ФолкнерУильям ФолкнерУильям Справедливость УильямФолкнер Справедливость I Пока не умер дедушка Компсон, мы каждую субботу вечером отправлялись к нему на ферму.Сейчасжепослеобедамывыезжалившарабане:ясРоскесомнакозлах,адедушкас Кэндейс (мы ее звали Кэдди) и Джейсоном на заднем сиденье. Дедушка с Роскесом толковали о разных разностях, а лошади резво бежали, это была лучшая упряжка во всем округе.Онилегкотащилишарабанипоровномуместу,идажевгору.Былоэтовсеверном Миссисипи;наподьемахтянулветер,итогдамысРоскесомчувствовализапахдедушкиной сигары. До фермы было четыре мили. Там, в роще, стоял длинный-длинный дом, некрашеный,носодержавшийсявполномпорядкеискуснымплотникомизрабочегобарака, поимениСэмДваОтца.Позадидомабылисараиисушильни,адальшеисамыйбарак,за которымсмотрелвсетотжеСэм.Другихобязанностейунегонебыло,иговорили,чтоему неменьшесталет.Онжилсрединегров;негры-тесчиталиегометисом,абелые--негром. Нооннебылнегром.Обэтом-тояихочурассказать.КогдамыприехалинафермуиКэддис Джейсоном собрались на ручей ловить рыбу, мистер Стокс, управляющий, послал с ними негритенка:ведьКэддибыладевочка,аДжейсонсовсеммаленький.Ноянепошелсними,а пошел к Сэму, под его навес, где он мастерил ярма и фургонные колеса и куда я всегда приносил ему табаку в подарок. Он бросал работу, набивал трубку -он сам их лепил из глины, прилаживая тростниковые чубуки,-- и принимался рассказывать мне о том, как все быловстарину.ГоворилСэм,тоестьвыговаривалслова,какнегр,нослова-тобылидругие. Иволосыунегокурчавились,какунегра,акожабыласветлее,чемусамогосветлогонегра, носже,ротиподбородок--совсемненегритянские.Даивсемобликомсвоимонвовсене походилнанегравстарости.Спинаунегобылапрямая,асамонневысок,коренаст,илицо все время спокойное, как будто он был вовсе не здесь, и когда работал, и когда с ним говорили (даже белые), и когда он сам говорил со мной. Казалось, словно он где-то на крышечтоли,совсемодинприколачиваетдранку.Атовдругброситработу,что-нибудьне доделав,идолгосидит,покуриваятрубку.ИпридитутхотьмистерСтоксилисамдедушка, низачтоСэмневскочитинесхватитсязанеоконченноедело.Вотивэтотразяотдалему табак,ионбросилработу,приселнаскамью,набилтрубкуисталсомнойболтать. -- Уж эти негры,-- сказал он.-- Они меня зовут дядюшка Помесь, а белые люди -- те прозвалименяСэмДваОтца. --Значит,этоненастоящеетвоеимя?--спросиля. --Нет.Менявстароевремянетакзвали.Япомню,чтомальчишкойтвоихлетявидел толькоодногобелого--торговцаводкой.Онкаждоелетоприезжалкнамнаплантацию.А имямнедалсамЧеловек. --Какойчеловек? --Атот,чтовладелэтойплантацией,всеминеграмиимоейматушкой.Онвладелтут всейземлейповсейокруге.Онбылвождемплеменичикасо.Он-тоипродалмоюматушку твоемупрадедушке.Онсказал,чтоямогунеидтисней,еслинехочу,потомучтовсе-такия тожеиндеец.Вотон-тоиназвалменяДваОтца. --Дваотца?--спросиля.--Ведьэтоженеимя!Эторовноничегонезначит. --Такменяназваликогда-то.Вотпослушай! II Вот как рассказывал об этом Герман Корзина, когда я достаточно подрос, чтобы его понимать. Он говорил, что когда Дуум возвратился из Нового Орлеана, он привез с собой женщину. Всего он привез тогда шесть негров, хотя, по словам Германа Корзины, на плантации и без них негров девать было некуда. Бывало, что негров травили просто ради забавы, как травят лисиц, кошек или енотов. А тут Дуум привез еще шестерых из Нового Орлеана.Онсказал,чтовыигралихнапароходеиемуволей-неволейпришлосьвзятьих.Так онисошелспароходасэтимишестьюнеграми,сбольшимящиком,гдеворочалосьчто-то живое, и золотой табакеркой с какой-то солью, которую он привез из Нового Орлеана. ГерманКорзинарассказывал,какДуумвынулизящика,гдечто-токопошилось,маленького щеночка, скатал катышек хлеба со щепоткой соли из табакерки и скормил его щенку, и щеноктутжеиздох.ВоткакойчеловекбылДуум.ГерманКорзинарассказывал,что,когда Дуумсошелвэтотвечерспарохода,одеждаунегобылавсярасшитазолотом,авкарманах трое золотых часов. Но глаза у него, рассказывал Герман Корзина, не изменились. Они, говорилГерманКорзина,былитакиеже,какпередотъездом.когдаегоещенезвалиДууми онвместесмоимотцомиГерманомКорзинойспалинаодномтюфякеивсюночьнапролет болталиосвоихмальчишечьихделах.ТогдаДуумазвалиИккемотуббе,ипорождениюонне долженбылстатьвождем,потомучтовождембылбратегоматерииутогобылсвойсын,да ещеибратвпридачу.Ноитогда,когдаонбылтвоихлет,ужетогдаВождь,бывало,взглянет наДуумаискажет: -- О сын сестры моей, у тебя дурной глаз! Как у дурной лошади. И Вождь, по словам ГерманаКорзины,неопечалился,когдаДуумподросирешилотправитьсявНовыйОрлеан. Вождьктомувремениужесостарился.Раньшеонодинаковолюбилигратьвсвайкуиметать подковы,. но теперь он мог развлекаться только свайкой. Так что он не опечалился, когда Дуумуехал,нонезабывалпронего.ГерманКорзинарассказывал,чтокаждоелето,когдана плантациюприезжалторговецвиски,ВождьспрашивалегооДууме. --ОнтеперьназываетсебяДавидомКоленкором,--говорилВождь,--нонастоящееего имя Иккемотуббе. Так вот, не слышно там, чтобы этот Давид Коленкор утонул в Большой Рекеили,можетбыть,онпогибвдракебелыхтам,вНовомОрлеане?Но,говорилГерман Корзина, никто ничего не слыхал о Дууме целых семь лет. Потом Герман Корзина и мой папаша получили от него бирку с извещением, чтобы его встречать на Большой Реке. По нашейрекепароходктомувремениуженемогподняться.Пароход-тонанашейрекебыл,но только он уже не мог двинуться ни вверх, ни вниз. Герман Корзина рассказывал, как однаждывполнуюводу,годачерезтрипослеотъездаДуума,пришелкнампароход,всполз брюхом на мель и издох. Герман Корзина рассказывал, как Дуум получил свое второе имя ещедотого,какегопрозвалиДуумом.Пароходчетыреразавгодподнималсяпореке,ивсе племясобиралосьнаберегуиждалоегоприбытия,ичеловека,которыйвелпароход,звали ДавидКоленкор.ИвоткогдаДуумсообщилГермануипапаше,чтоонсобираетсявНовый Орлеан,онзаявил: -- А кроме того, скажу вам вот что. Отныне меня больше не зовут Иккемотуббе. Я теперьДавидКоленкор.Икогда-нибудьуменятожебудетсвойпароход.Воткакойонбыл, этотДуум.Ачерезсемьлетонприслалнамбиркусизвещением.ТогдаГерманКорзинаи папаша взяли фургон и отправились встречать Дуума на Большую Реку, и Дуум сошел с пароходасшестьюнеграми. --Яихвыигралнапароходе,--сказалДуум.--ТыиРачийХод(прозвищемоегопапаши былоРачийХод)можетеподелитьихмеждусобой. --Нехочуяих,--сказалмойпапаша. --Ну,такпустьихберетГерман. --Нехочуия,зачемонимне?--сказалГерманКорзина. -- Нуиладно,--сказалДуум. ПотомГерманКорзинаспросилДуума,носитлионпопрежнему имя Давида Коленкора, но Дуум вместо ответа сказал что-то на языке белых одному из своих негров, и тот зажег смоляной факел. Тут-то, по словам Германа, Дуум и вытащил щенка из своего ящика, закатал в мякиш щепотку новоорлеанской соли из маленькойзолотойтабакерки,апапашавозьмиискажи: --Значит,мысГерманомКорзинойдолжныподелитьэтихнегров?ТуттолькоГерман заметил,чтосрединегровестьженщина. --Выжеобатолькочтоотказалисьотних,--сказалДуум. -- Я передумал. Я возьму вот этих двоих с женщиной в придачу, а Герман пусть берет трехостальных. --Нехочуяих,--сказалГерманКорзина. --Нуберичетырех,--предложилпапаша.--Явозьмуженщинуиещеодного. --Нехочуяих,--сказалГерманКорзина. --Нухорошо.Явозьмутолькоженщину,--настаивалпапаша. --Нехочуяих,--сказалГерманКорзина. -- А ты тоже их не хотел,-- сказал Дуум папаше.-- Ты же сам говорил. Тут Герман Корзинасказал,чтощенок-тоиздох. --Чтожетынескажешьнамсвоегоновогоимени?--обратилсяонкДууму. --ТеперьменязовутДуум,--ответилтот.--Мнеэтоимядалфранцуз,вождьизНового Орлеана.По-французскиэтовыговариваетсяДлоом,апо-нашему--Дуум. --Ачтоонозначит,твоеимя?--спросилКорзинщик. --ЭтозначитЧеловек,--сказалДуум.--Вождь.ГерманКорзинарассказывал,каквсеэто было.Онистоялисредитьмы;остальныещенки,докоторыхнедошлаочередь,фыркалии скулили в ящике, свет от смоляного факела отражался в белках шестерых негров и на золотомкафтанеДуумаиосвещализдохшегощенка. -- А ты не можешь быть вождем,-- сказал наконец Герман Корзина.-- Ты ему родня толькосженскойстороны,ауВождяестьбратисын. --Нуда,--сказалДуум.--Ноеслибыясталвождем,яотдалбыРачьемуХодувотэту парочку негров. Я и Германа не забыл бы. Парочку негров для Рачьего Хода, а Герману -парудобрыхконей.Вотчтоясделалбы,еслибысталвождем. --РачьемуХодунужнатолькоэтаженщина,--сказалГерманКорзина. --Ну,какбытонибыло,аГерманполучилбысвоюшестеркулошадей,-сказалДуум.-Или,можетбыть,Вождьужедалемулошадь? --Нет,--сказалГерманКорзина,--духмойещеходитпешком.Тридняонидобирались до селения. Ночью они разбивали лагерь, и Герман Корзина рассказывал, что больше они друг с другом не разговаривали. Наконец они добрались. Вождь был не очень доволен встречейсДуумом,хотяДуумипривезконфетвподарокегосыну.УДуумабылиприпасены подарки для всей родни, даже для брата Вождя. Брат Вождя жил один в хижине у ручья. ЗвалиеговсеИногдаБодрствующий.Изредкакто-нибудьприносилемуеды,авостальное времяегоиневиднобыло.ГерманКорзинарассказывал,какониспапашейпошливместес Дуумом навестить Иногда Бодрствующего. Дело было вечером, и Дуум велел Герману заперетьдверь.ПотомДуумвзялещеодного щенкаупапашиизрук,поставилегонапол, скаталкатышекизхлебасновоорлеанскойсольюипоказалИногдаБодрствующему,какэто снадобье действует. Герман Корзина рассказывал, что, когда они уходили, Иногда Бодрствующий зажег палочку и завернулся с головой в одеяло. Это был первый день пребывания Дуума в родных местах. На другой день, рассказывал Герман Корзина, Вождь как-то странно повел себя, перестал есть и умер еще до того, как знахарь пришел и зажег своипалочки.ТогдаНосительЖезлапошелксынуВождя,чтобыизвеститьего,чтоонстал Вождем,нототтожевелсебястранноивскореумер. -- Ну, теперь вождем станет Иногда Бодрствующий. Носитель Жезла пошел к Иногда Бодрствующему,чтобызватьеговвожди.Носкороонвернулсянисчем. --ИногдаБодрствующийнехочетбытьвождем,--сказалон.--Онсидитвсвоейхижине, завернувшисьсголовойводеяло. -- Тогда вождем должен быть Иккемотуббе,-- сказал папаша. Так Дуум стал вождем. Герман Корзина рассказывал, что папашин дух не унимался. Герман утверждал, что он уговаривалпапашудатьДуумукакой-тосрок. --Смотри,я-товедьхожупешком,--сказалГерманКорзина. --Ну,уменясовсемдругоедело,--сказалпапаша.ИещенеушливземлюстарыйВождь иегосын,ещенекончилисьпоминкииконныесостязания,апапашаужезаявилсякДууму. --Какаятакаяженщина?--спросилтот. -- А та, что ты обещал мне дать, когда станешь вождем. Герман Корзина рассказывал, чтоДуумсмотрелнапапашу,атотстаралсянеглядетьнаДуума, -- Значит, ты не веришь мне,-- сказал Дуум. Герман Корзина рассказывал, что папаша совсемнегляделнаДуума. -- Значит, ты полагаешь, что щенок был больной? -- сказал Дуум.-- Ты об этом хорошенькопоразмысли.ГерманКорзинаговорил,чтопапашакрепкозадумался. --Нутаккакже?--спросилДуум.ГерманКорзинарассказывал,чтопапашавсе-такине гляделнаДуума. --Нет,щенокбылздоровый,--сказалпапаша. III Поминки и конные состязания кончились. Старый Вождь и его сын ушли в землю, и тогдаДуумсказал: -- Завтра все пойдем за пароходом. Герман Корзина рассказывал, что, став вождем, Дуумтолькоидумал,чтоопароходе,итвердил,чтодомунегонедостаточновелик.Ивотв тотвечерДуумсказал: --Завтрапойдемзапароходом,чтоиздохтам,нареке.ГерманКорзинарассказывал,что пароходнаходилсязадвенадцатьмильисамнемогплытьповоде.Тольконадругоеутрона плантациинеосталосьнидуши.кромесамогоДуумаиегонегров.Германрассказывал,что Дуумупришлосьразыскиватьвесьденьлюдейсвоегоплемени.Дуумпустилпоследусобак и кое-кого нашел в пещерах у ручья. На ночь он запер всех в своем доме, а собак спустил сторожить дом. Герман Корзина рассказывал, что он слышал в полной темноте, как Дуум разговаривалсмоимпапашей. --Сдается,чтотымненеверишь,--сказалДуум. --Верю,--сказалпапаша. --Чтотебеисоветую,--сказалДуум. -- Посоветуй лучше моему духу,-- сказал папаша. Наутро они отправились к пароходу. Женщины и негры шли пешком, мужчин усадили в повозки, сзади их провожал Дуум с собаками.Издохшийпароходлежалнабоку.Нанембылотроебелых. --Ну,теперьнамможновозвращаться,--сказалпапаша.НоДуумспросилбелых: --Этовашпароход? -- Во веяком случае, не твой,-- сказали белые. И хотя они были вооружены, Герману Корзинепоказалось,чтоонинепохожинахозяев.--Ну,чтож,убиватьихчтоли?--спросил онДуума.Нототпродолжалбеседоватьсбелыми: --Чтовызанегохотите? --Ачтотыдашь?--спросилибелые. --Онжемертвый,--сказалДуум.--Онничегонестоит. --Дашьдесятьнегров?--спросилибелые. -- Ладно,-- сказал Дуум.-- Кто прибыл со мной по Большой Реке -- выходи вперед. Вышлипятеромужчиниженщина. --Ещечетыренегравыходи.Ещечетверовышли. --Теперьвыбудетеестьхлебвотэтихбелыххозяев,--сказалДуум.-Пустьэтовамидет впрок. -- Теперь,-- сказал Дуум,-- поднимем нароход и доставим его домой. Герман Корзина говорил, что они с моим папашей не пошли в воду с остальными. Папаша отозвал его в сторону потолковать. Предложил папаша, а Герман Корзина уверял, что он отговаривал убивать белых, но папаша убедил его накормить белых камнями и сбросить их в реку -- и делуконец.Ивот,рассказывалГерманКорзина,ониподстереглитрехбелыхивернулисьс десятьюнеграмикпароходу.Передтемкакподойтикнему,папашасказалнеграм: --ИдитекЧеловеку.Идитеипомогайтевытаскиватьпароход,аяотведуэтуженщину домой. --Этаженщинамояжена,--сказалодинизнегров.--Онаостанетсясомной. --Тычто,хочешьпокушатькамнейилечьвреку?--спросилмойпапашанегра. -- А может, ты сам хочешь в реку? -- сказал негр папаше.-- Вас двое, а нас девять! ГерманКорзинарассказывал,чтопапашазадумался.Потомсказал: -- Пойдем к пароходу. Надо помочь Человеку. И они пошли к пароходу. Но Герман Корзинаговорил,чтоДуумбудтоинезамечалдесятерыхнегровдотого,какпришловремя возвращатьсянаплантацию.ТогдаДуумпосмотрелнанегров,потомпосмотрелнапапашу. --Выходит,белыенезахотелибратьнегров?--сказалон. --Выходит,чтотак,--сказалпапаша. --Аэтибелые,оничто,ушли?--спросилДуум. --Выходит,ушли,--сказалпапаша.ГерманКорзинарассказывал,чтокаждуюночьДуум запиралмужчиниспускалсобаксторожитьих.Каждыйденьонотвозилвсехкпароходу.В повозках не хватало мест, и потому со второго дня женщины оставались дома. Но только черезтридняДуумзаметил,чтопапашатожеостаетсядома.Обэтом,должнобыть,сказал Дуумумужтойженщины. -- Он повредил спину, поднимая пароход,-- будто бы сказал негр.-- Он говорит, что останетсянаплантацииибудет парить ногивгорячемисточнике,чтобыхворьчерезноги ушлавземлю. --Чтож,неплохопридумано,--заметилДуум.--Ионужетриднякакпаритноги?Да? Такхворь,должнобыть,ужеуспелауйтиемувпятки.Вернувшисьвечеромнаплантацию, Дуум послал за папашей. Он спросил, как далеко ушла его хворь. Но папаша заявил, что хворьдвижетсяоченьмедленно. --Нучтож,посидиещевисточнике,--сказалДуум. --Такяисделаю,--сказалпапаша. --Аможетбыть,посидишьиночью? --Нет.Ночнойвоздухмнеповредит. -- Ну, разведи костер,-- сказал Дуум.-- Я пошлю тебе негра, чтобы он поддерживал огонь. --Акогоизнегров? --Дамужатойженщины,которуюявыигралнапароходе. --Аспинемоейполегчало,--сказалпапаша. --Ничего,полечись,--сказалДуум. --Данет,спинемоейполегчало,--сказалпапаша. -- А все-таки попробуем, -- сказал Дуум. Когда стало темнеть, Дуум послал четырех воиновотвестипапашуинегракисточнику.НоГерманКорзинарассказывал,чтотевскоре вернулись,вернулсяснимиипапаша. --Хворьсталавыходитьбыстрее,--заявилон.--Ужекобедуонаперешлавноги. --Тактыдумаешь,чтокутруонасовсемвылезет?--спросилДуум. --Вылезет!--сказалпапаша. --Атывсе-такидляверностипосидиещеночьвисточнике,--сказалДуум. --Даитаккутрувсепройдет,--сказалпапаша. К лету, рассказывал Герман Корзина, пароход подняли с отмели. Потребовалось пять месяцев,чтобывытащитьегонаберег,потомучтопришлосьвырубитьмногодеревьев.Но потомнакаткахделопошлобыстрее.Папашатожетрудился.Унегобылоособоеместоблиз самогопарохода,изаканатвэтомместеникомубратьсянеразрешалось.Былоонекакраз подсамымносомпарохода,анаверху,вкресле,сиделДуум,иодинмальчишкадержалнад нимветкуотсолнца,адругойотгонялветкоймух.СобакитожеехаливместесДуумомна пароходе. Летом, рассказывал Корзинщик, когда пароход еще двигался, муж негритянки опятьпришелкДууму. --Яжетебепомог,чегожетыещехочешь?--сказалДуум.--Почемутынепойдешьк РачьемуХодуисамнеуладишьснимсвоедело?Негрсказал,чтоонходил,ночтопапаша предлагает решить все петушиным боем, выставив по петуху с каждой стороны. Кто выиграет -- получит женщину, а кто откажется от боя -- тот признает себя побежденным. Негр сказал, что у него нет петуха, а папаша заявил, что в таком случае он своим отказом призналсебяпобежденнымиженщинапринадлежитему,папаше. --Чтожемнеделать?--спрашивалнегруДуума.Дуумсталсоображать.Потомпошелк Герману Корзине и попросил показать лучшего папашиного петуха, а тот сказал, что у папашивсегонавсегоодинпетух. --Этотот,черный?--спросилДуум.Германсказал,чтототсамый. -- А-а, вот оно что! -- сказал Дуум. Герман Корзина рассказывал, как Дуум сидел в своемкресленаносупароходаинаблюдалзалюдьмисвоегоплемениизанеграми,которые наканатахтянулипароходпосуху. -- Поди скажи Рачьему Ходу, что ты выставишь петуха,-- велел Дуум негру.-- Скажи просто, что петух будет. Бой назначай на завтрашнее утро. А пароход пока пусть посидит, отдохнет. Негр ушел. Потом, рассказывал Герман, Дуум посмотрел на него, а сам он не смотрел на Дуума, потому что ведь это он говорил, что во всем селении был только один петухлучшепапашиного--петухДуума. -- Сдается мне, что щенок тот был здоровый,-- сказал Дуум.-- А ты как считаешь? ГерманКорзинарассказывал,чтонесмотрелнаДуума. --Иятаксчитаю,--сказалон. --Чтотебеисоветую,--сказалДуум.ГерманКорзинарассказывал,чтонаследующий день пароход сидел на земле и отдыхал. Петушиный бой устроили в конюшне. Здесь собралось почти все племя и негры. Папаша выпустил на круг своего петуха. Тут и негр выпустил на круг петуха. Герман рассказывал, что папаша поглядел на этого петуха, да и говорит: --Этопетухнетвой,аИккемотуббе.Алюдиговорятпапаше: -- Иккемотуббе отдал ему петуха, при свидетелях отдал. Герман Корзина рассказывал, чтопапашатутжевзялсвоегопетухаобратно. -- Нехорошо,-- говорит,-- это получается! Как можно, чтобы он рисковал женой из-за какого-топетуха? --Так,значит,тыотказываешься?--говоритнегр. --Дай-каяподумаю,--говоритпапаша.Ионсталдумать.Всезанимнаблюдали.Негр напомнил папаше об уговоре. Папаша стал утверждать, что он этого не предлагал и что петуха он драться не выпустит. Тогда люди сказали, что, значит, он проиграл. Герман Корзинарассказывал,чтопапашатутопятьзадумался.Люниждали. --Нуладно,--согласилсяпапаша.--Тольконечестноэтополучается.Петухисразились. Папашин петух упал. Тут папаша его сейчас же подхватил. Герман говорил, что он будто толькотогоиждал. -- Стойте,-- сказал он и оглядел всех собравшихся.-- Они ведь сравнились, так? Все подтвердили,чтотак. --Значит,ниотчегоянеотказывался.ГерманКорзинарассказывал,чтотутпапашамой сталпроталкиватьсяизсарая. --Будешьтыдратьсяилинет?--спросилнегр. --Ноэтоничегонерешает,--сказалпапаша.--Согласен?ГерманКорзинарассказывал, как негр поглядел на папашу. Потом отвел глаза и присел на корточки. Все люди племени смотрели,какнегрсидел,глядясебеподноги,какюнсхватилкомокгрязиисквозьсжатыев кулакпальцысталапроступатьсераяземля. --Разветакимобразомможнорешитьнашспор?--сказалпапаша. --Нет,--прошепталнегр.Германговорил,чтословнегранебылослышно.Нопапаша егопрекраснослышал. --Ну,самособой,--сказалпапаша.--Стоитлитеберисковатьженой,ставянакакого-то петуха?ГерманКорзинарассказывал,какнегрподнялглаза,землякрошиласьвегосжатых пальцах,Глазаеговтемнотезагорелиськраснымогнем,какулисицы. --Выпустишьтысвоегопетуха?--спросилон. --Атысогласен,чтоэтимничегонерешается?--спросилпапаша. --Да,--прохрипелнегр.Папашавыпустилпетуханакруг.ГерманКорзинарассказывал, что папашин петух окочурился прежде, чем успел сообразить, в чем дело. Другой петух взгромоздился на него и собирался запеть, но негр смахнул его прочь и стал плясать на мертвомпетухе,топчаегоногами,идотехпорплясал,покаотпетухатолькомокроеместо осталось.Пришлаосень,ипароходдобрался,наконец,доселения,остановилсявозледомаи сновазамер.Германрассказывал,каконицелыхдвамесяцатащилипароходпокаткамужев виду селения, но теперь он прочно сел возле дома, и дом уже не казался вождю недостаточнобольшим.Онустроилпир,которыйдлилсяцелуюнеделю.Итолькоэтотпир кончился, как негр пришел к Дууму в третий раз. Герман рассказывал, что глаза у негра снова светились красным огнем, словно у лисицы, и дыхание его было слышно по всей комнате. --Пойдемвмоюхижину,--сказалонДууму.--Яхочутебекое-чтопоказать. -- По моим расчетам, теперь как раз время,-- сказал Дуум. Он огляделся кругом, но Германсказал,чтопапашатолькочтовышел. -- Вели ему тоже прийти туда,-- сказал Дуум. Подойдя к хижине негра, Дуум послал двухлюдейсвоегоплеменизапапашей.Потомвошелвхижину.То,чтонегрхотелпоказать Дууму,былноворожденный. --Смотри,--сказалнегр.--Тывождь.Тыдолженоберегатьсправедливость. --Авчемдело?Тебеонненравится?--спросилДуум. -- Ты погляди, какого он цвета,-- сказал негр. И он начал озираться по всем углам. Герман Корзина рассказывал, что при этом глаза его то вспыхивали красным огнем, как у лисицы,топотухали.Ислышнобыло,кактяжелоондышит. --Ятребуюсправедливости,--сказалнегр.--Тывождь. -- Ты бы должен был гордиться таким желтокожим мальчишкой,-- сказал Дуум. Он погляделнаребенка.--Никакаясправедливостьнесделаетегокожутемнее.--Потомоглядел хижину.--Выходи,РачийХод,--сказалон.--Хозяин--человек,анезмея,онтебянеужалит. Но папаша не вышел. А глаза негра то вспыхивали красным огнем, то снова гасли, и он тяжелодышал.--Так!Непочестиполучилось,--сказалДуум.--Каждыйогороднадоберечь отлесныхкабанов.Нопреждевсегодадимребенкуимя,--ионзадумался.ГерманКорзина говорил,чтоглазанеграсталитогдаспокойнееидыханиетожеуспокоилось. --НазовемегоИмеющийДвухОтцов,--сказалДуум.СэмДваОтцасноваразжегтрубку. Онделалэтонеспеша,угольком,которыйвыхватилпальцамиизкузнечногогорна.Потом он снова уселся на место. Вечерело. Кэдди и Джейсон вернулись с ручья, и я видел, как дедушка, стоя у шарабана, разговаривает с мистером Стоксом. Словно почувствовав мой взгляд,дедушкапозвалменя. --Нуичтожебылопотомствоимпапашей?--спросиля. -- Они с Германом Корзиной строили забор, -- ответил Сэм. -- Герман Корзина рассказывал, как Дуум сначала велел им врыть в землю два столба и набить перекладину. Дуум тогда ничего не сказал о заборе ни папаше, ни негру. Герман рассказывал, что вот в точности так же бывало у них в детстве, когда они с папашей и Дуумом спали на одном тюфяке. Тогда, бывало, Дуум будил их среди ночи и заставлял идти вместе с ним на охоту или принимался тузить их кулаками так, что они от него прятались. Вот Дуум позвал папашуинегракстолбамсперекладинойиговоритнегру:--Этозабор.Можешьтычерез него перелезть? Герман Корзина рассказывал, что негр схватился рукой за перекладину и перемахнулчерезнее,словноптица.ТогдаДуумсказалпапаше: --Перелезайиты. --Забордляменяслишкомвысок,--сказалпапаша. --Перелезешь--получишьсвоюженщину,--сказалДуум.Германговорил,чтопапаша долгогляделназабор. --Аможномнеподлезтьподнегоснизу?--спросилон. --Нет.нельзя!--сказалДуум.Папашатутсталоседатьназемлю. --Тынеподумай,чтоятебеневерю,--сказалон. --Нувотмыипостроимтакойзабор,--сказалДуум. --Какойзабор?--спросилГерманКорзина. --Заборвокругхижиныэтогонегра,--сказалДуум. --Немогуястроитьзабор,которыймненеодолеть,--сказалпапаша. --Ничего.Германтебепоможет,--сказалДуум.ГерманКорзинарассказывал,чтоточно такжебывало,когдаДуумбудилихсрединочиизаставлялидтинаохоту.Онрассказывал, какнадругойденькобедуихнастиглиссобакамииквечеруониужепринялисьстроить забор.ГерманКорзинарассказывал,какимпришлосьрубитьстолбыижердивпоймеручья и таскать их на себе, потому что Дуум не разрешил им пользоваться фургоном, так что иногданаодинстолбуходилоунихподва-тридняработы. -- Ничего,-- говорил Дуум.-- Куда вам спешить? А прогулка поможет Рачьему Ходу крепчеспатьпоночам.ГерманКорзинарассказывал,чтоонивозилисьсэтимзаборомвсю зиму и все следующее лето, так что продавец водки успел и приехать и уехать восвояси. Наконец забор был окончен. В тот самый день, когда они вкопали последний столб, негр вышелизсвоейхижины,положилрукунастолбиперемахнулчереззабор,словноптица. -- Хороший забор,-- сказал негр.-- Подождите, я вам кое-что покажу. Он перемахнул череззабор,вошелвхижинуивышелизнеесребенкомнаруках.Онподнялегонадзабором так.чтобыегобыловидностойстороны,исказал: --Аэтамастькаквамнравится?Дедушкасновапозвалменя.Наэтотразяподнялсяи пошелкнемуСолнцеужескрылосьзаперсиковымсадом.Мнебылотогдадвенадцатьлет,и то,чторассказалСэм,казалосьнеясным,незаконченным.Нонаголосдедушкияотозвался не потому, что устал от болтовни Сэма, а с непосредственностью ребенка, который стремитсяотстранитьотсебянавремято,чтоемунесовсемпонятно.Впрочем,быловэтом и инстинктивное послушание дедушке -- не от страха наказания, но потому, что мы все верили,чтоонспособенвершитьудивительныеделаивсюсвоюжизньсовершалподвигза подвигом.Всеужесиделившарабане,дожидаясьменя.Явлез,изастоявшиесявконюшне лошади сразу же взяли рысью. Кэдди промокла до пояса, но она везла рыбку, хоть и со щепочку величиной. Лошади бежали бойко Проезжая мимо кухни мистера Стокса, мы почувствовали запах жареной свинины. Так пахло до самых ворот. Когда мы свернули на дорогудомой,солнцеужесадилось.Запахсвининыотсталотнас. -- О чем это ты разговаривал с Сэмом? -- спросил дедушка. Мы ехали в странных, почему-то зловещих сумерках, сквозь которые мне виделась фигура Сама Два Отца, сидящего на своем сосновом чурбаке. Сосредоточенный, неподвижный, весь словно из одногокуска,онказалсякаким-тозаспиртованныммузейнымэкспонатом.Втом-тоидело. Мнебылотогдадвенадцатьлет,инадобылоещедолгождать,покаяпреодолеюэтомарево сумерек.Яужетогдазнал,чтокогда-нибудьвсепойму,ноктомувремениСэмавживыхне будет. --Так,дедушка,--сказаля,--простомыболтали.