плане, что женщины, обладающие мужскими качествами,
оцениваются положительно. Однако о полном равенстве двзос сторон, на наш
взгляд, говорить еще рано, поскольку типично женские качества пока
оцениваются ниже, чем мужские.
146
Глава 3. Тендерные стереотипы в англоязычных художественных
текстах XX века
В предыдущей главе мы рассмотрели потенциальные возможности
выражения гендерных стереотипов в языке. Как показал анализ, ГС могут
быть исчислены на основании данных языка, они не являются однородными,
имплицируют как положительные, так и отрицательные оценки. Таким
образом, язык хранит все многообразие ГС, которые могут в большей или
меньшей степени актуализироваться в коммуникации. Следовательно,
помимо потенциально возможных выразительных средств необходимо
исследовать и язык в его функционировании, что позволяет определить,
какие ГС из всей их совокупности могут быть актуализированы на
определенном этапе развития общества.
Здесь мы соприкасаемся, по словам Ю.С. Степанова, «с двумя
подсистемами в устройстве языка - с семантикой и с референцией»
(Степанов, 1998: 658). Если первая восходит к значениям языковых
выражений, как они сложились и закрепились в системе языка, то вторая референция - рассматривает языковые выражения в их приложении к
объектам мира в актуальной речи. По линии референции мы имеем дело с
логической определенностью, создавая ментальный, логический мир: «он —
настоящий мужчина; она — типичная женщина».
В данной главе мы ставим перед собой задачу рассмотреть, как
происходит актуализация гендерных стереотипов в процессе коммуникации.
Как будет показано, мужественность и женственность - исторически
изменчивые концепты. Культурная репрезентация пола создается при
помощи акцентуации тех или иных сторон этих многомерных концептов.
147
3.1
Актуализация
американской
гендерных
художественной
стереотипов
литературе
в
XX
британской
века.
и
Уровень
предложения и СФЕ
В самом общем виде коммуникацией является «акт общения, связь
между двумя и более индивидами, основанные на взаимопонимании;
сообщение информации одним лицом другому или ряду лиц» (СИС, 1979:
246).
Под
коммуникацией
также
понимаются
"процессы
передачи
информации" (Каменская, 1990: 14); цели коммуникации социальны и
находятся под воздействием общества. Место художественной литературы в
процессе отображения картины мира и передаче совокупности знаний,
приобретенных
человечеством
в
процессе
своего
существования,
обсуждалось в первой главе данного исследования, но хотелось бы еще раз
подчеркнуть, что художественный текст обладает особым свойством —
способностью влиять на сознание реципиента, изменять ее, он имеет
«социальную силу» (Тураева, 1994: 105-114).
В своей работе, как не раз отмечалось, мы исходим из положения, что
стереотип
есть
некий
фрагмент
концептуальной
картины
мира,
существующей в сознании индивида (Маслова, 2004: 57). Национальная
языковая личность воспринимает любой предмет (в том числе и другого
человека) не только в его пространственных измерениях и времени, но и в
его значении, которое включает в себя культурные стереотипы и эталоны.
Поскольку члены определенной национальной общности смотрят на мир и
воспринимают его как бы сквозь данные психологические стереотипы, это
находит свое отражение и закрепляется в языке с помощью языковых
стереотипов и эталонов. Из этого следует, что анализ языковых стереотипов,
с одной стороны, дает представление о психологических, или ментальных
стереотипах общества, а с другой стороны, раскрывает содержание концепта,
стоящего за этими стереотипами. В нашей работе когнитивному и
148
семантическому анализу подвергаются тендерные стереотипы на материале
англоязычной художественной литературы XX века.
Качественное
разнообразие
гендерных
стереотипов
приводит
к
необходимости введения определенной типологии. Так, по мнению Ю.Н.
Караулова, языковая личность оперирует тремя видами стереотипов: 1)
типовыми
структурными
схемами
предложений
("паттернами");
2)
генерализованными высказываниями, отражающими основные узлы и
особенности устройства индивидуальной и соответствующей социальной
"картины мира"; 3) типами ввода прецедентных текстов (заглавие, или
цитата, или имя персонажа, или имя автора) (Караулов, 2003: 219).
Среди единиц лингво-когнитивного уровня, на разных принципах их
структурирования, в работах последних лет выделяются такие элементы, как:
1)
система
национально-детерминированных
минимизированных
представлений, которые "являются результатом действия определенного
алгоритма минимизации того или иного элемента культуры, существующего
в каждой национальной культуре" (Гудков, 19946: 120), отражают "результат
редукции некоторого элемента культуры, бытующего в национальном
сознании
не
во всей
своей
сложности
и
диалектичности,
а в
минимизированном виде" (Гудков, 19946: 62).
2) фразеорефлексы: "в сходных ситуациях вербальные реакции имеют
тенденцию к стереотипизации, приобретая более или менее устойчивый
характер. Так образуются вербальные рефлексы, которые можно назвать
идиорефлексами, если им свойственна определенная идиоматичность. По
структуре
идиорефлексы
могут
быть
одночленными
(однословными:
отдельные слова в соответствующей грамматической форме с определенной
интонацией) и многочленными. В последнем случае они представляют собой
своеобразные фразеологические единицы, которые можно определить как
фразеорефлексы (Гак, 1995: 47);
149
3)
языковые
стереотипы
как
система
пословиц,
поговорок,
общесмысловых высказываний и прагматических клише (Ратмар, 1995: 100).
4)
совокупность
экстралингвистических
отраженных
знаний
в
и совокупность
языковых
отражений
единицах
языкового
сознания носителей языка, то есть языковые стереотипы отражения
некоторых культурных концептов и концептуальных схем, определяющих
национально-специфические
форму
и
содержание
речевого
общения
представителей определенного этноса (Караулов, 1994: 194-206).
При выделении стереотипов последнего типа как единиц ментальнолингвального комплекса мы учитывали следующие их характеристики,
которые подробно рассматривались в первой главе данной работы (стр. 5164):
- дифференцирующий и интегрирующий признак (Tajfel, 1981). С одной
стороны, стереотип способен идентифицировать человека как индивида,
принадлежащего к той или иной группе по ряду признаков {She was а good
woman), а с другой, объединять людей, обладающих этими признаками, в
одну группу {А man, any man, surely needed various women... Love Machine. P.
80). Последний признак часто имеет формальную репрезентацию в виде
местоимений-кванторов {any, some, all), а также глаголов долженствования;
- описательный и оценочный признаки (Бартминский, 1995; Маслова,
2004; Сорокин, 20046). Каждый стереотип сочетает в себе два этих признака.
Так, выражение The prisoner himself went into the box and told his story in a
manly, straightforward manner, unshaken by cross examination (The Witness for
the Prosecution. P. 45), с одной стороны, описывает манеру поведения
преступника, а с другой, дает оценку такому поведению. В параграфе,
посвященном семантике производных man, говорилось о положительной
коннотации данной группы слов;
- напрямую с предыдущими признаками стереотипа связан его
эталонный характер (Маслова, 2004). Набор положительных характеристик
150
создает эталоны мужчины и женщины, например: Tall, square-jawed and
handsome, this young actor is Hollywood's ideal of manhood {Cambv'idgQ, 1995);
-
локальная
ассоциация
(Самарин,
1962; Рыжков,
1983).
При
возникновении стимула у представителей определенной общности в
сознании возникает некоторый набор ассоциаций. Текст как продукт
мыслительной
деятельности
человека
позволяет
установить
эти
ассоциативные связи. Иногда связь выражена эксплицитно: She was а woman,
that is an inquisitive interfering busybody (Love Machine. P.58). В других
случаях ассоциативную связь можно выявить с помощью контекста: То feel
her hanging lightly yet like a suppliant on her arm, roused in Orlando all the
feelings which become a man. She looked, she felt, she talked like one (Orlando. P.
150);
-
предикативность. У. Квастхофф разграничивает
эмотивные
элементы
значения
слова.
Для
стереотипы
стереотипа
предикативность. Автор считает стереотипы языковыми
и
значима
сущностями,
имеющими пропозициональное содержание, следовательно, для анализа
таких языковых феноменов "наиболее приемлемым методом является
редукция до уровня логических CTpyKTyp"(Quasthoff, 1973: 236), то есть
протокольных предложений. Таким образом, в данной главе исследуются ГС
на уровне предикативной единицы языка, то есть предложения, а также на
уровне СФЕ;
-
устойчивое
представление
об
объекте
(Стукаленко,
невариативность (Прохоров, 2003). Чтобы стереотип выполнял
1992),
свои
основные функции (когнитивную, аффективную, социальную), необходима
его устойчивость во времени. Хотя стереотипное высказывание является
динамической структурой, на изменение содержания стереотипа уходит
некоторое время.
На основании вышеуказанных признаков нами были выделены более
2000 контекстов, в которых присутствуют стереотипные суждения о
151
мужчине и женщине как социальных индивидах в художественном тексте.
Многообразие таких единиц привело к необходимости их дальнейшей
классификации.
Ю.Д. Апресяном предложена схема описания наивной
картины
человека, отраженной в языке: "Человек мыслится в русской языковой
картине мира... прежде всего как динамичное, деятельное существо. Он
выполняет три различных типа действий - физические, интеллектуальные и
речевые. С другой стороны, ему свойственны определенные состояния восприятие, желания, знания, мнения, эмоции
и т.п. Наконец, он
определенным образом реагирует на внешние или внутренние воздействия"
(Апресян, 1995: 352). По Апресяну, основные системы человека могут быть
сведены в следующую схему (там же, с. 355-356):
1) физическое восприятие (зрение, слух и т.д.);
2) физиологические состояния (голод, жажда и т.д.);
3) физиологические реакции на внешние или внутренние воздействия
(бледность, холод, жар и т.д.);
4) физические действия и деятельность (работать, идти, рисовать и т.д.)
>•
5) желания (хотеть, стремиться, предпочитать и т.д.);
6) мышление, интеллектуальная деятельность в целом (воображать,
оценивать, представлять, помнить, догадываться и т.д.)
7) эмоции (бояться, радоваться, любить и т.д.);
8) речь (говорить, советовать, жаловаться, хвалить, ругать и т.д.).
На наш взгляд, эта схема применима также к анализу тендерных
стереотипов, которые находят свое отражение в художественном тексте.
Все тендерные стереотипы, выделенные в текстах английских и
американских авторов XX века, были распределены по соответствующим
элементам этой системы. Анализ показал, что в художественном тексте, как
152
в отражении картины мира, встречаются тендерные стереотипы, относящиеся
ко всем видам деятельности человека и его состояниям. Однако частотность
использования стереотипов разной отнесенности сильно варьируется. Иногда
бывает очень сложно отнести стереотип к той или иной категории, поскольку
одно свойство вытекает из другого. Например, стереотип о том, что женщина
больше мужчины сосредоточена на своем внутреннем мире, объясняет
большее количество в лексиконе женщин слов, описывающих чувства и
эмоции, глаголов, выражающих эмоционально-психологические состояния
человека. Поэтому, выражение I'd just die!, произнесенное женщиной, можно
расценить как реализацию стереотипа о большей эмоциональности и о
специфических чертах речи.
Рассмотрим
обществе
функционирование
гендерных
стереотипов
существующих
в
в
художественной
англоговорящем
литературе
в
соответствии с представленной схемой. Некоторые стереотипы, выделенные
в художественном тексте, подкрепляются данными других источников
(данные психологических и социологических исследований; поэтические,
философские, публицистические тексты; фразеологический фонд языка).
Такая
информация,
несомненно,
должна
учитываться
при
анализе
содержание концепта, что мы и делаем в своей работе.
Стереотипы, связанные с физическим восприятием.
Человек воспринимает окружающий его мир с помощью органов чувств
(зрение, слух, обоняние, осязание и вкус). На основе этого выстраиваются
стереотипные суждения о различных восприятиях мужчин и женщин.
Большое значение в идентификации человека как представителя одной
из гендерных групп придается одежде.
Не was wearing trousers like women wear, and no shirt (B. Smith. The Man
from Nowhere. P. 16) (1).
She was wearing a close fittins blue silk dress which made her look smarter
and more feminine than Мог had yet seen her look (Sandcastle. P. 51) (2).
153
Вирджиния Вулф подчеркивает значение одежды в различии людей по
гендерному признаку, утверждая, что одежда отражает внутренний мир
человека, его тендер:
Clothes are but а symbol of something hid deep beneath. It was a change in
Orlando herself that dictated her choice of a woman's dress and of a woman's sex
(Orlando. P. 132) (3);
It is a strange fact, but a true one, that up to this moment she had scarcely
given her sex a thought... At any rate, it was until she felt the coil of skirts about
her legs and the Captain offered, with the greatest politeness, to have an awning
spread for her on deck, that she realized with a start the penalties and the
privileges of her position (Orlando. P. 108) (4).
Как видно из вышеприведенных примеров, стереотип может
вербализоваться как на уровне предложения (примеры 1,2), так и на уровне
СФЕ (примеры 3,4).
Само отношение к одежде имеет стереотипное представление: женщины
придают этому большое значение, уделяют много времени, относятся
щепетильно. Мужчинам свойственна небрежность по отношению к их
внешнему виду вообще, и к одежде в частности:
...if Orlando was а woman, how did she never take more than ten minutes to
dress? And were not her clothes chosen rather at random, and sometimes worn
rather shabby? (Orlando. P. 133);
A woman should pick a colour that really suits her and wear it all the time,
she said. Like your perfume. It should be your signature (A Real Life. P. 229).
Bo
фразеологическом
фонде
английского
языка
присутствуют
отрицательно коннотированные единицы, используемые для характеристики
мужчины, чрезмерно уделяющего внимание своему внешнему виду: coxcomb
/ cockscomb — «мужчина, который тратит слишком много времени и денег на
свой внешний вид».
О том значении, которое придает общество одежде, можно также судить
по высказыванию Б. Шоу: а woman is really only a man in petticoats, or if you
like, that a man is a woman without petticoats (Show G.B. Platforms and Pulpit.
P. 174).
He менее популярен стереотип об особом запахе мужчин и женщин:
154
Male odour. How much that smell expressed the difference between men and
women (Love Machine. P. 24);
She curled up to him, teasingly. "Not a shower? A bath? Did you put some
scented bath salts in it? "
"I took a very masculine bath," said Martin.
She sniffed him again. "What scent did you use? "
"A manly scent," he said. "Rock. I took a rock-scented bath." (Terrific
Mother. P. 286).
В последнем примере стереотипное суждение является тематической
связующей диалога.
В произведения художественной литературы можно встретить описание
особых звуков, производимых мужчинами и женщинами:
А sound— the vague murmur of a woman's movements... was coming (To Let.
P. 21);
Many a time did Orlando, pacing the little courtyard, hold his heart at the
sound of some nag's steady footfall on the cobbles, or at the rustle of a woman's
dress. But the treveller was only some merchant, making home belated; or some
woman of the quarter whose errand was nothing so innocent. They passed, and the
street was quieter than before (Orlando. P. 41).
В связи с особенностями устройства перцептивного аппарата женщин и
мужчин существует стереотип о том, что женщина использует больше
специфических названий цветов, а мужчина названия насыщенных тонов и
комбинации из названий основных цветов спектра. Женщины отдают свое
предпочтение розовому, темно-красному, желто-красному и голубому цвету,
в то время как мужчинам «нравится» серый, коричневый и зеленый цвет
(Stecler, Cooper, 1980).
Мы не проводили специального исследования по этому вопросу, но в
лингвистической литературе есть данные, указывающие на то, что цвета
привлекают большее внимание женщин, чем мужчин. Женщины для
описания интерьеров используют больше терминов для характеристики цвета
и рисунка. Каждая группа даёт более детальное описание интерьера,
стереотипного для своего пола (Garsia, Frosh 1978):
'It is a Shiraz,' said Miss Carter. 'Do you notice how mysteriously the colours
behave here?' (The Sandcastle. P. 19).
155
Различия в восприятии окружающей действительности в зависимости от
тендерной принадлежности можно проиллюстрировать эпизодом из книги
В.Вулф «Орландо», где одно и то же событие описывается сначала
мужчиной, а потом женщиной. В рассказе мужчины мы узнаем о том, что
при встрече английского посла на мысе Горн был устроен фейерверк (the
sight was one of indescribable magnificence). Рассказчика переполняло чувство
гордости за английскую державу {the superiority of the British). Женщину
больше впечатлила обстановка и внешний вид высокопоставленных особ:
'Ravishing,' she exclaims ten times on one page, 'wondrous ... utterly beyond
description ... gold plate ... candelabras ... negroes in plush breeches ... pyramids
of ice ... fountains of negus ... jellies made to represent water lilies ... birds in
golden cages ... gentlemen in slashed crimson velvet ... Ladies' headdresses at
least six foot high ... musical boxes ... (Orlando. P. 92).
Анализируя семантику единиц гендерного лексико-семантического поля,
мы отмечали, что одним из свойств данной лексики является сочетаемость со
смысловым полем «внешность». При описании героев произведений авторы
часто используют стереотипные представления о внешнем виде мужчин и
женщин, создавая мужественные и женственные образы.
В романе «Великий Гэтсби» автор создает мужественный образ Тома с
помощью стереотипного представления о силе, напористости, агрессивности
«настоящего мужчины»:
Now he was а sturdy straw-haired man of thirty with a rather hard mouth and
a supercilious manner. Two shining arrogant eyes had established dominance over
his face and gave him appearance of always leaning aggressively forward. Not
even the effeminate swank of his riding clothes could hide the enormous power of
that body — he seemed to feel those glistening boots until he strained the top lacing,
and you could see a great pack of muscle shifting when his shoulder moved under
his thin coat. It was a body capable of enormous leverage — a cruel body.
Это достигается с помощью обилия эпитетов, описывающих силу,
твердость, властность (sturdy man, hard mouth, leaning aggressively,
power)
героя.
Автор
завершает
описание,
используя
в
enormous
структуре
высказывания устойчивое оценочное выражение: '... Гт stronger and more of
a man than you are.' (F.S. Fitzgerald. The Great Gatsby. P. 6).
156
в романе А. Мердок «Мечта Бруно» мы встречаем описание мужчины,
привлекательного для женщин:
Danby was attractive to women. He was tall but getting rather stout now. A
bulky paunch was developing below his waist. The long hairs which covered his
chest and stomach were still fine and golden while the strait thick hair of his head
had become pure white. His face had the glowing very slightly wrinkled texture of
a russet apple, his eyes were a clear light blue, and he had excellent regular teeth
which he often admired in the mirror. He enjoyed eating and drinking and doing
business (Bruno's Dream. P. 24.).
Женские образы также создаются с помощью тендерных стереотипов,
связанных с внешним обликом:
Mrs March glanced at Meg, who was looking very pretty in her gingham
morning-gown, with the little curls blowing about her forehead, and very womanly,
as she sat sewing at her little work table, full of tiny white rolls (Little Women. P.
116).
Как правило, персонаж соответствует стереотипным представлениям о
внешности, но в тех случаях, когда происходит обратное, подобное описание
несет в себе яркий оценочный компонент:
Miss Hickson gave а great guffaw. She was that sort of woman. She had a
deep bass voice, a large flat sallow face from which twinkled little bright eyes; she
walked with a slouch, her hands in her pockets, and when she could do so without
exciting attention smoked a long sigar. She dressed like a man as she could (Fat
Women. P. 11).
В данном примере автор использует стереотипы о походке {walked with а
slouch, her hands in her pockets), привычках {smoked a long sigar), манерах
{gave a great guffaw), одежде {dressed like a man). Кроме того, героиня
называет себя мужским именем Фрэнк.
Исследование потенциальной семантики и сочетаемости фемининной
антропометрической лексики (woman, womanly, womanful, etc.) показало, что
в концепт «женственность» входит привлекательность, в том числе и
сексуальная привлекательность, для противоположного пола. Об этом
свидетельствует и множество лексико-фразеологических единиц, значение
которых «красивая, сексуально привлекательная девушка или женщина»:
157
Angel cake / angel face / Barbie doll / breath-taking curve / bunch of charms
(sweetness) / bundle / bush / danger signal / eye-catcher / girl with plenty of these
and those / man-trap / pretty young thing / pulse accelerator / sex-appeal girl /
sweater girl / tidy unit и др.
В мужском внешнем облике больше ценится хорошо сложенная,
спортивная фигура: beefcake — «сильный, хорошо сложенный, сексуально
привлекательный мужчина».
Подобное суждение высказывается в работе Е.В. Велик, посвященной
тендерному анализу фразеологизмов: «Субконцепт «внешность» представлен
впечатляющим колическтвом лексико-фразеологических единиц в феминном
концептуальном
пространстве.
В
концептуальной
сфере
дополнительной
составляющей,
то
«внешность»
время
выступает
получая
как
в
лишь
языковую
маскулинной
в
качестве
объективацию
посредством крайне малого количества языковых единиц» (Велик, 2003: 107).
Концепты красивого и уродливого в англоязычной культуре имеют
очерченные родовыми признаками границы, которые сформировались под
влиянием устойчивых социальных стереотипов. Не случайно в языковом
сознании англоговорящих концепты женской и мужской красоты обычно
противопоставляются. Для обозначения мужской красоты существует особое
слово handsome, которое до недавнего времени не вступало в коллокации со
словами, имеющими признаки женского рода.
Н. Вульф отмечает, что красивое является атрибутом женщин, и они
стремятся к обладанию этим атрибутом, так как он делает их более
привлекательными в биологическом, сексуальном плане. Для мужчин
обладание атрибутом красоты не является императивом, для них наиболее
важным оказывается обладание красивой женщиной. Красивое как атрибут
ассоциируется, прежде всего, с поведением человека (Woolf, 2000).
Стереотипы, связанные
с
физиологическими
состояниями
и
физиологическими реакциями.
158
Данный вид стереотипов главным образом представлен вербальными
характеристиками силы, скорости, выносливости мужчин и слабости,
беспомощности, нетерпеливости женщин.
"When the boy, for alas, a boy it must be — no woman could skate with such
speed and vigour... (Orlando. P. 26).
Suddenly she felt very weak and womanly. (Fat Women. P. 28).
Существующие в обществе стереотипы часто служат основой для
произведений фольклорного жанра: анекдотов, юмористических рассказов,
шуток. Юмор строится на опровержении, либо гиперболизации статусных
ролей мужчин и женщин (Кулинич, 1999: 122).
Например, ожидаемая от мужчины физическая сила опровергается
шутками типа:
Не thinks he is а strong-man type, but the only bar he can bend between his
teeth is a chocolate bar.
He used to be so strong he could tear a telephone directory in half if it was
from any village with less than twenty subscribers.
Многие стереотипы основаны на особенностях телосложения мужчин и
женщин.
Legs, hands, carriage, were a boy's, but no boy ever had a mouth like that;
(Orlando. P. 26).
Выносливость принято считать мужским качеством, которым женщина
обладает в исключительных случаях:
For each was so surprised at the quickness of the other's sympathy, and it was
to each such a revelation that a woman could be so tolerant and free-spoken as a
man, and a man as strange and subtle as a woman, that they had to put the matter
to the proof at once (Orlando. P. 179).
В физиологических реакциях на окружающую их действительность
мужчины и женщины не отличаются. Но в обществе принято считать, что
мужчина должен уметь скрывать свои переживания.
В
подтверждение
этого
можно
привести
данные
современных
психологических исследований. В.П. Шейнов пишет, что у женщины больше
159
развита мимика, на ее лице распознаются многие чувства, в то время как у
мужчин можно распознать только горе (58% против 50% у женщин)
(Шейнов, 1997: 10). Б. Прайслер (1986) утверждает, что на лице мужчины
читаются лишь равнодушие и отвращение.
Но есть точка зрения, что мужчины и женщины реагируют одинаково,
но на разные стимулы. Наилучшим образом, на наш взгляд, об этом говорит
Вирджиния Вулф:
'For the Horn,' he said briefly, and blushed. (For a man had to blush as a
woman had, only at rather different things). (Orlando. P. 175).
Данный
пример
доказывает
субъективность
стереотипных
представлений. Стереотипы выступают в роли немотивированных или
противоречивых хранителей свойств реалий.
Стереотипы,
связанные
с
физическими
действиями
и
деятельностью.
Стереотипы данного вида главным образом связаны с социальной
деятельностью индивида. Общество налагает определенные обязательства
представителям той или иной социальной группы. По словам В. Вулф,
существует некий «кодекс поведения» мужчин и женщин, диктующий способ
реакции человека на различные жизненные ситуации:
There is а code of behaviour, she knew, whose seventh article (it may be) says
that on occasions of this sort it behoves the woman, whatever her own occupation
may be, to go to the help of the young man opposite so that he may expose and
relieve the thigh bones, the ribs, of his vanity, of his urgent desire to assert himself;
as indeed it is their duty, she reflected, in her old maidenly fairness, to help us,
suppose the Tube were to burst into flames. Then, she thought, I should certainly
expect Mr. Tansley to get me out (Lighthouse. P. 137);
In short, they acted the parts of man and woman for ten minutes with great
vigour and then fell into natural discourse (Orlando. P. 126).
Социолингвистические
исследования
показывают,
что
языковое
сознание англичан и американцев находится под сильным воздействием
многовековой
литературы
подчеркивающей
превосходство
иудейско-христианской
мужчины
над
женщиной.
традиции,
Когда
в
160
коллективном языковом сознании женщина рисуется как слабый пол, а
мужчина как сильный, то данный стереотип, несомненно, откладывает
отпечаток на поведение отдельного индивидуума (Trenholm, Todd-de
Mancilas, 1980):
The man has his hand free to seize his sword, the woman must use hers to
keep the satins from slipping from her shoulders. The man looks the world full in
the face, as if it were made for his uses and fashioned to his liking. The woman
takes a sidelong glance at it, full of subtlety, even of suspicion. (Orlando. P. 132).
He suffered deeply from the discovery that his wife was the stronger. (Castle.
P. 8).
...and yet to go about as if you were the Lords of creation... (Orlando. P.
113).
Мужчина представляется как кормилец, добытчик, за что женщина
платит ему заботой и любовью:
'It is you who nourish and protect me, you who scare the wild beast, frighten
the savage, make me clothes of the silk-worm's wool, and carpets of the sheep's. If
I want to worship, have you not provided me with an image of yourself and set it in
the sky? Are not evidences of your care everywhere? How humble, how grateful,
how docile, should I not be, therefore? Let it be my joy to serve, honour, and obey
д'ог/.' (Orlando. P. 143).
It's badfor one's locus standi to live on a woman's charity. (Under the Net. P.
23).
Существующий стереотип о типично мужских и типично женских
занятиях очень часто находит свое отражение в художественной литературе.
Разграничиваются виды деятельности, которыми «следует» заниматься
мужчинам и женщинам. Они напрямую связаны с публичной и частной
жизнью человека. «Настоящий мужчина» отдает предпочтение публичной
деятельности. Кроме того, он должен преуспевать в ней:
Thus realizing that his home was uninhabitable, and that steps must be taken
to end the matter instantly, he did what any other young man would have done in
his place, and asked King Charles to send him as Ambassador Extraordinary to
Constantinople. (Orlando. P. 82).
Женщинам отводится место домохозяйки, заботящейся о семье:
'Suppose you learn plain cooking; that's a useful accomplishment which no
woman should be without,' said Mrs. March, laughing... (Little Women. P. 114).
161
According to his theory of life a woman should lie on a divan or couch,
talking with incomparable charm or looking unutterable thoughts, or merely silent
as a thing to be looked on... (Saki. Tea. P. 13).
She had few friends, and no occupation other than housework. (Sandcastle. P.
10).
Thousands of women, at this solemn afternoon hour, were sitting behind
dainty porcelain and silver fittings, with their voices tinkling pleasantly in a
cascade of solicitous little questions. (Saki. Tea. P. 13).
Современную женщину подобная роль не всегда устраивает:
Or would you rather see her as a little secretary reading the fashion
magazines? (Sandcastle. P. 84).
В англоязычных анекдотах и шутках мифом оказывается образ женщины
- хранительницы очага:
А woman's place is in the home but a few men have the courage to put her
гЛеге (Кулинич, 1999: 122).
В ряде случаев идиоматические выражения построены на имидже
женщины и поэтому прототипически связаны с концептами женского труда:
воспитанием детей, приготовлением
пищи, домашней работой и т.д.
Например, tied to his mother's apron strings, child's play, hanging your dirty
linen in public, half-baked.
Стереотипы предполагают тот факт, что женщины не совсем действенны
и самостоятельны в том же качестве, что и мужчины. Lady-like (изысканная,
воспитанная), обращенное к женщине, часто используется как комплимент,
однако может выразить и пренебрежительное отношение к женщине:
изысканная женщина - воспитанная и вежливая, но не способная заявить о
себе столь решительно, как может это сделать мужчина, и не воспринимается
всерьез. Поведение, которое в мужчине восхваляется как напористое или
самоуверенное, очень часто критикуется
в женщине
как
проявление
агрессии:
How сап one of our reputed tender sex have had the effrontery!!! (Orlando. P.
92);
'And that's the last oath I shall be able to swear,' she thought; 'once I set
foot on English soil. And I shall never be able to crack a man over the head, or tell
162
him he lies in his teeth, or draw my sword and run him through the body, or sit
among my peers, or wear a coronet, or walk in procession, or sentence a man to
death, or lead an army, or prance down Whitehall on a charger, or wear seventytwo different medals on my breast. All I can do, once I setfoot on English soil, is to
pour out tea and ask my lords how they like it. (Orlando. P. 113).
Выражение ball breaker — «решительная женщина» - употребляется, как
правило, мужчинами в качестве оскорбления.
Б. Фридан утверждает, что в мужчине должны быть выражены энергия
(energy), власть, сила (power) и ум (intellect); в женщине - гармония
(harmony), красота (beauty) и любовь (love) (Friedan, 1984: 169):
Love, the poet has said, is woman's whole existence. (Orlando. P. 187).
For each was so surprised at the quickness of the other's sympathy, and it was
to each such a revelation that a woman could be as tolerant and free-spoken as a
man, and a man as strange and subtle as a woman... (Orlando. P. 179).
And then they would say, still, she has none of the formality of a man, or a
man's love of power. She is excessively tender-hearted. She could not endure to see
a donkey beaten or a kitten drowned. (Orlando. P. 133).
Говоря о стремлении женщин к гармонии, интересным является мнение,
высказанное по этому поводу одним из главных героев романа Айрис
Мердок «Под сетью»:
Women think that beauty lies in approximation to a harmonious norm. The
only reason why they fail to make themselves indistinguishably similar is that they
lack the time and the money and the technique. Film stars, who have all these, are
distinguishably similar (Under the Net. P. 11).
Данное
высказывание
содержит,
с
одной
стороны,
стереотип
о
представлении женщин о красоте, а с другой стороны, говорит о том, что
мужская точка зрения не совпадает с женской.
Журнал "New Man" (July/August, 1994) представил ряд стереотипов,
соответствующих
мужчине
(сильный
и
мужественный,
поддерживает
разговор о лошадях, об охоте, о рыбалке, машинах, сигарах и т.д.). Среди них
есть мнение о том, что мужчина заслуживает прощения в большей степени,
чем женщина в случае нарушения норм морали. Подобный стереотип на
уровне предложений является одним из самых частотных:
163
7 don't deny that I've had a bit of fun now and then. A man wants it. Women
are different. (The Colonel's Lady. P. 51).
A man, any man, surely needed various women (Love Machine. P. 80).
A man had to have some fun (The Colonel's Lady. P. 35).
Most men deceive their wives all the time, statistics say (Bruno's Dream. P.
34).
Мужчины,
существующим
имеющие
множество
любовных
лексико-фразеологическим
связей,
единицам,
согласно
оцениваются
нейтрально или отрицательно {tough cat, heart bandit I love pirate, gay dog,
wolf). Женщины в таких случаях оцениваются резко отрицательно {cow, rat,
light skirt, breeze). Мужчина может выступать в качестве спасения от
осуждения общества: to make an honest woman of somebody — жениться на
женщине с прошлым, прикрыть грех, узаконить браком связь с женщиной.
Забота о своем моральном облике вменяется женщинам как главная из
добродетелей:
In normal circumstances а lovely young woman alone would have thought of
nothing else; the whole edifice of female government is based on that foundation
stone; chastity is their jewel, their center-piece, which they run mad to protect, and
die when ravished o/(Orlando. P. 179).
Необходимо отметить негативное отношение в английской культуре к
людям, не имеющим семьи, особенно, если это касается женщин {left on the
shelf, lost hope — старая дева).
Nan had, moreover, a tendency to be hostile towards unmarried people of
either sex, regarding them as in some way abnormal and menacing (Sandcastle. P.
15).
Наличие семьи возлагает особую ответственность на семейного
человека:
Гт а family man and I've got responsibilities (Bill's Eyes. P. 10).
Для людей, избегающих подобного рода ответственности, в английском
языке существует особая семантическая единица: а rolling stone — человек.
164
который постоянно меняет дом, работу, который избегает ответственности,
долгих отношений.
Особое значение придается отношениям в семье, поскольку именно
здесь происходит пересечение гендерных ролей. Стереотипы говорят о том,
что главой семьи должен быть мужчина. Однако социолингвистические
исследования показывают, что довольно часто главенствующее положение в
английской семье занимает женщина. Мы видим в данном случае
несоответствие стереотипных представлений и реального положения вещей.
Мужчина, в кругу семьи подчиняющийся женщине, воспринимается
отрицательно (milksop — баба, «тряпка» о мужчине; а henpecked husband мужчина, находящийся в полной зависимости, беспрекословном подчинении
у жены; pussy whipped - подчиняющийся женщине (о мужчине) или the old
grey mare — женщина, которая верховодит в семье).
Данный вид стереотипов является вторым по степени частотности.
Стереотипы, связанные с деятельностью индивида, образуют несколько
линий,
противопоставленных
друг
другу:
мужское/женское,
общественное/частное, самостоятельность/несамостоятельность и т.п.
Стереотипы, связанные с проявлением желаний.
В английском языке имеются устойчивые выражения manly desires и
womanly desires, которые противопоставляются по характеру. К «мужским
желаниям», согласно контекстам употребления этого выражения, относятся
те категории, которые входят в концепт «мужественность» (обладание
властью, силой, уважением, женщиной и т.п.):
... better be quit of martial ambition, the love of power, and all the other
manly desires if so one can more fully enjoy the most exalted reptures ... (Orlando.
P. 114).
Кроме того, мужчинам в большей степени приписывается эгоизм:
'АН right, kid, I'm pure egoist — and — don't say it - most men are (Love
Machine. P. 175).
165
Что касается «женских желаний», то их сфера распространения намного
шире. С одной стороны, женщина хочет быть независимой, самостоятельной,
а с другой, ей необходима забота, помощь сильного человека:
'Young ladies in America love independence as much as their ancestors did,
and are admired and respected for supporting themselves.' (Little Women. P.
129).
So that I'm not sure', she continued, 'that I won't throw myself overboard, for
the mere pleasure of being rescued by a blue-jacket after all.' (Orlando. P. 109).
Suddenly she felt very weak and womanly. She would have liked a strong man
to take her on his knee and pet her and cuddle her and call her little baby names.
(Fat Women. P. 28).
Необходимо отметить, что во всех выделенных нами примерах
высказывания о мужских и женских желаниях несут в себе иронию или
шутливый оттенок.
Стереотипы,
связанные
с
мышлением
и
интеллектуальной
деятельностью в целом.
Во-первых, существует стереотип об особом складе ума у женщин и у
мужчин {woman's
mind, feminine
mind I masculine
mind). Мужской ум
оценивается выше, чем женский:
Frank told Lena that with her masculine mind it was too much to expect that
she could be satisfied with anyone so frivolous as Arrow and so frankly stupid as
Beatrice. (Fat Women. P. 25).
'It's good to meet a girl who's got wit.'
'But better to meet a young man who's got it in the plural.' (To Let. P. 75).
Во-вторых,
внутри
этих
понятий
можно
выделить
несколько
особенностей, которые позволяют отнести образ мышления к «женскому»
или «мужскому» типу. К таковым относятся:
- непредсказуемость женского мышления:
God knows what Bruno's daughter had seen in Danby, Gwen such a strong
serious girl and Danby a shambler through pubs. Women were unaccountable
(Bruno'sDream.P. IL):
A woman's mind is a curious thing (Philomel Cottage. P. 76).
- стереотипность мысли у женщин:
Women always think that about homosexuals (Love Machine. P. 24).
166
- недостаток умственных способностей у представительниц женского
пола:
"Гт glad it's а girl. And I hope she 'II be a fool — that's the best thing a girl
can be in this world, a beautiful little fool. " (F.S. Fitzgerald. The Great Gatsby. P.
13).
'Ignorant and poor as we are compared with the other sex,' she thought...
(Orlando. P. 114).
"cold like all blonde women, with a touch, perhaps, of anaemia of the brain. "
(Bliss. P. 22).
Если женщина обладает особыми интеллектуальными способностями, то
скорее это будет воспринято как исключение:
Blaise only gradually began to realize how intelligent, how conscious, this
comparatively uneducated woman was; and he become to feel uneasy (Love
Machine. P. 99).
/ am not a mystic about women. I like the women in novels by James and
Conrad who are so peculiarly flower-like and who are described as "guileness,
profound, confident and trustful". That "profound" is good; fluttering white hands
and as deep as the sea. But I have never met any of these women in real life. I like
to read about them, but then I like to read about Pegasus and Chrysaor. (Under
theNet.P.31).
Особенности
восприятия
окружающей
действительности
и
мыслительной деятельности влияют на ориентацию мужской и женской
стратегий
на
определенные
когнитивные
блоки.
Характерной
чертой
мужской стратегии является направленность на социальный и политический
(king, plot, war, politics, etc.) и метафизический (God, nature, time, place,
philosophy) блоки. Женская стратегия преимущественно направлена на
матримониальный комплекс когнитивных блоков (marriage, courting, beauty,
clothes), a также на систему понятий этического характера (sin, moral, defense,
honour):
... interested in politics like a man (Lighthouse. P. 25).
В ряде случаев стереотипы предписывают женщинам особый тип
речемыслительной деятельности с помощью следующих глаголов: to report,
narrate, persuade,
argue,
describe,
instruct,
explain.
Это
соответствует
стереотипным оценкам женского поведения. По социальным стереотипам
речемыслительная деятельность мужчин связывается с более сложными
167
процессами, что отражается на коллокациях с некоторыми глаголами типа to
recollect, to organize, to think, to reconstruct, to review, to hypothesize (Phillips,
1973: 184).
Анализ
художественных
текстов
на
предмет
сочетаемости
антропонимических единиц man / woman и вышеуказанных
глаголов
существенных различий не показал.
Стереотипы, связанные с эмоциональностью.
Основой большинства тендерных стереотипов являются различия в
сфере
эмоций,
где
женщинам
обычно
приписывается
большая
эмоциональная экспрессивность, а мужчинам - проявления агрессивности
(Phillips, Reynolds, 1987).
Согласно существующим стереотипам женщины очень эмоциональны и
не способны сдерживать свои эмоции:
...the tears came to her eyes, until, remembering that it is becoming in a
woman to weep, she let them flow. (Orlando. P. 117).
That men cry as frequently and as unreasonably as women, Orlando knew
from her own experience as a man; but she was beginning to be aware that women
should be shocked when men display emotion in their presence, and so, shocked
she was. (Orlando. P. 127).
Умение сдерживать эмоции оценивается положительно:
"What а woman!" cried Poirot enthusiastically as we went down the stairs.
"Not a word of argument — of protestation! One quick glance, and she sized up the
position correctly. I tell you, Hastings, a woman who can accept defeat like that with a careless smile - will go far! She is dangerous; she has the nerves of steel;
she - " He tripped heavily. (Short stories. P. 35).
Женскому полу свойственна чувствительность. Мужчинам допускается
быть чувствительными, но только в юношеском возрасте. Избавление от
такого качества ассоциируется с обретением мужественности:
Sensitive, imaginative, affectionate boys get a bad time at school (To Let. P.
66).
Jon was sensitive as a girl, more sensitive then nine out often girls of the day
(To Let. P. 66).
168
Мужчины более сдержанны в оценках:
Ъ must be а wonderful thing to have a grown-up son,' said Miss Carter.
'It is good,' said Мог. (Sandcastle. P. 33).
И мужчинам и женщинам свойственно чувство гордости, однако
мужчина чаще гордится своими собственными качествами, а женщина —
достоинствами своих ближних:
Indeed I find that women are often especially charitable and receptive if one
visits them at the hairdresser, perhaps because they like being able to show off
some captive member of the male sex to so many other women when the latter are
not so fortunate as to have their male retainers by them (Under the Net. P. 55).
Материнский инстинкт заботы и сочувствия может проявляться по
отношению к детям, близким людям и к человечеству вообще:
Wo, how could one, how could any woman resent a child - ' 7 suspect some
women could,' said Monty. He was not sure. How much did he really know about
women? Were they differentfrom men? (Love Machine. P. 168).
Harriet's woman's heart yearned towards the mystery of the sad solitary man
(Love Machine. P. 11).
'What's a man's instinct compared with a mother's?' (To Let. P. 90).
Perhaps no man can conceive what a mother's love is. (Love Machine. P.
111).
Непреодолимое желание женщин поделиться с окружающими иногда
сравнивается с кормлением грудью: like having too much milk in the breasts
(Love Machine. P. 19).
Однако иногда женщинам свойственна моральная жестокость по
отношению к мужчинам:
There's nothing like а woman's doing you an injury for making her incensed
against you (Under the Net. P. 21).
'Women always want men to break down, said Monty, 'so that they can raise
them up again (Love Machine. P. 55).
As for her ambiguous dismissal of me, I was used to this. Most of the women I
know behave in this way, and I have become accustomed to asking no questions ...
(Under the Net. P. 50).
Standing knee-deep in water he hurled at the faithless woman all the insults
that have ever been the lot of her sex. Faithless, mutable, fickle, he called her;
169
devil, adulteress, deceiver; and the swirling waters took his words (Orlando. P.
46).
Женщинам
приписывается
такое
свойство,
как
лживость,
неоткровенность:
They were gay, chatty and even hilarious (such is the natural gift that women
have for deception)... (Fat Women. P. 24).
Women have no desires, says this gentleman, coming into Nell's parlour; only
affectations. Without desires (she has served him and he's gone) their conversation
cannot be of the slightest interest to anyone. (Orlando. P. 152).
Суетливость,
навязчивость,
конфликтность
также
относятся
к
«женским» характеристикам:
'Fella, darling,' he said, 'just don't make a fuss. If there's one thing I can not
stand it's women making a fuss. (Sandcastle. P. 96).
She was a woman, that is an inquisitive interfering busybody. (Love Machine.
P. 58).
Любопытство
может
быть
оценено
как
положительно,
так
и
отрицательно:
... hoping to discover the mystery about them, for being a woman, she was
curious. (Little Women.p. 126).
'A plague on women,' said Orlando to herself, going to the cupboard to fetch
a glass of wine, 'they never leave one a moment's peace. A more ferreting,
inquisiting, busybodying set of people don't exist. (Orlando. P. 126).
Особенно
негативно
оценивается
мужчина,
обладающий
такими
качествами. Существует несколько фразеологических единиц для номинации
трусливых, капризных мужчин. Все они отрицательно коннотированы: а big
girl's blouse, а person playing the woman, sissy, mummy's boy.
Трусливость является резко отрицательной «женской» чертой характера,
которая противопоставляется смелости настоящего мужчины. Так, в
выражении be а man or а mouse настоящий мужчина противопоставляется
нервной трусливой женщине (а mouse).
'What virtues do you most admire in a man?' asked Sally.
'Courage and honesty.' (Little Women. P. 128).
170
Женщинам свойственна солидарность, которая проявляется как в
схожести взглядов, так и во взаимопонимании и взаимной поддержке:
What she simply couldn 't make out — what was miraculous — was how she
should have guessed Miss Fulton's mood so exactly and so instantly. ... "I believe
this does happen very, very rarely between women. Never between men, " (Bliss. P.
129).
'After all we are women - '
'What is that supposed to mean?' (Love Machine. P, 159).
Контекст последнего примера таков: жена и любовница главного героя
обсуждают
сложившуюся
ситуацию. Героиня романа,
говоря
своей
собеседнице, что они женщины, подразумевает, что они понимают друг
друга и смогут найти решение проблемы вместе.
Особое значение имеет такое понятие как женский инстинкт, который,
несмотря на свою необъяснимость, может восприниматься как веский довод
при доказательстве женщинами своей точки зрения:
"Monsieur, I have nothing to go upon — nothing but my woman's instinct. "
She went on. (Short Stories. P. 48).
Стереотипы, связанные с речью.
Основным стереотипом, связанным с речевой деятельностью, является
устоявшееся мнение о чрезмерной разговорчивости женщин. Отражение
этого стереотипа можно увидеть во фразеологическом фонде языка.
Существует впечатляющее количество пословиц типа:
А woman's tongue wags like a lamb's tail. I Where woman is, silence is not, I
Silence is the best ornament of a woman. I Foxes are all tail and women are all
tongue/ The North Seas will sooner be found wanting in water than a woman at a
loss for a word. I Many women, many words; many geese, many turds. I All the
Daddies on the bus go read, read, read ... All the Mummies on the bus go chatter,
chatter, chatter. - (детское стихотворение) (Велик, 2003: 111-112).
Из примеров следует, что имидж молчаливой женщины рассматривается
в качестве идеала, что в полной мере подтверждается
следующим
высказыванием:
А woman who does not talk is a jewel in velvet. (Under the Net. P. 19).
171
Однако исследования показывают, что иногда утвердившийся
общественном
сознании
стереотип
не
соответствует
в
реальной
действительности. Например, данный стереотип может быть опровергнут
фактами, говорящими об обратном. Дело в том, что "женские" темы
воспринимаются мужчиной как несущественные:
Don't make те laugh! You call it work chatting with women about their sex
lives. (Love Machine. P. 89).
Magnus doesn 't need vague emotional female chit-chat. (Love Machine. P.
108).
Мужчина размышляет молча и высказывает лишь окончательный
результат, а женщина думает вслух, что и воспринимается мужчиной как
"болтовня".
Мужская речь более краткая, чем женская, поскольку мужчина
категоричнее в суждениях, однако это не свидетельствует о меньшей
разговорчивости мужчины. В женской речи незримо присутствует и "да", и
"нет", и "может быть", то есть стиль женщины отличается большей
имплицитностью, намеками (Степанова, 2000).
Стереотипным является представление о том, что женщины чаще
перебивают собеседника:
"Martin, you have been interrupting me all this time. How do you expect me
to tell you anything! Just bring the damned skillet here on the table, get us two
plates and the wooden spoon. Make sure the bottle is within reach and sit down.
You are becoming like a woman. " (Passion. P. 58).
Этот факт можно связать с высокой эмоциональностью женщин.
Предпочтение
мужских
и
женских
тем
разговора
во
многом
обусловливается родом деятельности индивида. Мужчина, вовлеченный в
традиционно женский вид занятий, со значительной долей вероятности
обнаруживает в своем вербальном репертуаре характеристики "женской"
речи. Считается, что мужчина говорит о политике, спорте, машинах, бизнесе,
женщинах и т.п., а женщина - о семье, домашних делах, здоровье, косметике
и т. п.
172
Even the imagination of that bold and various discourse made the memory of
what he and his courtier friends used to talk about — a dog, a horse, a woman, a
game of cards —seem brutish in the extreme. (Orlando, P. 58).
Впервые наиболее полная характеристика "женского языка" была дана
американской исследовательницей Р. Лакофф (Lakoff, 1973). Она выделила
следующие отличительные особенности традиционной женской речи:
а) лексический уровень. В качестве примера исследователь приводит
использование прилагательных, обозначающих цвета, которые принадлежат
к активному вокабуляру женщин, но отсутствуют в вокабуляре мужчин:
beige, ecru, uquamarine, lavender. Наряду с ними существует группа
прилагательных,
коннотативный
которые
оттенок
кроме
прямого
восхищения,
значения
удивления
и
имеют
особый
других
граней
эмоционального состояния. Такие слова употребляются в речи в качестве
усилителей. Некоторые из них используются независимо от пола говорящего,
другие Р. Лакофф относит исключительно к языку женщин:
нейтральная лексика
''женская" лексика
("neutral")
("women language only")
terrific
charming
great
adorable
cool
sweet
neat
devine
Единственная лексическая единица, к которой, по мнению Р. Лакофф,
мужчины могут прибегать для выражения одобрения без риска быть
обвиненными в фемининности, — это слово groovy, "недавнее изобретение
хиппи".
б) грамматический уровень. На уровне грамматики отличительной
особенностью, Р. Лакофф считает употребление единиц, которые она
называет "частицами"
("particles"),
а также
частоту
отклонения
от
грамматических норм (Lakoff, 1973: 47).
173
в) синтаксический уровень. Здесь Р. Лакофф выделяет такую черту WL,
о которой до нее никто из лингвистов не упоминал. Это так называемые "tagquestions" — предложения, имеющие форму разделительных вопросов и
несущие особую смысловую и социальную нагрузку. Эта форма является
неким промежуточным звеном между утвердительным и вопросительным
предложением и используется в ситуациях, когда говорящий не вполне
уверен в своих словах и ожидает от адресата подтверждения своего мнения.
По мнению Р. Лакофф, разделительный вопрос помимо всего прочего
является одним из способов выражения вежливости, которую автор также
считает характерной чертой WL (Lakoff, 1973: 52).
Проведенный
нами
анализ
речи
персонажей
художественных
произведений XX века подтверждает выводы, полученные на основе
изучения живой речи. В ходе нашего исследования выяснилось, что для
персонажей-женщин, в целом, характерна довольно высокая частотность
употребления эмотивных языковых средств:
Гт delighted - simply delighted ... Because I have been unhappy about
Reggie; he's such a dear old thins. (A. Christie. Selected Detective Prose. P.283).
We've had such a marvelous afternoon! (A. Christie. Selected Detective
Prose. P.208).
В речи мужчин наиболее частотными оказались признаки «маскулинная
лексика» (с высоким содержанием жаргонной и инвективной лексики) и
«отклонения от грамматических норм»:
Post office it certainly wasn't, station it might be (A. Christie. Selected
Detective Prose. P.57).
Мужчина, более уверенный в своей позиции в обществе, имеет более
грубый
лексикон,
и
речь
его
выглядит
более
категоричной
и
бескомпромиссной:
It's damned hard work, old man (Passion. P. 86).
The curse you, come on! (Short Stories. P. 55).
174
Для женщины использование грубых слов является нехарактерным
признаком:
Frank called her а name which ladies seldom apply to one another in
affection. (Fat Women. P. 28).
'Jo does use such slang words!' observed Amy, with a reproving look at the
long figure stretched on the rug. Jo immediately sat up, put her hands in her
pockets, and began to whistle.
'Don't, Jo; it's so boyish!'
"That's why I do it.'
7 detest rude, unlady-like girls!'
'I hate affected, niminy-piminy c/ito.'' (Little Women. P. 8-9).
A whistling sailor, a crowing hen, and a swearing woman ought all three to
go to hell together. - (пословица).
Существует
отрицательно
коннотированная
идиома
fish-wife,
означающая «женщина, которая громко кричит, используя ненормативную
лексику».
Итак, анализ речи персонажей говорит о наличии стереотипных
представлений о мужском и женском дискурсе, которые используются
авторами в процессе творчества.
Согласно концепции Ю.С. Степанова, исторически сложившиеся ГС
оказывают
определенное
воздействие на сознание
носителей
языка.
Необходимо хотя бы в общих чертах осветить динамику развития ГС и ее
отражение в языке. Это даст возможность определить, каким образом,
согласно идее Коннелла (Connell, 1993) происходит манипуляция ГС в
общественном сознании, то есть какие из многообразных ГС особенно
акцентуируются, например, в художественном тексте, в определенные
исторические периоды. В следующем разделе мы предлагаем краткое
описание динамики развития ГС, в полной мере сознавая, что оно не является
исчерпывающим. Более подробному анализу ГС в диахронии можно
посвятить отдельное исследование.
175
3. 2 Динамика развития гендерных стереотипов в англоязычном
дискурсе XX века
Получив ряд выводов на языковом материале, относящемся главным
образом к реконструкции ГС, проследим теперь в общих чертах, что
происходило в развитии гендерных стереотипных представлений. Мы
выбрали для анализа начало и конец XX века, поскольку на рубеже этих двух
периодов происходило становление феминистского движения, сыгравшего
немаловажную роль в
изменении общественного мнения относительно
гендерных ролей. Большая самостоятельность женщин, их активное участие
во
всех
сферах общественной
жизни
привели
к
переосмыслению
сложившихся веками стереотипов. На наш взгляд, гендерные стереотипы
никогда не изменялись так стремительно, как в последние десятилетия XX
столетия. Несомненно, динамика их развития должна отразиться на языковом
уровне.
Как указывает Б.А. Успенский, "социальные изменения широкого
масштаба часто имеют своим следствием изменение (обновление) отношения
к знаку. Отсюда - всевозможные попытки пересмотреть отношение между
формой и содержанием в этот период, сопровождающиеся обычно резким
изменением семиотичности поведения; можно сказать, что социальные
реформы сопровождаются реформами семиотическими" (Успенский, 1996:
189). Таким образом, мы получим данные по разным хронологическим
срезам, что позволяет говорить об определенных тенденциях в динамике ГС.
Ввиду многозначности термина дискурс необходимо дать трактовку
этого понятия, применяемую в нашей работе, В ЛЭС дискурс определяется
как
«связный
текст
прагматическими,
в
совокупности
социокультурными,
с
экстралингвистическими
психологическими
и
-
другими
факторами; текст, взятый в событийном аспекте» (ЛЭС: 136). В данном
параграфе мы рассматриваем
динамику
развития ГС на материале
художественных произведений начала и конца XX века, учитывая при этом
социокультурный контекст произведений.
176
Изучение изменений в тендерном статусе выводит исследователя на
проблему периодизации. Наиболее генерализованная схема, представленная
историком
Моник
Пьеттр
(Piettre,
1974),
выделяет
три
очень
продолжительных фазы в соответствии с превалировавшим в это время
образом женщины: на заре истории — образ Матери-Прародительницы, в
некоторых древних обществах (Египет, Рим) и особенно с упрочением
христианства и моногамии - образ Жены-Супруги, а начиная с эпохи
Возрождения — образ Женщины-Личности.
Соответственно, последние
превалирует
образ
пять веков в европейском
женщины-личности,
отражающий
ее
сознании
место
в
хозяйственной и политической сфере (доступ к собственности, власти,
образованию, профессиональному обучению и т.д.), роль женщин в
культурной жизни общества и, наконец, систему представлений о женщинах
в общественном сознании, в искусстве, литературе и философии.
Перед
анализом
языкового
материала
необходимо
представить
исторический, социальный и литературный контекст первого (1901-1945) и
второго (1945-2000) периодов.
Смерть королевы Виктории в 1901 году и коронование на престол ее
сына Эдварда VII стали переломным моментом в истории английского
государства. Строгие нравы Викторианской Англии постепенно уступают
место новым тенденциям в обществе. Одним из важнейших событий этого
времени, связанных с гендерными отношениями, является активное развитие
движения суфражисток, добивающихся права голоса для женщин. Права
женщин были ключевым моментом в развитии английского общества в
течение многих лет (идея включить женщин в процесс голосования,
представленная в Reform Bill в 1867 году, не была воспринята). Только после
жесткой борьбы женщины старше тридцати лет получили право участвовать
в голосовании (1918 год).
Кроме политических полномочий, женщины достигли, в определенной
степени, большей свободы в своем социальном поведении: в 1920-х годах
177
они могли носить платья и волосы короче, чем прежде, пользоваться
макияжем, курить и пить в публичных местах без опасения быть
осужденными обществом. Резко возрос уровень разводов. Описание
женского сознания и сексуальности в литературе достигли нового уровня
откровенности и реализма.
Такие
открытия
в
науке,
как
психология
3.
Фрейда,
теория
относительности, квантовая физика, теория эволюции Ч. Дарвина, новые
философские
учения,
повлияли
действительности. Данный
на
общечеловеческое
исторический
период
восприятие
называют
периодом
«неуверенности» (uncertainty) (Focus, 2003: 215-216). В обществе происходит
поиск новых идеалов, что отражается на создаваемых в это время
художественных образах.
Обратимся к тому, как проявляются концепты женственность и
мужественность в художественных текстах в зависимости от исторического
периода создания произведения. Для выявления динамики стереотипов,
связанных с гендерным концептом, были проанализированы мужские и
женские образы с точки зрения языковых средств, эксплицирующих эти
образы.
Начнем анализ с лексических единиц, с помощью которых происходит
наименование героев.
В
произведениях
начала
XX
века
для
обозначения
мужчин
используются:
- личные имена и местоимения (William, Walter Morel, Orlando, he);
- JIE, указывающие на социальное положение героя (Lord Palmerston)',
- экзистенциональные имена (man, lad, boy; master, husband, father, son,
brother; gentleman; chap);
- названия лиц по профессиональной принадлежности (Ambassador;
miner; engineer; tradesman);
- устойчивые сочетания (a man of world).
178
Наиболее
частотной
является
номинация
man,
присутствующая
примерно в 20% исследованных контекстов. Частотность
остальных
наименований в обоих периодах значительно ниже.
Для наименования женщин используются:
- личные имена и местоимения {Gertrude, Mrs Morel, she)',
- экзистенциональные имена {woman, girl, mother; wife, lady, mistress,
widow; sister)
- названия лиц по профессиональной принадлежности {barmaid, washer­
woman)',
- устойчивые словосочетания {the stay-at-home mothers).
При одинаковом наборе наименований их процентное содержание
значительно
отличается.
В
наименованиях
женщин
преобладает
семантические поля «родственные отношения» (12%), «домохозяйство»
(7%), «лицо женского пола» (21%). Мужчины чаще называются при помощи
ЛЕ, относящихся к таким семантическим полям, как «профессия» (11%),
«любовные отношения» (5%), «родственные отношения» (9%).
Анализ языкового материала показывает, что андроцентризм, то есть
преобладание мужской перспективы, присущ английскому языку, как и
другим языкам. Так, в качестве доказательства, Е.В. Велик
приводит
сопоставительный анализ некоторых пар лексем, означающих «мужское» «женское». При этом исследователь выявляет существенные расхождения в
содержании обозначаемых этими словами понятий:
Mistress - 1) хозяйка, повелительница; 2) (брит.) учительница; 3)
любовница; возлюбленная.
Master — 1) хозяин, повелитель; 2) работодатель; 3) руководитель; 4)
владелец (собственности).
The master - господь Иисус.
Governess - гувернантка; воспитательница.
Governor - 1) властитель; наместник; 2) губернатор; 3) комендант
крепости (Велик, 2003: 107-108).
179
Отсутствие параллелизма в историческом развитии и функционировании
однокоренных
или
близких
по
семантике
лексем,
обозначающих
представителей обоих полов, обусловлено традиционной ролью мужчины в
обществе, привилегию которой составляет публичная сфера.
Историки, антропологи и социологи фиксируют частичное или полное
совмещение
дихотомии
мужского/женского
и
дихотомии
публичного/приватного в разных культурах и обществах. Тендерные
историки опираются на антропологические исследования, связывающие
неравенство
полов непосредственно
с функциональным
разделением
человеческой деятельности на частную (домашнюю) и публичную сферы и с
вытеснением женщин из последней.
Как правило, именно слова, номинирующие женщину, приобретают
сниженный оттенок значения и развивают второе негативное значение: в
паре bachelor / spinster лексема bachelor имеет нейтральную окраску и может
распространяться на лиц обоих полов,
в то время как слово spinster
отрицательно коннотированно. То же самое можно сказать о следующих
лексических парах: Sir /Madam, sissy/buddy, lord \ lady. King/Queen.
Веками создававшиеся (в условиях преобладания андроцентричности
мировоззрения) стереотипы главенствующей роли мужчины {the lord of
creation - венец творения, мужчина) и зависимого положения женщины {she
who must be obeyed — (юмор.) та, которая должна подчиняться) подверглись
пересмотру в рамках феминистского движения, охватившего Англию и
Америку в 1960-х годах. Как отмечалось ранее, феминистское движение
внесло существенные изменения в брачный союз мужчины и женщины и в
традиционное распределение тендерных социальных ролей, значительно
снизив андроцентричность английского языка.
Во втором исследуемом периоде в наименовании лиц по гендерному
признаку произошли некоторые изменения. Во-первых, практически не
используются наименования персонажей по социальному признаку: Lord,
180
Master, Highness. Если это происходит, то при этом присутствует доля
иронии или шутки:
"Yourprime suspect. She's acting very suspiciously. That is the reason I am
here, at this time of the night, without an invitation, " she said, and then adding
what she knew irritated Halley to the extreme, "your Hishness. " (Passion. P. 112).
Во-вторых, в наименовании персонажей можно выделить отдельную
тематическую группу, которая отсутствовала в начале века: наименование
лиц по нетрадиционному предпочтению партнера (homosexual, gay, lesbian):
"We should have found out much earlier that Anton was a homosexual."
(Passion. P. 114).
"What did she say about David's suspicion that Anton was not gay?"
(Passion. P. 115).
В-третьих, значительно пополнился список идиоматических выражений,
связанных с наименованием лиц по тендерному признаку. В разнообразных
контекстах появляются словосочетания: а new man - новый тип мужчины,
помогающего по дому, внимательного и заботливого по отношению к жене и
детям; а new lad - молодой человек, не разделяющий взглядов на половое
равноправие (в оппозиции к new man); househusband
- (от housewife)
мужчина, занимающийся домашним хозяйством, тем, что раньше считалось
только женской работой; family
man - мужчина, которому доставляет
удовольствие домашнее времяпрепровождение с женой и детьми:
"... but I am afraid he is not a family man, I mean he is not a monogamous,
stay at home, play with the kids man. " (Passion. P. 144).
Помимо значительного влияния феминистского движения, множество
нововведений в лексику английского языка привнесло всеобщее стремление
к «политической корректности», охватившее англо-американское общество в
1980-х годах. Именно речевые нормы занимают доминирующее положение в
«политически корректных» (то есть общественно приемлемых) кодексах.
Изменения в речевых стереотипах получают отражение как в нормативных
словарях и словарях новых слов и выражений, так и в художественном
дискурсе.
181
Все языковые новации, которые отражают изменения, находящиеся в
русле «политической корректности», можно разделить на две группы. К
первой группе относятся те новации, которые уже произошли и оставили
свой след в общенациональном языке. Например: chairperson, humankind,
Ms., spokesperson, waitron, etc.
Ко второй группе относятся те новации (часто неудачные, комичные,
почти
абсурдные
замены),
которые
пока
только
предлагаются
и
культивируются в узком кругу активистов и сторонников движения
«политической корректности», но еще не используются всеми носителями
языка: На — (сокращение от "Human animal" - человеческое животное)
гендерно нейтральная замена титулов Ms. or Mr.; h'orsh'it - искусственное
сокращение от "he or she or it"; domestic engineer — домохозяйка.
Все вышеуказанные группы гендерных имен были исследованы нами на
предмет семантической сочетаемости с лексическими единицами, несущими
сему признака, которые затем были тематически классифицированы. В
результате
были
выделены
следующие
группы:
1)
внешность;
2)
телосложение; 3) качества характера; 4) интеллект; 5) возраст;
6)
состоятельность, успешность; 8) род занятий.
Словам, обозначающим женщин, чаще атрибутируются качественные
признаки, нежели словам, обозначающим мужчин, то есть репертуар
прилагательных в синтагмах с «женскими» лексемами значительно богаче.
Особенно четко это прослеживается во втором исследуемом периоде.
Среди
прилагательных,
синтагматически
соотносящихся
с
существительными, указывающими на женский пол, в первом периоде
лидируют ЛЕ, описывающие внешность. Женская красота оценивается с
помощью прилагательныхрге^^у, beautiful, sweet, charming, seductive'.
Margaret, the eldest of the four, was sixteen, and very pretty, being plump and
fair ... (Little Women. P. 10).
...she was seductive but a little nervous... (Lighthouse. P. 19).
^m
182
Во втором периоде этот список значительно расширяется: attractive,
glossy, dazzling, irresistible, gorgeous:
She is not beautiful: that is an adjective which I use sparingly; but she is both
pretty and attractive (Net. P. 11).
Мы привели лишь те единицы, которые показали частотность не ниже
двух. Однако следует учитывать, что многие слова, встретившиеся лишь
один
раз,
семантически
близки,
часто
синонимичны
и
образуют
определенные тематические группы. По семантическому критерию могут
быть объединены также и разные части речи. Это в первую очередь
относится к женской красоте: beauty, prettiness, pretty, smart или seductive,
seduction, sexy.
The new Mrs. Spring was a beauty, a waning beauty at forty-three, but still
attractive enough to cause people to turn their heads and look at her (Passion. P.
33).
В образе мужчины семантика внешности также имеет место, хотя и в
меньшей степени. Если сравнивать количество ЛЕ, характеризующих
внешность мужчины, по периодам, то в более поздний период они
отличаются значительным разнообразием. Если в начале XX века наиболее
частотными прилагательными, сочетающимися с man, являются handsome,
(•
pale, hard, то в конце века к ним добавляются следующие прилагательные:
well set-up, smart, wonderful, well-scented, fresh. Ha наш взгляд, это связано с
распространением стереотипа о том, что мужчины также должны заботиться
о своем внешнем виде, пользоваться косметикой и т.п.:
The young man, David Case, looked boyish. He had one of the freshest faces
that I have seen, one not yet corrupted by the gel foams and twin edsed razors
(Passion. P. 140).
Необходимо отметить, что в обоих периодах достаточно много примеров
градации оценки внешности. Так, в начале века мужчина чаще всего
описывается с помощью прилагательного handsome:
Her father, George Coppard, was an engineer — a large, handsome, haughty
man, proud of his fair skin and blue eyes, but more proud of still of his integrity
(Sons. P. 7).
183
Не was а blond, spiritless man, anaemic, and faintly handsome (Gatsby. P.
17).
Evelyn was a good deal out of sorts, said Hugh, intimating by a kind of pout
or swell of his very well covered, manly, extremely handsome, perfectly
upholstered body (Mrs Dalloway. P. 8).
Как видно из приведенных примеров степень проявления признака
может варьировать.
Важное место в создании мужских и женских образов занимает группа
ЛЕ, характеризующих телосложение человека (мужчины: ponderous,
fat,
shabby, lean, sturdy, slender; женщины: stout, slender, plump, tall, thin):
Now he was a sturdy straw-haired man ... and you could see a great pack of
muscle shifting when his shoulder moved under his thin coat. It was a body
capable of enormous leverage ~ a cruel body (Gatsby. P. 6-7).
Fifteen-year-old Jo was very tall, thin, and brown, and reminded one of a colt
(Little Women. P. 10).
Эта семантическая
группа отражает изменения, произошедшие
в
обществе в течение века. Если в первом исследуемом периоде дается только
общая характеристика телосложения, то в конце века часто дается детальное
описание. Особенно это относится к женской фигуре:
Gregorina was wearing а short dress and was showing a lot of
Almost all other women in the stadium were wearing shorts and
comparison made one reach the conclusion that they should not
nothing as unattractive as exposed female legs that are fat, out
veined, or simply unattractive (Passion. P. 78).
attractive less.
even a casual
have. There is
of proportion,
She was heavy about the hips and stomach but her shoulders and breasts were
classical (Bruno's Dream. P. 25).
Мода на подтянутые
и мускулистые
тела отражается
в
частом
употреблении в описании персонажей таких ЛЕ, как trained, slender, in shape,
slim:
"Are these women taking male hormones or what? Look at the muscles on
them." He looked appreciatively at Gregorina's slim thishs (Passion. P. 81).
Одно из наиболее частотных прилагательных второго периода
-
прилагательное attractive. Оно может характеризовать как женщину, так и
мужчину:
••
184
She is both pretty and attractive... Magdalen's attractiveness lies in her eyes,
and in the vitality of her manner and expression (Net. P. 11).
Danby was attractive to women. He was tall but getting rather stout now
(Bruno's Dream. P. 24).
Если
создать
портрет
привлекательного
человека,
используя
художественные образы, то в конце XX века мужчина должен выглядеть так:
Handsome, tall, trained, with long haires covering his chest and stomach, thick
hair of the head, clear light blue eyes, excellent regular teeth, enjoying eating and
drinking and doing business, an excellent ballroom dancer or a good tennis player,
flirting, lucky, gentle, chivalrous, undaunted, insouciant.
Образ привлекательной женщины таков: beautiful and bright, with dark and
sultry eyes, vital, natural, slim, dressed in a bright color, made up with lipstick that
matches her clothes, sexy.
Далее следует тематическая группа, относящаяся к возрасту. Он
выражается как существительными, обозначающими лиц женского и
мужского пола определенного возраста {baby, girl, woman, old-woman,
grandmother), так и прилагательными (young, pretty young, underage, middleaged, old). Помимо этого, на уровне высказывания также значительное место
занимают суждения о возрасте мужчины и женщины:
She was at the age when women need the reassurance of being wanted
(Bruno's Dream. P. 24).
Отличий в выражении возраста по периодам не выявлено.
Во втором периоде весьма четко идентифицируется тематическая группа
«сексуальность»: sexy, sex-bomb, doll, sex-appeal, mistress,
и т.д., чего не
отмечается в первом периоде:
She came, dressed in a creation that looked expensive. It was a sleeveless
cross between a nightie and pajama suit made of satin that clung to her, if not as a
second skin, certainly as a lover loathe even to move apart for a moment. Yes, it
was sexy (Passion. P. 103).
Her flat South London voice was to him an infinitely sexy mating call
(Bruno's Dream. P. 25).
Вместе с тем, важным представляется нам следующий факт: хотя
возрасту, внешности и сексуальности женщин уделяется много внимания в
185
произведениях второго периода, в целом прилагательные, относящиеся к
названным характеристикам, не превышают, а даже несколько уступают в
количественном
отношении
прилагательным,
характеризующим
черты
характера женщин. Анализ этих прилагательных показывает, что, с одной
стороны, они представляют женщину как человека настырного (insistant),
распутного, вульгарного (vulgar), эмоционально неустойчивого (weeping),
слабое и беззащитное существо (feeble), непредсказуемого (uncountable), а с
другой - как талантливую (gifted), вдумчивую, серьезную (serious), умную
(clever, intelligent, intellectual),
заботливую
(careful),
смелую
мужественную
(courageous),
(manful),
добрую
отважную
(kind),
(brave),
самостоятельную, полную энергии (vital, active), гениальную (genius),
независимую
(independent), хорошую
(good), решительную
(decisive),
скромную (modest), сильную (strong), надежную (reliable), чувствительную
(sensitive), порядочную (honest), любящую (loving).
Во втором периоде отмечается тенденция к росту частотности описания
женщины как «умной», «уверенной в себе», «успешно делающей карьеру»,
«себялюбивой», «сильной» и т.д.
Harriet is а wonderful woman, intelligent and strong and good — an angel as
you' ve often said ... (Love Machine. P. 128).
Миф о суперженщине (начало 80-х гг.), способной одинаково успешно
реализовывать себя на всех поприщах (карьера, материнство, брак), явился
закономерным
этапом
в
эволюции
ценностей,
попыткой
соединить
феминистскую идеологию и традиционную роль женщины:
...а woman who was running for political office and was married at that time
(Passion. P. 99).
Сила женщины может быть и отрицательно направленной:
Selma was а modern woman, hard-headed, independent and ruthless. If
chivalry existed, she and her kind were bringing that wonderful British tradition to
an end (Passion. P. 35).
"Women can do anything a man does including stalking a person through the
street and shooting him. " (Passion. P. 75).
186
в книге А. Мердок «Под сетью» в одной из глав автор сравнивает
женщин, описываемых на страницах
романов Джойса и Конрада, и их
прототипы:
/ am not а mystic about women. I like the women in novels by James and
Conrad who are so peculiarly flower-like and who are described as "guileless,
profound, confident and trustful". But I have never met any of these women in life.
I like to read about them, but then I like to read about Pegasus and Chrysaor. The
women that I know are often inexperienced, inarticulate, credulous and simple; but
I see no reason to call them deep because they manifest qualities which would
make us call men self-absorbed (Net. P. 31).
Ha наш взгляд, этот пример точно отражает стереотипы общества. Если
учитывать, что упоминающиеся авторы творили в начале века, а цитируемое
произведение относится к концу столетия, то можно сказать, что А. Мердок
показала образы женщин в историческом плане.
В
отдельную
группу
можно
выделить
лексические
единицы,
характеризующие женщину начала XX века как глубоко верующую,
добропорядочную, придерживающуюся норм морали: (deeply) religious,
puritan, perfectly intact, full of candour:
She was puritan, like her father, high-minded, and really stern {Sons. P. 10).
Как явствует из приведенного списка, личностные характеристики
занимают существенное место в интерпретации женских образов.
Что касается интеллектуальной оценки, то было выявлено, что в
произведениях начала века женщинам она дается крайне редко. Второй
период показывает равенство оценочных суждений при создании мужских и
женских образов.
Сопоставление материалов анализа художественных произведений двух
периодов позволяет заключить следующее: частично ГС в разные периоды
времени остаются неизменными. Так, характеризуя женские образы, авторы
обоих
периодов,
как
правило,
используют
лексические
единицы,
относящиеся к описанию внешности {small, delicate, pretty, beautiful,
attractive), одежде {elegant), возрасту {young, of middle-age).
187
в целом, можно заключить, что в произведениях начала XX века в
образах мужчин и женщин можно выстроить четкие антонимические ряды:
strong / weak, courageous /fearful, intellectual / non-intellectual и т.п. В конце
века подобная дихотомия становится не такой ярко выраженной. В мужских
и женских образах присутствуют одинаковые лексические единицы,
происходит стирание
границ между собственно
мужественностью и
собственно женственностью.
Выводы
1. В исследованном материале обнаруживаются все ГС, установленные
для концептов «женственность» и «мужественность». Однако их
акцентуация неодинакова. Наиболее частотными являются стереотипы,
связанные с эмоциональностью (23%), деятельностью индивида (20%)
и мышлением (13%).
2. Анализ мужских и женских образов, создаваемых в художественных
произведениях двух хронологических срезов показал изменчивость
культурной репрезентации пола во времени. В художественной
литературе, отражающей современный этап развития общества, ГС
менее поляризованы по сравнению с началом XX столетия.
3. Образование
новых
лексических
единиц
отражает
внутренние
процессы изменения тендерного концепта и их зависимость главным
образом от экстралингвистических факторов.
188
Заключение
Язык создает возможности для упорядочения и систематизации в памяти
множества знаний для построения характерной для каждого этнокультурного
коллектива языковой картины мира. На моделирование картины мира и
устройства языкового сознания нацелена когнитивная лингвистика. В рамках
означенных теорий нами предпринята попытка описания тендерного
концепта на материале англоязычных художественных текстов XX века.
Социальные сдвиги и динамика развития философской мысли во второй
половине XX века создали почву для переосмысления понятия «пол»: на
смену биологическому детерминизму пришло иное толкование концептов
«женственность»
и
«мужественность».
В
настоящее
время
они
рассматриваются не как онтологические категории, а как социокультурные
конструкты бытия, созданные в рамках дискурса/текста, меняющиеся под
влиянием курсора времени.
В связи с этим в гуманитарную научную парадигму введен термин
«гендер», обозначающий интегральную характеристику, которая включает
социокультурный и ментальный аспекты и рассматривается как концепт,
«когнитивный феномен», особое «ментальное пространство», получающие
свою актуализацию в дискурсе.
Концепт
охватывает
все содержание
слова:
и денотативное, и
коннотативное. Он вбирает в себя всю совокупную семантику языковой
единицы, реализуясь как в отдельном слове, так и в словосочетании,
высказывании,
дискурсе
(тексте).
Исходя
из
лингвофилософской
интерпретации гендера, мы провели комплексное исследование данного
концепта в языке и речи.
Лексикографический
анализ
указывает
на
полевую
структуру
исследуемых концептов. Контекстологический метод позволил определить
сопутствующие свойства гендерных концептов, включающих коннотативно189
оценочные,
ассоциативные,
социально-нормативные
параметры.
Так,
концепт «мужественность» актуализирует положительную оценку в полном
объеме. Концепт «женственность» совмещает в своей семантической
структуре как положительные, так и негативные признаки.
Исследуемые концепты в англоязычной культуре обладают высокой
номинативной плотностью. Каждая лексическая единица-имя концепта
позволяет отразить в описании разные детали, свойства, признаки.
Предпринятый анализ концептов «мужественность» и «женственность»
на материале американских и британских художественных текстов позволяет
констатировать, что лингвистический подход к изучению тендера должен
основываться на многогранности и многомерности составляющих его
компонентов. В этих целях введено понятие «тендерный концепт», выявлены
характерные
признаки
интегральных
концептов
«мужественность»
и
«женственность» с выделением их ядерной и периферийной частей по
принципу функционально-семантического поля.
Тендер
является
компонентом
коллективного
сознания
и,
как
когнитивный феномен, реализуется в концептах «мужественность» и
«женственность» и соответствующих стереотипах-коррелятах.
Наиболее регулярно гендерные стереотипы
актуализируют
такие
качества, как эмоциональность, физическую и ментальную деятельность
индивида.
В диахроническом плане отмечена большая поляризация исследуемых
гендерных концептов в художественной литературе начала XX века по
сравнению
с последними
годами
прошлого
века,
что
объясняется
экстралингвистическими факторами.
Изменчивость ГС в диахронии показана на примере анализа процессов
неологизации и создании образов в текстах художественной литературы двух
временных периодов, что дает основания констатировать
некоторую
динамику ГС во времени.
190
Диссертационное
исследование
показало,
что
верифицируемость
полученных данных о ГС как составляющей культурных концептов
«женственность» и «мужественность» может быть достигнута посредством
применения методики, сочетающей различные подходы к проблеме:
качественный
исследования
и
количественный
частотности
анализ
изучаемых
материала,
единиц,
их
применение
синтагматических,
парадигматических и ассоциативных связей.
Данные, полученные путем анализа этимологии лексических единиц,
словарных дефиниций, фразеологических единиц и при привлечении
разнообразных контекстов, дали во многом сходные результаты. Этот факт
позволяет говорить о валидности результатов, с одной стороны, и о
надежности и объяснительной силе каждого из используемых методов, - с
другой.
Проведенное
исследование
обусловленности
изменчивости
гендерного
и
лингвокогнитивного
приводит
к
выводу
о
концепта, диалектическом
устойчивости
и
исследования
в
целом
тендерных
о
культурной
единстве
его
релевантности
аспектов
языка
и
коммуникации.
Диссертационное исследование не носит исчерпывающего характера и
может быть в дальнейшем продолжено и расширено. Перспективными
направлениями
представляются
сопоставительный
анализ
гендерного
концепта и учет его специфики в различных языковых культурах,
исследование
функционирования
гендерных
стереотипов
в
массовой
коммуникации и различных типах дискурса. Большое поле деятельности
представляет анализ гендерного концепта в диахронии, что позволит
раскрыть как актуальный, так и исторический слой данного культурного
концепта.
191
Литература
Агеев, 1987 - Агеев B.C. Психологические и социальные функции
полоролевых стереотипов // Вопросы психологии, 1987, №2. - С. 152-158.
Азнаурова, 1988 - Азнаурова Э.С. Прагматика художественного слова. Ташкент, 1988.- 119с.
Алексеева, Мартынюк, 1989 - Алексеева Г.Е., Мартынюк А.П. Этимология
отрицательно заряженных существительных мужского и женского рода в
современном
английском
языке.
Госкомитет
СССР
по
народному
образованию. - ХГУ. - Харьков, 1989. - 7с,
Алефиренко, 1990 - Алеференко Н.Ф. Язык - сознание - культура: проблемы
взаимодействия - Язык и культура. М., 1990. - 246 с.
Амосова, 1957 - Амосова Н.Н. К вопросу о лексическом значении слова //
Вестник ЛГУ. - Вып. 1. - №2. - Л., 1957.
Английские неологизмы, 1983 - Английские неологизмы. — Киев: Наукова
думка, 1983.— 172 с.
Антинескул,
2000
-
Антинескул
О.Л.
Тендер
как
параметр
текстообразования. Дис. ... канд. филол. наук. Пермь, 2000. - 222 с.
Апресян, 1974 - Апресян Ю.Д. Значение и оттенок значения. // Изв. АН
СССР, серия лит-ры и языка, 1974, том 40, №4. - С. 320-330.
Апресян, 1995 - Апресян Ю.Д. Образ человека по данным языка: попытка
системного описания // Избранные труды. Т.2. Интегральное описание языка
и системная лексикография. - М., 1995.- С. 348-388.
Арнольд, 1986 - Арнольд И.В. Лексикология современного английского
языка, — М. Высш. школа, 1986. — 295 с.
Арнольд, 1990 - Арнольд И.В. Современная лингвистика и теория контекста
// Вопросы английской контекстологии. - Л, 1990. - Вып. 3. - С.92-117.
192
'•
Арнольд, 1991 - Арнольд И.В. Основы научных исследований в лингвистике.
М., 1991.-140 с.
Арутюнова, 1991 - Арутюнова Н.Д. Истина: фон и коннотация // Логический
анализ языка. Культурные концепты. М., 1991.
Арутюнова, 1993 - Арутюнова Н.Д, Введение // Логический анализ языка.
Ментальные действия. М.: Наука, 1993. - С.З.
Арутюнова, 1999 - Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. - М.: Школа «Яз.
рус. культуры», 1998.- 896 с.
Архипов, 1984 - Архипов И.К. Семантика производного слова английского
языка. М.: Просвешение, 1984. — 128 с.
Архипов, 1985 - Архипов И.К. Семантика и номинативно-коммуникативные
функции производных слов: Автореф. дис. ... д-ра филол. наук. — Л., 1985.
— 28 с.
Аскольдов, 1997 - Аскольдов С.А. Концепт и слово // Русская словесность:
Антология / Под ред. В.Н. Нерознака. М.: Academia, 1997. - С. 267-280.
Бабенкова, 2002 - Бабенкова Е.А. Тендерная парадигма англоязычного
поэтического текста. Дис. ... канд. филол. наук. Саранск, 2002. - 169 с.
Бабич, 1989 - Бабич Г.Н. Компонентный анализ слов и синтагматика //
Синонимия, сочетаемость, семантика английских слов и смежные проблемы;
Межвуз. Сб. науч. тр. — М., 1989.
Бабушкин,
1996 — Бабушкин
А.П.
Типы
концептов
в
лексико-
фразеологической семантике языка. Воронеж: Изд-во Воронеж, гос. ун-та,
1996.-104 с.
Баженова,
2001 — Баженова
И.С. Номинации
эмоций
женщин
в
художественной прозе конца XVIII — XIX вв. // Тезисы докладов II
Международ, конференции «Гендер: язык, культура, коммуникация» 25-26
ноября 1999 г. - М . : МГЛУ, 2001. - С. 21.
193
Байбурин, 1985 - Байбурин А.К. Некоторые вопросы этнографического
изучения поведения // Этнические стереотипы поведения.- Л., 1985.- С. 7-21.
Баранова, 1993 - Баранова А.Н. Функционально-прагматические концепции
текста. Ростов-на-Дону, 1993. - 182 с.
Баранова, 1994 - Баранова Л.А. Трансформация языковых стереотипов как
экспрессивно-стилистическое средство // IV Международный симпозиум по
лингвострановедению: Тезисы докладов и сообщений. М., 1994. - 266 с.
Баранов, Добровольский, 1990 - Баранов А.Н., Добровольский Д.О. Лео
Вайсгербер в когнитивной перспективе // Известия АН СССР. Серия
литературы и языка, 1990.- Т. 49.- №5.- С. 451-458.
Баранов, Добровольский, 1997 - Баранов А.Н., Добровольский Д.О.
Постулаты когнитивной лингвистики // Известия РАН. Сер. лит. и языка.
1997,Т.56,№1.-С.11-21.
Баранов, Добровольский, 1998 - Баранов А.Н., Добровольский Д.О.
Внутренняя форма идиом и проблема толкования // Известия АН РФ. Серия
литературы и языка, 1998.- т.57.- №1. - С. 36-44.
Барсук, 1988 - Барсук Л.В. Гипотеза об идентификации значения слова //
Методы изучения системы и эволюции языка: Сб. науч. тр. Свердловск, 1988.
-С.19-24.
Бартминьский,
1995 - Бартминьский
Е. Этноцентризм
стереотипа:
Результаты исследования немецких (Бохум) и польских (Люблин) студентов
в 1993-1994 гг. // Речевые и ментальные стереотипы в синхронии и
диахронии. Тезисы конференции. М., 1995. - С.7-9, 161-162.
Барчунова, 1995 - Барчунова Т.В. Сексизм в букваре // ЭКО, 1995, №3. С.133-154.
Баталова, 1991 - Баталова Т.М. Культурный компонент как элемент
структуры текста // Индивидуальное и социальное в текстообразовании. Вып.
376. М., 1991.-С. 10-15.
194
Батыгин, 1980 - Батыгин Г.С. Стереотипы поведения: распознавание и
интерпретация // Социологические исследования. 1980, №4. - С. 96-102.
Бахтин, 1979 - Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М.,1979. - 426
с.
Белик, 2003 - Велик Е.В. Лингвокультурологические
и гендерные
особенности лексики и фразеологии современного английского языка. Дис.
... канд. филол. наук. М., 2003.
Белл, 1980 - Белл Р.Т. Социолингвистика: цели, методы и проблемы. -М. :
Международные отношения, 1980. - 320с.
Белый, 1991 - Белый А. Вейнингер о поле и характере // Русский Эрос, или
Философия любви в России.- М., 1991.- С. 100-105.
Бельская, 1955 - Бельская И.И. Историко-семасиологическое исследование
группы слов, связанных с выражением понятия «человек» в английском
языке: Дис. ... канд. филол. наук. — М, 1955. — 392 с.
Беляевская, 1987 - Беляевская В.Г. Семантика слова. М.: Высш. школа, 1987
— 128 с.
Беляева, Хомяков, 1985 - Беляева Т.М., Хомяков В.А. Нестандартная
лексика английского языка. Л.: Изд-во Ленинградского Университета, 1985. 135 с.
Белянин, 1999 - Белянин В.П. Тезаурус любовных романов // Материалы 1
Международной конференции «Тендер, язык, культура, коммуникация»,
МТЛУ, 25-26 ноября 1999.- Москва, 1999 .- С.18-19.
Береснева, 1994 - Берсенева Н.И., Дубровская Л.А., Овчинникова И.Г.
Стереотип и индивидуальные стратегии речевого поведения в онтогенезе //
Язык, сознание, этнос, культура. М., 1994. - 214 с.
Бирюкова,
2003
-
Бирюкова
М.В.
Прагматические
аспекты
функционирования слов этимологического гнезда man/woman в современном
английском языке. Дис....канд. филол. наук. М., 2003. 166 с.
195
Блох, Кашурникова, 1995 - Блох М.Я., Кашурникова Л.Д. Эмоциональный
аспект текста. // Средства выражения эмоциональности в тексте. - Горький,
1995.-51с.
Блох, 2000 - Блох М.Я. Теоретические основы грамматики английского
языка. М., 2000.-160 с.
Блумфилд, 1968 - Блумфилд Л. Язык. - М.: Прогресс, 1968. - 606с.
Бобринская, 2003 - Бобринская И.Д. Психолингвистические особенности
формирования этнокультурных стереотипов. Автореф. дис. ... канд. филол.
наук. М., 2003.-16 с.
Бовуар, 1997 - Бовуар С. де. Второй пол. Т. 1 и 2.- М.- СПб., 1997.- 832 с.
Богин, 1986 - Богин Г.И. Типология понимания текста.- Калинин, 1986.- 86 с.
Болдырев, 2001 - Болдырев Н.Н. Концептуальные структуры и языковые
значения // Филология и культура. М., 2001.
Будагов, 1980 - Будагов Р.А. Филология и культура. М., 1980. - 304 с.
Буренина, 1999 - Буренина Н.В. Тендерная стратификация английского
языка: исследования и результаты // Тендер: язык, культура, коммуникация.
Тезисы первой международной конференции. М., 1999. - С. 24-25.
Ван Дейк, 1989 - Ван Дейк Т.Д. Язык. Понимание. Коммуникация. - М.:
Прогресс, 1989.-312с.
Васильева, 1985 - Васильева B.C. О функционально-стилистическом сдвиге
в некоторых английских прилагательных. // Лингвистические проблемы
организации речевого сообщения: Сборник науч. трудов. - Днепропетровск,
1985. - С. 34-37.
Васюк, 2002 - Васюк В.В. Концепт «женщина» в статике и динамике
фразеологии. Дис.... канд. филол. наук. М., 2002.
Васькова, 2001 - Васькова О.А. Английские фразеологические единицы с
позиции гендерного подхода // Тезисы докладов II Международной
196
конференции «Гендер: язык, культура, коммуникация» 25-26 ноября 1999 г. М.: МГЛУ, 2001.-С.28.
Ваулина,
1984
-
Ваулина
О.Е.
Семантические
особенности
и
синонимические отношения в группах английских прилагательных со
значением «женский», «мужской»: Автореф. дис. ... канд. филол. наук.— М.,
1984. —16 с.
Вежбицкая, 1996 - Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание / Пер. с англ. М.: Русские словари, 1996. - 416 с.
Вежбицкая, 1999 - Вежбицкая А. Семантические универсалии и описание
языков / Пер. с англ. - М.: Школа «Яз. рус. культуры», 1999.- 780 с.
Вежбицкая, 2001 - Вежбицкая А. Понимание культур через посредство
ключевых слов. М.: Языки славянской Культуры, 2001. - 288 с.
Вейнингер, 1997 - Вейнингер О. Пол и характер. Принципиальное
исследование.- М., 1997.- 358 с.
Верещагин, Костомаров, 1983 - Верещагин Е.М., Костомаров В.И. Язык и
культура. — М, 1983.
Верещагин, Костомаров, 2000 - Верещагин Е.М., Костомаров В.Г. Дом
бытия языка. В поисках новых путей развития лингвострановедения:
Концепция логоэпистемы. М.: Икар, 2000.
Виноградов, 1977 - Виноградов В.В. Об основных типах лексических
значений слов // В.В. Виноградов. Избранные труды. Лексикология и
лексикография. М.: Наука, 1977.— 312 с.
Виноградов, 1980 - Виноградов В.В. О языке художественной прозы.
Избранные труды. М., 1980. - 358 с.
Винокур, 1959 - Винокур Г.О. Избранные труды по русскому языку. — М.,
1959.
197
Вольф, 1978 - Вольф Е.М. Грамматика и семантика прилагательных. - М.:
Наука, 1978. - 199с.
Вольф, 2002 - Вольф Е.М. Функциональная семантика оценки. Изд. 2-е, доп.М.: Едиториал УРСС, 2002. - 280с.
Воробьев, 1996 - Воробьев В.В. Лингвокультурологическая парадигма
личности. М., 1996. - 169 с.
Воронина, 1997 - Воронина О.А. Введение в гендерные исследования //
Материалы
первой
Российской
школы
по
женским
и
тендерным
исследованиям «Валдай-97».- М., 1997.- С. 29-34.
Габриэлян, 1996 - Габриэлян Н.М. Ева - это значит "жизнь" (Проблема
пространства в современной русской женской прозе) // Вопросы литературы,
1996.-№4.-С.31-71.
Гадышева, Нестерова, 2003 - Гадышева О.В., Нестерова В.В. Гендерный
фактор во фразеологизмах // Социальные варианты языка. Материалы II
международной научной конференции. Н. Новгород, 2003. - С. 188-191.
Гак, 1971 - Гак В.Г. Семантическая структура слова как компонент
семантической структуры высказывания // Семантическая структура слова.
— М., 1971. —С.80.
Гак, 1995 — Гак В.Г. Фразеорефлексы в этнокультурном аспекте //
Филологические науки. 1995, №4. С.47-55.
Галич, 1999 — Галич Г.Г. Семантика и прагматика количественной оценки.
Автореф. дисс. ... канд. филол. наук. СПб., 1999.
Гальперин, 1981 - Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического
исследования. М., 1981, - 140 с.
Гарбовский, 1990 — Гарбовский Н.К. Социолингвистические основания
отбора лингвострановедческого материала в интересах преподавания языка
для
специальных
целей
//
Вопросы
лингвострановедения
в
курсе
иностранного языка для специальных целей. М., 1990. - С. 13-22.
198
Гачев, 1992 - Гачев Г.Д. Наука и национальные культуры: Гуманитарное
комментирование к естествознанию. Ростов-на-Д.: Изд-во Рост. Ун-та, 1992.
Гендерный фактор, 1999 - Гендерный фактор в языке и коммуникации. Сб.
научных трудов. Иваново, 1999.- 93 с.
Гийом, 1992 - Гийом Г. Принципы теоретической лингвистики, М.:
Прогресс, 1992. — 224 с.
Гинзбург, 1978 - Гинзбург Р.С. Значение слова и методика компонентного
анализа // ИЯШ, 1978, № 5. — С.21-26.
Гончаренко, 1999 - Гончаренко С.Ф. Гендерный фактор в концептуально
метафорической картине мира «оригинального» поэта и поэта переводчика:
интрига и драма перевоплощения // Актуальные проблемы межкультурной
коммуникации. Сборник науч. трудов МГЛУ.- Вып. 444.- М., 1999.- С. 38-41.
Городникова, 1999 - Городникова М.Д. Гендерный фактор и распределение
социальных ролей в современном обществе // Гендерный фактор в языке и
коммуникации. Сб. научных трудов.- Иваново, 1999.- С. 23-27.
Горошко, 1995 - Горошко Е.И. Особенности восприятия и порождения
текста,
обусловленные
половой
принадлежностью
индивида
//
Антропоцентризм и прагматика.- Москва - Кривой Рог, 1995.- С.82-91.
Горошко, 1996 - Горошко Е.И. Особенности мужского и женского речевого
поведения (психолингвистический анализ). Дис. ... канд. филол. наук. - М.,
1996.- 176с.
Горошко, 1997 - Е.И. Горошко. Мужчина и женщина (или как мы себя видим
через призму тендера) // WE/МЫ. Диалог женщин. Международный женский
журнал, 1997, №1. - С. 21-25.
Горошко, 2001 -
Горошко Е.И. Языковое сознание (ассоциативная
парадигма). Автореф. дис.... д-ра филол. наук. М., 2001. - 41 с.
199
Горошке, Кирилина, 1999 - Горошко Е.И. Кирилина А.В. Тендерные
исследования в лингвистике сегодня // Тендерные исследования. Харьков,
1999.-№2.-С. 234-241.
Григорян,
2001
существительных
-
Григорян
в современном
А.А.
Гендерная
английском
маркировка
имен
языке // Доклады
III
Международной конференции «Гендер: язык, культура, коммуникация» 2223 ноября 2001 г. - М.: МГЛУ, 2002. - С.88-92.
Гришина, 1996 - Гришина Н.А. Категориальный признак рода в языковой
семантике. Автореф. дис.... канд. филол. наук.- Воронеж, 1996.- 16 с.
Гудков, 1994 — Гудков Д.Б. Когнитивная база русской языковой личности и
обучение межкультурной коммуникации // Международ, конференция по
русскому языку: МГУ. М., 1994. С. 119-120.
Гулыга, Шендельс, 1976 - Гулыга Е.В., Шендельс Е.И. О компонентном
анализе значимых единиц языка // Принципы и методы семантических
исследований. —М.: Наука, 1976.— С.291—^314.
Гумбольдт, 1984 - Гумбольдт В. фон. Избранные труды по языкознанию. М.,
1984. - 486 с.
Гуревич, 1979 - Гуревич В.В. О семантике сложных слов и словосочетаний в
английском языке // Морфемная и словообразовательная структура слова. —
Калинин, 1979.
Гурьева, 1970 - Гурьева О.В. Сочетаемость прилагательных и их синонимия
в современном английском языке. - Д., 1970. -30с.
Гуслякова, 1977 - Гуслякова Л.Г. Стереотипы обыденного сознания //
Философское освоение мира человеком: Сб. науч. трудов. Л., 1977. -С. 57-68.
Демьянков,
1994 -
Демьянков
В.З. Когнитивная
лингвистика
как
разновидность интерпретирующего подхода // ВЯ, 1994, №4. - С. 17-33.
200
Деривационные типы, 1989 - Деривационные типы и гнезда в синхронии и
диахронии: Сб. науч. тр. / АН СССР. Дальневосточное отделение. Кафедра
иностранных языков. — Владивосток, 1989. — 204 с.
Добровольский, 1997 - Добровольский Д.О. Национально-культурная
специфика во фразеологии (1) // ВЯ, 1997.- №6. - С. 37-48.
Дубинин, Гуслякова, 1985 - Динамика обыденного
сознания. - Минск:
Университет, изд-во, 1985. - 134 с.
Егоров, 1986 - Егоров Г.Г. Значение производного слова и семантика
словообразовательного гнезда // Словообразовательные единицы — их
семантика и взаимодействие. — Душанбе, 1986. С. 14-18.
Женщины России...,1998 - Женщины России на рубеже XX - XXI веков.
Материалы международной научной конференции. Иваново, 23-24 апреля
1998.-340 с.
Жинкин, 1982 - Жинкин Н.И. Речь как проводник информации. - М.: Наука,
1982. - 160с.
Заботкина, 1989а - Заботкина В.И. Динамический аспект культурного
компонента слова // Язык и история: проблемы лингвокультурной традиции.
Тезисы докладов. М., 1989.
Заботкина, 19896 - Заботкина В.И. Новая лексика современного английского
языка. - М.: Высшая школа, 1989. - 125с.
Заботкина, 1992 - Заботкина В.Л. Культурный контекст и лексикон //
Английский
лексикон
в
лингвистическом
и
культурологическом
пространстве. — М., 1992. — С. 72-83.
Звегинцев, 1957 - Звегинцев В.А. Семасиология. — М., 1957. —322 с.
Звегинцев, 1988 - Звегинцев В.А. О языковых моделях мира // Вопросы
философии. Ереван, 1988. — С. 268-276.
201
Звегинцев, 2001 - Звегинцев В.А. Предложение и его отношение к языку и
речи. - М.: Эдиториап УРСС, 2001, - 312 с.
Земская, Китайгородская, Розанова, 1993 - Земская Е.А., Китайгородская
М.А., Розанова Н.Н. Особенности мужской и женской речи // Русский язык в
его функционировании. Под ред. Е.А. Земской и Д.Н. Шмелева. - М., 1993.С. 90-136.
Зидер, 1997 - Зидер Р. Социальная история семьи в Западной и Центральной
Европе (конец 18-20 вв.).- М., 1997.- 302 с.
Зыкова, 2002 - Зыкова И.В. Тендерный компонент в структуре и семантике
фразеологических единиц современного английского языка: Автореф. дис. ...
канд. филол. наук. - М., 2002. - 27 с.
Иванов, 1987 - Иванов В.В. О языке как модели мира // Интеллектуальные
процессы и их моделирование. М., 1987. - С. 142-153.
Ищенко, 1995 - Ищенко К.Г. Соотношение семантики и прагматики
производных слов (на материале современного английского языка): Дис.... дра филол. наук. - СПб, 1995. —194 с.
Каган, 1988 - Каган Е.В. Стереотипы мужественности и женственности и
«образ Я» у подростков // Психологический журнал, 1988.- №5.- С. 53-62.
Калмыкова, 1999 - Калмыкова Г.А. Особенности иронической импликации
в женской литературе // Тендер: язык, культура, коммуникация. Мат. I
Междунар. Конференции. М., 1999. - С.53.
Каменская, 1990 - Каменская О.Л. Текст и коммуникация: Учебное пособие
для институтов и факультетов иностранных языков.- М.: Высшая школа,
1990.-152 с.
Кандиоти, 1992 - Кандиоти Д. Эволюция тендерных исследований. Обзор //
Женщины и социальная политика (гендерный аспект).- М., ИСЭПН, 1992.- С.
156-163.
202
.••
Канон, 1999 - Канон, эталон, стереотип в языковом сознании и дискурсе:
Научная дискуссия в Институте языкознания РАН // Язык, сознание,
коммуникация. Вып. 9. М., 1999.
Карасик, 1992 - Карасик В.И. Язык социального статуса. Волгоград, 1992.
422 с.
Карасик, 1996 - Культурные доминанты в языке // Языковая личность:
культурные концепты.- Волгоград - Архангельск, 1996.- С. 3-15.
Карасик, 2004 - Карасик В.И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс.
- М.: Гнозис, 2004. - 390 с.
Караулов, 1976 - Караулов Ю.Н. Общая и русская идеография. М.: Наука,
1976.
Караулов, 1994 - Караулов Ю.Н. Русский ассоциативный словарь как новый
лингвистический источник и инструмент анализа языковой способности.
KH.I.M.,
1994.-224С.
Караулов, 2003 - Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. М.:
УРСС,2003.-264с.
Караулов, 1988 - Караулов Ю.Н. Современное состояние и тенденции
развития русской лексикографии и советская лексикография.- М.: Русский
язык, 1988.- С. 5-18.
Каращук, 1974 - Каращук П.М. Производное слово в лексико-семантической
системе английского языка. —М., 1974. — 473 с.
Каращук, 1977 - Каращук П.М. Словообразование английского языка. — М.:
Высш. школа, 1977. - 303 с.
Картушина, 2003 - Картушина Е.А. Тендерные аспекты фразеологии в
массовой коммуникации. Автореф. дис.... канд. филол. наук. Ижевск, 2003.
Касевич, 1996 - Касевич В.Б. Буддизм. Картина мира. Язык. СПб., 1996.
203
Касевич, 1998 - Касевич В.Б. О когнитивной лингвистике // Общее
языкознание и теория грамматики. СПб, 1998.
Кирилина, 1997 - Кирилина А.В. Категория gender в языкознании //
"Женщина в российском обществе", 1997.- №3.- С. 15-20.
Кирилина, 1998а - Кирилина А.В. Развитие гендерных исследований в
лингвистике // Филологические науки, 1998.- №2.- С. 51-58.
Кирилина, 19986 - Кирилина А.В. Перспективные направления развития
гендерных исследований в российской лингвистике // Женщины России на
рубеже XX - XXI веков. Материалы международной научной конференции.
Иваново, 23-24 апреля 1998.- С. 16-20.
Кирилина, 1998в - Кирилина А.В. «Мужественность» и «женственность» с
точки зрения лингвиста // Женщина в российском обществе, 1998.- №2. - С.
21-27.
Кирилина, 1998г - Кирилина А.В. Тендерные стереотипы, речевое общение
и "деловая" лексика // Имидж женщины-лидера.- Иваново, 1998.- С. 65-85.
Кирилина, 1999а - Кирилина А.В. Философская база и методология
гендерных исследований в применении к российской лингвистике //
Тендерный фактор в языке и коммуникации.- Иваново, 1999.- С. 10-14.
Кирилина, 19996 - Кирилина А.В. Тендер: лингвистические аспекты.- М.,
1999.-189 с.
Кирилина,
2000
-
Кирилина
А.В.
Тендерные
аспекты
языка
и
коммуникации. Дисс. д-ра филол. наук. М., 2000. — 369 с.
Кирюшки на, 1999 - Кирюшкина Т.В. Особенности речи мужчин и женщин
на примере немецкоязычных и русских ток-шоу // Тендерный фактор в языке
и коммуникации. М., 1999. — С.78-88.
Клаус, 1991 - Клаус Т. Сила слова. — М.: Прогресс, 1991. — 215 с.
204
Клименкова, 1997 - Клименкова Т.А. Секс и тендер // Материалы первой
Российской школы по женским и тендерным исследованиям "Валдай 97".М., 1997.-С. 35-42.
Колесникова,
2001
-
Колесникова
М.С.
Линтвокультуролотическая
проблематика тендерных исследований в лексикографии // Тендер: язык,
культура, коммуникация. Тез. II междунар. конференции. М., 2001. - С.70-72.
Колосова, 1996 - Колосова О.Н. Когнитивные основания языковых
категорий (На материале современного английского языка). Дис. ... д-ра
филол. наук.- М., 1996.- 325 с,
Колшанский, 1980 - Колшанский Т.В. Контекстная семантика. М., 1980.
Кон, 1967 - Кон И.С. Социология личности. М., 1967. 338 с.
Кон, 1981 - Кон И.С. Психология половых различий // Вопросы психологии.
1981. №1. С. 47-57.
Косенко, 1995 - Косенко О.А. Прагматика словообразовательных процессов
в современном английском языке: Автореф. дис. ... канд. филол. наук. — М.,
1995.—25 с.
Костомаров, 1971 — Костомаров В.Г. Русский язык на газетной полосе.
Некоторые особенности языка современной газетной публицистики. М.,
1971.-267 с.
Красных, 1998 - Красных В.В. От концепта к тексту и обратно // Вестник
МГУ, сер.9. Филология. 1998, №1. - С. 123-136.
Крысин, 1983 - Крысин Л.П. Социальный компонент в семантике языковых
единиц. // Русский язык в школе, 1983, №3. -С.78-84.
Кубрякова, 1965 - Кубрякова Е.С. Что такое словообразование. — М.:
Наука, 1965. —78 с.
Кубрякова, 1981 - Кубрякова Е.С. Типы языковых значений. Семантика
производного слова. — М.: Наука, 1981.— 200 с.
205
Кубрякова, 1984 - Кубрякова Е.С. Актуальные проблемы современной
семантики. — М.. МГПИИЯ им. М.Тореза, 1984. — 130 с.
Кубрякова, 1991 - Кубрякова Е.С. Память и ее роль в исследовании речевой
деятельности // Текст в коммуникации. М., 1991. С.4-21.
Кубрякова,
1994 — Кубрякова
Е.С. Начальные
этапы
становления
когнитивизма: лингвистика - психология - когнитивная наука // ВЯ, 1994.
№4.
Кубрякова, 1995 - Кубрякова Е.С. Эволюция лингвистических идей во
второй половине XX века // Язык и наука конца 20 века. Сб. статей под ред.
Ю.С. Степанова.- М., РГГУ, 1995.- С. 144-238.
Кубрякова, 1999 - Кубрякова Е.С. Семантика в Когнитивной лингвистике.
(О принципе контейнера и формах его объективации в языке.) Известия РАН.
Серия литературы и языка, 1999, №5-6. С. 3-6.
Кубрякова, Соболева, 1979 - Кубрякова Е.С, Соболева П.А. О понятии
парадигмы в формообразовании и словообразовании // Лингвистика и
поэтика: Сб. статей / АН СССР Ин-т рус. яз. — М, 1979. - С.5-23.
Кузнецов, 1991 - Кузнецов A.M. Изменение лексических значений под
воздействием
контекстно-прагматических
факторов
//
Прагматика
и
семантика. М., 1991. — С.93-116.
Кузнецов, 1980 - Кузнецов A.M. Проблемы компонентного анализа в
лексике: Научно-аналитический обзор. — М., 1980. — 58 с.
Кулинич, 1999 - Кулинич М.А. Лингвокультурология юмора (На материале
английского языка). - Самара: Изд-во СамГПУ, 1999. - 180 с.
Культурные концепты, 1996 - Культурные концепты. Волгоград —
Архангельск: Перемена, 1996. С.3-16.
Лакофф, 1988 - Лакофф Дж. Мышление в зеркале классификаторов // Новое
в зарубежной лингвистике. Вып. 23, М.: Прогресс, 1988. - С. 12-51.
206
Лакофф, 1996 - Лакофф Дж. Когнитивная семантика (из книги "Женщины,
огонь и опасные предметы") //Язык и интеллект.- М., 1996. - С. 143-184.
Лакофф, Джонсон, 1987 - Лакофф Дж., Джонсон М. Метафоры, которыми
мы живем //Язык и моделирование социального взаимодействия. М., 1987.
Лапшина, 1996 - Лапшина М.Н. Семантическая деривация в когнитивном
аспекте: Дисс. ... д-ра филол. наук. — СПб., 1996. — 331 с.
Лассан, 2003 - Лассан Э. Еще раз о значении, концепте и концептосфере //
Русское слово в мировой культуре. Пленарные заседания. Т.1. СПб, 2003.
Леонтьева, Мартынюк, 1989 - Леонтьева А.А., Мартынюк А.П. Стереотипы
мужских и женских качеств в речи авторов - мужчин и женщин. Госкомитет
СССР по народи, образованию, ХГУ.- Харьков, 1989.- 9 с. Рук. депонир. в
ИНИОН ЛЯ СССР 38936 от 29.07. 1989.
Лихачев, 1997 - Лихачев Д.С. Концептосфера русского языка // Русская
словесность: Антология. М.: Academia, 1997. - С. 28-37.
Логико-семантические проблемы. М., 1976. - 383 с.
Логический анализ..., 1991 - Логический анализ языка: Культурные
концепты. М.: Наука, 1991. - 204 с.
Лотман, 1996 - Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров. Человек — текст —
семиосфера — история. М., 1996. - 447 с.
Лукьянова, 1996 - Лукьянова В.А. Активные семантические модели
английских производных прилагательных суффиксального и префиксального
типов: Дис.... канд. филол. наук. - М., 1996. — 158 с.
Любимова, 2001 - Любимова Н.В. Тендерные стереотипы сегодня (на
материале современной немецкой литературы) // Гендер: язык, культура,
коммуникация. Тез. II междунар. конференции. М., 2001. - С.78.
Макаров, 1998 - Макаров М.Л. Интерпретативный анализ дискурса в малой
группе. Тверь: Изд-во Твер. ун-та, 1998. - 200 с.
207
Маковский,
1989
-
Маковский
М.М.
Сравнительный
словарь
мифологической символики в индоевропейских языках: образ мира и мир
образов. М., 1996.
Малишевская, 1999 - Малишевская Д.Ч. Базовые концепты культуры в
свете гендерного подхода (на примере оппозиции Мужчина / Женщина) //
Фразеология в контексте культуры.- М., 1999.- С. 180-184.
Маслова, 1991 - Маслова В.А. Параметры экспрессивного текста //
Человеческий фактор в языке. Языковые механизмы экспрессивности. - М,
1991.-С. 179-204.
Маслова, 1997 - Маслова В.А. Введение в лингвокультурологию: Учебное
пособие. - М.: Наследие, 1997.-208 с.
Маслова, 2004 - Маслова В.А. Когнитивная лингвистика: Учебное пособие /
В.А. Маслова. - Мн.: ТетраСистемс, 2004. - 256 с.
Матевосян, 1994 - Матевосян Л. Б. Стереотипное высказывание как психо- и
социолингвистический феномен. // Филологические науки, 1994, №1.С.71-79.
Мату рана, 1996 - Матурана У. Биология познания // Язык и интеллект. Сб.
статей под ред. В.В. Петрова.- М., 1996.- С. 95-142.
Медникова, 1989 - Медникова Э.М. Семантика слова. Новые аспекты //
Формальные и семантические аспекты слова. — Калинин, 1989, - С. 4-17.
Меркулова,
1995
субколлоквиальной
-
Меркулова
оценочной
Э.Н.
номинации:
Прагматический
аспект
(Американский
вариант
английского языка): Дис. .. .канд. филол. наук. - Н. Новгород, 1995. -188с.
Мифы народов мира - Мифы народов мира. М.: Советская энциклопедия,
1980, Т.1.-672 с.
Мужской сборник. Мужчина в традиционной культуре: Социальные и
профессиональные статусы и роли. Сила и власть. Мужская атрибутика и
формы поведения. Мужской фольклор / Сост. И.А. Морозов. Отв. ред. СП.
Бушкевич. Вып.1. - М . : «Лабиринт», 2001. - 224 с.
208
Налимов, 1979 - Налимов В.В. Вероятностная модель языка. О со­
отношении естественных и искусственных языков. М.: Наука, 1979.- 303 с.
Национальная специфика, 1988 - Национальная специфика языка и ее
отражение в нормативном словаре: Сборник статей. М., 1988. — 182 с.
Немировский, 1938 - Немировский М.Я. Способы обозначения пола в
языках мира // Памяти академика Н.Я. Марра. М.-Л., 1938.
Нерознак, 1999 - Нерознак В.П. Языковая личность в тендерном измерении
// Тендер: язык, культура, коммуникация. Тезисы первой международной
конференции. М., 1999. С. 70-71.
Нечаевский, 1999 - Нечаевский Д.Л. Маскулинность/фемининность как
социокультурная характеристика (тендер как социокультурный феномен) //
Тендер: язык, культура, коммуникация. Тезисы первой международной
конференции. М., 1999. С. 71-72.
Нуруллова,
1991
функционирования
-
Нуруллова
СМ.
словообразовательных
Прагматические
аффиксов
аспекты
современного
английского языка: Автореф. дис. ...канд. филол. наук. - М., 1991. - 16 с.
Ольшанский, 1997 - Ольшанский И.Т. Тендерные исследования как одно из
направлений
социолингвистики
//
Проблемы
социолингвистики
и
многоязычия / Под ред. А.-К.С. Баламамедова и В.А. Татаринова.- М.:
Московский лицей, 1997.- Вьш.1.- С. 22-34.
Орлов, 1991 - Орлов Т.А. Современная английская речь. - М.: Высшая
школа, 1991.-238с.
Павиленис, 1983 - Павиленис Р.И. Проблема смысла. М., 1983. - С. 101-102.
Панкова, 1988 - Панкова Л.И. Особенности вербального поведения
мужчины и женщины. // Актуальные проблемы лингвистики в вузе и школе. Москва-Пенза, 1998. -С. 107-108.
Петров, 1979 - Петров В.В. Структуры значения: Логический анализ.
Новосибирск, 1979.
209
Попов, 1999 - Попов А.А. К проблеме отражения тендерного аспекта в
лексикографии // Тендерный фактор в языке и коммуникации.- Иваново,
1999.- С. 60-62.
Попова, Стернин, 2000 - Попова А.З., Стернин И.А. Понятие «концепт» в
лингвистических исследованиях. Воронеж: Изд-во Воронеж, ун-та, 2000.30 с.
Попова, Стернин, 2001 - Попова А.З., Стернин И.А. Очерки по когнитивной
лингвистике. Воронеж: Истоки, 2001. — 192 с.
Потапов, 1997 - Потапов В.В. Язык женщин и мужчин: фонетическая
дифференциация. // Известия АН СССР, серия литературы и языка, 1997, №3.
- С. 52-62.
Потапов, 2002 - Многоуровневая стратегия в лингвистической гендерологии
// Вопросы языкознания. 2002. №1.- С. 103-130.
Почепцов,
1990 -
Почепцов
О.Г. Языковая
ментальность:
способ
представления мира // Вопросы языкознания. 1990, №6. С. 110-122.
Прохоров,
2003 - Прохоров
Ю.Е.
Национальные
социокультурные
стереотипы речевого общения и их роль при обучении русскому языку
иностранцев. М.,: Эдиториал УРСС, 2003. — 224 с.
Пушкарева, 1999 - Пушкарева Н.Л. Тендерные исследования: рождение,
становление, методы и перспективы в системе исторических наук //
Женщина. Тендер. Культура.- М., 1999.- С. 15-34.
Рахилина,
1998 - Рахилина Е.В. Когнитивная
персоналии, идеи, результаты // Семантика
семантика: история,
и информатика. Сборник
научных статей. Выпуск 36. М.: Русские словари, 1998. С. 274-323.
Ретунская, 1996 - Ретунская М.С. Английская аксиологическая лексика. - Н.
Новгород: Изд-во ИТУ им. Н.И. Лобачевского, 1996. -272с.
Реформатский, 2004 - Реформатский А.А. Введение в языковедение:
Учебник для вузов/ А.А. Реформатский; Под ред. В.А. Виноградова. - 5-е
изд., испр. — М.: Аспект Пресс, 2004. — 536 с.
210
Речевые и ментальные стереотипы в синхронии и диахронии. Тезисы
конференции. М., 1995. - 180 с.
Розина, 1991 - Розина Р.И. Человек и личность в языке // Культурные
концепты. Логический анализ языка / Под ред. Н.Д. Арутюновой.- М., 1991.С.52-56.
Роль человеческого фактора в языке. Язык и картина мира / Под ред.
Б.А.Серебренникова. М., 1988. 216 с.
Рюткёнен, 1999 — Рюткёнен М. Поиск и интерпретации женского субъекта в
автобиографических текстах русских женщин в 90-е годы XX века // Тендер:
язык, культура, коммуникацмя. Мат. I Междунар. конференции. М., 1999.
С.83-84.
Рюткёнен, 2000 - Рюткёнен М. Тендер и литература: проблема «женского
письма» и «женского чтения» // Филологичекие науки, 2000. №3. С. 5-17.
Рыжков, 1985 - Рыжков В.А. Регулятивная функция стереотипов // Знаковые
проблемы письменной
коммуникации: Межвуз. сб. научных трудов.
Куйбышев, 1985.-С.15-21.
Рыжков, 1988 - Рыжков В.А. Особенности стереотипизации, необходимо
сопровождающей
социализацию
индивида
в
рамках
определенной
национально-культурной общности // Языковое сознание: стереотипы и
творческтво. М., 1988. - 163 с.
Рябов, 1997 - Рябов О.В. Женщина и женственность в философии
серебряного века.- Иваново, Ивановский гос. ун-т, 1997.- 159 с.
Савицкий, Плеханов, 2001 - Савицкий В.М., Плеханов А.Е. Идиоэтнизм
речи (проблемы лексической сочетаемости). М.; Самара: Изд-во Моск. гор.
пед. ун-та, 2001.-188 с.
Самарин, 1962 - Самарин Ю.А. Очерки психологии ума. М., 1962.
211
Сафаров, 1990 - Сафаров Ш. Этнокультурные компоненты дискурсивной
деятельности // Язык, дискурс и личность: Межвуз. Сб. науч. трудов. Тверь:
Тверской гос. ун-т, 1990. С. 105-111.
Семендяева, 1986 — Семандяева О.Ю. Стереотип как социальный и
социально-психологический феномен. Автореф. дис. ... канд. филос. наук.
М., 1986.-20 с.
Сепир, 1993 — Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии.
М., 1993,656 с.
Серебренников, 1983 — Серебренников Б.А. О материалистическом подходе
к явлениям языка. М.: Наука, 1983. -320 с.
Серебренников, 1988 - Серебренников Б.А. Роль человеческого фактора в
языке. Язык и мышление / Отв. ред. В.М. Солнцев. М., 1988. - 244 с.
Силин, 1995 - Силин СВ. Речевая вариативность слова: На материале
английских имен лица.- СПб.: Изд-во С.-Петербургского ун-та, 1995. - 128 с.
Скибо, 1983 - Скибо В.Н. О языковой вариативности в тексте литературного
художественного
произведения
//
Социальная,
территориальная
и
историческая вариативность языка. Сборник научных трудов МГПИИЯ.
Вып. 210. М., 1983. С. 64-74.
Скребнев, 1985 - Скребнев Ю.М. Введение в коллоквиалистику / Под ред. О.
Б. Сиротининой. Саратов, 1985. - 210 с.
Скребцова, 2000 - Скребцова Т.Г. Американская школа когнитивной
лингвистики. СПб., 2000. - 210 с.
Словарь гендерных терминов / Под ред. А.А. Денисовой. М., 2002.
Смирницкий, 1956 - Смирницкий А.И. Лексикология английского языка. М.: Изд-во лит. на иностр. языках, 1956. - 260с.
Соловьева, 1999 - Соловьева И.В. К проблеме языковой вежливости в
рамках гендерных исследований // Тендер: язык, культура, коммуникация.
Тезисы первой международной конференции. М., 1999. С. 90-92.
212
Соломоник, 1992 - Соломник А. Язык и знаковая система. М., 1992.- 252 с.
Сорокин, 1977 - Сорокин Ю.А. Художественная и историческая трансляция
культуры // Национально-культурная специфика речевого поведения. М.,
1977.-С. 114-120.
Сорокин, 1978 - Сорокин Ю.А. Стереотип, штамп, клише: К проблеме
определения
понятий
//
Общение: теоретические
и
прагматические
проблемы. М., 1978.-С.133-138.
Сорокин, 1981 - Сорокин Ю.А. Лакуны
как сигналы
специфики
лингвокультурной общности //Аспекты изучения текста. М.,1981. - С. 93-101.
Сорокин,
1988
-
Сорокин
Ю.Е.
Синтаксические
конструкции
приблизительной оценки в современном английском языке: Автореф. дис. ...
канд. филол. наук. М., 1988.— 16 с.
Сорокин, 1992 - Сорокин Ю.Е. Эволюция микросистемы приблизительной
оценки в английском языке // Эволюция системных характеристик языковых
единиц. — Самара, 1992. С. 58-62.
Сорокин, 1994 - Сорокин Ю.Е. Провинциальные оценочные стереотипы и
речевые акты // Провинциальная ментальность России в прошлом и
настоящем. Материалы Первой межд. конференции по исторической
психологии российского сознания. — Самара, 1994. С. 15-19.
Сорокин, 2003 - Сорокин Ю.Е. Становление (генезис) авторской оценочной
семантики в художественном тексте // Известия Самарского научного центра
РАН. Спец. выпуск «Актуальные проблемы гуманитарных наук». Самара,
2003. С. 175-187.
Сорокин, 2004 - Сорокин Ю.Е. Смысловые авторско/нарраторские центры
текста // Вестник Института иностранных языков Самарского гос. пед. ун-та.
- № 5. — Самара, 2004. С. 33-48.
Сорокин, 2004 - Сорокин Ю.Е. Введение в аргументативно-оценочный
дискурс. - Самара: Изд-во СамГПУ, 2004. - 294 с.
213
Степанова, 2000 - Степанова Л.В. Проявление тендерного фактора в языке и
речевая характеристика персонажей. Автореф. дис. ... канд. филол. наук. Н.
Новгород, 2000. - 16 с.
Степанова, 1968 - Степанова М.Д. Методы синхронного анализа лексики.
М.: Высш. Школа, 1968. — 200 с.
Степанов, 1984 - Степанов Г.М. Образование новых значений в разговорных
словах английского языка как следствие их употребления // Слово и
организация высказывания. - Калининград, 1984.— С. 123-128.
Степанов, Проскурин, 1993 — Степанов Ю.С., Проскурин С.Г. Константы
мировой культуры. М.: Наука, 1993. С. 14-30.
Степанов, 1985 - Степанов Ю.С. В трехмерном пространстве языка:
семиотические проблемы лингвистики, философии, искусства.М.,1985. 335 с.
Степанов, 1997 - Степанов Ю.С. Константы. Словарь русской культуры:
Опыт исследования.- М., 1997.- 824 с.
Степанов, 1998 - Степанов Ю.С. Язык и Метод. К современной философии
языка.-М., 1998.-784 с.
Стереотипы, 1988 -
Стереотипы в общественном сознании: Социально-
философские аспекты. Научно-аналитический
обзор / Под ред. Т.Е.
Васильевой. М., 1988. - 42 с.
Стернин, 1985 - Стернин И.А. Лексическое значение слова в речи. —
Воронеж: Изд. Воронежского ун-та, 1985. - 170 с.
Стукаленко, 1991 - Стукаленко Н.И. Образно-стереотипная языковая
картина мира как отражение эмпирического обыденного сознания. Дис. ... дра филол. наук. Харьков, 1991.
Стукаленко, 1992 - Стукаленко Н.И. Отражение обыденного сознания в
образной языковой картине мира. Киев, 1992. — 162 с.
214
Тарасов, Сорокин, 1977 - Тарасов Е.Ф., Сорокин Ю.А. Национальнокультурная специфика речевого и неречевого поведения. - М., 1977. - С. 1438.
Телия,
1996
-
Телия
В.Н.
Русская
фразеология.
Семантический,
прагматический и лингвокультурологический аспекты.- М.: Школа «Яз. рус.
культуры», 1996.- 288 с.
Телия, 2002 — Телия В.Н. Объект лингвокультурологии между Сциллой
лингвокреативной техники языка и Харибдой культуры (к проблеме частной
эпистемиологии лингвокультурологии) // С любовью к языку. М., 2002.
Тихонов, 1974 - Тихонов А.П. Формально-семантические отношения слов в
словообразовательном гнезде: Дис. ...д-ра филол. наук. М., 1974.- 433 с.
Толстая,
1993
— Толстая
СМ.
Этнолингвистика
в
Люблине
//
Славяноведение. 1993. №3. С. 47-59.
Толстая, 1995 - Толстая СМ. Стереотип в этнолингвистике // Речевые и
ментальные стереотипы в синхронии и диахронии. М., 1995. - 164 с.
Тураева, 1994 - Тураева З.Я. Лингвистика текста и категория модальности //
Вопросы языкознания. 1994. №3. С 105-114.
Усманова, 2003 - Усманова М.В. Тендерная специфика когнитивных
моделей ситуаций: на материале спонтанных монологов. Дис. ... канд.
филол. наук. Пермь, 2003.
Успенский, 1996 - Успенский Б.А. Мифологический аспект русской
экспрессивной фразеологии // Избранные труды, том П. Язык и культура, 2-е
издание.- М.: Школа "Языки русской культуры", 1996.- С 67-161.
Уфимцева, 1962 - Уфимцева А.А. Опыт изучения лексики как системы (на
материале английского языка). - М., 1962. - 287 с.
Уфимцева, 2002 - Уфимцева А.А. Лексическое значение (Принцип
семиологического описания лексики). М.: Эдиториал УРСС, 2002. - 240 с.
215
Уфимцева, 1993 - Уфимцева Н.В. Этнические и культурные стереотипы:
кросс-культурное исследование // Известия АН: Серия литературы и языка.
Т. 54.№3.-С.55-62.
Ушакин, 1997 - Ушакин С.А. Пол как идеологический продукт: о некоторых
направлениях в российском феминизме // Человек, 1997, №2. - С.62-71.
Уэст, Зиммерман, 1997 - Уэст К., Зиммерман Д. Создание гендера (doing
gender) // Тендерные тетради. Вып. 1.- СПб, 1997.- С. 94-124.
Филин, 1957 - Филин Ф.П. О лексико-семантических группах слов. —
София, 1957. — С.523 - 528.
Филлмор, 1983 - Филмор Ч. Основные проблемы лексической семантики //
НЗЛ. Вып. 12. Прикладная лингвистика. М., 1983. С.74-122.
Флоря, 1999 - Флоря А.В. Тендер как средство
фикциональности
художественного текста // Тендер: язык, культура, коммуникация. Тезисы
первой международной конференции. М., 1999. С. 104-105.
Фромм, 1998 - Фромм Э. Мужчина и женщина. М., 1998. 512 с.
Фрумкина, 1992 - Фрумкина P.M. Концептуальный анализ с точки зрения
лингвиста и психолога // Научно-техническая информация, 1992. Серия 2,
№3.-С.З-29.
Фрумкина, 1996 - Фрумкина P.M. «Теории среднего уровня» в современной
лингвистике // ВЯ, 1996.- №2.- С. 55-67.
Фрумкина,
1998
-
Фрумкина
P.M.
Еще
раз
об
особенностях
классификационного поведения // Речь, восприятие и семантика. М., 1998. С.
70-74.
Фрумкина, Звонкий, Ларичев, Касевич, 1990 - Фрумкина P.M., Звонкий
А.К., Ларичев О.И., Касевич В.Б. Представление знаний как проблема //
Вопросы языкознания. М., 1990. №6. -С. 85-101.
216
Хайдеггер, 1991 - Хайдеггер М. Искусство и пространство // Самосознание
европейской культуры XX века. М., 1991.
Хакимова, 2003 - Хакимова Г. Ш. Гендерный фактор в английских паремиях
в сопоставлении с русскими. Автореф. дис. ... канд. филол. наук. Уфа, 2003.
- 1 6 с.
Халеева, 1999а - Халеева И.И. Тендер в теории и практике обучения
межъязыковой коммуникации // Тендер: язык, культура, коммуникация.
Тезисы первой международной конференции. М., 1999. - С. 106-108.
Халеева, 19996 - Халеева И.И. Тендер как интрига познания // Тендерный
фактор в языке и коммуникации.- Иваново, 1999.- С. 5-9.
Харитончик,
1971
производного
слова
-
Харитончик
(на
З.А.
материале
Семантика
прилагательных
суффиксального
современного
английского языка): Дис. ... канд. филол. наук. — М., 1971. —412 с.
Харитончик, 1983 - Харитончик З.А. Проблемы словообразования в
современном английском языке. — Минск, 1983. — 118 с.
Харитончик,
1986
-
Харитончик
З.А.
Прилагательное:
значение,
словообразование, функции: Автореф. дис. ... д-ра филол. наук. — М., 1986. 48 с.
Холод, 1997 - Холод A.M. Речевые картины мира мужчин и женщин.
Днепропетровск, 1997.- 229 с.
Царев, 1984 - Царев П.В. Продуктивное словообразование в современном
английском языке, — М.: Изд-во Моск. ун-та, 1984. — 224 с.
Цивьян, 1990 - Цивьян Т.Н. Лингвистические основы балканской модели
мира. М., 1990.
Человек в кругу семьи, 1996 - Человек в кругу семьи. Очерки по истории
частной жизни в Европе до начала нового времени. Под ред. Ю.Л.
Бессмертного. - М.: РТТУ.- 1996.- 376 с.
217
Человек — текст — культура. Екатеринбург, 1994. - 236 с.
Ченки, 1997 - Ченки А. Семантика в когнитивной лингвистике //
Фундаментальные направления современной американской лингвистики. М.,
1997.-С. 340-369.
Шаберт, 1999 - Шаберт И. Тендер как категория новой истории литературы
// Пол, гендер, культура / Под ред. Э. Шоре и К. Хайдер. М., 1999. С. 109-131.
Шахнович, 1971 - Шахнович М.И. Первобытная мифология и философия.
Л., 1971.
Шейгал, 1990 - Шейгал Е.И. Градация в лексической семантике. Куйбышев, 1990. - 95с.
Шейнов, 1997 - Шейнов В.П. Мужчина и женщина. Энциклопедия
взаимоотношений. - Спб.: Курс, 1997. -639с.
Шихирев, 1985 - Шихирев П.Н. Исследования стереотипа в американской
социальной науке //Вопросы философии. 1985, №5. - С. 168-175.
Шмелев, 1995 - Шмелев А.Д. Дискурсные слова как отражение этно­
культурных стереотипов // Речевые и ментальные стереотипы в синхронии и
диахронии: Тезисы конференции. М., 1995. - 164 с.
Шмелев, 2003 - Шмелев А.Д. Сквозные мотивы русской языковой картины
мира // Русское слово в мировой культуре. Пленарные заседания. Т.1. СПб.,
2003. С. 14-22.
Щепанская, 1991 - Ш,епанская Т.Б. Женщина, группа, символ (на материале
молодежной субкультуры) // Этнические стереотипы мужского и женского
поведения.- СПб, 1991. - С. 17-29.
ХЦерба, 1974 - Ш,ерба Л. В. Языковая система и речевая деятельность. Л.,
1974.428 с.
Этнокультурная специфика - Этнокультурная
специфика языкового
сознания / Под ред. Н.В. Уфимцевой. М., 1996. 299 с.
218
Языковое сознание - Языковое сознание: стереотипы и творчество. М., 1988.
- 163 с.
Якобсон, 1985 - Якобсон Р. Избранные работы. Переводы с англ., нем., фр.
языков. - М.: Прогресс, 1985. -456с.
Яковлева, 1993 - Яковлева Е.С. О некоторых моделях пространства в
русской языковой картине мира // Вопросы языкознания, 1993, №4.
Ярцева, 1969 - Ярцева В.Н. Развитие национального литературного
английского языка. — М., 1969. - 286 с.
Aitchison, 1997 - Aitchison J. The Language Web: the Power and the Problem of
Words. Cambridge, 1997. - 133 p.
Bailey, 1992 - Bailey R.M. Images of English: a Cultural History of the Language.
Cambridge, 1992.-450 p.
Barsalou, 1992 - Barsalou L.W. Frames, concepts, and conceptual fields //
Frames, fields, and contrasts. Hillsdale, 1992. P. 67.
Belsey, Moore, 1997 - Belsey C , Moore J. (eds.) The Feminist Reader: Essays in
Gender and the Politics of Literary Criticism. London, 1997.- 265 p.
Bern, 1970 - Bern S.L., Bern D.J. Case Study of Non-conscious ideology: Training
the Women To Know Their Place // Bern D.J., (ed.) Beliefs, Attitudes and Human
Affairs. Belmont, Calif, 1970. P. 56-78.
Bergval, 1999 - Bergval V.L. Toward a Comprehencive Theory of Language and
Gender// Language in Society. Cambridge University Press. 1999. P. 273-293.
Bodine, 1998 - Bodine A. Androcentrism in Prescriptive Grammar: Singular
"they", sex-indefinite "he", and "he or she" // The Feminist Critique of Language.
London: Routledge, 1998. P. 124-140.
Bonvillan, 1993 - Bonvillan N. Cross-Cultural Studies of Language and Gender //
Language, Culture, and Communication: the Meaning of Messages. Englewood
Cliffs, N.J.: Prentice Hall, 1993. P. 194-216.
219
Bruter, 1985 - Bruter СР. Topology et perception. Paris, 1985. V. 1-3.
Bucholtz, 1999 - Buchohz M. "Why Be Normal?": Language and Identity
Practices in a Community of Nerd Girls // Language in Society 28:2. Cambridge
University Press, 1999. P. 203-223.
Cameron, 1989 - Cameron D. Some Problems in the Sociolinguisric Explanation
of Sex Differences // Women in their speech communities. Longman, 1989. P. 326.
Cameron, Alinden, O'Leary, 1989 - Cameron D., Mc Alinden F., O'Leary K.
Lakoff in context: the social and linguistic functions of tag-questions // Women in
their speech communities. Longman, 1989. P. 74-93.
Cheshire, 1993 - Cheshire J. The Relationship between Language and Sex in
English // Linguistics for teachers. Duluth, 1993. P. 219-231.
Chodrow, 1978 - Chodrow N. The Reproduction of Mothering. Calif., 1978. 263
PCoats, 1996 - Coats J. Women Talk: Conversation between Women Friends.
Oxford, 1996.-379 p.
Collejn, 1992 - CoUejn J.P. Element d'antropologie social et culturelle/ Bruxelle,
1982. - 192 p.
Connell, 1993 - Connell R.W. The Big Picture: Masculinities in Recent World
History // Theory and Society 22, 1993. P. 597-623.
Deaux, 1976 - Deaux K. Sex: A Perspective on the Attribution Process // New
Directions in Attribution research. V. 1. New York, 1976. P. 112-132.
Doise, 1978 — Doise W. Images, representations collectives et ideologies dans la
psychologic sociale. Paris, 1978. P. 41-69.
Ehrlich, King, 1998 - Ehrlich S., King R. Gender based Language Reform and the
Social Construction of Meaning // Feminist Critique of Language. London:
Routledge, 1998. P. 164-182.
220
Focus, 2003 - Focus on English and American Literature / K. Brodey, F.
Malgaretty. M.: OiipHc-npecc, 2003. - 400 с
Fishman, 1998 — Fishman P. Conversational Insecurity // The Feminist Critique of
the Language. London: Routledge, 1998. P. 253-260.
Gackendoff, 1993 - Gackendoff R. Semantics and cognition. Cambridge (Mass.),
1993. 120 p.
Hamilton, 1981 - Hamilton D. Cognitive Processes in Stereotyping and Intergroup
Behavior. Hillsdale: Erlsbaum, 1981.
Harre, 1984 - Harre R. Social Rules and Social Rituals // Tajfel H. (ed.) Social
Dimension. V. 1. Cambridge, 1984. P. 300-313.
Hennessy, 1993 - Hennessy R. Materialist Feminism in the Postmodern Academy
//Materialist Feminism: The Politics of Discourse. Routledge, 1993. P. 1-36.
Hughes, 1989 - Hughes G. Words in Time. A Social History of the English
Vocabulary. Oxford, 1989.
Huici, 1984 - Huici С The Individual and Social Function of Sex Role Stereotype
// Tajfel H. (ed.) Social Dimension. V. 2. Cambridge, 1984. P. 579-602.
Hunter, 1976 - Hunter J.E. Images of Women // Journal of Social Issues. 1976.
№32. P. 7-17.
Jespersen, 1925 - Jespersen O. Language: Its Nature, Development and Origin.
Heidelberg, 1925. 401 p.
Jespersen, 1968 - Jespersen O. Growth and Structure of the English Language.
Oxford, 1968.-396 p.
Jespersen, 1998 - Jespersen O. The Woman // The Feminist Critique of Language.
London: Routledge, 1998. P. 225-241.
Kiesler, 1975 - Kiesler S.B. Actuarial Prejudice towards Women and Its
Implication // Journal of Applied Social Psychology. 1975. №5. P. 201-216.
221
Kohlberg, 1966 - Kohlberg L. A Cognitive Developmental Analysis of Children
Sex Role Concepts and Attitudes // Maccoby E. (ed.) The Development of Sex
Diferences. Stanford, 1966. P. 82-172.
Kotthoff, 1999 - Kotthoff H. Gender in Interaction: New Answers for Old
Questions // Тендер: язык, культура, коммуникация. Тезисы первой
международной конференции. М., 1999. С. 132-134.
Labov, 1966 - Labov W. The Social Stratification Of English In New York City.
Washington., 1966. 412 p.
Lakoff, Johnson, 1980 - Lakoff G., Johnson M. Metaphors we live by. Chicago,
1980.
Lakoff, 1973 - Lakoff R. Language And Woman PLace // Language In Society.
1973. №2. P. 45-79.
Lakoff, 1988 - Lakoff R. You Are What You Say // Mind Speaks To Mind.
Washington, 1988. P. 41-45.
Le Guin, 1990 - Le Guin U. K. Is the Gender Necessary Reduce // The Art of
Reading Contexts for Writing. McGraw - Hill, Inc., 1990. P. 125-133.
Mauthner, 1981 - Mauthner F. Beitrage zu einer Kritik der Sprache. Stuttgart;
Berlin, 1981. 224 S.
McKee, Sherriffs, 1957 - McKee J.P., Sherriffs A.C. The Differential Evaluation
of Males and Females // Journal of Pers. 1957. № 25. P. 356-371.
O'Leary, 1974 - O'Leary V.E. Some Attitudinal Barriers to Occupational
Aspirations in Women//Psychological Bulletin, 1974. №81. P. 809-826.
Osman, 1982 - Osman L.M. Conformity or Compliance: the Study of Sex
Differences in Passers-by Behaviour// British Journal of Social Psychology. V. 21.
1982. №1. p. 19-21.
Piettre, 1974 - Piettre M. La condition feminine a travers les ages. P., 1974.
222
Pirott, 1982 - Pirott J.P. Stereothypes nationaux et prejuges raciaus aux XIX-XX
siecle. Louvan, 1982.182 p.
Pollack, 1995 - Pollack W.S. Deconstructing Dis-Identification: Returning
Psycoanalitic Concepts of Male Development // Psycoanalysis and Psychotherapy,
1995. №12. P.30-45.
Potter, 1969 - Potter S. Changing English. London, 1969.
Rich, 2000 - Rich A. Toward a More Feminist Criticism // Gender. Ebbw Vale,
2000. P. 42-50.
Santrock, 1995 - Santrock J.W. Life-Span Development. Wim.C. Brown
Communications, Inc., 1995, - 604 p.
Sayers, 1979 - Sayers J. On the Description of Psychological Sex Differences //
Hartnet O., Boden G., Fuller Boden G., Fuller M. (eds.) Sex Role Stereotyping.
London, 1979. P. 172-194.
Spiro Melford, 1979 - Spiro Melford E. Gender and Culture. The Kibbutz Women
Revisited. New York, 1979. 341 p.
Stockard, Johnson, 1980 - Stockard J., Johnson M. Sex Roles. New York, 1980.
334 p.
Tajfel, 1981 — Tajfel H. Human Groups and social categories // Studies in social
psychology. Cambridge: Univ. press, 1981.
Tannen, 1998 - Tannen D. The Relativity of Linguistic Strategies: Rethinking
Power and Solidarity in Gender and Dominance // The Feminist Critique of the
Language. London: Routledge, 1998. P. 261- 279.
Tolson, 1977 - Tolson A. The Limits of Masculinity. London, 1977. 365 p.
Tripp, 2000 - Tripp A. Introduction // Gender. Ebbw Vale, 2000. P. 1-17.
Trudgill, 1974 - Trudgill P. Sociolinguistics. An Introduction. Middlesex, 1974. 184 p.
223
•
Uchida, 1998 - Uchida A. When "Difference" Is "Dominance": A Critique of the
"Antipower-Based" Cultural Approach to Sex Differences // The Feminist Critique
of the Language. Lonodon: Routledge, 1998. P.280-294.
Westen, 1996 - Westen D. Psychology. Mind, Brain, and Culture. USA: John
Wiley@Sons, Inc., 1996. 735 p.
Wierzbicka, 1992 - Wierzbicka A. Semantics, culture and cognition // Universal
Human Concepts in Culture-specific Configurations. N.Y.; Oxford, 1992.
Women in Britain, 1993 - Women in Britain. 1993. №11. P. 13-17.
#
Woolf, 1990 - Woolf V. Women and Fiction // Gender. Ebbw Vale, 1990. РЛ8-28.
Список художественных источников и принятых сокращений
Alcott L.M. Little Women. Wordthworth Editions Ltd, 1993. - 224 p. - Little
women.
Cain J.M. The Root of his Evil. СПб.: Антология, 2003. - 192 с.
Christie A. Selected Detective Prose. M., 1989. - 397 p.
Christie A. Short Stories. M.: Айрис-Пресс, 2002. - 224 с. - Short Stories.
Christie A. Why didn't they ask Evans? London, 1981.
Contemporary British Stories. Oxford, 1994. - 314 p.
Fitzgerald F.S. The Great Gatsby. Wordthworth Editions Ltd, 2001. - 122 p.
Fitzgerald F.S. This side of Paradise. Dover Publications, Inc. New York, 1996.
-214 p.-Paradise.
Galsworthy J. To Let. Wordsworth Editions Ltd, 1999. - 210 p. - To Let.
Harris R. Modem Women. N.Y., 1989.
Huxley A. Crome Jellow. - M., 1964. - 43 p.
224
James Н. The Portrait of a Lady. Wordsworth Editions Ltd, 1999. - 510 p. The Portrait.
Lawrence D.H. Sons and Lovers. Penguin Books, 1995. - 420 p. - Sons and
Lovers.
Lawrence D.H. Women in Love. NY., 1977.
Mansfield K. Bliss // Читаем по-английски. Ростов-на-Дону: Феникс, 1999.
- 320 с. - Bliss.
March W. Bill's Eyes // Читаем по-английски. Ростов-на-Дону: Феникс,
1999.-320 с.-Bill's Eyes.
Maugham W.S. Cakes and Ale. M., 1980.
Maugham W.S. Selected Prose. M.: Менеджер, 2004. - 288 с. - Selected
Prose.
Maugham W.S. The Colonel's Lady // Selected Prose. P. 129-156. - The
Colonel's Lady.
Maugham W.S. The Moon and Sixpence. M.: Менеджер, 1986. - 320 с.
Maugham W.S. The Three Fat Women of Antibes // Selected Prose. P. 9-31. Fat Women.
Maugham W.S. Theatre. M.: Менеджер, 2001. - 304 с. - Theatre.
Mitra R.N. A Very Insipid Passion. M.: Менеджер, 2002. — 336 p. - Passion.
Moore L. Terrific Mother // Читаем по-английски. Ростов-на-Дону: Феникс,
1999. - 320 с. - Terrific Mother.
Munro A. A Real Life // Читаем по-английски. Ростов-на-Дону: Феникс,
1999.-320 с . - А Real Life.
Murdoch L Bruno's Dream. Vintage, 2001. - 289 p. - Bruno's Dream.
Murdoch I. The Sandcastle. M, 1957. - 215 с - Sandcastle.
Murdoch L Under the Net. Vintage, 2003. - 286 p. - Under the Net.
225
Murdoch I. The Sacred and Profane Love Machine. M., 1974. - 350 p. — Love
Machine.
Smith B. The Man from Nowhere. Cambridge University Press, 2000. - 48 p.
Steel D. Loving. N.Y., 1989.
Steel D. Once in a Life Time. N.Y., 1982.
Thomas R, The Moon Island. London, 1999.
Woolf V. Orlando. Penguin Books, 2000. - 273 p. - Orlando.
Woolf V. To the Lighthouse. Penguin Books, 1996. — 306 p. — Lighthouse.
Woolf V. Mrs, Dalloway. Penguin Books, 1996. - 213 p. - Mrs Dalloway.
Словари
Грин Дж. Словарь новых слов. М.: Вече-Персей, 1996. - 342 с.
Краткий словарь когнитивных терминов / Под ред. Е.С. Кубряковой,
Демьянкова В.З., Панкрац Ю.Г., Лузиной Л.Г.- М., 1996.- 245 с. - КСКТ
Лингвистический энциклопедический словарь (ЛЭС)./ Под ред. В.Н.
Ярцевой.- М.: Советская энциклопедия, 1990. - 685 с.
Мюллер В.К. Англо-русский словарь / Под ред. М.М. Маковского/. - 2-е изд.,
дополнен. - М.: Издательский дом «Диалог», 2002. - 895 с.
Трофимова З.С. Словарь новых слов и значений в английском языке. М.:
Павлин, 1993.-304 с.
Эйто Дж. Словарь новых слов английского языка. М.: Русский язык, 1990.
The American Heritage Dictionary of the English Language. 3-d
edition.
Houghton Mufflin Company. - Boston. New York. London, 1992. - 1651 p. American, 1992.
226
Bamhard C.L., etc. The Second Bamhard Dictionary of New English. - New York,
1980.-Barnhard, 1980.
Cambridge Dictionary of American English, Cambridge University Press, 2001. Cambridge, 2001.
Cambridge International Dictionary of English. Cambridge University Press, 1995.
- 1775 p. - Cambridge, 1995.
Chambers 21-st Century Dictionary. Chambers. Cambridge University Press, 1996.
- Chambers, 1996.
Collins Cobuild English Dictionary. Нафег Collins Publishers, 1995. - 1703 p. Collins, 1995.
Collins Cobuild English Usage. Нафег Collins Publishers, 1992. - 1681 p. Collins, 1992.
Collins Concise Dictionary of the English Language. Collins: London & Glasgow,
1991. - 1368 p. - Collins, 1991.
Collins Essential English Dictionary. London & Glasgow, 1990. - Collins, 1990.
The Concise Oxford Dictionary of English Etymology / T.F. Hoad. Oxford
University Press, 2003. 552 p. - Etymology, 2003.
The Concise Oxford Dictionary of Proverbs. Oxford, New York, Oxford
University Press, 1992. - 259 p.
A Dictionary of English Proverbs in Modem Use. Moscow: Russky Yasyk, 1990.
Dictionary of Euphemisms / R.W. Holder. Oxford University Press, 1995.
Green J. Newspeak: a Dictionary of Jargon. London: Henly, 1984.
Hornby A.S. Oxford Advanced Learner's Dictionary of Current English. V II M-Z.
Russ. Lang.; Oxford: Oxford University Press, 1982. - 528 p. - Hornby, 1982.
Longman Dictionary of Contemporary English: The complete guide to written and
spoken English. Harlow (Essex): Longman, 1995. - 1303 p. - Longman, 1995.
227
Longman Dictionary of English Language and Culture. Addison Wesley Longman,
2000. - 1568 p. - Longman, 2000.
Longman Language Activator. Longman Group UK vTompany, 1996. - Longman,
1996.
Longman Lexicon of Contemporary English. — Harlow (Essex), Longman, 1981.
-Longman, 1981.
The Macmillan Good English Handbook / Compl. by Godfrey Howard. —
Macmillan, 1997.
Macmillan English Dictionary for Advanced Learners. Macmillan Publishers Ltd,
2002. 1692 p. - Macmillan, 2002.
Maggio R. The Non-Sexist Word-Finder. A Dictionary of Gender-Free Usage.
Phoenix / New York: ORYX Press, 1987.
New Webster's Dictionary and Roget's Thesaurus. Book Essentials, Inc. New
York, New York 10016, 1992. - Webster's.
NTC'S American English Learner's Dictionary. The Essential Vocabulary of
American Language and Culture / R.A. Spears. NTC Publishing Group, 1998. NTC.
Oxford Advanced Learner's Dictionary of Current English. Oxford University
Press, 1980. - 1307 p. - Oxford, 1980.
Oxford Advanced Learner's Dictionary of Current English, Oxford University
Press. 1990. - 1045 p. - Oxford, 1990.
Oxford Advanced Learner's Encyclopedic Dictionary. Oxford University Press,
1992.
Oxford Dictionary of Idioms. Oxford University Press, 1993. - Oxford, 1993.
The Oxford Dictionary of Modem Slang / J. Ayto, J. Simpson. Oxford, New York.
Oxford University Press, 1992. - Oxford, 1992.
228
Oxford Dictionary of New Words: a popular guide to words in the news / Compl.
By Sara Tulloch. Oxford; New York: Oxford University Press, 1991.
Oxford English Dictionary. Oxford Clarendon Press, 1989. - Oxford, 1989.
Oxford English Reference Dictionary. Oxford, New York: Oxford University
Press, 1996.
The Penguin English Student's Dictionary. Penguin English, London. Penguin
Books Ltd., 1996. -Penguin, 1996.
Random House Unabridged Dictionary. 2-nd edition. N.Y. 1993. - Random
House, 1993.
Seidl J. English Idioms and how to use them. Oxford. 1978.
Webster N. Webster's Dictionary for Everyday Use. New York: Bamers & Noble
Books, cop., 1997.
229