принципов в отечественном праве
advertisement
На правах рукописи АМИРОВА НИНА АСИФОВНА ПРИНЦИПЫ ИСПОЛНЕНИЯ ОБЯЗАТЕЛЬСТВ В ТОРГОВОМ ОБОРОТЕ Специальность 12.00.03 – гражданское право; предпринимательское право; семейное право; международное частное право АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата юридических наук Москва – 2009 Работа выполнена в Московском государственном университете имени М.В. Ломоносова (юридический факультет) Научный руководитель: доктор юридических наук, профессор Пугинский Борис Иванович Официальные оппоненты: доктор юридических наук, профессор Зыкин Иван Семенович (Институт государства и права российской академии наук) кандидат юридических наук, профессор Зименкова Ольга Николаевна (Московский государственный институт международных отношений МИД России) Ведущая организация: Российская правовая академия при Министерстве юстиции РФ Защита состоится 11 ноября 2009 года в 15 часов 15 минут на заседании диссертационного совета Д.501.001.99 при Московском государственном университете имени М.В. Ломоносова по адресу: 119991, Москва, ГСП-1, Ленинские горы, МГУ, 1-й корпус гуманитарных факультетов, юридический факультет, аудитория 826. С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова по адресу 119991, Москва, ГСП-1, Ленинские горы, МГУ, 2-й корпус гуманитарных факультетов. Автореферат разослан _________________2009 года Ученый секретарь Диссертационного совета Чибисов В.А. 2 Общая характеристика работы Актуальность темы исследования. В условиях рыночной экономики, характеризующейся предоставлением сторонам свободы в осуществлении договорных связей, повышается значимость частно-правовых принципов как руководящих начал заключения и исполнения договорных обязательств, их роли в регулировании имущественных и иных отношений, задачах, решаемых этими принципами на современном этапе. Принципы исполнения обязательств стали доктринально разрабатываться в России преимущественно в советский период. На настоящем этапе государство также исходит из целей содействия развитию и упрочнению договорно-хозяйственных связей. Поэтому, формируя рыночные отношения, российский законодатель стремится адаптировать разработанные ранее принципы исполнения обязательств к современным условиям. Однако такая адаптация имеет ряд недостатков и характеризуется неполнотой и непоследовательностью, что широко обсуждается в научной среде. Все больше ученых-юристов постепенно отходят от сугубо позитивистского подхода при определении принципов права и принципов исполнения обязательств, уделяя внимание также роли субъектов права и правоприменителей в их установлении и реализации. В этой связи важно осмысление принципов как руководящих начал, стоящих над правовыми нормами, выделение иных, помимо законодательства, источников определения правовых принципов. Значимость данной проблемы особенно остро ощущается при наличии недостатков в законодательстве и выдвижения требования его совершенствования Понимание принципов как непосредственно действующих руководящих начал, т. е. прямо, а не через нормы права, регулирующих отношения сторон, имеет весомое значение для преодоления пробелов и несогласованностей в законодательстве. Вместе с тем нельзя говорить о неограниченном действии принципов. В ситуации отсутствия их четкого закрепления в нормах права при их «безграничном» действии может возникнуть проблема гипертрофированного понимания принципов. Следовательно, стоит задача разработать критерии их 3 определения, общие границы действия и решить вопрос субординации принципов. Критерии применения принципов права, в особенности тех из них, которые одновременно представляют собой нравственные категории или непосредственно смыкаются с ними, довольно успешно разрабатываются в международном lex mercatoria. Для восполнения пробельности законодательства суды и стороны при формировании решений и условий договоров имеют возможность руководствоваться такими критериями. Проблема восполнения пробелов в отечественном праве также может решаться с учетом разработанных в международном и зарубежном праве критериев определения добросовестности, надлежащего исполнения, разумности действий сторон и иных принципов исполнения обязательств в целом, а также отдельных обязанностей. В силу общего положения о свободе договора субъекты правомочны предусматривать как сами принципы исполнения, так и их отдельные особенности в заключаемых договорах. Ряд учёных указывают на необходимость приоритета принципов над нормами, на «подчинение» норм права принципам, на существование принципов вне и независимо от их закрепления в нормах права. Обоснованно отмечается, что принципы права охватывают всю правовую материю – идеи, нормы, отношения, и придают ей логичность, последовательность, сбалансированность. В них синтезируется опыт развития права, опыт цивилизаций, принципы определяют развитие права1. Однако п. 2 ст. 6 Гражданского кодекса РФ (далее ГК РФ) ограничивает применение принципов случаями невозможности аналогии закона, что влечет приниженность роли принципов в правовом регулировании. В такой ситуации субъектам и правоприменительным органам прежде всего необходимо удостовериться в отсутствии соответствующей нормы, регулирующей сходные отношения, следовательно, констатировать отсутствие надлежащего закона, а затем уже применять принципы. 1 Лившиц Р.З. Теория права. М., Бек, 1994. С. 195-196. 4 Проблема неурегулированности ряда ведущих принципов в отечественном гражданском праве была осознана властными структурами, что нашло воплощение в подп. б п. 3 Указа Президента РФ от 18 июля 2008 г. «О совершенствовании Гражданского кодекса РФ» (далее Указ). В разработанной «Концепции совершенствования общих положений Гражданского кодекса РФ» предложено «сформулировать принцип добросовестности в качестве общего начала гражданского права таким образом, чтобы его действие пронизывало все элементы правовой системы, чтобы он оказывал общее воздействие на развитие гражданских правоотношений. Соответствующее положение целесообразно включить в текст ст. 1 ГК РФ»2. К сожалению, вопрос законодательного совершенствования коснулся лишь принципа добросовестности, не затронув иные значимые принципы исполнения обязательств. Данная проблема требует своего изучения. Предмет и цели исследования. С учетом изложенного предметом настоящего диссертационного исследования являются анализ определения и вплощения принципов исполнения обязательств в российском законодательстве в сравнении с немецким и североамериканским регулированием, а также установлением принципов исполнения обязательств в новом lex mercatoria. Проведено изучение исторического развития принципов исполнения обязательств в России, Германии и США, дано собственное определение принципов права с учетом сложившегося в современных условиях подхода к понятию «принципы права». При подготовке настоящей работы автор преследовал следующие цели: 1. Переосмыслить сложившееся в доктрине понимание принципов права и возможностей их применения в современных условиях; 2. Проследить в сопоставлении состояние и тенденции развития принципов исполнения обязательств в России, Германии и США, а также практику их применения; 2 П. 2.1 «Концепции совершенствования общих положений Гражданского Кодекса РФ», разработанной Советом при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства. 5 3. Проанализировать актуальность и полноту систематизации принципов исполнения обязательств в Принципах международных коммерческих договоров УНИДРУА (Принципы УНИДРУА), Принципах европейского договорного права (ПЕДП) и в Перечне принципов, правил и стандартов lex mercatoria (Принципы СЕНТРАЛ) и их регулирующие возможности. 4. Сформулировать на основе зарубежного и международного опыта закрепления принципов исполнения обязательств предложения, полезные для учета российским законодателем. Методология исследования. Методологическую основу данного исследования составили общенаучные и специально-юридические методы, в том числе методы диалектики, формальной логики, системный, сравнительноправовой и исторические методы. В частности, исторический метод использовался автором, чтобы показать тенденции развития принципов исполнения обязательств в России, начиная с дореволюционного периода. Использование особенности сравнительно-правового законодательного метода регулирования позволило принципов выявить исполнения обязательств, определения сущности и роли принципов исполнения в доктрине и их развития правоприменителем в России, Германии и США. Теоретическая база исследования. В ходе подготовки настоящей работы автор опирался на труды отечественных авторов в области российского договорного права и теории права, международного частного права таких, как В.П. Грибанов, А.Г. Карапетов, Н.И. Краснов, А.С. Комаров, И.Б. Новицкий, Б.И. Пугинский, В.К.Райхер, С.В. Сарбаш, Г.А. Свердлык, Е.А. Суханов, В.С. Толстой, Р.О. Халфина и др. Автором использованы труды зарубежных ученых по договорному праву Германии и США, международному частному праву. Среди них К. Бергер, Х. Биль, М. Бонелль, Ф. Виакер, С. Виллистон, Дж. Давсон, В. Крюгер, О. Ландо, К. Ларенц, Д Медиус, А. Фарнсворт, Р. Циммерманн, М. Шторме, Е. Экерт и др. 6 В работе представлен обширный анализ российской и зарубежной правоприменительной практики (в частности, решения немецких, североамериканских и английских судов различных инстанций), а так же практики международных арбитражей. Научная новизна проведенного исследования заключается в том, что на основе сравнительно-правового метода проведен анализ развития принципов исполнения обязательств в России, Германии и США, документах международной унификации права. Настоящая диссертация представляет собой первое комплексное исследование отечественного и иностранного законодательства, доктрины и практики применения принципов исполнения. Совокупное изучение доктринальных положений, законодательства и материалов судебной практики за рубежом и в России позволило обосновать понимание сущности принципов исполнения обязательств, способов их оптимального воплощения в праве. Углубленное исследование данной проблематики представляет несомненный научный интерес и имеет практическое значение. Автором также показаны возможности закрепления принципов исполнения обязательств в ГК РФ и механизмы их проведения на практике, а также препятствия и противоречия, возникающие при действующем порядке реализации принципов. Диссертационная работа по ряду вопросов доведена до уровня разработок и рекомендаций, пригодных для использования при совершенствовании российского законодательства о принципах исполнения обязательств. Положения, выносимые на защиту. 1. Обосновывается необходимость пересмотра позитивистского подхода к принципам права. Принципы права предлагается рассматривать как непосредственно действующие и регулирующие общественные отношения, независимо от их закрепления в правовых нормах. Принципы исполнения договоров могут устанавливаться правовыми нормами предусматриваться сторонами в договорах, в судебных решениях. 7 и обычаями, 2. Применение правовых принципов, не урегулированных в нормах права, может представлять существенные трудности. В таком случае следует исходить из принципов, сложившихся в правосознании, а также закрепленных в правовых обычаях. Должно поощряться определение сторонами принципов при выработке условий договоров (условий-принципов) и судами при принятии решений. Вместе с тем императивные положения ряда норм ГК РФ о принципах исполнения обязательств ограничивают возможности сторон и судов по формированию принципов исполнения обязательств. При таких обстоятельствах впредь до внесения соответствующих изменений в ГК РФ, стороны и суды вправе предусматривать принципы исполнения обязательств лишь в рамках ныне действующих положений ГК. 3. Показывается необходимость изменения ряда положений ГК РФ о принципах исполнения обязательств для целей гармонизации общих и специальных положений ГК РФ, российского и зарубежного законодательства, устранения пробелов и противоречий в законе. Актуально внесение изменений в п.2 ст.6 ГК РФ, ограничивающий применение принципов случаями невозможности аналогии права. В качестве образца для более полного, четкого и последовательного проведения принципов исполнения в ГК РФ предлагается учесть зарубежный и международный опыт, в частности опыт Германии, опыт закрепления принципов исполнения в Принципах УНИДРУА, Принципах ЕДП, Принципах СЕНТРАЛ. 4. Отмечается значение опыта применения в советском праве некоторых принципов исполнения обязательств, в частности принципа сотрудничества сторон, а также обязанности соблюдения законов, уважения правил общежития и моральных принципов общества при осуществлении прав и исполнении обязанностей. Критерии применения таких положений, выработанные отечественной доктриной, могут трактоваться как критерии добросовестного поведения участников при реализации их прав и исполнении обязанностей. Предлагается использовать указанные положения и законодательный опыт в современных условиях. 8 5. Декларируемые доктриной принципы исполнения обязательств не находят прямого закрепления в ГК РФ и не раскрываются в нем. Обосновывается вывод о малопригодности для правового регулирования выведения принципов исполнения обязательств из отдельных норм ГК РФ. Предлагается закрепить в отдельной статье принципы исполнения обязательств, как это сделано в ст. 1 ГК РФ применительно к основным началам (принципам) гражданского законодательства, и поместить положение о принципе добросовестности в ст. 1 ГК РФ, а о других принципах – в Главе 22 ГК РФ. 6. Показывается связь и взаимозависимость принципов исполнения обязательств, ведущее значение среди них принципа добросовестности. Обосновывается самостоятельных характер принципа взаимного содействия (сотрудничества) и других принципов, получивших широкое закрепление в зарубежном законодательстве. 7. Обосновывается необходимость закрепления принципов в качестве абстрактных положений, проведения в законе взаимозависимости и взаимообусловленности принципов исполнения, установления в законе иерархии принципов, а также объективных критериев применения установленных принципов субъектами правоотношений и судами. 8. Показываются возможности более широкого применения принципов исполнения обязательств путем их находящих закрепления в текстах долгосрочных договоров. Включение в них условий-принципов, которые в силу своего общего характера способны регулировать широкий круг вопросов взаимосвязанной деятельности сторон и позволяют учитывать возникающие изменения их отношений, служит совершенствованию договорных связей. Практическое значение проведенного исследования. Одной из значимых сфер практического применения материалов диссертации является область законопроектных работ, прежде всего – по совершенствованию ГК РФ, осуществляемому в настоящий период, а также по гармонизации отечественного и зарубежного законодательства. 9 Содержащиеся в работе положения и рекомендации могут быть использованы в практической деятельности при формировании условий гражданско-правовых договоров и принятии судебных решений. Представленный в настоящей диссертации широкий анализ российской, немецкой и американской литературы по проблематике принципов исполнения и правоприменительной практики несомненно представит интерес со сравнительно-правовой точки зрения и обогатит представления российских юристов о праве исполнения обязательств Германии и США. Изложенный в работе материал может быть использован для преподавания курсов по сравнительному правоведению в области обязательственного права. Апробация и внедрение результатов исследования. Диссертация обсуждена на заседании кафедры коммерческого права и основ правоведения юридического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова. Научные результаты исследования, изложенные в работе, являлись предметом обсуждения на международных и межрегиональных научно-практических конференциях. По результатам исследования опубликованы научные статьи, излагающие основные положения диссертации. Структура диссертации обусловлена предметом и целями исследования и состоит из введения, трех глав и библиографического списка. В процессе изложения материала и в конце каждого параграфа приводятся выводы и рекомендации. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ Во введении обосновывается актуальность и научная новизна темы диссертации, анализируется степень разработанности проблемы, ставятся цели исследования, характеризуются теоретические и методологические основы работы, формулируются положения, выносимые на защиту, приводятся сведения об апробации результатов проведенного исследования. Первая глава «Сущность и роль принципов исполнения обязательств» посвящена рассмотрению сущности принципов права, их роли в регулировании общественных отношении на современном этапе, характера задач, решаемых с 10 помощью принципов, а также становлению и развитию принципов исполнения обязательств. В параграфе 1.1 «Понятие и сущность принципов исполнения» указывается, что серьёзным недочётом теоретической разработки принципов гражданского права является их привязка исключительно к формированию, толкованию и применению правовых норм. Изучение показывает, что принципы права являются определенными требованиями не столько к системе юридических норм, сколько к реальному поведению субъектов отношений. С учетом свойственного частному праву дозволительного метода регулирования делается вывод, что провозглашение нормативно-правового акта в качестве единственного источника принципов не согласуется с реалиями российской правовой системы. Позитивистский подход к закреплению принципов умаляет их роль как регуляторов общественных отношений и нуждается в пересмотре. В связи с этим источниками правовых принципов следует признать также правовые обычаи, договоры и судебные решения. Отмечается, что наряду с нормами права важнейшим регулятором имущественного оборота служит гражданско-правовой договор3. Договор в сравнении с нормами права обладает более индивидуализированным содержанием и, будучи приспособленным к непосредственным нуждам сторон, призван оптимально удовлетворять интересы контрагентов. Включение в договоры принципов гражданского права, а также критериев их применения к конкретному обязательству играет важную роль в уяснении намерений и ожиданий сторон от исполнения данного договора, равно как способствует оптимальному достижению цели договора, т.е. исполнению договора согласно его целям и интересам сторон. В договорной сфере принципы права представляют собой особый уровень «ненормативного» регулирования. Обосновывается, что роль правоприменителя в деле реализации принципов права не ограничивается толкованием в соответствии с ними правовых норм или 3 На что справедливо указывается в литературе. См., например, Тихомиров Ю.А. Правоприменение: от стихийности к системе. Журнал российского права № 12. 2007, С. 29, 33, 36; Цветков И.В., Договорная дисциплина в хозяйственной деятельности предприятия: теория и практика. М.. 2006, С. 40, 46; Халфина Р.О. Значение и сущность договора в советском гражданском праве, С. 106, С. 114. 11 условий договора. Ввиду прямой регулирующей роли принципов независимо от закрепления их в законе, правоприменители вправе непосредственно воплощать их в своих решениях, чем способствовать преодолению пробелов и несогласованностей в законе. Данное мнение подтверждается тем, что принципы играют главенствующую роль по сравнению с нормами права и последние должны им соответствовать. Диссертант поддерживает мнение Р.Л. Иванова, что применение принципов судами не должно сводиться только к толкованию норм права для восполнения пробелов в нем4. Суды призваны расценивать принципы как непосредственно действующие положения и применять их независимо от целей толкования. Отмечается, что вместе с тем при регламентации правовых принципов в договорах и актах правоприменительных органов возникает вопрос об определении содержания и рамок применения того или иного принципа права. В таком случае сложно определить границы применения принципа субъектами права или судами. Поскольку критерии применения отдельных принципов в доктрине не разработаны (в особенности принципа добросовестности исполнения обязательств), субъектам правоотношений и правоприменителю следует обращаться к тем критериям, которые получили закрепление в международном торговом праве, в частности в документах нового lex mercatoria. В работе дается определение принципов права, под которыми предлагается понимать компоненты структуры права, служащие основой формирования и применения правовых норм, непосредственно регулирующие деятельность субъектов права, используемые сторонами при выработке условий договоров и исполнении договорных обязательств, а также применяемые судами как руководство при разрешении споров. Выделяются присущие отечественной правовой традиции принципы исполнения обязательств: принцип добросовестности, принцип надлежащего исполнения, принцип недопустимости одностороннего отказа от исполнения обязательств, 4 принцип реального исполнения обязательств. Иванов Р.Л. О понятии принципов права// Вестник Омского ун-та, Омск, 1996, Вып. 2, С. 115. 12 Исполнение обязательства есть общее требование договора, причём реализация данного требования зависит от того, насколько чётко стороны будут следовать принципам исполнения обязательств, а не только соблюдать нормы закона и условия договорного обязательства. Определяются задачи законодательного, договорного и судебного закрепления принципов исполнения обязательств, к которым относятся: 1) создание определенных рамок для действий должника по исполнению обязательства; 2) создание критериев для кредитора при оценке исполнения должника; 3) удовлетворение кредиторского интереса в исполнении посредством общей регламентации действий должника; 4) защита интересов стороны от неоправданного поведения контрагента. В работе обосновывается вывод, что выделение принципов исполнения обязательств обусловлено сохраняющимся ориентиром российской системы договорного права на реальное исполнение сторонами своих обязательств. В отличие от этого, например, немецкое законодательство исходит из принципа удовлетворения интереса кредитора, в связи с чем сторона вправе решать, требовать ли исполнения в натуре или довольствоваться компенсацией убытков; при этом стороне должно предоставляться право на исправление ненадлежащего исполнения перед требованием компенсации вместо исполнения. В параграфе 1.2 «Становление принципов исполнения обязательств» проводится анализ исторического развития принципов исполнения обязательств в России. Применительно к конкретным принципам исполнения рассматриваются причины их становления и закрепления в отечественном правопорядке. В отношении принципа надлежащего исполнения показывается, что суждения в литературе (Г.А. Свердлык) об отсутствии данного принципа ввиду возможности замены исполнения в натуре возмещением убытков5, не могут быть признаны обоснованными. Под предоставляемой сторонам возможностью замены исполнения обязательства возмещением убытков имеется в виду замена 5 Свердлык Г.А., Принципы советского гражданского права. Красноярск, 1985, С. 132. 13 реального исполнения денежной компенсацией. В отличие от этого под принципом надлежащего исполнения понимается исполнение обязательства не только в соответствии с законом (надлежащее, поскольку соответствует закону), но так же и в соответствии с договором (надлежащее, поскольку соответствует договору). Поэтому возможность применения сторонами в договоре диспозитивных положений закона, касающихся исполнения обязательства, не означает отступления от принципа надлежащего исполнения. Стороны вправе установить в договоре денежную компенсацию вместо исполнения на случай неисполнения или ненадлежащего исполнения обязательства. Однако здесь следует говорить об отступлении от требования реального, а не надлежащего исполнения и опять же исходя из положения о приоритете принципа автономии воли сторон. Указывается, что применительно к советскому правопорядку характерно становление принципа реального исполнения в законодательстве. Проводится детальный анализ норм гражданских кодексов и иных нормативных правовых актов, закреплявших данный принцип. Он получил четкое урегулирование в период действия ГК РСФСР 1922 г., однако устанавливался не самим Кодексом, а подзаконными актами. После принятия ГК РСФСР 1964 г. названный принцип так же проводился довольно последовательно, будучи провозглашенным на законодательном уровне, однако с допущением большего количества исключений по сравнению с предшествующим периодом. Такая ситуация была обусловлена развитием советского законодательства и детализацией его норм. Рассматривается генезис таких принципов социалистического права, как экономичности и содействия при исполнении обязательств. Обязанности сотрудничества и экономичности исполнения нашли закрепление в ГК РСФСР 1964. Однако ввиду лаконичности изложения в законе этих принципов, не получил решения ряд важных вопросов. Во-первых, не были четко определены субъекты соответствующих обязанностей, а во-вторых, не были установлены механизмы ответственности за их несоблюдение. Данные обстоятельства свидетельствуют о неполном проведении принципов кредиторского содействия и 14 экономичности исполнения в законодательстве по кодексу 1964 г. В такой ситуации имелась необходимость преодолеть фрагментарность регулирования данных принципов, устранив отмеченные недочёты. Однако этого сделано не было. Отмечается, что ГК РФ вовсе не закрепил названные принципы, хотя причины отказа от требования сотрудничества, прежде всего применительно к исполнению обязательств, мало понятны. Если бы в ГК РФ нашел закрепление принцип добросовестности исполнения обязательств, то обязанность сотрудничества могла бы выводиться из требования добросовестности. ГК РФ почти полностью отказался от принципа сотрудничества, не закрепив также принцип добросовестности при исполнении обязательств. Закрепляется лишь принцип надлежащего исполнения обязательств, который весьма косвенно предполагает необходимость добросовестности при исполнении (посредством совокупного толкования п. 3 ст. 10 ГК и ст. 309 ГК). Принцип кредиторского содействия также косвенно следует из более общих начал разумности и справедливости (п.2 ст.6, п.3 ст. 10 ГК). Обращается внимание на то, что принцип недопустимости одностороннего отказа от исполнения обязательств получил признание под влиянием зарубежного права (принцип pacta sunt servanda). Представляется, что под принципом недопустимости одностороннего отказа от исполнения обязательства подразумевается именно недопустимость неправомерного отказа, в чем и заключается суть принципа. Указывается, что принцип недопустимости одностороннего отказа от договора получил свое закрепление в отечественном праве после 1922 г. на уровне подзаконных актов, что во многом было вызвано стремлением законодателя указать на принципиальное значение реального исполнения для социалистической системы хозяйствования. Позднее принцип недопустимости одностороннего отказа, как и принцип реального исполнения, был жестко закреплен в ГК РСФСР 1964 г., что было продиктовано курсом советского государства на неуклонное исполнение в натуре обязательств, в основном 15 носивших плановый характер. Причём отдельные известные на Западе основания допущения одностороннего отказа, как-то утрата интереса в исполнении, нецелесообразность долгосрочным продолжения договорам, учёт действия особых договора интересов применительно стороны, к отчасти предусматривались также в ГК РСФСР 1964 г. Отмечается, что ввиду провозглашения принципа свободы договора с принятием ГК РФ были расширены основания отказа от исполнения обязательств не только в силу закона, но также и на основе договора. Данное нововведение было воспринято из западного опыта правового регулирования обязательственных отношений и обусловлено переходом российской экономики на рыночный путь, необходимостью более динамичного изменения профессиональными участниками рынка своих договорных обязательств. Отмечается, что принцип добросовестности исполнения известен российскому праву более века, причем также претерпевал изменения. Еще проект Гражданского уложения предусматривал в ст. 1609 обязанность должника исполнить обязательство добросовестно. Следовательно, Гражданское уложение закрепляло принцип добросовестности применительно к исполнению обязательств, а не осуществлению прав. Отмечается, что последующие кодификации (ГК РСФСР 1922 г., ГК РСФСР 1964 г.) полностью отказались от принципа добросовестности исполнения обязательства, закрепив принцип добросовестного осуществления субъектами прав и обязанностей в соответствии с их социальным назначением в социалистическом обществе. Причем рассматриваемый принцип был предусмотрен как гражданско-правовой, о чем свидетельствуют ст. 1 ГК РСФСР 1922 г., ст. 5 Основ 1961 г., ст. 5 ГК РСФСР 1964 г. ГК РСФСР 1964 г. в отличие от ГК РСФСР 1922 г. установил, что также и исполнение обязанностей, а не только осуществление прав должно происходить при уважении правил общежития и моральных принципов общества, обозначая тем самым отдельные критерии добросовестности при исполнении обязательства. 16 Проведенный анализ формирования и развития, а так же особенностей закрепления принципов исполнения обязательств в дореволюционной и советской России, доктринальная и законодательная разработка принципов в преддверии принятия ГК РФ позволяет аргументировано оценивать современное состояние и перспективы развития принципов исполнения. Вторая глава «Современное состояние принципов исполнения обязательств» посвящена исследованию закрепления принципов в действующем российском, немецком и северо-американском законодательствах, их доктринальному осмыслению и практическому применению в названных правопорядках. Проведенное в параграфе 2.1 «Закрепление принципов исполнения в российском законодательстве» исследование позволяет сформулировать следующие положения, имеющие важное научное и практическое значение. Представляется мало удобным для правового регулирования выведение принципов исполнения обязательств из ряда норм ГК РФ, к чему сейчас понуждает кодекс. Более целесообразным было бы закрепить принципы исполнения обязательств в отдельной статье, как это сделано в ст. 1 ГК РФ применительно к основным началам (принципам) гражданского законодательства, и поместить данную статью в начале Главы 22 ГК РФ. При этом положения о принципе добросовестности, как имеющем ведущее и определяющее значение, должны быть закреплены в ст. 1 ГК РФ. Изучение показывает, что ГК РФ не дает определения понятия принципов и не раскрывает их содержания. Принципы не устанавливаются в виде императивно выраженных положений, а носят «косвенный» характер, присутствуя в тексте Общей и Особенной частей ГК в виде разбросанных по ГК статей или их частей. Ввиду отсутствия четкого закрепления принципов исполнения в законодательстве, отдельные ученые (например, А.Г. Карапетов)6 выводят из ст. 309 ГК РФ не только принцип надлежащего исполнения, но и требование реального исполнения обязательства. По этим же причинам ст. 310 ГК, косвенно 6 См. Карапетова А.Г. Присуждение к исполнению в натуре. Дисс… к.ю.н., М., 2002., С. 43-44 17 закрепляющая принцип недопустимости одностороннего отказа от исполнения обязательства, неосновательно трактуется как законодательно устанавливающая требование реального исполнения. Обосновывается положение, что отечественная и зарубежная практика свидетельствует, что если правовой принцип четко выражен в отдельной статье, задача его применения значительно упрощается. Как справедливо отмечает Е.Д. Шиндяпина: «когда же принципы растворены в праве, пронизывают собой многие правовые нормы, как это имеет место в ГК РФ, от субъектов и правоприменителя требуются дополнительные действия по анализу правового материала для выделения и раскрытия этих принципов»7. Фрагментарное закрепление принципов в широком круге правовых норм создает неопределенность в вопросе о приоритетности применения той или иной нормы права, «размывает» принципы исполнения обязательств Указывается, что требование реального исполнения актуально согласно ст. 396 ГК только в случае ненадлежащего исполнения Оно неосновательно помещено в главу об ответственности за нарушение обязательств, что порождает нечеткость в определении природы и реализации данного требования. Принцип недопустимости одностороннего отказа от исполнения обязательства, отчасти закрепленный ст. 310 ГК РФ, может рассматриваться как один из наиболее последовательно проведенных в законодательстве. Вместе с тем существующие исключения из этого принципа не систематизированы и регулируются частями отдельных статей кодекса, что создает затруднения при применении. В этой связи также предлагается закрепить названные принципы и допустимые исключения из них по возможности в одной или нескольких статьях. Отмечается, что принцип добросовестности при исполнении обязательств вовсе не нашел закрепления в ГК РФ, также было отброшено выработанное правило об осуществлении гражданских прав и исполнении обязанностей с соблюдением законов, уважением правил общежития и моральных принципов общества. Добросовестность в нынешнем ГК трактуется как критерий защиты 7 Шиндяпина Е.Д. Аналогия права в правоприменении. Дисс. к.ю.н. М. 2007. С.181. 18 прав, когда их защита связывается с добросовестным осуществлением (ст. 10 ГК) или в качестве критерия при применении аналогии права (п.2 ст. 6 ГК). Эти важные принципы предлагается восстановить с учетом реальной потребности в их применении. Показывается, что порядок применения требований добросовестности, разумности и справедливости, закрепленный в п. 2 ст. 6 ГК, необоснованно принижает роль принципов в регулировании гражданских правоотношений. В силу названной статьи правоприменительному органу необходимо удостовериться в отсутствии соответствующей нормы, регулирующей сходные отношения, и лишь при установлении невозможности применения аналогии закона и аналогии права применять правовые принципы. По этой причине названные принципы почти не находят реализации в правоприменительной практике. Сопоставительное изучение зарубежного опыта (Германия и США) регулирования и применения принципов исполнения обязательств и зарубежной доктрины позволяет сделать следующие выводы. Представляется необходимым в отечественном законодательстве последовательнее закрепить требование реального исполнения обязательства, не разграничивая случаи ненадлежащего исполнения и неисполнения. В случаях неисполнения будет целесообразным предусмотреть первоочередное требование реального исполнения обязательства c обязанностью установления должнику срока для исполнения. Необходимо провести это требование в нормах Общей и Особенной частей ГК РФ, одновременно сгруппировав исключения из требования реального исполнения. Зарубежная практика свидетельствует о желательности редакционного изменения п. 2 ст. 405 ГК РФ о последствиях просрочки исполнения обязательства, подлежащего исполнению к строго определенному времени. Значимость исполнения к строго определенному сроку дает основания заимствовать решения, выработанные американской и немецкой судебной практикой по вопросу регламентации 19 критериев сделок, подлежащих исполнению к строго определенному сроку (например, существо договора, завышенная цена договора, условия рынка, уведомление стороны о важности исполнения к строго определенному сроку). Предлагается усовершенствовать порядок одностороннего отказа от исполнения обязательств путем предоставления должнику дополнительного срока для исправления ненадлежащего исполнения и систематизации исключений, оправдывающих немедленный отказ. Интересен для России проанализированный в диссертации немецкий опыт регулирования отказа от произведенного исполнения в случае исполнения обязательства по частям. Такие меры будут служить более четкому урегулированию принципа недопустимости неправомерного отказа. Для повышения значимости принципов предлагается предусмотреть более строгий подход к случаям их нарушений. Одновременно обосновывается целесообразность расширения переченя действий, признаваемых злоупотреблением правом, с учетом конструкций, разработанных немецкой правоприменительной практикой. В третьей главе «Принципы исполнения обязательств в новом lex mercatoria» рассматриваются документы европейской и международной унификации права и показывается прогрессивность систематизации данными актами принципов исполнения обязательств, присущих романо-германской и англо-саксонской правовым семьям, а также опыта закрепления принципов в законодательствах государств, принадлежащих одной правовой семье. В данной главе определяются возможности закрепления руководящих принципов в отечественном законодательстве исходя из международного опыта их регулирования. В параграфе 3.1 «Сравнительный анализ принципов исполнения в новом lex mercatoria» указывается на особенный интерес к характеру регулирования ПЕДП, Принципами УНИДРУА, Принципами СЕНТРАЛ (далее Принципы) принципов pacta sunt servanda и добросовестности. Названные документы в основной массе предусматривают обобщенные положения договорного права, 20 выработанные с учетом сложившейся коммерческой и арбитражно-судебной практики. Вместе с тем они закрепляют принципы исполнения обязательств в принятом значении этого термина. Диссертант обращает внимание на то, что в текстах Принципов отдельными статьями устанавливаются принципы pacta sunt servanda и добросовестности, более того указывается на руководящее их значение при применении остальных принципов. Данное утверждение в основном касается принципа добросовестности. Однако в практике международных арбитражей данным двум принципам придается характер морально-правовых обязанностей и указывается на их тесную связь друг с другом. Автор указывает на непосредственный интерес для российского законодателя характера и критериев закрепления в рассматриваемых документах принципа добросовестности при осуществлении прав и исполнении обязательств, а также видов злоупотребления правом. Разработанные Принципами правила и критерии могут быть учтены при совершенствовании норм ГК РФ о добросовестном осуществлении прав и исполнении обязанностей. В Принципах УНИДРУА и ПЕДП устанавливается обязанность каждой стороны действовать в соответствии с добросовестностью, причём такая обязанность не может быть исключена или ограничена. По замечанию А.С. Комарова, добросовестность рассматривается как одна из основополагающих идей, заложенных в Принципах. Устанавливая в общем порядке, что каждая сторона обязана действовать добросовестно, п.1 ст. 1.7 Принципов УНИДРУА устанавливает, что даже при отсутствии в Принципах специальных норм, поведение сторон на протяжении всего существования договора, включая также процесс проведения переговоров, должно соответствовать добросовестности.8 Следовательно, в этом и проявляется регулирующая роль добросовестности как принципа договорного права, не нуждающегося в обязательном закреплении конкретными нормами. Представляют практическое значение способы злоупотребления правом, обозначенные в Принципах. Принципы СЕНТРАЛ вводят такое понятие, как 8 Принципы международных коммерческих договоров УНИДРУА 2004/ Пер. с анг. Комарова А.С. – М., 2006. С. 20 21 запрет получения выгод из своего незаконного поведения (ст. I.4). Данная категория была известна еще римскому праву и является одной из обязанностей должного поведения (turpitudinem suam allegans nemo auditor), дополняющих договорные условия. Принципы СЕНТРАЛ регулируют еще одну подразумеваемую обязанность, именуемую non concedit venire contra factum proprium о запрете действий (бездействий) в противоречии с предшествующем поведением (ст. I.7). Одним из частных случаев данного запрета выступает рассмотренный применительно к немецкому праву запрет требования того, что было прежде отозвано (dolo agit qui petit quod redditurus est), а также урегулированный в ст. 1.8 Принципов УНИДРУА запрет стороне поступать несовместимо с определенным пониманием, которое возникло по зависящим от нее причинам у другой стороны и имея ввиду которое эта другая сторона, разумно на него полагаясь, совершила действие в ущерб себе. В Принципах определяется также требование сотрудничества, вытекающее из принципа добросовестного поведения. Необходимо отметить, что в ПЕДП устанавливается ответственность за несоблюдение данной обязанности. В частности, в п. 4 ст. 1:301 в определение понятия «неисполнение обязательства» включается также неисполнение обязанности по сотрудничеству в целях полного исполнения договора. При нарушении контрагентом обязанности сотрудничества пострадавшая сторона вправе обратиться к тем средствам правовой защиты, которые предусматриваются в случае неисполнения. В комментарии В к ст. 1:102 ПЕДП указывается, что неисполнение обязанности по сотрудничеству может заключаться как в неисполнении встречной обязанности (например, обязанности по принятию исполнения), возложенной на сторону по договору, так и в какомлибо акте, который, сам по себе не являясь неисполнением обязательства, препятствует исполнению другой стороной. Достаточно детально в рассматриваемых документах разработан принцип недопустимости неправомерного отказа от договора, что связано с распространенностью соответствующих ситуаций. Так, отказ от договора (или, по терминологии Принципов «расторжение договора», «прекращение договора») 22 предусмотрен в качестве меры оперативного реагирования на существенное неисполнение договора контрагентом (ст. 7.3.1 Принципов УНИДРУА, ст. 9:301 ПЕДП) или просрочку исполнения обязательства, не являющуюся существенным неисполнением9 (ст. 8:106(2) ПЕДП и ст. 7.1.5 Принципов УНИДРУА). При этом под существенным неисполнением договора понимается, в частности, неисполнение обязательства, строгое соблюдение условий которого имеет существенное значение для договора. Таким образом, в Принципах российская конструкция утраты кредитором интереса в исполнении ввиду просрочки охватывается определением существенного неисполнения обязательства. Интересны для российского законодателя также и иные критерии существенного неисполнения обязательства, обозначенные в Принципах. Отмечается, что в Принципах урегулированы варианты поведения должника в случае, когда срок исполнения наступил, однако оно не предложено. Эти нормы ограничивают возможность злоупотребления правом отказа от принятия исполнения. Детальное урегулирование этих достаточно актуальных для торговой практики вопросов вносит упорядоченность в договорные связи. Большинство из отмеченных положений не известно отечественному праву и многим зарубежным правопорядкам. Их появление в Принципах обусловлено более динамичным развитием торгового права по сравнению с правом гражданским. Включение соответствующих положений в законодательство Германии и ряда других западно-европейских стран свидетельствует о заимствовании гражданским правом прогрессивных наработок коммерциалистики. Очевидно, что оправдавшие себя на практике правила, касающиеся принципов исполнения обязательств, могут быть учтены при совершенствовании российского обязательственного права. В параграфе принципов в 3.2 «Возможности отечественном закрепления праве» руководящих рассматриваются вопросы формулирования (терминологического определения) принципов исполнения 9 Данное правило было введено под влиянием ст. 326 ГГУ в старой редакции (см. Lando O., Beale H., Principles of European contract law, Parts I and II, Kluwer law international, Hague, London, Boston, 2000, С .377). 23 обязательств, допустимости расширительного толкования принципов субъектами и правоприменительными органами, порядка закрепления принципов. Автором обосновывается мнение, что детальное определение принципов в нормативных актах невозможно и нецелесообразно, поскольку приведет к ограничению возможностей их применения. Данное обстоятельство обусловлено особенностями взаимосвязи моральных категорий с категориями правовыми. История развития римских принципов обязательственного права показывает успешность их закрепления в виде лаконичных максим. Критерии применения данных принципов формулировались на основе их доктринального осмысления и правоприменительной практики, а на более позднем этапе (в частности, в отношении принципов, которые легли в основу нового lex mercatoria) благодаря формулировкам условий международных договоров. Абстрактное формулирование принципов в законе в виде правовых максим представляется наиболее удачным способом их правового закрепления. В такой ситуации принципы могут наполняться своим содержанием благодаря правоприменению и саморегулированию сторонами договора, а также доктринальному обобщению практики правоприменения и саморегулирования. Причем абстрактность самих максим не приведет к злоупотреблениям со стороны судов или субъектов, поскольку посредством закрепления максим в законе происходит своего рода трансформация нравственно-правовых идей в правовые категории. Характер наполнения максим на практике всегда оценивается таким образом, каким в аналогичной ситуации было бы понимание разумного лица. «Понимание разумного лица» служит своего рода объективным мерилом понимания максимы сторонами, оценки поведения сторон в конкретных ситуациях, а также понимания и применения максимы судом. Прогрессивность Принципов lex mercatoria заключается в том, что тексты принципов вводят понятие «разумного лица» как объективного мерила понимания и применения положений Принципов в конкретных ситуациях. Автором делаются выводы относительно характера установления принципов исполнения обязательств в Принципах lex mercatoria. Во-первых, это сама 24 абстрактность, обобщенный характер формулировок принципов, что обеспечивает необходимую полноту охвата регулируемых ситуаций. Во-вторых, установление взаимозависимости и взаимообусловленности принципов исполнения. В-третьих, установленная в Принципах иерархия принципов исполнения. В-четвертых, это определение объективных критериев применения установленных максим субъектами правоотношений и судами. Представляется, что данные решения нецелесообразностью вызваны детальной осознанной и регламентации подтвержденной принципов, веками ведущей к ограничению возможностей их использования. Вместе с тем, опыт отечественного и зарубежного установлени принципов свидетельствует, что с учетом массового их применения приходится закреплять в законе как сами принципы, так и наиболее значимые и распространенные ситуации, касающиеся их применения. С учетом этого, автором предлагается внести изменения в ГК РФ, отдельной статьей или параграфом определить перечень принципов исполнения обязательств, дать общие определение каждого из принципов, формулировки которых предлагаются автором в диссертации. Для повышения регулирующей роли принципов представляется целесообразным предусмотреть положение, что нарушение принципов должно квалифицироваться как противоправное поведение. Целесообразно установить общую обязанность добросовестного поведения, установив приоритетность данного принципа над другими принципами исполнения обязательств. Необходимо восстановить в российском договорном праве принцип сотрудничества, порядок закрепления которого может быть воспринят из Принципов lex mercatoria. Предлагается дать определение понятию надлежащего исполнения, учитывая его тесную связь с принципом добросовестности, и закрепить его в качестве принципа в отдельной статье. Указывается на необходимость отредактировать п. 2 ст. 405 ГК РФ относительно последствий просрочки исполнения обязательства, а также варианты поведения должника, когда срок исполнения уже наступил, а исполнение не предложено. 25 Обосновывается необходимость законодательного пересмотра требования реального исполнения с закреплением в законе обязательности или факультативности назначения дополнительного срока для исполнения, с последовательным проведением такой модели в Общей и Особенной частях ГК РФ. Предлагается модель законодательного закрепления данного принципа в ГК РФ. Предлагается формулировка принципа недопустимости одностороннего отказа от исполнения обязательств, а также порядок действий пострадавшей стороны перед расторжением договора. Возможно внесение дополнений в определение существенности нарушения договора в ст. 450 ГК РФ (на основе предложенных в Принципах) и распространение данного критерия также на право отказа от исполнения обязательства, а не только на его расторжение в судебном порядке. Автор приходит к выводу, что способы конкретного воплощения отдельных правовых принципов не могут быть исчерпывающим образом определены в законодательстве даже при современном уровне развития законодательной техники. Данное обстоятельство связано прежде всего с их высоко оценочным характером и многообразием конкретных обстоятельств. В этой связи перед судами и сторонами договоров стоит задача наполнения правовых принципов для целей адаптации их абстрактных формулировок к конкретным правоотношениям. Упомянутая выше категория «понимание разумного лица» может использоваться судами при оценке поведения сторон и правильности интерпретации принципов в конкретных ситуациях. По теме диссертации опубликованы следующие работы: 1) Амирова Н.А. Закрепление права на односторонний отказ от исполнения обязательства в российском и зарубежном законодательстве// Законодательство. 2009. № 8. 0,5 п.л. 26 2) Амирова немецком праве Н.А. и Категория новом lex «добросовестность» mercatoria // Университета. Серия 11 Право. 2009. № 3. 0,65 п.л. 27 в Вестник российском, Московского
