Правоотношения, возникающие из договоров лизинга и купли

Ирина Васильевна Сахарова
Правоотношения, возникающие из договоров
лизинга и купли-продажи объекта лизинга
Текст предоставлен издательством
http://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=8226248
Правоотношения, возникающие из договоров лизинга и купли-продажи объекта лизинга / И.В.
Сахарова.: Юстицинформ; Москва; 2013
ISBN 978-5-7205-1203-3
Аннотация
В книге на основе выявления, постановки и анализа концептуальных проблем
теории и механизма правового регулирования лизинговых отношений разрабатывается
новый научный подход к пониманию правоотношений, порождаемых договором лизинга
и договором купли-продажи объекта лизинга. В рамках данного подхода обосновывается
модель взаимосвязи этих правоотношений, основанная на создании особых правил о
соотношении условий договоров лизинга и купли-продажи объекта лизинга. Исходя из
сделанных теоретических выводов, в работе сформулированы конкретные предложения
(в частности, авторские редакции правовых норм), направленные на приведение
действующего законодательства в соответствие с разработанным научным подходом. На
основе детального анализа обширного материала судебной практики в книге выработаны
общие направления решения существующих проблем в правоприменении и даны
практические рекомендации участникам гражданского оборота для улучшения правового
сопровождения совершаемых субъектами лизинга сделок.
И. В. Сахарова. «Правоотношения, возникающие из договоров лизинга и купли-продажи объекта
лизинга»
Содержание
Предисловие
Глава 1. Формирование механизма правового регулирования
лизинговых отношений в России
1.1. История развития лизинговых отношений и становление
их правового регулирования в России
1.2. Некоторые теоретические проблемы правового
регулирования лизинга в России
Глава 2. Понятие лизинговых отношений и правовые конструкции
договоров, которыми эти отношения опосредуются
2.1. Понятие лизинга (лизинговых отношений) и лизинговой
деятельности: терминологический аспект
2.2. Договоры лизинга и купли-продажи как основания
возникновения правоотношений между субъектами лизинга
2.3. Правовая природа отношений субъектов лизинга
Конец ознакомительного фрагмента.
5
8
8
24
36
36
46
56
61
3
И. В. Сахарова. «Правоотношения, возникающие из договоров лизинга и купли-продажи объекта
лизинга»
Ирина Сахарова
Правоотношения, возникающие
из договоров лизинга и куплипродажи объекта лизинга
© ЗАО «Юстицинформ», 2013
Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть
воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая
размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
©Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес (www.litres.ru)
4
И. В. Сахарова. «Правоотношения, возникающие из договоров лизинга и купли-продажи объекта
лизинга»
Предисловие
Развитие лизинговых отношений в России, начавшись позже, чем в странах Западной
Европы и Северной Америки, в последнее десятилетие осуществлялось активными темпами, причем как количественно (рост числа заключаемых договоров лизинга), так и качественно (усложнение отношений сторон договора лизинга и договора купли-продажи объекта лизинга).
Ценность лизинга для хозяйствующих субъектов обусловлена теми возможностями,
которые он им дает: лизингодатель инвестирует денежные средства при минимальных рисках, лизингополучатель получает необходимое ему имущество при отсутствии у него или
нецелесообразности использования крупных денежных средств, продавец решает проблему
сбыта. Однако в условиях кризисных тенденций в мировой экономике на первый план выходит значимость лизинга для экономической системы страны в целом.
Как известно, одной из предпосылок успешного преодоления последствий финансового кризиса является активизация инвестиционной деятельности, предполагающая увеличение объемов инвестиций и повышение эффективности их использования. Мировой опыт
осуществления лизинговой деятельности показал наличие прямой взаимосвязи между уровнем развития лизинга и интенсивностью инвестиционных процессов. В условиях недостатка
финансовых средств развитие лизинговых отношений способно решить сразу несколько взаимосвязанных задач: налаживания и расширения производства, в том числе путем обновления его основных средств; поддержания стабильности рынка товаров, работ и услуг; обеспечения сбыта продукции; снижения уровня безработицы и создания новых рабочих мест;
увеличения источников поступлений в бюджет. В целом, лизинг можно рассматривать как
один из наиболее эффективных способов рыночного распределения капитальных вложений.
Развитие лизинга, равно как и необходимость стимулирования такого развития, актуализирует проблему создания адекватного механизма правового регулирования лизинговых
отношений, решение которой невозможно без глубокого научного осмысления сущности
этого сравнительно нового явления.
Анализ правореализационной практики выявляет множество проблем, с которыми
сталкиваются как субъекты лизинговых отношений, так и применяющие право органы.
Нередко правовое сопровождение сделок субъектов лизинга содержит ошибки, приводящие к признанию договора лизинга незаключенным, переквалификации отношений сторон
судом и к другим негативным последствиям для субъектов лизинговых отношений. Часть
из этих проблем, безусловно, проистекает из встречающейся недостаточной юридической
грамотности реализующих право лиц, но большинство – все же является следствием имеющихся пробелов и противоречий в постоянно меняющемся законодательстве о лизинге, причины которых, в свою очередь, коренятся, в том числе, и в недостаточной разработанности
теории правового регулирования лизинговых отношений.
Среди основных проблем такого рода можно назвать:
– проблемы, связанные с нарушением законодателем конструкций договоров лизинга
и купли-продажи объекта лизинга как самостоятельных (двусторонних) сделок в случаях,
когда законом прямо предусматривается, что эти договоры создают обязанности для лиц, не
участвующих в них в качестве сторон (см.: п. 1 ст. 670 и п. 1 ст. 668 ГК РФ). Очевидно, что
такой законодательный подход изначально не находится в системном единстве с основами
теории обязательственного права (см.: абз. 1 п. 3 ст. 308 ГК РФ);
– проблему неопределенности способа исполнения и последствий неисполнения обязанности лизингодателя по уведомлению продавца объекта лизинга о лизингополучателе;
5
И. В. Сахарова. «Правоотношения, возникающие из договоров лизинга и купли-продажи объекта
лизинга»
– проблемы, связанные с расхождением тех положений договоров лизинга и куплипродажи объекта лизинга, которые, по сути (исходя из природы лизинговых отношений),
должны быть идентичными (в частности, о передаче объекта лизинга);
– проблему «неопределенности» соглашения, устанавливающего обязанность лизингодателя приобрести определенный объект лизинга у определенного продавца при отсутствии гарантий того, что именно этот продавец согласится продать именно этот объект
лизингодателю, а также проблему регламентации ответственности лизингодателя за неисполнение этой обязанности;
– проблему неадекватности применения к лизинговым отношениям не соответствующих их сущности некоторых общих положений обязательственного права в тех случаях,
когда специальные положения отсутствуют (например, в случае невозможности приобретения определенного объекта лизинга у определенного продавца по причинам, зависящим от
продавца объекта лизинга);
– проблему определения объекта лизинга в договоре лизинга во взаимосвязи с установлением факта заключения этого договора.
В настоящее время имеются попытки фрагментарного устранения или преодоления
отдельных пробелов и противоречий путем законопроектной деятельности, направленной
на изменение отдельных норм законодательства, или путем судебного толкования в рамках
разрешения конкретных споров, что в целом не приводит к удовлетворительному результату в силу сохранения порочности самого подхода к правовому регулированию лизинговых
отношений.
Таким образом, актуальность темы исследования обусловлена, с одной стороны, объективным развитием лизинговых отношений, а также очевидной потребностью российской
экономики в таком развитии, и, с другой стороны, наличием концептуальных проблем в
механизме правового регулирования лизинговых отношений и, изначально, в самой теории.
Научный интерес к изучению лизинговых отношений в последнее десятилетие все
больше возрастает, причем не только у специалистов в области экономики (как это было
ранее), но и у представителей юридической и, в частности, гражданско-правовой науки.
Вместе с тем, в России формирование научной теории правового регулирования лизинговых отношений происходило при отрицательном влиянии действующего непоследовательного нормативного подхода к регулированию прав и обязанностей сторон договоров
лизинга и купли-продажи объекта лизинга, в соответствии с которым эти договоры, по сути,
не всегда рассматривались и рассматриваются законодателем как самостоятельные (двусторонние) сделки. В результате, до сих пор не сформировано общепризнанное понимание
взаимосвязи прав и обязанностей лизингодателя, лизингополучателя и продавца объекта
лизинга. Договоры лизинга и купли-продажи объекта лизинга либо воспринимаются в доктрине как некая «единая сделка», либо провозглашаются двумя двусторонними сделками,
которые все же создают обязанности для лиц, не участвующих в них в качестве сторон.
В целом, вопросы об основаниях, механизме возникновения и сущности правоотношений
субъектов лизинга, в особенности – правоотношений между лизингополучателем и продавцом объекта лизинга все еще остаются недостаточно разработанными.
Все это требует научного переосмысления существующих концепций понимания правоотношений лизингодателя, лизингополучателя и продавца объекта лизинга, которое позволило бы решить проблемы теории и механизма правового регулирования лизинговых
отношений на концептуальном уровне. При этом, по мнению автора настоящей книги, необходимо исходить из следующего методологического начала. На лизингополучателя не могут
быть возложены обязанности покупателя по договору купли-продажи (п. 1 ст. 670 ГК РФ),
так как лизингополучатель не является стороной договора купли-продажи, а обязательство
не создает обязанностей для лиц, не участвующих в нем в качестве сторон (абз. 1 п. 3 ст.
6
И. В. Сахарова. «Правоотношения, возникающие из договоров лизинга и купли-продажи объекта
лизинга»
308 ГК РФ). По этой же причине и обязанности продавца не могут определяться договором
лизинга (п. 1 ст. 668 ГК РФ).
В настоящем исследовании на основе выявления, постановки и анализа концептуальных проблем теории и механизма правового регулирования лизинговых отношений предпринята попытка разработать новый научный подход к пониманию правоотношений, порождаемых двумя самостоятельными договорами – договором лизинга и договором куплипродажи объекта лизинга. В рамках данного подхода впервые в отечественной доктрине
обосновывается модель взаимосвязи этих правоотношений на уровне оснований их возникновения, основанная не на определении договорами лизинга и купли-продажи объекта
лизинга обязанностей лиц, не участвующих в них в качестве сторон, а на создании особых правил о соотношении условий этих договоров. При этом, несмотря на то, что остается много разноаспектных проблем, не охваченных настоящим исследованием, в работе
в рамках обозначенной проблематики научно аргументированы теоретические положения,
которые могут послужить базой для создания законченной, внутренне непротиворечивой
системы регламентации лизинговых отношений нормами о договоре лизинга и договоре
купли-продажи.
Исходя из сделанных теоретических выводов, в книге сформулированы и обоснованы
конкретные предложения (в частности, авторские редакции правовых норм), направленные
на приведение действующего законодательства в соответствие с разработанным научным
подходом к пониманию правоотношений по приобретению имущества и передаче его во
временное владение и пользование, возникающих из двух двусторонних сделок.
Результаты исследования могут послужить теоретической и методологической основой дальнейших научных разработок отдельных проблем понимания и правового регулирования отношений, опосредуемых договором лизинга и купли-продажи объекта лизинга.
Выработанные в процессе исследования подходы к решению проблем в правоприменительной практике могут быть учтены в деятельности государственных органов по применению
законодательства о лизинге, в частности, в ходе разрешения вытекающих из лизинговых
отношений споров. Сформулированные в работе практические рекомендации могут способствовать расширению представлений участников гражданского оборота об особенностях
правового регулирования лизинговых отношений и улучшению правового сопровождения
совершаемых субъектами лизинга сделок. Материалы исследования могут быть использованы в педагогической деятельности и непосредственно в учебном процессе, в частности,
при подготовке и чтении лекций, проведении семинарских и практических занятий по дисциплинам гражданско-правового цикла, написании учебников и учебных пособий, разработке учебно-методических материалов соответствующих дисциплин.
7
И. В. Сахарова. «Правоотношения, возникающие из договоров лизинга и купли-продажи объекта
лизинга»
Глава 1. Формирование механизма правового
регулирования лизинговых отношений в России
1.1. История развития лизинговых отношений и
становление их правового регулирования в России
История развития лизинговых отношений с той или иной степенью подробности освещается во многих работах российских и зарубежных авторов. В настоящей книге мы обзорно
рассмотрим эволюцию лизинга в зарубежных странах для того, чтобы проиллюстрировать
истоки этого явления и высказать свое мнение по некоторым обсуждаемым в литературе
вопросам. Вместе с тем уделим более пристальное внимание российской специфике развития лизинговых отношений и особенностям формирования законодательной концепции
лизинга в России.
В отечественной и зарубежной юридической и экономической литературе имеются
самые разнообразные мнения о времени возникновения лизинговых отношений. В некоторых исследованиях можно встретить утверждение о том, что история развития лизинга
исчисляется тысячелетиями (такой подход преобладает в основном в работах экономистов).
Так, одни авторы находят следы лизинга еще в древних государствах Шумера (III тыс. до
н. э.)1, другие считают, что детальное регулирование лизинга имелось в Законах Хаммурапи (1792–1750 гг. до н. э.)2, третьи полагают, что в Институциях Юстиниана (483–565 гг.)
уже была осуществлена кодификация норм, регулирующих лизинговые отношения 3. Многие, приводя известные данные о том, что древние финикийцы практиковали предоставление во владение и пользование судов с экипажем, сравнивают эти отношения с «классической формой современного лизинга оборудования» 4. При этом отмечается, что такие
договоры, заключенные на короткий срок, в современных условиях соответствуют операциям так называемого «мокрого» лизинга5; а «долговременные “чартерные”» соглашения
подписывались на срок, покрывавший весь расчетный период экономической жизни судов,
и требовали от арендатора принятия на себя большей части обязательств, вытекающих из
монопольного использования арендуемых средств»6. Английские авторы утверждают, что
лизинг зародился не в США, а в Англии, затем перекочевал в Америку, а после этого с некоторыми изменениями вернулся в Европу. Некоторые российские юристы указывают, что в
Англии операции, аналогичные современному лизингу, применялись уже в средние века.
1
См.: Лизинг: экономические, правовые и организационные основы: учеб. пособие для вузов / М. В. Карп [и др.]; под
ред. А. М. Тавасиева, проф. Н. М. Коршунова. – 3-е изд., перераб. и доп. – М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2005. – С. 50.
2
См.: Горемыкин В. А. Лизинг: учебник. – 2-е изд., исп. и доп. – М.: Информационно-издательский дом «Филинъ»;
Информцентр XXI века, 2005. – С. 103–104; Clark M. T. Leasing – London etc. McGrow-Hill, cop. 1978. Приводится по:
Харитонова Ю. С. Договор лизинга. – М.: Юрайт-М, 2002. – С. 10.
3
См.: Porter D. Leasing Finance / Ed. by T. Clark. 2nd ed. L.: Euromoney Books, 1991. – P. 1. Приводится по: Газман
В. Д. Финансовый лизинг. – 2-е изд. – М.: Издательский дом ГУ ВШЭ, 2005. – С. 14; Кокоева Л. Т. Лизинг: учеб. пособие. –
Владикавказ: Изд-во Сев. – Осет. гос. ун-та им. К. Л. Хетагурова, 2001. – С. 8.
4
См., например: Газман В. Д. Финансовый лизинг. – С. 14.
5
«Мокрым» принято называть такой лизинг, при котором лизингодатель несет дополнительные обязанности по обслуживанию имущества.
6
См.: Газман В. Д. Финансовый лизинг. – С. 14.
8
И. В. Сахарова. «Правоотношения, возникающие из договоров лизинга и купли-продажи объекта
лизинга»
А одним из первых нормативных актов, регулирующих отношения, схожие с лизинговыми,
был Закон (Устав) Уэльса 1284 г. (Statute of Wales)7.
Однако, ознакомление с соответствующими научными трудами показывает, что исследователи часто видят лизинг во всех исторических документах, где речь идет об имущественном найме (аренде), и, более того, называют лизингом любые имущественные отношения, связанные с владением вещью на праве отличном от права собственности. В качестве
истории лизинга приводятся примеры развития отношений по передаче имущества в пользование, финансовых, кредитных отношений и т. д. К примеру, описанные отношения по временному владению и пользованию судами можно сравнивать с современными правоотношениями, вытекающими из договора аренды транспортного средства с экипажем, можно даже
утверждать, что первые являются своего рода прообразом вторых, но вряд ли допустимо
называть подобные отношения лизингом. Как справедливо отмечает В. В. Витрянский,
«такие утверждения основаны на неправильном понимании сущности договора лизинга и
его квалифицирующих признаков…»8. Безусловно, арендные, кредитные отношения или
отношения купли-продажи зародились достаточно давно, что подтверждается историей
права, в том числе и источниками, относящимися к древнейшим временам. Но названные
договорные отношения явились лишь основой формирования качественно более сложного
явления, которым, безусловно, является лизинг. Анализ, например, Законов Хаммурапи9 позволяет нам с уверенностью утверждать лишь то, что в них действительно содержатся положения об аренде (имущественном найме)10. Однако ни в этих, ни в других известных нам
древнейших и средневековых памятниках права нет сведений о лизинговых отношениях в
современном их понимании.
С учетом этих обстоятельств многие исследователи, характеризуя описанные выше
отношения, часто говорят об «операциях типа “лизинг”»11, «сделках, схожих с лизинговыми
операциями»12, «прообразе лизинга»13, «истоках (origins) лизинга»14, но, вместе с тем, признают, что конструкция таких отношений существенно отличалась от отношений, которые
сегодня принято называть лизинговыми. Вместе с тем, ввиду разнообразия видов лизинговых отношений и их специфики в различных странах, достаточно сложно точно определить
момент, когда сформировался именно лизинг в отличие от явлений похожих на него в такой
мере, чтобы их условно можно было называть «долизингом» или «прализингом»15.
Большинство же авторов сходятся во мнении, что начало формирования лизинга как
такового можно отнести к середине XIX в., а в середине XX в. лизинг стал широко распространяться в США и в странах Западной Европы как институт, оформляющий инвестици7
См.: Кабатова Е. В. Лизинг: правовое регулирование, практика. – М.: ИНФРА-М, 1998. – С. 13.
Брагинский М. И., Витрянский В. В. Договорное право. Книга вторая: Договоры о передаче имущества. – Изд. 4-е,
стереотипное. – М.: Статут, 2002. – С. 555.
9
См.: Хрестоматия по истории государства и права зарубежных стран: учеб. пособие для вузов / сост. В. Н. Садиков. –
2-е изд. перераб. и доп. – М.: Проспект, 2005. – С. 15–30.
10
Так, около десяти процентов статей Законов Хаммурапи в той или иной степени касаются вопросов имущественного
найма. В качестве его объекта упоминается земля (ст. ст. 42–47), животные и инвентарь (ст. ст. 242–252, 268–270), судно
(ст. ст. 236, 238, 275–277). Определенным образом урегулированы вопросы обязанностей сторон, арендной платы, рисков
и ответственности.
11
См.: Груздева А. А. Лизинг в гражданском праве России: дис… канд. юрид. наук. – Саратов, 2000. – С. 11.
12
См.: Мезенцев К. Ю. Правовое положение участников лизинговых отношений: дис… канд. юрид. наук. – СПб, 2004. –
С. 11.
13
См.: Решетник И. А. Гражданско-правовое регулирование лизинга в Российской Федерации: автореф. дис. … канд.
юрид. наук. – Пермь, 1998. – С. 10.
14
См.: Gao S. S. International Leasing: Its Financial and Accounting Application. – Preston: The University of Central
Lancashire (UCL) Publications, 1994. – P. 27–28.
15
Особенности лизинговых отношений и их отличия от других схожих с ними договорных отношений будут рассмотрены в дальнейшем.
8
9
И. В. Сахарова. «Правоотношения, возникающие из договоров лизинга и купли-продажи объекта
лизинга»
онные отношения по приобретению одними организациями (как правило, финансовыми) по
просьбе других организаций (промышленных фирм) транспортных средств и оборудования
с целью последующей передачи их этим фирмам во временное владение и пользование.
Исследователи, как правило, отмечают, что толчком к широкому применению лизинга
в США и Западной Европе послужило развитие железнодорожного транспорта 16. Транспортные компании, стремясь уйти от излишне обременительных расходов, старались приобретать локомотивы и иные транспортные средства не в собственность, а лишь в пользование. В
этих целях в США сначала применялась конструкция траста: трастовые фирмы приобретали
соответствующие транспортные средства с последующей передачей их в пользование железнодорожным компаниям. Затем заинтересованность производителей транспортных средств
в реализации произведенной ими продукции и финансовых компаний в выгодном вложении
капитала привела к изменению системы инвестирования: финансовые компании стали приобретать транспортные средства и иное оборудование, необходимое транспортным компаниям, у определенного производителя по просьбе самих транспортных компаний с передачей их последним во временное владение и пользование. В Великобритании собственники
каменноугольных копей на определенном этапе развития промышленности также осознали
невыгодность (а зачастую и невозможность) покупки вагонов для перевозки угля, поскольку
выработка угля увеличивалась, открывались новые шахты, соответственно, требовалось все
больше и больше вагонов. Некоторые предприятия, имевшие необходимые средства, решили
выгодно вложить капитал. Они покупали железнодорожные локомотивы и вагоны для угля и
сдавали их во временное владение и пользование. Стали появляться компании, для которых
этот вид деятельности был основным. При этом пользователю предоставлялась возможность
приобрести вагоны в собственность по окончании срока договора. Такие сделки получили
название “hire-purchase” (дословный перевод с английского – «аренда-покупка», но в русском языке для обозначения этого явления закрепился другой термин – «аренда-продажа»).
Начало интенсивного развития лизинга в США приходится на 50-е годы XX столетия
(исследователи связывают это в том числе с созданием налоговых преференций для инвесторов)17. В странах Западной Европы развитие лизинга ускоряется в 1960-х, 1970-х гг., а в
странах Азии и Латинской Америки – в 1980-х гг.; при этом в разных странах лизинг приобретает отличительные особенности. Объектами лизинга становятся машины, технологическое оборудование, морские суда, самолеты и т. д. В это же время появляются первые специализированные лизинговые компании. В мае 1952 года Генри Шонфельд основал в США
компанию для одной конкретной лизинговой сделки. Он вскоре убедился в преимуществах
лизинга и необходимости его развития. Его компания получила название “the United States
Leasing Corporation” (в дальнейшем – “United States leasing International, Inc.”) и считается
первой независимой компанией, занятой лизингом оборудования в США 18. В конце 50-х –
60-х гг. XX в. лизинговые компании появляются в Германии, Франции, Великобритании,
Италии, Японии и других странах мира.
Практически во всех современных исследованиях, затрагивающих вопросы истории
лизинга, приведено мнение, что сам термин «лизинг» (leasing) впервые стал употребляться в
1877 г., когда американская телефонная компания «Белл» (“Bell”) приняла решение не продавать свои телефонные аппараты, а предоставлять их во временное пользование за плату19.
16
См.: Брагинский М. И., Витрянский В. В. Договорное право. Книга вторая: Договоры о передаче имущества. – С. 554.
См.: Gao S. S. International Leasing: Its Financial and Accounting Application. – P. 28.
18
См.: Gao S. S. International Leasing: Its Financial and Accounting Application. – P. 28–29.
19
См., например: Зинченко С. А., Гончаров А. И. Лизинг в гражданском законодательстве России: сущность, формы
реализации // Северо-Кавказский юридический вестник. – 2005. – № 1. – С. 21; Савранский М. Ю. Правовое регулирование
международного финансового лизинга: дис… канд. юрид. наук. – М., 2001. – С. 32.
17
10
И. В. Сахарова. «Правоотношения, возникающие из договоров лизинга и купли-продажи объекта
лизинга»
Тем не менее, с момента появления соответствующего термина и до начала широкомасштабного распространения лизинговых отношений прошло немало времени.
В настоящее время лизинг уверенно занял прочные позиции в мировой экономике,
однако уровень его развития в каждом государстве различен. Это зависит и от состояния
экономики страны в целом и от заинтересованности самого государства в стимулировании
лизинга, которое, в частности, может осуществляться путем четкого правового регулирования лизинговых отношений. Следует отметить, что законодательное закрепление лизинга
происходило в различных странах по-разному. Это определялось и национальными особенностями развития лизинговых отношений, и правовой системой государства, и степенью
влияния международных норм на внутреннее законодательство, и многими другими обстоятельствами. Вначале появившиеся лизинговые отношения регулировались в основном по
аналогии правовыми нормами институтов аренды, кредита, купли-продажи и др., и лишь
впоследствии получили отдельное законодательное закрепление: в одних станах – на уровне
гражданского и (или) коммерческого права, в других – преимущественно на уровне налогового и административного. Часто необходимость официальной юридической квалификации
договора лизинга была вызвана необоснованным использованием субъектами хозяйствования налоговых преференций, предусмотренных для договора лизинга, при заключении ими
похожих на него сделок.
В России до начала 90-х гг. XX века договор лизинга (или скорее договор, имевший сходство с современным договором лизинга) применялся в очень ограниченных масштабах и преимущественно советскими внешнеторговыми организациями для приобретения (и реже для реализации) машин и оборудования. Интересно, что в отличие от США и
стран Западной Европы в СССР лизинговые отношения сначала формировались как международные и лишь впоследствии были перенесены на внутренний рынок. Среди объектов
лизинга, импортируемых в Россию, можно назвать морские суда, автотранспортные средства, дорожно-строительную технику и некоторое другое оборудование. В числе объектов
лизинга, экспортируемых из России, были преимущественно подвижной состав и сельскохозяйственная техника. При заключении так называемых договоров лизинга во внешней торговле речь в основном шла о сделках, близких к аренде имущества. Вместе с тем, по свидетельству исследователей, имело место и копирование советскими компаниями западной
практики лизинга при заключении международных договоров, которые, однако, не назывались договором лизинга в силу отсутствия его законодательного определения в России 20.
Так, Е. Чекмарева отмечает, что попытки осуществления лизинговых сделок предпринимались в конце 60-х – начале 70-х годов XX века организациями Министерства путей
сообщения СССР и Министерства гражданской авиации СССР. Объектами лизинга выступали средства транспорта: во временное пользование передавались локомотивы, специальный подвижной состав, самолеты и вертолеты. Иностранные партнеры передавали в пользование советским организациям железнодорожные цистерны, рефрижераторы, контейнеры и
трейлеры. Названный автор отмечает, что «наиболее развитой формой международной долгосрочной аренды, которая по своей экономической сущности близка к лизингу, является
фрахтование торговых судов»21. Фрахтование судов без экипажа осуществлялось в соответствии с двумя проформами стандартных условий: «бербоут А» и «бербоут В». Наиболее
близка к лизингу вторая проформа, условия которой предусматривали, что будущий собственник судна (как правило, банк или лизинговая компания) заказывал на судостроительной верфи постройку судна в соответствии с характеристиками, определенными будущим
20
21
См.: Matthew V. Braving the elements in Russia // Asset Finance & Leasing Digest. – 1995. – June. – P. 15.
См.: Чекмарева Е. Анализ практики развития лизингового бизнеса // Хозяйство и право. – 1994. – № 7. – С. 24–25.
11
И. В. Сахарова. «Правоотношения, возникающие из договоров лизинга и купли-продажи объекта
лизинга»
пользователем судна, и после окончания строительства сдавал судно последнему в пользование на длительный срок22.
В целом, описанный период можно условно определить как предысторию формирования лизинговых отношений в России. В то время в нашей стране практически не было ни
экономических, ни правовых основ для полноценного развития таких отношений, последние не имели действительной значимости в условиях командно-административной экономики, а в договорах, именовавшихся лизинговыми, как правило, речь фактически шла о долгосрочной аренде с правом выкупа. И лишь с началом рыночных реформ и переходом к
многоукладной экономике, изменением форм собственности и развитием предпринимательской деятельности можно связывать появление реальных предпосылок для формирования
лизинговых отношений в России. Не последнюю роль в этом процессе сыграл перевод отечественных предприятий на арендные формы хозяйствования в 1989 году.
Е. В. Кабатова отмечает, что в 90-х годах XX века международным лизингом стали
заниматься такие организации, как «Совтрансавто», «Автоэкспорт», «Тракторэкспорт»23. В
это же время появляются первые компании, считающиеся лизинговыми компаниями24. В
1994 году была создана Российская Ассоциация лизинговых компаний («Рослизинг»), которая, в свою очередь, стала членом Европейской Федерации ассоциаций лизинговых компаний «Leaseurope» (“European Federation of Leasing Company Associations”)25.
Активное развитие лизинговых отношений в России начинается с середины 90-х годов
XX века. Это объясняется двумя основными причинами. Во-первых, к этому времени в
стране уже были сформированы определенные институты рыночной экономики, в условиях которых заключение договоров лизинга стало не только возможным, но и целесообразным для многих субъектов. Во-вторых, потребность в инвестициях для обновления материально-технической базы предприятий стала ощущаться особенно остро. Вместе с тем,
эта потребность в силу многих причин не могла быть удовлетворена традиционными для
российских предприятий способами. В частности, эти же факторы обусловили развитие в
90-х годах XX века лизинга транспортных средств (преимущественно – лизинга авто– и
авиатранспорта)26. Отметим, что некоторые исследователи относят начало транспортного
лизинга на 50-е годы XX века. В. Газман считает, что прокат автомобилей, существовавший
в то время, близок по смыслу оперативному лизингу27. Однако, несмотря на отсутствие еди22
Отметим, что в соответствии с действующим российским законодательством договор лизинга предполагает приобретение объекта лизинга в собственность лизингодателя только с помощью договора купли-продажи.
23
См.: Кабатова Е. В. Лизинг: правовое регулирование, практика. – С. 133.
24
Так, в 1990 г. было образовано несколько таких компаний: «Дальлизинг» (Владивосток), торгово-лизинговое объединение «Россия» (Нижний Новгород), «Ярославтехлизинг» (Ярославль), «Балтийский лизинг» (Санкт-Петербург). В 1991 г.
была создана международная лизинговая компания «Евролизинг», учредителями которой с советской стороны стали Внешэкономбанк СССР, Совморфлот и Госснаб СССР, с французской – один из крупнейших банков Европы “Bank National de
Paris”, с немецкой – одна из крупнейших лизинговых компаний Западной Германии “Mitfinanz GmBH”. Позже образовались компании «Петролизинг», «Лизингстроймаш» (1991 г.), «Лизингбизнес», «Межсбер-Юраско лизинг», «Промстройлизинг» (1992 г.), «Лизинком», «Аэролизинг», «Росагроснаб», Русско-германская лизинговая компания (РГ-лизинг), Московская лизинговая компания, (1993 г.) и др. (См.: Асташкина А. В. Правовое положение российских лизинговых компаний
в современном гражданском праве: дис… канд. юрид. наук. – М., 2001. – С. 42–45; Газман В. Д. Сколько лет российскому
лизингу? // Лизинг ревю. – 2004. – № 5). Многие лизинговые компании были созданы при непосредственном участии банков («Балтийский лизинг», «Лизинг-бизнес», «Межсбер-Юраско лизинг», «РГ Лизинг», «Руст», торгово-лизинговое объединение «Россия» и др.).
25
С 2011 г. членом Leaseurope является Объединенная лизинговая ассоциация (См.: Leaseurope. URL: http://
www.leaseurope.org (дата обращения: 01 июля 2013 г.).
26
См., например: Петров В. Наши самолеты для наших компаний, но на тайваньские деньги // Российская газета. –
1996. – 12 марта (№ 47). – С. 12; Литвинцев Г. Воронеж выруливает на взлет в лизинговом тумане // Российская бизнес-газета. – 1999. – 6 ноября; Домина С. Лизинг – реальная возможность обновления парка автомобилей / записал Е. Криницкий // Автомобильный транспорт. – 1998. – № 4. – С. 15.
27
См.: Газман В. Лизинг автотранспортных средств // Хозяйство и право. – 1997. – № 11. – С. 96.
12
И. В. Сахарова. «Правоотношения, возникающие из договоров лизинга и купли-продажи объекта
лизинга»
ного подхода к критериям классификации договора лизинга как в законодательствах зарубежных стран, так и в научных исследованиях, все же в рамках современной российской
нормативной концепции договора лизинга представляется сложным провести такую аналогию.
Формирующиеся в России лизинговые отношения требовали адекватного законодательного регулирования. И хотя опыт ряда государств демонстрирует возможность быстрого
развития лизинга в условиях отсутствия правового регулирования лизинговых отношений,
анализ ситуации в российской экономике конца XX – начала XXI веков, напротив, позволяет
сделать вывод, что пробелы в таком регулировании и его недостатки явились определенным
тормозом для развития лизинговых отношений в России. Так, к примеру, в свое время иностранные субъекты рассматривали недостаточность и несовершенство законодательства о
лизинге в качестве главного препятствия для вступления в лизинговые отношения с российскими контрагентами28.
Многие авторы предпринимают попытки строгой периодизации истории правового
регулирования лизинга в России.
Е. В. Арсентьева выделяет два этапа развития российского законодательства, регулирующего лизинговые отношения (первый – до вступления в силу Гражданского кодекса РФ29,
второй – после)30.
А. Е. Прудникова пишет о трех этапах (первый – с конца 80-х годов до середины 90х годов XX века, второй – с конца 1994 года до середины 2001 года, третий – с 1998 года)31.
Схожую периодизацию проводит и А. А. Беженцев 32.
Ряд авторов выделяют четыре этапа:
– В. А. Горемыкин (первый – до конца 80-х годов XX века, второй – с начала 90-х годов
XX века, третий – с сентября 1994 года, четвертый с 29 октября 1998 года)33;
– В. В. Зайцев, Ю. А. Мерцалова (первый – с 17 сентября 1994 года, второй – с 29 июля
1995 года, третий – с 26 февраля 1996 года, четвертый – с конца 1998 года)34;
– К. Ю. Мезенцев (первый – до 1994 года, второй – с 17 сентября 1994 года, третий –
с 1996 года, четвертый – с 2002 года)35;
– И. В. Щетинина (первый – до 90-х годов XX века, второй – с начала 90-х годов
XX века, третий – с сентября 1994 года, четвертый – с 29 января 2002 года)36.
Как можно увидеть, приведенные периодизации значительно отличаются друг от
друга, хотя и имеют известное сходство. Причем количество этапов (равно как и определение
их границ) непосредственно не зависит от времени проведения соответствующего исследования. Очевидно, что в качестве критерия подобных периодизаций всегда должно выступать
накопление критической массы изменений в законодательстве, регулирующем определенные общественные отношения (в данном случае лизинговые). Однако известное обширное
обновление в конце XX – начале XXI веков российского законодательства в целом и формирующегося законодательства о лизинге в частности приводит к тому, что выделение четких
28
См.: Matthew V. Op. cit. – P. 13, 14.
При этом автор не уточняет, о какой части Гражданского кодекса РФ идет речь.
30
См.: Арсентьева Е. В. Договор лизинга в современном гражданском праве России и зарубежных стран: дис… канд.
юрид. наук. – Казань, 2003. – С. 79.
31
См.: Прудникова А. Е. Лизинг как особый вид аренды: дис… канд. юрид. наук. – Краснодар, 2003. – С. 24–29.
32
См.: Беженцев А. А. Правовое регулирование лизинговой деятельности: конспект лекций. – СПб.: ИВЭСЭП, Знание,
2008. – С. 9–10.
33
См.: Горемыкин В. А. Указ соч. – С. 119–123.
34
См.: Зайцев В. В., Мерцалова Ю. А. Гражданско-правовое регулирование лизинговой деятельности в сфере предпринимательства: учеб. пособие. – Орел: Изд-во ОРАГС, 2003. – С. 65–75.
35
См.: Мезенцев К. Ю. Указ соч. – С. 66–75.
29
13
И. В. Сахарова. «Правоотношения, возникающие из договоров лизинга и купли-продажи объекта
лизинга»
этапов становления правового регулирования лизинговых отношений в России представляет
некоторую сложность. При определении границ таких этапов приходится либо выбирать
время принятия наиболее значимых нормативных актов или изменений к ним, что предполагает неоднозначность периодизации из-за субъективности такого выбора, либо учитывать
все или подавляющее большинство крупных изменений в законодательной базе, что делает
выделяемые этапы очень дробными. Поэтому, на наш взгляд, строгие периодизации истории
правового регулирования лизинга в России хотя и имеют бесспорное познавательное значение, но могут оцениваться и применяться только с определенной степенью условности.
Договоры между российскими и иностранными контрагентами, носившие название
лизинговых и совершавшиеся до 90-х гг. XX века, непосредственно российским законодательством не регулировались. Однако существование таких сделок было возможно на основании ст. 4 Гражданского кодекса РСФСР (утвержденного Верховным Советом РСФСР 11
июня 1964 г.)36, предусматривавшей, что гражданские права и обязанности могли возникать
из действий граждан и организаций, которые хотя и не были предусмотрены законом, но в
силу общих начал и смысла гражданского законодательства порождали гражданские права и
обязанности. Кроме того, ст. 10 Гражданского процессуального кодекса РСФСР (утвержденного Верховным Советом РСФСР 11 июня 1964 г.)37, предписывала судам в случае отсутствия закона, регулирующего спорное отношение, применять закон, регулирующий сходные отношения (аналогия закона). Это позволяло применять к договору лизинга отдельные
положения о договоре имущественного найма (глава 27 ГК РСФСР) и договоре купли-продажи (глава 21 ГК РСФСР). На общесоюзном уровне аналогичные положения содержались
соответственно в ст. 4 Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик, утвержденных Верховным Советом СССР 08 декабря 1961 г.38, ст. 3 Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик, утвержденных Верховным Советом СССР 31 мая 1991 г.39 и в ст. 12 Основ гражданского судопроизводства Союза ССР и
союзных республик, утвержденных Верховным Советом СССР 08 декабря 1961 г.40. Нормы
о купле-продаже и аренде (имущественном найме) содержались соответственно в главах 2,
5 Основ гражданского законодательства 1961 г. и главах 9, 10 Основ гражданского законодательства 1991 г. Также были приняты Основы законодательства Союза ССР и союзных
республик об аренде от 23 ноября 1989 г. № 810-141.
Некоторые нормативные акты России и СССР начала 90-х годов XX века содержали
термины «лизинг», «лизинговые операции», «лизинговые соглашения», но при этом не
давали четких определений данным понятиям и в основном отождествляли лизинг с арендой. В числе первых таких актов можно назвать письмо Госбанка СССР от 16 февраля 1990 г.
№ 270 «О плане счетов бухгалтерского учёта»42 и Указание ГУГТК СССР от 05 июня 1990 г.
№ 11–38/20 «О пропуске товаров по лизинговым контрактам»43.
В том же году был принят Закон РСФСР от 2 декабря 1990 г. № 395-1 «О банках и банковской деятельности»44, в котором было закреплено право банков на осуществление лизинговых операций (ст. 5). Кроме того, Закон РСФСР от 12 декабря 1991 г. № 2025-1 «О налого36
Ведомости ВС РСФСР. – 1964. – № 24. – Ст. 407. В настоящее время документ утратил силу.
Ведомости ВС РСФСР. – 1964. – № 24. – Ст. 407. В настоящее время документ утратил силу.
38
Ведомости ВС РСФСР. – 1961. – № 50. – Ст. 525. В настоящее время документ утратил силу.
39
Ведомости СНД и ВС СССР. – 1991. – № 26. – Ст. 733. В настоящее время документ утратил силу.
40
Ведомости ВС РСФСР. – 1961. – № 50. – Ст. 526. В настоящее время документ утратил силу.
41
Ведомости СНД и ВС СССР. – 1989. – № 25. – Ст. 481. В настоящее время документ утратил силу.
42
Документ опубликован не был. В настоящее время документ утратил силу. При работе с неопубликованными документами использовались, в том числе, справочно-правовые системы.
43
Документ опубликован не был. В настоящее время документ утратил силу.
44
Российская газета. – 1996. – 27 февраля (№ 27). Закон действует в настоящее время в новой редакции.
37
14
И. В. Сахарова. «Правоотношения, возникающие из договоров лизинга и купли-продажи объекта
лизинга»
обложении доходов банков» 45 включил в число объектов налогообложения доходы банков от
лизинговых операций (ст. 2). На основании последнего закона была издана Инструкция Госналогслужбы РФ от 7 апреля 1992 г. № 10 «О порядке налогообложения доходов банков» 46, в
которой пояснялось значение термина «лизинговые операции», а именно было указано, что
объектом обложения налогом являются доходы банка от лизинговых операций, связанных
с предоставлением в аренду движимого и недвижимого имущества на длительный срок, а
также от сдачи внаем заранее приобретенного имущества на определенный срок для удовлетворения временных потребностей арендатора и других (п. 4). Термин «договор лизинга»
встречается в Письме Госналогслужбы РФ № B3-6-05/251 и Минфина РФ № 70 от 7 августа
1992 г. «Об отдельных вопросах по налогу на добавленную стоимость»47, которое к операциям учреждений банков, облагаемым налогом на добавленную стоимость, отнесло также
сдачу в аренду имущества, в том числе по договору лизинга (п. 5).
В связи с вопросами налогообложения употребляется термин «лизинг» и в Законе РФ
от 18 октября 1991 г. № 1759-1 (в ред. от 25 декабря 1992 г.) «О дорожных фондах в Российской Федерации»48, где предусмотрено, что налог на приобретение автотранспортных
средств уплачивают предприятия, организации, учреждения, предприниматели, приобретающие автотранспортные средства путем купли-продажи, мены, лизинга и взносов в уставный фонд (ст.7). Инструкция Госналогслужбы РФ от 15 мая 1995 г. № 30 «О порядке исчисления и уплаты налогов, поступающих в дорожные фонды»49, изданная на основе указанного
закона, определяла лизинг как передачу автотранспортных средств во временное пользование на срок свыше шести и более месяцев как с правом выкупа, так и без права выкупа (п.
51.4).
В целом ряде правовых актов начала 90-х годов XX века содержались положения,
направленные на поддержку и развитие лизинговых отношений в отдельных отраслях экономики, в том числе путем предоставления налоговых и иных льгот. К примеру, применительно к одному из приоритетных для государства объектов лизинга – транспортным средствам – можно упомянуть следующие документы: Распоряжение Правительства РСФСФ от
17 декабря 1991 г. № 159-р «О производственно-коммерческом объединении «Аэрофлот –
Советские авиалинии»»50; Распоряжение Правительства РФ от 24 мая 1994 г. № 737-р «О
полном освобождении от оплаты таможенных пошлин и налогов самолетов А-310-300» 51;
Постановление Правительства РФ от 03 ноября 1994 г. № 1211 «О селективной поддержке
авиационной промышленности и гражданской авиации России в 1995–1996 годах»52; Распоряжение Правительства РФ от 21 марта 1992 г. № 534-р «О развитии лизинговых операций
с целью приобретения рыболовецких судов, построенных за рубежом»53.
Таким образом, формировавшиеся в России в начале 90-х годов XX века лизинговые
отношения были эпизодически «урегулированы» отдельными положениями правовых актов
финансового и административного права. Первым нормативным актом, в котором ставилась
задача создания развернутой регламентации указанных отношений, был Указ Президента
45
Ведомости СНД и ВС РФ. – 1992. – № 12. – Ст. 595. В настоящее время закон фактически утратил силу.
Финансовая газета. – 1992. – № 16. В настоящее время документ утратил силу.
47
Экономика и жизнь. – 1992. – № 34. В настоящее время документ утратил силу.
48
Ведомости СНД и ВС РСФСР. – 1991. – № 44. – Ст. 1426. Ведомости СНД и ВС РФ. – 1993. – № 3. – Ст. 102. В
настоящее время закон утратил силу.
49
Российские вести. – 1995. – №№ 119, 209. В настоящее время документ утратил силу.
50
Документ опубликован не был.
51
Собрание законодательства РФ (далее – СЗ РФ). – 1994. – № 5. – Ст. 547. Распоряжение действует в настоящее время
в новой редакции.
52
СЗ РФ. – 1994. – № 29. – Ст. 3039.
53
Документ опубликован не был.
46
15
И. В. Сахарова. «Правоотношения, возникающие из договоров лизинга и купли-продажи объекта
лизинга»
РФ от 17 сентября 1994 г. № 1929 «О развитии финансового лизинга в инвестиционной деятельности»54 (далее – Указ). В Указе содержалось поручение Правительству РФ разработать
и в месячный срок утвердить Временное положение о лизинге и, вместе с тем, имелось прямое предписание предусмотреть в последнем ряд конкретных положений, не все из которых,
однако, были восприняты в дальнейшем законодательстве.
Так, Указ определял лизинг как вид предпринимательской деятельности, направленный на инвестирование временно свободных или привлеченных финансовых средств в имущество, передаваемое по договору физическим и юридическим лицам на определенный
срок (п. 1). Данную дефиницию нельзя признать удачной: с одной стороны, представляется
ошибочным давать нормативное определение лизинга как вида предпринимательской деятельности, с другой стороны, столь широкое определение предполагает возможность его
распространения на очень многие общественные отношения, опосредуемые договорами,
отличными от договора лизинга. Отметим, что в Указе вообще не идет речь о договоре
лизинга как о гражданско-правовом понятии.
В качестве возможных объектов лизинга Указ называл любое движимое и недвижимое
имущество, относимое к основным средствам, а также имущественные права (п. 1). Разумеется, приведенное положение не могло не вызывать вопросы. В отношении же субъектов лизинга Указ устанавливал излишне жесткое и не вполне понятное требование: «лизинговые предприятия создаются в форме акционерных обществ, главным образом открытого
типа» (п. 2).
Кроме того, Указ содержал ряд организационных поручений Правительству РФ, в
основном направленных на поддержку лизинговых отношений, не все из которых, однако,
были должным образом выполнены.
Во исполнение Указа было принято Постановление Правительства РФ от 29 июня
1995 г. № 633 «О развитии лизинга в инвестиционной деятельности» (далее – Постановление
Правительства № 636), утвердившее Временное положение о лизинге 55 (далее – Временное
положение) (т. е. почти через год, а не в течение месяца, как было предусмотрено Указом).
Во Временном положении лизинг определялся как «вид предприниматель ской
деятельности, направленной на инвестирование временно свободных или привлеченных
финансовых средств, когда по договору финансовой аренды (лизинга) арендодатель (лизингодатель) обязуется приобрести в собственность обусловленное договором имущество у
определенного продавца и предоставить это имущество арендатору (лизингополучателю)
за плату во временное пользование для предпринимательских целей» (п. 1). В приведенной дефиниции, по сути, совмещены два понятия: «лизинг» и «договор лизинга». Лизинг
по-прежнему определяется как вид предпринимательской деятельности, однако содержание данного понятия изложено более четко, поскольку конкретизируется понятием договора
лизинга. Последнее же представляет собой гражданско-правовое понятие.
Кроме того, Временное положение определяло требования, которым должен был отвечать договор лизинга:
– право выбора объекта лизинга и продавца лизингового имущества принадлежит
лизингополучателю, если иное не предусмотрено договором;
– лизинговое имущество используется лизингополучателем только в предпринимательских целях; лизинговое имущество приобретается лизингодателем у продавца лизингового имущества только при условии передачи его в лизинг лизингополучателю;
54
55
СЗ РФ. – 1994. – № 22. – Ст. 2463. В настоящее время документ утратил силу.
СЗ РФ. – 1995. – № 27. – Ст. 2591. В настоящее время документ утратил силу.
16
И. В. Сахарова. «Правоотношения, возникающие из договоров лизинга и купли-продажи объекта
лизинга»
– сумма лизинговых платежей за весь период лизинга должна включать полную (или
близкую к ней) стоимость лизингового имущества в ценах на момент заключения сделки
(п. 6).
В примечании к п. 6 Временного положения было предусмотрено, что договорные
отношения, при которых имущество передавалось арендатору на срок существенно меньший нормативного срока службы имущества, что предполагало возможность арендодателя
сдавать это имущество в аренду неоднократно в течение нормативного срока его службы
(так называемый «оперативный лизинг» или аренда, прокат), должны были регулироваться
гражданским законодательством. На такие отношения не распространялось действие Временного положения.
Не все приведенные требования сохранены в действующем законодательстве, изменились также и определения лизинга и договора лизинга, однако уже само их развернутое формулирование в нормативном акте явилось безусловным прогрессом в развитии правового
регулирования лизинга в России. Во Временном положении изложен такой основополагающий признак договора лизинга как специальное приобретение лизингодателем в собственность обусловленного договором имущества у определенного продавца в целях предоставления этого имущества лизингополучателю за плату во временное пользование. Временное
положение впервые установило правило, согласно которому к лизингополучателю переходит право предъявления претензий продавцу в отношении качества, комплектности, сроков поставки имущества и других случаев ненадлежащего выполнения договора купли-продажи, заключенного между продавцом и лизингодателем» (п. 16). Однако пока такое право
лизингополучателя возникало только с момента поставки ему лизингового имущества.
В качестве объектов лизинга Временное положение называло любое движимое и
недвижимое имущество, относящееся по действующей классификации к основным средствам, кроме имущества, запрещенного к свободному обращению на рынке (п. 2). Таким
образом, имущественные права были исключены из числа объектов лизинга.
Во Временном положении были определены субъекты лизинга: лизингодатель, лизингополучатель и продавец. В качестве лизингодателей могли выступать юридические лица
и индивидуальные предприниматели. Менее жестко по сравнению с Указом изложено требование к организационно-правовой форме лизинговых компаний: «лизинговые компании
(фирмы) – это коммерческие организации, создаваемые в форме акционерного общества или
других организационно-правовых формах, выполняющие в соответствии с учредительными
документами и лицензиями функции лизингодателей» 56 (п. 4).
В целом, Временное положение более детально регулировало договор лизинга: были
регламентированы права и обязанности участников договора лизинга, предусмотрены
нормы о рисках и ответственности, а также о лизинговых платежах. Вместе с тем, тогда как
одни нормы Временного положения были развиты в заменивших его более поздних нормативных актах, от других норм законодатель отказался, либо существенно их изменил. По
поводу необходимости отмены или сохранения некоторых из них в науке продолжаются
дискуссии и в настоящее время, о чем подробнее будет сказано при изложении соответствующих вопросов настоящей книги. Постановление Правительства РФ № 633, утвердившее
Временное положение, также включало в себя ряд поручений министерствам и ведомствам,
направленных на создание благоприятных условий для развития лизинговых отношений в
России (хотя многие из них так и не были выполнены). Но, безусловно, правового регулирования лизинга на уровне подзаконного нормативного акта было недостаточно, оно нуждалось в дальнейшем расширении и совершенствовании.
56
В настоящее время лизинговая деятельность не подлежит лицензированию.
17
И. В. Сахарова. «Правоотношения, возникающие из договоров лизинга и купли-продажи объекта
лизинга»
На уровне федерального закона договор лизинга впервые был урегулирован в части
второй Гражданского кодекса Российской Федерации от 26 января 1996 г. № 14-ФЗ57, которая
была введена в действие с 1 марта 1996 г. Специальные нормы о договоре лизинга помещены
законодателем в § 6 гл. 34 ГК РФ, т. е. договор лизинга рассматривается в ГК РФ в качестве отдельного вида договора аренды (имущественного найма). Гражданский кодекс оперирует как термином «лизинг», так и термином «финансовая аренда», используя их как синонимы. Не останавливаясь здесь на подробном анализе положений § 6 гл. 34 ГК РФ, отметим,
что этот параграф состоит всего из шести статей (ст. 665–670), которые определяют понятие договора финансовой аренды, предмет, порядок передачи предмета, переход к арендатору риска случайной гибели, ответственность продавца по договору лизинга. ГК РФ уточнил понятие договора лизинга, изложенное во Временном положении, и определил договор
лизинга как договор, по которому арендодатель обязуется приобрести в собственность указанное арендатором имущество у определенного им продавца и предоставить арендатору
это имущество за плату во временное владение и пользование для предпринимательских
целей58. В Гражданском кодексе изменены также некоторые другие нормы Временного положения (например, касающиеся требований, предъявляемых к предмету договора лизинга,
перехода риска случайной гибели или случайной порчи объекта лизинга), введены новые
нормы.
Однако, на наш взгляд, к сожалению, не все новеллы Гражданского кодекса РФ можно
признать удачными. Так, например, Гражданский кодекс РФ расширил предусмотренное
Временным положением право лизингополучателя предъявлять непосредственно продавцу
имущества, являющегося предметом договора финансовой аренды, требования, вытекающие из договора купли-продажи, заключенного между продавцом и арендодателем, в частности в отношении качества и комплектности имущества, сроков его поставки, и в других случаях ненадлежащего исполнения договора продавцом (п. 1 ст. 670). С одной стороны, такое
расширение является обоснованным в том смысле, что теперь рассматриваемое право лизингополучателя возникает не только с момента передачи ему объекта лизинга (как это было
предусмотрено Временным положением). С другой стороны, норма Гражданского кодекса
РФ, в соответствии с которой лизингополучатель несет обязанности, предусмотренные ГК
РФ для покупателя, кроме обязанности оплатить приобретенное имущество, как если бы
он был стороной договора купли-продажи указанного имущества, на наш взгляд, является
шагом назад по сравнению с Временным положением. Данная норма (равно как и норма п.
1 ст. 668 ГК РФ), не находясь в системном единстве с основами теории гражданского права,
заложила базу для неверного, на наш взгляд, восприятия договоров лизинга и купли-продажи объекта лизинга как некой «единой сделки», что впоследствии отрицательным образом
сказалось как на законодательстве (а также практике его применения), так и на формирующейся научной теории правового регулирования лизинговых отношений. Считаем, что на
лизингополучателя не могут быть возложены обязанности покупателя по договору куплипродажи (п. 1 ст. 670 ГК РФ), т. к. (как будет показано далее) лизингополучатель не является стороной договора купли-продажи, а обязательство не создает обязанностей для лиц, не
участвующих в нем в качестве сторон (абз. 1 п. 3 ст. 308 ГК РФ). По этой же причине и обязанности продавца не могут определяться договором лизинга (п. 1 ст. 668 ГК РФ). Как будет
обосновано в настоящей книге, действующий нормативный подход к регулированию взаимосвязанных в силу закона прав и обязанностей сторон договоров лизинга и купли-продажи
объекта лизинга, в соответствии с которым эти договоры, по сути, не всегда рассматрива57
СЗ РФ. – 1996. – № 5. – Ст. 410.
Отметим, что в настоящее время указание на предпринимательские цели исключено из определения договора
лизинга, данного в ГК РФ.
58
18
И. В. Сахарова. «Правоотношения, возникающие из договоров лизинга и купли-продажи объекта
лизинга»
ются законодателем как самостоятельные сделки, явился причиной многочисленных пробелов и противоречий в нормативной регламентации лизинговых отношений.
В дальнейшем, в том числе и в ходе реализации положений указанного Постановления
Правительства РФ № 633 были приняты многие правовые акты, направленные на урегулирование различных аспектов лизинговых отношений:
– Примерный договор о финансовом лизинге движимого имущества с полной амортизацией, утвержденный Минэкономики РФ 29 декабря 1995 г.59;
– Методические рекомендации по расчету лизинговых платежей, утвержденные
Минэкономики РФ 16 апреля 1996 г.60;
– Постановление Правительства РФ от 27 июня 1996 г. № 752 «О государственной
поддержке развития лизинговой деятельности в Российской Федерации»61;
– Приказ Минфина РФ от 17 февраля 1997 г. № 15 «Об отражении в бухгалтерском
учете операций по договору лизинга»62;
– Постановление Правительства РФ от 21 июля 1997 г. № 915 «О мероприятиях по
развитию лизинга в Российской Федерации на 1997–2000 годы»63;
– Постановление Правительства РФ от 03 сентября 1998 г. № 1020 «Об утверждении
порядка предоставления государственных гарантий на осуществление финансовой аренды
(лизинга)»64 и др.
В это же время принимаются нормативные акты, затрагивающие вопросы государственной поддержки лизинга отдельных объектов, к примеру, транспортных средств и, в
частности, авиационной техники. Так, например, Указ Президента РФ от 13 июня 1996 г.
№ 904 «О государственном регулировании и государственной поддержке гражданской авиации и авиационной промышленности Российской Федерации»65 отнес к основным видам
государственной поддержки создание системы лизинга гражданской авиационной техники
и развитие лизинговых программ (п. 4). Федеральный закон от 08 января 1998 г. № 10-ФЗ
«О государственном регулировании развития авиации» 66 в числе целей государственного
регулирования развития авиации называет создание системы лизинга российской гражданской авиационной техники как основы обновления парка летательных аппаратов, создание
выгодных экономических условий российским и иностранным юридическим лицам, а также
физическим лицам для вложения средств в приобретение указанной авиационной техники
(ст. 2). Однако стоит отметить, что подобные нормы являются декларативными и могут применяться на практике при условии их конкретизации в актах соответствующей отраслевой
принадлежности.
12 февраля 1998 г. (с момента опубликования) вступил в силу Федеральный закон от 8
февраля 1998 г. № 16-ФЗ «О присоединении Российской Федерации к Конвенции УНИДРУА
о международном финансовом лизинге»67. Однако сама Конвенция вступила в силу для России только с 1 января 1999 года. Это обусловлено тем, что в соответствии со ст. 16 Конвенции она вступает в силу в первый день месяца, следующего после истечения шести месяцев
59
Российская газета. – 1996. – 12 марта (№ 47).
Закон. – 1999. – № 8.
61
СЗ РФ. – 1996. – № 27. – Ст. 3279.
62
Российская газета (Ведомственное приложение). – 1997. – 05 мая (№ 86).
63
СЗ РФ. – 1997. – № 30. – Ст. 3654. В настоящее время документ утратил силу.
64
СЗ РФ. – 1998. – № 36. – Ст. 4520.
65
СЗ РФ. – 1996. – № 25. – Ст. 3009.
66
СЗ РФ. – 1998. – № 2. – Ст. 226.
67
СЗ РФ. – 1998. – № 7. – Ст. 787.
60
19
И. В. Сахарова. «Правоотношения, возникающие из договоров лизинга и купли-продажи объекта
лизинга»
с даты сдачи на хранение депозитарию третьего документа о присоединении (в данном случае – с 03 июня 1998 г.).
Конвенция УНИДРУА о международном финансовом лизинге (Convention on
International Financial Leasing)68 была подписана в Оттаве 28 мая 1988 г. на дипломатической конференции с участием 55 государств, в том числе СССР 69 (далее – Конвенция УНИДРУА или Конвенция). Принятие Конвенции явилось результатом совместной работы многих
международных и национальных организаций на протяжении нескольких лет (с 1974 года).
Перед авторами Конвенции стояла сложная задача – найти компромисс между уже сформировавшимися в национальных законодательствах различными традициями правового регулирования лизинговых отношений. С одной стороны Конвенция должна быть применима
к решению вопросов, неодинаково трактуемых в различных правовых системах, с другой
стороны она должна представлять собой определенную модель правового регулирования
лизинговых отношений, которая может быть дополнена внутренним правом той или иной
страны. Поэтому текст Конвенции (помимо традиционных коллизионных норм) содержит
как унифицированные положения (в частности, касающиеся понятия договора лизинга), так
и большое количество диспозитивных норм70.
В Конвенции особо указано, что при ее толковании надлежит учитывать ее предмет
и цели, изложенные в преамбуле, ее международный характер и необходимость содействовать достижению единообразия в ее применении и соблюдению добросовестности в международной торговле. Вопросы, относящиеся к предмету регулирования Конвенции, которые
прямо в ней не разрешены, подлежат разрешению в соответствии с общими принципами, на
которых она основана, а при отсутствии таких принципов – в соответствии с правом, применимым в силу норм международного частного права (ст. 6 Конвенции).
Под сделкой финансового лизинга в Конвенции понимается такая сделка, в которой
одна Сторона (арендодатель):
a) заключает по спецификации другой Стороны (арендатора) договор (договор
поставки) с третьей Стороной (поставщиком), в соответствии с которым арендодатель приобретает комплектное оборудование, средства производства или иное оборудование (оборудование) на условиях, одобренных арендатором в той мере, в которой они затрагивают его
интересы, и b) заключает договор (договор лизинга) с арендатором, предоставляя ему право
использовать оборудование взамен на выплату периодических платежей (ст. 1 Конвенции).
Кроме того, сделка финансового лизинга должна включать следующие характеристики:
a) арендатор определяет оборудование и выбирает поставщика, не полагаясь в первую
очередь на опыт и суждение арендодателя;
b) оборудование приобретается арендодателем в связи с договором лизинга, который, и
поставщик осведомлен об этом, заключен или должен быть заключен между арендодателем
и арендатором;
c) периодические платежи, подлежащие выплате по договору лизинга, рассчитываются, в частности, с учетом амортизации всей или существенной части стоимости оборудования.
При этом подчеркнем, что в отличие от ГК РФ, Конвенция УНИДРУА справедливо
наделяет лизингополучателя правами в отношении поставщика объекта лизинга, но не возлагает на лизингополучателя обязанностей покупателя по договору поставки. Поставщик
68
СЗ РФ. – 1999. – № 32. – Ст. 4040.
В настоящее время Конвенция вступила в силу для Франции, Италии, Нигерии, Венгрии, Панамы, Латвии, России,
Беларуси, Узбекистана и Украины.
70
Структурно Конвенция состоит из преамбулы и 25 статей, объединенных в три главы: «Сфера применения и общие
положения», «Права и обязанности сторон», «Заключительные положения».
69
20
И. В. Сахарова. «Правоотношения, возникающие из договоров лизинга и купли-продажи объекта
лизинга»
также несет обязанности по договору поставки, а не по договору лизинга (см.: ст. 10, а также
другие статьи Конвенции).
Отметим, что Россия присоединилась к Конвенции с заявлением (в дальнейшем в
работе будут подробнее рассмотрены отдельные положения Конвенции в сравнении с действующим российским законодательством).
Нормативным актом, в котором лизинговые отношения получили наиболее развернутую регламентацию по сравнению с предыдущими документами, стал Федеральный закон
от 29 октября 1998 г. № 164-ФЗ «О лизинге»71 (далее – Закон о лизинге).
Первоначально Закон о лизинге включал 39 статей, объединенных в шесть глав: общие
положения, правовые основы лизинговых отношений, экономические основы лизинга,
государственная поддержка лизинговой деятельности, право инспектирования и контроля,
заключительные положения. Закон о лизинге дал дефиниции основным понятиям, необходимым для регулирования лизинговых отношений; определил объект лизинга, субъектов
лизинга, его формы; раскрыл права и обязанности сторон; установил порядок страхования
лизингового имущества, порядок разрешения споров между сторонами; установил структуру и состав лизинговых платежей;
предусмотрел меры государственной поддержки деятельности лизинговых организаций.
Но, несмотря на то, что правовое регулирование лизинга было значительно расширено
с принятием нового нормативного акта, первоначальная редакция Закона о лизинге повлекла
за собой огромное количество нареканий со стороны ученых юристов и экономистов, а также
практиков в области лизинговых отношений. Так, например, В. Газман отметил, что нужный
для хозяйственной практики закон был принят в неудовлетворительном виде72. А. Иванов
назвал этот закон одним из самых некачественных за последнее десятилетие73, а В. В. Зайцев
и Ю. А. Мерцалова – одним из самых противоречивых среди законодательных актов в сфере
имущественного оборота74. А. Кучер сделал вывод, что новый Закон о лизинге усложнил
применение лизинга в Российской Федерации75. Е. Кабатова вообще заключила, что закон
продемонстрировал практически полную невозможность адекватного регулирования лизинговых отношений76. В целом, жесткая критика Закона о лизинге была вызвана нечеткостью
его формулировок, противоречиями с Конвенцией УНИДРУА, несогласованностью с действовавшим гражданским законодательством, экономической направленностью в трактовке
лизинга и другими недостатками.
Не останавливаясь здесь на детальном анализе положений Закона о лизинге, отметим, что вместо применяемого в Гражданском кодексе РФ понятия «договор лизинга» было
введено новое понятие «лизинговая сделка», под которой понималась «совокупность договоров, необходимых для реализации договора лизинга между лизингодателем, лизингополучателем и продавцом (поставщиком) предмета лизинга». Между тем, под сделкой, как
известно, понимаются действия граждан и юридических лиц, направленные на установление, изменение или прекращение гражданских прав и обязанностей (ст. 153 ГК РФ). Договором же является двух– или многосторонняя сделка (п. 1 ст. 154 ГК РФ). Т. е. очевидно,
что сделка в любом случае не может представлять собой «совокупность договоров», да еще
71
СЗ РФ. – 1998. – № 44. – Ст. 5394.
См.: Газман В. Российский лизинг нуждается в законодательной поддержке // Хозяйство и право. – 2001. – № 1. – С. 41.
73
См.: Иванов А. А. Договор финансовой аренды (лизинга) в новых условиях // Правоведение. – 2002. – № 2. – С. 222.
74
См.: Зайцев. В. В., Мерцалова Ю. А. Указ. соч. – С. 17.
75
См.: Кучер А. Закон о лизинге – шаг вперед или два назад? // Законодательство и экономика. – 1999. – № 6. – С. 16.
76
См.: Кабатова Е. Закон о лизинге сегодня и завтра // Закон. – 2000. – № 11. – С. 50.
72
21
И. В. Сахарова. «Правоотношения, возникающие из договоров лизинга и купли-продажи объекта
лизинга»
и «необходимых для реализации» другого договора, это противоречит теории гражданского
права, в которой указанный термин имеет вполне конкретное значение.
Необходимость внесения изменений в законодательство о лизинге была очевидна, но
при этом исследователями предлагались разные варианты решения данной проблемы:
1) привести Закон о лизинге и Гражданский кодекс РФ в соответствие с Конвенцией
УНИДРУА77;
2) привести Закон о лизинге в соответствие с Гражданским кодексом РФ78;
3) урегулировать договор лизинга в Гражданском кодексе РФ, расширив посвященный
ему параграф в рамках главы об аренде; переименовать Закон о лизинге в Закон об организации лизингового дела в РФ и сосредоточить в последнем только публичные правила, касающиеся лизинговых операций79;
4) принять Федеральный закон «Об арендной и лизинговой деятельности», полностью
регулирующий арендные отношения и отражающий специфику лизинга 80;
5) оставить Закон о лизинге без изменений и привести в соответствие с ним действующие нормативные акты 81;
6) отменить Закон о лизинге82.
Законодатель пошел по пути изменения самого Закона о лизинге. В итоге, Федеральным законом от 29 января 2002 г № 10-ФЗ «О внесении изменений и дополнений в Федеральный закон «О лизинге»»83 (далее – Федеральный закон от 29 января 2002 г. № 10-ФЗ)
последний был изложен в новой редакции, существенно обновившей большинство положений Закона о лизинге и действующей с некоторыми последующими поправками в настоящее время. В частности, определение договора лизинга в основном было приведено в соответствие с определением, содержащимся в Гражданском кодексе РФ, а спорное понятие
«лизинговая сделка» исключено; устранены и так называемые «существенные положения»
договора лизинга, которые вызывали критику со стороны теоретиков за нечеткость формулировок и практиков за трудность регламентации этих положений в договоре; изменены понятия «лизинг» и «лизинговая деятельность»; исключены типы и виды лизинга; по-новому
регулируется содержание договора лизинга и многие другие вопросы.
В науке неоднозначно оцениваются эти изменения. Так, одни авторы в основном
отмечают только положительные моменты 84. Другие, в целом признавая позитивный характер новой редакции Закона о лизинге, считают отдельные нововведения ошибочными85.
Некоторые авторы полагают, что развернутая правовая регламентация, данная в Законе
о лизинге, существенно сокращена после внесения в него поправок: этими изменениями
устранено существо лизинга как инвестиционного института; он «загнан» в несвойственные ему арендные отношения86. Было также высказано мнение о том, что «Закон о лизинге
77
См.: Газман В. Российский лизинг нуждается в законодательной поддержке. – С. 44.
См.: Павлодский Е. А. Лизинг как инструмент рыночных отношений: пути совершенствования // Журнал российского
права. – 2000. – № 10. – С. 44, 52.
79
См.: Иванов А. А. Договор финансовой аренды (лизинга): учебно-практическое пособие. – М.: Проспект, 2001. –
С. 61.
80
См.: Королев С. Нужны новые подходы к лизинговому законодательству // Хозяйство и право. – 2001. – № 9. – С. 112.
81
См.: Скрынник Е. Лизинговые компании – не пункты проката // Коммерсант. – 2000. – № 2. – С. 8.
82
См.: Ищенко Е. Е. Правовое регулирование финансовой аренды в Российской Федерации: дис… канд. юрид. наук. –
М., 2001. – С. 14.
83
СЗ РФ. – 2002. – № 5. – Ст. 376.
84
См.: Эрделевский А. М. Новое в законодательстве о лизинге // Законодательство. – 2002. – № 6. – С. 31–34; Александров А. Д. Новое в законодательстве о лизинге // Юридический мир. – 2002. – № 3. – С. 26–27.
85
См.: Газман В. Изменения в законодательстве о лизинге // Хозяйство и право. – 2002. – № 12. – С. 32, 38; Толстыженко
Е. Лизинг: проблемы правового регулирования в России // Закон. – 2002. – № 12. – С. 98.
86
См.: Зинченко С., Галов В. Финансовый лизинг и его договорная форма // Хозяйство и право. – 2004. – № 11. – С. 113.
78
22
И. В. Сахарова. «Правоотношения, возникающие из договоров лизинга и купли-продажи объекта
лизинга»
в новой редакции стал собранием норм, уже содержащихся в других нормативных актах,
бланкетных и диспозитивных норм, и не будет оказывать какого-либо заметного влияния
на правовое регулирование лизинга» 87. Большинство же исследователей справедливо признают, что новая редакция Закона о лизинге, хотя и устранила в нем многие существенные
недостатки и противоречия, но, к сожалению, не решила всех проблем в правовом регулировании лизинга в России88.
Примечательно, что в отношении вопроса о правах и (или) обязанностях лизингополучателя по отношению к продавцу, а также основаниях возникновения обязанностей последнего Закон о лизинге стоит ближе к концепции Конвенции УНИДРУА, чем к концепции
Гражданского кодекса РФ. В Законе о лизинге идет речь только о правах лизингополучателя
в отношении продавца объекта лизинга (п. 2 ст. 10) и подчеркивается, что обязанности продавца по передаче объекта лизинга вытекают именно из договора купли-продажи (п. 1 ст. 4).
И хотя рассматриваемые нормы Закона о лизинге сами по себе, безусловно, не исключают
действия ст. ст. 668 и 670 ГК РФ, тем не менее, при оценке этих и других несовпадающих
положений Гражданского кодекса РФ и Закона о лизинге закономерно встает вопрос об их
соотношении. Отметим, что последний вопрос имеет принципиальное значение для применения норм законодательства о лизинге, и будет рассматриваться в следующем параграфе
настоящей книги.
Таким образом, в настоящее время основными нормативными актами, регулирующими лизинговые отношения в Российской Федерации, являются Конвенция УНИДРУА о
международном финансовом лизинге, Гражданский кодекс Российской Федерации, Федеральный закон от 29 октября 1998 г. № 164-ФЗ (в ред. от 08 мая 2010 г.) «О финансовой
аренде (лизинге)». Отдельные вопросы, касающиеся лизинга, регулируются также нормами
других правовых актов различных отраслей права (преимущественно административного
и финансового). Правовое регулирование лизинговых отношений в значительной степени
осуществляется гражданско-правовым методом, и основывается на характерных для гражданского права принципах равенства участников лизинговых отношений, свободы договора,
недопустимости произвольного вмешательства кого-либо в частные дела, необходимости
беспрепятственного осуществления гражданских прав и др. Вместе с тем, методы, применяемые в таких отраслях как административное, финансовое право, безусловно, также используются при регулировании определенных аспектов лизинговых отношений (это касается, в
частности, валютного, таможенного и налогового регулирования). Отметим, что нормативные акты, в той или иной степени касающиеся вопросов лизинга, хотя в своей совокупности и регулируют различные стороны лизинговых отношений, но не образуют строгой и
упорядоченной системы. В целом, несмотря на интенсивное количественное и качественное развитие правового регулирования лизинговых отношений в России, в существующем
законодательстве по-прежнему имеются многочисленные противоречия и пробелы, требующие дальнейшего научного осмысления и устранения. И такая ситуация, на наш взгляд,
предопределяется, прежде всего, изначально неверным и непоследовательным действующим нормативным подходом к регулированию взаимосвязанных в силу закона прав и обязанностей сторон договоров лизинга и купли-продажи объекта лизинга, в соответствии с
которым эти договоры не всегда рассматриваются законодателем как самостоятельные (двусторонние) сделки.
87
Королев С. Б. Правовое регулирование лизинга в Российской Федерации: дис… канд. юрид. наук. – М., 2002. – С. 35.
См., например: Палаткин В. Лизинг в новом свете // Бизнес-адвокат. – 2002. – № 6; Иванов А. А. Договор финансовой
аренды (лизинга) в новых условиях. – 2002. – № 2. – С. 222–231.
88
23
И. В. Сахарова. «Правоотношения, возникающие из договоров лизинга и купли-продажи объекта
лизинга»
1.2. Некоторые теоретические проблемы
правового регулирования лизинга в России
Полемика по затронутым в предыдущем параграфе вопросам продолжается и в настоящее время; причем она касается не только содержания и характера Закона о лизинге, но
и вопроса о принципиальной возможности самого существования такого закона. Так, некоторые авторы полагают, что Закон о лизинге не мог быть принят, а принятый – не имеет
юридической силы в той части, в которой он касается гражданско-правового регулирования
договора лизинга89. В качестве обоснования такой позиции, обычно приводят следующие
аргументы. Поскольку гражданское законодательство состоит из Гражданского кодекса РФ
и принятых в соответствии с ним иных федеральных законов (п. 2 ст. 3 ГК РФ), постольку
никакие другие законы не должны содержать норм, регулирующих договоры, уже урегулированные ГК РФ за исключением случаев, когда сам ГК РФ содержит прямую отсылку к
иному закону. Применительно же к договору лизинга таких отсылок в ГК РФ нет.
Как представляется, выражение «принятых в соответствии с ним» действительно
может быть истолковано неоднозначно, однако, на наш взгляд, приведенное выше понимание этой фразы является слишком радикальным. Видимо, здесь скорее имеется в виду, что
закон, принятый в соответствии с Гражданским кодексом РФ, должен развивать те нормы
права, которые уже содержатся в самом кодексе и не противоречить им, разумеется, за
исключением тех случаев, когда кодекс это прямо допускает. Как отметил В. А. Рахмилович,
отсылки к специальным законам в наиболее существенных случаях содержатся в самом ГК,
но это не значит, что они не могут быть приняты и при отсутствии указания на них в тексте ГК90. Кроме того, во многих статьях ГК РФ говорится о возможности дополнительной
регламентации того или иного вопроса законом (или иным нормативным актом) и при этом
конкретный закон не называется91.
В литературе часто можно встретить мнение о том, что не было необходимости принимать Закон о лизинге в части, регулирующей гражданские отношения, т. к. ГК их «достаточно четко регулирует» 92. Так, отмечается, что договор лизинга за пределами норм, сосредоточенных в § 6 гл. 34 ГК, регулируется общими положениями об аренде, тем самых
89
См.: Дедиков С. Лизинг в лабиринте: поиск спасительной нити // Бизнес-адвокат. – 2000. – № 15; Зайцев. В. В.,
Мерцалова Ю. А. Указ. соч. – С. 43, 120; Чмил Д. В. Гражданско-правовая модель финансового лизинга в Российской
Федерации и Республике Молдова: дис… канд. юрид. наук. – М., 2001. – С. 39.
90
См.: Рахмилович В. А. О достижениях и просчетах нового Гражданского кодекса Российской Федерации // Государство и право. – 1996. – № 4. – С. 120.
91
Такая возможность предусмотрена в целом ряде статей § 1 гл. 34 ГК РФ («Общие положения об аренде»): п. 1, 2
ст. 607, ст. 608, п. 2 ст. 609, п. 2 и 3 ст. 610, п. 3 и 4 ст. 614, п. 2 ст. 615, п. 1 ст. 616, п. 2 ст. 617, ст. 619, п. 1 ст. 621, п.
3 ст. 623, п. 1 и 3 ст. 624. Некоторой иллюстрацией нашего мнения может служить позиция, изложенная в уже утратившем
силу Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 29 сентября 1994 г. № 7 (в ред. от 06 февраля 2007 г.) «О практике
рассмотрения судами дел о защите прав потребителей» (Российская газета. – 1994. – 26 ноября (№ 230); Бюллетень Верховного Суда РФ. – 2001. – № 2; 2007. – № 5.). В п. 2 указанного Постановления Пленум дал следующее разъяснение. Закон
Российской Федерации «О защите прав потребителей», другие федеральные законы и иные нормативные правовые акты
Российской Федерации применяются к отношениям в области защиты прав потребителей, если: 1) это предусмотрено ГК
РФ; 2) ГК РФ не содержит такого указания, однако названные выше Федеральные законы и нормативные правовые акты
конкретизируют и детализируют нормы ГК РФ, регулирующие данные правоотношения, либо когда ГК РФ не регулирует
указанные отношения; 3) указанные законы и другие нормативные правовые акты предусматривают иные правила, чем ГК
РФ, когда ГК РФ допускает возможность их установления иными законами и нормативными правовыми актами (выделено
нами – И.С.). Приведенное Постановление утратило силу в связи с принятием Постановления Пленума Верховного Суда
РФ от 28 июня 2012 г. № 17 «О рассмотрении судами гражданских дел по спорам о защите прав потребителей» // Бюллетень
Верховного Суда РФ. – 2012. – № 9.
92
См: Каширин А. Свобода договора: в законе и на практике // Эж-Юрист. – 2006. – № 7. – С. 4.
24
И. В. Сахарова. «Правоотношения, возникающие из договоров лизинга и купли-продажи объекта
лизинга»
достигается его «полное и комплексное регулирование» 93, а также, что даже небольшое количество норм, объединенных в § 6 гл. 34 ГК, сформировано в «стройную систему»94. Закон
о лизинге критикуют за многочисленные повторы не только специальных норм ГК РФ о
лизинге, но и общих норм ГК РФ об аренде, а также других положений ГК РФ95.
Что касается дублирования Законом о лизинге отдельных норм Гражданского кодекса
РФ, то это действительно можно назвать одним из недостатков Закона о лизинге. Неоправданные повторы, безусловно, должны быть устранены, однако, отметим, что в определенной
степени повторы неизбежны при изложении норм Закона о лизинге, и более того, они характерны для большинства федеральных законов, развивающих положения ГК РФ. С выводами
о том, что Гражданский кодекс РФ достаточно полно регулирует договор лизинга, мы согласиться не можем. Напротив, норм, содержащихся в § 6 гл. 34 ГК РФ как раз не достаточно.
Не могут их в полной мере компенсировать и общие положения об аренде, т. к. многие из
них неприменимы к договору лизинга в виду его очевидной специфики, требующей отличного от договора аренды правового регулирования по целому ряду вопросов. В свою очередь, в Законе о лизинге изложены положения, изменяющие или дополняющие не только
некоторые диспозитивные и бланкетные нормы § 1 гл. 34 ГК96, но и нормы других глав Гражданского кодекса РФ97. Таким образом, Закон о лизинге содержит специальные нормы, при
отсутствии которых пришлось бы руководствоваться самыми различными статьями Гражданского кодекса РФ (как первой, так и второй частей), что, с одной стороны, достаточно
неудобно из-за сложности лизинговых отношений, а, с другой стороны, во многих случаях
просто невозможно по причинам, указанным выше.
Некоторые авторы считают, что закон, регулирующий лизинговые отношения, необходим, но при этом он должен содержать только нормы публичного права. Так, предлагалось принять уже упомянутый нами закон об организации лизингового дела в РФ98, а также
закон о государственной поддержке участников лизинговых отношений 99. Не очень понятно
содержание подобных нормативных актов. Видимо, они должны включать нормы, касающиеся вопросов налогообложения, валютного и таможенного регулирования. Однако в настоящее время подобные нормы в большинстве своем содержатся в актах соответствующей
отраслевой принадлежности, а в Законе о лизинге могут быть изложены отсылочные нормы
по этим вопросам. Поэтому необходимость существования отдельного закона, интегрирующего все положения о мерах государственной поддержки лизинговых отношений, или же
закона, предусматривающего некие правила, касающиеся лизинговых операций, представляется спорной.
Считаем, что закон, направленный, в том числе, на гражданско-правовое регулирование лизинговых отношений, необходим. Регламентация этих отношений только в ГК РФ
даже при условии расширения специальных норм о договоре лизинга, на наш взгляд, менее
предпочтительна по следующим причинам. Во-первых, лизинговые отношения опосреду93
См.: Брагинский М. И., Витрянский В. В. Договорное право. Книга вторая: Договоры о передаче имущества. – С. 575.
См.: Решетник И. А. Гражданско-правовое регулирование лизинга в Российской Федерации: автореф. дис. … канд.
юрид. наук. – С. 18.
95
См.: Кувшинов В. А. Международный лизинг: Модельный договор. Комментарии. – М.: Торгово-промышленная
палата Российской Федерации, 2005. – С. 12.
96
В частности, касающиеся объекта лизинга (п. 2 ст. 3 Закона о лизинге), минимального срока пересмотра размера
арендной платы (п. 2 ст. 28 Закона о лизинге), обязанностей по осуществлению капитального ремонта объекта лизинга (п.
3 ст. 17 Закона о лизинге) и др.
97
Например, о форме договора лизинга (п. 1 ст. 15 Закона о лизинге), о страховании риска ответственности за нарушение договора (п. 4 ст. 21 Закона о лизинге) и др.
98
См.: Иванов А. А. Договор финансовой аренды (лизинга): учебно-практическое пособие. – С. 61.
99
См.: Серкова Ю. А. Договор лизинга по российскому и зарубежному праву: автореф. дис… канд. юрид. наук. – Казань,
2002. – С. 7.
94
25
И. В. Сахарова. «Правоотношения, возникающие из договоров лизинга и купли-продажи объекта
лизинга»
ются не только договором лизинга, но и заключаемым в обязательном порядке договором
купли-продажи, содержание которого обладает определенной спецификой. Во-вторых, в
Законе о лизинге могут быть сосредоточены также некоторые нормы административного,
а также других отраслей права, при условии что характер и объем помещаемых в Закон о
лизинге норм различной отраслевой принадлежности будет улучшать, а не затруднять правовое регулирование лизинговых отношений. В-третьих, при необходимости в Закон о лизинге
могут быть помещены нормы, определяющие особенности правового регулирования лизинговых отношений, возникающих по поводу отдельных видов имущества или в отдельных
отраслях экономики. Целесообразность подобной регламентации определяется, в том числе,
и тем, что лизинговая деятельность является видом инвестиционной деятельности.
Таким образом, теоретически Закон о лизинге может быть как актом исключительно
гражданского права (что с одной стороны труднодостижимо, а с другой – не очень целесообразно для регулирования лизинговых отношений), так и актом преимущественно гражданского права, включающим также нормы иных отраслей (что имеет место в настоящее
время), или же комплексным нормативным актом, т. е. актом, содержащим сопоставимое по
объему количество норм различных отраслей права. Как справедливо отмечает Н. Д. Егоров, «принятие комплексных нормативных актов оправдано в тех случаях, когда требуется
согласовать содержание норм различной отраслевой принадлежности, регулирующих разнообразные, но тесно связанные общественные отношения, возникающие в одной и той же
сфере деятельности человека»100. Представляется, что сказанное в полной мере относится
и к лизинговым отношениям, и к лизинговой деятельности (как виду инвестиционной деятельности).
При применении на практике положений Гражданского кодекса РФ и Закона о лизинге
встает вопрос об их соотношении – вопрос, на который достаточно сложно дать однозначный ответ, с одной стороны, и который, как уже было отмечено, имеет принципиальное значение в силу несовпадения ряда ключевых положений Гражданского кодекса РФ и Закона о
лизинге, с другой стороны. В целом, вопрос о роли, которую играет Гражданский кодекс РФ
в системе гражданского законодательства, давно является предметом научной дискуссии и,
безусловно, заслуживает отдельного всестороннего рассмотрения, которое выходит за пределы нашего исследования в этой книге. Тем не менее, для того, чтобы определиться с методологическими началами, из которых мы будем исходить в дальнейшем при рассмотрении
большинства других вопросов настоящей книги101, считаем необходимым кратко изложить
суть обозначенного вопроса и вместе с тем высказать некоторые собственные замечания.
В Российской Федерации, как известно, непосредственно Конституцией РФ предусмотрено принятие федеральных конституционных законов и федеральных законов (ч. 1 и
2 ст. 76). Кроме того, согласно правовой позиции Конституционного Суда РФ, изложенной
в Постановлении КС РФ от 31 октября 1995 г. № 12-П «По делу о толковании статьи 136
Конституции Российской Федерации»102, поправки к гл. 3–8 Конституции РФ принимаются
в форме особого правового акта – закона Российской Федерации о поправке к Конституции РФ. Основы иерархии законов в Российской Федерации установлены непосредственно
в Конституции РФ, где предусмотрено, что последняя имеет высшую юридическую силу,
а федеральные законы не могут противоречить федеральным конституционным законам (ч.
1 ст. 15, ч. 3 ст. 76). Иерархия законов внутри одного их вида Конституцией не определяется.
100
Гражданское право: учеб.: в 3 т. Т. 1 / Н. Д. Егоров [и др.]; под ред. А. П. Сергеева, Ю. К. Толстого. – 6-е изд., перераб.
и доп. – М.: ТК Велби, Проспект, 2005. – С. 46.
101
Принимая во внимание то обстоятельство, что в теории правового регулирования лизинговых отношений вопрос о
соотношении ГК РФ и Закона о лизинге является одним из самых дискуссионных.
102
СЗ РФ. – 1995. – № 45. – Ст. 4408.
26
И. В. Сахарова. «Правоотношения, возникающие из договоров лизинга и купли-продажи объекта
лизинга»
Коллизии между ними разрешаются исходя из известных со времен римского права принципов: “lex posterior derogat priori” и “lex specialis derogat generali”.
Гражданский кодекс РФ является федеральным законом, однако, в абз. 2 п. 2 ст. 3 ГК РФ
установлено правило: нормы гражданского права, содержащиеся в других законах, должны
соответствовать Гражданскому кодексу РФ. Таким образом, позиция законодателя предполагает применение только указанных принципов к случаям соотношения между собой других гражданских законов кроме ГК РФ, последний же наделяется приоритетом перед иными
федеральными законами, регулирующими гражданские отношения. Отметим, что подобное
правило в той или иной форме закреплено в большинстве кодифицированных федеральных
законов103, а наиболее строгое правило содержится в Уголовном кодексе РФ 1996 г.: уголовное законодательство Российской Федерации состоит из Уголовного кодекса РФ, а новые
законы, предусматривающие уголовную ответственность, подлежат включению в него (ч.
1 ст. 1).
Думается, допустимо сказать, что большинство ученых убеждено в правильности
такого подхода, и он действительно получил распространение. Однако некоторые занимают
позицию, согласно которой законодательно не может быть установлен обязательный для
правоприменительных органов приоритет кодифицированных федеральных законов перед
другими федеральными законами, регулирующими определенные общественные отношения. В частности, применительно к Закону о лизинге, отмечается, что приоритет ГК РФ
перед иными федеральными законами не соответствует Конституции РФ, Закон о лизинге
является специальным актом по отношению к ГК РФ104.
Данное мнение опирается в том числе и на правовую позицию Конституционного суда
РФ, изложенную в некоторых его определениях. Так, в Определении КС РФ от 5 ноября
1999 г. № 182-О «По запросу Арбитражного суда города Москвы о проверке конституционности пунктов 1 и 4 части четвертой статьи 20 Федерального закона «О банках и банковской деятельности»105 суд пришел к следующему выводу: в статье 76 Конституции Российской Федерации не определяется и не может определяться иерархия актов внутри одного
их вида, в данном случае – федеральных законов. Ни один федеральный закон в силу статьи 76 Конституции Российской Федерации не обладает по отношению к другому федеральному закону большей юридической силой. Правильный же выбор на основе установления
и исследования фактических обстоятельств и истолкование норм, подлежащих применению
в конкретном деле, относится не к ведению Конституционного Суда Российской Федерации, а к ведению судов общей юрисдикции и арбитражных судов. Данная правовая позиция изложена и в Определении КС РФ от 3 февраля 2000 г. № 22-О «По запросу Питкярантского городского суда Республики Карелия о проверке конституционности статьи 26
Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве) кредитных организаций»»,106 где
суд пришел к выводу, что право на исполнение и обеспечение обязательств по банковскому
вкладу непосредственно не регулируется Конституцией РФ, в том числе теми ее статьями,
которые указаны в запросе Питкярантского городского суда Республики Карелия. Оно возникает в результате гражданско-правовых обязательств банков и иных кредитных организа103
В частности, в Уголовно-процессуальном кодексе РФ 2001 г. (ч. 1 и 2 ст. 7), Гражданском процессуальном кодексе
РФ 2002 г. (ч. 1 ст. 1), Арбитражном процессуальном кодексе РФ 2002 г. (ч. 2 ст. 3), Трудовом кодексе РФ 2001 г. (ч. 3,
4 и 5 ст. 5), Водном кодексе РФ 2006 г. (ч. 2 ст. 2), Земельном кодексе РФ 2001 г. (абз. 2 п. 1 ст. 2), Кодексе торгового
мореплавания РФ 1999 г. (п. 1 ст. 1), Бюджетном кодексе РФ 1998 г. (ст. 2), Налоговом кодексе РФ (ч. 1) 1998 г. (п. 1 ст.
1), Градостроительном кодексе РФ 2004 г. (ч. 2 ст. 3), Жилищном кодексе РФ 2004 г. (ч. 2 и 8 ст. 5), Семейном кодексе РФ
1995 г. (п. 2 ст. 3). Вместе с тем, имеются кодексы, в которых подобное правило отсутствует.
104
См.: Кукушкин В. М. Правовое регулирование лизинговых операций в Российской Федерации: автореф. дис… канд.
юрид. наук. – Екатеринбург, 2005. – С. 17–18.
105
СЗ РФ. – 1999. – № 52. – Ст. 6460.
106
СЗ РФ. – 2000. – № 14. – Ст. 1532.
27
И. В. Сахарова. «Правоотношения, возникающие из договоров лизинга и купли-продажи объекта
лизинга»
ций. При этом гражданско-правовое регулирование указанных отношений допускает изъятия из общих правил на основе специальных установлений закона. Противоречия же между
ГК РФ и другими федеральными законами, регулирующими указанные отношения, должны
устраняться в процессе правоприменения.
Для дополнительной аргументации позиции, в соответствии с которой законодательно
не может быть установлен обязательный для правоприменительных органов приоритет
кодифицированных федеральных законов перед другими федеральными законами, регулирующими определенные общественные отношения, исследователи приводят, в частности, следующие доводы. 1. Определение такого правового свойства, как юридическая сила
любого правового акта, в том числе и со стороны законодателя, не может носить произвольный характер; уровень юридической силы законодательных актов каждого вида зависит от
сложности законодательного процесса, а также от правового статуса органов, принимающих
соответствующие акты, и от правового статуса лиц, участвующих в их принятии; процедуры
же принятия законов всех видов на федеральном уровне прямо закреплены в самой Конституции (ст. 104–108, 136)107. 2. Возможность установления иерархии федеральных законов
внутри одного их вида, по сути, привела бы к разрушению на глубинном уровне стабильности правового регулирования, поскольку позволила бы практически произвольно определять уровень юридической силы федеральных законов108. 3. Законодатель, поставив сам себя
в узкие рамки ГК, будет вынужден в будущем вносить в него многочисленные поправки109.
4. Определить, что такое норма гражданского права, содержащаяся в других законах, в большинстве случаев невозможно в силу смешения критериев выделения отраслей права и отраслей законодательства 110.
Отметим, что формальный порядок принятия федеральных законов действительно
един как для кодифицированных, так и для любых других федеральных законов. Однако
фактически процесс разработки и редактирования такого объемного и структурно сложного нормативного акта как кодекс, играющего основополагающую роль в регулировании
определенной сферы общественных отношений, качественно отличается от разработки и
редактирования большинства других федеральных законов. Представляется, что признание
возможности закрепления в кодифицированном законе его приоритета перед другими федеральными законами, регулирующими определенные общественные отношения, совсем не
означает «произвольного определения уровня юридической силы федеральных законов» и
уж тем более вряд ли приведет к «разрушению на глубинном уровне стабильности правового регулирования». Думается, что вопрос о юридической силе кодифицированного правового акта является самостоятельным, и его решение однозначно не предопределяется признанием обоснованности включения в кодифицированный акт правил, аналогичных абз. 2 п.
2 ст. 3 ГК РФ. Правило абз. 2 п. 2 ст. 3 ГК РФ, на наш взгляд, не отменяет правила “lex
specialis derogat generali” и “lex posterior derogat priori”. Вместе с тем, эти доктринальные
положения, получившие признание в решениях Конституционного суда РФ и в самом общем
плане также представляющие собой правила разрешения коллизий между нормами законов
одного вида, не отменяются правилом абз. 2 п. 2 ст. 3 ГК РФ. Но их применение в силу указания законодателя, выраженного в позитивном праве, корректируется с учетом правила абз.
107
См.: Бриксов В. В. О юридической силе кодифицированных федеральных законов // Журнал российского права. –
2003. – № 8. – С. 89, 90.
108
См.: Бриксов В. В. О юридической силе кодифицированных федеральных законов // Журнал российского права. –
2003. – № 8. – С. 89–90.
109
См.: Козлов В. Б., Фалилеев П. А. Соотношение общих и специальных правовых норм на примере гражданского и
морского права (критика современного законодательства) // Государство и право. – 1997. – № 11. – С. 83.
110
См.: Курбатов А. Я. Система права и проблемы правоприменительной деятельности // Закон. – 2003. – № 10. – С.
113–114.
28
И. В. Сахарова. «Правоотношения, возникающие из договоров лизинга и купли-продажи объекта
лизинга»
2 п. 2 ст. 3 ГК РФ111 (который также можно назвать отражением российской правовой традиции112). Его наличие не исключает возможности специального регулирования, равно как
и возможности внесения изменений в законодательство. При этом наличие в федеральном
законе специальной гражданско-правовой нормы автоматически не означает противоречия
этой нормы Гражданскому кодексу РФ. Необходимость внесения изменений и дополнений
в любые федеральные законы (в том числе и кодифицированные) возникает постоянно. И
это, как известно, обусловлено не только субъективными факторами, т. е. ошибками законодателя, но и объективной невозможностью уже принятых законов во всех случаях адекватно регулировать развивающиеся общественные отношения. И, на наш взгляд, гораздо
лучше, если совершенствование законодательства происходит путем изменения или отмены
соответствующих норм, а не путем принятия других норм, противоречащих уже действующим, что неизбежно затрудняет правоприменение (что отчетливо видно на примере Закона
о лизинге). Довод о невозможности в большинстве случаев определить, является ли норма,
содержащаяся в других законах, нормой гражданского права, представляется нам преувеличением. Действительно, иногда это сделать непросто, особенно в отношении вопросов, требующих комплексного регулирования 113. Однако, на наш взгляд, такие случаи все же оказываются в меньшинстве. Более того, необходимо, по нашему мнению, обратить внимание на
то, что определить, какая норма является общей, а какая – специальной, также не всегда просто, а руководство во всех спорных случаях только позднее принятой нормой, как очевидно,
не всегда представляет собой самый лучший вариант.
В литературе было высказано мнение о том, что «именно среди цивилистов наиболее
устойчива точка зрения о большей юридической силе кодифицированных федеральных законов по отношению к некодифицированным, об особом правовом статусе данного Кодекса в
сфере гражданских правоотношений»114. Однако, на наш взгляд, если говорить об отраслевых юридических науках, именно дискуссия о юридической силе кодифицированных федеральных законов ведется в большинстве своем среди цивилистов (при этом, как будет показано далее, действительно, можно сказать, что преобладает позиция о приоритете ГК РФ
перед другими федеральными законами, содержащими нормы гражданского права). В то
время как, например, привилегированное положение Уголовного кодекса РФ, насколько нам
известно, не только не подвергается сомнению специалистами по уголовному праву, но и
рассматривается как важнейшая гарантия прав и свобод человека. В связи с этим проведем
111
Подробнее об установлении в позитивном праве соотношения коллизионных правил см., например: Vranes E. Lex
Superior, Lex Specialis, Lex Posterior – Zur Rechtsnatur der “Konfliktlösungsregeln” // Zeitschrift für ausländisches öffentliches
Recht und Völkerrecht. – 2005. – V. 65. – S. 391–405. Ср.: «За исключением тех случаев, когда законодатель специально
оговаривает иное, кодексы не имеют никакого приоритета по сравнению с не включенными в них законами» (Давид Р.,
Жоффре-Спинози К. Основные правовые системы современности / пер. с фр. В. А. Туманова. – М.: Международные отношения, 2009. – С. 95).
112
Отметим, что об «особой юридической силе» кодексов говорят специалисты по общей теории права. Так, в одном
из авторитетных учебников по теории государства и права содержится следующий вывод: кодификационные акты представляют собой органические законы, в которых объединены различные правовые нормы, институты, регламентирующие
разнородные общественные отношения определенной правовой отрасли; целостность, устойчивость придают этим актам
особый правовой колорит и юридическую силу; все текущее законодательство сориентировано на них и им соподчинено
(см.: Теория государства и права: курс лекций / под ред. Н. И. Матузова и А. В. Малько. – М.: Юристъ, 2000. – С. 423
(автор темы – И. Н. Сенякин)). В этом же источнике подчеркивается особая роль Гражданского кодекса РФ в системе частного права, который, по мнению Н. И. Матузова, «является “второй конституцией” – экономической» (см.: там же. – С.
406). Другой известный теоретик права С. С. Алексеев пишет: «Общие же нормы, выраженные в кодифицированном акте,
закрепляют юридические особенности данной отрасли, подотрасли, правового института. А это придает особую юридическую силу кодифицированным актам. Все иные отраслевые нормативные акты должны издаваться применительно к кодифицированным» (Алексеев С. С. Общая теория права: учебник. – М.: Проспект, 2009. – С.454).
113
См., например: Ванин В. В. Правовое регулирование удовлетворения государственных нужд в рыночной экономике
России: теория и практика: автореф. дис. … д-ра юрид. наук. – Ростов-на-Дону, 2007. – С. 15–16, 39–40.
114
Бриксов В. В. Указ. соч. – С. 85.
29
И. В. Сахарова. «Правоотношения, возникающие из договоров лизинга и купли-продажи объекта
лизинга»
анализ правовых позиций Конституционного суда РФ, изложенных в его решениях, принятых несколькими годами позже тех, которые уже были приведены нами. Целью такого анализа является обоснование нашего мнения о том, что в свете более поздних позиций КС РФ
в отношении юридической силы УПК РФ и УК РФ, его более ранняя позиция в отношении
юридической силы ГК РФ логически не может быть истолкована как запрещающая законодателю устанавливать обязательный для правоприменительных органов приоритет Гражданского кодекса РФ перед другими федеральными законами, регулирующими отношения,
составляющие предмет гражданского права.
Так, в п. 1 резолютивной части Постановления КС РФ от 29 июня 2004 г. № 13-П
«По делу о проверке конституционности отдельных положений статей 7, 15, 107, 234 и
450 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с запросом группы
депутатов Государственной думы» 115 суд признал ч. 1 и 2 ст. 7 УПК РФ (устанавливающие
приоритет Уголовно-процессуального кодекса РФ перед иными федеральными законами и
нормативными правовыми актами) не противоречащими Конституции РФ. Конституционный суд мотивировал свое решение следующим образом. Уголовное судопроизводство представляет собой самостоятельную сферу правового регулирования, а юридической формой
уголовно-процессуальных отношений является уголовно-процессуальное законодательство
как отдельная отрасль в системе законодательства Российской Федерации. Уголовно-процессуальный кодекс РФ как систематизированный свод правовых норм призван обеспечить единообразие и согласованность нормативно-правовых установлений и складывающейся на их
основе правоприменительной практики. Такие установления, не нарушая прерогатив федерального законодателя вносить изменения и дополнения в действующее уголовно-процессуальное законодательство, в то же время облегчают работу правоприменителя, поскольку
законодательство становится обозримым и тем самым в правоприменении существенно снижаются риски искажения аутентичной воли законодателя. Конституционный суд, однако,
отметил, что УПК РФ, будучи обычным федеральным законом, не имеет преимущества
перед другими федеральными законами с точки зрения определенной непосредственно Конституцией Российской Федерации иерархии нормативных актов, но в то же время пришел
к выводу, что, закрепляя требование о приоритете УПК РФ в установлении порядка уголовного судопроизводства, законодатель исходил из особой роли, которую выполняет в правовой системе Российской Федерации кодифицированный нормативный правовой акт, осуществляющий комплексное нормативное регулирование тех или иных отношений. Вместе
с тем приоритет УПК РФ перед другими обычными (по выражению КС РФ) федеральными
законами не является безусловным, а ограничен рамками специального предмета регулирования. Конституционный Суд РФ и в иных своих решениях подчеркивал необходимость
учета особенностей предмета регулирования тех или иных законодательных актов при разрешении возникающих между ними коллизий116.
В п. 2 мотивировочной части Определения КС РФ от 8 ноября 2005 г. № 439-О «По
жалобе граждан С. В. Бородина, В. Н. Буробина, А. В. Быковского и других на нарушение
их конституционных прав статьями 7, 29, 182 и 183 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации»117 Конституционный суд РФ подтвердил изложенную ранее позицию о
115
СЗ РФ. – 2004. – № 27. – Ст. 2804.
См., например: Постановление Конституционного Суда РФ от 27 марта 1996 г. № 8-П «По делу о проверке конституционности статей 1 и 21 Закона Российской Федерации от 21 июля 1993 года «О государственной тайне» в связи с жалобами граждан В. М. Гурджиянца, В. Н. Синцова, В. Н. Бугрова и А. К. Никитина» // СЗ РФ. – 1996. – № 15. – Ст. 1768;
Постановление Конституционного Суда РФ от 23 апреля 2004 г. № 9-П «По делу о проверке конституционности отдельных положений Федеральных законов «О федеральном бюджете на 2002 год», «О федеральном бюджете на 2003 год», «О
федеральном бюджете на 2004 год» и приложений к ним в связи с запросом группы членов Совета Федерации и жалобой
гражданина А. В. Жмаковского» // СЗ РФ. – 2004. – № 19 (часть 2). – Ст. 1923; № 29 (поправка).
117
СЗ РФ. – 2006. – № 5. – Ст. 633.
116
30
И. В. Сахарова. «Правоотношения, возникающие из договоров лизинга и купли-продажи объекта
лизинга»
приоритете УПК РФ перед иными федеральными законами в регулировании уголовно-процессуальных отношений, однако, добавил, что о безусловном приоритете норм УПК РФ не
может идти речь и в случаях, когда в иных (помимо Уголовно-процессуального кодекса РФ,
закрепляющего общие правила уголовного судопроизводства) законодательных актах устанавливаются дополнительные гарантии прав и законных интересов отдельных категорий
лиц, обусловленные в том числе их особым правовым статусом. В силу статьи 18 Конституции РФ, разрешение в процессе правоприменения коллизий между различными правовыми
актами должно осуществляться исходя из того, какой из этих актов предусматривает больший объем прав и свобод граждан и устанавливает более широкие их гарантии.
Данная правовая позиция получила свое развитие в других определениях Конституционного Суда Российской Федерации118.
О привилегированном же положении Уголовного кодекса РФ как единственного
закона, содержащего нормы уголовного права Конституционный суд РФ фактически говорит как о само собой разумеющемся факте. Так, в п. 2 мотивировочной части Постановления КС РФ от 27 февраля 2003 г. № 1-П «По делу о проверке конституционности положения части первой статьи 130 Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации в
связи с жалобами граждан П. Л. Верещака, В. М. Гладкова, И. В. Голышева и К. П. Данилова»119 Конституционный суд установил, что исходя из признанного в правовом государстве принципа законности в уголовном праве (“nullum crimen, nulla poena, sine lege”), Уголовный кодекс Российской Федерации устанавливает, что преступность деяния, а также его
наказуемость и иные уголовно-правовые последствия определяются только данным кодексом (ч. 1 ст. 3).
Несложно заметить, что в решениях, касающихся Уголовного кодекса РФ и особенно
Уголовно-процессуального кодекса РФ (заметим, принятых в форме постановлений), Конституционный суд РФ существенно развивает правовую позицию, изложенную в решениях,
касающихся Гражданского кодекса РФ (принятых в форме определений). Безусловно, гражданское право – это так называемая регулятивная отрасль права, в то время как уголовное и
уголовно-процессуальное право рассматриваются как «охранительные» отрасли. Но, аргументы Конституционного суда РФ в защиту приоритета Уголовно-процессуального кодекса
РФ апеллируют не только (и не столько) к методу правового регулирования, но и к целому
ряду других факторов в равной степени применимых как к «охранительной», так и к «регулятивной» отрасли права.
Более того, независимо от решения вопроса об обоснованности проведения подобных аналогий, вопрос о праве законодателя установить приоритет кодифицированного акта
перед другими федеральными законами решен Конституционным Судом РФ. Считаем, что
правовая позиция Конституционного суда РФ в отношении приоритета УПК РФ не позволяет трактовать норму абз. 2 п. 2 ст. 3 ГК РФ как противоречащую Конституции РФ (как
считают некоторые исследователи, мнения которых уже были приведены выше). В самом
деле, если истолковывать вывод Конституционного суда РФ о том, что в статье 76 Конституции РФ не определяется и не может определяться иерархия актов внутри одного их вида,
и ни один федеральный закон в силу статьи 76 Конституции РФ не обладает по отношению к другому федеральному закону большей юридической силой, как запрещающий законодателю устанавливать приоритет ГК РФ, то это с необходимостью будет означать, что и
любой другой кодифицированный акт в принципе не может быть поставлен в привилегированное положение (что, к примеру, будет, в том числе, означать возможность принятия в
118
См., например: Определение Конституционного Суда РФ от 02 марта 2006 г. № 54-О «По жалобе общества с ограниченной ответственностью «Аудиторская фирма «АристаЛюКС» на нарушение конституционных прав и свобод положениями статей 7, 75 и 183 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» // СЗ РФ. – 2006. – № 20. – Ст. 2212.
119
СЗ РФ. – 2003. – № 10. – Ст. 953.
31
И. В. Сахарова. «Правоотношения, возникающие из договоров лизинга и купли-продажи объекта
лизинга»
России любых федеральных законов, содержащих нормы уголовного права и отменяющих
противоречащие им положения Уголовного кодекса РФ). Но Конституционный суд РФ, как
раз наоборот, делает противоположный вывод: несмотря на то, что УПК РФ, будучи обычным федеральным законом, не имеет преимущества перед другими федеральными законами
с точки зрения определенной непосредственно Конституцией РФ иерархии нормативных
актов, законодатель вправе установить приоритет УПК РФ по целому ряду выявленных
судом причин, что не противоречит Конституции РФ 120. Этот вывод суда сам по себе уже
предполагает потенциальное право законодателя установить приоритет, скажем, Гражданского или другого кодекса, руководствуясь этими же или, может быть, иными причинами.
Привилегированное же положение Уголовного кодекса РФ Конституционный суд РФ обосновывает признанным в правовом государстве принципом законности в уголовном праве
(!), а вовсе не конституционными нормами. Иными словами, аргументы Конституционного
Суда РФ о приоритете УПК РФ сами по себе, возможно, и не означают обоснованность приоритета ГК РФ, но с необходимостью означают допустимость такого приоритета и не противоречие его Конституции РФ.
Более того, на то, что Конституционный Суд РФ считает приоритет ГК РФ допустимым, указывает и вывод, изложенный в п. 3 мотивировочной части Определения КС РФ от
04 декабря 2003 г. № 504-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы общества с ограниченной ответственностью «Адос» на нарушение конституционных прав и свобод пункта
3 статьи 78 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)»121. Отказывая в принятии к рассмотрению жалобы в связи с тем, что разрешение поставленного в ней вопроса
Конституционному Суду РФ неподведомственно, суд обратил внимание на следующее. Законодательство о банкротстве, являясь специальным по отношению к гражданскому законодательству, не предполагает возможность признания сделки, заключенной между кредитором
и должником, действительной в силу добросовестности кредитора. Вместе с тем необходимо
учитывать, что в соответствии с пунктом 3 статьи 65 ГК Российской Федерации122 законом
о несостоятельности (банкротстве) устанавливаются основания признания судом юридического лица банкротом либо объявления им о своем банкротстве, а также порядок ликвидации
такого юридического лица. Поскольку данная специальная норма отдает приоритет нормам
законодательства о несостоятельности (банкротстве) лишь в указанной части, вопрос о том,
распространяется ли она на пункт 3 статьи 78 Федерального закона «О несостоятельности
(банкротстве)»123, определяющий признание в рамках дела о банкротстве сделок недействительными, либо в таких случаях надо руководствоваться пунктом 2 статьи 3 ГК Российской Федерации, согласно которому нормы гражданского права, содержащиеся в других
законах, должны соответствовать данному Кодексу (абзац второй пункта 2 статьи 3),
относится к компетенции арбитражных судов (выделено нами – И.С.). На наш взгляд, очевидно, что в свете изложенных выводов Конституционного Суда РФ говорить о том, что он
определяет норму о приоритете ГК РФ как неконституционную, не представляется возможным.
120
Очевидно, что это одно из проявлений замеченной Н. С. Бондарем тенденции формирования правовых позиций
Конституционного Суда РФ, когда «при выявлении конституционного смысла ряда положений… правовые позиции углубляются и обогащаются» (Бондарь Н. С. Местное самоуправление и конституционное правосудие: конституционализация
муниципальной демократии в России. – М.: Норма, 2008. – С. 299–306.).
121
Вестник Конституционного Суда РФ. – 2004. – № 3.
122
В настоящее время п. 3 ст. 65 ГК РФ изложен в следующей редакции: «Основания признания судом юридического
лица несостоятельным (банкротом), порядок ликвидации такого юридического лица, а также очередность удовлетворения
требований кредиторов устанавливается законом о несостоятельности (банкротстве)».
123
Имеется в виду уже утративший силу Федеральный закон от 08 января 1998 г. № 6-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» // СЗ РФ. – 1998. – № 2. – Ст. 222.
32
И. В. Сахарова. «Правоотношения, возникающие из договоров лизинга и купли-продажи объекта
лизинга»
Представляется, что приведенные в защиту приоритета УПК РФ доводы Конституционного суда РФ в большинстве своем применимы и к ГК РФ как к кодифицированному
нормативному правовому акту, содержащему основные начала гражданского законодательства – одной из базовых отраслей законодательства Российской Федерации, – имеющие значение для всех общественных отношений, входящих в предмет гражданского права. Безусловно, гражданское законодательство включает гораздо большее количество федеральных
законов, чем уголовно-процессуальное законодательство, большинство (но далеко не все из)
норм которого содержатся непосредственно в УПК РФ. Но это обстоятельство (обилие гражданско-правовых законов), на наш взгляд, как раз является одним из аргументов в пользу
необходимости закрепления приоритета ГК РФ перед многочисленными другими федеральными законами, содержащими нормы гражданского права, что не может не способствовать укреплению целостности гражданского права, согласованности гражданских законов
и облегчению правоприменения. Ведь чем меньше принято законов в рамках одного предмета правового регулирования, тем проще законодателю добиться системности при принятии изменений в действующее законодательство и дополнений к нему.
Отметим, что именно по этому пути идет и судебная практика толкования и применения абз. 2 п. 2 ст. 3 ГК РФ. Так, в п. 4 Постановления Пленума ВАС РФ от 23 марта 2012 г.
№ 14 «Об отдельных вопросах практики разрешения споров, связанных с оспариванием банковских гарантий»124 суд пришел к следующим выводам. В соответствии с абзацем третьим
пункта 3 статьи 7 Федерального закона от 21 ноября 1996 г. № 129-ФЗ «О бухгалтерском
учете» (утратил силу с 01 января 2013 г.) без подписи главного бухгалтера денежные и расчетные документы, финансовые и кредитные обязательства считаются недействительными
и не должны приниматься к исполнению. Вместе с тем судам следует учитывать, что в соответствии с пунктом 1 статьи 160 ГК РФ сделка в письменной форме должна быть совершена путем составления документа, выражающего ее содержание и подписанного лицом
или лицами, совершающими сделку, или должным образом уполномоченными ими лицами.
В соответствии со статьей 53 ГК РФ юридическое лицо приобретает гражданские права и
принимает на себя гражданские обязанности через свои органы, действующие в соответствии с законом, иными правовыми актами и учредительными документами. Главный бухгалтер юридического лица не является органом юридического лица, следовательно, отсутствие подписи главного бухгалтера на документах, составленных юридическим лицом, не
свидетельствует об отсутствии воли юридического лица на совершение соответствующей
сделки. В связи с изложенным отсутствие подписи главного бухгалтера юридического лица,
выдавшего банковскую гарантию, не является основанием для признания гарантии недействительной (абзац второй пункта 2 статьи 3 ГК РФ).
Как уже было отмечено, большинство цивилистов все же придерживаются мнения
о целесообразности и допустимости установления приоритета Гражданского кодекса РФ
перед иными федеральными законами, регулирующими гражданские отношения 125.
Е. А. Суханов сравнивает Гражданский кодекс с «экономической конституцией»126. А
М. И. Брагинский считает, что по отношению к любым другим федеральным законам ГК
124
Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. – 2012. – № 5.
См., например: Гражданское право: учебник: в 3 т. Т. 1 / под ред. А. П. Сергеева, Ю. К. Толстого. – С. 39 (автор главы
– Н. Д. Егоров); Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации. Часть первая (постатейный) / А. К. Губаева
[и др.]; под ред. Н. Д. Егорова, А. П. Сергеева. – 3-е изд., перераб. и доп. – М.: ТК Велби, Проспект, 2005. – С. 15 (автор главы
– Н. Д. Егоров); Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации части первой (постатейный): с использованием судебно-арбитражной практики / Отв. ред. О. Н. Садиков. – 2-е изд., испр. и доп. – М.: Контракт, Инфра-М, 2002. –
С. 13 (автор комментария к статье 3 – О. Н. Садиков); Белов В. А. Занимательная цивилистика: Очерки по небольшим, но
небезынтересным вопросам гражданского права. Вып. 1. – М.: Центр ЮрИнфор, 2006. – С. 151–152.
126
См.: Гражданское право: учебник: в 2 т. Т. 1 / В. С. Ем [и др.]; отв. ред. Е. А. Суханов. – 2-е изд., перераб. и доп. –
М.: БЕК, 2002. – С. 73. Заметим, на наш взгляд, это образное сравнение не означает и то, что юристы, называющие ГК
125
33
И. В. Сахарова. «Правоотношения, возникающие из договоров лизинга и купли-продажи объекта
лизинга»
занимает положение «первого среди равных» – primus inter pares, и добавляет, что, поскольку
Конституция РФ не запрещает устанавливать не противоречащую предусмотренной в ней
иерархию актов, нет оснований сомневаться в возможности законодателя поступить подобным образом127. А. А. Иванов обращает внимание на то, что законодатель может установить
определенные правила законотворчества, признать их обязательными для себя и тем самым
ограничить себя. В этом смысле абз. 2 п. 2 ст. 3 ГК РФ представляет собой своеобразную
форму «регламента» работы законодателя, сознательно перенесенную в ГК 128. Как уже было
отмечено, об «особой юридической силе» кодексов говорят и специалисты по общей теории
права.
Нельзя не обратить внимания и на то, что в Концепции развития гражданского законодательства Российской Федерации129 подчеркивается необходимость «поддержания основополагающей роли ГК в системе гражданского законодательства» в интересах стабильности
гражданско-правового регулирования и устойчивости экономических отношений и гражданского оборота в стране.
Как известно, в Указе Президента РФ от 29 октября 2003 г. № 1267130 было установлено,
что проекты федеральных законов в сфере гражданского права, подготовленные федеральными органами исполнительной власти, до их представления в Правительство Российской
Федерации направляются на экспертизу в Совет при Президенте Российской Федерации по
кодификации и совершенствованию гражданского законодательства.
Председатель Совета при Президенте Российской Федерации по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства В. Ф. Яковлев, отмечает, что «это сыграло
позитивную роль, потому что мы дали огромное количество отрицательных заключений
на ведомственные проекты по внесению изменений в Гражданский кодекс, чем обеспечили
его стабильность»131. В. Ф. Яковлев называет защиту ГК РФ как системы частного права от
бессистемных необоснованных изменений, разрушающих единство, чрезвычайно важной
задачей Совета при Президенте Российской Федерации по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства 132. Ученый замечает, что «опыт других законодательных актов – Уголовного, Уголовно-процессуального, Налогового кодексов – показал нам, что
если не защищать их, от кодификации мало что останется, кодексы превращаются в лоскутное одеяло, не имеющее внутренних связей, что означает, по существу, потерю кодекса»133.
В целом, проблема юридической силы кодифицированных нормативных актов, безусловно, является сложной и многогранной. Нет единства и по вопросу о роли, которую
играют кодексы в системе законодательства. Дискуссии по этому вопросу ведутся не только
РФ «экономической конституцией», ставят его тем самым на один уровень с Конституцией РФ, как указывают некоторые
авторы (см.: Газье А. Гражданский кодекс Российской Федерации и закон // Закон. – 2009. – № 5. – С. 158).
127
См.: Брагинский М. И., Витрянский В. В. Договорное право. Кн. 1: Общие положения. – М.: Статут, 2002. – С. 53–55.
128
См.: Иванов А. А. Договор финансовой аренды (лизинга): учебно-практическое пособие. – С. 7.
129
См.: Концепция развития гражданского законодательства Российской Федерации (одобрена решением Совета при
Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства от 07 октября 2009 г.) // Вестник
Высшего Арбитражного Суда РФ. – 2009. – № 11 (далее – Концепция развития гражданского законодательства). Отметим
при этом, что не все согласны с тем, что реформирование системы гражданского законодательства должно идти по пути
усиления роли Гражданского кодекса РФ в этой системе (см.: Мозолин В. П., Баренбойм П. Д. Гражданский кодекс как
«экономическая конституция страны»? // Законодательство и экономика. – 2009. – № 4. – С. 6).
130
Указ Президента РФ от 29 октября 2003 г. № 1267 «Об обеспечении деятельности Совета при Президенте Российской
Федерации по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства» // СЗ РФ. – 2003. – № 44. – Ст. 4294.
131
Яковлев В. Ф. Защита гражданского кодекса от бессистемных необоснованных изменений – чрезвычайно важная
задача // Закон. – 2011. – № 12. – С. 40.
132
Яковлев В. Ф. Защита гражданского кодекса от бессистемных необоснованных изменений – чрезвычайно важная
задача // Закон. – 2011. – № 12. – С. 40.
133
Яковлев В. Ф. Защита гражданского кодекса от бессистемных необоснованных изменений – чрезвычайно важная
задача // Закон. – 2011. – № 12. – С. 40.
34
И. В. Сахарова. «Правоотношения, возникающие из договоров лизинга и купли-продажи объекта
лизинга»
среди российских ученых, но и среди ученых многих стран, правовые системы которых входят в романо-германскую правовую семью134. Развитие законодательства на современном
этапе, увеличение числа принимаемых федеральных законов и иных нормативных актов,
выделение новых отраслей законодательства из уже существующих, а также появление
так называемых комплексных отраслей еще больше усложняет решение рассматриваемого
вопроса. Причем, какое бы решение ни принималось за верное, оно неизбежно будет иметь
как плюсы, так и минусы. Однако, на наш взгляд, признание установленного правилом абз.
2 п. 2 ст. 3 ГК РФ приоритета Гражданского кодекса РФ перед другими федеральными законами, содержащими нормы гражданского права, все же влечет за собой гораздо больше положительных, чем отрицательных последствий135.
Таким образом, считаем целесообразным (и допустимым с точки зрения теории гражданского права) существование отдельного комплексного закона, направленного на регулирование лизинговых отношений и лизинговой деятельности как вида инвестиционной
деятельности. При этом собственно гражданско-правовое регулирование договора лизинга
должно, на наш взгляд, основываться на нормах Гражданского кодекса РФ. Из данного
вывода мы и будем исходить в дальнейшем при анализе и оценке несовпадающих положений Гражданского кодекса РФ и Закона о лизинге.
134
Подробнее см., например: Марченко М. Н. Проблемы теории государства и права: учебник для вузов. – М.: Проспект,
2005. – С. 512–513. См. также: Stewart I. Mors Codicis: End of the Age of Codification? // Tulane European & Civil Law Forum. –
2012. – 27. – P. 17–47.
135
Здесь уместно вспомнить уже упомянутую нами первоначальную редакцию Закона о лизинге, содержавшую нормы,
противоречащие не только Гражданскому кодексу РФ, но и некоторым основным началам теории гражданского права.
35
И. В. Сахарова. «Правоотношения, возникающие из договоров лизинга и купли-продажи объекта
лизинга»
Глава 2. Понятие лизинговых отношений
и правовые конструкции договоров,
которыми эти отношения опосредуются
2.1. Понятие лизинга (лизинговых отношений) и
лизинговой деятельности: терминологический аспект
Термин «лизинг» (“leasing”, от английского “lease” – аренда, сдача внаем, наем; сдавать
или брать внаем, в аренду136) был заимствован вместе с рецепцией новых для российской
экономики общественных отношений, которые он обозначает, и, соответственно, не имел
адекватного аналога в русском языке.
В специализированных англо-русских словарях слово “leasing” переводится по-разному. Так, в англо-русском экономическом словаре дается следующий перевод: «лизинг, долгосрочная аренда (машин и оборудования); выдача оборудования напрокат» 137. Англо-русский юридический словарь содержит более краткий перевод: «лизинг, долгосрочная аренда
оборудования» 138. А в толковом юридическом словаре: право и бизнес (русско-английском,
англо-русском) вместе с переводом термина “leasing” («долгосрочная аренда машин, оборудования, транспортных средств и сооружений производственного назначения») предпринята попытка раскрыть также некоторые признаки, характерные для договора лизинга139.
Как можно увидеть, приведенные переводы либо непосредственно отсылают к заимствованному русским языком термину «лизинг», либо оперируют описательными конструкциями, которые являются не совсем точными, т. к. не отражают в полной мере специфики
лизинга. В частности, лизинговые отношения, в отличие от арендных, предполагают специальное приобретение имущества в собственность одним лицом по просьбе другого лица в
целях предоставления его последнему во временное владение и пользование. Представляется, что любой описательный перевод будет либо очень условным (применимым не только
к лизинговым, но и к иным отношениям), либо слишком громоздким (при попытке охватить
большинство особенностей лизинга).
Отметим, что в американской юридической литературе и нормативно-правовых актах
для определения лизинговых отношений в основном используется термин “finance lease”,
который буквально переводится с английского как «финансовая аренда». Однако термин
“leasing” употребляется в деловом английском языке применительно к лизинговым отношениям как американскими, так и другими западными практиками. Именно последний термин получил распространение на международном уровне и, в частности, был закреплен
в названии Конвенции УНИДРУА о международном финансовом лизинге (Convention on
136
См.: Новый англо-русский словарь = Modern English-Russian dictionary: около 160 000 слов и словосочетаний /
В. К. Мюллер [и др.] – 8-е изд. – М.: Издательство «Русский язык», 2001. – С. 414.
137
См.: Англо-русский экономический словарь = English-Russian economic dictionary: около 70 000 терминов / под ред.
А. А. Аникина. – М.: Рус. яз., 1981. – С. 381.
138
См.: Андрианов, С. Н. Англо-русский юридический словарь = English-Russian law dictionary: около 50 000 терминов /
С. Н. Андрианов, А. С. Берсон, А. С. Никифоров. – М.: Руссо, 2003. – С. 264.
139
См.: Баскакова, М. А. Толковый юридический словарь: право и бизнес (русско-английский, англо-русский) = Legal
glossary: law and business (Russian-English, English-Russian) / М. А. Баскакова. – 8-е изд., перераб. и доп. – М.: Финансы и
статистика, 2000. – С. 241–242.
36
И. В. Сахарова. «Правоотношения, возникающие из договоров лизинга и купли-продажи объекта
лизинга»
International Financial Leasing), а также в названии Модельного закона УНИДРУА о лизинге
(UNIDROIT Model Law on Leasing)140.
Термин “leasing” стал употребляться во многих странах (самостоятельно или как синоним уже существующих национальных терминов) и, зачастую, для обозначения схожих, но
не совсем одинаковых общественных отношений, что определялось особенностями лизинговых отношений и спецификой их правового регулирования в той или иной стране. Так,
с одной стороны, возможность изменить содержание лизинговых правоотношений путем
заключения различных договоров (помимо договора лизинга) ведет к появлению сильно
отличающихся друг от друга правоотношений, не перестающих, тем не менее, быть лизинговыми. С другой стороны, развитие экономического оборота диктует возможность возникновения общественных отношений, которые имеют много сходства с лизинговыми, но не могут
быть квалифицированы как лизинговые правоотношения с точки зрения законодательства
той или иной страны.
Заимствованный русским языком термин «лизинг» также несет смысловую нагрузку,
несколько отличную от этимологической.
Д. Лелецкий, например, критикует использование в Законе о лизинге термина
«лизинг» и образованных от него терминов «лизингодатель», «лизингополучатель», «предмет лизинга», «лизинговые платежи», поскольку их значение «ранее строго не определялось
ни в российской, ни в зарубежных системах права», а «неадекватная трактовка этих новых
терминов в Законе привела к искажению ранее сложившихся… представлений о правовых
и организационно-экономических основах финансовой аренды», в результате чего возникли
противоречия между § 6 гл. 34 ГК РФ и Законом о лизинге. Д. Лелецкий предлагает заменить
в Законе о лизинге термины, образованные от слова «лизинг», на термины, определенные
ранее в гл. 34 ГК РФ, что, по мнению автора, позволит формализовать «адекватное ГК РФ
представление о финансовой аренде (лизинге) как об арендных отношениях, опосредованных иными отношениями участников инвестиционного процесса». Но в то же время названный автор отмечает, что новые термины можно было бы указывать как синонимы в скобках,
аналогично тому, как термин «лизинг» указан в названии Закона о лизинге141.
Как представляется, то обстоятельство, что те или иные термины не определялись
ранее в российском праве или в праве зарубежных стран никак не может служить препятствием для их применения. Что касается названных Д. Лелецким противоречий между
нормативными актами, то они являются следствием использования не столько разных терминов, сколько разных понятий. По нашему мнению, признание законом лизинговых отношений видом арендных отношений совсем не означает невозможности применения термина
«лизинг» и образованных от него терминов. Последнее же дополнение автора (о возможности указывать новые термины в скобках как синонимы «старым»), на наш взгляд, в значительной степени нивелирует приведенные автором аргументы.
Термин «финансовая аренда», употребляемый в ГК РФ как синоним термина «лизинг»,
также нередко подвергается критике в литературе. При этом исследователи приводят следующие аргументы в пользу нецелесообразности использования термина «финансовая
аренда»:
140
UNIDROIT Model Law on Leasing (as adopted on 13 November 2008 by the Joint Session of the UNIDROIT General
Assembly and the UNIDROIT Committee of governmental experts for the finalization and adoption of a draft model law on leasing,
held in Rome from 10 to 13 November 2008) (UNIDROIT 2008 – Study LIX A – Doc. 17). Здесь и далее использованы документы УНИДРУА, опубликованные на официальном сайте УНИДРУА (см.: International Institute for the Unification of Private
Law (UNIDROIT). URL: www.unidroit.org (дата обращения: 01 июля 2013 г.)).
141
См.: Лелецкий Д. Диалог юристов // Эж-Юрист. – 2003. – № 44.
37
И. В. Сахарова. «Правоотношения, возникающие из договоров лизинга и купли-продажи объекта
лизинга»
– непонятно, относится ли в словосочетании «финансовая аренда (лизинг)» слово
«лизинг» к словосочетанию «финансовая аренда» или только к слову «аренда»142;
– термин «финансовая аренда» «узаконил совершенно неуместное в любом смысле
словосочетание “аренда финансов” и “прикрыл” инвестиционное содержание лизинга»143;
– употребление термина «финансовая аренда» уменьшает количество возможных объектов лизинга: в соответствии с определением лизинга как финансовой аренды объектами
лизинга могут быть только финансовые средства144;
– термин «финансовая аренда» вызывает необходимость именовать договор как «оперативная финансовая аренда» или «финансовая финансовая аренда»145;
– применение термина «финансовая аренда» приведет к тому, что «лизинг перестанут
рассматривать в качестве вида инвестиционной деятельности»146;
– термин «финансовая аренда» не отражает специфики лизинговых отношений147.
Считаем совершенно очевидным, что термин «лизинг» употребляется в ГК РФ и в других законах как равнозначный термину «финансовая аренда» (что, в частности, прямо следует из текста ст. 665 ГК РФ). Между терминами же «финансовая аренда» и «аренда финансов», напротив, нельзя ставить знак равенства (также как нельзя его ставить, к примеру,
между терминами «правовая система» и «система права» и между многими другими подобными терминами). Необходимости именовать договор как «оперативная финансовая аренда»
или «финансовая финансовая аренда» в настоящее время не возникает, т. к. соответствующие наименования видов лизинга были исключены из текста Закона о лизинге. На доводы
о том, что термин «финансовая аренда» не отражает инвестиционный характер лизинговых
отношений и их отличия от арендных отношений, можно ответить уже высказанным нами
замечанием о том, что гораздо важнее каким содержанием наполняется то или иное понятие, а не каким термином оно обозначается (разумеется, последнее справедливо до тех пор,
пока употребление того или иного термина не ведет к излишней многозначности, путанице
и т. п.). Здесь уместно отметить, что применение одного и того же термина «наем» в наименованиях договоров аренды (имущественного найма) и найма жилого помещения, а также
использование одинаковых терминов для обозначения сторон этих договоров (наниматель
и наймодатель), не помешало законодателю урегулировать данные договоры как самостоятельные типы договоров.
Представляется, что применение в российском праве термина «финансовая аренда»
как синонима термина «лизинг» с точки зрения терминологии в целом является допустимым (в том числе, с учетом того обстоятельства, что договор финансовой аренды урегулирован в ГК РФ как вид договора аренды). Вместе с тем, считаем, что термин «лизинг»
является более удачным, чем термин «финансовая аренда». Его применение (а также применение образованных от него терминов «лизингодатель», «лизингополучатель» и др.) в настоящее время распространено в законодательстве, хозяйственной практике, а также в юридической и экономической литературе (гораздо в большей степени, чем термина «финансовая
аренда») и в большинстве случаев позволяет сразу обозначить отношения, о которых идет
142
См.: Газман В. Кризис законодательства о лизинге // Хозяйство и право. – 2000. – № 4. – С. 94.
См.: Лизинг: экономические, правовые и организационные основы: учеб. пособие для вузов / под ред. А. М. Тавасиева, проф. Н. М. Коршунова. – С. 86.
144
См.: Быкова М. В. Соотношение понятий и финансово-правовая сущность лизинга // Современное финансовое
право: федеральные и региональные аспекты: Сборник научных трудов, посвященный 80-летию д.ю.н., профессора, академика МАН ВШ Н. И. Химичевой. – Саратов: ГОУ ВПО «Саратовская государственная академия права», 2009. – С. 126.
145
См.: Харитонова Ю. С. Договор лизинга. – С. 161.
146
См.: Криницкий Е. Лизинг – надежда автотранспортников // Автомобильный транспорт. – 2001. – № 1. – С. 17. Автор
приводит мнение В. Шевченко.
147
См.: Санисалова Н. А. Гражданско-правовые отношения субъектов договора лизинга: дис. … канд. юрид. наук. –
Краснодар, 2005. – С. 26.
143
38
И. В. Сахарова. «Правоотношения, возникающие из договоров лизинга и купли-продажи объекта
лизинга»
речь. Термин «лизинг» более удобен для применения и во внешнеэкономической деятельности, поскольку он более универсален с точки зрения международной практики148. Считаем, что термин «лизинг» вполне мог бы использоваться самостоятельно, т. е. без синонима
(особенно, если бы договор лизинга был признан самостоятельным типом гражданско-правовых договоров). В целом полагаем, что в настоящее время имеется необходимость совершенствования понятий, которые обозначаются терминами «лизинг» и производными от него
терминами, а не изменения этих терминов как таковых.
Понятие лизинга составляет предмет как юридических, так и экономических исследований, а взгляды юристов и экономистов на сущность лизинга зачастую различаются. Экономисты рассматривают имущественные отношения (в данном случае лизинговые отношения)
как таковые, в то время как юристам при исследовании этих отношений сложно абстрагироваться от конструкций тех или иных договоров, которыми соответствующие отношения могут или должны опосредоваться. Например, в то время как для экономистов разница
между арендой с правом выкупа и куплей-продажей в рассрочку может не иметь существенного значения в той или иной ситуации, для юристов она всегда принципиальна, т. к. является определяющей при юридической квалификации общественных отношений, и, соответственно, определяет выбор применимых к ним норм права. Во многих юридических
(а иногда и экономических) исследованиях предпринята попытка сформулировать понятие
лизинга с учетом как подходов к сущности лизинга, выработанных экономической наукой,
так и подходов к правовому регулированию лизинговых отношений. В итоге, многие исследователи рассматривают лизинг как некую усредненную «экономико-правовую категорию»,
что, на наш взгляд, не является правильным.
Предваряя правовой анализ лизинговых отношений, рассмотрим обзорно взгляды на
экономическую сущность лизинга.
М. Гайнетдинов считает, что «в наиболее общей форме лизинг – это продажа машин и
оборудования потребителям с отсрочкой платежа» 149.
Е. Чекмарева отмечает, что по своему содержанию лизинг соответствует кредитным
отношениям. По форме лизинг внешне схож с инвестициями капитала. Лизингодатель оказывает пользователю своего рода финансовую услугу150.
М. И. Лещенко определяет лизинг как «кредит, который… предоставляется лизингодателем лизингополучателю в форме переданного в пользование имущества (оборудования,
машин, судов и др.), т. е. своего рода товарный кредит»151.
В. Газман полагает, что «лизинг как экономико-правовая категория представляет
собой особый вид предпринимательства в области инвестиционной деятельности. Суть
лизинга заключается в инвестировании временно свободных или привлеченных финансовых средств…»152.
148
Отметим, что именно это обстоятельство побудило Секретариат УНИДРУА добавить во французский вариант Проекта Модельного закона УНИДРУА о лизинге термин «лизинг» (“leasing”) во всех случаях (в скобках) после французского
термина, обозначающего лизинг (“location”), в целях исключения явной двусмысленности при применении французского
термина. Данное решение было одобрено в ходе проходившего в Риме 10–13 ноября 2008 г. совместного заседания Генеральной Ассамблеи УНИДРУА и Комитета правительственных экспертов УНИДРУА по завершению и принятию проекта
модельного закона о лизинге (см.: Explanatory note to the draft Agenda (prepared by the UNIDROIT Secretariat) (UNIDROIT
2008 – J. S. Leasing/W.P. 2)). В п. 1 вышедшего в марте 2010 г. Официального комментария УНИДРУА к Модельному закону
УНИДРУА о лизинге еще раз подчеркивается адекватность термина «лизинг» тем общественным отношениям, для регулирования которых и был принят Модельный закон УНИДРУА о лизинге (См.: UNIDROIT Model Law on Leasing: Official
Commentary (as prepared by the UNIDROIT Secretariat and authorised for publication by the UNIDROIT Governing Council at
its 89th session, held in Rome from 10 to 12 May 2010) (UNIDROIT 2010 – Study LIX A – Doc. 24)).
149
Гайнетдинов М. Лизинг – выгодная форма предпринимательства // Хозяйство и право. – 1994. – № 5. – С. 31.
150
См.: Чекмарева Е. Экономическая сущность лизинга // Хозяйство и право. – 1994. – № 4. – С. 19.
151
Лещенко М. И. Основы лизинга: учеб. пособие. – 2-е изд., перераб. и доп. – М.: Финансы и статистика, 2004. – С. 11.
152
Газман В. Кризис законодательства о лизинге. – С. 95.
39
И. В. Сахарова. «Правоотношения, возникающие из договоров лизинга и купли-продажи объекта
лизинга»
В. А. Горемыкин отмечает, что лизинг имеет «сложную тройственную экономическую
основу и сохраняет в себе одновременно существенные свойства кредитной сделки, инвестиционной и арендной деятельности, которые тесно сочетаются и взаимопроникают друг
в друга, образуя новую форму бизнеса»153.
Ю. Н. Лапыгин, Е. В. Скольских определяют лизинг как «нетрадиционную форму
финансирования, в которой задействованы арендные отношения, элементы кредитного
финансирования под залог, расчеты по долговым обязательствам и прочие финансовые механизмы»154.
Т.е., российские экономисты сходятся во мнении, что основу лизинговых отношений
составляют кредитные отношения. Похожий взгляд на лизинг содержится и в зарубежной
экономической литературе. В качестве примера можно привести следующее определение:
лизинг – это форма обязательства, в соответствии с которым лизингополучатель (заемщик)
получает имущество в пользование по соглашению о выплате долга лизингодателю, который
является собственником имущества (и займодавцем)155.
Д. Лелецкий делает вывод, что лизинг следовало бы определить как «неарендное
содержание в форме арендного договора», поскольку по экономическому содержанию
лизинг – это отношения купли-продажи и кредита, а опосредуются эти отношения договором аренды156.
Иными словами, в законодательстве лизинговые правоотношения квалифицированы
как вид арендных правоотношений, в то время как представителями экономической науки
лизинговые отношения не отождествляются с отношениями арендными и не рассматриваются как разновидность последних. И такая позиция ученых, на наш взгляд, заслуживает
внимания.
Экономические причины, порождающие отношения по передаче имущества в пользование, удачно сформулированы О. С. Иоффе. «Во-первых, собственник может в данный
момент не испытывать нужды в использовании того предмета, которым он обладает. Для
отчуждения же вещи необходимых предпосылок нет, ибо со временем она понадобится
самому собственнику… Во-вторых, гражданин или организация, не будучи собственником
какой-либо вещи, иногда нуждается в ее использовании лишь эпизодически… В-третьих,
потребность в использовании вещи может быть длительной или даже постоянной. Но и в
таких случаях приобретение ее в собственность иногда неосуществимо либо экономически
нецелесообразно»157.
Арендные отношения предполагают, что есть одно лицо, являющееся собственником
имущества, и другое лицо, желающее получить это имущество во временное владение и
пользование или только в пользование. Передача во временное владение и (или) пользование
принадлежащего собственнику имущества является способом распоряжения последним с
целью получения прибыли.
Лизинговые же отношения предполагают, что есть одно лицо, которое желает получить
во владение и пользование определенное имущество (не имея при этом возможности или
экономического интереса его приобрести), другое лицо, которое желает продать это имущество (не имея намерения передавать это имущество во владение и пользование) и третье
лицо, которое готово приобрести это имущество в собственность и передать его во владе153
Горемыкин В. А. Указ соч. – С. 23.
Лапыгин Ю. Н., Скольских Е. В. Лизинг: учебное пособие для вузов. – М.: Академический Проект: Альма Матер,
2005. – С. 134.
155
Gao S. S. Leasing in Poland – privatization, financing and current problems // European Business Review. – 1995. – № 5. –
Vol. 95. – P. 31.
156
См.: Лелецкий Д. Пора определиться // Эж-Юрист. – 2003. – № 17.
157
Иоффе О. С. Обязательственное право. – М.: Юридическая литература, 1975. – С. 304.
154
40
И. В. Сахарова. «Правоотношения, возникающие из договоров лизинга и купли-продажи объекта
лизинга»
ние и пользование (не желая при этом нести все риски и обязанности, связанные с правом
собственности). В данной ситуации первое лицо обращается к третьему лицу с просьбой
приобрести у второго лица определенное имущество в собственность с целью передачи его
первому лицу во владение и пользование и, вместе с тем, принимает на себя дополнительные обязанности, а также получает некоторые права, не характерные для владельца имущества, который не является одновременно и его собственником. Приобретение имущества в
собственность в целях передачи его во владение и пользование на таких условиях является
распоряжением финансовыми средствами, а именно – инвестированием. Лицо, ставшее собственником имущества, осуществляет (как бы сказали экономисты) кредитование пользователя, оказывает ему финансовую услугу, и, разумеется, не относится к этому имуществу так,
как собственник в арендных отношениях158.
Таким образом, очевидно, что экономическая сущность лизинговых отношений существенно отличается от сущности арендных отношений, но с точки зрения законодательства
лизинговые правоотношения являются разновидностью арендных правоотношений. Означает ли это, что при правовом урегулировании лизинговых отношений не была учтена их
экономическая сущность?
Не вдаваясь в ведущуюся учеными дискуссию о необходимости (и степени) учета экономической сущности имущественных отношений при их правовом регулировании, приведем справедливое высказывание В. В. Витрянского о том, что «экономическая сущность
имущественных отношений, являющихся предметом правового регулирования, должна учитываться и, более того, предопределять содержание соответствующих правовых норм, но
само правовое регулирование должно строиться по собственным правилам, основанным на
общих подходах, выработанных в целом применительно ко всей системе правового регулирования имущественного оборота»159.
Так, с одной стороны, совершенно очевидно, что лизинговые отношения (экономическую основу которых составляют кредитные отношения) в существующем виде не могут
опосредоваться договорами займа и кредита, урегулированными в гл. 42 ГК РФ. С другой
стороны, так называемое кредитование фактически имеет место при заключении и исполнении многих договоров, предусмотренных Гражданским кодексом РФ. Еще О. С. Иоффе
писал о возможности предоставления кредита путем оформления других гражданско-правовых сделок помимо прямо указанных в законе кредитных сделок160. В практике гражданского оборота имеется множество других примеров того, как один и тот же экономический
результат может быть получен с помощью различных средств, в частности, при заключении
различных гражданско-правовых договоров.
В целом, лизинговые отношения (как и любые другие имущественные отношения)
должны регулироваться теми нормами права, которые в наибольшей степени подходят для
их регулирования, а при их недостаточности или отсутствии – нормами, специально созданными для такого регулирования. Само же правовое регулирование должно способствовать
развитию общественных отношений, а не тормозить их естественный ход неадекватностью
применяемых к ним правовых норм. Представляется, что при построении правового регулирования лизинговых отношений в России их особенности были учтены не в полной мере.
Дать правовой анализ лизинговым отношениям гораздо сложнее, чем описать их экономическую сущность. И одна из наиболее трудных задач – формулирование внутренне
158
С. В. Сарбаш, рассматривая варианты обеспечительной передачи правового титула, замечает: «…одна из главенствующих целей создания такой конструкции, как лизинг, – цель обеспечительная, позволяющая кредитору считаться собственником имущества, а эксплуатировать ее должнику» (см.: Сарбаш С. В. Обеспечительная передача правового титула //
Вестник гражданского права. – 2008. – № 1.).
159
Брагинский М. И., Витрянский В. В. Договорное право. Книга вторая: Договоры о передаче имущества. – С. 607.
160
Иоффе О. С. Обязательственное право. – С. 647.
41
И. В. Сахарова. «Правоотношения, возникающие из договоров лизинга и купли-продажи объекта
лизинга»
непротиворечивых юридических понятий, адекватно выражающих сущность лизинговых
отношений и необходимых для их правового регулирования. Римские юристы предупреждали: “Omnes definitio in jure civili periculum est, rerum in enim ut subverti non possit”161. Применительно к понятию лизинга сходную мысль выразил Р. Джурович: «при лизинге возникает очень сложное правовое отношение, которое очень трудно охватить одним устойчивым
юридическим определением. Это не означает, что не следует предпринимать усилий в этом
направлении и попытаться более точно определить лизинг в качестве правового отношения
и сформулировать понятие договора лизинга» 162.
Термин «лизинг» и связанные с ним термины, как в законодательстве, так и в юридической литературе употребляются в различных значениях. При этом, в понятийном аппарате,
которым оперирует Закон о лизинге, имеется немало внутренних терминологических противоречий, являющихся, на наш взгляд, с одной стороны, следствием отношения к лизингу как
к некой экономико-правовой категории, с другой стороны, результатом применения недостаточно высокого уровня юридической техники при урегулировании сложных лизинговых
отношений.
В ст. 2 Закона о лизинге лизинг определен как «совокупность экономических и правовых отношений, возникающих в связи с реализацией договора лизинга, в том числе приобретением предмета лизинга».
На наш взгляд, данное определение не является удачным, и, в сущности, не несет никакой смысловой нагрузки.
Во-первых, непонятно словосочетание «совокупность экономических и правовых
отношений». Правоотношения – это и есть отношения (в данном случае именно экономические), урегулированные нормами права. Получается, что лизинг – это некая совокупность
экономических отношений, урегулированных правом, и экономических отношений, которые правом не регулируются. Представляется, что экономические и правовые отношения не
могут объединяться в какую-либо совокупность.
Во-вторых, исходя из данного определения, экономические отношения возникают
вследствие заключения и исполнения договора, хотя они всегда первичны, а если основанием для их возникновения являются юридические факты, то это уже не просто отношения,
а правоотношения. Кроме того, думается, что как лизинговые отношения, так и лизинговые
правоотношения имеют место и до исполнения договора лизинга.
В-третьих, неудачным представляется использование термина «реализация» применительно к договору лизинга. Понятие реализации традиционно используется в гражданском
законодательстве применительно к товарам, работам, услугам 163. То, что понимается в ст.
2 Закона о лизинге под «реализацией договора», в гражданском праве именуется «исполнением договора»164.
В ст. 2 Закона о лизинге содержится также понятие «лизинговая деятельность», которая определена как вид инвестиционной деятельности по приобретению имущества и передаче его в лизинг. В данном случае понятие «лизинг» употребляется в другом, видимо, более
узком значении, чем приведенное выше. Так, если заменить в этой дефиниции термин лизинг
161
«Всякое определение в гражданском праве опасно, ибо редкое определение нельзя опровергнуть». D. 50. 17. 202.
Цит. по: Пухан И. Римское право: базовый учебник для вузов / И. Пухан, М. Поленак-Акимовская; пер. с македонского
В. А. Томсинова и Ю. В. Филиппова; под ред. В. А. Томсинова. – М.: Зерцало, 2000. – С. 37, 389. Ссылки на текст Дигест
Юстиниана приводятся в общепринятом сокращении: D – Digesta, номер книги, титула, фрагмента, параграфа.
162
Джурович Р. Руководство по заключению внешнеторговых контрактов / пер. с серб. – хорват. – М., 1992. – С. 150.
Цит. по: Харитонова Ю. С. Договор лизинга. – С. 7.
163
Например, реализация вещи (п. 1 ст. 229 ГК РФ), реализация имущества (ст. 350, п. 1 ст. 352, п. 5 ст. 358, п. 2 ст. 1180
ГК РФ), реализация товара (п. 3 ст. 514, п. 3 ст. 530 ГК РФ), реализация семян, племенного материала (п. 1 ст. 1423 ГК РФ).
164
Отметим, что термин «реализация договора» необоснованно употребляется и в других статьях Закона о лизинге
(см., например: ст. 2, ст. 4, п. 2 ст. 7, ст. 36).
42
И. В. Сахарова. «Правоотношения, возникающие из договоров лизинга и купли-продажи объекта
лизинга»
его определением, данным в ст. 2 Закона о лизинге, то получится следующее предложение.
Лизинговая деятельность – это вид инвестиционной деятельности по приобретению имущества и передаче его в совокупность экономических и правовых отношений, возникающих в
связи с реализацией договора лизинга, в том числе приобретением предмета лизинга. Очевидно, что в такой формулировке понятие «лизинговая деятельность» лишено смысла и не
может представлять собой норму права.
Определение договора лизинга, содержащееся в ст. 2 Закона о лизинге большей своей
частью повторяет определение, данное в ст. 665 Гражданского кодекса РФ, однако между
этими определениями имеются и различия165.
Определения лизинга, имеющиеся в научной литературе, разнообразны, но в большинстве своем сводятся к пониманию его как совокупности (комплекса, системы) отношений
(правоотношений, отношений и правоотношений одновременно), опосредуемых двумя (или
несколькими) договорами. При этом, зачастую исследователи с некоторыми изменениями
(дополнениями или сокращениями) воспроизводят определение лизинга, данное в законодательстве, тем самым, повторяя те или иные ошибки, отмеченные выше 166.
Некоторые авторы считают, что между понятиями «лизинг» и «лизинговая деятельность» можно поставить знак равенства167, и их следует объединить168.
С таким подходом сложно согласиться, поскольку рассматриваемые понятия, на наш
взгляд, не совпадают ни по содержанию, ни по объему. Лизинговая деятельность – это
деятельность одного лица – лизингодателя. Лизинг не сводится и не может сводиться к
этой деятельности. Представляется, что под лизингом следует понимать отношения между
тремя субъектами, опосредуемые двумя договорами. Указание на то, что лизинг может представлять собой деятельность, иногда встречается в экономической и юридической литературе как частный случай употребления термина «лизинг», но не является общепризнанным.
Подобная многозначность, на наш взгляд, является следствием того, что в ранее действовавшем законодательстве лизинг определялся как вид предпринимательской (позже – инвестиционной) деятельности. Однако Федеральным законом от 29 января 2002 г. № 10-ФЗ
определение лизинга было изложено в новой редакции, а понятие лизинговой деятельно-
165
Так, согласно ст. 2 Закона о лизинге, договор лизинга – это договор, в соответствии с которым арендодатель (лизингодатель) обязуется приобрести в собственность указанное арендатором (лизингополучателем) имущество у определенного
им продавца и предоставить лизингополучателю это имущество за плату во временное владение и пользование. Договором
лизинга может быть предусмотрено, что выбор продавца и приобретаемого имущества осуществляется лизингодателем.
Гражданский кодекс РФ определяет договор финансовой аренды (договор лизинга) как договор, по которому арендодатель
обязуется приобрести в собственность указанное арендатором имущество у определенного им продавца и предоставить
арендатору это имущество за плату во временное владение и пользование. Арендодатель в этом случае не несет ответственности за выбор предмета аренды и продавца. Договором финансовой аренды может быть предусмотрено, что выбор продавца и приобретаемого имущества осуществляется арендодателем. Договором финансовой аренды (договором лизинга),
арендатором по которому является бюджетное учреждение, должно быть установлено, что выбор продавца имущества по
договору финансовой аренды (договору лизинга) осуществляется арендодателем.
166
Приведем пример того, какими ошибочными могут быть попытки дать максимально подробное определение термину «лизинг». Так, А. В. Терёшин считает, что «лизинг следует определять как совокупность экономических и правовых
отношений по приобретению лизингодателем в собственность указанное лизингополучателем или определяемое им самим
имущество у определенного продавца и по предоставлению лизингополучателю этого имущества за плату во временное
владение и пользование с правом последующего выкупа, юридическим фактом которых служит заключение между лизингодателем и лизингополучателем одноименного договора, являющимся юридической основой вместе с заключаемым в его
исполнение обязательным договором купли-продажи и другими сопутствующими договорами» (см.: Терешин А. В. Институт лизинга в гражданском праве Российской Федерации: автореф. дис… канд. юрид. наук. – М., 2004. – С. 8.). Представляется, что понять данное предложение (которое, подчеркнем, воспроизведено нами дословно) крайне сложно, и вряд ли
его можно назвать определением.
167
См.: Кокоева Л. Т. Основные проблемы гражданско-правового регулирования арендных отношений: дис… д-ра.
юрид. наук. – Саратов, 2004. – С. 348.
168
См.: Кукушкин В. М. Правовое регулирование лизинговых операций в Российской Федерации: автореф. дис… канд.
юрид. наук. – С. 16.
43
И. В. Сахарова. «Правоотношения, возникающие из договоров лизинга и купли-продажи объекта
лизинга»
сти сформулировано как самостоятельное понятие. Такой подход представляется правильным. Отметим также, что понимание лизинга как деятельности препятствует и адекватному
пониманию некоторых устойчивых словосочетаний с термином «лизинг», используемых в
законодательстве (например, объект лизинга, субъекты лизинга). Совершенно очевидно, что
под объектами и субъектами лизинга понимаются объекты и субъекты отношений, а не деятельности. Именно отношения (а не только деятельность лизингодателя) понимаются под
термином «лизинг», когда в законодательстве говорится, например, о развитии лизинга в
дорожном хозяйстве, создании системы лизинга гражданской авиационной техники и т. д.
В литературе имеется мнение о том, что «лизинг» и «договор лизинга» – это два разных термина, имеющих одинаковое содержание. Отмечается, что в «законе под лизингом
имеется в виду только соглашение между лизингополучателем и лизингодателем… и ничего
больше, что по сути своей и является договором лизинга»; понятие «договор лизинга» в полной мере охватывает лизинговые правоотношения, поэтому нет необходимости выделять в
законе термин «лизинг»169.
Мы не можем согласиться с таким утверждением. Закон рассматривает лизинговые
отношения как возникающие между тремя субъектами: лизингодателем, лизингополучателем и продавцом, при этом только первые два являются сторонами договора лизинга. Нормативная концепция лизинговых правоотношений предполагает, что для их возникновения
в полном объеме недостаточно одного юридического факта, т. е. договора лизинга. Считаем,
что понятие «лизинг» нельзя сводить к понятию «договор лизинга», поскольку содержание
данных понятий различно170.
Некоторое распространение в литературе получило мнение о том, что под лизингом
должна пониматься совокупность договора лизинга и договора, опосредующего передачу
права собственности на имущество, приобретаемое лизингодателем171.
Видимо, такое толкование термина «лизинг» является попыткой найти замену термину
«лизинговая сделка», который содержался в первоначальной редакции Закона о лизинге
и применялся в значении, противоречащем теории гражданского права (это противоречие
было показано нами в параграфе 1 главы 1 настоящей книги). Однако, как представляется, понимание лизинга как совокупности договоров обедняет и искажает рассматриваемое
понятие и, кроме того, препятствует употреблению термина «лизинг» в приведенных выше
устойчивых словосочетаниях, получивших распространение в законодательстве и юридической литературе. Думается, что под лизингом следует понимать сами отношения, а не договоры, которыми эти отношения опосредуются.
В экономической литературе и в хозяйственной практике для обозначения так называемой совокупности договора лизинга и договора купли-продажи, а также и некоторых других договоров, заключаемых субъектами лизинговых отношений для исполнения своих обязанностей по договору лизинга, нередко используется термин «лизинговая операция».
Данный термин довольно часто употребляется и в законодательстве. Например, в ст.
36 Закона о лизинге, ст. 5 Федерального закона от 2 декабря 1990 г. № 395-1 «О банках и
169
См.: Алексеев С. В. Лизинг в Соединенных Штатах Америки и Российской Федерации: сравнительно-правовое
исследование: дис. … канд. юрид. наук. – М., 2005. – С. 115–116. При этом в подтверждение своей позиции цитируемый
автор почему-то ссылается на мнение В. В. Витрянского, хотя последний именно в том месте работы, на которое указывает С. В. Алексеев, как раз подчеркивает, что правоотношения лизинга (в которых участвуют три равноценных субъекта)
опосредуются двумя договорами: купли-продажи и аренды лизингового имущества (См.: Брагинский М. И., Витрянский
В. В. Договорное право. Книга вторая: Договоры о передаче имущества. – С. 608.).
170
Правильной в этом отношении, на наш взгляд, является позиция Е. В. Кабатовой, которая предлагала под лизингом
понимать весь комплекс отношений, а под договором лизинга – лишь договор о передаче оборудования во временное
пользование (См.: Кабатова Е. В. Лизинг: правовое регулирование, практика. – С. 19).
171
См., например: Королев С. Б. Правовое регулирование лизинга в Российской Федерации: дис… канд. юрид. наук. –
С. 43.
44
И. В. Сахарова. «Правоотношения, возникающие из договоров лизинга и купли-продажи объекта
лизинга»
банковской деятельности»172 (далее – Закон о банках и банковской деятельности), ст. ст. 309,
310 Налогового кодекса РФ (части второй) от 5 августа 2000 г. № 117-ФЗ173 и в многочисленных подзаконных нормативных актах. Отметим, что Постановлением Правительства РФ от 6
июня 2002 г. № 388 «О внесении изменений и признании утратившими силу некоторых актов
Правительства Российской Федерации»174, принятым после внесения изменений и дополнений в Закон о лизинге (в 2002 г.), термин «лизинговые операции» в некоторых нормативных
актах был заменен на иные термины, причем, на наш взгляд, не во всех случаях удачно.
Сам термин «операция» не имеет определения в гражданском праве и употребляется в
гражданском законодательстве в различных значениях: как правило, для обозначения какихлибо действий в целом (например, в ст. ст. 194, 801 ГК РФ) и сделок в частности (например, в ст. ст. 149, 357 ГК РФ). В Гражданском кодексе РФ данный термин наиболее часто
применяется для обозначения совершаемых банком различных действий с денежными средствами, находящимися на счете клиента (в гл. 45 и 46 ГК РФ). Значения наименований
различных операций разъясняются в специальном законодательстве путем их определения
и (или) путем установления их перечня (например, банковских175, валютных176, депозитарных177). В приведенных примерах под операциями также понимаются сделки и другие действия.
Думается, что использование термина «лизинговая операция» для обозначения договоров, опосредующих лизинговые отношения, является очень удобным, и во многих случаях
позволяет избежать излишней многословности. Но при этом нельзя не отметить, что термин
«лизинговая операция» не лишен некоторой условности (с точки зрения права).
Учитывая изложенное выше, считаем возможным сформулировать следующие научные определения лизинга и лизинговой деятельности:
Лизинг (лизинговые отношения) – отношения по приобретению имущества и передаче его во временное владение и пользование, опосредуемые договором лизинга и договором
купли-продажи.
Лизинговая деятельность – вид инвестиционной деятельности по приобретению имущества и передаче его во временное владение и пользование на основании договора лизинга.
Не исключая возможности дальнейшего совершенствования сформулированных нами
определений, считаем, что в таком виде они не содержат противоречий и отвечают потребностям правового регулирования исследуемых отношений. При этом, как можно увидеть, определения лизинга и лизинговой деятельности предложены нами в снятом виде, т. е. с отсылкой
к понятию договора лизинга (а также договора купли-продажи). На наш взгляд, это позволяет, не перегружая сами определения, тем не менее, имплицитно включить в них необходимые признаки договоров, опосредующих отношения по приобретению имущества и передаче его во временное владение и пользование, что также указывает на правовую связь этих
договоров. Такой прием дает возможность содержательно обогатить определения лизинга
и лизинговой деятельности, формулируя их наиболее экономичным путем с учетом правил
юридической техники, что в конечном итоге позволяет избежать частичного дублирования
дефиниций одних понятий при изложении других.
172
См.: СЗ РФ. – 1996. – № 6. – Ст. 492.
См.: СЗ РФ. – 2000. – № 32. – Ст. 3340. СЗ РФ. – 2002. – № 22. – Ст. 2026.
174
См.: СЗ РФ. – 2002. – № 23. – Ст. 2187.
175
См.: ст. 5 Закона о банках и банковской деятельности.
176
См.: ст. 1 Федерального закона от 10 декабря 2003 г. № 173-ФЗ «О валютном регулировании и валютном контроле» //
СЗ РФ. – 2003. – № 50. – Ст. 4859.
177
П. 12 Положения о депозитарной деятельности в Российской Федерации, утвержденного Постановлением ФКЦБ
РФ от 16 октября 1997 г. № 36 «Об утверждении Положения о депозитарной деятельности в Российской Федерации, установлении порядка введения его в действие и области применения» // Вестник ФКЦБ России. 1997. – № 8.
173
45
И. В. Сахарова. «Правоотношения, возникающие из договоров лизинга и купли-продажи объекта
лизинга»
2.2. Договоры лизинга и куплипродажи как основания возникновения
правоотношений между субъектами лизинга
Рассмотрение конструкций договоров, порождающих отношения по приобретению
имущества и передаче его во временное владение и пользование, начнем с анализа одного
из самых дискуссионных (на протяжении ряда лет) вопросов в юридической литературе,
посвященной исследованию лизинговых правоотношений, – вопроса о количестве сторон
договора лизинга.
Позиции исследователей по данному вопросу достаточно разнообразны, но, тем не
менее, условно могут быть объединены в две группы: в первой договор лизинга считают
многосторонней сделкой, во второй – двусторонней.
Так, И. А. Решетник отстаивает мнение о «глубоко объективной основе необходимости признания трехстороннего характера договора лизинга». Автор считает, что фактически
существующая договорная связь между лизингополучателем и продавцом зиждется на особом выражении воли этих субъектов, что проявляется в том, что воля лизингополучателя и
продавца выражена косвенным путем (лизингополучателя – в самом договоре лизинга, продавца – в договоре купли-продажи). Заключив договор с лизингодателем, продавец становится стороной договора лизинга178.
Ю. Харитонова характеризует лизинг как многостороннюю сделку, договор со специфической целью, выраженным организационным характером179. Специфичность цели автор
обосновывает тем, что у участников лизинговой сделки формируется как бы коллективный интерес, заключенный в сотрудничестве всех ее участников, без которого невозможно
достичь поставленной каждым из них цели – получения максимальной прибыли. Организационный характер договора, по мнению автора, проявляется в том, что лизингодатель выступает как «объединительное звено всей операции», без выполнения им этой функции теряется смысл всей операции (при этом лизингодатель сравнивается с участником договора о
совместной деятельности, который принимает на себя обязанность ведения общих дел)180.
Схожую аргументацию приводит и Н. А. Санисалова, относя договор лизинга к числу многосторонних сделок181.
Е. В. Угольникова рассматривает договор лизинга как основание возникновения правоотношений между несколькими лицами и указывает, что «юридическим фактом, связывающим поставщика, лизингодателя и пользователя, является многосторонний договор лизинга,
из которого и вытекают права пользователя в отношении поставщика, и наоборот»182. Похожего мнения придерживается и А. Ивашкин183.
А. Чернусь признает, что договор лизинга в том виде, в котором он закреплен в законодательстве, нельзя оценивать как трехстороннюю сделку, однако, считает необходимым
объединить в законодательстве договор лизинга и договор купли-продажи в один трехсто178
См.: Решетник И. А. Гражданско-правовое регулирование лизинга в Российской Федерации: дис. … канд. юрид.
наук. – Пермь, 1998. – С. 9, 132–135.
179
См.: Харитонова Ю. Подводные камни финансовой аренды // Эж-Юрист. – 2003. – № 44.
180
См.: Харитонова Ю. С. Договор лизинга. – С. 120, 121, 123.
181
См.: Санисалова Н. А. Указ соч. – С. 29–30.
182
См.: Угольникова Е. В. Договор финансовой аренды (лизинга) и его правовая сущность: дис. … канд. юрид. наук. –
М., 2005. – С. 101–103.
183
См.: Ивашкин А. Правовая природа и проблемы классификации договора финансовой аренды (лизинга) // Хозяйство
и право. – 2008. – № 11. – С. 21.
46
И. В. Сахарова. «Правоотношения, возникающие из договоров лизинга и купли-продажи объекта
лизинга»
ронний договор. Такая договорная конструкция, по мнению указанного автора, «допустима
не только в рамках теоретической доктрины гражданского права, но и в рамках действующего гражданского законодательства России (п. 2 ст. 1, п. 3 ст. 154, ст. 421 ГК РФ)» 184.
Отметим, что большинство авторов рассматривают договор лизинга как двустороннюю сделку, но при этом по-разному объясняют участие в лизинговых отношениях продавца
объекта лизинга.
Так, В. В. Витрянский считает, что «специфика лизинговых отношений (тесная взаимосвязь договоров купли-продажи и аренды) состоит в том, что договор купли-продажи
лизингового имущества благодаря специальным правилам о договоре финансовой аренды
(лизинга), содержащимся в ГК РФ (§ 6 гл. 34), изначально конструируется по модели договора в пользу третьего лица… Именно это имеют в виду специальные правила о финансовой
аренде (лизинге), предусмотренные ГК РФ, когда возлагают на продавца обязанность передать лизинговое имущество непосредственно лизингополучателю, а последнего, не являющегося стороной в договоре купли-продажи, наделяют правами покупателя по указанному
договору (п. 1 ст. 668, п. 1 ст. 670 ГК РФ)»185.
А. А. Иванов полагает, что «лизингодатель по договору лизинга возлагает исполнение
части своих обязанностей на продавца по договору купли-продажи (п. 1 ст. 313 ГК), причем имеет место особый случай перепоручения исполнения, при котором перед кредитором
(лизингополучателем) в силу прямого указания закона становится ответственным только
исполнитель (продавец). В свою очередь, договор купли-продажи предстает перед нами как
договор в пользу третьего лица – лизингополучателя (ст. 430 ГК)» 186.
Отметим, что взгляд на договор купли-продажи как на договор в пользу третьего лица
получил определенное распространение в научной литературе. Некоторые исследователи
даже предлагают прямо указать в законодательстве, что договор купли-продажи – это договор в пользу третьего лица187. Однако есть авторы, которые указывают, что лишь «некоторые
элементы конструкции договора в пользу третьего лица присутствуют в договоре куплипродажи имущества, являющегося предметом договора финансовой аренды»188.
По мнению Г. Л. Земляковой, связь договоров лизинга и купли-продажи лизингового имущества возможно объяснить при помощи конструкции «перемена лиц в обязательстве». Так, в договоре лизинга усматриваются черты уступки права требования: лизингодатель уступает лизингополучателю свое право требовать от продавца лизингового имущества
передачи этого имущества в свою пользу. Соответственно, в договоре купли-продажи лизингового имущества усматриваются черты перевода долга лизингодателя на продавца имущества, то есть обязанность по предоставлению имущества лизингополучателю переходит от
лизингодателя к продавцу 189.
Есть авторы, занимающие в дискуссии о количестве сторон договора лизинга, на наш
взгляд, не вполне понятную позицию. Так, Т. А. Коннова считает, что «договор лизинга имеет
двусторонний характер, а лизинг как система отношений между тремя сторонами является
трехсторонней сделкой»190. О. С. Паутова также делает вывод о том, что «имеется достаточно
184
См.: Чернусь А. Третий – не лишний // Эж-Юрист. – 2004. – № 29. – С. 3.
Брагинский М. И., Витрянский В. В. Договорное право. Книга вторая: Договоры о передаче имущества. – С. 612.
186
Гражданское право: учебник: в 3 т. Т. 2 / Е. Ю. Валявина [и др.]; под ред. А. П. Сергеева, Ю. К. Толстого. – 4-е изд.,
перераб. и доп. – М.: Проспект, 2005. – С. 231.
187
См.: Королев С. Нужны новые подходы к лизинговому законодательству. – С. 117.
188
Ищенко Е. Правовая природа договора финансовой аренды // Законность. – 2002. – № 3. – С. 35.
189
См.: Землякова Г. Л. Лизинг в сельском хозяйстве России: правовое регулирование. – М.: Право и государство,
2004. – С. 99–100.
190
Коннова Т. А. Договор финансовой аренды (лизинга) // Законодательство. – 1998. – № 9. – С. 16.
185
47
И. В. Сахарова. «Правоотношения, возникающие из договоров лизинга и купли-продажи объекта
лизинга»
оснований считать многосторонней сделкой лизинг, но не договор лизинга»191. В настоящей
книге нами уже было высказано мнение о том, что необходимо различать понятия «лизинг»
и «договор лизинга». Однако лизинг как система отношений между тремя субъектами не
является сделкой. В качестве двусторонней или же многосторонней сделки может оцениваться только договор лизинга, а не лизинг как система отношений. И если формулировку
мнения Т. А. Конновой можно объяснить влиянием терминологии первоначальной редакции Закона о лизинге, то основанный на действующем в настоящее время законодательстве
вывод О. С. Паутовой представляется непонятным. Как справедливо отмечает Е. А. Павлодский, «классический лизинг связывает трех лиц: изготовителя оборудования, его приобретателя-арендодателя и арендатора. Однако участники лизинговых отношений связаны между
собой не одним, а двумя отдельными договорами»192.
Подчеркнем, при рассмотрении вопроса о количестве сторон договора лизинга недопустимо произвольно употреблять термины, обозначающие различные понятия применительно к сделкам и к договорам, что иногда прослеживается в работах некоторых авторов,
мнения которых были приведены выше. Как известно, деление договоров на односторонние и двусторонние необходимо отличать от деления сделок на односторонние, двусторонние и многосторонние. Договор классифицируется как односторонний или двусторонний в
зависимости от того, какое количество сторон несет обязанности по договору. Иначе двусторонние договоры называют взаимными (двусторонне-обязывающими), а односторонние
договоры – односторонне-обязывающими. Очевидно, что данная классификация не имеет
существенного значения для рассматриваемого в настоящем параграфе вопроса. Сделки
классифицируются как односторонние, двусторонние или многосторонние в зависимости от
того, выражение воли какого количества сторон необходимо и достаточно для совершения
сделки. Так, в соответствии с п. 3 ст. 154 ГК РФ, для заключения многосторонней сделки
необходимо выражение согласованной воли трех или более сторон. Считается, что многосторонняя сделка порождает для каждой стороны одинаковые юридические последствия. В
ней отсутствует встречность и противоположность прав и обязанностей сторон, а воля сторон направлена на достижение общей цели. Классическим примером такой сделки является
договор простого товарищества193.
Представляется, что отмеченные особенности многосторонней сделки отсутствуют в
договоре лизинга. Договор лизинга порожден лишь волей лизингополучателя и лизингодателя. Продавец не участвует в заключении данного договора, и не становится его стороной
после заключения с лизингодателем договора купли-продажи, который также является двусторонней сделкой и заключается в исполнение уже заключенного договора лизинга. Стороны этих договоров не имеют ни одного права или обязанности, которые бы принадлежали
одновременно каждому из них194.
191
Паутова О. С. Страхование рисков при осуществлении лизинговой деятельности: автореф. дис… канд. юрид. наук. –
Ростов-на-Дону, 2006. – С. 18.
192
Павлодский Е. А. Гражданский кодекс о финансовой аренде // Право и экономика. – 1998. – № 1. – С. 67.
193
Как подчеркивал Г. Ф. Шершеневич, «отличительный характер настоящего договора заключается в том, что он не
служит сам себе целью… но имеет своей задачей заключение других договоров… В то время, как во всех других договорах
интересы контрагентов противоположны… здесь они тождественны» (см.: Шершеневич Г. Ф. Курс торгового права. Т. 1. –
М.: Статут, 2003. § 27. II. 1). В. С. Ем и Н. В. Козлова отмечают, что «участники договора простого товарищества не могут
быть разделены на активную и пассивную стороны. Они имеют целый комплекс прав и обязанностей по отношению друг
к другу. В качестве кредитора каждый из партнеров вправе требовать от остальных товарищей надлежащего исполнения
обязательств, одновременно выступая при этом должником по отношению к ним» (см.: Гражданское право: учебник: в 2 т.
Т. II. Полутом 2 / В. В. Витрянский [и др.]; Отв. ред. Е. А. Суханов. – 2-е изд., перераб. и доп. – М.: БЕК, 2003. – С. 312–313).
194
Как справедливо отмечает Н. Д. Егоров, договор как волевой акт представляет собой «не разрозненные волевые
действия двух или более лиц, а единое волеизъявление, выражающее их общую волю» (см.: Гражданское право: учебник:
в 3 т. Т. 1 / под ред. А. П. Сергеева, Ю. К. Толстого. – С. 584).
48
И. В. Сахарова. «Правоотношения, возникающие из договоров лизинга и купли-продажи объекта
лизинга»
Приведенный выше довод исследователей о том, что у лизингодателя, продавца и
лизингополучателя есть общая цель (получение максимальной прибыли), которую возможно достичь через формирование коллективного интереса участников лизинговой сделки,
заключенного в сотрудничестве всех ее участников, на наш взгляд, является несколько
искусственным. Получение прибыли является целью деятельности коммерческих юридических лиц и индивидуальных предпринимателей, которая достигается путем заключения различных гражданско-правовых договоров, в том числе договора лизинга и договора куплипродажи. Правовую цель сделки нельзя отождествлять с социально-экономическими целями
деятельности или отдельных действий сторон сделки. Одна и та же социально-экономическая цель может быть достигнута путем совершения различных сделок. Договор лизинга не
может быть охарактеризован как «многосторонняя сделка со специфической целью». Правовые цели договора лизинга и договора купли-продажи объекта лизинга различны.
Оценка лизингодателя как «объединительного звена всей операции», а также указание на то, что без выполнения им этой функции теряется смысл всей операции, представляется преувеличением. Считаем необоснованным сравнивать лизингодателя с тем участником договора о совместной деятельности, который принимает на себя обязанности ведения
общих дел. Под ведением общих дел отдельным участником договора простого товарищества понимается совершение им сделок с третьими лицами от имени всех товарищей. Лизингодатель заключает договор лизинга с лизингополучателем и договор купли-продажи с продавцом, но при этом не получает право совершать сделки с третьими лицами от имени
лизингополучателя и продавца вместе взятых. Поэтому полагаем, что особенность договора простого товарищества, заключающаяся в совместной деятельности его участников для
достижения общей цели, не характеризует договор лизинга.
Таким образом, лизинговые отношения – отношения по приобретению имущества и
передаче его во временное владение и пользование – опосредуются двумя договорами (договором лизинга и договором купли-продажи), каждый из которых является двусторонней
сделкой.
Исходя из этого вывода, рассмотрим отношения субъектов лизинга сквозь призму конструкций обязательств, с помощью которых в литературе предлагают объяснять участие в
лизинговых отношениях продавца объекта лизинга195.
Конструкция «договор в пользу третьего лица». Прежде всего, проанализируем приведенное выше мнение о том, что договор купли-продажи объекта лизинга является договором
в пользу третьего лица. В соответствии с ч. 1 ст. 430 ГК РФ, договором в пользу третьего
лица признается договор, в котором стороны установили, что должник обязан произвести
исполнение не кредитору, а указанному или не указанному в договоре третьему лицу, имеющему право требовать от должника исполнения обязательства в свою пользу196.
Конструкция договора в пользу третьего лица предполагает, что третье лицо приобретает права кредитора в отношении должника по заключенному договору 197. Представляется,
что если рассматривать договор купли-продажи объекта лизинга как договор в пользу третьего лица, то последнее должно приобрести право требовать от продавца передачи вещи в
свою собственность. Однако право собственности возникает у лизингодателя, а не у лизин195
Заметим, что вопрос об определении правовой природы отношений лизингополучателя и продавца объекта лизинга
неизбежно становится камнем преткновения при попытке обоснования особенностей взаимосвязи прав и обязанностей
субъектов лизинговых отношений.
196
Примерами договора в пользу третьего лица являются банковский вклад в пользу третьего лица (ст. 842 ГК РФ),
договор страхования ответственности за причинение вреда (ст. 931 ГК РФ), договор личного страхования, в котором в
качестве выгодоприобретателя названо третье лицо (ч. 2 ст. 934 ГК РФ) и др.
197
Так, в договоре банковского вклада такое лицо приобретает все права вкладчика, в договоре страхования – право
требовать от страховщика выплаты страхового возмещения в пределах страховой суммы при наступлении страхового случая.
49
И. В. Сахарова. «Правоотношения, возникающие из договоров лизинга и купли-продажи объекта
лизинга»
гополучателя. Т. е. договор купли-продажи объекта лизинга – это договор в пользу покупателя (лизингодателя), а не лизингополучателя.
По общему правилу, для того, чтобы третье лицо стало кредитором в обязательстве,
необходимы заключение договора в пользу третьего лица и изъявление третьим лицом
согласия принять выговоренное в его пользу право. По вопросу о возможности возложения на третье лицо определенных обязанностей цивилистами высказаны различные мнения. В соответствии с ч. 3 ст. 308 ГК РФ, обязательство не создает обязанностей для лиц,
не участвующих в нем в качестве сторон (для третьих лиц). В случаях, предусмотренных
законом, иными правовыми актами или соглашением сторон, обязательство может создавать для третьих лиц права в отношении одной или обеих сторон обязательства. Однако,
отметим, что в научной литературе получила распространение следующая позиция: после
того, как третье лицо выразило согласие воспользоваться выговоренным для него правом,
на третье лицо могут быть возложены и определенные обязанности. В любом случае, необходимо подчеркнуть, что третье лицо не обязано принимать выговоренное для него право.
Оно может как воспользоваться этим правом, так и отказаться от него. М. И. Брагинский
отмечает, что согласие третьего лица принять выговоренное в его пользу право служит для
контрагентов или, по крайней мере, для одного из них обстоятельством, «относительно которого неизвестно, наступит ли оно»198. Причем, из анализа ч. 2 ст. 430 ГК РФ следует, что
намерение воспользоваться своим правом по договору третье лицо должно выразить именно
должнику, а не кредитору. По договору лизинга лизингополучатель обязуется принять объект лизинга в порядке, предусмотренном указанным договором (п. 5 ст. 15 Закона о лизинге).
Более того, в п. 1 ст. 670 ГК РФ содержится положение о том, что арендатор имеет права и
несет обязанности, предусмотренные Гражданским кодексом РФ для покупателя, как если
бы он был стороной договора купли-продажи. И хотя обязанность лизингополучателя принять исполнение от должника (продавца), на наш взгляд, должна изначально определяться
договором лизинга, а не договором купли-продажи, она, безусловно, известна заранее как
лизингодателю, заключившему договор лизинга с лизингополучателем, так и продавцу объекта лизинга, уведомленному лизингодателем о том, что имущество предназначено для передачи во временное владение и пользование определенному лицу.
Принято считать, что выражение третьим лицом согласия на вступление в договор не
превращает последний ни в многостороннюю сделку, ни в договор со множественностью
лиц на стороне кредитора, поскольку по общему правилу ни одна из известных гражданскому праву моделей такой множественности (солидарные, субсидиарные и долевые кредиторы) здесь не используется, а третье лицо состоит в отношениях только с одной стороной –
должником и вправе требовать исполнения обязательства только в свою пользу. Между тем,
что касается договора лизинга, то Гражданским кодексом РФ предусмотрено, что в отношениях с продавцом арендатор и арендодатель выступают как солидарные кредиторы (ч. 1 ст.
670 ГК РФ). Это означает, что в соответствии со ст. 326 ГК РФ любой из солидарных кредиторов вправе предъявить к должнику требование в полном объеме. До предъявления требования одним из солидарных кредиторов должник вправе исполнять обязательство любому
из них по своему усмотрению. Исполнение обязательства полностью одному из солидарных кредиторов освобождает должника от исполнения остальным кредиторам. И хотя, на
наш взгляд, можно усомниться в солидарной природе требований лизингодателя и лизингополучателя к продавцу 199, в любом случае, думается, что распределение прав лизингода198
Брагинский М. И., Витрянский В. В. Договорное право. Кн. 1: Общие положения. – С. 365.
Заметим в связи с этим, что согласно п. 1 ст. 10 Конвенции УНИДРУА, обязанности поставщика по договору
поставки распространяются и в отношении арендатора, как если бы последний являлся Стороной такого договора, а оборудование поставлялось непосредственно ему. Однако поставщик не несет ответственности одновременно перед арендодателем и арендатором за один и тот же ущерб. По свидетельству Е. В. Кабатовой, авторы Конвенции не сразу пришли к
199
50
И. В. Сахарова. «Правоотношения, возникающие из договоров лизинга и купли-продажи объекта
лизинга»
теля и лизингополучателя в отношениях с продавцом не характерно для конструкции договора в пользу третьего лица. Лизингодатель сохраняет права и обязанности покупателя по
договору купли-продажи, а лизингополучатель получает только часть прав покупателя, которые в то же время принадлежат и лизингодателю. Еще более сложная ситуация возникает
в случае, когда ответственность за выбор продавца лежит на арендодателе. В этом случае
ГК РФ предусматривает, что арендатор вправе по своему выбору предъявлять требования,
вытекающие из договора купли-продажи, как непосредственно продавцу имущества, так и
арендодателю, которые несут солидарную ответственность (ч. 2 ст. 670 ГК РФ). Специфика
договора в пользу третьего лица, как отмечает Н. С. Ковалевская, состоит в том, что «право
третьего лица подлежит защите только в случае нарушения со стороны должника по договору, оно не может быть обращено к кредитору договора»200.
Таким образом, можно сделать вывод, что договор купли-продажи объекта лизинга не
является договором в пользу третьего лица, хотя и имеет с ним некоторые схожие черты.
Конструкция «исполнение обязательства третьему лицу (переадресация исполнения)».
Не является договор купли-продажи и обязательством, исполняемым третьему лицу, т. е.
переадресацией исполнения, поскольку третье лицо в таком обязательстве не приобретает никаких прав требования в отношении должника, который остается обязанным только
перед кредитором. В то время как права требования лизингополучателя к продавцу объекта
лизинга предусмотрены ст. 670 ГК РФ и п. 2 ст. 10 Закона о лизинге.
Конструкция «исполнение обязательства третьим лицом». Представляется также спорным вывод о том, что лизингодатель по договору лизинга возлагает исполнение части своих
обязанностей на продавца по договору купли-продажи (п. 1 ст. 313 ГК), причем имеет место
особый случай перепоручения исполнения, при котором перед кредитором (лизингополучателем) в силу прямого указания закона становится ответственным только исполнитель (продавец). Передавая имущество лизингополучателю, продавец исполняет свою обязанность по
договору купли-продажи и отвечает перед лизингополучателем за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязанностей продавца, а не обязанностей лизингодателя по договору
лизинга.
В случае же перепоручения исполнения третье лицо, являющееся непосредственным
исполнителем обязательства, может нести ответственность перед кредитором, но при этом
такому решению (см.: Кабатова Е. В. Лизинг: правовое регулирование, практика. – С. 90–91). Предложение о предоставлении лизингополучателю прав покупателя по договору купли-продажи вначале не получило полной поддержки. Некоторые
эксперты, анализируя законодательство и практику разных стран, считали целесообразным использование тех или иных
правовых средств, уже выработанных в этих странах, в частности, уступки права требования или же используемой в Германии конструкции возмещения ущерба, причиненного третьим лицам при двусторонней сделке – Drittschadensliquidation
(см.: Apathy P. Drittschadensliquidation // Juristische Blätter. – 2009. – № 2. – S. 69–85; Plate J. Das gesamte examensrelevante
Zivilrecht: Für Studenten und Referendaren. – Springer-Verlag Berlin Heidelberg, 2008. – S. 1268–1274). Однако, во-первых,
подобные правовые средства известны далеко не во всех странах, во-вторых, лизингополучатель, являясь цессионарием
лизингодателя, вправе предъявлять требования только об убытках, понесенных последним, что ставит лизингополучателя
в невыгодное положение в случае, если ему причинены иные убытки, в-третьих, передача лизингодателем прав лизингополучателю в ряде случаев могла оказаться проблематичной. Так, к примеру, А. Хорнбрук подчеркивал: нарушения поставщиком договора поставки могут повлиять на доход лизингополучателя, следовательно, логично сделать лизингополучателя третьей стороной, получающей выгоду, несмотря на отсутствие договорных отношений между лизингополучателем
и поставщиком (см.: Hornbrook, A., ed., “Introduction to leasing-UNIDROIT” (1986) W. Leasing Y.B. 46. Приводится по:
Pompongsuk P. International Aircraft Leasing: Impact on International Air Law Treaties (LL.M. Thesis, McGill University, 1997). –
P. 124). Результатом многих обсуждений все-таки стало решение, изложенное в п. 1 ст. 10 Конвенции. Однако при этом
необходимо было защитить продавца от предъявления ему одинаковых требований от лизингодателя и лизингополучателя. Предлагалось установить для лизингодателя и лизингополучателя необходимость объединиться при предъявлении
требований или же запрет для лизингодателя предъявлять требования в случае, если лизингополучатель уже предъявил
такие требования, рассматривались и другие варианты, которые, однако, не нашли поддержки большинства (см.: Кабатова
Е. В. Лизинг: правовое регулирование, практика. – С. 91). В итоге, в п. 1 ст. 10 Конвенции было включено уже приведенное
положение о том, что продавец не несет ответственности одновременно перед лизингодателем и лизингополучателем за
один и тот же ущерб.
200
Ковалевская Н. С. Договор в пользу третьих лиц – граждан: автореф. дис… канд. юрид. наук. – Л., 1988. – С. 15.
51
И. В. Сахарова. «Правоотношения, возникающие из договоров лизинга и купли-продажи объекта
лизинга»
такая ответственность наступает за неисполнение или ненадлежащее исполнение именно
того обязательства, исполнение которого возложено на третье лицо (ср.: ст. 403 ГК РФ).
Конструкция «перемена лиц в обязательстве». Думается, что также сложно объяснить отношения лизингополучателя с продавцом объекта лизинга при помощи конструкции
«перемена лиц в обязательстве».
Вряд ли в договоре лизинга можно усматривать черты уступки права требования.
Лизингодатель не уступает лизингополучателю свое право требовать от продавца объекта
лизинга передачи этого объекта. Права лизингополучателя по отношению к продавцу изначально предусмотрены законодательством, а не соглашением между лизингополучателем и
лизингодателем.
Поэтому, на наш взгляд, если и пытаться в данном случае применять главу 24 ГК РФ
«Перемена лиц в обязательстве», то допустимо вести речь только о переходе прав кредитора (лизингодателя) к другому лицу (лизингополучателю) на основании закона, а не об
уступке кредитором требования к должнику. Однако в рассматриваемом случае перемены
лиц в обязательстве не происходит, поскольку лизингодатель не теряет прав покупателя по
договору купли-продажи. А по справедливому замечанию С. А. Зинченко и В. В. Галова,
«перемена лиц в обязательстве и проявляется в том, что прежний кредитор (цедент) или
должник при цессии или переводе долга выбывают»201. В концентрированном виде это правило удачно сформулировала Т. Д. Чепига: «существо правопреемства состоит в том, что
оно является юридическим способом перехода субъективных прав и обязанностей от одного
участника гражданского оборота к другому и сопровождается прекращением субъективного
права (обязанности) у одного лица и соответствующим приобретением этого права (обязанности) у другого лица при том непременном условии, что правопреемство есть единство
этих взаимосвязанных результатов, как это вытекает, в частности, из правил ст. 235 и 218 ГК
РФ»202. В то же время, как отмечает О. Ломидзе, «при регулировании перехода обязательственных прав на основании закона ГК РФ допускает (в ряде случаев) переход отдельного
правомочия, без перемены лиц в обязательстве» 203. Однако в рассматриваемой нами ситуации лизингодатель и лизингополучатель как раз одновременно наделены законом одними и
теми же правомочиями в отношении продавца объекта лизинга (ч. 1 ст. 670 ГК РФ), по крайней мере, те правомочия, которые есть у лизингополучателя, имеются и у лизингодателя,
т. е. в данном случае нет перехода и отдельного правомочия.
Что касается довода о том, что в договоре купли-продажи лизингового имущества
усматриваются черты перевода долга лизингодателя на продавца имущества, то есть обязанность по предоставлению имущества лизингополучателю переходит от лизингодателя к
продавцу, то здесь, думается, можно возразить теми же аргументами, что и на довод о том,
что лизингодатель по договору лизинга возлагает исполнение части своих обязанностей на
продавца по договору купли-продажи. Передавая имущество лизингополучателю, продавец
исполняет свою обязанность по договору купли-продажи и отвечает перед лизингополучателем за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязанностей продавца, а не обязанностей лизингодателя по договору лизинга. В этой связи сложно согласиться с выводом
В. В. Витрянского о том, что «в качестве обязанного лица по договору лизинга, наряду с
арендодателем и арендатором, выступает также продавец имущества, являющийся его соб-
201
С. А. Зинченко В. В. Галов. Собственность и производные вещные права: теория и практика. – Ростов-на-Дону:
Издательство СКАГС, 2003. – С. 42.
202
Чепига Т. Д. К вопросу о разрешении споров, связанных с оспариванием актов управления и сделок акционерного общества на основании доктрины правопреемства // Вестник Федерального арбитражного суда Северо-Кавказского
округа. – 2004. – № 5.
203
Ломидзе О. Уступка права (цессия) // Российская юстиция. – 1998. – № 5. – С. 17.
52
И. В. Сахарова. «Правоотношения, возникающие из договоров лизинга и купли-продажи объекта
лизинга»
ственником, не участвующий в договоре лизинга в качестве его стороны»204. Вместе с тем,
нельзя не признать, что приведенное мнение формально основывается на отдельных положениях § 6 главы 34 Гражданского кодекса РФ (в частности п. 1 ст. 668 и п. 1 ст. 670), на
недостатки которых мы уже обращали внимание в настоящей книге и которые будут проанализированы (подвергнуты критике) далее.
Е. А. Суханов приходит к выводу о том, что сделки купли-продажи и аренды «в действительности не являются вполне «самостоятельными»…, ибо закрепленные ими взаимные права и обязанности сторон возникают у всех трех участников лизинга и ни одна из этих
сделок немыслима в отрыве от другой хотя бы потому, что никогда не возникла бы сама по
себе»205.
Думается, что и приведенные выше мнения исследователей в той или иной степени
исходят из положения о том, что договоры лизинга и купли-продажи объекта лизинга не
являются «вполне самостоятельными».
Как представляется, формирование научной теории правового регулирования лизинговых отношений происходило при отрицательном влиянии действующего непоследовательного нормативного подхода к регулированию прав и обязанностей сторон договоров лизинга
и купли-продажи объекта лизинга, в соответствии с которым эти договоры, действительно,
по сути, не всегда рассматривались и рассматриваются законодателем как самостоятельные
сделки.
В настоящее время регулирование лизинговых отношений двумя двусторонними сделками колеблется нарушением законодателем конструкций договоров лизинга и купли-продажи объекта лизинга в случаях, когда законом предусматривается, что эти договоры
создают обязанности для лиц, не участвующих в них в качестве сторон. Как уже было отмечено в первом параграфе первой главы настоящей книги, это проявляется, в частности, при
возложении на лизингополучателя обязанностей покупателя по договору купли-продажи (п.
1 ст. 670 ГК РФ), а также при определении обязанностей продавца договором лизинга (п. 1 ст.
668 ГК РФ). Действующие нормы п. 1 ст. 670 и п. 1 ст. 668 ГК РФ, не находясь в системном
единстве с основами теории гражданского права, во многом являются причиной, неверного,
на наш взгляд, восприятия договоров лизинга и купли-продажи объекта лизинга как некой
«единой сделки».
По нашему мнению, на лизингополучателя не могут быть возложены обязанности
покупателя по договору купли-продажи (п. 1 ст. 670 ГК РФ), т. к. лизингополучатель не является стороной договора купли-продажи, а обязательство не создает обязанностей для лиц,
не участвующих в нем в качестве сторон (абз. 1 п. 3 ст. 308 ГК РФ). По этой же причине и
обязанности продавца не могут определяться договором лизинга (п. 1 ст. 668 ГК РФ)206.
На наш взгляд, договор лизинга и договор купли-продажи объекта лизинга необходимо
последовательно рассматривать как две двусторонние сделки. Но права и обязанности сторон этих договоров тесно взаимосвязаны.
Чем же определяется взаимосвязь правоотношений, порождаемых двумя самостоятельными (двусторонними) следками?
Лизингодатель и лизингополучатель, заключая договор лизинга, регламентируют в нем
различные права и обязанности сторон, многие из которых императивно или диспозитивно
предусмотрены законом.
204
Брагинский М. И., Витрянский В. В. Договорное право. Книга вторая: Договоры о передаче имущества. – С. 582.
Суханов Е. Полемика о будущем, которое закладывается сегодня // Хозяйство и право. – 2001. – № 9. – С. 130.
206
При этом, как уже было отмечено, в действующей редакции Закона о лизинге (в отличие от ГК РФ) идет речь только о
правах лизингополучателя в отношении продавца объекта лизинга (п. 2 ст. 10) и подчеркивается, что обязанности продавца
по передаче объекта лизинга вытекают именно из договора купли-продажи (п. 1 ст. 4).
205
53
И. В. Сахарова. «Правоотношения, возникающие из договоров лизинга и купли-продажи объекта
лизинга»
Безусловно, договор лизинга является основанием возникновения определенных правоотношений между его сторонами. И первой обязанностью, которую предстоит исполнить
лизингодателю, является заключение договора купли-продажи с определенным в договоре
лизинга продавцом. Данной обязанности корреспондирует право требования лизингополучателя. Однако до тех пор, пока договор купли-продажи не будет заключен, большинство
других прав и обязанностей сторон договора лизинга в принципе не может возникнуть.
Договор купли-продажи объекта лизинга является основанием возникновения правоотношений между продавцом и покупателем (лизингодателем), права и обязанности которых
предусмотрены этим договором. Причем содержание прав и обязанностей продавца должно
определяться именно договором купли-продажи. Но постольку, поскольку продавец уведомлен покупателем о том, что приобретаемое имущество предназначено для передачи во временное владение и пользование определенному лицу, он, заключая договор, соглашается и
с тем, что право требования к нему имеет и лицо, не являющееся стороной договора куплипродажи, что прямо предусмотрено законом207. Иными словами, именно согласие продавца
на заключение договора купли-продажи при наличии уведомления о том, что имущество
предназначено для передачи во временное владение и пользование определенному лицу по
договору лизинга, означает согласие продавца с тем, что право требования (по договору
купли-продажи) к нему имеет и это лицо, не являющееся стороной договора купли-продажи.
Требования лизингополучателя к продавцу, вытекающие из договора купли-продажи,
по сути, заменяют собой требования к лизингодателю. Равно как и обязанности, исполняемые продавцом по договору купли-продажи, по сути, заменяют соответствующие обязанности лизингодателя по договору лизинга (хотя данные обязанности и не совпадают по
содержанию). А в некоторых случаях возникает и более сложная ситуация, когда лизингополучатель имеет одинаковые права требования к лизингодателю и к продавцу, но эти требования должны вытекать именно из договора купли-продажи, и должны зависеть от его
условий, а вот право лизингополучателя на их предъявление определяется именно договором лизинга208.
207
Напомним, что, к примеру, законодательство о защите прав потребителей, предусматривает возможность потребителя предъявлять претензии по качеству приобретенного товара как к его продавцу, так и к изготовителю, с которым потребитель в договорных отношениях не состоит. И изготовитель, продавая товар покупателю (будущему продавцу), готов
нести такую ответственность. Ведь, как справедливо в свое время отметил О. С. Иоффе, рассматривая вопрос о понятии
и содержании договора, «поскольку контрагенты согласились заключить данный договор, тем самым признается, что они
выразили согласие подчиниться условиям, которые по закону распространяются на договорные отношения соответствующего вида или на все договоры вообще» (см.: Иоффе О. С. Обязательственное право. – С. 29.). Правоотношения между
изготовителем товара и покупателем являются деликтными. Частично их конструкция может быть применена и к отношениям лизингополучателя и продавца (п. 1 ст. 670 ГК РФ). Однако очевидно, что права лизингополучателя в отношении
продавца являются более широкими. Т. е. правоотношения покупателя и продавца в полной мере не охватываются деликтными правоотношениями. Не являются они и договорными, т. к. договора между лизингополучателем и продавцом нет.
208
Как отмечает О. М. Козырь, договор финансовой аренды «осложняется» наличием третьей фигуры – продавца, с
которым арендатор в прямых договорных отношениях не состоит, но по отношению к которому благодаря наличию финансовой аренды он приобретает ряд прав и обязанностей. Создается такая правовая ситуация, когда в отношениях по аренде
имущества продавец самостоятельной роли не имеет, тогда как в отношения, вытекающие из исполнения договора куплипродажи, арендатор может вторгаться в качестве активной фигуры именно в связи с наличием у него с арендодателем
(покупателем) договорных арендных отношений» (см.: Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть вторая: Текст.
Комментарии. Алфавитно-предметный указатель / Авт. колл.: Г. Е. Авилов, С. С. Алексеев, М. И. Брагинский и др.; Под
ред. О. М. Козырь и др. – М.: Международный центр финансово-экономического развития, 1996. – С. 347.). Здесь уместно
вспомнить, что при рассмотрении вопроса о правовой природе договора перевозки была высказана идея о том, что договором перевозки в «чистом виде» следует признавать соглашение между грузоотправителем и перевозчиком, причем получателем по нему должен быть сам отправитель. Позже получило распространение мнение, что «грузополучатель не принимает участия в заключении договора перевозки, но становится самостоятельным участником обязательств по перевозке.
Для обоснования вступления его в правовую связь по перевозке необходимо преодолеть узкие рамки договора перевозки,
выйти за его пределы и установить дополнительные элементы юридического состава, которые вместе с договором перевозки порождают обязательство с участием третьих лиц» (см.: Андрианов И. А., Зинченко С. А. Правовое регулирование
отношений транспортных организаций с клиентурой и между собой. – Ростов-на-Дону: Изд-во Ростовского ун-та, 1972. –
С. 11. Цит. по: Харитонова Ю. С. Договор лизинга. – С. 10).
54
И. В. Сахарова. «Правоотношения, возникающие из договоров лизинга и купли-продажи объекта
лизинга»
Считаем, что договором лизинга должны быть изначально определены и обязанности
лизингополучателя по принятию в определенном порядке объекта лизинга. Из п. 1 ст. 670 ГК
РФ необходимо исключить слова «и несет обязанности», а также слова «кроме обязанности
оплатить приобретенное имущество».
Очевидно, что сложность и специфика лизинговых отношений не позволяют регулировать их одним договором. Поэтому лизинговые отношения – отношения по приобретению
имущества и передаче его во временное владение и пользование – опосредуются двумя договорами: договором лизинга и договором купли-продажи, которые образуют юридический
состав, порождающий предусмотренные законом правоотношения между лизингодателем,
лизингополучателем и продавцом по поводу объекта лизинга.
Однако при этом, по нашему убеждению, договор лизинга должен являться основанием возникновения обязанностей только лизингодателя и лизингополучателя, а договор
купли-продажи – обязанностей только продавца и покупателя. Существующая ситуация, при
которой на лизингополучателя возлагаются обязанности покупателя по договору купли-продажи (п. 1 ст. 670 ГК РФ), а обязанности продавца определяются договором лизинга (п. 1 ст.
668 ГК РФ), не является допустимой.
Взаимосвязь правоотношений, порождаемых двумя самостоятельными договорами,
должна, на наш взгляд, определяться на уровне оснований возникновения этих правоотношений и достигаться путем заключения договоров лизинга и купли-продажи объекта
лизинга на корреспондирующих условиях, а также путем уведомления продавца о лизингополучателе. Как будет показано в дальнейшем, такая взаимосвязь, в том виде, в котором она
не будет противоречить основам теории гражданского права, может существовать в случае
создания специальных правил о соотношении условий этих договоров.
55
И. В. Сахарова. «Правоотношения, возникающие из договоров лизинга и купли-продажи объекта
лизинга»
2.3. Правовая природа отношений субъектов лизинга
Пытаясь дать юридическую квалификацию отношениям лизингополучателя и продавца объекта лизинга, а также определить правовую природу договора лизинга, многие
исследователи сравнивают этот договор с некоторыми традиционными институтами гражданского права. Наиболее часто отмечают сходство договора лизинга с договорами куплипродажи209, кредита210, поручения211.
На наш взгляд, несмотря на некоторую схожесть отдельных черт договора лизинга и
договоров купли-продажи, кредита, поручения, существующий договор лизинга не может
быть отождествлен с каким-либо из названных типов договоров, или же признан особым
видом какого-либо из этих типов договоров212.
Отметим, что в современных исследованиях, как правило, уже и не идет речь о таком
отождествлении. Имеющиеся в юридической литературе взгляды на правовую природу
договора лизинга в основном можно свести к двум позициям: 1) договор лизинга – это вид
договора аренды (как это предусмотрено ГК РФ); 2) договор лизинга – это самостоятельный
тип договоров (sui generis)213.
Практически все авторы, исследующие правовую природу договора лизинга, выделяют те или иные специфические признаки данного договора, отличающие его от договора аренды, однако при этом разные авторы по-разному оценивают эти признаки, и соответственно приходят к неодинаковым выводам. Исследователи, рассматривающие договор
лизинга как вид договора аренды, обычно отмечают, что «те особенности, которые можно
признать характерными для финансовой аренды… достаточны для выделения лизинга в
отдельный вид аренды, но не более»214. Авторы, отстаивающие мнение о самостоятельности договора лизинга, напротив, приходят к выводу о том, что «в договоре лизинга имеются
такие особенности, которые вряд ли можно квалифицировать как «специфические черты»215
[договора аренды – И.С.].
Анализ названных точек зрения начнем с обзора доводов, приводимых исследователями для обоснования занимаемой ими позиции, согласно которой договор лизинга необходимо рассматривать как вид договора аренды.
209
См.: Кравченко О. А. Переход права собственности по договору лизинга // Законодательство. – 2005. – № 4; Отнюкова
Г. Финансовая аренда (лизинг) // Закон. – 1994. – № 10. – С. 26.
210
См.: Лизинг: экономические, правовые и организационные основы: учеб. пособие для вузов / под ред. А. М. Тавасиева, проф. Н. М. Коршунова. – С. 84.
211
См.: Отнюкова Г. Указ соч. – С. 23. Харитонова Ю. С. Договор лизинга. – С. 100.
212
Подробнее этот вывод был обоснован нами ранее (см.: Сахарова И. В. Договор лизинга и некоторые институты
гражданского права: сравнительно-правовой анализ // Актуальные проблемы российского права на современном этапе:
сборник статей VII Всероссийской научно-практической конференции. – Пенза: Приволжский Дом знаний, 2008. – С. 127–
129).
213
Вместе с тем, нельзя не отметить, что в последнее время снова становится все больше работ, в которых предпринята
попытка рассмотреть лизинг сквозь призму гражданско-правовых конструкций, опосредующих общественные отношения
в экономическом смысле близкие лизинговым отношениям (см.: Егоров А. В. Тезисы вводного доклада на круглом столе
«Лизинговая операция: как распутать клубок противоречий?» (2 февраля 2012 г.) // Портал российского частного права.
URL: http://www.privlaw.ru/files/Tezisy_Egorova.doc (дата обращения: 01 июля 2013 г.), Он же. Лизинг: аренда или финансирование // Вестник ВАС РФ. – 2012. – № 3. – С. 36–60). Не так давно было высказано предложение «исключить § 6
«Финансовая аренда» из Главы 34. Аренда Части II ГК РФ и включить нормы о договоре финансовой аренды (лизинга) в
ГК РФ в Главу 42. Заем и кредит, в качестве отдельного параграфа данной главы – § 4» (см.: Торрес Ортега И. В. Договор
лизинга как структурно-сложное обязательство: автореф. дис… канд. юрид. наук. – М., 2011. – С. 10).
214
См., например: Ищенко Е. Е. Правовое регулирование финансовой аренды в Российской Федерации: дис… канд.
юрид. наук. – С. 52.
215
Кабатова Е. В. Лизинг: правовое регулирование, практика. – С. 33.
56
И. В. Сахарова. «Правоотношения, возникающие из договоров лизинга и купли-продажи объекта
лизинга»
1. Признание договора лизинга самостоятельным гражданско-правовым договором
противоречило бы ГК РФ, рассматривающему договор финансовой аренды как отдельный
вид договора аренды216. «Любые доктринальные выводы по результатам исследования правовых норм должны основываться на системе реально действующего правового регулирования или хотя бы ее учитывать»217.
2. «…Договор лизинга необходимо рассматривать как разновидность договора аренды,
поскольку это двусторонний договор между лизингодателем и лизингополучателем по
поводу предоставления последнему имущества во временное владение и пользование за
плату»218. Позиция же сторонников квалификации договора лизинга в качестве самостоятельного типа договора основана на сомнительном выводе о том, что договор лизинга является многосторонней сделкой219.
3. Обособление норм о договоре лизинга в отдельную главу Гражданского кодекса
потребует включения в данную главу подавляющего большинства норм, составляющих
общие положения об аренде, т. е. их дублирования 220. Ссылка же на эти нормы в новой главе
«означает скрытое признание того обстоятельства, что лизинг является видом аренды» 221.
4. «Правильная квалификация договора лизинга… зависит во многом от того, применимы ли для его регулирования в значительной части общие нормы об аренде» 222. «Анализ договора лизинга показывает, что к нему может применяться значительное количество
общих положений об аренде. Поэтому законодатель обоснованно сформулировал лизинг как
вид договора аренды»223.
5. «Квалифицирующим признаком лизинга, потребовавшим выделения его как самостоятельного вида аренды, является своеобразное участие арендатора в приобретении арендодателем в собственность предмета аренды» 224. Но при этом специфика лизинга не меняет
его «арендной» направленности225. «В финансовой аренде базовыми отношениями являются
отношения по передаче во временное владение и пользование, по которым и следует ориентироваться на правовое регулирование данного договора» 226.
6. «…Гражданско-правовые договоры, признаваемые ГК самостоятельными договорными типами, обычно имеют существенные различия практически во всех своих элементах: предмете, субъектном составе, содержании». Договор лизинга отличается от договора
аренды лишь в предмете; предмет первого несколько шире предмета второго за счет дей-
216
См.: Брагинский М. И., Витрянский В. В. Договорное право. Книга вторая: Договоры о передаче имущества. – С.
615; Прудникова А. Е. Указ соч. – С. 76.
217
Брагинский М. И., Витрянский В. В. Договорное право. Книга вторая: Договоры о передаче имущества. – С. 614.
218
Асташкина А. В. Указ соч. – С. 133.
219
См.: Брагинский М. И., Витрянский В. В. Договорное право. Книга вторая: Договоры о передаче имущества. – С. 615;
Беляева И. А. Гражданско-правовое регулирование финансовой аренды (лизинга) в предпринимательской деятельности:
дис… канд. юрид. наук. – М., 2005. – С. 79.
220
Брагинский М. И., Витрянский В. В. Договорное право. Книга вторая: Договоры о передаче имущества. – С. 615;
Василевская Л. Ю. Лизинг в Германии и России: опыт сравнительного правового исследования: дис… канд. юрид. наук. –
М., 2002. – С. 117.
221
Иванов А. А. Договор финансовой аренды (лизинга): учебно-практическое пособие. – С. 34.
222
Кравченко О. А. Лизинг как гражданско-правовое средство развития рыночных отношений: дис… канд. юрид.
наук. – Краснодар, 2005. – С. 38.
223
Романец Ю. В. Система договоров в гражданском праве России. – М.: Юристъ, 2006. – С. 348.
224
Брагинский М. И., Витрянский В. В. Договорное право. Книга вторая: Договоры о передаче имущества. – С. 615;
Романец Ю. В. Указ соч. – 349.
225
См.: Кравченко О. А. Лизинг как гражданско-правовое средство развития рыночных отношений: дис… канд. юрид.
наук. – Краснодар, 2005. – С. 39; Романец Ю. В. Указ соч. – 70.
226
Алексеев С. В. Указ соч. – С. 137.
57
И. В. Сахарова. «Правоотношения, возникающие из договоров лизинга и купли-продажи объекта
лизинга»
ствий лизингодателя по заключению с продавцом договора купли-продажи. «Но данное
обстоятельство как раз и характерно для взаимоотношений вида и рода» 227.
7. «Отсутствие жесткой связи договора лизинга с появлением на стороне лизингополучателя прав собственности является… еще одним достаточно ярким критерием, позволяющим относить рассматриваемый договор именно к договорам арендного типа»228.
8. «Отнесение российским законодателем договора финансовой аренды (лизинга) к
разновидности договора аренды является практической реализацией положения Конвенции УНИДРУА о том, что правовые нормы, регулирующие традиционный договор аренды,
нуждаются в адаптации к самостоятельным трехсторонним отношениям, возникающим из
сделки финансового лизинга. В результате такой адаптации в ГК создана конструкция договора финансовой аренды (лизинга) как разновидности договора аренды»229.
Попытаемся оценить приведенные доводы на предмет их достаточности для аргументации заявленной позиции, предложив наши контраргументы.
1. Довод о недопустимости признания самостоятельности договора лизинга как противоречащей Гражданскому кодексу РФ, в котором данный договор уже урегулирован определенным образом, представляется нам не вполне понятным. В этой связи уместно вспомнить
рассуждения В. И. Синайского о плюсах и минусах кодификации230. Замечая, что «кодификация кладет пределы развитию права», автор, ссылаясь на Иосифа Унгера, поясняет: «с
изданием кодекса юридическая мысль понижается, направляясь в сторону комментирования нового законодательства. Если юристы, которые работали до издания кодекса, подходят
к нему… с пониманием относительности кодекса, то юристы, прошедшие школу кодекса,
видят в нем «альфу и омегу юриспруденции» 231. Совершенно очевидно, что научные исследования в области гражданского права проводятся по самым различным вопросам вне зависимости от того, урегулированы ли эти вопросы в законодательстве. Любой научный анализ
действительно должен, так или иначе, «основываться» на системе действующего правового
регулирования и, безусловно, ее «учитывать». Но это совершенно не означает, что результатом такого анализа не может быть вывод о тех или иных недостатках такого регулирования.
Более того, значительная часть исследований действующих правовых норм как раз направлена на выявление этих недостатков. Без такого научного поиска сложно представить как
развитие теории гражданского права, так и совершенствование гражданского законодательства. В истории российской цивилистики имеется немало примеров того, как те или иные
новые договоры вначале рассматривались как смешанные договоры или как особые разновидности уже существующих договоров и регулировались в таком качестве, однако впоследствии в результате научного анализа были квалифицированы как договоры sui generis и
получили соответствующее законодательное закрепление 232.
2. Представляется ошибочным утверждение о том, что признание договора лизинга
самостоятельным типом договоров основано на признании его многосторонней сделкой.
Анализ доступной нам юридической литературы свидетельствует об обратном: большин227
Брагинский М. И., Витрянский В. В. Договорное право. Книга вторая: Договоры о передаче имущества. – С. 616.
Кокоева Л. Т. Основные проблемы гражданско-правового регулирования арендных отношений: дис… докт. юрид.
наук. – С. 391.
229
Гражданское право: учебник: в 2 т. Т. II. Полутом 1 / В. В. Витрянский [и др.]; Отв. ред. Е. А. Суханов. – 2-е изд.,
перераб. и доп. – М.: БЕК, 2002. – С. 410 (автор главы – В. С. Ем).
230
См.: Синайский В. И. Русское гражданское право. Выпуск 1. Общая часть. Вещное право. Авторское право. Киев:
Прогресс, 1917. – С. 12–13.
231
См.: Синайский В. И. Русское гражданское право. Выпуск 1. Общая часть. Вещное право. Авторское право. Киев:
Прогресс, 1917. – С. 12.
232
Так, в ГК РСФСР 1964 г. договор купли-продажи жилого дома с условием пожизненного содержания продавца
(ст. 253, 254) рассматривался как вид договора купли-продажи. В действующем ГК РФ договор ренты и пожизненного
содержания с иждивением (гл. 33) квалифицирован как самостоятельный тип договоров.
228
58
И. В. Сахарова. «Правоотношения, возникающие из договоров лизинга и купли-продажи объекта
лизинга»
ство авторов, рассматривающих договор лизинга как договор sui generis, считают его двусторонней сделкой233, а те, кто придерживаются мнения о «многостороннем характере»
договора лизинга, не используют это мнение в качестве единственного или решающего аргумента в обосновании самостоятельности этого договора234. Тот факт, что договор лизинга
является двусторонней сделкой, на наш взгляд, не является и не может являться безусловным
подтверждением правильности его квалификации как вида договора аренды. Подавляющее
большинство договоров, урегулированных в ГК РФ, являются двусторонними сделками, в
том числе и те, которые связаны с передачей имущества во временное владение и пользование, что не мешает законодателю рассматривать эти договоры как самостоятельные типы,
поскольку, и это совершенно очевидно, они различаются по многим другим признакам.
3. Проблему применения некоторых общих положений об аренде, к договору лизинга
в случае выделения норм о нем в отдельную главу Гражданского кодекса РФ, считаем во
многом надуманной. В Гражданском кодексе РФ, как известно, имеются унифицированные
нормы, распространяющиеся не только на несколько видов договоров, но и на несколько их
типов. Причем существуют разные способы размещения подобных норм. Одним из таких
способов как раз является воспроизведение унифицированных норм в каждом типе или виде
договоров, к которому они применимы. Очевидным недостатком такой унификации является увеличение объема нормативного акта за счет повторов. Однако применение подобного
способа может быть оправдано в случае, если количество унифицированных норм незначительно, а их повторение диктуется логикой изложения. Другой достаточно распространенный способ размещения унифицированных норм, а именно выделение их в общий параграф
(подраздел), распространяющийся на несколько договоров, используется в Гражданском
кодексе РФ либо применительно ко всем видам одного типа договоров, либо применительно
ко всем договорам в целом («Общие положения о купле-продаже», «Общие положения о
подряде», «Общие положения об обязательствах», «Общие положения о договорах»). Унифицированные нормы, применимые к нескольким типам договоров, традиционно размещаются в главе, посвященной одному из таких типов235. Практическое применение к одному
договору положений о другом договоре осложняется тем, что в каждом случае необходимо
определить, не противоречат ли правила о втором договоре правилам о первом договоре и
его существу. Наиболее оптимальным решением данной проблемы является указание на то,
какие именно нормы подлежат субсидиарному применению236. Если распространять процитированное выше мнение о том, что субсидиарное применение норм о договоре аренды к
договору лизинга означает скрытое признание того обстоятельства, что последний является
видом первого, на все приведенные нами случаи, то это с необходимостью будет означать,
что многие договоры, урегулированные в Гражданском кодексе РФ как самостоятельные
типы договоров, на самом деле не должны регулироваться подобным образом. Разумеется,
возможность применения правил об одном типе договоров к другому, свидетельствует не об
233
См., например: Зинченко С., Галов В. Финансовый лизинг и его договорная форма. – С. 113–122; Щетинина
И. В. Указ. соч. – С. 7–8.
234
См., например: Решетник И. А. Гражданско-правовое регулирование лизинга в Российской Федерации: дис. … канд.
юрид. наук. – С. 122–128.
235
Так, правила о договоре купли-продажи субсидиарно применяются к договору мены (п. 2 ст. 567), а к договору
ренты могут применяться правила как о договоре купли-продажи, так и о договоре дарения (п. 2 ст. 585). Ряд правил о
договоре купли-продажи субсидиарно применяется также к договору товарного кредита (ст. 822). Некоторые положения
о договоре аренды применяются к договору безвозмездного пользования (п. 2 ст. 689). Некоторые положения о договоре
подряда применяются к договорам на выполнение научно-исследовательских, опытно-конструкторских и технологических
работ (ст. 778). Общие положения о договоре подряда и положения о договоре бытового подряда субсидиарно применяются
к договору возмездного оказания услуг (ст. 783). Правила о договорах поручения и комиссии субсидиарно применяются
к договору агентирования (ст. 1011).
236
Так, например, в ст. 689 ГК РФ прямо перечислены те правила о договоре аренды, которые применяются к договору
безвозмездного пользования.
59
И. В. Сахарова. «Правоотношения, возникающие из договоров лизинга и купли-продажи объекта
лизинга»
ошибочности выделения этих типов, а об их принадлежности к другой условно выделяемой
группе типов договоров, обладающих схожими признаками, например, договоров направленных на передачу имущества в собственность. Представляется, что в случае выделения
норм о договоре лизинга в отдельную главу Гражданского кодекса РФ вполне мог бы быть
использован как первый, так и третий способ унификации.
4. Утверждение о том, что правильная квалификация договора лизинга зависит во многом от того, применимы ли для его регулирования в значительной части общие нормы о договоре аренды, в определенной степени представляется правильным, но, безусловно, такой
принцип не может быть возведен в абсолют. Как было показано, довольно часто общие положения об одном типе договоров применяются и к другому типу, что объясняется причинами,
уже названными нами в предыдущем пункте. Квалификация договора зависит от многих
факторов и рассматриваемый фактор не является определяющим. Что касается вывода о том,
что значительное количество общих положений об аренде может применяться к договору
лизинга, то, на наш взгляд, такое количество вовсе не является таким уж «значительным».
Многие правила об аренде отменяются специальными нормами о договоре лизинга, некоторые противоречат его существу, а отдельные, на наш взгляд, должны быть сформулированы
иначе применительно к специфике договора лизинга, что предполагает совершенствование
законодательства, и будет обсуждаться в настоящей книге далее. Те же нормы, которые остаются в результате такого исключения, вполне могут применяться к договору лизинга субсидиарно.
5. Как представляется, тот факт, что договор лизинга опосредует отношения по передаче имущества во временное владение и пользование, не может однозначно свидетельствовать о необходимости квалификации договора лизинга именно как вида договора аренды.
К примеру, договор безвозмездного пользования также порождает правоотношения по временному владению и пользованию имуществом, договор найма жилого помещения предполагает возмездные отношения по временному владению и пользованию имуществом, что
еще больше «роднит» его с договором аренды. Однако, нормы, регулирующие передачу имущества во временное владение и пользование (в том числе, возмездное), сформулированы
для каждого из названных типов договоров с учетом его специфики, и при этом специфика
данных типов договоров действительно не меняет их «направленности» на такую передачу.
6. В приведенном мнении об основаниях классификации гражданско-правовых договоров, прежде всего, обращает на себя внимание некоторая условность формулирования позиции: самостоятельные типы договоров «обычно» имеют существенные различия… «практически» во всех элементах… То есть: обычно, но не всегда; практически, но не во всех.
Анализ Гражданского кодекса РФ показывает, что в основе выделения тех или иных типов
договоров лежат различные признаки, и зачастую сложно сравнивать их количественно или
качественно. С доводом о том, что договор лизинга отличается от договора аренды лишь
в предмете, согласиться сложно. Отличия имеются и в субъектном составе, и в условиях
договора. Права, обязанности и ответственность сторон договора обладают существенной
спецификой, несопоставимой со спецификой других видов договора аренды.
60
И. В. Сахарова. «Правоотношения, возникающие из договоров лизинга и купли-продажи объекта
лизинга»
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Стоимость полной версии книги 5,99р. (на 26.08.2014).
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета
мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal,
WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам
способом.
61