ОБРАЗ МАРИНЫ ЦВЕТАЕВОЙ

ББК Ш6(2)–664
ОБРАЗ МАРИНЫ ЦВЕТАЕВОЙ
В ТВОРЧЕСКОЙ СИСТЕМЕ РОМАНА
Б.Л. ПАСТЕРНАКА «ДОКТОР ЖИВАГО»
И.М. Попова, И.В. Санина
ФГБОУ ВПО «Тамбовский государственный технический
университет», г. Тамбов;
ФГБОУ ВПО «Мичуринский государственный
педагогический институт», г. Мичуринск
Рецензент д-р филол. наук, профессор М.Н. Макеева
Ключевые слова и фразы: аллюзия; аннотация; интертекст; поэтический образ; символ.
Аннотация: Описываются воплощения поэтических форм
Марины Ивановны Цветаевой в ее литературных произведениях
и в произведениях Бориса Леонидовича Пастернака с точки
зрения развития одинаковых символических образов и мотивов.
Борис Пастернак и Марина Цветаева. Эти два имени не зря так часто
упоминаются в работах литературоведов рядом. «Их сближала… бескомпромиссная порядочность, роднило истинно рыцарственное отношение к
собратьям и святое прилежание, не говоря уже о том, как оба чтили свое
ремесло… оба страдали в двадцатые годы от такого литературного и человеческого одиночества, такого засилья чуждости вокруг, что кинулись
друг к другу со всей накопившейся жаждой любви, признания, понимания», – убедительно подчеркивал В.С. Баевский, ссылаясь на мнение
А. Блока [1].
Борис Пастернак искренне признавался М. Цветаевой: «Ты такая прекрасная, такая сестра, сестра моя жизнь, ты прямо с неба спущена ко мне;
ты впору последним крайностям души. Ты моя и всегда была моею, и вся
моя жизнь – в тебе» [4]. Строки этого письма Пастернака Цветаевой словно эхо, повторяющее лирический настрой «Песнь песней» Соломона, говорят о невероятной душевной, духовной и личностной близости двух великих поэтов. Но самое главное – это творческий импульс, который они
давали друг другу.
Несмотря на то что в быту они практически не общались, а в миру
имели каждый свою семью, их объединяло большее, чем обыденное понимание любви: их чувству, которое многие исследователи называют
Попова Ирина Михайловна – доктор филологических наук, профессор, заведующая
кафедрой «Русская филология», e-mail: postmaster@kafruss.tstu.ru, ТамбГТУ, г. Тамбов;
Санина Ирина Владимировна – аспирант кафедры «Русская литература», ФГБОУ ВПО
«Мичуринский государственный педагогический институт», г. Мичуринск.
286
ВОПРОСЫ СОВРЕМЕННОЙ НАУКИ И ПРАКТИКИ.
«эпистолярным романом», больше подходит определение надмирного состояния одухотворенной принадлежности друг другу. «Через все миры,
через все страны, по концам всех дорог Вечные двое, …» [5, с. 349].
Взаимосвязь двух поэтов была необыкновенно плодотворной. При
первой же встрече с Цветаевой Борис Пастернак поведал ей, что хочет
«написать большой роман: с любовью, с героиней – как Бальзак»
[5, с. 309]. А Марина Ивановна, ознакомившись с «Детством Люверс»,
практически благословила Пастернака на написание большого прозаического произведения, в котором пророчила автору второе поэтическое рождение [5, с. 306].
Прототипами Марии Ильиной и Ольги Бухтеевой в «Детстве Люверс»
были Лариса Рейснер и Марина Цветаева [1, с. 37]. Знаменательно, что
«Детство Люверс» – важная веха на пути к роману «Доктор Живаго», главе под названием «Рябина в сахаре». В образе рябины, вместо признанного
символа России «образа березы» автор закодировал образ Марины Ивановны, потому что ее поэтическое кредо выражают строки ее стихотворения «Красною кистью рябина зажглась» [7, c. 103–104].
Мощь таланта великой поэтессы и «катастрофичность» ее судьбы неразрывно связана с судьбой России, что не смог не почувствовать Пастернак. Для Марины Цветаевой образ рябины был особенно значим, потому
что являлся символом Родины: «Рябину // Рубили // Зорькою. // Рябина – //
Судьбина // Горькая. // Рябина – // Седыми // Спусками. // Рябина! // Судьбина // Русская» [6, c. 605].
В поэме «Сивилла», где лирический образ рябины стоит в центре, более глубоко обнаруживается эта ассоциативная и символическая связь:
« – Сивилла! Зачем моему // Ребенку – такая судьбина? // Ведь русская доля ему… // И век ей: Россия, рябина» [6, c. 605]. Знаменательно, что в этом
поэтическом отрывке образы-понятия «Россия» и «рябина» объединены
одним семантическим ореолом.
Борис Пастернак оставил также ключ к разгадке его личных и творческих отношений с Цветаевой в стихотворении «Разлука», где образ Марины зашифрован в другом символическом образе: морской стихии.
«В ушах с утра какой-то шум // Он в памяти иль грезит? // И почему ему
на ум // Все мысль о море лезет? // Она была так дорога // Ему чертой любою, // Как морю близки берега // Всей линией прибоя. // Как затопляет
камыши // Волненье после шторма, // Ушли на дно его души // Ее черты и
формы. // В года мытарств, во времена // Немыслимого быта // Она волной
судьбы со дна // Была к нему прибита» [7].
Непреодолимым барьером между Цветаевым и Пастернаком оказалось существенное противоречие в вопросах веры: в Марине Цветаевой
бурлила языческая страсть, а Борис Пастернак тяготел к христианству.
Цветаева в октябре 1927 года не без горечи писала поэту о себе: «Вместо
Бога – боги, да еще полубоги, и что ни день – разные, вместо явного святого Себастьяна – какие-то Ипполиты и Тезеи, вместо одного – множество, какой-то рой грустных бесов. О, я давно у себя на подозрении, и если
меня что-то утешает, то это – сила всего этого во мне. Точно меня заселили. Борис, я ведь знаю, что совесть больше чем честь, и я от совести отворачиваюсь. Я ведь знаю, что Евангелие – больше всего, а на сон грядущий
читаю про золотой дождь Зевеса» [7]. Языческая страстность определила и
трагический уход поэтессы из жизни.
УНИВЕРСИТЕТ им. В.И. ВЕРНАДСКОГО. №2(40). 2012.
287
В романе «Доктор Живаго» Б.Л. Пастернак предпринял попытку совершить чудо поэтического воскрешения М.И. Цветаевой, рассыпав в тексте напоминания о «бездне унижений, бросающей вызов женщине». Быков Д.Л. подчеркивал: «В Цветаевой и точно было демоническое начало,
которого Пастернак не любил, не принимал, – и теперь он словно отвоевывал ее у дьявола для Бога» [2, с. 625–626].
Задолго до своей гибели Цветаева адресует поэту послание, в котором
просит: «Перестрадай же меня! Я всюду: // Зори и руды я, хлеб и вздох, //
Есмь я и буду я и добуду // Губы – как душу добудет Бог…» [7, c. 328].
О бессмертии их любовно-творческой связи твердит и Б.Л. Пастернак,
посвятивший великой русской поэтессе цикл-прощание «Памяти Марины
Цветаевой»: «…так же трудно до сих пор // Вообразить тебя умершей…»
[2, c. 625].
В одном из писем Пастернаку после бурного опустошительного романа с Родзевичем Марина Цветаева признавалась в постоянстве своей
близости: «Последний месяц этой осени я неустанно провела с Вами, не
расставаясь… я приходила рано, в сумерки, до фонарей. Ходила взад и
вперед по темной платформе… И было одно место – фонарный столб – без
света сюда я вызывала Вас. – “Пастернак!” Я не на вокзал шла, а к Вам…
и всегда, всегда, всегда Пастернак на всех вокзалах моей жизни. У всех
фонарных столбов моих судеб, вдоль всех асфальтов, под всеми косыми
линиями это будет: мой вызов, Ваш приход» [6, c. 371].
Неприятие самовольно оборванной судьбы поэтессы Пастернаком
имплицитно отразилось в прозаической и поэтической ткани романа
«Доктор Живаго». Образ Цветаевой, воплощенный в слове Пастернака,
обрел «жизнь вечную и бесконечную» (Псалтырь). Немыслимость соединения судеб двух гениальных поэтов преобразовалась на страницах книги
в символику «судьбы скрещенья» двух равноправных светил русской поэзии Серебряного века в лице Ларисы Антиповой и Юрия Живаго.
Обращает на себя внимание в связи с этим то, что в лирической тетради Юрия Живаго особенно ярко представлен образ Марии Магдалины,
воспроизведенный дважды. В произведении видны явные интертекстуальные аналогии с цветаевской Магдалиной. В сдержанных интонациях явственно проявляются мотивы раскаяния в совершенном грехе, и надежды
на воскрешение. Образ Магдалины имеет свои истоки в стихотворении
«Памяти Цветаевой», которое Б. Пастернак считал отражением ее поэтического дара и предвидением трагической судьбы: «Лицом повернутая к
Богу, // Ты тянешься к нему с земли, // Как в дни, когда тебе итога // Еще
на ней не подвели» [4].
Поэтесса признавалась в обожествлении возлюбленного: «Борис Пастернак для меня святыня, это вся моя надежда, то небо за краем земли, то,
чего еще не было, то, что будет» [6, с. 373]. В ответ Пастернак в романе
«Доктор Живаго» пишет «плач по Ларе», явно посвященый Цветаевой:
«Я положу черты твои на бумагу, как после страшной бури, взрывающей
море до основания, ложатся на песок следы сильнейшей, дальше всего доплескивающейся волны. Ломаной извилистой линией накидывает море
пемзу, пробки, ракушки, водоросли, самое легкое и невесомое, что оно
могло поднять со дна. Это бесконечно тянущаяся вдаль береговая граница
самого высокого прибоя. Так прибило тебя бурей жизни ко мне, гордость
288
ВОПРОСЫ СОВРЕМЕННОЙ НАУКИ И ПРАКТИКИ.
моя. Так я изображу тебя» [4]. К Марине Цветаевой, как к предвечному
морю поэзии явно отнесены эпитеты «бездонная, неисчерпаемая, вечная».
Творческие переклички двух великих поэтов не прекращались. Роман
Б.Л. Пастернака «Доктор Живаго» является своеобразной цветаевской интерпретацией «Поэмы Конца», где воскрешение – одна из основных тем.
Вечная жизнь любви входит в разных вариантах в судьбы всех героев:
персонажи романа на протяжении земной жизни погибают и воскресают
вновь, в зависимости от их духовного состояния и силы пережитого чувства.
Таким образом, созданный Б. Пастернаком романтический облик
«морской стихии», «русской рябины» Марины Ивановны Цветаевой является поэтически точным, плодотворным, вдохновенным, неподвластным
быстротекущему времени образом великого русского поэта.
Список литературы
1. Баевский, В.С. Пастернак / В.С. Баевский. – М. : Изд-во Моск. гос.
пед. ун-та, 1997. – 112 с.
2. Быков, Д.Л. Борис Пастернак / Д.Л. Быков. – М. : Мол. гвардия,
2006. – 893 с.
3. Пастернак, Б.Л. Доктор Живаго / Б.Л. Пастернак. – М. : Мартин,
2005. –528 с.
4. Пастернак, Б.Л. Собр. соч. : в 5 т. Т. 4. : Повести. Статьи. Очерки /
Б.Л. Пастернак. – М. : Худож. лит., 1991. – 910 с.
5. Переписка Б. Пастернака. – М. : Худ. лит., 1990. – 483 с.
6. Саакянц, А.А. Марина Цветаева: Жизнь и творчество / А.А. Саакянц. – М. : Эллис Лак, 1999. – 816 с.
7. Цветаева, М.И. Стихотворения и поэмы / М.И. Цветаева – Л. : Сов.
писатель, 1990. – 800 с.
Marina Tsvetaeva’s Image in the Creative System
of the Novel by B.L. Pasternak “Doctor Zhivago”
I.M. Popova, I.V. Sanina
Tambov State Technical University, Tambov;
Michurinsk State Pedagogical Institute, Michurinsk
Key words and phrases: intertext; symbols; psychological
portrait; poetic images; tracks.
Abstract: This article is devoted to the embodiment of poetic
forms of Marina Ivanovna Tsvetaeva in her literary works and those
of Boris Leonidovich Pasternak in terms of the same symbolic
images and motives development.
© И.М. Попова, И.В. Санина, 2012
УНИВЕРСИТЕТ им. В.И. ВЕРНАДСКОГО. №2(40). 2012.
289