ОБЯЗАТЕЛЬСТВО ГОСУДАРСТВ – УЧАСТНИКОВ ПО

110
Юридическая наука. 2014. № 1
ОБЯЗАТЕЛЬСТВО ГОСУДАРСТВ – УЧАСТНИКОВ
ПО ИМПЛЕМЕНТАЦИИ КОНВЕНЦИИ О ЗАЩИТЕ
ПРАВ ЧЕЛОВЕКА И ОСНОВНЫХ СВОБОД 1950 ГОДА:
СОДЕРЖАНИЕ И ФОРМЫ РЕАЛИЗАЦИИ1
ЛИПКИНА Надежда Николаевна
Аннотация. Статья посвящена исследованию международно-правовой природы и содержания обязательства государства по принятию мер, направленных на определение общих принципов
взаимодействия международного и внутригосударственного права, на примере Конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 года. В работе анализируется связь данного обязательства с принципом субсидиарности системы защиты прав человека, созданной на основании
Конвенции.
Annotation. This article analyzes international legal nature and the essence of state’s obligation to
take measures establishing the basic principles of the interaction of international and domestic law on the
example of the Convention for the Protection of Human Rights and Fundamental Freedoms in 1950. The
research analyzes the interaction of this obligation with the principle of subsidiarity of the system of protection of human rights provided by the Convention.
Ключевые слова: права человека, Конвенция о защите прав человека и основных свобод 1950
года, взаимодействие международного и внутригосударственного права, имплементация, принцип субсидиарности.
Key words: Human Rights, the Convention for the Protection of Human Rights and Fundamental
Freedoms 1950, the interaction of international and domestic law, implementation, principle of subsidiarity.
В науке международного права можно
встретить различные подходы к пониманию
категории «имплементация». Одним из справедливых представляется определение имплементации как всего комплекса мер, «направленных на реализацию международно-правового обязательства во внутреннем правопорядке»2. Следует отметить, что в таком понимании
процесс имплементации включает в себя принятие как мер общего характера, направленных
на определение основ и принципов взаимодействия международного и внутригосударственного права, так и мер частного характера, связанных с осуществлением на практике конкретных международно-правовых норм. Целью
настоящей работы является исследование международно-правовой основы принятия государствами общих мер по взаимодействию международного и внутригосударственного права на примере Конвенции о защите прав чело1
Работа выполнена при поддержке гранта РГНФ № 13-0300102 «Соотношение международного и внутригосударственного права в сфере прав человека в контексте принципа субсидиарности: международно-правовой и сравнительно-правовой
аспекты».
2
Толстых В.Л. Курс международного права. М. : Волтерс
Клувер, 2009. С. 209.
века и основных свобод 1950 года (далее –
Конвенция).
Говоря о международно-правовых основах разнообразия подходов государств к определению места Конвенции в своих правовых
системах, следует отметить, что свобода усмотрения государства, которой оно пользуется
в целом при реализации своих обязательств по
Конвенции, предполагает в том числе и свободу усмотрения в процессе выбора способа имплементации Конвенции. Такой подход всецело подтверждается в правовых позициях Европейского суда по правам человека (далее –
ЕСПЧ). В постановлении по делу ”Ciorap v. Moldova” ЕСПЧ отметил, что в свете принципа
субсидиарности решение Верховного суда о применении Конвенции напрямую и предоставление заявителю права на компенсацию в отсутствие положений внутригосударственного законодательства заслуживает всяческих похвал3. Однако при этом ЕСПЧ не указал на существование у государства обязательства по
осуществлению какого-либо определенного
3
§ 23.
См.: Ciorap v. Moldova (No. 2), no. 7481/06, 20 July 2010,
Международное право, европейское право
способа имплементации Конвенции. В постановлении по делу «Smith and Grady v. The
United Kingdom» ЕСПЧ особо подчеркнул, что
ст. 13 Конвенции не идет так далеко, чтобы
требовать инкорпорации Конвенции или специального средства правовой защиты для гарантированных Конвенцией прав и свобод,
а Договаривающиеся Стороны пользуются
свободой усмотрения в процессе соблюдения
соответствующих своих обязательств по этому
положению4. Указанные правовые позиции
ЕСПЧ являются устойчивыми и неоднократно
повторяются в постановлениях ЕСПЧ, что свидетельствует о сложившемся подходе ЕСПЧ
в отношении рассматриваемого аспекта взаимодействия Конвенции и правовых систем государств-участников.
Таким образом, общий принцип, регулирующий вопросы взаимодействия Конвенции
и внутригосударственного права государствучастников, выражается в том, что такие вопросы оставляются на усмотрение государства.
О.И. Тиунов, рассматривая вопрос о влиянии
международных договоров и международноправовых обычаев на национальное законодательство, особо отмечает такой общий принцип, согласно которому «процесс осуществления международных договоров – процесс их
имплементации – определяется нормами национального права»5. Э. Денца отмечает, что
метод внутригосударственной имплементации
международных обязательств рассматривается
в качестве внутреннего дела6. Однако принцип
свободы усмотрения государства в сфере имплементации Конвенции должен применяться
в сочетании и во взаимосвязи с принципом
эффективности прав и свобод человека, гарантированных Конвенцией, который требует от
государства обеспечения таких прав и свобод
хотя бы в том минимальном объеме, который
гарантирован Конвенцией. Другими словами,
Конвенция не призвана заменить внутригосударственное законодательство, а призвана
обеспечить дополнительные гарантии прав человека в тех случаях, когда последнее содержит положения, противоречащие стандартам
4
См.: Smith and Grady v. The United Kingdom, nos. 33985/96
and 33986/96, 27 September 1999, § 135. См. также, например,
Christine Goodwin v. The United Kingdom, no. 28957/95, 11 July
2002, § 113).
5
Тиунов О.И. Влияние международных договоров и международно-правовых обычаев на национальное законодательство //
Вестн. Рос. гос. гуманитар. ун-та. 2009. № 11. С. 272.
6
См.: Denza E. The Relationship between International and
National Law // International Law / ed. by M.D. Evans. 2-d ed. N. Y. :
Oxford University Press, 2006. P. 427.
111
Конвенции, либо пробелы или иные проблемы,
не позволяющие, опираясь только на внутригосударственное законодательство, обеспечить
эффективным образом права и свободы, гарантированные Конвенцией.
Эта мысль находит подтверждение в выводах ЕСПЧ в том же постановлении ”Smith
and Grady v. The United Kingdom”. Европейский суд по правам человека установил, что
Высокий суд и Апелляционный суд в ходе судебного разбирательства по жалобе заявителя
указали, что, поскольку Конвенция не является частью английского права, вопрос о том,
было ли нарушено право заявителей, предусмотренное ст. 8 Конвенции, – это не тот вопрос, на который они могут дать должные ответы, а единственный вопрос, стоящий перед
внутригосударственными судами – была ли эта
политика государства «иррациональной»7. При
таких обстоятельствах ЕСПЧ указал, что порог, при котором Высокий суд и Апелляционный суд могли признать политику Министерства обороны в отношении заявителей иррациональной, был поднят так высоко, что это
эффективно исключает какое-либо рассмотрение внутригосударственными судами вопроса
о том, отвечало ли осуществление вмешательства в права заявителей принципам, составляющим существо анализа ЕСПЧ жалобы по
ст. 8 Конвенции8. По указанным причинам
ЕСПЧ установил, что заявители не имели эффективного средства правовой защиты в отношении нарушения их права, гарантированного
ст. 8 Конвенции. Также в постановлении по
делу ”Dolneanu v. Moldova” ЕСПЧ отметил,
что внутригосударственные суды прямо отметили отсутствие законов, позволяющих им
присудить заявителю ущерб, при этом они не
ответили на просьбу заявителя применить
Конвенцию напрямую. Таким образом, ЕСПЧ
установил, что жалоба не может быть отклонена по причине того, что заявитель не исчерпал
внутренние средства правовой защиты9.
В науке мнения о теориях и способах
взаимодействия международного и внутригосударственного права разнятся. Так, выделяют
три основные теории взаимодействия международного и внутригосударственного права –
имплементация, трансформация, инкорпора-
7
См.: Smith and Grady v. The United Kingdom, nos. 33985/96
and 33986/96, 27 September 1999, § 136.
8
См.: Там же. § 138.
9
См.: Dolneanu v. Moldova, no. 17211/03, 13 November 2007,
§ 27.
112
ция10; а также такие способы имплементации
международно-правовых норм, как инкорпорация, отсылка, рецепция, унификация и др. 11
Вопрос об их разграничении достаточно сложный, поскольку каждый из этих процессов понимается как широко, так и узко, и соответствующие позиции авторов часто разнятся.
Европейский суд по правам человека признает, что предпочтительнее и удобнее, если
государство инкорпорировало Конвенцию и признает прямое ее применение12. Как отметил судья Н. Валтикос в особом мнении по делу ”Observer and Guardian v. The United Kingdom” относительно инкорпорации Конвенции, «Кто
будет оспаривать, что национальные суды, чье
внимание, таким образом, будет обращено на
сами положения Конвенции, которые стали
частью национального права, нашли бы в положениях Конвенции, даже в общих, элементы
и критерии, делающие их применение проще,
причем даже в том случае, когда соответствующее государство считает, что действующие
внутригосударственные законы или прецедентное право уже отражает стандарты Конвенции?»13.
Как представляется, каждый из способов
имплементации отражает различные аспекты
процесса взаимодействия международного
и внутригосударственного права, выполняет
взаимодополняющие роли.
Например, инкорпорация как «введение
в национальную правовую систему норм, относящихся к международному праву»14, как
представляется, не всегда является достаточной для надлежащего обеспечения реализации
международных обязательств. Прежде всего,
если речь идет о несамоисполнимом международном договоре, то такое его «включение» во
внутригосударственную правовую систему или
право в значительной мере теряет смысл в отсутствие последующих законодательных мер
по имплементации его положений. Как справедливо отмечает Р.А. Мюллерсон в отношении международных договоров о правах человека, объявление их положений действующими внутри государства вряд ли что-то дает
10
См.: Гаврилов В.В. Теории согласования международных и внутригосударственных правовых норм // Государство
и право. 2005. № 12. С. 61–70.
11
См.: Тиунов О.И. Указ. соч. С. 271.
12
См.: Scordino v. Italy (No. 1), no. 36813/97, 29 March
2006, § 191.
13
См.: Observer and Guardian v. The United Kingdom,
no. 13585/88, 26 November 1991 (Separate Opinion of Judge Valticos). P. 46.
14
См.: Тиунов О.И. Указ. соч. С. 272.
Юридическая наука. 2014. № 1
действительной защите прав человека, поскольку эти положения, как правило, являются
«несамоисполняющимися»15. Также в отдельном мнении по делу ”Ciulla v. Italy” судьи
ЕСПЧ отметили в отношении п. 5 ст. 5 Конвенции, что в обычных условиях действие этого положения Конвенции должно быть обеспечено путем принятия четко сформулированных
и точных положений внутригосударственного
права16.
Кроме того, как отмечает Е.Т. Усенко,
«формула ”международное право есть часть
права страны” ничего не решает по вопросу
о соотношении сил международного договора
и национального закона»17. Использование такой формулы не препятствует государству отдать приоритет применения внутригосударственному закону, а не международному договору, либо наделить их равной юридической силой, отдавая в отдельных случаях коллизий
приоритет внутригосударственному закону,
например принятому после принятия международного договора. В научных исследованиях
выделяют три основных способа определения
места и роли Конвенции в правовой системе
государств-участников: 1) Конвенция может
либо иметь статус конституционного закона
(так, в Австрии согласно ст. 9 Конституции
общепризнанные нормы международного права действуют в качестве составной части федерального права18; более того, Конвенция наделена в правовой системе Австрии также статусом конституционного закона19); 2) либо иметь
более высокий статус, чем у внутригосударственного закона (например, согласно ст. 55
Конституции Франции договоры и соглашения, должным образом ратифицированные или
одобренные, с момента их опубликования
имеют силу, превышающую силу внутренних
законов, при условии применения такого договора другой стороной20); 3) либо иметь статус,
15
См.: Мюллерсон Р.А. Соотношение международного
и национального права. М. : Международные отношения,1982.
С. 65.
16
См.: Ciulla v. Italy, no. 11152/84, 22 February 1989 (Dissenting opinion of judge Valticos, approved by judge Matscher). P. 17.
17
Усенко Е.Т. Очерки теории международного права. М. :
Норма, 2011. С. 149–150.
18
См.: Федеральный конституционный закон Австрийской Республики 1920 г. // Конституции государств Европейского союза / под общ. ред. Л.А. Окунькова. М. : ИНФРА-М :
НОРМА, 1997. С. 13.
19
См.: Official Austrian Foreign Ministry’ Site. URL: http://
www.bmeia.gv.at/en/foreign-ministry/foreign-policy/human-rights/
human-rights-in-the-council-of-europe.html (дата обращения: 19.11.2013).
20
См.: Конституция Французской Республики 1958 г. //
Конституции государств Европейского союза. С. 676.
113
Международное право, европейское право
равный статусу внутригосударственного закона21.
Такой способ имплементации, как
трансформация, в науке международного
права понимается как «преобразование нормы международного права в норму внутригосударственного права посредством издания
специального закона или иного нормативного акта, который регулирует тот же вопрос,
что и соответствующая международноправовая нор-ма»22. Анализируя указанное
определение, Г.В. Игнатенко отмечает, что
трансформация – «один из вариантов национального нормотворчества с учетом содержания международно-правового регулирования»23. Как справедливо отмечает В.Г. Буткевич, «как правило, внутригосударственный
акт, принятый
в обеспечение исполнения
международных обязательств государства,
”перерабатывает” положения международноправовой нормы, приспосабливая их ко
внутригосударственным условиям»24. В этом
ключе трансформация требуется в случаях:
имплементации несамоисполнимых положений международных договоров; наличия содержащейся в международных нормах отсылки ко внутригосударственному праву;
предоставления государству свободы усмотрения по реализации обязательств, например,
в чрезвычайных обстоятельствах либо в условиях наличия у государства особенностей
общественного устройства, правовой системы и т.п.
21
Подробнее об указанных способах определения места
и роли Конвенции в правовой системе государств-участников
см.: Martinico G. Is the European Convention Going to Be ‘Supreme’? A Comparative-Constitutional Overview of ECHR and EU Law
before National Courts // The European Journal of International Law.
2012. Vol. 23. No. 2. P. 404.
22
Курс международного права : в 6 т. / редкол. В.М. Чхиквадзе (рук.) [и др.]. М. : Наука, 1967. Т. 1. С. 228.
23
Игнатенко Г.В. Взаимодействие внутригосударственного и международного права // Международное право и внутригосударственное право: проблемы сопряженности и взаимодейтсвия : сб. науч. публ. за сорок лет (1972–2011 гг.). М. : Норма :
ИНФРА-М, 2012. С. 141.
24
Буткевич В.Г. Советское право и международный договор. Киев : Вища школа, 1977. С. 47–48.
Таким образом, не вдаваясь в терминологические споры, можно отметить, что любой из
способов имплементации, примененный в изоляции, не может быть эффективным в максимальной степени. С прагматической точки зрения нельзя противопоставлять эти процессы.
Каждый из них имеет свои достоинства, сферы
применения и самостоятельное значение. Как
справедливо отмечает В.Л. Толстых, «международная ответственность возникает чаще всего не в результате непринятия определенного
закона, а в результате неприменения необходимой нормы в конкретном случае»25. Данная
мысль отражает тот факт, что, независимо от
способа имплементации норм Конвенции, избранного государством, именно реализация
принципа субсидиарности, понимаемого как
требование «взаимопомощи» и взаимодополнения норм Конвенции и норм внутригосударственного права, способствует тому, чтобы
в конкретной ситуации применялись те из них,
которые наилучшим образом способствуют
достижению целей Конвенции в данном конкретном случае. При этом, как представляется,
применение Конвенции может требоваться для
надлежащей реализации обязательств по Конвенции даже в том случае, когда действующее
внутригосударственное право уже отражает
стандарты Конвенции. Такое положение еще
раз подчеркивает значение принципа субсидиарности в процессе взаимодействия международного и внутригосударственного права.
25
Толстых С. Указ. соч. С. 208.